Созвездие его мечты (СИ) [wild-white-werewolf] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

– Привет!

Улыбка читалась в голосе Киллиана так явно, что не надо было и смотреть, чтобы убедиться в этом. Эмма провернула ключ в замке, закрывая участок, обернулась, встречаясь взглядом с ясными синими глазами, и помимо собственной воли улыбнулась в ответ:

– Привет. Я уж думала, ты не придешь.

– Прости, потерял счет времени, – он виновато потупился, но уже в следующую секунду лукаво взглянул на нее исподлобья, приподняв бровь. – Готов искупить. Примешь кофе в качестве извинения?

Он выставил перед собой стаканчик, будто это был щит, пытаясь быть серьезным, но его глаза смеялись. Он знал, чем соблазнить.

– Мятный?

– Мятный.

– Считай, ты уже прощен.

То, как он чувствовал ее, его внимательность к деталям порой просто обескураживала. Эмме все чаще казалось, что Киллиан понимает ее лучше, чем кто-либо. Она приняла бумажный стаканчик, коснувшись теплых пальцев, потянулась за поцелуем, провела ладонью по щеке, ощущая колкость щетины, запустила пальцы в волосы, перебирая мягкие пряди.

– У тебя волосы немного влажные, – заметила она удивленно.

– Да, не успел обсохнуть после душа. Ничего страшного, сегодня тепло.

Эмма сняла крышечку, с удовольствием вдохнула бодрящий аромат, сделала первый глоток, смакуя сочетание горечи крепкого кофе и свежести мяты, чувствуя, как суматошность долгого рабочего дня потихоньку отпускает ее. К третьему глотку она уже была почти счастлива.

– Поужинаем? – предложил мужчина.

Она помотала головой:

– Нет, спасибо. Есть планы на вечер?

– Вообще-то да. Не против прокатиться?

В голосе Киллиана слышалось волнительное обещание, в глазах плясали бесенята, и Эмма поддалась игривому настрою.

– Конечно! Будешь моим штурманом?

***

Желтый «Жук» бодро катился по узкой лесной дороге, разгоняя подступающую ночь ярким светом фар. Сторибрук остался позади, но свиток Снежной Королевы в бардачке гарантировал беспрепятственное возвращение домой сквозь границу города. Темного мага изгнали из города больше двух недель назад, сердце Киллиана было в безопасности, и это не могло не радовать, но вот Сказочник еще не был найден, да и фей из шляпы пока не получалось достать.

Эмма даже не догадывалась, куда они едут, но, загнав в уголок сознания тревожные мысли, и в кои-то веки полностью доверившись, безмятежно вела автомобиль, наслаждаясь обществом любимого мужчины, вкусом кофе и доносящейся из динамиков музыкой. Эту дорогу она не знала, лишь чувствовала, что они постепенно поднимаются выше.

Лес становился все реже, распадаясь на отдельно растущие деревья. Киллиан указывал дорогу, сверяясь с картой в телефоне, и Эмма прикусила губу, сдерживаясь, чтобы не пошутить по поводу совместимости новых технологий и двухсотлетних пиратов.

– Сейчас будет поворот налево. Вот так, хорошо. Теперь прямо, помедленнее, и… стоп!

Эмма заглушила двигатель, заморгала, пытаясь привыкнуть к вмиг окружившей их темноте.

– Закрой глаза, – попросил Киллиан.

Она послушно сомкнула веки, невольно улыбаясь. Бывший пират оказался неисправимым романтиком.

Хлопнула дверь машины со стороны пассажира, тихонько скрипнула, открываясь, дверь с ее стороны. Теплая, чуть шершавая ладонь коснулась ее руки, переплетая пальцы, мягко потянула.

– Осторожнее, – шепнул он.

Она вышла из автомобиля, впитывая ощущения остальными органами чувств. Ночь окутывала их почти осязаемо – живая, бескрайняя, наполненная запахом все еще влажной после утреннего дождя земли, прелой травы, касаниями ветра к коже, стрекотанием сверчков, далеким пением ночной птицы и близостью мужчины. Эмма почувствовала, как Киллиан прислонился к машине, услышала звук расстегнутой молнии кожанки, а потом он мягко привлек ее к себе, спиной к груди, распахнув полы куртки и слегка укутав ее. Было достаточно тепло, но нежная забота трогала до глубины души.

– Что теперь?

Его пальцы коснулись ее подбородка, слегка приподнимая голову, губы шепнули на ухо – тихо, до волнующих мурашек по позвоночнику:

– Теперь смотри.

Футах в пятидесяти перед ними полукольцом простирался обрыв с теряющимися в глубине долины деревьями, где-то позади шумел лес, а над головой…

Над головой раскинулась целая Вселенная – безграничная, яркая до нереальности небесная синева, перечеркнутая туманным свечением Млечного Пути.

И звезды. Тысячи и тысячи ярких звезд, что ласково подмигивали сейчас только им двоим.

Эмма притихла, завороженная поистине сказочным видом, теснее прижалась к Киллиану, запрокинула голову, устроившись затылком на крепком плече, распахнувшейся душой впитывая бесконечный мир.

– Я никогда не видела такого неба, – прошептала она, наконец.

– Я надеялся на это, – просто ответил мужчина. – В городе ночь слишком загрязнена светом. А такое небо я видел во время плаваний. Хотел разделить его с тобой.

Эмма никогда не считала себя романтичной особой, получив от жизни немало болезненных ударов и научившись полагаться только на себя, и обычно внутри она была готова к худшему, но сейчас в душе что-то дрогнуло, точно раскололся лед, высвобождая крохотный нежный росток надежды на то, что все будет хорошо. Город с его огнями, с его людьми и бесконечными проблемами остался далеко, словно в другом мире, и ликующий восторг постепенно охватил ее, затопил счастьем – искрящимся и покалывающе-ярким, точно пузырьки в бокале шампанского. Казалось, за спиной развернулись два огромных крыла, на которых она взлетала – все выше и выше, навстречу бесконечным звездам – и Киллиан был рядом с ней.

– Спасибо, – прошептала она искренне.

Мужчина в ответ обнял ее крепче, мягко коснулся губами ее виска.

– Знаешь какие-нибудь созвездия? – спросил он неожиданно.

Эмма смутилась:

– Только ковш Большой Медведицы.

Киллиан, тихо рассмеявшись, чмокнул ее в затылок:

– Уже неплохо. Знаешь, самые яркие звезды так и называют – навигационные. Вот, смотри, – мужчина поднял руку, указывая. – Большую Медведицу ты уже знаешь. Проведи мысленно линию через крайние звезды чаши ковша и продолжи пять раз. Видишь яркую звездочку? Это Полярная звезда, Цефеида. Чтобы узнать, как далеко мы проплыли к северу или югу, в том мире я каждую ночь измерял угол между ней и горизонтом по направлению на север.

Она невольно хихикнула:

– Да, это совсем не GPS.

– У нас все было куда как проще. А теперь смотри, мое любимое созвездие, – Киллиан вновь протянул руку. – Видишь, на Млечном Пути звезды образуют что-то вроде креста? Это созвездие Лебедя. Если мысленно продолжить поперечную перекладину в обе стороны можно проследить подобие изогнутых лебединых крыльев.

Эмма изумленно и чуть растерянно рассматривала скопление ярких звезд, чье название она когда-то выбрала своей фамилией. Голос мужчины прозвучал тихо и немного печально.

– С самого детства я представлял, что весь Млечный Путь – это след крыльев Лебедя, который летит где-то там, в недосягаемой вышине. Гадал о судьбе звездной птицы, сочинял истории. Мечтал… Глупо, конечно.

Эмма развернулась, заглянула в его глаза, чувствуя, как отчаянно колотится сердце в груди. Мягко коснулась ладонью его щеки.

– О чем ты мечтал?

Киллиан улыбнулся застенчиво и смущенно:

– Все знают о лебединой верности. Я мечтал когда-нибудь обрести свою истинную любовь. И нашел тебя, Свон. Эмма…

Признание далось ему неожиданно легко. Это казалось правильным в тот момент – поделиться сокровенным, озвучить наивные мысли мальчишки, что когда-то открыл заветную тайну лишь брату. И все же, зная о тщательно возводимых барьерах в ее душе и сознании, Киллиан не ожидал, что его слова так заденут ее. В широко распахнутых зеленых глазах мелькнуло что-то щемяще-робкое, недоверчивое, почти испуганное – всего лишь на миг, прежде чем пушистые ресницы сомкнулись, снова пряча эту частичку ее души. Только вот теперь он, наконец, действительно поверил, что когда-нибудь эти стены рухнут. А пока он подождет, столько, сколько будет нужно.

Он умел ждать.

Эмма, сама потянулась к его губам, приподнявшись на носочках, и Киллиан чуть склонил голову, мягко касаясь теплых губ. Сладко, нежно, чувствуя ответное движение. Как всегда, его уносило от ее близости, от ее запаха, от того, как губы Эммы ласкают его, слегка раскрываются, как она прихватывает зубами его губу, слегка втягивает, посасывает, касается кончиком языка, обводит контур его рта и снова целует. Ее ладони нырнули под его куртку, скользнули по спине вверх, слегка царапая короткими ногтями позвоночник – от загривка до лопаток – так, что он выгнулся, выдохнув в ее приоткрытый рот. Эмма поймала его дыхание, снова куснула губу, немного отстранилась, глядя в его глаза, и Киллиан увидел, что она хитро улыбается. Она знала, как он терялся от этой ласки, и любила заводить его вот так, наблюдая за тем, как быстро его глаза темнеют от желания. У нее это хорошо получалось, даже слишком хорошо, но, кажется, она забыла, что в этой игре можно участвовать вдвоем.

Всего несколько движений, измеряя время бешеными ударами сердца – раз, два, три… Рука на пояснице, притянув быстро и властно, заставив потерять равновесие и почти уронив ее на себя, пальцы легли на подбородок, оборачивая лицо к себе, а губы накрыли рот, заглушая сладкий стон. Вот так, хорошо, прижать ее к себе, заставив прогнуться в позвоночнике и почти распластаться на его груди, слегка надавить на подбородок, толкнуться языком в приоткрывшийся рот, зарыться пальцами в густые волосы ласкающими, массирующими движениями. Их языки вступили в короткую схватку – и Эмма проиграла. Капитулировала, выбрасывая белый флаг и безоговорочно признавая свое поражение.

Поцелуй стал глубже, жарче, сильнее. Сминая ртом нежные губы, он упивался ее вкусом, чувствуя, как яростно сердце рвется из груди, подстегиваемое каждым ее нежным вздохом, и Киллиан уже едва сдерживался, чтобы не застонать в голос, вторя ей. Вклинившись коленом, Эмма зажала его бедро между ног, узкие ладони скользнули по его спине вниз, обжигая даже сквозь одежду, стиснули крепкие ягодицы; она подалась вперед, потерлась пахом о его бедро, и они одновременно задохнулись от острого удовольствия.

– Господи, Эмма!..

Киллиан скользнул губами по ее щеке, куснул скулу, слегка потянул за волосы, заставляя запрокинуть голову, спустился к горлу, втягивая, прикусывая, посасывая нежную кожу, клеймя своими поцелуями и наслаждаясь тем, как тяжело и часто она дышит, как трепещет под его губами жилка на тонкой шее. Эмма тихо захныкала, вцепилась в его плечи, стиснула крепко, словно в отчаянной попытке удержатся на грани.

Она сводила его с ума. Легко, будто бы играючи, но едва ли осознавала это сейчас, когда притягивала его к себе, когда прижималась всем телом, когда терлась о него – ритмично, сильно, все чаще и чаще срываясь в стоны. Дышала через приоткрытый рот, ловила воздух пересохшими губами так жарко, так жадно, то и дело лихорадочно сглатывая слюну, что от дикого возбуждения мир вокруг раскалился до пронзительной белизны, заставляя жмуриться, чтобы не ослепнуть. Киллиан что-то шептал ей на ухо, снова и снова целовал, ласкал, кусал, притягивал, точно пытаясь растворить в себе, слиться в единое целое. Согнув ногу в колене, прижимая все крепче, мужчина терся в ответ, чувствуя, как ритм ее движений становится судорожным, потерянным, как отчаянно трясется гибкое тело, как дрожат сжимающие его плечи пальцы, как дыхание прерывается жалобными всхлипами:

– Киллиан, пожалуйста… пожалуйста…

Он впился в ее губы, заглушая стоны, сжал в объятьях, удерживая, толкнулся бедрами ей навстречу – раз, еще раз, еще… Эмма напряглась всем телом, до боли стискивая его плечи, вздрогнула в первый раз, вскрикнув в его приоткрытый рот, и, наконец, выгнулась, окончательно теряясь в судорогах яркого оргазма.

Сколько времени прошло? Секунды? Дни? Годы? Расколовшийся на части мир вновь собрался воедино, и Эмма немного отстранилась, улыбаясь чуть застенчиво в ответ на восхищенную улыбку мужчины:

– Ты потрясающа, Свон.

Она обхватила его лицо ладонями, поцеловала легко, снова прижимаясь. Киллиан тихо охнул, мягко отстраняя ее с мучительным смешком:

– Подожди, родная. Я ведь не весь железный.

Взгляд Эммы метнулся вниз, туда, где плотная ткань джинсов туго очерчивала напряженный член, и этот ее взгляд послал еще одну волну болезненного удовольствия в низ живота.

Колени слегка дрожали. Только бы не застонать… Мужчина сглотнул, переводя напрочь сбившееся дыхание:

– Все нормально. Просто дай мне пару минут, хорошо?

– Хорошо, – покорно согласилась она.

Киллиан чуть сильнее привалился к машине, запрокинул голову, закрывая глаза и пытаясь хоть на время отвлечься от мысли, что всего несколько минут назад Эмма кончила в его объятиях. Получалось неважно.

Тонкие пальцы скользнули по линии челюсти, по горлу, по груди в распахнутом вороте рубашки. Мужчина перехватил юркую ладонь, притянул, целуя кончики пальцев. Открыл глаза, поймав озорной взгляд.

– Что? – ее губы подрагивали в полуулыбке.

Эмма снова шагнула вперед, прильнула к нему всем телом, высвободила из захвата руку, провела по его губам подушечками пальцев, чувствуя тепло дыхания.

– Эмма?

Выдох, почти стон. Он просил ее… о чем? Остановиться? Продолжить? А, впрочем, неважно. Все в мире потеряло свое значение, когда ее ладонь скользнула от его плеча по груди, спускаясь к животу, а затем еще ниже, сквозь ткань касаясь напряженной плоти. Сжалась, обхватывая так мягко, так плотно. Поглаживая. Слегка царапая ногтями через плотный материал, так, что низ живота свело почти до боли.

Эмма уткнулась лбом в его шею, щекоча дыханием кожу, мягко целуя, ее руки отстранились, поднялись выше, подцепив и выправив рубашку, пробежали до груди, расстегивая мелкие пуговицы снизу вверх, но Киллиан даже не почувствовал прохладу ночного воздуха, коснувшегося пылающей кожи, потому что ладони Эммы обжигали сильнее, чем самое яростное пламя. Она гладила его, едва-едва касаясь подушечками пальцев – ключицы, грудь, плоские соски, многочисленные шрамы, свод ребер, поджарый живот с ямочкой пупка, втянувшийся одновременно с сорвавшимся с губ хриплым стоном.

Расстегнутый ремень звякнул пряжкой, ударившись о машину. Эмма провела ладонью по его животу, по сбегающей вниз от пупка дорожке жестких волос, захватывая и слегка потягивая их, нырнула пальцами под резинку трусов, чувствуя, как от ее касаний каменеют мышцы под гладкой кожей. Она подняла голову, ловя настороженный взгляд мужчины, в то время как ее руки слегка приспускали его джинсы вместе с бельем. Наблюдая, как он задохнулся, ощутив первое осторожное касание теплых пальцев к напряженному до боли члену. И как отчаянно он зажмурился, запрокинул голову, когда ее ладонь сжалась и проскользнула, чуть сдвигая нежную кожу, от головки до основания. Растирая подушечкой пальца выступившую каплю смазки. Снова двигая неплотно сжатым кулаком – мягко, точно давая привыкнуть.

Кружилась голова, перед глазами поплыли звезды – гораздо более яркие, чем те, что сияли сейчас над ними.

– Дыши, Киллиан, – шепнула Эмма, и мужчина шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, понимая, что почти не дышал все это время. Он кусал губы, чтобы не застонать, просто терялся от острого удовольствия, что дарили ее касания, и впитывал, впитывал ее близость и ласки, что пробивали его нервы до кончиков подрагивающих пальцев. Движения ее ладони на члене – вверх, вниз, мучительно медленно, неторопливо – и прикосновение губ к беззащитно обнаженному горлу, дорожка влажных поцелуев до плеча, втягивая кожу так, что наверняка останутся следы в напоминание об этом восхитительном безумии, пламенем растекающимся по венам.

Он все-таки глухо охнул, и почувствовал, что Эмма отпрянула, точно испугавшись этого звука.

А потом…

Всего несколько секунд…

Тихий шорох одежды, короткое колебание воздуха от быстрого движения, теплые пальцы разжались, чтобы мгновение спустя перехватить чуть иначе, сдвинув кожу так, чтобы полностью обнажилась головка.

И касание влажного языка, слизнувшего выделяющуюся смазку.

Киллиан вздрогнул, широко распахнув глаза, бросил взгляд вниз и снова не сдержал хриплый стон, потому что это было просто за гранью реальности. Все это – слишком.

Она на коленях у его ног, тонкие пальцы плотно обхватывают член, едва ощутимо двигаясь, а влажно блеснувший в темноте язык обводит головку. Снова. И снова.

– Эмма, – мужчина протянул руку, коснулся ее плеча в попытке остановить это, пока еще оставались жалкие крохи самоконтроля. – Перестань, ты не должна…

Ее глаза блеснули в свете звезд, когда она посмотрела на него снизу вверх.

Улыбнулась.

И медленно, не отводя взгляда, обхватила его член губами.

Киллиан дернулся, всхлипнул как-то жалобно, зажмурился, чувствуя, как мир рассыпается на звенящие осколки. Или это его стон разбил ночную тишину? Он не знал. И снова открыл глаза, потому что не видеть было еще невыносимее, дрожащей рукой коснулся ее виска, зарылся в волосы – не направляя, скорее, в попытке убедиться, что это все же не сон.

А даже если и сон, то пусть он длится.

Эмма прикрыла глаза, начиная движения. Плотно обхватывая его губами. Смачивая слюной крепкую пульсирующую плоть, с каждым новым проскальзыванием принимая его все глубже и глубже. Помогая себе одной рукой, пока вторая рука стискивает и сминает джинсы у его бедра, царапая плотную ткань ногтями. Касаясь языком – то мягким и расслабленным, то напряженным и твердым. Прохладный ночной воздух остро контрастировал с влажным жаром ее рта, и Киллиана уже ощутимо трясло, так, что приходилось стискивать зубы, чтобы не заорать от бесконечного наслаждения.

Он все же толкнулся бедрами в ответ, не в силах больше сдерживаться – осторожно, боясь напугать, и Эмма тихо застонала, принимая его еще немного глубже. Нежный звук, отдающийся вибрацией в горле, жаром своим испепелял и душу, и тело, рассекал грудь до бешено колотящегося сердца. Еще один толчок – и снова этот ее стон, и влажные звуки, когда она принимает его сильнее и сильнее, и касания, движения, посасывания, все быстрее и быстрее, так, что сводит скулы, что сердце колотится где-то в пересохшем горле, поджимаются пальцы на слабеющих ногах, а тело уже просто разрывает от предчувствия, предвкушения, что еще немного, уже вот-вот…

– Эмма…

Хрипло, предупреждая о том, что близко, слишком близко, и слегка тянет за волосы, снова мягко пытаясь отстранить ее.

Но она не слушает его.

Как всегда.

И лишь ускоряется, пропуская его глубже в горло. Прижимает языком и глухо стонет, этой вибрацией швыряя его за грань.

Кажется, он закричал. Выгнулся, выплескиваясь в бесконечно долгом оргазме, прошивающем тело разрядами молний, что пробивали насквозь, пронзая каждую клеточку тела. Дрожа и захлебываясь, чувствуя, как она сглатывает, принимая его без остатка до тех пор, пока не стихли последние спазмы.

Киллиан открыл глаза, с трудом фокусируя взгляд и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Успевая прочувствовать последнее скольжение ее языка и заметить тянущуюся за ее губами ниточку вязкой слюны. Выдохнул, когда тело дернуло слабеньким пост-оргазмом, облизнул пересохшие губы.

Было сложно даже просто стоять, колени тряслись от растекающейся по телу упоительной слабости, точно все кости разом превратились в желе. Мужчина с трудом разжал пальцы, выпуская пряди ее волос, коснулся ладонью нежной щеки. Быстро поправил белье, оставив джинсы небрежно расстегнутыми, протянул руку, помогая Эмме подняться, прижал к себе, поцеловал нежно, ощутив на губах собственный горько-терпкий вкус. Прижался лбом к ее лбу, жмурясь и пытаясь незаметно сморгнуть влагу на ресницах.

– Спасибо, – прошептал он.

А звезды сияли с небес, и, кажется, улыбались им. Лебедь летел по Млечному Пути, но теперь он уже был не один.

Его ждали.