Возвращение в теремок [Крис Энгель] (fb2) читать онлайн

Крис Энгель Возвращение в теремок

Теремок стоял обособлено, на опушке у старого леса — неприступный, огороженный живой стеной из крапивы вперемешку с колючими кустами шиповника и малины. Зимой всё это изобилие присыпалось снегом, который никто и не думал убирать. Люди и звери обходили негостеприимный двор стороной и знать не знали, кто в тереме живёт. Вдруг там преступники прячутся или злая ведьма со своим котом? А то и вовсе бюрократы или даже депутаты. По вечерам через чердачное оконце можно было увидеть таинственный приглушенный свет, или услышать поскрипывание половиц и чьё-то неразборчивое бормотание.

— Кто, кто в теремочке живёт?

Это по чердаку бродил без дела местный домовой по имени Проня. Сам с ноготок, борода с локоток, глазки-пуговки, расшитая узорами рубашка до колен и соломенные лапти. Он присматривал за домом и садом, пока хозяева были в отъезде.

— Кто в невысоком живёт?

Проня выглядывал в оконце, зорко оглядывал заснеженные окрестности на предмет непрошенных гостей. Никого не обнаружив, раздосадовано отвечал на свой же вопрос:

— Да ужо никто тут не живёт! Даже кошки нет…

И топал по скрипучему полу дальше.

Внизу, восседая на столбе от изгороди, своём излюбленном месте, дремал старый ворон — ещё один местный жилец. Он был крупной птицей, весь угольно-чёрный, от когтистых лап до массивного клюва. Людей пернатый не слишком жаловал и в гости не звал, поэтому совсем не обрадовался, когда его разбудил протяжный скрип отворяемой калитки.

— Кхаррр! — хрипло каркнул ворон спросонок.

— Эй, глупая птица! — подпрыгнула от неожиданности незнакомая женщина в сером пуховике и очках. — Чего шумишь, чего пугаешь?

Ворон возмущённо взмахнул крыльями и, нахохлившись, уставился на наглую гостью. Та успела миновать калитку, даже не удосужившись прикрыть за собой.

— Кааррр!

— Тише тебе! — деловито озираясь по сторонам, попросила незнакомка.

— Карр! — мрачно изрёк ворон.

— Вот заладила, — женщина покачала головой, — так беду накличешь. Кыш отсюда, улетай!

Неожиданно за забором у самого дома раздался чей-то весёлый звонкий голос:

— Мам, с кем это ты там разговариваешь?

Юная барышня в яркой городской одежде шагнула во двор вслед за первой гостьей. Стараясь ступать в оставленные на снегу следы, она в какой-то момент оступилась, отчего неловко взмахнула руками в пушистых варежках.

— Ой, мамочки!

Это она всем телом шлёпнулась в мягкий, но очень холодный сугроб.

— Василиса, я же просила подождать у дороги!

— Я замёрзла!

Их крики, наконец, привлекли внимание Прони. Быстро погасив свой фонарь, он кубарем скатился с лестницы вниз и юркнул в кладовку, прятаться: домовым было не положено показываться на глаза людям. Успел вовремя, так как неизвестная ему женщина подходила всё ближе, явно намереваясь посетить теремок. За ней вприпрыжку следовала девочка Василиса и оживлённо вертела головой.

— Мам, это бочка?

— Да, — отвечала женщина, поднимаясь на крыльцо.

— А зачем она тут?

— Чтобы летом в неё стекала с крыши дождевая вода.

— О, тут сосульки! Можно одну?

— Нет! — сердито возразила мать, роясь в своей сумке. — Не вздумай брать в рот, простудишься.

Она наконец отыскала в сумке потемневший от времени ключ, с некоторым сомнением вставила в замок. Тот с тихим скрежетом поддался и дверь услужливо отворилась.

— А свет тут есть? — боязливо заглянула в внутрь Василиса.

— Надеюсь…

Мама посветила на входе телефоном, с трудом отыскала высоко расположенный выключатель, впустую щёлкнула им несколько раз.

— Печалька…

Она поправила очки, посветила в другой угол, обнаружила на стене коробку, открыла её и без особой надежды сделала ряд новых щелчков.

— Ура!

Тёплый золотистый свет с потолка послушно озарил коридор с широким арочным проёмом в конце, стоящую рядом старомодную напольную вешалку, два деревянных табурета и полосатый коврик. Быстро отряхнув снег с одежды и обуви, ведомые любопытством гостьи проследовали дальше.

— Ого!

Они очутились в просторной гостиной, из которой наверх шла крутая лестница с массивной балюстрадой и перилами из лакированного дерева. По обе стороны от лестницы возвышались стеллажи с аккуратно выставленными книгами, а у противоположной стены разместились две двери, камин и прикрытый ветхой скатертью обеденный стол. К последнему было приставлено шесть одинаковых деревянных стульев.

— Здесь жила большая семья? — полюбопытствовала Василиса.

— Может быть, — пожала плечами мама, — это дом моего давно пропавшего дяди, я мало что про него знаю.

Она наугад взяла одну из книг с полки, сдула с неё пыль, полистала немного. Со вздохом вернула на место, затем по очереди проверила все двери, включая ту, что пряталась под лестницей.

— Кухня, ванная и кладовка. Мебель стоит, а вот вещи все вывезли.

— Только чей-то старый лапоть в кладовой, — заметила девочка, — и я не вижу ни одной кровати или хотя бы дивана!

— По-моему, они все наверху, — решила мама. — Ну что, идем на второй этаж? Василиса кивнула и поспешила за мамой.

Едва они скрылись, откуда-то из глубины кладовки выбрался Проня. Весь взъерошенный, босой на одну ногу, перепачканный пылью и средством от моли, он сердито посмотрел вслед непрошенным гостьям. Обув оброненный лапоть, не удержался от чиха, после чего испуганно замер, зажав рот обеими руками. Убедившись, что не был услышан, на цыпочках прошмыгнул к входной двери и выглянул во двор.

— Эй, Чёрный, — тихонько позвал он.

С забора вспорхнул ворон. Сделав над теремком полный круг, крылатый дозорный приветливо каркнул, после чего спланировал прямо к домовому на крыльцо.

— Что, проворонил гостей? — укоризненно поинтересовался Проня. — Опять поди заснул на посту?

Ворон виновато втянул пернатую голову.

— А я вот еле поспел с чердака убраться, да морок навести. Чуть последней обувки из-за тебя не лишился.

— Карр!

— Стареешь, земеля. Теперича смотри в оба, да о чужаках сообщай, как условились. Я покуда в сараюшке схоронюсь, а то гостьюшки очень уж любопытные попались, повсюду носы свои длинные суют…

Сказав так, Проня деловито соскочил с крыльца и, чудесным образом не оставляя следов на снегу, перебежал в невысокий сарайчик за домом. Ворон каркнул ему в спину что-то обнадеживающее, расправил крылья и решительно взмыл в воздух — следить за округой.

К этому времени небо над теремком ощутимо потемнело. Солнышко, позёвывая, устало опускалось за горизонт, одна за другой зажигались выспавшиеся за день звёздочки. В окнах теремка также загорался свет: гостьи всё ходили по комнатам, что-то осматривали, обсуждали. Затянул печальную песню поднявшийся ветер, где-то вдалеке ему подвывали дворовые собаки.

Когда у калитки появился новый посетитель, ворон даже обрадовался: на этот раз он заметил его вовремя. Живо спикировав на крышу сарая, он подал сигнал:

— Кар! Кар! Кар!

— Что? — Проня, только-только пригревшийся на поленнице дров, испуганно подскочил. — Опять?

— Карр.

Действительно, через калитку нерешительно, с оглядочкой проходил некий мужичок в поношенном полушубке и валенках. Роста невысокого, на руках потёртые до дыр рукавицы, а на голове драная заячья шапка-ушанка.

Новый гость добрался до незапертой двери, внимательно осмотрел её, потоптался с минуту на крыльце, а после робко позвал:

— Эй, есть кто живой?

Ему не сразу, но что-то ответили. Проня со своего места не разобрал ни слова, однако мужичок услышал и, по всему видать, обрадовался:

— А это я, Степан Косых. Пустите меня в дом?

Получив разрешение, он сперва обстучал от снега валенки, затем степенно снял шапку, лишь потом вошёл внутрь и плотно прикрыл за собой дверь. Ворон и домовой удивлённо переглянулись.

— Вот так диво дивное! То цельный год ни души, то сразу трое гостей незваных. Что им тут, мёдом намазано?

— Кар.

В окне первого этажа за шторами можно было разглядеть только тени людей. Они ходили по гостиной, оживлённо беседовали, иногда даже спорили и махали руками. Проне страсть как захотелось подслушать их разговор, только он всё никак не мог решиться подойти ближе. И как выяснилось, осторожничал он не зря.

В вечерней тишине вдруг громко зазвучал близкий шум мотора, по забору заскользили круги света от фар. Большая блестящая машина притормозила почти у самой калитки, тут же захлопали дверцы, захрустел снег под чьими-то ногами.

— Гляди, свет горит, — прозвучал недовольный женский голос.

— А это точно он? Какой-то крошечный, — ответил ей мужской бас.

— Он, он. Теремок. Не высокий, но и не низкий.

— Всего квадратов двести будет. И там уже кто-то живёт.

— Сейчас я всё разузнаю.

Голоса приближались и вскоре Проне удалось рассмотреть их обладателей. Первой шла стройная рыжеволосая дама в короткой куртке на меху, узкой юбке, высоких модных сапожках. На лице её, усыпанном веснушками как перепелиное яйцо, яркой помадой выделялись недовольно поджатые губы. За ней, проваливаясь глубоко в снег, следовал грузный мужчина в кожаной куртке. Запинаясь о скрытые под сугробами кусты, он сердито поругивался, выдыхая изо рта целые клубы густого пара.

— Добрый вечер! — прокричала дама, едва парочка добралась до дома. — Можно вас побеспокоить?

Шторка на окне первого этажа немного отодвинулась, кто-то что-то неразборчиво спросил.

— Меня Лизавета зовут, — с фальшивой вежливостью представилась дама, — а это муж мой, Серёжа. Волковы мы. Позвольте пройти внутрь?

— Разговор есть, — внушительно добавил её спутник.

Не дожидаясь ответа, они поднялась на крыльцо, без церемоний отворили дверь и сразу же скрылись за ней. Во дворе остались только сгорающий от любопытства Проня и его пернатый друг.

К этому времени солнце окончательно покинуло небосклон, оставив вместо себя бледный и тонкий, словно от хронического недоедания, месяц. Тепла от него было не больше, чем от рассыпанных вокруг тусклых звёздочек. Будто этого мало, поднялся ветер и пригнал откуда-то большую хмурую тучу, чем-то сильно расстроенную. Из неё, как перья из порванной подушки, на землю обильно посыпались хлопья белого снега.

Первым не выдержал ворон. Хрипло каркнув на прощание, он вспорхнул с крыши сарая и торопливо полетел прятаться в своё гнездо. Ёжась от мороза, Проня помахал ему рукой и продолжил всматриваться в светящиеся окна. Было похоже, что вся собравшаяся компания разместилась где-то в глубине гостиной. Возможно, все перезнакомились, сели дружно за стол и пьют горячий ароматный чай. С сушками.

Прождав целый час, став похожим на снеговика, он, наконец, решился. Короткими перебежками, как под перекрёстным огнём, домовой добрался до теремка. Бесшумно отворив дверь, ловко нырнул в проём и, прячась в тенях, вдоль стеночки проскользнул к любимой кладовой. Уже оттуда, под покровом темноты, он принялся жадно подслушивать.

— Нет, вы только погляньте! — негодовала рыжая. — Теперь ещё и снег повалил. Ну один к одному!

— В ночь да по такой погоде ехать не вариант, — угрюмо согласился с ней муж, — убьёмся на первом повороте.

— До утра я тут не останусь! — взвизгнула Лизавета. — Не с этими… колхозниками.

— К утру токмо хуже станет, — солидно подтвердил Степан, тот, что пришёл в валенках и заячьей шапке, — дороги тут не чистят. До перекрёстка ещё ничего, а дальше сам чёрт ногу сломит. Токмо на тракторе.

— Тебя забыли спросить, чучело, — пробасил Сергей, — ты мой внедорожник видал? Куда там твоему трактору!

— Видал, а как же. Аккурат в прошлое воскресенье такой на обочине откапывали всем селом. Всего за три дня управились.

Проня тихонько хихикнул в своём убежище. Компания и впрямь собралась за столом, а вот на дружескую их беседа совсем не походила. Да и чая с сушками на столе не видать, только какие-то бумаги разложены.

В гостиной было тепло и уютно: в углу работал электрический обогреватель, кроме того кто-то разыскал припрятанную под лестницей стопку дров и зажёг камин. Гости даже соизволили снять верхнюю одежду и разуться.

— А чего вы чучелом обзываетесь? — храбро вступилась за Степана самая младшая из гостей, Василиса.

— Малая, — хмыкнул здоровяк, — ты погляди на его драный свитер. С пугала огородного снял, не иначе.

— Я хоть переодеться смогу, — с достоинством ответил Степан, — а вот тебя, коли в ночь выедешь, в таком виде и похоронят.

— Чё, умный шибко? — набычился Сергей. — Голова не жмёт? Могу поправить!

— Не ссорьтесь, пожалуйста, — устало попросила мама Василисы. — Лучше давайте решать, как с теремком поступим.

— В суде встретимся, — безапелляционно заявила рыжая, — там и порешаем.

— Если нет завещания, — сняла и протёрла очки мама, — по закону всем родственникам полагаются равные доли…

— Ха-ха, — противно засмеялась Лизавета и подмигнула мужу.

— Что нам законы, коль судьи знакомы? — невесело улыбнулся Степан.

За столом надолго воцарилась тишина, а в голове у подслушивающего домового, наконец, стала складываться картинка. Выходит, что собрались здесь родственники давно пропавшего хозяина дома и теперь делят его имущество. А это означает, что кто-то из них вполне может стать новым владельцем теремка. Это было хорошей новостью — одиночество начинало тяготить домового. Лучше всего подошёл бы хозяйственный мужичок Степан, однако и Василиса с мамой пришлись Проне по душе. А пусть даже и чета Волковых заселяются. Видно, что люди не бедствуют, а значит вскорости поменяют старую мебель, закупят богатой утвари, будут тут праздники устраивать с кучей друзей.

— Во метёт, — нарушил тишину здоровяк, отодвинув шторку, — скоро снега по пояс будет. Может и правда трактор понадобится.

— Серёжа, — возмутилась его жена, — мы что, тут застряли?

— Сама погляди.

Погода и впрямь разошлась. Стекла покрылись изморозью, но через них можно было разглядеть настоящую метель с обильным снегопадом и порывистым ветром. Белые ветки деревьев раскачивались из стороны в сторону, изредка постукивая о стены теремка.

— А тут тишина, — задумчиво произнесла Лизавета, — основательная застройка, хороший материал.

— Надо брать, — поддакнул Сергей.

Все опять замолчали, задумавшись каждый о своём. Трещал огонь в камине, за столом шуршала своими бумагами мама, ритмично постукивал ногой по полу Степан.

— Я есть хочу, — тихо произнесла Василиса.

Мама всполошилась, подбежала к своей сумке и стала в ней копаться. Почти сразу выудила средних размеров термос и небольшой свёрток из фольги, положила перед дочерью на стол.

— Вот, милая, попей чаю с бутербродами.

Василиса развернула фольгу, высвобождая аромат обжаренного хлеба с ветчиной, свежей зеленью и сыром, с аппетитом откусила большой кусок. Мама тем временем налила в стаканчик горячий чай и присела рядом, намереваясь составить ей компанию.

Глядя на это дело, Степан развернул на столе собственную котомку, в которой оказалось несколько ломтей ржаного хлеба и баночка мёда. Довольно хмыкнув, он также приступил к ужину.

Прочей компании оставалось только уныло наблюдать за их пиршеством. Через минуту Лизавета не выдержала, залезла в кармашек куртки, достала крохотный злаковый батончик и тут же отправила себе в рот. Сергей проводил исчезающее лакомство голодным взглядом, однако промолчал.

— Ты там по дороге у бабульки деревенского молочка купил, — напомнила ему жена, — а ещё банку икры у каких-то подозрительных рыбаков.

— Там соль гольная! Ложкой её есть прикажешь?

— На кухне старая сковородка на стене висит. Погляди, может и съестное где-то припрятано.

— Нет там ничего, — с набитым ртом, заявила Василиса, — я всё уже облазила. Только полмешка старой муки, а в шкафу бутылка масла подсолнечного. Просроченное, наверное.

— Придётся ложкой есть, — погрустнел Сергей, — и молоком запивать. Чувствую, та ещё ночка предстоит.

— Потерпи до утра, — пожала плечами Лизавета, — тебе всё равно худеть надо.

— Куда? У меня сплошные мышцы!

— Только их не видно за слоем жира.

— Ты это… не умничай тут.

— О, такая банальность для тебя слишком умна?

Они ещё долго продолжали в том же духе, а остальные с интересом следили за перебранкой, не смея нарушить неосторожным замечанием семейную идиллию. Проня тоже заслушался, отмечая отдельные незнакомые ему словесные обороты и стараясь их запомнить. Соскучился он по речи человеческой, особенно по такой выразительной.

— Хватит! — рявкнул в какой-то момент Сергей. — Я в машину, за икрой.

— Иди, иди, — равнодушно помахала ему Лизавета, — не утони там. Хотя такие как ты не тонут.

Уходя, Сергей хлопнул дверью так, что с вешалки упала шапка Степана. Облизнув липкие от мёда пальцы, тот вздохнул и отправился поднимать головной убор с пола.

— Дружнее надо быть, ребята, — заявил он, отряхивая и возвращая шапку на место, — а ну как метель к завтрему не утихнет? Вы же друг дружку тут съедите за пару дней.

— Не смешно, — буркнула Лизавета и отвернулась.

— Это правильно, — одобрительно закивал Степан, — с такими зубами лучше даже не улыбаться. Железные?

— Это виниры, бестолочь! Знаешь, сколько они стоят?

— Даже знать не хочу. И без того глядеть на них страшно.

Лизавета ничего не ответила. Она в напряжённой позе стояла у окна, пытаясь в кромешной темноте разглядеть перемещения мужа. Того не было довольно долгое время и все уже начали беспокоиться, когда входная дверь вновь распахнулась. Вместе с порывом ветра в помещение вошёл продрогший, усталый, белый с ног до головы Сергей.

— Насилу отыскал машину, — тяжело дыша, сказал он, — ничего не видно, снегу по пояс. Как завтра откапываться буду, не представляю.

— Лопаты тут есть, — обронил Степан, — вместе сдюжим. Лишь бы метель утихла.

— Да уж…

Повисла неловкая пауза.

— Я спать хочу! — очнулась вдруг Василиса.

Мать взглянула на часы и всплеснула руками:

— Одиннадцатый час! Пойдём в кровать скорее.

Она собрала всё со стола, взяла дочь за руку и повела к лестнице. Напоследок обернулась к остальным:

— Там шесть спален, — сказала она, — наша будет вторая от лестницы. Разбирайте оставшиеся, кому какая понравится.

Так все и поступили. К одиннадцати все разбрелись по спальням, оставив теремок на домового. А тот и рад. Забрался на чердак и сидел там до самого рассвета, грыз давно зачерствевшие сушки, караулил покой спящих. Только к утру сам смог заснуть.

Проснулся Проня от звука работающего мотора. Зевнул, вспомнил события вчерашнего дня и тут же всполошено метнулся к окошку.

Во дворе жмурилось от собственного света тёплое солнышко. Автомобиль семейства Волковых, как-то высвобожденный из снежного плена, гордо сиял в его лучах. Поодаль, облокотившись о деревянную лопату, стоял Степан Косых в своей неизменной заячьей шапке. Он следил, как машина, проехав до самой дороги, вновь сдала назад. Остановилась она на расчищенной площадке у забора.

— Порядок! — крикнул Сергей с водительского кресла и, заглушив мотор, выбрался из машины.

Дойдя до Степана он остановился и неожиданно протянул тому руку.

— Спасибо.

— Да было бы за что, — смутился Степан, отвечая на рукопожатие.

— Ты это… если надо куда в город съездить, отвезти что — не стесняйся, сразу меня набирай. Буду рад помочь.

Проня изумлённо смотрел, как вчерашние соперники с лопатами наперевес мирно беседуют и даже не предпринимают попыток пустить их в ход. Было похоже, что за утро они каким-то чудом успели сдружиться.

— Мужчины! — с первого этажа звонко позвала рыжая Лизавета. — Хватит на морозе стоять, идите обедать!

Услыхав про обед, домовой сглотнул и торопливо бросился к лестнице. Привычным путём, держась теней, он быстро добрался до кладовки, незаметно юркнул туда и уже оттуда стал подглядывать.

Первое, что бросилось в глаза — это накрытый стол. По самому его центру возвышалась настоящая гора блинов — парящих, источающих жар, золотистых, ажурных и аппетитных. Рядом полные мисочки с зернистой икрой. От такого изобилия у Прони глаза на лоб полезли.

В окно светило солнышко и было похоже, что хорошая погода пришла надолго. Василиса гордо улыбаясь, расставляла по столу тарелки. Мама стояла у окна вместе с Лизаветой, о чём-то добродушно посмеиваясь вместе с ней.

— И как всё сошлось: молоко есть и мука, значит тесто для блинов будет. А для начинки что может быть лучше икры? Не зря Серёжа вчера целую банку купил.

— И ты молодец, как всё организовала красиво!

— Без твоей помощи я бы не справилась. Ну и Василиса не ленилась, помощница у тебя растёт.

— Это верно.

Вскоре вся дружная компания уже сидела за столом плечом к плечу и угощалась горячими блинами. Была тому виной пережитая вместе ночь, совместный труд или же загадочная магия самого теремка, но вчерашние склоки были будто позабыты. Разговоры отныне велись только о приятных вещах. Например, о приближающемся празднике.

— А что? — горячо убеждал всех Сергей. — Можно ведь всем вместе отпраздновать! Соберёмся прямо тут, по-родственному. Лизка салатов наготовит, я ёлку привезу. Как вам?

— Да как-то неудобно, — смущённо теребила очки мама Василисы.

— Что ж тут неудобного? Степан, как считаешь?

— Можно, — кивнул тот, расправляясь с пятым по счёту блином.

— Значит договорились!

Проня в остолбенении сидел в кладовой, не поспевая следить за событиями. То в доме ни одного хозяина не было, то сразу пятеро появилось! Такого в теремке не случалось со стародавних времён. Неужели снова появятся гости, снова свежие сушки к чаю? А может быть даже кто-то вдруг решит завести кошку? О кошке Проня мечтал уже очень давно.

— Кар! Кар! Кар! — прервал его грёзы условный сигнал за окном.

Спустя минуту кто-то громко постучал в дверь.

— Кого это ещё принесло? — удивилась Лизавета.

Дверь отворилась, заскрипел пол в коридоре, и сразу же в гостиную вошёл высокий крепкий старик с густой бородой.

— Дядя Миша! — воскликнула мама Василисы.

— Ты живой! — подскочил со стула Степан. — Старый плут!

— Хо-хо! — зычно рассмеялся вновь прибывший. — И ты здесь, Косой! Я старше тебя всего на пять лет и вдвое здоровее. Если уж ты помирать не собираешься, то я уж и подавно!

Родственники обнялись, со смехом похлопали друг друга по спинам.

— Мам, кто это? — шёпотом поинтересовалась Василиса.

— Так это… — мать улыбнулась и взъерошила дочери волосы. — Это, деточка, мой давно пропавший дядя. И теремок этот ему принадлежит.

— Вы где пропадали, дядь Миш? — наперебой расспрашивали все.

— Хо-хо, где я только не был, — улыбнулся хозяин, — за тридевять земель ходил, людей смотрел, да себя показал. Одному-то дома не сидится.

— А тебя тут обыскались уже, — удивлялся Степан, — почитай всей родне письма пришли, мол, теремок без хозяина остался. А к письмам ключи, представляешь?

— Конечно! Ведь это я их и разослал.

Возникла неловкая пауза. Гости украдкой переглянулись, оценивая реакцию окружающих на неожиданное признание.

— А как иначе вас собрать? Разъехались по своим углам да норам, знать друг о друге ничего не знают.

— Значит это всё розыгрыш! — воскликнула Лизавета. — А мы тут планы строим… Новый год в теремке думали встретить!

— Так зачем дело стало? — удивился дядя Миша. — Встречайте на здоровье! Ключи у вас отбирать я не буду, не за тем я их раздал.

— А зачем? — пискнула со своего места Василиса.

— А затем, — хозяин широко улыбнулся, — что позабыли вы самые простые вещи. Например, что вы не одни. Что любые беды ваши сами собой отступят, если взяться за них сообща.

— Убрать снег, приготовить вкусный обед, — перечислила Василиса.

— Да. Ведь ношу, что одному не по силам, легко нести вместе с друзьями. И есть место, где можно с этими друзьями встретиться. Теремок всегда был для вас открыт, я лишь напомнил об этом.

— Действительно, — Степан почесал в затылке, — теперь как-то неловко за наши вчерашние мысли и слова.

— А я даже рада, что так обернулось, — засмеялась Лизавета, — давно так не отдыхала!

— Скоро отдохнём ещё лучше, — заверил её муж. — Вот привезу сюда мангал…

Все тут же принялись обсуждать идеи праздничных блюд. Каждому было что предложить, чем удивить и заинтриговать. Порой вспоминались такие рецепты, какие не найти ни в одной печатной кулинарной книге. Такие, что обычно записаны чернилами на пожелтевших от времени страницах, что передаются в семьях из поколения в поколение.

— Мама! — вспомнила Василиса. — Ты обещала, что если будет свой дом, ты разрешишь завести кошку!

— Было дело. Но только если дядя Миша разрешит.

— Хо-хо! Кошку? Да хоть двух!

— Ура!

И все вернулись к обсуждению праздника. Теперь уже никто не сомневался, что пройдёт он именно в теремке. А совсем рядом, в кладовой под лестницей, танцевал от счастья один домовой.