Ярость белой деревни. Угроза американской демократии [Tom Schaller] (fb2) читать онлайн

@importknig

 

 

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

 

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

 

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

 

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

 

Том Шаллер & Пол Уолдман «Ярость белой деревни. Угроза американской демократии»

 

Оглавление

Пролог. МАЛЕНЬКИЕ ГОРОДА, БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ

Глава 1. СУЩЕСТВЕННОЕ МЕНЬШИНСТВО, ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ УГРОЗА

Глава 2. СЕЛЬСКАЯ РАЗРУХА

Глава 3. ВЕЛИЧАЙШАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ РУКА В ИСТОРИИ

Глава 4. ВОЮЮЩИЕ КУЛЬТУРЫ

Глава 5. МАЛОВЕРОЯТНЫЙ КОРОЛЬ СЕЛЬСКОЙ АМЕРИКИ

Глава 6. УСЛОВНЫЕ ПАТРИОТЫ

Глава 7. РАСА И СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ

Глава 8. ОТЧАЯНИЕ, РАСТЕРЯННОСТЬ, РАЗОЧАРОВАНИЕ И ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ УПАДОК

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРОВ

 

Пролог. МАЛЕНЬКИЕ ГОРОДА, БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ

 

"Друг, Джейсон Олдин записал песню, восхваляющую ценности маленького городка, и радикальные левые осудили его за это. Почему? Потому что они хотят, чтобы каждый маленький городок в Америке был похож на социалистические катастрофы в Калифорнии и Нью-Йорке".

Так начиналось письмо Национального республиканского комитета Конгресса США по сбору средств, отправленное в июле 2023 года в ответ на споры вокруг сингла "Try That in a Small Town", который недавно выпустила звезда кантри Олдин. В тексте песни приводится список предполагаемых либеральных городских ужасов - люди плюют в лицо полицейским, грабят винные магазины, сжигают американские флаги - а также призрак конфискации оружия, и содержится вызов: "Ну, попробуйте это в маленьком городе / Посмотрите, как далеко вы продвинетесь по дороге".

Олдин, чье творчество изобилует избитыми приветами сельской жизни, не был "отменен". На самом деле, его фантазия о насилии мстителей над городскими жителями, которые якобы готовы принести свой преступный хаос в идиллию сельской Америки, стала его самым большим успехом. Консервативные СМИ защищали его, политики-республиканцы хвалили, а песня "Try That in a Small Town" стала самым большим хитом Олдина, заняв первое место в Billboard Hot 100.

Если бы Олдин выпустил свою оду недовольству и самосуду десятилетием раньше, она, возможно, не попала бы в новости, не говоря уже о том, что не вызвала бы таких споров, какие вызвала. Но когда она вышла, когда вражда между сельской и городской Америкой усилилась, а страна шла к президентским выборам, которые обещали еще более глубокий раскол между ними, песня должна была вызвать бурную реакцию. Для республиканцев это был подарок, еще один инструмент, который они могли использовать, чтобы убедить своих сельских сторонников, что "голубая Америка" - это "социалистическая катастрофа", которую нужно бояться и ненавидеть. Критика, которой подверглась песня со стороны либералов, только укрепила этот тезис.

Подводные течения, породившие эти споры, - причина, по которой мы написали эту книгу. Мы стоим на пороге, возможно, самого опасного момента для американской демократии со времен Гражданской войны. После прихода к власти Дональда Трампа в 2016 году большое внимание уделялось белым сельским жителям, однако в ходе дискуссии была упущена жизненно важная политическая истина, которую мы надеемся осветить в этой книге: Демократические привязанности белых американцев в сельской местности ослабевают.

В последние десятилетия сельская Америка сильно пострадала. Накладываясь на культурные обиды, которые почти так же стары, как и наша страна, эти страдания породили мощную антипатию, направленную не только на определенные группы американцев, но зачастую и на саму американскую демократическую систему. Если бы сельские белые американцы были настолько бесправны, как они считают, то их гнев был бы бессилен. Они бы бормотали про себя "Попробуйте сделать это в маленьком городе", предаваясь бессмысленным фантазиям о мести либералам и городским жителям, которых они презирают. Но они не бессильны. На самом деле, в критических ситуациях они обладают большей властью, чем любая другая большая демографическая группа в Америке.

Эта власть уже исказила результаты, к которым приводит наша система, оставив нас в эпохе господства меньшинства, когда - вот лишь один пример - партия, набравшая меньше голосов на семи из последних восьми президентских выборов, сумела собрать в Верховном суде супербольшинство активистов 6-3, которое теперь занято переделкой законов, по которым все мы живем, в соответствии с правым политическим видением, которое подавляющее большинство населения не разделяет. Это правление меньшинства является следствием непропорционально большой власти белых, проживающих в сельской местности, власти, которая часто оправдывается правыми тем, что это самые достойные американцы, наиболее обладающие добродетелью и "ценностями", и поэтому вполне уместно, чтобы их голоса имели большее значение.

Дональд Трамп стал президентом именно благодаря тому, что его голоса имеют большее значение, и если он вновь займет Белый дом, то именно белые сельские жители вернут его туда. Однако, несмотря на то, что угроза американской демократии, которую представляет собой Трамп, стала предметом огромного беспокойства и дебатов, мало кто связал эту угрозу с ее основным источником: сельской белой Америкой.

Назовите силу или импульс, угрожающий стабильности американской политической системы - недоверие к честности выборов, теоретизирование заговоров, приверженность авторитаризму, - и почти всегда среди белых сельских жителей они распространены больше, чем среди тех, кто живет в других местах. Несмотря на то, что они в некотором роде являются наибольшими бенефициарами распределения влияния демократии, сельские белые наименее привержены нашей системе.

Если в разные периоды американской истории некоторые необычайно творческие и прогрессивные движения зарождались в сельских районах, то сегодня большая часть сельской Америки охвачена правой политикой, которая злится, когда должна быть конструктивной, и пассивна, когда должна быть активной. Для многих из самых циничных и злобных персонажей политического мира все это - часть плана: Держите сельских американцев в озлобленном состоянии, и они станут легко манипулируемой силой разрушения, когда демократия не принесет должных результатов. Чем хуже чувствуют себя сельские американцы, тем лучше работает этот план.

Разрушительная сила капитализма поздних стадий нанесла огромный ущерб сельским жителям Америки. Но нас больше волнует то, как на это отреагировала политическая система и, в частности, почему так мало сельских американцев заметили, что их эксплуатируют и обманывают консервативные политики, которых они избирают. Их собственные лидеры развернули сложную пропагандистскую систему, призванную гарантировать, что в каждой проблеме, с которой сталкивается сельская Америка, будут виноваты далекие силы и люди, которые практически не влияют на жизнь сельских американцев. Это лучший способ подогреть недовольство избирателей и сказать им, что решением их проблем всегда будет избрание более консервативных республиканцев, которые будут продолжать тратить больше усилий на разжигание гнева сельских жителей, чем на решение проблем, стоящих перед сельскими общинами.

Поэтому, когда городская Америка страдает от всплеска безработицы или насильственной преступности, правая шумовая машина быстро указывает своим коллективным пальцем на либералов, меньшинства и демократов, которые доминируют в городах. Города, говорят им, - это кошмар разврата и угроза для сельских жителей Америки. Но когда сельская Америка страдает от точно таких же проблем, кого винить? Те самые либералы, меньшинства и демократы из далеких страшных городов. Почти ежедневно на радиостанциях от Мэна до Мауи эти избиратели слышат, как политики-республиканцы и их консервативные союзники в СМИ перенаправляют ярость сельских жителей на "бугимена момента": караваны иммигрантов в этом месяце, критические расовые теоретики в следующем месяце, проснувшиеся профессора в следующем месяце. Хотя большинство сельских жителей представлены на всех уровнях власти консервативными республиканцами, эти чиновники почему-то не несут никакой ответственности за проблемы своих избирателей.

Но Голливуд не убивал семейные фермы и не отправлял производственные рабочие места за границу. Профессора колледжей не засыпали сельские общины горами опиоидов. Иммигранты не закрывали сельские больницы и не приводили в упадок сельскую инфраструктуру. Аутсайдеры и либералы, на которых так много белых сельских жителей направляют свой гнев, не являются теми, кто удерживает их на плаву, и пока они продолжают верить в это, сельские жители не смогут найти свой путь к эффективной форме политики.

Эта книга не претендует на полемику или критику сельских жителей Америки или конкретно белых сельских жителей. Скорее, это предупреждение о растущей проблеме, которую политики и СМИ не желают обсуждать. Сельские избиратели - особенно белые сельские избиратели, которых так восхваляет Дональд Трамп и на которых он строит свое движение "Сделаем Америку снова великой", - представляют собой растущую угрозу для старейшей в мире конституционной демократии. Недовольство и претензии сельских жителей вряд ли можно назвать чем-то новым. Но больше, чем когда-либо в современной истории, выживанию Соединенных Штатов как современной, стабильной, многоэтнической демократии угрожает белое сельское меньшинство, обладающее огромной электоральной властью.

Чтобы эта история была полной, она должна быть рассказана с нескольких точек зрения: с одних достаточно высоких, чтобы увидеть всю страну и десятилетия истории, а с других - непосредственно на месте. Поэтому мы объединили данные об экономическом и физическом благополучии, тенденциях голосования и опросах общественного мнения с нашими собственными репортажами из сельских округов по всей стране, чтобы описать политическую реальность сельской Америки сегодня и то, что она предвещает для остальных. Мы исследуем не только то, что происходит у избирательных урн, но и основы сельской культуры и сельской идеологии. Мы пройдем путь от коллегии выборщиков до угольной провинции Западной Вирджинии, от Закона о доступном здравоохранении до пустыни Аризоны и многих других мест между ними.

История, которая получается в результате, часто бывает неутешительной. Хотя различные части сельской Америки отличаются друг от друга по важным параметрам, в целом их объединяет борьба: ресурсные экономики, где могущественные интересы извлекали богатства и оставляли людей, которые трудились, чтобы их извлечь, практически ни с чем, чтобы показать их десятилетия труда; производственные рабочие места, которые ушли за границу; неадекватное здравоохранение и физическая инфраструктура; ограниченные возможности, которые заставляют талантливую молодежь уезжать; и многое другое. И все это существует в условиях политической пустоты, когда отсутствие реальной конкуренции заставляет демократов верить, что нет смысла пытаться завоевать голоса сельских жителей, а республиканцев - что они могут завоевать эти голоса, даже не пытаясь, и ничего не дать людям, которые их обеспечивают, взамен.

Мы не питаем иллюзий по поводу того, что рассказанная нами история будет благожелательно воспринята в большинстве уголков сельской Америки, равно как и значительной частью национальных СМИ. Эти СМИ годами писали статью за статьей, в которых посетители забегаловок в маленьких городках объясняли, на что они злятся, - так много, что статьи с заголовками типа "В стране Трампа сторонники Трампа все еще поддерживают Трампа" стали клише. Такое освещение настаивает на том, что взгляды этих людей, независимо от того, насколько они тревожны или отталкивающи для космополитов, живущих в прибрежных районах, требуют внимания и уважения. Чувства сельских жителей, даже недемократические, должны всегда подтверждаться и усиливаться.

Некоторые, несомненно, отреагируют на эту книгу, обвинив нас в том, что, будучи двумя космополитами с побережья, мы не имеем права предлагать такую критику политики белых сельских жителей. Это вполне понятная реакция, и, конечно, есть много прекрасных книг, которые мы бы порекомендовали людям, выросшим в сельской Америке, исследующим ее прошлое и настоящее. Но мы взялись за этот проект после многих лет размышлений и разговоров друг с другом о том, как обычная напряженность между сельскими и городскими районами, существовавшая во всем мире на протяжении веков, превратилась в нечто гораздо более опасное. Проще говоря, это проблема, которую больше не может игнорировать ни один американец, где бы он ни жил.

Эта книга задает несколько сложных вопросов: Является ли поддержка американской демократии со стороны белых сельских жителей условной? Если да, то каких условий они ожидают в обмен на то, чтобы оставаться преданными нашему демократическому проекту? И что произойдет, если требования единственной группы, способной держать Америку в заложниках, не будут удовлетворены? Сможет ли наша конституционная система выжить или даже функционировать без согласия и сотрудничества со стороны важнейшего сельского меньшинства Америки?

В конце книги мы даем предварительные ответы на эти вопросы. Но мы также утверждаем, что сельская Америка может переосмыслить себя и свою роль в нашей демократии таким образом, чтобы не только обеспечить лучшее будущее для самих сельских жителей, но и сделать так, чтобы сельская Америка перестала быть якорем, тянущим за собой всю остальную страну.

Мы не предлагаем десятипунктовые планы по переустройству сельских районов. Их достаточно много в аналитических центрах и правительственных отчетах. Но ни один из них не может быть успешным в национальном масштабе без новой политической эры для сельской Америки, которая заменит самоподдерживающееся недовольство более конструктивными действиями, основанными на требованиях перемен.

К сожалению, белым американцам из сельской местности люди, которым они доверяют, ежедневно говорят, что на самом деле им нужно больше ярости и обиды. Им говорят, что их соотечественники, живущие в пригородах и городах, смотрят на них с презрением и что в ответ они должны смотреть на них со своим собственным воинственным презрением. Этот цикл недовольства ведет только вниз - прочь от решения проблем сельских жителей и от функционирующей демократии. Без перемен политика сельской Америки будет становиться все более жестокой и противостоящей основам американской демократии - и все большей угрозой для всех нас.

 

Глава 1. СУЩЕСТВЕННОЕ МЕНЬШИНСТВО, ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ УГРОЗА

 

Когда мы навестили Трумана Чафина в его адвокатской конторе в Уильямсоне, Западная Вирджиния, он рассказал нам истории о колоритных и явно виновных клиентах, которых он успешно защищал на протяжении многих лет, а затем настоял, чтобы мы сфотографировались в тюремной камере, ухватившись руками за решетку, словно мы мелкие воришки, пойманные шерифом. Бывший лидер демократического большинства в сенате штата, Чафин живет в просторных апартаментах со своей женой Летицией, известным в штате адвокатом, в здании, которое раньше было зданием суда. Сейчас камера используется как кухня.

После того как в течение многих лет Чафин не принимал участия в выборах, в 2014 году он был смещен с должности, став жертвой республиканской зачистки, в результате которой ГП получила контроль над обеими палатами законодательного собрания штата. Это был ключевой момент в трансформации Западной Вирджинии от однопартийного демократического правления к однопартийному республиканскому, но это было больше, чем просто передача власти. Личный политический бренд, в центре которого было распределение ресурсов через правительство, теперь был лишь воспоминанием.

Машина, созданная легендарным сенатором-демократом от Западной Вирджинии Робертом Бердом, давно ушла в прошлое, как и важность председателя демократической партии округа - должность, которую Чафин занимал на протяжении многих лет в округе Минго. "Председатель округа был здесь рулевым, - сказал он нам, - человеком, который поддерживал все важнейшие отношения, не только предоставляя услуги, но и сохраняя лояльность людей к Демократической партии. "Теперь никто не может согласиться на эту работу".

Но вакуум, образовавшийся в результате угасания местной Демократической партии, не был заполнен активной Республиканской партией. "У республиканцев тоже нет хорошей системы, - говорит Летиция Чафин, - но она им и не нужна".

На самом деле это не так. На протяжении десятилетий округ был твердо демократическим, и эта полоса продолжалась до 2004 года, когда Джон Керри с большим отрывом победил Джорджа Буша-младшего. Но приход Барака Обамы привел к резкому повороту вправо, и на всех последующих выборах перевес республиканцев увеличивался. Сегодня ни один политик не пользуется там большей популярностью, чем Дональд Трамп, и не потому, что за четыре года своего правления он превратил сельскую Америку в рай или выполнил свое обещание вернуть все потерянные угольные рабочие места. Он этого не сделал. Но в таких местах, как округ Минго, мало кто возражает.

Именно этот парадокс побудил нас написать эту книгу и привел в округ Минго - одно из многих сельских мест, которые мы посетили в ходе нашего исследования. У него увлекательная политическая и экономическая история, которая несколько десятилетий назад получила прозвище "Кровавый Минго". Этот период называют "шахтерскими войнами" - серией конфликтов, происходивших на протяжении первых двух десятилетий XX века, в которых шахтеры требовали справедливого обращения против угольных компаний, часто отвечавших на эти требования убийственным насилием.

Члены профсоюзов и их союзники помнят эту историю как историю героизма и угнетения. Но именно Новый курс начал приносить то, за что боролись шахтеры в шахтных войнах, и на короткий период после того, как Франклин Рузвельт ввел в действие свою программу трудовых реформ, казалось, что широкое процветание может прийти в угольные районы. Рузвельт подписал законы, защищающие права на заключение коллективных договоров и ограничивающие злоупотребления со стороны работодателей. Объединенные шахтеры заключили контракты, которые не только улучшали оплату и условия труда, но и предлагали медицинские и пенсионные льготы, а добыча угля по-прежнему требовала огромного количества мужчин, спускающихся под землю, что означало много рабочих мест. В таких районах, как округ Минго, где еще до Великой депрессии царила удушающая бедность, теперь была доступна жизнь среднего класса.

Но в 1950-х годах ситуация начала меняться. Во-первых, автоматизация резко сократила число шахтеров, необходимых для добычи того же количества угля; с каждым новым технологическим прогрессом требовалось все меньше шахтеров. Поскольку хороших рабочих мест с хорошими льготами становилось все меньше, власть профсоюзов начала ослабевать. Затем пришли Рональд Рейган и война с коллективными договорами, после чего распространилось удаление горных пород, осуществляемое с помощью взрывчатки и массивных машин, что еще больше сократило число шахтеров, необходимых для добычи угля, и превратило большие участки живописных холмов Аппалачей в луноподобный ландшафт.

Изменились не только экономика и рельеф местности. "Когда профсоюз был силен, голос исходил от него", - сказал нам Раймонд Чафин, бывший шахтер, который несколько десятилетий назад упал в шахту, сломал таз и чуть не погиб. (Он не родственник Трумана Чафина; в округе много Чафинов.) Но сегодня этот голос становится все тише и тише. Промышленность создала кампанию по связям с общественностью под названием "Друзья угля", чтобы убедить людей в том, что все они едины против экологов и других чужаков. Fox News и другие консервативные СМИ стали доминировать в информационном пространстве. Сегодня традиционный союз между Демократической партией и профсоюзами стал практически неактуальным, потому что оба института в Западной Вирджинии гораздо слабее. "Республиканский оплот, который вы сейчас имеете, - это крепкая хватка", - говорит Рэймонд Чафин.

В округе Минго, как и во многих других местах Аппалачей, становится все меньше шахтеров; по данным штата Западная Вирджиния, в 2021 году в округе насчитывалось всего 296 человек, занятых в угольной промышленности, или около 2 процентов трудоспособного населения. Тем не менее, уголь здесь неизбежно присутствует, его празднуют и почитают повсюду, куда бы вы ни посмотрели. Самое примечательное здание на главной улице Уильямсона - Дом угля, построенный из угля. Осенью вы можете принять участие в забеге Coal Dust 5K Run/Walk, где на финише на бегунов бросают (фальшивую) угольную пыль. Молодые девушки могут прийти в пожарную часть на конкурс "Возлюбленная угольных полей" (Sweetheart of the Coalfields). Центральная средняя школа Минго расположена на шоссе Кинг-Коул. Ее спортивные команды называются "Шахтеры" и "Леди Шахтеры".

Можно утверждать, что уголь стал для Аппалачей скорее проклятием, чем благословением, но это не тот разговор, который многие люди там хотят вести. Старый конфликт между рабочими и владельцами больше не имеет большого значения, потому что во всех отношениях, которые имеют значение, победили владельцы. Тот короткий период, когда уголь действительно предлагал что-то похожее на всеобщее процветание, стал возможен благодаря организации профсоюзов и действиям демократического правительства в Вашингтоне. Нынешний губернатор Западной Вирджинии Джим Джастис - угольный барон и самый богатый человек в штате, который сменил свою партийную принадлежность с демократической на республиканскую. Политики, дающие нечестные обещания вернуть углю былую славу - если это можно так назвать - получают одобрение и вознаграждение на избирательных участках. Мало кто делал это с большей откровенной нечестностью, чем Дональд Трамп, и избиратели в угольной стране съели его; он не просто победил там, он победил с поразительным перевесом. В 2016 году Трамп получил 83 процента голосов в округе Минго. Четыре года спустя они отдали ему 85 процентов своих голосов.

Хотя есть сельские районы, которые не сталкиваются с такими трудностями, как округ Минго, он разделяет эту преданность ГОП почти со всеми другими сельскими округами страны, где большинство составляют белые. Если посмотреть, где Трамп получил самую большую поддержку, то эти места неизменно оказываются сельскими и белыми. Белые сельские жители - это стержень власти республиканцев как на уровне штата, так и на национальном уровне, однако во многих местах, где они живут, образовалась политическая пустота. Демократы больше не могут конкурировать там, а республиканцы могут воспринимать односторонние победы как должное.

Что же получают сельские белые в ответ на все, что они дарят GOP? Почти ничего. Выгоды, которые они получают, почти все эмоциональные, а не материальные. Им льстят, их хвалят, а потом они получают любое удовлетворение, наблюдая за тем, как их партия выигрывает выборы, а их враги впадают в отчаяние. Возьмем, к примеру, опиоидный кризис, который нанес разрушительный урон жителям округа Минго. Хотя некоторые политики пытаются свалить вину за кризис наркомании в Америке на мексиканских иммигрантов, посмотрите на длинный список компаний, которые согласились выплатить Западной Вирджинии более миллиарда долларов в качестве компенсации за этот кризис. Среди них - производители лекарств , такие как Purdue Pharma, три крупных дистрибьютора McKesson, Cardinal и AmeriSourceBergen, а также ведущие розничные сети, включая Food Lion, CVS, Walgreens и Walmart.

Округ Минго страдает от целого ряда экономических, социальных и медицинских проблем. Будучи небольшим штатом, Западная Вирджиния перепредставлена как в Сенате США, так и в Коллегии выборщиков. Благодаря многочисленному белому населению, состоящему из "синих воротничков", и глубоким традициям горнодобывающей промышленности Западная Вирджиния является тем самым "пролетным" штатом, который СМИ регулярно восхваляют и прославляют как хранилище истинных ценностей "глубинки". К сожалению, политики штата - раньше демократы, теперь республиканцы - используют опасения жителей Западной Вирджинии, что их образ жизни и ценности вытесняются ценностями жителей более динамичных, расово разнообразных и космополитичных городов и штатов.

Совокупный эффект этих тенденций, несомненно, заставляет жителей таких мест, как округ Минго, чувствовать себя обойденными, отчаявшимися и даже озлобленными, несмотря на победу на выборах. Распространяясь по малым городам и графствам США, эти страхи и обиды подрывают демократические обязательства сельских белых американцев перед старейшей в мире конституционной республикой.

 

Четыре фактора компаундирования

С момента прихода к власти Дональда Трампа мало какая группа граждан удостоилась более пристального внимания со стороны рукоплещущих журналистов и обозревателей, чем сельские американцы, особенно недовольные сельские белые избиратели. В тот же период политические обозреватели начали открыто беспокоиться о судьбе и даже выживании американской демократии. Почему-то почти никто не заметил, что эти два явления связаны между собой.

И они связаны между собой. Как мы утверждаем, серьезные проблемы, с которыми сегодня сталкиваются сельские белые американцы, заставляют слишком многих из них терять веру в американский проект, причем настолько, что некоторые отказываются от жизненно важных норм, традиций и институтов, лежащих в основе старейшей в мире конституционной демократии, или даже ставят их под угрозу. Четыре взаимосвязанных фактора вызывают кризис демократической поддержки среди белых сельских жителей, который, в свою очередь, подрывает американскую демократию потенциально катастрофическими способами.

 

Белое отчаяние

Первая заключается в том, что белые жители сельских районов - часто, но не всегда по причине, - все больше недовольны своей жизнью и средствами к существованию. Стагнация населения, экономический спад и проблемы со здравоохранением опустошили тысячи малых городов, поселков и округов Соединенных Штатов. Нищета, безработица, бездомность, преступность, закрытие предприятий, провалы в работе правительства, наркомания и смертность, а также общее отчаяние - все это растет в так называемом американском сердце. Растет и чувство гнева, беспомощности и отчаяния. По мере того как растет их отчаяние - и несмотря на сотни государственных и федеральных программ, специально направленных на помощь сельским общинам, - белые жители сельских районов начинают сомневаться в своей приверженности американской политической системе, которая, по мнению многих из них, больше не отвечает их потребностям.

Превзойти политическую власть

Однако, в отличие от других демографических подгрупп, сельские белые обладают огромной властью в американской политике. Эта власть является вторым усугубляющим фактором, поскольку она дает белым сельским жителям необычные рычаги для того, чтобы склонять политику и политиков к своей воле. С момента возникновения джексоновской демократии почти два века назад белые сельские жители пользовались статусом, который мы называем "существенным меньшинством", потому что они смогли добиться уступок от правительств штатов и особенно национального правительства, чего не могла бы сделать ни одна другая группа граждан их численности. Под этим мы подразумеваем, что обе основные партии слишком часто должны были угождать или, по крайней мере, умиротворять белых сельских жителей, если у них была хоть какая-то надежда на создание и поддержание своих программ правления.

Действительно, благодаря сочетанию рабства и систематического подавления избирателей из числа чернокожих мужчин даже после окончания Гражданской войны и ратификации Пятнадцатой поправки белые сельские жители сохраняли огромную власть на протяжении всего XIX века. Даже после того, как по результатам переписи населения 1920 года Соединенные Штаты перестали быть страной с преобладанием сельского населения, сельские белые продолжали составлять внушительное большинство, которое пользовалось властью, раздутой за счет неравенства, на протяжении всего двадцатого века. Сенат США уже давно наделяет сельские штаты и сельских избирателей внутри штатов большим правом голоса. В меньшей степени это относится и к процессу выбора президентов США в коллегии выборщиков. Между тем, и по сей день герриманские округа часто наделяют белых сельских жителей правом голоса в законодательных органах штатов и Палате представителей Конгресса США, которое в противном случае не было бы обеспечено их численностью. Только в последние десятилетия избирательная власть сельских белых начала ослабевать, и только потому, что доля сельских белых неуклонно сокращается. В стране, которая примерно на 20 процентов состоит из сельских районов, причем четвертая часть этих 20 процентов - небелые люди, сельские белые сегодня составляют около 15 процентов всего населения США. Сельские белые обладают силой, превосходящей их численность, и, несомненно, могли бы улучшить свои общины, если бы использовали эту силу разумно.

 

Почитание культуры и ценностей белых

Третий усугубляющий фактор - постоянное почитание культуры и ценностей белых сельских жителей как неким образом превосходящих ценности почти всех остальных групп американцев. Жители маленьких городков рефлекторно превозносятся и почитаются как политиками, так и обозревателями. Этих "сердечных" людей, живущих в "пролетных" штатах и графствах, неоднократно превозносят как "настоящих американцев", но в то же время жалеют как людей, которых несправедливо не уважают, высмеивают или снисходительно относятся к ним, несмотря на то что они якобы представляют все то благородное и хорошее, что есть в Соединенных Штатах. К сожалению, мифический статус, которым наделены сельские жители, и особенно сельские белые, предоставляет им более широкое поле для демократического трансгрессивного поведения, которое нарушает некоторые из основных принципов любой плюралистической, свободной, справедливой и функционирующей политико-избирательной системы.

СМИ провоцируют белых

Наконец, четвертый фактор обусловлен тем, что сельские лидеры, политики-республиканцы и их консервативные союзники в средствах массовой информации неоднократно запускают худшие инстинкты и самые глубокие страхи сельских белых американцев. Ежедневно по кабельным новостям и ежечасно по разговорным радиостанциям белых сельских жителей предупреждают, что они находятся в осаде. Им постоянно твердят, что ужасные люди, живущие в наших городах и управляющие ими, - расовые и религиозные меньшинства, феминистки, гомосексуалисты, белые либералы и демократы в целом - угрожают выживанию традиционалистских, белых, христианских ценностей, почитаемых многими жителями сельских белых районов. Политики - от Дональда Трампа до Дж. Д. Вэнса и Марджори Тейлор Грин - любят обвинять почти в каждой проблеме - местной, государственной или национальной - страшных людей, живущих в далеких городах, чья жизнь и ценности, как нам говорят, разрушают нацию, построенную жителями маленьких городков, богобоязненными и размахивающими флагами.

 

-

В совокупности эти четыре фактора усиливают влияние друг на друга, заставляя белых американцев из сельской местности все больше сомневаться в своей приверженности американскому проекту. Белые сельские жители, страдающие от экономических трудностей и сталкивающиеся с серьезными кризисами в области здравоохранения, могут вполне обоснованно отчаиваться от ситуации, в которой находятся они и их общины. Теоретически, обладая огромными электоральными и мифическими возможностями, они могут призвать к порядку местных, государственных и национальных политиков. К сожалению, слишком часто белых сельских жителей успокаивают побрякушками культурной войны, которые им по дешевке продают те самые политики, которых они избрали и которые должны были бы более предметно заниматься проблемами экономики и здравоохранения, от которых страдают многие маленькие, малонаселенные города и округа, - тем самым увековечивая порочный круг отчаяния. Готовность белых сельских жителей отказаться от существенной повестки дня по улучшению местной жизни в пользу удовлетворения культурных претензий вызывает недоумение.

К сожалению, сельские небелые жители сталкиваются с более серьезными экономическими и медицинскими проблемами, чем сельские белые, но многие эксперты и политики не обращают на это внимания. Действительно, за исключением опиоидной зависимости и самоубийств с применением огнестрельного оружия, проблемы, с которыми сталкиваются белые жители сельских районов, бледнеют по сравнению с проблемами четверти небелых американцев, проживающих в сельской местности. Но страдания чернокожих, латиноамериканцев и особенно коренных американцев, живущих в сельской местности, остаются практически без внимания, поскольку эти группы не относятся к "существенному меньшинству".

Озлобленные своими реальными проблемами, кипящие от обид, как реальных, так и мнимых, и при этом обладающие огромной политической властью, сельские белые, манипулируемые эгоистичными мотивами таких опытных авторитаристов, как Трамп, и растущим легионом подражателей, теперь представляют собой растущую угрозу состоянию и судьбе американской демократии. Ведь именно благодаря своей возвышенной власти и статусу, когда сельские белые граждане начинают сомневаться в обоснованности или полезности демократических норм и традиций, конституционные столпы американской демократии начинают шататься. От сомнений в легитимности выборов до разглагольствований о вакцинах и тайных педофилиях, от оправдания терактов 6 января внутри страны до ксенофобии по отношению к гражданам, которые выглядят, говорят или молятся не так, как они, - недемократические и порой насильственные импульсы, исходящие из сельских белых уголков США, грозят подорвать и, возможно, положить конец демократическому эксперименту Америки.

 

Четырехсторонняя угроза

Когда мы делаем заявления об угрозах, исходящих от недовольных, наделенных властью, спровоцированных сельских белых граждан, мы делаем это не случайно. Мы также не предлагаем такие утверждения на основе простого утверждения или без обоснования: На самом деле, в ходе работы над этой книгой мы приводим множество общедоступных опросов и исследований в поддержку наших грозных предупреждений о растущих антидемократических импульсах, исходящих из сельской Белой Америки.

Эти угрозы, эти импульсы принимают четыре взаимосвязанные формы.

Расизм, ксенофобия, антигородское презрение и антииммигрантские настроения

Во-первых, белые сельские жители - это демографическая группа, которая с наименьшей вероятностью примет понятия плюрализма и инклюзии в Соединенных Штатах, переживающих в настоящее время быстрые демографические изменения. Белые сельские жители проявляют уникальную враждебность по отношению к расовым и религиозным меньшинствам, недавним иммигрантам и городским жителям в целом.

Белые жители сельской местности выражают повышенные опасения по поводу растущего культурного влияния иммигрантов, меньшинств, феминисток, ЛГБТК+ американцев и людей, живущих в городах. По сравнению с жителями городов и пригородов, гораздо меньшая доля сельских американцев считает, что большее разнообразие сделало Соединенные Штаты сильнее, и гораздо большая доля описывает иммигрантов как "бремя для нашей страны". Только четыре из десяти сельских белых республиканцев говорят, что ценят разнообразие в своих сообществах - самая низкая доля среди всех подгрупп. Сельские американцы менее склонны верить в существование систематического расизма и привилегий белых в Соединенных Штатах. Белые мужчины из сельской местности, в частности, испытывают сильную "привязанную к месту" неприязнь к американцам, живущим в других частях страны. Сельские жители чаще, чем жители городов и пригородов, утверждают, что американцы, живущие в других частях страны, не понимают проблем, с которыми сталкиваются их общины, и не разделяют их ценностей.

 

Принятие заговоров за факты

Во-вторых, сельские белые являются самой конспирологической когортой в стране, и их отказ принять основные факты или научные знания мешает нации вести рациональный, информированный дискурс по целому ряду вопросов. Белые сельские жители демонстрируют самую высокую поддержку отрицания выборов, антинаучного Ковида-19 и сопротивления вакцинации, заговоров против родословной Обамы и неумных заявлений QAnon.

В частности, сельские белые чаще всего считают, что выборы 2020 года были украдены у Дональда Трампа. Они более скептически относятся к науке в целом и к безопасности и спасительной силе вакцин, таких как вакцина Ковид-19. Они чаще всего соглашаются с утверждениями QAnon о том, что правительство контролируется гнусными агентами "глубинного государства", некоторые из которых похищают и растлевают детей. А сельские жители чаще всего верят, что Барак Обама родился не в США и поэтому был незаконнорожденным президентом.

 

Недемократические и антидемократические убеждения

В-третьих, опросы и исследования подтверждают, что сельские белые выражают самый низкий уровень поддержки давних и основных демократических принципов. Они реже всего одобряют сдвоенные конституционные принципы разделения властей и сдержек и противовесов между ветвями власти; меньше всего поддерживают основные избирательные права и доступ к голосованию; и регулярно отвергают такие устоявшиеся принципы управления, как власть на уровне штата и верховенство государства.

К сожалению, сельские американцы реже поддерживают свободную прессу, чаще принимают авторитарных деятелей и бесконтрольную президентскую власть, и больше поддерживают агрессивную полицейскую и антииммигрантскую политику. Они выражают большую поддержку движениям белых националистов и белых христианских националистов. Шерифы, избранные в сельских округах, все чаще считают, что они могут и должны действовать вне рамок законов штата или страны.

 

Оправдание насилия

Наконец, ни одна группа американцев не может похвастаться более высокой степенью поддержки или оправдания насилия как подходящего средства выражения общественного мнения и принятия решений. От защиты внутренних террористов, напавших на Капитолий США 6 января 2021 года, до призывов вернуть Трампа в Белый дом недемократическим путем - сельские белые чаще всего оправдывают и даже одобряют применение политического насилия.

Действительно, слишком часто антидемократические настроения сельских жителей переходят в насильственные рефлексы. Сельские жители чаще предпочитают насилие демократическому обсуждению для решения политических споров и чаще других призывают восстановить Дональда Трампа в должности президента после января 2021 года - если потребуется, силой. Согласно одному из опросов, сельские белые чаще всего говорят, что "истинным американским патриотам, возможно, придется прибегнуть к насилию, чтобы спасти нашу страну". Сельские белые также быстрее оправдывают или оправдывают теракт в Капитолии США, совершенный 6 января.

 

-

По отдельности каждая из этих угроз серьезная. Но вместе они представляют еще большую опасность, поскольку часто взаимосвязаны и взаимно усиливают друг друга. Отношение или поведение одного типа часто приводит к появлению других или перетекает в них.

Возьмем, к примеру, человека, который испытывает страх, осознанный или скрытый, по отношению к иммигрантам. Это проявление первой угрозы. Конечно, такой человек более восприимчив к ложным, заговорщическим утверждениям о том, что иммигранты голосуют незаконно. Отсюда он может начать сомневаться в легитимности выборов, поддерживать недемократические попытки ограничить доступ к бюллетеням и, возможно, преследовать сотрудников избирательных комиссий. В этот момент такому человеку будет гораздо проще поддержать попытки угрожать, запугивать или даже причинять вред этим должностным лицам.

Ни одна из этих угроз не существует сама по себе. И, как и в случае с четырьмя сложными факторами, каждая из этих четырех угроз способна усилить некоторые или все остальные. Эта каталитическая связь является, пожалуй, самым опасным эффектом, поскольку, как предупреждают исследователи демократии, как только демократические антипатии приходят в движение и начинают набирать обороты, они могут достичь такой степени, что их невозможно будет обратить вспять.

Более того, эти четыре импульса заставили миллионы сельских белых принять радикальные и реваншистские идеи, включая, но не ограничиваясь, решения белых националистов и христианских националистов, которые в худшем случае могут привести к насилию (а в некоторых случаях уже привели). Четырехкратная угроза, которую сельские белые представляют для американской демократии, серьезная и растущая.

 

Состояние и судьба американской демократии

Да, сельская Америка переживает трудности. Сокращение численности населения, экономический застой и серьезные проблемы со здоровьем угрожают жизни и средствам к существованиюжителей небольших городов и малонаселенных округов страны. Большое количество молодых людей покидает родные сельские районы, где они выросли, в поисках новых возможностей. Это кризис, происходящий в сельской Америке, и ответственность за его преодоление лежит на каждом гражданине, независимо от расы и места проживания. К сожалению, кризис, происходящий в сельской Белой Америке, усугубляет кризис, исходящий из нее. Нелиберальные идеи и тенденции не ограничиваются сельскими районами, и, конечно, миллионы сельских жителей почитают демократические институты и традиции Соединенных Штатов. Но сегодняшние угрозы американской демократии имеют отчетливо сельский оттенок. Усугубленное экономическими проблемами и проблемами здравоохранения, разрушающими центральную часть страны, недовольство сельских жителей превратилось в гражданскую и конституционную пороховую бочку. Благодаря своим двойным полномочиям - математически раздутой электоральной власти и основанному на мифологии политическому почтению, которым они пользуются, - сельские белые граждане способны подорвать нашу конституционную демократию или, по крайней мере, нанести серьезный ущерб давним и общепринятым демократическим нормам и традициям.

Никому, ни сельским жителям, ни другим, не поможет то, что политики-республиканцы - включая тех, кто представляет сельские округа, районы и штаты, но не ограничиваясь ими - регулярно разжигают недовольство сельских белых в угоду своим корыстным целям. В погоне за голосами избирателей, взносами на избирательные кампании, вниманием СМИ и переизбранием эти политики намеренно усиливают недовольство сельских жителей. Печально, но факт: их манипулятивное и деструктивное поведение работает, освобождая сельских политиков от разработки и реализации политики, направленной на лечение того, что нездоровится сельским сообществам. С политической точки зрения, этим политикам гораздо проще и эффективнее использовать триггеры культурной войны, чтобы запугать и разозлить сельский электорат и заставить его поддержать их, чем действительно заслужить их голоса и доверие, улучшая повседневную жизнь своих избирателей.

После президентских выборов 2020 года редко говорят о том, что, потерпев поражение, Дональд Трамп потерял позиции почти во всех демографических подгруппах после своей победы на выборах 2016 года, за исключением белых сельских жителей, среди которых его поддержка выросла за прошедшие четыре года. Авторитарный вызов конституционному порядку, брошенный Трампом сельским населением, представляет собой не что иное, как экзистенциальную угрозу состоянию и судьбе американской демократии.

Однако до сих пор - несмотря на многочисленные публичные свидетельства о том, как растущая антипатия сельских белых граждан угрожает американскому управлению и нашему плюралистическому обществу, - мало кто из политических обозревателей осмеливался определить или предупредить нацию о надвигающейся опасности, исходящей от "основного" сельского белого меньшинства. Если выживание американской политической системы имеет значение, то коллективное молчание этих политиков и обозревателей - их почти всеобщее нежелание, если не отказ, назвать эту экзистенциальную угрозу по имени - не может больше продолжаться.

 

Глава 2. СЕЛЬСКАЯ РАЗРУХА

 

В штате Нью-Йорк Рой Хольцер из Уилмингтона и Шон Гиллиланд из Уиллсборо являются типичными сельскими городскими управляющими. Их офисы в графстве Эссекс сдержанны и лишены тех фотографий на "стене славы", где они позируют с видными политиками штата или страны, которые предпочитают многие избранные чиновники. Супервайзер - это в основном неблагодарная работа на переднем крае местного управления: Вы оказываете общественные услуги, боретесь за скудные доходы и решаете местные политические споры. Большинство ваших избирателей - соседи по дому, а некоторые знают вас с детства. Когда вы приходите на работу в мэрию, лучше всего проверить свое эго на входе.

Уилмингтон и Уиллсборо - два из восемнадцати населенных пунктов округа Эссекс. Уилмингтон находится в двенадцати милях к востоку от озера Плэсид, в тени горы Уайтфейс - места проведения зимних Олимпийских игр 1932 и 1980 годов, где спускались на горных лыжах, а также постоянного места притяжения для любителей зимних лыж и летних походов. В восточной части округа, на идиллических берегах озера Шамплейн, расположены пристани Уиллсборо и причалы на берегу озера, которые являются популярным пристанищем для лодочников и любителей рыбалки.

Эссекс - это округ, который играет решающую роль в президентской политике: Фактически, это один из восьми округов США, в которых побеждал каждый президент в течение последних семи избирательных циклов подряд, начиная с победы Билла Клинтона на перевыборах в 1996 году и заканчивая победой Джо Байдена в 2020 году. (Только три округа в настоящее время имеют более продолжительную активную полосу. Хольцер и Гиллиленд - республиканцы, поддерживающие представителя США Элизу Стефаник и президента Дональда Трампа. Но ни один из них не является идеологическим фанатиком. Управление и политика, а не разногласия, определяют их повседневную жизнь. "Уилмингтон - это тот город, по которому многие люди тоскуют, особенно сейчас, когда наша страна находится в таком состоянии", - с гордостью говорит Хольцер, отмечая, что в его городке живут республиканцы, демократы и независимые. "Вы все еще можете пойти в местную кофейню, поспорить с кем-то, а потом провести с ним весь день на рыбалке. В конце концов, если у вас есть личная проблема, люди придут к вам на помощь. Вот что так здорово в жизни в Уилмингтоне".

Хольцер и Гиллиленд - местные жители, родившиеся и выросшие в этих городах, и имеют глубокие семейные корни. Прапрапрадед Хольцера был городским управляющим в 1800-х годах. К восемнадцати годам Хольцер основал местную газету и выиграл выборы в городской совет Уилмингтона. В течение двадцати двух лет он и его жена владели и управляли небольшой бакалейной лавкой, которую недавно продали племяннику Хольцера, а не корпоративной сети. Корни Гилланда уходят еще глубже. Гилланды до сих пор владеют фермой на дороге, носящей их фамилию, а предки Шона буквально заселили город: Уилл", от которого происходит название "Уиллсборо", - это имя первого европейского поселенца, Уильяма Гиллиленда (его имя пишется с одним меньшим "л"), прибывшего в город в 1765 году. Его портрет украшает главный зал ратуши, где проходят слушания местных судов и заседания городского совета.

Хольцер и Гиллиленд обеспокоены работой служб неотложной помощи, но их ситуации несколько отличаются из-за близости этих двух городов к жизненно важным медицинским учреждениям. В октябре 2022 года компания Adirondack Health объявила, что хочет закрыть отделение неотложной помощи Мемориальной больницы Лейк-Плэсида, которое уже сократило свою работу до половины дня. Хольцер по понятным причинам был в панике, думая о том, что это решение будет означать для его избирателей. "Я возглавил борьбу с этим, потому что меня это очень бесит", - сказал он. Хольцер отвергает утверждения Adirondack Health о том, что скорая помощь приносит убытки. Он даже загнал в угол губернатора штата Нью-Йорк Кэти Хочул за два месяца до нашей беседы с ним, когда она посетила Лейк-Плэсид для участия в Университетских играх. Как бывший врач скорой помощи, Хольцер знает, что если LPMH закроет отделение неотложной помощи, машины скорой помощи и жители района будут вынуждены ехать либо на сорок минут на запад, в Саранак-Лейк, либо на тридцать минут на юго-восток, в Элизабеттаун, где находится спутниковый центр Champlain Valley Physicians Hospital, либо почти час добираться до регионального больничного комплекса CVPH в Платтсбурге, в соседнем округе Клинтон. Избирателям Гиллилланда в Уиллсборо, напротив, повезло, что они живут ближе к Элизабеттауну и Платтсбургу. (CVPH - это даже не нью-йоркская сеть; она принадлежит и управляется системой Университета Вермонта, расположенной в Берлингтоне, на берегу озера Шамплейн).

Как бы близко от ближайшей больницы ни жили их избиратели, и Хольцер, и Джиллиленд сталкиваются с проблемой удержания квалифицированного персонала служб экстренной помощи. Оба города давно полагаются на добровольцев, но их число сокращается и стареет. "Нельзя, чтобы этим занималась кучка семидесятипятилетних стариков", - говорит Гиллиленд, пожимая плечами. Но округ Эссекс просто не может позволить себе миллионы, которые потребовались бы для найма профессионального штата врачей скорой помощи на полный рабочий день. Поэтому графство подало заявку и выиграло шестимиллионный грант от штата Нью-Йорк на реализацию экспериментальной переходной программы, первоначально ориентированной на четыре из восемнадцати городов графства. (По истечении срока действия гранта Эссекс перейдет на модель совместного финансирования, при которой округ будет покрывать расходы на выплаты техникам скорой помощи (пенсионные взносы, медицинские страховки), но каждый из городов округа Эссекс будет оплачивать почасовую зарплату техников скорой помощи, когда они работают в своем городе. "Это гораздо дешевле, чем нанимать штатного сотрудника", - пояснил Гиллиленд.

Руководители сельских районов по всей стране сталкиваются со многими из тех же проблем, что и инспекторы Рой Хольцер и Шон Гиллиленд, - от поиска творческих решений в области финансов до поддержания качества учреждений и услуг. Более половины сельских больниц по всей стране в настоящее время работают в минус, а сотни других закрылись совсем. Закрытие одного отделения неотложной помощи или неспособность амбулаторной службы быстро доставить пациента в отделение скорой помощи может иметь последствия для жизни и смерти. Даже в сельских населенных пунктах, обладающих активами, которым завидуют другие сельские города (например, Уилмингтон и Уиллсборо), борьба государственных и частных организаций за сохранение жизненно важных служб - обычное дело.

Аналитические центры, правозащитные группы и правительственные агентства опубликовали бесчисленное количество отчетов о разрушении сельских районов Америки. Многие из этих исследований появились еще до президентской кампании Дональда Трампа, которая сама по себе вызвала новый виток внимания к сельскому кризису со стороны государственных чиновников и СМИ. Сегодня малые города и округа страны сталкиваются с целым рядом болезненных, а порой и смертельно опасных социально-экономических проблем: сокращение численности населения, экономические трудности, разрушающаяся инфраструктура и эпидемия "смертей от отчаяния", вызванных самоубийствами с применением огнестрельного оружия и передозировкой опиоидов.

В этой главе мы расскажем о проблемах, с которыми сталкивается современная сельская Америка. Экономические и медицинские проблемы, с которыми сталкиваются сельские жители Америки, имеют не только прямое, но и косвенное значение, поскольку упадок многих сельских общин заставил многих белых сельских жителей усомниться в том, что американская политическая система служит им должным образом и в достаточной степени.

Стагнация населения

Начнем с сокращения численности населения. Население сельских районов либо сокращается, либо растет гораздо медленнее, чем в остальной части страны. Рост населения в США в 2010-х годах составил всего 7,4 % и был самым медленным за все десятилетие с 1930-х годов. Однако рост был неравномерным: Городские и пригородные районы увеличились на 21 миллион человек, в то время как сельские районы сократились на 226 000 человек. Пятью штатами с наибольшим сокращением численности нестоличного населения в 2010-х годах были, в порядке убывания, Западная Вирджиния, Иллинойс, Луизиана, Арканзас и Пенсильвания.

В период с 2010 по 2020 год более половины всех округов США, 53 %, потеряли население. Поскольку за этот период выросло 81 % городских районов, большинство сократившихся округов были сельскими. Фактически, две трети сельских округов - 1326 - потеряли население за последнее десятилетие. Большинство этих потерь населения произошло в "хронически бедных" сельских округах, в которых, по классификации Министерства сельского хозяйства США, с 1980 года не менее 20 процентов жителей постоянно живут ниже национального уровня бедности.

Шесть десятилетий назад в американский политический лексикон вошел термин "бегство белых". В ответ на расовую интеграцию городские белые бежали в пригороды в поисках большей земли, больших домов и более низких налогов, а также чтобы воссоздать городские белые общины, существовавшие до того, как Великая миграция привела миллионы афроамериканцев на север. Сегодня бегство белых принимает новую форму и направление: Сотни тысяч сельских белых переселяются в более разнообразные и густонаселенные пригороды и города. Более того, 42 процента сельских жителей сообщают, что знают кого-то, кто недавно переехал из их общины.

Молодые американцы покидают сельские районы, лишая сельскую Америку ее самого ценного актива - будущего. В 2010 году социологи Патрик Карр и Мария Кефалас опубликовали книгу Hollowing Out the Middle: The Rural Brain Drain and What It Means for America" ("Утечка мозгов в сельской местности и ее значение для Америки"). Они опросили сотни жителей небольшого сельского городка в Айове и выяснили, что сельские родители и школьные учителя вкладывают необычные ресурсы в своих самых перспективных подростков - тех, кто с наибольшей вероятностью поступит в хорошие колледжи и никогда не вернется домой. "Эмиграция подпитывается региональной системой фильтрации, которая заставляет одних молодых людей оставаться, а других - уезжать", - заключили Карр и Кефалас. "Учителя, родители и другие влиятельные взрослые отбирают молодых людей, которым суждено уехать, и игнорируют тех, кто, скорее всего, останется или вернется".

Общенациональный опрос, проведенный Университетом Нью-Гэмпшира в 2018 году, показал, что 61 процент взрослых респондентов, проживающих за пределами города, сказали, что "посоветовали бы подросткам переехать". Лишь 40 процентов взрослых, проживающих в городах, говорят то же самое. Никто не может винить корыстных родителей и учителей за то, что они призывают своих лучших и способных подростков искать более перспективное будущее, даже если это означает экспорт лучших человеческих ресурсов сельской Америки в города. "Если принять во внимание запущенность и старение многих американских городов, становится очевидным, что легких решений не предвидится", - пишет Грейси Олмстед, журналист из Айдахо и автор книги Uprooted: Recovering the Legacy of the Places We Left Behind" ("Восстановление наследия мест, которые мы оставили"). "Но одно можно сказать наверняка: Если мы не сможем убедить некоторых из этих молодых людей остаться, переехать или вернуться, у нас не будет шанса найти эти решения".

Во время наших путешествий мы слышали похожие истории. Мила Бесич поделилась своим опытом, когда она была старшеклассницей в Супериор, штат Аризона, небольшом, большинстве латиноамериканском сельском городе в так называемом Медном коридоре штата, которым она сейчас руководит в качестве мэра города. "Если бы вы приехали в Супериор десять лет назад, все было заколочено. Когда я заканчивала школу, этот город был в запустении. Он был в упадке", - сказал нам Бесич. Мой школьный психолог говорил: "BHP [одна из горнодобывающих компаний, работающих в этом районе] все закрывает. Здесь вообще не будет никакой добычи". Вы, ребята, лучшие в своем классе. Убирайтесь к черту отсюда. Мы обеспечим вам столько стипендий, сколько сможем. Для вас здесь ничего не будет".

В нескольких сотнях миль к северо-востоку, в округе Апачи штата Аризона, в день выборов 2022 года кандидат в члены Совета нации навахо Шона Энн Клау беседовала с нами, приветствуя избирателей, направлявшихся голосовать на ее местный избирательный участок в Чинле. Когда мы спросили, является ли утечка мозгов проблемой в резервации, она ответила: "Да, является. И я говорю лично, потому что у меня есть сын и дочь, и они оба живут за пределами резервации". Ее сын служит в ВВС США, а дочь живет в Фениксе. "Она хочет открыть свое дело. Она собирается учиться на косметолога. Она считает, что сфера услуг - это то, чего у нас нет в резервации Навахо. У нас нет салона, нет парикмахерской".

Но Клоу уверена, что ее дети вернутся. "Я действительно чувствую, что они укоренились", - с тоской сказала она. "Я не сомневаюсь, что они вернутся. А когда вернется мой сын, он займет мое место здесь как лидер и поведет свой народ. Вот насколько велика моя вера. Потому что я был воспитан в традиционном духе моей бабушкой и моим дедом в хогане с земляным полом [традиционное бревенчато-грязевое жилище навахо]. Поэтому приверженность служению, общине и семье очень важна для нас". Кого выиграла выборы от отделения Чинле и теперь занимает одно из двадцати четырех мест в Совете навахо.

В Малоуне, небольшом городе с населением около пятнадцати тысяч человек в округе Франклин, штат Нью-Йорк, мы расспросили городского управляющего Андреа Стюарт о четырех детях, которых они с мужем вырастили вместе. Ни один из них до сих пор не живет в этом районе, сказала она нам. Общая нить, связывающая истории Бесича, Клау и Стюарт, заключается в том, что они являются представителями среднего класса, образованными местными лидерами. Дети менее удачливых сельских родителей тоже могут покинуть дом, но, конечно, вероятность того, что у них будет стимул и ресурсы для этого, ниже.

Ковид-19 заставил американцев пересмотреть свои жилищные условия, и демографы задумались, не может ли пандемия вызвать оживление сельской местности. Репортеры писали о состоятельных пенсионерах и профессионалах, работающих на удаленной работе, которые меняют дорогие городские квартиры на буколические сельские дома. Но последствия приезда новых жителей оказались неоднозначными. С одной стороны, продажа жилой и коммерческой недвижимости повышает стоимость существующих домовладений и предприятий, принося прибыль местным агентам по недвижимости, строителям и ритейлерам. С другой стороны, новоприбывшие редко приводят с собой детей, чтобы заполнить пустующие места в сельских школах.

Подобная история повторяется по всей стране: Как бы ни были привязаны сельские жители к своим домам, они сомневаются, что молодые люди смогут построить процветающее будущее, если не покинут их. По всей Америке сокращение численности сельского населения вынуждает многие общины закрывать и объединять свои школьные округа. Но объединение школ представляет собой уникальную проблему для сельских родителей и общин по одной простой причине: Их дети школьного возраста живут гораздо дальше друг от друга, чем ученики в более густонаселенных пригородных и городских районах. Таким образом, объединение сельских школ вынуждает учеников закрытых учреждений преодолевать большие расстояния.

Став новым губернатором Западной Вирджинии в январе 2005 года, консервативный демократ Джо Манчин, выросший в Фармингтоне, городке с населением около восьмисот человек, когда Манчин был еще мальчиком, сразу же установил правила, призванные защитить сельских школьников от слишком долгого пребывания в школьных автобусах. Согласно правилам Манчина, время поездки на автобусе в один конец для учеников начальной школы не должно превышать тридцати минут, для учеников средней школы - сорока пяти минут, а для старшеклассников - одного часа.

У округа Минго в Западной Вирджинии не было другого выбора, кроме как объединиться. Как и многие другие сельские округа, Минго терял население на протяжении семи последних десятилетий. Сегодня в нем проживает около 23 000 человек, что вдвое меньше, чем в 1950 году, когда округ достиг своего пика численности. (Для сравнения, население страны с 1950 года выросло более чем в два раза). Поскольку в каждой из четырех средних школ округа было много свободных мест, расходы на содержание и обслуживание всех четырех учреждений стали слишком обременительными, и в 2014 году округ Минго объединил средние школы в Берче, Гилберте, Матеване и Уильямсоне, где находится округ, в одну. Новая центральная средняя школа Минго, образованная из остатков четырех закрытых средних школ, была построена на месте рекультивированной шахты в Ньютауне. Город, построенный на угле, построил свою новую среднюю школу на вершине бывшей угольной шахты.

Чтобы остановить волну сокращения численности населения, руководители сельских районов прибегают к творческому подходу. По меньшей мере пятьдесят сельских общин по всей территории США приняли программы, направленные на привлечение новых жителей с помощью налоговых льгот, жилищных субсидий и других стимулов для переезда. Законодательное собрание Западной Вирджинии рассматривает законопроект, предусматривающий налоговые льготы до 25 000 долларов для бывших жителей, желающих вернуться в штат горцев. В разгар пандемии эти усилия, похоже, дали эффект, хотя и временный: В 2021 году в сельских районах наблюдался небольшой прирост населения на 0,13 процента - небольшой, но лучше, чем продолжающееся сокращение.

В большинстве из двух третей сельских округов, потерявших население с 2010 года, снижение было скромным, обычно менее 3 процентов. В сельских городах и округах, где проживает большинство чернокожего населения, потери населения превысили средние показатели. Тем не менее, за исключением отдельных населенных пунктов, где есть достопримечательности для отдыха и развлечений, или внезапного экономического бума, вызванного открытием месторождений нефти или гидроразрыва пласта, большинство сельских городов и округов медленно, но неуклонно теряют жителей, в то время как остальная Америка продолжает расти.

Экономический упадок

Что оставляют после себя сельские жители Америки, покидающие родные города? Короткий ответ - экономический спад и упадок, определяемые снижением заработной платы, ростом безработицы, постоянной бедностью и ростом зависимости от государства.

Почти все проблемы сельских районов коренятся в нестабильной местной экономике. Такие отрасли, как сельское хозяйство и горнодобывающая промышленность, пострадали от целого ряда нападений, как внутренних, так и внешних, включая, в частности, усиление конкуренции на мировых рынках, консолидацию корпораций, рост могущества гигантского агробизнеса и резкий сдвиг в экономике США в сторону здравоохранения, образования и сферы услуг. Стагнация сельского населения усугубляет экономические проблемы сельских районов: Более трети владельцев малых предприятий в сельской местности говорят, что не могут найти достаточно квалифицированных местных работников.

В течение двух лет после Великой рецессии 2008 года безработица росла по всем Соединенным Штатам, но в 2010-х годах количество рабочих мест в городах в конечном итоге вернулось к докризисному уровню. Однако неметрополитенские районы так и не смогли полностью восстановиться: Графства с населением 100 000 человек и менее потеряли после 2008 года 175 000 рабочих мест. Шокирует тот факт, что сегодня в сельской местности меньше предприятий, чем было до начала рецессии полтора десятилетия назад. Экономическая мобильность в США сейчас самая низкая в сельских округах Юга и Среднего Запада. Эта неспособность сельских районов восстановиться после рецессии резко контрастирует с 1992-96 годами, когда треть новых малых предприятий, образовавшихся после рецессии 1991 года, открывались в небольших округах.

Глобализация, безусловно, способствовала краху сельских экономик. Политики - от президента-республиканца Дональда Трампа до бывшего конгрессмена-демократа от штата Огайо Тима Райана - постоянно обвиняют страны с развивающейся экономикой, такие как Китай, в краже американских рабочих мест для "синих воротничков", которые когда-то хорошо оплачивались и включали достойные льготы. Но на протяжении десятилетий республиканцы обещали, что если рабочие откажутся от своих профсоюзных преимуществ - более высокой зарплаты, медицинского обслуживания и пенсионных льгот, - то американские компании смогут конкурировать. Это была ложь: За последние сорок лет членство в профсоюзах сократилось, но миллионы рабочих мест в промышленности все равно исчезли.

Эти потери рабочих мест не отучили сельских избирателей голосовать каждые два года за переизбрание политиков, продвигающих законы "право на труд", которые затрудняют работу профсоюзов, даже когда эти сельские избиратели борются за выживание на мизерную зарплату и медицинские пособия, которые им предоставляет работа, не связанная с профсоюзами. Это происходит не потому, что люди выступают против профсоюзов: Летом 2022 года Gallup сообщил, что поддержка профсоюзов выросла до 71 процента, что является самым высоким показателем с 1965 года. И все же республиканские законодатели штата или члены Конгресса от сельских, в подавляющем большинстве белых общин, которые поддерживают профсоюзы, прожиточный минимум или всеобщее здравоохранение, встречаются редко. Их противодействие платному отпуску по болезни - прекрасный пример того, как сельские избиратели выбирают политиков, которые голосуют против их материальных интересов. "В то время как все большее число штатов, городов и округов в последние годы принимают законы об оплачиваемых отпусках по болезни или общих оплачиваемых отгулах, большинство штатов, где более 20 % населения составляют сельские жители, этого не делают, оставляя работников беззащитными", - сообщает Хазмин Орозко Родригес из Kaiser Health News. "Вермонт и Нью-Мексико - единственные штаты со значительным сельским населением, где были приняты законы, требующие предоставления оплачиваемого отпуска по болезни в той или иной форме."

Разве плохие торговые сделки, заключенные федеральным правительством, не разрушили сельскохозяйственную экономику сельских районов Америки? Именно такой нарратив пропагандируют самозваные экономические националисты вроде Стива Бэннона, которые неоднократно обвиняли Североамериканское соглашение о свободной торговле и другие торговые сделки в экзистенциальном кризисе, с которым столкнулась сельская Америка. Почти в каждой предвыборной речи 2016 года Дональд Трамп называл НАФТА худшим торговым соглашением, которое когда-либо заключали Соединенные Штаты. Став президентом, он ввел новые тарифы.

Однако НАФТА нельзя винить в резком падении цен на сельскохозяйственные культуры в США в послевоенный период. Хотя с 1945 по 1970 год цены на сельскохозяйственные культуры выросли на 41 процент, в относительном выражении они сократились по сравнению с 116-процентным ростом цен на потребительские товары за тот же период. Следующие два десятилетия были еще хуже: с 1970 по 1990 год цены на пшеницу, сою и кукурузу с поправкой на инфляцию упали на две трети и более. Ратифицированная Соединенными Штатами, Канадой и Мексикой в 1994 году, НАФТА, очевидно, не стала причиной резкого падения цен на сельскохозяйственную продукцию в течение пяти десятилетий до ее вступления в силу.

Консолидация корпораций внутри страны усугубляет давление на рынок из-за рубежа. Предполагаемые политики свободного рынка редко признают, что монополии и олигополии трансформировали сельскохозяйственную экономику, превратив семейную ферму в исчезающий вид. В 2018 году четыре крупнейшие мясокомбинаты контролировали 85 % рынка говядины. На долю четырех крупнейших переработчиков свинины приходилось 70 % рынка свинины. Точно так же четыре фирмы контролировали 85 процентов рынка семян кукурузы. В США количество крупных ферм - площадью от тысячи акров - удвоилось с 1978 по 2017 год. В 1940 году 53 процента сельских жителей США жили на фермах, а сейчас - только 6 процентов.

Неудобная правда заключается в том, что небольшие семейные фермы, которые когда-то кормили нацию и обогащали местных фермеров, были поглощены компанией ConAgra, а не Китаем. В качестве примера можно привести 44 процента небольших молочных ферм в Вермонте - штате, который соперничает с Висконсином по производству сыра и молочных продуктов, - закрывшихся только с 2012 года. Разочарование растет: В 2023 году пятьдесят активистов встретились на Саммите действий по сельской политике в Омахе, штат Небраска, чтобы разработать стратегии защиты семейных ферм от монополий агробизнеса. Сельские жители постепенно осознают, что корпоративная консолидация, а не социализм, разрушает их местные экономики.

Выращивание арахиса в регионе Албемарл на востоке Северной Каролины является типичным примером трансформации сельского хозяйства. В округе Нортгемптон расположены лесозаготовительные компании Georgia-Pacific и Clary, а также распределительный склад Lowe's Home Improvement. Но графство, которое не так давно лидировало в Северной Каролине по производству арахиса и занимало тринадцатое место в стране, долгое время зависело от арахисоводства и до сих пор занимает пятое место в штате по производству арахиса. Работает с 1945 года, Aunt Ruby's Peanuts - старейший розничный бизнес в Энфилде, маленьком городке с в основном заколоченными витринами в соседнем сельском округе Галифакс, где большинство жителей - негры. Боб Оллсбрук, сын основательницы Руби Оллсбрук, рассказал нам, что, как и многие другие сельскохозяйственные товары, производство арахиса становится все более консолидированным: Сейчас "Тетя Руби" закупает арахис у меньшего числа крупных предприятий, чем раньше. "Мелкие фермеры, семейные фермы уходят в прошлое", - сетует Оллсбрук.

Возникновение крупного агробизнеса также изменило партийную принадлежность сельских жителей. Анализируя фермерские хозяйства Великих равнин, политологи Адитья Дасгупта и Елена Руис Рамирес приходят к выводу, что технологические изменения (особенно ирригационные системы с центральным приводом) ускорили превращение послевоенных сельских общин, склонявшихся к демократии, в оплоты республиканцев, которыми они являются сегодня. Каким образом? Как объясняют Дасгупта и Рамирес, лоббисты агробизнеса подтолкнули законодателей к тому, чтобы привязать федеральные сельскохозяйственные субсидии к общему объему производства, при этом крупным фермам отдавалось предпочтение перед семейными фермерами. Крупные фермерские хозяйства и агробизнес со временем также пытались перестроить систему субсидирования фермерских хозяйств, стремясь отделить субсидии от контроля производства - основы фермерской политики времен Нового курса - в пользу "рыночно-ориентированного" режима, привязывающего субсидии к количеству продукции фермерского хозяйства, концентрируя субсидии в крупнейших хозяйствах", - заключают они. Большое сельское хозяйство консолидировало власть на земле и в сельской местности, создавая альянсы с местными отделениями Фермерского бюро и отделениями штатов, чтобы создать республиканскую коалицию, обладающую силой, превышающей ее численность.

С этим согласен историк-эколог Курт Майне. Мейн утверждает, что вместо того, чтобы толкать мелких фермеров в объятия Демократической партии, большое сельское хозяйство уничтожило семейных фермеров и расширило возможности республиканцев, обострив антагонизм в сельской местности. "Концентрация питала и подпитывала политику недовольства, укореняла власть корпораций, обезлюживала ландшафт и ослабляла автономию и самостоятельность фермеров, потребителей, местных органов власти и общин", - пишет Мейн в The New Yorker. "Я думаю, что именно в этом кроется суть политического разрыва между городом и деревней". По данным опроса, проведенного в 2020 году организацией Family Farm Action, 81 процент сельских американцев с большей вероятностью поддержали бы кандидата, который считает, что "горстка корпоративных монополий сейчас управляет всей нашей продовольственной системой", и который ввел бы "мораторий на фабричные фермы и корпоративные монополии в сфере продовольствия и сельского хозяйства". И все же белые избиратели в сельской местности продолжают избирать политиков-республиканцев, дружественных корпорациям. Вопиющее несоответствие между экономическими реалиями, которые открыто признают фермеры, и их электоральным поведением - это, пожалуй, самая загадочная черта современной сельской политики.

Во время своего первого срока президент Барак Обама и его министр сельского хозяйства Том Вилсак настаивали на внесении серьезных изменений в закон 1921 года "О пакерах и складских помещениях" - закон, изначально принятый для защиты мелких фермеров и предотвращения консолидации сельского хозяйства. Начиная с администрации Рейгана, консервативные судьи, приверженные теории свободного рынка Чикагской школы, неуклонно разрушали антимонопольную защиту закона. К моменту президентства Джорджа Буша-младшего федеральное агентство, которому было поручено следить за соблюдением антимонопольного законодательства, "намеренно подавляло расследования и блокировало штрафы для компаний, нарушающих закон", сообщила Лина Хан в своем расследовании о том, как Big Ag стала такой большой. (Позже Джо Байден назначил Хан председателем Федеральной торговой комиссии, где она стала постоянной мишенью для нападок республиканцев за ее усилия по противодействию консолидации корпораций). Когда Обама и Вилсак в 2010 году потребовали от Конгресса возродить антимонопольную защиту закона, двухпартийная группа членов - в большинстве своем тесно связанная с торговыми ассоциациями Большого АПК, такими как Национальная ассоциация производителей говядины, Национальный совет по курятине и Национальная мясная ассоциация, - отклонила попытки администрации Обамы ограничить степень консолидации товарных рынков, что могло бы уравнять условия игры для мелких фермеров.

Изучая недовольство сельских жителей Висконсина, политолог Кэтрин Креймер встречалась с местными фермерами, которые пострадали от господства агробизнеса и хищнической корпоративной практики, разрушающей семейные фермы. Но Креймер обнаружила, что эти фермеры гораздо больше злились на городских жителей, либералов и демократов, чем на консервативных республиканцев, которые собирали огромные деньги на предвыборные кампании Big Ag, а не выдвигали политические возражения против консолидации.

Добыча природных ресурсов, основной компонент экономики многих сельских районов, также находится в упадке. В 1985 году в Америке было 178 000 рабочих мест в угольной промышленности. Но отрасль пришла в резкий упадок - не из-за экологических норм, как говорили республиканцы, а в основном из-за автоматизации и конкуренции со стороны природного газа и, в конечном итоге, возобновляемых источников энергии, которые чище и дешевле угля. С чем остались жители сельских угольных штатов, таких как Вайоминг, Западная Вирджиния и Пенсильвания? Меньше рабочих мест, ранее прекрасные пейзажи, изуродованные горными выработками, и куча пустых обещаний.

Тем не менее, избиратели хотели, чтобы политики продолжали лгать им о возрождении угольной промышленности, которое всегда было только на следующих выборах "красной волны". На президентских выборах 2016 года Хиллари Клинтон рисковала своей кандидатурой, когда заявила в городском зале CNN, что "мы собираемся вывести из бизнеса множество угольщиков и угольных компаний". Жители угольной страны восприняли это как доказательство того, что Клинтон враждебно относится к ним и их интересам. Эту цитату бесконечно повторяли, чтобы показать, какой неприкасаемой элитой она была. Но мало кто слышал и еще меньше людей помнят остальную часть того, что она сказала: "И мы хотим дать понять, что не хотим забывать этих людей. Эти люди поколениями трудились в шахтах, теряя свое здоровье, а зачастую и жизнь, чтобы включить наш свет и обеспечить энергией наши заводы. Сейчас мы должны отказаться от угля и других видов ископаемого топлива, но я не хочу отказываться от людей, которые делали все возможное, чтобы производить энергию, на которую мы полагаемся".

Сравните Клинтон и ее откровенность с Дональдом Трампом, который отправился в Западную Вирджинию, надел каску и сказал самую простую предвыборную ложь: "Шахтеры, приготовьтесь, потому что вы будете работать, не покладая рук", - сказал он ликующей толпе. Но Трамп не возродил угольную промышленность. Более того, ему не удалось остановить ее продолжающийся упадок. Когда он вступил в должность, в США оставалось всего 50 000 рабочих мест в угольной промышленности, а к моменту окончания его президентского срока это число сократилось до 38 000 - на 25 процентов за четыре года его правления.

Наказали ли избиратели в угольной стране Трампа за то, что он их подвел? Нет. В 2016 году два крупнейших угледобывающих штата, Вайоминг и Западная Вирджиния, проголосовали за него больше, чем любой другой штат: Они отдали ему предпочтение с перевесом в 46 и 42 пункта соответственно. Четыре года спустя они проголосовали за него с перевесом в 43 и 39 пунктов, и это небольшое снижение в точности повторяет трехпунктовое падение между 2016 и 2020 годами в перевесе, с которым Трамп проиграл национальное народное голосование.

Несмотря на то что защитники окружающей среды предупреждают о последствиях сжигания угля для климата, в конечном итоге к гибели угля больше всего подталкивает капитализм, основанный на свободном рынке. А капитализм, как и положено, не заботится о том, что он оставляет после себя, когда уходит, - вот с какой проблемой сталкивается угольная страна. Учитывая внутренние и глобальные рыночные силы, Трампа нельзя винить в продолжающемся упадке угольной или других горнодобывающих отраслей США. Однако справедливо обвинить его в том, что он дает запредельные обещания, которые ни он, ни любой другой президент не в состоянии выполнить.

Что парадоксально в трансформации сельской экономики, так это то, что большинство местных жителей понимают суровые реалии. В ходе опроса, проведенного в 2017 году газетой The Washington Post и Фондом семьи Кайзер, сельских избирателей, заявивших, что их общины не оправились от недавней потери рабочих мест, спросили, считают ли они, что лучше - вернуть "те же типы рабочих мест", которые были недавно потеряны, или "создать рабочие места в новых отраслях". С перевесом два к одному, 61 % против 30 %, сельские жители высказались за создание рабочих мест в новых отраслях. Другими словами, солидное большинство сельских жителей согласны с экономическим решением, которое Хиллари Клинтон, а не Дональд Трамп, пообещала осажденным шахтерам Западной Вирджинии в 2016 году. Однако подтверждение того, что сельские избиратели и так знали, не помогло Клинтон в день выборов.

Историк Стивен Беда из Орегонского университета объясняет, что постоянная трансформация рабочих мест в сельской местности, основанных на добыче полезных ископаемых, в рабочие места в сфере услуг наносит сельским общинам не только экономический ущерб. Переходная, испытывающая трудности сельская экономика также испытывает "эффект Walmart", который разрушает основную идентичность, на которой были построены многие сельские сообщества. "Идентичность сельских сообществ раньше была связана с работой. Вывески на въездах в города приветствовали гостей, приезжающих в угольную или лесную страну. Города называли свои школьные талисманы в честь работы, которая их поддерживала, например "Джорданские свекловоды" в Юте или "Камасские бумагоделатели" в Вашингтоне", - пишет Беда. "Как передать свою общинную идентичность, если работа, которая когда-то была центром этой идентичности, исчезла, и назвать местную футбольную команду средней школы "Уолмарт Гритэрс" просто не получится?" Тектонические экономические силы разрушают сельскую экономику, но экономический упадок оказывает еще более гнусное воздействие: Он стирает сельскую идентичность.

 

Близость - это процветание

Экономика семейных фермерских хозяйств и добывающих ресурсов в сельских районах Америки разрушается, но один сектор сельского бизнеса процветает: розничные магазины-дискаунтеры, такие как Family Dollar и Dollar General, которые продают небрендовые товары по заниженным ценам. Розничные магазины со скидками появляются там, где экономика идет на спад, поэтому их появление не является признаком возрождения. Совсем наоборот. "Они обслуживают ту часть страны, которую Walmart не обслуживает напрямую", - сказал NPR Эл Кросс, директор Института сельской журналистики при Университете Кентукки. "Чтобы добраться до Walmart, вам придется проехать двадцать миль. А чтобы попасть в Dollar General, нужно проехать всего пять миль".

Вы можете увидеть экономику скидок, проехав по сельским, в большинстве своем негритянским округам региона Албемарл в Северной Каролине. В округах Берти, Эджкомб, Галифакс и Нортгемптон разбросано больше магазинов Family Dollar и Dollar General, чем вы можете сосчитать. Разумеется, в таких небольших сельских городках, как Энфилд, Рич-Сквер, Тарборо и Виндзор, закрылось множество магазинов на центральных улицах, и теперь товары, которые когда-то продавали местные торговцы, приходится покупать у тех же торговых сетей, чьи хищнические методы ведения бизнеса изначально вытеснили из городов магазины для мам и пап.

Магазины "Доллар" делают жизнь сельских покупателей, испытывающих нехватку денег, немного доступнее и удобнее. Но поскольку они вытесняют местные предприятия, розничные торговцы со скидками наносят ущерб сельской экономике двумя взаимосвязанными способами. Во-первых, когда закрываются магазины, прибыль переходит от местных владельцев бизнеса к удаленным корпорациям. Во-вторых, долларовые магазины создают так называемые продовольственные пустыни, где свежие фрукты, овощи и мясо заменяются переработанными продуктами, в местах, где распространены ожирение и диабет. И доля сельских американцев, живущих в радиусе десяти миль от магазина, где продаются свежие продукты, сокращается. Одно исследование показало, что жители сельских районов и районов с низким уровнем дохода тратят более 5 процентов своего бюджета на питание в долларовых магазинах - почти 12 процентов для сельских черных семей. Уровень ожирения в сельских округах на одну шестую выше, чем в столичных районах.

Жить рядом с магазином розничной торговли со скидкой может быть удобно, но зачастую это признак экономической опасности. Все розничные сети платят очень низкую зарплату; в 2023 году Министерство труда США выделило Dollar General как "серийного нарушителя" трудового законодательства,защищающего работников. И, конечно, эти сети реагируют на малейший намек на организацию профсоюза в одном из своих магазинов со всей яростью горнодобывающей компании XIX века. Надеясь удержать местные предприятия от закрытия, все большее число сельских чиновников объединяют усилия, чтобы не допустить открытия магазинов "Доллар Дженерал" в своих населенных пунктах. В сельской местности Эбони, штат Вирджиния, коалиция белых и чернокожих жителей борется с тем, что городской совет со счетом 3:2 одобрил открытие в городе нового магазина "Доллар Дженерал", который, по мнению противников, уничтожит местных владельцев и испортит буколический пейзаж.

Расстояние, а не скидки, имеет еще большее значение для процветания сельских районов. Почему? Потому что чем ближе и теснее связан сельский округ со средним или крупным мегаполисом, тем лучше его показатели по целому ряду параметров, от уровня образования до высокооплачиваемых рабочих мест. Для американцев, проживающих в сельской местности, близость к более процветающим малым городам или крупным городским районам - это процветание.

В 2009 году исследователи из аналитического центра Headwaters Economics, расположенного в Бозмане (штат Монтана), сравнили уровень благосостояния сельских общин в западных штатах с их близостью к мегаполисам. Они обнаружили, что "изолированные" сельские округа без доступа к аэропортам отстают от "связанных" сельских округов, которые либо находятся в более коротком пути от городских рынков, либо могут доставлять товары на эти рынки через местные аэропорты. "Способность сообщества создавать или сохранять рабочие места в обрабатывающей промышленности, сфере услуг и профессиональной деятельности ограничена расстоянием и доступом к рынкам", - говорится в заключении отчета. "Поэтому наименьшая вероятность того, что эти отрасли будут расположены в изолированных округах, большая - в округах, соединенных аэропортами, и наибольшая - в [сельских районах внутри] столичных округов".

Расстояние до места работы также имеет значение для сельских жителей. По мере закрытия промышленных предприятий в сельской местности жители вынуждены добираться на работу на большие расстояния. Некоторые федеральные программы поддерживают сельский транспорт, но для того, чтобы ездить на работу, большинству сельских жителей требуется либо собственный автомобиль, либо доступ к нему. Сельские работники уникальным образом зависят от своих автомобилей, объясняет корреспондент журнала Strong Towns Обри Байрон. "На ключевой вопрос при приеме на работу "Есть ли у вас надежные средства передвижения?" вы можете не обратить внимания, но если у вас нет машины в сельской местности, ответ будет звучным и дисквалифицирующим "нет", - пишет Байрон. "Из-за финансов или обстоятельств ситуация, когда у вас нет или нет возможности водить машину, превращается в постоянную необходимость выпрашивать поездки у друзей и близких, у многих из которых есть свои собственные значительные поездки на работу."

Неудивительно, что сельские американцы дольше ездят на работу и больше тратят на автомобили, среди которых больше подержанных машин, которые чаще нуждаются в ремонте. Сельские водители, желающие сэкономить на экологии и бензине, покупая электромобили, также сталкиваются с тем, что крупные малонаселенные штаты не могут обеспечить достаточное количество станций зарядки электромобилей. Действительно, в штатах Верхнего Среднего Запада и Равнин меньше всего электромобилей.

Важно понимать, что большинство людей не променяют свой сельский образ жизни. Буколические сельские просторы обладают несравненным очарованием. Вдали от загрязненных светом городов сельские жители могут безоблачными ночами любоваться звездами над головой. Во многих пасторальных районах настолько тихо, что симфонии стрекочущих сверчков считаются шумовым загрязнением. Но тишина и покой могут быть и помехой для сельских жителей, которые чаще страдают от пагубных последствий социальной изоляции. То есть расстояние до друзей и соседей тоже имеет значение, потому что слишком большая удаленность может привести к изоляции. Такая изоляция приводит не только к одиночеству, но и к физическим рискам, таким как повышенный уровень инсульта и сердечных заболеваний. Для сельских пожилых людей, особенно малоподвижных, социальная изоляция может оказаться губительной: Примерно три из десяти сельских пожилых людей сообщают, что в большинстве дней они не видят ни одного друга или члена семьи. "Одной из самых сильных сторон сельской Америки всегда было чувство общности, но когда оно разрушается, это плохо", - утверждает Алан Морган, президент Национальной ассоциации сельского здравоохранения. "В городских условиях у вас могут быть социальные службы, на которые можно опереться, но в сельской местности этого не существует".

Расстояние до рекреационных достопримечательностей также имеет значение, поскольку близость к удобным для туристов местам отдыха может смягчить экономические проблемы постиндустриальной и постдобывающей экономики США, но только для тех общин, которым повезло находиться рядом с этими достопримечательностями. Адирондаки на севере штата Нью-Йорк и суровые холмы южной части Западной Вирджинии - прекрасные примеры того, как благодатные рекреационные ресурсы дают некоторым сельским общинам возможность извлечь выгоду из своих природных богатств.

Регион Лейк-Плэсид, где в 1980 году мужская сборная США по хоккею завоевала титул "Чудо на льду", богат потрясающими горами и озерами, которые привлекали бы пеших туристов, лыжников и велосипедистов, даже если бы этот причудливый городок Адирондак не принимал зимние Олимпийские игры 1932 и 1980 годов. Но олимпийские объекты - хоккейные катки, трамплины, санные и саночные трассы - могут привлечь как туристов, так и участников соревнований мирового класса только в том случае, если они поддерживаются в надлежащем состоянии. Для этого в последние годы штат Нью-Йорк выделил Управлению по развитию олимпийских регионов более 500 миллионов долларов на модернизацию этих объектов. В соседнем Саранак-Лейк штат также потратил 8,5 млн долларов в 2022 году на модернизацию регионального аэропорта Adirondack (SLK) и почти 7 млн долларов на модернизацию местного гражданского центра, включая новый зал для керлинга.

Аэропорт SLK расположен в поселке Харриетстаун, штат Нью-Йорк. Городской управляющий Джорданна Маллах объяснила нам, как SLK служит экономическим драйвером. Модернизация, финансируемая штатом, создала краткосрочные рабочие места непосредственно на строительстве и постоянный доход косвенно для работников, обслуживающих новое кафе аэропорта. Компания Cape Air предлагает регулярные рейсы в обе стороны из СЛК в Бостон и Нью-Йорк. Эти маршруты в значительной степени субсидируются федеральной правительственной программой Essential Air Service, что делает эти рейсы более доступными для местных жителей. Но SLK также обслуживает богатых посетителей, которые прибывают на частных чартерах или личных самолетах, чтобы быстро добраться до роскошных домов для отдыха в Адирондаке или эксклюзивных курортов, таких как Lake Placid Lodge или The Point на Верхнем Саранакском озере. Чтобы местные жители могли воспользоваться экономическими преимуществами природной среды, им необходимо широкое участие и много денег со стороны правительства штата и федерального правительства.

Как и Маллах, Шон Гиллиленд из Уиллсборо и Рой Хольцер из Уилмингтона извлекают выгоду из доходов, которые приносят в Адирондак кратковременные посетители и владельцы вторых домов. Но сезонные жители часто усложняют местное управление для этих малочисленных городских начальников. Например, посетители все чаще используют Airbnb или другие платформы краткосрочной аренды, чтобы забронировать комнаты и дома (а не традиционные отели и мотели с бизнес зоной) во многих жилых районах Адирондак. Города и округа получают выгоду от налогов, взимаемых с таких краткосрочных аренд, но арендаторы иногда создают шум и вызывают жалобы на неудобства или не соблюдают правила вывоза мусора и переработки отходов. В результате неизбежно возникает напряженность между местными жителями, получающими доход от аренды, и их соседями, которым приходится бороться с последствиями.

Гиллиленд и Хольцер рассказали нам, что они работают над поиском способов сбалансировать эти компромиссы. Например, Хольцер разрабатывает план оцепления участка города, где краткосрочная аренда будет запрещена. Гиллилланду предстоит решать аналогичные вопросы в Уиллсборо, городке с 1900 круглогодичными жителями, население которого летом увеличивается до более чем 5000 человек. Поскольку полуостров Уиллсборо-Пойнт вдается в озеро Шамплейн, Уиллсборо имеет больше собственности на берегу озера, чем другие озерные муниципалитеты. "Поэтому мы получаем много разрешений на строительство вторых домов", - говорит Джиллиленд, отмечая, что покупатели приезжают не только из близлежащих северо-восточных штатов, но и из Техаса, Калифорнии и даже Франции.

В южной части Западной Вирджинии местные власти и предприниматели используют преимущества пересеченной горной местности, чтобы привлечь любителей внедорожников. Хэтфилд-Маккой-Трейлс - это сеть из более чем девятисот миль трасс для вездеходов (ATV), более крупных мотовездеходов (UTV), внедорожных джипов и мотоциклов. Тропы открыты от рассвета до заката каждый день в году, а велосипедисты должны иметь разрешение и соблюдать строгие стандарты безопасности, включая обязательное оборудование безопасности для транспортных средств, водителей и пассажиров.

Система троп быстро превратилась в значительную индустрию, приносящую доход местным торговцам за счет аренды жилья, продажи еды и напитков, а также продажи снаряжения. Согласно отчету, подготовленному Университетом Маршалла для Регионального управления по организации отдыха Хэтфилд-Маккой, экономический эффект от этой деятельности весьма значителен. Хотя многие местные жители Западной Вирджинии и приграничных округов Кентукки и Вирджинии пользуются тропами, по оценкам авторов ежегодного отчета, иногородние тратят в среднем на 535 долларов больше во время своих визитов, что в 2021 году принесет 53,4 миллиона долларов четырнадцати округам Западной Вирджинии (включая пять, где расположены участки троп), которые получают выгоду от расходов туристов.

Курорт Devil's Backbone Adventure Resort в Матеване, округ Минго, - прекрасный пример того, как любители внедорожных трасс вливают необходимый капитал в южную часть Западной Вирджинии. Курорт, открывшийся в 2019 году, был назван в честь Дьявола Анса Хэтфилда, патриарха семьи, которая вела войну против своих соперников Маккоев, и расположен на холме у входа на тропу Devil Anse Trail 59. На территории курорта есть современные домики, которые можно арендовать, отличный ресторан и открытый бассейн. Парковочные места вокруг таверны "Типпл" зарезервированы для квадроциклов и UTV, и хотя нам пришлось припарковать машину в другом месте неподалеку, еда стоила того, чтобы пройтись. В заведении есть мини-маркет, где продаются разрешения и карты маршрутов, закуски, напитки, включая вино и пиво, дрова, лед и другие товары. Мы зашли туда после ужина, чтобы купить пару новинок мороженого и изучить карту с булавками, на которой отмечены родные города посетителей. Хотя это и не научная выборка, мы увидели, что внушительное число жителей Огайо приезжают в Матеван, чтобы покататься по тропам.

Однако развитие событий вокруг троп Хэтфилда-Маккоя демонстрирует трудности, связанные с возрождением рекреации. Как мы уже видели в других местах, надеющихся на развитие рекреационных ресурсов, это привлечение потребовало инвестиций со стороны федерального правительства и правительства штата - в данном случае для очистки и обновления троп. Надежды на то, что тропы создадут тысячи рабочих мест и станут ключом к замене уходящей угольной промышленности в регионе, не оправдались; вместо этого тропы создали всего несколько сотен рабочих мест, распределенных по четырнадцати округам. Хотя каждый туристический доллар помогает, борющимся жителям Южной Западной Вирджинии потребуется гораздо больше, чтобы привести свою экономику к желаемому уровню.

Руководителям сельских районов, не обладающих рекреационной привлекательностью Адирондакских гор или гор Западной Вирджинии, возможно, и не придется сталкиваться со сложностями, связанными с приезжими туристами. Но большинство из них с радостью вытерпят несколько дополнительных головных болей, связанных с управлением, в обмен на экономическую выгоду, которую приносят туристы. Альтернатива - отсутствие природного ресурса, на котором можно заработать, - гораздо хуже.

В маленьких городках принято хвастаться тем, что сельские жители знают своих соседей по имени и могут оставлять входные двери незапертыми - преимущества, о которых анонимные горожане, набившиеся в многоэтажные квартиры и кондоминиумы, могут только мечтать. Это действительно так. Сельские поселения, тесно связанные с рекреационными центрами, могут наслаждаться причудливыми сельскими пространствами и при этом процветать. В этом и есть плюс близости.

Другая крайность - изоляция. Распространение экономических пустынь, усеянных магазинами розничной торговли со скидками, в сочетании с растущей социальной изоляцией может превратить сельские общины в культурные пустыни. Если общение с соседями сводится к еженедельной церковной службе или случайной встрече в местном долларовом магазине, жизнь и средства к существованию сельских американцев сокращаются.

 

Сжатие государственных доходов

Сокращение численности населения и увядание экономики ставят перед сельскими общинами еще одну проблему: как получить достаточные налоговые поступления для финансирования местного управления.

Начнем с того, что налоги, получаемые от роста стоимости ферм, в лучшем случае обеспечивают местным властям краткосрочное облегчение бюджета. Исследование, проведенное в 2020 году экономистом в области сельского хозяйства Ларри ДеБоером, показало, что с 2002 года сокращение численности сельского населения в Индиане не привело к снижению местных налоговых поступлений, поскольку рост стоимости сельскохозяйственных угодий компенсировал потери от сокращения численности населения - по крайней мере, в краткосрочной перспективе. "Расходы на одного человека растут, когда сельское население сокращается, но фермерские земли остаются облагаться налогом, и за последние 20 лет мы значительно увеличили оценку фермерских земель", - пишет ДеБоер. "Но когда эти люди переезжают в города и городские районы, они увеличивают расходы в этих местах, не делая при этом столько же для расширения налоговой базы".

Возможность финансировать местные приоритеты за счет налогов на сельскохозяйственные угодья или добывающую промышленность, а не за счет налогов на имущество, подоходного налога или налога с продаж, взимаемых непосредственно с жителей, - это то, что эксперты в области государственных финансов называют "замещением налогов". По мере того как возможности замещения сокращаются, руководители сельских районов сталкиваются с тремя неприятными вариантами бюджетных расходов.

Первый вариант - удвоить расходы за счет повышения налоговых ставок на добывающие отрасли. Учитывая меняющийся характер сельской экономики, этот вариант может оказаться несостоятельным. В докладе Центра американского прогресса (ЦАП) за 2020 год предупреждается, что сельские власти, долгое время зависевшие от налогов, взимаемых с сырьевых товаров - от кукурузы до угля, - должны адаптироваться к новым фискальным реалиям. "Хотя сельское хозяйство, обрабатывающая промышленность и добыча полезных ископаемых были основой сельской экономики, из-за растущей концентрации отраслей, создающей фирмы с чрезвычайной рыночной властью, это уже не так", - пишут аналитики CAP Олугбенга Аджилоре и Кайус З. Уиллингем. "Фактически, крупнейшим сектором в сельских общинах с точки зрения занятости является сфера услуг, особенно в области здравоохранения, образования и социальных услуг". Местные лидеры могут выжать только столько налоговых долларов из ферм и шахт, которые традиционно финансировали сельские прерогативы.

Второй вариант - повысить налоги на жителей. Учитывая стагнацию доходов сельских избирателей и их сопротивление повышению налогов, этот выбор рискован с электоральной точки зрения. Он также коварен с финансовой точки зрения, поскольку повышение налогов на недвижимость или подоходного налога может подтолкнуть местных жителей к отъезду, а потенциальных приезжих - удержать от покупки сельских домов для отдыха или пенсии. Даже если бы сельские власти захотели направить повышение налогов на жилую недвижимость на богатых "ковровых мешков", они бы нарушили налоговые ограничения, введенные по всему штату после налоговых бунтов под руководством консервативных республиканцев, таких как Рональд Рейган, которые начались в конце 1970-х годов. "Ресурсозависимые сообщества не слепы к дилемме зависимости от доходов от ископаемого топлива, древесины и горнодобывающей промышленности, чтобы платить по счетам. Но они остаются в ловушке из-за фискальной политики, разрабатываемой на уровне штата и федерации", - говорится в докладе аналитического центра Headwaters Economics. Лидерам вайомингских общин проще защитить ископаемое топливо от климатической политики или защиты общественных земель... чем просить своих избирателей повысить налоги для самих себя". Эта динамика не проходит бесследно для политиков, стремящихся остаться на своем посту". Мэр города Супериор, штат Аризона, Мила Бесич рассказала нам, что ее округ пытался принять решение о повышении местных налогов, но Институт Голдуотера, базирующийся в Фениксе аналитический центр по борьбе с налогами, помог заблокировать эту меру.

Остается третий и, возможно, самый болезненный вариант, хотя он и имеет наибольший смысл, учитывая стагнацию или сокращение численности сельского населения: сокращение расходов и уменьшение объема государственных услуг. Многие местные власти решили сократить или вовсе отказаться от расходов на муниципальные проекты и программы, надеясь, что власти штата или федерального правительства смогут как-то компенсировать эти потери. Власти штатов и федеральные власти часто вмешиваются в ситуацию, поэтому сельские жители все больше зависят от различных целевых программ социального обеспечения, субсидий и налоговых льгот.

Опросы неоднократно подтверждали, что многие сельские белые считают, что федеральная политика благоприятствует меньшинствам, живущим в городах. Это утешительное заблуждение. Правда о федеральной щедрости очевидна любому, кто проведет хотя бы несколько минут на домашней странице Министерства сельского хозяйства США, посвященной развитию сельских районов, где перечислены семьдесят программ, ориентированных исключительно на сельские общины. Эти программы включают в себя кредиты, гранты, субсидии или обучающие ресурсы для частных лиц, предприятий, агентств и местных органов власти для поддержки жилья, здравоохранения, энергетики, развития малого бизнеса , сельского хозяйства, общественных объектов, инфраструктуры, управления качеством воды и очистки сточных вод.

Это только программы Министерства сельского хозяйства США (USDA), единственного агентства на уровне кабинета министров. Всего же двадцать три федеральных департамента или агентства управляют примерно четырьмя сотнями программ, ориентированных на сельскую местность. Более дюжины комитетов Конгресса наделены полномочиями по созданию программ, которые служат интересам сельских предприятий или избирателей. Кроме того, существуют различные налоговые льготы, доступные для населения в целом, но на которые все больше полагаются сельские жители Америки.

Например, все большая доля сельских жителей имеет право на получение налогового кредита на заработанный доход, налогового кредита на ребенка или и того, и другого. По данным пятилетнего обзора Американского общественного мнения за 2014-18 годы, 17,9 % сельских американцев (т. е. жителей "непрофильных" округов), получающих выплаты по инвалидности по социальному обеспечению, выше, чем доля жителей микрополисов (15,9 %) или метрополий (12,0 %), (т. е. жителей "непрофильных" округов), получающих выплаты по инвалидности по линии социального обеспечения, выше, чем среди жителей микрополисов (15,9 %) или мегаполисов (12,0 %). Субсидируемые и находящиеся на социальном обеспечении сельские американцы не игнорируются и не обделяются вниманием со стороны федерального правительства и правительств штатов. Вопреки мнению многих сельских жителей, федеральные средства не направляются в города в непропорционально большом объеме. На самом деле городские и негородские районы традиционно получают примерно одинаковый объем федеральных расходов на душу населения.

Эти потоки финансирования могут изменить ситуацию на местах. Например, комплекс зданий окружного суда и полицейского управления в сельском округе Нортгемптон, где большинство населения составляют чернокожие, обветшал до такой степени, что в куполе здания суда жили летучие мыши. Но благодаря вливанию средств от штата и федерального правительства округ завершает строительство нового правительственного комплекса, открытие которого запланировано на 2024 год.

Истории, подобные истории Нортгемптона, иллюстрируют важный момент: Чаще всего, когда в сельских районах ожидается улучшение качества услуг и появляются экономические возможности, это происходит потому, что правительство на более высоком уровне вмешалось в ситуацию. Экономика сельских районов находится под сильным давлением, и местные власти сталкиваются с проблемой нехватки бюджетных средств. Крах сельской экономики имеет множество побочных эффектов, и лишь немногие из них благоприятны или желанны. Тяжелые времена усугубляются еще более тяжелыми финансовыми проблемами.

 

Нездоровая страна сердца

Как падает местная экономика и бюджеты, так падают и жизненно важные ресурсы здравоохранения. В сочетании с неправильным выбором образа жизни - некоторые из них, несомненно, вызваны окружающей средой - потеря медицинских услуг и поставщиков приводит к росту заболеваемости и преждевременной смертности в сельской местности. Сельские районы Америки все чаще болеют и умирают.

Медицинские учреждения исчезают из сельских населенных пунктов. Всего за дюжину лет, с 2010 по 2021 год, 136 сельских больниц либо полностью закрылись, либо стали "преобразованными местами закрытия", которые больше не оказывают стационарной помощи. Поскольку они обслуживают пожилых, более больных и бедных людей, которые часто не имеют страхового покрытия, сельские больницы менее прибыльны, более уязвимы с финансовой точки зрения и поэтому подвержены большему риску закрытия. По прогнозам, нехватка врачей также ударит по сельским общинам сильнее, чем по стране в целом. В сельской Америке, где политики регулярно высказываются в поддержку программы "За жизнь", менее половины больниц предлагают услуги по родам.

Вероятность того, что сельские больницы, входящие в общегосударственные или региональные сети, останутся открытыми, выше, чем у независимых больниц, но их выживание вряд ли гарантировано. Одно из исследований показало, что коммерческие сети иногда закрывают стабильные, хотя и менее прибыльные сельские больницы просто как "бизнес-решение, не ставящее во главу угла потребности сообщества". Перевод: Капитализм, а не какой-то гнусный социалистический бугимен, закрывает сельские больницы.

Когда больницы закрываются, сельские общины теряют не только доступ к качественному медицинскому обслуживанию и услугам скорой помощи, но и жизненно важного работодателя и двигатель экономики; во многих сельских районах крупнейшими работодателями являются школьный округ и ближайшая больница. Учитывая, что больницы предоставляют высококачественные рабочие места с хорошими льготами, закрытие сельских больниц может разрушить окружающую общину, говорится в отчете Центра исследований в области здравоохранения Сесила Г. Шепса при Университете Северной Каролины (Cecil G. Sheps Center for Health Services Research). Доступность здравоохранения также влияет на выбор недвижимости пожилыми людьми, которые с большей вероятностью выйдут на пенсию в сельских населенных пунктах, где есть достойные медицинские учреждения. Особенно в консервативных штатах сельские районы могут стать менее привлекательными для врачей акушеров-гинекологов и других специалистов, предоставляющих услуги по планированию семьи и беременности, после решения Верховного суда от 2022 года по делу Доббса.

Когда местная больница или клиника закрывается, это означает, что вам придется ехать еще дальше, чтобы получить помощь. Для общих стационарных отделений и отделений неотложной помощи в сельской местности среднее расстояние поездки за семилетний период с 2012 по 2018 год увеличилось в семь раз - с примерно 3,5 до 24 миль. В разгар опиоидного кризиса расстояние до клиники по лечению алкоголизма или наркомании увеличилось в восемь раз - с 5,5 до 44,6 мили. В сочетании со слабой сотовой связью, опасными условиями вождения и более низким уровнем использования ремней безопасности в сельских районах, большие расстояния, которые приходится преодолевать машинам скорой помощи, чтобы забрать пострадавших в ДТП и доставить их в отделения неотложной помощи, являются причиной того, что почти половина всех смертельных случаев в ДТП в США происходит на сельских дорогах.

Сельские аптеки тоже исчезают. С 2003 по 2018 год закрылась шестая часть независимых сельских аптек. Темпы закрытия в конечном итоге замедлились, но исследование 2017 года, проведенное Центром анализа политики в области сельского здравоохранения при Исследовательском институте сельской политики, выявило ряд взаимосвязанных проблем, которые делают рецепты недоступными для сельских жителей. Каждый восьмой американец - и большинство в 40 процентах округов США, большинство из которых являются сельскими - должен ехать не менее пятнадцати минут, чтобы добраться до аптеки.

Как объясняет Маркиан Гаврилюк из The Washington Post, сельские аптеки исчезают по той же причине, что и местные бакалейные лавки: "Независимые аптеки испытывают трудности из-за вертикальной интеграции между аптечными сетями, страховыми компаниями и менеджерами фармацевтических льгот, что дает этим компаниям рыночную власть, с которой не могут сравниться муниципальные аптеки". Другими словами, гигантские аптечные сети поглотили маленьких покупателей. И снова неограниченный капитализм усложняет жизнь сельских жителей.

Несмотря на общенациональные тенденции, мы столкнулись с некоторыми примечательными историями успеха. Благодаря федеральной помощи в размере двух миллионов долларов, полученной сенатором-демократом Джо Манчином, Мемориальная больница Уильямсона в округе Минго, Западная Вирджиния, должна возобновить работу после закрытия с середины пандемии коронавируса в 2020 году. В сельской местности Восточной Северной Каролины местная аптечная сеть Futrell Pharmacy сохранила открытыми все четыре своих филиала - два в округе Нортгемптон и по одному в округах Галифакс и Уоррен. В пяти техасских округах Хилл-Кантри региональная медицинская компания Baylor Scott and White Health сохранила открытыми все десять своих учреждений семейной медицины, включая медицинский центр, семь местных клиник и два специализированных учреждения. А в Нью-Йорке сеть Citizens Advocates курирует учреждения для инвалидов по развитию, психических больных и наркоманов в пяти сельских округах в Адирондакском районе.

Несмотря на то, что медицинские учреждения в сельской местности зависят от поддержки федерального правительства, особенно по программам Medicare и Medicaid, сопротивление сельских жителей расширенному медицинскому обслуживанию, предоставляемому федеральным правительством, остается причиной ухудшения состояния здоровья сельских американцев. Если это утверждение звучит гиперболически, прочтите книгу Джонатана Метцла "Умирание белизны: How the Politics of Racial Resentment Is Killing America's Heartland. В книге Метцл рассказывает о своей встрече с Тревором, сорокадвухлетним бывшим таксистом, живущим в жилищном комплексе для малоимущих за пределами Нэшвилла. Когда годы бурных вечеринок и инфекция гепатита С настигли его, Тревор больше не мог работать. Когда Метцл нашел его, его цвет лица был желтым от желтухи, и он нуждался в помощи алюминиевых ходунков.

Метцл спросил Тревора, не расстроен ли он тем, что республиканцы штата заблокировали внедрение Закона о доступном здравоохранении в Теннесси. Нет. "Ни за что на свете я не стал бы поддерживать Obamacare или подписываться под ним", - сказал Тревор. "Нам не нужно больше правительства в нашей жизни. И в любом случае я ни за что не хочу, чтобы мои налоги платили за мексиканцев или королев социального обеспечения". Неважно, что, будучи безработным и инвалидом, Тревор почти наверняка выкачал из государственной казны больше, чем когда-либо платил в виде налогов штата или федерального бюджета. И ни один из его налогов не будет потрачен на мексиканцев. Для Тревора важнее всего была его готовность, в буквальном смысле слова, умереть, защищая свою рефлекторную ненависть к большому правительству и социализированной медицине.

По крайней мере, сопротивление Тревора было принципиальным, консервативным возражением против Obamacare, верно? Маловероятно. Неоднократные опросы Семейного фонда Кайзера показывают, что, когда республиканцев спрашивают о различных национальных политиках в области здравоохранения, они поддерживают почти каждое из десяти основных положений Закона о доступном здравоохранении, часто с солидным перевесом. (Исключение составляет положение об индивидуальном мандате). Только когда их спрашивают, поддерживают ли они "Obamacare", поддержка GOP испаряется. Даже белые демократы реже поддерживают реформы здравоохранения, когда им говорят, что Обама имеет отношение к этой политике. В годы после дебатов по Obamacare многочисленные исследования показали, что расовые обиды определяют оппозицию к ACA даже при неизменных факторах, таких как партийная идентификация и политическая идеология. Белые избиратели всегда в большей степени выступали против Obamacare из-за части "Обама", чем из-за части "забота".

Как миллионы людей стали ненавидеть закон, несмотря на то, что одобряли почти все его основные положения? Короткий ответ заключается в том, что политики-республиканцы выступали против Obamacare, неоднократно клянясь "отменить и заменить" ее. Эти непрекращающиеся нападки вызвали у белых американцев ненависть к политике здравоохранения, которую они на самом деле поддерживают и от которой получают выгоду. Хотя закон о доступном здравоохранении вряд ли можно назвать идеальным, он предоставил множество защит, гарантий и возможностей для граждан, подобных Тревору, нуждающихся в страховке. На самом деле, Obamacare привел к двум очень глубоким изменениям в системе медицинского страхования США, от которых выиграли сельские общины.

Во-первых, как и в случае с Medicare и Medicaid, закон отделяет страховое покрытие от статуса занятости. Развязка уменьшает то, что экономисты называют "блокировкой рабочего места", тем самым предоставляя работникам большую гибкость в поиске новых возможностей: смене профессии, переобучении или даже переезде на более высокооплачиваемую или более выгодную работу без страха потерять страховку. Поскольку Obamacare освобождает работников от необходимости преследовать свои собственные интересы на рынке труда, она прямо противоположна социализму. А кто больше всего страдает от потери работы? Сюрприз, сюрприз: Американцы, живущие в сельской местности, поскольку у них меньше вариантов трудоустройства, чем у людей, живущих в более густонаселенных районах.

Во-вторых, ACA значительно сократил долю незастрахованных сельских жителей. Фактически, уровень незастрахованных сельских жителей, не являющихся пенсионерами, снизился с 24 процентов до 16 процентов всего за девять лет после принятия Закона о доступном здравоохранении. Однако эффект от принятия закона различается между городскими и сельскими районами, поскольку многие сельские республиканские штаты на юго-востоке и равнинах отвергли положение ACA о расширении программы Medicaid, лишив тем самым своих наиболее уязвимых граждан возможности получить медицинскую страховку. Некоторые из тех же самых сельских избирателей, которые негодовали по поводу Obamacare, были лишены возможности воспользоваться преимуществами закона только благодаря республиканцам, которых они избрали.

Борьба за расширение программы Medicaid имела особое значение для сельских районов Америки, где высок уровень незастрахованных, а медицинские учреждения в значительной степени зависят от средств Medicaid, чтобы оставаться открытыми. До принятия в 2010 году Закона о доступном медицинском обслуживании расходы на страхование американцев с низким уровнем дохода распределялись поровну между федеральным правительством и штатами. Каждый штат имел право устанавливать свои собственные критерии отбора, и на практике консервативные штаты - в большинстве из которых проживает большое количество сельских жителей - были необычайно скупы на Medicaid, так что семья должна была быть отчаянно бедной, чтобы получить право на участие в программе. ACA изменил эту ситуацию, установив единый и более щедрый стандарт для получения права на участие в программе.

Но консервативное большинство в Верховном суде США в 2012 году постановило, что штаты могут отказаться от расширения программы, если пожелают. Многие штаты, возглавляемые республиканцами, так и поступили, хотя по закону федеральное правительство оплачивало 100 процентов расходов на новых получателей, и этот процент в течение нескольких лет снизился до 90. Это была чрезвычайно выгодная сделка для штатов: Они получали более здоровое население, улучшенную экономику и более стабильную систему здравоохранения, оплачивая лишь часть расходов. Но для многих штатов возможность показать пальцем Бараку Обаме перевесила все это. К 2023 году осталось всего одиннадцать штатов, выступивших против расширения программы; в ряде штатов, придерживающихся правых взглядов, население бросило вызов контролируемым GOP законодательным органам и провело референдумы о согласии с расширением программы Medicaid.

Отклонение положения ACA о Медикейд - еще один пример того, как сельские белые консерваторы голосуют против своих собственных материальных интересов. В конце концов, сельские белые не имеют страховки чаще, чем их городские белые коллеги. Неравенство в сельской местности, как правило, особенно тяжело отражается на сельских небелых, и охват медицинским страхованием не является исключением: Хотя 24 процента сельских жителей - небелые, они составляют 44 процента сельских незастрахованных.

Отказ штатов, контролируемых республиканцами, от расширения программы Medicaid - это, пожалуй, самый яркий пример провала политики здравоохранения. Последствия для сельских жителей до боли очевидны: 11,8-процентный уровень незастрахованных сельских жителей в штатах, одобривших расширение федеральной программы Medicaid, почти вдвое ниже 21,5-процентного показателя сельских жителей в штатах, отказавшихся от расширения Medicaid. Однако губернатор Миссисипи Тейт Ривз и законодатели-республиканцы в 2023 году вновь выступили против расширения Medicaid, несмотря на то, что федеральная помощь смягчила бы катастрофические последствия для сельского населения Миссисипи. В своем обращении "О положении дел в штате" Ривз призвал законодателей "не поддаваться давлению демократов и их союзников в СМИ, которые настаивают на расширении Obamacare, социального обеспечения и социализированной медицины". Штат имеет профицит в 3,9 миллиарда долларов, который, по словам Ривза, должен быть использован для снижения налогов, включая отмену подоходного налога штата. Всего несколькими месяцами ранее администратор здравоохранения штата предупредил, что до 54 процентов сельских больниц Миссисипи могут закрыться. В сельской Америке, где половина всех больниц сейчас работает в минус, доля убыточных больниц в штатах, отказавшихся от расширения программы Medicaid, - 51 процент - на двенадцать пунктов выше, чем 39 процентов в штатах, отказавшихся от расширения.

Оппозиция сельских жителей против Obamacare и расширения Medicaid стала третьим и заключительным актом саморазрушительной политико-электоральной драмы. Сначала белые сельские жители проголосовали за политиков национального масштаба и штатов, которые встали на сторону корпоративных интересов, разрушивших их промышленность и инфраструктуру здравоохранения. Затем они наградили тех же политиков за противодействие реформам здравоохранения, спасающим и изменяющим жизнь. В последнем и роковом акте многие заболели, а некоторые даже умерли из-за отсутствия медицинской помощи или страхового покрытия.

Употребление наркотиков и смертность от них также приводят в упадок сельские общины. Эксперты спорят о том, увеличилось ли число смертей от наркотиков в США из-за роста предложения сильнодействующих опиоидов или из-за ухудшения экономических условий. Последствия различаются для белых жителей городов и сельских районов. По мнению эксперта по общественному здравоохранению Шеннон Моннат, уровень смертности от наркотиков среди белых в городах более тесно связан с уровнем предложения, в то время как экономические условия лучше предсказывают смертность от наркотиков на душу населения среди белых в сельской местности. Разумеется, сочетание большего предложения с экономическими трудностями особенно смертоносно. "Самые высокие показатели смертности от наркотиков непропорционально высоки в экономически неблагополучных округах, связанных с горнодобывающей промышленностью и сектором услуг, где наблюдается высокий уровень воздействия рецептурных опиоидов и фентанила", - заключает Моннат.

Хроника Бет Мейси об опиоидном кризисе "Допсик" отчасти посвящена округу Ли в Вирджинии, одному из многих сельских округов, опустошенных препаратом OxyContin компании Purdue Pharma. Штатный писатель New Republic и уроженка Вирджинии Сара Джонс проводит мощную параллель между разрушительным воздействием угля и наркотиков на шахтеров в таких местах, как Юго-Западная Вирджиния, Западная Вирджиния и Западная Пенсильвания. "Уголь обогащал своих магнатов. Оксиконтин обогатил Саклеров. Уголь давал людям работу. Оксиконтин якобы избавлял их от боли", - пишет Джонс. "Но в то время как угольная промышленность извлекала ресурсы из земли и рабочую силу из людей, которые жили на этой земле, Purdue совершила особенно зловещий подвиг. Она извлекала нечто существенное из самих людей: их волю".

Мы услышали ужасающие истории о том, как опиоиды разрушили столько жизней в округе Минго, Западная Вирджиния. Минго - седьмой округ в самом смертоносном штате по количеству смертей от опиоидов, и его опыт борьбы с наркоманией и смертями от передозировки почти слишком трагичен, чтобы его полностью осмыслить. Согласно докладу Конгресса от 2018 года, в период с 2008 по 2015 год распространители наркотиков отправили в окружной центр Минго Уильямсон более 20 миллионов доз обезболивающих таблеток, то есть примерно по 6500 доз на каждого мужчину, женщину и ребенка в городе. Жители рассказывали нам о километровых вереницах машин, тянущихся от фабрик по производству таблеток, с номерными знаками всех окрестных штатов.

Оружие также вносит значительный вклад в уровень смертности в сельской местности. Это может стать сюрпризом для тех, кто получает новости из кабельных сетей и ток-радио, где консервативные "говорящие головы" притворно сетуют на бедствия городского насилия. Вот что редко, а то и вовсе никогда не говорят эти эксперты своим зрителям и слушателям: В 2020 году коэффициент смертности от огнестрельного оружия в сельских районах с поправкой на возраст был на 40 % выше, чем в крупных мегаполисах. В том же году уровень убийств в сельской Америке вырос на 25 %. Дональд Трамп все еще был президентом в 2020 году, но почему-то те же СМИ, которые обвиняют либералов и Джо Байдена в городской преступности, не призвали Трампа к ответу за всплеск сельской преступности во время его президентства.

В подробном исследовании географии насилия с применением оружия Колин Вудард из журнала Politico показал, что уровень смертности от оружия на душу населения в Нью-Йорке ниже, чем в анклавах "красной Америки", где сторонники Второй поправки повторяют тезисы "больше оружия - меньше преступлений". Уровень смертности от огнестрельного оружия сильно варьируется и в сельских общинах. "Если вы выросли в угледобывающем регионе восточной Пенсильвании, ваш шанс умереть от выстрела примерно вдвое ниже, чем если бы вы выросли на угольных полях Западной Вирджинии, в трехстах милях к юго-западу", - объясняет Вудард. "Вероятность того, что кто-то из жителей самых сельских округов Южной Каролины погибнет от выстрела, в три с лишним раза выше, чем у того, кто живет в таких же сельских округах нью-йоркских Адирондак или в бедных сельских округах Мексики, расположенных в нижнем течении реки Рио-Гранде."

Общее количество смертей от оружия, конечно же, включает самоубийства. В 2021 году более половины смертей от огнестрельного оружия в США, 54 %, были самоубийствами. В отличие от других форм попыток самоубийства, самоубийства с применением оружия удаются в 83 процентах случаев. Девять из каждых десяти американцев, покончивших с собой с помощью оружия, - белые.

А сельские белые чаще всего имеют доступ к оружию и погибают от самоубийств. Рост самоубийств в сельской местности является результатом более высокого уровня владения оружием и слабых законов о контроле за оружием в сельских "красных" штатах. Опросы показывают, что 59 процентов сельских американцев либо владеют оружием, либо живут в доме, где есть владелец оружия. В пригородах этот показатель составляет 40 процентов, а в городах - всего 28 процентов.

Чтобы понять, насколько сильно оружие влияет на уровень самоубийств, подумайте о том, что самоубийства всеми способами, кроме огнестрельного оружия, варьируютсяпо всей стране в узком диапазоне: от минимального среди всех пятидесяти штатов США показателя в 4,6 самоубийств на 100 000 человек в Миссисипи до максимального в 11,4 в Южной Дакоте - разница всего в 6,8 процентных пункта. Уровень самоубийств с применением огнестрельного оружия, напротив, варьируется от 20,9 на 100 000 человек в сельском Вайоминге до 1,8 в наиболее густонаселенном Нью-Джерси - разница в 19,1 пункта. Более того, восемнадцать самых сельских штатов страны, в которых доля сельского населения составляет не менее 30 процентов , входят в тридцатку штатов с самым высоким числом самоубийств с применением огнестрельного оружия на душу населения, в том числе шесть из семи самых высоких - от Вайоминга до Западной Виргинии.

Несельские жители этих штатов тоже совершают самоубийства. Но культура обращения с оружием вносит смертельный вклад в повышение уровня самоубийств в сельских штатах и общинах. Сторонники Второй поправки любят говорить, что "не оружие убивает людей, а люди убивают людей". В сельской Америке более подходящей фразой было бы: "Оружие не убивает людей, но люди, имеющие легкий доступ к оружию, слишком часто убивают себя".

Как и оружие, аборты - это мощная тема культурной войны в сельской Америке. Поскольку сельские избиратели более белые, более евангелисты и более консервативны, они с меньшей вероятностью поддержат права на аборт и услуги по охране репродуктивного здоровья для женщин, желающих сделать аборт. Однако последствия их несогласия часто оказываются фатальными: сельские общины страдают как от ограниченного доступа к услугам, связанным с беременностью, так и от самого высокого уровня смертности, связанной с беременностью. Враждебное отношение сельских жителей к медицинскому страхованию, субсидируемому государством, также является наказанием для беременных сельских женщин, половина из которых зависит от программы Medicaid в плане дородового ухода. "Следствием отсутствия доступа к услугам по охране материнства, как показывают исследования, является то, что женщины, живущие в сельской местности, часто отказываются от дородовой, неотложной и родовой помощи, что может иметь серьезные последствия для здоровья, такие как тяжелая гипертония и кровотечение", - пишут сельские журналисты Шелби Харрис и Сара Мелотт из The Daily Yonder. Нет ничего "про-лайф" в том, что консервативные сельские лидеры позволяют беременным сельским женщинам рожать без медицинской страховки.

Согласно данным Системы наблюдения за смертностью при беременности CDC, беременные женщины из сельских районов также гораздо чаще умирают во время родов. Хотя результаты варьируются от года к году, примерно 26 смертей на 100 000 в сельских или микрогородских районах значительно выше, чем примерно 16 смертей рожениц на 100 000 в городских районах. Статистика материнского здравоохранения в Техасе - худшая в стране; как сказал один семейный врач из Западного Техаса: "Недостаток финансирования сельского здравоохранения - то, через что мы подвергаем пациентов из-за этого, - я думаю, это бессовестно". Показатели смертности среди чернокожих, коренных американцев и азиатов женщин выше, чем среди белых и латиноамериканцев. Как и другие сельские кризисы, эта проблема, похоже, привлекает меньше внимания общественности и средств массовой информации, потому что от нее непропорционально страдают небелые сельские женщины, которые являются трагическими жертвами политического выбора своих белых соседей.

Согласно сенсационному отчету, опубликованному в 2019 году в журнале Американской медицинской ассоциации, впервые в истории США средняя продолжительность жизни белых граждан в невоенное время сокращалась три года подряд, начиная с 2014 года. Эта смертельная тенденция была особенно распространена в самых маленьких и малонаселенных районах Америки. Фактически, треть всех случаев смерти в течение этого трехлетнего периода пришлась на четыре штата со значительной долей белого населения в сельской местности: Индиане, Кентукки, Огайо и Пенсильвании.

Это сокращение продолжительности жизни произошло еще до начала пандемии Ковид-19. Исчезновение медицинских служб и распространенные теории заговора в отношении науки и ученых подготовили почву для следующей сельской трагедии: катастрофической реакции центральных районов Америки на пандемию коронавируса.

Вирус Covid-19 не поразил сельскую Америку первым, но сильнее всего он ударил по сельским общинам. Когда вирус SARS-CoV2 пришел зимой 2020 года, городские районы пострадали больше, потому что не было вакцин и потому что большинство инфицированных прибыло в США из-за границы через аэропорты Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, Сиэтла и других крупных городов, которые густонаселены и больше зависят от общественного транспорта. Неудивительно, что в течение более чем первого года пандемии Нью-Йорк и Нью-Джерси лидировали в стране по количеству положительных результатов и смертей на душу населения.

В отличие от них, сельские американцы имели географическое преимущество, проживая в малонаселенных районах вдали от аэропортов крупных городов. 17 марта 2020 года президент Трамп попытался преуменьшить опасность Ковид-19, отметив, что Западная Вирджиния, один из самых белых сельских штатов страны, до сих пор не сообщила ни об одном подтвержденном случае заболевания. Неявное послание президента своим сельским сторонникам звучало так: "Не волнуйтесь, вы в безопасности".

Однако к декабрю 2020 года показатели смертности на душу населения в сельской местности сравнялись с городскими показателями. А после того как в январе 2021 года Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов одобрило вакцины, разрыв между городом и деревней резко изменился. Тем же летом появился смертоносный вариант вируса "Дельта". К середине 2021 года расстояние от крупных аэропортов уже не давало преимущества. Важнее всего были показатели вакцинации.

В начале 2021 года, когда американцы выстроились в очередь на вакцинацию, все большая доля сельских жителей отказалась от бесплатной и безопасной вакцины. Разрыв между показателями вакцинации в сельских и городских районах удвоился - с семи пунктов в апреле 2021 года (46 % городских против 39 % сельских) до шестнадцати пунктов к январю 2022 года (75 % против 59 %). Сопротивление вакцинации также имело ярко выраженную партийную направленность: Поскольку сельская местность сильно коррелирует с поддержкой Трампа, в округах, где Трамп показал лучшие результаты, как правило, были самые низкие показатели вакцинации в масштабах округа. Более низкие показатели вакцинации в сельских районах, где любят Трампа, неизбежно привели к увеличению доли сельских жителей, у которых были выявлены положительные результаты, которые были госпитализированы и умерли от варианта Дельта.

Фактически, число случаев заболевания дельтой на душу населения в сельских уездах было в 2,4 раза выше, чем в среднем по стране, и в 3-4 раза выше, чем в городских уездах. И чем менее густонаселенным был округ, тем выше был уровень смертности на душу населения. "Во время первой волны уровень смертности от коронавируса среди 10% населения страны, проживающего в наиболее густонаселенных округах, более чем в девять раз превышал уровень смертности среди 10% населения, проживающего в наименее густонаселенных округах", - пишет Брэдли Джонс из Pew Research Center. "Однако в каждой последующей волне в наименее густонаселенных округах страны регистрировались более высокие показатели смертности, чем в наиболее густонаселенных местах".

Моника Поттс, журналистка, ведущая хронику жизни в сельской Америке, проанализировала несколько исследований, в которых сельская идентичность связывается со скептицизмом в отношении вакцин. Сельские жители, пишет Поттс, как правило, более настороженно относятся к науке и "книжным" экспертам в университетах, предпочитая доверять своему "чутью", а не советам таких специалистов. Как следствие, сопротивление вакцинам стало последним проявлением скептического сельского мышления, не позволив миллионам сельских жителей принять дополнительные меры предосторожности, чтобы защититься от вируса. Самое удивительное, как обнаружил Поттс, что сила антинаучного скептицизма в сельских общинах распространялась даже на сельских врачей, которые с большей вероятностью ставили под сомнение обоснованность и безопасность вакцины Ковид-19. "Врачи, настроенные против вакцины, обладали теми же характеристиками, что и другие скептики: Они чаще всего проживали в сельской местности и были консервативны", - пишет Поттс. "Особенно в сельской местности, эти данные свидетельствуют о порочной обратной связи. У людей, которые с подозрением относились к вакцинам, были врачи, которые тоже относились к ним с подозрением".

Географические последствия волны Дельты 2021 года были предсказуемы и трагичны. Несмотря на огромное географическое преимущество, сельским округам удалось сравняться, а затем и затмить показатели смертности в городских округах; к середине 2022 года совокупный показатель смертности 401,9 на 100 000 человек в сельских районах был на 37 % выше, чем 293,1 в городских районах. Большинство этих избыточных сельских смертей можно было избежать. А Западная Вирджиния, штат, который, как хвастался Дональд Трамп, был последним, где официально зарегистрировано заболевание Ковид-19? К маю 2023 года он занимал второе место в стране по числу смертей на душу населения - 454 на каждые 100 000 жителей, едва уступая Аризоне с показателем 456. Проще говоря, всего за два года Западная Виргиния скатилась с первого места на худшее.

Конспирологи утверждают, что больницы преувеличивали показатели смертности от Covid-19, считая людей, умерших от вируса, умершими от него. Конечно, сопутствующие заболевания вносят свой вклад в смертность от Covid-19. Но нет никаких доказательств того, что больницы лгали о смертях, вызванных коронавирусом. На самом деле, количество смертей от Ковид-19, скорее всего, было занижено, по некоторым оценкам, на 36 процентов. Самым смертельным сопутствующим заболеванием - о котором не было сказано ни в одном свидетельстве о смерти - был отказ от получения бесплатной безопасной вакцины. Упрямое, заговорщическое неприятие научных разработок в области вакцинологии не ограничивалось сельскими белыми общинами, но там оно было наиболее распространено.

Возможно, самая болезненная ирония заключается в том, что сельский белый электорат, который в 2020 году голосовал за Дональда Трампа даже чаще, чем в 2016-м, был особой целевой группой для вакцинальной политики Джо Байдена Covid-19. После года, в течение которого президент Трамп продавал змеиное масло, такое как ивермектин и гидроксихлорохин, кампания его преемника по вакцинации почти наверняка будет встречена скептически многими сельскими жителями. Осознавая это препятствие, администрация Байдена сделала сельские общины приоритетной целью для вакцинации. Программа Байдена задействовала и финансировала религиозные группы и другие организации, имеющие авторитет в сельской местности, такие как Национальная федерация производителей молока, чтобы убедить настороженных, дезинформированных сельских избирателей сделать прививку.

Избыток смертей от коронавируса в сельских округах должен быть классифицирован как самоубийство по научному скептицизму. Отказываясь от проверенных вакцин, склонные к заговорам сельские американцы, хотя и живут в общинах, где социальная дистанция легче, чем в густонаселенных городах, растратили свое географическое преимущество.

В целом преждевременная смерть от сокращения доступа к медицинскому обслуживанию и закрытия медицинских учреждений, невежества и научного скептицизма в области здравоохранения, а также фатальной приверженности оружию и наркотикам убивает белых американцев, проживающих в сельской местности, - особенно белых, проживающих в сельской местности низкого уровня. В некоторых случаях эти проблемы достигают уровня эпидемии и должны волновать каждого американца, какой бы расы он ни был и где бы ни жил.

 

Сломанный и разбитый

Дональд Трамп выиграл около пяти шестых всех округов США на выборах 2020 года, и эту статистику любят приводить его сторонники. Однако одна шестая часть округов, в которых победил Джо Байден, по оценкам, произвела 70 процентов валового внутреннего продукта страны; непропорционально сельские округа Трампа произвели оставшиеся 30 процентов. Четырьмя годами ранее доля ВВП в округах, выигранных Хиллари Клинтон, составляла 64-36 %. В 2000 году в округах, где победил Эл Гор, перевес ВВП составлял 56-44 %. Графства с ухудшающимися показателями здоровья также значительно изменились в пользу Дональда Трампа в 2016 году. Синие графства становятся более энергичными, здоровыми и продуктивными, в то время как красные графства увядают.

Экономические и медицинские проблемы сельских жителей Америки, и особенно белых жителей, проживающих в низших слоях населения, реальны и имеют серьезные последствия. В статье о том, что он называет "суровой правдой" о спасении сельской Америки, экономический корреспондент New York Times Эдуардо Портер предлагает мощное, хотя и мрачное, резюме недуга, с которым сталкиваются малые города и графства США. "Сельская Америка стареет. Средний возраст жителей составляет 43 года, что на семь лет больше, чем у городских жителей. Производительность труда, определяемая как объем производства на одного работника, ниже, чем в городской Америке. Доходы ее семей ниже. И их доля в населении сокращается".

Так называемый "сердечный край" Америки находится в состоянии войны и осады. Сельские жители теряют население, экономическую мощь и другие ощутимые признаки жизнеспособности, включая утечку мозгов, которая лишает общины наиболее талантливой молодежи. Они все чаще болеют и умирают молодыми, причем часто без необходимости, а иногда и по собственной вине. У кого-то может возникнуть соблазн сказать, что в этой мрачной картине виноваты исключительно люди, живущие в этих местах, но на самом деле все гораздо сложнее. Люди сами делают свой выбор, но они также могут быть жертвами безличных финансовых сил, аморальной корпоративной наживы, меняющихся политических реалий и случайных глобальных пандемий. Бесспорно то, что с каждым годом самые красные, сельские уголки Америки оказываются под угрозой исчезновения. И мало признаков того, что в ближайшее время упадок сельской местности ослабнет, а тем более обратится вспять.

 

Глава 3. ВЕЛИЧАЙШАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ РУКА В ИСТОРИИ

 

Тридцативосьмилетний семейный фермер был разочарован и неспокоен. Выпускник Военно-морской академии США, объездивший весь мир, он был увлечен политикой и жаждал принять в ней участие. Но он и его жена были заняты управлением семейной фермой, которую он унаследовал от отца, и воспитанием четверых детей в своем сельском городке с населением 860 человек.

Затем, в 1962 году, Верховный суд США постановил, что законодательные округа штата должны быть перерисованы с учетом изменения численности населения. Законодательные собрания штатов больше не могли быть неправильно распределены, чтобы небольшие сельские округа обладали большим количеством голосов, чем крупные городские округа. Партийные боссы - особенно из сельских белых округов - больше не могли использовать свои увеличенные избирательные права для доминирования на первичных и всеобщих выборах. Расовые меньшинства из городских районов больше не должны были размывать свои голоса из-за системы, которая наделяла большей властью белых сельских жителей.

За месяц до выборов того года амбициозный фермер из маленького городка подал заявку на участие в выборах на свободное место в своем сенатском округе. "Я решил баллотироваться в 1962 году, после того как Верховный суд постановил в деле Бейкер против Карра, что все голоса должны быть взвешены как можно более одинаково. Это привело к отмене системы "окружных единиц" в штате Джорджия, при которой некоторые голоса в сельской местности равнялись 100 голосам в городских районах", - писал он позже. Он проиграл, но влиятельный партийный босс из соседнего округа подтасовал результаты голосования. Не успокоившись, ветеран военно-морского флота с глубоким стремлением к справедливости оспорил выборов в суде. Судья отменил результаты и назначил повторные выборы.

 

На этот раз победил Джеймс Эрл Картер.

Восемь лет спустя жители Джорджии выбрали его своим губернатором, а через шесть лет после этого он был избран президентом Соединенных Штатов. В Белом доме оказался сельский демократ с юга, который вступил в борьбу с коррумпированной и несправедливой системой, которая на протяжении двух столетий благоприятствовала таким сельским демократам с юга, как он и его предки.

Отказ от "системы окружных единиц", которая объединяла голоса и власть по округам, вызвал революцию, которая со временем расширила представительство и влияние расовых меньшинств, особенно афроамериканцев в бывших штатах Конфедерации. На Юге и по всей стране эта революция изменила обе политические партии: Демократы приняли чернокожих избирателей, а республиканцы все больше апеллировали к белым демократам, которые больше не могли терпеть партию, выступающую за расовое равенство. Спустя 30 лет после своего участия в выборах в сенат штата бывший президент Картер в своей книге Turning Point размышлял о значении той судьбоносной кампании: "Кампания 1962 года стала поворотным пунктом - первым реальным поражением старой системы на ее собственной территории, которое помогло положить конец узаконенной системе господства белых, доминирования сельских жителей в правительстве и лишения гражданских прав наших соседей."

Со времени победы Джимми Картера на выборах, одержанной с помощью суда, прошло шесть десятилетий. Сельские американцы могут обоснованно жаловаться на бесчисленные аспекты своих нынешних экономических и медицинских проблем. Но они не могут пожаловаться на недостаток представительства или избирательной власти. Старая система окружных единиц ушла в прошлое, но избиратели из сельских округов и штатов продолжают пользоваться формой супер-избирательного права, которая наделяет их избирательной властью, которой городские жители никогда не пользовались и о которой могут только мечтать.

Поскольку это нарушает стандарт "один человек - один голос", неправильное распределение голосов в Коллегии выборщиков и особенно в Сенате США является основным средством, с помощью которого белые избиратели - и прежде всего сельские белые - получают преимущества на выборах на национальном уровне. На уровне штатов эти преимущества не так ярко выражены, как до нескольких знаковых решений Верховного суда 1960-х годов, но джерримендеринг округов Палаты представителей США и законодательных органов штатов также выгоден сельским избирателям и современной Республиканской партии, которая их представляет. Ни одной группе населения не выпадала лучшая электоральная рука, чем сельским белым американцам.

Раздутая власть сельских белых избирателей наделяет их необычной способностью заставлять правительства штатов и страны идти навстречу их предпочтениям и недовольству. И здесь кроется опасность: Именно потому, что они обладают огромной властью, все более слабые приверженности белых сельских жителей демократическим нормам и традициям усиливаются в политической системе США во многом теми же способами, что и их предпочтения на протяжении двух столетий.

 

Сельский сенат

Неправильно распределенный Сенат наделяет большей властью небольшие, более сельские штаты, и этот неправильный выбор штатов сейчас больше, чем во время ратификации Конституции США. Соотношение населения между самыми большими и самыми маленькими штатами выросло с 13 к 1 в 1790 году до 69 к 1 сегодня. Даже соотношение между крупнейшим штатом и штатом со средней численностью населения выросло с 2,5 к 1 в момент основания до 6 к 1 сегодня. В момент основания партия могла получить контроль над Сенатом, имея 30 % населения, распределенного между меньшей половиной штатов. Сегодня этот показатель снизился до 17 %, что означает, что одна шестая часть страны теоретически может использовать Сенат для блокирования любых законов, которые поддерживают остальные пять шестых. Жители округа Колумбия - юрисдикции с самым высоким процентом афроамериканского населения и самой высокой долей голосов демократов на президентских выборах - вообще не имеют сенаторов.

Неравенство в численности населения округов демонстрирует, насколько извращенным стало распределение голосов в Сенате. В округе Лос-Анджелес проживает больше людей, чем в любом из сорока самых маленьких штатов, но его 10 миллионов жителей вынуждены делить двух сенаторов с почти 30 миллионами других калифорнийцев. В 120 американских округах проживает больше людей, чем во всем штате Вайоминг. При этом 581 000 жителей "Ковбойского штата" имеют те же два голоса в Сенате, что и жители остальных сорока девяти штатов.

В ближайшие десятилетия эти извращения власти будут усугубляться. К 2040 году 70 процентов американцев будут проживать в пятнадцати самых густонаселенных штатах и выбирать тридцать из ста сенаторов США. Сконцентрированные в небольших и более сельских штатах, оставшиеся 30 процентов населения будут избирать семьдесят сенаторов. Как бы ни искажалось соотношение населения, каждому штату гарантированы два сенатора - в прошлом, настоящем и навсегда.

Размер и сельская местность - не одно и то же. Невада - один из наименее сельских штатов с небольшим населением, две трети которого сосредоточены в столичном регионе Лас-Вегас. Северная Каролина, напротив, занимает девятое место по численности населения, но при этом входит в число самых сельских штатов. Но в целом неправильное распределение голосов в Сенате усиливает влияние штатов, которые одновременно являются маленькими и сельскими. Население США на 20 % состоит из сельских жителей, но средний американский штат на 30 % состоит из сельских жителей, то есть более половины американских штатов более сельские, чем в целом по стране; поскольку каждый штат имеет двух сенаторов, это означает, что представительство в Сенате также более сельское, чем в целом по стране. И Сенат не просто благоприятствует сельским жителям в целом: Он специально присваивает больший вес при голосовании белым сельским жителям, особенно белым сельским жителям без высшего образования, которые сконцентрированы в небольших, более сельских штатах. В Калифорнии проживает гораздо больше белых, не имеющих высшего образования, чем в Вайоминге, но белые избиратели Вайоминга, не имеющие высшего образования, имеют гораздо больше влияния на выборы двух сенаторов США от своего штата, чем избиратели Калифорнии.

Учитывая, как голосуют сельские белые, не имеющие высшего образования, сельский перекос в неправильно распределенном Сенате благоприятствует Республиканской партии. После выборов 2020 года среди восемнадцати штатов с сельским населением, составляющим 30 и более процентов, три штата в Новой Англии - Мэн, Нью-Гэмпшир и Вермонт - будут иметь смешанный состав сенаторов США: один республиканец, три демократа и два независимых, объединившихся с демократами. Но это исключения из правил. В остальных пятнадцати штатах, от Аляски до Западной Вирджинии, двадцать восемь из тридцати сенаторов были республиканцами.

Республиканцы не всегда пользовались преимуществом среди небольших, более сельских штатов. Изучая этот вопрос в 2022 году, политолог Ли Друтман из аналитического центра "Новая Америка" не обнаружил никакой связи между численностью населения штата и его партийностью в первые четыре десятилетия XX века. Однако начиная с 1940 года небольшие штаты неуклонно становились более республиканскими. Фактически, корреляция между размером штата и его партийностью в 2020 году была сильнее, чем в любое предыдущее десятилетие со времен Второй мировой войны. К 2030 году эта корреляция почти наверняка станет еще сильнее.

По словам Друтмана, ни разу с 1950 года республиканская фракция Сената не представляла штаты, в которых проживает большинство американцев. Тем не менее республиканцы имели большинство в Сенате в течение шести лет в 1980-х и 90-х годах, четырех лет в 2000-х и еще шести лет в 2010-х. "Хотя Сенат имеет прореспубликанский уклон на протяжении многих десятилетий, эта проблема не была столь выраженной, когда Республиканская и Демократическая партии имели значительное совпадение в своих коалициях", - объясняет Друтман. "Но по мере того как межпартийные компромиссы и идеологическое совпадение исчезали из Конгресса, преимущество республиканцев в малых штатах стало гораздо более значимым, потому что партийный контроль над палатой стал гораздо более значимым".

Учитывая нынешнюю динамику голосования, в обозримом будущем ни одна из партий не сможет получить комфортное большинство в Сенате; перевес будет оставаться незначительным, и на каждых выборах контроль может переходить от одной партии к другой. Но демократы в Сенате представляют гораздо больше американцев, чем республиканцы. После выборов 2022 года демократам удалось получить в Сенате преимущество в 51-49 голосов. При этом 51 демократ представлял чуть менее 193 миллионов человек, а 49 республиканцев - менее 140 миллионов, что составляет поразительную разницу в 53 миллиона.

Неправильное распределение голосов в Сенате влияет на результаты политики во всех отношениях. На протяжении десятилетий законопроекты о расширении охвата населения услугами здравоохранения, прошедшие Палату представителей США, неоднократно проваливались в Сенате. Политические диспропорции также бьют в самое сердце национальной безопасности США: После терактов 11 сентября 2001 года средства на борьбу с терроризмом расходовались по штатам и районам вне зависимости от оценки угрозы, поэтому сельский Вайоминг получил на душу населения в семь раз больше средств, чем штат Нью-Йорк, где находятся разрушенные башни-близнецы. Между тем, Конгресс не стесняется принимать меры, которые приносят прямую пользу сельским районам, включая субсидирование ферм, почтовые услуги в сельской местности и программу Essential Air Service, которая субсидирует полеты из сельских аэропортов.

Но неправильное распределение голосов приносит не только мелкие политические победы сельской Америке. Когда политологи Ричард Джонсон и Лиза Миллер в 2022 году проанализировали 804 ключевых голосования в Сенате в период с 1961 по 2019 год, они обнаружили, что результаты явно благоприятствуют консерваторам, республиканцам и белым жителям сельских районов в частности. Причина, конечно, в том, что в небольших штатах доля белых и сельских жителей всегда была гораздо выше, чем в среднем по стране, что дает им преимущество в Сенате за счет расовых меньшинств. "В то время как Сенат представляет "меньшинство" в одном смысле (то есть тех, кто живет в подавляющем большинстве белых, сельских штатов), он значительно недопредставляет две недостаточно обслуживаемые группы меньшинств (то есть чернокожих и латиноамериканцев), которые, как правило, живут в штатах с высокой численностью населения", - пишут Джонсон и Миллер.

И дело не только в том, что конструкция Сената глубоко недемократична, но и в том, что основатели сделали практически невозможным ее отмену демократическими методами. Они оградили от внесения поправок только два положения Конституции. Первым из этих так называемых "укоренившихся" положений было двадцатилетнее окно, до 1808 года, в течение которого Конституция разрешала ввоз новых рабов. Срок действия этого положения истек более двух столетий назад, и единственным сохранившимся укоренившимся положением остался неравномерно распределенный Сенат. Последняя фраза статьи V о процедуре внесения поправок навсегда закрепляет идею двух сенаторов от каждого штата: "Ни один штат, без его согласия, не может быть лишен равного избирательного права в Сенате".

Именно так: Гражданам придется сначала внести поправки в Конституцию, а затем предложить и ратифицировать другую поправку, чтобы изменить состав Сената. Сенат в его нынешнем составе - это вечный институт, который всегда будет благоприятствовать маленьким, сельским штатам и белым избирателям, которые там живут.

 

Месть "Крепостных"

Республиканская партия и ее сельские белые избиратели также имеют решающее преимущество на президентских выборах, которые определяются Коллегией выборщиков, а не всенародным голосованием, как это принято во всех других демократических странах мира. Благодаря завышенной власти, которой пользуются малые штаты в Коллегии выборщиков, два последних президента-республиканца попали в Белый дом, несмотря на то, что проиграли всенародное голосование. Не только возможно, но и вполне вероятно, что еще один республиканец в ближайшем будущем завоюет Белый дом, несмотря на меньшее количество голосов, чем его соперник.

По словам аналитика Cook Political Report Эми Уолтер, перед выборами 2024 года республиканцы имеют двухочковое преимущество в Коллегии выборщиков. Причина заключается в том, что в настоящее время в шести "колеблющихся" штатах число республиканцев как минимум на два процентных пункта больше, чем в целом по стране. Это означает, что GOP может собрать большинство в Коллегии выборщиков, даже если кандидат от республиканцев проиграет в общенациональном народном голосовании на 2 процента - именно так поступил Дональд Трамп в 2016 году. "Это, однако, практически невозможно повторить демократам", - пишет Уолтер.

Мы можем увидеть, как это происходит на практике, сравнив результаты выборов 2016 и 2020 годов. В 2020 году демократ Джо Байден набрал 306 голосов выборщиков, что на 36 голосов больше, чем минимально необходимые для победы 270 голосов, и выиграл всенародное голосование на 4,4 %. Четырьмя годами ранее, несмотря на то, что демократ Хиллари Клинтон уступила в народном голосовании 2,1 %, республиканец Дональд Трамп также получил в общей сложности 306 выборщиков. Это чистая разница в 6,5 процента в результатах народного голосования у последовательных победителей, однако Трамп и Байден получили одинаковое количество выборщиков - потрясающее доказательство того, как Коллегия выборщиков превращает голоса в победы.

В последних президентских выборах небольшие штаты Делавэр, Гавайи, Мэн, Род-Айленд и Вермонт отдали свои 18 голосов за кандидатов-демократов. В то же время небольшие штаты, являющиеся надежными республиканцами, - Аляска, Арканзас, Айдахо, Канзас, Миссисипи, Монтана, Небраска, Северная Дакота, Оклахома, Южная Дакота, Западная Вирджиния и Вайоминг - в совокупности избрали 48 выборщиков, что более чем в два раза больше. Преимущество GOP в сельских штатах неоспоримо: В 2020 году Дональд Трамп получил 98 из 108 голосов выборщиков, отданных восемнадцатью самыми сельскими штатами.

Небольшие штаты обладают большей властью на душу населения при выборе президентов, поскольку в каждом штате есть два так называемых сенатских выборщика. Чтобы понять этот эффект, сравните население Калифорнии и Вайоминга, самого большого и самого маленького штатов. На каждого жителя Вайоминга приходится шестьдесят девять калифорнийцев, но коэффициент представительства калифорнийцев в Палате представителей США составляет лишь пятьдесят два к одному, поскольку Вайомингу гарантирован минимум один член Палаты. Одинокое место Вайоминга в Палате представителей и два гарантированных сенатора дают, таким образом, минимум 3 голоса выборщиков, что сокращает соотношение между 54 выборщиками Калифорнии и 3 выборщиками Вайоминга до восемнадцати к одному. Шестьдесят девять раз больше людей, но только восемнадцать раз больше голосов - вот как неправильная пропорциональность перераспределяет власть коллегии выборщиков в пользу небольших, более сельских штатов, а не крупных, более урбанизированных.

Защитники коллегии выборщиков не приносят никаких извинений за ее уклон в сторону сельских районов и небольших штатов. Для них этот перекос - особенность, а не недостаток. На самом деле, слишком часто защитники Коллегии выборщиков оправдывают ее антидемократическую природу, прямо или косвенно подразумевая, что голоса сельских избирателей должны учитываться больше, потому что эти избиратели каким-то образом лучше остальных.

Возьмем, к примеру, публикацию в USA Today под гиперболическим заголовком "Сельские американцы станут крепостными, если мы отменим Коллегию выборщиков", написанную Трентом Инглендом, директором организации Save Our States, созданной в 2009 году для противодействия плану общенационального народного голосования. Если план NPV будет принят достаточным количеством штатов, он приведет к созданию межштатного договора, который гарантирует каждому победителю национального народного голосования большинство в 270 с лишним выборщиков, поскольку каждый штат, входящий в договор, согласится направить своих выборщиков на национальное народное голосование независимо от того, как кандидат показал себя в его штате. Англия утверждает, что преувеличенное влияние сельских жителей в коллегии выборщиков оправдано, поскольку сельская Америка производит большую часть продовольствия и энергии на основе ископаемого топлива. Без защиты сельских жителей в коллегии выборщиков, утверждает он, городские избиратели будут эксплуатировать сельских избирателей, потому что "городские жители имеют отвратительную привычку использовать в своих интересах своих деревенских кузенов", подобно эксплуатации феодальных рабов или русских крепостных.

Англия упорно игнорирует тот факт, что города производят гораздо больше национального богатства и инноваций, чем сельские общины. Можно представить, как бы он отреагировал, если бы какой-нибудь прибрежный горожанин опубликовал статью, предупреждающую сельских избирателей, что им лучше начать голосовать "правильно", иначе они могут лишиться бесчисленных технологий, которые производят мегаполисы, - от кинофильмов до мобильных телефонов, от аппаратов МРТ до микрочипов. Не говоря уже о четырехстах федеральных программах или социальных пособиях, на которые все чаще полагаются сельские избиратели, таких как Child Tax Credit или Earned Income Tax Credit - все они субсидируются за счет налогов, которые платят высокодоходные жители мегаполисов из "голубых" штатов, чьи голоса размываются Коллегией выборщиков.

Ингленд - бывший аналитик консервативного фонда "Наследие", его организация финансируется Фондом влияния Брэдли, который, в свою очередь, финансируется Фондом Линда и Гарри Брэдли, одним из главных источников денег для идеологических крестовых походов правых. Богатые консервативные доноры знают, что нынешняя система наделяет большей властью сельских избирателей, которые, в свою очередь, избирают консервативных республиканцев, ограждающих состояния доноров от налогов и их бизнес от регулирования. Именно поэтому во всевозможных правых источниках можно встретить яростную защиту коллегии выборщиков. Фонд "Наследие" выпустил электронную книгу под названием The Essential Electoral College, в которой пишет, что "крупные города, такие как Нью-Йорк и Лос-Анджелес, не должны в одностороннем порядке диктовать политику, влияющую на более сельские штаты, такие как Северная Дакота и Индиана, у которых совсем другие потребности". Однако Северная Дакота и Индиана вполне могут "в одностороннем порядке диктовать политику", влияющую на городские районы.

Но не только консерваторы защищают сельский уклон коллегии выборщиков. В задумчивой статье, опубликованной Институтом Аспена, сторонники сельской политики Джон Молинаро и Сольвейг Спьелднес утверждают, что "любой народ, если он в достаточной степени лишен прав и экономически подавлен, в конце концов восстанет". Сославшись на теракты 6 января, Молинаро и Спьелднес предупреждают, что "любые согласованные усилия по ликвидации коллегии выборщиков сейчас приведут к обратному результату для тех, кто ее поддерживает". И далее следует их удар: "Если это будет сделано на фоне широко распространенной лжи о том, что левые "украли выборы", это почти неизбежно приведет к новому насилию".

Молинари и Спьелднес явно намереваются предупредить, а не угрожать. Тем не менее они признают, что сельские избиратели, верящие в "большую ложь", могут пойти на насилие, чтобы защитить свою непомерную власть избирать президентов, и, что еще хуже, они предлагают эту угрозу в качестве причины не проводить всенародные выборы президентов. Если бы кто-либо, не обладающий политической добросовестностью Молинари и Спьелднес, выступил с подобным предупреждением, как бы искусно оно ни было сформулировано, его слова были бы расценены как политический шантаж.

Защитники коллегии выборщиков также часто прибегают к аргументации, делая вид, что количество округов, в которых побеждает кандидат в президенты, является точным отражением народного волеизъявления, как если бы каждый округ был одинаковым. В статье под названием "Только "ярые неудачники" хотят упразднить коллегию выборщиков", опубликованной в 2019 году, тогдашний сенатор США от штата Оклахома Джим Инхоф написал: "Подумайте вот о чем: Кандидат в президенты от демократов Хиллари Клинтон, возможно, и победила в народном голосовании в 2016 году, но ей досталось всего 487 округов во всей стране. Сравните это с президентом Дональдом Трампом, который получил 2 626 округов и Коллегию выборщиков. Скажите мне, какой кандидат лучше отражает волю всей страны?"

Это легко: Это была Клинтон, кандидат, которому отдали предпочтение на 2,9 миллиона избирателей больше. Если этот перевес в 2,9 миллиона голосов кажется незначительным, подумайте, что он превысил число американцев, проголосовавших в том году в сельских республиканских штатах Аляска, Монтана, Небраска, Северная Дакота, Южная Дакота, Западная Виргиния и Вайоминг вместе взятых. Победа Клинтон в два раза превысила количество голосов, отданных всеми соотечественниками Инхофа из Оклахомы в 2016 году.

Возможно, самым абсурдным является утверждение некоторых республиканцев о том, что, когда они побеждают в коллегии выборщиков, набрав меньшее количество голосов, этот результат является законным, поскольку они победили в округах с большей общей площадью, как будто мы должны распределять власть по земле, а не по гражданам. Это нелепое утверждение было сделано, в частности, сенатором Митчем Макконнеллом.

Коллегия выборщиков - метод выбора настолько несовершенный, что основателям пришлось внести в него поправки всего через четырнадцать лет после ратификации Конституции - также непопулярна среди американцев. Исследовательский центр Pew Research Center периодически задает гражданам вопрос о том, как должны избираться президенты. С 2000 года около 60 % американцев заявили, что предпочитают упразднить Коллегию выборщиков в пользу всенародного голосования, и только 35 % поддерживают нынешний метод. Хотя демократы поддерживают всенародное голосование чаще, чем республиканцы, доля республиканцев, предпочитающих правило всенародного голосования , неуклонно росла с 40 процентов в 2000 году до 54 процентов к 2016 году.

Затем был избран Дональд Трамп. Что произошло дальше? Как по команде, поддержка республиканцами избрания президентов на основе всенародного голосования упала вдвое, с 54 до 27 процентов. Почти в одночасье миллионы республиканцев отказались от своих принципов в пользу сохранения архаичного и несовершенного метода, который однажды избрал Трампа и, предположительно, поможет ему переизбраться в 2020 году - и помог, несмотря на поражение. Конечно, он снова поможет ему в 2024 году. К 2023 году поддержка республиканцами общенационального народного голосования возросла до 47 процентов, однако она по-прежнему ниже, чем в дотрамповскую эпоху, и продолжает значительно отставать от 82-процентной поддержки, которой придерживаются демократы.

В редкий момент откровенности, за три дня до терактов 6 января, семь республиканцев в Палате представителей США признали, что у ГП есть встроенное преимущество в коллегии выборщиков. От имени своих шести коллег-республиканцев Томас Масси из Кентукки выпустил пресс-релиз, в котором выразил обеспокоенность по поводу постоянных нападок Трампа на процесс сертификации выборов - не потому, что его зажигательные высказывания могут привести к насилию, как это произошло три дня спустя, а потому, что его нападки могут подорвать общественную поддержку коллегии выборщиков. "С чисто партийной точки зрения, кандидаты в президенты от республиканцев побеждали на всенародном голосовании лишь однажды за последние тридцать два года", - написал Масси. Поэтому почти все президентские победы последнего поколения зависели от Коллегии выборщиков". Если мы увековечим идею о том, что Конгресс может игнорировать заверенные голоса выборщиков, основываясь исключительно на своей собственной оценке того, что один или несколько штатов неправильно провели президентские выборы, мы делегитимизируем ту самую систему, которая привела Дональда Трампа к победе в 2016 году и которая может обеспечить единственный путь к победе в 2024 году". Конечно, главное слово - "с чисто партийной точки зрения". Но надо отдать должное Масси и шести его соавторам - они хотя бы признают, что коллегия выборщиков отдает предпочтение республиканским кандидатам в президенты.

Белые жители сельских районов и республиканцы, которых они в подавляющем большинстве поддерживают, получают выгоду от того, что неправильная пропорция влияет на представительство в Сенате США и президентские выборы. Конечно, краткосрочные преимущества могут переходить от одной партии к другой. Если демократы смогут мобилизовать новых избирателей или убедить существующих избирателей в небольших или сельских штатах поддержать кандидатов от своей партии, они смогут устранить или даже обратить вспять текущие преимущества GOP. Но если в ближайшем будущем произойдет еще одна "осечка", когда победитель народного голосования не сможет победить в коллегии выборщиков, ожидайте, что малые сельские штаты снова сыграют важную роль в доставке Белого дома республиканскому кандидату.

 

Бруклин проиграл, Дакотас выиграл

Эффект увеличения численности сельскихжителей не ограничивается выбором выборных должностных лиц. Конечно, последствия распространяются по спирали. Особенно ярко это проявляется при утверждении федеральных судей. Сенат обладает исключительным правом утверждать президентские назначения на должности федеральных судей, и президент Барак Обама и его кандидат в Верховный суд 2016 года Меррик Гарланд прекрасно это понимают. Решение лидера сенатского большинства Митча Макконнелла не дать Обаме занять место в Верховном суде, освободившееся после смерти судьи Антонина Скалии, является, пожалуй, самым вопиющим примером того, как меньшинства пользуются властью сенатского большинства. На самом деле Макконнелл отказался утвердить всех, кроме одного, назначенцев президента-демократа в апелляционный суд в течение последних двух лет пребывания Обамы в Белом доме. Благодаря бесчестной и разрушительной неуступчивости Макконнелла общее число вакансий на всех трех уровнях федеральной судебной системы на момент вступления Дональда Трампа в должность - 105 - более чем в два раза превысило число вакансий, которые Джо Байден мог заполнить после вступления в должность четыре года спустя. [28] По сути, судебные вакансии Обамы за последние два года были перераспределены от Обамы к Трампу.

Подумайте о последствиях действий Макконнелла: Двухлетний президент-демократ, который выиграл выборы и переизбрание с большинством голосов избирателей в общенациональном масштабе, назначил судей на шесть лет вперед, как и президент-республиканец, который проиграл всенародное голосование. Вдобавок к электоральной травме, Макконнелл контролировал процесс утверждения Верховного суда, несмотря на то что республиканцы в его фракции большинства представляли меньшее число граждан, чем их коллеги-демократы . То, что касается назначений в Верховный суд, в равной степени относится и к другим федеральным судьям апелляционного и судебного уровней.

На восьми президентских выборах с 1992 по 2020 год кандидаты от демократов не только семь раз побеждали в народном голосовании, но и получали на 36 миллионов голосов больше, чем восемь кандидатов от республиканцев. Три президента-демократа - все, кто выиграл народное голосование в своих пяти победах и которые в совокупности занимали Белый дом в течение двадцати лет, - назначили пять судей в Верховный суд. Два президента-республиканца, занимавшие свои посты в течение двенадцати лет, несмотря на то, что проиграли народное голосование в двух из трех своих побед, также произвели пять назначений. Проще говоря, нынешнее большинство в Суде не существовало бы без завышенной избирательной способности сельских белых избирателей из небольших штатов выбирать президентов и сенаторов.

Когда в своем знаковом решении 1964 года по делу "Рейнольдс против Симса" суд постановил, что неравенство на уровне штата является неконституционным, председатель Верховного суда Эрл Уоррен объяснил этот вопрос достаточно просто, чтобы каждый гражданин мог его понять: "Законодатели представляют людей, а не деревья или акры", - написал он. "Гражданин, квалифицированный избиратель, не больше и не меньше, если он живет в городе или на ферме". Тем не менее стандарт "один человек - один голос" продолжает нарушаться как в Сенате США, так и в Коллегии выборщиков. Лишние деревья и земельные участки по-прежнему дают сельским жителям большее право голоса, чем их городским сородичам.

За два дня до выборов мэра Нью-Йорка 2013 года президент Барак Обама сделал остановку в бруклинской пекарне Junior's Cheesecake, чтобы поддержать кампанию своего соратника-демократа Билла де Блазио на пост мэра. Когда оба политика общались с местными жителями возле пекарни, к Обаме подошла женщина и крепко обняла его. Причина? Недавно принятый Закон о доступном здравоохранении, неофициально известный как Obamacare, помог незастрахованной сестре этой женщины получить медицинскую страховку. Надеясь вернуть услугу, женщина спросила: "Мы любим вас - что мы можем сделать, чтобы поддержать вас?" Обама не прогадал. "Переезжайте в Северную Дакоту", - ответил он. "Если бы я только мог получить около миллиона лишних голосов в Бруклине, я бы переехал в Небраску, Вайоминг".

Обама шутил, но совсем немного. Год спустя он и демократы потеряли большинство в Сенате после того, как республиканцы получили девять мест, включая победы в небольших, сельских и преимущественно белых штатах Аляска, Монтана, Южная Дакота и Западная Вирджиния. Обама знает, что власть Демократической партии значительно размывается из-за неправильного распределения, которое дает гораздо больше власти жителям белых, сельских, склонных к республиканцам штатов, таких как Северная Дакота, Небраска и Вайоминг, чем меньшинствам и либеральным демократам, которые посещают бруклинские кондитерские.

Неправильное распределение всегда было таким. Если не случится второй гражданской войны или очередного конституционного съезда, так будет всегда. И в ближайшие годы перекос, благоприятствующий белым сельским избирателям и избираемым ими республиканцам, станет еще более заметным.

 

Сельские герримандры

Знаменательные решения Верховного суда, принятые в 1960-х годах, устранили неравенство в распределении голосов в Палате представителей США и законодательных органах штатов. Однако, благодаря джерримендерингу, сельские избиратели по-прежнему перепредставлены в Палате представителей США и законодательных органах многих штатов.

Герримандеринг - стратегическое использование процесса перекройки избирательных округов для получения максимального количества мест в расчете на количество полученных голосов - наделяет сельских избирателей завышенными полномочиями благодаря двум взаимосвязанным явлениям. Первое заключается в том, что избиратели-демократы более сгруппированы, чем республиканцы, - географическая реальность, в которой нет вины ни одной из сторон. Второе - республиканцы используют эту кластеризацию, размещая городских и пригородных демократов на как можно меньшем количестве мест, чтобы максимизировать общую долю мест, принадлежащих республиканцам.

Палата представителей США. Анализ, проведенный журналом The Economist перед промежуточными выборами 2018 года, демонстрирует партийное влияние предвзятого отношения сельских жителей к голосованию на выборах в Палату представителей США. В тот год рейтинги одобрения президента Дональда Трампа были под водой везде, кроме сельской Америки, и демократы уверенно лидировали в предвыборных общих опросах в Конгрессе. Но когда журнал The Economist провел десять тысяч симуляций ожидаемых результатов выборов в Палату представителей, обнаружилась шокирующая картина. Хотя республиканцы выиграли народное голосование только в одном случае из тысячи, смоделированных на сайте , в 30 процентах из этих случаев партия сохранила свое большинство в Палате представителей.

Поскольку партийная география разбавляет голоса городских и пригородных демократов в пользу сельских республиканцев, демократам потенциально необходимо набрать не менее 53 процентов голосов по всей стране, чтобы создать большинство в Палате представителей. "Перепредставленность сельской Америки не должна была влиять на Палату представителей и президентство. На протяжении последних 200 лет, когда интересы сельских жителей, городов и пригородов были разделены между партиями, это не так", - поясняет The Economist, отмечая, что тринадцать наиболее густонаселенных штатов избрали 121 члена Палаты представителей от демократов и 73 от республиканцев, а в остальных штатах разделение составило 163 республиканца против всего 72 демократов. "В Америке есть одна партия, построенная на территории, и другая, построенная на людях".

В ходе промежуточных выборов 2018 года демократы получили достаточно мест, чтобы захватить большинство в Палате представителей, вернув Нэнси Пелоси пост спикера, который она потеряла в 2010 году. Демократы выступили немного лучше, чем предсказывал The Economist, получив 53 процента мест при 52 процентах голосов в Палате представителей по всей стране. Особенно хорошо они выступили в пригородных районах, где составители карт республиканцев перестарались, создав республиканские округа, которые были в небольшой степени безопасными, но недостаточно безопасными, чтобы пережить демократическую волну. Более двух третей из 41 чистого выигрыша демократов пришлись на пригороды. Демократы получили только одно место в Палате представителей в сельской местности, и это поражение республиканца из Второго округа Конгресса штата Мэн было решено в ходе второго тура рейтингового голосования.

Однако выигрыш демократов был меньше, чем та же доля, которую получили республиканцы шестью годами ранее при тех же картах, когда ГОП получила 54 % мест, несмотря на то, что набрала лишь 48 % голосов избирателей. Республиканцы, проживающие в сельской местности, успешно провели герримеризацию Палаты представителей таким образом, что либо обеспечили большинство ГОП, несмотря на поддержку меньшинства, либо смягчили чистые потери мест в плохих циклах, как в 2018 году.

Насколько перекошенными в пользу сельских жителей являются округа Палаты представителей? Блумберговская лаборатория CityLab проанализировала географию всех 435 округов Палаты представителей, созданных в ходе перекройки 2010 года, и разделила их на шесть категорий по возрастанию плотности населения: "чисто сельские", "сельско-пригородные", "редкие пригородные", "плотные пригородные", "пригородно-городские" и "чисто городские". Для каждой из шести категорий общее количество и доля всех 435 округов, доля каждого типа мест, занимаемых республиканцами в Палате представителей, и доля избирателей Трампа в этих местах в 2016 году представлены в следующей таблице.

 

КЛАССИФИКАЦИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОКРУГОВ ДОМОВ США ПО КЛАССИФИКАЦИИ CITYLAB

 

ОБЩЕЕ КОЛИЧЕСТВО РАЙОНОВ (N = 435)

ПРОЦЕНТНАЯ ДОЛЯ ОТ ВСЕХ РАЙОНОВ

ПРОЦЕНТНАЯ ДОЛЯ, ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ ГОП

ПРОЦЕНТНАЯ ДОЛЯ ГОЛОСОВ КОЗЫРЯ

ЧИСТАЯ ДЕРЕВНЯ

70

16

84

63

СЕЛЬСКИЕ И ПРИГОРОДНЫЕ

114

26

82

56

SPARSE

86

20

55

47

DENSE

83

19

34

39

ПРИГОРОД-ГОРОД

48

11

15

26

ЧИСТЫЙ ГОРОД

34

8

6

14

Посмотрите, насколько однобокий набор округов благоприятствует сельским избирателям. Хотя в городах живет больше людей, чем в сельской местности, 42 процента всех округов, 184, являются чисто сельскими или сельско-пригородными по составу. Только 19 процентов, 82, являются либо пригородно-городскими, либо чисто городскими. Сюзанна Меттлер и Тревор Браун, проведя аналогичный анализ по четырем категориям, пришли к тому же выводу. Опять же, это порочное неравенство является результатом того, что городские меньшинства попадают в как можно меньшее количество городских округов.

Расчеты для новых карт после перекройки 2020 года показывают небольшое увеличение с 82 до 85 мест в чисто городских или пригородно-городских округах вместе взятых и снижение на пять мест в чисто сельских и пригородно-сельских округах, до 179 мест. Это изменение связано в основном с увеличением числа пригородных округов: Число чисто сельских округов увеличилось на три, до 73, в то время как число чисто городских округов осталось неизменным - 34. До и после 2020 года картина очевидна: сельские избиратели оказывают значительное электоральное влияние в двух пятых из 435 округов Палаты представителей США, в то время как влияние более многочисленных городских избирателей распространяется на половину этого числа. Власть сельских жителей в Палате представителей раздута.

Это происходит потому, что в штатах, где республиканцы контролируют процесс перекройки избирательных округов, они систематически максимизируют электоральную силу сельских районов за счет городских. В самом вопиющем случае республиканцы Пенсильвании в 2011 году утвердили карту, по которой избиратели-демократы были распределены по пяти округам в районах Питтсбурга и Филадельфии, в результате чего демократы получили всего пять мест из восемнадцати, то есть 28 процентов делегации, в штате, где Барак Обама побеждал дважды. Некоторые назвали карту Палаты представителей Пенсильвании "джерримандером десятилетия". Восемнадцать округов Палаты представителей были настолько искажены в пользу ГОП, что Верховный суд Пенсильвании в середине десятилетия отменил карту и заменил ее новой.

В ходе раунда перекройки избирательных округов 2020 года республиканцы настолько ужасно изменили состав округов Палаты представителей Конгресса США в четырех штатах, что судьи признали новые карты нарушающими федеральный закон. Законодательные собрания штатов Алабамы, Джорджии, Луизианы и Огайо - всех штатов со значительным сельским населением - создали карты, которые незаконно размывали избирательные права городских меньшинств, однако новые округа остались нетронутыми Верховным судом США в преддверии промежуточного цикла выборов 2022 года. Почему? Потому что республиканские чиновники штата намеренно откладывали сертификацию своих несправедливых карт до конца избирательного цикла 2022 года, чтобы консервативное большинство Верховного суда оставило их на месте, руководствуясь так называемым принципом Перселла.

Принцип Перселла призван предотвратить вынесение судами решений, связанных с выборами, настолько близко ко дню выборов, что эти решения могут ввести избирателей в заблуждение. В феврале 2022 года Верховный суд отменил решения двух федеральных судей, которые постановили, что карты Палаты представителей, составленные республиканцами в Алабаме и Луизиане, незаконно не создали округ с большинством меньшинств, в котором якобы будет избран чернокожий демократ . Аналогичное дело в Джорджии также зашло в тупик. Тактика затягивания со стороны GOP фактически лишила демократов и Черную фракцию Конгресса трех мест в Палате представителей. Несмотря на решение Верховного суда США от июня 2023 года, предписывающее Алабаме перекроить карты Палаты представителей США, чтобы создать второй округ с большинством чернокожих, республиканцы штата продолжали сопротивляться в течение нескольких месяцев, даже подав в Верховный суд срочную апелляцию; республиканцы во Флориде и Луизиане также сопротивлялись судебным постановлениям, заставляющим их перекроить свои карты в соответствии с Законом об избирательных правах 1965 года, защищающим чернокожих избирателей.

По оценкам эксперта по выборам Дэвида Вассермана, отказ Верховного суда вмешаться в дела четырех штатов, вероятно, обеспечил от пяти до семи дополнительных мест в Палате представителей от республиканцев в 2022 году. В то же время судебные решения в Нью-Йорке не позволили демократам в этом "голубом" штате проводить джерримендеринг, который Верховный суд разрешил в Алабаме, Джорджии и Луизиане. Хотя ни одного из этих двух судебных решений по отдельности не хватило бы, чтобы предотвратить перевес республиканцев в Палате представителей в 2022 году, вместе они вполне могли стоить демократам большинства в Палате представителей.

Теперь в дело могут вмешаться суды, чтобы перерисовать эти карты. Так, в начале 2023 года федеральный суд признал карту Палаты представителей Южной Каролины неконституционной из-за ее "расово дискриминационных намерений". Но если они останутся нетронутыми до конца десятилетия, эти незаконные герримандеры сохранятся в течение четырех оставшихся циклов выборов в Палату представителей до переписи 2030 года, размывая власть меньшинств в пользу белых избирателей, особенно сельских белых. "Мы наблюдаем революцию в готовности судов разрешить проведение выборов по незаконным или неконституционным правилам", - говорит Ричард Л. Хасен, профессор права Калифорнийского университета и директор проекта "Защита демократии". "И это создает ситуацию, когда штаты получают возможность провести еще одни незаконные выборы, прежде чем им придется менять свои правила".

Битвы за перекройку границ в Техасе могут иметь самые широкие последствия, поскольку этот штат является жизненно важным форпостом власти республиканцев, но при этом неуклонно движется в сторону демократов. В 2020 году республиканцы столкнулись с проблемой: штат быстро диверсифицируется, настолько, что 95 процентов прироста населения за предыдущее десятилетие обеспечили небелые жители, особенно латиноамериканцы. И все же количество мест, где большинство составляют латиноамериканцы, в делегации Палаты представителей Техаса сократилось с шести до пяти, когда республиканцы закончили проводить выборы. "Очевидно, что это было намерение расколоть, упаковать и лишить права голоса латиноамериканских и афроамериканских избирателей в Техасе", - сказал в интервью Texas Monthly Доминго Гарсия, президент Лиги объединенных латиноамериканских граждан.

Вместо того чтобы попытаться увеличить количество мест в Конгрессе и законодательных органах штатов - что означало бы увеличение числа мест, занимаемых республиканцами, где преимущество GOP было незначительным и, следовательно, уязвимым, - республиканцы решили укрепить уже имеющееся у них преимущество. Как они это сделали? "Сельские районы были использованы для нейтрализации растущей конкуренции в пригородах", - говорит Майкл Ли из Центра правосудия Бреннана, эксперт по перекройке Техаса. "Исторически сложилось так, что пригороды - это республиканское сердце", - сказал нам Ли. "Именно там началось восхождение республиканцев к власти на Юге с такими людьми, как Ньют Гингрич и Том ДеЛэй. Но в последние годы пригороды стали более разнообразными": цветное население постоянно переезжает в пригородные районы.

"Среди белых избирателей, особенно среди белых женщин с высшим образованием, также происходят политические сдвиги. Это сделало пригороды действительно опасной территорией для республиканцев", - говорит Ли. Поэтому они подошли к делу творчески: Например, Тридцать первый округ Конгресса, включающий пригородные районы к северу от Остина, был чрезвычайно конкурентным; Трамп победил в нем в 2020 году с перевесом всего в два очка. При перекройке округов республиканцы вырезали из Тридцать первого округа город Киллин, в котором проживает много меньшинств, и включили его в Одиннадцатый округ, в который входит Ллано - место, которое мы посетим позже. Этот шаг позволил им создать подушку безопасности в Тридцать первом округе, чтобы сохранить его республиканским, но не навредил им в Одиннадцатом, поскольку его сельские жители в подавляющем большинстве являются республиканцами, и Трамп победил там с перевесом в 80-19 голосов в 2020 году. Если добавление 150 000 жителей Киллина, в основном демократов, в Одиннадцатый означает, что следующий кандидат от республиканцев получит не 80, а 70 процентов голосов, это вполне устраивает GOP.

Но ключевым моментом системы является предположение, что, что бы ни случилось , почти никто из белых сельских жителей Техаса не будет голосовать за демократов. "Сельские избиратели в Техасе такие же республиканцы, как чернокожие избиратели - демократы", - сказал Ли. Он сравнил ситуацию с 1980-ми и 90-ми годами в других частях Юга, где консервативные демократы все еще контролировали ситуацию во многих местах, даже когда белые переходили на сторону ГОП; во время перекройки границ те демократы "использовали черных избирателей, чтобы поддержать белых демократов". Сейчас республиканцы используют сельских избирателей, чтобы поддержать республиканцев в пригородных местах".

В Северной Каролине делегация в Палате представителей США после промежуточных выборов 2022 года разделилась поровну: демократы и республиканцы получили по семь мест. Такой паритет был достигнут только потому, что Верховный суд штата отменил предложенную республиканцами карту законодательного собрания. Но на тех же выборах большинство в верховном суде штата получили представители ГОП. Демократы опасаются, что будет дальше. На вопрос о том, не будут ли республиканцы штата стремиться к перевесу в 9 к 5 или 10 к 4, зная, что суд, скорее всего, поддержит любую карту, которую они нарисуют, демократ Кэнди Смит выразила свой неприкрытый цинизм. "Четырнадцать к нулю", - предсказала новоиспеченный афроамериканский сенатор штата, когда мы брали у нее интервью в ресторане Peaden's, ее "окружном офисе" в Гринвилле. Смит ухмыльнулась, когда мы предположили, что республиканский расклад 14:0 невозможен, но ее намеренное преувеличение было небезосновательным.

Два часа спустя, в Тарборо, когда мы встретили ее коллегу-демократа, представителя штата Шелли Уиллингем, и задали ему тот же вопрос, более сдержанная Уиллингем предложила такую же порцию цинизма. "Когда они закончат, будет не семь к семи", - сказал нам Уиллингем. Он предсказал, что демократы получат всего два или три места, как в конце 2010-х годов, когда в результате джерримандера, действовавшего в период между выборами 2014 и 2022 годов, перевес был 10-3 в пользу республиканцев. (Штат получил четырнадцатое место после переписи населения 2020 года).

Избирательные правила и структуры, благоприятствующие сельским районам, возможно, имели смысл при основании государства, когда 95 процентов граждан жили в сельской местности. Но к 1920 году в сельской местности проживало меньшинство американцев. Сегодня не более 20 процентов, и эта доля уменьшается с каждой новой ежегодной оценкой численности населения, публикуемой Бюро переписи населения США. "Если вы говорите о политической системе с перекосом в сторону сельских жителей, это не так важно, если нет серьезного разрыва между поведением избирателей в сельской и городской местности", - говорит политолог Фрэнсис Ли. "Но поведение избирателей в городах и сельской местности сейчас так разительно отличается, что это имеет серьезные политические последствия для того, кто обладает властью."

Законодательные органы штатов. Герримендеринг законодательных органов штатов, вероятно, более выгоден для сельских избирателей, чем герримендеринг Палаты представителей США. В своей убедительной книге 2019 года "Почему города проигрывают: глубинные корни политического разрыва между городом и деревней" политолог Джонатан Родден доказывает, что склоняющиеся к республиканцам сельские избиратели пользуются завышенной властью в законодательных органах нескольких штатов, особенно на Среднем Западе. В последние десятилетия республиканцы в Мичигане, Миннесоте, Огайо, Пенсильвании, Вирджинии и Висконсине имели большинство в одной или обеих законодательных палатах штата, несмотря на то что получили меньше голосов по всему штату, чем их оппоненты-демократы. В Пенсильвании республиканцы контролировали сенат штата на протяжении четырех десятилетий подряд, несмотря на то, что победа в народном голосовании в штате была одержана лишь в половине случаев. В штате Огайо гоп-партия контролирует сенат штата уже тридцать пять лет, несмотря на то что демократы выиграли около трети губернаторских гонок в штате.

Факторы, создающие перепредставленность сельских районов в законодательных органах штатов, те же, что и при джерримендеринге Палаты представителей Конгресса США: естественное скопление демократов в городах и внутренних пригородах и использование республиканцами этой географической реальности для увеличения числа мест, контролируемых GOP. Следствием таких перекошенных карт, говорит Родден, является обострение противоречий между городом и деревней. "Поляризация между городом и деревней - серьезная проблема сама по себе, но во многих американских штатах она также привела к географическому распределению сторонников, что позволяет республиканцам завоевывать места, превышающие их долю голосов", - пишет он. "В свою очередь, такая асимметрия между голосами и местами только еще больше раздувает пламя секционализма между городом и деревней".

Висконсин - особенно вопиющий случай. Республиканцы так ловко составили законодательную карту штата, что в 2018 году ГОП получила 65 процентов мест в палате представителей Висконсина, хотя их кандидаты набрали только 46 процентов голосов избирателей по всему штату, в тот же день, когда демократ Тони Эверс выиграл губернаторскую гонку с перевесом в одно очко. Законодательная карта ГОП лишила демократов из городов и пригородов Висконсина их законного законодательного большинства.

После того как Эверс сместил действующего на протяжении трех сроков республиканца Скотта Уокера, законодатели-республиканцы Висконсина отреагировали на свое поражение, проголосовав в конце 2018 года за лишение губернаторского поста некоторых исполнительных полномочий, которые Уокер осуществлял в течение двенадцати лет, но которые Эверс не мог использовать после вступления в должность в январе 2019 года. По сути, GOP использовала свое большинство в законодательном органе, раздутое за счет сельской местности и герримании, чтобы размыть власть, которую получили демократы, победив в губернаторской гонке, которую республиканцы были бессильны подтасовать, поскольку голоса губернаторов, собранные по всему штату, не подвержены махинациям с картами.

Проигрыш Уокера так разгневал республиканцев Висконсина, что они начали громко говорить о том, что городские избиратели не должны иметь такого же значения, как избиратели в остальных частях штата. "Если бы вы исключили Мэдисон и Милуоки из формулы выборов в штате, у нас было бы абсолютное большинство", - заявил спикер Палаты представителей республиканцев Висконсина Робин Вос. "У нас были бы все пять конституционных должностных лиц и, вероятно, гораздо больше мест в законодательном органе". Его коллега-республиканец, лидер большинства в сенате штата Скотт Фицджеральд, поддержал это мнение: "Жители всех уголков Висконсина заслуживают сильной законодательной власти, которая будет стоять на равных с приходящей администрацией, базирующейся почти исключительно в Мэдисоне".

Конечно, если бы голоса сельских жителей были исключены из уравнения, демократы заняли бы все пять общенациональных постов, контролировали бы обе палаты законодательного собрания штата, неоднократно избирали бы двух сенаторов США и отдавали бы 10 голосов выборщиков штата каждые четыре года кандидату в президенты от демократов. Разница в том, что городские демократы в "Барсучьем штате" не предлагают сбрасывать со счетов голоса сельских жителей Висконсина или исключать их из избирательного уравнения. "В большей части Висконсина "Мэдисон и Милуоки" - это кодовые слова (для некоторых - собачьи свистки) для небелых, элитных, непохожих на других жителей штата: города - это места, где людям не приходится много работать руками, потому что они получают пособие или зарплату от госсектора", - писала репортер New York Times Эмили Баджер в 2018 году, когда республиканцы лишали конституционных полномочий приходящего губернатора Эверса. "Этот стереотип обновляет очень старую идею в американской политике, которая сегодня пронизывает ожесточенные бои в штате Висконсин и все чаще в других штатах: Городские избиратели - это исключение. Если отбросить их, вы получите более правдивую картину политики и воли избирателей в штате."

Мы спросили Бена Виклера, председателя Демократической партии Висконсина, с чем сталкиваются демократы в штате. По его словам, из-за сельской герримании "городские районы посылают демократических представителей, которые, по сути, гарантированно никогда не будут председателями комитетов, никогда не будут спикерами ассамблеи штата и никогда не будут иметь права провести законопроект через законодательный процесс и принять закон".

Ирония заключается в том, что из-за малого количества конкурентных округов сельские избиратели не получают значимого представительства, несмотря на их влияние у избирательной урны. "Представители республиканцев в сельских районах Висконсина смотрят только через правое плечо на соперников по праймериз и не испытывают особого давления, чтобы действительно добиться результатов для широкого большинства жителей своих округов. В итоге вы получаете политику, которая служит культурным ультраправым и экономической элите, но в которой повседневные проблемы сельских жителей Висконсина по таким вопросам, как расширение программы Medicaid, никогда не рассматриваются", - добавил Виклер. Однако существует "антигородская повестка дня", направленная, в частности, против Милуоки, единственного небелого города штата. Законодательное собрание стремится лишить город государственных расходов, "что привело к медленному сокращению финансирования таких вещей, как службы быстрого реагирования, библиотеки, основные услуги, на которые полагаются люди". Но эти деньги не перенаправляются в сельские районы; сокращение налогов часто является высшим приоритетом.

Огайо - столь же вопиющий случай искажения расчета "выигранные места - полученные голоса" с помощью проницательного составления карт. Хотя Трамп побеждал в Огайо с перевесом в восемь очков и в 2016, и в 2020 году, Обама с небольшим перевесом побеждал в штате Буки в 2008 и 2012 годах. Огайо окрашен в красный цвет, но не в той степени, в которой законодатели-республиканцы пользуются своим непробиваемым супербольшинством. Тем не менее, с безжалостной точностью республиканцы Огайо составили для себя карту законодательных органов штата, которая на выборах 2020 года обеспечит им 64 процента мест в палате представителей и 76 процентов мест в сенате.

Ободренные этим большинством, республиканцы в законодательном собрании Огайо приняли ряд законов, которые противоречат воле большинства граждан Огайо. Аборты - прекрасный пример. Огайо, где действуют одни из самых строгих в стране законов против абортов, попал в заголовки национальных газет через несколько недель после решения Верховного суда по делу 2022 года Доббса, когда десятилетней жертве изнасилования пришлось ехать в Индиану, чтобы сделать аборт. Как объясняет Джейн Майер из The New Yorker, только 14 % жителей Огайо поддерживают полный запрет на аборты без исключений для случаев изнасилования или инцеста, и только 39 % поддерживают так называемый стандарт сердцебиения для получения легальных абортов. Однако республиканцам, контролирующим обе палаты законодательного собрания штата, не стоит беспокоиться о том, что их взгляды противоречат мнению широких слоев населения, утверждает политолог из Университета Цинциннати Дэвид Нивен, который считает Огайо вторым по количеству герриманов законодательным собранием штата в стране. "Огайо стал Гинденбургом демократии", - сказал Нивен Майеру в 2022 году.

В своей книге "Лаборатории автократии" бывший председатель Демократической партии Огайо Дэвид Пеппер описывает, насколько изолированными от последствий выборов стали республиканские законодатели штата Огайо, надежно укрепившиеся в своих герриманизированных округах. После того как в марте 2011 года губернатор Джон Касич и законодатели-республиканцы приняли закон, ограничивающий права работников на заключение коллективных договоров, их противники поклялись отменить его, для чего по закону штата им необходимо было за три месяца собрать не менее 230 000 подписей, чтобы внести меру по отмене закона в бюллетень для голосования в ноябре того года. Трудовые активисты собрали в пять раз больше подписей, и мера победила с перевесом в 22 процента голосов по всему штату. В штате, где прорабочий демократ Барак Обама в ходе своего переизбрания годом позже выиграл всего семнадцать округов, большинство в 83 из 88 округов Огайо поддержало отмену закона.

Однако из 53 законодателей штата, проголосовавших за непопулярный и ныне отмененный закон, сорок один баллотировался на переизбрание в 2012 году, и сорок из них победили, причем большинство с большим отрывом. "Популярность или непопулярность идей не имеет значения. На самом деле, если идея не популярна - если она противоречит широкой воле народа, - то палаты штатов в этой стране, безусловно, являются местом для ее реализации", - пишет Пеппер. "Анонимность членов палаты представителей штатов и защищающая их геррименевтика позволяют им без риска браться за непопулярные дела".

Размывание власти в городах вряд ли является чем-то новым. Помните исследование, упомянутое ранее в этой главе, в котором анализ 804 ключевых голосований в Сенате США за шесть десятилетий показал, что сельские штаты и избиратели имели постоянное преимущество благодаря неправильному распределению голосов? Тот же эффект проявляется и на уровне штатов. В замечательном исследовании тринадцати штатов за 120-летний период с 1880 по 2000 год политологи Джеральд Гамм из Рочестерского университета и Тад Куссер из Калифорнийского университета в Сан-Диего установили, что делегации крупных городов в законодательных органах штатов терпят гораздо больше неудач при реализации своих политических программ.

В случаях, когда законодательные органы штатов нацеливают города на принятие карательных или ограничительных законов, часто действует расовая динамика. Например, Гамм и Куссер также обнаружили, что в период с 1921 по 1961 год законодательные органы шести штатов систематически недофинансировали города с более высокой долей иммигрантов или небелых жителей. Два других политолога, Патрик Флавин из Университета Бэйлора и Грегори Шуфельдт из Университета Индианаполиса, изучили, как с 2010 года штаты используют законы о преимущественном праве для ограничения местных органов власти. Поскольку сельские избиратели обладают властью на уровне штата, которой нет в городах, законы о преимущественном праве - это способ для белых сельских жителей ограничить власть горожан, которые, конечно, более расово разнообразны, более либеральны и более демократичны. Флавин и Шуфельдт обнаружили, что "штаты, в которых республиканцы контролируют обе законодательные палаты и губернаторский корпус, с более политически консервативными гражданами, большим процентом афроамериканцев и более сильным присутствием консервативных групп интересов принимают больше законов, предписывающих местную политику."

Большинство в законодательных органах штатов также контролирует распределение округов в Палате представителей США. Таким образом, завышенная власть сельских избирателей в законодательных органах штатов дает политикам-республиканцам в Колумбусе, Мэдисоне и других столицах штатов возможность, в свою очередь, завышать влияние сельских белых в своих делегациях в Палате представителей США. По одной из оценок, республиканцы получили тридцать девять мест в Палате представителей США в период с 2012 по 2016 год благодаря благоприятным картам конгресса, составленным законодателями штатов, контролируемых республиканцами. Эти тридцать девять мест составляют одну шестую часть от числа, необходимого для создания большинства в Палате представителей. Все это было бы невозможно без возросшей силы сельских избирателей.

Демократы в таких прочно синих штатах, как Иллинойс, Мэриленд, Массачусетс и Нью-Йорк, тоже практикуют партизанскую герримандеризацию. Но общий партийный крен очевиден. Геримандеринг сельских районов помог республиканцам Среднего Запада в таких штатах, как Висконсин и Огайо, создать большинство в законодательных органах штата, несмотря на то, что они получили меньше голосов избирателей. В результате в 2020 году республиканцы контролировали процесс составления карт 187 мест в Палате представителей США против всего 75 мест в штатах, контролируемых демократами.

Хотя общепринято считать, что герримандеринг усугубляет партийную поляризацию, эксперты расходятся во мнении, насколько сильно. Более тщательные анализы показывают, что американцы десятилетиями самосортировались по географическому признаку, выбирая либо более синие, либо более красные районы и штаты, и поэтому поляризация происходила бы независимо от того, кто рисовал карты для Палаты представителей США и законодательных округов штатов. Однако у джерримандеринга есть один явный и неоспоримый эффект: Стратегическое составление карт увеличивает власть сельских избирателей и Республиканской партии за счет городских избирателей и демократов. "Мы далеко и далеко не самая контрмажоритарная демократия в мире", - предупреждает политолог Стивен Левицкий, соавтор книги "Как умирают демократии". Это очень важная часть контекста, которую необходимо понять: Хотя напряженность и конфликты между сельскими и городскими жителями существуют во всем мире, только в Соединенных Штатах многие элементы политической системы дают сельским жителям такое огромное влияние.

 

Призывы к сецессии

Несмотря на то, что во многих штатах сельские избиратели обладают завышенным избирательным правом, они, тем не менее, жалуются, что почему-то являются жертвами структурной недопредставленности. Это объясняет, почему сельские белые все чаще призывают к отделению - только не к такому отделению, которое приходит на ум, когда, скажем, думаешь об обстоятельствах, приведших к Гражданской войне.

Чем отличаются сегодняшние призывы к сецессии? Потому что вместо того, чтобы требовать выхода штатов из состава Союза, современные сецессионистские движения призывают сельские округа отделиться от "синих" штатов либо для образования новых штатов, либо для вхождения в состав существующих соседних "красных" штатов.

Десять лет назад белые жители сельских округов на западе Мэриленда выступали за отделение, чтобы образовать новый пятьдесят первый штат. В настоящее время жители Орегона поддерживают движение "Большой Айдахо", которое должно перекроить границы Айдахо, чтобы захватить все округа из восточной половины Орегона и сделать их частью Айдахо. Консерваторы из сельской Белой Калифорнии неоднократно пытались разрезать этот голубой штат на части, которые, в свою очередь, можно было бы преобразовать в новые штаты. По мнению Колби Галлихера и Эдисона Формана из Института Брукингса, сепаратистские движения набирают обороты среди сторонников красных сельских округов, которые продвигают различные избирательные меры в синих штатах. "От Средней Атлантики до Тихоокеанского Северо-Запада сельские округа в "синих" штатах предпринимают шаги по перекройке границ штатов, чтобы присоединить их к соседним "красным" штатам или образовать новые штаты", - пишут они. "В некоторых случаях такие действия вызвали значительную общественную поддержку, что привело к внесению вопроса об отделении в местные бюллетени и последующему одобрению избирателями".

Перемещение сельских, консервативных, в подавляющем большинстве республиканских округов из "синего" штата в соседний "красный" штат, конечно, может привести к обратному результату: В конце концов, штат, от которого отделяются эти округа, скорее всего, станет более надежно либеральным и демократическим, в то время как красный штат, к которому они присоединяются, может стать только более консервативным и республиканским. Но отделение группы сельских округов с образованием нового штата - с гарантированным минимумом в два сенатора, как минимум один член палаты представителей и три голоса выборщиков - сразу же увеличит количество голосов сельских жителей в Конгрессе и на президентских выборах, превышающее нынешнее.

Призывы к сецессии можно было бы легко отмахнуться как от еще одного симптома поляризации, которая все больше разделяет красную Америку и синюю Америку. Но обратите внимание, что жители, скажем, Филадельфии и Питтсбурга не призывают выйти из состава Пенсильвании и образовать два новых штата, чтобы избрать четырех новых сенаторов-демократов. И хотя раскол между городом и деревней - не единственная линия разлома, создающая подозрительность и напряженность в американской политике, сейчас это ключевая линия разделения, которая усложняет процесс оздоровления, движения вперед и управления страной.

Соединенные Штаты едва не уничтожили себя в ходе гражданской войны, в которой Север оказался против Юга. Мы надеемся, что раскол между городом и деревней не приведет к новому политическому кризису такого масштаба. Призывы сельских жителей отделиться от своих штатов и присоединиться к другим штатам или образовать новые штаты - это откровенно лицемерная попытка еще больше раздуть и без того раздутую сельскую власть, и, что еще хуже, такие призывы усугубляют растущую вражду между городом и деревней.

 

Демократия и республика

Когда нам задают вопрос о неравенстве, вызванном неправильным распределением голосов или джерримендерингом в коллегии выборщиков, Конгрессе США или законодательных органах штатов, консерваторы и республиканцы предлагают наглый, универсальный ответ. Мы - республика, а не демократия, - щебечут они.

Это утверждение неверно, поскольку эти два понятия не являются взаимоисключающими. Демократия - это система, в которой власть над государством исходит от народа. Республиканство - это представительная форма, в которой народ осуществляет эти полномочия, избирая политиков, чтобы те голосовали от его имени, а не определяли политику путем прямого демократического голосования по инициативам и референдумам в бюллетенях. Соединенные Штаты - это демократическая республика: и демократия, и республика. Неправильное распределение голосов не является обязательным условием существования демократической республики.

Риторика "республика, а не демократия" призвана оправдать тот факт, что наша искаженная система распределяет голоса неравномерно, в основном в пользу белых сельских жителей и в ущерб всем остальным. Вместо того чтобы просто признать, что принцип "один человек - один голос" им безразличен, консервативные республиканцы и их сторонники в сельской местности облекают себя в фальшивую защиту республиканства малого масштаба. Они пожимают плечами, как будто бессильны что-либо с этим поделать, потому что такова рука, которую нам протянули непогрешимые Основатели.

Разумеется, нет другого способа защитить систему, в которой партия, проигравшая в народном голосовании семь из восьми последних президентских выборов,назначила в Верховный суд столько же судей, сколько и партия, победившая в народном голосовании на этих семи выборах, и теперь контролирует этот суд с перевесом в 6-3. Нет другого способа оправдать, почему большинство в Сенате, представляющее меньшее число граждан или избранное меньшинством избирателей в течение предыдущего шестилетнего избирательного цикла, систематически отдает предпочтение сельским избирателям, а не расовым меньшинствам. Нет другого оправдания тому, что одна партия обладает сверхбольшинством в законодательной палате штата, даже если другая партия получила больше голосов по всему штату.

Сельские избиратели перепредставлены в Соединенных Штатах. Они всегда были и, если не считать крайне маловероятного прекращения работы Сената США, всегда будут. Для жителей пригородов и городов разбавление их голосов - это достаточно плохо. Гораздо хуже те апологеты, которые пытаются заставить остальную часть нации поверить в то, что завышенная избирательная способность сельских избирателей, особенно сельских белых, оправдана.

Еще хуже то, что многие из тех же защитников неправильного распределения голосов указывают на карты выборов "синий против красного", чтобы подкрепить ложную идею о том, что малонаселенные сельские общины имеют право на завышенную власть. В 2020 году Джо Байден и Дональд Трамп выиграли по двадцать пять штатов, а Байден также победил в округе Колумбия. Но эти малонаселенные штаты с большой земельной массой, похоже, делают Трампа победителем.

Карты на уровне округов еще более обманчивы. Даже в штатах с прочной синей окраской результаты по округам показывают небольшие, плотно упакованные островки синего цвета, разбросанные среди огромных морей республиканского красного. В Мичигане, Пенсильвании и Висконсине - трех ключевых "колеблющихся" штатах, которые в 2016 году с небольшим перевесом отдали предпочтение республиканцу Дональду Трампу, но которые четыре года спустя вернул демократ Джо Байден, - Байдену достались только 38 из 222 округов. На картах округов эти победы Байдена в масштабах штата выглядят как победы Трампа.

После победы в 2016 году Трамп ссылался на эти карты штатов и округов, на которых было очень много красного цвета, чтобы утверждать, что его победа была ошеломительной, хотя он получил меньше голосов, чем Хиллари Клинтон. "Он пользовался тем, что крупные сельские районы с небольшим населением более заметны, чем компактные города с большим количеством демократов, чтобы внушить, что его победа была более масштабной, чем на самом деле", - пишет обозреватель Washington Post Филип Бамп. "В другом смысле, однако, он предлагал свое суждение: То, что большая часть страны была красной, отражало, насколько важны эти районы. Было правильно подвести результаты в городах под результаты в сельских районах, поскольку сельские районы проголосовали правильно. Проголосовали правильно".

Гарвардский политолог Теда Скочпол, ведущий исследователь консервативного движения в эпоху после "чаепития", лаконично подытожила пугающие политические и электоральные реалии. Во многих отношениях подъем "Чайной партии" стал ранним сигналом, предупреждающим о возможном подъеме белого национализма под маркой Трампа. Скочпол считает, что президентская победа Трампа в 2016 году запомнится как поворотный пункт "к фиксации правления меньшинства по этнонационалистическим линиям". Цель - лишить права голоса жителей метро, и точка. Я вижу реальный шанс долгосрочного федерального захвата власти силами, которые намерены поддерживать фикцию белой, христианской, трампистской версии Америки." Эта фикция опирается на то, что сельские американцы обладают завышенной электоральной силой, которой не обладают другие демографические группы. Результаты опроса Morning Consult 2022 года показывают, что 47 % американцев поддержали бы кандидата в Конгресс или президенты, который пообещал бы "покончить с партизанской герримандеризацией", но только 33 % сельских респондентов поддержали бы его. Жители Heartland знают, что манипулятивное составление карт благоприятствует им.

Представьте, например, если бы либералы и демократы начали призывать к более строгому контролю за сельскими избирателями и результатами голосования только в небольших сельских округах, где преобладают белые. Республиканцы и их консервативные союзники в СМИ начали бы вопить, и они были бы правы. Проверять действительность одних избирателей и не проверять других, основываясь исключительно на размере или плотности населения их округа, - это явная дискриминация. Но в Техасе республиканцы поступают именно так: В 2023 году республиканское большинство в законодательном собрании штата приняло законопроект, продвигаемый губернатором Грегом Эбботтом, который дает губернатору и избирательным чиновникам штата право отменять результаты выборов только в одном округе: Харрис, где находится Хьюстон и, не случайно, самый густонаселенный и самый расово разнообразный из 254 округов Техаса.

Отнять избирательное самоуправление у одного-единственного округа - самого большого и самого разнообразного по расовому составу - не что иное, как голый захват власти, призванный запугать избирателей и сотрудников избирательных комиссий Хьюстона. Представьте себе ярость, которую извергли бы консервативные говорящие головы на радио и телевидении, если бы демократы приняли в каком-нибудь штате законопроект, узурпирующий полномочия сельских округов контролировать свои избирательные комиссии. Вы должны буквально представить себе это, потому что, повторим, захват власти такого рода исходит только с одной стороны идеологического и партийного разрыва.

Сельские выборы также усугубляют разломы между городом и деревней, которые все больше и больше балканизируют нацию. В своем подробном анализе того, что он называет растущим "разрывом плотности" в Америке, аналитик Центра Нисканена Уилл Уилкинсон беспокоится о рисках, связанных с тем, что экономически стагнирующее, политически непокорное, "монокультурное" сельское меньшинство будет иметь слишком большую власть над все более динамичными, урбанизированными Соединенными Штатами. "В конституционной схеме Америки заложено много мудрости", - пишет Уилкинсон. "Однако в условиях разрыва плотности населения эта система позволила Дональду Трампу и партии монокультурной страны - партии самых стойких приверженцев урбанизации - захватить полный контроль над американским государством, имея меньшинство голосов и треть экономики. Это рецепт катастрофы". Другими словами, устаревшая избирательная система США позволяет сельским белым американцам держать в заложниках остальную часть нации.

Прямо или косвенно, извращения, связанные с неправильным распределением голосов и джеримандерингом, приносят пользу сельским жителям, особенно белым сельским жителям. Взятые вместе, неправильное распределение голосов в Сенате и джеримандинг национальных и штатных законодательных округов настолько исказили результаты политики, что они не соответствуют общественным предпочтениям. Сельские американцы не всегда получают то, что хотят, но благодаря своей огромной власти они слишком часто могут помешать большинству в городах и пригородах получить то, что они хотят. Представительная демократия должна отражать общественные предпочтения в политике. Временами эти предпочтения могут быть слишком туманными, чтобы их разглядеть. Но что очевидно, так это постоянное и извращенное искажение этих предпочтений в пользу сельских жителей.

Белые избиратели из сельской местности, возможно, не хотят этого слышать, но их реваншистский стиль политики, усиленный их чрезмерным представительством, не является неким оплотом, защищающим республику от разрушения. Напротив, их возросшая власть в Сенате, в Коллегии выборщиков и благодаря стратегическому джерримендингу теперь угрожает выживанию американской демократии.

 

Глава 4. ВОЮЮЩИЕ КУЛЬТУРЫ

 

Политические лидеры восхваляют наших сельских жителей с момента основания страны. В 1785 году Томас Джефферсон писал, что "земледельцы - самые ценные граждане. Они самые энергичные, самые независимые, самые добродетельные, и они привязаны к своей стране и связаны с ее свободой и интересами самыми прочными узами. Поэтому до тех пор, пока они могут найти работу в этой сфере, я бы не стал переводить их в мореплаватели, ремесленники или что-то еще". За десятилетия большинство из них перешли на другие профессии, но почитание сельских жителей и мест, где они живут, осталось.

Когда политики хотят показать, что они подлинные, искренние и заслуживают доверия, они часто прибегают к помощи сельских авторитетов, независимо от того, честные они или нет. Сенатор Джош Хоули, сын банкира, выпускник подготовительной школы, а затем Стэнфорда и Йельского университета, смотрит в камеру и говорит: "У нас два идеальных мальчика. Просто спросите их муму". Майк Пенс выходит из пикапа и делает вид, что заправляет его бензином, чтобы показать свою озабоченность стоимостью жизни; в рекламе его президентской кампании 2024 года не показано, как он отгоняет грузовик обратно в свой особняк площадью десять тысяч квадратных футов в пригороде Индианаполиса. Джордж Буш-младший, который вырос и провел лето в семейном поместье в Кеннебанкпорте, покупает "ранчо", чтобы иметь возможность расчищать пастбища для камер. Подобные сигналы - это не только желание сказать сельским избирателям: "Я такой же, как вы", хотя это и так. Речь также идет о целой сети ценностей, черт характера и убеждений, которые представляет сельская местность . И хотя гнев на то, что они долгое время воспринимали как снисходительность и презрение со стороны прибрежной элиты, близок к сердцу сельской этики, верно и то, что в современной политике почти ни одна группа американцев не пользуется таким вниманием и почитанием, как сельские жители.

Есть много различий между общинами, которые вы встретите, если посетите угольную страну Западной Вирджинии, равнины Небраски или Центральную долину Калифорнии. Но во всех этих местах можно обнаружить и идентифицируемый набор идей - философию и идентичность, которые проходят через всю сельскую Америку. Эти идеи имеют глубокие политические последствия, определяя то, как сельские жители понимают политику и как политики обращаются к сельским жителям.

Не обязательно быть уроженцем сельской местности, чтобы быть знакомым с сельской этикой в том виде, в котором ее принято понимать. Сельские жители якобы независимы, самостоятельны, трудолюбивы, компетентны и способны - особенно когда речь идет о практических делах повседневной жизни. Они патриотичны и набожны, преданы семье и обществу и готовы протянуть руку помощи. Идея о том, что сельские жители (а точнее, сельские белые) - самые настоящие, самые лучшие американцы, необходима для того, чтобы наделить места, где они живут, огромной властью.

Не всегда это произносится вслух, но иногда это происходит - например, когда Сара Пэйлин сказала на предвыборной кампании в 2008 году: "Мы верим, что лучшее в Америке находится в этих маленьких городках, которые мы посещаем, и в этих замечательных маленьких уголках того, что я называю настоящей Америкой, находясь здесь со всеми вами, трудолюбивыми, очень патриотичными, очень, гм, проамериканскими жителями этой великой страны"." И демократы, и республиканцы склонны уверять сельских жителей, что места, откуда они родом, не просто достойны восхищения и сохранения, но и являются самой настоящей Америкой, где такие добродетели, как трудолюбие и честность, практически вырываются из-под земли. Если вы ищете сердце Америки, то должны миновать города и пригороды и отправиться туда, где выращивают еду и где вы, возможно, не сможете увидеть дом соседа от своего.

Каждый кандидат, который может заявить о своем происхождении из маленького городка, будет рассказывать о своих "ценностях маленького городка" как о том, что необходимо в столице штата или Вашингтоне. Когда губернатор Северной Дакоты Даг Бургум, миллиардер, занимающийся разработкой программного обеспечения, начал свою президентскую кампанию с видеоролика , провозглашающего его "ценности маленького городка", один из нас (Пол) написал колонку для The Washington Post, в которой предположил, что то, чему учатся, когда растут в городе - общению с разными типами людей, постоянным изменениям, - может быть даже более ценным для президентства, чем то, чему учатся в маленьком городке. Бургум сделал эту колонку главной темой электронного письма по сбору средств, которое было озаглавлено "Они ненавидят сельскую Америку". Если вы не превозносите малые города как источник величайшей мудрости и добродетели, вы - враг.

В большинстве стран мира сельская жизнь долгое время изображалась в почти эдемских терминах, как почти утраченная идиллия красоты, честности и добродетельной простоты, контрастирующая с суровостью современного городского существования. Даже если реальная картина сложнее и не столь идиллична, в этих представлениях о сельской жизни и сельских людях есть немало правды. Сельская жизнь стала образом, даже брендом, который оказывает мощное культурное воздействие. Этот бренд пропитан ностальгией, вызывая в воображении прошлое время, когда все было проще и лучше, менее запятнанное современной жизнью и ее сложностями.

История модернизации в Америке, как и во всем мире, в немалой степени связана с тем, что люди постепенно покидали фермы и устремлялись в города. В первые годы существования страны города были крошечными не только по сравнению с тем, какими они стали сейчас, но и с другими мировыми городами того времени. Во время первой переписи населения в 1790 году, когда население Лондона приблизилось к 1 миллиону, в Бостоне проживало 18 320 человек, в Филадельфии - 28 522, а в Нью-Йорке - 33 131. Большинство американцев были фермерами, и только спустя столетие сельское население окажется в меньшинстве.

Даже те, кто не занимался сельским хозяйством, были вовлечены в сельскохозяйственную экономику, но и это неуклонно менялось. Когда закончилась Вторая мировая война, половина жителей сельских районов Америки были фермерами. Но их число быстро сокращалось, поскольку технологический прогресс требовал все меньше людей заниматься сельским хозяйством, сельскохозяйственная экономика консолидировалась с ростом крупных агропромышленных корпораций, а остальная часть страны развивалась быстрее. К 2019 году только 7 процентов сельских жителей Америки были фермерами.

Тем не менее ферма и тот тип человека, который она создает, важны не только для сельского этоса, но и для современного представления о целостности и аутентичности, которое можно увидеть вокруг себя, если присмотреться. Этот миф распространен и устойчив, и он наделяет исключительно сельских белых граждан особым статусом: Они не только "настоящие американцы", но и обладают чертами и способностями, на которые остальные должны смотреть с завистливым восхищением. Этот статус ярко выражен в автомобиле, который ассоциируется у нас с сельской Америкой, независимо от того, кто его водит: пикапе.

 

Пикап и все, что он перевозит

"Мужчина многого потребует от своего грузовика", - говорит безошибочно узнаваемый грубоватый голос Сэма Эллиотта в рекламе пикапов Ram. "Может ли он буксировать это? Перевезти это? Пройти весь путь до этого? Разве не приятно знать, что ответ всегда будет "да"?".

Пожалуй, нет более самобытного потребительского товара, чем автомобили, которые мы покупаем, и более мощного символа того, что должно представлять собой слово "сельский" - как для самих сельских американцев, так и для остальных, - чем пикап. Если вы проедете по многим сельским районам, то обнаружите, что пикапов на дорогах значительно больше, чем легковых автомобилей, и это не потому, что они всем нужны. На самом деле, большинство из них, скорее всего, не нуждаются. То, что они приобрели, является предметом роскоши - есть модели Ford F-150, стоимость которых начинается примерно от 85 000 долларов, - который передает некоторые очень важные идеи о сельской жизни и мужественности. Как и многие другие аспекты сельской культуры, пикап - это символ связи с прошлым, и он помогает нам понять, где эта культура пересекается с политикой.

Пикап в том виде, в котором мы его знаем, появился в 1917 году, когда Генри Форд, увидев, как фермеры используют свои Model Ts для перевозки грузов на своих фермах, выпустил Model TT, более мощную платформу, предназначенную для более тяжелой работы, чем поездки в город. Модель TT стоила 600 долларов (15 750 долларов в пересчете на сегодняшние доллары) и стала первым в мире серийным пикапом.

В то время 30 процентов американцев жили на фермах. Сто лет спустя, в 2017 году, когда это число сократилось примерно до 1 процента, тремя самыми продаваемыми автомобилями в стране были пикап Ford F-Series , пикап Chevrolet Silverado и пикап Ram. Они также были тремя самыми продаваемыми автомобилями в 2018, 2019 и каждом последующем году.

Большинству мужчин, покупающих пикапы, - а это в подавляющем большинстве мужчины - они нужны не для того, чтобы возить сено на задний двор. На самом деле, примечательно то, что продажи пикапов неуклонно росли по мере того, как уменьшалось число людей, которым автомобиль был нужен для работы. По мере того как происходила эта эволюция, кардинально менялось и то, что представлял собой пикап. Мы побеседовали о пикапах с семидесятиоднолетним мужчиной из Фредериксбурга, штат Техас, который рассказал нам, что в детстве он ненавидел, когда отец подвозил его в школу на своем пикапе, потому что это означало, что его отец был простым рабочим, а не человеком с высоким статусом. Сегодня Фредериксбург - процветающий туристический город, полный магазинов и ресторанов, а его улицы заполнены сверкающими Rams и Silverados, на которых нет ни пятнышка грязи.

Пикапы символизируют особый вид мужественности, основанный на работе, которую должны выполнять сельские жители, и вы можете увидеть это в рекламе, подобной той, о которой рассказывает Сэм Эллиотт, полной снимков грузовиков, занимающихся перевозкой и буксировкой. Грузовики символизируют физическую силу, прочность, возможности, компетентность и безразличие к людям, которые могут встать у вас на пути. И хотя в СМИ уже не раз обсуждался вопрос о все более абсурдных размерах многих пикапов, в основном речь шла о том, что они стали выше и внушительнее, из-за чего невозможно увидеть, что находится перед вами, если вы сидите на водительском сиденье. Но при обсуждении размеров упускается из виду то, что произошло с задней частью грузовика: Кровать грузовика, та часть, которая используется для работы, стала короче. Почему? Потому что стало больше места для большого и удобного заднего сиденья, а именно этого вы хотите, если потратили на грузовик сотню тысяч долларов. Сиденья со скамейками давно ушли в прошлое, а грузовики наполнены информационно-развлекательными системами и всеми остальными современными удобствами, которые только можно пожелать. Хотя вы все еще можете купить пикап с восьмифутовой кроватью - то, что нужно для перевозки целых листов фанеры, - спрос на эти модели уступает спросу на модели с 5,5- или 6,5-футовыми кроватями; последние теперь называются "стандартными".

Это потому, что большинство людей, покупающих пикапы, используют их не для задач, для которых эти автомобили были изначально разработаны. Согласно отчету, опубликованному в 2019 году на автомобильном сайте The Drive, отраслевые данные показывают, что подавляющее большинство владельцев пикапов редко или вообще никогда не используют свои автомобили для буксировки или езды по бездорожью. Исследования рынка показали, что в качестве причин для приобретения пикапа владельцы называют желание "создать крутой имидж" и "чтобы их автомобиль был продолжением их личности" - что пикап будет делать, даже если вы никогда не будете использовать его для перевозки чего-то большего, чем продукты домой или детей на тренировку по футболу.

В народном воображении (и в большей части массовой культуры) сельская мужественность ассоциируется с физической силой и мощью, как в работе, которую выполняют сельские мужчины, так и в предпочитаемых ими способах отдыха (охота, рыбалка, катание на четырех колесах). В отличие от городских офисных работников, сельские мужчины проводят свои дни как на природе, так и упражняясь в владении ею, даже если сегодня это относится к некоторым сельским мужчинам в большей степени, чем к другим. Таким образом, эти грузовики имеют символическую силу как для самих сельских жителей, так и для людей, которые, покупая такой автомобиль, улавливают частичку сельской концепции мужественности. Рост популярности пикапов совпал с продолжающимся снижением доли мужчин, чья работа требовала физической силы, и если повседневная жизнь предлагает ограниченные возможности для демонстрации своей мужественности в соответствии с традиционной концепцией, вождение пикапа может быть видимым проявлением мужественности.

Мы поговорили об этом с Марком Метцлером Соином, историком, который - насколько мы можем судить - является одним из единственных ученых, серьезно задумавшихся о значении пикапов. По его словам, консервативные мужчины все больше расстраиваются, наблюдая за тем, как принижается "все то, что делал их дед и за что его хвалили", например, отстаивание традиционных идей и контроль за соблюдением границ гендерных ролей. "Это то, что они должны были делать, а теперь они делают точно то же самое, что делал их дед, и теперь их рисуют злодеями", по крайней мере некоторые представители популярной культуры и социальных сетей, "и они злятся". Каждая экономическая неудача, новая странная культурная тенденция или пересмотр традиционных ролей - это вызов мужскому чувству мужественности. Это может касаться мужчин в самых разных ситуациях, но особенно это касается сельских мужчин.

Если вы хотите по-настоящему понять символизм пикапа, вам нужно посмотреть, как его рекламируют. В течение многих лет автопроизводители продавали пикапы, ссылаясь на их сельские корни и способность выполнять работу; типичная реклама могла рассказать вам о том, что грузовик может перевозить и сколько он может буксировать, с изображениями сильных мужчин, выполняющих сильную мужскую работу. И хотя часть этой работы могла выполняться на строительных площадках, в рекламе неизбежно присутствовали сцены на фермах.

А в некоторых рекламах речь шла просто о фермах, по крайней мере, на первый взгляд. В одной знаменитой рекламе, показанной на Суперкубке 2013 года, грузовики Ram представлены с орацией консервативного радиокомментатора Пола Харви 1978 года под названием "Так Бог создал фермера", в которой Харви восхваляет фермеров за их сочетание возможностей и сострадания, за их тяжелый труд и семейные ценности. Запись, на которой он произносит эту речь своим мощным голосом, звучит на фоне ряда изображений сельской местности (и нескольких снимков грузовиков Ram); рекламный слоган гласит: "Фермеру в каждом из нас". Другими словами, вы почти наверняка не фермер и, возможно, даже не живете в сельской местности, но в вас теплится некий огонек американского фермера и всех его достоинств, который вы можете поддержать, купив пикап.

В последнее время маркетинг грузовиков стремится построить эмоциональный мост между сельскими жителями и всеми остальными, используя образы сельской местности, чтобы вызвать в памяти мужские достоинства, которыми можно обладать независимо от того, кто вы, где вы живете или чем занимаетесь на жизнь. В одной замечательной рекламе 2019 года самые разные люди поют песню "Thank God I'm a Country Boy", причем большинство из них находятся в городской среде, в частности, молодая чернокожая женщина поет ее, когда едет в метро.

Этой женщине пикап не нужен. Учитывая мультикультурный состав рекламы, главной целью могут быть городские и пригородные либералы, которые испытывают желание купить пикап, но которых нужно убедить, что он может быть интегрирован в их существующее мировоззрение. Это своего рода двойной выстрел: сельские образы песни, расово разнообразная группа людей, поющих ее, и либералы, многие из которых белые, которые могут обеспечить обширный новый рынок для автомобилей.

Какое-то время, рассказал нам Соин, производители пикапов ориентировались на сельских покупателей, которые "переходили от профессий, где нужен грузовик, к профессиям, где грузовик не нужен, но наличие грузовика позволяет вам чувствовать себя мужественным". Но "они насытили этот рынок в течение десяти лет или около того, а им все еще нужно было продавать больше грузовиков. Поэтому они начали ориентироваться на белого мужчину из пригорода".

Целью маркетинга не всегда являются люди, которых показывают на экране, по крайней мере, не все из них. Вы не должны чувствовать себя отчужденным, когда кадры людей, едущих в продуктовый магазин, перемежаются в рекламе с кадрами других людей, таскающих сено; смысл в том, что даже в вашей пригородной жизни вы можете уловить немного сельского мужского духа.

Рассмотрим еще одну рекламу Super Bowl, на этот раз для Chevy. Она начинается со слов: "Может ли грузовик сделать вас более красивым? Более надежным? Более прочным?". Затем участникам фокус-группы показывают отфотошопленные фотографии одного и того же мужчины, стоящего перед маленьким седаном и огромным пикапом. Отвечая на вопросы, участники группы описывают версию, стоящую перед пикапом, как более красивую, способную, сексуальную и крутую, защищающую своих детей и помогающую другу в беде. Потенциальные покупатели - это группа мужчин от молодого до среднего возраста, один из которых говорит, что мужчина перед седаном просто "существует", а мужчина с пикапом - "живет". Завершает этот мета-маркетинг слоган "Ты знаешь, что хочешь грузовик".

Грубая физическая сила пикапа - его размеры, мощность двигателя, смехотворное количество бензина, которое он требует, - лежит в основе его привлекательности, особенно для мужчин, которые не уверены в своем месте в меняющемся мире. Многие из этих мужчин также становятся мишенью для правых политических оппортунистов, утверждающих, что они сталкиваются с "кризисом мужественности", когда тот факт, что большинство профессий больше не требуют большой силы в верхней части тела, заставляет их задуматься о том, как долго они будут оставаться на вершине общественной иерархии. Именно поэтому такой политик, как Джош Хоули, пишет книгу под названием "Мужественность", в которой пытается рассказать читателю, как быть мужчиной, и почему бывший ведущий Fox News Такер Карлсон, выпускник школы-интерната, покупает дом в сельской местности штата Мэн, создает потоковое шоу, записываемое в отделанной деревом студии, больше похожей на домик на дереве, и советует мужчинам пропустить колледж, найти работу "синего воротничка" и восстановить уровень тестостерона путем загара яичек.

История пикапов и их впечатляющей популярности демонстрирует, что и сегодня сельская иконография и представления о том, что значит "сельский" , продолжают занимать важное место в нашей культуре. В их основе лежит противоречие: Как бы ни были убеждены сельские жители (не всегда безосновательно), что на них смотрят свысока, левитация их и сельской культуры - не менее мощная сила. И наряду с представлением о сельских жителях как об уникальных добродетелях существует утверждение, что они подвергаются уникальной осаде и нападкам со стороны культурных, политических и экономических сил, исходящих из городов и побережья.

 

Распаковка культурной войны

"Вы расист? Вы ненавидите мексиканцев?" Таковы захватывающие первые слова рекламного ролика 2022 года, выпущенного Джей Ди Вэнсом в его попытке стать кандидатом в сенат от республиканцев в Огайо. Вэнс прославился благодаря своей книге "Элегия деревенщины", написанной в 2016 году, в которой он бесстрастно описывает трудности своей неблагополучной белой сельской семьи, принадлежащей к рабочему классу. В ней он особенно откровенно рассказывает о страданиях своей матери Бев, которая перебегала от одного жестокого партнера к другому на своем пути к опиоидной наркомании.

Но к 2022 году Вэнс вновь превратился в культурного воина, обожающего Трампа, который бьет ножом по обидам избирателей из низов и обвиняет в своих бедах либералов. "СМИ называют нас расистами за то, что мы хотим построить стену Трампа. Они подвергают нас цензуре, но это не меняет правды", - продолжил он. "Открытая граница Джо Байдена убивает жителей Огайо: в страну хлынет еще больше нелегальных наркотиков и еще больше избирателей-демократов".

Исчезла жесткая любовь его книги; человека, который писал: "Вы можете пройтись по городу, где 30 процентов молодых людей работают меньше двадцати часов в неделю, и не найти ни одного человека, осознающего свою собственную лень" , нигде не было. Теперь Вэнс вел себя так, словно кипел от злости на далекую элиту, которая не просто смотрела сквозь пальцы на жителей маленьких городков, а буквально пыталась их убить. В одном из интервью популярному ультраправому теоретику заговора Вэнс обвинил президента Байдена в том, что тот намеренно наводнил сельскую Америку фентанилом, чтобы убить консервативных избирателей. "Если вы хотите убить кучу избирателей MAGA в центре центральной части страны, что может быть лучше, чем направить на них и их детей этот смертоносный фентанил?" - сказал он. "Это действительно выглядит намеренно. Как будто Джо Байден хочет наказать людей, которые не голосовали за него". Представитель Тим Райан, оппонент Вэнса от демократов, пытался представить Вэнса как нечестного альпиниста, который бросил Огайо в погоне за состоянием в Кремниевой долине, но это не сработало. С поддержкой Дональда Трампа в руках Вэнс выиграл выборы с перевесом в шесть очков.

Пересмотрев собственную историю, Вэнс отбросил критику, которую он делал в адрес своих людей. После упоминания о нелегальных наркотиках, поступающих через "открытую границу Джо Байдена", Вэнс говорит в рекламе: "Этот вопрос личный: я чуть не потерял свою мать из-за яда, поступающего через нашу границу". Но в своей книге Вэнс утверждает, что его мать была зависима от наркотиков, отпускаемых по рецепту, которые не попадают через границу. Как теперь знает большая часть страны, именно отечественные производители и распространители лекарств виновны в том, что миллионы людей, подобных матери Вэнса, попали в зависимость. Базирующаяся в Коннектикуте фармацевтическая компания Purdue Pharma, принадлежащая семье миллиардера Саклера, направляла продажи своих болеутоляющих таблеток OxyContin бедным белым жителям сельской местности, которые работали на таких физически тяжелых и травмоопасных работах, как горные разработки. Возможно, Вэнс лучше других понимает эту историю, поскольку работал в юридической фирме, лоббистскому подразделению которой платили за защиту Purdue Pharma. Именно так: косвенно Вэнс наживался на страданиях, которые причинял сельским американцам ныне обанкротившийся и дискредитировавший себя производитель лекарств. Комментируя трансформацию Вэнса, сенатор Митт Ромни сказал своему биографу: "Я не знаю, что я могу относиться к кому-то с большим неуважением, чем к Дж. Д. Вэнсу".

В тех нескольких словах, с которых началось его выступление, - "Вы расист? Вы ненавидите мексиканцев?" - Вэнс так много сказал о том, как ведется культурная война. Раса неизбежно присутствует не только в обвинениях либералов в расизме, но и в настойчивом утверждении консерваторов, что либералы постоянно обвиняют их в расизме, причем всегда несправедливо. Эта идея лежит в основе более широкого убеждения, что жители маленьких городов и сельских районов вечно унижены и оскорблены чванливыми либералами, стремящимися разрушить образ жизни, которым живут настоящие американцы.

От обычной борьбы за политическую власть культурную войну отличает то, что в ней центральное место занимает идентичность. Культурная война - это не соревнование (не говоря уже о переговорах) между идеями или идеологиями, а экзистенциальная битва между четко разграниченными группами людей, чьи мировоззрения абсолютно несовместимы. В сельской Америке культурная война вибрирует с особой интенсивностью, о чем хорошо знают элитные республиканцы, и они используют ее, чтобы держать своих избирателей в состоянии постоянного возбуждения. Они используют ее, чтобы отвлечь внимание от тех мест, где их программа непопулярна даже среди их собственных сторонников. Они используют его, чтобы убедиться, что эти сторонники больше никогда не подумают о том, чтобы голосовать за демократов.

Чем больше культурная война становится центром политики GOP, тем выше ставки - и тем больше сельские избиратели, которые являются стержнем власти республиканцев, начинают воспринимать саму демократию как угрозу. Их неспособность повлиять на то, что выходит из Голливуда или Нью-Йорка, заставляет их еще больше стремиться использовать свою политическую власть для того, чтобы либералы, которых они презирают, не могли победить на выборах, независимо от того, что думает большинство избирателей.

Термин "культурная война" был популяризирован социологом Джеймсом Дэвисоном Хантером в его книге 1991 года "Культурные войны: борьба за определение Америки", но на самом деле американская культурная война существовала на протяжении всей истории нашей страны, не говоря уже о истории многих других стран. Иногда это был конфликт между религиями (Культуркампф между протестантами и католиками в Германии конца XIX века), в то время как в других случаях она проявлялась как борьба между религиозностью и секуляризмом. В любой момент его могут определять разные вопросы - расовая интеграция, учение об эволюции, доступ к абортам, равноправие женщин, права ЛГБТК+ - но он всегда связан с проведением границ идентичности, которые определяют, кто есть мы, а кто - они.

А в современной американской консервативной версии это еще и виктимизация, как настоящая, так и будущая. Консерваторам снова и снова говорят, что они окружены враждебными силами, стремящимися подорвать их образ жизни и уничтожить все, что им дорого. К сожалению, гнев, основанный на виктимизации, созрел для эксплуатации консервативными политиками-республиканцами. Как утверждал два десятилетия назад Томас Франк в книге "Что случилось с Канзасом?", эти политики продвигают темы виктимизации во время избирательного цикла, а затем, после победы, быстро переключают свое внимание на то, что важнее всего для их богатых и корпоративных благодетелей: снижение налогов, дерегулирование бизнеса и предоставление компаниям возможности консолидироваться и монополизировать свои отрасли.

Результаты политики часто остаются незамеченными, и политикам не приходится прилагать много усилий, чтобы убедить сельских избирателей в том, что идентичность имеет значение и что они должны с подозрением смотреть на тех, кто живет в других, незнакомых местах. Сельские жители прекрасно понимают длинную дугу экономической и социальной истории и то, как центр американской жизни переместился с фермы в город и пригород. Они чувствуют презрение - или, что еще хуже, пренебрежение, - которое испытывают к ним космополитичные городские либералы; согласно одному из опросов Pew Research Center 2018 года, 70 процентов сельских жителей заявили, что люди, живущие в других типах сообществ, не понимают их проблем.

Что бы ни понимали и не понимали жители сельской местности, они все же испытывают к ней сильную тягу. По данным опроса Gallup, проведенного в 2020 году, 48 процентов американцев заявили, что хотели бы жить в небольшом городе или сельской местности, несмотря на то, что в действительности так поступает гораздо меньшее число людей. 31 процент опрошенных, которые конкретно сказали, что предпочли бы жить в сельской местности, почти в три раза больше, чем 11 процентов, которые назвали большой город своим предпочтительным домом. Неудивительно, что ответы различаются в зависимости от партии: Только 16 процентов демократов заявили, что хотели бы жить в сельской местности, по сравнению с 47 процентами республиканцев. Аналогичным образом, по данным Pew Research Center, в 2021 году 35 процентов американцев заявили, что хотели бы жить в сельской местности, по сравнению с 21 процентом, высказавшимся за город. (При этом жители сельской местности реже всего говорят, что хотели бы жить в других местах: Только 25 процентов выразили желание переехать в другую местность по сравнению с 43 процентами городских жителей, хотя, как мы уже говорили, многие из них на самом деле советуют молодым людям уезжать.

Однако самое интересное в этих результатах то, что они противоречат реальному выбору людей. Они прямо противоречат тому, что экономисты называют "выявленными предпочтениями" - не тому, что люди говорят, что они хотят, а тому, что показывает их поведение. Это говорит о том, что миллионы людей испытывают влечение к сельской жизни, но не настолько сильное, чтобы взять и поехать туда.

Конечно, не у всех есть возможность переехать, даже если их желание искренне; нас могут удерживать семейные узы или экономика, даже если мы хотели бы уехать в другое место. Но может быть и так, что многих людей, живущих в пригородах и городах, привлекает идиллическое представление о сельской жизни, которая ассоциируется у них с чем-то сродни пенсии. Одно дело - представлять себя сидящим на крыльце и пьющим сладкий чай, наблюдая, как солнце садится за холмы, и совсем другое - когда в экстренной ситуации приходится ехать целый час, чтобы добраться до супермаркета или ближайшей больницы, - реалии, о которых вряд ли задумываются жители пригородов и городов, тоскующие по сельской жизни. Это несоответствие может помочь объяснить, почему многочисленные утопические эксперименты американцев обычно проводились в сельской местности, не только потому, что землю можно было приобрести дешево, но и потому, что проекты обычно включали в себя некий аграрный идеал, идеологическую веру в то, что небольшая община достигнет своего совершенства хотя бы частично благодаря восстановленной связи с землей. Эта связь - то, что мы все когда-то имели, но большинство из нас уже не имеет.

Представления американцев о сельской Америке сложны и не всегда последовательны; наряду с идеализацией сельской местности существуют стереотипы о сельских жителях как о необразованных, некультурных людях со скучной жизнью и ограниченным взглядом на мир. Только подумайте, сколько оскорбительных терминов мы используем для обозначения сельских жителей: hayseed, bumpkin, yokel, hick, rube, hillbilly, redneck. Оскорбление White trash может показаться современным, но впервые оно вошло в обиход в 1850-х годах. Презрение между сельскими и городскими жителями, возможно, всегда было взаимным, но экономическая и культурная власть, которой пользовались горожане, означала, что сельские жители должны были чувствовать себя оскорбленными и обиженными.

У этой асимметрии есть веские причины. Городские жители могут практически забыть о существовании сельских жителей, и даже если сельские жители создают и поддерживают свою собственную культуру, они живут в рамках более широкой культуры, созданной в основном в городах. Фильмы, которые они смотрят, телевидение, музыку, за которой они следят, спорт - все или, по крайней мере, большая часть этого происходит в городах. Отличие сегодняшнего дня в том, что часть этой широкой культуры, культивирующая антигородскую враждебность, сильна как никогда, подпитывая недовольство, которое, с одной стороны, органично и искренне, а с другой - поощряется сверху. По иронии судьбы, даже усилия по поддержанию недовольства сельских жителей в значительной степени исходят из городов. Нэшвилл, сердце музыки кантри, бесконечно воспевающее превосходство сельской жизни, - это синий анклав в море красного. (Джо Байден победил Дональда Трампа в 2020 году в этом городе с перевесом два к одному). Штаб-квартира Fox News находится в Нью-Йорке, откуда льется непрерывный поток ужасов о городском упадке и снисходительной либеральной "элите", которая хочет только уничтожить все то, что ценят сельские жители.

Посыл ясен: эти либералы придут за вами и вашей семьей. Хотя вы самые настоящие американцы, они ненавидят вас и все, что вы отстаиваете. Они называют вас расистом и деревенщиной. Они хотят навязать вам свои извращенные представления о сексе и семье. И лучший способ дать им отпор - это голосовать за республиканцев и забыть о демократических принципах, которым вас учили в школе. Это война, и нет времени играть честно.

Вера в то, что сельские американцы проигрывают культурную войну в долгосрочной перспективе, только усиливает чувство виктимизации, делая их все более привлекательной мишенью для призывов к культурной войне. И они проигрывают, без сомнения. Несмотря на отдельные победы - отмена решения по делу Роэ против Уэйда, принятие законов штатов, не позволяющих детям слишком много рассказывать о расизме, - общая картина такова: с каждым днем Соединенные Штаты становятся все более светскими и расово разнообразными. Либеральные ценности в области гендерного равенства и воспитания детей, возможно, не являются общепринятыми, но теперь они стали нормой; если вы громко заявите, что женщины должны сидеть дома или что поведение детей должно регулироваться периодическим применением физического насилия (то есть телесных наказаний), вы не будете одиноки, но во многих кругах вас будут оспаривать и даже презирать.

И хотя гомофобия, поощряемая правыми и используемая ими в своих интересах, все еще существует в огромном количестве, взгляды Америки на сексуальность становятся все более либеральными с поразительной быстротой. У тех, кому за пятьдесят, возможно, не было ни одного открытого одноклассника-гея в средней школе, но теперь у их детей наверняка есть сверстники-геи или небинарные люди, а может быть, даже один или два транссексуала. И хотя при желании они могут принять участие в яростной политической борьбе с транс-детьми, которую затеяли республиканцы, они, скорее всего, знают, что в долгосрочной перспективе это сражение они проиграют так же, как проигрывали другие.

Культурная война присутствует в каждом уголке Америки, но в сельской местности она приобретает особые очертания, где речь идет не просто о широкихсоциальных тенденциях, против которых реагируют люди, а о давней традиции враждебного отношения к городам и людям, которые их населяют. Сельские жители долгое время испытывали неуважение к типичному изображению таких людей в средствах массовой информации; на каждое шоу Энди Гриффита, в котором жизнь в маленьком городке изображалась дружелюбной и заботливой, приходилось гораздо больше изображений сельских жителей как невежественных мужланов или фильмов вроде "Деливеранс" и "Техасская резня бензопилой", в которых сельские районы представлялись как места ужаса. Эти образы никогда не исчезали, особенно на реалити-шоу, где регулярно выходят программы, призывающие зрителей поглазеть на отсталость сельских жителей и их уклад. Сельские жители справедливо обижаются на такие представления.

Тем не менее Голливуд рисует сельскую Америку и в более достойных тонах, даже в том, как сельские жители воспринимают себя и свои общины. В одном из знакомых сюжетов высокомерный городской хитрец оказывается в деревне и обнаруживает, что сельские жители, которых он поначалу отвергал, обладают необыкновенным здравым смыслом, народной мудростью и практической компетентностью, в то время как горожанин едва может завязать шнурки на ботинках. В чрезвычайно популярных книгах и фильмах "Голодные игры" добрые сельские жители голодают и угнетаются правительством от имени упадочной и аморальной городской элиты. В чрезвычайно популярных рождественских фильмах Hallmark и Lifetime, которых, кажется, ежегодно выпускаются сотни, часто фигурирует молодая женщина из города, которая по воле судьбы оказывается в маленьком городке, после чего она познает ценность более простой жизни и часто бросает своего непутевого парня в городе в пользу симпатичного жителя маленького городка, которого она встречает в начале фильма.

Несмотря на это, в городах гораздо больше культурных предложений - в том числе почти все полицейские, адвокатские и врачебные сериалы, которые доминируют на телевидении, - что может заставить сельских жителей почувствовать, что культура обычно обходит их стороной. Затем консервативные СМИ внушают им, что независимо от их идентичности - как консерватора, как белого человека, как мужчины, как христианина - либералы, которые якобы управляют страной, ненавидят их за эту идентичность и будут преследовать их просто за то, что они такие, какие есть. Как отметил ученый Энтони Надлер, проведя обширные беседы с консерваторами, "некоторые рассказывали о личном опыте, когда они чувствовали себя оскорбленными или оскорбленными либералами - особенно в социальных сетях. Но еще чаще, и зачастую более страстно, они рассказывали мне об историях, демонстрирующих презрение либералов к консерваторам, с которыми они столкнулись благодаря консервативным новостям"

Такое восприятие - это не просто общий конфликт "мы против них". Стыд - ключевой компонент: от него нужно отбиваться, с ним нужно спорить и злиться на либералов и городских жителей за то, что они якобы хотят, чтобы консерваторы и сельские жители его испытывали. Как заключил Надлер, для многих консерваторов политическая жизнь - это "постоянная борьба с либералами и левыми, преследующими цель опозорить и унизить консерваторов и их сообщества".

Таким образом, в таких СМИ, как Fox News и консервативное ток-радио, те же самые обиды, которые сельские жители вынашивали на протяжении многих поколений - о том, что на них смотрят свысока, отвергают и стыдят за то, что они такие, какие есть, - экстраполируются на более широкий конфликт между правыми и левыми. Как никто другой, Раш Лимбо освоил этот нарратив, когда появился в 1980-х годах, и сегодня каждый форпост консервативных СМИ в той или иной мере следует его шаблону, будь то национальные издания, такие как Fox News, или самая маленькая, самая местная радиостанция. Даже если вы живете в сельской местности, где на многие мили вокруг нет ни одного либерала, история о том, как либералы пытаются пристыдить консерваторов, находит отклик, потому что вы уже знаете, что эти либералы не испытывают ничего, кроме презрения, к таким людям, как вы.

Может показаться странным, что житель сельской местности Небраски или Оклахомы может получать наставления о том, как понять собственную идентичность, от обозревателя из Вашингтона по телеканалу, принадлежащему австралийскому медиамагнату. Но на всех нас влияет то, что мы видим в СМИ, и мы интегрируем это с нашим собственным опытом, чтобы сформировать представление о мире и своем месте в нем. А консервативные СМИ особенно сосредоточены на идентичности, как в укреплении связей между различными типами консерваторов через их взаимную виктимизацию со стороны левых, так и в возведении стен, чтобы их аудитория не рассматривала либералов как тех, с кем они могли бы хоть чем-то поделиться.

И дело не только в консервативных СМИ: подобные идеи подкрепляются даже теми изданиями, которые правые считают либеральными. При всей настойчивости, с которой высмеивают и поносят сельскую жизнь, убежденность в том, что маленькие города и сельские районы "аутентичны", разделяют и жители этих мест, и, как ни странно, элитные журналисты. Политические репортеры вечно объясняют, как неказистые демократы не могут общаться с добрыми людьми из глубинки, которые якобы видят их фальшивые личности и неискренние призывы.

В своей концепции аутентичности журналисты усвоили критику, которую правые делают в их адрес. Журналисты, принадлежащие к среднему или высшему классу, имеющие достаточное образование и проживающие в прибрежных городах, таких как Вашингтон и Нью-Йорк, характеризуют аутентичных людей как сельских (не городских), низкопробных (не высокопробных), а также среднезападных или южных (не северо-восточных).

Однако на самом деле СМИ ценят не подлинность, а искусное исполнение подлинности. Один из их любимых ритуалов включает в себя жестокую травлю кандидата в президенты, который ест какой-нибудь региональный деликатес неподобающим образом. Когда Джон Керри заказал свой чизстейк не так, как это сделал бы обычный парень из Южной Филадельфии (он попросил швейцарский сыр, самый элитарный из всех сыров!), или когда Кирстен Гиллибранд ненадолго взяла вилку и нож для своей жареной курицы в Южной Каролине, осуждение со стороны репортеров кампании было быстрым и суровым: "Посмотрите, какие они неаутентичные". В обратном случае сельский житель, пытающийся понять городские порядки - параллельную парковку, скажем, или заказ в модном ресторане в центре города, - может быть представлен как неискушенный, но никто не назовет его обманщиком.

Повторяясь (особенно во время предвыборной кампании), этот двойной стандарт усиливает тревожные выводы о власти белых в сельской местности, которые мы исследовали. Если житель маленького городка, "синий воротничок" - самый настоящий американец, то тот факт, что его голос имеет большее значение, чем голос чернокожего городского адвоката или латиноамериканского государственного служащего из пригорода, не вызовет такого возмущения и требования перемен, как если бы он не был так высоко оценен.

 

Опасные идеи, пришедшие из вашей местной библиотеки

Ощущение чужеродности и моральной деградации либеральных культурных идей вызвало ответную реакцию правых, которые вновь агрессивны и готовы использовать государственную власть для восстановления того, что, по мнению людей, они потеряли. Во многих сельских районах это означает, что консерваторы пытаются захватить контроль над местом, где, по мнению людей, их ценности были особенно подорваны: местной библиотекой.

Говорят, что либералы обладают культурной властью, но хотели бы обладать политической властью, а консерваторы обладают политической властью, но хотели бы обладать культурной властью. В библиотеках по всей стране консерваторы используют свою политическую власть, чтобы попытаться захватить эту область культуры. Одна из таких битв началась с книги "Мне нужна новая задница! Книга Доун Макмиллан и Росса Киннэрда 2012 года выпуска рекомендована детям от шести до десяти лет, и если у вас когда-нибудь был такой ребенок, то вы знаете, что они находят такой юмор совершенно уморительным; именно поэтому книги о капитане Подштаннике были проданы тиражом более восьмидесяти миллионов экземпляров. Но когда летом 2021 года некоторые жители городка Ллано в Хилл-Кантри (известного как "оленья столица Техаса" за его охотничьи возможности и где в центре города стоит статуя солдата Конфедерации) узнали, что "Мне нужна новая задница!" и другие подобные книги есть в их местной библиотеке, они мобилизовались.

Женщина по имени Бонни Уоллес отправила письмо местному чиновнику в Ллано с заголовком "Порнографическая грязь в публичных библиотеках Ллано". К письму она приложила электронную таблицу со списком шестидесяти книг, против которых она возражала, многие из них были на тему ЛГБТК+, а некоторые, например "Между миром и мной" Та-Нехиси Коутса, касались расизма. Книги были перемещены, один библиотекарь был уволен, а другой - уволился, либералы, выступающие против цензуры, подали судебный иск, после чего произошел кратковременный резонанс в национальных новостях.

Когда мы приехали в Льяно почти год спустя, многие люди сказали нам, что из-за этой драки отношения в городе стали неуютно политизированными. Консерваторы, однако, охотно объясняли, что они - умеренные люди; они просто хотели, чтобы книги в библиотеке соответствовали возрасту. При этом они прекрасно понимали, как их воспринимает другая сторона. "О, они пытаются запретить книги, и это кучка христиан". Именно так говорили люди в городе, высмеивая нас", - рассказала нам одна женщина, выступавшая на городских собраниях по поводу этих книг. По ее словам, они не хотели запрещать книги , просто переместили их туда, где маленькие дети не смогут их увидеть. Она рассказала, что родители были шокированы тем, что их дети читают в школьных библиотеках, и сказали: "Ну так отправьте своих детей в государственный учебный центр, наслаждайтесь". Она сама обучает своих детей на дому.

Споры в Ллано затянулись на месяцы. Когда в апреле 2023 года судья по иску постановил, что группа книг, снятых с полок, должна быть возвращена на место, комиссия округа собралась, чтобы рассмотреть вопрос о полном закрытии библиотек до завершения судебного процесса. Во время выступления граждан Бонни Уоллес и двое ее единомышленников по очереди читали сексуальные сцены из романов для молодых людей. "Я за то, чтобы закрыть библиотеку, пока мы не уберем эту грязь с полок", - заключил один из них.

Случай с Ллано - лишь один из многих подобных споров по всей стране. В последние годы растет число попыток запретить книги в школах и муниципальных библиотеках; по данным PEN America, в 2021/22 учебном году попытки запретить книги предпринимались в 138 школьных округах в тридцати двух штатах. Американская библиотечная ассоциация отследила 1269 попыток запретить книги в библиотеках в 2022 году.

Многие из этих усилий были предприняты в сельской местности, где библиотеки стали объектом споров из-за книг с тематикой ЛГБТК+ или обсуждений расизма. Вот лишь несколько примеров: В округе Крейгхед, штат Арканзас, жители проголосовали за сокращение налоговых отчислений в библиотеку вдвое на выборах 2022 года после споров, связанных с выставками ЛГБТК+. В округе Мори, штат Теннесси, директор библиотеки ушел в отставку после того, как его "выбрали в качестве мишени и запугивали в рамках кампании давления правых сил" из-за выставки, посвященной месяцу гордости. В округе Баундэри, штат Айдахо, главный библиотекарь уволился после угроз и преследований из-за книг ЛГБТК+, особенно "Gender Queer: A Memoir" - книги, которой у библиотеки даже не было. В сельской местности Джеймстауна, штат Мичиган, библиотекарей обвинили в том, что они "грумеры", т. е, люди, пытающиеся подготовить детей к сексуальному насилию, пока избиратели не решили закрыть единственную библиотеку.

Эти споры не совсем новы, но они становятся все более частыми и ожесточенными, поддерживаются национальными правыми группами, такими как "Мамы за свободу", и насыщаются новейшей зажигательной риторикой. Послушайте, как местные консерваторы рассказывают о книгах, которые они считают неприемлемыми, и не пройдет много времени, как они заявят, что эти книги предназначены для "воспитания".

"В сельской Америке происходят страшные вещи", - говорит Кэти Заппителло, исполнительный директор публичной библиотеки Conneaut в сельской местности округа Аштабула, штат Огайо. Это место, где Барак Обама одержал убедительную победу и в 2008, и в 2012 году, но затем оно сильно изменилось в пользу Дональда Трампа, который обошел Хиллари Клинтон в Аштабуле на девятнадцать пунктов, а затем обошел Джо Байдена на двадцать три. У Заппителло уникальная перспектива: Она не только занимала пост президента Ассоциации сельских и малых библиотек, но и баллотировалась на пост представителя штата в 2022 году, вступив в гонку поздно, после того как кандидата от демократов вытеснили из ее округа, и демократы бросились на поиски кандидата.

Заппителло был вынужден выдвинуть свою кандидатуру, потому что занимавшая этот пост Сара Фаулер Артур, которая с гордостью отмечает, что она первая выпускница домашней школы, вошедшая в совет по образованию штата, была автором законопроекта, направленного на изгнание "раскольнических концепций" из учебных классов Огайо, который Заппителло и многие другие считали законопроектом о запрете книг. "Если этот законопроект будет принят, это станет началом конца для библиотек Огайо", - сказал нам Заппителло.

На вопрос, почему так много библиотечных споров происходит в сельской местности, Заппителло ответил: "Это уродливая и не очень веселая тема для разговора. И я говорю о своих друзьях и соседях". По ее словам, она прекрасно знает о противоречиях, затрагивающих сельские библиотеки по всей стране, но в ее библиотеке они никак не проявлялись - до тех пор, пока она не выдвинула свою кандидатуру. Но, как рассказала нам Заппителло, участвуя в выборах против Артура и его законопроекта, "и говоря об этом в своей общине, а затем проиграв, я нечаянно залезла в кусты" и вскоре обнаружила, что ультраправые активисты исследуют библиотеки и школы в ее районе в поисках нежелательных материалов.

По ее словам, за двадцать лет работы библиотека превратилась в сознании людей из места, где можно найти информацию, в очаг зловещих социальных событий, в место, которое, по мнению многих, является частью внешних сил, угрожающих сельскому образу жизни. Опыт участия в выборах стал для Заппителло шоком, и не в лучшем смысле. Демократическая партия в ее районе практически отсутствовала. "Нет никакой помощи. Нет скоординированных усилий. Все, что я получила, это "Где твои люди, Кэти, нам нужно, чтобы ты пошла стучать в двери ". Это как, где твои люди, Демократическая партия? Мне нужно, чтобы вы пошли стучать в двери". В итоге она проиграла с перевесом в двадцать очков.

Заппителло действительно встречал либералов во время предвыборной кампании, но многие из них не говорили открыто о том, что они чувствуют на самом деле. У меня было так много людей, которые шептались со мной, быстро и крепко держали меня за руку и говорили: "О Боже, спасибо", шептали и продолжали идти". Она задыхалась, рассказывая о встречах, которые были достаточно приятными, "пока вы не поговорите с женщиной, которая просит вас о помощи и не знает, что делать, которая находится в ужасной ситуации и, увидев, что здесь проходит политическая встреча, решила прийти и попросить помощи, потому что ее сын только что покончил с собой, и [она] не знала, куда еще пойти. И вот она стоит передо мной, у меня есть ее имя, у меня есть ее номер телефона, но для чего? Как я смогу ей помочь? Что я скажу этим соседям в округе Геуга, что под Аштабулой, которые подошли ко мне на парковке и сказали: "Кэти, я не могу взять один из твоих знаков, потому что я так боюсь своих соседей. Я даже не могу ни с кем поговорить, но у вас есть мой единственный голос, и я вам это обещаю". "

Заппителло не уверена, будет ли она и дальше заниматься политикой, и даже не уверена, что ее ждет будущее в качестве библиотекаря в своем городе. "Я пыталась", - сказала она нам с покорным смехом. "Запишите это на моем надгробии. "Я пыталась". "

Не каждый преданный своему делу библиотекарь в сельской местности будет запуган, уволен или настолько обескуражен, что уедет из города, хотя некоторые уже уехали. Эти противоречия также не ограничиваются сельскими районами. Но это явно способ, который нашли сельские консерваторы, чтобы дать отпор более широкой культуре, которая, по их мнению, противостоит им и их убеждениям. И, похоже, они хотят продолжать эту борьбу.

Запреты на книги и борьба за местные учебные планы не ограничиваются сельскими общинами. Но сельские жители могут ощущать необычное давление, заставляющее их подчиняться государственным и национальным стандартам, которые они считают чрезмерными и даже угнетающими. В этом смысле эти, казалось бы, мелкие, локальные стычки являются симптомами сопротивления, исходящего из сельских общин против того, что они воспринимают как посягательство не только на домашнее право, но и на их самопровозглашенные традиционные ценности.

 

Проводник культурной войны

Консервативные СМИ, возможно, и не создали на пустом месте недовольство культурной войной, как то, что побуждает к запрету книг, но они являются двигателем этих усилий, поднимая определенные вопросы в определенное время и говоря людям, что их должно возмущать: иммиграция в один день, критическая расовая теория в другой, трансгендерные дети, занимающиеся спортом, в следующий день - и все это в контексте более широкого культурного конфликта. Эти сообщения консервативных СМИ вливаются в информационную экосистему, в которой у сельских жителей остается все меньше возможностей для получения новостей, выходящих за рамки либерально-консервативного конфликта. В 2008 году в редакциях газет по всей стране работало 71 000 человек - репортеры, редакторы, фотографы и так далее. К 2020 году это число сократится до 31 000 человек. С 2005 по 2022 год 2500 американских газет прекратили свое существование, что составляет четверть всех газет в стране. Эти закрытия произошли по многим причинам, включая исчезновение жизненно важных доходов от объявлений, поскольку эти объявления переместились в такие места, как Craigslist и Facebook, и хищничество медиаконгломератов, которые скупают местные газеты, лишают их местных репортажей и часто объединяют газеты в слабые подборки телеграфных историй.

Уменьшение количества местных новостей стало особой проблемой для сельских районов, где газеты и так были уязвимы и малочисленны. В результате многие сельские районы за этот период превратились в пустыни местных новостей. Как отмечает Нэнси Гиббс из Гарвардского центра Шоренштейна, в некоторых местах с наиболее непропорционально большой политической властью нет ни одной местной газеты. Она приводит один яркий пример: "При всем том, что избиратели примерно в половине из 66 округов Южной Дакоты имеют возможность влиять на состав Конгресса и, в меньшей степени, Верховного суда и Белого дома, они имеют только одну еженедельную газету. В семи округах газеты вообще отсутствуют."

Исчезновение местных репортажей - это не просто прискорбно, это кризис самой демократии. Когда никто не сообщает о работе мэрии или совета графства, коррупция процветает. Явка избирателей часто снижается, как и понимание людьми политики и правительства. Граждане не имеют представления о том, чем занимаются их лидеры и действительно ли они представляют интересы своих избирателей.

Из-за этой пустоты жители этих районов не знают, что происходит рядом с домом, но они могут включить национальные новости, где видят политику, которая является конфронтационной и поляризованной. И для многих из них национальные новости означают консервативные новости, особенно Fox и ток-радио. И это не говоря уже о множестве местных консервативных радиостанций, разбросанных по всей сельской Америке, которые в перерывах между своим местным контентом повторяют те же идеи. У многих жителей сельских районов радио включено по несколько часов в день - в кабинах фермерских тракторов, в автомобилях, если они едут на дальние расстояния, в местах, где они работают. Группа исследователей из Университета Висконсина насчитала восемьдесят одну консервативную радиостанцию, ежедневно передающую сотни часов праворадикальных речей по всему штату.

Относительное отсутствие конкурирующих источников новостей в сельской местности делает радио еще более мощным. Оно берет новости дня, а также постоянный поток либеральных возмущений, и контекстуализирует их в рамках нескольких ключевых тем, которые вбиваются снова и снова: Демократы ненавидят вас, либеральная элита аморальна и нечестна, и мы вовлечены в апокалиптическую борьбу с теми, кто хочет уничтожить нас и наш образ жизни, и если либералы преуспеют, то Америка превратится в развращенную и высушенную шелуху того, чем она когда-то была.

Те, кто потребляет консервативные СМИ, также получают постоянное подкрепление политических границ. Они узнают все о грехах левых, но их также учат общему делу консерваторов из разных мест, у которых могут быть разные интересы. И мало какая объединяющая сила может быть более мощной, чем идея о том, что все "настоящие" и "обычные" американцы, будь они из пригорода, деревни или даже города, презираются и подвергаются нападкам со стороны влиятельных либералов-элитаристов. В этой версии эти либеральные элитисты испытывают личное презрение к настоящим американцам именно из-за их достоинств, таких как патриотизм и благочестие.

Поскольку у них много эфирного времени, радиоведущие могут распаковывать и объяснять события, чтобы придать им контекст для своей аудитории. Как отмечает исследователь Скотт Эллисон, ведущие часто проводят "глубокое прочтение" новостей из основных СМИ, "прорабатывают текст, часто построчно, и переосмысливают его, чтобы... вписать новость в грандиозные нарративы современного американского консерватизма" Они объясняют не только то, во что слушатели должны верить, но и то, как они должны понимать новости - что превращает ток-радио в ежедневную инструкцию по тому, что думать, о чем думать и как думать.

Эту работу ежедневно выполняют сотни мини-Лимбо, выступающих по всей стране на консервативном ток-радио, многие из которых популярны в сельских районах. Они берут политические споры и превращают их в непримиримые проблемы идентичности, так что, будь то тема дня - иммиграция, здравоохранение или инфляция, - это возможность провести черту, отделяющую нас от них. Когда эксперты утверждают, что недовольство республиканцев из маленьких городков вызвано не растущим разнообразием или пропагандистскими усилиями консервативной элиты, а их собственными обстоятельствами и эксцессами "политкорректности", мы бы ответили, что два этих фактора не являются взаимоисключающими. Белые, сельские, религиозные американцы реагируют на вполне реальное снижение их доли в населении США и на сопутствующий риск для их статуса, но они также реагируют на то, что им каждый день говорят в СМИ.

Кабельные новости и Интернет вместе показывают людям, которые боятся перемен, насколько сильно они происходят, что усиливает их чувство страха и недовольства. Мы можем понять, что рост демографического разнообразия часто воспринимается сельскими белыми как угроза их образу жизни, но рост культурного разнообразия может быть не менее важен. Трудно вспомнить, насколько узким было наше восприятие внешнего мира до того, как Интернет и, в частности, социальные сети дали нам возможность увидеть столько разных людей и идей. Если в культурной жизни большого города и были какие-то аспекты, которые сельский житель находил неясными, это не имело большого значения, поскольку у него было мало возможностей узнать об этих аспектах, и даже когда он их узнавал, они казались чем-то далеким, что не могло прийти в его общество. Но теперь все у всех на виду, и несложно перейти от шока к отвращению, страху и гневу, особенно когда есть медийные фигуры на таких надежных каналах, как Fox News, которые говорят вам, что страх и гнев - это именно то, что вы должны чувствовать. И, конечно же, социальные сети - это непрекращающийся двигатель возмущения и отвращения, усиливающий каждый конфликт и поднимающий тривиальные инциденты до уровня национальной известности.

Не случайно многие из наиболее известных и почитаемых республиканцев в Конгрессе - не более чем деятели Fox News, подрабатывающие законодателями. Мало кто из них когда-либо писал сколько-нибудь значимый закон не только потому, что их не особенно интересует работа по управлению, но и потому, что управление подрывает их более масштабный проект по делегитимации правительства. Среди них есть и элитные юристы с образованием Ivy, такие как сенаторы Тед Круз, Том Коттон и Джош Хоули, которые чаще предаются моральной панике и перформативной политике "Мои местоимения - "Поцелуй меня в задницу"!", чем предлагают вдумчивую критику политики.

Таким образом, политики и медиа-фигуры сотрудничают, чтобы создать постоянную политику обратного удара, в которой ярость против социальных изменений является их главным политическим инструментом. В политике нет цели важнее, чем обрушиться на своих врагов и сделать драматические жесты вроде изъятия книг из библиотек или увольнения учителей-геев, жесты, которые ничего не сделают, чтобы обратить вспять реальные изменения в обществе, которые люди считают такими угрожающими, но которые заставят этих людей почувствовать себя немного более сильными, хотя бы на мгновение.

Беда в том, что это ощущение силы быстротечно, а перемены продолжаются - вот где может проявиться реальная опасность культурной войны. Когда люди поймут, что они продолжают стареть, что Америка будет становиться все более разнообразной, что "традиционные" ценности в области сексуальности будут эволюционировать, а люди, которых они ненавидят, не исчезнут, что произойдет? Невозможно предсказать, но авторитарные и праворадикальные движения всегда находили много приверженцев среди тех, кто чувствовал, что когда-то имел власть и статус и теряет их.

"Попробуйте посмотреть на Америку их глазами", - говорится в репортаже Associated Press от ноября 2022 года о жителях сельских районов Висконсина, которые все больше убеждаются в том, что темные заговоры стремятся уничтожить все, во что они верят, и собирают оружие на случай гражданской войны. Это указание - вы, читатель, должны приложить усилия, чтобы понять точку зрения не просто жителей сельских районов, а самых политически радикальных и наиболее оторванных от реальности людей среди них - является тем, что потребители новостей получают уже многие годы. Нас призывают сочувствовать даже крайне опасным людям, которые буквально запасаются оружием, но только если они родом из тех мест, где проживает "существенное меньшинство". Нет статей о радикальных черных националистах, готовящихся к гражданской войне, которые начинаются словами: "Попробуйте посмотреть на Америку их глазами". Зато сельским белым предоставляется большая моральная свобода. Их эксцессы, возможно, не совсем оправданы, но нас призывают понять этих людей - подразумевается, что, какую бы опасность они ни представляли, это только потому, что остальные из нас не уделили им должного внимания.

 

Темный и опасный город

Растущая географическая поляризация между партиями стала постоянной темой для национальных новостных изданий, однако истории о неспособности республиканцев победить в городах встречаются гораздо реже, чем истории о борьбе демократов с сельскими избирателями. В этом есть некое неявное суждение, которое гласит, что неспособность демократов привлечь на свою сторону сельских избирателей - это своего рода моральный провал, который может быть порожден только бесчувственностью или презрением. Однако борьба республиканцев в городах редко рассматривается и еще реже осуждается; просто так сложились обстоятельства.

Этот двойной стандарт подкрепляется тем, что журналисты всегда готовы усилить те немногие случаи, когда демократ говорит что-то пренебрежительное о сельских районах и людях, которые там живут. Но попробуйте представить себе демократического законодателя штата, который говорит, что сельские районы, где проживает 20 % населения его штата, - это "адская дыра", и выступает автором законопроекта, призывающего выделить эти районы в отдельный штат, чтобы избавить от них остальную часть штата. А теперь представьте, что Демократическая партия выдвинула этого законодателя в губернаторы.

Именно это произошло в 2022 году в Иллинойсе, но с противоположными сторонами: Республиканцы выдвинули сенатора штата Даррена Бейли, который неоднократно называл Чикаго "адской дырой" и внес резолюцию о создании собственного штата. Во время предвыборной кампании он временно переехал в роскошную высотку в городе, заявив журналистам, что хочет "погрузиться в культуру". И что же он нашел? "Чикаго живет в стиле The Purge, когда преступники бесчинствуют по своему усмотрению, а копы бездействуют", - сказал он, ссылаясь на франшизу фильмов ужасов, в которых все преступления становятся законными одну ночь в году. Каким-то образом Бейли удалось избежать убийства за время своего пребывания там, но жители Чикаго скептически отнеслись к его сочувствию их проблемам; он получил всего 16 процентов голосов в городе и был легко побежден в штате в целом, проиграв действующему демократу Дж. Б. Прицкеру на двенадцать пунктов.

Мнение Бейли о больших городах разделяют многие консерваторы, даже те, кто живет в этих городах, но видит политическую выгоду в том, чтобы внушать людям страх перед ними. И мало кто питал консервативное презрение и мифы о городах больше, чем коренной житель Нью-Йорка Дональд Трамп. "У нас сложилась ситуация, когда наши внутренние города, афроамериканцы, латиноамериканцы живут в аду, потому что там так опасно", - сказал Трамп на дебатах с Хиллари Клинтон в 2016 году, когда уровень преступности был самым низким за последние десятилетия. "Вы идете по улице, и в вас стреляют". Это была постоянная тема Трампа на протяжении его президентства; он рисовал картину, которая казалась застывшей в Нью-Йорке 1970-х годов из фильма Чарльза Бронсона "Желание смерти", в котором злобные банды, бродящие по мрачным улицам, терроризировали (белый) средний класс.

Уничижение городов и людей, которые в них живут, исходит не только от Трампа. Консервативные СМИ снова и снова повторяют, что американские города развратны и опасны, часто подразумевая, что чем больше в городе чернокожих, тем опаснее этот город. (Популярный правый новостной сайт Breitbart, которым ранее руководил советник Трампа Стив Бэннон, некоторое время вел рубрику "Черные преступления", чтобы все его истории о чернокожих, совершающих преступления, можно было найти в одном месте). Республиканцы по всей стране были убеждены Fox News, что во время протестов после убийства Джорджа Флойда в 2020 году целые американские города буквально сгорели дотла, что если вы сегодня поедете в Портленд или Сиэтл, то от них останутся лишь груды развалин.

Барабанный бой консервативных СМИ затем просачивается в мейнстримные СМИ - динамика, которая всегда была важной частью стратегии , в соответствии с которой создавались эти консервативные СМИ. Например, во время промежуточных выборов 2022 года Fox News изо дня в день рассказывал о предполагаемой волне преступности в "городах демократов"; за неделю до выборов в эфир вышло 193 отдельных материала о преступности (после выборов их число сократилось до 71). В основных новостных изданиях было много подобных материалов, которые, возможно, содержали чуть менее зажигательную риторику, но все равно усиливали идею о том, что города, управляемые демократами, захлестнула преступность. "Демократы поддерживают полицию, но может ли это отвлечь от преступности в их городах?" - спрашивалось в одном из материалов NPR в то время.

Преступность по-прежнему изображается как почти исключительно городское явление. Когда во время пандемии "Ковид-19" в 2020 году уровень преступности резко вырос, это вызвало волну освещения в средствах массовой информации, причем как в мейнстримных, так и в консервативных СМИ, основное внимание уделялось таким городам, как Сан-Франциско и Чикаго, которые считались бастионами либеральных ценностей и кошмарами преступности. Что не стало предметом широкого обсуждения в СМИ, так это тот факт, что в то же время резко возросла преступность в сельских районах, где число насильственных преступлений в 2020 году увеличилось на 25 %.

Этот нарратив об опасном (синем) городе и безопасной (красной) сельской местности был основным в консервативной риторике так долго, что побуждает политиков-республиканцев игнорировать или не замечать насилие, от которого страдают их собственные избиратели, как доказал губернатор Оклахомы Кевин Ститт во время своего переизбрания в 2022 году. В примечательный момент во время теледебатов Ститт буквально презрел, когда его оппонент, кандидат от демократов Джой Хофмайстер, указал на то, что уровень насильственной преступности в штате Сунер выше, чем в Нью-Йорке или Калифорнии. Ститт окинул взглядом присутствующих, рассмеялся и сказал с огромной ухмылкой, словно не мог поверить, что его оппонент настолько глуп: "Жители Оклахомы, вы верите, что у нас уровень преступности выше, чем в Нью-Йорке или Калифорнии? Именно это она только что сказала!" Но Хофмайстер был прав: По данным Центра по контролю и профилактике заболеваний, уровень убийств в Оклахоме на тот момент составлял 9 на 100 000 человек, в то время как в Калифорнии он был 6,1, а в Нью-Йорке - 4,7. А уровень насильственных преступлений в Оклахоме уже два десятилетия выше, чем в Нью-Йорке и Калифорнии.

Ститт счел нелепым предположение, что в его белом, сельском, консервативном штате - Трамп победил во всех округах Оклахомы в 2016 и 2020 годах - уровень преступности может быть выше, чем в двух расово разнообразных, прибрежных, городских штатах. Когда аудитория захихикала вместе с ним, Ститт, казалось, был уверен в своей правоте. А может, он знал правду об уровне преступности, но утешался более полезной правдой о самой правде: Она больше не имеет значения. Его сторонники, несомненно, считали идею о том, что Оклахома может быть более опасной, чем Нью-Йорк или Калифорния, просто слишком абсурдной, чтобы в нее поверить. Месяц спустя Ститт переизбрался с отрывом в тринадцать очков.

Подстрекаемые консервативными СМИ, политики-республиканцы по всей стране укрепляют эти мифы о том, какие районы Америки являются безопасными, а какие - небезопасными. Как сказал в 2022 году кандидат в сенат США Блейк Мастерс, республиканец из Аризоны: "У нас в стране действительно есть проблема насилия с применением оружия, и это насилие со стороны банд. Это банды. Люди в Чикаго, Сент-Луисе стреляют друг в друга. Очень часто, откровенно говоря, чернокожие. И демократы не хотят ничего с этим делать".

Это мрачное видение предполагаемых страданий городской жизни всплывает снова и снова. В 2022 году сенатор Том Коттон из Арканзаса в эфире Fox News предупредил, что демократы, которые хотят решить проблему изменения климата, "хотят сделать нас всех бедными. Они хотят заставить вас жить в центре города, в многоэтажных домах, ходить на работу пешком или ездить на метро". Люди платят огромные деньги за возможность ходить на работу пешком в центр города, где есть общественный транспорт, развлечения и рестораны, поэтому арендная плата и цены на товары во многих городах так высоки. Однако Коттон стремился убедить сельских американцев в том, что городская жизнь - это некий антиутопический ад бесконечных страданий, на которые либералы хотят обречь сельских жителей.

Сравните эти высказывания с памятным комментарием Барака Обамы в 2008 году о том, что люди в маленьких городах держатся за оружие и религию. Его тогдашний соперник Хиллари Клинтон обрушилась на него за это, средства массовой информации с готовностью превратили это в громкую историю, и в течение многих лет после этого республиканцы приводили это высказывание в качестве доказательства презрения, с которым Обама и, как следствие, все либералы относятся к обычным белым американцам.

Но что действительно важно в этом инциденте, так это то, насколько Обама был прав. На самом деле он предложил глубокий анализ того, как события последних десятилетий изменили природу политической идентичности среди белых в сельской местности и небольших городах. Вот что он на самом деле сказал:

Вы приезжаете в эти маленькие городки в Пенсильвании, и, как и во многих других маленьких городках на Среднем Западе, рабочих мест там нет уже 25 лет, и ничто их не заменило. И при администрации Клинтона, и при администрации Буша, и при каждой последующей администрации они говорили, что каким-то образом эти населенные пункты возродятся, но этого не произошло. Неудивительно, что тогда они озлобляются, цепляются за оружие, религию, антипатию к людям, которые не похожи на них, антииммигрантские или антиторговые настроения как способ объяснить свою фрустрацию.

То, что описывал Обама, было, по сути, культурной войной, вытеснившей материальные аргументы в качестве основного направления политики. Он обвинил администрацию как республиканцев, так и демократов в том, что они не помогли этим сообществам преодолеть процесс деиндустриализации, который был подпитан торговыми соглашениями, заключенными в 1990-х годах, и в том, что они давали обещания по оживлению экономики, которые так и не были выполнены. Он утверждал, что реакция этих сообществ, по сути, заключалась в отказе от надежды на то, что какая-либо партия сможет помочь им экономически, и в сосредоточении своего политического внимания на таких вопросах, как оружие, религия и иммиграция.

Несмотря на то, что эти вопросы связаны с выбором политики, Обама говорил не о дебатах по поводу того, следует ли нам ввести всеобщую проверку биографии или увеличить число сельскохозяйственных гастарбайтеров, которых мы допускаем в Соединенные Штаты. Оружие, религия и иммиграция, по его мнению, являются хранилищами идентичности, закрепляющими политическую привязанность к Республиканской партии, от которой демократам крайне сложно отвязаться.

Этот эпизод усиливает то, о чем ученые говорят уже некоторое время: теорию "постматериалистических ценностей", связанную с политологом Рональдом Инглехартом. Начиная с 1970-х годов Инглехарт утверждал, что по мере процветания западных обществ их политика все больше фокусируется на неэкономических вопросах, таких как права личности (например, движения феминисток, а затем и геев) и экология. Экономические споры не исчезли, но относительное процветание, которое испытали поколения после Второй мировой войны, позволило им сместить акцент на социальные вопросы.

Обама утверждал, что экономика ушла из политической сферы жителей маленьких городов не потому, что они процветают, а потому, что они перестали верить в то, что какая-либо партия способна решить их материальные проблемы. Если и демократы, и республиканцы, похоже, поддерживают одну и ту же неолиберальную экономику, которая оставляет сельских жителей беднее и с меньшими возможностями, они могут с тем же успехом голосовать за того, с кем согласны по вопросам оружия или однополых браков.

Конечно, сам Обама - как и любой партизан - мог бы возразить, что на самом деле две партии разделяет очень многое в вопросах экономики и что его партия сделала бы больше для жителей маленьких городов. Мы с ним в этом согласны, но это не значит, что выводы тех, кто отбрасывает экономику, обязательно глупы.

Сельских жителей не обязательно обманывают, заставляя голосовать за республиканцев. Постматериалистические вопросы значимы и имеют практические последствия в жизни людей. Тем не менее, отставка, о которой говорит Обама, - это огромный подарок республиканцам, которые, даже выигрывая выборы, остаются объектом вполне заслуженного подозрения со стороны бедных избирателей и представителей рабочего класса по всей стране (не только в сельских районах) в том, что они преследуют экономические интересы этих избирателей. Если республиканцам не нужно будет убеждать избирателей в том, что консервативная экономика работает на них, а можно будет просто сказать, что демократы безразличны к их бедам, то работа GOP будет практически завершена.

Реакция на высказывания Обамы о том, о чем думают жители малых городов и сельских районов, когда рассуждают о политике, стала привычной. Политик-демократ говорит что-то, что может быть истолковано как оскорбление сельских жителей. Громко выражается возмущение. Репортеры вскакивают, чтобы напомнить всем, что демократы смотрят на сельских жителей свысока и должны изменить свои взгляды. И идея о том, что самые необходимые американцы презираются городской либеральной элитой, укрепляется заново.

Эта история и порожденное ею недовольство не новы. В 1896 году Уильям Дженнингс Брайан в своей речи "Золотой крест" на Демократическом национальном съезде прогремел: "Я говорю вам, что великие города покоятся на этих широких и плодородных прериях. Сожгите свои города и оставьте наши фермы, и ваши города возникнут вновь, как по волшебству. Но уничтожьте наши фермы, и трава вырастет на улицах каждого города в стране". Тот факт, что города зависят от ресурсов, добываемых, выращиваемых или собираемых в сельской местности, только усиливает ощущение, что в дополнение к другим своим грехам горожане недостаточно ценят то, что дают им сельские жители.

Что означает слово "сельский"

Несмотря на разнообразие как внутри отдельных сельских общин, так и между ними, если бы вас спросили, что такое "сельская культура" в современной Америке, у вас в голове сложилась бы довольно четкая картина. Часть из них будет связана с достойными восхищения ценностями и приятным пасторальным образом жизни, но также будет включать в себя ряд привычек и признаков, демонстрируемых с неким вызовом, даже те, которые давно превратились в клише. Можнодаже утверждать, что сельские районы по всей стране утратили свою самобытность, слившись в единое целое с единым культурным терруаром, с южными интонациями, как бы далеко от линии Мейсона-Диксона вы ни находились. Флаги Конфедерации можно встретить в сельских районах в любом уголке страны, вплоть до канадской границы.

Этот процесс культурной гомогенизации, несомненно, был подпитан кабельным телевидением или, в более широком смысле, распространением национализированных и размноженных СМИ с гораздо большим количеством источников информации и развлечений, чем те, к которым имели доступ наши родители, бабушки и дедушки. Пятьдесят лет назад все могли смотреть одни и те же фильмы и телепередачи, но сегодня мы видим все и сразу, что, помимо прочего, показывает нам как людей, которых мы ненавидим, так и тех, с кем мы что-то разделяем. Так, два человека, смотрящие телевизор или пролистывающие социальные сети в сельской Монтане и в сельской Миссисипи, могут увидеть себя в неопределенных обстоятельствах друг друга и обнаружить некое родство.

Этот общинный эффект мог бы стать семенем настоящего сельского политического движения, но пока этого не произошло, и это одна из главных трагедий сельской американской политики: Сельские жители по всей стране могут чувствовать связь друг с другом и разделять некоторые из тех же антипатий, но им не было предложено значимых путей для политического участия, кроме как отдать свои голоса тем же кандидатам, которых они поддерживали годами. У них остается глубокое чувство неустроенности и потерянности, а также сопутствующее ему недовольство, которое циничные политики и медийные фигуры, желающие нажиться на их материальном и эмоциональном неблагополучии, легко превращают в ярость. И хотя у белых сельских жителей, возможно, нет твердой партийной верности, которая заставит их голосовать буквально за любого человека на партийном билете, у них есть целый ряд идей, убеждений и отношений, которые отталкивают их от демократов и заставляют склоняться к республиканцам. Время от времени происходит экстраординарное событие, подобное экономическому кризису 2008 года, который был настолько травмирующим, что избиратели были готовы голосовать за перемены практически в любой форме, которую бы им предложили, но для этого нужен катаклизм обстоятельств. Что этого не сделает? Хорошо продуманный план развития сельских районов на сайте предвыборной кампании демократа, или грамотно написанная речь, или мощная телереклама.

Многие кандидаты от демократов - выходцы из сельских районов, говорят на языке сельских жителей и понимают их проблемы. Они рассказывают избирателям о том, как выросли на фермах и живут в маленьких городках, они информированы и искренне говорят о проблемах сельской жизни. И в том, кем они являются, и в том, как они проводят свои кампании, они делают именно то, что критики их партии, как справа, так и среди журналистов, бесчисленное количество раз говорили им, что они должны сделать, чтобы привлечь сельских избирателей. И в большинстве случаев они все равно проигрывают.

Как и их коллеги-республиканцы, они поют дифирамбы маленьким и сельским местечкам, уверяя избирателей, что именно в их общинах проходят жизненные уроки, живут хорошие люди и закаляется характер. Многие представители обеих партий опускают ту часть, где говорится о том, что для достижения своих амбиций они уехали. Чтобы продемонстрировать свою подлинность, они будут утверждать, что были парнями из маленького городка, независимо от того, куда их занесла жизнь, и добавят в свой акцент немного лишнего говора. Но республиканцы, в частности, знают, что когда им действительно нужны эти голоса, лучший способ получить их - усилить культурную войну, говоря избирателям, что следующие выборы - а на самом деле судьба страны - это все о нас и о них.

В культурной войне не будет финальной битвы: Если мы придем к консенсусу по одному спору, быстро возникнет другой, и война будет продолжаться вечно. Но сельские американцы знают, что, вступая в эти битвы, они получают статус, которому всегда будет уделяться особое внимание в политическом мире. Иногда они могут проиграть, но когда они проиграют, это поражение станет еще одной обидой, которую другие американцы будут призваны уважать.

Таким образом, сельские белые стали получателями выгоды, которая перекликается с тем, что почти столетие назад У. Э. Б. Дю Буа назвал "своего рода общественной и психологической зарплатой", предлагаемой белым рабочим в силу их расовой принадлежности в период Реконструкции, даже если они были бедны. "Полиция набиралась из их рядов, а суды, зависящие от их голосов, относились к ним с такой снисходительностью, которая поощряла беззаконие", - писал Дю Буа. "Их голоса выбирали государственных чиновников, и хотя это мало влияло на экономическую ситуацию, оно сильно влияло на их личное отношение и оказываемое им почтение". Сегодня сельские белые американцы пользуются особым почтением, не обязательно со стороны правовой системы, но со стороны политической и культурной систем, которым не пользуется никто другой.

 

Глава 5. МАЛОВЕРОЯТНЫЙ КОРОЛЬ СЕЛЬСКОЙ АМЕРИКИ

 

В преддверии выборов 2016 года Уолли Масловски, пенсионер из сельского округа Лейпер, штат Мичиган, решил, что просто обязан выразить свою симпатию к любимому кандидату. Поэтому он достал бумагу для графиков, сделал небольшой набросок, а затем выехал на своей газонокосилке и вырезал на газоне слово TRUMP идеальными буквами высотой 176 футов.

Даг Кён, владелец ранчо из восточного Колорадо, чтобы не отставать, отправился на свои поля, отчеканил то самое талисманное имя, сел на трактор и вырезал его на почве - буквы высотой 800 футов, растянувшиеся на целую милю. Имя будет видно только с высоты, но кто знает, подумал Даг, может, Трамп вылетит из денверского аэропорта, увидит его знак и заглянет поздороваться. "Я куплю ему пиво. Я бы с удовольствием пожал ему руку", - сказал Даг, возможно, не зная, что в число многочисленных пороков Дональда Трампа не входит алкоголь.

Масловски и Кен были не одиноки в своих грандиозных амбициях, даже если их вывески с изображением Трампа были одними из самых больших. Если вы проезжали по сельским районам США в последние несколько лет, то наверняка видели их: не просто знаки Трампа, а абсолютно массивные знаки Трампа, как будто своими размерами они могут прокричать через мили самому человеку и привлечь его внимание, пока он летает туда-сюда между Нью-Йорком и Флоридой. На боках сараев, вбитые в землю, сделанные из тюков сена, развевающиеся на флагштоках, они достигают десяти, двадцати, тридцати и более футов в высоту, каждый из них - дань безграничной любви их создателя к президенту , который настолько далек от их жизни и опыта, насколько это вообще возможно.

Еще долго после окончания кампании эти таблички оставались висеть, свидетельствуя о силе движения Трампа и о горьких разногласиях, которые оно усугубило. Никогда еще в американской политике один слог не имел такого символического веса. "TRUMP" бросают в либералов, скандируют на школьных матчах, когда в команде соперников много небелых детей, кричат в воздух и пишут на тротуаре, неся в своей ударной простоте безграничную агрессию. Она говорит: "Я зол", "Мы побеждаем" и "Пошли вы все к черту" одновременно.

Как объяснить, что человек из Квинса с мягкими руками, чьей главной жизненной амбицией было быть принятым в элитном обществе Манхэттена, стал героем сельской Америки? Это сложная история, но в ретроспективе она приобретает смысл. И Трамп не одинок: другие политики-республиканцы, чьи претензии на то, чтобы представлять сельскую Америку, варьируются от сомнительных до несуществующих, проделывали тот же трюк, хотя и не так эффектно.

Независимо от того, удастся ли Трампу вернуться в Белый дом в 2024 году, его любопытная привлекательность для сельских американцев - самая важная политическая история в сельской местности за последние десятилетия. Что бы ни ждало Трампа в будущем, он оставил неизгладимый след в сельской Америке и в процессе раскрыл фундаментальные истины о людях, которые находят его таким привлекательным.

Когда кто-то спрашивает, что нужно сделать кандидатам, чтобы привлечь сельских избирателей, ответы всегда одни и те же: "В сельской Америке, говорят нам, люди хотят знать, что вы понимаете их жизнь. Вы знаете, через что они прошли, что пережили, как они говорят, что делают в субботу вечером и в воскресенье утром. Лучше всего, если вы сами это пережили, но, как минимум, вы должны продемонстрировать, что понимаете это. Вы должны не торопиться, слушать и проявлять уважение.

Именно поэтому кандидаты в президенты отправляются в сельскую местность - особенно в Айове, где первые выборы нависли над первичной гонкой с 1972 года - чтобы показать избирателям, что они понимают сельскую жизнь и сельский образ жизни. Они надевают повседневную одежду и топают по полям. Они осматривают зернохранилище и понимающе кивают, когда им рассказывают о последних тенденциях в ценах на сельскохозяйственную продукцию. И они обязательно отправляются на ярмарку штата, чтобы наесться до отвала популярной в этом году еды на палочках.

Дональд Трамп не сделал ничего подобного. Когда он приехал на ярмарку штата Айова в 2015 году, он не пытался убедить кого-то в том, что он "поддерживает связь" с сельскими жителями каким-то конкретным способом. Он эффектно въехал на вертолете со своим именем на борту, привлекая к себе дополнительное внимание и срывая с людей шляпы. Послание было не "Я понял вас", а, как всегда, "Посмотрите на меня!

Это было созвучно всему подходу Трампа к сельской Америке. Он не стремился к "аутентичности", которая всегда заключается в создании наиболее убедительного симулякра реального. Он не стал бы, подобно Джорджу Бушу-младшему, покупать "ранчо", надевать ковбойскую шляпу и расчищать пастбище перед камерами. Он не собирался пробовать себя в роли доящего корову; единственная причина, по которой Дональд Трамп будет нагибаться, - это достать мяч для гольфа.

Его соперница, в свою очередь, наивно полагала, что сможет побороться за голоса сельских жителей с помощью более традиционного, содержательного призыва. У Хиллари Клинтон был план по инвестированию в сельскую Америку; она представила его в Айове в августе 2015 года. "Сельские общины Америки лежат в основе того, что делает эту страну великой", - сказала она, но "несмотря на их важнейшую роль в нашей экономике, слишком много сельских общин не участвуют в экономических достижениях нашей страны". Поэтому она предложила ряд инициатив, призванных изменить ситуацию, включая гарантии по кредитам, обучение начинающих фермеров и государственно-частное партнерство для создания инвестиций в сельских районах.

Сколько кредитов она получила за это? Ноль. "У многих из нас, живущих в сельской местности, слух настроен на интонацию", - говорит Ди Дэвис, основатель Центра сельских стратегий. "Мы думаем, что люди говорят с нами свысока. В итоге мы не фокусируемся на политике, мы фокусируемся на тоне, отсылках, культуре". Это становится универсальным оправданием, не имеющим почти ничего общего с реальностью; Клинтон могла бы встать на колени, чтобы просить, и ее все равно обвинили бы в неправильном "тоне". Но Трамп, который не может отличить комбайн от корн-дога? Неужели кто-то думает, что он действительно ориентируется в "ориентирах, культуре"? Конечно, нет.

Это реальность, которую показал Трамп: Белые сельские избиратели на самом деле не требуют, чтобы кандидаты были похожи на них, были родом из тех мест, откуда они родом, глубоко понимали их жизнь и их проблемы или искренне хотели им помочь. Все это не помешает, но этого недостаточно, и, возможно, вам это вообще не понадобится, если вы сможете предложить что-то еще - даже что-то мрачное и уродливое, - на что они откликнутся.

Дональд Трамп не только не был тем человеком, который мог бы общаться с сельскими жителями, но и не мог представить себе кандидата, менее способного к общению с ними. Пожизненный житель Нью-Йорка, Трамп - это ходячее отрицание всех ценностей, которые, как утверждают сельские американцы, они хранят. Они говорят, что ценят честность и прямоту, а он - самый коррумпированный президент в истории Америки и едва может открыть рот, чтобы не соврать. Они говорят, что сплачиваются и заботятся друг о друге, а он - воплощение эгоистичного самолюбования. Единственное, что, по словам сельских жителей, они ставят выше страны и даже семьи, - это Бог; когда Трампа попросили по телевизору назвать его любимый отрывок из Библии, он не смог придумать ни одного.

Он никогда не работал руками. Он хвастается своей квартирой в пентхаусе. Его благочестие до смешного фальшиво. Он изменял всем своим женам и, кажется, почти не знает своих детей, за исключением дочери, о которой он говорит с глубоким тревожным сексуальным интересом. Он пользуется косметикой и тратит часы на прическу. Ни он, ни кто-либо из его семьи не служил в военной форме.

И все же сельские избиратели не просто любят его, они его боготворят.

Эта преданность прослеживается в некоторых ключевых чертах личности Трампа, которые мы рассмотрим в ближайшее время. Но у Трампа также было послание для тех, кто чувствовал, что мир оставляет их позади. Во-первых, он сказал им, что они правы: Американское общество подстроено против вас людьми, которые не похожи на вас и желают вам зла. Во-вторых, он дал им понять, что правильной реакцией на социальные изменения, которые вызывают у них дискомфорт, является ярость - не тихое попустительство, не приспособление, не попытка понять чужую точку зрения, а именно ярость. И самое главное - они должны взять эту ярость и выплеснуть ее прямо в чертовы лица либералов.

Именно это имеют в виду сельские жители, когда говорят, что Трамп "говорит на нашем языке", о чем нам не раз говорили во время наших поездок. Дело не в том, что он понимает их культуру в каком-то существенном смысле; вместо этого все происходит на уровне чувств. Трамп погладил самые темные порывы людей и сказал: Вы заслуживаете того, чтобы чувствовать себя так. Вас обижали, обманывали и издевались над вами. Теперь я буду вашим гневом. Посмотрите на всех, кого вы ненавидите, - на этих перевоспитанных либералов, голливудскую элиту, высокомерных горожан и воинов социальной справедливости, пытающихся заставить вас чувствовать себя плохо за то, что вы белый, мужчина и американец. Они презирают меня так же, как и вас. Давайте покажем им, кому на самом деле принадлежит эта страна.

И вот, они это сделали. И в 2024 году вполне возможно, что Дональд Трамп вернет себе президентское кресло, в немалой степени благодаря поддержке, которую он получает от сельских американцев, которые не могут быть более непохожими на него, но все равно любят его.

 

Поворот в сторону Трампа

Захватив власть в Республиканской партии, Трамп научил других политиков тому, как они могут привлекать белых сельских жителей и что аутентичность не имеет значения. Возможно, ничья трансформация не показывает это так ясно, как трансформация Элизы Стефаник, чей стремительный взлет в переделанной Трампом Республиканской партии показывает, как далеко может зайти политик, применяя уроки Трампа к новому сельскому политическому ландшафту.

Чтобы баллотироваться в Палату представителей США в 2014 году от самого сельского и малонаселенного округа Нью-Йорка, Стефаник поселилась в Уиллсборо, округ Эссекс, в северной части Адирондака, о котором мы рассказывали в главе 1. Но она там не выросла: Уиллсборо - это место, где ее родители купили летний дом. Стефаник выросла в пригороде Олбани, где посещала элитную подготовительную школу Albany Academy. Оттуда она отправилась в Гарвард, жемчужину Лиги плюща и место, которое консерваторы и республиканцы регулярно высмеивают как рассадник неприкасаемых элитистов.

У Стефаник нет историй о дойке коров или прессовании сена; она посвятила свою карьеру политике и правительству. После колледжа она работала в администрации президента Джорджа Буша-младшего, участвовала в нескольких политических кампаниях, а затем начала готовить свою первую кампанию в Конгресс. Либеральный демократ с биографией Штефаник, баллотировавшийся на ее место, был бы заклеймен как привилегированный, неистинный, ковровый позер.

Стефаник предстала перед избирателями Адирондака как свежий, симпатичный умеренный человек, который не будет опускать голову и добьется своего. Она пообещала защищать окружающую среду и права геев, и ее обещание сработало. Несмотря на свой статус аутсайдера, благодаря восьмистам тысячам долларов от братьев Кох и поддержке бывшего советника Буша Карла Роува, Стефаник выиграла республиканские первичные выборы 2014 года с отрывом в двадцать очков. В ноябре того же года она победила на всеобщих выборах в Двадцать первом округе, включающем Эссекс и другие сельские округа, простирающиеся на запад до залива Святого Лаврентия. Благодаря этой победе она стала самой молодой женщиной, когда-либо избранной в Палату представителей.

Баллотируясь на переизбрание в 2016 году, Стефаник сначала дистанцировалась от Трампа и продолжала изображать из себя центриста, ориентированного на результат, что неудивительно, учитывая, что в 2008 и 2012 годах демократ Барак Обама победил в нескольких округах ее округа, включая ее родной округ Эссекс. Кроме того, настаивала она, Трамп никогда не выиграет республиканскую номинацию на пост президента. Стефаник переизбралась с отрывом более чем в тридцать очков.

Но Трамп выиграл и номинацию, и выборы, и победил в ее округе. Избиратели в этом округе переходили от Обамы к Трампу с одной из самых высоких частот не только в Нью-Йорке, но и по всей стране. Фактически, восемнадцать округов штата дважды голосовали за Обаму, но в 2016 году перешли на сторону Трампа. Шесть из них - Эссекс, Франклин, Саратога, Сент-Лоуренс, Уоррен и Вашингтон - частично или полностью входят в округ Стефаник.

Похоже, Стефаник быстро поняла, что не до конца понимает и даже не осознает темную подноготную своего избирателя. Не понимали этого и ее наставники в основных республиканских кругах, Тим Поленти и Пол Райан, которые были ярыми критиками Трампа. "Избиратели выразили свое мнение очень убедительно", - сказала Стефаник. "Они хотели кого-то, кто не является традиционным, кто собирается нарушить статус-кво".

Если они этого хотели, то Стефаник была готова дать им это, и к концу срока Трампа ее преображение было полным. Во время второго импичмента Трампа новая Элиза стояла рядом с депутатом Джимом Джорданом и жаловалась, что президент и его сторонники были настоящими жертвами терактов 6 января. Новая Элиза отказывается оспаривать так называемую Большую ложь о том, что выборы 2020 года были украдены. А через два дня после массового убийства афроамериканских покупателей в ее собственном штате новая Элиза опубликовала твит, повторяющий теорию "великой замены", предупреждая, что "демократы отчаянно хотят широких открытых границ и массовой амнистии для нелегалов, позволяющей им голосовать". Новая Элиза - ярая, агрессивная популистка, соответствующая тому, чем округ Эссекс никогда не был, но вскоре может стать: очагом для разъяренных белых избирателей, для которых преданность Трампу преобладает над приверженностью демократическим ценностям.

Не все ее избиратели оценили преобразования Стефаник. Карен Эдвардс - профессор математического образования, близкий к выходу на пенсию, в колледже Пола Смита в округе Франклин. Но она не либеральный трансплантант, который прилетел в Адирондак, чтобы преподавать в гуманитарном колледже. Она выросла на Киз Миллс Роуд, в нескольких милях от колледжа, и училась в двухкомнатной начальной школе, где была одной из трех детей в своем классе. Ее семья сводила концы с концами, приютив и накормив загородных охотников каждую осень, а летом ее мать принимала белье из близлежащих эксклюзивных домиков, обслуживавших богатых посетителей. (Она вспоминает, как ее маме присылали наволочки обратно, потому что ее глажка не соответствовала строгим стандартам одного из местных домиков).

Эдвардс знает, какие из обширных лесных массивов округа принадлежат или принадлежали Дю Понтам, Рокфеллерам, Марджори Мерриуэзер Пост, а в последнее время - миллиардеру Alibaba Джеку Ма или техасскому барону недвижимости и благотворителю Кларенса Томаса Харлану Кроу, чей огромный участок в Киз Милл находится в двух шагах от дома детства Эдвардс. "У нас были все эти богатые люди, так что, полагаю, я рано столкнулась с неравенством", - признается она. "В детстве я видела подобные вещи, и ты не знаешь, что именно ты усваиваешь, но это так". Эдвардс была в ярости, когда Стефаник оправдывала поведение участников восстания 6 января. "Местные жители скажут: "Элиза поддерживает синих, а мы поддерживаем Элизу"", - сказал нам Эдвардс. "Но ведь [6 января] были убиты полицейские. Она не поддерживает синих. Она просто говорит, что поддерживает".

Судя по результатам выборов, среди избирателей Штефаник это мнение в меньшинстве. Увидев, в какую сторону движется ее партия и ее округ, Штефаник успешно превратилась в республиканца, который противостоит не только большим демократам, но и демократам маленьким. У Трампа мало более энергичных защитников в Конгрессе, и с каждым шагом, который она делала в темное сердце авторитарной политики, акции Штефаник росли в рядах GOP. Когда представитель Лиз Чейни выступила против Трампа в связи с мятежом 6 января, республиканцы заменили ее Стефаник на посту председателя конференции - третьей по значимости должности в руководстве партии. А Штефаник получила место для выступления в прайм-тайм на съезде Трампа в 2020 году. Люди начали предполагать, что она может стать помощником Трампа в 2024 году. "Боже, как она быстро продвигается. Это значит, что такими темпами она станет президентом примерно через шесть лет", - сказал о ней сам Трамп на сборе средств в 2022 году. "Она приезжает в Вашингтон как молодая красивая женщина, которая взяла все на себя, и вдруг она становится ракетным кораблем, она босс".

История Элизы Штефаник показывает, насколько силен Трампизм в сельских районах, и она вряд ли одинока. Политики ни на что так не ориентируются, как на собственное состояние, и если у вас есть белый сельский электорат, выживание означает поддержку Трампа. Сделайте это с достаточным мастерством и энтузиазмом, и вы сможете преуспеть.

 

Сельская география трампизма

Чтобы понять Дональда Трампа, нужно начать с Барака Обамы. Успешная кандидатура Трампа была бы невозможна при любом другом президенте; именно реакция на первого чернокожего президента Америки привела Трампа в Белый дом. Как написал в 2017 году Та-Нехизи Коутс, Трамп стал "первым президентом, все политическое существование которого зависит от факта наличия чернокожего президента", и ни один успешный кандидат в президенты не делал белизну настолько центральной частью своей кампании. Не случайно во время кампании 2016 года единственными либеральными комментаторами, которые, казалось, всерьез воспринимали идею о том, что Трамп может победить, были чернокожие и феминистки, которые хорошо понимали политику ответной реакции и знали, каково это - оказаться на ее стороне.

После окончания выборов результаты показали нечто поразительное: 206 округов по всей стране, которые голосовали за Обаму в 2008 и 2012 годах, в 2016 году перешли на сторону Трампа. Хотя среди них есть и городские и пригородные округа - округ Саффолк на Лонг-Айленде, округ Макомб в Мичигане, - большинство из них относятся к пригородным и сельским округам. Из 206 округов 137 классифицируются переписью как "неметрополитен", такие, как округ Куитман в Джорджии, округ Траверс в Миннесоте и округ Сарджент в Северной Дакоте.

Это были не просто округа-"качели", которые выбирали того, кто в итоге побеждал. В 2020 году только 25 из 206 округов вернулись к Джо Байдену, несмотря на все, что произошло за предыдущие четыре года. Другими словами, это не "качели", которые переходят от выборов к выборам. Большинство из них стали республиканскими и, вероятно, останутся таковыми еще долгое время.

Неприятно видеть, как в таких местах голосуют за первого чернокожего президента страны, а затем разворачиваются и голосуют за человека, ведущего откровенно фанатичную кампанию, как это сделал Дональд Трамп. Но это становится более логичным, если учесть, насколько уникальными были обе кампании Обамы. В 2008 году он баллотировался в момент экономического катаклизма, наложившегося на непопулярную войну и уход невероятно непопулярного президента-республиканца. Многие американцы жаждали любых перемен, независимо от того, насколько радикальным могло показаться им избрание кого-то вроде Обамы.

Четыре года спустя демократы провели безжалостно эффективную кампанию против Митта Ромни, в которой использовались многие темы, которые будут эффективны для Трампа. Ромни был живой карикатурой на богатого капиталиста, который несет ответственность за перемещение рабочих мест из маленьких городов и сельских районов по всей стране. Это можно было увидеть в его истории, манере поведения, подходе к политике и политике. И именно так его успешно изображали демократы: в одной жестокой рекламе, выпущенной прообамовской PAC, мужчина по имени Майк Эрнест рассказывал, как начальство заставило его и его коллег на бумажной фабрике в Мэрионе, штат Индиана, построить импровизированную сцену, а через несколько дней на нее взобралась группа мужчин и сообщила им, что Bain Capital, компания Ромни, закрывает завод и что все они уволены. "Оказалось, что когда мы строили сцену, это было похоже на строительство моего собственного гроба", - говорит мужчина. Но Обама выиграл перевыборы с перевесом в два раза меньше, чем четырьмя годами ранее, а в 2012 году уровень явки в сельской местности упал более чем на двенадцать пунктов - с 67,2 процента в 2008 году до всего лишь 54,9 процента в 2012-м.

Возмущение последствиями поздней стадии капитализма оставалось мощной темой в 2016 году, но теперь это был кандидат от республиканцев, утверждавший, что, где деиндустриализация ударила сильнее всего, эксплуатировался "истеблишментом", в который входили обе партии. Но избрание Трампа было не просто возвращением к прежнему состоянию после двух уникальных выборов, которые ему предшествовали. Во многих местах 2016 год ознаменовал окончательный разрыв белых сельских избирателей с Демократической партией.

История в капсулах выглядит следующим образом: После Гражданской войны Республиканская партия Авраама Линкольна в течение столетия была врагом белых южан, а это означало, что во многих местах на Юге каждый белый избиратель был демократом, независимо от того, либерал он или консерватор. На протяжении десятилетий Демократическая партия подавляла свои более либеральные импульсы в вопросах расы, чтобы сохранить коалицию, в которую входили южные сегрегаторы, но движение за гражданские права в 1950-60-х годах навсегда изменило эту ситуацию. Консервативные белые южане начали бежать в Республиканскую партию; многие из самых известных архиконсерваторов последующих лет, включая таких деятелей, как Стром Турмонд и Джесси Хелмс, начинали свою карьеру как демократы.

Этот процесс, который политологи называют "перестройкой", занял несколько десятилетий, и в некоторых местах, особенно там, где членство в профсоюзах было сильным, он занял больше времени, чем в других. Наиболее ярко это видно на примере Западной Вирджинии, которая во многом уникальна с политической точки зрения: как и большая часть Юга, она сохранила привязанность к Демократической партии как наследие эпохи Гражданской войны, но, в отличие от других южных штатов, она почти полностью белая и коренная. Согласно данным переписи населения, в 2021 году в Западной Вирджинии было 91 % белых, не являющихся испаноязычными жителями, по сравнению с 59 % в целом по стране. И если в том году 13,5 % жителей США были иностранцами, то в Западной Вирджинии этот показатель составлял всего 1,6 %, что меньше, чем в любом другом штате Союза. По этим показателям округ Минго - это Западная Вирджиния, но даже больше: В 2021 году в округе было 95,7 % белых, не являющихся испаноязычными, и 0,3 % иностранцев.

Длительное существование Демократической партии в Западной Вирджинии также обусловлено высоким уровнем представительства профсоюзов. Но с угасанием профсоюзного движения - сегодня менее чем один из десяти работников Западной Вирджинии является членом профсоюза - судьба Демократической партии пошла на убыль. В округе Минго это произошло даже более разительно, чем в целом по штату. Хотя Билл Клинтон в 1996 году стал последним кандидатом в президенты от демократов, занявшим этот штат, демократы продолжали побеждать в округе Минго вплоть до 2004 года, когда Джон Керри обошел Джорджа Буша на тринадцать очков. Но с тех пор на каждых выборах перевес республиканцев увеличивался, и всего через двенадцать лет после комфортной победы Керри Дональд Трамп обошел Джо Байдена в Минго с поразительным перевесом в шестьдесят девять очков, 83-14. Из пятидесяти пяти округов Западной Вирджинии третий по результативности результат Керри в 2004 году был достигнут в Минго; всего двенадцать лет спустя он стал третьим по результативности у Трампа.

Насколько сильно жители Западной Вирджинии и округа Минго ненавидят Барака Обаму? В 2012 году человек по имени Кит Джадд заплатил 2500 долларов за подачу документов, чтобы попасть в бюллетень для голосования на демократических выборах в Западной Вирджинии, несмотря на то, что в то время он находился в техасской тюрьме, где отбывал 210-месячный срок за вымогательство. Джадд победил Барака Обаму в Минго со счетом 60:40, что даже лучше, чем его 41-процентный результат в масштабах штата.

В других регионах страны перевес от побед демократов к победам республиканцев был не столь значительным, а во многих сельских районах немедленная реакция против Обамы была сдержана уникальными обстоятельствами двух его выборов. Но когда смотришь на многие из этих округов, где победил Обама-Трамп, возникает соблазн спросить: "Почему они так долго тянули?". Ответ, похоже, заключается в том, что они ждали, что кто-то вроде Трампа переосмыслит для них политику во всех ее проявлениях - особенно когда дело касалось расы. Помогло и то, что, хотя в 2008 и 2012 годах в политическом эфире витала расистская риторика, и Маккейн, и Ромни старались держать ее на расстоянии, чтобы никто не видел в них средство для утверждения белой идентичности. Трамп поступил как раз наоборот.

Если посмотреть на места, где поддержка Трампа была наиболее интенсивной, то снова и снова оказываешься в сельских районах, где большинство составляют белые. Рассмотрим сто округов, в которых в 2016 году Трамп получил наибольший перевес голосов. Почти все они - сельские округа, где Трамп получил от 85 % голосов (в округе Клинтон, штат Кентукки) до 95 % (в округе Робертс, штат Техас).

Поддержка Трампа была наиболее интенсивной в некоторых из наименее населенных округов страны. На самом маленьком конце находится округ Ловинг, штат Техас, население которого в 2020 году, по данным переписи, составляло 64 человека. Население большинства остальных округов измеряется четырехзначными цифрами; только в трех из этих ста лучших округов Трампа население превышает 50 000 человек. Самый крупный из них - округ Каллман, штат Алабама (население 88 000 человек), окружной центр которого во времена Джима Кроу был печально известным "закатным городом", где чернокожим не разрешалось задерживаться после заката, чтобы не подвергнуться риску линчевания. Хотя в округе Каллман есть небольшой анклав чернокожих под названием Колония, по данным переписи 2020 года, он на 89 % состоит из белых, по сравнению с 94 % десятью годами ранее.

Повторим, что Каллман - самый большой округ в списке ста лучших, составленном Трампом в 2016 году. Остальные округа более малонаселенные, а многие - значительно. После четырех лет наблюдения за Трампом в действии - включая все скандалы, пандемию коронавируса, крах экономики в 2020 году - что произошло? Любовь к Трампу среди жителей этих мест, по крайней мере выраженная в их голосовании, только усилилась.

Фактически, в год, когда в целом по стране Трамп уступил Джо Байдену 7 миллионов голосов, в этих самых "козырных" округах Трамп набрал больше голосов. В девяносто одном из этих ста округов он улучшил свой процент голосов с 2016 по 2020 год. А в девяти оставшихся округах его процент снизился совсем незначительно (в семи из девяти - менее чем на один процентный пункт). Сырые результаты голосования еще более разительны: В девяноста восьми из ста округов, где Трамп добился наибольших результатов в 2016 году, в 2020 году он получит больше голосов, чем за четыре года до этого.

Такие места, где Трамп практически единодушно поддерживает избирателей, можно найти по всей стране: округ Кинг, Техас (где Трамп получит 95 % голосов в 2020 году), округ Гарфилд, Монтана (94 %), округ Уоллес, Канзас (93 %) и округ Грант, Небраска (93 %). Все они являются сельскими, ни в одном из них не насчитывается более тысячи избирателей, и в каждом из них Трамп в 2020 году показал лучшие результаты, чем в 2016 году. Чем меньше был населенный пункт, в котором вы жили, тем выше была вероятность того, что вы проголосуете за Трампа. Самые маленькие населенные пункты - основа "страны Трампа".

В этих местах избиратели не оценивали результаты деятельности Трампа на посту президента и не голосовали соответствующим образом - а если и оценивали, то только если рассматривать "результаты" не как вопрос улучшения практических обстоятельств их жизни или жизни страны, а как предоставление "психологической зарплаты", о которой писал У.Э.Б. Дю Буа. Возможно, он не сделал многого, чтобы помочь им, но он обеспечил им эмоциональную выгоду, которой не обладали другие политики.

 

Что означает MAGA

По большинству традиционных показателей Дональд Трамп не является умным человеком. Люди, которые действительно умны, не говорят: "У меня очень хороший мозг". Но у него есть инстинкт маркетинга, и, как любой хороший комик или исполнитель, он потратил много времени, пробуя материал на своих зрителях, что помогло ему понять, что их привлекает. И когда он выбрал лозунг "Сделаем Америку снова великой", он попал в золотую жилу, особенно для определенного типа избирателей.

Самые эффективные предвыборные слоганы вкратце объясняют избирателям, в чем заключается проблема, каково ее решение и почему кандидат - единственный, кто может перевести нас от первого ко второму. "Сделаем Америку снова великой" именно так и поступает. Проблема в том, что Америка когда-то была великой, но больше таковой не является, и Трамп, поборник всего громкого, большого и покрытого сусальным золотом, - именно тот человек, который сделает ее снова великой.

Самое важное слово в слогане - Again, потому что оно подчеркивает былое величие, которое можно вернуть. Это история из трех частей, начинающаяся с утраченного времени славы, затем падение и завершающаяся восстановлением. Эта история сильно отличается от той, которую рассказывают либералы, особенно предшественник Трампа. В своих самых важных речах Барак Обама построил повествование о неумолимом прогрессе, о том, что Америка всегда движется в направлении своих благородных идеалов и все время становится лучше.

Это не история Трампа и не та история, которую рассказывают большинство сельских американцев. Мифология сельской местности пропитана ностальгией, идеей о том, что в прежние времена все было лучше, чем сейчас. И иногда это правда: если кто-то в маленьком городке идет по главной улице и видит заколоченные магазины, он знает, что когда-то эти магазины были открыты.

GOP уже давно стала партией обратной реакции: она берет любые недавние социальные изменения, которые наиболее заметны, советует избирателям культивировать негодование и чувство отчуждения по этому поводу, а затем предлагает пустые обещания, что весь этот тревожный прогресс может быть обращен вспять. Белые жители сельской местности - особенно благодатная аудитория для такого рода обращений, потому что большая часть их идентичности пронизана ностальгией. Везде есть люди, которые верят, что в старые времена все было лучше, но в сельской Америке все окружение человека может быть воплощением "старых времен", окружения, которое в своей идеализированной форме является хрупким, если не обреченным.

Как пишет политический теоретик Кори Робин в своей книге "Реакционный разум", консерватизм с самого начала своего существования в своей основе имел "опыт обладания властью, ее угрозы и попыток ее вернуть" Как бы ни беспокоились республиканцы в 2016 году, что он может не быть "настоящим" консерватором, в этом смысле Трамп был самым настоящим консерватором из всех. Он обещал реставрацию, откат, возвращение к предыдущей эпохе, когда правильные люди стояли на вершине общественной иерархии, а все остальные знали свое место.

Трамп никогда не уточнял, когда именно наступил этот утраченный период американского величия. Кто-то мог бы сказать, что это 1950-е годы, но для многих время величия сводилось к "когда я был моложе". Тогда мир был прост, тогда все имело смысл, тогда казалось, что все возможно, и ты был героем своей истории. Если вы мужчина средних лет, которому не хватает экономической безопасности, которую, по вашему мнению, вы заслуживаете, а страна меняется, и вы чувствуете себя отчужденным от популярной культуры, идея о том, что Америка может вернуться к тому времени, когда вы были на пике своей популярности, звучит ужасно привлекательно.

Этим людям было особенно неприятно наблюдать, как либералы празднуют все социальные изменения, которые причиняли им страдания. Затем появился Трамп, который заявил, что в Америке больше ничего не работает, что нас превратили в кучку неудачников, что мы живем в абсолютной дыре и что единственный способ выкарабкаться - это повернуть время вспять.

Это включало в себя обещание восстановить достоинство через доминирование - идею, которую можно найти в одном из основных обещаний Трампа: построить стену на южной границе, чтобы не пускать иммигрантов. Трамп не просто обещал построить стену, он обещал построить стену и заставить Мексику заплатить за нее. Это стало призывом и ответом на его митингах, когда бы он ни заговорил о стене. "А кто за нее заплатит?" - спрашивал он у толпы, на что она отвечала: "Мексика!".

Чтобы понять, к чему клонит Трамп, нужно вспомнить, что его мировоззрение построено на идеях господства и подчинения. По его мнению, почти каждое человеческое взаимодействие - это соревнование с нулевой суммой, и если ты не победитель, то ты проигравший. Поэтому Трамп на уровне подсознания понимал, что многие люди, особенно мужчины, чувствуют, что в условиях упадка их общин у них отняли что-то помимо дохода. Они потеряли часть своего достоинства, своего статуса и своей мужественности. Поэтому он нашел способ пообещать, что если он станет президентом, то они смогут вернуть себе это.

Заставить Мексику заплатить за стену - это не из-за денег: у нас их гораздо больше, чем у Мексики. Речь шла о доминировании, как Майкл Корлеоне в фильме "Крестный отец II", говоря сенатору Гири, что он ожидает, что тот лично оплатит сбор за игорную лицензию Корлеонов. Смысл заключался в том, что Мексике придется встать перед нами на колени, достать свои тонкие кошельки и отдать деньги, чтобы профинансировать собственное унижение. А в унижении как раз и заключался смысл: заставив их покориться, мы вернем себе собственное достоинство.

Сразу после вступления в должность Трамп провел телефонный разговор с президентом Мексики Энрике Пенья Ньето, в котором он умолял Пенья Ньето не говорить публично, что Мексика никогда не будет платить за стену. "Вы больше не можете говорить, что Соединенные Штаты собираются платить за стену. Я просто скажу, что мы работаем над этим", - сказал Трамп, на что Пенья Ньето ответил: "Это вопрос, связанный с достоинством Мексики и затрагивающий национальную гордость моей страны". Что, конечно, было как раз в тему.

Хотя Трамп в конце концов перестал говорить о том, что за стену будет платить Мексика, эта идея сделала свое дело во время предвыборной кампании, вызвав восторг у его сторонников. Они, конечно, знали, что этого никогда не произойдет, но одной этой идеи было достаточно, чтобы заставить их смеяться и ликовать. Трамп предлагал подобное исполнение желаний снова и снова, его кампания была упражнением в фантазиях, которое позволяло его сторонникам потакать своим желаниям.

Трудно сказать, сколько сельских белых, особенно мужчин, знали, насколько ложными были его обещания. Трамп не мог заставить всех иммигрантов исчезнуть или заставить Китай вернуть нам наши рабочие места; он также не мог отменить десятилетия социальных достижений для женщин, расовых меньшинств и ЛГБТК+ американцев. К концу его правления в местном продуктовом магазине на испанском языке разговаривало не меньше людей, чем до его избрания, дети сегодня были не менее въедливыми и непостижимыми, а общественные иерархии, которые когда-то ставили определенных людей в преимущественное положение, не укрепились. Время не повернулось вспять. Но не было никаких свидетельств того, что его сельские сторонники возлагали на него ответственность или винили его в этих неудачах. Послания Трампа были адресованы не только белым сельским жителям, но наибольший резонанс они вызвали в глубинке.

О чем на самом деле говорил голос Трампа

Как только были подсчитаны голоса избирателей в 2016 году, начались активные дебаты о том, что могло привести к росту числа голосов за Трампа среди белого рабочего класса и в сельских районах. Было ли это "экономическое беспокойство", как заявляли многие СМИ? Или расизм, как утверждали многие либералы? На самом деле ответ таков: все очень сложно.

Одно можно сказать, что на индивидуальном уровне экономические трудности сами по себе не подталкивали людей к голосованию за Трампа. Напротив, его избиратели были мотивированы более широкими проблемами, многие из которых касались не их лично, а того, как они видятсвои сообщества и свою страну. Важнее того, потеряли ли вы работу, были такие вещи, как ощущение того, что в современном мире традиционно доминирующие группы находятся под угрозой. [23] Это касается как сельских жителей, так и всех остальных, если не больше; одно исследование показало, что ощущение того, что образ жизни сельских жителей не уважается, было особенно сильным предиктором поддержки Трампа, даже когда такие переменные, как партийная идентификация, оставались неизменными.

Это не означает, что поддержка Трампа никак не связана с экономическим спадом, но есть тонкое различие между тем, что испытываешь лично ты, и тем, что видишь вокруг себя. Есть множество людей, у которых все в порядке с финансами, но чьи общины испытывают трудности. И именно во многих из этих мест Трамп не только получил наибольшую поддержку, но и увеличил количество голосов своей партии по сравнению с тем, что получил Митт Ромни за четыре года до этого.

Еще одним осложнением стало то, что кандидатура Трампа часто оказывалась наиболее убедительной именно в тех местах, где наблюдался спад благосостояния: возможно, они не всегда находились в отчаянном положении, но сейчас находятся в таком положении, и люди там все еще помнят, как это было, когда все было лучше. Как пишет одна группа исследователей, места, где Трамп добился наибольших успехов по сравнению с результатами Митта Ромни за четыре года до этого, "не все относятся к самым бедным местам Америки (хотя Аппалачи, безусловно, обладают этим отличием), но это места, которые в целом живут сегодня хуже, чем поколение или два назад."

Но не везде это происходило одинаково. Одно из исследований сдвига Айовы вправо в 2016 году показало, что экономический кризис не влияет на то, склоняется ли округ к Трампу; важно то, насколько сельским, белым и образованным был округ (меньшее количество выпускников колледжей приводило к большему числу голосов за Трампа). Исследователи также обнаружили, что враждебность к чернокожим, латиноамериканцам и представителям ЛГБТК+ была мощным предиктором поддержки Трампа, но не поддержки других республиканцев или партии в целом, что говорит о том, что фанатизм Трампа был уникально привлекателен для некоторых избирателей.

Все это означает, что если мы зададимся вопросом, была ли привлекательность Трампа для сельских избирателей "на самом деле" связана с экономикой или культурными обидами, мы поставим неверный вопрос. Верно и то, и другое: его критика "фальсифицированной" системы нашла отклик у людей, которые считали, что обе партии не справились с задачей построения процветания в их сообществах, а его ядовитая культурная политика нашла отклик у людей, которые ждали, что кто-то выразит их собственные темные чувства таким образом, как это сделал он. Как обнаружили политологи Джон Сайдс, Майкл Теслер и Линн Ваврек, "экономические настроения преломлялись через групповую идентичность". Имело значение не столько то, думал ли избиратель, что может потерять работу, сколько то, считал ли он, что его группа - то есть белые люди - уступает место иммигрантам и меньшинствам.

Как следует из литературы о недовольстве сельских жителей, эти силы существовали и до Трампа, просто ждали подходящего кандидата, чтобы использовать их. И хотя эти настроения не связаны с расой, раса была неизбежным фоном для кампаний Трампа. Как ни странно, но две кампании с участием первого чернокожего президента Америки, как выяснилось, в меньшей степени определялись расовой принадлежностью, чем две последующие кампании, в которых участвовали два белых кандидата.

В 2008 и 2012 годах раса имела меньшее значение во многом потому, что ни Джон Маккейн, ни Митт Ромни не вели кампаний, основанных на белой идентичности. Конечно, были и другие республиканцы, которые делали это, и которые во время первого срока Обамы делали все возможное для расовой приманки, но когда наступил день выборов, белые избиратели не смогли отдать свои голоса за аватара белизны так, как они смогут это сделать в 2016 году. Опросы показали, что значительная часть белых, голосовавших за Обаму в 2012 году, придерживалась взглядов, пренебрежительно относящихся к расизму и не сочувствующих борьбе чернокожих американцев. У этих избирателей, очевидно, были и другие причины поддержать Обаму, но чего у них не было, так это кандидата от республиканцев, работающего над повышением значимости их белой идентичности. Такой кандидат появился четыре года спустя.

Тот же эффект проявляется и в смежном вопросе иммиграции. Когда Митт Ромни в ходе предвыборной кампании заявил, что иммиграционная политика должна быть направлена на "самодепортацию" (то есть сделать жизнь иммигрантов без документов настолько неприятной, чтобы они добровольно возвращались в свои страны), это вызвало огромную полемику, и Ромни подвергся резкой критике за жестокость и бесчувственность. В ответ он заявил, что его позиция более гуманна, чем ему приписывают, неоднократно повторяя, что "мы не собираемся устраивать облавы на людей". Когда Обама во время вторых дебатов поспорил с Ромни о его поддержке противоречивого антииммигрантского закона в Аризоне, бывший руководитель Bain Capital настаивал, что поддерживает только ту часть закона, которая требует от работодателей проверять статус гражданства своих работников.

В результате избиратели узнали, что Ромни был в некотором роде антииммигрантом или, по крайней мере, противником нелегальной иммиграции, но он точно не вел крестовый поход за отбеливание страны. Четыре года спустя Трамп недвусмысленно представлял иммиграцию как источник лишь культурного проникновения, экономических бедствий и ужасающей преступности. Он солгал, что американцы-мусульмане в Нью-Джерси праздновали теракты 11 сентября. Он предложил запретить мусульманам въезд в Соединенные Штаты. Он рассказал ряд непристойных историй о "красивых" белых женщинах с сайта - всегда очень важно подчеркнуть, что женщины были физически привлекательными, - убитых иммигрантами без документов. Он сказал, что судья американского происхождения с мексиканскими корнями, председательствующий в деле, в котором Трамп обвинялся в мошенничестве, не может быть к нему справедлив, потому что "он мексиканец". Когда на одном из его митингов его сторонники набросились с кулаками и ногами на участника акции Black Lives Matter, он ответил: "Возможно, его следовало избить". Это лишь один из многих случаев, когда Трамп призывал своих сторонников участвовать в насилии толпы.

В течение многих лет считалось, что успешные расовые призывы должны предлагаться тонко, чтобы обеспечить избирателям своего рода внутреннюю правдоподобную отрицаемость, чтобы они могли сказать себе, что не являются расистами, когда реагируют на такие призывы. К 2016 году это уже было не так. Белая идентичность стала настолько важной, что Трамп мог добиться успеха, нося свой фанатизм на рукаве.

Таким образом, и экономические призывы, и призывы к идентичности не только были эффективны в совокупности, но во многих случаях они, несомненно, присутствовали в одних и тех же людях. Нет ничего такого в том, чтобы расстраиваться по поводу упадка производства, что мешало бы вам также расстраиваться по поводу иммигрантов или меняющихся представлений о гендере. Дело в том, что вопросы обстоятельств и вопросы идентичности сложным образом сочетались, делая сельскую Америку самой благодатной почвой для роста Трампизма. В конце концов, даже сама кампания Трампа была удивлена тем, как много поддержки она получила от сельских избирателей. "Среди сторонников Трампа больше сельских жителей, чем даже среди обычных республиканцев", - сказал директор по цифровым технологиям кампании после окончания гонки 2016 года. "В день выборов мы увидели, что они еще более сельские, чем мы думали".

 

Элита и ее жертвы

Правый популизм всегда объединял недовольство "элитой" с гневом на иммигрантов или расовые меньшинства, рисуя картину, в которой якобы самые честные граждане подвергаются нападкам как сверху, так и снизу. Обе половины этого призыва находят отклик в сельских районах, первая - потому что это в значительной степени правда (сельские районы действительно были разорены алчными капиталистами), а вторая - потому что она активизирует недоверие к чужакам и страх перед расовой диверсификацией, характерные для мест, которые так долго были однородными.

На предыдущих выборах республиканцам было трудно в полной мере использовать недовольство элитой, потому что республиканцы так явно были элитой, как лично, так и в своей экономической программе. Хотя они пытались стимулировать это недовольство различными способами, особенно работая над тем, чтобы определить элиту в неэкономических терминах как профессоров колледжей и голливудских знаменитостей, а не генеральных директоров и венчурных капиталистов, это всегда было сложным аргументом.

Как ни один республиканец на памяти, Трамп предложил весь аргумент правых популистов без всяких ужимок и ласковых слов. Иммигранты, сказал он, - это насильники и убийцы. Экономические силы украли ваши рабочие места и продали их в Китай. Его презрение к интеллектуалам было нескрываемым, и он превозносил их презрение к себе, что очень нравилось его сельским сторонникам. Как показало одно исследование, люди с ярко выраженной сельской идентичностью более антиинтеллектуальны, чем большая группа людей, которые просто живут в сельской местности, но могут считать или не считать сельскую местность главной составляющей своей сущности. Представители сильной сельской идентичности могут считать интеллектуалов одновременно городскими (а значит, чуждыми) и угрожающими сельским жителям.

В риторике Трампа были фальшивые ноты, и не более яркие, чем те, что возникали из-за его отчаянного желания быть принятым в сферу той самой элиты, которую он презирал. Всю свою жизнь Трамп мечтал лишь о том, чтобы его приняли манхэттенские брамины, которые видели в нем вульгарного квинсского альпиниста, и он был так же склонен ныть об их личной обиде на него, как и о трудностях, которые они наложили на рабочий класс. "Я всегда ненавижу, когда говорят: "Ну, элита решила не ходить на то, что делаю я, верно, элита", - сказал он толпе на митинге в Чарльстоне, Западная Вирджиния. "У меня гораздо больше денег, чем у них. У меня гораздо лучшее образование, чем у них. Я умнее их. У меня много гораздо более красивых домов, чем у них. У меня лучшая квартира на вершине Пятой авеню. Почему, черт возьми, они - элита? Скажите мне."

Можно было бы ожидать, что аудитория жителей Западной Вирджинии, слушавшая этот рифф, будет озадачена таким выражением личной неприязни Трампа, но если они и были озадачены, то ненадолго. И что особенно важно, Трамп никогда не предлагал никаких системных изменений, чтобы исправить хищничество элиты; его решение всех проблем заключалось в нем самом. Если торговые соглашения привели в упадок производство в центральных районах страны, то это потому, что это были "плохие сделки", на которые согласились люди, не обладающие его блестящими навыками ведения переговоров; он все исправит, заключив вместо этого "отличные сделки". "Осушение болота", как оказалось, означает не устранение коррупции и торговли влиянием, а замену существующего набора коррумпированных торговцев влиянием на его собственную коллекцию мошенников и закадычных друзей. "Я один могу все исправить", - пообещал он в своей речи на съезде в 2016 году, и если он не справится с этой задачей... что ж, очень жаль.

С самого начала предвыборной кампании Трамп ярко контрастировал с остальными кандидатами, что должно было привлечь людей, по природе своей подозрительных к существующим структурам власти и всему тому, что мы относим к "истеблишменту". Он никогда не занимал государственных должностей; он не говорил осторожным и отработанным тоном политика; при всей своей нечестности он часто демонстрировал шокирующую откровенность (как, например, когда он с радостью признался, что добивался от политиков одолжений, жертвуя на их кампании); и он презирал все, что связано с политикой.

Таким образом, его кандидатура обнажила глубокий раскол между Республиканской партией и базой избирателей, на которую она опиралась, и показала, что база и элита - это разные люди с разными приоритетами. Это разделение может проявляться по-разному, но одним из важнейших способов является личный комфорт большинства представителей республиканской элиты в отношении тех социальных изменений, которые они сами используют для получения голосов. Группа исследователей использовала опросы избирателей Мичигана и инсайдеров в правительстве штата в Лансинге, чтобы продемонстрировать, что "неприятие социальных изменений сильно предсказывает поддержку Трампа на массовом уровне, но не среди политической элиты" Исследование показало не только то, что элитные республиканцы поддерживали Трампа независимо от того, были ли они устойчивы к социальным изменениям, но и то, что в целом они не были так устойчивы к изменениям, как избиратели-республиканцы.

Как известно людям в Вашингтоне, многие элитные республиканцы учились в школах Лиги плюща , имеют друзей-геев, охотно берут на работу чернокожих или латиноамериканских консерваторов, но при этом создают послания и кампании, пропитанные антиинтеллектуализмом, расовыми приманками, гомофобией, ксенофобией и риторикой гнева по поводу якобы утраченного американского величия. Эти элиты дают базе то, чего, по их мнению, она хочет, и хотя обычно они не ошибаются, трудно избежать вывода о том, что большая часть элиты GOP рассматривает свою базу как кучку легко манипулируемых болванов.

Почему Трамп был идеальным кандидатом от сельской местности

По всей стране люди смотрели на личность Трампа и либо любили, либо ненавидели то, что находили в нем. Но что было не так очевидно в 2016 году, так это то, что многое из того, что либералы ненавидели в Трампе, на самом деле нравилось сельским белым.

Когда мы разговаривали с либералами из сельских районов, они говорили нам, что в 2016 году что-то изменилось. До этого, хотя, возможно, и было не очень комфортно быть в меньшинстве, в политике не было той жесткой грани, которую она приобрела после того, как Трамп стал доминировать в политической среде. После этого либералы почувствовали себя под угрозой так, как не чувствовали раньше, поскольку на поверхность вырвался новый гнев, направленный на них. Присутствие Трампа и, в конечном счете, его победа на выборах дали сельским белым разрешение выпустить наружу те чувства, которые они раньше подавляли либо под давлением культуры, которой они возмущались, либо из соображений простой цивилизованности. Это было требование, которое они больше не чувствовали себя обязанными уважать.

Вряд ли мы были единственными, кто это заметил. Одна исследовательница обнаружила тайную группу сторонников Хиллари Клинтон в сельской местности Техаса, образовавшуюся сразу после выборов 2016 года, которую она описала как "женщин, настолько боявшихся открыто говорить со своим окружением, что они встречались до ночи". Одна из них рассказала о подруге, приехавшей из другого города, которую "сбили с дороги какие-то парни на грузовике, показывая на наклейку Обамы на ее лобовом стекле". А потом у других людей отрывали наклейки с машин и совершали акты вандализма. Знаете, это довольно враждебно".

Чернокожие демократы, с которыми мы беседовали в восточной части Северной Каролины, рассказали похожие истории. Сенатор штата Кэнди Смит рассказала нам о том, как старается посетить как можно больше своих избирателей, но когда она стучится в двери в сельских районах своего округа, "мне приходится быть очень осторожной. Потому что где я видела больше всего флагов Конфедерации или больше наклеек Трампа? В сельских районах. Больше, чем в других районах, потому что [некоторые люди в пригородах или городах] верят в это, но не хотят, чтобы их соседи это видели..... А вы бываете в сельской местности? Да везде. И нужно быть осторожным". Смит подчеркнул, что дело не во всех белых людях в сельской местности, а в их достаточном количестве. "Я бывал там. Некоторые были очень милы, некоторые выслушивали меня. А некоторые - я знаю, что мне нужно убираться с их земли, пока меня не пристрелили".

Женева Риддик-Фолкнер, член окружной комиссии в округе Нортгемптон, рассказала нам, что неоднократно получала на дом конверты с пустыми листами бумаги; она считает, что белые республиканцы отправляют их в надежде, что письма вернутся на почту как недоставленные, и тогда они смогут использовать это, чтобы сказать, что она фактически не живет по своему адресу, в качестве предлога для снятия ее с должности. Эта техника уходит корнями в попытки республиканцев очистить списки избирателей от демократов. "Сколько писем вы собираетесь отправить с пустым листом бумаги внутри? Я живу в своем доме", - сказала нам Риддик-Фолкнер с едва уловимым намеком на гнев под покорным смехом. "И есть люди, у которых до сих пор развеваются флаги Конфедерации и флаги Трампа 2020". Риддик-Фолкер и многие ее избиратели - такие же сельские жители, как и их белые соседи. Но узы общей сельской идентичности слишком часто разрушаются расовыми противоречиями. "Это стало новым флагом Конфедерации", - продолжила она. "Те, кто не хотел его вывешивать, вывесили флаги Трампа".

Флаг Трампа - это не просто заявление о намерении голосовать за кандидата; это выражение мировоззрения и личной идентификации с этим человеком. Он не просто воинственный, он обиженный, способ сказать: "Мир поступил с нами плохо, и вот наш ответ". И никто, несмотря на все, что ему было дано, не считает, что мир поступил с ним плохо, больше, чем Дональд Трамп.

Хотя все президенты гневаются на своих оппонентов и считают, что СМИ несправедливы к ним, никогда в истории США президент не тратил столько времени на нытье и жалобы на то, что он якобы стал жертвой, как это сделал Трамп. "В течение жизни вы обнаружите, что не всегда все справедливо. Вы обнаружите, что с вами происходят вещи, которых вы не заслуживаете и которые не всегда оправданы", - сказал он курсантам Академии береговой охраны США в 2017 году на их торжественном выпуске. "Посмотрите, как со мной обращаются в последнее время, особенно в СМИ. Ни с одним политиком в истории - и я говорю это с большой уверенностью - не обращались хуже или несправедливее". В своей речи, объявляя о своей кампании 2024 года, он сказал: "Я - жертва. Я скажу вам, что я жертва".

Для большинства людей эта жалоба, вероятно, кажется совершенно абсурдной. Кто может претендовать на роль жертвы больше, чем Трамп, человек, родившийся в богатстве, который всю жизнь нарушал правила и, возможно, законы, уходил от долгов и выманивал у людей их сбережения, не испытывая при этом ни малейшей ответственности?

Но для многих сельских белых это лишь еще одна причина любить его. Они видят в нем преувеличенное воплощение своего собственного чувства жертвы, даже если у них, в отличие от него, есть реальные причины считать, что им достался короткий конец палки. Если он может претендовать на этот статус, то и они, несомненно, могут. Одно исследование, опубликованное в 2022 году, показало, что люди, считающие, что они стали жертвой, получив меньше, чем заслуживали, с большей вероятностью поддержат Трампа, даже при контроле ряда других переменных, включая партийную идентификацию и политическую идеологию.

И так же, как и он, они подвергались презрению и смеху со стороны этих чванливых, самодовольных элит. Еще до окончания праймериз 2016 года газета The Washington Post подсчитала более ста раз, когда Трамп говорил, что кто-то - Китай, ОПЕК, Мексика, весь мир - смеется над Америкой. Ирония заключалась в том, что Трамп, который так отчаянно хотел, чтобы над ним не смеялись, в итоге оказался смешон больше, чем любой другой человек на земле. Те, кто чувствует себя приниженным и неуважаемым популярной культурой, могут отнестись к этому с пониманием.

Если вы искали кого-то, кто мог бы сказать то, что другие только подразумевали, Трамп был вашим человеком. Он был едва ли не единственным культурным воином в GOP, но его отличало то, насколько четко он высказывался обо всем. Он не притворялся, что его волнуют такие абстракции, как "равенство" или "религиозная свобода", или что он поддерживает легальную иммиграцию, но не нелегальную. Он прямо говорил, что белых людей и христиан угнетают, и мы не должны пускать никого из "дырявых стран". Он сделал себя лицом расистской теории заговора "родоначальников", когда другие политики лишь танцевали вокруг нее, пытаясь поощрить ее и сохранить правдоподобное отрицание.

Куда ни глянь, везде можно найти недостатки характера Трампа, которые, если их правильно понять, могут найти отклик у сельских жителей, чей опыт радикально отличается от его. Например, жители сельских районов, особенно сельского Юга, несомненно, знакомы в своей повседневной жизни с тем, что ученые называют "культурой чести" - идеей, что на межличностные обиды нужно отвечать быстро и решительно, даже с применением насилия, чтобы не потерять социальный статус. Эта культура чести была предложена в качестве объяснения высокого уровня убийств на Юге и повышенного уровня насилия в сельских районах. Хотя существуют некоторые научные разногласия относительно ее источников и последствий - например, некоторые утверждают, что она сильнее действует там, где структуры власти, включая полицию, более отдалены - по крайней мере, это то, с чем люди хорошо знакомы.

Трамп воплощает в жизнь свою собственную, очень заметную версию культуры чести, в которой любое оскорбление, с которым он сталкивается, неважно, насколько оно банально и от кого, встречает ядовитый отпор. Другие политики, знаменитости, случайные граждане в Twitter - если о нем говорили что-то плохое, он наносил ответный удар, каким бы ничтожным и мелким он ни выглядел. Как он сказал в одной из своих книг: "Если вы не расквитаетесь, вы просто ничтожество!... Когда вас обижают, преследуйте этих людей, потому что это хорошее чувство, и потому что другие люди увидят, как вы это делаете". Одна пара ученых, изучавших различные сообщества рабочего класса, обнаружила, что для многих людей одержимость Трампа теми, кто, по его мнению, причинил ему зло, является признаком силы.

Даже распространенная и совершенно точная критика о том, что Трамп не практикует то, что проповедует, скорее всего, находит отклик в сельских районах, где часто можно встретить строгий моральный кодекс, который регулярно нарушается многими из живущих там людей. Тот факт, что в сельской местности распространены неверность и подростковое родительство (которое среди сельских американцев происходит со значительно большей частотой , чем среди городских жителей), не обязательно заставляет людей отвергать традиционные "семейные ценности"; это может заставить их тем более ревностно держаться за эти ценности, что они считают их находящимися под постоянной, видимой угрозой. Видя, как такой человек, как Трамп, произносит слова о благопристойности и благочестии с очевидной неискренностью, он становится, если не более того, глубоко узнаваемым.

Взгляд Трампа на мир, состоящий из победителей и проигравших, где только лохи играют по правилам, также может понравиться даже тем, кто в своей жизни в основном следует правилам. Трамп не воспевает вечные истины американской мечты, которая, как хорошо известно жителям сельской местности, часто оказывается ложью. Они видят вокруг себя людей, которые много работают, но продолжают бороться. Даже если они придают большое моральное значение готовности много работать, они знают, что это не гарантия успеха и процветания. Трамп говорит им, что для достижения успеха нужно не только много работать, но и быть проницательным и безжалостным, готовым эксплуатировать других и уничтожать своих врагов. Даже если в их жизни нет его аморальных амбиций, можно понять, почему многие решили, что он прав.

 

Большая ложь и выборы в сельской местности

После выборов 2020 года некоторые сельские районы стали эпицентрами самых безумных проявлений "большой лжи" - убежденности сторонников Трампа в том, что выборы были украдены у него. В ряде округов местные чиновники разрешили сторонникам Трампа входить в свои офисы и копировать конфиденциальные данные для выявления фальсификации результатов голосования. В сельском округе Меса, штат Колорадо, клерку округа Тине Питерс были предъявлены обвинения по десяти пунктам, связанным с тем, что она якобы позволила протрамповским "консультантам" скопировать данные с официальных компьютеров в рамках их "гусиной охоты" в поисках фальсификации результатов голосования. Питерс затем баллотировалась на пост секретаря штата, пытаясь стать главным чиновником по выборам во всем Колорадо; она проиграла на республиканских праймериз.

В округе Кофе, штат Джорджия, на видеозаписи с камер наблюдения, ставшей достоянием общественности в сентябре 2022 года, видно, как группа "консультантов", нанятых не в меру ретивым адвокатом Трампа Сиднеем Пауэллом, прибыла в окружной избирательный офис 7 января 2021 года, была встречена и проведена внутрь сотрудником республиканской партии, а затем покинула офис только через 2,5 часа после его закрытия. Хотя Трамп победил в округе Кофе с перевесом в сорок очков, руководитель избирательной комиссии заявила, что разрешила мужчинам войти, потому что не доверяла победе Джо Байдена в Джорджии и надеялась, что они смогут доказать, "что эти выборы не были проведены честно и правильно".

Какими бы шокирующими ни были эти инциденты, чаще всего сельские сотрудники избирательных комиссий, пытающиеся выполнить свою работу и провести честные и эффективные выборы, подвергались преследованиям со стороны жителей, убежденных в темных заговорах с целью украсть выборы у Трампа. И самые яростные предвыборные заговоры процветают в сельских районах, даже когда результаты выборов оказываются именно такими, на какие надеются живущие там консерваторы. Вот лишь один пример: в сельском округе Най, штат Невада, окружная комиссия в 2022 году проголосовала за то, чтобы отказаться от всех машин для голосования и считать бюллетени только вручную, после того как услышала параноидальные показания о том, что счетные машины подменяют голоса - несмотря на то, что Трамп обошел Джо Байдена в Най более чем на сорок очков. "Я просто почувствовала себя беспомощной", - сказала секретарь округа, республиканка, которая руководила выборами в округе в течение двух десятилетий. Она ушла в отставку.

На вопрос, почему это происходит именно в сельской местности, эксперт по избирательному праву Ричард Хасен из Калифорнийского университета сказал нам: "Потому что именно здесь эти люди могут оказать наибольшее влияние. Они живут там и могут оказать давление, а в некоторых случаях и проголосовать за отставку этих чиновников. Они могут появляться и доминировать на местных собраниях". Многие преданные своему делу государственные служащие в сельской местности задаются вопросом, стоит ли защита демократии таких сложностей.

Отрицание выборов - это не просто принятие причудливых теорий заговора. Он коренится в том, о чем часто говорит Трамп: что ваши политические оппоненты не просто неправы, они настолько злы, что почти бесчеловечны. "Нашей самой большой угрозой остаются больные, зловещие и злые люди внутри нашей собственной страны", - сказал он на одной из речей в 2022 году. "Эта нация не принадлежит им. Эта нация принадлежит вам". Приняв это, вы также должны признать, что они не могут находиться у власти законным путем. Любые выборы, на которых они побеждают, являются фальсификацией по определению, и поэтому вы не должны быть лояльны к процессам демократии, поскольку они являются лишь инструментом вашего собственного уничтожения. Отказ от демократии - это не просто что-то прискорбное, о чем вы можете подумать; иногда это становится тем, что вы должны сделать, чтобы сохранить свою семью, свое общество и свой образ жизни.

 

Трамп, сейчас и навсегда

Выступая в начале 2023 года, Трамп сказал консервативной аудитории: "В 2016 году я заявил, что я - ваш голос. Сегодня я добавляю: я ваш воин. Я - ваша справедливость. И для тех, кого обидели и предали, я - ваше возмездие". Это была точная дистилляция того, чем он всегда был, горький соус обиды, сведенный к ее вязкой сути.

Что такое возмездие, в конце концов? Ничего, кроме возможности увидеть, как те, кого вы считаете обиженными, страдают в равной пропорции. Вы не получите от возмездия ничего материального: ваша борьба не уменьшится, ваша боль не облегчится, ваши дети не получат того, чего вы были лишены. Но вы получите минутное удовлетворение, наблюдая за страданиями того, кого вы презираете.

Именно такое подтверждение их недовольства Трамп всегда предлагал сельским жителям. Да, он давал кучу откровенно фальшивых обещаний о том, как превратит их общины в рай. Но настоящим обещанием, которое он выполнил, была возможность показать гигантский средний палец всем, кто, по их мнению, смотрел на них свысока: либералам, горожанам и истеблишменту.

Политические события часто кажутся очевидными и предсказуемыми в ретроспективе. Так и в случае с феноменом обращения Трампа к сельской Америке возникает соблазн спросить, почему никто не предвидел этого. Почему демократы не смогли обратиться к тому же чувству гнева по поводу упущенных возможностей и упадка общин? Возможно, они могли бы это сделать, но с другими кандидатами и другими политическими решениями. Берни Сандерс, как и Трамп, обвинил НАФТА в закрытии заводов, и кто знает? Может быть, Сандерс смог бы привлечь больше голосов сельских жителей, чем Хиллари Клинтон или Джо Байден.

Но своеобразная комбинация недостатков характера и ядовитых импульсов Трампа уникальна и как нельзя лучше подходит для разочарования и обиды, которые испытывают многие белые сельские американцы. Когда сторонников Трампа спрашивают, что именно в нем им нравится, они часто отвечают: "Он говорит все как есть". Это означает не то, что он говорит достоверные истины - ни один политик в американской, да и в мировой истории не лгал так неразборчиво, - а то, что он говорит вещи, которые они хотят услышать, и так, как они хотят их услышать. Он не хеджирует, не затеняет и не говорит осторожно, особенно когда он вульгарен и ненавистен. Он говорит то, во что верит он и они, не обращая внимания на то, кто может его за это ругать. Места, где царит трайбализм, нашли своего героя в самом трайбалистском из президентов, в том, кто вечно проводит линии расы, национальности и веры, со своим народом на одной стороне и презренными паразитами на другой.

Это то, что так вдохновляет людей из глубинки. Именно это заставляет вас не просто голосовать за него, но и рисовать его имя на боку своего сарая.

Даже если Трамп потерпит поражение в 2024 году и станет не более чем смехотворным двуличным жуликом, которым он всегда был в душе, его влияние на политику сельской Америки будет ощущаться еще целое поколение, если не больше. Он показал всем республиканцам, чего на самом деле хотят белые сельские жители и база GOP в целом, и как им это дать. Результатом стала политика, пропитанная горечью и желчью, и партия, чьи самые преданные избиратели не ждут от своих лидеров ничего, кроме самого уродливого вида эмоционального удовлетворения. Даже когда Трамп уйдет, в сельской Америке он все равно будет королем. И вся остальная страна будет страдать от этого.

 

Глава 6. УСЛОВНЫЕ ПАТРИОТЫ

 

Отколовшаяся от Канзаса группа из четырех человек, склонная к насилию и имевшая тесную связь с белыми националистами, называла себя "Крестоносцами". Чтобы не оставалось сомнений в том, что подразумевает название группы, Патрик Стайн, их неофициальный лидер, объяснил свои убеждения в беседах с тремя единомышленниками. "Есть только один хороший вид мусульман, и это мертвый ублюдок, прямо", - щебетал Стайн. "Если ты мусульманин, я с удовольствием выстрелю тебе в голову". Предпочитаемое прозвище мусульманских иммигрантов? Тараканы.

Стайн и его приятели хотели не только выплеснуть свой антимусульманский гнев. Они начали замышлять убийства сомалийских иммигрантов в Гарден-Сити, одном из трех небольших сельских городков-мясокомбинатов, которые образуют так называемый Мясной треугольник в юго-западном углу Канзаса. Мясокомбинат - опасная отрасль, где быстро движущиеся конвейеры и острые лезвия приводят к травмам, связанным с повторяющимися движениями, и иногда отнимают у работника палец или больше. Длинные часы, мизерная зарплата, скудные льготы и высокий процент выгорания - работа на мясокомбинате является той, которую большинство американцев не хотят выполнять. Именно поэтому жаждущие прибыли руководители агропромышленного комплекса заполняют свои заводы недавними иммигрантами из Латинской Америки, Африки и Азии, которые имеют ограниченные перспективы трудоустройства.

Гарден-Сити является резиденцией сельского округа Финни, который Дональд Трамп обошел на выборах 2016 года на тридцать пунктов. Выросший в фермерской семье, Патрик Стайн был в восторге от предвыборных обещаний Трампа, особенно от обещания кандидата-республиканца запретить въезд мусульманских иммигрантов. Каждый из белых консерваторов среднего возраста, владевших оружием и обожавших Трампа, Стайн и его приятели считали себя "суверенными гражданами".

По данным Южного центра по борьбе с нищетой, движение суверенных граждан "основано на существовавшей десятилетиями теории заговора... согласно которой американское правительство, созданное отцами-основателями в соответствии с системой общего права, было тайно заменено" на теневое правительство, основанное на адмиралтейском праве, либо после Гражданской войны, либо в 1933 году, когда Соединенные Штаты отказались от золотого стандарта. Основанное членом Общества Джона Берча Уильямом Поттером Гейлом, движение утверждает, что "американские судьи и адвокаты, которых они считают иностранными агентами, знают об этом тайном захвате власти", но скрывают его. Суверенные крестоносцы Стайна были отколовшейся группой ополчения "Канзасские силы безопасности", которое само по себе является ответвлением белого националистического движения "Три процента". Стайн и его товарищи по "Крестовому походу", вероятно, знали и, возможно, скандировали вслух воинственный антиправительственный девиз "Трех процентов", который искажает смысл предупреждения Томаса Джефферсона: "Когда тирания становится законом, бунт становится долгом".

К лету 2016 года разговоры между Штейном и тремя его друзьями переросли в планы смертоносного теракта. Четверо мужчин собрали триста фунтов удобрений на основе нитрата мочевины. В качестве цели они выбрали кирпичный жилой комплекс, в котором проживают сотни сомалийцев. Они изучили, как сделать детонатор для взрывного устройства. Они даже выбрали дату: на следующий день после предстоящих президентских выборов в США. Если сделать это раньше, опасались четверо мужчин, то они могут стать темой для разговора в предвыборной кампании кандидата от демократов Хиллари Клинтон.

Патрик Стайн не знал, что только двое из его единомышленников, Кертис Аллен и Гэвин Райт, были так же увлечены взрывом невинных иммигрантов, как и он сам. Четвертый "крестоносец", Дэниел Дэй, работал в качестве платного информатора ФБР. Как только группа перешла от свободных, злобных разговоров к конкретным планам, ФБР попросило Дэя познакомить заговорщиков с "Брайаном", агентом ФБР под прикрытием, выдававшим себя за изготовителя бомб на черном рынке . Вскоре после этого ФБР арестовало трех потенциальных террористов. Каждый из них был признан виновным и приговорен к более чем двадцати годам заключения в федеральной тюрьме.

 

Четырехкратная угроза

Такие эпизоды, как террористический заговор в Гарден-Сити, часто не попадают в новости, потому что сотрудники правоохранительных органов скрывают многие из этих заговоров. ФБР и другие правоохранительные органы в любой момент отслеживают сотни потенциально жестоких планов причинения вреда или убийства гражданских лиц. Все чаще целью успешных или потенциальных террористов становятся правительственные учреждения, здания и сотрудники. Будь то тщательно спланированные взрывы, как в 1995 году в Оклахома-Сити и в 1996 году на Олимпийских играх, или внезапные, как в 2017 году в Шарлотсвилле, жестокие белые супремасисты, радикально настроенные группы ополченцев или христианские националисты убили сотни невинных людей.

Исполнителями этих преступлений часто становятся белые мужчины, некоторые, но, конечно, не все, родом из маленьких городков или организующие свою деятельность в отдаленных сельских населенных пунктах. Часто их жертвами становятся небелые, нехристиане, иммигранты, представители ЛГБТК+ или агенты государственного или федерального правительства, которые, по мнению преступников, действуют от имени этих аутгрупп. Во время президентства Трампа ФБР и Министерство внутренней безопасности выпустили аналогичные отчеты, в которых назвали группы белых супремасистов самой большой внутренней террористической угрозой Америки.

Насильственные или нет, антидемократические настроения и поведение проявляются в разных формах и возникают в самых разных уголках страны. Но сельские белые представляют собой уникальную угрозу. Жители сельской местности могут отдавать честь флагу и заявлять, как сильно они любят Америку и дорожат ее идеалами. Они могут обещать сражаться до смерти, чтобы защитить эти идеалы. Однако неудобная правда заключается в том, что патриотизм миллионов белых американцев из сельской местности, похоже, обусловлен ожиданием того, что американская демократия будет служить в первую очередь, если не исключительно, им.

В частности, сельские белые представляют собой четыре взаимосвязанные угрозы для республики:

Во-первых, в стране, переживающей быстрые демографические изменения, сельские белые проявляют уникальную ксенофобию по отношению к американцам, которые выглядят, говорят, действуют или молятся не так, как они. Их враждебность к расовым и религиозным меньшинствам, и особенно к иммигрантам, не имеет себе равных. Больше, чем любая другая демографическая группа, сельские белые отвергают культурное разнообразие и с ожесточением воспринимают идею плюралистического, инклюзивного общества. Поразительная доля из них считает, что белые - настоящие жертвы расизма. Миллионы белых американцев, проживающих в сельской местности, также испытывают глубокую неприязнь к людям любой расы и гражданства, живущим в городах.

Во-вторых, взгляды белых сельских жителей наименее привязаны к реальности. Белые сельские жители чаще всего верят в то, что президентские выборы 2020 года были сфальсифицированы и что бывший президент Дональд Трамп вернется в Белый дом спустя несколько месяцев после того, как Джо Байден уже занял свой пост. Белые сельские жители также чаще всего подписываются под фантастическими заговорами QAnon о том, что демократы управляют тайными педофильскими группировками, или что грядущая "буря" свергнет и посадит в тюрьму гнусную элиту "глубинного государства". К фатальным последствиям привело то, что белые жители сельских районов чаще всего считали пандемию "Ковид-19" мистификацией и отказывались от спасительных вакцин. Белые сельские жители также ухватились за споры о происхождении, которые дали жизнь политической карьере Трампа, причем они сделали это еще до того, как Трамп в 2011 году начал сомневаться в гражданстве президента Барака Обамы.

В-третьих, белые жители сельской местности в меньшей степени поддерживают такие демократические принципы, как свобода слова, свободная пресса, отделение церкви от государства и ценность конституционных сдержек и противовесов. Белые американцы из сельской местности чаще, чем представители других демографических групп, поддерживают усилия по ограничению доступа к избирательным бюллетеням и реже признают легитимность результатов выборов. Многие из них увлечены идеями и движениями белых супремасистов или белых христианских националистов. На местном уровне все большее число шерифов сельских округов - почти все они белые мужчины - ошибочно утверждают, что их власть имеет приоритет над законами штата и страны.

И наконец, в-четвертых, сельские белые более склонны оправдывать применение силы, даже насилия, как подходящее средство для решения политических споров. Они чаще, чем другие американцы, оправдывают или узаконивают внутренние террористические атаки 6 января 2021 года и не только поддерживают внезаконное восстановление Трампа в Овальном кабинете, но и считают, что это должно быть сделано с помощью силы.

 

-

Эти угрозы не просто серьезны, они взаимосвязаны: Отношение или поведение одного типа часто приводит к появлению других или перетекает в них. Например, человек с повышенным страхом перед иммигрантами более восприимчив к конспирологическим заявлениям о том, что иммигранты голосуют нелегально. Отсюда такому человеку становится легче сомневаться в легитимности выборов, поддерживать недемократические попытки ограничить доступ к избирательным бюллетеням и, возможно, донимать избирательные комиссии необоснованными запросами по Закону о свободе информации, призванными затруднить работу сотрудников избирательных комиссий. После этого такому человеку становится легче поддерживать или даже участвовать в попытках запугивания, преследования или даже причинения вреда этим должностным лицам.

В действиях потенциальных террористов из Гарден-Сити проявились все четыре угрозы. Их целью была группа расовых и религиозных меньшинств. Они верили в дикие заговоры и связывали себя с группой, основанной на абсурдных заговорах. Они придерживались недемократических или антидемократических взглядов, включая ненависть к правительству и государственным чиновникам. И они намеревались применить насилие для реализации своей политической программы - то самое определение внутреннего терроризма в федеральном кодексе.

Белые американцы, живущие в сельской местности, с глубоким почтением относятсяк Конституции и демократическим принципам Америки. Миллионы из них демонстрируют это почтение ежедневно. Но демократические обязательства слишком многих белых сельских жителей слабы, ограничены или быстро сходят на нет. Опрос за опросом подтверждает, что сельские белые являются авангардом ксенофобских, не признающих реальность, недемократических и все более жестоких движений, которые в настоящее время угрожают подорвать старейшую в мире конституционную демократию и плюралистическое общество, которое демократия защищает.

Отношение слишком многих сельских белых можно описать так: "Я люблю свою страну, но не нашу страну". Их исключительный патриотизм, похоже, обусловлен сохранением или переделкой политической системы США в своих интересах за счет равенства и возможностей для американцев, не похожих на них. Если эти условия не будут выполнены, миллионы сельских белых, похоже, будут готовы отказаться от самых священных конституционных норм и принципов нации в пользу реакционных, даже насильственных альтернатив. Поскольку сельские белые часто хвастаются тем, как сильно они любят Соединенные Штаты, мы называем этот феномен патриотическим парадоксом сельской Америки.

Учитывая занимаемое ими положение, сельские белые должны быть образцом демократической гражданственности. У них должна быть самая высокая явка избирателей, самые лучшие выборы, самые активные местные органы власти и самая горячая приверженность обязательным американским идеалам. Вместо этого все происходит наоборот.

Десятки опросов и научных исследований подтверждают, что непропорционально большая доля белых в сельской местности придерживается необычайно ксенофобских, конспирологических, антидемократических и даже опасных взглядов. Мы признаем, что эти взгляды часто (но не всегда) выражаются меньшинством сельских белых, но подчеркиваем, что поддержка сельских белых превышает поддержку не только их соседей из сельских меньшинств, но и белых американцев, проживающих в городах и пригородах. Далее следуют подробные эмпирические данные о мнениях и убеждениях белых сельских жителей в отношении четырех угроз.

 

Первая угроза: Расизм и ксенофобия по отношению к аутгруппам

Сельские и городские американцы признают друг друга разными. В этом есть смысл: Культурные традиции и образ жизни в городе и деревне расходятся заметным, хотя и в основном безобидным образом. Однако сомнение в ценностях сограждан может привести к тому, что поверхностные различия превратятся в огромные гражданские пропасти.

Насколько по-разному воспринимают друг друга городские и сельские жители? Согласно опросу Washington Post/Kaiser Family Foundation, проведенному в 2017 году, 48 % городских жителей считают, что ценности сельских жителей "отличаются от их", а 18 % называют ценности сельских жителей "совсем другими". Скепсис или презрение - такая степень воспринимаемого различия может показаться высокой. Однако скептицизм гораздо глубже в противоположном направлении: 68 процентов сельских жителей считают, что американцы, живущие в городах, демонстрируют "другие" ценности, а 41 процент характеризует городские ценности как "очень другие". Обе группы признают наличие пропасти, но гораздо большая доля сельских жителей считает, что у горожан другие ценности, чем наоборот.

Расовая антипатия и недовольство сельских жителей. Частью суждений сельских жителей являются закодированные формы расовой антипатии - слишком вежливого термина, который опрашивающие используют для описания расистских настроений. Опросы неоднократно подтверждали, что жители сельских общин - самой белой части США - выражают глубокую неприязнь к своим расово разнообразным коллегам в городах.

В 2020 году политолог Кал Мунис опубликовал результаты своего исследования "обиды на место". Выросший в сельском городке Монтаны с населением в девятьсот человек, Мунис изучал, обижаются ли американцы на людей из других регионов страны за то, что они получают преимущества, которых, по их мнению, нет у их группы. Если вражда между деревенскими и городскими жителями взаимна, то обиды должны существовать повсеместно.

Однако вражда по месту жительства не является симметричной. Мунис выделил пять характеристик, которые предсказывают неприязнь по месту жительства: Те, кто молод, мужчина, живет в сельской местности, придерживается сильной идентичности по месту жительства или имеет высокие баллы по показателям расовой антипатии, демонстрируют значительное недовольство теми, кто находится за пределами их общин. Вместе со своим коллегой Николасом Джейкобсом Мунис также определил, что недовольство в сельской местности оказывает мощное, независимое влияние на голосование республиканцев на промежуточных выборах 2018 и президентских выборах 2020 года. "Недовольство местом жительства, а точнее, недовольство сельской местностью, похоже, является мощным объясняющим фактором для понимания разрыва между городом и деревней, который сейчас так ярко характеризует американскую политику, помимо того факта, что сельские районы просто белее, старше и с большей вероятностью имеют республиканских приверженцев", - заключают они. По их словам, корнем этих антагонизмов является убеждение сельских жителей, что они страдают от "географического неравенства" в виде меньшего внимания правительства и большего презрения культуры. "Без этих убеждений политический разрыв между городом и деревней не был бы столь значительным, как сегодня".

Сельские жители также демонстрируют необычную враждебность к перспективе инклюзивного и разнообразного общества. Полностью 65 % городских американцев говорят, что их устраивает меняющаяся и диверсифицирующаяся Америка, что почти вдвое больше, чем 38 % сельских жителей, которые выражают свое согласие. По данным опроса Pew Research 2018 года, только 46 % сельских белых граждан говорят, что ценят разнообразие в своих общинах - самая низкая доля среди всех географических подгрупп. Сельская Америка также является единственным местом, где большинство жителей не согласны с утверждением "Белые американцы пользуются преимуществами, которых нет у чернокожих". Поддержка запрета Дональда Трампа на въезд мусульман примерно на 15 процентных пунктов выше среди жителей неметрополий, чем среди американцев, живущих в мегаполисах. Большинство сельских жителей также считают, что признание однополых браков "очень" или "в некоторой степени" вредно для общества, а сельские белые оценивают геев и лесбиянок на тринадцать пунктов ниже по стобалльному термометру чувств, чем городские белые. По данным Trevor Project, 49 процентов сельской ЛГБТК+ молодежи характеризуют свои сообщества как "неприемлемые" для ЛГБТК+ людей, что почти в два раза больше, чем 26 процентов молодежи из пригородов и городов, которые так считают.

Неудивительно, что разрыв между сельской и городской местностью проявляется в отношении белых к движению Black Lives Matter. Американское национальное электоральное исследование (ANES), проведенное в 2020 году, попросило респондентов оценить различные группы, включая профсоюзы, корпорации, полицию и Национальную стрелковую ассоциацию, по стобалльному термометру, что означает наивысший балл одобрения той или иной группы. Разрыв в двадцать четыре пункта между средней оценкой BLM в тридцать баллов среди сельских белых и пятьюдесятью четырьмя баллами среди городских белых был самым большим для всех групп, в отношении которых опрос проверял чувства респондентов.

Некоторые ученые подчеркивают, что взгляды сельских белых на расовую принадлежность могут не быть явно расистскими, поскольку эти взгляды проистекают из более широких представлений о классе, работе и зависимости от государства. Профессор права и уроженка Арканзаса Лиза Прюитт подчеркивает, что сельские белые различают "оседлых" членов своих общин, которые могут испытывать трудности, но при этом много работают и живут правильно, и своих "тяжело живущих" белых соседей, которые не обладают должной трудовой этикой, полагаются на государственную поддержку и склонны к трансгрессивному поведению, такому как употребление наркотиков и мелкая преступная деятельность.

По мнению Пруитта, к белым, живущим в сельской местности, следует относиться по-другому по двум причинам. Во-первых, они отвергают откровенно расистские высказывания и стереотипы и сторонятся белых супремасистов, которые их используют. Во-вторых, они объединяют тяжело живущих людей всех рас вместе, что свидетельствует о классовом, расово-нейтральном презрении к людям, не способным нести свой общественный вес.

Но, проведя восемь лет среди американцев из небольших городков во всех пятидесяти штатах, социолог из Принстона Роберт Вутхноу пришел к выводу, что расовые и сельские обиды неразрывно связаны. Он признает, что отношение к правительству помогает объяснить враждебность белых сельских жителей к городам и меньшинствам, которые там живут. Но ключевым фактором, вызывающим недовольство сельских жителей, Вутхнау считает расовую принадлежность. "Я не уверен, что Вашингтон делает что-то, чтобы навредить этим [сельским] общинам. Честно говоря, во многом это просто козни отпущения", - говорит он. "Вот почему в этих общинах все больше ксенофобии и расизма. Есть ощущение, что дела идут плохо, и импульс - обвинить "других"".

В своей книге 2016 года "Политика недовольства" Кэтрин Крамер утверждает, что бывает трудно точно определить, когда недовольство сельских жителей имеет расовую основу, а когда нет, даже если "разрыв между городом и деревней, несомненно, частично связан с расой"." Но когда мы брали у нее интервью, она сказала нам: "Программы социального обеспечения шестидесятых годов, движение за гражданские права шестидесятых, демографические изменения в стране - все это как бы медленно сжигало сельские сообщества, как и другие сообщества, и да, я думаю, это часть причины, по которой Дональд Трамп смог использовать расизм в качестве инструмента".

Объединив данные опросов и интервью с жителями сельских районов Висконсина, социологи Мэтью Нельсен и Кристофер Петско также обнаружили, что сельское сознание конкретно связано с негативным, расовым отношением, которое сельские жители выражают к горожанам. "Слова, которыми сельские американцы описывают городских жителей, а также ментальные представления, которые они вызывают в памяти, серьезно опровергают идею о том, что сельское сознание существует независимо от расовой неприязни. Хотя сельское сознание не сводится только к расизму, как предполагают исследователи сельской Америки, оно, по крайней мере в этих данных, играет центральную роль", - пишут они. Нельсен и Пецко обнаружили, что чем выше степень сельской сознательности жителей Висконсина, тем более расистским было их отношение к жителям Милуоки, где проживает самое большое количество афроамериканцев в штате.

Обида на расу и место проживания также влияет на оценку сельскими жителями двух основных политических партий. В 2021 году организация Rural Objective PAC опросила две тысячи сельских американцев в девяти штатах, где идут бои, чтобы выяснить, ассоциируют ли они девятнадцать принципов или атрибутов с одной из двух основных партий, обеими или ни одной из них. В число пунктов входили такие идеи или фразы, как "честность", "устранение денег из политики" и "борьба за отстающих". Примечательно то, насколько схожи оценки двух партий по многим пунктам, в некоторых случаях разница составляет всего несколько пунктов. В глазах сельских избирателей наибольшее преимущество республиканцев - двадцать два пункта - в том, что они воспринимаются как "сторонники малого бизнеса". Для демократов это было семнадцатибалльное преимущество по показателю "работа над доступным здравоохранением".

Самый ошеломляющий раскол - третий по величине среди девятнадцати пунктов - был связан с тем, как сельские респонденты оценили две партии по фразе "потворство расистам". Разрыв между партиями составил шестнадцать пунктов, 46 процентов против 30 процентов, но сельские американцы назвали демократов более потворствующими. Именно так: Те же самые сельские белые, которые демонстрируют высокий уровень расовой антипатии и которые регулярно высмеивают "проснувшихся" демократов за поддержку большего разнообразия, тем не менее считают, что демократы больше потворствуют расистам, потому что для них настоящие расисты - это либералы и меньшинства, которые играют в политику идентичности и критикуют других за расовую нечувствительность.

Антииммигрантская ксенофобия. Нигде гнев сельских жителей не проявляется так глубоко, как в ксенофобии по отношению к иммигрантам. Белые сельские жители, с которыми мы встречались во время работы над этой книгой, неоднократно утверждали, что не питают зла к легальным иммигрантам и что их возмущают только те, кто прибывает в США "нелегально". Мы верим им на слово - но они, должно быть, не в себе, потому что опросы неоднократно показывали, что сельские американцы - это демографическая когорта, которая больше всего боится и негодует по поводу иммигрантов.

По результатам опроса, проведенного Washington Post/Kaiser Family Foundation в 2017 году, 62 % жителей пригородов и 71 % горожан согласились с утверждением "Иммигранты сегодня укрепляют нашу страну благодаря своему упорному труду и талантам". Лишь 49 % сельских жителей согласились с этим утверждением - и это несмотря на вероятное влияние того, что исследователи называют "социальным предубеждением желательности", т. е. склонности респондентов скрывать свои истинные чувства, чтобы придерживаться воспринимаемых социальных норм. В аналогичном исследовании, проведенном Pew Research Center годом позже, 57 % сельских респондентов заявили, что "растущее число приезжих из других стран угрожает традиционным американским обычаям и ценностям". Обратите внимание, что в формулировках этих опросов прямо используются иммигранты или приезжие без указания того, как эти иммигранты/приезжие прибыли в США, и их статуса гражданства. Другими словами, эти результаты отражают отношение сельских жителей ко всем иммигрантам, а не только к тем, кто не имеет документов.

На мероприятии отделения Чайной партии округа Ллано в ноябре 2022 года мы увидели, насколько многие техасцы разочарованы иммиграционной политикой. Приглашенный оратор, Шина Родригес из Альянса за безопасный Техас, приехала в Ллано, чтобы продвигать усилия своей организации, направленные на то, чтобы ситуация на границе штата была объявлена "вторжением". Родригес распространила двухстраничную резолюцию, в которой цитируется статья IV, раздел 4, Конституции США, предписывающая федеральному правительству "защищать каждый [штат] от вторжения". Во время своей лекции, озаглавленной "Ложь: иммиграция - это федеральный вопрос", она заверила слушателей, что "не против легальных иммигрантов, и нет ничего расистского в том, чтобы выступать против нелегальной иммиграции или желать безопасных сообществ". Родригес поделилась впечатлениями от своих поездок в долину Рио-Гранде. Она рассказала жуткие истории о "койотах" (контрабандистах), которые с помощью браслетов с цветовой маркировкой переправляют людей через границу; о мертвых иммигрантах, найденных на фермах и во дворах граждан, живущих недалеко от границы; о том, что иммигрантов, стремящихся попасть в США, больше, чем пограничников, шестьдесят к одному; и о разговоре с одним пограничным агентом, который сказал ей: "Мне нужна помощь, нас захватывают". Ее цель, как говорится в конце резолюции, - убедить Ллано и другие 253 округа штата "признать, что наша южная техасская граница подвергается вторжению". Участники "Чаепития" в Ллано кивали, слушая ее выступление, а затем наградили ее бурными аплодисментами.

Родригес и те, кто следует за ней, не упоминают о том, что антииммигрантские настроения подпитывают радикальные идеи и лидеров. Граждане, чьи антииммигрантские чувства таятся на поверхности, нуждаются в небольшом побуждении со стороны политиков, чтобы пробудить свою дремлющую ксенофобию. Достаточно того, что Дональд Трамп назвал некоторых иммигрантов выходцами из "дырявых стран". Еще хуже то, что он сказал четырем демократам Палаты представителей Конгресса США - все они женщины из числа меньшинств и граждане США, трое из них родились в Соединенных Штатах - "вернуться" в страны, из которых они приехали. Платоны радиоведущих и медийных фигур, таких как Такер Карлсон, ежедневно повторяют эти нападки параноидальными разглагольствованиями о пограничных караванах и "теории замещения".

Неудивительно, что 60 % сельских американцев поддерживают строительство стены между США и Мексикой, что значительно выше, чем у 46 % жителей пригородов и 34 % горожан. Всем, кто считает, что антииммигрантские настроения в сельской местности - явление недавнее, вызванное избранием первого чернокожего президента США или его откровенно антииммигрантского преемника, стоит еще раз задуматься. Согласно результатам национального телефонного опроса, проведенного в 2004 году, на двенадцать из тринадцати заданных вопросов, связанных с иммиграцией, американцы, проживающие в сельской местности, выразили более сильные антииммигрантские настроения, чем жители пригородов и городов.

Закономерность очевидна: ксенофобия сельских жителей по отношению к иммигрантам прибыла на станцию задолго до "поезда Трампа". Если исключить небелых сельских избирателей из результатов опросов, объединяющих сельских жителей, то поддержка иммигрантов только среди белых сельских жителей окажется еще ниже.

Отголоски страха перед иммигрантами вряд ли характерны только для Соединенных Штатов: Исследование западных демократий показало, что как только численность иностранцев в стране достигает примерно 22 процентов, доля правых популистов стремится к 50 процентам. А фактический размер аутгрупп не обязательно должен быть большим, если они таковыми считаются. Опросы постоянно показывают, что люди сильно переоценивают численность меньшинств; например, в опросе YouGov 2022 года американцы, которых просили оценить численность различных групп, в среднем говорили, что 41 процент американцев - чернокожие (на самом деле их 12 процентов), 39 процентов - латиноамериканцы (на самом деле их 17 процентов) и 27 процентов - мусульмане (на самом деле их 1 процент). Политолог Эшли Джардина называет этот феномен переоценки численности и силы расовых или религиозных меньшинств "мифом о белом меньшинстве".

Безусловно, белое большинство в Америке сокращается как доля населения. Тем не менее белые продолжают обладать непропорционально большой властью и будут обладать ею даже после утраты численного большинства. Белые законодатели перепредставлены в обеих палатах Конгресса и в законодательных органах всех пятидесяти штатов. Перепредставленность белых руководителей в корпоративных советах директоров еще более значительна; в 2021 году 93 процента руководителей компаний из списка Fortune 500 были белыми, а 86 процентов - белыми мужчинами. "Демографические изменения, при которых относительная доля белых в населении продолжает сокращаться, могут привести к тому, что белые почувствуют, что их относительная власть как группы значительно уменьшилась", - пишет Джардина, и в конечном итоге они могут "прийти к убеждению, что их группа фактически находится в неблагоприятном расовом положении". Очевидно, что миллионы белых в сельской местности уже верят в это.

Враждебность к чужим группам. Социальная изоляция усиливает страх сельских белых перед "другими". Изолированные и однородные сельские общины - бесплодные лаборатории для понимания, а тем более принятия людей, которые отличаются от других. Сорок два процента сельских американцев живут в общине, в которой они выросли, что выше, чем среди жителей пригородов или городов. Сельские американцы чаще всего говорят, что у них мало друзей другой расы, если они вообще есть. Сельские жители и люди, проживающие в менее расово разнообразных штатах США, также реже имеют американский паспорт или используют его для поездок за границу.

Представитель штата Миссури Иэн Мэки слишком хорошо понимает эти чувства. Выросший геем в сельской местности округа Хикори, где проживает 8600 человек, 96 процентов из которых - белые, Макки всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Выступая перед коллегой Чаком Бэйси, республиканцем, соавтором законопроекта против транссексуалов, Мэкки произнес такие страстные слова, которые редко можно услышать в зале заседаний законодательного собрания штата. "Я не мог дождаться, когда перееду. Я не мог дождаться, когда перееду в ту часть штата, которая отвергнет все это в один миг", - сказал Мэкки о своем родном округе. "Слава богу, я вырвался, и каждый день я думаю о детях, которые все еще там, которые не вырвались - не избежали такого фанатизма".

Самосортировка не только создает культурные силосы и подпитывает предрассудки. В своем увлекательном исследовании "Разрыв плотности" аналитик Центра Нисканена Уилл Уилкинсон объясняет, как сельские и городские районы США все больше различаются не только по таким характеристикам, как раса, идеология или даже партийная принадлежность. Фактически, этот разрыв в плотности населения настолько велик, что сельские и городские американцы теперь расходятся по некоторым из тех черт личности, которые психологи определили как пять основных, особенно по черте "открытость опыту".

По словам Уилкинсона, граждане с высокими показателями открытости чаще "переезжают внутри штата и почти в два раза чаще переезжают в другой штат". Иными словами, люди с закрытыми взглядами менее склонны к переезду. Эта разница в склонности к миграции между людьми с либерально- и консервативно-скептическим темпераментом - именно то, что мы ожидали бы найти, если бы разрыв в плотности населения был результатом самоотбора либералов из районов с более низкой плотностью населения" К сожалению, как только более открытые к опыту граждане - Иэн Мэки - покидают сельские общины, остается большая доля закрытых сельских жителей, что усугубляет личностный разрыв между городом и деревней.

Многие горожане также не заинтересованы в преодолении разрыва между городом и деревней. Но сочетание изолированности и злобности сельских американцев все больше отделяет их - не только географически, но и по духу - от остальной части страны. "Путешествия смертельно опасны для предрассудков, фанатизма и узости мышления, а многие из наших людей очень нуждаются в них", - так прославился Марк Твен. "Широкий, здоровый, милосердный взгляд на людей и вещи нельзя приобрести, прожив всю жизнь в одном маленьком уголке земли".

В стабильной демократии с низким уровнем партийной или географической поляризации сельская изоляция не имела бы большого значения. Именно так обстояли дела в Америке в первые послевоенные годы, когда партийные различия между сельскими жителями, жителями пригородов и городов были незначительными по сравнению с сегодняшними бездонными географическими разрывами.

Такой Америки больше не существует. За революциями 1960-х и 70-х годов в области гражданских прав, феминизма и прав геев быстро последовал закон об иммиграционной реформе, принятый в 1986 году республиканским Сенатом США и подписанный президентом-республиканцем Рональдом Рейганом, который породил массовую новую волну граждан, предложив амнистию всем, кто иммигрировал в Соединенные Штаты до 1982 года. Вскоре начала формироваться новая, совсем другая нация. Переходим на сайт и видим, что Соединенные Штаты стремительно диверсифицируются, становятся все более поляризованными и политически нестабильными. Как утверждает политический обозреватель Эзра Кляйн в своей книге "Почему мы поляризованы", самым главным фактором поляризации в Соединенных Штатах являются быстрые демографические изменения. Демографические изменения оказывают влияние и, возможно, вызывают беспокойство у миллионов американцев, живущих во всех частях страны. Однако наиболее остро эти последствия могут ощущаться белыми жителями сельских районов, что парадоксально, учитывая, что демографические изменения менее масштабны и позже (если вообще) доходят до большинства сельских общин.

Обиды, связанные с местом жительства, существуют везде и возникают у граждан разного происхождения. Но политики и СМИ, которые ссылаются на напряженность по обе стороны разрыва между городом и деревней, пропагандируют ложную эквивалентность, согласно которой обиды действуют в обоих направлениях и в равной степени. Это не так. Правда в том, что сельские белые - самая обиженная демографическая группа в стране, особенно по вопросам расы, места проживания, религии и сексуальной идентичности. Их высокий уровень расизма и ксенофобии усугубляет культурный раскол Америки и разжигает политическую нестабильность.

Где бы они ни укоренились, расизм, ксенофобия и обида на место рождаются из желания повернуть историю вспять - вот почему "снова" является ключевым словом в предвыборном лозунге Дональда Трампа "Сделаем Америку снова великой". Для многих белых сельских жителей лозунг Трампа напоминает об исключительной, более привычной американской эпохе, когда представители того, что мы называем основным сельским меньшинством страны, не испытывали особой конкуренции в деловых, образовательных и социальных кругах со стороны людей, которые выглядели, думали или молились иначе, чем они. Неудивительно, что исследования показывают, что белые сторонники Трампа проявляют необычную враждебность к меньшинствам. "Предвыборное обещание Трампа вернуться в воображаемое прошлое было в значительной степени обещанием перенести американцев в те времена, когда расизм, женоненавистничество и ксенофобия были основными установками", - пишет Маша Гессен, автор книги Surviving Autocracy. "Более того: это было обещание новой истории, в которой большей инклюзивности не только не было, но и никогда не будет".

Демографическая ситуация в стране стремительно меняется, но Соединенные Штаты не могут волшебным образом перенестись в воображаемое прошлое - да и не должны. К сожалению, миллионы белых американцев, проживающих в сельской местности, спровоцированы этими изменениями и ведут себя соответствующим образом, ставя под угрозу превращение страны в более плюралистическое и инклюзивное общество.

 

Вторая угроза: вера в заговоры

В воскресенье, 4 декабря 2016 года, Эдгар Мэддисон Уэлч ехал на север по шоссе 95 из Северной Каролины в Вашингтон. Он достал мобильный телефон, посмотрел в его камеру и нажал кнопку "Запись", чтобы сохранить для потомков и своих дочерей несколько последних мыслей на случай, если его ждет смертельная мученическая смерть. "Я не могу позволить вам расти в мире, который так развращен злом", - пообещал дочерям бородатый Уэлч в черной зимней шапке в записанном сообщении. "Я должен хотя бы заступиться за тебя и за других таких же детей, как ты".

Уэлч был на задании. Из своего родного города Солсбери, штат Северная Каролина, он называл его "Смоллсбери", двадцативосьмилетний отец двух маленьких дочерей был полон решимости расследовать то, что, по его мнению, было подземельем, где Хиллари Клинтон, ее давний советник по демократическим вопросам Джон Подеста и их сатанинская сеть союзников растлевали похищенных ими детей. С багажником, полным огнестрельного оружия, Уэлч намеревался спасти этих беспомощных детей.

Уэлч был ходячим противоречием. Разведенный, но преданный отец и добровольный пожарный, он работал в двенадцатичасовых сменах в местном супермаркете Food Lion, чтобы обеспечить своих дочерей. На спине у него были вытатуированы два стиха из Библии, и он ездил с церковной группой на Гаити, чтобы помочь жертвам землетрясения. Такова была публичная личность Уэлча.

В частной жизни он был не в себе. Болезненные воспоминания о том, как двадцать лет назад он потерял старшего брата в смертельной автокатастрофе, возможно, оживились после недавней трагедии: За два месяца до начала своей мессианской миссии Уэлч случайно сбил на своей машине и ранил тринадцатилетнего мальчика (мальчик выжил).) Родители Уэлча, живущие в сельской местности на окраине Солсбери, не подозревали, что их сын попал в кроличью нору Интернета, где слушал теоретика заговора Алекса Джонса и читал статьи QAnon о похищении детей, которым якобы руководили высокопоставленные демократы из подвала вашингтонской пиццерии под названием Comet Ping Pong.

В тот день Уэлч узнал правду о заговоре "Пиццагейт", о котором он так много читал в Интернете. Он принес в пиццерию заряженную штурмовую винтовку AR-15 и револьвер. Пока травмированные клиенты трусились в страхе, Уэлч приказал одному из сотрудников показать ему подвал Comet Ping Pong. Он выстрелил из револьвера в замок двери чулана. Через несколько минут растерянный Уэлч сдался полиции, когда понял, что в здании нет подвала. Он был признан виновным в транспортировке огнестрельного оружия и нападении с применением опасного оружия и приговорен к четырем годам тюремного заключения.

Теории заговора привлекают женщин и мужчин, представителей всех рас и религий, молодых и пожилых. Хотя те, кто придерживается крайне левых или крайне правых взглядов, склонны к конспирологии, существует мало доказательств того, что конспирологи придерживаются той или иной стороны идеологического разделения. Однако конспирологи выделили несколько демографических и психологических черт, которые делают людей более склонными верить в заговоры. Конспирологи, как правило, менее образованны. Они часто чувствуют потерю контроля над своей жизнью. Они менее политически активны и менее склонны голосовать. Они склонны к предрассудкам, чаще совершают мелкие преступления, демонстрируют популистское или манихейское мировоззрение и оправдывают насилие как способ решения проблем. В США теории заговора процветают и в сельских общинах.

QAnon. Начнем с QAnon. В 2021 году исследовательский институт Public Religion Research Institute (PRRI) провел опрос среди американцев, чтобы определить, кто подписывается под одним из трех основных заговоров QAnon. Формулировки каждого утверждения и общенациональная доля американцев, которые с ним согласны, были следующими:

Сеть педофилов, 15 процентов: "Правительство, СМИ и финансовый мир Соединенных Штатов контролируются группой педофилов, поклоняющихся Сатане, которые управляют глобальной операцией по торговле детьми".

Надвигается буря, 20 процентов: "Грядет буря, которая сметет правящие элиты и восстановит законных лидеров".

Оправданное насилие, 15 процентов: "Поскольку все зашло так далеко, истинным американским патриотам, возможно, придется прибегнуть к насилию, чтобы спасти нашу страну".

PRRI обнаружила, что 85 процентов тех, кого она называет "верующими QAnon", также утверждают, что вирус Covid-19 был создан человеком в иностранной лаборатории, 73 процента утверждают, что выборы 2020 года были украдены у Дональда Трампа, а 39 процентов считают, что вакцина Covid-19 "содержит микрочип наблюдения, который является знаком зверя в библейском пророчестве". Конспирологический разум содержит множество людей.

Республиканская партийность и консервативное потребление СМИ - главные движущие силы конспирологии QAnon. Однако PRRI обнаружил, что сельская местность также оказывает мощное независимое влияние: Вероятность того, что верующие в QAnon живут в сельской местности, в полтора раза выше, чем в городской. Согласно опросу Ipsos, проведенному за две недели до теракта 6 января, последователи QAnon, как правило, "в основном мужчины, не имеющие высшего образования, республиканцы, в основном жители Юга и Среднего Запада... и в основном из сельских и пригородных районов". Тот же опрос показал, что 49 % сельских американцев - на десять пунктов выше, чем в среднем по стране, - верят в теорию QAnon о том, что сеть чиновников "глубинного государства" "работает, чтобы подорвать" Дональда Трампа. "Одно дело сказать, что большинство американцев смеются над этими необычными убеждениями, но когда вы принимаете во внимание, что эти убеждения связаны с апокалиптическим мышлением и насилием, то это становится чем-то совершенно иным", - говорит директор PRRI Роберт Джонс о приверженцах QAnon.

Сельская местность также способствует развитию антиинтеллектуализма, что, в свою очередь, способствует процветанию теорий заговора. Политолог Кристин Лунц Трухильо обнаружила, что жители, которые выражают сильную сельскую самоидентификацию, необычайно антиинтеллектуальны. Ее выводы помогают объяснить скептическое отношение сельских американцев, особенно сельских консерваторов, к профессорам, ученым и экспертам в целом. Научный скептицизм оказался особенно смертоносным, когда сельские белые - граждане, наиболее сомнительно относящиеся к экспертам по пандемии - отказались от безопасных вакцин "Ковид-19" с большей частотой, чем жители городов и пригородов. Этот скептицизм оказался фатальным для большего числа сельских американцев, чем могло бы погибнуть, если бы показатели вакцинации в центре страны совпадали с общенациональными показателями.

Отрицание выборов. Сельские жители также чаще верят в то, что президентские выборы 2020 года были украдены у Дональда Трампа, и сомневаются в легитимности выборов в целом. Опрос "Конкурирующие представления об Америке", проведенный PRRI в 2021 году, показал, что 47 % сельских американцев либо "полностью", либо "в основном" согласны с тем, что президентские выборы 2020 года были украдены. Сопоставимая совокупная доля жителей пригородов и городов - 30 % и 22 % соответственно - значительно ниже. Если бы из этих результатов были исключены небелые, доля отрицателей выборов только среди белых сельских жителей была бы выше.

Учитывая более высокую поддержку Трампа, который продолжает повторять "большую ложь" и другие фальшивые заявления о фальсификации выборов, со стороны сельских жителей, эти различия вполне логичны. Перед началом своих кампаний 2016 и 2020 годов Трамп усомнился в том, что все проигранные им выборы могут быть легитимными. Неважно, что в 2020 году он заплатил двум фирмам 1,3 миллиона долларов за расследование предполагаемых фальсификаций на выборах, а затем тихо похоронил оба отчета, потому что ни одна из фирм не смогла доказать ни одно из его абсурдных утверждений.

Как никакой другой общественный деятель, Трамп подорвал самый священный акт демократии - голосование. На митинге в октябре 2022 года, спустя почти два года после поражения на перевыборах, бывший президент продолжал повторять свои ложные и подстрекательские заявления о фальсификации выборов: "Я не верю, что у нас когда-нибудь снова будут честные выборы". Неясно, имел ли Трамп в виду это заявление как предсказание или как обещание.

В 2022 году Центр двухпартийной политики провел исследование отрицателей выборов. Опрос показал, что 33 процента сельских жителей отрицают выборы, что в два раза меньше, чем 21 процент городских отрицателей. В мае 2022 года Институт политики Чикагского университета (IOP) задал американцам вопрос, "доверяют ли они в целом тому, что наши выборы будут проведены честно и точно подсчитаны". С этим согласились только 43 процента сельских респондентов, что ниже среднего показателя по стране в 56 процентов или 57 процентов жителей пригородов и намного ниже 65 процентов горожан, которые доверяют результатам выборов.

Учитывая убеждения их избирателей, стоит ли удивляться тому, что непропорционально большая доля из 139 республиканцев Палаты представителей, проголосовавших против утверждения кандидатуры Джо Байдена на выборах 2020 года, представляют сельские округа? Согласно классификации округов, разработанной CityLab, 48 из этих 139 членов представляют "чисто сельские" округа, а еще 55 - смешанные "сельско-пригородные" округа. В палате, где 42 процента округов являются либо чисто сельскими, либо сельско-пригородными, 103 члена из этих округов с сельским влиянием в совокупности дали 74 процента голосов против сертификации. Только один член палаты, проголосовавший за то, чтобы не засвидетельствовать избрание Байдена, представлял "чисто городской" округ: Николь Маллиотакис из Статен-Айленда от Одиннадцатого округа Нью-Йорка.

 

Помимо непропорционально большого числа сельских округов, этих членов объединяет еще одна важная особенность. Изучив биографию этих 139 отрицателей выборов в Палату представителей, The New York Times обнаружила интересную закономерность. "Многие из них представляют округа, где расовые и демографические изменения происходят быстрее, чем в других республиканских районах", - обнаружили журналисты. "Но по сравнению с другими республиканцами, те, кто возражает, представляют округа, где белая часть населения сокращается быстрее по сравнению с другими расовыми или этническими группами". Отрицание выборов - одна из самых серьезных опасностей, с которыми сталкивается американская демократия, и она наиболее остро ощущается сельскими избирателями и представляющими их республиканцами из большинства белых, но быстро меняющихся и непропорционально сельских округов.

На промежуточных выборах 2022 года республиканцы выдвинули около трехсот отрицателей выборов на посты сенатора США, губернатора и госсекретаря. Более половины этих кандидатов проиграли, включая каждого кандидата на пост госсекретаря от одного из штатов, где в 2020 году будет проходить президентская кампания. Многие политические обозреватели вздохнули с облегчением. Однако более сотни отрицателей выборов победили. Отрицание выборов и "большая ложь" 2020 года получили широкое распространение среди сельских жителей. Любопытно, что эти сельские избиратели, похоже, никогда не ставят под сомнение легитимность выборов республиканских чиновников, которых они избирали от тех же штатов в течение тех же избирательных циклов.

Гарвардский политолог Теда Скокпол утверждает, что отрицание выборов призвано поставить под сомнение не столько легитимность результатов голосования, сколько легитимность определенных избирателей. По словам Скочпол, отрицатели на самом деле верят в то, что голоса тех, кто выглядит, думает или молится не так, как они, по своей сути нелегитимны. Я не думаю, что "Остановить кражу" - это вообще про бюллетени. Я не верю, что многие люди действительно считают, что в 2020 году голоса были подсчитаны неправильно", - сказал Скочпол в интервью The Atlantic. Они считают, что городские жители, жители мегаполисов - непропорционально молодые и меньшинства, конечно, но, откровенно говоря, либеральные белые - это нелегитимное варево, которое меняет Америку до неузнаваемости и забирает ее у них". Stop the Steal - это способ сказать об этом. Stop the Steal - это метафора".

Родословная Обамы. Наконец, существует мать всех недавних теорий заговора правых: обамовский биртеризм - подходящее название для теории заговора, породившей президентство Дональда Трампа. Весной 2011 года, когда Трамп недолго рассматривал возможность выдвижения своей кандидатуры на пост президента в 2012 году, звезда реалити-шоу начал сомневаться в подлинности свидетельства о рождении президента Барака Обамы, выданного в 1961 году на Гавайях, и, следовательно, в законности пребывания Обамы на посту президента. Политолог Филипп Клинкнер выстроил высказывания Трампа в ряд с данными опросов и упоминаниями о биртеризме в СМИ. Его выводы ошеломляют: Всего за шесть недель в марте и апреле 2011 года комментарии Трампа совпали с падением на четырнадцать пунктов процента американцев, считающих, что Обама родился в Соединенных Штатах.

Справедливости ради следует отметить, что биртеризм начался не с Трампа: Во время президентских выборов 2008 года ключевые союзники Хиллари Клинтон распространили анонимное электронное письмо, в котором ставилось под сомнение место рождения Обамы. На протяжении всей кампании и в период его президентства оспаривание гражданства Обамы было постоянной темой риторики правых. Но Трамп взорвал теорию заговора: всего за шесть недель он практически в одиночку убедил каждого седьмого взрослого жителя США в том, что Обама был нелегитимным президентом.

По словам Клинкнера, расовая неприязнь была единственным лучшим предиктором поддержки заговора родоначальников в 2011 году. Неудивительно, что пять лет спустя биртеризм стал одним из самых сильных предикторов того, какие республиканцы поддержали Трампа на президентских выборах 2016 года. Люди, которые верили в утверждение компаньона о том, что Обама - мусульманин, на 40 процентных пунктов чаще поддерживали звезду реалити-шоу. Для миллионов американцев расовые взгляды идеально сочетаются с конспирологическими убеждениями.

И где же биртеризм был наиболее силен? Вы угадали: в сельских общинах. В 2009 году, за два года до того, как Трамп впервые воспользовался этой проблемой в 2011 году, Public Policy Polling опросила избирателей в Северной Каролине и Вирджинии по этому вопросу. PPP пришел к выводу, что биртеризм - "в значительной степени сельский феномен" после того, как обнаружил, что сельские республиканцы в обоих штатах на двадцать процентных пунктов чаще, чем республиканцы из других штатов, верят в заговор биртеров.

Доказательства ошеломляют: в Сердцевинной Америке необычайно высок уровень опасного, часто саморазрушительного конспирологизма и веры в другие вымыслы. История Эдгара Мэддисона Уэлча - это трагедия для него самого, его родителей и дочерей, а особенно для десятков людей, которых он терроризировал в пиццерии Comet Ping Pong в 2016 году. К счастью, в тот день никто не пострадал и не погиб.

Но история Уэлча - это еще и предостережение: Исследования показывают, что конспирологические убеждения связаны с недемократическими и даже насильственными тенденциями. Уэлч также не одинок: Миллионы других сельских белых американцев также поддерживают дикие и потенциально опасные конспирологические идеи.

 

Третья угроза: Антидемократические тенденции

Противодействие демократическим нормам, таким как сдержки и противовесы между ветвями власти, роль свободной прессы и доступ граждан к голосованию; поддержка авторитарных, белых или христианских националистических альтернатив вместо светского, конституционного правления; вера в то, что местные шерифы могут игнорировать законы штата и страны - у каждого из этих политических убеждений есть две общие черты. Во-первых, этонедемократические импульсы, угрожающие конституционной системе США. А во-вторых, сельские американцы чаще выражают их.

Демократия требует бдительной защиты своих норм и институтов. К сожалению, политологи Сюзанна Меттлер и Тревор Браун, анализируя результаты американского национального опроса о выборах 2020 года, пришли к выводу, что жители сельской местности в меньшей степени, чем горожане, поддерживают основные демократические принципы: "[Сельские американцы] гораздо чаще выступают за ограничения в отношении прессы, например, и считают, что было бы полезно, если бы президент мог в одностороннем порядке решать проблемы страны, не обращая внимания на Конгресс или суды". Эти показатели указывают на серьезный раскол в американской политической системе, который угрожает здоровью демократии."

Тот факт, что сельские американцы чаще отвергают необходимость сдержек и противовесов в отношении президентов или независимых СМИ, говорит о том, что их вера в конституционные принципы ограничена и условна. Любимый президент сельской Америки согласен с этим: Дональд Трамп провозгласил, что Статья II Конституции дает ему "право делать все, что я захочу, будучи президентом". И все знают, как Трамп относится к СМИ, которых он регулярно клеймит как подонков и врагов государства, достойных презрения и даже насилия.

Доступ к голосованию. Антидемократические импульсы очевидны в расколе между городскими и сельскими районами по вопросу поддержки основного демократического принципа доступа к избирательным бюллетеням. В ходе опроса, проведенного в 2021 году колледжем Marist, американцев спросили, что их волнует больше: "обеспечение того, чтобы каждый, кто хочет голосовать, мог это сделать" или "обеспечение того, чтобы никто не голосовал, не имея на это права". В целом по стране 56 процентов респондентов были больше обеспокоены доступом к избирательным бюллетеням, но шокирующий 41 процент был больше обеспокоен тем, что люди, не имеющие права голоса, могут голосовать.

Мы говорим "шокирующий", потому что последняя группа беспокоится о призрачной проблеме. Проанализировав буквально миллиарды голосов, поданных миллионами избирателей на сотнях выборов в течение нескольких избирательных циклов, Центр правосудия Бреннана пришел к выводу, что фальсификация голосов составляет не более трех из каждого миллиона поданных голосов. Выводы центра повторяют результаты аналогичных исследований, проведенных Колумбийским университетом, Дартмутским университетом, Университетом штата Аризона, газетой The Washington Post и Управлением государственной отчетности США. Даже Крис Кобач, баснописец, назначенный Дональдом Трампом в 2017 году главой комиссии, которой поручено найти примеры мошенничества, зафиксировал всего 14 случаев из 84 миллионов голосов, поданных в двадцати двух штатах, что даже меньше, чем выяснил Центр Бреннана. Мошенничество с избирателями - это Фредди Крюгер американской политики, вымышленный демон, который появляется в лихорадочных снах таких чудаков , как генеральный директор MyPillow Майк Линделл. Однако двое из каждых пяти американцев беспокоятся об этом воображаемом "кризисе" больше, чем о том, чтобы их сограждане имели доступ к голосованию.

Что касается того, кто верит в обман избирателей, результаты опроса Marist Poll предсказуемы: Большинство американцев, живущих в больших городах (68 %), малых городах (65 %) и пригородах (59 %), выражают большую обеспокоенность тем, что граждане, имеющие право голоса, могут голосовать. И наоборот, большинство жителей небольших городов (51 процент) и сельских районов (58 процентов) больше беспокоятся о несуществующих фальсификациях при голосовании. Прямая зависимость между плотностью населения и убежденностью в честности голосования не может быть более очевидной.

Авторитаризм и национализм. Авторитаризм, белый национализм и белый христианский национализм представляют собой еще одну серию взаимосвязанных угроз для американской демократии. В Соединенных Штатах и других западных странах авторитаристы, поддерживаемые белыми националистами и христианскими националистами, такими как Трамп, все больше укрепляют свои позиции. Их последователи разрушают демократические институты и нормы, включая прозрачность, подотчетность, верховенство закона, гражданские свободы и права. Импульс следовать за авторитарными фигурами и возвышать их - это человеческий рефлекс, настолько врожденный, что он, возможно, жестко заложен в эволюционной биологии людей.

В своей книге "Силовики: Муссолини и современность" Рут Бен-Гиат исследует характерные черты, присущие современным авторитаристам. По ее словам, особенно выделяются способы, которыми сильные мира сего используют мощные призывы к внутригрупповой солидарности. "Для авторитаристов, - объясняет Бен-Гиат, - только некоторые люди являются "народом", независимо от их места рождения или гражданства". Более того, она объясняет, что "изгойский характер" силовика привлекает к нему последователей, потому что он "провозглашает закон и порядок" для аутгрупп, "но при этом допускает беззаконие" для своих сторонников. Определенные люди инстинктивно тянутся к силовикам, особенно те, кто подтверждает политические предрасположенности своих базовых сторонников.

Среди граждан авторитарные личности, как правило, соответствуют аналогичному демографическому профилю. В своей книге Cultural Backlash: Trump, Brexit, and Authoritarian Populism Пиппа Норрис и Рональд Инглехарт приводят основной профиль авторитарных избирателей в США и других западных демократиях. "Голосование за авторитарные партии наиболее сильно среди старшего поколения, мужчин, менее образованного белого европейского населения, в сельской местности и среди наиболее религиозных людей". Для этих стареющих, менее образованных, сельских белых мужчин привлекательность авторитаризма коренится в ожидании, что его (или ее) жесткое правление принесет пользу тем, кого Бен-Гиат называет "избранными" группами.

В США ни одна группа не имеет более избранного статуса, чем белые американцы из глубинки. Именно поэтому самые преданные избиратели Трампа, белые сельские жители, так часто оправдывают его неадекватное поведение, будь то сон с порнозвездами или насмешки над сенатором Джоном Маккейном за то, что он попал в плен во Вьетнаме. "Культы личности - это анафема для демократических государств, - предупреждает Сара Лонгвелл, основательница проекта "Республиканская ответственность". Они, как правило, "основаны на одной и той же лжи, клятвах верности и нетерпимости к инакомыслию", - говорит она. Пока авторитаристы ненавидят те же группы, что и их последователи, политики вроде Трампа могут иметь сколько угодно внебрачных связей и издеваться над всеми ранеными ветеранами.

Воодушевленный своими авторитарными последователями, Трамп приказал танкам появиться на Национальном молле на митинге 4 июля, задействовал Секретную службу, чтобы оттеснить протестующих от Белого дома, чтобы пройти к епископальной церкви Святого Иоанна на площади Лафайет, чтобы поднять над головой Библию, и подстрекал внутренних террористов к нападению на Капитолий США 6 января. Президент, чья электоральная поддержка была наиболее сильной в сельских районах Америки, стал единственным кандидатом в президенты 2016 года, демократом или республиканцем, для которого черта личности авторитаризм предсказала электоральную поддержку.

Самопровозглашенные группы патриотов стремятся восстановить власть, осуществляемую преимущественно, если не исключительно, белыми, христианами или теми и другими. Такие группы, как "Хранители клятвы" и "Три процента", открыто выступают за перевороты, революции и насилие как необходимые средства для достижения этого восстановления. Эти радикальные, недемократические группы находят сторонников в любом уголке страны, но их связь с сельской местностью неоспорима. В своем исследовании "сельская ярость" журналисты-расследователи Чип Берлет и Спенсер Саншайн описывают географию насильственных групп белых националистов. "Группы движения "Патриот" были активны на улицах в 2017, 2018 и 2019 годах, присоединяясь к уличным митингам сторонников Трампа, которые часто сопровождаются насилием и в которых также участвуют организованные белые супремасисты", - поясняют Берлет и Саншайн. И хотя тактика движения "Патриоты" все еще остается за гранью, при президентстве Трампа она все больше приближается к мейнстриму". Хотя это не исключительно сельское явление, нынешний правый популизм, направленный против разнообразия и прав человека, прочно обосновался в США в сельских районах, экономика которых основана на фермерстве, ранчо, лесной промышленности и горнодобывающей промышленности" (Кэтлин Белью, эксперт по авторитарным и белым националистическим движениям Северо-Западного университета, и другие исследователи белого национализма не согласны с тем, в какой степени движения патриотов можно отнести к явно сельским).

Христианский национализм, являющийся частью движения белых националистов, представляет собой угрозу для американской демократии. В своей книге "Вернуть Америку Богу" Сэмюэл Перри и Эндрю Уайтхед объясняют, как христианские националисты стремятся подорвать светское управление, внедряя христианскую идентичность и нормы в общественную жизнь. Миллионы христианских националистов считают, что Соединенные Штаты должны быть исключительно христианской или, по крайней мере, доминирующей христианской нацией. Они отвергают отделение церкви от государства и хотят, чтобы библейские заповеди заменили светскую практику и конституционное право.

Согласно опросу Pew, опубликованному за две недели до промежуточных выборов 2022 года, 45 % американцев считают, что Соединенные Штаты должны быть христианской нацией. 54 процента из них утверждают, что если Библия и воля народа противоречат друг другу, то Библия "должна иметь большее влияние", а 31 процент считает, что федеральное правительство должно "перестать обеспечивать разделение церкви и государства". Значительная часть граждан США, от 15 до 25 процентов, отдает предпочтение теократическому, а не светскому правлению. Их взгляды четко подытожила представительница Колорадо Лорен Боберт, которая заявила, что "устала" от отделения церкви от государства и считает, что "церковь должна руководить правительством". Предположительно, Боэберт не имеет в виду буддийскую, иудейскую или мусульманскую церковь.

Как ни странно, многие христианские националисты верят одновременно и в свое превосходство, и в свою виктимность. "Американцы, придерживающиеся белого христианского национализма, считают себя представителями "нации" и "настоящими американцами" в борьбе с коррумпированным "режимом" элит, которые хотят отнять у них права и погрузить нацию дальше в упадок", - заключают Перри и Уайтхед. "Это должно звучать знакомо". Так и есть: Этот комплекс преследования перекликается со многими тезисами правых и Трампа о том, что белые или христиане находятся в осаде и поэтому оправдано прибегать к недемократическим средствам, чтобы навязать свою волю.

Борьба с мнимыми преследованиями побудила миллионы христианских националистов поддержать Трампа - человека, который никогда не ходит в церковь и не может процитировать ни строчки из Священного Писания, когда его об этом просят, - как некоего божественного спасителя. "Очень распространено утверждение, что Трамп - это новая итерация царя Кира, что он сам не верующий, но Бог использует его для восстановления Америки", - говорит Сара Познер, автор книги "Нечестивые: Why White Evangelicals Worship at the Altar of Donald Trump" ("Почему белые евангелисты поклоняются алтарю Дональда Трампа"), - пишет Сара Познер. "Многие его сторонники продолжают утверждать, что его администрация и ее политика имеют божественный мандат". Среди тех, кого Перри и Уайтхед относят к "послам движения" - гражданам, наиболее близко идентифицирующим себя с христианскими националистическими идеалами, - 87 процентов белых и жителей сельских районов проголосовали за Дональда Трампа в 2016 году.

Журналист Кэтрин Стюарт объясняет, почему христианский национализм, представляемый как религиозное движение, на самом деле является политическим движением. Правые политические доноры, включая семьи ДеВос/Принс, Брэдли, Ахмансон, Скайф, Олин, Фрисс, Уилкс и Грин, влили миллионы долларов в христианские националистические организации. "Христианский национализм - это не религиозное вероучение, а, на мой взгляд, политическая идеология", - пишет Стюарт в своей книге "Поклоняющиеся власти". "Он утверждает, что законное правительство основывается не на согласии управляемых, а на приверженности доктринам определенного религиозного, этнического или культурного наследия. Она требует, чтобы наши законы основывались не на разумных рассуждениях наших демократических институтов, а на особых, идиосинкразических толкованиях Библии."

Кто эти христианские националисты? Не все христианские националисты - белые евангелисты, и не все белые евангелисты - христианские националисты, но эти группы существенно пересекаются. По данным Сэмюэля Перри, 58 процентов белых евангелистов говорят, что название "христианский националист" характеризует их либо "хорошо", либо "очень хорошо". В опросе 2023 года , проведенном совместно PRRI и Институтом Брукингса, этот процент составил 64. Тот факт, что примерно три пятых белых евангелистов открыто признают себя христианскими националистами, вызывает тревогу.

Неудивительно, что белые евангелисты также выражают изоляционистские, антидемократические взгляды. Пятьдесят семь процентов считают, что для того, чтобы быть "настоящим американцем", необходимо быть христианином, что в два раза больше, чем у следующей наиболее близкой религиозной подгруппы - белых протестантов, составляющей 29 процентов. Примечательно, что 84 процента утверждают, что Библия должна оказывать "большое" или хотя бы "некоторое" влияние на законы США. Белые евангелисты также настроены резко антииммигрантски: Лишь каждый пятый поддерживает идею предоставления гражданства так называемым иммигрантам Dreamer, привезенным в США в детстве, что является самым низким показателем среди всех религиозных групп. Более половины белых евангелистов - больше, чем представителей любой другой религиозной группы, - считают, что выборы 2020 года были украдены у Дональда Трампа. И 27 процентов из них являются наименее религиозной группой, согласной с тем, что "американская культура и образ жизни в основном изменились к лучшему". Почти те же 26 процентов белых евангелистов - опять же самый высокий показатель среди религиозных групп - говорят, что "настоящим американским патриотам, возможно, придется прибегнуть к насилию, чтобы спасти страну".

Еще важнее то, где проживают белые евангелисты: Сорок три процента сельских жителей относят себя к евангелистам, что вдвое выше среднего показателя по стране. Следовательно, христианский национализм "неравномерно распределен по стране", объясняет Пол Д. Миллер, автор книги "Религия американского величия: Что не так с христианским национализмом". Он "более распространен на Юге и сильно представлен на Среднем Западе. Он сильнее в сельской местности и небольших городах и менее распространен в крупных городах". Белый евангелизм и его уродливый кузен, христианский национализм, не являются исключительно сельскими явлениями. Но христианские националисты находят уникальный комфорт на сельских скамьях.

Конституционные шерифы. Сельские шерифы представляют собой еще одну угрозу для американской демократии. Начиная с вестернов и заканчивая "Шоу Энди Гриффита", местный шериф долгое время изображался как архетипический американский герой - сильный, молчаливый, беспристрастный защитник слабых от различных хищников. Однако среди самозваных "конституционных шерифов" Америки наметилась мрачная тенденция: они утверждают, что их должность наделяет их полномочиями, превосходящими полномочия любого другого государственного чиновника на любом уровне власти, полномочиями, которые они могут использовать для реализации любых радикальных планов, которые им заблагорассудится. Корни движения конституционных шерифов уходят в Posse Comitatus, белое супремацистское и антисемитское движение 1970-х годов, возникшее на основе остатков Ку-клукс-клана и выдвинувшее идею о том, что шерифы стоят выше закона.

В Ассоциации конституционных шерифов и миротворцев, которая, наряду с организацией Protect America Now, является одной из двух организаций, возглавляющих это зарождающееся движение, состоит около пяти тысяч членов. За заметным исключением Джо Арпайо и Дэвида Кларка - оба они получили известность как близкие союзники Дональда Трампа - мало кто из этих шерифов известен за пределами своих родных округов. Но они убеждены, что имеют право пользоваться чрезвычайной властью.

Действительно, конституционные шерифы считают, что в их округах закон - это они сами. Современный кивок в сторону реакционной теории "нуллификации", выдвинутой до Гражданской войны защитником рабства Джоном Кэлхуном, говорит о том, что CSPOA и шерифы PAN отвергают концепции национального верховенства и власти на уровне штата. По данным Проекта Маршалла, около 10 % из трех тысяч главных шерифов страны считают, что они обладают "интерпозиционными" полномочиями, чтобы встать между своими избирателями и официальными лицами штата и страны. Они отвергают положение о верховенстве Конституции, в котором ясно сказано, что федеральная власть превышает власть других уровней. Для конституционных шерифов верховной властью является графство, а они - высшая власть в своих графствах. Быть конституционным шерифом - значит верить, что вы уполномочены править, как единоличный судья и присяжные, состоящие из одних белых, выбирая, какие законы и судебные решения исполнять, а какие нет.

Фраза "судья - один человек, а присяжные - все белые" - это не гипербола: Шерифы США - почти все белые мужчины. Только 5 процентов - представители меньшинств, и только 3 процента - женщины. Полностью 71 процент шерифов описывают себя как "консервативных" или "очень консервативных", а большинство остальных - как "средних". Неважно, что они не выглядят и не думают так, как нация в целом: Шерифы в сельских округах даже демографически не являются представителями сельских округов, над которыми они имеют власть. Те, кто связан с CSPOA, придерживаются необычайно радикальных и реваншистских взглядов, как, например, шериф из сельского округа МакКертейн в Оклахоме, которого поймали на пленке, когда он шутил с тремя другими чиновниками округа об убийстве местного журналиста и тосковал о возвращении славных дней, когда линчевать черных заключенных было еще законно.

Хотя они, возможно, еще не возглавили такую насильственную революцию против других уровней власти, которую, по их мнению, они могут устроить, в последние годы шерифы начали ясно выражать свои идеи. Подстрекаемые CSPOA, шерифы трех штатов взяли на себя расследование предполагаемых фальсификаций на президентских выборах 2020 года. Все трое были среди десятков тех, кто встретился в Лас-Вегасе в 2022 году с представителями организации True the Vote, Майком Линделлом из MyPillow и другими конспирологами выборов. Келвин Хейден, шериф сельского округа Джонсон, штат Канзас, был одним из этих трех. Спустя 18 месяцев после выборов 2020 года, в штате, где Дональд Трамп одержал легкую победу, Хейден продолжал вести, как он выразился, "уголовное преследование" за фальсификацию результатов голосования в его округе, который с небольшим перевесом выиграл Байден. Хейден утверждал, что в его офис поступило двести звонков с заявлениями о фальсификации выборов. Поиск в открытых источниках информации выявил только один такой звонок.

Шериф Дар Лиф из сельского округа Барри в штате Мичиган решил провести расследование в отношении машин Dominion Voting Systems в своем округе. Сторонники Трампа в двух других сельских округах Мичигана, Антрим и Чебойган, предприняли аналогичные усилия. Лиф координировал свои действия с адвокатами Трампа Сиднеем Пауэллом и Стефани Ламберт, которые подали в Мичигане иск о фальсификации результатов голосования, который был настолько возмутительным, что судья наложил на обоих адвокатов санкции за ненадлежащее поведение. "Переполох в округе Барри показывает, как попытки правых контролировать выборы с помощью дезинформации распространились даже на самые маленькие города", - сообщает Reuters. "Здесь и в некоторых других консервативных сообществах активисты, поддерживающие Трампа, посеяли сомнения и разногласия, которые заставляют давно работающих клерков избирательных комиссий обороняться".

По трем другим вопросам - Ковид-19, иммиграция и насилие в отношении женщин - эксперты Эмили Фаррис и Мирия Холман обнаружили, что конституционные шерифы не только нарушают законы штата или страны, но и придерживаются взглядов, которые часто мешают им должным образом исполнять эти законы. Во время пандемии конституционные шерифы с меньшей вероятностью выполняли предписания маски Covid-19 . Они более склонны допускать, чтобы их неприязнь к иммигрантам оправдывала правоприменительную деятельность, выходящую "далеко за рамки", предусмотренные иммиграционным законодательством. А их взгляды на женщин заставляют их с меньшей вероятностью верить сообщениям об изнасилованиях и домашнем насилии, совершенных в отношении женщин.

Кроме того, существует вопрос о правах на оружие, по которому шерифы, придерживающиеся конституции, демонстративно подняли флаг. Шерифы особенно противятся тому, что юридически известно как охранные приказы о чрезвычайном риске - неофициально называемые законами о "красных флажках" - которые дают судьям право приказывать сотрудникам правоохранительных органов отбирать оружие у граждан, представляющих явную и непосредственную опасность для других людей.

Движение конституционных шерифов набирает силу. Опасные преподаватели, связанные с CSPOA, обучают других сотрудников правоохранительных органов, которым доверена защита граждан. Эти радикалы прививают слушателям не только свои взгляды на закон, работу полиции и применение силы, но и расистские, конспирологические и авторитарные взгляды. Некоторые из них выражают убеждения, схожие с убеждениями троллей на онлайн-доске объявлений 4chan, включая поддержку QAnon, Proud Boys и других групп белых националистов; убеждение, что выборы 2020 года были украдены; самые вульгарные формы исламофобии; и утверждение, что президент Джо Байден - педофил.

Правые деньги поддерживают это движение. В 2021 году консервативный Клэрмонтский институт организовал свою первую программу Sheriffs Fellowship. Джессика Пишко из Slate получила копию учебного плана, который был полон правых, христианских националистов и авторитарных идей. "Должность [шерифа] уже уязвима для экстремизма, и... шерифы могут позволить другим экстремистским акторам, таким как дружинники и ополченцы, сеять хаос в обществе", - пишет Пишко. "Клэрмонт предоставляет избранным шерифам историческое и интеллектуальное прикрытие для продолжения марша в сторону белого христианского национализма; для Клэрмонта шерифы - это избранные влиятельные лица, которые могут продвигать свои идеи в мейнстрим". И это послание ясно: шерифы должны иметь неограниченную власть в своих округах, чтобы проводить в жизнь любые радикальные программы, которые они хотят.

Американская демократия находится в опасности. Блокировщики избирательных бюллетеней, подражатели авторитаризма, белые христианские националисты и конституционные шерифы представляют экзистенциальную и часто пересекающуюся угрозу для американского конституционного правления. К сожалению, сельские белые являются острием копья для каждого из этих движений.

 

Четвертая угроза: запугивание, преследование и насилие

В августе 2022 года федеральный суд присяжных в Гранд-Рапидс, штат Мичиган, вынес обвинительный приговор Барри Крофту и Адаму Фоксу за их роль главарей в неудавшемся заговоре с целью похищения губернатора-демократа штата Мичиган Гретхен Уитмер. С помощью информатора агенты ФБР под прикрытием записали видео, на котором Крофт, Фокс и около дюжины их единомышленников из "Росомашьего дозора" изготавливают бомбы и следят за летним домиком губернатора. Двое других "Сторожей" признали себя виновными по меньшим обвинениям и дали показания против Крофта и Фокса, которые были осуждены и приговорены к шестнадцати и девятнадцати годам федеральной тюрьмы соответственно.

Хотя во время неудавшегося заговора Фокс жил в подвале магазина пылесосов, он родом из Поттервилля, штат Мичиган, небольшого сельского городка с населением около двух тысяч человек. Родной город Крофта - Беар, штат Делавэр, - чуть более крупный сельский анклав с населением в двадцать тысяч человек. Два потенциальных террориста связались между собой через "Сторожей" - жестокую отколовшуюся группу движения "Бугалу". Прокурор США Нильс Кесслер заявил присяжным, что планы подсудимых по похищению людей были частью их грандиозных амбиций по "развязыванию второй американской гражданской войны, второй американской революции, того, что они называют бугалу". Отвечая на вердикты, Уитмер предупредил об экзистенциальных ставках: "Заговоры против государственных чиновников и угрозы в адрес ФБР - это тревожное продолжение радикализованного внутреннего терроризма, который разрастается в нашей стране, угрожая самой основе нашей республики"

Нападения мятежников. Известный своими исследованиями Нового курса и "параноидального стиля" в американской политике, известный политический историк Ричард Хофстедтер в 1970 году написал менее заметную вступительную главу в книге о ключевых эпизодах политического насилия под названием American Violence: Документальная история". В ней Хофштадтер делает два язвительных замечания о закономерностях политического насилия. Первое наблюдение касается того, кто становится мишенью - или, скорее, не становится мишенью - в эпизодах домашнего насилия. Второе наблюдение касается исполнителей. Хофштадтер пишет:

Поразительный факт об американском насилии и один из ключей к пониманию его истории заключается в том, что очень немногие из них были мятежными. Большая часть нашего насилия принимала форму действий одной группы граждан против другой группы, а не граждан против государства.....

Впечатляет, что большинство американских актов насилия - и это также проливает свет на их связь с государственной властью - было инициировано с "консервативным" уклоном. Оно было развязано против аболиционистов, католиков, радикалов, рабочих и организаторов труда, негров, восточных людей и других этнических, расовых или идеологических меньшинств и использовалось якобы для защиты американского, южного, белого протестантского или просто устоявшегося образа жизни и морали среднего класса.

Список целей Хофстедтера несколько устарел, а некоторые из используемых им ярлыков сегодня неуместны. Однако его второе наблюдение вечно актуально: Будучи неявными "консервативными" бенефициарами государственной власти, белые протестанты из среднего класса уже давно стали мишенью для любой аутгруппы, осмелившейся бросить вызов их привилегированному положению. Террористы из Гарден-Сити, которые хотели взорвать сомалийских иммигрантов, служат примером того, как консервативное насилие обычно направлено на новых, иностранных или иных претендентов на американскую мечту.

Но первое замечание Хофстедтера о том, что насилие не распространяется на правительственных чиновников и агентства, больше не работает. Начиная с взрыва Тимоти Маквеем в 1995 году федерального здания Альфреда П. Мурры в Оклахома-Сити, консервативное насилие все чаще становится мишенью для правительственных чиновников, учреждений или объектов. Крофт и Фокс возглавили попытку похищения и убийства действующего губернатора. За несколько дней до промежуточных выборов 2022 года Министерство внутренней безопасности сообщило, что в 2021 году число угроз в адрес членов Конгресса возросло до 9600, что стало новым рекордом и более чем десятикратным увеличением с момента избрания Дональда Трампа в 2016 году. [И, конечно, миллионов потрясенных американцев смотрели по телевизору в прямом эфире внутренние террористические акты 6 января 2021 года.

Анисса Эррера на собственном опыте узнала, что бывает, когда люди предпочитают угрозы насилием в адрес государственных служащих мирному разрешению избирательных споров. Будучи администратором выборов в сельском округе Гиллеспи, штат Техас, Эррера не раз слышала заявления отрицателей выборов о фальсификации результатов. По большей части эти жалобы казались не более чем пустословием. К сожалению, некоторые люди начали преследовать ее. "Мне угрожали, меня преследовали", - говорит Эррера. К 2022 году она и ее коллеги по избирательному штабу уже не чувствовали себя в безопасности. "У нас есть люди, которые довольно фанатично и радикально настроены", - сказал судья округа Гиллеспи Марк Строер в интервью местной газете. "К сожалению, они выгнали нашего администратора выборов, и не только ее, но и весь персонал. Все ушли в отставку".

В этот момент наблюдение за выборами 2022 года легло на плечи клерка округа Гиллеспи Линдси Браун. Когда на подготовку оставалось всего несколько недель, а на Фредериксбург, где располагается округ, обрушился поток национальных СМИ, Браун пришлось потрудиться, чтобы провести выборы должным образом. Когда мы встретились с ней в окружном избирательном офисе за пять дней до промежуточных выборов 2022 года, она была настроена бодро, хотя и испытывала понятное беспокойство. И как будто недавние отставки не сделали ее обязанности по надзору достаточно сложными, она также была близкой подругой Эрреры и работала официанткой в местном ресторане, которым владеет семья Эрреры.

Браун рассказала нам, что клерки соседних округов предупреждали ее о том, что избиратели - особенно те, чей кандидат проиграл президентскую гонку за два года до этого, - обычно становятся более возбужденными во время промежуточных выборов. Но если не считать одного разгневанного пожилого избирателя и одной съемочной группы, снимавшей в пределах установленного штатом радиуса в сто футов вокруг избирательных участков, Браун не столкнулась с какими-либо проблемами в округе Гиллеспи в 2022 году. "Выборы - это совсем другая игра", - сказала она, размышляя о наблюдении за выборами по сравнению с ее более обыденными обязанностями в качестве секретаря округа, такими как подача заявок на разрешение на строительство и регистрация налоговых деклараций. "Люди неравнодушны и хотят, чтобы их голоса были учтены. А законодательная власть постоянно меняет законы, касающиеся выборов".

Желание засчитать свой голос - это законный демократический рефлекс. А вот создавать проблемы для сотрудников избирательных комиссий - тактика, которую применяют многие сторонники Трампа для создания административных проблем, - нет. Угроза сотрудникам избирательных комиссий еще менее законна. К сожалению, как отмечается в докладе Центра правосудия Бреннана за 2021 год, растет число угроз, исходящих от воинствующих радикалов в адрес невинных сотрудников избирательных комиссий, которые просто пытаются выполнять свою работу, и иногда выполняемых ими. Для Аниссы Эрреры и других сотрудников избирательных комиссий округа Гиллеспи, которые уволились в страхе, ущерб уже нанесен.

Жители Боннерс Ферри (штат Айдахо), расположенного почти в двух тысячах миль от округа Гиллеспи, были шокированы тем, что в их небольшом сельском городке появились публичные угрозы насилия. Расположенный вдоль реки Кутенай и насчитывающий всего 2 500 жителей, Боннерс-Ферри является крупнейшим городом и окружной резиденцией Баундэри, самого северного и единственного граничащего с Канадой округа Айдахо. В округе проживает менее 13 000 человек, 93 % белых и 74 % сельских жителей. В 2020 году избиратели Баундэри поддержали Трампа, а не Байдена с перевесом почти три к одному.

В августе 2022 года разъяренные вооруженные протестующие пришли в Боннерс-Ферри на общественное собрание, чтобы потребовать запретить четыреста книг в местной библиотеке. Многие из книг в их списке были связаны с сексуальностью или полом. Но список, скорее всего, был составлен каким-то человеком или организацией за пределами округа Баундэри, потому что ни одна из четырехсот книг, которые протестующие требовали запретить, даже не входит в фонд библиотеки.

Действительно, программа протеста, похоже, коренится в белом христианском национализме, в частности, в одержимости белых христианских националистов формами сексуальности, которые они считают девиантными. Один из родителей на одном городском собрании предупредил местных чиновников, что они являются "сексуальными девиантами", которые будут страдать от последствий небесного гнева. Другой сказал городским властям, что они "навлекают на себя проклятия" "от Всевышнего". Библиотекарь округа Баундэри объяснил, что агитаторы - это в основном приезжие, которые приехали в Айдахо или один из четырех соседних северо-западных штатов в рамках движения "Американский редут". Группа христиан-выживальщиков, созданная в 2011 году Джеймсом Уэсли Роулзом, призывает единомышленников переехать в малонаселенные районы Айдахо, Монтаны, Вайоминга или восточной части Орегона или Вашингтона, чтобы создать автономные и хорошо вооруженные христианские общины. "По сути, мы становимся амишами с пистолетами", - подшучивает Роулз.

Небольшое, но значительное число белых христианских националистов пропагандирует насилие. Религиовед из Пенсильванского университета Антея Батлер, автор книги "Белый евангелический расизм", предвидела теракт в Капитолии США 6 января и ту роль, которую сыграли в нем христианские националисты. По ее словам, предупреждения были очевидны за несколько недель до этого, во время Иерихонского марша 12 декабря у Белого дома. В то время как все говорили: "Мы не могли поверить, что 1/6 произойдет", я могла бы сказать вам, что 1/6 произойдет, потому что я видела это в декабре, когда они маршировали на Иерихонском марше в Вашингтоне", - сказала Батлер радиоинтервьюеру. "Никто не хочет думать, что религиозные люди собираются взять в руки оружие, но религиозные люди постоянно говорят о насилии. Из-за событий 11 сентября нас приучили думать, что это касается только мусульман. Но христиане очень жестоки, и им нравится оружие". "Гордые парни" участвовали в митинге в Иерихоне, на котором четыре человека получили ножевые ранения и двадцать три были арестованы, в том числе шесть человек за нападение на полицейских.

Эти угрозы и акты насилия происходят в то время, когда некоторые политики стали благосклонно относиться к насилию, когда его совершают консерваторы. В июне 2021 года Конгресс проголосовал 406-21 за награждение Золотой медалью Конгресса полицейских, которые пятью месяцами ранее, 6 января, защищали здание Капитолия США, более 150 из которых были ранены. Несколько из 21 голоса "против", все республиканцы, возражали против использования слова "мятеж" в резолюции о награждении Золотой медалью. Все, кроме трех из 21 "против", также проголосовали против утверждения избрания Джо Байдена, и большинство из них были в числе 20 голосов против кандидатуры Кевина Маккарти на пост спикера Палаты представителей два года спустя, включая Пола Госара из Аризоны, Лорена Боберта из Колорадо, Эндрю Клайда из Джорджии, Энди Харриса из Мэриленда, Мэтта Розендейла из Монтаны, Ральфа Нормана из Южной Каролины, Луи Гохмерта из Техаса и Боба Гуда из Виргинии. Восемнадцать из двадцати одного удержавшегося в Палате представителей округа представляют либо "чисто сельские", либо "сельско-пригородные" округа. По всей видимости, "поддержка синих" - это условное чувство для некоторых из самых сельских членов Палаты представителей Соединенных Штатов.

К сожалению, сотрудники избирательных комиссий, местные библиотекари и действующие члены Конгресса - не единственные объекты преследований и насилия. В эпоху Трампа радикальные приверженцы MAGA призывали к насилию против доктора Энтони Фаучи и Центров по контролю и профилактике заболеваний, Службы внутренних доходов, Федерального бюро расследований и нескольких федеральных судей. Одиночка из правых ворвался в дом спикера Нэнси Пелоси и напал на ее мужа с молотком. Консерваторы и республиканцы не избежали нападений. Свидетели, которые давали показания на одном из двух процессов по делу об импичменте Трампа или в Специальном комитете Палаты представителей по расследованию нападений 6 января, неоднократно подвергались преследованиям с использованием ненормативной лексики и угроз насилия по телефону, смс и электронной почте. Многие из этих жертв - от помощника Белого дома Кэссиди Хатчинсон до спикера палаты представителей штата Аризона Расти Бауэрса, республиканца - поддерживали президентские кампании Трампа или работали в администрации Трампа.

Оправдание насилия. Откуда берется аппетит к насилию, направляемому государством? В упомянутом ранее опросе Института политики Чикагского университета американцев спросили, согласны ли они с тем, что "в скором времени может возникнуть необходимость в том, чтобы граждане взяли в руки оружие против правительства". Различия были незначительными, но чаще всего с этим соглашались жители сельской местности - 35 %, по сравнению с 29 % горожан и 25 % жителей пригородов.

На самом деле число тех, кто оправдывает политическое насилие, исчисляется миллионами. По мнению политолога Роберта Пейпа из Чикагского университета и его коллег из Чикагского проекта по безопасности и угрозам (CPOST), десятки тысяч людей, которые 6 января вышли на улицы Вашингтона с требованием восстановить Дональда Трампа на второй президентский срок, были не одиноки. По данным CPOST, 25 процентов взрослых американцев - примерно 67 миллионов человек - считают, что "выборы 2020 года были украдены у Дональда Трампа, а Джо Байден - нелегитимный президент". Девять процентов согласны с тем, что "применение силы оправдано" для возвращения Трампа на пост президента. В целом 8 процентов согласны с обоими утверждениями. По оценкам CPOST, эти 8 процентов составляют примерно 21 миллион американцев, которые считают, что Трамп должен быть восстановлен в должности, пусть даже силой.

Среди этих 21 миллиона потенциальных мятежников, по оценкам CPOST , около 8 миллионов владеют оружием, 6 миллионов заявили, что поддерживают правые военные группировки, и 1 миллион сказали, что лично знают хотя бы одного члена таких группировок. 63 процента из них также считают, что расовые меньшинства в Америке "в конечном итоге будут иметь больше прав, чем белые". А 54 процента являются сторонниками заговора QAnon, которые считают, что "тайная группа педофилов, поклоняющихся Сатане, управляет правительством США".

Где живут эти мятежно настроенные граждане? Тридцать процентов из 21 миллиона американцев, считающих победу Байдена нелегитимной, и 27 процентов, утверждающих, что Трампа следует вернуть к власти силой, живут в сельской местности. Эти проценты значительно выше, чем предполагаемая доля сельского населения в 20 процентов. Не все граждане, склонные к насилию и антиправительственным действиям, живут в сельской местности, но среди тех, кто склонен к мятежу, сельские жители представлены в избытке.

Ученые, изучающие партийность, все чаще замечают не только линию разлома между городом и деревней, но и потенциал радикализма, исходящий из сельских районов. Как сказала политолог Лилиана Мейсон, когда ее спросили, предвидит ли она повторение первой гражданской войны в Америке, "географический разрыв сейчас совсем другой. Это в основном город против деревни, а не Север против Юга". Поэтому, по ее словам, многие современные конфликты - это внутригосударственные сражения, которые происходят в столицах штатов. "А потом люди возвращаются домой, в сельскую местность, и готовятся к новой битве". Мейсон опасается, что контролируемые республиканцами законодательные органы могут заняться подавлением голосов избирателей или установить "правительство, которое не было должным образом избрано, потому что законодательные органы штатов не подчинились фактическому подсчету голосов", что вызовет сопротивление левых. "Я думаю, что это станет опасным, если мы получим действительно массовые протесты демократов, которые будут встречены жестокими контрпротестами из сельских районов или протестами республиканцев."

В последние годы терроризм в Америке стал преимущественно правым явлением. Число терактов, совершенных ультраправыми в США, превысило число терактов, совершенных всеми остальными группами вместе взятыми. По словам эксперта по домашнему насилию Рейчел Кляйнфельд из Фонда Карнеги за международный мир, две группы, наиболее склонные к насилию, - это "белые христианские евангелисты-республиканцы [которые] являются большими сторонниками как политического насилия, так и заговора QAnon" и "те, кто чувствует угрозу со стороны женщин или меньшинств". Здесь мы видим , как насилие связано с первыми тремя угрозами, особенно в сельской Америке, где уровень белого евангелизма, поддержки QAnon и враждебности к меньшинствам выше, чем где-либо еще в США.

Как и предсказывал Ричард Хофштадтер, исторически привилегированные граждане продолжают направлять свою агрессивную риторику и действия на те группы, которые угрожают традиционным структурам власти: расовые и религиозные меньшинства, ЛГБТК+, иммигранты, проснувшиеся либералы. Но Хофштадтер не предвидел, что, как только представители этих ин-групп придут к выводу, что государство больше не является их союзником в распространении насилия, те, кто склонен к насилию, могут перенаправить свой гнев на само государство. Мы развиваем его мысль еще на один шаг: Как только "избранное" меньшинство сельских белых начинает верить, что оно больше не имеет права вето над остальной нацией, стимулы для сельских белых отказаться от поддержки американской демократии возрастают. И в этот момент готовность сельских белых участвовать именно в таких антидемократических, мятежных действиях, которые, как утверждает Хофштадтер, редко случались в американской истории, становится еще большей угрозой.

 

Угроза американской демократиисо стороны сельских белых

Не каждый белый американец из сельской местности придерживается ксенофобских, заговорщических, недемократических или насильственных взглядов. Но сельские белые перепредставлены по всем четырем этим угрозам. Журналисты и обозреватели могут объяснять эти закономерности, ссылаясь на "экономические тревоги", которые испытывают белые сельские жители. Но эти объяснения не оправдывают отношения и поведение, которые ставят под угрозу старейшую в мире конституционную демократию.

Экономическая тревога также не может объяснить, почему сельские афроамериканцы, латиноамериканцы и коренные американцы - все они сталкиваются с еще большими экономическими и медицинскими проблемами, чем их белые соседи, - демонстрируют более сильную демократическую приверженность, чем сельские белые. Мы предлагаем простое объяснение этому расовому аспекту патриотического парадокса: небелые сельские жители не являются сейчас и никогда не были частью того, что мы называем существенным меньшинством Америки.

К сожалению, шокирующе высокий процент этого важнейшего сельского белого меньшинства настолько боится потерять свой долгожданный привилегированный статус, что готов принять недемократические идеи и реакционных или даже жестоких лидеров - лишь бы это увековечило его огромную власть. Эти условные патриоты могут поклясться в верности флагу и республике, за которую он выступает, но делают это с оговорками.

Наконец, читатели наверняка заметили, что мы связали Дональда Трампа со всеми четырьмя угрозами. Это не было случайностью, но и не было натяжкой. На протяжении двух президентских кампаний и четырех лет пребывания в Овальном кабинете между ними Трамп неоднократно поддерживал расистские, заговорщические, недемократические и насильственные убеждения и модели поведения. Миллионы белых избирателей в сельской местности, похоже, не испытывают никакого беспокойства или даже восторга от заявлений и действий бывшего президента. Фактически, они являются единственной основной геодемографической группой, среди которой Трамп в президентском конкурсе 2020 года показал лучшие результаты, чем четырьмя годами ранее.

С ясными глазами и полными сердцами белые сельские жители признали, что Трамп ведет себя отчужденно, не признает реальности, недемократичен и склонен к насилию, а затем сплотились за ним благодаря, а не вопреки его неоднократному пренебрежению самыми священными демократическими традициями Америки. Хотя мы привели здесь более трех десятков опросов и научных исследований, связывающих сельских жителей и белых сельских жителей именно с этими четырьмя угрозами, возможно, самым весомым доказательством того, что белые сельские жители представляют собой уникальную опасность для нации, является их горловая, безоговорочная защита неоднократных посягательств Дональда Трампа на американскую демократию.

 

Глава 7. РАСА И СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ

 

Уильям Мондейл Робинсон, подобно главному герою фильма Фрэнка Капры, носит имя, предназначенное для политики. Его родители, сельские южные демократы, дали ему это второе имя в знак уважения к вице-президенту демократов Уолтеру Мондейлу. Робинсон предпочитает его своему первому имени. Можно сказать, что Мондейл Робинсон был рожден, чтобы баллотироваться на выборные должности. В 2022 году он так и сделал.

После нескольких лет работы в качестве активиста в национальной политике сорокачетырехлетний Робинсон захотел сменить обстановку и изменить жизнь. Он переехал из Вашингтона обратно в Энфилд, Северная Каролина, небольшой сельский город с населением около 2200 человек, где он вырос, чтобы баллотироваться на пост мэра. Это было авантюрой для него самого: Он верил, что те же политические идеалы и призывы к активности, которые он проповедовал в течение многих лет в своей некоммерческой деятельности в качестве мобилизатора избирателей, помогут ему победить.

Но Робинсон не вписывается в традиционный образ кандидата в мэры из маленького городка, сельской местности на юге, который, скорее всего, приходит на ум. Он - афроамериканец. А Энфилд, самый бедный город штата и восьмой по бедности в стране, - в большинстве своем чернокожий и расположен в округе Галифакс, сельском округе с преобладанием чернокожего населения в регионе Албемарл в Северной Каролине.

Основатель проекта Black Male Voter Project, Робинсон провел годы, выявляя, регистрируя и мобилизуя апатичных и политически игнорируемых чернокожих мужчин по всей территории США. Он учил лидеров общин, прогрессивные организации и чиновников Демократической партии, как делать то же самое. В Энфилде он проверил свои теории на практике. Он и волонтеры его кампании ходили от двери к двери, неоднократно объясняя свою платформу и следя за тем, чтобы его сторонники регистрировались и голосовали. Он координировал усилия своей кампании с командой Инициативы сельской демократии.

17 мая 2022 года Мондейл Робинсон был избран новым мэром Энфилда, набрав 76 % голосов избирателей. И сделал он это, продвигая прогрессивную программу самозащиты по таким вопросам, как достойная зарплата, всеобщее здравоохранение и расовое равенство. "Мы напомнили людям, что они не являются подданными выборных должностных лиц, а, наоборот, их начальниками, и они ответили, требуя большего, являясь на городские собрания в рекордном количестве и говоря о своих нуждах, а не о том, чего хотят хорошо связанные и хорошо мотивированные интересы в городе", - сказал нам Мондейл. "Это согревало мне душу, а еще мы превзошли результаты всех выборов, начиная с кандидатов в сенат и заканчивая нижней частью билета".

Проблемы, стоящие перед лидерами, подобными Робинсону, которые представляют сельские меньшинства, обширны и глубоки. К сожалению, несмотря на все внимание, уделяемое в последние годы "экономическим тревогам" белых избирателей в сельской местности, национальные СМИ в основном игнорируют заботы и тревоги сельских афроамериканцев, латиноамериканцев и коренных американцев. Это ужасающее пренебрежение иронично, потому что сельские меньшинства часто испытывают гораздо большие экономические трудности, чем их белые соседи. Нас не особенно удивляет такое пренебрежение: В конце концов, сельские жители небольших городов и округов страны не являются частью того, что мы называем "основным меньшинством" Америки.

Легко обвинить расизм в недостатке внимания к длинному списку проблем и жалоб, которые испытывают сельские меньшинства. Безусловно, раса вносит свой вклад в их статус как наиболее игнорируемой и невидимой части населения сельской Америки. Но более глубокие причины связаны с идеологией и партийной принадлежностью: Небелые жители сельских районов легко игнорируются не только политиками-республиканцами и консервативными СМИ, но даже основными СМИ, поскольку их голоса редко определяют результаты выборов в местные органы власти или в органы власти штатов.

 

Игнорируемые и невидимые

Раса и сельская местность в Соединенных Штатах переплетаются странным образом. Белые жители составляют явное большинство сельских жителей - 76 процентов. Одна треть сельских округов более чем на 90 процентов состоит из белых, а еще одна треть - от 75 до 90 процентов белых. Сельская Америка остается самой белой частью страны.

Однако 24-процентная доля меньшинств в сельском населении США растет. Фактически, небелое сельское население выросло на 3,5 % в национальном масштабе в период между переписями 2010 и 2020 годов, что является значительным увеличением, учитывая, что в других случаях сельское население стагнирует или сокращается. Большинство сельских округов в Соединенных Штатах принадлежат к большинству меньшинств, включая подавляющее большинство из более чем ста округов с большинством чернокожего населения, еще шестьдесят семь округов с большинством латиноамериканского населения и двадцать девять округов с большинством коренных американцев. Но в подавляющем большинстве сельских округов расовые меньшинства являются численными меньшинствами.

Тем не менее афроамериканцы, латиноамериканцы и коренные американцы играют в этих сообществах важную и все возрастающую роль. В двух третях сельских округов проживает не менее 10 % расовых меньшинств, а в половине округов - не менее 25 %. Особенно заметен рост латиноамериканского населения в сельской местности: В четырех штатах с самым большим латиноамериканским населением - Аризоне, Калифорнии, Флориде и Техасе - темпы роста латиноамериканского населения в сельских округах с 2000 года превысили средние показатели по штату.

Между тем, в нескольких уголках США - в Аппалачии, Новой Англии, а также на Горном Западе и Тихоокеанском побережье - сельских меньшинств настолько мало, что они фактически невидимы. В этих местах небелые жители часто чувствуют себя в меньшинстве и не на своем месте, и это явление социолог Дартмутского университета Эмили Уолтон называет "неправильным признанием". Ошибочно считая себя чужаками и регулярно спрашивая, откуда они родом, они чувствуют себя тонко и не очень тонко маргинализированными. "Хотя некоторые могут счесть такое взаимодействие случаем грубости или невнимательности людей, есть что-то глубоко проблематичное в систематическом требовании доказать свою правоту", - пишет Уолтон. "Как следствие неправильного признания, большинство цветных людей, с которыми я беседовал , считают свой маленький сельский городок в Новой Англии временным местом назначения - местом выживания, а не процветания".

В местах, где меньшинства более многочисленны и интегрированы, их образ жизни, как правило, отражает более широкий сельский опыт. Округ новоиспеченного представителя США Дона Дэвиса в Северной Каролине включает в себя значительную часть сельских общин в северо-восточной части штата. Как и любой политик, Дэвис охотно рассказывает обо всех усилиях, которые он прилагает для экономического развития своих избирателей в регионе Албемарл. Но проблемы его избирателей тоже очевидны - особенно в том, чтобы молодые сельские афроамериканцы не покидали города, где они выросли. Он рассказал нам, что общался со студентами "в день выпускного вечера", и некоторые из них "смотрели вам в глаза и говорили: "Не могу дождаться, чтобы уехать". И не останавливаются на этом - и это самая болезненная часть - а затем говорят: "Я не вернусь". " Это отражает "потерю надежды на то, что "я не смогу найти хорошо оплачиваемую работу, вырастить семью и жить счастливо и спокойно в этом районе".

Растущая диверсификация сельских районов Америки в последние десятилетия принесла экономические выгоды и новую кровь во многие малые города и округа. В частности, трудовой вклад и потребительское влияние новых небелых жителей, особенно иммигрантов, оживили многие сельские общины, которые находились в упадке. Птицефабрики в сельской местности на севере Алабамы были спасены латиноамериканскими рабочими. В центральном Нью-Йорке город Ютика расцвел после приема вьетнамских, бирманских и других политических беженцев. После того как жители сельского округа Айова в графстве Грин потеряли завод по производству мусоровозов в Миссисипи из-за отсутствия достаточного количества рабочей силы, местные лидеры создали программу разнообразия "Новая Вида", чтобы привлечь латиноамериканских иммигрантов в округ, который потерял половину своего населения с момента пика после Второй мировой войны. "Расовые и этнические меньшинства могут обеспечить демографический и экономический спасательный круг для проблемных сообществ", - объясняют Кеннет Джонсон и Дэниел Лихтер из Школы государственной политики Карси Университета Нью-Гэмпшира. "Десятилетия оттока молодых взрослых привели к тому, что во многих сельских общинах сокращается численность рабочей силы. Мигранты из других районов, многие из которых принадлежат к меньшинствам, расширяют местную рабочую силу, что увеличивает возможности для экономического развития и расширения налоговой базы."

Несмотря на то что многие американцы считают иммигрантов захватчиками рабочих мест, некоторые белые жители сельских районов начали признавать ценность растущего разнообразия. Будучи либералом из красных штатов, журналистка из Оклахомы Мэри Логан Вулф наблюдала за тем, как Лютер, ее родной сельский город с населением 6500 человек, приходил в упадок. Он "едва мог прокормить" свои несколько сетевых ресторанов - пока вновь прибывшие иммигранты не помогли спасти эти франшизы и не открыли три новых мексиканских ресторана. Вульф считает, что жители Белой Оклахомы признают преимущества, которые дают новые иммигранты. "Иммигрантская рабочая сила поддерживает огромные корпоративные свинофермы региона, и по этой причине приток терпим", - признает она. "Никто не кричит о краже рабочих мест, потому что мало у кого из белых есть мотивация проводить день, забивая свиней."

Рост численности меньшинств в сельской местности также открывает перед жителями центральных районов возможности для принятия разнообразия. "Растущее расовое и этническое разнообразие также предоставляет новые возможности для создания более инклюзивного общества", - пишут Джонсон и Лихтер. Это касается сельских районов, особенно тех, где наблюдается хронический спад, старение населения и больше смертей, чем рождений". Для детей растущее расовое и этническое разнообразие также предоставляет новые возможности для позитивных межрасовых контактов и улучшения расовых отношений, для создания разнообразных дружеских сетей и для подготовки их к жизни во все более разнообразной нации". Медленно, но верно рост и ассимиляция сельских меньшинств делают американскую глубинку более похожей на остальную часть страны.

Быстро растущее латиноамериканское население смягчило то, что в противном случае привело бы к гораздо более значительным потерям населения, особенно в округах Солнечного пояса, но не только в них. "Рост испаноязычного населения сдержал долгосрочное сокращение численности населения во многих сельских округах, особенно в штатах Среднего Запада и Великих равнин, где естественная убыль и отток молодых уроженцев сокращали численность населения в некоторых районах с 1950-х годов или раньше", - верно предсказывал отчет Службы экономических исследований Министерства сельского хозяйства США за 2005 год. "При прочих равных условиях более 100 неметрополитенских округов потеряли бы население в период с 1990 по 2000 год, если бы не рост испаноязычного населения".

Конечно, опыт белых и небелых жителей сельской местности существенно отличается. Авторы The Washington Post Хосе А. Дельреаль и Скотт Клемент так объясняют различия между сельскими белыми и меньшинствами: "Чувство общей идентичности, которое объединяет многих сельских американцев и которое влияет на ощущение справедливости и отчужденности сельской Америки, менее интенсивно среди сельских меньшинств, чем среди белых". Хотя 78 % белых жителей сельских районов считают, что другие сельские жители разделяют их ценности, с этим согласны только 64 % латиноамериканцев и 55 % афроамериканцев, проживающих в сельских общинах. Подобные расхождения в опросах свидетельствуют о том, что белые и небелые жители сельских районов не в полной мере поддерживают связь друг с другом.

Печальная правда заключается в том, что СМИ слишком часто рассматривают расовые меньшинства как незначительных, а то и вовсе невидимых представителей сельской жизни США. Лишь немногие опросы сельских американцев позволяют выявить различия между белыми и небелыми сельскими респондентами. "Нарративы, которые стирают 24% сельских американцев, являющихся цветными людьми, а также множество сельских округов, в которых большинство составляют цветные люди, обесценивают потребности цветного сельского населения, сталкивающегося с системными барьерами на пути к возможностям... в то время как риторический приоритет отдается проблемам воображаемого белого монолита", - предупреждают Д. В. Роулендс и Ханна Лав из Брукингского института.

С момента прихода к власти Дональда Трампа национальные СМИ уделяют огромное внимание политическим претензиям сельских белых избирателей. Репортеры и обозреватели регулярно приезжают в сельские районы, сидят с местными жителями в закусочных и на спортивных трибунах и внимательно слушают, что говорят сельские белые избиратели, но те же самые национальные СМИ почти не замечают существования сельских меньшинств и не знают, что у них есть свои законные жалобы. Когда в следующий раз вы увидите, как репортер из национальной газеты или телевизионной сети усаживается в местной закусочной, чтобы взять интервью у дюжины сельских афроамериканцев, коренных американцев или латиноамериканцев об их страхах и чаяниях, возможно, это будет первый раз.

Спустя два месяца после инаугурации Трампа эксперт по сельскому образованию из Университета Бейтса Мара Кейси Тикен выступила с редким призывом к политикам, политикам и СМИ, которые внезапно оказались в центре внимания сельских жителей Америки, не представлять неполный портрет сердечного края:

[Небелая] сельская Америка получает еще более низкую зарплату и меньше защиты за свой труд, чем белая сельская Америка. И, как показывают мои собственные исследования, эта сельская Америка посещает совсем другие школы, чем белая сельская Америка, школы, которые получают гораздо меньше финансирования и других ресурсов.

На самом деле отношения между сельскими белыми общинами и сельскими цветными общинами во многом похожи на отношения между городскими белыми общинами и городскими цветными общинами: раздельные и неравные.

Небольшие города и округа в американской глубинке не так неоднородны, как города и пригороды США, но они диверсифицируются. В условиях рабства, сегрегации или устойчивых форм системного расизма жизнь и средства к существованию сельских меньшинств всегда отличались от жизни и средств к существованию белых сельских жителей. Чтобы решать проблемы сельских районов осмысленно и с участием всех заинтересованных сторон, политики, директивные органы и средства массовой информации должны признать разнообразие сельских районов и уникальный опыт сельских меньшинств.

 

Уникальные трудности

Как и их белые коллеги, меньшинства, живущие в американских центральных районах, испытывают трудности. Но их экономические трудности серьезнее и продолжительнее, чем у белых. За исключением самоубийств с применением огнестрельного оружия и передозировок наркотиков, почти по всем показателям сельские меньшинства сталкиваются с более серьезными экономическими и медицинскими проблемами, чем их белые соседи.

Начнем с безработицы. Годы, последовавшие за экономическим кризисом 2007 года и последующей Великой рецессией, опустошили сельские общины. Однако в зависимости от расовой принадлежности безработица в городских и сельских общинах после экономического кризиса развивалась в противоположных направлениях. В городских районах уровень безработицы среди белых оставался ниже, но к 2019 году разрыв между белыми и небелыми сократился. В сельских районах все было наоборот: После рецессии разрыв в уровне безработицы между белыми и небелыми сельскими жителями увеличился. Совсем недавно, в 2019-2021 годах, уровень безработицы среди всех сельских групп резко вырос во время пика Ковида-19 в 2020 году, а затем вернулся на доковидовский уровень. Однако во все три года безработица среди белых в сельской местности была примерно на один пункт ниже, чем среди латиноамериканцев, и на пять пунктов ниже, чем среди афроамериканцев.

Бедность глубже и шире и для сельских меньшинств. Сохраняется неравенство в уровне бедности в сельской местности между белыми и небелыми: Уровень белой бедности в 2019 году (12,7 %) был значительно ниже, чем у афроамериканцев (30,7 %), коренных американцев (29,6 %) или латиноамериканцев (21,7 %). Доля сельских белых детей, рожденных в бедности, на двадцать пунктов ниже, чем у латиноамериканцев, и на целых 33 пункта ниже, чем у афроамериканцев.

Непреходящая бедность также чаще встречается в сельских общинах, где проживает большое количество небелых граждан. Так называемые округа с хронической бедностью "географически сконцентрированы и непропорционально расположены в регионах с более высокой средней численностью расовых меньшинств, включая дельту Миссисипи", - объясняет Робин Дейви Вулфф, активист Enterprise Community Partners, некоммерческой группы, которая продвигает альтернативные варианты доступного жилья для неблагополучных общин. "Исторически сложилось так, что цветные сельские общины, борющиеся с бедностью, получают меньше помощи и признания, и в результате многие жители сельских районов страдают молча и в одиночестве".

Уровень бедности среди небелых сельских жителей различен, но бедность особенно страшна и от нее трудно избавиться, когда люди и сами бедны, и живут в постоянно бедном округе. Это явление известно как "двойное воздействие", - объясняет Трейси Фарриган (Tracey Farrigan) из Службы экономических исследований Министерства сельского хозяйства США. "Сельские жители, идентифицирующие себя как чернокожие или афроамериканцы, а также американские индейцы или коренные жители Аляски, были особенно уязвимы к феномену двойного воздействия", - пишет Фарриган. "Почти половина сельских бедняков из этих групп проживала в округах с высоким и устойчивым уровнем бедности в 2019 году."

Расовая принадлежность также ограничивает возможности развития малого бизнеса для сельских меньшинств. Хорошая новость заключается в том, что за последние несколько лет наблюдается рост числа малых предприятий, принадлежащих меньшинствам. Плохая новость заключается в том, что доля сельских предприятий, принадлежащих афроамериканцам, латиноамериканцам и коренным американцам, намного ниже, чем доля их населения в стране. [24] Во главе с демократом от Вирджинии Тимом Кейном и республиканцем от Миссисипи Роджером Уикером двухпартийная группа сенаторов США дважды представляла законопроект Reaching America Rural Minority Businesss, который уполномочил бы Министерство торговли создавать центры обучения малому бизнесу в сельских районах. Сенаторы США дважды представляли законопроект Reaching America's Rural Minority Businesses, который уполномочил бы Министерство торговли создавать центры обучения малому бизнесу в исторически черных колледжах и университетах (HBCUs), специально предназначенные для стимулирования развития малого бизнеса среди сельских меньшинств. К сожалению, законопроект так и не был принят.

Как мы узнали от Эла Гамероса, лидеры меньшинств в сельских общинах готовы пойти практически на все, чтобы поднять местную экономику. Гамерос - шестидесятишестилетний латиноамериканский мэр Глоуба, небольшого города с населением около 7500 человек в Медном коридоре Аризоны, который принял сложную стратегию туристического маркетинга. "Мы купили программу, которая отслеживает, кто приезжает сюда по мобильному телефону, - рассказал нам Гамерос. Эта программа распознает телефоны, когда они пингуют при въезде и выезде из определенного периметра, окружающего Глобус, а затем сообщает данные о телефонном трафике городской маркетинговой команде. Благодаря этому программному обеспечению Гамерос знает, что в последние годы в Глобусе наблюдается рост числа как молодых, так и пенсионеров, приезжающих из других городов.

Вооружившись этой информацией, город разместил рекламу в большом районе Феникса, чтобы привлечь внимание тех, кто живет в пределах досягаемости от Глобуса и подходит под профиль вероятного туриста. "Мы провели ребрендинг нашего города с помощью нового маркетинга. Мы действительно хотим стать туристической достопримечательностью и местом, куда люди захотят приехать", - хвастается Гамерос. "У нас есть велосипеды, есть походы по тропам, есть поездки на UTV. У нас есть индейские руины Беш Ба Гоуа, а еще у нас есть винодельня. Так что это привлекает много людей". Глобус не то чтобы процветает, но его экономика гораздо здоровее, чем у многих окрестных городов в Медном коридоре. А по всей стране сельские меньшинства сталкиваются с острым кризисом в сфере жилья, образования и здравоохранения.

Уровень владения жильем в сельских районах Америки значительно превышает средние показатели по стране, и почти половина сельских домовладельцев владеет своим жильем "свободно и чисто" от любого ипотечного кредита. Но это в основном потому, что дома в сельской местности намного дешевле, чем в пригородах или городах. Учитывая более высокий уровень владения мобильными домами, стоимость жилья в сельской местности ниже, чем в среднем по стране. Фактически, 38 процентов сельских домов стоят сто тысяч долларов или меньше, что означает, что у этих домовладельцев, как правило, мало собственного капитала в распоряжении. Хотя вероятность того, что сельские меньшинства владеют жильем, выше, чем городские меньшинства, разрыв в уровне владения жильем между белыми жителями сельских районов, составляющим 75 процентов, и сельскими меньшинствами, составляющими 55 процентов, по-прежнему составляет двадцать пунктов.

Миллионы представителей меньшинств в сельской местности не имеют ни капитала, чтобы позволить себе первоначальный взнос, ни кредитоспособности, чтобы претендовать на ипотечный кредит, - или и того, и другого. Для тех, кто не в состоянии купить жилье, качественных и доступных квартир в аренду мало. "Сельские меньшинства чаще живут в некачественном и обремененном расходами жилье и чаще оказываются в бедности", - говорится в исследовании 2012 года, проведенном вашингтонским Советом по жилищной помощи. "Географическая изоляция и относительная сегрегация сельских меньшинств, проживающих в переписных участках, где проживает большинство меньшинств, по-прежнему является важным компонентом бедности и некачественного жилья во многих сельских общинах и небольших городах."

Для сельских меньшинств картина в сфере образования не менее удручающая. Несмотря на то, что белые в сельской местности оканчивают среднюю школу чаще, чем в среднем по стране, 77-процентный показатель окончания школы для сельских меньшинств ниже национального показателя и на десять пунктов ниже, чем для их белых одноклассников в сельской местности. Ужасающий показатель окончания школы коренными жителями Аляски составляет менее половины среднего показателя по стране. Независимо от расовой принадлежности, выпускники сельских школ имеют меньше шансов поступить в колледж, чем их сверстники из городов и пригородов.

Согласно исследованию, проведенному Центром образования и гражданских прав штата Пенсильвания, сельские школьные округа с высокой долей меньшинств также чаще всего остаются сегрегированными. Такие районы часто сталкиваются с отъездом белых семей и снижением налогооблагаемой базы, что создает финансовые проблемы для обедневших семей учащихся из числа меньшинств в этих школьных районах. "Подверженность бедности в государственных школах сельских районов Америки более выражена среди учащихся из числа меньшинств, чем среди белых учащихся", - говорится в заключении отчета. "Эти закономерности иллюстрируют, что сегрегация по расовому признаку часто означает и сегрегацию по уровню доходов". Бегство белых все еще очень реально, даже если оно происходит сейчас в сельских районах.

Белые и небелые жители сельских районов также имеют различия в показателях здоровья, доступа к здравоохранению и доступности страховки. По данным Rural Health Information Hub (RHIB), небелые жители сельских районов отмечают более высокие показатели "удовлетворительного или плохого здоровья", чем их белые соседи. Хотя показатели конкретных заболеваний варьируются среди афроамериканских, латиноамериканских и коренных американских подгрупп, сельские небелые жители борются с различными хроническими проблемами здоровья и психического здоровья - что не особенно удивительно, учитывая ограниченность доступных им ресурсов. Действительно, RHIB называет два фактора, которые в наибольшей степени способствуют расовым различиям в проблемах со здоровьем: "недостаточный доступ к медицинской помощи и предоставление медицинских услуг низкого качества". Хотя федеральные программы отслеживают эти различия и предоставляют ресурсы для их устранения, расовые различия в состоянии здоровья в сельских районах США сохраняются.

Преждевременная смертность среди сельских пожилых людей также зависит от расы. Сельские жители чаще страдают от преждевременной смерти, и уровень смертности среди сельских пожилых людей за последние полвека снижался не так быстро, как в городских округах. Однако уровень преждевременной смерти наиболее высок, а смертность снижается медленнее всего среди небелых сельских пожилых людей.

Анализ почтовых индексов, проведенный Исследовательским центром здоровья сельского населения и меньшинств (RMHRC), показал, что сельские районы с более высокой концентрацией меньшинств, как правило, находятся дальше от федеральных центров здравоохранения или сельских медицинских клиник, а также от "отделений неотложной помощи, аптек, травматологических пунктов, кардиологических отделений, отделений интенсивной терапии, наркологических отделений и акушерских пунктов". Исследование также показало, что удаленность от медицинских учреждений может быть особенно тяжелой для коренного американского населения. "Если вы находитесь дальше от доступа или дальше от этих услуг, то вероятность того, что вы ими воспользуетесь, снижается", - говорит Дженис Пробст, ведущий автор исследования RMHRC.

Эксперты в области общественного здравоохранения Стейси Грунди и Бет Прусачик рассказывают о том, как пересечение их научного и личного опыта позволяет выявить неравенство в сельском здравоохранении. Хотя они выросли в одном и том же сельском районе, Грунди - чернокожая, а Прусачик - белая. Обе женщины заметили вопиющие различия в качестве и доступности больниц между белыми и меньшинствами, особенно афроамериканцами. СМИ много писали о закрытии сельских больниц, но Грунди и Прусачик обнаружили, что "из 12 существующих федеральных программ, направленных на поддержку сельских больниц и предотвращение их закрытия... ни одна не направлена (или даже номинально не направлена) на предотвращение закрытия именно сельских небелых общин".

Национальные исследования подтверждают наблюдения Грюнди и Прусачика. В период с 2005 по 2015 год 105 сельских больниц, которые закрылись, чаще всего обслуживали преимущественно афроамериканское и латиноамериканское население. Последствия ограниченного или дальнего доступа к медицинскому обслуживанию - это не просто неудобство для сельских меньшинств, заметьте: Это может быть вопросом жизни и смерти. Из-за ограниченного доступа к здравоохранению сельские афроамериканцы и коренные американцы чаще заболевают раком, сталкиваются с негативными последствиями лечения рака и реже выживают после постановки онкологического диагноза.

Кроме того, существует вопрос доступности. Национальное исследование, проведенное в 2023 году среди почти пяти тысяч сельских жителей, подтвердило неудивительный факт: сельские жители, которые больше всего нуждаются в медицинской помощи, как правило, меньше всего могут ее себе позволить. Следовательно, больные в сельской местности с ограниченным бюджетом чаще, чем их городские коллеги, отказываются от необходимой помощи. Исследователи обнаружили, что доступность медицинских услуг также имеет расовые последствия: Поскольку они в среднем беднее белых, сельские меньшинства "чаще откладывали медицинское обслуживание или вовсе отказывались от него по причине дороговизны", чем белые.

Есть и последняя, асимметричная проблема, с которой сталкиваются сельские меньшинства: сам расизм. Нет никаких оснований подозревать, что сельские белые жители, набравшие высокие баллы по показателям, которые опросники называют "враждебным расизмом", каким-то образом сохраняют эти чувства для чужаков. Когда сельские школы в районах проживания меньшинств чаще всего сегрегированы, когда сельские больницы, обслуживающие в основном пациентов из числа меньшинств, чаще закрываются, а бедность в сельской местности более устойчива в районах проживания меньшинств, трудно не заметить неявный или даже явный расизм, действующий в глубинке.

Жители сельских районов Америки борются с целым рядом взаимосвязанных экономических и медицинских проблем. Их трудности усугубляются недостаточностью, скудностью и труднодоступностью экономических и медицинских ресурсов. К сожалению, почти по всем показателям жизнеспособности экономики и здравоохранения проблемы сельских меньшинств являются более распространенными и более карательными. Независимо от того, замечает ли кто-нибудь или заботится об этом, сельские меньшинства тоже "тревожатся", и им приходится справляться с этой тревогой, живя в самых белых районах Соединенных Штатов.

 

Опыт чернокожих в сельской местности

По данным переписи населения 2020 года, в США насчитывается более ста округов с преобладанием чернокожего населения. Большинство из них - средние и малые сельские округа на глубоком Юге, почти половина из которых находится в Джорджии и Миссисипи. Еще десятки теснятся по обоим берегам долины реки Нижняя Миссисипи в Арканзасе и Луизиане.

Вблизи границы с Вирджинией, где автомагистраль 95 пересекает Северную Каролину, расположены семь сельских округов с преобладанием чернокожего населения: Берти, Эджкомб, Галифакс, Хартфорд, Нортгемптон, Вэнс и Уоррен. С населением около 55 000 человек Галифакс является самым густонаселенным, но в четырех из шести других округов проживает около 20 000 человек в каждом. Как и во многих других округах, где большинство населения составляют чернокожие, все семь округов потеряли население в период с 2010 по 2020 год.

Эти округа расходятся с распространенным представлением о том, что афроамериканцы живут почти исключительно в густонаселенных городских районах. Графства небольшие и малонаселенные. Несмотря на то, что жители в определенной степени придерживаются расовой сортировки, сельские белые и афроамериканцы во всех семи округах часто живут в смешаных кварталах. Конечно, так было не всегда: Уступая только району Кейп-Фир, регион Албемарл когда-то был вторым по численности порабощенных жителей в штате.

Среди четырех округов Албемарл, где проживает большинство чернокожих, Нортгемптон особенно интересен. Названный английскими колонистами в честь пятого графа Нортгемптона, округ с 22 000 нынешних жителей занимает восемьдесят третье место по общей численности населения и восемьдесят девятое место по плотности населения среди ста округов Северной Каролины. В каждом из двух крупнейших городов Нортгемптона, Гэрисбурге и Гастоне, проживает всего около тысячи человек. Джексон, место жительства графства, вдвое меньше. В округе Нортгемптон много места и достаточно парковок.

Расовая история графства омрачена мрачными моментами. Во время первой половины XIX века от 40 до 60 процентов белых семей округа Нортгемптон владели рабами. Город Джексон назван в честь одного из самых известных президентов-расистов в истории США. К зданию окружного суда с западной стороны примыкает Томас Брэгг-драйв, названный в честь местного политика, занимавшего пост генерального прокурора Конфедерации. В этом округе, где большинство населения составляют чернокожие, расизм до сих пор не изжит.

В 1959 году избирательная комиссия Нортгемптона оказалась в центре неприятного эпизода в истории избирательных прав США. Афроамериканка по имени Луиза Ласситер отказалась подчиниться результатам окружной проверки грамотности при регистрации избирателей. Ласситер была грамотной, но поскольку экзаменатор избирательной комиссии решил, что она неправильно произнесла несколько слов из раздела конституции штата, ее не допустили к регистрации. Ласситер немедленно обжаловала это решение в суде штата и федеральном суде.

Верховный суд США принял дело Ласситера. Всего за шесть лет до принятия Закона об избирательных правах 1965 года суд единогласно постановил в деле Ласситер против избирательного совета округа Нортгемптон, что тесты на грамотность являются конституционными, если они проводятся единообразно для всех избирателей, независимо от расы, чтобы не служить "просто устройством для облегчения расовой дискриминации". Но белые экзаменаторы были уполномочены решать, кто является, а кто не является "грамотным". И даже если бы тесты проводились без учета расовой принадлежности, они по своей сути дискриминировали афроамериканцев, поколениями обучавшихся в обветшалых, недофинансированных классах. Очевидно, что именно для того, чтобы сделать "расовую дискриминацию легкой", тесты и были созданы в первую очередь.

Неспособность Верховного суда признать истинное предназначение тестов грамотности просто ошеломляет. Еще более поразительно то, что председатель Верховного суда Эрл Уоррен и известные либералы Хьюго Блэк, Уильям О. Дуглас и Феликс Франкфуртер согласились с решением Ласситера, принятым со счетом 9:0. Всего пятью годами ранее все четыре судьи постановили в деле "Браун против Совета по образованию", что сегрегированные школы являются неравными и, следовательно, неконституционными. Последствия этого загадочного решения суда были очевидны: афроамериканским избирателям в Нортгемптоне и других округах Северной Каролины и остальной части Юга придется ждать еще как минимум шесть лет, чтобы почувствовать хоть что-то близкое к равным избирательным правам.

Избирательная политика в негритянских округах Албемарла, составляющих большинство населения, и сегодня остается расовой. В 2020 году демократ Джо Байден набрал во всех семи округах от 59 до 67 процентов голосов. Избиратели разделились по предсказуемому расовому признаку, и Нортгемптон не стал исключением. "Если раньше это было не так, то теперь Нортгемптон - неэластичный округ: белые в большинстве своем голосуют за республиканцев, черные - за демократов", - пишет Джон Уинн с новостного сайта Politics North Carolina. "В 2012 году он склонился в сторону демократов больше, чем любой другой округ штата... вероятно, благодаря большому количеству чернокожего населения". На самом деле Нортгемптон обладает уникальным партийным отличием: Это единственный округ в штате, который голосовал за каждого кандидата в президенты от демократов - даже за проигравших с треском Джорджа Макговерна в 1972 году и Уолтера Мондейла в 1984 году - за последние 120 лет.

Фермерство долгое время служило экономической основой для чернокожих жителей Албемарла. Хлопок, арахис, пиломатериалы, соя и табак - одни из основных сельскохозяйственных товаров. Но история фермерства чернокожих в регионе Албемарл и во всех Соединенных Штатах повторяет общую историю упадка сельского хозяйства, только еще хуже.

Достигнув пика в 1920 году, когда в Соединенных Штатах насчитывалось около миллиона ферм, принадлежащих чернокожим, чернокожие фермеры падали в каждом последующем десятилетии, сократившись с 7 процентов сельскохозяйственных угодий столетие назад до менее чем 1 процента в настоящее время. Снижение благосостояния чернокожих фермеров отчасти стало следствием оттока афроамериканцев, покинувших сельские южные районы, основанные на сельском хозяйстве, в пользу городской промышленности в северных городах. Кроме того, существует хорошо задокументированная история дискриминации чернокожих ферм и фермеров со стороны Министерства сельского хозяйства США. "Для чернокожих фермеров последствия дискриминации со стороны Министерства сельского хозяйства США были особенно разрушительными", - пишут Абриль Кастро и Кайус З. Уиллингем в докладе Центра американского прогресса об истории фермерства чернокожих в 2019 году. В общей сложности с 1910 по 2007 год чернокожие фермеры потеряли 80 % своих земель". Как заключила Комиссия США по гражданским правам в докладе 1982 года, такая дискриминация практически уничтожила черные фермы, нанеся серьезный удар по сельским черным общинам".

Сегодня чернокожие фермеры, похоже, идут к вымиранию. Они составляют всего 2 % всех фермеров, владеют всего 0,5 % всех сельскохозяйственных угодий и производят всего 0,2 % сельскохозяйственной продукции США. "В целом афроамериканские фермеры были разорены экономически, политически и социально, и поэтому они чаще совершают самоубийства, впадают в депрессию и живут в бедности по сравнению с белыми фермерами", - пишут исследователи сельской местности Эндрю Лоуренс Картер и Адам Александр. "Эти тяжелые обстоятельства практически вычеркнули афроамериканцев из современного сельскохозяйственного ландшафта".

Сенатор США от штата Джорджия Рафаэль Уорнок добивается выплаты федеральной компенсации чернокожим фермерам, которых Министерство сельского хозяйства США дискриминировало на протяжении десятилетий. Вместе с коллегами-сенаторами Кори Букером, Берни Сандерсом и Элизабет Уоррен Уорнок выступает за компенсацию на основании отчета Комиссии по гражданским правам США от 1982 года, в котором описаны дискриминационные действия Министерства сельского хозяйства США. В 2021 году Уорнок и его коллеги стали авторами закона о справедливости для чернокожих фермеров. Он до сих пор не принят. А когда Конгресс включил в План спасения Америки на 2021 год списание долгов фермеров из числа меньшинств на сумму четыре миллиарда долларов, республиканские чиновники и белые фермеры немедленно подали в суд, чтобы остановить программу, оставив ее в подвешенном состоянии. Два года спустя Закон о снижении инфляции заменил эту программу на программу помощи "экономически неблагополучным" фермерам, что вызвало опасения, что большинство получателей помощи будут белыми.

Фермер в четвертом поколении из округа Уоррен, сорокаоднолетний Патрик Браун научился собирать и сушить табак в сарае уже в девять лет. Его мать была учительницей и директором школы, которая скончалась в 2020 году. Его отец, преподобный доктор Артур Браун, днем выращивал табак на семейной ферме, а по вечерам и выходным возглавлял шесть общин по всей Вирджинии и СевернойКаролине; он умер в 2023 году.

В начале своей карьеры Патрик отошел от фермерских традиций, зародившихся еще при его прадеде, который был рожден в рабстве. После окончания колледжа Патрик почти десять лет проработал в Разведывательном управлении Министерства обороны, где его сельскохозяйственные навыки пригодились ему при руководстве федеральной программой, призванной помочь афганским фермерам заменить альтернативными культурами мак, который они обычно собирали для производства героина.

Вернувшись домой, Браун понял, что ему придется проявить изобретательность, чтобы удержать на плаву семейную ферму, доставшуюся ему в наследство. Вместо табака он теперь выращивает коноплю - нишевый товар, который позволяет получить кредит на выбросы углекислого газа и приносит более высокую прибыль. Бренд Брауна "Hempfinity", выпускающий CBD и сопутствующие товары, растет. Он также превратил часть семейной земли, которую когда-то обрабатывали рабы, в туристическую достопримечательность.

Браун объяснил нам, как программный расизм способствовал практически полному исчезновению современных семейных фермерских хозяйств чернокожих, таких как он. "Многие чернокожие фермеры больше не могут заниматься сельским хозяйством, потому что они задолжали фермерским агентствам или Министерству сельского хозяйства США на основании дискриминационной практики", - сказал он, ссылаясь на федеральное дело Пигфорда, которое легло в основу усилий, возглавляемых сенатором Уорноком, по возмещению ущерба чернокожим фермерам. В деле утверждается, что белые фермеры квалифицировались и получали кредитные средства по федеральным программам быстрее и без необходимости предоставлять подробные записи и налоговые декларации, которые требовались от чернокожих заявителей. Поскольку залогом по кредитам служили либо сельскохозяйственные угодья, либо оборудование, чернокожие истцы утверждают, что их хозяйства были обанкрочены в результате дискриминационной реализации этих кредитных программ.

Но Браун признает, что небольшие семейные фермы, принадлежащие чернокожим, страдают от тех же посягательств, что и семейные фермы, принадлежащие белым. В частности, семейные фермеры стали жертвами альянса Большого сельскохозяйственного концерна, федерального правительства и кредитных учреждений, которые отдают предпочтение крупным корпоративным фермам. "Мы монополизированы на то, чтобы иметь дело со страховой компанией Farm Bureau, - говорит Браун, - потому что она обладает уникальными возможностями для урегулирования страховых претензий, вызванных, например, низкой урожайностью из-за неблагоприятной погоды". Как бы ни была огорчительна эта зависимость, Браун говорит, что альтернативы еще хуже. "Каролина Фарм Кредит? Мой отец имел с ними дело, но я и шагу не ступлю в их офис, потому что структура их кредитов основана на ожидании, что вы не вернете долг, и они смогут забрать все, что вы заложили, чтобы получить кредит".

На данный момент, даже если Уорноку удастся собрать коалицию в Конгрессе для принятия его политики реституции, любые предоставленные суммы, скорее всего, будут слишком малы и запоздалы для полного восстановления такого сельского фермерского городка, как Энфилд, в округе Галифакс, где большинство населения составляют чернокожие. Когда мы приехали, в центре города царила атмосфера города-призрака. Большинство витрин магазинов пустовали и были заколочены. Работали один ресторан морепродуктов и один итальянский ресторан, а также студия йоги и центр "Экспресс-налог". А вот Western Auto, Jennie's Cafe и даже Super 10 (магазин, торгующий товарами по сниженным ценам за десять долларов или меньше) были закрыты.

Мэру Мондейлу Робинсону придется потрудиться, но он не собирается ни унывать, ни предаваться воспоминаниям об ушедшей славе Энфилда. "В центре города нет ни одного здания, не тронутого системным недоинвестированием в Энфилде. Более девяноста процентов предприятий завешаны дешевыми и неумелыми граффити, деревья растут в центре и пробиваются сквозь крыши", - сетует он. "И хотя меня беспокоит такой уровень ветхости, я не сломлен до конца; и я не ностальгирую по тому, каким был центр Энфилда, потому что совсем недавно мою мать облили из пожарных шлангов на этих самых улицах за то, что она находилась в центре города после того, как там было принято находиться чернокожим".

Неравенство в здравоохранении между чернокожими жителями сельской местности и их соседями - еще одна область, в которой сельская жизнь резко отличается в зависимости от расы. Продолжительность жизни афроамериканцев меньше, они чаще страдают от различных хронических заболеваний и имеют более высокий уровень младенческой смертности. Конгрессмен Дон Дэвис, в чей округ входят негритянские округа Албемарл, может без запинки перечислять проблемы здравоохранения, затрагивающие его избирателей. "Мы видим самые высокие показатели младенческой смертности среди афроамериканских женщин. Мы видим высокий уровень хронических заболеваний, инсульта, диабета".

Для сельских жителей борьба за расширение программы Medicaid была болезненной как в прямом, так и в переносном смысле. Для сельских афроамериканцев в регионе Албемарл в Северной Каролине последствия иногда были даже смертельными. Политическое сопротивление расширению программы Medicaid в штате Тар Хил было очень сильным. Когда мы вели оттуда репортаж на последних этапах дебатов о расширении программы, сельские демократы, с которыми мы беседовали, едва сдерживали свое разочарование. "Нам это нужно. Нам это нужно. Нам это нужно", - сказала член комиссии округа Нортгемптон Женева Риддик-Фолкнер, объяснив, что в ее бедном сельском округе, где большинство населения составляют чернокожие, нет не только больницы, но даже центра неотложной помощи. Многие из ее избирателей не имели права на участие в существующей в штате программе Medicaid, но они также не могли позволить себе страховку, которую предлагали их работодатели. Риддик-Фолкнер рассказывала о людях, которым требовался инсулин, но они не могли его себе позволить, поэтому им приходилось пользоваться запасами родственников или покупать его на черном рынке.

Законодатели, занимавшиеся этим вопросом в столице штата Роли, рассказали нам, что их коллеги-республиканцы прекрасно понимают, какую пользу это принесет. Депутат Шелли Уиллингем, афроамериканец, представляющий округа Берти и Эджкомб, сказал, что, когда он обсуждал этот вопрос с республиканцами в частном порядке, "они сказали бы вам, что принимают тот факт, что это необходимо". Но они "не хотят создавать впечатление, что помогают поддерживать эту социализированную медицину" - не потому, что их собственные избиратели не получат такой же выгоды, как избиратели Уиллингема, а потому, что они боятся, что правые бросят им вызов.

Республиканцы спрашивали, что будет, если штат возьмет у федерального правительства миллиарды долларов на страхование людей, а потом, в один прекрасный день, федералы перестанут присылать деньги. "Тогда они скажут: "Ну, мы не хотим давать Medicaid людям, которые не работают", - говорит сенатор штата Кэнди Смит. "Они будут голосовать против своей собственной семьи". Но истинный корень сопротивления, которое длилось так долго, сказала нам Смит, - это человек, подписавший ACA, закон, который до сих пор неофициально известен как Obamacare. "Знаете, к чему все сводится? Все это представил чернокожий человек", - сказала она. "Вот почему."

Ряд факторов - пара ключевых республиканцев, изменивших свою позицию, давление со стороны бизнес-сообщества и вес общественного мнения, которое в подавляющем большинстве поддерживало расширение, - в конце концов сломили это сопротивление, и в начале 2023 года законодательное собрание проголосовало за принятие расширения. Но пока они ждали, сотни тысяч жителей Северной Каролины остались без страховки, сельские больницы оказались под угрозой, а тысячи жизней были потеряны. По одной из оценок, ежегодно умирают 350 жителей Северной Каролины, которые могли бы выжить, если бы расширение Medicaid было принято немедленно. За десять лет задержки это больше жертв, чем погибло во время терактов 11 сентября.

Проблемы с образованием для сельских афроамериканцев также повсеместны. Школьные округа в сельских чернокожих районах часто не соответствуют стандартам и испытывают нехватку жизненно важных ресурсов. По словам Дэвиса, в четырнадцати из девятнадцати округов его конгрессменского округа в Северной Каролине 100 процентов школьных округов классифицируются федеральным правительством как школы, относящиеся к разделу I, что означает, что они достаточно бедны, чтобы претендовать на различные формы помощи.

Где они не получают достаточной помощи, так это от штата Северная Каролина. В 1994 году школьники из пяти бедных сельских округов подали в суд на штат, заявив, что из-за недостаточного финансирования и перегруженности школ им отказывают в гарантии "качественного базового образования", предусмотренной Конституцией штата Северная Каролина. На данный момент, спустя почти тридцать лет, дело Леандро так и не решено, несмотря на то, что истцы неоднократно выигрывали в суде, а штат был обязан выделить деньги на улучшение школ. Каждый раз законодательное собрание штата подавало апелляцию, сопротивлялось, отказывалось выделять средства и находило новые основания, чтобы не выполнять предписания суда. В последнем случае, после того как в результате выборов 2022 года верховный суд штата перешел под контроль партии GOP, республиканцы в законодательном собрании добились повторного рассмотрения дела в суде, который теперь контролирует их партия, в надежде, что новое большинство отменит предыдущее решение, предписывающее штату выделять больше помощи бедным районам.

От неравенства ресурсов до неприкрытого расизма - сельские афроамериканцы продолжают вести те же политические и социальные битвы, что и их городские сверстники. Но опыт сельских чернокожих отличается в значительной степени. Разрушение семейных фермерских хозяйств чернокожих сельских жителей было более катастрофичным, чем сокращение семейных ферм в целом по стране. Семьи чернокожих, не покинувшие сельские районы ради индустриальных городов во время Великой миграции, столкнулись с проблемами еще более серьезными, чем белые, включая взаимосвязанный комплекс проблем занятости, бедности и здравоохранения.

 

Опыт латиноамериканцев в сельской местности

В настоящее время латиноамериканцы являются крупнейшим расовым меньшинством в США. Пока они еще не являются крупнейшим меньшинством в сельских районах Америки, но благодаря стремительной иммиграции и более высокой рождаемости латиноамериканцы очень скоро превзойдут афроамериканцев и станут крупнейшим расовым меньшинством и в сельских районах США.

Хотя большинство латиноамериканцев проживает в крупных городах, 67 из 101 округа с преобладанием латиноамериканцев, согласно переписи населения 2020 года, являются сельскими. Из этих 67 округов 49 находятся только в Техасе, а 8 из оставшихся 18 - в Нью-Мексико. Справедливости ради следует отметить, что в Техасе 254 округа - это больше, чем в любом другом штате, и многие из них имеют очень маленькое население. Но на долю латиноамериканцев приходится ошеломляющие 95 % прироста населения Техаса в период с 2010 по 2020 год. Хотя половина латиноамериканцев проживает в пяти крупнейших округах штата - Харрис, Даллас, Таррант, Бексар и Трэвис, - значительная часть этого прироста приходится на сельские районы штата.

Поскольку исходные показатели латиноамериканского населения в сельской местности намного меньше, чем в городах, темпы роста латиноамериканского населения в сельских округах намного выше. Это особенно верно за пределами Солнечного пояса, о чем свидетельствует резкий рост доли латиноамериканских округов в штатах Ржавого пояса на Северо-Востоке и Среднем Западе. В десяти округах с самыми высокими темпами роста численности латиноамериканцев с 2010 года проживает менее 39 000 человек. Хотя пять из этих округов являются южными - округ Чарлтон, Джорджия; округ Пикенс, Алабама; а также три округа в Луизиане - они являются аномалиями, поскольку в этих округах находятся федеральные тюрьмы, где латиноамериканские преступники учитываются при переписи населения. Пять других самых быстрорастущих округов, расположенных в Мичигане или Дакоте, в большей степени отражают общие тенденции. Благодаря нефтяному буму в Северной Дакоте, вызванному спросом на рабочую силу, латиноамериканское население округа Маккензи за последнее десятилетие увеличилось в 11 раз, а округа Уильямс - в 9 раз. Именно так: Два самых быстрорастущих латиноамериканских округа в стране находятся в сельской местности Северной Дакоты.

Белые сельские жители, опасающиеся неуклонного распространения латиноамериканского населения за пределы городов в сельские общины, могут направить свой гнев на президента, подписавшего в 1986 году Закон об иммиграционной реформе и контроле: Рональда Рейгана. "Положения об амнистии, включенные в этот закон, дали латиноамериканцам новую свободу передвижения за пределы иммигрантских анклавов, что позволило им воспользоваться новыми возможностями низкооплачиваемой работы в других частях страны", - заключают исследователи сельских латиноамериканцев Рохелио Саенс и Круз Торрес. При поддержке корпоративных рекрутеров сотни тысяч латиноамериканцев переехали в небольшие сельские общины, где местные жители часто отказываются работать на таких опасных работах, как переработка продуктов, добыча нефти и древесины, а также текстильное производство. От домов до хумуса - если бы не квалифицированные и относительно низкооплачиваемые латиноамериканские рабочие, особенно в строительном и сельскохозяйственном секторах, цены почти на все, что покупают американцы, были бы значительно выше.

Знаменитая молочная промышленность Висконсина и производители курятины Алабамы - примеры того, как пострадавшие сельские города и округа оживились благодаря приезжим латиноамериканцам. "Рабочие места в молочной промышленности сокращаются, а на многих из тех, что еще существуют, теперь работают мексиканцы и мексиканские американцы", - пишет профессор Университета Висконсин-Грин-Бей Джон Шелтон. "Любое прогрессивное будущее должно включать латиноамериканцев в процесс обращения вспять падения уровня жизни трудящихся, вызванного в основном консервативной политикой". Через три десятилетия после открытия птицефабрики в Расселвилле, штат Алабама, латиноамериканцы составляют 40 процентов от почти 11 000 жителей города. Их приезд радикально изменил город. "В Расселвилле около девяти tiendas Latinas [магазинов, принадлежащих латиноамериканцам], три из которых - гватемальские", - рассказывал в 2022 году двадцатичетырехлетний Сальвадор Бланко в интервью газете Los Angeles Times. "Но это тот же самый город, который находится в 30 минутах езды к югу от Флоренции, где я живу, и вы не можете заставить убрать статую Джима Кроу перед зданием суда".

По сравнению со средними показателями по стране, сельские латиноамериканцы чаще всего имеют мексиканское происхождение. Приток латиноамериканцев в сельские районы после принятия закона об иммиграционной реформе 1986 года не только сдерживает потери населения, которые в противном случае могли бы быть еще более глубокими, но и оказывает еще одно важное влияние: Их приезд расширил круг сельской рабочей силы и способствовал росту местной экономики. В докладе Объединенного экономического комитета Конгресса США говорится: "Повышение уровня иммиграции и миграция латиноамериканских работников из штата в штат крайне важны для экономики как способ повышения уровня участия в рабочей силе, особенно в новых развивающихся сельских районах."

Несмотря на положительное влияние латиноамериканцев на сельские общины, они сталкиваются с теми же проблемами, что и другие сельские меньшинства. Согласно исследованию Stateline, почти половина сельских латиноамериканских детей, 47 %, рождаются в бедности. Каждая восьмая сельская латиноамериканская семья получает ту или иную форму государственной помощи, а половина сельских латиноамериканских семей получает талоны на питание. Как ни печально - и как ни парадоксально, учитывая их значение для фермерского производства - сельские латиноамериканцы чаще, чем их городские коллеги, сталкиваются с проблемой отсутствия продовольственной безопасности. "Сельские латиноамериканские общины часто работают на фермах, которые выращивают продукты питания для нации, однако их жизненные обстоятельства и географическое положение создают препятствия для доступа к здоровой пище и закрепляют цикл отсутствия продовольственной безопасности для них", - говорится в докладе за 2023 год, подготовленном UnidosUS, организацией по защите интересов латиноамериканцев, базирующейся в Вашингтоне.

В отличие от сельских афроамериканцев, происходящих от рабов, привезенных сюда силой, или сельских коренных американцев, чьи предки прибыли задолго до появления белых поселенцев, сельские латиноамериканцы сталкиваются с особым видом расизма, связанным с тем, что они являются относительными новичками в сельских общинах. Из-за своего неблагоприятного культурного положения, языковых барьеров и проблем с гражданством сельские латиноамериканцы исторически не требовали защиты и равенства на рабочем месте.

Размышляя о своем опыте представления интересов сельских латиноамериканцев в Фениксе, бывший сенатор от штата Аризона Пит Риос рассказал, что стал свидетелем того, насколько разным был уровень политической активности среди сельских латиноамериканских рабочих. Те, кто работает на неквалифицированных и не входящих в профсоюз работах, особенно на фермерских полях, были в наименьшей степени защищены. "Многие из моих латиноамериканских товарищей не хотели участвовать в политике", - вспоминает Риос. "У них был страх - настоящий страх перед властью. Они говорили, что не хотят быть уволенными, потому что владелец ранчо Смит не хотел, чтобы они лезли в политику". И эти фермеры, сказал нам Риос, были гражданами - не работниками без документов и не зарегистрированными в программах временных гастарбайтеров. На другом конце спектра были профсоюзные работники медных рудников из района Медного коридора к востоку от Феникса. "Единственная группа, которая, как я обнаружил, была готова к работе, и большинство из них были латиноамериканцами, - это работники шахт", - сказал он. "Весь Медный коридор был довольно хорошо объединен в профсоюз". Где-то посередине, по словам Риоса, находились работники тюрем, которые состояли в профсоюзе, но обладали меньшей властью, чем работники частных шахт, поскольку закон Аризоны запрещает бастовать работникам государственных профсоюзов, например тем, кто работает в тюрьмах штата.

Время и способ прибытия многих латиноамериканцев в Соединенные Штаты иногда создают для них юридические проблемы, когда они переезжают в давно изолированные, преимущественно белые сельские города и округа. В своем исследовании 2017 года, посвященном расовому профилированию латиноамериканцев полицейскими департаментами Северной Каролины, Кармен Уэрта-Бапат (Carmen Huerta-Bapat) обнаружила, что количество случаев профилирования при обычной остановке на дорогах белых и латиноамериканских водителей неуклонно снижалось по всему штату, но в основном благодаря изменениям в городских полицейских департаментах, возглавляемых политиками-демократами. В сельских, более республиканских районах штата Тар-Хил, расовые различия в профилировании сохранялись, особенно в округах, "возглавляемых всенародно избранными шерифами-республиканцами".

Через несколько лет латиноамериканцы превзойдут афроамериканцев и станут самым многочисленным сельским меньшинством. По мере того как их население увеличивается и продолжает распространяться на сельскую местность, трудовая и потребительская деятельность латиноамериканцев оживляет спящие сельские общины, нуждающиеся именно в таком притоке, который иммигранты уже давно обеспечили городским и пригородным общинам по всей территории США.

 

Опыт коренных американцев в сельской местности

Ни одна расовая группа в Соединенных Штатах не является более сельской, чем коренные американцы. В зависимости от того, как определяется сельская местность, до половины коренных американцев живут в сельских общинах, доля которых намного выше, чем у любой другой расовой или этнической группы. В отличие от латиноамериканцев и особенно афроамериканцев, миллионы которых живут в крупных городах США или разросшихся пригородах, коренное американское население является уникально сельским.

Сельское население коренных американцев - за исключением случаев, когда этого требует специфика, мы используем термин Native American, а не American Indian/Alaska Native (AI/AN) - возникло, конечно, не случайно. Систематическое и расистское вытеснение коренных американцев в отдаленные сельские районы создало болезненный, дискриминационный и долговременный эффект "с глаз долой - из сердца вон". "Я бы сказал, что главная проблема заключается в том, что для американской общественности индейцы невидимы", - сетует Майкл Берд, индеец пуэбло из Нью-Мексико и первый президент Американской ассоциации общественного здравоохранения из числа коренных американцев. "Они не видят нас, не думают о нас и не знают истории". Если комментарий Берда кажется преувеличенным, подумайте еще раз: Согласно отчету, опубликованному в 2018 году организацией Reclaiming Native Truth, большинство американцев и 62 процента тех, кто живет за пределами так называемой Страны индейцев , признают, что они совершенно не знакомы с 5,2 миллионами коренных американцев, которые являются членами 573 племен, официально признанных федеральным правительством.

Близость к племенным общинам может сделать граждан более знакомыми с коренным американским населением, но не обязательно более благосклонными к нему. На самом деле, мнение о племенных общинах, скорее всего, будет более суровым среди их соседей. В отчете Reclaiming Native Truth делается вывод: "Предвзятое отношение к коренным американцам меняется от региона к региону, причем наибольшее предубеждение проявляется среди людей, живущих вблизи Страны индейцев. Отчасти это может быть связано с тем, что районы в Стране индейцев и вокруг нее, как правило, более сельские и политически консервативные". Поскольку многие сельские коренные американцы живут в отдаленных резервациях племен, термин "невидимый" часто используется для описания их социального и политического опыта. Эта невидимость имеет метафорический смысл, но для многих американцев - особенно в восточных районах США, удаленных от Страны индейцев на равнинах и в западных штатах, - коренные американцы редко, если вообще когда-либо, видны и в прямом смысле.

Хуже того, стандартная ассоциация современных коренных американцев с индустрией казино укрепляет грубые, утешительные мифы о том, что члены племени богатеют за счет доходов от азартных игр. На самом деле лишь небольшая часть коренных американцев получает прибыль от казино. Во время своего выступления в Конгрессе в 1993 году по вопросу о правах коренных американцев на азартные игры не кто иной, как Дональд Трамп, попытался выставить себя жертвой обратной дискриминации, поскольку коренные американцы используют свой особый федеральный статус для строительства казино на специально отведенных для этого землях. Трамп жаловался, что люди, заявляющие о своем происхождении от коренных американцев, "не похожи на индейцев". А затем он сказал представителю Калифорнии Джорджу Миллеру следующее: "Вы говорите, что только индейцы могут иметь резервации, только индейцы могут играть в азартные игры. Так почему же вы не одобряете это для всех? Почему вы проявляете дискриминацию? Почему индейцы не платят налоги, а все остальные платят? Я плачу". Трамп не только продемонстрировал свое невежество относительно гражданства коренных американцев, но и, как позже узнает нация, регулярно хвастался тем, какой он "умный", что практически не платит налогов.

Отчуждение граждан племен от экономики и культуры США на протяжении веков нанесло неисчислимый ущерб. Практически по всем показателям, касающимся экономики, здравоохранения, жилья, образования и других факторов жизнеспособности и благополучия, коренные американцы занимают низшие или почти низшие места. Учитывая, насколько сильно сельское процветание привязано к близости к городу, стоит ли удивляться, что коренные американцы - американцы, наиболее обособленные от своих соотечественников, - добились гораздо меньшего прогресса в экономике и здравоохранении, чем другие граждане?

Начнем с экономических показателей. По данным "Красной дороги", некоммерческой организации, занимающейся расширением прав и возможностей коренных американцев, среди коренных американцев самый высокий уровень бедности в стране, самый низкий уровень участия в рабочей силе, а средний доход домохозяйства примерно на 30 % ниже, чем в среднем по стране. Четверть коренных американцев страдает от отсутствия продовольственной безопасности, что в два раза превышает национальный показатель. Имейте в виду, что эта статистика была бы еще хуже, если бы из расчетов не было исключено племенное население, проживающее в сельской местности.

Ситуация с жильем коренных американцев безрадостна: Сорок процентов домов коренных американцев в резервациях считаются не отвечающими требованиям, половина из них не подключена к общественной канализации, а 16 процентов не подключенных домов не имеют внутреннего водопровода. Еще тридцать лет назад получение ипотечного кредита в резервациях было незаконным. Даже сегодня начинающим покупателям жилья из числа коренных американцев, не лишенным других прав из-за плохого кредитного рейтинга или отсутствия денег на первоначальный взнос, по-прежнему трудно получить ипотечный кредит. В 2021 году Бен Айзен из The Wall Street Journal объяснил, какую юридическую иглу приходится продевать коренным американцам, чтобы стать владельцами жилья. "Традиционные ипотечные кредиты в США обеспечиваются двумя ценными предметами залога: самим домом и землей, на которой он стоит", - пишет Айзен. "Но в Стране индейцев участки земли находятся в доверительном управлении, что не позволяет кредиторам претендовать на них, если домовладелец перестанет платить". Опустошительные последствия насильственного переселения племенных народов в резервации - это устойчивая форма социально-экономической дискриминации, с которой не сталкивалась ни одна другая американская группа.

Ситуация с медицинским обслуживанием сельских племен еще более плачевна. С 1955 года Министерство здравоохранения и социальных служб США оказывает медицинскую помощь коренным американцам непосредственно через Службу здравоохранения индейцев (IHS). Через медицинские учреждения, которыми она управляет на территории резерваций или рядом с ними, объединенные в десять географических зон обслуживания, IHS обслуживает примерно 2,6 миллиона коренных американцев, проживающих в США.

Инвестиции IHS недостаточны для удовлетворения потребностей целевых групп населения. Задумайтесь над таким ошеломляющим фактом: расходы IHS на здравоохранение коренных американцев в расчете на одного получателя составляют менее половины того, что Федеральное бюро тюрем тратит на заключенных преступников. Несмотря на то, что пациенты из числа коренных американцев имеют доступ к другим ресурсам, включая племенные и государственные отделы здравоохранения в своих общинах, коренные американцы продолжают страдать от самой низкой продолжительности жизни среди всех расовых и этнических групп: В среднем они умирают на 5,5 лет раньше, чем другие американцы. Наиболее ужасающим является тот факт, что, поскольку эти различия в значительной степени обусловлены смертностью от предотвратимых заболеваний, дополнительные инвестиции штатов или федеральных властей в раннюю или профилактическую помощь могли бы резко сократить число преждевременных смертей среди коренных жителей.

IHS полностью осознает причины этих серьезных и повсеместных различий в состоянии здоровья. "Более низкая продолжительность жизни и непропорционально большое бремя болезней существуют, возможно, из-за недостаточного образования, непропорционально большой бедности, дискриминации в сфере предоставления медицинских услуг и культурных различий. Это широкие проблемы качества жизни, коренящиеся в экономических невзгодах и плохих социальных условиях", - говорится на сайте IHS. "Американские индейцы и коренные жители Аляски продолжают умирать чаще других американцев во многих категориях, в том числе от хронических заболеваний печени и цирроза, сахарного диабета, непреднамеренных травм, нападений/убийств, преднамеренного членовредительства/суицида и хронических заболеваний нижних дыхательных путей".

Уровень самоубийств в коренных американских общинах поражает воображение и примерно на 50 процентов выше, чем среди белых американцев. Самоубийствам коренных американцев способствует целый ряд факторов, включая как экономическое отчаяние, так и недостаток ресурсов для охраны психического здоровья. Алкоголь часто является катализатором: Примерно в половине случаев самоубийств коренных американцев жертвы находились в состоянии алкогольного опьянения. Среди коренных американских подростков самоубийства достигают масштабов эпидемии. "Невзгоды детства также связаны с суицидальным поведением и мыслями коренных американцев. Молодые мужчины АИ/АН, особенно те, кто не имеет работы, не заканчивает школу или и то, и другое, и те, кто имеет в анамнезе травмы, подвержены большему риску попыток самоубийства", - заключили исследователи одного из исследований общественного здравоохранения 2015 года. "По сравнению с другими этнокультурными группами, у молодежи АИ/АН более серьезные проблемы с тревожностью, виктимизацией, злоупотреблением психоактивными веществами и депрессией, что может способствовать суицидальности". В докладе, опубликованном компанией GoodRx Research, говорится, что более 113 000 коренных американцев живут в одном из 492 округов, обозначенных как "пустыни психического здоровья", где на каждые 30 000 жителей приходится менее одного психиатра или психолога.

Во время визита в Чинле, отдаленный город в округе Апачи, штат Аризона, мы увидели краткий проблеск отчаяния. Там Шона Клоу, сорокадвухлетний кандидат на место в Совете навахо в 2022 году, рассказала нам, что ее глава Чинле (местная географическая единица навахо) делит одну региональную больницу с двадцатью тремя другими главами. Раздавая избирателям навахо агитационные листовки, Клоу указала через грунтовую парковку на здание в ста ярдах от нее, которое раньше служило единственным в районе центром лечения наркомании и алкоголизма. Сейчас здание закрыто, потому что его фундамент признан неустойчивым - жертва нестабильной поймы, на которой оно расположено. По словам Клоу, местные жители могут получить амбулаторные услуги, но этих ресурсов крайне недостаточно, учитывая уровень алкоголизма и наркомании на племенных землях. Почти сразу же, минут через десять, подъехал помятый пикап с тремя мужчинами средних лет внутри и вызвал Клоу на языке навахо. После короткого разговора с ними она вернулась к нашей беседе. "Видите ли, - прошептала она. "Эти люди сейчас пьяны. Они не должны ездить по улицам". Было еще не десять утра.

Опыт сельских коренных американцев включает в себя множество успехов, некоторые из которых являются побочным продуктом новых предприятий, а другие - следствием федеральных исключений, разрешающих племенам владеть и управлять казино. С 1999 года племя могавков Сент-Реджис (SRMT) управляет казино, отелем и развлекательным центром в Аквезасне, небольшом городке на севере штата Нью-Йорк в двух шагах от канадской границы.

Недавно SRMT воспользовалась еще одной уникальной возможностью: продажей марихуаны. После того как штат Нью-Йорк разрешил племенам продавать каннабис, SRMT в 2021 году выдал свои первые лицензии на выращивание и продажу каннабиса. Ритейлеры резервации ирокезов также могут продавать табачные изделия по более низким ценам без уплаты налогов. Азартные игры, марихуана и дешевые сигареты привлекают туристов и покупателей со всего штата, а также из Вермонта и других близлежащих штатов и Канады. В октябре 2022 года актер Джим Белуши, владеющий и управляющий крупной фермой по выращиванию марихуаны на своем ранчо в Северной Калифорнии, возглавил церемонию разрезания ленты, чтобы открыть новый диспансер в Аквезасне.

Развитие индустрии каннабиса в Аквезасне приносит доход и богатство не только предпринимателям и гражданам племени, но и местным жителям, не принадлежащим к племени. Мы посетили две конопляные аптеки в Аквезасне, в обеих работали молодые люди в возрасте около двадцати лет. Первый продавец был коренным ирокезом, а второй - белым жителем по имени Остин, который вырос и жил в соседнем Малоуне. Остин работает в компании Weedway, которая принадлежит Рику Хамелину, владельцу крупной заправки Speedway и торговой площади через дорогу. Фирма Хамелина, First Americans LLC, была одним из трех владельцев, которым SRMT выдал "условную лицензию на выращивание" в 2021 году.

Появившиеся отрасли, такие как игорный бизнес и марихуана, подстегнули необходимое экономическое развитие некоторых сельских общин коренных американцев. Однако экономическое воздействие ограничено и не может обратить вспять столетия систематических лишений, вызванных переселением коренного американского населения в резервации, далекие от большинства остальных членов американского общества.

 

Сближение сельских районов

Дуглас Бернс - блогер из Айовы и обозреватель сельской газеты Carroll Times Herald в округе Кэрролл, где проживает около двадцати тысяч человек в западно-центральной части штата Ястребиные Яблоки. В 2022 году Бернс написал мощную колонку, в которой призвал сельских жителей переосмыслить свое отношение к разнообразию. "Для слишком многих сельских американцев термин "разнообразие" является синонимом "инаковости", потому что жители отдаленных регионов не понимают, что мы тоже недопредставлены и неправильно поняты", - написал он. "Политика и структуры загоняют нас в угол и маргинализируют".

Мы можем поспорить с его жалобой на "недопредставленность", но в остальном Бернс предлагает убедительную и искреннюю просьбу. Хотя мы не уверены, что он подразумевает под сельскими американцами белую группу, Бернс призывает жителей глубинки искать и создавать коалиции с другими обездоленными группами. "Нам, сельским американцам, нужно сосредоточиться на исправлении ситуации, найти союзников в других демографических группах, которые точно так же остаются за бортом современной американской экономики, высшего образования и высших судебных инстанций, и да, даже моей профессии, журналистики, где голоса сельских жителей могут отсутствовать или их трудно найти в ключевых центрах власти."

Мы разделяем призыв Бернса к сельским американцам широко подумать о том, где они могут найти подходящих союзников, которые присоединились бы к их усилиям по исправлению ситуации в сельских общинах. Но обеспокоенным сельским белым избирателям не нужно отправляться в городские полиглоты с расовым разнообразием, чтобы получить сочувствие за то, что они чувствуют себя "недопредставленными и непонятыми". Для белых сельских жителей от Мэна до Монтаны и Миссисипи существует достаточное разнообразие в сельских общинах и множество потенциальных союзников среди их обездоленных небелых соседей - большинство из которых сталкиваются с теми же экономическими, социальными, политическими и связанными со здоровьем проблемами, что и белые сельские жители.

Хотя многие проблемы, с которыми сталкиваются сельские меньшинства, схожи с проблемами их белых соседей - или даже немного более сложны, - общий опыт никогда не давал им права на включение в число основных меньшинств Америки. "Определяя белую сельскую Америку как сельскую Америку, эксперты, ученые и законодатели увековечивают неполную и упрощенную историю о многих людях, составляющих сельскую Америку, и о том, чего они хотят и в чем нуждаются", - предупреждает профессор Бейтс-колледжа Мара Кейси Тикен (Mara Casey Tieken). "По иронии судьбы, эта история, которую так часто рассказывают либералы, пытаясь объяснить недавний рост неприкрытого нативизма и ксенофобии, служит для повторной привилегии белой расы. Белизна предполагается, а другие расы еще больше отодвигаются на задворки".

Несмотря на двойное бремя, связанное с численным и расовым меньшинством, каждый четвертый сельский житель, принадлежащий к меньшинству, не более и не менее сельский, чем представители доминирующего белого большинства. К сожалению, меньшинства практически не привлекают внимания средств массовой информации, которые якобы озабочены проблемами сельских жителей. Экономические, медицинские и культурные проблемы сельских меньшинств тоже имеют значение, и возрождение сельской местности не может быть полным без их участия. Только по этой причине - не говоря уже о политических выгодах, которые можно извлечь из создания действительно пан-сельского движения - сближение сельских жителей всех рас, цветов кожи и вероисповеданий дает возможность сельским гражданам выступить единым фронтом. К сожалению, если партизанский и электоральный раскол в сельских общинах является каким-либо признаком, многорасовое сельское возрождение вряд ли возникнет в ближайшее время.

 

 

Глава 8. ОТЧАЯНИЕ, РАСТЕРЯННОСТЬ, РАЗОЧАРОВАНИЕ И ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ УПАДОК

 

Мы практически владеем сельской местностью и маленькими городками Америки.

-МИТЧ МАККОННЕЛЛ, ЛИДЕР РЕСПУБЛИКАНЦЕВ В СЕНАТЕ

 

Конгрессмен Чип Рой представляет Двадцать первый округ Конгресса Техаса, который начинается в пригородах Сан-Антонио и Остина, а затем простирается на 150 миль к западу, в малонаселенные районы Центрального Техаса. После переписи населения 2020 года республиканцы штата перекроили границы округа, превратив его из слабореспубликанского в сильнореспубликанский. Это означало, что шансы Роя на переизбрание уменьшились до нуля.

За несколько дней до выборов 2022 года мы встретились с Роем на мероприятии в ресторане крошечного городка Хант, не входящего в состав округа. Он и группа сотрудников предвыборного штаба вошли на мероприятие, пружинисто шагая, в одинаковых белых рубашках, на каждой из которых было вышито имя Роя и американский флаг, как и подобает действующему президенту с огромным военным кошельком, который знал, что победит. После того как он рассказал о стратегии конгресса толпе из семидесяти пяти сторонников, он дал нам несколько минут для разговора. Мы спросили его, есть ли у него конкретная программа действий, которая позволит его избирателям из сельской местности получить то, что им нужно от Вашингтона, и чем их потребности могут отличаться от потребностей его избирателей из пригородов.

Сначала Рой, казалось, был немного озадачен вопросом. "Вы говорите об ассигнованиях?" - спросил он, что его, как убежденного консерватора, выступающего против трат, не очень-то интересует. Когда мы сказали, что речь может идти о чем угодно, он перечислил вопросы, которые, по его словам, волнуют всех его избирателей, включая нелегальную иммиграцию и инфляцию, а затем перешел к объяснению того, почему он обычно выступает против огромного сельскохозяйственного законопроекта, периодически принимаемого Конгрессом, который является средством для многих обильных субсидий, предоставляемых фермерам. (Рой не любит этот законопроект, потому что именно из него финансируются продовольственные талоны).

Другими словами, у Роя, как и у многих его коллег, представляющих сельские округа, нет особой сельской повестки дня. Через четыре дня после нашего разговора он разгромил своего искреннего, но недостаточно финансируемого демократического оппонента, двадцативосьмилетнюю латиноамериканку, которой удалось собрать лишь малую толику тех денег, что были у Роя. Затем он вернулся в Вашингтон и возглавил восстание против кандидатуры Кевина Маккарти на пост спикера Палаты представителей, унизив Маккарти и добившись ряда обещаний, которые привели к кризису потолка долга в 2023 году.

Чип Рой - идеолог, причем как в хорошем, так и в плохом смысле. У него есть твердый набор принципов, которых он придерживается; особые интересы вряд ли смогут купить его поддержку того, с чем он не согласен. Но он также настолько сильно выступает против идеи активного, эффективного правительства, что с радостью подтолкнет страну к экономической катастрофе, чтобы добиться уступок по внутренним расходам. Он сторонник инсуррекционистской точки зрения на Вторую поправку, согласно которой основная цель поправки - предоставить средства для насильственного свержения системы, созданной Конституцией; эта точка зрения аисторична, игнорирует текст самой Конституции (которая во многих местах запрещает вооруженное сопротивление правительству) и отражает шокирующую степень самодовольства белого человека, который никогда в жизни не испытывал ничего похожего на реальное государственное угнетение. Если вы зайдете на сайт Роя и почитаете его пресс-релизы, то найдете там много рассуждений на тему абортов и "военного дела", но не найдете объявлений о грантах, полученных для местной больницы, или новых инициатив по созданию рабочих мест в сельской местности Техаса. Как сказал нам один местный демократический активист в округе Гиллеспи, когда мы спросили о политиках, устраивающих постоянные фотосессии, на которых они надевают рубашки цвета хаки и решительно смотрят через Рио-Гранде, Рой "вероятно, проводит больше времени на границе, чем в своем округе". (Округ Роя не граничит с Мексикой).

Для Роя и легионов подобных ему политиков на всех уровнях власти, представляющих интересы белых американцев из сельской местности, все складывается как нельзя лучше. Их позиции становятся все более надежными с каждыми выборами, даже когда проблемы их избирателей остаются без внимания.

class="book">Четыре фактора, которые мы выделили в этой книге как основу проблемы сельских районов Америки, представляют собой политическую стратегию для тех, кому выгоден статус-кво. Глубокие проблемы, с которыми сталкиваются сельские жители Америки, - экономические возможности, здравоохранение, образование, инфраструктура и многое другое - удерживают многих из них в состоянии недовольства и неудовлетворенности. Их возвышенный статус основного меньшинства дает возможность потворствовать им даже тогда, когда расстояние между тем, что они получают, и тем, чего, по их мнению, они заслуживают, увеличивается. Их огромная электоральная власть позволяет республиканцам сохранять контроль над правительством, причем зачастую настолько, что партия практически исключает конкуренцию на выборах. А их интересы на всех уровнях представляют политики, которые используют эти структурные, материальные и культурные условия для манипулирования сельскими американцами, что практически не приводит к улучшению их жизни, а зачастую и ухудшает ее.

Для этих политиков угрозы, которые мы определили как исходящие от сельских белых американцев - расизм и ксенофобия, конспирология, антидемократические убеждения и оправдание насилия, - вовсе не угрозы. Это либо не проблема, о которой стоит беспокоиться, либо, что еще хуже, инструменты, которые можно использовать для сохранения поддержки этих избирателей и направить их гнев в то русло, которое политики сочтут наиболее выгодным.

 

Партийная проблема сельской Америки

Сегодня, когда политическая пропасть между городом и деревней так велика, легко забыть, что так было не всегда. На самом деле, на протяжении большей части нашей истории сельские и городские американцы голосовали не так уж и по-разному; кандидаты в президенты от республиканцев обычно опережали кандидатов от демократов всего на пару пунктов в сельских районах. Однако начиная с выборов 2000 года голоса сельских и городских жителей начали отдаляться друг от друга, и сейчас это разделение превратилось в пропасть. В 2016 году 62 процента белых сельских жителей поддержали Дональда Трампа. Два года спустя, во время зачистки демократами промежуточных выборов 2018 года, 64 процента белых сельских жителей поддержали республиканских кандидатов в Палату представителей. Затем 71 процент проголосовал за Трампа в 2020 году, а 74 процента - за ГОП в 2022 году.

Это расхождение сделало сельскую Америку менее политически конкурентоспособной, что не дало обеим партиям стимула направлять значительные ресурсы на завоевание голосов избирателей. Однако только демократам бесконечно читают лекции о том, что они "игнорируют" сельскую Америку, и они действительно ее игнорируют - если вы говорите только о политике, а не о политике. Во многих местах присутствие демократов весьма незначительно; у партии практически нет организации, а если демократ вообще присутствует в избирательном бюллетене во многих гонках, то он может быть всего лишь "запасным вариантом", кем-то, кто согласился, чтобы его имя было внесено, но не ведет активной кампании.

К сожалению, это оставляет сельских либералов, которых немало, без реального представительства и связи с окружающими их единомышленниками. В то время как многие лидеры демократов руководствуются холодной логикой, рассматривающей только следующие выборы и не видящей смысла в попытках конкурировать в сельской Америке, другие пытаются изменить мнение своей партии по этому вопросу. "Если вы проигрываете округ тридцать на семьдесят и не хотите проиграть его в следующий раз двадцать пять на семьдесят пять, часть стратегии должна начинаться с того, чтобы заставить тридцать процентов поверить, что они являются существенным присутствием в этих сообществах, что там есть такие же люди, как они", - сказал нам Грег Спид, президент прогрессивной организационной группы America Votes. "Перевес в сорок пунктов - это плохой проигрыш на выборах. Тридцать процентов сообщества - это огромный процент этого сообщества. Наша проблема начинается с того, что настоящие демократы в этих сообществах чувствуют себя в осаде".

Не так широко известно, что республиканцы игнорируют многие сельские районы по той же причине, что и демократы: Они знают, что гонки там не будут конкурентными, поэтому им не нужно беспокоиться. "По большей части республиканцы по умолчанию набирают большой перевес в красных районах, - говорит председатель Демократической партии Висконсина Бен Виклер. Когда он возглавил партию, одной из его целей было изменить ее долгосрочные перспективы в сельских районах штата, конкурируя везде. В 2022 году, впервые за много лет, демократы выставили кандидата в представители штата в каждом округе, даже в тех, где у них было мало шансов на победу. Эти кандидаты обнаружили бесплодный политический ландшафт. "Кандидат за кандидатом говорили мне, что они работали не покладая рук и не видели никаких признаков реальной кампании со стороны республиканцев", - рассказал нам Виклер. "А некоторые из этих кандидатов прямо перед выборами говорили мне, что они действительно уверены в своей победе, потому что знают, что их оппонент по сути ничего не сделал, почти не собирал денег, не имел никакого значимого присутствия на местах, чтобы говорить об этом. И все равно республиканцы побеждали с огромным отрывом". Есть гонки в масштабах штата, где работа с сельскими жителями имеет значение; на выборах 2023 года на жизненно важное место в Верховном суде штата Висконсин демократы победили отчасти за счет увеличения перевеса в сельских районах штата. Но такие возможности выпадают нечасто.

Тем не менее, когда дело доходит до политики, демократы как на уровне штатов, так и на федеральном уровне не прекращают попыток помочь сельской Америке, какими бы политически безответными ни были их усилия. Каждая президентская кампания демократов выдвигает некую сельскую повестку дня, полную политики, программ и идей экономического развития. А когда демократы приходят к власти, они подкрепляют это долларами; когда демократы принимают крупный законопроект о расходах, он, скорее всего, не только указывает на необходимость направить деньги в сельские районы, но и обеспечивает наличие ресурсов, помогающих сельским общинам получить доступ к финансированию и ориентироваться в федеральной бюрократии.

Вы будете тщетно искать подобные инициативы республиканцев по возрождению городских центров, но никто не обвиняет GOP в "игнорировании" городской Америки и не требует, чтобы партия преклонялась перед городскими жителями, которые голосуют против нее в таком значительном количестве. На самом деле, открытая враждебность ГОП к городам воспринимается как данность, на которую не стоит обращать внимания, но она имеет электоральный эффект. Когда демократ Донна Диган победила на выборах мэра Джексонвилля (Флорида) в 2023 году, число мэров-республиканцев в двадцати крупнейших городах Америки сократилось до одного.

Враждебность республиканцев к городам не только не помогает сельским жителям Америки, но порой даже подрывает их. Например, на сайте в последние годы резко возросло количество "преимущественных прав", когда законодательные органы штатов принимают законы, запрещающие местным органам власти устанавливать правила в определенных областях политики. Законодательные органы могут запретить муниципалитетам повышать минимальную заработную плату, защищать квартиросъемщиков от выселения или устанавливать более высокие стандарты безопасности труда.

По мере географической поляризации партий и усиления враждебности республиканцев по отношению к городам, контролируемые ГОП законодательные органы обратились к преэмбрионии как к оружию против своих собственных либерально настроенных городов, которые есть почти в каждом "красном" штате. Эти города часто являются самыми динамичными и быстрорастущими частями штата - например, на пять крупнейших городов Техаса приходится более половины ВВП штата - но это только усиливает неприязнь консерваторов к ним.

Это одна из причин, по которой такие штаты, как Техас и Флорида, принимают один закон о преимущественном праве за другим, чтобы связать руки местным властям, часто по таким горячим вопросам, как права ЛГБТК+, но также и по таким вопросам, как жилье и кредитование с оплатой за день, которые не так часто попадают в заголовки газет. Однако, поступая таким образом, штаты ограничивают свободу местных органов власти в небольших городах и сельской местности в принятии постановлений, отвечающих интересам их избирателей. Луис Фигероа из прогрессивной общественно-политической группы "Каждый техасец" сказал нам, что в 2023 году республиканцы в штате приняли закон о преимущественном праве. "Но они затронут и сельские районы", когда их мэры и городские советы обнаружат, что законодатели штата связали им руки, желая насолить Хьюстону, Сан-Антонио и Остину. Презрение республиканцев к городам стало настолько обыденным явлением, что превратилось в простой способ продемонстрировать свою консервативную добросовестность базе GOP. Те, кто хочет внимания и голосов, знают, что могут получить их, говоря людям, что Нью-Йорк, Сан-Франциско или Чикаго - это адские дыры, воплощающие все то, что обычные американцы должны ненавидеть и бояться.

На местах антиправительственная идеология ухудшает жизнь сельских жителей сотней способов. Кто, например, будет обеспечивать жизненно важную инфраструктуру, если правительство не делает этого или делает плохо? В декабре 2022 года газета The Texas Tribune сообщила: "Старение инфраструктуры в сочетании с инфляцией, повышающей стоимость поставок, привело к тому, что водная инфраструктура Техаса становится все более хрупкой. В этом году по всему штату было выдано не менее 2 457 уведомлений о необходимости кипячения воды - в среднем по семь в день", причем большинство из них - в сельской местности. Каким-то образом республиканское правление не только не превратило сельский Техас в райский уголок, но даже не обеспечило его надежным водоснабжением.

По каждому вопросу сельские американцы получают от республиканцев, которые их представляют, недостаточно или вообще ничего. Более того, они часто активно страдают от политических позиций и идеологических обязательств партии. Республиканцы выступают за школьные ваучеры, которые забирают деньги из государственных школ и направляют их в частные, но во многих сельских районах частных школ просто нет; если местные государственные школы испытывают нехватку ресурсов, страдает вся община. GOP - партия отрицания климата, однако фермеры страдают от изменения климата больше, чем кто-либо другой: от фермеров, выращивающих персики в Джорджии, до фермеров, выращивающих сено в Верхнем штате Нью-Йорка, которые видят, как их урожай уничтожается потеплением и погодными катаклизмами.

Или возьмем аборты. После того как Верховный суд отменил решение по делу Роу против Уэйда, штаты, управляемые республиканцами, приняли целый ряд драконовских ограничений. Эти ограничения, несомненно, не только увеличат количество нежелательных беременностей в сельской местности со всеми вытекающими последствиями для экономической жизни женщин и семей, но и окажут более широкое негативное влияние на способность сельских жителей получать медицинскую помощь. Например, в Сандпойнте, штат Айдахо, акушеры-гинекологи, бежавшие из штата после угрозы уголовного наказания за оказание помощи, привели к закрытию единственного родильного отделения во всем сельском регионе.

А еще есть широкополосный доступ в Интернет - одна из самых жизненно важных услуг, необходимых для создания и поддержания экономической жизнеспособности общества. По состоянию на 2022 год в семнадцати штатах действовали жесткие ограничения или прямые запреты на предоставление муниципалитетами собственных широкополосных услуг жителям, даже в тех местах, где частным компаниям невыгодно устанавливать высокоскоростной доступ в Интернет. В большинстве случаев эти запреты были инициированы законодателями-республиканцами по указанию телекоммуникационных компаний. В 2021 году республиканцы в Конгрессе представили законопроект, который "запрещает штату или его политическому подразделению предоставлять или предлагать на продажу населению розничные или оптовые услуги широкополосного доступа в Интернет", утверждая с честным лицом, что избавление телекоммуникационных компаний от конкуренции со стороны муниципальных провайдеров будет "способствовать развитию конкуренции". А если вы живете в сельской местности, где ни одна из телекоммуникационных компаний не хочет предоставлять вам услуги? Очень жаль.

Нападки на высшее образование помогают республиканцам побеждать на выборах, но наносят ущерб студентам сельских колледжей, которые так часто не могут позволить себе колледж. В конце 2022 года газета The Washington Post сообщила о волне сокращения специализаций в сельских университетах, во многом из-за сокращения финансирования образования со стороны штатов; гуманитарные и естественные науки ликвидировались в пользу более "практичных" специальностей. "Это говорит нам, что они не ценят нас, что наши города обречены быть остановками поездов", - говорит студентка, специализирующаяся на истории и политологии, обе специальности были закрыты.

Сельские американцы обычно ожидают, что их практические проблемы останутся без внимания республиканцев, в то время как демократы стремятся помочь, будь то из искренней заботы о судьбе сельской Америки или (обычно) из обреченной на провал попытки вернуть себе несколько потерянных голосов. Каждый кандидат в президенты от демократов выдвигает тот или иной план помощи сельской Америке, и прогрессивные группы делают то же самое. На сайте Центра американского прогресса, крупнейшего левого аналитического центра, можно найти десятки статей о проблемах, стоящих перед сельской Америкой, и возможных путях их решения; множество белых книг, таких как "Сельский новый курс", проект Прогрессивных демократов Америки и Инициатива сельского городского моста. Американский план спасения, принятый в начале 2021 года без единого голоса республиканцев в Палате представителей и Сенате, был положительно насыщен преимуществами для сельской Америки. Он предусматривал выделение денег на сельское здравоохранение, школы, службы экстренной помощи, развитие рабочей силы, широкополосную связь, а также водопроводные и канализационные системы. Получили ли Джо Байден и демократы благодарность от жителей этих населенных пунктов? Нет. Сельские жители, конечно, взяли деньги, но быстро забыли, кто их для них добыл.

Когда вы напрямую спрашиваете их о том, что правительство делает для них - в том числе о том, что республиканцы изо всех сил пытаются уничтожить, - американцы из сельской местности обычно знают, что им нужно, даже если они не так четко представляют себе, кто может помочь им это получить. По данным опроса Фонда семьи Кайзера, проведенного в 2017 году, 68 процентов сельских жителей заявили, что программа Medicaid "важна для их общины", что выше, чем среди жителей городов и пригородов. Однако электорат в этих же общинах оказывает подавляющую поддержку партии, которая пыталась выкинуть миллионы людей из Medicaid, отменив Закон о доступном здравоохранении, и которая постоянно ищет способы подорвать эту программу.

Даже если сузить рамки того, что сельские американцы хотят получить от правительства, до каких-то базовых коллективных благ - не талоны на питание, а больницы, не налоговые льготы, а новые канализации, - их антиправительственные настроения лишат их и этого. Дали ли Дональд Трамп и республиканцы им закон об инфраструктуре, который позволил бы им отремонтировать мосты и дороги, или заменить свинцовые водопроводные трубы, или распространить широкополосную связь? Нет, не дали. Потребовалось избрание демократического правительства, чтобы добиться этих вещей. Администрация Трампа ничего не сделала в ответ на движение "Право на ремонт", которое хочет, чтобы фермеры могли сами ремонтировать свою технику, чтобы им не приходилось ждать дорогостоящих и отнимающих много времени визитов представителей дилера каждый раз, когда ломается трактор или комбайн. Именно Джо Байден подписал указ о том, чтобы Федеральная торговая комиссия приняла меры по ограничению этой ограничительной практики. Именно губернатор Колорадо Джаред Полис, прогрессивный демократ в штате, где доминируют демократы, в 2023 году подписал первый закон на уровне штата, гарантирующий право на ремонт сельскохозяйственной техники.

И как сказал социолог Роберт Вутхноу о своем длительном исследовании сельских районов во всех уголках страны: "Мы обнаружили руководителей городов и выборных должностных лиц, которые были разочарованы всеобщим гневом на Вашингтон, потому что он мешал поиску практических решений. Например, эти чиновники знали, что им необходимо получить гранты от федерального правительства, но им было трудно это сделать, когда на местных выборах побеждали крайне правые кандидаты.

Куда ни глянь, идеологические цели республиканцев оказывают свое воздействие на сельскую Америку, в результате чего жизнь становится еще хуже. В 2017 году пара исследователей изучила сельские округа, чтобы определить, где наиболее распространена восходящая мобильность - другими словами, где существуют экономические возможности и американская мечта более реальна. В итоге они выделили три фактора, которые в наибольшей степени способствовали бы мобильности в сельской Америке: сильные школы, хорошая широкополосная связь и доступность планирования семьи, чтобы у женщин было меньше шансов нежелательную беременность до того, как они будут экономически готовы иметь детей.

Все это не должно удивлять. Однако по всем трем пунктам GOP - партия, доминирующая в сельской Америке, - прямо подрывает ее способность к восходящей мобильности. Республиканцы принижают и не финансируют государственные школы. Они активно работают над тем, чтобы помешать муниципалитетам создавать свои собственные широкополосные системы. И они подрывают планирование семьи на каждом шагу: от продвижения контрпродуктивного образования "только для воздержания" до подачи судебных исков, чтобы помешать людям получить контрацептивы, покрываемые страховкой, и до запрета абортов везде, где только можно.

Тем временем те же политики кормят сельских американцев авторитарным популизмом, который вызывает гнев на "элиту", но при этом удивительно оторван от экономических отношений власти в обществе. Этот вид популизма стремится к классовой войне, но победа в которой будет найдена не в перераспределении власти или в политике, поднимающей тех, кто борется, а в дискредитации культурных элит, в то время как деньги и власть остаются в руках традиционного экономического класса.

Авторитарный популизм отличается от других разновидностей популизма тем, что он не только сосредоточен на конфликте между "народом" и элитой, но и отвергает демократию, поскольку демократия может позволить тем, кто не похож на "нас", победить и удержать власть. Где бы ни возникло одно из этих правых движений в современном мире, будь то Трампизм в Америке, Brexit в Великобритании, Национальное объединение во Франции, партия Виктора Орбана Fidesz в Венгрии, или AfD в Германии, есть шанс, что оно получит самую горячую поддержку в сельских районах. И не просто в сельской местности, а в тех местах, которые остались позади в результате экономических преобразований. Недавние выборы показали, что в районах, успешно адаптировавшихся к современной экономике, умеренные кандидаты добиваются лучших результатов, а в районах, испытывающих экономические трудности, доминируют ультраправые кандидаты.

Поэтому, как и все правые партии, зависящие от сельских избирателей, Республиканская партия заинтересована в сохранении, а не облегчении их трудностей. Довольные и оптимистичные сельские избиратели могут рассматривать уговоры обеих партий, но чем больше они недовольны и озлоблены, тем больше они будут держаться за GOP. В день выборов отчаяние - главный актив кандидата от республиканцев, потому что это отчаяние легче всего превратить в гнев, а гнев - в голоса.

В то же время республиканцы прекрасно понимают, что им выгодно, когда политика в сельской местности имеет некую пустоту. В сельских районах меньше источников местных новостей и меньше возможностей для участия в политической жизни. Относительное отсутствие политической активности является побочным продуктом различных сил, но оно проистекает, по крайней мере, из одной очень целенаправленной стратегии: попытки уничтожить коллективные переговоры в Америке. Хотя эта долгая война, безусловно, велась ради экономических интересов богачей и корпораций, она также преследовала и особую политическую цель.

Экономические преимущества членства в профсоюзе широко известны уже несколько десятилетий: Члены профсоюза зарабатывают больше денег и получают более щедрые льготы, чем их коллеги, не состоящие в профсоюзе. А поскольку профсоюзы устанавливают стандарты, которым заинтересованы соответствовать даже работодатели, не состоящие в профсоюзе, их преимущества распространяются даже на тех, кто не является членом профсоюза. Не менее важно и то, что профсоюзы политизируют людей в самом лучшем смысле этого слова, заставляя их понимать свою собственную борьбу в более широком контексте. Они говорят вам, что ваша проблема не в том, что ваш босс - придурок, даже если он таковым является; ваша проблема гораздо шире. Дело в том, как распределяется власть как на работе, так и в обществе в целом, через законы и правила, которые влияют на вас каждый день. Что самое страшное, профсоюзы говорят вам, что у вас есть общее дело с другими людьми, которые находятся в похожем положении, даже если у них другой цвет кожи, они говорят на другом языке или поклоняются другому богу, и что если вы будете работать вместе, вы сможете вернуть себе часть этой власти.

Одно из главных оружий консерваторов против профсоюзов - законы "право на труд", которые препятствуют организации профсоюзов, запрещая договоры, по которым каждый работник обязан платить взносы в профсоюз, ведущий переговоры от его имени. Это лишает профсоюз средств и создает мощный стимул для работников не вступать в профсоюз, что значительно затрудняет его организацию. Республиканцы в этом случае выигрывают сразу по нескольким направлениям: поскольку профсоюзы обычно поддерживают демократов, отсутствие профсоюзов в районе лишает партию финансовой поддержки и волонтеров. Группа ученых с сайта проанализировала соседние округа, в одном из которых действовал закон о праве на труд, а в другом - нет, и обнаружила, что законы о праве на труд не только снижают явку избирателей и значительно уменьшают долю голосов демократов, но "ослабление профсоюзов также имеет значительные последствия: меньше кандидатов от рабочего класса проходят в законодательные органы штата и Конгресс, а политика штата движется в более консервативном направлении". Поддержка профсоюзов недавно подскочила до самого высокого уровня с 1965 года. По-настоящему репрезентативный набор сельских политиков отреагировал бы соответствующим образом - но удачи вам в поисках республиканского чиновника, сельского или иного, который заявил бы, что отказался от своей давней оппозиции коллективным переговорам.

Элитные республиканцы хорошо это понимают: уничтожение профсоюзов приносит им и их плутократическим покровителям широкий спектр выгод, в том числе убеждение людей в том, что экономический статус-кво, каким бы плохим он ни был, не может быть изменен простыми людьми. Эта партия и ее медиа-пропагандисты постоянно защищают распределение богатства в Америке, настаивая на том, что оно прекрасно коррелирует с добродетелью: если ты много работаешь, то добьешься успеха, а если не добился успеха, то получил то, что заслужил.

Но сельские жители знают или, конечно, должны знать, что это ложь. Не только в нашей стране и во всем мире полно людей, разбогатевших благодаря тому, кем были их родители, или еще какому-то набору преимуществ, которые носят абсурдное название "меритократия", но и в сельских общинах повсюду полно людей, которые невероятно много работают, но не могут вырваться вперед. Как вписывается фермерская семья, которая каждый день просыпается в 4 утра, чтобы трудиться на своих полях, но не может выплачивать кредиты, в эту картину работы, неизбежно ведущей к успеху? Как вписываются в эту картину люди, которые десятилетиями работали на сборочном конвейере, а потом наблюдали, как завод поднимается и движется, когда его покупает частная инвестиционная компания? А как насчет тех, кто пытается свести концы с концами на низкооплачиваемой работе в розничной торговле, имея мало других возможностей там, где они живут? Разве эти люди не трудятся не покладая рук? Если да, то почему эта совершенная система не вознаградила их?

Республиканцы решают это противоречие, говоря сельским жителям, что, да, они борются, и, да, Республиканская партия сделает для них мало, если вообще что-то сделает, но ответ можно найти, направив все их негодование и ненависть на другой набор целей: иммигрантов, расовые меньшинства, профессоров колледжей, городских жителей и "проснувшихся" либералов всех мастей. Республиканцы раздувают потоки притворного негодования против "элит", убеждая обычных людей направить свою энергию на самые бессмысленные споры, чтобы не замечать того, что действительно важно. Этим спорам нет конца, и каждый из них не преследует никакой материальной цели; если либералы владеют собой должным образом, правые выиграли битву, и скоро начнется следующая.

Поэтому, когда Bud Light сотрудничает с трансгендером, чтобы продать еще несколько ящиков пива, Fox News и остальные консервативные СМИ начинают действовать, стучать по столам и угрожать бойкотом, не упоминая о том, что материнская компания бренда, Anheuser Busch, выделяет миллионы долларов Республиканской партии. В ваших проблемах виноват Bud Light, так что выходите на улицу и снимите видео, на котором запечатлены несколько банок этого напитка. В вашем родном городе закрылись все магазины? Наверное, это потому, что банк с Уолл-стрит опубликовал в твиттере изображение флага прайда.

Это позволяет сосредоточить внимание политиков на вопросах, характеризующихся непримиримыми разногласиями между партиями, где вопросы о работе правительственных чиновников становятся практически неважными. Если вас убедили, что наибольшую угрозу вашему образу жизни представляет девочка-трансвестит с другого конца штата, которая хочет играть в софтбольной команде средней школы, вы не только не станете голосовать за демократа, но и не станете требовать многого от своих представителей-республиканцев. Вы не станете требовать от них отчета за состояние ваших улиц или отсутствие экономических возможностей в вашем городе. И вы не поверите, что политика - это место, где можно работать над улучшением ситуации.

Вы не превратите свою боль в действия и требования перемен; вы просто превратите ее в яд горечи и ярости. Именно такими Республиканская партия хочет видеть сельских жителей: сердитыми и обиженными на известных либералов и безличные силы, находящиеся за тысячи миль, и бесконечно циничными в отношении перспектив политики изменить их сообщества. Можно представить себе избранных республиканцев, которые отражают культурные убеждения своих избирателей, а также усердно работают над разработкой и реализацией политики, которая улучшила бы их жизнь, но таких политиков на земле очень мало.

Если они хотят изменить это плачевное положение дел, сельские жители должны начать с осознания того, что они являются основой власти консервативных республиканцев в Америке. Без них консервативный проект и GOP будут потеряны. Затем они должны спросить: что мы получаем за поддержку, которую оказываем Республиканской партии? Получаем ли мы оживление центральных улиц, больше экономических возможностей, лучшую инфраструктуру, лучшие школы, более перспективное будущее для наших детей?

Сейчас ответ очевиден - нет. Они получают удар в лицо, а в следующем ноябре вернутся на избирательные участки и скажут: "Спасибо, сэр. Можно мне еще один?". Мы называем этот порочный политический круг спиралью отчаяния, отвлечения, разочарования и демократического упадка. Каждый из этих четырех этапов ведет к следующему, а затем снова закручивается по кругу.

Во-первых, отчаяние неизбежно наступает, когда исчезают рабочие места, заработная плата стагнирует, пособия исчезают, медицинские учреждения закрываются, а молодые люди после окончания учебы уезжают в поисках более благоприятных условий. Не имея возможности, но и не желая лечить то, что болит у их избирателей, стратегические политики, озабоченные собственной властью, отвлекают внимание своих избирателей от их страданий, раздувая культурную войну, подпитываемую жалобами. Поскольку эти войны никогда не выигрываются, а материальные страдания остаются без внимания, сельские жители все больше разочаровываются. На этом этапе они начинают задумываться о том, стоит ли защищать основы, принципы и нормы американской демократии, и вступают в борьбу с демагогами, предлагающими заманчивые альтернативы. С каждой последующей итерацией проблемы сельских общин становятся все глубже, возможности политиков манипулировать их недовольством растут, недовольство сельских жителей гноится, а демократические обязательства еще больше разрушаются.

Чувствуя себя бесправными, несмотря на возросшую власть, сельские избиратели реагируют на эту спираль, выходя на избирательные участки или на улицы - и тогда четыре угрозы, которые мы ранее обозначили (антагонизм по отношению к аутгруппам, антинаучный конспирологизм, антидемократические побуждения и оправдание насилия), превращаются из простых чувств в поведение, угрожающее институтам, которые сохраняют, охраняют и защищают нашу плюралистическую конституционную демократию. Ощущая с каждым годом все меньший контроль над собой, существенное меньшинство становится отчужденным от демократии, невосприимчивым к добросовестным политическим компромиссам и все более попустительским к трансгрессивным действиям правительства, таким как кража государственных секретов, применение слезоточивого газа против граждан или отрицание легитимности партийных оппонентов путем отказа от мирной передачи власти.

В прологе мы поставили два взаимосвязанных вопроса: Что ожидает существенное сельское меньшинство в обмен на свою приверженность плюралистической демократии, и что произойдет, если эти ожидания не будут удовлетворены? На первый вопрос трудно ответить: Кроме того, что республиканцы побеждают на всех выборах, а либерализм исчезает из гражданской и культурной жизни Америки, бывает трудно определить, чего именно хотят белые сельские избиратели. Но ответ на второй вопрос более ясен: Старейшая в мире конституционная демократия окажется под угрозой. Ученые, изучающие упадок демократии, ясно дают понять, что демократии терпят крах постепенно, а затем внезапно. Тот, кто отрицает неуклонное ослабление демократических принципов, норм и институтов, наблюдаемое в последнее время, и особенно после прихода к власти Трампа, страдает большим самоотречением, чем те сельские жители, которые отказываются возлагать ответственность за усугубление отчаяния, растерянности и разочарования на своих собственных сельских, белых, в основном мужских, консервативных республиканских чиновников.

 

Недостающая часть сельской политики

Покончить с эксплуатацией сельских общин Республиканской партией не так просто, как убедить их в том, что все они должны голосовать за демократов (хотя некоторые из них, безусловно, должны). Для многих позиция Демократической партии по таким вопросам, как аборты и права ЛГБТК+, всегда будет неприемлемой. Этим белым сельским избирателям нужно не голосовать за демократов, а найти себе лучших республиканцев.

Существует множество способов, с помощью которых сельские жители могут двигаться к лучшему экономическому будущему, и некоторые методы будут работать лучше в одних местах, чем в других. Но более всего для того, чтобы разорвать опасный цикл, в котором беды сельских жителей приводят к антидемократическому реваншизму, потребуется новое сельское политическое движение.

Хотя сельское сознание и недовольство сельских белых распространены повсеместно, сельского движения не существует. Есть небольшие некоммерческие организации и аналитические центры, чья миссия заключается в улучшении жизни в сельской Америке. Есть несколько инновационных независимых новостных изданий, освещающих проблемы сельской местности, например The Daily Yonder. Но чего не хватает сельской Америке, так это настоящего движения, особенно в одном ключевом компоненте: требованиях. В сельской Америке есть много защитников, но они не объединяются вокруг набора требований, как это делает движение против абортов, движение за охрану окружающей среды, движение за права на оружие или движение за права ЛГБТК+.

На самом деле, сельские белые - единственная значительная часть коалиции обеих партий, у которой нет последовательного набора требований, несмотря на всю власть, которой они обладают. Хотя эти коалиции состоят как из групп идентичности (чернокожие, евангелисты), так и из проблемных групп (экологи, защитники оружия), все они имеют свои собственные политические программы, конкретные вещи, за которые они хотят, чтобы выступала их партия и которые должны быть отражены в законах страны. У сельских белых нет такой программы.

Отсутствие движения с четкой программой действий разрушает жизненно важную связь между влиянием на избирательные урны и конкретными результатами, политическими и экономическими изменениями, которые могут реально улучшить жизнь людей. Движения помогают кандидатам избираться, но когда выборы заканчиваются, их члены продолжают выдвигать требования к тем, кому они помогли, всегда с угрозой, что если политики не справятся, движение может повернуться против них. Без этого движения невозможно призвать политиков к ответу. Однако сельские избиратели не спрашивают, выполнили ли политики обещания, данные в ходе последней кампании, когда они пришли к ним и сказали: "Я буду бороться за то, чтобы добиться того, чего вы мне сказали, что хотите".

Отсутствие сельского движения - вот что позволяет так легко эксплуатировать сельских жителей. Подумайте о контрасте между тем, как учитываются потребности сельских американцев, и тем, как каждая партия учитывает интересы движений, входящих в их коалиции. Когда республиканцы побеждают на выборах и готовятся к управлению страной, люди и группы, которые помогли им победить - корпорации, защитники оружия, группы против абортов и так далее - оказываются за столом переговоров, когда происходит дележ трофеев. Назначения, ассигнования, законодательная программа - все это должно осуществляться в тесном сотрудничестве с этими группами. В каждом Белом доме, республиканском или демократическом, есть значительное число людей, которые занимаются заботой и кормлением избирателей партии, чтобы те чувствовали, что к ним прислушиваются, и чтобы Белый дом точно знал, каковы их требования. Но где в этой системе сельские жители?

Они - на втором плане, потому что они не организованы и у них нет движения, которое бы их представляло. В Америке нет ни одной демографической группы, которая была бы так предана одной политической партии, как сельские белые жители - GOP, и которая получала бы меньше от сделки. Недоумение Чипа Роя, когда его спросили, есть ли у него программа действий для сельских жителей ("Вы говорите об ассигнованиях?"), демонстрирует эту несостыковку.

Если они создадут движение, у сельских американцев и особенно у белых сельских жителей появится необыкновенная возможность стать объектом ухаживаний со стороны обеих партий. Представьте себе будущее, в котором нужды и потребности сельских американцев были бы центральным компонентом национальных политических дебатов, и обе партии неустанно старались бы убедить сельских избирателей в том, что им есть что им предложить. Если бы у избирателей были четко сформулированные требования, республиканцы должны были бы их удовлетворить, а демократы захотели бы их удовлетворить. Сельские избиратели уже укоренились в рядах GOP, и демократы отчаянно пытаются завоевать больше сельских голосов. Однако на данный момент сельские избиратели растрачивают свои позиции, ничего не требуя от партий.

Сельское движение могло бы сделать для сельских жителей еще кое-что: дать им другой, более конструктивный взгляд на политику. Ядовитая ярость и недовольство, гноящиеся во многих белых сельских районах, становятся еще более очевидными, если сравнить их с тем, что можно найти среди небелых сельских американцев.

Чернокожие, латиноамериканцы и коренные жители сельских районов Америки находятся в еще худших условиях, чем их белые сородичи, страдая от бедности, злоупотребления психоактивными веществами, отсутствия ресурсов и возможностей. И в отличие от большинства белых сельских жителей, они на протяжении многих поколений испытывают дискриминацию и жестокое обращение со стороны федеральных властей и властей штатов. Но они не отказались от своей веры в демократический процесс. Они не угрожают сотрудникам избирательных комиссий, не планируют насилие против неугодных им людей и не замышляют свержения правительства.

Их готовность и даже желание работать в рамках нашей демократической системы характерна для американцев, которые не просто страдают от глубоких проблем, а являются жертвами настоящей дискриминации: Они часто являются теми, кто больше всего верит в Соединенные Штаты и их систему правления. Движение за гражданские права, движение за права женщин, движение за права геев - все они были предприняты людьми, которые верили, что смогут добиться перемен с помощью организации, активизма и морального убеждения. Эти люди не отвечали на каждую краткосрочную неудачу угрозами насилия. Они не штурмовали здание Капитолия и не появлялись в местном штате с пристегнутыми на груди AR-15.

Активизм в рамках демократической системы - это тоже инструкция, которая влияет на то, как люди воспринимают возможности для перемен. Движение за гражданские права дало чернокожим американцам модель политического участия как на индивидуальном, так и на коллективном уровне, независимо от того, участвовали они лично в этом движении или нет. Чернокожие люди знают, как происходят перемены и как можно улучшить их положение: Они устраивают бойкоты, марши и организации, NAACP подает судебные иски, люди, представляющие интересы чернокожих американцев, избираются на должности, принимаются законы. Возможно, это не всегда срабатывает, и прогресс может быть медленным, но существует хорошо понятная структура, в рамках которой происходят политические действия.

У белых сельских жителей нет аналогичной модели, с помощью которой можно было бы понять, как делается политика и как она может повлиять на их жизнь. Нет известной Национальной ассоциации по улучшению положения сельских жителей, лоббирующей и подающей иски от их имени. Нет общенациональных дней протеста, чтобы отстаивать свои требования. Нет больших политических битв за будущее сельской Америки, в которых они могли бы принять участие. Политика сейчас - это не место совместной борьбы, где можно добиться значимых побед; это средство, позволяющее лишь изредка выплеснуть ярость.

Первым шагом к созданию мощного политического движения должно стать признание сельскими белыми того, что они обвиняли в своих проблемах не тех людей. Мы уже говорили в самом начале этой книги: Голливуд не убивал семейные фермы и не отправлял производственные рабочие места за границу. Профессора колледжей не засыпали сельские общины горами опиоидов. Иммигранты не закрывали сельские больницы и не приводили в упадок сельскую инфраструктуру. Аутсайдеры и либералы, на которых так много белых сельских жителей направляют свой гнев, - это не те, кто их сдерживает, и пока они продолжают верить в это, сельские жители не смогут выработать эффективную форму политики.

Мы не беремся указывать сельским жителям, какой именно политики они должны добиваться; это то, что любое движение должно решить самостоятельно. В докладах аналитических центров и экономических статьях есть множество идей, и люди в сельских районах упорно работают над созданием нового будущего. Одни сосредоточились на создании экономики, основанной на отдыхе, взамен старой, основанной на добыче ресурсов. Другие приветствуют иммигрантов, прибывающих в сельскую местность, как двигатель возрождения, а не боятся и не отвергают их. Другие борются за то, чтобы противостоять хищнической консолидации корпораций. Все это достойные усилия.

Но трудно найти согласие с тем, каким должно быть позитивное будущее сельской Америки. Спросите урбанистов - или просто людей, живущих в городах, - каким они видят будущее своих сообществ, и вы найдете много общего: развитый общественный транспорт, пешеходная доступность, зеленые здания, большая интеграция жилых и коммерческих пространств, более доступное жилье, более обширный полог деревьев в районах, где их не хватает, и так далее. Трудно найти подобное консенсусное видение сельской Америки, которое выходило бы за рамки ностальгии по прошлому, которое невозможно вернуть.

Собрать это видение и сплотить вокруг него людей - задача не из легких. Но в распоряжении сельских американцев есть инструмент, которого нет ни у одной другой группы: История, география, политические структуры, созданные для совсем другого мира, и усилия сегодняшней Республиканской партии по созданию замка на власть дают сельским жителям возможность изменить свои обстоятельства. Обладая огромным влиянием, сельские жители могут требовать от своих лидеров лучшей доли. Они могут сказать своим политикам, что закрытия клиник с абортами и запрета книг о квирах в школах недостаточно. Вместо того чтобы винить в своих трудностях внешние силы, они могутсами изменить ситуацию.

Но очень важно, чтобы любое сельское движение не было движением белых, а включало интересы и голоса всех людей, живущих в сельской Америке, включая четверть из них, которые не являются белыми. У чернокожих, латиноамериканцев и коренных жителей сельской местности своя собственная борьба, но у них много общих проблем с белыми жителями сельской местности.

Демографические изменения приходят в сельскую Америку независимо от того, хочет этого ее белое население или нет, даже если они происходят медленнее, чем в остальной части страны. Хотя сельская Америка по-прежнему на три четверти состоит из белых, в среднем сельском округе небелое население увеличилось на 3,5 процентных пункта в период между переписями 2010 и 2020 годов. Согласно данным переписи 2020 года, взрослое сельское население на 21,6 % состоит из небелых, а сельское население в возрасте до 18 лет - на 32,5 % из небелых.

Однако постоянно растущее разнообразие может иметь как положительные, так и отрицательные последствия. Оно может привести к усилению политической конкуренции, что заставляет политиков быть чуткими в борьбе за голоса избирателей. Однако это может вызвать и обратную реакцию: антииммигрантские настроения и расовое недовольство зачастую наиболее сильны не там, где нет небелых людей, и не там, где их много, а в местах, которые раньше были почти полностью белыми и где небелое население растет.

Такие демографические изменения неизбежны. Как и вся страна в целом, сельская Америка завтра будет более разнообразной, чем сегодня, так же как сегодня она более разнообразна, чем вчера. Если сельские американцы создадут столь же разнородное движение, это поможет сгладить негативную реакцию, показав, что у сельских жителей есть общие дела не только с теми, кто живет поблизости, или с теми, кто похож на них, но и со всеми, кто живет в сельской местности в любой точке страны, независимо от того, кем они являются. Чем крепче будут эти связи, тем больше результатов они принесут. Сельское движение, состоящее из одних белых, так и останется погрязшим в тех же патологиях и упущенных возможностях, которые мучают сельских американцев сегодня.

Прошлое не должно быть прологом, но пока что белые сельские жители как группа не проявили склонности к созданию движения с видением будущего, не говоря уже о том, чтобы рассматривать растущее сельское разнообразие как преимущество, а не проблему. Вместо этого они, похоже, все дальше и дальше идут по темному пути. Их недовольство подпитывает мысль о том, что они окружены врагами, которых нужно уничтожить, чтобы выжить самим. Их все больше привлекают политики, которые рассматривают демократию не как ценность, а как препятствие на пути к получению желаемого, от которого можно и нужно отказаться. Им говорят, что их уродливые сущности - это их истинные сущности, и слишком многие из них верят в это. Если они не увидят, что им нужно идти другим путем, то не только их собственная жизнь не улучшится, но и они будут тянуть за собой страну. Результатом может стать самый страшный политический кризис в Соединенных Штатах со времен Гражданской войны.

В 2024 году и далее, когда республиканцы будут проигрывать выборы, они будут говорить своим сторонникам в целом и сельским белым в частности: "Посмотрите, что они у вас отняли. Выборы были сфальсифицированы, а власть украдена у вас, ее законных обладателей. Демократия подвела вас, ваши враги захватили власть и идут, чтобы уничтожить вас, и единственный ответ - это разрушить основы системы, которая позволила такому случиться. Эту фразу будет повторять не только Дональд Трамп, но и сотни политиков и медийных фигур, стоящих рядом с ним. Вопрос в том, примут ли сельские жители эту неправду и будут ли они действовать в соответствии с ней.

 

Возможность

"Соединенные Штаты родились в деревне и переехали в город", - писал историк Ричард Хофстедтер в 1960 году. Эта миграция, когда центр тяжести смещается из сельской местности в города и пригороды, является определяющей темой американской экономической, политической и культурной истории. Но даже когда многие виды власти и влияния сосредоточились в городах и вокруг них, политическая власть сельских американцев не только сохранилась, но и усилилась. Но поскольку многое из того, что они видят вокруг себя, свидетельствует об отсутствии власти, сельские жители часто не ценят этот факт. Они живут в условиях экономической нестабильности, многие из них (особенно пожилые) чувствуют себя отчужденными от популярной культуры, и им так трудно представить себе процветающее будущее, что они цепляются за ностальгию по прошлому, которое редко было таким радужным, как они помнят.

Но каким бы несовершенным оно ни было, это прошлое оставляло место для оптимизма. Каждый заколоченный магазин или пустующее здание рассказывают две истории - одну о настоящем, другую о прошлом. В настоящем такие достопримечательности говорят о разочаровании, покорности и утрате, но они также показывают, что когда-то было. Каждая заброшенная фабрика когда-то выпускала продукцию, была местом, где владелец строил бизнес, а люди приходили покупать то, что хотели. Каждая центральная улица, находящаяся в упадке, должна была упасть с более высокого места.

Вопрос не в том, можно ли вернуть прошлое, а в том, можно ли построить лучшее будущее в сельской Америке. Но начинать его нужно с того, чтобы сельские американцы использовали власть, которой они обладают, для его создания.

Как мы уже сказали в самом начале, мы написали эту книгу не для того, чтобы принизить или высмеять наших соотечественников, живущих в сельской местности. У нас есть родные и друзья, которые там живут, и предки, которые там похоронены. Мы много ездили по сельским городам и округам - не только в процессе написания этой книги, но и во время личных путешествий, чтобы насладиться пейзажами, едой, музыкой, фестивалями и нашими соотечественниками-американцами. Но мы не уклонялись и от суровых истин. Никто так не заинтересован в решении проблем, как сельские жители. К сожалению, есть влиятельные люди и организации, которые видят в проблемах сельской Америки свой собственный путь к прибыли, как в долларах, так и в голосах избирателей. Они хотят, чтобы сельские жители погрязли в токсичном сочетании горечи и бессилия. Они хотят, чтобы они оставались в неведении относительно своей собственной способности к позитивным изменениям, игнорировали реальные источники своих проблем и культивировали свои худшие побуждения.

Это не обязательно должно быть так. Мы уже говорили, что к белым американцам в сельской местности относятся как к основному меньшинству, но они важны и в другом отношении: Без них мы не сможем построить будущее стабильной плюралистической демократии. Создание лучшего будущего для сельской Америки, как в экономическом, так и в политическом плане, должно стать национальным приоритетом. Если этого не сделать, многие проблемы, которые мучают нас сейчас, только усугубятся.

В 1803 году Томас Джефферсон написал другу о своем желании, чтобы перспективные молодые люди "вернулись на фермы своих отцов", чтобы оживить американское сельское хозяйство, "призвание, которое сейчас томится под презрением и угнетением". Далее Джефферсон излил часть своего презрения на американские города, которые, по его словам, грозили стать "здесь, как и в Европе, раковинами добровольного несчастья".

Сегодня раковины вольного или невольного насилия слишком часто встречаются в сельской местности по всей стране, где возможностей мало, а гнев затаился. Но ситуация может измениться. У сельских жителей, и особенно у сельских белых, есть средства, чтобы вернуть себя и Соединенные Штаты Америки с края пропасти. Они должны это сделать - но это не только их проблема. Независимо от того, где вы живете и кем являетесь, каждый американец заинтересован в том, что происходит с нашими сельскими братьями и их общинами. От этого зависит выживание нашей демократии.

 

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРОВ

 

Что мы имеем в виду, когда говорим о "сельской местности"

Что такое "сельская местность" и кто может считаться сельским американцем? Короткий, но неудовлетворительный ответ заключается в том, что это зависит от того, кого вы спросите.

Сельская местность - это различие, основанное на месте, но не полностью и не исключительно. Некоторые ученые, например, изучают и измеряют то, что они называют "сельским самосознанием", - выставляемую напоказ идентичность или систему убеждений, которую большинство людей, выросших в сельских общинах, несут с собой годы и даже десятилетия после того, как они покинули свои сельские родные места и переехали в пригородные или городские районы. И наоборот, многие люди, которые переезжают в сельскую местность или выходят на пенсию, могут демонстрировать незначительную степень сельской сознательности, если вообще ее демонстрируют, потому что они недавно приехали и привезли с собой устойчивую пригородную или городскую идентичность.

Между тем, вопрос о том, что считать "сельской" местностью - городок или небольшой город, даже округ или целый штат, - также вызывает определенные споры. Даже федеральные агентства не пришли к единому мнению о том, как определять и классифицировать сельских жителей. Министерство сельского хозяйства США использует схему классификации, основанную на кодах районов, где проживают сельские и городские жители. Но Центры по контролю и профилактике заболеваний, Федеральное управление политики в области сельского здравоохранения Администрации здравоохранения и услуг и Управление по вопросам управления и бюджета используют собственную схему классификации. Это преувеличение - описывать это разногласие как сравнение яблок и апельсинов; скорее, это похоже на апельсины, мандарины и клементины - цитрусовые разного размера и вкуса. Ученые Кеннет М. Джонсон и Дэниел Т. Лихтер предупреждают, что недавно принятое Бюро переписи населения новое определение понятия "столичный статистический район" изменит классификацию граждан в зависимости от места их проживания.

Не менее сложным является вопрос о том, как различные исследователи и институты классифицируют сельских жителей и другие географические подгруппы. Насколько нам известно, среди ученых, исследователей данных и специалистов по опросам наиболее распространенным способом группировки граждан по месту жительства является разделение на три широкие подгруппы: сельские, пригородные и городские. Однако некоторые специалисты по опросам делят граждан или избирателей на городских и иногородних. С другой стороны, некоторые ученые и аналитические центры используют пять или более категорий; Кеннет М. Джонсон и Данте Скала разработали географический спектр с девятью подгруппами, расположенными по спектру от самых сельских до самых городских. То, как американцы самостоятельно описывают свое место жительства, также варьируется: По данным опроса Жилищного и городского развития США 2017 года, 27 процентов американцев заявили, что живут в городах, 52 процента - в пригородах и 21 процент - в сельской местности; результаты опроса, проведенного исследовательским центром Pew Research Center год спустя, составили 25, 43 и 30 процентов соответственно.

Учитывая эти различия и разногласия по поводу того, что делает жителей сельской местности - их идентичность, их адрес или и то, и другое, - мы оставались агностиками на протяжении всего нашего исследования и написания статьи, просто сообщая о категориях и определениях, которые использовал каждый опросчик, ученый или исследователь. То есть, если мы приводим результаты опроса, различающего отношение "городских, пригородных и сельских" жителей, то это потому, что опросчик группировал граждан трихотомически; когда мы использовали ярлыки "метро" и "неметро", результаты исследования или перекрестные таблицы опроса были представлены дихотомически. Проще говоря, мы оказались во власти выбора, сделанного исследователями, которые собирали, сортировали, классифицировали и табулировали свои результаты.

Тем не менее, в качестве базового уровня, а также в случаях, когда конкретная схема классификации отсутствовала или была неактуальна, мы предпочитали по умолчанию классифицировать и обсуждать граждан как городских, пригородных или сельских. Хотя мы видели, что оценки "сельского" населения в этой простейшей, трихотомической схеме классификации варьируются от 14 до 33 процентов от общего числа жителей страны, мы предпочитаем использовать 20 процентов в качестве базовой доли населения США, классифицируемого как сельское. Это одна пятая часть всех американских граждан. А учитывая, что примерно каждый четвертый житель сельской местности - небелый, мы пришли к предположению, что примерно 15 процентов населения страны - это одновременно и сельские жители, и белые, а остальные 5 процентов - небелые сельские жители.

И последнее замечание о том, как место пересекается с расой: Читатели могут заметить, что иногда мы сообщаем данные опроса или другие статистические данные как просто "сельские", а иногда как "сельские белые". За некоторыми исключениями, это происходит потому, что мы находимся во власти того, достаточно ли большие выборки были у опросчиков и исследователей, чтобы представить отношение к сельской местности по расовым подгруппам. Слишком часто выборки национальных опросов слишком малы, чтобы исследователи могли разделить сельских избирателей по расам. Если исходить из 20-процентной оценки численности сельского населения по всей стране, то национальный опрос с выборкой примерно в тысячу респондентов будет включать около двухсот сельских респондентов, из которых только пятьдесят (каждый четвертый) будут небелыми сельскими жителями. Эти подвыборки слишком малы, чтобы делать статистические выводы о разнице между белыми и небелыми сельскими жителями.

Все это приводит к очень важному моменту, касающемуся достаточности данных и аргументов и выводов нашей книги: Слишком маленькая подвыборка сельских респондентов, скорее всего, занижает многие наши выводы о современных угрозах, которые представляют для американской демократии белые сельские жители. Объясним почему.

Большую часть этой книги мы посвящаем сельским белым, поскольку, как мы показываем, они обладают огромной избирательной силой и мифическим статусом, и, что самое тревожное, их приверженность американской демократии в последнее время ухудшилась. Разумеется, там, где это уместно и где имеются данные, мы проводим различие между результатами опросов, которые относятся к сельским респондентам в целом, и результатами, которые относятся только к сельским белым. Однако, поскольку так мало опросов включают достаточно большие подвыборки небелых сельских жителей, чтобы выяснить их мнение, мы часто вынуждены обсуждать или описывать отношение и убеждения всех сельских жителей, белых и небелых вместе взятых. Но объединение всех сельских избирателей в одну группу, как правило, затушевывает процентное соотношение или результаты, относящиеся исключительно к белым сельским избирателям.

Например, по данным опроса Pew Research Center 2018 года, 46 % белых сельских жителей говорят, что ценят разнообразие в своих общинах - самая низкая доля среди всех географических и расовых подгрупп. Для сравнения, 71 % сельских меньшинств ценят разнообразие, разница составляет двадцать пять пунктов. Таким образом, позиция небелых сельских жителей, поддерживающих разнообразие, повышает общую долю сельских жителей, поддерживающих разнообразие, до 54 процентов.

Но такие опросы, как опрос Пью, которые включают расовые различия, редки. Опрос, который слишком мал для того, чтобы учитывать расовую принадлежность, просто сообщит, что большинство сельских американцев поддерживают разнообразие на 54 %, тогда как на самом деле это большинство существует только благодаря гораздо большей поддержке разнообразия каждым четвертым сельским жителем, который не является белым. Аналогичным образом, подумайте о том, что сельские американцы чаще утверждают, что выборы "были украдены у Трампа". В частности, опрос, проведенный в 2021 году Институтом исследований общественной религии, показал, что 47 % сельских американцев либо "полностью" (26 %), либо "в основном" (21 %) согласны с тем, что выборы были украдены, по сравнению с 30 % жителей пригородов и 22 % городских жителей. Эти региональные различия статистически значимы. Однако из расовых различий в отношении к выборам 2020 года мы знаем, что белые считают, что выборы были украдены, гораздо чаще, чем небелые. Следовательно, общая доля сельских жителей, считающих, что выборы были украдены, снижается за счет включения небелых сельских избирателей, в то время как доля жителей пригородов и городов, считающих, что выборы были украдены, повышается за счет присутствия белых респондентов из пригородов и городов. Таким образом, заявленные различия между сельскими и пригородными или городскими взрослыми технически точны, но они маскируют более широкие различия в мнениях по ключевым вопросам, которые существуют, скажем, между белыми сельскими жителями и небелыми городскими жителями.

Мы не обвиняем опросчиков в том, что они не тратят огромные суммы, которые потребовались бы для сбора достаточно больших расовых подвыборок для сельских респондентов. Мы лишь отмечаем, что отсутствие таких расовых разбивок, в сочетании с рефлексией экспертов ложно отождествлять понятия "сельский" и "белый", имеет тенденцию маскировать более слабые демократические настроения, проявляемые белыми сельскими американцами, за более сильными демократическими настроениями, выражаемыми их небелыми сельскими соседями. Это еще один способ сказать, что недостаточно большие подвыборки в большинстве национальных опросов и исследований почти всегда занижают реальную степень, в которой сельские белые представляют угрозу для американской демократии, которую мы выявляем в этой книге. Учитывая эти ограничения в данных, реальная угроза, исходящая из сельских белых уголков страны, несомненно, более страшная, чем мы представляем в выводах и предупреждениях нашей книги.