Моя чужая семья (СИ) [София Устинова] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Annotation
Говорят, близнецы чувствуют друг друга. Жить друг без друга не могут. Они — как единое целое!
Но не знаю.
Живу без Лады последние три года и спокойно проживу ещё столько же.
— Мне нужна твоя помощь! — вот так просто в лоб бросает она вместо обняться, поплакаться, попросить прощения...
— Да ну? Моя? — озадаченно отступаю на шаг под ненавязчивым напором сестры — Лада бесцеремонно заходит в дом.
— Твоя!
— Я хочу, чтобы ты родила ребёнка моему мужу, — а глаза как обычно ледяные, даже не молящие.
Чувствую, она не шутит.
София Устинова
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
София Устинова
Моя чужая семья
Пролог
Останавливаю “Ягуар” на территории подземного паркинга и глушу мотор. Сердце бьётся как сумасшедшее, но не успеваю перевести дух и собраться мыслями, ко мне тут же поспевает парковщик.
— Добрый вечер, — открывает дверцу, предлагает руку. Слегка теряюсь — не привыкла к подобному отношению и ничего с собой не могу поделать.
Это. Не. Моя. Жизнь.
Но должна ею стать!
Всего год…
А ещё вчера всё было по-прежнему.
— Спасибо, — бросаю безлико и вручив ключи от машины парню, шагаю к входной двери многоэтажного элитного дома. Обувь давит, каблуки непривычно высокие, юбка слишком короткая и узкая. Шёлковый топ хоть и не облизывает, но всё равно уюта не добавляет — чересчур тонкий… и декольте глубоковато на мой вкус.
Под лихой бой сердца чеканю шаг к лифту, вспоминая инструкции к своей новой жизни:«Не мямлить, не зажиматься, не заикаться, не паниковать, не показывать волнения...»
Что ещё?
Чёрт! Чёрт! Плюю на всё и достаю телефон — новенький, какой-то крутой, явно последней модели, с огромным экраном.
Читаю в заметках:
тридцать шестой этаж, код 88953р
В кабинку захожу, делая вид, что веду с кем-то активную переписку и оттого очень медленно ввожу код.
Лифт мягко трогается и плавно, почти неощутимо тянет меня вверх, а сердце от страха обливается кровью. Как только двери разъедутся, я буду должна попрощаться со старой жизнью на целый год и занять чужое место! Стать женой незнакомцу, который ждёт меня в этой квартире! Лечь с ним в постель! Родить ему ребёнка! А потом так же легко со всем этим попрощаться, словно с ненужным багажом, и вернуться к старой жизни.
Смогу ли? Посморим…
Но я должна! Ради лучшей жизни! Ради семьи! Ради нас всех!
Механический голос сообщает, что я доехала до своего этажа. Двери с тихим гулом открываются. А я впервые в жизни вижу квартиру, которая вот так сразу начинается от лифта, как в каком-то кино.
И первое что бросается в глаза — мужчина! Смотрит на меня через плечо. Стоит в арке между гостиной и… столовой. В одном полотенце на бёдрах. Влажный, спортивный торс, мокрые тёмные волосы.
Мужчина красив: высокий, крепкий.
Нервно сглатываю, глядя прямо перед собой.
Мне страшно, душно… будто попала в логово к медведю!
Мужчина и правда словно медведь: огромен, мрачен. От него исходит мощная энергетика — власти, силы, подавления. У меня сердце заходится боем, в горле сушит, коленки дрожат, и я сразу кажусь сама себе маленькой и незначительной рядом с ним.
— Ты? — отстранённо, даже скорее пренебрежительно интересуетсяон. — Где пропадала? — тоже мало смахивает на искренний интерес — так, шаблонный вопрос.
— Ездила к родственникам… — отзываюсь тихо. И только когда дверцы собираются закрыться, понимаю, что ещё стою в лифте.
Успеваю между створок просунуть ногу, но в результате голую коленку с обеих сторон больно зажимает холодный металл.
— Ау, — позорно пищу. Мужчина бросается ко мне, чтобы помочь, только в глазах вижу не волнение, а осуждение.
В узкий проём между дверцами лифта ныряют крепкие ладони… несколько секунд и мужчина разжимает створки, освобождая меня из плена кабинки. С мрачным лицом, рывком за руку, затаскивает меня в квартиру:
— Ты под чем? — со злой усмешкой интересуется и пока я, как идиотка, хлопаю ресницами, пытаясь не налажать ещё больше, чем уже успела, хватает за подбородок и притягивает ближе, поводя носом: — Алкоголем не пахнет, — прищуривается, изучая меня дотошным взглядом невероятно синих глаз: — С тобой точно всё нормально?
— Д-да! — зажато киваю, потому что кровь из носу что-то обязана ответить даже если через "не могу".
— Странно, а ведёшь себя, как замороженная, — без желания оскорбить, сразу видно, он вот такой прямой.
— Прости, — выдавливаю, осознавая, что всё равно совершаю ошибку за ошибкой. — Я просто устала. На шаг отступаю от мужчины, выжимая как можно более непринуждённую улыбку, словно ничего не случилось из ряда вон выходящего. — Я в душ.
Лада говорила, что я не должна быть забитой и скромной — что должна позвать его с собой… Но я не могу. Это ведь ненормально… Хотя она уверяла, что это вроде как шутка, и он никуда не пойдёт — просто так положено. Вот только мне страшно снова оказаться совсем близко с этим мужчиной. Меня уже пугала его близость. Меня до нервного тика пугала мысль о близости с ним!
«Ты должна мне помочь!»— слышу как наяву слёзные слова Лады, и преисполненная решимости не своим голосом роняю:
— Присоединишься? — решилась наконец, уже стоя кнемуспиной. Замираю… Чувствую его дыхание на затылке.Онглубоко дышит, будто пытается разобрать мой запах.
Да… это не твоя жена…
Но ты ведь об этом не знаешь!
Молю… Только не сомневайся.
Натянутая точно струна жду, когда он откажет. Он жедолженотказать! Так обещала Лада... Но секунды идут, а он подозрительно молчит.
Я уже готова уйти, даже делаю шаг прочь — в сторону ванной комнаты, но мужчина меня ловит за руку:
— Новые духи? — неожиданно хрипло уточняет он, и я вновь теряюсь.Чёрт!Я же брызгалась духами сестры! Это точно! И мыла голову её шампунем! У нас всё было продумано… распланировано!
— Нет… — качаю головой.
— Но пахнешь по-другому, — подмечает мужчина, продолжая смущать своим дотошным исследованием, словно ищейка.
— Быть может, — как можно непринуждённей жму плечами и позволяю меховому жилету, который стоит как весьмойгардероб, упасть прямо на пол. — Ну я пошла… — цокая каблучками, иду в ванну, стараясь выглядеть уверенно, вальяжно, невозмутимо. Стараюсь вести себя раскованно… И даже решаюсь на игривый призыв, на ходу снять высоченные шпильки, небрежно кидая их за собой и чуть виляя задом, источая самый что ни на естьсекс! Как мне кажется…
Так, чтобы теперь ужемоймуж ни о чём не догадался!
Глава 1
Лида
(За неделю до)
Стук в дверь меня нисколько не удивляет. К нам постоянно приходят соседи и порой заходят просто так, без церемоний — по-свойски, как к себе, но этот гость… до сих пор стоит на пороге.
Иду через весь дом, простенький пятистенок с холодной достройкой, заглядывая во все окна подряд, прислушиваясь к лихому бою растревоженного сердца, отколачивающего: «что-то не так».
Дело даже не в предчувствии неладного — дело в синем “Ягуаре”, красующемся в нашем дворе. Колёсами в клумбе, над которой Соня трудилась последний месяц. И через час, когда сестра вернётся домой, будет рёв на весь околоток. Её понять можно — столько труда, любви вложено, а тут…
Я бы вышла, устроила трёпку, но в последнем окошке увидев того, кто это сделал — сбиваюсь с шага. Теперь знаю, кто приехал, только не знаю зачем...
Лада стоит на крыльце, морщится от яркого солнца или от отвращения, наверняка не скажешь.
Выглядит потрясающе хорошо: ухоженная, обеспеченная городская красотка. Дорогущие украшения, прямо таки вопят, какая она успешная.
Длинные, светлые волосы уложены крупными локонами, как у кинозвезды. Крупные солнцезащитные очки. Стильные ботфорты. Короткая юбка в облипочку. Тонкий шёлковый топ с кружевом, сверху ещё какая-то дорогущая тряпка. На плечи накинут меховой жилет.
Я бы со злой радостью посмотрела, как она во всём этом шике-блеске пройдётся по нашей улочке на глазах у соседей.
— Лада? — роняю, чтобы привлечь внимание сестры, но она ко мне даже не оборачивается. Стоит и смотрит на наш двор.
На беззубый, но свежий забор. На коротко постриженный газон, на свежевыкрашенный почтовый ящик.
— Хорошо у тебя тут стало, — чуть погодя тихо отзывается Лада, без лишних приветствий, будто мы уже здоровались.
«Утебя», — звучит, будто это не наш общий дом.
Хотя, прошло столько лет, что она, возможно, уже и не считает его своим!
— Ты зачем приехала? — тяжко вздохнув, устало интересуюсь я.
После смены гудит голова, а вид холёной сестрёнки скорее раздражает, чем радует.
Говорят, близнецы чувствуют друг друга. Жить друг без друга не могут. Они — как единое целое!
Но не знаю.
Живу без Лады последние три года и спокойно проживу ещё столько же.
— Мне нужна твоя помощь! — вот так просто в лоб бросает она вместо“обняться, поплакаться, попросить прощения…”
— Да ну? Моя? — озадаченно отступаю на шаг под ненавязчивым напором сестры, а Лада бесцеремонно входит в дом.
— Твоя!
Только Лада умеет вот так нагрянуть! Шокировать не то просьбой, не то требованием! Пока ищу, чтобы такого по-ядовитей сказать, Лада снимает очки. Несмотря на неброский макияж подчёркивающий полноту губ, остроту носа — синяки от недосыпа видны хорошо.
— Я хочу, чтобы ты родила ребёнка моему мужу, — спокойно, как нечто обыденное произносит она, а глаза как обычно ледяные, даже не молящие.
Чувствую, она не шутит.
Я хорошо её знаю, как себя, и прекрасно понимаю — что бы не испытывала, она бы не пришла через столько лет не будь дело важным… жизненным.
— Ты замужем? — ёрничаю. — Поздравляю!
— Только давай без сантиментов и тупых вопросов, — высокомерно отмахивается она. Скидывает жилет, вешает его рядом с моей курткой на простенький крючок видавшего виды шкафа.
Теперь рядышком висят: произведение мехового искусства и продукт массмаркета и я отчего-то стою и тупо пялюсь, будто невольно сравнивая их и… нас с сестрой.
Лада бросает очки на тумбу под зеркалом.
Даже стягивает высоченные ботфорты и ставит на подставку, которой мы пользуемся последние пятнадцать лет.
Я бы не удивилась, если бы Лада прямо сейчас пошла и зажгла нашу газовую плиту. Поставила чайник и пока он закипает, сходила в огород за листиками смородины.
— Новомодное веяние? — вскидываю брови, возвращаясь к глупейшей фразе сестры. — Сама не хочешь, чтобы фигуру не испортить?
— Я не могу иметь детей, — спокойно отзывается Лада. Она и вправду включает конфорку и грохает чайником, не проверив в нём воду. — А моему мужу нужен ребёнок. Скажу больше, жизненно необходим. Он намерен заиметь наследника в кратчайшие сроки, и ни годом позже, а я бесплодна настолько, что хоть заподсаживайся этими эмбрионами — бесполезно. Но это и неважно…
Лада замолкает. С шумным вздохом оседает на табурет у плиты и смотрит, как огонь облизывает дно чайника.
А я стою, где стояла.
В очередной раз ошарашенная новостью.
Кусаю губу и ищу подходящие слова, чтобы продолжить разговор… или его закончить, ведь мы с сестрой даже ни разу не пересеклись взглядами. А она вроде как в роли просителя! И пусть её просьба на грани абсурда, я зла и обижена. Лада просто обязана была для начала повиниться! Рассказать, как у неё дела, а не швырять в меня«я хочу, чтобы...»
Внутри поднимается немая ярость, но я держусь.
— Что ж, — она бьёт ладонями по коленям, будто сама себя подгоняет. — Мы поменяемся на год! Не справишься… — неопределённо жмёт плечами, — значит и я не справлюсь. Значит — обе в утиль! Справишься — вернёшься домой, а я уеду к себе! Ты к своей любимой жизни, — разводит руками, как бы указывая на деревенский стиль. — Я к своей. Если нужно, я оплачу образование брату и сестре. Даже куплю вам новый большой дом! Исполню твою мечту с пекарней. Будешь жить как когда-то хотела! Зарабатывать деньги. Ни в чём не нуждаться…
— И иногда нянчиться с племянником? — смеюсь. Мне смешно, но как-то горько что ли.
Это ведь такой абсурд… на одну секунду, ровно на одну, мне становится жаль сестру. Бесплодие — это страшный диагноз! И из нас двоих, как раз-таки я была за то, чтобы не иметь детей. Не потому что эгоистично собой занималась, и мечтала о свободной бездетной жизни, а потому что прекрасно знала, что такое семья! Что такое ответственность! Что такоесвояжизнь радидругих, а несвоядлясебя!
И вот — насмешка судьбы! Заявляется сестра и почти требует родить ребёнка! И даже не ей! А её мужу!
А я глупо решила, что что-то случилось! Что произошла трагедия, и ейправданужна помощь, но нет… эгоистичные мечты Лады снова завели её в никуда!
— Ты ведь понимаешь, что это даже звучит дико? — всё же швыряю в полном негодовании, с ужасом понимая, что сестра вполне серьёзна! Что она и правда этого хочет.
— Звучит может и дико, но мне это реально нужно! — резче, чем стоило бы, отвечает она. Только я вижу, как пунцовеют щёки, и как бегает взгляд, не зная, за что зацепиться.
— Почему ты считаешь… что я соглашусь на это? — она ещё не ответила на мой предыдущий вопрос, а у меня нет сил дожидаться, когда соизволит: — Моя жизнь для тебя так, запасной аэродром? — выговариваю наболевшее. — Раздаточный материал! Здесь заплатку поставить. Здесь помоями облить. Тут выбросить… Начинали с: Лид, а сходи за меня, пересдай историю. Закончили: Лид, ты это… сходи… роди! Так чтоли?
— Ха! Этотымне говоришь? — она едко смеётся. Становится очевидно с каких козырей Лада пойдёт дальше. — Пока ты получала образование,якрутила хвосты коровам! Когдатебяродители выбрали от нашей семьи, как достойную «будущего» — я оказалась на обочине! — теперь она бьёт по самым больным местам и я невольно отступаю. — Теперь я предлагаютебеспасти себя из… этого… — она разводит руками.
— Я разве просила меня спасать? — возвращаю монету. — Разве это я к тебе пришла просить? Если ты не заметила — у нас всё нормально! Не богаты, зато вместе! И счастливы тому, что мы есть друг у друга! Мы умеем любить не за деньги, а душу. А что богатство дало тебе? Ты счастлива? Ты любима? — не просто так спрашиваю, скорее бросаю обвинением, потому что всегда чувствую сестру. Несмотря на расстояние я часто себя ловила на том, что меня одолеваютеётревоги, волнения, страдания, переживания, радость… И за все эти года, чаще было больно и страшно, чем хорошо и счастливо.
— У каждого из нас своё счастье! — глухо отзывается она. — И мне до полного не хватает ребёнка!
— Так рожайте! Если он тебятаклюбит. Если ты его любишь, найдите другую суррогатную мать, и пусть она вам…
— Он не знает… Я не сказала… Боюсь...
— Грань твоего эгоизма зашкаливает!
— Я люблю его, Лида! И узнала диагноз недавно. А как представляю, что он…
— Но если он тебя сильно любит…
— В том-то и дело, что с каждым месяцем он становится ко мне всё холодней. Любил. Но… Он очень хочет ребёнка, но какие бы чувства ко мне не испытывал... И боюсь, если я ему этого не дам, он найдёт другую.
— Может оно к лучшему? Значит не так любит? Да и какая из тебя мать? Ты бросила нас! Своих кровных брата и сестёр! Страшно представить, как ты будешь относиться кнесвоему ребёнку!
— Ты права. Ты можешь меня этим бить, но яумеюлюбить! И бросила только потому что была молодая и глупая. Я всего лишь хотела другой жизни! А теперь… теперь я понимаю, что семья это важно! Семья — цель жизни! И ребёнок в ней — это необходимый и важный этап. Это связующее звено между мужем и женой! И увы, я ему не могу этого дать! — сестра шумно вздыхает. — Лида, я знаю, что поступила плохо. Нет мне ни оправдания, ни прощения, но ты единственная кто мне может помочь! Помоги! А я наверстаю упущенное с братом и сестрой! Клянусь! Я докажу, что изменилась…
В её голосе не мольба, нет. Там отчаяние. Такое чёрное, что я сама боюсь смотреть в эту пропасть. Лада горит от своего горя свечкой и мне кажется она вот-вот обезумит, и руки сами тянутся к ней, но не позволяю слабости взять верх. Просто смотрю на неё и тихо шепчу:
— Как ты себе это представляешь?
— Год… ты заменишь меня на год! И пока ты будешь мной, я буду куковать тут, — кивает отрывисто. — Буду тобой! Буду заниматься домом, братом и сестрой. И буду ждать... Если мы поможем друг другу... Тебе больше не придётся пахать санитаркой за восемь тысяч в месяц! Я обещаю полное обеспечение! От тебя всего ничего — родить нам ребёнка! А я… я налажу здесь дела. Подниму дом!
— Ты хоть понимаешь, что просишь? Ты… просишь меня жить с твоим мужем! Спать с ним! — меня уже потряхивает от разговора.
— Да, — убеждённо кивает Лада. — Вот и представь, границу моей нужды, раз я готова на такое! Раз я приехала и прошу тебя...
Глава 2
Лида
(За неделю до)
— Ты просишь, — разделяю слова, потому что в голове каша из мыслей, — чтобы я переспала с твоим… мужем? Чтобы залетела… И родила?.. — осторожничаю, ведь даже озвученное кажется бредом чистой воды.
— Да. Тебе придётся трахаться с моим мужем... И, возможно, не один раз. И я это тебе позволю, потому что смотрюдальшесвоего носа! Год его жизни с тобой на одной чаше весов, и оставшаяся счастливая моя жизнь на другой.Нашасчастливая жизнь! — поправляется Лада, не отрывая от меня глаз. — Как мне кажется, мы обе могли бы переступить через себя.
— Или обе через меня? — уточняю колюче.
— Не думай, что мне легко даётся такое решение и просьба. Я правда сама пыталась. И отчаялась, когда услышала вердикт. Возможно бы оставила затею, ноонмне нужен! А нам нужен ребёнок! У нас жизнь впереди, Лида. И если у нас будет будущее, у тебя… то есть у вас оно тоже будет! У Сони, у Сани.
— Мне не нужны твои деньги! — чуть пафосно звучит, особенно если учесть, что я в долгах, как в шелках. А Сонечке срочно, не то слово как срочно, нужна реабилитация. Если в прошлом году мы перебивались кредитами и “добрыми родственниками”, то в этом нам просто нечего брать и не у кого просить.
Вот-вот перезвонят из клиники и спросят, когда нас ждать, а я, увы, отвечу, чтобы отдавали место другому ребёнку. Нет у нас денег даже… элементарно на билеты!
— Да ну? Думаешь, я не в курсе, что содержать Соню с её постоянным курсами реабилитации — дорогое удовольствие? И сейчас по плану очередное… Деньги уже достала?
Ничего не могу с собой поделать, из глаз начинают капать слёзы. И я не ненавижу Ладу, за то что бьёт меня горькой правдой жизни. Я чувствую её — она сама себя ненавидит. Презирает, что в курсе и не помогает… Ненавидит, за что, что бросила… Сестра тоже плачет и уже давно. Её лицо сильнее идёт пятнами, они видны из-под идеального макияжа:
— Опять будешь выпрашивать у государства? Или кредиты? Да у тебя уже столько кредитов, что никто больше не даст! Лида, ребята растут! Их запросы, нужды растут! Жизнь дорожает… И как ты дальше будешь выкручиваться? Думаешь, честным трудом их поднимать? Впархивая по две смены в больнице санитаркой? А сколько пособие на детей сейчас? Сколько стоит свозить Соню в Москву? А в клинику? А виза? Ещё немного и ты из-за долгов лишишься и этого...
— Спасибо, что в курсе наших нужд! — выдавливаю, глотая слёзы. — Спасибо, что раньше переживала и помогала по мере возможности… — это упрёк, я не собираюсь щадить чувства той, кто нас предал и бросил!
— А что если мне нечем вам было помочь? — с горечью пожимает плечами Лада. — Что если только сейчас появился такой вариант? И только я нашла силы встретиться, приехала.
— Или когда тебе накипело?
— Думай как хочешь, но без моей помощи вы загнётесь! И если ты мне не поможешь, и я вам не смогу помочь.
— Деньги… — киваю задумчиво, обхватываю себя за плечи и жую губу. — Так вот в чём дело.
— Нет. Лида. Не только. Пойми, — шепчет она, подходит ближе. — Мы с ним вместе уже почти год. Но отношения начинают заходить в тупик, потому что я не могу ему дать желаемое. Секс — это секс, а полную семью муж всегда хотел. У него насчёт этого пунктик, потому что у него её никогда не было. Он сложный, но не плохой… Даже замечательный, но так сильно хочет наследника, что готов… со мной развестись! А я не могу без него! Я не могу вот так… остаться ни с чем: без мужа, без любви, без средств к существованию. У меня ведь ничего нет… ни гроша. А начинать всё сначала, ломать себя, разлюбить его и продолжать жить — я… не смогу! Придётся вернуться к вам! Прошу, помогинам.Мне! Себе… Его условие — ребёнок. Я прошу всего год, за это время мы что-нибудь придумаем ещё. Я начала тайно откладывать небольшие суммы… И если не получится родить, то у нас хотя бы какие-то средства будут на потом. На Соню, Сашку… нас… — ёё шёпот проникает под кожу и выворачивает меня. Дикость начинает казаться чем-то логичным, а я этого не хочу.
— Нет… — качаю головой, но голос почему-то звучит не так убедительно и категорично, как жест.
— Да. Лида. Да! — пальцы Лады, мокрые от слёз, находят мои. Мягко, но наставительно сжимаю.
— Поверь, если ему родить наследника, у нас будет будущее! Прошу тебя. Помогинам! И никто из нас больше ни в чём не будет нуждаться. И кредитов больше не будет, никаких фондов и валяний в ногах у комиссий, чтобы дали чёртово место в клинике. Мы просто будем брать и покупать эти грёбаные путёвки, и не экономить на лекарствах! И не искать дешёвые аналоги. И Сашку отдадим летать, как он мечтал. Год твоей-моей жизни. Я не заставляю с ним и дальше жить. Он мне нужен! Оннамнужен! А ты просто станешь суррогатной матерью… Думай об этом так. А потом — делай что захочешь!
Сама не замечаю, как поддаюсь её напору.
Мы долго сидим на кухне, пытаясь переубедить друг друга и ничего не замечаем вокруг, приходим в себя, только когда слышим крики Сони и Саши:
— Лида, а кто это у нас? — вопит Сашка прямо с порога.
— Ты видела что сделали с моей клумбой?! — наезжает Соня, швыряя рюкзак в сторону.
— Ого! — а это уже вместе.
Они кажутся мне такими маленькими и тоненькими, как два воробушка. Оба в ношеной-переношенной одежде, нескладные. Я всё успокаиваю себя, что просто вытянулись за лето, возраст такой… но где-то в душе червячок твердит: едят плохо. Сане уже почти двенадцать, а Соньке девять. Он вырастает из штанов скорее, чем я успеваю их раздобыть, а она с тоской смотрит на подружек в обновках.
Вид сытой Лады становится ещё отвратительнее теперь, когда онирядом.
Но дети рады сестре. Визга и писка столько, что уши закладывает. Брат и сестра бросаются на Ладу, даже ни на миг не усомнившись, что это нормально. В отличие от меня они не держат на неё зла и обид — воспринимают старшей сестрой, которая уехала к хорошей жизни и просто очень занята, чтобы нас навестить. Я их с этим воспитываю. Ни разу при них не сказала грубого слова в её сторону, и, конечно появление Лады, они не принимают в штыки как я. Скорее как чудо:«Ура-а! Сестра вернулась!»
Какое-то время они с неё не слезают, не позволяя нам поговорить о деле. Ладе даже приходится их покатать на машине, чтобы вся округа видела, семейство Малышкиных в сборе! Соня и Саша вон на какой крутой тачке!
Они так рады, что взахлёб рассказывают ей как живут, учатся, что делают, не понимая, что сестру всего лишь волнует её дело, а не их жизни. А они наперебой, аж захлёбываются, как теперь заживут, ведь Ладавернулась!
Она уходит от таких тем ловко и умело, а когда сорванцы наконец засыпают, мы продолжаем всерьёз обсуждать её план.
Это для меня игра, гипотетические предположения.
— И ты уверена, что он нас не разоблачит? Я не ты...
— Во-первых, мы так с тобой похожи, что нас мать родная не различала. Во-вторых, я тебя натаскаю… быть мной не так уж и сложно!..
— А почему бы ему не признаться и не предложить такой вариант? — робко уточняю я.
— Он не знает, что у меня есть родные и тем более сестра-близнец!
— Вот как! — киваю неутешительным мыслям. — Так стыдишься?
— Не вас! Себя…
— Тогда может, начать с себя, — всё ещё пытаясь надавить на совесть сестры.
— Когда-нибудь обязательно, но пока мне нужно его удержать! И не ребёнка от абы кого. Ему хочу родить Я! И в этой грёбаной жизни только ты — моя часть! Только тебе я могу позволить на время, ради дела и будущего, коснуться моего мужа! Только тебе могу доверить это. И я точно знаю, что ты не подведёшь, не пойдёшь на попятную. Не влюбишь его в себя. Мы ведь сестры! Мы ведь близнецы! Нет никого ближе и роднее нас! Ты… часть меня.
— Жаль что ты об этом вспомнила только когда нужда заставила.
— Хватит меня попрекать этим. Ты не знаешь как я жила и что делала. Не ради поплакаться приехала. Не мне тебе давить на жалость, ведь мои проблемы — только мои, а ты… ты тянешь других. Поэтому прошу!
Впервые за всё время сестра вот так просто признаётся, что эгоистичная стерва. И мне этого вполне хватает, чтобы… не то чтобы простить, но сделать к этому шаг.
А заканчивается этот долгий день тем, что Лада чертит на листе бумаги план их с мужем квартиры, хотя я ещё ни на что толком не согласилась.Чисто гипотетически…
Я до последнего не верю, что такое вообще возможно провернуть, что на такое можно решиться, но всё равно продолжаю задавать наводящие вопросы, будто речь не обо мне, а о героях какой-то чужой истории или даже сказки для взрослых девочек.
Лада раскладывает карты очень аккуратно и дозировано, так чтобы информация откладывалась в меня постепенно. Оказывается у Лады и её мужа — уже какое-то время разная жизнь. Несмотря на чувства и желание завести ребёнка — разные спальни. Он сильно занятой человек, и поэтому ей приходится подстраиваться под его ритм и график, не забывая об общем графике планирования семьи.
Рабочая сфера — разная.
У неё скромная студия для богатых выскочек, которые не умеют сами себя снимать в “инстаграмм”. У него всё серьёзнее, гражданская авиация, но Лада так размазывает суть, что я понимаю — она вообще толком не понимает чем занимается благоверный. Одно знает точно: летает бесплатно и с комфортом компанией “Just Air”.
— И ты правда его любишь? — ещё раз спрашиваю, а Лада смотрит на меня как на полоумную:
— Конечно! — запально, но меня продолжают терзать сомнения. Не уверена, что смогла бы как она… подкладывать под любимого другую женщину!
— Разве пойдёт на такой шаг женщина, которой всё равно на мужа? Но я всё перебрала, перепробовала, и даже усыновление только что родившегося ребёнка рассматривала, но это была бы большая ложь, чем то, что предлагаю тебе…
Мне начинает казаться, что я соучастница преступления, не меньше. Злая шутка затягивает, и мне уже совершенно не смешно.
— Вдруг я не могу иметь детей? — кидаю робкое предположение. — Я давно не проверялась...
— Да брось, — фыркает Лада. — Ты из-за Славки когда-то чуть свой пищевой не бросила. Если мне не изменяет память, ребёнка потеряла, когда этот козёл тебе кулаками показал всю глубину своей любви. Мой муж не такой. Он мужчина! Когда тебе ещё представится шанс познать настоящего, богатого мужчину? Вокруг только алкаши, накроши и старики.
— Спасибо, что напоминаешь, как я живу, — с горечью усмехаюсь.
— Я не со зла, — мотает головой Лада, — но прекрасно понимаю, о чём говорю, потому что когда-то от этого бежала.
— Боюсь, я не смогу стать тобой… Мы с тобой по-разному смотрим на жизнь! — подытоживаю услышанное.
— Ещё как сможешь! — кивает Лада, впервые за время нашего разговора на её полных губах играет тихая улыбка. — И станешь!
Глава 3
Лида
(настоящее время)
Ванна огромна по любым меркам.
Имеется даже большое окно с видом на зелень парка, раскинувшегося перед жилым комплексом, и хоть мы на высоте более чем ста метров, искренне сомневаюсь, что кто-то даже в теории мог бы меня разглядеть, раздеваться всё равно страшно.
Окно высокое, имеется только низенький подоконник сантиметров пятнадцать от пола. На нём ароматические свечи, какой-то белый кувшинчик и живописно смотанные бичёвки.
Это выглядит как композиция, и наверняка стоит денег, а по мне мусор невероятный и пылесборник.
Тяжко вздыхаю и скидываю тесный топ, расстёгиваю узкую юбку и остаюсь в одном нижнем белье. Лада мне купила всё новое. Привезла в больших фирменных пакетах, без всяких примерок. Оно и понятно — размер-то у нас один.
Вот и стою напротив окна в белоснежном боди, ткань которого плотно облегает. В нём невероятно удобно, даже не хочется раздеваться.
Потому не спешу… Смотрю на парк, на сверкающую вдали реку, и не решаюсь окончательно обнажиться. Мне… безумно нравится и эта ванна, и это боди, но, пожалуйста, можно я просто тут и останусь? Навсегда!.. Мне страшно выходить! Дико страшно приближаться к другим комнатам в огромной квартире, и особенно к спальне!
Можно, я просто здесь побуду!
Делаю шаг к окну. Встаю на подоконник, почти прижимаясь лбом к холодному стеклу. Подо мной город. Красивый, пёстрый, такой огромный и витый рекой, что дух захватывает… Я будто лечу над ним! Парю, а ведь никогда не была на такой высоте! Никогда не летала самолётами. Да какое там, я даже не жила выше второго этажа общаги.
Хочется… плакать. От тоски ли, жалости к себе или счастья — не знаю.
На миг забываю где и зачем, но за спиной раздаётся звук, который как выстрел в голову, должен навсегда остановить мою жизнь. Потому чтомой мужвсё же соизволил присоединиться!
С дико грохочущем сердцем, не решаюсь обернуться — так и стою у окна, но на улице достаточно стемнело, чтобы я могла видеть отражение того, что за моей спиной.
А за нейон— Алексей Орлов. Прямо как у Екатерины Великой…
Не спешит. Спокойно кидает банное полотенце в корзину для грязного белья и пялится на меня с задумчивым прищуром.
В спортивных штанах, но без футболки. Обнажённый торс уже не сверкает от влаги, а я всё равно продолжаю смотреть на рельефную грудь. Никогда не видела столь совершенного внешне мужчину. Да какое-то там, я вообще со своей собачьей жизнью не видела мужчину, источающего такую мощь и силу, что во рту сохнет, сердце отчаянно трепещет, в ногах слабость и дичайшее волнение сжимает грудь.
У меня был только Славка. По-молодости думала любовь навсегда… вот только «навсегда» случилось до моей беременности и последующими за этим побоями. А когда я осталась одна… у разбитого корыта с братом и сестрой на руках — мне вообще не до мужчин было.
И вот он! Мужчина мечты!
Влюблённый, жаждущий ребёнка — где таких вообще делают?! Не тормози! Хватай, пока есть! Хотя бы годик себя нормальной, любимой женщиной почувствовать! Но я робею.
Просто смотрю на него, но в тёмное окно, где пламенеет закат.
А он пялится в ответ на меня, стоящую к нему спиной на подоконнике. И как-то загадочно дотошно по моему телу скользит его взгляд. Словно пытается понять, что со мной не так, но никак не ухватывается за ниточку.
Волнуюсь!
Ох волнуюсь. Не дай бог шарахнет правдой, мол: кто ты и где моя жена?
Нервно поправляю волосы, а я их успела распустить, хотя Лада замысловато собрала в высокую причёску, назвав это “дорожной шишечкой”. За весь день моя копна накрутилась и теперь выглядит ещё лучше, чем прежде, но я почему-то хочу это убрать.
Не привлекать внимание.
Заплести обыкновенную косу! Как раньше…
Или остричь волосы нафиг!
А то неудобно мне от пронизывающего взгляда синих глаз. Неудобно в тягучем молчании. Наедине счужиммоиммужем!
А Алексей, как назло, не думает уходить. Приваливается плечом к косяку и, скрестив руки на груди, продолжает меня рассматривать, будто я, какой-то экспонат или фильм, невзначай его заинтересовавший по телевизору.
Я продолжаю стоять, как вкопанная, лицом к окну. Но чем наша немая сцена длится, тем сильнее на меня производит впечатление этот красиво-угрюмый человек.
Он не похож на тех прожигателей жизни, которым всё легко даётся. Такой мужчина, скорее всего, свою судьбу куёт сам. И добивается всего собственными силами.
И это пугает...
Не угодить такому мужчине — страшно! Обидеть — чревато. Обманывать — опасно! И не дай бог ему перейти дорогу!
А я собираюсь сделать сразу всё!
И как теперь быть?
Идти на попятную?
Ха! Как? Если я уже здесь! С ним наедине в ванной? Если не сделать и шага — мне никогда отсюда не выбраться.
Значит, только вперёд!
Цель!
У меня благая цель: помочь сестре! И помочь моей семье!
Чего теряю?
Не девочка давно…
Поднимаю руку, закусив перед этим щёку, чтобы болью притупить волнение. Закрываю глаза, чтобы не видеть собственного падения, и стягиваю одну лямку боди.
Бельё держится на теле, как влитое, и лямки ничего не решают, но теперь хотя бы плечи обнажены, а Алексей за моей спиной вроде как начинает иначе дышать. Прерывисто, чуть громче.
Или мне только кажется и яхочучтобы так было?..
«О чём ты, Лида?! — грохочет сердце, едва не выскакивая из груди. — Просто, сделай уже это… может разика хватит?»— робкая, но сладкая мысль о быстром завершении миссии, побуждает действовать дальше.
Тянусь, чтобы расстегнуть крючки под лопатками, но позади слышу уверенные шаги... ко мне… Распахнув глаза, замираю.
Орлов без деликатности отпихивает мои руки и сам... справляется с крючками — да так, что меня бултыхает от каждого его нетерпеливого движения, будто тряпичную куклу.
Не успеваю воздуха глотнуть — боди летит на пол бесформенной грудой кружева. От этого грубого, совершенно не ласкового вмешательства тут же прикрываюсь руками, понимая что он всё равно видит мои обнажённые спину и зад.
— Ты стесняешься так, как в первый раз не стеснялась, — шершавый, низкий голос наполняет просторное помещение и вонзается в мою холодную плоть тысячами иголок. — В чём дело? — подозрительно уточняет Орлов. — Ты… прикрылась от меня? — В его словах нет ни капли участия или интереса. Чистая, неприкрытая насмешка!
От страха на горле будто невидимые тиски смыкаются — вот и молчу, чуть подрагивая не то от ужаса, не то от холода, не то от всего разом.
— Что ты тут разыгрываешь? — голос Алексея наполняется нотками злости. — С каких пор мы играем в эти игры? Или ты решила разнообразить сексуальную жизнь? — Ох, как его злой смех больно жалит.
Что происходит?
Почему он не источает любовь? Нежность? Почему так груб, надменен и циничен?
Почти издёвка! Почти плюёт!
Сестра...
Зачем он тебе?…
— Я не играю! Просто иду в душ. И тебе, вроде, предлагала, — холодно отвечаю, еле найдя для этого силы. Переборов себя, разворачиваюсь.
Больше нельзя медлить!
Больше нельзя робеть!
Пора быть Ладой!
Если Орлов сразу не ткнул: это не ты! Значит не заметил подмены! Не заметил, что я на пару кило больше вешу, чем Лада. Что у меня не такой подкаченный зад. Чуть мягче и полнее грудь.
Нет, это конечно, мелочи… Но всё же! Разве любящий муж не должен подмечать такие нюансы?
Ладно, это мои заморочки!
Если муж Лады этого не заметил, значит, меньше нужно дёргаться самой!
Да и… Алексею явно не интересно это тело. Он его видел множество раз! По словам сестры их близость с некоторых пор больше формальность. И она часто делает к нему шаги сама — чтобы увеличить шанс на зачатие.
Ребёнок, всё что им нужно!
Вот только сестра уверяла, что он хорош в постели и внимателен к любовнице, но мне он пока кажется грубым и жестоким самцом, который стремится подавить женщину, а не возвысить.
Ступаю в сторону огромного душа, огороженного стеклянными стенками, но меня грубо хватают за руку и разворачивают к себе лицом:
— Ц-ц-ц-ц, — цокает Алексей и внимательно заглядывает в мои глаза. Так внимательно, словно в душу смотрит — будто хочет видеть там ответы на свои невысказанные вопросы.
До икоты страшно, а вдруг я ошибаюсь, и он о чём-то подозревает?
— Пригласила, теперь сбегаешь, — пилит синевой нереально красивых и умных глаз. Перехватывает за подбородок, сжимает грубовато щёки так, что мои губы открываются.
— Ничего не хочешь рассказать? Объяснить? — а смотрит на меня так, будто недавно купил. Так не смотрят на того, кого любят!
Как-то мерзко. Без нежности и обожания, восхищения!
Как на товар… свой… не сильно нужный и любимый товар!
Неужелитаку сестры было всё это время?
Не верю! Она жене такая… чтобы терпеть подобные грубости!
— Объяснить ч…
Орлов не даёт договорить, не даёт привыкнуть к его подавляющей энергетике. К его близости! К тому что должно случиться! Его губы просто впиваются в мои. Жёстко, уверенно жуют, при этом позволяя языку пробраться внутрь. Ворваться властно и так глубоко, так что нечем дышать, и я сама не понимаю, откуда берутся слёзы… и стон… отнюдь не наслаждения… И даже не боли… Скорее — унижения и протеста, но Орлову, явно, всё равно!
Он целуетсвою жену, и делает это таккак привык.
Моя суть это отторгает, но я терплю!
Зажмуриваюсь сильно-сильно и терплю!
Чувствую зубы на своей губе и… сладость с металлическим привкусом. Кровь!Твою мать, самая настоящая, солоноватая, горячая кровь!
Этоне-вы-но-си-мо!
Я не могу! Не могу так! Потому что никогда ничего подобного со мной не происходило.
Мой секс был разным: нелепым, нежным… забавным, искренним. С простым деревенским парнем. И это было лишь… раз пять-шесть, не больше. Потом он в армию — я ждать. Дождалась, только он стал совсем другим. И секс естественно стал другим: пьяным и быстрым.
А затем я посмела залететь!
С тех пор… чёрт!
Если сейчас дойдёт до дела я облажаюсь. Я даже не помнюкак это.
Я понятия не имею, что делать и чего ждать. И сердце от страха готово порвать жилы.
Лучшая тактика — позволить партнёру делать, что считает нужным, но сестра у меня другого склада нежели я. Она активней…
Ау-у-у!
Мысль испаряется.
Пальцы Алексея жестоко впиваются в кожу, будто он хочет её с меня полностью содрать, а потом он хватает меня за ягодицы и рывком тянет вверх.
Глава 4
Лида
(настоящее время)
Алексей держит меня обеими ладонями за бёдра. Без нежности протискивается между моих ног, побуждая ими обхватить его талию в принудительно-господском порядке — так что не подчиниться невозможно. И я подчиняюсь, потому что его сила непреодолима.
Не прерывая насильственных поцелуев и очень просто, словно ничего не вешу, Орлов шагает в душевую. Не отвлекаясь на мелочи, коротким махом врубает воду.
— Не понимаю, что, но с тобой что-то не так. Ты сегодня прямо-таки сама не своя, — ворчит мне в губы, больно сминая ягодицы.
Вода бьёт по макушке, стекает по волосам и лицу, я запрокидываю голову, когда Алексей кусает нежную кожу на шее, и тут же вода попадает в рот, едва не душит.
Сплёвываю, и это ни черта не романтично! Не эротично! И не кайфово!
Я категорическиненавижуто, что со мной происходит!
Искренне не понимаю, во что… в кого влюблена сестра?
Неужели Алексей такой всегда и ей это…нравится?
Невозможно!
Слава богуменя ставят на пол.Но чёрт возьмиразворачивают. И к своему ужасу понимаю, что прижата к стене лицом и грудью.
Алексей не церемонится, он даже на меня не смотрит — просто прокручивает к себе задом и шлепком ударяет по ягодице, как какую-нибудь шлюху.
— Так лучше? Тебе же нравится, когда без заморочек, — тихо шипит в самое ухо, кусает мочку. Не ради игры, а словно из мести, будто наказывая!
Упускаю момент, когда он освободился от штанов, но чувствую прикосновение горячего, твёрдого члена к заднице.
Мне страшно, чертовски страшно!
Я заранее готовлюсь к боли! К ужасу! В нашем случае к насилию, ибо всё во мне отторгает такой акт. К ненависти! И теперь уже навсегда.
Пальцы Орлова грубо давят, мнут, проникают в меня, будто подобная грубость и животная страсть могут доставить удовольствие.
Не могут!
Не мне!
Его пальцы хозяйничают во мне, задавая какой-то мерзкий, неправильный темп. А я понимаю, что уже не могу это остановить, но всё равно дёргаюсь. С жалобным всхлипом отстраняюсь, пытаясь забраться куда-то выше по стенке, лишь бы подальше от грубых пальцев, причиняющих боль.
Но Орлов, словно не замечая моих мук и страданий, тянет обратно, всё яростней орудуя пальцами, и я, закусывая губу, подчиняюсь.
Мне нужно либо полностью расслабиться — а это, увы, невозможно! Либо подключаться уже к жуткому действу, пока это и правда не превратилось в изнасилование. Он же… не понимает, кто перед ним. Для него, видимо, всё идёт как обычно. Но это ихобычнопросто напросто пугает.
Хороший, внимательный любовник, говоришь? Ну Лада у тебя и пристрастия...
Подаюсь назад, ударяясь ягодицами о его… лобок? Живот? Понятия не имею куда попадаю, но тешу себя надеждой, что сделала больно и меня вот-вот отпустят.
В очередной раз, могу сказать себе: “Увы!”. Член таким колом стоит, что только в сторону качается и моё движение кажется не атакой, а любовной игрой. И Орлову это нравится.
— Да, малышка, ты всё-таки развязная штучка, — хрипло, шумно дыша. Одной рукой гладит меня между ног, к моему удивлению… уже даже почти нежно. Вторую кладёт на мою напряжённую грудь. Сжимает… словно проверяет на упругость и тяжесть. И мне это должно нравиться?
Путаюсь в мыслях и чувствах, но скорее «да», чем «нет». Должно. Если отрешиться от обстоятельств и жестокой прилюдии, углубиться в теорию и просто представить, что рядом кто-то другой… да. Эти прикосновения приятны, Орлов меняет темп и больше не терзает, почти ласкает. Не будь я напугана, не подступай к горлу то и дело волна отвращения, начни он сэтого, я бы может даже получала удовольствие и даже каплю возбуждения.
Прислушиваюсь к себе… И уже себя почти ненавижу!
Расслабляюсь. Это то что нужно. Просто забыть о диких поцелуях-укусах, о жестоких и неприятных шлепках, грубых пальцах. Вот сейчас всё начинается. И я с каким-то приятным человеком, и он гладит мою грудь, касается лобка. Осторожно и почти нежно.
Его ладонь идеально облегает крупное полушарие, ровно так как нужно. Он с интересом и жадностью изучает моё тело. Жалит шею поцелуями, укусами, вызывая дрожь.
Я не с ним… с кем-то другим.
По телу начинают проносится жаркие волны, которых не помнила, но которые горячат плоть.
В голове начинает нарастать набат. Перед глазами летят мухи. Упираюсь в стену только руками и лбом, прогнув зад так, чтобы плотно прилегать к телу Алексея.
Со мной что-то странное происходит — боль и отторжение уходят. Я смогла уйти в другую реальность, смогла!
Нет, то что происходит — неправильно, всё-ещё по-животному грубо. И этонеприятно, но уже не больно, и не мерзко, как вначале. Теперь уже можно терпеть!
Поэтому рычу в ответ на каждое его движение. Скоро это закончится… нужно просто потерпеть!
Он снова бьёт по моей ягодице и наваждение рассыпается. Орлов с глухим стоном наслаждения проводит влажными пальцами по моим половым губам, потому что вопреки собственным предрассудкам и желаниям, пусть самую каплю, но возбудилась, и этого ему достаточно.
Он не намерен больше ждать и “разогревать” меня как следует.
Вместо пальцев в меня упирается член…
Одно движение.
Один его рык.
Один мой крик.
И Орлов во мне.
Сжимает мою талию обеими руками и тянет на себя, будто я игрушка для секса, не более.
Почти сразу возбуждение проходит. Вновь становится больно. Он такой большой… а у меня внутри так тесно и сухо. Но он будто не замечает, что я опять вне игры. Заходится резкими толчками, вколачиваясь всё глубже и глубже,
Внутри резь и зуд — будто сотня крохотных лезвий коснулась кожи. Неглубоко, по поверхности, но ощутимо.
Он меня почти разрывает…
Скользит не выходя и толкается обратно!
Глотаю стон боли. Орлов в пылу похоти, рычит. Тискает мою плоть и двигается во мне, а я молюсь, чтобы это быстрее кончилось.
Вода из душа смешивается со слезами, но я не позволяю себе позорно всхлипывать — держусь.
Кусаю себя то за щёку. То жую губы. Проклиная тот день, когда согласилась заменить сестру! И её ругаю... Неужели ей нравилось вот так?..
У стены! Грубо, жестко… без чувств, нежных ласк, слов о любви?
Как же так?..
Что же это за любовь, когда губы болят, грудь болит, промежность в огне — всё тело стонет, и не от удовольствия!
На моё спасение Орлов быстро кончает.
Не тянет долго, и после даже мягким поцелуем не одаривает. Наоборот:
— Ты и твои закидоны становитесь невыносимы, — бросает он напоследок, больно кусая меня за плечо, и с тихим рычащим смехом выходит из душа.
Только остаюсь одна… наедине с ошмётками чувств и мыслей, точно притоптанная в грязь, оседаю на пол и прижимаюсь спиной к нагретой от воды стене.
Ничего не понимая, смотрю на дрожащие ноги и сперму, стекающую по бёдрам.
Липкую. Мутную…
Даже коснуться противно!
Промежность так горит, будто я снова лишилась девственности.
И если так будет каждый половой акт — проще повеситься!
Боже! Забеременеть бы побыстрее, чтобы это всё закончилось…
Выползаю из ванной — в теле невероятная ломота и отголоски боли: физической… моральной?
Наверное, и той и другой, потому что назвать случившееся «занятием любовью» язык не повернётся. Скорее уж — «домашнее насилие», а я к такому не привыкла!
Иду, не боясь появления Орлова. В квартире тихо.
Я слышала, сидя на холодном кафеле в ванной, как он уходил. Как гудели и бренчали, распахиваясь, двери лифта. Алексаей даже крикнул: “Буду завтра!”, а я сделала вид, что не расслышала.
Мне нужна передышка, и я её получаю.
Плетусь в спальню, как побитая, и только пройдя половину пути, беру себя в руки: нельзя себя жалеть! Всякий раз, когда даёшь слабину, потом пападаешь в настоящий омут самолечения и лелеяния собственной боли.
Нет уж!
Рано закапываться!
Если разобраться, ничего прямо уж такого из ряда вон, от чего стоит немедленно умирать — не случилось! Да, ожидание и реальность — оказываются кардинально различными. Но о каких ожиданиях с моей стороны может идти речь, если единственный опыт в сексе — деревенский парнишка, который сначала умилял неопытностью, а потом шокировал неадекватностью. Надо хоть книжки какие почитать, не знаю… порно посмотреть. Может вообще окажется, что это были невинные развлечения? Да, мне они не подходят, судя по тому, что никакого кайфа не испытала. Но я тут и не на всю жизнь, проще будет уходить, когда провалюсь по полной. Всё это не повод сбегать или рвать на себе волосы.
Захожу в спальню, окидываю её взглядом.
Просторно, светло и красиво. Тут могла бы жить какая-нибудь императрица и ни в чём не нуждаться.
У меня есть даже ванна! Но Лада настаивала на том, общем душе. Мол места больше и есть где разгуляться...
Личная же ванна совершенно очаровательна. Маленькая чаша с широкими бортиками, куча милых штучек, солей и ассортимент пены.
Нахожу даже айпод, смотрю список треков и улыбаюсь… почти полностью наш плей-лист молодости, когда бегали на дискотеки или устраивали “концерты” в огороде вместо прополки.
Роюсь в гардеробе в поисках удобной тёплой пижамы, но там сплошь сексуальные наряды, а я к такому пока не готова.
Достаю пудровый костюм с капюшоном и укутываюсь в него, чтобы ни сантиметра кожи не было видно. Попав под своеобразную защитную капсулу и оказавшись в безопасности, пусть и мнимой, понимаю, что чертовски голодна. Не ела с того момента, как вышла из дома, оставив Ладу и обнимающих её ноги детей.
Видеть сестру на пороге собственного дома было странно, будто прощаешься с собственной оболочкой и улетаешь, как героиня-попаданка из какого-нибудь фэнтези.
Интересно, как они там?
Соня, Саша… Лада.
Не поубивали ли друг друга?
Даже руки тянутся к мобильному, позвонить, но мысленно даю себе оплеуху — нельзя! Мы должны держать дистанцию, должны друг другу в этой ситуации довериться. И чем чаще я буду давать слабину и бросаться к телефону, тем хуже мне самой.
Ничего не могу с собой поделать — я привыкла думать обо всех кроме себя. И конечно же переживать за сестру и брата. Они на моём попечении больше трёх лет! И тем более страшно, оставить их под контролем безответственной сестры-предательницы!
«Но ведь она исправляется? — поспевает робкая мысль. — Лада сама предложила план! Заверила, что заменит меня в доме, с детьми… На время».
Чёрт! О чём я?
Просто нужно быстрее выполнить свою миссию — и всё! Свобода! Хорошая жизнь… Для Сонечки уверенность в завтрашнем дне! Для Санька образование...
Поэтому думать сейчас нужно в первую очередь о себе!
Справлюсь я — будут счастливы они...
Бреду на кухню и роюсь в холодильнике.
Кухня вообще — моя территория.
Я повар. Настоящий. Дипломированный. И даже с опытом.
До того страшного года, когда умерли родители, ушла сестра и случился выкидыш, у меня были планы на будущее.
Я работала в итальянском ресторане мастером по пасте, мечтала в следующую поездку сестры на реабилитацию в Германии, не возвращаться домой, а поехать в Италию, и получить там международный опыт работы, после которого открылись бы все двери как по волшебству. Я на это даже откладывала по копеечке...
А потом планы перевернулись с ног на голову, и случилось это в один чёрный месяц.
Моей зарплаты в ресторане ни за что бы не хватило на то, чтобы перевезти детей в столицу. Жизнь в деревне дешевле, даже если учесть, что я там только санитарка. Ну нет ресторанов в Иньском! И даже столовки толковой нет.
Только больница! И та под угрозой закрытия...
Естественно, поездка в Италию — отменилась.
И не было больше повода мечтать о том, как бы выпарить кило панцирей на розовый соус.
Пока вспоминаю прошлое, провожу ревизию техники.
Есть даже слайсер, а от вида духовки и вовсе испытываю оргазм, которого не доставало в душе!
А вот в холодильнике не густо. Продукты примитивные и фастфудные.
Плохо дело!
Я не ем бутерброды, не особенно хорошо отношусь к готовым салатам на майонезе и прочим «вкусностям».
Дома дети питались исключительно супами, кашами и овощами в сезон. Другой вопрос, что едят оба через ремень!
А я всё себя виню, что плохо слежу за калориями, попадающими в их тощие тела.
Зато у Орловых холодильник — пристанище быстрых углеводов и красивой бесполезной еды. Обезжиренные творожки, авокадо...
Нахожу рукколу и упаковку свеклы, но нет кедровых орехов… никакого салата не выйдет. Мысленно пишу орехи в список.
В морозилке… пельмени! Да ещё напрочь соевые! И это владелец заводов-газет-пароходов?
Сыр с плесенью, дорогой, но посредственный. Фу!
Нахожу на дне ящика лосося и даже думаю, не сделать ли «золотой ухи», но живот требует еды и немедля!
Неужели перебиваться пустым творогом?..
Хмурюсь, но пихаю в себя бесполезный «полезный завтрак».
Ладно, притупила голод на пару часов, и то хорошо!
Бреду в спальню.
Нужно поспать — основные «подвиги» отложу на завтра!
Завтра! Куплю! Нормальных! Продуктов!
И накормлю этого злобного, бесчувственного мужика, как положено, и он непременно подобреет!
Ведь недаром гласит народная мудрость: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок!». Сердце мне его не зачем, а вот сытый мужчина — добрый, а значит, более терпимый, чем рычащий и недовольный.
Глава 5
Просыпаюсь в ужасе, будто всю ночь снились кошмары, а может так оно и было?.. Не могу сообразить наверняка.
Тело болит, смотреть на бока и ягодицы страшно. А ещё страшно выглядывать из спальни, вдругмужвернулся.
Толком ничего не знаю о нём и его привычках, Лада о нём размазано отзывалась и только в контексте «мужчина — мечта идиотки», но к звонку сестре пока не готова.
Плетусь в ванну, свою!
Переодеваюсь в красивое платье из кремового шифона. Простое, изящное, с запахом и рукавом три четверти.
Нахожу пальто на три тона темнее.
Волосы придётся или накрутить или выпрямить, и прикидываю, что к плойке пока тоже не готова.
Выпрямляю.
Наношу макияж, как Лада учила, и довольная выхожу из спальни. Орлова нет, и я счастлива.
Чувствую себя свободной.
Беру ключи от «Ягуара», сумку и… сбегаю.
Завтракать можно и вне дома, тем более, что тут нет нормальной еды, а средствами на существование не обременена.
Я неплохо знаю город. Конечно, не как пять пальцев, но с навигатором в помощниках можно не париться.
Еду в старую французскую кофейню, где проходила практику когда-то. Выпечка отменная, и настоящий кофе, а не жуть из автомата.
Да, я деревенская дурочка, но не дикарка.
Сестра это знала, посылая меня в логово богатому тигру.
Теперь, сидя с чашечкой кофе и ароматной булочкой, я готова к звонку.
Гудки почти раздражают, а когда сестра берёт трубку, слышу оттуда громыхание музыки.
— Ты где? — настороженно уточняю, чуя неладное.
— Уборку затеяла! Нашла наши старые кассеты и музыкальный центр… Как, блин, его вырубить, не помнишь!? — вопит Лада, явно пытаясь перекричать музыку, и я не могу сдержать смех.
Наш старый музыкальный центр… два слота под кассеты, один дисковод и радиоприемник.
Шик! Мы им жутко гордились.
Улыбаюсь, а ноги готовы броситься в пляс — фоном орёт Бритни, и я точно знаю, что до моего звонка сеструха точно дёргалась, копируя танец из клипа, как малолетка. И как бы это глупо не звучало, но дико хочу к ней. В пятистенок с пристройкой, где настроение задаёт музыкальный центр.
К сестре. К Соне и Сане.
Музыка стихает.
— Уф! — выдыхает в трубку Лада. — Не нашла. Просто вырубила его из розетки, — отчитывается она. — Ну? Рассказывай!
У меня много вопросов!
Но не хочу ныть.
И не буду говорить о вчерашнем жутком сексе.
Ни за что! Это прозвучит как слабость, а я уже слышу, как Лада зовёт меня слабачкой, ханжой и чопорной монашкой.
— Нормально. Алексей уехал, куда именно не сказал. Но точно «до завтра». Так бросил, уходя.
— Ага, значит будет к вечеру, — задумчиво переиначивает Лада.
— А я значит, буду готовиться…
— Не дрейфь! — фыркает сестра. — Орлов приедет голодный. Ты жрачки закажи. Можешь массажиста вызвать, он прямо в доме есть. Я инструкцию кину.
— А куда Орлов на ночь глядя ушёл? — всё же уточняю, как бы между прочим.
— По работе…
— Ночью?
— Ой, не бери голову, привыкай, — судя по голосу, сестра и правда не придаёт этому значения, — вот такой ритм жизни в мегаполисе. Орлов в Питере, наверное, в головном офисе. Сегодня вторник. Там собрания всякие, хз почему по вторникам, — частит Лада.
— Хорошо, а вы как? — меняю тему, не могу больше про Орлова слушать. Хочу вернуться ненадолго в Иньское, хоть мысленно. Озадачиться проблемами, от которых совсем недавно мечтала избавиться.
— Дети в школе, — коротко отзывается Лада. — Я сходила на работу… твою, — добавляет так, будто не хочет даже одним пальцем касаться такого никчёмного места, какмояработа. — Подала доки на увольнение.
— И что сказали?.. — сердце больно сжимается.
Я искренне, всей душой, ненавидела работу в больнице. Мечтала уйти уже давно, но страшно боялась идти к заведующей, а теперь всё, вроде как, решилось.
— Заведующая попросила недельку подождать, мол, всех всё равно сократят. Закрывают вашу лечебницу нахер. Сказали теперь будет автобус в район ходить! — без заминок и сложностей огорошивает новостями Лада.
— Ого… — коротко роняю, а вот мне странно слушать, как сестра рассказывает о сельских делах, даже забавно немного. — Что ещё?
Лада продолжает. О соседях что-то, о том, как приходила Инга Викторовна, беседовать о незаконном заборе, а с ней мы воюем с тех пор, как погибли родители.
Ругает напор воды…
Все претензии и ворчания мне понятны — я с этим живу давно, а вот сестра явно отвыкла. И судя по эмоциям — Лада за день нахваталась столько, будто жила моей жизнью уже месяц.
Как бы не проскальзывало между новостей «так невозможно», и «я бы никогда», её явно прёт от сельской жизни. Ностальгия, видимо.
Слушаю сестру и оглядываюсь по сторонам. Моя ностальгия в этих кафешках, в надеждах, что однажды и я такую открою.
Мы с Ладой прощаемся на позитивной ноте, и я плачу по счёту, который получаю от официанта, стараясь не округлять глаза от суммы, которая легко уходит с карты, даже без протестов “недостаточно средств. Я никогда не пила тут кофе, как посетитель. Во время практики на всё была бешеная скидка, или и вовсе бесплатно после закрытия. Итого… завтрак обошёлся в штукарь. Кофе с булочкой. Ха!
Обалдеть!
Ладно, тут другая жизнь!
А теперь в магазин за человеческими продуктами!
В магазине по привычке реагирую на цены — хватать не глядя, не так-то просто как может показаться, но я включаю профессионализм. Беру, что нужно, но максимально экономно. На карточке всё равно денег столько, что можно прокормить маленькую семью слонов! И не один месяц!
Лада объяснила, что Деньги приходят раз в месяц без участия Орлова. От его бухгалтера, как зарплата.
«Заплата» — меня покоробило, но лезть в чужую семью со своим устоем не решилась. Заплата? Пусть будет она.
Сумма приличная, но из неё идут средства на содержание студии. Схема звучит мутно, и мне не особенно нравится. Не ясно что там с прибылью...
Лада обещала дистанционно управлять бизнесом, и я подозреваю, что деньги оттуда пойдут в Иньское на нужды сестёр и брата. Мне было велено забыть о них и их проблемах — теперь это проблема Лады. Я же, должна обеспечивать тепло и уют Орлову, и отчислять львиную долю с карточки на счёт студии. Мне всё равно будет оставаться немало, но если прикинуть, что это на месяц… да с образом жизни Лады…
Мой внутренний шеф, тянется к любимым продуктам, будто прощупывает забытую магию. Я изучаю сыры, дотошно подбираю овощи. Зависаю в рыбном отделе, и долго роюсь в специях.
Что ж… Мне развязывают руки: после полки с ассортиментом, как в воинской части, мне достался целый «Ашан»!
И никаких запретов!
Багажник «Ягуара» забит под завязку, а я довольно улыбаюсь. Наконец-то можно не стесняться, и ни в чём себе не отказывать! Да и путь к сердцу мужчины, опять-таки…
В лифте еду с улыбкой от уха до уха. И даже тяжесть покупок не пугает. Но так как пакеты решаю волочь без лишней помощи, в итоге отваливаются руки, но я довольна, как слон.
Хочу уже разложить купленное по полупустому холодильнику. Раз Лада хозяйничает в моём огороде — я побуду хозяйкой в её!
Створки лифта разъезжаются…
И это что? День сурка?
Снова смотрю на полуобнаженного Орлова!..
Мы молча разбираем пакеты.
Причём… вдвоём.
Это немного странно после вчерашнего, но со стороны кажется, что Орлов увлечён этим, а спросить не решаюсь.
— К чему всё это? — Алексей первым нарушает тишину. — Что будешь со всем этим делать? — Крутит в руке банку кокосового молока, а я готовлюсь выдать совершенную ложь, которую придумала заранее.
— Да так… решила, что хочу научиться готовить...
— Решила стать идеальной женой?
Вот к этому упрёку не готова, но не отмалчиваться же:
— Нарабатываю полезные навыки… Не всё же… по ресторанам, — сбивчиво бурчу, хоть он и не задаёт вопросов.
Помню из рассказов Лады, что в этом доме заказывают еду, а не говорят. Она даже оставила список номеров, но увольте, я не стану есть разогретые пасты и “итальянские пиццы”, когда всё это можно приготовить самой! И будет свеженькое!
— Как интересно, — язвит он. — Не знал, что у нас есть отдельный ящик под фрукты и отдельный под сыры, — роняет задумчиво. Мы вместе стоим перед открытым холодильником и пялимся на пиктограммы, призванные пояснить глупому хозяину, что к чему.
Смотрим долго, будто это что-то из ряда вон выходящее, а потом… смеёмся. Мне так странно, что этот человек впервые изучил собственный холодильник, который стоит кусков двести не меньше. Он, явно, хохочет над тем же самым.
— Ну что… я собираюсь сделать пасту с морепродуктами, а в процессе приготовления итальянской пищи положено выпивать, как минимум два бокала белого сухого вина, — демонстративно достаю бутылку из винного холодильника, беру с полки два бокала и предлагаю один Орлову.
Он косится с недоверием:
— Ты же не хочешь, чтобы я помогал? Это уж слишком красивая картинка “счастливой семьи”, — скепсис вновь убивает душевой порыв как-то найти общий язык с этим грубияном.
— О… нет, конечно. На кухне должен быть один шеф, но не могу же я напиваться в одиночку! — жму плечами.
Мне легко всё это говорить, легко быть самую капельку дерзкой. Почему? Да потому что я насвоейтерритории!
Место женщины на кухне?
Пф… натакойкухне я бы жила и радовалась!
Наборы новеньких ножей, которые не прикасались к еде. Чистые досточки, новые, только только из упаковки. Посуда, кастрюли, сковородки. Индукционная плита…
Да у меня новоселье!
Я выиграла грёбаный джек-пот!
Почему бы и дерзостью не обжиться?
— Заманчиво, — Орлов принимает вызов. Берёт свой бокал, и садится по другую сторону кухонного острова, а я чувствую себя шефом в настоящем ресторане.
Хочется всё сделать красиво, без спешки, обстоятельно.
Заранее начистить креветок, пусть они и Easy Peel, и там чистки на три секунды. Отмерить всё для соуса в идеальных пропорциях. Расставить по столу в стеклянных чашечках, как на этих сайтах с рецептами.
Я не замечаю, как окунаюсь в свою стихию и начинаю на автомате делать все эти простые, но важные вещи. А Орлов просто следит за моими руками и делает глотки из бокала почти автоматически.
— Ты уверен, что дотерпишь до ужина, может закуски…
— Ты права! — кисло соглашается, отставляя бокал.
Тянусь к холодильнику, чтобы сделать подходящую к вину нарезку, но вдруг замираю, как вкопанная.
Я слышу, Орлов… говорит по телефону… Договаривается о доставке!
— … будьте добры, хочу сделать заказ…
— Что ты делаешь? — недоуменно и вместе с тем стервозно интересуюсь. Этот тон, наверняка, безмерно похожий на Ладин, выходит сам собой.
Я ненавижу, когда моей еде предпочитают… доставку. Это унизительнее секса у стенки, чёрт побери!
Да я готова расстреливать “кусочников”, которые: “Ой… не хочу рагу… я бутербродик съела!” А уж это… преступление!
Орлов продолжая разговор, бесстрастно жмёт плечами:
— Вдруг у тебя ничего не выйдет… первый раз всё-таки, — и как ни в чём не бывало удаляется к зоне гостиной, прихватив с собой бутылку и бокал.
Падает на диван, вытягивает ноги.
Смотрю в полном шоке, как он заканчивает оформлять заказ.
— Не обессудь, — тянет он, вальяжно раскидываясь по подушкам. — Я непременно попробую, обещаю. Если не усну, — добавляет с кривой усмешкой. — Устал что-то… — сладко зевнув... включает телевизор!
Хочется визжать и биться в истерике!
Он может пренебрегать моим телом, моими чувствами, но не моей едой!
Это неслыханно!
Неужели Лада так паршиво готовила, что этот мужчина считает себя вправе вести себя настолько невоспитанно?!
Я отворачиваюсь от него и залпом випиваю остатки вина.
Ну посмотрим, как ты будешь давиться своим фастфудом, при виде моей пасты… милый!
Достаю вторую бутылку, раз первая уплыла к кухонному узурпатору.
Что ж, переходим на красное!
К чёрту “медленно и обстоятельно”.
Делаем быстро, вкусно и эффектно!
Глава 6
Орлов смотрит “Арзамас” на который у меня в жизни не было денег, и я страшно хочу присоединиться. Видела все бесплатные ролики и мечтала о подписке в приложении, но единственная доступная мне подписка — газета “Огород” за пятнадцать девяносто в месяц. И то, мне его со времён, когда мама была жива приносили, я даже не платила.
Его доставке ехать час, моя паста почти готова спустя тридцать минут. От неё исходит божественный запах, она выглядит потрясающе, и я знаю, что на вкус — это ресторанный уровень.
Отдельный плюс… онагорячая.
Накладываю себе на тарелку пасту, Орлову даже не предлагаю, он сделал свой выбор, а моя задача только… раздразнить. Я его добью своими способностями! Всенепременно.
Ставлю на поднос лёгкий салат из рукколы с долькой лимона, тарелку, бокал вина и блюдце под панцыри.
Есть планирую в гостиной перед телевизором, тем более что выпуск, который смотрит Орлов мне интересен и с кухни я слушаю его с самого начала.
— Переключить на что-то? — пренебрежительно интересуется он.
— Нет-нет, смотри, пожалуйста. Мне интересно.
— С каких пор? — озадаченно уточняет Алексей.
— Просто заслушалась, пока готовила, — размыто ухожу от ответа. И улыбаюсь, как могу, невинно.
Всё это вкупе может выглядеть слишком странно, так что пора попридержать коней. Нельзя вываливать сразу всё, что есть за душой, так можно и спалиться по полной.
Орлов принимает отмазку. Кивает с кривой усмешкой.
О-о-о… я поняла!
Он уверен, что в страхе перед разводом, яиграювхорошую супругу.
Чёрт побери, да тут есть с чем работать!
Вижу, как он ёрзает на диване, глазом косит на моё блюдо-совершенство!
Алексей голоден, а у меня прекрасный ужин.
Жирные креветки. Огромные. Их бока выглядывают из-за пасты, всё это полито сливочным соусом. Ничего не требует разогрева, не принесено в отсыревшей от конденсата фольге, не слиплось.
Я в восторге от себя и он это, очевидно видит.
Для контраста в блюде сливочного цвета, ярко-алые кусочки болгарского перчика.
Красота неописуемая.
Горжусь собой не передать словами как!
— Хочешь попробовать или дождёшься доставки? — скучающе интересуюсь, наматывая пасту на вилку, с неё стекает соус обратно в тарелку. Накалываю креветку и подношу Орлову, предлагая поесть с моих рук.
Ну же!
А ручки-то дрожат!
Волнуюсь жутко.
Словно кормлю дикое животное, мне даже страшно немного.
Борьба двух гордостей.
Он уже показал мне клыки, заказав фастфуд. Но яужеприготовила ужин, а он обещал, что его попробует.
Я не дам много — много и не делала.
Он просто попробует… а потом будет давиться своей пиццей или воком. Или что он там купил?
М-м-м…
Пробуй, малыш, давай.
Орлов сомневается всего несколько секунд — голод берёт вверх. Алексей открывает рот, не сводя с меня глаз, и я осторожно подаюсь вперёд.
Улыбаюсь лукаво, будто у меня есть секрет, и в еде отрава.
О да, это своего рода яд… Подсесть на правильную, вкусную еду! И ты с этого яда даже не захочешь слезать.
Жуёт. Насторожённость в глазах сменяется лёгким изумлением. Орлов работает челюстями уверенней, взгляд всё бодрее, радостней.
Ему нравится, я это вижу.
И сейчас самое время дать заднюю и отвернуться, но ещё пару секунд наблюдаю за тем, как Алексей наслаждается моей пастой.
Он уже на крючке и хочет ещё...
Обожаю этот день!
Клянусь!
Он может меня трахать не глядя, теперь мне есть, чем ответить…
Как ни в чём не бывало, отворачиваюсь, и продолжаю смотреть лекцию. Каждой частичкой кожи ощущаю пристальный взгляд Орлова. Аж щёки горят… Сердце лихорадочно бьётся.
Специально не спрашиваю: “Ну как тебе?” — прекрасно знаю ответ. Он предельно ясно читается в висящей тишине между нами! И эта тишина вводит нас в некое напряжённое состояние.
Не позволяю себе глянуть на Алексея. Насильно удерживаю глаза на экране, не понимая, что, но упорно смотря передачу и невольно думаю о том, что дальше?
Он даст мне спокойно выспаться?
Или у нас снова будет “акт любви”?
Я пока не готова. Мне всё ещё больно и хочется передышки, но не говорить же про такое вслух?
Я, по крайней мере, точно не решилась бы.
Поглядываю на отсвеченный экраном телевизора профиль Орлова, и с ужасом понимаю, что он классный. Ровно настолько, насколько хочется оценить мужика.
Всё в нём, на первый взгляд, может привлечь женщину.
Будь Алексей свободен и менее неприветлив… познакомься мы случайно, в спокойной обстановке… я быть может с ним пообщалась, клюнув только на его внешность.
Грешна, чего лукавить?!
Да, внешность мужика играет роль!
А кто говорит иначе — безбожно лжёт!
Всё имеет значение!
Всё вкупе: стрижка, одежда, форма, запах, ногти. Мелочи, которые могут оттолкнуть, а могут, наоборот, привлечь.
Так что, да, встреть я Орлова где-то в кафе, обратись он ко мне… я бы дала номер.
Лада верно сказала — он создаёт правильное ощущение правильного мужчины!
Правда, потом он бы меня трахнул, и иллюзия развеялась, это бесспорно!
Но со стороны…
Звонок в домофон.
А вот и моя конкурентка — “готовая еда”.
Пока Орлов идёт, чтобы забрать свой заказ, я ухмыляюсь, представляя, как это будет… весело.
Лёша возвращается с пакетом, откуда достаёт запакованные в фольгу коробочки, как я и предполагала.
Вок! Салат в пластиковом контейнере — кажется, “Греческий”, но вполне вероятно, что “Цезарь”.
Кесадия.
Браво!
— Не знаю, как ты это сделала, — наконец, произносит Орлов, — но если ты считаешь, что это что-то изменит… очень ошибаешься.
Это он так меня приспускает на землю или себя пытается удержаться от падения?
Будет есть и не подавится?
Орлов открывает свои отвратительные коробочки с отвратительной пищей.
Ну-ну… Ешь, ешь…
Я же не остановлюсь на одном ужине, я тоэтимпитаться не намерена.
Я намеренатрахатьтвой мозг каждый божий день!
Примерно за этим Лада меня сюда и направила. По крайней мере «трахать» в её просьбе точно звучало!
— Вторую лекцию? — скучающе интересуюсь, игнорируя его вопрос, только первая заканчивается.
— Нет спасибо, хочется чего-то… попроще! — бурчит Орлов, по виду, слегка рассторенный, что не произвёл на меня желаемый эффект.
— Как хочешь, — равнодушно жму плечами и радостно жду, когда он включит какую-нибудь чепуху, лишь бы показать мне… что? Моё место?
Немоё,милый друг.
Ладно!
Но тебе это знать совсем не обязательно.
Мою посуду.
Орлов вновь сидит по другую сторону кухонного островка. И вновь ощущаю его въедливый взгляд. Да так, что кожа зудит, словно на неё капает слабая кислота.
— Есть посудомойка, если не знала, — слышу за спиной и вздрагиваю.
Я в курсе такой кухонной магии, как посудомойка, и тарелки уже там, но вот сковородки и ножи лучше всё-таки мыть вручную.
— Ой, правда? — парирую с наигранным удивлением. — А я думаю, почему на ней до сих пор плёнка? Даже её сорвала, — звучит двояко, но я и правда лишила всю технику девственности сегодня.
Хочется спросить: неужели вы не мыли посуду раньше?
Как так? Есть из контейнеров неудобно!
— Уборщица придёт утром, — жмёт плечами Орлов, будто отвечая на мой немой вопрос.
— Я в курсе, — на всякий случай сообщаю.
Вытираю раковину, как мама нас всегда учила, и ставлю сковороду в сушку.
— К каким таким родственникам ты ездила? — неожиданно для меня меняет тему Алексей, облокачивается обеими руками о стол и продолжает пилить тяжёлым, требовательным взглядом.
— Тётка, — спокойно вру.
Сегодня пока стояла в пробках, придумала ложь на любую мелочь, к которой можно прицепиться.
— Троюродная или типа того. Они с мамой были в детстве близки, а потом как-то жизнь раскидала… — Делаю паузу, чтобы рассказ не звучал слишком уж отрепетированно и подробно, будто оправдываюсь.
— Откуда она? Ты же вроде говорила, у тебя никого нет!
— И не было. Вернее я не общалась! Не знаю, как она меня нашла, если честно… Но нашла и позвонила.
— И что ей нужно?
— Отгадай, — тяжко хмыкаю я, и этот жест получается органичным, ведь говорю правду.
Родственница нагрянула!
И не просто так — нужда заставила!
— У неё проблемы, и я решила скататься, посмотреть как живут единственные “родственники”, — изображаю кавычки пальцами, как бы намекая, что сама сознаю сколь дальнее и условное это родство.
Орлов кивает, будто всё понимает и становится как-то спокойнее.
Мне кажется, что у каждого богатого человека, должны быть дальние тётки-дядьки, которым вмиг становится нужна помощь. Так… по мелочи. И я не думаю, что богачи всем подряд помогают, иначе таковыми бы уже и не являлись. На случай, если у Орлова предубеждение к таким историям, стараюсь говорить отрешённо, но печально. Без фанатизма и “слепой веры”.
— Что-то серьёзное? — интересуется Алексей.
— Дочка болеет, — роняю быстрее, чем думаю о последствиях. Мне некогда рассчитывать насколько это провально, но солгать сейчас так легко, что прямо манит. — Моя… выходит что сестра. И тётка набрала кредитов за последние годы, просто… я не знаю каким чудом ей вообще их одобряли. Бешеные долги, а скоро новая оплата за лечение.
— Что за лечение? — то ли не верит, и хочет поймать на лжи, то ли и правда интересуется.
Наливаю себе бокал, достаю нарезку из качественного, дорогого сыра и ставлю между нами.
В приглушённом свете кухни, с вином, это всё чертовски семейно, а история будет полна подробностей… ведь я не солгу! Лишь чуть-чуть искажу факты.
Орлов поверит каждому слову!
— Девочка… перенесла лейкемию. Лечение дало осложнения на другие органы. У неё была операция на почке, несколько сложных комплексов терапии. Сейчас ремиссия, но…по словам тётки, — вставляю это почаще, чтобы не выглядеть слишком сведущей, не показать, чтосамавсё пережила вместе с этим ребёнком. — Самое страшное слово в их жизни “реабилитация”.
— За рубежом? — не столько со знанием дела, сколько с сочувствием, уточняет Орлов.
— Да. За рубежом. Санаторий для онкобольных детей, где занимаются и почками, и общим состоянием ребёнка и всем подряд. У неё каждый раз что-то новое, организм медленно приходит в себя.
— А разве государство не помогает? — резонно уточняет Алексей.
— Насколько я поняла, государство даёт путёвки, но их сложно получить и плюс дорога, визы. В общем всё сложно, когда у тебя нет денег от слова совсем.
— Кем работает тётя?
— Санитарка. Мужа нет, он погиб, а на иждивении помимо Сони, ещё сын — Саша! — Последняя правда-ложь даётся легко, ведь моя единственная опора — отец, отправился на тот свет три года назад, вслед за мамой.
— И ты собираешься им помогать? — Орлов всё же озвучивает вопрос, которого и жду, и боюсь, но уточняет спокойно настолько, что я чувствую к нему… искреннюю симпатию и даже благодарность. Он проникся, я вижу сочувствие, жалость к этим незнакомцам.
— Я бы очень хотела… — робко начинаю, жадно следя за его реакцией, — взять на себя хотя бы их кредиты. Это меньшее, чем я могу помочь. На большее они…
— Я понимаю, понимаю, — кивает он. — Давай! Нет проблем! И кстати, сколько это? Десять-пятнадцать тысяч?
— Я… — мнусь, озадаченная неожиданной щедростью мужчины, которого уже нарекла грубияном. — Я уточню, — сдержанно киваю, чтобы не показать радость от этой новости. — Мы рефинансируем их в один, и я просто буду заниматься этим сама, чтобы у тёти не болела голова.
— Как зовут тётю? — вдруг интересуется Орлов.
— Тётя... Лида, — без страха отзываюсь, сама не знаю почему на миг запнувшись на своём имени.
Не хочу скрывать такие мелочи. Чем больше информации у человека, тем меньше он захочет копать.
— Окей, окей… — он отставляет пустой бокал и, закрыв глаза крутит шеей. Сначала морщится от боли, разминая её, а потом тихо мурчит с блаженством.
Массаж!
О нём говорила Лада…
Я забыла напрочь, да и не вспомнила бы, потому что ещё пятнадцать минут назад была слишком зла. Теперь в душе появилась капля благодарности, теперь уже злость на сестру за то, что не говорила мужу о семье! О сестре! О проблемах!
Всего-то дело — ненавязчиво брякнуть. И, вуаля, он оказался не скупердяем. Догадался, и не против помочь!
Эх, Лада… давно могла провернут нечто подобное!
Это же так просто!
Что она там говорила? Только-только начала откладывать, чтобынампомочь? Да за то, как этот мужик её трахал, давно могла выбить для родной, младшей сестры хоть какую-то помощь! Но нет!
Неужто гордость… Ну что ж мы, видимо, люди не гордые… привыкшие просить и унижаться. Плевать что и как, лишь бы помогли!
Снова захотелось во второй раз за день утереть Ладе нос.
— Идём, — протягиваю руку Орлову и киваю на диван.
— Что?.. — он подозрительно хмурится, не понимает.
— Ну у тебя же болит спина, затекла шея. Значит, нужен массаж.
Глаза Алексея округляются. На миг мелькает мысль, что откажется, но нет — послушным телёнком ступает, куда велю.
Шах и мат.
Попробуй после устоять и оставаться таким же животным!
Глава 7
Мои руки скользят по крепкой, широкой спине.
Вверх. Вниз.
Веду кончиками ногтей по коже и понимаю, что это увлекательно, волнующе и интересно — наблюдать, как мускулистое тело реагирует на такие простые прикосновения.
Орлов голоден во всех смыслах. И недоволен.
Я испортила ему ужин, вечер перед телевизором и ещё бог знает что. Но сейчас он уже подо мной.
А круче тот, кто сверху.
Я не стерва, но я зла.
А злость — лучший мотиватор.
Массаж делаю не хорошо, но правильно.
При больнице недолго был кабинет общего массажа, который оказался нерентабельным проектом, но за то время, что МихаилЕвгеньевич, местный специалист по этому делу, снимал помещение, а я в нём убиралась, успела набраться опыта. От любопытства и просто чтобы иногда помогать руками, когда массажисту было необходимо по делам, но на них нелепым случаем накладывалась работа. Чтобы не терять клиентов и не закрывать кабинет — он мне доверял самых неприхотливых, практики ради. После отъезда Михаила Евгеньевича кабинет прикрыли из-за отсутствия у меня медицинского образования.
Так что в общих чертах понимаю, на что давить, только руки слабоваты.
Делаю медленно… медленно… Лёша почти мурлычет, а я...хрясьна особенно зажатую мышцу.
— А-а-а, — рычит он.
— У тебя там… заж…
Но договорить не удаётся, Орлов подо мной переворачивается на спину, да так резко и ловко, что не успеваю сбежать, и теперь сижу прямо… на самомглавном, причинном месте!
Он, кажется, невероятно горячим и объективно очень твёрдым, и это не может не волновать. Ощущение, что именноясверху, а не он — даёт контроль и заставляет краснеть.
Никогда не думала, что открою это в себе… странную, иррациональную тягу к власти над мужчиной. Это немного пугает.
Злость, неприятие, даже ненависть — всё растворяется в чувственном моменте. По венам катится горячая субстанция, раскалённая магма. Мне нечем дышать, и я хочу немедленно сбежать отсюда, чтобы не сотворить чего-то лишнего...
Орлов смотрит на меня потемневшими от желания глазами. Его горячие ладони лежат на моих бёдрах. Тяжёлые, алчно подрагивающие.
Сумасшедшее ощущение почти эстетического совершенства картинки!
Красивый мужчина в мнимой власти женщины!
Напряжение обостряется, напряжение возрастает…
Орлов ведёт пальцами выше, к бедренным косточкам.
Глядит с интересом и вниманием. Боится… спугнуть?
Это мне нравится ещё сильнее. Трогает сокровенные струны в душе, и я заворожена и околдована картиной, которая мне открывается. Утопаю в ощущении покоя и кайфа. Я верю, что если захочу уйти — сделаю это...
Орлов едва осязаемо гладит кожу на моём животе, потом его ладони возвращаются на мою задницу — сжимают ягодицы и снова плавно перетекают к бёдрам.
Подаётся вперёд... садится, удержав меня на месте.
От этого движения его член плотно прижимается к моей промежности, издаю глухой невольный стон и зажмуриваюсь, пронзённая новым для меня чувством.
Яхотела,чтобы контакт стал плотнее.
Яхотелаэтого, но теперь страшно от ощущений, которые рождаются во мне. От странных ни на что не похожих волн расходящихся по телу, от чёртовой болезненной пульсации там, где наши тела друг к другу настолько плотно прижаты.
Орлов выдыхает мне в унисон. Его приоткрытые губы чуть улыбаются. Он… тоже наслаждается нашей невинной близостью и игрой, а я готова разрыдаться от двойственности ощущений.
Алексей всё ещё меня держит за бёдра. То заставляет сдвинуться назад, то вернуться обратно, потираясь о него, снова высекая искры из глаз,. Прижимает к себе крепко, крепко.
— Чёрт… — невольно вырывается у меня, а этот дьявол хохочет.
Дьявол склоняется к моему уху.
Дьявол кусает мочку.
Дьявол шепчет:
— Кого ты обманываешь? — и в тоне нет ни капельки мягкости и нежности.
В ужасе замираю.
Моя жизнь будто висит на волоске, но при этом возбуждение становится ещё острее. Словно от страха перед разоблачением я тороплюсь получить последнюю каплю…удовольствия?
— Кого… — снова, управляя мной, двигается назад и вперёд, имитируя пенетрацию. Я издаю стон.
Невольно в голове возникает картинка…
Обнажённая я, обнажённый он.
На этом же диване.
Я сверху.
Он также сжимает мои бёдра наглыми, сильными руками.
Он во мне.
Я двигаюсь.
Ускоряю темп.
Откидываю в изнеможении голову…
А он рычит, склонившись к моей груди.
Я… падаю на его грудь, задыхаясь…
— Ты… — он продолжает совершать эти движения, от которых уже совсем горячо, мокро и невыносимо пульсирует между ног. Я чувствую, что вот-вот грянет настоящая, мощная разрядка. Мне невероятно… хорошо. Томительно пусто...
Мысленно царапаю его спину, кусаю широкие плечи.
Он сжимает мои ягодицы, жадно целует грудь.
Прижимает меня к себе, мы будто срастаемся друг с другом — так, что при каждом вдохе становимся единым целым.
— Обманываешь… — он не запускает руку в мои трусики, но касается пальцами промежности прямо через бельё и шорты, его пальцы точно касаются самого центра сумасшедшего сладкого очага обжигающей боли.
Я выгибаюсь. Не могуэтоконтролировать, потому что впервые мои фантазии зашли слишком далеко.
Впервые яфантазировалао мужчине и видела всётакярко, чувствовала так остро.
Вот он с глухим стоном насаживает меня на себя.
Теперь мы движемся в ускоренном темпе с дикой похотью, сквозящей в каждом рваном движении.
Он рычит — прикусывает кожу на шее, там где пульсирующая жилка, а я… схожу с ума в его руках и, откинув голову, с громким стоном… кончаю.
...кончаю.
Тело пронзает судорога оргазма.
Сотни коротких разрядов… пробегающих по всем конечностям.
О, чёрт!
Я испытала оргазм с Орловым!
Только что!
Границы морали стираются, теряется нить логики, которая должна была удержать меня на месте.
Тело ещё подрагивает, и я не могу ничего понять.
Лёша утыкается в мою шею и… зло смеётся.
— Мы такими вещами не занимаемся, милая… ты сама утверждала, что тебе не это нужно. Или ты решила, что удержишь меня ванильными ласками? — звучит риторически. И поспешно добавленное:— Мы оба знаем, что дерьмо в твоей душе этого не позволит… тебе нужно не это!— вновь заставляет меня озадаченно сморгнуть.
Он говорит тихо, хрипло, а я точно оголённый провод — впитываю, принимаю… пропускаю...
В башке муть — до сих пор не могу понять где и с кем нахожусь, не могу рассмотреть стены и определить что тут не так и почему должно быть стыдно.
Всё же правильно… Я пришла сюда трахаться, как шлюха. И я трахаюсь, верно?
Или нет?..
Орлов… беспощаден. Снова! Не даёт прийти в себя. Разворачивает и ставит… на четвереньки?..
Возбуждение проходит махом.
Теперь волна страха ударяет в голову и сжимает глотку. Но возразить не получается, лишь роняю сдавленный стон, когда Алексей жёстко и грубо разбирается с моим слабым телом, шокированным только что пережитым оргазмом.
— Лёш…
— Тш-ш, — Орлов заставляет упереться руками в высокий подлокотник и раздвинуть ноги. Он ловко стягивает шорты вместе с трусами, прохладный воздух касается влажной кожи половых губ. Меня охватывает дрожь, не наслаждения, нет… страха и отвращения к тому, что я только что испытала.
Вот! Вот они те самые ощущения, что ядолжнаиспытывать!
Ужас и неприятие!
Орлов проводит обеими руками по моим ягодицам… раздвигая их, сминая. Одна его рука ныряет между ног, проводит по влажной коже и с силой ударяет по заднице.
Я скулю, кусая губу. Он доволен, шипит и не даёт ничего сообразить.
Я сжимаю дрожащими от напряжения пальцами подлокотник дивана и задыхаюсь от отвращения.
Орлов заставляет выгнуть спину, вынуждая занять более удобную для него позу… Входит в меня сразу, без лишних ненужных движений, и я чувствую как заполняюсьим, и вовсе не в том чувственном танце, что представляла только что, кончая в его руках. Он растягивает меня, с силой вторгается.
— М-м-м, — глотаю стон.
Орлов мне вторит, надсадно хрипит. Кусает моё плечо.
Ему хорошо…
А только что, когда я была на вершине, ему было… видимо, скучно. Видимо, вот это ему нужно!
Подчинить, подмять, принудить… Просто взять! Грубо трахнуть!
Он делает это снова и слова, Движения становятся жёстче и глубже. Быстрее. Чёткие, ритмичные.
Мои руки не выдерживают. Падаю лицом в диванную подушку, и Орлов издаёт рычащий, животный стон, подхватывая меня под бёдра и натягивая на себя, как секс-игрушку.
Его пальцы крепко держат, но в какой-то момент… в игре меняются правила.
Лёша заставляет меня оторваться от подушки. Прижимается своей грудью к моей спине, жадно сминает мою грудь. Больно щиплет соски. Я только скулю от очередной порции боли, а он грубо толкает меня обратно на диван.
— Ну же… — рычит он, вновь яростно ударяя по заду. — Тебе жеэтонужно!
Что-о-о, что мне нужно по-твоему?— ору сквозь зубы про себя, по-прежнемуне понимаяо чём речь.
Насилие обрывается, когда Орлов выходит из меня, и я в первую секунду не понимаю почему, а он уже возвращается… И так яростно и жёстко, что наши тела сталкиваются с громкими дикими, хлюпающими звуками.
Я уже не сдерживаюсь — хнычу, кусая до боли губы.
Не понимаю, почему всё ещё влажная.
Мне ведь не нравится! Мне не больно, но унизительно!
Раз… два… три…
Раз… два… три…
А внутри чёртова пустота.
Он трахает пустоту!
Он имеет в грубой форме пустое место, ничто!
И он это словно чувствует.
Становится ещё грубее, нетерпимей, безжалостней.
— Какого… — Удар. Ягодица точно в огне. — Хрена! — Ещё, ещё. Зад просто сгорает. — Лада?..
И… это действительно страшно.
Он просто выходит из меня, не кончив.
Вытирает член от моей смазки моими же шортами и бросает их в меня.
— Да пошла ты, — рычит зло.
Но не уходит — хватает меня за подбородок, сильно-сильно стискивая пальцами щёки. Злобно смотрит прямо в глаза. — И не смей больше делать вид, что тебенравитсяэта дрянь! Я не верю тебе. Твои игры меня заебали, женушка. Лечи себя сама!
Толчком оставляет меня в покое и порывисто уходит.
Если мы ведём учёт оргазмов… то один-один.
Если «кто кого больше шокирует» — я в жирном проигрыше!
И, чёрт возьми, что я сделала не так?
Глава 8
Сижу в своей ванне в совершенной тишине, с телефоном в руке и читаю всё о… беременности.
Всё-таки моя основная цель не борьба за сердце мужчины и поиск формата секса, который бы устроил обоих… до сих пор мурашки от этого контрастного “душа”. Сначала нежный оргазм, потом… это…
Беременность!
Вот главная цель!
Однажды забеременела без особых проблем, чуть ли не с первого прокола, когда Славка не успел “вытащить”. У нас не оказалось денег ни на презервативы, ни на таблетки, и мы использовали старый добрый “прерванный половой акт”.
Тогда я не понимала, как это происходит и жила в святой уверенности, что стоит только капле спермы попасть во влагалище и тут же в бурной химической реакции рождаетсяоно.
Плод любви!
Да уж… дожила, как говорится, до седин.
Всё оказывается куда сложнее, и тот мой первый “залёт” — лишь стечение обстоятельств... почти чудесных.
На зачатие, как выяснилось, у меня едва ли пара дней, пока яйцеклетка желает оплодотвориться. И то не факт!
Не все яйцеклетки этого желают! Что обидно…
Да и овуляция происходит не когда захочешь, а в строго определённое время, но которое можно высчитать чуть ли не до секунд.
По большому счёту, если верить моему чёткому, как часовой механизм, циклу, ни о каком “залёте” на данный момент речи идти не могло. Даже с поздней овуляцией… мой первый секс со времён царя Гороха произошёл на двадцать третий день, ни одна яйцеклетка не будет столько ждать своего суженого.
Только вот и месячные у меня не начинались, что было подозрительно.
Оборачиваюсь к раковине, на краю которой лежат пять отрицательных тестов.
Орлов уже неделю, как в отъезде, с нашего первого соития прошло девять дней, и тесты могли быть не точны и ложно-отрицательны. Я делала их уже третий день, каждое утро.
Ещё три дня задержки и надо к врачу!
Лада там чуть ли не открывала шампанское, радуясь, что месячные не приходят, закидала номерами телефонов врачей и ждала положительного теста.
А я... ничего не чувствовала. Ничего!
Мне не снились “вещие сны”, не было ощущения, что всё случилось!
Ноль. Пустота.
Будто со дня, как я наполнилась “ничем” во время того секса в гостиной, так и не стала больше собой.
Радовалась одиночеству и просто ждала хоть чего-то нового в своей жизни.
Из мыслей вырывает пиликанье телефона:
— Да, Лада.
— Ну что? — сестра аж задыхается от волнения.
— Отрицательные тесты!
— Да ёб твою… — не сдерживает негодования она.
— Лад, это невозможно! — ворчу, таращась на очередной тест в руке. — Не может быть, чтобы у меня была овуляция, и я залетела. Так не бывает!
— Бывает! И всякое! — твёрдо уверяет Лада. — Иди к врачу! Говори, что задержка неделю. Тесты отрицательные.
— Рано...
— О… матерь божья. Хорошо, жди ещё неделю. И трахайся на всякий случай! — добавляет так просто, будто советует налегать на чай с молоком, чтобы лучше иммунитет был.
— Лад. Я не могу, — вырывается у меня против воли, и я в бессилии ударяю ладонью по пене, топя тест. Вода жадно чавкает.. выплёскивается, оставив редкие хлопья пены на обнажённой груди.
— Что не можешь? — её голос кажется неожиданно тихим и… виноватым. — Лид… он груб?
— Он… я не ожидала...
— Ему это нравится, — перебивает Лада. — И мне тоже… Прости, что не предупредила, но… Он властный человек. И я быстро привыкла.
Не верю! Поселяется стойкое ощущение, что она мнелжёт!
Мы сёстры, и я остро чувствую многие моменты. Даже по интонации голоса понимаю, что что-то не так… И сейчас в голове не вяжется: Боль-подчинение!
Я бы ощутила, что сестра другая. Вроде, и не врёт откровенно, но отчасти лукавит. В чём конкретно — пока не понимаю.
Поэтому буду ориентироваться сугубо на свои ощущения.
Если ему нравится грубый секс — почему столько желчи и холодности? Почему не кончил последний раз?
Зато когда мы занимались “невинным петтингом”, видела в глазах Орлова бурное желание. Настоящее, чувственное. Тот самый голод, что и во мне породил животное желание ему отдаться!
То что мы позволили друг другу… ему действительно нравилось!
А во время безликого траха... он скорее был в ярости. Злой, раздражённый. Так что «да» — в самой настоящей ярости!
И Лада будет говорить, что это емунужно?..
— Не бери в голову, как говорится, — торопливо заверяет она. — Не плёткой же стегает. На крючки не подвешивает, ботинки лизать не заставляет. Подумаешь трахает без предварительной ласки… Так ведь? — вопрос в пустоту, и тотчас меняет тему: — Лучше сходи к врачу. Через неделю! Его всё ещё нет? — очередной скачёк с темы на тему.
— Орлова? — путаюсь в мыслях и вопросах.
— Ага.
— Нет.
— Обиделся? — тянет, предполагая, сестра.
— Не знаю… — жму плечами равнодушно. — Я не знаю, что произошло. Наверное, — продолжаю бурчать под нос и водить ладонью по пене, смотря на мыльный рисунок. — Я вообще не понимаю, как именно себя вести.
— Ясно, — скучающе пропевает Лада, словно уже разгадала все тайны и секреты, но дико ленится ими делиться. — Нечего посоветовать… Мне в твоей шкуре не побывать. Я на другой стороне поля, как ни крути. Могу только дать совет — не хнычь и не каменей. Тебе будет больно и мерзко пока будешь зажиматься и считать, что тебя кто-то мучает. Будь проще и смотри на это просто как на… нет — не извращение, а вот такой иной вид секса. Не деревенский! А то привыкла: по пьяни подкатил, всадил, кончил...
— Всё-то ты знаешь, — ворчу недовольно.
— Да помню как мы с тобой это обсуждали и негодовали по первости, — глухо хмыкает Лада в трубку. — Но ведь привыкла, не осуждала и принимала как ному! — напоминает реалию жизни; — Вот и Орлова с его причудами прими какой он есть!
— Значит ко всему привыкнуть можно?
— Ага.
— По себе знаешь? — теперь я усмехаюсь слишком ядовито, и на том конце телефонной связи повисает тишина.
— Нет, Лида. Мне всегда… нравилось.
Она замолкает, а я кусаю губы.
— Я не понимаю… — озадачиваюсь не на шутку. Мы когда обсуждали парней и секс, делились мечтами по этому поводу. Так — дурачились, фантазировали, приукрашивали… И никогда не звучало от сестры грёз о доминанте!
— Не все ванильные принцессы, как ты, — звучит тихо, но с нотками резкости. — Должны же мы в чём-то отличаться. Кому-то нежности, кому-то трах. Всё, закрывай тему! — сворачивает топорно разговор сестра. — Порно посмотри, приноровись, помастурбируй, я не знаю, — опошляет донельзя прощание. Но прощаемся на почти весёлой ноте.
Лада рассказывает что-то про новые рюкзаки для детей и местный магазин, где можно купить всё, от соли до велосипеда.
Снова ворчит на соседку и проклятущий забор, а я хохочу, потому что уж Лада-то точно выиграет эту войну.
Она говорит, что приплатила дочке соседки, чтобы та убрала огород. Девочка-одиннадцатиклассница, ей в самый раз подработать, чтобы было на что собраться в конце года на выпускной. Она же теперь помогает с уроками Соне, которая вечно отстаёт, и уже даже я не в состоянии поспевать за её школьными домашками.
Не первый класс, как-никак.
— Деньги… у вас есть? — спрашиваю осторожно. Мы с Ладой поменялись картами и она ходит с той, на которую государство переводят детям пенсии. А количество той самой пенсии… прекрасно помню! Как и вечную нужду в средствах!
— Не переживай! — отрезает сестра. — Ты взяла на себя кредиты, это освободит нас от части выплат. Ну и я приехала не совсем с пустыми руками, — загадочно хмыкает. — У меня же ещё студия, не забывай. С неё прибыль идёт совсем отдельной статьёй. Если Орлов спросит — говори, что откладываешь на сиськи... или типа того. Но он не спросит, ему студия по-барабану. Есть, короче, деньги. И Люське есть чем платить, и жрачку на что покупать и обновки. Я присмотрела в вашем сельпо куртец Соне и пуховик зимний. А на Санька — хер там плавал, но приболталась к Наташке, — Лада так легко говорит о моих знакомых, с местными словечками, что мне становится тоскливо. Сестра приспосабливается к жизни настолько, что не отличить от местной — мгновенно мимикрировала, а я кукую тут. — Говорит привезёт мальчиковых курток, ему тоже купим. Эй? Чего молчишь? — настороженно взывает ко мне Лада.
— Ничего, тоскую…
— Не тоскуй. Иди в ресторан, поешь вкусно, дорого. Иди в самый лучший! И закажи самое дорогое, побалуй себя, — легкомысленно тараторит Лада. — А потом купине-при-лич-нодорогого шмота. Поняла? — она наставляет меня, как маленькую, но я чувствую во всём этом трогательную заботу.
“Пробуй лучшей жизни, пока можешь… Ты заслужила!”
— Поняла… — отвечаю ей грустно и отнимаю телефон от уха.
Когда разговор, наконец, заканчивается, откидываюсь на бортик ванны с почти остывшей водой и думаю о своей дурной судьбе.
И положении. Незавидном.
Пытаюсь найти в себе силы посмотреть “жёсткое порно”, пытаюсь принять новую реальность, где секс выглядит... как собачья случка, но в памяти только собственная фантазия об Орлове.
Я. Он. И наш незабываемый секс на диване, случившийся в моих фантазиях.
Рука сама собой скользит по груди... животу. Я касаюсь своей чувствительной точки и закрываю глаза, позволяя телу расслабиться, а голове больше ни о чём «против» не думать!
Только собственная фантазия.
Глава 9
Я в сладком дурмане самоудовлетворения, и не сразу замечаю, что одиночество нарушено. Орлов стоит в дверях. Пристально смотрит на меня и не двигается с места, будто не в состоянии перешагнуть невидимую черту, которую сам же определяет.
Глядит тёмными, яростно горящими глазами на то, как я ласкаю себя, нежась в ванной.
Вот чёрт!
Щёки горят огнём.
Я никогда ещё такого не делала настолько откровенно. Средь бела дня. И, естественно, никогда не попадалась с поличным.
Нужно протрезветь, сбросить наваждение и остановиться. Нужно бы.
Но от волнения и смущения творю совсем не то, что стоит…
Выпав из одного гипноза, попадаю под другой.
Взгляд Алексея действует призывом к действию.
Орлов не просто наблюдает — нет!
Ощущение, что он участвует в процессе и сам управляет моими руками.
И я… не могу объяснить почему дальше всё происходит именно так… Но стоит злой ухмылке коснуться его губ, как я делаю самое невероятное, что только могу. Развожу ноги смелее, прогибаюсь откровенней, откинув голову на бортик, но так, чтобы видетьмуженькасквозь приоткрытые веки и продолжаю то, от чего он меня чуть было не отвлёк.
Смотришь?
Смотри.
Вот, как мне нравится!
По венам бежит разгорячённая донельзя кровь.
Во мне пульсирует возбуждение.
Грудь ходит всё яростней. Дыхание тяжелеет.
Потеряв страх и стыд, умело ласкаю себя, требуя чтобы Орлов это видел.
Вот как мне становится хорошо, а не раком на диване!
Вот так я увлажняюсь лучше и отвечаю телом, а не глотая слёзы в душевой!
И очень надеюсь — то что делаю, в стиле распущенной Лады.
И я очень надеюсь — то, как мне это нравится… только наваждение.
А мненравитсяего дразнить.
Я заслужила свой победный балл.
Теперь уж наверняка.
Сгибаю ноги в коленях сильнее, они выглядывают из скудных пенных островков, и теперь Орлов хорошо видит мою руку, скользящую вверх-вниз. А ещё он прекрасно видит, что ясмотрюна него. Видит, как, на подходе к оргазму, кусаю губы, как не наигранно изгибаюсь от остроты собственных ласк.
И когда хочется больше внимания и касаний, к игре приобщаю вторую руку, которой до этого момента сжимала бортик ванны, и касаюсь своей груди.
С действа на миг сбивает посторонний звук. Не мой!
Орлов роняет не то стон, не то сдавленный выдох.
И то, как меня проращивает его реакция — становится ясно, что всё делаю правильно. Я всё делаю, как нужно! Как ему хочется и нравится… И он будет смотреть дальше!
А я буду нагло самоублажняться, бессовестно наслаждаться пока, сука, не кончу!
Сейчас, когда появился такой заинтересованный зритель, мне становится проще, а моя дерзость обретает смысл.
И я кайфую от себя… От своего тела, от того, как это приятно, как волнующе и необычно.
Орлов глубоко дышит, будто сюда бежал. И сильно возбуждён! Бугор, натянувший штаны громко об этом говорит.
Алексей хочет секса! Хочет меня, но я не собираюсь ему помогать снять напряжение.
Мы же не в это играем, верно?
Не хочу по его правилам! Не хочу того, на что легко соглашалась Лада!
Не могу!
Чувствую, что внутри этого человека есть и другие желания, и прямо сейчас они требуют выхода наружу.
Ну, разве не могут люди меняться?
Разве не могла Лада устать от этого животного секса и захотеть чего-то другого?
И если он вот так реагирует на меня и мои вольности, значит, и он… может по-другому!
И если хочет, тоне можетсопротивляться вечно.
Да, я — Лада, но я захотела, чтобы всё стало иначе!
Во рту сохнет от участившегося дыхания. Губы зудят и требуют внимания. Облизываю и делаю новое движение рукой. Ввожу в себя два пальца и, не сдерживаю стон — он срывается… пропитанный чувством, наглый… откровенный и слишком громкий.
Словно призыв к действию, и Орлов ступает к ванной! Воровато, но порывисто, точно кот, крадущийся к мышке, в страхе что спугнёт. Так, будто больше не может терпеть моего издевательство и провокации, но в мои планы прямо сейчас не входит ничего подобного, на что бы он там ни рассчитывал!
— Стой на месте! — требую хлёстко и хрипло.
И Алексей… останавливается, зло сжимая и разжимая кулаки. Дышит рвано, напряжённо. Голова запрокинута. Даже вижу капельки пота на его лбу. Ему жарко, ему плохо, томно, тесно и одновременно ему нравится то, что происходит.
Действую смелей — открываю глаза, глядя прямо на него и раздвигаю ноги, как можно шире.
Он видит всё.
Он видит мои лихорадочно скользящие пальцы.
Моё лицо, щёки, покрытые пятнами румянца от возбуждения. Искусанные губы.
Его взгляд мечется по моему телу. По напряжённым соскам, сжатым под водой пальцам ног.
А мне чего-то не хватает до финального аккорда.
Мне будто мало того, что я с собой делаю.
Сжимаю грудь, как мне нравится, двигаю пальцами в том темпе, что нравится, но… что-то…
— Кончай, — хрипло молит. — Сейчас. Немедленно!
И его голос помогает зажечь фитиль.
Мурашки несутся по коже, по телу бежит разряд тока.
С силой сжимаю бёдра, откидываю голову так, что она оказывается прижата к холодному бортику, и с громким хриплым стоном кончаю, сотрясаясь и чувствуя в теле невероятный жар.
Но мне всё ещё мало.
Всё ещё хочу чего-то большего.
Но признаваться, чего именно… не стану ни за какие деньги!
Практически лежу на боку, поджав к себе ноги и прилипнув щекой к ванне.
В теле слабость.
Не вижу, но слышу, что Орлов уходит.
Молча.
Без угроз и этих его вопросов.
У нас ванны через стенку — вскоре слышу, как он включает воду у себя.
Ха-ха-ха!
Кому-то нужно охладиться и спустить пар!
И я! Я этому виной!
За панорамными окнами вечереет, закат прячется в макушках деревьев и крышах соседних домов. Стою засвоимкухонным островком, филирую лосося и наблюдаю за закатом с лёгкой блаженной улыбкой.
Случившееся в ванне… будто очистило разум.
На минуту перестаю думать о задержке, о беременности, грубом сексе, Ладе и своей жизни.
Мне хорошо. Спокойно.
В душе непонятный… свет, словно вот сейчас может хоть метеорит упасть, а я буду счастлива.
И счастье это не связано с Орловым или оргазмами, оно просто во внутреннем спокойствии и уверенности, что всё хорошо!
Кредит оплачен! У меня и детей есть еда. Ничего не болит.
Не болит…
За неделю отсутствия Орлова у меня всё успевает зажить.
Сейчас слабо могу представить, что подобное повторится, будто телесная память работает на спасение моих нервов. Гораздо ярче запомнилось ощущение горячей твёрдой плоти подо мной, так и не вошедшей в меня в момент настоящего чувства и желания, не нарушевшей моего права на собственное тело.
Алексей заходит в кухню-гостиную.
Влажные волосы, голый торс… стандартный набор.
В этом доме не принято одеваться?
Смотрит на меня недобро, и я передёргиваю плечами, словно пытаюсь сбросить что-то мерзкое и липкое:
— Что-то не так?
— Что именно? — парирует хмуро Орлов.
— Ты так уставился… мне неловко, — поясняю, смело глядя на него. Честность — оружие номер “раз”.
— Зачем ты это делаешь? — глазами ведёт, указывая на разделочный стол, на котором уйма продуктов. — Снова!
— Мне понравилось готовить. У меня неплохо получилось. Сейчас столько рецептов и уроков в интернете, что любой дурак научится. Хочу продолжить. Надоест — перестану, — как можно легкомысленней отзываюсь.
— Не верю, что люди…
— Меняются? — не даю договорить. — А я не верю, чтонеменяются. Слушай! — поворачиваюсь к нему лицом и подбочениваюсь: — Что не так?
Нападение — оружие номер “два”!
— Какого хрена столько претензий? — продолжаю изображать воительницу. — Яхочуготовить.Хочумастурбировать в своей ванне.Хочупеттинг на диване.Хочу, ясно? В конце-концов мы муж и жена! И если тебе что-то не нравится — выскажись! Но лично меня очень даже устраивает новый формат. Так что буду попробовать что-то новое! Это иногда полезно, знаешь ли! Старое… приедается! — бросаю ему в лицо и жутко боюсь, что подобная дерзость не в стиле Лады и вне рамок её отношений с мужем.
Орлов подпирая косяк плечом и сложив руки на груди, пилит меня задумчивым взглядом. Молчит, сопит, губы плотно сжаты.
Чёрт! Не понимаю зол он или нет.
А когда он шагает ко мне, отворачиваюсь, непонятно чего испугавшись.
Чтобы придать себе срочной занятости, мою руки.
Долго. Усердно…
А Алексей, позволяя мне трусливую выходку, стоит за спиной и терпеливо ждёт. Или нарочно раздражает своей близостью и повисшим на кухне напряжением, а меня пробирает до нутра его недоброй агрессивной энергией.
Чёрт. Чёрт. Чёрт побери тебя Лида, и твой язык!
По коже несутся мурашки, в коленках дрожь, в ногах слабость, в животе чертовы бабочки или нечто мерзкое, щекотливое, внизу странно пульсирует, словно в предвкушении чего-то наполняющего меня до предела.
Замираю… не сразу осознав, что граница между нами нарушена. Натягиваюсь точно струна — Орлов уже дышит мне в затылок.
Чувствую его запах. Дорогой, яркий и до истомы приятный мужской парфюм. Сейчас особенно остро ощутимый, ведь Алексей только из душа, а аромат его геля мне особенно по вкусу.
Орлов не двигается, но предельно близко ко мне. Даже чувствую его горячее дыхание и жар тела, а когда выключаю воду, оказываюсь в не тесном плену мускулистых рук. Нет, не хватает меня, не лапает, но очень нагло упирается ладонями в раковину по обе стороны от меня, отрезая пути для отступления.
— Повернись ко мне, — глухо просит, будто готов сорваться на шёпот.
— Я…
— Ну же! Повернись, раз такая смелая стала. — И вновь от тембра его голоса и от остроты его слов по коже бегут жуткие мурашки, но теперь уже не от страха.
Волнение, но это волнение другого рода!
Медленно разворачиваюсь, стараясь не выдать, как меня потряхивает, и упрямо смотрю Орлову прямо в глаза, сжав руки в кулаки.
Не улыбаюсь. Не хмурюсь. Я совершенно спокойна и уверенна в себе! Я уверена, что должна выиграть эту битву, и не показать свою слабость!
Все и всегда говорили, что именно Лада, а не я, сильная личность!
Мол, Лиду нужно оберегать, не травмировать… И я была уверена, что они правы. Но сейчас гляжу на мужчину, которого Лада не смогла победить, которому поддалась, подчинилась и которому позволила делать с собойвсё, что ему хочется!
Но какой бы слабой я не была — не позволю так поступать со мной! Нет уж! Со мной так не выйдет…
Может и не сильная, зато упрямая! Даже если это назовут глупым упрямством.
Ведём молчаливую битву взглядами: я бесстрастно смотрю на него, он въедливо и задумчиво на меня.
В воздухе висят невысказанные вопросы…
И я на грани начать отвечать, но вдруг за окном гаснет последний свет или так кажется? Так или нет, но на кухне становится темно.
Странно…
Орлов ничего не делает, а напряжение растёт. Оно тягучее и противное, как будто душит и становится невозможно сделать глоток воздуха. Невозможно!
И озаряет до отвращения ясная мысль: ему ведь и правда можно всё, по сути.
Теперь вновь становится страшно — даже не знаю, чего боюсь.
Глава 10
Момент достигает эпопея, когда я уже готова заговорить, но тут Орлов берёт меня за подбородок. Вынуждает чуть приподнять голову и так пристально пилит взглядом, словно ищет что-то на моём лице.
Он не найдёт изъянов или изменений.
Я не накрашена — Лада такой бывает редко и это мне на руку.
Мы идентичны. Абсолютно. Мелкие разности не увидеть невооружённым взглядом, не зная что нас две и не общаясь с нами столько, чтобы глаз привык.
Чуть более круглые щёки легко пояснить пристрастием к кулинарии.
Если и задаст вопросы, найду как оправдаться, но отчего-то сердце колотится так, что закладывает уши.
А Орлов всё смотрит… и смотрит.
Сжимает подбородок не крепко, но уверенно.
Касается кончиком носа моего, совсем легко, еле заметно, но от этого меня совсем качает — слишком нежно, там мило-интимно, что едва стою на ногах.
Он делает то, чего не жду, но вместо того, чтобы отбиваться я ошалело замираю. И он продолжает убивать новым собой — касается моих губ нежнейшим поцелуем. Не кусает, не терзает, не набрасывается — воздушно касается, а потом чуть отстраняется только для того, чтобы кончиком языка скользнуть по моей нижней губе, так что у меня всё внутри шипит и взрывается в полнейшем безумии.
Затем Орлов проводит по моей губе большим пальцем. Ненавязчиво, но уверенно чуть оттягивает, открывая доступ для своего языка, а следом целует.
Это невесомо и трепетно, без грязи и пошлости — почти невинно и романтично, как если бы первый робкий поцелуй влюблённого мужчины, боящегося спугнуть своим порывом. Меня никогда ещё не целовали так: умело, красиво, нежно…
Таю, растворяюсь в новом чувствие и, не сдерживаясь, отвечаю, потому что на какую-то крошечную секунду кажется, что другого шанса на взаимность не будет. Я и так получаю то, чего даже не могла желать. Такие нежности уж точно не с этим человеком! И уж точно не этому человеку исполнять мои желания.
Не осознаю что творю, но уже руками обвиваю его за шею — не вымаливая ласки ещё, а просто, чтобы не упасть от слабости в ногах. И Орлов это считывает за призыв к действию — подхватывает меня, без усилий усаживая на столешницу. Углубляет поцелуй да так, что едва не теряю сознание. Перекрывает кислород, и забываю себя. Целует так, что ни единой мысли в голове. И когда уже готова вымаливать большего, обрывает сладкую пытку. Отстраняется и смотрит в мои пьяные глаза.
А мне горит, меня переполняет от желания.
Точно верная и преданная собачка, тянусь за его рукой, выпрашивая ласки.
— Значит этого ты теперь хочешь? — хрипло интересуется Алексей, оглаживая по голове.
Не отвечаю. Жду продолжения.
— Какая ты смешная, — его пальцы в моих волосах становятся жёстче. — Какая наивная…
Хват крепчает. Алексей оттягивает за волосы назад, а у меня от страха широко распахиваются глаза. Вся нежная пудра, что вместо воздуха проникала в мои лёгкие последние минуты, растворяется и теперь жалит огнём.
— Только я тебе не верю, — шипит Орлов, и вместо нежного и воздушного поцелуя, кусает в своей привычной манере.
Грубо, оставляя металлический привкус во рту.
А я всё равно готова бороться — рычу в ответ и… больно кусаю его в ответ.
— Вот теперь я тебя узнаю, — хохочет Орлов. Рвано, яростно терзает мою кожу на щеках, скулах шее.
— Нет! Стой! — сдаюсь, не могу больше притворяться.
Он не может снова мной воспользоваться.
Не может! Это не в его праве, ятакне хочу!
— Нет уж, ты меня извела своими заморочками, милая!
Я вижу, как его трясёт от остервенелого невероятного желания.
Он будто оголодавший волк, встретивший добычу.
— Я неделю ждал, — чеканит гневно. — И не соскучился! Нет уж… Поверь. Я всё гадал, что не так. Почему женушка ведёт себя со мной, как с насильником. Почему рыдает в душе. Почему деревенеет от каждого прикосновения.
— И что? — надламывается мой голос. — Разгадал?
— Пока нет, но знаешь… эта новая игра мне не нравится!
Сжимает мою шею и снова вгрызается в губы калёным поцелуем.
Понимаю, что сама ему проиграла. Что поставила своим поведением в тупик.
Что должна… сдаться?
Но я так хотела стоять на своём… а времени на размышления всё меньше, потому что от него исходит настоящая, нервная решимость.
— Всю неделю, — гневно чеканит и снова вгрызается в мои губы. — Я думал, что не так. Я думал... а когда приехал, увидел тебя… там в ванне.
— И?.. — не то стон, не то скулёж срывается с моих истерзанных губ. Но ещё сопротивляюсь — не покажу слёз! Не капитулирую! Даже злюсь! Во мне просыпается стерва, которая не желает заткнуться и молчать.
Сама не понимаю зачем, но хватаю его за волосы в ответ. Они достаточно длинны, чтобы сделать больно, но Орлов только хохочет:
— И ты… это что-то… н…неверотное?..
—...новенькое.
— Козёл, — выдаю от души, не скрывая своего презрения и обиды.
— Стерва, — шипит мне в губы Алексей. — Какая же ты, Лада, стерва!
От имени сестры становится почему-то больно. Ужасно больно… Но если он не прекратит и осквернит мою кухню — будет ещё больнее.
А он не собирается прекращать!
Нежные оглаживания вновь становятся грубыми тисканьями. Его пальцы так яростно сжимают мою плоть, что, наверное, на коже останутся синяки.
Но я пытаюсь расслабиться, как советовала Лада.
Пытаюсь позволить себе наслаждаться, и хоть немного скорректировать направление, потому когда Орлов бесцеремонно задирает подол моего платья и сдвигает в сторону тонкую ткань белья, к прикосновениям морально готова. И даже больше — делаю навстречу шаг, отвечая на наглость нежностью. Склоняюсь к его шее и оставляю на ней порхающий поцелуй.
Орлов вздрагивает:
— Ты чего? — злобно прищуривается и замирает, будто Лада никогда прежде его не целовала. А я боюсь, что он разозлится и соскочет с новой темы, поэтому набираюсь смелости и делаю это снова. И снова. Дохожу до уха. Осторожно прикусываю мочку, как он делал со мной, а потом… скольжу дорожкой воздушных поцелуев до его губ и… припадаю к ним. Сама! Без спешки и лишены — грубых чавканий. Но чувственно, показывая эстетический голод и жажду его утолить. Делаю всё так, как хочу.
Он, видимо, в шоке, потому и позволяет, но его рука всё ещё лежит у меня между ног без движения. Мне пусто и холодно, внутри томится от желания.
Чуть качаю бёдрами, выпрашивая ласки.
Орлов поддаётся просьбе — совсем легко, почти невесомо подрагивающими от волнения пальцами проводит в миллиметре от чувствительностей точки, и я чувствую, как увлажняюсь.
Алексей держится, но по напрягшимся мышцам и сбитому дыханию, понимаю, что из последних сил...
Когда снова осторожно кусаю за нижнюю губу, пропуская её меж зубов, он рычит в ответ. И не выдерживая моей сладкой экзекуции, порывисто сдёргивает с моего плеча лямку платья и заголяет одну грудь, а другой рукой рывком присборивает подол до талии и за ягодицы меня подтаскивает на край стола, чтобы оказалась максимально близка к его возбуждённому члену, сильно оттягивающему пах штанов.
Один порыв, слаженное действо — и я уже в его плену и вполне доступна!
Орлов сжимает полную грудь, и впивается пальцами в ягодицу, словно страшится, что я соскочу или взбрыкну. Но нет! Глупый! Это я не позволю сбежать! Принимаю вызов, и тянусь к его ремню.
Мне кажется, что он ждал шага. И я его сделаю!
Сделаю это сейчас!
И наша маленькая тайна останется на этой кухне.
Я буду с ним такой, какой хочу, я не пророню ни слезинки.
И быть может совсем скоро мне и вовсе не придётся ничего подобного делать.
Я верю в это.
Глава 11
На этот раз я готова к его проникновению.
И он чувствует разницу. Входит со стоном, а потом замирает оставшись полностью во мне и, впервые я чувствую на губах во время секса с ним… поцелуй. Не терзание, не насилие, не наказание, не злость… А жадный, глубокий, не болезненный поцелуй.
Обвиваю его бёдра ногами, подаюсь вперёд, задавая темп.
Мне нравится. Чертовски нравится им управлять!
Не пытается делать это быстрее!
Входит глубоко, на всю длину. Держит меня за задницу и тянет на себя, а я всякий раз вскрикиваю и глотая стоны: кусаю губы. И он и я знаем, что это не от боли или обиды.
Теперь это что-то другое...
Мне так хорошо, что внутри всё вибрирует и отвечает танцу страсти. Нравится насколько это глубоко и насколько жадно. Нравится как потные, влажные тела сталкиваются... и всякий раз это приводит к вспышке сладко-болезненного наслаждения.
Руки больше не держат… Падаю на столешницу и выгибаюсь. Орлов удерживает меня за талию, склоняется и коротко, нежно прикусывает сосок. Это новое… странное ощущение, невозможно яркое. Сумасшедше точное, именно то, что было нужно.
На пол летит тарелка с варёным филе. Следом, освобождая для нашего безумства место, Орлов широким жестом скидывает и чашку с перцами.
И та и другая разбиваются, а мы будто ещё яростнее начинаем двигаться.
Не могу принять происходящее спокойно, хочется выйти из собственного тела, настолько мне хорошо.
Выгибаюсь снова, зарываясь пальцами в собственные волосы и рычу, когда новое движение выбивает искры из глаз.
Поза настолько удачная, что когда Орлов поднимает мою ногу и закидывает себе на плечо, последующий за этим толчок меня едва ли не вышибает из реальности.
Стенаю под ним, точно похотливая кошка, урчу, скулю, не веря, что может быть лучше, но с каждым новым толчком воспаряю всё выше и выше.
Уже позорно хнычу. Как дура хнычу и рычу снова.
И Орлов рычит-сопит-пыхтит…
Какие-то сумасшедшие звуки, что мы извлекаем из своих связок, наполняют кухню, но я существую в них, так органично вписываюсь, что сама в происходящее не верю.
Это не может закончиться.
И когда по телу проходит сладкая волна оргазма, с силой сжимаю ноги, содрогнувшись в накатившем удовольствии, Орлов даёт только минуту передышки, а потом наращивает темп.
Вот оно. Теперь он делает всё так, как делал раньше, разве что не со спины, словно не желает видеть лица.
Теперь он резок, быстр, но со мной! Он трахает меня! Но только теперь я уже не против.
Орлов опускает мою ногу. За ягодицы рывком подтягивает к себе ближе, тараня меня яростней и импульсивней… и когда всё заканчивается, я во второй раз схожу с ума в полнейшем ощущении необычайно приятного нокаута.
Этот невозможный человек меня больно кусает за плечо, будто самец клеймящий свою самку.
Стону сквозь зубы, подрагивая от небывало острожных чувств, и мы дружно замираем, почти рухнув без сил на осквернённую нами столешницу.
Жадно дышим, точно кони после забега.
И лишь секундами погодя, во мне булькает нежная приятная мысль: всё закончилось, а он ещё не ушёл! И даже не вышел...
И пусть это не чувственный секс со взаимопониманием, а только трах, зато удовлетворяющий обоих.
И мне это понравилось.
С этим уже можно работать.
Это уже можно терпеть и даже такого можно ждать и хотеть!
Только я всё равно сейчас хочу побыть в одиночестве, потому бесцеремонно пихаю Орлова ногой в грудь, и он удивлённо отступает.
Спрыгиваю на пол, переступая через осколки посуды. Отпинываю порваные трусики… Вандал! И когда только успел?
И ни слова ему не сказав, удаляюсь к себе.
Закончу с ужином попозже. Сейчас у меня нет сил.
И дико! Просто дико хочу в ванну!
Полежать, понежиться… и понять, что я сейчас делала правильно и насколько хватит этого “хорошего настроения”, прежде чем снова появится потребность в грубой битве за оргазмы?
Запираюсь у себя и прижимаюсь спиной к двери.
***
Выхожу из комнаты, чтобы убраться на кухне и закончить с супом. Но с удивлением обнаруживаю — чистоту: ни тарелок, ни еды на полу нет! Орлов в зале... сидит на диване, смотрит телевизор и жуёт крекеры.
Что ж!
Вот и отличненько!
Побуду в тишине, а его молчание меня не напрягает.
Так даже лучше!
Остатки варёного лосося есть, нужно просто их филировать и нарезать новый перец.
Через полчаса у меня есть маленькая кастрюлька “Золотой ухи”. Она божественно пахнет смесью овощей и филе, сливки делают поверхность нежно-золотой, а я умираю от голода...
Наливаю себе полную тарелку и демонстративно остаюсь ужинать за островком. На телефоне открываю видео футблогера, даже включаю наушники, чтобы не привлекать внимание.
Не хочу, чтобы Орлов приближался, у меня странное внутреннее отторжение, будто я… знаю чем всё может закончиться и отчаянно этого не хочу!
Мне не нужна привязка!
Не нужна его любовь…
Это всё лишнее — только бы человеческого отношения и понятных телодвижений! Остальное переживу!
Только паузой воспользуюсь, чтобы выбросить из головы глупейшие фантазии!
Алексей не мой муж!
Он не станет “отцом моего ребёнка”. И по большей части он ужасен!
Но то что между нами произошло… будто соединяет нас общей тайной.
Нежность! Страсть… Онтакможет. И я это теперь знаю.
Сижу в одиночестве, себя не навязываю. И Орлов тоже на меня не смотрит, будто снял ненадолго маску или вроде того, а теперь хочет об этом забыть.
Мы оба берём тайм-аут!
Нам это нужно!
Мне особенно! Я не привыкла к отношениям и жизни с мужчиной! С чужим мужчиной! Так что — да — мне страшно сделать новый шаг, но страшнее что могу по уши увязнуть.
Лучше одной!
Потому ем в одиночку.
Наслаждаюсь идеальностью супа, умиротворением обстановки… Которую вскоре Орлов всё-таки нарушает. Подходит, но только чтобы поворошить поварешкой суп и налить себе тарелку.
Самостоятельно!
Ого!
Да мы не гордые? Особенно когда голодные...
А то! Знаю что сотворила! Это шедевр!
Сладкий перец, лосось, овощной бульон и нежные сливки. Настоящая песня в кулинарии!
И я с наслаждением доедаю, а потом мою посуду, просто для того чтобы погреть руки в тёплой воде.
Орлов молча ест свою порцию.
Тарелка быстро пустеет, но Алексей убирает за собой, не произнеся ни слова.
Что ж!
Этот раунд тоже за мной!
Раз доел — значит, принял мою еду. И от этого внутри что-то болезненно щёлкает, потому что… это приятно, но ненадолго.
Глава 12
Алексей
Она. Сошла. С ума.
Стоит на кухне у раковины.
Моет тарелку. Убирает в холодильник свой чёртов, наркотический суп.
А я не могу не пялиться, потому что это всё не-нор-маль-но!!!
Она не должна себя так вести! Это противоестественно!
Слишком идеальна, для того чтобы быть настоящей! Для того чтобы быть Ладой!
Её будто подменили… Будто она по щелчку пальцев стала другой. Это же нельзя не почувствовать: запах, голос, манеры. Речь. Готовка, мытьё посуды.
Секс!
Чёртов секс, который никогда не был таким.
Её наглость… почти дерзость, вызов!
Это не Лада!
Лада — послушная! До последнего слова услужливая. Идеальная тень, которая лишнего не спросит. Покорная исполнительница роли жены с заранее оговоренными условиями.
И она никогда не выходила за рамки!
И я не выходил!
Мы жили строго по пунктам контракта!
Я ждал от неё вполне определённых вещей, которые она давала раньше, но то что творилось последние две недели — уму не постижимо.
Она либо сошла с ума, либо решила переиграть условия, забыв об этом уведомить меня, либо… но тут ломается мой мозг! И я, откровенно говоря, впервые хочу выяснить, что у неё на душе. Что, мать её, у неё в голове!
Лада вытирает стол, раковину… скрупулёзно, чтобы не осталось ни крошки, ни капельки.
Руки кухонным полотенцем…
Делает это всё с какой-то мечтательной улыбкой и старательностью, будто для неё это не нудное и обременительное занятие, а любимое дело. Вот и смотрю на неё, как на диковинного зверька, пытаясь сложить два и два. Смотрю, изумляюсь, тихо радуясь, что вернулся из командировки. И поел этого адски вкусного супа!
А перед этим получил неожиданный секс на кухонном столе, что тоже шокировало, ведь не собирался… не планировал.
Это была слабость, и я не понимаю, с чего это ей взбрело таким заниматься.
Мы будто традиционная семья, в которой жена неожиданно предложила анал или сделала крышесносный минет. Только… наоборот. А я повёлся, поддался, и теперь главное не дать понять, что эта… маленькая слабость пришлась по вкусу. Не показать, что я открылся чуть больше, чем рассчитывал. Что мы были почти близки сегодня.
И были почти близки в её крошечной ванне.
И были почти близки на этом диване неделю назад.
И это всё какой-то дурной сон, тупая шутка. А я ведусь, как пацан.
Лада уходит спать не прощаясь, не желает спокойной ночи и, слава богу, не целует на ночь. Этого не хватает.
Ещё немного и нас ждёт серьёзный разговор!
Лида
— Добрый день, — шаблонно здороваюсь с Анастасией Викторовной, гинекологом, которого рекомендовала Лада. Она заверила, что специалист отличный и не тот, который её обследовал. Это так — во избежание вопросов и, не дай бог, он узнает о подмене.
Анастасия Викторовна быстро задаёт стандартные вопросы, а я, не задумываясь, отвечаю. Доктор долго смотрит в экран и, наконец, оборачивается ко мне.
— Выходит… задержка пятнадцать дней, — выдыхаю, не дождавшись очередного вопроса.
— Ну… тест уже должен показать, вы же понимаете?
— Понимаю.
— И не показывает, — задумчиво щёлкает по подбородку ногтем Анастасия Викторовна и снимает очки. Трёт глаза, будто уже чертовски устала от моего сложного случая.
— Что я могу предложить… пойдёмте сразу на УЗИ. Что есть то и увидим, и ХГЧ сдадите сразу. Идём, идём!
Я впервые в частной клинике и не привыкла, что можно вот так, без талонов и очередей попасть из кабинета гинеколога к специалисту УЗИ. Однако, меня уже через пять минут укладывают на кушетку и в четыре глаза изучают на экране.
Жду с замиранием сердца, прислушиваюсь к ощущениям и ищу какое-то подтверждение догадкам.
Ну, должна же я чувствовать. В первый раз чувствовала! Ещё как. Тестов не делала, а уже знала наверняка. Тело менялось, вопило о том, что всё получилось. Сейчас же я скорее сама искала признаки и подстраивалась под них.
— Ну… — тянет Анастасия Викторовна.
Она бесцеремонно сидит прямо на моей кушетке, в ногах и не отрывает глаз от экрана.
— Жёлтое тело вышло…
— И?.. — для меня это всё ничего не значит, всё что читала смешивается в голове в кашу, так что мне можно хоть заклинаниями из “Гарри Поттера” говорить, я решу, что речь о гинекологии.
— И ни о чём это не говорит. Если овуляция была поздней, то мы просто не видим ещё ничего. Никакого эмбриона я пока не вижу, но и месячных тоже. Ждём. И сдаём ХГЧ, там уж всё точно будет видно. Или месячных, ещё виднее.
И она разводит руками.
— Да вы так не бледнейте, это действительно может говорить и о беременности и об её отсутствии.
— А если отсутствие, то…
— Задержка может быть по разным причинам. Но шанс, что это именно беременность велик, так что не нужно сейчас паниковать. Сегодня пятница… до понедельника — вечера воскресенья не скажем. Идёмте на кровь.
Я встаю с кушетки на дрожащих ногах.
Шанс велик.
Узист и гинеколог ещё что-то щебечут почти убеждённо, что речь о беременности. У них нет повода думать иначе. Здоровая, замужняя женщина пришла с задержкой. Почему нет?
Внутри всё поёт. Тело будто вибрирует. Жаль, что спохватилась в неудачное время и попадаю на выходные, а значит мучиться в неведение несколько дней — до понедельника!
Когда кровь уже в пробирке, Анастасия Викторовна ещё что-то заполняет, а я жду, будто надеюсь услышать что-то ещё.
— Мы вам позвоним, — вздыхает она.
Ну да. Частная клиника. Никаких: “Приходите за результатами”.
— Если положительно — запишем на приём. И пока, на случай если беременны, половой покой. Потом уж посмотрим шейку, пройдём обследование и дальше решим.
Киваю, почти готовая разрыдаться от счастья.
Половой покой!
Официально!!!
Я могу избавиться от своего чёртового наваждения и сделать это абсолютно легально, потому что доктор так сказал. Нам обоим не повредит передышка, потому что случившееся на кухне ни в какие рамки не лезет. Это уже было не просто так, это было почти то самое “большее”, которое нельзя было допускать.
С этими мыслями, уже лелея счастливую беременность, решаю Орлова побаловать. Всё же отношение к этому делу имеет — и непосредственное! Поэтому, сообщу ему, как в хороших, добрых фильмах... за шикарным ужином.
Уверена, он будет в восторге! Оттает... и в семье наконец будет мир и покой. И плевать, что не в моей семье! И плевать, что “жёлтое тело ничего не значит”, почему-то уверена после слов доктора, что значит. И эти фразы: “половой покой”, “посмотрим шейку” — будто делают ситуацию ещё более реальной. Я в ряду этих мамочек которым что-то нужно исследовать и как-то себя беречь.
Глава 13
Лида
Все выходные перебираю в голове идеи, что приготовить и как одеться. А ещё паникую. Боюсь, что придут месячные, боюсь, что всё это будет зря!
Ищу признаки и бесконечно гуглю симптомы. Лада обрывает телефон, подкидывает статьи и глупости.
— Хочу ему сообщить, — говорю ей по телефону утром воскресенья.
Сама в это время шинкую болгарский перец. Так и не придумала, что готовить, но уже нарезала столько овощей, что придётся делать что-то вроде рагу.
— Не рано? — Лада спрашивает осторожно, словно сама до конца не уверена в вопросе.
— Не знаю. Могу сказать, что это не точно, но шанс есть… А там разберёмся. Хочу скорее сбросить это бремя с плеч.
— Ладно. Как знаешь. Я бы тоже сказала в первый же день задержки, а у тебя уже две недели, дурак бы не догадался!
— Есть такое… поверить не могу.
— Что получилось?
— Что это вообще происходит, — отпихиваю перец, будто он в чём-то виноват и бросаю нож в мойку.
— Знаешь… мы тут с Софией клумбами занимаемся. Вот во что поверить невозможно!
— Ты и Земля? — смеюсь, не веря ни единому слову.
Живо представляю себе наш двор, убранный к осени. Наверное, девочки, сейчас сажают тюльпаны…
— Ха-ха-ха, — выдавливает смешки Лада. — Почти всё делает София, а я так… слежу, чтобы жёлтые не садила рядом с розовыми. Меня интересует эстетическая составляющая, в то время как тебя — быт.
— Скорее, я не зацикливаюсь на незначительно, забивая на важное! Иногда и о выживании не грех подумать, помимо красоты, — переиначиваю её добродушную колючку.
— Бла-бла-бла, — так и вижу, как сестра закатывает глаза. — Всё, проехали, — меняет тему. — Готовь свои рататуи, у нас ещё дел полно!
Она отключается, и я остаюсь один на один с овощами.
Хм… рататуй?
***
И к вечеру я уже готова. От рататуя безжалостно отказалась, зато какую волшебную приготовила курочку с овощами. М-м-м.
Пока красотка томится в духовке на медленном огне и золотится аки тёлка в солярии, навожу красоту на себя. Макияж как умею, без перебора. Причёска — тем более. Впервые пробую кудри и остаюсь более чем довольна результатом. Отправляю фото Ладе, а она перезванивает и требует, чтобы растрепала в срочном порядке “чёртовы букли”.
— Ты что, на сельскую дискотеку собралась? А ну быстро разбирай свой сарай на башке и приводи в божеский вид!
Для верности сестра присылает фото из интернета, мол, вот так нужно повторить, а потом видео, где укладывает волосы сонной Соне.
Сравнила!
У Соньки три пера и те бережём, а у нас с Ладой косу рукой не обхватить. С этим три часа возиться.
В итоге распускаю своё творение. Изо всех сил трясу гривой, чтобы распрямить, а потом решаю, что и так сойдёт.
Нечего тут выпендриваться!
Платье шикарное. Шёлковая комбинация, кремовая, издалека будто её и вовсе нет. На тонких бретелях.
Смотрю на всё это, и сама себе улыбаюсь.
Мило… и сексуально! Будто и не я вовсе…
Но на время снимаю платье, чтобы не испачкать.
Возвращаясь на кухню, принимаюсь за лёгкий Коулс Лоу.
Так увлечена любимым делом и мыслями о будущем, что не сразу реагирую на Алексея.
— Ты меня решила угробить? — ворчливо произносит он, таращась на стол, где дожидается ужина полуготовый салат, остывают овощи. За моей спиной виден золотой бок курочки.
— Нет, приятно удивить. Может быть чуточку побаловать, — сжалилась над его любопытством.
— Приняла что-то? — подозрительно сужает глаза.
— Нет, — вот это обижает. Но заставляет задуматься — уже не в первый раз меня подозревают в подобном. — Просто хорошее настроение. Такая причина годится?
— Точно убить собираешься, — хмурится Орлов. — Там мышьяк? Клофелин? — перебирает абсурдные варианты.
Не собираюсь спорить или ругаться — в конце концов, может, у него такой специфический юмор.
— Ты сначала душ прими, переоденься… — мягко стелю, — а потом узнаешь, — подмигиваю и возвращаюсь к капусте.
Пока Алексей освежается, успеваю до конца накрыть стол. А только он покидает ванную и уходит к себе в комнату, я тоже быстро одеваюсь. От идеи с кружевным бельём под платье, злобно отказываюсь. По ушам ещё бьют слова про “под чем-то”, пусть пялится и облизывается, потому комбинация идёт прямо на голое тело. Тут вам и грудь во всей красе с сосками, и задница что надо, в одних стрингах.
Когда готова по полной — выхожу! Орлов уже в гостиной, но не за столом, а на диване перед телевизором. С мобильным возле уха. Говорит с кем-то и не сразу реагирует на моё появление.
Я деланно прохожу мимо него, сажусь за стол.
За ним явно давно никто не обедал, стекло даже не поцарапано. Они вообще дома ели? Сомневаюсь…
Со своего места мне Алексея и видно и слышно. Стол стоит перед панорамными окнами, чтобы наслаждаться видом на город за едой, и я принимаю решение, что отныне буду обедать только тут. Хватит жаться за островком, как горничной! Тут такое богатство пропадает.
— Да, нужно срочно перевести... — запинается на слове Алексей, поймав меня на прицел глаз.
Равнодушие тотчас сменяется интересом.
— Всё, пока! Потом перезвоню, — торопливо прощается и сбрасывает звонок.
Встаёт с дивана медленно, по-кошачьи лениво и я невольно наслаждаюсь… глядя на его отражение в окне. Сумерки делают своё дело. Я могу всё рассмотреть и остаться невинной. Потому что он пялится точно на меня! Неотрывно. Я к нему боком. И разрез на бедре виден и изгиб спины, и груди… И ноги открыты как нельзя хорошо.
А он… в чёрном. Великолепен, что ни говори. Ему страшно идёт чёрное. И брюки и рубашка. Он будто готовился к ужину не меньше моего, хоть и выглядит в итоге небрежным. А я тут… нафуфырилась.
Орлов улыбается. Плотоядно, победно.
Садится напротив меня. Взгляд не отводит:
— Однозначно смерти моей желаешь. Если не от отравления, так от... — многозначительно умолкает.
Я тоже молчу — вот такая загадочная зараза!
— Наверное, причина всё же есть, иначе я свихнусь, — бурчит, наливая вина.
Чёрный шираз льётся тягуче, и я бы даже попробовала, но вместо этого в моём бокале гранатовый сок, который собираюсь тянуть долго и нудно весь вечер.
Мы принимаемся за ужин. Курица сочная, корочка хрустит.
— Ты не могла это приготовит сама, — он окидывает взглядом изящно накрытый стол, идеально подходящие друг к другу и явно домашние блюда.
— Почему? — чуть обидно за такое недоверие, прям неуважение к моим стараниям. Но всё-таки понимаю… да, для меня готовка что-то естественное, но для многих это чудо чудное, недоступная магия вне Хогвартса.
— Думаешь, поверю, что можно научиться такому, просматривая видосики? — прищуривается Орлов, намекая на «низкий» уровень мастеров.
— Зря ты так. Пусть это не стажировка в лучших ресторанах у гуру дела, но на каналах есть уникальные повара с потрясающим даром и вкусом. Я уже подписалась на нескольких, и если ты не против, буду на тебе тренировать свои кулинарные навыки.
— Если всё обещает быть таким же вкусным, — кивает Алексей, прожевав кусочек нежного пропитанного соусом мяса.
— Как знать, я ведь только учусь, — веду плечом, и тоже увлекаюсь шикарно приготовленными овощами. Блюдо несложное, но мой секрет в том, что не усыпано специями так, что вкус не различишь.
Я уверена, что овощи неплохо говорят сами за себя и никакие усилители им не нужны. Вообще к специям отношусь с подозрением. Это как… макияж на лице. Здорово, но зачем?
Вечер проходит замечательно. Орлов делится планами на следующую неделю. Даже улыбается несколько раз и порой так смотрит, что у меня под ложечкой сосёт. Волнение накатывает, почему-то картинки развратные перед глазами мелькают. Жар, удушье… я не могу не вспоминать как хорошо мне было тут, в этой комнате. И как это было реально, по-настоящему, без игр и притворств.
Настоящий, здоровый секс. В меру грубый, в меру нежный.
И да, секс нам больше не нужен, и я в это искренне верю, но память суёт самые похабные сценки.
Тьфу-тьфу! Не нужно мне этого! Я не хочу...
— Что ж, спасибо за вечер, — не выдерживаю тягучего, повисшего на несколько минут молчания. Торопливо встаю из-за стола.
Складываю стопочкой грязные тарелки, но Алексей вдруг перехватывает за руку:
— Это всё? — и опять пламенно глядит. Так, что душа плавится… и тело.
— Да, — выдавливаю, понимая, что совершенно не в себе. Не могу спокойно на него смотреть, не могу спокойно воспринимать его прикосновения, будто это обычный человек, который… даже не делит со мной спальню.
— А как же десерт? — шепчет Орлов, а у меня в горле пересыхает.
— Точно! Сейчас принесу.
Он правда готов! Брауни, нежнейшее, с мягким тягучим центром.
— Зачем, я не против тебя... на десерт, — голос Алексея скатывается на пару октав и его шероховатое звучание проникает в мой, помутневший от переизбытка желаний и фантазий, мозг. А ещё этот его проникновенный взгляд, я его спиной чую, такой, что по коже бегут мурашки.
Мне не нравится такая реакция на чужого мужа! Чужого мужчину!
Одно дело — секс ради дела: с холодной головой и конкретной целью. А другое — когда вроде уже цель достигнута, а тело ни с того ни с сего предаёт.
Это плохо!
Я не смею хотеть мужа Лады!
— И всё же десерт будет другим, — отрезаю мягко, но уверенно, только Алексей пытается меня подгрести к себе. Вырываюсь из его плена и с гордым видом шагаю в зону кухни. Снимаю с брауни крышку, достаю из морозилки мороженое.
Теперь на тарелке, присыпанной какао, кусочек бисквита, истекающий шоколадной массой, а сверху тающее на нём мороженое, и от дурных аналогий меня просто прёт. Кулинарная фетешистка!
— А если я настаиваю на тебе… — вопросительно изгибает брови Орлов, когда я с шедевром кулинарии останавливаюсь возле него. Провокационно! Соблазнительно! Только не себя подаю, а десерт.
— Сочувствую, но довольствоваться придётся этим, — подцепляю ложечкой кусочек брауни, загребаю мороженого.
М-м-м, сама бы съела, но протягиваю лакомство своей жертве.
Орлов несколько секунд пилит меня задумчивым взглядом, но рот послушно открывает.
Глава 14
Лида
Сижу в своей комнате на краешке кровати и жду возмездия. Оно настигает. Орлов врывается. В порыве ярости и, очевидно, возбуждения, сразу валит меня спиной на матрас.
Это шокирует и… заставляет вспыхнуть всем телом разом.
Половой покой…
Половой покой…
— М-мне… н-нельзя, — выдыхаю, но уже в его губы.
Это не нежно и не яростно, это как-то… идеально. Он именно такой, каким хочу его видеть, каким могла бы представлять позже, когда всё это закончится.
Орлов сминает меня, и я чувствую, что он делает это на пределе возможной осторожности. Хочу отвечать тем же, хочу быть такой же расслабленной и естественной, хочу услышать от него своё имя.
Я — лицемерка. Это уже точно!
Я готовлю ему. Приучаю к нежности. Заманиваю его больше, чем положено... чем нужно.
Ребёнок, это всё, что мне нужно!
Ре-бё-нок! А не подсевший на изыски мужик. Не влюблённый муж!
Господи! Да я могу залететь и просто сесть, сложив ручки. Могу бесить его. Уехать к чертям... например, на Мальдивы.
А сама… мечтаю, как пойдём вместе на УЗИ. Как будем рассматривать снимки. Как он станет мазать мне живот кремом по вечерам и любовно смотреть в глаза.
Фу! Фу! Фу!
Нельзя!
— Нельзя! — рычу и кусаю его за губу, а у самой аж всё внутри обрывается.
Руки Орлова сжимают мою талию так жарко и крепко, что нет сил на сопротивление. Но надо!
И я даже понимаю, что не из-за указаний врача, в конце концов сколько женщин не подозревают о беременности и ведут ту же жизнь, что и раньше?
А на раннем сроке это чревато…
Я просто должна отстраниться и прийти в себя.
Потому что и ужин этот, и мой внешний вид, и попытка устроить романтику… всё это здорово, но должно быть в меру!
— Стоп! — нахожу силы для сопротивления, и торможу его порыв решительней. — Говорю: нельзя!
— Почему нельзя? — он вздёргивает бровь, и это чертовски обаятельно! Настолько, что внутри всё скручивается в узел.
— Я… я себя… неважно чувствую…
Его рука уже была у меня в трусах и он прекрасно понимает, что причина — не месячные, а значит, мне нужно быть убедительной.
Самое время сделать то, зачем был весь этот цирк.
Я беременна!
Ну же, Лида… скажи ему…
Отворачиваюсь и просто стараюсь сохранять бесстрастное выражение на лице.
Не могу.
Ощущение, что не готова.
Что что-то пойдёт не так.
— Прости, — выдавливаю из себя и вдруг хватаю ртом воздух, потому что задыхаюсь.
Хочется рыдать.
— Что с тобой?
— Ничего… ничего. Я… утром поговорим, пожалуйста…
— Лада… ты меня дразнила просто так, чтобы свалить? Я правильно понимаю? Это такой изощрённый вид наказания?
И всё же прекращает приставание. С явной неохотой встаёт с постели. Медленно, с каким-то презрительным выражением на лице, будто ему противно было сейчас лежать сверху.
А что самое противное, он, вероятно, неправильно меня понял, только не совсем ясно почему!
— Твои игры… заебали, милая. Актёрское мастерство — твоя фишка! Всегда так было, но это переходит все границы. Ты заигрываешь и распушаешь хвост, а потом идёшь и делаешь вид, что я насильник, которому дать противно.
— Нет… нет, — отползаю к стене, а потом встаю.
Комната кружится, качается, мне нехорошо.
Чёрт бы побрал эту Ладу, что она с ним делала, что он тут так швыряется своими выводами.
— Что “нет”? Я не первый день тебя знаю! Опять меня провоцируешь ради чёртового наказания?
Наказания?..
Да какого хрена он несёт?!
— Только я решил, что всё изменилось, и ты снова делаешь это. Скажи правду, Лад… тебе никогда не будет достаточно меня?
Он чего-то ждёт… А мне нечего ответить, потому что не понимаю о чём речь.
Пытаюсь найти зацепки и даже думаю о том, чтобы позвонить Ладе и спросить прямо, но мне страшно понять, что я только что ранила своими действиями Орлова, а это очевидно так.
И сейчас бы самое время признаться, что всё дело в… но не могу.
Мне так сильно не хочется выдавать эту новость в пылу его ярости.
Я хочу иначе!
Я уже привязана к мысли о материнстве, во мне что-то будто изменилось. Будто какие-то струны запели, я даже не думала, что снова буду это ощущать. Странное чувство, что ты больше не один.
— Прости, — снова бормочу и отворачиваюсь, а Алексей уходит.
И правильно делает.
Лада… я. Кажется мы его вконец доконали.
Утро вечера мудренее.
Утром дела так и не начинаются…
Мысль, что я беременна укрепляется. Поэтому и завтрак готовлю, думая о том, что всё перестало казаться таким страшным.
Да, я его закармливаю, ну а потом будет младенец на руках… у Лады! И не до готовки совсем! Да и просто надоело! Разонравилось, в конце концов! И вообще, мало ли какие причины, чтобы забросить это увлечение?
Да, я с ним нежна, ну так… материнский инстинкт, а почему нет? Он меняет людей.
Не знаю, что за стервой была Лада, но, видимо, жёсткой.
Ну и ладно!
Всему виной беременность!
Да, заманила, завела и не дала.
Ну, вот гормоны!
И я смеюсь от мысли, что теперь снова можно шутить на эти темы! Что моя жизнь отныне принадлежит не мне! И я счастлива до безумия! И хочу скорее этим поделиться!
Орлов выходит из спальни хмурый, помятый. Смотрит мрачно на меня... на яйца-пашот, стекающие по подрумяненной булочке, и, кажется, готов меня просто уничтожить.
— У меня для тебя новость, — с улыбкой заявляю.
Беру поднос одной рукой, как заправская официантка, другой прихватываю со стола телефон, потому что завтракать снова собираюсь за чудным столом с видом на город.
— И эта новость... хорошая? — с подозрением косится Орлов.
Он страшно милый, смотрит на меня чуть сощурившись, сверху-вниз.
Это его защита. Пусть! Он имеет право, а я не имею ничего против!
— Очень хорошая! И она объяснит всё, что было вчера, а может и в ближайшие дни…
— Наконец-то… — выдыхает он, а я замираю, не дойдя до стола, и удивлённо на него пялюсь.
Наконец-то?
Ладно, потом объяснит!
— Я должна тебе сказать…
В моей руке начинает отчаянно вибрировать телефон. Уставляюсь на него, как на врага, но номер не, городской. Больница?..
— Я… — киваю Орлову, который, кажется, чувствует моё волнение и тоже замирает, не двигается с места. — Да? — в трубку, принимая вызов.
В ответ звучит деловитый женский голос:
— Добрый день, меня зовут Инга, я администратор клиники “Здоровая мама”.
Сердце неприятно ёкает.
— Лада Викторовна Орлова? — продолжает женщина.
— Да, это я, здравствуйте, — язык непослушный.
— Лада Викторовна, у меня пометка, что вам сообщить о результатах анализов ХГЧ по телефону, — шаблонно чеканит администратор.
— Да-да! Всё верно! — волнение меня душит. — Слушаю...
— У вас ноль единиц, — администратор говорит с той же дежурной интонацией, с какой здоровалась. Так и вижу приклеенную улыбочку «мы рады вас видеть в нашей клинике!»
Это раздражает!
Фраза звучит так, словно я ждала именно этих новостей.
Вот только для меня это удар!
Такой, что на миг глохну.
Сердце пропускает удар.
— С-спасибо, — растерянно бормочу, сбрасывая звонок. Мир качается… и поднос с яйцами-пашот на румяных булочках… соскальзывает с моей руки.
Завтрак теперь на полу! Мой телефон там же! Светится разбитым экраном.
— Лада?
Я закрываюсь от этого голоса, запустив пальцы в волосы, скрывшись, будто в защитном коконе.
Ноль единиц…
Я знаю, что это значит.
Это совершенно точно отсутствие беременности.
Это не беременность.
Это…
И тут же, будто в подтверждение слов администратора и моих мыслей, живот пронзает ноющей болью. И вот это добивает. По щекам бегут слёзы, а я складываюсь пополам и утыкаюсь лбом в колени. Рыдаю, как девочка, и хочу делать это следующую вечность.
Я так надеялась, так верила, чёрт бы меня побрал!
А теперь эта ноющая боль сообщает, что чёртова яйцеклетка таки-решила свалить из организма.
— Лада, лада, — волнуется рядом Орлов.
Садится около меня на колени. Касается моего лица, пытается заглянуть в глаза, а я мотаю головой:
— Мне нужно в душ, — глотаю слёзы.
Орлов берёт меня на руки, тянет в мою ванну, за что я благодарна. Ни разу не заходила в ту великолепную душевую с нашего первого секса с Орловым.
Секс… первый.
Кажется, он настолько шокировал организм, что образовалась задержка, а яйцеклетка сказала: “Да, ну, нахрен, я никуда не пойду и ничего делать не буду, там страшно!”
Не заслужила я, видимо, легко доставшейся, с первого траха, беременности на блюдечке с золотой каёмочкой!
Алексей врубает воду. Я проверяю и делаю погорячее, а потом прошу его выйти. Мне нужно привести себя в порядок без лишних глаз!
С раздражением выгребаю из ящика отрицательные тесты и пихаю их в мусорку под раковиной.
Заколебали глаза мозолить!
Выхожу через десять минут, с полотенцем на голове, в новой футболке и без эротичных коротеньких шортиков. У Лады оказались в наличии растянутые пижамные штаны, если хорошо порыться в недрах шкафа.
Алексея нахожу, сидящим на краю кровати. Ждёт.
Оно и понятно! У него, видимо, столько вопросов, что молчанием не обойтись!
Падаю за его спиной и обнимаю подушку.
— Я думала, что беременна, — несколько секунд перевожу дух. Алексей не перебивает — ждёт продолжения. — У меня была задержка три недели, — тихо, на одной ноте произношу и сама испуганно вздрагиваю, до чего же это звучит… обречённо.
Орлов медленно оборачивается. Смотрит хмуро, не понимая в чём дело. И я не понимаю, как это объяснить иначе… Не понимаю, как дать понять, насколько не хочу обсуждать эту тему!
Я подумала. Накрутила. Поверила. И на самом деле поверила ещё до УЗИ, а когда осознала, что день за днём продолжается задержка, искала симптомы, представляла своё счастливое будущее.
Своё?! Как же!
Ладно!
— И ты… расстроена? — удивлённо, со злой усмешкой интересуется Орлов, а я от неожиданности даже сажусь на постель.
— Да, — осторожничаю.
Что это сейчас было?..
Глава 15
Лида
— Не беременна, — холодно сообщаю в трубку, и на том конце с надломом вздыхает Лада.
Я не справилась.
— Ну не всё сразу, — отрезает она решительнее, чем я рассчитывала. — И как оно? — размыто уточняет, но я её прекрасно понимаю:
— Орлов сказал очень странную вещь, — откидываюсь на спинку кресла машины. Сижу в авто, перед входом в желтеющий осенний парк. Окна открыты, на улице пряно, тепло.
В трубке любимая сестрёнка, а на душе будто разлили ведро гудрона, и теперь душно и липко.
— Ммм? — вопросительно мыкает Лада. — Какую? — поясняет невнятный звук. — Что ненавидит тебя, то есть меня, стерву?
— Удивился, что я расстроена. Мне снова не хватает информации, Лада, — мой голос совершенно ледяной, просто пугающий.
— Да ладно тебе, ты же знаешь, я не расстраиваюсь по пуст…
— Да-да, знаю, — недовольно прерываю поток очередного дерьма в мои уши. Становится понятно, что сестра на душевный, откровенный разговор не пойдёт. Если придётся выпытывать — или калёными щипцами, ну или сидя напротив и бросая вопросы в лоб, чтобы видеть по глазам, лжёт ответами или нет.
А показания Лады капитально не сходятся и уже давно!
— Как дети? — решаю перейти на более приятную тему.
— Отлично, — воодушевляется сестра.
— Отлично, — вторю глухо. — Тогда созвонимся, когда что-то изменится, — отключаюсь, и швыряю новый телефон на пассажирское кресло.
Орлов мгновенно решил вопрос со сломанным телефоном и принёс новенький айфон. Поставил его на мою прикроватную тумбочку, даже погладил меня-горемыку по голове, а потом вышел.
Ладе решилась позвонить только на пятый день, когда тоска по сломанным надеждам отпустила.
Я могу начинать с начала… кто-то этим занимается годами, а я тут после первого месяца мотаю сопли на кулак. Подумаешь… задержка.
Накупила на днях орехов, морепродуктов. Будем усилять… активность. Даже купила себе тесты на овуляцию, но пока отложила в дальний ящик — не время для паники, пока можно и подождать.
Главное — Орлов.
После моих новостей он, кажется, растерялся и ответов я не получила. Потом командировка, а я до сих пор не понимаю, на каком градусе наши отношения.
А ещё какое-то сосущее чувство тоски, будто… скучаю?
Мне и правда стало казаться, что это так. Появилось странное желание стать чуть ближе.
Он приедет сегодня. Но я не хочу быть во всеоружие.
Да, я что-то делаю, читаю, сижу на форумах и изучаю вопрос как могу, но соблазнять и играть во что-то — не хочу.
Дома без сил падаю на диван. Включаю кулинарное шоу с субтитрами и пялюсь в экран. Даже готовить не хочется, будто усталость накопилась. Я себя издёргала за эти пять дней, и вышел не отдых от Орлова и его напора, а настоящее мучение.
И когда слышу, как шумит лифт, еле сдерживаюсь, чтобы не броситься преданной собачкой, встречать хозяина.
Откидываюсь на подлокотник и продолжаю смотреть своё шоу.
Так правильно, Лада?
Достала.
Судя по поведению и репликам Алексея — она не выдала мне и половины правды.
Орлов проходит в зону гостиной, но видит меня с порога и не хмурится. Мне даже чудится нежность во взгляде.
Садится перед диваном на корточки и смотрит на меня долго, молча.
— Ты и правда изменилась, — забирает пульт. Жмёт на паузу.
— Пожалуй.
Кутаюсь в вязаную кофту, кусая губу. Мне уютно и хорошо, и разборок… не хочется. Хочется тепла, поддержки, что ли. Душевности.
Орлов склоняется и целует меня. Очень нежно, еле касается губ, а потом прижимается крепче, но в этом — всё то же целомудрие.
— Я хотел… может покатаемся? — в его глазах лукавый блеск.
Мне кажется, что такого не видела раньше, и мне так хочется прямо сейчас быть собой. Без масок и притворств. А я — Лида! И поехала бы кататься. Просто ездить по ночному городу и говорить.
— Дома есть нечего… — зачем-то роняю виновато.
— Вот и хорошо, — усмехается он.
Не зол. А уезжал в командировку дёрганый и без настроения.
Принимаю приглашение.
Одеваюсь, чтобы не замёрзнуть в тонком платье и кофте. Гляжу на себя в зеркало и думаю, как себя вести дальше?
Алексей решил, что и моё расстройство было лишь притворством. Всё что я делаю — для него только притворство! И он ждёт, когда будет разоблачение.
А оно будет?..
Кручу в руках телефон.
Лада весь вечер присылает безответные СМС с объяснениями — как с цепи сорвалась.
Рассказывает что-то смутно напоминающее байки из склепа, оправдывается. Из этого я сложила два и два…
Орлов уверен, что Лада не особенно расположена иметь детей! Вот и первая несостыковка. Косяк — ясно отчего был зол!
Но если сейчас позвал кататься — значит, всё-таки, поверил?..
Почувствовал, что я искренна?
Или повезёт в лес?
Или того хуже — в Инское, и кинет там, как шкодливую собаку?
Одно из двух.
Мы едем по ночному городу.
Жую вок, орудуя одноразовыми палочками.
Орлов косится на меня, будто чего-то ждёт.
— Что? — с полным ртом интересуюсь, а он качает головой.
Вытираю губы от соуса, пихаю пустую коробку в пакет с салфетками и чеками.
Да!
Я ем фаст-фуд с миллионером! А потом мы катаемся на новенькой “Ауди”... фантастика! Мы пьём облепиховый морс, который стоил рублей тридцать! И я жду, когда мне скажут, что всё это просто шутка.
А Орлов… странный он! Загадочный и непонятный. Всё так же косится со смехом. Будто получает от всего этого удовольствие!
— Это очень смешно и странно, — роняет очередную сумбурную мысль, подытожив увиденное. — Я так хочу веритьтебе…
Грудь пронзает боль.
Верить. Мне.
Да, мне он верить может, только я — ненадолго.
Раз… два… три… И вот уже возвращается Лада.
Лада, которая будет наряжать моего ребёнка в костюмчики от “Луи Витон” и кормить премиум-смесями.
И будет прежней стервой. И будет не той, кто его заманил в ловушку на вкусный кусочек сыра.
— Ты, наверное, не понимаешь, почему? — я осторожничаю. Нельзя сейчас палиться, нельзя давать ему повод понять, что я не в курсе, о чём говорю.
Орлов жмёт плечами.
— Я никогда тебя толком не понимал. И мне это нравилось.
Он ведёт очень расслабленно, не гонит. Мягко тормозит на светофорах и иногда просит подать морс.
Машина и правда едет по трассе за город, но не в Инское, слава богу, хоть я и не понимаю куда.
— А теперь?
— А теперь что-то изменилось, — его подводит голос. Слишком напряжённый, будто он точно знает что именно изменилось.
Прогоняю эту противную мысль и даже мотаю головой.
Мы съезжаем с трассы. Я на всякий случай не спрашиваю зачем. Потом едем по узкой двухполосной дороге, по правую руку от нас озеро, вдали светится огнями база или парк-отель, или клуб какой-то.
Ловлю в темноте вывеску: “Яхт-клуб …” название прочитать не успеваю.
— Я забронировал наш номер, — как бы невзначай поясняет Орлов. Киваю. Наш так наш... надеюсь не облажаюсь.
Нас встречают, улыбки широченные, услужливые.
— Зачем тогда мы ели в забегаловке? — к моему удивлению он умудряется поднять мне настроение. Даже смеюсь, а Орлов жмёт плечами:
— Вспомнил нашу первую встречу, — и о, этот загадочный тон!
Первая встреча?..
Лада утверждала, что вся эта романтическая мишура мне не нужна и знать её вовсе не обязательно.
Что ж… придётся молчать.
Заходим в элитное бунгало с видом на пирс и озеро.
Там всё деревянное, красивое, над кроватью белый балдахин. Шик и роскошь.
В помещении высокие потолки, метров пять-шесть, и спальная зона устроена на втором этаже. А панорамное окно во всю высоту, оттого кажется, что мы прямо на улице.
Так красиво, что дух захватывает.
И я, поражённая видом, падаю на диванчик. Смотрю на воду, на луну отражающуюся в ней, на ночное, невероятно-звёздное небо.
А Орлов глядит на меня.
— Хочу всё забыть, — произношу медленно, в надежде, что мне дадут продолжить речь. — Хочу больше никогда прошлое не вспоминать.
Ложь, ложь, какая же ложь!
— Хочу будущего…
Не смотреть ему в глаза.
— И ребёнка. Нашего. Который почти уже получился.
Как же хочется, чтобы это было прав-дой.
— И чтобы он… никогда не знал о моих тараканах, о моей прошлой жизни.
Даже если Лада притворялась тем, кем не была. Пофиг! НЕ думаю, что завралась настолько, что разыгрывала из себя богачку.
— И чтобы мы всё начали с начала...
И Орлов… оседает на колени, берёт мои руки в свои и… целует пальцы. Шок! Из моего горла вырывается стон.
Это самое нежное, самое трепетное, что он мог сделать.
— Обещай… нет, клянись, что это правда. Что то, что я сейчас чувствую — правда, — хрипло молит он. Смотрит на меня с почти злым отчаянием. - Что это не очередные шутки. Скажешь сейчас - и это будет навсегда, поняла меня? Побеги мне не нужны. Мы всё наладим, устроим, научимся. Ребёнка родим. Но скажи... что это... реальность! Если обманешь — уничтожу. Я с собой больше играться не дам.
Я дрожу всем телом, но так отчаянно сейчас хочу обещать луну с неба, так хочу сказать "да" и подумать обо всём остальном завтра, что мелко киваю... тянусь к нему... и с поцелуем выдыхаю:
— Обещаю... любимый.
Глава 16
Лида
Мне кажется, что рай и ад соединились и на самой их границе, и в этом месте, оказались мы с Орловым. Его губы, руки. Нежный и в тоже время страстный шёпот. Требования и мольбой…
Мои ответные порывы и согласия. Мои стоны в унисон с его. Наши тела, переплетающиеся в танце страсти.
Ночь.
Уединение.
Наши чувства.
Наши желания.
Мы — как единое целое.
Никогда! Никогда в своей жизни я не испытывала такого…
Это огонь!
Это взрыв!
Это парение!
Это просто нереальность!
Орлов не спешит и не старается доминировать.
Медленно, вкушающе ласкает так, будто изучает, словно исследует и открывает меня заново. Как нечто важное, дорогое и ценное. Он так внимателен, точно ему нравится это открытие. И это не секс, не трах... это самое настоящее занятие любовью.
То самое трепетное, жаркое, поглощающее. Такое чувственное, наполняющее и искреннее, что я впервые в жизни понимаю о чём пишут в книгах.
Ярко испытываю каждую искру между нами. Каждую вспышку и порыв.
И если я раньше сомневалась, что бывают подобные ощущения, то теперь нет. Теперь я точно знаю, что существует единение тел, душ, сердец.
И как бы это ни было неправильно, подло, скверно, моя вторая половина вот такой: чуткий, мягкий, заботливый Орлов!
И мы вместе.
Всю ночь!
Не можем напиться, не можем утолить жажду, и как молодые занимаемся любовью долго-долго, только под утро засыпая в объятиях друг друга. Опустошенно, с улыбками на счастливых лицах.
Я предательница!
Я плохая сестра!
Но я... преступно счастлива. Непростительно... бессовестно.
А будит меня Алексей скромным завтраком в постель:
— Прости, я не так изобретателен, как ты, — винится тихо, с милой улыбкой. И вообще он весь такой домашний, уютный, прям чертовски сексуальный.
От волнения сохнет во рту.
Чтобы спастись от самовозгорания, торопливо тяну поднос к себе:
— Не скромничай. Этого вполне достаточно, — киваю, делаю глоток из чашки с горячим чёрным кофе. — Лгун, — хмыкаю, ощутив на губах вкус элитных зёрен, приготовленных профессиональной рукой бариста.
Орлов прищуривается и я озвучиваю свою мысль по этому поводу. Он не отпирается:
— Да, его приготовили в баре, но остальное — я! Собственноручно, — преисполнен гордостью его голос.
Это меня подкупает. Чтобы не обидеть шеф-полтора, ем яичницу, нет-нет, подкармливая и Орлова, запиваю шикарным кофе, а когда с завтраком покончено, благодарю в шутливой форме:
— Надеюсь, цена за завтрак меня не шокирует?
Орлов перестаёт улыбаться. Глядит пристально — в упор. Глаза тёплые, бархатные. Так бы и утонула в его взгляде, потому что это взгляд мужчины, который влюблён, мужчины, который по-прежнему голоден и желает.
И я не выдерживаю этого чертового обаяния. И плевать во сколько встанет мне этот завтрак, я готова платить по счетам!
Отставляю поднос и ползу к Алексею, не сводя с него пристального, поедающего взгляда. По телу жар проливается, сердце бьётся громко и мощно. И каждый его удар для меня толчок вперёд.
Чем я ближе, чем задумчивее и таинственней Орлов. Проказливый блеск глаз, шумное дыхание заряжают уверенность, что всё делаю верно. Я никогда не была активом в интимной жизни. Я вообще считаю, что мужчины должны делать тот самый шаг, но сейчас я хочу быть самостоятельной.
Очень хочу опять ощутить Орлова в себе. Его вкус, его жар, его желание. И хочу любить его! Крепче, неистовей, жаднее. Отдать ровно столько, сколько получила минувшей ночью.
Потому и целую решительно, без кошачьего мурчания. Целую так, чтобы понял с первого раз — я получу его, даже если вздумает отбиваться. Получу, даже если придётся пойти на насилие…
Пусть я женщина!
Пусть между нами всё запутанно!
Пусть слишком много «но», но даю ему понять — я не сдаюсь, не отступаю! Я всё ещё та же Лада, которая хочет семьи и детей. Та самая, что не обманет! Та самая: что хочет любить и быть любимой!
Я обнажённая, готовая, и без всякого смущения… сажусь на Орлова, сдавливая его бедра своими.
Целую со вкусом, со смаком, обвив за шею и качаюсь к нему, ерзая по его восставшей плоти. Провоцируя его, потакая своей прихоти. По телу жаркие волны, в груди сходит с ума сердце, внизу живота пульсирует. Это так томно, что почти больно. Только боль приятная, тягучая. Это так необычно, непривычно. Я будто похотливая нежная кошечка в гостях дикого, жадного льва.
И уже после нескольких имитаций акта Алексей, с низким рыком, перехватывает бразды правления.
Моя игра явно работает, как я задумала.
Орлов возбуждён.
Вжимает в себя крепко. И мне очень хочет ластиться к хозяину. Хочется бесстыже выпрашивать ласку, мурчать от его прикосновений.
И он меня обшаривает — его горячие ладони скользят по мне всё уверенней и развратней. Поглаживания уже не изучающие — опытные, умелые, точные.
И меня не смущает, что Орлов очень быстро узнаёт моё тело и находит все эрогенные точки.
Это невероятно. Я и сама не знала, что их так много. Что они, словно оголённые провода. Что я настолько чувствительна и отзывчива. Что могу растворяться в руках мужчины. Что могу не только доставлять удовольствие, но и... сама его получать.
Не имитировать!
Не играть! Или просто терпеть, а именно бессовестно кончать. Ярко, бурно, мощно... как бы аморальной не была ситуация.
Вот и в этот раз мы кончаем вместе.
Дышим в унисон, жадно, ускоренно.
Прилепляемся друг к другу и впитываем удовольствие до капли. Не воруя, не делясь. Эгоистично — каждый для себя. Искреннее, неподдельное. И не спешим разрывать невидимые путы, в которых нежиться такое блаженство.
Не знаю, сколько бы мы ещё так бессовестно наслаждались друг другом, но рингтон телефона Алексея нарушает идиллию.
Не особо прислушиваюсь к разговору — пользуюсь моментом и, наконец, дохожу до ванны, где меня и находит Алексей.
— К тебе можно? — бесцеремонно открывает дверцу душевой кабинки.
— Нет! — ахаю от его наглости, но мой возглас скорее насмешливо отрицательный, чем злой и решительный. — Лёш, — невнятно возражаю, но всё равно приходится подвинуться.
Я до сих пор к душам “неравнодушна” и никак не могу выбросить из головы тот первый раз. Он будто был в другой жизни, будто даже не со мной, а всё равно тянет где-то внутри слабый протест.
— Что не так? — недоуменно хмыкает Орлов, вскидывая брови. — Опять смущаешься? Играешь?..
— Нет! Просто... — мнусь, уже прижатая к стенке душевой.
Алексей смыкает капкан плотнее, отрезая путь к побегу, уперев руки по обе стороны от меня и одной коленкой нагло протиснувшись между моих ног.
Похоже, ему нравится ощущать себя сильным и властным. Значит, игра, которая была у них с Ладой, отчасти ему не чужда. Может не в столь грубой форме, но доминировать, однозначно, нравится.
Чего греха таить, и мне нравится его решительность, напористость. Его вот такая, чертовски возбуждающая властность. Его нескрываемое желание. Хрипота в голосе. Интимность тона. Мягкая и пробирающая до нутра похотливость взгляда. Лукавость улыбки.
Он весь идеально… для меня!
— Просто? — опять придирается к реплике Орлов. В глазах мелькает проказливый блеск. — Неужели хочешь... просто? — провоцирует, но ответить не даёт — коротко целует. — А я хотел сложно. Думал начать с как насчёт «спинку потереть?» — мурчит, словно сытый кот. Носом мажет по щеке, следом — по губам, вызывая бурю в теле: волнение и томление, сладкое ожидание.
По коже лупят струи тёплой воды. Но прикосновения Орлова куда горячее. И его ласки обращают кровь в лаву. Меня потряхивает от вожделения. Соски твердеют, вызывающе нагло упираясь горошинами в голую грудь Алексея. И это прикосновение… сродни оголённым проводам под напряжением.
Хочу возразить, но Орлов меня вновь затыкает поцелуем. Глубоким и настойчивым. Таким уверенным, что сдаюсь под напором.
Мягко жуёт, нежно ласкает…
Его убийственно пленительные губы чертят дорожку вниз — щекотливо по шее, горячо по ключице, пока не спускаются до напряжённой груди.
Орлов обводит языком твёрдую горошину соска, и чуть прикусывает, вышибая из меня покорный стон. Алексей принимает мой проигрыш и действует наглее — вбирает в рот больше моей плоти и жаднее сосёт.
Мои ноги подкашиваются, внизу живота пульсирует желание. По телу разливается нега…
Внутри словно разворачивается воронка: прожорливая, опасная…
Мне очень хочется любви и ласки этого человека.
Я не запрещаю — отвечаю с жаром и пылом, стараясь ласкать в ответ. Но выходит так себе — уж как получается, как позволяет.
Алексей не тиран и не садист — с радостью принимает мой ответ, и это подстёгивает сильнее. Мне нравится его касаться, также, как, надеюсь, ему меня.
Для меня это, можно сказать в новинку — быть вот такой… раскрепощённой, услужливой и порывистой. С моим первым мужчиной даже минет со временем казался чем-то противным.
А член Орлова — божественным прекрасным.
И я с удовольствием его целую, облизываю и вбираю в себя. Без отвращения и позывов к рвоте. Со смаком и жадностью, будто ничего на свете нет слаще и вкуснее. Он и, правда, удивительно приятный на вкус.
Мне нравится, как Алексей отвечает, как вздрагивает.
Мне нравится, что Орлов отзывается и не сдерживает стонов.
Мне нравится, когда он в пылу дикого возбуждения и на грани кончить, хватает меня за волосы, сжимает пряди в кулаки и задаёт темп, который ему нравится.
И я подчиняюсь — ласкаю, как требует, ускоряюсь…
Мне, чёрт возьми, нравится подчиняется этому сильному мужчине. Мне не стыдно и не мерзко. Пусть я стою перед ним на коленях, но сейчас я им управляю и я его хозяйка!
Офигительно понимать, что я вызываю такие чувства у Орлова.
Крышесносно осознавать, что его наслаждение в моих руках… моём рту! Я управляю его удовольствием. От меня зависит получит он его или нет. Я решаю, каким оно будет!
И я ласкаю его с упоением. Ласкаю с наслаждением не меньшим, которое доставляю ему!
Мне хочется, чтобы он молил о развязке!
Чтобы он просил… а возможно даже потерял контроль и начал рычать и угрожать.
Я готова с ним на эксперименты! Согласна на разные игры!
Просто надеюсь они не будут так жестоки и так холодны, как были в начале.
Теперь мне уже не кажется унизительной «любовь» с этим мужчиной.
Теперь я уверена, что это всё правильно!
Это естественно!
Именно такой и может быть любая «любовь» между мужчиной женщиной.
Именно такой — она должна быть!
И как говорится в прекрасной песни группы «ВиАгра»: «Чем выше любовь, тем ниже поцелуи». Ибо нет постыдности и мерзости в доставлении удовольствия. Нет постыдности и мерзости в том, чтобы получать наслаждение от любимого!
Поэтому меня разрывает на части от осознания того, что я могу доставить удовольствие Орлову такой мелочью как минет.
— Бл*, — задрав голову к душу, стонет Алексей сквозь зубы, рывком дёргает меня вверх, требуя встать на ноги. Грубовато впечатывается в стенку кабинки, быстро протискиваясь между моих ног и входит с одного сладкого толчка…
Уже в спальне после очередного секса Орлов кривит лицо:
— Надеюсь, я не сделал тебе больно?
— Нет, — удивлённо роняю я, и поворачиваюсь к Алексею. - А почему ты спрашиваешь?
— Ты кровишь, — чуть кивает на простынь.
Раздосадовано смотрю на след на ткани. Виновато морщусь:
— Прости, видимо, не до конца прошли… месячные. Ты меня так затрахал, что платину прорвало, — глупо шучу, и торопливо встаю с постели. — Увы, наш маленький праздник заканчивается. Мне нужен перерыв.
Привожу себя в порядок, прислушиваюсь к ощущениям. Видимо остаточное явление после гормонального сбоя и большой задержки.
Когда выхожу, Орлов уже тоже легко одет — в спортивные брюки и футболку. Сидит на высоком стуле перед баром, и смотрит телевизор.
— Мне позвонили, — не успеваю что-либо сказать, первый начинает разговоров Орлов. — К сожалению, мне нужно возвращаться.
— У нас и так это был не запланированный отпуск, — вставляю свои пять копеек, — но я благодарна тебе за это. Мне кажется, для нас это было полезно! И… мне правда жаль, что я так и не смогла забеременеть, — сожалею искренне. Алексей перестаёт коситься на телевизор и бросает на меня пристально задумчивый взгляд:
— Тебе пора перестать себя укорять в том, что не получается. Над этим делом мы теперь работаем вместе. Если не получается, не значит, что во всём виновата ты. Возможно, из-за того что мы с тобой были немножко несправедливо настроены по отношению друг к другу, природа нас и не хотела награждать таким даром, как ребёнок. И очень хочется верить, что если у нас с тобой всё сгладится, то и ребёнок получится сам собой. А если нет, не зацикливаться на этом. Просто… оставайся такой как сейчас. И если это всё не игра, я изменю условия контракта, — роняет просто, а у меня небольшой ступор.
Условия… контракта.
Опять двадцать пять.
Глава 17
Лида
Чуть не ляпаю: «Какой контракт?», но вовремя прикусываю язык.
Орлов смотрит на меня так искренне, так нежно, что выдавливаю улыбку:
— Я сделаю для этого всё, что возможно. И даже больше!
У меня в планах нет пункта «примерить Ладу и её мужа!» Нет пункта «наладить их быт и секс!». Первоначальная цель — ребёнок! Для них!
Но если удастся вернуть любовь, если она, конечно, была, это будет ещё лучше!
Единственное — какой ценой?
Я никак не ожидала, что моё сердце дрогнет к этому мужчине.
И уж тем более, что Орлов ко мне прикипит.
Делаю себе заметку на будущее, во что бы то ни стало поговорить с сестрой. И вытрясти из неё всю правду! Теперь уже не избегать острых углов. Буду бить в лоб!
Орлов всё ещё смотрит на меня, словно ждёт какого-то движения, порыва, и я ступаю к нему, нежно обвиваю руками его шею, касаюсь губ своими:
— Верь мне, — это тоже от чистого сердца. Я всей душой хочу быть с ним честной. И пока нам даётся какое-то время, хочу быть с этим мужчиной собой. — Я обязательно постараюсь родить нам малыша!
Алексей подгребает меня крепкими руками, вжимает в себя, умещая между своих ног и обнадёживающе и, в то же время, благодарно целует.
— Ты удивительная, — его мягкий, чуть шершавый шёпот вызывает очередную волну возбуждения. Даже кожа мурашками покрывается. — Особенно когда ты вот как такая. Нежная, милая, трепетная. Такая вся моя... настоящая женщина. Которая не боится показать слабость, но при этом очень сильная. Которая кажется хрупкой, хотя на самом деле — словно из стали. Которая позволяет ухаживать и любить, несмотря на то, что спокойно может продлить и без этого. Спасибо, что позволяешь это делать мне. Я это ценю! Для меня это… дорого стоит. Да и… любому мужчине нравится, когда рядом достояний… его женщина!
— А я… твоя? — голос предательски дрожит. В горле подкатывает ком, даже глаза щипать начинает.
— Такая? — мягко смеётся Орлов и носом поддевает мой, — да! И мне очень нравится, что наконец-таки в тебе проснулось то самое чувство. Женское! Тот самый материнский инстинкт, который движет женщиной, сколько существует наш мир. Продолжение рода! Ведь без этого инстинкта женщине сложно вживаться в роль матери. И наконец-таки в тебе он проснулся. Я этому безгранично рад! Если получится задуманное, уверен, наша семья действительно может стать полноценной!
— А меня удивляет эта ситуация, — жую слова, толком не оформив мысль.
— Какая?
— Обычно женщина хочет завести детей, а не мужчина, — бурчу, пряча взгляд, но бессовестно нежась в объятиях Орлова. — Мужчина любит себя! Свою женщину, а не ребёнка. Поэтому я и удивляюсь тебе и твоему желанию...
— Что может быть удивительного в желании продолжить свой род черед женщину, которая безумно нравится? — Алексей в свою очередь не укоряет, искренне желает знать, как и я.
— Значит, ты странный, — сдаюсь.
— И ты не проще! — со смешком парирует Алексей. — Вот и не могу понять, откуда у тебя страх деторождения?
— Нет его, — фыркаю, тоже пытаясь свести тему к шутке.
— Боишься! — настаивает мягко Орлов. — Или ты боишься испортить фигуру? Я читал, что у многих девушек есть такая беда.
— Какой бред, — вот теперь возражаю с большим чувством. Даже ударяю по плечу Орлова шуточно кулачком, чтобы выказать насколько я возмущена его предположением. А потом осекаюсь. Наверняка у Лады могли быть такие мысли, потому стараюсь выкрутиться пока не налажала.
— У меня муж вообще-то охренительно богатый! — и Орлов смеётся, глядя с наигранной укоризной. — Он мне сделает новое тело, если приспичит. Сделает же?
— Сделает что угодно, — обещает Алексей, а я чуть не морщусь от удовольствия.
— Просто я очень боюсь, что ты от меня отвернёшься, и я останусь одна. Одна и у разбитого корыта! Без жилья, средств к существованию… Я не уверена, что смогу одна воспитать ребёнка. Не уверена, что смогу его обеспечить.
— Какая глупость! — морщит лицо Орлов. — Я не собираюсь тебя бросать ни с чем! И, Лада, ты себя недооцениваешь. Ты сильнее, чем думаешь! Не представляешь, как я тобой восхищаюсь.
— Ты? Мной? — опешиваю от его заявления.
— Конечно! Не каждая женщина в силах абстрагироваться от прошлого. Пережить то, что ты пережила… Признаюсь, я порой забывал про весь твой путь и… может даже отчасти винил в чём-то, но я прошу за это прощения.
Эта фраза слегка вгоняет в недоумение, но я не смею его откровенно высказывать, поэтому жду, что он ещё скажет:
— Даже если ты не замечаешь много внимания, я присматриваю за тобой и вижу изменения. Ты становишься более счастливой. Ты учишься заново жить. Даже не знаю существуют ли такие хорошие психологи, способные пациента после твоей травмы вернуть к жизни. А ты… без чьей либо помощи! Конечно, я восхищён!
Сердце бьётся мощно и громко. Я путаюсь в мыслях, у меня столько вопросов, что лучше глупо молчать!
— И надеюсь, что вскоре ты станешь мне ещё ближе. Поймёшь, что я тебе не враг. Пусть и другом не лучшим был, но точно не враг. И если мы хотим продолжить отношения, было бы неплохо, если бы ты стала мне доверять больше. Чем больше я знаю о тебе и твоих страхах, тем больше шанса, что сообща мы сможем их побороть. А главное, необходимо знать корни этих страхов...
Некоторое время мы топим кухню молчанием, и когда я понимаю, что обязана что-то рассказать, тихо нарушаю тишину:
— Не помню рассказывала тебе или нет, но я не по наслышке знаю, что такое нищета и одиночество. Что такое... нет поддержки. И я бы очень не хотела, чтобы у моего ребёнка было такое же детство, как у меня.
Орлов секунду хмурится, а потом кивает:
— Об этом я не имел понятия, потому что… — выдерживает небольшую паузу Орлов и чуть виновато на меня глядит: — знаю ровно столько, сколько ты посчитала нужным рассказать.
— Быть не может, что ты так ничего обо мне не узнал без моего ведома, — это роняю так — ради красного словца. Но мысль меня уже посещала и не раз. Но высказывая своё предположение, очень сильно надеюсь, что ошибаюсь.
Ох, чёрт! Орлов опять загадочно улыбается, чмокает меня в губы, ведёт ладоням по спине до задницы, нежно сжимает полушария ладонями.
Прижимает к себе ещё плотнее, да так, чтобы я оказалась в полном его плену:
— Что ж, ты права. Я не так глуп, чтобы заключать контракт с незнакомой женщиной, поверив только её немногочисленным словам. Но не волнуйся, я не копал твоё грязное бельё, не имел желания вытаскивать скелеты из шкафа. Мне была необходима только общая информация...
Моё сердце едва не останавливается. Испуганно застываю в объятиях Алексея и таращусь на него все глаза:
— Что ты имеешь в виду? Что конкретно ты обо мне узнал?
Сердце отбивает лихорадочную трель. Понимаю, что волнение начинает сдавливать глотку. Боюсь, сейчас прозвучит то, чего очень сильно боюсь — разоблачение! И тогда окажется, что я действительно самая настоящая подлая лгунья!
— Я знаю, что ты из очень бедной семьи. Из многодетной семьи! — значимо добавляет Орлов. — Что твои родители погибли. Что у тебя остались две сестры и брат...
Кажется мир начинает рушится — разделяющее нас стекло, идёт трещинами, скрипит под напором правды, которая вот-вот разрушать этот барьер.
Мне даже кажется, что сейчас Орлов зло засмеётся. Плюнет в лицо. Гневно встряхнёт. А потом разоблачительно заявят, что я продажная, лживая тварь, и сейчас обязана немедленно уйти прочь!
Но вместо этого Орлов чиркает носом по-моему и опять целует в губы:
— Не надо так переживать и паниковать. Я не лезу в твою жизнь. Не осуждаю и не советую. Твоя жизнь — твоя! И поэтому ни о чём тебя не спрашиваю. Ты рассказала то, что посчитала нужным. Я не настаиваю на большем. Просто надеюсь на большее. Если захочешь… Я терпелив. Умею ждать, — он чуть-чуть понижает голос и опять и крепче сжимает объятия. — Очень надеюсь, что ты когда-нибудь доверишься мне полностью!
— То есть, ты знаешь что у меня есть сестры… брат, и тебя это не смущает? — Мой голос меня подводит — переходит в тихий, непрочной сип.
— Да!
Прокашливаюсь:
— И ты знаешь, где они живут?
— Да…
— И что конкретно ты о них знаешь? — подвожу к главному.
Орлов немного тушуются.
— Я же сказал — немного. Только вот эту информацию. Ты разочарована?
Молчу. Боюсь дышать.
— На момент заключения контракта, мне большего было не нужно. Но я ждал что ты начнёшь о них говорить, попросишь помощи. А ты, руша все мои стереотипы об алчности людей, не обращалась. Вот и не предлагал. У вас же конфликт! Хотя если бы ты хоть раз заикнулась, я бы обязательно помог. Немного расстроился, что ты как все, но помог. Тем более, если я правильно понял, у твоей младшей сестры заболевание крови? — не то утвердительно бурчит Орлов, не то вопросительно.
Моё сердце вновь пропускает удар.
Даже чуть вздрагиваю, словно получаю пощечину.
— А если так, тебя это пугает? — Робко уточняю. — Думаешь, я с тобой, чтобы вытряхивать деньги? Только ради…
— Чшш, — шикает властно Алексей, требуя заткнуться. — Ты никогда не скрывала, что тебя волнуют деньги, но я ждал правды.
Сглатываю сухим горлом, торопливо соображая, как вести себя дальше, что говорить
— А то, что я не помогаю открыто своей семье, тебя не насторожило? — совсем тихо, почти страшась своего смелого заявления.
— Меня все в тебе настораживает, пугает и восхищает. И не лукавь, ты помогаешь, — переча мне, кивает с улыбкой Орлов. — Тихо, тайно, но ты собираешь средства. Если думаешь, что я не знаю о начислениях на отдельный счёт, зря, — хмыкает Алексей повергая меня в очередное недоумение. — Ты не дурачишь меня, не обкрадываешь — я тебе это позволяю. И знаешь почему?
Меня больше теперь волнует вопрос, для чего собирает деньги Лада, но эта претензия не к нему, поэтому коротко киваю.
— Потому что знаю, что такое бедность. И понимаю тебя лучше, чем кто-либо.
— Ты…
— Да, — ему даже не требуется моего полного вопроса, Орлов понимает меня с полуслова, — я не родился в золотом памперсе. У меня не было бриллиантовых сосок. Не было серебряной посуды и нянь. У меня не было… даже родителей или других родственников кто бы захотел меня взять себе.
— Ты рос беспризорником? — горло сдавливают невидимые тиски. — Или в детдоме? — голос совсем стихает, потому что эта новость ошеломительна.
— Моя сознательная жизнь началась на улице. Лет шесть было, когда родители-алкоголики не пустили меня домой в первый раз. Я гулял по улице и пытался... не умереть. И с тех пор подобная практика стала входить у них в привычку. Через пару лет… меня подобрали. Родственников лишили родительских прав, а меня отправили в детдом. Вопреки ожиданиям, родители за мной не пришли. Точнее, я вообще их больше не видел — в этом же году они сгорели в своей квартире. Так что мне повезло, я не видел больше вечных пьяных рож, больше не знала насилия и равнодушия. А в детдоме… нет, тоже был не Рай, но здесь я научился постоять за себя и просто… хотел жить! Когда выпустился, поначалу было сложно — мир не так приветлив к таким как я. И я приспосабливался, крутился. Да, не всегда мои дела были честные и порядочные. И не знаю, как бы судьба сложилась дальше, но на пути мне встретился порядочный человек. Благодаря ему я смог влиться в бизнес, хотя не имея образования и каких-либо навыков, давалось мне это трудно. Он не махнул рукой — наоборот, натаскал. Со временем я заменил ему сына, которого он в своё время потерял, а так как ему не на кого было оставить свой бизнес, доверился мне, и я его не подвёл. Покрасней мере, я надеюсь на это.
— Так ты мне помогаешь, потому что когда-то и тебе помогли?
— Можно и так сказать, — кивает Орлов. Глядит мягко-мягко, почти лаская взглядом. — Но когда увидел, почему-то сердце дрогнуло. Поэтому я прощаю тебе мелкую ложь. Поэтому готов тебе прощать не договоры. И поверь, я не считаю тебя вором. В принципе, свои деньги ты имеешь право тратить куда пожелаешь. Откладывать, сливать… Средства, которые выделяю, ты тоже имеешь право тратить как считаешь нужным. В нашем контракте не оговаривалось ни одного нецелесообразного применения. Если хочешь в благотворительность отдавать — это твоё дело! Хочешь тратить на какие-нибудь центры красоты — это тоже твоё право! Моё дело — платить по обязательствам, но ожидая, что получу обещанное. Твоё — получать оговоренное и выполнить то, что ты пообещала.
Не знаю, что сказать…
Я в шоке!
— Но очень надеюсь когда-нибудь заслужить твоё доверие. Полного доверия, — значимо понижает голос Орлов. — Твоего полного доверия. Я ведь человек. Я умею слушать. Я умею слышать. Я готов помогать. Раз уж я вступился за тебя в первый раз, не нужно думать, что брошу без видимой на это причины. Не надо думать, что я тебе враг и предам. Всего лишь надо довериться...
По-прежнему молчу и, путаясь в мыслях, жую губу.
Что я испытала, это услышав?
Скорее всего восхищение.
Да, именно так!
Дичайшую благодарность и безмерное восхищение.
Я ведь и правда думала, что он родился в богатой семье и получил свой бизнес по наследству. Что ему всё давалось легко и просто.
Но услышав совершенную иную версию, очень сильно удивилась — он не просто умнейший и сильнейший человек, который всего добился сам, но ещё он — невероятно, потрясающе добр и щедр.
Широкая душа, большое сердце… если позволяет мне вести себя так, как я себя веду.
Так что, да, иначе и быть не может — конечно же я восхищаюсь им!
А ещё… ни я, ни Лада его не достойны.
Понятия не имею, что Алексей читает в этом молчании, но тянется ко мне. Опять нежно целует, будто боится, что я всё переиграю, передумаю и оттолкну его. Мягко перехватывает инициативу и, прикусив мою губу, тянет на себя.
Глава 18
Лида
Алексею опять приходится уехать в командировку. Признаться, я к этому уже привыкаю, но после того, что между нами было, расставание даётся тяжело.
Мне все время хочется ему позвонить, узнать как дела. Но я это время решаю потратить на разъяснения вопросов, которые меня гложат. Перевернув дома полки и шкафы на предмет контракта-договора с Орловым, но так ничего и не найдя, набираю сестру.
– Лада, ты расскажешь мне всё! И никаких больше тайн! — вот так сразу беру быка за рога.
— Ты о чём? — озадаченно бурчит Лада. И тотчас кричит мимо трубки: — Быстрее давайте, в школу опоздаете!
Задним фоном звучат голоса брата и сестры — мелкие о чём-то горячо спорят, и Лада естественно отвлекается, вступая с ними в перебранку.
— Лид, — пыхтит в трубку, — прости, они меня сведут с ума. Против воли улыбаюсь, прекрасно помня, как сама воевала с братом и сестрой, особенно, когда у них были военные действия, а я оказывалась на линии огня. И это так… щемит душу, что сдаюсь:
— Ок, не по телефону. Скоро приеду, — брякаю, с тоской осознавая, как остро скучаю по этому дикому семейству.
— Куда? — глухо ахает Лада.
— К вам! Есть время! И много вопросов! — отрезаю и сбрасываю звонок, на сто процентов уверенная, сейчас сестра начнёт горячо уверять, что этого делать никак нельзя.
Так и есть пока еду за город, Лада несколько раз звонит и шлёт хуеву тучу СМС.
Но я упрямо жму на газ и приближаюсь к родному селу, правда потратив несколько часов времени.
— Ты совсем с ума сошла? — ворчит недовольно Лада, как только открывает дверь. Торопливо выглядывает за порог, проверяя нет ли подозрительных глаз и ушей.
— Я бы не приехала, если бы Орлов был в городе! — уверяю сестру, проходя в дом и вручая пакеты с продуктами, которые просто не могла не купить, зная, куда еду.
Окидываю прихожую задумчивым взглядом — Лада вообще тут всё переделала, и чего греха таить, становится очень уютно и аккуратно, не то, как было до её приезда. У меня никогда не хватало времени и денег на глупости, вроде ковриков, цветочков, свечек. Смотрела на всю эту мишуру и вздыхала, потому что думать нужно было о новой крыше, а никак не об итальянских обоях.
— Смотрю ты времени не теряешь, — киваю мыслям, оценив сколько она сил потратила на облагораживание дома.
— Чем-то же нужно заниматься, — жмёт плечами Лада и смотрит на меня требовательно, ожидающе: — Так в чём дело?
Я неспешно иду на кухню, провожу пальцами по светлым обоям, о которых в прошлой жизни могла только мечтать:
— Я всегда знала, что ты была обо мне не самого высокого мнения. Ревновала к родителям. Злилась из-за их решения вложиться в моё образование, но… я никогда бы не подумала, что ты… — Оборачиваюсь к сестре: — Мы плоть и кровь, Лад! Нравится тебе или нет — мы ближе, чем сёстры!..
— Спасибо, капитан очевидность, — морщится Лада. Так и не разобрав пакеты, садится за стол. Руки на столешницу, прямой взгляд от меня не отводит: — Твой экскурс очень полезен и занятен, но в чём подвох?
— В том, что ты мне опять солгала! — подпираю задом разделочный столик возле плиты. — А я, как идиотка повелась на твои байки и слёзы!
— Интересный упрёк. И очень обидный, — суживает глаза Лада. — Что конкретно я сделала не так и чем тебя обманула?
— Контракт! — бросаю отрывисто, и беру на себя роль хозяйки, начиная разбирать пакеты: — Ты намекнула, что между вами с Алексеем договорённость, но не сказала, что всё настолько официально!
— Это меняет суть проблемы? — сестра продолжает отыгрывать непонимание. Актриса, блин!
— А ты так не считаешь? — нападаю в свою очередь.
— Нет! Есть он и я! Нам нужен ребёнок, а есть ли контракт или нет — неважно! — упирается Лада, и её холодная расчётливость и баранья упрямость раздражают до трясучки.
— Лжешь! — рявкаю гневно. — Важно! Потому что ты давила на такие рычаги, как сострадание, любовь, счастье, и я поверила! Лада, да что с тобой? — моему негодованию нет предела. С грохотом захлопываю холодильник, оборачиваясь к сестре. — У тебя совсем нет совести и морали? Ты шуруешь к своей алчной, меркантильной цели, не задумываюсь, каково будет другим! Ты не волнуешься за чувства остальных! Ты эгоистичная...
— Ты что, в него влюбилась? — вместо ответов кидает ошарашенно Лада. Её взгляд леденеет: — Только не говори, — чеканит ровно, но вкрадчиво, — что ты влюбилась! — продолжает напирать сестра, нарушив молчание, в котором тонем несколько секунд, потому что мне нечего сказать. Вернее стыдно признаться в таковом, ведь мои чувства к её мужу не входили в наши планы. Да и подло с моей стороны было бы так поступить с сестрой, помня, что Лада говорила о своих чувствах к нему.
Значит, я на них не имела права!
— Не скажу! — мотаю головой, по-прежнему решительно настроенная на разъяснение ситуации. — Я сейчас говорю о том, что мы его обманываем грязно, а он этого не заслужил! И если бы я знала детали вашего контракта, мне было бы легче и проще…
— Не будет! — отрезает бесстрастно сестра. — Ты должна лишь родить, с остальным я справлюсь сама, без тебя и твоих советов!
— Это грубо и несправедливо! — нападаю в ответ. – Ты играешь нашими жизнями и чувствами…
— Я тебе рассказала всё, что тебя касалось! И нет никаких подводных камней! Всё — как я говорила!
— Тогда почему Орлов постоянно намекает о каких-то пунктах? Лада, — подступаю к ней и легонько встряхнув за плечи, искренне прошу: — Расскажи мне! Я хочу знать все подробности.
Кажется, сестра вот-вот даст слабину и раскроется, но Лада кидает холодным тоном:
– А с чего вдруг он заговорил о контракте? — её излюбленная тактика. Не отвечать прямо на заданный вопрос и обязательно ударить своим. Вот и получается, что мы, сестры общаемся словно глухонемые, бросаемся упрёками в пустоту, нагнетая сильнее обстановку и оставаясь каждый при своём и без прямых ответов. — Ты где-то накосячила?
– Не смей меня обвинять в чём-либо! — грожу пальцем. — Я пытаюсь выкрутиться, согласившись на твой глупый план. Я помогаю, несмотря на твою ложь и недоговоры! Знаешь, как это сложно обманывать человека постоянно сталкиваясь с тем, что сама не понимаю происходящего?
— Ты загоняешься ненужной информацией, — Лада пытается встать, но я нависаю горой:
— А может я буду решать, какая информация ненужная, а какая будет полезна? — впервые я так решительно настроена по отношению к сестре. И Лада это чувствует — остаётся сидеть:
— Хорошо, спрашивай! — морозит безразличием.
— Почему от него больше холода, чем жара? Почему он в постели такой грубый? Почему ТЫ об этом просила? Что ты скрываешь от меня? Что с тобой случилось? Как вы познакомились и почему он с тобой? — сбивчивым потоком обрушиваю вопросы на сестру, но она надменно поджимает губы:
— Люди разные, отношения — тоже. Мне нравится это, уж прости, как-то забыла предупредить.
— Лада! Для всего есть причины! — киваю со знанием дела. — Ты не любительница садо-мазо, так с какого перепугу…
— Ты меня не знаешь! — слышится скрежет зубов, будто сестра злость глотает. — Ничего такого… не глубокая Тема, подумаешь?! И с чего ты так раскричалась? — негодует, встряхнув копной светлых волос. — Не режет же он тебя! Иглами не прокалывает, не подвешивает. Подумаешь, немного жёстче трахает… — Взгляд такой не прошибаемо циничный, что впервые в жизни мне хочется ей врезать:
— Ты в своём уме? Где тут любовь? Где тут чувства? Ты хоть знаешь, что ему это не нравится?
— Пфф! Да что ты понимаешь в мужских желаниях?! — давится ядом Лада.
— О мужских — может не знаю, но Орлова… чувствую. Ему не нравится жесть!
— Если так, тогда почему мы женаты? — вскидывает надменно брови сестра.
— Вот и я хочу понять, как так вышло что он на тебе женился?
— А что, я так плоха, что он не может жениться на мне по любви? — опять вместо ответов идёт на вопрос-упрёк сестра.
— Нет! Но если между вами любовь, зачем контракт?
– Потому что при его состоянии и моей бедности, контракт — вполне логичная вещь. И, Лида, — суровеет голос сестры. — Как бы мы мерзко не трахались, сколько бы холодом друг друга не морозили, Орлов никогда не упоминал контракт. И если стал задавать вопросы, и намекать на какие-то условия, значит ты что-то сделала не так! – перекладывает на меня вину и глядит с едким укором. — Ты что-то ему сказала? Надеюсь, не о любви? Не дай бог он захочет его расторгнуть заранее! — а вот это уже с угрозой.
— Да, он хочет поменять условия, — колюче улыбаюсь. Лада бледнеет, а я подливаю масла в огнь: — Так прямо и сказал, если ты будешь такой, как сейчас... – нарочно выдерживаю паузу, чтобы посильнее заставить нервничать сестру, — я продлю контракт или вообще его аннулирую, — заканчиваю, пристально смотря на Ладу. Она замирает, глаза расширяются, в них паника сменяется недоумением, восторгом:
— Шутишь? — ахает, хлопая ладошками по своим щекам.
— Нет! Но ты, наверное, не услышала, ему не хочется тебя прежней! Главное условие — если я буду оставаться собой! — пытаюсь достучаться до здравомыслия Лады, но она продолжает витать в своих облаках:
— Он точно так сказал? — на выдохе и со счастливой улыбкой.
— Да, — теряюсь. Я вообще-то привезла не самую добрую новость. Особенно для «влюблённой», но эта «влюблённая» глухая… или тупая?
— Что? Что ты сделала? — хватает меня за руки сестра.
– Я не знаю, —честно жму плечами.
— Ну и плевать! — радуется не пойми чему Лада. — Главное, чтобы поменял условия контракта. Чёрт! — вскакивает на ноги и счастливо круглится по кухне: — Это же просто фантастика! — На её лице сияет широченная улыбка. — Мы больше никогда не будет знать, что такое нужда и нищета!
— Развод всегда опускает на землю, — ворчу, хмуро следя за дикой радостью Лады.
— Это будет потом, неважно! Но остаётся дело за малым, подарить ему наследника! — хлопает в ладоши.
– Ты меня не услышала? — напоминаю о себе. — Я хочу знать, каковы были условия контракта? И как вы вообще познакомились с Алексеем? — Я была действительно решительно настроена, и никакие отмазки сестры меня не устроят. Только правда! Даже если она будет очень горькой!
— Случайно, — бесшабашно отмахивается Лада. — На какой-то вечеринке. Мне там было плохо, и тут появился благородный Алексей Орлов, — воодушевлённо тараторит. И всё бы ничего, да только меня не покидает ощущение, что история большей степенью — выдумка. — Предложил помощь. Я не отказалась. Вначале дурачились, а потом… он… — она опять нарочно тянет время. Я злюсь всё сильнее:
— Даже теперь, когда я ради тебя пошла на преступление, ты не можешь рассказать всей правды?
– Лид, — перестаёт улыбаться Лада. В глазах грусть и отчаяние, — тебе лучше принять эту правду, потому что другого не расскажу. Не нужно оно никому! И решать проблемы нужно по мере поступления, – сестра вновь садиться за стол. Опускает глаза и перебирает пальцами свои ногти.
— С тобой что-то случилось? — мой голос надламывается. — Лад, я ведь не чужая, и чувствую тебя острее других...
— Тогда не дави! — кивает Лада, продолжая рассматривать ногти. — Я вообще не люблю плакаться, а моя история не самая романтичная. На самом деле, даже не хочу о прошлом вспоминать, ведь самое главное то, что на пути мне встретился Лёша. Орлов отнёсся ко мне замечательно, и мы с ним поженились. Он чудесный и благородный человек. И моё желание подарить ему наследника не только корысть, это искреннее желание ему угодить.
– Тогда честно скажи, – сглатываю пересохшим горлом. — Ты правда его любишь?
Лада мнётся несколько секунд:
– Он мне очень дорог...
– Какая же ты всё-таки лживая змея! – вдыхаю я в сердцах. — Орлов замечательный! Нельзя пользоваться добротой и доверием такого человека! Ты обманешь его, а я потом об этом буду дико жалеть. Я не хочу предавать такого мужчину! Он этого не заслуживает! А мы не достойны того, чего хотим добиться. Мы… дряни! Подлые, гнусные… Обманывать надежды...
– Ты о чём? Мы хотим ему дать то, чего он желает! Но взамен получить то, чего хотим мы! Это нормальные отношения! Обоюдное желание доставить друг другу удовольствие! – разводит руками Лада.
— Если ты хочешь мошенническим способом отжать у него все деньги… – начинаю ультиматум я, но вдруг дверь распахивается и дом наполняет звонкий голосочек сестры:
– Лад, Лад, Лада, к нам Лида приехала или нет? — Врывается на кухню сестра и замирает в проёме, не договорив. Опять взвизгивает, бросается ко мне на шею:
— Лида!!! — вихрик оказывается на мне… и естественно дальнейшему разговору в такой ситуации уже точно конец. Сестра переключает на себя всё внимание и не дает нам завершить разборки с Ладой. Заваливает меня вопросами, не слезает с рук, и всё время твердит, как соскучилась, как хочет, чтобы мы наконец-таки жили дружно и вместе.
Словно нарочно, следом приходит брат — оказывается, в школе выключили свет, и поэтому всех отпустили по домам раньше времени. Вот и получается, что вместо разговора, вожусь с братом и сестрой — меня промеж дела вовлекают в домашнюю работу: чтение, рисование и так далее по списку, пока я не собираюсь домой.
— Мы не договорили, — даю понять Ладе, что так просто не отпущу этот момент. — Завтра позвоню, и мы с тобой встретимся. И не смей увиливать. Я больше не поверю твоим пустым словам. И Орлова не хочу обманывать. Он умный и терпеливый человек. Доверься ты мне, и мы ему — найдётся более правильный вариант решения.
Как назло, на следующий день она не берет трубку. Хотя можно было догадаться. На третий не выдерживаю я, и решаю вновь к ней поехать, но уже по дороге до села, мой телефон начинает истошно вопить. На проводе оказывается Орлов.
– Ты где?
Даже не думала, что могу так соскучиться.
От одного его голоса мне становится тепло и приятно.
А сердечко бьётся неистово и бодро.
И улыбаться хочется.
– Да так, по делам поехала, — размазываю ответ, посматривая по зеркалам заднего вида, не мешаю ли кому-нибудь на дороге.
— Хм, — задумчиво тянет Алексей. – Значит, меня не встретишь? – Удивляет странным вопросом.
— В каком смысле встретить? – Всё-таки озвучиваю недоумение.
— Я разобрался с делами пораньше, и вот уже лечу домой.
Резко бью по тормозам и ухожу на обочину.
— И когда будешь дома? — Волнение сдавливает горло.
— Через пару часов, — буднично называется Орлов, и тоже молчит.
— Конечно, я тебя встречу. Какой аэропорт?
Алексей тихо смеётся:
— Не обязательно в аэропорту. Но будет приятно, если ты будешь дома. Желательно с чем-нибудь вкусным и желательно в каком-нибудь эротичном наряде.
Сдавленно хмыкаю:
— Даже так?
— Ага, — тянет Орлов, так и вижу, как он, словно сытый кот вальяжно сидит в кресле, улыбка на губах, глаза темнеют от возбуждения. — Не поверишь, но я очень соскучился.
— Верю, — улыбаюсь ещё сильнее. Лбом прислоняюсь к окну машины, остужая жар лица. — Я тоже!
Никогда бы не подумала, что может быть настолько приятно слышать подобные, казалось бы, простые слова от мужчины, который нравится.
— Считай, я уже дома. Еда на столе… и я тоже… Жду... в одном неглиже, — значимо понижаю голос, мыслями уже на этом пиршестве разврата и чувств.
На другом конце провода звучит тихий смех Алексея:
— Это даже больше, чем я надеялся.
Глава 19
Алексей
Впервые с таким нетерпением жду встречи.
Не испытывал раньше подобного волнения и трепета.
Тремор в руках, в груди растревоженное сердце.
Да чего греха таить, я впервые влюблён!..
Пока еду из аэропорта, несколько раз порываюсь позвонить Ладе, но не позволяю себе такой слабости.
Чёрт!
Стрела! Лада как стрела попала мне в сердце!
Именно эта Лада — улучшенная версия себя. Прокаченная, усовершенствованная. И её испытывают на мне!
Как по мне это идеал женщины. Красивая, эффектная, внимательная, в меру болтливая, и готовит как никто.
Если суждено жить семьей, то хотелось бы её создать именно с такой женщиной. И матерью она будет хороший, что бы на себя не наговаривала когда-то. Часто отрицающие в себе материнский инстинкт и желание иметь большую семью, и в итоге становятся лучшими родителями, чем те, кто клянётся в любви и человечности.
Только мне всё это кажется чем-то нереальным.
Не меняются люди по щелчку пальцев. А Лада — изменилась. Была одна... с определёнными условиями, желаниями и обещаниями, и когда я уже устал от этих отношений, был готов порвать — она преобразовалась в идеальную, с моей точки зрения.
Возможно, осознала, что я на грани… вот-вот сломаюсь. Испугалась и выбрала новый метод меня удержать.
И тогда это… чудо, если она настолько хорошо меня чувствует. Значит, не всё потеряно.
Потому и не верю счастью…
В дом вхожу с трепетным ожиданием увидеть Ладу.
Жадно взглядом обшариваю сверкающую от чистоты прихожую... Затаив дыхание, надеюсь… И жена меня встречает.
— Привет, — с дивной улыбкой, кошачьей походкой, блеском в глазах, но не пошлым и коварным, скорее проказливым, милым, игривым, даже как-то интригующе.
— Привет, — подхватываю её настроение, пытаясь сообразить, в чём подвох. Вроде выглядит вполне прилично, никакого одеяния Евы, на которое, к слову сказать, я рассчитывал. В милом кулинарном переднике... дивно белоснежном, коротком… Правда, сразу не скажешь, есть что-то под ним или нет.
— Я скучала, — мурчит Лада. Смотрит честно, преданно. Моё сердце отвечает ей мощным ударом. А потом она меня целует. Без пошлости очень тягуче, сладко. Так, что я прямо в коридоре готов продолжить, но она мягко прерывает мой более откровенный порыв, и помогает избавиться от куртки. Услужливой хозяйкой забирает из рук сумку, оставляет её в сторону и вновь мило улыбается:
– Руки мыть, господин Орлов, и к столу…
— Ого, — киваю мысли, — господин? — вскидываю брови.
— Сегодня вас обслуживаю я, — улыбкой подтверждает мой и свой статус.
– Дразнишь, — переиначиваю, намекая на её игру.
– Конечно. — И тотчас понижает голос: — И никакого секса на пустой желудок! — подмигивает мне зараза. Поворачиваться спиной, беззастенчиво демонстрируя свой истинный наряд и красноречиво дав ответ на загадку, что же на ней под передником.
Теперь сердце пропускает удар. Даже смаргиваю наваждение. Замираю, потому что под там нет ничего, кроме нижнего белья. Вернее — кружевных ниточек, обозначающих лямки бюстгальтера и полоску стрингов, врезающуюся промеж аппетитных полушарий задницы.
Заинтригован…
Да какое там!
Сражён. Убит наповал.
Даю себе мысленную затрещину, чтобы прийти в себя. Снимаю обувь, мою руки, освежаю лицо, и вхожу в зал.
Романтично.
Вместо яркого света люстры горят свечи: одна в центре стола и две по краям. Подрагивающий свет придаёт обстановке уюта, тепла и интима.
Стол шикарно за сервирован. Не ломится от яств, но богат на блюда, которые явно приготовила Лада.
Выглядит очень аппетитно.
– Знаешь ты, как подобраться к сердцу мужчины, – в который раз подмечаю талант жены и её новый подход по удержанию и соблазнению меня.
— Получает? — обольстительно улыбается она.
— Работает! — киваю, не собираясь лгать.
— Тогда, за стол, господин Орлов, — вновь этот тон. Аж мурашки по коже и тяжесть в паху.
Сажусь. Лада ухаживает за мной, прекрасно зная мои предпочтения, но на свой выбор накладывает в тарелку деликатесов, наливает бокал красного.
Себе…
Садится. Поднимает:
– За нас! Чтобы сбылись наши надежды на будущее.
— За нас! — принимаю тост.
Ужин проходит вполне спокойно, если не считать того, что мой сексуальный аппетит разыгрывается всё сильнее.
Казалось бы, что с того... милая обстановка, романтичная, красивая женщина рядом, нейтральные разговоры, а меня буквально потряхивает от желания, по телу носятся горячие волны...
А Лада как ни в чём не бывало ведёт светские беседы, неспешно ест, пригубляет бокал с вином. Улыбается, смеётся, словно ничего запредельного не происходит.
Убийственное спокойствие. Удивительная способность оставаться невозмутимой несмотря на то, что сидит передо мной практически обнаженная. И не на постели, а за столом!
Опасная женщина! Ни взглядом, ни жестом, ни словом не выдаёт, что её это хоть как-то стесняет.
Дико возбуждает!
А в моей голове всё сильнее укрепляется мысль, что по завершении ужина обязательно разложу её на этом чертовом столе. Перед глазами навязчивей картинки будущего разврата мелькают, так увлекаюсь, что первую попытку делаю, когда она ухаживает за мной и убирает со стола грязные тарелки после основных блюд.
– Э–э-э, нет, господин Орлов, — мягко, но категорично мотает головой Лада, подтверждая отказ покачиваем пальчика. — Никакого секса, пока вы не помылись! Тем более у меня ещё десерт для вас приготовлен.
— Я вполне сыт, — делаю следующую попытку усадить на стол заразу и заткнуть поцелуем.
— Господин Орлов, — руками в грудь упирается Лада, — я никак не могу вам отдаться до десерта, или вы хотите разочаровать повара? — бессовестно давит на совесть и надувает губы точно капризная девочка.
– Милая, боюсь, я просто до этого не доживу… — цежу сквозь зубы, для демонстрации своего желания её и ладошку Лады на свой пах положив. — Видишь, что ты со мной творишь?
Нежно сжимает моё хозяйство, будто проверяет на крепость, а взгляд такой… бессовестно-бессовестно равнодушный:
– Кондиция хорошая, я бы ещё немного подержала в узде. Как раз остыл чизкейк… и вам бы пока поостыть!
— Издеваешься? — прищуриваюсь я, поглаживая голые ягодицы заразы, словно упрашивая немедленно передумать.
— Всё строго по плану, — игриво отталкивает меня и виляет в сторону, выдерживая между нами дистанцию.
— Я взорвусь от перевозбуждения, — искренне ворчу, жадно прогулявшись взглядом по стройной фигурке в бесстыдном переднике, а-ля, «сдери его и трахни меня!»
— Потому и советую, господин Орлов, — не сдаёт позиций Лада, — идите, охладитесь, а я пока приготовлю стол ко второй части нашего вечера, — опять подмигивает жена и плавной походкой идёт прочь из зала, совершенно провокационно покачивая бёдрами.
— М-м-м, — скулю на разрыв, закатив глаза. — Ты меня убиваешь!
— Всего лишь удерживаю интерес, — хмыкает зараза, скрываясь в коридоре.
Руки чешутся плюнуть на её игру, и пойти замять её прямо на кухне! Побрыкается, но сдаваться! Поворчит, но проглотит, но вместо решительного шага, плетусь в душевую, ведь в чём-то она права, я уставший, грязный. Мне нужно принять душ!
Выхожу, как всегда, оборачивая бёдра полотенцем. Но проходя через зал в свою комнату, останавливаюсь.
Чертовка!
На столе дивные композиции блюд с фруктами, а самое главное — Лада! В центре… соблазнительно лежит… в оригинально-вкусном одеянии: с островками сливок на груди и лобке, каждый из которых венчает клубника.
– Решила преподать урок географии? — таинственную улыбку Лады поясняю: — Бугорки, впадинки… интересный ландшафт!
– Да, господин Орлов, хочу узнать ваши знания в этой области, и если вы уже освежились и готовы к уроку, строгая учительница вас ждёт!
— К этому экзамену я готов! — позволяю полотенцу упасть. Ступаю к коварной соблазнительнице, донельзя возбуждённый. — Но после тебе придётся для меня провести ещё дополнительное занятие… хочу подробнее изучить кое-какие глубины...
Именно с Ладой возбуждение накатывает короткой, мощной волной и сгущается в паху. Даже не нужно долго готовиться — от одного её вида готов.
Её провокационные выходки очень нравится моему либидо. Член встаёт как по команде…
У меня и раньше сбоев не было, но чтобы вот так… Как у пацана, впервые глянувшего фотографии сисястой фото-модели в глянцевом журнале.
Даже круче!
– А если я не голоден? Если сладкое не люблю? — понижаю голос.
Лада обольстительно улыбается, жмёт плечами:
– Так или иначе, а вылизать меня тебе придётся!
Бах!
Такой откровенности не ожидаю, но это чертовски, адски нравится. Даже если бы я не любил подобных игр, всё равно пошёл бы на игру. Тем более когда она вот такая… аппетитная, готовая, трепещущая, обольстительная… в этом бесстыдно сливочном одеянии.
– Ах да, господин Орлов, — чуть приподнимается на локтях Лада, чтобы лучше меня видеть, — никаких рук, — значимо добавляет и скашивает глаза на мои ладони, которые тяну к ней.
Вызов!
Принимаю его — убираю руки за спину, ещё раз гляну в глаза в глаза провокаторше-жене, и склоняюсь к её груди.
Бесподобно восхитительные полушария с белыми съедобными шапками. Прихватываю клубнику, медленно жую, не забыв слизать и сливочный островок, но смачно, жадно напоследок пососав оголившийся сосок.
Лада напрягается, шумно хватает воздух. И только я отстраняюсь ложиться на стол, позволяя мне хозяйничать на её теле.
– М-м-м, — мычу, проглатывая десерт. – И где же ты нашла клубнику в это время года?
– За ваши деньги, любой каприз, — смеётся жена.
— Оно того стоит, — киваю мысли.
— Много говорите, господин Орлов, — сухим тоном подмечает Лада, – рекомендую его занять чем-то более приятным и вкусным, а не то сливки растают, и вылизывать меня будет не столь приятно.
– Хм, тогда я не буду тебя вылизывать, а скорее утоплю в ванне...
– Прямо-таки утопите? — игриво хмыкает зараза, вновь приподнявшись на локтях и провокационно разведя ноги.
– Да ты права, сначала я тебя трахну, а потом утоплю, — соглашаюсь с очередным кивком.
– Но это будет совсем другая игра, — томно шепчет Лада. — И до неё дело не дойдёт, если по этому предмету у вас будет «неуд»!
— Никогда не заваливал сессию, — решительно действую дальше.
Склоняюсь над вторым холмиком и проделываю всё то же самое, что делал с первой грудью, искренне наслаждаясь реакцией Лады на мои ласки.
Нравится, как напрягается и вздрагивает её грудь. Как тверденеют и вызывающе торчат соски. Как нежная кожа реагирует на моё дыхание, покрываясь мурашками. Как Лада прогибается ко мне, стремясь навстречу. Как её пальцы судорожно хватаются за край стола.
Прогуливаясь поцелуями от её груди до живота, обвожу языком пупок, и следую дальше — до лобка, где меня ждёт очередной островок сливок. Небольшой треугольник, остриём указывающий вниз — между ног.
Перемещаюсь так, чтобы её ноги были передо мной, головой развожу коленки, мягкими поцелуями-покусываниями требуя меня пропустить, и когда оказываюсь лицом к самому важному в данный момент месту, куда стремлюсь попасть уже давно, шумно выдыхаю.
Твою мать! Член больно пульсирует.
Дико хочется овладеть женой быстрее, сжать в пальцах её упругие ягодицы, и вдолбиться поглубже. Хочу ощущать под пальцами гладкость её кожи, хочу жара её тела ближе и плотнее.
Но терплю до последнего.
Губами скольжу от колена до промежности, и только перед глазами оказывается во всей красе готовое к вторжению лоно, не выдержав напряжения, смачно мажу языком по всей длине.
Лада всхлипывает:
– Торопитесь, господин Орлов… Ещё не всё съедено!
— Я тебя сейчас сожру, — хрипло вырывается из меня угроза. И я не шучу — на грани срыва.
– Нет-нет-нет, — с придыханием смеётся она, — у нас условия.
– В твоих правилах не прозвучало, что я не имею права ласкать тебя там и так, как считаю нужным, — напоминаю, чередуя слова с лёгкими поцелуями заветного местечка. — Руки при мне! Сливки почти съедены, — и не даю времени на очередную реплику — преподаю с более жадным поцелуем к самой чувствительной точке её тела.
Лада со стоном пытается сомкнуть ноги, но пленяет мою голову, вместе с тем зарываясь пальцами в мои волосы. Сжимает их в кулаках. Тянет: не то требуя, чтобы я остановился, не то не позволяя отстраниться.
И я продолжаю ласкать её чувственною точку, для вкуса носом подцепляю небольшой сливочный сугробик, и также ловко его переношу более лакомый для меня участок. Мазок — и тотчас с рычанием слизываю...
— Ещё, — Лада со сладким стоном прогибается, шире разводит ноги и позволяя мне придвинуться ближе.
Чокнутая!
Сводит с ума.
И когда её стоны, требования, шёпот и мольбы окончательно меня доводят до ручки, теряя терпение, подгребаю к себе. Не могу больше на расстоянии — хочу близости её шикарного тела, тепла и трений.
С большим пылом углубляю ласки, до безумия желая оказаться ней и выплеснуть собственное возбуждение. Усердно языком изучаю лоно, при этом жадно ласкаю и руками. Оглаживаю, мну, направляю к себе.
Игра даётся всё сложнее.
Член от перевозбуждения почти немеет, даже сводит пальцы ног. Меня трясёт — боюсь, коснись Лада меня, кончу в один миг, только от счастья, что могу оказаться в ней... в такой сладкой, влажной, горячей...
Танцую языком по промежности... мечтая сегодня её свести с ума, как и она меня. А для этого… должен ей помочь достичь пика!
И я не сдаюсь. Не прекращаю ласк до тех пор, пока Лада в экстазе не прогибается. Протяжно стонет, вонзая в мои плечи острые ногти. Сладкая, отзывчивая девочка… Её лоно сжимается, Ладу потряхивает от оргазма… Ей сейчас хорошо… она парит… Значит и мне пора!
Не теряя ни минуты, подгребаю её к себе и с одного рывка вхожу, желая полетать вместе с ней. От наслаждения по венам, будто лава проносится. Меня пробирает до кончиков волос.
Влажное нутро плотно обхватывает член, но скользить в нём одно удовольствие — легко и приятно, будто нож по маслу.
Не растягиваю наслаждение — вколачиваюсь в неё без нежности и жалости, потому что меня раздирает от дикой похоти, которую необходимо погасить.
В животе разрастается ком яркого, горячего, острого удовольствие. Пульсирует, напирает… вот-вот лопнет…
Перед глазами проносится сноп искр.
Феерия чувств меня переполняет.
Да!
Наслаждение волной пробегается по члену и вырывается наружу. Со стоном вбиваюсь в Ладу поглубже, губами подцепляю острый сосок и прикусываю, проглатывая стон и вынуждая ощутить более острую ласку её. Она вздрагивает, подпевает своим стоном, обвивая меня ногами, чтобы не смел отстраниться и не нарушил единения.
Хорошо в ней…
Хорошо с ней…
— Надеюсь, я учла все ваши пожелания? Аппетит не испортила? — секундами погодя меня возвращает на землю голос Лады.
Я по-прежнему в ней, и дышу в полную грудь жены, жарко, ускоренно, словно после забега.
Тихо посмеиваюсь нашему сумасшествию:
— Почти все.
— Чего-то не учла? — озадачивается Лада так искренне, что опять смеюсь:
— Мы всё равно липкие и потные, так что мыться придётся.
— Так это было по плану, правда, уже вашему, господин Орлов!
Глава 20
Лида
С утра просыпаюсь с приятной тяжестью в теле. Потягиваюсь, ощущая сладкую ломоту. Невольно улыбаюсь, когда в памяти всплывают картинки развратной ночи, и нехотя открываю глаза.
Орлов ещё спит.
Такой милый, взъерошенный.
Что ж… господин мой хороший. Вы меня удовлетворили, почему бы мне вас не побаловать?!
Выбираюсь из-под одеяла. Выскальзываю из спальни…
На скорую руку готовлю яичницу с тостом, кофе и несу красоту Алексею.
— М-м-м, как пахнет, — только выхожу, мычит Орлов и поворачивается в мою сторону, демонстративно ведя носом. Такой красивый, очаровательно помятый, будто сонный котяра. — Путь к моему сердцу ты уже протоптала знатный… — хмыкает, умещаясь на постели удобней: перекатывается на спину, поднимется выше к изголовью, под спину запихивает взбитую подушку, а наготу прикрывает одеялом. — Давай сюда, — нетерпеливым жестом позволяет поухаживать, водрузив поднос перед ним — на ноги. — Как же это красиво выглядит, — мурчит сладко.
— Это ещё и вкусно, — киваю со знанием дела.
Мне хочется с ним побыть подольше. Ни как обычно — пару слов и разбежались — хочу поговорить о мелочах, просто посидеть рядом перед теликом, помолчать в обнимку… а как об этом сказать не знаю.
– И всё-таки ты меня приучаешь к хорошему, — съев пару кусочков тоста, кивает Алексей с забитым ртом. — Не думала, что если вдруг твои старые привычки вернуться, мне будет сложно в очередной раз себя сломать под прежнюю Ладу?
Орлов словно нарочно напоминает, что я опять выбиваюсь из роли, которую мне вручила сестра.
— Нет, не боюсь, — ложусь набок рядом с ним, голову подбираю рукой и жду, когда же он прожуёт тост, промоченный желтком. Уж не знаю, кому что, а мне доставляет истинное удовольствие любоваться на мужчину, который с таким аппетитом поглощает то, что я приготовила.
— Пока у меня есть силы и желание, балую, — продолжаю, только он отправляет в рот следующий кусочек.
— Балуешь, а потом ломаешь, — кивает Орлов.
— Значит, не привыкай. Ты же знаешь, какие женщины не постоянные. Я могу в любой момент увлечься чем-то другим, — легкомысленно веду плечом.
Алексей хмурится:
– Нет уж, – качает головой, — я только начал привыкать. И даже укрепился в мысли, что это дело тебе очень даже подходит!
Замираю. Он рвёт мне душу, не думала, что это так приятно, когда мужчина, который нравится, ценит твой труд, отмечается твои способности.
И меня нереально расщепляет от того, что он поддерживает меня в этом.
– И чтобы твой пыл не остыл, — вновь нарушает очередную пустоту в разговоре за завтраком, — у меня для тебя есть один сюрприз!
— Какой? — оживляюсь я.
Сажусь, скрестив ноги.
Взгляд Орлова тотчас ныряет в оголившиеся вырез моего домашнего шёлкового халатика, который без того скрывает не так много, как стоило бы.
Глаза темнеют, уже по лицу вижу, что у неогена уме, и чтобы нахал не сменил тему, требую пояснения:
– И??? Что это за сюрприз? — напоминаю о своём интересе.
– Сюрприз, он на то и сюрприз, чтобы быть сюрпризом, — чересчур заумно отзывается Алексей.
Да он нарочно меня провоцирует и тянет время!
– Это нечестно, — даю понять, как недовольна его выходкой. — Разыграл во мне интерес, раздразнил… — выговариваю негодование, пыхтя, словно кипящий самовар. — Я теперь не смогу так просто сидеть!
– А ты не сиди просто так! — нахально парирует Орлов с широченной улыбкой. — Займись чем-нибудь… Например, покорми меня, — продолжает играть Алексей и до неприличия лучисто улыбаться.
– Ах так?! — воинствующе тяну я. — Предупреждаю, господин Орлов, вы будите во мне зверя! Не провоцируйте, к добру это не приведёт!
– Провоцирую, так же, как и ты меня, — не остаётся в долгу Алексей. — Приучишь к хорошему, но при этом намекаешь, что всё хорошее может закончиться.
Сощуриваюсь, принимая его бесчестный ход. А потом иду ва-банк. Ползу к нему, точно игривая кошка, готовая в любой момент приластиться к хозяину.
— Коварно, — хрипло роняет Орлов, гипнотизируя меня и явно ожидая, что же я сделаю дальше.
– Что ж, тогда я тоже буду играть без правил. Ты будешь обезоружен, сражён, перевозбуждён… и сдашь мне сразу все секреты! — с каждым словом понижаю голос до интимного шепота, от которого у самой мурашки на коже. Останавливаюсь предельно близко к Орлову. Носом вычерчиваю непонятные узоры на его щеке, едва касаясь кожи. Подцепляю кончик носа своим, ловя жаркое дыхание. Веду губами по длине его плотно сжатых губ, словно намереваюсь поцеловать, но в самый последний момент, когда он их приоткрывает, признавая мою власть над его желанием, отстраняюсь.
Отламываю кусочек от остатка тоста. Промакиваю яичницей и отправляю его в рот Орлова.
Алексей кусочек принимает, но не сразу… С задумчивым подозрением косятся на меня, принимает еду, но заглатывая тост, прикусывает также и мой палец.
Несильно… Языком скользит по верхней фаланги, слизывая сок, чуть посасывает и отпускает.
– Если ты сейчас немедленно не расскажешь, что это за сюрприз, — говорю тихо, вкрадчиво, нарочито делая короткие паузы между словами, — я возбужу тебя так сильно, что твои яйца будут пульсировать от боли, но… нет, — качаю головой, будто средство гипноза, — секса я тебе не дам! И воздержание будет долгим-долгим.
Улыбка с лица Орлова стирается.
Он даже перестаёт жевать.
– Ты жестока, — давится кусочком тоста. Конечно же я услужливо стучу ему по спине:
— Не представляешь насколько, любимый, — елейно, чтобы ни на миг не сомневался — сделаю это!
– Бесчестный приём, — остаточно прокашливается Алексей. Порядком остывшим кофе прочищает горло. – Чувствую, в коварстве, интригах мне с тобой не соперничать, — подытоживает мысль, но всё равно не спешит выдавать тайну. Отправляет в рот очередную порцию завтрака, и наконец-таки сжаливается надо мной:
– Сдаюсь! Без секса я тебя сожру!
А я едва его не трясу от нетерпения, но уже предвкушаю…
— Я решил, раз у тебя проснулся интерес кулинарии, то тебе будет интересно побывать на мастер-классе и поучаствовать в парном приготовлении... какого-то деликатеса, — явно не может вспомнить название блюда. — И это! — вот она интрига утра! — На кухне... — опять сбивается с мысли, его явно подводит память, — какого-то известного французского повара. Он как раз сейчас с небольшим туром по России разъезжает.
– Шутишь? — дыхание сбивается. У меня чуть глаза из орбит не вылезают. Даже забываю что «сама эротика» и несколько секунд назад пыталась соблазнить Орлова — плюхаюсь задницей на постель. – Что за француз?
– М-м-м, — вновь ковыряется в памяти Алексей, но дыры там явно огромные: — какой-то Жан Батист…
Вот теперь сердце забывает биться.
Горло словно невидимые тиски сдавливают.
Даже боюсь дышать — будто от этого зависит жизнь! Мечта! Словно глотни я лишний раз, и чудо испарится. Сон развеется, и я опять очнусь возле разбитого корыта!
– Марсель? — не узнаю собственный голос. Знакомую фамилию озвучиваю осторожно. Почти шёпотом… с благоговеньем.
– Точно! — широко улыбнувшись, кивает Орлов.
А на меня нападает стопор.
Я никогда не мечтала о том, что попаду на кухню к этому, без преувеличения сказать, гению кухни.
– А ты что, его знаешь? – секундой погодя, отправив очередной кусок тоста в рот, озадачивается Алексей.
– Издеваешься?
Вскакиваю с постели от переизбытка чувств.
— Это же сам Жан Батист Марсель! — развожу руками. Меня переполняют эмоции. Зато моего восторга не разделяет Орлов — смотрит равнодушно, жуёт методично.
— Он чуть ли не самый известный шеф-повар мира! — подвываю, не выдержав такого невежества со стороны Алексея. — В его ресторан предварительная запись на год вперёд! — для значимости добавляю, вдруг Орлов хотя бы цифрами проникнется. Но ему хоть кол на башке теши. — У него невероятное количество наград! Его блог имеет многотысячную подписку. Многомиллионные просмотры! Побывать на его кухне мечтают лучшие повара мира. У него есть такие шедевры кулинарии, которые не снились простым смертным. Я даже мечтать не могла, что смогу увидеть, как он работает вживую! На кухне! — не знаю, что ещё вывалить на голову Алексея, чтобы произвести должное впечатление, которого достоин Жан Батист.
— Это ведь хорошо? — глотнув кофе, уточняет Орлов.
– Не то слово! А ты видел его работу?
Алексей задумчиво, с некоторой настороженностью качает головой:
– А что, должен был? – Даже не сразу улавливаю в его тоне ноты сарказма.
Я себя памятливо хлопаю по лбу:
– Точно! Ты же так далёк от этого… — шепчу в сердцах.
– Да и ты... вроде была не слишком близка, — в свою очередь парирует Алексей и смотрит на меня так, словно я должна немедленно опровергнуть его слова, и выдать сенсацию.
– С некоторых пор, — спохватываюсь я, стараясь хоть как-то исправить свою оплошность, — я смотрю очень много видео о еде. И мастер-классы Жан Батиста — в том числе. Даже боюсь представить сколько стоит оказаться на его кухне! Мечта идиотки! — закатываю глаза, не зная, как ещё выразить свой восторг и потрясение.
– Сколько стоит, не скажу, — брякает Орлов, — хотя ты, вполне, можешь сама узнать. Но на его кухне, если мы, конечно, не опоздаем на его урок, ты побываешь…
Орлов приканчивает последний кусок завтрака, а я как идиотка с восторженными повизгиваниями прыгаю по комнате, не зная, куда деться от счастья.
– Жаль, я не вызываю в тебе таких бурных эмоций, — ворчит Алексей, ставя чашку на поднос.
Я тотчас перестаю сходить с ума, и чуть ли не запрыгиваю на постель. Повисаю на его шее и порывисто целую в небритую щёку:
– Спасибо, — чмок в губы. — Спасибо, — опять чмок в щёку. — Спасибо! Ты мой герой! – вновь целую в губы. И так по кругу...
— Если... ты... сейчас... не... прекратишь, — еле успевает вставить слово Алексей, — завтракать... я буду... тобой...
Вновь соскакиваю с постели и начинаю суетиться:
— Ты прав ты прав! Сейчас не до секса! А во сколько мастер-класс? И-и-и что мне одеть? — заваливаю его вопросами.
Несколько секунд Орлов зависает в прострации, а потом начинает посмеиваться:
– Вообще-то для секса время есть всегда!
— Лёш, — скулю, не вынося его насмешки. — Я серьёзно!
— И я! — кивает муж. — Тем более у нас времени — вагон и маленькая тележка.
Замираю.
— Мастер-класс только завтра вечером, — сжаливается надо мной Орлов. — Сразу после работы заеду за тобой, и мы отправимся к твоему супер-пупер французу.
— А вдруг ты опоздаешь…
— Ни за что, — заверяет Орлов.
— С чего такая уверенность? — продолжаю сомневаться. — У тебя вечные проблемы. Дела… командировки! Вдруг в последний момент что-то грянет… — чуть охладев, возвращаюсь на постель.
— Клянусь, пошлю всё и всех… ради тебя!
Сердце делает волнительное трепыхание. В груди расползается тепло, глаза щиплет...
– Ты правда готов на такое ради меня? — не верующие шепчу.
— Не сомневайся, — без игры заверяет Орлов.
— Как же мне теперь дожить до завтра? — на выдохе озвучиваю риторический вопрос, уже ковыряясь в мыслях о предстоящем дне.
Алексей скептически вздёргивает брови:
– Уж как-нибудь постарайся вытерпеть мою скромную, не такую именитую персону.
— Лёш, — надуваю губы.
— Что? У меня сегодня вообще-то выходной. И я его очень хочу провести с тобой!
— Правда? — глупо переспрашиваю.
— Тебе нужны признания?
– Хм, не откажусь, но для начала может подскажешь, какие именно у тебя были планы на сегодня?
– Мои планы были – Ты, — поражает откровением Орлов. — И я буду рад, если ты себя будешь чередовать с каким-нибудь своим очередным кулинарным шедевром. Я не против повторений! Особенно запомнился тот сырный суп. Как вспомню, у меня аж в животе сводит и слюни во рту...
– Как прикажете, господин Орлов, — принимаю его вызов. — Теперь я перед вами готова выслуживаться долго-долго. И на сегодня ваши желания для меня закон!
– Что, — нарочито удивляется Алексей, — прямо-таки любые -любые? – в тоне сквозит неприкрытый подтекст. И конечно я его верно читаю...
Глава 21
Лида
К вечеру следующего дня готовлюсь словно не в себе. Кручусь больше обычного перед зеркалом, тщательно подбираю наряд и подправляю макияж, словно готовлюсь не к мастер-классу на кухне, а к свиданию с любимым человеком.
Самом деле Жан Батист для меня — небожитель.
И меня начинает трясти только от мысли, что совсем скоро я увижу его в живую. Даже смогу прикоснуться к тому миру, в котором обитает он! Дышать — тем же воздухом, которым дышит он.
Марсель обладает талантом одним на миллион!
Я долгое время любовалась его видео, и особенно меня завораживало, как он управляется на кухне сам. Обычно принято, что шеф-повара практически не готовится саморучно. В основном организовывают процесс, управляют другими поварами, и лишь изредка дополняют главные блюда нюансами или исправляют то, что по его мнению сделано не так.
Жан Батист как раз-таки славится тем, что любит принимать участие в приготовлении всего меню.
— Не то! — в который раз меняю платье, боясь показаться вульгарной, чопорный, робкой…
Естественно, к приезду Алексея я все ещё не готова.
Он несколько минут наблюдает за моими метаниями, но когда ему надоедает моя суета, останавливает меня крепкими объятиями со спины. Прижимает к себе, пленяя руками, и требует посмотреть на нас в зеркало.
– Я начинаю ревновать, — понижает голос, глядя на меня через зеркало. – Не слишком ли ты волнуешься перед обычным мастер-классом? Или ты готовишься к встрече с НИМ? — явно намекает на мой интерес к Жан Батисту.
— Не говори ерунды! — фыркаю возмущённо.
— Я ни разу не видел, чтобы ты так суетилась перед встречей со мной.
— Ха-ха-ха, естественно! Тебе же дома нет!
— Я ревную! — вторит с нажимом Орлов, пиля меня откровенным взглядом.
— Не стоит! — заверяю с натянутой улыбочкой. Он красноречиво молчит, и я скулю: — Лёш, с тобой проще. Я знаю, что тебе нравится. Если вдруг оказывается что-то не так, я могу быстро это изменить, а с ним… у меня один шанс, и промахнуться не должна!
– Тогда просто будь собой. И оденься так, как если бы одевалась на деловую встречу, — смягчается Алексей, ласково целуя меня в оголённую строгой причёской-ракушкой шею. Его руки скользят от моих плеч вниз по талии до бёдер. Крепко держат, чтобы не отстранилась, пока он прижимается ко мне...
– Лёш, мы не можем сейчас ничем таким заниматься.
– Каким таким? — усмехается с явным подтекстом Орлов.
– Этим самым, — настойчиво бодаю задом в его пах, чтобы Алексей от меня отстал, но его это только больше распаляет.
— А можно подробней, чтобы я точно мог исключить это из списка «не сейчас»! — рывком разворачивает меня к себе, и я чеканю, как можно строже:
– Никакого секса, пока мы не сходим на мастер-класс!
– Нет уж милая, — категорично отрезает Орлов, — никакого мастер-класса, пока у меня не будет секса! Тем более тебе нужно расслабиться, — чуть игривей: — а то ты как-то перевозбуждена! Не хотелось бы такие порывы отдавать в руки кому-то другому. Твоя страсть должна быть только для меня! — голос становится ниже, охриплей, на интимной частоте, вызывая у меня дрожь в коленках. — И для этого мне придётся тебя как следует трахнуть! — звучит так сладко и многообещающе, что позволяю мной управлять. Орлов, придерживая за плечи, вынуждает спиной шаг за шагом отступать к постели.
– Лёш, — похныкиваю, в последней надежде, что удастся его переубедить, — платье помнём...
– Я не собираюсь трахать твоё платье! Я собираюсь вытряхнуть тебя из него… Так что тебя голенькой в моей постели будет вполне достаточно!
Как не брыкаюсь, как не умоляю, Алексей — неумолим. Его словно ещё пуще заводит всё, что происходит.
Из-за его приставаний и неиссякаемого сексуального голода, мы едва не опаздываем к началу мастер класса.
И пока едем в машине, даже успеваю поворчать:
— Если будешь продолжать себя вести по-мальчишески и безответственно, перед важными встречами я буду запираться у себя в комнате, чтобы избежать твоей компании!
– Тогда у тебя просто больше не будет важных встреч, а в доме — межкомнатных дверей, — с улыбкой сытого кота парирует Орлов.
Но на самом деле его порывы и желания меня очень даже улыбали.
За эти дни уже тысячи раз порывалась ему всё рассказать, и чем больше об этом думала, тем больше склонялась к тому, что если признаюсь, он нас с Ладой простит.
Он такой хороший, такой понимающий, добрый… Так стремится угодить, что просто не может ожесточиться.
То что мы сделали — жутко, подло, некрасиво, в чём-то непростительно, но, мне кажется, если повиниться перед ним, мы дружно сможем найти выход из сложившейся ситуации.
Да, возможно, поругаемся, возможно, обидится… но рано или поздно поймёт и простит. Главное не доводить до точки невозврата.
Но не говорить же об этом, опаздывая на мастер-класс. Я и без того волнуюсь из-за встречи с Жан Батистом.
Для меня это что-то с чем-то!
Шикарная кухня, обустроенная по последним тенденциям науки и техники. Нас всего человек десять. Вернее пять пар, не считая самого шеф-повара.
У каждого свой стол и набор посуды, продуктов.
Делом упрощает то, что Жан Батист довольно сносно говорит по-русски, редкие слова подменяя французскими или аналогом на английском.
Очень милый, симпатичный, невысокий, чуть полноватый мужчина с залысиной на тыковке. Обаятельный… с очень доброй улыбкой и отменным чувством юмора.
– Сегодня мы будем готовить романтический ужин для влюблённых! — Начинает мастер-класс Жан Батист заняв импровизированную сцену, чтобы его все видели.
– Он не только для тех, кто имеет отменный вкус, но и для тех, кому не хватает перчинки в отношениях. Каждое блюдо включает в себя определённые ингредиенты, который помогают раскрытию сексуальности и подогревают интерес пары! — Марсель уходит от привычного нашему слуху пояснения: «между мужчиной и женщиной», потому что в Европе давно используют толерантные выражения, чтобы не ущемляет права однополых пар.
Орлов косится в мою сторону:
– Вот знал, что в еде есть какой-то подвох! Не мог я так просто сломаться и влюбиться в тебя по уши! И хотеть тебя досумасшествия… — ещё сильнее понижает голос. — По-любому, ты мне что-то подкладываешь, вот я и начинаю сходить с ума от желания.
Я его осторожно пинаю под столом так, чтобы другие не заметили, но мой посыл точно ощутил Алексей.
– Тихо ты, – шикаю возмущенно. — Не хочу из-за тебя нарваться на неудовольствия Жан Батиста. Тем более, не я выбирала мастер-класс, а ты. Так что нечего на меня наговаривать, когда у самого рыльца в пушку!
– Вот же зараза, — хмыкает Орлов, совершенно нагло щипая меня за задницу.
Это было так неожиданно, что давлюсь негодующим ахом. И соответственно этим привлекаю внимание Марселя:
– Вы что-то хотели добавить? — на ломаном русском уточняет Жан Батист.
– Нет-нет, — мотаю отчаянно головой, а щёки горят от стыда. — Романтика и перчинка — очень сочетаются, — глупо подытоживаю.
Орлов словно нарочно опять хмыкает.
Я вновь пинаю его под столом.
Он так же беззастенчиво возвращает щипок мне!
В этот раз проглатываю «ах», но делаю себе мысленную галочку — обязательно отомстить нахалу!
Глава 22
Лида
Мастер-класс проходит очень бодро, аудитория собралась опытная, несмотря на то, что мастер-класс стоит приличных денег. По крайней мере, в каждой паре есть хоть один человек, который имеет к готовке непосредственное отношение.
– Знаете, я видел очень много рук на кухне, — неожиданно возле меня останавливается Жан Батист. Я даже от волнения затаиваю дыхание и чуть палец ножом не клацаю. Неужели нарвалась, и меня сейчас пожурят за то, как криво и косо всё делаю.
– Но таких, как у вас, — продолжает Марсель. Делает жест, словно пытается подобрать слово на русском, и я на автомате брякаю:
— Неумелые? Корявые? — осторожно, пытаясь угадать верно ли направление.
– Что вы?! Они настолько прекрасны, что я бы обязательно взял вас к себе на кухню, как минимум вторым помощником. Ни за что не поверю, что вы не имеете образования относящегося к нашей профессии, — покачал пальчиком, усмехаясь взглядом.
– К сожалению, я давно не практиковалась, чтобы соответствовать тому, что вы обо мне сказали, — размазываю ответ я, дико стесняясь.
– Вы недооцениваете себя. Робким и неуверенным в себе на кухне делать нечего! Истинный мэтр своего дела не опускается до таких мелочей, как смущение, так что прежде всего научитесь ценить себя! И, кстати, — уже шагом от стола оборачивается: — ваш французский также прекрасен как ваши руки!
Смущаюсь ещё сильней.
– Спасибо! — продолжаю краснеть. — Но, боюсь, с ним я тоже давно не практиковалось.
– Вам повезло с напарницей, — опять переходит на русский Жан Батист, обращаясь к Орлову. — И если бы она была свободна, уверяю, ей бы компанию составил я! — усмехается Марсель, словно подливая масла в огонь.
Чёрт!
– Не знал, что ты хорошо говоришь на французском, – только от нашего столика отходит Жан Батист, Орлов тотчас на меня переводит подозрительный взгляд.
Осознавая, как оплошала, виновато киваю:
– Ты многого обо мне не знаешь, и упрекать в том, что я немного знаю французский, как-то смешно. Тем более, не помню такого пункта при заключении контракта, — шла на авось и молюсь, чтобы такого пункта реально не было.
— Не было, — хмуро соглашается Орлов.
— Вот, — радуюсь удачному попаданию, — а так бы обязательно похвасталась таким ярким достоинством, чтобы сразить тебя сразу и наповал, а не пытаться протоптать путь к сердцу через желудок! — решаю дурачиться до конца и шуткой выйти из щекотливого положения.
– Да, знатный промах, — хмыкает Алексей. — Тернистый путь! В следующий раз обязательно учту… Уж больно красиво по-французски звучат некоторые слова из твоих уст, — играет бровями.
— Ты понял, о чём мы говорили? — На моих губах застывает улыбка — а что если он… тоже понял?
— Я лучше говорю на немецком и английском, но немного понимаю и французов, так что некоторые слова меня заинтересовали.
– К-какие? – от напряжения скулы лица сводит. Уточняю тихо с упавшим сердцем.
– Практика! Прекрасные руки. Образование… пояснишь? — уставляется на меня в упор.
– Жан Батист предположил, что у меня есть кулинарное образование, и отметил, что мои руки… ему нравится, — немножко переиначиваю нашу беседу с Марселем. — Он бы их хотел… — специально двусмысленно тяну.
– Хотел? — попадает на крючок Орлов. — Что конкретно?
– Он сказал, что такие ручки не отказался бы иметь на своей кухне. Как минимум вторым помощником, а это не просто высокая похвала, это... - не без кокетства, слегка опошляю момент я.
– Мне нужно волноваться? — озадаченно вскидывает одну бровь Орлов.
— А то, — тихонько толкаю бедром Алексея и игриво шепчу: – Волноваться ты должен всегда! Вернее — не расслабляться! Ты же слышал, если бы тебя не было рядом, он бы с удовольствием составил мне пару, — мягко провоцирую Орлова, но так, чтобы он понял — это шутка!
– Ох, и дождёшься ты меня, – с задумчивым прищуром принимает мою игру Орлов и тихо угрожает: – Мастер-класс быстро подойдёт концу: либо я убью твоего мэтра, либо тебя!
— Ого, — нарочито ахаю, — господин Орлов у нас безумно ревнив? — Тихо хихикаю. – Новое качество! Что-то не помню за тобой таких порывов...
– Для меня вообще всё это в новинку, — без прежней усмешки кивает Алексей. — Чувства — новые. Желание — слишком острые. Опасения — пугающие. Вот и переживания… необычные!
На миг теряю дар речи.
Тоже перестаю играть с душевным волнениями Орлова и чмокаю его в губы:
– Тогда не сомневайся во мне! Я не придаю тех, кто мне дорог! Я не умею любить наполовину и немного! Если люблю, то одного, до последнего надеясь на взаимность. И предательства я… не переживу, — впервые я настолько оголена и открыта.
Орлов перестаёт теребить зелень, которую мучил уже битых минут десять, так ничего толком и не нарезав — выстаивая мебелью и просто составляя мне компанию.
Не выдерживаю его прямого взгляда и заставляю себя вернуться к готовке. Но только принимаюсь шинковать овощи, ощущаю нежное объятие. Орлом меня за талию подгребает к себе рукой:
– Тогда не будем себе портить настроение, и все дружно доживём этот мастер-класс до конца, - отшучивается он, целуя меня в висок.
Невыносимо больно!
Бесконечно сладко…
Это истинная пытка — быть с ним, понимая, что скоро мне придётся уйти!
Не позволяю себе расклеиться, растечься. Собираюсь силами, бью себе мысленную затрещину и вновь погружаюсь в готовку.
Мастер-класс, несмотря на сильную конкуренцию заканчивается, нашей с Орловым победой.
Жан Батист очередной раз отмечает качество моей работы, и делает потрясающее предложение — присоединиться к нему во Франции, где он с удовольствием возьмёт меня в свою команду.
Его специальный приз тоже уходит к нам.
Не буду лукавить — приз нам достаётся отчасти потому, что Марселю сразу же приглянулась я. Но никак женщина, а как человек, близкий к его профессии, мастерство которого он оценил, чуть ли не с первой минуты, применив во всеуслышание страшное выражение «золотые руки».
"Золотые руки" — мне долго припоминает Орлов, пока едем домой.
Потом «золотыми руками» набивает оскомину уже дома, пока сдирает с меня вещи.
И неустанно твердит «золотые руки», пока занимаемся любовью.
Ну и в довершение всего… этими же словами он меня будит с утра, отсылая на кухню, не забывая уколоть: хочу увидеть в действии твои «золотые ручки».
Р-р-р-р!
Всё это было сумасшествием, но таким милым, что шумно выдохнув, возвращаюсь с подносом в его спальню, решительно собираясь поговорить с Алексеем на тему нашего с Ладой обмана.
Я готова!
Я должна рассказать ему всю правду!
— Мне нужно с тобой поговорить, — останавливаюсь возле постели, на которой сладко дремлет Алёша. Повисает молчание, как в типичных жанровых фильмах.
— М? — Орлов лениво потягивается на постели, такой помятый, сонный, милый. Непонимающе хлопает ресницами, умещается удобнее, позволяя за ним ухаживать. Установив перед ним поднос с завтраком, не могу себе отказать в удовольствие коснуться небритой щеки, взъерошить густые, тёмные волосы.
– Твоя загадочность меня пугает, — зевая протягивает Орлов, явно не выдержав моей заминки. — В чём дело?
Меня трясёт от волнения, да и не знаю как начать.
– Давай, ты сначала окончательно проснёшься, позавтракаешь, а потом мы поговорим...
– Нет уж! Заинтриговала так, что теперь кусок в горло не полезет. А ну выкладывай, что случилось.
Сглатываю ком в горле, настраиваюсь на шаг… уже открываю рот:
— Я…
Но словно нарочно меня затыкает рингтон мобильного Алексея.
Опустошённо выдыхаю, Орлов с неудовольствием косится на тумбочку, где пиликает и мигает его телефон.
— Прости, — нехотя его берёт. — Секунду, — брякает кисло, — это по работе. — Слушаю, – это уже в трубку. — Доброе, — хмурится, словно слышит что-то не очень хорошее и то, что его омрачает. – Что значит идёт на попятную? — озадаченно. Пауза. — Я уезжал, вам оставалось только показать строящийся объект и подписать договор. — Вновь молчит, глаза уже злые, взгляд острый. — Какая стена? Как она могла обрушиться? — В голосе появляются металлические нотки.
Спихивает с себя поднос. Я только и успеваю его забрать, чтобы Алексей по неосторожности его не свернул, вскакивая с постели.
Моё сердце лихорадочно несётся. Чувствую пятой точкой — опять разговора не будет! Нервно кусаю губу, следя за тем, как по комнате ходит голый Алексей, взъерошивая волосы на голове и говорит по телефону.
– Твою мать! Жди. Я вылетаю. Прости милая, — винится Алексей, повернувшись ко мне. — Но мне нужно срочно улетать, — бросает мобильный на постель, открывает комод, берёт новое нижнее бельё, футболку, полотенце: – Я не хотел, чтобы выходные вот так прошли. И командировку раньше закончил, только чтобы с тобой побыть дольше. Не хочу улетать...
«А как я этого не хочу», — но это говорю мысленно, а вслух:
– Я понимаю, работа.
– Прости, — качает головой Орлов и покидает спальню.
Сижу, топлюсь в пустых мыслях, до горечи жалея, что всё через одно место, но и Лёшу понимаю — было бы странным забить на катастрофу на стройке и остаться со мной нежиться в постели.
И что делать с разговором?
Не вываливать же ему правду сейчас…
Это было бы не двойным ударом, а тройным пи*цом.
Пока гоняю мысли туда-сюда, Орлов возвращается.
Одевается быстро, но как-то совсем уж мило и нежно одаривает поцелуями, пока ходит из комнаты в гардеробную.
– Лад, пока я собираюсь, можешь рассказать то, что хотела, — подмигивает, поправляя галстук и скрываясь в очередной раз в гардеробе, где явно занят сбором вещей в сумку.
– Нет, это не горит, — выдавливаю улыбку я, — потом поговорим, когда приедешь.
– Ну смотри…
Какое-то время слышу копошение, бряцание...
— Не расстраивайся, — возле лифта Орлов меня к себе крепко-крепко прижимает, заглядывает в глаза и ворчит: — Прошу, не смотри так. Ты мне душу рвёшь! — а у меня ком в горле, вот-вот слёзы польются. Что-то самой не по себе — раньше я его отпускала куда спокойней, а сейчас… от меня будто самый важный кусок отрывают. Страшно, что ступит за порог, и всё! Нас больше не будет! Так и хочется взмолить: «Не уходи! Выслушай!»
Нужно!
Ну же, Лида!!!
Иначе не будет больше шанса...
Но молчу.
Паника на пустом месте.
Алексей вернётся!
И я признаюсь!
— Быстрее возвращайся, — обвиваю за шею и целую его, вкладывая в порыв всю любовь и нежность, что испытываю к нему.
Провожаю с упавшим сердцем, но даю себе зарок — при первой же возможности всё рассказать! Но для начала бы в этой необходимости убедить сестру!
Орлов уезжает, а я бесцельно брожу по квартире и пытаюсь собрать разбежавшиеся мысли в кучу.
Как так получается, что одна и та же ситуация меня делает безмерно счастливой и в то же время невероятно несчастной? Не даёт моему сердцу остановится и убивает мою душу.
Чтобы себя чем-то занять, плетусь в душевую и какое-то время стою под прохладными струями, но уже выходя, слышу где-то в комнате пиликанье телефона.
Рингтон, установленный на Орлова!
Пробегаюсь до спальни и нахожу мобильный в сумочке, которую каким-то образом запнули под постель. Видимо вчера в порыве безумной страсти, когда Орлов с меня сдирал одежду.
Достаю, страшась, что терпение у звонившего лопнет, и он отключится. Но нет!
Так и есть — на экране высвечивается «Алексей».
– Да, слушаю, — а сердце вновь радостно стучит.
– Знаешь, – жарко дышит Орлов, словно только остановился после долгой пробежки. — Я тут подумал… — Опять висит странная пауза. — Хочешь со мной полететь? — И пока пребываю в шоке, он торопливо продолжает: — Знаю, что никогда этого не предлагал. Что буду большее время занят. Но… — жуёт слова, — у нас отношения, вроде как, выходят на новый уровень.
— Выходят, — как идиотка стою и улыбаюсь, судорожно мобильный прижимая к уху.
— Страшно мне почему-то… — тихо, чуть слышно. Словно самому неудобно в таком сердечном признаваться. — И скучать буду безумно. Вот и решил, а почему не совместить приятное с полезным?
— Действительно, — роняю односложные реплики, чтобы он знал — слышу, понимаю.
— Конечно, если ты не очень занята, — тотчас добавляет осторожно. — И тоже хочешь побыть со мной, — ещё тише, будто сомневается, что это может быть правдой. — Ты главное не молчи! И честно говори. Я пойму, если не сможешь… У тебя ведь своя работа есть! А я тут… не знаю насколько задержусь. День-неделя, — впервые слышу, чтобы он столько говорил. — Но очень бы хотелось, — вновь заминается, — чтобы возвращаясь после дел, меня в номере ждала ты...
Слёзы всё же обжигают глаза, но смешливо уточняю:
– Так ты будешь скучать по моей кухне? Или всё-таки по мне? — Это я так уточняю, чтобы заполнить тишину, и сгладить свой приятный шок.
На самом деле я в гардеробной, не отдавая себе отчёта, вытащив какой-то дорожный чемодан, скидываю туда первые попавшиеся свои вещи…
– Глупая, — хмыкает Орлов, но так тепло, что зажимаю рот рукой, чтобы не выдать, что рыдаю от счастья. — Мне нужна только ты! Знаю, что буду занят. Знаю, что ты занята, но если бы ты согласилась… — умолкает, словно надеется, что я не буду его мучить признаниями и сама всё прекрасно пойму.
И я киваю!
Он не видит, а я молча соглашаюсь.
Уже мыслями с ним и так счастлива, что едва не схожу с ума от того, как бьётся сердце.
— Ты же знаешь… — начинаю было, как разговор прерывает входящий звонок на другой линии. Чертыхнувшись, быстро смотрю, кто на проводе — и раздосадовано бросаю Орлову:
– Лёш, прости, мне тут звонят по работе. Повиси минутку.
Я бы отложила общение с сестрой, но «тётя Лида» так просто бы не позвонила.
Тревожно! Даже сердце уходит в пустоту, когда отвечаю:
– Да.
— Лидка! Срочно! Бросай всё, и быстро едь сюда! — давясь слезами, паникует Лада. — Я… я… я не знаю, что делать, — бестолково частит, запинаясь на словах, явно не в силах справиться с истерикой. — Сестре плохо. Она бьётся в конвульсиях. Носом идёт кровь! Я! Не знаю! Что делать! — орёт в трубку, на миг меня оглушая. — Лида!!! Я никогда с этим не сталкивалась! Помоги!!! Что делать???
Чувствую, она на грани нервного срыва.
Мне тоже становится нехорошо.
Даже оседаю на постель:
– Так! Стоп! Не ори! Срочно вызывай скорую! — отдаю распоряжение, опять вскакивает с постели и собираясь с мыслями.
– Да, да, да, — как заведённая твердит Лада, продолжая глотать слёзы. — Уже сделала…
— Отлично! Теперь не позволяй сестре лежать на спине, чтобы она захлебнулась кровью, — торопливо натягиваю джинсы и футболку. — Поверни её на бок, постарайся привести в чувство, крепко держи… — чеканю основные этапы помощи при приступе сестры, которых уже насмотрелась…
— Да! Да, делаю, — подтверждает Лада, что меня слышит.
— Держись! — не умолкаю, уже обуваясь, и плевать, что волосы мокрые.
— Ага, хорошо, — истерично всхлипывая, отзывается Лада. — Лид, а что делать с братом?
На миг торможу:
– Давай так, — в лифте ударяю по кнопке первого этажа, — ты едешь с сестрой, а я... домой...
– Лад, — скулит сестра, — ты же знаешь, как я боюсь крови и всего, что связано с больницами. Я просто не смогу! — в голосе отчаяние. — Я… правда не могу! — бормочет словно капризная девочка.
– Не серьёзно, Лад! В конце концов ты не ребёнок! И твоей младшей сестре ПЛОХО!!! — пытаюсь достучаться до её совести. Но молчание злит до чёртиков: — Хорошо! — сдаюсь, ведь мне по сути не принципиально. — Тогда ты остаешься с братом, а мне скажешь, куда отвезли сестру.
— Ага, — явно с облегчением гукает Лада.
— Сразу как узнаешь, звони. Я уже еду, — и правда в машине включаю зажигание. — Всё, давай! Жду звонка...
– Да-да, — вновь частит Лада и сбрасывает вызов.
Запоздало вспоминаю, что у меня на линии висит Алексей.
С заходящимся дыханием возвращаюсь к нему:
– Лёш, — осторожно, — ты ещё здесь? — но на проводе ничего.
Перезваниваю…
— Я уж думал, ты обо мне забыла, — ворчит Орлов.
— Нет, прости, звонок важный...
– Я уже в самолёте, — пауза. — Ну, так что, ты ко мне прилетишь?
Теперь я понимаю, что значит — сердце рвёт!
— Нет, Лёш, — через силу выдавливаю, потому что язык не желает это говорить. Сглатываю слёзы досады за нас с Орловым и страха за младшую сестру. — Прости, но у меня тоже срочные дела. Как назло, по работе позвонили. Сейчас еду разбираться… — а сама глухо и тихо рыдаю.
– Лад, что-то случилось? — переживает искренне Алексей. — Маленькая моя, не пугай! Что-то страшное? Я могу чем-то помочь? — не унимается с волнением.
– Нет-нет, — торопливо отмахиваюсь, смахнув едкую жижу с глаз, — не забивай себе голову моими проблемами. Всё будет хорошо! Лети! Потом поговорим, — сбрасываю звонок, чтобы не вдаваться в подробности.
Пока мчусь объездной дороге, Лада поспевает с информацией и сообщает название больницы, куда везут сестру. Так уж вышло, что к нашему селу ближе другой город.
— Боже! Как всё не вовремя, — чертыхаюсь в голос, пристально следя за дорогой. — Какое-то проклятие...
Глава 23
Орлов
Пока лечу, меня одолевают сомнения — стоило ли оставлять Ладу? Особенно сейчас! Никогда не видел и не слышал, чтобы она плакала.
Злилась, ругалась, впадала в игнор, язвила, истерично смеялась — да, но не рыдала! Какие бы проблемы у неё не случались!
Даже когда мы познакомились, узнав что с ней произошло, я был поражен её стойкости и умению отряхиваться от грязи.
А сейчас… Видимо, грянуло что-то из ряда вон, раз она не могла сдержать эмоции.
До сих пор помню её прощальный взгляд — огромные глаза смотрели на меня с какой-то невысказанной болью, с чем-то, что её терзает.
Нужно обязательно с ней поговорить!
Выслушать её!
А может она хотела признаться в любви?
Что ж, когда она на это решится, сделаю ей опять предложение, но в этот раз брак не будет фиктивным.
Теперь я точно знаю, что это та женщина, которая мне нужна.
Та женщина, с которой хочу быть.
Та женщины, которая оголила мои чувства.
Осталось только услышать, что ко мне испытывает она. И только она решится — и я не буду медлить.
В душевных терзаниях заставляю себя остаться на месте.
Как бы не хотелось узнать, что случилось у Лады, возможно, помочь, для начала нужно решить собственные проблемы.
Хотя, может, расставание к лучшему, я хотя бы умудряюсь договориться с заказчиком и немного сдвигаю сроки сдачи объекта, правда, снизив сумму с того, что он ещё не заплатил. Это, конечно, накладно, но потерять заказчика — куда накладней!
Тем более, ведётся расследование по поводу обрушения стены — халатность или диверсия? Подозрение на второе есть, поэтому помимо встреч и переговоров с заказчиком, мне приходится возиться с полицейскими и страховщиками.
И всё время жду признания от Лады, но зараза… в редкие звонки ни намёка не делает, что что-то не так. Отмахивается шаблонным фразами, заверяет, что скучает, очень ждёт, но, увы, приехать не может…
Я честно пытаюсь узнать, что случилось, но она ловко уводит разговор в какое-то нейтральное русло. Нехотя проглатываю её ложь, недоговоры, увиливания. Но это ещё больше уверяет в том, что мои подозрения не беспочвенны.
Лада что-то скрывает!
Ещё через день осознаю, что больше не могу ждать. Решаю выяснить сам…
Немного посомневавшись, набираю знакомому, который уже доставал для меня информацию по семье Лады. Он не профессиональный сыщик, но у него есть связи.
Если помог в первый раз, почему бы не продолжить?
Пусть узнает, что у неё с работой!
Если есть какие-то проблемы, я попытаюсь их решить.
Свои мысли озвучиваю приятелю, а он:
— Лёх, ты же знаешь, я не профи, да и своей работы под завязку, — ворчит Андрей.
— Я не требую забыть о своей и заниматься моей, — резонно подмечаю, — но забросил бы удочку, вдруг что раскопаешь…
— Эх, только из любви и уважения к тебе, — бурчит Андрюха.
И уже через день прилетает сообщение о том, что у Лады на работе нет проблем! Хотя я ему обрисовал ситуацию именно так… опять же со слов жены, ведь она предельно чётко сказала: на работе аврал!
— Прости, Лёх, но как мне сказали, её давно нет на работе.
— Как давно? — сердце замедляет бой.
— Почти месяц. Работает зам, а Лада в отпуске…
— Ага, — задумчиво киваю, хотя больше походит на нервное. — Давай так, — жую слова, — когда узнаешь подробней, сколько бы времени на часах не было, сразу звони…
— Ок, — вздыхает Андрей.
И уже к вечеру получаю фотки…
Лада с каким-то мужчиной.
Казалось бы, просто общаются, но уж больно мужик на неё влюблёнными глазами смотрит. А некоторые снимки так кричать, что между ними что-то есть. Какая-то нежность в жестах, взглядах. Какая-то алчная жажда касаться друг друга.
Неужели изменяет?
Но СМС от друга:
«Она у себя дома. Сейчас!», — и точный адрес, — развенчивает подоспевшую мысль, что обстановка не моей квартиры!
Не хочу накручивать, но как работать, когда информация выбивает почву из-под ног?
Поэтому со стройки еду в мотель, походу заказывая билет на самолёт.
О возвращении Ладе не сообщаю.
А по прилёту, гоню прямиком по указанному адресу.
Это не так далеко от города. И насколько понимаю, это родительский дом Лады.
Что ж, первая загадка — разгадана, а вот кто мужчина рядом с ней на фотографии — по-прежнему для меня тайна. И я очень хочу разобраться, а лучше увидеть всё собственными глазами.
По навигатору нахожу село, улицу... но машину останавливаю за несколько домов от предполагаемого места пребывания Лады.
Довольно рано, безлюдно… в это время на селе, видимо, все на грядках, поэтому только лают собаки, ходят куры.
Сельская жизнь одним словом.
Иду вдоль заборов, высматривая нужную цифру на домах.
Когда нахожу, возле калитки с шага сбивает вид чёрной Аудишки. Это машина не Лады!
Не новая, но явно с претензиями к крутизне.
Того мужика?
Сердце болезненно сжимается.
Набираюсь сил и ступаю во двор, убедившись, что собаки у них нет и отметив, что здесь вполне аккуратно. Лишней живности не шныряет, красивые, ухоженные клумбы, хотя дом старый, ветхий. За ним виднеется огород... Всё обустроено и посажено очень даже эстетично, с каким-то вкусом.
И это удивительно для подобного образа жизни.
Обычно тут не до красоты, а здесь, словно поработала рука мастера.
Прохожусь вдоль дома, осторожно заглядывая в невысокие окна обычного одноэтажного дома: вот одна комната, а это вторая… На миг останавливаюсь, поймав на прицел глаз мальчишку лет десяти-двенадцати. Он что-то рисует, сидя на полу…
А это кухня.
Вот теперь и сердце пропускает удар.
— Ты не понимаешь, — едва слышно с недовольством бурчит Лада, стоя у раковины и как-то порывисто намывая посуду.
— Тогда объясни, — позади неё... совершенно не дружески, скорее, с какими-то претензиями на её персону, стоит тот самый мужик. Чего уж там — молодой… По крайней мере, моложе меня. Красивее, явно наглее, и по виду — бандит бандитом.
В душе кипит, но я терпеливо жду… что будет дальше.
— Ну же, — чеканит он с чувством. Свойски обнимает Ладу со спины. Крепко так… будто имеет на неё права. Пытается поцеловать не то в губы, не то в щёку.
Я на грани крушить… потому что язык их тел… кричит, что между ними химия. И плевать, что Лада отбивается…
— Прошу, не надо…
Это скорее так, для виду. Для очистки совести, набивания себе цены, поддержанию интереса.
— Ну что опять случилось? — в сердцах рычит мужик. — Знаешь ведь, умираю я по тебе, — опять делает попытку удержать Ладу в объятиях. — И я тебе нравлюсь, — это шепчет с уверенностью, прижимая её спиной к себе и зарываясь носом в волосы на затылке...
В грудь болезненно тянет.
Хочется сбежать, чтобы не видеть этого!
Глаза вырвать…
Сердце… Ведь я поверил в то, что она может меня любить.
Я поверил, что она настоящая.
Удар!
Отступают от окна, смаргивая увиденное.
Сердце то пропускает удары, то несётся с ускорением.
Мне нехорошо!
Уже было ухожу, как решаюсь на встречу с женой!
Лучше решить вопрос здесь и сейчас! Хватит уже бегать… недоговаривать, сомневаться и ждать!
Пересиливаю свой трусливый порыв отложить разборки на потом и поднимаюсь по ступеням — под ногами скрипят деревянные половицы.
На миг замираю у двери, ещё сомневаясь стоит это делать или нет?
Стучу.
— Мить, — вроде слышится голос Лады, — открой, кто-то пришёл!
Жду.
Сердце отбивает ненормальный ритм да так, что даже глохну от волнения.
Дверь открывается со скрипом:
— Да? — на пороге останавливается тот самый мальчуган. Худощавый, тёмноволосый. И только светлые глаза выдают родство с Ладой. – Здравствуйте, — чуть озадаченно брякает. – А вы кто? — хмурит тёмные брови.
– Привет, — выдавливаю улыбку, чтобы не пугать, — а хозяйка дома? — как можно непринуждённей.
– Дома, — осторожничает мальчуган. – Лада!!! Это к тебе! — кричит так, словно зовёт кого-то из глубины дома.
На секунду повисает тишина:
– Кто там? — Аккурат вопроса из бокового проёма показывается моя жена, на ходу вытирающая руки о передник.
Так и застывает, глядя на меня во все глаза. Бледнеет, во взгляде паника.
Я её понимаю.
Сам в шоке от того, что происходит.
— Привет, — киваю, потому что не знаю, что нужно говорить в такой момент.
— Лёш, — упавшим голосом роняет она.
— Вы знакомы? — мальчишка с недоумением переводит взгляд с меня на неё. — Кто это, Лад?
— Да, Лад, а кто я?
Гробовую тишину нарушают тяжёлые шаги, и рядом с моей женой останавливается мужик:
– А это что за перец? — бесцеремонно кивает он на меня, но Лада молчи. Она в ступоре, как и я. Хапает воздух, но ни слова не говорит.
– Он тебя что, обижает? — мрачной угрозой разрежает повисшее молчание незнакомец. – Если надо, могу его выкинуть из дома, — продолжает звучать, словно не замечая накала обстановки.
– Лёш, — не отвечая ему, мотает головой Лада, явно взывая к моему рассудку. — Это не то, что ты думаешь...
– А что я думаю? — ведём странный разговор.
— Он не…
— Прости, я как-то привык доверять глазам, — отрезаю, давая понять, что у меня уже есть мнение на этот счёт.
– А что за Лёша? — хмурится мужик, вновь вклиниваясь между нами.
– Руслан, да помолчи же ты! — вырывается из объятий шока Лада и ступает ко мне. — Лёш, я всё объясню...
— Не напрягайся, меня вполне устроило то, что я видел. НЕ уверен, что готов услышать большее…
Но уже на пороге крыльца оборачиваюсь:
— Ты же понимаешь, что это всё? — звучит грозно и значимо. — Завтра твоих вещей у меня дома быть не должно, иначе выкину! Контракт аннулирую сегодня же! Всего хорошего, — быстро миную ступени и спешу к своей машине, но со спины меня догоняет крик Лады:
– Лёша! Лёша, стой! Да, послушай же!!! Лёша! Послушай! — она бежит за мной. Сердце разрывает...
Но мне не хочется её слушать.
Мне слишком больно…
Сажусь в машину, включаю зажигание и аккурат, когда она подбегает к машине: «Лёш!!!», — ладонями ударяя по боковому окну, срываюсь с места.
— Прощай, Лада… — еду по ухабистой сельской дороге, разгоняя домашних птиц, нет-нет, да и поглядывая в окно заднего вида.
Лада падает коленям прямо на землю и что-то кричит мне вслед.
Самое странное — на её лице искреннее отчаяние. Словно она... в неподдельном ужасе от того, что случилось.
Я ей верю.
Мне тоже плохо... и дико… жаль, потому что она всё-таки разбила мне сердце!
Глава 24
Лида
Звонок Лады застаёт меня, когда выхожу из палаты сестры, чтобы найти врача и узнать пришли ли результаты анализов, а то, вот уже несколько дней Соню обследуют специалисты и говорят — ждать!
Как бы не верила в лучшее, но предполагаю, что рак вернулся. Готовлюсь к худшему, но без заключения и диагноза, не знаю, куда двигаться дальше...
– Да, — торопливо роняю в мобильный, шагая по коридору.
– Лид…
Давно не слышала, чтобы Лада… плакала?
– Лид, — вторит с рваным всхлипом. — П-прости, но я опять всё испортила. Прости. Прости-и-и-и-и…
Я даже морщусь от затянутой слезливой песни.
– Лада! — тихо, но грозно рявкаю. — А-ну прекрати! Меня от твоего «прости» уже начинает воротить. Может, объяснишь толком, что случилось? А то заниматься гаданием и расшифровкой твоих истерик некогда. Ты наверное забыла, но я больнице!
– Алексей, — роняет Лада. Я так резко торможу, словно налетаю на стену.
– Что... Алексей?
Сердце точно припадочное бьётся, от звука имени в душе всё переворачивается.
– Он сюда приехал, — захлёбывается слезами Лада. — Представляешь, он знал о доме, — продолжает сумбурно частить. – Он знал, где меня искать... Я не ожидала… Ты же сказала, что он в командировке...
– В командировке, — уверенно киваю. — Мы с ним созванивались рано утром, — суматошно ковыряюсь в мыслях, пытаясь сообразить, не обманывает ли меня память. — Точно утром! И он на работу собирался. На стройку… Ничего о возвращении не говорил!
– Не знаю на какую работу он поехал, но я здесь по дому хозяйничала… И тут — бах, он на пороге, — вновь продолжает сбивчиво тараторить Лада.
А у меня в голове предположения воюют.
– Ну, так в чём вопрос? — из неразборчивой массы вырываю первую разумную мысль. — Взяла бы и отыграла свою роль любящей жены. Придумала что-нибудь, в конце концов, как ты это обычно делаешь! — негодую тихим шипением, чтобы не распугать пациентов и медперсонал, хотя уже благоразумно прячусь в кармане коридора, у лифта.
– Ты не понимаешь… — вновь шмыгает носом Лада. — Всё сложнее... — опять тянется пауза, от которой у меня скоро нервный тик начнётся. — Дома... Руслан был.
Я чуть телефон не роняю.
Теперь меня с ног до головы холодом умывает:
— Да ты издеваешься? Он какого лешего у нас делал? Откуда он там? Его же не было в городе… — гневно выговариваю упрёки.
– Не знаю, — рыдает Лада. — Уже неделю как. Объявился, и покоя не даёт.
– Чёрт! — зажмуриваюсь, пытаясь собрать мысли в кучу. — Чёрт! — осознав масштаб катастрофы, подвываю обречённо. — Только не говори, — осеняет жуткая догадка, — что пока я играю в «счастливый брак» с твоим мужем, ты решила опять поиграть в любовь с Русланом!
– Ни во что я с ним не играю! — тотчас огрызается Лада. — Я гоню его! А он... а он... – частит сестра с какой-то злой досадой. – Упрямый! Настырный! Всё никак не отстанет!..
– Да ты им... восхищена! — переиначиваю её лживое недовольство.
— Нет! — перечит Лада, но слишком поспешно для правды. — Клянусь! Ничего такого… — захлёбывается оправданиями. — В общем, Лёша на пороге… а я растерялась, — вновь сумбурно бормочет. — Он даже выслушать меня не захотел! — теперь в нападение переходит. — Напридумывал всякого…
– Не смей его винить в своих грехах! — шикаю, не выдержав откровенного наговора на Орлова. — Уж кто-кто, а Алексей… сдержанный, терпеливый и умный. Он бы не стал на пустом месте кидаться с кулаками или устраивать истерик. Он не из таких!
— Но он… даже не выслушал, — перебивает меня сестра.
— Значит, уже увидел достаточно! Возможно, услышал…
— Что? — вопит Лада.
— Не знаю! — и я завожусь. — Но у него есть причины сомневаться и не доверять! А ты! В который раз… — вновь не договариваю. Меня переполняют злые эмоции. — Ты в очередной раз доказала, что неисправимая эгоистка и дура!
— Это не так…
— Так! Ты по-прежнему ни о ком кроме себя не думаешь! Используешь только! Не умеешь любить! Не умеешь ценить! Ты даже, чёрт возьми, даже не смогла спокойно отсидеться дома!!! Как так?! — кидаю в сердцах. — Дома!!! Но всё равно умудрилась во что-то влезть!
— Я правда не хотела… Я так старалась…
– Ты меня обманываешь. И Лёшу! И Руслана, думаю, тоже. Играешь нами, как пешками. Используешь… Но так нельзя! Понимаешь?! Мы живые! Живые!!! Слышишь? И в отличие от тебя, мы умеем чувствовать! Нам может быть больно… — сглатываю отчаяние и накатившее опустошение. — Зря я тебя послушала. Зря поддалась на твои уловки. Чувствовала, что ты лжёшь, но так хотела верить и позволила себя обмануть. В итоге ты нам всем жизнь испортила. А ведь я поверила. Хотела верить, что ты полюбила кого-то. Что искренне хочешь сделать человека счастливым. А ты... всего лишь в очередной раз попыталась на нескольких стульях усидеть. Дура ты, Лада! Неисправимая дура! И я такая же, раз позволила себя в игру втянуть. Ну, хоть это в нас похожее...
– Лид! Говорю тебе, нет между мной и Русланом ничего! Я его прогоняю.
— Значит, не так прогоняешь! Не хотела бы его, не крутился бы.
— Ты его не знаешь…
— Знаю! Я его со школы знаю. И тебя, когда ты с ним! И вас вместе! — значимо выделяю. — А нелепые отговорки оставь при себе. Алёшка, наверно, увидел вас и всё понял. Не слепой он! Не глупый! А глядя на вас и идиоту понятно, что вы… — умолкаю, погружаясь в безграничную пустоту и невероятную боль. – Что же ты наделала?.. — устало бормочу. Не специально, мысли вслух. — Надо с ним поговорить… Рассказать ему всё! Повиниться! Не ждать прощения, но очистить душу и молиться, чтобы он…
– Это опасно, — вклинивается в мои рассуждения Лада. — У него… сердце больное…
— Ты — зло, Лад! — ахаю в шоке. — Как тебя земля носит? И меня… Чёрт! Почему ты мне сразу об этом не сказала?
— Зачем? Я же не думала, что ты… влюбишься! Он потому и хотел ребёнка, — как назло исповедуется сестра только сейчас. — Когда ему сделали последнюю операцию, он… решил, что нужно наследника. А то… кто его знает, сколько ещё протянет, а так хоть будет, кому оставить всё, что заработал.
— Степень твоей алчности пугает, — с моих губ срывается стон. — Это даже хуже простой нелюбви… — я оглушена признанием. — Я бы нас не простила, ни при каком раскладе, — мотаю головой, заранее ставя крест на любой попытке примириться или просто поговорить с Орловым. — Мы ведь… уничтожили в его душе всякую надежду на порядочность и искренность. Мы растоптали веру в любовь...
— Я не говорила ему о любви, — тихо бормочет Лада. — Между нами…
За то я…
От осознания степени нашей низости, масштаба катастрофы, по лицу текут едкие слёзы. Меня трясёт…
И словно нарочно створки лифта разъезжаются, и мне приходится подвинуться, чтобы пропустить парочку медсестёр. Проходя мимо, они хмуро на меня косятся. И я решаю закруглить разговор:
— Ладно, всё, хватит, не до этого сейчас. Я в больнице! С сестрой! — напоминаю не только себе, но и Ладе. — Мне нужно к врачу… Соня важнее… для меня...
– Да, конечно, — шмыгает носом Лада. — Как будет что-то известно, звони. Я жду…
— Ок, а ты… попытайся дозвониться Алексею.
— Боюсь, он не захочет меня слушать, — сестра немного помолчала. — Уходя, он сказал, чтобы я собрала сегодня же вещи! На развод подаст сам… И контракт аннулируется сегодняшним днём…
Зажмуриваюсь, несколько секунд пребывая зыбкой безысходности:
— Всё верно, — киваю неутешительным мыслям. — Так нам и нужно! Не сделали по-человечески… вот и получим! Ладно, хватит из себя строить жертву, — отрезаю решительно, смахивая с лица солёную воду. — Заедь ко мне! Возьмёшь машину, ключи, мобильный. Потом домой к Орлову, собирать шмотки.
— А ты…
— Что я? Хватит! Поиграли в судьбы. Да и в любом случае, я больше ничем не могу помочь. И, ради бога, если вы встретитесь, не натвори других бед. Хватит уже! Просто уйди из его жизни! Он достоин лучшего, а мы с тобой, к сожалению, не лучше!
– Да, хорошо, — на удивление покладисто соглашается Лада. И секундой погодя, когда я уже было сбрасываю звонок, добавляет: — Ты можешь меня ненавидеть и презирать, но я правда не хотела никому из вас причинить боль. Я не рассчитывала, что ты влюбишься. И не думала, что он полюбит тебя.
– Не думала… — киваю задумчиво. — Ты себя слышишь, Лад? Играя людьми, не предположить такой расклад… Ты страшнее, чем я знала… А я глупее, чем считала. Так что хорошо, что у нас ничего не получилось. И я рада, что этот фарс окончен! Нам больше не придётся лгать, а я дико устала от этой ситуации… — всё же сбросила звонок. Какое-то время стою в лифтовом кармане, прижавшись лбом к стене и охлаждаю горящее лицо.
Потом вспоминаю зачем и куда шла. Утираю остаточные слёзы и иду на поиски врача.
Соня! Сейчас главное — сестра!
– Мне очень жаль, — горестно кивает Надежда Алексеевна, лечащий врач Сони. — Недуг вернулся. Но это вы и сами поняли. Плохая новость заключается в том, что действовать нужно как можно быстрее. А хорошая — шансы на лучший исход есть.
Киваю в такт слов врача.
Да — предполагала! И непрестанно молилась, чтобы ошибалась, но, видимо, судьба к нам не благоволила.
А может это расплата за то, что мы с Ладой причинили боль другому человеку? Если так, тогда нечестно, что бумеранг ударил именно в младшую сестру.
Это несправедливо!
Я и Лада виноваты, значит нам и нести наказание!
И я бы всё отдала, чтобы Сонечка больше не болела.
– Сколько у нас точно времени и какая сумма требуется? — Мну пальцы и жую слова, в ожидании вердикта.
Цифра, которая озвучила Надежда Алексеевна, гораздо выше чем была когда-то. Оно и понятно, прошло несколько лет с последней операции...
Тем более нам придётся ехать заграницу, а это — дополнительные траты.
Деньги, деньги, деньги… вечно всё упирается в деньги!
За то время, что была с Алексеем, на карточке скопилась сумма, но этого едва ли хватит на перелёт и оплату жилья на первое время. На саму операцию и реабилитацию — требуется гораздо большая сумма!
– Мы… найдём деньги, — заверяю Надежду Алексеевну кивком. Встаю: — Найдём… — но это, скорее всего, себе… как мантру, чтобы не опустить руки, не расплакаться.
– Хорошо, — отзывается Надежда Алексеевна, — тогда можно заняться подбором донора.
– Я готова. Уже делала это несколько раз, и в этот тоже...
– Отлично, — улыбается Надежда Алексеевна, — тогда надо будет у вас взять все необходимые анализы, и убедиться, что вы подходите, чтобы потом не случилось...
– Конечно, подхожу, — ворчливо отзываюсь. — Если раньше подходила, что могло измениться?
– Вы же знаете, что это обязательная процедура. Ничего нового, а пока результаты будутготовиться, у вас как раз будет время найти нужную сумму, — здраво рассудила Надежда Алексеевна.
— Вы правы… — бормочу я уже в тягостных мыслях, что сдать анализы — меньше из проблем.
На этом прощаемся.
Иду по коридору, в отчаянье кусаю губу.
Сказать легко, а вот сделать…
Где найти такие деньги?
Даже если мы продадим дом…
Даже если вытрясем всё, что есть на счету Лады…
Но и этого не хватит!
Чёрт! Чёрт!!!
Продать почку?..
Но тогда я не смогу быть донором…
Что делать???
Боже!!!
Что делать?!
Я не могу дать умереть Соне!
Знаю, что не имею права, но... набираю Алексея.
Гудки проходят, но Орлов не отвечает.
Видимо, он номер занёс в ЧС.
Не найдя выхода, набираю Ладу:
– Когда приедешь?
Нужно отдать должное, сестра приезжает быстро.
Мы с ней обмениваемся телефонами.
Я рассказываю новости, и она заверяет:
— Лид, мы найдём деньги! Не плачь! Мы всё сделаем! Соня получит нужное лечение и поправится.
Как бы не злилась на Ладу, но сейчас мне дико хочется поддержки и уверенности в хорошем исходе мероприятия. Пусть на короткий момент, но она его мне даёт.
Уже к вечеру поспевают первые СМС от Лады:
«Вещи собрала. Лёши не видела. На звонки не отвечает».
«Проверила все счета, узнала о кредите… Но этого всё равно мало».
От волнений и переживаний самочувствие ухудшается. Слабость, головокружение, даже мутить начинает… кусок в горло не лезет, но я заставляю себя есть — мне нельзя раскисать! Тем более моё здоровье — это положительный результат на донорство для сестры. Значит от меня зависит её жизнь! А это обязывает…
Забор проб проходит в несколько этапов. Не самых приятных и безболезненных, но что эта боль в сравнении с тем, что испытывает Соня?
Ерунда…
Так себя и убеждаю всё это время. А также — развлекаю… И себя и Соню! Ночую — в общежитие для родственников, а с утра до вечера на посту в палате сестры.
Мы рисуем, читаем, играем.
Я всячески отвлекаю нас от реальной проблемы, не позволяя скучать и плакать. Нагоняю то время, что в ущерб семье, потратила на проблемы Лады, совсем забыв, что у меня есть другая сестрёнка, которой моя любовь и забота нужна куда больше. Беспечно позволила себя вовлечь в жестокую игру чувствами другого, и едва не потеряла Соню.
Этого я себе тоже не могу простить.
Но корить себя буду потом, когда решим проблему Сони, а пока… всячески поддерживаю, когда ей делают какие-то процедуры. Вроде, от них сестре легчает, но это лишь временно — это неполноценное лечение. А до лечения — далеко. От Лады хороших новостей больше не поступает.
Но и я не сижу на месте, обзваниваю все организации, которые занимаются сбором средств для больных детей, но, увы, у них огромные очереди, и мы… в первый список никак не попадаем. А значит можем упустить время.
«Лид, часть суммы найдена. Мы пытаемся с клиникой договориться о рассрочке за лечение», — словно на удачу прилетает СМС от Лады.
«Хорошо», — отправила ответку, вновь сглотнув слёзы.
Наконец-таки впереди маячат надежды на хороший исход.
Утираю слёзы, надевала маску позитива и возвращалась к сестрёнке. Она не должна знать о проблемах...
Но уже на следующей встрече с Надеждой Алексеевной меня ждёт очередной шок и испытание на прочность.
— Можно? — стучу в дверь кабинета лечащего врача Сони.
— Да, проходите, — мило улыбается мне женщина и кивком указывает на стул напротив стола, за которым она сидит в ворохе бумаг.
Сажусь, от волнения едва дышу.
– Мне очень жаль, — искренне звучит голос лечащего врача Сони, — но вы не можете быть донором в этот раз, — даже не пытается зайти издалека.
– Почему? — от изумления вопрос вылетает с выдохом.
– По основным показателям — вы отлично подходите, но результаты анализов показали… что вы беременны, а для беременных идти на подобный риск, чревато потерей плода или осложнениями, и это...
– Беременна? — как идиотка вторю, хлопнув ресницами. — Как?.. — мотаю головой, понимая, что сморозила глупость. — В смысле? — опять трясу головой, словно это может помочь поставить мысли по местам, но никак. Они, будто скол хрусталя на полу — много… и его так просто не собрать в кучу. — Я не знала... — Зависаю в прострации. Сердце чуть не выпрыгивает из груди. Во рту сушит.
— О-о-о, — хмурится Надежда Алексеевна. — Мне жаль, что я вот так… — тоже жуёт слова. — Простите, не хотела озадачить. Решила, что вы просто забыли об этом сообщить.
– Нет, не знала, — снова бормочу.
— Тогда, вам нужно принять решение…
– Да, мне нужно подумать, — неопределённо качая головой. — Я пока не готова... — я вновь сбита с толку.
Встаю, но уже несколькими шагами от стола Надежды Алексеевны, оборачиваюсь:
– Если я сделаю аборт, я смогу стать донорам для сестры? — уточняю на всякий случай.
Врач с небольшой задержкой кивает:
– Конечно, но мне кажется, это будет неправильным решением. Спасать одну жизнь ценой другой… — помолчала несколько секунд. — Подумайте о Сонечке. Если она когда-нибудь узнает о том, на что вы пошли ради неё, сможет ли это пережить? Такой светлый и милый человечек вряд ли обрадуется. Простит ли?
Я вновь задумчиво киваю.
В первый раз за всё это время сама набираю Ладу. Какие бы вопросы не задавала врачу, решение было изначально принято — я никогда не избавлюсь от ребёнка! Для меня это сродни убийства!
– Лад, собирай для себя вещи. Ты вместо меня будешь с Соней в больнице.
— Что? — сестра в явном шоке.
– Ты меня заменишь! — не собиралась смягчать тон, ситуация не располагает.
– Лид, я не могу, — канючит тотчас Лада. — Ты же знаешь...
– Соне нужна помощь! Я её оказать не могу. Поэтому в этот раз донорам будешь ты!
– Лид, — скулит Лада. — Ты же знаешь, как я боюсь крови и всего, что связано с больницами.
– Ты издеваешься? Твоя сестра умирает. Ей нужна помощь! И мне, плевать чего ты боишься, чего хочешь. Хоть раз прояви ответственность! Или ты предлагаешь мне рискнуть здоровьем моего ребёнка, чтобы уберечь тебя от смехотворного стресса?
– Какого ребёнка? — шокировано вздыхает Лада.
– Такого, Лада! — зло чеканю, потому что надоедает с ней нянчиться. — У нас получилось! — не скрываю сарказма. — Поздравляю, ты скоро станешь... тётей!
Молчание затягивается.
— Да ну… — брякает она, будто до сих пор не верит услышанному.
— Ну да, — ёрничаю я. — Поэтому решаем проблемы по мере их обрушения. Первая — я не могу быть донорам для Сони. Меня заменишь ты! Значит, хватит ныть, хватит себя жалеть, тащи свою задницу сюда! Пора проявить ответственность и платить по счетам! – Сбрасываю звонок, и несколько минут прихожу в себя, успокаивая бунтующие нервы.
Соня не должна заподозрить, что у нас проблемы.
Она такая сильная. Не сдаётся. Борется…
Она у нас самая лучшая.
И нас очень любит.
Но если увидит, что я впадаю в уныние, или не дай бог плачу, это может её растревожить.
Глава 25
Лида
— Что ты собираешься делать с ребёнком? — озадачивает меня Лада уже в больнице, когда меняемся местами.
Нужно признаться, выглядела она просто чудовищно. Явно ревела не один час и не спала толком — мешки под красными глазами. Помятая, на голове... хвостик! Чтобы сестра сделала хвост из волос?! Скорее в Африке снег пойдёт!
Но видимо, я давно не видела прогноза погоды…
Если в ней проснулись человеческие чувства — хорошо, но не хотелось бы думать, что жалела себя.
– Я... не смогу убить малыша, — киваю решительно. — А ты не позволишь умереть нашей сестре, — отчеканила внушительно, чтобы Лада вновь не начала песню, как страшно и тому подобное.
— Но как теперь быть? — хмурится Лада.
— Будем решать проблемы по мере их поступления. И на данный момент главная — спасти сестру!
– Спасём. Не сомневайся, — неожиданно тепло обнимает меня Лада. — Сделаем всё, что от нас зависит.
– Этого мало, — ворчу в её плечо, к своему удивлению немного растрогавшись, что она наконец проявила человечность, — в нашем случае этого мало. Придётся сделать даже невозможное! — секунду молчим, и я выдыхаю: — Зло берёт, потому что теперь всё упирается в деньги...
— Я рассказала всё Руслану, — шепчет виновато Лада.
Недоумённо отстраняюсь:
— Это шутка? Не призналась Лёше, но рассказала Руслану?
— Я больше не могла скрывать всё от всех… — как-то мнётся Лада. — Тем более, он помогает...
— Лад... — осторожничаю, не узнавая сестру.
— Он уже нашёл часть суммы. Сейчас занят поиском другой, — торопится с оправданием она. — Он нам нужен…
Я крупно в этом сомневаюсь, но во взгляде сестры такое отчаяние, что понимающе киваю:
– То есть, Русю тоже просто используешь, — это не вопрос, утверждение, точно мысли вслух. — А он об этом знает?
Лада опять мнётся:
— Знает! — кивает коротко. — Руслан знает меня как никто.
— Ты ему тоже что-то пообещала взамен? — прищуриваюсь, уже полагая самое абсурдное.
— Нет! — возмущённо ахает Лада. — Я ему ничего не обещала! Вот ещё! Не искала встречи и не просила помощи. Я вообще с ним не собираюсь возобновлять отношения. Я себя знаю — не смогу простить...
— То есть он помогает по доброте душевной? — с горечью резюмирую.
— Да, и ничего не требует взамен, — заверяет меня убеждённо Лада.
– Я тебя умоляю! — фыркаю недоверчиво. — Ты же понимаешь, что будешь ему должна…
– Мы с ним сами разберёмся, — отрезает Лада, памятливо вручая ключи от машины. — Лучше займись братом и домом… Если несложно, Саше нужно купить, — умолкает, явно забыв, что именно. — Там в бардачке записка, — кивает неопределённо. — Для школы. Не успела купить — здесь нигде нет, но я позвонила в книжный в ТЦ, — называет ближний к нам, но в городе. — Они отложили…
– Хорошо. Соню за меня поцелуй. Читай… — не желая больше разговаривать сестрой, ухожу.
Какой бы сукой Ладка не была, она это сделает!
В конце концов мы одна кровь!
Семейные узы возьмут вверх!
Сажусь в машину и какое-то время сижу за рулём, смотря в никуда. Впервые с того момента, как узнала о беременности, мне удаётся побыть наедине со своими мыслями. В тишине. Без оглядки что мне надо куда-то жизненно необходимо спешить, развлекать сестру, не смея выдать как самой тяжело и безотрадно.
Выдыхаю и включаю зажигание.
Делаю петлю, заехав в город, покупаю, что нужно для учёбы Сане, и немного торопею, обнаружив дома Руслана.
Лада-зараза не предупредила, что оставила Самохина развлекать брата.
— Привет, — войдя в зал, замираю с пакетом в руках.
— Здоров, — кивает Рус, сидя рядом с Сашей на видавшем виды диване. Расслаблен, спокоен… Рука на спинке, взгляд на экран планшета, где мелькает какая-то муть.
— О, привет, Лид! — широко улыбнувшись, машет ладошкой Саня, даже не встречая меня, хотя была уверена, что ждал… с нетерпением.
— Я привезла книги и тетради, — напоминаю, что по-прежнему тут. — Ты разве не должен был домашку делать?
— Ли-и-ид, — скулит Саня, кося глазом на экран. — Такой мультик интересный…
— Потом будет мультик! — отрезаю строго. — Сделай дело, гуляй смело, — умничаю, ненавидя себя за то, что приходится с братом обращаться так круто.
— Но это… Русин планшет, — слезливо тянет брат. — Он уйдёт, а я не досмотрю...
— Та-а-ак, — вклинивается в наш спор Самохин. — Планшет я для тебя принёс, — подмигивает Руслан Сане. — Но заберу, если вздумаешь сестру ослушаться, — грозит с деланной серьёзностью.
— Я? Нет! — осчастливленный таким поворотом мотает головой Саша. — Правда мне?
— Конечно! — улыбается Самохин. — Но не приведи господь расстроить сестёр! — опять вторит угрозу. – Так что, — кивает на гаджет. Ставь паузу и дуй, делать, что велит Лида.
Сашка аж подпрыгивает с дивана. Глаза огромные, точно блюдца, от восторга едва не танцует:
— Давай, — из руки вырывает пакет с книгами и тетрадями.
— Это помято разберёшь, — хмуро брякаю, — лучше иди на кухню, там ещё продукты. Разбери, — выпроводив Саню, перевожу взгляд на Руслана:
– А ты что здесь забыл?
— Пришёл Санька навестить. Чтобы он один не был...
— Думаешь, это как-то сменит настрой Лады насчёт тебя? — иду в наступление.
— Нет… — осторожничает Руслан.
— И правильно, лучше не надейся! И не стоит мелькать в нашей жизни слишком часто. И без тебя всё сыпется. Так что, спасибо, конечно, за помощь, но не стоило…
— У вас с Ладой какой-то пункт насчёт бескорыстной помощи со стороны? — недовольно прищуривается Самохин.
— Русь, ты слышишь? — настоятельно одёргиваю его. — Мы справляемся… вроде. Я рада, что у тебя совесть взыграла, что понял свой косяк, но пытаться как-то сгладить грехи молодости через меня, Сашу и Соню — не лучший ход. Хочешь вернуть Ладу — решай свои дела с ней. Нас не вмешивайте… — решаю расставить точки над «i».
— Да вообще-то я не жду…
— Не жди. А теперь, спасибо, но дальше я сама, — отрезаю строго, не желая продолжать бессмысленный спор.
Руслан из тех, кто просто так не отпускает ситуацию.
Он не из тех, кто не делает просто так…
Самохин дожимать любит, умеет, практикует...
Я его со школьной скамьи знаю.
Вернее, мы с сестрой его знаем со школы.
И сколько себя помню, он умирал по Ладе.
Так умирал, что морды парней на ближайшую кругу, кто имел глупость возле сестры крутиться, были избиты. Её преследовал и добивался красиво.
Лада в своё время этим дико гордилась, нос задирала, хвостом крутила… А все мы, — знакомые, родные, — были уверены, что долго ему на свободе не ходить.
Руслан непростой парень.
Его не устраивала обычная жизнь и работа — очень хотел больших денег, власти, поэтому вёл опасные дела. Всё время ходил на грани…
Рисковал!
Единственное, когда уходил в армию, мы с Ладой очень надеялись на то, что Самохин исправится. Возможно, ему там вправят мозги, и вернётся он более сознательным, спокойным человеком.
Но тогда что-то случилось — на проводах...
Сестра вернулась домой молчаливая и со слезами на глазах. Несколько дней ходила не в себе — злая и задумчивая, а потом сбежала, так и не рассказав, что случилось.
Руслан в поиске её приходил несколько раз, когда у него случалась увольнительная, то мне ему нечего было сказать. А по возвращению из армии Самохин набедокурил сильно…
Сбегая от тюрьмы, уехал.
По слухам, всё-таки отсидел.
Потом… я просто забыла о нём, потому что у меня хватало своих проблем.
И вот, пожалуйста, стоило Ладе вернуться, и Рус тут как тут.
Мне совершенно не нравится, что Самохин крутится рядом. Навязывает свою помощь… Весь такой степенный, повзрослевший, бескорыстный…
Не верю ему!
Горбатого могила исправит!
И вообще, ничего хорошего от такого знакомого ждать не приходится.
– Ты это, — Руслан заминается у порога, — если что-то будет нужно, набери меня.
– Я справлюсь, — киваю решительно, теряя терпение. — Жила без тебя как-то...
– Нет Лид, я ведь реально хочу помочь. Я теперь просто так не уйду… И буду рядом, даже если будете гнать!
– Ты же понимаешь, что она не умеет любить. И ты не из простых и милых. Вы оба сложные и упрямые — кому-то придётся ломаться. И вряд ли она будет она… Она скорее умрёт, чем отблагодарит, хоть разбейся в лепёшку. И ты разобьёшься… А потом захочешь ответа, а его не будет.
— Да понял я уже! — глухо рычит Рус. — Но всё равно помогу. Считай, что это не вам помощь, а вашей сестре...
– Тогда, спасибо за Соню, — киваю я, мечтая остаться наедине с собой, немного продумать, возможно, поплакать, потому что на просвет в своей жизни уже не надеюсь.
Руслан мрачно повернулся к дверному косяку, и с какой-то приглушенный злостью постучал в него кулаком:
– Дура-Ладка и ты ещё та идиотка. Зря вы так. Мы — мужики, конечно, тоже можем натворить дел, но чтобы пойти на такой подлог…
– Слушай, не тебе нас судить, — устало мотаю головой. — Ты не был в нашей шкуре.
– А я не сужу, так… мысли вслух, я о другом… Можешь не верить, но даже понимаю. И тебя, и Ладу — всегда хочется жить лучше, чем в дерьме. Поэтому ты на Ладу слишком не наговаривай. Тут я много накосячил. И по молодости накосячил, и в этот раз... Если бы меня твой мужик не увидел, так может она бы смогла разрулить вопрос.
– Это не мой мужик, а муж Лады, — напоминаю строго, начиная закипать. — И они сами разберутся, но боюсь, поезд ушёл, не мне прыгать по вагонам с белым флагом...
— Понятно, — кивает своим мыслям Самохин, но, как назло» не уходит.
— И всё же, сказали бы ему… Как бы не злился, не обижался, если мужик дельный — поймёт. Пусть не простит, так хоть поможет. Я же понял...
— Твоё понимание делает тебе чести, Руслан, и попытку натянуть на себя часть вины, тоже могу засчитать. Но, поверь, нашей вины никому не сносить! Не стоит Лёшу шокировать больше, чем уже! Раз случилось так, как получилось, значит так правильно! Что не делается, то к лучшему… Пусть лучше ненавидит свою жену, чем презирает двух сестёр...
– Хочешь, я поговорю с ним, как мужчина с мужчиной.
– Нет, спасибо, Руслан, — отрезаю чуть озадаченно, — но в этом вопросе, твоя помощь точно не нужна.
— Уверена? Так влюбилась, что боишься…
— Рус, — одёргиваю упрямого Самохина, — если тебе во всём призналась Лады, не значит, что и я свою душу готова раскрывать. А без моей души, тебе не в чем признаваться ему. А теперь ещё раз, спасибо и прощай! Мне нужно побыть одной, — нагло пихаю его в плечо и только закрываю за Русланом дверь, прислоняюсь к ней спиной и от бессилия сползаю на пол.
Теперь я с полной уверенностью могу сказать, что моё сердце разорвано в клочья.
Я в смятении, растерянности и в полном неведении, что меня ждёт дальше. И только мысль, что под моим присмотром остаётся брат, а в больнице лежит младшая сестра, не позволяет впасть в депрессию окончательно.
Глава 26
Орлов
– Алексей Юрьевич, к вам пришёл Самохвалов Руслан Викторович, – по внутренней селектору передаёт секретарь.
Бегло смотрю на часы, пытаясь вспомнить кто это такой.
– У него назначено? — автоматом уточняю.
– Нет, но говорит, что это важно...
– По какому вопросу?
– По личному, — чуть мнётся Наталья.
Вновь кошусь на часы. Следующая встреча через полчаса. Значит минут пять-десять есть.
– Пусть зайдёт.
И только дверь открывается, сразу же осеняет, кто этот незваный гость.
Даже прекращаю ковыряться в документах, которые изучал до этого момента.
— Значит занимаешься строительством? — с уважением кивает мужик, словно мы давнишние приятели, наконец-таки встретились, и он собственными глазами убедился в том, о чём я ему рассказывал.
Молча тараню его пристальным взглядом.
Самохвалов идёт вдоль стены, на которой развешаны картины-проекты, которые уже числятся за моей компанией.
— Хренась! — свистом озвучивает восхищение, притормаживая возле макета нынешнего строительства. Заинтересовано водит глазами, изучая проект с разных ракурсов. — Ты этим сейчас занимаешься? — Догадливо кивает на макет.
Продолжаю сидеть молча, не всекая, что он от меня хочет.
Но мужику видимо плевать на моё замешательство, задаёт какие-то вопросы, которые меня потихоньку начинают удивлять, но при этом чётко понимаю — Самохвалов вполне разбирается в деле:
– Учился на строительном? — Зачем-то уточняю, хотя меня это мало интересует, если быть честным.
– Немного, — дёргает плечом мужик. — Даже несколько лет был бригадиром на стройке, но… пришлось бросить, — судя по его тону, слишком углубляться в причины и следствия он не собирается, да и меня это не сильно волнует.
Ещё не хватает, вести с ним задушевные беседы…
Поэтому умолкаю, в ожидании, когда же он соизволит выложить причину своего прихода.
Самохвалов тоже больше не лезет с вопросами и ремарками. Молча проходит к столу, садится напротив меня.
Он выглядит не как человек, который пришёл о чём-то просить, а как человек, который, как минимум, со мной в одних правах. Ощущает в руках власть, правоту, а это весьма странно, если учесть, что дел у меня с никаких. Нас вообще ничего не связывает… Если не считать Лады, а эту ветку я так до сих пор и не обломал.
Чуть подаюсь вперёд, выжидающе смотря на наглого типа:
— У вас пять минут — не больше! — не выдерживаю молчания, да и время поджимает.
– Меня зовут Руслан, — представляется Самохвалов, безмятежно нарушая затянувшийся молчание. – Уверен, ты меня запомнил...
– Как и то, что на «ты» не переходили, — напоминаю в свою очередь.
– Ничего страшного, — без тени улыбки кивает мужик. — Нет, если тебе принципиально, можно и «выкать», но смысла в этом не вижу, да и не о том разговор.
– А о чём? — Нетерпеливо кошусь на часы, чётко понимая, что мужик меня и раздражает, и восхищает своей вот этой манерой общаться так, словно мы в хороших отношениях.
Хотя есть подозрение, что он сейчас начнёт заступаться за Ладу, убеждать, что между ними ничего.
Видимо, она и его успела обработать, в страхе потерять сумму, которую я обещал по истечению контракта. Вот мужик и решил внести свою лепту в это дело.
Неужели настолько наивен?
Даже если между ними правда ничего не было, это ничего не меняет. Я видел больше, чем они говорят. Я ощутил то, что моего решения изменить не может!
Поэтому думаю о том, как побыстрее бы его выпроводить.
– На самом деле, я пришёл просить помощи, — руша мои предположения, огорошивает Руслан.
– Да ну? — откидываюсь на спинку офисного кресла, и чуть покручиваясь из стороны в сторону, пристально смотрю на Самохвалова: – Свадьбу оплатить? Путешествие? Жильё купить? Или при разводе мне стоит ей оставить крупную сумму, а вы сами распорядитесь что и как?
– Я тебя понимаю, — вновь на своей волне кивает Руслан, даже руки чешутся как хочется ему морду набить. — Просто ты не в теме…
— А ты, стало быть, в теме? — Начинаю ещё больше раздражаться.
– Выходит, что так! — бесстрастно брякает мужик. — По крайней мере, знаю побольше твоего. Если бы я был на твоём месте, я бы, наверное, тоже злился. Да какое там?! Скорее всего, выпорол бы идиоток, — кивает с таким видом, будто реально на моей стороне. Словно собирается поведать нечто такое, о чём я даже не догадывался.
– Идиоток? — запоздало цепляюсь за реплику Руслана.
– Ну да! — вновь кивает Самохвалов. — Как ещё назвать баб с глупыми поступками?
— Ты сейчас о ком говоришь? — совсем терпят нить разговора.
— О двух сёстрах. Ладе и Лиде!
У меня в голове сразу как-то перещёлкивает:
– Лада и Лида? — вторю, на ходу вспоминая имена сестёр, о которых мне присылал информацию Андрей. Да, вроде было имя Лида в списке, а ещё Саша — брат, и Соня — самая младшая в семье.
– Они самые, — подтверждает Руслан, с тем же невозмутимым видом.
Боже!!! Как же он меня раздражает...
– Можно поконкретней? — надоедает невнятная беседа, ребусы и загадки. Да и в груди неприятно колет. Чего не хватало, сердечный приступ заполучить от общения с бесячим типом. — У меня дел невпроворот, скоро другая встреча. Мне некогда играть в разгадки-догадки. Да и совершенно не хочется! — чеканю, как можно холоднее.
– Ты женат на Ладе.
Даже не собираюсь это подтверждать кивком. Просто сижу, терпеливо жду, когда же он продолжит.
– Но между вами нет любви, зато есть контракт.
Я безмерно «счастлив», что мужик в курсе моих дел — все ещё сижу и жду чего-то более интересного.
– К сожалению, Лада его не могла его выполнить. После заключения брака и подписания договора она узнала, что не может иметь детей. Ты же в курсе, что с ней случилось? — звучит риторически. — Так вот, бесплодие — это последствие... Но так как она дала тебе обещание, и очень не хотела нарушать обязательства, не придумала ничего более умного, как попросить помощи у сестры...
– Помощи в чём? — озадаченно брякаю. Мелькнувшая мысль, кажется настолько абсурдной, что даже меня не смущает собственный, казалось глупый, вопрос.
– Чтобы Лида родила вам ребёнка.
Киваю… качаю головой… не в силах собраться. А в голове столько мыслей, что она сейчас взорвётся:
– Это ведь бред? — всё же уточняю. Даже услышав подтверждение той самой крамольной, абсурдной мысли, мне не верится, что это может быть правдой.
Но Руслан даже бровью не ведёт. По-прежнему сидит с невозмутимым видом:
– Если бы это был бред, я бы здесь не сидел, — отзывается совершенно бесстрастно. – Да и большим бредом оказалось то, что Лида согласилась. И тогда девчонки поменялись местами.
— Мес-тами? — запинаюсь на слове. Тут до меня начинает доходить ещё большая абсурдность информации. – Что значит поменялись?
– Бл*, что непонятного? — хмурится Самохвалов. — Я же рассказываю, жили-были две сестры — Лиды и Лада. Близняшки! В нашем случае — две идиотки! Лада за тебя вышла замуж, а когда не смогла родить ребёнка, обратилась к Лиде за помощью. Они поменялись местами, и с этого момента, с тобой жила Лида. А Лада осталась дома и заменила её по хозяйству и уходу за братом и сестрой. Ну, вот мы и подходим к главному, — делает паузу Руслан, словно даёт мне время прийти в себя. Но, боюсь, это так просто не получится. Уж большой оглушительной оказалась новость. — У Сони, младшей из сестрёнки случился приступ — она больна… Лида поехала к ней в больницу, а Лада осталась с братом… И тут, на тебе, муж Лады решил нагрянуть с проверкой и приехал к ним домой, — Руслан как ни в чём не бывало продолжает свой дикий по повествованию и манере изложения рассказ, но при этом болтающиеся за ненужностью звенья в моём сознании, которые всё никак не находили своих мест, наконец-таки заполняют логические дыры.
— И ты, естественно, спутал Ладу и Лиду. Они же близняшки, понимаешь? — кивает в такт словам Руслан. — Очень похожи! Прям одно лицо… Почти, — встряхивает головой. — Я отличаю, потому что знаю их давно. А вот тебе, как человеку, который не в теме, было сложно разобраться. И тут скорее нужно смотреть не на лицо, а на повадки, характер, манеры. Лада — взрывная смесь, уверенная в себе, дерзкая, наглая. А Лида — спокойная, милая, хозяйственная, и готовит так, что мать родную продашь. С молодости у неё это. Талант. И училась даже. Вот только когда родители погибли, Лида бросила профессию и вернулась в семью, чтобы заниматься воспитанием брата и сестры. А Лада… — Самохвалов умолкает, словно ему самому об этом тяжко говорить. — Лада тогда сбежала из дома. И… ты в курсе остального, — размазывает ответ. — Но ты не думай, они — хорошие девки! Глупо и некрасиво поступили, но они не плохие… И не со зла...
Самохвалов ещё что-то говорит фоном, а я тону в болоте мыслей, старательно укладывая информацию в удобном для меня формате.
Теперь для меня становятся ясными многие моменты. Чудесным образом включившиеся способности кухарки у Лады/Лиды. Её размеренная, более вдумчивая речь. Спокойствие при ответах. Аккуратность и чистота в доме. Бережное отношение к вещам. Внимательность ко мне. Её теплота. Её отзывчивость.
И моя, чертовски непонятная, реакция на всё это!
Моё сумасшествие...
Получается, меня покорила не Лада, а Лида!
Получается... я потерял голову из-за неё, но женат на Ладе, которая...
– А ты, стало быть, влюблён в мою жену? — роняю мысль, прежде, чем успеваю её обдумать.
– Скорее ты женился на той, которую я люблю. Ещё со школы! Мы встречались, а потом она сбежала от меня. Точнее, от той боли, которую я ей причинил. Но это другая история, сейчас совершенно не о том речь…
– Тогда о чём?
– Дело в их младшей сестре — Соне. У неё рак. Боролись давно, вроде становилось лучше, но вот он вернулся… Требуется дорогостоящая операция. И если две идиотки, не нашли сил тебе признаться в содеянном и попросить помощи, то это сделаю я. Пусть потом за это мне от них прилетит, но у меня не встаёт вопроса, что важнее, когда на кону жизнь Сони... Я не прошу их понимать, даже не прошу их выслушать. К тебе пришёл я! И пришёл к тебе, как к человеку, который может спасти их сестру. Часть суммы я собрал, но этого мало. Нужно гораздо больше. И как бы ты ненавидел девчонок, как бы не хотел сделать их своим прошлым, если у тебя есть хоть немного понимания и человечности, помоги… Какую сумму сможешь. А я дам гарантию, что это пойдёт не Лиде и Ладе — только на операцию Соне. Захочешь, нотариально заверим… любые условия...
– Так вот в чём дело? — киваю неутешительным мыслям. — Всё-таки нужны деньги… Всегда нужны только они, — погружаюсь в раздумья. Лада — за деньги! Лида… — на этом спотыкаюсь. — А Лида с какого перепуга пошла на это? От любви к сестре? Альтруизм в зад кольнул? Нравится трахаться с чужими мужьями? Так скучна жизнь, что захотелось родить...
— Не хочу тебя разочаровывать, но Лида согласилась на эту махинацию тоже из-за денег. Лада умело наплела о великой любви к тебе, сыграла на больной теме — вечной нехватке средств на содержание семьи. Вот и пошла Лида на это, чтобы и одной сестре помочь и другой. Знаю, что это не оправдание. Верю, что неприятно слышать. Понимаю, что мужское самолюбие пошатнулось, но тут разговор о спасении маленькой девочки, которая толком и жизни не видела. Соня — чудесный ребёнок. Прекрасно рисует, замечательно танцует и поёт… Если бы не недуг… у неё бы был шанс вырасти творческой личностью.
– Давишь на жалость?
— Пытаюсь объяснить, что бывают такие моменты в жизни, когда обида и злость могут помешать сделать правильный поступок. Что могут помешать здраво взглянуть на важное… на то, что потом исправить уже не получится… просто шанса не будет. Соня не виновата в том, что сделали Лида и Лада. Не виновата в своей болезни, и в том, что стала обузой для родственников. Но она чистый и светлый человечек. Она не ждёт ни от тебя, ни от меня помощи, но она-то в этой истории главное невинное существо, которому мы можем помочь. Просто всё упирается в чёртовы деньги! Я прекрасно понимаю, что не смогу их тебе вернуть быстро, но я готов на любые твои условия… Готов решать любые твои проблемы, только если поможешь...
– Свои проблемы я привык решать сам, — отзываюсь деланно спокойно.
– Это хорошо! Увы, а девчонки сами не справляются...
— Нужно было ещё пару десятков любовниц под меня положить, хоть одна бы да обязательно залетела, — наверное, зря я так резко, но во мне кипит от переизбытка чувств.
Руслан опускает голову, молчит несколько секунд, кивает:
— Ты прав! Дуры… Но ты тоже глух и слеп. Желание иметь ребёнка — твоё право, вот только сейчас я тебе рассказываю о том, что у тебя уже есть семья. Странная, малопонятная, с большими финансовыми проблемами, и которая ко всему прочему тебя обманывала… Но тебя никто арканом не тащил в ЗАГС. Ты женился на Ладе! Теперь это твоя семья! И сейчас у тебя, как бы это дико не звучало, больше одного ребёнка. У тебя есть большая, дружная и поверь, любящая друг друга семья. Да, отказаться от неё легко! Уйти из неё тоже просто. Как и делать вид, что ты ни причём… Намного сложнее переступить через обиду, переступить через себя, и не дать умереть одному светлому ни в чём не повинному человечку…
— Алексей Юрьевич, — раздаётся голос секретаря, — у вас встреча через пять минут, — напоминает Наталья о работе.
— Спасибо, — брякаю и красноречиво смотрю на Руслана: — Разговор окончен...
Он понятливо кивает. Встаёт. Из внутреннего кармана куртки достаёт папку в мягкой оболочке. Бросает мне на стол:
— Если не веришь моим словам, здесь документы по болезни Сони. Также документы о клинике, которая готова взяться за её болезнь. Там же — телефоны на тот случай, если захочешь перепроверить. И расчётный счёт. На бумаге подробно написано, по пунктам, сколько и на что требуется. Выделена общая сумма и сумма, которой не достаёт. Я пойму если откажешься. Правда пойму. И зла не буду держать. Но если поможешь, я разобьюсь, лишь бы тебе вернуть долг. Руками, ногами, головой… даже ценой своей жизни.
– Неужели и с собственной жизнью готов распрощаться? — не верю брошенной фразе.
– Не поверишь, но готов, — с горечью кивает Самохвалов. — Когда-то я предал доверие девчонок, а теперь не знаю, как это исправить. Прошлого не изменить, но есть настоящее, и дико хочется чтобы и будущее было… Несмотря на их поступки и ошибки — они хорошие девчонки. Просто… запутались. И то… потому что рядом не оказалось крепкого мужского плеча.
Я его ненавижу ещё крепче: в отличие от меня он знает Лиду и Ладу. В отличие от меня он знает правду… В отличие от меня они ему доверились.
Ещё несколько секунд слежу за тем, как Самохвалов покидает мой кабинет. А потом несколько минут сижу в ступоре, пытаясь собрать мысли в кучу.
Если бы не Наталья, я бы опять напрочь забыл о встрече.
На какое-то время отвлекаюсь, но только разбираюсь с внутренними делами, тотчас открываю папку, которую мне оставил Руслан.
На изучение информации уходит немного времени.
В сети нахожу подтверждение, но больше меня интересует другой вопрос, поэтому набираю Андрея:
– Привет, помнишь, я тебя просил добыть информацию о Ладе?
– Я думал, ты уже во всём разобрался.
– Да, вполне, но хотел кое-что уточнить. Ты говорил, что у Лады две сестры и брат. А где-нибудь было указано, что Лида и Лада — близняшки?
– Такого не помню, — задумчиво протягивает Андрей и, попросив несколько секунд, какое-то время на проводе висит тишина.
– Щас, я нашёл у себя информацию, — бубнит Андрей в трубку, явно изучая данные, которые присылал мне. – Вот чёрт, — чертыхается знакомый, — я ведь, и правда, не заметил, что год рождения у них один и тот же. Я посмотрел дни, месяца… Лида родилась тридцать первого октября, а Лада первого ноября, поэтому уже дальше не вникал...
– Я тоже, — каюсь, взъерошив волосы. — Но разве такое возможно?
– Да. Полагаю, возможно, если дети рождаются — один до полуночи, другой — после. И, как понимаю, это именно их вариант. Ну, надо же такое?! — бурчит Андрюха, продолжая недоумевать по поводу информации, которую мне предоставил. – Лёх, ты прости, что я сразу не сориентировался. Как-то даже в голову не шло, что такое возможно...
– Ничего, — качаю головой, — я тоже хорош — прозевал подробности.
— С этим проблема возникла, да? — волнуется Андрей.
— Нет, уже всё нормально. Ладно, Андрюх, спасибо. На связи, — сбрасываю звонок, и некоторое время сижу в прострации, пытаясь сообразить, меняет ли это что-то для меня? То, что Лида и Лада близняшки — ставит всё на свои места, и я даже чётко понимаю тот момент, когда в моей жизни появилась Лида. Если верить словам Руслана, она готовит прекрасно, а я чуть было не отдал ей свою душу.
Но это не меняет того, что они поступили чудовищно аморально и подло со мной. Если у одной хватило мозгов такое предложить другой, то у той их точно не доставало, согласившись!
Чертыхаясь на чём свет стоит, захлопываю папку, и почти всю ночь гоняю мысли туда-сюда, запивая свою злость и обиду крепким коньяком.
Они не достойны того, чтобы я с ними говорил!
Они не заслуживают внимания, и даже тот факт, что Лида некоторые время хотела со мной поговорить, и, возможно, именно об этом, не меняет дела!
Она этого так и не сделала!
А самое обидное и гадкое, меня дико раздражающее то, что на Лиду злюсь больше чем на Ладу, потому что вторая не клялась в любви, не обещала того, что обещала Лиды. Она заверяла, что ей можно верить. Она заставила поверить в любовь. Она разбила мне сердце.
Получается…
А что, мать его, получается?..
И Лида и Лада — обе поступили бесчестно, бесчеловечно и непорядочно! Что одна, что другая — лгуньи, недостойные прощения!
В сердце начинает колоть.
Оставляю стакан, и некоторое время бесцельно смотрю на светлеющий город.
Всё! Я принял решение!
В своей жизни ни одну, ни другую видеть не желаю!
Мне даже говорить об этом пока сложно.
Придвигаю к себе папку с документами на развод, и гляжу на них, потому что остаётся одна мелочь — поставить подписи.
Мою и Лады, хоть вторая и не обязательна!
Свою-то не мог чиркнуть почти неделю.
Всё думал, думал… злился, жевал обиду, топился ревностью и вновь думал… Обманули, предали и даже не нашли в себе мужества об этом рассказать. Вероятней всего, просто не посчитали заслуживающим доверия и правды.
Что ж, раз так… Беру ручку и быстрым росчерком ставлю точку в этой грязной истории.
Теперь остаётся сделать последний шаг — отправить документы и ждать развода.
Глава 27
Лида
Звонок сестры будит меня рано с утра.
– Лид!!! — почти визжит в трубку Лада. – Лидочка!!! — аж в ушах фонит. Морщусь, чуть отстраняясь от мобильного, чтобы не оглохнуть от писка Лады. — Лида!!! Деньги! — на этом слове смаргиваю, вновь прилепляясь к трубке. — Деньги есть! Теперь нужно подтвердить перевод Сони в другую клинику! — оглушает радостью сестра. — Забронировать номер для меня…
— А анализы на донорство?
— Вчера пришли, я подхожу на все сто процентов.
Почти подпрыгиваю на диване.
– УРА! — выдыхаю счастливо. — Билеты на самолёт можно заказать по интернету… — воодушевляюсь тотчас.
– Не запаривайся. Я уже Руслану велела забронировать перелёт на ближайший рейс, — деловым тоном заявляет Лада. — Мы полетим с Соней. Ей помогут! Её спасут, Лидочка!!! Она будет здорова! — частит в трубку сестра, а я пытаюсь важное отделить от эмоций.
– Замечательно, — киваю мыслям. – А откуда деньги? Сумма-то приличная...
– Не знаю, — легкомысленно брякает Лада, — но Рус сказал, чтобы мы не волновались, это его проблемы.
— Лад, — заминаюсь, — что-то мне не нравится такая помощь. Особенно зная, чем занимается Руслан. Не дай бог… — не договариваю, страшась только мысли, что он нарушил закон, и теперь все мы под угрозой и можем загреметь в тюрьму.
— Он поклялся, что всё законно! — упирается Лада. — И знает, если опять обманет — я его убью!
— Ты же понимаешь, что обмануть — раз плюнуть, особенно, когда хочешь заполучить прощение. А Рус готов убиться ради твоего прощения.
— Знаю, поэтому ему ничего не обещала взамен, но пригрозила… Если предаст в этот раз, я его выпилю из своей жизни навсегда!
— Ладно, — мотаю головой, с горечью осознавая, что узнай я о нелегальности денег, вероятно бы, проглотила гордость, потому что от них зависит жизнь сестры. Да, потом бы пришлось отвечать, но… это было бы потом…
А пока мы в отчаяние, мы готовы на преступление!
И тот, кто не оказывался в нашем положении — нас может не понять!
— Надеюсь, он нас не подставит, — бормочу, уже стыдясь своей токсичности, ведь недавно настоятельно выпроводила Руслана из дома. Была с ним резка, категорична и даже груба, но несмотря на это, он умудрился найти денег. А это не просто большая сумма — сумма для такой, как наша семья, просто неподъёмная!
– Пусть только посмеет! — фыркает Лада.
— Ну, дорогая, — тихо смеюсь я. — Теперь тебе, как честной женщине, придётся выйти за него... Только вначале развестись с Лёшей, – начинаю с шутки, а заканчиваю на похоронной ноте. Молчание затягивается, и я осторожно уточняю: — Кстати, он не звонил?
– Нет, — также тихо роняет Лада. – Не думаю, что он вообще захочет со мной встречаться. Думаю, документы на развод придут по почте.
— Да, вероятно…
— Но если что, вопрос с ним придётся решать тебе. Уж прости, я буду за границей.
Киваю своим мыслям:
– Я поняла...
Опять висит молчание.
— Скажешь ему ребёнке? — Зачем-то уточняет сестра.
– Зачем?
— Ну как? — мнётся Лада. — Он же причастен...
— Ты всё не успокоишься? — черствеете мой тон.
— Я не настаиваю, — скулит сестра, — но рассказать бы могла...
— Нет! Тем более не смогу признаться в одном, умолчав обо всём другом. Идеальный вариант — больше не видеться!
– Да, лучше поберечь его сердце, — нехотя соглашается Лада. — Пусть только меня считает стервой, а о тебе по-прежнему не знает. Если, конечно, ты не хочешь с ним попробовать наладить отношения… — опять короткая висит пауза.
— Ты в своём уме?
— Лид, между вами же... чувства, — запинается на слове сестра.
Нарочно или нет — опять сыплет соль на рану.
– Боюсь, мне не позволит совесть на что-то рассчитывать, после того, что мы сделали. Молчание и забвение — лучшее лекарство! Так что свои чувства я похороню — это я научилась делать давно...
– Не говори «хоп», — брякает Лада тоном всезнайки. — Для начала бы вам увидеться. Может чуть больше времени, и он остынет… А дальше действовать по ситуации, — умничает сестра.
Была бы я рядом — дала бы ей затрещину.
Быстро она забывает о том, что сотворила… о том, что мы сделали!
— Всё! Заканчиваем бессмысленный разговор. Мне пора джедаями занять и тебе тоже! Готовься к переезду, разговаривай с врачами, поцелуй за меня Соню, — отчеканив, сбрасываю звонок и какое-то время сижу в прострации, не зная, больше радоваться или грустить.
А когда в гости приходит Руслан, несколько минут с Сашкой «говорят по-мужски и без баб», и брат оставляет нас наедине, конечно же пристаю с вопросами:
– Русь, а Русь, колись, откуда деньги? Ты кого-то ограбил? Убил? — с каждым новым вариантом, мой голос звучит всё тише и настороженней. — Нам ждать чего-то?.. — робко, боясь, что всё верно. — Я бы хотела знать, кому мы обязаны за такую щедрость. И что должны?.. Какие условия… — Чтобы не выдавать как волнуюсь, в тарелку гречки и мяса с подливой для Самохвалова накладываю. Даже не спрашиваю, будет ли — уж кто-кто, а Рус никогда от моей стряпни не отказывался. И уже вон носом водит и глазами, распознавая, что сегодня. Но прежде, чем поставить перед ним… демонстративно удерживаю порцию в руке и тараню пристальным взглядом, мол, если не признаешься, не получишь вкуснятины!
– Никого я не ограбил, — не выдерживает моего милого шантажа Руслан. Рывком забирает тарелку и с мурчанием садится обратно за кухонный стол. — И не убивал, — добавляет с нажимом. — И ничего, никому вы не должны. Все обязательства по долгу на мне...
Я ему, конечно, благодарна, но меня безмерно смущает такая помощь. Это не сто рублей, не тысяча и даже не сто тысяч. Для нас сумма — астрономическая. Даже если мы продадим всё, что у нас имеется, мы не покроем весь долг разом.
– Ты ведь понимаешь, что мы не cможем вернуть такую сумму, — кусаю губу и клацаю «вкл» чайника. — Хотя, если продать все почки, — задумчиво умолкаю и опять мотаю головой: — Всё равно нет. Я вообще не уверена сможем ли мы когда-нибудь вернуть...
– Лид, — уже уплетая за обе щеки, кивает Руслан. — Я же сказал, вы никому ничего не должны. Выброси из головы этот вопрос, и позволь мне самому всё решить.
Ну, вот как с ним воевать?!
Такой милый, точно хомячок… за обеими щеками еда. В глазах растекается экстаз от вкуса гречки с мясом. На такого даже не поругаться. Уж больно приятно видеть, когда мужчина ест, и ему это нравится!
— Спасибо тебе, — я ему настолько благодарна, что в порыве чувств, чмокаю в щёку, правда уже после того, как Самохвалов поел и выпил две чашки чая с сахарными булочками: — И прости меня. Не думала, что ты настолько изменился...
– Ладно, пойду я, — как-то сразу робеет Рус. — Мне ещё билеты покупать...
– Рус, я правда не знают, как тебя отблагодарить...
– Кормить будешь, — хмыкает, шагнув на выход. — Я от вас далеко не собираюсь уходить, а яичницей уже давлюсь. И пельмени надоели. А тебе всё равно заниматься больше нечем… Лада с Соней, на тебе хозяйство, вернуться в город пока нет возможности… Вот бы и занялась блоггерствам.
— Что?
— Ну это вроде выгодно и раскрутиться можно, — жуёт мысль Самохвалов. — Открой себе канал и веди кулинарный блог.
– Я тебя умоляю, — иронично смеюсь. — Подобных пабликов сейчас так много, а мне и удивить нечем. Да и не мастер я на видео красоваться… И не разбираюсь в этом от слова «совсем»!
– Не глупи, Лид. У тебя Саня в этом прошаренный, как-то неопределённо качает головой в сторону комнаты, где увлечённый игрой в планшете, тихушничает Саша. — Попроси и он поможет — и с видео и монтажом.
Я озадаченно умолкаю. А ведь прав Рус — брат реально хорошо разбирается в гаджетах, приложениях.
Идея хоть и кажется глупой, но почему-то западает в душу.
В лёгкой задумчивости окидываю взглядом кухню:
– Если и пробовать себя в роли звезды «кухни», то точно не на такой. На прошаренных каналах уже давно улучшенные планировки кухонь, а у меня деревенский стиль, — кисло заключаю. — Даже боюсь представить, кто захочет на такое смотреть.
– Хочешь сказать, это единственное, что тебя останавливает? — чешет затылок Руслан и, как я, бегло осматривает простенькое помещение со старой мебелью и техникой.
— Да, — осторожничаю.
— Нет проблем. Просто дай знать, если решишься, вопрос с кухней тоже решу...
– Русь, — тихо подвываю, уже проклиная себя за длинный язык. — У нас нет на это денег.
У меня даже сердце ёкает, как неудобно перед ним.
– Я разве тебе за деньги что-то сказал?
— Нет.
— Вот и отлично! Твоя главная проблема — решить, будешь заниматься или нет.
– Русь…
Его желание помочь трогает до слёз. Смаривать едкую жижу и лбом утыкаюсь в плечо Самохвалова:
— Душу рвёшь. А так нельзя… ведь бьёшь по-больному. Хотя, — шмыгаю носом, — в принципе, в этом ты совершенно не изменился. Всегда умел находить слабые места людей, и метко разить в цель! — В этот раз его не упрекала, скорее, эта была благодарность от чистого сердца.
Рус как-то неуклюже меня оглаживает по голове:
— Да ладно, снайпер из меня не очень…
— Да, ты скорее — автоматная очередь — тебя много и смертельно, — хмыкаю шутке, а потом с улыбкой добавляю: – Если Ладка за тебя не выйдет по собственной воле, скажи мне, мы что-нибудь придумаем.
— Например? — чуть отстраняется Руслан, чтобы посмотреть в мои глаза.
— Ну… за тебя выйду я, но с документами Лады. И тогда ей уже не отвертеться. Хочешь, не хочешь — брак заключён, а развод ты ей просто не дашь. В общем, как она с нами поступает, так и мы с ней! — ошарашиваю Самохвалова чёрным юмором.
Неожиданно, он его принимает. Даже смеётся:
– Да, как вариант катит. Я уже сам думал похитить её что ли. Принудить браку. Запереть в каком-нибудь доме, пусть учиться любить...
– Ого, — без яда оцениваю задумку Самохвалова, — тоже неплохо. А я если что, подтвержу, что всё было по-обоюдному согласию!
— Вот это по-нашему! — усмехается он. – И всё же, я вас боюсь — сестричек… Сначала обещания даёте, потом сердца разбиваете.
Понятно, что шутим, но впервые за долгое время, мне спокойно и хорошо! Впервые я не ощущаю себя брошенной, никому не нужной...
— Не паникуй, своих не кидаем! — заверяю нарочито серьёзно. И мы с Русланом обмениваемся шутливыми ударами кулаков, будто заключаем словесный договор.
Он уходит как ни в чем не бывало.
Закрыв за ним дверь, остро понимаю, что круто в нём ошибалась. Рус — настоящий мужчина! Пусть не сразу раскрылся, но главное он есть… в нашей с Ладой жизни!
Несколько дней пролетают, потому что часто на связи с Ладой — она держит нас в курсе дела. Перспективы радужные. Я в приподнятом настроении, чуть ли не танцую от счастья, что скоро Соне начнут делать лечебные процедуры.
И раз одной проблемой уже занимаются, настраиваю себя на то, чтобы освоить YouTube и научиться снимать видео.
Несколько часов в день трачу на изучение этой темы: от просмотра видео конкурентов, изучения самых популярных, востребованных рецептов, составляю собственный график и веду статистику изученного материала.
Приятно удивляет Саша. Он куда лучше меня разбирается в монтаже и съёмке. И даже помогает с подбором кое-какого материала.
Смеётся, конечно, что с ума можно сойти, какая я зануда.
— Но мне это важно, — упираюсь в очередной раз, когда на просьбу объяснить подробней, Сашка вновь закатывает глаза: «Да не нужно тебе это!». — Я люблю вникать в тему подробно. Чтобы решиться на такой важный шаг, я должна быть готова «от» и «до».
И за приятной суетой никак не жду гостя.
С полной уверенностью, что это к нам пришёл Руслан, распахиваю дверь, но так и остаюсь стоять — на пороге Алексей.
Глава 28
Лида
Молчание затягивается.
Сердце едва не выскакивает через глотку. Бьётся так сильно, что закладывает уши. Оцепенев от неожиданности, таращусь на Орлова и не знаю, что сказать, а глаза, как нарочно, щиплет от подступивших слёз.
Я так соскучилась!
Я так… шокирована и в то же время рада встрече.
А он ещё красивее и роднее, чем помнила. Мрачный, серьёзный, решительный.
В темно-сером деловом пальто. Широкий шарф намотан вокруг головы небрежно, но по моде. Чёрные брюки. В тон — ботинки. В руках деловая кожаная сумка на защёлкивающихся петлях. Он с ней по работе редко расстаётся.
– Здравствуй, — роняю на выдохе, с горькой виной, будто заранее признаюсь во всех грехах.
– Здравствуй, — холодно отзывается Алексей.
Опять заминка.
– Проходи, — отступаю с упавшим сердцем и в полной растерянности, что ему нужно.
Орлов неспешно ступает в прихожую, но останавливается напротив меня.
Руки трясутся, в груди такое волнение, что я на грани хлопнуться в обморок.
Орлов глядит в упор, без мягкости и намёка на добрый разговор. Пристально, словно пытается во мне высмотреть нечто…
А мне так неудобно… За свои внешний вид. За то, что растеряна. За то, что в доме не так красиво и аккуратно, как у него. За то, что и как он обо мне думает. Но самое худшее то, что он ещё не знает всей правды. Ведь я виновата перед ним. Очень! И должна с этим как-то разобраться. Но так, чтобы не травмировать сильнее...
Вот и мнусь, не то волосы пригладить, не то футболку оправляя.
– Проходи, — нервным махом указываю на проём в кухню, где более или менее светло и убрано.
Орлов принимает приглашение, но не сразу — ещё несколько секунд таранит взглядом. Не могу ему ответить таким же прямым. Виновато опускаю глаза... пытаюсь найти слова, с которых можно было бы начать разговор. Хотя очень надеюсь, что он сделает это первым. И тогда мне придётся всего лишь отвечать, либо оправдываться. А это куда проще…
— О, здрасьте! — нарушает висящее молчание на кухне Саша.
Брат тихо появляется из глубины дома, явно узнать, кто пришёл. На Орлова смотрит хмуро, на меня косится настороженно.
– Привет, — ему кивает Алексей, даже выдавливая улыбку.
И опять на меня уставляется.
— Вы знакомы? — В трусливом жесте притягиваю к себе брата, обнимаю его со спины. Наверное, неосознанно выставляю его между нами... как барьер.
— Виделись, — дёргает плечом Саша. — Но вы опоздали, — а это он Орлову кидает, — Лада нет. Она уехала, — деловым тоном заявляет, словно его кто-то что-то спрашивал.
— Ты что такое говоришь?! — опешив от фразы Саши, торопливо подталкиваю его прочь с кухни: — Иди, занимайся своими делами. Дай поговорить…
Никак не ожидала, что он такое ляпнет. И теперь суматошно соображаю, как дальше выкручиваться из этой ситуации.
– Ты на парня не рычи, я уже в курсе, что ВАС двое, — выделяет значимо Алексей, не позволив завраться сильнее, чем уже.
— Понятно, — хапнув воздуха, ещё в большем опустошении оседаю на стул. – Тогда, если тебе нужна твоя жена, боюсь, её здесь нет. Как и сказал Саша, она уехала...
Орлов тоже садится.
– Знаю, — беспощаден откровением Алексей. — И мне не нужна Лада.
Сердце пропускает удар. Судорожно мну в кулаках ткань футболки.
— Мне нужна Лида, если, конечно, это ты! — убивает ещё большим признанием Орлов.
— Я…
Он задумчиво кивает:
— Уже начинаю видеть разницу. Лада ни разу при мне не роняла слёз, даже если подыхала от боли.
— Она подыхала от боли? — хмурюсь, пытаясь вспомнить, когда это было, или понять, когда могло случиться.
— Сейчас разговор не о ней, а о тебе! — резко обрывает тему Алексей. — Хочу знать...
– Ч-что? — запинаюсь на вопросе.
Наверное, сейчас выгляжу полной дурой, но дико хочу знать, что конкретно он знает, в каком количестве и, тем более, от кого...
Признаться, мысленно прокручивала разные варианты нашей внезапной или нечаянной встречи, но ни разу не было такого.
– Как ты могла на такое согласиться? — Орлов очередным вопросом разрушает робкую мысль, что знает не всё. — Ну же, ответь! — Вновь нарушает повисшее на кухне молчание. Щекотливое, напряженное, бьющее по нервам. В голосе Алексея стальные нотки и дикое желание знать. — Просто, в моей голове не укладывается, как в здравом рассудке можно было пойти на такое… Хотя, не уверен, что хочу выслушивать твои оправдания. Дело в деньгах! — не спрашивает, утверждает. — Оно и понятно, нищета на многое толкает, — совершенно безжалостен в категоричных суждениях Орлов, ещё и презрительным взглядом по кухне мажет, намекая на бедность обстановки.
— Тогда, — сглатываю предательские слёзы, обжигающие лицо, — если ты всё знаешь, имеешь своё мнением, что говорить мне?
— Зачем?.. — умолкает так, будто я должна догадаться, что именно он хочет знать. — Зачем ты давала обещания, которые не собиралась выполнять? — зло полыхают глаза Алексея. — Я тебя не принуждал! Я не требовал любви! Зачем клялась в том, что было откровенной ложью? — пропитан презрением его голос.
– Я… я думала, что ты её любишь. И что она тебя любит. Поэтому и решила помочь. Вот такая глупая, странная помощь. Но Лада — моя сестра. Она — моя плоть и кровь. Я искренне верила, что ей нужна помощь. Вам! Ты можешь осуждать, это твоё право. Можешь ненавидеть! И я, и она это заслужили. Но я никогда... никогда! не хотела тебе причинить боль. С тех пор как узнала тебя, как… — запинаюсь на признании, ясно осознавая, что не имею на него права, поэтому лишь с горечью его проглатываю. — Всё, что я говорила тебе... о личном, — поясняю, задыхаясь от волнения, — это всё было правдой! И это было предательством по отношению к Ладе! Не представляешь, как я себя ненавидела за то, что придаю свою сестру и за то, что потом не смогу быть с тобой, — слёзы уже застилают обзор, даже не спасают нервные смахивания ладонью. — Не представляешь, что я испытывала только от мысли о том, что мне придётся оставить ребёнка вам и уйти из вашей жизни. Так что, Лёш, можешь меня ненавидеть, но ты не представляешь, что такое быть чужой в своей семье или своей в чужой семье... Не представляешь, что я испытывала, ложась с чужим мужем, но мужчиной, который… — вновь не позволяю себе сказать то, что ему не стоит знать. — Я думала справлюсь. В самом начале наивно полагала, что смогу, но очень быстро меня обезоружила реальность. Всё куда сложнее. А в итоге, я подвела сестру и предала тебя. И получается в этой истории, главное зло — это я. Если бы я изначально знала, что между вами не любовь, а контракт, возможно, всего этого бы не было. А так получается, что и сестра я плохая, и жена никакая. И, как обычно происходит, с теми, кто вмешивается в дела мужа и жены, они оказываются виновными. И раз вышло быть битой мне, я готова… Я не жду твоего понимания и прощения. Просто знай, я хотела как лучше. Я хотела помочь. И ни в коем случае не желала причинить тебе боль. Не желала вставать между вами...
– Поверить в твою искренность крайне сложно и уверен, что хочу, — отрезает Орлов, выслушав мою исповедь с убийственным спокойствием.
— Тогда зачем ты пришел? — недоумеваю в сердцах. — Хотел услышать от меня, что я непроходимая дура? Что подлая, эгоистичная, корыстная дрянь? — перебираю, закипая от переизбытка чувств. Алексей жутко раздражает карающим, уничижительным взглядом на фоне тягучего молчания, и я не выдерживаю: — Хорошо! Это так! Я такая! Мы такие!!! Если хочешь нас засудить за обман, — киваю сумбурным мыслям, — имеешь право.
— Ты реально полагаешь, что я пришёл за этим? — суживает глаза Орлов. — Ты… допускаешь мысль, что я буду таким мелочным и обиженным, что дойду с вашей аферой до суда? — вот теперь его тон вибрирует от злости. Орлов порывисто встаёт, да так, что старенький стул под ним возмущённо скрипит. — Значит, ты так и не поняла меня, — шумно сопит Алексей, так и не перейдя на крик. — Даже не знаю, что больнее, ваш обман, или это…
— Прости, — спешно к нему подаюсь, словно готова упасть в ноги и молить о прощении. — Прости, это я ляпнула… опять по-дурости… сгоряча… просто… путаюсь я. Сбита с толка, вот и несу не бог весть что… Никогда ничего подобного не думала, наоборот, как по мне ты слишком великодушен, что… сразу не устроил расправу. А ведь… заслужили… Мне жаль, Лёш, правда...
– А мне жаль, что я так и не удосужился твоего признания. Хотя шансов у тебя было предостаточно. Хватит рыдать. Грош цена твоим слезам. Если бы хотела, давно бы со мной поговорила… попыталась встретиться… А ты, даже попытки не сделала.
— Я в больнице была… — затыкаюсь, остро понимая, что вновь оправдываюсь. А это пустое… Орлов прав! Я искала причины, чтобы оправдать свою трусость! — Наверное, ты прав! Я даже сейчас не нахожу смелости… — бормочу, опуская взгляд. Чуть помолчав, поднимаю глаза и несмело роняю: — Есть что-нибудь… могу я… что-то сделать… — сбивчиво, так и не находя связки для каши слов.
— Да, теперь я хочу только одного, — из рабочей кожаной сумки, с которой пришёл, достаёт файлик с листами ворчала А4. Выуживает их и чуть небрежно кидает передо мной на стол: — Чтобы ты поставила подпись.
– Что это? — придвинув документы, нахожу глазами заголовок «заявление на развод». Озадаченно возвращаю взгляд на Орлова: — Тебе нужна не моя подпись, а Лады...
– Да ну?! — едко хмыкает Алексей. — Я думал, нет разницы.
Пристыженно опускаю глаза, но к документам не притрагиваюсь.
— Что такое? — едкой насмешкой поддевает меня Алексей, — Раньше легко играла роль сестры, а теперь не можешь? Или мне предлагаешь за ней слетать за границу?
— Нет. А это не ждёт?
— Нет! Как смог выбраться, так и приехал. Уж прости, своих дел навалилось. И вот, не подрассчитал…
И тут мысль неожиданная поспевает:
– Руслан? — недоговариваю, пристально следя за реакцией Алёши. — Ты дал? Руслан к тебе обратился за деньгами? — бормочу сбивчиво, с трудом собирая в кучу разбежавшиеся мысли. – Деньги на операцию Сони? — От волнения сжимает грудь, невидимые тиски сдавливают горло.
– А тебе не всё ли равно?
— Нет! Ведь если ты, мы...
— Считай, что это компенсация за досрочный разрыв контракта, — цедит сквозь зубы и требовательно чеканит: — Поставь, пожалуйста, подпись, а то мне уже пора!
— Я не могу, Лёш… за неё...
— С каких пор? Или у тебя новая роль? Кого играешь? Раскаявшуюся невинную дрянь? Не катит, милая, это без меня, а мне верни Ладу, и поставь эту чёртову подпись! – впервые слышу, как Орлов переходит на гневный рык. И даже злобно пальцем тычет в лист, — Здесь...
Моё сердце ёкает. Испуганно хватаю ручку, которую он с грохотом бабахает на стол рядом со мной, заставляя вздрогнуть, и нервно ставлю росчерк. Подпись сестры знаю, уже приходилось за неё подмахивать документы.
Слёзы застилают глаза, толком не получается сфокусировать взгляд на строчках, куда указывает Алексей, но я это делаю… Странно, но с последней корючкой, мне будто становится легче.
– Да, ты точно не Лада, — качает с недовольным видом Орлов. — Она бы этот документ изучила вдоль и поперёк.
— Но это же заявление, — бурчу, что успела прочитать.
— А вдруг я там на вас написал заявление в полицию, а ты под каждой строчкой расписалась, — пристально таранит меня взглядом Алексей.
В душе холодеет.
– Ты этого не сделаешь, — ничуть не сомневаюсь. — Ты для этого слишком порядочный, — возвращаю Орлову ручку. — Ещё раз, прости, что мы так… Надеюсь, теперь ты будешь свободен и счастлив, — но голос подводит. Получается, я лишь глотаю предательские слёзы.
– Буду. И, надеюсь, подальше от вас! — убирает документы в деловую сумку. Защёлкивает замки: — Всего хорошего, Лида, — было ступает прочь, но останавливается. Я боюсь вздохнуть. А он почему-то медлит. Секунды тянутся. Накатывает паника и дикое желание признаться, что я жду ребёнка, но кусаю себя за щёку, чтобы не поступить так подло и низко. Мы его уже обманули! Чего я хочу??? Чтобы он взял ответственность за ребёнка, которого хотел от Лады? Это уж слишком! Получается, теперь я пытаюсь запрыгнуть в последний поезд. Если скажу… буду последней… самое последней сукой!
— Знаешь что обидно? Не коварство Лады, не твоя глупость и сговорчивость. Не то, что я на это повёлся… а то, что я позволил разбить мне сердце! — так и несмотря на меня, глухо бубнит Орлов с такой досадой, что у меня в груди ещё сильнее начинает болеть.
Мне так тошно — хоть в петлю.
Гляжу на его спину, и меня подмывает броситься в ноги, схватиться за колени и поклясться, что правда его люблю. Молить, меня простить…
Но я себе такого не позволю.
Лёша имеет право на ненависть ко мне и Ладе.
Имеет право на свободу.
Имеет право больше с нами не знаться!
– Но сейчас только одно радует — что ты так и не забеременела.
А вот и словесная стрела поспевает.
Горло сжимают невидимые тиски.
Слёзы душат.
Внутри всё клокочет и пульсирует от боли, досады.
Сижу, всхлипывая и заламывая пальцы.
— Для меня случилось бы большим ударом, — продолжает откровение Орлов, — если бы ваша махинация удалась. Не хочу, чтобы нас что-то связывало. Особенно ребёнок! Такого бы моё сердце точно не выдержало! Прощай! — чеканит на одной презрительной ноте и, ни разу на меня не глянув, стремительно покидает дом.
Так и сижу, оглушённая признанием Алексея: утонув в горьких мыслях и убитая собственным горем. И с хлопком двери, понимаю, что теперь мой мир окончательно рухнул. А потом утыкаюсь лицом в ладони и начинаю навзрыд рыдать, да так, что Санька прибегает.
— Лид, ну ты чего? — Обнимает меня, целует как-то по-детски нелепо и искренне. — Обидел тебя мужик? — очень переживает. Гладит по голове и шепчет, что всё будет хорошо. И если дядька меня обидел, он прямо сейчас! Немедленно! Его догонит! И поговорит по-мужски!
Это меня и вырывает из болота собственного горя.
Обнимаю Саню крепко-крепко. И целую:
– Не смей, Санюш! Он хороший! И не обидел. Разве обижаются на правду?
— Но разве хороший человек может вот так расстроить?
— Может. И как раз-таки из-за обиды.
— Ты его обидела? — озадачивается Саша.
— Да. Мы с Ладой, Саш. Крепко обидели. А человек он — замечательный! И Сонечке нашей он помог. Денег дал...
— А не Руслан?
— Руслан, — выходит недобро, словно я зло зубами скрежещу. — Руслан… — на выдохе. — Он тоже как лучше хотел. Жаль, что вышло через одно место. Но и его винить нельзя! Никогда не стоит винить других. Всегда, Саш, всегда нужно искать первопричины в себе.
– А зачем вы его обидели? — не понимает моего откровения брат, уже сидя на моих руках и искренне заглядывая в глаза.
– Дуры потому что, — а что ещё сказать?!
— А ты извиниться не пробовала? Если он хороший… простит…
— Простил, — для ушей Саши заверяю и даже, выдавив улыбку, киваю. — Но, боюсь, это уже ничего не изменит и не исправит ошибки. Ладно, хватит об этом. Главное мы вместе. Мы — семья! И Сонечка скоро будет здорова. — прижимаю к себе брата, и некоторое время мы дышим друг другом и успокаиваем молчанием.
Так и проходит ещё несколько дней. То вроде спокойно всё, а потом как накатит — сижу и рыдаю.
Уж не знаю, что бы со мной стало, но дальше убиваться мне не позвонил Руслан. Нагрянул, словно ураган, и принялся чинить/крушить кухню.
— Ты не должен… — пыталась его остановить, но Самохвалов отрезал:
— Сказал: сделаю! Значит, сделаю… Просто не мешай!
— Я боюсь твоей “просто” помощи. Чёрт его знает, что за этим грянет! — ну и брякнула в сердцах, что он не имел права выкладывать Орлову всё как есть. И без нашего ведома!
— Это было последним перед тем, как я собирался переступить черту, которую когда-то себе дал зарок не переступать! Так что, либо так, либо… — умолкает на несколько секунд. — А он что, приходил? Разборки устраивал? — с подозрением на меня уставляется.
Я неопределённо мотаю головой, вновь смаргивая непрошенные слёзы.
— Обидел?
— Нет…
— Твою мать! — чертыхается Рус. — Не надо было впускать. Или лучше бы мне позвонила, Несколько минут — и я бы пригнал.
— Давай не будем об этом…
Глава 29
Лида
Рус мрачно кивает и опять занимается кухней. Но каждый грохот и стук по моему сердцу словно молотом проходится. Дёргаюсь, нервничаю, переживаю, будто реально меня истязают. Но, наверное, этология спокойней переносила, чем… насилие над кухней.
Часто к Самохвалову лезла с вопросами: зачем это, зачем то…
Может, не надо… стены, пол, потолок…
И, чёрт возьми, я хозяйка мне виднее!
А он:
– Женщина! Пошла прочь! Сказал, будет новая кухня! И пока я тут главный…
— Но как же не хозяйничать, если кухня — моя?
– НЕТ! Пока это место ремонта! А вот когда сделаю, будет твоя кухня! Езжай с Сашкой в город! Погуляйте у ТЦ, еды прикупи и продуктов впрок. Ключи от моей квартиры возьми. Там пока перекантуетесь, чтобы мне нервы не трепать. Вечером приеду. Теперь тебе придётся много готовить. Я, знаешь, как кушать люблю!
В общем на пару дней сплавляет нас к себе…
Приезжает только на ночь, а днём даже не появляется, поэтому я ему с собой успеваю собрать несколько контейнеров с разным всяким. Термос с чаем...
Ох, меня и трясёт от мысли, что он там дома устроил…
Это ведь моё… единственное, что у меня есть! У нас с Соней и Сашей! Не дай бог, древность постройки не выдержит реконструкции — мы ведь без крыши останемся. А скоро зима!!!
Руслан, как помню, поступил на строительный... но не доучился. Оставалось надеяться, что навыки остались. И бросил, а не выгнали за профнепригодность!
Так что от мысли, что кто-то покушается на те крохи, что у меня остались, душа жутко болит.
Нет, я понимала, что он — не враг, но волнение не могла перебороть.
А потом случилось чудо…
На третий день, я уже откровенно места себе не нахожу, и всё подмывает нагрянуть в дом, как раздаётся звонок от Руслана:
— Собирайся, щас заеду.
Я готова от слова «уже»! А он, как назло, приехав, ещё и покушать задерживается… помыться…
Оно и понятно — хочется и нужно, но мне-то что делать?!
В общем, еле это пережила.
Зато когда вхожу в дом… даже слезу пускаю и закрыв рот ладошками, замираю в проёме кухни, страшась и шаг ступить…
Нет, это конечно не такое навороченное, как на кухне Орлова, но там я ничего не воспринимала как своё, а здесь… каждый миллиметр площади, мебели, техники…
— Офигеть! — выпучивает глазищи Саня, по-свойски отпихивая меня с порога и протискиваясь вперёд. — Русь, ты ванбогремонта! — выдаёт какую-то восторженную тираду, прокручиваясь в пустой зоне: между столом для еды и разделочным. — Вот так кухарка на прокачку! Это теперь наше? — неверующе вытаращивается на Самохвалова.
— А то, приятель! — с кривой ухмылочка ему подмигивает Рус. — Наша Лида теперь на этой кухне нам такое готовить будет… Ух! Только снимать видосы и жрать! Пусть другие завидуют!!!
— Круть! — подытоживает брат. — О! Нужно Ладе позвонить и показать, — выудив мобильный, быстро снимает на камеру обновку нашего убогого домика, и убегает прочь, на ходу набирая сестру: — Лад, что я тебе сейчас покажу-у-у...
— Рус… — выдыхаю в полнейшем опустошении. Но не тяжёлом и удручающем, а приятном… поражающим в самое сердце. — Это реально? В полночь не шарахнет молнией, и это чудо обратно не превратиться в убитую временем кухню?
— Неа, крёстная из меня не ахти. Магичить могу только в реале.
— И это моё? — встряхиваю головой, чтобы найти более точные слова. — Это, — неопределённо обвожу взглядом красоту, — оно наше? Стопроцентно? На всех правах? Никто не заберёт?
— Кто-то недавно орал, что хозяйка на кухне! — умничает с мрачным видом Рус. — Разве хозяйки допустят в свою вотчину чужих? — он надо мной потешается и этого не скрывает.
— Я тебя сейчас придушу, — от души грожу, вновь глазами пробегаясь по новому убранству современной кухни.
— Лучше готовь чаще и больше, — бурчит Самохвалов. — Я так и не понял, нормально, или что-то переделать? — чешет затылок, без должного, на мой взгляд, восхищения осмотрев свою работу и мою кухню!!!
— Ничего не тронь! — не ожидая от себя, ощериваюсь, словно он собирается покуситься на святое. — Богом клянусь, я за себя не ручаюсь! — с благоговейным трепетом, робко, страшась дышать, начинаю изучать и трогать всё, что попадается под руку и на глаза.
Невероятно!
Никогда бы не подумала, что на моей захудалой площади под кухню в простеньком сельском доме, может быть так хорошо, просторно, красиво и дорого! Теперь кухня и жилая площадь — будто два разных мира! Бедности и достаток! И пусть это не элитная итальянская кухня, но очень удобная, практичная и современная!
Это обязывает…
— Ты это всё сам?.. — размазываю вопрос, потому что мысли о глобальном: о ремонте, сборке мебели, и естественно о спонсорстве. — Один? — поражена размахом и качеством переделки.
— Угу, — хмуро кивает Самохвалов. — Руки ещё помнят, ну и… они у меня всегда откуда нужно росли, — хмыкает не без хвастовства.
Но ему простительно!
Не каждый может в кратчайшие сроки полностью довольно обычное помещение переделать до неузнаваемости и невероятной идеальности! Причём оборудовав кучей техники и собрав уйму новой мебели.
– Русь, — мысли всё никак не могу собраться в кучу. — Ты же понимаешь, что у нас нет и не будет в ближайшее время денег, чтобы за такое расплатиться! Если вообще когда-нибудь будет. Тут одно содержание чего стоит… — в ужасе и восхищении оседаю на новенький стул возле шикарного обеденного стола.
– Да сколько уже можно?! — в сердцах ругается Самохвалов, что-то подправляя у дверцы новой мебели над раковиной. — Сказал же, не думай о деньгах. И руками по хозяйству помогу… В общем, как и чем могу. А твоё дело — заниматься кухней и готовкой. Братом… Вот и занимайся!
— Надеюсь, — нагнавшая мысль, чуть утихомиривает пыл, — ты к Орлову больше не обращался? — это с осторожностью. И ненавидя себя, что по-прежнему болезненно реагировала даже на звучание фамилии Лёши.
— Нет! На такое своих связей хватило.
Не знаю, что читает на моём лице, но поясняет:
— У меня есть должники. Пусть не деньгами, но товаром и рассрочками обеспечили!
— Хорошо, — киваю, кусая губу. — А то не хочется больше его беспокоить и...
– Хватит уже об этом! — отрезает решительно Рус. — Пора отпустить ситуацию. А ему спасибо, что помог сбором денег для Сони. Он имеет право и обижаться, и проклинать и даже такую прихоть, как устроить разборки! Не вам его судить...
– Так я не обижаюсь и не осуждаю. Ни чуточки... И понимаю. И подпись поэтому поставила — чтобы наконец порвать с этим всем.
— Какую подпись? — озадачивается Руслан.
Я ведь ему не рассказывала подробностей. Только, что Лёша приходил…
Пока осваиваю кухню, разогреваю всё, что привезено с собой, а наготовила я много… про запас! Нехотя расщедриваюсь на более подробную версию случившегося.
– Странно, — бурчит Руся, выслушав до конца, и прожевав последний кусочек своего хлеба.
— Что?
— Всё странно. И особенно, что он сам приехал, — сдвигает грязную посуду на край. Я машинально убираю в раковину, клацаю кнопкой «вкл» чайника:
— Может, думал, что отнекиваться будем… — перебираю варианты. — Или затягивать развод… Или… Ладу не хотел видеть. Она в этих вопросах ушлей меня. Прицепилась бы к чему-нибудь...
— Херня всё! — категорично мотает головой Рус. Я в раздумьях, на автомате готовлю стол к чаепитию: чашки ставлю, ложечки, сахар, заварка, сладкое… Я заранее сюда принесла из комнаты, куда всю посуду, продукты и прочее кухонное, сгрузил Самохвалов ещё до ремонта. А мне предстояло после его ухода, разложить по местам, которые посчитаю для себя более удобными. Так сказать, под руку!
— Ты чё реально не понимаешь? — прищуривается Самохвалов, только сажусь. — К тебе он приехал. Именно к тебе…
— Да ну тебя… — с недоверием смотрю на Руса, но чем дольше висит молчанием, тем правдоподобней кажутся его слова. — Так может потому что… со мной проще… я не разбираюсь в тонкостях. И на самом деле не в курсе, что у них там был за контракт. Знаешь ведь, какая скрытная Ладка. Так и не рассказала всех подробностей и нюансов, — у меня тоже масса вариантов такого поступка.
— Не в этом дело, — упирается Рус с таким тоном, будто ему известно куда больше, чем мне. — Просто для развода, на заявлении необязательно две подписи, — одаривает пристальным взглядом.
— Да? — я озадаченно прикусываю губу, соображая, что это может значить.
Руслан не развивает мысль, а я так и осталась с ворохом догадок и предположений, которые вновь тревожат душу. Даже радость от чудесного подарка затмевают.
— Допивай, — торопливо встаю, чтобы Руслан не увидел накативших слёз.
— Лид, ты чего? — мрачнеет Самохвалов и даже глотка не делает, хотя уже было подносит чашку к губам.
— Нормально всё! А будет ещё лучше! У нас всё будет отлично! — как мантру твержу, покидая кухню.
Отвлекаю себя, занимаясь с Сашей: сидим на полу и собираем пазлы. Вдруг между нами вклинивается Руслан:
– Слушай, Лидок, я тут новость узнал. Ты что… беременна? — брякает так просто в лоб, что я аж кашлем захожусь:
— Русь…
— Что-о-о? — крякает брат, косясь на меня через плечо, а я настоятельно отворачиваю его голову в сторону пазл.
— Что? — непонимающе хмурится Самохвалов, реагируя на мой уничижающий взгляд. — Мне Лада сказала...
— Ну что ты несёшь? — шиплю от возмущения. И глазами указываю на Саньку. Наконец до Руси доходит:
— А-а-а, ну тебя, взрослый он уже, — отмахивается тотчас.
— Взрослый, да не совсем! — мрачно отрезаю. — А у Лады язык сильно развязался.
— Волнуется, вот и попросила за тобой прикладывать пристальней.
— Русь, не смеши! Я не больна! Это… естественный процесс. Я справлюсь...
— Одна? А он? От него ведь? — размыто, но для меня очень даже ясно.
— Русь! Не сейчас… И вообще… — пыхтя точно самовар, зло встаю. — Сань! — властно киваю брату на выход из комнаты. — Иди, чай попей… там печенье.
— Но я хочу… — было скулит брат, но наткнувшись на мой взгляд, горестно вздыхает и нехотя уходит: — Ладно...
Только остаёмся одни, тихо, но вкрадчиво чеканю:
— Русь! Не смей о таком говорить при брате! И вообще, это не твоё дело! — подбочениваюсь.
— Опять не моё, но разгребать нам всем? — прищуривается Руслан, вновь начиная меня раздражать.
— А ты не лезь! Я сама…
— Снова будешь молчать?
— Почему нет?
— И правда?! — едва не давится сарказмом Самохвалов. — Молчать — это выход! Молчать — это шикарная тактика! Или думаешь, это временно и рассосётся? — звучит с издёвкой.
— Да иди ты! — бросаю в сердцах.
— Лид, — ничуть не обижается на мой выпад Самохвалов. — Так нельзя! — строго, будто я — глупый ученик, а он — терпеливый учитель. — Ты ведь знаешь, что кота в мешке не утаить. Рано или поздно… любое ружьё стреляет, — он не просто так об этом говорит. В его жизни уже случалось подобное, а моя история... как ножом...
— Я сделаю всё, чтобы…
— Ну вы бабы даёте?! — восклицает Рус, ещё и рукой от бессилия махнув. — Хоть раз подумайте о других! — пальцем грозит: — Какого ему будет… Он же этого хотел…
— Не хотел, — упрямо твержу. — Когда приходил, я ему чуть было не призналась, но знаешь, что он сказал?..
Не дословно, но эмоционально повторила прощальные слова Орлова.
— Так что, пусть, как есть, — опустошённо качаю головой, снова переживая боль от острых слов Алексея. — Мы сами виноваты…
— Так и есть! — ни на каплю не сочувствует нам Руслан. — Сами! Вы! Идиотки! Но всё равно ему стоит об этом узнать.
— Ты меня не слышишь? — прищуриваюсь, пытаясь понять, что творится в голове Самохвалова. — Нет его больше в наших жизнях. Документы на развод подписаны!
— Тобой, — хмыкает Рус, будто не слыша меня.
— Это неважно. Он ушёл. Мы простились. Не подал на нас в суд, и за то спасибо. Помог сестре — вообще по гроб жизни обязаны. В остальном… Я сильная. Смерть родителей пережила. Несколько лет влачила жизнь в нищете. Ухаживала за двумя детьми, один из которых серьёзно болен. Так что считай, самое страшное пережила! А стать матерью-одиночкой?! Пфф! И это переживу! — из последних сил держусь, чтобы не разрыдаться. Как бы в грудь себя не била, но от мысли, что вскоре мне предстоит жизнь куда сложнее, чем была до возвращения сестры… уже выть хотелось.
– Просто пообещай, что в этот раз ты будешь молчать! — отрезаю, как можно категоричней, чтобы Руслан понял — разговор окончен.
— Обещаю, — скрипит зубами Рус и, тяжко вздохнув, молча, уходит.
– Лид, — протягивает брат, когда остаёмся одни, — так это правда? — взирает на меня большими, голубыми глазищами.
— Что именно? — настороженно уточняю.
— Ты скоро станешь мамой? — и на лице столько ожидания, что поражаюсь:
– А тебе-то зачем это знать?
– Ну как, — жмёт худенькими плечиками, — я же... вроде как стану этим... как его, дядей, — лыбу давит, вспомнив слово.
Злиться надо бы на Руслана за его прямоту и бестактность, но меня на губах почему-то улыбка впервые за это время играет:
– Мал ещё дядькой быть, — мягко взъерошиваю волосы брата и задумчиво киваю: – А ведь и правда станешь.
— Круто! — ещё шире улыбается Санька, и на лице столько счастья, будто нас не сложности ожидают, а манна небесная. — Ладно, всё! Хватит об этом! У нас дела поважнее. Нам с тобой ещё человека-паука надо собрать! — киваю на частично собранную картинку на полу и груду мелких пазликов.
Ладе я высказываю за болтливость, она огрызается… Впрочем, так у нас всегда общение проходит, даже начинаю забывать, что не было тяжких лет жизни без неё.
Теперь она звонит каждый день — отчитывается, как провели день с Соней. Что за это время произошло, что сделано, какие прогнозы и естественно, как себя чувствует сестра.
На моих глазах постоянно слёзы радости, на что Лада ворчит, что у меня гормоны буянят. Соня принимается успокаивать, страшась, что я обманываю и не от радости плачу, а потому, что расстраиваюсь.
— Я вас так жду, — завершаю каждый разговор, либо крепко прижимая трубку к уху, либо целуя экран планшета, метясь в личико сестрички.
Жду их возвращения с нетерпением.
От хороших новостей во мне рождается уверенность в будущем. Я набираюсь сил… поэтому готовлю праздничный стол к приезду сестричек и даже успеваю с братом снять первое видео для своего кулинарного канала.
Просмотры не бабахнули, но рулетка начала отсчёт. И теперь я точно знала, что у нас всё будет отлично!
Главное держаться одной, большой, дружной и сплочённой семьей! Мы — самое близкой, что у нас друг у друга! Мы кровь и плоть… Мы — одна семья! А крепкая и дружная семья – залог спокойствия и мира в жизни. И теперь мы были едины! Мы наконец объединились!
Чтобы не случилось, мы поддержим друг друга!
Никого из своих не бросим...
Вот моё понимание крепкой семьи! И только от нашего внутреннего стержня зависит, какой мы её будем считать и дальше — полноценной, ущербной…
Глава 30
Орлов
С момента как отправил документы на развод прошло уже несколько месяцев. Вроде всё, свободен! Официально ношу статус «разведён», и даже пережевал эту боль в себе. Переварил. Вычеркнул сестёр-обманщиц из своей жизни, но нет-нет, да и ловлю себя на том, что почему-тосмотрю в интернете очередное видео Лиды.
Не знаю… не помню, как наткнулся на первое, но до сих пор подписан на новости с её канала.
Да какое там?!
Я ещё несколько фэйковых аккаунтов сделал, с которых безбоязненно мог с ней общаться. Наверное, это выглядело, как троллинг в чистом виде, но после того, как с ней поговорю, зудящая, ноющая боль отпускает. И злости почему-то нет.
Обсуждаем всякие мелочи. Планы на будущее… кулинарное и блогерское.
И от этого чуть грустно, ведь будущее без меня.
И судя по тому, что Лида выглядит отлично, ей без меня живётся очень даже хорошо. Немного поправилась, на мой придирчивый взгляд. Но её это ничуть не портит. Наоборот, в ней появилась мягкость что ли… Сочность. Аппетитность. Свежесть… а улыбка… какая же у неё улыбка… аж до кишок пробирает. В животе ком стягивается и кровь ни к тому месту приливает. Пульсирует в паху до боли.
Как же меня раздражает моя ненормальная реакция на эту насквозь лживую, но такую сладкую женщину!
Мда, как бы себя не убеждал, я до сих пор ей болен.
Во рту пересыхает от того, как мне её не хватает, как по ней скучаю. И губы зудят, как хочется её поцеловать, но нет… Нельзя! Она — моё табу! Запретный плод!
Искушение… моя болезнь…
Дохну без неё, но заставляю себя жить дальше…
Без неё!
Тем более так и не нашёл в себе силы признаться, что простил её. И Ладу… Больно, тошно, мерзко, грязно. Поэтому к ним не приближаюсь. Я учусь жить без них.
И живу... своей жизнью с совершенно другой женщиной, к которой у меня нет никаких чувств, кроме потребительского.
Да, я тоже не ангел — пользуюсь, ведь она не позволяет окончательно окунуться в пустоту. Пользуюсь — мне так проще переживать одиночество души. Она — приятное тело, согревающее ночью. Жар, не дающий моему сердцу заледенел окончательно.
И пусть с ней не так хорошо, как было с Лидой, но всё же… Она помогает, спасает… позволяет оставаться на плаву и наблюдать со стороны за той, которая ядом проникла в моё сознание, кровь… которая отравила… заразила меня собой.
Мне бы вычеркнуть, но не могу… пока не могу сделать последнего шага к забвению. И с Русланом иногда вижусь.
Теперь у нас общие дела. Как бы дико это не звучало, но он оказался на удивление хватким мужиком, с понятиями и неплохими, для моего дела, полезными связями.
За что ему благодарен — говорит строго по делу. Скупо отвечает на вопросы. Из него вообще лишнего слова не вытянуть. Нравится он мне… хороший мужик! Дельный! Понимающий. Умелый… Мы бы подружились, если бы…
Я был рад узнать, что деньги помогли Соне. Ей сделали операцию, и теперь младшая сестра Лиды и Лады уже шла на поправку.
Случайно оказался в курсе, — так уж вышло, я стал свидетелем телефонного разговора Руслана и Лады, — что она продолжает воевать… только теперь уже с ним.
Что по-прежнему работает в галереи, а Лида — ведёт хозяйство. И всё у них отлично!
Даже не знаю, меня это больше радует или огорчает.
Глубоко прячу свои чувства, но мне хорошо от того, что Лида с тех пор, как мы расстались ни с кем не встречалась. Пусть некрасиво с моей стороны, пусть эгоистично, но… слабая часть меня этому радуется — ей можно… она ревнивая, тщедушная, гадкая и мстительная. Даже мысль, что кто-то другой будет её касаться, обнимать, целовать… причиняет дикую боль и вскрывает старые раны. И мне это не нравится!
– Хочу поделиться шикарной новостью, — начинает новый эфир Лида, сидя за кухонным столом перед камерой.
У неё потрясающая стрижка, наверное, специально перед выпуском сделала. Очень аккуратный и неброский макияж: сочные губы, ясные светлые глаза.
Невероятно хороша — прямо-таки светится отчасти.
Даже заползает страх в душу… Женщины редко выглядят настолько ярко без причины… И мне уже нехорошо только от мысли, какая это причина.
— На днях я связалась с талантливым... невероятно талантливым шеф-поваром, и он подтвердил моё участие в одном из своих кулинарных конкурсов-марафонов, который продлиться целую неделю! И который будет транслироваться по телевидению в нескольких странах! Жан Бастист Марсель… Если кто-то не слышал этого имени, советую погуглить…
От вида сияющей Лиды у меня аж в душе всё переворачивается. Так вот значит, по какому случаю красота! Намылилась к НЕМУ! Вон как пышет счастьем…
— На всякий случай, ссылка на его канал под видео, — делает характерный жест Лида, намекая на строчку под окошком канала. — Так вот, он сделал для меня поблажку, и готов зачислить в ряды участников совершенно бесплатно. Единственная загвоздка в средствах на перелёт туда и обратно, плюс проживание! Дело в том, что марафон будет проходить во Франции. Стоимость билета, проживание — это всё требует средств, которых у меня, увы, нет… Но конкурс популярный, и мне бы очень хотелось на него попасть. Поэтому сегодняшний эфир будет посвящён предстоящему конкурсу и сбору средств на мою поездку. Желающие задонатить: — Лида вновь указывает вниз, — ссылка на донат-канал под видео. Хочу напомнить, что это уникальный опыт, редкая возможность… Буду благодарна за любую сумму. У нас есть три недели! Отчёт по затраченным средствам могу предоставить, на тот случай, если у кого-то возникнут сомнения по поводу целевого использования собранных денег. Но я клятвенно заверяю, что после обучения с меня каждому участнику сборов: магнит на холодильник с логотипом моего канала и памятный календарик с логотипом кулинарного марафона с подписью самого Жан Батиста, — выделяя значимость подарка, покивала с улыбкой. — Обещаю, что автограф поставит Жан Батист собственноручно! И конечно же с меня обязательные семь блюд, которым я буду обучаться на марафоне. Итак, все принявшие участие в сборе средств и желающие получить календарик и магнитик, должны мне написать в личку. Или поставить под этим видео плюсик с указанием, какой именно подарок от меня желали бы получить больше всего. И конечно же, если вам понравится видео, ставьте лайк, а ваши репосты помогают продвижению канала, — в привычной манере продолжает тараторить Лида, поражая меня тем, как быстро растёт в творческом и блогерском плане.
Если первое видео было скомканным, с неуверенным голосом, чуть переволновавшейся Лидой, то теперь она выглядит естественней, органичней.
– Держу кулачки, что у нас это получится! А сегодня в нашем эфире будем готовить новое, просто потрясающее блюдо, которое я… нет, не то, чтобы я его придумала, — очень чётко декларирует Лида, но от просмотра меня отвлекает вошедшая на кухню Татьяна:
– Лёш, — тянется ленивой кошкой любовница, и не скрывая полуголого тела, шлёпает ко мне босыми ногами. — Ты почему не спишь? — обнимает со спины тонкими руками и чмокает в щёку. — Ты ведь только прилетел… отдохни…
– Нужно было глянуть кое-что, — немного ворчливый бросаю я, было захлопываю крышку ноутбука, но Татьяна успевает стрельнуть глазами в экран:
— Понятно, — на тихом выдохе, — опять на неё смотришь?
Вроде как с равнодушием, но нотки недовольства прорезываются.
На видео Лида хозяйничает на кухне, показывая какие продукты необходимы для приготовления заявленного блюда.
– Почему опять? — брякаю, отвалившись на спинку стула и сложив руки на груди. Пристально смотрю на любовницу, пытаясь понять о чём речь.
– Потому что это уже не первый раз, когда я вижу тебя за просмотром видосов именно этой тётки. Вы знакомы? — не стыдясь своего раздетого тела, нагло зад пристраивает на краю стола, чтобы оказаться лицом к лицу.
Танюха не в курсе, что я был женат на Ладе. Все совместные фотографии и видео, которые у нас были, я уже удалил. Общих знакомых нет, да и быть не может…
Она вообще из другого города, так что полагаю, даже не догадывается, кто на экране.
– А что если мне её канал очень нравится? — предпринимаю хитрый ход и задаю встречный вопрос. — Ты ведь смотришь каналы тех, на кого подписана и не по разу…
— Смотрю, — кивает Танюха, ехидно суживая глаза: — Вот только у меня логично всё: красота, макияжи, приколы, мода, знакомые… А у тебя «кулинария». Реально?
— Почему нет? Она выглядит естественно, с продуктами управляется легко, готовит так… — на миг сбиваюсь, чуть было не ляпнув, что пальчики оближешь, но быстро нахожусь: — Кажется, что это каждый может...
— Ага, — хмыкает насмешливо Танюха: — Но что-то я не замечала тебя за приготовлением какого-то сверхшибательного блюда от «мастера», — неопределённым кивком намекает на Лиду.
— Я не дура, Лёш. Сложить дважды два могу. Тем более я заметила, что после «этого допинга», — очередной кривой кивок в сторону экрана, — ты очень возбуждён. Меня это не смущало. Поэтому и молчала, ведь у нас с тобой свободные отношения. А сейчас… сейчас я к тебе стала привыкать. Почему и спрашиваю, вы знакомы?
— А если да? — пристально тараню её взглядом, в ожидании реакции.
— Тогда... — Таня заминается, — самое время признаться, что я ревную, хотя меня смущает её деревенский стиль. Она не выглядит женщиной, которая может заинтересовать такого мужчину, как ты…
— А какие женщины меня интересуют? — не сильно это волнует, но чтобы нервы потрепать могу и поиграть в подобные игры.
Танюшка задом по краю стола юзает в мою сторону, нагло оттесняя ноутбук и оказываясь прямо напротив меня… одну ногу совсем беззастенчиво устраивает между моих: ступня — в опасной близости от моего хозяйства… А другой упирается в мою грудь. Нагло, властно, зная чего хочет: как бы отталкивая, но при этом требуя внимания, ответа…
Теперь на кухне даже пахнет сексом.
Напряжение сильное.
И это возбуждает.
Не Таня, хотя она очень даже горячая штучка, а ситуация. Моя провокация, ревность любовницы к Лиде, которая не моя… но она где-то там на экране… и по-прежнему в моём сердце!
Трахаю её быстро. И кончить заставляю так, чтобы хотя бы ненадолго забыла обо всём. А потом задыхаемся какое-то время, отходя от акта, пребывая в ярком, долгом экстазе.
Но это больше не спасает…
Это больше не панацея…
Таня переступает черту, которую я для неё установил!
— Ты так и не ответил, — голос любовницы чуть подрагивает. Она приподнимается на локтях, лежа на столе и обвивая мой торс ногами.
— А, по-моему, предельно понятно, — недовольно выбираюсь из плена любовницы и быстро привожу себя в порядок, благо влажные салфетки в одном из выдвижных ящиков. — Я просто люблю кушать глазами...
— Ага, — фыркает Таня лениво садясь и тоже вытирает последствия моего желания. — Ещё скажи, что соскучился по домашней кухне, — ловко спрыгивает со стола и бросив грязные салфетки в урну, покачивая бёдрами, ступает к холодильнику.
— Почему нет?! — возвращаю ноут на место, и косо гляжу, как любовница достаёт бутылку с водой.
— Потому что почти всё, что готовят такие… — Таня кривит лицо, намекая на Лиду, — очень вредно и колоритно! Бодипозитив, имеет место быть, но не для тебя же?! — и так категорично, словно ничуть не сомневается в том, что у меня точка зрения, однозначно, как у неё! Только так, а не иначе...
К слову сказать, Татьяна очень щепетильно относится к еде, и питью. Поэтому практически не ест. Можно сказать, питается воздухом и водой, боясь поправиться.
Меня это не напрягает, я не вижу нашего будущего вместе. Потому до сих пор не навязывал своего мнения на этот счёт, не доказывал ошибочность её поведения.
В конце концов, это её жизнь: ей самой разбираться что делать, что есть, с кем спать…
А теперь и подавно!
– Зато вкусно! И знаешь, важнее не то, что едим, а то, из чего сделано и кем… Если качественные продукты и умелые руки — можно всё! А домашняя кухня в этом вопросе побеждает без вариантов! И умение готовить — не считаю недостатком! Это скорее приятный бонус к прекрасной женщине, на которую мужчина реагирует на химическом уровне...
Уже было захлопываю крышку ноутбука в очередной раз, но к своему удивлению глазами зацеплюсь за весьма округлившийся живот Лиды.
Даже забываю о чём говорил Тане.
— Твою ж мать?! — жадно смотрю за тем, как Лида крутится на кухне, при этом объясняя, что делать и зачем.
Глава 31
Орлов
— Быть того не может! — чертыхаюсь сильнее, потому что раньше не замечал у неё живота. — Она издевается?!
Пивное пузо?
Пфф!
Булочек переела… я же уже подмечал, что она округлилась... вот так… особенно… Бл*! Не похоже это на то, что она поправилась.
Если это то, что думаю… она получит! Ох получит! Ремнём… а потом…
Аж в горле пересыхает. Руки от волнения трясутся.
— Спасибо, — выхватываю бутылку воды у Тани и осушаю в несколько глотков
— Ну даёшь… — опустошённо роняет любовница… Теперь уже точно бывшая любовница!
— Пить… захотелось, — не в себе бормочу, начиная торопливо клацать по всем последним видосам с канала Лиды, чтобы проследить за её «пополнением».
За последний месяц было четыре, но везде она ещё худенькая… в принципе, как обычно… А потом получается скачок…
Что если там была запись?
Точно! Просто отсняла много видео за коротки промежуток, чтобы был прозапас… а сейчас экстренный случай, вот и вышла не в записи, а прямой трансляцией, что весьма уникально, потому что готовка такое дело… аврал может случится, где-то подгорело, не подошло... и ждать приготовления можно часами…
И тут меня озаряет.
А-а-а-а, так вот почему она сегодня готовит быстрое блюдо!!! Чтобы не было задержек и заминок в эфире!
И эфир нужен прямой, чтобы собрать средств!
Поэтому пуза не утаить!
Вот же зараза!!!
Просто нужны деньги на поездку, вот и выползла перед камерой посверкать! Нет, не думаю, что меня надеялась заманить, но срочный выпуск… толкает на мысль, что пришлось пойти на прямую трансляцию, чтобы не потерять время.
На несколько минут полностью глохну от новости, не слыша Тани, а она что-то вроде говорит. Во все глаза рассматриваю Лиду, которая крутится перед экраном, а потом на автомате набираю Руслана:
– Это мой ребёнок? — даже забываю начать с банального «привет».
Молчание на другом конце висит долго. Я уже начинаю скрипеть зубами и подумывать как бы выбить из него правду, но тут Самохвалов ворчит:
– Ты меня под пули подводишь. Знаешь, какие они опасные когда злые или обиженные?!
– Знаю, я был на них женат… — отрезаю грубовато.
Руся понимающе хмыкает:
– Да, точно, я уже и забыл, — опять зависает пауза, но в этот раз короткая: — Твой. Только я тебе об этом ничего не говорил! — выделяет для значимости каждое слово. — Я вообще-то ещё жениться собираюсь.
— Мой тебе совет: только убедись точно, что женишься и живёшь с одной и той же… а то у этих стервоз не заржавеет…
— Не, братан, я не такой лопух, как ты. Свою ни с кем не спутаю.
— Тогда, удачи, – сбрасываю звонок, с диким желанием немедленно набить кое-кому задницу. Аппетитную, сочную задницу!
– Лёш, — вырывает меня из тягучих мыслей озадаченный голос Тани, — кто беременна? У тебя что, ребёнок? — хлопает ресницами в полнейшем непонимании бывшая.
– Танюш, не лезь не в своё дело! Лучше шуруй спать! — беззлобно рявкаю, да так, чтобы она больше ко мне не приставала.
Таня заметно мрачнеет, но послушно покидает кухню с очень обиженным видом.
Мне не до неё, и уж тем более, не до примирения — мой взгляд жадно приклеен к экрану.
Аж руки трясутся.
А вместо очередного звонка Лиде, отправляю Донат с нескольких аккаунтов, чтобы зараза не заподозрила подвох, и жду.
Она ещё крутится на кухне, рассказывая о температуре выпечки какого-то умопомрачительного пирога, как её голос заглушают короткие пеликанья… сигналы прихода сообщений.
Лида ловко находит слова, чтобы отвлечься от темы готовки и косится на экран, явно любопытствуя кто и что написал.
Глаза распахиваются… и рот… несколько секунд не находит, что сказать, а потом ошарашенно выдыхает:
– Это шутка? Кому я обязана такому донату? — быстро копошится в уведомлениях, сильно приблизившись к экрану.
Стервоза аппетитная, так бы сожрал… с потрохами, вредностью и этой невыносимой упрямостью.
— Уважаемые, это невероятно, но всего за двадцатиминутке эфира у меня собрана вся необходимая сумма! — на её лице играет натянутая улыбка. Недолго. — Или это чья-то злая шутка? Розыгрыш? — перестаёт лучится. — Или у меня появились щедрые поклонники, которым действительно нравится мой канал. Это не может не радовать. Я, конечно, очень благодарна, но хотелось бы ещё узнать своих спонсоров хотя бы по никам. Прошу вас, напишите мне в личку, с обязательным указанием чего бы вы хотели получить от меня в подарок. Ваши данные, куда отправлять.
Как Лида путаясь в мыслях, чуть недоумевая разговаривает с экраном наблюдать очень забавно. Но мне нравится эта неподдельная искренняя растерянность, переплетающаяся с радостью. Нравится приглушённый недоумением восторг. Мне, чёрт возьми, нравится, видеть её настоящей! Моей Лидой. У которой всё написано на лице! И которая не играет на публику, при этом находясь на публике.
Она — моё чудо!
Вот и смотрю на неё с диким голодом, больше не обманывая себя и не вынашивая свою обиду. Жадно слежу за каждым мгновением естественности Лиды.
И мне всё! Всё нравится!
Как распахиваются глаза, дрожат её полные губы, как она их изредка облизывает…
Теперь я совершенно точно знаю, что прощаю… Я вообще не представляю, как мог обижаться! По-дурости, из-за того, что спали розовые очки, которые сам себе нацепил…
Наверное, сегодня я переиграл сам себя. Но не ожидал, увидеть Лиду с пузом.
Чтобы больше не травить свою душу, захлопываю крышку ноутбука. Дико надеясь, что она ни о чём не догадается. И раз я исчез из сети, она со временем забудет об этом инциденте.
А потом ждать!
Я уже раз пережил закидоны этих идиоток, и в этот раз переживу. Переживу! Главное не подставляться и дотерпеть до развязки, а потом… потом и на моей улице будет праздник!
Лида
С момента сбора средств прошло уже несколько дней, и несмотря стойкое ощущение чего-то нехорошего, я всё-таки покупаю билеты на рейс до Парижа и обратно, и бронирую номер в недорогой гостинице, по типу хостела.
Уж не знаю, верно ли поступаю, но не могу отказаться от возможности побывать на кулинарном марафоне самого Жан Батиста.
Где, если не у него я могу научиться чему-то новому и получить незабываемый опыт? Да и полезно помелькать на каналах рекламы ради, я ведь мечтала об этом так давно…
Волнуюсь как никогда: и за себя, и за малыша, а ему перелёт даётся не очень хорошо.
А по прибытии, мне неожиданно везёт, и я умудряюсь встретиться с Марселем до начала шоу. Как бы некрасиво и подло поступила с Алексеем, враньем дальше жить не могла, и во что бы то ни стало собиралась порвать этот порочный круг, начав хотя бы с Жан Батиста, ведь он меня знал как Ладу Орлову, а я… Лида!
Меня гложет совесть, да и боюсь я рассекречивания в прямом эфире, поэтому переступив через страхи и опасения, рассказываю ему как есть о своих не самых лучших поступках.
Не понимания ради, не жалости… а как бы признаваясь, винясь и ожидая его решительного слова: захочет ли он связываться с такой, как я, или отменит своё приглашение, а меня удалит из списка участников.
Может и стоило бы по телефону решить такой момент, но мне показалось это сверхнеправильным…
А так, тет-а-тет… с удивительно порядочным человеком, Улыбчивым, позитивным, добродушным и невероятно толерантным к ошибкам других. Нет, я бы честно поняла его отказ взять меня в шоу! И не обиделась бы…
Но Марсель отмахивается от моей истории, как чего-то несущественного. Быстро ориентируется с моим именем. Заверяет, что проблем нет. Всё остаётся в силе. Я участник — и точка!
Потом переводит тему в другое русло: льёт комплименты, как я прекрасно выгляжу, и без устали твердит, что рад нашей встрече и ни за что бы не отменил приглашения…
Но перед тем как расстаться, почему-то с затаённой улыбкой уточняет:
— Так ты его любишь? Или всё оказалось фарсом, а теперь малыш будет расти без отца потому что — ошибка?
Опускаю глаза, потому что о чувствах пыталась умолчать, просто поведав о содеянном, а Жан Батист решает копнуть глубже.
— Влюбилась! И от этого ещё тяжелее, ведь долгое время мучилась из-за предательства сестры и того. А малыш — не ошибка! Я счастлива, что он у меня останется после связи с Алёшей. Он… память…
Марсель в очередной раз доказывает, что он человек без предвзятых стереотипов, предрассудков и очень понимающий. Конечно, качает головой, что мы сестрой сильно перемудрили с этим делом, но принимает мою историю:
— Всё же русских не понять разумом, а душа русской женщины — сложна вдвойне! Но в этом-то и изюм… Так даже интересней. А теперь, отдыхайте, Лида. Вам предстоит насыщенная программа...
Не обманывает!
Нас ожидал очень плотный график: утром — съёмка, вечером — выход серии марафона на экранах. До последнего не была уверена, что справлюсь. И в первый день очень волнуюсь на площадке, но только стоит встать у стола и взять «оружие» в руки… Дело идёт как по маслу.
И только последний финальный день, обещает быть напряжённым и нервным, потому что должен проходить онлайн- трансляцией, со звонками в студию и прямым голосованием посредством смс-сообщений и опросников на канале официальных спонсоров.
Меня поражает такая масштабность проекта, и особенность моего участия в нём, я до сих пор не могу поверить в сказку.
Даже если не получу главный приз, это станет большим незабываемым опытом и плюсом в моей карьере. И раз сейчас не могу работать профессионально и в ресторане, то после выхода из декрета попробую открыть своё дело.
В ожидании прибавления в семействе не до таких огромных заморочек и растрат, хотя средства уже начинаю откладывать с того, что получается заработать ведением кулинарного канала.
К моему удивлению, очень даже приятная сумма… И это только пока! Пока я не раскрутилась!
А скоро мне предстоит очень много времени проводить дома, поэтому этот вариант заработка мне вполне подходит, и сказать честно, я даже не ожидала, что довольно быстро у меня начнёт собираться аудитория.
Я искренне поражена что с первого же видео появились подписчики, комментарии и просто благодарные зрители.
Поэтому и цепляюсь за любую возможность, до последнего желая учиться новому! Тем более мой аппетит разыгрывается всё больше — я жадно хватаю любую информацию, которую в силах воспринять, переварить и применить в будущем.
А после съёмок не спешу в хостел — гуляю… много. Хожу или просто сижу в парке, смотря на людей так похожих на русских, но чем-то незримым отличных от нас. Да и течение жизни тут кажется каким-то другим.
А потом возвращаюсь… сначала в номер, с утра на площадку...
Жан Батист не выделяет меня из толпы, а нас всего пять!
Все мастера экстра-класса, ну, конечно, если не считать меня! Все работают по специальности, а на марафон-шоу пришли, чтобы засветиться. Впрочем, как и я, вот только, боюсь, что я-то как раз в сравнении с ними — посредственность.
По крайней мере, моё образование в отличие от их современного, уже потеряло актуальность, ведь за последнее время в жизнь вошло столько нового, интересного, к чему я не могла приобщиться, занимаясь домом и хозяйством.
Но я отбрасываю сомнения, страхи, предубеждение, и ни в коей мере не теряюсь за рабочим столом. Выкладываюсь на полную, и стараюсь изо всех сил, чтобы, наконец-таки, Жан Батист опять увидел во мне то, что увидел в России и я с достоинством дошла до последнего дня марафона.
Предельно точно и максимально ярко отрабатываю сценарий, который мне выдают каждый день перед съёмками. А это обязательно! Для каждого участника и ведущего есть своя роль! Есть обязательный, прописанный сценарий, следовать которому обязаны в строгом порядке!
И каждый играет просто потрясающе, заставляя шоу бурлить! Мы все каждый сам по себе, но при этом — единая картина!
А Марсель продолжает источать не только улыбки, но и сарказм. Это не милое шоу, где гладят по голове и восторгаются умением управляться с продуктами и ножами!
Нет!
Тут есть всё!
Но несмотря на это, Марсель — потрясающий человек! Мастер! Шоу-мен!
Я восхищаюсь тем, как он себя ведёт на камеру. Как проводит шоу, мастер-классы, обучение, и даже не замечаю, как настаёт последний день съёмок.
Я по-прежнему на плаву!
Не отстаю от других!
И это, естественно, не без колоссальной поддержки зрителей и самого Марселя…
Я не особо запариваюсь тем, что идёт прямая трансляция, стараюсь не выдавать волнения и максимально точно выполняю задание. Но немного почву из-под ног вышибает вопрос на русском:
– Лида, у вас руки дрожат. По-прежнему волнуетесь? — за неделю общения, Марсель ни разу не заговаривал со мной на моём языке, поэтому на миг сбиваюсь с нарезки овощей:
— Немного.
— Надеюсь, не настолько, чтобы родить в прямом эфире? — Жан Батист подперев боком мой рабочий стол, смотрит с насмешкой, и вопрос явно с подвохом.
— Не надейтесь! Рано ещё...
— Отлично! — хмыкает Марсель. — А то не хотелось бы потом получить гневные комментарии, как я довожу участников… до обмороков, слёз, родов…
Не просто так спрашивал. На площадке разное случалось, и истерики участников — были тоже. Не без участия Марселя, естественно, ведь он был не только милым, но и весьма язвительным и резким, хотя это скорее как элемент шоу, чем скверная черта его характера.
Оно и понятно, но на мишности — народу не собрать. Когда все просто и тихо — скучно и пресно. Всем хочется видеть скандалы, ругань, крики… И все участники это отыгрывали на ура!
— Это ложь и провокация! — на камеру улыбнулась, как бы говоря зрителям: не верьте, он не такой! — Хотя вы мастер на все руки, если что-то случится, думаю, не растеряетесь!
Глава 32
Лида
– Вы меня переоцениваете, — вскидывает в притворном удивлении брови Марсель. — Хотя, мы с вами почти неделю, и вы… живы-здоровы, и даже дошли до последнего дня марафона без потерь и лишних слёз, — тихо смеётся своей шутке Жан Батист, а зрители ему вторят рванными смешками, прекрасно понимая, на что намекает шеф-повар. — А ещё мы с вами ни разу не заговорили о личном…
Выдерживает небольшую паузу Марсель. У меня аж холодеет внутри.
— Да-да, кажется пора! — продолжает источать улыбку шеф-повар, а я… жду удара… грома, молнии, разоблачения. — Можно сказать, я вас оставил на десерт, — подперев боком стол, на меня уставляется Жан Батист.
— И что вы хотите узнать? — мой голос звучит невнятно. Я до последнего надеюсь, что Марсель меня не подставит...
— Как поживает ваша вторая половина? — шокирует очередным вопросом шеф-повар, ответ на который прекрасно знает, но всё же осмеливается поднять эту тему. При всех!!! В прямом эфире!!!
Наверное, решил на этом сделать Шоу — всё, что я ему рассказала, собирается вывалить на всеобщее обозрение.
Жесть!
Я попала!
Если так, тогда меня ждёт не просто скандал — жуткое, громкое разоблачение, вплоть до осуждения массами.
Как я после всего вернусь в свой родной город?
— Нормально, — собственный голос кажется чужим. Я вообще не ожидала, что заговорю — к своему стыду забываю, чем занимаюсь.
– И Алексей… я верно запомнил имя вашего мужчины? — словно нарочно подливает масла в огонь Жан Батист. Но при этом не называет Орлова моим мужем, и за это спасибо!
— Верно, — выдавливаю кивок, проклиная ситуацию и себя… ведь не могла взять себя в руки и отыграть спокойствие на камеру. Вопрос для меня по-прежнему остаётся болезненным.
— И Алексей как и прежде вас поддерживает в вашем увлечении? — не унимается Марсель.
Зачем Марсель задаёт этот вопрос?
Он обещал, что не будет говорить на эту тему!!!
Он меня хочет подставить! Утопить!
Или просто под финальный звон слить с программы!
Неужели я в нём ошибалась?
Мысли гудят встревоженным роем пчёл, но я обязана хоть как-то отвечать… звучать:
– Да, у меня исключительный мужчина! И он…
— Надеюсь, он приехал с вами? — беспощаден Марсель.
Теперь улыбку приходится удерживать на лице с ещё большим усилием, при этом стараясь, чтобы она выглядела, как можно более естественной, хотя скулы уже сводило от напряжения.
Руки предательски дрожат.
Сердце лихорадочно отбивает тревожный… панический ритм.
– К сожалению, — опускаю глаза в стол, мысленными пинками заставляя себя продолжить нарезку перца. — Алексей очень занят. Но он хотел приехать, — кое-как выкручиваюсь из неудобной ситуации, но почему-то уже чувствую, что опозорилась на всю Францию. И Россию тоже! Особенно на своё село, в котором каждая собака в курсе, что я не замужем! И у меня никого нет! А запись этого видео… сто процентов разнесут по интернету! И уже через несколько недель, месяцев… все будут знать, что я говорила. Где была! И что делала...
– И вас это огорчает? — с деланным сожалением уточняет Жан Батист.
— Я…
Камера словно нарочно, приближается, чтобы заснять меня с не пойми какой реакцией на происходящее.
А я, чёрт возьми, не знаю, как собраться с мыслями и силами.
Втягиваю побольше воздуха:
– Поддержка всегда хорошо! — ощущаю себя змеёй на раскалённой сковороде. — Но, увы, наши желания не всегда совпадают с возможностями, – заканчиваю на позитивной ноте. Победной! Со стойким чувством, что очень неплохо нахожусь с достойным ответом.
– Да это так, — хмурит брови Жан Батист. — Но просто когда-то я пригрозил вашему мужчине, — в очередной раз нарочно применяет этот термин Марсель, продолжая ходить по тонкой грани. – Если мы вновь с вами увидимся, а его не окажется рядом, то я с удовольствием займу его место, — кивает на камеру… играет. — И я не шучу! — продолжает диалог со зрителями, но для моих ушей. — Как по мне вы потрясающе красивая и одарённая женщина… – тихо смеётся Жан Батист, а глаза его лукаво сверкают.
– Да, что-то такое припоминаю, — решаю поддержать его настрой. — Но он со мной… — касаюсь ладонью сердца, пальцем виска. — Всегда! И только он! Никто не сможет его затмить...
– Правда? — деланно кривит лицо Марсель, продолжая подпирать боком стол.
— Абсолютно точно! — решаю дожать момент. — И даже его отсутствие ничего не изменит!
— Мне кажется, вы лукавите!
Меня уже порядком бесит разговор, но скатиться до ругани себе не позволю, а значит, придётся играть по правилам, которые навязывает Жан Батист, но потом… я ему выскажу!
— Ничуть!
— Лукавите! — настаивает Марсель. — Просто знаете, что он не может без вас! И какими бы неотложные дела не были, он обязательно найдёт время, чтобы прилететь к вам и поддержать, пусть даже в последний день марафона.
Сердце пропускает удар.
Только сейчас осознаю, что клацаю ножом по разделочной доске гораздо сильнее, чем стоит.
Да какое там?! Я едва себе палец не оттесала, как нервно работала ножом.
Уже предчувствуя самое невероятное, перевожу взгляд с коварно улыбающегося Марселя туда, куда подсвечивает световой луч студии, — специально, чтобы любая камера мгновенно могла найти того, о ком говорим, — и я в ужасе уставляюсь на Орлова, сидящего на ближнем ряду с самого края.
НЕТ!
Сердце уходит в пятки… Я едва в сознании, как сильно ведёт голову. От волнения сдавливает горло.
– Ну что же вы так растерялись?! — приторно-сладко пропивает Жан Батист, приобщая меня в дружеском, ободряющем жесте.
А я в ступоре.
– Лида, вы побледнели… — продолжает не то издеваться, не то… умиляться Марсель. — Словно призрака увидела, — смеётся на камеру.
Но и идиоту ясно, что это всё сделано специально. Нарочно!
Чтобы вот такой вот момент взорвал студию.
И зрители бурлят: вскрикивают, ахают, охают, свистят, хлопают, топают.
Все смотрят на то на меня, то на Алексея, а мы ведём молчаливый войну взглядами.
– Зря вы так, — нервно смахнула слёзы с щеки, больше не в силах играть непрошибаемость.
– Как? — почти беззвучно. И громче, для всех и особенно для Орлова: — Ну же, Алексей, — правда на французском, но подкрепляя слова жестами, — я уже пытаюсь занять ваше место, — крепче обнял и даже бедром моё боднул. — Вы по-прежнему не предпринимаете никаких попыток быть рядом со своей женщиной? Или ваше желание её поддержать не так сильно? — с улыбкой, но с явным вызовом. — Вы смотрите, не поторопитесь, я её быстро приберу к рукам! А потом отругаю, если она окончательно испортит сегодняшнее блюдо, — он получает удовольствием от нашей заминки и всеобщего гвалта эмоций.
— Руки прочь! Она моя! — к моему ужасу Орлов встал.
Луч студии подсвечивает ему до самой сцены… зоны кухни… меня.
— Вы позволите? — ничуть не робея, теснит Жан Батиста, занимая место рядом со мной. И словно между нами ничего не было... ужасного и скандального, обнимает меня, обжигая щёку горячим поцелуем. — Привет, дорогая, — бросает как бы невзначай, но чувствую, что он тоже не ожидал подобного от Марселя, и у нас обоих будут к нему вопросы.
— Как? Это всё? Разве так приветствует женщину, которую любят и которую давно не видели?
Я его убью!
Орлов куда трезвее меня. Сдержанней… терпеливей.
Крутанув меня за талию, но так, чтобы я оказалась к нему лицом к лицу, несколько секунд смотри. В упор!
До последнего не верю, что он это сделает, но Алексей меня целует. Нежно, мягко, губами по моих задержавшись чуть дольше, чем просто банальное приветствие, и чуть слаще, чем если бы хотел унизить, причинить боль.
— Ну что ты?! — обласкав взглядом, шепнул, а потом бережно, короткими поцелуями собирает слезинки с моих щёк.
— О-о-о, — тянет Марсель, — они такие милые!! Правда? — бессовестно ведёт диалог со зрителями, играя нашими чувствами, переживаниями, жизнями, и толпа ему отвечает:
— Ах-ох-м-м-м, — зал гудит, топясь в океане чувств. Летят восторженные, умилительные вздохи-охи… шепот...
— Прекрати реветь, – почти беззвучно чеканит Орлов. — Ты ещё должна взять главный приз! Без него домой не пушу! — грозит так мило, что непроизвольно улыбаюсь, хотя чему?! Я в шоке от происходящего! Ни черта не понимаю!!!
— У тебя время поджимает, — шикает Орлов, и привычным манером щипает меня за задницу.
— Ауч, — тихо ахаю, шарахаюсь от него.
Это просто ужасно!
Невероятно... дико трогательно.
И какая к чёрту работа?
Какое шоу?!
Ничего не вижу! Слёзы счастья застилают обзор.
Ладонью смахиваю едкую жижу… забираю нож из руки Орлова, который мне его услужливо протянул.
— В бой! — подмигивает Алексей… и конечно же я прихожу в себя. Завершаю блюда в небольшой прострации, в четыре руки, и пусть Алексей большое мешает, но даже его компания... близость наполняет меня невероятной силой.
С ним так хорошо… Так по-доброму, родному хорошо… уютно...
Страхи отступают.
Я бессовестно купаюсь в тёплой компании Алексея.
И мне становится невыносимо плохо, когда Жан Батист отправляет его обратно на место, сообщая зрителям и участникам о том, что пришла пора сдавать контрольную.
Боюсь представить, как выгляжу после рыданий: наверное, у меня и тушь потекла, и волосы растрепались, глаза красные... и вообще, я выгляжу неопрятной бабой, но сейчас меня больше волнует, останется ли до конца шоу Алексей? Сможем ли мы поговорить?
Я жду окончания съёмок, и в то же время, боюсь той секунду, когда закончится эфир, и я останусь в жуткой реальности, где Орлов меня ненавидит! Где он меня не хочет больше знать. И где он не хочет, чтобы я была от него беременна.
Лида
Главного приза я не беру, но приз зрительских симпатий, и второе место — мои по праву!
Я правда для этого очень старалась. И поддержка была колоссальной!
Благодарю всех на камеру, и только потом узнаю, что Алексея уже нет в студии. Вначале становится страшно, что он уже уехал, и даже бросаюсь на его поиски, но меня перехватывает Марсель.
Ух, я ему негодование выговариваю… как раздосадованная дочь, отец которой только что при всех устроил знатную порку, но он такой милый и очаровательный, что быстро меняю гнев на милость, и уже через несколько минут оказываюсь в его добрых, поддерживающих объятиях.
— Если не получится вернуть Алексея, помните, я всегда готов вас взять на работу. Но он будет трижды глупцом, если после всего, что между вами было и есть, он от тебя откажется.
— Я его обидела, — киваю. Чего греха таить! — Но он очень хороший, и если бы дал шанс…
— Что-то мне подсказывает, — сощурив глаза, улыбается Марсель, придержав меня за плечи, — что мы с вами больше не увидимся, — звучит уверенно, и даже с оттенком лёгкой грусти. — А теперь идите, — несильным толчком направляет меня к выходу, а сам, как ни в чём небывало, подхватывает разговор ближайшей толпы.
Ясно понимаю, что шанс упускать нельзя!
Мне необходимо поставить точки над «i» с Алексеем.
Тем более раз он уже в курсе моей беременности, у него есть вопросы и мне придётся отвечать!
Выходя из здания студии, напоследок пробегаюсь глазами по лицам, но не найдя Орлова, выхожу…
Мне нужен план действий!
Где искать Алексея? Мотель? Аэропорт?
Чёрт! Я не приспособлена к такому подвигу.
Досадуя, осматриваюсь на улице, блуждая рассеянным взглядом по припаркованных машинам, пешеходам, но к собственному удивлению, внимание привлекает представительное авто… сразу у подъезда к зданию. Дверца открыта, словно кого-то ждут.
Мешкаю, но когда в открытом проёме показывается Алексей, моё сердце принимается нестись вскачь.
Страшно!
Я так волнуюсь, что вот-вот рожу прямо здесь и сейчас!
Даже неосознанно за живот хватаюсь, ноги как назло не идут… слабость в коленках. На лице Орлова мелькает паника, он тотчас спешит ко мне.
— Лёш…
— Не смей! — шикает беззлобно, но категорично. Придерживая за руку, побуждает идти… к машине.
Помогает сесть на заднее сидение. Умещается рядом, но на расстоянии:
– Поехали, — отдаёт команду водителю, и машина плавно трогается.
Молчим…
Он смотрит вперёд, будто избегает пересекаться со мной взглядом, а на него таращусь, понимая, он самое прекрасное, что случалось в моей жизни. Ясно, как никогда, осознаю, я его так люблю, что даже если бы он сейчас заорал или пытался меня побить/убить, я бы ему позволила… ни слова бы против не сказала!
Но нет! Он продолжает сидеть с невозмутимым лицом.
И как мне заговорить, если он вот такой… заранее равнодушный?
– Ты собиралась рассказать? — молчание нарушает голос Алексея, когда уже не надеюсь, что заговорит. Смаргиваю слезинки, хотя даже не заметила, что успела расплакаться.
Сглатываю ком в горле, отводя взгляд на боковое окно.
– Нет, — лгать не собираются.
— Мило…
— Собиралась, — перечу себе, но просто проясняя момент, — когда мы виделись в последний раз, у меня дома, — с упрёком отчеканила, — но ты сказал, что рад, что у меня не получилось залететь, — раздосадовано жму плечом. — Что это бы для тебя стало большим ударом. Что не желаешь, чтобы нас что-то связывало. Особенно ребёнок! — возвращаю ему его же слова, брошенные когда-то. — А я не хотела, чтобы у тебя случился удар. Я не хотела делать тебе больно!
Казалось бы, вроде всё! Сказала! Сняла груз с души… но почему-то всё равно тяжело. Горько!
И Орлов как назло молчит!
Опять перевожу взгляд на Алексея.
Сидит и бесцельно смотрит на пролетающий за окном машины пейзаж:
– Странно, — секундой погоня, соизволяет зазвучать: — мне казалось, что грань вашей дурости достигнут, но вы продолжайте удивлять, — а тон такой холодный, что меня пробирает до костей. — Есть что-нибудь ещё, что я должен знать? — равнодушно, но с оттенком приговора.
– Вроде... нет, — заминаюсь я. Когда вот так безлико спрашивают, начинаешь сомневаться даже если убеждён на все сто.
– Ты с кем-то встречаешься?— а на меня по-прежнему не смотрит. — Есть кто-то, с кем мне придётся воевать, чтобы тебе вернуть?
На миг глохну.
Показалось?
Он ведь этого не сказал?
Накручиваю… обман зрения и слуха!
— Что такое? — колюче переводит на меня глаза. — Запуталась в подсчёте?
— Зачем ты так? — удушливо хватаю воздух.
— Как? Прямолинеен? — бросается вопросами, будто и правда не понимает, как меня шокирует. — Я всего лишь хочу знать, не придётся ли мне кого-нибудь убивать, чтобы наконец-таки ты стала моей? И что, чёрт возьми, мне нужно для этого сделать?
– Ни с кем… никого, — сама себя поправляю, путаясь в мыслях и мотая головой. — Тебе ничего не надо для этого делать. Я давно твоя… Всегда твоя, даже если тебе не нужна.
Орлов сощуривается, словно до последнего сомневается в моих словах. Ничего не успевает сказать, машина останавливается у незнакомой мне гостиницы.
Алексей выходит из машины, протягивает мне руку… Я, словно корова, которую ведут на пастбище, иду... куда тянут.
– Лёш, — задыхаюсь от волнения, еле поспевая за Орловым и не веря в то, что это происходит на самом деле. — Лёш…. я ведь правда тебя люблю.
Молчит. А меня сильно трясёт.
И вообще, я заметила, чем глубже беременность, чем чувствительный становлюсь, а моя сентиментальность доходит до немыслимых, нездоровых границ.
Порой слёзы льются просто так…
Так что правду говорят, что беременные женщины сильно глупеют!
— И никого у меня не было, — звучит, будто оправдываюсь. Словно требую мне поверить на слово. — Да и как могла кого-то допустить к себе после тебя? — опять всхлипываю, потому что начинаю дико переживать, что ему плевать. Иначе, почему молчит???
— Лёш, — надламывается мой голос, когда останавливаемся у двери в очередной однотипный номер на этаже. — Ты затмил собой всех мужчин. Невозможно быть с другими, после того как познала, идеального мужчину. Лучше уж одной...
– А рыдаешь с какого перепуга? — хмуро брякает Орлов, проигнорировав всё, что ему сказала. — Боишься, что идеал устроит скандал или просто счастлива меня видеть?
Всхлипываю, точно обиженный ребёнок и поджимаю губы:
– Не понимаю, зачем ты надо мной издеваешься. Тебе доставляет удовольствие смотреть, как я плачу? Это месть?..
Орлов бряцает ключом, открывая дверь. Распахивает её, вталкивает меня, и только сейчас замечаю, как дрожат его руки.
– Ты…
— Никогда не делал ничего подобного. В отличие от вас с сестрой я не строю коварных планов, — за ним захлопывается дверь, отрезая нас от остального мира. И оставляя меня наедине с этим чу… домужчиной!
— Я приехал, потому что больше не могу без тебя, — его голос становится мягче, виноватей, но при этом с нотками обиды и горечи. — А ты продолжаешь мне делать больно.
— Я? — ахаю от изумления.
— Скрываешь от меня моего ребёнка! Я устал… от всего этого. Я хочу уже наконец-таки решить вопрос, раз и навсегда уладить наши разногласия, недопонимания, — он стоит настолько близко, что мне приходится задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Такие мягкие, бархатные, родные...
– Ты, правда, готов меня простить? — шмыгаю носом, потому что слёзы душат.
Глава 33
Лида
– Уже простил, — тихо роняет Орлов. — Уже проглотил. Я вообще не знаю, как можно долго обижаться на человека, которого так сильно, отчаянно любишь. А ты... стерва... зараза, — никогда и никто меня не ругал так… душевно и сладко. Орлов мою ладонь прикладывает к своей груди и накрывает своей, не позволяя отдёрнуть: — Сюда глубоко проникла. Засела и никак не уходишь. Супом своим сырным в кишки проникла! Мясом! Салатами и прочей хренью такую дорогу проложила к моему сердцу, что никакими операциями и лекарствами не вылечить. Скучаю по тебе… остро, болезненно, но не знаю, смогу ли доверять. Та ли ты самая Лида, которой я поверил когда-то. Та ли ты Лида, которая влюбила меня в себя. Или всё-таки ты Лада и вновь вонзишь в спину нож?
– Никогда ножа не втыкала! — отчаянно замотала головой, боясь спугнуть счастье. — Лёш, поверь, и Лада не втыкала! Она переживает не меньше моего. Просто она... не любила тебя, как я.
— А ты… любишь?
— До сумасшествия. И всё, что тебе говорила и обещала, было чистой правдой и от чистого сердца. Но всё жутко закрутилось, запуталось… Если дашь шанс, я… я... сделаю тебе другой суп. Настолько вкусный, что пальчики оближешь! — горожу какую-то ерунду, несусветную глупость.
– Нет уж, — сглатывает Орлов, пожирая меня взглядом.
А я дышать страшусь.
Моргнуть… Вдруг Алексей рассеется в воздухе, и это всё окажется плодом моего воображения.
— Нет, Лидуль, сначала я тебя оближу. Всю…
Ничего более порочного и сладкого не слышала. У меня от волнения чуть сердце из груди не выскочило.
– Я так соскучился, — на интимной частоте шепчет Орлов, а дыхание его дрожит, жаркими волнами ласкает моё лицо. — Так соскучился, что, наверное, тебя сожру… — тихий, хриплый голос надламывается. Не успеваю ничего ответить: ни возразить, ни согласиться, как Алексей ко мне качается… И целует... жадно-жадно… сочно.
Я чуть сознание не теряю — хватаюсь за него, как за спасательный круг, и умираю только от мысли, что это всё наяву! Всё правда! Лёша рядом! Целует меня!
ЛЮБИТ МЕНЯ!!!
В его объятиях, теряю себя, забываю себя, а когда он отрывается:
— Лид, а можно? — тихо, с придыханием, словно на грани.
— Нужно, — точно не в себе, рьяно киваю. — НУЖНО! Иначе умру… И тебя убью! — не знаю о чём думает, поэтому поясняю: — Я так хочу секса, что у меня внутри уже всё пульсирует.
— Тебе плевать с кем?
— У-у-у, садист, — подвываю беззлобно, надоедает его глумление. Перехватываю полочки стильного тёмно-зелёного пиджака и дёргаю в стороны:
— У меня никого не было долгие месяцы, а потребность никуда не делась! — Галстук уже ослаблен и летит в сторону. — Пожалуйста, — дрожащими пальцами быстро расстёгиваю пуговички его белоснежной рубашки, — коснись меня, — а это уже скуля. — А лучше трахни...
Меня действительно трясёт от нетерпения и желания.
– Скучала? — продолжает издеваться, но требовательным жестом, придержав за подбородок, заставляет посмотреть в глаза.
— Дико! — больше не стыжусь своих животных чувств. — Прошу, не мучай… Я так хочу тебя, что схожу с ума. Наверное, это всё из беременности… и воздержания… — сама к нему тянусь, и не дожидаясь его ответа, ворую поцелуй. Он не то рычит, не то мурчит, со стоном и сдавленным выдохом, жадно загребает меня в объятия и перехватывая инициативу целует так упоительно-глубоко, что боль пересекается со сладким экстазом…
Я и отдаюсь во власть нашей нездоровой страсти.
Мы насыщаемся друг другом, пока от бессилия не отваливаемся на подушки…
Я так устала, я так… передознулась чувствами и эмоциями, что даже не замечаю, как вырубаюсь.
А просыпаясь, несколько секунд соображаю где я и что тут делаю.
Лёша!
Не сон!
Не мираж…
Рядом. Никуда не делся.
Не спит…
Нежно гладит мой живот:
— Доброе утро, — мурчит тихо, бархатно, вызывая на моём лице улыбку.
— Доброе, — мой голос едва звучит. Я словно боюсь спугнуть магию нашего воссоединения. А Орлов целует моё, к слову сказать, большое пузо. И тотчас прикладывается к этому месту ухом…
— Думаешь, услышишь его? — хмыкаю я и затыкаюсь, с удивлением ощутив несильный толчок.
— Пфф, а то, — усмехается Лёша. — Видишь, отвечает… — и будто подтверждая слова, постукивает меня по пузу: — Ты тут? — и опять стучит. Осторожно, но так, будто в дверь, требуя внимания.
– Ну что ты делаешь? — начинаю смеяться этой дурости.
— Мы общаемся! — кивает Алексей без капли сомнения. — Я стучу, он отвечает… У нас мужской разговор… — нарочито серьёзно, зарождая во мне мысль, что от счастья сошёл с ума. — Так что чшш, — жестом просит тишины. Вновь ухом к животу припадает. — Я время нагоняю, ведь ты, зараза, лишила меня такого важного и интересного… Я мечтал следить за тем, как будет расти мой ребёнок.
— Прости, — перестаю улыбаться, ощущая жгучую досаду, что в очередной раз за нас обоих приняла решение, от которого никому не было хорошо. Да какое там?! Мы подыхали… по одиночке!
— Не смей меня больше отталкивать! — мягко угрожает Орлов. — Он должен знать, что у его отец от него не отказывался! Сын должен чувствовать что я рядом и жду его…
Приподнимаюсь на локтях, только сейчас осознав, что должна ему рассказать всю правду:
— Лёш, — жалобно тяну. — Ты спрашивал, есть ли что-то ещё… — затыкаюсь, когда острый, почти осуждающий взгляд Орлова с живота перескакивает на меня. – Их двое, — осторожно, и затаиваюсь, не зная какой реакции ожидать.
— Что? — неверующе округляются глаза Орлова. Таращится на меня… переводит взгляд на живот. Опять на меня:
— Двойня? — не то ахает, не то из него вышибают воздух.
— Угу, — нервно киваю, не понимая, радует его эта новость или неприятно шокирует. — Если верить УЗИ, и мальчик, и девочка.
— Да ну?! — расплывается в улыбке. Садиться на постели Орлов и взъерошивает волосы: — Ну зато понятно почему такое огромное пузо. Я конечно не знаток этого дела, но всё глядел на него и думал, что за богатырь растёт?!
– То есть ты не против двоих?
– Издеваешься? — ещё шире улыбается Орлов. — Ты одним махом решила исполнить то, о чём я уже даже не мечтал. Ты сделаешь меня счастливым отцом дважды за один раз! Ты мне родишь и сына и дочь! — фонтанирует радостью Алексей, словно Дед Мороз исполнил самую заветную мечту.
— Скажи, что не шутишь? — неожиданно подаётся ко мне Алексей, хватает за руку, целует, не сводя с меня глаз.
— Не шучу...
И Орлов припадает к моему животу с поцелуем. Не спешит отстраниться. Словно Кощей, чахнущий над златом, обвивает меня руками и притирается небритой щекой.
— Ну и дурачок же ты, — усмехаюсь сквозь слёзы.
Зарываюсь пальцами в густые волосы Орлова, продолжающего усыпать моё пузо поцелуями. Наслаждаюсь нашим миром, нашей идиллией.
Люблю Лёша!
И трогать его люблю!
И обожаю, когда они меня касается…
До сих пор не верится, что человек, которого я так сильно люблю, рядом.
Невероятное счастье, что человек огромной, широкой и доброй души меня простил! И впервые за долгое время, я нежусь в его любви! А ведь нет большего счастья, чем находиться с тем, кто тебя любит, так же сильно, как и ты его.
Который волнуется за тебя, так же как и ты за него.
И теперь у меня впереди вся жизнь, чтобы доказать ему, что не лгала… что люблю его! Теперь у меня будет шанс сделать его самым счастливым на свете!
— Лёш… — тяну за волосы, требуя внимания.
Он вскидывает на меня глаза, заволоченные нежностью и желанием.
– Ты правда меня любишь? — я, как истинная женщина, хочу это услышать. А как глубоко беременная — желательно постоянно!
– Да! — просто кивает Орлов. — Но я бы ещё поспорил, что больше: тебя или твою стряпню, — наморщил нос, явно решив надо мной поглумиться. — А скоро ещё и дети появится, — деланно размышляет на тему, — так что мою любовь придётся делить на мно-о-ого фронтов.
— Гад! — беззлобно шикаю. — Я ещё не отравилась тобой… Мне мало, чтобы делиться...
— А ты выйдешь за меня? — Только посмей отказаться, — тотчас грозит, а я и сказать ничего не могу. – Лида, ответь…
Не могу… язык не слушается, опять слёзы душат.
Киваю… ещё раз и ещё… точно болванчик киваю и киваю.
— Девочка моя, — подаётся ко мне Алексей, дланями придерживаете за лицо и нежно целует: — даже не знаю, как мог всё это время быть без тебя. Какой же я был глупец?! Почему сразу не захотел с тобой поговорить?! — чередует риторические вопросы короткими, жадными поцелуями. — Но если ещё раз от меня что-нибудь скроешь, твоя задница точно будет битой!
Опять киваю, согласная на всё… лишь бы любил!
Лишь бы не отказался от меня. И вновь оказываюсь на подушках… в объятиях невероятного мужчины. Своего мужчины! И умираю от счастья, как же это прекрасно оказаться не чужой в своей семье!
КОНЕЦ.
Последние комментарии
6 часов 33 минут назад
8 часов 37 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 15 часов назад