Философия [Юрий Олегович Карев] (fb2) читать онлайн

Юрий Карев Философия

Знакомые всегда считали Сеню продвинутым геймером. Он не пропускал новинок, быстро угадывал сюжет и мечтал сам когда-нибудь работать в индустрии игр. А мечта, обычно, сбывается, если не лениться шагать навстречу. Как-то раз объявление о том, что «компания ищет программиста до тридцати лет», притянуло внимание. Сеня сразу ощутил: эта вакансия — для него. Прошёл собеседование и с головой окунулся в разработку игр. Год пролетел незаметно. Мечи, волшебные жезлы, телепортация и превращения… Магические миры привлекали с детства.

Месяц назад фирма получила заказ на разработку новой игры с перемещением в историческое прошлое. И тут появились первые трудности. Шеф, указав на ошибки, отметил, что сказочный антураж получался лучше. Предложил сделать акцент на этических нормах древнего общества. Задача поставила в тупик, но увлекла новизной и не отпускала даже в отпуске. Купаясь и загорая, Сеня продолжал обдумывать логику игры. И, видно, перестарался. Настолько реально представил процесс перемещения, что после лёгкого головокружения увидел вместо песка и моря вокруг себя холмистую местность. Однако, не испугался, не удивился. Обрадовался. Так и двинулся навстречу приключениям в своём курортном наряде: яркой футболке, широких пляжных шортах и сандалиях на босу ногу. Лишь солнцезащитные очки снял и повесил на ворот футболки.

Окружающий пейзаж особо не радовал: жухлая травка, густые заросли кустарников и редкие низкорослые деревья. Однако, солнце светило дружелюбно, туч не наблюдалось, и это внушало оптимизм.

Внезапно из-за холма навстречу Семёну с громким криком выбежала коротко стриженная девочка. Она испуганно вцепилась в руку, размазывая слёзы, лопотала о какой-то сатире.

Что делать? Убегать? Куда и от кого? Сеня, поискав глазами вокруг, подобрал в траве короткую кривую палку и осторожно двинулся по тропинке вперед.

Над кустами метрах в двадцати впереди высунулась мерзкая рогатая морда, покосилась на Сеню чёрным глазом и вновь скрылась.

— Сатир! — выдохнул ребёнок и спрятался за спину Сени.

Сеня в растерянности замер. Пока он размышлял, сатир вновь высунулся и вновь спрятался. Нападать не собирался, а словно играл.

— Давай поиграем, — прошептал Сеня и, покрепче сжав палку, медленно двинулся в обход зарослей, где сидел сатир.

В течение нескольких минут, пока Сеня с ребёнком по спирали обходили заросли, сатир то высовывался над кустом, то прятался за стволом невысокого дерева. Наконец, Сеня сделал последние шаги и остановился, созерцая того, кто прятался в зарослях.

Перед ними предстал крупный серый козёл, который вставал на дыбы, опираясь передними копытами на ствол дерева, чтоб полакомиться листочками с низко свисающих веток.

— Вот твой сатир! — громко сказал Сеня. Ребёнок, оправившись от страха, хохотал и хлопал от восторга в ладоши.

А Сеня наконец разглядел, что рядом с ним не девочка, а мальчик в тунике.

— Я провалился в Древнюю Грецию! — тихо сказал Сеня.

Город оказался всего в получасе ходьбы и не произвёл на Семёна впечатления. Нет, стены, конечно, присутствовали, но до грозной мощи средневековых замков оставалось ещё более тысячи лет. Люди к городским воротам стекались ручейками со всех сторон. Несли какую-то поклажу, гнали животных, ехали верхом и в повозках.

Стражник у ворот стоял, прислонившись к стене, и лениво покусывал соломинку. Прощупывал взглядом входящих, игнорируя покидающих город. Двое других стражников находились рядом в полной готовности: ослабив ремни амуниции, сидели в тени и играли в кости.

Сеня вспомнил, что греки приветствовали друг друга словом «хайре». Это означало «радуйся». Раскинув руки, Семён громко завопил от избытка чувств:

— Хайре, Эллада!

Стражники оторвались от игры и повернулись к Сене. Один из них одобрительно кивнул и придвинул к себе выигранные монеты. Проигравший мрачно взглянул на крикуна и общепринятым жестом покрутил пальцем у виска.

Кроме стражников на крик обратил внимание ещё кое-кто. Стройная женщина лет двадцати шести с каштановыми волосами и цепкими зелёными глазами остановилась прямо перед Семёном, бесцеремонно его разглядывая. Жестами предложила поесть. Сеня дал понять, что проголодался. Незнакомка поманила его за собой.

Женщина по имени Таис оказалась вдовой и хозяйкой небольшой двухэтажной гостиницы на окраине города. На первом этаже гостиницы располагалась харчевня. Симпатичная вдовушка не только предоставила скромное питание и ночлег, но также взяла Семёна, которого немедленно переименовала в Зенона, под свою опеку. Сеня не верил ни в беспричинную благотворительность, ни в свою мужскую неотразимость. А подозревал Сеня, что городские власти с помощью Таис проверяют его на предмет шпионажа и вероятной подрывной деятельности.

Однако, это нисколько не умаляло его благодарности к Таис, поэтому он подарил ей очки и пару кулинарных рецептов. Омлет с луком и зеленью женщине понравился, а винегрет, в котором картошку пришлось заменить репкой, впечатления не произвёл:

— Вы, варвары, вечно всё смешиваете, — вынесла вердикт вдова.

— Почему это я варвар? — удивился Семён.

— Гладко выбрит и в штанах, кто же ещё?

Солнцезащитными очками Таис поразила всех модниц города. Уже через два дня выяснилось, что аналогов нет. Заказы получили торговые корабли, уходящие за рубеж. Над разработкой технологии трудились лучшие стеклодувы. Семён подумал и посоветовал Таис продать подарок, пока завистливые сплетницы не объявили очки средством сокрытия морщин. К его безмерному удивлению, Таис не спорила.

На следующий день вечером Таис вернулась домой без очков. Встала у входа, прислонилась к дверному косяку и долго изучающе смотрела на Сеню, слегка лаская пальцами увесистый кошелёк у пояса. Наконец, произнесла:

— Завтра включаем в меню харчевни омлет и винегрет.

Освоение языка продвигалось быстро. То ли метод погружения в языковую среду дал результат, то ли проснулся дремавший талант, но через две недели Семён уже мог сносно объясняться. Корни многих слов оказались знакомыми. Встал вопрос о трудоустройстве. Ремёсла отмели сразу. Новые технологии требовали подтверждения в конкретных изобретениях и механизмах. Значит, без инженерных навыков не обойтись. Науки, как таковой, ещё не существовало вовсе. Общетеоретические знания о мире, которыми владел Сеня, могли пригодиться, разве что в философии.

— А чем занимаются философы? — поинтересовался Сеня у Таис.

Оказалось, что совсем рядом с гостиницей есть парк, где философы различных школ спорят друг с другом и разговаривают с народом. Короче, занимаются демагогией. Вот это уже было то, что нужно.

Дальнейшие расспросы выявили вообще головокружительную схему. Занимаясь демагогией, философы поднимают свой рейтинг. Продвинутые философы, достигнув определённого статуса, получают право основать собственную школу. И тогда уже ученики платят им деньги за обучение демагогии. Сеня выразил желание немедленно мчаться в парк философов.

Парк оказался красивым и ухоженным. В тенистых аллеях тут и там собирались группы мужчин. Как правило, либо кто-то выступал с речью, либо двое спорили. Остальные исполняли роль зрителей, негромко комментируя отдельные фразы. Иногда, осуждающе, но чаще — одобрительно. Многие просто бродили по парку в поисках интересной темы.

Сеня подошёл к самой большой группе на центральной площадке у фонтана. Лёгкий шелест воды мягко обрамлял человеческую речь. Седой полноватый философ читал лекцию об устройстве окружающего мира. Дождавшись, когда лекция закончилась и толпа разошлась, Сеня подошёл к лектору, представился и заявил, что некоторые постулаты считает спорными.

— Например? — поинтересовался философ.

— Например, что тяжёлые предметы падают быстрее лёгких. Я даже готов поспорить, что это не так. На деньги.

— Ты, видно, сумасшедший, если оспариваешь общеизвестные истины. Ну, допустим… А какую сумму ты готов поставить на кон?

Сеня признался, что денег у него нет, но он готов поставить свою свободу. Готов стать рабом в случае проигрыша. Сеня говорил уверенно, ибо уже представлял, как повторит эксперимент Галилея, сбрасывая с башни различные предметы. Уже и башню подходящую присмотрел. Но всё пошло не так. Оппонент скользнул оценивающим взглядом по фигуре Семёна и презрительно сморщился:

— Работать не умеешь, а покушать любишь. Мне ты не интересен. Иди-ка лучше на городской рынок. Там сегодня благотворительная акция. На закате бесплатный хлеб будут разбрасывать. Бездельники, вроде тебя, с утра собираются. Намнут в толчее твои упитанные бока, тогда перестанешь считать себя умнее других.

Философ отвернулся, показывая, что разговор окончен. Сеня выругался про себя, но не расстроился. Первый блин должен быть комом.

В конце аллеи показалась ярко украшенная колесница. Она быстро приблизилась и затормозила. Резвые кони били копытами. С колесницы какой-то кудрявый юноша громко провозгласил, что самый богатый человек города по имени Кориандр приглашает на вечерний пир самых мудрых мужей. Зачитал список. Те, кто попал в список, поправили плащи, задрали носы и гордо двинулись вслед за тронувшейся колесницей.

— Бесплатный хлеб на закате, да? — тихо прошептал Сеня.

Он оглянулся вокруг. В общем море завистливых и восхищённых взглядов, устремлённых на группу «самых мудрых мужей», заметил лишь один взгляд, полный презрения и брезгливости. Решил подойти ближе и познакомиться. Представившись уже привычным именем Зенон, Сеня узнал, что молодого смуглого оппозиционера зовут Феофан и он — представитель школы киников. Вспомнив, что киники, это то же, что и циники, Сеня решил в дальнейшем называть их про себя более привычным образом.

— Поощряет Кориандр философов, — сказал Сеня, кивнув на удалявшихся «мудрых мужей». Феофан, сверкнув чёрными, как маслины, глазами, презрительно сплюнул:

— Сибариты. Считают, что смысл жизни — в удовольствиях. Будут есть из рук Кориандра, поднимать тосты за его щедрость и доброту.

— А это не так? — осторожно спросил Сеня.

— Знаешь, как Кориандр разбогател? Он поднялся на заказах по оформлению храмов и дворцов. Но сначала нашёл среди молодёжи талантливых скульпторов и художников. Обманом загнал в долги, организовал из них бригады, заставил работать на себя. Теперь Кориандр загребает золото, а творцы реальных шедевров… не рабы, конечно, но близки к этому. Работают за еду и кров.

— А как он загонял людей в долги?

— К каждому свой подход нашёл. С Харесом вообще громкий случай был. Заказал Кориандр Харесу статую. Тот пришёл подписывать контракт, смету принёс. А Кориандр в последний момент спросил, сможет ли скульптор сделать статую в два раза выше. Я, говорит, в два раза больше заплачу. И аванс протягивает. Наивный Харес на радостях лишь сказал, что времени в два раза больше потребуется. Так и попался.

— И что?

— А то! Если статую увеличить вдвое, во сколько раз увеличится расход материалов?

До Сени дошло:

— В восемь раз!

— Точно! Ты вот считать умеешь, но тоже не сразу сообразил. А Харес — скульптор, с математикой вообще не в ладах. Ему со сметой друзья помогали. Короче, в срок Харес не уложился, денег на материалы не хватило. Дальше — как обычно: «Будешь работать на меня, пока не вернёшь долг». Теперь Кориандр в роскоши купается, а долг Хареса лишь растёт.

— Если всё так, как ты говоришь, — подал голос кто-то из стоящих вокруг праздных зевак, — Зевс обязательно накажет злодея.

И тут Феофан сорвался:

— Зевс слишком увлечён земными женщинами, вместо того, чтоб следить за порядком в мире. Вот и процветают такие пауки, как Кориандр.

Зря он это сказал. Тяжёлая ладонь легла ему на плечо. За разговором никто не заметил, как сзади подошли два стражника.

— Скажи, гражданин, — начал первый сладким голосом, — ты, вероятно, бунтовщик и богохульник?

Феофан заметно сник, но ответил с достоинством:

— Нет. Я — философ. Киник.

_ Чему же ты учишь людей, киник?

— Я учу их, что мир не совершенен. Указываю на тёмную сторону, которую не каждый может разглядеть.

— Ясно. Ты тоже киник? — теперь вопрос обращался к Сене.

— Нет. Я — софист, — ответил Сеня.

— И чему учишь?

— Я во всём сомневаюсь. Стараюсь разобраться.

— Ищешь доказательства и подтверждения?

— Да.

— А свои слова чем подтвердишь?

— Гулял я недавно за городом. Услышал, что в кустах сидит сатир. Я не поверил и пошёл убедиться. В кустах оказался не сатир, а козёл.

Второй стражник хлопнул себя по коленям:

— Да это же Зенон! Помнишь, мы сидели после дежурства вечером, и десятник про него рассказывал? Ладно, ты, софист, свободен. А ты, киник, пойдёшь с нами.

— Зачем? — хрипло спросил Феофан.

— Наш начальник стражи тоже софист. Он с тобой разберётся.

«Ну и порядочки здесь», — бормотал Сеня, вернувшись в своё жильё. Древняя Греция больше не казалась ему умильно-пасторальной. Кажется, самые безопасные здесь — сатиры, да и те, похоже, выдумка.

Своим возмущением Сеня поделился с Таис. Та равнодушно пожала плечами:

— Такова цена свободы. У вас разве не так?

Сеня не ответил, но при воспоминании о своём времени впервые ощутил что-то, похожее на ностальгию.

Циника Феофана Сеня вновь встретил на следующий день. Феофан нёс доски на ближайшую стройку. Сеня поздоровался и спросил, чем закончился вчерашний вечер. Феофан не унывал:

— Начальник стражи вернулся с симпозиума в добром подпитии. Меня даже слушать не захотел. Велел заняться благоустройством города, совмещая работу с изучением мудрости стоиков. Негоже, мол, хулить людей и богов, не освоив учения других философских школ.

— Стоики проповедуют терпение и смирение?

— Точно! Буду стойко сносить удары судьбы. Все пятнадцать суток.

Сеня пожелал цинику мудрости. На том и расстались.

Проведя один день в парке философов, Сеня понял, что с наскока ничего не добьёшься. Надо действовать постепенно. Больше слушать и вникать.

На второй день Сеня протиснулся в толпу вокруг лысого старичка с кудрявой бородой, вещающего о справедливости. Тема показалась интересной. Однако, оратор говорил что-то странное. Он доказывал окружающим, что справедливость должна быть направлена на пользу лишь друзьям, иначе она нецелесообразна. Сеня повертел головой: многие одобрительно кивали. Сеня пожал плечами и стал продвигаться наружу, приговаривая:

— Надо выбираться. Я к его друзьям не отношусь, мне здесь могут и кошелёк срезать!

Рядом другой философ рассуждал о целесообразности вообще и делал вывод, что от бесполезных знаний можно сойти с ума. Сеня почесал затылок и громко спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Интересно, а сумасшедших философов в городе много?

Окружающие улыбались и пересказывали другим его едкие реплики. Но Сеня не торопился. Лишь через несколько дней он позволил себе вступить в открытый спор с оратором, хитрыми вопросами доведя рассуждения философа до абсурда. В городе о Семёне заговорили. Безупречная логика и метод «доказательства от противного» стали его фирменным стилем, который вскоре получил неожиданное применение. Сеню наняли для выступления в суде.

Первое выигранное дело совпало по времени с освобождением Феофана. Сеня предложил новому другу отметить обретённую свободу в харчевне Таис.

Они просидели за столом целый час, осушили кувшин вина, но разговор никак не получался.

— Уеду я из города, — повторял Феофан, — мне теперь Кориандр житья не даст.

— Может, обойдётся? — пытался утешить друга Семён.

Не обошлось. Распахнулась дверь, в харчевню вошли трое крепких мужчин в длинных плащах, окинули зал взглядами, решительно подошли к Феофану. Их можно было бы принять за воинов, если бы не толстые щёки и рыхлые подбородки. Феофан обернулся, услышав сзади шаги, но тут же сник: опустил голову, ссутулился.

— Рабы из охраны Кориандра, — прошептал он на вопросительный взгляд Семёна.

Один из вошедших небрежно похлопал Феофана по плечу:

— Хватит пить, дружок. Пойдём, выйдем. Харон заждался.

Сеню они демонстративно не замечали. Семён мысленно сосчитал до трёх, наклонился и взялся за горлышко пустого кувшина, который по старой привычке поставил под стол. Потом глубоко вздохнул, распрямился и быстро опустил кувшин на голову незваного гостя.

Не успел оглушённый раб сползти на пол, как Семён с Феофаном, перевернув стол и вооружившись табуретками, ринулись с двух сторон к оставшимся на ногах противникам.

Но боевые рабы не растерялись. Они распахнули плащи и вытащили мечи.

Теперь уже Семён с Феофаном, сжимая табуретки, пятились в угол, глядя на приближающихся врагов. Несмотря на грузные фигуры, те двигались легким танцующим шагом. Мечи они держали умело.

На лестнице, ведущей на второй этаж, показалась Таис. Кажется, её привлёк грохот перевёрнутого стола. Хозяйка несколько секунд рассматривала творящееся внизу безобразие. Затем резко выбросила вперёд правую руку.

Что-то прошелестело в воздухе и ударило одного из нападавших. Тот всхлипнул, открыл рот, повалился ничком. В затылке у него торчал кинжал.

Сеня поднял меч убитого и приставил лезвие к шее последнего врага.

Дальше оставалось лишь удивляться быстрым и решительным распоряжениям хозяйки. Двух живых рабов Кориандра связали и оставили под присмотром повара. Труп третьего оттащили в угол, накрыли мешковиной. Одну из служанок Таис отправила куда-то с запиской. Второй велела навести порядок в зале.

Затем Таис повернулась к Сене с Феофаном:

— Ты и ты! Наденьте плащи с капюшонами. Пойдёте со мной.

Втроём они вышли из дома. Таис негромко инструктировала мужчин:

— Мы идём к Кориандру. Говорить буду я. Вы молчите.

— Пока Харес во власти Кориандра, наш конфликт не завершён, — подал голос Феофан. — А Кориандру на слово верить нельзя. Весь город это знает.

— Молчи, горюшко, — повысила голос Таис. — Учить он меня будет.

Ждать не пришлось. Кориандр их принял быстро. Плешивый толстяк с хитрыми глазками и фальшивой улыбкой приподнялся с кресла, приветствуя вошедших.

— Радуйся, Кориандр, — сказала ему Таис. — Радуйся известию, что двое твоих рабов после вооружённого нападения на мою гостиницу и нанесения ущерба остались живы. Они уже дают показания. Говорят, что их послал ты.

— Идиоты, — процедил Кориандр. Он больше не улыбался. — Что ты хочешь, уважаемая Таис?

— Не много. Отдай мне договор с Харесом. Тогда не стану подавать на тебя жалобу главе города.

— Причём здесь Харес?

— Он отремонтирует мою прекрасную гостиницу после визита твоих громил! Ну и, — Таис мило улыбнулась прямо в буравящие глаза Кориандра, — немного дизайн доработает…

— А больше некому?

— Он — лучший!

Кориандр молчал, с подозрением глядя на Феофана.

— Скажи, уважаемая Таис, рядом с тобой стоит тот самый клеветник, что позорил моё имя перед гражданами?

— Он уже понёс наказание и раскаялся. А ты, уважаемый Кориандр, слишком великодушен, чтоб мстить неразумному юноше. Ты ведь раскаялся? — Таис локтем пихнула в бок Феофана.

— Раскаялся, — буркнул «неразумный юноша», скорбно глядя в пол.

— Да будет мир! — со вздохом провозгласил Кориандр.

В тот же вечер Харес переехал в одну из пустующих комнат гостиницы. Кориандр о себе больше не напоминал, а скульптор с каждым новым днём оттаивал, глаза его приобретали блеск, мрачность и уныние испарялись. Скоро Харес начал шутить и поглядывать на девушек. Сене даже показалось, что скульптор влюбился в Уну, одну из рабынь Таис, худенькую брюнетку с короткой стрижкой и огромными испуганными глазами.

Предположение подтвердилось, когда через неделю Семён случайно застал молодых людей вместе. Сеня искренне обрадовался увиденному. Дело в том, что он всегда жалел Уну и тайком её подкармливал. Слишком она выделялась своей беззащитностью. Молча выполняла распоряжения не только хозяйки, но и других рабынь, охотно помыкавших ею. Безропотно сносила обиды и унижения. Как было бы замечательно, если бы несчастная девушка и запутавшийся Харес наконец обрели своё счастье!

Размышляя о тайных путях судьбы, Семён поднялся на второй этаж и застал у своей двери Таис. Хозяйке срочно потребовалось обсудить расширение бизнеса:

— Твой винегрет пользуется спросом. Нужен ещё помощник повара и пара служанок, потому что Уну я продам, — заявила она. — Сегодня опять вазу разбила. Уважаемый Орест за неё хорошую цену даёт.

Деятельные люди часто склонны к скороспелым решениям. В нужный момент их важно остановить. Осторожно.

— Мне кажется, она беременна, — тихо сказал Сеня, глядя на Таис. Та широко распахнула глаза:

— Твоя работа?

— Нет, — усмехнулся Сеня. — Харес. Они любят друг друга.

Таис на минуту задумалась, шевеля губами и загибая пальцы. Что-то подсчитывала в уме:

— Если это — правда, то её освобождение обойдётся Харесу ещё в полгода работы! Думаю, Харес полностью расплатится не ранее, чем их ребёнок встанет на ножки.

Семён в очередной раз восхитился умению этой женщины любые события конвертировать в материальную выгоду. Такой талант редко встретишь как в прошлом, так и в будущем.

Некоторое время все были счастливы. Сеня изучал язык и законодательство города, потому что выступать в суде оказалось гораздо прибыльнее, чем в парке. Феофан оказывал ему посильную помощь, хотя методы человека будущего даже у циника порой вызывали растерянность.

— Видишь ли, Феофан, — шутливо объяснял Сеня, — наши предки-охотники ушли из дикого леса, потому что не на ком стало совершенствовать мастерство. Не осталось ни одного зверя, способного им противостоять. Поселившись в городах и начав «охоту» друг на друга, люди запустили новый этап эволюции. С тех пор изменения касаются лишь внутренней сути людей, никак не отражаясь на внешности. Это необходимо, чтоб не спугнуть «добычу».

— Ты рассуждаешь как Кориандр, — вздыхал Феофан.

Харес разрывался между Уной и работой. Свободное время он посвящал любимой. Но свободного времени оставалось крайне мало, потому что он делал всё, чтоб быстрее расплатиться с долгами. Отказывался от выходных, работал ночами. Молодой скульптор часто повторял, что жить с женой и будущим ребёнком в небольшом собственном домике — его единственная мечта, больше для счастья ему ничего не надо. Уже и подходящий по цене дом стал подыскивать.

Как говорили древние: «Хочешь насмешить богов — начинай строить планы». Судьба влюблённых оказалась незавидной. Уна умерла при родах. Ребёнка спасти не удалось. Ещё через неделю обезумевший от горя и потерявший смысл жизни Харес покончил с собой.

После похорон Хареса Феофан признался Сене, что решил уехать:

— У меня двоюродная сестра в Сиракузах. Приглашает к себе. А здесь мне всё Хареса напоминает. Мы ведь дружили с детства. В одном классе учились.

Проводив Феофана, Сеня затосковал и понял, что ему тоже пора. Не в другой город, конечно, а в своё время. Привыкнуть можно ко многому. К отсутствию интернета, мобильной связи, даже к отсутствию канализации. К рабству Сеня привыкнуть не сможет никогда. «Молодой человек, не желаете приобрести девушку-служанку? Отдам недорого. Не желаете. А мальчика?» Мерзость. Для Сени торговля людьми — постыдное и уродливое явление, а для всех остальных здесь — основа благоденствия. Самые бедные граждане мечтали стать рабовладельцами. Философы в парке разъясняли, как правильно бить рабов, чтоб не снижать их трудоспособность. Наиболее прогрессивные учили не бить, а наказывать голодом.

Даже Феофан однажды заявил, что рабство, конечно, плохо, но рабский труд не позволяет свободным ремесленникам поднимать цены и стабилизирует рынок. Сеня тогда лишь беспомощно развёл руками.

Не сможет Семён здесь стать своим. Не сможет мыслить, как свободный эллин.

Только, как вернуться в своё время? В поисках решения Сеня задумчиво бродил по рынку. Сюда он попал, обдумывая игру. Может, мысленно настроиться на будущее? Закрыть глаза и попытаться представить себя в офисном кресле. Руки — на клавиатуре компьютера. Нет. Не получается. Почти год уже прошёл. Прежняя жизнь утратила реальность. Будто, во сне всё было.

А если установить связь с будущим по вкусовым ощущениям? Что он ел в будущем? Чипсы! Не то. Для переноса в будущее чипсы слабоваты. Картофель фри? Яйца под майонезом? Мороженое? Полчаса напряженных усилий разбередили аппетит, но к перемещению так и не привели. Сеня решил подкрепиться. Покидая рынок, остановился послушать стихи. Спившийся поэт, выдававший себя за правнука Гомера, читал «Иллиаду». Сильно перевирал текст, но читал с вдохновением:

— И потому безвестным будешь ты! — пафосно декламировал местный пьяница.

Это точно. Кроме обладания рабами, греки мечтали о славе. Находились маньяки, готовые совершить преступление, лишь бы стать знаменитыми. Например, разрушить чудо света, которое люди двести лет создавали… Стоп! А ведь это — то, что нужно!

Конечно, недостроенный храм Артемиды Сеня сжигать не собирался. Но, мог выдвинуть идею, которую древние греки сочтут абсурдной, а потомки оценят. Сеня верил в технический прогресс. Когда-нибудь люди построят машину времени и заберут его отсюда. Надо лишь послать сигнал «SOS». Сигнал, который поймут через тысячи лет. Какой сигнал?

Сеня порылся в своём багаже знаний. Как программист, он неплохо знал математику. Чем удивить местных? Десятичной системой исчисления? Понятием нуля? Нет, всё это не подходит. Может, понятием первой производной? Её придумали в восемнадцатом веке. В двадцать первом веке её изучают в школе. Почему бы и нет?

Задачу о первой производной Семён замаскировал историей про Ахиллеса и черепаху. По условиям задачи Ахиллес догонял черепаху, которая отползала. Скорость черепахи определялась пройденным путём за промежуток времени, пока Ахиллес достигал её предыдущего местоположения. И этот промежуток времени неуклонно стремился к нулю.

Озвученная в парке философов задача наделала много шума и была воспринята обществом мудрейших, как безвыходная ситуация. Её пересказывали и переписывали, как какой-то парадокс. Именно этого Семён и добивался. Он знал, что задачу теперь запомнят надолго. Оставалось ждать спасательную экспедицию.

Шло время, но спасатели не торопились. Семён придумывал новые задачи. Что-то из теории множеств, что-то по основам теории относительности. Он уже приобрёл известность, разбогател. Совсем перестал надеяться.

Однако, настал день, когда к нему в гости заявился незнакомый здоровяк в плаще с чересчур ярким рисунком. Остановился в дверях и после приветствия спросил:

— Что, друг, не надоело ли тебе в Древней Греции?

Сеня бросился обнимать гостя:

— Всё-таки догадались? Поняли? Когда изобрели машину времени? — вопросы сыпались один за другим.

Гость улыбался и покровительственно хлопал Семёна по спине. Когда суматоха утихла и они сели за стол, гость стал рассказывать:

— Меня зовут Пётр. Я из двадцать третьего века. Машину времени изобрели в двадцать втором. Примерно с того времени стало понятно, что ты — из будущего. Твоё перемещение стало классикой. Его изучают в школе.

— А почему же меня не вернули?

— С чего вдруг? Думаешь, ты такой один? У нас многие идут в исследователи истории. Причём, вполне добровольно. Работу найти крайне сложно. Физическим трудом занимаются роботы, интеллектуальным — нейросети. Придумать и создать что-то новое могут лишь единицы. Вот и пробуют люди свои силы в прошлом. Раньше даже преступников отправляли, только память им стирали из гуманных соображений. Сейчас, правда, прекратили. Памяти нет, а склонности остаются. Преступники такое натворили, ещё долго историю исправлять придётся! Теперь за нарушение закона только в космос ссылают. Самые отчаянные добровольцы тоже в глубокий космос вербуются, — рассказчик сделал глоток вина, похвалил букет. — А на Земле сейчас благодать. Экология чистая, народу мало, минимальные потребности — бесплатно. Живи и радуйся. Поедешь со мной в двадцать третий век?

— Погоди, погоди. Зачем мне в двадцать третий? Не хочу. Я там дикарём буду. Мне в двадцать первый надо.

— Главное — не лезь с идеями социального переустройства. Ты же не революционер? Нет? Тогда всё будет нормально. У каждой эпохи — своя форма правления. А лично для тебя работа найдётся. Не волнуйся.

— Нет! Там всё чужое. Я домой хочу.

Гость из будущего отставил чашу с вином:

— Семён, ты, видно, не понял. Я — не спасательная экспедиция. Я действительно специально за тобой приехал, но частным образом. Хочу предложить работу.

— Мне? И какую же работу?

Пётр мечтательно улыбнулся:

— Жена говорит, раз без формул можешь высшую математику объяснять, значит подойдёшь для нашего сына. Он, видишь ли, в университет собрался, а математика у него хромает. Пойдёшь работать репетитором? Хорошо заплачу, не пожалеешь.

Повисло молчание. Семён переваривал услышанное.

— А что это ты говорил про разные формы правления для различных эпох? Надеюсь, вы не реставрировали рабство? — попытался отсрочить прямой ответ Сеня.

— Запрещено давать информацию о социальном устройстве общества в будущем, — быстро ответил Пётр.

— Почему? Чего-то боитесь?

— Того, что вы, не разобравшись, станете делать глупые выводы! — рявкнул Пётр. — Химеры, киборги, биороботы, клоны, люди-плюс… Полтора десятка социальных слоёв! Тебя волнуют их права?

— Не знаю. Наверное, уже не волнуют. Ты успокойся, Пётр, я всё понял. Переночуй здесь. Утром я приму решение.