Потрясая мой мир (ЛП) [Мишель Валентайн] (fb2) читать онлайн

Мишель Валентайн Потрясая мой мир Серия: Черный сокол #2,5 (про разных героев)

Переводчик: Светлана Песоцкая

Редактор и оформитель: Ксюша Попова

Вычитка: Королева Виктория

Русификация обложки: Александра Волкова

Специально для группы: Книжный червь / Переводы книг

Глава 1

ОБРИ

Я распрямляю ноги и снова скрещиваю их в противоположном направлении. Все еще чувствуя себя неловко, ерзаю в кресле. Сиденья в самолете не очень удобные, но я думала, что сидеть в первом классе будет намного лучше, чем в автобусе. Наверное, я ошибалась.

Я вздыхаю и листаю журнал, который принесла с собой на борт, пытаясь отвлечься от того, что ждет меня в конце пути.

Глубокий смех грохочет рядом со мной и я резко поворачиваю голову в ту сторону.

— Нервничаешь? — Зак дразнится, предлагая мне один из «Орео», которые ест.

Я стреляю в него взглядом, отчего его улыбка становится еще шире.

— Нет.

Он обнимает меня, притягивая так, что мое плечо оказывается в изгибе его локтя.

— Ты забываешь, как хорошо я могу читать твое маленькое тело, Котенок. Боишься, что скажут твои родители, когда приведешь меня домой, чтобы познакомиться с ними?

— Конечно, нет, — немедленно отвечаю я.

Я смотрю на него снизу вверх, его зеленые глаза изучают мое лицо. Бейсболка низко надвинута на лоб — любимая публичная маскировка Зака, так как он больше всего известен своим безумным черно-белым ирокезом, — идеально обрамляет его красивое лицо.

Иногда я ненавижу себя за то, что он так хорошо меня знает. По правде говоря, я нервничаю, но не собираюсь признаваться в этом. Мои родители — самые чопорные и консервативные люди на планете. Они понятия не имеют, что их маленькая девочка вот-вот приведет домой задиристую татуированную рок-звезду. Я хочу, чтобы они поладили, хотя и знаю, что шансы на это ничтожно малы. Наверное, мне следовало бы подбросить им эту идею, а не ошарашивать их вот так, но времени не было. Эта поездка — не просто визит вежливости, мы едем по делу, и в моей ситуации лучше всего обратиться за помощью к отцу.

— Внимание всем пассажирам, мы скоро приземлимся в Хьюстоне. Пожалуйста, приведите свои кресла в вертикальное положение и убедитесь, что столик для подноса находится в вертикальном положении… — инструкции стюардесс заставляют мое сердце сжаться.

Встреча все ближе.

Мои родители понятия не имеют, что я приеду, не говоря уже о том, что привезу с собой гостя. Это была идея Зака, поехать сюда после того, как я осознала, что являюсь новоиспеченным безработным. Я проплакала целую неделю. Мою душу словно растерзали, и я лишилась своей цели в жизни. «Центр Стейдж Маркетинг» — это компания мечты и я не была готова отказаться от нее.

Конечно, то, как я поступила с Айзеком, было неправильно, но это не имело никакого отношения к моей работе. Зак пытался убедить меня, что может помочь мне найти другую работу, но я не приняла его предложение. Я получила свою степень благодаря собственным заслугам и хочу найти и сохранить работу таким же образом. Единственная здравая вещь, которая приходит мне на ум — это вернуть мою прежнюю должность законным путем, если мне придется.

Зак берет мою руку в свою, и я нежно сжимаю его пальцы.

— Спасибо, что поехал со мной.

Он улыбается и прижимает тыльную сторону моей ладони к своим губам.

— А где же мне еще быть? Я тебе нужен? Вот я здесь. Теперь мы с тобой против всего мира, верно?

Я киваю и смотрю в его зеленые глаза, снова осознавая, что этот человек действительно принадлежит мне.

— Абсолютно верно.

Самолет приземляется и мы с Заком довольно быстро выходим, таща наши сумки с собой через терминал аэропорта. Наконец мы добираемся до зоны проката автомобилей и, к счастью, седовласая женщина, ожидающая нас, понятия не имеет, кто такой Зак. Женщина торопливо обслуживает нас, каждые пару секунд с поджатой губой глядя на его руки.

Она, наверное, отчаянно хочет избавиться от татуированного хулигана за своей стойкой.

Как только мы оказываемся в гараже, Зак щелкает брелоком, и на синем «Форде-Фьюжн» мигают фары.

— Это наша.

Я хватаюсь за ручку чемодана и качу его к машине.

— Мы скоро будем у дома моих родителей. Они живут совсем рядом с городом.

Зак открывает багажник и бросает туда свой багаж, а следом и мой.

— Вот и хорошо. Когда проводишь большую часть времени в дороге, предпочитаешь короткие поездки. Сидеть взаперти подолгу отстойно — единственное, что я ненавижу в своей работе.

Я хмурюсь.

— Эту часть я тоже буду ненавидеть. Не могу представить, что буду так долго вдали от тебя.

Татуированные руки тянутся вперед и обхватывают меня за талию. Я улыбаюсь, когда Зак крепко прижимает меня к своему твердому телу, и я прижимаю его в ответ, кладя голову ему на грудь.

— Я бы хотел, чтобы ты воспользовалась случаем и отправилась со мной в тур, пока у тебя нет работы. Мне бы очень хотелось, чтобы ты была рядом со мной.

— Зак…

— Я все понимаю. И знаю. Я веду себя как эгоистичный придурок. Мысль о том, что я буду скучать по тебе после того, как ты только вернулась, сводит меня с ума. — Он вздыхает. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой каждую свободную секунду. Разве можно винить парня за то, что он одержим своей красивой, сексуальной, адски возбуждающей в постели подружкой?

Я хихикаю. То, что он так же без ума от меня, как и я от него, кажется нереальным.

— Ты просто смешон.

Глубокий смех грохочет в его груди.

— Смешон, может быть… Давай. Лучше нам не заставлять твоих родителей ждать.

Я застываю в его объятиях.

— Насчет этого… Я не сказала им, что мы приедем.

Я отстраняюсь и заглядываю Заку в лицо, боясь увидеть там разочарование. Его губы сжимаются в тонкую линию, когда он смотрит на меня.

— Значит, они понятия не имеют, что вот-вот встретятся со мной?

Я прикусываю нижнюю губу.

— Они даже не в курсе, что я с кем-то встречаюсь.

На этот раз я чувствую, как спина Зака напрягается под моими пальцами. Это напряженность, которую создала я, будучи нечестной с ним в этой ситуации.

Он начинает отстраняться, но я хватаю его за подол рубашки.

— Зак. Стой.

Он замирает в моих объятиях и поднимает голову вверх, делая все возможное, чтобы не смотреть на меня. Я изучаю его сильную линию подбородка и легкую щетину, растущую вдоль нее. Ненавижу себя за то, что причиняю ему боль. Ругаться с ним последнее, чего я хочу. Жаль, что он не понимает, почему я ничего им не сказала. Он понятия не имеет, как тяжело будет встретиться с моими родителями и рассказать им, насколько безответственной я была в их глазах, встречаясь с этой великолепной рок-звездой, бросив свою карьеру в процессе. Мой отец не верит в безумные поступки во имя любви.

Как я могу объяснить Заку, что — несмотря на то, что люблю его всеми фибрами души, — мой отец и его грубые манеры все еще пугают меня до чертиков, хотя я уже взрослая? Я знаю, что это бессмысленно, но все еще не могу заставить себя подчиниться взглядам моего отца на жизнь.

Делаю глубокий вдох. Я привезла его сюда, чтобы они все поняли.

— Мне очень жаль. Надо было сообщить родителям, но знала, что, если скажу по телефону, они не поймут. Они не знают, насколько ты особенный для меня. Я хотела представить тебя лично и заставить их увидеть.

Зак наклоняет голову и пристально смотрит мне в глаза, прежде чем убрать волосы за ухо.

— Я все понял. Просто потому, что они наши родители, не делает их лучшими людьми. Я знаю это так же хорошо, как и все остальные.

Я склоняюсь к его руке, которая задерживается на моей щеке, и думаю о том, как прекрасна была моя семейная жизнь по сравнению с его. И то, что я веду себя так по-детски, а он все еще такой понимающий.

— Спасибо.

Он ухмыляется.

— Кроме того, ты, наверное, не хотела, чтобы твоя мама гуглила меня и видела несколько фотографий бойфренда своей дочери в эм… — он откашливается, — в компрометирующей позе.

Я шлепаю его по руке.

— Тьфу. Пошляк.

Он смеется, подходит к пассажирской двери и открывает ее для меня.

— Что? Ты не думаешь, что ей в жизни не помешает немного парня-конфетки? Я уверен, что так и есть после всех этих лет общения с судьей.

Я со стоном делаю пару шагов к нему.

— Мои родители не занимаются сексом, ясно?

Зак кладет руку на дверцу, а я протискиваюсь между ней и машиной и поворачиваюсь к нему лицом.

— Конечно, занимаются. А как еще, по-твоему, ты попала в этот мир?

У меня внутри все переворачивается при мысли о моих родителях в таком контексте.

— Ладно, может быть, они сделали это два раза, но это все — один раз для меня и один раз для моего брата. Больше нет.

Зак смеется, и я морщу нос. Он вытягивает указательный палец и постукивает меня по носу.

— Самообман, Котенок. У всех есть секс. — Я открываю рот, чтобы возразить, но он быстро обрывает меня. — У всех. Когда нам стукнет пятьдесят, мы все еще каждый день будем заниматься горячим, каким он бывает в порно, сексом. Моя выносливость не имеет срока годности, детка.

Когда Зак шевелит бровями, у меня вырывается смешок. У меня нет никаких сомнений в том, что любимая часть тела этого сексуального зверя, вероятно, все еще будет стоять по стойке смирно даже в свои золотые годы. Просто смешно думать, что этот дикий человек когда-нибудь станет старым. Он слишком волевой и мужественный, чтобы я могла представить его в каком-либо другом состоянии, кроме того, в котором он находится сейчас — татуированная мускулистая рок-звезда.

Я дергаю за козырек его бейсболки и сажусь на свое место в машине.

— Ну же, секс-машина. Тебе нужно произвести впечатление на некоторых родителей.

— Не беспокойся. Мамы любят меня. — Он подмигивает мне, когда закрывает дверь.

Я качаю головой. Удивительно, что он все еще здесь. Я видела, как женщины бросаются на моего мужчину. Я видела Пум в действии. По-видимому, похоть не имеет возрастных ограничений.

Как только мы выезжаем на дорогу, я вытягиваю ноги и окидываю взглядом знакомые пейзажи, которые окружают меня на пути к дому моего детства в Вудлендсе, что в Северном Хьюстоне.

— Здесь поверни налево.

Зак тихо присвистывает, когда мы наконец въезжаем на мою улицу.

— Ого, похоже, я встречаюсь с маленькой избалованной богатой девушкой.

— Я далеко не богата. Это судья при деньгах, а не я, — напоминаю я ему.

Зак небрежно пожимает плечами.

— Может быть, и так, но я гарантирую, что ты никогда не была без средств к существованию. — Когда я не сразу придумываю, как резко возразить, что все было не так, как он думает, Зак улыбается. — Именно так я и думал.

Правда в том, что я имела все в детстве — до тех пор, пока играла по правилам своих родителей. Я никогда не была из тех, кто раздвигает границы идеальной детской роли, которую родители ожидали от меня и моего брата, но я также не приняла высокомерный образ жизни. Что, вероятно, объясняет, почему в колледже я начала встречаться с плохими мальчиками. Они так отличались от парней, с которыми я росла в старших классах. Плохие парни ненавидели правила и любили свободу, и как только я оказалась в реальном мире и смогла принимать собственные решения, обнаружила, что и мне это по душе.

Зак въезжает на подъездную дорожку и выключает двигатель, прежде чем повернуть голову в мою сторону.

— Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать, прежде чем я войду туда?

Я мысленно перебираю несколько сценариев того, как может закончиться эта первая встреча. Последний раз я приводила мальчика домой еще в старших классах, и он был совсем не похож на Зака. Хотя моя мать знает, что я склонна к отношениям с неудачниками, которые потом разбивают мне сердце, она никогда не имела удовольствия познакомиться с моим типажом. Она привыкла видеть меня с такими нервными придурками, как Айзек, так что не уверена, как она отреагирует. Я молюсь, чтобы родители помнили о своих манерах и были вежливы с Заком независимо от того, одобряют они наши отношения или нет. Если нет, мне придется набраться смелости и сказать им, чтобы они отвалили.

Ни один совет Заку не приходит мне в голову, но я хочу успокоить его, потому что надеюсь на лучшее.

— Просто будь очаровашкой и они тебя полюбят.

Зелёные глаза смотрят на большой двухэтажный кирпичный дом перед нами.

— Я никак не могу привыкнуть к размерам этого места. Юристы на самом деле так много зарабатывают?

— Хорошие — да. — Я касаюсь его руки на рычаге переключения передач. — Помни, мой отец относится к своей работе очень серьезно, так что не шути по этому поводу. Ему нравится, когда мы с моим братом Гейбом называем его Судьей, как и весь этот город. Вот как сильно он этим увлечен. Это его жизнь.

Зак поднимает бровь.

— Может быть, мне стоит попросить тебя начать называть меня Богом гитары. Возможно, это даже забавно, особенно в спальне. Как думаешь?

Я шлепаю его по руке.

— Я думаю, тебе лучше продолжать мечтать, потому что этого не будет.

Зак смеется, открывая свою дверь. Я задерживаюсь на секунду, чтобы оценить открывающийся вид, когда он обходит машину спереди. Его джинсы висят низко на бедрах, но прекрасно обтягивают зад, подчеркивая изгиб, делая его таким аппетитным, что я могла бы откусить кусочек. Белая футболка натягивается на загорелых татуированных руках, когда он тянется и натягивает бейсболку, скрывающую его фирменную прическу. Он такой чертовски горячий. Как же мне так повезло?

Потерявшись в мыслях о том, как он сексуален, я подпрыгиваю и хватаюсь за грудь, когда он открывает мою дверь.

Зак смотрит на меня сверху вниз своими сверкающими зелеными глазами с озадаченным выражением.

— Ты там в порядке?

Румянец заливает мои щеки, когда я встаю.

— Как нельзя лучше.

Зак обнимает меня за плечи и улыбается. Я вдыхаю пряный запах его одеколона, смешанный с мылом, которым он пользуется.

— У тебя опять обо мне пошлые мысли, да?

Я прикусываю губу, но не могу оторвать взгляд от вызова в его глазах.

— Может быть.

Рычание срывается с его губ, когда он толкается бёдрами ко мне, позволяя мне почувствовать растущую эрекцию в его штанах напротив моего живота.

— Черт возьми, Котенок. Посмотри, что ты со мной делаешь. Клянусь Богом, я включаюсь, как гребаный выключатель, когда мысли о тебе и сексе приходят мне в голову одновременно. Ты погубила меня на всю жизнь.

Я смеюсь и провожу руками вверх и вниз по его спине.

— Я рада, что погубила тебя для всех остальных женщин. Потому что хочу держать тебя при себе.

— Тебе никогда не придется беспокоиться об этом, детка. — Он протягивает руку и заправляет прядь рыжих волос мне за ухо. — Если я сделаю по-своему, ты останешься со мной навсегда.

Он проводит большим пальцем по моему подбородку, наклоняется и нежно прижимается губами к моим. Мои ноги мгновенно превращаются в желе и я все глубже погружаюсь в него. Просто удивительно, как на меня действует простой поцелуй этого мужчины. Тот один простой поцелуй от него в ту первую ночь за кулисами, перевернул мой мир с ног на голову и изменил всю мою жизнь. Ради него, ради этой нашей любви, я готова на все. Этот человек — мой мир.

Мои губы раздвигаются сами по себе, и я позволяю его языку скользнуть в мой рот. Я сжимаю рубашку Зака в своих руках, крепко держась, когда теряюсь в том, как сильно мое тело жаждет его.

Крепкое тело толкает меня, и я упираюсь в машину, чтобы не упасть. Пальцы Зака впиваются в мои волосы, и тихий всхлип срывается с моих губ, когда он отстраняется. Легкими, как перышко, поцелуями он пробегается вдоль уголка моего рта, прежде чем пробирается по моей щеке к тому месту чуть ниже уха, которое сводит меня с ума. Моя голова откидывается назад, когда он проводит рукой по моему боку.

Мы, наверное, выглядим как порнозвезды, целующиеся на подъездной дорожке моих родителей, но мне все равно. Зак пробуждает во мне дикую сторону, о существовании которой я даже не подозревала — настоящего бунтаря, готового рискнуть всем ради мужчины, заставляющего мое тело чувствовать себя так хорошо. Его прикосновение чертовски затягивает.

Зак вздыхает, прижимаясь ко мне.

— Нам, наверное, лучше войти, пока кто-нибудь не сообщил копам, что татуированный мужчина растерзал дочь судьи.

— К черту соседей, — выдыхаю я, не желая терять это чувство.

Зак смеётся.

— Как бы мне ни хотелось устроить соседям адское шоу, трахнув тебя на капоте этой машины, не думаю, что это хорошая идея. Я и правда хочу понравиться твоей семье.

Мои плечи мгновенно поникают.

— Ты совершенно прав. Это бы не очень хорошо выглядело, не так ли?

Он сжимает губы в тонкую линию и качает головой.

— Скорее всего, нет. Кроме того, у твоего отца достаточно связей, чтобы убить меня и выйти на свободу, если он поймает меня с членом, засунутым в свою маленькую принцессу.

Я щиплю его проколотый сосок через футболку.

— Ты точно знаешь, что сказать, чтобы испортить романтический момент. Мой отец, стреляющий в тебя — последнее, что я хочу сейчас себе представлять.

— Ой! — Зак отмахивается от моей руки и потирает грудь. — О, сейчас ты получишь!

Зак наклоняется и игриво улыбается, готовый наброситься на меня, но голос позади нас останавливает нас обоих.

— Что получит?

Я резко поворачиваюсь вправо, чтобы выглянуть из-за плеча Зака, и вижу своего брата.

— Гейб! — Я подбегаю к нему, и он заключает меня в медвежьи объятия. — Что ты здесь делаешь?

Гейб смеется и откидывает лохматые каштановые волосы с голубых глаз.

— Я могу спросить тебя о том же, сестренка.

Он ставит меня на ноги. С тех пор как мы виделись с Гейбом прошлой весной, он уже набрался сил. Сверкающий белый теннисный костюм, который он носит, демонстрирует стройные мускулы предплечий и подтянутые икры.

— Вау. Ты что, тренировался?

Он пожимает плечами.

— Немного. Похоже, дамам это нравится.

Я смеюсь.

— Всегда дамский угодник — ты никогда не меняешься.

Гейб улыбается мне сверху вниз.

— Не могу сказать того же о тебе, сестренка. — Он бросает взгляд через мое плечо в сторону Зака. — Кто это?

Я улыбаюсь и поворачиваюсь к своему парню, который наблюдает за нами с легким любопытством, прислонившись к своей арендованной машине.

— Гейб, это мой парень, Зак. Зак, это мой брат — Гейб.

Зак отталкивается от машины и протягивает руку.

— Привет, парень. Приятно познакомиться.

При встрече их руки издают едва слышный хлопок.

— И мне тоже. Слушай, ты мне кажешься знакомым. Мы уже встречались раньше?

Брат изучает покрытые татуировками руки моего мужчины, мысленно пытаясь вспомнить, где он мог встретить его. Хоть я и знаю, почему Гейб думает, что он видел Зака, я не буду вмешиваться и разрушать прикрытие Зака, если он еще не готов поделиться этой частью себя с моей семьей. Оставлю ему раскрытие этой тайны.

Зак пожимает плечами и ухмыляется.

— Может быть, в загородном клубе?

На мгновение меня одолевает беспокойство, прежде чем ловлю намек на веселье в голосе Зака.

— Я думаю, что запомнил бы тебя в клубе. Черт возьми, ты будешь моим самым большим конкурентом в вопросах дам. Я знаю, как они западают на мужчин с татуировками.

Я подхватываю Зака под руку и смотрю ему в лицо.

— Могу поручиться за большинство женщин, когда скажу, что татуировки сексуальны.

Мой брат отрицательно качает головой.

— Будем надеяться, что ты права, сестренка, потому что он вот-вот встретится с женщиной, которая настолько заносчива, что не находит в них ничего привлекательного, не говоря уже о сексуальности.

Я шлепаю брата по руке.

— Какая гадость! Никогда больше не говори «мама» и «секс» в одном предложении. Эти два слова теперь запрещено использовать вместе.

Гейб смеется.

— Ты же знаешь, я никогда не любил правила. У нас всегда было это общим, помнишь?

Я легонько сжимаю руку Зака, думая о том, как сейчас нарушаю правила, приводя этого человека домой.

— Знаю. Мама и Судья дома?

— Да, они там, внутри. Они ведь не знают, что ты приедешь, да? Я упомянул, что ты приедешь домой в эти выходные, и ни один из них понятия не имел, о чем я говорю, поэтому просто замял тему. Я подумал, что у тебя есть на то свои причины.

Я качаю головой.

— Нет. Мне не хотелось объяснять им свой незапланированный визит.

Глаза Гейба расширяются и мгновенно опускаются к моему животу.

— Срань господня! Ты беременна?

Моя рука взлетает, чтобы прикрыть живот.

— Боже, нет!

— Значит, ты выходишь замуж или уже вышла? — Мой брат ухмыляется, а его глаза бегают туда-сюда между мной и Заком. — Я рад, что решил вернуться домой из школы в эти выходные. Это должно быть чертовски хорошее шоу.

— Ты просто идиот. — Я вздыхаю. — Ни то, ни другое… — Мои глаза на долю секунды останавливаются на Заке, прежде чем я снова обращаю внимание на своего раздражающего брата. — Во всяком случае, пока нет. Но есть кое-что неотложное, о чем мне нужно с ними поговорить.

Гейб машет нам в сторону дома.

— Ну вперед. Давайте начнем это шоу. У меня зарезервирован корт с горячей маленькой блондиночкой из клуба. Я надеюсь сокрушить ее на корте и за его пределами, если вы понимаете, что я имею в виду.

Я закатываю глаза.

— Да что не так с мужчинами и с сексом? Вы только об этом и думаете?

Оба мужчины отвечают «Да» в унисон, а затем сразу же смеются.

— Думаю, мы с тобой прекрасно поладим, Зак. Но берегись моего старика. В этом случае яблоко упало очень далеко от дерева.

— Спасибо за совет, братан. Я слышал несколько историй о Судье, — говорит Зак.

— Скорее всего, большинство из них правда. Будь осторожен, старик. Боюсь, что татуировки не очень-то помогут делу. Он человек старой закалки и соотносит их с преступной деятельностью.

Зак качает головой.

— Это так осуждающе. Поговорим о стереотипах.

Мой брат пожимает плечами.

— Он Судья. Это его работа — быть рассудительным.

— Туше, — смеется Зак. — Позволь мне взять наши вещи из багажника.

— Я помогу тебе, — говорит Гейб.

На сердце теплеет при виде человека, в которого я глубоко влюблена, разговаривающего и смеющегося с моим единственным братом. Больше всего на свете хочу, чтобы Зак и моя семья хорошо поладили. Я знаю, что если они увидят, как он любит меня, поймут, почему я так сильно люблю его и почему он идеально подходит мне. Но Гейб прав. Татуировки не произведут хорошее первое впечатление, как и его профессия, когда они все узнают, кто он такой. Но надеюсь, они смогут пройти через это. Мне нужно, чтобы они прошли через это, потому что независимо от того, одобряют они нас или нет, это тот человек, с которым я собираюсь провести остаток своей жизни.

Брат достает из багажника мою сумку, и Зак закрывает крышку.

— Анна почти закончила с обедом. Ты как раз вовремя, чтобы сесть за традиционный воскресный обед с семьей, Зак.

Зак выгибает свою проколотую бровь.

— Анна?

— Наша экономка, — отвечаю я, доставая из машины сумочку. — Моя мать не готовила еду с тех пор, как началась папина карьера.

— И это благословение, если вы спросите меня. Анна готовит гораздо лучше мамы, — говорит Гейб, когда мы направляемся к входной двери. — Я предпочитаю немного латинского колорита.

Я ухмыляюсь ему, зная, что он имеет в виду не только еду.

— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь Аландру, дочь Анны?

Гейб останавливается у двери и ухмыляется, положив свободную руку на ручку.

— Я не видел Аландру с тех пор, как она уехала учиться в колледж на восточном побережье. — У него становится такой мечтательный вид, как будто он вспоминает какой-то давно потерянный сон. — Интересно, как у неё дела? Держу пари, сейчас она горячая штучка.

Я качаю головой и толкаю его в плечо.

— Давай, Ромео. Впусти нас.

Тяжелая деревянная дверь легко распахивается, как только Гейб поворачивает ручку. Дом такой же безупречный, как и всегда. Сверкающие белые плитки в фойе заставляют двойные величественные лестницы выделяться на фоне голых стен. Круглый стол из красного дерева между ними идеально сочетается с деревом по всему дому, в то время как ярко-желтая с розовым цветочная композиция, стоящая на его поверхности, придаёт комнате яркий колорит.

— Ух ты, — говорит Зак, оглядывая большое пространство. — Если MTV когда-нибудь решит возродить «По домам!»¹ и захочет приехать ко мне домой, я привезу их сюда. Этот дом позорит мой собственный.

— Я уверена, что это не так. Не могу дождаться, когда увижу твой дом, — говорю я.

На его лице появляется широкая улыбка.

— Скоро.

Звук высоких каблуков, стучащих по полу, сразу же привлекает мое внимание и я напрягаюсь.

— Господь всемогущий, неужели я слышу здесь мою Обри?

Мама появляется в комнате в розовой юбке до колен и такой же блузке, ее жемчуга, обёрнуты вокруг шеи и выставлены на всеобщее обозрение. Каштановые волосы свободно падают на плечи, и она как всегда выглядит очень собранной. Я улыбаюсь, кладу сумочку на стол и шагаю в ее протянутые руки.

— Привет, мам.

Она похлопывает меня по спине.

— Дорогая, я так рада тебя видеть. Позволь мне взглянуть на тебя. — Она отступает назад и хватает меня за запястья, эффективно отводя мои руки от тела еще раз. — Чарльз, дорогой, ты должен пойти поприветствовать нашу неожиданную гостью!

Я замираю, когда мама зовет отца. В одно мгновение появляется мой отец, одетый в брюки хаки и рубашку с длинными рукавами на пуговицах — его обычный повседневный воскресный наряд. Темные с проседью волосы аккуратно подстрижены и уложены так, словно он застрял в восьмидесятых.

Судья улыбается.

— А вот и моя маленькая принцесса. Почему ты не сказала нам, что приедешь, дорогая?

Меня передергивает от того, что он назвал меня своей принцессой. Это лишь подтверждает слова Зака о том, что я избалована.

— Рада видеть вас, Судья. — Я шагаю в ожидающие объятия отца.

— Дорогой, не мог бы ты заплатить бедному таксисту, чтобы он мог уехать, — говорит мама папе, сжимая свои жемчужины, и я мгновенно вырываюсь из его объятий.

— Вот, держите, молодой человек. — Папа тянется за бумажником, и я качаю головой, кладя ладонь на его руку, останавливая ее на полпути. — Не глупи, Обри. Я заплачу.

Без предупреждения судья делает пару шагов к Заку и сует ему в руку пачку денег. Брови Зака поднимаются, когда он смотрит на деньги. Мое лицо горит, и я знаю, что это пятьдесят оттенков красного. Мне стыдно, что моя семья думает, будто мой мужчина — всего лишь наемный работник. Я хочу заползти в нору и умереть.

Я протягиваю руку и касаюсь плеча отца.

— Нет, папа. Он не водитель такси. Это Зак, мой парень.

Судья в замешательстве сдвигает брови.

— Парень? Дорогая, я ничего не понимаю. Ты видела этого человека? Я думал, мы с твоей матерью воспитали тебя лучше.

— Папа, пожалуйста! — Я ругаю своего отца, а во мне закипает гнев за то, что он так обошелся с человеком, которого я люблю. Я подхожу к Заку и обнимаю его за талию, а он кладет руку мне на плечи. — Я люблю его и была бы признательна, если бы вы все отнеслись к нему с тем же уважением, с каким и он ко мне. Кроме того, он не какой-то там бродяга с улицы, он…

Зак поднимает руку с деньгами, обрывая меня на полуслове.

— Пусть он думает обо мне, что хочет. — Зак быстрым движением засовывает деньги моего отца в передний карман джинсов, и мое сердце громко стучит, зная, что это его способ сказать моему отцу, чтобы он отвалил. — В конце концов, он — Судья.

Судья прищуривается и поднимает указательный палец на Зака, готовый выстрелить угрозами, как всегда делает, когда ему бросают вызов. Я хватаюсь за бок своего мужчины, готовясь к гневу отца.

И тут слышу, как моя мать ахает, мой рот открывается как раз перед тем, как она обмякает и падает на пол. Она никогда не любила конфликты, теряя сознание при малейшем стрессе.

— Милая? — Мой отец приземляется на колени рядом с матерью, поддерживая ее голову, в то время как брат использует свое медицинское образование, чтобы осмотреть ее.

Мы с Заком стоим в фойе моей семьи, связанные воедино в знак солидарности. Что бы они ни говорили, я все равно буду с ним. Как он сказал ранее, мы вместе против всего мира. Если мои родители не хотят поддержать мое решение, мне, возможно, придется сделать один из самых трудных выборов, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться, и вычеркнуть их из своей жизни.

Глава 2

ЗАК

Когда ее мобильный звонит в третий раз, Обри выключает телефон и бросает в сумочку. Она закрывает глаза и откидывает голову на подголовник. Ее длинные рыжеватые волосы волнами падают на плечи, а губы слегка кривятся. Ей было тяжело сесть со мной в машину и оставить свою семью. Я не могу представить, как тяжело дать отпор кому-то из самых важных людей в своей жизни, потому что они не одобряют человека, в которого я влюблен, но я рад, что она так поступила. Должно быть, для нее это было очень трудно. Я тяжело сглатываю, думая о том, что она, возможно, возненавидела меня за ту маленькую выходку, которую я выкинул.

Я протягиваю руку и провожу пальцами по ее нежным пальцам, одновременно поправляя руку на руле.

— Все будет хорошо, детка. Дайте им время привыкнуть.

Она прикусывает нижнюю губу, чтобы не дать ей задрожать.

— Как ты можешь так говорить после того, как они обошлись с тобой? Я их ненавижу.

Я подношу костяшки ее пальцев к своему рту и нежно целую их.

— Нет, ты сейчас просто злишься. Я привык, что люди так ко мне относятся. До того, как я стал Риффом, такие дни, как сегодня, были моей жизнью. Люди, особенно те, у кого есть деньги, будут следить за мной как ястреб, представляя в своей голове, что я вор и подлец.

— Разве тебя это не бесит? Когда с тобой обращаются как с преступником?

Я бросаю взгляд на ее красивое вопрошающее лицо.

— Это не очень приятно, но я понимаю, что некоторые люди не понимают рок-культуры, а татуировки — для нас это просто еще один способ выразить творчество.

Обри смотрит на свои колени.

— Я сожалею.

Я протягиваю руку и касаюсь ее подбородка.

— О чем, Котенок?

Обри вздыхает.

— Обо всем. О дерьмовой жизни, которую ты вел, о том, как люди относились к тебе, и прежде всего о том, как моя семья отнеслась к тебе. Я ожидала от них гораздо большего. Думала, у них будет достаточно веры в меня, чтобы довериться моему суждению и увидеть, что ты замечательный человек, тот, кого я люблю.

Я въезжаю в первый попавшийся приличный отель и паркую «Фьюжн». Поворачиваюсь на сиденье, обхватываю ее лицо руками и заставляю посмотреть на себя.

— Никто еще так за меня не заступался — выбирал меня, по сути, из всего своего мира. То, что ты это сделала, очень много значит, но я также хочу, чтобы ты знала: даже если они будут обращаться со мной как с дерьмом, я всегда хочу, чтобы у тебя были отношения с твоей семьей.

— Зак, я не буду иметь с ними ничего общего, если они не примут тебя.

Я смотрю в ее зеленые глаза.

— Они не обязаны принимать меня, Обри. Все, что имеет для меня значение — твое отношение ко мне. Ты знаешь мои самые темные секреты и все эти чертовы детали, которые делают меня тем, кто я есть, и не убегаешь с криками. Я сделаю для тебя все, что угодно. Абсолютно все. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и не хочу, чтобы ты ссорилась со своими родителями из-за меня. Не желаю, чтобы ты однажды возненавидела меня.

Из ее правого глаза вытекает слеза.

— Я никогда не возненавижу тебя. Никогда.

Большими пальцами я смахиваю упавшие слезы с ее лица и наклоняюсь, чтобы прижаться губами к ее губам.

— Я люблю тебя, Котенок. И всегда буду обращаться с тобой правильно.

После того как я плачу за номер на стойке регистрации, мы поднимаемся на лифте на пятый этаж и катим наш багаж по коридору к нашему номеру. Я беру ключ-карту от номера и открываю дверь, пропуская мою девочку внутрь. Это типичная спальня с большой кроватью, нейтрального цвета стенами и белым постельным бельем.

Обри плюхается на кровать и сбрасывает туфли. Ее зеленое платье поднимается вверх по бедрам, когда она откидывается назад и вытягивает руки над головой. Она чертовски красива и совершенна. В этой девушке нет ничего такого, что не возбуждало бы меня. Мгновенная потребность держать ее в своих объятиях переполняет меня, и я не могу не поддаться ей.

Снимаю бейсболку и бросаю ее на пустой стул в комнате, прежде чем забраться в постель рядом с Обри. Повернувшись к ней лицом, я подпираю голову левой рукой и смотрю на нее сверху вниз. Затем провожу пальцем по обнаженной коже ее левого плеча, прежде чем просунуть пальцы под тонкую бретельку, удерживающую платье. Ткань легко обвивается вокруг моего указательного пальца, и я опускаю её вниз, обнажая верхнюю часть левой груди Обри. Белый кружевной лифчик прикрывает сосок, но я провожу кончиками пальцев вниз по изгибу ее груди и чувствую шелковистую мягкость. Мой член дергается в джинсах от простого контакта, и будто зная, как я чертовски возбужден, Обри улыбается самой совершенной улыбкой.

Она открывает глаза и подносит свою руку к моей щеке, нежно касаясь ее, и я поворачиваюсь к ней лицом, целуя ее запястье и вдыхая сладкий аромат ее духов. До нее я был потерян, постоянно воюя сам с собой. Я не верил, что достоин такой простой и чистой любви. Это то, с чем я все еще борюсь, но с каждым днем мне становится немного легче от того, что в моей жизни есть что-то такое великое. Я охрененно люблю эту женщину, и нет ничего, что я не сделал бы для нее. Обри и моя группа — все, что имеет значение для меня в этом гребаном мире.

— О чем ты думаешь? — шепчет она, глядя мне прямо в глаза.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в губы, и ожерелье, которое я ношу, лежит на ее груди.

— О том, как мне повезло, что у меня есть ты.

Она закусывает губу.

— Я как раз думала о том же самом.

— Лгунья, — говорю я и целую ее в кончик носа.

Она притягивает мой рот обратно к своему.

— Позволь мне доказать тебе это.

— Ты не получишь от меня никаких возражений, детка.

Обои проворачивает ногу и цепляется за мое бедро, когда давит всем своим весом, отбрасывая меня назад на кровать. Длинные пряди волос обрамляют ее лицо, когда она садится на меня верхом и задирает мою рубашку, чтобы провести ногтями по моему прессу.

Я быстро втягиваю воздух от удивительного ощущения удовольствия и боли, которое оно создает.

— Черт.

Я сажусь, обхватываю Обри, а потом прижимаюсь губами к ее губам и погружаю язык ей в рот. Тихий стон вибрирует из ее рта, и я чувствую звук, который она издает, когда углубляю поцелуй. Моя рука скользит вверх по ее спине, а затем вплетается в густые волосы. Мой член напрягается в джинсах, умоляя войти в мое самое любимое место на планете — глубоко в ее киске.

Она откидывает голову назад, и я провожу губами по ее шее до ключицы.

— Боже, Зак. Я хочу тебя.

Это все приглашение, которое мне нужно. Я дергаю за платье и звук рвущейся ткани наполняет воздух, когда я срываю верх, обнажая ее грудь. Котенок, кажется, ничего не замечает, потому что слишком занята тем, что стягивает мою рубашку через голову. Мне нравится, что она чертовски возбуждается, когда я прикасаюсь к ней.

Она кружит бедрами, потирая свою прикрытую трусиками киску о ткань моих джинсов. Давление ее тела на мое заставляет мой член пульсировать, и я больше не могу этого выносить.

Задираю платье ей на бедра, срываю трусики с ее тела, а затем провожу кончиком пальца по ее набухшему клитору.

— Вообще-то они мне понравились. — Мне не нужно смотреть ей в лицо, потому что по ее тону я могу сказать, что она надулась.

— Я куплю тебе пятьдесят новых, черт возьми. Они стояли у меня на пути и должны были уйти, — говорю я, прижимаясь губами к ее коже, и она хихикает.

Легкие, как перышко, поцелуи ласкают мое плечо, пока я поклоняюсь ее груди. Ее тугие соски трутся о мою грудь, когда я обхватываю ее лицо и жадно целую. Единственное слово, которое всплывает в моем затуманенном сексом мозгу — МОЯ. Эта женщина всегда будет моей.

Мой указательный палец скользит внутрь нее.

— Черт возьми, Котенок. Ты всегда так готова для меня.

— Это потому, что я всегда хочу тебя, — шепчет она мне на ухо.

Я убираю руку с ее тела и переворачиваю ее на спину.

— Приятно знать, потому что я тоже всегда адски хочу тебя. — Я хватаю ее руку и направляю к своему напряженному члену. — Ты делаешь это со мной. Одна только мысль о том, чтобы скользнуть в тебя, возбуждает меня. Мне нравится быть внутри тебя.

Она кусает губу, когда садится и быстро освобождает мой член от джинсов и боксеров. Высунув влажный язык, она облизывает мой ствол от основания до кончика с обеих сторон, пристально глядя на меня, наблюдая за моей реакцией.

Опуская губы на меня, она обводит языком головку, прежде чем взять еще больше в рот. Тепло ее рта вызывает покалывание во всем моем теле и я содрогаюсь от чистого наслаждения.

Я отбрасываю волосы Обри в сторону и назад, наблюдая за ее движениями. Одно это зрелище почти заставляет меня кончить девушек в рот.

— Черт возьми, детка. У тебя это чертовски хорошо получается.

Я быстро втягиваю воздух сквозь зубы, когда она смотрит на меня и говорит:

— Ты нужен мне внутри.

Как бы мне ни хотелось, чтобы это случилось, я отрицательно качаю головой.

— Я верю в справедливую игру.

Прежде чем она успевает сказать еще хоть слово, я хватаю ее за бедра, притягиваю к краю кровати и опускаюсь на колени. Раздвигаю ее бедра, а затем использую пальцы, чтобы открыть складочки, обнажая ее набухший клитор. Я обвожу его языком и пробую на вкус сладкие соки ее возбуждения. Я трахаю Обри двумя пальцами, используя трюк с рисованием восьмерки языком, чтобы довести ее до исступления. Она хватается руками за одеяло по бокам, крича и выкрикивая мое имя. Ее киска жадно сжимает мои пальцы, пока она скачет на волне своего оргазма.

Ее тело обмякает, когда я встаю и направляю свой член в нее.

— М-м-м. Я никогда не устану трахать тебя.

Я толкаюсь в нее до самого основания, а потом выхожу, наслаждаясь тем, какая она мокрая. Затем оборачиваю одну ее ногу вокруг своей талии, а другую кладу себе на грудь, и она приподнимается на локтях.

— Ох, Зак. Вот так. Прямо там.

Мне нравится, когда она дает мне понять, что ей нравится. Взаимное удовлетворение — цель, когда я занимаюсь с ней любовью.

Мои пальцы впиваются в ее бедра, когда я ускоряю темп, в то время как она смотрит на меня с полуприкрытыми глазами и открытым ртом. Наши взгляды прикованы друг к другу, когда тепло разливается по моему телу. Я пытаюсь бороться с этим и думать о чем-то другом, но это, блядь, невозможно, когда Обри смотрит на меня вот так — вся возбужденная и тяжело дышащая.

Я чувствую, что погружаюсь в сладостное забытье, и знаю, что больше не могу сдерживаться. Брови Обри хмурятся, а губы складываются в букву «О», и я почти теряю рассудок, зная, что она собирается достичь блаженства одновременно со мной.

— Вот и все, детка. Кончи со мной. — Она закрывает глаза и выкрикивает мое имя. — Черт, — рычу я.

У Обри вырывается всхлип, когда она кончает одновременно со мной. Тепло пульсирует во мне, когда я полностью наполняю ее. Мне нравится кончать в нее. Я никогда не понимал, чем отличается секс с презервативом и без, пока не занялся с Обри сексом в ту первую ночь. Теперь я зависим от этого точно так же, как и от этой удивительной женщины подо мной.

Мне требуется секунда, чтобы нервы снова обрести самообладание. Обри улыбается мне, покусывая кончик своего наманикюренного ногтя. Она чертовски очаровательна.

Я наклоняюсь и целую ее в губы.

— Я чертовски люблю тебя, ты это знаешь?

Она смеется.

— Я подозреваю.

Я двигаю бедрами и просовываю свой все еще полу-эрегированный член в нее и обратно.

— Это должно подтвердить мою мысль. Я уже готовлюсь ко второму раунду.

Ее губы сминают мои.

— Ты и правда машина.

— Чертовски верно, детка. Я готов заставить тебя кричать всю ночь напролет.

Она качает головой и хватает меня за плечи, тянет вниз, а затем перекатывается на меня.

— Теперь моя очередь взять все в свои руки.

С этими словами я ложусь на спину и наслаждаюсь шоу, пока моя женщина трахает меня, как будто завтрашнего дня не будет.

~*~*~

— Вот дерьмо! — восклицает Обри, включая телефон. — Десять пропущенных звонков от моей матери и три от Гейба.

— Может, тебе стоит им перезвонить? Они беспокоятся о тебе, — предполагаю я.

Она отрицательно качает головой.

— Они должны беспокоиться, что я никогда снова не заговорю с ними после того, как они обошлись с тобой.

Здесь я не могу с ней долго спорить. То, как Судья вел себя по отношению ко мне, с таким же успехом он мог бы ударить меня прямо по яйцам и наложить запретительный ордер на то, чтобы я держался подальше от его дочери. Когда он сунул мне в руку эти деньги, мне потребовалось все мужество, чтобы не сунуть их ему в глотку и не сказать, что я подтираю свою задницу пачкой побольше. Я был очень горд тем, что смог сдержать свой гнев и просто засунул их в карман, как только он узнал, что я парень Обри, а не какой-то долбаный слуга.

Хотя Гейб кажется довольно классным.

— Почему бы тебе хотя бы не позвонить своему брату и не сказать ему, что татуированный девиант не украл тебя и не убил? Это должно успокоить твою мать и не дать ей снова потерять сознание.

Котенок садится рядом со мной на кровать и хмурится.

— Я не знаю, что на них нашло. Они никогда не были такими…

— Придурками?

Она отвечает с грустной улыбкой:

— Да, придурками. Я понимаю, что им тяжело это принять. Они не привыкли, чтобы я была с кем-то, кто выглядит, как ты.

Я задумчиво киваю и мои мысли возвращаются к тому, зачем мы вообще сюда приехали.

— Ты хочешь сказать, что они предпочли бы видеть тебя с этим придурком Айзеком?

Она закатывает свои красивые зеленые глаза.

— С кем-то похожим на него.

— Знаешь, Котенок, знакомство с ними действительно помогает мне понять, почему в самом начале ты была сдержана и хотела от менятолько быстрого траха.

— Правда? — Я слышу вопрос в ее голосе.

— Конечно, но это также показывает мне, как сильно ты переживаешь обо мне и чем ты готова рискнуть, чтобы быть со мной. — Я убираю прядь волос ей за ухо. — Я люблю тебя, детка.

— Я тоже тебя люблю.

Она вертит телефон в руке, и я вижу, как тяжело ей бороться с семьей. Мое сердце сжимается при мысли о ее боли, и я сделаю все, чтобы вернуть улыбку на это милое личико.

Я толкаю ее локтем.

— Позвони им.

Она снова качает головой.

— По крайней мере, позвони Гейбу.

Обри вздыхает и переворачивает телефон, чтобы посмотреть на экран.

— Полагаю, не повредит позвонить ему.

Я снова легонько толкаю ее локтем.

— Звони.

Ее пальцы порхают по клавишам, а затем она подносит телефон к уху, ожидая знакомого голоса на линии.

— Эй… Я знаю, но… правда? — Она поворачивается ко мне с широко раскрытыми глазами. — Может… нет… никаких обещаний, Гейб. Если они снова будут так себя вести, мне придется… Ладно. Скоро увидимся.

Мне не терпится узнать о другой стороне этого разговора, и я пытаюсь вытянуть из нее хоть какую-то информацию.

— И-и-и… что происходит?

— Они хотят, чтобы мы вернулись к ним на ужин. Гейб говорит, что они хотят извиниться и начать все сначала теперь, когда шок от этой ситуации прошел.

Я наклоняю голову набок.

— Знаешь, я тут кое о чем подумал.

— О чем?

Это трудная тема для обсуждения, но мне нужно кое-что знать.

— Почему ты так открыто бросаешь им вызов, встречаясь с кем-то вроде меня?

Обри протягивает руку и проводит пальцами от моей щеки к мочке уха.

— Быть с кем-то вроде тебя никогда не входило в мои планы, но я не могу не признать, что нахожу твои манеры плохого парня чертовски привлекательными. Я знаю, что желание жить с тобой серьезно противоречит правилам, и именно поэтому я хотела, чтобы мы просто переспали. Но ты нравился мне все больше и больше и я не смогла вытащить тебя из своего сердца, как бы сильно ни старалась. Чем больше я с тобой, тем больше тебя хочу. Я люблю тебя, Зак. По какой-то безумной, запутанной причине ты моя родственная душа. Мужчина, с которым я должна быть всегда. — Она отворачивается от меня. — Я действительно не могу объяснить это без того, чтобы не выглядеть полной девчонкой. Как будто судьба свела нас вместе.

Я наклоняюсь и касаюсь губами ее плеча.

— Я чувствую то же самое.

Она пристально смотрит мне в глаза и пару раз моргает.

— Правда?

— Конечно, правда. А теперь надень какую-нибудь одежду и давай дадим твоей семье то, что они хотят. Я обещаю, что не стану обвинять твоего отца в его идиотских поступках.

Она кивает головой.

— Я бы не стала винить тебя, если бы ты это сделал.

— Он твой отец, детка. Я смирюсь с этим и попытаюсь заблокировать свой мудацкий ген, который так люблю демонстрировать, пока он не давит на меня.

Губы Котенка растягиваются в кривую улыбку.

— Спасибо.

Через полчаса мы с Котенком уже стоим на том же самом месте, что и раньше. По какой-то странной причине я чувствую нервозность. Даже находясь на сцене перед тысячами людей, мои руки не становятся такими липкими, как сейчас.

Что, черт возьми, со мной не так? Это всего лишь ее отец. Я уже общался с руководителями и большим шишкам, которые называют себя ответственными за группу, людьми, которые могли бы спустить карьеру группы в унитаз, и никогда не чувствовал себя так.

Я отваживаюсь взглянуть на Обри, а она жует губу.

— Эй. — Касаюсь ее руки. — На этот раз все будет гораздо лучше.

Она вздыхает.

— Надеюсь, что так. — Она смотрит на дом, затем снова на меня. — Ты готов?

— Как всегда. — Я выскакиваю из машины, не давая ей больше времени на размышления.

Она открывает свою дверцу прежде, чем я успеваю подойти к ней, и выходит из машины. Робкая улыбка мелькает на её губах, прежде чем она хватает меня за руку и тянет к входной двери.

Как только мы входим на подъездную дорожку, дверь распахивается и ее брат приветствует нас с улыбкой.

— Это было офигенное шоу. Я реально рад, что приехал.

Обри закатывает глаза.

— Ты ищешь любой предлог, чтобы свалить из школы. Расскажи мне еще раз, как ты умудряешься справляться с медицинской школой?

— Ха. Ха. Ты думаешь, это смешно, да?

Проходя мимо него, она треплет его за щеку, и мы переступаем порог.

— Я просто пошутила. Я знаю, что, если бы ты не взял отпуск на тот год, чтобы отправиться со мной в Европу, ты бы уже давно выпустился. Из-за поездки мы оба отстали в учебе, но оно того стоило.

Я хмурю брови.

— Ты никогда не говорила мне, что сделала это.

Гейб похлопывает меня по плечу.

— Как долго вы уже вместе?

Я делаю паузу, обдумывая этот вопрос. Наши отношения были настолько сумасшедшими до этого момента, что я не могу честно дать ему ответ.

— Я не уверен.

Он хихикает и качает головой.

— Похоже, вы очень многого не знаете друг о друге. Ну пойдемте, все садятся.

Да, он прав. Я уверен, что есть куча дерьма, которое мы еще не знаем друг о друге, но это не меняет моего отношения к Обри. Она потрясающая и мне этого достаточно. Остальное придет со временем. Я в этом уверен.

Глава 3

ОБРИ

Мой отец встает, как только мы с Заком входим в комнату.

— Привет, милая. Спасибо, что пришли еще раз.

Прежде чем я успеваю ответить, внезапно появляется мама и обнимает меня.

— Дорогая, спасибо, что вернулась. Я сожалею о той маленькой сцене, которая произошла раньше. Ты очень важна для нас с отцом и мы не хотим прогнать тебя, отказавшись принять твой… образ жизни. Простишь нас?

— Мама, это не образ жизни. Я не становлюсь девиантом. Иногда первое впечатление бывает обманчивым. — Я делаю шаг назад и прижимаюсь к Заку. — Мама, Судья, я хочу, чтобы вы официально познакомились с моим парнем, Закари Оливером.

Судья сжимает губы в тонкую линию, когда протягивает руку Заку.

— Прости меня за то, что было раньше, сынок. Я Чарльз Дженсон, а это Конни. — Он наклоняет голову в сторону мамы.

— Рад познакомиться с вами обоими, — отвечает Зак, и я улыбаюсь, мысленно поблагодарив его за любезность.

— Вот и хорошо. Все садитесь и давайте есть, — говорит мама.

Как только мы все усаживаемся за большой стол в элегантной столовой моих родителей, Анна подает салаты и наполняет стаканы на столе водой. Зак снимает бейсболку, открывая свои сумасшедшие волосы, и на лицах моих родителей появляется шокированное выражение. Я вижу, что им сложно сдержаться и не сказать что-то его о волосах, но они знают, что ступают по тонкому льду, поэтому держат язык за зубами.

Судья садится во главе стола, разворачивает салфетку и откашливается.

— Так скажи мне, Зак. Чем ты зарабатываешь на жизнь?

— Папа… — предупреждаю я, желая, чтобы он знал, что нельзя переходить черту.

— Успокойся, сладкая. Это вполне приличный вопрос, который любой отец задаст человеку, которого его дочь привезет домой. Я просто хочу узнать, что это за мальчик.

Зак похлопывает меня по ноге под столом, и я мгновенно немного расслабляюсь.

— Это совершенно законный вопрос, мистер Дженсон.

Отец перебивает его:

— Сынок, можешь называть меня просто Судья. Большинство людей в этих краях так делают.

Я хватаю Зака за руку и крепко сжимаю ее, чтобы он знал: что бы он ни говорили или что бы они ни делали, я с ним.

— Хорошо, Судья, вообще-то я музыкант. Я играю…

— Я так и знал! — восклицает Гейб. — Именно поэтому я тебя и видел раньше. Ты же гитарист «Черного Сокола»! Офигеть!

— Габриэль! — Мама ругает моего брата. — За столом мы не сквернословим.

— Прости, мама, но это же Рифф из «Черного Сокола» — одной из самых популярных групп в стране. — Гейб мечтательно смотрит на Зака, все еще разинув рот. — Держу пари, женщины бросаются на тебя направо и налево. Что ты делаешь с моей сестрой?

С любопытством во взгляде мама изучает Зака, ожидая ответа и, без сомнения, мысленно называя моего парня самовлюбленным бабником.

— Как мило, ты знаменитость. Судя по услышанному, вполне уместно поздравить вас с успехом.

Зак прижимает стакан с водой к губам и делает глоток.

— Благодарю вас, миссис Дженсон. Моей группе очень повезло, что мы смогли достичь уровня, на котором находимся.

Отец проглатывает свой салат и затем обращает внимание на Зака.

— Логично предположить, что с профессиональной карьерой музыканта связано немало путешествий?

Чувствуя необходимость спасти Зака от непрекращающейся атаки, я вмешиваюсь:

— Да, но, к счастью, у него достаточно влияния, чтобы затащить меня за кулисы, когда я захочу.

— И каково быть там? Держу пари, женщины там сумасшедшие, — говорит Гейб.

— Возьми себя в руки, Габриэль, и имей хоть каплю здравого смысла. Ты ведешь себя так, словно тебя вырастили волки. Тип женщин, которые околачиваются за кулисами, не для тебя. — Мама делает все возможное, чтобы сохранить хладнокровие, но я вижу, что мысль о том, что ее сын потворствует толпе фанаток, может заставить ее выйти из себя.

Гейб вытирает со рта немного салатной заправки.

— Ваша дочь была одной из этих женщин. Они не могут все быть плохими.

Я захлебываюсь водой и мои глаза округляются.

— Эй.

— Вообще-то я познакомился с твоей сестрой во время деловой встречи, когда она работала в отделе маркетинга «Центр Стейдж Маркетинг». Она работала над одним из наших проектов вместе с Лэйни Вэнс. — Я улыбаюсь Заку, благодарная за то, что он сохранил мне немного достоинства в глазах моей семьи.

— Ты играешь в группе, в которой играет парень, за которого вышла замуж Лэйни? — Мама наконец-то начинает понимать, как я оказалась с рок-звездой.

— Да, мэм. В той же самой.

— Я не мог не заметить, что ты сказал, когда она работала, то есть в прошедшем времени. Ты что-то хочешь нам рассказать, Обри? — Я бросаю взгляд на отца и тут же напрягаюсь.

Объяснять моей семье, как я бросила все ради того, чтобы быть с Заком, будет не очень просто. Они очень серьезно относятся к карьере, особенно мой отец.

Я пристально смотрю в серые глаза отца.

— Именно об этом я и приехала поговорить с тобой. С моей работой возникли сложности и меня уволили. Мне нужна твоя юридическая консультация, чтобы вернуться на работу.

— Уволили? И когда? — спрашивает отец.

— На прошлой неделе, как раз во время свадьбы Лэйни.

Мама сжимает губы.

— Обри Дженсон, почему ты сразу не рассказала нам об этом?

Я пожимаю плечами.

— Потому что была смущена и не знала, как это сделать. Причина, по которой меня уволили, не имеет никакого отношения к моей работе, а скорее к тому, с кем я встречаюсь, и я точно не хотела рассказывать вам обо всем этом по телефону.

Отец, прищурившись, смотрит на Зака.

— Как получилось, что из-за свиданий с этим парнем ты потеряла работу?

Зак сжимает мою руку, и при мысли о необходимости рассказать правду, я с трудом сглатываю.

— Я… э-э-э… Я вроде как встречалась со своим боссом.

— Обри! — Я слышу шок в голосе моей матери.

Мой отец откидывается на спинку стула и начинает ковыряться в салате. Без сомнения, обдумывая, как подойти к этой теме.

— Дорогая, полагаю, у тебя есть законные основания добиваться восстановления в должности или, по крайней мере, возбуждения дела о незаконном увольнении.

Я сажусь немного прямее и улыбаюсь.

— В самом деле? Замечательно. Как думаешь, ты мог бы позвонить…

Он поднимает руку, эффектно обрывая меня на полуслове:

— Как бы мне ни хотелось тебе помочь, я не могу вмешиваться.

Я поднимаю брови.

— Почему?

— Потому что я твой отец и теперь судья. Я не могу представлять тебя. Это будет не в интересах дела, так как характер этого дела… сложен.

Мои плечи поникают.

— Ох.

— Но, — продолжает он, — у нас есть новый адвокат, который будет тебе очень полезен. Он жаждет взяться за подобное дело. Я позвоню ему сразу после ужина.

Наконец, я принимаюсь за салат, чувствуя себя непринужденно от того, что мой отец, кажется, все понимает.

— И что это за адвокат, кто-то из твоей старой фирмы?

Отец жует и задумчиво кивает.

— Да, и ты его знаешь.

Я мысленно возвращаюсь к тем немногим случаям, когда встречалась с его коллегами. Все они достаточно квалифицированы, чтобы помочь мне разобраться в этом деле, но ни один из них не является новичком. Я верю, что папа не направит меня в неверном направлении.

— И кто это? Ларри или Стив?

— Брэйди Ларсон.

Улыбка мгновенно исчезает с моего лица, а глаза расширяются. Он что, издевается надо мной? Он рекомендует моего школьного дружка?

— Что такое, дорогая? Ты похожа на оленя, попавшего в свет фар.

Я бросаю взгляд на Зака. Он наклоняется ко мне, изучая мое лицо, и меня охватывает паника. Я не хочу никаких секретов между нами, так что вполне могу выложить карты на стол.

— Брэйди — мой бывший парень из средней школы.

В глазах Зака вспыхивает огонек узнавания.

— Все в порядке, Котенок. Я не вижу ничего плохого в том, что он возьмет твое дело.

— Ты… ты не против? — Я запинаюсь на полуслове, совершенно потрясенная тем, что Зак так спокойно все это воспринимает. — И тебя это устраивает?

Он берет меня за руку и целует кончики пальцев прямо на глазах у моей семьи.

— Вместе против всего мира, верно? Мне ведь не о чем беспокоиться, правда?

Я качаю головой и смотрю ему прямо в глаза. Изменения, которые он претерпел с момента нашей первой встречи, просто поразительны. Бабник, который раздавал золотые билеты поклонницам, чтобы избежать каких-либо реальных отношений, сейчас не похож на человека, сидящего рядом со мной, но мы все еще работаем над тем, чтобы доверять друг другу. Я хочу заверить его, что ему не о чем беспокоиться.

— Конечно, нет.

Судья прочищает горло.

— Ну а теперь, раз уж все улажено, рассказывай, что ещё у тебя новенького.

Мы заканчиваем вечер, болтая о разных аспектах нашей жизни, и Заку даже удается заставить мою маму время от времени улыбаться, благодаря своему остроумному очарованию. Но мой отец меня не обманет. Я знаю, что он наблюдает за моим мужчиной в поисках малейшей слабости, которую можно было бы использовать. Он не мог бы оказаться там, где находиться сегодня, не пройдя через все необходимое, чтобы добиться своего. А еще я знаю, он презирает тот факт, что я встречаюсь с таким человеком, как Зак. Это было очевидно в тот момент, когда он упомянул, что Брэйди возьмет мое дело. Но даже если так, я не оставлю Зака. В этом я совершенно уверена.

— Итак, Зак, большинство твоих друзей зовут тебя Зак или Рифф? — спрашивает Гейб, поглощая яблочный пирог, который Анна поставила перед ним несколько минут назад.

Взгляд Зака скользит по мне и он улыбается.

— Обри — единственный человек, который называет меня по имени. Все остальные называют меня Риффом.

Я прикусываю нижнюю губу и вспоминаю ту первую ночь вместе, когда он настоял, чтобы я не называла его Риффом. Мне следовало бы знать, что в тот момент я была особенной для него, но зная его репутацию, было легко поверить, что я ничего для него не значу.

Боже, как же я ошибалась!

— Не против, если я буду называть тебя Риффом? Я думаю, это довольно крутое имя.

Зак улыбается.

— Конечно.

— Супер. Обещай, что когда-нибудь сходишь со мной в клуб. То, что ты будешь моим вторым пилотом, увеличит притяжение дам ко мне. — Гейб бросает взгляд на часы. — Кстати говоря, мне пора идти.

Я хихикаю.

— Ах да, сокрушительное свидание.

Гейб встает, отодвигая свой стул.

— Кто бы говорил о сокрушении.

Мой рот широко раскрывается, а мой брат подмигивает мне, прежде чем выскочить за дверь, чтобы встретиться с какой-то заносчивой светской львицей.

Скребущий звук привлекает мое внимание к отцу, когда он отодвигается от стола и бросает на него свою матерчатую салфетку.

— Я пойду позвоню Брэйди и попробую что-нибудь организовать для тебя.

Я киваю и улыбаюсь.

— Спасибо.

Папа останавливается, обходит стол и кладет руку мне на плечо.

— Ты моя малышка, дорогая. Я сделаю все, чтобы защитить тебя.

Улыбка на его лице кажется искренней и хотя я знаю, что мой отец любит меня и хочет для меня самого лучшего, я не уверена, что мы с ним сходимся во мнении, что это такое.

Мама промокает уголки рта салфеткой.

— Обри, дорогая, раз уж ты здесь, я хотела бы попросить тебя пойти со мной, чтобы подобрать новое платье для юбилейной вечеринки Ларри и Ди Ханиган в клубе в эти выходные. Может быть, мы сможем найти платье и для тебя. Они будут рады видеть тебя.

— Я пока не знаю, как долго пробуду в городе, — отвечаю я, пытаясь уйти от того, что, как я знаю, будет скучной вечеринкой для друзей моих родителей. — Нам уже пора возвращаться в отель.

— Сейчас только шесть часов, куда тебе спешить? — В ее голосе слышится обида.

— Мама… Зак здесь и было бы невежливо оставлять его одного.

Прежде чем я успеваю высказать все причины, по которым я не могу пойти, Зак говорит:

— Все в порядке, Обри. Я могу побыть здесь пару часов, пока ты будешь проводить время со своей матерью. Мой ноутбук остался в машине. Я возьму его и займусь кое-чем для группы, пока тебя не будет.

Я изучаю лицо Зака, пытаясь понять, действительно ли он так думает. Может быть, он хочет немного отдохнуть от меня или что-то в этом роде.

— Если ты действительно хочешь, чтобы я пошла, я пойду.

Он скользит рукой вверх по моему бедру, и сразу же возникает желание запрыгнуть на него.

— Все хорошо. У нас впереди целая ночь.

Я не упускаю тонкий намек в его словах, и это заставляет мой пульс ускориться до неловкого уровня, зная, что на меня смотрят через стол.

— Если ты уверен, что все в порядке.

Я молча молюсь, чтобы он передумал и решил отвезти меня обратно в отель. Провожу ногтями по тыльной стороне ладони Зака и его глаза слегка расширяются.

Он медленно моргает и вздыхает.

— Со мной все будет в порядке. Я никуда не уйду.

— Тогда хорошо, договорились. Я возьму свою сумочку, и мы пойдем. — Мамин радостный голос вырывает меня из ошеломленного ступора, вызванного сексуальностью Зака.

Как только мы остаемся одни в столовой, Зак обхватывает ладонями мое лицо и прижимается губами к моим губам.

— Только не уходи надолго.

Я провожу языком по его нижней губе.

— Теперь мне определенно хочется сказать ей, что я никуда не поеду.

Его лицо озаряется кривой усмешкой, и он покусывает кольцо на губе.

— Как бы мне это ни нравилось, ты не можешь этого сделать.

— А как же ты? — Я слышу нытье в своем голосе.

— Со мной все будет в порядке. Было бы неплохо поговорить с ребятами и посмотреть, что происходит. Кроме того, в последнее время я пренебрегаю своей фан-страничкой. Мне действительно нужно заняться этим.

— Не пиши сообщения случайным женщинам, которые тебе пишут.

Я шучу… ну, в основном.

Зак смеется и нежно целует меня.

— Ты единственная фанатка, от которой я хочу получить грязные сообщения.

Мое лицо вспыхивает, когда я вспоминаю, что наши отношения начались с череды сообщений, обещающих горячий секс.

— Это хорошо.

После еще нескольких поцелуев я беру с кухни открытку и ручку, чтобы записать для Зака пароль от Wi-Fi, и обещаю не уходить больше, чем на пару часов. Он только улыбается и поощряет меня проводить время с матерью, напоминая, что иногда жизнь слишком коротка. Поэтому я должна проводить с ней все время, которое могу.

Мое сердце немного замирает, когда я понимаю, что Зак пережил со своей сестрой и матерью. Мне нужно смириться с происходящим, последовать его совету и сделать все возможное, чтобы купить скучное платье.

Глава 4

ЗАК

Семьсот тридцать семь сообщений?! Черт возьми! Вот что я получаю за то, что забросил фан-сайт. Чтобы все это разобрать, мне понадобится целый месяц. Я откидываюсь на спинку коричневого кожаного дивана и закрываю глаза, шокированный объемом предстоящей работы. Меня так и подмывает послать все к черту и вместо этого вздремнуть, но это нечестно по отношению к фанатам. Это их способ восхищения нашей музыкой. Как я могу их игнорировать?

Я делаю глубокий вдох, достаю из сумки пакетик «Орео» и принимаюсь за работу. Это кропотливый, долгий процесс, но видеть восхищенные ответы, когда они понимают, что я ответил лично — все это стоит того. До Обри этот сайт был моей отдушиной, место, куда я приходил, чтобы почувствовать любовь. Мои поклонники без всяких условий изливали её, а я все впитывал. Собственно, именно поэтому я и начал собирать вокруг себя так много фанаток. Нет ничего лучше, чем быть чьим-то «всем».

— У тебя есть минутка, сынок? — Я отрываю взгляд от экрана компьютера и вижу судью, прислонившегося к дверному косяку этого впечатляющего кабинета. — Я бы хотел обсудить с тобой кое-что.

Бросаю взгляд на часы на своем компьютере. Черт. Я отвечал на сообщения уже полтора часа и даже не заметил этого. Обри должна скоро вернуться, и я не понимаю, почему ее отец хочет поговорить со мной без неё.

Черт. Это плохой знак.

Я с трудом сглатываю.

— Конечно.

Встаю и следую за судьей по короткому коридору в кабинет. Здесь классический интерьер: стены цвета шоколада, книжные шкафы из вишневого дерева и такой же письменный стол. На боковом столике даже стоит бутылка шотландского виски вместе с четырьмя стаканами.

Глаза судьи следуют за моим взглядом.

— Хочешь выпить?

Это, вероятно, своего рода испытание с его стороны. Если я приму выпивку, он автоматически подумает, что я алкоголик, но если откажусь, он подумает, что я лжец.

— Конечно, — отвечаю я, не собираясь пить все сразу.

Он подходит, вынимает стеклянную пробку из бутылки с виски и наливает два стакана до половины. Протянув мне стакан, он обходит свой стол и садится в кресло с высокой спинкой. Его глаза пристально изучают меня, пока мы сидим молча, глядя друг на друга.

Судья ставит стакан на стол и наклоняется вперед.

— Я не такой человек, чтобы ходить вокруг да около, Зак. Я очень прямолинеен и говорю всё, как есть. Если бы таких, как я, было больше, мир стал бы лучше. Мы бы все знали, как относимся друг к другу.

Это звучит как вступление к речи о том, что я ему не нравлюсь. Вместо того, чтобы затеять спор с отцом любимой женщины, я просто киваю головой, как будто полностью с ним согласен. В конце концов, я могу ошибаться на его счет. Я едва знаю этого человека.

— Мне нравится прямота.

— Хорошо, потому что сейчас я собираюсь выложить все на чистоту.

Ох, черт!

— Почему ты встречаешься с моей дочерью?

Это очень простой ответ.

— Потому что люблю ее. — В моем голосе слышится твердость, когда я озвучиваю свою правду.

Он долго смотрит на меня, прежде чем продолжить.

— Я вижу, что ты в это веришь, но я знаю твой тип парней. Вы не постоянные. Я буду честен с тобой, Зак. Я не хочу этого для моей маленькой девочки. Она слишком хороша для подобного. Она заслуживает надежного мужчину, который никуда не сбежит.

Я вздрагиваю, но понимаю его сомнения. Мое прошлое не слишком благоприятно.

— Уверяю вас, сэр, когда речь заходит о вашей дочери, я никуда не денусь.

Он вздыхает.

— Я боялся, что ты будешь упрямиться. Ты не оставляешь мне выбора.

Он пододвигает ко мне какую-то распечатку.

— И что это?

— Твой закрытый файл о судимости.

Мои глаза округляются, когда я просматриваю записи моих столкновений с законом.

— Откуда это у вас?

Он хмурится.

— Я — судья, сынок. Я могу получить доступ к чему угодно.

— И для чего это вам? Обри уже в курсе всего этого. Если расскажете ей, это не помешает ей быть со мной.

Он кивает соглашаясь.

— Да, согласен, но ведь пресса устроила бы настоящий праздник с чем-то подобным, да? Будет большая шумиха, если это каким-то образом просочится.

Я вскакиваю со своего места, расплескивая напиток, прежде чем с грохотом поставить стакан на стол.

— Вы что, угрожаете мне?

Его глаза на секунду расширяются, и могу сказать, что на долю секунды я поколебал его хладнокровие.

— Успокойся. Можешь думать, что это угроза, но я предпочел бы считать это инструментом торга.

— Что значит — инструмент торга? Что вы выиграете, размазывая меня в прессе?

— Мою дочь.

Я отрицательно качаю головой.

— Она не бросит меня из-за этого.

— Нет, наверное, нет. Моя дочь яростно предана тебе — это у неё от меня, так что она останется с тобой. Вот почему ты должен бросить ее.

— Нет! Я не оставлю ее ни за что на свете.

— Знаешь, я взял на себя смелость вытащить истории других участников твоей группы. Похоже, у Трипа Дугласа тоже есть кое-какие грязные секреты. Не думаю, что он обрадуется, если его секреты станут достоянием прессы. Оставь Обри, не вынуждай меня сделать это по-плохому. Я могу уничтожить всю группу.

Мой пульс зашкаливает, а руки дрожат. Неужели я настолько ничтожный ублюдок, что этот человек разрушит жизни других людей, чтобы держать меня подальше от своей дочери? Неужели он не видит, что я изменился? Я, черт возьми, боготворю землю, по которой ходит Обри. И никогда не причиню ей вреда. Зачем разрушать такую чистую любовь?

— Почему? Зачем вы это делаете? Я же сказал, что люблю ее. Разве этого недостаточно?

— Недостаточно. Я хочу, чтобы она была с мужчиной, который всегда будет заботиться о ней. Я не становлюсь моложе и не хочу покидать эту землю, пока судьба моей дочери в руках панка, который в итоге разрушит ее жизнь.

— Этого не случится. У меня достаточно денег, чтобы дать ей все, что она захочет!

— На данный момент, да. Что произойдет через десять лет, когда ваша группа распадется и поток денег прекратиться? Что тогда? Ты утащишь ее вниз вместе с собой?

Его слова звучат, как гребаный удар под дых. Он прав. Других навыков у меня нет. Никаких. Музыка для меня — все. Я никогда не перестану этим заниматься, даже если это не будет приносить денег. Это у меня в крови. Я не смогу отказаться от неё.

Меня убивает то, что он прав. Прямо сейчас «Черный Сокол» находится на вершине гребаного мира, но так не продлится вечно. Всегда найдется другая жаждущая славы группа, готовая обыграть тебя и украсть твоих поклонников. Видит Бог, мы сделали достаточно перерывов и отменили достаточно концертов, чтобы взбесить половину наших поклонников. Что будет, если я больше не смогу дать Обри ту жизнь, которую она заслуживает?

— Я приму твое молчание как подтверждение того, что ты все понял. Мы оба знаем, что она тебе не подходит. Ей нужно быть с кем-то вроде Брэйди — благоразумным парнем с солидным будущим. Не будь эгоистом, позволь ей жить достойной жизнью.

Я поднимаю взгляд от пола и пристально смотрю на него. У меня нет сомнений, что при первой же возможности он опозорит и меня, и Трипа в прессе. Мы с парнями знаем все о прошлом друг друга и двигаемся дальше, но это не значит, что весь остальной мир примет это.

Я хватаюсь руками за голову. Как бы сильно я ни любил Обри, не хочу быть тем, кто однажды причинит ей боль. Не хочу, чтобы она ненавидела меня. Она заслуживает самой лучшей жизни, какую только может иметь — хороший дом, мужа, который каждый вечер будет дома, детей.

Боже. Дети.

Последняя часть жжет сильнее всего. Я никогда раньше не позволял себе волноваться из-за того, что у меня не может быть детей, но осознание, что я никогда не смогу дать ей что-то подобное, убивает меня.

Мысль о том, что Обри беременна моим ребенком, насмехается надо мной, как кошмар, который невозможно исправить независимо от того, сколько у меня денег.

Я вздыхаю, зная, что в глубине души я все еще долбаный неудачник, который не заслуживает моей рыжеволосой богини.

— И что вы хотите, чтобы я сделал?

— Я хочу, чтобы ты убрался из ее жизни. Навсегда.

— Я не могу просто оставить ее здесь. Она потребует объяснений, а я не хочу, чтобы она знала, какой вы злобный мудак. Это разрушит ее представление о вас.

Он горько смеется.

— Хорошо. Останься до конца выходных, а в понедельник я хочу, чтобы ты первым же самолетом вылетел из Техаса и забыл о ее существовании.

Я сжимаю губы.

— Даже если я уеду, вы не сможете заставить меня забыть ее.

Я не даю ему шанса сказать что-нибудь еще, прежде чем выскакиваю из комнаты, хватаю свой компьютер и направляюсь к машине. Не хочу ни секунды оставаться в этом доме. Не хочу слушать, как он говорит, что отнимает у меня единственное, что мне дорого в этом мире.

Я бросаю вещи на пассажирское сиденье и завожу машину. Шины почти визжат по асфальту, когда я задним ходом выезжаю на улицу.

Энергично потираю лоб, останавливаясь на красный свет.

— Твою мать!

Все мое тело сотрясается от осознания того, что я снова потерял все самое важное для себя. Свет становится зеленым как раз в тот момент, когда мои глаза горят и слезы текут по моему лицу.

Гнев переполняет меня и я изо всех сил колочу кулаками по рулю.

— Блядь. Блядь. Блядь. Блядь. Блядь! — кричу я во всю глотку.

Как это возможно? Этого не должно было случиться. Мы с Обри должны быть вместе против всего мира. Я должен вернуться и позволить ему сообщить всему гребаному миру, что я убил свою семью. Пусть все знают, мне все равно. В любом случае, без нее я ничто.

Я хлопаю по рулю, желая развернуться, но машина позади меня сигналит, возвращая меня к реальности. Я не могу вернуться. Так я поведу себя как эгоистичный придурок, как и сказал судья. Уничтожу Трипа, подставлю группу и не подарю Обри ребенка.

Я делаю глубокий вдох и выжимаю газ. Больше не могу здесь находиться. Если я не могу получить Обри, мне не стоит ее видеть. Я не смогу притвориться, что все в порядке. Она все равно узнает. Она увидит, как я облажался.

Я паркую «Фьюжн» на стоянке отеля и направляюсь в свой номер. Войдя внутрь, смотрю на смятые простыни на кровати, представляя ее обнаженное тело, лежащее там, умоляющее меня взять ее. Моя грудь сжимается и внезапно мне становится трудно дышать. Я заползаю в постель и сгребаю простыни в охапку, уткнувшись носом в мягкий хлопок, вдыхая ее запах.

— Я всегда буду любить тебя, — шепчу я, изо всех сил стараясь представить Обри в своих объятиях.

Следующее, что я понимаю, кто-то стучит в дверь. Я качаю головой, смотрю на простыни и молюсь, чтобы последние несколько часов моей жизни были чертовым страшным кошмаром. Заставляю себя подняться с кровати и открываю дверь.

Лицо Обри искажается, как только она видит меня.

— Неужели, Зак? Ты не мог подождать меня?

Я вздыхаю и закрываю за ней дверь. Какой же я идиот, если думал, что больше никогда ее не увижу. Все ее вещи здесь.

— Прости. Я пытался, но тебя не было целую вечность.

— Меня не было всего лишь два с половиной часа. Я думала, ты был не против подождать. Если ты не хотел, чтобы я уезжала, тебе достаточно было просто сказать об этом. — Она скрещивает руки на груди и ждет, когда я извинюсь.

Больше всего на свете мне этого хочется. Мне хочется сказать ей, что я сожалею о том, будто думал, что смогу заполучить ее, что я достоин ее. Но когда я смотрю ей в глаза, все, что чувствую — это стыд за ту боль, которую я скоро причиню ей.

Она хмурится и сокращает расстояние между нами, чтобы дотронуться до моего лица.

— Что случилось?

Я бросаю взгляд на кровать и облизываю уголок рта, борясь с болью в глазах. Я не могу позволить ей увидеть, как сломаюсь.

— Ничего. Просто устал.

— Что-то случилось, пока меня не было? — В ее голосе слышится небольшой надлом. — Судья пытался тебя отпугнуть? Потому что если это так, не позволяй ему. Что бы это ни было — мне все равно. Я люблю тебя.

Я открываю рот, чтобы сказать ей, чем именно пытается запугать меня ее отец, но быстро закрываю его. Я не хочу быть причиной того, что она никогда не будет разговаривать со своей семьей. Видит Бог, мне бы очень хотелось, чтобы у меня все еще была семья.

Я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к ее лбу. Неужели я действительно могу отказаться от этого?

— Зак, ты меня пугаешь. Пожалуйста, скажи мне, что случилось.

Черт, у меня не очень хорошо получается. Мне нужно отвлечься. Если я буду продолжать думать об этом, сойду с ума.

Без всякого предупреждения я обнимаю ее, прижимаю к груди и целую так, словно в последний раз ощущаю вкус этих губ. Обри на секунду приподнимает брови, но быстро расслабляется и хватает меня за шею. Я ненавижу что-то скрывать от нее. Хочу быть честным, но не могу. Я должен держать это при себе и понять, как, черт возьми, мне всё исправить, при этом находясь рядом с ней. Я не готов отпустить её, ни за что на свете.

Глава 5

ОБРИ

Этот поцелуй ощущается совсем другим. Почти как отчаяние, как будто по какой-то причине Зак цепляется за меня. Я хочу, чтобы он сказал мне, что случилось. Если бы мне нужно было угадать, я бы сказала, что мой отец добрался до него — каким-то образом нажал на его кнопки, и это пугает меня. Мы очень долго боролись за наше счастье и мне не нужно, чтобы кто-то вмешивался и вбивал ему в голову сумасшедшие идеи.

Зак скользит носом по моей щеке, прежде чем прикусить мочку моего уха.

— Мне нужно быть внутри тебя. Почувствовать тебя.

Платье, которое на мне надето, падает на пол прежде, чем я успеваю задать ему еще несколько вопросов. Все, что я чувствую — его теплый рот на моей шее, облизывающий и дразнящий чувствительную кожу под моим ухом. Если он хочет отвлечься, я дам ему самое лучшее отвлечение, которое у него когда-либо было.

Мне отчаянно хочется почувствовать его кожа к коже. Забираюсь руками под его рубашку и тяну ее вверх. Зак хватает рубашку сзади и стягивает ее через голову так сексуально, как это делают мужчины. Четко очерченные мышцы его груди сжимаются от моего прикосновения. Имя его сестры, Хейли, выгравированное на плоти над его сердцем, заставляет мое собственное сжаться при мысли о том, что он пережил в своей жизни. Я наклоняюсь и целую татуировку, прежде чем спуститься еще ниже и обхватить языком его тугой сосок. Не спеша касаюсь его зубами, дразня, прежде чем упасть на колени.

После того, как быстро снимаю джинсы с его бедер, я дразню кончик его длины ртом, прежде чем полностью вобрать его в свой рот. Когда его головка касается задней части моего горла, я закашливаюсь.

Зак запутывает пальцы в моих волосах.

— Господи, Боже, Обри. Продолжай в том же духе и я кончу в твою прелестную глотку.

Знание того, что я заставляю его чувствовать себя так хорошо, подталкивает меня продолжать. Я устанавливаю ритм и обхватываю рукой его яйца. Зак издает низкий рык, и я знаю, что если не остановлюсь, он не сможет долго сдерживаться.

Смотрю ему в глаза.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня прямо сейчас.

Зак проводит кончиком языка по нижней губе.

— Наклони свою сексуальную задницу над кроватью. — С трепетом я подчиняюсь его требованию. Зак расстегивает мой лифчик, стягивает его с плеч, и он падает передо мной на кровать. Слыша позади отчетливый шорох того, как Зак сбрасывает свои джинсы и нижнее белье на пол, я начинаю оборачиваться. — Не двигайся с места. Вот так твоя задница выглядит восхитительно.

Прежде чем я успеваю продолжить спор, Зак опускается на колени позади меня и впивается зубами в мою обтянутую трусиками задницу. Я вскрикиваю от сочетания удовольствия и боли. Вот почему секс с ним потрясающий — он всегда делает то, чего я не ожидаю.

Одна рука сжимает мое бедро, в то время как другая прижимается к моим промокшим трусикам, и все мое тело дрожит.

— Ты всегда напрашиваешься на это, да?

— Только от тебя, — с трудом выговариваю я прерывающимся голосом.

Быстрый шлепок по заднице заставляет меня подпрыгнуть. Я была не совсем готова к такому и это немного пугает меня, но в то же время я хочу большего.

— М-м-м.

Он мрачно усмехается.

— Моя маленькая непослушная девочка. — Зак приподнимается и наклоняется ко мне, прижимая свой твердый как камень член к моей заднице, чтобы прошептать мне на ухо. — Ты хочешь, чтобы я вошел в эту киску?

Я быстро втягиваю воздух, когда он сдвигает мои трусики в сторону и проводит пальцем по моим влажным складкам.

— Да-а-а.

— Тогда скажи мне, Котенок. Эта киска принадлежит мне? — Конечно. Что вообще заставило его усомниться в этом на данном этапе наших отношений? — Скажи мне, детка. Скажи мне, что это моя гребаная киска. Я хочу услышать, как ты это скажешь. Хочу знать, что ты моя. Вся моя. Что это всегда будет моим.

Я пытаюсь понять, что именно Зак хочет от меня и почему ему вдруг понадобилось заявить свои права. Такое собственническое поведение — нечто новое. Прежде чем я успеваю ответить, его палец проскальзывает внутрь меня.

— О Боже.

— Хочешь еще? — грубо шепчет он. — Скажи это, и я оттрахаю твою милую маленькую киску.

Каждый дюйм моего тела дрожит от желания. Я скажу все, что он захочет, лишь бы он взял меня сейчас.

— Это все твое. Она всегда была и будет твоей.

— Чертовски верно, — рычит он и полностью срывает с меня трусики. — И не забывай об этом. Независимо от того, где я нахожусь и что происходит между нами, твое тело принадлежит мне.

Зак раздвигает мои ноги еще шире и шлепает пальцами по влажным складкам — не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно сильно, чтобы заставить меня стонать, как будто у меня течка. Я почти уверена, что если у нас есть соседи, они знают, что я собираюсь кончить.

Затем он выводит круги на моем клиторе, без нажима, лишая меня необходимого удовольствия. Я выгибаю спину, пытаясь заставить его прикоснуться к моему сладкому месту, и получаю еще один легкий шлепок.

— Всегда такая ненасытная. Я хочу подвести тебя к самому краю и держать в сладкой агонии. В тот момент, когда наконец позволю тебе кончить, хочу, чтобы ты помнила, только я заставляю тебя чувствовать себя так хорошо.

Я немного рычу от разочарования, любя и в то же время ненавидя эту игру, когда его член скользит по моей киске. Я закрываю глаза и прикусываю губу, когда его кончик касается моего клитора. Это восхитительно медленный темп. На моей верхней губе появляется маленькая капелька пота. Соленый вкус попадает на мой язык, когда я облизываю пересохшие губы. Все это пыхтение возбуждает меня еще больше.

Если Зак будет продолжать в том же духе, мне придется бросить его на эту кровать и взять дело в свои руки.

— Я чувствую, как сильно ты этого хочешь. Твоя потребность в моем члене. Ты чертовски готова для меня, да? — Его горячее дыхание касается моей щеки, и я вздрагиваю. — Я умираю от желания оказаться внутри тебя. Глубоко в тебе, по самые яйца, детка. Это мое любимое гребаное место на земле. Мне так трудно сдерживаться.

— Пожалуйста, Зак, — умоляю я. Я так чертовски завелась, что перед глазами темно. Как правило, мы сразу переходим к этому — мы оба любим быстрое удовольствие.

Его губы прикасаются к моему плечу, и он продолжает дразнить меня.

— Пожалуйста, что, детка?

— Пожалуйста, трахни меня, — честно отвечаю я.

Он двигается к другому плечу, по пути пробуя на вкус мою кожу.

— Пожалуйста, трахни что?

Я откидываю голову назад и вздрагиваю, когда его кончик касается моего набухшего клитора. Он все еще хочет убедиться, что я в его власти? И услышать, что каждая частичка меня принадлежит ему.

— Пожалуйста, трахни свою киску.

Он рычит и слегка кусает меня за плечо, просовывая член в меня.

— Вот это я, блядь, и хотел услышать.

Я вскрикиваю, выкрикивая его имя, за которым следует «да», когда он наконец начинает давать мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь.

— Как же с тобой хорошо.

— Это потому, что мы созданы друг для друга. Это тело было создано для меня. — Его толчки набирают скорость.

Я жадно сжимаю внутренние мышцы, пытаясь удержать его глубоко внутри. И больше не могу сдерживаться.

— Зак, я…

— Я знаю, что тебе нужно, детка. Мы сделаем это вместе. Подожди. — Он крепче сжимает мои бедра и начинает вонзаться в меня. — Черт.

Зак хватает меня за волосы, а затем накручивает их вокруг запястья. Моя голова откидывается назад как раз в тот момент, когда он протягивает руку между моих ног и щелкает мой клитор.

— Боже. Зак. — Слова не успевают слететь с моих губ, как каждый дюйм моего тела наполняется теплом. Эйфорический оргазм захлестывает меня, в то же время Зак рычит мое имя, находя свое собственное освобождение.

Он прижимается грудью к моей спине.

— Я очень сильно люблю тебя. И никуда не уйду, — бормочет он, прижимаясь губами к моей коже.

Я поворачиваюсь к нему и касаюсь его лица, совершенно не понимая, почему он чувствует, что между нами есть проблема.

— А кто сказал, что кто-то из нас уходит?

Его зеленые глаза встречаются с моими и он качает головой.

— Никто. Забудь, что я вообще это сказал. Это был постсексуальный бред. Из-за тебя я схожу с ума.

Я улыбаюсь ему, потому что точно знаю, что он имеет в виду.

~*~*~

Мелодия звонка на моем мобильном телефоне выводит меня из глубокого сна. Я переворачиваюсь на другой бок и смотрю на часы на прикроватном столике. Кто, черт возьми, звонит мне в семь тридцать утра?

Хватаю телефон, чтобы посмотреть на экран. Затем вздыхаю и нажимаю кнопку ответа. Это может быть очень важно.

— Здравствуйте, Судья.

— Доброе утро, дорогая. Извини, что звоню так рано, но это просто не могло ждать. Сегодня утром я говорил с Брэйди, и он готов взяться за твое дело. — Голос моего отца слишком бодр для такого раннего утра.

— Это здорово. Когда мы сможем его увидеть? — Я сажусь на кровати и тру глаза.

— Мы? Не лучше ли тебе самой заняться этим делом?

Я хмурю брови. Что за нелепость. Зак здесь вместе со мной. Конечно, я хочу привлечь его к этому делу.

— Нет. У нас с Заком нет никаких секретов.

Судья прочищает горло.

— Видишь ли, дорогая, я сказал Брэйди, что ты встретишься с ним за ланчем. Он сказал, что закажет столик на двоих в том маленьком французском ресторанчике, куда вы ходили на свидания. Было бы нечестно по отношению к нему привести еще одного человека, не так ли?

— Папа, — ругаю я его. — Брэйди будет моим адвокатом изаймется моим юридическим делом. Это не свидание. Откуда ему вообще это могло прийти в голову?

Несколько мгновений он молчит.

— Я мог немного поддержать эту идею, но только для того, чтобы заставить его взяться за твое дело.

Невероятно! Я качаю головой и смотрю в потолок.

— Он все равно взялся бы за это дело, и ты это прекрасно знаешь.

— Ты совершенно права. Я просто подумал, что тебе не помешает немного… пространства, вот и все.

Он просто не понимает. Я в курсе, что Зак не тот человек, которого он выбрал бы для меня, но он должен знать, что я серьезно отношусь к нему, что мы едины.

— Куда я, туда и Зак. Мне не нужно никакого пространства.

Папа вздыхает.

— Может быть, ты и не знаешь, но должен сказать, что вчера, когда мы болтали, мне показалось, что парень хочет немного побыть один.

Мое сердце сжимается в груди, когда я смотрю вниз на прекрасного мужчину, спящего рядом со мной. Ему хотелось побыть одному?

— Он так сказал?

— Нет, не напрямую. Да ему и не нужно было этого делать. Такой человек долго не сидит на месте. Они дикие, и постоянно продолжают скитаться и блуждать. Может быть, лучше всего создать некоторое пространство между вами двумя сейчас, чтобы избежать сердечной боли позже. Я просто не хочу больше видеть, как ты страдаешь. Твоя мама не может вынести, когда ты всякий раз звонишь и плачешь.

Я потираю лоб. Что, черт возьми, происходит? Значит поэтому Зак не дождался меня вчера? Неужели он всерьез хочет, чтобы я дала ему передышку? Неужели я была так слепа, что не видела никаких признаков того, что мой мужчина несчастлив?

Может быть, мне не стоит заставлять его идти со мной к Брэйди. Возможно, папа прав.

— В котором часу он хочет встретиться? — спрашиваю я.

— Он заедет за тобой в отель около половины двенадцатого.

Я киваю и снова откидываюсь на подушку.

— Я буду готова.

— Хорошая девочка. У него будет для тебя отличный совет. Брэйди умен и я доверяю ему, как родному сыну. Он укажет тебе верное направление. У меня нет никаких сомнений. — Я закатываю глаза, улавливая тонкости того, как сильно мой отец любит моего бывшего бойфренда.

— Ладно, спасибо. Я позвоню тебе позже и дам знать, как все пройдет, — говорю я перед тем, как мы прощаемся и договариваемся встретиться за ужином позже вечером.

Я остаюсь в постели, прокручивая в голове то, что сказал отец. Теперь, когда у меня было время все обдумать, я думаю, что он ошибается. Не может быть, чтобы Зак уже устал от меня. Он бы не поехал сюда со мной. Он слишком прямолинеен для этого.

Зак шевелится рядом и перекатывается ко мне. Он открывает один глаз и смотрит на меня снизу вверх.

— Ты уже проснулась?

Я изучаю его красивое лицо и киваю.

— Я уже больше часа не сплю.

Он обнимает меня за талию и закрывает глаза.

— Почему? Не можешь уснуть? Я тоже не могу нормально спать в некоторых гостиничных кроватях, но эта довольно удобная.

Я отрицательно качаю головой.

— Я тут долго размышляла.

— О чем? — Он прижимается к моему боку.

— О том, что ты меня бросаешь. — Его тело напрягается рядом со мной.

— И почему ты думаешь, что это произойдет? Разве я не ясно дал тебе понять вчера вечером, что ты моя? — Его тон звучит немного раздраженно.

Все это по-прежнему не имеет смысла. Чего-то не хватает. Зак и мой отец что-то скрывают от меня.

— Да, но у моего отца сложилось впечатление, что ты здесь не останешься. Не хочешь ли рассказать, что произошло между вами, пока меня не было?

Он тяжело вздыхает, уткнувшись лицом в подушку.

— Ничего не произошло, детка. Просто я не очень нравлюсь твоему отцу.

Я кладу ладони на руку, которой он обнимает меня за талию.

— Итак, у меня сложилось впечатление и мой отец только что сказал, будто ты готов бросить меня, чтобы сбежать и трахнуть кучу фанаток. Это правда или он просто выдал желаемое за действительное?

— Детка, я слишком эгоистичный человек, чтобы бросить тебя, даже если так будет правильно. Я чертовски зависим от тебя и никто не может сделать ничего, что заставило бы меня отказаться от этого. Я уже все решил.

Скольжу обратно под одеяло и уютно устраиваюсь в объятиях своего мужчины. И тут же я чувствую себя глупо, даже подумав о том, что он несчастлив со мной. Очевидно, наша связь все еще крепка. Думаю, мне придется поговорить с судьей о его попытке вмешаться в это.

Глава 6

ЗАК

Я решил, что Обри Дженсон — мой гребаный криптонит. Разумнее всего было бы серьезно отнестись к предостережению судьи и оставить эту девушку в покое, но я не могу этого сделать. Прошлая ночь только напомнила мне, как сильно я люблю эту женщину. Она моя и никто ее у меня не отнимет. Мне наплевать, сколько потребуется для того, чтобы обеспечить ей достойный уровень жизни. Трипу просто придется смириться, если его дерьмо выплывет наружу — так же, как и мне.

Лежу на кровати и смотрю, как Обри расчесывает свои густые рыжие волосы, готовясь к встрече с Брэйди. Я хочу возненавидеть этого парня, так как знаю, что он первый мужчина, который попробовал ее сладость, но не могу — нет, если он готов помочь ей вернуться на работу, которую она так отчаянно хочет.

Но мне все же любопытно узнать о нем.

— Так что же это за чувак, с которым мы встречаемся?

Обри смотрит в зеркало.

— Хороший парень. Самоуверенный, но в целом хороший.

Хороший самоуверенный парень? Это эквивалент квотербека средней школы с большим количеством денег — придурок, как по мне. Наверное, мне захочется надрать ему задницу в первые же пять минут.

Я прочищаю горло.

— Если он был таким милым, почему вы расстались?

Обри вздыхает, открывая свой блеск для губ.

— Он старше меня. Я была в средней школе, когда он учился на первом курсе колледжа. Просто тогда была слишком большая разница в возрасте, чтобы оставаться вместе. Мы были на разных этапах наших жизней.

Я удивленно поднимаю брови. Если у этого ублюдка были дела поважнее, чем держать рядом такую красивую женщину, как Обри, я не хочу, чтобы он пытался заботиться о ней сейчас. Боюсь, что он недостоин быть тем, кто даст ей то, что она хочет. Эта женщина — мой мир, и я сделаю все, чтобы она была счастлива.

— Может быть, нам стоит еще раз подумать о том, чтобы нанять его.

Обри смотрит на меня с ухмылкой, ожидая, что за этим последует остроумное замечание. Она так хорошо меня знает.

— Это еще почему?

Встаю с кровати, иду в ванную и встаю позади нее. Затем крепко сжимаю ее тонкие плечи руками.

— Потому что этот мудак, должно быть, сумасшедший, если отпустил тебя. — Я наклоняюсь и целую ее в щеку. — Так действительно ли он умен?

Котенок улыбается.

— Достаточно умен, чтобы понимать, что он никогда не будет достаточно мужественным для меня.

Я ухмыляюсь.

— Чертовски точно. У тебя слабость к плохим парням.

Она поворачивается в моих объятиях и кладет руку мне на сердце.

— Только к плохим парням с золотыми сердцами.

Вот оно опять — ее вера в лучшее во мне. Жаль, что я не могу поверить ей — в глубине души я благородный человек, но всего несколько часов назад я был готов уйти от нее по своим собственным эгоистичным причинам. Конечно, я все еще не в восторге от того, что судья втянул Трипа в эту гребаную историю, но думаю, он сделал это только потому, что знал — я скажу ему, что мне плевать, если мир узнает о моей истории. Мне плевать, что обо мне думают люди. Я забочусь только о ней. Теперь Обри — мой мир и, черт возьми, я сохраню ее, несмотря ни на что.

Обри постукивает по моему лбу указательным пальцем.

— Что бы там ни творилось в твоем безумном мозгу, не сомневайся, что ты хороший человек.

Я вздыхаю и смотрю в ее зеленые глаза, прежде чем обхватить ее лицо руками.

— Что я такого сделал, чтобы заслужить тебя?

Обри барабанит пальцами по моей груди в районе сердца.

— Ты подарил мне это.

Я прижимаюсь губами к ее губам и теряюсь в том, как много она для меня значит. И как всегда, возбуждаюсь от ее малейшего прикосновения.

— Я бы хотел дать тебе гораздо больше, если бы у нас было время. Хорошо, что за нами заедут с минуты на минуту, иначе ты уже была бы голой и подо мной, умоляя меня войти в тебя.

Ее дыхание вырывается неровными рывками, и я знаю, что она хочет этого, так же сильно, как и я хочу дать ей это.

Словно по сигналу, ее мобильный телефон звонит, заполняя тишину в ванной.

Обри прижимается лбом к моему лбу.

— Наверное, это он.

Мои руки опускаются на ее талию.

— Ты уверена, что не хочешь передумать и остаться здесь со мной? Как я уже говорил, тебе не нужно работать. Я позабочусь о тебе.

Она качает головой, берет телефон и нажимает кнопку ответа:

— Алло?

Я вздыхаю и целую ее в шею, изо всех сил стараясь отвлечь ее.

— Привет, Брэйди. Знаю. Прошла целая вечность… мы готовы… О, прости, мой отец, наверное, забыл тебе сказать. Мой парень здесь со мной… Ладно, мы спустимся через пять минут. — Она заканчивает свой звонок и слегка отталкивает меня назад. — Ты хоть представляешь, как трудно вести разговор, когда ты вот так меня облизываешь?

Я ухмыляюсь.

— Наверное, так же трудно как мне удержаться, чтобы не швырнуть тебя на кровать и не выпускать из этой комнаты.

Она закатывает глаза.

— Ты просто невозможен. Он ждет нас внизу.

Я перекидываю ее волосы через плечо.

— Ну что ж, пойдем, если нужно. Чем скорее мы уйдем, тем скорее сможем вернуться.

Я шевелю бровями, глядя на Обри, и она смеется. Боже, я бы все отдал, чтобы постоянно слышать ее смех.

Мы выходим из парадной двери отеля и видим белую Audi R8. Я изучаю плавный изгиб кузова машины и тихо присвистываю.

— Хорошая машина.

— Действительно милая, — говорит Обри.

— Милая? В этой штуке десятицилиндровый двигатель, детка. В ней нет ничего милого, это просто сущий монстр. Называть её милой довольно оскорбительно, — говорю я.

Она пожимает плечами.

— Это всего лишь машина.

Я почти уверен, что мои уши кровоточат. Не могу поверить, что она назвала это прекрасное произведение искусства просто машиной. Будучи человеком скорости, я разбираюсь в тачках. Большинство мужчин отдали бы за неё свое левое яичко.

— Котенок, это машина мечты. Я уверен, что ей владеет какой-то испорченный кретин, водящий как пенсионер. Какая пустая трата.

Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, дверь со стороны водителя распахивается и из нее выходит мужчина.

— Брэйди! — На мой взгляд, в голосе Обри слишком много волнения. — Ух ты! Посмотри на себя.

Мужчина улыбается ей и снимает темные солнцезащитные очки с лица, прежде чем убрать каштановые волосы со лба. Его глаза останавливаются на моей девушке, и взгляд путешествует вниз по ее телу, задерживаясь немного дольше на ее сиськах. Сжимаю пальцы в крепкие кулаки.

— Обри? О, боже мой! Отлично выглядишь. Ты определенно подросла.

Это будет еще хуже, чем я думал. Это обеспеченный симпатяга-придурок как раз такой человек, с которым Судья хочет видеть свою дочь.

Котенок обгоняет меня, чтобы поприветствовать Брэйди, как только он обходит машину, переходя на тротуар. Знаю, что сказал, что не собираюсь ревновать, но черт меня побери, если не чувствую, как эта маленькая боль гложет меня изнутри. Когда я вижу, как они обнимаются, мне сразу же хочется разнять их и ударить его по лицу.

Я так погружен в свои мысли, что даже не слышу, как Обри меня представляет. Я возвращаюсь к реальности, когда Брэйди протягивает мне правую руку.

— Меня зовут Брэйди. Приятно познакомиться с тобой, приятель.

Мы пожимаем руки.

— Как дела? Я Рифф.

Обри поднимает бровь, глядя на меня, и я понимаю, это потому, что я представился своим сценическим именем. Она и ее семья называют меня по имени, данному мне при рождении, но я бы предпочел, чтобы все население придерживалось другого. Обри и ее родители, называющие меня Заком, напоминают мне, что с ними все должно быть по-настоящему.

Брэйди пристально смотрит на Обри.

— Ты готова? Через пятнадцать минут у нас заказан столик.

— Конечно, — говорит она. — Я сяду сзади.

Мы с Брэйди оба смотрим на спортивный автомобиль перед нами.

— Детка, в этой машине нет заднего сиденья, — говорю я ей.

Она кривит накрашенные губы.

— И как мы все поедем в ресторан? Мы можем следовать за тобой, Брэйди?

Брэйди почесывает висок.

— Тут такое дело. Я заказал столик только на двоих, а сейчас время обеда, так что не уверен, что они смогут разместить третьего человека. Жаль, что твой отец не предупредил меня, что ты приведешь гостя.

Я сразу же чувствую, что навязываюсь. Хотя точно знаю, что Обри будет рада, если я пойду с ней, уверен, она справится с этим сама. Я ей доверяю, это у меня проблемы с этим чертовым красавчиком. Он не может оторвать от нее взгляд своих гребаных глаз. Я знаю этот взгляд — это желания засунуть свой член в женщину. Я довел до совершенства такой взгляд.

Вздыхаю и складываю руки на груди. Широко раскрытые глаза Брэйди следят за узорами моих чернил, и я могу сказать, что это немного смущает его.

Я ухмыляюсь.

— Вы двое идите, детка. Я уверен, что ты можешь сделать заметки и ввести меня в курс дела, когда вернешься.

Котенок кладет свои изящные пальчики на мою руку.

— Ты уверен? Я не хочу оставлять тебя. Мы всегда можем пойти куда-нибудь в другое место.

Я отрицательно качаю головой.

— Со мной все будет в порядке. Вам понадобиться всего час или около того. Я найду что-нибудь съедобное и подожду тебя в доме твоих родителей, хорошо?

Она хмурится.

— Я чувствую себя плохо, оставляя тебя здесь.

Я наклоняюсь и целую ее в лоб.

— Я тебе доверяю.

Обри улыбается и обещает не задерживаться слишком долго, когда Брэйди открывает перед ней пассажирскую дверь. В тот момент, когда он закрывает ее в машине и поворачивается ко мне, улыбка исчезает с моего лица. Глаза Брэйди расширяются, когда он смотрит на мои сжатые губы. Он оббегает вокруг машины, чуть не спотыкаясь при этом о тротуар, чтобы убраться подальше от меня.

Мне должно быть стыдно за то, что я напугал этого парня, но я хочу, чтобы он знал, не стоит связываться с тем, что принадлежит мне.

Он уезжает немного быстрее, чем я одобряю, и это, вероятно, моя вина. Опускаю руки и направляюсь к парковке. Я знаю, что Обри не нуждается в моем постоянном присутствии, но мне все равно нравится быть рядом с ней. Арендованная машина плавно выезжает на оживленную улицу и я сворачиваю в местный фаст-фуд, чтобы заказать еду. Мой мобильный телефон жужжит, когда я жду очереди.

— Черт, — бормочу я себе под нос, проверяя номер звонящего.

Когда уже он оставит меня в покое, черт возьми? Я молю Бога, чтобы он не требовал больше денег. Двух миллионов долларов ему должно было хватить больше, чем на пару недель.

После третьего гудка я делаю глубокий вдох и отвечаю:

— Что?

— Алло, я пытаюсь дозвониться до ближайших родственников Терстона Оливера, — говорит незнакомый мужской голос на другом конце провода. — Этот контакт в его телефоне записан как «Сын», но не указано имя. Я надеюсь, что вы сын мистера Оливера.

Я застываю в своем кресле.

— Да, я его сын.

— Для протокола не могли бы вы назвать мне свое имя? — Этот чувак говорит очень официально. Он точно не букмекер или что-то в этом роде.

Я прочищаю горло.

— Зак Оливер.

На другом конце провода шуршит какая-то бумага.

— Мистер Оливер, я офицер МакКарри. Мне очень жаль, но сегодня в десять тридцать две горничная отеля «Хард Рок» нашла вашего отца мертвым в его номере. Судя по всему, он мертв уже несколько дней. Когда вы в последний раз разговаривали с отцом?

Несмотря на то, что я ненавидел этого ублюдка, мои внутренности сжимаются. Единственная семья, которая у меня была, исчезла. Любая связь, которая была у меня с моим прошлым, исчезла… так же, как и моя семья. Безвозвратно.

Тихая слеза стекает по моей щеке и я смахиваю ее.

— Я уже несколько недель не разговаривал с ним.

— Вы сможете опознать его тело? Нам придется отправить его на вскрытие, чтобы подтвердить причину смерти, но судя по виду его комнаты, это была передозировка, — сообщает мне полицейский.

Тупой мудак. С чего бы это отец связался с наркотиками? Неужели он ничему не научился, когда имел дело со мной и моей зависимостью еще в старших классах?

Я откидываю голову на спинку сиденья. Это отчасти моя вина, что я пытался откупиться от него. Самое меньшее, что я могу сделать — это поехать туда, опознать тело и привезти обратно, чтобы похоронить рядом с мамой и Хейли.

— Я постараюсь вылететь как можно скорее.

— Отлично. Зайдите в полицейское управление Лас-Вегаса и спросите меня, когда приедете сюда.

Я киваю, хотя знаю, что он меня не видит.

— Хорошо.

В тот момент, когда телефонный звонок заканчивается, позади меня раздается гудок. Разворачиваюсь и выхожу из очереди, внезапно почувствовав, что больше не голоден. Я набираю номер мобильного телефона Обри, но попадаю на ее голосовую почту.

Дерьмо. Мне нужно найти ее.

Направляюсь к дому её родителей. Судья знает, где она находится. Я спрошу его, как добраться до ресторана.

Передние тормоза слегка визжат, когда я резко останавливаю машину на подъездной дорожке. Я выпрыгиваю из машины и в рекордно короткие сроки добираюсь до тяжелой деревянной двери. Мой кулак жалит, ударяясь о дверь.

Через несколько секунд экономка Анна открывает дверь.

— Мистер Оливер, все в порядке?

Именно тогда я замечаю, как тяжело дышу, и приходится собраться с силами, чтобы не выглядеть полным психом.

— Судья здесь?

Анна хмурит брови и кивает. Когда она делает шаг назад, я вижу, что она не уверена, стоит ли ей впускать меня. Мне хочется заверить ее, что я здесь не для того, чтобы доставлять ей неприятности, поэтому улыбаюсь ей.

— Спасибо.

Я направляюсь в кабинет, где судья угрожал мне прошлой ночью, и врываюсь в дверь.

Судья отрывает взгляд от стопки бумаг на своем столе и сдергивает очки с лица.

— Какого черта думаешь, ты делаешь?

— Скажите мне, где Обри, — требую я без дальнейших объяснений.

Он приподнимается и смотрит на меня своими серыми глазами.

— И не подумаю. Я думал, что мы договорились вчера вечером, сынок. Ты позволишь ей жить дальше. С какой стати я должен говорить тебе, где она, чтобы ты ворвался туда как маньяк и все испортил? Я не позволю тебе отпугнуть Брэйди.

— Слишком поздно. Я уже убедился, что этот чопорный ублюдок знал, что Обри — моя девушка. Теперь у него ни за что не хватит смелости претендовать на нее. Так что скажите мне, где она!

Я чувствую, как все мое тело сотрясается от прилива адреналина. Если он умен, не будет давить на меня прямо сейчас.

Ее отец изучает мое лицо.

— От тебя ведь не так легко будет избавиться, как я думал, правда?

Я отрицательно качаю головой.

— Я никуда не собираюсь уходить, так что вам лучше научиться вести дела со мной прямо сейчас.

Его тело напрягается и он скрещивает руки на груди.

— Мне не нужно ничему учиться. А теперь я предлагаю тебе выйти из моего кабинета, пока я не вызвал полицию.

— Скажите мне… — Я замолкаю на полуслове, когда он берет трубку. Если полиция придет сюда после того, как я устрою сцену, это будет не очень хорошо. Достаточно того, что пресса наверняка пронюхает о передозировке моего отца, так что мне не нужно подливать масла в огонь. — Ладно. Я буду ездить вокруг, пока не найду ее сам.

Я поворачиваюсь и вылетаю из комнаты так же быстро, как и вошел. Сцепляю пальцы на затылке и рычу в полном отчаянии. Мой голос эхом разносится по огромному фойе, делая похожим на какого-то бешеного зверя. Больше всего на свете мне хочется врезать по чему-нибудь твердому. Мне требуется вся моя сила, чтобы не повернуть обратно и не ударить кулаком в самодовольную физиономию судьи.

Я распахиваю входную дверь и, оказавшись снаружи, делаю глубокий вдох через ноздри.

— Твою мать!

— Эй, братан. Все в порядке? — Я резко поворачиваю голову в сторону голоса Гейба. Он стоит на подъездной дорожке с губкой и ведром рядом с тем, что, как я предполагаю, является его машиной.

Я отрицательно качаю головой.

— Мне нужно найти Обри.

Он ставит ведро на землю.

— Значит, она не с тобой?

— Нет. Она с Брэйди в каком-то ресторане, и твой отец не говорит мне, где их найти. Мне нужно поговорить с ней. Это срочно, — говорю я.

— Ты не знаешь, что это за ресторан?

Я киваю.

— В какое-то место, куда они все время ходили в старших классах.

Узнавание отражается на его лице и Гейб потирает руки, стряхивая с них нескольких мыльных пузырей.

— Я еще не начал ее мыть. Давай. Я покажу тебе, как туда добраться.

Наконец-то у меня есть кто-то, кто готов мне помочь. Меня охватывает облегчение.

— Спасибо.

Гейб коротко кивает.

— Пошли.

Как только мы отъезжаем на пару миль, я позволяю своему разуму задуматься о моем отце и о том, какими были его последние мгновения на этой земле — были ли мысли о семье последним, о чем он думал. Знакомый укол вины наполняет меня, когда я позволяю вине за его смерть свалиться на мои плечи, как и смерть моей матери и сестры.

Я так крепко сжимаю руль, что костяшки пальцев начинают белеть. Гейб смотрит на мои руки, а затем на мое лицо.

— Все в порядке, Рифф? Ты выглядишь напряженным. Вы с Обри поссорились?

У меня вырывается вздох. Так чертовски трудно говорить о моей семье. Обри — единственный человек, которому я могу открыться. Вот почему она нужна мне прямо сейчас. Мне нужно, чтобы она была со мной. Я должен держаться за последнее, что у меня осталось в этом мире, обеими руками — к черту Судью. Если он хочет уничтожить меня, пусть, блядь, делает как считает нужным.

Наконец я качаю головой.

— Нет. У нас с Обри все прекрасно. В моей семье только что произошла… смерть. Мне нужно уехать прямо сейчас.

— О, блин. Сожалею. Ты был близок с этим человеком? — спрашивает Гейб с неподдельным беспокойством в голосе.

Я тяжело сглатываю и чувствую, что лучше быть с ним честным, насколько это возможно.

— Не совсем, но я ближайший родственник и должен опознать тело.

— Ой, это паршиво. Это был твой дядя или что-то в этом роде?

Я сосредоточенно смотрю на дорогу перед собой и стараюсь держать эмоции под контролем.

— Мой отец.

Я рад, что Гейб больше не настаивает на этой теме и продолжает показывать мне дорогу в ресторан.

— Подъезжай к парковочной станции. Это единственный способ припарковаться в этом городе.

Я выскакиваю из машины и бросаю служащему ключи.

— Оставь её здесь. Я не задержусь.

Тихая фортепьянная музыка и запах изысканной итальянской кухни разносятся по воздуху, в то время как официанты суетятся вокруг с подносами еды. Господи, так вот где они тусовались в старших классах? У этого говнюка Брэйди тоже, должно быть, богатая семья.

Я вытягиваю шею рядом со стойкой хостес, чтобы получше рассмотреть столовую зону. Взглядом обшариваю комнату, останавливаясь на рыжих волосах Котенка. Я делаю пару шагов в ее сторону, но высокая, стройная хостес с длинными темными волосами преграждает мне путь.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр? У вас зарезервировано?

Она ни за что не помешает мне добраться до моей девочки.

— Это займет всего секунду. Я здесь не останусь.

— Я не могу позволить вам войти туда в таком виде. — Женщина с презрительной усмешкой скользит взглядом по моему телу.

Я смотрю вниз на футболку и джинсы, которые на мне надеты, и закатываю глаза.

— Я же сказал, что ни хрена не останусь, так что шевелись.

Я не задерживаюсь здесь, чтобы поспорить с этой цыпочкой. Ничто из того, что она говорит, не помешает мне пройти последние десять футов, чтобы добраться до Обри.

— Сэр… вы не можете… Пожалуйста, сэр, — я слышу, как женский голос позади меня исчезает вдали. Все, что сейчас имеет значение — это добраться до моего мира.

Две секунды спустя я останавливаюсь на полпути, когда подхожу достаточно близко, чтобы увидеть руку Брэйди, лежащую поверх руки Котенка. Рука Брэйди протянута через стол, и он массирует ее ладонь большим пальцем. Моя кровь мгновенно вскипает. Как, черт возьми, она может так поступить со мной? Неужели она не знает, что она — мой гребаный мир? Как она может позволить этому засранцу трогать себя?

Мы расстались меньше гребаного часа назад, и она позволяет этому случиться? Как я могу доверять ей, находясь в дороге несколько месяцев подряд? Как глупо было верить, что эти отношения были чертовски реальными.

Я сжимаю кулаки и делаю шаг прямо к ней.

— Хорошо пообедали?

Обои отрывает взгляд от лица Брэйди и резко поворачивает голову в мою сторону. Ее глаза расширяются и она понимает, что попалась.

Глава 7

ОБРИ

Взгляд Зака пугает меня до чертиков. Он дикий и непредсказуемый. Рычание срывается с его губ, когда он смотрит на мою руку, лежащую на столе. Внезапно все становится на места.

Я тут же качаю головой.

— Нет, нет, нет. Это не то, что ты думаешь.

Его глаза впиваются в меня.

— Ты хочешь сказать, что не держала за руку своего гребаного бывшего посреди какого-то гребаного модного ресторана?

Ругательства, слетающие с губ Зака, заставляют старушку за соседним столиком ахнуть и схватиться за грудь, в то время как мать со своим маленьким сыном на другой стороне закрывает ребенку уши. Несколько официантов останавливаются на полпути и смотрят в нашу сторону.

Ситуация будет быстро накаляться. Когда Зак злится, его эмоции полностью берут верх, и он впадает в ярость. Сломанная мебель в моей квартире может это подтвердить.

Я встаю и смотрю в лицо своему мужчине.

— Давай поговорим снаружи.

Он складывает руки на груди.

— А ты не хочешь взять с собой своего нового бойфренда?

Я прищуриваюсь.

— Он не мой гребаный бойфренд.

Зак свирепо смотрит на меня и кривит челюсть.

— Не вешай мне лапшу.

Мои ноздри раздуваются, когда я делаю глубокий вдох.

— Снаружи. Нам нужно поговорить. — Я поворачиваюсь к Брэйди, который все еще сидит в своем кресле, похожий на испуганную белку. — Спасибо тебе за обед и совет, как подать в суд на «Центр Стейдж Маркетинг», Брэйди. Я бы хотела начать этот процесс.

Не говоря больше ни слова, я стремительно выхожу из ресторана. Напряжение скатывается вниз по моей спине, когда я чувствую жар осуждающих взглядов, обжигающих спину, пока не выхожу из парадной двери. Арендованная машина стоит перед входом, мотор все еще работает. Лицо Гейба искажается, когда он видит меня. Так вот откуда Зак узнал, как меня найти. Я всегда знала, что он ревнивый человек, но никогда бы не подумала, что он не сможет довериться мне даже на полтора часа. Не могу поверить, что он так переживает из-за такой ерунды. Брэйди лишь немного поддержал меня, когда я изливала ему душу, объясняя, что оба моих родителя ненавидят моего парня и считают, что он мне не подходит.

Я рывком открываю дверь и проскальзываю на заднее сиденье, все еще злясь, что Зак чувствовал необходимость вести себя как придурок и смущать меня подобным образом.

— Что случилось, сестренка? Ты выглядишь взбешенной, — говорит Гейб, поворачиваясь на своем сиденье. — Ты в порядке?

Я закатываю глаза.

— Я не понимаю, в чем его проблема. Он ворвался туда как сумасшедший и практически объявил всему ресторану, что я изменяю ему с Брэйди. Не знаю, что с ним, черт возьми, не так.

Я чувствую себя лучше, когда говорю об этом своему брату. Мне нужна нейтральная сторона в этой ситуации.

Гейб криво хмурится.

— У этого парня сейчас довольно тяжелые времена. Его…

Прежде чем Гейб успевает закончить фразу, Зак распахивает водительскую дверцу и плюхается в машину. Сверлю взглядом затылок Зака, когда он выезжает на улицу и направляется на север, к дому моих родителей.

Вся поездка проходит в молчании и мне это не нравится. Я хочу кричать и ругаться на Зака за то, как он только что обошелся со мной там, но присутствие Гейба в машине останавливает меня. Мне не нужно втягивать своего брата в самую гущу наших ссор.

Снова и снова я прокручиваю в голове сцену того, как будет проходить наш бой. Если он начнет кричать на меня за то, чего я даже не делала, я слечу с катушек. Он не может так со мной обращаться.

Мы подъезжаем к дому моих родителей, Гейб тут же выходит из машины и направляется к дому. Я остаюсь на заднем сиденье, готовая к тому, что будет дальше — надеясь, что он начтет с извинений.

Зак вздыхает и проводит рукой по лицу.

— Выходи.

Я вздрагиваю.

— Что?

Он поворачивается ко мне с жестким взглядом.

— Я сказал… выходи.

Судорожный вздох покидает мой рот, нижняя губа дрожит.

— Зак…

Он закрывает глаза.

— Обри, убирайся к чертовой матери. Я с тобой покончил. Было ошибкой думать, что из отношений с тобой может что-то получиться.

У меня вырывается рыдание.

— Как ты можешь говорить мне такое?

Его глаза встречаются с моими.

— Потому что ты такая же, как и все остальные шлюхи, с которыми я когда-либо был. Всегда ищешь варианты получше.

— Это не то что ты думаешь, пожалуйста, — слышу отчаянную мольбу в своем собственном голосе, когда умоляю его не делать этого. — Пожалуйста, не губи наши отношения.

— Не заставляй меня силой выкидывать тебя из этой чертовой машины. Я не хочу тебя видеть. — Я вглядываюсь в его лицо, ища хоть какой-то знак, что он говорит не то что думает, но ничего не вижу. Каменно-холодный взгляд его глаз делает его похожим на статую.

Я с трудом сглатываю и открываю дверь. Мой взгляд автоматически опускается к земле, когда я выхожу и закрываю ее за собой. Не могу поверить, что все кончено, вот так просто. Ему даже все равно, что я скажу. Он как будто одержим.

Шины визжат, соприкасаясь с асфальтом, и Зак уезжает из моей жизни. Все мое тело сотрясается, колени подгибаются, и я падаю в лужу на подъездной дорожке.

Все накопившиеся эмоции вырываются из меня и слезы стекают по моим щекам. У меня сдавливает грудь и мне не хватает воздуха. Я не могу дышать. Задыхаюсь. Хватаю ртом воздух, но облегчения не приходит. Я умираю.

Руки трясут меня за плечи, а ко рту прижимают бумажный пакет.

— Дыши глубже, Обри. Тебе нужно успокоиться.

Командный тон Гейба застает меня врасплох, и я автоматически подчиняюсь ему. Прижимаю пакет к губам и дышу в него. Через несколько секунд давление в легких ослабевает.

Гейб улыбается мне, глядя сверху вниз.

— Хорошо. С тобой все будет в порядке. А теперь расскажи мне, что, черт возьми, только что произошло.

Я качаю головой и убираю пакет.

— Из тебя выйдет отличный врач.

Он гладит меня по голове.

— Хорошая попытка, сестренка. Лесть не избавит тебя от необходимости рассказать мне обо всем.

Я пожимаю плечами.

— Зак пришел в ресторан в самый неподходящий момент. Я рассказывала Брэйди о том, как все было напряженно между Судьей с Заком и как мама изо всех сил пыталась отговорить меня встречаться с ним, когда мы ходили по магазинам одежды.

— Продолжай, — настаивает он.

— Брэйди вроде как потянулся и положил свою руку поверх моей, и Зак увидел это, свихнулся на хрен в ресторане и устроил сцену. Я была просто в шоке. А потом мы приезжаем сюда, и он не хочет со мной разговаривать, потребовал, чтобы я вылезла из машины и все. — Раздается еще один всхлип. — И теперь между нами все кончено.

Гейб садится рядом со мной на землю и обнимает меня.

— Он не имел этого в виду, я знаю. Это говорило горе.

Я шмыгаю носом и отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Горе? Он рассказал тебе о своей маме и сестре?

Гейб хмурит брови.

— Нет. Он только что узнал, что его отец умер.

Мои глаза расширяются.

— Что?

— Именно поэтому мы и поехали найти тебя. Ему нужно уехать сегодня, чтобы опознать тело.

Я с трудом сглатываю, и все мгновенно встает на свои места. Я знала, что те ужасные злые вещи, которые он говорил, не могли исходить от него самого. Этот бред мог бы сказать Рифф, но не мой Зак.

Он нуждается во мне. Он пришел, чтобы найти меня в один из самых тяжелых моментов, и первое, что увидел, был другой мужчина, прикасающийся ко мне. Прямо сейчас он не может мыслить рационально.

Я отталкиваюсь от бетонного пола и отряхиваю руки.

— Где ключи от папиной машины?

Гейб стоит рядом со мной, на его лице отражается беспокойство.

— Как думаешь, разумно преследовать его в твоем нынешнем состоянии?

— Если я не пойду за ним сейчас, могу потерять его навсегда. Я люблю его, и он нуждается во мне. — Мысль о том, что я никогда больше не увижу его прекрасное лицо, пугает меня до чертиков.

Мой брат улыбается.

— Тогда тебе лучше поехать за ним. Папины ключи в ящике стола на кухне.

Я обнимаю лицо брата и целую его в щеку, прежде чем вбежать в дом. Большинство братьев и сестер дерутся как сумасшедшие, и хотя я не говорю, что у нас тоже не было своей доли драк, мы ладим как лучшие друзья, которым нравится дразнить друг друга. Я благодарна ему за это.

Мои родители отрываются от своего обеда, когда я врываюсь в большую черно-белую кухню. Рывком открываю ближайший к гаражу ящик шкафа, не говоря им ни слова. Отчасти это их вина, что все это происходит, поэтому я не чувствую особой необходимости спрашивать их разрешения, прежде чем схватить ключи от отцовского «Кадиллака CTS-V». Оба родителя наблюдают за мной, когда я позволяю двери захлопнуться, и спешу к гаражу.

— Обри, дорогая, ты не могла бы сказать нам, куда направляешься в такой панике? — спрашивает Судья из-за моей спины, эффектно останавливая меня на полпути.

Мои губы сжимаются в тугую линию, когда я поворачиваюсь на каблуках.

— Если хочешь знать, я собираюсь найти Зака.

Мой отец морщит губы. Это фирменный ход, который он делает, прежде чем вывалить то, что, по его мнению, считается истиной.

— Я не думаю, что это разумно. Мальчик тебе не подходит, милая. Я знаю, что сейчас ты этого не видишь, потому что думаешь сердцем и тобой руководят эмоции, но когда-нибудь, когда ты станешь старше, ты поблагодаришь меня за то, что я помог тебе избавиться от него.

— Ты помог мне избавиться от него? Что, черт возьми, это значит? — Мои слова рвутся наружу, почти как рычание.

— Язык, Обри Дженсон! — нахмурившись, ругается мама.

Невероятно!

— К черту мой язык, мама. Помощь нужна вам обоим. Ты разрушаешь мою жизнь, разве ты не понимаешь? Если я потеряю Зака, моему миру придет конец.

— Я твой отец. Это моя работа защищать тебя и заботиться о твоем будущем, — говорит папа, наморщив лоб.

Они все еще не понимают. Я должна прояснить все сейчас.

— Зак — мое будущее. Либо вы оба примете это, либо мы больше с вами не увидимся, потому что я никогда его не отпущу.

На этот раз, когда направляюсь к двери, я не останавливаюсь, как бы громко они ни кричали и ни приказывали мне вернуться.

Я прыгаю в самую дорогую машину моего отца и вырываюсь из гаража, как только открываются двери. Направляясь в отель, мысленно прокручиваю все, что только что произошло на кухне моих родителей. Я знаю, что они злятся на меня, но им придется смириться с этим. Я люблю Зака, и ничто этого не изменит.

Мои мысли возвращаются к Заку и я молюсь, чтобы он меня выслушал. Я хочу, чтобы он увидел мою сторону ситуации и понял, что я не сделала ничего, чтобы предать его доверие, и что он — мое все.

Я качаю головой и вздыхаю, приближаясь к светофору. Нуждаясь в отвлечении, я наклоняюсь, включаю радио и начинаю искать среди станций что-нибудь приличное, чтобы послушать. В двух щелчках от моей любимой станции раздается гудок, и я снова смотрю на дорогу перед собой. Только когда становится слишком поздно, я понимаю, что свет был красным, и я не остановилась. Что-то сильно ударяет по машине с моей стороны, и моя голова дергается вправо, а затем влево, прежде чем все становиться черным.

Глава 8

ЗАК

Бросаю последнюю грязную одежду в чемодан и застегиваю молнию. Странно сознавать, что через пару часов я уеду отсюда без любимой девушки и никогда больше ее не увижу. Как глупо было мне верить в то, что у нас было все по-настоящему? Мне никогда не удастся выкину из головы образ другого мужчины, прикасающегося к ней. Я всегда знал, что не заслуживаю счастья.

Потираю лицо руками, когда кто-то колотит в дверь моего номера. Единственный человек, который знает, что я здесь — это Обри, но после того как я ее бросил, она никогда сюда не придет. Наверное, она меня ненавидит. То, что я сказал, было жестоко, и я хотел бы взять свои слова обратно.

Вся ситуация в ресторане вышла из-под контроля. Увидев руку Брэйди на ее руке, я просто взбесился. В моей голове снова и снова возникали образы того, как я бросаюсь на Брэйди и валю его на пол. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не сделать этого. Бедный ублюдок был бы уничтожен, если бы получил от меня в полную силу.

Возможно в начале я думал иначе, но знание того, что отец Обри ненавидит меня до глубины души, вкупе с тем фактом, что он пытался забрать единственное дорогое для меня в этом мире — группу и Обри — заставили меня задуматься. Увидев Обри с Брэйди, я поверил, что судья был прав — ей лучше быть с кем-то другим, а я все еще принадлежу «Черному Соколу».

Человек по другую сторону двери снова стучит и на этот раз зовет меня по имени.

— Рифф? Ты здесь?

Какого черта здесь делает Гейб? По пути к двери я бросаю взгляд на чемодан Обри и решаю взять его с собой. Лучше просто передать его ему и не заводить никаких разговоров о том, что я причиняю боль его сестре. Ему нет нужды затевать со мной драку, защищая ее честь. Я уже знаю, что я ублюдок.

Рывком открываю дверь и протягиваю ему багаж.

— Здесь все.

Гейб обеими руками толкает багаж обратно ко мне.

— Я пришел сюда не за этим.

Поднимаю свою проколотую бровь.

— Надеюсь не для того, чтобы поговорить, потому что мы с Обри уже закончили. Нам больше нечего обсуждать.

Гейб качает головой и облизывает уголок рта, как будто пытается понять, что он может сказать, не вступая со мной в драку.

— Если ты действительно такой мудак, может быть, мне не стоит говорить тебе то, ради чего пришел сюда.

Я хватаюсь рукой за дверной косяк.

— Наверное, не стоит. Ты мне нравишься и я не хочу, чтобы ситуация изменилась.

Он почесывает затылок.

— Если бы я не был так уверен, что моя сестра чертовски любит тебя, я бы с удовольствием надрал тебе задницу, но она любит. Я пришел сюда, потому что подумал, раз она чуть не умерла, пытаясь удержать тебя, ты не можешь быть полным козлом.

Моя грудь сжимается, и внезапно становится почти невозможно дышать.

— Что ты сказал?

Гейб кивает.

— Она попала в аварию. Когда я рассказал ей о твоем отце, она взяла машину нашего отца, чтобы найти тебя и утешить. Проехала на красный свет и в нее врезался грузовик.

Мое горло сжимается и я пытаюсь сглотнуть, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. Сгибаюсь в талии, упираюсь руками в бедра и смотрю на Гейба, который смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Все мое тело сотрясается.

— С ней все в порядке?

Хмурое выражение лица Гейба смягчается.

— Она сейчас в больнице.

Я резко вскакиваю и хватаю Гейба за плечи.

— Где она? Отвези меня к ней!

Он грустно улыбается.

— Приятно знать, что ты все еще любишь ее, потому что она нуждается в тебе.

— Что ты имеешь в виду?

— Обри не приходит в себя с тех пор, как ее привезли в больницу.

Я падаю на колени, и дверь ударяет меня в бок. Моя девочка, мой Котенок, ранена, и это все моя гребаная вина. Я закрываю глаза, и слезы обжигают щеки. Если с ней что-то случится, клянусь Богом, я никогда себе этого не прощу.

Мне нужно быть с ней. Я должен быть тем, кто заботится о ней.

— Отвези меня к ней.

Гейб хватает меня за плечо.

— Поехали. Я поведу машину.

Мы забираем весь багаж из гостиничного номера, включая гитару, без которой я никогда не путешествую, и направляемся к машине Гейба. Оказавшись внутри и по дороге в больницу, я ловлю себя на том, что нервничаю. Моя правая нога подпрыгивает, и я грызу кожу на большом пальце правой руки.

— Они проводят тесты?

Гейб прикусывает нижнюю губу и поворачивается налево.

— Когда я уходил, они делали томографию мозга.

Я вздыхаю, ненавижу быть во власти кучки врачей.

— А они не знают, почему она не просыпается?

— Нет. — Он еще крепче сжимает руль. — Но очень часто, когда люди так долго находятся без сознания, это никогда не бывает хорошим знаком.

Нет слов, чтобы даже описать то количество боли, которое наполняет каждый дюйм моего тела. Это не может быть правдой. Этого просто не может быть.

Я делаю глубокий вдох, и все время, что мы провели с Обри, всплывает в памяти. Ее прекрасная улыбка, освещающая меня изнутри так, как я думал, никогда больше не почувствую снова. Каждый день я благодарю Бога, что Обри пришла с Лэйни в тот вечер на шоу. Как только я увидел ее, все изменилось навсегда. Она полностью потрясла мой мир и вытащила меня из тумана, который был моей жизнью.

Думая о подруге моего Котенка, Лэйни, я задаюсь вопросом, знает ли она об этом.

— Ты звонил Лэйни?

Гейб качает головой, и я тут же достаю из кармана мобильник. Через пару секунд на другом конце провода отвечает Ноэль.

— Привет, брат. Наслаждаешься своим свободным временем?

Приятно слышать знакомый голос Ноэля. Я открываю рот, но мне трудно рассказать им о Котенке. Если я не скажу это вслух, может быть, все окажется не по-настоящему.

— Рифф? Мужик, ты там? — спрашивает Ноэль.

— Да… я здесь. — Я слышу дрожь в своем собственном голосе. — Это Обри.

— Что-то случилось? Тебя плохо слышно.

Я сжимаю переносицу и закрываю глаза.

— Она попала в автомобильную аварию.

— Черт. С ней все в порядке? — В его голосе слышится беспокойство.

— Она, Господи. — Глаза наполняются слезами. — Она сейчас в больнице. Ее брат сейчас везет меня к ней. Господи, Ноэль, она не приходит в себя. Если с ней что-то случится… — Я даже не успеваю закончитьфразу, как уже истерически рыдаю.

— Рифф, дай трубку её брату. Мне нужно выяснить, где она находится. Мы с Лэйни едем к тебе, — приказывает Ноэль, и я передаю трубку Гейбу.

Опускаю голову на руки и позволяю всем эмоциям, с которыми боролся, выплеснуться наружу. Я не могу пройти через это снова. Не могу потерять еще одного человека, которого люблю.

После того как Гейб дает Ноэлю информацию о том, где мы находимся, он возвращает мне телефон, а затем похлопывает меня по спине.

— Ради нее ты должен оставаться сильным, парень. Просто дай ей знать, что ты рядом с ней, и попробуй все, что ты можешь придумать, чтобы попытаться привести ее в чувство. Может быть, если она услышит твой голос…

Я слышу надлом в голосе Гейба, прежде чем он с трудом сглатывает. Я знаю, что это тоже причиняет ему боль.

Мы поднимаемся в больничную палату в рекордно короткие сроки. Гейб идет дальше, но я останавливаюсь в дверях и делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Я должен оставаться сильным ради нее.

Мягкий гудок медицинского оборудования эхом разносится по комнате. Мой взгляд падает на красивое лицо Обри. Несколько царапин и порезов покрывают ее лицо и руки. Я снова и снова облизываю губы, чтобы сдержать слезы, пока смотрю на иглы, впивающиеся в ее кожу, они питают жидкостью ее крошечное тело.

Я стою как вкопанный, не зная, что с собой делать. Лучше бы на ее месте оказался я. Она этого не заслуживает. Мне не следовало оставлять ее одну. Я не должен был говорить тех гадких и обидных вещей, которые сказал. Те слова не могут быть последним, что мы скажем друг другу. Их просто не может быть.

Прикосновение чьей-то руки к плечу пугает меня. Я так завороженно смотрю на Обри, что больше никого в комнате не замечаю.

— Зак, милый, ты ей нужен. Иди к ней. Скажи ей, что ты здесь.

Я смотрю на миссис Дженсон сверху вниз, пока ее слова доходят до меня.

— Что мне сказать? — шепчу я, и еще больше ненавижу себя за то, что недостаточно силен, чтобы точно знать, что делать в этой ситуации.

— Расскажи ей все от чистого сердца. Мы должны вытащить ее оттуда, где бы она ни была, и дать ей понять, что у нее есть веская причина вернуться к нам. Мы все говорили ей, как сильно ее любим. — Мама Обри жестом указывает на Судью, который сидит в кресле в углу и выглядит бледным — тень человека, с которым я спорил несколько часов назад. — Но я верю, что это ты, Зак. Ты — тот, кто ей нужен.

Самовыражение никогда не было легким, и я всегда порчу именно то, что хочу сказать. Все зависит от этого момента. Я хочу, чтобы Обри проснулась и поняла, как много она для меня значит.

— Эй, Гейб. Не мог бы ты принести мою гитару? Я хочу кое-что попробовать.

Он коротко кивает мне.

— Без проблем.

Когда Гейб выбегает из комнаты, я делаю несколько шагов и падаю на колени рядом с кроватью моей Обри. Беру ее безвольную руку и подношу к губам. Несколько слезинок падают, и я зарываюсь лицом в кровать. Не знаю, как долго я так сижу, но не успеваю оглянуться, как Гейб возвращается с моей гитарой.

— Я просто поставлю её здесь для тебя, — говорит он мне, прежде чем повернуться к родителям. — Мам, пап, думаю, мы должны дать им несколько минут.

Судья сначала выказывает некоторое сопротивление, но потом долго смотрит мне в лицо и кивает, позволяя Конни вытолкать его из комнаты вслед за Гейбом.

Мы с Обри остаемся одни.

Тяжело сглатываю и убираю прядь волос с ее лица.

— Детка, ты мне нужна. Пожалуйста, проснись.

Задерживаю дыхание, ожидая, что она откроет глаза и улыбнется мне, как всегда, когда просыпается, но ничего не происходит. Крепче сжимаю ее руку и начинаю молиться:

— Боже, пожалуйста, верни ее мне. Знаю, что не заслуживаю ее, но она заслуживает того, чтобы быть здесь. Я не могу пройти через это снова. Пожалуйста. — В моем голосе безошибочно слышится отчаяние, но молитва остается без ответа.

Решив прибегнуть к другой тактике, я тянусь за гитарой, но тут в палату входит невысокая темноволосая медсестра в сопровождении высокого жилистого доктора в очках. Медсестра обводит взглядом комнату, в то время как доктор немедленно приступает к работе, осматривая Обри. Она смотрит на меня и спрашивает:

— Её семья ушла?

Я киваю.

— Они скоро вернутся.

Доктор вздыхает и щупает Обри живот, но она никак на это не реагирует.

— Мне нужно поговорить с ними об Обри. Вы можете позвонить им и попросить их вернуться?

Гейб отвечает после первого же гудка и сообщает, что они уже в коридоре, в приемной. Я объясняю ему, что доктор в комнате и хочет поговорить с семьей, и он говорит, что они возвращаются.

— Они будут здесь с минуты на минуту, — говорю я доктору.

— Хорошо. — Он сморит на меня из-под седых кустистых бровей. — А вы родственник?

Я прочищаю горло и хочу сказать, что тоже член семьи, чтобы услышать все новости, которые они могут сообщить, но решаю быть честным.

— Я… хм… Я ее бойфренд.

Он хмурится и смотрит на медсестру, прежде чем снова переключить свое внимание на меня.

— Тогда полагаю ты захочешь остаться здесь.

Это меня удивляет. Как правило, информацию сообщают только родственникам.

Миссис Дженсон входит, цепляясь за руку судьи, а Гейб плетется следом за ними. Они все выглядят такими же опустошенными, как и я. Глубокие морщины омрачают лица обоих родителей Обри, заставляя их казаться намного старше, чем они были всего лишь день назад.

— Есть какие-нибудь новости, доктор Бартли? — с надеждой в голосе спрашивает мать Обри.

Доктор откидывается на спинку кровати и складывает руки на груди, глядя на нас всех. Медсестра продолжает работать на компьютере, а он начинает говорить:

— Есть новости. Похоже, у Обри небольшое кровоизлияние в мозг.

Ее родители ахают рядом со мной, а мать хватается за грудь.

— Насколько все плохо?

— Оно очень маленькое — всего около пяти миллиметров в диаметре. Мозг должен быть способен реабсорбировать его практически без повреждений.

— Так почему же она до сих пор не проснулась? — спрашиваю я.

Его взгляд останавливается на мне.

— Этого мы не знаем. Мы надеемся, что кома всего лишь временная, и ее тело скоро заживет и начнет само себя восстанавливать. Все ее жизненные показатели стабильны, и нет никаких других проблем, но я должен спросить — вы знали, что она беременна?

У меня отвисает челюсть, и в груди возникает покалывание.

— Беременна?

Доктор сжимает губы в тугую линию.

— Срок небольшой — около трех недель, если верить УЗИ.

Я качаю головой, и все мое тело немеет.

— Этого не может быть. Я бесплоден.

Доктор хватает стул и жестом приглашает меня сесть.

— Почему вы считаете себя бесплодным?

Я потираю затылок.

— Я попал в аварию, когда мне было шестнадцать, и это то, что врачи сказали мне и моей маме.

Он похлопывает меня по колену.

— Ты же знаешь, что мы не всегда правы. Поздравляю, сынок. Похоже, ты скоро станешь отцом.

Может ли это быть правдой? Не похоже, чтобы я когда-либо испытывал эту штуку с бесплодием с кем-то еще, кроме Обри. Она единственная девушка, с которой я когда-либо занимался незащищенным сексом, и знаю, что как только мы начали встречаться, она прекратила принимать таблетки, потому что я сказал, что нет смысла использовать их со мной. Разве это возможно? Мы ошибались?

— Я стану отцом? — робко спрашиваю я.

Он улыбается.

— Похоже на то.

Впервые в жизни я так близок к тому, чтобы обрести нечто подобное. Я перевожу взгляд на Обри, неподвижно лежащую на кровати, и смотрю на ее живот. Там внутри мой ребенок. Мы станем настоящей семьей. Это безумие знать, что в тот же день, когда я потерял своего отца, я стану им.

Тут же начинается паника. А что, если я недостаточно хорош, чтобы быть отцом? А что, если я все испорчу? Я упираюсь локтями в бедра и прижимаю сложенные ладони ко лбу. А что, если у меня ничего не получится? Я начинаю плакать от осознания того, что у меня может не быть шанса, если Обри не проснется.

Я смахиваю слезу и перевожу взгляд на доктора.

— Что я могу сделать, чтобы она вышла из комы? Я сделаю все, что угодно.

Он улыбается.

— Попробуй все, что сможешь придумать. Разговор с ней о воспоминаниях и вещах, которые значат для нее больше всего, может помочь ей прийти в себя.

— Я сделаю для нее все, — говорю я.

— Я верю, что ты это сделаешь. — Он бросает взгляд на ее родителей. — Мы продолжим проводить еще несколько тестов. Начнем позже этим вечером, если не будет никаких улучшений. Есть еще вопросы?

Все они отрицательно качают головами, и доктор, извинившись, выходит из комнаты.

Судья поворачивается ко мне, и я мгновенно вскакиваю со стула, готовый надрать ему задницу, если он вздумает ругаться со мной из-за этого. Обри вовсе не обязательно это слышать.

Он делает быстрые шаги в мою сторону, и я вскидываю руки, готовый к бою, но вместо того, чтобы атаковать меня, как я думал, он обнимает меня за плечи. Могущественный судья крепко сжимает меня и начинает плакать.

— Ты сделаешь все, что должен, и вернешь ее обратно. Я знаю, что ты любишь ее так же сильно, как и она тебя. Теперь я это вижу. Если кто и может вывести ее из этого состояния, так это ты. Мне очень жаль, что я доставил тебе столько хлопот. Я хотел, чтобы она была с кем-то, кто ее любит.

— Я действительно люблю ее всей душой, — отвечаю я.

Он отстраняется.

— Знаю. Теперь я это понимаю. — Судья хлопает меня по плечу и грустно улыбается, прежде чем направиться к двери. — Пошли, Конни. Давайте дадим этому молодому человеку немного времени наедине с нашей девочкой.

Миссис Дженсон целует меня в щеку, а затем гладит ее пальцами, прежде чем последовать за мужем и Гейбом из комнаты.

Облизываю губы и наклоняюсь, чтобы открыть футляр, прежде чем вытащить гитару. Придвигаю стул к кровати Обри и пристально смотрю на нее. Она напоминает мне принцессу, застигнутую врасплох чарами сна, ожидающую поцелуя истинной любви, чтобы разбудить ее. Надеюсь, я тот самый человек для Обри.

Бренчу на гитаре и мне приходит на ум песня, которая поддерживала меня, когда я переживал некоторые серьезные проблемы. И только коснувшись струн, понимаю, насколько она соответствует тому, что я чувствую к Обри.

Я немного замедляю ритм и говорю:

— Lovesong от The Cure помогла мне пережить смерть мамы и сестры, но она приобретает совершенно другой смысл, когда я думаю о тебе.

Мои пальцы скользят вниз по грифу гитары, когда я пою о том, что когда я с ней, она заставляет меня снова чувствовать себя целым. Она заполнила во мне дыру, которую я не знал, что можно исправить, и заставила меня понять, что я достоин любви. Что я что-то значу и моя жизнь — это не просто одна огромная гребаная ошибка.

Я продолжаю петь, думая о ней и нашем нерожденном ребенке, растущем в ее животе, и о том, как сильно я нуждаюсь в них обоих — больше, чем когда-либо в чем-либо нуждался.

— Я всегда буду любить тебя.

Я выбиваю последние аккорды и ставлю инструмент у стены. Встаю и прижимаюсь губами к ее губам. Когда она даже не вздрагивает, я плюхаюсь обратно в кресло и кладу голову на кровать. Снова начинаются слезы. Как будто у меня больше нет никакого гребаного контроля над ними. Горе слишком велико, чтобы с ним бороться. Лужа на кровати растет по мере того, как они продолжают течь.

— Пожалуйста, Котенок. Я люблю тебя. Не оставляй меня. Я не могу этого вынести, — шепчу я. — У нас будет ребенок. Ты слышишь? Знаю, что, возможно, я не самый лучший кандидат в отцы в мире, и я до смерти боюсь, что все испорчу, но, черт возьми, Обри, я хочу получить этот шанс. Пожалуйста, вернись, детка, — умоляю я ее, желая, чтобы в ней загорелась жизнь.

Ее пальцы дергаются у меня на щеке, и я резко поднимаю голову и смотрю на ее пальцы, пытающиеся пошевелиться. Знаю, что должен позвать медсестру, но не хочу рисковать тем, что они придут сюда и снова оттолкнут ее.

Вскакиваю и целую ее в гладкую щеку.

— Пожалуйста, детка, вернись ко мне. — Сигнал монитора набирает скорость, и мое сердце громко стучит. — Вот так. Сражайся за нас. Сражайся за нашего ребенка. Дай мне шанс попытаться стать отцом — тем человеком, которым я могу быть для тебя.

Вся ее рука дергается, как только слова слетают с моих губ, и я ахаю — это работает. Убираю ее волосы с лица.

— Я люблю тебя, детка, так чертовски сильно. Не смей даже думать о том, чтобы бросить меня.

Веки Обри трепещут, когда она пытается проснуться.

— Ты меня слышишь, Котенок? Я здесь, рядом с тобой. Я никуда не собираюсь уходить.

Беспорядочный темп монитора начинает замедляться, когда ее тело расслабляется, и Обри медленно моргает, прежде чем открыть глаза. Ее губы приоткрываются и она шепчет мое имя:

— Зак.

Я хватаю ее руку и целую снова и снова, одновременно улыбаясь и плача.

— Я здесь. Я здесь.

Она кивает головой.

— Это был ты. Я слышала твой голос, поющий мне. Он притянул меня к себе, и мне пришлось последовать за ним. Он и привел меня обратно к тебе.

— Мне так жаль, что я тебя бросил. Твое место рядом со мной. Я никогда больше не буду идиотом и не брошу тебя. Теперь от меня уже не избавиться, — говорю я ей. — Ты, я и наш ребенок навсегда. Ты — единственная семья, которая мне нужна.

Она смотрит на меня широко раскрытыми зелеными глазами.

— Наш ребенок?

Я прикусываю нижнюю губу и держу кольцо между зубами.

— Ты уже на третьей неделе беременности. Они узнали об этом, когда проводили кучу тестов.

По щекам Обри текут слезы.

— У нас будет ребенок? Но я думала, что ты…

Я отрицательно качаю головой.

— Они оказались неправы. Мы станем настоящей семьей.

Как только эти слова слетают с моих губ, до меня доходит, что после всех этих лет я получаю то, что всегда хотел — семью, которая любит меня и я люблю ее так же сильно.

Я обнимаю ее, и мы вместе плачем.

— Я люблю тебя, Котенок.

Когда я отстраняюсь, Обри касается моей щеки.

— И я люблю тебя. Навсегда.

Глава 9

ОБРИ

Прошло почти две недели, прежде чем тело отца Зака перевезли в Кентукки. Это был нелегкий выбор для Зака — похоронить отца на участке, который его семья зарезервировала рядом с его матерью, но в конце концов семья стоит на первом месте. Жизнь моего мужчины была не из легких. Он пережил больше ада, чем может выдержать один человек, но я рада, что он наконец обрел настоящий покой и с каждым днем становится все счастливее.

Пастор читает молитву, когда тело отца Зака опускают в холодную землю, и Зак крепко сжимает мою руку. Я смотрю на него и вижу, как он изо всех сил пытается сдержать свои эмоции.

— Он был ублюдком, — говорит Зак достаточно громко, чтобы я услышала. — Но все же моим отцом, единственным, кто у меня остался, и я ненавижу себя за то, что все еще люблю его.

Я кладу голову ему на плечо.

— У него было много проблем, Зак. Наркотики и алкоголь меняют людей. Человек, которого ты знал последние несколько лет, на самом деле не был твоим отцом. Не чувствуй себя виноватым из-за любви к человеку, которого ты знал, он действительно был глубоко внутри.

Зак поворачивает голову и целует меня в макушку.

— Как же мне так повезло, что ты есть в моей жизни?

Я легонько похлопываю себя по животу.

— Ты имеешь в виду нас, — поправляю я его.

Зак кладет свою руку поверх моей.

— Мы против всего мира, как всегда. Ты станешь замечательной мамой.

Сказать, что я была шокирована, когда узнала, что беременна, было бы преуменьшением, но это не значит, что я меньше люблю маленькую жизнь, растущую внутри меня. Я знаю, что Зак сомневается в своих способностях, связанных с отцовством, но если бы он мог видеть себя моими глазами, прекратил бы все свои глупые сомнения. Он очень заботился обо мне последние две недели, с тех пор как мы это выяснили, едва позволяя мне пошевелить пальцем.

Я улыбаюсь.

— А ты будешь потрясающим папой.

Он обнимает меня за плечи и крепко прижимает к себе, когда гроб останавливается. Пастор жестом просит Зака бросить единственную белую розу, которую он держит, в открытую могилу.

Когда Зак встает, подтягивает меня к себе и бросает цветок.

— Прощай, папа. Надеюсь, что ты найдешь маму и Хейли и сможешь, наконец, снова быть счастливым.

Я шмыгаю носом, после того как он сказал, что мы с нашим малышом теперь единственная семья, которая у него есть. Пока Ноэль не кладет руку на противоположное плечо Зака, а Трип и Тайк не встают рядом. Именно тогда я вспоминаю, что у Зака есть не только я, но и новая семья в виде «Черного сокола».

— Ты в порядке, парень? — спрашивает Ноэль.

— Со мной все будет в порядке.

Ноэль грустно улыбается Заку и переводит взгляд с него на меня, а потом обратно.

— Я знаю, что так и будет.

Лэйни протягивает руку и обнимает сначала Зака, а потом меня, ее живот немного выпирает.

— Спасибо, что ты здесь, — говорю я ей.

— Всегда, милая. Вы — семья. Я всегда буду рядом с тобой. Кстати говоря, убедитесь, что ты достаточно отдыхаешь и пьешь много жидкости. Это хорошо для ребенка, — говорит мне Лэйни, отстраняясь.

— Тебе бы тоже не помешало это запомнить, — напоминаю я ей. — Мы обе должны быть на высоте, если собираемся начать эту новую маркетинговую компанию.

— Я все еще не могу поверить, что Диана Сваггер собирается урегулировать твой иск во внесудебном порядке. Брэйди, должно быть, чертовски хороший адвокат.

Я пожимаю плечами.

— Один из лучших. Кроме того, ты же знаешь Диану. Вероятно, она не хотела, чтобы дело о незаконном увольнении против ее компании стало достоянием общественности. Она не любит пятен на своей репутации.

Лэйни кивает головой.

— Какова бы ни была причина, я рада, что у тебя все получается. Наконец-то у тебя есть все, девочка.

На этом фронте от меня не будет никаких возражений. Она права. У меня есть мужчина моей мечты и моя семья, кажется, приходит к тому, чтобы принять Зака. Ведь услышав новости о ребенке, они наконец поняли, что он навсегда закрепился в моей жизни. Не говоря уже о том, что моя карьера кажется идет в гору. С той суммой денег, которую, по мнению Брэйди, я получу от судебного процесса, и небольшим займом, который я согласилась принять от Зака, я с нетерпением жду открытия небольшой маркетинговой фирмы с Лэйни. Наконец-то для меня все наладилось.

Мы прощаемся с Лэйни и ребятами и направляемся к черному лимузину, который ждет нас, чтобы отвезти обратно к нашей машине. Это был долгий, эмоциональный день, и я не могу дождаться, когда вернусь к Заку домой. Мы оба нуждаемся в серьезном отдыхе и расслаблении.

Когда мы подходим, водитель открывает дверь, и Зак помогает мне забраться внутрь. После того как Зак усаживается поудобнее, водитель закрывает нас и запрыгивает на переднее сиденье машины. Зак нажимает кнопку на потолке и закрывает окно между нами и водителем.

Он бросает на меня быстрый взгляд.

— Извини, я хотел немного побыть наедине. Ты же знаешь, что я уже наболтался.

Я киваю, вспоминая, сколько народу было на похоронах. Большинство пришло, чтобы взглянуть на группу, а не просто оплакивать потерю отца Зака.

— Я все прекрасно понимаю.

Зак приподнимает уголок губ кверху.

— Именно это я и люблю в тебе больше всего. Ты понимаешь меня, даже когда я не понимаю себя. Ты для меня все, ты это знаешь?

Я беру его руку в свою.

— А ты понимаешь меня.

Он пристально смотрит мне в лицо. Его глаза, кажется, ищут ответ на вопрос, который он никогда не задавал. Кольцо на его нижней губе мелькает пару раз, когда он отрывает глаза от моего лица, а затем смотрит на мою руку.

— К черту все это. Я не могу больше ждать.

Я наклоняю голову.

— Ждать чего?

Он выпрямляется в кресле и вытаскивает рубашку из пояса своих классических брюк.

Я хватаю его за руку.

— Стой. Мы же не будем заниматься сексом здесь сразу после похорон…

Я замолкаю на полуслове, когда он хватает подол своей рубашки и отрывает маленький кусочек белой ткани. Смотрю на него, пока он работает над тем, чтобы разорвать его на еще меньшую часть и связать в маленький круг.

Боясь, что он совсем сломался, я спрашиваю, так мягко, как только могу:

— Что ты делаешь?

Его взгляд не отрывается от ткани.

— То, что должен был сделать давным-давно. — Закончив, он берет меня за левую руку. — Обри, я знаю, что это не настоящее кольцо, но это не делает то, что оно символизирует, менее реальным. Ты знаешь, что я могу купить тебе любое кольцо, какое ты захочешь…

Я задыхаюсь от его слов, и мое сердце громко стучит в груди.

— Зак…

Он качает головой.

— Выслушай меня. Я знаю, что сейчас не лучшее время, но правда в том, что сегодня, увидев отца в земле, я понял, что мы никогда не знаем, сколько времени у нас есть в этом мире. И это время очень ценно, Обри. Это то, что никакая сумма денег в мире никогда не сможет купить нам. Я хочу провести с тобой каждую секунду, оставшуюся на этой земле. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Прямо сейчас. — Его глаза пристально смотрят в мои. — Давай сделаем это. Мы поедем к мировому судье и поженимся. Я очень хочу семью. — Он касается моего живота, и слезы катятся по моим щекам. — Я люблю тебя, Котенок, и хочу быть с тобой всегда.

Я обхватываю его лицо руками и целую в губы, не нуждаясь больше в словах, чтобы убедиться, что это правильно.

— Да. Я люблю тебя. Давайте сделаем это.

Он надевает маленький матерчатый кружок на мой левый безымянный палец.

— Я собираюсь провести остаток своей жизни, показывая тебе, как много ты для меня значишь.

Я прикусываю губу и смотрю на свою руку. Это самодельное кольцо значит для меня больше, чем все, что он когда-либо мог мне купить, потому что я знаю — слова идут от самого сердца. В этот момент я знаю, что нам навсегда суждено быть вместе.

Глава 10

НОЭЛЬ ФАЛЬКОН

Месяцы спустя

Я нетерпеливо прохаживаюсь по вестибюлю больницы, каждые две секунды поглядывая на часы. Где же они, черт возьми? Они сказали, что будут здесь через двадцать минут — ещё минута, и я вернусь без них.

Проходит минута и я поворачиваюсь к лифту, чтобы вернуться на родильный этаж, но не успеваю сделать и двух шагов, как Обри и Рифф протискиваются через вращающуюся входную дверь. Я вздыхаю с облегчением.

— Слава богу.

Рифф держит Обри за руку, пока она ковыляет через вестибюль ко мне.

— Прости, брат. Теперь мы двигаемся не очень быстро.

Я смотрю на выросший живот Обри. Она всего на месяц отстает от Лэйни в сроках, так что я точно знаю, что они сейчас переживают.

— Я понимаю, у Лэйн раскрытие примерно девять сантиметров, и она зовет Обри. Мне нужно доставить ее туда, пока еще не поздно.

Зак кладет руку мне на плечо.

— Все будет в порядке.

Я смотрю в глаза своего лучшего друга. Женитьба на Обри и их подготовка к рождению собственного ребенка так сильно изменили его. Мы еще больше сблизились, восстановив отношения на фоне семейных жизней и беременных жен. Если бы кто-то сказал мне год назад, когда мы все время ссорились, что мы будем здесь именно в этот момент, я бы назвал его лжецом.

Двери лифта открываются с громким звоном. В коридоре раздаются крики женщины, страдающей от боли, и Рифф останавливается как вкопанный.

— Да ладно, парень.

Рифф отрицательно качает головой.

— Думаю, найду место для ожидания и потусуюсь там. Присматривай за Обри, ладно?

— Это не Лэйни так орет, — говорю я, пытаясь убедить его пойти с нами.

Еще один громкий вопль доносится из открытой двери справа от нас.

— И все же не думаю, что она хочет видеть меня.

Рифф нажимает кнопку лифта и входит, как только двери открываются.

Я бросаюсь за ним, но Обри хватает меня за руку.

— Отпусти его. Он в ужасе, потому что вчера мы смотрели видео с родами. Он боится, что после присутствия на моих родах не сможет до конца оправиться.

Я киваю, все прекрасно понимая.

— Когда это будешь ты, все будет по-другому. Он будет мужественным. Я знаю, что так и будет.

Обри смеется.

— Скоро увидим. Кто бы мог подумать, что крутой Закари «Рифф» Оливер превращается в пугливую кошку, когда дело доходит до родов.

Я улыбаюсь.

— Будет очень забавно подразнить его по этому поводу позже.

В тот момент, когда Обри входит в комнату, Лэйни тянется к ней и кричит:

— Не думала, что у тебя получится.

Обри убирает пряди распущенных волос с лица Лэйн.

— Ты что, издеваешься? Я бы ни за что не пропустила рождение моего крестника.

Лэйн улыбается, и я вздыхаю. Это первая улыбка, которую я вижу с тех пор, как у нее начались роды десять часов назад.

— Я не могу дождаться, когда мой сын и ваша дочь смогут играть вместе. Вы уже выбрали имя?

Чувствуя схватки, Лэйн закрывает глаза и дышит. Обри держит ее за руку и ведет обратный отсчет, наблюдая, как опускается дуга монитора.

— Хорошая работа, девочка. Ты молодец.

Лэйн вздыхает и открывает глаза.

— Продолжай говорить. Это меня отвлекает. И как же ее будут звать?

— Мы назовем ее Хейли Лорен в честь сестры и мамы Зака.

— Это так мило.

В палату входит медсестра, которая была с нами последние пять часов. Ее темные волосы собраны в тугой конский хвост на макушке, отчего ее невысокий рост кажется немного выше.

— Как у нас тут дела?

— Очень больно, — говорит Лэйн.

— Это значит, что вы уже близко. Я собираюсь проверить еще раз. Надеюсь, уже больше десяти сантиметров, и вы сможете начать тужиться. Мне нужно, чтобы все, кроме папы, покинули комнату, — приказывает медсестра.

Обри целует Лэйн в лоб.

— Будь сильной, милая. Я хочу с ним познакомиться. Мы с Заком будем в приемной. — Обри подходит ко мне и обнимает. — Позаботься о ней, папочка. — Мы смеемся, и я обещаю, что так и сделаю.

Медсестра моет руки и натягивает перчатки, прежде чем сесть на край кровати Лэйн и сунуть руку под простыню между ног. Через пару секунд медсестра улыбается.

— Хорошая новость. Уже десять. Дайте мне сходить за доктором, и ты сможешь родить этого ребенка.

Как только она выходит из комнаты, я подтаскиваю свой стул к кровати Лэйн.

— Не могу поверить, что мы сегодня встретимся с нашим сыном.

Она шмыгает носом, и слезы катятся по ее лицу.

— И я тоже. Мне не терпится обнять Джеймса.

Я вытираю ее слезу большим пальцем.

— Твоему отцу понравилось бы, что мы назвали нашего сына в его честь.

— Мне это тоже нравится, — шепчет она.

Доктор и целая команда медсестер врываются в дверь, устанавливают оборудование и надевают поверх одежды синие халаты. Доктор наконец поворачивается к нам, когда его маска уже на месте, и спрашивает:

— Вы двое готовы?

Лэйни кивает.

— Как никогда.

Я хватаю Лэйни за руку.

— Давай сделаем это.

Все происходит так быстро. Стремена выскакивают из боков кровати и медсестра, которая была с нами весь день, хватает одну ногу Лэйни и приказывает мне сделать то же самое с другой. Мои глаза расширяются, когда врач использует свои пальцы, чтобы помассировать отверстие между ног Лэйни, когда начинает показываться головка моего сына.

Нервная энергия заполняет каждый дюйм моего тела. Я никогда не был так рад увидеть что-то настолько ужасное.

Минуты тикают, и Лэйн кричит в агонии, полностью выталкивая головку Джеймса.

— О Господи, Лэйн. Ты делаешь это, детка. Уже почти! Ещё совсем немного. Я вижу его лицо. Он такой красивый.

— Ладно, Лэйни. Еще один большой толчок, чтобы вытащить плечи, милая, и мы все закончим, — подбадривает медсестра мою жену. — На счет три тужься изо всех сил. Раз, два, три… тужься. Тужься. Тужься. Тужься.

Лэйни прижимается ко мне и стискивает зубы. Джеймс выходит, и доктор хватает его и одновременно начинает тянуть, когда оба его плеча проходят через родовой канал, и через мгновение наш ребенок показывается полностью. Медицинский персонал отсасывает слизь из его носа и рта. Все мое тело сотрясается, когда я смотрю, как они полностью освобождают его рот и он начинает плакать. Я наклоняюсь и целую свою жену, которая так же увлечена этим моментом, как и я.

— Поздравляю! Это мальчик, — объявляет доктор, заворачивая ребенка и кладя его на грудь Лэйн.

— Привет, Джеймс, — шепчет Лэйн. — Добро пожаловать в этот мир.

Я наклоняюсь и целую его маленький лобик.

— С рождением, маленький человек.

Мгновенно потребность пожелать моему сыну счастливого дня рождения переполняет меня, поэтому я открываю рот и начинаю петь печально известную песню о дне рождения.

Все в комнате присоединяются, и я улыбаюсь, когда мой сын смотрит на меня темно-синими глазами, осматривая комнату вокруг себя. Как только мы заканчиваем петь, я целую свою жену в макушку и благодарю небеса за самую совершенную жизнь, которая мне была дана.

Notes

[

←1

]

MTV Cribs — это телевизионное реалити-шоу телеканала MTV, которое открывает зрителям все двери в особняки мировых знаменитостей и проводит экскурсии по их шикарным апартаментам.

Оглавление

Мишель Валентайн Потрясая мой мир Серия: Черный сокол #2,5 (про разных героев)

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10