Без пяти минут беременна [Амалия Март] (fb2) читать онлайн

Амалия Март Без пяти минут беременна

Пролог

Лиза

– Будешь моей девушкой?

Я отрываю взгляд от журнала и вскидываю голову. Напротив садится Даня из АйТи, ожившая мечта свободной во всех отношениях девушки. Обыденность его интонации слегка разнится с шокирующим вопросом, и до меня не сразу доходит смысл сказанных им слов.

– Эм… что? – стряхиваю крошки от печенья с груди и неверяще смотрю в глаза парня напротив.

Разве можно вот так запросто подсаживаться за обедом и вводить в ступор коллег?

– За деньги, – добавляет он с самым серьезным выражением на лице.

Я оглядываюсь вокруг, выискивая усмехающееся лицо своей подруги. Это же прикол такой, да? Один единственный раз на мужика в офисе засмотрелась и вот тебе – улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!

– Тебе же наверняка нужны деньги, – с напором говорит он.

А вот сейчас обидненько стало. Осматриваю свою блузку из HM, которая, конечно, видала виды, но тоже не фуфло с китайского сайта и трогаю обруч на голове – эксклюзивная работа, между прочим. Что за намеки, Филатов? Отстойный подкат. Хуже не придумаешь!

– Отца же нет?

– Ка-кого отца? – окончательно теряюсь.

Я так-то из полной семьи, хоть и не самая обожаемая из дочерей.

– Послушай, – Даня нервно проводит по волосам, зачесывая непослушные волны назад. – Дело – пустяк. Одни выходные за городом, свежий воздух, понитерапия, витамины с огорода. Практически санаторий, а я тебе еще сверху предлагаю небольшое материальное вознаграждение.

Я снова верчу головой в попытке найти подсказки. Это же он не со мной говорит, да? Может, у него стекла на очках треснули, и он меня с бабулькой какой-то перепутал? Со Светланой Анатольевной из бухгалтерии? Что за санаторий с огородом в сцепке?

Хотя слух выловил заветное «пони» и внутренняя гончая подняла нос кверху, принюхиваясь. Запахло чем-то завлекательным, и я уже готова бежать. Но остаюсь сидеть, потому что это же все шутка, да?

– Лиза! – нетерпеливо окликает меня Даня.

И как-то у него совершенно по-особенному выходит произнести мое имя, так, что по затылку прокатывается приятное покалывание. Серьезные мужики с низким тембром – моя маленькая слабость.

– Эм… – снова торможу я. Наклоняюсь поближе к нему и шепчу на случай, если шутник-организатор нас подслушивает. – Это прикол такой, да?

Типа, только маякни, чувак, подмигни правым глазом и помаши левой пяткой, я подыграю, разделим обещанное Сонькой вознаграждение пополам!

Данил тяжело выдыхает и очередным нервным жестом взъерошивает только что приглаженные волосы. Симпатичный. Он симпатичный. Вот напротив меня сидит симпатичный парень, он симпатичный. А я тормоз. Соберись, Лу! Даже в этой идиотской ситуации можно найти пользу: вы наконец разговариваете! Он знает твое имя. И та-а-ак его произносит…

– Я серьезно. Мне нужна девушка… Причины не важны. Ты идеально подходишь, – отрывисто объясняет он.

«Идеально подхожу» – гончая замахала хвостиком и готова рвануть.

Вообще-то он мне тоже идеально подходит. Мое любимое комбо – спортивный и умный. А еще недоступный, как горы Килиманджаро. Как бы я не флиртовала с ним последние пару месяцев – дальше «привет/пока» зайти не смогла. А тут…

Откидываюсь на стуле и внимательно всматриваюсь в парня напротив. Тут надо все обмозговать. Данил не сводит с меня ответного взгляда из-за стекол модных очков и для пущей презентабельности сцепляет руки перед собой в замок.

Серьезный такой. Ждет.

Я тоже.

Должно же быть что-то больше за этим его «ты мне идеально подходишь».

– Так может, пригласишь на свидание? – не выдерживаю первая, потому что терпение – не моя сильная сторону. А вот флирт…

На лице Данила появляется легкий намек на улыбку.

– Думаю, мы оба понимаем, что это не лучшее время, – кидает странный взгляд на мои руки, сложенные на столе.

Ничего я не понимаю!

Даже вытягиваю пальцы, чтобы осмотреть, не оброс ли безымянный кольцом без моего ведома? Но нет, я по-прежнему одинока и открыта для интересных предложений.

– У моей двоюродной сестры много вещей в хорошем состоянии, думаю, она с удовольствием тебе их отдаст.

Не таких предложений.

Какого черта? Неужели я настолько плохо выгляжу, что по мне плачет благотворительность? Этот разговор окончательно перестает приносить мне радость. Гончая сдохла от несбывшихся надежд.

Я берусь за телефон и набираю Соньке. Та отвечает после второго гудка. Видать, не так много работы, как она мне заливала, отказавшись идти на обеденный перерыв.

– Ты мстишь мне за брюки? – спрашиваю в лоб, не сводя взгляда с Данила напротив.

Он явно смущен моим звонком посреди нашего разговора. И как только не стыдно участвовать в сомнительных приколах моей подружки? Я была о тебе лучшего мнения, Килиманджаро.

– Чего? – шепчет она. А почему шепчет? Правильно – стоит под дверью, подслушивает.

– Напротив меня тут Даня, с очень странным предложением приодеть меня, бедную бомжиху. Что ты ему наобещала?

– Лизок, я понятия не имею, о чем ты, – выдает серьезным тоном, чем-то шурша в трубку.

– Да неужели? А предложение вывести меня на огород к кобылкам – вообще топчик. Аплодирую стоя.

– Лиз, реально, понятия не имею, что ты мелешь, но очень интересно. Слушай, занята по самые уши, забегу за тобой вечером, расскажешь, океюшки?

И бросает трубку, мстительная женщина.

Я раздраженно пыхчу, смотря на экран с завершенным вызовом. Что-то шутка затянулась, а я ни разу так и не посмеялась. Под открытый рот Дани, явно желающего сказать мне что-то еще, встаю, подхожу к двери и выглядываю в коридор. Пусто. Значит, мы одни.

Хм.

– Вообще-то я имел ввиду детские вещи, – растерянно объясняет он.

– Какие? – устало интересуюсь, проходя к кофе-машине. Мне явно не помешает еще пара глотков кофеина. Обед какой-то сюрреалистичный, нужно разбавить капелькой горького реализма.

На кой черт мне детские вещи, боже мой?

– Так ты подумаешь над предложением? – сливается с темы Данил.

Кофе-машина фырчит, выплевывая черную спасительную жижу, а я мысленно просчитываю ходы, пялясь в стену.

Предложение? Что-то о пони и веселом огороде? Я не особо вникала, когда думала, что это развод чистой воды. Ему серьезно нужна девушка? Фиктивная?

Беру чашку с кофе и делаю глоток, обжигающий рот. Скольжу взглядом по кудрявым взлохмаченным волосам, в которые так и хочется запустить пальцы, и по крепкому развороту плеч, спрятанному в дорогой свитер. Я видела, что там скрывается, такое не развидеть обратно. Блин, а что я теряю? Денег, конечно, не возьму, но на лошадке поездить вполне сумею.

И это я не об обещанных пони.

Глава 1. Грехи наших бабушек

За несколько дней до этого

Если бы упрямая генетика предоставила мне выбор, моя жизнь, несомненно, сложилась бы по-другому.

Я была бы папиной принцессой, маленькой пуговкой мамы и любимицей всех незнакомцев. Потому что ну как не любить такое маленькое очарование? Большое очарование любить же гораздо сложнее. Особенно, когда оно вымахивает под метр восемьдесят уже в седьмом классе и получает КМС по стрельбе из лука.

Спорт совсем не для принцесс.

Я могла бы радоваться, что наследственность решила отыграться на мне за грехи моей бабушки, сделала меня высокой, гибкой, выносливой и чертовски быстрой. Но знаете, все это совсем не помогает в обычной жизни. Уж точно не сегодня.

Я влетаю в офис, запыхавшаяся и потная, нервно поглядывая на часы. Обогнать лифт – галочка, не опоздать – жирный минус. Черт. Только бы сегодня обошлось без сторожевого пса у входа, только бы обошлось! Едва распахиваю дверь, как запястье обвивает чья-то цепкая ладонь и тянет в сторону. По ярко-лиловому маникюру сразу определяю, что опасность миновала, это всего лишь Сонька – мой самый верный помощник и прикрыватель в этом тусклом безрадостном офисном мире.

– Опять опоздала! – шипит подруга, заталкивая меня в комнату отдыха. – Я уже не знаю, как отвлекать Тарелкина! – она выдергивает из моих рук сумку и стягивает с плеч мокрый плащ. – Если снова тебя поймает – останешься без премии!

– У меня сложное утро! – пытаюсь оправдаться хотя бы в ее глазах. Хотя откуда ей знать, какие приключения ждут на пути из Колпино в Центр!

– Опять не тот автобус? – вытягивает из моей сумки влажные салфетки и протягивает мне.

– Нет, автобус тот, тело не подходящее, – стираю растекшуюся тушь под глазами, обтираю шею.

– Снова транспортные извращенцы?

– Если б, – вздыхаю, продолжая приводить себя в порядок.

– У тебя три минуты, пока босс примеряет новый галстук, выкладывай уже, – из сумки достается зеркальце и пудра. Сонька подозрительно хорошо ориентируется в моем бауле.

– Короче, заносят, меня в автобус. Как обычно, – кидаю салфетку в урну и встряхиваю влажными от дождя волосами. – Он трогается, схватиться, как всегда, не за что, какой-то урод толкает меня локтем в поясницу, и я тут же теряю равновесие! – подставляю подруге лицо, чтобы замаскировать горящие щеки. – А передо мной стоит мужик, крепенький такой. Ну, я ладони растопырила, чтоб за него зацепиться, а не мять коленями грязный пол, и каким-то образом в полете умудрилась запихнуть пальцы ему в ноздри. В обе, Сонь! – невольно морщусь от воспоминаний. До сих пор противно. – И вот, вытаскиваю, смотрю на пальцы, на ошалевшего мужика, снова на пальцы...

– И? – подруга даже застыла, внимая моему красочному рассказу.

– И вытираю их о его куртку. Занавес, – театрально развожу руки в стороны.

– Завьялова! – заливается хохотом Сонька, складывается пополам и, кажется, плачет.

Я не плачу, мне не до этого. Только пудрой намазалась, а через несколько минут планерка.

– Ага, очень смешно. Мерзость. Еще и укачало, – кладу руки на живот и поглаживаю его в районе желудка успокаивающим жестом. – Тошнит все утро!

В этот момент дверь в комнату отдыха распахивается и входит Лидочка Сергеевна. Малоуважаемая, но капец какая нужная женщина в компании – начальник отдела по работе с персоналом. Мы с Сонькой замираем, подруга поджимает губы, чтобы снова не расхохотаться, я еще интенсивнее себя наглаживаю. От нервов. Слишком долго ехала, слишком быстро бежала, слишком мало ела вчера. И слишком волнуюсь перед собранием!

Лидия Сергеевна стреляет в меня густо накрашенными глазами и обводит внимательным взглядом.

– Доброе утро, девочки, – искусственно-радостно здоровается она.

– Доброе утро, – синхронно здороваемся мы с подругой в ответ.

Сонька закрывает пудреницу, кидает в мою огромную сумку и подталкивает меня на выход.

– У тебя шоколадки, случайно, нет? – спрашиваю тихо уже в дверях.

– Тебе лучше солененького, – отвечает подруга.

За нами захлопывается дверь, я перевожу ошалелый взгляд на подругу.

– Что за намеки?

– Да не в этом смысле, – цокает она. – Мне бабушка всегда говорила, тошнит – съешь соленый огурец. Кислота снимает тошноту.

– Да где я сейчас огурец возьму? А, ладно, я побежала, – вытаскиваю из сумки блокнот. – Спасибо, что прикрыла! – кричу уже на бегу.

У подружки, которая по совместительству еще и секретарь главного в нашем офисе человека, остаются все мои вещи. Уверена, она уже закидывает их в мой кабинет, вот, что значит, проверенный человек и надежное корпоративное плечо.

Я пробегаю по длинным коридорам за считанные секунды и резко торможу перед дверью генерального. Успокаиваю дыхание и, нацепив доброжелательную улыбку, шагаю в кабинет.

Эти собрания по понедельникам меня убивают. Не потому, что в девять пятнадцать надо быть как штык, а мой автобус притормаживает за километр отсюда и десять минут до этого, просто на нем традиционно собираются главы отделов, и я одна из них. А по вечерам четверга в «Капакабане» вход для девушек свободный, и каждая третья текила за счет заведения.

Я не то, чтобы вчера махнула лишнего, но эта коза Кирилина со своим «давай за встречу», между первой и второй» и «как жаль, что вы с Витей расстались, такая пара была…» сделала мое утро особенно паршивым.

Я приземляюсь на стул возле главы технического отдела и громко выпускаю воздух. Водички бы. Надеюсь, от меня не несет за километр вчерашней случайной встречей с бывшей одноклассницей. А еще, что меня не стошнит прямо на Тарелкина в новом галстуке.

Интересно, что Сонька сотворила с предыдущим?

Невольно приклеиваюсь взглядом к полосатому синему предмету одежды и чувствую, как тошнота подкатывает с новой силой. Что за дебильный рисунок, вызывающий спазмы в животе?

Господи, если ты существуешь, сделай так, чтобы планерка превратилась в пятиминутку. Я буду лучшим работником месяца, только дай пережить этот день. И час.

– Лидия Сергеевна, прикройте дверь, – подает голос наш суровый директор.

Начальник отдела по работе с персоналом, успевшая прихватить из комнаты отдыха бутылку с водой, аккуратно закрывает дверь, отрезая нас от шумного коридора, и проходит прямо к генеральному. Я жадно прослеживаю взглядом желанную добычу в ее руках. Даже две добычи!

– Угощайтесь, Юрий Константинович, – протягивает раскрытую коробку конфет. – Дочь из Канады прислала. Коллеги, – протягивает нам на пробу очередную санкционку из-за бугра.

О, а вот и шоколад, о котором я так мечтала. Сейчас я тебя успокою, предатель желудочный.

– Подсластим утро понедельника, – очередная ненатуральная улыбка касается губ нашего эйчара.

Я беру конфету в блестящем фантике, не теряя времени открываю и закидываю в рот. Надо было нормально позавтракать, и тогда желудок не выделывал бы такие кульбиты сейчас.

И как только раскусываю мягкий шоколад, понимаю весь масштаб своей стратегической ошибки.

О, боги, что это?

Языка касается что-то мерзкое, густое и приторно-сладкое. Незнакомый вкус бьет по рецепторам так, что неминуемое окончание вчерашней глупости рвется наружу. Я успеваю только громко выдохнуть «о, боже» и «простите», и вскочить с места.

Дальше стены сменяют стены, хлопают двери, пока я не достигаю раковины.

Успела, черт.

И все-таки хорошо, что бабушка согрешила с баскетболистом. Бегаю я отменно.

Глава 2. Чудо российского трикотажа

– Ты чего это? – дверца одной из кабинок распахивается и появляется Сонька.

– Конфетки из Канады, – брызгая себе в лицо водой, объясняю ее бледному отражению в зеркале.

– А-а-а, Лидочка Сергеевна, – понимающе кивает она, подходя к соседней раковине. – Кленовый сироп не зашел?

– Так вот, что это была за мерзость? – лицо снова скукоживается, а желудок противно урчит. Нет, дружочек, хорош.

Возобновляю сеанс поглаживаний и глубокого дыхания. На сегодня мой диалог с керамикой считаю оконченным.

Дверь туалета распахивается, и виновница моего сегодняшнего забега по коридорам компании являет себя во всем накрашенном великолепии. Серьезно, кто-то должен сказать этой женщине, что голубые тени для век надо было оставить в восьмидесятых, вместе с начесом.

– Как ты, Лизочка? – голосом нянюшки интересуется эта коварная женщина с Канадским инструментом для пыток в руках.

– Нормально, спасибо, – давлю из себя скупую улыбку, отчаянно надеясь, что противный липкий пот на спине не проявится некрасивым пятном на блузке.

– Я тоже освежиться, раз уж собрание задерживается, – выделяет последнее слово так, чтобы не было сомнений из-за кого, и ныряет в кабинку, из которой только что вышла Сонька.

– Нормально? – шепотом интересуется подруга.

– Текила, – объясняю так же приглушенно. – Мексика не друг Канаде, теперь я это знаю.

Мы выходим из уборной и шагаем в направлении приемной генерального. Черт, возвращаться не очень хочется. Позорное бегство – хуже стрелки на колготках посреди презентации.

– Кстати, зря вчера со мной не пошла, отлично повеселились, – выговариваю подруге.

– Ага, вижу. Спасибо, мне из без похмелья тошно.

– Чего это?

– Жизнь – боль, работа – путь к экзистенциальному кризису, дети в Африке голодают, Дальний Восток грозит затопить цунами, – забирается за свою секретарскую стойку и принимается перекладывать какие-то бумажки.

– Как много в твоей голове процессов, – шутливо постукиваю по столешнице пальцами, оттягивая момент, когда нужно будет зайти в кабинет главного и столкнуться с ухмыляющимися взглядами. – А вот пошла бы со мной вчера – сегодня думала бы только об отходняке.

Сонька поднимает на меня взгляд и так многозначительно вздыхает, словно собирается поведать мне о моем нижайшем уровне самосознания. Но не успевает, по коридору прокатывается очень узнаваемый стук каблуков.

Черт, надо ее опередить.

– Ладно. На обед пойдешь? – спрашиваю тихонько уже у дверей кабинета.

Подруга кивает, снова погружаясь в свои бумажки. Я толкаю дверь и громко извинившись перед присутствующими, с достоинством королевы оседаю в свое кресло. Странные взгляды предпочитаю игнорировать, как и появление женщины-беды следом за мной. Даром, что дальняя родственница знакомой моей знакомой, это протеже еще ни разу не сыграло мне на руку.

Сегодня совещание как-то по-особенному затягивается. Стрелки часов тикают громче обычного, а истекающая холодными каплями прямо на полированную столешницу бутылка воды манит гораздо больше непонятного ажиотажа вокруг юбилея компании. Мне реально плевать, выберут они пейнтбол или картинги для тимбилдинга под знаменем пятилетия на рынке товаров бытовой химии.

Я за любой кипиш, кроме тухлых застольев.

К моменту, как мы выбираемся из кабинета генерального, мой организм окончательно обезвожен и требует плату за двухчасовую пытку. Я ныряю в комнату отдыха и присасываюсь к кулеру, проигнорировав гигиену и воспитание. Как прекрасна холодная водичка, поступающая прямиком в пищевод из краника!

– Кхм, – сзади раздается культурное покашливание, палец соскальзывает с рычажка и вода брызгает прямо в лицо. Прямо в глаз.

Черт. Резко выпрямляюсь, зажав глаз пальцами, и поворачиваюсь к вежливому кряхтуну. Ну конечно, кто еще мог оказаться позади моего бампера и лицезреть бомбический провал вода-лицо?

– Привет, – сладко стелюсь я.

Данил тактично кивает, хотя не далее, как пять минут назад мы сидели на одном собрании, и кидает взгляд на кулер позади меня.

– Можно? – поднимает зажатую в руках чашку.

– Да, конечно, – делаю грациозный шаг вправо, уступая дорогу. Как мне кажется, грациозный. Грациозный пират, блин.

Отворачиваюсь, промаргиваюсь и аккуратно протираю нижнее веко от растекшейся после нежданного душа туши. Пора покупать водостойкую, мою активную жизненную позицию обычная уже не вывозит.

Чуть взбиваю волосы, глядя в отражение микроволновки, облизываю пересохшие губы и быстро поворачиваюсь к объекту моей недавней страсти. Вот как увидела его в облегающем поло – сразу страсть и проснулась. Лето. Бицепсы. Либидо.

– Болеешь за «Зенит»? – замечаю эмблему на его кружке и тут же оживляюсь. Наконец-то точка соприкосновения! В спортивных дискуссиях я весьма неплоха.

– Нет, – коротко отвечает он, сосредоточенно наблюдая, как его пакетик чая заливает кипяток.

Как же не просто с этими интеллектуалами, господи. Хоть ты топлес ходи – не заметит, если я там цитатку из Толкиена не намалюю.

– По акции шла, – добавляет он, кидая взгляд на мои туфли.

Я и сама перевожу взгляд на мысы своих лоферов, пытаясь понять, что так привлекло его взгляд. Ничего. Я ровным счетом ничего не вижу. Может он фут-фетишист? Я и тут мимо, моя коллекция обуви на плоском ходу приглянется только бабульке с варикозом.

Боль всех высоких девушек.

Даня выпрямляется и сосредотачивается на замачивании пакетика в горячей воде до ярко-рубинового цвета. Как быстро мои ноги перестали быть центром вселенной. Наблюдение номер три: английские аристократы повесились бы увидев, как он истязает пакетик чая, но все равно были бы ближе ему по духу, чем я – кофейный наркоман.

Пакетик Гринфилда отправляется в урну у кулера и Данил разворачивается на выход. В этот момент я почти люблю Тарелкина за жмотизм и мини-комнатку отдыха, потому что на пути к двери у моего краша стою я. И у меня есть еще один шанс продемонстрировать товар лицом – то есть все свое изящество.

Я делаю элегантный шаг вправо, поскальзываюсь на лужице воды у кулера и уже через секунду сижу в полушпагате. В руке зажат хлопковый карман. Реакция у меня что надо. Хватка тоже. А вот шьют нынче дерьмово.

Даже Даня в шоке.

Показала изящество во всей красе. Ой, это что, кубики там?

Глава 3. О странном супе и Филатове

День явно не задался.

Я, конечно, все еще виню Кирилину, что поджидала меня возле магазина с коляской и каким-то Макаром, сбагрив пухлощекого младенца коренастому муженьку, потащила в клуб. Если бы не те шесть шотов текилы, я бы:

А) не опоздала сегодня с утра на свой автобус, не влипла в чьи-то сопли и, как следствие, не заявилась черте во сколько на работу;

Б) не тренировала бы спринтерский забег к унитазу и обратно;

В) и конечно, не растеклась бы сейчас позорной лужей у ног единственного мужика, на которого упал мой глаз с момента фееричного расставания с бывшим.

Даня же практически излечил меня от венца «никаких больше трехногих». До того прекрасного утра, когда я застала его в этой самой комнате отдыха с книжкой в руках, я даже не подозревала, что мое сердце еще способно трепыхаться, а не только перекачивать кровь от органа к органу.

Ну кто, скажите мне, сидит перед рабочим днем и читает? В офисе. Среди утреннего галдежа и не слишком радужных настроений коллег?

Только глубоко осознанный человек. Только Даня Филатов.

И вот теперь, все мои попытки безбожного флирта окончились абсолютным тряпичным фиаско. Потому что вот стоит он – красивый и воспитанный, а вот сижу я – ни разу не грациозная и с оторванным карманом его модной рубашечки в намертво сжатом кулаке.

– О, Господи, – тихо выдыхаю я.

И собираю себя в целое неудачливое тело. Как крабик – потихоньку и враскорячку. Выпрямляюсь, виновато осматриваю место преступления: да, так и есть, сквозь прореху в рубашке отчетливо виден красиво проступающий пресс. Мне сразу становится жарко, неловкость уступает место фантазии и такие мне домашние тренажеры грезятся наяву…

Даня в ступоре смотрит на свою разодранную рубашку не в силах, видимо, принять ситуацию. Не могу его винить, но… так и чай в кружке остынет, пока он тут с мыслями собирается.

– Прости, – выдавливаю из себя.

Встряхиваю в руке кусочек хлипкого хлопка и пытаюсь присобачить его обратно к мужскому телу. Данил поднимает на меня ошеломленный взгляд. Да, я, наверное, немного промазала с дислокацией и совсем слегка задержалась на манящих кубиках пальцами.

– Боже, как неловко, – приглушенно выдаю я, с трудом заставляя себя сделать шаг назад.

Кусочек многострадальной рубашки, что никоим образом не способен обратно срастись с оригиналом, как бы я его не втирала в мужской торс, мягко планирует на пол под наши сопровождающие взгляды.

– У меня есть рубашки в подсобке, – ищу решение проблемы. – Я сейчас найду твой размер. И заплачу, конечно, за… – обвожу пальцами то, что сейчас свисает с Даниных плеч.

– Все нормально, – спокойно говорит он, фокусируясь на многострадальном кармане. – У меня есть рубашка в кабинете.

Делает решительный шаг вправо и, огибая меня, выходит из комнаты отдыха.

Если до этого я не в полной мере понимала смысл слова «фиаско», то сейчас прочувствовала его до корней. Это грандиозное впечатление не перекроешь ничем, даже хорошим продольным шпагатом в моем исполнении.

Эх, знал бы ты, что только что упустил, Даня.

– И что? Голый пошел по коридору? – Сонька вгрызается в крекер со вкусом краба – редкостную гадость по моему тонкому вкусу – и с нетерпением подпрыгивает на стуле. Еле дождалась обеда, чтобы выведать, почему Наташка из операционки с квадратными глазами по офису бегает, чередуя только три слова: Лиза, Даня, тако-о-о-ое…

– Видимо, – развожу себе суп быстрого приготовления в кружке и подсаживаюсь к ней.

– Надо камеры глянуть, – хихикает она. – Ну ты, конечно, дала, Лиз, – произносит почти восхищенно.

– Сама в восторге, – угрюмо помешиваю сомнительного вида жижу, которую так хочет мой бунтующий желудок.

– Странный он все же, – продолжает Сонька.

– Суп?

– Филатов. А суп просто химоза. И как ты это ешь? – всматривается внимательно в мой куриный супчик и добавляет, – дай попробовать.

Я удивленно подталкиваю ей свою большую кружку, она принюхивается, а затем отправляет одну ложку в рот.

– Фу, гадость, – почему-то тянется за второй. – И сухарики деревянные, – берет свой гадостный крекер вприкуску.

– Ты чего голодная такая? У меня еще пакетик вроде есть, заварить тебе?

– Стресс, – выдыхает, подталкивая кружку пальцами обратно ко мне.

– Ах да, цунами над Дальним Востоком.

– Миновало, – вытряхивает крошки из пачки "Тuc" прямо себе в рот. – Так вот, – продолжает она. – Странный он.

– Мы все еще не про суп?

– Филатов, – кивает, откидываясь на стуле. – Как не от мира сего. Кроме «здрасти – до свидания», «да – нет», «понял», не вытащишь ничего. Хотя судя по его отделу там все такие. Может, профдеформация?

– Не знаю. У нас с тобой тоже профдеформация?

– Еще бы, – весело фыркает. – Меня при слове «тарелка» трясет. Тебя от вида шрифтов с засечками. Кто нас таких поломанных на поруки возьмет?

– Я бы предпочла просто на ручки.

– И эта расклеилась, – словно ни к кому не обращаясь, говорит подруга, закатывая глаза.

Мы погружаемся в какую-то пессимистичную тишину, я жую каменные сухарики в химическом супе, Сонька горестно вздыхает о чем-то своем. Крутит головой из стороны в сторону, строя какие-то вдумчивые гримасы. Иногда ее процессы в голове меня пугают. Но все меняется в секунду. Подруга резко подбирается на стуле, ее глаза загораются азартным блеском, а губы растягиваются в улыбке.

– Че-е-ерт, – тихо-тихо выдыхает она, наклоняясь ко мне.

– Что?

– Торс на одиннадцать! Повторяю, торс на одиннадцать! – сквозь зубы говорит она.

Немного отклоняюсь на стуле, чтобы выглянуть из-за ее головы и…

– Да на мои одиннадцать, балда, – шлепает меня по руке, кивая мне за спину.

Я тихо ойкаю, одергиваю руку и незаметненько поворачиваюсь. И тут же чуть не слетаю со стула. Потому что там – да, торс, а еще грудь, плечи, ноги, в общем, все, до чего мои пальцы так и не добрались, хотя очень хотели. На Дане очень, очень облегающая фирменная футболка, словно кто-то подменил ему нужный размер на тот, что для хилых ботаников. А еще он вспотел. В руках у него две огромных бутылки с водой для кулера, которые, я предполагаю, его запрягли тащить и он мужественно тащит. И выглядит все это очень… очень…

В общем, я тоже вспотела.

Даня ставит бутылки на пол, выпрямляется, встречается со мной взглядом и… пулей вылетает из комнаты.

И что это было?

Глава 4. Когда сходятся звезды

Мне не присуще самокопание, но то, что я чувствую себя неуютненько – это факт. Всякое бывало в жизни, но, чтобы от меня бегали симпатичные мужики – впервые.

Несимпатичные, к слову, тоже никогда не бегали.

Только на тренировке. Но, если оглянуться по сторонам, становится абсолютно очевидно, что мы не на стадионе, впереди не маячит финиш, а тренер не погоняет свистком. Так какого черта, Даня?

Вопрос терзает меня пока я ем суп, пока дорабатываю остаток дня, вечером, по пути домой и долгожданное утро, которое должно быть мудренее, но почему-то все еще оседает неприятным осадком в голове.

Я даже впервые не опаздываю.

Здороваюсь с Тарелкиным, маячившим в коридоре компании без десяти девять, и ныряю в свой кабинет. Сегодня Соньке, очевидно, отвлечь цербера не удалось, и он вышел на классическую прогулку, зафиксировать, кто не любит свою работу, а значит не хочет премию.

Первое время мне казалось странным, что директор компании лично прижучивает опаздунов и так серьезно относится к правилам внутреннего распорядка. Разве не правильнее дать людям немного творческой свободы, в конце концов, какая разница, когда они появляются в офисе, если отлично выполняют свои обязанности, планы выполняются, прибыль растет? Но потом привыкла. Видимо, не растет.

Закидываю плащ на вешалку и тут же набираю внутренний номер рецепции.

– Мне показалось, или наш директор сегодня особенно не в духе? – шепчу в трубку Соньке.

– Не показалось, – бурчит она.

– Что, начал с тебя? – догадываюсь, что ей первой сегодня досталось его «позитивчика».

– Мной, чувствую, и закончит, – трагическим голосом сообщает и кидает трубку.

Все-таки быть самой себе прямым начальником лучше, чем как Сонька – под кем-то. Хотя бы по утрам никто мозг не выносит. Сам запланировал – сам умер, выполняя невыполнимое. Потому что кроме тебя в твоем отделе никого нет. Лидочка Сергеевна, наверное, за что-то точит на меня зуб, раз никак не подыщет мне главного специалиста в помощь. То ли ей донесли о моей нелюбви к ее синим теням, то ли это такая проверка на вшивость: сколько я еще протяну в таких условиях, когда работаешь за двоих, а платят тебе одной. А может, это еще более коварный план по экономии.

Тогда она чертов гений и понятно, почему Тарелкин носится с ней, как с любимой тетушкой.

Но есть и преимущества в такой нагрузке на мои маркетинговые руки – с утра наваливается столько неотложных дел, что о вчерашнем неловком инциденте я напрочь забываю. Настолько, что, когда в очередной раз несусь по коридорам компании со стопкой свежеотпечатанных рубашек для экспедиторов и сталкиваюсь с Даней, приветливо ему улыбаюсь. Он, паршивец такой симпатичный, только вежливо кивает и обходит меня по дуге. Я морщусь от того, что сама-то уже все забыла, а он, похоже, теперь навечно занес меня в черный список.

Надо быть проще, Килиманджаро, и люди к тебе потянутся. Я задумчиво притормаживаю посреди коридора и провожаю взглядом широкую спину, запакованную в бежевый свитер, до поворота. Ты погляди, никакого модного поло. О – опыт.

Черт, надо предложить ему компенсацию что ли…

– Ты чего зависла? – возле меня тормозит куда-то спешащая подруга.

– У меня пит-стоп, перезаряжаюсь, не видишь? – приподнимаю ворох одежды в руках.

– Я уж думала, на примерку нашему королю серверов несешь, – усмехается она.

Я перевожу на нее недовольный взгляд, но осекаюсь. Выглядит она так себе, обойдемся без колкостей.

– Что, заездил? – киваю в сторону приемной.

– Весь день, как собака, – делится она приглушенно.

– То-то ты бледная такая.

– Всю кровь высосал, – хмыкает она. – Довел до анемии.

– Витаминок тебе надо, – со знанием дела делюсь опытом. У меня анемия перманентная, я с железом пять дней в месяц не расстаюсь. Кстати, надо пополнить запас, скоро день Х. – И отпуск.

– Не напоминай, – закатывает глаза. У нее отпуск строго по расписанию с Тарелкиным, а тот, трудоголик из Питера, любит в зиму уходить. Не привлекает его солнышко южное.

– Софья! – рявкает Тарелкин с другого конца коридора.

Подруга подскакивает, оборачивается, и рявкает в ответ:

– Иду!

Раздраженно выдыхает и мчится к боссу. Надо отдать должное, Тарелкину тоже можно посочувствовать, на Соньке, где сядешь, там и слезешь, никаким авторитетом не продавить. В пятидесяти процентах случаев это она его до состояния брызга слюной доводит. Что-то мне подсказывает, что с личным помощником все должно быть наоборот.

Я срываюсь с места и ускоряюсь. Самой некогда зависать на широкие неблагодарные спины, скоро в типографию, а после – инвентаризацию проводить.

Мой шикарный план из десяти пунктов ломается на этапе отчета по накладным, потому что компьютер начинает вести себя не по-джентльменски. Нагло виснет, сам закрывает вкладки и начинает автоматическую перезагрузку системы. Я бьюсь головой об стол и набираю внутренний номер админов.

– СОС! – кричу я в трубку. – СОС! Он сам… а я не сохранила!

– Что случилось? – прокатывается в трубке низкий приятный голос. За голосом прокатываются мурашки.

Ох ты ж, надо же было попасть на Него.

– Мой компьютер, – нервно сглатывая, объясняю я. – Чудит. Выключился. Сам. Теперь перезагружается. А я вносила накладные, там столько информации… – заканчиваю почти шепотом.

– Номер пользователя? – сухо интересуется Данил.

– Что?

– Цифры на системном блоке.

– А, – лезу под стол, собирая пыль. – Там ничего нет, – возвращаюсь к разговору.

– Кабинет?

– Семнадцатый.

– Сейчас посмотрим.

В трубке раздаются протяжные гудки, а я все так же прижимаю телефон к себе. Посмотрим. И чтобы это могло значить, а главное, сколько ждать?

Пока я пялюсь в черный экран, пытаясь сообразить, что делать, раз мой список дел разваливается на глазах, звонит мама. По среди рабочего дня и это странно. Я сразу начинаю панически накидывать версии столько неожиданного звонка. И прежде, чем накрутить себя до предела, поднимаю трубку.

– Привет! – бодро здороваюсь я.

– Лиза, детка, ты не забыла записаться?

Я вдумчиво морщусь, пытаясь вспомнить, о чем она.

– Диспансеризация, – напоминает мама, чувствуя мою паузу. – Август же!

О, боги. Я забыла. Отличительная черта семьи Завьяловых не семейный отпуск на берегу моря, а поход по врачам и анализы в баночку. Мама, как дочь медика, одержима всеми этими: лучше диагностировать на ранней стадии. ДМС ей печень.

– Запишусь, – клятвенно обещаю я.

Дверь кабинета медленно распахивается и в проеме появляется Даня. Черт. Я тут же теряю нить разговора с мамой, хотя она активно пропагандирует о моей безалаберности и времени, что потом мне никто не вернет. Под вопросительный мужской взгляд вскакиваю с места и показываю ладонями на компьютер, вроде «вот, посмотри, вот негодник, честно, он сам».

Данил занимает мое место и щелкает по клавиатуре.

Я немного залипаю на его точеный профиль и сосредоточенное лицо. Все-таки скулы у него какие-то особенно скульптурные, так и тянет потрогать.

– Лиза, ты вообще меня слышишь? – вырывает из медитации на мужские достоинства мама.

Я отворачиваюсь от притягательной картины «мужчина за работой» и чуть приглушенно говорю маме:

– Я запишусь мам. Еще не поздно. Я же в частную клинику пойду, – успокаиваю родительский инстинкт. – Все, мам, занята. Вечером созвонимся.

Прерываю звонок и неуклюже оборачиваюсь. Даня смотрит на меня в упор, но встретившись взглядом, тут же отводит свой.

Ох, Килиманджаро, какой же ты загадочный.

Глава 5. Нет на него порнхаба!

– На обед пойдешь? – набираю внутренний номер подруги по телефону, еще хранящему запах одного неразговорчивого айтишника.

Эти пять минут починки моего компа я буду хранить на полочке с любимыми воспоминаниями. Потому что он был весь такой сосредоточенный на деле и не мешал мне украдкой любоваться его профилем. А потом жадно вдыхать запах его терпкого одеколона, пропитавшего мое кресло и каждую деталь, к которой он прикасался. С разговором у нас не срослось. На мое любознательное «что с машиной», я удостоилась лишь «жить будет». А потом «готово».

И все. Дверь захлопнулась, легкие лопнули от напряжения, я позвонила подруге.

Нужен женсовет на минималках.

– Если ты за мной зайдешь. Иначе я отсюда сегодня не выберусь, – жалобно стонет мне в трубку Сонька.

– Уже бегу.

Провожу ладошками по столешнице, чувствуя себя слегка чокнутой и сильно озабоченной, потому что мне чудится, что поверхность еще хранит тепло рук мастер по починке сложной техники, и я от этого ощущения ловлю озабоченный кайф. Потом сбрасываю с себя наваждение и клянусь, что пойду в спортзал сбрасывать накопленное напряжение. Или в бассейн. А лучше на роллердром, там можно развить такую скорость, что сердце будет стучать в ушах, а мысли собьются в одну кучку с плакатом «только не умирать!». И никаких избегающих меня симпатичных мужчин.

Подхватываю сумку и выхожу из кабинета. Запираю его на ключ, потому что там лежит кучка материальных ценностей с логотипом компании, за которые я несу ответственность, и иду спасать подругу из лап монстра с фамилией, как из сказки Чуковского.

Сонька выглядит еще хуже, чем с утра. Белый цвет лица превратился в серый, глаза впали, изо рта вырываются едва ли членораздельные звуки.

– Опять чихвостил? – спрашиваю, переваливаясь через ее секретарскую стойку.

Она только закатывает глаза, щелкает дважды мышкой по экрану и встает.

– Пошли давай, пока…

– Софья, зайди, – гремит из селектора, едва она делает шаг.

Подруга красноречиво выставляет телефону средний палец, сморщив при этом такое лицо, словно готова взять в руки секиру и…

– Пошли, пошли, – одними губами проговаривает она, толкая меня к выходу.

Не хило так босс сегодня зверствует, раз даже ответственная до корней волос Сонька такое себе позволяет. Наши быстро удаляющиеся шаги проносятся эхом по длинному коридору, подруга пару раз оборачивается, чтобы убедиться, что зверь за нами не гонится и, только завернув за угол, она снижает темп. Даже приостанавливается.

Копается в сумке в поисках чего-то очень важного, судя по выражению лица, потом выуживает кошелек, а оттуда бумажку.

– Надо в аптеку успеть. Вот, витаминки, чтобы не убивать людей, – трясет перед моим носом исписанным листочком.

– Так что случилось, чего ты взведенная такая?

Сонька вздыхает и кидает на меня раздраженный взгляд. В этот момент из кабинета айтишников выплывает стая плохо бреющихся мужиков. И чисто выбритый Даня во главе этой сомнительной касты.

Я как-то слегка отвлекаюсь, наблюдая, куда они пойдут. В нашу столовку? Или в кафешку на втором этаже?

– Сказал, у меня штаны короткие! – тем временем яростно выплевывает Сонька.

Я автоматом кидаю взгляд на ее штаны и, не подумав, ляпаю:

– Так реально ж короткие.

– Это кюлоты, Лиз! И ты туда же, – закатывает глаза. – Да идите вы! – обиженно разворачивается и уходит в сторону лифта. Как раз за группой в полосатых рубашечках поло.

Так много карманов, ммм… И один мягкий свитерок.

В два шага догоняю Соньку. Потому что там, где у нее пять-шесть, у меня реально два. Баскетбольные гены, да. Подруга демонстративно складывает руки на груди и пялится в циферблат над кабинкой лифта.

Вот это ее трешует.

Вместо слов «прости за короткие штанишки», которые надо бы произнести, но язык не поворачивается сказать серьезно, просто кладу голову ей на плечо. Я уже уяснила, что есть люди, которым нужны слова, а есть до мозга костей тактильные люди. Вот Сонька второе. Ее вытянутое в напряженную струну тело даже расслабляется от моего вмешательства в ее зону комфорта.

Плечи опускаются, рука обвивает мою талию, крепче притискивая к себе, а щека ложится на мою макушку.

– Сейчас спустимся в аптеку, купим витаминок и все будет хорошо, – говорит мне, но словно успокаивает себя.

– Угу, – мычу, пытаясь скосить глаза так, чтобы в фокус попал глава отряда технарей.

Мне кажется, я чувствую на себе его взгляд. Но то ли я настолько отчаянная одиночка, что выдаю желаемое за действительное, то ли я ни черта в мужиках не разбираюсь. Тут, конечно, одно другое не исключает.

Лифт останавливается на нашем этаже, двери распахиваются, орава мужиков нас, девочек, по-джентльменски пропускает вперед. Мы с Сонькой забиваемся к задней стенке, подруга выпускает очередной длинный тяжелый вздох, опираясь на поручень позади. Мой вздох застревает где-то между легкими и глоткой, потому что прямо передо мной останавливается широкая привлекательная спина в свитере цвета верблюжьей шерсти. Голову готова дать на отсечение, что он мягонький, как велюровые стулья моей мамы. Свитер. Не Даня. Хотя…

– Кстати, видела вчера твоего Витю, – неожиданно выдает подруга шепотом.

Я с ужасом распахиваю глаза. Разве мы не договорились не упоминать это имя всуе?

– Не моего уже как несколько месяцев, – раздраженно обрубаю я.

– Со шваброй своей белобрысой за ручку шел, – не успокаивается злая, злая Соня. Видимо, хочет, чтобы сегодня страдали все.

– Ну и скатертью ему дорога, – легкомысленно добавляю я.

Ну а что добавить еще, когда у вас были семь лет отношений, общая квартира и планы, а он в один прекрасный мартовский день просто свинтил от тебя к другой? Правильно, пожелать ему счастья! На один крупный детородный орган я его уже посылала, помню, желала, чтобы его обладатель был афроамериканцем. И целый Порнхаб на его задницу в придачу.

– В ЗАГС заруливали, – добавляет безжалостная Сонька. – Это чтоб у тебя иллюзий никаких не было, – добавляет беспощадная женщина.

Я все-таки не удерживаю за языком проклятия на его импотенцию, но это лишь оттого, что он девицу эту полгода от силы знает, а меня восемь лет мурыжил! Чувствую себя героиней дурацкой статьи из женского журнала, где все по классике: только расстались, он встретил любовь всей своей жизни.

– Спасибо, что не щадишь меня, – бурчу на откровения подруги.

Бурчу, но на самом деле рада, что она сказала, гораздо хуже было бы потом наткнуться в рекомендуемом на счастливые снимки молодоженов. А так пережили и растерли.

Морально готова.

Кидаю взгляд на широкий разворот плеч перед глазами и на мужскую шею, которую наполовину закрывают непослушные завитки. Сейчас бы пробраться в них пальцами и оттянуть, чтобы потом наблюдать, как они пружинят. И прижаться щекой к этой спине, рост у Дани для этого самый что ни на есть подходящий, даже скрючиваться, как креветке не нужно. Обвить руками его талию…

Чем мне нравится Данил – он отличный отвлекающий фактор. Чтобы мы сейчас с Сонькой не обсуждали, я уже забыла, потому что наблюдаю за его острыми скулами и чуть нахмуренными бровями, потому что он разворачивает голову вполоборота.

– Жить напротив ЗАГСа отвратительно, – раздраженно говорит Сонька.

– Особенно, когда у тебя есть бывший, который может заявиться туда с любовницей, – усмехаюсь я, все еще наблюдая за красивым профилем.

Даня хмурится. А затем резко оборачивается на меня, стреляя взглядом из-за очков.

Я теряюсь и отшатываюсь, больно стукаясь головой о металлическую стенку лифта.

Черт. Застукал.

Глава 6. Очень хорошая девочка

– И что это было? – Сонька толкает меня локтем в бок, как только мы выходим из лифта.

– Ты бы еще громче орала, какая я неудачница, – гневно шепчу на нее.

Любопытная спина все еще маячит перед нами, хоть и удаляется в сторону в компании хилых мальчиков-поло.

Это что-то кармическое, не иначе. Такой концентрацией идиотизма на квадратный метр, как в присутствии Дани, я в жизни не блистала. И что это был за странный взгляд, ну в самом деле?

– Да он тебе нравится,– озаряет подругу.

– Блин, ну что ты так орешь? – щипаю ее за бок и она ойкает, подскакивая.

– Ну точно, нравится! – убежденно говорит, расплываясь в улыбке. Снова переводит взгляд на удаляющуюся спину и прищуривается, словно изучая. – Решительно не понимаю чем. Вы же с ним… Как всё пожирающий огонь и тихая деревенская речушка! Ни он тебя не остудит, ни ты его не заставишь бурлить.

– Ты просто мастер метафор, – закатываю глаза. – И не собиралась я заставлять его бурлить! – хватаю подругу под руку и увожу в сторону, пока кто-нибудь не услышал ее шикарные доводы. – Тебе же вроде в аптеку надо?

– Да, витаминки, – согласно кивает она, тут же погрустнев.

Радоваться должна, скоро ей перестанет хотеться убивать людей!

Мы заруливаем в аптеку на втором этаже, Сонька притормаживает на входе. Резко хватается за сумку и чертыхается. Выуживает вибрирующий телефон, смотрит на экран и морщится.

– Надо ответить. – вздыхает. – Купи, плиз, будь другом, – сует мне листок с двумя строчками. – Да! – резко отвечает на звонок и мне даже гадать не нужно, с кем она разговаривает. Из трубки слышится раскатистое «Софья».

Становлюсь в очередь за девушкой к кассе, покручиваю листок бумаги в руках. Подчерк у Соньки, конечно… или это врач ей наваял? Девушка передо мной берет две упаковки ромашки в пакетиках, расплачивается и отходит от кассы на шаг, укладывая их в большую сумку.

– Здравствуйте! – здороваюсь с фармацевтом. – Мне, пожалуйста, йодомарин и фолиевую кислоту, – читаю с листочка. – Ой, и Мальтофер! – вспоминаю, что скоро день Х и нужно заранее пополнить запас железа, чтобы не ловить потом звездочки в глазах.

Кассир понимающе кивает, пробивает цветастые коробочки, я расплачиваюсь, забираю витаминки и разворачиваюсь на выход. Встречаюсь взглядом с девушкой с ромашками и доброжелательно здороваюсь. Ей оказывается Лена из кадров. Такая любовь к ромашке резко обретает смысл, с Лидией Сергеевной в начальницах я бы под столом коньяк хлестала, а крепкий завар успокоительной травы ставила бы внутривенно.

– Буду через сорок минут. Хорошо, – уже примирительно заканчивает разговор Сонька.

Ее лицо разглаживается, а на губах даже появляется легкий намек на улыбку. Как ее кидает-то. Из грозы да в ясную погоду.

Сую ей в сумку коробки с витаминами и выжидательно смотрю.

– Спасибо, – благодарит, убирая телефон в сумку. – Пошли быстро поедим, пока начальник смиловался.

Мы заскакиваем в единственную кафешку в нашем центре, ожидаемо заполненную сотрудниками Бизнес-центра. Наши здесь тоже есть, например, весь технический отдел во главе с начальником в бежевом свитерочке. Он в активном разговоре за столом предпочитает не участвовать, сосредотачиваясь на приеме пищи. Блин, ну что меня так торкает эта его показательная фриковатость?

Буквально глаз не отвести.

Пока Сонька проговаривает вслух варианты сегодняшнего бизнес-ланча, я упорно наблюдаю за склоненной над столом головой с непослушными волосами, отросшими чуть больше, чем того допускает деловой стиль, и за длинными пальцами, которые я успела оценить еще когда он оживлял мой комп. Они у него как у чертова пианиста, длинные и красивые. Отлично бы смотрелись на мне.

– Лиза! – громко зовет меня Сонька, отчего я оживаю и делаю шаг к кассе, отрываясь от зрелища.

Мы забираем заказ и с подносами отправляемся на поиски свободного места.

– Он на тебя смотрит, – тихо говорит подруга, наклоняясь ко мне.

Я не дура, понимаю о ком она. Но оборачиваться и смотреть в ответ, наверное, слишком палевно? Реально смотрит?

– Как будто участвую в школьной драме, – усмехается Сонька, приземляясь за свободный столик. – Глаз от тебя не отрывает.

Да ну.

Я разворачиваюсь корпусом и выбираю место лицом к столику айтишников. Ненароком кидаю туда взгляд и ловлю себя на странном ощущении. Да, смотрит, но как-то… странно что ли? Не пойму, ноги что ли опять изучает?

Точно фут-фетишист. Вот так и разбиваются фантазии о прекрасном интеллигенте. В тихом омуте… извращенные черти. А я из нормальных. Как тут не расстраиваться!

Вся шайка технарей заканчивает обед через несколько минут и я, наконец, расслабляюсь. Есть под испытующий, хоть и странно направленный взгляд невыносимо. Мы не спешим, но минут через двадцать тоже поднимаемся с места и возвращаемся на рабочие места.

Работа накрывает с головой, стоит только отпереть кабинет. Телефон разрывается, электронная почта завалена заявками на рекламную продукцию, а я по уши завалена стопками свежеотпечатанных буклетов, которые нужно распределить по экспедиторам вместе с новой формой.

Словно манна небесная в самый разгар моего отчаяния отворяется дверь и появляется Лидочка Сергеевна. Господи, только ее мне для полного счастья не хватает. Я вся раскрасневшаяся и потная от таскания коробок с макулатурой, она – цветущая роза. В буквальном смысле. Огромный, пышущий энтузиазмом бутон! Ее парфюм забирается в ноздри стоит ей только открыть дверь и оседает плотным облаком в кабинете, как только она входит. «Только не закрывай дверь, только не закрывай дверь!» – мысленно молю я, но тщетно. Нас отрезает от свежего воздуха, а я борюсь в подкатывающим головокружением.

Лидия Сергеевна знает толк в изощренных пытках.

– Лизочка, – мягко стелет она, а я вся подбираюсь в предчувствии очередного треша, который она мне подкинет. – Я тебе девочку нашла, – ошарашивает новостью. – Без опыта, но с хорошим дипломом, отличница, только-только выпустилась и горит желанием работать. Что думаешь, подойдет она тебе?

Да мне и однорукая обезьянка сейчас пригодилась бы! Четыре месяца уже тяну работу и за себя, и за того парня, на которого рассчитана ставка в штатном расписании. Неужели бог услышал мои мольбы? Я и правда была очень хорошей девочкой.

– Конечно! – радостно восклицаю я, обмахиваясь брендбуком. Воздух, воздух, СОС! – Когда она сможет приступить? – выбираюсь из окопов с коробками и ныряю в еще более удушливый слой парфюма. Блин, да как он циркулирует, у меня же окно открыто. Чуть морщусь от едкого запаха, но вовремя беру под контроль свое лицо. Папка мне в помощь, опахало маркетингового назначения.

– Завтра придет. Посмотришь, можно с нее что-то вылепить или нет. На испытательном сроке будет.

– Это прекрасно, спасибо, – сдержанно благодарю я.

Если она не совсем тугая, я ее на руках носить буду.

– Ну как иначе? – мягко улыбается эйчар, проходясь по мне взглядом. Очередной многозначительный взгляд за сегодняшний день. Или у меня уже развивается паранойя? – Нелличке привет, – бросает напоследок и выходит из кабинета.

Этот ритуал с передачей приветов своего рода кара за то, что тетя Нелли, мамина соседка, устроила мне здесь собеседование три года назад. Собственно, тогда же я последний раз ее и видела. Быть кому-то должной – отстой.

Глава 7. Астрологический путь к успеху

Я снова бегу.

Бежать в кипенно-белой рубашке, хоть и весьма оверсайз – затея провальная. С меня стекает сто потов от автобуса до дверей бизнес-центра, а значит, выдающих с потрохами желтых пятен подмышками не избежать.

Но это не основная проблема. Основная – ожидает монолитной статуей возле дверей офиса, поглядывая на часы. Ну твою ж мать!

– Простите, Юрий Константиныч, – запыхавшись, кладу руку под грудь, немного успокаивая бьющееся в ребра сердце. – Автобус… задержался… – пытаюсь отдышаться.

Тарелкин смеряет меня фирменным взглядом и кивает в сторону кабинета. Типа, давай быстрее.

Я вжимаю голову в плечи и по стеночке обхожу босса. Вот это мне сегодня подфартило, никаких «минус пятьдесят процентов премии», как грозился в прошлый раз. Обмахиваясь сумкой, замедляю шаг, идя в направлении кабинета, когда сзади грохочет входная дверь.

– Простите, – слышу сдавленный голос одной из бухгалтерш.

– Опоздание на три минуты, минус три процента из надбавки за этот месяц, – сурово выговаривает бушующий начальник.

Что-то я не поняла, что за счастливый билет достался мне? Кроличью лапку вроде в сумке не ношу, булавочку с подкладки сорвало еще в прошлую эпичную поездку в час пик. Но от греха подальше немного ускоряюсь, чтобы поучаствовать в этом «с глаз долой, из списка штрафников вон». Свою дозу удачи упускать никак нельзя!

К слову, об удаче.

Едва заворачиваю за угол, взгляд натыкается на молодое, перетаптывающееся с ноги на ногу тело возле моего кабинета. Это же девочка в помощь! Честно говоря, я уже и не чаяла, что все срастется, сколько таких было: да-да, меня все устраивает, а на следующий день трубки не берут.

– Привет! Меня, наверное, ждешь? – подхожу к кабинету и вставляю ключ в дверь.

– Наверное, вас, – расплывается в улыбке божье создание с ореолом из белоснежных волос.

– Как зовут? – открываю дверь и включаю в кабинете свет.

– Дина, – входит вслед за мной и, как мне кажется, даже присвистывает, увидев открывшуюся картину.

Да, здесь срач. Тебя не предупредили?

– Я – Лиза. К труду и обороне готова?

– Угу, – активно кивает она, стягивая с плеч куцый пиджачок. – Где я могу… – вертит в руках одежду и сумку.

– Так, вот вешалка, – машу в угол кабинета, где плотной кучкой стоят еще не разобранные коробки с рубашками. – А твой стол погребен где-то в той стороне, – машу на еще одну гору, но теперь с накладными. – Первым делом все это разобрать надо и в архив стащить. Вот ключ, – вынимаю из верхнего ящика своего стола. – Пошли покажу тебе наши владения. Хватай по пути коробку, – беру одну из тех, что с уже оприходованными накладными.

– Ой, нет, не надо, – подлетает ко мне и буквально вырывает ее из моих рук. – Я сама отнесу, Елизавета! – нервно поглядывает на мою белоснежную рубашку.

Так беспокоится за чистоту моей одежды, что меня даже умиляет.

– Не Елизавета, просто Лиза.

– Хорошо, – активно кивает она, чуть подпрыгивая на месте от веса коробки.

Это я привыкла, как мул, таскать на себе тяжести. Одна из рук уже может похвастаться бицепсами там, где у женщин оно не положено.

Эх, молодость, энтузиазм! Где мои вот эти вот горящие глаза и желание браться за любую работу, лишь бы «опыт»?

Дина мне нравится, исполнительная, аккуратная и инициативная. Довольно быстро приводит в порядок кабинет, плитку которого я последний раз видела в прошлом году. Она, оказывается, серая! Я ввожу девчонку в курс дела и со спокойной совестью оставляю разбираться с новой формой для экспедиторов. Пусть распределяет по кучкам, согласна заявкам.

– А у меня теперь есть собственный раб, – вместо приветствия, сообщаю подруге, облокотившись на ее секретарскую стойку. Она поднимает на меня взгляд и улыбается.

– Господи, как тебе удалось? Я уже трижды предлагала душу дьяволу, но получила только это, – кивает в сторону кабинета генерального.

– Даже не пришлось приносить в жертву девственника. Лидочка Сергеевна постаралась! – восхищенно говорю я.

– Точно рак на горе свистнул. Свистнул и издох. Чего это она?

– Вообще день сегодня какой-то странный… Луна что ли в пятой фазе, а Меркурий в Козероге валяется? Эх, зря игнорировала сегодняшний гороскоп по радио, может, самое время лотерейным билетом запастись?

– Ты погоди, еще не вечер. Может, это троянский конь окажется, а не чудо-помощник, – скептично выгибает бровь Сонька.

– Ой, Лизонька, вот ты где, – я незаметно морщусь, посылая подруге сигнал «накаркала, блин» и поворачиваюсь к Лидии Сергеевне, нашедшей меня и тут.

Вообще, мне кажется, она и мертвого из-под земли достанет, если это ей будет нужно. Потому ее широкий жест с подгоном мне так сильно желанного сотрудника и выглядит по меньшей мере, как диво дивное, ведь больше полугода это ей было не надо, не смотря на мои слезные мольбы и выпадающие волосы.

– Доброе утро! – жизнерадостно улыбаюсь я, оборачиваясь, хотя уже время к обеду подбирается.

– Я тут тебе приказик подготовила, пошли, подпишешь, – по-матерински ласково зовет к себе.

Чем пугает. Приказик?

Звучит, как что-то кровопролитное. Типа, резня пилой на минималках.

– А какой приказик, Лидия Сергеевна? – интересуюсь у ее шиньона на макушке, следуя за эйчаром. Блин, ну видно же, что не свои волосы, но так он старательно наглажен!

– Об изменении рабочего графика.

– Изменении? – не понимаю.

Вхожу в их кадровый кабинет, здороваюсь с присутствующими и сажусь на предложенный стул возле стола нашего начальника по работе с персоналом.

– Вот, – протягивает мне бумажку Лидия Сергеевна. – Подкорректировали тебе время начала рабочего дня на десять минут, в счет десяти минут обеденного перерыва. Зачем нам час, правда? – широко улыбается мне. Кому «нам»? Мне?

– Э… да, – согласно киваю я. – Но зачем?

– Теперь твой рабочий день начинается в 9:10, подстраиваясь под расписание твоего автобуса.

Сказать, что я удивлена – назвать финский залив дождевой лужей. Она знает расписание автобусов? С чего это вдруг? Разве его видно из окна хаммера, на котором ее каждый день подвозит муж-депутат до работы?

– Чтобы не было больше инцидентов с выговорами, – хитро улыбается она.

Ну да, Тарелкин грозился. Ни раз.

– А Юрий Константинович в курсе? – интересуюсь, потому что все это круто только, если человек, вечно ловящий меня на опозданиях, будет в курсе.

– Конечно, мы с ним обсудили вопрос рабочего графика на утреннем брифинге.

– Хорошо, – киваю и вчитываюсь в документ.

Но чувство странности происходящего не отпускает. Целый приказ ради меня одной? С чего такая барская щедрость? Неужели плоды соседского протеже наконец дали о себе знать?

– Ой, Маришка звонит, – Лидия Сергеевна хватается за телефон и вскакивает с места. Канадская дочь – это святое. – Лиза, прочитай, подпиши, отдай Лене, – распоряжается, прежде чем выйти из кабинета.

Кажется, я упустила, как на моей улице перевернулся грузовик с водкой и апельсинами, а веселый мишка играет на балалайке для настроения. Точно Венера в Стрелец залетела и балует меня сейчас подгонами. Что-то даже немного страшно, что после настолько кристально белой полосы резанет черная. Да так, что полруки оттяпает!

– Угощайся, – перед носом появляется тара, доверху наполненная черникой. – Сплошные витамины! – трещит кадровик Лена. – В выходные с мужем в лес ездили, понабрали-и-и, – радостно тянет она. – Ты не стесняйся, бери, бери, – пальцами чуть мне в лицо эту банку из-под майонеза, доверху забитую черными ягодками, сует. – Давай я тебе отсыплю!

И прежде, чем я успеваю рот открыть, кидается к шкафчику и достает оттуда огромную корпоративную кружку.

– Не… надо, – вяло сопротивляюсь я. Как вспомню, как эту чернику в детстве с бабушкой собирали, так сразу хочется выбросить ее в окно. Перепачканные пальцы, морда, платье. И переела, да. Особенно варенье. До сих пор обхожу стороной эти ягодки.

Но щедрая Ленка уже пересыпает из своей банки мне в кружку, рассказывая, как мужа пчела укусила прямо в ухо, и он оглох на пару часов, а мне остается только мило улыбнуться и поблагодарить. Сдам Соньке. Ту ягодами в детстве не баловали, ее растили в жесткой питерской коммуналке, не избалованная душонка.

Может, посоветовать суетливой Лене заварить себе еще ромашки, чего-то она больно активная.

– Сама-то замуж когда? – садясь напротив, участливо интересуется она.

– Желающих пока не нашлось, – выпускаю нервный смешок, подписывая-таки документ в руке. Вроде не увольняют и то хорошо.

Протягиваю бланк кадровику, она как-то грустнеет лицом.

– Ох уж эти мужики… – с какой-то вселенской печалью затягивает она.

– Ага, – подтверждаю, вставая с места. – С меня все, больше ничего не требуется?

– Нет-нет, беги, – снова расплывается в улыбке. – И ягодки не забудь. Кушай! Там сплошные витамины! – кидает уже мне в спину.

Я выхожу из отдела по работе с персоналом с кружкой в руке и странным ощущением, что мир перевернулся с ног на голову. Все какие-то… доброжелательные и милые, и… заботливые уж через край. Как в том фильме, где героиня башкой ударилась и очнулась в фильме с рейтингом 16+, где все радостные и солнышко никогда не садится.

Даже проверяю рукой затылок, не втемяшилась ли где, когда автобус резко тормозил на светофоре.

Окончательно убеждаюсь, что черепаха разогнала слонов, и земной шарик сошел с орбиты, когда за обедом ко мне подсаживается Даня. Сам. И заговаривает. Юпитер точно только что встал в один дом с Сатурном. А мне в сумку подбросили кроличью лапку.

– Будешь моей девушкой? – выбивает остатки веры в реальность бытия.

Глава 8. Когда складывается пазл

Данил

За несколько дней до этого

– Мы приглашаем тебя, приезжай, – слух неприятно режет это «мы», произнесенное раболепным голосом.

– Очень мило, – не скрываю сарказма, на щедрое предложение отца.

Откидываюсь на кресле и кидаю взгляд на часы в углу монитора. Пять минут. Пора сворачивать разговор.

– Ну хорош, сын, неужели мы не можем зарыть топор войны? Для меня это важно. Для нас, – очередной укол под ребра.

– У меня много дел, – гну свою линию, потому что видеть его и этот плюс к его новой жизни совсем не хочу.

– Не надо так. Не надо винить меня в том, что ты поставил свою жизнь на паузу, а я иду вперед.

Я стискиваю зубы, крепче сжимая в руке телефон. Козел. Разве не он виноват?

– Нет никакой паузы. У меня все прекрасно. Спасибо, что считаешь меня неудачником, – встаю с кресла и захватываю блокнот со стола. – До следующего созвона.

– Подожди, Данил, – отец останавливает меня в сантиметре от красной кнопки. – Так… кхм, у тебя кто-то появился? – осторожно интересуется он.

– Да, – уверенно бросаю ему.

– Хорошо, хорошо, – слышать облегчение в его голосе отвратительно. Еще не хватало снять груз вины с его плеч. – Приезжайте вместе.

– У нее тоже очень много дел. Все. У меня совещание. Давай.

Прерываю звонок, кидаю мобильный в карман и выхожу из кабинета. Ребята только начинают стекаться к началу рабочего дня, а меня уже ждут за директорским столом.

– Шустрее, шустрее, не хватало мне за вас сегодня отхватить, – раздраженно подгоняю сотрудников. Знают же, что генеральный помешан на дисциплине, но потусить в курилке перед началом рабочего дня – это святое.

– Кого-то сегодня уже вздрючили походу, – ржет за спиной Макеев. Вот и нашелся доброволец ставить новую прогу бухгалтерии.

В кабинете генерального пока пусто, за столом только вездесущая операционка и зам по рознице. Кидаю взгляд на наручные часы и удивленно ищу взглядом Тарелкина. Задерживаемся? Это что-то новенькое.

Генерального в кабинете и вовсе нет. Не дай бог ловит моих на опозданиях.

Заранее взведенный до предела утренним звонком отца, готов пойти поотрывать чьи-то бошки. Начнем с тех, что в моем списке вконец зажравшихся сисадминов занимают верхние строчки чартов. Открываю блокнот и вывожу сверху задачи на сегодня. Убить парочку зайцев в них первым пунктом.

Постепенно в кабинет стекается народ, Тарелкин выходит из своей тайной комнаты, поправляя галстук. Я автоматически анализирую выражение его лица, чтобы понять, сегодня будут жестко иметь или можно расслабиться. Но вижу только задумчивое выражение лица, будто он решает тригонометрические формулы в голове, а галстук перекрыл кислород и думается плохо.

Юрий Константинович снова поправляет узел нервным жестом и проходит к компьютеру.

Под его началом работается в принципе спокойно, контора стабильно развивается и появляются интересные бизнес-задачи, которые не дают застояться на месте. И мое место меня более чем устраивает. Но эти совещания по понедельникам…

В кабинет распахивается дверь и вваливается кто-то очень шумный. Я отрываю взгляд от блокнота и осматриваю вошедшего быстрым взглядом. Лиза. Маркетинг. Одна из тех неугомонных сотрудников, которые заполняют собой пространство, где бы не появились. К счастью, мы почти не пересекаемся в работе.

Она в пару шагов преодолевает расстояние до стола и громко занимает место напротив меня. Слишком громко. Черт, я действительно раздражен, нужно взять себя в руки.

Следом за маркетологом появляется наш вездесущий эйчар. Вот, с кем постоянно приходится взаимодействовать. Тетка в принципе нормальная, но с дикой тягой покопаться в твоем грязном белье и планах на жизнь. Даже если ты упорно отмалчиваешься и выдаешь односложные ответы.

– Лидия Сергеевна, прикройте дверь, – Тарелкин присаживается во главе стола и в очередной раз поправляет галстук. Интересное наблюдение: это уже третий выдающий нервозность жест за это утро.

– Угощайтесь, Юрий Константинович, – Лидия Сергеевна обходит стол по дуге и протягивает ему раскрытую коробку конфет. – Дочь из Канады прислала. Коллеги, – поворачивается к нам с предложением угоститься. – Подсластим пятничное утро!

Я отказываюсь, отрицательным кивком головы. Не люблю сладкое. И есть во время работы. Кровь отливает от мозга и снижает восприятие информации.

В отличие от меня, Лиза напротив с энтузиазмом берется за конфеты. Сгребает сразу две и одна тут же отправляется в рот, едва слетел фантик. Я непроизвольно усмехаюсь. Это забавно. Как с голодного края. Секунду спустя, правда, она меняется в лице, вскакивает с места и вылетает из кабинета.

– Юрий Константинович, кажется, пора готовить кадровый резерв, – со смешливым вздохом говорит Лидия Сергеевна, усаживаясь по правую сторону от генерального. – Через несколько месяцев мы лишимся маркетолога.

– Там вроде ставка свободная висит в отделе, – постукивает ручкой по столу гендир. – Бери человека сейчас, чтобы успеть его подготовить.

– Займусь в ближайшее время, – понимающе кивает она.

Я не особо вслушивался, но пазл в голове все равно складывается – особенности аналитического ума. Шумная Лиза уходит в декрет. Теперь многое в ней становится понятнее.

Глава 9. Спасти хрупкий мир айтишника

Делаю последние записи, направляясь в кабинет после совещания. В отделе, ожидаемо, стоит гвалт из-за новой игрушки, которую притащил Кир. Вчера еще грозился просветить нас о модных тенденциях в мире антистрессов и, пока я отдувался за них в душном кабинете, развлекал пацанов, которые должны были к моему возвращению обработать заявки от диспетчеров.

– Что, нам готовить вазелин? – гогочет Макеев, уже заработавший наряд на бухгалтерию вне очереди, о котором пока не знает.

В его руках какая-то мерзкая штука, напоминающая улитку без панциря, которая раскладывается, как гармошка и, к тому же, издает отвратительные звуки.

– Готовь прогу для финансистов, пойдешь сейчас переустанавливать им, – бросаю блокнот на стол и хватаю кружку с уже заготовленным чаем.

Нужно выдохнуть.

Мне в спину летит отборное словечко. И отвратительный хлопающий звук.

– Э, слизня гони сюда, бешеный! – возмущается владелец отвратной разноцветной шняги.

Быть начальником великовозрастных обалдуев не всегда в удовольствие. Независимо от возраста они частенько ведут себя как подростки, и к обязанностям контроля выполнения поставленных задач зачастую прибавляется еще и функция няньки. Но сегодня настроения возиться с их пубертатом у меня нет.

Иду в столовую, чтобы налить себе кипятка и немного выдохнуть. Нужно многое сегодня распланировать и не поддаться отвратительному настроению, что бродит по венам после звонка отца.

«Поставил жизнь на паузу» – все еще отбивается в мозгу колючими ударами. – «Я в этом не виноват».

А кто тогда?

– Привет! – не сразу понимаю, что остановился как вкопанный позади девчонки из маркетинга и пялился на ее задницу. Черт, она заметила?

Киваю и прохожу к кулеру. Надеюсь, нет. Это скорее рефлекторное действие, чем прямая заинтересованность. Задумался и сконцентрировался на единственной привлекающей внимание детали. Просто… кто так нагибается за водой?

Хотя с ее положением можно дать скидку. Видимо, острая нужда стирает воспитание.

Пока чай заливает кипяток, отмечаю про себя, что Лиза не двигается с места и возвышается надо мной давящей на зону моего комфорта глыбой. Черт, а она и правда высокая. Раньше не замечал, мы редко оказываемся в достаточной для этого близости. Бросаю взгляд на ее ноги, может, она носит мозговыносящие каблуки, чтобы чувствовать себя на голову выше всех середнячков-мужчин? Как некая компенсация за детские обиды. Но нет, она реально высокая.

И это... интересно.

Неожиданный факт.

Мы перебрасываемся парой ничего не значащих фраз, пока я завариваю свой чай, все проходит почти как белый шум – привычное для меня состояние при общении с женщинами. Я разворачиваюсь на выход, у нас выходит странный танец в борьбе за пространство на маленькой кухне и, я не успеваю заметить, как все происходит, но уже через секунду оказываюсь в дурацком положении.

Лиза сидит у моих ног, а я рассматриваю разорванную на мне рубашку. Любимую.

Отмечаю про себя, как в дверях появляется чья-то светлая голова, и после приглушенного «ой» тут же скрывается в коридоре. Черт, еще и свидетели.

Вот поэтому я так тщательно оберегаю свой спокойный мир. Там, где отец имеет наглость ставить мне диагноз отложенной жизни, я предпочитаю другое определение: защита личных границ.

И сейчас она с треском оторванной ткани проваливается тупо из-за факта, что я позволил себе расслабиться на минуту.

Вот почему я избегаю таких женщин. Их слишком много, а значит, за ними неминуемо следует хаос, который я стараюсь в свою жизнь больше не пускать. Но сейчас оказываюсь в его эпицентре и с ужасом смотрю на последствия. Минус рубашка и плюс к стрессу.

Я ведь знал, что с ней что-то не так. Замечал маленькие странности в редкие минуты пересечения по рабочим вопросам. И вот прямое оказательство: гормоны творят страшные вещи с людьми. С женщинами, которые и так предрасположены к сумбуру и анархии.

Девчонка из маркетинга на достигнутом не останавливается и ныряет в мое личное пространство с головой и руками. Там, где ее пальцы меня касаются, кожа вспыхивает. Мне не нравится, даже пульс ускоряется. Но какого-то черта терплю, крепко сжав зубы.

Кидаю на нее быстрый взгляд. Нормально все? Сама не ушиблась? Можно наорать? Не хватало только чувствовать вину за здоровье беременной девушки.

– Я сейчас найду твой размер. И заплачу, конечно… – лепечет она, делая спасительный шаг от меня.

Мне, наконец, удается набрать воздуха в легкие, которые в экстренном режиме сжались, предчувствуя опасность. Нет, орать нельзя.

– Все нормально, у меня есть рубашка в кабинете, – снимаю ее муки совести, огибаю и выхожу с кухни.

Точно есть. Завалялась где-то в полке с прошлогоднего корпоратива, когда выдавали новые брендированные рубашки всем сотрудникам на радость.

Ускоряюсь по коридорам компании, чтобы миновать позорной встречи с кем-то из сотрудников. Репутация – это то, что зарабатывается годами, а разрушается в один неловкий момент с подачи очередной женщины. Черт.

Меня в кабинете встречают почти с овациями. Громким ржачем и звуком отодвигаемых стульев. Я предпочитаю отмолчаться и окинуть чересчур любопытных коллег взглядом «заткнулись и работаем». Быстро переодеваюсь и оседаю в кресло. Рубашка жмет в плечах, намекая, что с размером вышла ошибочка, чай успел остыть, почту засыпали новыми заявками. И на фоне общего трындеца особенно странно то, что я смеюсь.

Говорят, это первый признак надвигающегося нервного срыва. И я не удивлен.

Господи, порвать на мне рубашку… В жизни не встречал таких женщин с приставкой «катастрофа». Даже…

Как я и предполагал, нужно держаться от этой Лизы за километр, обходить ее по дуге, а завидев на горизонте, бежать. Иначе весь мой с таким трудом установленный мир покатится к чертям и снова обрастет проблемами, как снежный ком.

А мне оно не нужно.

Не хочется давать повод семье на воссоединение на территории палаты с мягкими стенами.

Глава 10. Если бы яблоки умели говорить

Очередное утро начинается не с кофе.

– Здорово, подкидыш! – тренирует на мне свою красноречивое чувство юмора сестрица.

– Привет, – сухо здороваюсь я, примеряя перед зеркалом свеженькую рубашку.

– Бука бяканая, ты когда собираешься засунуть свою гордость в задницу и приехать?

– Подходящей задницы пока не нашлось, – парирую ее колоритное предложение.

Застегиваю рубашку на все пуговицы и кидаю взгляд на свое отражение. Вид вызывает подсознательную тревогу. И прежде, чем осознать какого черта во мне развивается новая фобия, расстегиваю рубашку, стягиваю с плеч и откидываю ее на кровать.

– Чё, как дела? – как бы невзначай спрашивает Аленка, отсмеявшись.

– Отлично, – продолжаю отделываться однозначными ответами.

Вытягиваю с полки свитер и, отложив на секунду телефон, натягиваю горловину.

– У меня, если тебя интересует, тоже! – так эмоционально выдает сестра, что слышно даже с отнесенной от уха трубкой.

– Я рад.

И это не сарказм. У нее вечно какие-то неприятности, как у того котенка, что радостно идет им навстречу, потому что они его ждут. И стадия «отлично» у нее бывает не так уж часто. Тем страннее ее утренний звонок.

– Курсы закончила, – гордо сообщает она.

– Отлично.

Это пятые. Даже не помню, это те, что эзотерические или по фотографии?

– Сухарь, – цокает она в трубку. – Так что, на выходные тебя ждать?

Так вот к чему все это было?

– Нет.

– Ну хорош, Дань. Я скучаю. Приезжай.

– Отец заслал?

– Нет, не отец, – выговаривает сквозь зубы. – Но знаешь, что, ты ведешь себя, как мальчишка. Все тебя ждут.

– Кто все?

– Я, папа… Рина.

От имени подружки отца становится привычно не по себе. Даже спустя год.

– У меня много работы, – поправляю свитер и берусь за расчёску.

– Брось, ты же не космические корабли проектируешь.

– Кто тебе меня заложил? – с притворным ужасом спрашиваю я.

– Дань! – даже сквозь телефонную линию я слышу, как Аленка надувает губы. Младшие сестренки такие младшие сестренки. Все еще вижу ее пятилетнюю, рыдающую из-за того, что я нарушил ее выдуманное чаепитие.

– Ален! – передразниваю ее.

– Так, ладно, папа просил тебе не говорить, но ты же не совсем индюк… – выделяя последнее слово сестрица умудряется дать понять, что именно им меня и видит. – Они женятся.

Я застываю перед зеркалом с расческой в волосах. Новость из разряда «обухом по голове»

Чудесно.

Нет, просто… прекрасная новость. Да, почему бы не жениться на девушке на двадцать лет тебя моложе, в самом деле? Красный кабриолет заводить уже не модно, кризис среднего возраста не дремлет.

– Скажешь что-нибудь? – спустя минуту молчания интересуется сестра.

– Поздравляю?

– Очень искренне. Он хочет тебе лично сказать. Возьми уже себя в руки и прими приглашение, не будь свиньей.

И это я свинья после всего, что произошло? Как красиво отец умеет все перевернуть.

– Папа сказал, у тебя новая девушка, – переключается на веселую тональность Аленка.

Какая еще девушка? Ах да, та самая мистическая девушка.

– Тащи ее с собой! Красивая?

Я невнятно угукаю в трубку, все еще пытаясь переварить информацию. Так вот, почему отец так активизировался последние недели. Хочет снять с себя груз и получить сыновье благословение. Долго ему придется ждать.

– … Рина уже не знает, куда эти яблоки пихать, – продолжает заливать сестрица, даже не получая реакции в ответ. – Вчера я ела рыбно-яблочный пирог. Кто-то должен нас спасти.

В сознании мелькает идиотская мысль-воспоминание, какие шедевры кулинарии выходили из-под руки этого горе-повара раньше, и я усмехаюсь. Это усмешка горчит и приносит тянущую боль в грудную клетку. Очень на нее похоже.

– … я все понимаю, у женщин меняются вкусы в этот период, но мне мой желудок еще дорог. Ой! – словно проговорившись, Аленка резко замолкает.

Я слушал ее вполуха, но чертов мозг не упустил ни слова и уже начал складывать пазл, который до этого имел значительные проплешины.

– Она?.. – голос подводит от хрипоты и мне не удается собрать мысль в связный вопрос.

– А, ладно! Что я буду ныкаться! У нас скоро будет братик! – настолько радостно мой мир еще не рушили.

Я застываю с телефоном в руке и дебильным выражением лица напротив зеркала. Не получается даже собрать себя в целое и нормально окончить разговор с сестрой. Просто кидаю трубку на кровать и выхожу из комнаты.

А потом из квартиры.

Автопилот ведет меня к работе, пока оцепенение держит в своих колючих руках. Оно провожает меня до пустующего пока офиса, держит в тисках, пока я разгребаю заявки на почте, и не спадает вплоть до звонка от маркетинга с криками о помощи.

Тогда из нагромождения мыслеформ впервые и вырисовывается вполне конкретный тезис: этого, мать его, не может быть.

Он не мог так со мной поступить.

Она не могла.

Семнадцатый кабинет вырастает будто из ниоткуда. Вроде шагал целенаправленно, но все равно удивляюсь, что так быстро достиг цели. Толкаю дверь и вхожу в небезызвестный кабинет. А знаменит он тем, что больше напоминает склад, чем рабочее пространство и владеет этим хаосом чересчур энергичная Лиза, от которой я собирался держаться подальше.

Но весь мой хорошо отлаженный мир последние дни летит к таким чертям, что Данте обзавидовался бы.

Окидываю быстрым взглядом помещение, удивляясь, как в таком беспорядке вообще можно работать и останавливаюсь на небезызвестном маркетологе. Лиза-тридцать-три-несчастья вскакивает с места и жестами сигнализирует мне об источнике ее проблем. Сама же продолжает разговаривать по телефону. Личному. О личном.

Поставленная ей задача хорошо концентрирует мысли с отвратительного бытия на рабочий процесс. Я сажусь за ее стол, весь пропахший горькой вишней, и проверяю комбинацию клавиш на не подающем жизнь компе.

Не удивлюсь, если где-то на стене висит небезызвестный лозунг про гения, господствующего над хаосом, очень похоже, что хозяйка кабинета как раз из тех, кто так себя оправдывает. Тогда как мне ближе Кантовское «порядок освобождает мысль». Господи, какой бардак, как в нем можно хоть на чем-то сосредоточиться?

Пока подгружается диспетчер задач, я невольно обращаю внимание на нервно расхаживающуюся среди хаоса девушку. Странно, она совсем не выглядит девушкой в положении, наверное, срок еще слишком мал. Я невольно возвращаюсь мыслями к Рине. По ней тоже пока незаметно или они с отцом так долго шифровались, что она уже похожа на арбуз?

– Я запишусь мам. Еще не поздно, – отвлекает меня от непрошенных мыслей громкий шепот. Я сосредотачиваюсь на каштановой макушке девушки и непроизвольно прислушиваюсь к ее словам. – Я же в частную клинику пойду. Все, мам, занята. Вечером созвонимся.

Меня неожиданно пронзает догадка, что Лиза вовсе не собирается в декрет и о своем положении распространяться не собиралась. Но стечение обстоятельств поставило ее в неловкую ситуацию, о которой она может и не знать. Наверное, нужно просвятить ее о матримониальных планах нашего эйчара касательно ее ставки. Всегда лучше знать.

Лиза заканчивает разговор, оборачивается, наши взгляды встречаются и слова застревают в горле. Я отвожу глаза на прогрузившийся диспетчер задач и решаю сосредоточиться на работе. Все же это не мое дело, найдется тот, кто ее проинформирует. Такого кота в мешке не утаишь.

И это ее дело, что делать с возникшей ситуацией. Хоть я и не одобряю.

Разбираюсь с вирусом, который пробрался во вражеский стан через лицензионный антивирусник и мысленно планирую вздернуть на дыбе Макеева, который должен отслеживать истекший срок лицензии. Мало он вчера тусовался в бухгалтерии, нужен еще наряд вне очереди.

Чищу комп от вредоносных программ и уступаю рабочее место Лизе. Неосознанно заинтересованным взглядом прохожусь по ее фигуре. Мысли невольно скачут с этой почти незнакомой девушки на хорошо знакомую. В голове не укладывается ни одна из них: ни та, что решилась рожать от старика, ни та, что решила вовсе не рожать.

Хотя какое мне дело, не хватает только подсесть на эту мыльную офисную оперу. И так проблем по горло.

И все равно упрямый мозг снова и снова возвращается то к одной девушке, то к другой, пока я пытаюсь влиться в рабочий процесс. Не понимаю, почему меня так задевает этот беременный факт. Что так стриггерило?

– Ты чего дерганный такой второй день? – интересуется Кирюха, придвигаясь ко мне на стуле.

– Слишком много задач, – отмахиваюсь от копания в моей голове.

– Держи, успокаивает, – протягивает цветастую мерзкую игрушку, что притащил вчера в офис.

Мой каомару[1], помогающий справляться со стрессом в былые времена, выглядит уже сильно потрепанным жизнью, так что я беру из рук друга этого стремного слизня и верчу в руках.

– Его надо растягивать и сжимать, – поясняет друг.

По кабинету прокатывается глухой звук, резонирующий в ушах. Мерзкая штуковина. То, что нужно.

Под аккомпанемент отвратного слизня мысли не так навязчиво стучат в голове и удается сосредоточиться на работе. Ненадолго.

– Все, хорош, – ржет Кир, отбирая свою игрушку из моих рук. – Даже наушники не спасают. Пошли на обед.

Кидаю взгляд на экран. Время сегодня летит с ускоряющейся прогрессией.

Закрываем кабинет и всем отделом направляемся в столовку на втором этаже. Надо бы оставить кого-то на дежурстве, но понимаю это уже у лифтов. И решаю в кои-то веке забить. Вернусь сам пораньше, краха от пятнадцати минут тишины в отделе не случится.

Пацаны обсуждают новую Доту, договариваясь замутить сетевуху вечером. Меня эта задротская тема обошла стороной, поэтому в разговоре участвовать выходит вяло. Хотя сейчас не такой уж и плохой кажется тема отвлечения на виртуальный мир с этого поганого реального.

Возле лифтов к нам присоединяется девчонка, что преследует меня последние дни буквально на каждом шагу. Это странная тема, если задуматься. Столько лет едва пересекались и вот, сталкиваемся лоб в лоб уже второй день подряд. Они с подружкой о чем-то перешептываются, стоя в обнимку. До меня долетает только приглушенное:

– Сейчас спустимся в аптеку, купим витаминок и все будет хорошо, – убеждает подругу девчонка из приемной.

Та согласно кивает. Значит ли это, что ее планы изменились?

Не понимаю, почему эта тема так цепляет. И почему странно отбивается правильностью во мне?

Мы заходим в лифт, пропуская девушек вперед. Я оказываюсь прямо перед ними и вынужденным свидетелем их разговора. И все окончательно становится на свои места.

[1] Каомару – (с японского означает "круглое лицо") – это упругий мячик, который изготовлен в форме лица, и тянется/сжимается в разные стороны.

Глава 11. Это почти не больно

– Блин, у нее такие ноги, что я иногда имя свое забываю, – Кир толкает меня в бок, привлекая внимание.

– Что? – отвлекаюсь от навязчивых мыслей о подслушанном разговоре.

– Лиза, – кивает себе за спину. – Как думаешь, подкатить, раз она свободна? – тоже слышал ее красноречивые пожелания ублюдку-бывшему. Но друг, в отличие от меня, владеет не полной информацией.

Я оборачиваюсь на девушек застывших недалеко от лифта. Интересно, почему они там остановились?

– Боюсь, она ближайшие восемнадцать лет свободна не будет, – задумчиво делюсь с ним информацией.

– В смысле конкретно для меня? Блин, я в курсе, что не моя лига, но чем черт не шутит? Западают же иногда такие девчонки на умных мужиков?

Мы заходим в столовку, я кидаю на Кира скептический взгляд. На счет интеллекта, как конкурентное преимущество, я бы тоже оспорил. Очевидные вещи для него какого-то черта не очевидны.

Но молчу. Пусть сам до всего дойдет.

Это даже забавно, если решится подкатить. Хоть какое-то развлечение среди серых будней.

Мы стройной шеренгой становимся к кассе и набиваем подносы едой. Я последний в очереди, но традиционно закончу первый, потому что вбитые матерью правила «пока я ем – я глух и нем» – ускоряют прием пищи. Пацаны продолжают трепаться о крепости, которую собираются сегодня захватить в виртуальной игрушке, я сосредотачиваюсь на супе.

Вкуса не чувствую. Аппетит пропал вместе с жизнерадостным звонком сестры. Черт. Поверить не могу, что все зашло так далеко. Год назад такой сценарий просто в голове не укладывался, вообще все это не укладывалось в голове. А потом появился новый дом, лошади, а теперь и новый ребенок. Не удивлюсь, если где-то во дворе теперь растет дерево, высаженное папашей собственноручно. Комбо настоящего мужика. С первыми попытками, очевидно, вышло так себе, решил на старости лет выполнить миссию по максимуму.

С моей девушкой.

В голове пульсирует от едва сдерживаемой злости. На него, на нее, на ситуацию в целом. Мы расстались, да. Но какое право они имели такое вытворять за моей спиной? Разве не существует негласного правила, что бывшие девушки и кровные родственники – табу?

Как вообще они все это представляют? Счастливая дружная семейка, где каждый третий друг с другом спал?

Бред.

Это все полный бред.

А в особенности желание отца к воссоединению семьи. Его «не надо винить меня» отдает таким душком, что впору проветрить помещение. Потому как именно его как раз стоит винить. И в том, что залез на мою территорию, и в том, что смеет мне тыкать, какой я неудачник. От мысли, что он собирался «осчастливить» меня новостями по прибытию, и, если бы не длинный язык сестры, я бы оказался в идиотском положении, на душе разворачивается особо мерзкое чувство, закручивается, как цунами, готовое снести все к чертям. Ну не козел ли?

Всю жизнь я пытался быть лучше него, дотянуться до высот, которые он мне навязывал, и в итоге я снова чувствую себя его жалкой копией. Не способной получить даже сотую долю того, что есть у него.

– Кажется, я влюбился, – нарушает мой внутренний диалог Кир. – Как представлю эти ноги на себе…

Я прослеживаю его взгляд и натыкаюсь на длинноногую Лизу. Да, нельзя отнять того, что она вполне себе симпатичная. И живота пока не видно. Я ощупываю ее фигуру долгим взглядом и прихожу к занимательному выводу: она бы отлично подошла на роль девушки, которой можно утереть нос родителю. Даже то, что она в положении, могло бы сыграть роль, был бы живот чуть более заметен…

Открытие поражает.

То есть… это же очередная бредовая мысль.

Но она так ярко вспыхивает в голове, собираясь в картинку, где я привожу ее знакомиться с папашей и поглаживаю пока несуществующий живот, что впервые за несколько дней я чувствую приятное удовлетворение. От вытянувшегося лица отца в моей фантазии, от побледневшей Рины, почувствовавшей себя на фоне модельной Лизы неуютно.

Откладываю ложку и откидываюсь на стуле, не спуская изучающего взгляда с девчонки из маркетинга. Нет, пожалуй, проребенка тут лишнее, мне это потом не разгрести. Но черт, как было бы шикарно осуществить эту задумку. Как хочется взглянуть на эти недоумевающие лица и забить гвоздь в их лодку «любви» до протечки.

Прочесываю ладонями волосы в попытке отогнать идиотские мысли. Но не выходит. Кровожадное чувство мести уже вцепилось в горло зубами. Жаль, что нельзя просто предложить Лизе денег и попросить подыграть. Это решило бы минимум одну моральную дилемму.

А максимум – закрыло долбанный гештальт.

– Эй, я первый ее забил, – возмущенно пыхтит рядом Кир, прослеживая мой взгляд.

– Я не претендую, – сворачиваю свои совершенно безумные фантазии и поднимаюсь из-за стола.

Стряхиваю наваждение и возвращаюсь на рабочее место.

В тишине кабинета мысли кажутся еще более безумными, чем показались на первый взгляд. Предлагать человеку деньги, чтобы отомстить отцу… Аморально даже по моим меркам.

К тому же не самый лучший кандидат – одна сплошная катастрофа и рваные рубашки.

Но мысль становится настолько навязчивой, что в голове начинает образовываться план. Он зреет из одного нечаянно брошенного зерна – комментарий Кира о красоте девушки. И теперь разрастается буйным цветом в голове до невообразимых размеров.

Идея пробирается корнями до самого глубокого дна и пробивает его на следующее утро.

Я просыпаюсь с мыслью, что сделаю это.

Я сделаю это.

И меня отпустит.

Выжидаю нужный момент, выстраиваю в голове весьма рациональный диалог, прикидывая плюсы своего предложения, и просто срываю пластырь.

– Будешь моей девушкой? – подумать только, это почти не больно.

Глава 12. Прочь из моей головы

Лиза

– Ты сумасшедшая! – растирая виски, выдает подруга.

– А это пока не доказано! Вот пройду диспансеризацию…

– Лиза, ты совершенно не в своем уме. На что вообще согласилась? – гневно шепчет мне, перегнувшись через свою секретарскую стойку.

– Это просто приключение, Сонь. Выходные за городом, походим за ручку, может… на лошадках покатаемся, – я закусываю губу, чтобы не расплыться в улыбке.

Мой план действительно включает в себя скачки. И после полугодового воздержания это не может не радовать!

– Вы же вместе работаете, – находит очередной аргумент подруга, журя меня.

– Ну и что? Так даже удобнее, если все перерастет…

– А если нет? А если вы смотреть друг на друга после этих «выходных» не сможете? Как продолжать работать вместе и сталкиваться каждый день?

– Нормально, – отмахиваюсь я. – Мы сидим на разных концах этажа и почти не пересекаемся.

– Звучит так, словно ты уже все решила, – кривится Сонька и снова плюхается на свое кресло. – Зачем тогда мне все это рассказываешь?

– Ну, потому что кто-то должен знать, куда я еду, чтобы в случае сценария с темным тарховским лесом знали, где искать!

– Лиза!

– Да шучу я, шучу, – облокачиваюсь на ее стойку и задумчиво прищуриваюсь. – Ну прикольное предложение, согласись?

– Изображать девушку парня, которого ты едва знаешь перед его родственниками? О, да. Лучше только миллион долларов в чемодане.

– Кстати, я так и не уточнила о какой сумме идет речь! – задумчиво произношу я.

– Ты серьезно собираешься брать за это деньги?

– Да нет, конечно, – отмахиваюсь я. – Иначе это уже попахивает проституцией.

– О, господи, – Сонька закатывает глаза и шумно выдыхает. – Лиз, может стоит для начала уточнить пару деталей? Например, для чего ему устраивать этот концерт? Что за люди вообще эта его родня? Ты фильм «Прочь» смотрела?

– Нет, а что? – округляю глаза.

– Вот посмотри сегодня вечером, а потом уже соглашайся. Пообещай мне, что посмотришь, переспишь с этой мыслью и только потом…

– Софья! – рявкает селектор на столе голосом Тарелкина.

– Ладно, все, давай, – одними губами произношу я, ретируясь из приемной. Соньке сейчас не до меня, ее деспот-начальник даже на обед не пустил сегодня.

Я задумчиво прогуливаюсь до кабинета и застываю на пороге, увидев, как моя помощница, еще час назад обожаемая, заносит ножницы над любимым фикусом.

– Медленно опусти оружие и отойди от Жоры, – чувствуя себя крутым американским копом выставляю вперед ладони и крадусь по кабинету.

– Я просто хотела… обрезать… – смущенная моей реакцией Дина роняет ножницы на пол.

Притираться будем долго. Шуток она не понимает.

– Георгий третий не любит посягательств. В его сторону лучше даже не дышать, он от этого чахнет.

Я подхожу к горшку с недавно подаренным фикусом и любовно осматриваю его. Цветы в этом кабинете категорически не выживают. А этот особенно вредный экземпляр чуть что бросается вянуть. Я уже измучилась его то поворачивать к свету, то отворачивать.

– Его надо подрезать, – смущенно лепечет помощница, поднимая ножницы. – Чтобы избавить растение от слабых, засохших и больных побегов. Если вовремя их не срезать, они заразят здоровые побеги, в результате чего растение может перестать расти и даже погибнуть.

– А ты шаришь, – с нарастающим уважением смотрю на Дину.

– У мамы их много.

Она снова заносит руку с ножницами над Жорой и смотрит на меня, ожидая разрешения.

– Ладно, давай, – королевским взмахом руки разрешаю ей поизгаляться над кустом. – Но, если он умрет, с тебя Георг четвертый.

– Угу.

Я падаю в свое кресло и откидываюсь на спинку, наблюдая за процессом обрезания. Обед еще не закончился, а я уже хапнула впечатлений на сегодня с головой. Если бы я не пересказала наш дословный разговор с Даней Соньке, вполне можно было бы решить, что мне все привиделось. Но это серьезное лицо с твердым намерением отвезти меня на чей-то огород и там п̶р̶и̶к̶о̶п̶а̶т̶ь̶ познакомить с родней…

Идея, конечно, забавная, но мотивы и правда непонятны.

Зачем молодому симпатичному и хорошо прокачанному парню фиктивная девушка? Тем более я?

Я не так, чтобы сильно обижена самооценкой, но предложение все равно застало врасплох. То он мне и слова за месяц не говорит, то убегает, едва завидев, а потом – бац – и предложение века. Что-то здесь не чисто и прежде, чем бежать по коридору, размахивая волосами и кричать во все горло «Даня, я ваша на веки», стоит уточнить пару деталей. И переспать вообще с этой мыслью, как и советовала Сонька.

Может, мозг проснется.

Надо признать, я так растерялась от счастья, что даже элементарные вещи не спросила. Например, брать ли купальник? Если там есть пони, логично, что может быть и бассейн. Люди, которые могут позволить себе лошадок наверняка и на воду с подогревом не жмотятся.

Господи, так и представляю нашу сказочную историю любви на фоне огромного особняка с охраной по периметру.

Образ скромного интеллигента обрастает все большими деталями и становится все более привлекательным.

Ну в самом деле, почему нет? Ни одной весомой причины в голове не формируется!

Правда вечером, поджирая сырные чипсы под ужастик, который Сонька настояла посмотреть, я уже не так тверда в своих намерениях. Я, конечно, не чернокожий из Бронкса, идеальный для трансплантации сознания, но и не старая аристократка, готовая откупиться.

Сплю я плохо. Снова опаздываю. А едва залетаю в офис, сразу мчу к сисадминам.

Влетаю в их кабинет и с порога, не осмотрев даже наличие свидетелей, бросаю кудрявому айтишнику:

– Твоя мать же не владеет гипнозом?!

Да, согласна, со стороны, наверное, все это выглядит не очень.

Я часто дышу от кросса «остановка – бизнес-центр». Волосы, от души залаченные с утра, растрепались питерским ветром, а взгляд слегка безумный.

Но у меня есть оправдание: я полночи решала, как буду выбираться из цепких лап сумасшедшей семейки, которая заманила меня в дом на окраине пустующей деревни для жертвоприношения. И такие сочные это были картинки, что проснулась я вся в поту и страхе за свое бренное тело. До сих пор от снов не отошла.

Так что мое эффектное появление всего лишь следствие моих же необдуманных решений! Сегодня идея прокатиться на пони не кажется мне такой уж соблазнительной. И причин тому овердофига.

– Что? – Даня оборачивается на меня и кидает растерянный взгляд из-за линз очков. Его голос приглушенный, едва различимый даже в повисшей тишине их кабинета.

Я оглядываю помещение и вижу несколько свернутых в моем направлении шей и любопытных взглядов.

– Доброе… утро, – выдавливаю из себя нервную улыбочку. Делаю решительный шаг к Филатову, возвышаясь над ним нервной горой, наклоняюсь и шепчу прямо на ухо: «У вас же нету там подвала для пыток?»

Судя по совершенно ошалевшему виду парня и столь же ошеломленным лицам его коллег, которые я не могу не заметить, пока выпрямляюсь, шепот мой был слышен всем. Кирилл, который правая рука Дани и заодно тот еще папкин пикапер, предлагающий моей маме рассмотреть его в качестве зятя минимум уже дважды, издает странный звук. А, нет, это не он, это цветастая фигня в его руках, разложенная как гармонь. Господи, эти мужики со своими игрушками…

– Что? – как заведенный повторяет Данил.

Я откровенно психую, даже мысленно отбираю у Кирилла эту шнягу и стучу ей по лбу Дане, чтобы собрался уже. Но вовремя делаю глубокий вдох, разворачиваюсь на пятках и так же быстро, как залетела в логово сисадминов, отсюда вылетаю.

Ну чего он такой тугой? Неужели непонятно, какие страхи меня тут одолевают? Он что, фильм не смотрел?

В несколько бесшумных шагов достигаю конца коридора и заворачиваю за угол.

– Лиза! – раздаются за спиной поспешные шаги.

Я притормаживаю и оборачиваюсь, все еще пыхтя от негодования.

Даня догоняет меня и тормозит вплотную. Брови сведены, взгляд явно выражает активную мыслительную деятельность в красивой черепной коробке. Я даже на мгновение забываю о липких ужасающих сновидениях, не дававших мне сегодня спать, залюбовавшись на красивое лицо с остро вылепленными скулами.

– Я ничего не понял, – начинает он.

Это же очевидно, Господи!

– Ты фильм «Прочь» смотрел? – наседаю на него, как на меня вчера Сонька.

Кстати, это все ее вина!

– Это там, где оккультисты в негров переселялись, чтобы жить дольше?

– Да! – даже подпрыгиваю на месте от найденной точки соприкосновения.

– Смотрел, – кивает головой и замолкает. И смотрит на меня как на… в общем, не нравится мне, как он смотрит, так что я тоже хмурюсь, отзеркаливая его выражение лица.

– Тогда ты понимаешь, что я с тобой поехать не могу, – складываю руки на груди и сверлю пристальным взглядом светло-карие глаза парня.

– Нет.

– Что «нет»?

– Не понимаю. При чем тут ку-клукс-клановская бредятина?

Я тяжело выдыхаю, провожу ладонью по лицу и снова впиваюсь взглядом в лицо напротив. Килиманджаро, пора спуститься ближе к земле.

– Я ничего не знаю о твоей семье, – объясняю на пальцах. – О тебе, о твоих мотивах и месте, куда ты меня заманиваешь.

Один из пальцев так и остается не загнутым, так что я срочно ищу еще один довод.

– И вчера я посмотрела этот фильм…

Победно вскидываю зажатый кулак и размахиваю им перед лицом Дани. Он переводит очередной недоумевающий взгляд то на мою руку, мельтешащую перед ним, то на мое лицо, и шумно втягивает воздух через нос. Брови, только что братающиеся над его глазами, теперь подскакивают вверх, чуть ли не теряясь в кудрях, ниспадающих на лоб.

– Ты серьезно? – спрашивает почему-то шепотом.

– Я ночь не спала, – пораженчески признаюсь.

Он окидывает меня взглядом с ног до головы, немного задерживаясь на широкой рубашке, и снова заговаривает.

– Тебе нужно нормально спать.

Это намек, что я психованная???

– Мне нужны ответы! Иначе я никуда не поеду!

– Так ты… кхм… согласна?

– Ты что, меня не слушал сейчас?

– Да, ответы. Можем поговорить, – вроде и соглашается со мной, но так морщится, будто я предложила ваксинг [игры с воском – прим.автора] испробовать. Прямо здесь и сейчас, и уже подготовила набор для пыток.

– Не сейчас, – успокаиваю его. – Давай за обедом?

Он кивает.

– Я зайду за тобой.

– Нет! – тут же пресекает мою инициативу. Раньше я не замечала, что он такой нервный. – Позвони по внутреннему, как освободишься, я подойду.

– Ок.

Я согласно киваю и разворачиваюсь в сторону своего кабинета. Там перед дверью уже маячит мое блондинистое чудо по имени Дина. Черт, ключ же от кабинета только у меня, сколько она там торчит уже? Кидаю взгляд на эппл вотч и тихо выругиваюсь. Никакой приказ об изменении рабочего графика меня не спасет. Зря только старалась, Лидочка Сергеевна, я и пунктуальность родились на разных планетах.

Глава 13. Счастливый знак

Если бы стены могли говорить, они бы уже покатывались со смеху и тыкали в меня пальцем. К счастью, историю моего позорного срыва знает только один человек. К несчастью, именно тот, перед кем мне меньше всего хотелось предстать прибабахнутой инфантилкой.

Я сижу за рабочим столом, покачиваясь на стуле и наблюдаю как Дина, моя супер-помощница, двигает фикус к свету, а коробки с сувениркой к выходу. Все-такие дополнительная рабочая сила – это мега круто. Особенно, когда эта сила так хочет работать. Вот, что значит, девочка без опыта.

– Эй, Дина, а ты случайно отличницей не была? – постукиваю карандашом по губам, задумчиво осматривая хрупкую девчонку с ясными широко распахнутыми глазами. Она останавливается, испуганно выпрямляется и стреляет в меня взглядом.

– Не-е-ет, – лепечет она.

– Странно, – хмыкаю я. – Выглядишь, как отличница.

Она отчего-то дергается и поджимает губы, словно собирается всплакнуть тут на серый кафель. Воу-воу. Иногда я забываю, что у этих вчерашних студенточек еще не отросшая броня и любое слово может стать последним в ее карьерных устремлениях.

– Да не переживай ты так, – легкомысленно отмахиваюсь. – Поверь мне, старой прожжённой женщине, оценки в дипломе никак не повлияют на твою жизнь.

– У меня красный диплом, – гордо возражает Дина, вздернув свой хорошенький носик. – Но в школе… до медали нескольких баллов по математике не хватило.

Ах вот, что за детская травма на глубине этих влажных глаз.

– Как хорошо, что это далеко в прошлом, – пододвигаюсь к компу и клацаю мышкой, чтобы оживить экран.

Надо как-то взять себя в руки и разгрести почту. И составить план на день. Со вздохом берусь за ежедневник и открываю на странице, исписанной вычеркнутыми задачами. Голова занята слегка другими мыслями. Например, сколько времени до обеда, и реально ли я собираюсь согласиться на дикое предложение?

Мне, конечно, терять нечего, кроме горячо любимых почек, но авантюра дерзкая, даже для моей неспокойной задницы.

На столе трезвонит рабочий телефон.

– Ну привет, – язвительно здороваюсь с подругой. Еще одно такое кинцо – и будет бывшей.

– Ну че, как у тебя там? – интересуется приглушенно, явно зажав трубку плечом.

– Я из-за тебя не спала сегодня!

– Посмотрела, значит, – выдает смешок в трубку. – Ничего, иногда полезно ввести организм в стресс.

– Мой организм и так в постоянном стрессе! – яростно возражаю я, ловя заинтересованный взгляд от Дины.

– Ладно, можешь поругать меня за обедом. А потом поблагодарить, что я тебя от участи донора органов уберегла.

– Эм… я на обеде буду занята, – зажимаю карандаш между пальцами и от волнения принимаюсь его прокручивать туда-сюда.

– Хм.

– Пойдем с Даней…

– Лиза!

– Все нормально, Сонь. Просто пообщаемся.

На том конце провода слышится протяжный вздох. Да ну не может все это так уж плохо выглядеть со стороны. Или мой мозг покрылся корочкой от недолюбленности и поджарых кубиков перед глазами?

– Имеет смысл тебя отговаривать? – наконец, спрашивает Сонька.

– Не-а.

– Тогда хотя бы спроси заранее адрес, пробей его по гугл картам.

– Да, капитан.

– И пришли его мне.

– Так точно, капитан.

– Смешно, – серьезно выдает подруга и кидает трубку.

Ей, очевидно, не очень.

Но ведь идея правда забавная. Притворяться девушкой парня, который реально нравится – это какой-то новый уровень в методах завоевания желаемого объекта. Мы будем все время вдвоем, в незнакомой обстановке, я в красивом платье, он в опасной близости. А если дойдет до поцелуев… Обязательно дойдет! Мы же собираемся притворяться парочкой. А уж тут я проведу ему мастер-класс.

Время до обеда тянется как жвачка. Возможно потому, что, скинув часть заданий на Дину, я больше не верчусь как загнанная белка, не способная спрыгнуть с колеса, а размеренно и неспеша вычеркиваю задания из нового списка дел.

Как только часы в уголке экрана показывают 13:00, телефон на столе оживает. Да ладно. Минута в минуту, серьезно?

– Свободна? – мягкий тембр приятно щекочет ухо.

– Ага, – закидываю в сумку мобильник и подскакиваю с места.

– Встретимся у лифта.

Хватаю ключ от кабинета и кидаю его Дине.

– Лови. – она растерянно провожает ключ взглядом. пока он приземляется за ее спиной. Ладно, с реакцией у нее не особо. – Если пойдешь куда-то на обед, запри кабинет.

– Угу, – кивает она головой, сползая с кресла под стол, чтобы добыть потеряный ключ.

Я выскальзываю за дверь и, торопливо поправляя слегка измятую рубашку, бодро шагаю по коридору. Блин, надо было хоть в зеркало глянуть. Волосы еще лежат? А подводка не подвела?

Но думать об этом уже поздно, я заворачиваю за угол и тут же цепляю взглядом высокую ладно сложенную фигуру Дани. Он выделяется на фоне коллег, тоже собравшихся на обед. Такой… монументальный что ль. Как статуя древнегреческого бога – прекрасен в своей статичности и сложении.

– Привет еще раз, – останавливаюсь рядом с ним.

Он не отвечает, только едва уловимо кивает головой. Меня пронзает мысль: с его неразговорчивостью разговор, должно быть, выйдет занимательным.

Он пропускает меня вперед, к распахнувшимся дверям подоспевшей кабинки. Я втискиваюсь в лифт следом за кучкой коллег, Даня заходит последним и становится плечом к плечу ко мне.

Это будоражащие чувства. Во-первых, он выше меня. Не настолько, чтобы я осмелилась на десятисантиметровые каблуки, пойдя с ним на свидание, но ровно настолько, чтобы можно было уютно устроить голову на его плече, в случае романтической прогулки под звездами. Которую я мысленно уже запланировала. Во-вторых, он очень теплый. Прямо-таки горячий. Даже через слой его свитера и моей рубашки, мое плечо горит.

А поскольку я та еще тактильная дрянь, я прижимаюсь к нему чуть более плотно, чем того позволяют обстоятельства и свидетели. Но он не отшатывается, и я принимаю это за счастливый знак.

Очень, очень счастливый знак.

* * *

И все-таки.

Телесный контакт – это вышка. Верх эмоционального удовольствия, низ ступени эволюции. Потому что напрочь выбивает из головы все рациональные мысли, оставляя только пошлые картинки, навеянные третьесортным кино. И я настолько изголодалась по теплу чьего бы то ни было тела, что не прочь сейчас оказаться на месте той дуры, что вечно блеяла, как овца, пожевывая губу, и быть прижатой к стенке лифта сильным, накачанным, сводящим с ума от одного взгляда…

Мои фантазии прерывает едва слышный сигнал лифта о прибытии на нужный этаж. Дверцы распахиваются перед лицом, заставляя прервать сказочные размышления и контакт с мужчиной. И шагать.

Плечу тут же становится холодно, а ладонь непроизвольно сжимается в кулак, желая быть сейчас в чьей-то руке. Жадная, жадная до прикосновений женщина. Интересно, Даня сильно шарахнется, если я вцеплюсь в него как крабик клешней? Мы же, в конце концов, на полпути к фиктивным отношениям и сейчас идем на переговоры. Переговоры же скрепляют рукопожатием? А, как говорится, от рукопожатия до хождения за ручку – один шаг!

Кидаю едва заметный взгляд на монументального мужчину, шагающего рядом, и понимаю: шарахнется, еще как. Нужно подготовить почву. Нельзя вот так нападать с бухты-барахты.

Мы приближаемся к знаменательной кафешке на втором этаж нашего бизнес-центра. Данил галантно распахивает передо мной дверь, отчего мое сердечко подтаивает еще на пару сантиметров, и пропускает вперед. Мы занимаем самый что ни на есть удаленный столик из возможных, почти у туалетов, за кадкой с раскидным цветком. Уединение – наше все.

– Тебе взять что-нибудь? – помогая отодвинуть стул, интересуется Даня.

– Я сама, – возражаю и тут же кляну себя. Потому что вот эта вот самостоятельность во всем меня уже однажды до добра не довела. Ну что мне стоит уступить и дать ему почувствовать себя мужчиной? Поухаживать за мной? – Хотя да, возьми. Есть не хочу, кофе. И булочку какую-нибудь, – тараторю, пытаясь исправит положение и перевести нашу странную встречу в режим почти настоящего свидания.

Усаживаюсь, устраивая едва вмещающиеся ноги под столом, перекидываю волосы через плечо и кидаю на возвышающегося надо мной парня благодарный взгляд. Данил хмурится. Ну что? Я же не бефстроганов с пюре заказала – самый шик местной кафешки!

– Кофе вредно. Чай будешь?

Господи, он еще и из этих, повернутых на всю голову ЗОЖников. С каких пор кофе – это черный яд? Разве это не спасительная амброзия, помогающая не сойти с ума от недосыпа и людей?

Секунду размышляю, не вступить ли в полемику на счет кофейно-чайных преимуществ, но вовремя себя останавливаю. Показывать характер рановато, еще откажется от идеи повезти меня к лошадкам. Чай так чай. И просто киваю.

Красивый айтишник уходит к кассам, я откидываюсь на стуле и достаю телефон. Я тут набросала список вопросов. Надо бы пройтись глазами, чтобы ничего не забыть. За дурацким цветком ничего не видно, я бы вот, например, с бо́льшим удовольствием рассмотрела высокую хорошо сложенную на ПП мужскую фигуру, чем пялилась в телефон. Зато тут отлично виден вход, можно контролировать свидетелей нашего тет-а-тет.

Даня возвращается быстро. Я даже не успела до конца решить, где устроить свои ноги, чтобы дать ему сесть. Возвращается с подносом. Ставит перед нами два стаканчика с кипятком, кидает сахар и пакетик Гринфилда, следом ставит тарелку с фруктовым салатом.

Я не поняла, а где мой заслуженный пирожок?

Кидаю на парня напротив вопросительный взгляд, он на него отвечает коротко и емко:

– Полезно.

Ну твою ж налево. Что за тиран продуктовый!

– Ты витамины пьешь? – всматриваясь в мое лицо, садится на стул напротив. Его длинные ноги задевают мои и мы пару секунд пытаемся поделить пространство под столом.

Господи, если мы поженимся, придется выбирать мебель для великанов домой.

– Только железо, – зачем-то сообщаю ему, отвеченная кратковременной войной за подстольное место. И только потом понимаю, что вопрос максимально странный. Я что, похожа на ту, которой нужны витаминки, чтобы не слететь с катушек? Это все из-за утреннего инцидента в его кабинете, да? Или он втихаря подрабатывает коучем по здоровому образу жизни и первым делом диагностирует окружающих на предмет принадлежности к своей секте?

Только этого не хватало. А ты был так близок к идеалу, Килиманджаро.

– Так, давай сразу договоримся на берегу, влезать в мой образ жизни не надо, – наклоняюсь чуть вперед и многозначительно стреляю в него глазами.

– Хорошо, – просто пожимает он плечами. – Тогда обсудим… – разрывает пакетик чая и кидает в мою кружку.

Джентльмен на максималках.

– Да, обсудим.

Я так впиваюсь взглядом в этот тонущий в моем стакане пакетик, что кажется, чувствую напряжение каждой мышцы на лице. Я категорически не привыкла, чтобы за мной ухаживали. Он же это делает сейчас, да? В своей странноватой манере?

– Сначала я хочу знать точный адрес, куда мы поедем, – собираюсь с мыслями и спрашиваю первое из своего списка.

– Логично, – согласно кивает Даня, занятый собственной кружкой.

– И я отправлю его подруге, чтобы она знала, где я, – прибавляю весомом.

– Правильно, – снова кивает.

Непробиваемый человек, ни одна мышца на лице не дернулась. А я отслеживаю, выискивая малейший намек на нечистые помыслы, не совсем же дурочка, ослепленная желаниями.

– И я хочу знать причину. Зачем я тебе?

Килиманджаро замирает с поднесенным ко рту стаканчиком и нервно сглатывает. Его взгляд стреляет в меня непонятными эмоциями, а брови сердито сходятся на переносице. И вот это, черт возьми, уже звоночек!

* * *

– Стечение обстоятельств, слишком наседающие родственники, – отставляя свой чай, туманно объясняет Данил.

Но я понимаю. Кажется.

– Очень хотят тебя женить?

– Просто мечтают, – с кривой ухмылкой подтверждает парень напротив.

– И поэтому ты решил… привести меня?

– Ты подходишь.

– По каким критериям? – едва сдерживая рвущуюся улыбку, интересуюсь я.

Даня берет театральную паузу и магнитит меня взглядом. Долгим, изучающим. Наклоняет голову чуть в бок и скользит от глаз по траектории вниз, словно примеряется. Под его взглядом вспыхивают губы, шея, а затем и все тело. Это странно, но я словно понимаю его без слов. Он считает меня симпатичной. Вот причина. А поскольку я сама откровенно проявляла к нему интерес, еще и безотказной.

Ну и ладно. Ну и замечательно.

– Думаю, ты найдешь общий язык с моей семьей, – неожиданно говорит Даня, заставляя меня отвлечься от изучения его губ в ответ.

Общий язык с семьей значит… ну да, ну да.

– А почему не нашел реальную девушку? – наклоняюсь над столом и берусь за вилку. Салат – отличный отвлекающий фактор от моих провокационных вопросов.

– А это мы обсуждать не будем, – берется за кружку с чаем.

Он гей. Точно. Без вариантов.

Это все объяснило бы. И вот это красивое тело, и то, что он на мои откровенные попытки флирта даже взглядом ни разу не ответил, и то, что реальной девушки нет. Вот и причина, зачем знакомить родню с фиктивной!

Господи, вот отстой-то.

Непрожеванное яблоко из салата застревает в горле, но я мужественно держу лицо. Хотя кому я вру? Едва сдерживаюсь, чтобы не спросить напрямую! Но, если это так – он возненавидит за то, что пришлось отвечать. А если нет – за то, что я так подумала.

Поэтому правильный вариант – молчать в свой салат и хорошенько прожевывать пищу. Главное над ним же не расплакаться.

Смотрю в затуманенные линзами очков карие глаза и пытаюсь все взвесить. Есть же другие варианты, да? Наверняка есть другое объяснение. Он принял обет безбрачия, у него слабое либидо… От последнего еще больше тянет заплакать. Не может Даня быть из этих, просто вот никак. Он слишком хорош, а у меня слишком живая фантазия.

Точно. Есть же прекрасные способы отмести каждую теорию одну за другой…

– Тогда расскажи про родственников, – перевожу разговор в мирное русло, тихонько продумывая, как именно я буду отметать свои глупые теории.

– Есть сестра. Ей двадцать пять, все еще учится. Она очень… разговорчивая. Вы подружитесь.

Как… мило. Значит, я напоминаю ему болтливую сестру? Вот уж диагноз.

– Еще отец и его новая жена, – Даня перебирает пальцами пустые пакетики из-под сахара на столе. Нервничает.

– Мачеха, значит?

От моего вопроса он заметно дергается и крепче вцепляется в свой стаканчик чая, отчего часть кипятка проливается ему на стол. Но он словно и не замечает. Понятно, новая жена – болезненная тема. Что же за карга там?

– У тебя не сложились с ней отношения? – понимающе спрашиваю я.

– Не сложились, – подтверждает глухо. Больная, больная тема, ясно, понятно.

– А с отцом?

– Тоже все натянуто.

– Тогда зачем мы едем? – беру свой чай и делаю глоток. Фу, какая гадость эта солома. Другое дело кофе. Горькая амброзия.

– Отец изъявил желание наладить отношения.

– И ты как хороший сын…

– Хочу дать ему в морду.

На лице Дани впервые расцветает подобие улыбки. Такая угловатая и отдающая горечью, но настолько украшающая его лицо, что я не могу сдержать ответную. И еще… наконец-то он разоткровенничался, и я вижу подобие живых человеческих эмоций за его толстой, толстой броней.

– Расскажешь почему? – мягко наклоняю голову, показывая, что не давлю. Работаю местным психологом. Дорого и не эффективно, звоните.

– Сама все поймешь, если поедешь.

– Ладно, – пожимаю плечами.

Все равно все разузнаю же. Хоть бы даже у болтливой сестры!

– Значит, согласна?

– Получается, – улыбаюсь ему.

– Тогда обговорим детали?

Угу.

Я пихаю в рот очередную порцию салата и внимательно его слушаю. Правда, я стараюсь. Но все внимание на себя перетягивают его красиво очерченные губы и завлекательный жест рукой, когда он прочесывает непослушные волосы. Хотя я четко улавливаю «держаться за руки» и «изображать чувства» и тут же согласно киваю. Да-да. Держаться непременно! А потом «мы будем спать в одной комнате». И меня тут же кидает в жар. Прекрасная мысль.

А потом он кидает взгляд на экран телефона и замолкает. Нет, не останавливайся, я только вошла во вкус.

– Можем встретиться вечером и все подробно обсудить, – свайпая экран вверх, говорит он. – Обед заканчивается.

Ах да, у меня же еще честно оттяпали десять минут от обеденного перерыва. Не хочется попасться. Тоже кидаю взгляд на свои часы и прикусываю щеку изнутри. Вообще-то времени еще…

– Обменяемся телефонами? – Даня поднимает на меня глаза, отвлекая от коварных циферок на табло.

Сердце в груди начало разгоняться еще на этом его «встретимся вечером», а сейчас просто скачет галопом, пытаясь выпрыгнуть через глотку прямо в руки парня напротив. Такой он сердцеед. Я диктую свой номер, путаясь в цифрах, он сбрасывает мне на телефон свой. Мы встаем из-за стола и направляемся на выход.

– Сразу после работы? – спрашивает он, открывая для меня дверь. – Или тебе надо заехать домой?

– Можно и сразу, – заворожённая перспективой, говорю я, пока мы идем к лифтам.

В голове какая-то воздушная пена и радостный хор птичек. Это уж точно можно назвать свиданием.

– Поужинаем где-нибудь, – ну точно, свидание!

Может, стоило воспользоваться предложением и заехать переодеться? У меня есть одно платье, которое точно отмело бы парочку теорий на счет его ориентации и либидо. Бросаю кроткий взгляд на задумчивый профиль, пока мы дожидаемся прибытия кабинки, и совершенно интуитивно вкладываю свою руку в руку Дани.

Он резко оборачивается и стреляет в меня ошеломленным взглядом.

Что? Сам же сказал «держаться за руки». Я репетирую!

Глава 14. Отцы и дети, и еще раз дети

– Маршрут по Гугл картам построила? – спрашивает Сонька недовольно.

– Ага.

– Трафик интернета проверила?

– Проверила, – складываю туго скрученный свитер в сумку, зажимая телефон плечом.

– Если отклонитесь от маршрута сразу пиши мне.

– У тебя инстинкт мамаши прорезался? – смеюсь над сердобольностью подруги, оглядывая бардак на кровати.

Еще столько нужно вместить в эту маленькую, маленькую сумку… На том конце трубки повисает тишина. Я даже отодвигаю от лица экран, что взглянуть, идет ли еще вызов.

– Эй, аллё. Ты еще здесь?

– Здесь, – бурчит Сонька. – Радовалась бы, что за твою тушку кто-то переживает. Ты еще кому-нибудь сказала, во что ввязалась? – выговаривает мне. – Нет. Так что вся ответственность на мне. Удружила.

– Да расслабься ты. Даня нормальный парень, – беру очередной сверток из джинс и утрамбовываю поверх свитера. Мало ли какая погода застигнет нас на этих выходных. Это сейчас Питер решил вспомнить, что еще лето, а уже к обеду может начать подготавливаться к осени.

– Он как по учебнику про маньяков.

– Чего? – резко выпрямляюсь с майкой в руках.

– Замкнутый тихушник, располагающий к себе, ведущий не примечательный образ жизни, со всех сторон кажущийся положительным.

– Ты слишком много смотришь фильмов, – со смешком выдыхаю я.

– А ты недостаточно!

– Слушай, мы уже оставались наедине, все прошло… гладко.

Подобрать правильное слово удалось с трудом. Потому что то свидание, которое не свидание, выдалось мягко говоря странным.

– Это где он сидел на два столика от тебя?

– Просто столы… там длинные. Разговаривать это не мешало.

Хотя более глупо я себя еще не чувствовала. Ну да, покусилась на его зону комфорта своей ладошкой, ну застукали нас за этим пару человек, выходящих из лифта. Чего как шуганный от меня дистанцию такую возвел? И выбрал же местечко для вечерней встречи – русский народный колорит, деревянные лавки и столы по метру. Хотя кормили там неплохо. Борщ в хлебе – вообще вещь.

Собственно, это практически все впечатления за вечер. Почти все полтора часа, что мы там были, я болтала о себе, изредка вытягивая из Дани информацию о его семье. Клещами. И вот что мне удалось узнать: в детстве у него была собака по кличке Ти-рекс (здравствуй, фанат динозавров), его сестра все еще живет в родительском доме, а сам он съехал еще 6 лет назад. Собственно, всё. Видимо, он предполагает, что на встрече с его родственниками я буду молчать в тряпочку и с улыбкой кивать на любой вопрос. Как болванчик.

Он совсем меня не знает.

Единственным итогом встречи можно считать то, что он кратко обрисовал легенду о нашей встречи не блещущую фантазией: столкнулись на работе, вместе полгода. А еще по итогу оплатил ужин и посадил меня в такси. Если бы не странный танец возле дверцы подоспевшего Соляриса, где Даня как фокусник увернулся от моих прощальных обнимашек, это можно было бы назвать почти удавшимся свиданием.

Почти.

Я же не совсем дикая, да? Это нормально идти на тактильный контакт с человеком, который тебе нравится. Просто Дане я видимо не симпатична. Ничего личного, только странное предложение изобразить девушку. На одни выходные.

Но мы это исправим.

– Ты меня там слушаешь вообще? – вклинивается в мой монолог в голове подруга.

– Не-а, – честно признаюсь я. – Я вещи складываю. Как думаешь, брать красивое белье?

– О, господи.

Вообще-то я уже положила. Вопрос скорее риторический.

– Перцовый баллончик возьми.

– Со-ня… – закатываю глаза, пытаясь впихнуть невпихуемое – мою трёхкилограммовую косметичку.

– Ладно, я отстала. Но ты мне пиши каждый час.

– Напишу, как приеду.

– И вечером!

– Пожелаю тебе спокойных снов. Ты нервная капец. Надо больше спать, Сонь.

– У меня бессонница.

– Чай с мятой попей. Все, ладно, я опаздываю, напишу, как сяду в машину и как доедем.

– Номер тачки сфоткай, – говорит вместо «пока» и кидает трубку.

В принципе, хорошо, что есть кто-то такой заботливый и рациональный, когда я от перспективы амурных приключений лишилась половины мозга. Никак не убью в себе эту дурацкую романтическую натуру. Казалось бы, после пары шишек от граблей пора уже думать в первую очередь головой. Но вот сердечко застучало чуть громче, и я уже скачу за принцем на его же собственном коне.

Телефон на кровати издает звук входящего сообщения, на экране высвечивается «Я подъехал» от Дани.

Черт, черт, черт.

Я в одном нижнем белье, платье не поглажено, а сумка не застегивается.

«10 мин» – быстро отбиваю в ответ и несусь в коридор.

Вытаскиваю из шкафа гладильную доску и утюг, и бегу обратно в комнату. Пока утюг нагревается, умудряюсь застегнуть походную сумку, выкинув оттуда шерстяные носки. Не настолько Питер не предсказуем. И даже успеваю быстрым жестом прочесать волосы и залить их лаком с суперфиксацией.

Когда я спускаюсь по лестнице на встречу долгожданным приключениям, мысленно формирую оптимистичный план: восхитить Даню, расположить Даню, соблазнить Даню.

И на каждый из пунктов у меня заготовлен наряд и история. Он сдастся.

Правда, мой оптимизм слегка унывает, когда я вся такая красивая в летящем платье предстаю перед ним, а он удостаивает меня одним скользящим взглядом и сухим «20 минут».

Платье гладилось тяжело!

Какой дотошный, господи.

В дороге мы почти не разговариваем. На ближайшей заправке я выхожу вместе с ним, фотографирую номер машины и отправляю обещанное сообщение Соньке для успокоения. Даня, даже если и замечает мой маневр, ничего не говорит.

Он врубает в машине радио, отгораживаясь от любых разговоров, и нервно постукивает пальцами по рулю, всю дорогу до выезда из города. Напряжение сквозит во всем: и прямой спине, и застывшем на лице выражении.

Я осмеливаюсь протянуть руку и снизить громкость долбящей из колонок музыки.

– Нервничаешь? – топлю лед.

– Нет, – тут же отвечает он.

– Заметно, – улыбаюсь. – Хочешь еще раз поговорим о том, как я бег не сдала в десятом классе, потому что кроссовок порвался?

Мне чудится, или уголок мужских губ дергается от моего предложения?

– Я еще не забыл эту эпическую историю.

– Ничего, у меня в запасе много других потрясающих историй. Ты же не думал, что я успела рассказать тебе все в тот вечер?

– Даже не сомневаюсь, – хмыкает серьезный Килиманджаро и, наконец, немного расслабляется, откидываясь на водительском кресле.

Работает. Заболтать и обезвредить.

Переходим к плану «восхитить». Немного еложу на сидении, как бы невзначай задирая подол платья. Ноги – мое конкурентное преимущество, глупо этим не воспользоваться.

Но Даня даже на секунду не отрывается от дороги, чтобы взглянуть. Кремень.

Ла-а-адно.

– Что думаешь на счет теории плоской земли? – шандарахаю его вопросом.

Это работает. Даня на секунду оборачивается, чтобы кинуть в меня недоуменный взгляд, и тут же приклеивается к высоко задранным коленкам. На секунду… но все ж!

– Ты всегда задаешь такие странные вопросы? – возвращаясь взглядом к дороге, спрашивает он.

– Мне просто скучно. Не люблю тишину.

– Вы точно подружитесь с Аленкой, – очередной смешок.

– А вы с сестрой дружите?

– Можно и так сказать.

– Периодически?

– Периодически, – кивает он.

– Я со своей тоже. То есть, я, конечно, люблю ее, но расти в тени идеального ребенка непросто. Медалистка, краснодипломница, умница, красавица, карьеристка, – перечисляю на пальцах достижения моей супер сестры. – Защитница животных, детей и обездоленных, – изображаю ладонями радугу в небе.

– Твоя сестра Белоснежка что ли?

Я некрасиво фыркаю, а затем еще более некрасиво начинаю смеяться. Эй, а где-то между пластами этой непробиваемой горы затесалось чувство юмора. Не все потеряно.

– Скорее Золушка. А я одна из ее уродливых сестер.

Даня снова кидает на меня быстрый взгляд и спокойно говорит:

– Вот уж нет.

Чем вызывает предательские мурашки на ногах. Я даже натягиваю подол платья обратно, чтобы это скрыть. Такой он… вот вообще. Вроде сказал что-то очень простое по форме, а содержанием пробился до самых поджилок. Хороший, хороший Даня. Возьми меня в жены?

Большую часть пути мы непринужденно болтаем, окончательно топя ледники между нами. Ладно, я болтаю. Даня милостиво позволяет мне переговорить радио и шум встречных машин. Когда мы въезжаем на территорию какого-то поселения с красивыми двухэтажными домиками в ряд, я как раз дохожу до истории про рыбалку и моего отца, шокированного тем, как я спускаю его улов обратно в речку. Вижу, что Даня снова напрягается, поэтому пытаюсь увлечь его в разговор.

– А вы с отцом рыбачили в детстве?

– Да, – отделывается он односложным ответом, крепче сжимая пальцы на руле.

Понятно, не благодатная тема.

– А сестра с вами ходила?

– Нет, ей это было не интересно, – сворачивает на узкую улочку с точно такими же домами, как на соседней.

– А тебе нравилось?

– Да, – кивает он, подъезжая к большим кованным воротам.

Я даже присвистываю. Если я что-то и знаю о заборах, так это то, что они очень дорогие. А вот этот, могу поспорить, очень-очень дорогой. На нем даже есть домофонная кнопка!

Данил отстегивает ремень и выходит из машины. Нажимает на кнопку звонка, дожидается мужского «да» и говорит просто «это мы».

От этого «мы» меня снова покрывает колючими мурашками, но уже по спине и плечам. Уф, что-то теперь и я начинаю нервничать. Мы же, ну… вообще не похожи на парочку. О чем я только думала? Это будет грандиозный провал!

Но нервничать поздно, Даня уже забирается в салон, ворота открываются, а машина трогается с места.

Высокая взрослая версия Дани машет нам рукой в направлении пристройки справа. С ума сойти, как они похожи! Это же его отец, да? Я не успела его толком рассмотреть, только удивиться.

Мы въезжаем в гараж на две машины, паркуемся. Даня берет с заднего сидения мою сумку и вопросительно выгибает бровь. Это все косметичка!

– Там только самое необходимое, честное слово.

– Готова? – вместо претензий спрашивает он.

– А ты?

– Выбора уже нет, – сухо комментирует. Открывает дверь, вылезает из машины.

Я хватаюсь за ручку, толкаю дверцу и тоже выбираюсь наружу. Ноги слегка трясутся. Не думала, что буду так нервничать.

– Сын, – отец Дани протягивает ему руку в знак приветствия.

– Отец, – отделывается кивком головы плохой, плохой сын. Игнорирует протянутую руку и делает шаг ко мне.

Господи, как неловко. Тут же настоящий конфликт!

Отец таранит сына взглядом, который тот в свою очередь игнорирует. Кладет руку мне на спину, обжигая кожу сквозь тонкую вискозу.

– Это Лиза, – представляет меня.

Я расплываюсь в доброжелательной улыбке, рассматривая мужчину напротив. Блин, вот это генетика. Если бы не седеющие виски, никогда бы не сказала, что это отец и сын. Хотя, когда он расплывается в ответной улыбке, собравшиеся вокруг его глаз морщинки выдают возраст.

– Очень приятно, Лиза. Сергей, – представляется он.

– Александрович, – поправляет напряженный Даня.

Его отец бросает очередной непонятный взгляд на сына, но удерживает улыбку на губах.

– Сергей Александрович, – повторяет.

– Приятно позна…

– Меня подождите, меня подождите, – раздается ор сбоку.

Мы трое оборачиваемся и видим буквально несущуюся на нас блондинку с зажатыми в руках бокалами. Несмотря на то, что она совершенно не похожа на Даню, я сразу понимаю: это сестра. Та самая, с которой мы «точно подружимся». И судя по тому, как она чертыхается, разливая розовую жидкость из бокала на газон, пока добирается до нас, я в этом не сомневаюсь.

– Ну наконец-то вы приехали! Я устала пить одна! – она поднимает вверх бокал с красивой клубничкой на дне, отчего я улыбаюсь еще шире. Да, да, я очень хочу выпить. – Клубничный мо-хи-то, – звонко комментирует она. – За встречу! – протягивает мне бокал.

– Лиза не пьет, – какого-то черта влезает Даня, когда я уже тяну руку.

В смысле не пью? Я хочу этот розовый коктейль!

Игнорируя мой пышущий гневом взгляд, этот продуктовый тиран прихватывает меня за талию, впечатывая в свое тело, и кладет ладонь на живот.

– Нам нельзя.

Что???

Глава 15. Чудо японской анимации

Спорим, японцы именно так и придумали свои огромные анимешные глазюки? Просто одной девушке пришлось изображать неведомо кого и сбоку бантик, а потом еще и мнимую беременность.

Мне же не показалось, да? Даня намекаетна… О, Господи.

Я пытаюсь заставить свои глаза уменьшиться до человеческого состояния и начать моргать. Но вот стоят на против меня незнакомые люди и лица у них – отражение моего.

Черт возьми, Данил совсем шизанутый! Права была Сонька. Выдумать такое… уму не постижимо! И главное: ни словом не предупредить, ни намекнуть! Заманил-таки в ловушку, из которой не выбраться. Надеюсь, в его заднем кармане нет наручников, чтобы приковать меня к кровати и исполнить то, на что он тут всем жирно намекает…

Хотя мысль безусловно имеет горячий подтекст, меня потряхивает вовсе не от возбуждения. Я в лапах у психа!

– Поня-я-ятно, – тянет сестра Дани, все еще выглядящая так, будто ее брови скотчем приклеили ко лбу, и опрокидывает в себя один из бокалов.

Я жадно прослеживаю взглядом, как прохладный розовый коктейль с клубничкой на дне исчезает в ней, и очень завидую. Серьезно, очень. Наверное, ром приятно щекочет язык и напрочь глушит звенящую в мозгу пустоту. А я, благодаря одному психически не здоровому человеку, теперь даже этого удовольствия лишена. Боже, ну кто шутит с такими вещами? У него совсем там что ли шарики за ролики заехали?

– Я Алена, кстати, – отрывается от опустошенного бокала девушка, шумно выдыхает и тут же присасывается ко второму коктейлю в своей руке.

Счастливая.

– Вот и познакомились, – крепче прижимая к себе напряженными пальцами, говорит Даня.

Кажется, с довольной улыбкой. Стукнуть бы его чем-то тяжелым. Жаль сумка в его руках.

– Пойдемте… в дом, – собирается с мыслями столь же шокированный, как и я, Филатов-старший.

– Пойдем, – тихо повторяет мой спутник, перемещая ладонь обратно на спину и подталкивая в поясницу.

Ноги передвигаются с трудом. Сопротивляются ситуации. В кои-то веке даже рот не открывается, губы слиплись от жажды и шока. Во что я ввязалась?!

Мы поднимаемся на широкое крыльцо, входим в дом. В просторном коридоре, сверху донизу отделанному зеркалами, в гробовом молчании разуваемся. Я ловлю на себе изучающий взгляд Алены и нервно улыбаюсь ей. Напряжение витает в воздухе удушливой волной. Два дня, боже, мне придется провести здесь два дня. Хоть бы все не кончилось кровавой резней, а то руки чешутся ее начать с высокого атлетичного мужчины с дикой фантазией. Нужно срочно написать Соньке!

– Эм, мне бы в дамскую комнату, – нарочито громко оповещаю я собравшихся, нащупывая телефон в кармане платья.

Все взгляды снова приковываются ко мне. Обычно я не против повышенного внимания к своей персоне, но сейчас чувствую себя, мягко говоря, неуютно. И тому есть виновник! И смотрит он сейчас на меня карим взглядом с таким неподдельным беспокойством...

– Тошнит? Укачало?

Ба! Да он актерище! Талант! Овации, друзья, так изображать заботушку за мое здоровье, не умеет даже родная мать.

– Слегка, – сухо отвечаю я.

А кого не затошнит о новости, что ты теперь еще и фиктивно беременна?

– Прямо и направо, – указывает мне направление рукой отец семейства.

Бедный мужик. За что Даня так с ним?

Я шлепаю босыми ногами по блестящему чистотой ламинату до конца зеркальной стены и сворачиваю в закуток направо. Толкаю единственную дверь и молюсь, чтобы там был замок изнутри. Мне срочно нужно ощутить себя в безопасном уединении.

Замка́ или худосочной защелки здесь не находится. Но хотя бы сама ванная комната просторная и светлая, и не давит стенами на нервы. Я присаживаюсь на край эмалированной ванны, включаю тонкую струйку холодной воды и споласкиваю разгоряченную шею. Достаю телефон и сразу лезу в переписку с Сонькой. Она, зараза, даже не посмотрела мое последнее сообщение с фоткой машины, на которой меня увезли.

А как громко кричала «пиши мне, все время пиши»!

Вот я и пишу:

«Можешь поздравить меня, я беременна»

И тут же добавляю.

«Фиктивно. Как бонус к фиктивным отношениям»

«Нет, ты представляешь, что Даня устроил!»

«Ау, мне нужен совет. Ты там?»

Я забрасываю ее сообщениями, но она, коварная, их не читает. Да телефон, наверное, прыгает уже на столе от периодичности моих смсок!

«Срочно напиши мне!!!» – виртуально психую я.

А, ладно, позвоню ей. У нее такая бронебойная песенка на вызовах стоит, что пропустить звонок невозможно.

Уже было подношу телефон к уху, когда дверь ванны тихонько распахивается и в комнату ныряет Даня.

Да черт!

Вырубаю так и не начавшийся вызов и прожигаю гневным взглядом этого товарища с извращенной фантазией.

– Ты как? – кивает на воду.

– Беременна, – язвительно сообщаю эту глупость, что он всем объявил.

– Да, прости, что всем сказал, – останавливается у закрытой двери и опирается на нее спиной.

– Ничего себе новость, Даня! Как ты вообще додумался…

– Надо было тебя предупредить, – потирает шею рукой. – На работе все знают. А я не собирался разыгрывать эту карту, но увидел счастливую рожу папаши и это его «Сергей», и…

– Стоп. Что?

За праведным гневом до меня не сразу доходит суть.

– На работе знают? Что? – непонимающе хлопаю глазами, все больше ощущая, как меня бросает в жар.

– О твоем положении, – кивает на мой живот, которого нет.

О, боги. Я вскакиваю с насиженного места и принимаюсь расхаживать по тесному пространству – шаг вправо, поворот, шаг влево, поворот. Ловлю воздух ртом, обмахиваюсь ладонями. Бред какой. У Дани точно того… острое расстройство. О каком положении все знают? Нет никакого положения!

И тут меня пронзает шальная мысль: так вот почему я ему «идеально подхожу». Он решил, что я беременна и с самого начала хотел использовать это в своих целях!

Я резко торможу и оборачиваюсь на Даню с кровожадной улыбочкой. Сейчас кому-то будет очень неловко! И стыдно. И так же, как мне, ужасно некомфортно.

– А я не беременна!

– Ну чё вы там застряли? – наперебой мне горланит за дверью неугомонная Алена, барабаня в дверь.

Даня закатывает глаза, оборачивается и распахивает дверь.

– Идем, – раздраженно бросает ей в лицо. И делает шаг наружу.

Стоп. Он что, ничего не услышал?

– Ну ты устроил, конечно, – идущая впереди сестра Дани шипит так, что кажется, весь дом слышит. – И когда успели? – оборачивается и окидывает меня взглядом.

Таким, из разряда «ну, подруженька, ты и развратная женщина». И помигивает.

А я нет. Вообще. Даже в голове толком поразвратничать не успела!

О, боже, боже, боже, кажется, земля начала вертеться быстрее и мне реально скоро понадобиться тазик. Бредовая ситуация. Нужно срочно сказать этому чурбану в свитере, в какую лужу он нас двоих засадил!

Тяну вперед руку и цепляюсь за его локоть, пытаясь притормозить. Даня снова одаривает меня непонятным взглядом, как тогда, у лифта, но в этот раз не шарахается, как от прокаженной, а делает ход конем: двигает мою ладонь ниже и перехватывает своей горячей рукой.

И тащит за собой с упорством танка.

Затылок начинает покалывать от неизведанного удовольствия. Его хватка крепкая и настойчивая, а вся моя рука покрылась мурашками. Я даже забыла, зачем цеплялась за него в этом тесном коридорчике, путаясь в шагах. Ах да, беременность, подстава, катастрофа!

– Даня, – делаю один большой шаг для человечества и шепчу ему в ухо. – Давай поговорим.

– Позже, – кидает он приглушенно, заворачивая вслед за сестрой в гостиную.

Позже будет поздно, упрямый ты баран!

Я до хруста сжимаю его пальцы в своих, пытаясь привлечь внимание, но на его лице даже мускул не дергается. Каменный Даня. Он резко тормозит, отчего я чуть не спотыкаюсь, и впивается взглядом в картинку перед нами: его отец тискает какую-то молодуху, а та звонко хохочет.

Я недоуменно пытаюсь переварить увиденное. Взрослая версия Дани зажимает молодую девчонку в своих огромных ручищах и покусывает шею, пока мы тут изображаем пару статуй. Она задорно хихикает, пытаясь переставлять посуду на столе и шутливо отмахиваться от него. Сдается мне, Даня еще пару деталей нашего грандиозного плана утаил.

– Папа! – привлекает внимание к нам Алена, заходя за барную стойку, разделяющую кухонную зону от гостиной.

Филатов-старший дергается и выпускает из рук хихикающую девицу. Та, в свою очередь, буквально отскакивает от стола и мужчины, с которым только что зажималась, и смущенно тупит взгляд в пол, хватая в руки полотенце со спинки стула. Я все еще напоминаю рисованную японскую школьницу и не знаю, как вернуть глазам нормальным среднестатистический европейский вид.

Что, к ёшкиной бабушке, тут вообще происходит?

– Даня, – вылетает из уст прелестного создания, поправляющего налипшую на лоб светлую прядь.

Она поднимает робкий взгляд на парня, сжимающего мою ладонь, и одаривает его таки-и-им взглядом. Данил каменеет и до боли стискивает мою ладонь. Господи-боже, если я вернусь отсюда не сдвинувшейся на всю голову, то точно травмированной! Кто-нибудь, вызовите пояснительную бригаду, мой мозг взрывается.

– Рина, – выдавливает из себя каменная глыба рядом.

Девчонка продолжает комкать в руках полотенце, пока на ее плечо не опускается рука Даниного отца. Она задирает голову вверх, чтобы заглянуть в его глаза и несмело улыбается, видя ответную улыбку. Какая… милота.

Но Даня явно так не думает. Я чувствую, как он напряжен, вижу каждую застывшую в надрыве мышцу, заостренные скулы и тяжелый взгляд. Мне хочется как-то ему помочь, вырвать из этого состояния. Ведь я здесь именно для этого, да? Кидаю взгляд на милующуюся парочку перед нами, для которой мы, очевидно, только мешающий фон, перевожу на Алену, поглощающую уже третий на моей памяти розовый коктейль. Черт, эта клубничка так и манит. И весь драматизм ситуации становится очевидным.

Новая мачеха не так проста.

Тишина затягивается, а я этого страсть, как не люблю. Всегда чувствую себя очень неловко в такие моменты. Хотя неловкость в этой комнате уже ложкой можно черпать и без затянувшейся паузы между родственниками.

Положение спасает Алена, громко стукающая пустым бокалом по столешнице.

– Уф, многовато рома, – строит кислую мину и тянется за клубникой в миске рядом. – Знала б, что все здесь такие беременные, молочных коктейлей наделала, – ляпает как бы между прочим.

По комнате прокатывается приглушенное «ах» из уст девчонки в объятиях отца Дани. «Мачехой» ее язык не поворачивается назвать. Она едва ли старше меня и на целую голову ниже. А уж эти ее картинный вздохи, глаза полные ужаса и ладошка, прикрывающая рот, и вовсе заставляют усомниться в возрасте. Я раздраженно закатываю глаза.

– Алена! – одергивает дочь Филатов-старший.

– Что? – непонимающе откликается та. – Все уже в курсах. Чего затягивать эту дораму. Давайте есть, а? Что у нас сегодня, Рин? – Алена тянется к прикрытой тарелкой посудине. – М-м-м, запеканка, – морщится она, возвращая тарелку на место.

– Я тебе сделала салат! – оживает девушка в объятиях отца Дани.

– Отлично, – Алена берется за бутылку рома и наливает себе новую порцию в бокал. – Буду закусывать травой, – бурчит себе под нос. – Лиза, – обращается ко мне. – Ты любишь яблоки?

Все взгляды падают на меня. Особенно интересным оказывается полный удивления взгляд Рины, словно она только что обнаружила меня в этой комнате. Она хлопает глазами, пытаясь меня рассмотреть. Я расплываюсь в самой доброжелательной улыбке на свете, показательно прижимаясь грудью к плечу Дани. Теперь на меня таращится два удивленных взгляда.

– Я скорее по мясу, – отвечаю Алене. – С кровью.

Глава 16. Плюсик на плюсик

Знала ли я, что такое по-настоящему неловкая ситуация до сего дня?

Знала, конечно, я недавно мужику в ноздри пальцы засунула. Но крайнюю степень отчаяния испытала только сидя за столом в гнетущей тишине и жуя отвратительную запеканку, скрипящую на зубах.

Господь всемогущий, что в ней?

– М-м-м, какой необычный вкус, – делаю комплимент хозяйке, нервно сжимающей стакан с водой в руке.

Сейчас бы заполировать все это ромом и забыть, как страшный сон, а не вот это вот все… С момента, как меня оповестили, что в этом доме мяса не сыскать, потому что кое-кого от его запаха нынче воротит, и усадили за длинный стол, это первый звуки из моего рта. За исключением скрипа. Нет, серьезно, что в этой запеканке?

– Капуста с яблоками, – выдавливает дрожащую улыбку Рина.

Явно недопеченные.

Теперь понятно, к чему был вопрос от Алены. Я кидаю на нее взгляд, она прячет улыбку за очередным розовым коктейлем и ближе придвигает к себе тарелку с салатом. Счастливая. Сегодня сорвала джек-пот: и мохито вдоволь налакается и поест. Перевожу взгляд на парня, который втянул меня в эту мутную историю и сейчас тупо отмалчивается.

Даня с привычным уже каменным лицом жует. Смотрит себе в тарелку и ковыряет вилкой тесто поверх чудо-начинки от сегодняшнего шеф-повара. Атмосфера накаляется.

– Так как вы познакомились? – разрезает, наконец, тишину единственный веселый человек.

– О, – я на радостях откладываю вилку. – Это потрясающе романтическая история! – мы кратенько обговорили с Даней версию, но такое у меня сейчас настроение… – Расскажешь, милый? – обращаюсь к застывшему «парню».

Его слегка кривит от моего обращения, но, тем не менее, эта непробиваемая гора откладывает вилку и отрывает взгляд от тарелки.

– Мы встретились на работе, – с каким-то вызовом в голосе бросает он.

Я заливаюсь псевдосчастливым смехом, отчего, клянусь, кое-кто даже дергается.

– Такой ты сухарь, – шутливо толкаю его локтем. – Все было как в кино! Наши взгляды встретились и… Нет, даже не так. Все началось с ног! – держите меня семеро, кажется, Остапа на капустно-яблочной запеканке понесло.

Все взгляды прикованы ко мне. Я жадно втягиваю воздух, чтобы разразиться потрясающей историей. Мой звездный час настал!

Даня накрывает рукой мою ладонь, лежащую на столе. Я воспринимаю это как знак поддержки и ловко, пока он не очухался, переплетаю наши пальцы. Его взгляд, правда, выражает не то, чтобы одобрение, а как раз предостережение: не ляпни лишнего, Лизок.

Но я, конечно, ляпаю:

– При первой же встрече я раздела его догола! Прямо в офисной столовой!

Алена давится коктейлем и брызгает своим розовым Мохито на стол. Глаза парочки из отца Дани и его «девушки» приобретают интересную геометрическую форму: квадрат.

Довольная произведенным эффектом, откидываюсь на спинку жутко неудобного стула и беру театральную паузу. Но поскольку никто не спешит с расспросами, а Даня и вовсе, кажется, отключился и сейчас сползет под стол, продолжаю:

– Но это, конечно, чистая случайность! – тараторю на одном вдохе. – Просто мы стояли в очереди к кулеру, Даня засмотрелся на мои ноги, я засмотрелась на его кудри, – показательно тянусь свободной ладошкой к прилизанной макушке парня и взлохмачиваю. – Пытались разминуться в тесном пространстве, один неловкий шаг, и я уже на шпагате, а кусок его рубашки у меня в руках!

Я сопровождаю рассказ яркими жестами и тональностью, и в конце заливаюсь смехом, чтобы всем было понятно, где смеяться. Потому что им, по-моему, не понятно. Сидят истуканами, семейка каменных изваяний!

Но вот сбоку слышится задорное похрюкивание, а затем и заливистый хохот. Я знала, что на Алену можно положиться. Даня был прав, мы точно подружимся.

Я дарю ей свою искреннюю улыбку и, окончательно осмелев, тянусь к ее салату. Сил нет жевать эту запеканку. Она понимающе подмигивает и толкает миску ко мне.

– И что же, мой брат был сражен твоим шпагатом? – опирается локтями на стол и с интересом выспрашивает.

– Ах, если бы! Шпагат-то вышел не глубокий, видимо, не сразил. Так что после этого случая он бегал от меня, как от прокаженной. А потом… – я вновь выдерживаю паузу, накладывая себе побольше овощей. Трава – тоже еда. – В тесном офисе не получается не пересекаться, особенно, когда у одного из вас кривые руки, – намекаю я на себя. – А у кого-то – волшебные.

Я кидаю взгляд полный, как мне кажется, обожания на наши с Даней сцепленные руки, он прерывисто выдыхает совсем рядом.

– И вот так один поломанный компьютер соединил наши сердца, – заканчиваю почти правдивую историю. – И мои ноги, конечно. От полного шпагата в итоге Даня был в восторге! – добавляю, как бы между прочим, и наслаждаюсь произведенным эффектом.

Алена снова заливается громким смехом и встает из-за стола. Идет с пустым бокалом к барной стойке и гремит там бутылками.

– И мне сделай, – прокашливается Данил, не поворачивая головы.

– И мне, пожалуйста! – разгоряченная адреналином, прошу я.

Даня стреляет в меня хмурым взглядом.

– Тебе куда? – спрашивает угрюмо.

– Продуктовый тиран, – шепчу ему на ухо, наклонившись. – Безалкогольный, – добавляю громче уже для Алены.

Но не отодвигаюсь. Мне нравится, что мы окончательно сократили дистанцию. А еще то, как его терпкий одеколон забирается в ноздри и оседает в легких, хочется втянуть воздух на полную и погрузиться в этот древесный аромат с головой. Даже голова начинает немного кружиться. А еще наши ладони по-прежнему сцеплены и его жар перетекает ко мне, а мой к нему. И это чуть ли не самое интимное, что со мной происходило за последние полгода. Если бы еще его взгляд потеплел на пару градусов…

– Сделай на всех, Алён, – подает голос отец семейства, заставляя меня немного отпрянуть от объекта моей страсти.

Ничего не могу с собой поделать, это какая-то бешеная физика, магнитом тянущая меня к нему. Но вселенная несправедлива, поэтому мой плюсик встретился с его плюсиком, и как только я тянусь к нему, он отталкивается. Вывод: кто-то из нас должен стать жирным минусом.

– Ты же не пьешь, – удивляется Алена на слова отца.

– Такой повод… как не отпраздновать, – говорит явно повеселевший папаша. – Семья встретилась. Сын невесту привел.

Чего? Какую еще невесту?!

«Даня, я больше не могу. Даня, нам надо поговорить. Даня, я мяса хочу!»

Я телеграфирую эту информацию в мозг упрямцу рядом, но он еще более никчемный эмпат, чем я. И категорически игнорирует мои невербальные сигналы. Серьезно, не может он так наслаждаться этой запеканкой, созданной пытать людей, как то показывает.

И почему он, черт возьми, никак не прокомментировал эту «невесту»?

Как он вообще собирается из всего этого выкручиваться? А я? Мне сбежать вообще дадут, или сейчас мы пойдем примерять свадебное платье его матери, хранящееся на чердаке?

Я давлю из себя улыбку, пока давлюсь салатом с кинзой, которую ненавижу, и запиваю все это горе газировкой с одиноко плавающей клубничкой на дне. Алена старалась, но без рома это совсем не то. Совсем.

– Как дела на работе? – прерывает давящую тишину отец семейства.

– Нормально, – выдавливает из себя Даня.

Емко.

Мне кажется сейчас огромный воздушный шар, что раздувает мои легкие от едва сдерживаемого желания поорать, лопнет и разнесет здесь все и всех. В пух и прах. На косточки и секреты.

– А как вы познакомились? – интересуюсь у интересной парочки напротив, не выдержав дурацкой тишины.

Если бы безмолвие могло стать еще глуше – стало. Клянусь. Все присутствующие замирают в карикатурных позах, а над столом пролетает муха, которую нельзя не заметить, так она полна жизни в сравнении с окружающими меня людьми.

– У-у-у, – тихо мычит в свой бокал Алена и откидывается на спинке стула.

– Я принесу еще салата, – вскакивает с места малахольная Рина.

– Я тебе помогу, – резво подключается сестра главного героя сегодняшнего вечера.

Отец семейства шумно втягивает воздух и откладывает приборы, которыми расчленял запеканку. И смотрит на Даню. Выразительно так, со смыслом.

Блин, я точно не владею какой-то важной информацией. Скорее всего – ключевой!

Перевожу взгляд на парня рядом, его напряженные плечи тяжело приподнимаются на глубоком вдохе, а секунду спустя меня пронзает уже привычный острый взгляд.

– Хочешь посмотреть на пони?

– Их можно есть? – нервно хихикаю, не в силах справится со своим дурацким сарказмом.

Он же сливается с вопроса? Они все сливаются?

Сзади слышится звон разбиваемой тарелки и очередное громкое «ах». Нет, с этой девицей мы точно не подружимся. Я стреляю взглядом в девушку без чувства юмора и едва удерживаюсь от закатывания глаз. Она нервно шарит по полу собирая осколки и чуть не всхлипывает.

– Пошли, – звук отодвигаемого стула возвращает мое внимание Дане.

Он встает надо мной хорошо прокачанной глыбой и протягивает руку. За его спиной так удачно разгорается лампочка, что кажется, над головой светится нимб. О, нет, этим визуальным эффектам меня больше не обмануть, этот ангел очень, очень грешный.

Я вкладываю руку в прохладную ладонь и чуть не урчу от удовольствия, когда длинные пальцы крепко сжимают мои. Такая в них сила. Такая энергия. Я даже почти забываю, что он гад последний, кинул меня в открытом океане без спасательного жилета и вектора, куда плыть. Плывет сейчас только мой мозг. Ох уж этот окситоцин, выбрасываемый в кровь, что ты со мной делаешь.

Он выводит меня из кухни в коридор и мягко подталкивает к обуви, аккуратно дожидающейся меня у двери. Все происходит молча, но вроде как с немым диалогом.

«Я покажу тебе пони»

«Да-да, покажи»

«Одевайся»

«Я бы лучше разделась»

«Позже»

«Обещаешь?»

И так складно все проворачивается в моей голове, что я и не замечаю, как мы оказываемся на улице, а я жмусь к Дане, как падшая женщина. Впрочем, он не отодвигается. И это сумасшедший прогресс.

– Вроде все неплохо прошло? – нарушает идиллию в моей дурной голове мужской голос.

– Думаешь? – многозначительно выгибаю брови, отстраняясь от него, чтобы заглянуть в глаза.

Это же был мой любимый сарказм?

– Лучше, чем я предполагал, – кивает он.

А, нет, не сарказм.

Что же он предполагал, я стесняюсь спросить? Что нас будут встречать с ружьями и погонят метлой и зелеными помидорами в спину? Только такой исход мне кажется хуже, чем тот неловкий обед, что мы только что пережили. Пережили ли?

Я кидаю взгляд на наручные часы и чуть не стону в голос. Еще только полдень. Как пережить эти два тянущихся, как резина, дня? Особенно не владея полной информацией, по милости Килиманджаро.

– А ты ничего не хочешь мне сказать? – закидываю удочку.

Начать вытрясать из него информацию с наскока так себе план. Можно же и деликатно. Не выдавая свой ужасный характер с потрохами и криками.

– О чем ты?

– Тебе не кажется, что я не знаю какой-то важной детали? Ты ничего не забыл мне рассказать? – мягко стелю. И горжусь собой, честное слово.

– Ничего существенного, – пожимает плечами, продолжая быстро шагать подальше от дома.

– Слушай, так дело не пойдет… – начинаю закипать, но тут же осекаюсь.

Лошадки! Все остальные мысли выветриваются из моей голове вместе с красиво развивающейся гривой на ветру. Господи, какие прекрасные, лощенные кони! Просто пасутся среди бела дня на заднем дворе самого обычного дома. Мы подходим к невысокому забору, ограждающему жилую территорию от загона, и останавливаемся полюбоваться на лошадей.

Я глаз не могу от них отвести.

Вообще, меня очень легко увлечь. Я быстро загораюсь идеями или настроением, а уж стоит на пути замаячить приключениям на пятую точку – мозг переключается в режим «давай сотворим какую-нибудь дичь!»

Я даже не сразу понимаю, что уже перекинула одну ногу через хлипкий заборчик, просто возмущенно пыхчу, чувствуя, что что-то мешает преодолеть мне пару метров до рыжей красавицы в яблочко.

– Ты куда собралась? – удивленно интересуется «сдерживающий» фактор, вцепившийся в мой локоть.

– Погладить!

– Без подготовки нельзя, – раздается сзади мелодичный голос.

«Мачеха» тут как тут. Пришла проверить, не укушу ли я драгоценного коня? Я, конечно, не вегетарианка и все еще голодна, но не варвар.

Перебрасываю ногу обратно и усаживаюсь на забор, лицом к Рине. Забрасываю руку на плечо Дане, ̶о̶б̶о̶з̶н̶а̶ч̶а̶я̶ ̶т̶е̶р̶р̶и̶т̶о̶р̶и̶ю̶ играя роль. Она все еще выглядит так, словно ожидает нападения с вилами от нашей парочки. Нервно теребит в руках перчатки и поглядывает на Данила, будто считывая его реакцию.

– Познакомить тебя с Бонапартом? Он самый покладистый из их шайки, – предлагает мне с улыбкой.

И так она меня бесит. И улыбка, и ее хозяйка. Пора признать поражение и покаяться: Рина мне не нравится.

Но лошадки же в этом не виноваты, правда?

– Давай, – соскакиваю с забора, все еще опираясь на Даню, пытаясь урвать хоть кусочек его тепла.

– Я сейчас приду, – подает он голос. Снимает с себя мою наглую руку, живущую отдельно от меня и уже пробирающуюся к трапециевидным мышцам под тонкой тканью, и идет в сторону дома.

Рина громко вздыхает, провожая его взглядом. Если бы я была чуть большим параноиком, сказала бы, что между этими двумя разворачивается самая что ни на есть личная драма. Но это же бред, да? Ничего прям личного между женой отца и Даней быть не может?

– Он тебе так и не сказал, да? – с очередным трагическим стоном интересуется Рина.

И чует мое сердце, интуиция меня не подвела.

– Почему же… – копируя каменное выражение лица, стараюсь выгородить его вдохновителя.

– Какая неловкая ситуация, господи. Прошло два года, а мы все еще не можем находиться в одном помещении, – Рина все еще теребит зажатые в руках перчатки и с опаской поглядывает мне за спину. – Сергей очень переживает. И я. Мы так надеялись, что если он приведет девушку…

Я жадно внимаю каждое ее слово, пытаясь состыковать детальки. Божечки, что за «Тропиканка» здесь творится? Как же все ненавязчиво выведать?

– Два года не такой и большой срок, – аккуратно захожу с этой стороны.

Это как ступать на мины. Вот сейчас, похоже, первый шаг и сразу взрыв!

– Мы встречались от силы пару месяцев! – она удивленно глазеет на меня, словно я сморозила глупость несусветную. – Как можно хранить обиду столько лет?

Я буквально впадаю в ступор. Не так, чтобы могу похвастаться дедуктивными способности сравни Шерлока, но тут дважды два складывается и без корочки по высшей математике.

Они встречались с Даней?

Прохладный загородный ветерок, окутывающий голые ноги и забирающийся под платье, никак не спасает – меня кидает в жар. То есть… Даня и Рина, а потом Рина и папаша. Вот это да.

Ну какой же гад плечистый! Не мог мне сразу рассказать, чтобы я сейчас цаплю в период спаривания не изображала тут!

Слепо ищу опору за спиной и нахожу ее в виде заборчика от загона для лошадей. Прислоняюсь, как мне кажется, очень вольготно, пытаясь изобразить полное понимание ситуации на лице. Но зуб даю, выходит плохо. Не зря у новой мачехи такое выражение лица…

– Даня, конечно, все еще Даня… – с нервной улыбкой комментирует она, видя, что я молчу.

Мне это дается с трудом. Вопросы копятся с геометрической прогрессией и грозят повалить из ушей, раз рот я держу закрытым.

– Да? – подталкиваю к продолжению разговора Рину.

– Ну ты и сама знаешь, – делает шаг к заборчику, на котором я устроилась, и зеркалит мою позу, только лицом к лошадкам. – Замкнутый. Слово не вытянешь. Не контактный.

– И злопамятный, – проверяю следующую мину.

– Все еще злится? – оборачивается на меня с широко распахнутыми глазами.

– Ну, отец и девушка, за спиной… – выдаю порцию своих умозаключений и замираю в ожидании реакции. Чувствую себя сапером. Красный провод или зеленый? Красный или зеленый?!

– Как это за спиной? – ошарашенно спрашивает Рина.

Красный. Определенно, красный.

– Мы расстались, а потом Сергей… Мы случайно встретились! Даня что же, так не думает?

Да кто ж знает, что думает этот человек-ребус! Если бы можно было залезть в его наглухо закрытую голову. Но судя по тому, какое шоу он тут для родни устроил… наверное, не думает.

Я просто пожимаю плечами, прикусывая свой длинный язык. Сейчас как сболтну…

– Боже, – очередной страдальческий выдох заставляет меня скривиться. Нельзя же быть такой девочкой-ромашкой. И вот это нравилось Дане? Серьезно?

Я окидываю взглядом субтильный силуэт застывшей рядом девушки и раздражаюсь еще сильнее. Если можно придумать двух абсолютно противоположных людей – то это мы с ней. Она вся такая миниатюрная, хрупкая и нежная фиалка, блондинка с нежным голосом и фирменным придыханием Мэрилин Монро. И я. Как там говорит мама: уродилась же лошадиная сила? Из лучших побуждений, конечно, и со своим странным юморком, что, кстати, у нас семейное. Но все же.

И, конечно, Рина совсем не виновата, что такая вся из себя героиня советской сказки, а я, возможно, просто завидую. Но какого черта она, а не я? Почему красивый умный мужик западает вот на таких, которым нужен «папочка» в отношениях. Хотя постойте, папочка как раз нашелся. А Даня остался не у дел. Может поэтому злится?

– Так как же так вышло, что вы с Сергеем… – теряя бдительность, спрашиваю я.

– Правда, случайно, – с энтузиазмом говорит она, будто ждала этого вопроса. – Мы были знакомы, Даня знакомил. Как-то встретились с Сергеем в магазине, через несколько месяцев от расставания. Он что-то пошутил, я посмеялась. Потом пошли кофе выпили. Просто… все, что мне нравилось в Дане, было и в Сергее, а все что мне в нем не нравилось, в нем не было. Понимаешь? – с надеждой заглядывает мне в глаза.

Эм… ну не особо. Что не нравилось? Возраст? Отсутствие седины? Подтянутая упругая…

– И мы, конечно, не хотели обидеть Даника, – «Даник» – какая мерзость, господи. – Но нельзя же жить с оглядкой на чье-то счастье, упустив свое.

Рина опускает взгляд на свои руки и теребит колечко на безымянном пальце. Пока левом.

И черт. В этот момент во мне проскакивают проблески понимания. Правда. Ну встретились два одиночества, ну понравились. Ну не смущает их разница в возрасте и обоюдное прошлое. В конце концов, что для одних – семейная драма, для меня – открывшаяся возможность.

– Ты сможешь… поговорить с ним? – вырывает меня из плена собственных коварных планов Рина.

– Поговорить?

– Ну да. Раз вы тоже строите семью, ты понимаешь.

Ах да. Мы «строим семью». Обман, в котором я стала невольной соучастницей выглядит все менее красивым. Я, конечно, не идеальна, но все эти мстительные игры совсем не для меня.

– Пожалуйста, – ладонь накрывает прохладная рука, привлекая к себе мое внимание.

Видимо, выражение моего лица она приняла за возражение.

– Мы очень хотим сохранить семью.

И так это искренне звучит. Черт. Мне становится окончательно не по себе.

Я просто киваю, отталкиваюсь от забора и делаю шаг в направлении дома. Нужно поговорить с Данилом. Сейчас. Немедленно! Участвовать в этом фарсе дальше нет никаких сил. И чего я привязалась к этой девчонке, навесила с порога ярлыков. Что ревность с человеком делает. Я ведь сразу почувствовала конкуренцию, а этого мое эгоистичное нутро ой, как не любит. Еще со времен предыдущего опыта с изменами и некрасивым дележом нажитого имущества.

Я направляюсь в дом, высматривая по пути высоченный силуэт. Куда же он запропастился? И с какого фига вообще оставил наедине со своей бывшей? Надеялся на кровавые разборки? Он поэтому меня сюда притащил, думал, я покажу характер во всей красе и устрою тут маленькую революцию, свершив его маленькую пакостную мстю?

Не судите, люди, по оторванному карману! Я совсем не из таких.

Дергаю дверь и захожу в дом. По памяти шагаю до гостиной – никого. Да где этот гад молчаливый? Осматриваюсь, ища хоть одну живую душу, взведенная сама собой уже до максимума. Сейчас найду его и как выскажу все, что думаю! И плевать, что при свидетелях. И домой. Я уезжаю. Где моя сумка?

Разворачиваюсь и буквально натыкаюсь на отца Дани.

– Потерялась? – галантно делает шаг от меня, увеличивая сокращенное мной расстояние.

– Скорее потеряла, не видели мою сумку?

– Отнес ее в вашу комнату, – кивает на лестницу. – Второй этаж, первая дверь направо.

– Спасибо, – благодарно киваю и быстро взбегаю по лестнице.

Толкаю дверь комнаты, обыскиваю ее взглядом. Нахожу сумку у кровати. Большой. Это было бы… интересно! Но нет. Я все решила. Осталось только найти этого мстительного тихушника.

Но он находит меня сам.

– Раздевайся, быстрее! – сходу бросает Даня, не давая мне и слова сказать. Прикрывает дверь и тяжело дышит, словно бежал.

– Что, прости? – я невольно делаю шаг назад, сжимая пальцами подол свободного платья.

Он застал меня врасплох. Снова. Редкий кадр.

– Так нужно, – шагает за мной, стягивая с себя свитер. Я слегка зависаю на появившихся кубиках и широких плечах, и пропускаю момент, когда он ныряет мне за спину и тянется к застежке на платье.

– Нет-нет-нет, подожди, – пытаюсь уйти от его рук. Нельзя, нельзя, нельзя. Мы же собирались поговорить. Я собиралась!

– Лиза, у нас сделка!

– Об обнаженке и речи не было! – верчусь в его руках, все пытаясь выбраться. Но он ужасно сильный для офисного технаря. И цепкий. А еще настойчивый!

– Лиза! – рычит мне на ухо, посылая мурашки по плечам.

Нехороший человек, ну что творит, а? Кручусь на месте, пока не оказываюсь к нему лицом к лицу. Из коридора слышатся шаги, затем звук поворота дверной ручки.

– Поздно, – шепчет Даня.

Секунда и его горячие руки ныряют под подол моего платья, а жесткие губы накрывают мои. А вот и первый фиктивный поцелуй. Очень, очень, очень... настоящий!

Глава 17. Жертва зеленых игуан

Даня

Горячая ладонь скользит по моим плечам, молчаливо поддерживая нашу легенду. Лиза хороша. Очень старательная.

И умеет импровизировать.

Я смотрю на приближающуюся Рину, и в груди ворочается неприятное чувство. Мы не виделись сколько? Год? Полтора? С момента, как я застукал ее в объятиях папаши, едва мы расстались. Не сказать, что взаимные чувства были сильными, а расставание эмоциональным. Мы просто пробовали, особо ни на что не надеясь, и не сильно расстроились, когда поняли, что не стыкуется. Но факт предательства за спиной – он возвел эмоции в квадрат.

Сделал ее особенной, несмотря на отсутствие глубоких чувств. Просто потому, что мы теперь навсегда связаны.

– Познакомить тебя с Бонапартом? – предлагает Лизе.

Та шустро спрыгивает с забора, на который успела забраться в попытке познакомиться с лошадьми поближе и с энтузиазмом соглашается. Я чувствую себя некомфортно. Нам было не о чем разговаривать, когда мы были вместе, теперь и подавно. Зачем она пытается сломить между нами стену? Я не прощу предательства, на что бы отец не надеялся.

На горизонте появляется Аленка и активно машет рукой, привлекая мое внимание.

– Я сейчас приду, – отталкиваюсь от забора и шагаю мимо застывшей Рины.

Она явно напряжена. «Хоть что-то» – усмехаюсь про себя.

Иду в направлении покачивающейся посреди лужайки заднего двора сестры.

– И кого ты пытаешься обмануть? – Аленка прищуривается, пытаясь одарить меня скептическим взглядом, но выходит это скорее карикатурно, чем обличающе.

Не потому, что из нее плохой выпытыватель тайн, в этом ей как раз нет равных. Просто после четырех насчитанных мной мохито, равновесие ее подводит, и она угрожающе кренится, пытаясь сохранить баланс на высоченных босоножках. И кто так обувается загород?

– Подробнее, пожалуйста, – усмехаюсь я, складывая руки на груди.

– Господи, да никакая она тебе не девушка! – угрожающе громко шипит она.

Я оглядываюсь назад, проверяя достаточную удаленность от двух заинтересованных ушей. Все нормально, Лиза с Риной по-прежнему трепятся о лошадках. Какая неожиданная идиллия. Хотя примерно на это я и рассчитывал, оставляя их наедине, Лиза заговорит любого. И отлично входит в роль.

Ладонь до сих пор жжет от ее цепких пальчиков.

На всякий случай хватаю сестру за локоть и увожу за угол, минимизируя риски быть услышанными.

– Что ты несешь, – закатываю глаза. – Я тебя прошу, снизь скорость, – забираю из рук Алены очередную порцию возлияний. – Иначе через час будешь валяться под тем кустом. Снова.

Киваю на разросшуюся тую у забора.

– Э, не было такого, – возмущается она.

– Выпускной, – напоминаю я.

– А. Ничего не помню. Хо-ро-оший был вечер.

– Да, ты тогда, кажется, твердо решила, что со дня на день тебя завербует ФСБ.

– В свое оправдание: Николай Георгиевич произнес очень странную выпускную речь! – высокопарно взмахивает пальцем моя сумасбродная сестра. – А потом все пытался зажать меня в темном углу.

– К тебе клеился завуч? – удивленно вскидываю брови. Этими подробностями она не делилась. Знал бы, наведался в школу с объяснительно прикладной миссией. Извращенец старый.

– Фу. Ему же лет шестьдесят. Он точно хотел меня завербовать, – убежденно мелет Алена.

Господи, мозги в этой семье достались только мне.

– Но ты меня не отвлечешь, паршивец! Я трезва, как стеклышко. Что за шоу ты устроил для папочки?

– Понятия не имею, о чем ты, – твердо стою на своем.

Аленка хоть и не блещет жизненной мудростью, аналитические способности – общий Филатовский ген – на ней не отдохнул. Я быстро соображаю, где мог проколоться и, не найдя видимых улик, сохраняю бесстрастное лицо.

Плечи еще хранят тепло проворных ладошек, вызывая приятное покалывание на затылке.

– Серьезно? – очередной хитрый прищур. – У бедной девчонки чуть глаза из орбит не вылезли, когда ты ее папе представлял и живот наглаживал!

– Просто мы изначально не планировали посвящать вас во все новости, – пожимаю плечами, держа уверенную позицию в своем вранье. Просто если сознаться – она тут же всем раструбит. Трепло.

А я еще не получил удовольствие в полной мере от лиц папаши и Рины.

– Ага, как же. Она чуть не подавилась на слове «невеста».

– Потому что мы не собираемся связывать себя пережитком прошлого в виде штампа, – отмахиваюсь как само собой разумеющееся.

Аленка выдавливает между зубов что-то вроде «козлина», но точно разобрать сложно.

– А что на счет того, что она не в курсе вашей предыстории с новой мамочкой? – смакуя каждое слово, произносит она.

Язва мелкая.

– Ничего. Я просто не стал посвящать ее в эту старую историю.

– Ой ли, – качает она головой. – Старая?

– Конечно.

– Об-ман-щик, – выговаривает по слогам, тыча в меня пальчиком. – Я все про тебя знаю. И вижу насквозь. Лиза такая же тебе девушка, как я – артистка цирка дю Солей. Никакая!

– Она так тебе не понравилась? – иду в обход ее неуемной версии и увожу с опасной тропы.

Черт, если она раскусила нас с ходу, отцу тоже не составит труда. Филатовский аналитический склад ума не дремлет даже под гормонами и горячим желанием примирения. И тогда я буду выглядеть жалко. А жалость – совсем не то, что задумывалось по плану.

– Она прелесть! – восклицает Аленка. – Оч крутая. Поэтому и не понятно, что ей делать с тобой.

– Ну спасибо.

– Серьезно. Ты вообще не из ее лиги. Что бы могло ее с тобой свести?

– Любовь с первого взгляда, – хмыкаю я.

– И глубокого шпагата, да-да, – задумчиво дует губы сестрица. – А! – неожиданно распахивает рот в изумлении. – Она эскортница! Ты ей заплатил!

Ее догадка, как пуля, прострелившая плечо навылет. Как она это делает, черт возьми? Неприятное слово на «э» обжигает неправильностью и у меня возникает иррациональное желание защищаться и защищать. Надеюсь, свои идиотские выводы Аленка не озвучит получательнице, Лиза точно не заслужила такого.

– Еще одно такое слово и я очень разозлюсь. Ясно? – получается даже чересчур гневно. Так, что Аленка отшатывается.

– Вау. Какая страсть, – усмехается зараза. – Но я все равно не верю.

– Какое разочарование, – в тон ей говорю я.

– Даже если вы засосетесь у меня на глазах, – передразнивает она.

– Фу, извращенка.

Из дома доносятся голоса, в которых я смутно узнаю поставленный голос своей напарницы на эти выходные и отца. Обрабатывает очередную девушку сына? Я свожу брови и прислушиваюсь. Голоса быстро смолкают. Разошлись? Двинулись дальше?

Выглядываю из нашего с сестрой укрытия и кидаю взгляд на горизонт, где оставлял Лизу в надежной болтательной компании. Одинокий маленький силуэт дает подтверждение: не показалось. Лиза в доме.

Наедине с ним.

– И сколько ты ей заплатил? – вырывает меня из мыслей неугомонная сестрица.

– Считаешь, я опустился настолько, что плачу за секс? – раздраженно кидаю ей.

– Да нет между вами ничего, – фыркает она, вырывая у меня из рук свой бокал и присасывается к трубочке, невинно хлопая глазками.

Как же она меня бесит в такие моменты.

– И уверяю тебя, это очевидно. Всем, – добавляет с усмешкой.

Зараза.

Разворачиваюсь в сторону дома и быстрым шагом иду ко входу. В крови бурлит адреналин, подстегивающий на безумства. Очевидно, значит.

– Ну куда ты рванул? – несется за мной сестра.

И гаденько смеется.

Я испытываю странную смесь из раздражения, злорадства и предвкушения от собственной затянувшейся игры. В груди гулко бьется сердце, пока я взлетаю по лестнице в дом, а затем и на второй этаж, когда понимаю, что внизу никого. Надеюсь, отец не взялся за старое и не устраивает тур по дому в излюбленной манере. Экскурсовод из него хреновый, конечный пункт обычно заканчивается под юбкой.

Аленка тащится за мной в надежде на очередное феерическое шоу.

Напоминает игуану, цапнувшую жертву, чтобы потом ходить за ней и ждать, что отбросит коньки.

Я достигаю своей бывшей комнаты в несколько шагов и дергаю ручку. Лиза там одна. Облегчение переходит в мгновенную вспышку зародившегося еще на лестнице плана. Хлопаю дверью, и бросаю ей:

– Раздевайся!

Будет Аленке феерическое шоу!

Глава 18. Коварный бог поцелуев

Лиза

Есть теория, что самое важное о мужчине скажет первый поцелуй. Если так, у меня плохие новости: Даня тот еще доминант.

Хотя кому я вру! Новости прелестные. Обожаю властных мужчин и их неугомонную тягу захватить тебя, как трофей, и вытворять немыслимые штуки ртом, руками и… Наверняка есть еще штучка, которой он может меня удивить.

Я, конечно, понимаю, что наш первый поцелуй – скорее показательное выступление для зрителей позади. Но кто я такая, чтобы упускать этот прекрасный шанс?

Так что я пускаю свои руки гулять по широким плечам, позволяю пальчикам утонуть в непослушных кудрях на мужском затылке и с остервенением вгрызают в жесткий рот. Даня напал без предупреждения, но я давненько заготовила белый флаг. Жаль, что дальше силового приема он не шагает. Эй, алё, тут полная капитуляция, можешь захватывать территорию! Чтобы убедить его в серьезности своей позиции, поглаживаю плотно сжатые губы языком до тех пор, пока он не поддается и не раскрывается. Хватка на ягодицах, куда его беспардонные шершавые ладони полезли вопреки моей воли, становится крепче. Уф. Да.

Наши языки сплетаются, из меня вырывается пошлющий стон удовольствия, из него – какое-то ошеломленноепыхтение. Вкус клубничной газировки затапливает рот, и я с наслаждением утопаю в нем. Как виртуозно, оказывается, тихие доминанты владеют языком! Как умеют поедать тебя, ломая малейшую попытку призвать мозги.

К черту мозги!

Театрально целомудренный, хоть и нарочито страстный, поцелуй быстро перерастает в эмоциональную битву. Мы находим идеальный угол стыковки и погружаемся глубоко друг в друга: больше влаги, больше бесстыдных звуков, больше стыковки телами. Я жмусь к идеальному торсу, восхищаясь, как же мы подходим друг другу физически: как ключик к замочку. Кожа вспыхивает от пяток до шеи и жар медленно крадется по щекам к самой макушке. Я буквально пылаю. Еще пара таких зажигательных минут и в ладонях Дани будет не моя задница, а горстка пепла.

Ох, как он меня сжимает.

А потом одна неуправляемая ладонь ныряет мне в волосы и стягивает их так сладко, что за моим стоном почти тонет другой звук: захлопывающейся двери. Сердце трепыхается, обезумевшее от скачка адреналина, пальцы сами собой скользят вниз и нащупывают кте самые вкусные кубики. Очень, очень вкусные! М-м-м, кожа к коже. Восхитительно. Меня крепче сжимают в крепких руках, рискуя раздавить к чертям, тогда как поцелуй становится мягче. Этакая тягучая волна, легкие поглаживания, прикусывания, гортанные звуки, переливающиеся из моего рта в его и обратно.

Боже, этот поцелуй должен войти в каноны первых поцелуев.

Если не убьет мои звенящие нервные окончания.

То, что все заканчивается, я понимаю не сразу. Коварный бог поцелуев вводит меня в заблуждение: скользит жесткими пальцами вниз по бедру, рассыпая разряды по коже, переходит на талию, на мгновение сильно сжав ее пальцами. И лишь когда разжимает руку, крепко фиксирующую мой затылок, до меня доходит – он так прощается с моим телом. Я распахиваю глаза и еще успеваю запомнить его лицо с прикрытыми веками и полным отсутствия контроля на лице. Его губы – все же мягкие, да, жесткие, но такие мягкие – прощально запечатывают мои. Глаза распахиваются.

Какого там цвета они у него? Так вот, сейчас – это сплошная тьма. Никакого цвета, только огромный зрачок, делающий его взгляд почти безумным.

Три секунды. Три быстрых скачка сердца. Вот сколько Дане нужно, чтобы снова стать непроницаемой глыбой. Кинуть взгляд мне за спину, выпустить из своих рук. Буркнуть что-то типа «спасибо» и трусливо сбежать.

Что это еще за «спасибо»???

Я что ему тут благотворительная поцелуйная акция?

Дверь сзади снова хлопает. Я стою, примороженная к полу, руками хватаю воздух. Один шаг на подрагивающих ногах и опускаюсь на постель королевских размеров. А ведь стоило только подтолкнуть Даню, и мы оказались бы на ней вдвоем. Но я не такая, да. В доме его родителей, при свете дня, после первого же безрассудного поцелуя!

Хотя самоубеждение не работает.

Я еще какая «такая»! Полгода. Пора выходить уже из затяжной депрессии.

Откидываюсь спиной на мягкий матрас, протяжно выпуская сжатый легкими воздух, ногой задеваю сумку под кроватью. Черт, я же собиралась смыться из этой мыльной оперы и помахать сумасшедшему Дане ручкой. Но, кажется, планы изменились.

И я не прочь доиграть роль до конца.

Глава 19. Открытый космос между нами

Даня

В странном оглушенном состоянии понимаю одно: мне холодно.

Меня колотит.

Стою внизу лестницы и не помню, как здесь очутился. Ноги шли, а мозг не работал.

Состояние некой тревожности не проходит. Что это, дьявол побери, было? Кидаю взгляд на второй этаж, словно там в любую секунду может появиться силуэт девушки, вынесшей мне мозг.

«Мы так не договаривались» – звенит возмущенное в моей голове. И вторится вкусом сладкой газировки на языке.

Запускаю руку в волосы и привычным успокаивающим жестом прочесываю их назад, с удивлением отмечая, что рука дрожит. Та самая, что касалась обнаженного бедра, а потом… Она что, не носит нижнее белье?

Желудок скручивает. Нужно отдышаться. И пораскинуть мозгами, затвердевшими под натиском этой неуправляемой девушки. Нужен был просто поцелуй, картинный, показательный. А вышла сцена из «Декамерона». Пугающая своей реалистичностью.

Неизвестно как.

Хорошая новость – эта сцена не могла не убедить Аленку. Плохая… да черт его знает. Ничего не соображаю. Дыхание все никак не восстановится, словно стометровку бежал. Хотя может и бежал. Секунду назад был в комнате – и вот стою у подножия лестницы. Полуобнаженный.

От легкого воспоминания, как по коже скользили женские пальцы, снова охватывает волна дрожи. Замерз. Нужно одеться. Но вернуться в комнату слишком… странно? Нет, странно не должно быть. Должно быть нормально. Это же нормально, да?

Делаю шаг по ступеньке вверх.

Нормально испытывать какие-то эмоции от контакта с красивой женщиной.

Еще шаг.

Нормально, что она ответила.

Шаг.

Нормально, что вышло так…

Черт.

Оказываюсь перед дверью прежде, чем успеваю выстроить мысли в связный поток. Опускаю ручку, вхожу в комнату. Весь выстроенный поток снова летит к чертям в открытый космос. Нет ничего нормального от того, что в грудь врезается кувалда и дробит легкие от картинки перед глазами.

– Ты надела мой свитер? – сквозь разбитые кости выходит почти свистяще.

Потому что надела и танцует. Кто вообще танцует дома? А носит чужие свитера с улыбкой на лице? Чудная.

Лиза резко тормозит свое кружение по комнате, откидывает с лица налипшие пряди и смотрит на меня удивленным взглядом. Словно не ждала. А потом расплывается в еще более широкой улыбке. Красивой. Да чтоб тебя.

– Грела для тебя, – смеется, делая шаг на встречу.

Я бы отступил, но некуда, позади закрытая дверь. А ноги вросли в пол. И в глубине сознания проплывает одна едва уловимая мысль: не хочу. Хочу стоять и ждать, когда подойдет, смотреть, как снимает с себя мой свитер, наверняка насквозь пропитавшийся ее запахом горьковатой вишни. Хочу, чтобы снова застала меня врасплох своими проворными пальцами, а потом найти повод устроить еще один показательный поцелуй. Я бы уступил.

Иррационально и глупо.

Голова туманится от этого ее коварного прищуренного взгляда и задорной улыбки. И оттого, как легко она порхает по небольшой комнате, в долю секунды оказавшись передо мной. И как выскальзывает из моего свитера – точь-в-точь, как я представил всего мгновение назад. Легкая ткань платья немного задирается, обнажая спортивные бедра, и я с трудом втягиваю воздух через рот.

Это чувство сложно спутать с другим. Острое, ничем не оправданное влечение.

Взгляд скользит выше и меня, наконец, кидает в реальность. С размаху и без удовольствия. Потому что деталь, которую напрочь выветрило из моей головы, слишком существенная. Это, мать твою, важнее всего на свете.

И я не могу так обойтись с беременной девушкой.

Если бы мы оба были свободны…

– Спасибо, – перехватываю из ее рук джемпер и быстро его надеваю. Будоражащий запах ожидаемо бьет по рецепторам, но я заставляю тело заткнуться. Самое неподходящее время, самая неподходящая кандидатура.

Становится не по себе от того, что творилось в моей голове несколько мгновений назад, и я пытаюсь сгладить углы.

– Прости, что напал. Больше этого не повторится, – поправляю ворот свитера, отводя взгляд. – Поддался на провокацию сестры.

Тишина в ответ слегка напрягает и приходится взглянуть Лизе в лицо. Не заметить, как гаснет ее улыбка невозможно. Чувствую себя последним ублюдком. Но у нас же простой договор.

– Соглашение в силе? – спрашиваю аккуратно.

– Конечно, – преувеличенно бодро говорит она. – Меня же еще не прокатили на пони!

– Ты уверена, что тебе можно? – снова опускаю взгляд на ее живот. Это не кажется такой уж безопасной идеей.

– Ты намекаешь, что я слишком большая для бедной лошадки? – досадливо морщит нос, вызывая желание улыбнуться. Забавная. – Я же не полезу всерьез на пони! – восклицает, размахивая руками. – Выберу коня покрупнее и поспокойнее.

– Я скорее имел в виду…

– Бонапарт выглядел весьма приличным конем! И Рина его посоветовала. Кстати, о твоей бывшей подружке… – она отступает на шаг и поворачивается ко мне спиной. – Ничего рассказать мне не хочешь?

Рина.

– Зачем? Видимо вы уже достаточно сдружились, чтобы обсудить все женские секреты, – раздраженно говорю я. Не ожидал такой откровенности от бывшей.

– Мог бы и посвятить в семейную драму. Чувствовала себя полной идиоткой.

Она подходит к кровати и берет с нее свой телефон. Экран в ее руке загорается, но не увидев на нем ничего интересного, она его выключает.

– Есть еще что-то, что я должна знать? – оборачивается на меня.

«Меня к тебе влечет»

– Нет.

– Отлично. Так что, меня кто-нибудь прокатит на лошадке?

Глава 20. Лошадиные бега

Лиза

Вот… дурень.

Ладно, полудурень.

Совершенно непробиваемый человек. Я ему тут себя на блюдечке с голубой каемочкой, а он с каменным лицом мне «фи». Ладно. Еще посмотрим, чья возьмет. Его железная выдержка против моего броненапора. Раунд начался!

Мы спускаемся в гостиную, где нас уже поджидает шушукающееся семейство. Алена, правда, в приглушенном разговоре не участвует, а мирно попивает очередную порцию коктейля, развалившись на сером диванчике посреди комнаты. Когда мы появляемся, разговор стихает и три пары глаз обращаются к нашим весьма заметным персонам. Окей…

Данил находит мою руку и сжимает ее. Кажется, даже не осознанно. Я, конечно, пользуюсь ситуацией и льну к нему чуть ли не всем телом, прилипая банным листом – не отдерешь. Шагаем к дивану, на котором расположилась сестра Дани и останавливаемся позади него. Я кладу телефон на подлокотник и опираюсь о диван бедром. Алена отрывается от коктейльной трубочки и задирает голову повыше, чтобы заглянуть брату в глаза.

– Беру свои слова обратно, братик, – с усмешкой говорит она, многозначительно кривя уголки губ.

Даня не удостаивает ее ответом, обращается то ли к отцу, то ли к его пассии.

– Можем устроить конную прогулку? Лиза хочет покататься.

– Да, я… я организую, – чуть ли не вскакивая с места, отвечает Рина.

От меня не укрывается, как закатывает глаза сестра Дани, снова шумно присосавшись к бокалу. И как улыбается его отец, сжимая в руках ладонь суетливой девушки.

Мы стройной процессией из трех человек снова выходим из дома и идем в сторону загона. Лошадок на поле не видно, и я удивленно кручу головой, выискивая их взглядом. Они же не ускакали, да? Они же не дикие в лес срываться?

Даня аккуратно направляет меня рукой, когда я туплю на горизонт, обеспокоенно ища коричневые пятна, и разворачивает в сторону невысокой постройки. Я сразу понимаю, то это конюшня. Не только по характерному запаху, но и виду. Именно такие показывают в американских фильмах. Мы заходим в полутемное помещение с прорезиненным полом, вызывающим неподдельное изумление. Ноги слегка пружинят при ходьбе, и это интересное ощущение. Вдоль стен расположены загоны, огороженные деревянными перегородками, на каждой из дверок, над которой торчит породистая голова, прикреплена табличка с именем. Я сразу узнаю Бонапарта, которого мне рекомендовала Рина и, не глядя на остальных, несусь к нему.

– Погладь его по шее, – рядом тут же оказывается главный знаток поняшек, как я поняла. – Вот так, – показывает Рина. – И поговори с ним, только приветливо и спокойно. Так вы знакомитесь.

Я повторяю показанные движения и как дурочка произношу единственное, что приходит в голову: хороший, хороший конь.

– Доверие лошади очень важно, иначе он может не дать себя оседлать, – с горящими глазами рассказывает Рина.

– Откуда ты столько о них знаешь?

– Я с детства занималась верховой ездой. Рядом с нашим домом был ипподром и всех девчонок отдавали заниматься туда, пока мальчишек тренировали в футбол. Это любовь на всю жизнь, – любовно поглаживая подставленную морду Бонапарта, делится она. – Сергей купил мне их. Теперь я учу верховой езде.

– Серьезно?

Вот уж щедрый папик.

– Да, вожу детишек и парочки на фотосессиях. Наш Бони звезда. Да, красавчик? – трепет разомлевшего коня за гриву. – Пошли, покатаем Лизу.

– Я возьму Тэтчер, – сзади Даня, о котором я успела позабыть, переключившись на другого красивого жеребца, уже тащит за поводья лошадь на улицу.

Чуть более светлая коричневая лошадка бодро гарцует за мужчиной, уже оседланная. И когда успел?

– Ты тоже поедешь? – удивленно интересуется Рина. – Ты не катался с…

– Не пущу же я ее одну, – не поднимая на нас взгляда, поправляет уздечку и проверяет крепления.

«Её» — это видимо меня.

Класс. Что может быть круче романтической прогулки на лошадках?

Рина готовит мне Бонапарта, параллельно рассказывая с какой стороны правильно подходить, куда вставлять ногу и где браться за холку, чтобы конь не почувствовал. Я внимательно слушаю, нетерпеливо притаптываясь рядом. Щекочущее ощущение предвкушения разворачивает целую кампанию в животе. Быстрей бы уже!

Когда Рина дает отмашку я вставляю левую ногу в стремя, отталкиваюсь от земли и довольно ловко перебрасываю правую ногу через сидение. Да я рождена для верховой езды!

Даня подходит к бывшей девушке, наклоняется чуть ли не к самому уху и что-то тихо у нее спрашивает. Та только утвердительно кивает.

Радостное настроение несколько меркнет. Я не так, чтобы ревную, но что это за томные шушуканья на моих глазах? Это даже как-то неприлично! Даня отходит, резво вскакивает на свою лошадь и медленно подходит на ней к нам с Бонапартом.

– Только едем медленно, не подгоняй его, ясно? – выразительно смотрит мне в глаза, дожидаясь утвердительного кивка.

И я киваю. Куда подгонять? Я пока не уверена, что сделаю на нем хоть шаг.

Хотя, когда лошадь Дани начинает двигаться вперед, мой прекрасный конь тоже подается вперед.

Делает несколько шагов и останавливается. Бонапарт, чертов полководец, не понимает, что я не просто так на него взгромоздилась, и принимается нагло жевать траву. Его морда наклоняется низко-низко, отчего меня опасно кренит вперед. Перевешивает то, что, казалось бы, не должно – грудь.

– Ой-ей-ой, – тихо кудахчу я, пытаясь словить баланс.

– Держись, – протягивает руку вовремя подоспевший принц на песочной лошади.

Я крепко хватаю протянутую ладонь и с ужасом сжимаю ее. Я не удержусь, не удержусь. Пропахаю землю носом, а сверху еще и получу плевок в лицо от наглой живности. Или это верблюды славятся такой беспардонностью?

– Не бойся, – успокаивает Даня с полуулыбкой. – А ну пошел, но! – подгоняет наглого жеребца, выравниваясь рядом со мной.

Бонапарт тоскливо поднимает морду, отрываясь от увлекательного занятия, и снова трогается с места. Неспешно. Да, Рина была права, он самый не ретивый конь, но капец какой своенравный! Хочу ем, хочу – иду. Никакого уважения к оседлавшим его женщинам. Даня выпускает мою руку, чтобы я покрепче схватилась за ручку на седле и подстраивается под наш с Бонапартом шаг.

– Первый раз верхом? – понимающе спрашивает мой рыцарь.

– Ага. Это из тех мечт, которые, знаешь, все держишь в голове «вот бы когда-нибудь…», но так и не добираешься.

Не так быстро, Бони, не так быстро!

– Я же говорил, выходные мечты, – хмыкает Даня.

– О, да! – с сарказмом отвечаю. – Даже не знаю, что больше напоминает мою влажную мечту: неловкий разговор с твоей бывшей или полное отсутствие нормальной еды. Скажи, что ты добудешь нам мяса, молю, – поворачиваюсь на него с выражением мольбы на лице.

– Я постараюсь, – серьезно кивает он.

Мы продолжаем медленно двигаться вперед, я постепенно привыкаю к ритму и даже, кажется, начинаю понимать, как нужно сидеть, чтобы позвоночник не вывалился в трусы. Мне даже начинает нравится. На самом деле – мне очень нравится. Я аккуратно сжимаю бока коня пятками, подавая сигнал ускориться, как инструктировала Рина, и гениальная лошадка прибавляет хода.

Я радостно взвизгиваю и крепче хватаюсь за ручку. Ветер бьет в лицо, волосы развеваются за спиной, как в красивом вестерне прошлого века. Начинаю понимать всех этих любителей скачек. Это так круто!

– Ты что творишь! – повышает на меня голос очухавшийся Даня, которого я оставила позади.

Он тянется к моим поводьям и слегка натягивает их, притормаживая Бонапарта.

– Эй! – возмущаюсь я. – Мы только вошли в раж!

– Ты совсем что ли? – раздраженно шипит Даня. – Это опасно! Я же сказал тебе!

– Да успокойся, – в бешенстве цокаю языком. – Я контролировала ситуацию.

– Ты в первый раз на лошади. Это не машина, ты могла просто не удержаться, он мог взбрыкнуть, споткнуться…

– Споткнуться? – скептически переспрашиваю я.

Мне кажется, или он слегка… душнила?

– Возвращаемся назад. Зря я тебя послушал, – разворачивает своего коня и тащит моего туда же.

– Ты вообще не любишь веселиться, да?

– Вообще, – коротко отвечает он.

– И как ты тогда развлекаешься? Собираешь модельки коллекционных изданий Лего? – подтруниваю над ним, уже смирившись, что едем обратно к стойлам.

Судя по скрипу зубов, я попала в точку. Господи, как скучно он живет!

– А в десять вечера книжечка и отбой? – во мне проснулась гадкая девчонка, желающая разбудить зверя. Пусть это даже будет чихуахуа.

Хоть какое-то развлечение, раз уж тут тирания процветает.

– Литература мозги вообще-то прокачивает, – сквозь зубы давит он, на полголовы лошади уходя вперед.

Ты глянь, и тут попала. Хотя тут не надо было даже применять экстрасенсорные способности, я еще при первой встрече все о нем поняла. Должна признать, в моей голове есть одна очень эротичная фантазия, где участвует Даня, постель, книга в его руках и я, мешающая ему следить за сюжетом в ней…

Даже мурашки по спине побежали.

Мы приближаемся к конюшне, все еще поражающей своими размерами. Нас никто не встречает. Видимо Рина не думала, что мы так быстро вернемся. Я тоже не думала.

День сюрпризов.

Даня слезает с лошади первым. Быстро и красиво, хотя, как я поняла, не такой уж опытный наездник. Я любуюсь его напряженными мышцами, пока он с грацией черной пантеры спрыгивает на землю. Тщедушная моя душонка искренне хочет притвориться млеющей барышней, получившей солнечный удар, лишь бы он героически прижал меня к своей груди и на руках понес на перины.

Я раздумываю над красивой сценой в своих фантазиях целых пять секунд, пока он направляется ко мне, чтобы помочь слезть, а потом валюсь ему в протянутые руки мешком картошки. Почти не специально. Просто элегантность уровня бог. Не спасла ситуацию даже красиво описывающая дугу нога и засвеченное нижнее белье. Даня не удерживается на ногах и валится, придавленный моим совсем не воздушным телом.

Я больно стукаюсь лбом о его подбородок, а локтем о землю. Из легких выбивается низкий выдох, который перебивает свистящий вздох.

Черт. Он жив там?

Приподнимаюсь на локтях, чтобы заглянуть в лицо моему спасателю, он лежит с закрытыми глазами и болезненно кривится.

– Жив? – спрашиваю осторожно.

– Ты как? – прерывисто интересуется, ненароком укладывая ладони мне на поясницу.

Горячие.

– Целая.

– Точно? – с беспокойством заглядывает мне в глаза.

Ну какой милый, господи.

Я энергично киваю, Даня почему-то нервно отбрасывает голову назад, стукаясь затылком о землю. Ах да, непробиваемая голова против весьма пробиваемой челюсти. Я не специально, честно. Почти.

Кладу пальцы ему на подбородок и легонько очерчиваю, проверяя повреждение. Вроде нормально. Колючий только слегка, сегодня явно не брился, хотя обычно на работе выглядит безукоризненно. Но мне даже нравится это покалывание на подушечках пальцев, оно рассыпает невесомые импульсы по коже. Я зачарованно рассматриваю красивые черты лица, боясь упустить такой шанс на близкий контакт. Все-таки он обычно не подпускает так близко. Разве что кроме того случая в спальне…

Перевожу взгляд на его губы и облизываю свои. Ненароком.

Они вспыхивают и будто пульсируют. Это ответный взгляд так действует. Какой прекрасный момент, как красивая прелюдия. Ладони на пояснице становятся тяжелее, и я подаюсь буквально на миллиметр вперед. Ну может, на два.

А потом прямо над головой раздается громкое ржание и меня встряхивает. Нас обоих, судя по тому, как Даня живо скатывает меня с себя и нависает сверху, будто укрывая. Над нами нависаем огромная морда Бонапарта. Мой друг-конь снова издает громкое ржание, устрашающе обнажая крупные зубы и из его пасти прямо мне в лицо летит слюна.

Вот тебе и не верблюд.

– Фу-у-у-у, – морщусь, пытаясь смахнуть эту гадость с левого глаза.

– Не двигайся, может взбрыкнуть, – взволнованно говорит Даня, медленно приподнимающийся надо мной.

Ах, как он меня защищает!

– Сейчас я его уведу, – медленно встает на ноги, затем шагает в сторону и увлекает за собой Бони, копыто которого стоит в паре сантиметров от моего лица.

Я крепко зажмуриваюсь, напряженно стискивая ладони в кулаки.

Боже, что за безрассудство валяться в ногах у лошадей! И о чем я только думала, устраивая эту сцену? В свою защиту: валяться на Дане я не собиралась, только оказаться в его руках.

– Можешь вставать, – раздается сверху.

Я медленно открываю не залепленный лошадиной слюной глаз и смотрю на возвышающегося надо мной Даню. Он наклоняется, подцепляет мои намертво сжатые пальцы и тянет вверх.

Я поддаюсь.

И самой не очень хочется лежать в зоне риска.

– Заведем их в стойла, расседлаем и в дом. На сегодня всё.

Я бы и рада возразить, но руки трясутся и голос, боюсь, тоже подведет. Поэтому киваю.

Даня быстро справляется со съемом седла и оголовья, поглаживает Бонапарта по шее и запирает в стойле. Тот, еще недавно возведенный мной в статус дружища, а парой минут назад разжалованный, сразу же принимается пить. Погружает морду в бочку по самые глаза и накачивается водой. С ума сойти, ему же дышать даже нечем!

Пока я увлеченно наблюдаю за чудо-конем, Даня рассёдлывает свою лошадь и, прощально огладив, направляется ко мне.

– Ты не можешь без приключений, да? – как-то даже с претензией кидает мне.

– Почему это?

– С тобой невозможно расслабиться.

– Вот уж неправда! – возмущаюсь, идя за ним на выход. – Со мной очень даже можно…

– Ой, вы уже всё? А я как раз шла, – перед нами вырастает Рина и эмоционально заламывает руки. – Там Алена, – машет она рукой в сторону дома. – Твой телефон звонил, – обращается уже конкретно ко мне.

– Ага, спасибо, – киваю, не совсем понимая, какой реакции она от меня ждет. Помчаться и бежать что ли? Она бежала?

– Алена… – снова начинает говорить она. – Ответила. Там, кажется, твои родители.

Вот черт!

Глава 21. Смерть предателям!

Я влетаю в дом, перепутав двери, и почему-то оказываюсь в кладовой. В живот ударяет ручка газонокосилки, и я болезненно охаю. Делаю шаг назад и получаю по голове какой-то деревяшкой. Да черт возьми!

Кручусь на месте, ища с̶в̶е̶т̶ выход, когда мой локоть обвивают сильные пальцы и вырывают меня из царства тьмы и травмоопасных предметов.

– Это пристройка, – устало выдыхает на ухо Даня.

Но мы же шли с другой стороны, как я могла догадаться! Дверь как дверь. Надо было, конечно, подождать Даню, а не прыгать с через кочки, чтобы быстрее добраться до Алены и моего телефона. Но дело не терпит отлагательств!

– Нормально всё? – всматривается в мое лицо рыцарь в блестящих доспехах.

– Да, немного повздорила со шваброй, а так – ок.

– Там нет швабр.

– Ну, значит с лопатой, или…

Даня заглядывает внутрь и, резко изменившись в лице, выдает:

– Там только коса. Господи, – тяжело вздыхает явно уставший от приключений. – Ты же могла остаться без головы.

– Шикарное было бы представление, – нервно улыбаюсь я, растирая ладонью неприятный озноб на шее. Без головы это мне не нравится, это я не хочу.

– Пожалуйста, сделай одолжение, никуда не отходи от меня.

– Вечно? – вырывается из меня уже с настоящей улыбкой.

– На этих выходных. Не хочу быть замешанным в какой-нибудь несчастный случай.

Вот уж герой воплоти.

Ну рядом, так рядом. Делаю широкий шаг к Дане и обхватываю его руку. И почему снова этот изумленный взгляд?

– Были бы наручники – пристегнулась, – шучу я, сжимая его ладонь крепче.

Он тушуется, не зная, как реагировать, поэтому я просто тяну его идти за собой.

– Как думаешь, Алена много успела наболтать моей семейке?

– Боюсь, чересчур.

– Черт. Твоя сестра всегда такая… эм, непосредственная? – пытаюсь подобрать такое слово, чтоб и не обидеть, и выразить свое негодование.

Просто хватать чужие, забытые на подлокотнике дивана телефоны – чересчур даже для меня! А как же такт? Защита личных данных? Воспитание, мать её за ногу?!

– Хотел бы сказать, что нет, но да. Прости за нее. Надеюсь, она не сболтнет лишнего.

Я кидаю не него скептический взгляд через плечо, как бы выражая свое неверие. Он что, никогда не слышал фразу «пьяная женщина языку не хозяйка»? Или там про другой орган что-то было?

– Я с ней поговорю, – уверенно сжимает мою ладонь Даня, когда мы огибаем дом и находим нужную дверь.

Я благодарно киваю, но… Толку, если она уже наворотила дел? А то, что наворотила, я понимаю по громкому смеху девушки, слышному даже в прихожей, и раздающемуся из динамиков телефона голосу в ответ. Они на громкой связи, мамочки!

– А вот и сладкая парочка! – звонко выдает пьяная, пьяная Алена, вскакивая с дивана и жестом уступая нам место. Напротив сидит отец Дани. Господи, только не говорите, что он тоже участвовал в разговоре!

Я с ужасом кидаю взгляд на низкий кофейный столик, в центре которого лежит злополучный мобильник и на склонившегося над ним Сергея. Александровича. В происходящее не верится. Вот вообще. Но реальность больно бьет под дых голосом мамы.

– Дочь, ты там? – почему-то очень радостно восклицает она из динамиков.

– Да, мам, привет! – хрипло выходит из меня, мешком осевшей на диван.

– Какая же ты тихушница у нас! – смеется. Смеется? Реально? Моя мама?

– Эм. Мам, давай я…

Перезвоню, я хотела сказать "перезвоню", но она перебивает меня очень эмоциональным щебетанием:

– Теперь понятно, почему так откладывала медкомиссию! Ладно, я сейчас сама позвоню Ольге Николаевне, она тебя запишет. Обсудим завтра. Вы же с Даней приедете? Я уже отправила бабушку за гусем.

Так вот, как выглядит паническая атака. Потные ладони, бьющееся в горле и голове сердцебиение, нехватка кислорода. Надо это прекратить. Сейчас же. Немедленно. Но язык какого-то черта превратился в кашеобразную субстанцию и отказывается ворочаться. Я ощущаю опустившуюся на плечо ладонь и вздрагиваю. Даня. Оплот уверенности. Но даже он сейчас с плескающимся страхом на дне карих глаз.

По-мо-ги-те.

– … сейчас Эле позвоню, – продолжает мама, игнорируя тишину с моей стороны. – Вы на машине будете? Может, захватите ее по дороге?

– Я… не знаю, – голосом Джигурды с гнойной ангиной выдаю я. Ищу поддержку в лице Дани, он бледен, как полотно. Никакой помощи. – Даня не может! – приходит мне гениальная идея. – Мы завтра никак! – взвинчено визжу я. – Работа!

– Работа подождет, – вмешивается Сергей Александрович, вновь склоняясь над телефоном. – Они будут, Тома.

Мама уже Тома? Господи, спаси и сохрани.

– Работа подождет, да, сын?

– Конечно подождет! На полденечка к нам заскачут познакомиться и свободны! – продолжает напирать мама.

Я стираю пот со лба и протираю сзади шею от налипших волос. По комнате буквально расплывается запах моего стресса. Мне бы в душ и пару таблеточек, чтобы забыться. Выхода нет, нужно сказать правду, пока бабушка не скрутила соседского гуся, а мама подняла на уши всех знакомых врачей. Неужели и о моем «интересном» положении успели выболтать? Я кидаю очередной взгляд на Данила и как бы прошу у него взглядом прошения. Поигрались и хорош. Прости, но позволить зайти этому так далеко я не могу.

Просто не могу!

– Мы приедем, – неожиданно подает голос человек-скала.

Чего???

– Нет, мам, послушай, – вклиниваюсь я, еще цепляясь за шанс все разрулить без потерь.

– А это Даня? Приятно познакомиться! Возьмите теплую одежду, у нас тут ветра со всех сторон. И захватите Элю, пожалуйста, я напишу чуть позже Лизе, где и во сколько, – тараторит мама, словно и не слышала меня.

Впервые ее такой взволнованной слышу. Боже. Мне натурально плохо. Физически. Зря комиссию не спешила пройти, теперь мне один путь – в комнату с мягкими стенами с нервным срывом.

– Тома, приятно было познакомиться, – низко лебезит отец Дани. – До следующих выходных тогда! Я сейчас скину свой номер.

– Да, Сереж, жду.

О, боги.

В трубке раздается тихий треск и умный гаджет завершает разговор автоматически, когда мама кладет трубку.

– До следующих выходных? – продолжаю болеть ангиной.

– Да, мы договорились встретиться семьями, раз уж вы такие неторопливые, – глава семейства откидывается на спинку дивана и с довольной улыбкой смотрит на сына. Я даже смотреть не хочу на предателя. Укокошить – да. Смотреть – нет.

За что он так со мной? Какие черти ему нашептали сморозить такое?

Дрожащей рукой тянусь к телефону, встаю на подгибающихся ногах и иду… Куда-то. Мне нужно побыть одной, подышать воздухом, побиться головой об стену. В голове ступор и ни единой мысли. Даже моргать удается с трудом.

Я не представляю, как теперь перезвонить маме и все объяснить.

Где там коктейль с клубничкой на дне?

*** Друзья, на этой неделе главы по вечерам А еще знаете что? У меня там новая прикольная группа в ВК, в которую я вас всех зазываю, ибо там... спойлеры, скидки, раздача промо и вообще пообщаться с автором и посмотреть на красивости к книгам в виде картинок, колажей и артов. И НИКАКОЙ рекламы)) Найти можно по названию "МАРТ В ГОРОДЕ", или по ссылке здесь, на странице автора - вкладка "обо мне". Я вас всех жду-жду!

Глава 22. Мы сделаем это

– Кто такая Эля? – рядом вырастает Даня, и я чуть не давлюсь пьяной клубничкой.

– Сестра, – непроизвольно икаю, потому что опрокинула в себя целый стакан замаскированного под газировку коктейля, всматриваясь в горизонт с крыльца.

Алена сдала пост за барной стойкой и куда-то пропала. Это ее и спасло. И меня. Голове полегчало.

– Тоже младшая?

– Старшая, – отрицательно машу головой, вглядываясь в дно стакана. Блин, вот бы еще незаметно прокрасться к рому!

– Где ее нужно будет забрать?

Я встряхиваю головой и поднимаю глаза на бесстрастного Даню. Не вовремя он свое остроумие проявить решил. Или он не шутит?

– Не надо никого забирать, – резко вырывается из меня. – Потому что мы никуда не поедем!

Я поднимаюсь на ноги, наши взгляды скрещиваются в немом соревновании. Подтяни трусишки, парень, эту битву стойкости тебе не выиграть! Я сверлю его настойчивым взглядом, пытаясь пробраться в непробиваемую черепушку и высечь там огромными буквами: мы никуда не едем!

Потому что мы реально не сделаем этого.

Только маме я об этом пока не сообщила. Все пытаюсь подобрать слова, но они какого-то черта не приходят. Как объяснить весь этот каламбур? Ром, конечно, слегка облегчил голову и меня больше не трясет при взгляде на телефон, но собраться с духом я так и не смогла. Наверное, нужна еще порция. Точно. Вот сейчас залью очередную клубничку пятидесятипроцентным алкоголем, опрокину в себя и позвоню.

Что скажу не придумала, но, наверное, правду. Если можно не врать – я не вру!

– Нам придется сделать это, – наконец, сдается Даня.

– Еще чего! – всплескиваю руками, и пара капель со дна, что почему-то не оказались в моем рту, брызгает прямо в лицо парня напротив.

Он морщится и протирает влагу рукавом свитера. А потом сводит брови и, понизив голос, выдает:

– Понимаю, что все запуталось. Я правда не хотел. Но как ты себе это представляешь? Что я должен сказать отцу, который уже переписывается с твоей матерью?

Да когда они успели обменяться контактами, матерь божия?!

– Что ненавидишь его и хотел этим представлением ему утереть нос? – осмелев рублю правду-матку. Ну серьезно, Дань, найди хорошего психолога и проработай детские травмы, айтишники неплохо зарабатывают, можно себе позволить.

И не надо так на меня смотреть!

– Я тебя прошу, давай без эмоций. Сделаем все аккуратно, раз уж застряли в этой ситуации.

– Очень интересно! Аккуратно это как? Поженимся на потеху родне? Поселимся по соседству? Будем по выходным заглядывать на гуся и траву? - киваю на дверь позади себя.

Лицо Дани снова теряет хладнокровную маску и на свет наконец пробивается нервозность, которая, зуб даю, точит его изнутри не меньше моего. Просто у меня нет такого грандиозного опыта по пряткам от мира своих чувств.

Непробиваемый Килиманджаро рвано выдыхает, перетаптывается на месте и импульсивно проводит рукой по волосам. Кажется мне и самой впору проводить сеансы психотерапии: триггеры я выявляю на ура. Вот и с темой «жили долго и счастливо, поставив печать в паспорте» не ошиблась. Пугливый мальчишка, боящийся ответственности.

А такой перспективный на первый взгляд. Вот и открылась страшная тайна, почему его до сих пор не прибрали к рукам. Таких настойчивых рук просто еще не нашлось. То ли дело мои.

– Я что-нибудь придумаю, ладно? – на длинном выдохе говорит он. – Какую-нибудь отличную историю, которая поможет нам обоим выйти из этой сложной ситуации. Просто… давай не рубить с плеча, – делает шаг ко мне, обхватывает локоть своей горячей ладонью. – Согласись, если начнешь сейчас оправдываться перед родными за обман, они не поймут. Разочаруются в тебе. Не смогут больше доверять, – всматривается в самую бездну моих глаз.

Гипнотизер чертов!

Нет, я ошиблась. Вот, кто должен вести прием на кушеточке, бомбя пациента мозговыносящими вопросами. Манипулятор во всем своем великолепии. Это я серьезно просчиталась, купившись на эту каменную холодность, а нужно было сразу понять: нельзя недооценивать читающего мужика! Он тоже бьет точно по больным точкам.

– Ладно, – произносят губы. Не я, честное слово.

Потому что я сейчас проворачиваю в голове выгоду, которую получу от его предложения. Во-первых, мне не придется испытать унизительную сцену объяснения с мамой, а потом разочарованные взгляды всего большого семейства, которое к этому часу уже оповещено о новости дня. Во-вторых, Даня. Теперь мой должник. И это не мало, черт возьми, всегда полезно иметь мужчину, ходящего у тебя в повинности. А, в-третьих, все тот же Даня, полностью в моем распоряжении.

И поскольку он реально сейчас в моей власти, нет смысла притворяться приличной женщиной, надо брать свое!

– Только, если мы собираемся сделать это… Есть несколько условий, – делая полшага к высокому мужчине, сдавшему себя сейчас мне с потрохами. – Мои родители – не твои. Их держанием за ручку не проведешь. Бабушка вообще рентген с многолетним стажем. Все должно быть максимально реалистично.

– Реалистично? – дергается кадык на его горле.

– Максимально, – киваю я. – Даже ты должен поверить, что все по-настоящему.

Привстаю на цыпочках и скольжу ладонями по его предплечьям до мускулистых плеч.

– Так что нам надо… – прижимаюсь к его телу, ощущая будоражащее предвкушение.

– Надо… – хрипло повторяет он, опуская взгляд на мои губы.

– Да, – утверждаю шепотом в уже раскрытые мне навстречу губы.

И все-таки он прекрасный психолог, понимает меня без слов. Губами и языком. А потом руками и…

О. Мой. Бог.

Глава 23. Новый орган у руля

Даня

До хруста разминаю шею, пытаясь ослабить проволоку, что стянула все позвонки и тянет жилы до боли. Напряжение сочится из каждой мышцы, которые я безуспешно пытаюсь разогреть. За рулем получается слабо.

Кидаю взгляд на соседнее сидение и снова внутренне бешусь. Какого черта она так спокойна? Скинула туфли и водрузила босые ступни на бардачок, подмахивая изящными пальцами льющейся из динамиков музыке. Когда я весь извелся на лоскуты.

Вчера было очень… на грани.

Мы прошлись по очень тонкой, острой полосе, оставляющей рубцы на коже. На моей так точно. А на ее? Скольжу взглядом от красиво изогнутых ступней до голых колен, и по бедру, до самой кромки коротких шорт. Разве ее мать не сказала одеться теплее? Я подготовился, какого черта она в таком виде?

Возвращаю взгляд дороге, но перед глазами уже вовсю простираются сцены из вчерашнего вечера. И как пальцы очерчивали эти бедра под платьем, и как зубы впивались в ее тонкую шею. Интересно, там остался след? Все подернуто поволокой, я не помню, насколько контролировал себя в процессе. Будто захмелел от поцелуя, будто глотнул рома, так горько-сладко стало на языке. И пьяно. Снова кидаю короткий взгляд в сторону умиротворенной Лизы, но кроме блаженного лица, укрытого очками – ничего не разглядеть. Даже не понять, закрыты глаза, или открыты. Волосы рассыпаны по плечам, прикрывая шею и ключицы, которые запомнились моему языку солоноватым привкусом. Пальцы выстукивают ритм на острых коленках.

Черт. Опять это неконтролируемое желание топит волной безрассудства.

Совсем как там, на крыльце отчего дома, в опустившемся сумраке. Постыдное желание найти удобное место и… Совершить глупость. Только волей судьбы до этого не дошло. До съема трусиков дошло, до главного – нет, спасибо сестренке с даром появляться в нужное время в нужном месте.

Даже ее пьяное «шах и мат, братишка» вызвал не привычное раздражение, а облегчение. Что хоть и в своей тупой манере, не дала случится огромной ошибке. Которая сейчас ведет себя как ни в чем не бывало.

Прочищаю горло, в надежде найти правильные слова для разговора. Об этом же надо поговорить.

«Что бы даже ты поверил, что всё по-настоящему» - это же не серьезно?

- Что, музыка не нравится? – чувствую обращенный ко мне взгляд и крепче впиваюсь в руль пальцами.

- Нормально.

- А чего напряженный тогда такой? Не выспался?

Поспишь тут. Она, в отличие от меня, отрубилась вчера, едва мы сели в машину и продрала глаза только к самому дому, лишив таким способом нас диалога. Мне так и не удалось погрузится в достаточный для перезагрузки мозга сон. А сегодня с утра, как я не подбирал слова, стоило ей впорхнуть в машину горьковатым вишневым ароматом – все пропало. Из мыслей и с языка.

- Почти приехали, - киваю на навигатор, ведущий меня в незнакомый район.

- Сейчас скажу сестре спускаться, - оживает она. Тянется к телефону на панели, щелкает по экрану и прикладывает к уху.

Спустя секунду тишину салона прерывает ее низкий голос:

- Мы подъехали, выходи.

Не знал, что она умеет быть краткой.

- Так, я должна тебя предупредить, - прерывая разговор, поворачивается ко мне корпусом, пока я паркуюсь. – Эля слегка… мужененавистница. Ну не прям ярая. Феминистка на лайте. Будет провоцировать – не ведись, окей?

Ожидать, что у нее окажется среднестатистическая семья было верхом глупости. Так что я готов. Глушу мотор и облокачиваюсь на руль, вглядываясь в лобовое. Интересно, они похожи? Или яблоко от яблоньки, как и у нас с Алёнкой – из разных садов?

- Расслабься, - на спину ложится ладонь и мягко проходится от лопатки вниз в успокаивающем жесте.

Хотя какое там! Тревожащем, выбивающем колкий озноб вдоль позвонков.

Ядерное оружие, а не женщина. С минуту на минуту меня расщепит на атомы.

Киваю, откидываясь на спинку сиденья, чтобы у нее не было возможности продолжать свои пытки. Лиза хихикает. Я бросаю на нее недовольный взгляд. Смеется надо мной?

- Я думала, мы прошли стадию, когда ты шарахаешься от меня, как от прокаженной. Помнишь, мы говорили вчера, придется быть поубедительнее, - наклоняется чуть вперед и кладет ладонь на мою руку.

«Вчера» ассоциируется теперь ни с чем иным, как с ее губами, на которые и сейчас падает мой взгляд. И немного черным бельем, что почти оказалось в моих руках. А вовсе не словами, хоть я их и помню. И эти губы сейчас гораздо убедительнее. Это, черт возьми, решающий фактор.

Корпус подается вперед прежде, чем предупреждающий о диком решении сигнал попадет в мозг. Поэтому я сначала целую вишневый рот, а потом осознаю, что увяз по самые яйца. Ни к чему хорошему это уже привести не может. Вчера еще был шанс выбраться отсюда без потерь. Теперь – только на дно и пробить его головой. Потому что как бы я не слушал свои мозги, что-то гораздо сильнее и настойчивее уже занимает место у руля.

И плевать на обстоятельства.

«Убедительнее»

Эта нехватка кислорода выглядит убедительнее? А рука, скользящая от колена до бедра и выше, под ткань ничего не весящих шорт? А сердцебиение, отбивающее в ее ладонь, как заведенный механизм?

Сейчас поверил даже я.

– Отвратительно. Ты бы ему еще на колени забралась, – доносится из приоткрытого окна, прерывая нас.

Мы громким хлопком отклеиваемся друг от друга, чтобы обернуться на звук. Со стороны пассажирской двери на нас взирает недовольная девица. В первое мгновение даже хочется послать ее по своим делам со своим морализмом, ибо рука все еще в шортах, а мозг уже в кружевном белье.

Но громкое цоканье Лизы и протяжное «Эля-я-я», немного возвращает в сознание. Совсем забыл о цели нашей остановки. Черт. Отвратительная ситуация, и рука застряла…

– Лу! – закатывает глаза короткостриженая копия Лизы.

Цокает ничуть не тише сестры, отрывается от окна и дергает заднюю дверцу машины. Пока недружелюбная девица устраивается на заднем сидении, попутно понося на чем свет стоит тесный салон моей Хонды, я пытаюсь выбраться из плена хлопковой ткани. Но коварная Лиза зажимает мою руку и тянет на себя, чтобы еще раз коснуться губами губ. Показушница.

– Фу-фу-фу. Мы едем или как? – чуть не в ухо мне выдает «сестренка».

Лиза, наконец, выпускает меня из своего плена, я возвращаюсь на место и пытаюсь утроиться так, чтобы тело не выдало, какие мысли посещали меня последние пару минут. «Закинуть на заднее сидение, разложить, поблагодарить продавца, что затонировал окна».

Когда наплыв гормона спадает с ущемленного мозга, рой мыслей, что не давал спать накануне, возвращается. И самобичевание в придачу, раз уж опять поплыл.

Но как от такой не поплыть?

Завожу двигатель, кидаю взгляд на голые ноги рядом, а затем перевожу в зеркало заднего вида, еще раз оценивая беспардонную девицу. Недовольное лицо делает ее менее схожей с сестрой. И это хорошо, наверное. Две таких я бы не снес.

– Хоть бы предупредила, – скрещивая руки на груди, бухтит унылая версия Лизы. – Я сорок минут вчера слушала, как мать обесценивает мои достижения, потому что ты вовремя залетела.

– Эля! – Лиза поворачивается и гневно выпускает воздух.

– Сорян, – приподнимает та руки. – «Встретила принца на белом коне». Отвратительный выдался вечер, благодарятебе.

– Ахаха, называется «побудь в моей шкуре», – насмешливо передразнивает Лиза.

Кажется, я попал под сестринские разборки. Насколько я знаю из собственного опыта – между этим молотом и наковальней лучше не вставать. Поэтому молчу.

Выруливаю с плотно заставленного двора на дорогу, вклиниваюсь в ряд неспешно движущихся в сторону кольцевой машин. Для воскресного утра машин на выезд из города многовато, дорога может занять больше времени, чем мы запланировали. Кидаю взгляд на вертящуюся на месте девушку и недовольно бросаю:

– Пристегнись!

– Да, милый, – приторно-сладко отвечает она.

Знаю, что фальшиво, но объяснить это приподнявшимся на руках волоскам сложно. Невозможно. Сколько времени прошло с тех пор, как для кого-то это слово что-то значило? А я?

– Могла бы и посвятить сестру, – фыркает Эля сзади. – Например неделю назад, когда я звонила.

– Ты же знаешь, я обожаю хранить тайны.

– Ты, как раз, вообще не умеешь держать язык за зубами. Так какого черта, Лиз? – девушка наклоняется вперед и вклинивается между нашими сидениями.

– Кстати, познакомься, это Даня, – Лиза машет в сторону меня ладонью, игнорируя вопрос сестры.

Очень жирно. Так легенду не поддержать.

– Хорошо хоть не Витя, – выдает странный комментарий старшая сестра.

– А это Эльвира, – делает упор на странноватое имечко Лиза.

– Зараза, – сквозь зубы выдает сестра в ответ. – Так что, сколько встречаетесь? – обращается уже ко мне.

– Полгода, – отвечаю по задуманной еще для моих родителей легенде.

Слышу странный хлопок ладони, но увидеть, что делает Лиза мне не удается, каштановая голова ее сестры вылезает вперед еще сильнее.

– Да ну! – преувеличенно-восхищенно говорит она. – Полгода! Надо же! А Лу-то у нас оказывается вертихвостка.

И со странной кривой улыбочкой откидывается обратно на сидение.

– Че, он в курсе, что ты тогда с Витюшей еще жила? – спрашивает уже у сестры.

– Не беспокойся, Даня знает обо мне все, – весело бросает Лиза, проходясь пальчиками мне по затылку.

А я ничего не знаю! Приятное покалывание пробегает по коже, но не затмевает очевидного факта: я совсем ничего о ней не знаю. То есть я помню, да, был какой-то нерадивый сбежавший папаша, но какого-то черта мне и в голову не пришло, что ее родня о нем знает. И как все это выглядит со стороны. Он, сбежавший пару недель назад и я, вовремя появившийся на горизонте. Черт.

Вот чем нужно было заниматься, чтобы быть поубедительнее: разговаривать вчера, а не…

– Какая потрясающая история для детишек, ты подумай, – летит очередная порция сарказма. – Как, кстати, будущая мамаша, не тошнит еще от всего?

Острая тема проходится тесаком по грудной клетке, вызывая кровотечение. Если до этого момента удавалось держать эту тему на задворках, то сейчас она стучится по черепной коробке изнутри, призывая приступ нешуточной мигрени. Дикая ситуация. Лиза в положении, где-то бродит отец ее ребенка, о котором все знают, а она ведет себя, словно этого маленького фактора вовсе не существует. И меня втягивает все глубже и глубже. Сколько месяцев осталось до того, как всем всё станет очевидно? А мне? Когда я больше не смогу игнорировать этот терзающий факт?

Как, черт возьми, я собрался из этого выбираться? Из этих тонких пальцев, стойкого запаха и неугомонного рта?

Который сейчас на удивление притих.

Легкая рука соскальзывает с моих плеч, лишая контакта, и я оборачиваюсь на Лизу, отрываясь от дороги. Хреновое решение на трассе, но мой взгляд тянет туда невидимой нитью, потому что я ощущаю некое изменение в ее игривом настроении.

Она тоже понимает двусмысленность ситуации. Бросает на меня мимолетный растерянный взгляд, но отводит его, шумно втягивая воздух. Как и я, откладывает эту мысль на потом, когда игнорировать ее станет гораздо сложнее.

Когда живот, сейчас еще абсолютно плоский, с четким очертанием пресса, я помню наощупь, начнет расти. Когда ребенок станет толкаться. Господи, это, должно быть, потрясающее ощущение, когда это твой ребенок и он желанный.

А если нет?

Она все еще думает, что проще было бы…

Но она этого не сделает. Только не эта жизнерадостная девушка, которую я успел узнать за последние сутки. Она будет потрясающей матерью. В своем неподражаемом стиле.

Просто одиночкой.

Тесак врезается глубже, и я снова пытаюсь сосредоточиться на дороге. Потому что не понимаю этих чувств.

– Пока меня тошнит только от твоих вопросов, Эль, – краем глаза замечаю, как упирается локтем в окно и подпирает голову.

– Это я тебя готовлю к материнской заботе, – язвительно бросает сестренка.

– Ну спасибо.

– Так че, как познакомились? – переходит на легкий тон, явно смягчаясь.

Словно чувствует сменившееся настроение. Не такая она непробиваемая, как делает вид.

Я снова кручу головой, в надежде немного расслабить затекшие в нервном напряжении мышцы спины. Не думал, что таким мучением станет повторять одно и тоже второй раз. И вообще вести эти пропитанные фальшью разговоры.

– На работе, – отвечает Лиза.

– Не ты ли говорила, что у вас там одни лошки в рубашечках?

Я давлю в себе смешок. Не понимаю уже, нервный, или наконец расслабленный. Так вот что за расправа была над моей любимой рубашкой?

– Ты что-то путаешь, лошки в рубашечках – это твоя вотчина. Как, кстати, поживает ваша международная экономическая компания?

– Катится в тартарары, как и вся экономика в целом. Вместе с лошками в рубашках.

– В управлении все еще шовинисты с маленькими писюнами, не дающие дорогу молодым и перспективным?

На этот раз смех действительно настоящий. Ну и язычок у Лизы.

– И кажется, их хозяйство все уменьшается с годами, – подтверждает Эля. – Не иначе стирается в ладошках. Бабы-то им явно не дают.

– Здесь поверни, – тихо обращается ко мне Лиза, указывая рукой на дома невдалеке.

– Навигатор ведет дальше, – кидаю взгляд на телефон на панели.

– Там дорога хуже, тут проедем.

Я послушно включаю поворотник, пропускаю встречный поток машин и сворачиваю на проселочную дорогу. Хорошо асфальтированную и освещенную. Их родители живут практически в городе, в отличие от моих. Несколько минут езды на машине, если не переться с другого конца города.

– Готов? – еще тише спрашивает она, накрывая мою руку на рычаге переключения скорости своей.

Нет.

Сейчас понимаю это как никогда ясно.

Глава 24. Гусь в ожидании

Лиза

Если бы жизнь, подобно книге, можно было отлистать на пару страниц назад, все стало бы гораздо проще. Я бы вернулась на несколько дней назад, четко расставила все точки над «i» на счет своего интересного положения, мотивации Дани и своей роли в его чудо-плане. А потом заглянула бы в финал, удостоверившись в хэппи энде, и сейчас от души радовалась поездке и его близости.

Я и сейчас умудряюсь радоваться, но не от всей души. Не от всей.

Потому что оказалась втянута в какой-то сюрреалистичный водоворот событий, где из-за одного не в меру мстительного мужчины и чьего-то очень длинного языка вся моя родня искренне считает, что я залетела от первого встречного. И что еще хуже – искренне этому радуется!

Я, конечно, слегка поплыла от вчерашних жарких поцелуев на закате, очень пронырливых рук и напора, который, оказывается, таился за броней холодности и отчуждения. Мурашечного такого. Но и план успела составить. Легенький и безболезненный.

И звучит он так: разделяй и властвуй!

То есть: разделяй и объясняй.

Главная задача побеседовать с каждым родственником отдельно, без лишних глаз и шумихи и объяснить, что это все недоразумение, что я, конечно, планирую, но не прям через пять минут и не факт, что от этого человека. Хотя гены, надо признать, у Дани что надо! Такой образчик генетического материала пропадает, пока циферки в паспорте все стремительнее приближаются к тридцати, эх.

Но все же обнадеживать мать – дело гиблое. Поэтому сначала поговорить с ней, она сама – с папой. Потом Эля, которая уже влезла по самые яйцеклетки не в свое дело и все только больше запутала, бабушка, и, наконец, виновник всех бед – Даня.

Тут я даже предвкушаю его реакцию. Вечер, квартира, его неугомонные руки и вечный стоп-сигнал на лице. А тут я такая: расслабься, никто тут не беременный, вышло недоразумение. Давай напьемся и сотворим что-нибудь безумное. Желательно в положении лежа.

И поскольку вчера мы уже выяснили, что против легких безумств он совсем не против – все должно быть в лучшем виде. Обнаженном и очень, очень горячем. Скала-то оказывается, спящий вулкан, чуть без трусов меня вчера не оставил!

Кидаю взгляд на сидящего за рулем напряженного Даню, и рука сама тянется успокаивающе его по затылку погладить. Снова. Так мне его реакция нравится. Пройтись пальцами по красиво вылепленной черепушке, немного запутаться в отросших кудрях. Хитро ноготками поскрести по обнаженной шее до мурашек на его коже. М-м-м, вот бы Элю отправить своим ходом добираться, а самим завернуть не туда и… осуществить мой коварный план пораньше.

Но фантазия не успевает разыграться, дорога ведет по прямой и уже через несколько секунд на горизонте появляется синяя крыша. Пока родители не решили дом строить я и не подозревала, что они дальтоники. Это ж надо было такой цвет выбрать!

– Видишь шизо-крышу? Нам туда, – тычу пальчиком в лобовое окно.

– Синяя? – удивленно спрашивает он, наклоняясь вперед, чтобы рассмотреть.

Это он еще желтую кухню не видел. Скоро увидит.

– Она, – горестно признаю я.

– Вот поэтому я и не замужем, – комментирует Эля, подбираясь на заднем сидении. – Чтоб таких сюрпризов спустя двадцать лет брака избежать.

Ну да, ну да, давай во всем винить папу, который повелся на скидку от менеджера по продажам и его цветастые буклеты, а не твои заскоки.

Даня заруливает на подъездную площадку, я показываю место для парковки, и мы выбираемся из машины. Я не фанатка загородной жизни, это родители мечтали о елочках по периметру и неугомонных птицах по утрам на протяжении семи лет стройки, а я вполне довольствуюсь круглосуточными доставками и соседом меломаном через стену. Но одного не отнять – воздух здесь совершенно потрясающий. Не зря елки сажали.

Я по привычке глубоко вдыхаю, потягиваясь после дороги, и с громким стоном выдыхаю. Здесь такая тишь, что одного этого гимнастического упражнения хватает, чтобы сбросить напряжение.

Но это мне, конечно. Данил выглядит так, словно ему спицы в позвоночник вставили. И делали это без наркоза и с особой жестокостью.

Я уже абсолютно привычным жестом цепляюсь за его локоть и мягко поглаживаю по предплечью. П – поддержка.

– Все будет хорошо, – шепчу ему на ухо. И даже наклоняться не нужно, такой он высокий, это ли не благодать!

Он красивым жестом покрывает мою ладонь своей, и я слегка подтаиваю. Ибо сердечко делает кульбит, падая в те самые трусы, до которых сегодня мужские пальцы добраться не успели. Химия между нами, надо признать, сумасшедшая.

Я же говорила, ему просто нужно узнать меня получше.

И пройти психотерапию. Но с этим я поработаю позже.

Эля ускакала вперед, из дома уже слышатся хор веселых голосов. А потом дверь распахивается и на пороге появляется бабуля. Вся накрашенная, с укладкой и в любимом жакете с брошью. Маленькая, старенькая, но капец какая прыткая. Сбегает по ступенькам нам на встречу с распростертыми объятиями.

Я ее любимая внучка. Этого не отнять.

– Луиза моя приехала! Наконец-то! – радостно тискает меня, отчего приходится выпутаться из рук Дани и сложиться в три погибели.

И как они с баскетболистом грешили с такой диспропорцией – ума не приложу!

– Бабуля, – чмокаю ее обильно надушенные щеки.

– Что я тебе купила, – заговорщицки шепчет она мне на ухо.

– Гуся? – насмешливо припоминаю мамин вчерашний комментарий.

– И его тоже! – смеется, потрясывая мою руку в своей. – Пошлите в дом скорее, – оборачивается на Даню.

Я тоже оборачиваюсь. Он выглядит задумчиво.

– Луиза? – спрашивает у меня.

Ах да. Луиза.

Совсем вылетело из головы.

– Луиза? – тише повторяет вопрос, когда я снова подхватываю его под руку и веду в дом за бабулечкой.

Та уже успела его тискануть по-семейному и преувеличенно-громко шепнуть, какая отменная порода тут на лицо. Даня даже смутился.

– Так старшую сестру бабушки звали, она очень просила назвать меня в ее честь, – так же шепотом объясняю я. – Но Лиза как-то проще легло…

– Вот почему Лу, – понимающе кивает он. – Мне нравится. Лу.

А мне нравится, как он пробует этот звук языком. Очень… интимно.

– Это только для ближнего круга, – улыбаюсь смущенно.

– Наверное, исходя из ситуации я могу…

– Да. Ты – можешь, – утвердительно машу головой, запуская Даню в дом.

Вот он сейчас офигеет.

Нас уже встречает орава родни. Шумная, красочная и многоликая. А соседи тут что делают, божечки? Принесли гуся втроем? В полном косметическом обмундировании?

– Лиза! – восклицает мама, которая с Луизой так и не смирилась, хотя пошла на поводу у бабули. Ей дали н̶а̶з̶в̶а̶т̶ь̶ обозвать первую дочь.

Господи, меня пугает такая широкая улыбка на ее лице. Мама же она… не из этих домохозяек с пирогом наперевес, даже спустя пару лет выхода на пенсию. А сейчас выглядит как с картинки американского ситкома пятидесятых. Даже кудри накрутила.

– А это Даня? – радостно спрашивает она, разглядывая сопровождающего меня мужчину.

Нет. Первого встречного с улицы притащила.

– Даня, – подтверждаю я, вопреки желанию съязвить. – А это моя мама… – успокаивающе глажу его по плечу.

Хотя успокаиваю, надо признать, в этот момент больше себя.

Ну что за шоу устроили, выстроившись колонной к мужчине, что я привела в дом? Не хватает только транспаранта в вытянутых руках и приветственного слова от папы.

– Добро пожаловать в семью!

А, нет. Вот и оно.

Папа пожимает Дане руку. С преувеличенным энтузиазмом. Витю так не приветствовали, но тот и такое феерическое знакомство пропустил, был тупо застигнут на мне, когда мы «занимались». Такой этот матанализ сложный предмет, как раз сложение функций разбирали с ним на практике.

Мама подводит знакомиться соседей, типа, случайно заглянувших: три одинокие женщины в возрасте – та самая бабулина подруга и ее две дочери – мамины ровесницы. Те жадными взглядами осматривают бедного мужественного Даню. Настолько жадно для пенсионерок, что даже мне становится не по себе. Правда поздоровавшись, они тут же прощаются и направляются на выход, перешептываясь о чем-то с радостной бабулей. Может и правда гуся занесли.

Но все равно выглядит это подозрительно. Как смотрины!

– Пойдемте на веранду, – красивым жестом приглашает нас мама. – Коля, кидай мясо на мангал, – уже обращается к папе.

– Я помогу, – впервые отзывается Даня.

Мы отклеиваемся друг от друга, хотя мне очень не хочется оставаться без его безмолвной поддержки. Это ощущается как-то странно. Отзывается пустотой и тревогой в груди. С другой стороны, идеальное время для плана «разделяй и…»

– Мам, – иду за ней на кухню. Как раз Эля куда-то свинтила, бабушка зависла возле двери с «подружкой».

Идеальный шанс.

– Пойдем, пойдем, – машет мама рукой. – Смотри, что мы с бабушкой приготовили.

И заводит меня в комнату. Не на кухню. Это ловушка, господи.

Дверь сзади захлопывается, перед глазами летают цветные мушки, которые при ближайшем рассмотрении оказываются разноцветными детскими носочками, рассыпанными по кровати. И не только носочками.

Гостевая комната превратилась в склад вещей. Детских. Мне становится дурно. Словно воздух кто-то перекрыл. Это паника?

– Мам, это… – рукой обвожу вещевой апокалипсис.

– Мы с бабушкой вчера весь вечер разбирали ваши вещи, – любовно поглаживая какое-то невообразимо жуткое платьице в мелкую клубничку, говорит мама.

Боже, боже.

Нужно сказать. Вот прямо сейчас. Иначе они полезут на чердак за моей старой кроваткой.

– Кстати, папа достал твою детскую кроватку, – да чтоб её! – Мы выбросили.

И на том спасибо. Я выдыхаю с облегчением, только сейчас понимая, что воздух, застрявший шаром в груди, делал мне физически больно.

– Мы тебе новую заказали! Бабушка сказала от нее подарок будет. Сейчас придет, покажет тебе, она на телефон сфотографировала.

Мама садится на кровать и берет в руки какие-то застиранные штанишки.

– Это твои первые ползунки. Мы не знали, кто будет девочка или мальчик, я все белое скупала. А вот эти – Эли, – берется за желтые с листиками. Сильно напоминающими марихуану.

Я начинаю потеть. Обильно.

Делаю шаг к маме, терзая собственные кисти рук, чтобы собраться. Сзади распахивается дверь. Бабушка буквально врывается, лучась улыбкой.

– Ну какой красавец, а? Ты видела, Тома? – обращается к маме, обвивая меня сухенькой рукой за талию. – Вот это гены! Хоть бы девочка была, такая красавица выйдет!

Я готова заплакать. Правда. Ну как им сказать?

– Бабушка, – аккуратно начинаю я.

– Ой, подарок! Где мой телефон, Тома? – снова кидает матери.

– Да вон же, – указывает на прикроватную тумбу. Рядом с телефоном стоят два подозрительно грязных бокала, а внизу опустошенная бутылка вина.

Мама замечает мой взгляд и отвечает на мой немой вопрос:

– Это мы с бабушкой праздновали вчера. Разбирали вещи, и такая ностальгия накрыла, еле встали сегодня, да, мам?

– Где мои очки, Том? – отводя подальше от лица телефон, снова спрашивает бабушка. – Ничего не вижу. На, покажи сама, – сует маме в руки свой телефон.

– Давай, – принимается листать бабушкин не хухры-мухры айфон.

Мне плохо, плохо, плохо. Я начинаю обдувать собственное лицо и обмахиваться руками, вымеряя комнату шагами. Но тут куда ни шагни – ползунки да носочки, юбочки да платочки. Как будто мои фотки из семейного альбома ожили. Боже, кажется, именно в этой кофточке с утятами я сидела на горшке на той позорной фотке… А вот это платье Эли с первого утренника в яслях. Там у нее еще дурацкая ленточка на лысой башке была повязана. А вот и ленточка.

– Мама! – поворачиваюсь к родительнице с твердым намерением все расставить по местам. Не будут же они меня бить? Обидятся – да. Расстроятся – однозначно.

Но я же не виновата, что у них такой переклин на детях случился! Будут еще! Может даже Элька сподобиться, что, конечно, маловероятно.

– Вот, смотри какая классная, – мама поворачивает экран ко мне, показывая кроватку.

Классную. Белая такая, с мягкими подушечками по периметру мятного цвета и каруселькой сверху.

Зараза.

Беру в руки телефон, разглядывая фотографию, явно сделанную с экрана ноутбука. Мамочки, это что, цена? Не артикул, точно? Это в рублях, не в тенге? Может сайт не российский?

Поднимаю ошалевший взгляд на маму, потом перевожу на бабушку. Обе с такими счастливыми лицами на меня смотрят, что слова в который раз мучительно застревают в горле.

– Вы уже заказали? – сипло выходит из меня.

– Да. Не нравится? – расстроено спрашивает бабушка. – Я же тебе говорила, Том. Надо было посоветоваться. Ой, а деньги с карты уже списали, – присаживается на край кровати, сжимаясь в очень грустный комок. – Можно отказ оформить, Том? Ты же читала?

– Подожди, мам. Что, совсем не нравится? Ну смотри, тут в комплект мобиль идет с единорогами! – мама встает и заглядывает в телефон в моих руках. – И бортики мы попросили такие же зеленые, ты же любишь зеленый? И он нейтральный. Пока узнаем пол… Или ты уже знаешь?

Меня заваливают вопросами, окончательно подбивая мою решимость. Ну как за полдня можно было наворотить таких дел? Что мне делать теперь со всеми этими штанишками и кроватками?

– Нет, она классная. Спасибо, бабуль, – выдавливаю из себя.

Порадовать бабушку – нет ничего проще и приятнее. Что теперь делать со всем этим – вопрос второстепенный. Кажется, проще уже реально залететь.

Я выбираюсь из комнаты спустя долгих двадцать минут ностальгии по распашонкам, в которых я дрыгала своими пухлыми ручками, и конверту на выписку, в котором меня папа забирал из роддома. Редкое кружевное безобразие, надо сказать.

Улыбаться и молчать стало невыносимым.

Бреду по коридору в сторону кухни в надежде на спасение. Может сейчас во двор рухнет метеор и решит все мои проблемы разом? Было бы неплохо.

А пока надо проветриться. И начать с другого конца. Может, с папы?

За маленьким кухонным столом сидит Эля с бокалом вина в руке и телефоном. Отрывается от ленты ВК и кидает на меня взгляд, полный торжества.

– Как тебе мои ползунки?

– Ты была на редкость безвкусно одетым ребенком.

– Кто бы говорил, ты за мной донашивала. А теперь твое чадо будет донашивать.

– Не будет, – бурчу раздраженно, впиваясь взглядом в бутылку красного. Полусладкое, интересно?

– Что, завидуешь? – ехидно прищуривается сестрица, делая глоток из бокала. Я сглатываю появившийся липкий ком жажды. – Ахах, смотри и страдай. Тебе теперь долго будет нельзя.

Я хватаю со стола бутылку и жадно опрокидываю ее в себя. Эля ошеломленно наблюдает, как во мне исчезает глоток за глотком вино и ошарашенно округляет глаза.

– Можно, – на выдохе говорю я, отрываясь от бутылки. – Пойдем выйдем, а?

Глава 25. Работа над ошибками

– Это самая потрясающая история, что я слышала, – Эля раскачивается на подвесных качелях, подливая себе вина в бокал и передает бутылку мне.

Я благородно отказываюсь, в голове уже полегчало, так что лишний раз палиться не хочется. Не самый мудрый план рассказать правду.

– Рада, что тебе весело.

– Мне не весело, я заинтригована. Как вообще все могло так запутаться?

– А я знаю? – сажусь в позу лотоса на деревянный пол веранды. Отсюда отлично просматривается задний двор, на котором папа с Даней обмениваются какими-то незатейливыми фразочками. Жаль не слышно.

Как вообще папе удалось из этой неразговорчивой горы слова вытащить? Ума не приложу, но нужно спросить. У меня кроме провокаций пока действенных методов не нашлось.

– А чё, симпатичный, от такого можно и… – Эля выглядывает из качелей и разглядывает высокий силуэт.

– Ага, – согласно киваю я. – Но этого ни за что не случится, пока он думает, что я беременна от кого-то левого! Блин, что делать-то? – утопаю лицом в ладонях и издаю протяжный стон.

– Я тебе ща грандиозный совет дам, хочешь?

– Конечно, – тут же вытягиваюсь, как сурикат, прислушиваясь к мудрой старшей сестре.

– Просто поговори с ним. Словами и через рот. Проверенный метод – инфа сотка.

– Э-э-эля! – измученно тяну я. – Ладно с ним! А с мамой и бабушкой что делать? Ты видела их вообще?!

– Я тебе больше скажу, я вчера на видеозвонке сорок минут торчала, пока они сайты с колясками изучали. И выслушивала, как бабушка эмоционально настаивает, что похоронные ей пока ни к чему, раз тут первый правнук намечается! Такой повод пожить еще!

– О, Господи, – меня снова разбирает холодный озноб по позвонкам. Все еще хуже, чем я думала. Она из знаменитой заначки эту дурацкую коляску прикупила!

Теперь я официально самый отвратительный человек на земле. Ну как ей сказать правду, чтобы не обрубить эту нечаянно проснувшуюся жажду жизни на девяностом году? Я же только за то, чтобы она жила еще долго и очень счастливо!

– Мама тебя раскусит при первом же медосмотре.

– Я не собираюсь ни на какой медосмотр!

— Значит, еще раньше, бу-га-га.

– Ты, блин, помощник от бога.

– Я в помощники не набивалась, – пожимает плечами коварная сестрица. – У самой такая жопа в жизни, лучше бы мнимо залетела! – присасывается к своему бокалу.

Я всматриваюсь в лицо сестры. Внимательно. И как я не заметила? Она и правда сама не своя. Не то, чтобы обычно королева позитива, но и не угрюмая тихушница, отсиживающаяся на кухне с бокалом вина.

– Что произошло? – искренне интересуюсь я.

– Да забей, утром рассосется, в отличие от твоей проблемки… – кидает взгляд на мой живот.

– Меня реально начинает от ситуации подташнивать, Эль. Скоро и притворяться не нужно будет, психосоматика все за меня сделает.

– Ну, сиськи у тебя уже кажутся больше, – ржет она, снова отталкиваясь ножкой от пола.

– Это пуш-ап, – пораженчески признаю я. Моя грандиозная провальная попытка завлечь мужика. Хотя почему провальная? Даже кофту расстегивать не пришлось, одни шорты сработали.

– Слушай, ну у тебя на самом деле есть целый ряд вариантов решения проблемы, – задумчиво крутя бокал в руке, говорит сестра. – Первый – болезненный и неприятный – собрать-таки всех в одну кучку и рассказать правду. В лоб и без приукрашиваний.

Отстой.

– Второй – не очень красивый, но щадящий – мягко слиться с темы, типа, ошибочка вышла, тест фуфло, простите за беспокойство, коляску оставьте, я буду стараться.

Отвратительно.

– Третий, – Эля делает многозначительную паузу, отпивая из бокала и смакуя вино на языке. – Схватить своего баскетболиста, затащить в комнату и… обесчестить. Глядишь, с первого раза сработает и ничего придумывать не придется.

А это просто мерзко.

С каждым новым ее вариантом мое лицо все больше кривится. Я в такой глубокой беспросветной… дыре, что даже не представляю, что должно было произойти у моей скрытной сестры, что она диагностирует у себя задницу побольше.

Не расскажет же, пока не припрет.

– Значит, первый, – со вздохом произношу я. Поднимаюсь на ноги и отряхиваю шорты. – Где у мамы корвалол, не знаешь?

– Мама не пьет его.

– Это для бабушки, – горестно тяну я.

– Может все-таки вариант три? – кивает на Даню, которого уже окружили две неугомонные женщины и тащат к столу.

Господи, они его там сейчас растерзают. Нужно спасать.

– Нет, точно нет.

Я не могу с ним так поступить. С собой – тем более.

Выхожу с веранды, пересекаю задний двор и подхожу к отцу. Он, весело присвистывая, крутит решетку со стейками над огнем. Ну хоть поем нормально! На сытый желудок я соображаю гораздо лучше.

– Ну как пап, о чем говорили? – оттягиваю момент, когда придется лезть шеей в петлю правды.

– Да ничего вроде, нормальный, – пожимает плечами. – Не глупый.

– Он очень умный! – с энтузиазмом поддерживаю я. – Книжки на работе читает, представляешь? И целым отделом техническим руководит!

– Нравится тебе, понял я, – смеется папа. – Ну дай бог все сложится. Не Витек и ладно.

Это имя у нас в семье стало нарицательным. Любой поступок и любого человека теперь меряют в Витях.

Интересно, тяну ли я на полного Витюшу со своей супер ложной беременностью?

Боюсь, что да.

Ладно, перед смертью не надышишься.

Я шагаю ко входу на веранду со стороны кухни, где полным ходом идет обработка моего мнимого женишка. Хотя о свадьбе, прошу заметить, никто даже словом не обмолвился! Но мама уже обрабатывает бедного Даню на свой потрясающий манер.

– И кому нужна эта пышная свадьба, правда? Можно просто расписаться, – наливает ему в бокал вина. – Поехать куда-нибудь в путешествие, у меня есть знакомая в турагентстве, все в лучшем виде устроит. Этот от нас подарок будет. Но лучше это, конечно, сейчас сделать, на поздних сроках летать уже не безопасно…

– Я думаю, кхм, лучше поинтересоваться у Лизы, чего хочет она, – вставляет свои пять копеек Даня.

Господи, даже ненастоящий жених из него что надо. Умеет же говорить правильные слова. Мама замолкает, пораженная таким подходом. Подумать только, тут мужчину интересует чего хочет женщина!

А эта конкретная женщина как раз очень хочет и свадьбу, и острова, и все вот это вытекающее, с тщательной работой над тем, чтобы заполнить злополучную кроватку.

Даже в животе дурацкие бабочки от этого трепетать начинают.

Ну что за подстава, а?

– А Лиза хочет мяса, – отрываюсь от косяка и шагаю в столовую, привлекая внимание.

Нужно прекращать всю эту свадебно-беременную тему. Она только кружит голову.

– Мясо – это хорошо, – вскакивает мама, принимаясь крутиться возле стола. – Это полезно.

– Мясо надо обязательно есть. Белки, аминокислоты, витамины группы В, Е, железо, фолиевая кислота, в конце концов, – с видом знатока кивает бабушка.

Хотя почему с видом, она реально шарит. Сорок лет врачебной практики.

– Ты, кстати, пьешь фолиевую кислоту? – раскладывая тарелки, спрашивает мама. – А Йодомарин? Йод обязательно нужно пить.

Я согласно киваю, опускаясь на стул возле Дани. Удивительно, но все эти названия кажутся мне знакомыми. Может и правда пила во время весеннего авитаминоза и остатки даже завалялись где-то.

– А железо проверяла? Ты же у нас анемичная, – обеспокоенно вглядывается в меня бабулечка. – Бледная такая сидишь. Тома, гранатовый сок есть у нас?

– Покупала, – кивает мама, бросаясь к холодильнику.

И все-таки с беременной темы не так-то просто съехать, когда твоя родня в таком ожидании внука/правнука.

Из высокой стеклянной бутылки мне в бокал для вина наливают ярко-бордовую жидкость, насколько помню – гадость несусветную. Поэтому я предпочитаю закидываться Мальтофером, все эти народные полезные методы – не для меня. Хотя, если очень постараться, можно представить, что это то же вино. Просто без приятного бонуса в виде легкости в голове. Вон, с бокалом Дани и не отличить.

– Кто тут заказывал мясо? – в кухню врывается папа и умопомрачительный запах стейков с огня. Благослови бог моих не травоядных родителей.

Я кидаю на Даню победный и, чего уж скрывать, слегка ехидный взгляд из разряда «видел, как надо встречать гостей». А потом шумно сглатываю. Все-таки я очень голодна. Даня почти улыбается, очевидно, наблюдая, как у меня изо рта течет слюна. Так на мой рот пялится, что даже приходится проверить. Но нет. Все сухо. Он просто пялится.

Котеночек.

Весь мой уже. Быстрей бы вечер. И разобраться со всем этим каламбуром.

Глядя на огромное блюдо посреди стола, источающее дивный аромат, я решаю, что мой план может немного подождать. Ну правда. Кто вываливает такие новости на голодный желудок? На сытый – другое дело. На слегка пьяно-сытый вообще все пойдет как по маслу!

– Ну что, я как раз к началу шоу? – в дверях появляется Эля с наполовину опустошенной бутылкой в руках.

– Эля! – чуть ли не выкрикиваю я.

– А! Рановато. Ладно, я еще погуляю, – снова разворачивается на выход.

– Садись обедать, – мама машет на пустующий стул.

– Я не голодна.

– Эля! – забавно, что в кои-то веки под фирменный укоризненный взгляд попадаю не я.

– Ладно, ладно, – сестра отодвигает стул и плюхается напротив нас с Даней.

Смотрит на меня с прищуром долгую секунду, а затем переводит взгляд на моего соседа. И расплывается в искусственной улыбке.

– А кого ты больше хочешь, Даня? Мальчика или девочку.

Ну что за свино́та!

Я пытаюсь укокошить сестру взглядом, жаль не выходит. Я думала, она на моей стороне!

– Эм, я не знаю, – бросая на меня растерянный взгляд, говорит Даня.

– А еще не известно, кто будет?

– Нет, не известно, – с нажимом говорю я.

Помощи от нее – как от козла молока. Вот за что она так со мной?

– А сколько точно недель? – тут же интересуется мама.

– Я не знаю, – отвечаю сквозь зубы.

– Как не знаешь? – удивляется она.

– Вот так, – тянусь к бокалу и делаю пару жадных глотков. Оу. А это не гранатовый сок.

Не тот бокал. Вот и славненько.

Делаю еще два щедрых глотка, пока меня пытают взглядами. Даже Даня. Он единственный – сочувствующим.

– А где же гусь? – неожиданно выдает он.

Переводит тему. И тут я резко становлюсь жутко набожной и начинаю молиться. На него.

– Гуся не сезон, еще не откормили, – делится бабушка. – Так что фирменное блюдо к Новому году ждите.

– Даня, твои родители же едят птицу? Хотели их к нам позвать, – с энтузиазмом интересуется мама.

Боже, они уже планы на совместный Новый год строят! В такие моменты жалеешь, что у тебя очень активная коммуникабельная семья. Если им так скучно, надо было рожать больше детей, а не перекладывать сейчас всю ответственность за ее расширение на меня!

Я пилю мясо и нагло потягиваю вино Дани, пока он не замечает. Ну просто красное мясо без красного вина… это моветон вообще. И сплошное напряжение.

Бедный Килиманджаро отдувается за двоих. Филигранно сливается с очередной скользкой темы, как мне и обещал, и переключает фокус внимания на папу. А папа знатный любитель потрепаться о любимом футбольном клубе и рыбалке. И весь неловкий обед скатывается в веселые отцовские истории и обсуждение счета последней игры. Тут уже Даня замолкает, явный не любитель спортивных дискуссий, и на арену выхожу я. Потому что судья реально – козел, ни за что желтую карточку Ерохину в нос тыкал, а билеты на Арену в этом году просто неподъемные и все это приходится высказывать телеку, а не лично в лицо перцу в желтой футболке.

Пока мы с папой увлечены обсуждением текущего сезона, Даня заметно расслабляется. Откидывается на стуле и впервые решает глотнуть домашнего вина. Я замечаю это все слишком поздно. Буквально краем глаза, когда уже смертельно поздно и его настоящий бокал крепко сжат в моих пальцах.

Вот черт. Попалась.

Глава 26. Лучшее - враг хорошего

Время – очень интересная штука. Такое скоротечное, если случается что-то по-настоящему интересное, и такое тягучее в ожидании провала.

Вот и сейчас я чувствую, как оно замедляется, пока я поворачиваю голову к Дане, наблюдаю, как он делает глоток гранатового сока из моего подставного стакана, пробует его на вкус, смакует языком, и целый спектр эмоций проносится на этом каменном лице. От недоумения до понимания. От растерянности до негодования.

И почему-то все самые негативные эмоции достаются мне. Глаза в глаза.

Я втягиваю голову в плечи и поджимаю губы. Ме-е-едленно ставлю зажатый в одеревеневших пальцах бокал на стол и двигаю его по скатерти подальше от себя. Даня прослеживает этот трюк хмурым взглядом, оценивает сильно уменьшившуюся порцию и снова стреляет в меня глазами.

Я буквально вижу, как его рот открывается, чтобы меня отчитать. Вот секунда-две сменяются третьей и мужской рот захлопывается. Он резко выпрямляется на стуле и всовывает свой/мой бокал мне в руку, настойчиво там сжимая. Тянется за своим и опустошает его за секунду.

Не понимаю, как ему удается разговаривать со мной без слов. Или это во мне просыпаются суперспособности к чтению мыслей? Вот конкретно в данную минуту я четко слышу у себя в голове: ты что творишь? А следом догоняет: нельзя же!

Тиранище продуктовый.

Но перед родителями он не палит. Сверлит мой висок своим требовательным взглядом, пока я делаю глотки противного гранатового сока и чуть не давлюсь. Не то. Совсем не то.

Папа продолжает травить байки о легендарной юношеской сборной, в которую он чуть не попал тридцать лет назад. Мама поглаживает его по плечу, невербально пытаясь утихомирить его открывшийся поток. Сестра-коза скучающе ковыряется в тарелке. Убью заразу, как только случай представится. Если она не прибьет меня правдой раньше. Тут главное сработать на опережение.

– Ты чего не ешь совсем? – тихонько интересуется бабуля, наклоняясь ко мне поближе.

– Ем, ем, – снова берусь за вилку и тут же отправляю кусок мяса в рот.

– Правильно, ешь, ешь, – кладет руку мне на живот и поглаживает. И в такой улыбке расцветает… Что то мясо мгновенно становится поперек горла.

Буквально.

Я пытаюсь незаметно прокашляться, втянуть воздух носом, поработать диафрагмой. Но все усилия напрасны, горло сдавило спазмом. Я вскакиваю с места, с шумом отодвигая стул, и в три прыжка достигаю туалета за кухней. Как я откашливаюсь слышно и на Юпитере, клянусь.

Даже глаза заслезились.

Втянув, наконец, воздух, открываю кран и протираю некрасивые потеки туши под глазами. Стон облегчения смешивается со скрипом двери. Еще один минус частных домов: за всеми петлями фиг уследишь.

– Ну ты артистка, – хмыкает Эля, прикрывая за собой дверь.

– Я подавилась, – хрипло каркаю я, набирая в рот воды и выплевывая.

– Уверена? А то там за столом сейчас обсуждают у кого какой токсикоз был на ранних сроках, – кивает себе за спину. – Может это… и придумывать ничего не придется? – наклоняет голову и таким взглядом меня окидывает…

– Ой, да заткнись ты. Не от святого же духа в конце концов? – стряхиваю с рук воду и вытираюсь полотенцем. – И вообще, ты офигела так меня подставлять? Что я тебе сделала?

– Э! Я тебе помогаю. Готовлю почву для плана под номером три! – возмущенно-насмешливо кидает Элька, шагая к зеркалу.

Наклоняется поближе, чтобы проверить свой легкий макияж и строит дурацкую рожицу, оттягивая кожу под глазами.

– Морщины, мать твою.

– Ага, на все тридцать, – ехидно добавляю я. Знаю, ее бесит, потому что ей реально тридцать. – И не надо больше твоих «подготовок почвы», ясно? Только запутываешь все.

– Да ладно, ты видела его лицо, когда я про пол спросила? Такой милашка. И так на тебя посмотрел.

Я закусываю губу, заинтригованная сказанным. «Так» это как? Как?

– Нормальный пацан, в общем. Небось уже готов предъявить отцовство на твое несуществующее чадо. Смотри, в ножки будет бросаться, в грудь бить – бери, не профукай.

– Да ну тебя, – отмахиваюсь от ее глупостей и выхожу из туалета.

Эта ее сестринская заботушка… не выдерживает никакой критики. Не будет Даня мне в ножки бросаться. Максимум – на грудь. Зря что ли пуш-ап надела?

Возвращаюсь за стол как раз на стадии маминых ностальгических воспоминаний о том, как потрясающе проходила ее первая беременность и как ужасно вторая. Кто всему виной понятно. Вторым детям вечно достается. Сколько себя помню, мама не забывала сравнивать меня с сестрой по достижениям в этой жизни, а в конце прибавлять: что я зря девять месяцев с тобой мучалась? А то, что мучалась она – никаких сомнений, это сейчас за столом она весело рассказывает о токсикозе, изжоге, зажатых нервах и нескольких месяцев на сохранении. Мне в юности было не до смеха, когда все это вываливалось на неокрепший мозг, стоило только не поступить в хороший институт, как сестра.

Кто ж знал, что все былые заслуги сестры померкнут на фоне первого внука. Даже пока несуществующего.

Тяжело опускаюсь на стул и шумно выпускаю воздух, давящий на ребра. Правда щемит в груди до спазмов, желая уже вырваться наружу. Но на затылок ложатся прохладные пальцы, проворачивая мой же фокус с поглаживанием, напротив светятся радостные лица, а мурашки уже проложили путь по спине до самых пяточек.

Тело само кренится в бок, укладывая голову на сильное мужское плечо рядом. Рука, выписывающая успокаивающие узоры на моей шее, ложится на предплечье, сгребая меня в крепкие объятия. И так мне сейчас хорошо…

А я не враг сама себе делать плохо.

Глава 27. Невесомость

Это странно назвать одним из самых лучших дней в своей жизни тот, где я всех обдурила?

Мне так кажется. Немного. Но совесть уходит куда-то в подполье, прикрываясь черными стрингами. Мне хорошо. Сейчас – как никогда.

Я прощаюсь с родителями под осуждающий взгляд сестры. Да, так и не сказала. Да, решила покупаться в лучах невероятной заботы, которая вечно доставалась не мне. Скажу. Честно. План номер три точно применять не буду!

Просто сейчас появилась гораздо более важная и приоритетная задача: дожать Даню.

Я чувству, что сегодняшний день нас сблизил. Дурацкие спортивные споры с папой, забавные истории бабули и гусь, которого придется ждать до декабря. Все это я, как есть. С лучшей стороны. Кажется, он проникся.

Обнимал меня, успокаивающе гладил, под столом держал за руку. И подливал гранатовый сок, сурово поглядывая.

Выкидываем сестру возле станции метро, как она и попросила, но продолжаем ехать в тишине. Он везет меня домой. Вечереет, вдоль улицы зажигаются фонари, придавая какой-то томности моменту.

В груди расплывается огромный теплый шар, так мне хорошо. И тишина тому не помеха. Наоборот, мне нравится, как многозначительно мы оба молчим, будто взвешивая все эмоции, которыми сегодня наполнились.

За этой пеленой ощущений время снова скукоживается и вот мы уже у моего дома. Заруливаем во двор, я отстегиваюсь и больше всего боюсь, что он просто притормозит возле моего подъезда и попрощается, не заглушая мотор. Но Даня не разочаровывает, кружит по двору в поисках места для парковки, а когда не находит, выезжает снова на дорогу.

– Там возле магазина обычно есть место, – впервые подаю я голос.

Он понимающе кивает и заворачивает через дом к «Пятерочке». Глушит машину. Оборачивается ко мне.

Молчит и смотрит. Многообещающе.

– Все прошло неплохо, – смущенно улыбаюсь я.

– Только кажется, запуталось всё больше, – тяжко выдыхает.

Тут не поспоришь. Был же какой-то там план все разрулить без потерь, да? Он обещал его придумать. Но мне нравится все именно так.

– Думаешь?

– Не знаю, – повисает задумчивое.

И тикает между нами.

– Зайдешь? – стреляю в него глазками, заправляя непослушную прядь за ухо.

Моим языком тела уже можно облизывать. Все прозрачнее некуда! Даже про «чай» добавлять кажется лишним.

Но Даня все еще молчит. Терзается сомнениями, скала, хотя его жадный взгляд, скользящий по обнаженным – замерзшим к чертям – ногам не скрывают даже пушистые полуопущенные ресницы.

И вечерние тени еще так игриво ложатся на его лицо, делая скулы острее, взгляд темнее, что я невольно ловлю себя на мысли, что любуюсь. Это же мной должны любоваться, да? А я все равно себе ни в чем не отказываю. Только в гордости, когда кидаю новый банальный крючок, чтобы его растормошить:

– Хочу дать тебе одну классную книгу почитать. Мне кажется, она тебе понравится.

– Книгу? – хрипло спрашивает он, поднимая, наконец, взгляд до моих глаз.

– Да, помню, ты читал Кинга на работе. Тебе нравятся ужастики? – закидываю ногу на ногу, хотя это ой, как непросто в его тесной Хонде. Чего только не сделаешь, чтобы перейти на язык флирта.

– Пожалуй, – кивает он, задумчиво сводя брови. – Ты запомнила, что я читаю? – наклоняет голову, будто удивленно.

– Мне кажется, ты единственный человек в мире, который приходит на работу пораньше, чтобы почитать, – легко смеюсь в ответ. – Такое запоминается.

И снова классическая связка: рука – прядь – ухо.

– И что за книга?

– Зайдешь – узнаешь, – интригующе улыбаюсь ему.

Даня вынимает ключ из зажигания, ставит машину на ручной тормоз, а затем берется за ручку. Все так просто и немногословно. Только крылатые твари бьют в желудке так, что я теряюсь и свою ручку на пассажирской двери еле нахожу.

Мы выбираемся из машины, я зябко повожу плечами. Пуш-ап и шорты – это все конечно прекрасно, но не для вечернего Питера. Даже под воздействием эндорфинов, меня трясет от холодного ветра, мгновенно пробравшегося под невесомую ткань.

Энергично притоптываю на месте и тру предплечья,чтобы немного разогнать кровь. Идти до подъезда довольно далеко, с парковочными местами у нас туго, особенно по вечерам, когда спальный район засыпает. Хотя, возможно, сейчас это только в плюс. Прогуляемся, дольше побудем вместе.

– Иди сюда, – тихий голос проходится привычными мурашками по рукам.

Я вскидываю голову, Даня уже стоит рядом. Бесшумный ниндзя. Стягивает свой джемперочек и требовательно показывает пальчиком, чтобы я наклонилась. А я не дурочка отказываться, хотя улыбаюсь как она самая. Мягкая ткань окутывает теплом, едва я просовываю голову в ворот, и ласково ложится на плечи. Неприступный Килиманджаро помогает просунуть мне руки в рукава и заботливо расправляет ткань по телу. Не такой уж и неприступный. Заботливый. И милый. И чертовски вкусно пахнущий.

Я утыкаюсь носом в собственное плечо, совсем не стесняясь взгляда Дани, и расплываюсь в улыбке. Все еще терпкая горечь и свежесть. Не знаю, что это за парфюм, категорически не угадываю запахи, но хочется полностью им пропитаться.

Надеюсь им пропитаться.

Даня беззвучно хмыкает и предлагает мне руку, за которую я тут же цепляюсь. Мы переплетаем наши пальцы, как настоящая парочка, и в полной тишине идем по темным дворам к моему дому. Я гадаю, не мерзнет ли он в одной предусмотрительно поддетой под свитер футболке, но его рука такая горячая, что успокаиваю себя – нет. У него жаркая кровь.

Мы беззвучно переглядываемся, время от времени стукаясь плечами во время ходьбы. И улыбаемся.

Мне очень комфортно с ним молчать. Это новый и очень свежий для меня опыт. Настолько волнующий, что треклятые бабочки все активнее щекочут низ живота. Чертовски хороший день.

Я достаю ключи из маленькой сумки, прикладываю к домофону, завожу Даню в плохо освещенный подъезд. Сейчас я даже рада, что на лампах наша коммунальная служба категорически экономит и ставит слабенькие сорок ватт. Мы не ныряем из тьмы в свет, резко очнувшись от наваждения. А медленно и тягуче продолжаем находится в некоем очаровании от вечера, предвкушении.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж, я открываю дверь с позорной второй попытки. Свет в коридоре не зажигаю. Только на кухне, чтобы он падал на нас, но не лишал этой магической атмосферы. Скидываю балетки и остаюсь стоять у стены, наблюдая, как Даня расшнуровывает ботинки.

Сумасшедшее ощущение. Словно этот порог впервые переступает мужчина.

Я быстро проворачиваю в голове готовность этой самой квартиры к приему столько долгожданного гостя и мысленно успокаиваюсь. У меня контролируемый бардак. Трусы на батарее не висят, песок под ногами не хрустит. Я подготовилась.

Даня выпрямляется и в полутьме всматривается в мои глаза. Сердце выстукивает в груди, грозясь выскочить. Мне кажется, оно так шумит, что палит меня. В накалившейся тишине все звуки кажутся угрожающе громкими: нервный вдох, глотание.

– Книга… в комнате. Посмотришь? – решаюсь прервать молчание.

– Посмотрю, – шаг ко мне.

Широкий, съедающий расстояние между нами до нуля, а воздух до последней атмосферы. Я делаю судорожный вдох, пытаясь заполнить себя кислородом, пока не поздно… Но поздно. Даня лишает меня этой возможности. Выжимая воздух из меня своими руками, перекрывает кислород своим ртом.

Но мне даже нравится задыхаться в его руках.

Нравится в них дрожать, нравится теряться. Голова кружится от того, как умело он находит мои самые чувствительные точки: спина, шея, плечо. Как резво раздевает: свитер, блузка, шорты. Как вдавливает в стену, чтобы потом подарить невесомость.

И как сам находит дорогу к кровати.

Мне все в нем нравится.

А особенно его:

– Лу, – прямо в губы.

Глава 28. Глухой слепой Вездесущий

– Не было никакой книги, да? – Даня переплетает наши пальцы у себя на груди и смеется.

И как у него дыхания хватает? Я еле-еле набираю воздуха для слов.

– Еще как было! – возмущаюсь я, порываясь вскочить с постели и доказать.

– Лежи давай, – аккуратно толкает меня в плечо, заваливая обратно. И стискивает в крепких обнимашках.

Рай на земле.

– Расскажи мне о ней, – щекочет затылок дыханием.

Я замираю, как кролик перед удавом. О ком «о ней»? Это тот самый вопрос, да? Который я клятвенно обещала обсудить перед, но нарушила собственное слово, стоило лопаткам встретится со стеной?

И почему это «о ней»? Может, это будет мальчик? Тьфу ты. Мог бы быть мальчик!

– О книге, – сонно шепчет Даня, снимая грузик с моей грудной клетки. Фуф. Не сейчас. Хорошо, хорошо. Наверное. – О чем она?

– Ну, – устраиваюсь поуютнее в его объятиях. – О Ганнибале Лекторе. Смотрел «Молчание ягнят»?

– И читал, – угукает мне в плечо, оставляя легкий след поцелуя.

Такой он… многослойный, этот Килиманджаро. То сносит все, как ураган, то обдувает невесомым ветерком. Неизменно рождая тягучее бессовестное желание.

– Черт, – выдыхаю не то от мурашек, рассыпавшихся по рукам, не то от разочарования. – А вторую часть? «Ганнибал»? У меня двухтомник в одной книжке.

– Угу. И ты права, мне понравилось. Одна из любимых книг, на самом деле. Ты не перестаешь удивлять, – выдыхает так низко, так горячо…

– Мне тоже понравилось, – ежусь и смеюсь от щекотки в его руках.

– Нравятся триллеры?

– Не знаю. Этот единственный мной прочтенный.

Чуть ли не единственная книга вообще, если честно, прочитанная от и до и не брошенная где-то на середине с протяжным: «скука смертная, как же бесят». Но признаваться в этом увлеченному литературой мужчине – совсем отчаянно. Пусть останется легкий флер недоговорок.

Хотя легким его уже и не назвать.

– Кхм, Дань, – поглаживая его руку у себя на груди, начинаю издалека. – Надо кое-что обсудить. Ситуация странная… – опускается до шепота мой голос.

И немного дрожит. Я капец как неловко себя чувствую.

– Не надо, – крепкая ладонь соскальзывает ниже и ложится на мой живот. – Я много думал об этом.

Широко разведенные пальцы поглаживают чувствительную кожу, нагоняя жара вниз живота. М-м-м, да.

Хорошо бы он сам сложил дважды два и мне не пришлось вываливать правду.

«Хоть бы, хоть бы» – мысленно скрещиваю пальцы.

– Для меня это не проблема, – говорит твердо.

Мои молитвы уже по стандартной схеме проходят мимо ушей того самого парня наверху. Вездесущего и всемогущего. Он глух к моим просьбам и слеп к проблемам!

Значит, Даня, при всех своих супер мозгах, не догадался.

Сыскался, блин, герой моего романа, который готов броситься на колено, а потом с моста, если я пожелаю. Потрясающе. Ненавижу, когда Элька права! Ну что за дебильный альтруизм? Что значит, не проблема?

Это чужой ребенок! То есть… нет никакого ребенка! А если б был, ну что значит не проблема?

Даже не верится, что Даня из тех, кто может сморозить такую глупость, лишь бы покувыркаться. То есть покувыркались мы до… Но это явно была заготовочка.

Меня почему-то ужасно расстраивает это открытие. Я ведь его представляла другим. Положительным, честным, прямолинейным. Сказал бы честно: ситуация дерьмо, но меня к тебе тянет, давай посмотрим, что из этого выйдет. А я ему – хлоп – и не парься, ситуация норм. Так нет же, играет на чувствах ранимой беременной женщины.

И пофиг, что фиктивной!

Я раздраженно втягиваю воздух и начинаю некрасиво выползать из давящих объятий. Крабиком вбок и задницей кверху, зажав одеяло на груди. Сажусь в основании кровати в позу лотоса, практически лишив Даню стратегического прикрытия, и гневно сверлю его взглядом.

Его я сказала. А не ЕГО. Блин, даже там красивый и высокий. Безобразие.

Накидываю ему на бедра угол одеяла, чтоб не отвлекал.

Даня приподнимается на локтях и вглядывается в меня в ответ. Слегка щурясь. Кажется, я впервые вижу его без очков. Он выглядит совсем по-другому. Более мужественно что ли. Не мягко. Хищно.

Может это его суперспособность: снимает очки и превращается в зверя, оставляющего синяки на ягодицах? Я неловко ерзаю от жарких воспоминаний и собираю волосы на затылке, чтобы немного охладить вспотевшую спину. Отвлекает тут хищными скулами и пронзительным взглядом!

Лжец-нагибатель.

– Я сказал правду, – произносит четко, словно прочитав бегущую строку в моем мозгу. – Я принял решение еще до того, как зайти с тобой в квартиру.

– Какое решение? – отпускаю волосы и скрещиваю руки на груди.

– То, где я беру ответственность за свои поступки и желания. Если бы был не готов к последствиям, меня здесь не было.

Садится в кровати и тянет мои руки на себя, вырывая из закрытой позы. Я подозрительно прищуриваюсь. Он говорит так витиевато, что сначала мне кажется, я неправильно его понимаю. Но потом ка-а-ак понимаю.

То есть… реально принц на белом коне, и в горе, и в радости, и в фиктивной беременности, и в настоящей? Как-то даже не укладывается в мозгу. Такие мужчины разве бывают? Не на страницах бульварных романчиков?

Просто мой опыт из Вити, его категорическом нежелании женится спустя семь лет отношений и любовницы на десерт сделали из меня скептика. Я как-то ничего особо хорошего, кроме секса, от мужчины уже и не жду. А тут… Даня.

Именно такой, как я его в своей голове и представляла. Даже чуть лучше. Местами особенно.

Он тянет меня на себя, все еще слегка пришибленную его признаниями и от того не сопротивляющуюся, и снова укладывает в свои объятия.

– Знаю, многое надо обсудить. Но может, не в ночь? – тянется выключить лампу над кроватью, комната погружается в согревающую тьму. – Завтра на работу, – убирает мне с лица пару прядей и проходится поглаживающим жестом по волосам. И зевает.

На работу. Точно. Черт.

Даня теплым коконом обвивается вокруг меня и затихает, мерно дыша. Я все еще чувствую себя не в себе. Не знаю даже, что сказать. Какая-то звенящая удовлетворенная тишина в голове. Все ищу подвох, слово, за которое можно зацепиться, изъян, который позволит мне тыкнуть в него пальцем с громогласным «Ага!». Но его нет.

Он просто такой.

А я просто не имею права и дальше продолжать этот фарс.

– Я не беременна, Дань, – говорю тихо, но твердо, чтобы он понял, что я не шучу.

Шутки кончились.

А ответом мне служит глухая тишина.

Глава 29. Шаловливые игры

– Я так рано не встаю-ю-ю, – вою я, завернувшись в одеяло, как кокон.

– Поэтому ты все время опаздываешь, – смеется уже вышедший из душа Даня. Бодрый, мокрый и…

Нависает тут сверху.

– Мне, между прочим, официально разрешили, – многозначительно трясу пальчиком, вынутым из-под одеяла. – У меня и доку́мент имеется!

– Сегодня совещание.

– Да чтоб его, – тихо ругаюсь в подушку и, всё еще завернутая в одеяло, принимаю сидячее положение.

Глаза разлепляются с трудом, но я явственно вижу, что Даня какого-то черта совершенно прекрасен по утрам. Никакой вмятины от подушки на щеке или зализанных коровой с одной стороны волос. Зараза. Я, должно быть, выгляжу с точностью до наоборот.

Вытаскиваю из теплого плена одеялка руку и пытаюсь пригладить воронье гнездо на башке. А то, что оно из серии «упала с самосвала, тормозила головой» сомнений никаких. Сплю я очень активно.

– Доброе утро, – мурлычит идеальный робот-мужчина надо мной.

И делает невообразимое: целует в растрепанную макушку.

Едва проснувшееся сердечко такой кульбит делает в грудной клетке, что мне аж страшно становится.

– Если ты мне еще и завтрак приготовишь, я заподозрю, что ты гуманоид, – бурчу, вставая с постельки.

– У тебя яйца есть? – совершенно серьезно спрашивает мне в спину.

– Эй, я пошутила, – оборачиваюсь через плечо и поправляю сползающее с него одеяло. Все-таки я совершенно голая под ним, а утро очень солнечное. – Я по утрам не ем.

Даня понимающе кивает и тянется за футболкой.

Я ныряю в ванную и тут же прилипаю к зеркалу. А все не так плохо. То ли счастливый блеск в глазах дело спасает, то ли крепкие обнимашки не давали елозить по постели, как я делаю это обычно.

Наскоро умываюсь, накладываю супер легкий макияж из серии «я такая красивая всегда, а ресницы у меня как опахало – так это от мамы» и кутаюсь в халат, предусмотрительно брошенный на стиралке.

Осталось только одеться и можно ехать.

В дороге и поговорим.

Я так-то честно пыталась вчера. И даже была уверена, что мы односторонне беседуем, пока не раздался наглый храп в ответ.

Даже позвала его тихо по имени, не получив ответа на свое провокационное ошеломляющее открытие. Но ответом мне послужили лишь более тесные объятия и проверка груди на прочность. Заснул. Бессовестно и стремительно.

Ну не будить же человека, после того как он за троих отработал?

Ну в самом деле.

Так что дорога мне в помощь.

Поиграв немного в «кто кого потискает перед шкафом», мы выходим из дома и садимся в машину. Я перевожу дыхание и мысленно собираюсь. Речь у меня еще с ночи готова.

Но вселенная явно не на моей стороне. Едва мы трогаемся с места, телефон Дани тут же взрывается какой-то мозговыносящей мелодией, и он погружается в разговор. Явно рабочий. Долго и занудно объясняет на своем айтишном, потом, стоит покончить с одним разговором, тут же ввязывается в другой.

И каким-то Макаром всю дорогу до офиса болтает с кем угодно, только не со мной. Правда, периодически тискает мою недовольную коленку, за что я ему сразу все прощаю.

Перед офисной дверью мы мило прощаемся, подержавшись за ручки, и Даня, с прижатым к уху телефоном, скрывается за своим поворотом. А я, закинув сумку в кабинет, тут же несусь в приемную, где уже горит свет. Сонька всегда на работе первая.

– Эй, что делаешь? – я радостно заваливаюсь на стойку ресепшена, напугав подругу чуть ли не до икоты.

Она вздрагивает, отрываясь от какого-то шибко важного занятия в компе и прикладывает руки к груди.

– Инфаркт мне решила помочь заработать? – округлив глаза с густыми такими тенями под ними, шепчет она.

– Фигово выглядишь, опять ужастики все выходные смотрела, а потом не спала?

– Ага, и ужастик этот называется «как твою квартиру продали за три дня и тебя в срочном порядке выселяют». Все выходные коробки из магазина таскала, чтоб вещи собрать, – снова утыкается в компьютер, нервно щелкая мышкой.

– Жесть. И что делать будешь?

– Переезжать. Правда, если сегодня квартиру не найду, придется ночевать на вокзале или у тебя, – поднимает на меня взгляд. – Не знаю, что хуже, право.

– Эй, да у меня почти пятизвёздочный отель, – вяло возмущаюсь я.

Правда с постояльцами сейчас перебор.

– У черта на куличиках. А мне опаздывать нельзя, ты же знаешь этого, – кивком указывает на дверь генерального. – Ты, кстати, чего сегодня ни свет ни заря? Тебе ж вроде письменно разрешили быть самым ненавистным человеком в офисе?

Сонька отъезжает от стола и встает. Хватает стопку корреспонденции со стойки и принимается разделять по кучкам. Нервно.

– Подвезли… – осторожно говорю я, всматриваясь в подругу.

За всей своей всеобъемлющей радостью я и не заметила, насколько она выглядит напряженной. И будто осунувшейся. Даже совесть берет, что так легкомысленно к ее проблеме отнеслась.

– Слушай, не мучайся, тащи сегодня вещи ко мне, поспим вместе на моей шикарной евро двушке, позаплетаем друг другу косички, – иронизирую лишь бы увидеть ее кривую ухмылочку. Даня же может пригласить меня к себе, да? – А когда тебе надоест наша пижамная вакханалия, подыщешь квартирку поближе.

– Такие говноварианты на Циане, ты просто не представляешь, – прикрывая глаза, выдыхает она. Но сразу будто скидывает двадцать кило со спины. Даже хитро прищуривается. – У нас же не планируется тройничок?

– Фу, какая пошлятина, – улыбаюсь я. – Даня не такой.

– Так и знала, что ты это сделаешь! – уличающе тыкает в меня пальцем, расплываясь в улыбке. – Поэтому трубки вчера не брала!

Даже от конвертов своих отвлекается, подпирая бедром столешницу.

– Да кто бы говорил, я тебе всю субботу написывала, – вспоминаю, как кидала свое SOS, а она, коза, даже не перезвонила.

– Сорян, так психанула в субботу после звонка владельца квартиры, что пришлось ехать за новым телефоном.

– Что, стена крепкая попалась?

Даже я в шоке, как ее накрыло. Думала такие психи бывают только по малолетству, когда еще не знаешь, сколько почек нужно продать, чтобы купить новый айфон.

– Стол. И пол. А потом нога сверху.

– Не помогают тебе, смотрю, витаминки, – усмехаюсь. – Может, тебе ромашечку пропить, как наша Лена из кадров делает?

– Я уже на восемьдесят процентов из ромашки состою. И на двадцать из глицина. Думаешь кто ее на траву подсадил?

– Софья! – гаркает сзади.

Даже я подпрыгиваю, хотя ни разу не Софья. И деревенею так, что обернуться страшно. Но это и лишнее, за спиной тут же раздаются тяжелые шаги и хлопок двери.

– Алёшка! – тихо передразнивает директора моя бессмертная подруга. – Ладно, потом расскажешь мне всё, – огибает стол и направляется к директорской двери. – На обед вместе идем?

Я киваю, все еще не придя до конца в себя. И как Тарелкина собственное отражение терпит, я б уже треснула под его взглядом и ором. То-то Сонька выглядит как жертва Дракулы. Работка у нее из нервных. Нам-то только совещание продержаться – ей восемь часов с понедельника по пятницу и плюсом внеурочные.

Помню, однажды она обмолвилась, что только огромные бонусы не дают ей степлером его галстук к столу прибить. А я бы вот ни за какие бонусы так травмировать свою нервную систему не стала.

Разворачиваюсь на выход и летящей походкой бреду по коридору к своему кабинету. Народ потихоньку заполняет офис, то и дело стучат двери кабинетов. Возле моего уже переминается с ноги на ногу дивное чудо по имени Дина. С горшком в руке.

– Открыто, – щедро раздаю сегодня улыбки. Вот, что значит, удовлетворенная женщина. – Привет.

– Ой, а я подумала… Вы же обычно позже приходите, – мнется она. – Здрасьте.

– Буду оставлять ключи на крючке в приемной, чтоб ты под дверью не торчала, – пропускаю помощницу в кабинет, скидываю жакет на спинку стула и потягиваюсь, разминая спину. Блин, без традиционной утренней пробежки вообще не кайфово. Все задеревенело. А кое-где и разболелось от неожиданных ночных нагрузок.

Зуб даю, посмотри сейчас на себя в зеркало и увижу мечтательную улыбочку на губах. Это кардио я бы повторила.

– Что за горшок? – киваю в сторону огромной бадьи в ее руке.

– Это для вашего… Жоры. Пересажу его на обеде.

Боже, что за чудное создание. Мне бы столько энтузиазма.

– Ой, а вам не пора? – хлопая глазками, встревоженно смотрит на меня.

– Черт, – кидаю взгляд на часы.

Умудриться опоздать на совещание, приехав за полчаса и торчав в приемной, могу только я.

Хватаю ежедневник с ручкой и несусь к кабинету генерального. Благо, я захожу не последняя. А еще место возле Дани свободно.

И хотя взгляд он на меня не поднимает, стоило нашим ногам встретится под столом, начинаются шаловливые игры.

Я не так, чтобы млеющая девственница, но, когда кончик шариковой ручки прочерчивает дорожку по бедру, прикрытому тонким капроном, пока Тарелкин задвигает про план продаж на четвертый квартал, краснею, как школьница.

Мурашки ползут от места сосредоточения чувственного удовольствия до самых ушей, бесстыдно выдавая меня с потрохами.

Я еле сдерживаю рвущееся наружу хихиканье и только неуютно повожу бедрами, сидя на резко ставшем горячим кожаном стуле. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не засмеяться, и кидаю косой взгляд на абсолютно непроницаемый профиль Дани. Скала, а не человек.

Сидит, сосредоточенно слушая, как разглагольствует директор, сурово сдвинув красивые брови. Ни единой мышцей не выдавая, что творит под столом. Но в эту игру же могут играть двое, правда?

Да и оставаться в долгу это прям не моё. Так что я аккуратно вынимаю ступню из мягкой балетки, которые ношу в офисе, и, ловко извернувшись – спасибо хорошей растяжке – тянусь пальчиками левой ноги к мужским штанинам. Ох, что я умею вытворять пальцами ног, Даня, ты даже не представляешь! Жаль, колготки слегка сдерживают мой нрав.

Но пальчики все равно мягкой поступью ползут под кромку мужских брюк, задевают косточку на лодыжке и бегут вверх, до участка, где заканчиваются носки. Я с разгоревшимся азартом наблюдаю за изменениями в упрямом непробиваемом профиле. Они едва заметны, но мне хватает и этого: как тяжело дергается кадык на мужской шее и как вспыхивает его взгляд под стеклами очков.

Легкое касание ручки под столом сменяется тяжелой ладонью, коротко сжимающей колено.

Из меня невольно вырывается приглушенное «Ах!». А потом я дергаюсь и громко бьюсь тем самым коленом о столешницу.

Чертовски чувствительное место!

И взгляды коллег тут же приклеивается ко мне. Особенно зоркий принадлежит, конечно же, нашей вездесущей Лидочке Сергеевне, которая выгуливает сегодня новый шиньон. Боюсь даже представить, какой зверь пострадал ради этого чудесного хвоста мышиного цвета на ее макушке.

– Простите, – тоненько пищу я, снова покрываясь отчаянным румянцем.

И утыкаюсь в свой блокнот, принимаясь записывать там за Тарелкиным. Как под диктант. Не разбирая что вообще пишу.

Кидаю быстрый взгляд на коварного Килиманджаро и возмущенно пыхчу, наблюдая, как он прячет легкую полуулыбку за сложенным кулаком. Прикидывается тут скульптурой мыслителя!

Но нужно признать, совещание за всеми этими игривыми манипуляциями проходит гораздо быстрее. Я и не замечаю, как часы показывают половину одиннадцатого, и Тарелкин вольным жестом руки отпускает н̶а̶м̶ ̶г̶р̶е̶х̶и̶ нас на волю.

Обрадованная, я громко хлопаю блокнотом и резко сбрасываю ногу, все еще заигрывающую с мужской лодыжкой, на пол. Неудачно. В балетку я не попадаю, а легким движением носочка отправляю ее в скольжение по офисной плитке. Вот черт!

С надеждой на счастливый финал, заглядываю под стол и тут же ловлю свой обреченный вздох. Улетел аккурат под ноги Тарелкина!

Резко выпрямляюсь и впиваюсь взглядом в стену, решая, как выйти из ситуации. Лезть у всех на глазах под стол генеральному в юбке… ох, к этому меня жизнь не готовила.

– Пошли, – плеча легко касаются мужские пальцы, подгоняя.

Я вскидываю взгляд и теперь таращусь не в стену, а на Даню. Наверняка обреченно.

– Что случилось? – тут же обеспокоенно интересуется он, наклоняясь ниже.

– Тапочек, – шепчу я.

– Что? – еще ниже.

– Тапочек улетел, – выговариваю сквозь зубы, шифруясь.

– Куда? – тут же включается Даня, сохраняя невозмутимость.

По прошествии этих выходных его, наверное, таким и не удивить. Не знаю правда, на плюс это мне играет или напрочь уводит в минус, как неадекватную женщину.

– Под стол, – все еще сквозь стиснутые зубы выдаю я, кивая на директорский стол с самим директором за ним, собственно.

Выдерживаю секундный тяжелый взгляд, а затем не менее тяжелый вздох, а потом Даня делает немыслимое. Выпрямляется, картинно хлопает себя по карманам и говорит нарочито громко: черт, кажется ключ от серверной выпал.

И хотя свидетелей в кабинете уже не так много, внимание вечно задерживающейся со своими бумажками на подпись Лидочки Сергеевны и самого Тарелкина с ручкой в руке, привлекает. Хоть и мимолетное. Так что, когда Даня, как истинный герой, наклоняется, чтобы взглянуть под стол в поисках моей улетевший обуви, не обращают на него особого внимания.

Я, смущенная ситуацией, принимаюсь хаотично перебирать собственные скудные вещи – блокнот, ручку да телефон, чтобы хоть как-то оправдать свою задержку в директорском кабинете, пока Даня добывает мне туфельку. И изо всех сил стараюсь нервно не хихикать, поражаясь собственной невезучести, когда мне в ногу прилетает потерянный тапочек. Мой герой. Мой добытчик. Как виртуозно достал попавший в логово зверя предмет одежды! Для полноты картины не хватает только, чтоб самолично водрузил Золушке туфельку на ногу. Но проявить еще больший героизм я ему не даю, быстро всовываю ногу в балетку и разворачиваюсь на выход.

Даня следует четко за мной.

Мы невозмутимой парочкой выходим из кабинета, я ловлю на себе озорной взгляд подруги из-за стойки ресепшена и какой-то шибко замудренный жест рукой. Типа: ну ты даешь!

Она-то откуда знает?!

Проходим по длинному коридору полному снующих туда-сюда коллег и безмолвно расстаемся у развилки к нашим кабинетам. Даня только качает головой, пряча улыбку, и невесомо касается пальцами моего запястья.

А я с гулко бьющимся сердцем лечу в свое маркетинговое логово.

Никогда не думала, что служебный роман так будоражит и пьянит. Ох, сколько же я еще в жизни не испытала. Интересно, у них в серверной есть камеры?

Оставшееся время до обеда я мечтательно составляю в голове план по испытанию на прочность офисных столов, стен и нервов одного серьезного айтишника, хотя и понимаю, что это скорее из разряда никогда не осуществимых фантазий. А всю срочную работу скидываю на трудолюбивую Дину, готовую с энтузиазмом даже мне кофе в зубах таскать.

Но я не эксплуатирую, нет. Она сама.

За пять минут до обеда телефон на столе светится коротким номером приемной, и Сонька зовет смыться пораньше, пока ее «не приковали наручниками к ручке стула». Так в моем фантазийном списке офисного разврата появляется еще один пункт.

– Ну что, как работается окрыленной женщине? – подтрунивает над моей приклеенной к лицу улыбкой Сонька, когда мы встречаемся у лифтов.

– Полдня думаю, какой стол больше подходит для разврата: мой или его, – смеюсь, закидывая сумку на плечо.

– Никакой, уж поверь мне. Твердо, холодно и в бедра впивается. Такие синяки потом, – фыркает подруга, прожигая взглядом двери лифта.

– Откуда такие познания? – искренне удивляюсь я.

– Да чего только в жизни не бывало, – отмахивается она.

Лифт тренькает, возвещая о прибытии, и двери кабинки распахиваются. Мы заходим внутрь в гордом одиночестве, никто еще на обед не высунулся.

– А тут я прямо жажду подробностей! – разворачиваюсь к Соньке, ожидая красочной истории. Она никогда не была ханжой и всегда «за» поделиться пикантной историей. Не думала, что они у нее еще остались.

– Да не интересно, – отмахивается она. – Ты еще не передумала приютить меня и мои десять коробок? – переводит тему.

– А их прям десять?

– Одиннадцать. Но в трех туфли, их можно будет продать на авито, – морщится она.

– О, боже, только не туфли! – в притворном ужасе распахиваю глаза. Знаю, какой она неудержимый шуз-шопоголик.

– Ну если учесть, что мне нужен будет залог на квартиру и сразу сумма за первый месяц…

– А твой арендодатель тебе залог вернул за то, что тебя в три дня выселяет?

– Ага. Но там копейки такие. Сейчас за эти деньги ничего приличного в центре не снимешь. Поэтому я его заскоки с фотками счетчиков и «никаких гвоздей в стенах» и терпела.

– Отстой, – признаю я. – Но у меня можешь пожить бесплатно. Это плюс. Поднакопишь.

– Ты прекрасна, ты в курсе? – упирается в меня серьезным взглядом самая непробиваемая женщина в мире. Мне даже чудится влага на дне ее глаз. Но этого быть не может, такие как она не плачут, у них вся жидкость уходит в крутые яйца.

Хотя последнее время она реально сама не своя.

Лифт снова тренькает, выпуская нас на втором этаже, и я не сдерживаюсь, чтобы слегка тискануть подругу, закинув руку ей на плечо. Тактильная жучка.

Какие-то совершенно расчувствованные мы плетемся в столовку, выбираем столик у окна, пока не понабежал народ, и даже успеваем набрать подносы, прежде чем над головой раздается не слишком приятное:

– Я присоединюсь, девочки?

Мы с Сонькой киваем, как два болванчика, и стреляем друг в друга многозначительными взглядами. Ну вот, ни поесть, ни поболтать. И чего это ее величество Лидочка Сергеевна до столовки на втором этаже снизошла? И почему в этой лотерее именно нам досталась ее компания?

Эйчар ставит поднос с дивно пахнущей солянкой на наш столик и подсаживается к Соньке. Очевидно, чтобы было удобнее смотреть мне в рот. Наколотый на вилку огурец из салата даже падает, не долетев до рта, от этого густо подведенного взгляда.

– Как самочувствие, Лизонька? – сладким голосом интересуется она, щедро заливая сметаной из баночки свой суп.

Краем глаза замечаю, как меняется лицо подруги, сереет кожа и морщится нос. Ее тоже слегка подташнивает от этой напускной заботы и неестественной приторности?

– Отлично, – улыбаюсь и со второй попытки все-таки отправляю огурец в рот.

Может, если все время жевать, разговаривать не придется?

– Хороший супчик, даже с лимончиком, все как положено, – тут же разбивает мои надежды Лидия Сергеевна, помешивая свою солянку. – Я дома еще грудинку говяжью добавляю и ребрышки свиные, но это, конечно, не бюджетно, – многозначительно добавляет, пробуя.

Я активно киваю, продолжая жевать, но вроде как невербально соглашаясь. Не бюджетно, ага. И лучше, конечно, домашнюю, чем столовскую есть. В следующий раз так и сделайте.

Ну вот чего она одна поесть не могла? Ей обязательно наша компания нужна была?

Кидаю взгляд на подругу, желая обменяться с ней телепатической связью, но та явно увлечена трепанацией запеканки в своей тарелке. И такое у нее лицо... Будто ей реально плохо.

– А ты чего один салатик, Лизонька? Тебе сейчас нужно хорошо питаться.

Злополучный огурец проваливается в желудок не дожёванным камнем и неприятно там оседает. Хотя ощущение, что застревает. Черт. У меня напрочь вылетело из головы, откуда поросли ноги у этой дебильной ситуации с беременностью.

– Или тебя тошнит? – на голубом глазу спрашивает наш прекрасный начальник отдела по работе с персоналом.

У Соньки из рук даже вилка выскакивает и с громким лязгом прокатывается по полу. Глаза подруги, уставленные на меня, тоже передают всю патовость ситуации.

– Помню, меня со старшей три месяца мутило. Только корочка хлеба и помогала, все время в кармане таскала, как почувствую, что накатывает – сразу достаю и нюхаю, – не замечая даже, что я не отвечаю, заливается Лидочка Сергеевна, прихлебывая супчик.

Господи, какая же бредовая ситуация.

Я аккуратно кладу приборы на стол, складываю руки в замок у лица и прокашливаюсь. Дурацкий огурец и недосказанность. И еще Сонька с этими вытаращенными, как у рыбы, глазюками.

И не кинешься же в объяснения.

– Да, Лидия Сергеевна, я как раз хотела… – прокашливаюсь, чтобы добавить голосу силы.

– Ой, созванивались вчера с Нелличкой, – пользуется моей заминкой она. Или просто не слушает. – Рассказывала, что вы с женихом приезжали к родителям знакомиться. Такой красавец он у тебя, сказала, – весело подмигивает мне.

А я чуть под стол не сползаю.

Да что ж это за замкнутый круг такой с этими вездесущими болтливыми женщинами! И соседка-то на минутку вчера забегала, чтоб Даню заценить, а все равно всем подряд растрепать успела. Особенно тем, кому категорически было нельзя!

Еще один жирный минус устраиваться на работу через знакомых знакомых. Волей-неволей, а ты все равно становишься предметом перемывания костей.

– А свадьбу когда планируете?

– Мы не планируем, – выходит у меня сквозь все тот же застрявший огурец. Хрипло и тускло.

Но в этот раз адресата достигает. Удивительный избирательный слух.

– Современно, – изгибает она обильно выделенные карандашом брови. – Ох уж эти мужчины, – цокает, покачивая головой.

Мне кажется, или этот диагноз я уже слышала из чьих-то уст?

– Ну ничего, мы, если что, всегда поможем, где надо пособия тебе оформим, – подмигивает мне и нежно треплет по руке.

– Да мне не надо, – пытаюсь уже вставить свои пять копеек и все объяснить.

А еще вырвать руку, но она от сковавшего меня ужаса, что я из этого псевдо-беременного ада никогда не вырвусь, деревенеет.

– Это сейчас не надо, а потом знаешь, как бывает… Без штампа они же товарищи ненадежные, – наклоняется ко мне и заговорщицки добавляет: – Уж поверь мне, Лизонька. Ладно, девочки, побежала я. Еще в магазин забежать хотела, потроха коту купить.

Резко, для своих пятидесяти, вскакивает с места и, позабыв на нашем столе свой поднос, убегает.

Я зарываюсь лицом в ладони и издаю протяжный стон. Очень протяжный. Очень тяжелый. Я не понимаю, что мне делать и как уже всем все объяснить. Собрать их в кучку в одном кабинетике и взять рупор что ли?

– Эм, ты что… – подает голос Сонька, которая так и сидит ошалевшей совой напротив. Даже глаза такие же огромные.

– Да нет же, нет, – отчаянно говорю я. – Но все почему-то решили, что да. Даже не представляю, когда и почему, но слухи уже до моих родителей дошли!

Голос срывается до истеричных ноток, и я тянусь трясущейся рукой до бутылки с водой. Нужно помочь злополучному огурцу!

– И знаешь, что самое ужасное? – шепчу застывшей подруге. – Что Даня тоже думает, что я беременна. Идиотизм, – болезненно выдыхаю.

– Мда, – отмирает, наконец, подруга. – Хуже было бы только если ты реально залетела.

И так горько она это произносит, что меня и саму до дрожи пробирает. Да уж, как тут не радоваться? Сплошные плюсы!

Глава 30. Гранатовый бум

Что я могу сказать? За своей легкой эйфорией по итогам головокружительных выходных я совсем отбилась от реальности. Но Лидочке Сергеевне удалось невозможное: спустить меня на землю.

И сразу в жесткую паранойю!

Легко списывать сильно заинтересованные взгляды коллег на то, что я вся такая красивая и длинноногая – спасибо маме за самооценку и бабушке за разгульную молодость, – когда не знаешь, почему они реально на тебя таращатся, как на выставочную ретро тачку. Но стоит кому-то открыть тебе глаза, сразу начинаешь видеть подвох за каждым поворотом.

И мне это не нравится.

Даже Дина, по локти закопавшаяся в земле для пересадки Жоры, и еще час назад возведенная мной в ранг лучших помощников в мире, сейчас кажется засланным казачком. А не по причине ли моего мнимого надвигающегося декрета наш доблестный эйчар подогнал мне такую плюшку? Не следит ли эта кудряшка Сью за мной с последующим докладом нашей царице офиса? Не претендует ли она на мое нагретое двухлетним стажем местечко?

Эти мысли крутятся в голове, напрочь стирая мое хорошее настроение и доброжелательный настрой к трудолюбивой Дине, отчего я, откровенно говоря, на ней срываюсь.

Сначала потому, что она вместо обеда реально взялась за пересадку полуживого цветка и теперь нам с Сонькой даже запереться негде, чтобы посплетничать. А потом, потому что на моем столе красуется какой-то подозрительный пакет, пачкая красной жижей только что отпечатанные макеты под новую акцию.

– Это что? – раздраженно спрашиваю у согнувшейся в дугу спины помощницы.

– Это вам принесли, – испуганно взирает на меня двумя голубыми глазенками Дина, обернувшись.

И злиться на нее не получается. Во-первых, потому что эти глаза действую гипнотически, автоматически притупляя любой негатив; во-вторых, потому что я адекватная женщина и пока не пойман – не вор (читай, не предатель). А, в-третьих, потому что у нее полщеки в земле. Ну как на это сердобольное дитё гневаться?

Я вздыхаю, пытаясь сохранить здоровый настороженный настрой, хотя улыбка так и просится наружу, и раскрываю странный пакет.

Там кило гранатов. Или больше. Гора!

Так вот, что за странное красное пятно на столе, один из них не выдержал напора повседневности. А я уж понастроила себе страшных картинок с кровавыми сюрпризами внутри. Меньше надо фильмов по рекомендациям Соньки смотреть.

Но озадаченность все равно остается. Откуда гранаты? Очередной сердобольный подгон от кого-то из коллег? Помнится, мне тут на днях чернику подсовывали. Теперь понятно, почему так настойчиво.

– А кто принес? – снова интересуюсь у хрупкой спины в тоненькой кофточке.

– Парень какой-то. В очках.

Даня.

Непроизвольная улыбка растягивается на моих губах, а сердечко предательски стучит в ребра. Я оседаю в кресло и откидываюсь на спинку. Ненавижу гранаты, но это же прелесть какая-то, что кто-то готов мне таскать их пакетами.

Берусь за телефон и печатаю:

«У тебя на гранаты какой-то таинственный план? Я не умею их готовить, так и знай»

Телефон тренькает в ответ почти сразу.

«Полезно. Ешь.»

Краткий и непреклонный, не ведется на мою шутку. Хотя я реально не знаю, что нужно сделать, чтобы употребить такое количество гранатов в пищу.

«Если я столько съем, то стану как он – красной и в пупырышку»

Д: «Я помогу тебе с ними справиться»

Не удерживаю короткого хихиканья и закусываю губы. А неприступная гора, оказывается, умеет флиртовать! Даже по смс.

Интересно, он будет кормить меня с рук? А потом слизывать красные капли с уголка рта? А дальше…

Ох, куда-то понесла меня фантазия, прокатываясь жаром вниз живота. Я уже вся в предвкушении вечера, напрочь позабыв о дурацком рабочем дне. Мы же поедем домой вместе? Может, поужинаем где-нибудь? Я позволю ему напоить меня… Нет, напоить не получится, иначе серьезного разговора не избежать. А так не хочется портить момент, честно говоря. Может тогда лучше сразу ко мне? А разговоры о важном на завтра? Хоть денек себе дать еще покайфовать без всех этих беременных разборок.

Блин, Сонька и ее десять – одиннадцать коробок. Мысль пронзает меня неожиданно, совсем забылось. А еще сегодня йога. Я клятвенно обещала гуру Олегу сегодня быть, как штык, отрабатывая собаку мордой вниз за неуважительно пропущенный урок в прошлый понедельник. Дурацкое похмелье. Оно принесло мне очень много бед.

«У меня сегодня йога» – расстроенно печатаю я.

Вот бы Даня написал «не ходи». Чем не идеальная отмазка снова пропустить?

«Я тоже собирался в спортзал»

Разгон от эйфории до полного расстройства в пять слов. Потрясающе. Значит, сегодня мы не встретимся. Хотя понятно, что такую потрясающую стиральную доску вместо живота нужно как-то поддерживать. Но, черт, это совсем не помогает успокоиться.

«Во сколько ты закончишь?» – прилетает следом и повышает настроение, как резко опущенный в кипяток термометр.

Меня даже пугают такие колебания. Если бы я точно не знала, что это физически невозможно, тоже заподозрила себя в резком изменении гормонального фона.

«В девять»

Д: «Тебя забрать?»

Господи. Конечно, забрать. Забрать, увезти, ото всех спрятать и… Повторить ночной кросс, желательно дважды. Завтра с утра же нет совещания, на которое никак нельзя опаздывать?

«Ага»

Печатаю и удовлетворенно погружаюсь в очередные фантазии. На этот раз в них нет офисного стола, стула, подоконника и Жоры, поглядывающего на нас из нового горшка. Зато есть заднее сидение тесной Хонды, тонированные окна с отпечатками моих ступней и гранаты. Гранаты повсюду.

Глава 31. Вопреки воле и здравому смыслу. Аминь

Даня

– Брифинг состоится? – Кирюха подъезжает на своем стуле и заглядывает мне через плечо в экран.

Сегодня мне даже не хочется огрызаться за безжалостно нарушенные личные границы. Во-первых, на Кира это не подействует, у него вообще нет понятия личных границ, а, во-вторых, в эти самые границы за последние пару суток вторгались столько раз и такими варварскими способами, что я уже не уверен, остались ли они. И я до конца не понял, нравится мне это или нет. В конце концов, топтали мою зону комфорта прелестные длинные ноги.

– Как обычно, – киваю, закрывая заявки от бухгалтерии по эске и перекидываюсь разгребать завалы на электронке.

– В «Пит-Стоп» или «Кедр» сегодня?

– Сами решайте, – отделываюсь сухо.

После совещания еще полчаса пытался влиться в работу, ни черта не выходило. Мешала то идиотская улыбка, которая нет-нет, да прорвется, то яркие образы, не желавшие уступать место рабочим вопросам.

Только-только раскачался, а задач на сегодня, хоть ночуй. Но собственно установленные правила нельзя отменять, иначе вся дисциплина полетит к чертям. Народу нужен этот час по понедельникам, наполненный байками с выходных и решением текущих проблем, чтобы настроиться на рабочую неделю.

– Окэ, – по плитке прокатывается звук пластиковых колесиков, позволяя мне снова переключится на работу.

Очередная теория об условности единицы времени подтверждается, когда надо мной нависают семь нетерпеливых душ, хотя я, вроде бы, только влился в рабочий темп. Часы на экране показывают время обеда.

Блокирую экран, стягиваю со стола телефон и ключи, и поднимаюсь. Демократическим голосованием сегодня победил «Пит-Стоп», расположенный подальше, но с классными авторскими бургерами. Именно такой тяжелой белковой пищи сегодня и хочется. То ли в отместку за травоядную субботу, то ли как восполнение потраченных ночью калорий.

Лицо снова разрезает неудержимая улыбка. Со стороны посмотри – придурок пришибленный. И у этого диагноза вполне конкретная виновница.

Даже не понимаю, когда случился тот поворотный момент, где я прыгнул с головой в водоворот Лу. Просто помню ту бесконечную минуту в машине, когда свет от вывески магазина падал на лицо напротив, а я взвешивал какие-то грубые «за и против» и не нашел ничего, что можно противопоставить громко грохочущему органу в груди и жажде, которая так неожиданно подарила вкус к жизни. Я очень хотел снова ее почувствовать.

Лу.

Как красиво отскакивает звук от нёба и воздухом проносится между губами. Как головокружительно рисует сумасбродную картинку, растрепанные волосы и низкий щекочущий нервы голос. Лиза – это что-то ураганно-безбашенное, Лу – сумасшедше игривое. И вроде бы это одна и та же девушка, но теперь абсолютно другая.

– Что-то подозрительно довольная у тебя рожа, – на плечо опускается мужская рука, по-братски придавливая к земле.

Говорю же, никаких личных границ и субординации. Хотя за столько лет мы с Киром действительно перешли на приятельский уровень с пятничными посиделками и всем этим «бабы – зло» за пивом.

– В отличие от твоей, – мы притормаживаем немного позади пацанов, которые опять обсуждают какую-ту сетевуху, пока к нам едут лифты.

– Двадцать часов в Доте, потом отсыпался. Не отоспался, – хохочет приятель.

– Задрот, – фыркаю я.

– Кто бы говорил.

И снова идиотская неудержимая улыбка, палит по всем фронтам. Так и статус главного задрота недолго потерять.

Шумной компашкой мы вваливаемся в лифт, я поглядываю на часы. У Лизы тоже сейчас обед. В голове накапливаются странные вопросы: стоило ли ее предупредить, где я, хотела ли она пообедать со мной? Пойдет ли она вообще есть? Наверняка опять будет беспорядочно питаться.

Её вообще нельзя оставлять без присмотра. Особенно сейчас.

Чудно́ и необычно снова погружаться в этот мир, где есть фактор хаоса, который тебе не по зубам. Слишком давно не практиковался. Последние отношения можно считать с треском провалившимися, раз моя бывшая девушка теперь без пяти минут мачеха. И долгое время именноэтот опыт не давал снова для кого-то открыться.

Но Лу настоящая взломщица. Ей даже ключ был не нужен, сорвала дверь с петель и натоптала в моей зоне комфорта, как следует перетряхнув. И теперь я снова в позиции, где все нелогично, и я не знаю, как себя вести.

– Видел сегодня Лизу? – Кир толкает меня в бок, вырывая из раздумий. Хотя прохладный ветер, бьющий в лицо, едва мы выходим из бизнес-центра, справляется с этим не хуже.

Вот и еще один неучтенный фактор, вносящий беспорядок в мою отлаженную стратегию существования. Кирилл явно заинтересовался девушкой, которую я уже ангажировал. А теперь получается, что он о своих намерениях говорил открыто, у меня никаких намерений и вовсе не было, но все в итоге вышло некрасиво и вроде как исподтишка.

– Она была на совещании, – коротко и сухо отвечаю я.

– Я ее сегодня видел только со спины, но там такая кожаная юбка, уф-ф-ф, – комично трясет запястьем, затягиваясь последним звуком.

– Она не свободна, – выходит сквозь зубы.

Глупо проявлять замашки самца, когда у нас и разговора толкового еще ни разу не вышло, а вся история укладывается в пару безумных дней и акробатической ночки, но со взбесившимся нутром какого-то черта я совладать не могу.

– Точно? Откуда узнал?

– Инфа сотка. У нас было свидание, – выдаю полуправду. Но она вполне способна расставить нужные точки. – Случайно вышло и как-то…

– Вот ты жучара, конечно, – хохочет Кир, явно не собирающийся впадать в пушкинские страдания, как я предполагал. – А сам мне заливал: не интересует, не интересует.

– Сам не понял, как это произошло.

Что чистая правда. Все случилось вопреки воле и здравому смыслу.

Аминь.

– Черт, вот непруха, всех красивых девок разобрали, – продолжает шутливое самобичевание приятель.

Ныряет в полумрак спорт-кафе и тут же принимается кидаться остротами в коллег, пока мы рассаживаемся. От брифинга за этим столом, конечно, одно название. Традиционные сборы по понедельникам я придумал для сплочения коллектива, но и важные рабочие вопросы здесь тоже выносятся.

Правда сегодня всё это обходится без моего участия. Я набиваю желудок едой, которую придется до последнего пота отрабатывать в спортзале, и бесконечно кручусь мыслями вокруг безалаберной девчонки, наверняка обедающей пачкой печенья. Как делала это ни раз, я замечал.

А вчера вообще умудрилась в себя бокал вина влить, совершенно не заботясь о здоровье. Ни собственном, ни…

Что там ее бабушка говорила о витаминах?

По пути к офису отстаю от коллектива и перебегаю дорогу до овощной лавки. На глаза сразу попадаются крупные ярко-красные плоды, из которых вчера был подан сок. Вроде полезно.

А значит то, что ей нужно.

Глава 32. Собака мордой вниз

Лиза

– Тянемся, тянемся, вдо-о-ох, застыли, – своим медитативным голосом тянет гуру Олег из Ташкента, тщательно маскирующийся под коренного балийца.

Я тоже сначала повелась на его шикарный загар, экзотический разрез глаз и модные штаны-парашюты. А потом услышала, как он балакает после занятий по телефону на родном языке и весь романтический флер как рукой сняло. Все-таки я рассчитывала на кокосы и пальмы под хитрые асаны, а не иссохшую пустыню и плов. Поэтому и тянусь нынче не так усердно, как раньше. Нет смысла гнуться как в последний раз, если уже не для кого.

– Ниже, Лиза, – гуру Олег, с теперь уже явным южным акцентом, пристраивается сзади и надавливает мне на поясницу, заставляя прогнуться ниже. Я скриплю своими боевыми восьмерками, но прижимаю локти к коленям.

В просвете между ног вижу голые и очень волосатые ступни гуру и морщусь. А раньше это казалось очень сексуальным. Кажется, нужно сменить преподавателя, удовольствия от узбекской йоги я больше не получаю.

– Вот так. Втягивайте мышцы бедер, – говорит громко, вроде для всех, но одобрительно похлопывает пониже спины именно меня. Отходит на шаг и останавливается позади. Эй, я вообще-то вижу, что ты пялишься, Олег. Только не поправляй штаны, только не поправляй…

Зараза!

Дрожащие ноги подгибаются коленями внутрь, я оседаю на коврик и пытаюсь прийти в себя, после такого мощного прилива крови к голове.

– Выхо-о-одим из позы, – раздается низкое сзади. – Медленно разворачиваем стопы, поднимаем корпус. Выдыхаем. Почувствуйте, как Прасарита падоттанасана делает ваше тело сильным и гибким, как наполняет его энергией.

Я чувствую только головокружение и то, что пора записаться в другую группу. Когда твоя Праса-чё-то-там взывает тесноту в штанах гуру – это уже совсем не та йога. Если ты, конечно, не используешь эти познания для домашних игр. Интересно, у Дани в спортзале ведут йогу?

Вытираю вспотевший затылок полотенцем и берусь за бутылку воды, пока четыре более старательные ученицы переходят к Бхуд-чего-то-там асане, которую я называю «дельфинчик». В ней я всегда издаю такие утробные звуки, словно призываю свою стаю. Но не сегодня. Не сегодня.

В финальную «звезду» под трехминутную медитацию я все же ложусь, но расслабиться как обычно не получается. Голые мохнатые ступни так и маячат перед глазами.

– Занятие окончено, – включает верхний свет гуру из Ташкента. – Спасибо за работу, – кланяется нам.

Кланяется, надо сказать, профессионально. Это меня, наверное, и ввело в заблуждение на этапе знакомства. Это и хорошо оформленные брови. И штаны-парашюты, конечно. Повелась, как девчонка, даже стыдно за себя.

– Всем прекрасного вечера, – низко мурлычет он, вызывая шквал ответных любезностей от дам. Я молча скатываю коврик. Интересно, мне вернут остаток по абонементу?

– Лиза, можно тебя? – рокочет гуру, когда я поднимаюсь на ноги. Пара задержавшихся вместе со мной девчонок стреляют в меня завистливыми взглядами, но всё же подхватывают коврики и ретируются. – Я заметил, то ты стала отставать от группы, – задумчиво складывает ладони домиком, взирая на меня своими черными глазами гуру Олег, когда я подхожу. – Прошлое занятие пропустила, сегодня не справилась с элементарной Прасарита падоттанасана. Думаю, тебе стоит взять дополнительные занятия. Занимаясь дважды в неделю, мы достигнем большего прогресса. Я чувствую, что твои мышцы зажаты, – нагло лапает меня за локоть и ведет к плечу. – Нужно приложить немного больше усилий, и ты почувствуешь совершенно другой уровень легкости. Я открыл запись на индивидуальные занятия…

– Я подумаю, Олег, – делаю шаг от него и поправляю коврик подмышкой. Хотя правильнее сказать: «щас тебе, грязный извращенец!». – Меня ждут, до свидания.

Стряхиваю ощущение от липкого взгляда гуру и бегу в раздевалку и душ. Как хорошо, что Олег такой тормоз и все мои невербальные сигналы, что я посылала своими подтянутыми вверх бедрами до него так долго шли. Иначе я могла совершить роковую ошибку и в моей постели оказался бы он, а не Даня. Чудесный, заботливый, потрясающий Килиманджаро. У которого очень органично мохнатые ступни.

Проверяю телефон в шкафчике.

«Уже еду» от Дани получасовой давности заставляет ускориться и обойтись сегодня без парилки. Обычно я пользуюсь абонементом по полной и помимо йоги в понедельник у меня бассейн и хамам, а по четвергам Фитмикс, солярий и снова сауна. Люблю я попотеть.

Скоростной душ только разогревает, хотя вода тут, как всегда, на уровне «чуть теплее, чем в проруби». Я быстро переодеваюсь в рабочую одежду, жалея, что влезла сегодня в колготки, желая покрасоваться перед мужчиной, и вылетаю из клуба. Серая Хонда уже красуется на стоянке.

– Ты так быстро! – радостно забираюсь коленями на сидение и присасываюсь к теплому рту, перегнувшись через рычаг переключения скоростей. М-м-м, кто-то сегодня активно поработал в спортзале, запах мыла остро переплетается с глубоким мужским ароматом. Кайф. – У вас тоже арктический душ вместо нормального в зале? – отлипаю от мучительно сладкого, требующего продолжения, поцелуя.

– У нас нормальный, – стреляет глазами мне в вырез свитера Даня.

Хороший свитер, особенно в таком наклоне.

– А йога у вас есть, не знаешь? А то что-то мне здесь разонравилось, – откидываюсь на сидение, прикрываю за собой дверь и оттягиваю задравшуюся юбку вниз.

– Я узнаю, – заводит машину.

– Куда едем? – тяну ремень безопасности. – Сегодня ко мне никак, Сонька и ее одиннадцать коробок теперь занимают половину квартиры. Теперь у меня соседка. Но можно заехать за вещами на утро и к тебе…

– Ты ужинала? – перебивает меня, выруливая со стоянки.

– Эм… нет. Но я не голодна. После йоги всегда так, поэтому я на нее и хожу, – легко смеюсь, устраивая сумку на коленях.

От мощного взгляда на щеке расплывается горячее пятно, и я оборачиваюсь.

– Что?

Чего он так смотрит?

– Я гранатами наелась!

– Поедем ужинать, – ставит он точку, снова возвращая внимание дороге. – Ты была в Диджитал кафе?

– Даже не слышала.

– Там все электронное, очень интересно.

Я, конечно, категорически не понимаю, чем меня может удивить электронное меня, но смиренно соглашаюсь. Ну хочет Даня растянуть прелюдию и поужинать, ради бога. Хотя из всех этих «своди меня сначала поужинать, а дам я тебе после седьмого свидания» уже давно выросла. Был один такой, первый два года все за ручку по парку водил, а через семь лет к любовнице укатил. Не факт, что первой. Так что не хочу больше терять время.

* * *

– А-а-а, я поняла, в чем тут фишка! – стучу пальчиками по экрану на столе, листая меню. – Это кафе для интровертов!

Поднимаю взгляд на Даню, устроившегося напротив, и ловлю его кривую ухмылку.

– Думаешь?

– Столики очень далеко друг от друга, заказ можно сделать онлайн без официанта, сиди себе, втыкай в телек прямо на столе или рубись в игры… Никакого контакта с внешним миром, – непроизвольно вздыхаю, продолжая листать обширное меню с яркими картинками.

Ну просто технологии это все прикольно конечно, но главная прелесть поесть не дома под телек, а в общественном месте – как раз таки живое общение, разве нет? А как же допросить официанта с пристрастием, нет ли в каком-то блюде петрушки или сельдерея? А помучать его личными предпочтениями?

Эх.

– Тебе здесь не нравится? – устанавливает между нами телепатическую связь Даня.

– Пока не поняла… – переключаюсь на вкладку игры и листаю вниз. – О! Морской бой! – тут же оживаю. – Давай сыграем? В детстве я постоянно Элю обыгрывала. Она так бесилась! – вспоминаю с улыбкой. – Я, правда, мухлевала, перерисовывая кораблики с места на место, – наклоняюсь поближе к мужчине напротив и сообщаю будто по секрету. – Поэтому всегда бралась рисовать карандашом.

– Ты, оказывается, мошенница, – продолжает улыбаться он.

– А ты играл в детстве?

– И тоже всегда выигрывал, – ухмыляется. – Только честно.

– Это будет интересно… – прикусываю губу, стреляя в него глазами.

Необыкновенно чувство легкости распирает грудную клетку. С ним так просто, можно болтать, что вздумается, не скрывать эмоции, не притворяться принцессой на горошине. И так и тянет признаться во всех грехах. Как знать, возможно в конце этого упоительного дня именно это и произойдет. Сейчас даже странно вспоминать, что еще несколько дней назад всё казалось так сложно, как будто Кая пытаешься разморозить, а он все тычет палкой в свои льдинки, собирая слово «Отвали». Что за магия его растопила? Неужели черные кружевные трусики?

Кстати, они сейчас на мне. Закроем субботний гештальт!

– Выбрала? – спустя минуту томных переглядываний интересуется он.

– Ага. Суши! Я всегда беру суши, – откидываюсь на своем диванчике и снова возвращаюсь к меню. – Но выбрать непросто… – стучу пальчиками по экрану, задумчиво надувая губы. – Запечённые или холодные? А может Маки? Угорь терпеть не могу… Интересно, а есть у них с креветкой и манго?

Разговариваю вроде сама с собой, но легкий смешок напротив напоминает, что иногда все же стоит фильтровать свой бесконечный поток мыслей через рот. Или для проформы попробовать все это обсуждать у себя в голове. Помню, Витюша вечно ныл, что иногда ему хочется купить мне кляп. Я думала, это такая легкая сексуальная причуда и даже включалась в эту игру… А он реально больше не мог выносить мою болтовню. Так и сказал, собирая вещички: ты же не затыкаешься ни на минуту, иногда мне пристрелить тебя охота.

Видимо новая пассия немая услужливая рыбка, раз он ее уже в ЗАГС потащил. Вот он, оказывается, секрет успеха. Нужно брать на заметку.

– Можно позвать официанта, вот кнопка, – участливо показывает на экран самый деликатный мужчина в мире.

Ни тени раздражения в голосе. Только легкая ирония.

– Слава богу, – облегченно выдыхаю я.

И жму, жму. Я уже говорила, что люблю мучить официантов? Ну, в общем, после того, что я сделала с этой девушкой, мы должны ей хорошие чаевые.

Когда первая партия больших-пребольших роллов скрывается в моем рту, счет в «Морском бое» переваливает за 3:0. Потоплены две моих трехпалубки и один однопалубный, а самый большой корабль нагло подбит. Тогда как я натыкала пальцем в небо только один его двойной кораблик. Вот удачливый мерзавец!

– Признайся, у тебя чуйка уровня «бог»! – с напускным возмущением взмахиваю палочками для суши.

– Я просто понял твою тактику.

– Но у меня нет тактики!

– Есть. Ты просто сама не заметила, как выстроила корабли по алгоритму.

Я оглядываю свое поле с корабликами и прищуриваюсь. Разве можно назвать тактикой то, что я рассовала их, будто чихнула?

– У тебя такое забавное лицо, – мягко смеется Даня. – Хочешь, я поддамся?

– Еще чего! – фырчу я. На этот раз по-настоящему возмущенно.

Я, может, и мошенница, в прошлом, но, когда поддаются – терпеть не могу! Потому что весь кайф игр – любых, спортивных или настольных – в победе.

– К4.

– Мимо, – улыбается, гад удачливый. – Б8?

– Ранил, – бубню, зачеркивая квадратик.

– Б7?

– Ранил.

– Б6?

– Убил.

Я раздраженно кидаю зажатые пальцами палочки на стол и тянусь к чашке чая, гневно сопя. Даня как знал, что мне понадобится успокоительное и предложил чай с мятой.

Я бы лучше употребила один из шикарных авторских коктейлей, что маняще проплывают на подносе официантов и все мимо нас, но решила сегодня вечер не портить. Так все хорошо идет. За исключением его нечестной победы!

– Может, сыграем во что-нибудь другое? – иронично вскидывает брови невозмутимый Килиманджаро.

Ну уж нет, проигрывать, так с блеском и шампанским! То есть, чаем с мятой!

– Берись за карандаш, капитан, сейчас ты потонешь! – тычу в него пальцем.

И хотя никакого карандаша нет, а крестики на подбитых кораблях ставит умный компьютер, звучало это угрожающе. Ну почти. Даня все равно продолжает улыбаться.

По итогу вечера я потерпела полный разгром на морском поле, подчистила целый стол еды и обнаружила интересный факт: меня ужасно возбуждает Данин прошаренный мозг. Даже проигрыш не кажется таким уж горьким, когда видишь такую улыбку напротив. Не улыбку превосходства, а некого смущения, что сделал меня в сухую.

Мой парень – чертов гений.

Даже не знаю, от чего бабочки в животе трепыхаются активнее, от этого факта или смелого «мой парень».

– Рассказать твой алгоритм? – мягко спрашивает победитель.

– Ну давай, – императорским взмахом руки разрешаю. Чего уж тут.

– Ты выстраивала корабли квадратом ближе к краю. На второй и третьей линии от границ.

– Не-е-ет, – неверяще смотрю на свое перечеркнутое поле. Не может все быть так просто. – Или да? – наклоняю голову. – Вот черт! – опрокидываю в себя остатки чая и тихо смеюсь.

Не было у меня никакой тактики, просто так кораблики очень красиво стоят. А Даня взял и вычислил то, что сделало мое подсознание. Такой он… трусикоспадательный. Аж жаркий ком внизу живота разливается.

– Куда теперь? – собираю разбросанные в пылу битвы не на жизнь, а на смерть, вещи и встаю из-за стола.

Надеюсь на ответ: «ко мне». Очень уж меня распалила наша шуточная битва и его притягательная сдержанность. Можно даже не заезжать за вещами, я как-нибудь переживу. Я как раз сегодня натренировала такую «собаку мордой вниз»…

– Прокатимся? – поднимается следом за мной.

Ох, господи, ну что за любитель прелюдий?

Глава 33. Болтун vs Динамщик

Вечерний город, это, конечно, нечто прекрасное. Особенно, если встречаешь этот вечер не на собственном диване с тарелкой пельменей в руках, а на пути к закату, в машине с потрясающим мужчиной.

– Так мы едем куда-то или…

– Куда-то, – ухмыляется Даня.

– И это секрет? – верчусь на сидении, не зная куда себя деть. Я из тех, кому точно нужно знать, что будет дальше. Не люблю все эти «сюрприз», «приедем – узнаешь». Я слишком нетерпеливая для этого, даже кино смотреть люблю со спойлерами.

Выдай мне спойлеров, Килиманджаро.

– Нет, – просто отвечает непробиваемый мужчина.

Он специально это делает!

– Так ты скажешь или мне начать тебя пытать? – скидываю обувь и ставлю ноги на торпеду.

– Интересно будет на это посмотреть, – усмехается. Не верит, что я на такое способна? Зря.

– Кх, кх, – прокашливаюсь, кладу руку поверх его кисти на рычаге переключения скоростей и веду пальчиками выше.

Выше и выше, до плеча, а потом ниже и ниже, до… Ну понятно короче, какая моя финальная цель. Я все еще грежу картинкой из «Титаника», надеюсь, окна в тесной Хонде запотеют не меньше.

Даня мой хитрый замысел разгадывает не сразу. Сначала просто молча рулит, пытаясь не выдавать мурашки, бегающие под моими пальцами, а потом резко вытягивается в струну.

– Сумасшедшая, – выдыхает, крепче сжимая руль.

– Все еще интересно посмотреть, как я тебя пытаю? – интересуюсь невинно, уже вовсю звеня пряжкой.

– Мы едем на Балтийский бульвар. Кхм, Лиза, господи! – нервно бросает мне, резко тормозя на светофоре.

Чуть Опелю в зад не вписались. Упс.

Перехватывает мою ладонь и поворачивается ко мне. Его глаза сверкают такой смесью эмоций, что я не пойму, что преобладает: злость, растерянность, возбуждение?? За стеклами очков гораздо тяжелее рассмотреть, что плещется на дне его яркого взгляда.

– Неугомонная, – очередной выдох. А потом еще один уже мне в рот.

Стремительный, глубокий, жесткий поцелуй застает меня врасплох, но мгновенно отзывается во всех клеточках огненной лавой. Ладонь Дани ныряет мне на затылок, крепко сжимает и тянет мой корпус себе на встречу, до боли натягивая ремень безопасности. Он толчком погружает язык мне в рот, не давая ни секунды раздумий или свободы. Ух, я успела позабыть, что у нас такая властная сила скрывается за этим айтишным образом из брючек, очков и выглаженной рубашечки.

И откопался же бриллиант среди булыжников.

Мы самозабвенно тонем в борьбе языков, в смешивании вкуса, жара и дыхания. Моя ладошка, утонувшая в его, перемещается на тяжело вздымающуюся грудную клетку и оседает там, прижатая тяжестью руки Дани. В нее ускоренно бьется сердечный ритм мужчины, и моя голова начинает кружиться от остроты ощущений.

Лео и Кейт нервно перетаптываются в сторонке, наблюдая, какая химия сейчас происходит между людьми в этой тачке. Вот так надо было играть, ребята, так запотела бы не только ваша тачка, но и весь корабль!

Правда, наша зарисовка из начала фильма для взрослых нагло прерывается мощным клаксоном позади. Вот черт, уже зеленый? Так быстро?

Даня с очередным шумным выдохом оседает обратно на водительское сидение и давит педаль газа. Автомобиль шумно стартует и несется вперед, пригвождая меня к месту. Я высоко смеюсь, почему-то очень счастливая. Может от того, что удалось вытрясти из этой непробиваемой горы еще немного эмоций? Сейчас он уже не выглядит таким уж сдержанным и нарочито положительным героем. Сейчас – это плохиш из старого кино, с опавшей на лоб кудрявой челкой, обострившимися скулами и взглядом лихача, втопившего газ.

– Куда мы едем, напомни? – интересуюсь, поправляя волосы, взлохмаченные его жесткой пятерней.

Откидываю козырек и всматриваюсь в пассажирское зеркальце. А я еще переживала, что косметичку в сумку не киданула, подправить макияж после тренировки и душа. Да с такими остановками и мужчиной, можно навсегда отказаться от губной помады и румян.

– Балтийский бульвар, – низко рокочет Даня.

Его хриплый голос прокатывается по оголенным проводам под кожей и подпаливает к чертям ненасытных бабочек. И теперь они разносят гребаный пожар на своих крылышках по всему телу. Надеюсь, у него квартира на этом бульваре, иначе нас могут арестовать за разврат в общественном месте.

Например, на следующем светофоре.

Но когда мы заворачиваем к заливу, надежда избежать ответа перед законом быстро тает. Значит, привез полюбоваться меня на закат? Серьезно?

Как… романтично. И не вовремя, Дань!

– Будем встречать закат, серьезно? – интересуюсь скептически.

Даже сдерживать досаду не пытаюсь. Лицо само в такой гримасе искривляется… А Даня хохочет, отстегивая ремень. Его мое лицо забавляет.

– Иди сюда, – помогает отстегнуть мой карабин и тянет на себя, обхватив мою талию.

Я тут же расплываюсь в улыбке. Значит, он думает о том же, о чем и я? Кейт и Лео, рука/ступня/задница на стекле? Ура!

Я резво перекидываю ногу через коробку передач и колени Дани и забираюсь сверху. Это должно быть очень романтичным, в голове выглядело именно так, но по факту – ужасно неудобно. В поясницу впивается руль, потому что спину приходится изогнуть креветкой, а голова все равно подпирает крышу. Какой тесный салон у Хонды!

Даня нащупывает ручку под сидением и немного отодвигает его назад, стараясь добавить немного удобства. Выходит средненько, мы вдвоем все еще слишком высокие для таких фокусов, но, когда его требовательная ладонь забирается под свитер и подушечки пальцев легонько проходятся по позвонкам, становится удобнее. Да, определенно, мне в жизни не было комфортнее!

Я сдавленно мычу от растекающегося удовольствия и теснее жмусь к сильному мужскому телу. Мой стон смешивается с его шумным выдохом, и мой пульс начинает частить. Я вглядываюсь в волевое лицо в своих ладонях и только один шаг отделяет меня от полного погружения в этого мужчину.

Тянусь пальцами к тонкой оправе и аккуратно снимаю очки с лица Дани. Вот так лучше. Никаких преград и защитной ширмы. Даня как есть. С хищным голодным взглядом, настоящий, открытый, жадный.

И весь мой.

Он снова делает это: вдавливает мое тело в себя, фиксирует голову, набрасывается на губы. Вталкивает свой вкус и жар мне в рот, давая острой потребности пронзить стрелой насквозь. Я задыхаюсь от нехватки кислорода, от силы его пожирающей энергетики, и все равно радостно подыгрываю, сдаваясь. Потому что мне нравится быть вот такой: податливой в его руках, ведомой к удовольствию. Воспоминания вчерашнего вечера вспыхивают предвкушением.

Наверное, сегодня это будет еще острее.

То, что Даня не собирается переступать черту вседозволенности, я понимаю, когда во второй раз многозначительно подбираюсь к его ширинке, а он меня останавливает. Отрывается от моего рта и низко смеется.

– Неугомонная, – повторяет снова. – И святого доведешь до греха, – нашептывает, уткнувшись мне в ухо.

– Ну Да-ня, – ною, потираясь об его колени.

Распалил и хочет кинуть. Не в мою смену, дружок!

– Мы здесь не для этого, – убирает влажные волосы с моего плеча и касается губами шеи.

Я ежусь от побежавших мурашек. Ужасно чувствительное местечко.

– Тогда поехали к тебе!

– Не сегодня, – гладит по оголенной его стараниями спине.

– Признайся, ты живешь с мамой? – упираюсь в его плечи и отстраняюсь, чтоб заглянуть в лицо. Насколько это позволяет тесная Хонда.

– Нет, – смеется он. – Просто не сегодня.

– Тогда зачем мы здесь? Не говори, что реально встречать закат, – морщусь.

– Надо поговорить.

Вот же... черт.

Ну почему снова эти разговоры, кому они тут нужны вообще?

Не верю, что это говорю я, но: по-моему, слова вообще сильно переоценивают. Язык тела куда более приятный.

И какого же черта я ведусь на это его: пошли? Вылезаю из машины, кидаю грустный взгляд на залив и хватаюсь за протянутую руку. Ладно, допустим, закат действительно ничего. Небо сегодня какое-то особенно разноцветное, солнце тонет в серебристой воде медленно и со вкусом, окрашивая гладь красным. Была бы я чуть более романтичной, уже выдавила вздох умиления, а так только ежусь, предчувствуя похолодание. Такой яркий алый закат не несет ничего хорошего в городе дождей и ветров.

Возможно, как и предстоящий разговор.

Далеко мы не уходим, огибаем машину и пристраиваемся на ее капоте. Не прям забираемся с ногами, но используем бедную японскую тачку, как опору для разговора. Даня греет мою ладонь в своей и смотрит на уплывающее от нас солнце. И молчит. Я честно пытаюсь делать так же, но мне мешает насладиться моментом предстоящая перспектива разговора по душам. Так не хотелось портить этот прекрасный день.

Пока висела вниз головой в излюбленной гуру Олегом позе, три раза прокрутила в голове, как правильно будет сообщить Дане о своей не беременности и что-то картинка ни разу не выстраивалась позитивной. Я пока не очень хорошо его знаю, но то, что он до мозга костей серьезный и ничего не воспринимает с присущей мне, например, легкостью – факт. Поэтому очень важно подобрать слова и время, чтобы он все понял правильно. Я его не обманывала, так сложились дурацкие обстоятельства. И новость-то в итоге позитивная, не?

И наверное, сейчас, под тихий угрожающе красный закат, самое время начать этот разговор.

– Расскажешь о своем бывшем? – сбивает меня с мысли Даня.

– Гондон, – вырывается у меня непроизвольно. – Ой, – зажимаю рот рукой.

– Ничего, – давит смешок он. – Я про себя дал ему эпитет покрепче.

– Ты думал о моем бывшем? - удивленно изгибаю брови, хоть Даня на меня и не смотрит.

– Да. И о ситуации, в которой ты оказалась.

Вот черт.

– Да нет никакой ситуации, – обреченно выдыхаю я. Как же сложно, господи. – На самом деле…

– Знаешь, какое на мой взгляд самое удивительно в тебе качество? – перебивает, кидая на меня взгляд.

У меня есть удивительные качества? Круто.

– Ты везде видишь свет. Не умеешь грустить. Твой стакан, наверное, не то, чтобы наполовину заполнен – из него плещется через край.

Даня выпускает мою ладонь из своей и перекидывает руку мне на плечо, прижимая меня к себе.

– Скорее в нем водка, – смеюсь, прижимаясь к его теплому боку сильнее.

– И стакана-то нет, вокруг просто море водки, – гасит смешок на моем плече. – Ты меня заражаешь. Мне кажется, я очень долго жил в позиции «пустого стакана». А теперь, наконец, вижу воду.

– Водку, – поправляю его.

– Море, – выдыхает теплый воздух мне на оголенную кожу плеча.

По спине уже привычно разбегаются мурашки, и я прячу глупую улыбку в волосах.

– Еще сегодня меня не отпускает мысль, что все как-то неправильно начинается. С какой-то дурацкой шутки что ли. А еще я должен тебе денег, – усмехается.

Это он о нашей странной сделке «беременная невеста напрокат?»

– Заставлю тебя их отрабатывать, – забираюсь ладошкой к нему под свитер и прохожусь пальчиками по стиральной доске.

Когда мы уже закончим с этой скучной вербальной частью?

– Я серьезно, Лу, – кладет свою руку поверх свитера, останавливая мои поглаживания.

От его «Лу» просто сносит крышу. Не думала, что будет так интимно звучать.

– Расслабься, я не собиралась брать с тебя деньги.

– У нас был уговор.

– Который дороже денег? – все еще пытаюсь все свести в шутку.

– Который теперь кажется дикой тупостью, – Даня напрягается рядом со мной. Вот загрузился-то. – И я не понимаю, как теперь все переиграть.

– А, по-моему, все вышло круто! Ты только подумай, какая история для потомков: я встретил вашу маму, когда предложил ей побыть фиктивной невестой. Да тут можно целый сериал на русский манер снимать. Интрига: почему она? Параллельные сюжетные линии: твоя родня, моя родня. Казусные ситуации: коса, лошадь, кинза!

– Кинза? – удивленно переспрашивает Даня.

– Ненавижу кинзу, – рассказываю ему будто по секрету. – Поэтому суббота стала для меня кулинарным испытанием!

– Да, прости за это. Не подумал, что тебе нужна нормальная еда. А Рина так и не научилась готовить…

Ну вот, это имя было произнесено. Как иглой под кожу.

– Слу-у-ушай, – аккуратно выкручиваюсь из теплых объятий и поднимаюсь с капота. Хочется взглянуть в его глаза. – Раз уж зашла тема бывших…

– Это очень давняя история, – снова перебивает меня Даня.

– Так-то да, но, похоже, не для тебя. Если ты устроил такое шоу ради нее…

– Это было не для нее. Для отца. Хотелось ткнуть ему в нос своим ненастоящим счастьем. Какой-то мальчишеский порыв, – не весело хмыкает он. – Просто была задета моя гордость.

Даня снова упирает взгляд на горизонт, где солнце уже утонуло в воде, оставив за собой лишь яркие всполохи оранжевого и красного. Сейчас я впервые очень просто читаю его эмоции: он копается в себе и пытается смириться с ответами.

– Уверен, что дело только в гордости? Все-таки вы встречались. А теперь она родит тебе брата. Или сестру, – беспощадно дожимаю его.

Намеренно не ищу более обтекаемых понятий или мягких слов. Я хочу услышать правду: в лоб и без утайки. Насколько тут запущенный случай? Не отвлекаю ли я его от любви всей его жизни? Сейчас кажется, что в его фокусе внимания только я, но настанет время копнуть глубже и не хочется играть на заведомо проигрышном поле.

Внимательно всматриваюсь в профиль непробиваемого мужчины и подмечаю все детальки: как он едва заметно морщится, как поджимает губы. Я не физиогномист, но тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прочитать, как неприятна ему эта мысль.

Диагноз: он пока не смирился с этой мыслью.

И это отстой.

– Не могу сказать, что я в восторге, – наконец, подбирает он нужные слова. – Но это больше не проблема. Меня отпустило, – поднимает на меня взгляд и всматривается в мои глаза. Настойчиво, прямо, открыто.

Именно это я и хотела услышать. Для начала – неплохо, с остальным можно поработать. Синдром спасительницы никто не отменял.

– Почему тебя держало так долго, как думаешь? – снова подсаживаюсь к нему.

– Уязвленная гордость, – в очередной раз выдает с грустным смешком. – Чувство, что предали. Вроде как за спиной все происходило, а я не понял. Самый близкий человек…

– Понимаю, – укладываю голову на его плечо в знак поддержки.

А что? Я правда понимаю. Не хотелось бы, чтобы мама с моим парнем мутить начала. Даже в какой-то другой вселенной, где нет моего отца.

– Кстати, Рина мне сказала, что все произошло после вашего расставания. Наверное, это снимает с них часть вины.

– Я тоже слышал эту версию, – кивает.

– И не веришь в неё?

– Не знаю. Думал, что такое невозможно. Чтобы вот так встретились случайно и – бах – химия, буря, безумие, роман. Думал, они просто шифровались хорошо и долго.

– Не веришь в химию, бурю, безумие?

Даня поворачивается вполоборота и цепляет ладонью мое лицо.

– Верю, – говорит так проникновенно, что и я – верю.

И смотрит так… что я снова верю. Все-таки его глубокий мир, когда он не прячется за очками, рассмотреть проще. Не зря говорят, что глаза – зеркало души. Сейчас я тону в ней и всплываю в радостной эйфории.

Мы целуемся. Много. Пока окончательно не замерзаем, пока сумрак не сменяется густой вечерней тьмой. На каждом светофоре по пути домой, а потом долго-долго у моего подъезда.

Томительно-сладко, упоительно-чувственно. По-новому. По-другому. Словно глубже, доставая до самого дна друг друга.

Ощущая невероятную легкость, я взбегаю по ступеням к квартире, когда часы уже безжалостно бьют полночь. Доставил домой, как Золушку. Губы печет от затяжного терзания, пульс грохочет на шее, висках и в груди. И мне хорошо, очень, очень хорошо.

И только когда дверь за мной закрывается с тихим щелчком, я понимаю, что снова упустила идеальный момент. Даня раскрылся, дал всего себя прочитать, а я так и осталась наедине со своей дурацкой тайной-не тайной.

Эта мысль щемит не больше секунды, потом я снова прижимаю пальцы к горящим губам и вспоминаю, что завтра будет новый день. У нас еще много, много дней. Времени полно.

Глава 34. Бабочки средней прожарки

– О, господи, ты еще и поёшь! – Сонька закатывает глаза и тут же матерится. Тушь, заботливо нанесенная ей секундой назад на правый глаз пейзажно отпечатывается на веке. – Черт!

Я окидываю взглядом кухонный стол, превратившийся сегодня с утра в косметическую станцию, и замолкаю. Хотя видит бог, это не просто, душа требует не сдерживать рвущиеся мотивы и петь. Желательно в голос и с чувством, какую-нибудь до приторности попсовую песенку.

– Что значит еще? – открываю бутылку с водой и опрокидываю в себя.

– Еще ты храпишь, – выговаривает мне подруга, снова берясь за тушь.

– Врешь!

– Ага. Как паровоз. У меня ни один мужик так не храпел. Я была вот настолько от того, чтобы воспользоваться подушкой не по назначению, – сужает пальцы до сантиметра, выразительно морщась.

– Вот так и пускай постояльцев по доброте душевной.

Опираюсь на кухонную стойку и снова присасываюсь к бутылке, восполняя утренний баланс воды. В который раз про себя подмечаю, что Сонька неважно выглядит, ей бы тоже не помешало разбудить организм стаканом воды. Хотя ее состояние можно списать на стресс последних дней и недосып. Это я живу на топливе неожиданной влюбленности, ей же переключиться даже на легкий романчик некогда. Не припомню, когда у нее тот самый не храпящий мужик в последний раз был.

– Пойдешь со мной на пробежку? – закидываю удочку.

Спорт – это же готовые эндорфины. Просто бери и получай счастье из воздуха.

– Извини, не могу, у меня проблемы с ногами, – кисло говорит подруга, закидывая в косметичку весь многочисленный арсенал со стола.

– Боже, какие?

– Они присоединены ко мне, а я не люблю бегать.

Вот коза. Но хоть чувство юмора пока не пропало, всё не безнадежно.

– Чего встала тогда в такую рань? – кидаю взгляд на часы, проверяя, не опаздываю ли я. Все-таки пробежка – это ритуал, который помогает не убивать людей по утрам.

– Потому что мне, в отличие от некоторых, не давали бумажку, в которой написано, что можно опаздывать.

Встает из-за стола и плетется в комнату, с зажатой подмышкой косметичкой. Огромная такая. Как пол моей квартиры.

– Ты бы хоть предупредила, что по утрам невыносима, я бы морально подготовилась, – бурчу, следуя за ней. – Витаминки тебе, по ходу, не помогают.

– Прости, – выдыхает, скрываясь в недрах шкафа. – Чё-то на нервяках последнее время, – появляется с зажатой в руках рубашкой. Моей. – Можно я возьму? Мои вещи как из задницы.

– Ну бери. Только она тебе великовата будет.

Мы и по росту отличаемся и по объемам. На ней совсем как балахон повиснет.

– Отлично. Спасибо.

И скрывается в ванной.

Я натягиваю штаны, спортивный топ и свободную футболку поверх. Ставлю себе на телефон таймер и лезу в сумку за наушниками, готовясь к тренировке.

– Слушай, меня терзает вопрос, – в проеме появляется Сонька в моей рубашке. На удивление, ей, оказывается, есть что в нее упаковать, а мне всегда казалось, ее достоинства куда скуднее. Хорошо шифруется.

– Ну.

– Где ты откопала эти ужасные шторы?

– Эй, - возмущаюсь я. - Классные шторы. Это вообще единственное, что мне позволили в этой квартире поменять, ты же знаешь бабушку.

– Меня от этих мелких цветочков мутит.

– Ой, все, иди на работу, несносная ты женщина, – выталкиваю ее из комнаты. – Я теперь тебя с бокалом вина буду будить, чтобы ты накатывала и человеком сразу становилась.

– Лучше купи нормальный кофе!

– Куплю, куплю, пошли, я провожу тебя до остановки.

Школьный стадион, истоптанный мной вдоль и поперек, как раз недалеко.

Я провожаю ворчливую Соньку до автобуса и посвящаю сорок минут утренней тренировке под плейлист для бегунов. Душевная легкость соединяется с легкостью в теле и на работу, в кои-то веке, я радостно лечу, а не ползу от безвыходки.

Будет совсем странно написать Дане смс? Типа: «с добрым утром»? Или: «выспался?» Или еще рановато бомбить его смайликами с поцелуйчиками и своим неуемным вниманием?

Пока я кручу в руках телефон, подъезжает автобус и выбивает все эти мысли из головы. Меня снова заносит в салон поток людей, не желающих соблюдать цивилизованные очереди, и к моей груди прижимается чья-то лысая голова.

Опять.

На работу я вхожу ровно по времени: в 9:10. Обрадованная тем, что теперь я не похожа на вечно взмыленную спринтершу с потными подмышками, даже решаю, что сердобольной Лидочке Сергеевне, пожалуй, нужно сказать спасибо. Может, даже подарить символическую коробочку конфет, когда я приду к ней каяться, что ни в какой декрет не собираюсь.

На пути к кабинету меня чуть не сносит с ног Сонька. Вот уж кто всегда взмыленный. Несется куда-то с пачкой бумаги в руках, громко стуча каблуками. Лицо – как у женщины в шаге от убийства. Опять Тарелкин бушует?

Даже не останавливаю ее, чтобы поинтересоваться, как она добралась. Автобус есть автобус.

Дина уже сидит в кабинете и прилежно корпит над чем-то в компьютере.

– Доброе утро, – здоровается она.

– Привет, – я закидываю сумку на стол и врубаю комп.

– Вам там звонили с утра, я ответила, ничего?

– Ага. Кто звонил? – лезу в телефонную книгу на коммуникаторе, чтобы и самой заодно взглянуть.

– Из айтишного.

Даня. Расплываюсь в счастливой улыбке, видя его добавочный на экране. Звонил. Ровно в девять. Почему не на мобильный?

Нажимаю автонабор, опускаясь в кресло. Тереблю в руке провод, наматывая и разматывая его с пальца, пока идут гудки.

– Ты не знал, но у меня есть официальная бумажка, разрешающая опаздывать на работу, – опускаюсь до томного голоса, едва слышу его низкое «да».

– Как дела? – интересуется осторожно, будто прощупывает почву.

Но улыбается, я чувствую это даже через телефонную линию.

– Отлично. Как ты?

– Так же, – вызывает всплеск у моих неугомонных бабочек. – Пообедаем?

– Ты хочешь пообедать со мной? – интересуюсь удивленно. Он же всегда со своими ребятами ходит. А пойти со мной – значит официально сообщить всем о нашем едва зародившемся романе.

– Хочу.

Ох, господи. Хочу больше этих его хриплых, вызывающих жар «хочу».

– Я тоже, – шепчу в трубку, чувствуя, как начинает пылать лицо.

– Тогда до встречи.

– Да…

– Хорошего тебя дня.

– И тебе, – едва выдыхаю от избытка чувств.

Кладу трубку и кручусь на кресле, не сдерживая широкой улыбки.

Не помню, когда была настолько счастливой.

*** – Я увольняюсь.

Соня плюхается на стул для посетителей и принимается нервно барабанить пальцами по столу. Когда дверь распахнулась мощным пинков в стену, я догадалась, что подруга пришла не чай погонять.

– Дин, сгоняй в отдел сбыта за остатками сувенирки по акции, – высовываю голову из-за компа и отсылаю помощницу по делу, на которое уйдет добрых полчаса. Отдел сбыта те еще товарищи. – И напомни им, что мы по описи все сверим, – строго наставляю бедную девочку, никогда еще не пересекавшуюся с Глебом Александровичем.

Мужик просто растопчет ее хрупкий не устоявшийся мир, когда она потребует вернуть фирменные Пауэр Банки, которые он уже всей родне раздал.

– Хорошо, – неслышно выскальзывает из кабинета.

Все, приватность обеспечена.

– Ромашка закончилась? – переключаюсь на подругу, взведенную до такой степени, что зубы скрипят.

– Мне поможет только пистолет. Я увольняюсь. Написала уже заявление и отнесла в кадры.

– Да ладно, - шокированно откидываюсь на спинку стула.

Поверить не могу. Она столько раз уже в горячке такое выпаливала, но до бумажки и кадров дошло впервые.

– Что случилось?

Сонька берет карандаш с моего стола и засовывает в точилку. Крутит с такой ожесточенностью, словно сворачивает чью-то голову.

– Тарелкин случился. Если останусь – подсыплю ему мышьяка в ореховый капучино, как раз привкус скроет. Я уже гуглила, где его можно купить.

Я отбираю у нее острый предмет, сточенный до холодного оружия, и аккуратно интересуюсь:

– Ты уверена? Все-таки уходить в никуда… А тут зарплата.

– Ничего, не дура, опыт хороший, найду местечко попроще и потише. Время еще есть, – снова принимается барабанить пальцами, а следом и трясти ногой, закинутой на колено.

Так, кажется, мы тут без пяти минут от нервного срыва.

– На что время?

Сонька закусывает щеку и терзает взглядом стену напротив.

– Может, зарплата будет поменьше, конечно, – продолжает рассуждать. – Но я смогу у тебя немного пожить, да?

– Ко-не-чно, – тяну неуверенно.

Не так, чтобы я не рада была соседству в своей шикарной однушке, но с намечающейся личной жизнью все-таки хотелось бы иметь немного свободы.

– А потом можно будет найти подработку на фрилансе, наверное.

– Потом? – снова не понимаю я.

– Ладно, я пошла, – вскакивает с места. – Там сейчас Лидочка Сергеевна, наверное, меня искать будет. Ее в кабинете не было, когда я заявление принесла.

– Сонь, ты точно решила?

– Пф-ф, – издает какой-то нервный булькающий звук и убегает так же резво, как прибежала.

То, что она сегодня проснулась слегка не в себе я сразу поняла, и день, видимо, по накатанной не задался. Но увольняться… не думала, что там все так плохо. Никогда не считала Тарелкина таким уж зверем. Мужик специфический, конечно, с перепадами настроения, но не явный самодур или шовинист. Но я явно знаю не всё.

Из дум вырывает громкий телефонный звонок, на дисплее горит уже знакомый добавочный номер.

– Ты готова? – низкий мужской голос мгновенно выветривает из головы всю озабоченность.

Господи, что с нами делает дурацкий дофамин. Совсем мозги отключает, ни о ком кроме себя и глупых бабочек думать не можешь.

– Уже обед? – кидаю взгляд на часы на мониторе. Пока Сонька не пришла, каждую минуту до часа дня отсчитывала, а после не заметила, как уже пора.

– У лифта? – Даня пропускает стадию абсурдного обмена любезностями и сразу к делу.

– У лифта.

Закрываю дверь в кабинет, забегаю в приемную оставить там ключ для Дины и заодно проверить, как подруга. Соньки на месте нет, точно у Лидочки Сергеевны обед проведет. Та сейчас из нее всю душу высосет и подноготную до седьмого колена узнает, чтобы докопаться до причины увольнения. Наш местный дементор очень следит за текучкой кадров.

Даня уже стоит в толпе коллег в ожидании лифта. И меня.

Я чувствую не присущую мне неуверенность. Как поступить? Нагло прижаться или равнодушно поздороваться?

А поскольку я так и не приняла решение, пока шагала к высокому и нереально красивому айтишнику, то просто останавливаюсь сбоку от него и замолкаю. Он кидает на меня недоуменный взгляд. Ну да, я и молчание– пингвины и Африка. Но, по правде, я жду шага от него. Я прошагала достаточно.

– Заработалась? – спрашивает с улыбкой.

– Да, утро пролетело, – вру. Нагло и беспринципно. Я считала минуты до нашей встречи. – Как у тебя?

– Так же, – а вот он явно не врет.

Холодный Килиманджаро!

Лифт оповещает о прибытии, целая толпа сослуживцев заплывает в кабину. Мы каким-то образом оказываемся прижаты к стенке и друг другу. Безобразие. То есть: давайте возьмем еще пару попутчиков на пути вниз!

Нет, все-таки он очень теплая гора. Теплая и упругая. И громко дышащая мне на ухо. И очень бесстыдно загребающая мое бедро в лапы.

– Я тут подумал…

– Опять? – хихикаю от щекотки и от удивления.

Ну что за привычка все время думать! Ужасно вредная.

– Ты будешь подавать на алименты?

Да, думать – это яд. Весь романтический настрой в тартарары. Ну как он может о таких вещах размышлять, наглаживая мою третью базу? И вообще, что за тема? Он о моем бывшем думает в три раза больше, чем я сама. Правда, он считает, что тот причастен к моему мнимому положению, так что…

Черт, ну не в лифте полном свидетелей же признаваться!

– Нет, я…

– Ты же понимаешь, что при желании можно сделать так, что белая зарплата будет числиться по минималке и тогда тебе ничего не светит? – говорит с нажимом.

Да так громко, что на нас оборачиваются. Господи, что за неловкая ситуация? Зачем он вообще об этом говорит? Максимально странная тема для свидания!

Лифт останавливается на втором этаже, и большая часть сотрудников выходит, направляясь к столовой. Я выдыхаю, словно только что удалось глотнуть воздуха. Делаю шаг от Дани и вцепляюсь в поручень.

– Мы не выходим? – с запозданием понимаю я.

– Сходим в одно место, тут рядом, – закладывает руки в карманы и пытает взглядом.

А я что? Я собираюсь поведать ему одну из самых нелепых историй в мире. Только бы он все понял правильно. Только бы!

Глава 35. Мой алкогольный союзник

– А можно я тебя под руку возьму? – едва выходим на улицу, спрашиваю я.

И дело тут даже не в том, что ноги подрагивают, я хочу тупо разыграть карту с тактильным контактом, пока не разрушила чары нашего союза своими откровениями. Отвергать женщину, висящую у тебя на руках, ну совсем моветон!

Даня молча берет меня за руку и кладет ее себе на локоть. Галантно. И улыбательно.

– Слушай, тут такая забавная ситуация произошла, – начинаю я, едва мы делаем шаг с крыльца.

– Как неожиданно, – подтрунивает надо мной с легким смешком.

– Так, сейчас будет серьезная тема, соберись, – толкаю его плечом. – Помнишь, мы были у твоих в субботу. И ты намекнул, что у нас будет ребенок…

Выдерживаю паузу, закусывая губу. В голове так стройно мысли выстраивались, а сейчас какой-то сумбур. Но что надо сказать я помню, не первый день готовлюсь.

– Напророчил, получается, – вклинивается в мою заготовленную речь Даня.

– А?

– У нас… будет, – повторяет он, расставляя слова акцентами.

Останавливается и разворачивается ко мне. Такого открытого и твердого взгляда у мужчин я еще не встречала.

И это трогает мою душу. Самоотверженность Дани зашкаливает, и будь я и правда в щекотливом положении, сейчас кинулась на шею этому мужчине и не слезла с нее до конца наших дней. Но обстоятельства, слава богу, другие. Мне вполне достаточным будет и его рука.

– Так вот, ты сказал, что узнал об этом от кого-то с работы…

– Даник! – сбоку раздается пронзительный крик, и мы оба поворачиваем головы на звук.

В девушке, размахивающей рукой, пока она нерасторопно перебегает дорогу, я едва узнаю сестру Дани. Вот черт! Вселенная сговорилась что ли? Следующим препятствием будет падающий на нас метеорит, лишь бы я не успела рассказать ему правду?

Ничему не удивлюсь, поэтому нельзя терять ни секунды! Пока Алена не преодолела две полосы, я хватаю Даню за руку и выпаливаю:

– Я не беременна!

Жаль, эта фраза тонет в громком гудке машины и визге шин. Да мать твою! Внимание Килиманджаро снова переключается с меня на его безумную сестричку-алкоголичку, с которой были все шансы подружиться, надо сказать, пока она не превратила мою жизнь в полный хаос. Алена оглушительно матерится, стуча притормозившую в паре сантиметров от нее тачку по капоту, а потом возобновляет неспешную прогулку через дорогу с плотным движением.

Все-таки эта женщина послана самим дьяволом.

– Даня, Даня, – трясу его за руку, пока у меня есть пара секунд. – Ты слышал, что я сказала?

Но Даня не слышал. Он уже оказывается в крепких объятиях сумасшедшей сестренки и только извиняюще разводит в сторону руки, когда та повисает на его шее. А ведь там могла быть я.

Да чтоб её.

– Какой-то совершенно безумный день, – выдыхает, наконец отлипнув от брата, Алёна. – Хорошо, что ты согласился мне помочь. Я как услышала цену за эти жалкие сто пятьдесят страниц! А за двустороннюю еще и в два раза дороже, прикинь!

Она тараторит не хуже меня, а я нетерпеливо перетаптываюсь с ноги на ногу, надеясь, что наш обед с горячими признаниями не накроется сейчас медным тазом. Хотя надежда уже тлеет угольком.

– Я же сказал в два прийти.

– Ну я пораньше немного, Дань, у меня в три занятия на другом конце города!

– У меня сейчас обеденный перерыв, – кидает на меня неуверенный взгляд.

Да уж, знаете ли. Обед. И женщина с откровениями!

– Ой, Лиза, я, как всегда, – смеется Алена, оборачиваясь на меня. – Даже не поздоровалась! Вижу Даника и ломанулась! Как дела? Хотя не говори, пошли, пока Даня мне будет печатать методичку, поболтаем, – берет меня под руку и тянет в сторону бизнес-центра.

От ее напора я слегка теряюсь и иду. Просто шагаю на автомате, пока нас не останавливает мужской голос.

– Алена, ты невовремя. Либо жди до двух, либо приезжай завтра.

Тут я готова поаплодировать Дане и его твердому намерению сестру приструнить. Даже слегка возбуждаюсь от этого его жесткого тона.

– Ну что ты за бука такой, я же сказала, что мне срочно. Как я на занятия без методички пойду? – дует губы младшая сестра.

Интересно, это срабатывает? Я так не умею, но если инструмент рабочий…

– Лизе нужно пообедать, – насупив брови, объясняет заботливый мужчина. Не работает. – У нас время ограничено.

– Так я не против, мы с Лизой пойдем пообедаем, а ты мне все распечатай, окей? Я тебе ща на почту файл скину, – достает из кармана мобильник и быстро там что-то набирает. – Только это… двустороннюю. И картинки на цветном. Куда вы собирались идти? – вскидывает глаза на брата.

– В спортивное кафе.

Да? Прикольно. Я там бывала пару раз, мне нравится, что можно пересматривать футбольные матчи в записи, пока ешь. И атмосферка в целом.

– Ок. Обожаю пиво на обед…

– Алена!

– Да успокойся, покормлю я твою девушку, – отмахивается от брата. – Денюжек только скинь, – широко улыбается, снова беря меня под локоток.

И уводит. Ни я, ни Даня не понимаем, как оказываемся разведены на несколько метров. Очухиваюсь, когда мы уже скрываемся за углом. Возможно, ошалевший брат тоже, потому что за нами так и не идет.

Вообще, у этой девушки со сказочным именем есть, чему поучиться. Например, настойчивости. Я тоже не жалуюсь на целеустремленность, но, была бы таким же тараном, не видящим препятствий, уже давно бы с Дане объяснилась. Еще в ту злополучную субботу!

– Я на новые курсы пошла. Думаю, нутрициологом стать, помогать людям, все дела, – беззаботно щебечет Алена, пота тащит меня по улице.

– Это который врач? – зачем-то интересуюсь.

– Ну нет, там медицинское образование необязательно, достаточно курсы закончить. И знай себе – консультируй по питанию. Прям чувствую, моя тема. Точно попрет! Нам сюда? – кивает на вывеску впереди.

– Да.

– Отлично. Я, на самом деле, и сама проголодалась, встала ни свет ни заря, с десяти на ногах! Бегаю, ищу, где можно распечатать эту дурацкую методичку. Ты не представляешь, какой это геморрой, – толкает дверь кафе продолжая тараторить. – Не знала, что так сложно найти полиграфическую контору. Капец, двадцатые годы на дворе. Никто больше бумагой не пользуется что ли?

В ее кармане пиликает телефон, она вынимает его, замолкая, а я отвлекаюсь на меню над кассой.

– О, а вот и денюжки. Ого, ты столько ешь? – смеется, очевидно, оценивая сумму. – Тогда точно по пиву надо вдарить. Ты как? – спрашивает и вглядывается в мое лицо.

Оно, наверное, выдает меня с потрохами.

– Ты же на самом деле не беременная? – с понимающей улыбкой склоняет голову на бок.

Вопрос становится неожиданным, потому что мне показалось, она тупо забыла об этом нюансе, под таким градусом была в нашу прошлую встречу. А есть ли смысл скрывать сейчас правду? Все равно Даня сегодня все узнает. Чего бы мне это не стоило.

– Нет, – сдаюсь я.

– Так и знала, – хлопает в ладоши, радостно подпрыгивая. – Видела, как ты мой ром таскала. Так что? Пиво будем?

– Мне вообще-то на работу еще…

– А мне на занятия. И у меня есть ментоловая конфетка! – достает из кармана ядреный Холс.

– Сдаюсь, – почему-то улыбаюсь.

Наверное, от облегчения. С каждым упавшим с моих плеч камнем, становится лучше. Алену даже можно превратить в союзника, как знать, возможно это будет второй шанс нашей не случившейся дружбы.

* * *

Надо было брать безалкогольное. Но понимаю я это, когда час спустя, нахохотавшись до колик в животе, возвращаюсь на работу в сопровождении Аленки – профессионального сомелье. Только она могла придумать мешать темное нефильтрованное и вишневый сироп, щедро присыпая все это шутками о собственном брате.

Кстати, это было неплохо. Хотя у профессионального наливальщика из крана глаз задергался, когда она просила все это замешать. Бедный маленький спорт-бар такого еще не видел.

К моменту окончания обеда я чувствую себя не к месту развеселившейся и боюсь, что даже сквозь мятный Холс пробиваются два слабоалкогольных бокала.

Какая я безответственная женщина. И веселая.

Мы вваливаемся в пустой лифт и все еще хохочем, не в силах остановиться. Все-таки прав был Даня – мы подружились. А всего-то надо было догнаться до ее уровня, чтобы оценить ее легкий и слегка дурной нрав. Хотя за ее финт с моим телефоном, в следствии чего еще и моя семья оказалась втянута в эту беспощадную историю, она выговор все-таки получила. Но смягчающие обстоятельства в виде рома и обстановки в их доме я во внимание приняла.

Кидаю взгляд на часы и понимаю, что безбожно задержалась. Просто бургер со стейком был нереально хорош, а компания увлекательной, и я совсем потерялась во времени. Остается надеяться, что всем сегодня не до меня. Все-таки гвоздь программы – Сонька с ее заявлением на увольнение.

Надеюсь, Лидочка Сергеевна нашла доводы убедить подругу не горячиться. Даже не представляю, как я тут без нее все разгребать буду.

– Даня! – раскрывая свои широкие объятия, Аленка влетает в айти-отдел, в который я ее милостиво проводила.

– Вы где столько были? – встречая ее на полпути и разворачивая на выход, грозно шипит ее брат. – Все-таки налакалась, – прищуриваясь, констатирует факт и выпроваживает нас обеих за дверь.

Вот черт. Если он ее через Холс почуял – я точно запалюсь.

Нацепляю на лицо самое невозмутимое выражение и прислоняюсь к стеночке напротив. Не так, чтобы я некрепко держалась на ногах, просто она меня морально поддерживает.

– Все в порядке? – встречается со мной взглядом, я коротко киваю.

– Алена, – тяжело выдыхает, возвращая суровый взгляд сестре.

– Даня, – пытается переиграть его в серьезность сестричка. Но выходит комично, потому что она и секунды не удерживает на лице хотя бы отдаленно суровую мину. – Да ладно тебе, Дань, мы просто повеселились немного, – легкомысленно взмахивает рукой, кладя конец их переглядкам.

– Мы? – снова взгляд мне.

– Ага, кто ж знал, что с беременными так весело? – нарочито подчеркивает она слово на букву Б.

Все-таки пить ей противопоказано. Топит меня со всего размаха.

– Ты мне распечатал?

– Распечатал. Стой здесь.

Даня скрывается в кабинете, я выразительно вскрываю черепушку Алене своим взглядом.

– Мы же договорились! – шиплю на нее. – Я скажу ему сегодня.

– Я просто спасаю себя. Не дай бог он узнает, что я все поняла раньше… очередной полугодовой бойкот я не выдержу. После Рины…

– На, – Даня прерывает Аленкины признания, появляясь с пачкой бумаги.

– Спасибо, лучший брат на свет! – снова кидается ему на шею сестра. – Я побежала. Лизель не обижай! До встречи! – кидает уже мне через плечо.

Разворачивается и идет ровно в противоположную от выхода сторону.

– Я провожу, – скупо улыбаюсь Дане, который не сводит с меня глаз.

– Вечером свободна? – придерживает меня за руку.

Я киваю, сдерживая улыбку. Да, этот вечер весь его.

И кажется, благодаря Аленке и ее неугомонной фантазии, я поняла, как донести до него, наконец, информацию. Эффективно и безболезненно.

Выпроваживаю сестру Дани и возвращаюсь в свой кабинет. Дина встречает меня любопытным взглядом. Да, задержалась на двадцать минут, неужели теперь перед ней нужно оправдываться? Минусы работать с кем-то в связке. Хотя плюсов пока все же больше, вон как Жора цветет и пахнет.

Сажусь за стол и еще минуту туплю в комп. Что-то же хотела сделать. Что-то важное. Помимо планирования вечера.

Все-таки пить за обедом не лучшая идея, производительность сразу снижается вполовину.

Сонька. Точно.

Набираю ее добавочный и дожидаюсь приглушенного «да».

– Поговорила с ЛС? – шифруюсь от свободных ушей в кабинете.

– Поговорила.

– И?

– Она предложила взять отпуск.

– Хороший вариант.

– После корпоратива, – раздраженно говорит подруга.

– Это через три дня, – успокаиваю. Не так уж и много в планетарном масштабе.

– И Тарелкин еще не в курсе.

– А-а-а, – тяну я.

Понятно. Он еще может и не отпустить. Кто ее обязанности две недели на себе тянуть будет? Смертников среди нас нет.

– Ну все равно предложение неплохое, – радостно бодрю подругу. – Может съездишь куда?

– Куда? – выдыхает она в трубку. – В Мурманск?

К родителям? Это последнее место, куда ей нужно.

– На море! Тебе очень нужно море.

– Я ни разу не была на море, – грустно выдыхает она. – На южном море, – с очередным вздохом добавляет в трубку. – Да и денег сейчас нет.

И такой у нее грустный голос, что я серьезно пугаюсь за Соньку. Кажется, маниакальная стадия перешла в депрессивную. До нервного срыва один шаг.

– Софья! – раздается классическое в трубке на заднем плане.

Я все понимаю без слов и даже не обижаюсь, когда подруга просто кидает трубку. Надеюсь только на то, что с ее отпуском все же срастется. Ей очень нужно море. Или психотерапевт.

Возвращаюсь мыслями в работу и уже почти включаюсь в процесс, когда звонит мобильник.

Мама.

Сегодня настоящий день встреч и разговоров. И раз уж я взялась рассказывать всё и всем подряд… Лучше времени не придумаешь.

– Привет, мам, – бодро здороваюсь, выбираясь из-за стола.

Все-таки говорить на тему не залета хочется без свидетелей. Выхожу в пустынный коридор и прикрываю за собой дверь кабинета, пока мама тараторит:

– Я тебя на завтра записала к Елене Федоровне. Врач от бога. Она вела дочку Инны Сергеевны, помнишь? Дважды.

– Мам, я не беременна! – грандиозно произношу я, не успевая передумать.

Второй раз за день признаваться даже легче. Зуб даю, третий будет совсем изи.

Глава 36. На самой высокой точке

Оказывается, если с бабочек снять килограммовые гирьки, они порхают еще усерднее!

Вот так сидишь на рабочем месте, пялишься в комп и улыбаешься. А напротив молодая девчонка кидает странные взгляды в твою счастливую сторону. И секрет-то на самом деле прост: одна проблема минус, осталось всего полторы. И на эти полторы в лице сексуального айтишника у меня уже есть план, вдохновленный его гениальной сестричкой. А какая загадка для окружающих!

Аленка закинула очень крутую идею: поставить людей перед таким неоспоримом фактом, что они сами догадаются, что я никакая не беременная, а очень даже не беременная. Например, напиться в слюни на ближайшем корпоративе. Или прямо за обедом. Так она склоняла меня к третьей кружке, но мне все еще дорога моя работа.

И я прочувствовала зерно здравой мысли за этим ее провокационным предложением. Сегодня вечером Даня все поймет сам.

Бросаю взгляд на телефон, он непривычно тих. Думала, мама отойдет от шокирующей новости и будет бомбить, а она – нет. Выслушала, сохраняя многозначительную тишину, коротко спросила «как?» и удовлетворилась простым «ложная тревога, мам». Так что я все еще жду что-то покрепче коротких гудков в трубке.

Но рабочий день тихонько склоняется к завершению, уже пора красить губы розовой помадой и бежать на свидание, а реакции со стороны родителей так и не последовало. А все прошло даже лучше, чем я предполагала!

– Поедем вместе? – в дверь заглядывает темная голова Соньки.

– Не, я сегодня не домой, – многозначительно шифруюсь перед все еще сидящей напротив Диной.

– Везет, – коротко выдыхает подруга. – У тебя возле дома супермаркет какой-нибудь нормальный есть? Я останусь жива, если возьму там готовую еду?

– Вот и проверим, – смеюсь, закидывая в сумку вещи.

– Я знала, что ты хочешь избавиться от меня, – Сонька закатывает глаза и скрывается за дверью.

Ну вроде повеселела. Ее гирьки, очевидно, тоже спали. Маячивший на горизонте отпуск кого угодно вернет в состояние стояния.

Выключаю компьютер, еще раз поправляю прическу перед зеркалом и прощаюсь с Диной, которая домой, судя по всему, не собирается. Похвальная работоспособность, раздражающий энтузиазм.

– Ужинать? – спрашивает Даня, когда я запрыгиваю в его машину.

– Позже. Сначала развлечемся! – наклоняюсь и коротко целую его плотно сжатые губы. Впрочем, стоит мне отстраниться, твердость сменяется мягкостью и захватывает мой рот в ответ. Наглая рука придерживает затылок, чтобы я не ускользнула, а я и рада поддаться.

Как вкусно быть с ним игривой.

И пусть весь парковочный мир подождет. Даже если кого-то из пробегающих мимо коллег что-то смутит, сейчас мне об этом не думается.

– А теперь ужинать? – хрипло спрашивает Даня, отрываясь от меня.

Его ладонь все еще поглаживает кожу головы и больше всего сейчас мне хочется растечься по его коленям, как кошечка. И пусть кормит меня с рук, я позволяю.

– Ты ни черта не смыслишь в развлечениях, – смеюсь ему в губы.

Срываю еще один короткий поцелуй и откидываюсь обратно на свое сидение. Пристегиваюсь и открываю на телефоне Гугл карты.

– Нам вот сюда.

– Уверена? – кидает на меня удивленный взгляд Даня, заводя машину.

– Ага, – отвечаю прежде, чем телефон в руках начинает трезвонить.

Черт. Мама. Умеет она выбрать момент, а я только было решила, что отделалась малой кровью.

– Я тут подумала… – говорит мама без предисловий. – Бабушке говорить не будем.

Даня выруливает со стоянки и выезжает на дорогу. Даже не подозревает, какой непростой разговор тут у меня наметился. Очередной.

– Это как, мам? – переведя дух, спрашиваю я.

– А вот так, – повышает голос. – Как я ей скажу?

Разнервничалась. В принципе, могу ее понять, в живую и я не смогла бабушке сказать. Но сегодня я так осмелела!

– Давай я скажу.

– Нет уж, давай-ка ты лучше занимайся этим вопросом!

– Мама, – давлю в себе нервный смешок. – Каким вопросом?

Мы останавливаемся на светофоре, Даня что-то вбивает в своем телефоне. Хорошо, что он не подозревает, о чем мы тут говорим. Разговор все больше уходит в сюр. Но мама же не скажет того, что я ожидаю, да? Не скажет?

– Зачаточным! – подтверждает мою дикую догадку. – Раз парень есть и жениться готов, надо действовать!

– О, господи, – тяжело выдыхаю я. – Ты же не серьезно?

– Еще как серьезно. Мы ждем внуков, ничего не знаю.

Она шутит. Точно шутит. Просто интонация такая…

– Мам, поговорим завтра, мы с Даней сейчас в машине едем, – пытаюсь закончить уже этот около беременный разговор. Я искренне надеялась его избежать.

Маме просто нужно переспать с мыслью, что внука в ближайшее время не видать и смириться с ней. Всего-то. Может подключить папу? А следом попросить Элю удовлетворить родительские амбиции, как она делала это всю жизнь?

Ну что ей стоит, в самом деле!

– А включи-ка громкую связь, – оживляется пережившая сегодня потрясение родительница.

Еще чего!

– Мам, обратись к Эле, если уж тебе так невтерпеж, – озвучиваю свою шальную мысль.

– Она вся в работе, ты же знаешь сестру, – отмахивается она. – Карьеристка.

И знаете, впервые из маминых уст это не звучит, как похвала. То есть обычно, стоит только кому-то спросить маму о дочерях, начинаются горделивые дифирамбы о старшенькой и ее карьерных высотах, а чуть ниже меня вспоминают парой слов: Лиза тоже хорошо. Так что сейчас я чувствую неуместную, но приятную толику удовлетворения, что хоть в чем-то обошла сестру. Хоть раз в жизни.

Хоть и несколько фальшиво.

Даня сворачивает на проспект, и в лобовое стекло я уже вижу большое здание торгового центра, горой стекла маячившее впереди. Сердце громко ухает в приступе неожиданной паники. Ну что такое, я же сама собой гордилась, когда придумала этот гениальный план по раскрытию. Соберись, тряпка.

– Мам, созвонимся завтра, я подумаю, – бросаю ничего не значащую фразочку и выключаю телефон.

Ладони слегка вспотели. Волнительно.

И классно. Я уверена, будет классно.

– Сейчас ты узнаешь обо мне немного больше, и мне страшно, – цепляюсь за теплую мужскую ладонь и веду за собой к третьему входу в ТЦ.

– На самом деле ты не маркетолог? – нервно улыбается Даня.

Предчувствует подвох.

Я в такт ему нервно смеюсь. Высоко и ненатурально.

– Нет, тут можешь быть спокоен.

– Ты шопоголик? – почти с ужасом спрашивает он, входя в крутящиеся двери.

– М-м-м, – задумываюсь я. – Может быть. Но не сегодня.

Кажется, мой затылок обжигает облегчение. Что? Реально думал, я заманила его тратить деньги? Фу, какая пошлость. Хотя мне, конечно, не помешает новая сумка… Черт. Нужно бежать быстрее, пока одна из блестящих витрин не заманила меня в сети и окончательно не уронила в глазах Дани.

Мы заходим на эскалатор, я разворачиваюсь лицом к Дане, уступившего мне одну ступеньку, и повисаю на его шее. Забавное ощущение быть на полголовы его выше. Обычно меня ужасно раздражает факт, что приходится смотреть сверху вниз, но сегодня это приятное разнообразие. Высоченный Килиманджаро очень сексуален с этим взглядом, устремленным вверх и горячо очерчивающим мой рот. Так легко потеряться в этом моменте!

Мы переходи с эскалатора на эскалатор, поднимаясь на третий этаж, не разжимая рук, ни на секунду не отклеиваясь друг от друга.

– Идем в кино? – интересуется неугомонный мужчина.

Я уже поняла, что он не большой любитель сюрпризов. Ему подавай полную информацию, чтобы он успел ее прогрузить и проанализировать. Тем пикантнее наша ситуация. Его картинка мира настолько выстроилась уже исходя из факта моей беременности, что он даже мысли не допускает о ее отсутствии. Поэтому просто сказать кажется уже недостаточным. Это выведет его из равновесия, столько новых вводных придется проанализировать, ух. Загрузится на неделю! А если он потихоньку начнет сам понимать, что тут и не пахнет никакими детьми… останется только убедить его в его же правоте. Идеальный план. Просто идеальный.

Напиваться в зюзю я, конечно, не собираюсь, как бы не был привлекателен этот замысел. Во-первых, я уже проворачивала трюк с вином, была схвачена с поличным и некое зерно непонимания в Дане поселила. А, во-вторых, напиваться на свидании это капец путь в никуда. Даже на очень плохом.

Так что я привела его в место, где царит адреналин, раж и сопровождающие риски.

– Ты уверена, что нам сюда? – пытается притормозить на входе Килиманджаро.

Гора горой, а скрыть удивление ему не удается.

– Лиза, привет! – машет мне администратор Сережа, давая понять, что я здесь не просто залетный гость.

И отрезая любые вопросы Дани. Ну почти любые. Хмурая складка на лбу дает понять, что вопросов как раз появилось больше.

Гора хорошо прокачанных мышц на входе светит рядом недавно вставленных виниров и выдает наши с ним чуть более теплые, чем положено для тренера и ученицы, отношения. Но безжалостный флирт позади, честное слово. Я здесь не появлялась с момента грандиозного расставания с Витей, вычеркнув все места, в которых мы могли пересечься. Это же было типа «наше место». В попытке спасти утопающую лодку я привела его сюда, искренне полагая, что небольшой выброс адреналина нас сблизит. Нас и сблизил – меня с высотой, а Витюшу с какой-то залетной телкой, которой очень мешала грудь в попытке освоения скалолазания.

А он ей помогал.

Я, как последняя дура, отчаянно пыталась отомстить, светя своей задницей перед Сережей, но он, кремень, не поддался, за что ему большое человеческое спасибо. Профессионал.

– Давно тебя не было, я уже думал аннулировать твою членскую карту, – доставая из-под стойки снаряжение, продолжает улыбаться мой первый тренер.

– Ты бы так со мной не поступил, – облокачиваюсь на стойку и немного перегибаю с доброжелательностью, судя по сухому покашливанию позади. – Это Даня, – представляю Сереже моего спутника. – Привела его познакомиться с отрицательным наклоном.

Сергей выверенным взглядом скользит по Дане, удовлетворенно кивает и расплывается в понимающей улыбке. Стена с отрицательным углом, конечно, не для новичков, но мои выгодные стороны покажет со всех сторон. А Даня может понаблюдать с земли, если сам не фанат высоты. Там будет на что посмотреть, гарантирую.

– Там новая стена появилась, она для парного восхождения, – на стойку ложатся страховочные ремни и скальники сорокового размера. Сережа все помнит, Сережа молодец. – Какой размер? – обращается уже к Дане, неподвижной статуей замершего за моей спиной.

Возможно, все-таки стоило его сначала спросить, хочет ли он вообще во все это лезть, но Килиманджаро не разочаровывает, решительно подходит к стойке и просит сорок четвертый. Мой любимый размер, что сказать.

– Не понимаю, что мы здесь делаем, – наконец, Даня задает тот самый вопрос.

Я присаживаюсь на скамью переодевать обувь, пока он осматривает разноцветные стены поверх моей головы. Да, первый раз выглядит устрашающе. На то и рассчитан эффект.

– Я хочу поговорить с тобой на своем языке. Надеюсь, ты меня поймешь, – заглядываю в его хмурое лицо.

– Это точно безопасно? – вздыхает он, скидывая ботинки.

– Не переживай, тебя будет страховать Сергей.

– Я переживаю не за себя.

И это очень мило, честное слово. Я заметила в нем эту потрясающую черту – заботу – и теперь никак ее не развидеть. Она проявляется в нем несколько авторитарно и специфично, вроде: «не пей кофе, это вредно», «не лезь на эту страшную гору», но непременно вызывает тепло в груди. Это редкое качество для современного мужчины.

– Пошли, – беру его за руку и веду сразу к любимой скале с отрицательным углом.

Боже, как же мне не хватало этого сумасшедше колотящегося перед ней сердца и потеющих ладоней, которые спасут только тальк.

– Что, сразу на «Горизонт» полезешь? – ухмыляется подошедший с ремнями Сережа. – Страховать ее будешь? – обращается к Дане.

Даня не отвечает, будто замороженный. И пока он не очухался, я влезаю в шорты и разминаюсь. Сергей быстро опоясывает его страховочным ремнем и показывает, как правильно держать веревку и упор в пол.

Кажется, Даня до конца и не верит в происходящее, потому что первое слово из него вылетает только, когда я уже берусь за первый отвесной выступ.

И слово это: мать твою.

Два слова. А потом еще комплект.

Понимаю, снизу все выглядит слегка устрашающе, но я опытный скалолаз, надеюсь, Сережа ему объяснит.

Я подбираюсь к месту, где ноги перестают участвовать в процессе и делаю опасный трюк: кидаю взгляд вниз. Это не лучшая идея при любом раскладе, это дезориентирует и может сбить с настроя от ощущения высоты, но устоять очень сложно.

Он внимательно смотрит? Видит, как я бесстрашна? Какая ловкая и отчаянная? Понимает, что так может только человек, который ничего не боится? Пазлик собирается?

Судя по жесткому выражению лица – не особо. Но ведь все так прозрачно!

Ладно, зато теперь у меня есть гениальная подводка для серьезного разговора. Цепляюсь за следующие выступы и на руках перебираюсь на самый верх. Касаюсь верхней точки рукой и кричу вниз: спускаюсь!

Даю пару секунд Дане приготовиться и перенести вес, и отпускаю руки. В несколько больших прыжков опускаюсь до середины, притормаживаю. Но не по своей воли, меня фиксируют. Снова кидаю взгляд вниз, лицо моего страховщика – бесценно. Кажется, он сбирается меня препарировать, как только я спущусь. Вздулись не только мышцы на его руках, но и венка на лбу. И зачем держит меня на середине?

– Отпускай, – снова кидаю ему.

Трос потихоньку начинает скользить, меня как на лифте спускают. Отстой. Раскачиваюсь и отталкиваюсь ногами от стены, придавая себе ускорения. Трос выскальзывает из рук Дани, позволяя мне лететь вниз, но не расшибиться в лепешку. Он ловко его перехватывает, как и инструктирует рядом стоящий Сергей.

Еще один толчок, скольжение – и я зависаю в нескольких сантиметрах от пола. Даня делает шаг ко мне, трос расслабляется, выпущенный из его рук, и я попадаю точно ему в руки.

Сердце грохочет в груди громко-громко. Адреналин бьет по мозгам, и я заливаюсь громким смехом, крепко цепляясь за сильные плечи. Они словно камень под пальцами, настолько напряжены. Мое веселье Даня вовсе не разделяет.

Может, разделит поцелуй?

Крепко впиваюсь в его плотно сжатые губы, обхватывая шею. Растекшийся по венам адреналин гулко пульсирует во всем теле. Я глухо мычу, когда Даня перехватывает инициативу и углубляет поцелуй. Стискивает меня в объятиях так сильно, что кости трещат. На ребрах точно останутся синяки.

Кайф.

– Отодрать бы тебя за твои фокусы, – раздраженно шипит, отрываясь от меня. – Если бы ты не…

– Я нет! – тут же подхватываю. – Я все пытаюсь тебе рассказать!

– Лиза?

Да мать твою!!!

Мы с Даней, все еще сцепленные в плотную связку, поворачиваемся на звук. Только этого тут не хватало. Все еще ходит, ты погляди. Даже новые треники прикупил.

– Привет, Витя, – сухо здороваюсь я, не уходя из объятий Дани. Надеюсь, мое лицо красноречиво говорит, что он – последний человек, которого мне сейчас хочется видеть и слышать?

Мне, черт возьми, нужно закончить этот заколдованный разговор!

Игнорируя настойчивый изучающий взгляд бывшего, поворачиваюсь к Дане и ласково глажу его шею. Он, решив, что Витюша не достоин внимания, тоже поворачивается ко мне. И вот уж его взглядом можно резать стекло. Злится на меня. Понятное дело.

Но пальцы не разжимает.

Скажет что-нибудь? Или мне сразу пуститься в покаяния? Понял вообще, что я только что сказала?

– Решила вернуться? – прерывает наши переглядки назойливое сбоку. В зону видимости влезает русая башка.

Да чтоб тебя, Витя. Иди уже куда шел. К пассии своей новой и прямо в ЗАГС!

Не зря столько месяцев это место избегала.

– Согласуем расписание, чтоб не пересекаться, ок? – сквозь зубы кидаю ему, все-таки отрываясь от Дани.

Разворачиваюсь к Витюше и не без удовольствия замечаю, что новая стрижка ему не идет, а под обтянувшей его футболкой проглядывает шарик вместо кубиков. Ленивая жопа, раньше хоть я его мотивировала двигаться, а теперь похоже, некому.

Хотя сюда таскается. Один, интересно?

Оглядываюсь, выискивая взглядом его блондинку. А вот и чудо-женщина со смотрящими в разную сторону сиськами. Зря только отвалила бабло за пластику. Надо было начинать с носа.

– Мы ходим по вторникам и четвергам, – тушуется Витюша, поправляя защитные перчатки. Отводит застывший на мне взгляд, ждет, пока его новая пассия прилипнет к его плечу.

– Рада за вас, – давлю кислую мину.

– О, Витя, ты ей сказал? – удивленно хлопает нарощенными ресницами его подружка.

– Я… эм…

Мямля. И трус.

– Поздравляю с предстоящей свадьбой! – нарочито-вежливо и чересчур уж громко говорю я, обращаясь к его подружке. – И удачи, – не могу не съязвить.

Лицо само по себе складывается в гримасу напускного сочувствия. Я снова одариваю Витю скользящим взглядом и многозначительно закатываю глаза. Тот изменился в лице, словно пойманный на горячем.

– Приглашения на свадьбу мне не ждать, я так понимаю? – уже откровенно смеюсь над этой парочкой. – Жаль. Осенняя свадьбы – моя давняя мечта!

– Лиза, – недовольно осекает меня бывший, прожигая взглядом. – Не начинай, – тихо предупреждает.

Знает, что вентиль от краника у меня потерян и словесный фильтр, если уж поток пошел, уже не остановить. Но я сегодня добрая, изменяющего подлеца уже давно отпустила и его белобрысую дурочку прощаю. Жизнь их и так потрепала, сведя вместе.

– Дань, пойдем, а? – слепо тяну руку себе за спину, натыкаюсь пальцами на крепкий торс и радостно улыбаюсь.

– Не представишь? – Даня делает шаг ко мне, мощной стеной вырастая позади. Его голос тихий и вкрадчивый, успокаивает. Я, черт возьми, в итоге вытянула счастливый билет.

– Мои старые знакомые, – отмахиваюсь. – На свадьбу, вот, решили не приглашать, представляешь? – оборачиваюсь, чтобы врезаться в острые скулы. – Как думаешь, это потому, что я ужасно несносная или потому, что эти двое терлись у меня за спиной и им стыдно?

Знаю, знаю, нельзя быть такой стервой и тыкать котят в напруженную лужу, но и в святоши я не заделалась. Легкое чувство закрытого гештальта приятно растекается по грудной клетке.

Только глубокая складка, прорезавшая мужской лоб, слегка меня остужает. Вмешивать в эти давние разборки Даню – последнее дело, конечно. Он же как высокочувствительный компьютер – загрузил в него информацию, и она остается там навсегда. Вот и сейчас у него на лице читается жесткая обработка сведений.

Надо уводить его, пока не поздно. Но уже поздно. Даня тянет руку для приветствия Витюше. Дурацкое воспитание.

– Данил, – коротко представляется.

Бывший кидает недоверчивый взгляд на протянутую руку, но все же отвечает на рукопожатие. И тут же кривится.

– Значит, это ты неудавшийся папаша? – тряся бедного Витюшу за руку, выпытывает Даня.

Да блин, ну мы же вроде уже все выяснили?!

Взгляд бывшего – шедевр абстракционизма. Его пассии – поп-арт.

И если бы вся эта ситуация не была такой дурацкой, было бы даже забавно. Хотя почему было бы? Реально забавно. И то, как пучит глаза блондинка, растерянно впиваясь ноготками в плечо Витюши, и как сам Витя пытается усмирить ошалевшее выражение на своем лице.

Сейчас бы расставить все по местам и разойтись в разные стороны, но у меня в голове проносится целый ряд причин притормозить. Первая: объясняться в такой не дружной компашке с Даней мне не хочется. Он и наедине никак не сообразит, что к чему, выставлять его идиотом перед реальным идиотом совсем плохая идея. А второе: я официально признаю себя стервой, а значит то, что мне доставляет удовольствие смотреть на трясущегося бывшего – нормально. Трясется он, стоит заметить, не просто так, а по инерции, от мощного рукопожатия. Для пущего эффекта Даня выходит из-за моего плеча и нависает над сгорбившимся Витей непоколебимой скалой.

И смотрит. Просто смотрит, но так, что даже меня озноб пробирает. Психологическое давление уровня «бог».

И пока кто-нибудь из нашей странной четверки не напрудил в штанишки, я касаюсь плеча Дани в успокаивающем жесте. Мол, отпусти малохольного, бог ему судья и вот это всё – всепрощающее. Но Килиманджаро он не из таких. Он из тех, что руку отпускает, но глаз-лазеров с жертвы не сводит. Витюша очень закономерно прячется за щит третьего размера.

– Витя-я-я, – особенно противно тянет его подружка, все больше походя на постер с бодрящими девчонками.

– Хорошо, что встретились, – как-то особенно угрожающе звучит Даня. – Как раз хотел перекинуться с тобой парой слов. Прогуляемся? – цепко впивается в плечо Вити.

Ой-ей-ей. Только этого тут не надо!

– Даня! – вырастаю стеной между этими двумя. – Пойдем, а? Есть хочу – умираю.

Но, несмотря на его продуктовый фетиш, мой вброс не работает. Он кидает на меня хмурый взгляд и жестом фокусника вытаскивает из-за спины Витю. За ворот его белоснежной поло, как нашкодившего щенка.

Так, что-то это перестает быть забавным.

Взгляд непробиваемого Килиманджаро совсем не кажется миролюбивым. И мне, безусловно, это льстит, и даже слегка возбуждает весь этот выброс тестостерона в воздух, но разборок в стиле Бронкса совсем не хочется.

Чуть постебать Витюшу, потроллить, припугнуть – это всегда пожалуйста. Но «пойдем выйдем» даже для этого нехорошего человека – слишком.

Да и кто потом будет оттирать кровь с его пальцев? Я вида крови боюсь!

– Дань, правда, не надо. Пойдем.

– Чувак, хорош, – вырывается из крепкого захвата разнервничавшийся Витя.

– Пошли, пошли, папаша, – не унимается Даня.

– Витя, ты же мне обещал! – отчего-то взвизгивает мне в ухо блондинка.

– Я ничего не говорил, Лара! Лиза! – обращается уже ко мне. – Хорош. Отзови своего цербера, не смешно уже. Следишь за нами что ли, психичка?

И сам взвизгивает под стать своей истеричке. Идеальная парочка, что сказать. Идеальная, но дурная. И это я еще психичка?

Открываю было рот, чтобы возмутиться, но не успеваю, Даня реагирует быстрее.

– Я слышал, для жизни одной почки достаточно, – низко гремит он.

Мой защитник. Моя скала. С таким даже руки самой марать не нужно, сказала «фас» и добыче кранты. Улыбаться сейчас совсем некстати будет, да?

– Да что ж ты злобная такая, – не унимается совсем ошалевший от прямой угрозы Витя. Но тявкать почему-то продолжает на меня, а не человека, в чьих руках трепыхается.

И это его главный просчет.

– А вот без печени уже сможет вряд ли, – продолжает запугивать Килиманджаро.

– Уйми своего бешенного! – снова жужжит в ухе.

А, нет, не жужжит, настойчиво требует.

– Которого? – усмехаюсь я. – Так-то тут оба «мои».

– Витя! – снова взвизгивает дамочка.

– Лиза! – подпевает ей бывший.

Все, фарс пора прекращать. Раздулся из ничего, а Витюша не бе, не ме. Даже оправдаться, мол, какой папаша, вы чего, не в состоянии. Такую проблему бы с меня снял.

– Даня! – повышаю голос. – Я устала и хочу мяса. Человечинка пока не привлекает. Оставь ты уже этого, – машу в сторону побагровевшего мужика. – Совет вам да любовь, – давлю очередную злобную улыбочку.

Даня неожиданно слушается. Выпускает ворот хлопковой рубашки из пальцев и поворачивается ко мне.

– Идем, – кивает. – А тебе – памятка, – тычет пальцем в метнувшегося к своей блондинке Витю. – Выплаты не задерживать, к нам на километр не приближаться, даже если очень захочется. Тебе здесь нравится, Лу? – уже мягко спрашивает у меня.

Я киваю, не соображая про что он вообще. Какие выплаты?

– Значит, никаких больше вторников и четвергов, другое место себе подыщете. – Пошли.

Даня закидывает на меня руку и разворачивает на выход. Я ненароком оглядываюсь, чтобы застать сцену, как багровый от напряжения Витя наглаживает живот своей невесте, нашептывая что-то на ушко.

И тут меня словно снежный ком под дых бьет. Все становится на свои места.

Какая же я дурында. Вот и причина осенней свадьбы, Даня, сам того не понимая, попал точно в яблочко, именуя предателя «папашей». Только гол забит не в те ворота.

Наверное, глупо расстраиваться из-за этой новости. Это же было первое, что я подумала – свадьба по залету. И даже мерзко хихикала, когда набрасывала этот вариант Соньке. Но неприятный осадок все равно покрывает грудную клетку, тянет за какие-то струны, налипает смолой. Никому не хочется видеть счастливыми своих предателей бывших. И чувствовать себя на их фоне не столь удачливыми.

– Где хочешь поужинать? – заводя машину, интересуется Даня.

Весь путь от скалодрома до парковки мы проделали молча, только жались друг к другу теснее, словно крепче соединенные только что пережитыми событиями.

– Знаешь, аппетит пропал. Отвезешь меня домой? – давлю улыбку.

Он, в кои-то веке, не сопротивляется, не пытается загнать очередную лекцию о важности плана питания и вообще. Выезжает с парковки, включает радио, приоткрывает окно. Захватывает мою ладонь и до самого дома не отпускает, лишь изредка поглаживая чувствительную кожу большим пальцем.

И все-таки жизнь не справедлива и совсем не воздает по заслугам. Нет никакого бумеранга судьбы и кармы. Плохие люди находят счастье, хорошие – попадают в дурацкие ситуации, не в силах из них выбраться. И никаких белых платьев, колец и детей на горизонте.

– Ты расстроилась, – прерывает тишину Даня, глуша машину в тени березок у моего подъезда. Сегодня ему повезло найти козырное место для парковки, кто-то еще не вернулся домой.

– Да нет, – тереблю ремешок сумки. Даже самой себе не могу объяснить, почему настроение на таком дне. Все же хорошо. У меня такой мощный защитник появился, обыгрывающий бывшего по всем фронтам!

– Встреча не из приятных, я понимаю. Такой мудак!

– Мудак, – наконец, улыбаюсь.

– И девушка не из приятных.

– И некрасивая! – поднимаю на него взгляд.

– Некрасивая, – подтверждает он, улыбаясь.

Лжец и подхалим.

Кладет руку мне на талию и немного пододвигает к себе.

– Все будет хорошо, Лу. Ты о нем больше даже не вспомнишь, я решу все вопросы, – обхватывает свободной ладонью мое лицо и приближает к себе.

Черт, он знает все тайные слова. «Я все решу», «она некрасивая», «он мудак». Все три ключа к моему сердцу, голове и либидо подобрал. Ну как такому не отдаться?

Под березками, в сумерках двора, на заднем сидении тонированной машины. Изо всех сил сдерживая громкие стоны и порыв показать всю свою растяжку.

Выкуси, «Титаник».

Глава 37. Зомби-апокалипсис

Даня

Кажется, это впервые.

Просыпаться с ленивой неспешностью и легкостью в голове. Пить кофе на бегу, полчаса искать ключи от машины и все равно улыбаться своему отражению. Лететь на всех парах и опоздать.

У этого вируса точно есть имя. Короткое и яркое, как и симптомы: «Лу».

Передается рот в рот и острыми зубками на сонной артерии.

Который раз за сумбурное утро трогаю шею под воротом свитера, словно проверяя оставленную на мне вчера метку. Неудержимая. Непостижимая. Невозможная Лу. Огонь всё пожирающий, снедающий любую стену на пути, даже если эта стена – твои личные границы и убеждения. И ты как Феникс в этом огне – умираешь и возрождаешься, снова и снова. И хочешь еще.

Я хочу еще.

На работу опаздываю настолько, что пропускаю дажефейс-контроль от генерального. На часах уже двадцать минут рабочего дня, а я только выхожу из лифта на этаже. Проверяю телефон, убежденный, что мне должны были уже три тысячи раз позвонить, но он непривычно тих и беззвучен. Возможно, я переоцениваю свою незаменимость, Кир уже давно способен сам разрулить текущие задачи. А значит, можно засунуть свою до тошноты острую ответственность в глубокое темное ущелье и не чувствовать никаких угрызений совести.

– Доброе утро! – на бодряке здороваюсь, заходя в кабинет.

При моем появление здоровый гул, слышный даже из-за закрытой двери, затихает. Следуют нестройные ответы и все головы, секундой назад повернутые в мою сторону, утыкаются в компы. По кабинету раздается стук клавиш и левой кнопки мыши.

Странно.

– Кто-то прессанул? – спрашиваю у Кирюхи, подходя к рабочему столу.

Явно же кто-то подгадил настроение в группе. Кир кидает на меня непонятный взгляд из смеси раздражения и чувства, что мне не разгадать, и берется за свою дебильную игрушку, призванную успокаивать нервы. А по факту нервирующую всех вокруг издаваемыми звуками.

– Тарелкин заходил? – гадаю дальше.

– Нет, – коротко рубит Кир.

– Тогда что за настрой?

Он не отвечает, усиленно сверля взглядом монитор с открытой заявкой.

Ладно. Отойдет – скажет. В конце концов, главное, что работа идет. Загружаю процессник, захожу в программу, чтобы проверить отчетность по заявкам. Все разобраны и в работе. Отлично. На почте несколько общих писем, на телефоне никаких пропущенных. Все выглядит более, чем нормально. Тем более странным кажется атмосфера в отделе.

– Лиза звонила, – говорит Кир, видя, что я листаю журнал вызовов на телефоне.

– Угу.

Знаю, успели початиться, пока я стоял в пробке. Она, в отличие от меня, на работу приехала вовремя.

– Не перезвонишь ей?

– Не за чем, – отвечаю просто, а в ответ получаю свистящие звуки, складывающиеся в «гандон».

Но мне показалось. Сто процентов.

– Да что происходит? – раздражение перепало и на меня. Не понимаю, что с Кирюхой сегодня. В Доту продул силам Света что ли?

– Медведева тебя искала.

И хотя он снова уходит от прямого ответа, это вполне сходит за оправдание. Лидия Сергеевна мастерски умеет подрывать рабочий настрой, хотя призвана делать ровно противоположное. Особенно по утрам.

– Решили ее вопрос?

– Нет, ей нужен именно ты, – хмыкает приятель.

Я издаю непроизвольный стон и поднимаюсь с места. Звонить и спрашивать в чем дело смысла нет, скорее всего дело опять в подцепленном вирусе со спама. Сверхсекретное задание, которое она доверяет только мне, потому что я видел всё. И ее фотки в купальнике, выскочившие на главный экран, и порно-баннер, который не убирается с документов.

По пути встречаю столпотворение коллег возле комнаты отдыха, которые разом замолкают, стоит мне приблизиться. А потом одаривают меня точно такими же взглядами, несущими неясный для меня эмоциональный посыл, что и Кир. И я, конечно, не параноик, но это, черт возьми, все больше меня напрягает.

Стучусь в отдел по работе с персоналом, не дожидаясь ответа, вхожу. Лидии Сергеевны на месте не оказывается, только наша Лена, вечно закопанная в бумажки по самую шею.

– А где?.. – машу головой на пустое рабочее место.

Лена отрывается от зрелища на мониторе и кидает хмурый взор поверх чашки, зажатой в руке.

– У генерального.

– Не знаешь, что она хотела? Вирус опять? – подхожу к компьютеру и щелкаю мышкой, чтобы экран ожил.

– Нет. Червь.

– Что? – поднимаю взгляд на Лену с ее странными ребусами.

– Ничего, – фыркает, снова утыкаясь в свой комп. – Нормально все у Лидии Сергеевны, поговорить с тобой хотела.

– О чем? – удивленно спрашиваю я, выпрямляясь. У меня отдел укомплектован, на косяках никто вроде не попадался, отпусков, больничных нет. Что за личные вопросы могут быть?

– Пф-ф, – снова презрительно фыркает. – Придет, вот и спросишь.

Причина агрессии мне все еще не понятна. Создается ощущение, что, опоздав сегодня, я пропустил кибер-атаку, влияющую на мозг. И к обеду те, кто не превратится в зомби, желающего сожрать чей-нибудь мозг, начнут забивать коллег палками. Кажется, подобными сюжетами как раз грешит Нетфликс.

– Придет, скажи, я заходил.

Ответа я в очередной раз за сегодня не удостаиваюсь, поэтому просто разворачиваюсь на выход. По пути к отделу меня снова встречают косые взгляды, в кабинете – гробовая тишина. И это начинает бесить. По жесткому. Потому что больше всего в жизни я ненавижу не владеть информацией.

Телефон на столе разрывается стандартной трелью, на дисплее добавочный генерального. Не день – а завязка к экшену какая-то.

– Да, Юрий Константинович.

– Зайди, – сухо просит он и вешает трубку.

Я разминаю шею, пытаясь пустить кровоток к мозгу и остановить разрастающееся желание убивать. Отвлечься на рабочую задачу сейчас не помешает. Надеюсь, у Тарелкина что-то есть для меня.

Но, когда я вхожу в кабинет директора и встречаюсь с парой хмурых взглядов, один из которых принадлежит эйчару, становится очевидным, что разговор мне не понравится.

Глава 38. Кошачьи неприятности

Лиза

Не помню, чтобы заводила кота.

Но звуки, под которые я просыпаюсь, очень напоминают блюющего мне на постель котика. Ох уж эти приятные детские воспоминания.

С трудом продираю глаза и тянусь за телефоном. Боже, полшестого. До будильника еще сладких полчаса. Откидываюсь обратно на подушку и пытаюсь снова поймать сон. Он был удивительно приятным, тягучим и волнующим. Кажется, там дошло до горячих рук и губ на моей шее.

Но звуки, которые меня разбудили, повторяются.

И я снова распахиваю глаза, чтобы прислушаться. Ну точно. Спутать с чем-то другим сложно, даже учитывая льющуюся на заднем фоне воду. А поскольку я точно не была замечена в добросердечности к драным котам, вариантов развития событий не много.

Выбираюсь из теплой постели и крадусь к ванной. Не самые приятные на свете звуки смешиваются с протяжным стоном подруги и всё окончательно становится на свои места. Скребусь в дверь ванной, судорожно вспоминая, как вчера вечером, придя дико голодной после нашего с Даней рандеву, смела все, что Сонька оставила в холодильнике.

Блин, если ее так полоскает, мне остались считанные часы до такого же приключения. У меня есть активированный угль?

– Сонь, – протяжно зову я. – Совсем плохо, да?

За дверью стихает вода и звучит очередной тяжелый вздох.

– Я поищу уголь, Сонь. Это лапша, да?

Черт. Саму подташнивать начинает при мысли о вчерашнем ВОКе. Он мне еще тогда показался странноватым на вкус.

– Уголь тут не поможет, – перед носом распахивается дверь и появляется бледная и взъерошенная подруга.

– Полисорб купить? – иду за ней в комнату.

– И Полисорб тоже, – хмыкает она, забираясь в кровать и кутаясь в одеяло.

Глаза красные и влажные. Не удивительно. Судя по звукам, из нее дьявола изгоняли.

– Воды принести? – сочувственно спрашиваю я.

Она угрюмо машет головой и крепче кутается в одеяло, словно ее знобит.

Я наливаю ей фильтрованной воды и возвращаюсь в комнату. Сонька жадно присасывается к стакану и откидывается на спинку дивана, прикрывая глаза.

– Чтоб я еще раз заказала в этом ресторане лапшу! – гневаюсь я. Судя по всему мне осталось от силы пара часов до желудочного приключения.

Блин, как невовремя!

– Лапша ни при чем, – хрипло давит подруга.

– Что, еще и роллы без меня точила? – не без упрека спрашиваю я.

– Нет.

– Тогда что? Пила?

– Сексом занималась.

Я не удерживаю смешка. Тут я ее винить не могу, сама грешна, но меня на утро после не тошнит. Стоп. Улыбка слетает с лица за секунду, ровно в момент, когда до меня доходит.

– Ты залетела?

– По всем фронтам, – с отчаяньем признает она.

– Когда? Как? С кем?

Сонька кидает в меня недовольный взгляд и закатывает глаза.

– Ладно, «как» – понятно. Но с кем? Когда успела?

– Я не хочу говорить.

– Серьезно? Он что, рок-звезда? – нервно усмехаюсь в ответ.

До меня никак не дойдет реальность ситуации. Я скорее бы поверила, что беременна сама, так мне на уши все вокруг подсели. Но не Сонька, только не она. Я думала, она мне все рассказывает!

Подруга отставляет стакан с водой и принимается комкать в руках одеяло. Говорить не собирается. Или не может.

– Это случайная связь?

– О да! – яростно отвечает она и заливается краской. Понятно. Отстой.

– Ты его не знаешь? – подталкиваю его.

– Знаю.

– Бывший?

– А-а, – машет головой.

– Блин, Сонь, что я из тебя клещами все вытаскиваю? – выдержка и такт не мои сильные стороны. – Будешь рассказывать, или тайна умрет вместе с тобой?

– Это Тарелкин, ясно? – раздражается в ответ.

– Че-го? – ошарашенно переспрашиваю я.

Тело само откидывается назад, и я оседаю в кресло. И замолкаю. Напряженная тишина висит несколько минут, пока я собираюсь с мыслями. То есть… как это Тарелкин?

– Как… как это? – наконец, решаюсь задать вопрос.

– От ненависти до… дикого секса один шаг, – выдыхает подруга.

– Ты прикалываешься?

– Да. Не видно что ли? Сплошной прикол с этим токсикозом и выросшей из лифчика грудью!

Она вскакивает с кровати, хватает стакан с тумбы и вихрем несется на кухню. Я продолжаю сидеть. Слишком шокированная, чтобы пошевелиться. Чтобы дышать. В голове совершенно не укладывается.

Спустя пару минут Сонька возвращается в комнату и начинает рыться в тумбочке. Вытаскивает косметичку, кидает на кровать одежду.

Собирается на работу. Вот так просто?

– И что ты будешь делать? – знаю, это ужасный вопрос. Хуже не придумаешь. Но что поделать, если другие в голову категорически не лезут.

Сонька беременна! От Тарелкина. Которого ненавидит. Который наш босс.

– Знаешь, группа поддержки из тебя так себе, – клеит перед зеркалом патчи под глаза.

– Знаю. Прости.

Встаю и начинаю бесцельно вышагивать по комнате.

– Я поддерживаю тебя, поддерживаю. Просто новость – пуф! – развожу руки в стороны, изображая взрыв. – А что, кстати, поддерживать? Твое скорое материнство или решение проблемы? – выспрашиваю аккуратно.

– Я пока не приняла решение, – приглушенно отвечает она, впиваясь в собственное отражение взглядом. – Время есть.

– Ему расскажешь?

– Господи, Лиз, ты добить меня хочешь? – разворачивается и уносится обратно в ванную, громко хлопая дверью.

Кто подруга года? Я подруга года.

Но что нужно говорить в таких случаях я в душе не чаю. Я не так, чтобы королева деликатности. Наверное, Соньке сейчас меньше всего хочется расспросов и больше – простой поддержки. Но это же с ума можно сойти какие новости!

Моя мнимая беременность тут же уходит на второй план. Даже на третий. Какие все это мелочи, господи. В сравнении с реальностью Соньки.

* * *

– Уже можно задавать дурацкие вопросы? – прижимаясь теснее к Соньке, спрашиваю я.

Она дергает локтем, пытаясь высвободить руку с сумкой из толпы, которая сжала нас со всех сторон. Автобусы такие автобусы, во сколько бы ты не выходил из дома.

– Если ты сейчас спросишь, в каких позах мы это делали, я от тебя съеду, – злобно шипит подруга.

Даже не собиралась! Фу. Последнее, что я хочу делать – это представлять в недвусмысленных позах Тарелкина. Блин, фу, прочь моя живая фантазия.

– Просто… как это вообще могло произойти?

– Ты поэтому со мной на автобус поперлась вместо пробежки? – спрашивает со вздохом. – Хочешь убедиться, какая я дура?

– Вообще-то для моральной поддержки. Но что-то у меня не выходит, да?

Моя ирония с глухим свистом пролетает мимо подруги. Она гневно пихает какого-то толстяка в бок, когда тот прижимает ее к поручню всей своей тушей, и матерится. Отборно и точечно.

– Я не знаю, Лиз, – наконец, заговаривает подруга. – Произошло и всё. Влияние момента. А теперь мне разгребать до конца жизни…

– Так ты решила…

– Поеду в отпуск и решу. Дожить бы до него, – Сонька устало прикрывает глаза и прислоняется лбом к прохладному поручню.

– Два дня всего осталось, – поддерживаю ее.

– Угу.

Я работаю живым щитом между ней и напирающей толпой, вспоминая, почему езжу на более позднем автобусе. Там, конечно, тоже банка с огурцами, но ты хотя бы не рискуешь выйти из него с отбитыми почками.

Но сегодня я нужна Соньке, как бы она не защищалась от меня. Так что пропуск пробежки, давка и ранний рабочий день – малая жертва.

Поездка длится почти бесконечно и к тому времени, как мы доезжаем до офиса, лицо подруги становится в цвет молодому горошку.

– Сделать тебе чай?

Мы выходим из лифта в пустующий офис. Никогда не была здесь в такую рань. Даже лампы в коридоре еще не горят.

– Только не ромашку, меня от нее тошнит, – щелкает по выключателю.

– Зеленый?

– Ага.

– Ок.

Мы расходимся в разные стороны, она – в приемную, я – в комнату отдыха. Кидаю сумку на стул и наливаю в корпоративный чайник воду. Пока жду его закипания, гипнотизирую синюю стену. Факт Сонькиной беременности никак не уложится в голове. Мог бы уложиться, не будь папашей наш директор, которого она на дух не переносит. Наверное. Но получается, что переносит. В горизонтальной плоскости.

Нет, нет. Не думать о голом Тарелкине, не думать о голом Тарелкине!

Как ж я могла не замечать?

– Лиза, привет! – в коморку залетает Ленка из кадров. Бодро пробегает до холодильника, ставит туда контейнер с обедом, потом тянется к кружке. – И мне плесни.

– Ромашка? – киваю на ее пакетик с чаем.

– Ага. Тебе дать?

– Не, меня от нее тошнит, – честно передаю слова Соньки, ей же чай готовлю.

И только тут до меня доходит, почему слух о том, что я беременна, так разросся. Во всем виновата Сонька! Она, сама того не понимая, подставила меня этими своими разговорчиками, витаминами и вообще…

– То есть… – начинаю тут же оправдываться.

– Понимаю, – прерывает Лена. – Зеленый тоже полезный, успокаивает. Особенно с мелиссой. Тебе дать? – роется в закромах ящика, выделенного для отдела по работе с персоналом.

Вообще успокоиться Соньке не помешает, да.

– Тебе не помешает, – многозначительно говорит Лена, вытаскивая зеленый пакетик.

– Эм… спасибо.

Наверное.

Что за странный сочувствующий взгляд?

– Ты главное держись, мы все на твоей стороне, – Ленка мягко касается моего плеча и уходит восвояси.

Я даже рот не успеваю открыть.

Есть у меня легкое предчувствие, что слухи обросли новыми подробностями и всё это окончательно перестает мне нравиться. Мне срочно нужно поговорить с Лидочкой Сергеевной, пока меня не выперли в декрет раньше времени, без права на амнистию.

– Держи, – ставлю на стол Соньке кружку с чаем и облокачиваюсь на стойку над ее головой.

– Спасибо, – выдыхает она, сразу берясь за ручку. – Без сахара?

– Без, – утверждаю я. – Зато с мелиссой. Успокаивает, говорят.

– Ленка? – понимающе усмехается подруга.

– Ага. Она, наверное, другого чая и не держит. Работать с Лидочкой Сергеевной… Кстати, не видела, она уже пришла?

– Ее муж ровно к девяти привозит. Тютелька в тютельку.

– Безупречная женщина, – язвлю я. – Собираюсь с ней поговорить обо всей этой беременной ситуации…

Чашка с чаем шумно грохается на стол, разливая содержимое. Сонька с непередаваемым выражением лица вскакивает на ноги.

– Зараза! – пытается стряхнуть с брюк разлившийся чай. – Ты с ума сошла?! – орет уже на меня.

– Я о своей ситуации, боже, – закатываю глаза. – Ты забыла, кого тут все считают без пяти минут декретницей? Хочу с Лидочкой Сергеевной переговорить, может, поможет весь этот треш разрулить. Она же его и создала.

Сонька стреляет в меня гневным взглядом и тянется за бумажными полотенцами под столом. Вытирает разлившийся чай и матерится, вытаскивая промокшую коробку с витаминами из-за компа.

– Решила уже с отпуском? – перевожу тему на более нейтральную.

– Посмотрим, сколько отпускных будет. Может, горящую путевку возьму. Хотя, наверное, разумнее эти деньги отложить…

Вытаскивает из промокшей коробки пластинки с желтыми таблетками и встряхивает. Чтобы она не говорила, я думаю, что главное решение она уже приняла. Потому что размышляет о будущем.

– Софья! – рявкает за спиной. – Зайди.

Я традиционно подпрыгиваю на месте от звучного голоса нашего генерального. Он подкрался незаметно, видимо мы так заговорились, что не услышали приближающихся шагов.

– Здравствуйте, Юрий Константинович, – оборачиваюсь и кидаю взгляд на директора.

Каюсь, впервые, как на мужчину. Оценивающе прохожусь по нему сверху донизу, когда получаю смачный тычет локтем в бок. Беззвучно ойкаю и пропускаю Соньку к Тарелкину, кинувшему мне спокойное «доброе утро» и нырнувшему в кабинет.

– Хорош так глазеть, – шипит мне в ухо и ныряет следом за ним.

А как теперь не глазеть? Я слишком много знаю!

Беру ключ от своего кабинета и иду на рабочее место. Приходить так рано на работу – отстой. Работать еще не хочется, решить не рабочие вопросы не с кем, не говоря уже о простом «поболтать».

Включаю комп, накидываю задачи на сегодня, просматриваю почту. Пока не появилась Дина, не удерживаюсь от искушения набрать внутренний номер одного красивого айтишника. Он же всегда приходит раньше. Но вместо него отвечает Кирилл, который пару раз пытался подъехать ко мне на кривой кобыле. И если б не его метр с кепкой, я, может, и не делала вид, что не замечаю. Но теперь уже поздно, в моем шорт-листе только Даня.

Кладу трубку и берусь за мобильный, не сдерживая свой порыв побыть надоедливой женщиной. Просто мне срочно нужно отвлечься на свои амурные дела, иначе потрясшие меня с утра новости испортят весь день. Такая я эмпатичная женщина.

«А я уже на работе. Я победила» – кидаю ему шутливое сообщение.

«Тогда счет 1:543»

Я смеюсь с его цифр. Он же не вычислял, сколько рабочих дней уже работает, да?

«Застрял в пробке» – летит вдогонку.

«Я эгоистично думала, проспал из-за меня»

«И это тоже»

На лице расплывается совершенно неподобающе радостная для этого утра улыбка. Хочется взять и написать какую-нибудь пошлость, чтобы заставить Даню не только думать обо мне, но и краснеть. Но мой порыв прерывает Дина, входящая в кабинет.

«Пообедаем?» – отсылаю вместо длинной эротической поэмы.

Дожидаюсь его «да» и погружаюсь в работу.

Всё утро пытаюсь поймать неуловимую Лидочку Сергеевну, но она ловко маневрирует по отделам, словно избегая меня. К обеду я уже сдаюсь и просто жду нашей с Дани встречи.

Но с наступлением обеда он мне не звонит, на мои сообщения не отвечает, а из собственного кабинета мистически пропадает.

Я не понимаю, что происходит. И мне это категорически не нравится.

Глава 39. Без вести пропавший

Я начинаю подозревать, что где-то в офисе есть черная дыра, бесследно засасывающая нужных мне людей. Даня не отвечает на сообщения, Сонька исчезает из приемной и не поднимает трубку, а Лидия Сергеевна ни разу так и не попалась мне на глаза за половину рабочего дня.

Какая-то мистическая зона, а не фирма-поставщик лакокрасочных материалов.

Самое время бежать отсюда. И я бегу. Правда, не далеко, спускаюсь на второй этаж бизнес-центра в столовку и в гордом одиночестве ухватываю последний кусок лазаньи. Ищу взглядом свободный стол и натыкаюсь на одно-единственное пустующее место. За столом айтишников.

Понятно, кого им не хватает. Без вести пропавшего.

Сама судьба оставила этот стул пустующим, чтобы я опустила на него свою шикарную пятую точку и разгадала тайны Килиманджаро.

– Привет! – радостно здороваюсь с толпой нелюдимых спецов. – Можно? – киваю на стул. – Мест нет…

Несколько пар глаз поднимаются на меня и осматривают. Дольше прилично положенной секунды, и я начинаю неуютно себя чувствовать. На мне рога что ли оленьи выросли?

Но потом Кирилл робко улыбается мне и, запинаясь, говорит:

– Садись, конечно.

Я паркую свой поднос с едой возле чувака с рубашкой в яркую клетку, прямо напротив краснеющего парня. Присаживаюсь под его настырный взгляд и первым делом берусь насыпать кофе три в одном в кипяток, чтобы занять руки. Есть под такой пристальный взгляд как-то некомфортно. Никак не оставит идею склонить меня к рандеву?

– А где Данил? – как бы невзначай интересуюсь, поднимая глаза на Кирилла.

Помешиваю в чашке сахар и пристально слежу за сменяющимися на лице парня эмоциями. Кажется, вопрос немного осадил его энтузиазм.

– Уехал по делам, – кривит лицо его друг.

– Понятно, – вздыхаю, беря вилку.

«По делам», в принципе, всё объясняет. Но мог бы, конечно, черкнуть смс.

Ковыряю пластиковую лазанью и прикидываю, как убить обеденное время, если все интересные для меня люди куда-то свалили. Рядом скрипят отодвигаемые стулья, айтишники стройным рядом поднимаются и идут на выход. Роботы. Все, кроме Кирилла. Он цедит компот напротив и все терзает меня глазами.

Господи, я и забыла, каким он бывает приставучим.

– Кхм, – прокашливается он, прерывая благостную тишину. – У тебя есть планы на вечер?

Я некрасиво давлюсь лазаньей, которую рискнула попробовать. Максимально неуместный вопрос, чувак.

– Кир, я вроде как занята, – проглотив комок полусырых макарон, выразительно объясняю.

Даже брови для наглядности вскидываю. Мол, сам догадаешься кем?

– Ага, наслышан, – бурчит он, сжимая граненый стакан в руке. Я отмечаю, что на костяшках правой руки у него подозрительные ссадины. Еще и агрессор. Махался с кем-то. Опасный тип.

– Только это, Лиз, ну его, – добавляет приглушенно.

В смысле: ну его? Поднимаюсь взглядом до его глаз и недоуменно прищуриваюсь. Он о чем вообще?

– Ты это… классная. Хочешь, я тебя домой сегодня подвезу?

В моей голове слабо улавливается связь между его странным советом и грязным подкатом. Ничего не понимаю. Рада, конечно, что все еще имею спрос, не смотря на идиотские слухи, разгоревшиеся как пожар и сожравшие все мои нервные клетки, но камон… Нашел время утверждать свою самооценку!

– Нет, Кирилл. Я – занята, – объясняю чуть ли не по буквам.

– Понял, – серьезно кивает и встает из-за стола. – Ну, я пошел.

– Ага, – соглашаюсь, закидывая в рот невкусную лазанью.

Всё, лишь бы не затягивать разговор. Ну серьезно, что за подкат?

Итак, подведем итоги: еда – отвратительная, беседа – отстой, обед в целом не удался. Пойти что ли Инстаграм полистать?

Отодвигаю от себя едва съеденную запеканку и берусь за кофе. Первый за это тягостное утро. Мысли скачут с Соньки и ее насущной проблемы на Даню и его таинственное исчезновение. И кофе не помогает успокоить разрастающуюся тревожность, только усиливают её. Хотя кофеина в этих пакетиках меньше, чем в крепкой кружке чая.

– Это тебе, – я подпрыгиваю от неожиданности, когда над ухом разносится уже знакомый голос. Рядом с локтем ставится тарелка с маффином. Я задираю голову, чтобы снова столкнуться взглядом с Кириллом.

Боже, он же не сдается. Как еще ему доходчиво объяснить…

– Кир, спасибо, конечно, но я сладкое не люблю.

И смотрю так многозначительно. Допетрит, нет?

– Я просто хотел поднять тебе настроение. Не хочешь – не ешь, – говорит, как с умственно отсталой, касается плеча и разворачивается на выход.

Я сверлю его спину непонимающим взглядом. Он еще больший тугодум, чем Даня! Искренне не понимаю, как такие умные мужики такими глупыми оказываются. Ну что в моих словах не ясно? Не надо за мной ухаживать, мы и по росту несовместимы и по пристрастиям в еде! И вообще-то я уже занята. Его другом, на минуточку. Или у пацанов не принято делится друг с другом такими вещами?

Перевожу взгляд на дурацкий маффин и шумно вздыхаю.

В принципе, кекс не виноват, что его купил мне чудаковатый зануда. И я, и правда, не фанат сахара, но сегодняшний день хочется сделать слаще.

Остаток обеда я провожу за неистовым залипанием в соцсетях в своем кабинете, листаю ленту новостей и щедро отсыпаю лайки всем подряд. Дина, как мышка, тихо шуршит за рабочим столом, так никуда и не уходя. Странная она все-таки. Не воздухом же питается?

– Дин, а ты что заканчивала? – спрашиваю, устав пялится на часы над ее головой и ждать хоть от кого-то весточки.

– Экономический, – испуганно выглядывает из-за монитора.

– А специальность?

– Эм… маркетинг, – отвечает с заминкой.

И я, конечно, не гуру анализа, но даже мне кажется ее тон подозрительным. Надо уже расставить все точки над i. Хотя бы с ней.

– Ты же знакомая Лидии Сергеевны, да?

Дина испуганно расширяет глазки и отрицательно, хоть и совсем неуверенно, машет головой. Да точно, знакомая.

– Да ничего страшного, я тоже через нее сюда устроилась, – по-королевски машу рукой, словно отпуская ей этот грех. Откидываюсь на спинке стула и тщательнее всматриваюсь в открытое, почти детское лицо.

– Так какая у тебя на самом деле специальность?

– Юриспруденция, – отвечает смущенно.

Ясно. Понятно.

– А сюда каким ветром?

– Перспективно, – заливается краской.

Вот и раскрыта тайна мадридского двора. Даже странно, что все оказалось так прозаично, как я и предполагала. Засланный казачок.

– Не хочу тебя разочаровывать, – подаюсь вперед и понижаю голос, словно делюсь тайной. – Но я не собираюсь в декрет. Я вообще не беременна, ума не приложу, кто пустил этот скудоумный слух.

Хотя, конечно, точно знаю кто.

Лицо Дины выдает все ее живые эмоции: от непонимания до неприятия. Она еще шире распахивает глаза и даже приоткрывает рот, возможно, силясь что-то сказать, но тут в кабинет влетает Сонька. Взбудораженная и раскрасневшаяся.

– Пошли, быстро, – кидает мне от двери. – И сумку хватай!

И вылетает так же скоро, как влетела.

Я беру сумку и иду за подругой, оставляя Дину додумывать самостоятельно, а в идеале – побежать к Лидочке Сергеевне и донести на меня. Одной проблемой станет меньше, честное слово.

– Ты чего? – перехватываю Соньку у лифтов. – Что случилось?

– В магазин едем. Купальник надо купить! – радостно подпрыгивает на месте подруга.

Видать, крыша знатно потекла от гормонов. Какой купальник посреди рабочего дня?

– Эм… рабочий день, Сонь… – аккуратно торможу ее.

– Да плевать, – взмахивает рукой. – Я отпросилась и тебя отпросила.

– У кого?

– У Тарелкина.

Звучит сигнал о прибытия лифта, двери открываются, и мы входим в кабину.

– А купальник тебе зачем? – минуя три тысячи вопросов о том как и почему, интересуюсь.

– Потому что в мой старый сиськи не влезают!

– Так ты взяла путевку? – доходит до меня, наконец.

– Ага. Завтра ночью вылетаю.

– Класс. На сколько едешь?

– На десять дней.

– А куда?

– А это – большой-большой секрет для маленькой такой компании, – весело смеется подруга, напевая.

Еще с утра она была выжатой досуха, а теперь полна сил. Гормоны – какая-то совершенно удивительная и неподдающаяся логике вещь. Или произошло что-то настолько сверхъестественное, что так подняло градус ее настроения.

– Расскажешь? – кидаю на нее многозначительный взгляд.

– Не-а, – широко улыбается она. – Позже. Сначала купальник, – берет меня под руку и вытаскивает из лифта.

Остаток рабочего дня мы бессовестно тратим на шопинг. Несмотря на разрывающийся в руках у Соньки телефон, она сохраняет позитивный настрой до самого вечера. Меня немного терзает, что я исчезла с рабочего места, оставив Дину разбираться с делами и моими откровениями. Но раз уж всё согласовано с генеральным, я глушу чувство вины новыми джинсами-трубами.

А вечером, устраивая сборы Сонькиного чемодана под бокал вина в моем единоличном исполнении, совсем расслабляюсь. Завтра всего полдня поработать, потом корпоратив, а потом выходные. Идеально. Проведу их, пожалуй, в постели. Она как раз будет пустовать в отсутствии подруги, а значит, можно пригласить кое-кого со мной ее разделить.

Я набираю номер Дани, слушаю десяток длинных гудков, а затем электронный бабский голос. Опять не берет. Куда же пропал?

Набираю ему сообщение с недвусмысленным предложение на завтра и откладываю телефон. Он перезвонит, обязательно перезвонит.

Глава 40. Квантовые дыры в быту

Он не перезвонил.

Я просыпаюсь с легкой головной болью и в сильном раздражении. Сразу берусь за телефон и что обнаруживаю?

Ничего.

Он не звонил. Не писал. И вообще… даже не прочел мое прекрасное пошлое предложение.

Сильно не в духе плетусь на кухню и наливаю себе традиционный стакан воды. Следом заходит раскрасневшаяся после душа и какого-то черта веселая Сонька. Видимо, сегодня ее желудок не пытался покончить с собой над фаянсовым другом. Прогресс.

– Пойдешь на пробежку? – спрашивает, ставя турку с кофе на плиту.

– Ага, хочешь со мной?

– Боже упаси. Сегодня первое не тошнотное утро за много дней. Отпраздную это кофе и такси до метро.

– Автобус не впечатлил?

– Чтоб он сгорел в этом своем депо, – чертыхается, поджигая конфорку.

Я бы послала его туда же – в ад для автобусов, но ездить каждый день на такси – непозволительная роскошь.

– Ладно, я тогда пошла, – направляюсь в комнату переодеться.

Даже шаги выходят какие-то раздраженные.

– Если вложишься в полчаса – можешь со мной поехать, – кричит из кухни Сонька.

– Не вложусь, – бурчу сама себе под нос.

Чтобы не наломать дров в этом своем пмсном состоянии, надо как следует выбегаться. Чтобы всю дурь и негатив перевести в болящие мышцы.

Когда возвращаюсь с пробежки, Соньки, ожидаемо, уже нет. Раздраженно принимаю душ, раздраженно переодеваюсь, раздраженно крашусь. Карандаш для глаз выпадает из рук и измазывает коричневым белую блузку. И приходится переодеваться еще раз. Уже в бешенстве. Пробежка явно не помогла.

Надо ли удивляться, что на нужный автобус я опаздываю. А значит, опаздываю и на работу. Благо, меня никто не сторожит у входа, и я спокойно пробираюсь к кабинету. Но он оказывается запертым. Дина не пришла еще?

Иду в приемную за ключом, стараясь казаться ниндзя и ползти по стеночке. Не хочется нарываться на замечание, когда мне и так сделали послабление в виде десяти минут по утрам. Но это, конечно, все ровно до того, как все узнают, что я в декрет не собираюсь.

Может, уже знают?

Не зря же Дины с утра нет.

– У тебя один глаз не докрашен, – встречает меня Сонька.

– Да блин. У тебя зеркало есть?

– Ага, – роется в сумке и достает маленькое зеркальце.

– А тушь? – слезно прошу, вглядываясь в свое отражение. Один глаз густо подведен карандашом, а второй – нет. И оба не накрашены тушью. Потому что испортивший блузку карандаш выбесил, а потом я забыла докраситься. Так и валяется где-то на полу.

– И карандаш, на твое счастье, – достает из сумки целую косметичку и плюхает на столешницу.

– В кабинете накрашусь, принесу тебе. И так опоздала, не хочу светиться. Даня на работе, не знаешь?

– Не знаю, – лыбится подруга.

– А, ладно, – машу рукой, цепляю ключи от кабинета и удаляюсь.

Позвоню ему из кабинета, засранцу. Заставляет тут нервничать!

Подкрашиваю бедный глаз и ресницы, подмазываю консилером винные синяки под глазами и складываю всё обратно в косметичку. Вот Сонька продуманка, я в жизни с собой такой склад не таскала. Теперь становится понятно, зачем ей такие огромные сумки.

Выдохнув, набираю внутренний номер Дани и терпеливо жду ответа, постукивая по трубке. Но там никто не спешит мне отвечать, даже надоедливый Кирилл.

Да что происходит, в конце концов?!

Но хорошенько погрузиться по этому поводу мне не дает сначала разрывающийся телефон, потом доставка из типографии, а под конец миллион писем на почту, с заявками на рекламный материал для пополнения магазинов.

Сортируя пачки рекламок по кучкам, я вспоминаю только одного человека – Дину, которая сегодня решила не явиться. Есть догадки, что все это из-за вчерашнего разговора, но чего так выкабениваться – мне не понятно. Нормальная же работа. Даже если без перспективы сиюминутного карьерного роста.

А так подставила меня. Я уже забыла, что значит отсутствие возможности прогуляться до туалета и залипнуть в телефон. К хорошему быстро привыкаешь.

– Ты идешь? – в кабинет просовывается подозрительно счастливая голова Соньки.

– Куда? – отрываюсь от пересчета буклетов, раскиданных у ног.

– Домой.

– А сколько времени?

– Уже пора, – усмехается подруга. – Давай, бросай свои дела печатные и пошли, надо успеть еще переодеться. Ты вообще читала напоминалку, разосланную Лидочкой Сергеевной?

– А была напоминалка? – устало взлохмачиваю волосы и потягиваюсь. Кажется, я в позе «зю» уже несколько часов не разгибаясь.

– Ну ты заработалась, мать. А эта где? – кивает на пустующий стол и стул напротив меня.

– Без вести пропала. Как и Даня. У нас тут не было квантовых дыр на досуге?

– Да никуда твой Даня не пропал, – отмахивается Сонька, поглядывая на телефон. – Видела сегодня.

Я тут же подскакиваю на ноги и, борясь с покалыванием в напрочь отсиженных конечностях, прыгаю к столу. Сначала лезу в журнал вызовов на стационарном телефоне, надо признать, я парочку вызовов целенаправленно пропустила, в конец задолбанная своей востребованностью. Листаю список пропущенных, Дани нет. Потом берусь за мобильный, он на вибро стоит, тут запросто могла пропустить вызов.

Но и там – пусто. Почти. Сообщение от сестры:

«Надеюсь, ты там работаешь над пунктом три, потому что мама меня уже заколебала»

О чем она вообще? Почему Даня не перезвонил?

– Так ты едешь? – отрывает меня от размышлений Сонька.

– Нет, надо сегодня добить и передать отделу сопровождения, чтобы развезли по точкам на выходных, – машу на стопки рекламок на полу.

– К пяти успеешь?

– Начало в пять?

– И есть дресс-код. Ты вообще не читала, не слышала?

– Видимо, все важные новости каким-то чудом меня огибают. Так пойду, сойдет? – киваю на свою оверсайз рубашку болотного цвета и кожаную юбку.

– Не пойдет, – вздыхает она. – Ладно, помогу тебе давай, – кидает сумку на пустующий стол Дины и присоединяется к моим стопочкам. – Но знай, я собиралась сделать укладку, и в том, что пойду как лошара, виновата ты!

В две руки мы успеваем всё рассортировать по коробкам и отправить менеджерам за пару часов. На всех парах летим домой, прочесываем мой гардероб и, наконец, выуживаем то, что надо. Корпоратив обещает быть интересным.

Особенно, когда я доберусь до Килиманджаро!

Глава 41. Страсти корпоративные

– Какого черта нам так далеко ехать? – возбухаю уже на двадцатой минуте в такси. – И не оплатит же никто, – бухчу, поправляя летящее платье. Оно, конечно, не мнется, но знатно тянет в паре грудных мест.

Просто оно из худого периода жизни, а я сама уже из раздобревшего. Выгуляно было всего раз, и вот, второй звездный час настал. Хотя по факту попросту не было выбора, дресс-код наши корпоративные массовики-затейники выбрали занятный: белый лебедь.

При чем тут лебеди я категорически не понимаю, но черной вороной быть тоже не хочу, так что ничему уже не сопротивляюсь. Устала за эти пол рабочих дня, как собака. А еще больше – от бьющей по темечку тревожности. С Даней же что-то случилось? Он же при смерти и уже без обоих рук, раз не в состоянии мне даже тупо написать, да? В противном случае я знаю пару методов его их лишить. Не зря же «Декстера» все сезоны смотрела.

– Оплатит, не беспокойся.

– Что?

– Я оплачу корпоративной картой, – спокойно добавляет Сонька.

– Хитрая ты жо…

Телефон в ее руках оживает бодреньким рингтоном, задорным мужским голосом пропевающий «Это будет вынос мозга». Пра-пара-пара-пара. И кажется, я догадываюсь, на кого он стоит.

– Не ответишь? – интересуюсь у подруги.

– Не-а, – отвечает, выключая звук. – Я не на работе.

– Логично.

До места сбора мы добираемся больше часа и приезжаем, по ощущениям, последними. Толпа сотрудников топчется у побережья залива с бокалами шампанского в руках, еще одна толпа – внутри у столов с закусками.

Мы сразу ныряем к еде и алкоголю. Сонька, ожидаемо, набрасывается на фуршет, я сразу хватаю бокал с пузыриками и половину осушаю залпом. Вот теперь можно спереть клубничку с тарталеток, которые, как я отсюда вижу, уже исчезают во рту одной прожорливой женщины, по совместительству моей подруги.

Разделенные, как оказывается, мы становимся легкой мишенью для «доброжелателей».

– Ой, Лиза, а ты что пьешь? – суетится возле меня Лена, меняя пустой бокал из-под шампанского на наполненный.

– Шампанское! – гордо произношу я и на ее глазах отпиваю еще четверть бокала.

Ух, как в голову быстро ударило. Нужно срочно идти за клубничкой.

– Но как же… – смущается кадровичка.

– Я не беременна! – еще более тожественно сообщаю ей. Не дожидаясь реакции, огибаю Лену и направляюсь к фуршету, прихватив сразу второй бокал.

Я сегодня отдыхаю. И расставлю уже в этой дурацкой истории все по местам!

– Ты сломала Лену? – спрашивает Сонька с набитым ртом.

Оборачиваюсь, чтобы лицезреть, как Лена делает шаг вперед и снова назад, еще шаг и снова на место. Лену заклинило. Жестко. А я так надеялась, что она пойдет по тропе Лидочке Сергеевны и растрезвонит всему свету всё за меня.

– Эх, придется всё самой, – закидываю в рот какой-то бомбический рулетик и тут же тянусь за канапе.

О, тут еще сыр!

Нагло пододвигаю к себе сырную нарезку, хватаю шпажку с Дорблю, щедро макаю его в мед и отправляю в рот.

– Вот у кого сразу видно – здоровый аппетит, – с боку к столу пристраиваются «девочки» из бухгалтерии.

– Я не беременна! – едва прожевав, давлю я. И для большей достоверности запиваю все шампанским. До дна.

Слева фыркает Сонька, я снова увлекаюсь едой.

Пусть переваривают. Кто там на очереди?

Немного погасив голод, мы с по-настоящему беременной подругой берем тарелку, накладываем себе еще закусок на вечер, подхватываем бокалы и выходим на террасу ресторана. Место, надо сказать, живописное. Залив буквально в паре шагов, вокруг сосны и полное уединение. Ресторан сегодня работает только на нас, вокруг гирлянды, шары. На берегу стоит огромная фотозона и очередь к ней, растянувшаяся чуть ли не до самой кромки воды.

Но лучшее в этом празднике, конечно, музыка. О, эта живая музыка!

Очень колоритная группа распевает что-то совсем неспешное и лирическое, пока народ развлекается, общается и смеется.

– Я не беременна, – отвечаю на вопросительные взгляд коллег, проплывающих мимо и косящихся на мое шампанское. – Я. Не. Беременна, – разъясняю по пути всем, кто с нами здоровается.

Сонька только ржет.

Мне и самой становится смешно. Пузырьки так быстро пробираются в мозг!

Мы спускаемся по настилу ближе к воде и занимаем очередь к фотозоне, установленной на песке. Нужно отдать должное, все очень красиво. Там и качели с перьями, и лебеди по бокам, и темный фон, на котором все эти люди в белых одеяниях похожи на ангелов, а не ку-клукс-клановцев, как показалось мне сначала.

Должна признать, что отказ от командообразования в пейнтболе, варианта, за который я топила, сейчас мне даже нравится. Красиво, черт возьми. И шампанское отличное.

– Лиз, проходи вперед, – предлагает Карина из супервайзеров, за которой мы встали.

– Спасибо, я не беременна! – поднимаю бокал и салютую ей с широченной улыбкой.

Карина смотрит на меня, как на идиотку. Кто ж радуется таким вещам, да? Только идиотки.

– Ты всем лично собралась сегодня сообщить? – попивая морс из бокала для вина, интересуется Сонька.

– Конечно. Кто, если не я? Кстати, Лидочки Сергеевны тут не видно? Второй день ее поймать не могу. А Даня? Даню видишь?

– Вон Медведева, – вклинивается Карина, все еще косясь на меня.

Я смотрю по направлению ее руки и сразу же цепляюсь взглядом за шиньон. Шикарный новенький шиньон, как раз слезающий с качелей. Чудесно.

Пора закрыть этот дурацкий вопрос!

Хорошо, что я не додумалась обуть туфли на каблуке, иначе ни за что не пробралась бы по этому песку к качелям, пока Лидочка Сергеевна с них слезает. Я уже почти достигаю цели, когда меня тормозит чья-то рука.

– Лу, – шелестит с ветром знакомый звук. Пробирает до мурашек, оседает теплой волной в животе.

Я радостно оборачиваюсь на Даню, ужасно обрадованная, что он меня, наконец, нашел! Секунду изучаю его лицо и выпаливаю:

– Нам надо поговорить!

– Нам надо поговорить!

Говорим одновременно. Но с совершенно разной интонацией.

Может, виной тому знатно помятый нос? Что же с ним приключилось, Господи!

Я испытываю одномоментное облегчение от осознания, что он не просто так меня игнорировал, что где-то там страдал, пока и я страдала. А потом меня затапливает чувством жалости. Бедный. Выглядит не очень.

Я тянусь рукой к лицу, он перехватывает запястье на подлете и крепко его сжимает.

Меня обдает таким холодом его взгляд…

А вот сейчас не поняла.

– Лизочка, как хорошо, что наконец тебя поймала! – весело трещит подоспевшая Лидия Сергеевна.

Нет, это я ее поймала!

– И Даня! Вы помирились, как чудно. Я же говорила, он хороший мальчик, просто ему нужно время.

– Что? – поворачиваюсь на эту безумную женщину. Что она несет, боже. Может, уже пора на пенсию, старческий маразм поджидает за углом?

– Зачем ты всем сказала, что отец я, Лиза? – вклинивается все еще удерживающий мою руку Даня.

– Ой, пропустите нашу парочку сфотографироваться! – кричит на весь пляж наш эйчар. Кажется, уже знатно поднабравшийся.

– Не надо, – осаживаю ее и оборачиваюсь к Дане. – Ты о чем вообще?

– Зачем вообще соврала про…

– Идемте, идемте, – не слушая нас, Лидочка Сергеевна вцепляется в мое платье и тянет к арке с лебедями.

– Да не хотим мы фотографироваться, – пытаюсь вырваться одновременно из двух цепких рук.

– Давайте запечатлеем нашу первую семейную ячейку в компании! Сердца, соединенные корпоративным духом! – не успокаивается разошедшаяся не на шутку Лидия Сергеевна. Господи, отберите у нее кто-нибудь шампанское!

– Лиза, нам надо поговорить! – бушует с другой стороны всегда спокойный Килиманджаро.

– Да я пытаюсь! – наконец, вырываю платье из рук на удивление сильной женщины. – Пошли! – упираюсь руками в широкую грудь.

– Улыбаемся! – возле ног падает чувак с камерой и несколько раз щелкает затвором.

Уверена, это будут незабываемые кадры. Таких гримас фотограф на корпоративах еще не ловил.

– Ну что же вы! Не надо снова ссориться, – на всю честную голосит эйчар. Вокруг собралась приличная толпа коллег, и все с удовольствие прикладываются к вину, хлебу и зрелищам. – Кстати, Лизочка, я хотела тебя спросить о Диночке. Она мне позвонила сегодня, я, честно говоря, ничего не поняла.

– Лиза, почему ты соврала, что беременна! – не выдерживает Даня.

Повисает густая тишина. Ротзахлопывается даже у Лидочки Сергеевны, так громогласно мой тихий айтишник сейчас рычал.

Стоп, то есть, до него, наконец, дошло?

– Как не беременна? – оживает статуя эйчара.

– Я не беременна, – подтверждаю ей в лицо. – Не беременна! – кричу уже коллегам. Хотя тут большая половина мной уже оповещена. – И никогда не была!

– Но как же?

– Лидия Сергеевна, я у вас хотела спросить: как? Как все узнали о том, чего нет и не было? А тебе, – тычу пальцем в ошалевшего мужика. – Я раз сто пыталась это сказать! Пришел тут сцены устраивать! – срываюсь с цепей. Надо было сначала клубничку съесть, а потом уже пузырьками баловаться, речевой предохранитель слетел к чертям и валяется в овраге. – Сам где-то услышал, сам поверил, сам использовал!

По толпе вокруг нас прокатывается возмущенное «Ах!»

– Не в том смысле, – зачем-то объясняю собравшимся. Злюсь, но хочу спасти репутацию одного жирафа.

– Но как же тошнота, – подсобрав аргументы в своей голове, врывается в мой диалог гениальный эйчар.

– Да я накануне литр текилы в себя влила! А тут ваши кофетки…

– Лена видела, как ты витамины для беременных покупаешь, – вытаскивает новую карту начальник отдела по работе с персоналом.

Господи, я и забыла уже.

– Да это… – скольжу взглядом по толпе выискивая Соньку. Не нахожу, но подставлять ее не собираюсь. – Не себе покупала. Знакомой.

– А он отказывался алименты платить, я в лифте слышала, – присоединяется к подружке наш главбух.

– Чего? – оборачиваюсь на Даню. Он сам шокирован таким поворотом событий. – Не было такого.

– Было, я все слышала.

– Мне кажется, тут целая шпионская сеть раскинулась, Дань, – снова оборачиваюсь на парня.

– Пошли, – хватает меня за руку и целеустремленно утаскивает с пляжа. Через толпу расступающихся коллег, музыкантов, затихших во время представления. Оставив позади шумный гвалт коллег, прямиком к столу с шампанским. – Я за рулем, но трезвым все это не вывезу, – говорит приглушенно, берясь за бокал.

– Я уже не очень трезвая, но тоже не вывожу, – хватаю соседний бокал и наполовину осушаю.

– Тебе не стоит… Ах да, – вспоминает главный факт сего вечера и тоже присасывается к игристому. – Никак не уложится в голове.

– Когда до тебя дошло, что я не беременна? – опираюсь на стол позади и устремляю взгляд на террасу, где музыканты начали играть что-то повеселей.

– До меня не дошло, – усмехается Даня себе в бокал. И тоже смотрит на двигающуюся под оживленную музычку за стеклом толпу. – Аленка рассказала.

– Коза. А я думала, мы с ней подружимся. Пыталась же тебе нормально рассказать. Столько раз.

– Ну, в ее оправдание, она не думала, что раскрывает страшную тайну. Просто позвонила сегодня по своему учебному делу, слово за слово, и выдала, будто я уже всё знаю. А я не знал.

– А с носом что?

– Получил за тебя, – хмыкает, отставляя бокал.

– За меня? – удивленно оборачиваюсь к нему.

– От друга своего. Твоего тайного фаната.

– Кирилла? – не верю. Хотя, если вспомнить его сбитые костяшки… – Почему из-за меня?

– Потому что, как и все в этом гребаном змеином логове он думал, что ты от меня беременна, а я морожусь, как последний козлина, – устало произносит он. – Знала бы ты, как меня песочил Тарелкин на пару с Медведевой. Почти час вели со мной воспитательную беседу на тему этики и семейных ценностей. Я тогда так рассердился на тебя. Был уверен, ты всем сказала, что я папаша. Потом Кир мне вмазал ни с чего, и я полдня в травме просидел.

– Поэтому мне не отвечал?

– Раздумывал.

– Думал, я психичка неуравновешенная?

– Думал, по дурости это все или с меркантильной целью.

– Приятно знать, – иронично подмечаю я, снова берясь за бокал. Осушаю его и глотаю вместе с набежавшими слезами. Не знаю откуда. Просто от обиды, наверное.

– А сегодня где пропадал?

– Отгул взял.

– Подумать, - усмехаюсь.

Он молчит.

– Ладно, я поеду.

– Я тебя отвезу.

– Ты выпил.

– Вызову «трезвого водителя».

– Не надо. Поеду на такси. У Соньки корпоративная карта, проедусь за счет этой прекрасной компании.

– Хорошо.

Я медлю секунду, просто чтобы дождаться, будет ли что-то еще за всем этим «хорошо». Но ничего нет. Он меня отпускает. Чудно.

Отталкиваюсь от стола и разворачиваюсь к выходу на веранду. За спиной слышатся шаги.

– Ты куда? – оборачиваюсь на Даню, выросшего за моей спиной.

– С тобой.

– Я не звала.

– А я все равно пойду.

Аккуратно подцепляет мою ладонь и переплетает наши пальцы, делая шаг ко мне. Пульс учащается от этой простой ласки и теплой близости. Задираю голову и встречаюсь взглядом с пронзительно темными глазами.

– Пойдем в машину, – шепчет мне в волосы, прижимая к себе. – Нам все еще надо поговорить.

И я, как загипнотизированная, иду. Ведомая за руку, ведомая его сильной энергетикой.

Не помню, почему так расстроилась и разозлилась. Почему обиделась на него. Ведь все решилось. Теперь все прозрачно, можно выдохнуть и все-все обсудить.

И мы обсуждаем. Долго и чувственно, до запотевших стекол и головокружения. А потом еще долго-долго словами и через рот.

До красивого заката над заливом, до черноты ночи по автостраде, до моей кровати.

До осознания: это новое начало.

Эпилог 1

– Лапша? Принести активированный уголь? – Сонька скребется в дверь ванной и подтрунивает надо мной.

– Очень смешно, – говорю, набирая в рот воды.

Если бы это не повторялось уже третий день подряд, я, и правда, грешила бы на лапшу. Надо перестать заказывать в том ресторане. Как не закажем – кто-нибудь обязательно залетит.

На этот раз, по ходу, это я.

– Купить тест или сразу к врачу? – распахиваю дверь и утыкаюсь нос к носу с Сонькой.

– У меня там в запасе лежит один не использованный, – кивает на шкафчик возле зеркала. – Я тогда штук пять взяла, все надеялась на чудо, – хмыкает.

– Мне бы оно сейчас тоже не помешало.

Хватаю плоскую коробочку и слегка трясущимися руками срываю с нее пленку. Так, что там? Пописать? Кручу ее в разные стороны, ища инструкцию. Тут только картинки. Ни фига не понятные.

– Дай сюда, – отбирает у меня из рук коробку подруга. Вытаскивает одну из тонких палочек и подает мне. – Держишь вот за эту сторону, вот до этой линии опускаешь в…

– Поняла, поняла, – отбираю у нее полоску и выгоняю за дверь.

Спустя пару минут мы вместе оцениваем результат. Мое сердце скачет, как мячик с кошачьей мятой от лапы кота. Это просто ужасно. Нет, в смысле, нормально, конечно, даже прекрасно. Но ужасно. Мы и месяца не встречаемся.

– И как я ему скажу? – кидаюсь на кровать и принимаю позу звезды.

Ужасно хочется спать, а не вот это все разгребать.

– Может сообщишь Лидочке Сергеевне? Она сделает всё за тебя, – ржет подруга, опускаясь рядом. – Если вернется из длительного отпуска.

Ходят слухи, что не вернется. Тарелкин разобрался с ней по жесткому, после сцены на корпоративе.

– Какая ты шутница, – губы кривятся в попытке сдержать плачь. – Чего сама не скажешь? Скрывать осталось недолго, – кидаю взгляд на ее живот, едва-едва начавший округляться.

– До настоящей катастрофы еще семь месяцев, – вздыхает, прикладываясь рядышком.

– Ну да. А у меня пару часов.

– Да брось, Данька классный парень. Если уж его твоя ненастоящая беременность не пойми от кого ничуть не смущала, настоящая – даже обрадует.

– Ага, – снова тяжело вздыхаю. – А уж как обрадует маму…

– И бабушку!

– Так та и не в курсе, что внука как бы не было. Мама же запретила ей рассказывать.

– Ну вот и отлично. И маму порадуешь и бабушку от сердечного приступа избавишь. Идеально.

– У тебя хороший врач? – запоздало интересуюсь.

– Адекватная.

– Надо записаться. Кровь, наверное, придется сдавать, да?

– Придется, – смеется она. – И на кресле рогаткой полежать тоже.

– Фу.

– Хорошо быть мужиком, скажи? Засадил – и ходи себе, ни о чем не думай, – вздыхает Сонька.

– Ну это потому, что ты до сих пор своему ничего не сказала.

– Я присматриваюсь.

– К чему?

– Может ли из этого что-то получиться, без фактора «Б».

Я понимающе киваю. Да, у нее совсем другая ситуация. А у меня Даня – серьезный, ответственный, любящий и вообще… Все будет хорошо. Однозначно.

Решаю кота за хвост не тянуть и брать Даню штурмом. Иначе до него в очередной раз будет доходить, как до жирафа. Я столько не продержусь.

Прихожу на работу пораньше вместе с Сонькой, караулю Даню по камерам и тут же бегу его встречать с чашкой чая. Помню, что кофе он не пьет. Он удивленно улыбается и целует меня в висок. В качестве благодарности и приветствия одновременно. Мы расстались всего девять часов назад, хорошенечко отполировав заднее сидение его тачки. В очередной раз. Но у меня стойкое ощущение, что прошло гораздо больше, и мои огненные бабочки шустро порхают, радостно его приветствуя.

– Пошли попьем чай, – мягко настаиваю. – До рабочего дня еще двадцать минут.

– Сейчас вещи закину и почту проверю. И заявки…

– Нет, сейчас, – упорно веду его в сторону комнаты отдыха. Она пока пустует, можно спокойно поговорить. И медлить я не собираюсь, никаких прелюдий в этот раз!

– Ладно, ладно, – тихо смеется Даня, обнимая меня за талию. – Разве тебе откажешь.

А мне не откажешь. Он не отказывает. Может поэтому я так безумно и безвозвратно окунулась в эти чувства?

– Итак, – Даня опирается на холодильник и отпивает из чашки чай. Смотрит на меня так пронзительно, словно вскрывает черепушку. Ничего нового.

– Итак… поставь чашку, а? – стою напротив, заламываю руки. Волнуюсь. А у него горячий чай в руке.

– Мы же чай пришли попить, – лукаво улыбается.

– Не совсем.

– Лу, здесь камеры, – насмешливо журит меня. Пошляк. Хотя угадал одну из неосуществленных нами фантазий, при одном лишь воспоминании о ней, я смущаюсь до красноты.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – произношу торжественно.

– Говори, – он вмиг становится серьезным и чашку-таки ставит на столешницу рядом.

Сердце гулко бьется в груди, выдавая ужасное волнение. Все-таки, чтобы рассказать о том, что беременна, нужно гораздо больше сил, чем о том, что не беременна. Немного страшась его реакции, я даю себе пару секунд провернуть в голове эту пугающую фразу, чтобы потом ужасно неуверенно ее произнести:

– Я беременна.

– Доброе утро, коллеги! – перебивает меня веселая Лена из кадров, влетая на кухню.

Да чтоб её!!!

Эпилог 2

– Я всё. Я сдаюсь. Появится живот – сам поймет!

Оседаю на стул возле Соньки и отбираю у нее печеньки с кунжутом. Блин, с этой утренней тошнотой, длящейся весь день, никогда не знаешь, когда проснется аппетит и на что.

– Что на этот раз? – откладывает журнал и складывает руки на животе. Который уже, надо сказать, не такой уж и не заметный. По крайней мере, когда она ходит дома в облегающей маечке.

– Пожарная тревога, – складываю руки на стол и опускаю на них голову. Я очень устала. И ужасно хочу спать. И есть.

– Где?

– На работе. Это ты непонятно, где шлялась сегодня.

– У врача.

– А я работала.

– На УЗИ.

– И пыталась рассказать все Дане. В который раз!

– Не понимаю, ты же ему уже сказала.

– Он думал, я прикалываюсь. Он смеялся. Нет, ржал, как конь. А потом потрепал меня по макушке, чмокнул в лоб и пошел… работать! – почти вою я.

Самая провальная попытка объясниться с мужчиной на свете! Ну как это можно было принять за шутку. Да, я улыбалась, но это же оттого, что радостную новость сообщала. А он… хотя, наверное, можно понять. Он только-только отошел от того, что я не беременна. И опять входить в это состояние. Но на этот раз же папаша он! И он мне нужен со всем этим своим хладнокровием и рассудительностью. Я в панике. И мама еще добавляет со своими «сдай анализы, и Даня пусть сдаст, и во всем слушайся Елену Федоровну, врача от бога!» Лучше бы к Сонькиной пошла на учет.

– Так это его проблемы, – спокойно парирует подруга, разгрызая очередной крекер. – Ты свою миссию исполнила.

– Он жираф. И мне придется смирится, что наш ребенок может пойти по его стопам.

– Ну он, конечно, высокий, но не настолько. Просто ты не умеешь выбрать время.

– Как я могла предугадать пожар?! – повышаю голос. – Слу-у-ушай! А тебе снимок сделали? – резко выпрямляюсь.

– Сделали, – аккуратно улыбается подруга. Все-таки, чтобы она не говорила, а своим решением более, чем довольно. Думаю, другого варианта в ее голове никогда и не было.

– Покажь.

– Принеси сумку с коридора, будь другом. Я жутко устала, снова упаковывая эти мерзкие коробки для переезда.

– Так оставайся! – кричу уже из коридора. – Я уже привыкла к твоему храпу.

– Ха-ха. А я к твоему – нет. И меня бесит, что нужно с кем-то делить ванну! Мне будет лучше на съемной. Особенно, когда он родится.

– Мальчик? – забегаю на кухню с сумкой в руках.

– Предварительно, – уклончиво говорит Сонька.

– Что значит, предварительно? Пенис что, отвалиться в процессе может?

– Дурында, – вырывает у меня из рук сумочку и достает оттуда длинную бумажку, сложенную втрое. – Он просто полностью не показался. Но вроде как что-то там есть… – вертит в руках снимки, отпечатанные друг за другом. Совсем не как в фильмах показывают.

Я тоже вглядываюсь в снимки, но ничего, кроме проглоченной фасоли не вижу. Это оно, да? Какое-то… бобовое, а не плодовое. Ничего не понятно.

– О, а прикольно будет, если у тебя мальчик… у меня девочка…

– Оставь эти свои фантазии, женщина, я своего мальчика в вашу дурную семейку не отдам!

– Вот зараза! – смеюсь и тискаю ее в руках. – Еще как отдашь, моя девчонка будет красивая, как я, и умная, как папа!

– А характером в кого?

– В себя, конечно. Что за глупые вопросы. Кстати, одолжи, а?

– Что?

– Снимок. Перед носом Дани помашу, он визуал, должно пробрать.

– Только если ты вернешь мне его в целости и сохранности.

– Зуб даю.

Эпилог 3

Итак, этот день настал. Я не влезаю в джинсы.

Это была красивая борьба, но джинса проиграла. Это конец.

Со слезами на глазах стягиваю трещащие по швам трубы и влезаю в хорошо тянущиеся джоггеры. В конце концов, мы едем за город, а не на лазурное побережье. Сойдет и так.

Это попытка номер… Я не помню какая. Последняя.

Точно последняя.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Грехи наших бабушек

Глава 2. Чудо российского трикотажа

Глава 3. О странном супе и Филатове

Глава 4. Когда сходятся звезды

Глава 5. Нет на него порнхаба!

Глава 6. Очень хорошая девочка

Глава 7. Астрологический путь к успеху

Глава 8. Когда складывается пазл

Глава 9. Спасти хрупкий мир айтишника

Глава 10. Если бы яблоки умели говорить

Глава 11. Это почти не больно

Глава 12. Прочь из моей головы

Глава 13. Счастливый знак

Глава 14. Отцы и дети, и еще раз дети

Глава 15. Чудо японской анимации

Глава 16. Плюсик на плюсик

Глава 17. Жертва зеленых игуан

Глава 18. Коварный бог поцелуев

Глава 19. Открытый космос между нами

Глава 20. Лошадиные бега

Глава 21. Смерть предателям!

Глава 22. Мы сделаем это

Глава 23. Новый орган у руля

Глава 24. Гусь в ожидании

Глава 25. Работа над ошибками

Глава 26. Лучшее - враг хорошего

Глава 27. Невесомость

Глава 28. Глухой слепой Вездесущий

Глава 29. Шаловливые игры

Глава 30. Гранатовый бум

Глава 31. Вопреки воле и здравому смыслу. Аминь

Глава 32. Собака мордой вниз

Глава 33. Болтун vs Динамщик

Глава 34. Бабочки средней прожарки

Глава 35. Мой алкогольный союзник

Глава 36. На самой высокой точке

Глава 37. Зомби-апокалипсис

Глава 38. Кошачьи неприятности

Глава 39. Без вести пропавший

Глава 40. Квантовые дыры в быту

Глава 41. Страсти корпоративные

Эпилог 1

Эпилог 2

Эпилог 3