Это не измена (СИ) [Ария Тес] (fb2) читать онлайн

Это не измена Ария Тес

Точка отсчета

По улицам родной Тулы я еду быстро. Обычно, вообще, стараюсь не нарушать правил дорожного движения, но сегодня все обстоит немного иначе. Я очень спешу. Очень! Мы с папой договорились встретиться после моего последнего экзамена, и я безумно хочу показать ему свою зачетку. Полгода назад мы с ним поспорили: закончишь на отлично первый курс, получишь наконец машину. Пока же я передвигаюсь на самокате. Знаю, так себе это, не настолько круто, как у моих подруг, у которых уже есть машины, но ничего. Мне всего восемнадцать, в конце концов! Я самая младшая. Догоню еще и даже перегоню, дайте мне только время!

С таким вот боевым настроением, я наконец попадаю к его работе — администрация Тулы. Мой папа — мэр, и я безумно им горжусь! В Туле его очень любят и ценят. Наш город вообще знаменит тремя ремеслами — пряники, самовары и оружие, — но в области очень хорошо развито фермерство, а папа очень это дело поддерживает. Он вообще за народ, его поэтому так уважают: все знают, что он справедливый и честный. И что меня безумно любит. Нет, серьезно, об этом знают просто все! Я — папина принцесса, хотя скорее даже не так. Я папина Алиса в стране чудес. Он часто смеется, что так удачно угадал с моим именем, я же нет, нет, а улечу в свои мысли так высоко и совсем не слышу, что там происходит на земле.

Вот прямо, как сейчас. Я слишком отчетливо и рьяно представляю, какую машину хочу — красненький Мерседес, — поэтому совершенно не вижу, что там происходит на земле. То есть вокруг меня. Паркуя самокат, я разворачиваюсь, чтобы вбежать по ступенькам, и…

Бам!

Врезаюсь в кого-то с такой силой (даже непонятно как), что его бумаги рассыпаются салютом в небо, а я валюсь на землю и бьюсь ладонями о шершавый асфальт.

— Ау…

Этот кто-то цыкает, но подходит ко мне и протягивает руку.

— Все в порядке?

Я, кажется, умерла и попала в рай. Когда я поднимаю глаза, то вижу высокого, молодого брюнета. У него широкие плечи, сам он в голубой рубашке, которая подчеркивает хорошо слаженное тело, а его руки…Вот прямо, как на всех картинках в пабликах: с отчетливыми канатами вен и длинными пальцами. Но главное взгляд его…Он такой серьезный, взрослый и…сильный что ли? Я таких не встречала никогда. Конечно, меня окружают мальчишки, а это…мужчина.

Я в ауте. Как завороженная вкладываю руку в его, и меня тут же бьет электрическим током, стоит нам соприкоснуться. Незнакомец неожиданно усмехается. Он действительно такой серьезный, что мне кажется и не может вовсе смеяться, а нет — может. Улыбка у него такая красивая, и зубы ровные, белые, а когда он тянет меня на себя, словно я вовсе ничего не вешу, понимаю — он еще и до ужаса сильный.

— Настолько сильно стукнулась?

Что? О боже…я что-то сказала это в слух?! Краснею, но глаз оторвать от его не могу. Они у него не голубые, а будто синие, как штормовое море. И губы у него красивые, и отчетливая, выдающаяся линия нижней челюсти — он просто идеален, и это меньшее, что я могу о нем сказать.

Как по башке шарахнуло.

Вообще, мне восемнадцать, совсем скоро девятнадцать будет, но я клянусь, я такого ни разу в жизни не чувствовала. Надо мной часто подтрунивают подружки, мол, Лиса, когда ты уже откроешь свое сердечко? Тебе восемнадцать. Хочешь девственницей умереть? Конечно нет. Не хочу. Но что я могу сделать, если не могу никого себе найти? Я этого очень хочу, если честно — узнать, что же такое любовь, о которой так много говорят, пишут стихи, песни, романы? Я вообще искусство с детства обожаю, а что это такое? Оно ведь насквозь пропитано любовью, картины — любовь; музыка — любовь; театр — тоже любовь. Любовь и страсть. А у меня сплошной штиль…

Поправочка. До этого момента.

Нет. Сейчас определенно что-то меняется, внутри моей груди будто взорвались тысяча салютов, а мурашки так и бегают туда-сюда. Я мужским вниманием не обделена, но со мной такое впервые происходит. Я ведь к парням как отношусь? Они забавные, я могу с ними посмеяться, общаюсь и не боюсь, но что-то большее — нет. Чувствую каждый раз, что не то. И одноклассники — не то, теперь одногруппники — не то. Мужчины, которые подходят, чтобы со мной познакомиться — все не то! И я уже даже начинаю думать, что это со мной что-то не то, но не теперь. Я смотрю на него и понимаю — он то самое. Высокий еще такой, с моим среднем ростом, я достаю ему едва ли до плеча…Идеально как будто.

— Простите, — блею, краснею, мнусь, — Я…я не хотела. Так случайно вышло…

— Ничего страшного, — усмехается он в ответ, а потом осматривается и чешет затылок.

Я наконец вспоминаю, что все его документы разбросаны вокруг нас, как рис на свадьбе. Глупо улыбаюсь этому внезапно пришедшему в голову сравнению, но потом сразу прихожу в себя и округляю глаза.

— Ой! Ваши документы. Я помогу!

Быстренько присаживаюсь и начинаю собирать, а они разле-етаются…Я поэтому краснею еще больше, а когда он тихо смеется, виновато поднимаю глаза.

— Простите…я правда не хотела, я…

— Не переживай, половина уже улетела, так что разом все снова распечатаю.

— А…вам не влетит? — тихо спрашиваю, снова поднимаясь на ноги, он в ответ слегка жмет плечами, — Если вы здесь работаете, могу помочь.

— Правда?

— Ну да…есть полномочия.

Снова смешу его, сама улыбаться не могу перестать, заправляю прядь волос за ухо и смотрю на здание администрации, откуда как раз выходит папа.

— Алиса?

Папа у меня невысокий, крупный мужчина, с добрыми глазами и открытой улыбкой. Он не пугает обычно, ему так и хочется улыбаться в ответ, а вот этот парень как-то вдруг сдувается. Я это замечаю сразу по тому, как он тупит взгляд в землю, поэтому выступаю вперед, когда папа подходит, и киваю на документы.

— Я тут случайно толкнула…видимо твоего подчиненного?

— Все то она подмечает, — усмехается в ответ папа, а потом смотрит мне за спину, — Лиса, да? Вся в мать!

— Извините, Степан Аркадьевич, я…

— Расслабься, Олег…

Олег…Его зовут Олег…

— …Она же сказала, что это случайность. Кстати, познакомься, Алиса. Это Олег — мой новый помощник. Олег — это Алиса. Моя дочка.

* * *

Выкинуть его из головы — невозможно. Так это обычно и происходит, да? Когда влюбляешься? Наверно. Я ведь продолжаю быть рассеянной и продолжаю улыбаться, медленно мешая холодный лимонад трубочкой, пока папа говорит по телефону. Он привез меня в наш любимый ресторан, чтобы отметить окончание моего первого года учебы на педагогическом — пошла по стопам мамы, так сказать, и вроде как я собиралась выиграть наш спор? Я, если честно, не помню совсем — только об Олеге и могу думать. А еще о том, как мы попрощались. Папа сказал, что мы часто будем общаться: теперь Олег занимает место его старого помощника, и, если папа не отвечает, я буду звонить ему. Я-БУДУ-ЗВОНИТЬ-ОЛЕГУ! Ой, как краснею…

— Алиса? Алиса!

— Что?

Папа улыбается, потом закатывает глаза и указывает на мою зачетку, которую я все тереблю в руках.

— Ты хотела мне что-то показать, кажется?

— Ах да, точно!

Гордо открываю первую страницу и переворачиваю так, чтобы он мог видеть — там одни пятерки! Так то! Теперь улыбается папа, пробегая глазами по строчкам, но меня уже не интересует машина. Меня интересует Олег, и я аккуратно так спрашиваю.

— Пап, а что за новый помощник? Почему ты уволил Василия Георгиевича?

На самом деле мне неинтересно почему, но прикрыться то надо, да? Его прошлый помощник мне не нравился. Вечно он на меня странно смотрел… Папа это тоже замечал, поэтому морщится теперь, закрывает зачетку и откладывает ее в сторону.

— Вася перестал справляться, ему уже отдохнуть пора. А Олег? Что ж. Пришел ко мне сам, только что закончил университет, и я подумал, почему не дать шанс?

— А где он учился?

— Там же, где я.

Значит в Военном университете Министерства обороны РФ по специальности «Юриспруденция». Сильно.

— У него и звание есть?

— Есть. Хороший парень, спокойный, умный…А чего это ты так интересуешься?

— Ну…просто, — в миг краснею и отвожу взгляд, а потом сразу и тему, — Видел мои оценки? Я победила.

— Ах да… — заговорщически улыбается и кивает, — А какой там у нас договор был?

Он издевается — подтрунивает надо мной! Поэтому я тихо цыкаю и наклоняю голову на бок, а потом протягиваю.

— Па-а-ап! Не смешно!

Смешно. Ему вот очень смешно, но папа вдруг тянется к внутреннему карману своего пиджака, откуда достает красивую коробочку и кладет передо мной, а потом указывает подбородком за окно. Там на парковке стоит новый, красный Мерседес, как я всегда хотела — о боже! Мечта исполнена! Я расширяю глаза, потом смотрю на него, потом на коробку.

— О БОЖЕ!

— Ох, ультразвук! Запрещенный прием!

Прости, папа, придется потерпеть. Я не могу перестать визжать и улыбаться, а потом вскакиваю с места и крепко его обнимаю.

— Спасибо, папуль! Спасибо!

— Ну что? Поедешь кататься?

— Да! А можно же? Да!

— Конечно можно, но будь осторожна.

— Отвезешь мой самокат к вам домой?

— Конечно.

— Я Кристине и Оле позвоню прямо сейчас! Вот они в восторге будут!

— Лиса, — «серьезно» повторяет, а у самого глаза смеются, — Только осторожно.

— Конечно!

— Поедешь отмечать — не на машине!

— Ты за кого меня принимаешь?!

— Просто предупреждаю. Ну иди…

И я было хватаю свои вещи, чтобы побыстрее побежать к новенькой машине, но торможу. Мнусь пару мгновений, теребя ручку сумки, а потом оборачиваюсь и неловко так протягиваю.

— Пап, а ты мне номер своего помощника дашь?

— Зачем это?

— Как зачем? Вдруг что-то случится? Ну…номер Василия Аркадьевича же у меня был…кому теперь то звонить?

Кажется, что папа читает меня насквозь. Вон как улыбается, приподняв брови, молчит, а я пытаюсь изо всех сил быть стойкой, но проигрываю.

— Ох, Лиса…

— Пап, да ничего такого…просто…ну правда. Вдруг что-то случится?

— Записывай.

Вот так я выхожу из ресторана, получив такой долгожданный подарок, но вместе с ним внезапно получаю то, чего никак не ждала — любовь.

Глава 1

Алиса

Когда я подъезжаю к дому, две мои лучшие подруги — Кристина и Оля, — уже ждут меня у подъезда. Стоит им меня заметить, как взрывается новая волна ультразвука, но в отличии от папы я просто в восторге! Встаю прямо рядом с ними, а после выбегаю, и налетаю сначала на Олю, маленькую блондинку чуть ниже меня, а потом на Кристину, нашу гордость, нашу черноволосую модель. В следующие полчаса мы только и делаем, что бегаем вокруг машины и разглядываем ее со всех сторон, потом еще полчаса уходят на изучение салона, а потом еще два мы катаемся по городу, и наконец заходим ко мне.

Я живу отдельно от родителей. Они у меня вообще загородную жизнь предпочитают, и мне нравится природа, но я теперь студентка, так что на окончание школы папа купил мне однокомнатную квартиру в центре Тулы. Помню, это было так волнительно — ремонт делать, переезжать, вещи свои расставлять, как я хочу. И помню это чувство…будто ты взрослая уже. В магазин сама идешь и покупаешь не чипсы и газировку, а курицу например, потом убираться сам начинаешь…В общем, хороший такой толчок стать взрослой наконец.

— …Ну что? Шампанское кто открывать будет? — говорит Оля, и я испуганно на нее смотрю.

О нет, это слишком ответственное задание! Я в жизни не открывала бутылку, даже не знаю с какой стороны к ней подойти, и, считав мою растерянность, Кристина откидывается на спинку дивана и улыбается во все тридцать два зуба.

— А давай мы позвоним Олегу? Он же, кажется, помогать во всем должен?

Черт. Я усмехаюсь и прикрываю глаза, а еще густо краснею — сейчас, если честно, жалею, что им рассказала о нем. Теперь не отстанут…

— Пожалуйста, прекратите…

— Разве он не для этого нужен? — еще более нагло протягивает Оля, — Он же должен исполнять любой твой каприз?

— Он — папин помощник, а не мой раб для развлечений.

— Ох, как грязно звучит!

— Кристина!

— Что? Давайте попробуем его найти?

— Где ты собралась его искать?

— Как это где? Столько социальных сетей, хоть в одной, но у него должен быть профиль…

— Забей, — устало обрывает ее Оля, — Это без вариантов. Он — госслужащий, они не ведут аккаунты в Твиттере.

— Кому нужен твой Твиттер?

Та закатывает глаза, но вступаю я, кивая.

— Мы и фамилии его не знаем. Как ты собралась искать?

— Сексуальный-Олег-который-покорил-нашу-Алису.

— Длинный ник получается…

Они начинают смеяться, а я вот что-то веселья не поддерживаю, потому что вдруг понимаю: я вообще без понятия, что мне делать дальше. Он мне очень понравился, ну и? Как это происходит?

— Алис, ну ты чего? — первой замечает Оля и слегка сжимает мою руку, — Мы же шутим…

— Да, Лисенок, успокойся…

— Я просто…не знаю, что дальше то? Он мне очень понравился, но…я совсем не знаю, что с этим делать…

Подруги замолкают. Они сочувственно на меня смотрят, и тишина еще такая неприятная, будто жалостливая. От нее я ежусь и отворачиваюсь, но кому еще можно рассказать о своих бедах, как не лучшим подругам? Особенно, если они такие же находчивые, как Кристина.

— Придумала!

Я резко перевожу взгляд, а она деловито встает и берет бутылку в руки, потом начинает разворачивать с видом человека, у которого вдруг родился гениальный план. Я в этом не сомневаюсь совсем, если честно, она у меня та еще выдумщица, да к тому же совершенно без комплексов. Это, если честно, немного пугает, а с другой стороны никто же не заставляет меня слепо следовать всему, что она скажет? Я всегда смогу подкорректировать под себя, ведь что? Лучше иметь хоть какой-то вариант, как с ним пообщаться побольше, чем абсолютное ничего, которое есть у меня сейчас.

— Звони ему и проси об одолжении. Папа же тебе только что подарил машину?

— Не факт, что он это знает.

— Какая вообще разница? Короче, звонишь и просишь его научить тебя парковаться.

— Я…я умею парковаться.

Девочки начинают улыбаться так еще снисходительно, мол, ага, конечно, знаем мы как ты умеешь…И я опять краснею. Паркуюсь я неплохо, нет, но мне вряд ли дадут за это премию года — это факт. И дело даже не в новой машине, я и на той, в которой занималась с инструктором несколько месяцев, не могла понять, как рассчитать угол. Просто какая-то высшая математика, честное слово…мой мозг под такое не заточен…

— Ладно, — вздыхаю и признаю свое поражение, — Но что если он папе скажет?

— Попросишь не говорить. Мол, я хочу научиться и его удивить. Или какую-нибудь другую фигню ему наплети, никто тебя не будет проверять, Алиса!

Звучит, конечно, разумно, но проблема в том, что я врать абсолютно не умею и не люблю. Меня не так воспитывали, а тут…будто и выбора другого нет.

— Давай звони!

— Сейчас?!

— Конечно сейчас! Чего тянуть?!

— А вдруг он с папой?

— Алиса, господи! Звони уже!

Ладно. Она права. Чего медлить? Выдыхаю шумно, подбираюсь и встаю с места, чтобы отойти к окну. Как только услышала гудки, сразу так занервничала, и мне просто необходимо пространство! Девчонки за спиной сразу зашипели, но я замахала руками, мол, заткнитесь! Ведь после третьего услышала его глубокий голос…

— Да?

О боже. Хочется сразу скинуть, но я понимаю, как глупо буду выглядеть, поэтому жмурюсь и выдыхаю.

— Здравствуйте, это Олег?

— Эм…да? А с кем я говорю?

О боже. Боже. Боже!!!

— Э-э-э…это…это Алиса.

— Алиса? А-а-а! Понял. Здравствуйте, Алиса Степановна.

— Здравствйте… — глупо повторяю, он пару мгновений ждет, но потом мягко интересуется.

— Что-то случилось?

— Нет, я просто…эм…по делу к вам вообще-то.

— По…делу? Вы отца ищете? Извините, он не со мной и…

— Я не по поводу папы, — выпаливаю, снова ставя его ненадолго в тупик, но Олег все-таки взрослый. Он быстрее с таким вот состоянием справляется, к тому же еще военный…

— Что за дело в таком случае?

— Я…я хотела вас кое о чем попросить?

— Это вопрос? — усмехается бархатно, — Вы не уверены?

Бросаю взгляд на подруг. Они, как одна, подаются вперед и быстро кивают, махая руками, говорят мне что-то беззвучно, а это только путает — я ни слова не понимаю из-за нервов, поэтому отворачиваюсь и тяжело вздыхаю.

— Нет, я уверена, что хочу попросить.

— Это уже хорошо. Так в чем дело?

— Понимаете…папа мне машину сегодня подарил…

— Поздравляю.

— Спасибо, но проблема в том, что я…я…

— Вы не умеете ездить?

— Умею, конечно же!

Издевается? Подтрунивает? Неожиданная черта, я думала, что он весь из себя серьезный такой, но я рада, что нет. Тогда рядом с ним я вообще нелепо бы смотрелась…

— Дело в парковке.

— Ага. Что с ней?

— Пожалуйста, только не смейтесь…

— Ну…постараюсь.

— В общем, у меня с парковкой все совсем плохо…Ээ…я стараюсь, но никак не могу понять, как рассчитывать и…понимаете, папа этого не знает. Ну как? Он знает, конечно же, но он думает, что все лучше обстоит, чем есть на самом деле. Я ему не говорила, потому что надеялась, что у меня начнет получаться, я думала, ну знаете, что дело в машине. Что мне нужно к ней привыкнуть, но я занималась с инструктором несколько месяцев, а все без толку. Я вообще могу, конечно, парковаться, но…

Тут мне прилетает в голову подушка, и я застываю — что.я. только. что. сказала?! Что я сказала?! Вспоминаю и аж пятнами иду — я так тараторила, и, кажется, абсолютно ничего не понятно было, поэтому застываю. Тяжело дышу и медленно убиваю себя — это просто позор и кошмар…Олега он, в свою очередь, смешит. Пару мгновений он молчит, конечно, но скорее ждет продолжения, а потом я слышу этот чарующий смех. Мягкий такой, почти ласковый, от которого у меня по коже бегут мурашки…

— Простите, Алиса, но я не понимаю…мне нужно не говорить об этом вашему папе?

— Вообще-то нет. Я…простите, что я так много говорю, я просто волнуюсь и…

Еще одна подушка летит в меня, и я сразу меняю вектор разговора.

— Я бы хотела попросить вас…если вам будет несложно…Вы не могли бы меня научить?

— Научить парковаться?

— Ну…да.

— Вы думаете, что если у инструктора не получилось, у меня выйдет лучше?

— Хотя бы попробовать? Папа сказал, что я могу вам звонить, как Василию Аркадьевичу…эм…Я просто хочу научиться.

Эти пара мгновений его молчания, для меня все равно что вердикт суда — на гильотину или на свободу? Вот в чем вопрос.

— Ну…ладно?

— Теперь вы не уверены?

— Да нет, — снова смеется, — Я могу попробовать, но за результат не отвечаю.

— Это мне подходит. Вы можете только папе не говорить? Хочу его удивить. Я потом сознаюсь, но пока…можно это останется между нами?

— Хорошо. Когда?

— Вы завтра свободны?

— У меня завтра выходной, так что да. Можете подъехать к моему дому. Вы же умеете водить, правильно?

Снова подтрунивает. Я глупо улыбаюсь, закусываю губу, а потом тихо так шепчу.

— Ну я же сказала…проблемы только с парковкой.

— Просто уточняю. Приезжайте завтра к часу, я адрес вам скину. Как раз тут недалеко есть брошенная парковка, там и поучимся.

— Спасибо вам огромное, Олег… — делаю паузу, как бы намекая, что хотелось бы услышать его отчество, но он мягко отбивает.

— Просто Олег, Алиса Степановна.

— Тогда просто Алиса.

— Хорошо. До завтра.

Боже. Боже. Боже! Неужели все настолько просто?! Я так счастлива! Визжу, прыгаю, а потом мы с девчонками до ночи подбираем мне наряд: Кристина голосует за что-то «сексуальное», «чтобы подчеркнуть твой третий размер», а вот Оля больше склоняется к спокойному, «он же военный все-таки». Поэтому я выбираю что-то среднее: розовая кофточка с достаточно глубоким вырезом, юбка чуть выше колена и босоножки на шпильке.

Ему нравится. Так мне по крайней мере кажется, когда я приезжаю на назначенный адрес. Это обычная пятиэтажка, и Олег сидит на скамейке в белой футболке и шортах, говорит по телефону. Красивый. Даже в обычной одежде он очень красивый, так что я невольно заглядываюсь, но быстро прихожу в себя и выхожу из машины, чтобы дать знать — я тут. Он задерживается на мне взглядом дольше, чем того требует, и я внутренне ликую: точно нравится. Тем временем Олег улыбается, говорит что-то собеседнику, потом встает и сбрасывает звонок, идет в мою сторону. Этот момент похож на какой-то отрывок из фильма, для меня по крайней мере, все же вокруг будто ярче становится. И музыка звучит в голове, а он продолжает так улыбаться еще…

— Привет, Алиса.

— Здравствуйте… — тихо говорю, сжимая край двери — он улыбается шире.

— Давай без «вы»? А то я чувствую себя странно.

— Да, да, конечно.

Снова осматривает меня взглядом, но скорее подтрунивающим, ведь когда возвращается к моим глазам, его усмехаются.

— Всегда поражался, как вы женщины можете водить машину на шпильках.

Черт…ему не нравится — он глупой меня считает…Я почему-то это только сейчас понимаю и вижу, поэтому сразу сникаю, а он кивает на пассажирскую дверь и добавляет.

— Ну что? Поехали?

Скажу честно…Затея была — мрак. Я очень быстро понимаю, что это действительно плохой способ сблизиться — я ведь туплю дико, он это видит и, наверно, считает меня просто идиоткой. Сто раз Олег объясняет мне, как надо заезжать на место, а я сто раз делаю неправильно. Дело даже не в том, что я дура, а в том, что градус волнения равен температуре солнца. Нет, серьезно, я так даже во время ЕГЭ не дергалась…

Короче, в итоге, я понимаю, что все зря. Просто не могу повторить, а еще сейчас, кажется, расплачусь, поэтому в какой-то момент останавливаюсь и, сжав сильно руль, шепчу.

— Прости, я не тупица, правда…

— Алис, успокойся. Машина новая, я все понимаю.

— Тебе, наверно, уже надоело одно и тоже повторять?

— Нет, все нормально.

Хочется верить, что его спокойствие не напускное, и я бросаю испуганный взгляд на Олега, а тот только улыбается. Может быть и врет, но врет отлично, и я за это благодарна, потому что иначе сожрала бы себя изнутри. А все равно больше рисковать не хочу, поэтому откидываюсь на спинку сидения и мотаю головой.

— Думаю, на сегодня достаточно.

— Как скажешь.

Олег тянется к ручке, но как же? Я не могу просто так его отпустить, поэтому задаю вопрос, который первым приходит в голову.

— Ты давно здесь живёшь?

— С детства, — улыбается мужчина, тоже бросая взгляд на свой дом, — Это еще бабушкина квартира.

— О, ты живешь с бабушкой?

— Нет, она умерла пару лет назад.

— Прости, пожалуйста…

— Ничего страшного, Алис. Я живу с мамой и братом.

— А отец?

Вырывается раньше, чем я осознаю это: лезу, куда меня не просят, черт бы меня побрал, поэтому снова пугаюсь, смотрю на него и мотаю головой.

— Прости, пожалуйста…Я не хотела лезть…

— И снова. Ничего страшного. Отец с нами не живет.

— Ясно…А мой тебе как?

Вот. Черт! Что ты несешь?! Я себя убить готова, но Олег расценивает, как шутку, и смеется.

— Мне он еще со школы нравился, так что я рад, что работаю теперь на него.

Фу-ух…решаю поддержать.

— Всегда было интересно…он строгий начальник?

— Если не косячить, нет.

— А ты косячишь?

— Стараюсь, но бывает со всеми. А отец он не строгий, насколько я понимаю?

— Папа меня очень любит…

— Да, это понятно. Ну…пойду я. Доедешь сама?

— Я могу тебя отвести, мне несложно.

— Не стоит, я пробегусь.

— О. Ты бегаешь?

— Держу себя в форме. Если надумаешь взять еще пару уроков — звони, не стесняйся. До встречи.

Олег выходит из машины, напоследок дарит мне еще одну улыбку и поворачивает к парку, пока я смотрю ему в спину. Ну что? Вроде все прошло не так печально, да? Контакт я точно наладила, и это успокаивает…

Олег

Я возвращаюсь домой таким усталым, каким не был за весь срок своего обучения, хотя тогда думал, что мое тело больше просто не выдержит! Оказалось, что если сравнить то время и настоящую, взрослую жизнь, ты очень удивишься, на что по итогу способен. Я приехал обратно в Тулу всего пару месяцев назад, и, попробовав себя в местной, военной части, решил — нет, надо что-то менять. Поэтому я пошел к нашему мэру и напрямую попросился к нему — там и карьерный рост более реальная история, и опыта больше получу. Не знаю, чем я думал, как там говорят? Наглость второе счастье? Так вот, похоже так и есть. Степан Андреевич вообще мужик хороший: правильный, порядочный, имеет свои принципы, а если «где-то, что-то», скажем так, этого никто не замечает. По факту, это «где-то и что-то», конечно в списке есть, но народ закрывает глаза: его ценят, так как он достаточно рьяно отстаивает интересы своей области, помогает и вообще не козел, как это часто бывает. Я это про себя «тихим» бартером называю, и, если честно, против ничего не имею. Я действительно уважаю Степана Андреевича, он очень многое сделал для города и области в целом. Помню, когда в школе учился, он к нам приезжал, говорил с нами наровне, а еще отстроил крутую спорт-площадку и закупил целый класс компьютеров — это было прям ВАУ! А сейчас я у него работаю…Для меня это правда много значит, поэтому я не жалею, что не остался в Москве, хотя предложения были, но, извините, не мое. Москва сама по себе город не для меня — слишком шумно и тесно, а Тула другое дело. Здесь спокойно и хорошо, легче дышится, а еще у меня тут вся моя семья, что гораздо важнее любых перспектив…

— Почему ты не остался в Москве?

Как с языка снял. Я слегка улыбаюсь, сидя рядом со Степаном Андреевичем в его машине, как раз когда мы едем обратно в сторону города после вечерней встречи. Какой он проницательный, да?

— Не мое.

— А что «твое»? — усмехается, я в ответ тоже, а потом бросаю на него взгляд и жму плечами.

— Тула.

— Ты немногословен? Не любишь болтать? Хорошее качество для работника, но сейчас ты можешь расслабиться.

— Да я не напрягаюсь, просто…не знаю, как это объяснить. Тула — мой дом.

— И ты не хотел остаться в Москве? Вообще?

— Если честно, то нет. Там слишком шумно.

Такой ответ его устраивает, ведь в салоне разносится его громкий смех, а после он еще и подтверждает.

— Мне нравится. Знаешь? Я тоже так думал, когда учился. Все в толк не мог взять этих москвичей. Они для меня, знаешь, как инопланетяне какие-то.

— При том с самой далекой планеты.

— Точно-точно…

Мы посмеиваемся вместе, а потом Степан Андреевич смотрит на часы и вдруг округляет глаза.

— Ох, сколько времени…Светлана моя убьет, если на ужин опоздаю.

— О…вы можете высадить меня здесь. Тут как раз автобусы…

— Брось, Олег, не дури. Заедем, поужинаем, с семьей тебя познакомлю. Как никак, часто видеться будете.

Это кажется мне немного странным, и я хочу было найти какую-то глупую причину, но не успеваю сформулировать ее даже в своей голове, как Степан Андреевич мотает своей.

— Отказы не принимаются. Это приказ, если хочешь, и вообще, Олежа…Если начальник зовет тебя на ужин — всегда соглашайся.

— Так точно.

В этот момент машина начинает сбавлять темп, а руль выворачиваться. Мне мало того добавить нечего, так и не придумать ничего путного — начинаю волноваться. Все таки не каждый день мэр зовет тебя к себе на ужин, а я даже не знаю правил этикета. Вдруг у него принято пользоваться всеми приборами сразу? Черт…

— Ну вы только на это посмотрите, — перебивает мою «легкую» панику Степан Андреевич, указывая на красный, не очень ровно припаркованный Мерседес.

Нет, ладно, это я еще приуменьшил — припаркован он просто отвратительно, будто его слепой сюда ставил, но я решаю мудро промолчать. Алиса, видимо, пропустила мимо ушей все мои уроки…

— Алиса…ужасно паркуется. Просто какая-то беда, совершенно не может подобрать правильный угол.

— Может не привыкла?

— Да, машина то новая, ты прав…Но, боюсь, дело тут не в этом. Опыта нет, да и с геометрией у нее совсем плохо.

— Научится еще, не переживайте.

— А ты не подсобишь? — перевожу на него взгляд, а сам стараюсь себя не выдать, но он так хитро на меня посматривает, что сразу все ясно: знает.

— Вы же знаете, да?

Кивает и посмеивается, глуша свой внедорожник, потом пожимает плечами.

— Она сказала, что ты пытался ей помочь.

— Простите…я думал, что она не хотела, чтобы вы знали.

— Ничего страшного. Она очень расстроилась, подумала, что ты решил, будто она — дура набитая. Я это заметил, да и Алиса врать не умеет совершенно…

— Я так не думал.

— Знаю, Олежа. Не напрягайся ты так, я вообще спасибо сказать хотел за помощь.

— Да…не за что.

— И все равно. Спасибо. Ну что? Вон мои девочки…Пойдем, я представлю тебя жене.

Светлана Олеговна очень красивая женщина, понятно в кого Алиса такая — они сильно похожи. Обе светленькие, маленькие, но при этом весьма выдающиеся в нужных…Так, стоп. Я сразу бью себя по рукам и отвожу взгляд от Алисы, на которую сложно не смотреть. Она ведь действительно очень красива, а еще улыбчива и вообще лёгкая такая, я сразу это чувствую. Мягкость. Светлана Олеговна, конечно, тверже. Нет, она безусловно не возьмет приз за номинацию «самая строгая мать года» — видно, что в дочери души не чает, — но при этом я чувствую в ней стержень. Как военный, ты сразу это чувствуешь, будто со званием приобретаешь какой-то особый ген. При этом твердость ее не как груз на шее, скорее уважение вызывает, потому что общаться с ней очень легко. Хотя бы на первых парах, но легко…

— …Вы чудный, молодой человек. Степа о вас только и говорит! Олежа то, Олежа сё! Как хорошо, что вы приехали.

— Еле затащил его, — усмехается мой начальник, а потом глазами в меня стреляет и «корит» так по отечески, — Не хотел ехать, все ему неудобно, видите ли!

— Характерный, значит? Это хорошо. Это важно, иметь на все свое мнение, но, надеюсь, после нашего ужина, оно не испортится.

— Я просто…кхм, неудобно это. У вас семейный ужин, а тут я…

— Что вы, что вы! — мотает головой Светлана Олеговна, приглашая на веранду, — Глупости какие. Мы с вами теперь считай семья. Вы моего мужа видите чаще, чем я.

Улыбаюсь на шутку, да и правда это, если честно. Степан Андреевич очень много работает, поражаюсь даже, что им удалось сохранить брак. У моих родителей не вышло. С другой стороны они, конечно, не чиновники, и развелись не потому что работали много и не виделись: моя мама пахала всю жизнь, а отец пил — схема стандартная, и я даже рад, что она с ним разошлась. Поэтому наверно мне так непривычно находиться в семье, где принято вечерами ужинать вместе. По Алисе сужу — она ребенок счастливый, только и улыбается стоит.

— Ну что? К столу!

Я сажусь напротив Степана Андреевича, а когда опускаю глаза — тут то моя улыбка и меркнет. Черт. Так и знал. Чтоб его… Просто миллион приборов, в которых я совершенно ничего не понимаю. Зачем кто-то вообще все это придумал?! Для каждого блюда — свой. Сейчас передо мной салат, и чем его есть прикажите?

— Давай я помогу? — слышу мягкий шепот Алисы, которая сидит как раз рядом и, видимо, считала мою растерянность.

Смотрю ей в глаза — она все еще улыбается, потом двигается ближе и, пока ее родители о чем-то говорят с прислугой, шепчет.

— Самая крайняя вилка, которая еще на ложку похожа — для салата. За ней идет вилка для горячих блюд.

Аккуратно она вытягивает пальчик и слегка касается ножки вилки, которая располагается как бы сверху тарелки, и продолжает наставления.

— Вот это десертная вилка и десертная ложка. А вот это… — переходит к приборам, который располагаются ближе всего к ней, — Нож для горячих блюд, чайная ложка и ложка для супа. Ничего сложного…это же тебе не парковка.

Тихо усмехаюсь, смотрю снова на нее, а потом понимаю: родители Алисы замолчали, и, кажется, наблюдают за нами, поэтому я перевожу внимание на них и слегка сконфуженно объясняю.

— Извините, Алиса объясняла мне про приборы…я…не очень в этом разбираюсь.

— Ох, еще и честный! Не волнуйся, Олежа, — весело отбивает Степан Андреевич и берет обычную вилку, а не салатную, накалывает на нее помидор и отправляет в рот, — Я тоже ничего в этом не понимаю.

Фу-у-х…Светлана Олеговна, конечно, закатывает глаза, говорит что-то о его манерах, но кто бы знал, какой камень с души у меня в этот момент упал. Спасибо! И Алиса тоже ободряет, тихо комментируя.

— Мама всегда сервирует стол, но папа никогда не следует правилам, так что не переживай — все нормально. На тебя никто косо не посмотрит, ешь, как привык. Ей просто нравится, чтобы было красиво.

В общем, ужин прошел отлично, я даже сумел в какой-то момент расслабиться, но о себе почти ничего не говорил. Расслабился то да, а все равно внутри как ступор: я к такому не привык, и вот так общаться с такими людьми тоже. Чувствуется все равно этот разрыв между нами, и когда я захожу домой чувствуется еще больше. Квартира у нас обычная: панельная, советская двушка, где мама живет с моим младшим братом. Когда я вернулся домой, то хотел снимать жилье, но мама все равно уезжает завтра на все лето на дачу, так что решили, будто и смысла в этом нет. Согласен. Его действительно нет, лучше эти деньги отложить — разумней. Что касается Сереги, так ему семнадцать, а сейчас лето — дай бог хоть раз его увижу, и то отлично. Возраст все таки такой, погулять хочется.

— Сынок, ты сегодня совсем поздно… — говорит мама, когда выходит из своей комнаты в цветастом халате, а я слегка мотаю головой.

— Мам, я работал, не надо было тебе меня ждать.

— Как это не надо? Я тебе сейчас покушать разогрею…

— Не надо, я ел.

— В ресторан что ли ходил? — бухтит, сложа руки на груди, на что в ответ я усмехаюсь.

— Не поверишь, но был на ужине с семьей Степана Андреевича. Он меня пригласил к себе домой.

Мама тут же отбрасывает в сторону все недовольства, расширяет глаза и хлопает в ладоши.

— Не верю!

— Серьезно.

— Ох, как он тебя ценит…Ох как ценит!

Ну началось. Мне, если честно, выслушивать все эти ее причитания совсем не хочется — я дико устал, аж с ног валюсь, — но не перебиваю. Я ее уважаю. В конце концов она меня вырастила считай одна, а для нее моя работа и такое хорошее отношения человека, которого она так уважает — огромный повод гордиться. Пусть так и будет.

Молча ухожу в ванную, чтобы помыть руки, и, по правде говоря, хочу остаться один, но она следует за мной. Все вопросами сыпет, мол, а как они живут? А какие они? Что мы ели?

— Мам, я правда очень устал.

— Ну прости, прости, просто…шибко мне любопытно.

Слегка улыбаюсь, киваю, но не отвечаю — умываюсь.

— А как тебе его дочь?

— В смысле?

— Ну…Об Алисе много говорят.

— Например?

— Ты будто не знаешь.

Знаю, на самом то деле. Ее считают принцессой, которая сама из себя ничего не представляет. Мамина подруга Евгения Юрьевна учила ее в старшей школе, так не упускает возможности на их посиделках поделиться: если бы не отец, ничего бы путного из нее не вышло. Не скажу, что согласен с этим. Алиса очень увлечена своей учебой, будущая учительница, как мать, а еще любит рисовать. Красиво у нее выходит, вон картину над камином она сама написала — натюрморт с желтыми цветами. Я в искусстве ничего не понимаю, но вроде похоже — и то ладно.

Поэтому я не хочу поддерживать все эти интриги, но для мамы это невероятно важно. «Ее же спросят…»

— Нормальная она.

— Да?

— Серьезно. Девчонка, как девчонка. Рисует красиво. Наверно.

— От тебя толку, как от…

— Мам, что ты хочешь услышать? Я ее вижу второй раз в жизни. Обычная девчонка, немного, конечно, летает в облаках, но ей восемнадцать всего.

— Жизни она не видела, Олежка…не то, что наша Алена!

Алена — это моя девушка. Она сейчас в Москве, все еще учится на журналиста, но мы постоянно на связи. Она должна вернуться в следующем году, как мы договорились, и тогда сыграем свадьбу. Мама вон ждет, не дождется внуков. Я люблю ее. Правда. И дико скучаю каждый день. Как только появится возможность — сразу к ней сорвусь. Мы вместе уже десят лет, прямо со школы. Часто говорят, что рано или поздно ты такую любовь перерастаешь, но со мной не случилось, и, судя по нашему сегодняшнему разговору, с ней не случилось тоже. Это хорошо. Мужчине важно иметь стальной тыл, которому ты можешь доверять, а ей я доверяю на все сто процентов. Она — полностью моя, и я — полностью ее.

— Никто не спорит…

— Когда же уже наконец свадьбу сыграем… — снимает с языка мама, и я смеюсь.

— Когда она доучится.

— Эх, скорее бы…Такая пара из вас красивая, Олежа, и такая девочка тебе умная досталась. Хорошая, трудолюбивая…Вот она в жизни всего добьется! А эта Алиса что? Отними ее отца, все! И нет ее!

Потираю глаза. Давно уже привык к тому, что мама Алену абсолютно со всеми сравнивает и превозносит. Мне это очень нравится, правда, но иногда я совсем не знаю, зачем она это делает? Потому что так любит мою Алену, или просто хочет всем вокруг доказать, что ее жизнь сложилась лучше?

— Ты меня завтра отвезешь?

— Да. Степан Андреевич отпустил меня на утро.

— Спасибо, сынок, спасибо…Эх, Серегу бы с собой забрать, дел ведь наворотит, балбес…

— Это у тебя ни за что в жизни не получится.

— Ты прав. Ладно, я спать пойду, и ты ложись. Завтра вставать рано!

* * *

День у меня начинается насыщено, но все идет очень уж гладко. Знаете, есть такое мнение, что слишком хорошо не бывает, и жизнь обязательно тебя спустит с небес на землю, так сказать, так что не радуйся слишком. Так вот. Я в это не верю. Считаю, что все мы сами хозяева своей судьбы, и если все идет гладко — хорошо это. Радуйся.

Зря.

Черт, если бы я знал насколько сильно зря — сидел бы дома вечно. А лучше вообще не возвращался в эту чертову Тулу, потому что когда я приезжаю на работу, меня сразу зовет к себе Степан Андреевич. И нет, в этом нет ничего странного, я поэтому то и не сильно напрягаюсь — иду спокойно, уверенно, все задания то выполнил, чего мне переживать?

А переживать стоило о другом…

— Олежа, у меня к тебе разговор есть…Личный.

— Да? — теряюсь, но быстро киваю и присаживаюсь.

Как человек, которого я уважаю, он может попросить меня о любом одолжении, а я в свою очередь готов приложить все усилия, чтобы ему помочь. Вот только то, что звучит далее, так сильно резонирует в голове, что я даже думаю — точно ослышался…

— Простите, Степан Андреевич…что вы сказали?

— Говорю, дочка моя влюбилась в тебя по уши, Олежа.

Так. Хорошо. Не сказать, что я не догадывался — Алиса с меня взгляда вообще не сводила, и просьба ее эта глупая…Ну хорошо. Бывает. А дальше то что? Ааа…понял, куда он клонит, не дурак.

— Степан Андреевич… — начинаю тихо, откашливаюсь, потом уверенно киваю, — Вы можете не переживать на этот счет. Я к вашей дочери в этом плане и близко не подойду.

— Ты тоже не понял, Олежа. Надо, чтобы подошел.

Глава 2

Олег

Я не отрицаю, что в этот момент могу взять себе приз за номинацию «Придурок года», потому что смотрю на Степана Андреевича именно, как он. Тот самый осел, который только и может, что хлопать глазами. Нет, это шутка. Проверка очередная. Он просто хочет убедиться, что я нормальный. Что мне можно доверять. За последние месяцы он постоянно меня прощупывает. То там устроит облаву, то здесь — я уже привык всегда быть наготове, но если по началу терялся нехило, теперь готов.

Не выйдет у вас, Степан Андреевич, не выйдет провести меня!

И я начинаю смеяться. Указываю в него пальцем, смеюсь-смеюсь-смеюсь, но совсем скоро смех мой становится просто фоном. Он ненастоящий, такой же пластиковый, как ручка, которую я сжимаю в своих руках — у Степана Андреевича не дрогает ни один мускул. Он точно статуя…серьезная такая. Хмурая даже.

— Закончил?

— Это ведь шутка такая?

— Не закончил, — резюмирует и откидывается на спинку своего огромного кресла, долго на меня смотрит.

Ждет. Он ждет, что я скажу и сделаю дальше, а что тут сказать?! Это бред какой-то!

— Я вас не понимаю.

Конечно вру. Я понимаю все с первого слова, а теперь стараюсь изо всех сил скрыть, как меня это бесит. Я что…эскортница какая-то?! Или очередной подарок для дочери?! Погоди, старый, сейчас сбегаю за красным бантиком, так я должен отреагировать?! Или что вообще?!

Тирада, к счастью, заканчивается исключительно в моей голове. Я — военный, контролировать себя умею в любых ситуациях, но Степан Андреевич тоже. И он это читает, усмехается.

— Злишься, но держишься? Еще одно хорошее качество, мне нравится.

— Что вы имели ввиду? — стою на своем, и тогда он устало вздыхает.

— Алиса у меня…девушка домашняя, Олег, с парнями я ее ни разу не видел. Ты первый.

— Я не ее парень.

— Я хочу, чтобы ты им стал.

— Это работает иначе.

— Понимаю, но сейчас сработает так.

— У меня есть девушка.

— Правильно. Моя дочь. Ну как? Она должна ей стать.

— Степан Андреевич…

— Олег, послушай сейчас очень внимательно, прежде, чем ты откроешь рот и наговоришь очень много вещей, которые мне не понравятся.

Тон его становится стальным, как по щелчку пальцев, и я, привставший, чтобы продолжать возражать, опускаюсь обратно. Степан Андреевич тем временем тянется к портсигару, откуда достает одну сигарету себе, вторую кидает мне. Дальше зажигалка, тоже по кругу, но я к этому всему не прикасаюсь — он улыбается.

— Я люблю свою дочь, Олег, тебе это известно.

— Да, и я ничего против не имею, но…

— Не перебивай меня.

Затыкаюсь. Старший по званию, все таки.

— Так вот, Олег, я свою дочь люблю. Она у меня первый и единственный ребенок, долгожданный. У нас со Светой проблемы были с зачатием в свое время, так что я для Алисы все, что угодно сделаю. Ты ей очень нравишься, очень, Олег. Мне ты тоже импонируешь. Ты похож на меня в молодости, а значит она с тобой под защитой будет. Ты не дашь ее в обиду, и тебе я могу доверять и доверяю. Я доверяю тебе больше всех на свете, уж поверь, ведь самое ценное тебе отдаю — свою девочку.

— Я ценю, все что вы сейчас говорите, правда, но у меня есть девушка, Степан Андреевич.

— Ты женат?

— Пока нет.

— Значит ты свободен.

— Вы меня не слышите.

— Ты меня тоже. Алиса в тебя влюблена.

— Это не любовь, она просто ребенок.

— Пока не любовь, но все может быть…

— Степан Андреевич! — перебиваю его с нажимом иподаюсь вперед, — Теперь я закончу все это, пока вы не наговорили того, о чем пожалеете. Я люблю другую девушку, мы встречаемся давно, и сейчас я жду, когда она закончит учиться, чтобы сыграть свадьбу. Алиса прекрасная девушка, она красивая и…

— Она очень красивая.

— Пусть так, но я люблю другую, и я хочу на ней жениться. Я хочу быть только с ней.

— Олег, а как поживает твой брат?

— Вот это совсем лишнее, — тихо говорю, но сам весь напрягся, и Степан Андреевич сразу это замечает, усмехается.

— Расслабься, я не собираюсь угрожать ему.

— К чем тогда этот вопрос?

— Ты знаешь, чем он занят?

— Он…играет в футбол и…

— Я тебе расскажу сейчас, в какой футбол он играет.

Мэр подается вперед и берется за край своего монитора, который тут же поворачивает на меня. Черно-белая запись с какого-то частного дома? Твою мать, Серый, во что ты влип? Чувствую, сейчас мне об этом в красках расскажут.

— Три дня назад в этот дом ворвалось трое с битами, побили одного из жильцов, отняли его телефон и ноутбук, а потом скрылись. Знаешь, как это называется?

— Вооружённое нападение, — сухо, тихо отвечаю, на что получаю такой же сухой кивок.

— Групповое нападение, если быть точнее. Ты юрист, Олежа, что за такое бывает?

— От семи лет.

— Снова в точку. А теперь смотри очень…очень внимательно вот сюда.

Степан Андреевич указывает пальцем на нижний, правый угол, где еще через пол минуты появляется компания. Три парня. Крупных, конечно, но видно — совсем мелкие. И, твою мать, я каждого из них знаю — Гриша, Миша и Серега, три лучших друга, которые даже маски не потрудились одеть. А, нет. Ошибся. Они этим сейчас и занимаются, а я еле слышно выдыхаю…

— Твою мать…

— Значит, как обстоят дела. Человек, в дом которого ворвался твой брат и его друзья — крупный бизнесмен и мой хороший друг. Они побили его сына, но я смогу уладить этот конфликт, а сделаю я это или нет — зависит от тебя.

— Ему нет восемнадцати…

— Это да, но статья особо тяжкая, а семья из особо богатых в городе. Сегодня вечером в театре идет спектакль, который Алиса очень хотела посмотреть. Пригласи ее. Нет? Твой брат сядет.

Его телефон пищит, и Степан Андреевич сразу нажимают на кнопку, откуда его секретарша мямлит.

— Степан Андреевич, Алиса Степановна пришла. Пригласить?

— Да.

Я это все слышу, как через стекло. Сам сижу, смотрю в одну точку, ведь прекрасно понимаю — загнан в ловушку и все тут. Это полный…

— Папочка? Ой…вы…вы заняты?

— Нет, проходи, Алис, мы с Олегом говорили о некоторых проблемах, но все уже обсудили. Сейчас он уезжает домой. С братом поговорить надо, да, Олежа?

Киваю, как кукла-болванчик с капота старой девятки, а Алиса вдруг так осторожно, даже взволновано спрашивает.

— Надеюсь, ничего не случилось?

Я смотрю на Степана Андреевича, который отвечает мне твердо, а потом перевожу на нее взгляд и выдавливаю улыбку.

— Нет, спасибо, что спросила.

— Да не за что, что ты… — она краснеет и улыбается по-дурному, заправляет прядь волос за ухо.

Милая? Да, но я ее ненавижу. Вспыхивает это чувство ярко и сильно, я взгляда отвести не могу от тонкой фигуры, молчу, потому что не хочу говорить того, что надо. Степан Андреевич решает дать мне еще времени. Спасибо большое, твою мать…

— Алис, а ты чего приехала?

— Эм…я…да…Знаешь? — снова глупо хихикает, — Мама…она приготовила твой любимый рулет, а я…ну…решила…знаешь? Завезу тебе. Я все равно тут рядом была…

Господи. Какой. Сюр. Ты себя хотя бы слышишь?! Степан Андреевич, например, да. Он также, как я, отчетливо улавливает весь тот объем сказанной чуши, но делает вид, будто не слышит, а я смотрю на него. Алиса тем временем подходит к его столу, неловко сжимая какую-то коробку. Кладет ее. С меня взгляда не сводит, и это бесит еще больше. Да отвернись ты, твою мать! Так и хочется заорать, но я молчу.

— Ну…я тогда пойду, хорошо? Не буду вам мешать…

Это последний шанс спасти брата, поэтому когда она снова отходит, я собираюсь и выдыхаю.

— Алис?

— Да?

Реагирует быстро. Даже не так — молниеносно. Она резко оборачивается, теребит пальцы и смотрит на меня во все свои щенячьи глаза — широко распахнуто, то есть. Это коробит. Но я пру дальше: брат или я? Конечно Серега, это даже не обсуждается.

— На самом деле я с твоим папой еще кое о чем говорил…

— О чем?

— Да…эм…у меня билеты есть в театр, а ты, кажется, хотела сходить? Помню, за ужином говорила. Не против составить мне компанию? Мама не может, я ей в подарок покупал, а одному идти не хочется, да и если пропадут жалко.

Она хлопает глазами почти минуту, а потом вся краснеет, переводит взгляд на отца и мнется сильнее — это его смешит.

— Алис, что такое?

— А можно? Ты не будешь против?

— Нет, конечно. Иди, Олегу я доверяю.

— Спасибо!

Господи, ну за что? Она так наивна, что у меня уже зубы сводит от сладости, но я улыбаюсь особенно сильно, когда она смотрит на меня и кивает часто-часто.

— Я хочу. Это…очень…очень хорошая идея, спасибо за приглашение!

— Да не за что, я только рад, — тихо отвечаю, но она меня будто вовсе не замечает больше.

Нервничает, мельтешит, говорит без устали, а потом убегает, как торнадо. Такое ощущение остается и мерзкое послевкусие моей лжи.

— Если она узнает, ей будет очень больно, Степан Андреевич. Вы это понимаете?

— Если она узнает, больно будет тебе. Езжай, тебе еще к вечеру готовиться. Брату передай, чтобы больше без глупостей. К парню пусть не подходит на метр, и вообще пусть лучше пока уедет из города. Я разберусь.

Нет. Это я разберусь.

* * *

Я не фанат быстрой, бездумной езды, но сейчас — это огромное, жирное исключение, потому что на казенной машине, выданной администрацией, я приезжаю к дому, как на ракете. Бегом мчу по лестнице. Первый пролет. Второй. Третий. Вот и дверь. Ее я открываю рывком. Серега дома — приперся под утро, козел мелкий, и сейчас я не знаю, что с ним сделаю.

А нет. Знаю.

Врываюсь в комнату и стаскиваю его с кровати за шкирятник, как котенка. Еще и с девкой! Вот придурок!

— Вышла отсюда!

— ТЫ ОХРЕНЕЛ?!

— Я СКАЗАЛ — ПОШЛА ВОН!

Девчонка перепугалась до жути, по пути натягивала свое платье, а сбежала так быстро, что аж пятки сверкали — я все это время смотрел только на Серегу. Злится, а при этом ссыт. Вижу, что вся его злость — напускное это. Бравада. Нет за ней ничего: ни силы, ни ума. Какая ему тюрьма?! Он даже в изоляторе не протянет и дня!

— Какого хера ты вытворяешь? — хрипло шепчу, на что он сразу щетиниться, как воробей, хохлится.

— Я вытворяю?! Что ты творишь?!

— Ты где был три дня назад, мелкий придурок?!

О. Да. Вижу, как округляются глаза — понял сразу. Теперь ссыт еще больше, но при этом не собирается признаваться — будет отрицать до гробовой доски, как папаша наш. Поэтому когда он только открывает рот, в надежде навешать мне лапши на уши, я отрываю и вдалбливаю его в стену еще раз и ору.

— НЕ СМЕЙ МНЕ ВРАТЬ, ИДИОТ! Я ВИДЕЛ ВИДЕО!

— Какое на хрен видео?! Ты спятил?!

— Это я спятил?! Ты совсем башки лишился?! В дом с битой полез?! ЧТО-ТЫ-ТВОРИШЬ?!

— Я БЫЛ В МАСКЕ!

— В МАСКЕ?! КОТОРУЮ НАДЕЛ ТОЛЬКО ПОД КАМЕРОЙ?!

Все. Теперь малой в окончательном ауте, поэтому я резко отталкиваю его и отхожу, чтобы морду ему не разбить — этого я хочу больше всего. Сам судорожно думаю. Хожу кругами. Тру губы. Пока не решаю узнать его версию.

— Рассказывай.

— Олег…

— Рассказывай!

История проста и до смешного банальна: не поделили девчонку. Ту самую, которую я вытащил из его постели полчаса назад. Господи. Какая же тупость…

— …Но я не брал никаких шмотки, ясно?! Не трогал! Не знаю, что там вешают…

— Ты такой мудак… — перебиваю его, запуская пальцы в волосы, — Господи, какой же ты мудак, Серый. И из-за кого? Из-за какой-то шлюхи?!

— Она не…

— Даже не начинай! Она прыгает из одной койки в другую, а ты из-за нее…

— Не всем так везет, как тебе с твоей Аленой!

Тухну сразу и опускаюсь на стул грузно, потом беру сигарету и закуриваю. Алена…и что же теперь будет то? Моя Алена…моя жизнь…мои мечты — все на помойку…

— Что теперь будет?

Вот он этот вопрос. Я смотрю на Серого, а он дергается по-настоящему. Конечно, страшно, не подумал, что тут скажешь? Идиот.

— Ты уезжаешь к маме в деревню. Ей ни слова.

— Олег…

— Ты уезжаешь! Это не обсуждается. Я со всем разберусь.

— Я…

— Уходи, Серый. Я тебя видеть не могу сейчас. Просто, твою мать, вали собирать свои шмотки.

Так этот разговор заканчивается. Я сижу на кухне в тишине, только где-то на заднем плане тикают часы. Совершенно не знаю, что будет дальше и что мне делать — я потерян. Черт, я настолько потерянным себя не чувствовал даже в проклятой Москве, куда сейчас по иронии судьбы я такк мечтал бы вернуться. Точнее вообще оттуда не уезжать: и что мне эта Тула сдалась?! Сидел бы там, зато не знал бы бед. Нет же! Надо было мне сюда ехать.

Прижимаюсь головой к стене и закрываю глаза. Мне кажется, что мою жизнь просто вырывали у меня из рук, хотя почему кажется то собственно, когда так и есть? Ее забрали в подарок. Круто. Всегда мечтал быть чьей-то шлюхой. С другой стороны, что? Алиса ребенок. Ей хочется поиграться. Меня никто не заставляет с ней спать, тем более жениться. Подожду. Она устанет. Ей надоест. И все. Все кончится, и моя жизнь вернется в норму.

Да.

Так и будет.

Глава 3

Алиса; пять месяцев спустя

Это самое счастливое время в моей жизни. Лучшее лето и осень. Лучшие двадцать недель. Лучшие сто пятьдесят дней. Я только и могу, что думать о нем! О своем парне.

Так глупо улыбаюсь…Сижу на паре, а мыслями в его машине. Рядом. Как вчера вечером, например, когда Олег забрал меня после учебы, и мы поехали в кино. Он вообще очень любит кино, мы чаще всего туда и ездим, или просто гуляем по парку. Держимся за руки…Мне так с ним спокойно. Каждый раз, когда я смотрю на его серьезное лицо — улыбаюсь. Он такой красивый. Жаль, конечно, что не очень любит много разговаривать…Олег у меня скорее четкий, спокойный такой. Если говорит, то только по делу, это я у нас болтаю без умолку. Даже не знаю, как еще ему не надоело меня слушать?

Мы встречаемся уже четыре месяца. Вообще знакомы пять, но я отсчет веду с первого поцелуя, который случился в парке. Так мимолетно, так глупо это вышло — я споткнулась и чуть не упала, а он меня подхватил. Он такой сильный…и такой смелый. Я вот нет — я испугалась, но не он. Просто поцеловал меня в тени дерева, нежно так, аккуратно. Так волшебно…как в сказке.

— …Алиса! Алиса, блин, отвисни!

Я резко поворачиваюсь на Олю и хмурюсь. Ну что такое? Мысленно то я действительно далеко — в том самом теплом дне в парке под плакучей ивой. Как в шалаше и рядом с ним…

— Говорю, пошли сегодня с нами в клуб! Посидим немного, развеемся.

— Ой, нет, простите…Я Олега встречаю.

— А где он?

— В Москву уехал к товарищу по службе, — отмахиваюсь, а сама улыбаюсь, когда представляю, как он будет рад — я же сюрприз ему делаю.

Скачала много рецептов из интернета. Хочу сделать ужин. Олег не очень любит всю эту «заморскую» кухню, так что никаких роллов! Я их, конечно, люблю, но ради него могу и борщ съесть. Мне вообще непринципиально это, если честно, в еде я не прихотлива, да и вообще…какая разница? Я его хочу порадовать, чтобы он знал: я его жду дома.

— …Ой, Алиса, как бы счастье твое не накрылось медным тазом.

Тут же снова выныриваю из своих грез и хмурюсь сильнее. Кристина дразнит меня, я знаю, но такие слова больно ранят. Я не понимаю, к чему это она ведет?

— О чем ты?

— Алис, ну серьезно. Ты же не маленькая.

Резко краснею. Конечно, я понимаю. Олег вообще очень галантный мужчина, терпеливый, потому что все, что между нами есть — пара поцелуев, но он никогда не переходит границу. Он меня почти и не касается…

— А вдруг у него в Москве вообще кто-то есть? — вдруг говорит Оля, и меня окатывает ужас.

— Замолчи!

— Алис, ну правда… — тихо вторит и Кристина, — Он же мужик взрослый, сама понимаешь.

— Олег не такой!

— Такой, не такой…Все мужчины одинаковый. Слово на букву «с» любят, а вот на букву «ж» нет.

Чего?! Я поняла только первую «загадку», что за вторая? Девочки начинают в ответ смеяться — что, опять меня подкалывают?

— Секс и ждать. Она это загадала, — поясняет Оля, и я тут же усмехаюсь сама — ну конечно, как я не поняла?

Усмешка моя, правда, быстро сходит на нет. Я тереблю листочек и испуганно так на них смотрю по очереди, потом двигаюсь ближе и шепчу.

— Я не хотела делать этого до свадьбы, вы же знаете.

— Алис, мы тебя очень любим и ценим тебя, а твоим принципам восхищаемся…

— И поражаемся терпению!

Оля шикает на Кристину, потомим сосредотачивает все внимание на мне и кивает серьезно так.

— Но…он — мужчина, Алис. Ему это нужно. Сказки на то и сказки, чтобы в книгах оставаться, но в жизни…Прости, лисенок, в жизни так не бывает.

— Думаете стоит?

— Мы думаем, что если ты не готова, то нет, конечно. Возможно мы и ошибаемся…бывают же и исключения, как никак…

Подруги в это сами не верят. Они, конечно, пытаются отмахиваться, улыбаются вон, говорят, что вполне возможно Олег такой же как я уникум, но мне становится страшно. А если нет? Я не могу его потерять…

— Но он не требует ничего такого от меня…

— Не слушай ты нас, Алис. Мы же дуры, обе при том…

— Не говорите так, — улыбаюсь мягко и сжимаю их руки, — Вы — мои лучшие подруги.

Это правда. Оля и Кристина мне зла не желают — я знаю это. Они хотят, как лучше — это я тоже знаю, но одним неловким словом, шуткой, вгоняют меня в такой усердный, мыслительный процесс, что я до конца дня пребываю, как в вакууме.

Олег

Я не хочу возвращаться. Сижу на кухне в Алениной квартире, которую она снимает с подружкой, смотрю на ее вещи и думаю, а может и хрен с ним? Сбежать? Я ведь сбежал сюда сейчас. Кажется, что если я проведу с Алисой еще один день — сойду с ума. Девчонка просто без умолку болтает. Иногда складывается ощущение, что у нее на тишину аллергия, и как же бесят ее сообщения…

Закатываю глаза, глядя на очередное:

АС

Любимый, я очень по тебе скучаю возвращайся скорее…

Твою мать. Оставь ты меня в покое! Так и хочется написать это, но я удаляю сообщение, потом встаю и выхожу на улицу. Погода — мерзость, она не потворствует хорошему настроение, а только ухудшает его, и когда я добираюсь до части, где работает мой друг, все становится еще хуже. В автобусе, от которого я уже отвыкнуть успел, мне отдавили все ноги, а на телефон упала еще одна смс-ка от Алисы.

Она не затыкается даже на расстоянии. Твою мать…

— …Ты какой-то слишком уж сердитый, — усмехается друг, пока заваривает мне чай, на что я отвечаю только весьма говорящим взглядом.

Ржет. Андрей — мой лучший друг. Мы с ним учились еще в школе, вместе поступали, только вот он остался тут, я домой вернулся. А сейчас бы бед не знал…Ладно, хватит, надо завязывать с этими мыслями «а если бы…», но как? Вот как это сделать?! Я рассчитывал, что Алиса угомонится, но она только набирает обороты. Буквально, твою мать, преследует меня. Я выхожу с работы — она стоит и ждет. Я хочу пробежаться — она тоже тут как тут.

— Что мне делать?! — вопрошаю, получая в ответ очередную усмешку.

Андрей в курсе. Он знает все. Серегу мне пришлось из города убрать, на всякий случай подальше от всей этой возни — ну его! Теперь он тут учится. Что поделаешь? Каждому пришлось по итогу от чего-то отказаться: ему от футбола и беззаботной жизни с гонением «лысого», мне от верности своей девушке. Нет, слава богу прогнозы хоть в чем-то оказались верными: Алиса девушка старых порядков. Для нее секс — это только после свадьбы! Наши отношения вообще больше похоже на что-то «на школьном». Такие у нас с Аленой были, когда мы только начинали. Мы много переписываемся, точнее в нашем с Алисой случае в основном пишет она. Я ее часто игнорирую, ну не знаю, что отвечать на бесконечную ее дурость. Нет, отношения с малолеткой уже точно не для меня, и что сорокалетние мужики в этом во всем видят такого притягательного? Разве что молодое тело. Но мне ее тело не нужно даром.

— Поражаюсь тебе, — изрекает Андрей, откинувшись на спинку своего кресла, — У тебя две офигенные девчонки, а ты ноешь.

— У меня одна девчонка.

— С математикой проблемы?

Фыркаю и сам отклоняюсь назад, закрыв глаза. Я правда устал. Меня эта история в гроб сведет, сколько можно то уже?! Когда все это кончится?!

— Как мелкий?

— Нормально твой мелкий. Хвосты и здесь белкам крутит.

— Не сомневаюсь.

— Не злись на него. Дурость в башке играет, это пройдет.

— Его дурость дорого обходится.

— Он переживает, Олег.

Резко смотрю на друга и поднимаю брови.

— О чем ты?

— О том, что дома творится. Винит себя.

— Он и виноват.

— Олег…

— Я знаю, — тихо перебиваю его, отводя взгляд в сторону, — Не надо было ему рассказывать.

— Иначе он бы не уехал.

— Это да. Но не виноват он. Нет, виноват, конечно, но по итогу я выбор сам сделал. Куда ему в тюрьму?! Он же дурень, его там покалечат. И мать не переживет…

— Мать так и не в курсе?

— Ты что? Это совершенно исключено. Скандал раздует и только хуже сделает. Пусть так. Я все еще верю, что Алисе надоест этот бред.

— Знаешь…я тут подумал…

— Уже страшно…

— Тебе помощь нужна?!

Усмехаюсь и поднимаю ладони с посылом «сдаюсь», а он расправляет плечи, как заправский мудрец. Смотрится просто нелепо…

— Короче. Девчонка девственница?

— Ну.

— Насколько это серьезно?

— Говорит, что хочет после свадьбы. Это единственное, что меня спасает — ее принципы.

— Прекрасно. Олег, поверни все в свою сторону!

— Какой хороший совет. Спасибо. А может поконкретней?

— Дебил ты, Елагин. Наплети, что хочешь ее до сумасшествия, что ждать не можешь и бла-бла-бла.

— Хороший выход. Просто потрясающий. Я хочу ее отвадить, а не привязать!

— Нет, ты точно идиот, и что они в тебе все находят?

— Дело в моем чудном характере.

— Ага, и острых шутках. Короче. Натрещишь эту херню, она испугается и сама сольётся.

— О как.

— Серьезно. Целки они такие. Свою целку, как зеницу ока охраняют.

Кривлюсь. Грубо это как-то звучит, но ему про манеры говорить — себе дороже. Поэтому я пропускаю мимо ушей, а то еще час буду слушать подколы — на хрен они мне не упали.

— А что если ее это не остановит, гений? Что тогда прикажешь мне делать?

— Трахнуть ее, например?

— Исключено.

— Олег, девственность передается через поцелуй или как вообще?! Что ты как баба?!

— Я не изменяю!

— Ох, эти твои принципы. Подумай вот о чем: что ты будешь делать, если твоя эта принцесса, точнее ее папаша, под венец тебя потащит?! А?! Что тогда ты будешь говорить Алене?! Она у тебя не дура, Олежа, не прокатит вешать лапшу.

Он прав. Алена уже, кажется, что-то подозревает. Еще бы не подозревать, когда мой телефон с ума сходит каждую минуту, блин! Надо что-то делать…

— И как секс поможет мне в этом?! Все наоборот усложнится.

— Смотря какой секс.

— В смысле?

— Напугай ее, Елагин.

Не понимаю. Я искренне не понимаю, куда он клонит, и тогда Андрей приближается и шепчет так заговорщически.

— Оттрахай ее так, чтобы она ходить не могла. Жестко. Грубо. Никакой нежности. Напугай до жути, чтобы боялась к тебе и близко подойти — вот мой совет. Иначе что? Иначе Алене ручкой помахай, потому что это твоя сисястая тебя точно окольцует.

Но я этого не хочу…Алиса, она меня бесит — это факт, но она неплохой человек. Просто блаженная как будто. Словно на землю упала с облака, ну честно. Все у нее в жизни — это сказка. Я ее принц. Только вот конь у меня взятый в аренду, ну что тут поделаешь? Это, кажется, единственное, «что не так», потому что другого она не замечает. Она даже не понимает, что я в кино ее вожу, чтобы меньше с ней говорить — там же все таки что? Не принято, вот что. Но Алиса видит в этом романтику. Она вообще во всем ее видит, как ребенок. Наивная до жути. В этом нет ее вины, растили все-таки, как в теплице, но я не хочу ее обижать. Ну не хочу!

А с другой стороны Алена. Если она узнает…это разобьет ее сердце. Этого я не хочу еще больше — я люблю ее также сильно, как раньше. Пару дней, что мы провели вместе — лучшее, что со мной было за все лето. Да, она часто пропадает в своем ноутбуке и делает задания, но ночью, когда она вся моя — это лучшее.

Твою мать. И как я только так влип то вообще?!

— В конце концов, это не измена, брат. Ты просто пытаешься спасти ваши отношения с любимой женщиной.

— Звучит просто дерьмово…

— Знаю, но в твоей ситуации…извини, иначе никак. Никто тебя не сможет винить за твои предпочтения. Тут, как говорится, взятки гладки, друг.

Алиса

Я быстро иду по перрону, к которому уже подъехал поезд Олега. С неба летят плотные снежинки, которые оседают вокруг и сбиваются в пышные сугробы — красиво. Но я не замечаю, так, лишь краем глаза. Я его высматриваю, а когда вижу — так счастлива. Подпрыгиваю на месте и несусь в его сторону, чтобы через миг налететь на него и крепко обнять за шею.

— Олежа, ты приехал наконец!

За этим следует поцелуй. Крепкий такой, почти безумный. Для меня вообще безумие — выражать чувства на публике, вот только я так рада его видеть, что забываю обо всем! Наконец-то!

Но он ведет себя странно. Не отвечает мне, замирает, даже не так, застывает как будто, смотрит во все глаза, напуган. Я тоже пугаюсь, а вдруг Оля и Кристина правы? Не успеваю развить эту тему, как он медленно поворачивает голову вправо. Паника новой волной накрывает, а вдруг она вообще рядом стоит?! Мне так страшно посмотреть, но это происходит само собой. Я повторяю за Олегом и наконец вижу женщину. Она миниатюрная такая, в старом, бардовом пуховике с мехом в цвет, темными волосами и губами, как у Олега — его мама? Точно. Они похожи. Я сразу же отшатываюсь от него и отхожу на шаг. Так неловко…я его маму впервые вижу, и, если честно, не так планировала с ней познакомиться. Понятно почему я ей не нравлюсь…

А я не нравлюсь. Вижу это в ее глазах, вместе со злостью и дикой строгостью. Она резко переводит взгляд с меня на Олега и коротко, сухо говорит:

— Олег, я жду тебя дома.

И все. Все! Больше ни слова, просто разворачивается и быстро уходит, а я чувствую себя такой дурой…опускаю глаза в пол, красная вся, молчу, только губу кусаю, чтобы не разрыдаться.

— Черт… — это не помогает.

Олег расстроен и раздосадован, злится, а потом смотрит на меня. Я не отвечаю, просто не могу поднять глаза, продолжая смотреть на то, как снежинки покрывают темный асфальт. Чувствую себя виноватой просто на миллион процентов. Она же меня точно узнала, меня в городе все знают, и, наверно, она против таких романов. Я дочь его начальника, мало ли кто и что подумает об Олеге? Что он через меня пытается добиться повышения, например? Люди у нас злые. Про меня вон что попало говорят, но я то привыкла — так со мной с детства происходит. «Папина принцесса, не способная ни на что сама», «Тупая», «Все у нее куплено», «Оценки не ее заслуга». Им же как? Лишь бы сказать. Никто ведь не будет разбираться, что папа никогда и ничего мне не покупал (я имею ввиду заслуги), золотая медаль — моя, ЕГЭ, сданное на высшие баллы — тоже мое. Я ведь в школе от учебников не отходила вообще. Да, у меня были лучшие репетиторы, но я все равно сдавала все и всегда сама. Только сама! Папа считает, что так правильно. Он бы сам не согласился ни за что, знаю его — принципиальный. Помочь? Это всегда пожалуйста, но дальше — сама.

— Прости… — тихо мямлю, — Я…Я хотела сюрприз тебе сделать и…прости.

— Алис, поговорим потом. Я позвоню.

Это все. Он просто уходит, оставляя меня здесь одну, а я мнусь. Смотрю ему в спину, как он набирает скорость, ловко маневрируя между приезжими и встречающими, и понимаю: возможно, это конец.

Олег

— …мам! Мам!

Ни в какую. Мама идет быстро в сторону остановки и даже не думает оборачиваться, хотя слышит меня — я знаю. Черт. Черт! На кой хер Алиса вообще притащилась на вокзал?! Вот кто ее просил?! Проклятая девка!

— Мама, да стой ты!

Наконец я ее догоняю и за руку оборачиваю на себя, но она тут же от меня отшатывается. Смотрит так…ужасно. Знаете, когда ты чувствуешь, насколько сильно в тебе разочарованы? Вот это мой случай. Прямо сейчас дико хочется в душ, но я прикрываю глаза и тихо вздыхаю.

— Мам, я все объясню…

— Что ты мне объяснишь?! — повышает голос, а потом делает на меня шаг и шепчет, — Как ты мог, Олег?! Как же Алена?!

О нет. Только не здесь. Если Алиса и сейчас вынырнет откуда-то внезапно — все, это точно будет фиаско. Поэтому я беру маму под руку и веду в сторону такси, а сам шепчу ей на ухо:

— Не здесь.

— Олег, ты…

— Мама! Не! Здесь!

До дома мы добираемся быстро, но молча. Тишина в очередной раз оседает на мне все тем же липким слоем мерзкой слизи, которая давит на грудь и мешает дышать. Я не знаю, что мне говорить. Что тут скажешь? Только правду. Я этого не хочу. Мама у меня женщина из простых, а еще смелая и боевая — жизнь научила. Столько лет рядом с алкашем — по-другому и быть не может, но это не всегда хорошо. Я не хочу скандала, потому что ничем он не поможет — только хуже будет, это очевидно, но, боюсь, мама этого не понимает и не поймет.

А выхода будто и вовсе нет. Его просто нет! Сказать ей, что я влюбился в Алису? Это не вариант, она сразу почувствует ложь — снова, спасибо папочке. Мне придется рассказать правду, а потом думать, как локализовать ее последствия.

Твою мать. Я так устал об этом думать…

— …Ну короче вот так.

Выложил коротко и по сути. Мама сидит напротив на кухне, молчит, смотрит на свои руки. Думает. Пытается все уложить в своей парадигме понимания мира: для нее то это дикость. Заставлять какого-то человека встречаться, любить против воли! Для нее любовь — только настоящая, только по желанию. И если любовь — только верная, одна. Для меня тоже. Она меня этому и научила, как и тому, что в семье не изменяют — это больно. Я же рос совершенно в других условиях, по факту то: отец гулял и пил, а мама работала и терпела. Поэтому я знал, что у меня так никогда не будет, поэтому я всегда опирался исключительно на ее принципы, потому что правильные они. И что по итогу?

— Так, — говорит наконец она и кивает, — Значит…Степан Андреевич заставляет тебя с ней встречаться? Ты этого не хочешь?

— Мам, не…

— Олег, я задала вопрос!

Строгость моментально задавила все остальные чувства. Строгость и злость: вон, вижу, как глаза горят, и это плохо, поэтому пододвигаюсь ближе, сжимаю ее руки и хмурюсь.

— Мам, послушай. Выбора нет — он посадит Серегу.

— Он так сказал?!

— Он сказал, что помогать будет только при таких условиях.

— Но Сережа уже уехал!

— Срок давности не прошел, мам.

— И что это значит?! Ты что…теперь навечно повязан?!

— Алиса — ребенок еще…

— Чертова сука она, а не ребенок!

— Мам…

— Что?! Думаешь, она не знает?! — злобно усмехается она, — Да черта с два! Наверно папашку своего сама и подбила!

— Я не думаю, что она…

— Олег! Ну что ты как маленький?! Она с пеленок получает все, что хочет! Ту олимпиаду выиграла, здесь выиграла, поступила в университет без проблем! Да все папаша ее проплатил! Все это знают!

— Мам…

— Нет, нет, нет! Мой сын им не игрушка! Вот сейчас пойду и…

Уже встает, решительно так, поэтому мне приходится сжать ее руки сильнее и насильно опустить обратно на место. Теперь уже во мне просыпается эта фамильная строгость…

— Нет, мам, я со всем сам разберусь!

— Олег, но…

— Мам! Не влезай! Если не хочешь сделать хуже — просто не лезь! Я сам решу все эти проблемы!

— Ты решишь?! Как ты это решишь?!

— Твои скандалы — курам на смех! Ничем они не помогут, почему ты этого не понимаешь то, а?! Ты сделаешь только хуже! И все насмарку! — рычу, резко ее отпускаю и отхожу к окну, после сразу закуриваю.

Нельзя этого делать, особенно при маме, но я много курить стал, и сейчас — не исключение. Патовая какая-то ситуация…

А мама вдруг смягчается. Она подходит ко мне со спины, обнимает и шепчет.

— Олежа, ну все, все…не буду я скандалить.

— Это не поможет, ты должна наконец понять. И если ты думаешь, что мне это все нравится…

— Я так не думаю, но что ты будешь делать?

— Я пока надеюсь, что она остынет, и ей наскучит весь этот фарс.

— А если не наскучит? Вдруг она замуж за тебя захочет? Как же Алена, Олежа?

— Мам, ну не рви ты мне душу!

Повисает пауза, которая вызвана моим повышенным тоном и моими нервами. Снова знаю — кричать на маму последнее дело, но правда. Зачем она это говорит?! И мама понимает, что зря зашла на эту территорию, потому что обнимает сильнее и шепчет.

— Ничего, ты со всем справишься, мальчик мой.

— У меня есть идея, — произношу, а на кончике языка горечь, и я прикрываю глаза, совсем шепотом добавляя, — Но она мне совсем не нравится. Дерьмовая, знаешь? Прямо совсем.

— Какая?

— Не хочу говорить в слух. Тебе.

Молчит еще пару мгновений, а потом также тихо шепчет.

— Мы поговорим об этом всего один раз, Олежа. И никогда больше не поднимем эту тему, я тебе обещаю.

— Мам…

— Говори. Я все-таки жизнь прошла, могу посоветовать что-то.

— Это грязь.

— Постель?

Не отвечаю, но она понимает и пару раз кивает.

— Понятно. Как это поможет?

— Она девственница, боится, хочет после свадьбы только. Андрей говорит, что это может помочь.

— Она подумает, что тебе только это надо и отстанет?

— Типо того.

— А если нет?

Снова не отвечаю, но что уж? Раз зашел так далеко…

— Он предложил… — вздыхаю, — Короче сделать это так, чтобы она испугалась и близко ко мне не подошла. Никто же не будет меня винить за то, что мне нравится в постеле. Так бывает. Не сошлись взгляды.

— Понимаю. Делай.

— Что?

— Думаю, что это хорошая идея. Делай. Может помочь.

— Я не хочу…

— Это не измена, Олежа.

— Да ну?

— Алена об этом никогда не узнает.

— Я буду знать.

— Справишься.

— А Алиса? Ты понимаешь, что первый раз — это важно. Я не хочу ее травмировать.

— Это имя даже не произноси, — рычит, потом отстраняется от меня, и когда я смотрю ей в глаза — они пылают, — Переживет. Делай, что должен и думай о себе. Она о тебе не думала, когда к папаше своему бежала.

— Мам…

— Нет, Олег. Делай. Знать будут, как людей воли лишать! И эта сучка навсегда запомнит, что мужчина ей не игрушка, он тоже имеет свои желания. Делай. А я спать. День был долгий, завтра рано на работу.

Она уходит и не оборачивается, а я так и стою у окна. Сигарета тлеет, дым сбивается у потолка и дышать сразу нечем — дерьмовая ситуация со всех сторон. Ну вот правда! А еще телефон вибрирует…И, черт возьми, я знаю, кто на том проводе мне пишет.

Глава 4

Олег

Пока не передумал, беру телефон и кидаю короткую смс-ку:

Вы

Заеду?

Тут же приходит ответ, будто она сидела все это время и не выпускала телефон из рук.

АС Конечно

Самое противное, что скорее всего действительно ведь сидела. С ее последнего сообщения, которое она мне прислала прошло уже двадцать пять минут, и я не сомневаюсь, что она все это время ждала. Из-за этого я чувствую себя просто ублюдком, но мне же нужно чем-то загасить этот горький привкус на языке? Поэтому я оправдываюсь словами матери: обо мне ведь никто не подумал, когда разворачивал все эти движения, я почему должен? И пусть не верю, что Алиса в сговоре, это уже и неважно как будто. На первый план выходит злость, и мне требуется пара мгновений, чтобы ее потушить, прежде чем подняться за десятый этаж ее новостройки. Уже до боли (при том в прямом смысле) знакомый маршрут. Я его ненавижу. Каждую ступеньку, по которой я ступаю, чтобы потянуть время — ненавижу.

И дверь ненавижу.

И Алису.

Она открывает не сразу, как только я звоню, конечно, но достаточно быстро. Ждала. Вижу, что ждала. И красивая же вроде? На ней сейчас одета облегающая, белая футболка и короткие шортики. Копна пышных волос убрана в хвост, но это ее не портит — так видно ее тонкую шею, а еще лучше видно грудь. Да, Алису природа не обидела — у нее красивая, большая грудь, и чего мне, твою мать, не хватает то? Алены мне не хватает. Вот чего.

Вздыхаю тихо, снимая с себя пуховик — она молчит. Странно это вообще, Алиса редко молчит в принципе, но сейчас вообще ни слова. Я даже взгляд бросаю, чтобы убедиться: стоит или нет? Стоит. В сторонке, руки мнет, потом складывает их на груди и тупит глаза в пол. Красные, плакала что ли?

— Ты плакала? — решаю не ходить вокруг да около, но не она.

Нет, Алиса сегодня до безобразия тихая, вся какая-то…слишком уж спокойная. Она мотает головой, но…боже, ты серьезно? Я будто не вижу.

— Алис, ты врешь, я же вижу.

— Ты приехал, чтобы со мной расстаться? — так тихо спрашивает, будто сложно ей на самом деле это в слух произнести.

А может и правда сложно? Чертова девка! Будит мою совесть покруче всех будильников, но нет. Нет! Олег! Прекрати!

Делаю на нее шаг. Невольно скорее, но в принципе я не против, а вот она да. Алиса неожиданно отшатывается к стене, а я застываю. Вот тебе раз. Что это еще за фокусы?

— Просто ответь. Если да — уезжай и все. Я не хочу ничего обсуждать, и жалость твоя мне тоже не нужна.

Ого. Так, ладно, я такого поворота и не ожидал — у нее оказывается гордость есть? Ха, забавно.

— Вообще-то я приехал, потому что соскучился.

Тут же поднимает на меня глаза, а я брови.

— С чего ты взяла, что я хочу расстаться?

— То, что было на вокзале…

— Мама у меня сложная женщина, а ты дочь моего начальника, к тому же маленькая совсем.

— Мне девятнадцать.

— А мне двадцать шесть.

Молчит. Пальцы теребит сильнее, потом так…до странного жалобно выгибает бровки и еле слышно переспрашивает:

— Ты со мной не расстаешься?

С удовольствием бы да, но…

— Не планировал вообще.

Ну все. Вот теперь тут будет еще и потоп — Алиса оказывается рядом и крепко обнимает меня за шею, а сама рыдает. Я не могу удержаться, закатываю глаза, но потом кладу руки ей на бедра и тихо усмехаюсь.

— Не понимаю, ты рада?

— Коне-нечно да! Что за вопрос глупый?!

— Ну прости, вас женщин не поймешь. Ты рада, а рыдаешь.

Отстраняется, смотрит снова мне в глаза, вытирает кулаком щеку и улыбается.

— Я просто столько сценариев передумала…ты мне не отвечал.

— С мамой объяснялся.

— И чем кончилось?

— Пока не кончилось.

— Все плохо? Прости меня, пожалуйста, я просто…я хотела тебя увидеть. И сюрприз сделать…

— Не извиняйся, — а вот сейчас снова ложь, — Я тебя тоже.

— Ты не разозлился?

— На что?

— Ну…на сюрприз.

— Да нет, мне даже понравилось.

Снова улыбается, а слез будто не было вообще. Актрисулька мелкая…подходит ближе, прижимается ко мне и привстает на полупальчики, робко так касаясь губ.

Я снова совру, если скажу, что она меня не волнует, как мужчину. Алиса красивая, даже не так, она невероятно красивая. У нее потрясающая фигура с узкой талией и крепкими бедрами, очень красивые волосы. Густые, волнистые и длинные. Глаза цвета неба и пухлые губа, а еще от нее всегда умопомрачительно пахнет чем-то очень дорогим, так что да. Она меня заводит, но такая завести любого может. Я ее не хочу душой, она ведь в Москве, сейчас, наверно, спать ложится…

Из-за внезапно вспыхнувшего образа Алены перед глазами, я злюсь. Я так дико злюсь, что меня буквально вынуждают ее предать, сделать ей больно, ради той, на кого по большому счету мне вообще плевать, что я прижимаю ее к себе сильно. Сразу. Без прелюдий. А потом также резко толкаю к стене. Алиса такого поворота не ожидает. Она не знает, как себя вести, поэтому ловит ступор, но, извини, крошка, сейчас я буду думать о себе.

Кладу одну руку на ее упругую задницу и сильно сжимаю, вдавливаю буквально в себя. У меня стоит, отрицать даже не буду, и знаю, что она это чувствую — чувствуй, наслаждайся, малышка. Вторую руку запускаю под футболку. Алиса дёргается было к стене, но я возвращаю ее обратно и теперь еще сжимаю правую грудь. Да, хороша. Нет, серьезно, она действительно потрясающе сложена, как кукла. Вот кто она для меня, и вот почему на самом то деле я ее и не хочу — она просто кукла.

Ну же. Давай. Пугайся, твою мать, или я трахну тебя прямо здесь!

Аллилуйя. Будто она услышала мои мысли и наконец собралась, а может ее отрезвил окончательно тот факт, что я пошел ва-банк и отодвинул ее бюстгальтер в сторону? Не знаю, но вот она стояла передо мной, а вот уже в другом угле. Закрывается руками, красная вся, смотрит на меня во все глаза, а я упираюсь предплечьями в стену.

— Прости… — хрипло отзываюсь, а в ответ слышу рваное, тихо.

— Ничего страшного…

Да чтоб тебя!

Резко перевожу на девчонку взгляд и мотаю головой.

— Хотя знаешь? Мне не стыдно. Я тебя хочу! — повышаю голос и делаю на нее шаг, — Я хочу тебя так, что внутри все переворачивается!

О да. Вижу страх. Наконец-то. Алиса под моим прессингом окончательно сдувается и буквально влипает в стену, а когда я оказываюсь напротив, вообще перестает дышать. Для пущего эффекта на этот раз упираю руку в стену над ее головой и хмурю брови.

— Мне мало того, что у нас есть.

— Олег, я…

— Алис, я мужчина. Мы с тобой уже четыре месяца за ручки ходим, а ты знаешь каково это? Каждый раз отпускать тебя домой?

Хлопает глазами. Боже, ну что за детский сад? Нет, конечно, не знает она ничего, потому что не думала об этом никогда. Я же вижу. Поэтому вздыхаю и отстраняюсь от нее, а потом делаю еще шаг и мотаю головой.

— Ты даже не представляешь себе, как мучаешь меня, да?

— Я не…

— Ты играешь со мной?

— Нет, конечно! Ты мне тоже…в смысле…я тоже…я…

— Думаю, мне лучше уйти.

— Что? Но почему? — снова слышу слезы, но как отрезало.

Я ничего в этот момент не чувствую. Снимаю куртку с вешалки и снова надеваю ее, только бросаю на нее взгляд.

— Ты не готова, я это понимаю, но…Черт, я тоже не железный. Подумай, хочешь ли ты дальше все это продолжать, раз у нас такие разногласия…

Слава богу за мной она не идет, когда я покидаю ее квартиру, потому что, если честно, я вообще не представляю, что еще мне сказать. Молюсь лишь об одном, прикрыв глаза и прижав затылок к стене: просто-отвали-от-меня.

Алиса

Оля и Кристина оказались правы. После того, как Олег ушел, я всю ночь вспоминала то, что между нами произошло, а потом вспоминала это еще целых пять дней. Крутила в голове каждый момент, каждое его движение, его слово, но главное — я определялась. Что я тогда почувствовала? Мне было страшно. Это да. Таким напористым он никогда не был раньше, а в тот вечер, как с цепи сорвался.

Краснею, когда вспоминаю, с чем осталась стоять в своем коридоре. Будто все мое тело стало одним, сплошным нервом и одной сплошной пульсацией. Конечно, я знаю, что такое возбуждение. Я не с неба упала все-таки, и даже больше скажу, я смотрела фильмы для взрослых и изучала свое тело в подростковом возрасте, как все, но…Это все-таки одно, а тут другое. Тут мужчина.

Нет, Оля и Крис точно правы, а мне надо решить. Чего я хочу? Я совершенно точно не готова разорвать наши отношения, но в интернете же столько историй разных, как мужчины использует девушек…С другой стороны, разве Олег такой? Он папу вон как уважает, и не только в папе дело. Хороший он, надежный, добрый…нет, это точно не про нас история. И я так по нему скучаю…мы не виделись пять дней, а как будто пять лет. Он просил меня принять решение и дал свободу, не давит, не настаивает — так как я вообще могу даже на секундочку подумать, что он из таких? Нет, Олежа у меня настоящий мужчина…с ним нестрашно.

Смотрю на календарь и слегка улыбаюсь. Сегодня же как раз тот самый день, его выходной, о котором он мне рассказывал еще из Москвы. Поедет с мамой в деревню, у ее любимой подруги день рождение, надо отвести. Я только шире улыбаюсь — нет, это точно судьба. Он вернется вечером, а я буду его ждать. Он же сам сказал, что ему понравился мой сюрприз?

Ждала я его не то чтобы долго, но достаточно. Вся извелась. Вообще на учебу сегодня еще не пошла — в салоне красоты была. Ни одна процедура, конечно, спокойней меня не сделала, а только сильнее заводила, поэтому когда я вижу его машину, тут же выскакиваю из своей. Олег выходит быстро, он говорит с кем-то по телефону, улыбается, настроение значит хорошее. Пару мгновений еще пропускаю, но потом подбираюсь окончательно, делаю шаг вперед и окрикиваю его:

— Олег!

Он тут же поворачивается. Хмурится пару мгновений, потом что-то еще говорит в трубку, и, сбросив звонок, подходит ко мне.

— Алиса? Что ты здесь делаешь?

— Ты сказал, что тебе сюрпризы понравились, и я…Мы можем поговорить? — с надеждой тихо спрашиваю…а вдруг уже передумал? Вдруг и не надо это все ему вовсе, но нет.

Нет! Я же вижу, как он на меня смотрит, как разглядывает, потом оглядывается назад. Ой, мне, наверно, нельзя здесь быть? Я поэтому отступаю немного, боязливо сама всматриваюсь туда, куда он.

— Мне нельзя здесь быть, да?

— Да нет, не в том…Да, пошли поговорим.

Олег поворачивает к своей машине, но я медлю, смотрю на подъезд, а потом тихо так прошу.

— Может лучше у тебя? Я замерзла.

Снова ловит ступор, косится в сторону дома, губы поджимает. Не хочет звать меня? Или стесняется? Я думаю, что второй вариант, поэтому еще тише добавляю.

— Мне все равно, как выглядит твоя квартира, если ты за это переживаешь. Все нормально.

— Дело не в этом.

— Ты говорил, что мама уехала?

— Ну…да. Говорил.

Нет, он явно не хочет звать меня к себе, и я чувствую себя просто идиоткой. Боже, может он уже забыл обо мне совсем? Может кого-то нормального нашел? Без глупостей всяких?

— Если ты не хочешь, то ладно, это ничего…Я лучше домой поеду, глупо это все.

Срываюсь с места и разворачиваюсь было, но Олег тут же перехватывает меня за руку и цыкает.

— Да, Алиса, стой! Успокойся ты. Просто соседи, они…

— Темно же, меня никто не увидит.

— Ладно, пошли.

Ведет решительно, я даже не поспеваю за ним, но не сказать, что мне это нравится. Я будто грязный секрет, хотя по факту то что? Мне есть уже восемнадцать, и я имею право встречаться стем, с кем я хочу, разве что людям это докажешь? Нет, они трезвонить буду, поэтому я, наверно, могу его понять, поэтому и молчу. Не возражаю…

Его квартира находится на третьем этаже и встречает нас тишиной. Маленькая прихожая с кучей курток на вешалке, выцветшие, когда-то красные обои на стенах. Здесь чисто, но да, бедно, и мне в миг становится стыдно за то, как я живу. Да и понимаю я его гораздо лучше теперь: вряд ли в этом подъезде хоть кого-то оставит равнодушным мои отношения с Олегом. Обсудят, придумают, заклюют…

— Ну…раздевайся.

Дура! Прекрати ты все так разглядывать! Бью себя по рукам, которые по привычке от нервов тереблю, а потом расстегиваю свою черную дублёнку с белым мехом, но куда ее повесить не знаю. Я как-то совсем растерялась — здесь нет свободных крючков, да и чертово волнение не помогает думать, а наоборот. Черт-черт-черт!

— Алис, давай куртку, я повешу. Ванная — первая дверь.

— Спасибо.

Я сбегаю быстро, точно пуля выпущенная из дула пистолета, потому что мне стыдно, да ко всему прочему я снова чувствую себя дурой. Нельзя что ли было сосредоточиться?! Боже, Алиса, ну что ты творишь…

Смотрю на себя в зеркало: макияж идеальный. Ровные стрелки, тон, красные губы — мне так идет больше всего, я то знаю. Часто меня красят на разные мероприятия, и укладку делают, так что я выгляжу отлично.

Да. Алиса! Ты выглядишь, как супер-звезда, угомонись уже!

Поправляю черное платье, которое берегла для особого случая и придирчиво себя осматриваю. У него лямок вообще нет, они спущены на плечи, а крой приталенный и облегающий. Надеюсь, что ему понравится…

Когда я наконец выхожу, Олег стоит на кухне и курит. До этого смотрел в окно, но на меня реагирует сразу — это немного добавляет уверенности. А его следующие слова еще больше подталкивают:

— Ты куда-то идешь?

— Что?

— Очень красивая.

— А…ты об этом, — смотрю на себя притворно, потом мотаю головой и снова на него, — Нет.

— Это ради меня?

— А если да?

— Алис…

— Можно я скажу?

Он слегка медлит, но усмехается и кивает, как бы приглашая, а я окончательно собираюсь и делаю на него шаг.

— Тогда у меня…эм…Ты сказал, что ты хочешь большего?

— Да.

— Я это понимаю.

— И я понимаю, что ты не готова. Мы с тобой не пара. Посмотри на себя…выглядишь, как модель с обложки, а я что? Простой парень с окраины и…

Что он несет?! Хмурюсь. Так. Он поставил меня в тупик, серьезно.

— Олег, о чем ты?

— Эм…ну ты разве не затем пришла, чтобы со мной расстаться?

— Нет.

Ловит ступор теперь он. Я слегка улыбаюсь, сказанные комплименты окончательно успокаивают и словно охмеляют, так что я берусь за застёжку на своем платье и медленно ее расстегиваю.

Олег

Я поверить не могу. Честно? Думал, что она пришла сюда сегодня со мной порвать. Вся расфуфыренная, ко мне напросилась еще, чтобы подчеркнуть, как она на фоне моего скромного интерьера выделяется…Черт, она ведь и правда выделяется. Как что-то инородное. Не место ей на этой старой кухне, как если бы сюда сейчас золотую люстру притащили и повесили. Нет гармонии.

Я подумал, что? Это маленькая, женская месть, мол, смотри! Кого ты потерял, кабелюга чертова, ан нет. Она здесь не за тем, оказывается, чтобы нос мне утереть. За другим пришла.

Черт возьми…

Черное платье падает к ее ногам, и Алиса остается стоять в таком же черном, кружевном белье. Полупрозрачном. Красивая. Нет, даже не так — мало этого. Она чертовски красивая. Кожа ровная с легким загаром, без единого изъяна. Животик подтянутый, грудь округлая, а талия осиная. Я во все глаза на нее смотрю, таких девушек в обычной жизни просто не бывает! Но она здесь. Она ждет меня. Она ради меня и пришла — красная вся, а смотрит точно в рот. И мне это льстит. Гори я в аду, но да, это дико льстит, как мужчине, внимание такой вот девушки. Тем не менее, я заставляю себя отвести глаза. Потому что несвободен…

— Алис…

— Олег, я правда этого хочу.

— Ты не знаешь, о чем ты говоришь.

— Знаю. Я очень много думала и…

Подходит ко мне и мягко кладет свою руку на мою, и я не могу сопротивляться — смотрю на нее в ответ.

— Я тоже хочу тебя, и я готова. Но…я не знаю, что нужно делать.

Черт. Возьми. Алиса, твою мать! Отойди от меня! Оденься! Вали из этой квартиры подальше! Какого хера ты вытворяешь?! Ну не дура же, почему ты ничего не видишь?! Я. Не. Хочу. Этого. Делать. Ну не хочу! Не заставляй ты меня!

Но она не собирается уходить, а вместо того тянется ближе, и в этот момент перед глазами возникает Алена. Я вижу, как она откидывает свои длинные, светлые волосы за спину и смеется. Как улыбается мне и только мне. Слышу, как она стонет мне на ухо. Будто в живую вижу, как я был с ней всего пару дней назад, смотрел ей в глаза, был внутри нее — и все, меня рвет. Потому что нет у меня выбора. Мне придется предать женщину, которую я люблю, а ты, Алиса, мне за это ответишь. Ты очень жестоко пожалеешь, что переступила порог моей квартиры сегодня.

Я зло усмехаюсь и пару раз киваю, потом смотрю на то, как тушу сигарету, и тихо, хрипло говорю.

— Ну хорошо. Раз так, хорошо. Пойдем.

— Куда? — пугается, уже круто, и я не сдерживаю усмешки.

— Хочешь на кухне продолжить этот разговор?

— А. Ну да. Пошли.

Веду ее по коридору решительно, а потом резко сворачиваю в нашу с братом, теперь уже мою, комнату. Это бесит, кстати, еще больше — брата то тут нет тоже из-за нее, но стоп. Олег. Не будь придурком. Подстрахуйся. Точно. Подстраховаться — с ее папашей лишним не будет.

— Садись на диван.

Моя постель единственная здесь разобранная. Она у окна, накрыта сверху серым пледом, идеально ровная — привычки армейского прошлого. Алиса никак это не комментирует, хотя, наверно, привыкла: батя ее сто процентов с такими же заскоками.

Я подхожу к стеллажу. Уверен, что у брата найдётся парочка презервативов в загашнике и, так и есть. Там же, где он прятал когда-то конфеты, то есть за компьютерными дисками, теперь лежат уже другие конфеты. Я на миг усмехаюсь: повзрослел он быстро, конечно, и теперь шалости его стоят гораздо больше. Ну что? Отвлекся на лирику, тянуть больше смысла нет. Я разворачиваюсь и подхожу к девушке, а сам телефон достаю и включаю запись видео:

— Алиса Степановна Чистова, вы точно уверены, что хотите заняться со мной сексом?

Улыбается глупо.

— Почему так официально? Да, уверена.

— Я не нежный.

— Глупости…

— Серьезно. Точно не передумала?

— Нет…

Отлично. Вот и подстраховка готова. Отключаю телефон и откидываю его на диван с другой стороны, а потом смотрю на нее.

— Что ты там делал?

— Отключал телефон, чтобы не мешали. Расстегни мне ширинку.

Ну что. Начнем, пожалуй.

Улыбка с ее губ тут же пропадает, и я было думаю, ну все, хватило маленькому одуванчику, и снова мимо! Она тянется наманикюренными пальчиками ко мне и расстегивает сначала пуговицу, потом молнию. Черт, малыш, ты сама себя убиваешь.

— Снимай.

Снимает. Она боится, я вижу это, но медленно тянет вниз мои джинсы вместе с трусами, храбрится, но тут то ее смелость и сдувается. Да, Алиса, природа ни одну тебя не обделила. При виде моей эрекции, девчонка тут же теряется и отступает. Все? Достаточно? Смотрю на нее долго, снова надеюсь, что вот сейчас она вскочит и сбежит — и, что ж такое! Снова мимо! Сидит. Ждет. А у меня перед глазами снова Алена, я ведь замечаю глупого мишку на окне, которого когда-то выиграл для нее на школьной ярмарке. Аленка с ним не расставалась никогда, отдала мне только после окончания моей учебы. Мол, напоминать обо мне будет, Олег. Чтобы не забывал.

Маленькая…прости меня.

— Бери его, — хрипло приказываю, вгоняя Алису в ступор.

Да, сучка. Ты не ослышалась.

— Я…я не знаю как.

— Рот открой и высуни язык.

Я не размениваюсь на нежности, да при всем желании не смог бы — меня кроет от дикой, тягучей ярости. Которую, извини, Алис, разгребать тебе. Не будет никакой сказки, и нежности тоже не будет. Сегодня твои розовые замки рухнут громко и жестко: знаешь же, малыш, на землю вообще больно падать с такой то высоты.

— Я…

Начинает, и я замираю. Что? Говори! Что?!

— Можно сегодня…не делать этого? Я не готова.

Твою мать. Конечно, я могу настоять. Знаю, она сделает все, что я хочу, я читаю это в глубине ее голубых глаз, но не могу. Просто не могу, поэтому киваю и тихо шепчу.

— Алиса, ты вообще уверена, что хочешь?

— Да, — отвечает быстро и пару раз кивает, — Я просто…к этому не готова.

— К минету?

Краснеет так, что даже ее руки перенимают на себя часть оттенка, потеснив приятное какао ее кожи. Но она собирается и шепчет.

— Да…

Черт, малышка, ну что же ты творишь? Вставай и уходи. Посмотри ты на меня. Зачем я нужен? А может и правда поможет это? Не подойдет и близко. Она ведь хочет сказки, но я не ее принц — Алиса этого просто не понимает.

Поймет через пару мгновений через боль, иногда это просто необходимо.

— Расстегни лифчик.

Это выполнить она готова. Заводит тонкие руки за спину и одним щелчком освобождается от белья. Да…мне жаловаться грех. У нее идеальная грудь, это я без всякой задней мысли. Как с картинки во взрослом журнале, который мы с пацанами таскали у моего папаши, пока возможно это было.

Но вот в чем проблема. Тогда я мечтал оказаться с такой вот красоткой наедине, чтобы она готова была на все, а сейчас, когда это случилось, я ее ненавижу. Как ведь говорят? Бойся своих желаний? Совершенно точно.

Да, я тварь, но она разве лучше?! Говорил же — вали отсюда. Нет? Теперь сама расхлебывать будешь. Беру ее под колени и тяну на себя, Алиса падает на постель.

Прости меня, маленькая. Прости, если сможешь…

Через пару мгновений одним сильным толчком, я мщу за нас обоих, когда разрушаю все мечты этой богатенькой девчонки, которая приехала на окраину города в поисках новых, острых ощущений. Получи и распишись, однако. Я рад только одному — кончилось все очень быстро. У меня хоть и был секс совсем недавно, его все равно было слишком мало, а Алиса слишком уж тугая. Да и слава богу, если честно.

Сейчас мы лежим и молчим. Я ее не касаюсь, она меня тем более. Потом встает. Медленно так, аккуратно. Не поворачивается, а тихо уходит. Я думаю, что в ванну, но смотреть — не смотрю. Не хочу. Да и не могу, если честно. Мне ее дико жалко, а себя я ненавижу еще больше, чем ее двадцать минут назад.

Я глаза от потолка отрываю только когда слышу хлопок дверью — сбежала. И хорошо. Единственное светлое в этом во всем фарсе: она ко мне больше никогда не подойдет.

Глава 5

Алиса

Без преувеличения, я еле добралась до дома. Мне пришлось ехать совсем медленно, потому что слезы…они просто не прекращались. Я не могла успокоиться. И сейчас не могу, когда затекаю в свою пустую, тихую квартиру буквально по стеночке.

Мне больно. Все тело буквально в огне, и столько крови…наверно это нормально? Я читала, что да. Еще советуют сразу после в ванну лечь, и это хорошая идея, даже если не по медицинским, нормальным показателям, а не по советам с mail.ru. Потому что я мечтаю смыть с себя весь этот кошмар. Забыть. Стереть. Настолько это было ужасно.

Смотрю на себя в зеркало. Волосы мокрые и сбились в кучу, так как я их не мыла по всем правилам, так, намочила только и остатки укладки теперь выглядят просто жалко. Как и размазанный макияж. У меня просто нет сил принять полноценный, нормальный душ, а когда взглядом я цепляюсь за синие, огромные засосы на шее, на синяки на груди от его пальцев, меня снова уносит в истерику.

Я испугалась. Впервые в жизни я кого-то по-настоящему испугалась. Олег был…не Олегом как будто. Он так изменился в один щелчок. Так это бывает, да? Тебе кажется, что все нормально, а потом открывается настоящее лицо?

Морщусь. Между ног чувствую неприятную, липкую влагу, а когда касаюсь себя и поднимаю пальцы — они в крови. Это уже точно ненормально, а вдруг он со мной что-то сделал? Кроме очевидного. Но что в такой ситуации делать? Я же совсем ничего не понимаю, а продолжать читать советы в яндексе желания как-то нет. Уже получила свою порцию народной мудрости, которая гласила: СДЕЛАЙ ЭТО, АЛИСА, ТОЛЬКО СНАЧАЛА СХОДИ В САЛОН, НАВЕДИ КРАСОТУ!

Беру телефон. Первым моим порывом — это позвонить мамочке, но что я ей скажу, а главное как? Как это сделать? Еще и ночь на дворе…она сильно испугается, папе все расскажет, и тогда Олегу просто не жить! Нет, это не вариант. Пролистываю телефонную книгу до имени одной из лучших подруг. Да, этот вариант нравится мне куда больше.

Она поднимает не сразу.

— Да?

Голос странный, как будто она не спала вовсе, а что-то тяжелое двигала.

— Ты не спишь?

— Нет, я тут…эм…позаниматься решила. Алис, а что у тебя с голосом?

Закрываю рот рукой. Рыдания снова рвутся наружу, но я не хочу этого делать. Стыдно мне. А сдержаться будто невозможно вовсе, поэтому через мгновение Оля уже громче спрашивает.

— Алиса, что случилось?! Почему ты плачешь?!

— Оль, ты можешь ко мне приехать? Только…только не говори никому, ладно? Кристине не слова — только ты.

Нет, не потому что я Крис доверяю меньше, просто Оля кажется мне более благонадежной. Вторая моя лучшая подруга отличается бурным, непокорным характером, так что если она узнает — скандал будет просто дичайший! На утро весь город будет знать, с кем я спала и чем это кончилось. Нет!

Слава богу объяснять мне ничего не надо — это радует. Оля приезжает ко мне через пятнадцать минут, в чем была — в своей шубе поверх пижамы, — открывает дверь своим ключом и буквально залетает ко мне в комнату. С кровати я не встаю, просто смотрю на нее и снова начинаю плакать.

Она понимает сама. Оля — она умная у меня…

— Он сделал это против твоей воли? — единственное, что она спрашивает, на что я отрицательно мотаю головой.

— Нет…

— Алиса, ну что ты…

— У меня…оттуда кровь идет, — совсем тихо сознаюсь и тут же опускаю глаза, — Вдруг что-то…плохое случилось? Что нужно делать?

— Когда вы…?

— Где-то часа три назад, но мне очень больно, Оль…

— Так, вставай, едем в больницу.

— Оль! Я не могу в больницу! — начинаю плакать сильнее, — Если папа узнает…

— Убьет этого ублюдка?! И правильно сделает!

— Оля, пожалуйста!

— Ладно, ладно! Стоп! Не рыдай! Что-нибудь придумаем на месте. Одевайся.

Олег

Засыпал с дерьмовым чувством, а просыпаюсь еще хуже. Жесткий грохот в дверь, за ним следует топот будто сразу ста ног, и ко мне в комнату вваливается целый отряд ОМОНА, хватает за грудки и валит на пол. Мордой в пол, как говорится. Не сразу я понимаю, в чем тут дело — сонный совсем, но достаточно быстро сращиваю.

Алиса.

— Ну что, сучонок, допрыгался?

На этот раз голос Степана Андреевича теряет всю обычно свойственную ему веселость. Он режет. От него веет опасностью, и когда я медленно поднимаю на него глаза, вижу — так и есть. Мэр в ярости. Это мне на всякий случай поясняет тот, кто стоит рядом — наверно командир отряда, который пинает твердым, кожаным берцем прямо по ребрам. Я уже и отвык к тому, как это больно, поэтому давлюсь воздухом, размякаю на секунду, и этого хватает, чтобы резко поднять меня, словно не тело, а мешок картошки, и поставить на колени.

Красота вообще.

А нет. Вот сейчас по-настоящему красиво, когда за волосы еще дергают, чтобы я в глаза смотрел папочке обиженной принцессы.

— Я тебя предупреждал, Олежа. Предупреждал! Ты что сделал с моей дочерью, ублюдок?!

— Трахнул, товарищ…

Снова получаю удар. На этот раз он куда сильнее, точно в солнечное сплетение, так что дышать я не могу от слова «вообще-никак-твою-мать». Аж в глазах темнеет. Падаю вперед, опираясь руками о пол, хриплю, и тогда сам мэр присаживается ко мне, берет за волосы лично и шипит точно в лицо.

— Спрашиваю еще раз. Что ты сделал с моей дочерью?

— Я могу повторить снова, но сколько не бей меня — ответ не поменяется.

— Так значит? Что тогда это?!

Показывает мне бланк из частной клиники, и я, конечно, не читаю всего того, что там накарябали, потому что тупо не могу, да и не до этого сейчас, но название отделения ярко бросается в глаза. Гинекология. Прекрасно. Как чувствовал, твою мать.

— Она сама хотела. У меня есть доказательства. Я никого не насиловал.

— Доказательства есть, значит?! Ты еще на камеру это снял?!

— Подтверждение. С вашей семьей лучше перебдеть.

Степан Андреевич слегка усмехается, потом смотрит на бугая у меня за спиной и коротко приказывает.

— Разбей телефон.

Приказ есть? Приказ принят к исполнению. Его находят сразу — я и не прятал совсем, — и сразу слышу грохот. Мой телефон полетел в стену, но мне то что? Я усмехаюсь сам.

— У меня копия есть в безопасном месте.

— Ох, ты посмотри, подготовился, значит?

— Я ее не насиловал, Степан Андреевич, но мне нравится жесткий секс. Алиса это знала. Я несколько раз предлагал ей уйти, но она не захотела. И я напомню, вы сама изъявили желание разыграть весь этот фарс, на меня вину свалить не выйдет.

Пламенный спич, конечно, в который я сам до конца не верю, и он не верит. Я уже понимаю, что никуда я не денусь, твою мать, по взгляду и раньше, чем он это подтвердит.

— Не хочешь по-хорошему, Олежа? Будет по-плохому.

Степан Андреевич достает телефон, быстро набирает что-то на экране, а потом поворачивает сотовый ко мне, чтобы видимо слышно было лучше. Один гудок — и трубка снята; на том конце я слышу грубый голос и короткое «да».

— Парня видишь?

— Да.

— Доставить.

— Так точно.

Буквально сразу я слышу уже другой голос, родной, который принадлежит моему младшему брату:

— Ээй! Полегче! Ты кто такой вообще?! Руки убрал! ОТПУСТИ!

Дергаюсь вперед, за что вновь получаю удар, а Степан Андреевич вырубает звонок. Он усмехается, что ещё ему делать? Не плакать ведь, правда. Он всё может — он мэр.

— Брата своего преступника навестишь в ИВС, потом его доставят в…

— НЕТ!

— Да, Олежа. Я тебя предупреждал.

— Чего вы хотите?! — выдыхаю глухо, потом яростно смотрю ему в глаза, — Чего?! Я сделаю все, что угодно, но его отпустите!

— Сколько в ИВС могут содержать?

— Это экзамен или что?!

— Сколько, Олежа?

— Сорок восемь часов.

— Столько у тебя и есть, чтобы помириться с Алисой. Не успеешь — его увезут, сухари сушить будешь.

— А что потом? — совсем тихо спрашиваю, на что мэр спокойно так жмет плечами.

Нет. Не удивляет. Меня его ответ совершенно не удивляет, потому что, если совсем откровенно, я знал, что именно так все и будет.

— А что бывает после секса, Олежа? Женитесь летом. Кольцо тоже сам купишь. Постарайся, чтобы она согласилась и простила тебя. Жаль твоего брата, говорят, перспективный мальчик.

Алиса

Оказалось, что со мной все в порядке. Конечно, врач меня пожурил за такой «активный», первый раз, но никаких повреждений, а тем более разрывов у меня не было. Такая реакция организма, бывает. Сделали укол и отпустили домой, всучив еще и заживляющую мазь.

Я Оле благодарна безумно — она просидела со мной всю ночь, а сутра приготовила завтрак. Не хотела, конечно, чтобы я шла на учёбу сегодня, но я поняла, что если останусь дома — с ума сойду. Поэтому да, сейчас я сижу на паре, а мысли все равно не об этом.

Он мне даже не позвонил. То есть вообще ни разу, как будто плевать. Я только об этом думать и могу, задаваясь вопросом, что случилось? Как так резко все перевернулось? И что теперь? Да, Алис, ну правда. Ты действительно хочешь продолжения?

Ежусь. На мне сегодня свитер под подбородок, чтобы никто и ничего не увидел. А там есть на что посмотреть — у меня шея вся синяя, просто кошмар какой-то. Никакая тоналка с этим безобразием не справилась бы, но, спасибо, хоть болеть все внутри перестало. Наверно помогла все-таки эта странная мазь…

Примерно так и проходит мой день: я судорожно смотрю на телефон, ищу Олегу оправдания, но потом бью себя по рукам. Борьба такая странная: сердце против разума.

«Наверно так у нас все и закончится…» — думаю про себя, когда выхожу из корпуса университета, — «А может и к лучшему это…»

Но стоп. Торможу резко, когда вижу Олега прямо перед входом. Он смотрит в сторону, о чем-то говорит с кем-то по телефону, и явно здесь не просто так. Теряюсь. Что мне делать? Встречаться с ним я совершенно не хочу, понимаю это сразу. То ли не готова, то ли боюсь, определить сложно, конечно, но я этого не хочу.

— Ой, смотри, твой принц на прокатном мерседесе. Олег!

Крис махает ему рукой, но я сразу же за нее хватаюсь и тяну вниз. Поздно. Заметил. Отбил звонок и оторвался от своего места, идет к нам. Нет-нет-нет! Я расширяю глаза и выпаливаю:

— Задержите его!

— Что сделать?!

Нет. Объяснять некогда, он слишком близко. Я разворачиваюсь и прямо сквозь толпу прорываюсь обратно в корпус. Остается надеется только на Олю.

А оказалось глупо это было. Когда я несусь по длинному коридору в сторону библиотеки, слышу свое имя за спиной, оборачиваюсь инстинктивно. Олег спешит за мной. Да что ему нужно?!

Паника какая-то дурацкая накрывает, и да, я абсолютно точно осознаю, что веду себя глупо, особенно когда срываюсь на бег.

Полный маразм. Я с ним спала, встречалась четыре месяца, а теперь удираю? Глупая Алиса, но не могу я с ним встретиться сейчас — выше моих сил это…

Залетаю в тихую, пустую залу. Здесь всего пара человек сидят, углубившись в толстые тома, а еще наша библиотекарша. Я ее знаю, конечно, но сейчас мне не до вежливости — все еще в панике я бегу в сторону ровных рядов, где могу спрятаться. И мне это удаётся вот тютелька в тютельку! Как только я скрываюсь между рядами, дверь резко открывается.

Тамара Петровна шипит: тише-тише! Олег ей что-то неразборчивое отвечает и останавливается. Я его не вижу, слава богу, но хорошо слышу, замерев у полок, точно мышка. Не дышу. Не шевелюсь. Господи — какой глупостью занимаюсь, но не сдаюсь. Продолжаю.

А потом слышу его шаги. Они спокойные, ровные и движутся в мою сторону. О нет-нет-нет…пячусь, озираюсь, а потом снова замираю. Олег заходит между соседними рядами. Я так напряженно всматриваюсь в книги, что, кажется, они могут загореться! Слежу по звуку, как он проходит дальше. Вообще, если сильно повезет, то он зайдет в дебри нашей немаленькой библиотеки, а я смогу вырваться, добежать до машины и свалить — отличный план! Ну…что-то типо.

«Та-а-ак…где он?!» — не слышу, поэтому решаю присесть и посмотреть между щёлочек в полке.

Это я и делаю собственно. Присаживаюсь на корточки, придерживая волосы одной рукой, а свою сумку другой, но его не вижу. Странно как…

Встаю. И тут же сердце в пятки падает, потому что я врезаюсь во что-то очень твердое и большое, а никакого стеллажа за моей спиной нет.

Черт…плохой из меня шпион…

— Что за игры в догонялки? — шепчет приглушенно, но я не поворачиваюсь.

— Я ни во что не играю.

— Да ну? Зачем убегала?

— Я не просила догонять.

— Алиса…

Чувствую, что он почти кладет руки мне на предплечья, поэтому резко отшатываюсь и наконец да. Смотрю ему в глаза. Он не понимает — хмурится, а я дышать не могу. Столько противоречий сейчас во мне борется, что я правда задыхаюсь. Слезы подступают. Тошнота тоже. Боже…и голова кружится…

— Алиса, ты чего?

— Не приближайся, — выпаливаю, уперев в него указательный палец, — Стой там.

Озадачен. Серьезно?! Ты не понимаешь?! Может и правда он козел и урод, как Оля говорит? А я просто дура…Да. Так точно и есть. Выдыхаю, поправляю свою одежду, потом выпрямляюсь и серьезно говорю.

— Я не хочу с тобой больше встречаться.

Олег молчит очень долго, и нет, я не жду, что он будет меня упрашивать об обратном (почти так и есть). Быстро стираю слезы, разворачиваюсь и собираюсь уйти — что еще то обсуждать?! Но он вдруг все таки хватает меня за руку и дергает на себя. Сильно.

— Стой!

— Олег, отпусти, мне больно… — мямлю, но он сжимает только сильнее.

— Ты серьезно что ли?! Что за приколы такие дурацкие?!

Мне удается вырваться, но не потому что он ослабляет хватку, а потому что я сама изворачиваюсь. Отступаю от него еще на шаг, слезы уже не сдерживаю — они катятся из глаз будто сами собой, а Олег тихо шепчет.

— Алис, что происходит? — делает на меня шаг, но я тут же отступаю от него, — Алис, да брось, ты должна мне объяснить…

— Объяснить?!

Да, срываюсь на крик, но простите, это уже просто наглость! Он серьезно?! Походу да. Стоит, смотрит на меня, а я отгибаю ворот свитера и показываю его отметины.

— Достаточно?!

Мне вот точно да. Разворачиваюсь и быстро выхожу из библиотеки — не хватало мне еще ссорится с Тамарой Петровной из-за какой-то глупости. Моей глупости. Но глупость на то и глупость — не отпускает она так просто. Олег снова меня догоняет, но на этот раз в коридоре, к стене которого прижимает, ставя руки по обе стороны от головы. Это, видимо, чтобы точно не сбежала?

— Алиса…

— Олег, отойди, я хочу уйти.

— Алис, дай мне все объяснить и…

— Когда тебя это начало волновать, а?! — всхлипываю, глядя ему в глаза, — Тебе же плевать!

— Что за бред?! Если бы мне было плевать, разве я был бы тут сейчас?!

— Ты мне даже не позвонил! Ни разу!

— Ты была на учебе!

— Вчера ночью тоже?!

— В смысле?!

— Что «в смысле»?! — пихаю его в грудь, чтобы уделить дистанцию, но он перехватывает мои руки и сокращает ее, а потом приближается почти вплотную и шепчет.

— Ты была со мной, куда мне надо было звонить?! В туалет?! Или в ванну?!

— Я уехала! Да пусти ты…

— В каком смысле ты уехала?!

Замираю. Так. Стоп, что?!

— Что?

— Я вырубился вчера, и…черт, знаю, что это ужасно и все такое, но…я устал дико, Алиса, много работы было. В каком смысле ты уехала?! Почему?! Из-за…этого?

Глазами касается моей шеи, а я ежусь. Черт…какая же я дура…Об этом совершенно не подумала…поэтому туплю взгляд. Ну что же ты напридумывала, Алиса?! Почему сразу плохое нагородила?! Все ведь так просто — он просто устал, он не проигнорировал…

— …С утра я думал, что ты уехала, встретил тебя после учебы.

— Я думала…

— Что ты думала? Я тебя напугал, да?

Молчу. Он вздыхает и наконец меня отпускает, только вот теперь я этого абсолютно не хочу. Смотрю на него во все глаза, он встает у стены напротив и, слегка почесав лоб, пару раз кивает.

— Знаю, я иногда…перебарщиваю, но…Я так долго этого ждал, не сдержал себя и…Черт.

Олег тянется к карману за сигаретами, но быстро вспоминает, что мы в корпусе университета, поэтому опускает руку и устало так прижимается затылком к стене. Глаза закрывает. А потом шепчет…

— Алис, прости, я не хотел сделать тебе больно. Я испытываю к тебе невероятную страсть и…люблю тебя, девочка.

— Что? — совсем тихо переспрашиваю, он открывает глаза и слегка улыбается, плечами жмет, а потом повторяет.

— Я тебя люблю.

Глава 6

Алена; май

Диплом — это вещь серьезная. С самого детства я знала, что стану журналистом. Быть в центре событий, обозревать интересующие тебя темы, погружаться в них, писать и говорить о проблемах, которые нужно поднимать — мне всегда казалось, что это профессия мечты. Вполне возможно, что это из-за отца. Нет, не так. Это желание на сто процентов связано с папой — пойти по его стопам моя мечта, не меньше. Он у меня работает в крупной газете Тулы, и он просто потрясающий. Умный, спокойный, всегда готов тебя выслушать и помочь. Мама более суматошная такая, скорее эмоциональный вулкан, но они вместе со школы, и они друг друга дополняют до сих пор.

Наверно такая любовь случается скорее в качестве исключения. Моя ведь меня предала.

Я быстро стираю слезу, потому что плакать себе не позволяю от слова совсем с того самого Нового года, когда Он в последний раз со мной разговаривал…

Январь

— …Алло, господи, Олег, ну чего ты трубку не брал?!

— Прости, я…занят был.

Сразу чувствую, что голос у него очень уж какой-то…не такой. Глухой, тихий, отстраненный…что-то случилось. Я чувствую сердцем, что что-то случилось, и это что-то очень плохое, поэтому сажусь на край кровати и хмурюсь.

— Родной, что случилось?

Господи, в этот момент я просто мечтаю услышать его смех, мол, Ален, да ничего, я просто занимался бумагами. Он мне так последние полгода постоянно говорит, я ведь часто слышу, что что-то не так. Мы давно вместе и, кажется, чувствовать друг друга можем на огромном расстоянии, поэтому да, я всегда улавливаю его настроение, как он мое.

Доказательства на лицо. Сейчас тоже самое и происходит — я ведь знаю, что в этот раз все будет не так. Все будет иначе…

— Ален, нам поговорить надо серьезно.

— Говори.

Вздыхает. Я слышу, как тяжело он это делает и понимаю — все максимально серьезно, и все сложилось как-то вдруг не в мою пользу. Чувствую, что мой мир сейчас рухнет…

— Летом я женюсь.

Облегчение. На меня накатывает такое облегчение, но вместе с тем ненастоящее оно. Интуиция вопит: не расслабляйся, это еще не конец, он не закончил!!! Только вот сердце радуется — шутка у него такая дурацкая, вот и все. Слушать надо интуицию, запомните это.

— Я встречаюсь с дочерью мэра Алисой и летом я на ней женюсь. Прости меня.

Сначала я не понимаю, что он только что сказал? Моргаю часто-часто. Разум все сразу схватывает, но вот упрямое сердце барабанит в груди и не дает мне даже пошевелиться.

— Что ты сказал?

— Прости меня.

— НЕТ! ПОВТОРИ! ЧТО-ТЫ-ТОЛЬКО-ЧТО-СКАЗАЛ?!

Олег молчит. Он словно дара речи лишился. Серьёзно?! Теперь будешь играть в молчанку?! Ну уж нет!

— ПОВТОРИ!

— Я встречаюсь с Алисой, и сделал ей предложение на Новый год.

— Это шутка такая?!

— Нет.

— Как давно вы встречаетесь?!

— Ален…

— КАК ДАВНО?! — молчит, а я совсем тихо шепчу, — Когда ты приезжал ко мне осенью…ты уже с ней был?

Еще пауза, и я уже думаю, что он ничего мне не скажет, но говорит. До смешного обсурдное:

— Мне жаль.

— ТЕБЕ ЖАЛЬ?!

— Ален…

— Не произноси мое имя! Не смей!

— Ален, я…

Отбиваю звонок. Такое чувство, что у меня из под ног выбили твердую почву и отправили парить где-то в невесомости….

Май

Я помню, как кружилась голова, помню, как внутри меня будто разворотило, а еще помню, как громко я плакала и как сильно напугала свою соседку…Машка отпаивала меня всеми успокоительными, какие только нашла, пыталась помочь, но чем тут поможешь? Все так и есть.

Я же все таки журналист, я прятать голову в песок не привыкла в принципе, поэтому узнала все, что могла. Отношения у них начались еще летом, а на ее странице я нашла много их совместных фотографий. Конечно прямо открыто она их не публиковала, наверно, из-за ее папаши, но они были. Его руки, которые я наизусть знаю, его вещи, которые я тоже наизусть знаю, потому что многие покупала сама…Теперь Алиса Чистова делает уже открытые снимки, не таясь, регулярно выкладывает их с особой жестокостью. Она целует моего мужчину, который обнимал, как ее, но меня — и это дико больно. Алиса сама очень красивая, я это готова признать, и, наверно, понимаю Олега. Как устоять от такой красотки? Только глупая она слишком. Объективно оцениваю, а может и да? Но глупая — это на него не похоже. Хотя, откуда мне по итогу знать? В конечном счете мужчинам возможно именно это и нужно? Красота, а не ум или какой-то там внутренний мир.

Ох, плевать. Вздыхаю и откладываю телефон подальше. Нет, я не заходила на ее страницу уже два месяца. Не хочу, да и смысла особо не вижу — зачем мне наблюдать за этой идиллией?! Олега тоже не слышала уже три месяца. Последний раз он звонил мне пьяный, но я сразу отбила звонок и заблокировала его новый номер. Он у меня вообще везде в черном списке, она тоже — все, кто с ним связан в принципе. Не хочу слышать, знать, помнить — мне надо думать о себе и о своем будущем, а не о прошлом. Не о Туле.

А если совсем откровенно, знаете? Я даже, наверно, рада, что все так: теперь передо мной открыты все двери, а не только наш маленький городок. Вот сейчас я пишу диплом, чтобы защитить его раньше срока и уехать обратно в Германию на стажировку и в последствии на работу. Олег тянул меня вниз, если мыслить глобально, а теперь я смогу спокойно работать и развиваться, а еще…

Резко закрываю глаза и начинаю плакать. Иногда такие мысли помогают, но сегодня не тот день. Я скучаю по нему. Я все еще не могу поверить, но как тут не верить, если они женятся через две недели?

Олег

Вокруг шум. Кажется, вся Тула собралась на этот «маленький» праздник «любви». А я их всех ненавижу. Каждого пузатого бизнесмена, который тянет пухлый конверт и передает его мне с видом победителя, каждую огромную морду из управленческого аппарата и непременную, даже можно сказать обязательную, скорбрезную шутку. А еще больше я ненавижу теперь уже свою, новую семью: тестя с притворной, гадкой улыбкой, его покорную, прибитую жену и их недалёкую дочь. Ее, кстати, особенно сильно. Алиса уничтожила всю мою жизнь взмахом своей руки…

— …Олег, может твоей маме не нравятся блюда? — тихо спрашивает она, поглядывая на мать, для которой весь этот фарс все равно что похороны.

Нет, Алиса, ей не нравится невеста. Даже больше. Мать тебя просто на дух не переносит, и как бы я ее не просил, скрыть этого просто не может. Нет, разумеется скандала никакого не было, когда я привел ее знакомиться со своей семьей, но и теплоты, даже намека на нее, тоже. Это Алиса понять смогла, а что я отношусь к ней также, нет. Забавно, главное так выборочно…

— Забудь.

— Ну…как же забыть? Она совсем ничего не…

— Алиса! — не сдерживаюсь и повышаю голос, — Я сказал тебе — забудь!

Алиса замирает. Она не привыкла, чтобы на нее кричали, но я действительно нежелезный — я просто не вывожу уже, как будто дошел до своего предела, и, если честно, это мне самому не нравится. Не из-за нее, из-за себя — я на отца похожим становлюсь, и это меня абсолютно не устраивает.

Но думать и копаться в себе времени нет — к нашему столику подходит Степан Андреевич и, все также улыбаясь, обращается ко мне.

— Олежа, отойдем?

Понятно. Сейчас будет очередной выговор — я обидел его маленькую девочку. Ай, плевать уже — все сделано, ничего уже не изменишь. Встаю, Алиса на нас и не смотрит совсем, она притворно улыбается, уставившись в тарелку, кивает на вопросы отца о ее состоянии, а потом мы уходим.

Сейчас начнется. Мысленно закатываю глаза, когда мы попадаем в тихий, темный домик загородного отеля, где мы празднуем нашу свадьбу. Алиса здесь готовилась, насколько я знаю, да и судя по разбросанным шмоткам так и есть. Все в кучу. Вещи, косметика, закуски на столиках вместе с фужерами и уже выдохшимся шампанским…да, Степан Андреевич на свадьбе дочери не экономил — это факт. Кольцо разве что позволил купить мне. Дешевенькое, на какое мне хватило денег — и на том спасибо.

— Ну что… — начинает мэр, подходя к стеклянным дверям, а потом неожиданно выдыхает глубоко.

Он не собирается орать? Странно.

— Вот и все…

— Вот и все.

— Радости в твоем голосе нет, но мог быть раз улыбнуться хотя бы для одной фотографии. Поверь, прекратишь ершиться — тебе лучше будет.

— А что? Если откажу вам, вы брата моего посадите?

— Нет, что ты…мы же теперь семья, — усмехается тесть, а потом наполняет два стакана виски и жмет плечами, — Мужьям проще, если жена довольна. Хорошее правило, возьми на вооружение.

— Она жена мне только по документам. Я Алису не люблю и никогда не полюблю ее в будущем.

— Не зарекайся, Олежа.

— Степан Андреевич, давайте закончим этот разговор. Я сделал, как вы хотели, обсуждать это смысла не вижу.

— Я просто наставляю, но если ты против, ладно, — мэр передает мне стакан, а после серьезно смотрит в глаза, — Я позвал тебя сюда не за этим.

— А зачем?

— Хочу узнать про твои планы на будущее.

Я бы хотел сдохнуть, но у меня мать — вот единственный ответ, который приходи в голову, правда в слух я это не произношу. Говорю другое.

— Я думал уйти в бизнес.

— Я заметил, что ты отдалился от политической жизни. Из-за меня?

— Отчасти.

— Спасибо за правду, это я в тебе очень ценю. Тогда, еще в первый день, как ты переступил порог и ответил на мой вопрос про город правду — я это заметил. Ты поэтому попал ко мне на работу, врать не умеешь, и мне это подходит.

— Подходит для чего?

— Олег, ты же понимаешь, что я — амбициозный человек?

— Допускаю.

— Тогда скажи мне, как один амбициозный человек другому. Тула мой предел мечтаний или нет?

Тут то я и проседаю. Медленно перевожу на него взгляд и вижу, как тесть широко улыбается, делает глоток и мотает головой с видом того, кто сейчас откроет мне картину полностью и абсолютно. Завеса тайны, так сказать, которую я не замечал, как слона в комнате…

— Я собираюсь в Москву, Олег, и благодаря тебе это стало возможно.

— Я…не понимаю.

— Честно? Или прикидываешься?

Нет, я правда не до конца сращиваю, поэтому Степан Андреевич пару раз кивает, трет губы и допивает виски, а потом поворачивается ко мне лицом.

— Я всегда считал, что мое будущее чуть больше мэра Тулы, поэтому я хочу уйти выше. Теперь, после того, как я выдал дочь за парня «из народа», мои рейтинги побьют все рекорды, и я добьюсь своей цели.

— То есть…

— Да…я сразу планировал женить Алису на тебе. Думаю, что ты итак это уже понял.

— И кольцо я должен был купить сам…

— Для людей, конечно же! Кто бы поверил во все это, подари обычный парень кольцо за пару миллионов? Алиса уже сто раз выложила его в свой профиль, так что его уже со всех сторон обсудили, и я в этой истории, как и планировал, выгляжу добряком и очень понимающим отцом. Видишь? Стратегия.

А для меня это последний гвоздь в гроб, ведь если так я мог бы надеяться на развод, теперь — нет. Эта дорога перекрыта, и я в окончательном, железном капкане: так за мной защелкнулся замочек клетки. Меня поймали.

— Я поддержу тебя и твой бизнес, Олег. В благодарность за содействие.

— Алиса…знает?

— Нет, конечно, — усмехается он, глядя на меня, как на барана, — Если бы Алиса знала хотя бы один процент из правды, она бы ни за что не согласилась. Гордая слишком — моя порода.

— Вы понимаете, что я ее не люблю?

— Олег, послушай…любовь — вещь субъективная, как никак. Она красивая…

— Этого недостаточно!

— Лучше страдать с красавицей рядом, чем с краказяброй.

Серьезно?! Он это серьезно говорит вообще или как?! И…твою мать! Где были мои глаза, когда я считал этого человека своим кумиром?! Единственный честный политик! Ага, как же! Он использовал меня, как способ получить желаемое, но это еще что — он дочь свою под меня буквально подложил, и все ради теплого кресла в Москве?!

Дичь. Это какая-то дичь, так разве бывает?!

— Я помогу тебе с твоим бизнесом, дам тебе денег…

— Мне не…

— Не торопись отказываться, мальчик. Ты уже на крючке, зачем ерепениться? Получи, как можно больше, но при одном условии: Алиса не должна знать, Олег. Разводов в моей семье никогда не было и не будет, и пока она не знает, проще будет ее контролировать. Ты можешь спать с кем угодно, делай все, что хочешь, но так, чтобы она ничего не знала.

— Вы серьезно даете мне картбланж на измены?!

— Я взрослый человек, Олег. Мы мужчины и не созданы для моногамии, особенно если рядом женщина, которую мы не любим. Конечно, как любой отец, я буду надеяться на то, что это изменится, но…чего женщины не знают, только им в плюс.

Я очень хочу спросить о том, что будет, если я разведусь, но, если честно, в этом глупом бунте смысла абсолютно нет. Знаю я, что будет — конец мне, он меня и мою семью одним мизинцем уничтожит, поэтому я говорю другое.

— Я приму вашу помощь, но в кредит.

— Тоже гордый? Понимаю. Хорошо, Олежа, как угодно.

Мы замолкаем, пьем — что тут еще скажешь? Бессмысленно это. Мы повязаны: он и я с его дочерью подмышкой. Единственное, что мне остается — это принять правила игры, подстроиться под них и жить дальше. Какой смысл дергаться? Я уже потерял все, что у меня есть — теперь я абсолютно с холодной головой думаю исключительно о своем благе и о благе своей семьи. И об Алисе. Как бы прискорбно это не звучало, но она здесь еще большая разменная монета, нежели я. Да и прав Степан Андреевич все-таки: когда жена спокойна и счастлива, мне будет проще дышать. Без выноса мозгов, без истерик, без выяснения отношений.

— Алиса тебя действительно любит, — неожиданно тихо говорит мэр, и я невольно смотрю на его профиль — он лишь вдаль, — Знаю, что ты ее нет. Возможно, она тебя даже раздражает, но в конце концов, Олежа, она не худший вариант. Ты в этом очень скоро убедишься. Не обижай ее…

— Или вы обидите меня?

— Просто не обижай ее. Я тебе доверяю.

А я тебя ненавижу. Не успеваю сказать этого, так как Степан Андреевич уходит, а я так и остаюсь стоять, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Вдали шумит музыка и, черт возьми, как же я мечтал о свадьбе когда-то, и как же сейчас мне все это претит.

Потому что нет там ее.

Ее нет.

Вытаскиваю телефон из кармана и ищу знакомый до боли номер: Алена меня везде заблокировала, ну и плевать. Я это заслужил, знаю, я заслужил даже больше, но…я просто хочу это сделать, поэтому нажимаю на ее имя и подношу трубку к уху. Ожидаю уже знакомого голоса оператора, который пошлет меня на три веселых буквы вместо нее, но неожиданно пробиваюсь.

Гудок-гудок-гудок. И наконец ее тихий голос:

— Да?

Молчу. Я не знаю, что мне сказать. Голос пропадает вовсе, глаза щиплет, а сердце дико-дико стучит в груди — она мне ответила. Она. Взяла. Трубку.

— Поздравляю со свадьбой, — глухо отзывается опять, и я тут же выпаливаю.

— Если бы ты знала, как я жалею, что это не ты…

Черт. Что я делаю? Она, может быть, совсем обо мне забыла, а я снова и снова появляюсь, делаю ей больно — слышу ведь, как дыхание участилось, скорее всего и слезы сейчас вот-вот сорвутся с глаз, поэтому жмурюсь.

— Как твой диплом?

— Я вчера защитилась.

— Поздравляю, мал…Поздравляю. Прости. Прости, что побеспокоил.

— Я улетаю завтра в Германию. Мне предложили место.

— Правильно это…

— Правда?

Нет, маленькая, неправильно. Нет здесь ничего правильного, но ты этого хотела, и ты этого достойна. Вперед к новым победам, а я…я тут останусь и никогда тебя не забуду.

— Да. Успехов тебе, Алена. Живи и будь счастлива, я тебя больше не побеспокою. Прощай.

Рушит меня этот разговор до основания, поэтому я спешу его закончить — хватит терзать и ее, и себя. Просто хватит. Она достойна большего, чем я.

— Олег?

Слышу тихий голос своего обречения и поворачиваюсь. На пороге стоит Алиса. Ее пышное, блестящее платье даже в темноте будто светится, да и она светится. Счастлива. Глаза ее большие — счастливые, улыбка, которой сейчас как бы и нет, все равно присутствует. Алиса по-настоящему счастлива, и я этому стараюсь улыбнуться.

— Привет.

— Я тебя потеряла…

— Прости, — вытираю лицо, — Я должен был кое с чем разобраться.

— Если я мешаю, могу уйти и…

— Ты не мешаешь.

Она мнется на пороге еще, но потом делает ко мне шаг, шурша подолом. Улыбается. Потом осматривается и слегка краснеет.

— Тут такой беспорядок…

— Нестрашно.

— Ты разобрался со своими проблемами?

— С чего ты взяла, что я говорю о проблемах?

— Ты какой-то очень печальный просто…

— Отец звонил, — вру, чтобы пресечь дальнейшие обсуждения и выходит.

Что в Алисе хорошо — она очень тактична. Опускает глаза и пару раз кивает, а я все. Я больше говорить ни о чем не хочу, поэтому предлагаю единственное, что приходит мне в голову:

— Давай сбежим?

Глава 7

Два года спустя; Олег

Я вхожу в нее быстро, не жалея, откинув голову назад. За последние два года я вообще замечать за собой стал, что мало кого-то жалею. Ни своих подчиненных, ни свою жену, не даже себя. Мне просто плевать, я как плыву — существую, точно машина, прущая только вперед. Меня ничего не волнует от слова совсем, и если честным быть, я стал человеком, который даже мне не нравится. Холодный, деспотичный, часто выпиваю, грублю, срываюсь. Я таким не был никогда, а теперь что? Нет смысла как будто быть другим.

— Олег, мне больно…

— Заткнись, — хрипло рычу, шлепаю по упругой заднице и ускоряюсь.

Твою мать. Просто закрой свой сранный рот. Единственное, что в тебе хорошо — красивая. Алиса за два года хуже не стала, лучше только. Это объективно. Я реагирую, как мужчина, потому что невозможно на ее задницу не реагировать, но мне все также плевать, если не хуже. Честно? Она меня так заколебала, что порой я хочу уйти, куда глаза глядят, и не возвращаться — не могу. Семья. Я все-таки ее глава, и сейчас речь про мать и брата, а не про Алису. Она мне так и не стала ближе, да и шутка ли? Как она может быть ближе, если слушать весь ее треп и терпеть ее двуличие порой просто невозможно?

Она ведь врет, когда говорит, что ей больно — хорошо ей. Просто в ее парадигму мира не укладывается, что такой секс может так вставлять. Она все еще живет где-то в своем мире, пребывает в розовом, пуховом замке на несколько уровней выше земли. Все должно быть, как в сказке: принц галантный, на столе накрыто по правилам и с лучшим фарфором, белье постельное только светлое! И секс только нежный. Ан нет, милая, тут ты мне указывать не будешь.

Ускоряюсь, двигаю бедрами резче, а сам смотрю, как она выгибается. Спина у нее красивая, позвоночник ровный, а сейчас, как змея. Ты и есть змея, Алиса, которая всю жизнь мне отравила…

Хватаю ее за волосы и тяну на себя. Она послушно следует, деваться то некуда, прижимается ко мне, сама за бедра хватается и еле дышит — знаю, девочка, знаю. Сейчас я снова сломаю твои представления о том «как должно быть». Ничего, потерпишь.

Сжимаю ее грудь. Алисе это нравится. Она отрицает, сразу хватается за мое запястье, но я сдавливаю остро-стоящий сосок сильнее, и она стонет, а через миг сдается окончательно. Так, господа, принцесса понимает, что не такая она и хорошая. Да, именно так это и бывает — Алиса начинает дышать чаще, а потом взрывается. Ее мелко потряхивает, изнутри меня сжимает, и нет, она не притворяется. Она просто не смогла больше сдерживаться, и я уже не вижу смысла. Кончаю следом, а потом мы валимся на постель. Вообще забавно. Почти каждый наш секс — это своего рода игра. Она притворяется монашкой, а я ее страшный дьявол, который абсолютно безжалостно ее порочит. И да, я снова выиграл.

Нирвана. Нет, меня все устраивает, это факт. В постеле у нас проблем нет, да и кому не понравится? Алиса слишком красива, но, жаль, на этом все. Кукла она, я ее так и называю. Девчонка думает, что это мило, потому что понять не может, осознать отказывается, что это действительно значит. Да и плевать. Свою часть договора я выполнил. Как только она кладет руку мне на грудь и придвигается ближе — я встаю и иду в душ, а сам про себя один и тот же вопрос каждый раз задаю: когда же ты поймешь наконец, что плевать мне на тебя?!

Но она не понимает. Для Алисы это все слишком сложные материи, вместо этого она готовит мне завтрак. Когда я выхожу из душа и одеваю привычный костюм, на столе меня уже ждет пара тостов, кофе и каша, которую она как раз мешает. Не успела доварить, а в глазах такое извинение, будто она у меня все деньги украла и сбежала с любовником.

А может и хорошо бы если да? Пришел бы в нашу трешку, а ее нет и одна записка: Олег, наш брак был ошибкой, я люблю другого. Прости. Прощай.

«Я бы даже не переживал, вот честно, только рад был бы от нее наконец избавиться…» — размышляю, задумчиво намазывая масло на тост, — «Плевать мне на эту квартиру. Ее папаша может ей подавиться, я вполне могу снять себе жилье, даже купить его…»

Благо состояние позволяет не думать о таких мелочах. Бизнес мой в гору пошел так круто, что я меньше чем за год расплатился с тестем — красота да и только. Ушел я в строительство, в чем неплохо разбираюсь — папаша мой бригадиром когда-то был. Ему, конечно, до меня далеко, но многому научил, а в армии поднатаскали сильнее — теперь я просто гуру. Сначала дома обычные строил, потом выиграл тендер и мне доверили целый поселок, а теперь вот бьюсь за еще один тендер на торговый комплекс…

— Олег, ты меня слушаешь?

Нет. Не слушаю, Алиса, иди ты в жопу.

Мой взгляд, однако, она не видит — все еще спиной стоит, потом только поворачивается, когда я себя уже контролирую. Ставит передо мной тарелку, а я цыкаю.

— Алиса, блин, я сто раз просил тебя не добавлять никаких чертовых ягод!

— Но также вкуснее!

— Мне нет! — повышаю голос, смотрю на не строго, а она опять взгляд тупит в пол, как овечка несчастная, — И хватит строить из себя чертову жертву! Я сто раз говорил, что сам могу сделать себе еду, но если ты взялась — делай, как я хочу!

— Прости…

Здравствуй, тон полумертвой лебедессы. Боже! Побыстрее бы уехать в офис. Сегодня понедельник, мы поэтому так много говорим в принципе, обычно я домой возвращаюсь не раньше ночи, а на утро все еще настолько усталый, что говорить сил нет. И мне плевать. Вот реально. Я как белый шум включаю и вообще ее не слушаю — вот какие навыки в браке ты приобретаешь.

— Олег?

Господи. Ну что еще?!

— Что? — отвечаю все-таки спокойно, сам слишком занят тем, чтобы выловить из каши все ее «вкуснее».

И вроде бы, да? Сожри ты их молча, а я просто не могу и все тут! Это принципиально. Я хочу сам выбирать, что есть, раз мне не дали выбрать, на ком жениться.

— Я говорю…что может быть мне к врачу сходить? Или…нам вместе лучше?

О нет. Нет-нет-нет! Нет! Только не эта тема, умоляю. Только не она!

Но Алиса не собирается давать заднюю. Она смотрит на меня твердо, в кои то веки показывает характер, но лучше бы ей притормозить. Нарвешься, девочка, ой нарвешься…

— Алис, давай не…

— Олег, это важно! Мы женаты уже два года, и… — понижает тон, как благородная девица, — …Олег, мы не предохраняемся, а я не могу забеременеть…

Вот оно. То, чего я боюсь, как огня — дети. Помню, как я мечтал о маленьком, светловолосом мальчике, который будет взрывать мои серые будни, радовать, а потом и девочку можно было бы, но…Но. Чертово но. Моя жизнь теперь в принципе состоит из этих самых «но», а главное сидит напротив. Я ведь от Алены хотел детей, а не от дуры набитой.

Нет. Теперь я детей не хочу. Если будут, привяжут меня к ней на всю жизнь, а я планирую развод, когда ее папаша покончит со всеми своими намерениями. Лет пять примерно, на это мы договорились. Еще три года и все. Так что нет, никаких детей — если откровенно, я ее таблетками кормлю на всякий случай. Знаю, что дичь, делаю это аккуратно и исключительно под надзором врачей, но Алиса, как с ума сошла — она только о детях и думает. Вот куда тебе их?!

— Зачем ты понижаешь голос, если мы одни? — спрашиваю, стараюсь увести разговор, но Алиса не сдается.

Твою мать. Ну какого…

— Олег, ты меня слышал?! Вдруг что-то не так! Может быть…может со мной что-то не так?! Надо пройти обследование. И тебе тоже. Прости, но…это же ненормально и…

Каждое ее слово — гвоздь в гроб моего спокойствия. Я держусь-держусь-держусь, пока она говорит-говорит-говорит. Обследования. УЗИ. Ребенок. Нам нужен ребенок, Олег. Я хочу ребенка. Что?! Вынь да положи, да?! Алиса хочет — Алиса получает?! Хочешь и его, как куклу, себе присвоить?!

Так она выводит меня из себя окончательно. Я резко подрываюсь, стул падает на пол и громко бьет по мраморной плитке, а тарелка с чертовыми ягодами летит в светлый гарнитур. Не разбивается — жаль. Я бы с удовольствием разбил всю ее любимую посуду, а еще с большим удовольствием весь этот чертов брак.

— Я сказал тебе — нет! Ты дура что ли!? Сколько можно говорить об одном и том же?! Или что?! Ты не знаешь, что такое «нет»?! Так почитай гребанный словарик, идиотка! Все! Я на работу!

Срываю пиджак и уверенно иду к выходу, а там хватаю ключи и вовсе покидаю это напудренное сверху донизу жилище, где от меня по факту и нету ничего — там все Алисино только.

* * *

День проходит интенсивно. Знаю, что я сорвался дома и должен написать жене, как всегда делаю, но сейчас мне не до нее. До обеда я плотно занят переговорами с поставщиками материалов, а после захожу к архитекторам, чтобы проверить проект. Андрюха уже там. Да, я его перетянул к себе, можно сказать у государства выкрал, так как прекрасно знаю, что этот человек способен продать все, что угодно. Помню, когда в пятом классе были, и нам задали на биологии прорастить фасолину, он провернул просто потрясающую аферу. Дома сделал сразу десять штук, а в школе продал их нашим одноклассникам и параллеле. На вырученные деньги мы ели булочки еще неделю, а в узких кругах Андрюха зарекомендовал себя, как «малиновый пиджак». Я его так до сих пор в шутку называю, и сейчас усмехаюсь. Он точно и есть «малиновый пиджак» — вон как посматривает на нашу новенькую Карину. Молодая девчонка, только универ закончила, взяли ее, как стажерку, а Андрюха на нее глаз положил. Вообще ни одной юбки не упускает, и меня абсолютно не замечает, так что приходится его пихнуть, чтобы вернуть с небес на землю.

— Ты чего?! — шипит на меня, я ему в ответ.

— Прекрати. Мы работаем.

— Я и работаю…

— Серьезно. Прекрати.

— Ты чего нервный такой? Твоя что ли устроила сцену? Очередную.

Алису в моем кругу не особо жалуют. Ну как? Мои друзья, настоящие друзья, точно. Она для них, как кость в горле, малой вообще открыто ее гасит. Он тоже вернулся в Тулу сразу после той отсидки, теперь учится под боком. Хорошо это, мать без него слишком уж нервничала.

Теперь нервничать надо мне. Чтобы тормознуть брата, что иногда бывает очень сложно, приходится прикладывать много усилий. И это только один из пунктов в моем длинном списке, хотя почетный все еще отдан «детям».

— Она снова говорит о детях, — подкатываю глаза и смотрю в потолок — сосредоточиться на докладе вообще нереально.

Я, если честно, и половины не понял. Только об этом и могу думать: что еще мне сделать, чтобы она прекратила?! Но тут точку ставят обстоятельства — телефон звонит. И звонит как раз врач Алисы, который как чувствует, блин…

— Да?

— Олег Алексеевич? Извините за беспокойство, но…тут такое дело.

— С Алисой что-то случилось?

— Эм…Нет. Алиса пришла на прием. Она хочет обследование…

Подкидывает так, что сношу бутылку воды со стола, и она летит прямиком в макет нового торгового центра. Твою мать! Жмурюсь. Тру глаза. Тем временем Андрей выпроваживает свидетелей:

— Так…на выход. Давайте. Потом закончим, шеф не в настроении…

Не слушаю их больше, а подходу к окну офиса, на которое опираюсь предплечьем. Да что за херня то?! Вот правда! Когде это кончится! Врач, видимо, думает также. Я ей плачу, а в нашем мире деньги нужны всем, но, думаю, что и ее задолбала эта тупица, которую за последние полгода будто подменили. Да с чего она вообще так на детях двинулась?!

— Что вы ей сказали?!

— А что вы предлагаете мне сказать? — ершится она в ответ, — Отказать я не могу! Тем более если она сдаст кровь где-то в другом месте, сразу станет ясно, что она пьет таблетки. Как это объяснить?

— Ладно-ладно. Я понял!

— Что мне ей сказать?! Может быть…придете и хотя бы для вида пройдете тесты? Скажем, что вы…эм…не можете…

— Исключено.

— Понимаю, что это задевает ваше мужское эго, но…

— Дело не в моем эго! Алиса тогда с меня не слезет! Короче, делайте ваши анализы, а я придумаю что-нибудь. Перезвоню.

Отбиваю звонок и упираюсь второй рукой, сцепив пальцы в замок на затылке. Нет, она, твою мать, надо мной издевается!

— Погнали поедим, а там поговорим как раз.

— У нас много работы, — бубню в ответ Андрюхе, но тот лишь усмехается и говорит правильные вещи.

— Нет, друг…Ты сейчас недееспособен абсолютно. Даже я, роняя слюну на Каринку, слышал хоть что-то. Ты — абсолютно ничего.

Что тут скажешь? Мне нечем бить, поэтому я соглашаюсь, и мы вместе едем туда, куда Алиса точно не пойдет. На окраине потому что он. Наше это место. С юности наше. Алиса такое не понимает, а нам отлично. Мы заходим в обычную кофейку недалеко от школы и занимаем наше любимое место на террасе. Андрюха делает заказ: два сочных куска мяса, закуски какой-то, хлебную тарелку, пару салатов и графин водки. И, наполнив первую стопку, толкает ее ко мне и кивает.

— Рассказывай.

Я с удовольствием выпиваю, а потом откидываюсь на спинку диванчика и жму плечами.

— Что рассказывать? Алиса спятила. Ребенка ей подавай.

Андрюха усмехается, но потом уточняет.

— Ты, я надеюсь, даешь ей таблетки?

— Естественно, за кого ты меня принимаешь вообще?! Мне это все не нужно. Я развестись собираюсь.

— Это хорошо…

— Но она меня заколебала так, что я еле себя контролирую. Еще чуть-чуть и, клянусь, я ее убью просто.

— Воу-воу, тормози.

Фыркаю и съезжаю окончательно, уставившись в потолок.

— Я просто больше не могу. Меня сейчас только работа спасает, Андрюха. Но на выходных, когда мне некуда деваться, все — я просто пропадаю. Если в это уравнение добавить ребенка, я из окна выйду или ее убью. Не знаю, что мне делать.

— Пробовал поговорить?

— Бесполезно.

— Пройди ты этот тест, пусть скажут, что ты не можешь. Плевать, что она там подумает…

— На это да, но Алиса еще больше на меня насядет. Я за эти два года понял, что сама она от меня ни за что не уйдет. Чтобы я не делал — бесполезно. Узнает, что я не могу иметь детей, еще больше вцепится, жалеть будет и заставит по врачам ходить бесконечно. Отпадает.

— Тогда на нее спихни.

Резко на него смотрю. Это, конечно, был бы неплохой выход, но я, если честно, не могу. Одно дело на себя все дерьмо взять и разгребать его молча, как я сейчас делаю, с другой стороны на нее повесить. Алиса, может быть и дура, может быть она меня и бесит до трясучки, но она просто глупый ребенок и такого не заслужила. Когда я подам на развод, она ничего не узнает о том, как все обстоит на самом деле — это я давно решил, а значит я не заставлю ее думать, что проблема в ней. Нет. Не настолько я жестокий…

— Исключено.

— Почему? — усмехается Андрей, но я отрезаю.

— Исключено и точка.

— Жалко ее?

— Закрыли тему.

— Тогда через папашу действуй. Он тебя во все это вписал, пусть помогает выкручиваться.

— Его в городе нет.

— Телефон то у него есть.

На самом деле не хочу я вписывать в эту историю Степана Андреевича. Отношения наши стали лучше, как бы это смешно не звучало. Мы не ненавидим друг друга, даже можем общаться, потому что договорились, что не навечно я в этой кабале буду…Но это не значит, что я его простил, и это совершенно точно не значит, что я ему верю. Ну уж нет, дудки. Выкинет еще чего?

— Забудь, я сам придумаю, что делать. Давай еще по одной за мою пустую жизнь?

— Погоди пить за это… — вдруг тихо отвечает Андрей, а сам смотрит куда-то за спину мне.

Взгляд у него еще такой странный, как будто призрака увидел, и когда я оборачиваюсь — все понятно становится.

Это она. Она! Моя Алена…

Идет навстречу мне, улыбается, даже хохочет со своими подругами. Когда она вернулась?! Что вообще тут делает?! Родители ее уехали под Рязань жить, чтобы ухаживать за родственницей, тогда что она здесь делает?

Я сам не замечаю, как поднимаюсь с места. Смотрю на нее жадно, наглядеться не могу! Какая же она красивая…Еще красивее, чем когда-то. Волосы длиннее стали, но такие же светлые, как солнце. Губы ее пухлые, глаза хитрые — черт, как же я по ней скучал. Не контролирую себя и смотрю на ее небольшую, аккуратную грудь, узкую талию, бедра, а внутри все иголочками колет. Я, как наяву, вижу ее обнаженной и свои любимые родинки — три в ряд на правой лопатке! — вижу. Черт, девочка, как же мне тебя не хватало, посмотри на меня. Умоляю. Посмотри.

И она смотрит.

Замирает. Мне страшно, что она сделает дальше, если честно, потому что у нее есть право сделать, что угодно. Но…она улыбается. А я, как будто снова дышать могу полной грудью…хотя нет. Не могу. Она ко мне идет, и я снова деревенею…

— Привет, Олег, — тихо здоровается, пока ее подружки позади недовольно фырчат.

Ненавидят меня. Санька мелкая и Женька — лучшие ее подруги с детского сама. Знаю, что последняя только родила малыша, а первая даже замуж не вышла, все гуляет. Помню, как когда-то мы гуляли все вместе…Дружили. Я с ее подругами всегда ладил, и, если честно, не осуждаю за то, как холодно они меня встречают — понимаю. Да и плевать по большому то счету: Алена здесь. Это важно.

— Привет…

Говорю еле слышно, сам глаз оторвать не могу, и пусть сейчас я абсолютно потерян, но прекрасно знаю одно: эта встреча все изменит.

Глава 8

Алиса

Мда…этот день вряд ли можно назвать «моим», даже если очень постараться. Сначала та сцена с утра…всего лишь обычная каша, которую мы в свою очередь заварили в какой-то скандал! И я в очередной раз сижу на полу, плачу и убираю его последствия. Нет, такое между нами редкость скорее, а не закономерность, но вот это положение, к сожалению, нет.

Когда мы с Олегом только поженились, он стал очень много пить. Знаете? По-настоящему много. Бывало, что он напивался так, что не мог дойти самостоятельно до постели, а бывало, когда мог — все равно опрокидывал на своем пути кучу разных вещей, включая в себя текучих. Так что вот так вот на коленях я провела много ночей, чтобы на утро ничего не было, чтобы он не расстраивался. Я ведь понимала почему так — на него сильно давило общество. Если бы вы слышали, сколько раз сквозили шуточки типо «ухватился за богатенькую девочку», у вас бы волосы встали дыбом. Люди бывают невероятно жестоки…В моем кругу его считали альфонсом, и кому тут докажешь, что это не так? Это ведь не так. Олег у отца деньги взял только на свой бизнес и то в кредит, который ответственно пополнял каждый месяц. По чуть-чуть сначала, но он ни разу не пропустил платеж, и мне запретил у него просить помощь — в первые полгода мы жили только на то, что он заработал. Да, пришлось круто ужаться, но я же его жена, я последовала за ним, как он того хотел, потому что уважаю это желание, даже не так — необходимость! доказать, что он способен на большее.

Как оказалось, это действительно так. Он собрался и прекратил заливать «горе», а вместо того сосредоточился на бизнесе. Вообще, думаю, его удержало от бутылки то, что старания наконец дали свои плоды — Олег выиграл свой первый тендер. Он сделал ход конем, подтянул своего старого друга Андрея, и тот круто ему помог. Вертлявый он, Олег более четкий и более…что ли правильный, но их тандем — это что-то с чем-то. Мне, понятное дело, Андрей не сильно нравится, но за это я ему благодарна: вытащил.

В тот день, когда произошел этот переломный момент, Олег был просто счастлив. И я была. Ночь стала волшебной, одной из лучших, что у нас были. Признаюсь, что часто у меня почти опускались руки, и я думала, а может не судьба нам? Но потом происходило что-то волшебное, и я отмахивалась. Судьба. Просто это временные трудности, как мама говорит. Она вообще настраивает меня на терпение: он твой муж, Алиса, а просто бывает не всегда. Да, это правда. Жизнь наша по итогу не сплошные светлые моменты, и пусть они есть, тьмы достаточно, чтобы иногда плакать также горько, как я плачу. Да и плачу я не из-за реакции Олега, по итогу то, а из-за ребенка…

Дети. Господи, я так хочу их! В последнее время еще больше, чем раньше. Это все из-за учебы, на самом деле. Она ведь у меня к концу подходит, я вон уже четвертый курс заканчиваю, и поэтому часто бываю в окружении детей — практика и все дела. Этим летом вообще уезжаю в лагерь вожатой…Для меня это безумно важно и волнительно, а сейчас ни о чем другом думать не могу. Невольно задаюсь вопросом: боже, а вдруг со мной что-то не так все таки? Вдруг я никогда не смогу иметь детей? Мы же правда не предохраняемся, и я с таким предвкушением жду две полоски, а их все нет и нет…Врачи говорит, что так бывает, но если учесть как много мы занимаемся сексом, разве хоть раз не должно было повести?

Мне просто стабильно не везет. Никаких тебе задержек, никакой тошноты, фигура не меняется…все мимо. Я поэтому и решаюсь на обследование, и так волнуюсь, когда его прохожу. Господи! Пусть ответ будет положительным…а пока мне нужно собирать вещи — я завтра уезжаю. Как лучшей студентке, мне досталось место не в обычном лагере, а в Испании. Я же будущий учитель английского, как никак, средней школы. Забавный инструктаж у нас был: в первый день вы дико захотите домой, не поддавайтесь! Очень ободряющее начало, да? Да. Именно так. Потом нам выдали справочники по правилам безопасности, которые должны быть выучены от корки до корки, а потом пособия, на базе которых нужно сделать пару уроков. Короче…очень и очень много литературы, которую я снова и снова изучаю прямо сейчас. О вещах уже забыла, мне вдохновение пришло…

Оно настолько сильное, что я даже не замечаю, как время проходит, как и не замечаю, что входная дверь открывается. Прихожу в себя только в тот момент, когда муж меня зовет.

— Алиса?

Вздрагиваю и роняю на пол чашку. Та разлетается на три огромных осколка, которые я взглядом гипнотизирую, потом виновато на него смотрю.

— Ох, блин…как же я так…

Уже собираюсь подняться, но Олег тут же руку выставляет и мотает головой.

— Нет, сиди. Ты порежешься. Я сейчас.

Огромный букет красных роз он кладет на стол, а сам уходит, чтобы через минуту вернуться с веником. Ну да. Логично это — Олег в тапочках, а я, как обычно, с босыми ногами, — и все равно так мило. Я улыбаюсь, наблюдая сверху вниз, как он убирает осколки, потом поднимает свои красивые глаза и тихо усмехается.

— Ты, как обычно. Сто раз же говорил — одевай тапки.

— Прости, я увлеклась очень… — нежно касаюсь его щеки и слегка очерчиваю полукруг, а потом ласково целую, — Привет.

И не помню я совсем о том, что было утром. Я так рада его видеть, да и портить последний наш день не хочу. Мы месяц не увидимся все-таки…

Олег мне отвечает, потом подается вперед и углубляет поцелуй. Сегодня он нежный. Слишком нежный, а потом я чувствую горький привкус алкоголя, и хмурюсь.

— Олег, ты выпил?

— Совсем немного.

Меня это напрягает. Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза, но он улыбается так открыто и полностью меня обезоруживает. Я не могу на него злиться…

— Все нормально, Алис. Это просто стопка водки за обедом.

— Олег…

— Этого больше не повторится.

— Ты уверен? — тихо переспрашиваю, потому что страшно снова его взбесить, но я просто не могу это игнорировать и сильнее сжимаю его руки на своих бедрах, — Я точно могу уехать?

— Да. Все под контролем.

— Хорошо…Ты какой-то слишком уж довольный, — Олег тихо усмехается, а я прищуриваю один глаз и решаю его пожурить, — Не из-за моего ли отъезда?

— Дурочка что ли?

— А что? Скучать будешь?

— Буду.

Открыто и честно. Этим Олег нравится мне больше всего — честный он. На все сто процентов. А я снова краснею…шутка ли? Но за два года мои чувства меньше не стали, больше только, поэтому стесняюсь я его часто. И очень хочу похожей на него быть, поэтому сознаюсь, как на духу, правда в глаза не смотрю, только на руки свои…

— Олег…я все-таки сходила в клинику. Прости.

— Ты прости, что из себя вышел сегодня утром. Я не хотел.

— Знаю.

— Что сказали?

— Я анализы сдала…через неделю все ответы будут.

— Не думаю, что тебе есть о чем переживать.

— А вдруг со мной что-то не так? — совсем тихо спрашиваю, потом быстро вытираю непрошеную слезу, — С мамой было не так. Вдруг…и со мной тоже?

— Алис…

— Олег, я серьезно…Мне очень страшно…

Он берет мое лицо в ладони и поднимает так, чтобы я смотрела на него, потом серьезно говорит:

— С тобой все нормально. По разным причинам может не получаться. Вдруг вообще дело во мне?

— Этого не может быть.

— Алиса…

— Не может, — уверено повторяю, сжимая его пальцы, — А если…это все же я…Я пойму, если ты захочешь развода и…

— Алиса, прекрати. Что с тобой вообще происходит?

— Я…я очень хочу ребенка.

— Куда ты так торопишься? Ты молодая еще совсем.

— Наверно это из-за работы. Я смотрю на детей, и так хочу…нашего. Маленького. Но как ты.

Олег снова тихо смеется, потом поднимает мое лицо за подбородок и улыбается открыто.

— Будут у тебя дети, успокойся. Просто сейчас, возможно, не самое подходящее время? Ты об этом не думала?

— Почему?

— Оглянись вокруг, малыш, я работаю постоянно. Ты учишься. Может быть поэтому не получается? Мы сосредоточены на другом.

— Думаешь это так работает?

— Не знаю, но я уверен, что с тобой все в порядке. Все будет, просто давай немного подождем. Согласна?

— Обещаешь?

— Да. Все будет хорошо.

Олег снова приближается и снова целует меня, а потом тянет на себя, подхватывает и усаживает на стол. Знаю я, что будет скучать, мне даже необязательно спрашивать об этом — между нами много чувств. Больших и крутых виражей — я это чувствую. Где-то читала, что если ты кого-то любишь, то не можешь его не касаться…так вот, Олег не может меня не касаться. Я даже не про секс говорю, а про то, что он всегда мимолётно, но дотронется. Когда я корплю над книгами, пройдет мимо и слегка заденет меня по плечу. Когда мы едем в машине — коснется колена. Если куда-то идем, за ручку не любит, конечно, но мизинцем меня нет-нет, а дотронется.

Сейчас и вовсе не отстраняется ни на шаг. Он занимает законное место прямо напротив, одной рукой придерживает бедро, а второй упирается в стол. Целует нежно. Спускается к шее плавно. Я люблю его таким. Люблю и грубым, да любым люблю — мне все в нем нравится, но сейчас в свете солнца он, как мираж, который оказался явью, и я безумно счастлива.

Все у нас будет хорошо. И дети буду, просто надо подождать — прав, я слишком переживаю, поэтому решаю себя отпустить. Подаюсь бедрами вперед, отзываясь на его ласки, а потом сама стягиваю с него рубашку. Олег так прекрасно сложен: каждая мышца в его теле твердая и сильная, и за его спиной, я как под защитой. Моя скала. Моя надежная скала…

— Я хочу тебя, — шепчу ему в губы, и не надо долго просить — Олег прикусывает мне кожу, а сам медленно стягивает с меня шортики.

Ему все можно. Я вся его — и ему можно все, что он захочет…

* * *

Мы приезжаем в аэропорт ровно в срок. Олег помогает мне выгрузить чемодан, потом забирает его у меня и сам везет до пункта назначения. У него на плече даже сумка моя — я рядом с ним действительно под защитой. Он мне и в магазин не разрешает ходить, мы только вместе это делаем, чтобы я пакеты тяжелые не носила. Хороший он. Такой хороший…смотрю и слезы сами собой напрашиваются: мы разлучаемся на месяц. Целый месяц. Без него. Я крепко его обнимаю за талию, после того он оформляет мне посадочный, Олег обнимает меня в ответ. Кладет голову на макушки и молчит. Мерно дышит. Я, правда, совсем нет — не могу надышаться запахом его парфюма.

— Я так по тебе скучать буду, Олежа, — шепчу еле слышно, он слегка сильнее руки сдавливает и кивает пару раз.

— Я по тебе тоже, Алис. Тебе пора.

Знаю, но не хочу. Я хочу глобально, конечно, но в эту минуту, когда смотрю ему в глаза — совсем нет.

— Я люблю тебя, Олег.

Он слегка улыбается и мягко целует меня, а потом подталкивает в сторону посадки. Я звонко смеюсь. Знаю, буду бережно беречь эти моменты, пока буду далеко…

Олег

Я захожу в зал ресторана с небольшим опозданием и нервно оглядываю его с высоты своего роста. Боюсь. Правда боюсь, что она просто так согласилась придти. Из вежливости, так сказать. Для меня ведь эта встреча, как глоток воздуха. Для нее пусть забава, плевать — я, кажется, снова я.

И она здесь.

Алена сидит за барной стойкой и покручивает в длинных пальчиках зубочистку. Она пьет мартини. С каких пор? Не знаю, но это так по-взрослому. Она действительно изменилась. Я ее такой и не знал никогда, и, забавно, раньше думал, что взгляда оторвать не могу, что теперь тогда? Вообще не перестаю на нее глазеть, пока пробираюсь мимо столиков, подхожу. Еще шаг. Еще и еще. И вот она рядом.

Чувствую свежий запах ее парфюма, а как будто на луговом поле нахожусь — от нее всегда пахло свежим утром и цветами. Не изменилось это. Значит здесь она, Алена моя. Рядом. Как же близко…

— Прости, что опоздал, — еле слышно выдыхаю, она слегка вздрагивает, но улыбается и смотрит в глаза.

— Ничего страшного. Пока тебя ждала, решила немного выпить.

— Ты раньше не пила чистый мартини.

— Научилась.

— Волнуешься?

Алена усмехается и делает небольшой глоток, потом смотрит на меня и слегка приподнимает брови.

— Елагин, ты себе льстишь.

— Я вижу.

Вдруг замолкает. Я правда вижу, что она волнуется, а теперь вижу, что еще и злится. Даже не так — растеряна вдруг, сожалеет будто, о чем-то? Спрашивать не приходится, она отвечает сама, когда неожиданно резко поднимается со своего места.

— Это была ошибка. Прости.

Алена сбегает так быстро, как лучик солнца, который не может пробиться из-за плотных туч — они ее снова у меня забирают. Обстоятельства, моя жизнь, мой выбор — все это! Нет! Я допустить этого не могу, поэтому срываюсь с места за ней, а как в карьер прыгаю. Все абсолютно точно изменится дальше, и я это тоже знаю. Плевать. Плевать, если кто-то узнает, плевать даже если мне придется все рассказать — не могу больше. Без нее не могу.

— Алена, стой!

Кричу ей в след, пока она почти летит к серебристой тайоте, взятой на прокат. Уехать хочет? Нет!

— Алена!

— Олег, уходи! Это была ошибка!

— Нет!

Хватаю ее за руку и резко поворачиваю на себя. Смотрю на нее — плачет. Вижу эти ужасные слезы, что режут меня изнутри. Пожалуйста, маленькая, не плачь…

— Алена, что случилось?

— Я думала, что это будет весело. Думала, что все кончено. Что я отпустила… — бормочет что-то, но я улавливаю лишь суть — она еще меня любит.

— Алена!

— Олег, езжай домой!

— Я тебя тоже не забыл.

Она ловит ступор, я сжимаю ее сильнее. Если убежит сейчас, я снова окажусь в бездне. Не могу туда упасть — как человек, который только что освободился, я просто не могу снова надеть эти кандалы. Только не это…И все же…разве я имею право ее останавливать? Нет. По сути своей, кто я для нее? Прошлое, которое предало и сердце разбило вдребезги. Нет у меня реальной возможности держать ее, да и по-хорошему, если правильно рассуждать — отпустить ее должен. Потому что раню. Знаю, что раню. Я должен отступить.

И я отступаю. Убираю руки с ее плеч, прилагаю всю выдержку и делаю шаг назад…а сам вижу, что не хочет она этого. Не знаю, может лгу себе? Так ведь проще, в грезах своих пребывать, лишь бы наконец-то почувствовать себя живым — эгоистично и подло до мозга костей, но…Резко подхожу к ней в плотную, беру за талию и разворачиваю к своей машине, что поставил рядом, прижимаю ее к задней двери и горячо целую. Я поступаю подло, а по-другому не получается. Хотя бы в последний раз снова коснуться ее — все, что мне сейчас надо. Простите.

Алена в первый миг не отвечает, но дальше…она прижимается сама, отвечает пылко, желает. Она этого хочет сама, я не давлю больше, и если кому-то интересно — вот он самый высокий градус у самого яркого алкоголя. Я так не пьянел даже от водки. Сам не понимаю, как мы оказываемся на заднем сидении моей машины, а там, в тесном, закрытом помещении, нет разума никакого. Там только чувства, эмоции, тактильность и запах. Он меня дурманит, и я вообще обо всем забываю — будто не было всего этого ада и грязи, принуждения. Только она всегда была.

Стягиваю с ее плеч тонкие лямки, любуюсь. Алена мой идеал, никого нет лучше нее. Какой бы Алиса не была красивой, не сможет никогда затмить Алену. Я ее в своих руках держу бережно, даже сейчас, когда страсть мной полностью завладевает. Ведь хочу, чтобы было только хорошо со мной рядом, как раньше. Мог бы стереть все, что сделал, с ней и с нами, — стер бы, но я могу только нежно целовать…

Я так по тебе скучал, моя девочка…

* * *

Полуголые и мокрые мы сидим все там же. Алена закуривает, выпуская дым в потолок. Она на меня не смотрит вообще, я тоже не пытаюсь поймать ее взгляд своим — безумие все это. На миг я даже жалею, что сделал это, поддался чувствам, но потом понимаю, а как иначе то? Никак. Не было у меня шанса обойти ее стороной. Я люблю Алену, всегда ее любил и всегда буду. Алисе я не изменял только потому что пустое это, но разве касается мое личное правило Алены? Нет. Она моя звезда.

— Знаешь, — тихо усмехается она, глядя в потолок машины, — Я ведь собиралась тебя по носу щелкнуть. Всех вокруг убедила, что мне плевать. Что не чувствую я ничего, а по итогу…

Слышу, как в конце голос ее становится ниже, тише, тяжелее, поэтому смотрю на нее. Сложно это просто дико, но я смотрю стойко и смело, пусть по сути своей полная противоположность. Я ведь трус, и винить в этом некого мне. Но сейчас, ради Алены, я хочу быть смелее и продолжаю смотреть, даже когда она поворачивается.

— Почему все так вышло, Олег?

Что мне ей ответить? Потому что меня захотела богатенькая девочка? Потому что ее отец угрожал моему брату, а у меня не было влияния и перспектив удачно дать отпор? Потому что я испугался рискнуть? Причин то целое море, если честно, дело не в чем-то одном, если не считать того, что всех их объединяет моя трусость. Алена это расценивает по своему. Зло усмехнувшись, она хватает свою кофту, попутно натягивая лямки платья на плечи, и выплевывает.

— Знаешь?! Плевать. Пошел ты, Елагин!

Открывается дверь. В этот самый момент, я понимаю — это последняя возможность объясниться с ней. Потом будет поздно. Еще нет, как оказалось, но потом — она больше не даст мне шанса. Алена не Алиса. Та прощать до талого будет, но моя девочка гордая.

— У меня не было другого выхода, Ален.

Замирает. Медленно так поворачивается, вижу, что снова хочет ядовито бросить что-то едкое, и я ее не виню. Даже для меня, человека, который находился внутри ситуации и знает все от и до, глупо звучит. Выбор то всегда есть, я просто решил пойти по самому простому пути. Но выражение лица Алены вдруг меняется. Может она читает что-то в моих глазах? Наверно так и есть, и я даже знаю названия этого чувства — обреченность. Я будто проклятым себя чувствую, только злюсь сильнее, когда она тихо переспрашивает:

— В каком смысле, Олег?

Потому что теперь и она знает это.

Глава 9

Олег

Есть такая, кажется, буддийская поговорка, что скрыть нельзя три вещи: солнце, луну и истину. Моя истина грязная, низкая и совсем неприглядная, но она все же истина, не так ли?

В гостиничном номере, куда мы приехали, теперь стоим напротив друг друга. Я рассказал ей все, наверно потому что скрывать уже не мог, а может и правда невозможно это — прятать правду, как бы стыдно тебе не было.

— Девчонки говорили, что ты ее любишь.

Это первое, что говорит Алена, делая крупную затяжку. Она много курит, и раньше я бы непременно ей запретил, но сейчас…какое право я имею на это? Она тем не менее усмехается, проследив за моим взглядом — а что? Никто ведь не запрещал мне смотреть.

— Не нравится, что я курю?

— Не особо.

— Помогает сосредоточиться, когда не можешь выдавить из себя ни одной строчки.

— Мне помогал сосредоточиться алкоголь.

— Ты ей не изменял.

— Ты знаешь, что я не изменяю ни…

Осекаюсь. Да…глупо это звучит, Алена тоже усмехается, потом отворачивается к окну, а я делаю к ней маленький шаг. Нет, я рассказываю не потому что слабак и удержать в себе не в состоянии, я это делаю, потому что она заслужила наконец услышать правду. Кто-кто, а Алена это заслужила.

— Я не изменял ей, потому что смысла не было.

— Ни разу?

— Может было парочку, но это по пьянке. Осознанно — ни разу.

Алена смотрит на меня снова, но теперь так, будто никогда раньше не видела, и я знаю — она меня не узнает. Ничего, маленькая, я себя тоже не узнаю больше. Сажусь на диван и тру лицо — устал. Черт, я вдруг так устал, как будто сто лет мне уже, и видел я все на этой земле…

— Знаю, что ты думаешь обо мне. Можешь не говорить.

— И что я по-твоему думаю, Олег?

— Что я трус. Обманщик. Негодяй. Бедная девочка Алиса…

— Не произноси ее имя!

Резко поднимаю глаза, Алена сразу отворачивается и мотает головой.

— Не хочу слышать ее имя…как ты его произносишь…

— Ален, поверь, она не при чем. А…она всего лишь жертва обстоятельств.

— Так ты ее любишь?!

Улыбаюсь. Ревнует? Господи, неужели?

Забавно вообще, как всего одна женщина может изменить то, что с тобой происходит глубоко внутри. Вот я, например. Только ел себя ложками, а теперь готов порхать…поэтому встаю и подхожу к ней со спины, обнимаю. Не противится, и это греет еще больше. А еще дает силы сказать то, что я так хочу сказать…

— Я никогда и никого не любил, кроме тебя, маленькая.

Алена оборачивается. Она, прижавшись спиной к высоким, панорамным окнам, смотрит на меня долго, знаю — вчитывается. И я не противлюсь. Маленькая, мне скрывать больше нечего. Я — открытая книга твоя. Делай, что хочешь…только останься.

— Я могу понять, почему ты это сделал. Ты привык брата своего защищать любой ценой, Олег, но…

— Но?

— Почему ты не рассказал мне все? Мы бы что-нибудь придумали. Что-нибудь поумнее, чем лишить девчонку девственности. Кто автор? Андрей небось?!

Усмехаюсь и пару раз киваю.

— Предложение его, угадала.

— От этой бредовой идеи прямо разит его глупостью!

— Мама тоже знала.

— И?! Ее ничего не смутило?!

— Смутило, наверно, но идей больше не было. Она вообще в тот вечер только узнала об А…о ней. Шандарахнуло ее сильно.

— Заметно, если она позволила тебе это сделать.

— Ты же знаешь маму…она у меня в грязных планах несильна совсем.

— Она нет, но ты ведь умный, Олег. Ты разве не понимал, что он этого и хочет? Привязать тебя теснее к своей дочери?!

— Понимал, но принять — не принимал. Не верил, наверно, до конца, что это вообще возможно. Я — его билет в Москву, Ален. Мы договорились на пять лет, а дальше я свободен.

— Потрясающе…Господи, всегда знала, что политики — грязь, но чтобы настолько?!

Пыхтит, злится, а я глаз оторвать не могу — так она прекрасна.

— Что ты ухмыляешься?! Я сказала что-то смешное?!

— Нет. Просто ты прекрасна, а я так скучал…Останешься со мной сегодня?

Я о большем просить ее не смею — подари мне хотя бы еще одну ночь. Уже много. Знаю, что много, и знаю, что возможно я все равно перехожу границу, но как…скажите мне, как можно устоять? Когда сердце так замирает в ожидании ее вердикта. Алена и не догадывается, наверно, но сейчас от нее я завишу так сильно, как никогда и ни от кого…

— Да…

Это тихое, короткое «да», как ключ к райским вратам. Я опускаю руки на ее плечи и снова стягиваю с них лямки. Сейчас мне хочется делать это медленно, с толком, с расстановкой, чтобы насладиться каждым мгновением, когда она снова будет моей. Что там будет дальше? Я не смею загадывать, но эта ночь наша, и я хочу ее запомнить.

Спустя месяц

Ночь затянулась на целый месяц, а сам я вернулся как будто в прошлое. Наши отношения были легкими и простыми, полными смеха и душевных разговоров. Знаете? Как всегда в начале и бывает. Ты не можешь надышаться, счастлив до усрачки, летишь побыстрее к ней — все это про мою теперешнюю жизнь.

Алена осталась в Туле. Она согласилась пойти ко мне, как раз нужен был человек, который будет заниматься связями с общественностью, и на эту роль бывшая журналистка, знающая всю кухню изнутри, подошла лучше всех. Конечно, мы отношения наши скрывали, но только от этой самой общественности. Мои все знали. Мама застукала нас, когда с утра я выходил от Алены — мы ведь соседи, как никак. Брат узнал гуськом. Для Андрея все было очевидно еще в тот момент, когда я увидел ее спустя столько времени снова. Для остальных мы — просто коллеги. Наверно, я все еще заботился с какой-то стороны об Алисе, пусть и напрочь забыл, что она вообще существует.

А зря.

Это случилось в прекрасный, солнечный день, когда ничего не предвещало беды. Мы с Аленой как раз пришли ко мне в кабинет, и, твою мать, слава богу, что ничем таким не занимались там (всего раз, если честно, и то после корпоратива, когда никому не было дела). Единственное что смеялись громко, и я слегка придерживал ее за поясницу, запуская в кабинет первой, когда мой мир снова рухнул.

— Олежа!

О нет. Резко замираю, переставая улыбаться, Алена тоже — Алиса тут, собственной персоной. Она улыбается, но я вижу, как крутит лямку сумки, то и дело поглядывая на Алену. Неловко ей. Волнуется? Чемодан вон стоит, но ее же вроде не сегодня надо было забирать? Черт. Я совсем забыл, твою мать…

— Алиса? — тихо переспрашиваю, потом смотрю на чемодан снова и дико туплю, — Что ты здесь делаешь?

— Меня отпустили пораньше, и я…хотела сюрприз тебе сделать.

Снова смотрит на Алену, потом вижу, какподбирается и улыбается еще шире, делая неловкий шаг в ее сторону.

— Здравствуйте, меня зовут Алиса. А вы…?

— Я Алена, — тихо представляется она и жмет протянутую руку, — Я…эм…работаю недавно здесь. Специалист по связям с общественностью.

— Вы, наверно, невероятно умная. Такая сложная профессия, столько всего нужно держать в голове. Я бы так никогда не смогла.

Знаете, что самое ужасное во всей этой ситуации? Что Алиса искренне восхищается Аленой. Она не пытается ее уколоть или ужалить, напротив — такая открытая и наивная, как всегда. Было бы гораздо проще, будь она сукой, если честно, но я снова и снова убеждаюсь — не заслужила она всего того, что творится за ее спиной…

Алена явно того же мнения. Она слегка кивает и еще тише говорит:

— Спасибо, но я уверена, что вы преувеличиваете. Не буду вам мешать…

— Ален, стой!

Я, как дурак, палюсь на ровном месте. Это мне Алена тоже транслирует жестким взглядом, когда сделав шаг к двери, притягивает следом меня. Чувствую ведь, что должен с ней объясниться. Я о ней по факту больше переживаю, чем об Алисе. И да, это так. Дерьмово звучит, как в принципе и есть на самом деле, но это так — мне ее пусть и жалко, но еще больше мне жаль, что она вообще сюда приперлась.

Хорошо хоть молчит. Алиса смотрит на нас по очереди, не понимает, что происходит, и как выйти из глупой ситуации? Правильно. Я снова вру уже по привычке.

— Алис, ты прости…Но у нас очень много работы.

— А…

Черт возьми. Я вижу все те эмоции, что эта глупая девчонка сейчас испытывает, как на ладони. Она так огорчена и разочарована, что сейчас точно расплачется — опускает в пол глаза. Мне так жаль, Алис, ты бы знала, и как же я устал разрываться между тем, что хочет мое сердце, и тем, что по совести правильно будет…Прости меня, что сейчас я выбираю себя впервые, наверно, за два года, что мы женаты. Прости.

— Да…конечно. Прости, я не подумала. Не буду мешать тогда, — говорит совсем тихо, потом берется за ручку чемодана и тянет на себя.

Тяжелый он, знаю, и больше, чем она раза в два, но черт…прости меня снова. Я просто не могу оставить сейчас Алену.

— Ты точно доберешься сама?

— Да, конечно, не переживай, — улыбается сквозь силу и пару раз кивает, — Закажу такси. Приятно было с вами познакомиться, Алена. Надеюсь, что еще увидимся. До свидания.

— До свидания…

Когда дверь закрывается, эффект от знакомства никуда не уходит. Алена так и стоит, смотрит туда, где только что стояла Алиса. Молчит. Я тоже. Не знаю, что сказать. Мысли все и слова как будто испарились разом. Да и что тут скажешь? Это полный тот самый крепкий писец, которого постоянно поминают в похожих ситуациях.

— Она очень красивая, — наконец говорит Алена, и я пару раз киваю.

— Знаю.

— Не надо было оставаться. Ты должен был пойти с ней.

— Я устал делать то, что должен, Ален.

— Олег, так нельзя. Знаешь? Я думала, что ты проникся к ней все это время. Вот честно. Когда ты говоришь, что не хочешь ее ранить…я в этом видела…Короче ревновала.

— Знаю.

— Но теперь я понимаю… — наконец она смотрит на меня и слегка жмет плечами, — Она всего этого не заслужила.

— Поэтому при разводе я ничего не скажу.

— Я думаю, что правильно будет, по возможности исключить то, о чем можно было бы говорить.

— На что ты намекаешь?

Не нравится мне, куда она клонит. Алена это знает, поэтому медлит, но потом выдыхает и тихо выносит вердикт.

— Я думаю, что нам нельзя встречаться, пока ты с ней не разведешься.

— Нет.

— Олег…

Для меня это чистой воды приговор. Нет! Нет! Нет! Я не могу снова ее потерять, поэтому решительно делаю шаг, беру родное лицо в ладони и крепко целую такие желанные, любимые губы.

— Нет, — шепчу, она пытается отстраниться, но не так явно, как могла бы.

Поддается. Не потому что это игра — Алена не играет, я знаю, что ей также сложно, как мне сейчас, — она просто не может сопротивляться, как я сейчас.

— Олег, это неправильно…

— Мы будем осторожны. Я не могу тебя потерять снова. Только не опять.

— Олег…

— Чш-ш-ш-ш…просто поцелуй меня, маленькая.

И она целует. В этом кабинете сегодня разуму суждено проигрывать снова и снова.

Когда я прихожу домой, сегодня пораньше, Алиса разбирает вещи. Я так счастлив, что улыбаюсь, глядя, как она пританцовывает и подпевает, успевая носиться по комнате, как ураган. Но не из-за нее, жаль. Я из-за Алены такой окрыленный и теперь смотрю на все совсем другими глазами. Алиса красивая. Черт, я в который раз поражаюсь, какая же она красивая. Фигура подтянутая, точеная, волосы длинные и пышные, две милых ямочки на щеках — она точно мечта любого. Жаль не моя. Мне ведь правда жаль. Алиса мягкая, и даже я замечаю, как холодная квартира с ее появлением оживает. Меня здесь, конечно, почти не было, если честно, но я уверен, что один бы тут волком выл, а с ней теплее все сразу.

Повезет тому, кто будет с тобой, Алиса. Я говорю объективно — он будет безумно счастлив, потому что ты действительно подарок, и заслуживаешь всего того, чего хочешь и мысленно себе представляешь. Розовые замки, принца на белом коне, детей целый дом — твое это. И у тебя непременно будет все, подождать осталось совсем немного. Скоро мы оба будем свободны.

— О господи! — Алиса пугается и падает, а ее визг приводит меня в чувства.

Но дальше я начинаю смеяться искренне и открыто — она так испугалась меня, что завались в открытый чемодан, и теперь не может оттуда выбраться.

— Прекрати смеяться! — раздосадовано рычит, сама руками махает — ан нет, в ловушке.

Точно сама не справится. Я подхожу и беру ее ласково за запястья, тяну на себя, как пушинку поднимаю, а потом аккуратно ставлю рядом. Красная вся — засмущалась, волосы неловко убирает за ухо. Потом на меня смотрит и носик морщит.

— Не очень элегантно вышло.

— Это точно.

— Ты виноват! Напугал!

— Прости, не хотел.

Молчим. Она продолжает улыбаться, разглядывает меня, и я ее тоже. Загорела сильно, идет ей, а глаза как сияют…

— Алиса, что ты задумала?

— Ничего я не…

— Не ври, я вижу, что ты задумала что-то.

Она краснеет сильнее, но потом закатывает глаза и, слегка толкнув меня плечом, поворачивается к своему чемодану.

— Все то ты видишь. Ничего особенного я не задумывала, просто привезла тебе подарок.

— Алиса…

— Чш!

Усмехаюсь — Алиса редко шикает на меня, обычно она мягкая и покорная, но если что-то задумала — все. Не остановить. А она совершенно точно твердо решила подарить мне что-то, и это что-то заставляет ее нервничать.

— Эм…это ничего особенного, — начинает сбито она, теребя в руках небольшую, деревянную коробочку, — Я помню, что ты ненавидишь дорогие подарки и все такое…

— Ты и речь заготовила?

— Боже, ты можешь…просто помолчать, Олег?!

Усмехаюсь и выставляю в нее ладони: могу, но хочу ли? Не совсем, если честно. Неловко мне слышать все это…

— Я в лагере сдружилась с ребятами и…

— Не сомневаюсь.

— Олег, пожалуйста.

Так. Ладно. Веселье кончилось. Алиса начинает сердиться и обижаться, поэтому что? Я отступаю. Киваю и убираю руки за спину, она же вздыхает. Не нравится, что я не принимаю такой ее порыв души, и я могу понять…Мне бы тоже было неприятно. Ладно, Олег. Хватит. Не будь мудаком, еще большим, чем ты итак есть.

— В общем…Так вышло, что я и еще пара человек получили отгулы в одно время, поэтому решили сгонять на Майорку. Ну…я тебе писала, помнишь?

Не помню. Я ей не ответил. Знаю, что ее это обидело, и пусть она мне не предъявляет ничего, я все же чувствую, что должен за это извиниться.

— Прости, что не ответил.

— Неважно уже и…

— Алис, серьезно. Прости. Работы очень много было…

— Ладно, — тихо соглашается, глядя мне в глаза, а потом протягивает коробочку, — Это оттуда.

Принимаю, а когда открываю, действительно ничего особенного на ее дне нет — это тонкая цепочка и одна черная бусинка по середине. Браслет? Не понимаю. Я не особо разбираюсь в украшениях, и так как Алисе это известно, она улыбается и бережно забирает мою руку, якобы помочь с застежкой, но на самом деле она меня и здесь вытаскивает. По мелочи, но все же…

— Продавец рассказал мне, что такую жемчужину дарят, когда сильно любят. Мол, черная она потому что забирает себе всякие невзгоды, и ссоры, плохие мысли и…наврал, наверно, но мне очень понравилось и…я подумала, что тебе пойдет.

— Спасибо, Алис.

Говорю тихо, она улыбается, потом снова смотрит на меня и жмет плечами.

— Ты с моего приезда ни разу меня не поцеловал. Ты совсем по мне не скучал, да?

Прости, но нет. Я, конечно, этого не скажу ей, поэтому просто молча обнимаю и целую.

Алис, я обещаю, что ты никогда и ничего не узнаешь. Ты будешь счастлива, клянусь, а мои ошибки и «простые» решения не оставят на тебе ни одного отпечатка. Обещаю, малышка. Все будет хорошо.

Алиса

Он говорит, что скучал, но мне кажется — нет. Я прилетела пять дней назад, и у нас так ничего и не было. Он вообще меня почти не касается больше — так странно. Холодный какой-то, отстраненный. Объективно это…наверно? Нет, ладно, Олег вообще не особо контактный — ему не нравится, когда я его тискаю, играюсь, ему даже не нравятся особо объятия, но сейчас…будто что-то изменилось. Но что? Мама говорит, что я себя накручиваю.

«Алиса, у него так много работы сейчас, ты это понимаешь?! Слышала, что борьба за торговый комплекс будет нешуточной. Все наладиться, подождать надо немного…»

И я согласна, а все равно будто не усидеть мне на месте. Даже сейчас. Сегодня мы едем к его маме на юбилей, а я верчусь на переднем сидении, пока жду его из магазина с цветами, и ворочаю в голове глупые мысли. Разные. В основном они уходят к этой самой Алене.

Меня почему-то дико напрягло то, как они общались. Я хоть и отнекиваюсь, а пока лежу ночью без сна, все время возвращаюсь к тому, как застукала их в кабинете. Вот видите! За-сту-ка-ла! Я подсознательно даже выбираю именно такую формулировку, хотя с чего бы?! Олег мне все объяснил: она его старая подруга, так что нет, не показалось, что они знакомы. К тому же они еще и соседи. Прямо напротив жили когда-то, пока ее родители не уехали под Рязань, где у них дом, помогать старенькой родственнице. Ну что ты завелась?! Глупости это. Олег сказал, значит так и есть — он меня ни за что не стал бы обманывать.

— Алис, все нормально? — спрашивает муж, когда садиться в машину, а я бросаю на него взгляд и слегка киваю.

Цветы забираю, сама про себя думаю — нифига, но что я могу с этим сделать? Дело в том, что мать Олежи меня просто на дух не переносит, и как бы я не старалась наладить отношения — все мимо. Нет, мне ничего не говорят, но я же чувствую.

Так. Нет-нет-нет! Все! Хватит! Хватит себя грузить глупостями, Алиса. Сегодня у Олега выходной и, когда мы закончим здесь, расставим точки и в спальне — все будет нормально.

— Да, все нормально.

— Не нервничай ты так, она же не кусается.

— Твоя мама меня несильно жалует…

— Бред.

Не отвечаю, только перевожу взгляд в окно — не бред это, к сожалению, но Олег вечно отмахивается. Он свою мать боготворит буквально, и я понимаю: она одна растила своих сыновей, а их отец…Ох, боже, страшный человек. Однажды ночью Олег немного рассказал мне о своем детстве и то благодаря алкоголю — он об этом говорить не любит категорически, и я тогда поняла почему. Страшно там было, как на арене, где ты выживать должен, а не расти спокойно. Там было все, начиная с пьянок с собутыльниками, заканчивая поножовщиной. Олег изо всех сил старался защитить брата — все, что его волновало. Ну да ладно. Не будем о грустном и плохом. Они все-таки моя семья, как никак. Ради Олега потерплю. Даю ему это понять, слегка сжав руку на руле, но он сразу отстраняется. Неприятна моя жалость? Ладно. Это я тоже могу понять.

— Ой, Олежа, ну не стоило…

Свекровь встречает нас восторженно. Пардон, не нас. Его. Мне достается только холодный кивок. Наверно причина в том, что она Олега просто обожает? Он ее надежная опора и защита, да еще и офицер, юрист — гордость, короче говоря. Таким сыновьям ни одна девушка не подойдет. С Сережей иначе все, но не хуже, наоборот скорее. Он пусть таких высот не достиг, а все равно видно, что приведи он в дом хоть конченную наркоманку, мать ее примет с распростертыми объятиями. Сереже же можно все. Вообще, если честно, из-за всей его вседозволенности, даже я вижу, как он превращается в человека, которого обычно принято называть «мажорчиком». Из военного его вышибли, сейчас он учится на экономическом, его папа мой устроил, но о какой-то прям «учебе» речи не идет. Сережа постоянно в вечеринках и девочках — кажется, это все, что его интересует. А самое смешное, что он всегда прав! Его выгнали из университета? Потому что преподаватель придирался, и вообще там вселенский заговор. Остановили пьяным? Так это подтасованный результат теста, чтобы на знаменитого тестя старшего сына тени нагнать. Подрался? Спровоцировали. Поцарапал Олегу машину? Нет, ну а что они так близко ставят столбы свои?! Короче говоря, понятно там все. Сережа, конечно, кадр еще тот, и видно сразу — младший ребенок. Избалованный, капризный и эгоистичный порой, да и что уж говорить о его прошлом? Придти к человеку в дом с битами — это, конечно, сильно. В плохом смысле. И вообще, нехороший он человек, и тут то наша неприязнь взаимна. Только вот если я ее прячу, он выставляет наружу.

— Опа, ну наконец-то! Олег, что так долго то? Или принцесса твоя пока подол не расправит, вы тронуться не сможете? Ну здарова.

Вот козел! Бросаю на него злой взгляд, Олег только цыкает, жмет ему руку.

— Завязывай подкалывать, работа у меня была.

Сережа капитулирует, подняв руки на уровень лица, но улыбается слишком уж гаденько — не к добру это, а тот факт, что на меня посматривает, совершенно точно это подчеркивает. Вздыхаю. Боже. Это будет сложный вечер, ну да ладно. Я стараюсь оградить себя от неприятностей и смотрю на свекровь, протягивая ей красиво упакованный подарок.

— Поздравляю вас с вашим праздником. Желаю всего самого хорошего и…

— Спасибо.

Мда. Зачем только старалась? Еще раз холодно кивнув мне, она снова смотрит на Олега и широко улыбается, а потом уводит его в комнату. Меня подчеркнуто игнорируют все. Даже Сережа. Нет, я не скажу, что это какие-то новые ощущения — так всегда и бывает, если честно. В этом доме мне отнюдь не рады, да и ладно. Зато меньше телепать будут — хоть что-то хорошее. Обидно, конечно, кому я вру? Пока мою руку, еле удается справиться со слезами, но с другой стороны что? Я действительно не могу изменить ее к себе отношение, как будто бьюсь все эти годы в закрытую дверь, так что проще смириться и искать хоть что-то хорошее. Да, меня хотя бы никто не будет трогать и поддевать — уже что-то.

И вроде как настроилась, да? Только вот рано ты, Алиса Степановна, расслабилась. Когда я захожу в гостиную, откуда слышан громкий смех и разговор, замираю. Потому что в числе прочих гостей, здесь есть та самая Алена. Которая сидит рядом с Олегом. На моем месте.

Глава 10

Алиса

Жмусь в дверном проеме, потому что вдруг накатывает такое супер-супер странное чувство, что мне здесь места тупо нет. Знаете? Такая некая законченность. Вот они все сидят: Олег, его брат, Алена…мама и три ее лучшие подруги, в числе которых моя бывшая учительница, которая вечно ко мне придиралась…Это семья. Их семья. А я сюда не вписываюсь — лишняя. Болтают, радуются, смеются, даже не обращают внимание, что здесь кого-то типо не хватает. Наверно, если я сейчас уйду, никто и не заметит этого…

Но оборачивается Олег. Он слабо мне улыбается и мотает головой, мол, чего встала то? И от сердца отходит немного. Забываю о тревоге и дикой обиде. Накручиваю я себя, глупости горожу. Мне же уже было сказано: Алена его старая подруга, они соседи, их мамы дружили. Наверно она ее позвала? А отказать неудобно. Алиса, успокойся! Все можно объяснить логически.

— Алиса, я так рада тебя видеть… — начинает Зоя Семеновна, та самая училка.

Врет. Улыбается вот вроде, да? А на оскал больше похоже. Знаю, что сейчас она непременно меня зацепит — чувствую просто. Но что? Нахамить старшему я в любом случае не могу, меня воспитывали иначе, поэтому я улыбаюсь в ответ, а сама готовлюсь гасить в себе обиду.

— Говорят, ты ездила в Испанию?

— Да, Зоя Семёновна.

— И как отдохнула?

— Я не отдыхала, а работала в детском лагере.

— Ой, да, слышала, что наш университет теперь сотрудничает с этим новомодным лагерем…

А я слышу пренебрежение в Вашем голосе и явное недовольство. От чего оно? Так глупо…

— Это очень хорошая возможность, Зоя Семеновна. Дети могут не просто найти друзей и весело провести время, но еще потренироваться в знании языка.

— Но они же не испанский учат, пф!

— Английский, вы правы. В Испании многие говорят на английском.

— Не удивлена, что ты защищаешь этот буржуазный метод воспитания.

Поднимаю брови. Понятно. Очередной камень в огород моего отца и мой в принципе.

— Я его защищаю, потому что не вижу в этом ничего плохого. Дети при деле, отдыхают и учатся. Разве это плохо? — тише парирую, на что она самодовольно усмехается.

— Нет, неплохо, но в наше время и школы было достаточно, Алиса. Сейчас же все так изменилось. Детям подавай не просто обучения, еще развлекай их! Конечно, когда родители жулики и воры, они могут оплатить не только таких симпатичных учителей, как ты, но и клоунесс!

— В этот лагерь поехали не только дети жуликов и воров, как вы выразились, — неожиданно вступается Олег, бросая на нее взгляд и тут же опуская его в тарелку, с которой спокойно собирал салат вилкой, — Но и обычные, как мы с Серегой.

— Олег, ты серьезно? Ха! Нин, вот скажи, ты могла своих парней в такой лагерь отправить?!

— Ты что… — отмахивается мама Олега, — Я и в обычный их отправить не могла, что уж говорить…о таком.

— Потому что раньше не было льготных мест, — все также спокойно отбивает Олег, откидывается на спинку стула, жмет плечами, — Сейчас все иначе. Государство спонсирует детей, которые заслужили это своей успеваемостью.

— Не совсем это… — уже тише, но продолжает давить училка, а Олег ее перебивает с нажимом.

— Честно? Жизнь иногда поступает с тобой нечестно, но не в этом случае. Если ты учился и старался, тебя поощряют, в ином случае, извини, идешь мимо. А что касается Алисы…

Муж накрывает мою руку своей и слегка сжимает ее, даря мне слабую улыбку.

— Она не отдыхать туда ездила, а работать. Видели бы вы, Зоя Степановна, с каким старанием и ответственностью она подходила к написанию каждого урока, спорю на что угодно, даже позавидовали бы. Она молодец. И я ей горжусь.

Боже…

Я почти разрыдаться готова, пока за столом виснет странная такая тишина. Олег и раньше за меня вступался, конечно, но так феерично еще никогда. Я так ему благодарна, правда шепчу это «спасибо», совсем неслышно. Одними губами. Муж мне слегка улыбается, кивает, и, как ни в чем не бывало, принимается за горячее, предлагая уже новую тему для разговора. Далекую от моей персоны. Я вижу, как Зоя Степановна негодует, но спорить с Олегом? Нет. Не решается.

Сегодня победила я.

В приподнятом настроении, я стою на кухне и мою посуду. Не очень мне хочется, чтобы когда мы уйдем, мама Олега занималась всем этим — устала же, скорее всего. У нее нет помощницы, как у моей мамы, она наотрез от всего этого отказалась. Ремонт в квартире мы кое как сделали — и на том спасибо.

— Зоя Степановна, конечно…

Слышу голос — вздрагиваю и роняю тарелку в мойку. Кого-кого я не ожидала здесь увидеть — это ее. Алена виновато улыбается, сжимая кулаки, смотрит на меня, потом на гору посуды и хмурится.

— Посуду моешь?

— Тоже от меня такого не ожидала? Как от дочери «вора и жулика»? — усмехаюсь, она отвечает мне тем же и проходит в кухню, чтобы закурить.

Удивительно это. Я не ханжа, но не понимаю девушек, которые курят. Сама когда-то тоже баловалась, признаю, а потом бросила — слишком уж сигареты воняют. Мне это не нравится.

— Нет, просто…

— Ничего, мне это не обидно, — перебиваю ее попытку придумать объяснение и коротко улыбаюсь, — Я давно привыкла к такому. И да, мою. Не хочу, чтобы это все делала Нина Андреевна. Она итак устала, а мне несложно.

Алена молчит. Я бросаю на нее взгляд, а ее какой-то странно тяжелый и задумчивый, направленный в окно. Интересно, о чем она сейчас думает? Этого знать мне не дано. Алена скоро понимает, что слишком долго молчит и улыбается мне.

— Ты хорошая девушка. Почему я уверена, что она к тебе предвзято относится?

— Потому что я — дочь мэра. Это не всем нравится.

— Ты же не мэр. Да и твоего отца обожают в городе.

— Его да, а меня не очень. Предрассудки, знаешь? Если я чего-то добиваюсь, людям всегда кажется, что это благодаря папе.

— Или твоей внешности?

Бросаю на нее новый взгляд и сталкиваюсь с пониманием. Нет, черт, Алена все таки нравится мне. Глупая это ревность, я просто загоняюсь — надо с этим заканчивать срочно. Себе хуже делаю. Еще не дай бог Олегу начну истерики закатывать, сама испорчу наши отношения. Поэтому я смягчаюсь окончательно и киваю.

— Да…в этом тоже.

— Ты очень красивая.

— Спасибо, ты тоже.

— Алис?

Слышу голос мужа и оборачиваюсь. Ему я улыбаюсь еще ярче и еще чище.

— Олежа, что-то случилось?

— Ты снова моешь посуду? — усмехается и проходит к окну к Алене, чтобы тоже закурить.

— Не хочу, чтобы твоя мама потом этим занималась. Мне несложно, правда.

— Я вызову ей клининг, оставь.

Алена тушит сигарету и отходит к столу, за который садится и откидывается к стене, а я выключаю воду и поворачиваюсь. Мы друг напротив друга, и, ладно…ну не могу я сдержать любопытства, поэтому спрашиваю.

— Ален?

— М?

— Ты знала Олега еще в школе, да?

Она на миг замирает, смотрит на мужа, потом усмехается и кивает.

— Да, он старше на два года только.

— И каким он был?

— Алиса, прекрати…

— Ну почему? Мне любопытно каким ты был в юности… — подхожу к нему и обнимаю за талию, потом смотрю на Алену, — Расскажешь?

Она отводит взгляд, хмурится, словно пытается вспомнить, потом пару раз кивает.

— О, он был просто потрясающим. От него с ума сходили все девчонки просто. Высокий, статный, умный.

— Ну это и сейчас есть…а что еще? Он дрался?

— Алиса!

— Чш! — шикаю на него, потом снова смотрю на Алену и улыбаюсь, — Никогда не видела этого просто…

— Было пару раз, но ты права — Олега очень сложно разозлить. Он в основном очень спокойный.

— А что его тогда злило?

— Он за свою девушку заступался, — говорит, потом смотрит на Олега и слегка улыбается, — Джентельмен. За женщин он всегда заступается.

Бам! И снова меня бьет какая-то тревога, потому что я не могу разгадать этого странного взгляда. Я его не понимаю, а обрубается он раньше, чем я успеваю хотя бы просто начать прощупывать.

— Молодежь, куда это вы сбежали?!

На кухню заходит мама Олега, а потом одаривает нас таким тяжелым взглядом, что я сразу отстраняюсь. Не любит она, когда мы чувства свои проявляем, а это все таки ее дом. Плевать, что мы муж и жена, ее правила здесь на первом месте. Я это уважаю.

— Да мы просто болтали, теть Нин, — тихо говорит Алена, а потом вдруг смотрит в угол и поднимает брови, — А что у вас там в углу? Какая красивая ваза…

— Ох это? — свекровь отмахивается, — Алиса подарила на восьмое марта. Мне ее совершенно некуда поставить, поэтому пихнула туда. Аленочка, ну что…

И снова меня тыкают носом, как котенка. Это обидно до жути — я эту дебильную вазу выбирала месяц, а потом ждала ее две недели из Москвы. И вот так. Как обычно, в прочем, ничего не скажешь. Мое место в этом доме очевидно — злюсь, готова разрыдаться, но молчу, только внезапно ловлю на себе еще более сочувствующий взгляд Алены и слегка дергаю плечами. Мол, не парься, все нормально.

А ничего нормального в этом нет. С ней она щебечет, а меня буквально проклинает. Может быть и рада, если бы меня не было, а вместо «невесткой» называла бы Алену. Потому что по ее мнению, я буквально кожей это ощущаю, она больше ему подходит, нежели я.

— Твоя мама меня презирает, — говорю тихо, когда мы с Олегом едем домой.

Он также тихо цыкает.

— Алис, не придумывай.

— Ты серьезно этого не замечаешь?

— Она просто строгая.

— Когда общалась с Аленой — не была строгой.

Нет, мы друг на друга не смотрит и не орем, но воздух в машине такой тяжелый, что давит со всех сторон. Напряженно и сильно. Отравляюще как-то…

— Алена не моя жена, — наконец отвечает он, останавливаясь у подъезда, — К тебе другое отношение. Прости, если тебя это не устраивает.

— Олег, я же не это имела ввиду… — тянусь к нему, но он снова убирает руку и дергает подбородком.

— Иди.

— А ты?

— Мне надо на работу.

— Но у тебя же выходной?

— Алис, какой выходной? — повышает голос и резко смотрит на меня, — У меня тендер на носу! Иди! Я буду поздно.

Что мне остается? Я вылезаю из машины молча, кусая губы, а потом смотрю, как он срывается с места и буквально вылетает из двора. Чувствую, что что-то не так. Что-то серьезно изменилось, но что? Боюсь представить…

* * *

— …Алиска!

Кристина так орет, что у меня уши закладывает, но я улыбаюсь. Всю ночь проплакала, прождала Олега, а он пришел только под утро. Мы не поговорили, логично предположить, и не поставили никаких точек над «i». У нас снова ничего не было. Ни вечером, ни утром. Полный штиль. Поэтому я пусть и улыбаюсь, но через силу, а девочки сразу все замечают.

— Та-а-ак! Что случилось?! А ну-ка рассказывай!

И я рассказываю. Исповедь моя происходит в тени широколистного дуба, на красном диванчике нашего любимого ресторана. Вдали от всех, слава богу, потому что я не могу сдержать новых слез. Говорю взахлеб о том, что после моего приезда Олег совершенно другой. Он холодный. Он отстраненный. Он будто вообще не здесь. Все изменилось, а я не знаю, что и когда. Почему?! Что не так? Ведь когда я уезжала, все было так хорошо. Что теперь по-другому? Почему он…такой холодный, черт бы его побрал?!

— …Я не знаю, что происходит… — обреченно завершаю, нервно теребя салфетку.

Если честно, то я просто мечтаю услышать, как они будут меня успокаивать, но…они молчат. Почему они молчат?! Поднимаю глаза и смотрю на подруг по очереди. Оля глаза отводит, Крис свои упрямо уперла в стол и не отвечает мне даже взглядом. Что. Твою. Мать. Происходит?!

— Почему вы молчите?

— Да просто…эм… думаем… — совершенно по-дурацки оправдывается Оля, а вот Крис рта вообще не раскрывает, поэтому я к ней и оборачиваюсь всем корпусом.

— Крис. Крис! Посмотри на меня!

Медлит, но делает. В ее глазах я вижу…злость?! Так. Что! Происходит?!

— Крис, пожалуйста…скажи мне, — еле слышно выдыхаю, свои мысли не слыша от громкого стука сердца, — У Олега…проблемы?

— Ублюдок он, ясно?! — с жаром и очень неожиданно выплевывает Крис, но Оля тут же щетинится.

— Крис, закрой рот!

— Она имеет право знать!

— Что знать?!

— Его видели!

— Господи! Да кто его видел то?! Твои угашенные подружки?! Они перепьют, перенюхают, потом себя в зеркале узнать не могут!

— О чем вы?!

Прерываю спор решительно, и девчонки в миг замолкают. Они пусть обе не согласны с чем-то, но обе смотрят на меня с такой жалостью, что теперь не только сердце — у меня органы пульсируют в какой-то агонии. Такое…знаете? Ужасное предчувствие чего-то страшного не покидает, и оно настолько явное, что у меня волоски на затылки дыбятся.

— Пожалуйста…скажите, о чем вы? Где его видели?

Девочки теперь переглядываются. Оля слегка мотает головой, но Крис отвечает ей твердо — она хочет рассказать. Ее просто надо слегка подтолкнуть, что я делаю, сжимая ее руку.

— Крис…пожалуйста.

Когда ее внимание снова направлено на меня, я перестаю дышать и замираю. Слезы снова собираются на глазах, застилая все вокруг, но я жду…и она выдыхает.

— Я точно не уверена, но мне кое-что передали.

— Что?

— Кое кто из моих подружек по клубам, ездил…знаешь, в гостиницу эту новую? Загородную? Которую Олег построил? Помнишь ее?

— Да…это его второй крупный проект, конечно помню.

— В общем…его там видели.

— Ну…может он приехал по делам?

— Он был там ночью. Полуголый.

Я резко отпрянываю и вжимаюсь в спинку стула. Дышу часто-часто, в груди печет, а в голове — каша. Что она сказала?! Что она только что сказала?! Нет! Нет! Этого не может быть! Не может!

— Алис… — осторожно начиняет Крис, но я также резко вскакиваю и быстро вытираю водопады слез, которые вообще не контролирую.

— Это неправда!

И да. Голос я тоже свой не контролирую. Ору так, что на нас оборачиваются, но мне плевать — я фиксирую лица только боковым зрением, сама сжигаю взглядом Кристину. Как она смеет распространять эти грязные слухи?! Это неправда!

— Алис, я просто передаю, что мне сказали, — тихо говорит она, и бесит меня только больше!

Я срываю свою куртку, а потом ору на нее, как полоумная:

— Пошла ты! И этим своим саунским телкам передай, пусть закроют свои огромные рты! Это неправда!

Но в глубине души…я боюсь, что это правда. Не могу игнорировать. Не могу успокоиться. Я мечусь туда-сюда по машине, пока еду домой. Олег там еще, он только к обеду на работу поедет — я знаю! Он там! Поэтому когда залетаю в квартиру, сразу иду в гостиную, откуда слышу шум телевизора.

Он и правда дома — сидит на диване, руки за голову по привычке закинул, смотрит футбол. На меня не сразу обращает внимание, но когда обращает, резко подается вперед — видимо, видок у меня не очень. От слова «вообще-блин-атас!»

— Алиса?! Что случилось?!

— Где ты вчера был?!

— Что, прости?

— Где ты был?! — ору в голос, тяжело дышу, — Почему ты пришел под утро?!

— Что за галимый допрос?!

— Отвечай, твою мать!

Сейчас я выражений не выбирай, отшвырнув сумочку в сторону. Дышу хрипло, рвано, часто, взгляда с него не свожу — он не понимает ничего. Молчит долго, пытается, видимо, расценить мое поведение, взвесить его, но потом сдается. Откидывается обратно на диван и жмет плечами так по-спокойному. По своему фирменному.

— Был в офисе. Сначала мы с Андреем и Аленой готовили пресс-релиз, потом у меня были заграничные переговоры по материалам. Часовой пояс разный, пришлось ждать. А что?

Господи. Я чувствую себя такой дурой-истеричкой…Все же так логично звучит — мне зацепиться не за что! Да и не знаю я, как это делается?! Как мне проверить?! Как опытные женщины выуживают правду?! Я так растеряна. Запуталась вообще. Кому верить?! Во что?! Боже-боже-боже!

Не имею в загашнике никаких больше аргументов — он ведь и на мой разговор с Кристиной ответит также, это очевидно! — срываюсь с места и бегом несусь в ванну. Олег за мной. Не успевает каких-то секунд тридцать, а я уже заперлась.

— Алиса, твою мать! Что происходит?!

Молчу и в пол смотрю. Я не знаю, что мне делать больше и как вообще себя вести. Я этот момент совершенно не продумала, действовала так до глупого импульсивно…черт, надо было с холодной головой. Но как?! Как?! Меня внутри шпарит до сих пор.

Олег тем временем стучится уже тише и спокойней шепчет.

— Алис…открой дверь, давай поговорим нормально.

Нет. Я не готова.

— Алис…черт, время! Твою…Алис, мне надо на работу, но когда я вернусь — мы непременно поговорим спокойно, хорошо? Прости, малыш.

Если честно, я даже рада, что он сейчас уходит, потому что мне действительно нужно время. И что же? Что мне делать? Надо подумать…

* * *

Я не придумываю ничего лучше, чем внезапно заявиться к нему на работу ночью. Подтолкнули парочка бокалов вина. Если он мне изменяет, то его не будет на рабочем месте. Или я застану его на этом самом рабочем месте на горячем. В любом случае, это лучше, чем быть обманутой — я должна узнать правду.

Мимо охранника проскальзываю легко. Он мужик хороший, но не особо ответственный — дрыхнет. Хотя кто его обвинит? Час ночи уже. Кому что может понадобиться здесь в такое время? Никого ведь нет, а зайти можно только по карточкам. У меня она есть. Я ее еле нашла, Олег мне дал, чтобы не встречать вечно на проходной, но я не особо часто посещала его офис. В строительстве я ничего не понимаю, а в их этих разговорах тем более. Единственное, как меня касалась его деятельность — мы вместе ездили выбирать участок для его проектов. Сначала для той деревушки с элитными коттеджами, потом и для той самой гостиницы. Олег говорит, что у меня чуйка есть, а на самом деле просто хорошо развито чувство прекрасного. Да и что скрывать? Я много где была и знаю, где будет прямо «огонь», а где не очень.

Сейчас мне не очень. Боюсь. Пока поднимаюсь на последний этаж бизнес-центра, мандражирую. Мну лямку сумочки, кусаю губу. Когда крадусь по длинному коридору пустого и темного офиса вообще с ума схожу. У меня сердце так колотится, аж в подушечки пальцев отдает. И мир вокруг будто ему вторит.

Боже. Как это страшно…

Я немного успокаиваюсь, когда вижу свет в его кабинете. Значит он здесь. Это уже хорошо. Но стоп. Он может быть не один! Знаю, что Олег таким в своем кабинете не занимается — рискованно это. Мол, если кто что услышит или не дай Бог зайдет, репутация полетит к черту — он слишком долго работал для того, чтобы ее заслужить. Короче в офисе никакого секса, железобетонное правило.

Но что если оно касается только меня? Вдруг он…поддался страсти? Вдруг…ох боже. Ладно. Веду я себя, как конченная идиотка и от того мне дико стыдно — стою, прижавшись ухом к двери, стараюсь что-то разобрать, но чертов пульс мешает. Я только его и слышу. Больше ничего.

— Что слышно? — вдруг раздается шепот за спиной, и я подпрыгиваю чуть ли не до потолка с визгом.

Боже! Как я испугалась! Тяжело дышу, пока перед глазами бьют черные круги, а передо мной — муж. Он с поднятыми бровями и засунутыми руками в карманах брюк, просто смотрит. Как на конченную. Да что уж? Я явно такая и есть, и мне действительно стыдно. Краснею, туплю взгляд в пол. Выпитое вино теперь не помощник, оно мой самый главный враг — голова начинает дико кружиться, а кровь интенсивней приливает к коже.

— Алиса, что ты здесь делаешь?

Дзинь! Створки лифта открываются, а свет из него озаряет темный коридор вместе с лучиком фонарика. Видимо я так визжала, что все здание слышало, раз охранник проснулся и пришел проверять. Олег ему рукой машет и кивает.

— Все нормально, жена испугалась. Показалось, что увидела мышь.

Черт. Как он лжет ровно — вообще ни один мускул не дрогнул. Я этого раньше в нем не замечала, но и сейчас не успеваю сконцентрироваться, потому что Олег открывает свой кабинет и слегка в него подталкивает.

— Заходи, никаких разборок в коридоре.

Еще одно правило. На людях никаких ссор. Думаю, что это по просьбе отца, а Олег его слишком уважает, чтобы нарушать его слово.

Но ладно. Тоже не об этом сейчас — в его кабинете пусто! Пусто! Какое же это облегчение…Длинный, стол из карамельного дерева для переговоров, его стол у его основания. Большой. Тоже из такого же дерева — новомодный. Я его заказала в каталоге, все ему здесь обустроила сама. Олегу было не до этого, он тогда только и делал, что пропадал на стройках. Поэтому то каждый уголок его кабинета я и знаю, как свои пять пальцев, и могу сразу понять, если что-то изменилось. Нет, ничего нового. Коричневый ковер на полу по прежнему коричневый, за его столом все также висит картина — Атлас нашей планеты, и все там же приделана булавочка с маленьким сердечком. Ровно на Мальдивах, куда мы ездили на наш медовый месяц. Глупость, но я хотела, чтобы он всегда обо мне помнил. Олег не держит фотографий на своем столе, говорит это слишком личное, да и глупо как-то. Шаблонно. Перевожу взгляд на кожаный диванчик — там тоже никаких следов преступления. Его пиджак только лежит, все.

— Итак. Что за шпионские игры, Алиса? — говорит тихо со спины, и я прикрываю глаза.

Черт. Вот и что мне ответить то?

Глава 11

Олег

Вижу по плечам, что Алиса сильно напряглась, но я и сам, как на иголках. Сегодня должен был встречаться с Аленой — пришлось отменить. Чуйка подсказала, что эта странная выходка дома так просто не кончится, и, черт возьми, оказался прав. За Алисой я никогда не замечал таких наклонностей, поэтому мне сложнее поверить, что она действительно пришла ко мне на работу ночью. Знает. Она все знает. Что-то внутри дико стучит, отдается в пальцы, горло перехватывает. Я не хочу сцен ревности, не хочу разборок, и не хочу уничтожать ее, поэтому сегодня у нас с Аленой должна была быть последняя встреча. Спасибо, конечно, с поклоном, дорогая жена, что в который раз влезла и спутала мне все карты. Это злит дико, пусть я и понимаю, что неоправданно — она имеет право злиться и следить за мной. Потому что я ей неверен. В нашем браке только для меня это не измена, но для нее то все иначе, поэтому я беру себя в руки и обхожу ее, направляясь к столу.

— Ну и? Что молчим?

— Я…я просто хотела сделать сюрприз.

Ага. Врет? Мне? Алиса, ты серьезно? Улыбаюсь такой глупой, нелепой попытке, нажимая пару клавиш на клавиатуре, потом поднимаю на нее глаза. Вся красная стоит, ручки сжимает и разжимает в кулаки — нервничает. Ох, девочка, ты такая милая сейчас…

— Ты выпила?

— Нет! Пф!

Да. Алиса выпила. Это сразу понятно. Я все ее состояния наизусть знаю и улыбаюсь шире, занимая свое место в кресле.

— Врешь мне? Снова?

— Я тебе не врала.

— Алис, мы женаты уже два года, и я знаю, как ты себя ведешь, когда врешь.

— И как же я себя веду?! — ох, обороняемся? Все забавней и забавней.

Алиса когда злится — чудо какая забавная.

— Так я тебе и сказал. Объяснишь мне?

Я знаю, как она себя ведет, когда врет, но это не все. Также я знаю, как заставить ее говорить, даже если она этого не хочет. Давить — бесполезно, закроется. Ее надо мягко брать. Ласково.

И да, это работает. Алиса выдыхает, потом подходит к дивану и садится на его край, ковыряя ногти. Давай, девочка, я не кусаюсь. Если ты сама не попросишь, конечно.

А она вдруг выдает в своем стиле то, что меня также неожиданно сбивает абсолютно.

— Почему у нас нет секса?!

Предъява. Самая настоящая предъява! Злится еще. Сильно так. А я, твою мать, только убеждаюсь — знает. Она все знает. Точнее не так, догадывается? Значит правильно мы с Аленой решили все прекратить еще тогда, после дня рождения моей мамы…

Несколько дней назад

Я мчу до маминого дома, как могу быстро. К Алене. Только я чувствую, что наша встреча на этот раз не закончится также хорошо, как обычно. Все плохо будет. Черт! Бью по рулю. Зачем мать пригласила Алену?! Вот зачем?! Я то конечно знаю зачем — это что-то на чисто женском и направленно исключительно на Алису. Она ей хотела что-то показать, но сделала только хуже. Когда мы уходили, взгляд Алены я читал также хорошо, как крупный шрифт на рекламной стенде по дороге в нашу с Алисой квартиру. Она снова предложит мне расстаться.

Так и выходит. Алена меня уже ждет, когда я взбегаю по ступенькам, молча пропускает внутрь. А на ней лица нет, и я вижу — плакала. Там в коридоре, прижавшись спиной к двери, все и происходит. Разговор в смысле и ничего больше.

— Олег, нам надо это все прекратить.

Алена всхлипывает, смотрит в пол, потом быстро вытирает слезу.

— Я не могу так. Алиса — хорошая девушка, и я…Олег, я просто не могу, понимаешь?!

— Понимаю, — тихо соглашаюсь, а она на меня взгляд поднимает и слегка жмет плечами.

— Это жестоко. Мы старше ее, мы тут ответственные, понимаешь? Она — ребенок совсем. Милая девочка, которая живет в своих розовых замках, но…Олег, я не хочу быть той, кто их разрушит. Пожалуйста. Не препятствуй. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю и не смогу отказаться…

— Понимаю.

Пару раз киваю, потому что как бы я в этот момент Алису не ненавидел, но права Алена, и я сам это знаю. Мы должны вести себя нормально, раз так все сложилось. Мы здесь взрослые. Я точно. Но…

— Могу рассчитывать на последнюю встречу?

Алена молчит. Я наконец смотрю на нее и отрываюсь от своего места через секунду, чтобы подойти к той, кто на самом деле владеет моим сердцем. Обнимаю ее. Хочу, чтобы не плакала, чтобы больно не было — это и мне сердце разбивает.

— Знаю, что тебе сложно, маленькая, — шепотом говорю, поглаживая ее по спине, — Поэтому я правда не буду настаивать больше. Тебе не нужно через все это проходить из-за меня…

— Я бы прошла из-за тебя хоть весь ад, Олег, но…Алиса правда такого не заслужила.

— Да, ты права. Побудешь со мной в последний раз? Всего раз, чтобы мне было за что цепляться и дальше.

— Хорошо. Но только раз, Олег, обещай.

— Я обещаю.

Сейчас

У меня нет с тобой секса, Алиса, потому что я собираюсь с тобой развестись. Другого ответа у меня нет, а от произношения в слух этих слов, меня спасает звонок от поставщика.

— Я должен ответить. Посиди тихо, ладно? Потом договорим.

Сажусь за стол и нажимаю на кнопку, прежде натянув на лицо дежурную, мягкую улыбку. Первые десять минут переговоров проходят спокойно. Ну как? Там вообще сложностей никаких не должно быть. Я разговариваю со своими поставщиками с Новосибирска — там все давно обговорено. Единственное — Алиса. Вдруг что-то выкинет? Я прямо задницей чую — так и будет, — и не промахиваюсь. Она вдруг плавно поднимается на ноги, что я сразу фиксирую боковым зрением, но вроде ничего такого. Может скучно стало? Пытаюсь себя успокоить, и да. Ей, видимо, действительно стало скучно. Острых ощущений не хватает, потому что Алиса начинает раздеваться. Перевожу взгляд, чтобы убедиться — точно так и есть. Твердо глядя мне в глаза, медленно, она начинает снимать свое милое, зеленое платьишко на тонких лямках. Оно падает к ее ногам. Я, открыв рот, наблюдаю. Что ты задумала, твою мать?! А сам реагирую. Член при виде этой картины оживает сам собой, но она красивая. Еще и загорелая. Ей очень идет такой бронзовый оттенок кожи.

— Олег? Олег, ты меня слышишь? Черт. Связь — дерьмо! — ругается мой поставщик, но я сразу перевожу взгляд на него и киваю.

Решаю поддержать легенду, что мне еще сказать то?! Что у меня тут жена голая?! Не вариант. Мы достаточно неплохой контакт наладили, но он точно не настолько близкий, чтобы я мог посветить его в такие нюансы. И никого нет, кому я был бы готов рассказать что-то о жене и нашей сней близости.

Алиса тем временем подходит к столу уже абсолютно голая, и я снова, как под гипнозом, поднимаю на нее глаза. Сглатываю плотный ком в горле. Красивая, сучка. Какая же она красивая…Мягкий свет ночных фонарей освещает ее идеальное тело достаточно хорошо, чтобы я видел все, включая и ее взгляд. Он тот самый — когда Алиса что-то задумала, ее не остановишь.

Она присаживается на корточки — серьезно?! Я неожиданно усмехаюсь, ставя на миг своего поставщика в тупик, но он продолжает разговор, а моей ширинки касаются маленькие пальчики. Слегка дергаюсь, хочу ее остановить, только вот понимаю: не вариант. Вряд ли я смогу объяснить это адекватно. Так. Ладно. Ты не малолетка, твою мать, сможешь держать мину, тем более, что от меня ничего не требуется, кроме как кивать и улыбаться. Поставщик мой дядька взрослый, и он просто обожает поболтать. Сейчас, например, рассказывает про свою жену какую-то нелепую историю. Ох, мужик, знал бы ты, что моя сейчас делает…А она освобождает напряженную плоть из боксеров и обхватывает его ручкой. Твою мать…ладно. Хорошо. Поиграется и все. Алиса дальше ни за что не зайдет! Но это я скорее себя успокаиваю, потому что в глубине души знаю — еще как.

Вверх-вниз. Я держусь, вида не подаю никакого, а внутри нарастает возбуждение аж до боли, и когда я концом чувствую ее пухлые губы — все. Готов взорваться прямо на месте. Она опускает голову вниз — я закрываю глаза. Поднимает ее обратно к головке — закрываю еще и рот кулаком, чтобы не вырвалось случайно ничего. Мне хорошо. Она ведь знает, как мне нравится — я ее всему научил сам. Под себя. Алиса сама просила.

«Сожми его сильнее…» — только думаю, она сразу делает, и меня слегка передергивает.

Потом проходится языком по головке, я, как школьник, ловлю дрожь за хвост. Черт. Нет! Это сранная пытка!

Резко захлопываю крышку ноутбука и откатываюсь на кресле назад, с грохотом врезавшись в стену. Смотрю на нее. Алиса передо мной на коленях. Глаза горят чертовски притягательным огнем, по груди стекает тонкая бороздка от слюны. Сама улыбается, как шальная и проходится языком от основания члена, который через миг пропадает в ее глотке.

— Твою мать… — издаю хриплый стон и откидываю голову назад, запустив пальцы в волосы.

Сжимаю их сильнее, пару раз качнув голову, а потом отрываю ее от себя. Алиса дышит тяжело, но быстро двигает рукой и смотрит на меня. Я улыбаюсь.

— Ты понимаешь, что только что сорвала мне переговоры?

— Тебя что-то не устраивает?

Резко встаю и тяну ее за руку, а потом сажаю на стол, скинув все, что могло бы этому помешать. Я, как спятил, если честно. Вообще не помню, что там меня волновало до того момента, как она не разделась и не встала передо мной на колени.

— Знаешь, что меня бесит больше всего? — хрипло, сбито спрашиваю, глядя ей в глаза.

Снова держу ее за волосы и оттягиваю назад, чтобы она их не опустила, твою мать. Я хочу в них смотреть.

— Что? — тихо спрашивает — сама волнуется.

Ну нет, дорогая. Теперь ты подождешь. Вместо ответа я кладу руку ей на грудь и слегка ее сжимаю, оттягивая за напряженный сосок. Алиса тихо стонет, жмурится — нет!

— Не смей закрывать глаза! Смотри на меня.

И она смотрит. Пьяная, но не от алкоголя, от меня. И я от нее сейчас тоже. Приближаюсь, провожу носом по ее щеке, чтобы вдохнуть запах. От нее пахнет как от шоколада с малиной. Так вкусно. И она такая нежная, вся сладкая. Провожу языком по ее шее, ниже, добираюсь до груди. Если и есть на свете что-то идеальное, то это определенно она. Круглая, упругая, с острыми, розовыми сосками. Моя. Всасываю один, проведя языком по кругу, зажимаю его зубами, она издает стон и закидывает голову назад, но сразу возвращается ко мне, как я сказал. Хотя это только одна причина, куда более важная — ей нравится наблюдать за тем, как я ее ласкаю. Знаю, что нравится.

— Я ненавижу, когда ты притворяешься во время секса.

— Я никогда с тобой не притворяюсь, — выдыхает тут же, — Мне с тобой каждый раз хорошо.

— Но ты боишься об этом сказать. Скрываешь. Прячешься за свои условности, хотя тебе нравится все, что я делаю. Ты же считаешь, что это неправильно.

Говорю все это, а сам выпрямляюсь и подтягиваю ее за бедра ближе. Она уже готова, но когда я приставляю головку и размазываю ей влагу, останавливаюсь. Сейчас я войду в тебя, Алиса, но сначала я хочу услышать, как ты это скажешь.

— Я не…

— Алиса, не ври. Скажи мне правду.

— Иногда, — шепчет она, тяжело вбирая воздух в грудь.

Очевидно, наверно, что притворяться глупо? Я ведь каждый раз чувствую, когда она готова и до какой грани я могу дойти. Никогда в жизни ее ни к чему не принуждал: если она скажет стоп, я остановлюсь. Даже сейчас остановлюсь, хотя меня и рвет, тянет, неймется.

— …Мне иногда страшно, что мне нравится, когда ты такой. Грубый. Кажется, что это…ох боже, Олег. Возьми меня, не мучай!

— Скажи мне правду, и перестану, — провожу по ее чувствительной точке мучительно медленно.

Себя истязаю, и ее истязаю. Мне же самому больно противиться, так до безумия хочу снова в нее, что все внутри сводит судорогой. Но нет. Я же принципиальный — стою до конца.

— Говори, Алиса.

— Мне стыдно, что я делаю с тобой в постеле, — выпаливает, как на духу, поднимает дрожащие веки, а потом откидывает голову назад и двигает бедра ближе, — Возьми меня наконец. Я так тебя хочу, что с ума сойду…

— Не сойдешь.

Резко наполняю ее до конца, и Алиса громко стонет, хватаясь за мои плечи.

— Я буду рядом, чтобы тебя удержать.

* * *

Алиса спит на диване, завернутая в мой пиджак, пока я заканчиваю все-таки переговоры. Мог бы отправить ее домой, конечно, но нет. Не хочу. Пусть тут будет. Рядом. И когда наконец я прощаюсь с поставщиком, откидываюсь на спинку кресла и смотрю на нее — улыбаюсь. Алиса мило подложила руку под голову, дышит спокойно, тихо — как маленькая лисичка. Моя лисичка. В груди такое странное тепло разливается…я ведь по ней скучал, на самом то деле. Мне ее не хватало. Мягкости ее, поддержки, улыбки наконец.

Так. Стоп. Нет. Олег, что ты несешь вообще?!

Тру лицо руками и откидываю голову на спинку кресла, слегка в нем покачиваясь. Это все из-за секса. Да. На мозг давит, эндорфинов херова туча. Не хочешь же ты всерьез сказать, что любишь ее? Нет же. Она тебя раздражает. Это по факту. Когда ее не было — тебе было лучше. Ты мог встречаться с Аленой…Черт. Алена. Твою мать. Она у меня верности, конечно, не просила — я сам так решил. Никакого секса с Алисой. А по итогу что?! Твою мать. Идиот.

Снова смотрю на жену, но уже без этой чувственной бредни. Это просто секс. Вот и все. На всех мужчин в какой-то момент секс вот так вот действует. При том у нас с Алисой, объективно, просто потрясающий секс, но это не любовь. Я люблю Алену. Точка.

Встаю, подхожу к Алисе, а потом бережно беру ее на руки и выхожу из кабинета. Нас провожает охранник, открывает мне дверь с улыбкой, а потом бросает в спину:

— Красивая вы пара, Олег Павлович, спокойной ночи!

Ну да. Конечно. Знал бы ты сколько за этой «красивой парой» правды скрыто: в процентном соотношении десять к девяносто, где последнее — это ложь. Остальное — правда, но лишь потому что вместе мы действительно неплохо смотримся.

Алиса

Я больше не думала, что все нормально. Та ночь в его кабинете была просто великолепной, и я ее себе не придумала, но…Оставалось слишком много «но», начиная с его такой «гладкой» лжи охраннику, и заканчивая тем, как спокойно он себя вел с поставщиком, пока я исполняла любимый трюк всех секретарш.

Что-то внутри мне мешало верить. Больше не получалось. Паранойя это или интуиция, но ступор стоял конкретный. Я, как не старалась, не могла закрыть глаза и улыбаться, как раньше. Темы этой мы больше не касались, слава богу, Олег и вовсе будто забыл о том, почему наша волшебная ночь вовсе состоялась. Это хорошо. Для меня. Потому что я не знала, что ему ответить, чтобы выяснить всю правду тихо и лично. А я должна была выяснить!

Как бы это ни было стыдно, как бы не казалось неправильным — я должна была убедиться, что это все просто бредни, как публичные, так и мои собственные. Поэтому когда Олег сказал вечером после ужина, что ему снова надо на работу — я поехала следом. Унизительно ли это было? Еще как. А брать машину напрокат — еще хуже. Естественно, я не могла за ним следить на своем кричаще-красном мерседесе! Это же очевидно — он меня заметит! Поэтому уже неделю под нашими окнами стоит неприметная Киа Рио. Ее мне сложно водить, совсем непривычная какая-то, так что Олег очень легко и быстро от меня отрывается, но…Мне и не нужно ехать за ним по пятам, чтобы знать: он поехал не на свою работу, она в другой стороне. Он едет в тот самый отель.

Нет…

Сердце так болезненно сжимается в груди, что мне приходится остановиться на обочине. В глазах рябит, руки трясутся, дышать не могу — какое тут вождение?! Я хочу узнать правду, а не познакомиться с ближайшим столбом. Мне требуется время, и я даю себе время — куда мне спешить? Он там явно проведет больше часа. Интересно кто она?

Перед глазами встает Алена. Голая. Как он берет ее сзади, как меня, целует…

Нет-нет-нет…закрываю глаза руками и мотаю головой. Слезы в такой ситуации дело скорее очевидное, чем неожиданность. Неожиданно то, что я не могу эту историю закончить. Еще полчаса к ряду я горько плачу над своим разбитым сердцем в одиночестве. Если честно, то проскакивают мысли и вовсе развернуться обратно к дому, потому что мне страшно. Когда я увижу все своими глазами, уже не будет возможности повернуть назад — это случится на самом деле. Со мной. Но нет…не могу. Кажется, я и без того провела слишком много времени, пряча голову в песок.

Выдыхаю еще раз, вытираю бороздки слез, из-за которых кожа раздражена и щиплет, но я внимания не обращаю. Прикусив губу, выворачиваю руль и выезжаю на дорогу, следуя за мужем. Как я всегда и делала, собственно…

Глава 12

Алиса

Я стою перед дверьми главного здания гостиничного комплекса, как перед вратами Ада. Знаю, что нужно делать — нажимаешь ручку и вперед, — а не могу. Просто стою и гипнотизирую их, как дура, ловя макушкой град холодных капель. Почему это так сложно? Просто сделать шаг. Я же уже здесь. Он тоже. Видела его машину на парковке.

Ну почему это так сложно?…

Видимо, девушка с ресепшена задавала себе тот же вопрос, а потом не выдержала и подошла сама, чтобы мне помочь. Я ее за это ненавижу, смотрю зло, она даже пугается, но быстро подбирается и уходит обратно за стойку. А я что? Скажем так, мосты сожжены, и мне остается только последовать за ней.

— Здравствуйте, добро пожаловать…

— Я могу задать вам странный вопрос? — тихо перебиваю ее, она замирает.

Черт, наверно считает меня наркоманкой какой-то…по взгляду все понятно. Она оценивает риски, слегка прищурив правый глаз, будто я в следующую секунду могу достать нож и всадить ей в шею, чтобы обнести кассу. Тоже понимаю ее тревогу, поэтому туплю взгляд и мотаю головой.

— Я не наркоманка какая-то, честно. Мне помощь нужна.

— Эм…ну я могу попробовать вам помочь. Вы хотите снять номер?

— Я ищу одного человека.

Переворачиваю телефон и показываю ей фотографию Олега, а по взгляду снова читаю: она его узнала. Только вот вряд ли скажет что-то — во-первых, он застройщик и явно не последний человек здесь, а во-вторых, слишком уж это все странная ситуация.

— Извините, но мы не можем давать сведения о наших гостях. Это правилами запрещено.

Ответ меня не удивляет, но я верю в людей, наверно? А может это отчаяние? Ведь вместо того, чтобы уйти, я двигаюсь к ней ближе и шепчу.

— Я все понимаю, правда, но вы ведь тоже девушка…Пожалуйста, помогите. Он мой муж. И я знаю, что он здесь. Я вам заплачу. У меня с собой есть двадцать тысяч, больше нету, но…я должна все увидеть, понимаете? Я должна…

К сожалению, ответ остается прежним, пусть я и вижу, как в ее глазах что-то рябит. Сочувствие это или жалость, я не знаю, но настаивать смысла нет — не отступится. Поэтому я вытираю слезы и пару раз киваю, а потом отстраняюсь. Что остается? Только ждать в машине. Ладно. Значит будет так…

— Стой! — у двери меня окликают, и я оборачиваюсь, а девушка пару раз махает рукой, как бы подзывая меня обратно.

Неужели?!

Почти подбегаю к стойке, на которую она облокачивается и кивает.

— Хорошо. Я скажу, где он, но деньги себе оставь. Из солидарности помогу.

— Спасибо…

— В общем…Здесь твой муж. На втором этаже. Он всегда один и тот же тринадцатый номер снимает с видом на озеро.

Как романтично…шиплю про себя, а она пару раз кивает, будто читает мои мысли.

— Ублюдок он сранный, понимаю.

— Он не один, да? — еще тише спрашиваю, она смотрит на меня, как на дуру, но быстро меняет взгляд на сочувствующий и кладет карту на стойку.

— Если хочешь увидеть — бери.

— Тебе за это ничего не будет?

— Ой, да плевать. Я хотела уволиться все равно. Только это…ты надеюсь без глупостей?

Теперь я смотрю на нее, как на дуру, потому что абсолютно ничего не понимаю, а она изображает пистолет и прикладывает его к голове. Бах! Парой взмахов рукой девушка завершает маленькое представление, но я не особо вдохновлена, если честно. Коротко мотаю головой, потом стягиваю белый пластик, а вместо него кладу стопку пятитысячных купюр.

— Эй, да не надо…

— Забей, — бесцветно, еле слышно отвечаю, уставившись на лестницу в Ад, — У меня много денег.

А любви, словно нет вообще. Я об этом думаю, когда все-таки преодолеваю эти двенадцать ступенек наверх, коридор и дверь. Но, черт возьми, как я далека в этот момент от правды…

В номере темно и прохладно. Бросаю взгляд на первую комнату, где настежь открыто окно — гостиная. Там кучей свалены вещи, вино стоит, ужин. Романтика…Картина прочно застрянет в моей голове еще надолго, я это знаю, потому что сердцем чувствую, как сильно лишь это меня долбит изнутри. Что будет дальше?

Как назло в этот самый момент из дальней комнаты я слышу долгий, протяжный стон. Женский. А потом смех. Тоже женский. Который я уже слышала. Алёнин…

— …Не знаю, как буду без этого обходиться, — с придыханием произносит Олег, который ставит точку в реплике смачным поцелуем.

— Да брось. Прекрати…

Снова смех. Я иду, как в бреду. Себя не чувствую, мир вокруг тем более. Как будто угодила в густое желе, наполненное острыми иглами. Только вредят они не снаружи, а внутри. Каждый шаг — укол сродни ране от ножа. Внешне я та же, разве что руки трясутся, но по факту от меня будто ничего не осталось, а сейчас останется еще меньше. Я заглядываю в щелку, сразу натыкаюсь на них через отражение в шкафе купе…

Как обожгло. Резко закрываю рот рукой, чтобы не заорать, а очень хочется. Олег сидит, прижавшись спиной к кровати, сверху на нем голая Алена. Он ее гладит. Смотрит в глаза. Не уходит. Он — рядом.

Я не могу дышать. Черт возьми, как же это все-таки больно. Сердце мое бедное колотится медленно, вязко, и каждый удар расходится по телу волнами сжигающего огня, который мешает кислороду расправить легкие. Да и что расправлять, если их уже сожгли?!

Хочу уйти. Мне нужно на воздух! Срочно! Но тут я слышу разговор, от которого внезапно останавливаюсь. Потому что они говорят обо мне. Потому что они говорят даже не обо мне, а о том, чего я не ожидала услышать ни за что в жизни…

— Два года осталось. Два года рабства, и я буду свободен.

— Три.

— Два, маленькая моя.

— Мы не женимся сразу, после того, как ты разведешься. Это жестоко. Алисе нужно будет время, чтобы придти в себя немного. Может быть вообще подумать о переезде?

— Ален…

— Олег, я серьезно. Вдруг ее папаша не отпустит тебя просто так?!

Что? При чем здесь папа?

Подожди, Алис, вот сейчас ты все узнаешь…

— Я женился, как он хотел, но мы договорились. Пять лет — и все.

— Вы уже договаривались, Елагин. Ты должен был с ней просто встречаться, а он заставил тебя жениться!

— Я сам сглупил. Не надо было с ней спать…

— Это точно, спасибо! Андрею руки бы оборвать! А лучше Сереже! Какого хрена он поперлся в тот дом с битами?! Если бы не он…

— Ален, уже нет смысла во всем этом копаться. Что было, то было. Я Алису не люблю и никогда ее не любил, но мне ее жалко. Закончим все тихо, она пострадает немного, а потом заживет дальше.

— Ты уверен?

— Да. Алиса легкая. Она…

Я больше ничего не слышу — пульс и такой сильный-сильный звон в ушах застилает происходящее. Все вокруг чернеет, а потом становится ярче. Чернеет и снова становится ярче. Будто вторит моему сердцу, пока ноги подгибаются в коленках. Дрожат. Я даже не уверена, что смогу описать это чувство правильно, но уверена в том, что в этот момент все изменилось навсегда. Необратимо. Я изменилась необратимо — будто какая-то часть меня сгорела и осыпалась пеплом на полу этого номера, и ничего уже не будет, как прежде.

— Что это было?!

Слышу отдаленно громкий возглас Алены, но не понимаю. О чем она? Я не понимаю. Опускаю глаза, как в бреду и только через пару мучительно долгих секунд вижу, что стою в осколках вазы. И вообще стою у стены. Когда я успела тут оказаться? Я не помню.

А потом дверь спальни рывком открывается, и я сталкиваюсь взглядом с Олегом…

Олег

Я всегда буду помнить этот взгляд. Алиса стоит у самой стены, ее трясет. По щекам текут и текут слезы. Она сжимает себя руками до белых костяшек, но самое страшное по итогу то взгляд. Это взгляд ребенка, которому одновременно сказали, что Деда мороза не существует, родители разводятся, и в реальной жизни никаких сказок и близко не бывает. Полный какого-то острого неверия, разочарования, горечи и боли…

— Алиса…

Только я произношу ее имя, как девчонка срывается с места и вылетает из номера. Я за ней. В таком состоянии ее оставлять не вариант вообще. Алена что-то кричит мне в след, но я ее не слышу, да и откровенно говоря мне плевать сейчас. Перед глазами стоит этот ужасный взгляд, который словно пробрался под кожу и отпечатался на моем сердце.

Твою мать!

Алиса дернула по коридору к пожарной лестнице — я снова за ней, только вот не рассчитал немного. Она в истерике, и при таком раскладе лучше не преследовать — хуже будет. Так и выходит. Алиса спотыкается на предпоследней ступеньке первого пролета и летит на пол, хорошо успевает подставить руки — инстинкт самосохранения. Но я все равно в диком ужасе, вдруг с ней что-то случилось? Подлетаю и падаю на колени рядом, тянусь, но жена отшатывается так, будто от прокаженного. Смотрит в пол. Туда же летят грады слез, оставляя на красном ковре уродливые пятна. Я слышу, как тяжело и сипло она дышит, как стучат ее зубы, вижу как по ее плечам проходит рябь…Лучше бы я сдох, чем все это, если честно. Но я здесь, и я совершенно не знаю, что мне делать. Прикасаться к ней — страшно. Говорить? И что я скажу? Прости меня? За все? Это настолько мелко и смешно, что у меня язык к небу приклеивается — я просто молчу.

— Олег!

Алена присоединяется к нам. Все это время она была незримым участником нашего брака, но теперь все на поверхности. Три угла одного треугольника рядом. Я смотрю на нее взглядом, который говорит: я не знаю, что делать. Но она тоже не знает. Алена прижимает к груди мои штаны, а Алиса медленно поднимает на нее глаза, полные жгучей ненависти. Я готов ко всему: что она на нее набросится, что попытается причинить вред как-то еще, схватив, например, декоративную вазу за своей спиной, но не к тому, что происходит дальше. Алиса резко разворачивается корпусом ко мне и пихает с такой дикой силой, что я валюсь на спину, а она…она снова сбегает.

Твою мать!

— Олег, штаны!

Алена кидает мне мягкие, серые спортивки, которые я натягиваю по пути, вылетаю из здания босым. На улице идет дождь стеной — ничего не видно, а главное, что Алисы и след простыл. Твою мать-твою мать-твою мать!!! Если с ней что-то случится, мне не просто головы не сносить, я себя никогда в жизни не прощу! Поэтому я озираюсь, как дурак, а потом бегу в сторону парковки. Только вот проблема, здесь не просто нет Алисы, здесь нет и ее машины. Успела уехать?! Это очень плохо! Только моя тачка и какая-то разбитая Киа Рио. Где Алиса?!

— Алиса?!

Ору так, что в горле першит, а в ответ только дождь. Он словно усиливается, но это скорее игра воображения. Адреналин то кипит, да и прислушиваюсь я изо всех сил — ничего. Вообще. Ни. Звука!

— Олег!

— Ее нет! Ее нигде нет! — как в бреду ору Алене, которая подбегает с моими кедами в руках.

Но мне насрать. Я озираюсь, как чокнутый. Помню, когда мелким был, мать возила нас с Серегой в Москву в зоопарк. Там был амурский тигр. Огромный такой. Яркой оранжевый. Он метался по клетке и рычал, прямо как я сейчас, в дикой, неуемной агонии.

Мне страшно, и я готов это признать. Страшно. За бедную, маленькую девочку, которая узнала за один вечер слишком много всего. Я боюсь, что она сделает какую-нибудь глупость.

— Олег, я нашла это.

Алена протягивает мне Алисин телефон, а еще какие-то засаленный ключи со знаком «KIA» на крышке и порядковым номером сзади. Ага. Молодец, Алиса, значит ты сообразила взять в аренду машину, чтобы я тебя не заметил? Признаюсь, удивила. Но машина на месте, а ключи у меня. Куда ты делась, твою мать?!

— Поищи ее на территории, я к охране.

Я решительно иду в сторону будки охраны, откуда выползает здоровый кавказец и улыбается.

— Потерял что-то, брат?

— Девчонку видел?

— Сбежала? — усмехается, — Бывает, брат. Да и ну ее к черту, я…

Прикалываться вздумал?! Думаешь, что мне сейчас есть дело?! Хватаю его за грудки и с такой силой ударяю о стенку будки, что она жалобно трещит. Не даю ему и слова вставить — мне сейчас реально не до глупости, — резко приближаюсь и рычу прямо в лицо.

— Видел. Девчонку?! Да или нет?! Коротко!

— Видел я, видел!

— ГДЕ?!

— Сбежала через ворота!

Пешком?! Алиса, ты чокнулась?! Отпускаю мужика и, не вслушиваясь в его причитания на другом языке, несусь обратно в гостиницу, где молниеносно забираю свой телефон, толстовку и ключи от своей машины. На все про все уходит меньше пяти минут, и вот я уже резко сдаю назад и выезжаю с территории.

Если с ней что-то случилось…Твою мать-твою мать-твою мать!!! Бью по рулю кулаком пару раз, сам еле дышу. Сука! Ничего…уйти далеко она не могла физически. Надеюсь только, что ей хватило мозгов не садиться ни в чью машину!

Хватило. Или просто не было никого? Но я выдыхаю с облегчением, когда почти сразу, как выезжаю, натыкаюсь на тонкую фигуру впереди. Она идет быстро, сжалась вся, но не оборачивается, когда ее путь освещают мои фары, а я останавливаюсь. Твою мать! Алиса…

Когда я к ней подлетаю и разворачиваю на себя, Алиса не сразу понимает, что происходит. Ее взгляд совершенно потерянный, но когда он приобретает фокус, вместо привычной мне улыбки, я получаю ненависть. Она изо всех сил рвется в сторону, поскальзывается и чуть не падает. Я ее держу крепко, только благодаря этому она не летит в овраг, но она этого не понимает. А может для нее овраг лучше, чем моя близость? Неприятно. Кривлюсь, а когда она еще раз рвется, дергаю на себя. Алиса такого не ожидает и вбивается в мой торс со всего размаха, снова ловит ступор, а потом начинает меня бить…

Я заслужил даже больше, чем эти маленькие удары сжатыми кулачками. Она орет, ничего не говорит — просто кричит и бьет меня. Ей это сейчас нужно. Я все понимаю, поэтому только сильнее прижимаю к себе и сношу каждый ее удар, как она царапает мне торс, руки, лицо — плевать. Я терплю, потому что заслужил даже больше.

Мне остается только ждать, когда она устанет. Это рано или поздно должно случится, но время идет, а Алиса все сражается. Вдруг в голову приходит мысль, что она до конца будет биться, пока сознание не потеряет. И заболеет…Непременно заболеет ведь, сама же до нитки промокла. Хватит. Если захочет повторить — пусть лучше лупит меня дома. Я подхватываю ее под колени и взваливаю себе на плечо. Продолжает, укрепляя мои опасения — нет, она не сдастся. Правильно значит — пусть лучше лупит меня дома. Усаживаю ее на сидение, но какое там? Алиса не собирается оставаться со мной в замкнутом пространстве. Для нее это, кажется, просто невыносимо, а мне это понимать совсем неприятно, но что делать? Стягиваю ей руки ремнем безопасности, потом пристегиваю и быстро обхожу тачку со стороны капота. Главное, чтобы за эти пару секунд она весь салон не разнесла, как бешенная кошка. Поранится еще…Но Алиса наконец успокоилась. Как успокоилась? Вряд ли, конечно, просто адреналин перестал работать, и силы кончились. Она сидит, не шевелится, только в пол смотрит. Ее трясет. Я включаю печку на максимум, подогрев сидений в придачу, а потом газую в сторону города. Не смотрю на нее. Мельком только касаюсь, но не концертирую внимание — мне снова страшно увидеть дело рук своих. Моя вина же во всем этом, только моя. Возможно был другой выход? Позволить брату сесть? Взять его вину на себя? Последнее, скорее, глупость и агония, но все же. А почему нет? Что угодно, но не касаться этой глупой девчонки никогда…

— Все было враньем, да? — хрипло, еле слышно спрашивает она, и я слегка вздрагиваю.

Не ожидал услышать ее голос сейчас. И к вопросу этому не готов совершенно…Черт…Бросаю на нее короткий взгляд, потом перевожу его на дорогу и мотаю головой.

— Нет.

— Я все слышала.

— Я ей врал, не тебе.

— То есть ты меня любишь?

Не хочу, но выталкиваю из себя очередную ложь.

— Да.

— Врешь.

Алиса неожиданно усмехается, а потом стирает слезы и просит.

— Развяжи, мне больно.

— Алиса…

— Мне больно, твою мать! Развяжи немедленно, или ты пожалеешь, клянусь! Я орать буду всем машинам обо всем в деталях!

Смотрю на нее теперь дольше. Взгляд абсолютно уверенный и какой-то слегка даже безумный, поэтому я ей верю. Еще как будет. На утро весь город будет знать все в деталях — это не нужно ни ей, ни мне тем более.

— Только без глупостей, поняла?

— Типо той, где я верю в твою любовь? — горько спрашивает, а потом отворачивается, лишь руки мне протягивает.

Кривлюсь, но одним щелчком расстегиваю ремень и скидываю его с ее запястий. Черт, надеюсь, что я об этом не пожалею…

Алиса трет нежную кожу, молчит, глаз больше не поднимает.

— Это папа тебя заставил?

— Алиса, я же сказал…

— ПРЕКРАТИ МНЕ ВРАТЬ!

Молчу. Я не знаю, что сказать, поэтому молчу. Мысленно подбираю линию поведения, но ничего путного в голову не приходит вообще. Я притормаживаю на светофоре, а она вдруг выпаливает:

— Я тебе не верю!

Открывает дверь и снова припускает. Я только и успеваю, что податься вперед, а ее маленькая фигура скрывается за поворотом. ТВОЮ МАТЬ! На будущее: если вы везете в машине разъяренную женщину, никогда. Вы слышите?! Никогда не отстегивайте ее ремень безопасности! Он вам пригодится.

Глава 13

Алиса

Говорят, что беда не приходит одна. Что ж, по своему опыту могу сказать, что да, так и есть. Внезапно открытая правда так сильно саданула по мне, что я впала в какой-то анабиоз. Если честно, то я до конца этого не осознаю и сейчас, когда бегу по пустому городу под дождем. Очень драматично даже для меня, но быть рядом с Олегом не могу физически. Я вдруг чувствую его ложь кожей, и мне хочется сдохнуть — он же продолжает мне врать, потому что ему меня жалко. Правильно. Кто я? Жалкая девочка-Алиса, которая влюбилась в непонятно кого. Точнее, в того, какого совсем не знала.

Нет, стоп. Я не верю! Не верю! Папа не мог так поступить со мной, ну не мог! Он не такой человек. Он — хороший.

Когда я подбегаю к зданию мэрии, то почти готова поверить в очередную ложь, но на меня обрушивается новая правда. Как пройти в его кабинет так, чтобы остаться незамеченной я знаю, поэтому проскальзываю мимо охранника и поднимаюсь по лестнице. Папа на работе, я знаю, что на работе и будет тут допоздна. Он разбирает какие-то бумаги, сказал, что хочет о чем-то важном поговорить, но сможет только завтра. Я тогда рада была, еще бы — куда там говорить с папой, если ты за мужем шпионишь в попытках словить его на горячем? И сейчас я тоже рада. Потому что он здесь, в городе, и я могу сбежать к нему, чтобы он развеял все эти глупости.

Он не мог так поступить.

Я повторяю, как мантру, пока быстро хлюпаю до его кабинета, но вдруг замираю. Сегодня у меня день такой, наверно. Я всех ловлю на горячем, потому что из-за большой, двухстворчатой двери доносятся совсем не невинные звуки. Стоны. Это стоны. Боже, как мерзость! Никогда не думала, что родители этим еще занимаются…

— Оля…Оля…

Сердце уходит в пятки, а возвращается резким, еще одним больным ударом, когда ему отвечает моя лучшая подруга.

— Степа…сильнее! Да! Да!

Нет. Не может быть. Пячусь назад, мотая головой. Мой мир сошел с еще одной устойчивой, как мне казалось, плиты. Родители. Папа изменяет маме. Мама…

Олег

Я не ищу ее по дворам и паркам — в этом смысла ноль. Знаю, куда она пойдет — к папочке своему. Поэтому выжимаю газ и мчу к мэрии. Степан Андреевич по долгу зависает именно там сейчас, готовится к переходу на более высокий пост? Я без понятия, если честно. В его дела стараюсь не лезть, он мне отвечает взаимностью. У нас такой…знаете, тихий, взаимный игнор. Я делаю вид, что не хочу размозжить ему башку, он, что не считает меня кем-то вроде проститутки по вызову. Все почти честно, а я оказался прав.

Когда торможу у здания, Алиса взбегает по ступенькам наверх. Ну вот и все. Сейчас она ему расскажет в красках обо всем, и, если честно, я не чувствую ничего. Облегчение только если. Да, скорее всего его. Будто мне с шеи упала здоровенная цепь — карты раскрыты.

За ней идти — не пойду. Решаю, что буду ждать Алису и ее конченного папашу в машине, а пока подготовлюсь к обязательной тираде от мэра. Нравоучений будет тьма тьмущая, знаю, и все это мне снова придется проглотить и не подавиться. Ну и плевать. Единственное, что на меня сейчас действительно давит — это Алиса.

Она выходит достаточно быстро и выходит одна. Ее вид такой потерянный, что у меня сердце сжимается — черт, куда же ты полезла, девочка? Что он ей сказал? Очевидно, что что-то сказал. Не из-за меня она такая. Точнее не только из-за меня.

Алиса вдруг присаживается на ступеньку, сжимает себя руками и упирает взгляд в серую плитку. Дождь продолжает долбить ее безжалостно сверху, но она будто и не замечает вовсе. Твою мать.

Я выхожу на улицу и решительно иду к ней. Пусть я гандон, но не позволю ей сидеть здесь, как собаке. Только вот когда до нее остается всего пара шагов, неожиданно скорость то свою сбавляю. Мне все еще нечего ей сказать. Я все еще не знаю, как теперь себя вести. Мне все еще дико сложно на нее смотреть. Не представляю, что сейчас происходит в ее голове, но я взрослый. Я взял на себя ответственность. Я должен.

— Алиса, пойдем, — накидываю ей на плечи свою куртку, поднимаю на ноги.

Она встает. Она идет. Как кукла. Та самая кукла, которой я ее считал все это время — безвольная и пустая. Но она ведь не такая и такой никогда не была…Алиса до краев наполнена жизнью, по крайней мере та Алиса, которую я знаю. Сейчас ее нет. Мы заходим в нашу квартиру, а она как зомби поворачивает в сторону нашей спальни. Ни слова не сказала. Ни звука не издала — и это по-настоящему пугающе выглядит. Я надеюсь, что может быть удасться ее расшевелить? Раздеваюсь, но сразу поднимаю глаза — Алиса выходит из спальни с серым пледом и подушкой, которую тянет за собой в гостиную. Дверь она тоже закрывает плотно — я остаюсь один с четким понимаем, что вот он тот момент. Я так долго хотел, чтобы она перестала на меня смотреть, и теперь уверен на сто процентов, не посмотрит никогда. Только вот почему мне отнюдь нехорошо? Нет ни облегчения, ни радости — одна пустота.

* * *

Я не спал всю ночь. Сидя под дверью, как пес, выброшенный на улицу, слушал, что происходит в комнате. Если честно, то я жутко боялся, что она сделает какую-нибудь глупости, но кроме тихих всхлипов ничего больше не было. Алиса заснула достаточно быстро. Наверно стресс? Слышал, что если человека что-то сильно потрясет, это состояния эмоциональных качелей непременно уронит на дно глубокой ямы после. Не сомневаюсь, что она именно там сейчас и находится. Из-за меня. Твою мать. Я себя ненавижу всеми фибрами души за это. Уверен, что Алиса меня действительно видеть не хочет, но решаю зайти и проверить девчонку. На всякий случай. Интуитивно что ли.

В темноте ее почти не видно. Алиса лежит на диване, свернувшись в калачик, сверху серый плед. Она такая маленькая…Я присаживаюсь на край и долго смотрю на нее — вся сжалась даже во сне. Прости меня, девочка, правда. Я не хотел, чтобы ты все узнала, но я не мог держаться от нее подальше. Просто не мог. Надеюсь, что когда-нибудь ты снова полюбишь и поймешь это чувство, когда ты не можешь расстаться с кем-то, и очень надеюсь, что тебе не придется. Ты заслуживаешь всего только самого лучшего.

Провожу по ее голове, но тут же хмурюсь. Алиса — кипяток. Твою мать! Вот я идиот. Она же все еще в той самой одежде! И столько провела под дождем…У Алисы слабый иммунитет, она заболеть может от каждого дуновения ветра! Я приближаюсь, чтобы убедиться — она просто горит! Твою мать!

Резко встаю и врубаю свет, Алиса только ежится. Помню, что аптечка у нас в нижнем ящике тумбы под телевизор, и не ошибаюсь. Достаю, нахожу градусник и возвращаюсь к ней.

— Алис, у тебя температура, нужно померить.

Что-то мямлит нечленораздельное, и я вздыхаю. Аккуратно снимаю с нее кофту, которая высохла вроде, а все равно влажная. Откидываю ее на пол. На ней только тоненькая футболочка, которая точно также мокрая и липнет к телу. Снимаю и ее. Затем бюстгальтер — она не сопротивляется вообще, только тянется ко мне ближе.

— Алиса, малышка, тебе нужно помереть температуру.

— Хорошо…

Отлично, девочка, придерживай градусник рукой, а я пока сниму твои штаны. Когда я раздеваю ее полностью, тело пробирает дрожь, что меня в свою очередь дико пугает. Я теряюсь, но лишь на мгновение, не даю панике застилать глаза. Встаю за ее пижамой, а когда возвращаюсь, градусник противно пищит.

39.4.

— Твою мать!

Вот теперь меня накрывает настоящая паника. Я быстро беру ее на руки и несу в спальню, потом хватаю телефон.

— Мам! Что нужно делать при очень высокой температуре?!

— Ты заболел? — голос сонный, но моментально будто в кучу собранный ее владелицей — и это достойно уважение.

Я так, наверно, никогда не смогу.

— Не я, мам. Алиса. У нее температура 39.4!

— Олег!

Боюсь на миг, что она скажет: какого хрена ты мне звонишь из-за этой девчонки?! Но мама удивляет.

— С ума сошел?! Чего тянул?! Дай ей что-нибудь от температуры и звони в скорую звони срочно!

Сбрасываю, набираю номер скорой, которую вызываю сразу же, а сам бегу за каким-нибудь лекарством. Врач на том конце говорит, какие конкретно таблетки дать, и если не поможет — звонить еще раз. Окей. Даю этой мелкой, белой дряни на действие полчаса — не поможет, сразу врачам, а пока беру пижаму и начинаю одевать жену. Алиса — марионетка сейчас. Я с ней могу делать все, что хочу, она вообще никак не реагирует, и это так сильно меня пугает, что я, как девчонка, готов сопли размазывать сидеть, но вместо этого тихо шепчу ей на ухо какой-то бред. Рассказываю про застройку. Мда, из меня утешитель так себе, но это единственное, что приходит в голову, а когда она тихо смеется, я готов сальто сделать! Здесь! Она здесь!

— Ты про этот торговый центр рассказывать будешь скоро во сне.

— Алис, не засыпай, хорошо?

— Не хочу спать. Страшно.

— Почему?

— Мне приснился кошмар.

— Расскажи.

Она обнимает меня теснее и утыкает лицо в живот, мотает головой, а я чувствую, как ткань становится мокрой от ее слез.

— Алис, не плачь. Тебе сейчас нельзя плакать. Температура поднимется еще выше…

— Мне приснилось, что ты мне изменил. Так ужасно…мне так больно было, Олег…а потом ты сказал, что все, что между нами было — неправда. Что ты меня никогда не любил…Но этого же не может быть! Пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Это неправда, малыш, неправда. Успокойся…

— Я знала… — слабо выдыхает она, — Знала…Ты бы так не смог поступить. Ты — честный человек. Хороший.

— Алис, не идеализируй меня.

— Надеюсь, что когда у нас будет ребенок, он на тебя похожим выйдет. Больше на тебя. Чтобы сильным был, как ты, а не слабым, как я…

— Ты не слабая, девочка. Ты очень-очень сильная и, поверь, гораздо лучше меня.

— Хочу в Италию…Свози меня в Италию, Олег, когда закончишь со своим Торговым центром…

— Свожу, малыш, — тихо отвечаю ей, оставляя поцелуй в макушку, — Обязательно свожу, обещаю.

Алиса засыпает. Я слышу по мерному дыханию, по тому, как она расслабляется, а сам контролирую ее самочувствие. Через полчаса — эффект совсем незначительный, температур опустилась всего до 39.2. Хватит! Набираю и на этот раз грубо говорю, чтобы прислали бригаду, или я ей по кирпичикам разберу на хрен! Приезжают, как шелковые, еще через пятнадцать минут. Алисе ставят укол. Она просыпается, капризничает, но терпит, а потом мы выходим с врачом из комнаты…

— Говорите под дождь попала?

— У жены слабый иммунитет.

— Что ж…температура очень высокая, и я бы посоветовал госпитализацию, если честно.

— Все настолько серьезно?

— Если это Алиса Чистова? Да.

— Она Елагина.

— Вы меня поняли.

— Понял, — отплевываюсь, отвожу взгляд, а потом пару мгновений медлю и мотаю головой, — Алиса больницы ненавидит.

— Я согласна на больницу.

От тихого голоса жены резко поворачиваюсь. Сразу эта разница ощущается, потому что она опять на меня не смотрит. Стоит в дверях, мнется, взгляд в пол, снова сжалась. Видимо то, что было ранее — это лишь воздействие лихорадки. Нет, мираж. Алиса действительно на меня больше никогда не посмотрит…

— Алис, ты…

Это подтверждается именно в тот момент, когда я делаю на нее шаг — она сразу отступает в сторону и мотает головой.

— Я соберусь и через пятнадцать минут буду готова.

Врач странно поглядывает в мою сторону, и я уверен, что о странном поведении Алисы, ее папаша узнает обязательно. Так и выходит. Он будет меня в своей привычной манере — беспардонно. Холодной водой в лицо.

— Вставай, твою мать, Елагин!

Я резко подскакиваю, тяжело вдыхая. Не каждый день такое со мной происходит, но я не удивлен. И в том, что он, как обычно, с сопровождением тоже. Двое верзил стоят по обе стороны за его спиной. Лица — недобрые. Кулаки — сжаты. Ох, серьезно? Я усмехаюсь и откидываю голову назад, а потом тяну играючи.

— Любимый тесть нагрянул, вы только посмотрите…

— А ты думал, что не нагряну?!

— Уверен вообще-то был, но ждал чуть раньше.

Снисходительно опускаю глаза обратно на мэра, а потом встаю на ноги и, стерев остаток своего пробуждения с лица, складываю руки на груди и жму плечами.

— В спальне будем говорить или на кухню выйдем?

Благоразумие, а скорее отсутствие большей площади для маневров, он выходит молча. Весь хмурый, но направляется в гостиную — ага, понятно. Уверен, что услуги его верзил понадобятся, ну ладно. Что. Посмотрим…

Захожу через мгновение следом. Степан Андреевич расположился в кресле, а двое у окна. Я подпираю дверной косяк плечо и скучающе осматриваю гостей по очереди, потом усмехаюсь вновь.

— Снова вбивать что-то планируете?

— Что Алиса делает в больнице?

— Под дождь попала.

— Ты ее ударил?!

— Никогда женщин не бил, и даже навязанную не буду.

Спорю на что угодно — ему не нравится, как я отзываюсь о его дочери, но мне плевать, если честно. Я молча жду продолжения, жду, когда он проглотит плоды своих решений, и глотает ведь! Не давится, скотина…

— Почему она была под дождем?

— Потому что она следила за мной и все узнала.

Степан Андреевич резко переводит на меня взгляд, мне остается только поднять брови. Ну и? Чего ты хотел то по итогу?! Не зря ведь говорят: все тайное становится явным. Рано или поздно, кого я обманываю, это должно было случится…

— Что она знает?

— Все. Она услышала мой разговор.

— С кем?!

— Это вас не касается.

— С твоей шлюхой?!

— Полегче! — мой настрой в миг меняется, брови падают на глаза, а голос становится стальным, — Выражения выбирай.

— А кто она, а?! Трахает женатого мужика!

— Я женатый мужик не по своему выбору, и ты это знаешь.

— Мы перешли на «ты»?!

— Считай перешли. Она все знает, нет больше смысла притворяться.

— Ты плохо соображаешь, Олежа? — елейно протягивает Степан Андреевич, — Я же сказал, что этот брак мне нужен. Мы договорились на пять лет. Пять лет еще не прошли.

— Она…

— Она подчинится!

Вдруг маска «примерного» отца падает, и он показывает свою истинную суть. Жадный, алчный мудак, которому плевать на свою дочь по факту то. Раньше он хоть как-то старался демонстрировать другие чувства — сейчас нет. Ему действительно насрать, что она меня видеть не может. Она подчинится.

— Сделаешь ей ребенка и успокоится.

— Нет.

— Это не вопрос выбора, Олег. Алиса хочет ребенка, он отвлечет ее от твоего бл…

— Я сказал — нет!

Двое из ларца делают угрожающий шаг в мою сторону, но я только усмехаюсь.

— Серьезно?! Угрозы побоями?! Трясусь и плачу. Нет.

— Не боишься, значит?!

— Абсолютно. Мне насрать, что со мной будет, но никакого ребенка я никому делать не собираюсь. Если только женщине, которую люблю.

— Если бы ты лучше скрывал свои похождения…

— Ты сам дал мне карт-бланш на измены, забыл?

— Но я предупредил, что она не должна узнать.

— Она не такая дура, как ты думаешь.

— Алиса то? — Степан Андреевич прыскает, а потом снисходительно смотрит на меня, — Она моя дочь, поэтому я знаю, что звезд с неба в плане интеллекта никогда не хватала и не будет.

В это мгновение меня дико кроет. Ты охренел вообще?! Сжимаю кулаки, разжимаю их, снова сжимаю и снова разжимаю. Мэр за этим наблюдает скучающе, потом кивает своим мордоворотам, и они четко поставленным шагом идут на меня.

Я набрасываюсь первым. Искренне устал быть в этой позиции, зажатого в тисках идиота, но ожидаемо проигрываю схватку очень быстро. Я крупный, я умею драться, но я не Рэмбо в конце концов. Получаю удар под дых, потом по ребрам, а потом еще один под дых. Кажется, я сейчас задохнусь. Жадно глотая воздух ртом, сижу на полу. Из носа течет кровь, но сейчас фингалы — это меньшее, что меня волнует. Я. Не. Могу. Дышать.

— Значит так, Олежа. Слушай очень внимательно…

— Пошел…ты.

— Что ты сказал?!

Поднимаю на него глаза, полные ярости, и выплевываю снова. Более доходчиво.

— Пошел. Ты. На. Хер. У нас не будет ребенка, хоть убей меня здесь!

— Ты сильный парень, крепкий. А твоя эта сучка такая же?!

Дергаюсь, но меня сразу хватают за плечи и прижимают к полу — сидеть, к ноге, я все эти команды уже, кажется, отлично знаю…

— Тронешь ее — я тебя убью.

— Помирись с Алисой, Олег. Как хочешь мирись. Мне нужны красивые снимки и красивый фасад. Я тебя предупреждал, ты помнишь? Теперь выкручивайся, как угодно, но если она не будет красивой и счастливой — я тебя в лес вывезу вместе с твоей конченной семейкой алкашей и твоей шлюхой. Ты уяснил?!

— Да, — выплевываю, он слегка улыбается и кивает.

— Хорошо. Съезди к ней в больницу, придумай легенду — я буду все отрицать. Алиса мне поверит, потом все не просри, будь добр.

— Ты за все мне ответишь, старый мудак, — яростно выдыхаю ему в спину, а он лишь на миг останавливается, чтобы сказать.

— Олег, очнись. Я всегда буду старшим по званию, и у тебя всегда будет недостаточно власти, чтобы мне противостоять. Прими это, как данность. Все. Не рассиживайся тут, как баба. Езжай к Алисе.

* * *

Я стою у прозрачного окна частной, шикарной палаты, и смотрю на нее. Алиса на этой кровати кажется такой маленькой. Вся сжалась в комок, плачет. Мне не надо этого слышать или видеть, достаточно лишь мелко подрагивающих плечей, чтобы все понять. А еще одного простого факта: я ее уничтожил. Она даже в больницу, которую на дух не переносит, готова была сбежать, лишь бы меня не видеть.

И не пускает…Медсестра сказала, что «госпожа Елагина» спит, я с боем сюда прорвался. Стою, как дурак, с охапкой красных роз — ее любимых, — а зайти не могу. Дальше над ней издеваться? Не получается. Она не поверит. Степан Андреевич думает, что его дочь дурочка, но это не так. Алиса умная, на самом деле. Я думал, как он, лишь в первые полгода нашей совместной жизни, пока не понял одну простую вещь: в своем возрасте она смогла раскидать наш «скудный» бюджет так, чтобы на все хватило. Да и к тому же без особых ужимок! Я же домом вообще не занимался. Бухал, как идиот, и работал, как проклятый, но всегда, когда возвращался, на столе меня ждал горячий ужин, все было чисто, и она никогда не жаловалась. Алиса для меня многое сделала, и, черт возьми, я не могу просто взять и закрыть на это глаза. Не могу ее больше обманывать.

И не буду пытаться. Вместо того укладываю цветы на скамейку рядом с палатой, разворачиваюсь и ухожу, разнося эхо своих шагов по пространству. Достаю телефон.

— Нам надо поговорить. Думаю, я созрел на твое предложение.

Глава 14

Алиса

У меня есть три дня на то, чтобы подумать. Первый я, к сожалению, трачу исключительно на слезы. Не могу успокоиться, унять их, перестать себя жалеть. Еще хуже становится, когда медсестра заносит мне огромный букет красных роз, на которые я больше, наверно, никогда не смогу смотреть — они прочно ассоциируются у меня с мужем. Ха! Муж…Мне становится неловко, когда я даже мысленно называю так Олега.

Какой же я была идиоткой! Сколько знаков было, сколько очевидных моментов, чтобы понять — ты ему не нужна. Но я тем не менее верила. Сейчас, прокручивая в голове два года замужества, я понимаю, как глубоко я заблуждалась. Во всем. Он был таким молчаливым, потому что говорить со мной не хотел, да и не о чем, наверное, было. Он всегда уходил из нашей постели первым и ложился последним, не из-за работы и своей нагрузки, просто не хотел там находиться. А главное…он пил не из-за того, что на него давило общество, а из-за того, что его заставили на мне жениться. Его заставили. Шантажом. Теперь я уверена на сто процентов, что именно так и было. Прятать голову в песок и дальше, просто глупо! К тому же я сама просила Лешу — так зовут того самого парня, на которого напал брат Олега, — забрать заявление из полиции и не продолжать охоту на ведьм. Знала, что он ради меня это сделает: мы с Лешей росли вместе, он был и всегда будет моим лучшим другом, даже не смотря на то, что после моей свадьбы он уехал в Испанию.

Отец…После того, что я узнала, уверена: он действительно шантажировал Олега. Наверно угрожал…Сомневаюсь, что он так просто согласился бы, учитывая тот факт, как я его на самом деле раздражала. Осознавать это не просто больно, это дико унизительно — я теперь чувствую себя даже не грязной, недостойной. Второсортной. Да любой, черт возьми, только не такой, какой нужно. Потому что я не Алена.

Хочу я того или нет, память подбрасывает мне картинку, как они сидят на той кровати, в том чертовом номере. Как он на нее смотрит. Я, знаете, пытаюсь нащупать хотя бы один момент, где он смотрел также на меня, а все мимо. Он меня ненавидит и со мной он грубый — это я хорошо помню. Наверно, каждый раз, когда он ложился со мной в постель, представлял ее на моем месте. А когда понимал, что я не она и никогда такой не буду, ненавидел еще сильнее.

Господи, за что?

Я искренне задаю этот вопрос каждый раз, когда готова на стену лезть от разрывающей внутри меня боли. Это какое-то проклятие, наказание, только за что? Я искренне не понимаю. За всю мою жизнь я никому не сделала ничего плохого, уважала окружающих себя людей, старалась помогать, а в результате что? В результате, я действительно стала Алисой в стране чудес, только вот она там показала себя отлично, а я заблудилась окончательно.

Мне нужно еще время. Видеть Олега, понимаю, не смогу. Отец заходил — я притворилась спящей. Как с ним теперь общаться, не знаю. Серьезно. Вся моя жизнь будто в миг рухнула, и мне действительно нужно время. Поэтому на третий день, когда меня должны выписать, я подсовываю врачу пять тысяч и получаю свои документы раньше, и раньше могу уйти. Точнее не так. Позорно и трусливо сбежать — вот оно, то самое. Знаю, что Олег приедет. Он мне писал:

Любимый муж

Алиса, нам надо поговорить. Я приеду за тобой завтра

Нет, спасибо. Такое уже было когда-то, когда он хотел «поговорить», дело кончалось фальшивыми признаниями в любви и фиктивной свадьбой. Я боюсь с ним встречаться — еще одна правда, с меня ведь лжи довольно. Боюсь, потому что поверю. Для меня то все по-настоящему было. Каждый момент, проведенный с ним рядом, каждая улыбка, каждое слово — я никогда ему не врала. Я любила его. И люблю.

Черт бы меня побрал.

Поездка на такси выходит быстрой. Наш город он вообще не шибко большой, а от больницы до моей старой квартиры рукой подать. Туда я и поехала. В свой дом, в свою любимую однушку, которую так и не продала. Олег не настаивал, в принципе, наверно рассчитывал, что я там буду почаще бывать, чтобы не грузить его своим обществом.

Сильно закусываю губу. Такие мысли не помогают мне держаться, они ядовитые и травят не только сердце, но и все тело как будто. Его сводит. Мне приходится крепко обнять себя за плечи и сжаться, чтобы хоть как-то переждать, пока отпустит. Я этому научилась еще в больнице — надо просто подождать, чтобы стало терпимо.

Терпимо становится только в квартире. Я захожу и ставлю сумку на пол, закрываю за собой дверь на верхний замок — его снаружи никак не откроешь, а незваные гости это последнее, чего я сейчас хочу.

Здесь все осталось также, как почти три года назад. Помню, как я собиралась на наше первое свидание. Порхала, такая окрыленная, глупая — верила ведь, что мужчина моей мечты мной искренне заинтересован. И где был мой мозг? Восемнадцатилетняя девчонка и взрослый мужик, который ее даже не касался — ха! А еще отец…Наверно, тот поход в театр — его идея. Спорю на что угодно, и билеты тоже он покупал, Олег ведь театр ненавидит органически. Я люблю — он нет. За два года нашего брака мы ведь так ни разу туда и не сходили…

Ох боже, ладно. Мотаю головой, стираю слезы и иду открывать окна. Воздух душный и спертый, пахнет пылью. Конечно, я здесь была в последний раз почти два месяца назад, а Олег, пусть и обещал мне, что за квартиркой моей присмотрит, видно — забыл. Или забил, что точнее. У него были дела поважнее.

Застываю, держась за деревянную ручку своего стеклопакета, роняю голову вниз. Он не касался меня уже шесть дней, а меня преследуют образы, как он от нее приходит ко мне. Ложится рядом. Они сжигают до костей — все, чего я хочу сейчас, это смыть с себя его запах. Не больницы, на нее мне так плевать вдруг стало, от него хочу отделаться, поэтому первым делом иду в душ. Мне, правда, приходится повозиться с включателями воды, я ведь абсолютно без понятия, как они работают! Думаю даже сходить к соседям и попросить помощи, но потом отметаю эту идею. Возможно скоро мне придется справляться со всем самой, надо начинать учиться с малого. В результате я не жалею. Это ощущение гордости за себя, когда у меня самой все вышло — окрыляет. Глупо, наверно, но для человека вроде меня даже такая победа в борьбе с бытовыми проблемами — это много. Очень много. Стоя под горячими каплями, я даже думаю, что сильная настолько, что смогу забить на всю грязь, но это ровно до того момента, как я не выхожу, завернувшись в полотенце.

И нет. Дело не в том, что у меня здесь не было одежды. Когда я переезжала в новый, уже семейный дом, я оставила здесь кучу шмотья из «прошлого», которое по моему мнению не подходило для «жены успешного бизнесмена». Кстати о нем — дело то в нем. Дело всегда в Олеге…

— Алиса, я знаю, что ты здесь!

Еще пару глухих ударов заставляют меня замереть, а от звука его голоса, мурашки обдают с головы до ног. Сразу образуется ком в горле, перехватывает дыхание, колет в кончиках пальцев. Зачем ты пришел? Ну зачем?! Зачем снова говоришь?! Мне очень хотелось закричать, но, черт, я, кажется, разучилась даже шептать в этот момент. Как блок стоит…

БАХ!

Вздрагиваю от еще одного удара, который на этот раз намного сильнее предыдущего. Олег злится, а мой телефон начинает звонить. Я было кидаюсь к нему, но он рычит:

— Я слышу твой звонок, твою мать! Открой дверь, Алиса! Нам нужно поговорить…

Прижимаю телефон к груди. Там все еще горит его новое имя:

Не бери трубку

Я ему следую. Сбрасываю. Еще чего! Мне сразу показывает, как сильно он хочет поговорить: 20 пропущенный вызовов и куча сообщений. Я смахиваю уведомления, чтобы не читать, хотя все равно зацепляю обрывки фраз:

«Алиса, открой дверь.», «Алиса, нам надо поговорить», «Алиса…»

Алиса-Алиса-Алиса…Хватит! Ничего нам не надо — я не хочу. Хватит с меня твоего вранья!

Подхожу к двери ближе, а он будто слышит. Глухой стук, а за ним следует не менее глухой шепот:

— Лис, я знаю, что ты не хочешь меня видеть. Знаю. Но так просто из этой ситуации нам не выпутаться. Твой отец не позволит. Нам нужно поговорить, у меня есть план.

Простреливает. Я даже не уверена, что сейчас чувствую: мне безумно горько и обидно, ведь понимаю — он пришел мне не врать, а сказать правду. Предложить решение. О разводе. Он хочет договориться о том, на каких условиях мы будем расставаться. И с одной стороны, казалось бы, да? Я должна радоваться, но на деле этого не происходит. В глубине души мне бы так хотелось, чтобы он меня удерживал, не отпускал. Чтобы он вдруг понял — любит. Но так бывает только в романтических комедиях и сказках, а я знаю теперь, что сказки на то и сказки, чтобы оставаться на страницах книг.

Поэтому я закрываю вторую дверь поплотнее, лишь бы не слышать его голос, и он это понимает. Следует еще несколько сильных ударов, а через полторы минуты я вижу его в окно. Олег быстро идет в сторону своего автомобиля и открывает дверь, но лишь на миг останавливается, чтобы посмотреть на дом. Мне даже кажется, что он смотрит прямо мне в душу, правда это невозможно. Только человек, который думает, что у меня нет души, мог так поступить…

* * *

Еще три дня пролетают в моем убежище, как за полминуты. Я разбираю свои старые вещи, раскладываю их по стопкам «на выброс» и «оставить», перебираю свои старые украшения, которых у меня, как оказалось, целая шкатулка. Туда же я теперь отправляю свое кольцо, когда-то такое любимое, теперь ненавистное. Я помню, как Крис морщилась и все спрашивала: а что? Он не мог найти камень еще меньше? Я на нее злилась, а теперь и самой интересно. Папа, видимо, оценил меня еще ниже, чем я думала. Кто же давал ему деньги? Конечно он. Слышала, что мужчины расстаются со своими сбережениями с большим трудом, особенно если им приходится тратить их на нелюбимых женщин. Так что не Олег его покупал. Точно не он.

Потом я перебираю книги. Все сборники моих любимых сказок теперь летят в огромные, мусорные пакеты, которые я вытаскиваю и оставляю рядом с помойкой. Рука не поднимается их по-настоящему выкинуть, вдруг кто-то заберет? Может кому-то они принесут больше пользы, чем мне.

В один из таких заходов, меня ловит Ярослав — новый помощник папы, его «правая» рука, а по совместительству сын прошлого. Не Олега, само собой, того мерзкого старикашки, которого я на дух не переносила.

— Алиса Степановна… — жеманно тянет, нагло рассматривая меня с головы до ног с задержкой на груди, — Что же вы таскаете такую тяжесть? Позвонили бы папе, он прислал бы вам людей на помощь.

— Спасибо, это лишнее, я справлюсь сама, Ярослав. Что вы хотите?

— Не я, Степан Андреевич.

— И что же хочет Степан Андреевич?

— Видеть вас сегодня на ужине.

— Я не приеду.

Собираюсь уйти, но он еще более нагло преграждает мне дорогу, оказавшись слишком близко. Его ледяной парфюм ударяет прямо мне в лицо, а от ощущение мокрых пальцев на талии, я буквально подскакиваю.

— Что вы себе позволяете, Ярослав?! Не смейте меня трогать!

— Ваш отец хочет вас видеть, Алиса Степановна, — с раздражением акцентирует он, — Сегодня вечером в восемь советую быть дома или вас привезут насильно.

— Но…

Но договорить мне не судьба. Этот прощелыга просто разворачивается и уходит к машине, по-смешному когда-то временно принадлежавшей Олегу.

Да какой к черту Олег?! Если мой отец теперь угрожает мне. Я так и стою у подъезда, глядя в зад уже тогда старой, но теперь еще и какой-то грязной и потасканной машине. Растеряна настолько, что, кажется, уже третья плита, которая казалась такой прочной, сходит со своей орбиты. Я ведь всегда думала, что папа меня любит, для меня это был один из нерушимых постулатов, но разве это так? При таком то раскладе?

Делать все равно нечего и искать ответы на риторические вопросы у меня просто нет сил сейчас. Я не могу об этом думать! Если начну — точно свихнусь. К семи тридцати натягиваю серый, спортивный костюм, завязываю волосы в хвост и заказываю такси — еду. Мне страшно, что если ослушаюсь, он действительно пришлет кого-то за мной, а это будет означать лишь одно: нет смысла в поисках никаких ответов, вот они — ты ничто иное, как красивая игрушка в его руках с его собственным ДНК. Да и вдруг он пришлет этого мерзкого Ярослава? О нет. Еще раз за день увидеть эту рожу? Ни за что.

Хотя…когда я захожу в гостиную, думаю, что лучше бы Ярослав, чем он. Олег сразу встает и смотрит на меня так виновато, а я сразу так злюсь. Вот и ответ, далеко ходить не надо. Отец все знает, я больше чем уверена, но ему плевать.

— Я домой.

Резко разворачиваюсь, но тут же попадаю в капкан маминых теплых рук, а отец говорит:

— Алиса, нам всем надо поговорить.

— Зачем ты позвал его?! — ору во весь голос, стараясь изо всех сил мимолетно не касаться Олега даже взглядом, — Я не хочу его видеть!

— Вот об этом мы и поговорим.

— Доченька, успокойся. Поужинаем сейчас, я приготовила твою любимую утку…

— Какая нахрен утка?!

— Алиса, не смей выражаться!

— Я с ним в одном доме не останусь!

— Он твой муж! — отец орет так, что, наверно, стекло сейчас лопнет.

Как оно, конечно, без понятия, но перепонки мои напрягаются капительной. я даже жмурюсь — ненавижу, когда на меня орут, — но ему плевать. Он знает — я пугаюсь, — а продолжает. Боже, почему я была такой слепой?…

— …Пойдешь и сядешь за стол!

Хочется послать его по веселым стопам знаменитого эротического маршрута, но я не могу такое произнести в слух. Ему. Что-то меня останавливает. Может быть это остатки уважения или мое воспитание? Но чтобы это ни было — я разворачиваюсь и иду в столовую. Сидеть, правда, рядом с Олегом отказываюсь. Мы обычно всегда занимали место напротив, а теперь я забилась в дальний угол и смотрю в окно — меня мало интересует все, что они тут сейчас будут обсуждать.

А они пока молчат. В этой комнате единственный звук — это стук приборов о тарелки, а единственное светлое — это красивый, красный закат, который, правда, никакого отношения к отцу не имеет. Пронесло. Он ведь не Бог, не может управлять погодой и создавать такую красоту, как и не может вершить судьбы.

— Алиса, ты совсем ничего не ешь… — начинает тихо мама, которая сидит ближе ко мне, но я вдруг ее перебиваю и смотрю на отца.

— Не знаю, что я здесь делаю, но я хочу развода.

— Ты здесь, потому что Олег иначе не может поговорить с тобой.

— Не хочу ничего слышать.

— Алиса… — снова мама пытается влезть со своей мягкостью, но я снова ее перебиваю.

— Я хочу развода. Завтра же.

— Исключено.

Мы с отцом сидим напротив по иронии судьбы, а теперь еще смотрим друг на друга, как двое быков. Иногда со мной такое бывает, признаю. Я вообще неконфликтная, стараюсь на маму больше походить, только не в этом случае. Не сейчас!

— Я сказала…

— А я сказал, что это исключено!

— Я все знаю.

Отец отгибается на спинку стула и пару раз кивает, потирая края салфетки. Думает? О чем? Чтобы мне такого сказать, чтобы успокоить?

— Можешь не пытаться. Я знаю, что ты делаешь — не выйдет.

— И что же я по-твоему делаю?

— Думаешь, чтобы мне такого сказать, чтобы заставить отступить или поверить. Ты же политик. Ты это умеешь.

— Мне жаль, что ты узнала правду.

— Нет, не жаль, — тихо отрицаю и вдруг осознаю — ему ведь действительно не жаль, просто… — Тебе это просто невыгодно, я права?

— Алиса, не неси чуши. Думаешь, что я желаю тебе зла? Я люблю тебя. Ты — моя единственная дочь. Наследница.

— Когда ты кого-то любишь, так не поступаешь.

— А как я поступил, Алиса?

— От того, что ты будешь произносить мое имя чаще, я тебе не поверю.

— Так как я поступил? Ты его хотела — ты его получила.

— Я хотела, чтобы меня любили, — говорю совсем тихо — это сложное признание, которое и сказать то неожиданно сложно, но отец лишь холодно усмехается.

— Прости, но любовь даже я не смогу для тебя купить.

Удар ниже пояса. Он не отрицает, не за чем, он бьет меня по больному и безжалостно, так что я почти задыхаюсь. И от злости вдруг выпаливаю…

— А что ты тогда можешь, а?!

— Все остальное.

— Я хочу, чтобы эта шлюха сдохла. Это можешь?!

Олег резко подается вперед — еще один шрам. Он готов меня на месте разорвать за свою потаскуху, и я, клянусь, запомню этот миг навсегда, пусть и зафиксировала его исключительно боковым зрением. Зато как отец останавливает его взмахом руки — полным. Странно. Он слушается, но и отец нервничает. Они созависимы? Надо проверить.

— Так как? Сделаешь?

— Не думаю, что ты действительно этого хочешь, доченька. Ты же не такая…

Бла-бла-бла. Ты не такая, ждешь трамвая. Да. Они как-то повязаны…интересно…

— Я хочу развода.

— Брак — это не игрушка, Алиса. Сегодня захотела, завтра расхотела.

— Это ненастоящий брак, так что…

— Штамп в паспорте стоит? Значит настоящий. Семья — это святое и…

— Ты чертов лицемер…

— Что ты сказала?!

— Я знаю, что ты делаешь в своем кабинете! — не выдерживаю и ору, резко подняв глаза и роняя слезы, — Я все знаю, ты понял?! Как ты смеешь говорить мне про любовь?! Про семью?! Ты…

— Закрой свой рот, глупая девчонка!

Отец перебивает грубо, уперев в меня указательный палец, а я тут же упираю взгляд в скатерть, потому что боюсь смотреть на него сейчас, словно если продолжу, он меня в камень превратит. Да и рядом мама…не знаю, в курсе она или нет, а если нет? Я не хочу делать ей больно…

Больше он не орет, конечно, но переходит на другой уровень злости — говорит тихо, угрожающе и так, что будто все тело разом сковывает.

— …Ты больше никогда не посмеешь поднять эту тему. Она тебя не касается, соплячка чертова. И ты зарубишь на своем носу — будет так, как я сказал, а я сказал — никакого развода. Ты возьмешь себя в руки и сделаешь все, что от тебя требуется, тем более, что требуется от тебя не так и много — улыбаться и быть красивой рядом со своим мужем. Олег будет твоим мужем до того момента, пока я не решу, что с вас хватит. Более того. Сегодня ты вернешься домой и не посмеешь больше оттуда уйти. Слухи, Алиса, очень сложно остановить, за столько лет ты этого так и не смогла понять.

— Он меня ненавидит, ты этого для меня хочешь?

— Если не перестанешь дергаться, я его брата засажу, а их истеричную и вечно недовольную мамашу отвезу в лес. Вот тогда он тебя возненавидит, ты этого хочешь?!

Такая перспектива меня сильно пугает. Не из-за его чувств, он итак меня ненавидит, я это знаю, а из-за перспективы лишить его родных. Я не могу. Бросаю на него за весь вечер первый, прямой взгляд, и вижу в нем ту самую ненависть и злость — Олег дико взбешен, он еле сдерживается, чтобы не психануть, напряжен донельзя, буравит меня, будто душу выворачивает. И я отступаю…потому что я действительно его люблю и не могу причинить ему боль. Даже если мне ее причинили и будут причинять дальше…

— Нет.

— Нет, что?!

— Я вернусь домой.

— Правильное решение, никому не нужны лишние проблемы. Мне плевать, как вы будете жить, но на публике все должно быть тихо, а главное красиво и счастливо. Ты поняла?

— Да.

— Отлично. Передай мне соль, Свет.

Глава 15

Алиса

Я не могу здесь оставаться. Резко поднимаюсь и сбегаю в ванну, где снова стараюсь изо всех сил вспомнить, как дышать. За мной почти сразу приходит мама, которая уводит меня в спальню, где я могу уже не сдерживаться. Рыдаю так горько, лежа у нее на коленях, долго и упорно. Мне очень хочется выплюнуть из себя все те душащие эмоции, хотя я и знаю, что так это не работает. Они все равно там. Внутри моего разбитого вдребезги сердца, проросли, как многовековой дуб, глубоко в душу.

— Алиса, все будет хорошо, — после того, как я успокаиваюсь, мама шепчет, нежно поглаживая по голове, — Все будет хорошо, поверь мне.

— Как все будет хорошо, мам? Отец так жестоко со мной поступил, а Олег…мам, он меня ненавидит.

— Это не так, поверь. Олежа умный мальчик, он понимает, что ты здесь не при чем.

— Но он меня не любит.

Поднимаю голову и смотрю ей в глаза.

— Понимаешь, мам? И никогда не любил. Он притворялся все это время.

— Алиса, любовь в браке не главное.

— Как ты можешь так говорить?

И вдруг я понимаю «как». Не знаю почему, но неожиданно я вижу в ее глазах то, чего раньше никогда не замечала, может потому что никогда раньше и не знала, что такое горький вкус разочарования. Сейчас знаю, и сейчас вижу в маме тоже самое, что в своем отражении.

— Мамочка…ты знаешь, да? Ты все знаешь…

— Алиса…

— …Что он делает за твоей спиной. Ты знаешь и…терпишь.

— Алиса, брак — это сложно.

Мама вдруг становится холодной и черствой, потом поднимается с кровати и подходит к окну, а обняв себя руками тихо добавляет.

— Отношения между мужчиной и женщиной не ограничиваются «жили долго и счастливо». Это не конец, а начало, Алиса. «После» наступает реальная жизнь.

— Но даже мое «до» было лишь фикцией.

— Пока ты не знала, ты была счастлива.

— Но теперь я знаю и хочу развестись.

— Это невозможно.

— Мама, пожалуйста, — умоляю, подползая к ней ближе, — Пожалуйста, помоги мне его убедить.

— Исключено.

— Но почему? Я хочу счастья, хочу, чтобы меня…любили, мам. А не все это…

— Ты меня не слышишь, Алиса! Пойми же ты наконец, что одной любви для счастья мало!

— А чего много? — усмехаюсь, стирая слезы тыльной стороной ладони, — Сидеть в красивом доме и знать, что твой муж скачет по чужим койкам?! Этого достаточно для счастья?!

— Алиса…

— ЧТО?! Он спит с моей лучшей подругой. Как давно ты знаешь?!

Мама молчит, но стыдливо отводит взгляд, а я понимаю без слов — давно. Это длится очень давно, но сколько?

— Сколько это продолжается, мам?

— Это сейчас не имеет значения.

— Он тебя не любит.

— Моей любви хватит на нас двоих. Двадцать пять лет хватает и будет хватать дальше.

— Господи…послушай только себя, мам! Что ты говоришь такое?! Что он с тобой сделал?! Загипнотизировал что ли?!

Но она снова смотрит мне в глаза, и я снова понимаю, потому что снова узнаю этот взгляд — она просто его любит. Поэтому терпит. Поэтому будет терпеть дальше. И выбирать его.

— Я поняла.

— Алиса…

— Нет, оставим, — тихо отвечаю, стоя у двери, — Ему зачем-то нужен наш брак, и ты будешь поддерживать его и дальше, потому что не видишь ничего плохого в произошедшем. Сама ведь живёшь также, а значит и я смогу, да? Буду сидеть в красивом доме и закрывать глаза на шлюх своего мужа, а вместо того, чтобы быть сильной — накрывать красивые столы и улыбаться до боли в щеках.

— Все не так.

— А как?

— У меня есть ты, — улыбается она, — Ты — мое чудо, Алиса.

— А у меня нет такого чуда.

— Будет.

— Нет. Я не хочу ребенка от лжеца, труса и предателя. В этом браке у меня никогда не будет детей, мама. Этого никогда не будет!

Выхожу из комнаты и плотно закрываю за собой дверь, а вниз спускаюсь, как в тумане. Вся моя жизнь теперь кажется мне одним сплошным, мыльным пузырем, где отец — тиран и деспот, а мать — слабая, блеющая овца. Муж? Срисовываю, как он смотрит на меня слегка пьяными глазами, и понимаю: там все совсем печально. Он на низком старте, я же вижу, хочет сбежать из этого дома, ну давай сбежим. Не думаю, что ты сможешь сделать мне еще больнее.

А зря.

В такси мы сидим по разные стороны заднего сидения, молчим. Каждый думает о своем, наверно, хотя более вероятно об общем. Интересно, как сильно его бесит тот факт, что придется вернуться домой вместе со мной? И еще интересно, водил ли он ее в нашу квартиру? Я спросить боюсь до ужаса, да и не уверена, что услышу правду, но уверена, что на эту постель лягу только под страхом смерти. Да и нет там ничего для меня. Одна сплошная ложь и неприязнь.

Поэтому когда мы заходим в тихую, темную квартиру, где все кажется каким-то вдруг чужим и далеким, я сразу поворачиваю в сторону гостиной, но не тут то было. Олег грубо и сильно хватает меня за локоть, а потом буквально вбивает в стену рядом с дверью. Я стукаюсь головой, сама еле дышу от страха. Там, в доме отца, я чувствовала всю его бурю, но не думала, что она настолько огромна. Какой не было никогда…

Молча хлопаю глазами и смотрю на него — Олег на меня. Знаю, что больше он не собирается ничего скрывать, мне пора бы привыкнуть к такому выражению лица абсолютной ненависти и дикого раздражения. Взгляд полыхает, мышцы на щеках сжимаются, а пальцы на моем горле не давят, но я уверена — легко могут, стоит их хозяину хотя бы немного отпустить самоконтроль.

— Ты… — наконец выплевывает он, — Мелкая, капризная сучка.

Срабатывает какая-то странная, защитная реакция. Я упираю руки ему в грудь и пытаюсь оттолкнуть, наверно потому что какая-то часть меня до сих пор боится увидеть все, как есть. Но Олега мало что может остановить. Наверно, если бы он меня любил когда-нибудь…Но он то не любил и не любит, а мои жалкие попытки, как мертвому припарка. Он резко вжимается в меня всем телом, а лоб упирает мне в висок — очень уж угрожающе. Настолько, что этого достаточно, чтобы я снова застыла.

— Для тебя все это игры, да? Сказки? Ну да, куда же Алиса без сказок, только послушай меня очень внимательно. Еще раз ты произнесешь имя Алены при своем папаше — ты пожалеешь. А если с ней что-то случится, я тебе такую «сладкую» жизнь устрою, мало не покажется.

— Он бы ничего не сделал…

— Мне насрать! Я не собираюсь рисковать! — орет, и я сжимаюсь и жмурюсь, — Ты, видимо, действительно слишком тупая, если не понимаешь, кто твой чертов папаша на самом деле! Слышала его?! Улыбайся — это все, что требуется!

— А если не буду, что тогда?! Ударишь меня?!

Откуда взялась такая смелость — без понятия. Я смотрю ему точно в глаза, а потом со всех сил пихаю в грудь, чтобы наконец освободиться. Хотя бы физически. Он в ответ усмехается. Потирает губы, пару раз кивает, а потом возвращает внимание на меня и жмет плечами.

— Если бы я хотел тебя ударить, я бы уже это сделал.

— Попробуй только, — жмусь, но все равно нос задираю, — И твоей шлюхе крышка.

— Не смей ее так называть!

— У тебя органическая непереносимость правды?!

— У меня органическая непереносимость тебя, твою мать! Твой папаша дал мне полный карт-блан, так что подумай ещё раз, стоит ли следовать моим советам! Отвечу сразу: хочешь развода?! Тогда да! Я о нем мечтаю с самого дня нашей росписи! Улыбайся и делай все, что тебе было сказано, чтобы мы наконец получили свободу друг от друга! Я этот день буду отмечать, как сранный праздник!

Вся моя храбрость схлопывается и тухнет, когда Олег разворачивается и уходит в сторону своего кабинета, дверь которого шлепает так, что если бы приложил хотя бы еще немного силы — снес бы стену. А я так и стою одна в коридоре, сжимаю себя руками и тону в океане своей боли.

* * *

Все теперь иначе. Для меня, конечно же. Единственное, наверно, что изменилось для него — больше не нужно ничего из себя изображать. Тот вечер стал последним, когда мы с Олегом разговаривали. Нам приходится делить одну жилую площадь, но я его почти не вижу — он вечно на работе. Наверное. Иногда я схожу с ума от этих беспокойных мыслей, а иногда так дико по нему скучаю, что готова на стену лезть. И так это вдруг странно и нелепо: мы иногда все же сталкиваемся в квартире, я могу его потрогать — вон же он, только руку протяни, — одновременно так далеко, что я и за всю жизнь не смогла бы достать. Странно…

Возможно, стоило бы отвлечься и сходить куда-то? Только я ни с кем не общаюсь. Ни с мамой, ни с Кристиной, ни тем более с Олей. Мне вдруг кажется, что все вокруг знали и обманывали меня, что все вокруг — предатели. Поэтому я дома. Усердно учусь, пишу уроки, читаю. Что угодно, лишь бы выстроить стены, за которые можно спрятаться от правды.

И у меня, видимо, неплохо получается, раз вместо одной тарелки каши я варю две. Теперь застываю и по-глупому таращусь на это вторую порцию с чертовыми ягодами, которые тоже добавила по привычке. И что мне теперь с этим делать? Я даже не знаю, но потом беру ее и вываливаю все в помойку. Тарелка в мойке, моя глупость с глаз долой из сердца вон, но все равно на языке остается какой-то мерзкий привкус жалости к себе.

Я настолько жалкая, что сварила ему кашу, господи. Какая же ты жалкая, Алиса…

— Необязательно было выбрасывать продукты, раз уж ты их приготовила.

Я резко оборачиваюсь и вижу Олега. Он стоит с чашкой, смотрит на меня, а рядом мусорное ведро. Вот черт! Черт! Ладно. Проклинать свою глупость буду позже, сейчас бы пережить это случайное столкновение. Я, если честно, думала, что он давно уже ушел, а может только вернулся? Так, ладно, вот об этом думать совсем лишнее.

— Я добавила туда ягоды.

Отвечаю холодно и отстраненно, отворачиваюсь к окну, а у самой руки дрожат и сердце бьет в груди. Главное, чтобы не заметил. Не хочу, чтобы знал — пусть и все равно знает, а это унизительно, проявлять такую слабость перед тем, кто тебя растоптал.

Олег проходит глубже в комнату. Мы снесли стенку и балконную дверь, объединив все это дело с кухней, и стол у нас стоит прямо перед панорамными окнами. Я так хотела. Ему, вроде как, нравилось, но что-то подсказывает — плевать было. Олег согласился бы со мной жить даже в шалаше, но не потому что «с милой даже там рай», а потому что ему одинаково плохо рядом со мной и в роскоши, и в грязи. Тогда что ему надо? Присаживается на стул и смотрит, покручивая в руках чашку.

— Ты не выходишь из дома.

— Обязана?

— Нет, просто…

— Чего ты хочешь? — тихо спрашиваю, но головы не поворачиваю, — Оставим притворство.

— Думаешь, притворяюсь?

— Чего ты хочешь, Олег?

— Сегодня мы должны поехать на одно благотворительное мероприятие.

Усмехаюсь, как в подтверждение своего немого «да», но потом киваю.

— Хорошо. Что за мероприятие?

— Какой-то праздник и благотворительная ярмарка.

— Понятно.

— Ты должна…

— Я помню, что я должна улыбаться.

Встаю. Мне невыносимо находиться с ним рядом, и как я переживу этот день, тоже без понятия, но хотя бы сейчас…я хочу быть, как можно дальше от него.

— Ты не поела.

— Доем в комнате.

Вот и поговорили. Так наша тишина прерывается, чтобы снова установить свое право, как только я скрываюсь за поворотом. И я искренне не знаю, как мне заставить себя улыбаться, когда на душе такое творится, но я заставляю. И накраситься, и сделать укладку, и одеть платье. Мероприятие не вечернее, поэтому я выбираю легкое, светлое платье с открытыми плечами и выхожу на улицу. Олег меня уже ждет. Я замираю на секунду, когда вижу, как он улыбается, глядя в телефон, но быстро заставляю себя перестать смотреть — обожгусь. Я уже чувствую, как сердце сдавливает, догадываюсь ведь: он вряд ли смотрит веселые картинки, скорее ведет интересные переписки. Он не говорит мне ни слова о том, как я выгляжу или типо того, и раньше меня бы это здорово обидело, но теперь я даже благодарна. Так легче.

На ярмарке народа много. Мне приходится стоять рядом с Олегом и улыбаться, изображать, что я хочу быть здесь, хотя сама еле терплю его общество. Но вокруг люди. Пойдут слухи, если мы не будем медленно прогуливаться по парку, где когда-то впервые поцеловались. Я даже дерево это сразу узнаю и выделяю, смотрю на него пару мгновений, но тут же отвожу взгляд, когда Олег касается своим меня. Слезы опять пытаются прорваться сквозь не такую уж и глухую оборону, поэтому сейчас я стараюсь думать только о том, чтобы не расклеиться на глазах у толпы. И он мне не помогает…

— Мне правда жаль, что все так произошло, — тихо говорит Олег, — Я пытался тебя защитить.

— Я не хочу об этом говорить.

— Ты должна это знать.

— Зачем? От этого мне должно стать легче? Или так ты свою совесть пытаешься успокоить?

— Я не…

— Если ты обо мне думаешь, закроем тему. Я не хочу ничего слышать. Оставь свои оправдания для…

Своей шлюхи. Очень хочу сказать, но во время прикусываю язык и бормочу.

— …Для того, кому это интересно.

— Прости.

— Почему он запрещает нам разводиться? — меняю тему на ту, которая меня действительно волнует.

Это хотя бы продуктивно. Олег бросает на меня короткий взгляд, потом жмет плечами и снова смотрит перед собой.

— Он хочет в Москву. Союз его дочери и простого парня с окраины добавит ему больше популярности.

— То есть мы…

— Часть его предвыборной гонки? Типо того.

Ожидаемо. Я почему-то так и думала, что вся эта каша связана с его карьерой — иначе и быть не могло. Вот что отец любит по-настоящему, так это себя и свои амбиции. Я в этом только убеждаюсь, когда мы подходим к сцене, на которую он, собственно, и выходит. В его глазах горит азарт и удовольствие, упоение, даже можно сказать. Он наслаждается этим моментом, когда его имя скандирует толпа, а мама? Мама смотрит на него, как безумная. Она никого вокруг не видит, и ничего не видит тоже. Неужели я также вела себя в присутствии Олега? Наверно, да…

А потом я смотрю на Олега. Он этого не замечает, потому что и ему есть куда девать все свое внимание — на нее. Когда я прослеживаю его взгляд и утыкаюсь в мерзкое лицо этой чертовой Алены, накрывает с головой какая-то дикая волна ярости. Безумно хочется волосы ей выдрать с корнем, ударить…Она настолько беспринципная сука, что приперлась сюда. Улыбается стоит. Какого хрена?! Неужели это было настолько необходимо?!

Хотя, кому какое дело, да? Я вдруг понимаю самое главное, наверно даже основополагающее: у них у всех есть за что цепляться. Отец — карьера. Мать — отец. Олег — Алена, а я что? Не пришей кобыле хвост, и если сейчас я просто исчезну, обо мне никто и не вспомнит. Нет, вспомнят, конечно, но скорее из-за неудобства и необходимости объясняться перед прессой. По сути своей я здесь никому и не нужна.

Они и не заметят…

Делаю шаг назад, убеждаюсь. Потом еще и еще, чтобы через миг развернуться и сбежать. Больше всего на свете я хочу хотя бы на миг вырваться из этого порочного круга, оказаться, как можно дальше. Мне нужен кислород. Мне нужен воздух! А его здесь, не смотря ни на что, нет! И я так поглощена попытками тут тупо не сдохнуть, что не замечаю человека, в которого влетаю на полной скорости.

— Ох, простите, пожалуйста…

Я поднимаю глаза, чтобы остолбенеть. Передо мной стоит тот, кого я не ожидала увидеть ни за что в жизни. Леша. Мой Леша! Два года прошло с нашей последней встречи на моей свадьбе, и он так изменился…Стал шире в плечах, загорелый, а взгляд все такой же лучистый, как прежде.

— Я глазам своим не верю… — шепчу, а он усмехается.

— Ну привет, красавица…Скучала?

Глава 16

Алиса

— Ну привет, красавица. Скучала?

До меня медленно доходит смысл сказанной фразы, а когда я все понимаю, ничего не отвечаю — просто набрасываюсь ему на шею и крепко обнимаю. Леша — мой лучший друг детства. Мы росли вместе, родители очень дружили. Когда у Леши умерла мама, моя мама очень помогала им, а потом что-то произошло. Не было скандалов и ссор, но в один прекрасный момент даже я, будучи ребенком двенадцати лет, почувствовала, как между нашими с Лешей отцами пробежал холодок. Я так и не знаю, что там случилось, может быть они не поделили бизнес? Но еще через полгода его отец перевез свое дело и сына в Европу, и с этих пор мы виделись только летом, когда они приезжали в Тулу на все каникулы к Лешиной бабушке Марусе. Она до сих пор здесь, слава богу, живет в той же деревни под Тулой. Всего полчаса — и ты на месте. Я к ней часто езжу, если честно, с детства ведь считаю ее и своей бабушкой.

— Что ты здесь делаешь? — улыбаюсь, тяну, а он в ответ задорно смеется.

— Как что? Приехал навестить бабушку. За два года первый отпуск…

— Дай хоть посмотреть на тебя!

Отстраняюсь и во все глаза на него смотрю. Изучаю каждую черточку родного лица, которое я так давно не видела, разве что на фотографиях в его аккаунте. Леша действительно изменился, возмужал. Он уезжал совсем мальчишкой, а за эти два года поменялся так кардинально. Знаю, что отец отдал ему один из филиалов своего бизнеса, неужели его так изменила работа? Глаза хоть по-прежнему веселые, но под ними залегли плотные тени. Я слегка касаюсь их пальцами, а Леша сжимает мою ладонь и смущенно улыбается.

— Устал. Перелет был сложным.

Пару раз киваю и смотрю на его волосы. До отъезда он их стриг совсем коротко, а сейчас они густой копной завитушек красиво поблескивают на солнце. Волосы у него мамины. И улыбка мамина — теплая. Я в ответ не могу не подарить свою.

— Волосы отрастил.

— В Мадриде парикмахерские — дрянь.

Смеюсь.

— Ну конечно…Тебе так намного лучше. И загорелый весь…

— Я бы в это поверил, конечно, только в офисе совсем нет солнца.

— Ты из него по-прежнему не вылезаешь?

— Неа. Если бы вылезал, непременно с тобой встретился.

Это правда. Я когда была в Испании, ему звонила, но у Леши было очень много дел, а я, кстати, затаила обиду. Точно! Я же обиделась. Складываю руки на груди и театрально дую губы.

— Кстати об этом, — тянет он и кивает, — Ты обиделась.

— Вообще-то до глубины души.

— Прости, лисенок, я правда не мог вырваться. Но я здесь.

— Если так ты пытаешься меня задобрить…

— Срабатало?

— Черт, да! Я…

— Алиса.

Мое имя звучит со спины, как приговор. Я совсем забыла о том, почему здесь и как вообще попала, а главное для чего. Ну это не страшно. Мой муж, обдавая холодом с лопаток, всегда готов придти на помощь. Поворачиваюсь и сразу вижу Олега. Он стоит чуть поодаль, смотрит на меня прямо и тяжело, а потом добавляет.

— Нам нужно сделать пару фотографий.

— Сейчас.

— Твой отец зо…

— Я сказала — сейчас!

Олег поджимает губы, отворачивается, а я возвращаюсь обратно к Леше. Он за нами наблюдает с легкой улыбкой, но в глазах отражается что-то доселе мне незнакомое. Я не успеваю понять, что именно — пора идти.

— В раю проблемы?

Слегка жму плечами, опускаю глаза, но выдавливаю улыбку и снова смотрю на него.

— Нет, все нормально. Мне надо…

— Иди. Слышал.

— Ты можешь пойти с нами. Мама будет так рада тебя видеть…

— Лисенок, мне надо ехать. Забежал, потому что знал, что тут твой отец выступает, а значит и ты где-то рядом, но я дико устал.

— Понимаю…

— Я остановился в SK Royal. К бабушке поеду только завтра, как ты? Не хочешь со мной?

— Ты не будешь жить у бабушки Маруси? Как она позволила только такое?

— Буду, конечно, но вдруг задержусь в городе допоздна. Мы же тут все продали…Так как? Поедешь со мной?

— Конечно, я с радостью!

— Тогда набери меня вечером, договоримся.

— Хорошо. Пока?

— До встречи.

Леши улыбается еще раз, оставляет на моей щеке нежный поцелуй, а после уходит к своей черной машине. Глядя ему в спину, я еще немного даю себе времени надышаться, чтобы вновь нырнуть с головой в самые дебри своей унылой участи.

Вспышки фотокамер ослепляют. Я стараюсь улыбаться изо всех сил, но Олег так сильно сжимает пальцы на моей талии, что в какой-то момент я не выдерживаю и морщусь — он на это тут же реагирует. Наклоняется ближе, касаясь моих волос носом, и шепчет.

— Улыбайся.

— Ты делаешь мне больно, не сжимай меня так…

Олег тут же отпускает, а после я получаю еще один странный взгляд, который разгадать не могу — не успеваю. К нам подходят учредители праздника, потом еще какие-то люди, и еще, разделяя нас — и слава богу. Я сейчас не хочу ни о чем таком думать, только о завтрашнем дне, когда уж точно не буду ощущать на своей шее удушающие оковы брака.

«Надо будет купить ее любимый сыр…» — думаю, когда наконец могу отделиться от толпы и взять себе хоть что-нибудь поесть, — «…И конфеты. «Птичье молоко», я хорошо помню, мы ведь в детстве только и делали, что спрашивали: бабуль, а почему они так называются? Их что делают из птичьего молока? Оносуществует? А почему его тогда не продают, как коровье?»

Даже усмехаюсь такой детской непосредственности, присаживаясь на скамейку. Я расслаблена и спокойна, вокруг бегают дети, а Олег и отец о чем-то говорят далеко от меня. Чего мне напрягаться? А надо было. Вообще, надо будет запомнить: тебе, Алиса, расслабляться не вариант. Точно не здесь.

— Алиса?

Резко поворачиваюсь на произнесенное, собственно имя, как на удар кнутом, которого я никак не ожидаю. А я не ожидаю его, точнее не ожидаю, что ОНА посмеет ко мне подойти и обратиться.

Но Алену ничего не смущает, походу дела. Она слегка улыбается, придерживая бежевую сумочку за ремешок, потом подходит и садится рядом. Я за всем этим наблюдаю молча, опешила ведь. Нет, серьезно, я даже способность думать целыми предложениями потеряла, кажется.

— Я хотела поговорить с тобой…

Давлюсь смешком и двигаюсь от нее дальше. Показательно максимально, так, чтобы она поняла — мне неприятно находиться рядом с ней, пусть далеко нам быть не вариант. Места просто нет — скамейка достаточно маленькая, чтобы мы все равно были слишком близко.

— О том, как ты трахала моего мужа?

Молчит. Интересно, теперь она потеряла способность думать целыми предложениями, как я, или она прост о не ожидала, что я смогу ей как-то ответить?

— Это нечестно.

Нет, это, скорее, еще более неожиданно, чем я думала. Заявление меня настолько забавляет, что я начинаю смеяться, прикрыв рот рукой.

— Так ты пришла сюда…строить из себя жертву?! Ты?! Телка из гостиничного номера?!

— Алиса, я люблю его.

— Поздравляю, дальше что? Он — мой муж.

— Ты знаешь, что в нашей ситуации…все немного сложнее.

— Просто потрясающе… — улыбаюсь, сама изо всех сил стараюсь не ежиться от внезапно накатившей боли, — Шлюха моего мужа сидит и говорит о сложности ситуации, а по-простому просто откровенно насмехается, что он то любит не меня, а тебя. Меня любить его заставили.

— Я не насмехаюсь.

— Да, ты просто пытаешься обелить свое имя. Не выйдет. Ты всегда будешь дешевой шлюхой, а теперь прости. Пойду. Мне страшно сидеть с тобой рядом, вдруг подхвачу что-нибудь?

Собираюсь встать и уйти, но она вдруг хватает меня за запястье и так сильно сжимает, что уже от физической боли, как от выстрела, я, роняя свой бублик на траву, чуть ли не пищу.

— Ты охре…

— Закрой свой рот, — цедит сквозь зубы, метая молнии глазами, — Думаешь, что мне просто?! Или я к тебе так хорошо отношусь?! Да черта с два! Я всего лишь хотела приехать домой и выйти замуж за любимого человека, но появилась ты и все разрушила!

— Он сделал мне предложение!

— Твой папаша этого добился путем шантажа и угроз! Не смей думать, что ты — выше меня, поняла?! Это ты — разлучница!

— Если ты пришла расставлять роли, мне неинтересно.

— Я пришла сказать — если ты не прекратишь носом воротить и строить из себя жертву, твой чертов папаша заставит дать Алисе еще одну игрушку, чтобы она успокоилась наконец!

— О чем ты?!

— О ребенке, — замираю, — Что уставилась?! Он уже заговорил об этом, так что прекрати, твою мать! Олег много сделал, чтобы этого избежать, но мэр умеет быть убедительным. И…

Какого хрена, Алиса?! Почему ты это слушаешь?! Ты серьезно?! Возьми себя в руки!

— Отпусти меня немедленно, или я заору на весь парк все грязные подробности. Посмотрим, кто тогда будет жертвой, а кто шлюхой.

Мы смотрим друг другу в глаза с ненавистью, но у Алены нет выхода — нехотя, она расцепляет пальцы, а я поднимаюсь и смотрю на нее сверху вниз с ухмылкой.

— Пытаешься на меня все перекинуть? Так вот не выйдет, дорогая, потому что о твоем существовании я знать не знала, а ты была в курсе. Какая ты нормальная женщина, после того, как спала с чужим мужем?! Да никакая! И ты никогда от этого не отмоешься. Навсегда останешься дешевой шлюхой из гостиничного номера, которая скакала на члене чужого мужчины. Когда-нибудь, я очень на это надеюсь, бумеранг долбанет тебя прямо в лоб, и мне безумно жаль, что я не увижу, каково тебе тогда будет.

— Алиса?

Да что такое?! Я еще так много хотела ей сказать, наступая, но мама перебивает меня и слегка улыбается. А в глазах, вижу, горит тревога. Ну понятно. Она женщина, она срисовала угрозу и проблемы гораздо быстрее, чем отец или даже Олег. Эти двое так и стоят, болтают, даже усом не повели — ну что с них взять?

— Мне надо с тобой срочно поговорить. Вы нас извините?

— Конечно извинит, — холодно отвечаю, по-прежнему глядя на поникшую Алену с высока, — Она мне должна.

Вообще, я редко замечаю в себе такую вот жестокость, ведь когда мы с мамой уходим, даже не оборачиваюсь. Но, черт возьми, наверно в такой ситуации я могу себя понять прекрасно. Да и чего греха то таить? Все таки я дочь своего отца…

От этой мысли меня передергивает, но я больше концентрируюсь на другой. Что значили ее слова о ребенке? Что Олег сделал?

— Подумала, что лучше вас развести по разные стороны, — начинает мама, сбивая меня с толка.

Нет, я не растеряна, просто приходится отложить что-то по-настоящему важное, ради пустого разговора. Я ведь промолчать тоже не могу…

— Конечно. Вдруг я устрою скандал и испорчу папочке вечер?

— Алиса, пожалуйста…прекрати. Ты не выходишь из дома, ни с кем не общаешься — это плохо кончится и…

— Съемки закончены?

— Что?

— Больше их не будет?

— Нет, а…

— Отлично, тогда я домой.

— Ну зачем тебе так скоро уезжать? Мы…

— Пока.

— Алиса!

Мама хочет схватить меня за руку, но на этот раз я — умнее. Выворачиваюсь и гневно смотрю на нее, а потом слышу смех. Звонкий, громкий такой, хорошо мне знакомый. Так ржет моя лучшая подруга, которая нарисовалась рядом с отцом и вовсю ему глазки строит — красота вообще. На миг мне становится жаль маму, и я бросаю на нее взгляд, чтобы увидеть, как свой она уперла в землю. И чего же она не смотрит?! Она же так СЧАСТЛИВА!

— Поеду, мне завтра рано вставать.

— Куда ты едешь? — тускло спрашивает, из-за чего мое сердце снова сжимается, но я снова это игнорирую и улыбаюсь.

— Леша приехал в город. Мы поедем к бабушке.

— Может я с вами…

— Нет. Ты не проснешься. Тебе еще на празднике быть и лицезреть своего мужа с его любовницей. Меня тоже хочешь заставить на это смотреть дольше положенного? Нет, спасибо. Ему скажешь, что я еще не пришла в себя после больницы, и мне очень жаль, что я не смогу остаться подольше.

Разворачиваюсь и ухожу. Я хоть и не на машине, но не разучилась пользоваться телефоном, так что такси заказываю сама, как только выхожу из парка и отдаляюсь от него на приличное расстояние. Вот теперь сижу на остановке и жду, болтая кончиком туфли камушек. А приезжает не такси…

Подняв глаза на звук клаксона, я вижу Олега. Господи, ну за что?! Мать специально что ли?! В том, что это она его послала, я не сомневаюсь. Иначе что он здесь делает? Беспокоится обо мне? Даже не смешно, блин.

— Садись.

— Я заказала такси.

— Отмени, — усмехается он, подняв брови, — Или боишься, что с тебя возьмут деньги за ложный вызов? Я оплачу.

— Как щедро, — Олег жмет плечами и прикусывает губу — настроение у него просто огненное, вижу сразу.

Понятно. Сегодня кому-то перепадет. Круто…Опускаю глаза обратно на свою туфлю и хмурюсь, бормоча под нос.

— Боюсь, что я не смогу оплатить нашу поездку, даже если продам все свое наследство.

— Сделаю вид, что этого не слышал. Садись в машину.

— Нет.

— Если не сядешь, я тебя сюда на руках затащу.

Усмехаюсь уже я.

— Не посмеешь. Здесь народа куча, а ты…

— Ты действительно хочешь проверить, Алиса?

Долго смотрю ему в глаза — да, хитрые, да, веселые, и да. Он это сделает, я не сомневаюсь. А это значит, что снова будет меня касаться…Нет! Ни за что! Встаю и плетусь в сторону его машины, а когда пристёгиваюсь, он трогается с места.

Молчим. Снова молчим, а раньше так много говорили…Или это я говорила? Да, наверно так и есть. Он всегда молчал, а я трепалась без устали. Мне ведь так о многом хотелось с ним говорить…

— Я сегодня буду поздно, — зачем-то говорит, выдирая меня из моих мыслей, и я рассеяно моргаю.

— Что?

— Говорю…у меня работы очень много. Я буду поздно.

Господи. Какой сюр. Зачем мне эта информация? Отклоняюсь от него максимально, прижавшись к двери, смотрю в окно.

— Можешь больше не притворяться. И врать ни к чему.

— Я не вру.

— Это раньше я не могла без тебя заснуть, но теперь ничего не хочу знать, так что можешь делать, что хочешь. Необязательно посвящать меня в даты своей случки с этой шлюхой.

— Пре…

— Спасибо, что довез. Удачи.

Выхожу у подъезда к дому, пользуясь тем, что на выезде скопилось много машин. Снова «Слава Богу». Так мне не придется вести и дальше глупый, бессмысленный разговор, от которого меня начинает подташнивать. Единственное, за что я себя корю и то уже дома — я не спросила про детей. Совсем из головы вылетело…ну ничего. Спрошу завтра. Или когда мы снова встретимся? Может быть перед очередным мероприятием? Да. Наверно так.

Взгляд падает на рамку на моем туалетном столике, в которой вставлена наша свадебная фотография. Я подношу ее ближе, рассматриваю, а как будто впервые вижу. На ней я улыбаюсь, даже не так — сияю. Я же правда была так счастлива…настолько, что совсем не видела, как он был несчастлив. Хмурый весь, ни на одной фотографии не улыбается. Я помню. Раньше мне казалось, что это какая-то загадочная, офицерская изюминка, а дело оказалось проще. Точнее сложнее и запутаннее, конечно, но все же проще.

Быстро стираю слезу и мотаю головой. Нет! Никаких слез. Бабушка сразу все поймет, я этого не хочу. Она об Олеге хорошего мнения, он ей нравится даже, не смотря на то, что его брат избил ее внука когда-то. Говорит, что он надежный и умный, хороший мужчина…как я могу на нее все это вывалить? Нет. Снова буду улыбаться, но завтра я хотя бы буду знать, за что так отчаянно сражаюсь с собой.

А планы и здесь рушатся. Я это понимаю сразу — не судьба мне обмануть бабушку, — когда на следующий день Олег буквально врывается в квартиру, как раз застав меня. Считанные минуты — мы бы разминулись, но даже в такой мелочи все против меня. Я только-только завязала шнурки на своих белых кедах, собиралась выходить, но нет. Зачем Алисе спокойный, хотя бы один денек?

Его глаза горят бешеным огнем, как тогда ночью, а губы плотно сжаты. Но это только пока. Интуиция вопит: Алиса, только пока, сейчас все снова пойдет наперекосяк.

— Что. Ты. Ей. Сказала?

— К…кому?

— НЕ ПРИТВОРЯЙСЯ, ТВОЮ МАТЬ!

Олег наступает, а я пячусь от него к стене. Снова его боюсь. Забавно, как я раньше могла думать, что он — спокойный? Нет. Олег абсолютно трезвый, а все равно огнеопасный и…черт, да больной на всю голову! Он загоняет меня в ловушку, ставит руку рядом с лицом так, чтобы я и думать не могла о побеге, потом приближается и шепчет. Знаете? Это даже страшнее. Я буквально всем телом трясусь, ведь ничего, АБСОЛЮТНО ничего не понимаю. Что происходит?!

— Еще раз спрошу. Что ты ей сказала?

— Я не понимаю…

— Журналистке!

— Ка…какой журналистке?

— Алиса, твою мать, не играй со мной в игры! — он жестко берет мое лицо за щеки и приближается так близко, что касается носом, — Я все пытаюсь понять: ты реально такая тупая? Или ты прикидываешься?!

— Не смей со мной так…

— ЧТО ТЫ ЕЙ СКАЗАЛА?!

— ДА КОМУ?!

Ору и пихаю его в грудь, а сама еле дышу. Судорожно пытаюсь нащупать в памяти хоть что-то, все мимо. Единственная, с кем я говорила — это…

О боже. Усмехаюсь и тру лоб, а потом снова смотрю на него снисходительно, стараюсь, по крайней мере, скрывая истинную злобу.

— Ты про свою потаскуху?

— Ты уверена, что сейчас стоит злить меня еще больше, а?!

— Если ты о ней, то я сказала, что она шлюха и навсегда ей останется. А что? Неужели у нее совесть взыграла? Секс обломился и…

Олег меня перебивает грубо. Снова хватает и прижимает сильно к стене — все, допрыгалась. Вот сейчас он меня убьет, а потом скажет, что я сама себя себя придушила. Самое обидное еще, что ему непременно поверят. Черт…

— Ты осознаешь, что будет, если мне не удастся решить этот вопрос?

— Я не понимаю…

— ВОТ ИМЕННО! — орет, а потом снова переходит на шепот, — Если так ты думала привязать меня к себе сильнее, забудь на хрен! У нас никогда не будет ребенка. Я об этом позаботился и…

— Что ты сказал?!

— О, так я прав?!

— Повтори! — толкаю его, а у самой сердце бешено колотится и языком я еле шевелю, когда спрашиваю, — Что ты со мной сделал?!

— Ничего я с тобой не делал!

— Да конечно! Почему я на самом деле не могу забеременеть?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!

— Кормил тебя противозачаточными.

Ладно. Это не так страшно, но обидно до жути, больно. А ему все мало…Олег усмехается, поведя плечом.

— Никогда в жизни у нас не будет ребенка, ты меня поняла?! Если возникнет необходимость, я себе вазэктомию сделаю, но связываться с тобой еще больше?! Хер тебе и твоему папаше!

— Я…

— Ты мне не нужна, когда дойдет до тебя наконец?! — перебивает меня в запале, — Я тебя не люблю и никогда не любил! Ребенок этого не изменит! И вообще, знаешь?! Я тебя тут жалею, зачем?! Только хуже делаю по итогу, ты ведь реально не понимаешь! Может так поймешь, а?! Каждый раз, когда я ложился с тобой в постель, я представлял ее. Каждый. Гребенный. Раз. Поэтому бухал. Так было гораздо проще! А если бы ты забеременела, я бы нашел способ избавить этот мир от еще одного продолжения твоего гандона-папаши! Дошло теперь?!

Риторический вопрос был оставлен без необходимости отвечать. Олег сносит мои духи на пол, разворачивается и широким шагом идет в свой кабинет, дверь которого на этот раз бухает достаточно, чтобы один наличник отвалился и повалился прямо на пол.

ТЫ-ДЫЩ!

Я вздрагиваю от резкого звука, и тогда до меня доходит, что сейчас он просто уничтожил меня до основания. Внутри я чувствую только разбитое стекло, а в этой квартире не могу оставаться физически. Вылетаю так быстро, бегу вперед, даже лифт не могу ждать — спускаюсь по черной лестнице. Там падаю пару раз, но бегу дальше. Наверно, глупое сознание думает, если я ускорюсь, то смогу скрыться от этой оглушающей боли, но это не так.

Леша меня уже ждет внизу. Когда я попадаю на улицу и озираюсь вокруг, как ошалелая, он становится единственным, за кого я могу сейчас зацепиться. Вижу, как знакомая улыбка тает по мере моего приближения, он уже открывает рот, чтобы спросить, и я его понимаю, правда. Уверена, что вид мой — кошмар, но я не готова сейчас говорить.

Мне надо уехать.

— Увези меня быстрее!

Глава 17

Алиса

Я рыдаю буквально взахлеб, прижавшись к своим коленкам. Не могу успокоиться ни на секунду, задыхаюсь, трясусь. Как он мог такое мне сказать? Из-за нее? Господи, Алиса, да открой ты наконец-то глаза свои! Ради нее он сделает вообще все, что угодно. Какой бред. Нет, серьезно. Ты что? Ты действительно думала, что будет как-то иначе?! Не будет! Никогда и не было иначе, в конце то концов!

Я даже забываю, что Леша рядом. В пучине своей боли, я, кажется, забываю обо всем. Да и несложно это, если честно — он молчит. Не давит. Не пристает. Просто молчит. Но его терпение тоже не безгранично. Когда мы выезжаем за пределы города, он резко сбавляет скорость и уходит на обочину, а потом поворачивается ко мне.

— Так. Я не спрашивал ни о чем, ты просила тебя увести — я увез. Но теперь ты мне расскажешь, что, черт возьми, происходит!

Я только всхлипываю. Устало. Истерика вымотала меня, выбила остатки сил из без того слабых рук. Так и лежу на своих коленях, смотрю в пол, а сказать ничего не могу. Будто у меня действительно просто не осталось сил…

— Он тебя…ударил?

Ну конечно. Самое очевидное. Да и чего он может ожидать от брата того, кто на него в свое время напал? Усмехаюсь, вытирая слезы трясущимися руками и откидываюсь на спинку кресла. Лучше бы ударил, но он просто уничтожил меня, а это гораздо больнее.

— Алиса?

Коротко мотаю головой, а потом отворачиваюсь и осипшим голосом прошу.

— Можешь отвести меня в отель? Не хочу, чтобы бабушка видела меня в таком состоянии. Волноваться будет.

— Дурость не гони.

— Я не гоню дурость. Прости. В следующий раз с тобой съезжу.

Леша снова молчит и злится, но потом берётся за руль и выворачивает его — соглашается. Или нет? Мы едем не обратно в город, а прямо.

— Куда…

— Если ты думаешь, что я оставлю тебя в таком состоянии — ты глубоко заблуждаешься.

— Леша…

— Съездим кое-куда, расскажешь мне все. Это не обсуждается, Алиса.

Взгляд твердый почти как корпус его нового BMW, а я благодарна. Если честно, то одной оставаться не хочется, а знаете чего хочется? Поговорить с кем-то, кому я могу доверять. С кем-то, кто меня поймет. С тем, за кого я смогу спрятаться хотя бы на какое-то время.

Леша сейчас точно та самая стена. Он привозит меня на наше озеро, куда мы часто ходили в детстве. Там хорошо. Спокойно. Народа нет — никто не знает про этот проход, и мы спокойно располагаемся на капоте его машины у самого берега, где я ему все и рассказываю. И о том, как Кристина мне рассказала про «измену», о том, как я проследила за Олегом и застала его в постеле с Аленой, о разговоре…об отце. О маме, наконец. Это было самое сложное — рассказать о маме. Ее предательство на фоне остального казалось мне как-будто больше.

— …Вот так, — усмехаюсь, глядя на свои пальцы, — Семейная жизнь у меня не задалась, короче говоря. Ее даже и не было…один обман.

— Алиса…

— Нет, не надо. Я сама виновата. Не видела ничего дальше своего носа…

— Как ты можешь винить себя за это? — тихо спрашивает, я в ответ лишь плечами дергаю, — Ты ни в чем не виновата. А этот…мудак сранный. Он тебя ударил сегодня? Скажи мне правду.

— Он никогда меня не бил. Пару раз толкал только, но он не бил и не будет. Олег боится стать таким, как его отец.

— Или его чмошный брат. Иногда я жалею, что не засадил его. Зря тебя послушал. Может и не было бы этого всего…

— Нет, не зря…

— Алиса, ты понимаешь, что ты говоришь? Они это заслужили. Оба. И даже похуже…

— Я не хочу все это брать на себя, Леш, а думать о том, что "было бы, если бы", смысла не имеет.

— А чего ты тогда хочешь?

— Чтобы все побыстрее кончилось. Хочу развестись и сбежать, чтобы больше никогда их не видеть. Никого из них.

— Так подай документы.

— Я не могу. Тогда пострадает…

— Он пострадает. Ответит за все, ничего страшного!

— Это не вариант.

— Почему? — молчу, тогда Леша берет меня за руку и заставляет посмотреть себе в глаза, — Почему ты одна должна расхлебывать всю эту кашу? В этой ситуации ты — главная жертва.

— Олег в безвыходном положении был и есть до сих пор.

— Да что ты?

— А нет? Что он мог тогда против моего отца? Что сейчас может? У него связи везде, и я видела по его глазам — он не просто угрожает в воздух, Леша. Он исполнит свои угрозы, Москва для него слишком много значит. Я буду в этом виновата.

— Алиса…

— Ничего. Потерплю немного, осталось совсем чуть-чуть.

Леша поджимает губы, но я в ответ слабо улыбаюсь и кошусь на машину.

— Отвезешь меня обратно?

— Никаких обратно. Мы к бабушке едем!

— Леш, она все увидит. Поймет. Я не хочу ее расстраивать.

— Не поймет.

Он слезает с капота, а я усмехаюсь.

— Посмотри на меня. У меня вся тушь по лицу размазана и…

Осекаюсь, потому что Леша берется за футболку и стягивает ее через голову. Если честно — вау. Он действительно стал просто потрясающе выглядеть. Широкая грудь, отчетливые мышцы живота, пресса, сильные руки и все это под шикарным соусом смуглой, загорелой кожи. Я невольно засматриваюсь, а внутри меня проскакивают мурашки, которые уходят вниз живота, наполняя его тяжестью. Черт. У меня слишком давно не было секса, если я так реагирую на него, или просто по-другому невозможно? Он ведь так тянет сейчас. В солнечных лучах улыбка кажется еще теплее, волосы эти его, и рядом с ним мне так спокойно…Леша будто возвращает меня обратно в детство, где не было всего этого. Не было проблем. Ничего плохого — только лето и теплая вода.

— Кто последний, тот тухлый огурец? — тихо спрашивает, я невольно улыбаюсь.

— Нечестно. Ты уже раздетый.

— Если будешь и дальше просто сидеть, я забуду о всех правилах.

Странно так. Всего пять минут назад мой мир рушился, а теперь целый. Мы стоим полуголые на берегу, задорно смотрим друг на друга, а когда звучит заветное «три», срываемся с места. Точно. Как в детстве. Только вот одна проблема. Когда мы вдоволь набесились, набрызгались, случается кое что, чего я не помню, потому что не было никогда такого.

Леша аккуратно убирает прядь волос с моего лица, смотрит в глаза, улыбается, а я думаю только о том, как хочу его поцеловать. Мне даже кажется, что он читает эти мысли, это смущает. И пугает. Я отворачиваюсь, притворно чешу щеку, чтобы скрыть румянец, а потом тихо спрашиваю предательски дрогнувшем голосом.

— Поедем? Бабушка, наверно, заждалась.

* * *

— …Ну наконец-то вы приехали!

Бабушка встречает нас широкой улыбкой у самой калитки. Палочка в ее руках — привычный атрибут. Много лет назад, она ходила за грибами, оступилась и сломала ногу, а операцию наотрез отказывается делать — боится. Говорит, что ей замуж не выходить, а со своей хромотой уже сжилась и свыклась. Она ей, мол, не мешает. Брешет, конечно же, действительно боится. Ее к врачу отвести целая история. Этой зимой, например, она сильно кашляла, так я ее так и не смогла отвести в больницу. Пришлось приглашать врача на дом. Ничего серьезного не было, остаток простуды, но вы теперь понимаете, наверно.

— Бабуля!

Леша летит к ней, как безумный — я улыбаюсь, откидывая влажные волосы за спину. Всегда улыбаюсь, когда вижу их вместе. Оба такие счастливые. Леша бабушку обожает, она ему мать заменила, понятное дело. А мне снова выпадает возможность убедиться в том, как он вырос, что он больше не тот босоногий мальчишка. Сгребает вон в охапку свою старушку, поднимает над землей и кружит.

Да, Алиса. Вы оба уже не дети…

Думаю, но потом отодвигаю эти глупости в сторону. Там на озере мне просто показалось, вот и все. Я была расстроена, а Леша был рядом. Это ничего не значит. Глупости. Тебе просто одиноко и больно, рядом с ним нет.

Мотаю головой, чтобы избавиться от этого странного ощущения, беру телефон и тут же на меня сверху наваливается. От Олега миллион пропущенных звонков и сообщений. Очередные извинения…

Предатель

Алис, прости, я сорвался, но, кажется, мы договорились обо всем. Зачем ты усложняешь?

Предатель

Не будь ребенком, возьми трубку. Поговорим

Предатель

Алиса, да твою мать, где ты?!

— Алис, ну что ты там стоишь? — бабушка зовет меня, и я оборачиваюсь, улыбаюсь, а потом быстро набираю ответ.

Вы

Я сегодня не приеду, но со мной все хорошо. Не пиши и не звони, телефон я отключаю

Все. Выключаю свой телефон, кидаю его Леше в салон, а сама беру пакеты с гостинцами и иду к ним.

Как я и помню, у бабушки всегда тепло и уютно. Мы сидим у ее дома за столом, который буквально ломится от угощений. Смеемся. Леша рассказывает про свою жизнь в Испании, о работе, об отце, который женился во второй раз.

— Наконец-то.

Он искренне рад за него. Дядя Женя много лет горевал по своей любимой жене и матери своего единственного сына — Людмиле. Наконец-то, действительно наконец-то, он снова счастлив. Леша рассказывает с упоением о своей мачехе, которая, как оказалась, возраста Олега. Ей тридцать.

— Это ничего, если честно, я своим стариком горжусь. Да и Эльза — шикарная. Веселая вся такая, работает с ним. Специалист по связям с общественностью.

Меня снова колет, если честно. Эти специалисты по связям с общественностью что? Сексуально притягательная профессия? Ох, боже, нет. Только не сейчас. Не хочу думать ни о ней, ни о муже, тем более не о их рандеву, хочу быть здесь и сейчас. Физически и ментально далекой от всего этого ада, поэтому делаю большой глоток домашнего, сладкого вина бабушки Маруси и улыбаюсь. Искренне при том, ведь возвращаюсь за стол, впервые за долгое время отделенная от своих проблем. Будто их и нет. Как в детстве не было.

— Алис, у тебя все хорошо? — тихо спрашивает меня бабушка, когда мы заносим посуду в дом, чтобы спокойно лечь спать.

Черт. Поняла. Нет. Не хочу ее грузить, киваю.

— Да, бабуль, я просто охмелела совсем.

Бабушка подходит ко мне со спины и обнимает за плечи, пару раз трет их и шепчет.

— Все наладится, вот увидишь. Брак — это всегда сложно. Все ссорятся.

— Как ты поняла?

— А что тут понимать? У девочек всегда глаза грустные из-за мужчин, но Олежа у тебя хороший.

— Ты его не знаешь.

— И вот это меня сильно беспокоит. Почему я до сих пор с ним не знакома?!

Потому что ему насрать. Каждый раз, когда я ездила к ней, он говорил, что у него слишком много работы, а по факту ему просто было наплевать. Зачем знакомиться с еще какими-то родственниками, особенно если это формально и не родственники? Ему за это никто по голове не собирался давать, значит и неважно совсем. Я даже не жалею больше, что бабушка во время моей свадьбы была не здесь. Она тогда срочно улетела на восемь месяцев к сестре в Воронеж. И хорошо, что так, правда ведь хорошо. Хотя бы она не участвовала во всем этом представлении лицемерия и лжи…

— Он постоянно работает, — вру тихо, — Тендер на носу.

— Ох, он у тебя работяга, конечно, но жить же когда? Поговори с ним об этом, а потом бери и приезжайте ко мне. Накормлю вас…

Киваю пару раз, а когда она отстраняется и возвращается к полке, выдыхаю с облегчением. Пока, по крайней мере. Да и как тут не выдохнуть? Невольно поднимаю глаза и вижу, как Леша лазает по кустам смородины и собирает ее в банку. Для меня. На утро. Знает, как я люблю кашу с ягодами, а мы их забыли купить, и я расстроилась. Исправляет ситуацию. Забавно так, его комары жрут, он себя стукает по ногам, но не перестает. Это вызывает улыбку.

— Вот упрямец, весь в отца! — бабушка снова встает рядом, качает головой, — Вот почему с утра этого не сделать? Нет же, пойдет сейчас. Алиса, да оставь ты посуду, завтра все уберем.

— Да мне несложно.

— Ох, а я устала совсем. Не против если спать пойду?

— Конечно, иди, мы разберемся.

— Хорошо. Знаешь? — останавливается в пол-оборота, смотрит на внука, потом на меня и улыбается, — Я, если честно, думала, что вы поженитесь когда-нибудь. С его то упрямством…

— Что?

— Влюблен он в тебя был по уши с самого детства, но отступил. Сказал, мол, бабуль, она любит Олега, куда я полезу?

— Поэтому его не было на свадьбе?

— Поэтому. Только тссс, я тебе этого не говорила. Вино выдало. Крепкое получилось в этот раз. Ох, пойду. Спокойной ночи, лисенок.

Какой там спокойной ночи? Я остаюсь с такой правдой наедине. Прохладная вода льется на тарелки, а я их даже не касаюсь, меня как обухом по голове ударили. Так неожиданно…

— Ягоды добыл!

Лешин голос выводит меня из транса. Я вздрагиваю и оборачиваюсь, а он стоит передо мной счастливый и гордый. Держит ведерочко смородины, улыбается, только я больше не могу смотреть на него, как прежде. Видимо очевидно это. Леша в миг хмурится, перестает светиться от счастья, а делает ко мне шаг и тихо спрашивает.

— Алис, ты чего? Все нормально?

— Да…да, я просто. Испугалась.

Вру, но что еще мне сказать? Я растеряна. И он мне не верит. Чувствует что ли, точнее как? Не до конца верит. Улыбается неловко, чешет затылок, потом смотрит на раковину и цыкает. Подходит.

— Алис, забей на посуду, завтра я все сделаю сам. Поздно уже.

— Да мне несложно…

— Знаю, но иди отдохни. День был сложный и долгий.

— Бабушка уже спать ушла, — улыбаюсь, он кивает.

— Это понятно, она уже два часа, как спит обычно. С нами вот засиделась. И ты засиделась. Где ляжешь? На первом, как обычно, или хочешь я тебе свою комнату уступлю?

— Да нет, мне в гостевой нормально будет.

— Тогда иди, не стой тут истуканом.

— Хорошо.

— Ягоды твои в холодильник уберу. До завтра и спокойной ночи, лисенок.

Он мягко целует меня в щеку, снова улыбается и уходит в сторону лестницы, а я…Что я? Не могу заснуть даже спустя сорок минут. Вспоминаю. Думаю. Кручу-верчу. И сама ворочаюсь. Черт…сколько раз он так целовал меня? Сколько раз помогал? Да, в конце концов, согласился забрать то злосчастное заявление, хотя не должен был! Объективно не должен был. Серега не просто увел его девушку, так еще и в дом его проник, обокрасть хотел! Леша даже тогда не пошел никаким путем, кроме законного, а я…дура. Просила его…буквально умоляла со слезами на глазах…

Не знаю, как эти мысли толкают, но вино вдруг берет свое. Я настроена выяснить все здесь и сейчас. Вылезаю из кровати в свободной ночнушке до пола и крадусь к лестнице. Надеюсь, что он еще не спит, и когда вижу в щели свет — рада до безумия. Если честно, я даже не знаю, чего хочу добиться сейчас. Просто открываю дверь и застаю его без футболки с книгой в руках. Леша вряд ли ожидал меня увидеть. Смотрит, подняв брови, потом опускает книгу и шепчет — в доме то слышимость будь здоров, а бабуля пусть и хорошо спит, но всякое может быть.

— Алис, ты чего? Случилось что-то?

Я ничего ему не отвечаю, а захожу, прижимаюсь к плотно закрытой двери спиной и долго смотрю ему в глаза. Родные глаза. Манящие. А потом делаю то, чего не могу объяснить разумно — выключаю свет в его комнате.

Леша молчит. Я вижу в голубоватых лучах полной Луны, как его кадык дергается, когда я делаю шаг, и меня током бьет изнутри. Вибрирует. Подхожу еще ближе. Мне нравится видеть этот взгляд — он меня им буквально пожирает, и сердце так стучит…

Во всем, что происходит, действительно нет ни грамма разума, одно желание узнать, а каково это быть с мужчиной, который испытывает к тебе такие сильные чувства? У меня такого никогда не было, и я просто не могу заставить себя отступиться от того, чтобы это узнать. Здесь и сейчас. Мне это необходимо.

Берусь за верхние края рубашки и медленно стягиваю их с плеч — он продолжает смотреть. Будто я его гипнотизирую. Только дышит тяжелее, но это меня сильнее возбуждает — его пресс напрягается больше, становится четче, как и бугор на мягких, спортивных штанах. Я знаю, что это неправильно: я — замужем. Так нельзя. Но не в эту ночь и не в этой комнате. Все вдруг кажется наоборот правильным, когда я остаюсь абсолютно голой и приближаюсь совсем близко, прошу.

— Покажи мне, что значит чувствовать себя особенной. Пожалуйста.

Леша по-прежнему молчит, но смотрит только в глаза. Я на секунду даже пугаюсь, что сейчас посмеется надо мной, но это проходит, когда он откладывает книгу в сторону и садится. Зато появляется мандраж. Я вздрагиваю, когда его пальцы легко и нежно касаются моих бедер и ставят между раскрытых ног. Он снова смотрит мне в глаза. Будто ждет разрешения? Я слегка киваю. Только после этого ладони переходят на ягодицы, а губы касаются моего живота.

Так нежно, что я невольно откидываю голову назад и издаю тихий стон. Всего одно касание, которое рушит все сомнения — мне это действительно надо. Я хочу узнать, что такое нежность, трепет, с которым Леша прижимает меня ближе, упоение, наконец, желание…Олег ведь не меня хотел, он не меня видел в нашей постеле, а Леша наоборот.

Он целует меня страстно, потом тянет еще ближе и укладывает на лопатки. Бережно. Не швыряет, не ведет себя грубо, он относится ко мне, как к чему-то хрупкому, как к миражу. Я это чувствую. Обнимаю его за широкие плечи и подаюсь ближе к его губам, что беспорядочно ведут от шеи к груди, жмурюсь. Мне приходится закусить руку, чтобы не застонать, когда он выводит круги вокруг возбужденного соска, массируя вторую грудь, потом идет еще ниже.

Леша оплетает бедра и толкает меня за грань, когда касается языком места дикой пульсации. Я выгибаюсь. О боже. Он делает это не так, как Олег. Все совсем иначе, но это не значит «плохо» — мне хорошо. Я о муже совсем не думаю, точнее почти не думаю. Мне срочно нужно больше, чтобы окончательно изгнать его из своих мыслей, поэтому я не дожидаюсь, тяну Лешу на себя и целую его в губы, стягивая спортивные штаны.

— Ты уверена? — хрипло, часто дыша спрашивает, и я также отвечаю.

— Будь во мне как можно дольше.

Я ведь правда этого хочу. И получаю. Леша входит в меня до конца, но медленно. Боится сделать больно? Боится разочаровать? Я было хочу его подтолкнуть, но бью себя по рукам — мне надо узнать, что такое нежность, а не скатиться до привычного. Поэтому отпускаю ситуацию и просто получаю удовольствие. Медленное, аккуратное, такое, какое я и просила — нежное. Будто я особенная.

Леша целует меня снова и снова, двигается во мне, тянет до вершины, а я поддаюсь. Иду следом, прижимая только сильнее ногами, когда оказываюсь совсем близко и распадаюсь на миллион частей в его объятиях, как в коконе. Под защитой.

Глава 18

Алиса

Утро выходит странным. Я думала, что когда я проснусь у себя в комнате, мне будет дико стыдно за то, что вчера случилось между мной и Лешей, но я этого не чувствую. Просто неловко немного, в хорошем смысле этого слова. Мы сидим за завтраком и улыбаемся, глядя в тарелки, правда — посмотреть друг на друга не решается никто. Так. Ловим редкие взгляды. Я сразу дико краснею и начинаю задыхаться, а он глупо хихикает. Как дети, короче. Как будто это со мной в первый раз было, а может так и есть? Может и было? Я думаю об этом всю дорогу до города. Вспоминаю. Ворочаю каждую секунду, что провела в его постеле и в его руках.

Так необычно это. У меня был секс с другим мужчиной, и я не жалею. Это ведь и не была измена, если твой муж тебя не любит, да и брак ваш — одна сплошная ложь.

— Слушай, насчет вчерашнего… — Леша все таки открывает остро-стояющую тему.

Я не уверена, что хочу этого, по правде говоря. Зачем? Смысла как будто и нет. Обсуждать что-то, для чего? Я несвободна, а заставлять его ждать слишком эгоистично, да и честно? Я не уверена, что хочу этого. Все таки мои чувства к Олегу пусть и покрылись коркой колючих иголок, к которым я даже близко откажусь приближаться, но они есть. Я их ощущаю даже сейчас, когда вроде и не должна. После такой ночи — это ведь странно, да? Думать о другом мужчине и вдруг жалеть о случившемся. Нет! Я не жалею. Точка. Не жалею!

— Леш, не надо.

— Нет, подожди. Нам поговорить надо и…

Я вижу, что он хочет добавить что-то еще, а не успевает. Дверь с моей стороны резко открывается, и меня парализует взгляд Олега. Злой взгляд. Очень злой.

— На выход.

Это все, что он говорит — тянет за руку наружу, а когда я оказываюсь на улице, открывает заднюю дверь и достает мои вещи. Одет еще так странно — в домашнем. Я не успеваю проанализировать ни внешний вид мужа, ни его настроение — из машины выходит Леша. Тоже злой.

— Руки от нее убрал!

Олег усмехается и переводит на него снисходительно-холодный взгляд, отвечает небрежно:

— Отвали, мальчик. А ты. Домой.

Снова берет меня за руку и ведет в сторону подъезда, будто Леши тут и нет вовсе, и это последнего выводит из себя. Он подлетает к нам на подходе к двери, с силой тянет на себя Олега, разворачивая лицо, а потом цедит.

— Ты плохо понял?! Руки. От. Нее. Убрал.

— Я тебе очень советую убрать руки от меня.

— А что будет, если не уберу, а? Мне подождать, пока ты биту принесешь? У вас же у трусов дело семейное…

Ожидаемо Олег сильно толкает Лешу в грудь. Они друг другу в размерах не уступает, разве что мой муж немного выше, но телосложение у них похожее. Оба за своим физическим состоянием следят педантично. Олег, например, ходит в зал два раза в неделю и еще два раза на бокс. Я же спорт ненавижу, а драк боюсь до жути, поэтому и сейчас ловлю какой-то ступор, наблюдая за этой странной картиной, как немой зритель. Которому, судя по тенденции, сейчас предстоит увидеть немного экшена…

— Зачем биту, сосунок?! — рычит Олег, упираясь в Лешу лбом, — Я тебя и так порву.

— Кого ты там порвешь? — не уступает Леша, толкая его своим лбом, — Ты разве что на девчонке злость можешь срывать, старпер чертов.

Ох боже. Знаете? Я ведь действительно боюсь драк, но это выглядет настолько несуразно, что я вдруг…прыскаю. Закрываю сразу рот рукой, смотрю, как они медленно переводят горящие, фактически бычьи глаза на меня, и смеюсь сильнее. Упираю даже руки в колени, это же действительно маразм.

— Пожалуйста, прекратите, или я от смеха умру.

— Тебе весело? — цедит сквозь зубы предатель, но его я одариваю лишь таким же снисходительным взглядом, а сама подхожу ближе к Леше и мотаю головой.

— Все нормально, мы договорим потом.

— Ты не обязана с ним идти, Алис. Ты ему ничего не должна и…

— О, прекрасно. То есть ты ему еще и рассказала все?

— Ты же рассказал своей шлюхе.

— Поэтому ты решила поделиться нашей ситуацией со своей? — Олег складывает руки на груди и вдруг добавляет, — Засос откуда?

Ох черт. Я о нем вообще напрочь забыла, но теперь касаюсь кончиками пальцев, вспыхиваю, не знаю, что ответить. Стыдно. Меня только что уличили в неверности, в измене, и я теряю дар рече, пока не вспоминаю: какой измене, Алиса? Ты же знаешь прекрасно, не измена это вовсе. Поэтому я и усмехаюсь, опускаю руку, а потом перевожу внимание на Лешу и киваю.

— Все правда нормально, я тебе позвоню.

Подхожу к нему близко, легко целую в щеку и уже совсем тихо добавляю.

— Езжай. Он меня не тронет никогда.

Теперь отступаю обратно к Олегу, но Леша так и стоит, смотрит на него яростно, а потом предупреждает.

— Если ты ее хоть пальцем тронешь…

— То что ты сделаешь, а?! Ссыкун малолетний.

Да твою мать! Ситуация снова грозит стать «петушиной», поэтому я тяну Олега за локоть, забираю у него ключи и буквально заталкиваю в подъезд. Он же взгляда с Леши не сводит, спиной идет, усмехается злобно. Кажется, еще секунда и точно взорвется. Еще мне кажется на миг, что он ревнует, но до такого маразма даже я не позволяю себя опуститься. Отметаю все эти глупости и захожу в лифт.

Весь путь до нашего последнего этажа Олег не сводит с меня взгляда, потом следует по пятам, как черная тень, не смотря на то, что весь в белом. Я его стараюсь не замечать, но да, волнуюсь. Не знаю, что говорить и как себя вести. Без понятия вообще. А Олег мне не дает и секунды придумать — с порога начинает. Точнее, как только дверь закрывается.

— Как отдохнула?

Выдыхаю тяжело. Что за тупые вопросы?! Какая ему вообще разница?! Но я выяснять не хочу. Вообще в моих планах свести любые разговоры до минимума, что я и делаю, коротко кивая.

— Хорошо.

Потом разворачиваюсь и иду в гостиную. Но куда там? Он следует за мной дальше.

— Хорошо?! Прекрасный ответ! Я тебя по всему городу искал, твою мать!

— Зачем?

— Что значит «зачем»?! — Олег резко разворачивает меня на себя и аж ноздри раздувает от гнева, — Тебя дома не было!

— И?! Я предупредила! И руки свои убери от меня!

Пытаюсь вырваться, ан-нет. Хватка только сильнее становится. Это бесит, конечно, но я понимаю — чем больше я сопротивляюсь, тем больше получаю обратного эффекта. Олег ведь такой. Он принципиальный и упертый, как чертов баран. Тут надо быть умнее, поэтому я успокаиваюсь условно и перестаю трепыхаться фактически, гляжу на него твердо и говорю.

— Тебя тоже часто не бывает дома. Дальше что? Отпусти меня.

— Откуда засос? Еще раз спрашиваю.

— Это просто нелепо.

— Откуда, Алиса?!

— А ты не знаешь, как они появляются?! Да пусти ты меня!

Бью по руке и вырываюсь. Нет, сегодня даже моя мудрость ситуацию не спасла. Олег решил примерить на себя роль ревнивого и обманутого мужа? Феерично, ничего не скажешь.

— Тебе что за дело, а?! Откуда такой внезапный интерес к моей жизни?!

— Если бы мне на твою жизнь было плевать, я бы не пытался исправлять твои косяки! И вообще-то эта часть твоей жизни и меня касается в частности! Ты хоть предохранялась?!

— Тебя забыла спросить! — ору в ответ на его повышенный тон, — И для справки: эта часть моей жизни тебя больше никак касаться не будет! Отдыхай вместе со своей фантазией!

Разворачиваюсь и ухожу в спальню. Нет, не для того, чтобы ее занять, я по прежнему спать здесь не готова ни под каким предлогом, а вот вещи взять надо. Захожу в гардеробную — он за мной. Нет, да ты издеваешься?!

— То есть ты с ним спала?

— Господи, да оставь ты меня в покое!

— Отвечай, когда я спрашиваю!

— Да, понятно?! Да! — гневно смотрю на него, сама горю, но продолжаю, — И знаешь что?! Это было просто великолепно. Наконец-то я узнала, что такое секс. Нормальный секс. А не его подобие с бухим в стельку гандоном, который только о себе и думает!

Вижу, как его кадык дергается, но меня это мало волнует. Да твою мать…волнует ведь. Я не могу смотреть ему в глаза, мне по-прежнему стыдно, и я чувствую себя последней тварью, хотя знаю — неоправданно это. Я бы никогда ему не изменила, только это все еще не измена. Наш брак — фальшивка, мне приходится снова себе напоминать это, и я уже тихо продолжаю. Делаю вид, что в ящике копаюсь, но на самом деле просто не могу выдержать его взгляда — правда не могу.

— Не строй из себя ревнивого и оскорбленного мужа — хватит уже устраивать сцены. Я тебе не изменяла. Чтобы изменять, нужно любить, а у нас любви нет и никогда не было.

Еще пару мгновений он молчит, потом отступает и также тихо отвечает мне.

— Сегодня у твоего отца мероприятие. Будь готова к восьми.

Вот и все. Вот, что ему на самом деле было от меня нужно, а ревность? Алиса, ты ее снова себе придумала, как и все ваши отношения. Ты же такая вообще. Сказочница.

Прижимаюсь лбом к холодной полочной панели, считаю до десяти. Чувствую, как боль роится и собирается в плотный комок в зоне солнечного сплетения, а глаза вот-вот снова намокнут. Но я себе этого не позволяю. Подбираюсь, вынимаю чистое белье, полотенце и новую футболку.

Жизнь продолжается. К назначенному времени я стою в прихожей у зеркала и пытаюсь застегнуть цепочку, как раз, когда он выходит из кабинета. Весь подобранный, как обычно. Он вообще держится хорошо, знаете? За два года из того мальчишки, который ничего не понимал в моей жизни, сейчас стал, как рыба в воде. Я помню, как по началу на всех приемах, Олег вел себя нервно и дёргано. Волновался сильно. Помню, что он даже галстука не умел завязывать и сильно психовал подолгу у зеркала. Я ему тогда помогала. Вот приду,когда он работу собирается, сяду на тумбочку перед ним и заберу все эти мелочи на себя. Даже не спрашивая. Знала ведь, что откажется. Наверно, все же на него давила наша социальная разница, если так подумать. Олегу всегда было дико неловко обращаться ко мне за помощью, поэтому я никогда не ждала. Просто помогала. Пока он не научился все делать сам.

Вон и галстук завязан, подобран идеально к запонкам с зелеными камнями под цвет моего платья. Волосы уложены назад. Как с картинки. Молодец. Я им даже горжусь. Хотела бы иначе, а не могу. Он ведь правда молодец.

Олег смотрит на меня через отражение, потом подходит. Все также молча забирает концы цепочки и застегивает их сам. Возможно так возвращает долг? Я не знаю и не хочу знать. Все еще не могу на него смотреть, поэтому отвожу взгляд в пол, а он тихо спрашивает:

— Ты готова?

— Только туфли остались.

— Хорошо.

Это все. В сторону галереи, где назначен очередной благотворительный вечер, мы едем молча. Он помогает мне выйти — это да, но снова. Думаю, что если бы спросили его о истинных желаниях, он бы с радостью развернул машину вместе со мной и отослал бы ее к чертям подальше. Я теперь в каждом его жесте вижу море фальши.

Ох, а народа то сколько…Открытие выставки новомодного, местного художника, чья деятельность финансируется городским управлением, собрала здесь все сливки нашего небольшого общества. Все улыбаются, курсируют по зале, где на каждом шагу отмечено: все средства пойдут на нужды детям-сиротам. Отца я вижу вскользь. Он без устали все говорит, и говорит, и говорит…улыбается. Кто бы знал, как ему в действительности плевать на любых детей, включая сирот и своих собственных, волосы бы дыбом встали. Но этого не знает никто. Его считают героем. Меня же от этого лицемерия тошнит. Я отпиваю из своего бокала и отворачиваюсь, Олег делает тоже самое. Теперь мы разглядываем одну и ту же картину вместе, но порознь. Между нам не просто много сантиметров воздуха с какофонией различных, модных ароматов духов, от которых голова уже гудит, но и миллионы километров различий. Не социальных, как мне виделось раньше, чувственных. Я ведь чувствую дикую потребность прижаться к его плечу, так сильно хочу этого, что внутри все сводит. Он напротив. Ничего не выказывает, но я то теперь знаю это…а раньше ничего вокруг не замечала. Так странно теперь «замечать все»…

Еще и эта дурацкая картина…На ней изображена семья, о какой я так мечтала. Мужчина (даже чем-то похожий на Олега) крепко обнимает жену и двух маленьких детей. Они улыбаются — я хочу сдохнуть. Так невообразимо нелепо сейчас стоять здесь с ним. С тем, с кем я так хотела создать такую же картину, только не на холсте, а в жизни…

— Тебе нравится эта картина? — вдруг тихо спрашивает он, я даже взгляд свой на него поднимаю впервые за весь вечер.

Олег на меня не смотрит. Он только холст разглядывает, но ждет. Ему правда интересно? Да конечно. Не перебирай с шампанским, чтобы не казалось чего дурного.

— Алиса!

Голос Леши спасает. Я ведь не знаю, что отвечать на этот вопрос, да и совсем не хочу ничего говорить. Вместо этого улыбаюсь и перевожу взгляд на спешащего ко мне сквозь толпу друга.

— Наконец-то тебя нашел.

Странный он какой-то. Я хмурюсь, изучаю его лицо, но достаточно быстро меня накрывает с головой: что-то случилось. Слишком он какой-то…взволнованный.

— Что случилось?! Что-то с бабушкой?!

— Что? Нет! Нет, конечно! Привет.

Слышу, как за спиной цыркает Олег, но не обращаю внимания. Немного расслабляюсь, а не до конца: нет, явно что-то случилось. Он ведь действительно какой-то уж слишком дёрганный.

— Привет и…

— Можем отойти? Поговорить надо. Это срочно.

— Нет «не можно».

Олег тянет меня к себе за талию и сурово добавляет.

— Не устраивай здесь сцен, мальчик. Прошу по-хорошему.

— Слушай, ты меня уже заколебал. Иди к своей телке, а…

— Рот. Закрой, — угрожающе рычит так, что я чувствую лопатками вибрацию, — Не смей здесь ни о чем таком трепаться.

— Я не…

— Леша?

— Твою…мать.

Все происходит так быстро. Леша парирует Олегу, а потом звучит мелодичный, мягкий голос. Женский голос. На который мой друг чертыхается беззвучно. И за которым следует что-то совершенно «из ряда вон». То, чего я никак не ожидала…

На его плечо ложится тоненькая ручка с огромным кольцом. Блеск этого бриллианта бьет мне в глаза, шпарит, а я все равно их отвести не могу. Как во сне наблюдаю и за хозяйкой всего этого великолепия. Девушка примерно моего возраста, может чуть даже помладше, выплывает из-за его спины. Улыбается. Нежно так, знаете? Не ядовито, не мерзко — именно нежно. Она смотрит на Лешу, потом переводит искренний взгляд на нас с Олегом и улыбается только шире.

— Ох боже, вы же Алиса? Леша столько мне о вас рассказывал! Я так рада с вами наконец-то познакомиться. Меня Соня зовут. Я — Лешина невеста.

Что она сказала? Я не понимаю. Смотрю на нее глупо, глазами хлопаю, и знаю: так бы дальше продолжала стоять. Олег первым приходит в себя. Он издаете еле различимый смешок, но галантно пожимает протянутую руку и улыбается.

— Простите мою жену. Она не ожидала увидеть своего лучшего друга, а тем более в компании столь очаровательной девушки. Поздравляю, приятель, ты сорвал куш.

Он меня спасает сейчас. Так глупо…но из нас троих лишь он владеет собой на все сто процентов, потому что Леша злится. Он переводит взгляд с мена на него и цедит сквозь зубы.

— Спасибо.

— Не благодари. Алиса, все нормально?

Киваю, как во сне, а потом упираю взгляд в пол. Не могу справиться со всеми этими чувствами, которые сейчас лавиной сходят на мою голову. И с Соней не могу. Она ведь такая милая…как я, когда знакомилась с Аленой. Интересно, она чувствовала тоже самое?

— Извините, мне надо на воздух.

Говорю быстро и сразу разворачиваюсь к выходу. Со спины правда слышу:

— Извините мою жену, она совсем недавно выписалась из больницы. Уверен…

В чем он там уверен — без понятия. Я знаю лишь, что вот сейчас точно рухну на этот пол, если не вырвусь. Когда я выбегаю на улицу со стороны входа для персонала, упираю руки в тонкий, кованный заборчик и жмурюсь. Мне не больно, что у Леши есть девушка, тем более невеста — я к нему не испытываю тех чувств, что к Олегу. Мне больно, что я так ему верила, а он даже не сказал мне. Обманул. Как Олег. Снова меня обвели вокруг пальца…

— Ты как?

Даже не вздрагиваю, когда слышу шаги Олега, а я точно знаю — это он. Но не отвечаю. Что мне сказать? Посмейся надо мной еще? Это же так весело — глупая Алиса и ее дурацкие попытки побороться за счастье или какую-то там любовь. Даже гипотетическую.

Чувствую запах его сигарет. Олег встает рядом и опускает мне на плечи свой пиджак, но молчит. Ничего больше не говорит, просто охраняет меня в момент замешательства. Наверно, я должна сказать спасибо? Но не говорю. Просто смотрю ему в глаза, а он вдруг мне:

— Давай сбежим?

Усмехаюсь. История, как оказалось, циклична. Олег будто читает мои мысли и жмет слегка плечами, мол, а что? Но есть разница и есть «что» на этот раз. Тогда мы могли позволить себе сбежать, а теперь? Разве можем? Нет. Отец нас не отпускал.

— На этот раз мы не можем.

— Кто сказал?

— Ты знаешь.

Олег улыбается, потом берет меня за плечи и разворачивает в сторону парковки.

— Я столько лет разбираюсь с твоим отцом, что и на этот раз разрулю все сам. Не переживай и переставляй свои чудные ножки в сторону машины.

* * *

Я не помню ни одного вечера, который мы с Олегом провели бы так, как проводим его сейчас. В полумраке на нашей кухне с тихой музыкой на заднем фоне. Я все еще в платье, он в рубашке. По дороге домой заехал в магазин и купил две бутылки моего любимого вина. Он ни о чем меня не спрашивает, я тоже. Мы вообще не говорим. Просто сидим, молчим и смотрим на огни нашего родного города. Каждый думает о своем. Я — о своей глупости, он — не знаю о чем…наверно тоже о ней?

— Ты, наверно, считаешь меня конченной дурой, да?

Олег резко переводит на меня взгляд, но потом мягко мотает головой.

— Нет.

— Врешь?

— Нет, — на этот раз усмехается и делает небольшой глоток вина, — Правду хочешь?

— Да, но мне страшно.

— Страшно?

— Услышать что-то, от чего будет снова больно.

— Не бойся, не будет. Я думал так когда-то, но быстро понял, что ты не дура.

— Просто я не разбираюсь в людях.

— Просто ты слишком спешишь. Скажи мне честно, тогда, в самом начале, я же просто тебе понравился. А ты восприняла это, как любовь и…

— Я влюбилась в тебя с первого взгляда, — улыбаюсь, смахивая слезинку и изучая свои коленки.

Снова не могу поднять на него глаза. Зачем вообще говорю все это? Кому какое дело? Но я продолжаю…

— Я так мечтала узнать, что такое любовь…

— Вот именно. Просто попался я.

— Нет…Вокруг меня всегда было много мужчин, но когда я увидела тебя — сразу поняла. Это он.

Наконец смотрю на него и еще тише прошу его:

— Пожалуйста, прости, что я тогда в тебя врезалась. Может быть и не было бы всего этого? Представь. Задержись я всего на мгновение где-то, ты бы ушел.

— Ты бы увидела меня потом. Это пустые мысли, Алиса. Думать о том, что «было бы, если бы». Я много думал и ни к чему не пришел. Возможно, все случилось так, как должно было случится?

— Можно спросить?

— Да.

— Ты меня ненавидишь?

Олег молчит долго, пока я замираю в ожидании. Покручивает бокал за ножку, потом осушает его одним глотком и смотрит мне в глаза.

— Когда-то думал, что да.

— Правда?

— Мне нужно было переложить на кого-то вину за то, что произошло. Моя жизнь рухнула. Это в человеческой природе пытаться найти виноватого.

— Потому что это действительно моя вина.

— Нет, Алис. Ты — последний человек, который вообще в чем-то здесь виноват.

— Ты тоже.

— Разве? Я допустил много ошибок и до сих пор их допускаю. Прости, что наорал на тебя. Я вышел из себя.

— Прости, что наговорила твоей…

— Я на тебя разозлился не из-за Алены.

— А из-за чего тогда?

— Из-за журналистки, Алис. Мне звонила одна особа из газеты.

— Зачем?

— Хотела денег за готовую статью на тему нашего с тобой брака. Точнее на тему его фиктивности.

— Но…

— Забудь, я все уладил.

— Нет, постой, — хмурюсь, — Я ни с кем не говорила.

— Алис…

— Нет, я серьезно. Я не говорила ни с какой журналисткой. Что за статья?

— Интервью.

— Этого я тем более не делала!

Олег молчит, смотрит мне в глаза долго, как будто хочет понять, вру или нет? А я просто отвечаю. Нет смысла мне оправдываться, если он не поверит, значит не поверит. Но Олег кивает.

— Значит это кто-то еще.

— Ты мне правда веришь?

— Честно?

— Да, но мне снова страшно.

— Не бойся, — снова усмехается, — Я тебе верю.

— Можно еще один вопрос?

Олег слегка кивает, а я хмурюсь. Мне сложно его не просто сформулировать, сложно заставить себя произнести в слух такие простые слова. Поэтому мне нужно время — он мне его дает. Терпеливо ждет, пока я ковыряю ногти и за этим наблюдаю. Нервничаю. Слезы снова подступают, и как я не стараюсь их удержать, скрыть в голосе не могу — его рвет, когда я шепчу.

— Я…я не буду спрашивать, любил ли ты меня хотя бы секунду — глупо это, но…ты правда…каждый раз думал о ней? — мотаю головой, — Только не жалей меня, я не хочу этого…мне правда нужна. Пожалуйста…

На этот раз Олег вообще не медлит. Даже больше. Он сразу двигается ко мне, кладет одну руку на мои, сжимая кисти, вторую опускает на щеку. Стирает большим пальцем слезы. Нежно…

— Пожалуйста, не плачь. Я так сказал, чтобы сделать тебе больно. Испугался, смалодушничал и…

— Из-за ребенка? Ты настолько не хочешь его со мной?

— Алиса, девочка, дело не во мне, как ты не поймешь?

— В Алене?

— В тебе, глупая. Ты достойна гораздо большего, чем я.

— Не говори так…

— Но так и есть. Ты потрясающая, молодая женщина. У тебя впереди столько высот, которые ты непременно возьмешь, зачем тебе связываться навечно с кем-то, кто не сможет дать тебе того, что ты заслуживаешь? Я же физически на это неспособен.

— Полюбить меня?

— Прости.

— Ты когда-нибудь пытался?

Олег мягко улыбается и мотает головой.

— Ты достойна, чтобы тебя просто любили, а не «пытались» полюбить. И у тебя все это будет. Сказка, о которой ты так мечтаешь. Поверь мне, будет. Я тебя не заслуживаю и никогда не заслуживал. Ты гораздо лучше меня.

Сжимаю его ладонь на своей щеке, а он приближается и касается меня лбом, усмехается вдруг.

— А отвечая на твой изначальный вопрос — нет, не представлял. Никогда. Не мог, даже если бы пытался.

Олег вновь смотрит мне в глаза и хрипло добавляет.

— Потому что ты настолько красива, что это невозможно.

Глава 19

Алиса

Олег так близко. Сейчас он по-настоящему близко, а я так хочу его поцеловать. Больше всего на свете как будто. Мне на все плевать в данный момент. Не было ничего словно. Предательств, измен, вранья — все растворилась и осталось где-то за пределами этого маленького островка в свете предрассветных огней Тулы.

Но я не решаюсь. Мне слишком страшно получить отказ или снисхождение — это делает Олег. Вдруг, неожиданно так, подается вперед и впивается мне в губы — я отвечаю сразу, цепляясь за хлопковую ткань его белой рубашки. Не знаю, что это — морок, алкоголь, или просто вдруг все вернулось к точке, когда я ничего не знала. Я ведь будто там, в прошлом, где была счастлива в его руках.

Не думаю ни о чем. Не хочу просто думать. Я его хочу. Когда он тянет меня на себя — перебираюсь ему на колени, не разрывая поцелуя. Плевать, что будет потом. Плевать, как сильно я буду себя за это ненавидеть, если вообще буду, конечно, я ведь правда его хочу, поэтому позволяю расстегнуть свое платье, а вместо сопротивление берусь за пуговицы на его рубашке. Они быстро выводят из себя. Рву. Безжалостно, грубо — Олег шумно выдыхает. Я чувствую, как подо мной напрягается его эрекция, а когда кусаю нижнюю губу, окончательно срываю все замки.

Олег резко встает и сажает меня на стол. Рвет подол платья — я расстегиваю ширинку. Он покрывает шею поцелуями — я все это принимаю, откидывая голову назад, но вздрагиваю в следующий ми. Он впивается в мой свежий засос от другого мужчины, грубо кусает его, втягивает кожу. В голове в этот момент проносится, что так он хочет перекрыть чужие отпечатки на моем теле. Будто сама мысль о том, как меня кто-то другой касался — острая бритва. Словно он на самом деле ревнует. Дико при том, бесконтрольно. Такие глупости приносят мне удовольствие, а потом он кусает меня еще раз, и я издаю громкий стон, окончательно лишая его проблесков разума.

Кого я пытаюсь обмануть? С Лешей мне не хватало чего-то, и только в момент, когда Олег рвет мои трусики, а потом вгоняет себя в меня до самого конца — я понимаю чего именно. Напора. Страсти. Его…мне не хватало его. Сейчас он рядом, так близко, как только может быть, и я не хочу, чтобы он покидал мое тело хотя бы на мгновение, поэтому сильно прижимаю к себе ногами, оставляю царапины на плечах, кусаю его кожу, вдыхаю запах. Возможно, это последний раз, когда он будет делить со мной это мгновение абсолютного удовольствия, и я хочу его запомнить. Хочу, чтобы он запомнил и меня.

Может быть он тоже? Мне нравится так думать, когда он наспех стаскивает с себя штаны, подхватывает меня под бедра и несет в нашу спальню. Рвет мое платье окончательно. Сжимает грудь. Я выгибаюсь в спине навстречу его губам, снова издаю громкий стон, когда он вбирает по очереди будто разом все мои нервные окончания, а потом приподнимаюсь на локтях. Олег идет дальше.

Он смотрит мне в глаза, пока медленно ведет губами по животу. Ниже. Еще. Оплетает ноги руками, вонзая в бедра пальцы до боли — я еле дышу. Вздрагиваю от каждого его даже случайного движения, но не могу отвести внимания. Точно под гипнозом наблюдаю, как медленно с его языка капает слюна, и как плавно он опускается следом.

О боже. Издаю жалобные стон от первого же поворота языка, запускаю пальцы в его темные волосы. Они твердые от геля, но только снаружи. Там, внутри, они мягкие, шелковистые, и я добираюсь до этой его части без проблем и с особым удовольствием. Подаю бедра ближе, двигаю пару раз в нетерпении — хочу, чтобы он ускорился. Олег это делает, перестает мучать, но сначала фиксирует меня за талию — все-таки он главный. Так всегда было и будет — Олег решает, а мне это нравится. Мне правда нравится поддаваться его силе. Я этого тоже хочу. Может поэтому наш союз казался мне всегда таким идеальным? Олег привык брать на себя ответственность и «роль главного», а мне это нравится. Я не стремилась никогда «решать», у меня темперамент другой. Мягкий. Я это знаю. Есть разные женщины: кому-то нравится управлять, кто-то предпочитает делить, а кто-то следовать. В этом нет, наверно, ничего плохого — просто мы все разные. Я хотела следовать за ним, но раз не вышло в жизни, и брак наш постиг крах, хотя бы сейчас, хотя бы в последний раз — я следую.  К н и г о е д . н е т

Издаю еще один стон, выгибаюсь, и тело тут же пронзает острое, сжатое удовольствие. Оно огромно. Раскрывается новыми красками, как волнами, и его так много, что я непроизвольно двигаюсь от Олега. Не могу этого выдержать. Хочу оттолкнуть его, но он крепко держит мои бедра, продолжает. Будто пока не заберет каждую секунду моего оргазма, не отпустит.

Господи.

— Пожалуйста…пожалуйста хватит, я больше не могу, — сбито шепчу, слышу его смешок.

Олег медленно разгибается, а я смотрю на него пьяными не от вина глазами. Он меня не трогает сейчас, но по-прежнему не отпускает. Дает время придти в себя, пока медленно раздевается, все также глядя в глаза, а я не выдерживаю. Скольжу по его телу — моему любимом телу. Касаюсь его пресса кончиками пальцев. Потом сажусь. Я хочу его поцеловать и целую. Мягко, нежно. Плавно добираюсь до сердца. Оно так бьется…ну почему не любит меня? Я упираюсь в его внутренний барабан лбом, не хочу плакать, а чувствую слезы. Олег убирает мои волосы бережно, кладет горячую ладонь мне на щеку, поднимает взгляд на себя. Долго смотрит мне в глаза, и я себя в этот момент ненавижу — все может закончится прямо здесь и сейчас, если он сочтет, что это для меня слишком. Не хочу!

Я ставлю руки на кровать, чтобы повернуться к нему спиной, но Олег вдруг мотает головой.

— Нет.

Мне хочется прошептать: пожалуйста, умоляю, не уходи. Не останавливайся…

Но я не могу открыть рта. Мне страшно услышать его ответ, который я, боюсь, просто не выдержу. Он вдруг дает мне его сам. Даже больше — спасение.

— Сегодня я хочу видеть твои глаза.

Олег укладывает меня на кровать, накрывая своим телом, упирает предплечья по обе стороны от моей головы. Смотрит будто мне в душу, когда плавно наполняет собой до конца.

Я правда не знаю, чем буду платить за эту ночь, но я готова на все, чтобы она длилась вечно. Где-то просыпаются люди, встают на работу, а я впервые за два года занимаюсь со своим мужем любовью, которой у нас никогда не было и не будет…

А на утро все окончательно рушится, когда я просыпаюсь, а он сидит на краю кровати. Мне страшно, что сейчас он повернется и скажет: извини, я перебрал. Не думай об этом. Но Олег говорит другое:

— Твой отец звонил. Требует, чтобы мы немедленно приехали к нему.

* * *

Я очень волнуюсь, кручу пальцы всю дорогу. Олег, я думаю, тоже. Он не показывает, но по отдельным движением понимаю — успела ведь его изучить. Когда мы останавливаемся у родительского дома, он выдыхает, потом смотрит на меня и слабо улыбается.

— Не бойся, Алиса. Я все решу, обещаю.

Мне по-прежнему страшно, но я становлюсь спокойней. Раз он сказал, значит так и будет. Пусть и понимаю, что Олег скорее меня успокаивает, чем действительно так думает. Ладно, что ж. Деваться все равно некуда.

Мы выходим из машины и идем к дому. Олег передо мной, как огромная стена, готовая принять весь удар на себя — так всегда и было. Я всегда себя рядом с ним чувствовала в полной безопасности даже в, казалось бы, такой безвыходной ситуации. Она именно так и предстает предо мной, когда мы заходим в столовую, а там сидит отец, мать и два огромных бугая.

— Я тебя предупреждал, сученок.

Не понимаю — Олег да. Он только ухмыляется, а потом…ох боже, я не хочу этого помнить, забыть, жаль, не могу. Внезапно взявшийся будто из воздуха третий громила толкает Олега в спину. Он валится на пол. Я делаю шаг, чтобы ему помочь, но этот же ублюдок обхватывает вокруг талии и теснит в сторону. Не дает и шага сделать, ублюдок!

— Алиса…

— Отпусти ее, ты чертов гандон!

Олег вскакивает на ноги и бросается ко мне, но его уже окружили остатки «отцовской армии». Он снова на полу, его бьют ногами, а я как не пытаюсь вырваться, все зря. Ору, царапаюсь, кусаюсь.

— Я тебя предупреждал! Контролируй свою семью! — гремит отец, нависая над мужем сверху, — Какого хера я получаю это?!

В Олега летит какой-то файл А4, но он плюет на него кровью и издает тихий смешок.

— Видимо не всех можно заткнуть бабками? Или это жадность? Ты мне скажи.

— Ты должен был заткнуть только свою жену! Алиса! Иди сюда!

Меня к нему подводят, а скорее даже тащат. Я, если честно, опять ловлю некий ступор — слишком много потрясений за такое короткое время. Я ведь впервые здесь и сейчас понимаю, кто мой отец на самом деле. А как говорится? Понятое всегда лучше закрепить. Окончательно мне помогает собственно он — смотрит долго в глаза, а потом дает звонкую, хлесткую пощечину.

Как апогей всего того, что со мной произошло.

Я хватаюсь за внезапно вспыхнувшую щеку, округляю глаза — нет, не верю. Он действительно это сделал?! Еще как. И он не закончил. Отец открывает рот, но тут Олег ревет раненным зверем:

— Ты сранный ублюдок!

Вскакивает, налетает на отца и сбивает того с ног. Дальше все, как в замедленной съемке…Он бьет его отчаянно и сильно, ударами лишенными любой жалости, продолжает орать.

— Не. Смей. Ее. Трогать. Ты. Сука!

Его оттаскивают от отца с большим трудом. Снова бьют также безжалостно, но он продолжает вырываться и орать:

— Я убью тебя!

А я стою по середине всего этого безумия и не могу пошевелиться.

БА-БАХ!

Вот, что выводит из ступора. Я вздрагиваю, закрываю уши от резкого, громкого хлопка, а когда оборачиваюсь — вижу маму с пистолетом. Она направляет его точно на отца, тяжело дышит.

И застывают все.

Отец у стола с кровавой салфеткой в руках. Три ублюдка, обступившие Олега. Олег на полу, которому уже успели заломить руку и разбить нос. Собственно я — колотящуюся от какой-то больной паники.

— Света… — первым в себя приходит отец, делает на нее шажок и выставляет руку, как будто хочет успокоить.

Но мама переводит оружие на «армию» и цедит сквозь зубы. Примечательно, абсолютно хладнокровно.

— Пошли вон из моего дома.

Ублюдки переглядываются, смотрят на отца, но не уходят — тогда мама дергает рукой с пистолетом и орет:

— Оглохли?! Я выстрелю, клянусь! Мой отец был генералом, черт возьми, и у меня превосходная меткость! Вон! Вон из моего дома!

"Мэр" слегка кивает. Так мы остаемся в тесном, семейном кругу. Отец снова делает попытку приблизиться и заговорить, но мама раньше него наводит курок и слегка мотает головой.

— Алиса. Прекрати рыдать, бери мужа и отвези его домой.

— Но…

— Алиса! Немедленно!

Киваю пару раз и заставляю себя сделать шаг. Потом уже проще — я быстро срываюсь на бег, помогаю Олегу подняться и вывожу его из дома. На маму бросаю один, последний взгляд, но она лишь слегка улыбается мне — мол, иди. И я иду. Не знаю, чем все кончится между ними, но, думаю, это больше их дело, чем наше.

— Тебе очень больно? — задаю самый глупый вопрос уже дома, когда обрабатываю Олегу лицо.

Стараюсь не рыдать. У него рассечена бровь и разбита губа. Под глазом синяк. Я помню, что он не раз приходил в таком состоянии, и теперь мне страшно спросить: сколько причинами его травм был мой отец? Не один явно. Олег слишком хорошо знал, что будет, когда увидел этих ублюдков…

— Все нормально, — тихо отвечает, я хмурюсь.

— Может надо в больницу?

— Нет. Все нормально.

— Зашивать…

— Не надо.

Позволяет мне его касаться после всего, сам курит и смотрит в окно. Может и не хочет вовсе? Я медленно убираю руки, опускаю взгляд в пол, шепчу.

— Прости меня…все из-за…

— Алис, брось. Прекращай.

Олег двигает меня ближе к себе за талию, прижимает к животу голову, делает затяжку.

— Ты сказала, что с журналисткой не говорила — значит не ты виновата.

— Не говорила.

— Ну и все.

Он меня отпускает, а я сажусь рядом и, теребя ватку, еще тише спрашиваю.

— Такое случилось не в первый раз, да?

— Неважно.

— Скажи мне?

Олег переводит на меня взгляд, молчит долго, но потом слегка кивает, а я закрываю лицо руками. Впиваюсь пальцами в волосы. Господи, как такое могло вообще случится? Ну вот как?!

— Алис, я собираюсь посадить твоего отца.

Резко смотрю на него. Взгляд — тверже камня. Тон — холоднее льда. Я ежусь под ним, а Олег подчеркнуто спокойно жмет плечами и ядовито усмехается.

— Это нюансы, но твой папаша нечист на руку. Если копнуть глубже, у него есть враги, которых он в свое время кинул — они помогли кое что на него нарыть. Он сядет, Алиса, через месяц.

— Надолго? — глухо спрашиваю, он мотает головой.

— На пару лет. Не волнуйся, с его связями и деньгами — это будет все равно, что курорт, но он закроет ему все возможности крутить властью, как своей шлюхой.

— Я никак не могу тебя остановить?

— А ты этого действительно хочешь? Он заслужил.

— Твой брат в свое время тоже заслужил, Олег.

Его взгляд тяжелеет, я свой туплю в пол и шепчу.

— Я ради тебя за него просила. Теперь прошу тебя. Передумай, пожалуйста.

Молчит. Долго молчит, но все же неохотно выдыхает.

— Я поговорю с ним. Если не пойдет на мои условия, использую все, что сумел нарыть. Предупреждаю, чтобы это неожиданностью не стало, но я больше не сдам назад. Один раз и только из уважения к тебе. Не поймет…

— Хорошо…

— Прости.

— Нет, я правда понимаю. Может так все и должно кончится? Но я не могла не попытаться… — усмехаюсь, а потом смотрю на него, — Что будет с…нами?

— Мы сможем развестись.

Еще пару раз киваю. Господи, как же это внезапно больно. Неужели прошлая ночь заставила меня думать, что он изменит свое решение? Неужели…ох боже, неужели ты рассчитывала на другой исход?

— Как только мы подадим на развод, я уеду, — Олег двигается ближе и сжимает мою ладонь, — Нас разведут и без личного присутствия, а я уже почти все для этого подготовил. Перевезу бизнес в Москву и начну жить заново.

— Ты же не хотел в Москву? Из-за меня уезжаешь?

— Нет, не из-за тебя.

— Из-за нее? — спрашиваю, сама себя проклинаю, а он молчит — да, из-за нее.

Слезы скатываются с глаз, и я их опускаю, стыжусь слабости, а сама (снова зачем-то) выдыхаю.

— Я тебя больше не увижу, да?

— Так будет лучше, малыш. Ни на что претендовать не буду. Квартира — твоя. Деньги тоже тебе оставлю. Достаточно, чтобы ты смогла начать новую жизнь и…

— Я тебя люблю, Олег.

— Это пройдет, — тихо отвечает он через мгновение, потом встает, а я смотрю ему в глаза.

— Может быть у нас есть шанс? Попробовать по-настоящему?

— Алиса…

— Пожалуйста…Нам же было хорошо вместе, признай это. Невозможно так притворяться. Давай попробуем? Сходим на свидание? На настоящее?

Он молча кладет руку мне на щеку, стирает слезы и слегка мотает головой.

— Легче будет, когда я уеду и…

— Ты меня не слышишь?

— Слышу, но не хочу делать тебе еще больнее.

— А ты не делай… — беру его ладонь в свою, прижимаюсь губами и шепчу, — Дай нам шанс, пожалуйста. Ты ведь никогда даже не пытался этого сделать, давай попробуем сейчас? Ради меня тебе не нужно будет уезжать никуда. Я с тобой везде буду счастлива. До конца пойду, куда захочешь.

— Алиса, малышка, прекрати… — он присаживается передо мной на корточки, серьезно смотрит и мотает головой, — Не говори всего этого. Не унижайся. Я этого не стою.

— Стоишь. Не смотря ни на что, я за тебя все отдам. Пожалуйста…

— Алис, неужели ты хочешь прожить жизнь рядом с человеком, который тебя не любит, а терпит?

Молчу. Нет, не хочу. Я хочу, чтобы ты меня любил…но это нереально, да? Ты ведь никогда не сможешь? Ты даже не хочешь попытаться…

— Мне надо на работу. Я буду пропадать там всю неделю, не жди, ладно? И прости меня еще раз, если сможешь.

Нет. Не смогу. Я никогда не смогу простить тебя за то, что ты так и не смог меня любить — это ведь было так просто…

Эпилог

Алиса

Нам не потребовалось время, чтобы появилась возможность подать на развод — его принесла мама на блюдечке с голубой каемочкой. На следующий же день. Ну как? Не развод, конечно, чисто технически лишь два листа А4 и возможность — остальное стало вопросом времени и собственной скорости письма. Напиши заявление и съезди в ЗАГС. Оказалось, что разводиться достаточно просто, гораздо проще, чем дойти до предложения, особенно в нашем случае. Наверно, если бы не отец, мы до него никогда и не дошли в принципе. Единственной сложностью был наш с Олегом брачный договор, но он отказался от всего в мою пользу, а сверху дал еще денег. Достаточно, чтобы начать новую жизнь, как мне и было обещано. Хороший откуп. Будто через две недели я смогу забрать свой чистый паспорт, а потом сходить на шоппинг, чтобы мне было достаточно.

Нет, достаточно не будет уже никогда.

Я все надеялась, что он передумает. По правде говоря, весь этот месяц я ждала его дома, не смотря на то, что Олег съехал сразу. Он ведь не покинул город. Пока не покинул. Наивно мне хотелось верить, что он не уверен, а по сути своей Олег просто хотел довести дело до конца — тендер за него никто не выиграет.

К слову, выиграл он. Когда это случилось, я была дома — меня на праздник никто не звал. Зато ее звали. Алена стояла рядом с ним, была так счастлива, обнимала его — все это я видела на снимках в социальных сетях и на общественных ресурсах тоже. Меня как будто и не было никогда. Весь город в курсе, что мы разводимся — я знаю. Мы с Кристиной не общались с тех пор, как она донесла до меня слухи, тем самым возложив первую ступень на пути к правде, но пришла в тот же день, как услышала о том, что мы были в ЗАГСе.

Из-за этого внезапного звонка я чуть инсульт не заработала. Сердце долбило, ладони мокли, глаза тоже — я до последнего надеялась, что это он. Глупо. Олег уже перевернул эту страницу. Нашу страницу, которой никогда и не было для него. Забавно, да? Как может что-то быть пустым с одной точки зрения, и таким полным с другой, но так бывает. У меня же есть.

У меня только это и осталось. Это и свидетельство о разводе, которое теперь лежит в синей папке прямо напротив меня в пустой квартире. Я его касаюсь задумчиво, хмурю брови, смотрю на часы. Оказалось, что Кристина, которую я все же впустила, замутила подобие отношений с этим чудаковатым другом Олега, который мне никогда особо не нравился — Андреем. Он рассказал ей, что сегодня Олег уезжает в Москву в три часа. Все дела сделаны, тендер взят, бизнес переведен — для него здесь ничего не осталось. Через сорок минут он сядет в машину, чтобы никогда больше не обернуться. Андрей остается в Туле. Кто-то ведь должен руководить стройкой и пока главным филиалом, в то время как директор компании занимается обустройством на новом месте. А лучше бы наоборот…

Все же кое что не дает мне покоя. Это даже не одиночество, я добровольно на него пошла. Ни с кем не общаюсь, никого не впускаю. Другое. Оно сейчас лежит тоже на столе, а как будто на весах. С одной стороны документы о разводе, с другой белая палочка величиной с весь мир. Потому что одним только плюсом она в миг перевешивает все на свете: мою гордость, обиду, боль. Потому что она положительная, а это значит, что у нас все таки будет ребенок.

Он должен знать! Я это понимаю так вдруг ясно, что сразу вскакиваю на ноги, хватаю ключи от машины, кофту и выбегаю из дома. Вдруг опоздаю? Мне так страшно, я так себя в этот момент ненавижу — дотянула до конца, зачем?! Надо было ехать сразу, как я увидела положительный результат теста! Надо было! Он имеет право знать. В процентном соотношении, я готова признать, что надеюсь его удержать ребенком, как конченная эгоистка и дура, но из ста — это всего лишь кроха. Десят, дай бог, ведь в остальном мной движут другие мотивы: неправильно это. Скрывать. Олег имеет право знать.

И я выдыхаю, когда подъезжаю к его подъезду и вижу знакомую до боли машину. Выхожу из своей. Я иду быстро, ничего вокруг не замечаю, но стоит мне обойти его внедорожник, как кто-то вдруг сильно хватает выше локтя и тянет.

— Ты что здесь делаешь?!

Свекровь шипит дикой кошкой. На ней цветастый халат, а взгляд — безумной, злобной фурии. Да, я уже догадалась, как все это время она меня ненавидела на самом деле, хотя оказалось, что моей фантазии по сути своей маловато будет. Потому что ненавидит она меня гораздо больше…

Встряхивает жестко, я с силой вырываюсь и бьюсь плечом о багажник, хмурюсь.

— Не трогайте…

— Я спросила — Что. Ты. Здесь. Забыла?!

— Я слышала, что вы спросили, — цежу сквозь зубы, потирая ушибленный бок, — Мне надо поговорить с Олегом.

— Нет, не надо! Уезжай, пока он тебя не увидел!

— Нет, надо!

— Не ори здесь! — рычит, делая на меня угрожающий шаг, — Не устраивай сцен в моем дворе, глупая курица!

Проглатываю оскорбление, но не могу смотреть на нее с уважением — посылаю на хер взглядом, когда вновь настаиваю на своем.

— Мне нужно его увидеть.

— Сколько можно уже, а?! — Нина Андреевна всплескивает руками и роняет брови на глаза, — Когда ты оставишь его в покое?! Он тебя не любит! Никогда не любил! Дай ему наконец-то жить счастливо и свободно!

Это слышать больно даже сейчас и особенно от нее. Я долго смотрю ей в глаза, пытаюсь понять, за что? За что она меня так ненавидит? Но взгляд настолько темный и непробиваемый, что нет, не выдерживаю и опускаю свой.

— Кое что случилось…

— Он больше тебе ничего не должен! Ты итак ему всю жизнь чуть не испортила! Решай свои проблемы сама!

— Я беременна, — выпаливаю, как на духу, сжимая руку чуть выше локтя, — Так что это не только моя проблема, как вы, надеюсь, понимаете.

Свекровь молчит так испытующе, что я не выдерживаю и снова смотрю на нее. И знаете? Она не рада. Очевидно. Но еще и отпрянула, как от огня, будто я чумная какая-то. В этот самый момент я вдруг понимаю и другое: ей внуки от меня никогда не будут нужны, но не в этом дело. Она никогда не будет рада моим детям даже от ее сына — по реакции вижу. Вижу ведь…

— На моего сына хочешь повесить?! — наконец приходит в себя и шипит еще более яростно, — По койкам прыгала, залетела, хочешь теперь на него повесить, да?! Чтобы снова затянуть в свои дебри?! Это не его ребенок!

— Его.

— Нет! Не его!

Визг выходит истеричным, и я честно думаю, что вот сейчас она меня просто убьет, но Нина Андреевна берет себя в руки, выдыхает, а потом смотрит в глаза и пытается держаться спокойно.

— Послушай, Алиса. Я понимаю, что ты его любишь, но ты не удержишь его ребенком. К тому же чужим.

— Он…

— Алиса! Как только он родится, я заставлю сделать ДНК-тест, чтобы доказать свою правоту. Все, чего ты добьешься — отсрочки и переноса свадьбы.

— Что? — еле слышно шепчу, — Какой свадьбы?

Нина Андреевна подбирается, а я, клянусь, вижу, что она пытается скрыть победоносную улыбочку.

— Они уже подали документы в ЗАГС. Распишутся, как только приедут в Москву. Не хотят больше ждать.

Это удар. Такой жесткий, исподтишка. Теперь мои глупости об актерских талантах Олега, я жирно перечеркиваю: мог. Еще как мог он так хорошо притворяться! А я дура…Четырнадцатая страница его паспорта еще не остала от печати о разводе со мной, как он ее снова пачкает, но уже желанным браком. По любви.

Поэтому я отступаю, сжимая себя руками, а Нина Андреевна наоборот делает на меня шаг и шепчет.

— Олег оставил тебе деньги, я знаю. Используй их с умом. Сделай аборт, Алиса, и живи дальше. Ты молодая, красивая, встретишь еще мужчину. А Олега отпусти. Он так долго ждал этого, прекрати уже над ним издеваться. Он заслуживает счастья с любимой женщиной, настоящего брака…желанных детей. А этот твой…подкидыш…

— Не называйте его так.

— Как не называй — одно в итоге: он никому не принесет счастья. Избавься и забудь сюда дорогу, заклинаю тебя. Дай Олегу жить спокойно.

— Он должен знать и…

— Зачем, господи?! Да не нужна ты ему такая, пузатая тем более не будешь! Уезжай! Не порти нам прощание! Это семейный момент. А ты никогда не была и не будешь нашей семьей! Уезжай, пока Алена тебя не увидела! Не создавай проблем!

На негнущихся ногах я разворачиваюсь и ухожу. Зачем поехала, господи?! Только хуже себе сделала по итогу…Я чувствую себя дурой. Такой, по факту то, и являюсь, ну правда. Меня гонят, а я обратно. Как заведенная игрушка, у которой все никак батарейки не кончатся — идиотка, мало будет даже этого. Я ведь не уезжаю. Сижу в машине, которую припарковала достаточно далеко, чтобы меня не заметили, и наблюдаю. Рыдаю…в голос. Они действительно счастливы. Олег мягко приобнял Алену, бережно так, нежно смотрит на нее — она в ответ. Они правда любят друг друга, не смотря ни на что. Как я хотела, чтобы он меня любил. Как там в сказках? Превозмогая все препятствия. Точно. Все именно так…И жили долго и счастливо — это тоже им отходящий приз, а у меня что осталось? Нежеланный ребенок от нелюбимой жены…

* * *

Я к родителям в дом не хочу ехать вообще, но через пару дней, когда принимаю ряд судьбоносных решений, паркуюсь у их ворот. Меня встречает тишина. Они не разговаривают за обедом, как обычно, молчат по разные стороны длинного стола, и лишь когда я захожу — оживают. Отец встрепенулся, мама встала, но я на них не смотрю. Сажусь на стул с самого края, смотрю в окно. Думаю, как начать то, что надо было сделать сразу, как я узнала правду…

— Алиса? Я рад, что ты приехала…Я…

— Я приехала попрощаться.

— Что?

Отец не понимает, а когда я смотрю на него — ненавижу только сильнее. Мне неприятно его видеть, правда. Думаю, что за все это дерьмо, я его никогда в жизни не смогу простить, поэтому снова отворачиваюсь и жму плечами.

— Я улетаю в Испанию и больше никогда не вернусь. Приехала, чтобы сказать…

— Алиса, это несерьезно.

— Я никогда тебя не прощу за то, что ты сделал со мной, — говорю глухо, вытирая непрошеную слезу, — Может быть и лучше было бы, чтобы ты сел.

Папа молчит, а я поднимаюсь. Подбираюсь вся, улыбаюсь даже и снова пересиливаю себя, когда заглядываю в его глаза.

— У тебя больше нет дочери. Не ищи со мной встречи — я этого не хочу. Увижу, воспользуюсь компроматом и засажу тебя настолько, насколько реально будет. Прощай.

— Алиса!

Отец резко встает, и мама делает тоже самое. Только с другим заявлением…

— Алиса, постой! Я с тобой хочу поехать, можно?

Смотрю на нее — она уверена на все сто процентов, а вот отец…Он такого поворота явно не ожидал. Переводит ошарашенный взгляд на маму и выдыхает.

— Светы, ты спятила?

— Нет, Степа, я наконец-то смотрю на этот мир трезвыми глазами, и если Алиса согласится, ты получишь то, чего так долго хотел — карьеры и свободы. Алиса? — тихо спрашивает меня и делает небольшой шаг, — Возьми меня с собой, пожалуйста.

Так мы вырываемся из рук моего отца. Едем вместе ко мне, после того, как мама собирает кое какие свои вещи, берет документы и прочее, что может пригодиться. Обратно возвращаться она и не думает, а я рада. Сейчас, как никогда раньше, мне нужна мама.

Жаль, когда Вселенной делаешь запрос, неплохо было бы уточнить, ведь стоит нам припарковаться у нашего дома, где мы жили с Олегом и где еще остались мои вещи, которые я хочу забрать — нас тоже ждет мама. Его мама. Я ее вообще не хочу видеть, даю всем видом понять, намеренно игнорируя то, как она машет мне рукой с детской площадки, где и дожидалась собственно. Ан-нет. Это не вариант. Нина Андреевна женщина наглая и беспринципная. Такая, кому абсолютно плевать на других — важны лишь ее личные желания.

— Мам, подожди меня у подъезда, — говорю тихо, знаю ведь — подойдет.

Моя мама напротив тактичная и мягкая. Она слегка кивает и берется за ручку чемодана, а я оборачиваюсь акурат к моменту, когда бывшая свекровь до меня доходит.

— Алиса, здравствуй. Я пришла поговорить.

Забавно. Теперь она захотела поговорить? Нет же. По глазам вижу — нет. Поэтому я сокращаю весь наш контакт до одной фразы:

— Ребенка не будет.

Нина Андреевна на миг замирает, потом пару раз кивает и, поджав губы, чтобы не заулыбаться во всю ширь своих зубьев (которые теперь, когда я вижу ее хищную и гадкую натуру, по-другому назвать просто не могу) тянет.

— Хорошо. Тогда я передам Олегу…

— Он знает?

— Да, у меня от сына нет секретов, — гордо заявляет, а потом не без удовольствия накидывает сверху, — Он сегодня женится.

Зачем?! Вот зачем тебе это надо?! Я не понимаю. Стою, сжимаю себя руками и по-привычки не знаю, что ответить, но опять же. Вселенную надо просить конкретно, а на этот раз я не жалею, что этого не знала. Потому что здесь есть не только эта женщина, но и моя мамочка, которая вдруг стала сильной спустя столько лет. Вырастает у меня за спиной и цедит так холодно, гордо.

— Вы узнали, что вы хотели — уходите. Алисе не нужно больше ничего слышать о вашем сыне. Нам это неинтересно.

Нина Андреевна не может промолчать, я то знаю. Она хочет вылить на кого-то все скопившееся внутри дерьмо, поэтому открывает было рот, но мама заканчивает все строго и бескомпромиссно.

— Всего хорошего. Надеюсь, что у вас все сложится, и у вашего сына тоже.

— У меня хороший мальчик! Это ваша дочь таскалась за ним…

— Закончили. Вместо того, чтобы поджидать мою дочь у подъезда и говорить о том, какая она — следите за своим младшим сыном. Особенно теперь, когда вы остались без поддержки, это будет очень кстати.

Так мы разрываем еще одну нить: молча уходим. Только дома мама решается заговорить, когда я ненадолго прижимаюсь лбом к холодной, входной двери.

— Алиса?

— Мам, я сказать кое что должна, — хрипло перебиваю, потом оборачиваюсь и улыбаюсь, — Ты скоро станешьбабушкой.

К сожалению, ее реакцию, полную радости и слез, я не успеваю разделить, потому что дальше меня тошнит. Но знаете? Я впервые этому рада. И слезам рада. В этой квартире они, без преувеличения, первые счастливые, чистые и желанные.

Олег; 6 лет спустя

В центре Тулы многое поменялось за пять лет, но кое что повсеместно всегда неизменно: земля круглая. Я только убеждаюсь в этом, когда мы с мамой и Аленой заходим в новый ресторан, которого не было, когда я тут еще жил.

Алексей тоже решил вывести свою семью на прогулку. Вон его красавица-жена Соня стоит у зеркала и подкрашивает губы, а вокруг носятся их дети. Знаю, что он здесь остался от Андрюхи, и знаю, что они даже дружат семьями. У него у самого семеро по лавкам — четверо ребятишек. Один за одним пошли. Только я, походу дела, остался. У нас с Аленой нет детей.

Алексей замечает меня не сразу, так что я украдкой могу подглядеть, как он пытается разнять двух кучерявых близнецов, а сам держит маленькую девочку на руках. Я завидую. Честно могу в этом признаться — детей я хочу, очень, но…есть много «но». Иногда кажется, что слишком много «но» и ни одного «за». Наконец он чувствует, что я на него смотрю, пока мать бубнит про цены и снимает свой жакет, а Алена ей помогает. Смотрит в ответ. У нас не осталось причин друг друга ненавидеть, но если честно друзьями мы никогда не станем — я это знаю. Осадок остался, и он настолько густой, что у меня кулаки чешутся. Нет, бить я его, конечно, не стал бы ни за что, просто какой-то мираж что ли. Я его стряхиваю и слегка ему улыбаюсь, киваю — тот кивает мне в ответ. Просто вежливость, формальность, и мы расходимся по своим семьям. Как вдруг…

— ЭТО АРМАНИ, ДУРА!

Громкий возглас заставляет всех присутствующих резко обернуться на вход, из которого как раз вылетает высокий, приличного вида мужчина. На его белой рубашке виднеется ярко-красное пятно от борща? Точно. От него. Капуста вон пристала к лацкану с правой стороны, а пюре в добавок висит на плече мерзким пятном. Сам мужчина красный, как рак, останавливается, тычет пальцем обратно и орет:

— КОГДА ТВОЙ ЗВЕРЕНЫШ СЯДЕТ, НЕ СМЕЙ МНЕ ЗВОНИТЬ!

— Я ТЕБЕ ЗАДНИЦУ НАДЕРУ!

Неожиданно. Я не могу сдержать улыбку — голос детский, а злой, как черт. На слух лет пять? Забавно. Не так забавно, правда, когда мужчине под ноги летит бокал.

— ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ, КОЗЕЛ!

О боже. В меня как будто выстрелили. Это похоже на внезапный разряд тока — это ведь она. Я никогда не спутаю.

Об Алисе ничего неизвестно. Андрей говорит, что видел ее по началу, но потом она, как в воду канула вместе со своей мамой. Степан Андреевич, к сожалению, нет. Он «правил» еще три года, женился на ее подруге Оле, и у них родился сын, а потом у него нашли рак. Я в принципе не интересовался его жизнью, но чисто по-человечески ему посочувствовал. А теперь не могу пошевелиться…

— ПОНЯТНО В КОГО ОН! ИСТЕРИЧКА ЧЕРТОВА!

— ВАЛИ ОТСЮДА И НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ К МОЕЙ МАМЕ БОЛЬШЕ! ИЛИ Я НАТРАВЛЮ НА ТЕБЯ СВОЮ БОЕВУЮ ЧЕРЕПАХУ!

— ЗАБУДЬ О РАБОТЕ! Я ВСЕ СДЕЛАЮ, ЧТОБ ТЕБЯ УВОЛИЛИ НА ХРЕН! ТЫ СЛЫШАЛА?! НА — ХРЕН!

Мужчина яростно продолжает свой путь, отряхиваясь от еды, а из зала я слышу продолжение:

— Давид, успокойся! Нельзя показывать палец!

— Этому козлу можно!

— Давид!

Неосознанно иду, как во сне, а потом резко замираю. В зале никого, кроме официантов и нет, но даже если бы был, я уверен, что смотрел бы только в ее сторону. Это правда Алиса. Сидит на корточках перед маленьким мальчиком лет четырех или пяти. Волосы у него темные, ежиком стоят наверх, как раз под стать: злится сильно. Кулачки сжимает, рвется в сторону выхода — Алиса его держит. Успокаивает.

— Нельзя так делать, я говорила уже тебе и…

— Не хочу его больше видеть! Обещай!

— Не увидишь.

— Обещай! Он нам не подходит! Он — козел в дутом костюме!

— Давид!

— Что, мам?! Не хочу! Я Молнию на него натравлю, она ему все описает!

Алиса тихо смеется, а потом обнимает мальчика и гладит его по спине. Тот сразу ей в шею вцепляется, губы дует. Точно сейчас расплачется.

— Ну тише. Вон всех официантов перепугал.

— Он меня спровоцировал…

— Ну конечно. Тебя все вечно провоцируют. Нельзя так себя вести.

— Я веду себя хорошо.

— А в садике что было?

— Я уже объяснял!

— Если ты будешь бить каждого, кто скажет про меня что-то…

— И буду! — с жаром говорит, отстраняется и кулаки плотнее сжимает, — Буду, пока не выберу тебе того, кто это будет за меня делать!

— Ооо…тогда эта роль навечно твоя. Тебе никто не нравится.

— Потому что ты достойна лучшего.

Алиса нежно улыбается и касается щеки мальчика, а потом кивает пару раз.

— Хорошо, но ты должен держать себя в руках, договорились? Не драться. И не кидаться ни в кого едой.

— Ты тоже в него кинула едой.

— Ты меня спровоцировал…

Мальчик мило хмурит носик, а потом воровато и нагло смотрит в сторону стола.

— Давай закажем десерт? Завтраком я не наелся.

— Напомни мне записать: если ты на завтрак заказываешь борщ, жди беды.

Алиса усмехается и берет со столика салфетку, но потом вдруг поворачивает голову на меня. Ошибочка. На нас. Алексей, видимо, тоже пошел на ее голос, как под гипнозом — рядом стоит. Да…мы, как два придурка пялимся на нее во все глаза и тоже делаем с маленьким мальчиком. Она медленно встает. Я не могу не отметить: все такая же красивая. Выглядит просто потрясающе, как много лет назад, только ушло из нее детство. Алиса теперь молодая женщина. На ней черная юбка-карандаш, шелковая блузка и черные лодочки. А еще она еле дышит…Заводит сына за себя, из-за чего тот хмурится сильнее. Осматривает нас враждебно, потом поднимает на Алису голову, пару раз дёргает ее за юбку и спрашивает.

— Мам, кто это? И почему они так на тебя смотрят?

Потому что сдохнуть мне прямо на этом месте, пацан, но ты — мой. Правда, что-то мне подсказывает, тоже самое думает и Алексей…

Твою. Мать.

Оглавление

Точка отсчета

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог