Жертвоприношение [Алекс Век] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Алекс Век Жертвоприношение
Сегодня радостный день. Сын приехал: живой, невредимый. Вошёл и обнял крепко-крепко. "Он воин". "Он воин". "Он воин". "Он воин" — стучало у нее в голове и она с гордостью повторяла это все время про себя. Ей постоянно хотелось быть рядом с ним, смотреть на него.Русские называли это спецоперацией, но все говорили вокруг: война, война. Она длилась долго, тяжело и мучительно. И вот он уехал от этой войны к ней, домой, в Грузию, отдохнуть. Правда, через день должен был приехать его друг и они опять уезжали на войну. Но, сейчас, сегодня она не хотела об этом думать. Ей было радостно, ей было хорошо.
Через день приехал боевой друг. Они обнялись и сели за стол. Мать хлопотала на кухне, почти все было готово. Конечно первая радость ушла, но она понимала, что так надо. "Он же воин".
Она уже подходила к двери, когда услышала голос сына: "А помнишь, как я русского обкорнал." Друг ответил: "Операция-кастрация прошла успешно". Оба засмеялись. Фраза осталась у нее в голове: необычная, смутно-тревожная, нехорошая. Надо было ещё наложить пури, принести салат, долму. Но заныла спина и она присела немного отдохнуть.
Внезапно, она ясно представила себе эту картину: взмах кинжалом, звериный крик боли и ужаса. Ее сын бросил все это на землю и сказал под ржание друзей: "Ненавижу, ненавижу русских! Всех, всех надо убить! Прекратился род ещё одного русского. И это сделал я. Я, ха-ха-ха. А мой род будет продолжаться, назло русским. Всех, всех их надо убить. У всех отрезать яйца!" Крик, шум, стоны, смех, кровь, много крови. Русский свернулся калачиком, затих, потерял сознание от боли.
Она отмахнулась от этого видения, начала больше суетиться, быстрее готовить. Но что-то замерло в ней, притаилось. Наконец она все подала на стол и ушла на кухню. Села. Прислушилась. Из дальнего угла доносилось: "он не воин, он не воин, он не воин" … Это говорила ее совесть, которая всегда с тобой. Она слабо отмахнулась, но стала думать. Внезапно представила глаза русской матери. Та смотрела молча, прямо, без осуждения, сухо.
У нее не было ненависти к русским. Дедов она не помнила — они погибли в годы войны. Отец ненавидел русских, ругал их, считал источником всех бед и несчастий. Даже смерть мужа в 2008 году не изменило ее отношение к русским. Он был на войне. Он воин. Он убивал. Его убили. Она просто не любила русских — далёких, незнакомых, как говорят, злых и жестоких. Не любила равнодушно, как не любят мусор при уборке пола. Русские не делали ей зла, но эта нелюбовь распространялась вокруг как инфекция, как вирус. А лечить было некому.
Сын, когда был маленьким, очень любил деда, боготворил его, хотел быть похожим на деда. В детстве рос крепким, сильным. Никому не давал спуску, был целеустремлённым, шел до конца. Так учил его отец. Так он принял и думал. Одним это нравилось, другие сторонились его, побаивались. Она вспомнила один случай. Он играл с соседским сыном в футбол. Соседский сын стоял в воротах и был настолько ловок, что брал все мячи подряд. Все больше и больше глаза сына наливались негодованием. Наконец, отец позвал его и тот хмуро, с поникшей головой, пошел к отцу. Вдруг, он стремительно обернулся, мгновенно подбежал к мячу и, со всего размаха, ударил по воротам. Все было так неожиданно, злобно и бессмысленно, что вратарь и не пытался поймать мяч. Цель была достигнута, но было как-то неловко и все с изумлением смотрели на сына, который шел с гордо поднятой головой.
После службы в армии он приехал злым, ожесточенным. Дедовщина испортила его. Появилось какое-то презрение к людям, к человеческому существу. В нем не было равновесия между душой и силой.
Но к матери он, как всегда, относился тепло и нежно. Она была своя. И мать отвечала ему взаимностью и видела только его любовь.
Он позвал ее: "Мама! Мама!". Она подошла и как-то засмущалась перед сыном. "Ты не здорова, мама. Что с тобой?" Она отмахнулась, поставила бутылку вина и ушла.
"Да, он не воин, но так делают все." Она понимала, что это оправдание ничего не значит, не утешает. Однако голос из дальнего угла стих. Стало тихо и тревожно. И лишь в голове стучало: "Почему, зачем, где начало?"
Утром они уезжали. Между ними было ощущение недосказанности, чувство напряженное, тоскливое. Сын обнял ее и поцеловал. Она тихо плакала. "Что с тобой, ты не заболела?" "Да, да, немного устала". Когда он садился в машину, он обернулся и внимательно посмотрел на нее. Она махнула рукой: "Езжайте-же". Смотрела им вслед. Потом перекрестила. Вздохнула и вернулась в дом. Она решила пойти в церковь.
Она любила ходить в церковь. Не потому, что так надо, так положено. Даже не столько молиться, сколько принять отдохновение души. Она приходила, подавала записки о здравии и упокоении, ставила свечи перед
- 1
- 2
Последние комментарии
6 часов 1 минута назад
6 часов 3 минут назад
11 часов 55 минут назад
15 часов 59 минут назад
16 часов 34 минут назад
1 день 13 часов назад