Я тоже её люблю (СИ) [Леопард заманчивый] (fb2) читать онлайн

========== Часть I. Глава 1. Принцип ==========

Лето 1988-го…

Июнь в этом году выдался довольно прохладным. Свежий ветерок не мог не поднимать настроение жителям столицы Советского Союза, что было заметно по количеству гуляющей на улицах молодёжи.

В беседке одного из дворов спального района столицы Бирюлёво сегодня так же было весело и шумно. Трое лучших друзей, выросших в одном дворе, как и обычно, пили пиво и наперебой смеялись.

— И все-таки Сашки не хватает, — эмоции на лице брюнета спортивной внешности сменились небольшой грустью.

— Да брось, Фил, — отрезал второй брюнет под два метра ростом, поправляя задравшиеся рукава классического костюма, — в конце-концов, он же сам решил в армию сходить?

Молодые люди переглянулись, хитро улыбаясь.

— Между прочим, то, что вы отмазались — не значит, что все этого хотели, — спокойно ответил тот, кого называли Филом, — вот я бы тоже после учёбы сходил, — проговорил он, отпивая «Жигулёвское» из горла бутылки.

Высокий брюнет и блондин с волосами почти до плеч вновь переглянулись, ухмыляясь.

— Времена не те, Фил, — блондин сделал глоток из стеклянной тары, опираясь спиной о столб беседки, — вертеться нужно, а не на армию время тратить.

— Человеком, Пчёлкин, в любые времена нужно оставаться, — парень дружелюбно похлопал того по плечу.

Ребята дружно рассмеялись, чокаясь бутылками пива, от чего пенный напиток игристо заструился шапками пены вверх.

Девятнадцатилетней Лене Елисеевой в этот июньский день также не сиделось дома. И даже не смотря на тучи, которые постепенно начинали застилать небо, девушка со своей лучшей подругой Катей Воловиковой нарядились в атласные блузки, юбки-мини и решили пойти в местный клуб развеяться.

— Да нормально у тебя всё! — нервно воскликнула Катя. — Ты эту юбку, Елисеева, уже два раза поправила!

Блондинка обиженно надула губы, устремив взгляд на землю.

— Сашка уже неделю не пишет, — тихо проговорила она, — Кать, иногда мне кажется, что мы начинаем отдаляться.

Воловикова хихикнула.

— Железное у тебя терпение, Ленка, — покачала головой брюнетка, — два года — слишком много, особенно для молодой девушки. О, ты глянь-ка, действительно, где же им ещё быть?! — Катя кивнула в сторону беседки, обстановка в которой уже явно накалялась ярым спором.

— Ты о ком? — не сразу поняла Елисеева.

— О друзьях твоего ненаглядного Белова, — захохотала Воловикова, — а к руке Пчёлкина, кажется, сигарета уже приросла!

— Переживаешь за его здоровье? — хмыкнула в ответ та.

Катя сплюнула, скорчив недовольную мину.

— Елисеева, башкой, чтоль, ударилась? — Воловикова вытащила из сумочки пачку сигарет, доставая одну. — Нужен он мне больно.

Лена лишь ухмыльнулась. Ни для кого из их школы не было тайной то, что Катя Воловикова была давно и безответно влюблена в Витю Пчёлкина. А как в старших классах подруга вытирала потёкшую от слёз тушь в школьном женском туалете, заметив своего ненаглядного с очередной девочкой! И всегда в глубине души завидовала подруге, которой достался верный однолюб Саша Белов. Самые длительные отношения Вити длились, наверное, неделю максимум.

— Ладно тебе, Катюх, — улыбнулась блондинка, пытаясь сгладить разговор, уловив волнение в речи подруги, — шучу я. Пошли лучше поздороваемся.

— О, Ленка, привет! — Фил поднялся со скамейки, чтобы приветственно чмокнуть одноклассницу в щёчку. — Куда это вы сегодня такие нарядные?

— Да в таком виде ходить по улицам опасно, — Пчёла пробежался по внешности Воловиковой многозначительным взглядом, останавливая его на юбке одноклассницы.

Брюнетка неловко опустила взгляд, пытаясь скрыть проступивший на щеках румянец. Вообще, Катя, в отличие её лучшей подруги Лены, была довольно скромной, и сегодня надеть эту мини-юбку Елисеевой пришлось уговаривать подругу битых два часа.

— Пчёлкин, хорош девчонку смущать! — высокий пихнул друга локтем в бок, заметив азартный взгляд парня на ногах Воловиковой. Тот лишь фыркнул, откидывая бычок в сторону.

— А серьезно, вы куда, девчонки? — не унимался брюнет.

— Кос, ты желаешь составить милым барышням компанию? — хитрая ухмылка тронула губы Вити.

Лена присела на скамейку, закидывая на неё ноги.

— Пчёлкин, ты не меняешься, — улыбнулась девушка, прикуривая сигарету, — да в клуб мы шли, Космос. А Катюха вот вас заметила, мы и решили поздороваться. Ну, и против компании, думаю, не будем.

— Главное, чтобы Сашка против не был, — засмеялся Фил, — ну, а если серьёзно, пойдёмте ко мне? Мама с папой в Крым укатили, а тут вот-вот ливанёт, — спортсмен обратил внимание друзей на небо, уже густо затянувшееся серыми тучами, — у меня и «Три топорика», кажется, завалялись.

Дружное гудение раздалось на всю беседку. Выпить, особенно на квартире в хорошей компании, никто из них никогда против не был. Да и, собственно, разве есть тот, кто был бы против?

Громкая музыка, разносившаяся из кассетного магнитофона, должна была однозначно разозлить многих жильцов панельной девятиэтажки. Валера Филатов жил в скромной и совсем небольшой трёшке с родителями, которые часто уезжали. Сегодня его квартира впитала едкий сигаретный запах вперемешку с перегаром настолько, что казалось, он уже вряд ли бы выветрился.

Настроение Лены Елисеевой сменилось грустью, когда девушка обратила внимание на свою подругу, танцующую с Космосом. Катя была свободной… И с кем хотела, с тем и танцевала. Как бы ей тоже хотелось сейчас, чтобы Саша оказался рядом, чтобы с ним можно было потанцевать, ощутить на себе его объятия. Но под количеством выпитого портвейна мысли о том, что любимый не рядом, вызывали лишь злость. Блондинка вскочила с дивана, слегка ударив хрупким кулаком в стену.

Девушка остановилась в дверном проёме кухни, а её взгляд упал на курившего у окна Пчёлкина. Светло-русые волосы парня слегка растрепались, спадая на лицо. И от этого лучший друг её парня даже показался ей ещё более… привлекательным?

— Витя, вот скажи, — девушка прошла на кухню, прикуривая сигарету, — а если бы нас, девчонок, в армию забирали, вы бы нас ждали?

Пчёла от неожиданности вопроса слегка кашлянул, выпуская облако дыма.

— Елисеева, — ухмыльнулся парень, снова затягиваясь Camel-ом, — не знал, что после «топориков» тебя на философию тянет.

Вновь лёгкая ухмылка коснулась его лица. В ответ на это Лена лишь улыбнулась. По этой улыбке сохла половина девчонок школы, да что там школы! И двора тоже. Да и сама Елисеева не могла не признать бывшего одноклассника симпатичным.

— Да это не философия, Пчёлкин, а банальное любопытство, — Лена фыркнула, скрестив на груди руки, — вот лично ты, ты ждал бы девчонку два года, если бы она служила?

На мгновение на лице Вити отразилась некая доля сосредоточенности и серьёзности.

— Два года? — Пчёла вопросительно изогнул бровь. — Лично я… — он призадумался, откидывая назад упавшую прядь волос, — мне кажется, нет.

Блондинка игриво улыбнулась, делая шаг вперёд. Прохладная ладонь девушки легла на его слегка колючую щёку. Почувствовав некую долю волнения, Елисеева все же сделала ещё один шаг к бывшему однокласснику, молниеносно коснувшись его губ своими.

Долю секунды Пчёла явно находился в шоке, после чего с яростью оттолкнул блондинку, давая ей смачную пощёчину.

— Пошла вон, шлюха! — яростно прошипел парень, делая пренебрежительный плевок в угол. — Знаешь, Елисеева… Саня нам, как брат. И он любит тебя, хочет по возвращении жениться! А ты…

— Да что я?! — потирая ладонью место удара, всхлипнула Лена. — Что я, Пчёлкин? Не человек? Жениться в двадцать лет я тоже не планирую. Мы школу всего лишь год назад закончили! Почему в девятнадцать я в монашки должна записаться, а?! — распалялась блондинка, роняя слёзы.

Витя прищурился, постучав ладонью по лбу, явно показывая собеседнице отсутствие у неё какого-либо здравого рассудка.

— Идиотка ты, Елисеева. И Сани ты не достойна, — тихо проговорил он с очевидной тоской, — он в горячей точке служит. А она по клубам шляется и к друзьям жениха лезет. Пошла вон!

Пчёла порядочностью не отличался от слова «совсем», но по отношению к девушкам своих друзей его ответ был один: «Нет». И коснувшись ладонью его щеки, чтобы сгладить углы, Лена опять в этом убедилась.

Скинув с себя её руку, Витя нервно поправил взъерошенные волосы и отвернулся к окну. Смотреть на Елисееву было противно.

========== Глава 2. Типичная дачная тусовка ==========

Осень 1988-го…

— Вот это я понимаю, заработок! — восторгался Пчёла, сидя на переднем сидении Линкольна и пересчитывая солидную пачку денег. — Мой отец на заводе и за месяц столько не получает!

— Ну вот, кажется, я знаю, кто теперь общак будет держать, — ухмыльнулся Космос, — а вообще, предлагаю это дело отметить! Первые честно заработанные всё-таки!

Витя демонстративно понюхал купюры, улыбаясь до ушей.

Заниматься рэкетом на Рижском рынке ребята начали ещё полтора года назад, изначально работая на главных, но сейчас получили под свою «крышу» уже пару точек, с продаж на которых получали неплохой процент.

— Отличная идея, — Пчёлкин, наконец, закончил пересчёт денег, перевязывая пачку резинкой, — чё, куда погоним?

На минуту лицо Космоса Холмогорова приобрело задумчивый вид, однако, он тут же просиял.

— У моего предка друзей дача есть, недалеко от Мытищ, — брюнет повертел связкой ключей перед носом друга.

— А ты, я так понимаю, решил их грабануть и ключи отжал? — рассмеялся Витя.

— Пчёла, ты идиот, — ухмыльнулся Холмогоров, — сами отцу ключи оставили. Присматривал чтобы. Ну, вот я и присматриваю иногда.

Пчёла лишь хохотнул.

— Представляю, каким образом ты за ней присматриваешь, — отметил он, ухмыляясь. — Ну что, поехали за Валеркой заедем, да в магазин?

Серый Линкольн мчался по шоссе, нарушая все допустимые на нём скоростные режимы. Пчёла и Космос, высунув из окон руки, что-то громко напевали.

— Ребят, а чё, может, девчонок позовём? — перебил пение Фил. — У меня в институте есть парочка на примете, думаю, они были бы не против тусануть, а? — подмигнул он друзьям.

— Две на троих? — Витя вопросительно приподнял бровь. — Мелко плаваешь чё-то, брат, — улыбнулся он.

Фил и Кос дружно рассмеялись.

— Пчёлкин, ты можешь позвонить Воловиковой, — толкнул его в плечо Космос, — она прилетит на крыльях лю-ю-бви-и-и… — пропел он, после чего расхохотался и получил от друга подзатыльник.

— Да пошёл ты со своей Воловиковой, — ухмыльнулся он, прикуривая сигарету, — приглашать на свидания скромниц вроде Катьки — твоя прерогатива, а не моя.

Дача Царёвых больше походила на особняк. Владения учёных представляли собою огромный участок с двухэтажным коттеджем жёлтого цвета, украшенным колоннами на балконах. В своё время этот дом строила им целая команда дизайнеров из Европы.

Было принято решение, что Фил едет за девчонками, а Кос и Пчёла накрывают «поляну», поэтому друзья вовсю суетились на кухне, быстро организовывая нарезки и другие блюда на скорую руку. Два ящика советского шампанского стояли в углу, ожидая бурной ночи.

— Ну, девчонки, проходите, — за звуком открывающейся двери ребята услышали голос Фила, выглядывая из кухни.

В дом вошли две высокие блондинки спортивного телосложения и две их бывшие одноклассницы: Аня Корнилова и… Катя Воловикова. Пчёла закрыл ладонью лицо и покачал головой, показывая всю степень своего раздражения и… безысходности?

— Фил, ну а этих-то ты зачем притащил? — вздохнул Холмогоров, скрещивая на груди руки.

— Привет, Космос, — улыбнулась Аня, проходя в дом, — мы встретились во дворе, и Валера предложил нам потусить с вами. А вы что, не рады нас видеть? — девушка обиженно прикусила губу.

— Ну что ты, Анечка, — состроив дружелюбную ухмылку, ответил брюнет, — мы всем всегда рады. Мы вообще самые радостные из всех радостных, — эта фраза заставила Фила и Пчёлу захохотать в голос.

Шампанское лилось рекой. После пары, а может, и тройки выпитых на компанию бутылок, парни уже вовсю распевали песни, перекрикивая магнитофон, а девчонки танцевали на столе. Воловиковой и одной из сокурсниц Фила игристое в голову ударило настолько, что стеснение пропало окончательно. Катя танцевала в одном бюстгальтере, а Вика, что была почти профессиональной спортсменкой, и вовсе без него, что, конечно же, не могло не спровоцировать Пчёлкина и Филатова забраться к ним на стол, снося на своём пути тарелки с недоеденными салатами.

Космос и остальные девчонки дружно загудели, после чего запели ещё громче.

— Пойдём, — скомандовал Пчёла, стаскивая на руках со стола Воловикову.

— Куда? — испуганным шёпотом проговорила девушка, крепко цепляясь за его шею.

— Ну, для начала, покурим, — рассмеялся блондин, опуская девушку на пол балкона и устраиваясь на перилах напротив неё.

Витя неспешно закурил сигарету, поднося зажигалку Кате, и задумчиво выпустил дым с первой затяжкой. Глаза девушки горели, а сердце начинало пропускать удары от одного только взгляда на свою первую неразделённую любовь. Ведь сейчас всё было в её руках, и он, несомненно, мог бы стать её первым мужчиной, мог провести с ней целую ночь. А потом расстаться, как и со всеми остальными. От осознания этого было больно. Ведь он никогда не полюбит её так же отчаянно и сильно, как любит его она.

— Витя… — начала она шёпотом, сильно затягиваясь. — Я люблю тебя.

Пчёлкин лишь закатил глаза, медленно выпуская из легких дым. Он никогда не любил отвечать на подобные признания, так как и врать не особо любил, и обидеть никого не хотелось. Поэтому сейчас нужно было действовать молча.

Витя слегка притянул Катю к себе, так, что она оказалась между его коленей, и наклонился к розовым губкам. Сейчас происходило то, о чём девушка только и могла мечтать последние годы — её целовал Витя Пчёлкин. В эту минуту она готова была рассыпаться на мелкие кусочки от осознания того, как ей это нужно, насколько много этот поцелуй значит для неё и как ничтожно мало… вернее сказать, ничего, для него.

Проживавшая в доме напротив Оля Сурикова, только недавно поступившая в музыкальное училище, уже порядком устала от тусовок, происходивших на даче соседей в последнее время. Раньше компании, что приезжали в этот дом к Космосу, мешали ей заниматься на скрипке, готовясь к вступительным экзаменам. Сегодня к экзаменам готовиться было не нужно, но выспаться перед занятиями гул, доносившийся из соседнего дома, всё же мешал.

Девушка накинула белый махровый халатик и вышла на балкон. Страстный поцелуй Пчёлы и Воловиковой, стоявшей перед ним уже без верхней части нижнего белья, вызвал ещё большее раздражение.

— Как же достал этот публичный дом, — вздохнула девушка.

— Олюшка, ну это уже ни в какие ворота не лезет, — поддержала её бабушка Елизавета Андреевна, — надо милицию вызывать. Соседи наши, наверное, даже и не подозревают, что творится на их даче, — проговорила женщина, уже снимая телефонную трубку.

— Да бабуль, не надо милицию, — спокойно улыбнулась Оля, — я сама схожу туда.

Елизавета Андреевна лишь пожала плечами.

Настойчивый звонок в дверь заставил всех вмиг замолчать.

— Мы чё, кого-то ещё ждём? — взъерошенный Пчёлкин вбежал к ребятам. Все лишь переглянулись и пожали плечами. — Ну ладно, пойду открою… — неопределённо качнув головой, произнёс он.

Витя демонстративно распахнул дверь, по-хозяйски опираясь на её косяк.

— Доброй ночи, молодой человек, — стальным голосом произнесла Сурикова, — хотя, у нас она совершенно не добрая. И лишь только благодаря вашему гульбищу.

На минуту Пчёла даже растерялся. Настойчивый взгляд зелёных глаз девушки, казалось, прожигал в нём огромную дымящуюся дыру.

— Какие мы сердитые, — его лицо тронула хитровато-наглая ухмылка.

Парень пристально посмотрел на нежданную гостью, всем видом давая понять, что веселье заканчиваться не спешит. Смахнув с лица небрежно падающие на него волосы, он продолжал улыбаться, показывая незнакомке всё своё обаяние, которое могло так легко обескуражить любую.

— Я с вами не шучу, — стальные нотки не покидали её интонации, — у меня бабушка, между прочим, пожилой человек, а у вас музыка орёт который час. Я только что еле отговорила её милицию вызывать. Так что либо вы замолкаете, либо милицию вызываю уже я сама.

— Кто там, Пчёла? — уже порядком выпившие Космос и Фил показались в коридоре.

— Да вот, соседка ваша на шум жалуется, — продолжал ухмыляться он.

— Я вас предупредила, — так же строго проговорила Оля, захлопнув перед носом парня дверь и оставив его на месте в полнейшем недоумении.

Комментарий к Глава 2. Типичная дачная тусовка

Ну вот и первая встреча наших героев:) ведь почему бы им не познакомиться до их знакомства с Саней?

Как думаете, что же будет дальше?

Ждём ваших отзывов.)

========== Глава 3. До скорой встречи ==========

Я совсем не знаю, как тебя зовут,

Нас с тобою случай свел на пять минут,

Может, это кажется, но все же

На других совсем ты не похожа…

Лучи солнца настойчиво пробивались в окно сквозь лёгкие занавески, рисовав на стене замысловатые кружева, что говорило о том, что время было уже за полдень. Неимоверно хотелось пить, а голова раскалывалась пополам так, словно по ней били чем-то тяжелым, да ещё и несколько часов к ряду. Пчёла настойчиво потёр глаза, будто пытаясь отбиться от яркого света.

Проиграв в этом глупом бою и небрежно скинув с себя руку мирно сопевшей Кати Воловиковой, он закутался в одеяло и вышел из комнаты.

— Блять, — протянул он, открыв пустой холодильник, — вы чё, нелюди, даже всё пиво вчера выпили?

— Не вчера, а сегодня, — прохохотал Фил, допивая из бутылки последний глоток «Жигулёвского», — ты б ещё вечером проснулся! Ну, как Катюха? — на этот вопрос Фил и Космос уже синхронно засмеялись в голос. Пчёлкин лишь картинно закатил глаза.

— Не поверите, но никак, — он очертил по периметру кухню, почесав подбородок, — не было ничего. Воловикова рухнула спать ещё раньше всех нас.

Филатов и Холмогоров недоверчиво просвистели, однако пытать друга расспросами с похмелья желания у них не возникло.

— Вот что, Пчёлкин, — Валера демонстративно отставил пустую бутылку на стол, — ты у нас до трёх часов дня проспал, ты и сгоняешь в магаз за пивком!

— Брат, ты о чём, какой магазин… — страдальчески протянул Витя, потерев кулаком лоб.

— Давай-давай, иди, — поддержал Космос, достав из кармана и бросив на стол смявшуюся купюру.

— Себе на жвачку оставь, — бросил Пчёла на выходе в коридор. Выбора не было: есть хотелось ещё сильнее, чем пить. Так что похода в магазин было не избежать.

В частном секторе посёлка Трудовая, где и располагалась Царёвская дача, магазинов толком и не было. В ближайший ларёк путь лежал за два километра от дома, да ещё и через железнодорожные пути.

Не смотря на стоявший за окном октябрь, погода была довольно тёплой и солнечной, примерно +15 по Цельсию. Пчёла плёлся по едва протоптанной поселковой дороге, заросшей высоченной травой, в которой громко стрекотали кузнечики, лишний раз раздражая слух от и без того сильной головной боли.

Войдя в магазин, парень прищурился, пристально выбирая стоявшее на прилавке пиво. Однако через минуту его взгляд остановился в одной точке.

— С вас рубль пятьдесят, — спокойно проговорила продавщица девушке, усердно набивавшей сумки покупками.

Невысокая зеленоглазая брюнетка с таким серьёзным выражением лица… Определённо, он её уже где-то видел. Определённо… Да, точно, видел. Вчера. Та самая соседка, которой так сильно мешала спать очередная вечеринка…

Витя хитровато улыбнулся собственным воспоминаниям.

— А вам чего, молодой человек? — вернул в реальность голос тётечки за прилавком. — Эй, парень, покупать будешь? — ещё раз окликнула та.

Пчёла, так ничего и не ответив, лишь махнул рукой и пулей вылетел за незнакомкой на улицу.

— Разреши, я понесу? — догнав девушку, поинтересовался он, попытавшись забрать у неё две набитые продуктами сумки.

Брюнетка подняла на него полный неожиданности взгляд.

— Спасибо, я сама, — строго ответила она. Так же строго, как вчера угрожала вызвать милицию, — и с каких это пор мы с вами на «ты»?

Непроизвольно девушка одернула подол пальто, затеребив тонкими пальцами его краешек. Ей было неловко: Пчёла видел невооружённым взглядом. Она же не сводила с него изучающих глаз: надетая наоборот кепка, висевшая мешком толстовка и рваные джинсы — всё это намекало на то, что собеседник был совершенно не из её окружения. И чего от него ожидать? Неизвесность пугала. На интеллигентного «мачо», коих она могла встречать у себя в училище, Пчёлкин явно не походил.

— Простите, милая барышня, — произнёс он с бессменной ухмылкой, — и всё-таки, я вам помогу, — настоял он, приняв из рук незнакомки сумки, — негоже девушкам поднимать что-то тяжелее дамских сумочек!

Наглость вперемешку с хитростью новоиспечённого соседа вызвала у Суриковой лишь возмущение. Что он вообще себе позволяет?

— Вот мы с пацанами вчера провинились перед вами, шумно отмечая нашу первую зарплату, — щебетал Пчёла с лукавой интонацией, — позвольте мне искупить свою вину!

— А по-моему, там далеко не только пацаны были, — Оле хотелось взглянуть на него со всей строгостью, но, увы, нагловатая улыбка собеседника не смогла не заставить её улыбнуться, — и кем же вы со своими пацанами приходитесь нашим соседям Царёвым?

— Прямыми, что ни на есть, родственниками! — только что придуманная шутка не могла не заставить Пчёлкина засмеяться. — Вот вы уже много о нас знаете, а я даже не знаю, как вас зовут, — он снова улыбнулся, глядя собеседнице прямо в глаза.

Заводить знакомство с парнем, явно не имевшим ничего родственного с хорошими приятелями её бабушки — учёными Царёвыми — ей точно не виделось интересным.

— Думаю, эта информация вам незачем, — скромно ответила Сурикова.

— Я тут анекдот вспомнил, — Витя хихикнул. Казалось, холод собеседницы совсем его не смущал, — парень, значит, спрашивает у девушки: девушка, а как вас зовут? А девушка отвечает: а это смотря куда!

— А вы юморист, — с серьёзным видом произнесла Оля, — и много анекдотов знаете?

— Да дофига, — гордо произнёс парень, — про Вовочку любите?

— Ну, что ж, давайте про Вовочку.

Пчёла, присвистывая, подкинул сумки в руках.

— Ну, значит, подбегает Вовочка к огромному псу и гладит его такой пы-ы-ышный хвост, — начал он с выражением, — а мама, значит, испугалась и кричит ему: что же ты делаешь? Он же укусит тебя! — ухмылка вновь коснулась его лица, и он продолжил. — Ну, а Вовочка ей отвечает: он с этого конца не кусается!

Оля натянула улыбку. Признаться, такого рода юмор девушке никогда не был понятен, но Пчёла явно старался её развеселить, сбросить её серьёзную маску. Девушка вновь поправила подол пальто, глядя на собеседника исподлобья.

До железной дороги оставалось уже менее десяти метров, когда громкий гудок сообщил о приближавшимся на станцию поезде.

— Побежали, — скомандовал Пчёла, перебросив сумки в левую руку и крепко схватив Сурикову правой.

Замерев по ту сторону железной дороги, он ещё целую минуту не решался отпустить её тёплую ладонь. Едва закралась мысль, что это прикосновение ему… приятно? Подняв на новую знакомую взгляд, Витя поймал себя на том, что всё это время девушка смотрела на него в упор. Какие красивые у неё глаза. Невесомая, почти незаметная улыбка тронула губы Оли, но она тут же одёрнула руку.

— Так, ну ладно, а про Красную Шапочку анекдоты любите? — почувствовав, что девушке стало неудобно, он быстро переключился.

— Какие любите, такие и рассказывайте, — вся эта ситуация порядком начала смущать и напрягать Сурикову, поэтому ответила она, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие и не показывать раскрасневшихся не то от стыда, не то от смущения щёк.

— Ну, в общем, видит Красная Шапочка волка в постели в наряде бабушки, да? — Витя загадочно улыбнулся, — и тут Красная Шапочка спрашивает у волка: бабушка, а почему у тебя такой большой хвост? А волк отвечает, густо краснея: а это не хвост! И вообще, не задавай глупых вопросов! У тебя ещё молоко на губах не обсохло! — в этот момент он сделал максимально серьёзное выражение лица, насколько мог, — ну, и Красная Шапочка отвечает: а это не молоко! И волк краснеет ещё больше…

Сурикова нахмурила брови, сумрачно глядя на Пчёлкина. Ну сколько ещё он будет рассказывать эти извращённые недошутки? Можно подумать, это смешно.

Пройдя сквозь заросшую дорогу, они заприметили вблизи частный сектор, где и жили Оля с бабушкой. Двухэтажный дом желтого цвета, прямо напротив царёвской дачи, пусть и был немного попроще, но выглядел не менее дорого. Пчёлкин, сам того не осознавая, остановился взглядом на табличке, что висела в левом углу: «Лесная, 6». Её адрес.

— Ну, всё, шутник, мы пришли, — Оля почти силой забрала у Пчёлкина сумки, — спасибо за помощь.

— Так, подожди, — Пчёла встал в позу, засунув руки в передние карманы толстовки, — ты ещё про колобка не послушала.

— А мы снова на «ты»? — Сурикова нахмурила брови. — Про колобка расскажешь своим друзьям. Мне пора, — она скромно улыбнулась, сделав уверенный шаг к калитке.

Витя стоял, слегка ковыряя носком кроссовка землю, когда его вниманием завладел красивый красно-жёлтый кленовый листок.

— И всё-таки, — окликнул он девушку, — колобок-то повесился! — весело выкрикнул он, издав короткий смешок.

Ну какая же глупость! Сурикова внимательно посмотрела на парня, и вдруг воздух сотряс звонкий девичий смех. Не потому, что ей было это смешно, а потому, что она давно не слышала ничего глупее.

Да. Да. Да. Получилось! Она смеётся… Пчёла расплылся в улыбке, покрутив в руках кленовый листок.

— До скорой встречи, — парень протянул его незнакомке, продолжив победно улыбаться, — в знак будущей дружбы?

Бросив в его сторону лишь мимолётную, но искреннюю улыбку, Оля скрылась за калиткой, проводив уходившего Витю взглядом.

До встречи. Девушка посмотрела на листик, что держала в ладони, и расплылась в широкой улыбке. Осень точно будет такой же яркой, как и этот кленовый лист…

Комментарий к Глава 3. До скорой встречи

Ждём ваших отзывов🤗

========== Глава 4. Почти обычный вечер ==========

Всю дорогу до дома с лица Пчёлкина не сходила победная ухмылка. Отчасти она напоминала улыбку Чеширского кота, который получил свою порцию сметаны. Утонув в своих мыслях, парень даже не заметил, как в прямом смысле наткнулся в коридоре на Фила и Коса.

— Пчёл, ты чё, совсем не видишь, куда идёшь, а? — хмыкнул Холмогоров, потерев ушибленный локоть. — Так, брат, я чё-то не понял, а где пиво? — не заметив у друга покупок, он вопросительно изогнул бровь.

Блондин лишь по-хозяйски подпёр локтем косяк, так и не перестав улыбаться, и пристально посмотрел на друзей.

— Ты чё, с тёлкой был, чтоль? — догадался Фил. — Не, ну ты даёшь, блин!

Витя демонстративно закатил глаза, потерев ладонями лицо. От друзей ничего невозможно было скрыть: они читали всё на раз-два.

— Трезвее будете! — ухмыльнулся Пчёла, похлопав парней по плечам, — сухой закон, граждане!

Ты чё, с тёлкой был, чтоль? С тёлкой… Был. Был… Конечно же, Катя Воловикова не могла ждать ничего другого. И сейчас, невольно услышав их разговор в коридоре, она почувствовала, как боль и обида острыми иголками вонзились куда-то в область грудной клетки. Проронив слёзы, что крупными каплями катились по её щекам, девушка пулей вылетела из дома.

— Кать, подожди, — Пчёлкин окликнул девушку уже во дворе дома, схватив за рукав.

— Оставь меня, Витя, — брюнетка вырвалась, отрицательно помотав головой, но парень вновь взял её за руку.

Он видел в её глазах всё. Какая-то пустота боролась с безграничной нежностью, с которой она по-прежнему на него смотрела. Однако, подходящих слов найти он не мог. Сделав шаг вперёд, он сильнее сжал ладонь девушки и посмотрел на неё. Пронзительно, глаза в глаза.

Катя начинала терять выдержку. Его губы… такие манящие, которые только вчера ласкали её. Даже несмотря на выпитый алкоголь, она помнила всё. Старалась втянуть, впечатать в себя все ощущения, что дарил ей поцелуй с Пчёлкиным. И сейчас она таяла от одного взгляда на них. На его губы.

— Витя, мне так тяжело находиться рядом с тобой, — еле слышно проговорила Воловикова, попытавшись увеличить расстояние между ними хоть на шаг.

— Почему? — Пчёла дежурно ухмыльнулся, и самообладание Воловиковой камнем полетело в бездну.

Её губы обрушились на его почти мгновенно — такие горячие и способные согреть её сердце. Тёплая ладонь передвинулась с его щеки, зарывшись в копну золотистых волос, тем самым притянув парня ближе к себе.

Внезапно накатившая и такая необузданная страсть распаляла между ними настоящий пожар.

— Вить… — еле слышно прошептала Катя, прервав поцелуй. — Мне кажется, ты будешь жалеть.

Пчёла поднял на неё вопросительный взгляд, попытавшись понять причину сего нелепого предположения. С чего бы он и должен пожалеть о близости с симпатичной девчонкой? Ну конечно. Толика страха в таком уже покрытом пеленой страсти взгляде… Ты у неё первый, чёрт возьми.

— Не бойся, — улыбнулся он, погладив тыльной стороной ладони её щёку. И эта улыбка заставила Катю забыть обо всём.

Витя приподнял девушку за талию, позволив ей тем самым обхватить его торс ногами и занёс в дом.

— Ууу, Космос, пойдём погуляем, — Фил закивал головой, пихнув Холмогорова в бок.

— Думаешь, Пчёла надолго похитил Катюху? — брюнет рассмеялся, накинув пиджак на свитер. — Ладно, Фила, пошли за пивом сгоняем, чтоль.

Неспешно опустив Воловикову на постель, он принялся покрывать шею и плечи девушки страстными поцелуями, что огнём горели на её коже. Одежда бесформенной кучей упала на пол. Пчёла навис над девушкой, неторопливо раздвинув её бёдра, но на миг замер: лёгкая дрожь и взгляд с толикой страха, в котором в то же время плескалось безграничное желание и доверие к нему, заставил сердце пропустить удар.

— Это больно, да? — шёпотом спросила Катя, слегка отодвинувшись к спинке кровати.

— Нет, — горячо прошептал он ей в ухо, оставив в этом районе влажный поцелуй.

И такая сильная и отчаянная любовь Воловиковой к бывшему однокласснику победила волнение под его ласковым: «Нет», и она слегка раздвинула бёдра, приняв его в себя…

Подтянувшись на смятой постели, Пчёлкин присел, натянув на себя одеяло и стащив со стола пачку «Camel». На секунду его взгляд зацепило слегка заметное на белой простыне пятнышко крови. Самодовольно вздохнув с фирменной ухмылкой на лице, он, не спеша, прикурил сигарету, пропустив сквозь пальцы взъерошенные волосы. Расслабленное состояние немного клонило в сон.

Лесная, 6. Адрес новой знакомой всплыл в голове, словно чёрт из коробочки, так чётко нарисовав образ Суриковой перед глазами. Пчёла с улыбкой затянулся, вспомнив её звонкий смех и взгляд зелёных глаз. И на подкорке сознания он всё-таки понимал: он хочет увидеть таинственную незнакомку ещё раз.

— Вить, ты прости меня, если что не так, — закутавшаяся после душа в полотенце Воловикова осторожно присела на кровать, — мне просто не доводилось…

— Всё нормально, — кивнул Пчёла, не дав ей договорить, — Кать, не придумывай ничего, лады? — он снова сильно затянулся, выпустив в воздух колечки дыма. — Поздно уже, я Косу скажу, чтобы отвёз тебя в Москву.

— Но я думала… — девушка понуро опустила голову.

Этот момент был неизбежен — он расстанется с ней. Да, кокетливо. Да, мило. Да, улыбнётся, а может, даже и поцелует. И, может, даже скажет коронное: «Увидимся». Ноющая боль внизу живота отдалась горькой обидой, осевшей комом где-то в районе солнечного сплетения. Да, он стал её первым и единственным. А она стала одной из. И эта связь не значит для него ровным счётом ничего, как и все остальные.

— Кать, — Пчёлкин подмигнул, наклонив голову вбок, — я же сказал: не придумывай ничего, — он снова хитровато улыбнулся, — до встречи.

Воловикова сглотнула подступивший к горлу комок, но послушно кивнула. Быстро одевшись, она наклонилась над лицом Вити, оставив на его щеке влажный, отчаянный поцелуй.

Пчёла лишь взял её за руку, слегка пожав, и кивнул головой:

— Иди. Я позвоню.

Лесная, 6. Несмотря на то, что стрелки часов уже перевалили за отметку двенадцать, этот адрес и желание постучать в дверь Суриковой набатом били в его мыслях. Сколько раз он подумал о ней за сегодняшний день? Разгадать эту девочку-загадку, увидеть, что стоит за её серьёзностью, стало его идеей фикс. Ведь Витя Пчёлкин всегда добивался своего, чего бы ему это не стоило.

— Кос, — громко позвал он друга, затянувшись на крыльце дома очередной сигаретой. Холмогоров присел на ступеньку рядом.

— Что, Пчёла, упыхтелся над Воловиковой? — басом прохохотал он, хлопнув парня по плечу. — Ты уже третью подряд куришь. Дай «самца»?

— Ты ж «Мальборо» куришь, — ухмыльнулся Пчёла, протянув другу уже порядком смявшуюся в руке пачку, — Кос, а кто на Лесной шесть живёт? — парень явно проигнорировал ранее прозвучавшие подколы друга.

— Это тут, чтоль? — Космос кивнул головой в сторону дома Суриковых. — Да девчонка-скрипачка с бабушкой. Ну, та, что на шум жаловалась.

— О как, она ещё и скрипачка, — Витя задумчиво затянулся, сам не заметив, что снова глупо улыбался, — а как звать, не знаешь?

Брюнет многозначительно посмотрел на друга.

— Пчёлкин, твою мать! — басистый хохот Холмогорова вновь прокатился по даче. — Ты только что два часа трахал Воловикову. Тебе вообще когда-нибудь будет баб достаточно, а? — Космос прикрыл лицо ладонью, шокированно мотнув головой.

— Тш, да тихо ты, — шикнул Пчёла и пихнул друга в бок, будто бы испугавшись, что подробности его времяпрепровождений выйдут за пределы этой дачи.

— Брат, без вариантов, — Кос безысходно покачал головой, — она ж скрипачка. Скромная, и эта, как его, — брюнет замялся, отчаянно попытавшись вспомнить нужное слово, — интеллигентная, во!

— Ты думаешь, она не посмотрит на меня? — Витя ехидно хихикнул, снова затянувшись сигаретой. — Держу пари, я склею её на раз-два, — он вновь засмеялся. В конце концов, в его способностях сомневается сам лучший друг!

Космос лишь хмыкнул:

— Да чё мне, жалко, чтоль, — улыбнулся он, — Оля Сурикова её зовут.

Лишь кивнув в знак благодарности за информацию, Пчёлкин вскочил с лестницы и пулей ринулся к соседским воротам, настойчиво постучав в дверь.

— Ну, здравствуйте, сосед, — невесомо улыбнулась Оля, увидев его на пороге.

— Ну, привет, Оля, — коронно ухмыльнулся Пчёла, — надеюсь, сегодня мы тебе спать не мешаем?

Она улыбалась: он видел это. Слегка склонив голову, Сурикова внимательно рассматривала нежданного гостя. И откуда он знает имя?

— Очень мешаете, — её лицо вновь приняло серьёзный вид, — время уже за полночь, а вы своим визитом меня разбудили.

Каштановые волосы локонами струились, плавно ложась на плечи, облачённые в белый махровый халатик. Вниманием Пчёлы завладела небольшая ямочка чуть ниже шеи, где блестел маленький золотой кулончик в виде звёздочки. Точёная фигурка, хрупкие тонкие запястья… Это очень было похоже на то: он любовался.

— Ладно, ладно, — почувствовав неловкость под его изучающим взглядом, Оля нарушила тишину, — а тебя как зовут?

— Пчёла, — быстро проговорил он, не теряя улыбки, — тьфу, то есть Пчёлкин. Витя Пчёлкин, — исправился он, сообразив, что привычные им с друзьями «клички» не всем могут быть понятны.

— Ну так вот что, Витя Пчёлкин, — так внезапно появившаяся в дверях Елизавета Андреевна сумела его напугать, — время позднее, а потому разговоры на сегодня закончены!

Витя хотел было что-то сказать, но не успел: дверь молниеносно закрылась перед его носом.

========== Глава 5. Дачный пленник ==========

Декабрь 1988-го…

Середина декабря выдалась довольно снежной и морозной. Густой, пушистый снег искрился под солнечными лучами и приятно хрустел под ногами. Но даже отметка в минус десять по Цельсию не пугала завсегдатаев беседки одного из Бирюлёвских дворов.

— Кос, вы не понимаете, что мы можем ошибаться, — размеренно рассуждал Фил, — да, новичков на Рижском много, но разве мы можем гарантировать, что они ещё ни под кем не ходят?

— А я с Косом согласен, — Пчёла медленно выпустил сигаретный дым, — пока не наедешь — не узнаешь! А мы так и будем топтаться на месте, если не рискнём, — он демонстративно потушил бычок о сугроб, очертив неспешным шагом беседку по периметру.

— Верно мыслишь, Пчёлкин, — кивнул Холмогоров, отпивая из бутылки уже порядком замёрзшее пиво, — значит так, сейчас едем туда, ряды с северной стороны делим пополам, — деловито рассуждал он, — три-четыре новеньких точки подминаем под нашу крышу. Фил на стрёме, — сейчас Филатову, меньше всего желавшему так активно участвовать в рэкетирских делах, пришлось лишь послушно кивнуть.

Рижская площадь всегда была самой тихой и безлюдной площадью в Москве, но по субботам и воскресеньям тут творился настоящий аншлаг. Многие ехали на Рижский рынок не столько за покупками, сколько просто поглазеть на экзотический уголок советской кооперации.

Чего только не было на лотках: и польская косметика, и спортивная одежда, в том числе преимущественно набиравшие моду в восьмидесятых костюмы «Адидас», видеокассеты, хозтовары… Но именно северные ряды прославлялись самодельными куртками, джинсами и прочим шмотьём. Пчёла и Космос неспешно подошли к одному из «новеньких» прилавков.

— Откуда курточки, м? — Пчёла по-хозяйски подёргал за рукав одну из джинсовок, неспешно её осмотрев.

— Сами шьём, — тихо проговорил парень за прилавком. Витя наигранно хмыкнул.

— Видал, Кос, — он недоверчиво кивнул другу, — такие амбалы и швейники, а?

Холмогоров рассмеялся, поддерживающе похлопав друга по плечу.

— Крыша есть? — Пчёлкин демонстративно опёрся о прилавок, прожигая коммерсантов настырным взглядом.

По растерянным лицам парней было понятно: в торговле они недавно, а дань никому не отдают. Не гоже, ой, как не гоже.

— В общем так, — Витя задумчиво просунул руки в карманы куртки, — сейчас ты нам гонишь двести рублей за то, что мы вас никому не сдадим за нелегал, понял? Это сейчас, — он сделал паузу, обходя палатку вокруг, — а еженедельно по сорок отдавать будешь, понял меня?

Коммерсанты испуганно закивали.

— А вы хоть чьи? — тихо спросил тот парнишка, что был помоложе.

— Бирюлёвские на тебя наехали, — вклинился Космос, ударив кулаком по столу, — свалишь с этого рынка — мы тебя везде найдём, усёк? У нас везде связи, — уже спокойно заключил Холмогоров.

— Ребят, вы чего, я всё понимаю, — парень испуганно отсчитал две сотенные бумажки, тут же протягивая их Пчёлкину.

— Будут проблемы, говори, что под бирюлёвскими стоишь, — хмыкнул Пчёла, отойдя от прилавка.

К концу дня было заработано около тысячи рублей. Пчёла с ногами запрыгнул на капот Линкольна, восторженно пересчитывая бумажки.

— Я вижу, тебе жить надоело! — прикрикнул басом темноволосый крепкий брюнет. — Мы первые сюда пришли, а вы нагло спиздили наши точки.

Пчёла и Космос переглянулись.

— Ну, начнём с того, что, — прикурив, Витя выдержал паузу, — кто первый встал, того и тапки. Оперативнее надо быть, а не сопли жевать!

— Слушай сюда, щенок! — амбал схватил Пчёлкина за воротник куртки. — Ты меня, кажется, не услышал.

Доля секунды, и Пчёла отпихнул его от себя, впечатав кулак в переносицу. Снег, на который упал амбал, вмиг обагрился брызгами крови. Из «Жигулей», что стояли рядом, тут же вылезло ещё трое таких гопников, обступая Витю со всех сторон. Космос осторожно передал ему свой ТТ-шник.

Выстрел. Один, второй. В снег, по ногам… Испуганные гопники отскочили в стороны.

— Усеките, мудилы, — Пчёлкин агрессивно сплюнул кровь из разбитой губы, — такие вещи решаются на стрелах, а не вот так вот, посреди рынка. И да, один на один, — ухмыльнулся он, садясь в Линкольн.

Уже час Линкольн мчался по заснеженному шоссе, когда Фил вдруг заговорил.

— Вы идиоты, — парень нервно протёр лицо руками, — Пчёлкин только чторазбил нос главному из долгопрудненских, — он тяжело вздохнул.

— Да хоть Папе Римскому, — Пчёла вытер кулаком кровь, что, не останавливаясь, бежала из носа, — наезжаешь — наезжай один на один.

— Пчёл, ты не догоняешь? — Фил постучал кулаком по лбу. — Мало того, что вы рэкетнули пол рынка без согласования с Парамоном, вы ещё и на чужую территорию влезли!

— Блять, — только и смог проговорить Холмогоров, только сейчас осознавая, что натворил, — прятать тебя надо, Пчёлкин, прятать… — брюнет задумчиво опустил голову на руль, пытаясь сосредоточиться.

— А чего это меня сразу? — блондин нервно рассмеялся. — Ты сам, между прочим, ствол мне всунул.

— А что мне было делать? — Космос вопросительно выпучил глаза, — Их трое бугаев было. Знаешь, как-то неохота было тебя по частям с земли отдирать. Едем на дачу, — озвучил он принятое решение.

— И сколько мне там сидеть? — демонстративно закатив глаза, спросил Пчёла.

— Ты пойми, Фил прав, — рассуждал Космос, стуча пальцами по рулю, — долгопрудненские ни с кого живым не слезут. Мы с Филом всё порешаем, но тебе однозначно затаиться надо.

И машина повернула за поворот с указателем «ул. Лесная».

Лесная. Пчёла ощутил лёгкое покалывание в желудке, так похожее на… волнение?

Девочку-загадку, жившую по соседству от царёвской дачи, он не видел больше полутора месяцев: слишком уж много было работы. Он слегка прикрыл глаза, подставляя лицо морозному ветру через открытое стекло автомобиля. Перед глазами стоял её образ: белый махровый халатик, каштановые кудри и такая искренняя улыбка. Витя тяжело вздохнул и потёр лицо, пытаясь отогнать от себя мысли, но сердце предательски громко стучало в ушах. Однако, он понимал: ему необходимо увидеть её ещё раз.

— В общем так, — Холмогоров по-хозяйски открыл дверь, проходя в дом, — мы будем с Филом пару раз в неделю приезжать и всё привозить — сигареты там, хавку, — он заглянул в холодильник, — ты не высовываешься никуда. Никуда, Пчёлкин, это значит ни-ка-ких тёлок, — это слово он громко проговорил по слогам. Вероятно, чтобы побыстрее дошло.

— Ты чё такое ему говоришь, Кос, — Валера громко рассмеялся, — ему ж проще повеситься будет!

— Идиоты, — Пчёлкин хохотнул, покрутив головой, — понял я всё.

— Всё, будем завтра, — Холмогоров хлопнул друга по плечу, и они с Филатовым быстро ретировались за дверь.

Оля Сурикова уже две недели готовилась к грядущему экзамену, когда, в очередной раз изводя свою скрипку, увидела свет в противоположном окне. Истинных владельцев дачи она не видела уже около года, и потому закралась мысль, что Царёвы наконец-то вернулись из-за границы. Или Космос с друзьями опять решил затеять вечеринку? Сердце пропустило удар. Любопытство взяло верх, и девушка, накинув пальто, направилась в сторону соседского дома.

Услышав стук, Пчёлкин на долю секунды задумался, а стоит ли ему открывать двери. А вдруг долгопрудненские нашли? Однако, непоколебимый авантюризм в его крови взял своё, и Витя широко распахнул дверь.

— О, привет… — ошеломлённо произнёс он.

— Не ждал, или у тебя гости? — Оля рассмеялась. Так искренне и по-детски, что Пчёла не смог сдержать улыбки до ушей.

— Какими судьбами? — Витя жестом предложил гостье войти, не теряя улыбки.

— Да вот, стало интересно, — Сурикова склонила голову вбок, продолжив загадочно улыбаться, — академики ли из-за границы вернулись, или тут снова дикая пьянка, на которую будет жаловаться моя бабуля?

— Пусть бабуля не волнуется, — парень пристально посмотрел на девушку, — ближайший месяц я тут обитать абсолютно один буду. Ну, иногда пацаны будут приезжать, — он улыбнулся.

— М-м, понятно, — девушка не сводила с него взгляда, — скрываешься здесь от того, кто тебя так красиво разукрасил?

Взгляд Суриковой упорно блуждал по его разбитому носу и губе, на которой коркой запеклась кровь. Пчёла непроизвольно потёр пальцами место удара.

— Да так, рабочий момент, — махнул он рукой.

— Что же это за работа такая, где тебя, ммм… — на минуту Оля задумалась, скрестив на груди руки, как бы ей лучше выразиться, — бьют?

— Я просто за справедливость, — тихо проговорил Пчёла. Говорить девушкам о роде своей деятельности он никогда не хотел.

На миг повисло неловкое молчание. Сердце зашлось в бешеном ритме, отдавая удары где-то в горле. Рядом с Суриковой он однозначно начинал волноваться, правда, причина этому ему была пока не ясна. Витя осторожно взял Олю за руку, не разрывая с ней зрительного контакта. Прикосновение к бархатной коже покалываниями отозвалось по всему телу. Розовые тонкие губы, на которые парень смотрел уже пять минут, окончательно вскружили ему голову, и он подался вперёд, но тут же столкнулся с преградой в виде её указательного пальца.

— Ц-ц-ц. Неа, — девушка хитровато улыбнулась, покачав головой, — экзамен завтра. Мне пора!

Нет, и что это только что было? Она что, играет? Пчёла так и замер в дверном проёме, провожая Олю растерянным взглядом. Скрестив на груди руки, он пытался найти ответ хоть на один свой вопрос.

Комментарий к Глава 5. Дачный пленник

Ну что ж, мои дорогие:)

В плену дачи, учитывая деятельность этих неугомонных, мог оказаться далеко не только Саша Белый, ведь правда?)

========== Глава 6. Борщ с пампушками ==========

Твои губы как магнит, и от них меня пьянит,

Словно допинг сердца ритм, улетаю до орбит.

За собой меня мани манией своей любви,

Разжигай во мне огни, да горят пусть фонари…

Желудок больно крутило с раннего утра: почти двое суток без еды давали о себе знать. Пчёла очередной раз очертил по периметру кухню, заглянул в пустой холодильник, но, опять не найдя там даже пакета молока, с хлопком закрыл дверь. Отчаянно взглянув на часы, он отметил, что короткая стрелка уже коснулась цифры «десять», и это отразило на его лице полную безнадёгу: парни так рано даже не встанут, не то, чтобы принести дачному пленнику продукты. Сами-то, небось, поели!

Стук в дверь на миг выбил навязчивые мысли об удовлетворении своих гастрономических потребностей. О том, что ребята бы точно открыли своим ключом и что это может быть кто-то незваный, Пчёлкин, конечно же, не подумал и в секунду распахнул дверь.

— Кажется, живя на чужой даче, вы, молодой человек, даже не думаете платить по счетам? — Сурикова со всей серьёзностью на лице вошла внутрь, параллельно бросая пачку бумаг на стол. Пчёла ошеломлённо изогнул бровь.

— Ну, как бы Космос… — только и успел проговорить он, но был перебит.

— Ну, в общем, не важно, Космос там, или кто за это отвечает… — девушка с деловым видом прошлась по коридору, пристально осматривая стены и комнаты, будто что-то выискивая, — ящик почтовый у нас один на два дома, и он уже ломится от вашей почты.

Витя и сам не знал, что ответить, поэтому он лишь внимательно смотрел на нежданную гостью. В присутствии Суриковой он начинал теряться, забывать слова, и вообще не понимал, что с ним происходит: сердце вновь сильными ударами отдавало в ушах. Это серьёзное выражение лица, которое в какой-то мере его раздражало, а в какой-то безумно… нравилось? И каждый раз, когда при общении с ним эта маска слетала с лица девушки, Пчёла не сомневался: он однозначно получил гран-при в виде её улыбки.

— Вить, ты меня слышишь? — заметив на себе его пристальный взгляд, девушка невольно рассмеялась.

— Да, — коронно улыбнулся он, — ты извини, я просто ещё не завтракал, и моя мозговая деятельность может тормозить.

— Кстати, я сама совсем забыла, что утром даже чай не попила, — Оля кокетливо склонила голову, — не нальёшь?

Пчёлкин лишь замер в ступоре, подбирая нужные слова для ответа. То, что на царёвской даче с момента отъезда её истинных хозяев слабее пива в принципе ничего не водилось, признаваться такой милой девушке ему явно не хотелось.

— Если честно… — Пчёла закусил губу, вдумчиво почесав голову, — Оль, ты даже не представляешь, насколько мне сейчас неудобно, — он потёр лицо ладонями, будто сгоняя с лица стыд.

Девушка неторопливо прошла на кухню, осматривая её по сторонам. Пустые полки и даже перевёрнутая сахарница буквально кричали о том, что здесь не завалялось даже сухарика, а пустые кастрюли всё говорили сами за себя — тут уже несколько месяцев, как минимум, никто не готовил.

— Да, я вижу, — Сурикова задумчиво закусила губу, — сделаем так, ты подожди, а я скоро вернусь, — с этими словами девушка выпорхнула за дверь, как обычно оставляя парня стоять в полном недоумении.

Почему она сейчас неслась домой сломя голову, Оля и сама не понимала. Девушка напрочь забыла о том, куда шла мимо почтовых ящиков некоторым временем ранее, а все её мысли были о том, чтобы нового соседа… удивить? В глубине души она догадывалась, что честно работающий человек не будет ни от кого скрываться на чужой даче. В противном случае, почему же он сам не сходит целый день в магазин себе за едой? Влетев домой, Сурикова, даже не сняв пальто, начала сметать в сумку пол холодильника.

— Олюшка, что-то случилось? — Елизавета Андреевна подперла локтем дверной косяк, вопросительно глядя на внучку. — Куда тебе столько продуктов?

— Да так, бабуль, — девушка махнула рукой, продолжив набивать сумку свёклой и картошкой, — с подружкой в кулинарных талантах посоревноваться решили, — быстро соврала она.

— Это с какой такой подружкой? — бабушка продолжала с недоверием глядеть на Сурикову.

На миг Оле стало неловко. Она никогда не умела врать, особенно бабушке, ведь с Елизаветой Андреевной у них всегда были очень доверительные отношения. С самого детства Сурикова-старшая всегда читала внучке сказки о доброте и честности, притчи о том, как плохо обманывать, поэтому сейчас девушку слегка передёрнуло от своего поступка, и она опустила глаза в пол. Почему сейчас она врёт? Она и сама не могла объяснить.

— Да с Иркой с соседней улицы, — Оля решила не делать шага назад, признаваясь в обмане, — ладно, бабуль, мне пора.

Брюнетка быстро выбежала из дома, постепенно замедляя шаг. Холодные и колючие снежинки падали на лицо, щекоча её щеки. Она не понимала, что сейчас двигало ей, когда она вместо занятия по сольфеджио бежала по сугробам с набитой продуктами сумкой, дабы накормить нового нагловатого друга. И ей хотелось хоть на минуту задуматься о мотиве своего поступка, но вдруг она уже стояла на пороге соседского дома.

— Ты такая странная, — Пчёла бессменно улыбнулся, приглашая жестом девушку в дом, — бегаешь всё куда-то.

— Лучше продукты разбери, шутник, — Сурикова скромно улыбнулась, протягивая собеседнику сумку.

— Какая щедрость, — Витя демонстративно изобразил удивление, выкладывая продукты на стол, — Боже, милая барышня, и как мне вас благодарить?

— Ну, можешь почистить картошку и помочь мне сварить борщ, — рассмеялась Оля, — а вообще, давай показывай, где у вас тут кастрюли.

Пчёлкин лишь растерянно пожал плечами, ведь с момента отъезда Царёвых за границу тут никто ничего не готовил. Ребята всегда ограничивались нарезками или лёгкими салатами, как закуской к спиртному. Его взгляд сейчас то и дело блуждал по лицу Суриковой в поисках ответа на её вопрос, но с каждой секундой мысли о кастрюлях и борще уходили куда-то на задворки сознания. Дышать размеренно наедине с ней ему становилось предательски труднее, и парень, сделав шаг назад, вновь потёр ладонями лицо, словно отгоняя от себя дурные мысли.

— Да ладно, что ты задумался, — Оля рассмеялась так звонко, будто читала все его мысли, — я и так знаю, что вы тут ничем, кроме алкоголя, и не питаетесь. Сама поищу, — она наклонилась к нижнему ящику около плиты, перебирая уже довольно запылившуюся посуду.

Ах да, что там надо? Правильно, почистить картошку. Пчёла всеми силами пытался переключить своё внимание на овощи, которые Оля, между прочим, для него же и принесла. Не сказать, что он никогда не готовил, но и частыми эти порывы помочь маме или бабушке с его стороны было не назвать.

— И вовсе неправда, — Витя состроил обиженное лицо, усердно очищая ножом овощ.

— Что неправда? — Сурикова в удивлении приподняла бровь.

— Мы далеко не одним алкоголем питаемся, — рассмеялся Пчёлкин, — и всё-таки, с чего такой порыв не бросить меня умирать с голоду, а?

С чего. Такой. Порыв. Хотелось бы ей самой знать ответ на этот вопрос. Сердце пропустило удар, когда она поймала на себе его внимательный взгляд голубых глаз. Каждый раз под таким взглядом девушке становилось настолько неловко, будто он видит её насквозь.

— А ты связан с криминалом, да? — проигнорировала его вопрос Оля.

— Обижаешь, — Пчёла вновь внимательно посмотрел на собеседницу, — по-моему, я не похож на бандита.

— А по-моему, если бы тебя никто не искал, ты мог бы сам выйти в магазин и купить хотя бы чай, — Сурикова говорила утвердительно, будто сказанная ей информация являлась неоспоримым фактом.

Витя задумчиво почесал лоб, смахивая упавшие на него волосы. Ведь занимаясь явным по сути воровством и вымогательством, ни Витя, ни Космос не считали себя бандитами, как и отрицательными персонажами в принципе. И сейчас, услышав такое определение в свой адрес, где-то в глубине души он почувствовал… укол совести?

— Бывает так, что ты просто оказываешься не в то время и не в том месте, — тихо проговорил Пчёла, продолжая ковырять глазки у картошки.

— Так, ладно! — Оля выхватила у парня нож и картошку. — Ты уже два часа её ковыряешь. Дай я сама, так быстрее будет.

Однако, быстрее не получалось и у самой Суриковой. От анекдотов, что рассказывал ей Пчёла уже больше часа, болел живот, и безостановочный смех явно не добавлял скорости процессу готовки. Её сейчас даже совсем не волновало, что за окном уже давно стемнело, а домой с занятий и от подружек она никогда не возвращалась позже шести.

— И всё-таки, давай я помогу, — предложил Пчёла, обратив внимание на давно закипевшее мясо, — вместе будет быстрее.

— С тобой-то быстрее, как же, — недоверчиво хмыкнула девушка, — хотя ладно, на вот, свёклу почисть, — она протянула парню два внушительных размера с бабушкиного огорода овоща.

И Витя вновь, прилагая все свои усилия, принялся орудовать ножом.

— О, а хочешь анекдот про свёклу? — Пчёла вновь фирменно ухмыльнулся, подкидывая в руке овощ. — Значит, говорит жена мужу: купи по дороге домой картошки! Муж задумался, и отвечает: но я же вчера покупал! Она что, уже вся испортилась?!

— Ну и что смешного? — Сурикова сделала серьёзное лицо, пытаясь хоть на минуту перестать хохотать. — Причём тут свёкла вообще то, что муж глупый?

— А то, что жена отвечает: не испортилась, просто она вся — свёкла! Сходи ещё раз, — и он буквально согнулся пополам со смеху, даже не заметив, как при взмахе рукой оставил на щеке Оли ярко-малиновый след от свёклы, — блин, прости! Сейчас я всё вытру! — и он судорожно начал тереть щёку девушки полотенцем.

С каждым движением руки по щеке он всё больше вглядывался в её зелёные глаза, что находились сейчас в предельной близости от его, а её нежное дыхание стаей мурашек разбегалось от кончиков пальцев по всему телу. И эти розовые тонкие губы. Такая аккуратная линия… каждый раз, останавливая свой взгляд на них, Пчёлкин терял любую возможность дышать. Витя нервно сглотнул, до боли закусив губу, и полотенце моментально устремилось на пол. Он слегка коснулся лёгким поглаживанием пальцев её нижней губы, и это стало последней каплей в чаше его терпения. Его губы обрушились на её в этот же миг, и он наконец глубоко выдохнул, притягивая девушку левой рукой за талию ближе к себе.

Её руки сомкнулись на его шее сразу же, и Сурикова, поддавшись новому и неизвестному ей до сего момента чувству, прикрыла глаза, нежно отвечая его напору. Всё тело дрожало, а пальцы судорожно зарывались в копне золотистых волос, не разрывая контакта, словно это было как глоток свежего воздуха — так необходимо им обоим. И кто знает, сколько времени так прошло, когда Оля вдруг отстранилась, прикрывая губы ладонью и стыдливо пряча взгляд. Всё говорило сейчас о неловкости её положения: осознав произошедшее, она смутилась.

— Ну ты чего, всё хорошо, — Пчёлкин вновь приобнял её, притягивая к себе, — а ещё ты безумно красивая, ты знаешь это? — он улыбнулся, поглаживая девушку по прядям каштановых волос.

Оля подняла на парня полный смятения взгляд. Мысли в её голове путались, гудением отдавая в висках. Никто и никогда ей ещё не говорил таких слов.

— Ладно, Вить, давай готовить… — еле слышно пробормотала Сурикова, всё ещё пытаясь прийти в себя.

Пчёла не стал возражать, сделав шаг назад. Она не понимала, что именно чувствует: он видел это. Боится эдакой неправильности своих ощущений, что ли…

— Ну вот, всё готово, — в очередной раз помешав половником борщ, заключила Оля, — мне пора, меня бабушка ждёт.

— Подожди, — уже в коридоре парень взял её за руку, развернув к себе. Лёгким касанием губ поцелуй остался на её щеке, — увидимся завтра.

И это был не вопрос. Он знал, что они встретятся завтра. И она это тоже знала. А ещё ты безумно красивая, ты знаешь это? Этот вопрос звонко звучал в её голове, вызывая глупую, но такую искреннюю улыбку… Оля подошла к своим воротам и неспешно закуталась в шарф, оглянувшись ещё раз на соседский дом. А внутри было так тепло и уютно. И в эту минуту она осознала всё, что так долго пыталась понять: он определённо ей нравится…

Комментарий к Глава 6. Борщ с пампушками

И ещё раз простите за задержку! Мы со средним сыном приболели, поэтому мысли в кучу собрать было сложно:)

Жду ваших отзывов… это случилось!)

Со следующей главы соавтором моей работы становится замечательная Kitty Wickery, которая любит наших героев также сильно, как я:)

Прошу любить и жаловать)

========== Глава 7. Снег, так нежданно, и будто во сне… ==========

— Бежим быстрее, а то Пчёлкин там с голоду опухнет! — крикнул Фил, скользя по большому участку раскатанного льда.

— Хорошо тебе бежать: ты одну сумку несёшь, а я все три, — ворчал Холмогоров, еле успевая плестись за товарищем следом по снегу.

До дачи оставалось ещё около километра, и без машины это расстояние виделось Космосу чудовищно огромным. На время, пока страсти с долгопрудненскими не поутихнут, было решено не светить Линкольн на дорогах и часть пути передвигаться своим ходом. Именно поэтому Холмогоров, как насчитал Фил, сматерился по пути из электрички уже сто пятьдесят шесть раз, а ворчал так, будто он старикашка за семьдесят и никто не уступил ему места в автобусе.

— Ну чё, Кос, где там ключи? — когда подходили к воротам дома, Фил принялся шарить в карманах куртки. В этот момент Холмогоров дёрнул калитку, и она послушно ему поддалась.

— Да, по ходу, Пчёла нифига в изоляции не сидел, — заключил Космос, с такой же лёгкостью открывая входную дверь в дом. — Эй, насекомое! — он по-хозяйски прошёл внутрь, с грохотом кидая пакеты на пол. — Я тебе что сказал? Сидеть и не высовываться! Почему дверь открыта? — распалялся брюнет.

— Соседка ваша заходила, — на удивление спокойным голосом проговорил Пчёлкин, продолжая умиротворённо уплетать борщ, — ящик почтовый, вот, говорит, от счетов ломится…

Холмогоров стоял в полном недоумении, пока его взгляд не остановился на тарелке борща.

— Соседка, говоришь? — Космос вдруг истерично рассмеялся. — Так вот, значит, кто тут тебя подкармливает. А я, кажется, сказал: никаких тёлок! — он демонстративно стукнул кулаком по столу. — Тебя в любой момент долгопрудненские найти могут и чердак снести! Ты понимаешь это? — кажется, его возмущённый крик сотрясал стены.

— Кос, да не ори ты, — взгляд Филатова переметнулся с одного друга на второго, — посмотри-ка, какой он паинька, — он кивнул в сторону Пчёлы, еле сдерживая хохот, — домашним мальчиком стал, ему уже тёлки и борщи варят!

— Ладно, ладно, — Космос встал в позу, как бы давая понять, что он весь внимание, — у тебя хоть с ней было, а? — подмигнул он.

— Было — с кобылой, — отрезал Пчёлкин, не отвлекаясь от еды, — а тёлки на пастбище, — добавил с ухмылкой.

— У-у-у, — присвистывая, протянул Холмогоров, — давай-ка, брат, колись.

Пчёла лишь подпёр лоб ладонью, явно давая понять, что устал от расспросов, но друзья сдаваться не собирались.

— Что, неужто я спор проиграл, а? — выдвинул своё предположение Кос. — Скромная скрипачка таки покорилась твоему прирождённому искусству обольщения? — они с Филом громко рассмеялись.

— Кос, да успокойся ты, — хмыкнул блондин, отодвигая пустую тарелку в сторону, — ничего ни с кем не было, не фантазируй.

— То есть, ты не расскажешь лучшему другу, да? — брюнет изобразил обиду, уперев руки в боки. — Ну ладно-ладно.

— Кос, вот ей-богу, ты такой странный, — Витя старался сохранить невозмутимый вид, — я же тебе говорю, напрямую — не было ничего. Просто пообщались.

Просто пообщались. Просто поцеловались… Он невольно расплылся в улыбке, вспоминая вкус её губ и еле уловимый запах цветочных духов. На миг Пчёла словил себя на мысли: всё, что связано с Олей, он не желал выносить на обсуждение общественности, даже с лучшими друзьями. Впервые в жизни ему захотелось… уйти от некогда любимого разговора?

— Так, ладно, — к счастью, Фил великодушно сменил тему, ставя на стол пакеты с продуктами и выпивкой, — мы сегодня, к сожалению, без девчонок, — он задумчиво почесал затылок, — но зато с поляной!

— Да этому Ромео, по ходу, девки и не нужны, — Холмогоров громко рассмеялся, вытаскивая из пакета три бутылки водки, — у него, Фила, на ближайший месяц скрипачка есть!

— Бля, да хватит уже! — Пчёла раздражённо закатил глаза. — Кос, смени пластинку, в конце-то концов!

— Всё-всё, заканчиваю, — брюнет демонстративно поднял руки вверх, как будто сдаваясь. — Но учти, Пчёлкин! На Новый год тебе не отвертеться, однокурсницы Фила уже с нетерпением ждут!

— Угу, — Витя лишь махнул рукой, понимая, что в очередной раз просить Холмогорова замолчать — идея заведомо провальная.

В кои то веки мысль о компании грудастых спортсменок его действительно… не прельщала? Пчёлкин несколько удивился промелькнувшей мысли, но разлитая по стаканам водка не дала больше времени на раздумья.

Сегодня на столе раскинулась не такая шикарная скатерть-самобранка с закусками, как в прошлый раз, однако хрустящего картофеля и ржаных сухариков оказалось предостаточно. Космос и Фил притащили даже две трехлитровые банки солёных огурцов и помидоров, купленных с лотков у местных пожилых жительниц. Стаканы опустошались один за другим, а музыка из магнитофона вместе с фальшивым пением Холмогорова, наверное, должна была быть слышна даже на соседней улице.

— Ко-о-о-с! — Пчёлкин попытался перекричать распевшегося друга. — Кос, сделай шарманку потише, а! Башка трещит!

Конечно же, головная боль к этой просьбе вряд ли имела отношение, пусть даже и самое отдалённое. Витя ещё сам не понимал, однако всё было предельно просто: он переживал за соседскую девчонку, которой уже однажды так сильно помешала спать их громкая вечеринка.

— Пчёлкин, не будь занудой! — прокричал Космос, продолжая свои странные танцы на диване. — С этой скрипачкой ты становишься похож на ворчливого старикана!

— Да пошёл ты, — бросил он в ответ, хватая со стола пачку сигарет и направляясь к двери.

Пчёлкин и сам не знал, что сподвигло его проснуться в восемь утра. Не смотря на то, что тусовка длилась меньше привычного, они всё равно легли спать за полночь. Солнце только-только взошло, а тяжесть в теле была такой, будто отпахал на родном заводе две смены. Витя выпил залпом огуречный рассол прямо из банки и, совершенно наплевав на неоднократные предупреждения Холмогорова не высовываться, решил, что лучшим решением будет проветриться.

Выйдя на морозный декабрьский воздух, Пчёла неспешно прикурил сигарету, сильно втягивая в лёгкие сизый дым. Взгляд невольно остановился на окне соседского дома, где отчётливо мелькал столь знакомый ему силуэт: Сурикова суетилась, собираясь на занятия. Каштановая прядь выбилась из густой копны волос, изящно спадая на лицо. Где-то в области живота тепло защекотало, и Пчёлкин затянулся сигаретой ещё глубже. Наблюдать в окно за девушкой было так не похоже на него, что на секунду он даже сам испугался собственных мыслей.

Она такая красивая. Собирается куда-то. Хотя, куда-куда? Явно в своё училище. Такая ответственная же, не прогуливает… Почти не прогуливает. А сейчас, видимо, опаздывает, нервничает. А как соблазнительно закусила губу, задумавшись, что же ещё забыла положить в сумку. Чёрт, Пчёлкин, о чём ты думаешь, в конце-то концов?

Витя нервно тряхнул головой, резко выбросив дотлевший бычок в снег, и в ту же секунду замер, как вкопанный: фигура Суриковой уже приближалась к воротам.

— Как это мило, — так искренне улыбнулась Оля, увидев у ворот нового соседа, — а мы, вроде, о встрече не договаривались.

— А меня не зовут, я сам прихожу, — хмыкнул Пчёлкин, чуть склонив голову вбок. — И как вы на эту учёбу так рано встаёте, а?

— И с чего ты взял, что я иду на учёбу? — девушка приняла заинтересованную позу, сложив на груди руки.

— Видел, как ты сумку учебниками набиваешь, — выпалил он, ковыряя ногой снег.

— Ммм, — губы Суриковой тронула едва заметная ухмылка, — значит, ты шпионишь за мной? — в эту же минуту шатенка смахнула с забора снег и, звонко засмеявшись, кинула его Пчёле за шиворот.

— Эй, ничего это я не шпионю, — Витя состроил обиженную мину, стряхивая с воротника снег, — это у тебя, вообще-то, стол напротив окна стоит! — с этими словами он слепил большой круглый снежок и бросил его в собеседницу.

Они сами не заметили, как эта игра превратилась в откровенное валяние на снегу. Пчёлкин замер, когда они, наконец, перестали неистово смеяться, и осознал, что уже минут пять нависает над лежащей в сугробе девушкой, в паре сантиметров от её глаз и губ. Полежать бы так ещё часик… или два? От этой близости губ, что манили его сильнее любого магнита, кровь изо всей силы прилила к вискам, отдавая в ушах сильным стуком. Своей щекой он явственно ощущал сбивчивое дыхание Суриковой, и это сводило с ума. Она была настолько близко, совсем рядом и так разгорячена безобидной детской игрой, что внутри всё аж сжималось.

Ещё секунда, и он, не раздумывая, целует эти самые губы. Со всей страстью, с таким напором, что, кажется, весь снег под ними должен буквально таять и плавиться. И Оля, не задумываясь, отвечает взаимностью, в наслаждении прикрывая глаза…

— Вить, ну всё, — тихо прошептала Сурикова, отрываясь от его мягких губ, — я же опаздываю в училище.

— А ты не ходи, — с ехидной улыбкой ответил Пчёла, всё-таки заставив себя подняться.

— Ну конечно, тебе легко говорить, — Оля улыбнулась, отряхивая пальто от прилипшего к нему снега. — Давай вечером увидимся?

— Давай, — Витя улыбнулся в ответ, уже собравшись развернуться в сторону дома. — Хотя, стой, подожди, — он взял её за рукав, пристально глядя в зелёные глаза.

— Ну что ещё? — девушка томно вздохнула, понимая, что на первые две электрички в Москву она уже опоздала.

— У тебя снежинка, — он аккуратно коснулся её правого века кончиками пальцев, — вот здесь.

Сурикова недоверчиво склонила голову набок, но не успела даже моргнуть, как нежные губы Вити вновь поцеловали её. На этот раз уже осторожно, ласково. От таких прикосновений всё трепетало внутри, и так хотелось продлить момент. Да и чёрт с ней, с этой парой по гармонии. Она притянула парня ещё ближе за плечи, отвечая беспрекословной взаимностью.

Остановиться и отпустить девушку Пчёла не мог: это было выше всяких сил. Её губы, такие податливые, с лёгким привкусом клубничного блеска; едва уловимый запах цветочных духов — всё это кружило ему голову. Оля слегка прикусила его губу, давая понять, что пора остановиться.

— Всё, Вить, я побегу, — она невесомо чмокнула парня в щёчку, — до вечера.

— Удачи тебе, — тихо прошептал ей вслед Пчёла, так и оставшись стоять посреди дороги, расплываясь в глупой детской улыбке.

Елизавета Андреевна всегда провожала внучку взглядом, поливая стоявшие на подоконнике цветы. И теперь она уже с полчаса стояла неподвижно, буквально оцепенев с лейкой в руках.

— Ох, Олюшка, и тяжело же тебе будет… — тихо пробормотала женщина себе под нос, неодобрительно покачав головой.

Комментарий к Глава 7. Снег, так нежданно, и будто во сне…

Наивысшая благодарность моему новому соавтору: Кит, ты моё вдохновение, и в прямом смысле душа этой работы❤️ Так круто быть на одной волне и на 100% единомышленниками!

Мы очень ждём ваших отзывов, не стесняйтесь, ведь отзыв-лучшая мотивация и вдохновение:)

========== Глава 8. Подожди (не)долго ==========

Сидя на истории музыки, Сурикова никак не могла сосредоточиться: некогда любимый предмет сейчас казался невыносимо скучным. Девушка сидела за партой, оперевшись головой о левую ладонь, закусив колпачок ручки, и невидящим взглядом смотрела сквозь доску и бурно что-то объясняющего около неё профессора.

Да, он тусовщик и хулиган, он что-то от меня скрывает и явно не в чистых делах замешан… Так быть не должно, это неправильно… Но он такой… Такой… Девушка расплылась в широкой улыбке, вспомнив добродушный взгляд Витиных прозрачно-голубых глаз и нагловатую весёлую ухмылочку. Какое утро он устроил ей сегодня… Пусть улицу сковал декабрьский мороз, им было тепло. Даже жарко. Такого прежде не бывало… Не сказать, чтобы в училище Оля Сурикова не пользовалась популярностью — ухажёров у неё всегда хватало. Многие студенты были тайно увлечены строгой красивой девушкой с длинной каштановой косой. А длинноволосый брюнет Виталик даже рискнул несколько раз пригласить её на свидание. Однако таких эмоций, как Витя Пчёлкин, у Оли никому вызвать так и не удалось.

— Сурикова! — судя по надрывному тону, профессор звал её явно не в первый раз. — Ольга, о чём вы там мечтаете?!

— А? — девушка перевела растерянный взгляд на преподавателя. — Простите, Фёдор Маркович, я задумалась.

— Надеюсь, сейчас вы задумаетесь над моей лекцией, — хмуро ответил мужчина. — У вас экзамен через три дня.

Экзамен. И когда я не сдавала этих экзаменов? Впервые в жизни Оля совершенно не волновалась — предмет она знала хорошо. А вот перед глазами вновь предстало сегодняшнее утро и эти губы. Его губы.

— Фёдор Маркович, можно я уйду? — сама от себя не ожидая, выпалила Сурикова.

— Позвольте узнать причину? — профессор приспустил очки на нос, внимательно глядя на студентку.

— Плохо себя чувствую, — быстро соврала Оля, — кажется, заболеваю. — Она демонстративно покашляла, привлекая внимание всей аудитории.

— Что ж, раз плохо, идите, конечно, — Фёдор Маркович неоднозначно покачал головой. — К экзамену, Ольга, пожалуйста, подготовьтесь.

Девушка бежала по лестнице вниз, судорожно считая пролёты. Что это был за бред с болезнью? Она сама испугалась своего поступка. Просто захотелось поскорее домой. Поскорее обнять. Поскорее поцеловать. Вдохнуть его запах и зарыться рукой в волосах. Так тепло, так нежно…

Пчёла прошёлся по просёлочной дороге, на которой расстался с Олей, ещё раз пять туда-обратно, выкурив три сигареты подряд, пока не решился-таки вернуться в дом.

— Какие люди, — Холмогоров, уже стоявший в дверях с самым что ни на есть серьёзным видом, даже напугал его. — А я-то думаю, где же мой друг, которому было велено не высовываться? — он скрестил на груди руки и опёрся головой о дверной косяк, явно дав понять, что от ответа Пчёле не уйти.

— Курить выходил, — недовольно буркнул Витя, попытавшись проскользнуть вовнутрь, но суровый приятель рукой перекрыл ему дорогу.

— Ага, и заодно решил снег во всём посёлке почистить, да? — издевательски хихикнул Космос. — Пчёлкин, он у тебя даже на ушах.

— Блять, Кос, ты как ревнивая жена, — тот демонстративно закатил глаза, прижавшись спиной к входной двери. — Вот скажи, чё ты доёбываешься второй день уже, а?

— Пчёла, твою мать! — рыкнул Холмогоров, ударив кулаком по стене. — Долгопрудненские тебя ищут. Когда твой чердак начнёт думать о чём-то глобальнее баб, а?

Витя лишь тяжело выдохнул, откинув голову назад. Конечно же, он всё понимал. И что искать будут, и что выходить из дома действительно рискованно. Но как ей об этом сказать? Она не поймёт, нет…

— Космос прав, — спокойным голосом проговорил Филатов, помешивая чай в кружке, — не рискуй, Пчёлкин, затаись. Видит бог, они тебя скоро обнаружат, а если главный найдёт — не уйти живыми. Нам нужен второй ствол, — как должное произнёс он. — Возьми и спрячь, — и положил на стол старенький кольт.

— Пока мы с Филом будем в Москве, у нас есть подстраховка, — Холмогоров вытащил из-за пояса брюк свой тт-шник и покрутил его в руке, после чего демонстративно вытянул руку вперёд. — Тебе тоже надо.

— Не наводи на человека оружие, если не собираешься стрелять, — засмеялся Пчёлкин, шлёпнув Космоса по руке. — Довыпендриваешься.

— В общем, брат, ты нас понял, да? — Фил поставил кружку с чаем на стол и похлопал Витю по плечу. — Мы поедем, дела не ждут.

— Никаких баб, брат, хотя бы неделю, — с долей мольбы в голосе произнёс Космос, — обещаем с Филой тебе на Новый год мега-тусу. А пока это всё опасно, — заключил он, направляясь к выходу.

Елизавета Андреевна спокойно готовила обед за рутинным просмотром концерта камерного оркестра по первой программе, когда услышала звук открывающейся входной двери.

— Олюшка! — женщина с недоумением взглянула на часы. — А что случилось, ты чего так рано?

— Привет, бабуль, — девушка прошла на кухню, мимолётно чмокнув бабушку в сморщенную щёчку. — Да Фёдор Маркович заболел, и последней пары не было.

Ну вот, опять соврала. Прогульщица отвела взгляд в сторону, будто боясь, что бабушка прочтёт всё по глазам.

— Заболел, говоришь, — Елизавета Андреевна недоверчиво повела головой из стороны в сторону. — Ничего не хочешь бабушке рассказать? — она отложила недочищенную луковицу в сторону, давая понять, что готова внимательно слушать.

— Ты о чём, бабуль? — от тревожной мысли о том, что бабушка всё узнала, сердце забилось сильнее. Однако Оля постаралась сохранить невозмутимый вид.

— Да вот, видела тут тебя в окошко утром с одним прохиндеем, — женщина склонила голову набок, ожидая ответа.

— Бабуль, он не такой! — само по себе вырвалось у Оли.

— Не такой, ну конечно, — назидательно проговорила Сурикова-старшая. — Нечего тебе, Олюшка, с хулиганьём всяким водиться. В честь твоего деда зал в консерватории назван, — Елизавета Андреевна перевела дыхание и повысила голос, — а от этого твоего и его компании весь посёлок гремит и плавится!

— Бабуль, Витя, он… — девушка закусила губу, а сердце при мысли о Пчёле невольно пропустило удар. Когда он находился рядом, всё действительно меняло даже звуковую окраску и начинало плавиться и гореть. Только разве это то, о чём бабушка говорит? Оля с готовностью стала на его защиту. — Он не такой. Не «этот» и не хулиганьё, он хороший, бабуль, правда, — выпалила на одном дыхании.

— Ага, видели мы таких хороших по подворотням всяким, — женщина вновь укоризненно покачала головой. — Что ж, поживём — увидим. Олюшка, до Нового года ведь неделя всего, а меня Казанцевы, по традиции, с ними отмечать зовут, — бабушка встала из-за стола, задумчиво пройдясь по кухне.

Чета Казанцевых была известной в консерваторских кругах. Они оба считались выдающимися музыкантами, и Сурикова-старшая, как и её покойный супруг, практически все праздники любила проводить в их обществе.

— Ты же знаешь, как они меня раздражают, бабуль, — Оля демонстративно скривилась. — Езжай, конечно, а я дома останусь.

— Ну как, в Новый год и одна? — на лице Елизаветы Андреевны отразилось некое недоумение.

— Не переживай. Ирку позову, вместе «Голубой огонёк» посмотрим, салатов поедим, — спокойно произнесла девушка, — не первый год же.

— Да уж, — Сурикова-старшая неоднозначно посмотрела на внучку, — как бы только твою Ирку Витей не звали, — она вновь покачала головой.

От одного замечания Елизаветы Андреевны Олю будто ударило током, обдавая жаром всё тело. Она на мгновение замерла, пропуская через себя саму мысль о том, что именно бабушка имела в виду. Девушка попыталась представить себе, как это могло бы быть: тёплая светлая комната, хрустальный звон бокалов с шампанским и глаза напротив, смотрящие на неё с такой лаской и ещё чем-то, чему она не знала названия. Одно стало вдруг совершенно очевидным: это что-то было ей очень приятно, и она хотела этого.

Пчёла долго и задумчиво крутил в руке пистолет, оставленный на столе Валерой. Разборки действительно с каждым месяцем становились всё опаснее, но едва ли кто-то из ребят по-настоящему осознавал это. Он с серьёзным видом прицелился в стену, после чего привычно ухмыльнулся и забросил оружие в первый попавшийся кухонный ящик. История с долгопрудненскими, так усердно разыскивавшими их «бригаду» и, в частности, его самого, порядком действовала на нервы. Нужно было затянуться. Парень вышел на улицу, неспешно прикуривая сигарету. Не рискуй, Пчёлкин, затаись. Слова Фила снова настойчиво зазвучали в голове, побуждая его всё же прислушаться. Пчёла сел на крыльцо у входной двери, рассеянно пуская дым в воздух.

Оля не могла найти себе места, очерчивая комнату шагами по периметру: слишком уж девушка ждала встречи, о которой они с Витей договорились утром. Да и будоражащие фантазии о предстоящем празднике не давали покоя — в том, что Пчёлкин пришёл бы отмечать Новый год к ней, она не сомневалась. Но вот как ему об этом сказать, как предложить? Девушка невольно бросила взгляд в окно и тут же, расплывшись в улыбке, накинула пальто и устремилась к двери.

— Привет, — тихо произнесла она, подойдя к крыльцу соседского дома.

— Привет, Оленька, — парень быстро потушил о снег сигарету и отбросил бычок в сторону. — А можно поинтересоваться, чего это ты так рано? — Витя склонил голову вбок, скрестив на груди руки. — Я так понимаю, ты прогуляла опять. Уже второй раз, — взгляд, мерцающий хитрыми искорками, то и дело бегал по лицу и фигуре гостьи.

— И ничего я не прогуливала, — Оля обиженно надула губы. — Просто препод заболел.

— Ладно-ладно, — Пчёла поднялся со ступенек, сделав шаг к Ольге вплотную, — я тоже очень соскучился.

В эту же минуту он нежно поцеловал её. Девушка доверчиво прильнула к его губам, таким мягким и манящим; тем самым, о которых она мечтала всю пару по истории музыки. Оля отстранилась на мгновение, нежно потёрлась кончиком носа о его нос и втянула в себя запах сигарет, уже ставший родным.

Пчёла глубоко выдохнул: что-то сладко щекотнуло внутри от ощущения этой простой и милой ласки. Что со мной? Почему так приятно, так хорошо? Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди — таким громким был его стук, что отдавал в ушах. Он оторвался от губ девушки, медленно прокладывая дорожку почти невесомых поцелуев по её щеке.

— Ты моя, — едва слышно сказал он где-то в районе её уха, — моя.

Тихий шёпот, рассыпавшийся мурашками по её коже, заставил девушку вздрогнуть и крепче прижаться к его груди. Вокруг кружился в безудержной пляске снег, дул холодный быстрый ветер, начиналась метель. Но кому было до этого дело? Казалось, земля на миг перестала вращаться, а время остановилось.

— Холодно, замёрзнешь, — Пчёлкин взял окоченевшие девичьи ладони в свои, усердно растирая их, будто пытаясь согреть. — Пойдём в дом?

— Пойдём, — Сурикова послушно кивнула и умильно рассмеялась, заходя в дом следом за парнем.

— Чай будешь? — быстро предложил Пчёла, помогая девушке снять пальто.

— Давай я сама, — Оля коротко улыбнулась, проходя в кухню, — где у тебя кружки?

— Там, наверху, — он указал на верхний шкаф над раковиной, неспешно усаживаясь за стол.

Какая же она красивая… Так интересно смотреть, как она хозяйничает с заваркой, насыпает по горстке сахара в каждую кружку, раскладывает по тарелкам наполовину засохшее, но всё равно наверняка вкусное печенье. Последние минут десять Пчёла только об этом и думал, откровенно любуясь оживлённой кухонной вознёй. Такой на ней уютный белый свитер крупной вязки с этим высоким горлом. Она в нём до того домашняя, родная… Одно лишь её присутствие в этих стенах бросало в жар и путало в голове остатки мыслей. Вдруг захотелось быть ближе, прижать её крепче к себе. Он неосознанно потянулся к её руке и привлёк к себе, так что она оказалась у него на коленях, лицом к лицу.

— Ну Вить, а как же чай, — Оля со вздохом поджала губы.

— Потом, — тихо проговорил он. — Ты такая красивая, Оль.

Она посмотрела на него и вдруг рассмеялась счастливым заливистым смехом.

— Ты чего загадочная-то такая? — Пчёла поднял наСурикову полный недоумения взгляд.

— Я тут хотела тебе кое-что сказать, — девушка кокетливо склонила голову набок.

— И что же? — вновь прошептал Пчёлкин в районе её уха.

Новый год, да. Скажи ему. Скажи как-нибудь. Оля сосредоточенно закусила губу, что тут же возымело эффект — Витя наклонился, пытаясь поймать её губы для поцелуя, но она отклонилась назад.

— Погоди, — хихикнула она, — я ещё не сказала.

Он внимательно изучал её взглядом, полным осторожного любопытства и чего-то, ей пока не понятного. Оля прижала зубами кончик языка, подбирая слова.

— Бабушка Новый год к друзьям уезжает встречать, так что я… совсем одна останусь. Ты придёшь встречать восемьдесят девятый со мной?

Пчёла притянул девушку к себе вплотную и некоторое время молчал, но она поняла всё и без слов.

— Приду, — разгорающийся огонь в его взгляде готов был испепелить, кажется, всё вокруг. Он наклонил голову и страстно поцеловал её.

Витя жадно ловил губами каждый её вдох и выдох, практически перекрывая воздух, и Оля без раздумий отвечала взаимностью. Его дыхание, такое горячее и пьянящее, буквально обжигало нежную кожу. Чуть прикусив её нижнюю губу, он углубил поцелуй, запутываясь правой рукой в каштановых волосах, а левой скользнул вниз. Томный вздох сорвался с губ девушки, когда она почувствовала прикосновения тёплой ладони на спине уже под свитером. Новое и совсем незнакомое до сих пор чувство сладко сжималось тугой пружиной где-то внизу живота.

Нараставшая за окном вьюга и гудящий ветер гнули деревья, и в то же мгновение ветка, не выдержавшая непогоды, с треском влетела в окно, заставив стекло задребезжать, а Витю и Олю — оторваться друг от друга.

Рано, пока рано. В затуманенном сознании мелькнула мысль: не здесь и не сейчас. Ей нужно ещё немного времени.

— Вить, меня бабушка ждёт, — переводя дыхание, прошептала Оля.

В его глазах читалось некое огорчение, вперемешку с… мольбой? Девушка видела это, но осознавала: эту грань переходить не время.

— Я буду ждать тебя тридцать первого, — она улыбнулась и едва ощутимо чмокнула парня в щёку, слезая с его колен.

Ну хулиганка… И как вообще прожить целую неделю? Витя рвано выдохнул, запустив руку в волосы.

— Я буду очень ждать, — с лёгкой ухмылкой проговорил он, закрывая за Олей дверь.

Комментарий к Глава 8. Подожди (не)долго

Итак, ловим продолжение!:)

Глава, как в сказке прямо: писалась три дня, и три ночи… За время написания мы с Кит её безумно полюбили:)

Не скупимся на отзывы-они очень дороги для нас!)

========== Глава 9. Новый год к нам мчится ==========

31 декабря 1988-го…

Холмогоров и Филатов были на ногах уже с восьми утра, объезжая ряды магазинов на Кутузовском и скупая к новогоднему столу всё, что только можно: три банки красной икры, разных видов колбасу и копчёное мясо, килограмма два помидоров и огурцов и столько же фруктов, пять ящиков советского шампанского, да по ящику коньяка и водки. Праздник намечался глобальный и, к тому же, в компании крайне важных людей. К обеду с покупками было наконец покончено и серый Линкольн, украшенный аэрографией, мчался по Дмитровскому шоссе в сторону посёлка Трудовая.

Пчёла был словно на иголках: уже битый час он мучился у зеркала, пытаясь зализать непослушно спадающие на лоб волосы. Все эти прихорашивания, конечно, были ему совершенно не свойственны, но томительное ожидание вечерней встречи не давало расслабиться ни на минуту. Бедняга уже перевернул вверх дном шкаф с одеждой, что хранилась у него на даче, и на лице отразилось некое огорчение: все эти майки, спортивные кофты, растянутые толстовки и свитера явно не подходили для такого важного дня в его жизни.

— Давай, Фила, заноси быстрее, — весёлый бас Космоса заполнил коридор вслед за звуком открывшейся двери. — Пчёла! Ты чё, твою мать, дрыхнешь ещё, что ли? — парень прошёл внутрь, бегающим взглядом ища друга.

— Да нет, Кос, ты погляди, — Фил с грохотом бросил пакеты на пол, кивая Холмогорову в сторону большой комнаты. — У него явно сегодня другие планы.

Ребята одновременно посмотрели на разбросанные вокруг дивана вещи, а затем на Витю, стоявшего с совершенно потерянным видом, и дружно расхохотались.

— Уборку решил затеять? — сын профессора астрофизики буквально сложился пополам от смеха.

— Блять, Кос, иди нахер, — огрызнулся Пчёла, забрасывая одежду в шкаф бесформенной кучей.

— Да ладно, Вить, какая муха тебя укусила? — доброжелательно поинтересовался Фил, пытаясь сгладить ситуацию.

— Вот вы мне друзья? — Пчёлкин сложил на груди руки. Вопрос, вообщем-то, был риторическим. — Или только ржать умеете?

— Да друзья, конечно, — слегка обеспокоенный вид товарища Космоса даже насторожил. — А чё случилось-то?

— Сгоняй тогда к моей маме домой и привези что-нибудь приличное напялить, — парень просяще тронул друга за плечо, — ну, рубашку там, например.

Космос и Валера переглянулись, после чего снова разразились приступом безудержного веселья.

— Прости, брат, — еле сдерживая смех, пробурчал Фил. — У тебя свидание тут, или как?

— Да ну нафиг! — Холмогоров буквально просветлел. — Со скрипачкой?

Витя лишь облокотился спиной о шкаф, вымученно закатив глаза. Конечно, им любопытно, они же с живого не слезут, пока не расскажешь, твою мать.

— Да, с ней, — он тяжело вздохнул. — Ну так что?

— Пчёлкин, учти два фактора, — Космос сделал два шага в сторону окна, после чего развернулся в обратную сторону, — первый — ей шестнадцать лет; второй — её бабуля тебя закопает, если узнает, — он слегка присвистнул. — Предок с Царёвыми всю жизнь дружит; я эту дачу, как и скрипачку твою, с рождения вижу.

— Шестнадцать — это уже нормально, — снова рассмеялся Фил, — уже можно!

— Вы точно идиоты, — не выдержав очередных подколов, Витя прыснул.

— Ладно-ладно, — Холмогоров похлопал приятеля по плечу. — Ты помогаешь Филу накрывать поляну, я — еду к твоей маме за одеждой. Нарядим тебя, будешь при всём параде, — ободряюще заключил он.

Оля Сурикова точно так же не могла найти себе места, собирая бабушку в гости к Казанцевым. Елизавета Андреевна была из тех людей, кто возит подарки в огромных количествах, и сейчас ей предстояло помочь с комплектацией целых двух сумок. Чего там только не было: от фруктов и конфет до парфюма, галстуков и настоящего грузинского вина.

— Ладно, Олюшка, такси уже ждёт, — женщина ласково поцеловала внучку в лоб, застёгивая последнюю сумку. — Надеюсь, тебе скучно-то не будет.

— Не будет, бабуль, иди, — Оля выдавила из себя неопределённую улыбку, напряжённо прислушиваясь к учащащённому биению сердца. — Хорошо отдохните там.

— Вернусь второго утром, — Сурикова-старшая положила руку на плечо девушки. — С наступающим, Олюшка.

— С наступающим, бабуль, — тихо отозвалась та.

Закрыв за Елизаветой Андреевной дверь, Оля прижалась к ней спиной и выдохнула с долей некоторого… облегчения? Надеюсь, тебе скучно-то не будет. Слова бабушки эхом раздались в сознании, вызывая на этот раз широкую и совершенно счастливую улыбку на лице. Скоро, очень скоро его увижу. И как с ним может быть скучно? Сердце забилось в совсем уже бешеном ритме, а в животе, отдаваясь сладостными покалываниями, лихорадочно закружились бабочки.

Девушка с упорством взялась за приготовления: передвинула круглый стол на высоких ножках из кухни в гостиную, постелила на него белую кружевную скатерть. На большое блюдо ловко разложила мандарины, виноград и бананы. Рядом красовался большой салатник с оливье, два хрустальных бокала и бутылка «Советского». Завершив сервировку расставлением тарелок и приборов, Оля загадочно улыбнулась и, покружившись, словно под неслышную музыку, впорхнула в свою комнату: предстояло уже решить, во что наряжаться.

Линкольн Холмогорова домчался до Бирюлёво буквально за сорок минут, даже не смотря на расстояние в почти восемьдесят километров — Космос был из тех, кто до одури обожал полихачить. Родители Пчёлы жили в невзрачной серой башне-шестнадцатиэтажке на Булатниковской улице. Точнее, когда-то он и сам там жил — в последние года два после школы родители могли видеть блудного сына дома от силы пару-тройку раз в месяц.

Космос невольно оглянулся вокруг себя: детская площадка со сломанными качелями, жёлтый детский садик, разрисованные гаражи. Родной район, в котором парень не обитал лет с четырнадцати, вдруг невольно напомнил о детстве, в котором не было ни пистолетов, ни стрел, ни проблем. Юный Кос вместе с оторвой Пчёлой, скромным Беловым и рассудительным крепким Филом лазали по этим гаражам, играя в разбойников. Какая ирония…

Космос быстро поднялся на двенадцатый этаж. В школьные годы он проводил в гостях у Пчёлкина немало времени, поэтому вспомнить этаж и квартиру не составило никаких проблем. Он легонько постучал в дверь.

— Ой, Космос, проходи, — светловолосая женщина открыла дверь и сразу простодушно заулыбалась.

— Здрасьте, тёть Ир, — широко улыбнулся он в ответ. — С Витькой всё нормально, но он ещё немного на даче поживёт, — выпалил на одном дыхании.

— Ой, Космос, чем-то неладным вы занимаетесь… — с грустью вздохнув, покачала головой хозяйка.

— Да бросьте, тёть Ир, ничего противозаконного, — сын астрофизика махнул рукой. — Пчёла одежду просил ему привезти, я пройду? — он вопросительно поднял брови, ожидая разрешения.

— Ну и чего ж он сам не приехал, раз всё законно? — Ирина Дмитриевна пожала плечами. — Доиграетесь вы, ребята, сердце моё чует.

— Не переживайте, — Холмогоров деловито прошагал в комнату Вити, — они с Филом просто поляну накрывают, у нас сегодня бурное веселье планируется!

— Ну и клички у вас дурацкие, — по-доброму засмеялась мать Пчёлы. — Ладно, бери что нужно, а то мы скоро в гости уезжаем, Павел Викторович уже машину греет.

Космос быстро открыл шкаф, сгребая в охапку все рубашки, что висели на вешалках: выбирать времени не было. Свидание, блин. Ну Пчёла, ну придурок. Всё сделает, чтобы спор выиграть. Холмогоров хихикнул собственным мыслям и, наспех попрощавшись с мамой Вити, побежал по лестнице вниз.

— Блять, где этого пропащего черти носят, — ругался Пчёла, закуривая уже третью сигарету подряд.

— Пчёлкин, ну ты представляешь, какое расстояние отсюда до Бирюлёво? — Фил изо всех сил пытался успокоить мельтешащего из стороны в сторону друга. — Ещё и накануне новогодней ночи.

— Интересно, как там мама, — вдруг с долей грусти проговорил парень, замерев на одном месте. — Я ей два месяца даже не звонил.

Хлопок открывшейся входной двери не дал Филу ответить. Холмогоров ввалился в дом, сбрасывая груду рубашек Пчёле в руки. Ребята дружно взбодрились.

— Извините, выбирать времени не было, — хохотнул Космос. — Чё нашёл, то и привёз.

— Ладно, брат, спасибо, — улыбнулся Витя, бросив одежду на диван.

Пчёла прикусил губу, некоторое время размышляя, что же надеть: так тщательно собираться на свидания ему ещё не доводилось, но ради Суриковой выглядеть отчего-то хотелось на все сто. Взгляд молодого человека тут же зацепился за белую рубашку, которую ему приходилось надевать лишь по двум поводам — на выпускной и годовщину свадьбы родителей. Вот, кажется, и пришло время для третьего раза…

Витя ещё долго рассматривал своё отражение в зеркале, закатав рукава рубашки до локтя и расстегнув две верхние пуговицы. Вновь откинув назад волосы, он задумчиво улыбнулся своему отражению.

— Ну всё, жених, можно в ЗАГС, — съехидничал Валера.

— Да иди ты, а, — Пчёлкин махнул на друга рукой, направляясь к входной двери. — С наступающим вас, братва.

— Ты что, даже по рюмке с нами не выпьешь? — нахмурил густые брови Холмогоров.

Пчёла лишь молча стащил со стола банку икры и бутылку «Советского», тут же спрятав лёгкую добычу под куртку.

— Кос, ну ты что, не видишь, — Фил снова захохотал. — Ему там и без нас весело будет. — Хорошо тебе оттянуться, брат, — спортсмен многозначительно подмигнул другу.

Последние два часа перед зеркалом проводила и Оля. Она уже выбрала синее бархатное платье чуть выше колен с открытыми плечами, и теперь поправляла подол, нервно одёргивая его пальцами. Обычно девушка почти не красилась, но сегодня старательно наносила на длинные густые ресницы польскую тушь, подаренную когда-то Казанцевыми. Вот губ коснулся розоватый блеск, а на щёки было нанесено немного пудры.

Они договорились встретиться в десять, и до условленного времени оставалось всего полчаса. Ожидание вместе с волнением сладкими спазмами сжимали всё внутри. Девушку то и дело охватывали опасения: вдруг она сделает что-то не так? Не то скажет, оттолкнёт его? Время тянулось для неё почти бесконечно, и казалось, что полчаса превращались в целые сутки.

Звук шагов у крыльца на мгновение выбил весь воздух из лёгких: казалось, в эту минуту Оля перестала дышать. Девушка молниеносно распахнула дверь, так и не заговорив первой — она словно оцепенела, стоя в проёме.

— Привет, — Пчёла гулко сглотнул, увидев её платье и открытые плечи.

— Привет, заходи, — тихо произнесла Сурикова, отступив в сторону и пропуская его.

Витя неловко покрутил банку икры в руке, после чего быстро протянул её девушке вместе с бутылкой шампанского.

— С наступающим, Оленька, — и склонил голову вбок, улыбнувшись.

В эту же минуту девушка звонко засмеялась: то ли от вида глуповатого «подарка», то ли от волнения. Она скользнула горящим взглядом по гостю, наблюдая, как он с привычной ухмылочкой скидывает с плеч куртку. Пусть и далеко не идеально выглаженная, зато ослепительно-белая рубашка, заправленная в джинсы, с небрежно закатанными рукавами выглядела на нём непривычно. Но как она ему идёт. Какой он красивый… Он пришёл, и теперь всё будет хорошо. Девушка сделала шаг вперёд, и они сразу же встретились в неспешном трепетном поцелуе. Прикосновения его губ, мягких, с едва уловимым привкусом табака, кружили голову, заставляя на какое-то время выпасть из реального мира.

— Пойдём в комнату, — полушёпотом произнесла Оля.

Витя медленно прошёл за хозяйкой, то и дело бегая по её фигуре глазами: синее бархатное платье так идеально сидело на бёдрах, подчёркивая всю привлекательность её фигуры и открывая взгляду стройные длинные ноги. Он тихо кашлянул, попытавшись прогнать невольно возникший в горле ком.

— Ну садись, чего стоишь, — снова заливисто засмеялась Сурикова.

— Ты такая красивая, — тихо произнёс он, снова окинув её всю нежным восторженным взглядом.

Оля скромно улыбнулась и опустила голову, пытаясь скрыть проступающий на щеках румянец. Она принялась дрожащей рукой раскладывать салат по тарелкам, как вдруг его тёплая ладонь накрыла её запястье, посылая импульсы тока по всему телу. Пчёлкин пристально смотрел ей в лицо; где-то в глубине его глаз плескались искорки, будто хитрые чертята плясали.

— Шампанское откроешь? — кокетливо спросила Сурикова, не сводя с парня взгляда, полного ожидания.

Пчёла молча кивнул, еле-еле заставив себя отвести глаза. Пробка со свистом вылетела из бутылки, устремившись в потолок.

— Урра-а-а! — восторженно вскрикнула Оля, громко хлопая в ладоши.

Парень быстро разлил по бокалам игристый напиток, с улыбкой протянув один Суриковой.

— За уходящий восемьдесят восьмой, — она подняла бокал, — он подарил мне тебя.

— А мне — тебя, моя Оленька, — Витя снова смотрел на неё в упор, буквально прожигая долгим взглядом.

Девушка сделала первый глоток и медленно облизала губы, смахивая языком капли сладковатого напитка. Это не прошло мимо внимания Пчёлы — он шумно выдохнул, звонко поставив бокал на стол. Так продолжаться не может. Успокойся, Пчёлкин, отвлекись сейчас же. Однако желание целовать эти самые губы, со всей страстью, до исступления, прижимать её к себе, запутываться в её волосах становилось в эту минуту просто каким-то наваждением. Пчёла потёр лицо ладонями, словно пытаясь смахнуть с себя нахлынувшие мысли. Соберись. Соберись, блин.

— Потанцуй со мной, — тихо выдохнул он, подав собеседнице руку, когда по радио заиграла медленная мелодия.

Девушка неспешно поднялась со стула, принимая предложение. Они вышли в центр комнаты, медленно двигаясь в такт музыки. Но этого было мало, хотелось быть ещё ближе… Пчёлкин притянул Сурикову почти вплотную к себе, так, что казалось, она должна была слышать удары его сердца. Правая рука, лежавшая на её спине, невольно скользнула ниже. Оля поёжилась, когда мурашки пробежали по телу: его близость, такая ощутимая, кружила голову покруче любого шампанского. Девушка кожей чувствовала его рваное дыхание где-то возле своей шеи; хрупкая рука невольно дрогнула, спустившись с его плеча к груди. Витя до боли закусил губу, прижимая девушку ещё сильнее к себе, хоть и казалось, что сильнее уже просто невозможно…

— Я хочу тебя, — дрожащим шёпотом произнёс он, — пипец как, Оль, ты меня с ума сводишь.

Оля вскинула взгляд на парня — его глаза явно потемнели на пару оттенков сразу. Бешеный стук Витиного сердца ощущался под ладонью, покоившейся у него на груди. Девушка прикрыла глаза, и страстный поцелуй в тот же момент захлестнул их с головой. Его руки блуждали по её талии, её — с силой вцепились в его плечи. Пчёла ненадолго отстранился, прервав поцелуй, и в ту же минуту влажные горячие прикосновения снова отозвались дрожью от щеки к шее. Сладкий спазм сковал низ живота, и с губ Оли сорвался первый тихий стон.

— Моя, — поцелуи всё не прекращались, лишь перемещаясь по шее к плечу и обратно, — моя, моя, — тихо шептал он между ними.

Этот сводящий с ума возбуждённый шёпот выбивал всю почву из-под ног девушки, и они совершенно ослабли. Пчёла легко подхватил её за талию понёс в спальню. Уже там он опустил её на кровать и сам лёг рядом. Пальцы умело расправились с молнией на Олином платье, и тёмно-синяя бархатная ткань плавно стекла вниз к её ногам, обнажая девичье тело в одном белье, кружевном и тонком, как паутинка. Она всё пыталась дрожащими руками одолеть пуговицы, но те поддавались слабо; тогда, боясь хоть на секунду расстаться с Олиными губами, Пчёла сам торопливо сбросил с себя рубашку и небрежно откинул за ненужностью в дальний угол комнаты.

Он и сам толком не помнил, как избавил Олю от остатков одежды, и девушка осталась перед ним открытой и совершенно беззащитной. Она смотрела на него смело и откровенно, с долей неугасаемого любопытства и ожидания.

— Вить, я хотела попросить… — голос слегка дрогнул, — только аккуратнее, ладно?

На секунду Пчёлкина охватило некоторое… волнение? Узнавать, что он первый у девчонки, было не ново — когда-то он даже чувствовал себя от этого чуть ли не героем. Только не в этот раз — причинить Оле хоть малейшую боль никак не хотелось.

— Я всё понимаю, — прошептал Пчёла, опаляя дыханием нежную кожу на её щеке, — всё будет хорошо.

Он отстранился всего на пару минут, чтобы практически одним рывком стянуть уцелевшую в этом любовном вихре одежду. Сейчас она была абсолютно не нужной. Всё это время Сурикова не сводила внимательного взгляда с его тела, исподтишка с затаённым интересом наблюдая, как он возится, подготавливая себя. Оля задумчиво прикусила губу, а в зелёных глазах блеснули задорные азартные огоньки.

Вновь горячий страстный поцелуй обрушился на них, и правая рука Вити неспешно двинулась выше по гладкой внутренней стороне её бедра, заставляя Олю ещё раз отрывисто простонать. Он наклонился совсем низко и поцеловал её, долго и глубоко, одновременно и отвлекая от самого главного, и вовлекая в этот процесс.

Оля приоткрыла глаза, прислушавшись к собственным ощущениям: она не испытывала ни боли, ни тяжести — одним словом, ничего из тех ужасов, о которых ей приходилось украдкой слышать раньше. Лишь несколько непривычное чувство заполненности и дробный стук своего сердца.

Пчёла сомкнул веки, пытаясь перевести дыхание, что буквально замирало в эти секунды. Так узко. Так влажно. Так горячо. Всё это сводило с ума настолько, что сердце грохотало где-то в ушах, а на коже проступила испарина. Осторожнее, Пчёлкин. Не спеши. Не сделай больно… Витя стиснул зубы и сделал ещё одно плавное движение вперёд. Он внимательно посмотрел в хорошо изученные за это время зелёные глаза — в них не было ничего похожего на страх или неприязнь. Сурикова встретила его взгляд с безграничным доверием, как будто в эту секунду на свете не было более близких друг другу людей, чем они.

С каждым движением, с каждым её рваным выдохом в преддверии такого отчаянного удовольствия внутри разгорался пожар. Поняв, что девушке тоже хорошо, Пчёлкин постепенно ускорился.

— Всё хорошо? — еле слышно, на выдохе произнёс Витя, но ответа не последовало.

Оля лишь в наслаждении закрыла глаза, прильнула к его губам и слегка прикусив нижнюю, подаваясь навстречу, сжимая его крепче. И, не в силах сдерживаться, Пчёлкин зажмурился, в последний раз толкнулся в неё, чувствуя, как кровь стучит в висках и в глазах взрываются фейерверки. Её тело почти сразу же ответило ему сладкой дрожью. Откуда-то из груди вырвался ещё один стон, на этот раз громкий, будоражащий фантазию. Девушка прижалась к нему изо всех сил, цепляясь за спину и тяжело дыша.

— Ты невероятная, — с придыханием прошептал Пчёла, всё ещё нависая над ней и не решаясь отстраниться, — ты самая лучшая на свете, слышишь?

Оля медленно открыла глаза, внимательно посмотрела на него, почти утопая в голубых омутах. Он такой… Совсем не похож на себя обычного. Настоящий, родной, отдавшийся мне без остатка…

— Это ты самый лучший, — она мягко улыбнулась и притянула Витю к себе, нежно запутываясь руками в его светлых волосах.

Тем временем тройной громкий залп фейерверков за окном напомнил о том, что во владения вступил новый 1989-й год. За окном на тёмном небе расцветали яркие салюты. Вместе с новым годом приходила и новая жизнь.

Комментарий к Глава 9. Новый год к нам мчится

Что ж, глава получилась большая, именно поэтому требовала долгого написания и тщательной редакции:)

Ждём ваших отзывов 🤗

========== Глава 10. Судьбоносный выстрел ==========

Я не самый плохой,

Просто я не святой.

И только с тобой

Я найду покой…

Февраль 1989-го…

Разборки с долгопрудненскими, казалось, поутихли, и на Рижском рынке вот уже полтора месяца всё было спокойно. С дачи Царёвых Пчёла вернулся почти сразу после новогодних праздников. По возвращении ему пришлось долго объяснять маме, почему он не выходил на связь; снова обманывать, что его род занятий не несёт в себе ничего криминального. Вот и сейчас, в единственный выходной его родителей, что трудились в поте лица на родном ЗиЛ-е, сигнализация серого Линкольна уже битый час слышалась аж на двенадцатом этаже.

— Да иду я, — буркнул себе под нос Витя, натянув чёрную растянутую толстовку поверх майки и просунув под пояс джинсов Кольт, без которого теперь не обходилась ни одна поездка на Рижский.

— Опять этот Космос, — покачала головой появившаяся в дверном проёме Ирина Дмитриевна. — Витенька, ну вот куда вы всё время бегаете, а? Пора уже думать, где учиться будете. Холмогоровым-то голод и нищета не страшны, а вот твой отец в любой момент на пенсию пойдёт. Кушать на что-то надо же будет, — женщина тяжело вздохнула, положив руку сыну на плечо.

— Всё нормально, мамочка, — Пчёла невесомо улыбнулся, — на вот, купи что-нибудь себе, ну, платье там, косметику, или что хочешь, — он вытащил из кармана десять слегка смятых сотенных купюр.

— Тысяча рублей… — госпожа Пчёлкина вновь вздохнула, внимательно рассматривая деньги, — мы с отцом и за полгода столько не заработаем. Честно получить столько невозможно, сынок, — она укоризненно покачала головой.

— А я вагоны разгружаю, — ухмыльнулся он и ласково чмокнул Ирину Дмитриевну в щёчку, — всё, мамочка, я убежал.

— Пчёла, твою мать, где тебя черти носят? — вальяжно облокотившийся о капот машины Космос не расставался с сигаретой. — Забыл, что нас Парамон ждёт на собрание?

— Если бы забыл — спал бы ещё, логично? — съязвил Витя, по-хозяйски прикуривая свой «Camel» от сигареты Холмогорова, — Фила где? — добавил нагловато.

— Ждёт нас, так что и за ним заедем, — брюнет сделал ещё одну глубокую затяжку, задумчиво глядя куда-то мимо товарища, — слушай, Пчёлкин, а ты чё как со скрипачкой связался, такой нервный стал, а? — Кос перевёл взгляд на Пчёлу и громко засмеялся, аж поперхнувшись сигаретным дымом. — Суровая бабуля больше не планирует уезжать, да?

Витя лишь закатил глаза, шумно выдохнув через ноздри. Конечно же, он знал, что ребята всегда были и будут искренне рады за него, но эти шуточки порой ужасно раздражали, особенно когда приходились не совсем к месту.

— Кос, вот скажи, — Пчёлкин ухмыльнулся, снова затягиваясь, — ну почему ты такой неисправимый придурок? — он медленно выпустил в воздух сизое облако. — Просто мы с Олей неделю не виделись.

— У-у-у, — присвистывая, протянул Кос, — неделя — это беда, да, — темноволосый хохмач вдруг принялся неистово смеяться. — Ведь когда наша Пчёлка не опыляет прекрасный цветок уже неделю, она начинает жалить всех подряд, да? — Холмогоров продолжал хохотать в голос, за что быстро схлопотал затрещину от товарища.

— Поехали уже, — Витя махнул на друга рукой, забираясь на переднее сидение Линкольна. — Парамон нас из-за твоих приколов ждать не будет.

«Поработали» ребята сегодня быстро: собрали дань с крышуемых ларьков, рэкетнули ещё пару новичков, отдали процент Парамону — и уже в обед были свободны. Светило яркое зимнее солнце. Не смотря на то, что на календаре оставалось зачеркнуть всего несколько февральских дней, было довольно морозно.

— Ладно, братва, я вас покину, — Пчёла восторженно помахал купюрами.

— А тебе не кажется, что ты как-то конкретно на братву подзабил? — с некоторым огорчением спросил Фил.

— А вот это ты, между прочим, обижаешь, — Витя похлопал друга по плечу. — Я вечером в беседку подскочу, и пиво с меня, договор? — он склонил голову вбок, явно ожидая положительного ответа.

— Какая беседка, Пчёлкин! — выкрикнул Кос, закуривая сигарету. — Мы вышли совсем на иной уровень, только вдумайся: имеем долю практически с каждого рижского лотка! — распалялся он, не меняя загадочно-счастливого выражения лица. — Так что едем все на царёвскую дачу вечером! — заключил довольный рэкетир.

— Да-а-а, — протянул Пчёла, ухмыльнувшись, — не то, что Белый там, в армии, не-пойми-кому не-пойми-какой долг отдаёт, — парень засмеялся, сунув руки в карманы куртки.

— В общем, давай, вечером на дачу подтягивайся, — подмигнул другу Валера, подбадривающе стукнув его кулаком по предплечью. — А Белый, видимо, просто ещё не знает, что за два года в стране произошло! — рассмеялся он.

Музыкальное училище, которое в этом году предстояло закончить Оле Суриковой перед поступлением в консерваторию, находилось в самом центре Москвы рядом с метро Маяковская, так что Пчёле пришлось проехать несколько остановок на автобусе, который он так не любил. Внутри всё сжималось и трепетало от ожидания предстоящей встречи; по пути к месту он заскочил в первый цветочный и купил букет простых, но очень нежных розовых гвоздик.

Пчёлкин устроился на скамейке напротив училища, где обычно встречал Сурикову после занятий, и неспешно закурил очередную сигарету. Почему же её всё нет? Охваченный скукой и нетерпением одновременно, парень провожал взглядом стайки девчонок, высматривая свою. Увы, никто из них не был Олей, и Пчёла посылал вслед чужим музыкантшам долгие разочарованные вздохи. Он так увлёкся этим ожиданием, что не заметил, как в толпе студенток мелькнула знакомая фигура. Всего несколько минут — и Оля уже стояла перед ним. Даже одетая в зимнюю коричневую шубку, она уже казалась по-весеннему лёгкой. Щёки раскраснелись и без румян, чуть подведённые зелёные глаза сверкали.

— Привет, Оленька, — Пчёла потянулся к девушке, поцеловал в уголок рта и протянул цветы.

— Привет, — девушка широко улыбнулась, принимая букет. — И какой это такой сегодня праздник?

— Тебя увидел, вот и праздник, — Витя взял её лицо в свои ладони и ещё раз поцеловал, на этот раз дольше, но всё так же ласково. — Пойдём, прогуляемся? — предложил он.

Сурикова кивнула, соглашаясь, и ловко подхватила Пчёлу под руку. Они и сами не знали, куда шли — Оля, как заворожённая, слушала его рассказы о школе и знакомстве с ребятами; Витя — о её детстве, родителях, о том, почему она должна заниматься музыкой. Он внимательно смотрел в её глаза, искренние и глубокие; затем взгляд — совершенно случайно, конечно — скользнул к губам, тронутым розоватым клубничным блеском. Какая она, должно быть, вкусная. Пчёлкин хитровато улыбнулся собственной мысли, резко притянул девушку к себе и крепко поцеловал.

Его губы так страстно, так жадно искали её, что дыхание замирало. И даже не смотря на морозный ветер, что щипал щёки, разгоревшийся внутри обоих пожар обжигал и плавил, казалось, всё вокруг. Едва ли они успели понять, как оказались в безлюдной арке какого-то сталинского дома на Садовой-Каретной. Сурикова только спустя минут десять осознала, что оказалась зажата между каменной стеной и Пчёлкиным.

— Вить, что мы делаем? — тихо выдохнула Оля прямо в его губы, но ответа не последовало.

Пчёла лишь крепче прильнул к девушке, не прерывая поцелуев. Он сам толком не сообразил, как одним движением распахнул её шубку, уже в открытую прижимая Сурикову к себе горячими руками. Одна ладонь слегка сжала ей бедро, вторая пробралась под свитер, рисуя узоры на пояснице. Вихрь мурашек, пробежавших по всему телу, вызывал дрожь, которой откликалось тело девушки на каждое его касание. Через мгновение она страстно отвечала ему тем же — руки, механически нащупав молнию его куртки, моментально рванули её вниз, дрожащие ладони забрались под плотную ткань, беспорядочно касаясь то его спины, то груди. А до боли истерзанные в этом сладострастном порыве губы всё продолжали целовать — отчаянно, сильно, глубоко…

— Ещё чуть-чуть, и мы домой отсюда точно не уедем, — Пчёла на секунду отвлёкся, переводя дыхание.

Оля вскинула на него взгляд: голубые глаза с поволокой страсти — да, теперь она точно знала этому объяснение — внимательно смотрели на неё, буквально испепеляя. Как быстро он заводится. Как же мало нам нужно, чтоб задыхаться от желания совсем не там и не тогда… Сурикова задумчиво прикусила губу, с азартом глядя на Витю. Сама того не зная, она бросила ему вызов. Шуба чуть съехала вниз по плечам, а на шее вспыхнул след влажного поцелуя, заставив первый пронзительный стон вырваться откуда-то из груди.

Пчёла слегка приподнял её свитер, нежно поглаживая девушку по животу и пытаясь прижать теснее к своему разгорячённому телу. Оля, совершенно забывшись, прикрывала глаза, дышала рвано ему в плечо.

— Ты такая горячая, — с хитрой улыбкой проговорил он, — и ещё ты дрожишь.

Сурикова медленно открыла глаза. Ведь правда — они не виделись целую неделю, и даже мороз в минус пять, центр Москвы, пустынный двор и холодная каменная стена её ни капельки не смущали. Рядом с этим странным опасным парнем она становилась другой: открытой, как распахнутая книга. Не было места ни стыду, ни страху; он читал её настоящую, и она не стеснялась этого.

— Ты тоже, — уверенно произнесла она, чуть заметно улыбаясь, — ты тоже дрожишь.

— Как будто с тобой по-другому можно, — прошептал Витя, почти касаясь губами мочки её уха. Оля вздрогнула, и он сильнее прижал её к себе, вновь прижимаясь к её губам отчаянным поцелуем.

Руки безумно блуждали под одеждой, цепляясь за любой участок такой желанной кожи. Оля скользнула ладонью чуть ниже по его животу — и вдруг наткнулась на что-то холодное и железное. Одно движение — и девушка держала в руке самый что ни наесть настоящий пистолет, какой она могла видеть только в кино.

— И что это такое? — Оля повертела в руке Кольт, но Пчёлкин тут же резким движением выхватил его.

— Фил подогнал, — шумно выдохнул он, до сих пор не придя в себя от того, что творилось двумя минутами ранее, — когда я главе долгопрудненских нос сломал, для защиты.

— Ну, про того фраера я помню, от которого ты на даче прятался, — Сурикова так посерьёзнела, что Пчёле на миг стало не по себе, — но вот это, — она вновь указала пальцем на пистолет в его руках, — это уже ни в какие ворота!

— Оль, я… — Пчёлкин не успел договорить.

Девушка оттолкнула его, круто развернулась и быстрым шагом направилась прочь, оставляя его в полной растерянности. Пчёла изо всей силы ударил кулаком по каменной стене, после чего скрылся в противоположном направлении улицы.

Тусовка на царёвской даче уже почти превратилась в балаган, когда Пчёла распахнул калитку и буквально врезался в курящего около неё Фила.

— Прости, брат, — Пчёлкин потёр разбитый кулак, которым случайно «впечатался» в лучшего друга. — Я не обратил на тебя внимание.

— Заметно, — не в меру догадливый спортсмен поднял на товарища слегка обеспокоенный взгляд. — Давай колись, чё стряслось.

— Да Оля, — отмахнулся Пчёла, попытавшись пройти дальше, но Филатов преградил рукой дорогу. — Оля ствол нашла, — пришлось договорить.

— Ох Пчёла, — Фил неоднозначно вздохнул, — а ведь Кос тебя предупреждал, что она правильная, интеллигентная, — парень шумно затянулся, докуривая бычок до фильтра. — Вить, всё равно рано или поздно вскрылось бы. В нашем случае назад дороги нет, — Валера отбросил окурок в снег, притаптывая его ногой.

— А мне что делать? — Пчёла нервно закурил. — Оправдываться, как школьник? Так не собираюсь я.

Громкий рёв тормозов заставил парней невольно отскочить от калитки: на другой стороне дороги стоял «Мерседес» с тонированными стёклами.

— Приехали, — разочарованно протянул Валера.

— Думаешь, это долгопрудненские? — встревоженно спросил Пчёлкин.

— Это тачка Лысого, — констатировал парень, наблюдая, как здоровяк в чёрной кожаной куртке выходит из водительской двери. Следом за ним с пассажирского сидения поднялся и тот темноволосый, которому в начале декабря Пчёлкин так благополучно сломал нос.

Верзилы неспешно заняли «боевую» позицию около своего джипа. Оба были вооружены калашами.

— Лысый, я хочу сделать тесто из этой наглой рожи, — он, как зазомбированный, медленно кивнул в сторону Пчёлы. — Это тот, что разбил мне нос — они шошки Парамона, возомнившие себя мафиози, — пояснил он первому, коего именовали Лысым.

— Слышь, ты, пидарас, — Пчёла сделал шаг вперёд, с силой сжимая за спиной Кольт, — ты чё сейчас сказал?!

Амбалы переглянулись с абсолютно хладнокровным выражением лица.

— С чего решил, что шошки, Длинный? — в голосе Лысого зазвучали стальные нотки.

— А кто они по жизни? — тот, кого назвали Длинным, сделал шаг вперёд. — Хотят бабло рубить, почти все точки под себя подмяли, а ни с кем не делятся, — мужчина сжал кулаки, демонстративно разминая шею. — У нас с Парамоном всё поделено, а они на наши точки залезли.

— Мы нормальные пацаны, — дерзко выкрикнул неожиданно появившийся у ворот Холмогоров. — Парамон нас кроет, но бригада у нас своя, — парень самоуверенно сплюнул, явно настраиваясь на агрессивные разборки. — Ствол убирай, тот, кто с Пчёлой побазарить пришёл, — скомандовал он.

— Опа, ты глянь, какой бригадир, — рассмеялся Лысый, толкая товарища в бок. — Я смотрящий за рэкетом от долгопрудненских, как и ваш Парамон, — а ты со своим… как его, — амбал снова истерично захохотал, — Пчёлой, во! Просто шошка!

В эту же секунду кулак Фила полетел Лысому в переносицу, но Длинный перехватил его и заломил руки за спину. Кос и Пчёла вихрем налетели на противника, повалили на землю и принялись осыпать его голову тумаками.

— Это ты не по понятиям живёшь, упырь, — Пчёлкин поднялся с земли, сплёвывая кровь из разбитой губы, — отпусти Валерку и разговаривай напрямую со мной, ссыкло! — эту фразу он произнёс в лицо Длинному.

— Да я вас моментально нагну, — прошипел Длинный, буквально ломая Филатову правую руку.

Ярость Пчёлкина в данную минуту переполнила чашу его терпения. Внезапно из «Мерседеса» показался ещё один мужчина. Прежде, чем Пчёла успел сообразить, новичок подскочил к Космосу и сжал его руки за спиной, блокируя любое движение. Видя скорчившихся от боли под давлением Длинного и его шестёрки друзей, он крепче сжал пистолет в руке, наводя дуло на голову долгопрудненского авторитета.

— Отпусти моих друзей, или твои мозги растекутся сейчас же, — крикнул Витя, сам от себя не ожидая такой смелости.

— Выстрелишь в Длинного — ты труп, — спокойно произнёс Лысый, наводя Калашникова на оппонента.

Выстрел, ещё один. Лысый упал на снег, открыв огонь, но Пчёлкин успел увернуться. Лужа крови из раненой ноги амбала в секунду обагрила белый снег.

— Идиоты, сваливаем, Лысый ранен! — протараторил Длинный, отбрасывая Фила в сторону и помогая своему товарищу подняться. — Ты ещё пожалеешь, что на свет родился, бригадир, — злобно бросил он в сторону Пчёлы. Долгопрудненские быстро залезли в джип, который тут же, засвистев колёсами, скрылся за горизонтом.

Фил и Кос неспешно поднялись с земли, отряхивая с себя снег и капли крови с лица.

— Спасибо, брат, — Валера сжал кулак, дружески стукнув им Витю по плечу. — Я без ствола — он бы меня прибил, — растерянно произнёс он.

— Спасибо, Фила, это ты маме за жизнь скажешь, — отшутился Холмогоров, — а мы с первого класса вместе, — он положил руки на плечи друзьям.

— И за всё, что мы делаем, мы отвечаем вместе, — подытожил Витя, искренне и довольно улыбнувшись.

Возвращавшаяся из магазина Елизавета Андреевна уже час стояла оцепенев, не в силах двинуться с места.

— Бандюги, — тихо произнесла себе под нос женщина. — Вот такой у нас Витя хороший, Олюшка-Олюшка… — она вздохнула, разочарованно покачав головой.

Комментарий к Глава 10. Судьбоносный выстрел

Ну вот и первый конфликт наших героев…

Очень ждём ваших отзывов:)

========== Глава 11. Не отпущу ==========

Я ждала тебя и жду, уже заранее простив.

Ну объясни же, за что ты

Растопил поцелуями сердце?

Апрель 1989-го…

Весна встретила Советский Союз ярким солнцем, звонким пением птиц и рано сошедшим снегом. В начале апреля температура на градусниках уже перевалила за плюс десять, а зелёные листья вовсю пробивались на ветвях деревьев.

— Пчёлкин, ты меня вообще слышишь? — Фил уже битый час вещал что-то в кухне у товарища, но тот явно его не слышал. — Ау, блин! — рассказчик нервно треснул ладонью по столу.

— Извини, Фила, и так башка трещит, — отмахнулся тот. — Кажется, ты сказал…

— Вот именно — кажется, — перебил Валера, недоверчиво покачав головой. — С тобой что весь месяц происходит вообще?

— Прости, брат, — Витя опёрся лбом о ладонь, — у меня совсем никаких мыслей нет.

— Это из-за Ольги, да? — предположил друг. — Так и не помирились?

— Куда там, — Пчёла механически потянулся за пачкой «Camel», чтобы достать очередную сигарету. — Почему я должен что-то объяснять, если я ничего такого не сделал?

— Ну да, совсем ничего, — усмехнулся Филатов. — Всего-то её интеллигентная бабуля стала свидетелем твоего выстрела в человека! И это после того, как она нашла у тебя ствол, ну-ну.

— Долгопрудненские — не люди, — отрезал Пчёлкин и сильно затянулся, выдыхая густое облако в потолок. — Я защищал своих друзей. Или мне нужно было оставить вас на растерзание этим жирным упырям? — он повысил голос практически до крика.

— Вить, ну ты реально болван? — спортсмен снова хохотнул, постучав себе по лбу. — Это мы с тобой, с Косом знаем: долгопрудненские, не долгопрудненские! А те люди далеки от ваших разборок и понятий, — парень тяжело вздохнул.

— Я ходил к ней трижды, она даже слушать не хочет, — в глазах Вити промелькнула грусть. — Что мне ещё сделать?

— Идти в четвёртый раз, — улыбнулся Фил. — В пятый, в шестой там… если надо.

Пчёла поднял растерянный взгляд на друга. Чего таить, ведь и правда: ни на один день за весь последний месяц он не забывал о Суриковой. Приезжал, стучал в дверь и однажы чуть не вынес оконную раму — но каждый раз натыкался на взгляд суровой бабули и выслушивал порцию оскорблений а-ля «бандюга», «не человек», «отморозок» и угроз в стиле «чтобы духу твоего возле Олюшки не было». А сама Оля тоже так думает? Этого он не знал, и от этого было тяжело. Даже очень.

Он вдруг резко подорвался, кинув что-то неразборчивое Филатову, схватил с полки в прихожей ключи от отцовского «Москвича» и выбежал во двор. Машину Павел Викторович водил редко, поэтому большую часть времени она стояла на стоянке без дела.Пчёлкин быстро завёл мотор, изо всех сил вжал в пол педаль газа, и красный «Москвич» понёсся по проспекту на максимально доступной для него скорости.

Главное — просто увидеть её саму. Интеллигентная. Правильная… Да что бы эти пацаны понимали! Главное, что моя. Пчёла с силой сжал руль, игнорируя дорожную разметку, выжимая из «Москвича» невозможное — стрелка на спидометре достигла крайней отметки и нервно дёргалась, автомобиль летел по шоссе, нарушая все скоростные ограничения. Надо, очень надо. К ней. Даже если захочет оттолкнуть и вырваться, как тогда, что стоит обнять её, прижать крепче и больше не отпускать?

Долгопрудный, Некрасовский… Посёлки за окном пролетали один за другим, пока впереди наконец не показался заветный поворот на Трудовую. Промчавшись несколько узких улиц не снижая скорости, Витя наконец с гулом затормозил у знакомого до боли дома. Одним движением сорвав засов калитки с петель, он быстро преодолел расстояние до входной двери и громко затарабанил по ней кулаком.

— Пчёлкин, тебе жить надоело? — Оля настежь распахнула дверь, показательно скрестив на груди руки и буквально просверливая сердитым взглядом огромную дыру в нежданном госте.

— Да, Сурикова, надоело, — Пчёла принял аналогичную позу, — без тебя надоело.

— Кажется, я тебе всё сказала ещё в марте, — стальные нотки всё ещё звучали в её голосе, и девушка прищурилась, показывая всё бушевавшее в ней негодование.

— А я — нет, — уверенно произнёс парень, облокотившись одной рукой о дверной косяк.

Взгляд невольно скользнул по девичьей фигуре: всё тот же белый махровый халатик, что был на ней в первые дни их знакомства, блестящий кулон-звёздочка на шее… Пчёлкин резко отвёл взгляд в сторону, почувствовав, как сердце начало биться громче.

— Одевайся, пойдём побазарим, — выпалил он на выдохе.

— Базарить — это ты со своими друзьями-шпаной будешь, — фыркнула Сурикова, продолжая сверлить собеседника строгим взглядом, — уходи.

Девушка попыталась захлопнуть перед ним дверь, но Витя силой удержал её и прорвался в дом, прижав дверь спиной.

— Олюшка, а что происходит? — послышался голос спускавшейся по лестнице Елизаветы Андреевны. — Кто там?

— Ирка за тетрадями зашла, ба, — сама не поняв зачем, соврала Оля. На лице Пчёлкина моментально обозначилась такая привычная ухмылочка.

Сурикова показала парню кулак в знак того, что ему сейчас лучше помолчать и не сообщать о своём присутствии бабушке. Она поспешно натянула джинсы и свитер, накинула ветровку и, вытолкнув Витю за дверь, заперла её снаружи.

— Я тебя ненавижу, — выпалила девушка, стоило им оказаться на улице. — Бабуля вообще больше не должна тебя видеть, никогда, слышишь? — буквально прошипела она.

— Ага, — самодовольно улыбнулся Пчёла, — но ты всё равно пойдёшь со мной. Ты же не оставишь несчастную Ирку без тетрадей?

— Да уж, придётся, — Оля сделала два быстрых шага в сторону калитки. — Говори быстрее, и я пойду.

— Садись, поехали, — Витя открыл пассажирскую дверь «Москвича», жестом приглашая девушку сесть.

— Я чего-то не понимаю, — Сурикова неоднозначно посмотрела на парня, — это ещё что за драндулет? Ты, кажется, хотел что-то сказать? — она вновь скрестила на груди руки, не теряя неприступного вида.

И даже когда злится, она такая красивая… Сердце невольно пропустило удар, когда Пчёлкин осознал, что уже пару минут не сводит с девушки глаз. Не хотелось выяснять отношения. Хотелось крепко прижать её к себе и целовать, сильно-сильно, так, чтобы губы болели, чтобы воздух один на двоих…

— Нет, ну ладно, мы можем поговорить и здесь, — Витя кивнул в сторону окна Елизаветы Андреевны. — Бабуля узнает, что порядочная внучка снова ей соврала, с бандюгами разговаривает. Ай, как нехорошо, — он снова ухмыльнулся, склонив голову набок.

— Врать — больше твоя прерогатива! — Оля продолжала сурово смотреть Пчёле прямо в глаза, и от этого взгляда ему становилось не по себе. — Ты же у нас врёшь, что пистолет для защиты, а сам стреляешь в людей; ты же врёшь, что ни от кого не скрываешься, а самого ищут люди с автоматами; ты же врёшь… — она отчаянно распалялась, выплёскивая всю накопившуюся обиду. — И вообще, Пчёлкин, как хорошо, что мы расстались! Ты и твои пацаны, вы просто…

Пчёла не дал ей договорить, моментально сократив разделявшее их расстояние и прижав к себе так крепко, что оба едва ли могли вдохнуть. Без всяких раздумий он поцеловал её — крепко, долго, каждым движением губ как бы подтверждая своё неопровержимое на неё право. И Оля, даже не сопротивляясь, ответчала взаимностью, обвив руками его шею.

— Кто? — хитро ухмыляясь и почти не отрываясь от Олиных губ, спросил Пчёла. — Кто — я и мои пацаны, а?

— Ты хочешь поговорить об этом здесь? — она подняла на парня лукавый взгляд. — А если бабушка узнает, что внучка с бандюгами разговаривает? — передразнила, внимательно глядя в его голубые глаза.

В ответ на это он опять потянулся к её губам. На этот раз поцелуй получился коротким, дразнящим. Пчёла отстранился, снова настойчиво указав девушке на пассажирскую дверь автомобиля. Сурикова только покачала головой, забираясь в «Москвич».

И чего он опять удумал? Девушка не сводила с Пчёлкина любопытного взгляда. Так интересно было наблюдать, как он ведёт машину: загадочный вид, ловкие руки на руле… Сейчас в голову приходило только одно: за тот месяц, что они не виделись, она, оказывается, успела ужасно соскучиться. И уже давно простила и найденный пистолет, и перестрелку на глазах бабушки.

— Может, ты скажешь, что это за драндулет и куда мы едем? — решила заговорить Оля, когда они, по её расчётам, проехали чуть больше километра. — Угнал у кого-то, да?

— Ага, сначала ограбил, потом угнал, а теперь мы едем в тёмный дремучий лес… — пошутил Пчёла, за что тут же получил слабый подзатыльник от девушки.

— Дурачок ты, Вить, — легко улыбнулась Сурикова.

— Ага, как быстро я трансформируюсь из бандюги в дурачка, а из Пчёлкина в Витю, — хмыкнул он с добродушной насмешкой, — чем заслуживаю такую милость? — в этот момент Оля хлопнула его ладонью по руке, и они дружно расхохотались.

— Ну всё, хватит, — Сурикова обиженно надула губки.

Пчёла резко остановил машину, одним движением притянул девушку к себе и снова поцеловал: сейчас потребность в её губах была настолько сильной, что концентрироваться на дороге никак не получалось. Он взял её лицо в ладони, целуя страстно и глубоко, но в тоже время нежно и чувственно; так, что казалось, вокруг не существует ничего и никого, кроме них двоих.

— Я тебя никогда больше не отпущу, поняла? — Витя провёл кончиками пальцев по её щеке. — Ни-ког-да, — шёпотом произнёс по слогам и снова вовлёк её в поцелуй.

— Мне страшно, — тихо проговорила Оля, опустив глаза, — знаешь, чем заканчиваются такие, по-вашему, безобидные пацанские шалости? — ответа не последовало; Витя пристыженно молчал. — Сначала это рэкет, стрелки и пистолет для защиты, а потом рейдерские захваты; жизнь — каждый день, как последний. И в лучшем случае, дотянуть хотя бы до тридцати, либо закончить её в тюрьме, — по её щеке скатилась одинокая слеза.

На секунду стало даже… больно? Естественно, Витя прекрасно понимал, как ежедневно заканчивают на самых безобидных стрелах их ребята. А дальше — больше, жизнь по принципу «Или ты, или тебя». Но вернуться к жизни от получки до получки отца, к слезам матери, которая уже два года перебивалась мелкими заработками, и вечным займам на продукты у тёти он был не готов.

— А ты знаешь, сколько получает мой отец? — раздражённо выкрикнул он. — Сколько он горбатится, а денег всё равно нет, — Пчёла опустил глаза, стукнув кулаком по рулю. — Давай ты просто не будешь пытаться понять наши мотивы, хорошо? Жить хочется всем, — заключил он, снова подняв на неё потускневший растерянный взгляд.

— Ты можешь поступить в институт, получить профессию и найти законную работу, — тихо произнесла Сурикова.

— Оленька, давай мы закроем этот разговор, — Пчёла осторожно смахнул слезинку с её щеки и поцеловал. — Я обещаю, с тобой ничего из-за меня не случится. Не плачь, пожалуйста, — он прижал её к себе. — Пойдём.

Оля подняла на парня вопросительный взгляд, но Витя уже выскочил из машины и, открыв пассажирскую дверь, жестом попросил свою спутницу выйти. Они молча шли, держась за руки, через лесную чащу, почти не отводя друг от друга глаз. В просветах между деревьями мелькало чистое голубое небо, солнечные лучи пробивались сквозь ветви молодых берёз, в воздухе разливалась весенняя свежесть, щекотал ноздри едва уловимый запах ещё влажной травы. Сурикова осмотрелась вокруг себя: на мгновение девушке самой показалось, что они, слившись с лесным массивом, и сами стали как эти берёзы — длинная светлая полоса, за которой следует хоть и короткая, но всё же чёрная.

— Ну, может ты скажешь наконец, что мы тут делаем? — улыбнулась Оля, склонив голову набок.

— Конечно, скажу, — с обычной беспечностью ответил он.

В эту же минуту он обеими руками развернул девушку к себе и страстно поцеловал. Сурикова жадно ловила губами его поцелуи, теснее прижимаясь к Витиному телу и изо всех сил цепляясь за его плечи; однако когда тёплые ладони Пчёлкина пробрались под её ветровку, девушка прервала поцелуй и отступила назад.

— Нет, подожди, — Оля облокотилась спиной о берёзу, выставив руку вперёд так, что её ладонь легла на грудь Пчёлы, — никаких поцелуев, пока не скажешь, зачем мы здесь, — она выжидающе посмотрела на парня и лукаво улыбнулась.

— Ну хорошо, — Пчёлкин очертил один круг вокруг дерева, — помнишь, ты рассказывала, что твой папа каждую весну приносил полную банку берёзового сока?

— Да, но… — Оля пробежалась по молодому человеку взглядом, полным недоумения, — это так давно было, да и папа… — она слегка растерялась, отведя взгляд.

Пчёла ловким движением вынул из кармана небольшой перочинный нож, сделал надрез на коре дерева и умело смастерил желобок из срезанной коры.

— Ну вот, к вечеру наберётся, — заключил он с бессменной улыбкой, подвязав к желобку целлофановый пакетик. — Не банка, конечно, но для первого раза пойдёт.

На лице Оли тут же отразилась такая искренняя и детская улыбка; девушка шагнула к нему и поцеловала со всей нежностью, что переполняла её сердце в эти минуты. Эта возможность на мгновение очутиться в детстве, вдохнуть весенний запах была дороже любых подарков. Оля прижалась к его груди.

— Спасибо тебе, Вить… Спасибо…

Комментарий к Глава 11. Не отпущу

Ловим продолжение, ну и, по традиции — спасибо вам большое за отзывы и пожелания, они мотивируют!🥰

========== Глава 12. Один/одна ==========

Всё, что было с нами, это летний сон

И фразы о любви хватали с полуслова

Когда-то наше сердце билось в унисон

Ну а теперь у каждого своё соло

Май 1989-го…

Как и любые другие, майские праздники для троих друзей не были ничем примечательными: на царёвской даче намечалась шумная вечеринка, и явно не в одиночестве. Погода выдалась отличная, и в солнечный первомайский день Валера Филатов просто не мог не порадовать друзей свежими шашлыками, которые он любил готовить на природе. Вокруг мангала уже гудела шумная компания бывших одноклассников ребят и спортсменок-однокурсниц Фила. Все наперебой травили анекдоты и громко смеялись.

— Ребята, ну давайте Ленку с Катюхой тоже позовём! — вопила одна из девчонок, демонстративно надувая губки. — С ними веселее!

— Тебе веселее — ты с этими шалавами и тусуйся, — Пчёлкин пренебрежительно сплюнул и сделал очередную затяжку.

— Не смею не согласиться, — кивнул Фил, помешивая угли в мангале. — Елисеева — дрянь ещё та! Саня скоро возвращается, а она вовсю с другим шашни крутит, — парень скривился, выказывая всё своё отвращение к обсуждаемой персоне.

— Ещё и с этим утырком Мухой, — на лице Пчёлы отразилась брезгливая гримаса. — Пойдём, перекурим, — кивнул он в сторону Космоса, стоявшего среди компании молодёжи с несколько отрешённым видом.

В этот довольно жаркий майский день дома не сиделось и Лене Елисеевой вместе с её закадычной приятельницей. Пользуясь моментом отсутствия в бирюлёвской беседке её завсегдатаев, девушки с бутылкой портвейна расположились там друг напротив друга, спрятавшись от палящего солнца.

— Лен, скажи, вот что мне делать? — хныкала уже явно подвыпившая Катя.

— Воловикова, ты о чём? — Елисеева вопросительно изогнула бровь, внимательно взглянув на темноволосую подругу.

— Ну Лен, — Воловикова сильно затянулась, стряхивая пепел дрожащими пальцами, — у тебя с твоим Серёжей так быстро срослось, а у меня всё не клеится… — девушка нервно закусила губу, напряжённо ожидая ответа.

— О господи, так тут всё просто, — Лена хитро сверкнула глазами, делая новый глоток «топориков» прямо из горла. — Муха же не девственник вроде Сани, — девушка истерично рассмеялась.

Катя понуро опустила голову, ковырнув землю носком кроссовка. Лена была раскрепощеннее её и заполучала парней куда проще, особенно в последнее время, когда она устроилась манекенщицей и активно участвовала в показах. Вот уже почти полгода она встречалась с Мухиным — видным крепким парнем на пять лет старше её, местным криминальным авторитетом среди люберецкой шпаны. Воловикова же никак не могла забыть свою любовь к Пчёлкину.

— Ты же любила Сашку, — Катя подняла на подругу недоумевающий взгляд. — Хотя два года — действительно много, я говорила тебе, — девушка задумчиво потёрла ладонью лоб.

— Вот именно, — блондинка вновь сделала крупный глоток портвейна. — Пока ты тут мнёшься, Пчёла твой ненаглядный явно времени зря не теряет, — Елисеева намекающе подмигнула, — проворонишь счастье, подруга!

— Ты хочешь сказать… — щёки Воловиковой моментально налились румянцем, и она вновь протянула руку к пачке сигарет, — я должна…

— Девчонка должна соблазнять! — Лена не дала подруге договорить. — Твоя скромность, Катюха, тебя же и погубит, — она одним резким движением бросила допитую бутылку за забор, после чего очертила беседку по периметру и продолжила. — Пчёлкин твой каких баб любит? Верно, доступных, — рассуждала Елисеева, прикурив сигарету, — та же самая Нинка Шведова, Надька Ланге. Подкатывать к твоей тонкой и ранимой неприступной натуре он не будет, — она резко рассмеялась, даже не заметив реакцию подруги, на глазах которой выступили слезы. — Так что пойдём, будем тебя на свидание наряжать, — наконец заключила она.

Катя лишь подняла на подругу заплаканные глаза, не в силах даже сказать что-либо. С той самой ночи с Витей она и сама это понимала… но, как говорится в её любимых романах — сердцу не прикажешь. Повторение всего, что она испытала той осенью, было её заветной несбыточной мечтой. Потому она молча поднялась со скамейки и, покорно кивнув, отправилась следом за Елисеевой.

Битый час Лена пыталась подобрать подруге наиболее откровенное платье из своего гардероба, но та отказывалась от любого. Наконец Воловикова предстала перед подругой в открытом коротком чёрном платье и босоножках на высоком каблуке.

— Ну вот и куда я в таком виде заявлюсь, домой к нему, что ль? — Катя нервно одёрнула юбку, посмотрев на своё отражение в зеркале.

— Дура ты, Воловикова, — Елисеева стукнула кулаком по лбу, — девчонки ещё вчера говорили, что на дачу к ним шашлыки есть поедут. Сейчас такси тебе поймаем и готово, — заключила она, подтолкнув девушку к выходу.

Пчёла уже десять минут внимательно смотрел на Космоса, который, по его подсчётам, закуривал уже четвёртую сигарету подряд, нервно сжимая фильтр губами.

— Кос, ты чё, всё из-за Юльки страдаешь? — Витя ехидно хохотнул, неопределённо качнув головой.

— Да ты посмотри на неё, — Холмогоров нервно сплюнул, — она сюда явно потрахаться приехала.

— Сердишься, что не с тобой? — Пчёлкин громко рассмеялся, подбадривающе пихнув товарища локтём в бок.

— Идиот, — взгляд Космоса сердито блеснул, — да она же на всех вешается. И сегодня, между прочим, взгляда не сводит именно с тебя, насекомое! — он снова сильно затянулся, слегка покашляв от обжигающего дыма.

— Кос, да мне похер, веришь, нет? — парень хлопнул друга по плечу. — У меня на эту крашеную планов нет, расслабься.

Космос некоторое время стоял в ступоре, пристально глядя в голубые глаза товарища. Сейчас, уже порядком накатив водки, темноволосый юноша никак не мог сообразить, с каких таких пор у ловеласа Вити нет планов на бабу, особенно на такую длинноногую, как Юля Давыдкина. Ещё с десятого класса Космос Холмогоров был тайно влюблён в эту светловолосую девушку с голубыми глазами; только вот взаимностью Юля отвечать не торопилась — предпочитала свободные отношения, а сына астрофизика находила и вовсе скучным и неинтересным.

— А на какую есть? — слегка пьяным голосом произнёс Холмогоров, делая очередную затяжку. — На скрипачку, да? — он недоверчиво рассмеялся. — Пчёла, брат, расслабься — ты уже и так спор выиграл, признаю своё поражение! — громко выкрикнул тот.

На скрипачку, да? Ты уже и так спор выиграл… Оля Сурикова, проходившая мимо дачи соседей, услышала слова Космоса слишком отчётливо для того, чтобы что-либо напутать. Она замерла. Он всего лишь спорил на меня? Всего лишь использовал? Да, это было не более, чем мальчишеская азартная игра… Все эти мысли, все вопросы без ответа крутились в голове, больно били в виски. Неожиданно она сорвалась с места, кинулась к Пчёлкину через весь двор и, растолкав парней, замахнулась на предателя. Спустя секунду в воздухе просвистела звонкая пощёчина.

— Ненавижу тебя, — слёзы уже крупными каплями катились по лицу. — Никогда больше не подходи ко мне, Пчёлкин, ясно?

— Оль, да подожди ты, — он ухитрился поймать девушку за рукав, когда она уже хотела развернуться, — послушай меня, я…

— Ты ничтожество, Витя, — Сурикова резко выдернула руку, — спорить на девушку — это так же похоже на тебя, как и на твоих дружков-бандюг, — она смахнула катившуюся по щеке слезу.

Витя лишь проводил удаляющуюся фигуру растерянным взглядом, после чего с силой пнул валявшуюся на земле жестяную банку, ударил кулаком по забору и молча направился в дом. Весь оставшийся вечер он не хотел видеть ни друзей, ни всю их шумную компанию; парень молча пил водку прямо из горла, глупо уставившись в одну точку на стене.

Когда у ворот затормозила серая волга, молодёжь уже разбилась на мелкие кучки и разбрелась по участку; кто-то успел помахаться и сверкал фингалом или ссадиной; кто-то целовался, пытаясь спрятаться ото всех за углом. Воловикова не спеша прошла во двор, выискивая взглядом лишь одну фигуру.

— Ань, — девушка слегка тронула одну из гостей, — Ань, Пчёлкин здесь? — выпалила, чувствуя, как щёки снова наливаются румянцем.

— Тьфу, Воловикова, напугала! — воскликнула девушка, даже не поняв сразу, что впервые видит бывшую соседку по парте на вечеринке. — В доме твой Пчёлкин, иди, развлекай! — русоволосая громко рассмеялась, хлопнув Воловикову по плечу.

Катя молча зашла в дом, заглядывая в каждую комнату. Пройдя в последнюю дверь, она самодовольно улыбнулась.

— Привет… А ты чего такой сердитый? — игриво спросила Воловикова, усаживаясь на край кровати рядом с Пчёлой и принимаясь аккуратно массировать его плечи.

— Да ну вас, баб, нафиг, — тот дёрнул плечами, скинув Катины руки. — Ты, Воловикова, чё здесь вообще делаешь? — уже порядком пьяным голосом спросил девушку.

— Меня Аня пригласила, — поспешно соврала та и ловко перебралась на Витины колени так, что они оказались лицом к лицу.

И без того задурманенное сознание уже было окутано лавандовым парфюмом Воловиковой. Пчёлкин слегка удивлённо посмотрел на некогда первую скромницу школы, что одним движением скинула с себя платье и осталась перед ним в одном чёрном кружевном белье.

— Чё хочешь? — парень азартным взглядом пробежался по фигуре Кати, которая тем временем стала прижиматься к нему своим телом.

— Тебя хочу, — лукаво подмигнула брюнетка, стянула с него майку и толкнула на кровать.

В крови Кати неистово бушевал адреналин. Застенчивая девушка никогда не делала ничего подобного и теперь ощущала себя такой раскрепощённой, готовой совершать самые безумные поступки. Она ловко расправилась с джинсами Пчёлкина и отбросила их в дальний угол комнаты, после чего сама лишила себя нижнего белья, вызвав на лице Пчёлы самодовольную ухмылку. Влажная дорожка из поцелуев, которой Воловикова спустилась по его животу ниже, заставила сильно вцепиться в одеяло, зажмурив глаза…

Оля сидела за своим письменным столом, вот уже полчаса теребя в руках Витину толстовку. Он оставил у неё эту вещь неделю назад. Девушка медленно поднесла её к лицу, вдыхая запах, ставший таким родным. Всю ночь она то и дело просыпалась, пытаясь понять, не сильно ли вспылила? Космос был пьян, а Вите я так и не дала ничего ответить. Может, я и вправду не разобралась? Вопросов становилось всё больше. В конце концов, она решила отправиться на царёвскую дачу под предлогом забытой толстовки. Когда он всё объяснит, обнимет, поцелует, всё снова будет хорошо…

Стук в дверь заставил Катю Воловикову открыть глаза явно раньше запланированного времени. Девушка окинула взглядом комнату и ухмыльнулась разбросанной по углам одежде. Пришлось скинуть с себя руку спящего Пчёлкина и, укутавшись в простынь, направиться открывать.

— Слышь, курица, ты время вообще видела? — огрызнулась Катя на стоящую в дверях гостью. — Тебе кого, а?

— Витя здесь? — стальным голосом спросила Сурикова, легонько оттолкнув наглую девицу в сторону и не спеша пройдя в дом.

— Витя? Какой Витя? — защебетала Воловикова. — Ах, ну да, наверное, Пчёлкин, — она истерично засмеялась. — А ты ему вообще кто, курица? — не унималась нахалка.

— Курица тут ты, а я — его девушка, — шикнула Оля, прожигая собеседницу суровым взглядом.

— Девушка? — Воловикова чуть ли не прполам сложилась от смеха. — Вот забавно, девушка — ты, а спит он со мной.

— Что ты несёшь вообще? — обстановка уже порядком раздражала Сурикову, но всерьёз воспринимать слова Кати она была не намерена. До тех пор, пока…

— Катюх, да кто там с утра пораньше? — Витя выбрался из спальни, потирая ладонями помятое лицо.

В эту минуту сомнений не осталось. Внутри что-то разбилось, вонзившись острыми осколками в каждую клеточку. Тяжесть в груди мешала вдохнуть, а слёзы брызнули из глаз и побежали по щекам. Всё. Конец. С отвращением и злобой она бросила толстовку на пол, разворачиваясь к выходу. Её доверие было исчерпано; то тепло, которое она готова была отдавать этому человеку, сменилось безнадёжной пустотой. Всё оборвалось в один миг, когда стало понятно: он изменил. Он предал.

И только сейчас, когда Сурикова хлопнула дверью, Пчёла осознал, что натворил. К горлу подступил тошнотворный ком, стало противно от самого себя. Он медленно сполз по стене, сел на корточки и закрыл лицо ладонями. Впервые в жизни он испытывал стыд; впервые в жизни понял, как это больно…

— Вить, она… — Катя не успела договорить, как получила смачную пощёчину по лицу.

— Уходи, — непроизвольно вырвалось рыком. — Лучше исчезни… раз и навсегда.

Комментарий к Глава 12. Один/одна

Это была последняя преканонная глава. Впереди десять лет повествования, согласованного с каноном. Не могу не отметить, как тяжело было нам писать эту главу. Олю жаль до слёз, но и дурака Витю, мне тоже жаль. Как всегда, ждём ваших отзывов…)

========== Глава 13. Я не умру без твоей любви ==========

Я не умру без твоей любви,

Но только что-то болит в груди.

Наверно, сердце моё не хочет тебя терять…

Лето 1989-го…

В бирюлёвской беседке веселье не утихало ни на день: погода была прекрасной, что не могло не послужить лишним поводом для очередного сборища. Фил и Пчёла за столь скучным ожиданием третьего товарища играли в карты. Правда, под конец это ребяческое баловство явно мало напоминало игру по её истинным правилам.

— Пивка бы, — со скучающей интонацией протянул Валера. — И где этого долговязого черти носят?

— Лучше водки, — задумчиво произнёс Витя.

— Пчёлкин, да ты алкоголик, — хохотнул Фил, приложив к глазам карты и угрожающе покачав головой. — День только начался, а тебе уже водки!

— Мне кажется, мой день начался ещё первого мая, — он вытащил из-за уха очередную сигарету и неспешно прикурил.

— Что, так и не поговорили? — спортсмен тяжело выдохнул, после чего сам потянулся к пачке сигарет.

— Куда там, — Пчёла глубоко затянулся, повернув кепку козырьком вперёд, — всё пропало, Фила. Олька меня никогда не простит, — он медленно выдохнул серую струйку дыма, протянув ноги вперёд на скамейку.

— Да простит, времени просто мало прошло, — Филатов бросил карты перед товарищем. — Ладно, отставить хандру, давай раздавай!

Спустя несколько партий в «дурака» беседка снова заполнилась громким хохотом. За своими шуточками ребята даже не сразу заметили, что им уже минут пять кто-то упорно сигналил. Друзья отбросили карты и обернулись в сторону иномарки, вплотную подъехавшей к беседке.

— Космос, где тачку упёр? — ехидно ухмыльнулся Витя, когда темноволосая голова товарища высунулась из-за водительской двери.

— Пацаны, ну вы чё, — Холмогоров смерил друзей удивлённым взглядом. — Линкольн же. Который только у меня и у Майкла Джексона! — гордый владелец раскрашенного авто одним рывком сорвал с головы Пчёлкина кепку, примерил её и попытался изобразить лунную походку заокеанского певца.

— Хе, Майкл Джексон, — саркастично хохотнул Пчёла, успев ловко поймать летящую в него кепку. — Майкл Джексон — он ж голубой негр, — ценитель неопределённо качнул головой, подойдя ближе к Линкольну.

— Ну и что! — Валера махнул на друга рукой, внимательно разглядывая новую аэрографию на автомобиле. — Что, у голубого негра не может быть клёвой тачки? — спортсмен слегка хлопнул ладонью по капоту.

— А ты, Пчёлкин, расист, получается, — заключил Холмогоров.

— Кто, я расист? — Пчёлкин снова ухмыльнулся, поправив на голове кепку. — Я не просто расист, я Ку-Клукс-Клан! Понял меня, грязный вонючий негр?

Кос и Пчёла рассмеялись, дружески пихнув друг друга кулаками в бок.

— Кос, костёр сам рисовал? — прервал новую волну громкого смеха Фил. — Классно смотрится, мы даже не признали.

— Энди Уорхол! — с гордостью произнёс сын астрофизика, вальяжно усевшись на капот машины.

— Чего? — на лице Пчёлкина отразилось полное недоумение.

— Лучший американский художник, деревня! — вновь гоготнул темноволосый, за что быстро отхватил от товарищей по затрещине.

Балаган, возможно, так бы и продолжался: день с самого начала казался чем-то не похожим на все предыдущие, настроение было приподнятым и без спиртного — но резкий звонок подъехавшего велосипеда заставил ребят отскочить друг от друга. Сигналил двенадцатилетний хулиган Рома из совсем не богатой семьи. Он проводил в этом дворе каждый день с тех пор, как ему исполнилось пять, и всегда мечтал стать похожим на его завсегдатаев.

— Саня Белов приехал! — завопил Ромка, нагло протягивая вперёд ладонь. — Рубль давай! Гони рубль! — тараторил он.

— Чего? — в отличие от друзей, уже сделавших шаг вперёд, Пчёлкин не сразу осознал сказанное школьником.

— Гони, гони рубль, — Фил и Кос дружно рассмеялись, хлопнув его по плечу.

— На, — он вытащил из кармана три конфетки, — за папу, за маму, и за бабушку. Кушай!

— Гад ты, Пчёла! — Ромка обиженно сощурился, спрятав скудное вознаграждение за столь ценную информацию в карман.

— Потеряйся! — бросил он вдогонку уже уезжающему на велосипеде мальчишке.

После вызволения дембеля из дома друзья уже в полном составе с пакетами пива мчались на бешеной скорости к Лужнецкой набережной — второму после беседки месту их «силы» или, попросту, вечных пьяных посиделок.

— Братья, как я давно вас не видел! — ликовал Белов, с нетерпением открывая первую бутылку пива прямо в машине. — Только я недолго, ребят! Мне ещё к Ленке надо, — заключил он, делая залпом первый глоток «Жигулёвского».

— Сань, ты только не горячись сразу, — Фил ободряюще хлопнул друга по плечу, — сейчас на пристанище выйдем, перетрём…

Космос и Пчёла настороженно переглянулись: сообщить лучшему другу о неверности его пассии было просто необходимо. Но как сказать? Саня ведь по уши влюблён в дрянную Елисееву. Эти мысли на какое-то время заставили Витю забыть о его собственной личной драме, однако рука всё так же механически потянулась к пачке «Camel». Чем ты сам, Пчёлкин, повёл себя лучше этой Ленки?

Расположившись на парапете Лужнецкой набережной, друзья наперебой рассказывали Саше о событиях минувших пары лет. Пиво лилось рекой, а шутки травились взахлёб. Белова немало удивило то, чем «зарабатывают» школьные друзья, однако от них можно было ожидать чего угодно. Сейчас молодому человеку было совсем не до этого — он считал минуты до того, как наконец умчится к Елисеевой и сделает ей предложение. Мечты об этом событии занимали его последние семьсот тридцать дней…

— Ладно, братья, поеду я, — Белов опустил допитую бутылку пива на парапет, — мне к Елисеевой ещё надо.

— Сань, подожди, — Холмогоров ухватил друга за рукав рубашки, отводя в сторону, — поговорить надо.

— Что такое? — на лице Саши отразилось полное недоумение с долей чего-то, похожего на испуг.

— Ну, во-первых, они переехали, — начал Космос, нервно отпивая пиво.

— Да ты чё? А я звоню… — напрягся дембель. — А куда?

— Не знаю, но это не главное, — сын астрофизика ещё раз промочил горло, отставив бутылку в сторону. — В общем, Сань, ты только не злись, ладно? Я тебе правду скажу, — выпалил на одном дыхании.

— Да говори, чё! — повысил голос Белов, уже порядком занервничав.

— Ну короче… — замялся Холмогоров, на секунду потупив взгляд в землю. — Короче, она шлюха.

— Чё ты сказал? — Саша моментально сорвался с места и набросился на товарища, перекинул того через парапет и вцепился изо всех сил в его бежевый пиджак.

Завязалась нешуточная драка; друзья катились со склона вниз, хаотично размахивая кулаками, пока подоспевшие весьма кстати Филатов и Пчёлкин не принялись их разнимать.

— Ну ты псих, Белый! — крикнул Космос, вырываясь из цепкой хватки сдерживавшего его Вити. — Это я-то тут причём?

— Ты за свои слова ещё ответишь, тварь, — Белов сплюнул кровь из разбитой губы, поднимаясь с земли на едва держащих его ногах, — а ещё братом мне называешься! Счастливо оставаться! — бросил он напоследок и удалился прочь.

— Да, пацаны, обрадовали мы Сашку в первый день, — с тоской произнёс Фил, когда обиженный товарищ скрылся за горизонтом.

— Вы были первые, кто считал нужным его просветить, — Холмогоров поднялся, отряхивая от земли костюм, — а по ебалу — так я один схватил. Поехали, банкет окончен, — с долей разочарования заключил он, направляясь к Линкольну.

Полдороги оставшиеся вдвоём Пчёла и Фил шли молча: настроение было испорчено, а что делать с Сашей, никто из них представить так и не мог. Москву окутал так быстро подкравшийся поздний вечер, и лишь отблеск уличных фонарей на асфальте освещал дорогу, по которой друзья возвращались к родному двору.

— Будешь? — Валера вытащил из пакета две оставшиеся бутылки пива и протянул одну товарищу, на что тот молча кивнул. — Смотри-ка, вон наши Вика с Надькой тусят, — спортсмен указал в сторону лавочки, на которой расположились их знакомые с бутылкой портвейна.

— Чур с Надюхой сегодня ты, — дежурная ухмылка отразилась на лице Вити, стоило им подойти ближе. — Добрый вечер, барышни! — он ехидно хохотнул, отпивая из горла «Жигулёвское». — И не боитесь вы расхаживать по ночам? Не дай бог, украдут, — Пчёлкин подмигнул Вике, подойдя сзади практически вплотную.

— А, может, мы и ждём, пока нас кто-нибудь, да украдёт, — закокетничала блондинка, оперевшись на Витино плечо.

На это Фил лишь прикрыл рот рукой, еле удержавшись от приступа истерического смеха. Спортсмену всегда было смешно и любопытно наблюдать за тем, как у друга так быстро и ловко получалось клеить девчонок.

— Ну так пойдём, предков до завтра нету, — скорее механически произнёс заученную с годами фразочку Пчёла, уводя Вику под руку и оставляя Филатова наедине с Надеждой.

Порядком устав мучить скрипку в процессе подготовки к вступительным экзаменам, Оля Сурикова лежала на кровати в своей спальне. Сон, однако, предательски не шёл. Девушка в очередной раз перевернулась с боку на бок, закутываясь с головой в одеяло. На ближайшей даче в кои то веке было тихо: уже больше месяца новоиспечённые соседи не появлялись в доме Царёвых и не устраивали шумных гулянок, никто не мешал спать, но…

От этой звенящей тишины стало вдруг тоскливо. В память врезался тот осенний день восемьдесят восьмого, слегка пьяный и такой наглый взгляд голубых глаз. Не смотря на досаду и раздражение из-за нарушенного сна, было в них тогда ещё что-то, от чего до сих пор щемило сердце. Какие мы сердитые! Кажется, так он тогда отреагировал на её строгое замечание и просьбу прекратить дебош. Оля открыла глаза, и взгляд сам собой остановился на лежащей рядом пустой комковатой подушке. Она помнила едва уловимый запах табака, оставшийся на этой подушке после того, как они две ночи подряд провели в её спальне; помнила новогоднюю ночь, как будто та закончилась только вчера. Да что там помнила… она и не собиралась забывать. Его руки, его губы… Ведь всё это было с ней же! Так почему же теперь столь пусто? Он всегда с восторгом смотрел на неё и так нежно касался… Девушка вновь прикрыла глаза, вспоминая его объятия, в которых было так тепло и уютно. А потом — первое мая, что разделило всё на «до» и «после». Тихий всхлип вырвался из груди, а по щекам покатились непрошенные слёзы…

Пчёла, заметив, что Вика уже спит, отодвинулся на край кровати и стащил со стола пачку сигарет. Неспешно чиркнул спичкой, поднёс к лицу. Лёгкие вновь заполнились едким дымом, и от этого стало легче. Правда, только на некоторое время.

Ну что, Пчёлкин, вот тебе очередная белобрысая в копилочку. Классная? Ничего так. Сиськи при себе, ноги тоже, да и дела делает неплохо. А чего ж тебе так паршиво-то? Мысли унеслись за семьдесят километров, к той, одна улыбка которой заставляла сладко вздрагивать; к той, одно прикосновение которой могло отозваться россыпью мурашек по коже. С ней сбивалось дыхание, хотелось всем телом прижаться и не отпускать до утра… а лучше бы вообще никогда. А ты, болван, отпустил.

Витя сделал новую затяжку и крепко зажмурил глаза, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Это ты самый лучший… Раздался где-то на задворках сознания тихий шёпот. Взгляд снова зацепился за спящую рядом девицу. Он раздражённо опустил окурок в пепельницу и направился в ванную: хотелось смыть с себя побыстрее липкое ощущение чужого запаха.

Выспаться утром помешал назойливый стук в дверь. Пчёла накрыл голову подушкой, но и это не помогло: по ту сторону стучали всё настойчивее. Когда стало понятно, что в покое его не оставят, Пчёлкин нехотя поднялся с кровати, завернулся в простыню и направился открывать.

— Кто? — недовольно пробубнил он.

— Сержант Белов, — армейским тоном проговорил Саша.

— В курсе, который час? — Пчёлкин приоткрыл дверь, с сонным видом облокотившись о косяк.

— Пчёл, пойдём, поговорить надо, — в голосе приятеля звучали стальные нотки.

— Я с тёлкой, — шикнул на него Витя, попытавшись закрыть дверь.

— Одевайся, — Белов сделал шаг вперёд, удерживая дверь рукой.

— Чё, теперь меня бить будешь? — на лице Пчёлы обозначилась привычная ухмылка. — Да сейчас, штаны надену, выйду…

Поняв, что спорить с неугомонным Саней бесполезно, он надел майку и джинсы, шустро влез в кеды и тихо вышел вслед за Беловым.

Палящее солнце уже настойчиво било в глаза, буквально ослепляя. Белов обошёл всю беседку, глубоко затягиваясь сигаретой.

— Рассказывай, — Саша прижался плечом к столбу беседки и пристально посмотрел на друга.

— Ну чё рассказывать? — Пчёлкин прикурил и выпустил в воздух серое облако. — На Коса ты вчера зря накинулся. Лучше мы тебе расскажем, нежели другие, разве нет? — он выдержал паузу, сделав новую затяжку. — Короче, в Люберцы она переехала. Но ещё до переезда мы с ними встретились тем летом, они с Воловиковой в беседку подошли, ну и Фила всех в гости позвал…

— Много базаришь, Пчёлкин, ближе к делу, — злобно рыкнул Саша, бросив окурок в примятую траву.

— А ты не перебивай, — Витя ухмыльнулся, — Ленка твоя нажралась и целоваться ко мне полезла.

— Чё? — тот тут же сорвался с места, уже готовясь замахнуться на товарища. — Пчёла, у тебя чердак, что ли, от обилия баб уже потёк? Может, это Воловикова к тебе полезла, а? Или ты к Ленке? — развоевавшийся Саня схватил Пчёлкина за лямку майки, притягивая к себе.

— Больно нужна мне твоя шлюха, — Пчёла нервно сплюнул, оттолкнув от себя разъяренного друга. — Мы про неё вообще ничего не знали, но после этого случая пробить решили. У старших там точка есть в центре, и за неё спор вышел. Ехали чин-чинарём на пяти машинах, обсудили всё, — он прикурил новую сигарету, шумно затянувшись. — Потом смотрим — в кабаке Елисеева сидит, а с ней четверо чертей. Ну, Космос там что-то ей сказал, она в краску. Потом справки навели, она это вроде как… Манекенщицей, что ли? — спросил сам себя, задумчиво выпуская дым. — … Да, манекенщицей работает. Она моды показывала. Ну, аля-улю, по рукам пошла. А сейчас со старшим из Люберецких встречается… Муха, во.

— Что за точка? — Белов тяжело выдохнул, облокотившись о скамейку.

— Да ладно, Саня, брось ты, — ухмыльнулся Пчёлкин, неспешно поднявшись со скамейки. — Сань, ты чё, западло так из-за бабы переживать!

— Пчёл, не учи отца, — Белов не сдавался, буквально просверливая товарища внимательным взглядом. — Где вы её видели?

— Ну, брат, как знаешь. Короче, смотри, — он взял первую попавшуюся палку и принялся чертить на песке схему. — Метро Площадь Ногина, там скверик есть. Туда проходишь, за угол зашёл, и прямо после выхода.

— Ага, — Саша коротко кивнул и молча развернулся в сторону дома.

Западло так из-за бабы переживать. А сам-то… Витя с треском отшвырнул от себя палку, ударил кулаком по столбу и со всей силы прижался к нему лбом. Предстояло ещё выпроводить ночную гостью из квартиры…

Комментарий к Глава 13. Я не умру без твоей любви

Ну что ж, встречаем Саню из армии. Знаю, вы этого «ждали».🤣😂

Не знаю, будет ли ещё глава в уходящем 2021 — обнадёживать не будем, так что, на всякий случай, поздравляем вас с наступающим 2022, в котором любимый фандом отметит своё двадцатилетие! (Мама мия…🥺🤪) желаем всем счастья и успехов:)

Ваши Натусик и Китти 🥰

========== Глава 14. Он не я ==========

Он не я —

Не разбудит утром,

Он не я —

И ласкать не будет

Он тебя…

Осень 1989-го…

Вспыльчивость Саши чуть не подвела под монастырь всех троих его друзей, и теперь прятать на царёвской даче предстояло уже самого Белова. Юный сержант был настолько одержим местью Мухе, что не удосужился подумать ни о последствиях разборок с криминальным авторитетом, ни о том, что подвёл друзей детства. Он уже две недели обитал в убежище бригадиров и от скуки стал подглядывать в телескоп за соседской девчонкой, слушая, как она играет на скрипке. Сейчас же, в очередной раз наплевав на наставления Космоса и Пчёлы, Белов вышагивал по Рижскому рынку в поисках палатки ремонта обуви, дабы починить сломанный Олин каблук.

— Давай я понесу? — Саша попытался взять у девушки футляр со скрипкой.

— Да нет, не надо, — Оля скромно улыбнулась. — Был бы контрабас, я бы тебе дала, — она вновь подняла взгляд на парня. — Кстати, ты не сказал даже, как тебя зовут.

— Александр, — гордо ответил парень, — вообще, Александр — это победитель. Ну, если посмотреть историю, — Белов многозначительно почесал затылок, — Саша Пушкин, Саша Невский, Македонский там. Все они победителями были, ещё три царя, и тоже все Саши, — он вновь засиял довольной улыбкой.

— А по гороскопу ты кто? — с любопытством осведомилась девушка.

— Стрелец.

— Огонь, значит? — во взгляде Оли блеснули хитрые искорки.

— Пожар! — важно исправил её Саша. — Я — пожар! А ты кто? Хотя подожди, дай угадаю, — он потёр пальцами подбородок, — Козерог?

— Не угадал, — Сурикова звонко рассмеялась, — я Скорпион.

— Стихия вода — это хорошо. Я вообще не люблю Козерогов, — Белов снова рассмеялся.

Но даже такой, казалось бы, безобидный разговор о знаках зодиака и гороскопах заставил сердце Суриковойпропустить один удар. Саша, значит, не любит Козерогов, а вот у неё в сердце до сих пор живёт один. «Какие же они разные», — невольно подумала про себя Оля. Витя всегда смеялся над этими восточными календарями и звёздными предсказаниями, а Саша увлекается, да и сразу видно — читает, пусть и говорит, что не верит в это.

— А ты Царёвых давно знаешь? — скрипачка быстро сменила тему.

— Каких Царёвых? — Белов удивлённо приподнял бровь.

— Ну, ты у них на даче живёшь, — со снисходительной улыбкой пояснила она.

— А, эти-то… — Саши вновь принял задумчивый вид. — Да это друзья договорились с другими друзьями, чтобы я там подготовился к институту. Царёвых отец моего лучшего друга знает, вот, решил немного пожить, поступление скоро, — быстро соврал дембель. Шокировать симпатичную новую знакомую тем, что его друзья — начинающие бандиты-рэкетиры, а сам он скрывается за обвинение в убийстве, совершенно не хотелось.

— Что за институт? — Оля не унималась с расспросами.

— Горный, мне вулканы нравятся, обожаю, — парень расплылся в широкой мечтательной улыбке. — Представляешь, человек до сих пор не может отойти от извержения вулкана Кракатау. Это интересно, здорово.

Оля ещё долго слушала рассказы собеседника о вулканах. Да, ей было легко и интересно с этим парнем. Он такой начитанный, вежливый, полный свежих идей… Уж Саша точно должен понравиться бабушке! За разговорами парочка не сразу заметила, что электричка уехала прямо из-под носа. В попытках догнать уезжающий с платформы состав, Сурикова умудрилась сломать каблук и угодить прямиком на руки спутнику.

— Так, дай глянуть, — Белов аккуратно приземлил девушку на скамейку, внимательно осматривая сломанную туфлю. — Одна побыть можешь? Тут рынок рядом, там частников полно. Я сейчас мигом смотаюсь, ладно?

— Конечно, — девушка улыбнулась. — Саш, подожди, сейчас я тебе денег дам, — она принялась шарить в сумочке, но тёплая ладонь Белова накрыла её руку.

— Перестань, я разберусь, — строго проговорил сержант погранвойск и быстро двинулся в сторону рынка.

— Не двигаться, вы арестованы! — Саша на миг похолодел от страха, когда чья-то ладонь хлопнула его по плечу.

— Пчёла! — с некоторым облегчением воскликнул он, признав в напугавшем друга. — Дурак!

— Я не понял, ты что, с тёлкой, что ль? — за спиной раздался как всегда возмущённый бас Холмогорова. — Да я голову ломаю, как тебя отмазать, а ты бабам ботинки ремонтируешь! — товарищ ловко выхвалил из рук Белова туфлю, постучав предметом обуви себе по лбу.

— Твоя рожа на всех столбах висит, — раздражённо шикнул Пчёлкин. — Зря веселишься, Саня, тебя в розыск объявили.

— Ладно, братцы, я пойду, — Белов уже было развернулся к выходу, когда Космос поймал его за рукав пиджака.

— Пчёлкин, проводим его, — скомандовал сын астрофизика. — Тут ментов куча, — констатировал он.

— А что за соска, Сань? — с привычной ухмылкой поинтересовался Пчёла, прикуривая очередную сигарету.

— Да так, одна соседка по даче, — отмахнулся Белый.

— Скрипачка, что ль? — прыснул Космос и тут же согнулся пополам от смеха.

Скрипачка, что ль? Голос Холмогорова тупой болью отдался в висках. Какое-то грёбаное дежавю! Ведь тот же самый вопрос Космос задавал ему год назад, ведь это Кос с Филом собирал его на новогоднее свидание, ведь это он вёз ему рубашки из родительского дома за семьдесят километров. Неужели он совсем ничего сейчас не скажет Сане, а тупо поржёт?

— Сань, я тебе не советую с ней мутить, — Космос отрицательно покачал головой, — послушай старого друга.

— Не лезь не в своё дело, окей? — Саша хлопнул товарища по плечу. — Я побегу.

— Хорошо, Сань, дело твоё, — Холмогоров задумчиво открыл водительскую дверь, не спеша вставив ключ зажигания.

Когда на станцию подъехала очередная электричка, Сурикова медленно поднялась со скамейки. В томительном ожидании нового знакомого девушка прошлась по железнодорожной платформе, пытаясь отыскать взглядом темноволосую макушку. А он довольно милый, будущий учёный-вулканолог. Оля улыбнулась собственным мыслям, но в эту же минуту её взгляд зацепился за фоторобот на доске объявлений. Искреннюю улыбку будто кто-то стёр с лица: сомнений не было — это он, это Белов Саша, и его разыскивает милиция. В голове быстро сложился пазл: друзья, предоставившие дачу друзей… для подготовки к экзамену? Ну конечно же нет. Ни к какому институту он не готовится, а на даче прячется от очередной передряги, в которой, сто процентов, замешан и Витя… Сердце больно кольнуло, и, охваченная внезапной волной обиды и раздражения, девушка повесила вторую туфлю на доску и скрылась за дверью вагона.

— Пчёл, а чего это Кос такой странный? — поинтересовался Белов, забравшись на заднее сиденье Линкольна. Уже стало понятно, что электричка уехала и догнать Олю явно не удастся.

— Забей, — отмахнулся тот, — что, хочешь сказать, она босиком от тебя сбежала, что ль?

— Да ну, так не вовремя всё, — Саша закрыл лицо руками, — она морду мою на доске почёта увидела и испугалась. Она ещё девчонка такая классная…

Пчёлкин невольно стиснул в карманах кулаки, смяв пополам пачку сигарет. «Она ещё девчонка такая классная»! Да как моя Оля вообще посмотрела на такого, как Саня? Хотя что уж там, Белый у нас не рэкетир, Белый не стреляет в людей, Белый и изменять не будет, Белый же святой! Витя нервно сжал сигаретный фильтр зубами, шумно затягиваясь. От осознания того, что она просто-напросто встречается с его лучшим другом, было невыносимо противно. Но что он мог сказать Белому? Прости, Саша, я дурак, упустил своё счастье, но ты с моей бывшей девчонкой не общайся? Бред.

— Да ладно, Саня, не парься, — переборов желание буквально кричать о том, чтобы он оставил Сурикову в покое, спокойным голосом проговорил Пчёлкин. — Объяснишь, всё будет нормально.

Однако, укрытие в виде царёвской дачи всё-таки не оказалось надёжным: местный участковый Виктор Никитин, приехавший по вызову Елизаветы Андреевны пресечь очередной дебош и пьянку, узнал в одном из отдыхавших того самого Белова с ориентировки. Отряд ОМОН оцепил дачу, а Пчёлкин и Белов под пулями неслись прочь; по своей неосторожности Саша получил таки огнестрельное ранение.

— Сваливать надо, сваливать, — стоя у парапета Лужнецкой набережной, Пчёлкин прикурил новую сигарету. — За Уральский хребет, да пару лет не высовываться.

— Братья, по-любому, спасибо вам, — тихо проговорил Белов, сильнее прижимая повязку к ране. — Я никогда вас не забуду.

— Братуха, да перестань, ты помирать, что ль, собрался? — возмутился Филатов.

— Клянусь, что никогда никого из вас я не оставлю в беде, — на одном дыхании произнёс раненый, — клянусь, что никогда не пожалею о том, в чём сейчас клянусь. И никогда не откажусь от своих слов, клянусь, — повторил он, крепко зажмурив от боли затуманенные глаза.

— Клянусь, — Валера первым положил широкую крепкую ладонь на окровавленную руку друга.

— Клянусь, — следом легли ладони Вити и Космоса.

И это была в прямом смысле скреплённая кровью клятва, клятва в вечной дружбе и самой надёжной поддержке до гробовой доски, до последнего вздоха. Они четверо остались единственными друг у друга, и каждый в любую минуту, не раздумывая, встал бы за другого под пули, да и без сожаления запустил бы пулю в висок любому обидчику.

— Пчёла, Фил, — обратился к друзьям Космос, положив руки им на плечи, — вы езжайте к Саньке, помогите ему собрать шмотки. В восемь я буду у подъезда.

Сутки мчался серый Линкольн по трассе без малейших задержек и остановок на перекус. Все двадцать четыре часа в салоне авто стояла гробовая тишина: случившееся с Саней подкосило всех. В дела вмешались серьёзные, убийство человека — это уже не сломанный нос у главного долгопрудненского. И все четверо понимали: назад из этого тёмного криминального мира дороги не будет.

— У нас чё, мент родился? — Фил хлопнул задремавших Витю и Сашу по плечам. — Мужики, приехали уже почти.

Парни неохотно взбодрились.

— Да, и чё мы в этой глуши будем делать, — Пчёла сонно потёр глаза, неспешно поднявшись с переднего сиденья. — Тут ещё и мороз лютый…

Осень на Урале действительно была порядком суровее московской. В первый же осенний месяц тут облетали с деревьев последние листья, а в октябре преспокойно выпадал первый снег. Вот и сейчас, казалось бы, на календаре была только середина сентября, но отметка на градуснике вовсю стремилась к нулю.

— То же, что и делали, — с деланной беспечностью отозвался Белов. — Здесь тоже есть рынки, а с братвой без проблем познакомимся.

— Ты что, с нами? — Кос вопросительно изогнул бровь.

— Братья, я же поклялся, — Саша натянуто улыбнулся. — Кто-то заливал мне про центровую бригаду, или я ослышался?

— А я и не отказываюсь, — Холмогоров буквально просиял. — С твоими мозгами, Саня, у нас дела в гору пойдут. Предлагаю это дело отметить! — он звучно хлопнул дверью Линкольна и двинулся в сторону ближайшей палатки.

Ближайший год или полтора предстояло провести в небольшой двушке Сашиной тёти, которая уже давно переехала к мужу в Ленинград. Гостиную сразу прибрали себе Саша и Космос, Вите же с Филом довелось жить в маленькой комнате, зато с балконом.

— Кос, помнишь, ты на Рижском сказал мне, чтобы я с Олей не связывался? — уже порядком подвыпивший Белов закурил очередную сигарету.

— Ну да, — Холмогоров просяще глянул на друга. — Сань, понимаешь… ну, скажем так, не совсем честно это, — советчик одним глотком осушил пивную бутылку и поставил её возле дивана.

— А в чём нечестность? — Белов лишь хмыкнул, делая новую затяжку.

— В общем, Сань, ты когда в армии был, — Космос тихо вздохнул, выдержав небольшую паузу, — Пчёла наш с ней шуры-муры закрутил. Мы сначала с Филой посмеялись, не поверили, — он растерянно почесал затылок, — но он до сих пор по ней вздыхает.

— Чего?! — глаза Белова округлились, выдавая тщетные попытки переварить услышанное. — Кос, ты ничего не попутал? У Пчёлкина ни с кем ничего не может закрутиться дольше, чем на неделю, — Саша истерически рассмеялся, потушив окурок в пустую бутылку.

— Саня, спроси у него сам, — Космос укоризненно качнул головой. — Только когда Ленка твоя сосаться полезла к нему, он её послал, имей в виду. Дела ваши, — заключил он, забираясь под одеяло, — к бабам братвы лезть — последнее дело.

Пчёле совершенно не спалось, даже не смотря на минувшие бессонные сутки в дороге. Он лежал на диване в их с Филом каморке и задумчиво курил сигареты одну за другой, пуская в потолок серые кольца дыма. Она ещё девчонка такая классная… Слова Белова набатом били в голове, не желая оставить его в покое ни на минуту. И как только судьба сыграла с тобой такую злую шутку? Почему именно она? Почему именно Белый, который тебе как брат? Его вдруг охватила ненависть к самому себе, ко всей этой ситуации, что сложилась так ужасно. Тело покрылось мурашками, а к горлу подступил мерзкий ком, стоило представить, как она наверняка улыбалась. Сане Белову. Его лучшему другу. Как он, скорее всего, брал её за руку и касался её нежной кожи. Как сейчас наверняка смакует свои похотливые мыслишки о ней… Витя нервно треснул кулаком по стене, что заставило Фила вздрогнуть и буквально подскочить на своей кровати.

— Пчёлкин, ты чего буянишь? — хохотнул сосед по комнате.

— Блять, Фила, чё делать… — Пчёла приложил ко лбу стиснутые в кулаки руки, пытаясь прогнать желание прямо сейчас врезать Белову по его армейской физиономии. — Скажи, брат, как быть, а? — этот бессмысленный горький вопрос он задал скорее в пустоту, чем своему собеседнику.

— Вить, — Фил приподнялся на кровати и задумчиво почесал подбородок, — ну признай, брат, ты сам виноват. Оставь их в покое, — бывший боксёр шумно вздохнул. — Видно, что Саня влюбился в неё. А если у них это серьёзно? Выходит, любит и будет добиваться. Нужно жить дальше, брат.

— Любит? — выкрикнул Пчёлкин, вскочив с кровати. — А мне, мне что делать? — это был настоящий крик души, и Витя уже не пытался его сдерживать. Он прислонился лбом к стене и зажмурил глаза. — Я… Я тоже её люблю, Фил…

Комментарий к Глава 14. Он не я

Что ж, всё таки 14 глава закроет 2021 год:)

И мы уходим на праздники) возможно, в перерыве между гостями и шампанским с мандаринками я буду продолжать писать, но будет видно:) железно увидимся после праздников!

Всем счастливого Нового года и Рождества🎄

========== Часть II. Глава 15. Смотри и не касайся ==========

Не моя она жена

Не меня ждет вечерами

Только мне она нужна

Ну зачем, судьба, играешь с нами?

Весна 1991-го…

— Дорогие молодожёны! Помните, как поэтично сказал Энгельс, — суровая мадам регистраторша в очках с чёрной оправой обращалась к Саше и Оле, — семья — это не просто союз любящих сердец, а главное звено в бесконечной цепи поколений; орудие эволюции, опора государства и первичная ячейка общества.

Приглушённый гогот прокатился по регистрационному залу: ребята никак не могли научиться всерьёз воспринимать все эти брачные каноны. Даже Фил, привёзший с Урала очаровательную белокурую Томочку, совершенно не думал о чём-то более глобальном, чем поход в кино или кафе со своей спутницей. Лишь одному человеку в этом помещении было совсем не весело: Пчёла сильно сжал кулаки и бросил потерянный взгляд на Елизавету Андреевну. Та растроганно улыбалась, видимо, предвкушая создание новой ячейки общества своей внучкой.

— Итак, — строго прервала насмешки регистраторша, — Сурикова Ольга Евгеньевна, согласны ли вы стать женой Белова Александра Николаевича?

Нет. Твою мать, да скажи ты. Не согласна. Ты не можешь быть согласна… Пчёлкин вновь вскинул на пару взгляд, полный раздражения и растерянности. В какой-то момент показалось, что чужая невеста даже почувствовала его на себе, пусть и стояла к нему спиной.

— Согласна, — тихо, с мягкой улыбкой на лице, произнесла она, и стоявший рядом с ней Белов засиял от удовольствия, точно мартовский кот.

Настала очередь регистраторши безэмоциональным тоном произнести те же заученные слова в адрес жениха:

— Белов Александр Николаевич, согласны ли вы взять в жёны Сурикову Ольгу Евгеньевну?

— Согласен, — с бравадой отчеканил новоиспечённый супруг.

В этот момент сердце Пчёлкина с грохотом рухнуло куда-то вниз, кажется, вовсе перестав на мгновение биться. Он опустил голову, всеми силами пытаясь скрыть от всей этой радостной толпы свою опустошённость. Впрочем, выражение лица наверняка всё равно выдавало его. Ну вот и всё. Подняв голову, он поймал на себе взволнованный взгляд Фила, который будто говорил ему: «Держись, брат, я с тобой». Витя едва заметно кивнул, дав товарищу понять, что всё в порядке — громить зал, красть невесту и совершать прочие глупости в его планы не входит.

Молодожёны быстро скрепили свой брак подписями, и наконец настала очередь свидетелей расписаться на бумаге в знак того, что на их глазах прямо сейчас создалась пресловутая новая ячейка.

— Молодой человек, вы торопитесь, — вновь также холодно произнесла регистраторша, когда Пчёла уже схватил ручку и приготовился оставлять бессмысленную закорючку в документе.

— А он у нас невоспитанный! — пробасил Холмогоров и прерывисто захохотал.

Проигнорировав очередную шуточку товарища, Пчёлкин сделал шаг назад, пропуская к столу свидетельницу — ту самую Ирку из Трудовой, походы к которой зачастую служили прикрытием для их с Олей встреч. Хрупкая темноволосая девушка скромно улыбнулась, но, из-под ресниц взглянув на Витю, мимолётно изменилась в лице — сейчас на нём отразилось некоторое сочувствие.

— Объявляю вас мужем и женой, — наконец взгляд регистраторши тоже немного потеплел.

Казалось, звонкие возгласы наполнили весь Грибоедовский ЗАГС. Елизавета Андреевна тут же расплакалась и поспешила уткнуться в носовой платок. Когда стали звучать поздравления и громкие «ура» и «горько», Витя впервые ощутил собственную неуместность на этом празднике. Захотелось опереться на кого-то, отдать другому частичку своей боли и неприкаянности. Сам не поняв зачем, он обнял всхлипывавшую женщину за плечи, прижавшись щекой к её макушке. Ну вот и всё, Елизавета Андреевна. Как вы не хотели внучке парня-бандюгу, а теперь бандюга — ваш зять. Женщина тотчас опомнилась и бросила пренебрежительный взгляд на парня, после чего быстро отвернулась.

Дорога до ресторана выдалась очень весёлой: на весь лимузин горланились песни, шампанское лилось рекой, а Космос Холмогоров уже сиял белозубой улыбкой в компании двух длинноногих блондинок.

— Будешь? — Ира протянула Пчёлкину бокал игристого.

— У меня своё есть, — дежурно ухмыльнулся Пчёла, доставая из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка.

— Всё убиваешься, — брюнетка осторожно устроилась рядом, откинув назад непослушную прядь волос.

— Больно мне надо, — фыркнул Витя, сделал большой глоток из горла бутылки и уставился в окно.

— Ну Вить, — она осторожно обняла парня за шею, невольно придвинувшись ближе, — Олька правда Сашку любит. Он же такой весь романтик, стихи читает, книги всякие, — Ирка невесомо улыбнулась. — В общем, не смотря на всё ваше гнилое бандитское нутро, он всё-таки мужчина — верный и преданный. Ты посмотри вокруг, — она наклонилась ещё ближе, — вокруг полно свободных девушек.

— Пф, Нефёдова! — Пчёлкин раздраженно скинул с себя руку свидетельницы, отодвинувшись на соседнее сиденье. — С чего, интересно, ты решила, что у меня проблемы с бабами, а? — он вновь хмыкнул с привычной недоверчивой ухмылкой. — Кстати… прости, но тощие вроде тебя не заводят никак, ага.

И, возможно, сейчас Ира Нефёдова должна была запустить бокал шампанского свидетелю прямо в голову, но басистый хохот Космоса прокатился по лимузину с такой громкостью, что брюнетка лишь растерянно хлопнула глазами и надула губки.

— Да ладно, брат, по-моему симпатичная, — не переставая смеяться, выдавил Холмогоров.

— Кос, отвянь, — Пчёла снова сделал глоток коньяка, махнув на товарища рукой.

В ресторане по случаю такого великого торжества собралось точно больше сотни человек. По левую руку от невесты расположились многочисленные дальние родственники Суриковых и близкие друзья Елизаветы Андреевны — те самые супруги Казанцевы. К Саше даже прилетели некоторые представители братвы с Урала. Все пили и веселились, гул и смех доносился со всех сторон огромного стола.

Пчёла был будто не здесь — празднество проходило мимо него. Он, не поморщившись, сделал большой глоток коньяка из бокала, и тут в поле зрения снова попали молодожёны, что без перерыва одаривали друг друга поцелуями и улыбками. Ну что, Пчёлкин, легче тебе от того, что ты на них вечно пялишься? Подойди, врежь ему. Застрели прямо из этого проклятого ружья, что подарила уральская братва! Витя тут же мотнул головой, пытаясь прогнать бившиеся в висках мысли. Он схватил со стола бутылку с коньяком и выпил залпом прямо из горла.

— Космос, — уже слегка пьяным голосом заговорил Фил, — давай командуй, а то Пчёла сейчас нажрётся!

Холмогоров перевёл взгляд на товарища, который уже допивал бутылку, после чего с долей сочувствия качнул головой.

— Пчёл, — Валера дёрнул друга за рукав, давая понять, что пора уже произносить тост и презентовать-таки молодожёнам самый главный подарок.

— Дорогие гости, — громко произнёс Пчёлкин, поднявшись из-за стола и постучав по бокалу вилкой, — минуточку внимания. У нас сегодня большой день, большой праздник, — он попытался натянуть улыбку, насколько это было возможно… впрочем, сейчас эта улыбка отнюдь не выглядела такой же беспечной и радостной, как обычно. — Мы будем гулять до утра, и дальше, и дальше, и дальше, пока не посинеем. А молодые скоро от нас уедут, у них есть дела поважнее, сами должны понимать, — Витя демонстративно стукнул кулаком по ладони.

Блять, в конце-то концов, почему я толкаю эту ублюдскую речь? Почему я должен сейчас дарить эти дурацкие ключи? А Белый вон как заулыбался, когда про дела поважнее услышал.

Выдержав паузу, Пчёла изо всех сил взял себя в руки и принялся интриговать притихших гостей и виновников торжества:

— Вот мы и подумали, а куда же поедут молодые в свою первую брачную ночь? В супер люкс «Националя»? — после этого риторического вопроса он отрицательно покачал головой. — В чужую квартиру на Беговой? — он повторил предыдущий жест. — Мы решили вопрос по-другому. Космос, Фил, — увидев кивок и протянутый бокал со стороны друзей, Пчёла продолжил. — Сегодня и навсегда, молодые поедут в свою собственную квартиру в высотке на Котельнической набережной!

В эту минуту Оля поперхнулась салатом, вскинула на свидетеля шокированный взгляд, но тут же увидела в его руке ключи и бросилась обнимать своего мужа.

— Пчёлкин, родной, — Белый первым кинулся другу в объятия, но от восторга больше так и не смог произнести ни слова.

Оля радостно прижалась к бабушке, после чего, взбудораженная и растроганная, сама не поняв, крепко обняла Витю. На него тут же повеяло запахом тех самых цветочных духов из восемьдесят восьмого года. Он просто не мог перепутать. Руки тут же машинально притянули девушку к груди, и Пчёла прикрыл глаза, боясь, что этот момент вот-вот кончится. Сердце заколотилось в тысячи раз быстрее. Не сумев совладать с собой, Витя коснулся губами её щеки. Новоиспечённая Белова отстранилась резко, словно ужаленная, и испуганно взглянула в знакомые голубые глаза, смотревшие на неё с прежней нежностью. Где-то слева больно кольнуло. Ну не смотри же ты так. Всё прошло… Взяв себя в руки, девушка быстро развернулась к Филу, чтобы так же пылко поблагодарить и его.

Когда возбуждённый шум утих, порядком осоловевший от выпивки Филатов взобрался на украшенную воздушными шарами сцену.

— Господа, минуточку внимания. Дорогие родители, уважаемые гости, братья, — обратился он к общественности, выдержав паузу и убедившись, что зал внимательно его слушает. — Саша! Белый, братишка! — бывший боксёр жестом истинной мужской солидарности вскинул вверх руку с бутылкой шампанского. — Специально для тебя и для твоей красавицы-жены Оленьки, мы хотели спеть нашу любимую песню. Из детства, — заключил парень, и добрая улыбка тронула уголки его рта, — послушайте её, пожалуйста. Это хорошая песня.

Вслед за темноволосым другом на сцену вскарабкались Пчёла и Кос. Тот сразу занял место за барабанной установкой, чем вызвал незамедлительную бурю оваций у гостей: о том, что Холмогоров умеет играть, никто не мог даже и подумать. Чего не скажешь о Пчёле — он был заводилой на всех школьных вечеринках и дискотеках и мог исполнить что угодно. Вот и сейчас они с Филом стали петь песню из любимых «Генералов песчаных карьеров». Она была особенно дорога им как ожившее воспоминание о далёком беззаботном дворовом детстве семидесятых.

Оля внимательно наблюдала за тем, что происходило на сцене: Космос, с важным видом тарабанящий по установке; Валера, не в такт подпевающий Вите в перерывах между глотками шампанского… всё это казалось настолько нелепой пацанской затеей, что вызвало на лице девушки лишь снисходительную улыбку. За годы учёбы в консерватории она настолько привыкла к классической музыке, что звуки такого рода её ушам улавливать было непривычно.

Однако с каждой пропетой строчкой девушка начинала вслушиваться в слова: в каком-то смысле они завораживали её. Между строк проступала до боли знакомая история. А ты знаешь, сколько получает мой отец? Жить хочется всем. Те самые слова, сказанные в апреле восемьдесят девятого, снова всплыли в памяти. И его растерянный взгляд… Тогда парни просто собирали дань с рынков, а сегодня уже захватили малое предприятие. Всё, чего она боялась ещё встречаясь с Пчёлкиным, предательски сбывалось сейчас… Когда зазвучали слова о ласках матерей, Саша повернулся к Татьяне Николаевне, и Оля в открытую взглянула на сцену. Те трое, что всю душу вкладывали в знаменитую песню мальчишек-беспризорников, однозначно не ведали всей той родительской любви, которой был окружён Саша.

Её зелёный взгляд пересёкся с его слегка пьяным голубым, и теперь она могла без труда читать в нём одиночество и тоску. Что, если бы она выслушала его два года назад? Витя… Какой же ты дурак. Она продолжала заново изучать новодельного певца, которому уже вторили некоторые гости в зале. Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват… Эти слова теперь надолго засядут в голове… Внезапно стало душно и почему-то захотелось провалиться на том самом месте, где и сидела. Нежный поцелуй мужа вовремя заставил её спуститься с небес на землю. Потом был танец с Сашей, и туман в голове ненадолго рассеялся.

— Ну а теперь, по правилам, когда жених и невеста, а точнее, уже законные муж и жена, станцевали свой первый танец, — проговорил в микрофон молодой парень-тамада знатно подшофе, — в знак благодарности за столь ответственную и хорошо проделанную работу, второй танец жених и невеста посвящают своим свидетелям! — гордо произнёс оратор. — Свидетели готовили вас к свадьбе, скрепили подписями ваш союз, так что… медляк в студию!

Оля хотела было возразить, сказать что-то нерадивому ведущему, но Саша тут же бодро поднялся, протягивая руку сидевшей за столом Ире. Нефёдова охотно приняла приглашение и увлекла за собой Белова в центр танцпола. Его молодая жена хотела уже было вернуться за стол, как вдруг тёплая ладонь мягко обхватила её запястье.

— Ну что? — Пчёла склонил голову набок и опять ухмыльнулся точь в точь так же, как раньше. Помнил ли он, как этот изгиб губ и негромкий смешок действовали на неё раньше? Да конечно, помнил. — Потанцуешь со мной? — его затуманенный от выпитого взгляд блеснул в полутьме зала, но Оля по-прежнему видела в нём ту боль, что не покидала его на протяжении всего этого вечера.

Витя протянул девушке руку, и Оля, несмело сделав шаг к нему, приняла приглашение. По телу будто прошёл разряд во все двести двадцать, стоило снова оказаться в такой опасной близости друг от друга. От него пахло теми самыми сигаретами… и нет, это не был запах «Мальборо», который исходил от Саши. Тут было другое, оказывается, два года хранившееся в памяти. Только теперь к нему добавился запах дорогого одеколона и, определённо, коньяка. Он молча вёл её в танце, осторожно придерживая за талию. Белова закрыла глаза, наклонив голову ближе к его плечу. Сейчас хотелось просто забыть обо всём на свете.

Дурацкий тамада. Просто идиот, клоун! Вот кто придумал это? Мысли потоком ударили в голову Пчёлы вперемешку с выпитым алкоголем. Рука невольно скользнула чуть ниже, к её пояснице, и он одним движением, сам того не осознавая, притянул девушку ближе, почти вплотную к себе. Как на Новый год, помнишь? Тогда мы были совсем одни, а сейчас на нас смотрит, может, добрая сотня глаз. Да и плевать на них. Сердце зашлось в сумасшедшем ритме. Гладить бы её сейчас по спине, ощутимо напрягшейся под тканью свадебного платья; целовать раскрасневшиеся щёки… Я ведь думаю о том же, что и ты, моя Оленька. Моя. Моя! Я так чувствую. Зачем же тогда это всё сейчас? За что? Вопросы роились в голове, слова так и рвались наружу, практически сводя с ума. Пчёлкин лишь прижался к Оле ещё сильнее, до боли закусив губу. Молчи, молчи же, не говори ей ничего…

Ладонь девушки невольно скользнула с плеча Вити ниже и легла там, где сильно стучало его сердце. Она ощущала это так же отчётливо, как и ком в собственном горле, не дававший вздохнуть. Краем глаза она заметила мужа. Тот вообще не смотрел в их сторону, ведя в медленном танце свидетельницу. Оля едва слышно выдохнула — скорее, от облегчения, — и её дыхание коснулось шеи Пчёлкина, заставив его вздрогнуть. Эх, Витя, совсем ничего за два года не изменилось… Как же тяжело. Пронзительный голубой взгляд с поволокой не отрывался от её лица, и это так напомнило ей новый восемьдесят девятый… Правда, сейчас знакомые нежность и желание вступали в борьбу с полной безнадёжностью. Оля положила голову свидетелю на плечо и впервые за время разлуки по-настоящему почувствовала его близость. И этот человек, по злой иронии судьбы, сегодня подписывался под тем, что она выходит замуж за другого… Девушка молча зажмурилась. Говорят, с закрытыми глазами лучше различаешь запахи… Так и было — в нос ещё сильнее ударил аромат одеколона. Время, пожалуйста, остановись…

— Спасибо всем! — громкий возглас тамады прервал уже стихавшую мелодию. — Пары получились просто великолепными!

Оля испуганно открыла глаза, словно резко вернувшись в этот мир из какого-то другого, параллельного, где для неё было всё совсем иначе. Она сделала шаг назад, поправив ужасно неудобную пышную юбку свадебного платья, при этом не отводя взгляда от Пчёлкина. Тот опустил глаза и потёр лицо ладонями, тщетно пытаясь смахнуть с себя накатившие чувства. Не выйдет ничего… разумеется. Парень в два шага преодолел расстояние до праздничного стола и схватил с него очередную бутылку, на этот раз виски. Находиться в этом зале сейчас было невыносимо: лучше всего срочно выйти покурить.

— Пчёл, видит Бог, я его предупреждал, — Холмогоров хлопнул друга по плечу, пытаясь хоть так поддержать, и поднёс зажигалку к его сигарете.

— Ты о чём, Кос? — Витя сделал большой глоток из новой бутылки, после чего крепко затянулся сигаретой.

— О тебе и скрипачке, — хихикнул тот, сделав очередную затяжку «Мальборо». — На Урале в восемьдесят девятом я сказал ему, что шуры-муры с ней у тебя и западло с бабами братвы встречаться, — с серьёзным видом говорил Космос, пуская сизые кольца дыма. — Саня не поверил, что у тебя это… ну, по-серьезному может быть к кому-то.

— Мы расстались, — на удивление спокойно ответил Пчёла, в очередной раз глотнув залпом виски. — Саня не встречался с моей бабой, Кос, расслабься.

— Ты идиот, если не видишь, что любит она тебя, а не Саню, — Кос горько мотнул головой. — Если бы он тогда не лез… да в прочем, уже поздно. Ещё и дружком тебя взял. Только как же по-другому то… Я сразу отказался, а Фил весь в своей Томке, ничего кроме неё не видит и не хочет. Мне жаль, брат, правда, — он снова сочувственно похлопал товарища по плечу и запустил окурок чётко в мусорный бак.

— Оставь эту тему, Кос, — Витя махнул на друга рукой, бросив недокуренную сигарету на асфальт, и быстрым шагом устремился к толпе у лимузина, что уже собиралась провожать молодожёнов до их нового дома.

Когда лимузин подъехал по нужному адресу, порядком пьяные гости дружно вывалились из машины, громко распевая песни; лишь жених с невестой медленно шли к подъезду, не отрываясь друг от друга и не переставая целоваться.

— Белый, мальчика делаем, мальчика! — пробасил Холмогоров, когда молодые уже вошли в подъезд.

— Слышь, может тебе помочь? — перекрикнул его Пчёлкин.

Кто знает, зачем только он произнёс эту нелепость, как вырвалась эта пошлая шуточка? Скорее всего, виной тому было отчаяние и и игравший в крови алкоголь, но было и ещё кое-что… Ему хотелось, чтобы Оля хоть на секунду вспомнила о нём; чтобы даже наедине с Сашей она смогла, пусть мимолётно, ощутить его присутствие. Однако девушка уже всецело растворялась в своём молодом муже, отвечала на его поцелуи, запутывалась пальцами в его волосах.

— Ты кого хочешь? — игриво спросила девушка, оторвавшись от губ мужа, когда они наконец поднялись на этаж.

— Сверхчеловека хочу, — небрежно отшутился Саша.

…И изменился в лице, увидев на подходе к квартире растяжку, что тянулась от стены до стены. Сомнений не оставалось: к ней точно была прикреплена граната.

— Оля, стой, — изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, проговорил Белый.

— Стою, — девушка широко улыбнулась, даже не догадываясь, что сейчас её молодой муж пытается обезвредить подъезд от взрывного устройства.

— Не шевелись, — уже строже приказал он.

Сердце девушки слегка ёкнуло: от людей можно было ожидать чего угодно — Сашина бригада с каждым годом наживала себе всё больше врагов.

— Что случилось? — с долей волнения спросила она.

— Ну, бережёного Бог бережёт, — сделав осторожный шаг вперёд, произнёс тот и поднес зажигалку к растяжке на расстоянии сантиметра. — Подержи зажигалку, — скомандовал он жене.

Сердце Беловой бешено забилось. Казалось, вся жизнь пролетела перед глазами, когда она бросила взгляд на привязанную к стене гранату. Боевиков смотреть не надо. Это был уже не пистолет, что теперь выглядел привычно в руках у любого бригадира; а самая настоящая граната, после взрыва которой дом разлетится по кирпичикам без шанса на спасение.

— Дай шпильку, — пытаясь выглядеть хладнокровным, раздавал приказы Белов, — теперь иди назад, спустись по второй лестнице на два пролёта вниз. Жди меня там, хорошо? Как только спустишься, дай мне знать.

Оле ничего не оставалось делать, как смирно повиноваться Саше. Она машинально двинулась к лестнице, как вдруг громкий лай соседской собаки заставил её вздрогнуть.

— Саша! — испуганно крикнула девушка, поняв, что бульдог уже несётся прямиком в сторону растяжки.

— Назад! — проорал Белый, когда растяжка порвалась и взрывное устройство упало на пол.

Быстро схватив гранату, Белов отбросил её как можно дальше на лестницу и одним движением руки повалил жену на пол. Раз, два, три… Оглушительный взрыв. Треск огромного выбитого стекла прозвенел в ушах. Оля с трудом приоткрыла глаза, расфокусированным взглядом ища мужа. Саша лежал рядом, заведя руки за голову. Живой. Слава Богу…

Ни о чём не подозревавшая компания ещё долго смеялась внизу и бессвязно травила шутки, пока четырёхметровое стекло, разбиваясь на мелкие осколки, не вылетело с силой из оконной рамы.

— Белый, — только и смог произнести пьяный Космос, явно осознавший опасность.

Оля! Пчёла, казалось, вмиг протрезвел и безо всяких колебаний понёсся в подъезд, на бегу уговаривая себя не представлять, что с ней могло случиться. Он летел вверх по лестнице задымленного подъезда, перемахивая через две-три ступеньки, так что ошарашенные Кос и Фил едва успевали за ним.

Белый же, напротив, бежал вниз, перепрыгивая через перила. Озверевший от гнева, он с разбегу налетел на друга и что есть силы ударил Пчёлкина по лицу кулаком. В эту же минуту они вместе, до боли вцепившись друг в друга, покатились вниз по разрушенной лестнице.

— Белый, ты чё, озверел? — Космос схватил Сашу за плечи, унимая разъярённого товарища.

— Тварь! — не унимался Белов, вырываясь из захвата и нанося Пчёле всё новые и новые удары.

— Хорош! — ещё раз выкрикнул сын астрофизика, оттаскивая его от друга уже за горло. — Братуха, твою мать, что случилось?

— Где Оля? Оля где? — так же закричал на ухо Фил, разняв наконец Сашу и Пчёлу.

Этот Валерин вопрос эхом отозвался у Вити в ушах. Забыв про разбитый нос, губу и острую боль где-то между рёбер, он, даже не пошатнувшись, взмыл по лестнице вверх ещё на два пролёта. Там, крепко сжимая в руке ключи от подаренной квартиры, сидела Оля со страхом в остекленевших глазах.

— Оленька, — Пчёла осторожно сел рядом, тихо выдохнув от облегчения: она жива и цела. — Я здесь. Всё хорошо.

Он ловко подхватил девушку на руки и двинулся по ступеням вниз вместе с бесценным грузом. Оля безотчётно вцепилась в его шею, ни на секунду не отводя испуганного взгляда от его нижней губы, из которой струйкой стекала кровь. Это Саша сделал. Но почему он решил, что это Витя? Неужели подумал, что он способен подарить квартиру другу на свадьбу, а потом взорвать его вместе с женой? Витя бы так никогда не поступил. И друга бы, не разобравшись, не ударил. Да и не подумал бы на друга никогда… Сама того не осознав, кончиками ослабевших пальцев она коснулась его разбитой губы, вытирая алую струйку, тёкшую к подбородку.

На минуту Пчёла так и замер посреди подъезда с девушкой на руках. Губу сильно жгло, вот только непонятно, от чего больше — от удара Белова или от нежных осторожных прикосновений, что он сейчас ощущал.

— Это не я, — тихо произнёс Витя, глядя Оле прямо в глаза. — Клянусь, я бы…

— Я знаю, — перебила его девушка, почти невесомо коснувшись указательным пальцем его губы.

Губы Пчёлкина тронула едва заметная улыбка. Она мне верит.

— Короче, братва, — Космос, облачившийся в профессорскую мантию и треуголку отца, расхаживал по гостиной своей квартиры, — раз вы все здесь такие тупые, то Космос Юрьевич Холмогоров за вас всё уже решил. И крыса среди тех, кто знал о квартире, — заключил он.

— То есть, среди нас, — сделал вывод Фил, потирая ушибленную в схватке с Сашей щёку.

— Чё пялитесь? — рявкнул Пчёла, вновь заметив на себе недоверчивый взгляд Белова.

— Да не о тебе речь, — отмахнулся Космос.

— Вить, иди возьми ещё кофе, — приказал Юрий Ростиславович, наливая чай себе в кружку.

Пчёла молча прошёл в кухню, отрешённо рассматривая сервизы из чешского фарфора, которые Холмогоровы всегда выставляли на полки. В эту квартиру Космос с отцом переехали уже в старших классах, и бывать здесь ему доводилось редко.

— Вить, — тихий голос, который он узнал бы из тысячи, даже если бы ослеп и оглох, заставил резко развернуться лицом к двери.

Пчёлкин сунул руки в карманы брюк и шагнул вперёд.

— Ну что, Сурикова, как тебе жизнь с Белым? — он нахально улыбнулся, смахнув назад растрепавшиеся и спадавшие на лоб волосы. — Белый не бандюга, неее, — он рассмеялся, сделав три шага в обратную сторону. — Белый просто лидер преступной группировки. Белый не изменяет? — он снова хихикнул, вытерев с носа уже засыхавшую кровь. — Ну что ты, просто в день вашего первого свидания — того, с туфлями — он трижды трахнул пловчиху. Белый — идеал, правда?

— Витя, прекрати, — Белова грустно опустила взгляд в пол. — Саша очень не прав. Он виноват перед вами, перед тобой. Он не должен был на вас даже думать, он поймёт это…

Её взгляд снова зацепился за его разбитую губу, из которой, так и не переставая, сочилась кровь. На столе стояла аптечка, и Оля быстро извлекла из неё вату и перекись.

— Шшш… — громко зашипел Пчёла, обхватив ладонью Олино запястье и попытавшись убрать её руку.

— Уж потерпите пожалуйста, раненый, — рассмеялась Оля, пытаясь разрядить накалявшуюся обстановку.

— Кажется, не могу, — его рука дёрнулась, и через мгновение он уже крепко прижимал её тёплую ладонь к своей щеке.

Стая мурашек пробежала по всему телу девушки от кончиков пальцев. Она замерла, как вкопанная, не отводя взгляда от этих голубых глаз, что так же пристально смотрели ей в лицо. Боже, ведь у меня есть муж, которого я люблю. Почему же так хочется… поцеловать другого?

И Пчёлкин, будто читая её мысли, наклонился ниже, коснулся кончиком носа её щеки.

Нет. Нет. Нет. Оля зажмурилась и, собрав по крупицам все остатки самообладания, отдёрнула руку и сделала шаг назад. Однако, стоило открыть глаза, как стало лишь ещё тяжелее: Пчёла, скрестив на груди руки, непоколебимо улыбался. В какой момент я сдалась? Я замужем, а с ним мы расстались два года назад. Но он всё равно всё знает и чувствует. Даже без поцелуев…

Комментарий к Часть II. Глава 15. Смотри и не касайся

Ну вот и долгожданное продолжение!:)

Наши любимые, спасибо вам большое за комментарии, за отзывы. Вы не поверите, как греют мою душу слова, что вы влюблены в эту работу, что читаете. Продолжения ждало 29 человек, и это абсолютный рекорд для меня-ещё раз СПАСИБО!❤️

Спасибо моей любимой соавтору, которая своим талантом дарит каждой главе такую ламповую атмосферу. Кит, ты душа «Я тоже её люблю».❤️

По традиции, ждём ваших отзывов!

========== Глава 16. Неслучайная случайность ==========

И будто бы не вертится больше Земля,

Время застыло словно на миг,

Когда я в руках твоих

Самых нежных, самых родных.

После взрыва гранаты прошло уже несколько дней, но каждый раз, находясь в подъезде, Оля чувствовала себя просто жутко. Саша пропадал где-то до поздней ночи, и, пытаясь спастись от одиночества и скуки, она вновь стала встречаться с одногруппниками из консерватории, ходить на концерты классической музыки. Вот и сейчас Оля затемно возвращалась с одного такого мероприятия и, открывая дверь в квартиру, ощущала, как по телу бежит неприятный холодок.

— Саш, — негромко позвала она, пройдя внутрь, но квартира встретила её звенящей тишиной.

Ну вот, его опять нет… Девушка скинула пальто, неспешно прошла в комнату и остановилась у окна. Даже немые звёзды глядели на неё с ночного небосвода с большим участием, чем глаза самого близкого человека. Она смотрела на засыпающую Москву через стекло и раздумывала о том, что произошло с ней за последнее время. Брак с Беловым явно внёс в её жизнь свои коррективы: страхов, что любимый вернётся домой избитым, раненым или не вернётся вообще, только прибавилось. Наконец хлопок входной двери прервал поток её мыслей.

— Мрачный муж пришёл, — отметила Оля, обратив внимание на помятое лицо Саши. Он выглядел так, словно не спал и не ел несколькодней. — Ужинать будешь? Мясо, — с осторожной улыбкой предложила она.

— Мясо буду, — равнодушно пробурчал Белов, сбрасывая пальто с плеч.

— Ещё горячее, — молодая жена потянулась к его лицу, решив, что хоть это поднимет ему настроение. — Привет, — ласково прошептала Саше прямо в губы, — а мы ходили на отчётный концерт Кремера, — добавила она с восторгом, надеясь, что хоть это заинтересует его. Ну пусть улыбнётся, пусть поддержит…

— Молодцы, — также холодно бросил Саша и, взяв старую Олину скрипку, завалился с ногами на застланный клеёнкой диван. — А ты в курсе, что на скрипке черти играют? — задумчиво произнёс он, теребя грубыми пальцами тонкие струны. — Дьяволы.

— Ерунду не говори, — Оля, которая в это время размещала пальто мужа на вешалке, резко переменилась в лице, — моя первая скрипка. Бабушка нашла.

— Ты мебель смотрела? — Саша быстро переменил тему разговора, — обставляться как-то надо.

— А смысл? — равнодушно произнесла Оля, убирая скрипку в футляр. — Переедем и будем обставляться.

— Куда переедем? Тебе чё, здесь не нравится, что ль? — взгляд Саши сверкнул раздражением.

— Нравится, даже очень, — монотонно пробормотала девушка себе под нос.

— Тогда какие проблемы? — Белый повысил голос.

— Никаких, всё чудесно, — не поднимая взгляда, так же безэмоционально отвечала она.

— Оля, это очень плохая политика — капать на мозги. Я тебе сказал, что всё улажено, — строго произнёс молодой бандит, проходя в кухню, — чё ты мне начинаешь-то, а?

— Саша, — Оля накрывала на стол, раскладывала мясо в тарелку и изо всех сил старалась сохранять спокойствие, — надо съезжать отсюда. Это всё, что я прошу. Мне надоело каждый раз вздрагивать, когда я подхожу к дверям.

— А ты не вздрагивай, — безучастно ответил Белов. — Оля, эта квартира — подарок пацанов. Они старались, нашли каких-то алкашей, расселили их…

— Да кто тебе дороже, жена или пацаны твои? — не выдержав, девушка сорвалась на крик и с громким звоном поставила кастрюлю на стол.

— Не задавай тупых вопросов сейчас! — рявкнул Саша, а его глаза, казалось, потемнели от ярости.

— С каких это пор ты таким умным-то стал? — переполнившая её обида выплеснулась наружу, и Оля ощутила, как первые слёзы жгут уголки глаз. Впервые кто-то позволил себе настолько пренебрежительно разговаривать с ней. А ведь это не просто кто-то, а её Саша, человек, с которым она решила связать свою жизнь… — Ты у нас кто? Профессор Капица?

— Да нет, я ёжик с окраины, — передразнил он.

— А в честь моего деда назван зал в консерватории, — отчаянно выкрикнула Белова, — и не нужно так со мной обращаться!

— Ну ты осчастливила меня просто! — не унимался Белый.

— Ну, может мы не такие богатые…

— Короче! — Саша разъярённо ударил кулаком по столу. — Я такой, каков я есть! И чем скорее ты это поймёшь, тем лучше для нас обоих. Всё, базар окончен.

От невысказанной боли и досады к горлу резко подступил ком. Не в силах продолжать эту словесную перебранку, Оля с грохотом швырнула на стол ложку и выбежала из кухни. Он совсем не слышит меня и не понимает… Девушка громко всхлипнула, прижавшись лбом к холодному окну, а слёзы крупными каплями покатились из глаз по щекам.

Всю ночь Белов провёл в соседней комнате, да так и не пришёл к жене. Оля проснулась, услышав громкий хлопок двери. Ушёл и даже не попрощался… Девушка прикрыла глаза и тихо вздохнула: она в очередной раз осталась одна, никем не понятая и никому не нужная, даже собственному мужу. Если бы она знала или хоть чувствовала, что Саша тоже переживает — наверное, ей было бы легче перенести их первую серьёзную ссору. Но куда там. Ему ведь просто всё равно. Он ушёл, закрыв за собой дверь. От этого становилось только больнее.

Смахнув катившуюся по щеке слезинку, Белова посмотрела на аккуратно сложенную соседнюю подушку. Перед глазами пролетели обрывки воспоминаний из восемьдесят девятого… А ведь Витя всегда добивался того, чтобы первым помириться. Сейчас она вспомнила всё: их первый конфликт из-за пистолета и разборки с криминальными авторитетами на глазах у бабушки, а потом — случайно услышанную фразу Космоса про «спор»… Витя никогда, никогда, даже в ссоре, не оскорблял меня, никогда не считал себя умнее или главнее. Почему я опять думаю о нём? Девушка мысленно задавала эти вопросы самой себе, только вот ответа на них не знала. Помнит ли он ещё все те встречи после Нового года? Ирина Дмитриевна и Павел Викторович уезжали в крещенскую неделю к тёте. А у Вити двадцатого был день рождения, и мы с ним отмечали вдвоём. Да уж, отмечали… на славу. Засыпали под утро и просыпались рядом. Та квартира была очень уютной, небольшие, но светлые комнаты… Оля расслабленно потянулась на кровати, сама не заметив, что начала улыбаться широкой улыбкой. А здесь пусто и мрачно. Почему всё не так? Ведь я не вещь Саши, а ему даже не интересно, чем я живу, почему бросила играть. А ведь и правда, почему? Никогда не поздно всё начать сначала.

Почувствовав себя куда увереннее, девушка вскочила с кровати и с удвоенной энергией принялась за нетронутые со времени переезда коробки. Вот в одной из них — ноты, тетради с конспектами из консерватории… Она едва заметно улыбнулась, снимая телефонную трубку.

— Ало, Раиса Семёновна, добрый день, — поздоровалась с женщиной на том конце провода. — Это Оля Сурикова звонит. Скажите, а Виталик дома?

— Сейчас позову, — монотонно ответила та.

— Какие люди, — восторженно отметил одногруппник. — Чего звонишь?

— Да вот, не виделись давно, — с ходу нашлась девушка. — Что у тебя с распределением?

— А ты о моих творческих успехах звонишь поинтересоваться? — хихикнул юноша. — Или снова помощь нужна? В училище ты звонила мне только за этим.

— Да, Виталик, я вспомнила, что ты в группе играл… — Белова решила, что врать будет неуместно, да и неправильно.

— Я понял, — судя по голосу, Сухотский тут же расплылся в довольной улыбке. — Оленька, давай сделаем так. Встретимся в ресторане «Узбекистан» в семь. Там и обсудим, — заключил он.

— Договорились, Виталик. До встречи, — сразу согласилась Оля и положила трубку.

Отголоски совести всё же заставили Сашу закончить с делами пораньше, и молодой муж в приподнятом настроении заскочил по пути в ближайший цветочный магазин, чтобы купить Оле небольшой подарок. Напевая себе под нос какую-то пустяковую романтичную мелодию, он мчался по ступенькам с букетом кремовых роз.

— Оля, — громко позвал Саша, но теперь звенящей тишиной квартира встречала уже его. — Ты спишь, Оль? — задал он вопрос в пустоту, заглядывая в каждую комнату.

Посмотрев на часы и увидев, что стрелка уже коснулась одиннадцати, Белов нервно швырнул букет в раковину и потянулся к пачке «Мальборо». Он трижды крепко затянулся, после чего снял телефонную трубку, набирая знакомый номер. Не очень-то хотелось говорить с бабушкой Оли и навлекать на себя лишние подозрения, но другого способа найти жену всё равно не представлялось.

— Алё, Елизавета Андреевна, добрый вечер… ночи, — быстро исправился Белов, снова бросив взгляд на часы. — Простите, что разбудил вас. Скажите, а Оля у вас? — спросил слегка обеспокоенно.

— Нет, Саша, Оля сегодня не приходила, — бабушка порядком заволновалась из-за такого звонка.

— Нет? Странно, — протянул Саша, когда за входной дверью послышался звон ключей. — А, она пришла уже. Спасибо большое, спокойной ночи, — попрощался он с тёщей.

— Ваша мать пришла, — загадочно произнесла Оля, проходя в коридор, — грампластинок принесла, — она неспешно скинула с плеч пальто, показывая подарок Сухотского.

Белов на минуту замер, молча открыв рот. В таком виде жену ему доводилось видеть впервые: яркий, почти вызывающий макияж; красная помада; короткое, куда выше колен, платье; туфли на высоком каблуке. В нём моментально вспыхнула ревность, и, сжав руки в кулаки, Саша отступил к окну.

— Здравствуй, милый, — Белова сделала ещё пару шагов навстречу мужу и потянулась к его губам, но тот быстро прикрыл лицо занавеской. — О, какие мы сердитые, — она негромко засмеялась, продолжая выводить Сашу из себя. — Ну и ладно.

Девушка демонстративно прошла в комнату, уселась на полу рядом с граммофоном и довольно громко включила пластинку. Белов последовал за женой, не желая выпускать её из поля зрения. Перед ним была полная противоположность той Оли, которую он знал.

— А чё ты кипятишься-то? — не унималась девушка. — Ну, встретилась с однокурсником.

— С кем встретилась? — стараясь сохранить равнодушие, осведомился Саша. Правда, явное раздражение всё равно выдавало его.

— В кафе посидели, он мне новую пластинку свою подарил, — лукаво улыбнулась Оля, протягивая ему обложку.

— Пластинку подарил? — холодно произнёс Саша, усаживаясь на корточки рядом. — Ай, добрый какой.

— Талантливый парень. И музыку хорошую пишет, симфоджаз, — заметила она.

— Какой джаз? — Белов внимательно смотрел на жену, а неубиваемый собственник внутри него буквально рвал и метал.

— Симфо, — повторила Оля, не переставая улыбаться.

— Он на бензопиле играет? — Саша кивнул в сторону граммофона.

— Какой же ты зануда, Белов, — девушка сразу же изменилась в лице. — Ну объясни мне, ну почему ты такой? Ты хочешь быть самим собой, да ради Бога. Кто тебе мешает? Только знаешь, я тоже имею на это право.

— Ну а кто тебе мешает? — спокойно спросил тот.

— Кто мне мешает? — Белова уже практически срывалась на крик. — Ты не понимаешь, что мы с тобой живём в разных измерениях? Тебе нравится твоя жизнь, риск и все дела. Но рожать я как, в бронежилете буду?

— Ну давай переедем, какие проблемы, Оль! — сорвался Саша.

— Да причём тут это-то? Ты за полгода раз хоть спросил, почему я играть бросила? — ком подкатил к горлу настолько быстро, что сейчас девушке было тяжело даже вздохнуть. — Что у меня с распределением? Хоть раз, а?

— Ну, я спрашивал, — Белов с досадой опустил голову, — по-моему…

— Да это по-твоему, — перебила его жена. — А по-моему, тебе просто пофиг, — Оля быстро выключила граммофон, сняла пластинку и быстро вышла из комнаты.

Весь следующий месяц Оля усердно репетировала в группе с Виталиком. Раньше она думала, что замужество будет отнимать все её силы, но Саша проводил с молодой женой слишком мало времени, потому Оля могла посвящать музыке целый день. Не сказать, что супруг пребывал в восторге от её нового рода деятельности, но увлечение Оли он теперь воспринимал не серьёзнее, чем мимолётный женский каприз. Группа Сухотского часто выступала в кабаках и ресторанах — таков был дополнительный источник их дохода. Вот и сегодня выступление должно было состояться в популярном ресторане «Узбекистан» на Неглинной. Конечно, Саше об этом ничего не было известно.

У его бригады день выдался куда более насыщенный: ещё утром, на десяти машинах, не шуточно вооружённые, ребята и братва ехали на стрелу с таджикскими поставщиками алюминия, вагон которого они так мастерски отжали у Лапшина. Разборка вполне могла бы стать последней в жизни молодых бандитов, но, по счастливой случайности, в главе таджикской мафии Белый узнал своего армейского друга Фархада Джураева. Конфликт был погашен в зародыше, и, решив обсудить дальнейшее сотрудничество, обе группировки отправились на деловой ужин в том же «Узбекистане».

— Ты что, женился, что ли? — Фархад удивлённо повёл тёмными бровями, заметив кольцо на безымянном пальце Белова.

— Месяц уж как, Фарик! — Саша гордо вскинул подбородок и залпом выпил рюмку водки. Разве можно было упустить возможность хвастнуть перед товарищем своим новым положением?

— А чего молчишь? — не унимался заинтригованный сослуживец.

Белый надменно улыбнулся, вытащив из бумажника фото Оли, сделанное на отчётном концерте в консерватории.

— Ах, красавица какая, — заулыбался таджик, — скрипачка. Играет?

Белов отрицательно покачал головой:

— Она дома сидит.

— Ну что, попробуем? — Сухотский тем временем ненавязчиво подмигнул Оле, стоило им выйти на сцену: во время репетиций они не раз исполняли эту песню, и Виталик решил, что сейчас самое время для юной джазовой исполнительницы показать свой талант на публике.

— Ты рискуешь, — кокетливо отозвалась скрипачка.

Настроив инструмент, Белова без стеснения заиграла: уж что-что, а скрипка ей поддавалась беспрекословно. Виталик подыгрывал ей в такт, и вот со сцены зазвучала нежная тёплая мелодия, в которую идеально влился вокал Оли.

— У нас в России следующий тост положено выпивать за родителей, — Саша поднял рюмку, — я хочу выпить за родителей, те, которые живы…

Услышав до боли знакомый голос, сидевший к сцене спиной Пчёла так и замер с рюмкой в руке. Он не знал толком, как она поёт, но голос всё равно не смог бы перепутать ни с каким другим, где бы не находился. Он поднял непонимающий взгляд на Сашу, который с раздражением смотрел на выступление. Пчёлкин резко повернул голову. Да, Сурикова, с Белым вон до какой жизни можно докатиться. Он ухмыльнулся собственным мыслям, не сводя с неё заинтересованного взгляда: некогда тихая образцовая студентка музучилища из посёлка Трудовая теперь выступала на сцене в окружении мужчин. Вечерний блестящий макияж, короткое платье… Это было по-настоящему смело и при этом не пошло, не вызывающе, а скорее наоборот — достойно восхищения. Этой девушкой невозможно было не любоваться. Витя никогда не причислял себя к поклонникам джазовой музыки, однако её манера петь и завораживающий голос заставляли сердце биться громче. Белый хоть знает, как ему повезло? Нет… Хорошо будет, если её не убьёт после этого вечера… Впрочем, Пчёла очень скоро забыл и о своём ревнивом друге, и вообще обо всём на свете. Его азартный взгляд то и дело скользил по фигуре и стройным ногам Беловой, и наконец Пчёла громко зааплодировал девушке. Он гордился ею, находил её привлекательной и… да, сексуальной.

— Я сейчас, — Белый резко вскочил из-за стола, расталкивая Фила и Пчёлу, сидевших рядом.

От гневного взгляда друга на свою жену Вите стало не по себе. Сейчас он по-любому устроит ей скандал, будет рвать и метать. А я сижу тут… Он залпом выпил рюмку водки, наблюдая, как Белов хватает жену за рукав платья и выводит её за кулисы.

— Оленька, ну что ты так переживаешь? — попытался поддержать девушку Сухотский. — В конце концов, ты же ведь не в стриптизе танцуешь.

— Дай сигарету, — равнодушно произнесла Белова, потянувшись за лежавшей на столе пачкой.

Длинноволосый скрипач молча поднёс зажигалку к лицу девушки. Оля никогда не курила и даже не пробовала, поэтому сейчас от одной глубокой затяжки горло обожгло, а горький дым, казалось, заполнил все лёгкие.

— Можно тебя? — взгляд Белого был почти стеклянным.

От этого равнодушия и презрения внутри всё до боли сжалось. Саша никогда не бил её и не причинял ей физическую боль, но в эту минуту Оля испугалась чего-то подобного, настолько её супруг был не похож на себя.

— Познакомься, это мой муж, — почти шёпотом обратилась она к однокурснику, — Саша.

— Поздравляю вас с супругой, Саш, — Сухотский едва заметно улыбнулся, сделав очередную затяжку. — Мы с Олей учились вместе. Она действительно очень талантливая.

Белый, не сводя с жены глаз, выхватил из её рук сигарету и шумно затянулся, после чего смерил высокомерным взглядом уже Виталия.

— Кстати, Оль, — Виталик, казалось, совершенно не замечал, что конфликт назревает нешуточный, — приглашай супруга на банкет. Хотим отметить её премьеру, — пояснил он Белову.

— Ну чё, такое событие стоит отметить, — выпалил тот, — желаю тебе успехов. Особенно творческих, — он ещё раз затянулся, пренебрежительно швырнул помятую стодолларовую купюру в узбекскую шапку и удалился прочь.

— Да, ну он и мавр, — заключил Сухотский с ехидной ухмылкой.

Оля вскинула на однокурсника взгляд, полный разочарования. От боли и обиды в груди больно кололо. Он не только не поддержал меня, но ещё и выставил на посмешище перед ребятами… Почувствовав собравшиеся в уголках глаз слёзы, Белова резко схватила пальто и поспешила исчезнуть из ресторана.

— Оль, ну неловко получается, — встревоженный однокурсник догнал девушку уже на выходе. — Я столик заказал, ребята поздравить тебя хотели.

— Потом отметим, я поеду, — девушка махнула рукой на товарища и ринулась к дороге, чтобы остановить такси.

— Ну давай я тебя хоть провожу, — Виталик попытался выхватить у неё футляр со скрипкой, но кто-то быстро одёрнул его за плечо.

— Свободен, музыкант, — Пчёлкин, которого Оля, убегая, даже не заметила, заставил Сухотского буквально отскочить от девушки. — Я провожу.

— У-у-у, Сурикова, да вокруг тебя целая делегация братков, — истерически рассмеялся незадачливый провожатый. — А это ещё кто, охранник, что ль, твой? — не унимался он.

— Ага, охранник, — Пчёла издал негромкий смешок, демонстративно отбросив недокуренную сигарету на дорогу. — Свободен, говорю.

Сухотский пожал плечами, но препираться сейчас хотелось меньше всего — в кафе его ждали товарищи по группе с накрытой поляной. Музыкант быстро запрыгнул в такси, и через минуту серая волга скрылась в ночной темноте.

— Не поняла, — Оля подняла на Пчёлкина вопросительный взгляд, и его ухмылочка тут же вызвала у неё невольную улыбку в ответ.

— А что тут понимать, — Пчёла склонил голову набок, внимательно глядя в её пронзительные зелёные глаза. — Время полночь, а этот патлач вряд ли защитит хрупкую девушку в тёмном переулке, — он негромко хихикнул, закуривая новую сигарету.

— С чего ты взял, что я пойду тёмными переулками? — с иронией спросила девушка, и они тут же одновременно прыснули от смеха.

Витя решительно протянул Оле руку, и тонкие пальцы коснулись его ладони, от чего сердце вмиг забилось чаще. Одно невинное прикосновение — и от кончиков пальцев по всему телу пробежал поток колкого электричества. Пчёла невольно сжал крепче девичью ладонь.

— Ты как в этот ансамбль-то попала? — Пчёла первым нарушил молчание, когда уже проходили через небольшой сквер на Лубянке.

— Виталик меня ещё в училище в группу звал, — с тоской произнесла Оля. — Мне тогда некогда было из-за учёбы. А сейчас по музыке соскучилась, вот и решила всё же принять приглашение…

— Это патлач этот, что ли? — усмехнулся Витя, отбросив в сторону докуренную сигарету.

— Виталик — талантливый музыкант, — строго проговорила Белова.

— А он к тебе, случайно, не пристаёт? — внезапно довольно обеспокоенно спросил Пчёла.

Пристаёт? Конечно, девушка всегда знала, что юный музыкант влюблён в неё ещё с первых дней знакомства в училище. За рамки дружеских их отношения так и не вышли, но Сухотский никогда не терял шанса проявить внимание к темноволосой красавице. И даже сейчас, когда они уже играли в одном музыкальном коллективе, Виталик не раз пытался её поцеловать.

— Нет, конечно, — быстро соврала Оля, опустив взгляд.

— Уверена? — Витя вновь коротко рассмеялся, а на щеках обозначились ямочки от недоверчивой ухмылки. — По-моему, Сурикова, только слепой в этом кабаке не заметил, как твой талантливый глазами тебя раздевает.

— Белова, — резко поправила его девушка. И только слепой не заметил бы в её взгляде тоску…

Белова. Тебе, Оленька, совсем не идёт, да и врать ты не умеешь. Уже первый час ночи, жена возвращается домой одна. А ты, Саня, чем занят? Конечно же, нюхаешь дурь с таджиками, и тебе совершенно плевать, что до дома с ней шёл бы тот тощий патлач. Путаясь в собственных мыслях, что так громко кричали в его голове, Пчёла на минуту остановился. Затем сильнее сжал Олину ладонь и сделал шаг вперёд.

— Холодно, — заключил он, когда с набережной подул довольно быстрый ветер. — Надень, — ловко снял пальто и осторожно накинул его на плечи девушки.

На мгновение руки Пчёлкина задержались на хрупких плечах. Глубокий взгляд её зелёных глаз скользнул по его лицу. Ну почему же ты до сих пор на меня так смотришь? Белова едва ощутимо вздрогнула, и его губ тут же коснулась спокойная улыбка. Витя… Ну почему всё так? Оля стыдливо опустила глаза, а в нос тут же ударил тот самый запах. Его запах.

— В общем, со скрипкой пока ты расставаться не планируешь? — Пчёла первым нарушил неловко затянувшееся молчание.

— Ну вы же с пистолетами не планируете расставаться, — усмехнулась Белова.

Она нервно прикусила язык, поняв, что затронула очень щекотливую тему. Саша на предложения «завязать» с криминалом всегда срывался на крик, а порой даже и оскорбления. Испугавшись подобной реакции, девушка поёжилась, укутываясь глубже в мужское зелёное пальто.

— Оль, послушай, — Пчёла вдруг снова резко остановился и развернул девушку к себе лицом. — Всё, что мы делаем… — его голос слегка дрогнул, когда он заметил тень тревоги в её глазах, — всё, что мы делаем, чем занимаемся… С этим просто так не расстаются. На нашей работе нельзя взять и забрать трудовую.

Сердце девушки невольно дрогнуло. Он даже не разозлился? Параллель между грубостью Саши и размеренным, терпеливым ответом Вити проводилась сама собой.

— Я знаю, — тихо, почти шёпотом произнесла Оля. — Граната, я так понимаю, это только начало.

Она сжалась, подумав, как жизнь может закончиться, не успев начаться. Ему всего двадцать два… В груди больно кольнуло, и она сделала ещё один шаг почти вплотную к Вите, тут же оказываясь прижатой к его груди. Тёплая ладонь осторожно коснулась волос.

— Всё в порядке, — Пчёла провёл рукой по мягким, слегка растрепавшимся от ветра каштановым прядям.

Оленька. Какая же ты… моя. Прижимаешься, будто защиты ищешь. Интересно, а чувствовала ли ты себя с твоим образцовым мужем хотя бы раз, при его образе жизни, в безопасности? Он нежно обнял жену друга, медленно поглаживая по спине. Пчёлкин, да хватит уже обниматься!

— Пойдём, — он быстро отступил, всеми силами пытаясь избавиться от нахлынувших эмоций.

Оставшийся километр до дома прошёл практически в молчании. На душе у Оли стало по-настоящему легко… наверное, впервые за весь месяц после свадьбы с Сашей.

— Ну всё, мы пришли, — с долей разочарования произнесла девушка, когда они оказались у входной двери подъезда.

— До квартиры, — голос Вити прозвучал слишком серьезно, так что сопротивляться не было никакого смысла. Да и возникало ли желание?..

Они и сами не заметили, как вдвоём вошли в квартиру. Позволь мне побыть с тобой ещё чуть-чуть… Снова повисла неловкая пауза, точно никто не решался нарушить тишину. Растерянный и, в тоже время, нежный взгляд Пчёлы блеснул в полумраке коридора. Не переставая смотреть на Олю, он мягко скользнул ладонью по её руке от плеча до запястья, слыша, как от такой близости сердце колотится где-то в горле. Он наклонился ниже, коснулся её кончиком носа, а руки сами сомкнулись в объятии на её спине. Олин тяжёлый, рваный выдох тут же отозвался мелкой дрожью по всему телу, и в эту же минуту губы Вити коснулись её губ.

Она мгновенно вспомнила всё: его вкус, его манеру целоваться — да в общем-то, и не забывала. До безумия захотелось, как раньше — касаться нежно, ласково, а потом вдруг порывисто и жадно, как в первый и последний раз. Девушка даже не сразу поняла, как стала отвечать взаимностью.

Пчёлкин не сразу поверил в происходящее. Целовал её медленно, словно спрашивая разрешения. Нет, он не боялся… Скорее, было непривычно касаться её губ спустя целых два года. А я помню всё, Оленька. Помню, как тебе нравится. Пчёла слегка дразняще прикусил её нижнюю губу, и поцелуй быстро перерос в глубокий и страстный. Оля вздрогнула, почувствовав на своей спине прикосновение его умелых рук. Всё то, о чём она так отчаянно старалась забыть, что почти похоронила в своих мыслях за это время, возродилось, как из пепла, обжигая и плавя всё вокруг. В этот миг всё перестало существовать для неё: и человек, за которого она всего месяц назад вышла замуж, и то, что целующий её — его лучший друг.

— И что это было? — снова ухмыльнувшись, спросил Пчёла, когда девушка резко отстранилась.

— Случайность, — тихо произнесла она, отведя в сторону взгляд.

— Ага, — Пчёлкин скрестил на груди руки, по-хозяйски облокотившись спиной о стену, — неслучайные у нас с тобой случайности, не находишь? — самодовольная улыбка так и не сходила с его лица.

— Нет нас с тобой, Пчёлкин, — тон Беловой стал нешуточно строгим, — закончились мы. Весной в восемьдесят девятом.

Он еле слышно хохотнул, недоверчиво кивнув, и со звуком закрывшейся двери в квартире вновь стало холодно и пусто. Оля ещё какое-то время смотрела перед собой. Он ушёл, потому что я этого хотела… Потому что так надо. Это правильно.

Комментарий к Глава 16. Неслучайная случайность

Все же помнят серию, где Саша после ужина в «Узбекистане» напаивается с Фариком, а потом всю ночь катается на лошади; звонит Оле и говорит: «зараза ты, Сурикова»?

В этот момент губы Оли трогает улыбка:) и почему бы эта улыбка не была вызвана тем, что произошло в этой главе?❤️

Ждём ваших отзывов:)

========== Глава 17. Вдыхай меня ==========

Комментарий к Глава 17. Вдыхай меня

Своеобразным «саундтреком» к этой главе, подарившей ей собственно это название, стала песня группы NikitA — «Вдыхай меня». Когда мы с Катей услышали её, сразу увидели в ней ту самую историю…;)

…Прощай, земля…

и приятного прочтения🔥

Но на всё у нас два часа — прочь одиночество

Пока мы летаем над звёздами

Эта ночь не закончится, делай, как хочется

Оставим только мятые простыни…

Январь 1993-го…

— Ты чё домой не идёшь? — громкий бас Холмогорова заставил Пчёлу буквально подскочить на месте от неожиданности. — Все уже слиняли, — он хохотнул, облокотился о дверной косяк и неспешно закурил сигарету.

— Тот же вопрос могу задать и тебе, — Пчёлкин прыснул от смеха, меряя кабинет «Курс-Инвеста» медленным шагом. — У Фила — Томка, у Сани — Оля… а нам, братуха, спешить некуда, — он снова тихо усмехнулся, машинально потянувшись к пачке «Camel».

— Так Саня ещё в обед в Штаты улетел, брат, — Космос развёл руки в стороны, изображая полёт. — Пиво будешь? — вытащил из шкафа две бутылки «Хайникена» и, приняв молчание товарища за согласие, со звоном опустил их на стол.

— Чё ему надо там? — сделав большой глоток, спросил Пчёла. — Ну, Белому в Штатах.

— А не знаю, — Холмогоров быстро махнул рукой, — недвижку, что ль, какую смотрит. Да это на неделю всего.

Опа, как интересно кино складывается. Витя сделал последний глоток и отставил недопитую пивную бутылку в сторону.

— Саня говорит, они с Олькой там поцапались знатно перед отъездом, — продолжал Космос. — Так и улетел, не помирившись. Ох эти бабы, блин…

— Ладно, Кос, бывай, — Пчёлкин хлопнул товарища по плечу и направился к двери. Он внезапно ощутил, что явно засиделся тут за бессмысленными разговорами о чужой семейной жизни.

— Пчёла, стой, — Холмогоров озадаченно взглянул вслед беглецу. Казалось, он сиюминутно разгадал замыслы приятеля. — Это очень плохая идея!

— Какая идея, Кос? — наигранно рассмеялся тот. — Идеалист хренов.

И темноволосый товарищ не успел даже слово вставить, как дверь офиса с грохотом захлопнулась.

Вдохнув морозный январский воздух, Пчёла быстрым жестом остановил такси и ловко запрыгнул на переднее сиденье.

— На Котельническую, командир, — скомандовал водителю, протянув две зелёные бумажки. Приметив внушительный номинал, таксист с ходу дал газу и понёсся по шоссе на максимальной скорости.

Ну Саня, ты, конечно, придурок. Сам не знаешь даже, как тебе повезло. Из-за чего вообще можно поссориться с такой, как она? Пчёла приоткрыл окно, без спроса закуривая сигарету, а поток мыслей с каждой новой затяжкой всё сильнее бил в голову. Она такая нежная, такая… Внутри что-то резко сжалось, стоило вспомнить тот вечер девяносто первого. Может, я не знаток домостроя и ни черта не понимаю в семейной жизни, но разве может любимая жена быть до того беззащитной и потерянной? Кулаки невольно сжались от злости, и он резко выбросил из автомобиля недокуренную сигарету. Молодец ты, Сань. Присматриваешь там домишки америкосные, пина коладу пьёшь, а она там совсем одна, в пустой квартире, ей грустно и страшно. Как же так-то?

Он по инерции взмыл вверх по ступенькам, но перед дверью со знакомым номером сто тридцать пять замер, как мальчишка. Она может к бабушке своей уехать. Или просто не открыть… Сердце пропустило удар, и Пчёлкин, шумно выдохнув, настойчиво позвонил в дверь.

— Привет, — удивлённо произнесла Оля, смерив нежданного гостя вопросительным взглядом.

В глазах Пчёлы тут же сверкнули чуть заметные азартные огоньки: он пробежался взглядом по девичьей фигуре, остановившись на стройных ногах. Она стояла на пороге, одетая совсем легко и по-домашнему: белая футболка, короткие шорты. И всё же в таком простом на вид наряде выделялись её явные достоинства, и это выглядело… сексуально.

— Привет, — негромко сказал Витя, абсолютно не зная, что добавить и чем оправдать свой визит в такой поздний час — он и сам себя не очень понимал.

— Вить, что-то случилось? — Белова по-прежнему смотрела на него с непониманием и удивлением.

— Да, — на выдохе, даже не подумав, выпалил он, — то есть, нет. Не совсем. Там наши дела, — быстро нашёл, как исправиться. — Саня дома?

Ну Пчёлкин, ты в натуре идиот? Ты ж его лучший друг и первым должен знать, что Сани нет ни в стране, ни, тем более, дома.

— А ты не знаешь? — она заметно встревожилась, когда речь зашла о муже. — Саня в США улетел. Дом хочет купить, — с долей грусти добавила она.

— Нафига ему дом в Америке? — Пчёла издал недоверчивый смешок.

— Без понятия, — Оля скрестила на груди руки, развернувшись в сторону спальни.

После отгремевшей накануне ссоры ей и правда меньше всего хотелось обсуждать Сашу с его грандиозными планами. Когда муж начал заикаться о доме за рубежом, гражданстве другой страны и какой-то там безопасности, Оле по-настоящему стало не по себе — мерзко и страшно. Она так и не смогла до конца смириться с родом деятельности Саши. Белов никогда не объяснял ей, зачем поступает так или иначе; ничего не рассказывал о своей работе. С каждым днём от одиночества и полной неизвестности становилось только тяжелее…

Пчёла одним движением скинул пальто с плеч и, прикрыв за собой дверь, тихо проследовал за Олей.

— Пчёлкин, скажи, почему ты ещё здесь? — Белова тихо выдохнула, спиной ощутив его присутствие в комнате.

Она развернулась к окну и пристально посмотрела вдаль: в воздухе медленно кружился снег, падая на землю мягкими хлопьями; золотой отблеск уличных фонарей отражался на мокром асфальте. Не смотря на январь, что разменял в девяносто третьем уже две недели, погода больше напоминала ту, что бывает поздней осенью.

— Я же сказал, — стараясь сохранить трезвость ума и уверенность голоса, опять соврал Пчёла, — я приехал к Сане по делу.

— А я уже сказала, — она попыталась сглотнуть внезапно возникший в горле ком, — и повторяю ещё раз: Саня в Америке, так что ты можешь уходить.

Пчёла стоял в паре шагов от Оли, не решаясь подойти вплотную, но едва ли это мешало ей каждой клеточкой тела осязать его близость. Она уже вдыхала этот запах сигарет и одеколона — во время танца на свадьбе и позже, когда Пчёла провожал её домой из ресторана. Сейчас запах вновь ударил ей в нос, и от узнавания сердце зашлось в безудержном ритме. Среди полной тишины комнаты возможно было различить лишь шорох его дыхания. Это было гораздо интимнее любых поцелуев и объятий; ощутимее даже, чем если бы он прижал её к себе в открытую. Мелкие разряды тока пронзили всё тело. Оля сильнее сжала руками край подоконника, как можно глубже вобрав в себя воздух.

Его губ коснулась едва заметная ухмылка, и Пчёлкин уже увереннее шагнул вперёд, оказавшись совсем близко к ней. Оля вздрогнула, крепко зажмурив глаза, и это не прошло мимо его внимания. Ты до сих пор вздрагиваешь в моём присутствии. Боишься меня? Или того, что, несмотря на Белого, хочешь этого не с ним? Я тоже хочу… Витя шумно выдохнул, а его руки сами сомкнулись прямо у неё под грудью.

И уже через мгновение она чувствовала прикосновения тёплой ладони на животе под тонкой тканью одежды и его горячее сбивчивое дыхание возле своей шеи. Внизу живота отозвался знакомый сладкий спазм, и Оля с трудом подавила долгий выдох.

— Хочешь, чтобы я ушёл?

Её пробрало от этой наглости… Белова и минуты не сомневалась: за её спиной Пчёлкин ухмылялся так, как умел только он.

— Да, — еле слышно произнесла она, собирая в кулак остатки самообладания. — Уходи. Пожалуйста, — это прозвучало почти с мольбой.

Витя лишь хмыкнул, не переставая трогать её: теперь уже обе его ладони гладили девушку по нежной коже на впалом животе. Оля всё-таки позволила себе рвано выдохнуть.

— А твоё тело говорит мне об обратном, — Пчёлкин притянул девушку вплотную к себе. — Я же ничего не делаю, а ты дрожишь…

— Витя, — ошеломлённая его самодовольством и окончательно сбитая с толку его ласками, еле слышно шептала Оля, — не надо…

Но он будто не слышал. Всё, что происходило сейчас, было настоящим наваждением. Пчёла неспешно касался губами её шеи, оставляя короткие влажные поцелуи, словно отвлекая от движений своих ладоней, которые тем временем скользнули выше по Олиной талии. Он отчётливо слышал удары её сердца — казалось, оно норовило вырваться из груди.

— Я хочу тебя, — тихий шёпот обжёг мочку её уха.

Хочу тебя… Яркой вспышкой пронеслось воспоминание о новом восемьдесят девятом, о первом «я хочу тебя», о том самом танце и той самой ночи. Острый спазм до дрожи, до боли скрутил всё внутри.

— Витя… — как безумная, повторяла она, — Витя, пожалуйста, это не…

Новая волна мокрых поцелуев, подхваченная его возбуждённым дыханием, прошлась от уха до плеча, так и не дав договорить. Это неправильно… Так неправильно… И страшно от того, что она принадлежит другому, муж её сейчас находится на другом конце света, а рядом — никто иной, как его лучший друг. Руки Пчёлы вновь обвились вокруг её талии, круговыми движениями поглаживая живот. Оля лишь закусила губу, подавляя очередной рвущийся из груди стон.

— Не могу больше, — на выдохе произнёс Пчёла, и одна рука двинулась выше, от живота к груди, — не могу, слышишь?

— Витя… — Оля снова хотела что-то сказать, но не успела продолжить.

Она сама резко развернулась к его губам, и последние капли самообладания будто разбились о землю. Девушка поцеловала его — сильно, жарко, страстно; тесно прижимаясь к нему всем телом, дрожащим и сладко ноющим от каждого его прикосновения.

Пчёла умело подхватил Олю на руки и, не прекращая касаться её руками и губами, посадил на подоконник. Уже обнажённой спиной она ощутила гладкую поверхность оконного стекла, к которому он прижал её. От окна исходил холод, но ей становилось душно, и от этого контраста перехватило дыхание. Тонкие пальцы сами по себе переместились от воротника его рубашки к пуговицам, расстёгивая каждую, открывая взору желанное тело. Оля вспоминала всё — каждый его изгиб, каждый мускул, снова покорный её рукам. Ладонь скользнула от груди к напрягшемуся животу и двинулась ниже.

Витя зажмурился, дыхание вмиг участилось. Чёрт. Чёрт! Что же ты делаешь… Он приоткрыл глаза, ловя на себе её горящий, подёрнутый пеленой страсти взгляд. Как я скучал по твоим прикосновениям… Пчёла со всей остротой ощутил надвижение новой бурной волны и, предотвращая её, осторожно обхватил ладонью Олино запястье.

— Не надо так, — шепнул с придыханием, огромным усилием воли отводя в сторону её руку.

Он приподнял её, понёс к постели и только там ненадолго отпустил. Они сами не поняли, как в этом безумном порыве расправились с остатками одежды — главное, что теперь ничто не отделяло их друг от друга. Поцелуи снова вспыхнули огнём на Олиной шее. А он всё спускался ниже, страстно и плавно, пока не коснулся рукой той стороны её бедра, где кожа была совсем тонкой и нежной. Тогда же она впервые застонала — протяжно… просяще.

— Ну скажи, что скучала по мне, — прерывисто зашептал он, когда ощутил, что по её телу вновь пробежала крупная сладкая дрожь. — Спорим, он никогда не делал с тобой то, что делаю я?

Пальцы скользили между её ослабших ног, касались уже совсем откровенно, как будто между ними не существовало в этот момент никаких запретов. Становились всё настойчивее, проникали глубже.

— С ним так не бывает, правда? Скажи… — уже не просил, а требовал Пчёла, точно задавая ритм движениям руки.

Оля прогнулась в спине, подаваясь ему навстречу, отчаянно комкая простынь. Для неё едва ли в этот момент существовало что-то кроме его сильных пальцев, овладевавших ею.

— Не бывает… — эхом повторяла она, не разбирая смысла слов. В этом бреду трудно было сообразить, что она говорила чистую правду. — С ним… никогда не бывает. Пожалуйста… — она уже почти умоляла его. — Витя, пожалуйста!

— Что? — он продолжал терзать её, не прекращая движений, пока не различил сквозь её заполошное дыхание последнее признание:

— Я хочу тебя…

В эту минуту Пчёлкин победно улыбнулся про себя, но на неё посмотрел открытым, полным желания взглядом. Поцеловал её горячо и властно, подался к ней, когда Оля резко отстранилась.

— Витя… — она приподнялась на локтях, взволнованно посмотрев ему в глаза, — так нельзя…

Он вопросительно взглянул на девушку. Что не так? Чёрт, ну конечно… Как ты сам про это не подумал?

— Не бойся, — запальчиво прошептал он ей в ухо, — я успею…

И этот будоражащий сознание шёпот заставил забыть обо всем. Оля прикрыла глаза, почувствовав его совсем рядом. Изо всех сил сдерживая себя, Витя сделал неспешное движение вперёд, заставив девушку издать новый протяжный стон. С ума сойти. Как же влажно. Как ты дрожишь… Пчёлкин едва мог держаться и старался растягивать это удовольствие как можно дольше, почти полностью отстраняясь и снова погружаясь в неё. То тягуче-медленно, то быстро и порывисто. Она притягивала его к себе всё сильнее, и Пчёла снова и снова сливался с ней в глубоком поцелуе, нарочито медленно двигаясь навстречу.

— Витя… — она снова громко простонала, уже не в силах сдерживаться, — пожалуйста, — очередная просьба почти охрипшим шёпотом, почти с мольбой.

— Что такое? — дразнящим шёпотом прямо на ухо.

— Хочу тебя… — на выдохе повторила она, изо всех сил прижимаясь к его разгорячённому телу, — глубже…

Эти слова окончательно вскружили голову, уничтожили остатки рассудка. Он сделал очередное движение, проникая на всю глубину, заполняя её уже без остатка. Зажмурив в экстазе глаза, сделал еще несколько быстрых порывистых толчков — и связь с внешним миром, казалось, была разорвана навсегда. По телу прокатилась волна какого-то отчаянного безудержного удовольствия. Оля сжала его как можно сильнее, отвечая на последний порыв, взрываясь вместе с ним в долгожданном наслаждении. Он ощутил знакомую дрожь, и всё, что было в нём, разом излилось.

… Витя поцеловал её снова и снова, только на этот раз нежно, мягко, без намерения воспламенить и увлечь за собой в эту тёмную сладкую бездну. Туман рассеялся, и он погладил Олю по волосам.

— И что это сейчас было? — спросила она слишком серьёзно для такого момента.

— А я думал, ты знаешь, как это называется, — привычная ухмылка снова тронула уголки его рта.

Эта ирония неприятно кольнула… Пчёла тяжело вздохнул, снова касаясь пальцами её душистых каштановых волос. Во всём теле ощущалась слабость. Что бы там ни было, но если рай существует, то он точно здесь. Оля осторожно прошлась самыми кончиками пальцев по его телу, от груди к животу, и сердце трепыхнулось в груди каменным комом. Краем глаза он заметил, как девушка изменилась в лице, поглаживая небольшой, но заметный шрам с правой стороны.

— Кто тебя так?

Олин тихий обеспокоенный голос невольно вызвал улыбку. Она переживает… Такая серьёзная, но всё равно ласковая. Сейчас ему просто было хорошо. Очень хорошо. Наверное, как никогда.

— Старая тема, — откликнулся Витя. — Челябинские в девяностом…

Пчёлкин тут же поймал на себе её взгляд — грустный, пристальный, но не тяжёлый — и притянул к себе, целуя.

— Ты же моя, — шепнул едва слышно и как-то обречённо в перерыве между касаниями губ.

Нет. Не твоя… Я замужем, а теперь, стоило Саше уехать, лежу в нашей постели с его лучшим другом. Я изменила мужу. Кто я теперь? Не верная жена, а любовница. Не честный человек, а предательница… Страсть схлынула, дыхание успокоилось, всё отступило под давлением жестокой серой реальности. Оля тяжело выдохнула ибросила взгляд на Пчёлкина. От обрушившихся на неё мыслей стало совсем скверно. Мне должно быть за это стыдно…

Витя посмотрел в её обеспокоенное лицо, и Оля стыдливо отвела взгляд. Конечно же, он всё понимал. Она жалеет о том, что было? Да какая теперь разница… Во всём этом он видел теперь только одно верное решение — оставить её, пока они не натворили ещё больше глупостей.

— Мне уйти? — уже стоя в дверях спальни, с тоской в глазах спросил он.

Даже если бы я и хотела сказать «нет», иначе нельзя. Белова молча кивнула, так и не решившись посмотреть Пчёле в глаза. Через пару минут до неё донёсся тихий звук удаляющихся шагов и закрывшейся двери.

Она села на кровати, сильнее закутываясь в одеяло и вдыхая его запах, прочно впитавшийся в эту постель. Внезапно она подумала ещё кое о чём. Ей было не просто стыдно, но и страшно. Я успею… Тихий, на грани слышимости, шёпот на задворках сознания. Сердце набатом ударило в грудную клетку, словно грозя пробить её навылет. Что же теперь делать?..

Комментарий к Глава 17. Вдыхай меня

Та глава, что приснилась мне во сне.😂

Та глава, что единственная из всех написанных нами имела наброски в черновиках.

Та, которую мы так ждали, да, Кит?❤️

Думаю, вы понимаете, почему в этой работе она является в каком-то роде ключевой. Ждём ваших отзывов!❤️

Ну и если есть желающие, заходите в гости в чат в телеграм: https://t.me/+PvFzB8-NPjdkOTAy 😉😊 будем с вами знакомиться и общаться не только в рамках комментариев фикбука:)

========== Глава 18. Единственный выход ==========

Я задыхаюсь, с меня довольно.

Обещай не делать больно.

Обещай, что будешь прежним.

Моя последняя надежда…

— Оль, — с нервным любопытством обратился Белов, еле слышно постукивая пальцами по столу, — мне тут Космос сказал кое-что…

— Что такое? — Сурикова слегка напряглась, оценивая озадаченный вид молодого человека.

— Скажи мне пожалуйста, — Саша вскинул на девушку взгляд, полный ожидания, — а что у тебя было с Пчёлой?

— Ничего, — быстро соврала Оля.

Сейчас она настолько уверенно произнесла это, что, казалось, сама на мгновение поверила в сказанное. У них ничего не было. Точка поставлена, и Саше совсем не обязательно знать о прошлом…

Февраль 1993-го…

Резко подступивший приступ тошноты быстро заставил вернуться в реальность из воспоминаний.

— И всё-таки, я бы пошла к врачу, — сидевшая напротив Тома Филатова протянула подруге стакан с водой. — Оль, тебя снова тошнит. Всё же очевидно… Чего ты боишься? — она обеспокоенно покачала головой.

— Да того и боюсь, Томка, — Белова сделала маленький глоток и, поморщившись, отставила стакан в сторону. — Того, что всё подтвердится.

— Вы с Сашкой что, детей совсем не хотите? — как-то обречённо спросила Филатова. — Хотя понимаю, при нашей жизни это правда страшно…

Страшно, да не только при нашей жизни… Это у тебя, Томка, всё как-то правильно. Нормально. Не то, что у меня… Ты бы радовалась, узнав такую новость, да и Валерка точно был бы на седьмом небе от счастья. А я не могу. Как я посмотрю в глаза Саше?

— Да мы как-то и не говорили об этом, — Оля растерянно пожала плечами.

— В общем так, подруга, — Тома с уверенностью поднялась, снимая со спинки стула сумочку, — едем в женскую консультацию, у меня знакомая там работает. Собирайся, и я даже слышать ничего не хочу.

Спустя час Тамара Филатова уже меряла мелкими шагами больничный коридор. Ей, от природы простодушной и искренней, было никак не понять всех этих тайных страхов Беловой. Тому что-то сильно тревожило в её состоянии. Оля странная. Она ведь здорова, с Сашкой вместе уже четыре года, обеспечить ребёнка они смогут, Олина бабушка и мама Саши всегда будут готовы помочь… Тамара вновь бросила взгляд в сторону кабинета. Дверь открылась, и всё внутри невольно сжалось — на Оле совершенно не было лица: бледные щёки покрылись красными пятнами, глаза наполнились слезами. В дрожащих руках она сжимала заключение от врача, и Филатова поспешно выхватила его. Пристально всмотрелась в неразборчиво написанные строки… Беременность 5-6 недель.

— Оль, ну что с тобой? — тихо заговорила подруга. — Дети — это ведь счастье. Ты обязательно станешь хорошей мамой.

Мамой… Мамой-то стану. А кто станет папой? Рассказать Вите не могу. Сашка убьёт его, сразу… Из-за той гранаты налетел не разобравшись, ни за что хотел наказать. Что уж говорить, за такое обоих нас на куски порежет. А Витя… Ему нужен ребёнок? Девушка молча села на скамейку у кабинета и закрыла лицо руками. Выходит, есть только один выход — соврать Саше…

— Том, я даже не знаю, как признаться в этом, — Оля смахнула катившуюся по щеке слезу. — Я чудовищно поступила по отношению к Саше…

Филатова резко изменилась в лице, обеспокоенно взглянув на подругу.

— Том, понимаешь… — она опустила взгляд в пол, нервно затеребив пальцами подол платья, — это не Сашин ребёнок, — выпалила на выдохе, а на щеках от стыда выступил густой румянец.

— Подожди, — глаза Тамары, явно не ожидавшей таких слов, расширились, — а чей тогда… если не секрет, конечно?

— Вити… — еле слышно пробормотала Белова и уткнулась в плечо подруги, пытаясь спрятать непрошеные слёзы.

— Так, стой, подожди, — Филатова отчаянно пыталась осмыслить услышанное. — Пчёлкина?

— Его самого. Том, прости, я такая предательница, и мне нет прощения, — из груди снова невольно вырвался всхлип. — Сама не понимаю, как так. У нас были отношения до знакомства с Сашей, вот, нахлынуло всё, смешалось…

А ведь об этом никто не знал… Значит, она была с Пчёлкиным до того, как вышла замуж за Сашу? И теперь история повторяется. Как-то всё неправильно… Тома укоризненно покачала головой и сама не заметила, что произнесла последние слова вслух. Оля напряглась и вскинула на неё мокрые глаза.

— Олечка, успокойся, — она вовремя взяла себя в руки и стала поглаживать подругу по голове, — ты же понимаешь, что волноваться тебе нельзя, что бы ты не решила. Я могу пообещать только, что Саша не узнает… от меня. И никто не узнает. Это всё останется между нами. А сейчас поехали домой, тебе нужно успокоиться, — заключила она с добродушной улыбкой.

Да, Томка настоящий друг. Она не станет осуждать меня и никому не расскажет… Даже Валере. Сейчас Оля не сомневалась: поделившись с подругой, она поступила правильно. Вздохнув с долей облегчения, она послушно проследовала к машине вслед за ней.

— Ты отдыхай, а Сашка скоро приедет, — ласково проговорила Тамара, уложив подругу в постель и накинув ей на плечи мягкий клетчатый плед.

— Да, Том, иди… — тихо, почти шёпотом, произнесла Оля, укутываясь в тёплую ткань, — и спасибо тебе за поддержку.

Пчёлкин открыл вторую бутылку виски и в очередной раз механически потянулся за пачкой «Camel». Хотя бы ещё на час будет чем заняться, иначе можно просто сойти с ума. Пристальный взгляд вперился в одну точку на стене. Вот уже три недели бригадира практически никто не видел в офисе «Курс-Инвеста», да и на глаза друзей он старался не попадаться. Ну что, Пчёла? Хорош ты, ничего не скажешь… Где же твой кодекс чести был, когда ты спал с женой брата? Он зажмурился, сделав ещё одну крепкую затяжку, и опёрся головой на свою ладонь, сжатую в кулак. Снова хлынул поток убийственных мыслей.

Кто ты после этого? Предатель. И лучше свернуть с этой тропинки сейчас, бросить к чертям движение. Как ты будешь смотреть в глаза Белому? А Косу, который первым заговорил, что иметь виды на бабу друга — последнее дело? Саня хотя бы с Олей встречаться начал, когда она, по факту, свободна была. А ты… с женой друга. Лучшего друга, с которым вы с первого класса вместе… Витя снова отпил виски залпом прямо из горла, резко потушив сигарету в стоявшую на столе пустую бутылку. Ему почему-то невыносимо было смотреть на её тлеющий кончик, похожий на залётного светлячка в ночи. Вот так и внутри всё медленно, но верно угасает, меркнет. Только слабо копошится что-то в глубине души — жалкие остатки совести. Пойди и скажи им, что уходишь. Трус, да? Вряд ли после такого чистосердечного тебе не перекроют все ходы и выходы.

Мама… мамочка. Ты же только что жить нормально начала. Ремонт сделала, какой хотела. В Сочи съездила. Помнишь, как ты мечтала там побывать? Я тогда малой ещё был, и мы с Косом первый раз фарцовку толкнули. Морду нам знатно разукрасили, чуть главным не попались. Но я таки отправил тебя на курорт… А сейчас, если уйду, кто тебе обеспечит нормальную жизнь? Явно не батя…

Кос… С трёх лет тебя знаю, брат. Помнишь, как в детском саду я отжал твою машинку? Прости, просто тебе отец всё купить мог, а мы о таком и не мечтали. Зато сколько прошли вместе. С шестнадцати лет крутились на Рижском, и я ни разу не взял твоего. Как же я брошу тебя и Филу на Белого?

Фил… Валерка, ты всегда нас защищал. Помню, по гаражам лазали, а потом я грохнулся. Это ты меня тогда домой пёр. А потом, в восемьдесят девятом, точно так же Саню раненого тащил на себе… Что же мы увидели от Сани? Он одно задвигал, что ты за безопасностью не доглядел; ты виноват в том, что крот гранату подкинул. Ты, брат, представляешь? Вот и мне смешно.

Санёк, а ведь я мог и слинять. Тогда, с дачи. Как ты хотел, а? Говорил, чтобы мы головы за тебя не подставляли. А я даже не представляю по-другому. ОМОН меня спокойно там расстрелять мог, но я даже не подумал кинуть тебя. Что ты взамен сделал? По морде мне съездил за гранату. Ну да, я бы тебе её повесил, как же. Интересно, какой же ты в этом мотив углядел? А ведь до сих пор обидно: я бы никогда на тебя не подумал…

От последней промелькнувшей мысли стало совсем скверно. Досада на Белова за тот разлад в девяносто первом снова охватила его, и Пчёла сделал глоток виски, пытаясь прогнать резко возникший в горле ком. Я нечестный товарищ, верно, Саня? А разве ты ни разу не предавал нас? Когда Ольку постоянно обижал, например. Ей страшно рядом с тобой, я же вижу. Ты не знаешь, чем она живёт, чем дышит. Хотя и я не лучше…. Даже не объяснил ей, зачем пришёл, как хотел с ней просто побыть, как она нужна мне, всё время нужна. А я… Получилось, что трахнул и ушёл. И что она теперь думает? Предатель. Предатель ты, Пчёлкин… С силой удерживая кнопку выключения на сотовом, что как назло, назойливо трещал, Витя яростно бросил телефон в стену, закрывая лицо руками. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать.

— Твою мать, да чё вообще происходит? — в очередной раз не дозвонившись до абонента, Белов отбросил телефон на край стола. — Кос, ты вообще в курсе, где его черти носят? — Саша вышел на середину стола, с нервным хрустом разминая пальцы.

Холмогоров лишь растерянно повёл плечами. Белый злился не на шутку, контракты горели, но страшнее всего Космосу становилось от того, что он почти наверняка догадывался о причинах внезапного исчезновения Пчёлкина.

— Сань, ей богу, что ты у меня спрашиваешь, — отмахнулся он, закуривая сигарету.

— Может, серьёзное что случилось? — встревоженно предположил Фил.

— Вот поезжайте и узнайте, — стальным голосом скомандовал Белый. — И да, мне абсолютно не важно, кто из вас поедет вечером в банк. Либо ищите Пчёлу, либо разгребайте сами, — заключил он, накидывая на плечи чёрное кожаное пальто. — Я вроде никого деньгами не обижаю, а вы, получается, подставляете меня. Ой как нехорошо. Всё, я домой, — напоследок отрезал Саша, прихватив со стола пистолет и пачку «Мальборо».

— Космос, ты правда не в теме? — когда Мерседес Фила проехал уже километров пять, он наконец заговорил.

— Вот странные вы, — Холмогоров уже практически срывался на крик. — Я что, один, по вашему, должен всё знать? Мы, между прочим, братья, а вы дальше баб своих ничего не видите, — он нервно сплюнул в открытое окно машины и закурил очередную сигарету. — Я к Пчёле схожу, не найду — значит, встречу проведу сам, — заключил уверенно.

Филатов лишь молча кивнул, повернув в нужный двор. С делами в «Курс-Инвест» они действительно стали думать о работе куда больше, чем друг о друге. И сейчас эта мысль неприятно отдавала противным скрежетом в груди. Фил закурил, задумчиво облокотившись о руль автомобиля.

Космос уверенно поднялся на нужный этаж, на миг замерев перед дверью квартиры, после чего порывисто затарабанил кулаком по железной двери. К его удивлению, открылась она в ту же минуту; вот только непрезентабельный вид хозяина не говорил ему ни о чём хорошем.

— И чего ты бухаешь? — Холмогоров уверенно прошёл внутрь без приглашения, оценивая масштабы «трагедии». Пустые бутылки, перевёрнутая пепельница и явный запах виски буквально кричали о душевных страданиях лучшего друга. — Пчёла, послушай, Белый рвёт и мечет, — обеспокоенно начал он.

— А он умеет что-то другое? — Витя насмешливо ухмыльнулся, проходя за ним в комнату. — Кроме того, чтобы рвать, метать и бить друзьям рожи, а?

— Ты был там тогда, да? С ней был? — в лоб спросил сын астрофизика, деловито наливая себе стакан виски.

Витя закашлялся и, казалось, на минуту оцепенел. Он пристально посмотрел в глаза лучшего друга, изо всех сил пытаясь сфокусировать на нём свой пьяный взгляд.

— Где был? — попытался соврать Пчёла. Но по глазам Холмогорова он понимал отчётливо: тот догадывался.

— С Ольгой, — Космос громко отхлебнул и отодвинул стакан. — Три недели назад, когда Белый за бугор свалил, — с долей сочувствия пояснил он, — ты же переспал с ней?

— Кос, ты псих, — Пчёлкин схватил бутылку, уже было сделав глоток, когда темноволосый товарищ силой выхватил её у него из рук.

— Короче так, — Холмогоров тяжело вздохнул, отставляя бутылку в сторону, — иди там в душ, или куда надо, и трезвей. Вечером надо быть в кредитном отделе, — заключил он, похлопав друга по плечу. — И да, брат, ты же знаешь, что в этом вопросе я на твоей стороне был всегда. Белый поступил совсем не по совести тогда…

— Кос, тебя что, заело на этой теме? — Витя невольно ухмыльнулся.

И всё-таки, он настоящий друг. Космос… Спасибо тебе. Пчёла ещё раз неоднозначно посмотрел на друга, после чего кивнул, провожая Холмогорова взглядом уже в дверях. Я не могу их подставить, даже не смотря на Саню. Надо приводить себя в чувство и возвращаться.

Белов летел по шоссе, нервно сжимая в руках руль, и курил одну за другой. Взвинченный, он не заметил ни двух усердно пытавшихся его остановить инспекторов ГАИ; ни красного света светофора, на который он проехал трижды; ни сигналивших ему водителей других машин.

Изо всей силы хлопнув входной дверью подъезда, он несколько раз стукнул кулаком по стене, после чего пересчитал ногами ступеньки и задёргал ручку двери. Та, на удивление, поддалась ему без ключей.

— Оля? — Саша вопросительно позвал жену, пройдя внутрь.

— Саш, я в комнате, — отрешённо отозвалась та, — привет.

Белов коротко поцеловал жену в щёку, скорее механически, нежели с чувством, — из головы у него никак не выходила встреча с партнёрами в банке, запланированная на этот вечер и висевшая буквально на волоске.

— Саш, — Оля попыталась улыбнуться как можно более непринужденно и искренне, надеясь хоть немного приободрить мужа. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.

— Говори, я слушаю, — пробормотал Белый себе под нос, даже не подняв на жену взгляда.

Он подошёл к столу и принялся сосредоточенно перебирать бумаги. В груди неприятно кольнуло, но отступать было поздно. Пусть ему всё равно, пусть он, как обычно, занят делами и не хочет слушать меня… Надо сказать ему прямо сейчас, потом будет только сложнее.

— Мы с Томкой к врачу ходили, — от каждого слова было нестерпимо больно. Оля постаралась сохранить спокойствие, насколько это было в её силах. — Я беременна, Саш, — почти шёпотом произнесла она.

Белый резко выронил бумаги из рук, в полоборота разворачиваясь к Оле. В следующую минуту на его лице просияла гордая улыбка, и он кинулся обнимать жену.

— Сына мне родишь, маленькая моя! — произнёс с восклицанием, — у меня будет сын!

— А вдруг девочка будет? — взгляд Беловой, кажется, немного потеплел.

Она внимательно смотрела на Сашу, пытаясь разгадать его эмоции. Рад ли он?

— Запомни, родная, — с уверенностью отчеканил Белов, — у Александра Николаевича Белова девочки не будет!

У Александра Николаевича Белова девочки не будет… Сашины слова эхом раздались в сознании, а в груди всё сжалось настолько, что было сложно сделать вдох. А был ли бы так категоричен Витя, если бы узнал, что навсегда оставил частичку себя?.. Что ж, возможно, для неё и для Саши всегда будут иметь значение совершенно разные вещи. Почему она не думала об этом раньше? На фоне тех долгих лет, что им предстояло жить бок о бок, мысль о том, насколько они чужие друг другу, причиняла ещё большую боль. Что, если ложь только усугубит всё? Впрочем, сейчас следовало беспокоиться совсем о другом…

Комментарий к Глава 18. Единственный выход

Глава была тяжёлая морально, но мы справились. Мы побили рекорд ждущих продолжения - 34 человека 🔥❤️

Поэтому ловите, ну и по традиции, ждём ваших отзывов:)

Ну а кого ещё нет с нами - приглашаем в наш чатик ❤️ https://t.me/+PvFzB8-NPjdkOTAy

========== Глава 19. А у счастья твои глаза ==========

Плачь и смотри, у него глаза твои,

И если бы не ты, мы бы были втроём…

Октябрь 1993-го…

— Екатерина Николаевна, схваточки ослабли — может, стимуляцию? — забеспокоилась пожилая акушерка в очках с толстой оправой.

— Неа. Сама должна, — отрезала Екатерина. — Дыши, дыши, молодец, Оленька, — подбадривала она роженицу.

Родная тётя Саши была отличным акушером-гинекологом. Весь роддом знал: Екатерина Николаевна — врач от Бога. Именно поэтому вопроса о том, кто будет принимать роды у супруги Белова, даже не возникало.

На практике Кати были случаи разной степени сложности; в отличии от коллег, она принимала решения быстро, указания раздавала с генеральской решимостью и могла самостоятельно провести любую операцию. Сашина тётка была доктором добротной советской закалки, а в трудных ситуациях на помощь ей всегда приходил суровый медицинский юмор. Вот только сейчас дело коснулось жены любимого племянника, и тревога за Ольгу и малыша порой мешала сконцентрироваться на процессе. Роды длились восемь часов, но процесс никак не двигался с мёртвой точки. У измученной девушки явно не получаться соблюдать технику дыхания, слушать наставления врачей, да ещё и прилагать титанические усилия при потугах.

— Давайте стимуляцию, — заключила Катя.

— Саша где? — из последних сил повторяла Оля, даже не обращая внимания на мельтешащих вокруг акушерок. — Саша прилетел?

— Саша прилетел, — попыталась успокоить её Катерина. Не в том состоянии сейчас девчонка, чтобы её пугать… Эх, племянничек, где же тебя носит-то, а? — Звонил из аэропорта, сказал, что тебя любит… Оля, думай о себе и о малыше сейчас, надо потужиться, — женщина быстро отвлекла пациентку. — Ещё немного, Олечка.

Вокруг снова засуетился персонал, и через несколько тяжёлых схваток Катя приняла на руки розовощёкого младенца. Тот же поспешил оповестить весь родзал о своём появлении на свет пронзительным криком.

— Вот молодец, хорошая девочка, — нахваливала акушерка, перекладывая новорождённого на живот матери, — мальчика родила нам!

— Иван Александрович собственной персоной! — гордо произнесла Катя с широкой улыбкой.

Мой сын? Это мой ребёнок? Ну привет… По щеке Оли покатилась слеза. Всё её бледное лицо было покрыто красными пятнами, по вискам стекали струи пота, нижняя губа дрожала. Странно, но сейчас она не ощущала ни усталости, ни боли, от которых готова была умереть всего час назад. Разве все эти мучения не стоили того? Девушка пристально всматривалась в крохотное личико: сынишка морщил крохотный носик и не переставая кряхтел. Иван Александрович… Ванька. И почему ты не Женечка? Тебе бы так подошло это имя. Как талантливый скрипач Евгений Бушков… А дедушка стал бы твоим ангелом-хранителем. Ну, слово папы закон у нас, малыш. Папа твой со своими друзьями всё решил, а нас не спросил даже. Папа… Саша. Погоди-ка… а ты ведь похож на своего настоящего папу… Всё слишком несправедливо. Слёзы текли теперь по обеим щекам молодой мамы. В ней смешались все чувства на свете, от безудержной радости и гордости до сковывающего страха, и она крепче прижала кроху к груди.

— Поздравляю, Олечка, — в глазах Екатерины тоже сверкнули слёзы счастья. Даже на Сашиной свадьбе она не была так растрогана, ведь на её плечах лежала миссия поважнее: успокаивать не в меру сентиментальную сестру. Но сейчас скрывать умиление не приходилось. — Мы заберём малыша на процедуры и сразу же принесём тебе в палату, — улыбнулась она, снова взяв ребёнка на руки.

— Надолго? — испуганно отозвалась Белова.

— Совсем нет, — Катя осторожно положила мальчика на пелёнку, которую уже ловко расстелила на детских весах акушерка, — три двести. Ай, какой богатырь наш Ванька, — не переставала восхищаться она.

Белов курил пятую сигарету подряд, сидя в своём кабинете офиса «Курс-Инвест», и лишь изредка бросал глупые шуточки в адрес Космоса или Фила. Ожидание Пчёлкина, отбывшего в аэропорт встречать из Душанбе Фархада, кажется, длилось вечность. И как назло, именно сегодня сложившиеся обстоятельства не давали расслабиться ни на минуту. Двое защитников Дома Советов, убегая от преследования ОМОНа, попросили укрытия в здании офиса. Ой как не вовремя пришёлся этот визит…

— Белый, у нас гости! — встревоженный голос Валеры заставил Белова с Холмогоровым подскочить и погнал их в холл.

— Где они? — взревел один из ОМОНовцев, наводя автомат на присутствующих. Остальные же десять-пятнадцать сотрудников одним махом положили на землю всех, кто находился в здании.

— Командир, какие проблемы? — бегая испуганным взглядом по офису, Саша завёл руки за голову. — Это офис частной фирмы!

— Молчи, гад, — приставив оружие к голове Белого, прошипел тот. — Руки на голову!

— Слышь, — второй силой схватил Сашу за волосы, — где они? Где эти щенки?

— Шпаны нет здесь, — заключил третий ОМОНовец, что прошёл в кабинет с огромной сумкой в руках. — Они окно выбили, ушли. Командир, а здесь целый арсенал, — он протянул сумку тому, который не отводил автомат от головы Белова. — Знаешь, на сколько это потянет, скотина? — ткнув сумку с оружием буквально в лицо пленному, выкрикнул он.

— У нас разрешение! — Саша попытался было оказать сопротивление, но холодное дуло калаша быстро припечатало его к земле.

— Молчать! Морду в пол, руки на голову! — прокричали ОМОНовцы уже втроём.

— Слышь, гоблин, у меня ведь тоже разрешение, — тот, что держал Белова, нервно сплюнул и резко встряхнул его голову. — Я тебе щас такой шмон устрою, мало не покажется.

Изо всей силы заломив руки за спину, их вывели из здания «Курс-Инвест». Взгляд Белого тут же зацепился за точно так же прижатых к земле Пчёлу и Джураева. Ими занималась вторая половина ОМОНовцев, оцепивших здание с улицы. Он сплюнул с омерзением, но в машину всё же прошёл. Всем пятерым, словно самым последним преступникам, прямо сейчас предстояла дорога в Бутырку. В машине ОМОНа царила гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая молитвами Фарика к его таджикскому Богу.

— Ну, как там моя молодая мама? — с жизнерадостной улыбкой на лице в палату буквально впорхнула Катя. Её, как обычно, переполняла энергия и гордость за проделанную работу. — Ты моя красавица! — на щеке Оли был тут же запечатлён нежный поцелуй.

— Ну что, Саша приехал? — обеспокоенно спросила Оля. Казалось, кроме этого в данный момент её совершенно ничего не волновало.

— Саша передал целый мешок вкуснятины, — женщина протянула Беловой пакет с фруктами, — а сам приехать не смог, потому что все дороги перекрыли, — быстро соврала, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Что, даже записку не передал? — слишком серьёзно произнесла Оля, изучив содержимое пакета.

Что-то не так. Что-то случилось, у Саши явно беда. Почему Катя врёт? Что они хотят скрыть от меня? Все эти мысли и переживания не покидали её ни на минуту.

— Записка? — Катя явно замялась, на ходу придумывая отговорку. — Слушай, я её, по-моему, выложила…

Напряжённая обстановка была ненадолго разряжена, когда в палату вошла медсестра с младенцем на руках.

— А кто это у нас тут пришёл такой золотой? — Катя быстро приняла ребёнка. — Такой хороший мальчик! Ты посмотри, какой красавец, — она отдала малыша на руки Беловой, обняла её за плечи. — Ты посмотри, как он на Сашку-то похож!

На Сашку похож… Укол совести снова больно кольнул в груди. Эх, Катя-Катя… Ты такая добрая и сильная, но даже тебе я не могу во всём сознаться. Да и что сказать? Ребёнок, которому ты помогла родиться, пришёл в этот мир через ложь и предательство. Ведь у него совсем нет и не может быть ничего от Сашки… Малыш приоткрыл глазёнки, и Оле снова захотелось плакать. Почему Катя так сказала? Только потому, что родственницам положено сравнивать младенцев с их молодыми отцами? Ваня голубоглазый… Может, она из-за цвета глаз решила, что сын на Сашу похож? Только вот… Оля смахнула слёзы, и на её лице проступила искренняя улыбка. В ней было столько любви и столько боли одновременно. Только вот я одна знаю, чьи это глаза. И взгляд такой же у тебя, сынок. Как у папы — будто ты всё понимаешь.

Витя… если в нём уже сейчас есть твои черты, то что же будет потом? Подумать только, у этого счастья — твои глаза. Сколько раз я пыталась убеждать себя, что это только мой ребёнок… Глупо и наивно. Он и твой тоже. А ты никогда не узнаешь, что сегодня стал отцом… Наверное, я всё-таки хотела бы, чтобы ты знал. Но не могу. Не могу…

Влажные дорожки, след от снова пролившихся слёз, исчертили щёки. Оля осторожно приложила сына к груди, улыбаясь уже спокойнее и шире. Вот ради чего стоит жить. Такой маленький, но такой большой… От Катиного зоркого взгляда не укрылось, что новоиспечённая мама уже установила с сыном прочный зрительный контакт. Так не хотелось разрушать всю хрупкую интимность этого момента… Катя тихо встала с кровати и поспешила удалиться в коридор.

Камера Бутырской тюрьмы выглядела жутко: железные нары, холодные обшарпанные бетонные стены, решётки на окнах. И сыро, отвратительно сыро…

— Смотрящий кто? — физиономия Белова скривилась от омерзения.

— А тут смотрящих нет, — буркнул худощавый темноволосый паренёк, — мы все здесь гости.

Парень жестом указал на свободные нары, и друзья неторопливо заняли свои места.

— Саня, какого чёрта ты их впустил? — Космос первым нарушил уже порядком надоевшее молчание. — Сидели б сейчас, водку пили!

— А ты вспомни, как нас четыре года назад менты гоняли, — хладнокровно произнёс Белов.

— Ох, не знаю, — сын астрофизика недоверчиво покачал головой. — Не нравится мне всё это.

— Расслабься, Кос, — усмехнулся Пчёла, с ногами устраиваясь на верхнем этаже железной кровати. — Когда ещё выдастся момент ни о чём не думать, как не на зоне? Помните, анекдот был…

… И через полчаса камера Бутырки уже наполнилась дружным хохотом. Витя травил анекдоты из юности, Фарик и Саша — армейские истории про их первый выкуренный косячок афганки.

— Жена рожает, я на нарах… — с тоской произнёс Белый, когда веселье наконец немного улеглось.

— Прямо таки рожает уже? — взволнованно поинтересовался Фил.

— Рано утром Катя звонила, сказала — роды начались, — Белов задумчиво затянулся сигаретой, — мы же Пчёлу с Фарой и ждали, чтобы в роддом поехать.

Жена рожает. Почему-то от слов Белого мурашки бросились врассыпную по телу. Это чувство было похоже на тревогу или даже на страх. По правде говоря, даже самому себе Пчёла не смог бы объяснить, чего боялся. Да, Саня, и всё же мне тебя никогда не понять. Она сейчас там одна, мучается. Это же дофига больно, наверное. И страшно. А ты… Шутки тут на зоне про афганку шутишь. На миг он представил Олин испуганный взгляд. Она там с ума сходит, не знает, почему любимый муж не рядом. Пчёла шумно затянулся, зажмурив глаза. Ты только держись там, Оленька… Времена сейчас тяжёлые — вон, что на улицах происходит. Вот бы за руку держать тебя сейчас. Пусть только тебе сильно больно не будет… На какое-то время показалось, что он физически ощущает её состояние. Сердце забилось чаще, ладони вспотели. Витя тяжело вздохнул, выпуская густое облако дыма.

— Радуйся, Белый, — басом прогоготал Космос, — скоро папашей станешь!

— Заткнись, идиот, — сквозь зубы прошипел Пчёла, с силой пихнув Холмогорова кулаком в бок. Тот поднял на друга удивлённый взгляд округлившихся глаз.

Тоже мне, радуйся. Жена одна, среди людей в белых халатах, а муж пропал. Хороша радость! Придурок ты, Кос.

— Кончай ржать, спать пора, — быстро исправился Пчёлкин, отворачиваясь на бок.

Яркое и ещё тёплое, несмотря на конец октября, солнце так и норовило пробиться в окна сквозь кованые решётки. Всем пятерым невыносимо хотелось спать, но тело жутко болело после ночи на жёстких железных кроватях.

— Белов, — в камере раздался суровый рёв сотрудника, — на выход.

— А пацаны? — Саша так и подскочил на нарах, окинув друзей испуганным взглядом.

— Белов, я непонятно излагаю? — голос мужчины в погонах не смягчился ни на йоту. — На выход. Все пятеро.

Он с отвращением бросил на кровать сотовые телефоны, которые тут же расхватали владельцы. Получив одежду, часы и другие изъятые личные вещи, друзья выбрались на улицу. Непривычный слепящий солнечный свет ударил в лицо, заставив чуть поморщиться.

— Братья, я не понял, — громко возмутился Фил, накидывая пальто на плечи, — метут без предъявы, гонят ни свет ни заря. Чё за дела?

— Да ладно тебе, не ори, — Космос хлопнул товарища по плечу. — Они просто подумали, за что таких хороших пацанов здесь держать.

— Не, ну извиниться-то можно, а? — не унимался Валера.

— Да тихо вы, — шикнул на друзей Белов, судорожно нажимая на кнопки мобильного.

Ребята переглянулись, пытаясь прислушаться к телефонному разговору Саши. Пчёла вопросительно посмотрел на Космоса, но тот лишь повёл плечами.

— Мужики, у меня сын родился, — еле слышно произнёс Белый, отводя от уха телефонную трубку, и размашисто перекрестился.

Сын родился. Под гулкие возгласы «ура» Фила, Коса и Фарика Пчёла почувствовал, как сердце с грохотом провалилось куда-то в желудок. Вот у Белого родился первенец. Теперь у него полная семья — самая лучшая жена и сын. Он тяжело вздохнул. А вокруг него бушевали друзья. Может, это повод отпустить Олю насовсем? Она сегодня законному супругу наследника подарила, а ты всё никак не угомонишься. Ваша история кончилась, Пчёлкин. Свободен. В каком-то смысле его и правда выпустили на свет. Он тут же подхватил всеобщую радость, бросился обнимать и осыпать поздравлениями новоиспечённого отца. Настойчивая трель мобильного телефона заставила Пчёлу вернуться из праздничной эйфории в реальность: на дисплее высвечивалось родное «Мамочка».

— Алло, — с некоторым волнением Витя поднял трубку. — Да, мамочка?

— Витенька, ну где ты пропадаешь? — голос Ирины Дмитриевны тревожно дрогнул. — Почему телефон не брал, случилось что?

— Всё нормально, всё в порядке, — он, как обычно, попытался успокоить её.

— Ты так надолго не пропадай, — тихо произнесла мама. — Телевизор включать страшно, что на улицах происходит…

— Всё хорошо, — лёгкая улыбка тронула уголки его рта. — Я перезвоню ещё.

Эх, мамочка… И за что тебе такой непутёвый сын? Пчела снова еле заметно улыбнулся. Только мысли об этой женщине, самой заботливой, самой доброй на свете, согревали сердце, заставляя его биться и бороться, что бы не случилось в жизни. Он сбросил вызов и молча сел в машину Белова. В роддом, так в роддом. В конце концов, поздравить-то надо…

Всю ночь Оля не могла сомкнуть глаз в попытках дозвониться мужу с Катиного телефона, но все они были тщетны. По ту сторону провода слышалось упрямое: «Абонент недоступен, попробуйте перезвонить позже». Аккуратно придерживаемый у груди маленький человечек аппетитно причмокивал, хмуря домиком маленькие бровки. И чем больше она всматривалась в лицо сына, тем больше понимала, как сильно он похож на Витю. Ванька… Ты даже носик морщишь, как папка. Интересно, унаследуешь ли ты ту самую улыбку? Белова тяжело вздохнула, нежно чмокнув малыша в пушистую макушку. Нет, Ванюш, улыбку лучше не надо… А то все поймут, что…

— Олюня! — восторженный возглас внезапно вошедшей в палату Кати не дал додумать эту горькую мысль. — Дороги перекрыты, но мы прорвались! Племяш, — она повернулась в дверной проём, жестом позвав Сашу внутрь, — ну куда ж ты с цветами-то?

Саша быстро перебросил букет в руки тётки, в два шага преодолев расстояние до Олиной постели.

— Здравствуй, родная, — он коротко поцеловал жену в висок и перевёл взгляд на младенца. — Я думал, они лысые родятся…

Ваня совершенно не похож ни на кого из Беловых. Что, если он догадается? Что тогда? Хоть бы он не тронул Ваньку… В стеклянных глазах застыл ужас. Сердце бешено заколотилось, и Оля подавила выдох, стараясь никак не выдать своего состояния.

— Тихо, разбудишь, — она попыталась улыбнуться, когда руки Белова потянулись к ребёнку. — Головку держи, — и осторожно передала сына на руки мужу.

— Олька, а он больше на тебя похож, — заключил Белый, внимательно рассматривая личико ребёнка, — человеческий детёныш, — по его лицу расплылась довольная широкая улыбка.

Пока молодые родители любовались сокровищем, в палату незаметно вошли Татьяна Николаевна с Елизаветой Андреевной, чтобы понаблюдать за семейной идиллией своих детей. Обе женщины были так очарованы внуком, что даже не решились сказать ни одного поздравительного слова, а потом и вовсе вышли на цыпочках следом за Катей.

— А это для тебя, — Белов торжественно поднялся с кушетки, указав на стеклянное окно, что выходило из палаты в коридор.

За поднявшимися жалюзи Оля тут же увидела Фархада, Фила, Космоса и Пчёлу, которые торжественно пропели: «С днём рождения, Иван!». Это глупое неуклюжее выступление четверых совершенно не попадающих в такт певцов посреди больничного коридора не могло не вызвать снисходительную улыбку.

— Поздравляем вас, Олечка, — Джураев первым прошёл в палату, протянув девушке большой букет. — Это от меня и от всех нас. Пусть сын здоровым растёт, — улыбнулся молодой таджик и, откланявшись, вышел за дверь.

— Поздравляем, — следом прошли Холмогоров и Филатов, что по очереди чмокнули молодую маму в щёку.

— Идём, Белый в машине ждёт, — произнёс Фарик, и Фил с Космосом тут же проследовали за ним.

Оля ещё раз с улыбкой взглянула на сына, пока не почувствовала, что кто-то пристально смотрит на неё. Она подняла голову, и взгляд тут же наткнулся на стоявшего в дверях палаты Пчёлкина. Непрошенный гость не сводил с неё глаз.

Надо же, крошечный какой. А я и не думал, что дети рождаются такими… ну, маленькими. И беззащитными. Да ты, Пчёл, можно подумать, вообще когда-то думал об этом! Сын Белова. Её сын от Сани… Сердце тяжело трепыхнулось в груди, и Пчёла отвёл взгляд в сторону. На миг показалось, что ещё чуть-чуть — и в носу начнёт щипать. Он попытался сглотнуть резко возникший в горле ком, облокотившись лбом о дверной косяк. А ты, идиот, ещё полчаса назад думал, что всё, освободился от этих чувств. Да смирись уже, в конце-то концов… Ты всё потерял ещё четыре года назад. Пойди, скажи спасибо Воловиковой, да и себе в первую очередь!

Витя… Зачем ты так смотришь? Почему остался? Нечего говорить… Достаточно было на какую-то секунду засмотреться в пронзительные голубые глаза, чтобы прочитать в них всю боль, тоску и отчаяние. Да нет, говорить есть о чём. Это твой сын… Наш Ванька. Прости, что ты не знаешь… Она смахнула непрошеную слезу, пряча взгляд в пол.

Пчёла сделал неуверенный шаг вперёд, схватил из стоявшей на столике вазы апельсин, покрутил его в руках.

— Поздравляю, что ли, Сурикова, — привычная ухмылка тут же обозначилась на губах Вити, и он неловким движением протянул девушке оранжевый фрукт, после чего быстро скрылся в дверях.

И этот нелепый подарок не мог не заставить её улыбнуться. Я тоже тебя поздравляю… Оля лишь устало вздохнула, провожая взглядом его удаляющийся силуэт. Нужно просто научиться жить впредь по правде, не говоря правды…

Комментарий к Глава 19. А у счастья твои глаза

Ну что ж, наши дорогие, ловите очередную главу.❤️🥰

Как всегда, ждём ваших отзывов, не скупитесь!)

И отдельное спасибо новым читателям, что присоединились к нам:)

Если есть желание познакомиться, обсудить любимый фандом и любимые истории, милости просим в наш чатик в тг💐 https://t.me/+PvFzB8-NPjdkOTAy будем всем очень рады❤️

========== Глава 20. Обратная сторона ==========

Комментарий к Глава 20. Обратная сторона

Недавно мне сказали, что в нашей работе Витя показан с хорошей стороны, хотя, вроде как, мы явно показывали разные его стороны, и это ещё не предел. Надеюсь тех, кто любит «лапочку-Пчёлу» эта глава не разочарует — мы с товарищем соавтором бесконечно любим его такого, какой он есть и какой он здесь! Со всеми слабостями.😉

Приятного прочтения!

Мысли неспешно оставят след,

Почерком ночи скрывая свет.

Где-то вне зоны все номера,

И суета словно замерла.

Мерседес Фила нёсся по ночному шоссе, за окном мелькали яркие огни витрин московских бутиков и ресторанов, а крупные капли дождя громко барабанили по крыше автомобиля. Новый Арбат, так называемый эпицентр разгульной ночной жизни, сочетал в себе самые популярные и дорогие заведения: ночные клубы, бары и казино. Одним из таких мест и была «Метелица», включавшая два ресторана и столько же баров. Один из них неизменно радовал гостей стриптиз-шоу, а также азартными играми. «Метелицу» часто называли российским Лас-Вегасом — местом, где бурлило вечное веселье и тратились баснословные средства. Об этом заведении знали не понаслышке абсолютно все столичные жители, однако его завсегдатаями было принято считать представителей обеспеченных слоёв населения. Они любили кутить на широкую ногу и широко держали карман в обществе прекрасных девушек.

— Да может ну её, эту «метлу» вашу? — Белов нервно затянулся, уперевшись локтём в окно автомобиля. — Посидели бы в баре себе тихо-мирно, — он выдохнул сизую струю дыма, пристально вглядываясь в неоновые огни на вывеске.

— Белый, ты в натуре болван? — Холмогоров несколько раз стукнул по лбу кулаком и продолжил возмущаться: — Не, пацаны, вы слышали? У него сын родился! А он всё про бар какой-то заливает.

— Ну он же теперь семейный человек, Кос, — издевательски хохотнул Пчёла, уже накативший полбутылки коньяка. — Куда ему до нас!

— Да ладно вам, пацаны, — снисходительно улыбнулся Фил, — нам с Саней и не обязательно разделять все ваши коварные замыслы. Посидим, Вано пяточки обмоем.

Припарковав машину прямо у входа, великолепная четвёрка дружно скрылась за зеркальными дверями легендарного заведения. Космос и Пчёла были здесь гостями довольно частыми, Белый и Фил же не особенно разделяли их любовь к азартным играм. Именно поэтому настоящие постояльцы «Метелицы» важно вышагивали впереди, прокладывая дорогу к укромному углу зала, откуда открывался прекрасный взор на сцену и танцующих девушек.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался молодой человек во фраке, — меня зовут Артём, я менеджер заведения…

— Так, слушай, менеджер, — нагловато перебил того Пчёлкин, — тащи нам виски, бутылку… — задумчиво почесал затылок, после чего привычно ухмыльнулся. — Хотя нет, три тащи. Ну и всё, что на ваш вкус там, пожрать, — он просунул парню в карман пиджака пару зелёных бумажек, и тот тут же скрылся за дверью служебного помещения.

Каждый раз, попадая в «Метелицу», Витя будто выпускал на волю своих демонов, что на протяжении серых будней сидели где-то глубоко внутри. Только здесь он мог расслабиться и не думать ни о чём; ну а для этого достаточно было получить всего две вещи. Во-первых, алкоголь. Много алкоголя. И, конечно же, девочек. К чёрту разборки, забыть про цифры и контракты «Курс-Инвеста» — Пчёла становился азартным нахальным повесой.

— Ваш заказ, — к столику подошла молодая русоволосая официантка, расставляя на чистой скатерти начищенные бокалы и графины с золотистым содержимым. — Меня зовут Алёна, я буду обслуживать ваш столик, — робко улыбнулась она.

Жаркий оценивающий взгляд Белова, обращённый к Алёне, трудно было не заметить.

— Алё, Белый, ты ж сегодня только папашей стал, — басисто прогоготал Космос товарищу, который весьма явно скосил светлые глаза на декольте официантки.

Фил и Пчёла подхватили его веселье, но вскоре их вниманием завладели три очаровательные стройные девушки, выступавшие на сцене в полупрозрачном сверкающем белье.

— Можно подумать, я один тут такой, — уже порядком выпивший Саша затянулсяочередной сигаретой. — Фила тоже так-то женат, а на сиськи пялится хлеще Пчёлкина, — рассмеялся, закашлявшись от дыма.

— Я попросил бы, — Валера попытался придать своим словам грозную интонацию, но через минуту тоже прыснул со смеху.

Слушая со стороны их непринуждённый и уже такой пьяный хохот, никто сейчас не догадался бы, что ещё утро эти парни встречали на железных нарах Бутырки.

Пчёла сделал очередной большой глоток виски и, зажевав его лимонной долькой, вновь уставился на сцену. Его взгляд задержался на темноволосой танцовщице, которая выписывала пируэты вокруг шеста. У неё была самая красивая фигура из всех… По лицу тотчас поползла коронная самодовольная ухмылка, и он лёгким движением поманил девушку к себе.

При виде этого жеста в карих глазах стриптизёрши блеснул страстный огонёк. Не переставая грациозно двигать бёдрами, девушка направилась прямиком к нужному столику. Опыт работы безошибочно подсказывал ей, кто из посетителей одарит щедрыми чаевыми, а к кому лучше и не приближаться.

Вязкая слюна наполнила рот, и Пчёлкин гулко сглотнул её, остро почувствовав, как в нём просыпается безудержный голод. От души вытащив из лежавшего на столе бумажника несколько американских купюр, он ловко спрятал их за край блестящего бикини танцовщицы.

Девушка хитро улыбнулась, подсела совсем близко и вызывающе коснулась его плеча своей внушительных размеров грудью, скрытой за тонкой тканью белья. Пчёла смотрел на неё в упор, откровенно, без стеснения раздевая глазами.

— Приват? — кокетливо подмигнула стриптизёрша, пробежавшись тонкими пальцами по его шее.

— Хм, — на мгновение лицо Вити приняло озадаченный вид, однако в следующую же секунду на нём обозначилась развязная улыбка. — А другие услуги ты оказываешь? — он уже откровенно трогал танцовщицу по обнажённой ноге, совершенно не замечая ни друзей, ни менеджера, что пристально наблюдал за разбушевавшимися Филом и Саней.

— Тебе — оказываю, — девушка сверкнула дерзкой улыбкой, уверенно взяла Пчёлу за руку и повела его за собой к чёрной двери на втором этаже.

Витя поднялся следом за стриптизёршей наверх и вскоре оказался по ту сторону приват-комнаты. Пока стройная красотка поворачивала дверную ручку, он с плохо скрываемым нетерпением наблюдал за ней. Что ж она возится так долго… Томный взгляд то и дело скользил по её лоснящейся коже; уставший от ожидания клиент сделал решительный шаг вперёд, несильно шлёпнул девчонку по упругой ягодице и сжал её в ладони.

— Почему я, Пчёлкин? — брюнетка развернулась к нему лицом, игриво склонив голову набок.

— Забавно, — он издал негромкий смешок, а рука потянулась выше, к её груди. Пчёла закусил губу, довольно требовательно стиснув её. — Значит, про меня ты кое-что знаешь. Я про тебя тоже с огромным интересом послушаю, — уголки рта расплылись в улыбке, стоило почувствовать прижимающееся к нему разгорячённое девичье тело, — но только потом.

— Так почему же именно я? — не унималась танцовщица, ловкими движениями пальцев расстёгивая одну за другой пуговицы на его чёрной рубашке.

— Понравилась, — Витя снова подарил ей короткую довольную ухмылку. Тем временем руки двинулись вверх по узкой талии, и от одного верного движения пальцев верхняя часть блестящего комплекта устремилась к ногам.

Пристальный взгляд карих глаз девушки скользнул от груди ниже, и, лукаво улыбнувшись, она без особых усилий подтолкнула его к кожаному дивану в углу комнаты. Пряжка ремня быстро поддалась умелым рукам, и брюки сию же секунду скользнули вниз. Похотливо проведя языком по тонким губам, стриптизёрша ещё раз вскинула глаза на Пчёлкина, подтвердила ответ на немой вопрос и, разведя в стороны его ноги, опустилась на колени. Эта пластичная миловидная девочка явно разбиралась в том, как доставлять удовольствие мужчине, и теперь наступила её очередь показать это на практике.

Блять… Он приоткрыл глаза и некоторое время с нестерпимым удовольствием наблюдал за её действиями. Где ж так научилась-то? Как сладко стараешься. Пчёла вновь зажмурился. С каждым движением её губ навязчивые мысли о пережитом дне, о бутырских нарах и ребёнке Оли, рассеивались, словно туман. Пчёлкин, да у тебя жизнь удалась. Эти двое женатиков, Саня с Филом, сидят себе там, таращатся на сексуальные формы, а позволить себе не могут. Им остаётся только облизываться, глядя на… Мысль была прервана новой волной дрожи, пробежавшей по телу.

— Эй, малышка, — позвал с придыханием, — прекрасные у тебя губки… Только не очень будет, если всё закончится прямо сейчас. Иди-ка сюда, — Витя взял её за руку, помогая подняться, и резко развернул спиной к себе.

Ей не надо было повторять дважды. Стриптизёрша прогнулась, и блестящее бикини так же ловко устремилось на пол. Её громкие пошлые стоны отдавали эхом от стен, что заводило ещё больше…

… Всё тело охватила такая долгожданная лёгкость, что какое-то время не хотелось даже шевелиться, лишь бы не упускать её. Пчёла задумчиво вытащил сигарету из пачки и, пару раз крутанув её между пальцев, медленно закурил. А его новая знакомая, достав из-под журнального столика бутылку виски и два бокала, быстро разлила по ним янтарный напиток.

— Да ты — торнадо, — Пчёлкин издал смешок, отпив из бокала золотистую жидкость. — Как тебя хоть зовут-то?

— Элиза, — кокетливо отозвалась брюнетка.

— Пф, — он фыркнул, делая новую затяжку «Camel», — американка, что ль?

— Да нет, — девушка заливисто рассмеялась, усаживаясь к нему на колени, — из Саратова. Так что Элиза — это для работы, а по-русски просто Лиза.

— Лизок, ты супер, — он щедро вытащил из кармана брюк чуть помявшиеся сто долларов, подсунув их под бокал Лизы.

— Пчёлкин! А может, я по симпатии, — надула губки та, бросив неоднозначный взгляд на внушительный номинал купюры.

— Я тоже по симпатии, а это тебе на конфетки, — хихикнул Пчёла, залпом опустошив бокал, мягко отстранил от себя девушку и направился к выходу. — До встречи, красотка, — еле заметно подмигнул ей левым глазом, и стриптизёрша тут же расплылась в счастливой улыбке.

За столиком, к которому вернулся Витя, разворачивалось увлекательное действие: Космос вдыхал через трубочку три аккуратно выложенные дорожки белого порошка, пока на коленях Белого устроилась та самая Алёна с глубоким декольте. Саша крепко сжимал её узкую талию, шепча на ухо какой-то бессвязный бред — видимо, хвастался супругой или рождением сына, а может, даже спьяну объяснялся в любви этой официантке. Та смеялась и то и дело хваталась рукой за отворот его рубашки. Пчёла брезгливо поморщился и быстро переключил внимание на Фила — лишь он сохранял здравый рассудок, поскольку ему выпала участь быть в этот день за рулём.

— Пчёлкин, — Валера рассмеялся, оценивая внешний вид друга — взъерошенные волосы и наполовину расстёгнутую рубашку, после чего сделал большой глоток пива. — Ну и как она?

— Огонь, — с дежурной ухмылкой ответил он, отпивая из своего бокала виски. — Фила, мне кажется, Белому явно пора домой, а Кос сейчас обдолбается до полусмерти, — произнёс с издёвкой.

Филатов лишь растерянно повёл плечами. Ему, всем сердцем любящему в этой жизни лишь одну женщину, поведение лучшего друга было дико. Однако братский дух бригады предполагал: поступки ни одного из них не имеют права подвергаться осуждению…

Восстановление после родов у Оли проходило успешно, да и маленький Ванечка чувствовал себя хорошо, поэтому на третьи сутки, как и положено, молодую маму вместе с ребёнком выписали из больницы.

— Подождите-подождите, — уже находясь на лестничной клетке напротив входной двери, засуетилась Катя, доставая из сумки видеокамеру и быстро настраивая её. — Двадцать восьмое октября, тысяча девятьсот девяносто третий год, — гордо произнесла госпожа оператор, впуская всех в квартиру. — Запомните этот день!

— С новосельем, Ванюша, родной мой, — Саша с младенцем на руках первым переступил через порог. — Смотри, тут детская твоя будет, когда ты вырастешь, — он гордо кивнул в сторону ещё не обустроенной пустовавшей комнаты.

Новоиспечённые бабушки, как всегда, хлопотали, наперебой обсуждая покупку ванночки, кроватки и памперсов для нового обитателя квартиры. Катя, сощурив один глаз, как заправский фотограф, скомандовала хозяину улыбаться.

— Саня, да положи ты ребёнка, — добродушно улыбнулась Татьяна Николаевна, — он уже уснул.

Белов лишь улыбнулся, опуская малыша в специально подготовленную для него уютную колыбельку, к которой привязали голубые атласные ленточки. Вся квартира была тоже украшена воздушными шарами — мама и тётя Саши постарались на славу.

— А теперь поцелуй для истории! — никак не унималась Катерина с камерой в руках.

— Ну Кать, — Оля неохотно улыбнулась.

Ей никогда не нравились все эти «показательные выступления» с поцелуями на камеру, но не успела она продолжить эту мысль, как Саша настойчиво прижался своим ртом к её губам: давай, родная моя. Ну, для истории, так для истории. Ведь наша история всегда будет общей. Оля негромко вздохнула и скромно ответила на поцелуй мужа.

Гости покинули квартиру Беловых только ближе к ночи, праздничная суета наконец улеглась, и воцарилась долгожданная тишина. Наконец-то в тёплой постели после белых больничных стен. Теперь и навсегда — это мой дом и моя семья. Оля и Саша любовались Ванькой, который лежал между ними в кровати, лишь изредка тихонько покряхтывая и взмахивая маленькими ручонками.

— Как интересно… — протянула Оля с задумчивой улыбкой, — вырастет большой-большой, кем будет? — она нежно посмотрела на сына, аккуратно погладив малыша по пушистой макушке.

— А кем после Оксфорда бывают? — заметив удивлённое выражение лица жены, Белый довольно рассмеялся. — Не, а чё? Может, он сделает то, чего я не успел, — лицо Саши резко посерьёзнело, и он заговорил как-то слишком пафосно. — Тогда, помнишь, да? Ты рожала, а я приехать к тебе не мог. Я тогда подумал, а что вообще дети? — почесав затылок, продолжил: — Знаешь, я тогда так понял… что это, типа как такой шанс от Господа всё исправить… Ну, такое… искупление. Я не знаю, как сказать, в общем.

— Саш, давай покрестимся, а? — предложила жена. — И Ваньку покрестим?

— Оль, я не решил ещё, — Белов тяжело вздохнул, легонько потрепав её по волосам, — попозже, ладно?

Так всегда… Стоит начать, как он тут же уходит от разговора. Даже зная, что мне это важно, — увиливает. Но ведь не хочется думать, что такие понятия, как смысл жизни и искупление, для него — не более, чем простые слова. Пока Оля думала об этом, мысли Саши давным-давно переметнулись совсем на другое. Она такая тёплая, волосы распущены, лямки ночной рубашки тонкие, грудь налилась после родов… Так давно ничего не было. Взгляд вдруг потяжелел, заблестел маслянисто, остановившись в одном месте.

— А тебе совсем нельзя? — спросил со слишком уж явным намёком.

— Хитрый какой, — девушка улыбнулась, — думаю, что это он издалека зашёл…

— Ну Оль, — он снова просяще взглянул на жену, нежно погладив её по руке, — ну маленечко, ну?

— Нет, Саш, сейчас нельзя, — Белова тяжело вздохнула, — ну хочешь, я так… Поцелую просто.

— Ну нет, — Саша отрицательно мотнул головой, — по-серьёзному хочется, с криками, — он ухмыльнулся, снова почти невесомо коснувшись ее руки.

Всё. Очарование совместным моментом было безнадёжно разрушено. Его только это волнует… В груди что-то непроизвольно сжалось, и девушка опустила глаза. Она вспомнила свои тяжёлые роды, те несколько разрывов, что до сих пор болезненно ныли. Думать о близости в таком состоянии совершенно не хотелось. Хоть бы только он не начал намекать ещё и на то… То было очень скользким, но не для Саши — он мог слегка надавить ей на голову и шепнуть: «Ну ты чего, маленькая моя…», и от этого то ничуть не становилось приятнее. Мерзкий ком подкатил к горлу. Тяжело вздохнув, Оля поцеловала сына в лобик и отвернулась к стене. Теперь у меня хотя бы есть ты…

На следующий день Беловым предстояло ехать за самой главной покупкой для Вани — его первым транспортом. Для этого Саша договорился с одним из своих знакомых — владельцем крупного магазина детских товаров, чтобы подобрать самую лучшую дорогую импортную коляску. И сейчас, стоя посреди большого зала, где было представлено точно более сотни моделей, Оля и Саша никак не могли сойтись во мнении.

— Саш, ну мне не нравится, — Оля поджала губы, когда муж указал ей на очередную коляску. — Она прогулочная, что, не видишь?

— Ну тогда вот, зелёная, — Белов указал на соседнюю модель, как вдруг на весь магазин раздался громкий звонок его мобильного телефона.

— Не хочу зелёную, — она продолжала стоять на своём.

Муж, однако, совсем не слушал её. Оля перевела на него взгляд — с каждым словом, что звучало по ту сторону провода, он всё сильнее менялся в лице. Вот сейчас, кажется, сообщили нечто, от чего Белов смертельно побледнел. Не оставалось сомнений: снова что-то случилось…

— Саш, — осторожно позвала она.

— Какая тебе нравится, синяя? — с полным безразличием произнёс Белый. — Мы синюю возьмём. Поехали, Оль, — холодно бросил он.

— Саш, что случилось? — жена решилась повторить этот вопрос только тогда, когда автомобиль на бешеной скорости уже мчался по центральным улицам города.

— Фарика убили, — Белов нервно просигналил впереди стоящей машине, крепко затягиваясь уже третьей подряд сигаретой. — Зарезали, сегодня…

На лице Оли тут же отразился ледяной ужас. Фарик… Армейский друг Саши… Они вместе служили, ему всего двадцать четыре года… Девушка потёрла лицо ладонями, будто пытаясь отогнать как можно дальше чудовищное известие, как дурной сон. Однако вместо этого осознание происходящего отбросило мощной волной назад, в прошлое. В апрель восемьдесят девятого. Знаешь, чем заканчиваются такие, по-вашему, безобидные пацанские шалости? Сначала это рэкет, стрелки и пистолет для защиты, а потом рейдерские захваты. Жизнь — каждый день, как последний. И в лучшем случае дотянуть хотя бы до тридцати… По коже пробежали мурашки, а на глаза навернулись слёзы. Вот он — рэкет на Рижском, вот она — стрелка с долгопрудненскими, вот он — рейдерский захват «Курс-Ивеста». Фархаду Джураеву было всего двадцать четыре. Дожить до тридцати ему не удалось. Теперь становилось понятно: те слова, что она сказала Вите, предательски сбывались, как по дурацкому сценарию плохого боевика. Как так… Сердце сжалось, а потом ускорило свой отчаянный бег. Витя… Только бы вы с ребятами не стали следующими…

Комментарий к Глава 20. Обратная сторона

Что ж, в этой главе показаны три основные обратные стороны — Пчёлы, брака Оли и Саши и криминального бизнеса. Также свою обратную сторону показывают как Фил, так и Космос.

В главе и правда нет взаимодействия главных героев практически даже мысленно. Но это та самая жизнь, которой они живут после расставания в 89-ом, и считаю главу одну из довольно значимых. Да, контраст между буднями Пчёлы в приват-комнате метелицы и Оли, боящейся даже Сашиных намёков на то же самое, к сожалению, грустный… Но увы, это реальность.

По традиции, ждём ваших отзывов:)

P.S.: кто хотел — ловите визуал стриптизёрши Лизок 🤣

https://wampi.ru/image/RknGtgi

https://wampi.ru/image/RknGKEl

https://wampi.ru/image/RknGVSq

========== Глава 21. Только наш праздник ==========

Кто вместо меня засыпает там,

На твоём плече?

Как твои дела? Всё равно, знаешь —

Это моя лучшая зима…

31 декабря 1993-го…

Пчёла вот уже полчаса мерил мелкими шагами порядком прокуренный кабинет «Курс-Инвеста». Остановившись у окна, он в очередной раз крепко затянулся сигаретой, после чего небрежно потушил её в банку с остатками икры.

— Брат, вот чё ты мельтешишь? — Холмогоров, внимательно наблюдавший за передвижениями друга, басовито хохотнул. — На кой тебе эти тёлки сдались, поехали без них! Новый год, в конце концов, всё равно синие будем, — добавил он, ещё раз издевательски рассмеявшись.

— Вот именно, Новый год, — его губы тронула привычная ухмылка.

Новый год… Дома у Беловых. По спине пробежала неприятная дрожь, стоило представить, как красавица-жена Саши Белого будет весь вечер нежно обнимать его за плечи, улыбаться ему и дарить невинные поцелуи. Пчёла залпом глотнул коньяк из бутылки и перевёл взгляд на Холмогорова, который от явной скуки раскладывал на столе две белые дорожки. Порция была не первой.

— Опять торчишь, Кос, — Пчёла укоризненно мотнул головой. — Подсядешь — не слезешь.

— Да брось, брат, — начинающий любитель кокаина беспардонно откинулся на спинку кресла, расслабленным движением пальца втирая порошок в десну, — это так, для поддержания настроения. Что хоть за баба-то, которую мы ждём? — он усмехнулся и смахнул остатки порошка в футляр.

— Бери больше — бабы, — рассмеялся Витя, особенно выделив интонацией окончание слова. — Да те, дочки Евгеньича, мы в его ресторане юбилей Филы гуляли. Как их там, — он задумчиво почесал затылок, — Ира-Кира?

— Блять, Пчёлкин, ты как всегда, — Космос прыснул со смеху, едва не поперхнувшись коньяком. — Ты с ними по очереди или в тройничка? — едва договорив, он сложился пополам от смеха, и тут же получил от товарища звонкую затрещину.

— Харэ базарить, Кос, — Витя поспешил убрать выпивку: под окнами офиса уже припарковалось такси, и из него сразу вынырнули две стройные блондинки, — пойдём.

Не только весьма приподнятое, но и порядком пьяное настроение не помешало Холмогорову ловко нырнуть на водительское сиденье новенького чёрного «Бумера» и пафосно повернуть ключ. Пчёла учтиво открыл пассажирскую дверь, жестом приглашая девчонок вовнутрь, после чего уселся рядом с Космосом, громко хлопнув дверью. «БМВ» резко тронулся с места и, виляя, понёсся вдоль шоссе по странной траектории.

— Кос, может, я сяду? — хихикнул Пчёлкин, отпивая шампанское из только что открытой бутылки, — в таком состоянии стукнешься как нехер делать.

— На своё смотри состояние, — огрызнулся тот, резко выкручивая руль в очередном манёвре. — А я — самый крутой гонщик!

Космос самодовольно лавировал, абсолютно не обращая внимания на сигналящие ему автомобили, как вдруг резкое торможение заставило всех находившихся в салоне подпрыгнуть на своих местах.

— Кос, ты реально больной? — Витя практически перешёл на крик, трижды постучав себе по лбу кулаком.

— Да не ори ты, — махнул рукой Холмогоров, кивая в сторону бокового стекла. — Вон, девчонка тачку ловит, вот я и тормознул.

Дружный смех белокурых сестрёнок с заднего сидения не мог не заставить остальных улыбнуться. Пчёлкин развернулся к Ире и Кире, чокнувшись с ними бутылкой шампанского. Тем временем Космос вальяжно опустил стекло, наблюдая за приближавшейся к нему длинноногой блондинкой.

— Извините, — та слегка поёжилась от холода и явно замялась, — до Нового года два часа, а я никак не могу дождаться автобус. Не подвезёте до Можайского? — девушка стыдливо отвела взгляд. — Я нормально заплачу.

— О, соседка, — Пчёла расплылся в привычной улыбке, закуривая сигарету, — не видел тебя раньше…

— Тебе двух хватит, — еле слышно шикнул на него Холмогоров, вышел из машины и галантно протянул девушке руку. — Конечно же, подвезём, и платить ничего не надо. Садитесь, милая леди, — широкая улыбка растекалась по его лицу, пока он открывал ей пассажирскую дверь.

Когда перезнакомились, в тёплом нутре автомобиля на некоторое время повисло молчание, как вдруг заговорил Космос:

— И что же вы, Светлана, одна Новый год справлять будете?

— Ну да, — скромно ответила новая попутчица.

— Не гоже это, — ухмыльнулся горе-водитель, повернувшись назад, — давайте с нами, мы едем к нашему другу. Будет большая компания, — он вновь сверкнул ослепительной белозубой улыбкой.

Маленький сын, который из-за коликов почти весь день провёл на маминых руках, наконец заснул. Накатила усталость. Всё утро Оля занималась Ванькой, потом предстояло пышно накрыть на стол… Конечно, речи о том, чтобы встретить праздник в узком семейном кругу, даже речи быть не могло. По традиции, Саша всегда отмечал Новый год с братьями, и никто не мог эту традицию нарушить. Они были его семьёй… Впрочем, Оля и сама хотела их увидеть. Она чуть слышно вздохнула, в очередной раз перебирая висевшие в шкафу платья. Битый час молодая хозяйка не могла определиться, в каком наряде принимать гостей.

— Саш, может, это? — она извлекла из гардероба на свет очередное платье, покрутив им перед лицом мужа.

— Давай, отлично всё, — даже не взглянув, прокомментировал Белов и продолжил набирать на сотовом чей-то номер. — Олька, собирайся уже быстрее, наши скоро приедут, — рассеянно бросил он и вышел из комнаты, оставляя жену наедине с мыслями и подготовкой к празднику.

Ещё раз разочарованно вздохнув, Белова взглянула на тёмно-синее бархатное платье. Казалось, оно само очутилось у неё на руках, как ожившее воспоминание, маленькое волшебство в новогоднюю ночь. Пять лет назад она приветствовала начало новой жизни в нём же… Наверное, это был самый лучший Новый год в её жизни. Когда уходящий восемьдесят восьмой подарил мне тебя… Подарил, а потом — забрал. Девушка невольно прижала платье крепче к груди. За эти пять лет она почти не надевала его. Лишь однажды, когда решила слегка перешить в ателье. Теперь платье выглядело более взрослым и даже откровенным: глубокий вырез на спине, открытые плечи… Выбор был сделан. Оля загадочно улыбнулась своему отражению в зеркале.

Громкий звонок в дверь заставил поторопиться.

— Саша! — выбежав в коридор, окликнула она мужа. — Саш, приехали!

— Какая ты у меня красоточка, — Белов довольно улыбнулся, оставив короткий поцелуй на плече жены. — Ты моя маленькая, — новый поцелуй пришёлся в губы, — давай, встречай гостей, — и он снова удалился в комнату, поздравляя по телефону очередного приятеля.

Оля улыбнулась, спрятав глаза под изящной карнавальной маской, и быстрым движением распахнула дверь. Первым в квартиру, будто к себе домой, влетел Пчёла, чмокнул хозяйку в щёку и запил поцелуй глотком шампанского из початой бутылки. Не менее радостный Фил также оставил на Олиной щеке поцелуй и даже закружил её; следом зашла Тамара, пьяный Космос, а потом уже его и Витины спутницы. Шумный поток всё вливался в дверь. Последним, скромно притворив за собой дверь, нарисовался новый телохранитель Максим Карельский, тихая тень Оли и Вани. Белов нанял его для обеспечения своей семье дополнительной безопасности. На беднягу Макса гости, словно на вешалку, сгрузили свои вещи. Немного поразмыслив, он с мрачным видом опустил тяжелые шубы и пальто прямо на пол. Тем временем в комнате уже царило веселье: сверкали золотом бенгальские огни, вручались подарки, звучал смех. На мгновение от шума и гама даже закружилась голова — Оля слишком давно не проводила время в таких огромных компаниях.

Гости дружно рассаживались за стол, когда пронзительный взгляд Беловой задержался в одной точке. Там, где сидел Пчёлкин в окружении двух миловидных блондинок. Он называл их девчонками, громко обещал «кайф и все дела», а те игриво хихикали и по очереди целовали его в щёки. Сердце невольно пропустило удар… Возникло странное, почти болезненное ощущение, будто саднило в груди. Почему так противно смотреть? Я замужем и давно уже должна относиться к такому спокойно. Космос вон тоже не один. А это же ещё Пчёлкин… Ему нет дела ни до чего и ни до кого, кроме его девиц. А у меня в соседней комнате муж с сыном. Только ведь всё равно раздражает…

На удивление неугомонная сегодня Тома обратилась к Пчёле:

— Вить, потрогай, ёлка живая?

— Да реально настоящая, — отозвался тот, даже не посмотрев в её сторону.

Находившаяся слева от Вити подружка принялась с уже удвоенным усердием зацеловывать его щёку, будто специально для этого подставленную. Он и впрямь перестал что-либо замечать.

Только серьёзному Максу было не до буйной вечеринки. Избавившись от верхней одежды, он безобидно устроился в самом конце стола. Однако стоило только сесть, как его спокойствие тут же было нарушено писком телефона. Карельский поднёс было трубку к уху, как вдруг на его плечо опустилась большая ладонь Фила.

— Макса, брат, даю установку: всё ништяк, расслабься, — шутливо проговорил он. В эту ночь как будто не было больших боссов и их охранников — все слились в одну большую пёструю компанию.

Фил двинулся дальше, не забыв отвлечь Космоса от Светланы, которой тот хвастался свежей татуировкой. Прервать Витино воркование с его соседкой по столу всё равно было бы бесполезно, и Валера наконец занял место рядом с женой.

— Купи мне, пожалуйста, живую ёлку, я тебя очень прошу, — снова оживилась Тамара. Фил последовал примеру друзей и тоже зашептал на ухо своей женщине какие-то пьяные глупости. Тома в ответ рассмеялась громко и счастливо, как маленький ребёнок.

— Ну чё, праздник-то будем начинать? — Фил нетерпеливо потёр ладони, потянувшись за бутылкой коньяка.

— Будем, — тут же отозвался Пчёла, попутно пережёвывая уже стащенный со стола кусок ветчины. — Кстати, где Саша-то? Не приболел? — он обратил взгляд прямо на Олю, от чего её сердце тут же дрогнуло.

— Да нет, — она широко улыбнулась, отводя глаза. — Саша! Саш, — громко позвала мужа.

— Олюшка, не волнуйся, — добродушно проговорила Елизавета Андреевна, поднимаясь из-за стола. Бабушку явно не прельщало нахождение в этой кутерьме, так что даже разговор с зятем казался ей относительно приятной миссией. — Я сейчас позову.

Появление Саши с клоуном-марионеткой и писком: «А вот и я!» не могло не рассмешить собравшихся. Он быстрым шагом преодолел расстояние до своего места во главе стола, попутно похлопав по плечу каждого из своих друзей и не забыв поздороваться с их дамами. Те принялись передавать по цепочке рюмку водки для припозднившегося хозяина.

— Уважаемые братья и сёстры, — торжественно начал Белый, принимая рюмку из рук Тамары, — простите, что заставил вас так долго ждать. Я хотел бы поднять этот тост сейчас… Катя с Космосом подтянутся, — он выдержал паузу, после чего продолжил: — Хотел поднять этот тост за уходящий девяносто третий год. Он был нелёгким, был действительно очень трудным… Но тем не менее, не смотря ни на что — мы живы, а это главное в нашем деле, да? — он вскинул руку с рюмкой выше. — Поехали.

Не успев чокнуться, компания согнулась пополам со смеху — в комнату вошли переодетые в новогодние костюмы Космос с Катериной. Казалось бы, ничего такого — обычная выходка в духе «бригадной» семьи. Если бы не одно «но»… На этот раз в Снегурочку облачился Холмогоров, примерив на себя голубую шапку с длинной косой, а тётка Саши, укутанная в мужскую красную шубу, налепила на подбородок густую белую бороду.

— Катюха, я тебя обожаю, — под восторженный смех друзей заявил Белов. — Я люблю тебя!

— У крылечка… на площадке, — уже мало что соображая от выпивки и духоты, начал свою речь Космос. Чуть ли не после каждого слова он подглядывал в текст, коряво написанный ручкой на ладони, после чего прикурил сигарету прямо от стоявшей на столе свечи.

— Ковырял я снег лопаткой, — басом продолжила Катя, — я не помню, что-то про снег там.

— Хоть там снега было… типа мало, — пискляво подхватила растерянная горе-Снегурочка.

— Я Снегурочку слепила, — тут же вышел из положения Дед Мороз.

— В коридор поставила… — Холмогоров не унимался, пытаясь спародировать женский голос.

— А она растаяла! — заключила Катерина, после чего громко рассмеялась и принялась обнимать Коса. — С Новым Годом!

— Дайте водки хоть выпить, — дрожащей рукой Холмогоров потянулся к стоявшей на столе рюмке, — у меня же стресс, понимаете ли? Снегурочку-то, сами попробуйте сыграть! — не унимался он.

— Двенадцать! — громко выкрикнул Пчёла, глянув на часы. — Фил, врубай телевизор!

Под зазвучавшую по телевизору речь президента все снова начали громко переговариваться, а Белов, велев убавить звук, решил сам произнести тост перед боем курантов.

— Дорогая братва! — Саша поморщился, опрокинул залпом ещё одну рюмку водки и заговорил, подражая голосу Ельцина: — Поздравляю вас с наступающим годом собаки. Желаю, чтоб никто из нас не стал сукой, твою мать! Чтобы у вас всё было без базара, поляна накрыта, понимаешь, а в лопатах полно зелени! С Новым годом, — заключил он уже своим голосом, и его тут же подхватили дружным звоном бокалов и громкими возгласами «Ура».

Оля вскинула взгляд на бабушку: на лице Елизаветы Андреевны отражалось явное отвращение не только к бандитскому сленгу, но и в принципе ко всему, что происходило за столом — шумные гости хохотали от шуток Саши и пьянели на глазах. Оля послала старушке улыбку, как бы пытаясь подбодрить её и немного смягчить. Эта строгая мудрая женщина будто повторяла мысленно те слова, что произнесла пять лет назад. «Ага, видели мы таких хороших по подворотням всяким»… Бабушка… Не этого ты мне желала, не этого. Да и наверняка мечтала совсем не о такой старости для себя. Ты могла бы сейчас отдыхать у камина, а вместо этого сидишь, оттеснённая в угол, в компании отъявленных бандитов и их развязных девиц. И вместо твоих любимых симфоний за столом льются рекой ругательства. Прости меня…

Уже порядком выпивший Пчёла, вальяжно откинувшись на спинку стула, то и дело скользил по хозяйке дома довольно рассеянным, но настойчивым взглядом. Она надела то самое платье… А ведь этот праздник, как и пять лет назад, должен принадлежать мне! Ты, Саня, наверняка не знаешь, что, пока ты отдавал свой армейский долг нашей необъятной, она уже встречала Новый год в этом платье. И я снимал это платье с неё. Ведь это я был. Я! Он потёр лицо ладонями, будто пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания, после чего сделал очередной глоток коньяка прямо из бутылки. Бесполезно. Воспоминания одно за другим настойчиво лезли в голову, и сейчас перед глазами проносились яркие картинки: вот он прячется на царёвской даче от долгопрудненского авторитета, вот упорно добивается внимания юной скрипачки Оли Суриковой, вот она приглашает его отмечать домой, и он с замиранием сердца ждёт этого дня. А Фил и Кос выбирают рубашку, чтобы отправить на это свидание… Туман в голове рассеялся, эмоции ненадолго схлынули. Оля встала из-за стола, собирая со стола часть уже опустошённых гостями тарелок. Не долго думая, Пчёлкин, словно одержимый, направился следом за ней в кухню.

На мгновение замерев в дверях, Витя пристально наблюдал, как девушка сгружает в раковину посуду и подходит к окну. Фейерверки один за другим вспыхивали на ночном небе; не стихающий гул весёлой толпы жужжал за стеклом, эхом отдавая в висках. Двадцатый век уже два часа как перевернул ещё одну страницу календаря. Во владения вступил тысяча девятьсот девяносто четвёртый. Взгляд снова скользнул по бархатной тёмно-синей ткани, останавливаясь на открытых плечах, а затем изучая тонкую шею, на которой блестело роскошное бриллиантовое колье. Как в первый раз. А с ней всегда так было. Всё будто впервые. В пару торопливых шагов Пчёлкин преодолел расстояние между ними, остановившись всего в нескольких сантиметров от Оли.

Какая же ты красивая… Он наклонился чуть ниже, и нос тут же приятно защекотал аромат тех самых цветочных духов. Сердце зашлось в бешеном ритме, едва он снова оказался в такой опасной близости от неё. Наплыв чувств был слишком резким, неожиданным. Ничего уже не понимая, Пчёла отрывисто коснулся губами женской шеи, оставляя на открытой чувствительной коже влажный пылающий след.

Мурашки россыпью пробежали по телу, и Белова сильнее сжала ладонями край подоконника. Витя, что же ты делаешь? А если кто-то войдёт, а если Саша узнает, а если… По крупицам собрав в кулак остатки самообладания, Оля резко развернулась к нему лицом, но Пчёлкин первым сделал шаг назад. Бросил ей вслед свою короткую ухмылку и вышел из кухни так быстро, словно его здесь и не было. Она поднесла ладони к своим раскрасневшимся пылающим щекам, будто пытаясь их остудить, но разве можно было обмануть своё тело? Почему я до сих пор реагирую на каждое его прикосновение? Сердце предательски громко застучало где-то в горле. Вот как у тебя, Сурикова, новый год начинается…

Комментарий к Глава 21. Только наш праздник

Принимайте новую часть, и простите за небольшую задержку, некоторые дела не терпят отлагательств:)

По традиции, ждём ваших отзывов!❤️

========== Глава 22. Чёртово колесо ==========

Остановись, пока не поздно.

Я падаю вниз за тобой

Туда, где светят твои мёртвые звёзды,

Ослепляя солнце пустотой…

Осень 1994-го…

Макс, полдня мчавшийся по одному ему известному маршруту, наконец парковал автомобиль у маленького одноэтажного кирпичного дома в Подмосковье. Посёлок Лыково недалеко от Коломны… Оле никогда прежде не доводилось здесь бывать. Наверное, это старый дом Беловых или дача Макса. Она крепче прижала к груди сына и прошла в предбанник, заваленный досками и мешками, полными стройматериалов. Трагедия жены криминального авторитета достигла апогея: на Сашу было совершено покушение. Теперь нужно скрываться…

— Проходи, не стойте на пороге, — Карельский пропустил Олю с Ваней вовнутрь. — Конечно, не Котельническая, но тут вот два матраса…

Максим старательно проводил экскурсию по временному жилищу, но Беловой до этого, казалось, не было никакого дела. В последние дни девушку занимало лишь одно — переживания за годовалого Ваньку. Сводки новостей об убийстве очередного бандита, разборки Саши и его бригады — всё это уже не трогало её. Разговоры об оружии, наркотиках, защите стали обыденными. Настолько, будто люди вокруг обсуждали, что ели вчера на ужин или какую книгу прочли на прошлой неделе. Даже сейчас она слушала и не слышала, как Карельский раздаёт в кухне новые указания своим помощникам, как они что-то громко обсуждают… Потом их прервал писк сотового Максима.

— Оля, — безэмоционально позвал тот, — извини, Саша.

Девушка тихо вздохнула и забрала трубку, из которой тут же зазвучал голос супруга:

— Маленькая моя, как вы? — спросил с наигранным спокойствием.

— Хорошо, — заученно произнесла жена, уставившись стеклянным взглядом в одну точку.

— Потерпи, ладно? — как обычно, попытался подбодрить её Белов на том конце провода. Судя по звуку, он глубоко затягивался сигаретой. Нервничает. А я не нервничаю? — Вам придётся там поторчать, пока я разберусь, что к чему… Да, это, — он тяжело вздохнул, выдержав паузу, — трубу отключи, по ней не звони пока. Скажи Максу, он знает, как со мной связаться. Я люблю тебя, маленькая моя.

— Я знаю, я тебя тоже, — так же холодно ответила Оля, переводя взгляд на задремавшего сына.

Только-только забывшись некрепким тревожным сном, мальчик стал довольно громко покашливать, что не могло не встревожить: за весь первый год жизни он мог похвастаться богатырским здоровьем. Что же это творится…

— Алё, ты в порядке? — вопрос мужа ненадолго успокоил разбушевавшиеся мысли. — Как ты? Как Ванька?

— В полнейшем, — на выдохе ответила Оля, из последних сил сдерживая непрошеные слёзы, уже проступившие в уголках глаз.

Она немедленно выключила телефон и подошла к маленькому Ване, поправила сползшее вниз одеяло, прижала его крохотную ладошку к своей щеке. Горячий… У ребёнка явно повышалась температура. Вот только чем помочь ему в таких ужасных условиях? Бункер, ночёвка на жёстком холодном полу, в обществе телохранителя и его сомнительных помощников без возможности даже выйти на улицу. Одному Богу известно, что будет дальше. Оля смахнула скатившуюся по щеке слезинку и поцеловала сына, едва коснувшись губами маленького лобика.

— О, Господи… — она произнесла это вслух, сев на край матраса и в отчаянии подняв глаза к потолку. — Никогда это не кончится.

Двумя неделями ранее…

— И чё? — равнодушно бросил Белов сидящему напротив Космосу, попутно набирая номер Фила.

— Ну и короче, воры предлагают гнать оружие в Чечню, — Холмогоров размеренно постучал по столу кончиками пальцев. — Для начала — стрелковое, а условия — фифти-фифти. В Чечне, в Грозном ценник примерно такой, что РПГ-шки с выстрелами — около двух штук, Стечкин — примерно также и ручники ПК — около трёх штук. Да рынок там бездонный, понимаешь, Сань?

Взвинченный Кос вскочил из-за стола и принялся записывать на доске числа с семью и более нулями. Вот, что можно было бы получить, согласись они предоставить свои каналы людям Луки. С этим старым вором в законе и встречался Холмогоров. Глаза горели, обещанные суммы так и сверкали привлекательными цифрами перед глазами.

— Ну, чё скажешь? — весь внимание, темноволосый бригадир снова сел в кожаное кресло напротив своего лидера.

— Ну их к чёрту, Кос, а? — Белов равнодушно махнул рукой, затянувшись очередной сигаретой и откинувшись на спинку кресла. — У меня, на самом деле, проблем и без Чечни, и без воров — во, — он демонстративно провёл ребром ладони по горлу.

— А мне кажется, клёвая тема, — не унимался тот.

— Завязывай, Кос, завязывай! — оппонент не отступал ни на шаг. — Мы специально активы в легальные схемы переводим, а ты опять о том же. Ну не надо! — он недолго помолчал, набрав в лёгкие ещё дыма. — Не буду я оружием заниматься. Пацифист я.

— А ты не горячись, — Космос загадочно улыбнулся, пристально вглядываясь в светлые глаза товарища и явно надеясь различить в них хоть тень любопытства. — Лука мысль опрокинул: короновать тебя.

— Ух ё моё, — Белый саркастически развёл руками, — ну они просто меня осчастливили. Пойми, жулики — народ хитрый. Они сегодня коронуют, а завтра на ножи поставят. Ты поверь мне, не все так просто, Кос, — заключил он, потушив сигарету.

— Ага, — задумчиво протянул Холмогоров, вскрывая футляр с кокаином. — Я вот, Сань, всегда слушаю тебя. А знаешь, я когда-нибудь всё-таки по-своему сделаю. И кстати, Пчёла бы, думаю, поддержал схему!

— Ну, в этом я даже не сомневаюсь, — насмешливо ответил Саша, снова потянувшись к пачке «Мальборо». — Тот стратег, каких мало… За зелень удавится. Только ты не на Пчёлу работаешь, и не ему решения принимать, — в пепельницу полетел нервный плевок, — ты только пойми, Кос… — он сделал затяжку, хлопнув друга по колену, — бывают расклады, когда ты играешь. А бывает наоборот, когда играют тебя.

С этими словами Белый схватил со стола папку с бумагами, пачку сигарет — и через минуту дверь в кабинет закрылась за ним. Космос ухмыльнулся, насыпал на палец белый порошок и судорожно втянул его через правую ноздрю. Долгожданная доза приятно защипала нос. Молодой наркоман блаженно откинулся в кресле, зажмурился и стал втирать в десну остаток порции, как вдруг новый хлопок двери вернул его из нирваны на землю.

— Чё это с Белым? — только что вошедший Пчёла непонимающе повёл бровью. — Выбежал, нервный весь…

— Пчёл, да ты присядь, присядь, — вальяжно протянул Космос, не без удовольствия закуривая сигарету.

— Так, Кос, я чёт не понял, — Пчёлкин навис над товарищем, пристально глядя в его расширенные зрачки. — Ты опять? — он демонстративно заткнул правую ноздрю, шумно вдохнув левой.

— Да расслабься, это я на нервах, — Холмогоров еле слышно хохотнул, после чего, покрутив в руках сигарету, продолжил. — Разговор есть: с ворами я тут перетёр…

— С какими такими ворами? — Витя напрягся и машинально потянулся за пачкой «Camel», не сводя при этом напряженного взгляда с друга.

— На меня Лука вышел, — Космос снова забарабанил дрожащими пальцами по столу. — Предлагает оружие гнать в Чечню через нас, Белый в отказе.

— В Чечню? — Пчёла задумчиво почесал затылок, и его лицо резко посерьёзнело. Уж кто-кто, а он, всегда просчитывавший каждую мелочь, знал, что Чечня готовится к войне. Значит, за поставки можно срубить немалый кэш. — Сколько?

— Ну, стрелковое поначалу, но рынок там — мама не горюй, — увидев азартные искры в глазах друга, Кос снова кинулся к доске, готовясь визуализировать заветные нули. — На выходе больше десятка лямов наши.

— Масштаб впечатляет, — в уголках рта затаилась многозначительная ухмылка. Пчёлкин обошёл кабинет, частыми затяжками прикончив сигарету, и наконец остановился у доски.

Он явно крепко задумался — Космосу показалось, что в белокурой голове товарища уже вспыхнули десятки лампочек-идей, как решить этот вопрос.

— Саня ни в какую, Пчёлкин, он легала хочет, — усмехнулся Холмогоров, вновь откупоривая футляр с кокаином.

— Решим, — Витя похлопал его по плечу, забирая футляр прямо из рук. — Тебе на сегодня хватит, Кос.

Карельский, по обычному чёткому распоряжению большого начальника, вёз его семью в гости. В последнее время Саша почти не уделял матери время, так что этот визит был очень долгожданным и для Беловой-старшей. С самого утра Татьяна Николаевна хлопотала у плиты, готовя вкусности для молодняка; а тем временем машина Макса уже взяла уверенный курс на Бирюлёво. Деревья, магазины и скверыспального района московской окраины мелькали перед глазами, как блеклые кадры из старого фильма. Рассеянный взгляд Оли провожал их, пока не зацепился за серую панельную шестнадцатиэтажку на Булатниковской. Интересно, как там Ирина Дмитриевна и Павел Викторович? До сих пор живут здесь или переехали? Карельский остановился на светофоре, и девушка стала внимательно вглядываться в окна на двенадцатом этаже. Свет горит. Кажется, здесь кухня. Наверное, пьют чай с любимыми пирогами Павла Викторовича. Эх, Ванька, а ведь ты даже не знаешь, что настоящие твои бабушка с дедушкой живут на соседней улице… Наверное, Витина мама очень мечтала о внуках. Вспомнить только, как она всегда любила своего сына… Макс резко нажал на педаль газа, мысли рассеялись, а серая башня-шестнадцатиэтажка осталась позади. Оля тяжело вздохнула, крепче прижав к себе сына.

— Ой, кто ко мне приехал! — радостно затараторила Татьяна Николаевна, как только невестка с малышом на руках переступила порог. — Раздевайся, давай шапочку! Пойдём ко мне, моё солнце, — женщина приняла ребёнка на руки и стала помогать ему раздеваться.

— Заходи, Макс, — Оля повернулась к телохранителю, жестом приглашая его войти.

— Я в машине подожду, — отмахнулся Карельский.

— Да не стесняйтесь, проходите, — на этот раз позвала уже хозяйка дома. — Мои щёчки любимые, мой золотой мальчишка! — счастливая бабушка никак не могла налюбоваться единственным внуком и всё целовала его.

Пока свекровь доставала из духовки горячие пирожки, а Максим пытался развеселить малыша невинной игрой в «козу рогатую», Оля повернулась к окну, пристально глядя вдаль. Она слишком давно не была в Бирюлёво, но отчего-то это место всегда казалось ей родным. На деревьях ещё не успели пожелтеть все листья, кроны до сих пор зеленели — для октябрьской Москвы это было довольно редким явлением. Дуновение прохладного ветра должно было успокоить, но на сердце вдруг мрачной тучей опустилась тревога.

Карельский уже спустился вниз и вышел из подъезда, чтобы встретить приехавших. Следом за Филом из начищенного до блеска блестящего «Мерседеса» вышел Саша с огромным букетом белых роз. Оля, наблюдавшая за мужчинами из окна, чуть заметно улыбнулась.

— Татьяна Николаевна! — позвала она. — Вы на Сашку посмотрите, ему такой стиль идёт, правда? Официальный, — кивнула в сторону улицы.

— Только галстук ты ему посоветуй другой, — Белова-старшая слегка нахмурила брови. — Какой-то повеселее, посвежее…

— Ну да, он мне скажет: я что, клоун, что ли? — передразнив мужа, Оля недоверчиво фыркнула.

Белов и Фил медленно двинулись к двери подъезда, как вдруг Макс резко развернулся в их сторону и что-то выкрикнул. Сердце больно сжалось, горло схватил спазм. В эту же секунду Валера закрыл спиной Сашу, успев точным движением выбросить вперёд руку с пистолетом. А потом грянули выстрелы. Один за другим. Женщины в квартире испуганно вскрикнули… Поверженный Фил упал на асфальт. Последнее, что видела Оля, — то, как Макс мгновенно схватил из машины автомат. Началась перестрелка, показавшаяся такой оглушительной и затяжной… Белова опустилась на пол, закрывая лицо руками. По щекам градом полились слёзы отчаяния.

— Собирайтесь живо! — крик мужа, страшнее раскатов грома, немного привёл в себя. Как давно он в квартире? Это всё закончилось или только начинается?— Давайте, уезжаем скорее!

Оля вскинула полный страха взгляд на Сашу — таким она видела его впервые. Всё, происходившее в квартире потом, было словно в тумане: причитания Татьяны Николаевны, коронное Сашино «всё нормально», плач Вани…

Вместе с жуткими воспоминаниями подступила тошнота. Оля тихо прилегла рядом с сыном, ещё раз подоткнула одеяло и наконец провалилась в сон. Накопившаяся усталость дала о себе знать, остатки сил покинули её.

Утром пришлось готовить молочную смесь в тех же ужасных условиях — грудное молоко на нервах пропало ещё пару месяцев назад. Насколько это было возможно, Оля простерилизовала бутылочку кипятком из старого чайника и тихо позвала Ванюшу, который всё никак не хотел просыпаться. Молодая мама легонько дотронулась тыльной стороной ладони до маленького лобика. Стал ещё горячее, чем вчера… Почему же всё это навалилось именно сейчас? Судя по ощущениям, температура предательски росла. На термометре, наверное, ртутный столбик бы уже показал отметку в сорок градусов. Дрожащей рукой Оля схватила лежавший на столе сотовый Карельского, занятого разминкой на улице, и по памяти набрала номер мужа.

— Алло, Саш, — начала взволнованно, крепче прижимая к себе сына. — Слушай, у Вани температура высокая.

— Что случилось? — тут же всполошился Белов.

— Я не знаю. Что-то с горлом, может, скарлатина какая… Нужно врача срочно, или в больницу везти, — покачивая капризничавшего мальчишку, на одном дыхании выдала Оля.

— Чёрт, — только и смог выругаться Белый. Ой как не вовремя всё. Нельзя высовываться… Криминальный авторитет был бессилен перед житейскими проблемами: слабостью жены, внезапной болезнью ребёнка. Оказывается, защищать нужно было не только бандитское братство, но и их, свою семью. Он похрустел костяшками пальцев, собираясь с мыслями. — Я понял. Макса дай мне, — отчётливо заключил он.

Громко позвав телохранителя, Оля передала трубку ему. О чём совещались мужчины, было уже непонятно, да и не важно… Её пожирала изнутри досада и боль за маленького невинного мальчика, вынужденного страдать лишь потому, что его отцу плевать на всё, кроме своей опасной жизни. В ней оставалось всё меньше сил для борьбы с обидой и страхом.

— Понял. Сделаем, — машинально отчеканил Макс, заканчивая диалог. — Оль, собирайтесь. Я в машине, — только и сообщил он, натягивая длинную кожаную куртку.

До районной больницы путь был не близок. За машиной Карельского следовали пять-десять помощников, которых тот взял с собой для дополнительной безопасности. Происходит что-то страшное… На Сашу нападают, мы скрываемся. Что, если он убил кого-то? Оля снова обречённо вздохнула, поцеловав в лобик Ваню. Вдруг телефонный разговор Максима с очередным фраером закончился, и он резко заговорил:

— Оля, у меня с собой два ствола… Разбуди Ваньку. Ущипни его, что ли, чтоб заплакал.

Сердце заколотилось где-то в горле. Ущипни? Чтобы заплакал? Маленький мой, ему и так плохо… Боже, как я вас ненавижу! Горите синим пламенем… Все вы, ваши стволы и гранаты! Правильно говорила бабушка — вы бандюги! Только почему среди вас — я и этот несчастный ребёнок? Замкнутый круг… Она снова поцеловала сына, сдерживая слёзы.

— Оль, я очень прошу, — продолжал Макс. — Досмотрят — не отмажемся.

Оля с трудом сглотнула ком в горле и слегка ущипнула Ваньку за пальчик. Мальчишка тут же горько разрыдался, и мама поспешила спрятать его заплаканное личико у себя на груди. Она уже не сдерживала слёзы, и те оставляли мокрые дорожки на её бледных щеках.

— Чёрт бы вас всех побрал, уроды вонючие! — выкрикнула девушка, глотая слёзы и пытаясь укачать малыша. — Ненавижу…

Однако метод Макса сработал — пункт досмотра был пройден, и уже через двадцать минут Ваню осматривали в приёмном отделении Лыковской детской больницы.

— Это тонзиллит, пробки слишком большие, — заключил седеющий врач в круглых очках. — Мариночка, готовьте операционную, — обратился он к медсестре.

Персонал засуетился, люди в белых халатах стали мельтешить перед глазами. Малыша переложили на железную каталку и тут же укатили куда-то по больничному коридору. Слёзы снова брызнули из глаз. Оля прислонилась лбом к холодному оконному стеклу, всхлипывая. Господи… Мой ребёнок пришёл в этот мир через предательство, его жизнь началась с обмана… И теперь он вынужден страдать. Бабушка учила меня, что дети расплачиваются за грехи своих родителей. Но Ваня ни в чём не виноват. Я ждала его, в любом случае. Ждала! Господи, если ты в самом деле существуешь… Помоги нам. Дай знак, что ты простил меня, что у нас всё наладится… Это была последняя стадия беспомощности, критическая точка отчаяния.

На квартире, где в это время скрывались Фил и Белов, не прекращались жаркие дискуссии. Каждый из четвёрки друзей был на пределе, буквально в полушаге от нервного срыва. С каждым годом разборки становились жёстче, связи — крепче, а враги — влиятельнее и беспринципнее…

— Сань, я тебе голову даю, это Лука заказал, — распалялся Космос, приводя другу свои аргументы.

— Лука не Лука, — Белый пожал плечами, — Ольгу заберём, а потом решим, куда бежать, кого мочить…

— Ё моё, — Пчёла тяжело вздохнул, делая очередную сильную затяжку, — знала бы моя первая учительница, в какую задницу попадёт Витя Пчёлкин — ставила бы мне одни пятёрки.

После этой грандиозной фразы Космос чуть слышно хохотнул, но Витино сердце предательски дрогнуло от запоздалой мысли. Стоп. А откуда, собственно, Саня должен забрать Олю? Так это что получается, она опять одна? И уже не в безопасности? Неожиданные вопросы сами собой врезались в сознание. Только вот ответа ни на один из них Пчёлкин не знал. С озабоченным видом покрутив в руке сотовый, он по инерции схватил с подоконника пачку «Camel» и зажигалку, а ноги сами понесли его к входной двери. На пороге Витя ещё раз на всякий случай обернулся в сторону друзей: Валера мельтешил по комнате, Саша — поглощал никотин и алкоголь. Пчёла незаметно выскользнул на лестничную клетку. Пальцы автоматически нажимали на телефонную клавиатуру, набирая выученный наизусть номер. Хоть бы она догадалась взять с собой телефон… Гудок, затем ещё один.

— Оль… — еле слышно произнёс он, когда ему наконец ответили. — Оль, слышишь меня?

Узнав голос, девушка вздрогнула, сильнее прижавшись к окну. Зачем он звонит? Что ещё могло произойти?

— Да, — она даже не смогла добавить что-то к этому вымученному слову.

— У вас всё хорошо? — вырвалось слишком внезапно.

Зачем я это делаю? Зачем звоню? Пчёла уже ничего не понимал. Только странное ноющее ощущение в груди смутно подсказывало: что-то не так.

— Ваньку сейчас оперируют, — Оля пристально посмотрела в конец коридора, на дверь с надписью «операционная». — Витя, что у вас случилось? Что вообще происходит? — вопросы сыпались градом, один за другим.

Ваньку сейчас оперируют. Эхо сказанных слов больно ударило в виски, и Пчёла невольно крепче сжал в руке телефон.

— С Сашей всё в порядке, не переживай, — он затянулся сигаретой, порывисто стряхнув пепел. — Они сейчас к вам приедут. С Ванькой-то что? — казалось, в этот момент даже бандитские схемы и перспектива смертоносной перестрелки в конце дня были уже не так страшны.

— Тонзиллит. Пробки в горле, — Оля тихо повторила услышанный от доктора диагноз и вытерла слезу.

— Всё будет хорошо, слышишь? — ободряюще шепнул в трубку Витя. Ему и самому безумно хотелось в это верить. — Ты, главное, это… держись, Оль.

Сердце слабо трепыхнулось в груди, и девушка отключила телефон, даже не попрощавшись. Всё будет хорошо… Как же. Как бы там ни было, его слова вселяли в неё толику надежды. Будет, Витя, будет… Ты всегда говорил мне это. Только вот когда это сбудется?..

А чужие люди всё подъезжали и подъезжали к маленькой, богом забытой детской больнице, оцепляя её по периметру с автоматами наперевес.

И пока Космос вызвался на подмогу Максу в охране больничных стен, Белый с Филом и Пчёлой отправился на стрелу к Луке и его помощникам. Встречу назначили в поле недалеко от Москвы-реки. Белый лимузин вора прибыл на место разборок первым. Следом подъехал и чёрный «Мерседес» Фила.

— Я буду базарить, только когда убежусь в безопасности, — небрежно проговорил Саша, медленно усаживаясь на капот автомобиля.

Пчёлкин и Филатов молча переглянулись: обыскивать противников на предмет оружия и других угрожающих вещей предстояло только им двоим. Крёстный отец их бригады предпочитал подождать до тех пор, пока не сочтёт обстановку наиболее комфортной для переговоров.

— Что, жим-жим? — мрачно усмехнулся Валера, когда они отошли на несколько шагов.

— Нормально-нормально, — с уверенностью отчеканил Витя, смело подходя к ворам.

— Извините, такая была постанова, — качнул головой Фил.

Пчёла тут же тронулся с места, с непоколебимой решительностью ощупывая воровскую одежду и осматривая их автомобиль. Убедившись, что всё чисто, он жестом подозвал Белого, и тот, гордо подняв голову, зашагал к Луке.

— Это мобила, — Белов вскинул руки вверх, убеждая противников в своей безоружности.

Старый вор недоверчиво почесал горло курительной трубкой, ступил ещё шаг навстречу — и вдруг, подкошенный выстрелом, рухнул на асфальт. Трубка отлетела в сторону. Следующий выстрел пришёлся в грудь его главного чеченского партнёра. Явно снайперская работа…

Белый тут же протянул вперёд руку с оружием, но Пчёлкин выстрелил первым. Чётко. В голову. Ещё один прихвостень вора упал намертво, красно-розовое месиво растеклось по асфальту. Крутанув в руке Кольт и почувствовав бешеный стук адреналина в висках, Пчёлкин сделал ещё один выстрел ему в грудь. Губы дрогнули в едва заметной ухмылке. Только вот сейчас ухмылка эта не была добродушной, как обычно… Скорее механической и хладнокровной. И вот вообще ни разу не жалко. Никого из них. Стрелять бы так снова и снова. Какая же сладкая штука — месть. Наверное, ещё более сладкая, чем любовь.

— Пчёла, уходим! — выкрикнул Фил, запрыгивая на водительское сиденье. — Саня, быстрее!

Сделав контрольный выстрел, он быстрым шагом проследовал к машине. «Мерседес» резко двинулся со своего места, на предельной скорости пересекая любые разметки, пролетая мимо всех светофоров. Не переставая сжимать тяжёлый металл в руке, Пчёлкин пристально посмотрел в окно и мысленно довольно улыбался.

Никто из них ещё даже не подозревал, кто стоял за убийством вора в законе, и как изменится от этого вся их жизнь…

Комментарий к Глава 22. Чёртово колесо

Принимаем новую главу, дорогие!:)

Просим прощения за задержку, думаю, вы понимаете, что произошла она по понятным причинам… Обстановка в обеих странах не самая радостная, мы желаем всем нашим читателям из Украины терпения и мирного неба над головой…🙏🏻🥺

Ждём ваших отзывов, они мотивируют не расклеиваться в этой жуткой обстановке, как и работа над этим замечательным произведением. 😄

С наступающим 8 марта, девчонки🌸

Любите и будьте любимыми❤️

========== Глава 23. Вкус и разнообразие ==========

Мне все равно, что ты будешь делать дальше,

Среди денег и вранья.

Оставайся в этом мире, где нет меня.

И теперь уже не важно, где и с кем сегодня я.

Мое имя знает каждый,

Где ты, где я…

Декабрь 1994-го…

— Простите, пожалуйста, — звук настойчивого голоса стюардессы мгновенно выдернул из полудрёмы. — Пристегните ремни.

— Уже прилетели? — сонно протянула Оля, потерев глаза и подтянув к себе ремень безопасности. Взгляд тут же скользнул по сопевшему рядом Ваньке. Мальчишка мирно спал, склонив голову на подлокотник кресла.

— Через полчаса приземлимся в Нью-Йорке, — улыбнулась бортпроводница, убирая со столика пустой стакан.

Белова тяжело вздохнула, поворачиваясь к иллюминатору. С высоты под облаками уже виднелись башни и небоскрёбы одного из крупнейших мегаполисов Соединённых Штатов. Она потеребила в руках фальшивый паспорт — теперь эта поддельная бумажка должна была стать её главным документом. Мария Перейра… Какая дикость. Дожили. Скрываться за рубежом под чужим именем…

Дом, который приобрёл Саша в Штатах для супруги с сыном, находился в Тоттенвилле, небольшом пригороде Нью-Йорка, на берегу ручья Милл-Крик. Целый крупный особняк со своим бассейном, гаражом и огромным двором. Американские зимы не были такими суровыми, как в России, так что маленький Ваня мог целыми днями играть на свежем воздухе. Наверное, я должна быть довольна такой жизнью.

— Родной, пойдём в парк? — наконец удалось поймать убегавшего мальчишку и чмокнуть в крошечный носик.

Впервые они с сыном были так надолго предоставлены сами себе. В Москве Оле всегда старалась помогать бабушка или свекровь. При воспоминании о ней сердце в очередной раз кольнуло. Татьяна Николаевна… Она всегда так любила меня и Ваньку. Если бы не то проклятое покушение прямо под окнами дома, она до сих пор была бы жива, пекла бы пироги с морковкой и жарила свою фирменную яичницу с луком. Это всё ты, Саша. Твоя мама жила тобой, беспокоилась за тебя. А ты, муж, не удосужился подать ей знак, что с твоей семьёй всё хорошо.

Район даже спустя две прожитые здесь недели казался чужим. Выходить надолго из дома и гулять по окрестностям до сих пор ни разу не приходилось. Наконец, почувствовав себя в безопасности, Оля усадила сына в коляску и направилась в сторону парка, разбитого недалеко от их особняка. Здесь было много детских площадок. Родители только и успевали помогать своим чадам съезжать с горок, предотвращая болезненные приземления. Ваня при виде новых развлечений ещё больше оживился и мигом взял курс на яркую крутящуюся карусель. Правда, мало что замечая на своём пути, он тут же сбил маленькую девочку. Та села в лужу прямо в белоснежном пальтишке и громко заплакала.

— Ваня, ну что же ты у меня такой неуклюжий! — отряхивая ребёнка от грязных брызг, возмущалась Оля. — Ради Бога, простите, пожалуйста! — она вдруг совершенно забыла, что находится в другой стране, и принялась на родном языке извиняться перед подоспевшим папой малышки.

— Я смотрю, вы тоже русская, — снисходительно улыбнулся незнакомец, ловко поднимая дочурку.

— Не привыкла, что здесь нужно говорить по-английски, — усмехнулась девушка. — Да, мы тут недавно живём, а приехали из России. Ещё раз извините моего сына!

— Ну что вы извиняетесь, — мужчина поправил воротник безупречно выглаженного серого тренча и опустил дочь на землю. — Всё в порядке, это же ребёнок. За него не стоит просить прощения. Кстати, меня зовут Олег, — дружелюбно добавил он.

— Забавно, — Белова улыбнулась созвучности их имён и представилась: — Я Ольга. А сына Ванькой зовут.

— Мою дочку — Настей, — вновь улыбнулся Олег.

Так легко завязавшийся разговор прервал не кто иной, как Ваня. Проказник мчался прямиком под качелю, двигающуюся с бешеной скоростью. Оля вовремя изловчилась подхватить его под руки и отнести в сторону песочницы. Ох, сынок, и в кого у тебя только такое шило в одном месте? Хотя, чего я спрашиваю… Она покачала головой и перевела взгляд на Олега. Мужчина спускал маленькую Настю с горки, а та заливисто смеялась. Новый Олин знакомый был весьма дорого одет: начищенные до блеска туфли, атласный галстук и белая рубашка, воротник которой выглядывал из-под не менее элегантного тренча; уложенные светло-русые волосы. Он явно не похож на тех, с кем работает Саша… Наверное, этот человек — честный бизнесмен. И ведь фешенебельный прикид совершенно не мешает ему бегать по лужам следом за кучерявой дочуркой… Простой человек. Простой любящий папа, который не беспокоится о статусе и не считает время, проведённое с ребёнком…

— Ольга, не хотите выпить кофе? — с той же простодушной улыбкой прервал её мысли Олег, усаживая непоседливую дочь на плечи. — Здесь недалеко есть детское кафе с игровой зоной. Я смотрю, ваш егоза совсем не даёт вам расслабиться, — он кивнул в сторону Вани, взбирающегося на карусель.

А почему бы и нет? Оля негромко вздохнула, сняла с карусели визжащего мальчишку и снова усадила его в коляску.

— Взбодриться бы не мешало, — она едва заметно улыбнулась новому знакомому, принимая предложение.

Декабрь в Москве выдался довольно снежным. Казалось, что за этот месяц на столицу обрушились осадки последних лет пяти. Непоколебимый мороз кусал щёки, температура иногда спускалась ниже отметки в минус двадцать градусов. Однако дружной криминальной четвёрке погода никогда не была помехой, так что чёрный «Мерседес» Фила с наступлением темноты уже рассекал по ночному шоссе. Чтобы вновь и вновь открывать перед собой зеркальные двери «Метелицы», бандитам не требовался особый повод или специально выделенное в плотном графике время. Они всегда были готовы опрокинуть рюмку-другую, взглянуть на танцовщиц и переброситься в нерабочей обстановке парой деловых схем. К тому же, после выдавшейся непростой осени они стали больше уставать и ссориться.

— Официально объявляю завтрашний день выходным! — с пьяными запинками, зато гордо произнёс Саша, отпивая ром из начатой по пути бутылки. — Завтра «Курс-Инвест» будет закрыт! — слегка покачнувшись на переднем сидении, он хлопнул водителя по руке, от чего тот совершил опасный манёвр и чуть не вписался в отбойник.

— Белый, завязывай бухать, — хохотнул Валера, прикуривая очередную сигарету. — Если ты будешь болтать мне под руку и толкаться, мы точно врежемся и встретим этот выходной в больнице.

— Ага, лишь бы не на столе патологоанатома, — хмыкнул Холмогоров, выхватил бутылку из рук товарища и сделал огромный глоток.

По всему салону автомобиля тут же пронеслись раскаты хохота. Филатов укоризненно качнул головой, крепче сжав руками руль, изо всей силы выжал педаль газа и повёл автомобиль дальше по выстроенному маршруту.

Оказавшись в «Метелице», бригадиры расположились за излюбленным столиком в углу. Вальяжно откинувшись на спинку кожаного дивана, Пчёлкин свистнул, подзывая официантку.

— Добрый вечер, — молоденькая светловолосая девушка скромно подала меню, которое тут же нагло перехватил Белый. — Меня зовут Диана…

— Так, маленькая, это всё сейчас неважно, — равнодушно перебил Саша, пуская густой сигаретный дым чуть ли не в лицо присутствующим. — Неси коньяк, лимон… короче, всё, что тебе там нравится, — он небрежно отшвырнул меню и закашлялся дымом.

— Коньяк — им. Мне пиво, — с улыбкой добавил Фил.

Блондинка едва заметно покраснела, растерянно хлопнув глазами. По её испуганному лицу было видно: работает она здесь недавно, а заявившуюся компанию и вовсе видит впервые. Девушка засеменила к барной стойке, нервно теребя в руках блокнот.

— Ром, — негромко окликнула бармена и кивнула в сторону Сашиной бригады, — это ещё чё за фраера?

— Вон те, за левым столиком? — ухмыльнулась внезапно появившаяся у бара стриптизёрша в блестящем купальнике и с бокалом мартини в руке. Её явно позабавил испуганный взгляд официантки. — Дианка, ну ты тормоз, а вроде уже неделю работаешь!

— Элиз, ну откуда я знаю, — раздосадованно вздохнула та. — Их тут столько разных ходит, а ты всех должна чуть ли не по имени-отчеству знать, ещё и с датой рождения.

— Короче, смотри, — брюнетка перегнулась через стойку. — Вон тот, что самый борзый, в чёрном пиджаке — это Саша Белый.

— А кто такой — этот Саша Белый? — глаза Дианы заметно округлились. — Он симпатичный…

— Да тише ты, не ори, — шикнула Лиза, легонько хлопнув ту по плечу. — Саша Белый — криминальный авторитет. Куча бабла, кольцо на пальце не первый год. С ним его преступная группировка, — пояснила, сделав глоток вермута. — Чаевые обычно оставляет хорошие, ему неси любой пятизвёздочный. Рядом — Филатов, он у них что-то вроде охранника. Всегда трезвый, так что ему наливать светлое пиво, — девушка сделала паузу, подождав, пока Диана запишет всё услышанное в блокнот. — Вон тот долговязый в углу, кажется, Космос… Для него водку тащи. А так, он вообще не гурман, всё равно к концу сейшена нанюхается.

— А этот, белобрысый? — официантка снова повернулась и исподтишка взглянула в сторону гостей.

— А это Пчёлкин, — еле заметная улыбка тронула тонкие губы. Неожиданно танцовщица посерьёзнела и повернулась к коллеге. — Туда виски поставь. Шотландский, — она указала на большую пузатую бутылку.

— Такое ощущение, что ты сама с ними всеми бухала! — фыркнула Диана, удаляясь за подносом.

Сгрузив на него всё разнообразие алкогольной продукции, официантка в очередной раз резко одёрнула короткую юбку и, тяжело вздохнув, направилась к клиентам. Всю информацию, которой снабдила её Лиза, приходилось безостановочно прокручивать в голове — слишком уж молодая работница боялась что-то забыть. А заинтересованный взгляд всё не сходил с Белова, громко объяснявшего что-то своим друзьям.

— Вот это я понимаю — вкус и разнообразие! — взгляд Саши азартно блеснул, перемещаясь с предложенных напитков на декольте Дианы.

— Мне сказали, вы любите пятизвёздочный коньяк, — скромно произнесла та.

— Мы любим всё, что горит, — прыснул Холмогоров так недвусмысленно, что щёки официантки опять вспыхнули румянцем.

— Кос, хорош девку смущать! — со смешком осадил его Белый, послав Диане надменную улыбку.

Градус веселья за столом рос с каждой выпитой рюмкой, превращаясь в самый настоящий хаос. Саша оказывал уже открытые знаки внимания Диане, то задирая ей юбку, то не сильно шлёпая её. Космос и Фил, совсем как в юности, спорили о чём-то на щелбаны, и, судя по красному лбу, выигрывал второй. Пчёле скучно было наблюдать за ними и отнюдь не приятно — за Беловым. Он снова обратил взгляд на сцену и буквально в следующую же секунду встретился им с парой хитрых карих глаз. О… А она всё так же эффектно выглядит. По лицу тотчас скользнула привычная развязная ухмылка, что, конечно же, не прошла мимо внимания Лизы. Грациозно спустившись с шеста и захватив с барной стойки бокал мартини, девушка направилась прямиком к нужному столику.

— Как дела, Пчёлкин? — Лиза бросила игривый взгляд, усаживаясь рядом с ним.

— Ну привет, малышка, — с бессменной ухмылкой произнёс Витя, чокаясь с ней бокалом виски. — Дела идут, контора пишет. Твои как?

Отпив мартини, девушка неторопливо слизнула с верхней губы каплю сладковатого напитка, не переставая прожигать оппонента пристальным взглядом. Мигом отметив загоревшиеся в его глазах искорки, скользнула кончиками пальцев по его шее и придвинулась ближе, почти вплотную.

— Лучше всех, — девушка рассмеялась, не прерывая череду лёгких прикосновений.

Нос приятно защекотал запах её кокосового шампуня вперемешку с мягкими нотами ванили. Она пьёт «Bianco». Пчёла почувствовал, как к телу приливает жар. Ладонь тут же накрыла её округлое колено и принялась поглаживать ненавязчивыми круговыми движениями. На хорошеньком личике заиграла знакомая улыбка.

— Смотри-ка, — Лиза снова хихикнула, кивнув через стол. — Дианка таки соблазнила Сашу Белого.

Пчёла тут же перевёл взгляд на друга. Ах вот оно что… Интересное зрелище. Теперь понятно, какие у тебя вкус и разнообразие, Белый. Диана бесстыдно уселась на Сашины колени, уже в открытую прижимаясь к нему и пытаясь забраться ему под рубашку. Белов жадно проникал языком в её раскрытый рот, утягивая в грязный поцелуй. Юбка на девчонке задралась донельзя высоко, и ладони Белова безжалостно сжимали упругие ягодицы прямо под бельём. К горлу подкатил ком отвращения. На такое противно смотреть, вот правда. Это не свободный Кос, у которого по жизни пустая хата, наркота и с девочками круглый год можно кувыркаться… Так, всё. Надо отвлечься. Витя сплюнул в пепельницу, не скрывая презрения, после чего схватил сотовый и стал быстро набирать номер.

— Виталик, тачку в «Метлу» пригони, — просьба к личному водителю больше походила на приказ. — Давай, жду.

Сбросив звонок, Пчёлкин вновь бросил взгляд на Белова. Довольный собой и совершенно пьяный криминальный авторитет подхватил светловолосую официантку на руки и двинулся на второй этаж в сторону приват-комнат. Космос расплылся в улыбке и показательно зааплодировал выходке товарища.

— Так, иди одевайся, — Пчёла решительно обратился к Лизе. — Я на выходе подожду.

— Зачем? — девушка удивлённо повела бровью.

— Малышка, на улице минус двадцать, — Витя усмехнулся. — Ты собираешься в купальнике по снегу шагать? Не, в машине, конечно, тепло…

— Слушай, вообще-то я на работе до четырёх утра, — отрицательно покачала головой стриптизёрша.

— Пф… — фыркнул он, махнув рукой. — Неужели ты думаешь, что я не улажу этот вопрос? Не кипишуй. Иди одевайся, — повторил, не переставая самодовольно улыбаться.

— Куда одеваться-то? — карие глаза блеснули от любопытства.

— Покатаю тебя… по городу, — Пчёла весело сощурился, а его подружка тут же скрылась в направлении служебного помещения.

Захватив с собой только самое необходимое, — сотовый и пачку сигарет — он быстрым шагом направился к выходу, у которого дежурил менеджер в начищенном строгом костюме.

— В общем, так, Артём, — прочитав имя на бейдже, заговорил Пчёлкин. — Вон та девчонка на сегодня больше не работает.

— Элиза, что ли? — хохотнул менеджер, засовывая в верхний карман пиджака протянутую ему солидную сумму зелёных купюр. — Да без проблем, — он кивнул, открывая перед посетителем зеркальную дверь. — Хорошего вам вечера.

Пчёла вышел на улицу, опустив воротник пальто и подставив лицо под порыв морозного ветра. Вот и славно. Девчонку ждёт маленький выходной, а меня — ночь без всяких мыслей. Разве что с мыслями о её губах.

… но это так, вкус и разнообразие.

Комментарий к Глава 23. Вкус и разнообразие

Ловите новую главу, и хороших всем выходных.❤️

По традиции, будем рады вашим отзывам!:)

========== Глава 24. Начало конца ==========

Комментарий к Глава 24. Начало конца

Как вы успели заметить, у «Я тоже…» появилась новая обложка, за что сердечно благодарим нашу читательницу Loras ❤️

Также автор поменял ник - не пугайтесь, и встречайте заманчивого леопарда.😂

Приятного прочтения!)

Все вымыла до бела, а теперь дела.

Ты не сломал, мне ещё есть о чем помечтать.

Эта любовь измотала и довела.

Эта любовь вмиг накрыла, но схлынула.

Февраль 1995-го…

… «Вчера, двадцать пятого февраля, в Чечне на трассе Грозный-Аргун было совершено дерзкое нападение на колонну федеральных войск. Чеченские боевики уничтожили две машины сопровождения и три машины с военнослужащими внутренних войск. Погибло двадцать четыре и ранено восемь человек. По сообщениям регионального оперативного штаба по управлению контртеррористической операции на Северном Кавказе инцидент произошёл ранним утром. На радиоуправляемом фугасе подорвалась колонна сопровождения. Колонна была остановлена и обстреляна из автоматического оружия и гранатометов. Военнослужащие открыли ответный огонь, перестрелка продолжалась двадцать минут. В региональном оперативном штабе подчеркнули, что за последнее время это уже третье нападение…»

Белый в очередной раз крепко затянулся, затем поморщился и хлебнул огуречный рассол прямо из банки. За последний месяц так начиналось не одно утро: криминальный авторитет просыпался с похмелья — штурм Грозного длился уже почти шестьдесят дней. Шла Первая Чеченская война, и сложившаяся ситуация медленно, но верно убивала нервную систему. Ведь это из оружия, которым приходилось заниматься его бригаде, убивали молодых русских солдат. Всего каких-то шесть лет назад Саша сам был таким солдатом… Услышав последнюю новость по радиоприемнику, он вдруг окончательно рассвирепел. Резким движением смахнул со стола всё, что на нём стояло. Посуда с грохотом разбилась о кафельный пол.

— Белов, ты чё, обалдел? — послышался хриплый со сна голос Ольги. — Ваньку разбудишь.

Саша лишь тяжело вздохнул, сдувая падающие на вспотевший лоб волосы. Все его мысли в последнее время были направлены только в одно русло — и явно не на собственную семью. Одним движением пальца он сбросил на пол последнее уцелевшее блюдце, и то так же звонко устремилось вниз.

— Белов, я к тебе обращаюсь, — строго повторила супруга.

По возвращению из Америки она совершенно перестала узнавать мужа. Целыми днями Саша был мрачен и зол, домой возвращался заполночь и пил без перерыва. Что касается Вани, то о своем отцовстве, которым Белов так кичился, он позабыл напрочь. Что тут говорить — теперь Оля даже спала в другой комнате. Наверное, у него серьёзные проблемы… Девушка сделала шаг вперёд, но бандит разъяренно ударил кулаком по столу:

— Уйди отсюда, — из груди вырвался гневный рык. — Мы дожили, дожили! Перестрелять, нахуй…

Ещё раз стукнув кулаком, Саша схватил со стола бутылку коньяка, выпив залпом из горла. На это было просто невыносимо смотреть. Некогда здоровый крепкий человек превратился в раненого зверя. Оля смахнула со щеки горькую слезу и, не сказав больше ни слова, вышла из кухни. В таком состоянии разговаривать с ним бессмысленно…

Март 1995-го…

Пустующее депо на сортировочном пункте недалеко от Казанского вокзала уже превратили в пункт переправки оружия и боевой техники напрямую в Грозный. Владимир Каверин вместе с Беловым и партнёрами уже битый час проверял всё, что предстояло отправить в чеченскую столицу: этот заказ был одним из самых важных. Тем временем снедаемые скукой Фил и Пчёла на скорую руку смастерили себе стрельбище, чтобы посоревноваться; Космос же, восседая на танке, снюхивал с ладони очередную порцию кокаина.

— Вот так вот мы и поступим со всеми америкашками, — попав чётко в центр мишени, улыбнулся бывший спортсмен.

Неожиданно Холмогоров спрыгнул с танка и снял тт-шник с предохранителя.

— Белый, сука, ненавижу…

— Понеслась, — прошипел Пчёла, приблизившись к Филатову практически вплотную. — Он скоро кусаться начнёт.

— Чё-чё? — Кос обнажил крупные белые зубы в недобром оскале.

— Через плечо, — передразнил тот, даже не обернувшись.

Космос пошатнулся, сделав несколько шагов навстречу Филу. Хоть все и привыкли видеть его таким, наркоман с немалым стажем выглядел ужасно: белки глаз сильно покраснели, зрачки заметно увеличились, мышцы осунувшегося лица невольно подрагивали, под шмыгающим носом остались белые следы порошка. Этот жалкий вид каждый раз вызывал у Пчёлы неконтролируемую агрессию.

— Фила, ну ты-то понимаешь, что наши товарищи… — положив широкую ладонь на плечо Валеры, бессвязно рассуждал Кос. — Ну чмо же!

— Базар фильтруй, алё! — Пчёла машинально встал на защиту тех, кого Холмогоров уже готовился помянуть лихим словом. Посмотрел в затуманенные ненавистью, округлившиеся до предела глаза друга. Тот тут же кинулся на него, но был вовремя перехвачен Филом.

— Космос, завязывай! — Валера преградил ему путь рукой, а не то совсем обезумевший бандит прострелил бы голову лучшему другу, едва наведя на него пистолет.

— А ты молчи, чеченский прихвостень! — вырвавшись, крикнул Кос. — Я знаю правду! Потому что ты и твой корешок Белый башляете оружие тем, кто мочит наших пацанов!

— Космос, ты не прав, — пытаясь сохранять остатки спокойствия, произнес Фил. — Ты сам знаешь, как всё срослось.

— Чё ты с ним разговариваешь! Слышь ты, толстовец, — Пчёла сплюнул, решительно шагнув к Холмогорову, — ты сам эту тему нарулил, а теперь тебе влом, что тебя подвинули?

— Потому что войны не было, — глаза Космосу окончательно застлала пелена ярости. — И вас ещё не обрезали, ваши корешки, понял?

— Да пошёл ты, козёл!

Услышав брошенные со злости слова, Космос буквально потерял голову и кинулся на того с кулаками.

— Чё ты сказал? Иди сюда, стоять! — громкий бас эхом отдавался от бетонных стен.

Уже через секунду, неистово вцепившись друг другу в горло, оба катались по песку, выкрикивая оскорбления. Филу пришлось приложить немалые усилия, чтобы наконец разнять сцепившихся друзей.

— Стоять, обоих задушу! — вскрикнул Филатов, когда Космос перестал махать кулаками. — Вы чё творите?

— Я тебя всё равно грохну, насекомое, — сплюнув кровь из разбитой губы, Холмогоров поднял с пола тт-шник и удалился.

Пчёлкин уехал от друзей в самом дурном расположении духа. Какой же Кос кретин! Закурив ещё раз, Витя крепче сжал руль правой рукой и поддал газу на Садовом кольце. Сам всех на это оружие подбил, а теперь делает вид, что о войне не знал. Давно ли стал таким жалостливым? Эх, срочно нужен бокал-другой… А лучше сразу бутылка. Он быстро свернул на Николямскую, где не так давно открылся новый бар — кажется, сейчас настало то самое время попробовать их фирменный виски.

Казалось, даже красный свет светофора сегодня горел чересчур долго, провоцируя нервно сигналить всем впереди стоящим машинам. Пчёла опустил стекло, резким движением выбросил окурок за окно, как вдруг порядком уставший взгляд упал на детскую площадку напротив. Что-то больно фигура знакомая… Да, точно. Это она. Уже тёплый весенний ветер растрепал облако её каштановых волос, отсвечивающих красноватым в лучах заходящего солнца. Девушка погладила белокурую голову сынишки, после чего со вздохом — судя по всему, не в первый раз — натянула на него вязаную шапочку с помпоном. Тоже терпеть не могу шапки. Вечно мама на меня их напяливала и завязывала аж на горле, а я в детском саду под шкаф от воспитателей ныкал. Кос тогда на всю группу визжал своим писклявым голосом: Марья Иванна, а Витя опять сапку спьятал! Неожиданно возникшее воспоминание из детства против воли заставило губы дрогнуть в улыбке. Планы на вечер в баре уже не казались такими привлекательными, и даже мысли про Космоса гложили отнюдь не с прежней силой. Ну ладно, хоть ненадолго уж. Пчёла свернул во двор, проигнорировав дорожную разметку и загоревшийся зелёный свет. Припарковал автомобиль и встал прямо за деревом у площадки. Не хилый наблюдательный пункт, Пчёлкин.

Полуторагодовалый Ванька обследовал место для игр активно не по годам: ловко взбирался на горки и запросто с них съезжал, раскатывал карусель, с помощью лопатки пытался опустошить содержимое песочницы… Хороший такой пацан, бойкий… А Оля только и успевает его повсюду ловить. Правда, в какой-то момент она всё же ненадолго отвлеклась. Пчёла тоже перевёл взгляд в сторону, пока не заметил, что мальчишка снова скинул с головы шапку и понёсся прямо под раскачивающиеся цепные качели.

— Да стой, куда ж ты! — сам того не поняв, выкрикнул Витя, моментально сорвался с места и очень вовремя подхватил ребёнка на руки.

Оля уже увидела Пчёлкина. Он шёл в её сторону с Ванькой на руках. От одного его внезапного появления и от самого вида сердце буквально совершило кульбит и бешено заколотилось где-то в горле. Что он здесь делает вообще?

— Прости, Сурикова, но той качелей ему бы прям в лоб прилетело бы, — как ни в чём не бывало, улыбнулся он, возвращая непослушного сына. — Кстати, это больно. До сих пор шрам остался, — Пчёла непроизвольно потёр бровь на месте удара двадцатилетней давности, где по сей день белел еле заметный след.

Да уж, не удивительно, в кого Ванька такой неусидчивый. Оля вскинула на него смеющиеся глаза. Как будто солнце всё же передумало садиться на западе, и снова настал день. Однако после недолгой внутренней борьбы улыбка потускнела и сменилась привычной строгостью:

— Очень интересный экскурс в твоё детство, Пчёлкин, — она посмотрела ему прямо в глаза так серьёзно, что стало даже не по себе. — Как видишь, сейчас нет времени слушать эти рассказы, у меня дела. Не понимаю, как ты вообще здесь оказался.

— Ну да, — Витя вытащил из кармана пачку «Camel», достал из неё сигарету, нервно зажал зубами. — Только вот пока у тебя тут дела, знаешь ли ты, какие дела у Белого? С официантками в «Метле», например, зажиматься?

Ах вот оно что. С официантками… зажиматься… Эти слова прозвучали как приговор. Приговор её семейной жизни, попыткам построить хоть что-то крепкое и настоящее. А зачем обманывать саму себя? Конечно же, Оля прекрасно понимала, чем мог заниматься муж в её отсутствие в стране. Только вот думать о подобном, а уж тем более принимать это не было никакого желания. Слёзы обиды навернулись на глаза, и Белова тут же отвернулась, усаживая уже вырывавшегося из рук Ваню в коляску.

— На детской площадке не курят, — сглотнув подступивший к горлу ком, отчеканила с бессменной холодностью. — Официантки… Ты точно про моего мужа говоришь, Пчёлкин? Или у тебя есть какая-то выгода стоять тут и нагло мне врать?

— Ты, наверное, удивишься, — Витя с ухмылкой отбросил недокуренную сигарету в сторону, — но я не всё в жизни делаю ради своей выгоды. Кстати, твой опять снял эту дурацкую шапку, — он кивнул в сторону Вани, сидевшего в коляске с широкой довольной улыбкой и размахивающего головным убором в руке. — И нафиг ты вообще надеваешь ему эту парашу на голову? Понимаю пацана… Я тоже шапки ненавидел и, как видишь, до сих пор не ношу, — Пчёла не удержался и негромко хохотнул.

— Да что ты вообще понимаешь в том, как детей одевать!.. — зелёные глаза сверкнули раздражением. — Витя, оставь меня в покое. И езжай, куда ехал, — она тихо вздохнула и, развернув коляску, удалилась в сторону дома.

— Давай вот это, — совсем пьяный, сгорбившийся над игровым полем Саша подвинул несколько горстей фишек всех цветов. — На зеро всё давай. Всё.

— Сколько здесь? — с опаской поинтересовался Фил.

— Почти пятьдесят тысяч, — недоверчиво качнув головой,произнёс крупье.

— Сколько? — Валера вскинул бровь и удивлённо округлил глаза. — Да ты чё, командир, да он нулями ошибся!

За последний месяц в недавно открывшемся на Красной Пресне казино Саша спустил заоблачное количество денег. Валера же то и дело следил, чтобы крёстный отец их бригады в пьяном угаре не натворил лишнего. Останавливать товарища, однако, с каждым разом становилось всё сложнее.

— Тихо, Фил, ты чё, ё моё, — возмутился Белов, пошатнувшись на месте, и усадил друга на стоявший рядом стул. — Давай, крути.

Крупье послушно крутанул колесо, шарик запрыгал по цифрам и наконец остановился в проигрышной точке. Тридцать три, чёрная. Саша болезненно сощурил глаза, Фил с сожалением опустил голову.

— Всё, проиграли? — спросил таким тоном, словно собирался отчитать школьника за разбитое окно.

— О, у меня ещё это… часы, «Rado», — запинаясь, пробормотал Саша, потянувшись к золотому ремешку на левом запястье. — Пятьдесят штук, ё моё.

— Они не берут часы, — хватая под руки друга, заключил бывший спортсмен. — Правильно? Правильно. Вставай, пойдём.

— А чё у вас такие правила? Чё ж у вас правила такие хреновые… — вопреки заплетающемуся языку и подгибающимся ногам тот пытался сопротивляться, но в итоге опять зашатался и послушно проследовал за Филом.

Кое-как приведя друга в божеский вид с помощью нашатыря, Валера вместе с Сашей двинулся к выходу. Ехать домой загулявший бригадир наотрез отказался и, стоило Филатову слегка ослабить напор, как Саша взял курс на бар. Может, не стоило оставлять пьянчугу наедине с выпивкой, но позаботиться о порядке на этот раз Филу не дали.

— Валера-Валера, — слащавый голос принадлежал известному кинопродюсеру Андрею Кордону. На скупое приветствие Фила мужчина ответил коротким поцелуем в щеку.

Тот отстранился с явным недовольством и взглянул на худую светловолосую девушку в блестящем красном платье.

— Анюта… хорошо выглядишь.

— Стараюсь, — томно вздохнув, отозвалась актриса, и самыми кончиками пальцев вытащила фишку из нагрудного кармана мужа.

— Поиграть пришли? Лишние деньги завелись? — не скрывая презрения, скептически усмехался Филатов.

— Валер, — чмокнув в воздухе полными губами, отмахнулся Кордон и кивнул в сторону бара, где Белов расплачивался за очередную порцию алкоголя. — Познакомь меня с Александром.

— Не вовремя, — сухо ответил Фил. — Очень надо? — тут он обернулся к подошедшему Саше, который уже готовился залпом осушить бокал виски. — Братуха, ну мы же договорились… Познакомься: Александр, — Валера вовремя перехватил у друга ёмкость и попытался привлечь его внимание к продюсеру, — Андрей Кордон, акула шоу-бизнеса.

— Саша, кит-убийца, — криминальный авторитет скривился в недовольной гримасе и, покончив с саморекламой, перевёл взгляд на стоявшую напротив блондинку. — А вы хищница? — по лицу тут же скользнула заговорщическая улыбка.

— Нет, млекопитающее, — девушка кокетливо склонила кудрявую голову набок.

Млекопитающее, значит? А она ничего. Стройные ноги, пухлые губы, грудь… тоже сойдёт. А это всё может быть очень даже интересным… Белов просиял от плотоядного восторга.

— Присядем, — с гордостью заключил он, не сводя глаз с новой знакомой.

Ещё раз поправив Ваньке сползшее вниз одеяло, Оля легла на кровать. Взгляд остановился на часах. Второй час ночи… Она невесомо погладила кончиками пальцев пустующую соседнюю подушку, уже чувствуя подступающие слёзы. Знаешь ли ты, какие дела у Белого? С официантками в «Метле», например, зажиматься? Эхо услышанных сегодня слов непосильным грузом давило на грудную клетку. Солёные капли уже катились по щекам. Да, Саша мне изменял. И делает это снова. Иначе где он сейчас? Ему не нужна семья… Девушка подняла заплаканные глаза на спящего сына: светлые волосы растрепались по подушке, а ручка бессознательно сжала её край, притягивая к себе крепче. В ту же минуту мальчишка завозился в кроватке, снова скидывая с себя тяжёлое одеяло. И смех, и слёзы… Витя тоже всё время сбрасывал одеяло во сне. Даже с этой шапкой ты, сынок, оказывается, так же протестуешь… Точно так же на месте не сидится тебе. Как ты похож на папу… С каждым днём всё больше и больше в тебе его черт. Жаль только, что ему тоже совсем никто не нужен. Ведь ты тоже сейчас с официантками в «Метле», да, Пчёлкин? Наверное, я всё-таки сделала правильный выбор, промолчав тогда. Он ничего не узнает о Ваньке… Никогда. Тяжело вздохнув и стерев с лица мокрые следы, Оля уткнулась в подушку. Пора спать… А завтра снова всё по кругу.

Комментарий к Глава 24. Начало конца

Просим прощения за задержку - у товарища соавтора началась учёба в и без того смутное время… надеемся, вы не сильно нас потеряли!❤️

Ну и по традиции, ждём ваших отзывов:)

========== Глава 25. Прощай, оружие ==========

Стреляй!

Скажи, чего боишься ты

Свершить последний шаг?

Давай!

Пусть будет так, как хочешь ты!

Я заплатил за свой урок…

Чёрный «Мерседес» лавировал по мокрому после дождя шоссе из стороны в сторону. Его водитель, монотонно мурлыча себе под нос нечто неразборчивое, уставился стеклянным взглядом в одну точку, едва ли следя за дорогой. За сегодняшний день Космос Холмогоров нюхнул далеко не первую порцию кокаина. Он попытался крепче обхватить руль трясущимися руками, в итоге почти окончательно потерял управление и даже не заметил сигналящие ему с других полос машины. Внезапно от резкого нажатия на тормоз гулко засвистели колеса. Чёрная кошка, возникшая как из плохой приметы, бесстрашно перебежала дорогу бандиту.

— Э, ты куда рванула? — автомобиль остановился, и на асфальт нетвёрдо шагнули две огромные ноги в черных туфлях. Вслед за ногами из-за водительской двери показался их хозяин, сильно исхудавший, бледный, как мел, с тёмными кругами под глазами и злым взглядом. — Ты вообще соображаешь, чё ты делаешь, а? Ты кого тормозишь? Это же твой Господь Бог едет, ты понимаешь? Я решаю, жить тебе на этом свете или нет. Ты поняла? — выкрикнул, сняв пистолет с предохранителя и наведя его на животное. Он шёл, шатаясь, прямо по проезжей части, рискуя угодить под колёса, и продолжал свою бессмысленную речь. — Я освобождаю мир от таких тварей, как ты, поняла? Ну признавай, тварь, Бога своего…

Вскинув выше тт-шник, Космос, не раздумывая, пальнул. Оглушительный выстрел заставил испуганную кошку отскочить в сторону.

— Стоять! — сквозь зубы рявкнул он, делая ещё два выстрела.

Четвероногая жертва громко мяукнула и ринулась прочь из-под пуль. Сплюнув с омерзением и покачнувшись, Холмогоров кое-как убрал пистолет за пояс, забрался в машину и на предельной скорости помчался по шоссе дальше. Твари. Какие же все твари… Пелена ярости застлала глаза, белый порошок слишком сильно действовал на нервную систему. Кос и сам не понял, как вылетел на встречную полосу. Наверное, он петлял так уже минут пять. А по встречной полосе ехал огромный грузовик… Хлопок. Громкий удар. Всмятку разбитый «Мерседес» перевернулся, пролетев через отбойник на обочину…

Кажется, телефон пищал уже минут десять. Настойчивый звук невыносимо раздражал слух. Пчёла закрыл подушкой уши и отвернулся, надеясь снова заснуть. Выпитая бутылка шотландского виски и беспокойная ночь давали о себе знать резкой головной болью.

— Да выруби ты эту дурацкую мобилу! — жалобно проскулила лежавшая рядом девушка.

Как обычно, вечер в баре не мог пройти без интересных знакомств — длинноногая блондинка охотно согласилась провести его с пользой. Господи, и ты тут ещё. Как, блин, тебя вообще зовут-то? Как же гудит башка… Вскоре стало понятно, что настырный звонящий просто так не отстанет. Витя приподнялся на кровати, сонным голосом отвечая на звонок.

— Пчёл, брат, ты чего трубку не берёшь?

Внутреннее чутьё раньше, чем на том конце нервно заговорил Фил, подсказало: что-то случилось. Пчёлкин вмиг посерьёзнел.

— Только что из Склифа позвонили, сказали, Космос разбился, — быстро протараторил товарищ. — До Сани тоже дозвониться не могу.

— Как так разбился? — Пчёла тряхнул головой, пытаясь осознать только что услышанное. Может, я спьяну чего-то не так понимаю, а? Не может быть. Нет. Ну нет же.

— Не знаю, по ходу, наглухо, — вздохнул Валера. В этом вздохе было столько тяжести, досады и злости, что он почти заглушал собой все звуки улицы.

— Я не понял, — Витя с потерянным видом чесал затылок, пытался на ходу застегнуть брюки и накинуть на плечи рубашку, — насмерть, что ли?

— Похоже, да, — Филатов снова вздохнул и крепко затянулся сигаретой.

Кос… Ступор отступил, и с головой накрыло отчаяние. Липкий леденящий страх сковал всё тело, не давая даже пошевелиться. Пиздец, брат, ну как так? Что же ты наделал… К чёрту этот конфликт, к чёрту всё — от осознания того, что он больше не увидит друга, тупая боль могла проломить грудную клетку. Не проронив ни слова растерявшейся ночной гостье, парень схватил пальто с вешалки, громко хлопнул дверью и понёсся по лестнице вниз. Услышать приговор от докторов из Склифосовского нужно было самому.

Пулей влетел в больничное здание и резко затормозил у стойки регистратуры. Страшно? Ещё бы.

— Мне сказали… Холмогорова Космоса к вам привезли, — запинаясь, выпалил Пчёлкин строгой регистраторше в круглых очках.

— Холмогоров… — задумчиво протянула женщина, пролистав страницы журнала с отметками о поступивших. — Космос Юрьевич? Да, есть такой, в травматологию поступил. Триста пятнадцатая палата.

— То есть — в палате? — Витя недоумённо повёл бровью. — Он же… Он что, жив?

— Жив, конечно, — та едва заметно ухмыльнулась. — Перевязки сделают и домой отпустят. Вы можете пройти в триста пятнадцатую, — заключила, захлопывая журнал.

Пчёла взмыл по лестнице, как вихрь. Ненадолго остановился у двери под номером триста пятнадцать, борясь с кипящей внутри злостью. Ну ты даёшь, Кос. Придурок… Неисправимый. А я ж правда очканул. Может, впервые за долгое время — по-настоящему. Наконец сильно дёрнул ручку и без стука ворвался внутрь. Тут же представшее перед глазами зрелище относилось далеко не к самым приятным. С перебинтованной головой и руками, ногой в тяжёлом гипсе, ссадинами и кровоподтёками на лице Холмогоров напоминал большого и жалкого мальчишку, позорно избитого хулиганами. Странно было, что каких-то пять минут назад Витя считал его мёртвым. С нашей жизнью, брат, не странно пулю где-то схватить или на стреле загнуться. А вот так, на тачке в угаре расшибиться, — это же глупо…

— Кос, — Пчёлкин неопределённо покачал головой, усаживаясь рядом на край больничной койки. — До добра наркота ещё никого не доводила. Филе сказали, что ты… — замялся, расчесывая затылок, — ну, того.

— Не дождётесь, — с долей отвращения бросил тот.

Разговор получался неловкий, неправильный какой-то. Между людьми, которые некогда считали друг друга братьями, разверзлась пропасть. И что, Кос, ты это тоже свалишь на оружие, на войну с чеченцами? Это ж всё мы…

— Космос, брат, послушай, — Витя встал с кровати, подошёл к распахнутому окну и закурил, — ты ведь с чеченцами сам тему нарулил, с ворами встречался. Ты же помнишь, что Белый против твоих муток был изначально…

— Я уже говорил, тогда войны не было! — сквозь зубы прорычал Холмогоров, потянувшись к пачке «Мальборо».

— Да с каких пор ты таким святым-то стал? — повысил голос бандит, крепко затягиваясь. — Только подумай, сколько платят за это. Лишним не будет! Мы все в одной системе, Кос, жалеть кого-то тут не получится. Ввязались, так уж надо до конца идти… — он сделал ещё пару затяжек и резким движением выбросил сигарету за окно.

— Пчёлкин, неужели ты не сечёшь совсем, — товарищ постучал кулаком по лбу, после чего скривился от головной боли. — Там же наши солдафоны гибнут, а ты всё о бумажках! Саня наш только недавно таким был, а сейчас почти от его рук будут наши пацаны умирать…

— Тут всё равно нет других вариантов, — Пчёла захлопнул окно и быстрым шагом очертил всю палату по периметру, — одиннадцать лямов на кону, а ваша жалость никому не всралась. Поехали, я лучше домой тебя доставлю, — закончил он с едва заметной ухмылкой и подошел к раненому товарищу, чтобы помочь ему подняться.

Ни одному из них даже в голову не пришло позвонить Филу и Саше, сообщить, что всё в порядке. Каждый был погружен в свои мысли, и мысли эти не предвещали ничего хорошего.

Обстановка в офисе «Курс-Инвеста» накалялась всё больше. Груз с оружием уже должен был доехать до Чеченской границы, и четверо бригадиров замерли в ожидании новостей от Каверина. Они планировали принять звонок ровно в три, но по каким-то причинам возникла задержка. Долгая. Раздражающая.

— Сколько? — Пчёла покрутил губами сигарету, смял её и шумно выдохнул. На покрасневшем лбу виднелись морщины, ноздри нервно раздувались.

— Двенадцать минут четвёртого, — так же тяжело вздохнул Саша, мельком бросив взгляд на циферблат золотых «Rado». Приподнялся, устало откинул голову на спинку стула.

У Пчёлкина дёрнулось нижнее веко.

— Слышь, может, мы перепутали, а? — сложив руки на стол и уперевшись в них подбородком, он продолжал сверлить яростным взглядом дыру в стене и мысленно подсчитывать. — В три часа ночи надо было?

— А с чего это? — Белов надменно повёл бровью. На бледном лице не дрогнул ни один мускул — слишком подозрительная в такой ситуации выдержка, которой никто не придал значения. — Просто у нас Володя такой спец по связи.

— Издевается, бля буду, — Фил медленно снял пистолет с предохранителя, прицелившись в стену.

Саша пробежался взглядом по товарищам. Под пристальным взглядом лидера трудно было утаить своё состояние: Пчёлкин буквально изводил себя, из последних сил сдерживался Валера, и только Космос сидел в стороне, с безразличием уставившись в одну точку и медленно поглаживая стоявший на столе бюст Сократа. Окончательно потеряв терпение, Витя яростно стукнул по настольному звонку, на что Белый лишь укоризненно мотнул головой.

— Нервничаю я, десять лимонов на кону, — пояснил он, шумно вздыхая.

— Одиннадцать, — донёсся из угла кабинета глухой и полный презрения голос Космоса.

— Какая разница, я округлил…

Наконец раздался заветный звонок. Белов и Пчёлкин одновременно кинулись к трубке, однако Саша всё же опередил товарища и перехватил аппарат.

— Алё, да! — крикнул в телефон.

— Милый человек, это ты? — командирским тоном заговорил на том конце провода Каверин, услышав положительный ответ. — А это я. Мы ведём груз. Груз прошёл вторую точку ж/д, всё по плану. Прибытие на место — второй сеанс по графику. Всё понял? Можешь вызывать контрагентов. До связи, — не дождавшись ответа, бывший лейтенант милиции сбросил звонок.

— Сука, — Саша вскочил со стула, бросив трубку на стол.

— Чё такое? — обеспокоился Пчёла.

— Да так, личное, — отмахнулся Белый, приземляясь в большое чёрное кресло. — Завтра заказчики примут груз.

— Йес! — Витя вскочил и восторженно застучал ладонями по столу. — Мама родная, мы сделали это!

— Сплюнь, сплюнь, позвони Вахе, пускай вылетает на родину и контролирует встречу, — выдав распоряжение, Саша громко хлопнул в ладоши. — Дай самца.

Пачка сигарет быстро пролетела через кабинет и оказалась у Саши в руках. Белов потянулся в кресле, медленно затягиваясь. Из всей четвёрки только ему было известно, чем закончится в чеченской столице приём этого груза…

… Вечер следующего дня в офисе выдался не менее напряжённым. Каждый успокаивал себя, как мог. Фил задумчиво бросал кости на поле для нард — их стук по деревянной поверхности отвлекал от дурных мыслей; Кос играл фарфоровыми солонкой и перечницей в виде свинок, подставляя их друг к другу в разных эротических позах; Пчёла, как всегда, ходил из стороны в сторону и пил коньяк — эта бутылка была уже второй за последние шестьдесят минут ожидания.

— Пятнадцать минут — могу понять, — сделав очередной большой глоток, Витя сделал неровный круг по кабинету, — двадцать… Саша, два часа задержки уже! — он громко хлопнул по столу криминального авторитета, но тот лишь пожал плечами.

Звонок мобильного заставил обоих подскочить на месте.

— Стой, погоди, я возьму, — выкрикнул Белов, снимая трубку. — Да, Ваха. Ждём. Точно? Я перезвоню.

На этих словах Сашино лицо странно изменилось — по нему скользнула улыбка. Он неспешно прошёл к своему креслу, продолжая испытывать нервы взвинченного товарища.

— Ну, чего? — нарушил молчание Витя, разворачиваясь к другу лицом.

— Груз на приёме разгрохали, — пытаясь сдержаться, произнёс Белый и, всё-таки не выдержав, истерически рассмеялся.

— Я не понял, что? — Пчёла весь вспыхнул от ярости.

— Всё, забудь, — также беспечно улыбнулся Саша, прикрывая другой рукой телефонную трубку, по которой ему уже настойчиво звонили. — Да, роднулечка…

Чего? На лице проступили багровые пятна. Ты даже не знаешь, Оля, что твой любимый муж натворил… И от чего отказался, придурок! Твой Саша нас всех подвёл. Всех, кто от этой сделки зависел, всех повязанных между собой людей.

А Белов, как ни в чём не бывало, с видом явного облегчения от проделанной грязной работы, небрежно бросил ему:

— Всё, забудь. Нету, прощай, оружие!

— Чё ты ржёшь, Саша? — Пчёлкин смотрел на него в упор и двигал челюстями, как бульдог, готовый вцепиться в ногу собственного хозяина. Белки глаз налились кровью. Он готов был испепелить большого босса одним только взглядом, уничтожить его на этом самом месте, навсегда стереть с его лица самодовольную ухмылку. — Мы на такие бабки попали, чего ты ржёшь? — крик вырвался из груди наружу, гнев нашёл самый краткий выход.

— Тихо, тихо, тихо, — беспечно повторял Белов. — Чё мы, бабки не отобьём, что ли? Ты чего?

— Бабки? Вот твои бабки! — одним движением руки Пчёла скинул со стола Белова стопку бумаг, швырнул их и снова хлебнул коньяк из бутылки.

Как можно в лёгкую просрать такую сумму? Ты всё знал, Белый… Ты был к этому готов. Уже на улице он опять закурил, подставляя лицо под противные капли дождя. Дым защекотал горло. Нужна перезагрузка. А почему бы и не в «Метелицу»? Вздохнув с долей некоторого облегчения, Пчёлкин запрыгнул на водительское сиденье новенького «Крузера», колёса свистнули — и он был таков.

Комментарий к Глава 25. Прощай, оружие

Знаем, что в этой главе нет взаимодействия главных героев, однако, она очень важна для сюжета, поймите правильно:) обещаем вам встречу Оли и Пчёлы в самом, что нинаесть, ближайшем будущем, а пока по традиции ждём ваших отзывов.❤️

========== Глава 26. Долгая дорога к тебе ==========

Комментарий к Глава 26. Долгая дорога к тебе

Ну что ж… вы не ждали нас, а мы припёрлися, как говорится, да сразу с корабля на бал!)

Вы ждали более частого взаимодействия между главными героями, вы получили :)

Приятного прочтения!

Так случается, что желания однажды сбываются

И в объятьях душа просыпается,

И вновь получается, всей бесконечности мало,

Когда ты рядом со мной…

Сентябрь 1995-го…

Карельский очерчивал круги по залу ожидания аэропорта, нервно покручивая в руке сотовый. Рейс из Майами в Москву задержали почти на два часа, но самолёт уже вот-вот должен был приземлиться в Шереметьево. По поручению Белова, телохранителю предстояло встретить и доставить домой его жену с двухлетним сыном. Максим снова взглянул на часы, затем на табло, когда в толпе мелькнула знакомая фигура. Впрочем, нет. С первого раза Ольгу было не узнать — перед охранником стояла строгая эффектная молодая женщина: дорогое утончённое пальто серого цвета, сапоги-ботфорты на высоком каблуке, черная кожаная сумочка через плечо. А главное, её блестящие каштановые волосы больше не вились изящными колечками: Оля выпрямила их и подстригла так, что они едва касались плеч.

— Привет, — телохранитель еле заметно улыбнулся и подошел к супруге босса, принимая из её рук чемодан. — Прекрасно выглядишь, американская леди просто.

— Да ну, Макс, брось, — отмахнулась она, ловя на лету шапку, которую маленький Ваня уже успел стащить со светловолосой макушки. — Так, сынок, быстро надень шапку: тут всё-таки не Флорида!

— Да я машину рядом оставил, не успеет замёрзнуть, — Карельский, коротко рассмеявшись, потрепал мальчишку по волосам и указал на припаркованный у входа «Шевроле». — Мы домой? — спросил, когда новоприбывшие уже устраивались в машине.

— Давай сейчас Ваньку завезём бабушке и поедем к Саше, — пристёгивая малыша ремнём безопасности, заключила девушка.

— Оль, — Макс укоризненно качнул головой, захлопывая багажник, — давай я лучше вас домой сразу подброшу. Саши сейчас всё равно нет.

— И где это снова мой блудный муж? — скрестив на груди руки, Белова пристально посмотрела в светлые глаза телохранителя.

— Да они в боулинг с пацанами поехали, — тот постарался ответить как можно более небрежно и сделал вид, что занят возней с ремнём на водительском сидении, — чего нам там делать?

Всё понятно… В груди больно кольнуло. Холодная леди, появившаяся сегодня в здании аэропорта, теперь сидела в машине с видом юной школьницы, которую впервые предали. А впервые ли? В боулинг с пацанами. И наверняка не только с ними. Макса за нами прислал, а сам развлекаешься… Я ведь правда думала: за эти шесть месяцев что-то изменится. Внезапно возникло острое желание увидеть это своими глазами, опозорить его. Ведь он не ожидает меня там встретить…

— Нет, — Оля решительно качнула головой, с видом хозяйки занимая соседнее пассажирское место и захлопывая автомобильную дверь. — Давай, Макс, Ваньку к бабушке — и в боулинг.

— Ну ладно, в боулинг, так в боулинг, — Карельский резко вжал в пол педаль газа, и красный «Шевроле» тронулся с места.

Путь из Шереметьево до Трудовой был довольно недолгим — около тридцати километров, и по свободной трассе Карельский домчал всего за двадцать пять минут. Оля задумчиво посмотрела в окно, и пейзажи родного посёлка с головой окунули в воспоминания. Какая узкая улица всей моей юности… Старенькая калитка и забор возле неё. Почему же я до сих пор вспоминаю тот день, когда у меня в руке оказался кленовый листок? Такая наивность и глупость… А игры в сугробах? Всё это было так давно. В другой жизни. Будто бы уже и не с ней. Она поджала губы, переводя взгляд на высокий соседский дом. Из почтового ящика торчали слегка пожелтевшие растрёпанные уголки газет, трава проросла довольно высоко, а на двери висел большой заржавевший замок. Да, видимо, Царёвы тоже давно про свою дачу не вспоминали… Перед глазами снова замелькали картины: вот учёные уезжают заграницу; вот на их участке появляются новые жители, всегда готовые закатывать шумные вечеринки; вот самый настойчивый из них уговаривает донести до дома сумки с покупками. Нет, это было не в прошлой жизни и не с кем-нибудь другим, а с ней. С ней!

— Оль, приехали, — Макс резко притормозил, и нахлынувшее чувство мгновенно рассеялось. — Пойдём, я тебе помогу с вещами.

Когда Оля с маленьким Ваней на руках в компании телохранителя поднялись в дом, Елизавета Андреевна радостно приняла любимого правнука с рук на руки, и, быстро раздев малыша, принялась кормить его разными вкусностями, что состряпала специально к их возвращению. Белова быстро отказалась от угощений, поцеловала бабушку в щёку и, сославшись на дела, направилась к выходу вместе с Карельским.

Тем временем в новом боулинге крупной гостиницы «Космос» бурлило веселье. Бригадиры, утомлённые последними событиями и ссорами, наконец решили взять выходной и как следует отдохнуть. Замышляли тимбилдинг в сугубо мужской компании… До тех пор, пока в дверях не мелькнул силуэт Анны — той самой эффектной блондинки, с которой Белов познакомился в казино полгода назад.

— Белый, ну мы ж договорились: мужиками поиграем, — недовольно сощурился Валера, когда товарищ ловко подхватил незваную гостью под руку и направился с ней к дальнему столику.

— Расслабься, Фила, — отмахнулся криминальный авторитет, тут же подозвал официанта и обратился уже к нему: — Шампанского нам.

— Какой ты галантный кавалер, Саша, — слащаво пропела актриса, не переставая хитро улыбаться.

— Да брось, малыш, — он сделал небрежный жест рукой, и массивная ладонь тут же пустилась в путешествие по складкам красного платья, нащупывая женское колено. — Сегодня, смотрю, не за рулём, пьешь…

— Ну, как же я лишу себя бокала игристого в таком приятном обществе, — Анюта кокетливо склонила голову набок, лениво потягивая сладкий пенящийся напиток. — А ты?

— А мне вообще водить опасно, — почти шёпотом произнёс Белов. Запястье, опоясанное золотым ремешком часов, медленно двигалось вверх: бандит пытался добраться до узкого бедра любовницы. — Я один раз двести пятьдесят по кольцу дал…

— Гоняешь? — кивнула, соблазнительно прищурившись.

— Мерин в кашу, теперь с водилой езжу, — едва заметная ухмылка тронула тонкие губы. Бокал виски и бокал шампанского звонко соприкоснулись.

Пока главный бригадир ворковал с продюсерской женой, на дорожке разворачивалась нешуточная схватка. К игрокам внезапно присоединилась стайка девчонок. Космос забил три страйка подряд и, опьянённый победой, путанно объяснял правила одной из случайных знакомых. Пчёла, выбрав девушку побойче, пытался с её помощью сравнять счёт. Только Валера отвлёкся на звонок Кабана и потому не сразу заметил Олю и Макса. Они возникли в полутёмном шумном зале, как гром среди ясного неба. Круто развернувшись к столику Саши, Филатов пытался как можно громче стучать сотовым по стене, чтобы привлечь внимание легкомысленного товарища.

— Малыш, пойди, шары покатай, — Белый выдохнул дым и шикнул на любовницу, не спуская взгляда с приближающейся супруги.

— Что? — блондинка с недоумением вскинула тонкую бровь.

— Шары, говорю, иди покатай, — грубо повторил он.

— О-о-о, — саркастично протянула актриса, завидев Олю, — я надеюсь, это не по мою душу…

Эффектное появление жены крёстного отца бригады бросилось, в первую очередь, в глаза Пчёлы. Девушка, которую он знал, выглядела теперь совсем иначе: гордая уверенная походка, шапка пышных тёмных волос, сверкающая люрексом чёрная майка на тонких бретельках, подчёркивающая плечи, талию, грудь… И как можно зажиматься с этой крашенной куклой, когда у тебя такая жена красавица? Саня, Саня… Почему я должен прикрывать твою задницу? Прятать гнусное предательство от Оли? Пришлось сглотнуть резко подступивший к горлу ком, хоть и подмывало от досады плюнуть прямо на чистый пол. Недолго думая, Пчёлкин одним движением отставил шар для боулинга и подлетел к столику Белого.

— Развяжись с этой сукой, — прошипел гневно. — Жена вернулась!

Каким бы мерзким не было поведение лидера, друзья мгновенно обеспечили ему надёжное прикрытие по всем фронтам. Фил ловко перехватил Анюту, словно она с самой первой минуты была именно его спутницей. В несколько шагов преодолел расстояние до Оли и телохранителя, отвесил бодрое приветствие и чмокнул Белову в щёку. Дальше под перекрёстным огнём женских взглядов отвел Макса в сторону и разбирался уже с ним: «Соображай, чё ты творишь…»

— Привет, Оль, — Витя тут же шагнул в сторону самой неожиданной гостьи.

Ещё мгновение — и ладонь сама легла на тонкую шею, притягивая ближе, а губы коснулись горячей щеки. Нос защекотал запах духов. Тех самых цветочных духов. Пчёла едва ощутимо коснулся кончиком носа краешка нежного розового уха, где аромат ощущался сильнее. Этот жест при всей мимолётности и публичности был до того интимным, что мурашки по спине бежали. Шесть лет прошло, а я до сих пор помню, как ты пахнешь. С ума можно сойти. Блин, а ведь на нас все пялятся. Смотри-ка, муж твой и его верный друг с горе-охранником… Карельский потерял нюх, и вот ты здесь, а остальные на взводе.

— Как дела? — не нашёлся больше, что сказать, тут же взяв девушку за руку. В этом безотчётном движении сквозила не только нежность, но и желание показать: я здесь, с тобой. Так, будто имею на это право.

— Привет, хорошо, — Белова широко улыбнулась, и парень ощутил ответное крепкое пожатие на своей ладони.

Сколько же боли в твоей улыбке, Оленька… и всё равно смотришь ласково, благодарно. А что мне сейчас остаётся сделать? Посадить тебя за столик Саши и отойти, как третий лишний?.. Хотя так оно и есть. Я всё бы сделал, лишь бы ты не видела этого кошмара, но — не могу. Прости.

— Какими судьбами? — внезапно справился Пчёла. Сейчас хотелось одного: всего на долю секунды продлить мгновение, когда он может снова перебирать её тонкие пальцы и любоваться смелой улыбкой.

— А, мимо ехала, — отозвалась она с напускным весельем.

— М-м… — понимающе протянул он и одёрнул руку, стоило Ольге сесть рядом с супругом. — Я пойду, поиграю.

Пчёлкин удалился к дорожке, и Олину улыбку будто кто-то стёр с лица. Взгляд зацепился за брошенный на столе бокал шампанского со следами помады. Что, не успел замести следы? И не нужно, лучше уж мне знать о таком. Как же всё это противно, Саша… А ещё до безумия обидно, правда. Тупая боль сдавила грудную клетку от резкого ощущения бесполезности, ненужности, собственной нелепости на этом празднике жизни. Никто не ждал тут жену главаря — наоборот, её визита боялись, потому и ринулись врассыпную, пряча амуры Белого. Все, кроме Вити. Слёзы собирались в уголках глаз, покалывая и норовя вот-вот скатиться по щекам.

— Привет, — пробормотал Саша, не удосужившись даже взглянуть в глаза новоприбывшей супруги.

— Привет, — равнодушным эхом повторила Оля.

— Что случилось? — поинтересовался Белов так спокойно, как если бы это не он только что гладил Аню по ноге, не он шептал на ухо чужой женщине всевозможные пошлости.

— Ничего, — совершенно безэмоционально. И с горькой иронией, получив только раздражённый взгляд: — Пока меня не было, у тебя появились новые увлечения? Боулинг, что ещё?

— Оль… — задумчиво произнес Александр, так и не подняв глаза. — Помнишь пословицу: не буди спящую собаку? Ну начерта обострять, а?

— Не говори мне о собаках, — почти приказала она.

— Ты понимаешь, о чём я.

— Я понимаю.

Не взорваться прямо здесь и сейчас было слишком трудно. А этот подлец даже не пытается отрицать. Я просто должна промолчать о его похождениях и закрыть на всё глаза… Так ты считаешь? Теперь весь пазл складывался сам собой, и слова Вити, прозвучавшие тогда на площадке, находили живое подтверждение в этом злосчастном боулинге. Обстановка и так накалилась до предела, а настырное пиликанье чужого мобильного ещё сильнее действовало на нервы. От всей супружеской жизни, кажется, остался только её тлеющий костяк.

— Странно жизнь складывается, правда? — демонстративно опустив трезвонящий сотовый в бокал Анюты, спросила она и откинулась на гладкую кожаную спинку дивана. — Ванька по тебе скучает… Год без отца. Ладно, Саш, не бери в голову… Я действительно мимо ехала. Будешь вечером? — спросила, глотая очередное унижение.

Скупой кивок. Вот так просто, даже не удостоив меня взглядом. Что-то хрупкое, последнее, ещё державшееся на волоске, оборвалось и беспощадно разбилось вдребезги. Острые осколки, казалось, впивались в тело. Надежда на счастливое будущее больше не теплилась внутри.

— Макс, поехали, — поднявшись, Белова громко позвала телохранителя и направилась к выходу.

— Оль! Оля, подожди, — окликнувший со спины голос нетрудно было узнать из тысячи. — Ты это… не парься, всё будет нормально.

Пчёла остановил её у лестницы с привычной ободряющей улыбкой, даже толкнул легонько кулаком в плечо. Вот ты в ответ посмеиваешься, а глаза о другом говорят. Где-то я уже видел этот взгляд… Им испепелить можно, серьёзно. Наверное, сейчас тебе еще больнее, чем в восемьдесят девятом… Прости, не стоило мне рассказывать тебе тогда о Саниных приключениях, да вот как-то врать не очень умею… Так хотелось поддержать, утешить, в конце концов, убедить, что всё будет хорошо. Ведь должно же быть когда-то хорошо? А вместо всех этих слов — прикосновение костяшками пальцев к плечу. Тем не менее, так он мог передать, что не собирается оставлять её со всем этим одну.

— Ладно, — Оля снова подарила ему улыбку, отзеркалила дружеский жест и развернулась.

Гулко застучали каблуки. Пчёла перевёл взгляд на Карельского, который громко объяснялся с Беловым, яростно жестикулируя. Наверное, Макс вовсю огребает сейчас за то, что привёз Олю сюда… И куда она тогда пошла в таком состоянии одна? Потушив в пепельницу недокуренную сигарету, Витя помчался вниз, перескакивая через ступеньку.

— Оль, подожди, — девушку удалось догнать уже на улице, где он и схватил её за запястье. — Давай хотя бы тебя подвезу.

Белова вскинула на него зелёные глаза, в которых стояли непролитые слёзы. Пчёла прожигал её насквозь своим пристальным взглядом, в котором отражалось так много беспокойства и… желания заботиться. Шесть лет прошло, а ты по-прежнему смотришь так… Витя, Витя, что же мы с тобой наделали, ты и представить себе не можешь. Внезапно тяжёлые крупные капли дождя громко застучали по пыльному асфальту. Погода испортилась, засвистел пронизывающий до костей холодный ветер. Казалось, что природа страдала и бушевала вместе с одинокой девушкой.

— Пойдём, — едва заметно улыбнулся Пчёла, кивнув в сторону припаркованного вдоль тротуара «Крузера». Тихо вздохнув, Оля проследовала за ним, спрятавшись от непогоды в тёплом салоне.

Фонари и неоновые вывески магазинов освещали проспект Мира практически круглосуточно, так что сейчас за слегка запотевшим окном «Крузера» то и дело мерцали яркие огни. Капли дождя тем временем растекались по стеклу, и, если смотреть через него, казалось, что вся вереница этих огней соединилась в одну причудливую гирлянду. Оля поёжилась, сглотнула снова подступающий всхлип и поднесла ко рту порядком окоченевшие обветренные ладони. Замёрзла… А ты, дурак, и не подумал, что пальто её наверняка у Макса в тачке осталось. Переведя взволнованный взгляд с мокрого лобового стекла на девушку, Пчёла крутанул переключатель температуры обогревателя в сторону. Через несколько минут в салоне «Крузера» стало теплее. Витя безотчётно потянулся и сжал в руке холодную женскую ладонь, отвлекаясь от монотонной дороги. Его спутница была гораздо интереснее: из копны волос выбилась упрямая каштановая прядь, закручиваясь спиралью; а в зелёных глазах вспыхнуло что-то знакомое, но до сих пор необъяснимое. Наверное, Пчёлкин бы и дальше наблюдал за ней, если бы не звук датчика бензина.

— Вот блин, топливо на нуле, — покачал головой Витя. — Заедем заправиться? Это быстро, — пообещал, медленно разжав тонкие пальцы и выкручивая руль вправо.

Остановились на новой модной автозаправке, что принадлежала какому-то разбогатевшему бандиту. Пчёлкин бросил девушке короткую ободряющую улыбку и удалился за стеклянной раздвижной дверью. Белова изучала взглядом кожаный салон, который накрепко впитал в себя запах дорогого одеколона владельца. Губы дрогнули в едва заметной улыбке: впервые за много лет именно здесь, в чужой машине, она ощущала тепло, — причём дело было далеко не в печке. В жизнь Ольги вдруг вернулись давно утерянные спокойствие и уют, и от этого чувства внутри как будто растекался бальзам. Она прикрыла глаза, ловя нахлынувшую волну умиротворения. Испытывала ли она неловкость? Вовсе нет. Сожалела ли о том, что села к этому человеку в машину? Ни минуты.

— Чаю вот взял тебе, держи — водительская дверь распахнулась, и мягкий голос с ноткой хрипотцы нарушил тишину.

В нагретый салон ворвался сырой осенний воздух. Оля перевела взгляд на Витю, принимая из его рук пластиковый стаканчик со свежезаваренным пакетиком.

— Там лимон и два сахара, как ты любишь, — привычная ухмылка тут же обозначилась на лице Пчёлы, — не заварка, конечно, но согреться пойдёт.

Надо же… Спустя шесть лет помнит, какой я пью чай. Девушка сделала маленький глоток горячего напитка. Во второй раз за сегодняшний день её брали в плен яркие воспоминания всё той же шестилетней давности… О том, как в декабре восемьдесят восьмого юная студентка Сурикова сбежала с пары по истории музыки к тусовщику и хулигану Вите Пчёлкину, который скрывался от разъярённой рижской братвы на соседней даче. О том, как она готовила у него в кухне чай, рассыпала по кружкам почти слипшийся сахар из пузатой сахарницы в горошек, и подавала на стол наполовину засохшее печенье. У её белокурого возлюбленного, по правде говоря, ничего больше и не было. А в посленовогодние деньки восемьдесят девятого ненадолго перебрались на Булатниковскую. Там после очередной бессонной ночи тоже искали, что бы перекусить, и пили вместе чай. Постоянно заглядывали друг другу в глаза и хватались за руки, словно боясь потеряться в утренней полутьме. Так и вышло — потерялись.

Но как же он тогда мною любовался и каким нежным был… Казалось бы, такой ветреный человек, а пронёс в памяти сквозь года самые мелкие детали. А сколько раз Саша, казавшийся таким уверенным и надёжным, забывал о важных для меня датах? Про годовщину свадьбы мог не вспомнить — это уже в порядке вещей, но однажды в мой день рождения он даже ночевать не пришёл… Как же я ошиблась. От последней мысли стало совсем скверно, стоило Беловой снова представить мужа в компании кордоновской супруги. А может, он был и не только с ней.

— Вить, ты прости меня… Тогда, на площадке… — голос дрогнул, и Оля сделала новый глоток, словно горечь разочарования можно было запить сладким чаем. — Тогда я не поверила тебе, а теперь все его измены налицо.

— Оль, послушай, — тихо начал Пчёла. Ладонь опустилась на нежное женское плечо и легонько сжала. Не более, чем дружеская попытка приободрить. Пока что.— Не заморачивайся. Белого не исправишь, а тебе есть о ком подумать — о себе, да и о Ваньке, наконец.

О Ваньке… Да что ты говоришь… Это была последняя капля. Простодушные, совершенно невинные слова задели самое больное, тщательно спрятанное на глубине. Всё. Сдерживать слёзы стало невозможно, и они покатились по щекам. Отчаяние и собственное бессилие перед жестокой судьбой жгли сердце похуже раскаленного свинца. У Оли был только один любимый человек, ради которого она, по сути, жила, — ребёнок. И её ребёнка воспитывал фактически чужой человек, в то время как родной отец вёл свою обычную холостяцкую жизнь, даже не догадываясь о существовании сына. Своего сына.

Закончить мысль не дало прикосновение тёплой ладони к щеке. Пчёлкин прошёлся рукой по мокрой бархатистой коже, стирая солёную дорожку.

— Всё, ну что ты, успокойся, — лёгкое движение подушечек пальцев не успокаивало, а наоборот, порождало новую волну дрожи. — Так, решено. Едем ко мне. Тебе нужно просто отдохнуть. Поздно уже, а завтра будет новый день, — заключил Витя, смахнув очередную крупную каплю с Олиной щеки.

Она посмотрела на него стеклянными глазами, выражая неуверенное согласие. Не было сил возражать — попутчица Пчёлы слишком сильно устала. В салоне чёрного «Крузера» повисло молчание, прерываемое лишь стуком дождя по крыше и шуршанием колёс. Недопитый чай давно остыл в стаканчике, утихли рыдания, ненадолго полегчало. Мягкая ладонь сжимала тонкое запястье, внушая уверенность: всё когда-нибудь наладится.

… Автомобиль наконец притормозил у пятнадцатиэтажной новостройки на Вересаева. Наличие персонального шлагбаума и охраны делало её больше похожим на чей-то элитный особняк. Белова даже встрепенулась: слишком сильным был контраст со стоящими рядом облезлыми кирпичными домами-точками по проезду Загорского. Здесь получали скромные комнатушки в коммуналках простые заводские рабочие. Пролетариат явно не был в восторге от соседства с депутатами, малиновыми пиджаками и прочими сливками общества, чья недвижимость превышала сотню квадратных метров.

— Приехали, Оль, — тихий голос прервал вереницу странных мыслей. — Пойдём.

Девушка послушно перешагнула порог автомобиля, и открытых плеч тут же коснулась тяжёлая ткань мужского кашемирового пальто. Заботится, чтобы не простудилась… Очередная мелочь, но до чего приятно. Тут же захотелось снова ощутить прикосновение ладони, сплестись пальцами. Вместо этого Оля просто проследовала за спутником в подъезд. Железная дверь закрылась, отделяя двоих от целого мира.

В лифте ехали молча, лишь изредка переглядывались. Пчёлкин зажег свет уже в прихожей, и только тогда гостья смогла как следует рассмотреть его холостяцкое жилище. Интерьер был оформлен в лучших американских традициях, она видела подобное, когда жила за границей: большой чёрный диван из дорогой кожи посреди гостиной, светло-серая кухня, разделяющая гостевую и обеденную зону стеклянным барным столом с четырьмя высокими стульями… И всё бы хорошо: красиво, стильно… Только вот души в подобных квартирах будто нет. Та маленькая двушка на Булатниковской, не смотря на типичную советскую мебель и гору бесполезных вещей, былауютнее. У Ирины Дмитриевны всегда пахло домом, а какие вкусные пирожки она пекла… На миг девушка задумалась, изучая взглядом начищенные бокалы и бутылки добротного алкоголя. Чистоту явно не сам владелец поддерживает. И сколько же женщин, подумать только, прошло через этот дом? Внутри неприятно кольнуло. Белова, Белова… Ты его ревнуешь? Оставь, это сейчас совсем не к месту.

— Оль, садись, ты чего там застыла? — Витя кивнул в сторону гостиной, привычно улыбаясь. Казалось, хозяин был готов на всё, лишь бы приободрить её, хоть ненадолго удержать в этом месте, здесь и сейчас. — Выпьешь?

Девушка молча кивнула и опустилась на диван, наблюдая, как два хрустальных бокала быстро наполняются янтарной жидкостью. Горячительный напиток обжёг горло, и по телу пронеслась странная лёгкость.

Может, любая другая сочла бы эту атмосферу расслабляющей и даже романтичной, но гостья Пчёлы всё ещё была напряжена: острые плечи то и дело вздрагивали, взгляд убегал в сторону.

— Посмотри на меня… — он машинально отставил бокал в сторону, коснулся шелковистых волос, перебирая каштановые пряди и спускаясь к открытому плечу свободной рукой.

Откровенная близость этой женщины пьянила похлеще виски. Не мог Витя притворяться заботливым другом семьи, не мог не ревновать её к загулявшему мужу, не мог утешать, держа под замком все свои чувства и желания.

— Я так хочу, чтобы ты выбросила все мысли из головы, Оль, — шепнул, уже не в силах молчать. — Как будто нет на тебе этого груза, правда.

— Так это сеанс психотерапии такой, что ли, Пчёлкин?…

Вместо ответа он нашёл ртом её губы с привкусом ещё оставшейся матовой помады. Чувственный поцелуй стирал всё дочиста — горькие слезы, полные злой иронии усмешки. Было только одно горячее дыхание на двоих и губы, не встречающие протеста. Оля не пыталась его оттолкнуть — наоборот, подалась навстречу почти сразу, прильнула крепче, обвила его крепкие плечи, как будто тонула и цеплялась за спасательный круг. Как же так получается, что человек, забравший радость и все надежды её юности, дарит их сейчас сполна? Снова тот же вкус, те же неизгладимые эмоции, те же жаркие касания…

Успокоились не скоро. Никто не мог сказать, сколько времени так прошло. Обессилев, девушка склонила голову ему на плечо. Какое-то время Пчёлкин смотрел на неё и пытался выровнять тяжёлое дыхание. Только гораздо позже заметил, что Оля чутко задремала. Осторожно высвободился, поднял её, точь в точь как когда-то, и почти бесшумно ушел в спальню с этим ценным грузом на руках. Гостья не проснулась, даже когда Витя откинул одеяло и уложил её на постель, ещё раз поцеловав в щёку.

Тёмный осенний вечер уже давно сменился глубокой звёздной ночью. Самая лучшая девушка в мире — случайная, а может, предназначенная ему — мирно спала в постели Пчёлы. А ты, Саня, всё охранника распекаешь, что помешал со шлюхами развлекаться? Гнида… Сев на край кровати, Пчёла опёрся склонённой головой на руки. Но ты мне брат, Белый, братьев не судят. И не поят жён своих братьев чаем на заправках, и не возят к себе домой по ночам. Потому что эта женщина моя… Моя! И как же, блять, жить со всем этим дальше?…

Комментарий к Глава 26. Долгая дорога к тебе

По традиции, ждём ваших отзывов, не скупитесь:)

========== Глава 27. Когда тайное становится явным ==========

Комментарий к Глава 27. Когда тайное становится явным

Приятного прочтения!)

Ноябрь 1996-го…

Конец осени девяносто шестого выдался довольно тёплым: снег с дождём были нечастыми гостями и воздух прогревался до плюс пяти даже в ноябре. И пусть обстановка в бригаде всё накалялась, один раз в году приходилось забыть обо всех делах: двадцать восьмого ноября Саша Белый на широкую ногу отмечал день рождения. Бандит никогда не церемонился, выкупая ради бурного празднества целые залы в лучших ресторанах или клубах. Тем не менее, в этот раз он решил внести коррективы в устоявшуюся традицию: встречать своё двадцатисемилетие в узком кругу. В квартире Беловых на Котельнической несколько часов кряду не стихала суета. Жена лидера хозяйничала в кухне: то отправляла в раковину новую порцию грязных тарелок, то на скорую руку строгала закуски.

— Оль, ну давай помогу, — покачала головой Тома, принимая из рук подруги опустевший салатник. — Ты с самого утра не садилась.

— Вина хочешь? — устало улыбнулась Белова, доставая из серванта два начищенных хрустальных бокала. — У них там своя тусовка, так тут хоть девчонками посидим.

Тут же раздавшийся из комнаты громкий хохот и улюлюканье веселящихся мужчин заставили переглянуться. Собеседница ободряюще хихикнула, быстро отставила салатник и взяла предложенную ёмкость, уже наполненную красным сухим.

— Как у вас с Сашкой-то? — скромно осведомилась, пригубив терпкий напиток. В этом вопросе сквозило не столько банальное любопытство, сколько искренняя обеспокоенность.

— Да как, Томка, — отмахнувшись, покачала головой Ольга. — Особо без изменений. Видимость счастливой семьи гордо сохраняем, а остальное… как всегда. Ты сама знаешь.

— Да уж, последние пять лет изменили их до неузнаваемости, — Филатова вздохнула, задумчиво покрутив между пальцев ножку бокала. — И когда всё это кончится?…

Белова едва заметно кивнула, отвечая на своеобразный тост. Вот такая она, доля бандитских супруг… Две совсем молодые женщины стали подругами по своего рода несчастью. В ту минуту их объединяла обречённость и усталость, и почему-то захотелось просто выпить за это. Тихое застолье прервал скрип повернувшейся ручки. Дверь внезапно распахнулась.

— Девчонки, а вы чего здесь? — Пчёлкин опёрся плечом о дверной косяк и выдал едва заметную дружескую ухмылку. — Может, вам помочь чем-то?

— Да не, Вить, спасибо, — лёгкая улыбка тронула краешки Олиного рта. — Мы тут сами справимся.

— Ну смотрите, — нежданный гость издал тихий смешок, сунул руки в карманы брюк и, развернувшись на пятках, удалился.

А она ещё с минуту сидела замерев. Взгляд зелёных глаз так и остановился в дверном проёме, а с губ не сходила подозрительно спокойная, почти мечтательная улыбка.

— О-о-ль, — многозначительно протянула Тамара, щёлкнув тонкими пальцами прямо перед лицом задумавшейся подруги, — ничего рассказать не хочешь?

Да вот о чём, Томка? О том, что сердце до сих пор в пятки уходит? О том, что год назад спала в его квартире, а утром уехала домой, словно чужая? О том, что так ничего не рассказала про Ваньку и каждую ночь засыпаю под голос совести?

— Я вижу, у вас потепление? — Тома повела бровью, понимающе опустив ладонь ей на плечо. — Лёд тронулся?

— Какой лёд, Господи, — та выдохнула. — Извини, Том, не смогу тебе всего рассказать, да и не хочется сейчас, — сделав маленький глоток вина, Оля посмотрела прямо в карие глаза напротив. — Но знаешь… однажды он мне очень помог.

Главный помощник московских девушек тем временем вернулся в комнату, где лицезрел относительно трезвыми только Фила и Карельского. Первый в силу ответственности работы последние пару лет редко позволял себе что-то крепче пива; охранник же, как водится, был за баранкой. И хоть семейство виновника торжества не нуждалось в его услугах в этот вечер, Макс оставался начеку. Кос и Белый составляли противоположность друзьям. Холмогоров, без стеснения закурив, водрузил ноги в лакированных туфлях на диван и пытался вникнуть в излияния пьяного Саши.

— Иван у нас вот-такенный пацан вырастет, — главарь группировки с силой похлопал товарища по плечу, тут же перехватил из его рук сигарету и сильно затянулся. — Мы с ним из пневмата стрелять по мишеням учимся, — произнёс с явным бахвальством.

— Слышал, Пчёла? — басовито рассмеялся сын астрофизика, залпом опустошая рюмку водки. — О, какой у Сани преемник-бригадир растёт.

— Ага, — буркнул Витя, опрокинув бокал коньяка.

Каждый раз, напившись до зелёной кондиции, Александр с гордостью вспоминал о жене и ребёнке. Впрочем, подобное с ним происходило только в этом состоянии, от чего становилось слишком скучно, да и просто неприятно. Так, Космос у нас, по ходу, уже не одну дорожку нюхнул… Ну и накатил, ясный перец. Саню вообще никто не слушает. Тухляк… Совсем не то, что раньше. Пчёлкин прошелся по длинному коридору, покручивая в руке очередной бокал, как вдруг рассеянный взгляд зацепился за детскую. Она была полна импортных железных моделей авто, оловянных солдатиков и пистолетов. Да, нам в семидесятых такое и не снилось! Бандит и сам не заметил, что уже минут десять с мальчишеским любопытством смотрел на игрушки. Трёхлетний обладатель всего этого несметного богатства крутил в ручонках маленькую подводную лодку, подражая её звукам.

— Дядь Вить, ты будешь тоже играть? — растерялся малыш, завидев гостя в дверях своей комнаты. — Я тебе могу эту машину дать, она бы-ы-страя, уиу-уиу.

Ага, так подводной лодкой ты делиться не хочешь. Хитрый… Самый настоящий бандитский потомок. В руках у Пчёлы оказался небольшой полицейский автомобиль. Судя по всему, Беловы приобрели его для любимого наследника в Штатах — синяя надпись «Police» на белом кузове говорила сама за себя. Капец, Пчёлкин. Пялился на игрушки, теперь вон, играй с пацаном. Да ещё и за кого — за мусоров!

— Ну спасибо, — хохотнул и принялся имитировать сирену.

Неизвестно, сколько времени прошло так, пока машина американских копов «сражалась» с подводной лодкой. Небывалое явление, однако в игре возможно всё. На миг Пчёлкин задумался, изучая Ванин транспорт. Крутая вещь, дружище. Вот бы настоящую такую увидеть… Нырнуть с аквалангом, найти там на дне чё-нибудь. Помню, как Кос хирургией бредил, Саня всё вулканолога из себя строил, а Фила собирался стать профессиональным боксёром. Это, получается, мечта только у него сбылась. Да и то ненадолго…

— Хочешь на такой поплавать? — тонкий голосок мальчишки прервал поток беззаботных воспоминаний. — А я стану водолазом. У меня такая лодка будет, — произнес Ванька, деловито выставив ручонки по бокам от себя и показывая масштабы воображаемого приобретения. Он с забавным присвистом выговаривал слова, характерно смягчая некоторые звуки, но вид сохранял важный, как у взрослого.

— Я в твоем возрасте тоже так хотел, — Витя издал негромкий смешок, устроил непоседу на диван и снова погрузился в размышления. — А акваланг или хотя бы маска у тебя есть, водолаз?

— Масок мно-о-го, — Ваня быстро вскочил с дивана и углубился в ящик, чтобы уже через минуту раскладывать перед старшим товарищем игрушечные подводные маски с трубками.

Оля как раз направлялась проведать своё чадо, но так и не зашла внутрь, осталась со стороны наблюдать увлекательную картину. Пчёла с Ванюшей, надев маски подводников, соорудили из стульев и старого покрывала собственную подводную лодку, в которую по очереди залезали. Заливистый смех сынишки отдавался от стен и наполнял всю детскую. Умиление накрыло тёплой приятной волной. Вот ведь, нашёл себе по интересам… Недаром говорят, что первые сорок лет в жизни мальчика самые тяжёлые. И всё же главным было то, каким счастливым выглядел Белов-младший. Молодая мама замерла на месте, не решаясь нарушить эту идиллию. А ребенок мой тоже хорош. Водолаз, блин. Я ведь сразу поняла, от кого это, когда он в очередном магазине слёзно выпрашивал эти маски… Скрывать твое сходство с родным отцом всё сложнее, сынок. А Сашка ничего не замечает, потому что никогда так на тебя не смотрит, не пытается развлечь… Ведь ты заслуживаешь знать правду. И Витя тоже. Неожиданно для неё самой от невинной затеи ребят слезы выступили на глазах.

А Ваня всё хохотал от удовольствия, забираясь под стулья вслед за Пчёлой. Тут-то взгляд будущего покорителя морских глубин выцепил блестящую рукоятку, что торчала из кожаной кобуры на поясе Вити. Хм… А что это такое? Детская любознательность взяла верх, и спустя полминуты серебристый Кольт оказался в пухлых, но ловких ручках. Догнать юного похитителя уже не представлялось возможным.

— Класс, — восторженно шепнул самому себе хулиган и помчался на выход. — Смотрите, смотрите! Какой у дяди Вити крутой ствол! Больше, чем у папы, — завизжал он, буквально ворвавшись в ту самую комнату, где кутили гости. Сашин сын довольно крутил пистолетом перед всеми присутствующими.

— Ну, в этом-то мы не сомневались, — негромко пробурчал себе под нос Холмогоров, после чего не выдержал и громко покатился от собственной шутки.

Обстановка была разряжена моментально. Веселье Космоса тут же подхватили все присутствующие: Валера прыснул, Тома стыдливо прикрыла ладонью улыбающийся рот, даже молчаливый Макс не выдержал. Только захмелевший Белов давно клевал носом и явно не понял двусмысленности оброненной ребенком фразы.

— Ваня, ты что творишь? Это что такое, а? И что за слова?! А ну-ка дай сюда… Немедленно! — во взгляде Оли отразился тёмный испуг. Шокированная мать тут же принялась отнимать опасное оружие. — Почему вообще по квартире валяются ваши пистолеты, так что до них ребёнок может добраться? А если бы он нажал?

— Действительно, откуда у ребёнка ствол? — не переставая хохотать, пробубнил Холмогоров.

Комнату вновь сотряс дружный мужской гогот. Ребята переглянулись; Фил бросил косой взгляд в сторону Пчёлкина, однако павших на товарища подозрений не выдал, продолжая смеяться. Белов поднял глаза на присутствующих, пытаясь уловить суть происходящего, но через минуту сощурил осоловелые глаза и склонил к груди тяжёлую голову — в пьяной дымке трудно было сообразить, что происходит вокруг. Космос сильно зажал фильтр сигареты губами и звучно отодвинул стул.

— Пойдём-ка, Пчёл, перекурим, — пихнул в бок светловолосого товарища, неточным кивком указал на входную дверь, на что Витя молча согласился.

Переступив порог квартиры, Холмогоров чиркнул колесиком зажигалки и спустился ниже на один лестничный пролёт. Забрался на высокий подоконник, сделал очередную крепкую затяжку.

— Брат, а мне вот интересно стало, — Космос задумчиво поскрёб затылок, выпуская кольцо сигаретного дыма, — а Ванька-то случаем — не твой отпрыск?

Подавившись от неожиданности дымом, Пчёлкин уставился на товарища, тщетно пытаясь впустить услышанное в сознание. Само предположение казалось до того нелепым, что впору было недоверчиво, едко рассмеяться в лицо безумцу, постучав кулаком по лбу. Мой отпрыск? Так, тебе пора завязывать, космическое чудовище.

— Кос, ты чё, опять обнюхался, что ли? Сморозишь же такое! — и, покачав головой, укоризненно добавил: — Придурок, блин…

— Ну, во-первых, я сегодня кроме водки ничего не употреблял, — Холмогоров на удивление ловко спрыгнул с подоконника и принялся очерчивать по периметру лестничную площадку. — А во-вторых, не заметить мог Валера или сам Саня, но точно не я. С детского садика тебя, Пчёла, знаю, — заключил он, похлопав того по плечу.

— Кос, блять, да ты чё мне затереть пытаешься? — Витя нервно затянулся два раза кряду. — Мы с Олей расстались семь лет назад.

— Да о том, что ты идиот, раз ничего не видишь, — злосчастный детектив быстро прикончил сигарету и выбросил окурок на нижний этаж. — Пацан — копия ты, я же тебя малым помню! Это раз, — он снова по кругу обошёл площадку. — Два — эту романтичную хрень про водолазов ему кто в голову вбил? Явно не Белый. Ну и три — тогда, в девяносто третьем… Ты три недели бухал, я ещё еле вытащил тебя тогда из квартиры. Я знаю, ты переспал тогда с ней. Даже не ври, что нет, — Космос покачал головой, закуривая новую сигарету.

— Ты псих, Кос, кончай бухать, — истерически рассмеявшись, Пчёлкин оставил друга одного в холодном мрачном подъезде.

Поднялся в квартиру, схватил с вешалки пальто и, даже не попрощавшись, полетел вниз. Не хотелось ни минутой дольше оставаться в этом армагеддоне: видеть Олины глаза, слушать пьяные россказни Холмогорова, присматриваться к Ване и даже мысль допускать, что это всё может быть правдой. Сашин сын — мой отпрыск! Да это даже звучит, будто чей-то прикол. Тупой и жестокий… И как этому долговязому только в башку-то пришло такое… Совсем уже мозги свои снюхал. Выйдя на улицу, парень снова прикурил и настежь распахнул дверь чёрного «Крузера». Нет, явно надо отвлечься от этого немыслимого праздничка, голову проветрить. А то превращусь в парноика-Космосилу. Хм, сегодня же четверг? Отлично, можно заглянуть на огонёк в Метлу. Решение о том, как удачно провести остаток затянувшегося дня, было принято моментально. Привычная отстранённая ухмылка, короткие затяжки, тлеющий окурок, выброшенный в окно, — и внедорожник скрылся за поворотом, покидая полутёмный двор.

Остановив машину прямо напротив зеркальных дверей, бандит захватил с собой только самое необходимое: сотовый да пачку сигарет. Небрежно зачесал рукой назад слегка растрепавшиеся волосы и покинул салон автомобиля. Излюбленное место за кожаным диванчиком в самом конце зала уже поджидало гостя, оставалось только заказать двести грамм водки с лимоном: на роскошную трапезу в таком взвинченном состоянии не оставалось желания.

— Капец просто, Дим, сколько народу, — официантка Алёна бросила блокнот на стойку и недовольно заговорила с барменом. — Аншлаг просто какой-то.

— Опять новенькие? — обречённо вздохнул парень, читая заказ.

— Да там графин водки только, — девушка устало смахнула с лица русые волосы. — Кстати, Элиз, боевой товарищ твой что-то не в духе, — хихикнула, обращаясь к пьющей текилу танцовщице и кивнула в сторону новоприбывшего.

— Языком меньше чеши, — рассмеялась та, легонько хлопнув коллегу по плечу. — Водку я сама отнесу, а ты, вон, лучше за восьмой стол подойди — там уже весь коньяк осушили.

Ловко прихватив заказ, Лиза Новикова направилась к нужному столику. Едва ощутимо коснулась парня обнажённым плечом и осторожно села, поставив рядом с ним начищенный графин и рюмки.

— Пчёлкин, чего опять стряслось у тебя? — хихикнула стриптизёрша, разливая по рюмкам прозрачную жидкость.

— Малышка, ты записалась в официантки или в психотерапевты? — заулыбался посетитель и салютовал подружке. — С чего взяла, что что-то стряслось?

— Для тебя — всё сразу, — заливисто рассмеялась новоиспечённая соседка по столу, залпом опрокинув ёмкость с горячительным напитком. — Ну, ты же у нас заказываешь водку в двух случаях: когда случается пиздец и… тотальный пиздец!

Какая проницательность, Лизок. Ничего-то от тебя не скроешь! Витя хитро прищурился и скользнул уже более расслабленным взглядом по намасленной девичьей коже, что так соблазнительно поблёскивала в свете софитов. Куда и девалась вся его злость! В глазах уже сверкали азартные огоньки.

— Ну, тогда назначим сегодняшний день исключением из правил, — настала очередь Пчёлы угощать даму новой порцией водки. — У Белого днюха сегодня была, вот и нажрались все, как обычно. Скукота, — заключил он, одним махом выпивая половину.

— Слушай, Пчёлкин, — лицо Новиковой вдруг приобрело задумчивый вид, — а у тебя не было мысли завести какое-нибудь полезное знакомство, м? Отдельно от Белого?

С этими словами девушка многозначительно улыбнулась, кивнув в сторону большого круглого стола посреди зала. Там расположилась большая компания мужчин кавказской внешности. Вокруг них кружилось не меньше пяти соблазнительных танцовщиц: они то устраивались на коленях гостей, то без стеснения обнажали перед ними упругие формы. Из-за краёв бикини у красоток выглядывали зелёные бумажки.

— Мыслей много, конкретной — ни одной, — хохотнул Пчёлкин, приговорив третью порцию. — Кто такие?

— Это группировка с Кавказа, — объяснила Лиза, подвинувшись ближе и нежно гладя ему шею. — Главного у них, кажется, Асланом зовут. Они недавно сюда ходить стали, но наша Янка ему часто приваты танцует — слышала, что он как-то связан с нефтяными вышками. Вложишь активы в кавказскую нефть — обеспечишь себе безбедное существование до глубокой старости, — она негромко хихикнула, а карие глаза заблестели от осознания уникальности собственного предложения.

Хм, девчонка шарит. «Задружиться» с этими чернявыми нужно поскорее… Витя присмотрелся к будущим знакомым: полуголая стриптизёрша стянула с Аслана галстук, после чего принялась за его белую рубашку. А пока они там немного заняты, времени зря терять не стоит… Самодовольная ухмылка озарила раскрасневшееся от водки и женской близости лицо. Бандит извлёк из кармана несколько помятых зелёных купюр внушительного номинала и проворно опустил их за край блестящего лифчика подруги. Склонился над нежным ушком, провёл рукой по голой ноге Лизок.

— Малышка… так, может, приват, м?

Комментарий к Глава 27. Когда тайное становится явным

По традиции, будем ждать ваших отзывов, наши любимые:)

========== Часть III. Глава 28. Остаться в живых (ч.1) ==========

Комментарий к Часть III. Глава 28. Остаться в живых (ч.1)

Фух…

Дорогие наши, это было очень тяжело.

Не смотря на то, что это только первая часть главы (на 11 страниц, да-да), писала почти месяц — слёзы текли при каждом новом просмотре этой серии. Так что глава, как говорится, «кровью и потом» автора пропиталась. Да и соавтора тоже. 💔❤️‍🩹

Включаем «Прощание» Шелыгина, и погнали.

Пока все ждут прихода истины,

Святая ложь звучит все искренней

Не прячет взгляд и травит яд

Соблазном душу мне…

Декабрь 1997-го…

Холодный ветер кружил в небе серые хлопья, безжалостно швырял их о мокрый асфальт. По Красной Пресне с привычным гулом сновали автомобили, перемалывая колёсами снег в грязное месиво. Мрачные прохожие натягивали капюшоны едва ли не на глаза, уставшие нервные матери вопреки непогоде волокли чад в сторону Большой Грузинской — скорее всего, в зоопарк, посмотреть на какого-нибудь белого медведя или долговязого жирафа. Казалось, на лютую метель москвичи не обращали внимания. А в стриптиз-клубе «Dolls» круглый год было жарко — даже после убийства хозяина танцовщицы продолжали развлекать постояльцев, а представители высших слоёв общества — обкашливать важные вопросы за бокалом импортного коньяка.

Валера Филатов небрежно припарковал чёрный «Мерседес» и, улыбаясь, скрылся за раздвижной дверью заведения с сомнительной репутацией. По залу разгуливала светловолосая стриптизёрша без верхней части купальника — явно отрабатывала чаевые. Начальник охраны Белова бегло посмотрел на аппетитные формы соблазнительницы и сунул купюру за край юбочки. На минуту остановился перед вип-комнатой, пытаясь разобрать, что происходило за стеклянным окном. Там, яростно жестикулируя, Пчёла что-то объяснял Саше с Холмогоровым и группировке Аслана.

— Ты сдурел, что ли, Космос? Сдурел? — Витя покрутил указательным пальцем у виска, не впервые пытаясь образумить товарища. Голубые глаза горели, на лбу от напряжения собрались глубокие складки. — Я туда вылетаю сегодня же!

— Да лети, кто тебе мешает, — с явным пренебрежением отозвался тот. — Ты же орёл у нас!

— Тихо, тихо, — пытаясь сохранять всеобщее спокойствие, пробормотал Белый и опустил окурок в пепельницу.

— Как — кто мешает? Ты! — не унимался Пчёлкин, сильно сжимая в руке пачку сигарет.

— Космос, ты чё воздух напрягаешь? — прозвучал голос с кавказским акцентом: в разговор вмешался Аслан.

— Тихо…

— Погоди, Аслан. Погоди, правда, — Пчёла сделал круг по кабинету, замер у двери и оттуда, поверх голосов горных партнёров, обратился уже к Белому: — Саша, давай определяться. Давай определяться, или я выхожу из игры к чёртовой матери! — он шумно выдохнул сизый дым, продолжая бурно размахивать руками.

— Я не совсем понимаю вопрос. Ты расскажи ещё раз схему, как ты её видишь, — с напускным спокойствием повторил криминальный лидер, вальяжно откинулся на спинку кожаного дивана и закурил новую сигарету.

— Хорошо. Хорошо, — повторил Витя и снова вплотную приблизился к столу, — есть германцы, которые готовы инвестировать двести миллионов в кавказскую нефть. Наш банк входит в долю кредитами. Деньги идут с той стороны. Аслан даёт поддержку в горах. Что сложного? — заключил, хлопнув ладонью по деревянной поверхности.

— Да ничего. Я только не врубаюсь, при чём здесь Ганс, — проговорил Белый после очередной затяжки. — Если бы это шло через Кипр, Мальту, любой офшор… А так — извини, я не вижу изюма.

— Саша, пойми, здесь в другом преимущество, — упрямый бригадир не терял надежды переубедить главаря. — Понимаешь, в другом!

— Всё, Пчёла, это не покатит, — категорично развёл руками Александр. — Но если ты туда летишь… Провентелируй вопрос с какой-нибудь промежуточной фирмой на тёплом острове. Я с удовольствием с тобой на переговоры поеду, кости погреем, секретарш возьмём, — при этих словах масляная улыбка скользнула по тонким губам. — Ну чё, Аслан, я считаю, мы всё обсудили, вопрос решён по-справедливости, да?

— Саш, всё ровно, — кивнул кавказец.

— Всё, снимаемся, погнали, — потушив сигарету, велел Белов. В очередной раз заручившись молчаливым одобрением большинства, он был горд и ощущал себя единственно правым. Поднялся из-за стола, не забыв осмотреть кружащихся на сцене девушек. Следом за ним помещение покинули все остальные.

Как истинный бандитский предводитель, Саша и на свежий воздух шагнул первым, по ходу небрежно сунув сто долларов угрюмому стражу порядка на входе и набросив на плечи чёрное шерстяное пальто.

— Давай, Аслан, — казалось, он хотел как можно скорее попрощаться с восточными коллегами. — Счастливо.

— Вить, ну ты идёшь? — окликнул вслед Аслан, садясь за руль чёрного внедорожника.

— Да, щас, — кивнул Пчёла и вновь повернулся лицом к друзьям.

Казалось бы — что может быть лучше? Сесть в тонированный джип с чужими номерами и всего через несколько часов оказаться в немецкой столице. Контракт с вышками подписан, фюреры ждут, бабки польются не рекой, а лавиной. Саня Белый больше не в доле, уж не об этом ли ты мечтал, Пчёлкин? Но что же так хреново на душе? Внутри будто царапалось что-то, слишком настойчиво предупреждая о надвигающейся беде. Парень и сам не мог найти объяснения этому странному чувству; не знал, что такого ужасного может произойти среди бела дня.

— Давай, брат, — невесело произнёс Белов, крепко прижав его к себе. Проверял? Успокаивал?

— Сань, ты бы это… подумал ещё, а? — в светлом, типично пчёлкинском взгляде до сих пор теплилась смутная надежда. Витя упорно искал взгляд товарища, как будто хотел найти в нём согласие, поддержку, даже просто понимание.

— Пчёлкин, мы здесь все неглупые пацаны, не тяни одеяло на себя, ладно? — отрезал тот. Так всегда…

— Ну ладно, по-любому ты… брат мне, — Пчёла качнул головой, отвечая мужским дружеским хлопком по плечу.

— Давай мы тебя до аэропорта подбросим? — холодно предложил Белый.

— Ребята подкинут, — Витя кивнул в сторону чёрного «БМВ», где его уже ждали четверо кавказцев. Надо ехать.

— Живи своим умом, Пчёла…

Ничего не сказав на это едва ли не отеческое напутствие, Витя пожал руку Филу, после чего протянул её Космосу. Полный доверия жест был встречен неприветливо. От осуждающего взгляда с высоты двух метров покоробило. Так, значит? Всё, Пчёлкин, хорош прощаться. Махнув рукой и уже в последний раз обернувшись к дорогой сердцу компании, бандит пошёл прочь. Липкий снег, срываясь с тяжёлого неба, падал на лицо, колючий ветер хлестал по щекам, а неведомо откуда взявшийся груз давил на грудь.

— Отвезёшь Витю в аэропорт, посадишь на рейс и мне отзвони, — отдали распоряжение личному водителю «БМВ».

— У цветочного тормозни, — взглянув на часы, озвучил он.

Ему кивнули в знак согласия, и машина тронулась с места.

Чёрный германский автомобиль быстро ехал по ленинградке, ловко маневрируя между полос. Снежная буря утихла, от яркого солнечного света противно резало глаза, и водитель, надев тёмные очки, опустил солнцезащитный козырёк. Пчёла смотрел сквозь лобовое стекло, за которым сталинские высотки сменялись девятиэтажными панельными домами. А необъяснимая тревога уже сжимала грудь тисками. Парень задумчиво покрутил в руках купленную в киоске свежую красную гвоздику, вновь взглянув на часы.

— Успеваем? — с долей беспокойства поинтересовался водитель.

— Прибавь, — механически заключил он.

До вылета оставалось сорок минут, так что беспокоиться, казалось, было не о чем. Проклятая паника. Всё нарастает, нарастает… Как будто стрелки часов в обратную сторону бегут. Первым порывом было бежать, прятаться, но куда? Витя просто замер в напряжённом ожидании чего-то непоправимого.

— Ты быстрее ехать можешь, нет? — нервно выдохнул через ноздри, плотно сжимая губы.

Водитель ответил коротким кивком, вжимая ногу в педаль газа. Поток странных мыслей прервала настойчивая трель сотового телефона.

— Да, Аслан, — поразительно спокойно ответил на звонок нового компаньона.

— Вить, тут такое дело, — замялся кавказец. — Беда случилась. В тачке Фила произошёл взрыв.

Взрыв. В тачке. Фила. А скрутило и придавило к земле с такой чудовищной силой, будто взорвался сам Пчёла. Слова больно врезались в голову, буквально разнося в щепки черепную коробку. Ужас потери ослепил, отнял даже возможность говорить. Но только на одно чёрное мгновение.

— Что?! — отчаянный крик сам вырвался из груди. — Живы?! — казалось, кроме этого вопроса не существовало уже ничего.

— Живы, но у Филатова мозги наружу, — Аслан шумно вздохнул в трубку и, судя по тихому щелчку, закурил далеко не первую сигарету. — Стрелки все на тебе сходятся, так как ты в Германию летишь сейчас. Люди Белого уже едут в аэропорт.

— Это точно? — Пчёла и сам не понял, к чему именно относился этот вопрос: к тому, что близкий человек повис на волоске от смерти, или к тому, что лучшие друзья прямо сейчас готовы были спустить на него всех собак. — Кабздец…

Блять, Фил, как же так? Взрыв… Промеж рёбер кинжалом врезалось осознание: сколько бы вражеских фамилий не крутилось в затуманенной голове, этот список подозреваемых суждено было возглавить ему самому.

Кошмар достиг своего апогея. В кабинете главврача больницы, куда бригада скорой помощи срочно доставила Валеру, суета не стихала ни на минуту. Космос лихорадочно названивал людям Белого, дабы те приставили к его дому и больнице дополнительную охрану; Александр с угрозами обрывал провода водителю, что вёз на операцию лучшего нейрохирурга. И только молоденькая медсестра вертелась вокруг криминального авторитета в тщетных попытках оказать ему первую помощь.

— Да не надо, оставьте, — отмахнулся Белов, нервно отрывая полоску бинта, — я сам. Всё, спасибо. Кос, завяжи, — тут же обратился к товарищу, когда девушка покинула помещение.

— Ну, чё скажешь? — пристально глядя в светлые глаза напротив, спросил Холмогоров и перетянул бинт на подставленном ему плече тугим узлом. Ждал вердикт главаря, хмурил густые брови.

— Ой, ё, — Саша недоуменно качнул головой, накидывая пиджак прямо на голое тело. На бледной шее обозначились глубокие складки, как у разъяренного быка. — Если бы Володя-опер не сложил хитрую бошку в Чечне, я бы точно знал, кто. А так не знаю…

— То-то и оно, — сквозь зубы процедил сын астрофизика, с треском разрывая на части оставшийся кусок белой материи и вытирая им сочащуюся с тыльной стороны ладони кровь.

Когда первая волна напряжения схлынула, Белов переоделся в чистую тёмную рубашку, а Космос переговорил с очередной прибывшей шестёркой, чудом выжившие комбинаторы оккупировали длинный диван и снова погрузились в размышление.

— Может, это Аслан? — Александр закурил, судорожно стряхнув пепел в цветочный горшок.

— Белый, ему смысла нет, — горячо возразил темноволосый бригадир. — Он от тебя живого зависит.

Сделав несколько коротких затяжек, лидер обошёл кабинет по периметру, ненадолго остановился у стоявшего вдоль стены дубового стеллажа. Потом Белов схватил с полки чистый лист бумаги, опустился в кожаное кресло, сильно стиснул губами сигаретный фильтр. Рука, вооружённая гелевой ручкой, отточенными движениями вывела на листе пчелу со знаком вопроса, после чего рисунок перешел к другому.

— Что бы он выиграл, если это он? — Саша вскочил с кресла, переместился за письменный стол и вновь шумно затянулся. Мелькнувшее всего на долю секунды предположение было воспринято беспрекословно — как всегда и всё, что говорил основатель бригады.

— Доля в полумиллиардном проекте, — жестикулируя, пробасил Космос, — завязки с нефтяными и лаврушниками.

— С нами он получил бы больше, — губы Белова дрогнули в самодовольной улыбке.

— Плюс банк, Саня! Плюс банк, — не унимался тот. Распалялся всё сильнее, ухватившись за бредни собственного воспалённого сознания. — Нас нет, он хозяин. Он чё хочет, то и делает. С кем хочет работает! Гансами, шмансами… И чё здесь рисовать, я не пойму, — длинный палец уткнулся в листок, на котором Саша вырисовывал уже всякую бессмыслицу. — Ты чё, Репин, что ль? Тебе больше меня понятно, что ему нужно на самом деле.

— То же, что и тебе, Кос, — укоризненно бросил Саша, потушив недокуренную сигарету в стеклянный стакан.

— Верно, — тут же согласился Холмогоров, хлопнув Белова по щеке. — Независимость от Саши Белого. Собственное движение! Но… — столешница приняла на себя удар увесистой ладони, — я сел с тобой в машину, а не он.

Жуткие подозрения роились в голове, уставшие глаза готовы были вот-вот начать слезиться. Не хотелось, ох как не хотелось рассматривать эту безумную теорию, но ведь гораздо логичнее и проще было принять её, чем искать настоящего виновника. Бандит вновь качнул головой, словно пытаясь отогнать навязчивую идею:

— Я всё равно не могу поверить, что это он.

— Белый, — Космос с силой сжал Сашины плечи, — он не сел к нам в машину. Он поехал на их тачке.

— Не, — спустя минуту отрицательный жест повторился.

На стол тут же с громким стуком опустились песочные часы, патрон и пистолет товарища.

— Через час он улетает, — словно поставил точку в разговоре.

Взгляд криминального авторитета остановился на часах. Казалось, песок из верхнего деления перетекал в нижнее целую вечность. Двадцать лет дружбы… Так бывает? Перед глазами, словно кадры киноплёнки, пронеслись обрывки воспоминаний: беззаботные школьные годы, проводы в армию, дембель, облава на даче, начало общей работы на Урале… Однако ни один мускул на стальном лице не дрогнул. Плевать. Если сука готова грохнуть своих же за зелень… Тогда не жалко. В светлых глазах сверкнула беспощадная животная ярость.

— Звони Шмидту, — было отдано сиюсекундное распоряжение.

Когда чёрный «БМВ» остановился в Шереметьево, пассажир громко хлопнул дверью, стукнул сжатыми кулаками по крыше авто и в отчаянии прижался лбом к холодной металлической поверхности. Безысходность накрыла Витю Пчёлкина с головой, подкатывающий к горлу горький ком мешал глубоко вздохнуть.

— Ну что, идём? — окликнул его злополучный водитель.

— Ты куда? — вопрос вырвался сам собой, стоило ещё раз взглянуть на аккуратно вложенный в паспорт билет.

— Как куда? — не понял мужчина.

— Езжай назад, — с нажимом произнёс Пчёла. — Езжай назад в город-герой Москва, понял?

— А как самолёт? Мне Аслан сказал тебя проводить, — зашоренный приказами начальства водитель никак не мог осознать происходящее.

— Ты чё, тупой, что ли, а? — выкрикнул тот, нервно теребя в руках паспорт.

— Я так не могу, я Аслану должен позвонить, — настаивал кавказец.

— Не беспокойся, абрек{?}[ Человек, ушедший в горы, живущий вне власти и закона, ведущий партизанско-разбойничий образ жизни; первоначально - кавказский горец, изгнанный родом из своей среды за преступление, обычно убийство.], с тобой… — Витя приподнял светлый воротник пальто, выдержав тяжёлую паузу, — с тобой всё нормально будет.

— Что Аслану передать? — забеспокоился водитель.

— Передай, что Пчёла спёкся, — парень коротко кивнул головой, быстро спускаясь по лестнице вниз к стоянке такси.

— Не понял, — не унимался тот.

— Он поймёт, — заключил Пчёлкин. Разорванный на две части билет до Берлина был брошен на бетонные ступеньки. Не сдался мне теперь этот счастливый рейс… Всё — бумажки. Бесполезные и дурацкие.

Люди Белого. Едут в аэропорт. Фил. Взрыв. Мозги наружу… Всё сказанное Асланом складывалось в немыслимую паутину, выбраться из которой уже не представлялось возможным. Его колотило от липкого страха перед неизбежной опасностью. Куда тут ноги уносить? Они найдут везде, перевернут землю вверх дном, лишь бы наказать назначенного предателя. Не прятаться от них надо, а бороться, пока есть силы. А времени на принятие другого решения и не оставалось.

— В город, — на одном дыхании выдал Витя, почти на ходу запрыгивая в чёрную «Волгу».

— Куда? — уточнил таксист.

— Сейчас решим.

— Сколько?

— Не обижу. Быстрее, — бандит бросил на сиденье несколько смявшихся купюр, и «Волга» тут же засвистела колёсами, покидая аэропорт.

Сюр просто какой-то. Неужели Саня хочет так поступить, ни в чём не разобравшись… Кровь прилила к ушам, набатом стуча в висках. Внезапно в путанице сознания скользнула одна единственная подсказка: найти поддержку он может лишь в одном человеке. Оля, Оленька…

— Садовая-Спасская, два, — само собой произнеслось. Кажется, Пчёлкин выдал бы по памяти адрес нового частного дома Беловых, даже если бы его разбудили среди глухой ночи.

Беспокойно сжимая в руке сотовый, несчастный пассажир вглядывался в полыхающую яркими огнями Москву, всё яснее осознавая: этот звёздный декабрьский вечер, вполне вероятно, станет в его короткой жизни последним. Уже на подъезде к особняку взгляд зацепился за отъезжающий от ворот новый «Крузер», который лидер не так давно подарил супруге. Грешки за блядей замаливал, скотина, откупиться от неё пытался…

— Командир, пристройся за этим «Крузером», — тут же скомандовал водителю.

Пальцы сами набрали номер, что он помнил наизусть все эти годы.

— Алло, — спустя несколько коротких гудков на том конце провода послышался такой знакомый усталый голос.

— Алло, Оль, это Витя, — единственное, что он смог выговорить. Так, давай быстрее, ты же не полюбезничать ей звонишь, ей богу. — Не удивляйся. Не называй по имени меня и ничего не говори Максу. Я еду прямо за тобой в соседнем ряду в чёрной «Волге». Оля, послушай… Ничего не говори Максу и главное, не останавливай машину.

От потока услышанных напутствий сердце Ольги забилось чаще, ладони мигом вспотели. Что-то страшное случилось, это точно… И ему нужна моя помощь. Почему сейчас? Почему от меня? В груди больно кольнуло от дурного предчувствия.

— Не поняла, ты один? Ты с кем там, алё? — изо всех сил старалась сдерживать дрожь в голосе. Как бы там ни было, надо себя контролировать. Нельзя, чтобы Макс понял, кто мне звонит. Я не могу подвести Витю…

— Один, один, — уверенно подтвердил Пчёла, — один.

— А что случилось-то? — голос всё-таки дрогнул, и девушка крепче сжала правой рукой руль, пристально всматриваясь в едущую по соседней полосе «Волгу».

— Нам нужно срочно поговорить. Это очень важно, — на выдохе произнёс он. Чёрт, как же трудно с тобой общаться командами, я же не Белый, ё моё… — Машину не останавливай.

— Ну, а как тогда? — Белова непонимающе повела тонкой бровью. Зелёные глаза продолжали безотрывно следить за дорогой.

— Через два квартала будет дежурная аптека, — быстро нашёлся Пчёлкин. — Остановись, скажи, за лекарством или придумай что-нибудь.

— Поняла, — коротко отозвалась девушка за рулём.

— Спасибо…

Тут же приказав водителю «Волги» обогнать едущий по шоссе «Крузер», Витя вновь посмотрел в окно. Надо же, Оля совсем не растерялась, не отказала… Усилившийся мокрый снег не успевал таять, и дворники метались по лобовому стеклу туда-сюда. Когда машина наконец притормозила у стеклянных дверей под светящейся вывеской «Аптека», беглый бандит расплатился с таксистом и поспешил скрыться в здании. Внутри царила тишина, и только подрагивающая электрическая лампочка под потолком нарушала её треском, словно отсчитывая отведённые на разговор минуты. Приплыли, Пчёлкин. Вызывать на разговор жену лучшего друга, ныкаясь за стеллажами. Как школьник… На что не пойдёшь, когда лучшие друзья готовы пустить тебе пулю в лоб, а охранники с автоматами ищут по всей Москве?.. Страшно жить и страшно умереть, и Олю увидеть страшно…

— Витя, — это и была она. Окликнула его, и в ту же минуту совсем рядом послышался дробный стук каблуков по мраморной плитке.

— Оль, я здесь, — тут же отозвался горе-посетитель, выглядывая из-за стеллажа с лекарствами.

— Чё за конспирация-то? — строго спросила девушка. Она ничего ещё не понимала, тоже боялась происходящего и явно злилась от этого, но умудрялась держать в кулаке остатки самообладания и чужое сердце.

— Привет, — едваслышно произнёс Пчёла.

— Привет, — с таким же недоумением откликнулась Белова.

Повисла неловкая, аж звенящая пауза. Вот что тебе сказать, Оленька?.. Стрёмно становится, как представлю, с чем придётся к тебе обращаться.

— Послушай, с этим взрывом… — парень гулко сглотнул слюну и посмотрел прямо в глаза напротив — без вызова, скорее просяще. — Все стрелки на меня сошлись, а я не при делах, я мамой клянусь.

— Ну это бред какой-то, — Оля скептически нахмурилась, до сих пор ни на йоту не веря в происходящее.

— Это не бред, это нормальная правда жизни. Меня ищут уже, — кивнув в сторону входной двери, заявил Пчёлкин. Не было времени готовить девушку к худшему, с ней он сразу мог быть честным. За стеклом мелькнул силуэт Карельского — верный телохранитель уже судорожно набирал чей-то номер. Белому, поди, докладывает, какой трус и гад Пчёла — поджав хвост, с женой брата прячется.

— Блин, с вами не соскучишься, — Ольга тяжело вздохнула, отводя утомлённый взгляд в сторону.

— Послушай меня, что бы не случилось, — кивнув, продолжил настойчиво, — что бы не случилось… Знай, я этого не делал. Саше обязательно скажи. В любом случае, даже если меня грохнут.

Казалось, в эту минуту Земля перестала вращаться, а время остановилось. Если грохнут… Значит, всё настолько серьёзно? Оля вскинула на Витю полный осознания и внезапной тоски взгляд. Господи, куда же вы влезли, мальчики… С каждым годом роете себе могилу всё глубже и глубже. В уголках глаз блеснули слёзы отчаяния.

— Да я скажу, не вопрос… — начала она.

— Оль, я знаю, что я говорю. Не первый год замужем.

— Ты ошибся, это я не первый год замужем, — с грустью произнесла девушка.

Как ни странно, абсурдная шутка разбавила трагизм ситуации. Пчёла еле слышно прыснул, и собеседница подхватила несуразный смешок. Пусть это и выглядело странным, но главный подозреваемый начинал успокаиваться в обществе своей спасительницы: главное, она знает правду.

— Теперь слушай, — ещё раз оглянувшись на дверь, заговорил Витя. — Фил, он… тебя подвёз, и во сколько он уехал?

— Ну, где-то вечером уже, — слегка сощурившись, Белова пыталась вспомнить. — У нас в пол третьего приём был.

— Да-да-да, потом потом опоздал, опоздал, опоздал… — пробормотал Пчёлкин, мысленно прикидывая. Ага, подсчитывай, подсчитывай, финансист. — Да, правильно, опоздал, потом пацаны сели в машину и — ба-бах. А до тебя не заезжал никуда? В автосервис, может, дела какие-то были, с кем-то встречался? Нет, не знаешь ничего? — он быстро перебирал всевозможные варианты, лишь бы сложить хоть сколь-нибудь ясную картину в своей голове. Это правда было очень важно, может, важнее всего на свете.

— Да нет, он к нам после съёмок приехал, — на мгновение задумавшись, вдруг вспомнила девушка. — Он там ещё машину кому-то давал.

— Съёмок… — снова задумавшись, протянул Витя. Так хотелось разобраться, пусть немного, что тут к чему, кто мог устроить бедному Валере такой кошмар. — Со съёмок… Что за съёмки?

— Да хрен его знает, кино какое-то. Про бессмертных пацанов, заводы…

— Молодые люди, здесь вам не дом свиданий, — громко перебила наблюдавшая за ними всё это время аптекарша из-за прилавка.

Мда, тёть, скажешь тоже! Я бы и счастлив был, да вот только явно не при таких обстоятельствах — когда жизнь на волоске висит, а меня вот-вот выведут отсюда под руки.

— Вить, я не помню толком, — отчаянно произнесла Белова.

— Щас мы, щас! Не волнуйтесь, уйдём, — выкрикнул Пчёла, опять высунувшись из-за стеллажа. — Ладно, иди, — произнёс тише, тяжело вздохнув. Не мог отпустить её и вместе с тем понимал, что нужно.

— Слушай, Вить… Я могу что-нибудь для тебя сделать? — в родных зелёных глазах ещё теплилась надежда.

Эх, Оленька, да как ты можешь помочь. Белый если решил что, никого ведь слушать не будет. Мне достаточно того, что ты веришь: я не виноват. Хотя нет, ещё одно… Он тут же подался ближе, притянул к себе так близко, что мог вот-вот коснуться кончиком носа нежной тёплой щеки. Прерывистое дыхание коснулось Витиных губ, разбрелось щекочущими мурашками по всему телу. Большой палец сам коснулся женского подбородка, и в то же мгновение его губы обрушились на её, пробуждая целый шквал эмоций. Поцелуй получился отчаянный, горький, страстный, как в последний раз — да он и был последним. Оля даже не думала отталкивать Пчёлу или прерывать эту прощальную ласку — наоборот, жадно прильнула в ответ, сжала в объятиях, рождающих жар даже сквозь толщу зимней одежды. Тяжело дышала и чуть слышно плакала, от чего губы на вкус отдавали солью — и всё равно были до того родными и вкусными. Прости… Прости меня. Я. Люблю. Тебя. И всегда любил. Ты это знаешь? Волновала ли кого-то в тот момент неправильность происходящего? Всё происходило так, будто так и должно было быть всегда.

— Ой ребят, что ж вы делаете, а? — слегка отстранившись, с глубоким обречённым вздохом спросила девушка.

— Да ничего. Прорвёмся, — отмахнулся Пчёла, опуская взгляд в пол. — Иди. Хотя погоди, — вытащил из-за воротника пальто ту самую гвоздику, уже чуть подвявшую за пазухой, но всё ещё живую и ярко-красную, как капля крови. — В знак дружбы… и любви, — с этими словами он протянул ей незамысловатый подарок, робко улыбаясь. Дом свиданий так дом свиданий, терять уже точно нечего. — В Берлин вёз — не довёз.

— Я всё сделаю, что смогу. Я постараюсь. Я всё для тебя сделаю, — со всей уверенностью пообещала Оля, прямо и открыто глядя ему в глаза.

Развернулась, решив было уйти, пока её не хватился Карельский, как вдруг резко остановилась. Тонкие пальцы легли на плотную зелёную ткань мужского пальто. Если не сейчас — то уже никогда.

— Вить, ты должен знать… Ванька — твой сын.

Отпустила его и звонко застучала каблуками по лестнице, а спустя полминуты входная дверь закрылась за ней с хлопком. Ванька — мой сын… Мой, не Сашин! Январский день девяносто третьего тут же предстал перед глазами во всём своём убийственном великолепии: снег, медленно кружившийся за окном; полутёмная комната квартиры на Котельнической, что освещалась лишь отблеском фонарей в окне; безумные касания и поцелуи, как в наваждении… Тогда всё плыло в тумане, а сейчас словно кто-то навёл фокус, расставил всё по местам, не оставляя и тени сомнений. С ума сойти, я — папаша! Сердце в груди как-то тепло трепыхнулось от такой неожиданности, а на лице обозначилась загадочная улыбка. Как можно было не догадаться, как можно было даже не подозревать…

— Мужчина, может, милицию вызвать? — обеспокоилась фармацевт.

— Тёть, не надо милицию, — он снова легко улыбнулся, скорее самому себе, и поправил перчатки. — Дайте аскорбинки?

— Витя, спокойно стой, — раздался за спиной грубый бас Шмидта. — Поехали, Саша хочет тебя видеть.

Ну вот и всё… Белый, не раздумывая, шмальнёт мне в сердце, а то и сразу в голову. Сдохнуть в двадцать восемь — стрёмно. Но уже не так страшно.

Комментарий к Часть III. Глава 28. Остаться в живых (ч.1)

Писать было сложно не только эмоционально, но и технически; ведь когда мы познакомились с Китти, у неё уже был драббл на эту тему. Во-первых, имею полное право рекомендовать к прочтению: https://ficbook.net/readfic/11166454

Во-вторых, мне казалось, что тема аптеки/больницы, раскрыта донельзя… Но Катя писала чисто по канону, а в нашей истории есть и другие детали.

Очень ждём ваших отзывов и сердечно благодарим за то, что прошли с нами уже такой огромный путь!❤️

========== Глава 28. Остаться в живых (ч.2) ==========

Комментарий к Глава 28. Остаться в живых (ч.2)

🎵Би2 - Вечная призрачная встречная

Прежде чем состоялась судьбоносная встреча в аптеке, Оля обрывала провод, пытаясь дозвониться до супруга. Белов, правда, никак не мог подобрать нужных слов, чтобы успокоить её: привычные «всё в порядке» и «не переживай» на девушку в такой ужасной ситуации не действовали. Наконец после громкого вздоха и тяжёлого «волнуется, баба» телефонный разговор был закончен.

— Белый, — неуёмный Кос опять потянул его за тёмно-синий рукав, усаживая товарища в кресло. — Я в это никогда не лез, это не моё дело… Но лучше повода, чем сейчас, не будет.

— Ты про Пчёлу, что ли? — мрачно переспросил Саша и протянул: — Я знаю, ты мне про Ольгу в восемьдесят девятом рассказывал, — он повёл густой бровью, переводя задумчивый взгляд в окно.

— Да он запал на неё ещё до вашей свадьбы, пока ты долг своей грёбаной родине отдавал! — вспылил Холмогоров. Бедняга считал свои ошибочные доводы единственно верными и не боялся подвести под монастырь лучшего друга детства, лишь бы лидер поверил ему, в кои то веки снизошёл до похвалы за удачное расследование целого дела.

— Ну и что? — всё равно не согласился Белый, уже закипая. — Я человека из-за этого под стволы буду ставить, что ли?

Однако перед глазами уже замелькали тревожные картинки-воспоминания: вот он, двадцатилетний парень, возвращается из армии; вот узнаёт о предательстве Лены, впадает в немилость Мухи и ввязывается в историю с убийством; скрывается на царёвской даче и тайком подсматривает за соседской девчонкой… «Сань, ты когда в армии был, Пчёла наш с ней шуры-муры закрутил…» Уральское предупреждение Космоса обрушилось на бандита, словно небесная кара. Значит, всё-таки, у него было к ней что-то серьёзное… Рука против воли потянулась к пачке «Мальборо»: истощённый переживаниями организм требовал убойной дозы никотина. Саша медленно откинулся на спинку кресла, представляя осенний день девяносто пятого года. Так вот почему этот жук вокруг Ольки суетился, когда она нас с Анютой в боулинге чуть не застукала! Ещё мне мозги промывал, святоша хренов… А потом я Макса стал распекать, и он вдруг смылся куда-то. Что, жену мою утешить захотелось? Я ведь так тогда и не приехал домой вечером. А с кем осталась Сурикова?…

— Уверен, Саня, там ещё не всё остыло, — продолжал нагнетать Кос, нависнув над Беловым.

Оба уселись за стол, продолжая строить теории заговора. Хотелось дать мозгу небольшую передышку, успокоить разбушевавшиеся подозрения… Но и этого им сделать не дали: приехала Тома, которой предстояло всё объяснить, и хорошо, что Саша велел медсестре заранее подготовить нашатырь.

… Объявленный бригадирами в розыск Пчёла даже не догадывался, как сильно ему хотели помочь. Ольга плотнее обхватила руль, всматриваясь в залитую золотистым фонарным светом дорогу. Снег усилился, хлопья бились о лобовое стекло, расплывались по нему длинными неровными потёками. Карельский сидел рядом, теребя в руках фантик от конфеты, но даже назойливый шорох не мешал напряжённо думать. Теперь на хрупких женских плечах лежала ответственность за чужую жизнь. Жизнь, которая могла закончиться в этот самый вечер по вине её собственного мужа. Да, Белова, нашла ты момент, конечно, когда про сына признаваться… Девушка закусила губу, по-прежнему ощущая вкус их прощального аптечного поцелуя. Уголки рта дрогнули в слабой горькой улыбке, сердце тут же забилось чаще, а грудную клетку сдавило от боли. Как же всё перемешалось… Страх потери, боязнь опоздать и никогда больше его не увидеть, тут же накрыл с головой, руки задрожали… Но не опустились.

Нужна хоть какая-то зацепка, которая поможет выйти на виновных во взрыве. Я должна спасти. Должна помочь. Витя, обещаю… Она прибавила скорость и сфокусировала холодный зелёный взгляд на мокрой дороге. Хуже всех сейчас нашему пострадавшему… Боже, Валера, я не могу в это поверить. Ведь мы с ним виделись ещё утром. Внезапно в голове яркой вспышкой пронеслась последняя встреча с Филом. «Сразу можно было сказать, что это камера Кордона, я б брать не стал…» Ну конечно. Камера Кордона! Догадки наконец сложились в один пазл, и Оля поняла: вещь продюсера — единственная улика, способная помочь расставить всё по местам. Вдруг на плёнке правда содержится нечто ценное для нас? Маршрут «Крузера» был тут же перестроен, руль — резко вывернут, а рука потянулась к сотовому.

— Ольга Белова беспокоит, — отчеканила девушка в трубку, когда продюсерская жена наконец ответила на вызов. — Мне радости мало с тобой разговаривать…

— Неожиданный звонок, — с ухмылкой отозвалась Анюта, накручивая на палец белокурую прядь.

— Послушай, дама, — выдержав паузу, Оля посмотрела на Макса: тот сохранял потрясающее спокойствие, ни один мускул не дрогнул на стальном лице, — …с камелиями. Сегодня утром ты звонила в машину Валере Филатову, попросила вернуть одну очень важную вещь. Через двадцать минут я буду у тебя, не уходи никуда.

— Да нет, я не могу, у меня… — попыталась возразить актриса. Она ещё явно не пришла в себя от неожиданности, как уже была прервана короткими гудками.

Ровно через двадцать минут Белова парковала «Крузер» возле продюсерского дома на Рублёвке. Адрес мужниной любовницы обнаружился без труда: слишком уж много времени проводил там Александр в последние годы. Свою записную книжку он даже не удосуживался припрятать тщательнее — швырял на полку в коридоре. Супруга криминального авторитета на миг остановилась у нужных дверей и тут же мысленно отругала себя на опрометчивость. Меня не интересуют Сашины интрижки, я хочу лишь одного: доказать непричастность Вити. И плевать, если это придётся сделать руками пергидрольной девицы. Ольга глубоко вздохнула, после чего решительно нажала на кнопку звонка.

— Кто? — поддав интонации пафоса, осведомилась хозяйка.

— Свои.

Дверь распахнулась, и в нос ударил запах терпкого жасминового парфюма. Гостья пробежалась по мадам Кордон оценивающим взглядом: длинные ноги, обувь на высоком каблуке, чёрное платье, вызывающий макияж… Да, Белов, как же ты жалок, какой у тебя дешёвый вкус… Возникло непреодолимое желание плюнуть прямо на баснословно дорогой паркет, излить своё отвращение к этому спектаклю. Тем не менее, Оля собрала остатки самообладания по крупицам, отстранила соперницу и без приглашения прошла внутрь.

— Давай, — приказала, даже не глядя на Анюту, и заветная видеокамера тотчас оказалась в протянутой руке. — Завтра вернут.

Актриса лишь пристыженно молчала. Стоявшая перед ней девушка выглядела совсем просто: уставшее строгое лицо, свитер с высоким горлом, размазанная блестящая помада на губах. Однако Ольга Белова казалась уверенной и смелой. Пронзительный насмешливый взгляд, быстрые отточенные движения — она точно знала своё место и права. На её фоне Аня чувствовала себя откровенным дерьмом, размазанным по дубовому паркету. Законная жена — и случайная проходимка, сбежавшая на сторону из фиктивного брака с гомосексуалистом? Да, внимание молодого влиятельного бандита не могло не вскружить голову Анюты. В конце концов, даже роль любовницы изредка напоминала: она женщина, заслуживающая своеобразного, и всё же тепла. Бурного вечера в казино, огуречного рассола на утро, совместного похода в ресторан или боулинг.

— У женщин, которые спят с чужими мужьями, начинаются проблемы с яичниками, — язвительные слова, сказанные напоследок, прозвучали, словно плевок в лицо.

Оля захлопнула за собой дверь и крепче сжала в руке свой главный козырь. На измученном бледном лице вновь обозначилась улыбка. Теперь главное — успеть…

Пчёла не запомнил, как люди Шмидта выводили его из аптеки. Не помнил и того, как ехали в больницу. Осознание, что всё происходящее — не дурной сон, не злая шутка судьбы, обрушилось на парня лишь когда он оказался в кабинете главврача. Прямо напротив друзей, лучших друзей, полных недоверия и злобы. Вот чё мне им сказать? Нечем оправдаться — я пожаловал на суд Саши Белого без алиби.

— Ребят, ну… Ребят, надо как-то… — начал новоприбывший, неловко сглотнув. Чувствовал себя ничтожеством под прицелом взглядов, от которых по спине разбредались густые колючие мурашки. Прочистив сведённое спазмом горло, он почти отчаянно заговорил: — Сань, Кос… Надо ж разобраться… Братья? — надежда разглядеть в родных лицах хоть что-то знакомое, тёплое, ободряющее таяла с каждым мгновением.

В иссиня-чёрных от ненависти глазах Космоса виднелись тонкие красные прожилки — сосуды полопались. Да, Кос, сторчался ты совсем. Вон какие зрачки мутные… Интересно, когда я успел врагом тебе стать? Мы же с детского сада вместе, всегда друг за друга горой были. И сколько разборок на Рижском прошли, а ни разу друг друга не выдали. Ведь ты был в моей шкуре, когда Белый хотел повесить на тебя покушение у подъезда. Неужели после всего спустишь курок, не разобравшись?

А ты, Саня, кретин. То, что из-под града пуль с тобой бежал я, ты забыл давно — это ясно. А как покрывал измены твои Оле то с официантками, то с этой крашеной?… Разве можно так, Белый, всегда братьев крайними делать? Мы же клятву на Воробьёвых давали. Кровью скрепляли. Выходит, все забыли о ней?

— Спасибо, ребят, — бросил Белов, кивнув Шмидту и его помощникам на выход. — Подождите снаружи.

Дверь тут же закрылась. Холмогоров угрожающе поднялся, выпрямляя сутулую спину. Саша, чьё лицо до сих пор выражало полную отстранённость и безразличие, крепче сжал в руке пистолет, скользнув указательным пальцем к курку. Что, прямо сейчас? Витя почувствовал, как больно кольнуло внутри, словно его ткнули в грудь раскалённым копьём.

— Ну, чё скажешь, Пчёлкин? — спросил лидер, окидывая его ледяным взглядом.

А сказать-то, Белый, мне и нечего. Ну, начну вам объяснять, что не виноват — да кто же мне тут поверит? Моё слово уже ровным счётом ничего не значит. Вот и Кос тоже сильнее стиснул пистолет. Тогда Пчёла качнул головой в полном разочаровании и закрыл лицо руками, опустившись на корточки, мол ну и всё на этом, стреляйте быстрее.

Внезапно за дверью стало шумно: громкий стук каблуков, грубый спор толпы мужчин с медсестрой. В этом хаосе Вите удалось различить всего два слова: очень срочно.

— Шмидт, что там? — рявкнул Белый, когда в кабинет вместе с охраной таки ворвалась девушка в белом.

— Извините… — замялась, — ребят, но у нас осложнения. Филатову срочно нужна кровь, а группа крови очень редкая. Кто-нибудь есть с третьей группой, резус отрицательный?

Космос и Белов тут же переглянулись. Они знали друг друга всю сознательную жизнь и подобные детали запомнили чуть ли не со школьных медосмотров. Интересно сложилась жизнь — именно в их компании подобралось сразу два человека с такой особенностью. Обладателям третьей отрицательной подойдёт далеко не каждый донор, в отличие от счастливчиков с первой. Сейчас спасти Фила от огромной кровопотери мог только один человек.

— Есть, — чётко проговорил Саша, кивнув вниз.

… В операционной стояла гробовая — боже, какое страшное слово! — тишина, изредка нарушаемая монотонным писком приборов. Пчёла ещё раз взглянул на друга, что лежал на соседней кушетке. Валера пугал своей безжизненностью: сомкнутые веки, забинтованная голова и кислородная маска на бледном лице. От одной руки к другой по прозрачной трубке текла кровь — та самая, благодаря которой Витину смерть отсрочили на целый час. Редкая третья группа, резус отрицательный.

Фила… Никак в голове не укладывается, что всё это с тобой, таким сильным. Ты же настоящий боец, чемпион, ты сам про себя так говорил. И кому ты, самый правильный из нас, помешать мог? Ума не приложу. Как чувствовал, бедолага: до последнего на нашу кривую дорожку не хотел ступать. И всё же остался рядом. Всегда об опасности предупреждал, остерегал. Честным был, даже с женщиной своей. Не то, что Саня…

Мысли цеплялись одна за другую, пробуждая то болезненные, то почти радостные и желанные воспоминания. Оля… Оленька моя. Не повезло тебе с мужем. Хотя, можно подумать, со мной бы повезло. Чёрт меня дёрнул тогда на даче, с этой Воловиковой… Так, может, ты не связалась бы с Белым. Вся твоя жизнь — сплошная беспросветная тьма, получается. Но ты умница, и тебе есть, ради кого есть жить…

Подумать только, Ванька — мой сын! Как бы это ни было глупо, но теперь, лёжа в четырёх кафельных стенах в последний свой час перед смертью, Пчёлкин даже улыбался. А ведь Кос всё сразу как дважды два сложил и догадался. Это я, дурной, даже не допускал, что у меня вообще могут быть дети. Сорвало нам тогда в девяносто третьем башню конечно… А я ведь, как в роддом зашёл, что-то странное почуял. Не врубался, почему вообще стою и на малого глазею. А потом ты, сынок, всё больше меня малого напоминать стал: то чуть качелей по лбу не получил, то в лужу прыгнул, то с шапкой в отказ пошёл. Так удивительно… Выходит, я не просто крест на кладбище после себя оставлю, а целого человека. След какой-то в этой грешной жизни вместо удобрения. Жалко, что я так настоящим отцом и не побыл. Но, дай бог, Вань, мама тебе расскажет, как твой непутёвый папка на самом деле её любил…

Жалко вот так уходить. Витя снова перевёл взгляд на Валеру, то ли разговаривая сам с собой, то ли делясь с товарищем. Жалко маму бросить с её мотком пряжи, батю с его картой Берлина — они такие милые, беспомощные без меня оба. Даже эту девчонку из «Метлы», Лизок, жалко больше не увидеть. Стрелка на настенных часах шагнула к следующему делению. Ещё полчаса…

— Фил, Фила… — еле слышно позвал он друга. — Клянусь, брат, это не я. Знаю, ты бы мне поверил…

Едва захлопнув за собой дверь автомобиля, Ольга включила камеру. Уверенность в невиновности Пчёлы не покидала ни на миг: оставалось только найти ей подкрепление на записи. С соседнего сидения за ней наблюдала пара светлых глаз телохранителя — плевать. Не волновало и то, что обо всех её действиях всенепременно доложат мужу. Белова пристально всматривалась в каждый кадр видеоплёнки. Вот идут съёмки будущего шедевра кинематографа — здоровый, полный сил Валера Филатов в роли бессмертного героя ловко отсекает бутафорскую голову экранного соперника. Вот их зовут на обед, каскадёр убирает камеру в машину, забыв выключить запись… Конечно же, это не Витя. Я знала! Кордон… Облегчение смешалось с тёмным испугом: а вдруг уже поздно? Девушка отбросила камеру на заднее сиденье и резко вдавила в пол педаль газа. Внедорожник со свистом ринулся прочь из рублёвского двора.

— Оль, может, ты объяснишь мне, в чём дело? — Максим в недоумении смотрел на водительницу. — Я за вас с Ванькой башкой отвечаю, Саша мне её тут же снесёт, если ты сейчас стукнешься.

— Расслабься, — отмахнулась Белова, увеличивая скорость. — Раз до сих пор не снёс, живой будешь.

Главное, чтобы Витя меня дождался. Я ткну в Сашино надменное лицо неоспоримое доказательство и увижу, как ему стыдно. Ведомая этой целью, она бросила кое-как припаркованную машину у главного входа в больницу, схватила камеру и бросилась в самый эпицентр страшных событий. Ошарашенному Карельскому только и оставалось, что побежать следом.

Каштановый вихрь буквально влетел в кабинет главврача.

— Саша! — громкий оклик. — Где Витя?!

— Какой он тебе Витя? — криминальный авторитет поднял стеклянный, тяжёлый от злобы и презрения взгляд. После трёх порций кокаина Белый вообще не в полной мере осознавал происходящее, и меньше всего ожидал увидеть здесь и сейчас собственную жену. А услышанное от Оли обеспокоенное «Витя» — его почти никто так не называл — и вовсе заставило содрогнуться, нервно сплюнув прямо на стол: — А ну рот закрой щас!

— А ну не ори на меня! — грубо оборвали разбушевавшегося главаря. — Придурок чёртов.

Тревога, обида на мужа и ярость за тот поступок, что собирался совершить Саша, в одну минуту перечеркнула всё. Какая же ты сволочь. Готов сломать чужую жизнь, занюхав свои грехи парой дорожек? Я же всё вижу… Эти глаза в разные стороны, опухший нос. Просто омерзительно.

— Ты чё мелешь? — глаза напротив расширились, и Белов медленно, с недоброй усмешкой поднялся, шагнул вперёд. — А ну вон пошла! Вон, я сказал, пошла! — прокричал ещё громче, пытаясь дрожащей рукой указать на дверь.

Это оскорбление порвало остатки самообладания в клочья. Задетая до глубины души женщина, уже не сдерживая эмоций, кинулась на супруга с пощёчиной. Недолго думая, Саша перехватил хрупкое запястье и попытался заломить бьющую руку за спину. В потасовку вмешался Максим, закрывая подопечную от удара. Однако чёрный поток гнева захлестнул Белова с головой. Он уже ничего не разбирал, видел предателя и заговорщика в каждом. С бешеным криком: «Ты! Тварь!» схватился за пистолет, приставил дуло к животу охранника. Ворвавшийся в этот момент Шмидт попытался было отстранить начальника, но невольно и сам оказался под прицелом второго пистолета.

— Саша, убери ствол, я всё объясню, — тщетно оправдывался Макс. — Я не при делах.

— Мужики, вашу мать! — грозный голос Оли взвился аж куда-то к потолку и, как ни странно, в одно мгновение остановил драку. — Вы мужики или кто?

После этих слов камера с грохотом приземлилась на стол, а девушка поспешила на выход. Ни минуты больше не останусь среди этих наркоманов и бандитов, с меня хватит. Мужчины переглянулись, а Белый опустил оружие.

— Она взяла это у жены Кордона, — тихо проговорил перепуганный Карельский. — Там запись какая-то, я ей говорил…

— Заткнись, — рявкнул Александр, смахнув назад вспотевшие волосы, и завладел уликой.

— … Дату видите? Сегодня, — принялся рассуждать Максим, когда все наконец успокоились и принялись за просмотр видеозаписи. — После съёмки он отвёз Ольгу в больницу, забрал Пчёлу и поехал на стрелку. Щас… Вот. Вот, он забыл камеру выключить.

На мгновение в кабинете воцарилась тишина. Саша и Космос, почти не дыша, прильнули к экрану. Взгляды скрестились в одной точке. На глазах товарищей Филатов открывал дверь автомобиля, складывал в сумку на заднее сиденье муляж головы вместе с камерой. А через несколько секунд дверь распахнулась снова, и стало чётко видно, как длинные мужские руки в зелёном пальто просовывают взрывчатку внутрь головы-реквизита.

— Пластит с радиодетонатором, — заключил Макс, покачав головой. — Вот он заводит устройство и всё, дело сделано. Вот он, — перемотав запись, охранник указал на экран.

Саша и Космос переглянулись. На записи показалось лицо кинопродюсера. Преступник любовно поцеловал смертоносную «голову» и, потрепав её по искусственным волосам, закрыл сумку.

— Твою мать! — взревел Белов.

— Да ёб… — тут же последовал ещё один возглас разочарования.

Бандит громко хлопнул ладонью по столу, отворачиваясь к стене. Он только что чуть не убил лучшего друга, партнёра, ложно обвинённого в непростительном грехе. Пьяный туман рассеялся, обнажая правду, и глаза наполнились слезами. Блять, как же так, почему мы сразу не подумали? Космос же в порыве отчаяния несколько раз ударился лбом о холодную стену. Едва ли не впервые в жизни обоих охватил стыд за собственное предательство. Наверное, справедливее всего было бы сейчас просто исчезнуть навсегда, провалиться сквозь землю на этом же месте. Обессиленный, подавленный, Холмогоров тяжело опустился на стул. В отличие от товарища, бедняга удержать слёзы не мог.

— А из-за чего он? — Саша один старался сохранять спокойствие. — Из-за Аньки, что ль?

— Плюс он ещё Филу с прошлой картины около ста штук должен, — вспомнил Кос, потирая ушибленный лоб.

— Иуда…

Тишину в операционной разрезал звук шагов, и в дверях показалась медсестра. Надо же, везде за мной этот силуэт в белом… Горе-донор вскинул на девушку загнанный отчаявшийся взгляд.

— Время вышло, спасибо вам, — улыбнулась она, вынимая катетер из бледной руки. — Некоторое время полежите, придёте в себя, так как много крови у вас забрали, может голова закружиться, и будете свободны.

Свободен… Ага, как же. Свободен, Пчёлкин: свои двадцать восемь ты уже отжил. Хорошо, что хоть Филу успел перед смертью помочь, частичку помочь. А он у нас парень сильный, обязательно выкарабкается — не зря же спортсмен. В глаза ударил яркий коридорный свет, и вдруг из этого белого потока возникли три угрожающие фигуры. Витя пытался схватиться за стену, остановить этот кошмар. А они неумолимо приближались к приговорённому, впереди всех бежал вооружённый Космос… Так, значит, ты меня прикончишь, брат? Парень крепко зажмурился, не желая видеть того, что произойдёт дальше. Сердце бешено забилось, норовя проломить грудную клетку.

— Космос, ствол убери, он не знает! — громким эхом раздался голос главного, однако и это не остановило Холмогорова.

— Ну прости, прости, брат! — он рухнул на колени и уронил свою глупую тёмную голову на кушетку. Из синих глаз брызнули слёзы — горькие, мучительные слёзы раскаяния. Кос толкал в руку друга пистолет, не переставая бессвязно кричать: — Стреляй, я виноват! Бей меня, бей!…

Что, блять, происходит вообще? Пчёла в ужасе раскрыл глаза, шарил шальным от ужаса и недоумения взглядом по родным лицам. Один его друг в истерике молил о прощении, умоляя убить его прямо сейчас; второй только закрыл лицо ладонью и с силой сжал нательный крестик. Только Карельский безучастно наблюдал за этой драмой со стороны, будто ждал, чем всё закончится.

— Прости, брат, — скупо произнёс Саша, склонившись над испуганным лицом друга.

Да объясните же наконец, что тут случилось? Почему меня передумали убивать? За что винит себя Космос? Немой вопрос так и застыл в голубых глазах, на лбу проступили крупные капли пота. Будто прочитав его мысли, Макс вложил в Витины руки камеру и коротко кивнул.

… Всё закончилось. Второй день рождения Пчёлкина праздновали всё в том же нагло приватизированном кабинете главврача. Сколько страшных решений успели здесь напринимать… Откупорили бутылку украденного из операционной медицинского спирта, намазали толстым слоем икры бутерброды. О случившемся напоминал только писк камеры — это герой дня проматывал кадры, ища разгадку.

— Нехороший человек, — только и смог сказать, досмотрев до конца.

— Да ладно, Пчёл, — пробормотал Кос, забирая камеру из рук друга.

— Откуда это? — запоздало поинтересовался Витя.

— Ольга привезла. Что бы мы натворили, если бы не она…

— Прости меня, брат, — добавил Белов, протянув товарищу рюмку спирта и бутерброд. — Вот наломали бы мы дров…

Да, Белый, просто же всё у тебя. Сначала чуть не грохнуть, а потом: «Прости, брат» — и всё? Ты всегда так… Интересно, перед кем бы извинялся, если бы эту запись позже увидел? Если бы не Оля… Когда ужас от пережитого отступил, всё стало на свои места. Получается, Оленька, это ты… Ты жизнь мне спасла. Сердце тут же забилось с новой силой, а уголки рта дрогнули в едва заметной улыбке.

— Фил, — тихо вздохнул Витя, делая первый глоток. — Фил простит.

Рюмки наполнялись горячительным пойлом почти сразу после опустошения. Порядком осоловелый Холмогоров ненадолго отлучился в уборную — и вот уже совсем как в юности отвешивал Пчёле корявые щелбаны, не уставая напоминать собравшимся прописную истину. «Мы с первого класса вместе. За всё, что мы делаем, отвечаем тоже вместе. Потому что мы — бригада…» Белов без малейшего стеснения закурил, оставил пепельницу где-то на полу, а сам забрался на кушетку прямо в ботинках. Вскоре, однако, вся компания кубарем скатились на пол, не прекращая смеяться. Только внезапный скрип повернувшейся ручки заставил троицу друзей прекратить шабаш. Замерли, как по команде, вскинули затуманенные взгляды на дверь, в которой появилась Ольга. Девушка свысока оглядела бригадиров. Ничего не меняется. Как всегда, такие бездумные… Поссорились, снова породнились, напились и забыли о тех, кому сейчас плохо.

— Валера в коме, — отрезала и тут же удалилась.

Услышанная новость болезненно врезалась в сознание, как будто сразу заставив протрезветь. Куда девалось хмельное веселье! Пчёлкин с трудом поднялся и, не обращая внимания на взгляды товарищей, прямо босиком выбежал вслед за женой друга.

Она стояла у окна, глядя на утопающую в звёздной ночи Москву. Обе стрелки настенных часов уже давно миновали цифру «двенадцать», перестал идти мокрый снег, блики одинокого фонаря за углом расплывались в лужах жёлтыми бесформенными пятнами. Кажется, этот день не кончится никогда… Она тяжело вздохнула, прижавшись к запотевшему окну лбом, когда тёплые дрожащие ладони вдруг коснулись напряжённых плеч. Шею пощекотало горячее дыхание, едкий запах спирта ударил в нос.

— Спасибо тебе, Оль, — тихо произнёс Пчёла. Он стоял за её спиной — пьяный, взъерошенный и босой ангел-хранитель — не решаясь зарыться в её волосы. — Я тебе жизнью обязан, выходит…

Да ничего у нас с тобой не выходит, дурачок… Ещё и благодарит. Как будто я могла поступить иначе! Белова резко развернулась к парню лицом, печальный зелёный взгляд столкнулся с уставшим голубым. Олина голова склонилась на грудь Вите, лицо зарылось в складки его рубашки. Спасительница замерла, горько улыбаясь и прислушиваясь к биению его сердца. Родного. Живого. Мужские руки тут же сомкнулись кольцом под тканью больничного халата, крепко притягивая к себе. Пусть со стороны эта сцена могла показаться глупой, но в тот момент в целом мире не нашлось бы более близких друг другу людей. Каждый вздох словно был пронизан ощущением правильности, естественности, пусть к этому их подтолкнули такие трагичные события. Белова прикрыла глаза, и спустя мгновение на небритой щеке Пчёлы запылал короткий поцелуй. Он позволил ей прижаться теснее и уткнуться носом в шею, успокаивающе гладил, пока девушка не расслабилась в его объятиях. Мы со всем этим разберёмся, Оленька… Обещаю.

Комментарий к Глава 28. Остаться в живых (ч.2)

Наверное, одна из самых тяжёлых для нас глав - по крайней мере, буквально «высосавшая» кучу моральных сил и энергии, наконец, закончилась)

По традиции, ждём ваших отзывов!

========== Глава 29. Окончательно и бесповоротно ==========

Комментарий к Глава 29. Окончательно и бесповоротно

За эту главу я, в первую очередь, откланяюсь самому лучшему в мире товарищу-соавтору, ведь 90% работы над ней - её прямая заслуга. И без неё я бы не справилась, даже не сомневайтесь. ❤️

Останься со мной навсегда

В этом танце над землей

Где только ты и я.

Останься, прошу, на моей высоте

В этом танце я дышу и верю тебе.

Февраль 1998-го…

Если в мире существовало олицетворение народной мудрости, то Александр Белов был воплощением пословицы: «Пришла беда — отворяй ворота». В голову бандиту не пришло ничего более умного, когда в тот злополучный февральский вечер он обнаружил свой огромный дом пустым. Казалось бы, разве могло произойти нечто более неприятное, чем нападение собровцев на его ребят? А потом бильярд с Зориным… Саша вернулся потрёпанный и уставший, мечтая услышать смех сынишки да погреть кости под боком жены. В последнее время отношения у них, конечно, не ладились — всё после проклятого взрыва — но попытать удачу определённо стоило.

Мурлыча себе под нос глуповатую песню про усатого зверя, Белый взобрался по ступенькам с плюшевым львом на плече.

— Ваня! Вань, — шёпотом позвал ребёнка и заглянул в детскую.

Мальчика там не оказалось. Отбросив игрушку, Саша с громким окликом: «Оля!» кинулся в спальню. Комната встретила брошенного супруга таким же молчанием. Наверное, он ещё долго метался бы в поисках семьи, если бы под носком лакированной туфли не мелькнул прямоугольник бумаги — утренняя газета с заметкой об убийстве продюсера.

Ах ты, драная покрышка… Белов вдруг почувствовал, как его пробирает мелкая нервная дрожь. В голове теснилось недоумение, обида и злость. Рука сама потянулась к телефону — странное решение, в котором мужчина едва ли отдавал себе отчёт. Всё запутано, всё, сука… Сурикова же не просто так в последние месяцы меня к себе не подпускала. Не просто так смотрела этим своим загнанным взглядом, молчала неделями, только при Томке улыбалась. И теперь сбежала не из-за Кордона — сколько этих кордонов-то на моей совести…

— Пчёла? — с напускным равнодушием пробормотал он в трубку. — Привет. Протрезвел? Это… ты один? — получив утвердительный ответ товарища, Саша прямо в пальто опустился на диван. — Чё делаешь?… Кто ведёт? — затянутые в чёрную кожаную перчатку пальцы смяли серую газетную бумагу. — Ну болей-болей. Бумаги завтра, всё, давай, пока!

Судя по всему, побывавший сегодня в лапах смерти Пчёлкин правда отдыхал дома, под звуки футбольного матча и бутылку коньяка. Успокоило ли это Белого? Едва ли. Куда могла пойти Оля, если предположить, что её воздыхатель правда не при чём? Если отбросить мысли о том, как она отчаянно защищала «Витю» в декабре, как изменилась после его спасения? А не получается отбросить. Кос меня предупреждал: эта канитель чуть ли не с конца восьмидесятых тянется. А я не слушал, идиот… Признавать свои ошибки криминальный авторитет не умел, но ещё хуже ему удавалось отпускать тех, кого он привык контролировать. Не теряя надежды, Саша упорно набрал ещё один номер.

Диалог с Елизаветой Андреевной почти не помог. Пожилая женщина отвечала на расспросы зятя таким ледяным тоном, словно тот нанёс ей личное оскорбление. Оля Ваню укладывает, Оля не хочет с тобой говорить, до свидания… Ещё и сбросила, старая карга! Она меня всю жизнь недолюбливала и теперь будет с радостью покрывать Сурикову.

— Ну, блин, — морща бледный лоб, ругнулся Саша. — Всё не слава богу… Куда ж ты, маленькая моя?

Да, жена ушла в самый неподходящий момент. Да, бандиту точно было не до семейных мелодрам: тучи сгущались над бригадой, и сегодняшнее происшествие только подтверждало это. Но он точно знал способ, с помощью которого мог быстро расставить точки над «і». И наказать тех, кто виноват в его несчастьях.

… Той ночью Вите приснился сон, в котором всё повторилось. Грубый налёт вооружённых людей в камуфляжах, ор, заломленные за спину руки и погружение в тесный красно-белый автобус. Их с Косом и Шмидтом тащили вниз по заснеженному склону под руки, словно сумасшедших, пинали, как скот. Во сне Пчёла видел себя со стороны: как оторвался рукав на любимом пальто, как лила носом яркая кровь и безбожно растрепались светлые волосы. За что? Почему с нами, почему сейчас? Слышал свой истончившийся, полный страха голос:

— Пацаны, да поехали, выяснили бы все вопросы… В чём проблема, не понимаю!

Проблема заключалась в том, что бандит был не у себя в офисе и не в дорогом ресторане в центре столицы. Люди с нашивками СОБР не приходились ему партнёрами по бизнесу, с которыми Пчёлкин привык договариваться за считанные полчаса. Этих людей он не мог убедить, перехитрить или припугнуть — и потому метался, досадуя на самого себя.

— Поехали бы нормально… Космос, ну что ты молчишь! — обернулся к другу, ища его поддержки, и тут же получил резкий тычок в плечо: мол, переставляй уже ноги быстрее.

Сквозь пелену кошмара Витя различал голоса, почти физически ощущал тупую боль от падения в шее и рёбрах — его и парней швырнули кувырком прямо на холодную землю.

— Ребят, вы чё, обалдели, что ли? — с трудом выпрямившись, заговорил бедняга. — Ребят, ну харэ, алё, слышите… — не унимался, тщетно стараясь достучаться до своих мучителей.

Вместо ответа собровцы бросили им по очереди три лопаты. Когда последний уступ ткнулся в снег, мороз прошёл по коже, будто в крышку гроба вогнали последний гвоздь. Неужели вот так, не разобравшись?

— Мужики, вы чё… — тихо сказал Холмогоров.

Только Шмидт оставался неподвижным. Не размахивал руками, не умолял — видимо, уже всё понял и смирился.

— Копай! — скомандовал мужчина в маске, направляя на приговорённых дуло автомата.

Космоса добила эта несправедливость. Он схватился за своё орудие и принялся расшвыривать снежные комья в разные стороны, злобно рыча сквозь зубы:

— Тварь! На, на!

Лопаты ударялись о замёрзшую землю, белое солнце слепило глаза сквозь прорехи между сосновых ветвей. Пот струился по спине, дыхание сбилось, кровь не останавливалась, пачкая щёки и губы. И только немые сосны равнодушно смотрели на троих отчаявшихся мужчин со своей высоты. Пчёла на минуту перестал рыть, сплюнул и потянул грязными пальцами распустившийся синий узел галстука. Хотелось безжалостно утопить ленту ткани в тёмной жиже, как эти люди собирались уничтожить сейчас его самого и самых близких ему друзей.

— Ну всё. Хорош, — наконец велели с холма. — Лопаты наверх.

— Командир, вы чё, серьёзно, что ли? — Витя до последнего не мог поверить, что это не шутка, что всё закончится так бездарно.

— Да не, мы шутим, — презрительно отозвался «командир». — Лопаты давай.

— Ребята, — опять обратился Пчёла, выполнив приказ. Стоял в оборванной одежде, вскинув тусклый взгляд на блюстителей порядка. — Ну чё вы, ну шуганули и всё, правда… Ну правда, ну мы бы поняли, мужики, правда…

— Приготовились, — прозвучало в ответ.

— Ну правда, ну… — беспомощно повторил парень и вдруг отчаянно рванулся вперёд, пытаясь выбраться из ямы. Я жить хочу, понятно вам?

Шмидт вовремя перехватил его и силой удержал на месте:

— Витя-Витя-Витя! Он же серьёзно… Братка, ты меня прости, если что не так было, — проговорил добродушно и слегка виновато, держа Пчёлкина за руку чуть выше локтя.

Космос высоко занёс руку и медленно перекрестился. Ты ж без крестика, Космосила… Тот потянул за рукав, мол, уже неважно, брат. Витя тогда простил ему всё — и разногласия соружием, и предательство в девяносто седьмом. Он в безмолвном ужасе смотрел на дула автоматов, на раздавленный ботинком одного из собровцев окурок. Теперь окончательно понимал: это конец. Не от кого ждать помощи — моя Оля не примчится с камерой и Саня не переиграет всё в последний момент. Но я не хочу умирать. Я ведь только жить начал, люди! Про сына узнал, Валерке помог, Кордону отомстил, вот же в обед расплачивался. Дайте мне пободаться немного ещё, пожалуйста… Не делайте этого, не делайте, не…

А дальше была автоматная очередь и плечо Космоса, к которому он привалился, пряча брызнувшие из глаз слёзы. Сосны закружились, пули над их головами градом посыпались на сухие голые ветви — и Пчёла с криком проснулся в холодном поту.

Сел в развороченной постели, осмотрелся. В предрассветных сумерках проступали привычные очертания: спинка дивана, барный стол, четыре стула, кухня. Сердце по-прежнему колотилось, во рту пересохло до жжения, голова гудела от воспоминаний. Вот собровцы уходят, а он, Кос и Шмидт выбираются из ямы, так и не ставшей их могилой; вот бредут вдоль трассы, пытаясь поймать машину до города; затем теснятся в грузовике и, выбравшись на свет, сбивчиво объясняют своему лидеру, как попали в передрягу. Вчера у тебя состоялся очередной день рождения, Пчёлкин. А мог бы валяться в том проклятом лесу, ибо кто-то ни с того ни с сего решил забрать твою жизнь. Так ты сам много раз отнимал чужие. Витя встал, нашёл пачку сигарет на столе и вытащил одну. Чё, жим-жим? До сих пор руки трясутся. А как же… Кто ж хочет подыхать в снегу, крови да грязи, не дотянув до тридцатника?

Исступлённо пуская дым в форточку, парень вдруг осознал: можно принять ещё семь горячих ванн, опустошить пятнадцать бутылок коньяка, пересмотреть перед сном два десятка футбольных матчей — всё равно кошмар будет неотступно преследовать его до самой смерти. Настоящей смерти.

Позвонить бы сейчас космическому чудовищу, узнать, как он там — отошёл, нет ли… Услышать его, хриплого, пьяного. Ещё дрыхнет, небось. Шмидт тоже отсыпается. Наверное, спала вся Москва — а один чудом уцелевший её житель курил на подоконнике, стряхивая пепел прямо на дорогой паркет. Вспомнил бы кто-то, кроме матери с отцом, если бы сегодня Витя Пчёлкин кончился? Белый бы и не заметил, Фил — не узнал. А Оля?… Оленька…

Они не виделись с того самого дня в больнице. Тогда Пчёла в последний раз обнял женщину, подарившую ему жизнь и ребёнка. Обещал себе и ей разобраться со всем, понять, как быть дальше — с Ванькой, с их нелепыми чувствами девятилетней давности… И что в итоге? Ольга оставалась Сашиной женой, сын рос с чужим человеком, а Витя продолжал бездействовать и врать всем подряд, врать и бездействовать. Ведь так удобнее. Безопаснее. Может, именно такой глупой смерти он и заслуживал? Тогда почему собровцы всё-таки оставили его в покое, почему не напичкали его тело свинцом и не засыпали снегом в яме?

Потухший экран сотового смотрел на Пчёлкина с кровати, а за окном светало. Набрать или нет? Она же ещё спит, придурок… И вообще, трубку может муж её поднять. Да и похер. Не хочу тупо эсэмэску строчить. И тянуть до утра тоже не хочу. Уже один раз ждал лучших времён. Типа мне есть, что терять…

Телефонные гудки отдавали сильными ударами в височной доле, пока не прервались тихим и грустным, но не сонным голосом:

— Да?

— Оль… ты? — выдохнул в трубку от неожиданности. Даже не думал, что она правда ответит. Чего ж ей не спится в такую рань? — Ты не дома?

— Нет, Вить, — абонент различил в этих словах лёгкое раздражение.

— А где? У бабушки? — предположил Пчёла. Ну конечно, где ей быть… Вот только почему? Неужели Саня что-то ей сделал? В очередной раз изменил, ударил или…

— Тебя Саша попросил меня найти? — Оля явно нервничала.

— Нет, — он старался говорить размеренно и ласково, чтобы девушка расслабилась, поверила ему. — Послушай, я сам решил тебе позвонить. Можно мне приехать утром? Я ничего не скажу Белому, и мы просто поговорим. Это важно…

— Хорошо, — нехотя согласилась Ольга. — Давай с утра.

Казалось, время будет тянуться долго, но назначенная встреча приблизилась внезапно. Так бывает, если человек сильно ждёт чего-нибудь и пропускает сам момент, когда это «что-нибудь» наступает. Вот и Пчёла сам не заметил, как парковал «Крузер» у ограды дома с табличкой «Лесная, 6». Задумчиво посмотрел в окно: бессменная улица, протоптанная узкая дорожка и следы прохожих на снежном полотне, тот самый двухэтажный жёлтый дом, украшенный белыми колоннами. А здесь всё такое знакомое, разве что краска слегка облупилась… По соседству же возвышался дом Царёвых. Участок не был расчищен от снега, большое дерево накренилось, придавив покосившийся от времени забор. Видать, астрономы эти прижились за бугром, сюда и носа не кажут.

Старое место сохранило слишком много воспоминаний, таких живых и ярких. Когда-то он, девятнадцатилетний пацан, прятался от первой серьёзной разборки на этой даче. Тогда же Витя впервые увидел её — шестнадцатилетнюю студентку музыкального училища, которую явно возмутили шумные ночные вечеринки. Как забавно маленькая, но строгая Оля грозила непрошенным гостям милицией! Что могло зацепить любимца девушек в этой серьёзной зеленоглазой отличнице? Может, она просто не была похожа на других, казалась недоступной? Пчёлкин и сам не знал ответа на этот вопрос. Зато сердце тепло трепыхнулось в груди при мысли о том, как он добивался бесценного внимания соседки. Как смешил её нелепыми анекдотами, как юная скрипачка варила для него борщ в царёвской кухне и сбегала с занятий, чтобы поскорее увидеться… Всё это с самого начала отличалось от типичного проходного «романа». Даже поцеловал её Пчёла необычно — там, в той же кухне, — как-то трепетно… будто спрашивал разрешения. Олю хотелось оберегать, защищать от всего мира, заботиться о том, чтобы улыбка не сходила с её красивого лица — единственный чистый, едва ли не рыцарский порыв в его бандитской жизни. Может, на несколько секунд и только с закрытыми глазами парень видел пресловутое светлое будущее, где пьяные Космос и Фил гуляют на их с Суриковой свадьбе, а потом каждое утро дома начинается с противной мелодии скрипки. Не бывать этому, брат. Забудь.

Пчёла закурил и приоткрыл окно, впуская в салон свежий воздух. Ностальгировать помешал глухой скрип калитки, и взгляд поймал женский силуэт. Ольга выглядела уютно, по-домашнему: простые голубые джинсы и слегка растянутый серый свитер крупной вязки. Уткнувшись в его тёплую шерстяную горловину, Белова оглянулась и прошла к автомобилю. Вместе с новой порцией морозного воздуха внутрь проник и тонкий аромат цветочного парфюма. Шли годы, менялись сезоны, а она, не изменяя своей девичьей привычке, пахла весной, пробуждающейся природой.

— Привет, — вот только голос стал другим, тусклым и уставшим. — Ты о чём поговорить-то хотел?

— Привет, — добродушно улыбнулся водитель и поспешил выбросить сигарету за окно. — Давай отъедем? Неохота у бабушки под окнами стоять, — он многозначительно ухмыльнулся, и Оля поддержала предложение тихим смешком.

Витя вдавил педаль газа, отъезжая ещё на два километра вперёд. Остановился почти у леса — жилой сектор остался поодаль. Тот, кто повстречался бы им здесь в такую рань, мог оказаться разве что лесным обитателем. Мало кому пришло бы в голову искать в феврале грибы, а больше в холодной дремучей чаще делать было и нечего.

— Ты что, ушла от Сани? — обеспокоенно начал Пчёлкин, потянувшись за новой сигаретой и нервно прокрутив её между пальцев. Переживал, понимал всю бестактность вопроса, но иначе, чем «в лоб», не умел. — Оль, скажи только… Это, случайно, не из-за меня?

— Нет. Дело вообще не в этом… Или не только в этом, — Белова отрицательно качнула головой, но не разозлилась на его самоуверенность. Обернулась и стала внимательно рассматривать собеседника: складка на лбу, проступавшая всякий раз, как он начинал нервничать; ярко-красная ссадина, тянувшаяся от подбитого носа до губы — очевидно, рана была свежей, и это насторожило: — Откуда это? — тонкие пальцы почти невесомо коснулись места удара.

— Да вот, меня вчера опять чуть не грохнули, — Витя едва заметно улыбнулся и, перехватив прохладную женскую ладонь, прижал её к щеке. — Дважды уже за зиму эту помирал, и каждый раз, как в последний, о тебе думал…

Два взгляда тут же схлестнулись в одной точке. Видеть эти уставшие глаза было подобно пытке — больно, словно на грудь пролили раскалённый свинец. Безумно захотелось вновь различить в них ту искру, которую Пчёла мог сам зажечь девять лет назад. Удержать этот внезапный порыв не представлялось возможным: ладонь легла на Олину щёку, губы прильнули к её тёплым губам, язык скользнул по ним, собирая на кончик вкус клубничного блеска. Он целовал её, но уже совсем не так, как в аптеке, — на этот раз неспешно, ласкающе, будто в первый раз. Рука сама собой опустилась на гибкую нежную шею, запуталась в волосах, притягивая к себе крепче. Родная моя, ты пришла ко мне… Мы ведь просто собирались поговорить, а оно вон опять как… Я знаю, знаю, что ты помнишь эти мурашки, помню, как ты любишь. Чувствую: это только со мной и для меня.

— Вить, остановись, — почти умоляюще шептала девушка, из последних сил пытаясь удержаться на грани. — Сашка убьёт тебя, и меня заодно… Ему ведь это ничего не стоит.

— Да и пусть, — Витя вновь потянулся к её губам, обдавая зардевшееся лицо горячим дыханием. — Пусть убивает. Мне пофиг уже. Я всё равно тебя проебал… Вас. Мне терять нечего.

— Ну уж нет, — Оля вмиг посерьёзнела и даже отстранилась. — Пчёлкин, если ты умрёшь, я сама тебя убью, понял?

Она смотрела пристально и слишком сурово для такого романтичного момента, но от одной его улыбки и преданного восторженного взгляда рушились все барьеры. Белова действительно ничего не забыла: ни этих глаз, ни дыхания, что сейчас заполнило весь салон автомобиля и оседало на её коже. Девушка сама подалась вперёд, вовлекая Пчёлу в откровенный жадный поцелуй. Видишь… Я могу быть и такой. Вот что ты со мной делаешь даже спустя столько лет. Рука не слушалась её — инстинктивно скользнула вниз, коснулась сперва наугад, а потом решительно и чувственно. Сжимала, гладила, путалась в складках плотной брючной ткани.

А потом снова поднялась и стала быстро расстёгивать его рубашку. Следом за пуговицами со звоном расстегнулась пряжка ремня. Чёрт… Что ты там задумала? Наблюдать за решительными действиями и предвкушать продолжение было явно выше его сил. Потому Витя сумел только откинуть голову на спинку сиденья, крепко зажмурив глаза.

Оля осторожно коснулась губами его напряжённого живота, медленно, но с готовностью прокладывая себе путь ниже влажными поцелуями. Как в бреду, Пчёла дрожащими пальцами нащупал сбоку сидения кнопку, откинул спинку и отодвинул его назад. Вцепился в край кресла чуть ли не до хруста — желанные губы наконец дошли до главного.

— Что ты… — с придыханием начал он, но озвучить свою мысль так и не успел.

— Я хочу так, — шёпотом сказала девушка, едва касаясь чувствительной кожи. — Скажи, так… Так правильно?

И этот вопрос, слегка обеспокоенный, но инициативный одновременно, вскружил голову, заставив забыть обо всём. Казалось, это не Витя вчера стоял в полушаге от смерти под градом пуль. Кого-то другого, не его, пару месяцев назад чуть не застрелили лучшие друзья. Потому что сейчас Пчёлкина волновала лишь неожиданная смелость любимой женщины и близость её горячего рта. Похоже, Саню таким ты, Оленька, и не баловала… Тёмные сладкие волны возбуждения сомкнулись над головой, ожидание стало почти болезненным.

— Так, — рвано выдохнув, парень коснулся Олиных волос. Не давил, не подгонял, лишь мягко подсказывал движение, без слов объяснял, как ему нравится. — Не спеши…

Еле заметно кивнув, Белова прикрыла глаза и вернулась к начатому. Тёплая ладонь поглаживала по голове, задавая приятный темп, удобный для обоих. Витя был с ней настолько осторожен и чуток, что девушка быстро расслабилась. Оказывается, это совсем не сложно… И так странно. Вот я склонённая перед ним, доставляю ему удовольствие, но чувствую при этом свою силу и власть. На смену волнению от этой мысли пришло жгучее желание.

Пипец просто, что ж это такое творится… Движения припухших губ Оли тем временем стали раскованнее и глубже, шальной жар и слабое дрожание её рта пронеслось шумной вибрацией снизу вверх и обратно, от томного сдавленного стона будто шаровая молния прошибла всё тело. Нет, Пчёла не хотел заканчивать так… Не хотел пачкать её — во всяком случае, точно не сегодня.

— Иди ко мне, — он потянул девушку вверх за предплечье, прерывая ласку, и посадил к себе на колени.

— А как?… — опьянённая своей маленькой победой, Белова с тенью сомнения посмотрела на Витю.

— В бардачке, — задыхающимся шёпотом откликнулся Пчёлкин и сам потянулся к заветному ящичку: только бы скорее… только бы на этот раз всё было правильно. Передал ей упаковку и, с трудом управляя своими движениями, расстёгивал тесные женские джинсы, безжалостно стаскивая их, выправлял и задирал как можно выше колючую ткань свитера.

Когда с одеждой было почти покончено, Оля подцепила острым краем ногтя тонкую обёртку, с шуршанием смяла в руке и не глядя отбросила её куда-то на пол. Сосредоточенным, выверенным движением подготовила Витю и, чуть приподнявшись впустила в себя. Это было самое необыкновенное чувство, подобное возвращению домой после долгого пути. Безграничное доверие и абсолютная наполненность, угадывание следующего движения навстречу, одно дыхание на двоих — такое горячее, что стёкла автомобиля давно покрылись густой серебристо-белой испариной.

Она смело принимала каждый толчок, волной приподнимаясь и снова опускаясь как можно глубже. Он гладил её волосы, каштановой паутиной струящиеся по плечам и спине, вёл ладонями по тяжело вздымающейся груди и сжимающим его бёдрам. Если Вите Пчёлкину и было суждено умереть этой зимой, то под этой девушкой, прижимая её к себе, ловя губами её стоны, слушая бессвязный шёпот и осыпая в ответ такими же бессмысленными признаниями. Умереть, чтобы возродиться в последнем крике, в отчаянной любовной судороге, настигшей их почти одновременно.

Возвращение в реальность произошло не сразу. Долгое время они пытались привести в порядок одежду, волосы и дыхание. Молчали, но, как ни странно, слова и не требовались.

— Оль, — Пчёла первым позвал её, когда мысли прояснились. — Уходи от него.

— Что? — всё ещё мутный от пережитого удовольствия взгляд стал острым и тёмным — она не верила.

— Ты не поняла… Насовсем уходи, — уже увереннее повторил Витя и сам поразился: оказывается, всё было так просто, а он и не догадывался. Может, это только сейчас так, пока за окнами мира не видно? Пока город не проснулся? Подобные решения не принимаются на эмоциях после бурного секса, Пчёлкин. Ты же не пацан…

Но вот же Сурикова сидела рядом с ним, самая близкая на свете. Вот судьба, повернувшаяся сначала спиной, обогрела его, превратив в счастливого мальчишку. Того, кем он был в девятнадцать в её объятиях.

— Ты что, шутишь, Вить? — Оля прищурилась и закусила губы.

— Нет, — парень положил руку на её колено и, огладив круговым движением, настойчиво сжал. — Я больше не буду врать Сане. И ныкаться по посёлкам тоже не хочу — боюсь нарваться на твою бабулю, а она в гневе покруче собровцев выйдет, Оль, правда.

Невинная шутка разрядила обстановку, вызвала слабую улыбку и полный надежды взгляд.

— У меня есть время подумать?

Девять лет думали… Теперь нам и правда нечего терять. Пчёлкин тяжело вздохнул и вернул ей улыбку:

— Я буду тебя ждать, — ответил спокойно. — И сына тоже… Обдумай всё и собирай вещи.

Впервые они вместе строили планы на будущее. Впервые тихо целовались в тёплом салоне автомобиля, не боясь завтрашнего дня. И не знали, что через тонированное стекло припаркованной поодаль «Лады» за ними наблюдает пара светлых глаз.

Комментарий к Глава 29. Окончательно и бесповоротно

Кто ждал нцы Вити и Оли пять лет? Вот она, перед вами!)

По традиции, ждём ваших отзывов. И не забудьте оставить комплимент нашей Китти за чуткие описания - ей будет приятно!❤️

========== Глава 30. Кровавый донос ==========

Комментарий к Глава 30. Кровавый донос

За реализацию этой главы на бумаге всё также благодарим товарища-соавтора!❤️

Я больше не играю со своей душой

Какая есть, кому-нибудь сгодится

Но медь – не золото, и твой герой

Последний, кем бы ты могла гордиться…

Цепочка «компромат-наказание» не была в теории слишком сложной, но тучи над зданием «Курс-Инвеста» в то пасмурное февральское утро отчего-то сгущались неумолимо.

— Ну не томи уже, Макса. Выкладывай, чё там.

Повелительный тон босса должен был подстегнуть Карельского к дальнейшему действию, но от Сашиного холода его словно парализовало. Мужчина замер на месте: втянутая глубоко в плечи голова, стеклянный взгляд водянистых глаз, сжатые в тонкую линию бледно-розовые губы. Ты серьёзно, Карельский? Кандагар прошёл, своими глазами видел, как с товарища живьём сдирали шкуру… А теперь боишься заложить начальнику измену его жены? На самом деле, страшна была совсем не биография Оли, поместившаяся в двадцать минут записи, — такие истории случаются на каждом шагу. Настоящий ужас внушал гнев её супруга, который уже разминал руки, не спуская глаз со своего охранника.

— В общем, так, — Максим замялся, как будто вся ситуация казалась ему до абсурдного неловкой, но таки положил на стол небольшое устройство. — Я всё сделал, как ты мне вчера велел, Сань. Вот это, — кивок на металлический прибор, — положил в машину Вите и установил наружку за домом. На рассвете он выехал с Вересаева. Не заметил даже, что его вели всю дорогу. Ну и жучок не запалил, понятное дело. В общем, как ты и думал, у них была назначена встреча с Ольгой в посёлке.

— Дальше, — сквозь зубы приказал Белов, явно намереваясь в случае молчания хлопнуть по столу ладонью.

— Потом они в сторону леса выдвинулись — под домом говорить не хотели. — Дальше сам слушай… я тебе ничего больше не смогу рассказать.

Руки бандита дрожали от недоброго предчувствия и закипающей злости, но он отменно владел собой: точным движением нажал на круглую кнопку миниприёмника, склонился поближе, готовясь слушать. Так воно чего, сука… Саша свёл челюсти и, с громким натужным скрипом откинувшись на спинку кресла, зажал приёмник в руке. В лесу они уединились, сука! Вот тебе и хорошая жена Оля, вот тебе и Пчёлкин, рыцарь недоделанный, что нос свой поганый суёт в чужую семью… Чего, милая, раны будешь ему зализывать, да?

По мере того, как менялось выражение сурового лица Саши, нетрудно было догадаться, какую часть разговора он слушает. Вот Пчёла рассказывал жене лучшего друга о ссадине на щеке и о том, как оказался на пороге смерти. Вот раздался влажный звук размыкающихся губ, шорох дыхания — радиоволны в отличном качестве передавали не только вербальную составляющую диалога.

— Ненавижу, блять, — еле слышно проговорил Белый и сдавил улику так сильно, что рисковал уничтожить её в ту же минуту. Вдруг он осёкся, и его глаза злобно сверкнули. — Стоп! Я не понял щас… Я не понял.

Это было Витино: «Я всё равно тебя проебал… Вас». Вас… Тот самый момент, которого подспудно ждал по-прежнему неподвижный Карельский. Настоящая точка невозврата. Кошмарное осознание наконец настигло его лидера. Так снежная лавина обрушивается на беззащитного человека, ломая в крошки его хребет, уродливо выкручивая руки, сворачивая голову. Теперь Александр Белов знал всё о романе жены и названного брата, понимал про чужого ребёнка, которого пять лет считал родным сыном.

Но и этого ему было недостаточно. Надсадно дыша и не переставая грязно ругаться, Саша с каким-то садистическим удовольствием ловил каждое слово, каждый звук, со стороны казавшийся омерзительным, пошлым. «Я хочу так…» Ах ты шлюха! Смотри, оказывается, какие мы таланты выдаём. Голова резко перестала болеть, да? Ещё бы, я ведь не он. Не хахаль тайный, не папаша твоего ребёнка… Белый продолжал поливать Олю оскорблениями и про себя, и вслух, не стесняясь чужого присутствия. Пофиг уже, или как наш герой-любовник там вещал? Да, пофиг. Макс эту дрянь не первый раз слушает… Все, все знают, как эти двое меня опустили. Меня, твари!… Наверное, Белов мог простить людям многое, от глупости до бедности. Однако его супруга, чьи стоны доносились сейчас из приёмника, не ошибалась: он бы точно никому не простил предательства и унижения.

— Сань, успокойся только, — осторожно начал Максим, слабо и тщетно пытаясь предотвратить надвигающийся шквал.

— Рот закрой! — выкрикнул тот так громко, что в ушах зазвенело.

Теперь телохранитель боялся не только за свою судьбу. Опасения вызывало и состояние хозяина: выступившая на лбу пульсирующая жилка, нервно трясущийся подбородок — всё указывало на крайнюю степень напряжения, на грань, за которой могло находиться только смертоубийство. Он же сейчас от какого-нибудь инсульта откинется прямо в кабинете, и что мне делать? Наверное, лучшим решением было бы постараться отнять злосчастное средство прослушки у Саши, отправить его в уборную умываться холодной водой и послать Люду за успокоительным. Но сделать этого Карельский не успел.

Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился не кто иной, как объект его утреннего наблюдения. Ну, конечно. Пчёла обещал подвести Белому документы сегодня утром, и нарвался. Или с повинной явился? Ой, что-то будет… Ой, будет.

— Макс, нам с Саней надо поговорить, — заявил Витя спокойным, почти будничным тоном, оттеснил охранника и прошагал к столу, за которым сидел главарь. Он выглядел как человек, который давно всё решил и не видит смысла скрывать своё решение.

Тут произошло страшное. Медленно, угрожающе раскачиваясь из стороны в сторону, как дерево в бурю, Саша встал с кресла. С ненавистью смотрел в добрые, на зависть спокойные глаза бывшего друга, и по его взгляду Пчёлкин сразу понял: тайное стало явным.

— Ты всё знаешь, да? — выдохнул и коротко оглянулся на доносчика. — Ну, про меня, Олю и Ваньку.

— Знаю, — Белов покивал головой, из последних сил контролируя себя. — Знаю, что ты гнида, а не брат. Что жена у меня — шалава, которая с малолетства с тобой кувыркалась, а потом за меня замуж выскочила.

— Не смей про неё так говорить, Саша, она здесь не при чём, — Пчёла предупреждающе поднял руку и полоснул оппонента взглядом с взрывоопасной смесью страха, вызова и отчаянной любви. Любви к той, что принадлежала другому.

— А ты пасть свою заткни, я не закончил, — прямо в лицо ему выплюнул Белый. — Вы с ней сына заделали и пять лет за моего выдавали!

— Это вышло случайно. Один раз. Ты тогда в Америке был, — тихо объяснил виновный. Переносица и шея у него покраснели, дыхание стало чаще, но он упрямо не отводил глаз. — Я сам узнал только этой зимой, в день взрыва, когда Оля жизнь мне спасла. Мы собирались тебе сказать…

— А я тогда-то два плюс два и сложил, спасибо Валерке, — не дослушав, продолжал тот. — Ещё раньше надо было, Кос мне всё намекал, и про восьмидесятые, и про тёрки ваши в аптеке…

Они стояли друг напротив друга, переводя дыхание, и догадывались, что главное не сказано, не сделано. На минуту в кабинете воцарилась звенящая тишина, словно противники взяли паузу. Потом Витя продолжил:

— Да, мы встречались, когда ты ещё был в армии. И я хотел с ней быть, даже когда она вышла за тебя. Пока ты недвижку за бугром скупал, по клубам да ресторанам шлялся, Оля одна была. Сколько раз ты её в трудную минуту оставлял? Сколько раз её, как вещь ненужную, кинул, а? И нас всех тоже. Космоса тогда с чеченцами подозревал, меня с гранатой и взрывом мерса, а Фил…

Если бы Сашу спросили, что произошло после этой обличительной речи, он бы вряд ли смог восстановить событие в памяти. Под рукой сверкнуло острое лезвие ножа, которым они вскрывали бумаги, — старый подарок Кабана. В висках, не переставая, стучало: замолчи, замолчи, тебе никто не давал права говорить. Уже спустя мгновение холодное оружие оказалось в шальных от злости руках. Белов сделал резкий неточный выпад вперёд, и Пчёла не успел даже договорить, как его ударили ножом прямо в живот. На тебе, падла. За то, что мою семью разрушил, брехал и ещё посмел меня судить.

Витин рот открылся в беззвучном крике, с лица сошла краска, глаза округлились, рука бессознательно скользнула вниз по груди и сжала мокрую ткань рубашки, пачкаясь кровью. От неожиданности и тупой боли он не разбирал ни крика Максима, ни холодного смешка бывшего друга, ни звука размашистых шагов в коридоре. Стоял, беспомощно цепляясь за стол, и едва мог хватать воздух, которого становилось катастрофически мало.

— Белый, Макс, чё у вас происходит? — в кабинет ворвался Холмогоров и, как вкопанный, замер на пороге. Обводил всех присутствующих расширившимися глазами, пока не понял главного: Пчёлкин ранен руками главного бригадира.

— Чё хочешь делай, Кос, — проговорил Саша, с недоверием глядя на свои руки и окровавленный нож, которым он только что пырнул Витю. — Чё хочешь делай… Но чтобы когда я вернусь, следа его поганого здесь не было, — и отбросив оружие, вышел прочь из кабинета, хлопнув дверью.

Настоящее осознание случившегося не пришло к Белому даже на следующее утро, когда он по горячим следам ехал в Трудовую. Не думал о Пчёлкине и том, что было с ним дальше. Не думал о Космосе, который почти в одиночку оказывал помощь товарищу. Не думал о том, как быть с распавшейся бригадой. Всё, чего хотелось, — сегодня же заглянуть в лицо предательнице, проучить её тоже, пусть и не так жестоко, как Витю.

В доме пахло лесом, старые деревянные ступеньки скрипели под ногами, как ни крадись на цыпочках с букетом. Здесь, на этой даче, они провели свою первую ночь ещё до свадьбы, обманув бдительность бабушки. А до этого, выходит, Сурикова водила сюда Пчёлу! Этот человек украл её тело, невинность и лучшие воспоминания. От одной мысли ненависть усиливалась, а сочувствие к пострадавшему уступало ревности и смертельной обиде.

Едва добравшись до второго этажа, Александр столкнулся с неверной женой. Ольга затравленно метнулась в сторону, сжав в руках книгу. Ждала другого утреннего визита? А не дёргайся, не прилетит к тебе твоя пчёлка на крыльях любви, закрылась лавочка…

— А Ванька где? — спросила она обеспокоенно.

— Гуляет, — отозвался незваный гость и преградил девушке дорогу к отступлению.

— Ты его заберёшь только через мою голову, — строго напомнила Белова.

— Не волнуйся, ты мне живая нужна, — смерив её взглядом, сказал Саша и злорадно добавил в мыслях: потому что я тебя мечтаю задушить своими руками…

— Это тебе, — со скрытой насмешкой протянул огромный, как будто бутафорский, букет розовых цветов с длинными стеблями.

Оля даже не взглянула на дешёвый городской подарок и молча прошла в комнату. Он хотел швырнуть цветы супруге в лицо и наслаждаться её унижением, но всё-таки сдержался и отбросил их на диван. Как ни странно, жена до сих пор нравилась ему: распущенные волосы, наброшенная чуть ли не на голое тело шерстяная кофточка, короткие белые носки. Этот урод не имел на неё никакого права, а я имею.

— Саш, я не в игрушки играю, я совсем ушла, — заявила девушка и скрестила руки на груди, словно подсознательно пыталась защититься, оградить себя.

Недотрога… Погоди, я тебе напомню, какой ты умеешь быть.

— Оль, ну давай не будем обострять, а, — предложил Белов пока ещё спокойно, сняв чёрные кожаные перчатки, и подошёл к старому пианино.

— Куда уж дальше то… — донеслось ему в спину.

— Помнишь, ты меня учила? Как это, Шопен? — растопыренные грубые пальцы неумело прошлись по чёрно-белому хребту утончённого инструмента. — Блин, как это… Так и не научился.

Изменница молчала, с тихой ухмылкой прислушиваясь к неестественным звукам клавиш. Саша играл не на пианино, а на её нервах. Жалкая попытка подражать музыкальному таланту была подступом к гораздо более страшной кульминации. Тем временем супруг перестал терзать инструмент, снял пальто и по-хозяйски опустился на стул рядом с ней.

— Ну почему именно сейчас, а? — выговорил с досадой, хотя на самом деле предпочёл бы спросить: почему эта подстава случилась, когда мне больше всего нужны преданные понимающие люди рядом, а не свора паршивых собак?

Ольга смотрела на свои руки, борясь с нехорошим предчувствием. Ну же, признайся. Скажи всё, что думаешь.

— Потому что я оказалась в центре твоих чёрных схем, Саш. Потому что из-за меня ты чуть не убил своего друга, — она вскинула на Белого ясный взгляд, точь в точь такой же, какой был вчера у Пчёлы в Курс-Инвесте. — Потому что из-за меня ты убил Кордона. Нормально получается?

— Оль, ты всё сделала правильно, — заверил тот.

— Самое страшное, что да, — кивнула девушка, подумав о Вите и вчерашнем утре в машине. Он дал время подумать, обещал не тревожить меня несколько дней… Но в итоге мы всё сделаем правильно, и я не пожалею об этом. Ведь так?

— Оленька, ты прекрасно знаешь, что это правила, по которым я живу, — вкрадчивым тоном продолжал Белов. — Я обязан был это провести, и всё. О, да… И то, что я провёл вчера с твоим дружком, хорошенько ткнув его ножом, — тоже обязательная часть моего плана.

— Обязан, — презрительно протянула Оля. — Провёл. Ты прав по понятиям. Только я-то тут при чём? — уверенно подчеркнув их окончательный разрыв, она встала с дивана и отошла к зеркалу.

Тут-то Саша понял, что ещё не поздно поймать предательницу на горячем. С грозным «не понял» мужчина последовал за ней и заговорил таким тоном, что у Ольги мороз пошёл по коже:

— У тебя есть кто-нибудь? — давил уже в открытую, чеканя каждое слово, как следователь на допросе. — Я вопрос задал: у тебя есть кто-нибудь?

— Не волнуйся, одна не останусь, — бросила Белова, быстрыми движениями собирая волосы в недлинную косу.

— Так, — игра продолжалась, только теперь Саша обманчиво вёл её со спины, подобравшись почти вплотную. — И кто счастливый кандидат? Уж не Витя ли Пчёлкин? С которым ты всё по лесам катаешься и планы на счастливую семью строишь? Давай, говори, от кого ты рожала и с кем мужа годами обманывала — я же тебе дал слово терпеть!

Он всё знает… Зелёные глаза встретились в зеркале с серо-голубыми и влажно заблестели. Как раскопал? Макс помог? Впрочем, неважно. Главное, что теперь я свободна.

— А не вытерпишь — ударишь? — насмехалась Оля, обернувшись лицом к лицу.

— Я тебя хоть раз пальцем трогал? — Белов вскинул бровь.

— За последний месяц — ни разу, — вспылила девушка. Хотела припомнить ему все обиды и оскорбления, годы измен и равнодушия, которые она провела в страхе и отчаянии. Готова была сделать это именно сейчас, когда решила начать жизнь с чистого листа.

— Так… — прошептал он и положил холодную ладонь на её щёку.

Сначала Ольга не поняла его намерений, а когда сообразила и смахнула мужскую руку с лица, было уже слишком поздно. Саша запустил пальцы ей глубоко в волосы, силой прижал к себе и попытался грязно, мокро поцеловать в шею.

— Не надо! — её голос надломился и предательски задрожал.

Белый в это время поволок её к дивану и на ходу стягивал ей через голову кофту, грубо раздевая до белого лифчика и тонкой юбки. Жажда снова увидеть Олино тело, стереть чужой след и обладать самому застила глаза. Девушка истошно кричала от боли, наугад пыталась ударить обидчика по лицу, а ещё сквозь слёзы умоляла его перестать. Но сопротивление впервые не унижало, а возбуждало Сашу.

— А что такое? — жарко хрипел он, распаляясь тем сильнее, чем отчаянее жена пыталась вырваться из его звериной хватки. — Как под Пчёлу ложиться, в тачке его ублажать ртом своим паскудным — так ты первая. Слабо со мной так было? Не нравится, да?

— Пусти, — пронзительно рыдая, повторяла Белова. — Не хочу я тебя! Я не-на-вижу тебя… Не хочу, не надо!

Саше в таком состоянии тяжело давались точные движения, но он всё же заломил Олины руки за голову. Придавив всем своим весом к раскачанному дивану, ощупывал её подрагивающие обнажённые бедра. Жаждал наконец излить свою злобу и ненависть, отомстить бьющейся в его объятиях девушке за такую подлость.

Он так увлёкся, что даже не заметил, как дверь в комнату заходила ходуном. С той стороны стучала Елизавета Андреевна:

— Я сейчас милицию вызову!

Нет, так не пойдёт, это бред, бред какой-то. Угрозы маленькой старушки, как ни странно, остудили его пыл. Тяжело дыша, мужчина выпустил Олю. Вот так. Я сегодня чуть собственную жену не изнасиловал. А вчера чуть не убил человека, с которым двадцать лет дружил.

— Думаешь, тебя Пчёла твой захочет? — устало бормотал Белый, сидя на краю дивана и слушая горькие всхлипывания Оли. — Позвони, спроси, где он сейчас. Вышла у нас с твоим любовником ссора вчера. Он мне все явки и пароли сдал: как таскался за тобой, пока я в армии был; как ты от него залетела, когда муж твой, лох балабинский, дом нам с тобой покупал за границей; как этот хреновый муж тебе, святоше, жизни не давал. И как ты, видите ли, надумала Пчёлкина-то осчастливить и вместе с Ванькой к нему уйти.

— Что ты с ним сделал? — глотая слёзы и потирая ушибленную в борьбе часть лица, тихо спросила Оля.

— Ничего особенного, поцарапал слегка, — Саша равнодушно пожал плечами. — А он даже от скорой героически отказался — Космос его в Бирюлёво к мамочке повёз. Так вот, запомни: пока Саня Белый жив, этой гниде все дороги заказаны. Если ещё хоть раз он приблизится к тебе или к кому-то из пацанов — второго шанса ему никто не даст.

Когда жена попросила его уйти, Белов послушался. Во дворе Ванька в смешных солнцезащитных очках играл с машинкой маленького соседа. Заметив папу, он улыбнулся и повис у него на шее. Саша даже подумать не мог, что после всего ребёнок не будет ему противен. Сейчас он знал всю историю Ваниного рождения; отдавал себе отчёт, что сын — неродной сын, не его наследник! — был зачат во лжи и предательстве. Однако мальчик ничего об этом не знал и не был виноват. Как ни странно, его тихое присутствие даже успокаивало. Лечило. Дожили, поддержки у чужого малолетнего пацана искать…

— Будь умником, — прощаясь, напутствовал Белый, а перед глазами проносились рождение и крестины Вани, радость освобождения его и Оли из окружённой больницы.

Чужой пацан, говорите? Мужчина крепче прижался щекой к раскрасневшейся на морозе детской щёчке. Ведь это я выбирал ему имя, я дал свою фамилию, всё я! И никогда, никогда я не допущу, чтобы всё это досталось кому-нибудь другому…

Пчёлкин ни о чём не жалел, но вряд ли смог бы пройти эти девять кругов ада во второй раз. Приезд в «Курс-Инвест», донос Макса, объяснение с другом, ссора, удар ножом, кровь на руках и рубашке, жуткая боль, испуганный крик Космоса и попытки перебинтовать рану на животе с помощью подоспевшей верной Люды. Помнил, что перед тем, как сознание помутилось, он успел шепнуть:

— Брат, не надо разборок никаких… Отвезите домой…

Космосила, дурак, умудрился притащить травмированного товарища на машине аж в Бирюлёво. Хорошо хоть отца после затяжной зимней болезни отправили в санаторий, и мама была дома одна.

Потому следующее воспоминание — ударивший в нос резкий химический запах лекарств, предусмотрительно купленных Холмогоровым, и склонившееся над ним лицо матери: сведённые к переносице брови, слёзы в уголках потускневших глаз. Мамочка… Вчера я добавил тебе морщин и седых волос. А ведь обещал себе, что сделаю тебя счастливой. Но ты у меня сильная, всё выдержишь и поймёшь. В больничке светиться мне нельзя, а дома один я сгнию нахрен.

— Витенька, — донёсся тихий обеспокоенный голос. — Проснулся? Надо перевязку делать.

Ножевое ранение — памятный след вчерашнего кошмара — уже не болело, как вчера, зато сильно жгло, оставляя ощущение пустоты. Витя попробовал приподняться на руках и тут же сдавленно зашипел, поморщившись. Конечно, о свободных движениях надо было на время забыть.

— Давай к доктору обратимся, сынок, — просила Ирина Дмитриевна, и голос у неё дрожал. — Тебя Космос как привёз, ты ведь еле дышал… Ночью температура поднялась.

— От стресса подскочила, мам, — отмахнулся Пчёла. — Люди эти в белых халатах мне сейчас меньше всего нужны. Кос меня к вам и припёр, потому что на дно лучше залечь сейчас. Внутренние органы не задеты у меня. А Сашку подставлять я тоже не буду, знаешь…

Белый… Это было больно. Даже не думал, что во мне столько кровищи есть. И ведь понимаю, блять: это справедливо. Я заслужил. В чужую семью полез, обманул тебя и после взрыва даже про отцовство своё не признался. Это не по-братски. Не по-мужски. Вот так двадцатилетняя дружба рушится, жизни ломаются. Парень вздохнул и отвернулся, чтобы мама не видела его измученного взгляда. Нет, он ни на секунду не раскаивался в том, что выбрал Ольгу. Даже сейчас не хотел отказываться от неё, ибо знал: окончательное расставание добьёт его. Но вместе с тем, понимал бывший бригадир и другую вещь. Как мы теперь будем? Возьмём сына и заживём долго да счастливо? Я предал друга, оказавшись ничем не лучше его самого. Исключён из движения, в котором крутился годами. Конечно, моего бабла на несколько лет ещё спокойно хватит, но страшно то, что все мы: я, Оля, Ванька — под ударом. Саня предательство так не оставит и наверняка будет мстить ещё.

— За что он так с тобой обошёлся, Витенька? Можно ведь было разобраться по-человечески, вы друзья детства, как-никак… Это всё из-за схем ваших, да? — причитала Ирина Дмитриевна.

— Нет, не из-за них, — сын медленно покачал головой. — Из-за женщины. Из-за женщины брата, мам…

— Как? — охнула она.

— Вот так… — Пчёлкин поднял глаза на мать и глубоко, насколько мог, вздохнул, готовясь наконец рассказать всю правду. — Ты ведь помнишь историю девятилетней давности? Как я влюблён был в девчонку с дачи, а потом обидел её и она стала женой моего лучшего друга? Жизненная история, ничего не скажешь. Вот только разборки как в дешёвой драме с элементами боевика. Если такие вообще бывают… — поймав полный сочувствия кивок своей самой ценной слушательницы, он сглотнул и продолжил: — Я тебе не рассказывал, но те, у кого на глазах чаще был… Вот такие, как Кос и Фил… Они всё видели и знали, что ни х… ни фига у меня не остыло к Оле. И я её в покое никак не мог оставить. То на танец пригласил на свадьбе, то вечером после концерта домой проводил, то как-то приехал к ней, когда Белого не было. Думал поговорить, а оно так вышло… Договорились мы, и она от меня сына родила.

— Так Ваня Белов — не Сашин ребёнок, а твой? — Ирина Дмитриевна смотрела на Витю, с трудом удерживая новую волну слёз, и явно не верила услышанному.

— Да. У тебя есть внук, — Пчёла неожиданно улыбнулся, тепло и солнечно. Он ожидал осуждения, в глубине души ждал, что разочарует маму. А она всё поняла и радуется, что стала бабушкой. Удивительная женщина… — Оля сама мне только этой зимой призналась, а когда надумали, что со всем этим делать… Саня узнал обо всём и чуть меня не убил.

Надо же… Крещение принял за компанию, в бога никогда не верил — а только что первую исповедь прошёл. Внезапно захотелось, чтобы мать просто обняла его, крепко и ласково, как ребёнка. Положила его голову на свои колени, словно заблудившийся непутёвый сын наконец нашёлся, вернулся домой, а значит — прощён и защищён от плохого.

К сожалению, продолжить им не дали. Резко раздался телефонный звонок — Пчёла не глядя на имя абонента прижал к уху аппарат, скороговоркой крикнув:

— Да-да-да!

Ирина Дмитриевна, догадавшись, кто вызывает сына, оставила его — вышла на цыпочках и прикрыла за собой дверь.

— Вить… Ты? — грустный голос девушки в трубке заставил вздрогнуть. Оля с шумом втягивала воздух и говорила в нос — плакала совсем недавно. Сердце сжалось, предвещая недоброе. — Что он сделал?

— Он был у тебя? — выпалил Пчёлкин. Оба говорили, не называя имени, но хорошо понимали, о ком речь. — Ты в порядке?

В висках стучало: какой же ты мерзкий эгоист… Душу изливал маме, пока Белый ездил к Оле на дачу. Ты ведь знал, что так будет, что муж может её обидеть, что она тоже пострадает. Все, все страдают из-за тебя…

— Саша приезжал в Трудовую, рассказал всё про вашу ссору. Это… это конец, Витя. Понимаешь?

— Нет, — сказал честно и покачал головой. — Нет, Оль.

— Мы не сможем так, ты и сам понимаешь, — повторяла она, словно хотела разбить его окончательно. — Белов убьёт тебя, и не будет жалеть ни меня, ни Ваньку. Мы зря пытались, правда…

Всё. Прими это, Пчёлкин. Твоё счастье, что он не вспорол тебе брюхо до смерти, а её не покалечил. Этот замкнутый круг нужно когда-нибудь разорвать.

— Я люблю тебя, — прошептал Витя в трубку. Возможно, это был последний его шанс признаться. А впредь — не искать никаких встреч, не плести интриги за спиной некогда близких людей, не рвать себе душу лишний раз, не мечтать впустую.

— Я тоже тебя люблю, — последовал ответ. В нём скрывалось гораздо больше, чем просто четыре нежных слова. Наверное, Оля хотела вложить в них всё накопившееся отчаяние и чувство вины засломанную жизнь.

Через мгновение вместо её голоса в трубке послышались гудки. Ничего особенного — просто у них в очередной раз не получилось.

Комментарий к Глава 30. Кровавый донос

По традиции, ждём ваших отзывов:)

========== Глава 31. Снова вместе ==========

Москва не верит слезам,

А я не верю глазам твоим.

Это счастливый финал,

Но только не для нас двоих…

Январь 1999-го…

В роскошном казино-клубе «Golden Palace», расположенном недалеко от станции метро «Белорусская», жизнь кипела круглосуточно. Игорные залы были скрыты за массивными позолоченными дверями, что гарантировало полную конфиденциальность любой встрече, будь то деловая беседа или дружеский кутёж на широкую ногу. Пчёла провёл рукой по волосам, подлив в бокал новую порцию коньяка, и вновь перевёл взгляд на своего компаньона. Тот уже второй раз задумчиво вращал колесо рулетки.

— Аслан, ну так чё скажешь? — бандит явно нервничал и курил вдвое больше обычного — так было каждый раз, как ему приходилось думать о чём-то серьёзном.

— Вить, обрисуй схему ещё раз, — кавказец свёл к переносице густые тёмные брови, всерьёз размышляя над озвученным предложением.

— Да что тут непонятного, — Пчёлкин несколько раз прокрутил сигарету между пальцев, после чего затянулся. — На пятки новое тысячелетие наступает, к легалу уходить нужно. Я вбухиваю активы в вашу нефть, становлюсь владельцем пары кавказских вышек. Только работаем напрямую, без Ганса и посредников, — лицо, до этого омрачённое рассчётом, тут же просветлело.

— Да без базара, Вить, — согласно кивнул Аслан Джафаров, выслушав его ещё раз, и отпил коньяк прямо из горла. — Только что от меня требуется?

— Тесное и длительное сотрудничество, — со спокойной усмешкой продолжал объяснять товарищ. — С меня бабки, с тебя — все организационные моменты. Если повяжемся, уже лет через пять будем кататься на собственной яхте в окружении шикарных девчонок, — Витя снова просиял самодовольной улыбкой: почему эта гениальная идея не пришла ему в голову раньше?

Сейчас на глазах бывшего бригадира выстраивалась абсолютно чистая схема — Пчёла смог провернуть её сам, без участия Саши Белого, в чьей тени провёл без малого девять лет. Осознание того, что он тоже обладал талантами и силой, не могло не льстить глубоко задетому мужскому самолюбию. Едва ли не исторический момент: вот Джафаров опять хлебнул коньяк, вот потёр лицо, окончательно решаясь, и наконец с улыбкой протянул ладонь:

— По рукам, — договорённость была в ту же минуту скреплена рукопожатием. — В «Dolls» заглянуть не хочешь? — полюбопытствовал он многозначительно.

— Не, Аслан, я к брату в больницу сейчас, — встав из-за стола, Пчёлкин быстро накинул на плечи бежевое пальто и дружески хлопнул партнёра по плечу. — Позже отметим, бывай, — распрощавшись с кавказцем и не забыв прихватить пачку любимых сигарет, будущий легальный бизнесмен поспешил к выходу. Наше сотрудничество будет плодотворным…

Январский воздух был совсем морозным после тёплого игорного заведения, но Пчёла всё равно вдохнул его полной грудью, едва оказавшись на улице. Новый год наступил, а с ним и жизнь вроде бы начинается потихоньку… И только наш Фила ничего про это не знает. Прошёл уже год со дня трагедии, а Валера в себя так и не приходил. Доктора продолжали стараться, даже не заикаясь больше об эвтаназии и безнадёжном случае — боялись гнева Саши Белого. Вот только легче от этого всё равно не становилось, тоска неумолимо сдавливала грудную клетку, распад по-прежнему ощущался болезненно. Витя вздохнул обречённо и открыл дверь любимого внедорожника. Уже в салоне предусмотрительно зажевал мятной жвачкой резкий запах алкоголя, вывернул руль и нажал педаль газа. Чёрный «Ленд Крузер» громко свистнул колёсами, взяв курс в сторону Садового кольца.

В больничных стенах за время его отсутствия почти ничего не изменилось: привычно пахло лекарствами, слышался тонкий писк мониторов. Посетитель бросил верхнюю одежду и чёрные кожаные перчатки на скамейку у двери отделения реанимации, переоделся в белый стерильный халат — нужно соблюдать дурацкие правила… Хотел уже зайти внутрь, но со спины его окликнул знакомый до боли грубый голос:

— Да… Надо нам было график посещений составлять, а то так ведь и знал, что пересечёмся. Мало приятного лицезреть твою рожу, — не скрывая своего презрения, выдал Белов и остановился в двух шагах от бывшего друга. Крепко затягиваясь сигаретой, безжалостно смотрел прямо в глаза и говорил с обидной насмешкой: — Чё, Пчёлкин, как у тебя дела с моей женой?

А ты всё такой же манипулятор, Саня… Знаешь ведь: между мной и Олей ничего с тех пор не может быть. Но опускать меня лицом в грязь имеешь полное право. Тяжело вздохнув, Витя лишь стыдливо отвёл взгляд. Прошло уже одиннадцать месяцев. Одиннадцать месяцев, как они не виделись, а парень тащил на плечах ужасное чувство вины за непростительный поступок. Пожалуй, это было справедливо: он поддался слабости, поправ неписаный закон братства. Наверное, его большая любовь стоила тысячи принципов, но уж точно не могла оправдать разрушенную в щепки дружбу.

— Сань, послушай, — Пчёла загнанно посмотрел на друга и сильно сжал в руке пачку сигарет, — я по-скотски поступил — права не имел такого, сам понимаю. А мы ведь со школы это обещали друг другу… Ну, что виды на жену брата иметь — дело последнее, — напряжение возрастало, и чтобы стравить его, пришлось без стеснения закурить прямо в больничном коридоре. Пустив серое облако дыма, виновный продолжил: — Я влип просто тогда, в восемьдесят восьмом, как пацан. Знаю, сам всех предал, всех подставил. Сначала на глазах Оли с Воловиковой ей изменил, обидел сильно. Потом хотел всё объяснить, ещё когда ты на Рижском про соседку-скрипачку рассказывал, но… Струсил, что ли. Хрен разберёшь теперь. Прости меня. Хотя знаю, что нет мне прощения.

Ожидал худшего. Новой вспышки ярости, оскорблений, разборок… Нет. Ничего не было. Всё, что было год назад, отстоялось и ушло в никуда, оставляя после себя пустоту и отчаяние.

— Я, Пчёла, в этой Санта-Барбаре только одного нихуя понять не могу, — Саша медленно прошёлся вдоль коридора, борясь с утомительными мыслями. Окурок коротким нервным движением опустился в прозрачную пепельницу, стоявшую на подоконнике. — Если у тебя с Суриковой такая, блять, любовь была, то зачем она за меня замуж вышла? Какого хера врала, что с тобой ни-ни? Я ж спрашивал! А потом вы кувыркались у меня за спиной… Нахрена всё это нужно было?

Справедливые вопросы ранили гораздо больнее ножевых ударов, вот только выбить честный вразумительный ответ не могли.

— Я не знаю, Сань, — Витя растерянно повёл плечами, радуясь, что может занять дрожащие руки и губы сигаретой. — Это ведь всего один раз было, и Оля мне сама ни про сына не рассказала сразу, ничего… Я бы на твоём месте тоже, наверное, прибил нахер. Могу только пообещать, что с моей стороны такого не повторится никогда. У нас с ней всё…

— Ладно, проехали, — Белов попытался улыбнуться, вымученно и холодновато, но всё же это был первый шаг к хрупкому примирению. — Неблагодарное дело — из-за баб сраться, а тем более, с ножом на безоружного идти. А с Воловиковой — это ты жгёшь, конечно, — он вдруг звонко прыснул от смеха, слегка задев локтём бок бывшего товарища. Казалось, друг перед другом стояли не члены преступной группировки, а юный рэкетир и только вернувшийся из армии паренёк. — Слушай, ты мне так и не рассказал, чё творилось, пока я служил. Пришёл, да сразу на разборки нарвался…

Оба рассмеялись с облегчением и за разговором даже не заметили, как рука об руку оказались в палате Филатова. Прямо по пути делились воспоминаниями и новостями, строили планы на дальнейшую жизнь.

— А я вот решил таки в политику удариться, — неожиданно сообщил Белый и с гордой азартной улыбкой уточнил: — В депутаты баллотируюсь в декабре.

Пчёла молчал, нахмурившись. Много же я пропустил… Досада на упущенное время смешалась с недоверием и смутным предчувствием, немного похожим на то, что он испытал в день взрыва. Наверное, присутствие Фила так влияет.

— Да нахер тебе это надо, брат, там же всё повязано, — он мрачно покачал белокурой головой и даже не сразу заметил, как обратился к Саше. — Да и что без тебя с бизнесом будет?

— Ну, ты мог бы вернуться. Отвечал бы за транспорт, недвижку, оружие, — осторожно намекнул бандит и поджал тонкие губы, ожидая ответа.

Так вот оно что… Теперь понятно, почему ты так быстро закопал топор войны, Белый. Я тебе понадобился, чтобы помочь с новыми схемами. Ты знал, что я торчу тебе, как земля колхозу, и не смогу отказаться. Всё продумал аж за год! Манипулятор и есть. Пчёлкин ухмыльнулся, но вслух так ничего и не произнёс. Предпочитал выяснить, какие ещё идеи посетили новоявленного политика в его долгое отсутствие:

— У Фила всё также остаётся, на Коса некоторые бумаги перекинем… В офис потом поедем, я всё обрисую, — не переставал хвастаться Белов.

— Так это же всё заново раскидывать нужно… — этот беспорядок в делах смущал только сильнее. Как же мне разобраться, что к чему… Пчёла хотел задать вопрос, но лидер уже потерял к нему всякий интерес: пристально изучал лежащую на столике газету с мерзкой, до боли знакомой фотографией.

— Ё моё… — только и смог выговорить Белый, трепля в руках серую бумагу. — «Из чеченского плена — в думское кресло», — прочитав заголовок, он тут же рассмеялся над своим потенциальным соперником. — Какой плен? Жертва войны…

— Да гонит, как Троцкий, — подхватил Витя и поставил на стол два стеклянных стакана. Хотелось промочить пересохшее от волнения горло, отвлечься ненадолго — работа мысли выматывала. — Короче, я про него у Вахи выяснял, слышь, Сань? — к счастью, в холодильнике обнаружилась закрытая бутылка шампанского, видимо, хранившаяся ещё с Нового года. — После мясорубки на станции его люди Триела пригрели. Так он, сука, сразу к трубе и присосался. Потом с турками завязался, чё-то получал подряды строительные на восстановление…

— Живучий чёрт… — сквозь зубы процедил Саша, пригвоздив льдистый взгляд к одной точке.

— Да слить его, падлу, в тёмную, и все дела, — заключил Пчёлкин, продолжая попытки вскрыть непослушную бутылку.

— А нельзя, — будущий политик на такое провокационное предложение отозвался как-то слишком спокойно.

— Чё так? — Витя повёл бровью. Он в самом деле не понимал, почему нельзя просто уничтожить, снести с дороги того, кто причинил им столько зла. Помнил, слишком хорошо помнил облаву на даче, времена Первой чеченской — за всем этим стоял смрадный призрак человека с маленькими лисьими глазами.

— У него покрышка федеральная, — сказал Белов, и это действительно многое объясняло. А ещё с ходу добавляло проблем. Но ведь там, где нет проблем, и жить неинтересно…

— Да ты чё?! — Пчёла скептически хохотнул, невольно втягиваясь в странную историю. — А как же ты собрался у него выборы выигрывать?

— Молча, — последовало самоуверенное заявление.

Тем временем, не изменяя своему стилю, в палату ввалился Холмогоров с огромным букетом белых гвоздик. Не без труда водрузил подарок Валере в вазу и тоже стал настороженно прислушиваться к разговору.

— И давно он под ними? — Витя не унимался, как маленький жадный ребёнок, изголодавшийся по приключениям. Даже не замечая новоприбывшего товарища, он слушал каждое слово авторитета. Чего греха таить — все эти беспросветные месяцы ему правда не хватало холодного Сашиного ума, любимого бизнеса и новостей из настоящего криминального мира. Ведь в этом вся моя жизнь… Как я, идиот, мог решить, что смогу без неё?

— Ну, года три как минимум, — прикинул Белов.

— Не, ну хорош вы о делах-то, — с укором проворчал Космос, поправив цветы в вазе. Он оставался правой рукой главного бригадира и старался не прекращать общения с Пчёлой, так что сейчас мирный диалог друзей казался ему чем-то вполне естественным. Наконец-то перестали делить то, чего нет, и собрались все вместе. — Всё-таки к Филу приехали, или как?

— Кос, не грузи, а, — отмахнулся Пчёлкин, продолжая рассматривать перешедшую к нему газету с фотографией Владимира Каверина.

Сын астрофизика сел рядом с постелью больного и ушёл в размышления, далёкие от политики.

— Что он там видит… — прошептал задумчиво, глядя на Филатова. — Он на той стороне. Там темно… Страшно…

— Ладно, братья, давайте за Валерку, — с тоской проговорил Саша, поднимая стакан с шампанским. — Чтоб он выкарабкался.

— И за твою победу, Сань, — добавил Витя.

— Не-не-не, — Космос отрицательно помотал большой головой. — За то, чтобы… Мы все вместе держались.

— Правильно, — хором согласились остальные.

Дружный звон соприкоснувшихся стаканов наполнил палату. Великолепная троица стояла над кроватью четвёртого друга. Может, они не были в эту минуту так счастливы и полноценны, как им бы этого хотелось. Зато волей судьбы бригадиры снова оказались вместе, оставив в прошлом все крупные и мелкие недомолвки, все грязные ссоры. Что бы не произошло, впредь они собирались держаться друг друга ради общей цели — победы над хтонью и болезнью Фила. Внезапно приборы запищали, прямая линия на мониторе превратилась в зигзаг, мертвенно бледные веки Валеры слабо задрожали, а парни переглянулись…

— Ребят, вы чё за кабак устроили! — в палату тут же влетела молодая темноволосая медсестра в голубой униформе.

— Мадам, а чё здесь случилось? — допытывался Кос.

— Чё это такое? — указывая на монитор, вторил другу Пчёлкин.

— Да тихо, тихо, сейчас разберёмся, — девушка тщетно пыталась утихомирить напуганных посетителей. Быстро сверила цифры на приборе, осмотрела пациента и тут же заключила: — Так, ну-ка давайте все отсюда…

— Нет, ты объясни, это человек сломался или аппаратура твоя?! — возмущался Холмогоров, размахивая длинными руками, но в ответ получил только непреклонное: «Все вопросы потом».

Бригадирам ничего не оставалось делать, как проследовать в комнату ожидания. Взвинченный Пчёла никак не мог найти себе место на диване, Саша и Космос спорили о неполадках в аппаратуре. Та самая медсестра, появившаяся вскоре, казалась чуть ли не добрым ангелом, знающим ответы на все вопросы. Потому друзья больного накинулись на неё так ожесточённо:

— Что это было? — подскочив, на одном дыхании выпалил Витя.

— Успокойтесь, он в порядке, — терпеливо заверила медработница. — Такое иногда случается, техника странно себя ведёт. Он ведь всё-таки живой, что-то там смыслит, соображает по-своему, а вы пьянку устроили, — она с укоризненным видом вручила парню недопитую бутылку игристого, оставленную в реанимации, а затем быстро набрала доктора: — Борис Моисеевич, я по поводу Филатова…

Люблю таких строгих. А она ничего… Устаёт, наверное, всяким надоедливым гостям разжёвывать. Лукавый голубой взгляд Пчёлкина пробежался по женской фигуре и остановился на округлой груди, удачно подчёркнутой формой. Ну прямо ожившая фантазия, честное слово!

— Какие глаза… — по лицу тут же скользнула развязная улыбка, глаза заблестели, и через секунду белокурый герой-любовник снимал белый халат, пристраивая его Холмогорову: — Держи.

— Пчёла, ну ё моё, — воскликнул Саша, узнавая старые повадки товарища.

Однако его замечание осталось без ответа: Витя, забравший остатки алкоголя, бросился по коридору за очередным объектом вожделения.

— Я же вам сказала, с вашим другом всё в порядке, — развернувшись лицом к догонявшему, повторила медсестра. — Аппарат так среагировал на дыхание — пока слабое, зато уже самостоятельное.

Значит, Фила приходит в себя! Нужно пометить этот день в календаре красным — всё складывается как нельзя лучше: о будущем позаботился, с Сашкой помирился вроде, вот у нашего Валерки явные улучшения. Пятнадцатое января девяносто девятого, я запомню. Взгляд горел, плечи расправились, голова чуть склонилась набок. Внезапно бурные переживания сменились возбуждением, и Пчёла знал только два способа, с помощью которых можно было снять стресс. Интересно, о чём думает эта труженица…

— Выпить не хотите? За здоровье моего друга, — беззастенчиво предложил он и демонстративно потряс бутылкой. — Кстати, меня Витя зовут.

— Карина, — отозвалась новая знакомая, и на красиво очерченном личике заиграла улыбка. — Ну, давайте. Давай… Только если за здоровье Филатова.

Победно ухмыльнувшись, Витя отпил шампанское из горла и проследовал за девушкой в подсобное помещение. Разлил остатки бутылки по ловко подготовленным стаканам, чокнулся со своей хрупкой дамой и бодро произнёс тост:

— Ну, за приятное знакомство, Кариночка.

Щёки медсестры порозовели не от алкоголя, не то от смущения; она облизала губы и ещё раз гулко глотнула. Её миловидная внешность в сочетании с интимным полумраком плохо освещённой комнаты производила нужный эффект: тело резко обдало горячей волной, в затуманенную голову явилась мысль прижать случайную подружку к стене. Отставив стакан на ближайшую полочку, Пчёлкин потянул девушку ближе к себе и принялся страстно целовать её гибкую смуглую шею. А Карина словно этого и ждала — жадно прильнула в ответ, зарылась маленькой ладонью в его светлые волосы, слегка прикусила мочку уха острыми зубками. Лучшего сигнала к действию быть не могло — не прекращая ласк, Витя повернул ключ в замке, снял с неё голубую шапочку, расстегнул рубашку и приступил к делу…

… Яркий коридорный свет ударил в глаза, буквально ослепив: Пчёла прищурился, откинул назад спадавшие на лоб волосы и поправил воротник рубашки. Застёгивал её на ходу, чем вызвал приступ хохота и целый шквал шуток от товарищей:

— Ничего у тебя, Пчёлкин, не меняется, — Саша впервые хлопнул его плечу. — Жениться тебе надо уже!

— Да ну тебя! — отмахнулся тот и тут же громко рассмеялся следом.

— Мужики, а может, по такому случаю — в Метлу? — крутанув пачку «Мальборо», вдруг предложил Холмогоров.

Жизнь сделала полный круг и вернулась в почти привычное русло.

Все раны имеют свойство затягиваться, все обиды с точки зрения целой жизни уже не кажутся такими трагичными. Со дня страшной ссоры Беловых прошло больше года, и с тех пор Саша не раз приезжал в Трудовую: забирал Ваню и катал его на машине вместе с Максом, отвозил в тир и учил стрелять по мишеням. Твёрдо решил, что как бы жестоко не обошлась с ним Оля, её ребёнка он не оставит. Желание подарить кому-то нерастраченное тепло оказалось сильнее принципов, но ещё сильнее было желание стереть с Ваньки след его родного отца, становившийся всё более заметным. Научить мальчика всему, что знал сам, дать нужное образование, доказать Суриковой, что её обманутый супруг — не такое уж и чудовище. В конце концов, сын Пчёлы — Пчёлы, которого Белый так великодушно простил — был единственным шансом бандита стать лучше, добрее. Своего рода маленький билет в светлое будущее, где нет крови и пороха.

Сколько бы боли не приносили встречи Белого с бывшей женщиной, постепенно она стала впускать его домой, улыбалась иногда и старалась сдержанно обсуждать воспитание ребёнка. Вот только Саша никак не мог подумать, что однажды Ольга снова окажется рядом в романтичной, почти интимной обстановке.

Приталенное серое пальто модного покроя, струящиеся по плечам прямые волосы, блеск на губах естественнее и нежнее всякого вечернего макияжа — оказывается, он даже не подозревал, с какой красавицей жил. Стоять, брат, так не пойдёт. Она залетела от твоего лучшего друга и врала всем вокруг, а ты на неё залипаешь. Сурикова нам нужна для дела, а не для соплей.

— А ты чё будешь? — спросил почти грубо, стараясь скрыть волнение.

— Сок, — простодушно отозвалась гостья и уточнила заказ официанту: — Берёзовый.

Вот тоже мне, дитя природы! Белов рассчитывал, что дорогое вино сделает Олю более сговорчивой, а она выбрала детский безалкогольный напиток. Мужчина обратился к обслуживающему персоналу раздражённо, в привычной высокомерной манере.

— Ты покрасилась, что ли? — даже когда официант ушёл, разговор упорно не клеился, дурацкие реплики мешали приступить к главному.

— Нет, — растерянно ответила собеседница и невесело усмехнулась: она опасалась мужа, но в то же время не воспринимала всерьёз.

— Отблеск… Наверное, — пробормотал Саша и попытался сменить тему — выдерживать на себе проницательный зелёный взгляд становилось невыносимо: — Здесь Фил с Томкой любили отдыхать.

Упоминание самых близких друзей даже в таком беззлобном контексте возымело обратный эффект: Белова сжалась и заметно погрустнела.

— Томку жалко, — сказала прозрачным печальным шёпотом. — Как она всё это вынесла?

— Ну, ещё сколько впереди, — задумчиво протянул Саша. — Неизвестно, когда ещё речь полностью восстановится, сидеть сможет и шаг свой первый сделает.

Хоть что-то радостное произошло: Валерка очнулся, глаза смышлённые такие, и сказать сам пытался, воды попросить… Белов со вздохом отвёл глаза и сделал глоток вина. Его другу предстояла длительная реабилитация, но что-то внутри подсказывало: к концу года он уже сможет на своих двух прийти и поздравить главного бригадира с победой на выборах. Только для того, чтобы Фила смог мною гордиться, нужно сперва выиграть в этой проклятой гонке. А как? Разведённый бывший бандит, сын которого живёт на даче с матерью и прабабкой — не самый удачный кандидат в депутаты. Ещё эти тёрки с Пчёлой… Наверняка могло просочиться куда-то. Мне нужна сплочённая команда, а не это всё.

— Так ты о чём хотел поговорить? — спросила Ольга, будто разгадав его тайные мысли.

В эту минуту она казалась такой умной и тонко чувствующей, что Саша завидовал самому себе прежнему. Может, и я виноват в чём-то? На баб других заглядывался, интереса к ней вообще не проявлял. Думал, её осчастливит хата на Котельнической, а она вся такая возвышенная была… Может, потому она и бегала на сторону к этому сраному романтику? Признавать свои ошибки было досадно, и Белый сам не заметил, как выпалил вслух:

— Знаешь, Пчёлкин со стриптизёршей замутил из «Метелицы». У него так-то все тёлки… В смысле, девушки, сама знаешь… Как не официантка, так медсестра. А тут прикипел к этой Лизке, чуть ли не каждую неделю с ней развлекается.

Оля напряжённо слушала, меняясь в лице. После аптеки, после машины в девяносто восьмом, когда они находились в шаге от эфемерного счастья, реальность била по больному. Лиза, значит. Интересно, какая она… А чего ты ожидала, подруга? Что он обет безбрачия даст после всего, что из-за тебя натерпелся? Жгучий стыд румянцем обжёг щёки, шею, уши. Однако вместе со стыдом неожиданно пришло и понимание: она всё сделала правильно. Витю давно следовало отпустить вместо того, чтобы ставить перед мучительным выбором. В день, когда все съехались в Бурденко к очнувшемуся Филу, Белова видела бывшего любовника в палате. Помнила его лучащиеся глаза: он был снова свободен, прощён, принят в бригадирскую семью.

— Это всё? — холодно спросила она, стараясь не выдавать себя.

— А, неважно, — Саша притворился, будто самый серьёзный вопрос значил для него не больше, чем обсуждение блюд с официантом. — Ну короче, я пролетаю как кандидат, — выдал наконец на одном дыхании. — Просто мне объяснили, что будущий депутат должен влюбиться в сокурсницу, красиво за ней ухаживать там, нелепо сделать ей предложение и потом всю жизнь чистить с ней картошку, — эта короткая характеристика семейной жизни вынудила печально улыбнуться. — Так что я в пролёте, в полном.

— Ну почему же, — девушка вскинула подбородок, смерив внимательным взглядом горе-политика и не забыв поддеть его: — Давай… Ухаживай.

Наверное, этот разговор должен был казаться омерзительным. Когда-то этот мужчина чуть не убил её возлюбленного, пытался взять саму Олю силой — но вся эта драма осталась где-то далеко, похороненная под свежим снегом. Сейчас перед Беловой сидел представительный сдержанный мужчина, с которым она видела когда-то совместное будущее. Саша стал по-настоящему красивым: он похудел, взгляд прояснился, с лица ушла одутловатость пьяницы, волосы были аккуратно уложены. Если мы смогли простить друг другу всё, то наши дела не так уж плохи… А любовь — может, она не так уж и нужна.

— Потанцуем? — неожиданно даже для самой себя спросила она.

— Зима, вроде, — со смехом возразил будущий депутат.

— Учись красиво ухаживать, Саш… Все бабы твои будут, — поддразнила жена.

Играла тихая живая музыка. С неба, как из огромного сита, сеялся крупный снежный порошок, белёсые хлопья мерцали в свете фонарей, слышался смущённый смех — особенный момент, странный танец: в его руках был чёрный зонт, заслонявший от снега, а она казалась выше своего кавалера из-за каблуков.

— Ну говори, чё ты хотел-то? — спросила не то виновато, не то правда ласково. В кои то веки чувствовала себя спококойной, нужной. Пусть Белов затеял эту игру только ради выборов, пусть магия вечера уйдёт через несколько часов… Я ведь всегда мечтала вот так: планы на честную жизнь, романтический ужин для двоих…

Притягивая к себе Олю ближе, Саша думал, что имеет над ней неоспоримую власть. Он мог бы шантажировать её сыном или бывшим любовником, но впервые в жизни пользоваться своим положением не хотелось. Хватит уже, по уши погрязли в этом вранье. Раз мечу в порядочные граждане, пора начинать меняться.

— Ну там эти… Мои имеджмейкеры яйцеголовые… Они просто сказали, что было бы клёво, если бы я семью свою по телеку бы засветил, — пояснил без пяти минут государственный деятель. — Ну, типа у меня всё как у людей: семья, ребёнок. — Сжав крепче хрупкие женские пальцы, он предусмотрительно добавил: — Я с Ванькой посоветовался, он не против вроде.

— А, — только и сказала Ольга. — Ванька не против… Надо же, как всё за целый год продумал. И конечно, знает, чем меня задеть: сыном.

— Ему понравилось…

— Ну давай засветим, — поймав его искреннюю улыбку, согласилась она, мол, разве нам есть, что терять? — Какие проблемы? Это же всё понарошку…

— Снег прошёл, — со вздохом заметил Белый и вскинул взгляд к звёздному небу. — Поехали. У меня для тебя сюрприз…

Оля смотрела на него недоверчиво и не знала, что этот вечер закончится напротив дома её бабушки. Что сюрприз она найдёт на втором этаже жёлтой соседской дачи, куда приведёт Саша. Что она увидит в старый телескоп целые десять лет жизни. И первая поцелует мужа, на мгновение — лишь на мгновение — представив, что на его месте другой.

Комментарий к Глава 31. Снова вместе

История неумолимо близится к завершению… Есть ли у вас догадки, чем всё закончится?)

По традиции, ждём ваших отзывов;)

========== Глава 32. Нет пути назад ==========

Комментарий к Глава 32. Нет пути назад

Ну что, все готовы увидеть, чем заканчивается наша история?)

Эта глава — заключительная в нашем годовалом труде. Следом за ней проследует только последняя часть — эпилог, после которого фанфик получит долгожданный статус «завершён».

Ну а пока, приятного прочтения!)

Тише, души на крыше

Медленно дышат перед прыжком.

Слышу все твои мысли,

То, что нам близко — всё кувырком…

Декабрь 1999-го…

Стены офиса «Курс-Инвеста», казалось, дрожали от напряжения. На календаре под названием «До выборов осталось» костлявой рукой Космоса был выведен синий ноль. Монотонный голос диктовал неутешительные цифры: на третьем участке триста пятьдесят голосов за Каверина и триста — за Белова. Монитор пронзительно пищал, выдавая кандидату унылые диаграммы.

Пчёла, от скуки прижимавший в углу девушку из штаба, отвлёкся от своего занятия. Извини, красотка, тут важные дела происходят… Чёрт, имя твоё забыл. Наташа? Эх, арт-менеджеры у нашего Сашки что надо, да фарт не на его стороне. «Картина голосований практически без изменений», твою мать…

— По всем показателям, Каверин уверенно набирает голоса, — как ни в чём бывало, сообщил диктор, словно подтверждая Витины мысли.

Занервничав, парень снова поднёс к губам горлышко бутылки с коньяком — не первой и явно не последней за этот вечер. Тревога, не покидавшая с самого утра, опять усилилась. Ещё и чудовище это космическое бесит, в руках треплет чего-то. Или это я уже на всех подряд готов сорваться? Пока плутал в этих раздумьях, прозвучало роковое: «По всей вероятности, победил Владимир Каверин». Один из гудвиных — имиджмейкеров — мрачно ответил на телефонный звонок, другой промокнул платком лоснящийся от пота лоб и губы.

— Чего? — Пчёлкин склонился к ним.

— Ничего… — послышалось в ответ.

… Перед глазами невольно предстал день, когда бригадиры точно так же сидели в этом самом здании, совещались. Кажись, это было в тот день, когда бандитское прошлое настигло нас в виде ехидных листовочек. Холмогоров тогда нарезал круги по периметру, Витя опять-таки раз за разом прикладывался к выпивке, Фил отрешённо молчал. Он только вернулся из Германии, где полгода проходил реабилитацию. Стеклянный взгляд, опора на трость и слегка заторможенная речь то и дело напоминали о степени тяжести травмы, но Валера не собирался отступать. Даже сейчас сидел неподалёку на стуле, с трудом вникая в предвыборные перипетии.

— По мне, надо царапаться, — Белый вскарабкался на подоконник и закурил.

— Смысл? — вспылил Кос. — Они тебя всё равно не пустят. Ты им нужен только в тени. Они формально все чистые, а ты получаешься паршивая овца.

Непреклонный лидер молча выпустил призрачную струю дыма в воздух.

— И пусти тебя в политику — все основы зашатаются… — хриплым голосом заключил Филатов.

— Да всё понятно, Кос, Фил! — Саша не слушал ничьих советов. — Мне по барабану, я готов идти до упора. Вопрос здесь именно серьёзный, один решать я не могу: это касается нас всех, — он обвёл правой рукой присутствующих, как бы подчёркивая их важность. — Если вы говорите: «Нет», — всё, я торможу. Всё остаётся так, как мы и договорились, и мы тихо, мирно, спокойно входим в третье тысячелетие. Либо, — авторитет опустился на кожаное сиденье по левую руку от Валеры, — мы заставим их уважать нас по-любому… Я всё сказал, решайте, ребят.

Витя, недолго думая, присоединился к сидящим. Чувствовал исходящую от друга холодную решимость и подпитывался ею, заряжался. Понимал, почему этого человека, простившего ему предательство год назад, уважала и боялась вся Москва. Когда Белов спросил его мнение, он сложил руки на животе и задумчиво произнёс:

— Знаешь, если становишься депутатом, потом президентом, меня делаешь министром финансов… Я еду в Америку и знакомлюсь с Шерон Стоун! — с этими словами он звонко хлопнул Сашу по колену, обтянутому дорогой брючной тканью. — Я согласен.

Глупая шутка, как ни странно, разрядила обстановку.

— А у этого всё одно на уме, — добродушно прыснул Белый.

— Учись, Саня, человек конкретно знает, чё от жизни хочет, — ухмыльнулся Холмогоров, занимая место в одном ряду с бригадирами.

— А ты чё хочешь?… — Саша рассеянно смотрел вниз сквозь ресницы.

— Можно я тебе расскажу одну старую притчу? — Кос потёр сигарету длинными пальцами, присматриваясь к лидеру.

Вдруг откуда-то со стеллажа прямо ему в руки упал прямоугольник бумаги. Перевернув лист лицевой стороной, парни прочли судьбоносное послание: «Голосуй за Александра Белова». И каждый, не сговариваясь с другими, постучал кулаком по деревянному подлокотнику.

… И после такого услышать, что «очевидно, Каверин будет избран депутатом»? Неужели всё напрасно? Даром готовилась речь, зря придумали гениальную схему легализации, не стоило стараться Антону?

Очередной телефонный звонок прервал воцарившуюся тишину, а с ней и вихрь дурацких мыслей.

— Да, — проговорила в трубку секретарша. — Да? Так…

Белов оторвался от экрана, повернулся в кресле к источнику звука, вскинул полный досады взгляд: ну чё, друзья?

— Александр Николаевич, — женский голос дрогнул от волнения. — Шестнадцатый. За вас.

— Но, вопреки прогнозам, окончательный подсчёт показал, что Белов всё же получил большинство голосов избирателей, — добавил диктор.

Надо же, всего один участок… Брат, ты победил! Ты их всех сделал! Тридцать пять процентов против тридцати четырёх, зубами выгрыз! Витя бросился обнимать товарища, Космос притянул их обоих, Фил привалился сбоку, радостно закричали помощники, в воздух взлетели бумаги. Победителя быстро подхватили и принялись качать, подбрасывать на руках. Когда первый шквал эмоций утих, Пчёла первым прижал его к себе, потом то же самое сделали остальные ребята, Люда горячо поцеловала босса в щёку.

— Всё, — Саша едва выбрался из кольца рук. Он сам не до конца понимал масштаба своей победы, только счастливо улыбался и на ходу повторял: — Всё… Я жене позвоню, через час её Макс к нам привезёт!

Веселье распространялось по офису, словно лесной пожар, заполняя каждый свободный угол. Оглушительная клубная музыка била в виски, и сердце возбуждённо колотилось ей в такт. На настенном календаре вместо унылого нуля кто-то пририсовал солнце — кривоватое, но озорное. Вся комната сотрясалась от смеха и звона бокалов. Только имиджмейкер Белова, истощённый предвыборной гонкой, тревожно задремал, опёршись пухлой щекой об угол стола.

Космос тем временем вёл в танце нарядную Людочку и сыпал нелепыми извинениями:

— Ты меня прости, я тогда накричал на тебя. Но я был, — он забавно пошмыгал носом и притянул женскую ладонь к своему лицу, — под коксом. Понимаешь?

— Помню-помню, — без укора подтвердила секретарша.

— Но теперь я чистый. Я бросил, — заверил Холмогоров, любовно поглаживая хрупкие костяшки её пальцев. Так интересно, у неё ручки маленькие против моих граблей. А вот тут другое кольцо лучше бы смотрелось. Аж поцеловать хочется…

— Молодец, — Людочка не сводила с кавалера влюблённого, полного ожидания взгляда.

Тут воспламенённый сегодняшними успехами Кос отстранился и со всей торжественностью, на какую был способен, выдал:

— Я женюсь на тебе.

— Ты шутишь, что ли? — тихий смешок сорвался с губ, по милому зардевшемуся лицу скользнула тень недоверия.

Неужели дождалась… А Люда ждала. Ждала с того самого дня в девяносто первом, когда этот неуклюжий великан заступился за неё, юную помощницу Лапшина. Тогда она перешла на сторону молодых влиятельных бригадиров, не задавая лишних вопросов. И осталась с ними насовсем: просто была рядом, заботилась о Космосе, когда тот занаркоманил… Даже помогала Вите после ранения Белова. А теперь они вместе, празднуют победу, и один из них зовёт её замуж.

— Нет, ты… Не веришь мне? — горе-жених уже вошёл во вкус спонтанного предложения и явно не собирался отступать так просто. — Я на колени стану, хочешь? — не выпуская руку Люды, он правда попытался принять нужную позу для пущей убедительности.

Очаровательную сцену сватовства нарушил Витя с телефонной трубкой в руках:

— Кос, пошли, там людей встречать надо, Саня зовёт, — деловито кивнул товарищу в сторону двери.

— Пчёла… — глупым счастливым голосом протянул Космос. — Я женюсь.

— Поздравляю, — смерив парочку скептическим взглядом, бросил Пчёлкин и тут же вернулся к телефонному разговору.

Холмогоров, едва успев на ходу пообещать невесте свадьбу завтра же, ринулся догонять Витю с возгласом: «Она святая!» Пчёла не то чтобы внимательно слушал эти восторженные излияния: у Космосилы вечно семь пятниц на неделе… Смотри, до чего докатился, новую ячейку общества с нашей Людой строить! Того и гляди, в нашей братии один я холостяком останусь. Да, главный финансист бригады был поглощён более важными делами: следил, чтобы все гости были сыты и ни одно поздравление не осталось без ответа, успевая командовать пьяному Антону сменить музыку. А технарь-то мою даму умыкнул. Ну да ладно, сегодня можно. Толковый парень, где бы мы сейчас были без его мозгов. Я даже выпью за тебя, Тоха!

— Ребята, смотрите. Я на тебя надеюсь! — Пчёла дал Шмидту знак указательным пальцем. Нельзя расслабляться, хоть самое сложное и позади… Где-то там, в пустом кабинете, ещё сидит проигравший Каверин и пялит зеньки на свою механическую руку. Мы должны быть на шаг впереди.

Ночное небо от бенгальских огней казалось золотисто-фиолетовым, и в этом странном сиянии покачивались четыре фигуры. Первым из офиса вышел Саша, за ним следовал Кос, Пчёлкин держался за его широкой спиной, а Фил замыкал парадное шествие, ступая тяжело и будто взвешивая каждый шаг. Последний приотстал и обещал догнать великолепную троицу позже: голова слишком сильно болела от непривычного шума.

— А холодно… — Космос нервно поёжился, втянув долговязую шею в плечи.

— Не май месяц, — отозвался Витя. Остановился бок о бок с другом, подставил красное от духоты и алкоголя лицо под струю морозного воздуха.

Партнёры, избиратели, старые знакомые с супругами поднимались по обледеневшим ступенькам крыльца, вручали пышные букеты цветов, душили в объятиях, хлопали по плечам. Уже через четверть часа улюлюканья стихнут, все гости окажутся в тёплом здании офиса, вольются в поток празднующих…

— А где Оля? — обратилась одна из женщин к Белову.

— Да за ней моя охрана поехала, — не без гордости пояснил герой дня.

От густого аромата роз и женских духов у Пчёлкина успела закружиться голова — имя Ольги же отрезвило, как глоток свежего воздуха. Ну вот, Оленька, сбылись все твои мечты. Хотела ты, чтобы муж честной жизнью зажил? Теперь Саня не даст тебе поводов для огорчения и Ванька только радовать будет. Наконец-то ты станешь счастливой. И без меня.

— Проходите, проходите, — радостно повторял тем временем Холмогоров. — Ща Макс с Олей приедут. Белый, Витёк, пошли! Фила, подтягивайся… А вы давайте, заходите.

— Погреетесь? — Пчёла вытянул руку с бутылкой коньяка: вдруг Белов или Космос захотели бы разделить с ним капли вкусного напитка.

— Да не, подожди, — дружно отмахнулись парни.

— А чё так? — улыбнулся Витя, наблюдая за их серьёзными лицами. Кажется, несколько минут назад в кабинете он и сам точно так же волновался, суетливо отдавал распоряжения. Нет, что ни говори… Особенная какая-то ночь, особенная минута.

— Жена депутата приедет — так отпразднуем как следует. Красота… — произнёс Кос. В этом был весь их неискоренимый командный дух: даже троим следовало ждать одного.

А люди всё прибывали, ладони скреплялись рукопожатиями, приветствия звучали почти отовсюду. Тревога отпустила, уступив место небывалой, почти мальчишеской лёгкости. И мы правда думали, что однорукий бывший мент нагнёт самого Сашу Белого и его бригаду? Эта ночь и этот город принадлежит нам. Все поняли? Все? На душе полегчало, плечи самоуверенно расправились:

— Вот, вот оно, счастье-то! — Пчёла дёрнул за рукав Белова и с восторгом указал Космосу на потрескивающие бенгальские огни. — Понял?

— Не говори, — единогласно поддержали товарищи.

— А вон Оля, по-моему, едет! Ну-ка… — Витя сощурился, всматриваясь. При мысли о том, что сейчас он увидит неотразимую женщину победителя, губы расплылись в совсем уж широкой улыбке.

— Ага. Макса тоже бедный: туда-сюда мотается, да? — сочувственно вздохнул Холмогоров: ему словно хотелось поделиться с кем-то переполнявшей изнутри теплотой.

— Да ты его особо не жалей, брат, — махнул рукой Саша.

Переговариваясь так, они втроём вышли на залитую ярким светом подъездную аллею и снова притормозили, давая Валере время догнать их. Красный внедорожник Карельского уже приближался, вот только переднее сидение там отчего-то пустовало.

— Подожди, что-то я не пойму, — нахмурился Пчёлкин. — А чёй-то он один?

— Щас узнаем, — пробормотал Космос и невольно выпятил грудь — то ли неосознанно защищался так от чего-то, то ли наоборот, хотел встретить это что-то с готовностью.

— Ты чё один, где жена моя? — командир сделал шаг вперёд.

— Да она с Тамарой осталась, — Максим захлопнул дверь и быстрым пружинистым шагом направился к парням.

Вите внезапно померещилось что-то зловещее в его тёмной фигуре, и парень снова потянулся к бутылке коньяка, пытаясь запить неведомо откуда взявшуюся горечь во рту. Он лишь слышал, как Кос возмущённо начал:

— Макс, ты чё, обалдел, я не по… — голос друга внезапно утонул в коротком гортанном вскрике.

Только повернувшись, Пчёлкин понял, что произошло. Преданный телохранитель, чёрная Сашина тень, только что глубоко ранил Космоса в живот. Белов всем телом рванулся к нему, но защитить друга так и не успел — Карельский развернулся почти молниеносно. Окровавленное лезвие ножа сверкнуло в темноте, словно разрезав жизнь на до и после.

Ольга старалась сосредоточенно вести машину. Серая блузка, чёрное пальто — да, супруга влиятельного политического деятеля должна выглядеть подобающе. Она вдруг улыбнулась своим мыслям: этот день настал, и теперьвсё изменится. Сашин образ жизни, круг знакомств… Последние месяцы бок о бок с мужем показали, как кардинально может измениться бандит с десятилетним стажем. Быть может, её чувства к нему не были тем юношеским восторгом, который она когда-то испытывала к другому человеку… И всё-таки Белов заслуживал лучшего: её уважения, одобрения, поддержки. Всего, что Оля не смогла подарить ему раньше. Девушка пообещала быть с ним рядом до конца — и держала слово, не оглядываясь на кошмарное прошлое.

Когда раздумья завели слишком далеко, а руль чуть не выскользнул из рук, Тома посмотрела на спутницу с водительского сидения и звонко рассмеялась:

— Сурикова, мы разобьёмся, — она была одной из троих людей, кто знал девичью фамилию подруги, но вспоминала её только в особенные моменты.

— Мы с тобой жёны карьеристов, Томка, можем себе позволить немного, — Оля ответила ей весёлым взглядом и прибавила скорость.

Как там Витя? Радуется, наверное… Дуреет вместе с Косом, фейерверки рассматривает. Ещё бы, они теперь — помощники политика, у них важная миссия. Один Валерка стоит позади, не спешит к ним присоединяться. Белова снова посмотрела на Тамару, на этот раз серьёзно. Наверное, тяжело после уютных немецких клиник с головой окунуться в московскую жизнь. Да и сколько всего тут поменялось…

Прежде, чем предвкушение встречи охватило её, ночную тишину пронзил истошный крик и сразу за ним — выстрел.

— Совсем они там с ума посходили, что ли, — Филатова недоумевающе выглянула в окно. — Уже перепились…

— Тома, — шокированная осознанием чего-то ужасного, непредотвратимого, Оля понизила голос, сжалась в ожидании сокрушительного удара по больному. — Твоему же нельзя пить… — и уже спустя мгновение судорожно дёргала дверь автомобиля. — Не выходи!

Ведомая незнакомой силой, она выскочила из машины и бросилась через жёлтую арку вдоль по подъездной аллее. Не помнила, успела ли крикнуть в будку блокпоста, просила ли кого-то вызвать охрану. Загнанный стук сердца приглушал собственный голос, страх опоздать — уже знакомый проклятый страх — толкал в спину, вынуждая бежать быстрее. В голове билась только мысль: он там.

Прямо посреди дороги лежали двое — новоизбранный депутат и один из лучших его друзей. Следы алой крови обагрили снег и их одежду. Над их телами возвышался чёрный человек с ножом — телохранитель, которому когда-то муж вручил её и Ванину жизнь. Сейчас этот страшный человек хватался за живот, пытаясь закрыть руками рваную рану. Успевший выстрелить в Карельского Фил продолжал держать его под прицелом своего АПС. Валера растерянно смотрел на свою руку и будто не верил, что это он минуту назад всадил пулю в того, кто причинил вред его друзьям.

Олин взгляд метался, перескакивал с одного на другое, пока наконец не выхватил самое родное.

— Витя!

Живой. Невредимый. Мой. Он стоял чуть поодаль Филатова, его глаза казались неестественно чёрными от расширившихся зрачков. В одно мгновение всё стало неважным, огромный мрачный мир сошёлся в одной точке.

Оля рванула к Пчёле, схватила за руку и потянула прочь, заслоняя собой от кошмарной картины: не смотри… не смотри, милый. Давай уйдём отсюда. Уйдём вдвоём, прошу… Вдогонку им донёсся оглушительный звук — Валера добил Макса одним выстрелом.

А они всё жгли друг друга испуганными взглядами — мужчина и женщина, за одну ночь потерявшие почти всё. Цеплялись друг за друга так исступлённо и жадно, словно желали сплестись руками и ногами. Никогда больше не разминуться в темноте. Тёплая ладонь коснулась щеки, смахивая солёную каплю с воспалённых глаз, горячие объятия накрепко сомкнулись. Я больше тебя не отпущу, слышишь? Никогда! Кто из них это подумал, кто произнёс вслух? Неважно.

Из офиса сбегались люди, но никто не замечал их — силуэты расплывались перед глазами бесформенными пятнами. Едва ли кто-то из них различил в суетливом гуле сирену подъехавшей скорой и милиции. Время словно остановилось. Остановилось для них двоих…

Комментарий к Глава 32. Нет пути назад

Финальная сцена целиком и полностью принадлежит товарищу-соавтору — нашей горячо любимой Китти. Ведь ещё в далёком (о, да, как много времени прошло😂) 2021-ом именно она увидела Витю и Олю, вцепившихся друг в друга в безмолвном страхе за жизнь… любимого человека. Именно поэтому глава была написана её прекрасным и талантливым пером, за что я сердечно благодарю!

Ждём ваших отзывов и с удовольствием поддержим любую дискуссию;)

========== Эпилог. С первого класса… И навсегда ==========

А я, минуя надежд руины,

Теряясь в чувствах обыкновенных,

Хочу любить тебя, что есть силы

Во всех возможных

Параллельных вселенных…

Ритуальный зал Востряковского кладбища казался жутким: потрескивающие свечи тихо роняли восковые слёзы в углу, неяркий свет падал на мертвенно бледное лицо мужчины в дорогом гробу, мраморные стены как будто вобрали в себя всю земную скорбь. Страшно было представить, как скоротечна жизнь. Страшно провожать молодых в последний путь. Страшно, что можно умереть в тридцать от рук человека, вхожего в твой дом. Во всяком случае, Александр Белов даже не успел осознать всей своей трагедии: от ножевого ранения в сердце он скончался на месте происшествия почти сразу.

Подойдя к лакированному гробу почти вплотную, Пчёла коснулся ледяной ладони друга и осторожно сжал её. Саня… Как же так, брат, а? Случившееся никак не укладывалось в голове: ещё в воскресенье они отмечали победу, вместе смеялись и пили коньяк, даже не подозревая, что праздник закончится в траурном зале. Прости за всё… Во многом я перед тобой виноват. Не по чести поступил тогда, но обещаю, брат: теперь я не оскверню твою память. Не предам нашу дружбу. Глаза предательски защипало от слёз — таких искренних и горячих. Таких мужских… Они были непримиримыми соперниками и самыми близкими людьми одновременно. Витя достал из внутреннего кармана пальто Сашин «Вальтер» и вложил пистолет в окоченевшую мужскую руку. Пусть остаётся с тобой… Вдруг и на том свете твой путь получится непростым.

Филатовы стояли чуть поодаль, опустив глаза вниз. Валера скупо кивнул и сделал шаг вперёд, чтобы опустить в изножье большой букет жёлтых гвоздик.

— Прощай, Белый, — произнёс хрипло и провёл рукой по неестественно приглаженным тёмным волосам Саши.

Следом за ними подходили прощаться и другие. Бывшие партнёры по бизнесу… Друзья… Братва с Урала во главе с Кабаном. Тётка Катя прилетела аж из Петербурга, где жила последние несколько лет. Люди возлагали цветы, стараясь не задерживаться и пропускать других. Даже после смерти Белова вокруг него продолжали действовать чёткие схемы. Он мог сплотить кого угодно.

Только одна фигура была одинокой. Супруга погибшего. Строгая, молчаливая, она изредка искала стеклянным взглядом Пчёлкина, и тут же снова опускала глаза. В них была неподъёмная тяжесть и вина. Я была плохой женой, и эта многолетняя ошибка — моя вина. Прости…

Внезапно в зале показался ещё один женский силуэт — блондинка в чёрном платье и широкополой шляпе с вуалью. Правда, даже в таком наряде узнать гостью не составляло труда: это была та самая мадам Кордон, Сашина любовница и вдова продюсера, чуть не отнявшего жизнь Валеры.

— Больно… Я не забуду тебя, — прошептала женщина, приблизившись. Она наклонилась, чтобы поцеловать мужчину в гладкий лоб, но её жест был лишён кинематографичности. Кажется, в этот раз Анюта не играла очередную роль.

Витя и Фил многозначительно переглянулись: впервые на их глазах актриса всхлипнула. Её взгляд блестел, бледные щёки покрылись пятнами, руки вздрагивали. Она выглядела разбитой.

— Я никогда не лез в это… — Филатов обречённо опустил голову и потёр пальцами лоб. — Но всегда знал: Анька с Саней не из-за денег. У неё самой их не меньше было, а вот любви…

Любви? Жаль её… Белый с Олей скверно обходился, но Анюта точно не причём. Витя кивнул другу и жадно стиснул в кармане спасительную пачку сигарет. Больше всего на свете хотелось затянуться полной грудью, выдохнуть из лёгких всю боль вместе с едким дымом.

— Прошу всех спускаться вниз, — строгий голос сотрудницы ритуальной службы прервал его мысли.

Ну всё, Саня… Теперь для тебя всё закончится навсегда. Ты больше не узнаешь предательств и подстав. Земля тебе пухом, брат. Он ещё раз пожал ладонь Белова, прикрыл тело друга белой простынёй и всё же не сдержал слёз.

— Ну как, проводили? — забормотал Космос и попытался сесть в постели. В ту же минуту он невольно зашипел, схватившись рукой за перебинтованный живот: ранение давало знать о себе. — Хреново, что меня с вами не было…

— Тихо-тихо, Кос, осторожнее, — Фил похлопал друга по плечу, помогая снова лечь на подушку. — Сейчас самое главное, чтобы ты очухался, а Саня, думаю, и так нас слышит. Для этого не обязательно на кладбище ходить…

— Ведь если бы Белый не кинулся меня собой закрывать, цел бы остался, — качнул тяжёлой головой Холмогоров.

— У Карельского по-любому было задание всех нас слить к чёртовой матери, — Пчёла прошёлся по палате и, усердно потерев виски, опустился на край соседней койки. — Но в их планы не входило, что Фила на ноги встанет… И тем более, что стрелять сможет. Короче, сейчас или потом, в могилу легли бы все четверо.

— Пока менты шерстят, они точно на дно залегли, — потеребив пачку сигарет, сказал Валера и пожал плечами.

— Есть у меня мысль одна… — продолжал рассуждать Витя, закуривая прямо в палате. — Мы ведь ещё тогда, в семьдесят шестом, поклялись друг за друга всегда быть. Что бы ни произошло.

День знаний в шестьсот шестьдесят седьмой всегда праздновали ярче, чем в других школах района: уже к концу августа педагоги собирались с учениками и их родителями, чтобы украсить кабинеты и парадный вход шарами, развесить новые накрахмаленные шторы — одним словом, подготовить родные стены к встрече первоклассников. Так и этот день, казалось бы, не отличался ничем особенным: после поздравлений и напутствий директора на торжественной линейке детишки с тяжёлыми ранцами за спиной и огромными букетами цветов в руках расходились по кабинетам.

В первом «Б» до начала учебного года никто не был ни с кем знаком… Ну, кроме двух разгильдяев. Кос Холмогоров и Витя Пчёлкин — выходцы из одного детского садика — сразу же заняли последнюю парту в правом ряду. Она располагалась ближе к двери и сулила быстрый выход на вольные хлеба, то есть, в школьную столовую. Уже на втором уроке окружающего мира неразлучные друзья заскучали и провели оставшиеся сорок минут за игрой в «морской бой».

Стоило прозвенеть звонку, как мальчишки ускользнули на улицу. Погода стояла прекрасная, в воздухе витала свежесть, пахло постепенно осыпающейся листвой.

— Слышь, Витёк, — Космос вдруг ткнул приятеля в бок острым локтём. — Смотри-ка, тот крендель малой, по ходу, из нашего класса. А на него старшаки задираются…

Холмогоров имел в виду невысокого бледного мальчика с тёмно-русыми волосами. Беднягу окружили другие дети — примерно пятиклассники, судя по виду. Уже через минуту старшие толкнули хлюпика прямо в лужу.

— По ходу… — протянул Пчёлкин, — Я его за первой партой на прошлом уроке видел.

Оставаться в стороне герои бирюлёвских дворов точно не могли. Витя залихватски закатал рукава новой рубашки, по случаю праздника поглаженной Ириной Дмитриевной. Медлить не стал ни минуты — с готовностью рванулся в самую гущу событий.

— А вам мамки чё, не объясняли в детстве, что малых обижать не хорошо, а? — уже готовя кулаки для отчаянного боя, с вызовом спросил пятиклассников.

— Э, мелюзга, ты такой борзый, я смотрю? — один из его оппонентов распетушился, поправил волосы и гневно сощурил глаза.

— Это ты щас так оборзеешь, что мать родная не узнает, — шикнул Пчёлкин и что есть силы пихнул мальчишку на землю.

Драка назревала нешуточная: «старшаки» обступили товарища по кругу, готовые вот-вот кинуться на задиру. Недолго думая, Космос ринулся следом, как вдруг из кустов выскочил маленький коренастый брюнет. Ему стоило одного удара, чтобы завалить противника и заставить его друзей в страхе броситься врассыпную.

— Спасибо, пацаны, — поднимаясь из лужи и отряхивая заляпанные брюки, испуганно поблагодарил русый. — Сходил, блин, первый день в школу…

— Ты, если что, обращайся, — гордо вздёрнул нос Витя. — Меня тут все в Бирюлёво боятся.

— Ага, только не Лотарёв, — хмыкнул коренастый драчун, в один приём разогнавший толпу обидчиков. — У него пояс по рукопашке.

— А ты чё, борец? Откуда знаешь? — рассмеялся Холмогоров.

— Ну занимаюсь, — не без бахвальства произнёс тот. — Кстати, меня Валера зовут, я тоже из первого «Б».

— Саша, — скромно отозвался обиженный мальчишка.

— Я Витя, а это мой профессорский друг — Космос, — пояснил Пчёлкин, протягивая руку одноклассникам.

— У меня отец — профессор астрофизики… — Холмогоров начал свой привычный рассказ, и все дружно захохотали.

— Ладно, профессор, — вдруг отмахнулся Валера, пожав руки новым товарищам. — Видок тут у некоторых уже совсем не для того, чтобы в храм науки возвращаться. Пойдёмте ко мне? Мои в Крым укатили…

— Вот тогда, как мы у меня дома впервые крымского вина хряпнули, и поклялись всегда друг за друга горой быть, — грустно улыбнулся Фил и смахнул с лица скупую слезу, накатившую от ностальгии. — И за Сашку мы отомстим, мужики. Даже не сомневайтесь.

Март 2000-го…

У парапета Лужнецкой набережной расположились трое мужчин. Как и десять лет назад, они расставили вдоль него пивные банки и наперебой говорили о чём-то, вот только взгляд у каждого из них потух. Измучились, выгорели… И теперь должны были возродиться заново.

Прошло уже два с половиной месяца с тех пор, как главных врагов настигла месть бывших бригадиров. Владимир Каверин вместе со своим должником Лапшиным поплатились за убийство Саши прямо средь бела дня на стройке будущего крупного торгового центра: первый был застрелен из «Кольта» чётко в голову, второй же истерзан пулями АПС.

— А я горжусь, что Саня был нашим другом… Что мы были его друзьями, — тяжело вздохнул Космос, делая глоток любимого «Хайнекена». — Клянусь никогда не пожалеть об этом.

— Клянусь, что никогда не оскверню его память, — реагируя на торжественный тон, Пчёла в ту же минуту положил руку на широкую ладонь Космоса.

— Клянусь, что никогда не предам нашу дружбу, — последней сверху легла немного трясущаяся ладонь Фила.

— Клянусь, — произнесли уже все хором, преданно посмотрев друг другу в глаза и разорвав весомое мужское рукопожатие.

Теперь это рукопожатие было скреплено не только кровью раненого товарища, как в восемьдесят девятом. Оно было скреплено и кровью врагов, что останется на этих руках навсегда, и своей собственной, текущей по венам каждого из них.

— Мы пронесли нашу дружбу сквозь самое страшное десятилетие, — качнул головой Валера, дрожащими пальцами взяв сигарету. — И я обещаю быть с вами до конца, братья.

— Ну ещё чё: прощаешься тут, помирать, что ли, собрался? — вдруг засмеялся Кос. — Жаль, Фила, жаль, а я тебя на свадьбу пригласить хотел…

— Чё, реально на Людке женишься? — вскинул бровь Витя, отпив из банки пенный напиток. Открытое заявление Холмогорова вызвало привычную ухмылку: кажется, жизнь становилась на круги своя.

— В конце месяца, — гордо заявил жених и солидно поправил ворот кашемирового пальто. — А думал, что пока в больнице валяюсь, твою свадьбу раньше отгуляем!

— Завязывай, Космосила, — горько выдохнул Пчёла. — Да я права не имею. Саня, он…

— Пчёлкин, ты в натуре болван? — Филатов закашлялся едким дымом и толкнул друга в бок. — Да вы с Олькой познакомились раньше нас с Томкой. Ты её ждал дольше, чем Людочка Коса! Мнёшься всё. Цветы в зубы, и пулей к ней!

— Вот-вот, — согласно кивнул Космос. — Брат, Саня тебя давно простил. На любовь все имеют право, ё моё!

Витя убрал банку, поправил заломленный воротник рубашки и резко отвернулся, чтобы его странная улыбка не была заметна другим.

Он мог бы в очередной раз попытаться забыть её, всю жизнь корить себя за грех перед Сашей, медленно оттаивать, греясь в клубах и ресторанах.

А мог прямо сейчас поехать к ней на старую дачу — кажется, она снова переехала в Трудовую. Войти, увидеть её. В комнате будет тихо спать их сын, она осторожно возьмёт букет из рук гостя, посмотрит виновато и тихо спросит:

— Ты?…

Ведь я тоже её люблю. А на любовь все имеют право.