Юмористические рассказы [Николай Яковлевич Самохин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (67) »
Чудесная встреча
Очень плохо, что у нас нигде не учат, как надо писать, чтобы сделаться писателем. Нет, конечно, имеется, говорят, литературный институт, разные учебники и пособия: слава богу, не такой уж серый — слышал. Но я не это, я другое имею в виду. Главного нет. Отсутствует твердая и единая установка. Такая, где бы конкретно сказано было: так, мол, и так — и ни шагу в сторону. И как раз поэтому, я думаю, несмотря на институт и пособия, наблюдается в писательском вопросе жуткий разнобой. Каждый гнет в свою сторону и по-своему извращает. Я так уверенно говорю потому, что сам на этом деле хватил мурцовки. Через край, можно сказать. Меня эти знатоки чуть до инфаркта не довели и тихого помешательства. Честное слово. Напишу, бывало, рассказ. Короткий, чтобы людей не утомлять. Несу в газету, к редактору. — Прочтите, — прошу, — при мне. Он читает и говорит: — Схематично. — То есть? — спрашиваю. — Не понимаю вас что-то. Я ведь не чертежик принес, а рассказ. — Ну, это такое образное выражение, — объясняет он. — Уже понятнее, — говорю. — А что делать? Посоветуйте — вы же специально ученый. — Надо, чтобы эта схема мясом обросла. — Так! — говорю я. — Очень интересно. Мясом, значит? А почему не рыбой? — Ну, если хотите, пусть рыбой, — соглашается он. — Между прочим, — замечаю я, — очень непрофессионально разговариваете. Другого я от вас ждал. Все же здесь не мясной магазин, а редакция. Он обижается: — Тогда идите в другое место. Может, там с вами более профессионально поговорят. Иду в другое место — в редакцию журнала. Там сидит такая дама — дальнозоркая. Берет двумя пальчиками мой рассказ, относит на расстояние, смотрит на свет и заявляет: — Расплывчато. — Поясните, — прошу. — В каком таком смысле. — Непроработано, — говорит она. — А как проработать? — Ну, знаете… — мнется дама. — Не могу я вот так сразу… Это дело творческое, индивидуальное… — Но все же, — говорю. — Должны быть какие-то рекомендации. — Учитесь у классиков, — советует она. — А классики-то, классики у кого учились? Дама опять мнется: — Ну… прежде всего — талант. — Ага, — смекаю. — А я, значит, пень набитый? — Я этого не говорила, — пятится она. Тьфу ты! Ну как со стенкой разговариваешь! …Иду в третье место — в издательство. В издательстве редактор — человек еще довольно молодой, но, видать, начитанный и строгий. В очках. — Видите ли, — начинает объяснять он. — У вас, собственно, пока еще нет рассказа, а есть скорее этюд, набросок… — Сынок! — говорю я. — Мне все равно, как назовете. Главное — тут правда все. С жизни списано. С натуры. — Видите ли, — поднимает он бровки. — Как бы вам растолковать?.. Есть правда жизни, а есть правда искусства… — Ах вон что! — говорю. — Тогда ясно. Если их у вас столько развелось, то где же тут правды добьешься. В общем, заклевали они меня вконец и запутали. Сколько ни носил рассказов — результат тот же: то шибко туманно, то шибко прозрачно, мяса нет — одни кости, костей нет — одно голое мясо… В молодежной газете какой-то длинноволосый раз даже предъявил, что я жизнь плохо знаю. Это я плохо знаю! Да я огонь и медные трубы прошел, четыре раза тонул, с топографами голодал, в подземелье спускался, с крыши падал!.. Ах, думаю, мозгляк сопливый! Повисел бы ты, как я, полтора часа на карнизе — что бы ты тогда запел?! Не знаю, чем бы все это кончилось, да, спасибо, один хороший человек меня надоумил. Один литературный консультант в журнале. Такой позеленевший старичок из старой редакторской гвардии. Заприметил он меня, видать, и посочувствовал. Отозвал как-то раз в сторонку и говорит: — Извините, что вмешиваюсь, но я вам в отцы гожусь и хочу дать один важный совет. Не обидитесь? — Какая может быть обида, — отвечаю. — Только этого и добиваюсь. Тогда старичок поманил меня нагнуться и шепотом, на ушко, говорит: — Писать, юноша, надо так, чтобы словам было тесно, а мыслям просторно. Соображаете? — Вас понял, — сказал я, с чувством благодарности пожал этому старичку руку и пошел домой. Дома я сразу настроил машинку для печатанья через один интервал, обложился бумагой и засел. Два месяца сидел безвылазно. Сочинил шестьсот страниц с лишком. Словам было очень тесно. Некоторые даже вовсе не помещались, и я их тогда мелким почерком, от руки, вписывал на второй этаж, сбоку и с обратной стороны. Рукопись получилась такая, что в папку не полезла. Но я придавил ее коленом и зубами затянул тесемки. Мыслей на всю эту площадь я, помня наказ старичка, подпустил две штуки — чтобы они нигде друг с дружкой не сшибались и не застили. Одну, как сейчас помню, насчет того, что в городах повсюду надо сажать вместо тополей березки, поскольку с тополя летит вредный пух и затрудняет дыхание. А вторую, совсем независимую, из другой области: о теперешней молодежи и как она не соблюдает традиции. Редактор в издательстве (тот- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (67) »
Последние комментарии
11 часов 56 минут назад
12 часов 14 минут назад
12 часов 23 минут назад
12 часов 24 минут назад
12 часов 27 минут назад
12 часов 45 минут назад