Невеста для босса [Полина Довлатова] (fb2) читать онлайн

НЕВЕСТА ДЛЯ БОССА. ПОДАРЮ ТЕБЕ НОВУЮ ЖИЗНЬ

Аннотация:

— Вы... с ума сошли? — шокировано смотрю на босса.

— Разве? Я предложил тебе выгодную сделку.

— Сделку? — выпаливаю. — Я не торгую собой! Вы понимаете, что мне предлагаете?

Мужчина приближается вплотную. Мне приходится задрать голову, чтобы не потерять с ним зрительный контакт.

— Тебе нужны деньги, Лиза, — низкий голос вибрирует на губах. — А мне нужна жена. Так что выбора у тебя нет. Придётся согласиться.

Горский Кирилл Сергеевич. Один из богатейших бизнесменов в нашем городе. Холодный, циничный, расчётливый и бессердечный. Человек, олицетворяющий всё, что я презираю. Мой босс.

Соглашаясь стать его фиктивной невестой, я ещё не знала, чем для меня обернётся эта сделка.

ПРОЛОГ

— Мне нужно, чтобы ты сыграла роль моей невесты. За эту услугу я хорошо тебе заплачу.

Стоя посреди просторного кабинета шокировано смотрю на босса. Его цепкий взгляд медленно прогуливается по моему телу сверху вниз и обратно. И я машинально ёжусь, обхватываю себя руками, желая спрятаться.

— Вы... с ума сошли? — нервно выдыхаю.

— Разве? — надменно выгибает тёмную бровь. — Кажется, я предложил тебе выгодную сделку.

От его холодного тона у меня по телу прокатывает дрожь, а кожа словно покрывается ледяной коркой.

Как он может? Как он может вот так запросто предлагать мне подобное?

Я всегда знала, что мой босс беспринципный человек, но это… это уже переходит всякие границы.

— Сделку?! — выпаливаю, чувствуя как в венах вскипает кровь, отчего вдруг резко бросает в жар. — Я не торгую собой, Кирилл Сергеевич! Вы понимаете, что мне предлагаете?!

Абсурдность этого диалога не укладывается у меня в голове. Зачем Горскому вообще понадобилась невеста? Да ещё и так внезапно… Насколько я успела узнать этого мужчину, он себя длительными связями предпочитает не обременять.

И тем более я не понимаю, почему именно меня он выбрал на эту роль?!

Кто он, а кто я?

Я ведь всего лишь секретарша. Девушка, живущая от зарплаты до зарплаты. Сирота, два года назад похоронившая родителей.

А он? Один из самых богатейших бизнесменов нашего города. Холодный, циничный, расчётливый и бессердечный.

Всю жизнь я старалась избегать таких, как он. И, если бы могла выбирать, никогда бы не стала личной помощницей такого человека…

Мужчина приближается вплотную. Мне приходится задрать голову, чтобы не потерять с ним зрительный контакт.

— Я прекрасно понимаю, что предлагаю тебе, — от его низкого голоса волоски у меня на затылке встают дыбом, а по рукам и животу стелется табун мурашек. — Если хочешь, считай это своего рода контрактом. Ещё один пункт в списке твоих должностных обязанностей за который я щедро заплачу.

— Я не стану заключать с вами никаких контрактов, Кирилл Сергеевич. Вы меня явно с кем-то путаете, — выпаливаю мужчине в лицо, но в ответ слышу только усмешку.

— Тебе нужны деньги, Лиза. А мне нужна жена. Так что выбора у тебя нет. Придётся согласиться.

Сердце начинает колотиться о грудную клетку как мячик для пинг-понга об теннисный стол. С бешеной скоростью, то и дело сбиваясь с ритма.

— Откуда… откуда вы знаете… — натужно сглатываю, шаря глазами по его лицу.

Мне действительно нужны деньги. Очень нужны, причём в самое ближайшее время. Если я их не достану, то… Нет, я не хочу даже думать о том, что в таком случае может произойти...

— Это не имеет значения. Важен сам факт, — делает ещё полшага вперёд, практически вжимаясь в моё тело. Убирает ладони в карманы брюк, и, наклонившись, шепчет мне на ухо. — Всё в этом мире продаётся и покупается, Лиза. И ты не исключение.

ГЛАВА 1

Лиза

— Я не понимаю... — растерянно бормочу в трубку. — Я была у вас в клинике два дня назад, и мне не говорили ни о каком повышении стоимости.

Провожаю взглядом последнего посетителя бара и, заперев за ним дверь, вешаю табличку “закрыто”.

Это была бесконечная, адская ночь. У меня ноги гудят, как у варикозницы в стадии обострения, а глаза горят так, будто в них насыпали песка целую тонну.

Этот проклятый алкаш сидел здесь до семи утра! До семи!!! Он влил в себя столько коньяка, что у меня были серьёзные опасения, сможет ли он самостоятельно выползти на улицу. Я уже мысленно прощалась со своей поясницей, представляя, как придётся выволакивать его коматозное тело из бара. Но нет, к счастью он дисквалифицировался сам. Причём даже не ползком, а на своих двоих.

Поражаюсь этому таланту некоторых мужчин — бухать до беспамятства и синих соплей, а потом в нужный момент собраться и как ни в чём не бывало дотащить своё тело до кровати. Это, наверно, какой-то особый инстинкт самосохранения так срабатывает. Либо будешь и дальше размазывать слюни по асфальту и ждать пока тебя обнесут местные гопники, либо мобилизуешь резервные силы организма и таки доволочёшь себя до дома.

— Елизавета Алексеевна, дело в том, что распоряжение поступило к нам только сегодня утром, — девушка на том конце провода сочувственно вздыхает. — Я сразу позвонила вам, потому что знаю о вашем материальном положении.

По коже прокатывает волна раздражения. Я закрываю глаза и медленно выдыхаю, чтобы её подавить.

Ненавижу, когда меня считают беспомощной. Хуже этого может быть только, когда ты сама себя так ощущаешь. И именно это чувство сейчас заполняет всю мою грудную клетку.

Десять тысяч! Я должна буду платить в месяц на десять тысяч больше!

Наверно, кому-то такая сумма может показаться несущественной, но только не для официантки, которая и так едва концы с концами сводит...

— Новые расценки вступят в силу со следующего месяца, — голос администратора заставляет меня вынырнуть из тяжёлых размышлений. — У вас есть время обдумать возможные варианты.

Хватаю из под прилавка тряпку и моющее средство и, прижав телефон щекой к плечу, начинаю остервенело тереть деревянную поверхность барной стойки.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю как можно спокойнее.

Ни к чему сейчас лишние эмоции. Они проблему решить всё равно не помогут. И от того, что я сорвусь и наору на администратора клиники, мне легче не станет.

Да и не виновата она ни в чём, по сути. Это же не она цены повышает. Мне бы наоборот девушке спасибо сказать за то, что позвонила и предупредила сразу же. Только вот слова благодарности что-то никак не выдавливаются…

— Ну... вы можете подыскать клинику дешевле. Или, мы также можем предложить вам вариант с четырёхместной палатой. В таком случае сумма доплаты будет значительно меньше.

— Нет, — выпаливаю чуть громче и резче, чем следовало. — Нет, ни один из этих вариантов мне не подходит.

О другой клинике не может быть и речи. В этой работают лучшие специалисты. Я с трудом выбила там для Маши свободное место. Одному богу известно, сколько порогов мне пришлось ради этого оббить, в сколько кабинетов постучаться и сколько писем во всевозможные инстанции накатать.

Оплачивать Машино пребывание в полном объёме у меня нет возможности. Я смогла добиться от государства субсидии, покрывающей половину месячного платежа. Но теперь мне звонят из клиники и сообщают, что их расценки повысились и даже со всеми дотациями я всё равно должна буду платить на десять тысяч больше.

И вариант с многоместной палатой меня тоже не устраивает. За последние два года я узнала всё о жизни в коммунальной квартире. И могу сказать точно, приятного в этом мало.

Когда-нибудь я обязательно заберу Машу из клиники, но пока что это место по воле судьбы является для неё домом. И я хочу, чтобы там она чувствовала себя комфортно, а не как в общежитии, где у неё даже не будет возможности уединиться.

Сейчас у Маши хорошая просторная палата. Она любит рисовать. Я смогла договориться с врачом, и мне разрешили поставить у неё мольберт с красками. Когда-нибудь, она будет учиться в художественной школе. Я всё для этого сделаю. Но для начала мне нужно поставить её на ноги. И эта клиника — наш единственный шанс.

— Елизавета Алексеевна, у вас в любом случае ещё есть время подумать. До конца месяца осталось две недели, так что…

— Нет, всё в порядке, — резко перебиваю девушку-администратора. — Я смогу платить. Можете поставить у себя в списках галочку, или как вы там отмечаете. В общем пометьте, что Стрельникова остаётся в клинике.

— Вы уверены? — переспрашивает недоверчиво.

— Да, я уверена, — говорю твёрдо, зажмурившись и прикусив нижнюю губу. — Всё в порядке. Деньги будут. Точно, — добавляю с напором.

— Отлично, тогда в конце месяца нужно будет переподписать договор с новой стоимостью и внести оплату.

— Хорошо, без проблем.

Вешаю трубку и, откинув телефон на прилавок, падаю лицом на свои ладони.

Проклятье! Десять тысяч! Даже с моей богатой фантазией я просто не представляю, где мне взять такие бабки!

— Лиз, ты чего, уснула что ли? — вскидываю голову и смотрю на свою напарницу и по совместительству соседку по коммуналке, выходящую из комнаты для персонала. — Ушёл этот бухарь, наконец?

— Ушёл, — бормочу, устало потирая лицо.

Снова тянусь к тряпке и продолжаю оттирать стойку от липких пятен алкоголя.

— Ну и чего тогда раскисла? Сейчас мы с тобой быстро тут всё надраем и почешем домой отсыпаться. А завтра выходной. Ну не сказка ли? Ты чего нос повесила, Стрельникова? — пихает меня локтём в бок. — На тебя вообще не похоже.

— Мне из клиники только что звонили. Они повышают цены, теперь я должна буду платить на десять тысяч больше. Я понятия не имею где мне эти деньги взять, Ева, — с раздражением зашвыриваю тряпку в ведро и падаю на стоящий рядом стул.

Чувствую как в меня постепенно просачивается паника. Кладу ладони на колени и сжимаю их в кулаки, пытаясь таким образом и себя саму удержать в руках, но ничего не выходит. У меня, чёрт возьми, сейчас начнётся самая настоящая истерика!

— Маша не сможет без этой клиники! — выпаливаю, поднимая взгляд на Еву. — Не сможет, понимаешь! Там лучшие врачи, там… там хорошие условия! Ей там проводят все необходимые процедуры и после последней операции её лечащий врач сказал, что прослеживается положительная динамика. И кучу ещё каких-то непонятных слов, но суть в том, что у моей Машки не всё потеряно! Есть шанс, что она сможет снова ходить! А теперь что? Если я не смогу платить за её лечение, то что тогда с ней будет?!

Обхватываю себя ладонями за плечи и начинаю методично раскачиваться на стуле, как самая настоящая шизофреничка.

Знаю, что истерикой я себе никак не помогаю, но взять себя в руки не получается.

Я не прощу себе, если Машка потеряет место в этой клинике. Ни за что на свете я не могу допустить, чтобы её перевели в обычную районную больничку. Мы с ней это уже проходили. Маша лежала там в палате на пять человек как овощ и к ней за день могли вообще ни разу не подойти.

Если бы я тогда не нашла для неё эту клинику, то эти коновалы её бы угробили в конце концов, я точно знаю. Во всяком случае, заниматься бы с ней там точно никто не стал.

А Маше нужна ежедневная тренировка и процедуры. Без них она на ноги не встанет.

Два года назад, мы попали в аварию. Я, Маша и наши родители. Отец и мама погибли на месте. А Машка, моя младшая сестра, получила перелом позвоночника. Ей тогда было всего четыре года…

И только я отделалась лёгким испугом. Можно назвать это так, потому что ушибы и шрамы на ногах нельзя считать серьёзными травмами.

Сама не понимаю, как такое могло произойти. Можно было бы назвать это везением, но у меня язык не поворачивается…

— Так, Стрельникова, давай успокаивайся и без психов подумаем с тобой, что можно сделать. Истерика ещё никому не помогала решить проблемы, — подруга ободряюще хлопает меня по плечу и облокачивается локтём на стойку.

— Даже не представляю что тут можно придумать. Ну разве что ограбить банк или продать почку, — устало выдыхаю.

Вытаскиваю из комнатки для уборочного инвентаря швабру и начинаю драить пол. Проблемы проблемами, но я хочу поскорее закончить смену и пойти домой.

Помимо должности официантки, мы с Евой на двоих делим ставку уборщицы. Дополнительные деньги никогда лишними не будут. Особенно, когда сторонних дотаций ждать больше неоткуда. Не знаю, что там с семьёй Покровской, она никогда не откровенничала на эту тему. Но она полгода назад въехала в пустующую комнату коммунальной квартиры в которой я живу, и за это время я ни разу не видела, чтобы кто-то её навещал или хотя бы просто звонил, чтобы поинтересоваться как она.

— Не, почка не вариант, — уперевшись локтём в барную стойку, рассуждает подруга. — К тому же они стоят не так дорого, как тебе кажется. На первое время на оплату хватит, а потом что? Вторую почку уже не оттяпаешь. А других парных органов, которые можно было бы продать у тебя нет.

— Поджелудочная? Орган, конечно, не парный, но без неё вроде как можно жить.

— Пф, — закатывается глаза. — Я тебя умоляю. Ты думаешь, на тех дошираках, что ты жрёшь вместо нормальной еды, от твоей поджелудочной что-то ещё осталось?

— Ну тогда остаётся банк…

— Можно, конечно, попробовать. Но слишком геморойно. И в капроновых калготках на голове дышать тяжело.

Останавливаюсь на середине зала и, вытерев тыльной стороной ладони пот со лба, смотрю на Покровскую.

— Я даже не стану тебя спрашивать, откуда ты это знаешь…

— Вот и правильно, не спрашивай, — соскакивает с барного стула и подходит ко мне. — А если серьёзно, Лиз, то тебе нужно найти новую работу с зарплатой выше, чем в этом гадюшнике. Подожди, я тебе сейчас покажу, — достаёт из кармана рабочего передника мобильный телефон и открывает в поисковике сайт вакансий. — Я и сама уже, честно говоря, подумываю о смене работы. Надоело всяких алкашей по ночам обслуживать. Короче, я тут наткнулась на одну вакансию в строительном агентстве недвижимости ГорКонсалт. Помощник руководителя. Зарплату они предлагают прям оооочень заманчивую. На оплату Машиного лечения должно хватить.

— Ого, — присвистываю, смотря на сумму оклада, который они предлагают.

Нет, я у себя на работе, честно говоря, тоже неплохо зарабатываю. Преимущественно за счёт чаевых, конечно. За два года, что я здесь работаю, я успела усвоить одно — пьяный мужик, как правило, гораздо более щедрый чем трезвый. А если ему ещё улыбаться, то можно получить очень даже приличную прибавку к окладу.

Все чаевые, которые я зарабатываю, а также часть официальной зарплаты и пол ставки уборщицы идут на оплату Машиной клиники. , конечно, чаевые среди этого всего составляют бóльшую долю. Не будет чаевых — я не смогу платить. Поэтому приходится засовывать свой характер в одно место и улыбаться клиенту. Даже если вместо этого неимоверно хочется двинуть по его пьяной роже.

— Сумма соблазнительная, скажи? — подруга толкает меня локтём в бок.

— В этом-то вся и проблема, Ев. Там претенденток на такой лакомый кусок тьма тьмущая будет. Мне с моим портфолио там явно делать нечего.

— Слушай, объявление выложено три дня назад, — тычет пальцем на дату под вакансией. — И оно всё ещё актуально. Значит шансы у тебя есть.

— А, ну тогда тем более я туда не пойду, — вкладываю мобильный обратно Еве в руки и снова берусь за швабру.

— Это ещё почему?

— А потому что, Ева, — закатываю глаза. — Ну ты включи мозги. Если за три дня эта фирма не смогла найти секретаршу на вакансию, значит что-то с ними не так.

— С ними — это с кем? — вздёргивает брови и непонимающе на меня смотрит. — С секретаршами?

— Нет, Ева, с фирмой. С фирмой что-то явно не так, раз за три дня на такой лакомый кусок не нашлось претендента.

— Что например?

— Да откуда я знаю? — всплёскиваю руками. — Ну, может, лохотрон какой-то. Разводилово одним словом. Я, знаешь, в своё время по таким собеседованиям набегалась. Читаешь вакансию на сайте, там всё так красиво написано. Шикарные условия, большая зарплата. А приходишь потом на собеседование, и там вместо нормальной фирмы — однодневка какая-то, нацеленная тупо на то, чтобы у тебя бабло выкачать и отправить домой со словами “мы вам позвоним”. Ноги убери, — подталкиваю подругу шваброй, чтобы отошла и продолжаю драить полы.

Спать хочется нереально просто. Вчера после смены я ездила проведать Машу в клинику и провела там полдня, а вечером снова в бар. Так что я ни черта не выспалась. Очень злая, уставшая и голодная как собака. Ещё и новость эта про увеличение стоимости как вишенка на грёбанном торте из говна!

— Ты не права.

— Чего? — приподнимаю голову и смотрю на Еву.

— Фирма не однодневка, это самый крупный застройщик в нашем городе. Практически все новостройки построенные за последние пять лет — это их рук дело. Я про них в интернете прочитала, — тычет мне в лицо статьёй из интернета.

— И что? — отвечаю, быстро пробежавшись взглядом по строчкам. — Это ничего не меняет. Если за три дня они не нашли человека на вакансию, значит, есть какой-то подвох. Если фирма не липа, то, значит, требования у них к соискателю завышенные и никто не может им соответствовать.

— Так, Лиза, хватит, — выхватывает у меня из рук швабру и откидывает её в сторону. — Тебе в конце концов нужны деньги или нет?!

— Нужны, — выдыхаю.

— Ну тогда ноги в руки и бегом на собеседование! В конце концов, за просмотр деньги не берут, знаешь такое выражение? Сходишь, посмотришь, попробуешь. А вдруг они тебя возьмут? Такой шанс терять нельзя, тем более, что других вариантов всё равно нет.

Чёрт, и что я здесь делаю?!

Сидя на кожаном диване растерянно оглядываю большой светлый холл. Мраморные полы, большие панорамные окна… За стойкой ресепшн сидит секретарша и по одному вызывает в кабинет девушек, претендующих на должность.

И, надо сказать, я тут выгляжу как инородное тело. Да я и чувствую себя как инородное тело. Как, блин, прыщ на чистой заднице! Особенно, когда смотрю на остальных претенденток одетых в деловые костюмы в офисном стиле.

На мне тоже офисная одежда. Только её внешний вид так и кричит об уровне моего дохода. Дешёвая белая блузка из сомнительного хлопка, которую мы с Евой купили в подвальном магазинчике рядом с нашим домом и юбка, оставшаяся у меня ещё со времён старшей школы. Ну, потому что я считаю, что идти и покупать новую ради должности на которую меня пока не взяли, да и вообще не факт что возьмут — расточительство. Тем более в моём случае, когда каждая копейка на счету.

Но да, Ева всё же права — мне кровь из носа нужна эта работа. Если меня не возьмут, то я даже не представляю где ещё брать деньги. До конца месяца осталось две недели. Ровно столько длится испытательный срок на должности личной помощницы руководителя в ГорКонсалт, который они обещают сразу оплатить. И в баре как раз оклад должны будут выплатить к этому сроку. Плюс у меня отложена некоторая сумма неприкосновенного запаса. Небольшая, но если сложить всё вместе, то на оплату Машиного лечения должно хватить.

— Стрельникова Елизавета Алексеевна, — вздрагиваю от неожиданности, когда секретарша с ресепшн произносит моё имя. — Проходите, пожалуйста. Третья дверь направо. Седьмой кабинет.

Отлично! Семёрка же у нас вроде счастливое число? Или нет? Тройка? Бог любит троицу, что-то такое, кажется, говорят...

Боже, Стрельникова, о чём ты вообще сейчас думаешь?

Судорожно выдохнув, поднимаюсь со своего места и медленно иду в указанном мне направлении к кабинету с заветной цифрой. Не потому что никуда не тороплюсь, а потому что чёртова школьная юбка мне мала. Давит везде где только можно, и я из-за этого не могу нормально идти.

— Садитесь, пожалуйста, заполните пока анкету. Кирилл Сергеевич скоро подойдёт, — девушка с ресепшн кладёт передо мной лист со стандартными вопросами и шариковую ручку и удаляется, оставив меня в кабинете одну.

Понятия не имею кто такой Кирилл Сергеевич, но то, что собеседование у меня проводить будет мужчина, наверно, хорошо. Не даром говорят, что женские коллективы — это змеиный серпентарий. Очень часто женщины испытывают негатив именно к представительницам своего пола. Не знаю с чем это связано. Возможно с завистью или интуитивным ощущением соперничества. Вот у мужиков такого нет. Их мозг иначе устроен…

Через пять минут я отвечаю на все вопросы в анкете. А спустя ещё двадцать начинаю откровенно злиться.

Какого чёрта вообще происходит? Я здесь уже полчаса сижу и за это время сюда никто не пришёл. Они своих клиентов тоже так долго ждать заставляют? Тогда удивительно, на какие шиши такое здание умудрились отгрохать…

Чувствую как раздражение во мне растёт с каждой потраченной впустую секундой. Я, блин, сюда притащилась после ночной смены, в жутко неудобной одежде, не спавшая двое суток, уставшая и дико голодная!

Мышцы буквально кипят от желания встать и просто уйти, потому что заставлять людей ждать так долго — это свинство. Но я этого не делаю. Потому как, что бы там ни было, но мне нужна эта работа. Нужна и всё тут. Других вариантов с нужной мне суммой оклада нет, а значит я буду сидеть и ждать хоть до вечера.

А, может, обо мне вообще забыли и стоит пойти к секретарше и напомнить о том, что я вообще-то тут?

Только в голове мелькает эта мысль, как дверь за моей спиной резко распахивается и в кабинет заходит…

ГЛАВА 2

Дверь за моей спиной резко распахивается и в кабинет заходит… мужчина.

Я могу сказать это со стопроцентной уверенностью, потому что вместе с его приходом в помещение врывается запах его одеколона. Очень вкусный. Морской, свежий. С лёгкой, едва уловимой древесной горчинкой. Я никогда не была ценителем мужского парфюма. Да и женского в общем-то тоже. Но сейчас почему-то непреодолимо хочется вдохнуть полной грудью и втянуть в себя этот аромат. Он кажется каким-то… на сто процентов мужским. Настолько, что даже сердце начинает стучать чаще и кожа покрывается мурашками от макушки до самых кончиков пальцев на ногах.

И когда, развернувшись лицом к двери, я фокусирую взгляд на лице вошедшего, то моё предположение подтверждается на все двести.

— Анкету заполнила? — не поздоровавшись, мужчина проходит в кабинет, рывком отодвигает стул и садится напротив меня.

— Что? А… да, — растерянно киваю, разглядывая незнакомца.

Не знаю почему, но у меня создаётся впечатление, будто я его уже где-то видела раньше. Хотя, даже не могу представить где именно. Я ведь кроме работы и Машкиной клиники нигде особо-то и не бываю. Разве что, может, он приходил в наш бар когда-то… Не знаю, возможно ли такое. В принципе да. У нас не забегаловка какая-то. Довольно приличное место и мужчины с достатком не редкие посетители.

Что на счёт незнакомца, то он совершенно точно соответствует выбранному им одеколону.

Высокий. Даже очень. Навскидку, я ему дойду где-то до плеча. Тёмные волосы слегка взъерошены, что создаёт на голове у мужчины некоторый беспорядок, который, на удивление, не выглядит неряшливо. Также как и не выглядит неряшливо лёгкая щетина, покрывающая его подбородок и скулы.

Черты лица мужчины немного грубые. Я бы не назвала его красивым в классическом смысле этого слова. Но харизматичным — определённо да. Почему-то мне кажется, что это как раз тот типаж, который больше всего привлекает женщин.

На нём нет пиджака. Только классическая офисная рубашка без галстука и, почему-то не белого, а чёрного цвета, рукава которой закатаны почти до локтя. А вот брюки у незнакомца светло-бежевые.

Это сразу кажется мне странным. Компания, в которую я пришла на собеседование, очень крупная. Я успела почитать о них в интернете, пока ехала в метро. Они ворочают миллионами ежемесячного капитала. А, может, и миллиардами. Да и внешне всё здесь выглядит более чем солидно. Охрана возле турникетов, дорогой ремонт, да и все остальные сотрудники, которые мне здесь повстречались, одеты соответственно статусу фирмы. Во всём этом идеальном антураже он один выделяется.

Надо же… А я-то думала, что только я тут белая ворона. Хотя, он скорее не белая, а чёрная, судя по цвету его волос, и рубашки. Только глаза у него голубые и очень ярко выражены на контрасте с тёмными волосами, бровями и ресницами.

Правда, нас с ним всё равно сравнивать нельзя. Потому что не смотря на анти деловой вид, одежда мужчины очевидно дорогая, в отличие от моей. Как и часы на его левом запястье. Я, конечно, не специалист в статусных марках, но и не совсем уж дура. Отличить дорогие часы от китайского говна в состоянии. Неплохая видимо зарплата у отдела персонала…

— Ты оглохла что ли?

— Простите? — резко поднимаю взгляд выше и смотрю мужчине в глаза.

— Я говорю, анкету дай мне сюда свою, — протягивает руку вперёд и сам вырывает листок из моей ладони.

Да уж… деловым тоном общения здесь даже и не пахло… А я ещё радовалась, что у них специалист по персоналу мужчина. Главное мне самой не сказать лишнего этому Кириллу Сергеевичу. Нужно абстрагироваться и не вестись на его хамский тон. Просто представлю, что это один из пьяных клиентов бара, которые меня до жути раздражают, но ради чаевых можно и потерпеть. Мне нужна эта работа. Кровь из носа нужна.

Машинально выпрямляю спину, следя за тем, как глаза мужчины с хмурым видом бегают по написанным мной строчкам. Интересно, сколько ему лет? Навскидку я бы дала лет тридцать-тридцать три. Но могу и ошибаться. Мне сложно оценивать возраст людей, гораздо старше меня…

Боже, да что там можно так долго читать?! Там всего-то одна страница формата А4!

— Стрельникова Елизавета Алексеевна, значит, — спустя, кажется, целую вечность мужчина наконец отрывается от резюме и медленно обводит меня взглядом от которого по телу сию секунду рассыпаются мурашки. Ощущение такое, будто меня через сканер пропустили. — В анкете указано, что тебе двадцать лет, всё верно?

— Ээээ… ну у меня обычно нет привычки врать в резюме, — отвечаю слегка растерянно. Потому что общение сразу с переходом на “ты” немного дезориентирует.

— А что, часто ходишь по собеседованиям? — откинувшись на спинку сидения, скрещивает руки на груди и вопросительно выгибает тёмную бровь.

— Нет, почему вы так решили?

— Ну ты говоришь, обычно.

— Что обычно?

— Что у тебя обычно нет привычки врать, — слегка раздражённо закатывает глаза. — То есть врёшь, но не всегда? Иногда врёшь, но обычно нет?

Боже, он дурак что ли совсем? Что это вообще за странный разговор? Он так со всеми собеседование проводит? Тогда непонятно как его ещё не попёрли с должности за такую дерьмовую работу…

— Я не часто хожу по собеседованиям, — цежу сквозь зубы, чувствуя, что начинаю медленно закипать. — И вообще никогда на них не вру. Так лучше?

— Лучше, — ухмыляется. — При условии, что ты сейчас не врёшь.

Козёл.

— И что, Елизавета Алексеевна, двадцать лет, а уже претендуешь на должность личного помощника генерального директора? Не хилые у тебя замашки…

Генерального директора?! В объявлении про это написано не было. Просто личный помощник и всё!

— Ты опять язык проглотила или что?

Или что. Блин. Я не знаю, что отвечать. Как вообще можно было прийти на собеседование толком даже не выяснив на ка какую должность я собралась претендовать?!

Но в объявлении не было уточнения на счёт того, кому именно требуется помощник. Не было же? Или было? Чёрт, я вообще не помню! Я его просмотрела-то мельком ещё в баре у Евы на телефоне. Толком даже не вчитывалась. В голове и без того была каша после звонка из клиники.

— Всегда нужно стремиться к большему, — выдавливаю, пытаясь придать голосу твёрдости.

— Самоуверенно звучит, — этот козёл даже не пытается скрыть усмешку.

Сжимаю под столом сидушку собственного стула, чтобы не сорваться. Спокойно, Лиза, держи себя в руках. Он явно тебя провоцирует. Только не хамить, только не хамить…

— Поверь, что сможешь, и полпути уже пройдено. Знаете такое выражение?

— Цитируешь Рузвельта? — на лице мужчины появляется вполне искреннее удивление.

— Проходила в инете демо версию тренинга личностного роста. Там каждый день начинался с какой-нибудь мотивационной цитаты или афоризма.

— Интересно… — тянет задумчиво, пристально меня разглядывая. — И как? Помог тренинг?

— Нет, конечно, — фыркаю. — Это же разводилово для лохов. Тупая выкачка бабла.

Вижу, как уголки губ мужчины едва заметно дёргаются в улыбке, которую он тут же подавляет.

— Ну ты получается тоже лохушка? Ты же тренинг тоже проходила.

— Я же говорю, я только бесплатную часть. А лохи те, кто за это бабки отваливает.

Ловлю на себе очередной внимательный изучающий взгляд незнакомца и непроизвольно ёжусь. Не понимаю, чего он так на меня смотрит. Как будто я квадрат Малевича, и он пытается понять, какой смысл хотел вложить художник в эту картину. Только вот по взгляду мужчины непонятно, картина ему нравится или он считает её обычной геометрической фигурой без какой либо ценности.

— А что на счёт семейного положения?

— Ну там же в резюме написано — не замужем, — киваю головой на анкету в руках у мужчины.

— Ну, замужество в наше время вообще пережиток прошлого, — ухмыляется, — Гражданский брак куда более привлекателен на мой взгляд. Всё гораздо проще. Никто никому ничем не обязан и в любой момент можно разойтись без лишнего гемороя с документами, бумагами и прочими юридическими вопросами. Что скажешь?

— Что я скажу о чём?

— Ты что, суть разговора потеряла? Что ты скажешь о гражданском браке? Ты живёшь с кем-то? Или, может, просто парень есть?

— А какое это имеет отношение к вакансии? — выгибаю бровь.

Сказать, что это самое странное собеседование в моей жизни — это ничего не сказать. Я, чёрт побери, вообще не понимаю, что происходит.

Чувствую себя полной дурой. Такое ощущение, что этот мужчина надо мной просто издевается. И это бесит ещё больше. В любой другой ситуации я бы уже давно послала его куда подальше со своими идиотскими вопросами. Но не сейчас. Сейчас я не могу себе этого позволить, потому что перед глазами, как красная тряпка перед быком стоит сумма ежемесячной оплаты за Машино лечение.

— Прямое, Елизавета Алексеевна, — снова внимательно обводит меня взглядом. — Раз спрашиваю, значит это важно. Так что будь так добра ответить.

— У меня нет парня, — цежу сквозь зубы.

Я, конечно, в такого рода фирмах на собеседованиях не была, и не знаю, как обычно это всё проходит. Но почему-то уверена на все сто процентов, что не так. Не такие вопросы менеджер по персоналу должен задавать. И уж точно наличие или отсутствие у меня личной жизни никоим образом никого волновать не должно. Я же не на командировочную должность устраиваюсь, в конце концов.

— Так… — наконец оторвав от меня взгляд, мужчина снова возвращается к анкете. — У тебя тут в резюме ничего не написано про образование. Чернила в ручке закончились или места на бумаге не хватило?

— У меня нет образования, — отвечаю, отводя взгляд.

Неприятно, что уж греха таить. И тон его с явным подколом раздражает. И тот факт, что я не смогла доучиться тоже. Какой уж там универ, когда родителей не стало, а с Машкой случилась такая беда. Естественно я ушла даже не закончив второй курс.

Может быть когда-нибудь, когда Маша встанет на ноги я смогу вернуться на заочное отделение. Но сейчас у меня есть заботы куда важнее.

— Так, образования нет, с этим выяснили, — резюмирует мужчина вполне серьёзным тоном и делает какую-то пометку в моей анкете. — Ну а на счёт опыта работы что?

— Я… работаю официанткой в баре, — отвечаю нехотя.

— Давно?

— Уже почти два года.

Козёл! Зачем спрашивать, если эта информация указана в моей анкете? Хотя чего я удивляюсь? Просто потому что козёл.

— О, ну это, конечно в корне меняет дело, Елизавета Алексеевна. Думаю, что мы можем сразу взять тебя директором по развитию. С таким-то резюме чего мелочиться до какого-то там помощника генерального директора ведущего агентства недвижимости в городе?

— Ну прекратите уже издеваться! — не выдержав, подскакиваю на ноги.

Вот говнюк! Ну говнюк же!

— Я издеваюсь? — вскидывает брови. — Ты смеёшься что ли? Ты на что вообще рассчитывала, когда пришла устраиваться в крупную фирму на высокую должность без образования и опыта работы? Цитирования американских политиков, знаешь ли, как-то маловато для такой должности.

Ну всё. На этом моя выдержка трескает как скорлупа на переваренном яйце.

— Если вы изначально знали, что я вам не подхожу, зачем было устраивать весь этот цирк?! Вам прикалываться больше не над кем? — выпаливаю, чувствуя, что начинаю краснеть от злости.

— Ну, кроме тебя тут таких экземпляров больше не нашлось, — разводит руками и оглядывает пустой кабинет.

Вот сволочь паскудная! От злости меня буквально колотит. Чувствую себя полной идиоткой, которую сейчас опустили ниже плинтуса. И самое главное, что я ведь сама изначально понимала, что не место мне здесь. Что я ни по одному критерию, включая внешний вид не подхожу для работы в этой корпорации. И всё равно попёрлась. Как последняя дура. Потому что мне, чёрт побери, очень нужны деньги.

И, тем не менее, этот козёл не имел права надо мной издеваться! А он именно это и делал, теперь-то понятно.

Резко развернувшись, направляюсь в сторону выхода, но мужчина хватает меня за запястье, не давая сделать шаг.

— Напоследок хотел тебе совет дать, — медленно, очень медленно его взгляд стекает от моего лица к груди. — Финт с расстёгнутой блузкой, возможно, срабатывает с владельцем пивнухи в которой ты работаешь, но на серьёзных дядей абсолютно точно не подействует. Так что попробуй перестроить тактику.

Опускаю взгляд на свою грудь, на которую сейчас смотрит этот говнюк и в ужасе округляю глаза. Я даже не заметила в какой момент от блузки оторвались две верхние пуговицы. Молодец, Стрельникова. А не надо было их истерично теребить в вестибюле пока своей очереди ждала.

Чёрт! Проклятое дешёвое тряпьё! Получается, что я всё собеседование просидела перед этим козлом с проститутским декольте из которого чуть ли не половина лифчика торчало!

— Нет, ну в принципе, если хочешь, то вместо должности помощницы я могу предложить тебе другой вариант заработка. Альтернативный, так сказать, — добавляет, ухмыльнувшись. — И там твоя расстёгнутая блузка будет очень даже уместна.

— Простите, я забыла, как вас по имени отчеству? — спрашиваю нарочито вежливым голосом, отрывая взгляд от наших сцепленных ладоней и поднимая его на мужчину.

— Кирилл Сергеевич.

— Ах, да, точно. Совсем запамятовала. Так вот, Кирилл Сергеевич… А не пошли бы вы в жопу!!! — резко вырываю руку из его захвата и быстрым шагом выхожу из кабинета не оборачиваясь.

ГЛАВА 3

Козёл! Просто самый настоящий козёл! Кобель озабоченный! Мало я его в жопу послала! Надо было ещё и по роже его щетинистой двинуть!

Стремительным шагом прохожу по узкому коридору обратно в холл. Обхватываю себя руками, потому что от злости меня колотит так, что кажется всё тело вибрирует. Ледяными пальцами сжимаю края блузки, чтобы прикрыть это позорное декольте.

Никогда! Никогда в жизни меня ещё так не унижали и не называли шлюхой!

Ведь он же на это намекал! Ну я же не дура!

Хотя, дура и есть. Самая настоящая! Была бы умнее, послала бы его ещё раньше. Очевидно же было, что этот говнюк не собирается брать меня на работу! А я всё сидела и не пойми на что надеялась. Идиотка…

А он, наверно, только поэтому и не послал меня с ходу куда подальше. Сразу гад решил, что на должность помощницы в эту компанию я не подхожу, но давать мне отворот поворот не стал а мурыжил своими дурацкими вопросами, чтобы потом предложить “альтернативную” вакансию.

Просто… сволочь! Интересно, он все собеседования так проводит? Хотя, навряд ли. Если бы этот козёл Кирилл Сергеевич каждой сидящей здесь женщине предлагал себя вместо босса и свою кровать вместо должности, то его бы давно уволили отсюда да ещё и с такой характеристикой, что он бы до конца своих дней унитазы в общественных туалетах драял, потому что ни одна приличная фирма его бы после такого не взяла!

А, собственно, почему бы мне прямо сейчас не устроить ему перспективное будущее?!

— Мне нужна книга жалоб! — рявкаю, подойдя к сидящей за стойкой ресепшн секретарше.

— Ээээ… а в чём дело? — девушка растерянно осматривает меня с ног до головы, задерживая взгляд на краях моей блузки с оторванными пуговицами, которые я стягиваю рукой. — У вас что-то случилось? Может быть, я могу чем-то помочь? Давайте я позову Кирилла Сергеевича…

Вот только мудака этого здесь не хватало!

— Не надо звать Кирилла Сергеевича! — выпаливаю. — У меня всё прекрасно! Я всего лишь прошу у вас книгу жалоб и ручку.

— Но… у нас нет такой книги… — оглядывается по сторонам в поисках помощи, но кроме меня и остальных соискательниц, с интересом следящих за разворачивающейся сценой, в холле никого больше нет.

— В смысле нет? Вы разве не обязаны её иметь по правилам работы с потребителями?!

— Такое правило было раньше, да, — кивает. — Но его отменили год назад. Сейчас в большинстве фирмы перешли на систему отзывов на сайте… Послушайте, давайте я, всё же, позову Кирилла Сергеевича. Уверена, он сможет решить вашу проблему…

— Не надо его звать! Дайте просто лист и ручку. Это у вас имеется?

Ну что ж. Если нет книги жалоб, значит настрочу заявление на имя генерального, к которому приходила устраиваться помощницей. И да, на сайт тоже обязательно загляну и там отмечусь.

Никогда в жизни я не строчила ни на кого кляуз. Более того, я к этому делу в принципе негативно отношусь. Но стоит только вспомнить ухмылку этого козла и его взгляд, стекающий к моей распахнутой блузке, как меня снова начинает колотить от злости, напрочь выжигая любые сомнения.

Явно перепуганная моим агрессивным поведением секретарша протягивает мне лист бумаги, который я тут же выхватываю у неё из руки.

— Ручка здесь сбоку на стойке… — проговаривает практически шёпотом.

— Как фамилия вашего генерального? — вытаскиваю ручку из держателя. — На чьё имя жалобу писать?

— Горский…

Отлично. Горский. Вывожу эту фамилию в верхнем правом углу. В голове мелькает мысль, что название фирмы ГорКонсалтСтрой очевидно связано с фамилией владельца.

— А инициалы?

— Ээээ… К.С.

Добавляю к фамилии две буквы и начинаю самозабвенно строчить жалобу. Понятия не имею, как это правильно делается. В жизни никогда ни на кого не жаловалась. Но этот козёл у меня по полной программе огребёт. Сволочь похотливая. Думает, если у него дорогие шмотки и привлекательная внешность, то женщины при взгляде на него голову терять должны? Как бы не так!

— Готово! — вручаю всё это время следящей за мной секретарше лист с жалобой и втыкаю ручку обратно в держатель. — Я могу быть уверена, что вы передадите моё заявление адресату?

— Да… конечно… — кивает, всё ещё смотря на меня с нескрываемым удивлением.

— Отлично, — зачем-то оглядываюсь по сторонам, чтобы посмотреть нет ли этого кобеля Кирилла Сергеевича где-то поблизости.

Задерживаю взгляд на пустующем кресле. Том самом на котором я сидела, когда ждала пока меня вызовут. И вдруг замечаю валяющиеся рядом на полу… мои пуговицы, чтобы их чёрт побрал!

Решительным шагом подхожу к креслу и подбираю свою пропажу. Пришью обратно. Ещё не хватало из-за этого козла деньги тратить на новые пуговицы. После чего, гордо задрав подбородок, дефилирую мимо в ступоре следящей за мной секретарши и захожу в подъехавший лифт.

Если бы я тогда только знала к чему приведёт эта жалоба…

ГЛАВА 4

— Ты что-то сегодня грустная какая-то. У тебя всё нормально?

— А? — отрываю взгляд от своих ладоней, сжимающих ручки инвалидной коляски и перевожу его на Машу. — Прости задумалась. Что ты сказала?

Мы прогуливаемся по территории клиники. Лето в самом разгаре. Сегодня отличная погода, и я уговорила сестру ненадолго выйти. Не хочу, чтобы она тухла в четырёх стенах. Хотя сама Маша, я уверена, предпочла бы запереться в палате со своими красками и мольбертом.

Она вообще не любитель куда-то выходить. И это меня напрягает. Не знаю, возможно, это “болезнь” большинства людей с ограниченными возможностями — желание запереться в своём маленьком коконе.

Порой меня посещаютмысли: какой бы она сейчас была, не случись той аварии? Повлияло ли это на её характер, на её взгляды и увлечения?

Чёрт, да конечно повлияло. Не могло не повлиять. И это так чертовски сильно меня гнетёт. Маша сейчас должна с подружками на скакалках прыгать, играть в классики или в речке купаться, а не сидеть в инвалидном кресле и смотреть на то, как жизнь проходит мимо!

И, возможно, если бы она не была прикована к инвалидному креслу, то не было бы сейчас никакого увлечения рисованием. Я не против этого. Наоборот. Но её ограниченность в вариантах выбора меня убивает.

Чем старше Маша становится, тем чаще я представляю, какой бы она могла быть, не произойди тогда с нами всего того кошмара.

Может быть, она бы занималась танцами или фигурным катанием. А, может, выбрала бы акробатику, плавание, художественную гимнастику, да что угодно. Суть в том, что у неё был бы выбор. А сейчас он очень сильно ограничен.

(Маша)

— Я говорю, странная ты какая-то. То ли грустная, то ли… не знаю что, в общем, — пожимает плечами. — У тебя всё нормально?

— У меня всё отлично, Маш, — останавливаюсь напротив небольшого пруда с утками и, натянув на лицо улыбку, сажусь прямо на траву рядом с Машкиной коляской. — Просто не выспалась.

Ни черта у меня не нормально. Денег нет, новой работы тоже нет и выхода из сложившейся ситуации я пока не придумала. Никаких других вакансий с нужной для меня зарплатой я больше не нашла. Нет, ну есть, конечно фирмы, которым нужны главбухи, программисты и так далее, но только у меня нет ни соответствующего образования, ни хотя бы каких-то мало-мальских курсов, чтобы на такие должности претендовать.

В общем жопа. Полная и безоговорочная. Но не рассказывать же об этом ребёнку…

Ещё и козёл этот щетинистый из головы никак не выходит. Нет, ну какая же сволочь, а! Впервые в жизни я настолько злюсь на человека, что второй день не могу выбросить его из головы.

Интересно, эта секретарша передала мою жалобу генеральному? Очень надеюсь, что да. Вид у неё был испуганный...

Хотя, могла и не отдать. Если она с этим гадом в хороших отношениях, то запросто могла порвать и выбросить бумагу, как только за мной закрылись двери лифта.

Чёрт… Эта мысль мне всю ночь покоя не давала. Надо было заставить её всё это дело как-то запротоколировать. В итоге я из-за этого говнюка ещё и не выспалась нормально после смены. Стоило только закрыть глаза и его наглая ухмыляющаяся рожа тут как тут. А сегодня ночью мне опять в бар. На работе я буду сонная, а, если накосячу, то не видать мне нормальных чаевых. И во всём виноват этот гад!

Вообще, работа в ночные часы, конечно, то ещё удовольствие. Всё-таки организм человека устроен так, чтобы ночью спать, а днём бодрствовать. И когда его пытаешься перепрограммировать в итоге получаешь вечный недосып, мешки под глазами и хроническую усталость.

Но, зато у меня есть возможность чаще навещать Машу. Когда я перейду на стандартные рабочие часы, то уже не смогу к ней днём приезжать. Разве что на выходных. Точнее, если. Если найду работу…

— Я хочу нарисовать этот пруд, — Маша задумчиво упирается локтями в коленки и кладёт подбородок на скрещенные в замок ладони. — Как думаешь, красиво получится?

— Да получится-то красиво, но ты и так всё время рисуешь только территорию клиники, — достаю из пакета батон и, оторвав горбушку, передаю Маше. — Это для уток. Не вздумай сама есть.

— Что вижу, то и рисую, — пожимает плечами, опуская взгляд на кусок булки у себя в руках. — Утке можно, а мне нельзя?

— Ага…

— Почему? — хмурится.

— Потому что я этот батон из дома притащила.

— И что?

— И то, что он плесневелый, — переворачиваю булку сверху вниз и демонстрирую начинающее зеленеть дно. — Так что если не хочешь провести остаток дня на унитазе, лучше не стоит его есть.

— А утка? Она не… ну… не обкакается.

— Нет, Маш, не обкакается, — не сдержавшись, прыскаю от смеха.

— Точно? — недоверчиво на меня косится.

— Точно. Ты знаешь какую дрянь они на улице жрут? Плесневелая булка по сравнению с этим деликатес.

— На территории клиники не разрешают кормить животных, — неуверенно оглядывается по сторонам.

— Пф… Утка не птица, мужик не человек. Знаешь такое выражение? В общем, кидай давай.

— Ну… вообще-то там говорится не про утку, и не про мужика…

— Ага, но в моём варианте тоже сойдёт. А про мужика так даже правильнее звучит… — добавляю уже тише, зашвыривая увесистый кусок батона на середину пруда.

— А что, у тебя какие-то проблемы с мужчинами? — повернувшись, удивлённо на меня смотрит.

Боже, ну откуда современные дети такие прошаренные? Клянусь, иногда мне кажется, что век интернета сыграл не самую лучшую роль в развитии нынешнего подрастающего поколения. Всё-таки и у прогресса есть свои побочные эффекты.

— Нет, Маш, у меня нет проблем с мужчинами.

Ну разве что с одним похотливым кобелём. Это же надо, скотина, ну никак из головы не выйдет!

И запах. Кажется, что проклятый запах его парфюма до сих пор у меня в носу стоит. Вкусный, зараза, и это ещё больше бесит.

— А почему тогда у тебя до сих пор нет мужа?

Поворачиваю голову и, выгнув бровь смотрю на абсолютно серьёзное выражение лица своей младшей сестры.

— Во-первых, что значит “до сих пор”? Вообще-то мне всего двадцать лет…

— Скоро будет двадцать один, — быстро добавляет, не давая мне закончить фразу. — И мама в этом возрасте уже тебя родила.

— Ну… мама — это другое дело, Маш.

— Почему другое? — допытывается мелкая козявка.

Боже, дай мне сил, терпения и фантазии ответить этому ребёнку так, чтобы на мой ответ она не задала ещё с десяток новых вопросов.

— Потому что в то время большинство женщин рано выходило замуж и рано рожало детей. А сейчас всё по-другому.

— Почему по-другому?

Ну естеееееественно. Естееееественно очередное “почему”.

— Потому что сейчас молодёжь хочет в начале реализоваться, устроиться на хорошую работу, купить квартиру, машину, дачу, завести собаку, кошку и попугая и только потом выходить замуж и жениться.

— А что мешает им делать всё тоже самое после свадьбы?

Аааааааааааа!!!!!!!

— После свадьбы им мешают дети, на которых уходит все время и деньги, — отвечаю первое что приходит в голову и тут же напрягаюсь в ожидании очередного “почему”, но на удивление его не следует.

На секунду Машка зависает, внимательно меня рассматривая и, судя по её выражению лица, что-то активно обдумывая, после чего отворачивается к пруду и с отсутствующим выражением лица начинает отщипывать от горбушки маленькие мякиши и кидать их в пруд.

— И что, всё? — наклонившись, заглядываю ей в лицо. — Больше вопросов не будет?

— Нет.

— Почему?

— Ну, мне просто всё понятно. Больше нечего спрашивать, — пожимает плечами.

Ну уж нет. Так дело не пойдёт. Уж я то свою сестру прекрасно знаю. Она пока не высосет из собеседника все соки своими дотошными почемучками, не успокоится. А сейчас с ней явно что-то не то происходит.

— Так, а ну-ка давай рассказывай, — трясу её за плечо, но она на меня даже головы не поворачивает.

— Да нечего мне рассказывать, чего ты хочешь?

Вот же пиявка упрямая.

— Ма-ша, — тяну предупреждающе. Стряхиваю с платья крошки от булки и, вскочив, сажусь на корточки напротив сестры, обхватывая её ладонями за щёки и заставляя посмотреть на меня. — Говори давай, я сказала.

— Ты мне щёки сдавила, как я по-твоему должна говорить, если у меня губы в трубочку?

— Ну вот, говоришь же как-то, — улыбаюсь, убирая руки. — Я серьёзно. Давай, рассказывай о чём задумалась.

— Ну… — мнётся, опуская голову вниз, и начинает увлечённо разглядывать собственные коленки. — Получается, что я для тебя обуза…

— С чего ты это взяла? — хмурюсь. — Маш! На меня посмотри. Что за глупости ты городишь?

— Ну ты же сама сказала, что после свадьбы людям мешают реализовывать свои мечты дети. А я тебе получаюсь заместо ребёнка. Мама с папой же умерли… И, значит тебе мешаю я. Ты ещё даже замуж не вышла, а я тебе уже мешаю реализовываться. Я так не хочу, Лиз. Не хочу тебе мешать…

Отвратительно. Вот так я себя сейчас ощущаю. Мерзко, отвратительно и гадко. Боже, ну какая же я дура! Надо же было ляпнуть про этих детей. Как будто я не знаю, как Машка любит всё вверх дном переворачивать.

А всё потому что она у меня очень смышлёная и умеет строить логические цепочки. Только эта цепочка неправильная. Но не потому что Машка не так рассуждает, а потому что у сестры её с головой беда, раз не смогла нормально и развёрнуто ответить ребёнку на поставленный вопрос.

— Маш… — обхватываю её за ноги и укладываю голову ей на колени. — Ну не говори ерунды. Никакая ты не обуза.

— Обуза, — повторяет упрямо. — Я же знаю. Думаешь я глупая и не понимаю ничего?

— О чём ты вообще?

— О том, что ты работаешь ночами напролёт, а всё свободное время здесь в клинике со мной проводишь. И поэтому его у тебя больше ни на что не хватает. А я так не хочу, — хлюпает носом. — Я хочу, чтобы ты замуж вышла и чтобы жила нормально, как все…

Поджав губы, усиленно сглатываю, проклятый комок, вставший поперёк горла.

Ненавижу плакать. Это как расписаться в собственной несостоятельности и слабости. А я ненавижу чувствовать себя слабой…

Закрыв глаза, крепче обхватываю сестру за ноги, хотя она этого всё равно не почувствует.

Нет, Маш, это я хочу, чтобы ты жила как все…

Ощущаю, как её маленькие пальчики касаются моей головы. Гладят и копошаться в волосах. Это так приятно…

Ну разве может она быть для меня обузой? Какие глупости. Да я бы двадцать четыре на семь рядом с ней проводила, если бы у меня была такая возможность.

— Маш, — оторвавшись от её колен, поднимаю голову и смотрю сестре в глаза. — Я хочу, чтобы ты раз и навсегда запомнила: ты для меня не обуза. Никогда ей не была и никогда не будешь. Понятно? Я серьёзно говорю.

— Понятно, — бурчит себе под нос.

— Вот и отлично. А что касается замужества, я не правильно выразилась, прости. Я совсем не то хотела сказать. Точнее, я просто договорить не успела. Да, некоторые выходят замуж в двадцать лет. И даже раньше, как наша мама, например. Она вообще в восемнадцать замуж вышла, а в двадцать уже меня родила. Но это просто потому что нашей маме повезло встретить папу, которого она по-настоящему полюбила, понимаешь?

— Кажется да, — тянет задумчиво. — То есть ты хочешь сказать, что просто ещё не встретила мужчину, в которого бы влюбилась?

— Именно так, — киваю. — И сразу говорю, ты здесь совершенно не причём. Есть такая вещь как судьба, — не верю я ни в какую к чёртовой бабушке судьбу, но для Маши пусть будет такой вариант. — И если тебе кто-то этой судьбой предначертан, то ты его хоть где повстречаешь. Хоть в очереди в женский туалет.

— А что же он будет делать в женском туалете? — удивлённо вскидывает брови. — Он же мужчина.

— Ну не знаю, — улыбаясь, пожимаю плечами. — Может, мужской закрыт, а ему очень приспичило.

— Понятно, — лицо сестры начинает сиять как начищенный самовар.

Боже, как же хорошо. Обожаю, когда она улыбается. Это как жрать одновременно бургеры, шоколадное мороженное и сахарную вату — также кайфово. Хотя нет, ещё лучше. С Машкиной улыбкой ничто не сравнится.

— Ну и отлично, что тебе всё понятно, — встав на ноги, зашвыриваю остатки батона в пруд и хватаюсь за ручки коляски. — Ладно, пойдём я тебя обратно в палату верну. Мне уже пора ехать, если не хочу опоздать на работу.

Через двадцать минут я уже трясусь в автобусе, везущем меня из клиники обратно в город, попутно пролистывая сайт по трудоустройству на наличие новых вакансий. Но как назло, ни одной, которая подходила бы, мне среди них нет.

Проклятье! Отвратительное ощущение безысходности стягивает нутро и как грипп мне кости выворачивает.

Я не знаю! Не знаю, что мне делать! Впервые в жизни я просто вообще без понятия, как вылезти из этого дерьма!

Выругавшись под нос, кидаю телефон в сумку и утыкаюсь лбом в холодное стекло. Слежу за тем, как мимо мелькают остающиеся позади деревья и чувствую, как у меня начинает бешено колотиться сердце.

Судорожно сглатываю и медленно выдыхаю. Спокойно, Лиза. Вдох, выдох… Чёртова паническая атака! Я боюсь… боюсь ездить на машинах и в автобусах после той аварии… Каждый раз охватывает просто дикий страх. Кажется, что сейчас что-то обязательно случится. Что навстречу вылетит машина и врежется в нас, или водитель вдруг потеряет управление и мы перевернёмся.

Глупо, я знаю. Но ничего не могу с собой поделать… Будь моя воля, я бы передвигалась исключительно пешком или на метро, но Машина клиника расположена за городом, так что волей-неволей мне приходится часто ездить на автобусе. Благо он плетётся как черепаха, поэтому мне удаётся сохранять хотя бы часть рассудка по дороге.

Сквозь шум в ушах внезапно слышу звук собственного мобильного телефона, раздающийся из сумки. Влажными от пота ладонями тянусь к боковому карману и прикладываю мобильный к уху.

— Алло, — хриплю в трубку, не узнавая собственный голос.

— Ээээ… Елизавета Алексеевна? — удивлённо распахиваю глаза, услышав на том конце провода голос той самой секретарши, которой я отдавала жалобу на похотливого козла Кирилла Сергеевича.

— Да, — откашливаюсь, чтобы побороть хрипоту. — Да, это я.

В голове тут же проносится тысяча вопросов и страх езды на автобусе уходит на задний план. Зачем она звонит? Может, хочет сообщить, что передала мою жалобу генеральному?

— Это Света, администратор из ГорКонсалт… В общем, я звоню сообщить, что по результатам собеседования, вы приняты на должность помощника руководителя генерального директора нашей фирмы.

ГЛАВА 5

— Поверить не могу, что тебя всё-таки взяли! — полусонная Ева сидит на моём диване, замотанная в одеяло по самый подбородок.

Сейчас семь тридцать утра. Чуть больше двух часов назад закончилась наша смена, а через час мне уже нужно быть на новой работе.

Я стою перед зеркалом и придирчиво разглядываю своё отражение, в сотый раз перевязывая волосы в тугой хвост.

— Может, всё-таки распущенные оставишь? Они у тебя такие красивые. Длинные, чёрные, аж до самой поясницы. Мне о таких только мечтать…

— Нет, — резко оборачиваюсь на подругу. — Только не распущенные.

Не собираюсь я этому кобелю Кириллу Сергеевичу давать ещё один повод проехаться по моей вызывающей внешности.

Наверно, я поехала головой, но вместо того, чтобы волноваться о том, как пройдёт мой первый день в новой должности и справлюсь ли я со своими обязанностями, я только и думаю, что об этом козле из отдела кадров.

Уже во всех красках представила себе его рожу, когда он увидит меня на должности помощницы генерального директора. И прямо сказать, предвкушаю этот момент. Да так, что кажется в животе порхают бабочки. Нет, не от влюблённости, а от того, что я утру нос этому щетинистому гаду, который решил, что я гожусь только на должность шлюхи.

Вот так. Получи и распишись, кобель!

Хотя, честно признаться, тот факт, что я-таки прошла собеседование и меня саму очень сильно удивляет. Не потому что я гожусь только для секса. Нельзя годиться для того, чем никогда не занималась. А потому, что, как бы мне не хотелось это признавать, но этот Кирилл Сергеевич прав, я не подхожу на должность личного помощника, потому что у меня нет ни образования, ни опыта.

— Знаешь, я думаю, они меня взяли из-за той жалобы на этого козла, — повернувшись к Еве, поправляю воротник блузки. — Наверно, их генеральный просто нормальный мужик и решил таким образом извиниться за беспардонное поведение своего сотрудника.

А может он вообще этого кобеля уволил? Было бы неплохо. Нехорошо желать людям зла, но моя внутренняя стерва в данный момент поёт «Аллилуйя» уверенным сопрано.

— Думаешь? — хмурится.

— Ну а какие ещё есть варианты? Уж явно не за моё восхитительное резюме. Ев, там столько претенденток сидело. И большинство из них взрослые уверенные в себе женщины. Явно с опытом работы. Мне до них как до Китая… пешком.

— Ну а даже если и так, — пожимает плечами. Тебе-то в общем какая разница? Главное же, что взяли. И теперь ты сможешь оплачивать лечение сестры.

Ага. Взять-то взяли, только где гарантия, что после испытательного срока меня не пошлют куда подальше со словами “извините, вы не справляетесь со своими должностными обязанностями”.

Нет, не пошлют. Надо просто стараться, быть внимательной, запоминать всё, что мне говорят и выполнять все поручения… В общем я быстро учусь и обязательно со всем справлюсь. Уж если продержалась два года в баре на ночных сменах, то с офисной работой точно справлюсь.

— Кстати, а как тебя Борисыч отпустил? — словно прочитав мои мысли интересуется подруга. — Ты же по закону должна две недели отработать перед увольнением.

— А ещё мне по закону отпуск каждые шесть месяцев положен. А я за два года ни одного не брала. Так что моя отработка пойдёт в счёт неотгулянных отпусков. Правда, ещё три раза мне всё же придётся выйти. Борисыч уж очень просил. Ему время нужно, чтобы новую официантку на моё место найти.

— И ты согласилась?!

— Ну а что мне оставалось делать? — пожимаю плечами. — Я всё же там два года отработала. Не буду же я напоследок поступать как стерва.

— А ему значит, как козлу поступать было можно? — в отражении зеркала вижу, как Ева выгибает бровь. — Этот жирный боров нам ни разу за переработку не заплатил! Надо было послать его куда подальше и пусть решает сам свою проблему!

— Ев, ему всё равно понадобилось бы как минимум несколько дней на то, чтобы найти нового сотрудника на моё место. А тебе бы пришлось всё это время одной в смену выходить. И вот, кстати, ты сама же и подметила, что Борисыч бы тебе за двойную работу не доплатил. Пахала бы за двоих, а получала только за одного.

— Ну и ничего страшного! — вскакивает с дивана и облокачивается плечом о стену возле зеркала, в которое я всё ещё смотрюсь. — Справилась бы уж как-нибудь. Не впервой. А вот ты что будешь делать? Стрельникова, ты подумала, как будешь работать несколько суток без сна? Да ты такими темпами ноги протянешь раньше, чем закончится испытательный срок!

— Во-первых, не совсем же я не буду спать. Буду уходить из бара часика в три-четыре, отсыпаться до семи тридцати, а потом в офис на работу. Нормально. За несколько дней ничего со мной не случится. Зато и тебе будет полегче, и я денег подзаработаю. Сама знаешь, мне сейчас каждая копейка важна.

— Знаю…

Придирчиво смотрю на своё отражение в зеркале. Боже, какой бред. Никогда в жизни я не была зависима от чужого мнения. А сейчас разглядываю себя, пытаясь определить насколько я похожа на проститутку по пятибалльной шкале. Сама не понимаю, почему слова этого Кирилла Сергеевича так меня зацепили…

Тяжело выдохнув, понимаю, что я всё равно недовольна. Потому что блузка и юбка на мне всё те же. Где мне было раздобыть новые до утра? Да и денег пока лишних нет, чтоб по магазинам расхаживать. Вот доход с дополнительных ночных смен в баре как раз и пойдёт на то, чтобы купить рабочую одежду для офиса. А пока что похожу в чем есть.

Ещё раз дёргаю себя за пуговицы, чтобы проверить их на прочность. Вчера вечером, как только приехала домой, села и все до одной перешила, чтобы не дай бог опять не отвалились в самый неподходящий момент.

— Ладно, Ев, мне бежать пора, — отвернувшись от зеркала, подхватываю лежащую на стуле сумку и закидываю её себе на плечо. — А то опоздаю в первый день и моя головокружительная карьера в недвижимости закончится, так и не начавшись.

Ровно через сорок пять минут я уже перебегаю дорогу к большому бизнес-центру, принадлежащему корпорации ГорКонсалт.

Ну, как перебегаю… скорее очень быстро семеню, потому что проклятая юбка, завалявшаяся у меня в шкафу со школьных времён уже мне несколько маловата. Да блин, она очень сильно мне маловата, я её в последний раз в девятом классе надевала! Всё везде давит. Пуговица впивается в пузо, а форма юбки – карандаш, мешает нормально расставлять ноги при ходьбе.

Чёрт… я надеюсь моя работа будет по большей части протекать возле компьютера. Я в этой удавке долго не прохожу. Ощущение такое, будто мне ноги скотчем вместе примотали…

— Здравствуйте, — добравшись, наконец, до нужного мне этажа бизнес-центра упираюсь ладонями в стойку ресепшн и улыбаюсь сидящей за ней девушке. — Светлана, верно?

— Совершенно верно, — смотрит на меня с плохо скрываемым интересом.

Ну ещё бы. Я бы на её месте тоже заинтересовалась таким кадром. Вначале с собеседования в порванной блузке выбежала, потом жалобу на их менеджера по персоналу накатала, и после этого ещё и должность каким-то макаром получила.

— Простите, Светлана, я тут пока что ничего не знаю. Вы не подскажете мне, что я сейчас должна сделать? Может, нужно пойти в отдел кадров что-то подписать или сразу на рабочее место? Только я даже не знаю, где оно у меня находится…

— Вам вначале нужно дождаться нашего генерального. Он сказал, что лично проведёт с вами инструктаж и всё объяснит, — отлично. Так, наверно, даже лучше. Тем более, я пока что даже не знаю, с кем мне придётся работать. — Вы пока присядьте в кресло. Он с минуты на минуту должен подойти.

— Спасибо, — послав девушке самую добродушную улыбку на которую только способен мой организм с недосыпа, отхожу от ресепшена и иду к кулеру, который заприметила ещё в прошлый раз.

Несмотря на раннее время на улице уже жуткая жара. Пока я семенила в своей “школьной” юбке от метро до офиса, с меня три ручья пота успели сойти и пить хочется невыносимо, аж язык к нёбу прилипает.

Подойдя к кулеру, вытаскиваю пластиковый стакан и доверху наполняю его холодной водой.

— Елизавета Алексеевна, — слышу у себя за спиной до зубного скрежета знакомый голос. — Я тебя заждался. Уж думал, что не придёшь.

Во сволочь. Все-таки не уволили тебя, кобель проклятый.

Спокойно, Лиза, главное держать себя в руках и не поддаваться на провокации. Ты теперь сотрудник фирмы. Личный помощник генерального директора. Пусть только попробует что-нибудь ляпнуть.

Выдохнув, медленно оборачиваюсь и смотрю на стоящего напротив меня мужчину. Сегодня он в сером костюме-тройка, только пиджак этот козёл, видимо, снял. На нём только брюки и жилет под которым белая рубашка, с традиционно закатанными до локтя рукавами. И ещё галстук. Красный. Такое сочетание цветов кажется мне странным, но, на удивление, щетинистому говнюку оно идёт. Да, щетина всё там же, на месте. Как и слегка взъерошенные волосы. И запах. Чёрт, от него так приятно пахнет его этим морским одеколоном, что хочется подойти ближе и вдохнуть глубже. И это ещё больше меня раздражает.

Не знаю почему, но вместо того, чтобы что-то ответить, я стою и как полная дура продолжаю его разглядывать. С ухмыляющегося лица опускаю взгляд на слегка оттянутый вниз галстук и ниже на жилет… на котором мои глаза начинаю расширяться, а сердце в панике колотить по рёбрам.

Только сейчас я замечаю, что справа на жилете у мужчины приколот золотистый бейджик… на котором черными буквами выведено “Горский Кирилл Сергеевич. Генеральный директор ГорКонсалт”.

Чувствую, как кровь шандарахает мне по вискам и отдаётся там истерической пульсацией. Мне и так было жарко, а сейчас и вовсе кажется, что температура в помещении накалилась до сотни градусов.

Голова из-за этого, а может тупо из-за паники начинает кружиться и пространство вокруг меня сужается до чёртова бейджика на груди у похотливого козла. Того самого козла, на которого я накатала жалобу генеральному директору. То есть, получается ему на него же самого жалобу и накатала…

Боже… Мне плохо… Кажется, меня сейчас стошнит. Да, определённо утренний бутерброд с сыром уже подкатывает к горлу и вот-вот вырвется наружу…

Это не может быть правдой! Не может! Этот козёл не может быть генеральным директором. Он ведь… он на него не похож! Разве ему не должно быть тогда глубоко за сорок? Благородная седина, строгий деловой костюм…

А этот… Он хоть и старше меня лет на десять, но адекватно не старый. Да и вообще…

А если правда? Если он действительно генеральный, то… То не светит тебе никакой новой должности, Лиза!

Боже, ну конечно! А я-то дура всё гадала, почему же меня всё-таки взяли?

В голове тут же всплывает наше собеседование. Точнее, его эпичный финал, когда я послала Горского в жопу! Боже, я послала в задницу генерального директора крупнейшей строительной корпорации в нашем городе! Этого он мне точно не простит…

Сглотнув вязкую слюну, закрываю глаза и судорожно втягиваю носом воздух, пытаясь успокоиться, но не выходит ни черта. Потому что перед глазами как красная тряпка стоят строчки из моей жалобы. Я там в эпитетах вообще не стеснялась…

— Ты воды в рот набрала?

— А? — резко отрываю взгляд от бейджика и, подняв голову, смотрю в ухмыляющееся лицо козла Кирилла Сергеевича.

— Я спрашиваю, ты воды в рот набрала? — выгнув тёмную бровь, кивает на пластиковый стаканчик в моей руке.

— Н-нет…

— Ну да, не похоже. Стакан-то полный, — тянет задумчиво. — Кстати, спасибо. Я как раз пить хотел.

Прежде, чем я успеваю сообразить, о чём идёт речь, Горский подходит, обхватывает своей огромной рукой мою, сжимающую стакан, ладонь, подносит её к губам и делает несколько жадных глотков. При этом на последнем глотке, я чувствую, как кончик его языка как будто бы случайно едва уловимо касается моего большого пальца.

— Вкусная… — шепчет не отрывая губ. После чего отпускает мою руку, за секунду до того, как я сама собираюсь её выдернуть. Поднимает на меня взгляд и растягивает губы в самодовольной ухмылке. — Я о воде, если что.

Как будто в трансе опускаю глаза на свою ладонь, где на костяшке большого пальца остался влажный след и снова перевожу взгляд на всё ещё улыбающегося Кирилла, мать его, Сергеевича.

Вот… сволочь! Он это специально сделал! Специально меня облизал!

— Что-то хочешь сказать, Елизавета Алексеевна? — ухмыльнувшись, вздёргивает вверх брови.

Хочу. Я, чёрт побери, много чего хочу сказать!

— Идите в п…п…

— Не знал, что ты заикаешься… — задумчиво сжимает пальцами подбородок. — На собеседовании это как-то не было заметно.

— Я не заикаюсь! — выпаливаю, краснея от злости. Потому что этот козёл откровенно меня троллит и даже не пытается это скрывать. — Я просто… слюной подавилась!

— Уже? — изображает на лице удивление. — Не знал, что я произвёл на тебя такое сильное впечатление.

Козёл!

— Так и куда же ты хотела меня отправить, Елизавета Алексеевна? Подожди, не говори, я сам попробую догадаться. В прошлую нашу встречу, ты, насколько я помню, послала меня в жопу. А на этот раз, наверно, в п… п… пешее эротическое?

— Нет.

Ну точно, я была права. Конечно, о посыле в задницу он не забыл. И позвал меня сюда, чтобы отомстить. Сейчас снова выскажет мне что-нибудь в том же духе, что и на собеседовании. Что-нибудь на тему того, что со мной только в горизонтальном положении работать можно. Опозорит перед всем офисом и пинком под зад отправит обратно в бар.

В бар, из которого я уже забрала свои документы и трудовую. Проклятье…

— Нет? — искренне удивляется. — Тогда я даже не знаю. Ну давай, жги, Елизавета Алексеевна. Я весь заинтригован.

— В поликлинику, — цежу сквозь зубы, сжимая в кулак свободную руку. — Я отправила вас в поликлинику. К терапевту. У вас явные проблемы со слюноотделением. Вы мне всю ладонь закапали, когда воду пили.

— Ну вот видишь, не только ты на меня слюни роняешь, но и я на тебя, — усмехается.

Боковым зрением ловлю заинтересованный взгляд Светы — девушки с ресепшена, которая уже минут пять делает вид, что перебирает у себя на стойке бумаги, а на самом деле просто перекладывает туда-сюда одну и ту же стопку.

Боже, это просто немыслимо! Я не верю. Не верю, что со мной это действительно происходит! Это всё просто дурной сон. Да! Точно! Мне это снится! Я, наверно, пришла домой после смены в баре и вырубилась. Ну конечно! Я же два дня подряд не спала толком. После предыдущей смены на собеседование ходила, потом к Машке ездила в клинику, а потом снова смена. Вот организм и не выдержал.

Рука автоматически тянется к бедру и, надеясь непонятно на что, я со всей силы щипаю себя за ногу через юбку. Морщусь, почувствовав резкую боль.

Проклятье…

— Ладно, пошутили и хватит, — голос мужчины напротив неожиданно становится серьёзным, и насмешливая улыбка пропадает как по щелчку. — Паспорт сюда давай.

Девчат, если хотите поддержать автора, то мне будет очень приятно, если вы подпишетесь на меня и поставите этому роману звёздочки =*

Мужчина протягивает руку, и я рефлекторно тянусь к сумке. Вынимаю из неё паспорт и отдаю Горскому.

— А вам он зачем? — запоздало спрашиваю, следя за тем, как он с хмурым видом дотошно изучает каждую страничку.

— Кредит на тебя оформить хочу, — отвечает, не поднимая на меня взгляд.

— Глупая шутка...

— Какой вопрос, такая и шутка. Зачем работодателю может понадобиться паспорт? Хочу понимать, кого беру на работу, убедиться, что у тебя нет детей, мужа и так далее.

— Я же вам ещё на собеседовании сказала, что не замужем.

Чувствую, что мои щёки снова начинают полыхать от злости. Боже, я не понимаю, как этот мужчина это делает! У него что, сверхспособность какая-то выводить меня из себя за две минуты?!

— Поверь, я помню всё, что ты мне тогда сказала, — отрывает взгляд от моих документов и, взглянув мне в глаза, ухмыляется. — Но, к счастью для тебя, я привык перепроверять всё сказанное лично. В том числе и отсутствие в твоём паспорте штампа о браке.

И ведь действительно, долистывает до странички, где обычно пишут информацию о браках и разводах и проверяет.

— И всё же. Вы на собеседовании так и не ответили нормально. Даже если у меня есть муж и ребёнок, то что из этого? Какое это имеет значение?

— Прямое, Елизавета Алексеевна. Прямое. Дети — это вечные проблемы. А учитывая твой юный возраст, ребёнок у тебя может быть только маленький. А это геморрой в двойном размере. Значит ты всё время будешь просиживать на больничных, либо отпрашиваться на какие-нибудь утренники, линейки, и так далее. Мне эта головная боль не нужна. Я ищу сотрудника, который будет выполнять свои обязанности в полном объёме и без лишней возни.

— Хорошо… — тяну медленно. — Предположим с детьми понятно. А муж мой вам чем помешает?

Сама не знаю, зачем я ведусь на всю эту чушь. Мне бы по-хорошему нужно отсюда валить и как можно быстрее. Ясно же, что этот козёл не просто так меня сюда позвал. Есть какой-то подвох. Точно есть. Я вот прям пятой точкой чувствую. Однако вопреки логике и всякому здравому смыслу я как полная дура продолжаю стоять и смотреть на свой паспорт в руках у вкуснопахнущей щетинистой сволочи.

— Твой муж, к счастью, мне ничем не помешает, потому что я уже убедился, что его у тебя нет.

Возвращает мне паспорт, и я тут же убираю его обратно в сумку. От греха подальше. Мне и так было не по себе, пока документ был в руках у этого гада. Чёрт разберёт, что у него в голове. Всё время казалось, что вот буквально ещё секунда и он просто порвёт паспорт пополам. Чисто, чтобы отомстить мне за козла.

— А если бы был муж? То что тогда?

Ну зачем? Вот зачем я спрашиваю?! Ведь очевидно же, что на работу он меня брать не собирается. Но я почему-то продолжаю стоять и слушать весь этот бред. Не понимаю только для чего. Наверно, мне просто подсознательно интересно узнать, для чего он устроил весь этот цирк и когда уже наконец подойдёт к кульминации.

— Тогда бы он в ближайшие пару месяцев тебя оплодотворил и ты бы со спокойной душой села в декрет, который я был бы вынужден оплачивать, параллельно ища на твою должность новую сотрудницу.

— Я могу замуж выйти хоть завтра, – фыркаю. – Об этом вы не задумывались? Вот выйду на улицу, встречу там мужчину и…

— И прям с ходу побежишь с ним в ЗАГС? — усмехается. — Очень сильно сомневаюсь. Особенно, учитывая твой… не самый покладистый характер. Ты уж прости, но нужно быть отбитым наголову, чтобы взять тебя в жёны.

Боже, у меня кружится голова. Это самый странный разговор в моей жизни. Ну не может такого происходить на полном серьёзе. И, самое главное, я до сих пор не понимаю, зачем Горский позвал меня в офис. Что ему нужно? Хочет опять предложить альтернативную должность в горизонтальной плоскости? Или просто поиздеваться, а потом громко заявить, что такой как я здесь не место?

А может… а, может он вообще никакой не гендиректор?!

Нет, ну а что? Эта версия очень даже похожа на правду. Ну потому что генеральный директор не проводит сам собеседования. В такой крупной фирме для этого есть специально обученные сотрудники. А этот козёл просто, видимо, узнал, что я на него написала жалобу и решил так отомстить — просто поиздеваться.

Точно! Наверняка настоящего генерального сейчас нет на месте, вот он и воспользовался ситуацией. А бейджик… да на бумажке всё что угодно можно напечатать. Был бы компьютер и принтер. На заборе вон тоже много чего написано…

Нужно как-то незаметно достать телефон и зайти на сайт ГорКонсалтСтрой. Наверняка там где-то должна быть информация о владельце. Да и вообще корпорация крупная. Фото генерального точно можно найти на просторах интернета. Такие люди обычно дают какие-нибудь интервью для газет или телеканалов…

— Так, ладно, с документами у тебя в порядке всё, — нетерпеливый низкий голос прерывает бурный поток моих мыслей. — Пойдём за мной ко мне в кабинет.

Воспользовавшись моим замешательством, щетинистый мудак хватает меня за локоть и даже успевает протащить вперёд. Но в последний момент я вырываю руку и отскакиваю от него на шаг назад.

Ну уж нет. Пошутили и хватит. Мне, конечно интересно, что задумал этот кобель. Но идти с ним куда-то, тем более в кабинет, в котором наверняка ещё и двери запираются, я точно не собираюсь.

— Ну что там у тебя опять? — нетерпеливо закатывает глаза.

— Мне… нужно в туалет, — прикусываю губу, стараясь звучать как можно убедительнее.

Не пойду я с ним никуда. Сейчас сделаю вид, что иду в уборную и слиняю по тихому.

— Что, прям срочно? — выгибает бровь. — Ты же только что из дома приехала.

— И что?

— И то. Тебя в детстве не учили, что перед выходом надо пописать, чтобы потом в самый неподходящий момент не захотелось?

— А я по дороге воды много пила… На улице очень жарко… Я сейчас быстренько схожу, вы мне только направление покажите где у вас уборная… Хотя, знаете, вы лучше идите, занимайтесь своими делами, я у Светланы уточню. Всё-таки дело деликатное.

Да, так, пожалуй, будет лучше. Может даже сразу у секретарши можно будет уточнить, кто тут на самом деле генеральный и как он выглядит.

Уже было дёргаюсь в сторону секретарши, которая, кажется, так и не занялась своими прямыми обязанностями и всё ещё наблюдает за мной и псевдоГорским, но мужчина снова хватает меня за локоть, не давая убежать.

— У меня в кабинете сходишь, — произносит безапелляционно и тянет меня в сторону одного из коридоров.

— У вас в кабинете есть туалет? — ошарашенно смотрю на Кирилла козла Сергеевича.

— И даже душевая кабина. Так что можешь ещё и помыться, если вспотела.

Чёрт, это плохо. Это очень-очень плохо. Я не хочу с этим козлом оставаться одна в кабинете. Кто его знает, что в голове у этого маньяка? Раз он не стесняется такие вещи предлагать девушкам на собеседовании…

А, может, стоит закричать? Тогда он решит, что я больная на голову и со мной лучше не связываться.

Пока я пытаюсь как-то устаканить шальные мысли, вертящиеся у меня в голове, псевдоГорский уже успевает пройти, ведя меня за руку, как маленькую девочку, пол коридора. Останавливается напротив кабинета, на двери которого я даже не успеваю прочитать табличку. Открывает дверь и заводит меня внутрь.

ГЛАВА 6

Чёрт! Ну сама виновата, Стрельникова, что тут ещё сказать. Долго соображаешь. С такой тугодумностью, если на меня вдруг нападёт маньяк, то, пока я буду соображать, как отбиваться, он уже не только трусы стянуть успеет, но и всё остальное сделать тоже…

Застыв на пороге, разглядываю кабинет, в который меня завёл псевдоГорский. И одно я могу сказать точно — это явно не кабинет простого штатного сотрудника.

Во-первых, слишком большой. Боже, да он больше, чем вся моя комната в коммунальной квартире! Да что там комната! Он больше, чем вся наша коммунальная квартира! А учитывая, что тут ещё имеется санузел и душевая кабина, то я была бы очень даже не прочь сюда переехать…

Никогда прежде я не была в таких крупных бизнес-центрах. Когда были живы родители, наша семья, конечно, не бедствовала. Но и, прямо скажем, не шиковала. Мы относились к среднестатистическому рабочему классу. Мама была учительницей младших классов, а папа хирургом в районной городской больнице. Так что с подобного рода местами мне банально было не по пути. И сейчас я, наверно, со стороны выгляжу, как турист перед достопримечательностью.

С широко распахнутыми глазами разглядываю большие панорамные окна, выходящие на шумный проспект. Ночью здесь, наверняка очень красиво. Я прямо представляю, как за окном в темноте ярко светятся фонари и неоновые вывески. Ловлю себя на мысли, что я бы хотела на это посмотреть… Очень хотела бы…

Возле дальней стены стоит широкий стол с компьютером и какими-то документами, надо подметить, аккуратно сложенными, а не разбросанными по всему периметру. Говорят, порядок человека на столе примерно соответствует его порядку в голове. Так что я более чем уверена, что кабинет принадлежит не этому кобелю в красном галстуке. У того в голове тот ещё бардак судя по тому, что он посмел предложить мне на собеседовании...

Пройдя чуть вглубь, продолжаю разглядывать кабинет, как школьник на экскурсии. Здесь даже небольшой бар есть с кучей разного дорогущего алкоголя. Уж в ценовом ряде алкоголя я разбираюсь. Два года всё же официанткой работаю.

Возле панорамного окна стоит стеклянный журнальный столик с недопитым виски. А рядом с ним… широкий кожаный диван. Раздвинутый! А на нём… подушка и одеяло! И вот этот-то самый диван и приводит меня в чувства.

— Елизавета Алексеевна, только не говори, что ты так зависла, потому что в туалет тебе уже не надо, — резко развернувшись, чуть ли не утыкаюсь носом в грудь стоящего прямо за моей спиной псевдоГорского. — Хотя вроде нигде не подтекает, — опускает взгляд на мои ноги, — значит, по логике, ещё должна хотеть. Туалет и душ, если что, вон за той дверью. Дуй давай быстрее, а то, говорят, терпеть вредно.

— А… вы? — Тяжело сглотнув, перевожу взгляд в направлении двери, на которую указывает мужчина.

— Ты знаешь, я как-то не любитель совместных походов в туалет.

— Я не это имела ввиду. Я к тому вела, что, может, вы выйдете…? Как-то, знаете ли, не очень комфортно ходить по-маленькому, когда прямо за дверью стоит посторонний человек….

— Да ладно? — выгибает бровь. — Ты ещё скажи, что никогда не была в общественном туалете в торговом комплексе, к примеру.

— Была, но…

— Так вот там, обычно, прямо за дверью кабинки этих посторонних людей с десяток топчется. Так что давай, иди и не заговаривай мне зубы, — подталкивает меня к двери, сам же её открывает и мне ничего не остаётся, кроме как зайти внутрь.

Чёрт! Чёрт это всё очень-очень плохо. Не представляю даже, как меня угораздило так вляпаться?!

Под бешеную пляску собственного сердца смотрю на белого фаянцевого друга и стоящую рядом душевую кабину!

Шутки-шутками, но мне это всё, вообще не нравится. Почему чёрт, побери, в этом кабинете разложен диван?! Да ещё и подушка с одеялом лежат?

Я, конечно, не параноик… но выглядит это всё так, будто… будто этот кобель для меня тут всё подготовил.

Обхватив себя одной рукой, второй опускаю крышку унитаза и сажусь на неё. Ладно, Лиза, главное не паниковать. И вообще, если включить логику, то навряд ли этот псевдоГорский станет насиловать меня прямо посреди рабочего дня в кабинете генерального директора, в офисе, где находится несколько десятков сотрудников. Ну это же бред полный. Он же не не полный идиот и не камикадзе. Должен понимать, что ему за это будет.

Скорее всего, этот говнюк просто решил ещё разпопытать счастье. Подумал, раз в прошлый раз я на его “заманчивое” предложение не согласилась, то если прикинется генеральным, это что-то изменит?

Ничего. Сейчас я тебя, козла, выведу на чистую воду.

Достаю из сумочки мобильный и трясущимися пальцами через поисковик захожу на сайт налоговой, вбиваю “ЗАО ГорКонсалтСтрой” и бегаю взглядом по строчкам. Президентом и владельцем основного пакета акций является Горский Сергей Александрович. А вот генеральным директором числится… натужно сглатываю, когда взгляд застывает на знакомом имени и отчестве. Генеральный директор – Горский Кирилл Сергеевич…

Чувствую, как меня вдруг резко бросает в пот, а живот скручивает от внезапного приступа тошноты. не может быть… Это… это просто не может быть правдой…

Захожу в поисковик, вбиваю в строке “Горский Кирилл Сергеевич. ГорКонсалтСтрой”. Система тут же выдаёт мне кучу статей, сверху над которыми расположена строка с фотографиями. И с них прямо мне в глаза смотрит хмурое лицо двуногого кабеля, находящегося в данный момент прямо за дверью.

Чёрт, то есть, получается, он не соврал…

— Елизавета Алексеевна, ты там застряла что ли? — вздрагиваю от стука в дверь. — Или ты ещё заодно душ решила принять?

ГЛАВА 7

Двумя днями ранее

Кирилл

Дерьмовый день, дерьмовая погода и у меня сегодня чертовски дерьмовое настроение.

От этой дикой жары башка по швам трещит. Ещё, сука, система охлаждения в кабинете сломалась.

Хочется послать всё нахрен, плюнуть на эти собеседования и свалить домой. Принять душ, закинуться анальгином и лечь под кондиционер. Ну или хотя бы просто перепоручить эти выматывающие до дёргающегося глаза собеседования Свете. Но… нет не могу.

А потому что идиотская привычка всё контролировать. Не могу я доверить поиск своей же собственной помощницы кому-то другому. Я, сука, до тошноты придирчивый. Именно поэтому вся эта мутотень тянется уже три дня.

Чёрт, мне кажется столько женщин перед моими глазами даже в самые разгульные годы жизни не мелькало. И всё не то.

Одна слишком старая, а это отталкивает клиентов. Кто бы что ни говорил, но да, помощниц и секретуток выбирают не только по уму, но и по внешним данным. Никому не понравится, что рядом с генеральным на всех переговорах, сделках и совещаниях будет сидеть морщинистая крокодилиха.

Другая не подошла, потому что у неё не было опыта работы в аналогичной сфере. И хотя должность не требует никаких особых умений и навыков, но тратить нервы ещё и на то, чтобы с нуля кому-то что-то объяснять меня вообще не вставляет.

Ну и было ещё куча других кандидаток в комплекте с которыми шли их обожаемые спиногрызы, а это сразу нет. Ещё на первые два пункта я готов в конце концов закрыть глаза, если так и не смогу найти никого лучше, но наличие детей — это категорическое табу.

Это не устав компании, это просто мой персональный пунктик. Была у меня уже такая помощница с детьми. В конце концов вечный гемор с их простудами, утренниками и остальными проблемами из-за которых она по несколько раз в месяц отпрашивалась, опаздывала, либо садилась на больничный, меня доконал. Так что с тех самых пор непреложное правило работы со мной — отсутствие у женщины детей.

— Ну кто там такой несмелый? — рявкаю, массируя пальцами виски, когда улавливаю робкий, едва уловимый стук в дверь.

— Кирилл Сергеевич, вас там новый кандидат дожидается. Уже минут тридцать сидит в переговорной… — в проёме появляется белобрысая голова Светы.

Вот это я понимаю. Идеальная женщина. В смысле в качестве помощницы. Только она с ресепшена уходить категорически отказывается. Не знаю, мёдом ей там что ли намазано. Но не тащить же её силой. А так, я бы даже не раздумывал.

Исполнительная, пунктуальная, лишних вопросов не задаёт, не замужем, детей не имеет. Ну и как приятный бонус — она точно не крокодилиха.

Света вроде примерно моего возраста. Ну, может, на пару-тройку лет моложе. Ей, кажется, двадцать девять. И я считаю, что для женщины это самый охренительный возраст. Уже не недоразвившаяся малолетка, но ещё и не старая. В общем, то, что надо, чтобы радовать глаз клиентов.

Света

Вообще, считается, что тридцать лет — пик женской сексуальности. И в общем-то я с этим согласен. Никогда не понимал, когда взрослый мужик моего возраста заглядывается на малолеток младше себя лет на десять. Пусть даже по закону с ней уже можно делать всё что угодно и в любых позах, но меня как-то не вставляет.

Я предпочитаю иметь дело с одногодками. С ними возни меньше, и, как правило, если чётко обозначить перед ними границы наших взаимоотношений, а именно — только секс и ничего больше, то они понимают с первого раза. Потому что в этом возрасте уже как-то избавляешься от лишней наивности и смотришь на мир прагматично.

А вот малолетки другие. Им подавай романтику, принца на белом коне и прочие розовые сопли, в виде любви до гроба с обязательным штампом в паспорте для подтверждения. В общем всё то, что мне в принципе чуждо.

Да и в голове в двадцать лет, как правило, наличие мозга особо не наблюдается. А что бы кто ни говорил, но мужчину в женщине интересует не только подтянутая задница и красивая мордаха.

— Так вы будете проводить собеседование? — переспрашивает Света, после моего длительного молчания. — Или мне перенести?

— Буду, Светик. Буду, — тяжело выдохнув, поднимаюсь с кресла.

Чёрт, кто бы знал как меня задрало это мозго*бство. Если и сегодня никого на должность не подберу, то я сдаюсь нахрен. Перекину Свету через плечо и привяжу к стулу у себя в приёмной.

Размашистым шагом пересекаю холл, зрительно оценивая количество сидящих там кандидаток на должность помощницы. Звездец просто, твою мать. Мне тут по ходу до ночи торчать.

От этой мысли зверею ещё больше. Толчком распахиваю дверь в переговорную и впиваюсь взглядом в спину сидящей там девушки, которая при моём появлении тут же напрягается.

Точнее, напрягаются её плечи, потому что саму спину я не вижу из-за длинных до задницы чёрных волос. А спустя ещё секунд десять я могу лицезреть и лицо. И, твою же мать! Малолетка!

Чёрт, если ей сейчас не окажется восемнадцати, то я придушу Свету за то, что хрен пойми куда смотрела.

— Анкету заполнила? — прохожу в кабинет и, дёрнув стул, сажусь напротив девчонки.

— Что? А… да, — рассеянно кивает, таращась на меня так, как будто привидение увидела.

Хотя, скорее всего просто в первый раз видит состоятельного мужика. Ну, я делаю такой вывод исходя из того, как от разглядывания моего лица она быстро перемещает взгляд в начале на одежду, а затем фокусирует его на часах на моём левом запястье.

А, может, и не в первый раз. Потому что объективно девчонка красивая. Даже не смотря на то, что на лице у неё нет ни грамма косметики.

Глаза такие же чёрные как и её длиннющие волосы. Идеально ровный, немного вздёрнутый на кончике нос. Персиковая кожа со слегка румяными щеками и пухлые чуть приоткрытые губёхи.

Ну просто, мать твою, конфета. Жаль только, что мелкая совсем. Или, может, уже не совсем. Вопрос с возрастом девчонки остаётся открытым.

— Давай сюда анкету, — протягиваю руку, но длинноволосая никак не реагирует, продолжая молча таращить на меня и без того огромные глазищи.

— Ты оглохла что ли? — нетерпеливо повышаю голос.

— Простите? — резко поднимает взгляд выше и смотрит, наконец, мне в глаза. В первый раз с тех пор, как я вошёл.

И, чёрт, от этого взгляда я чувствую взрыв у себя в крестце. Зашибись просто. Если сейчас окажется, что девчонке ещё до кучи нет восемнадцати, то я удавлюсь нахрен.

— Я говорю, анкету дай мне сюда свою, — начиная заметно раздражаться, протягиваю руку и нетерпеливо вырываю зажатый в её ладони листок.

Быстро пробегаю взглядом по строчкам и мысленно выдыхаю. Мелкая. Очень мелкая — всего двадцать лет. Но, слава яйцам, хотя бы совершеннолетняя. Уже не всё потеряно.

Скорее всего меня отсутствие макияжа с толку сбило. Думаю, если девчонку накрасить, то выглядеть она будет старше.

— Стрельникова Елизавета Алексеевна, значит. В анкете указано, что тебе двадцать лет, всё верно?

Оторвавшись от резюме, медленно обвожу взглядом девчонку, притормаживая на распахнутом декольте.

А вот это уже интересно.

Во-первых, непонятно, почему я сразу не заметил. Точнее, понятно. Потому что я смотрел не на грудь, а Елизавете Алексеевне в лицо. Только это-то и странно.

А во-вторых, дико контрастным кажется невинная ненакрашенная мордаха и такой откровенный вырез на блузке, что я даже вижу кромку её нижнего белья.

Причём, лифчик у неё не какой-то там сексуально-кружевной, нацеленный специально на мужской стояк, а простой белый хлопковый. И это, мать твою, вообще изумляет.

— Ээээ… ну у меня обычно нет привычки врать в резюме, — от раздумий отвлекает растерянный голос хозяйки декольте.

— А что, часто ходишь по собеседованиям? — выгибаю бровь.

— Нет, почему вы так решили?

— Ну ты говоришь, что у тебя обычно нет привычки врать. То есть врёшь, но не всегда? Иногда врёшь, но обычно нет?

По поджатым губам и раскрасневшимся щекам вижу, что мой допрос девчонке не нравится.

— Я не часто хожу по собеседованиям. И вообще никогда на них не вру. Так лучше? — цедит сквозь зубы, заметно напрягаясь.

И, в этот момент я отчётливо осознаю, что меня это вставляет. О да, меня чёрт побери, охренительно вставляет её злющее выражение лица и раздутые ноздри на маленьком курносом носу.

— Лучше. При условии, что ты сейчас не врёшь, — ухмыляюсь. — И что, Елизавета Алексеевна, двадцать лет, а уже претендуешь на должность личного помощника генерального директора? Не хилые у тебя замашки…

А вот на этом вопросе с курносой происходит что-то странное. Кукольное лицо вытягивается, а и без того огромные чёрные глазищи распахиваются ещё шире.

— Ты опять язык проглотила или что? — спрашиваю, когда понимаю, что на вопрос мой по ходу никто отвечать не собирается.

— Всегда нужно стремиться к большему… — быстро находится, что ответить.

— Самоуверенно звучит.

— Поверь, что сможешь, и полпути уже пройдено. Знаете такое выражение?

И снова раздутые ноздри, и я, чёрт побери, готов поклясться, что в этот самый момент девчонка с силой сжимает под столом сидушку собственного стула.

Хрен его разберёт, почему я так кайфую от такой её реакции. Но буду лжецом, если не признаю, что курносой Елизавете Алексеевне очень идёт, когда она злится. И это одновременно бесит. Потому что с какой стати я вообще размышляю о ней под таким углом?!

— А что на счёт семейного положения? — пробегаюсь взглядом по вопросу в анкете, напротив которого стоит лаконичный минус.

— Ну там же в резюме написано — не замужем.

— Ну, замужество в наше время вообще пережиток прошлого, — подняв глаза на девчонку, впиваюсь взглядом в её красные щёки. — Гражданский брак куда более привлекателен на мой взгляд. Всё гораздо проще. Никто никому ничем не обязан и в любой момент можно разойтись без лишнего гемороя с документами, бумагами и прочими юридическими вопросами. Что скажешь?

— Что я скажу о чём?

Ухмыляюсь, смотря на то, как неумело она пытается скрыть раздражение.

— Ты что, суть разговора потеряла? Что ты скажешь о гражданском браке? Ты живёшь с кем-то? Или, может, просто парень есть?

— А какое это имеет отношение к вакансии? — выгибает аккуратную чёрную бровь.

Это не имеет абсолютно никакого отношения к вакансии.

— Прямое, Елизавета Алексеевна, — произношу достаточно резко, чтобы звучать убедительно. — Раз спрашиваю, значит это важно. Так что будь так добра ответить.

— У меня нет парня, — цедит сквозь зубы. А я в этот момент прилипаю взглядом к её пухлым губёхам, которые она старательно поджимает от злости.

Чёрт, нельзя их так поджимать. Это просто варварство. Хочется надавить пальцем на нижнюю и оттянуть, чтобы она их расслабила…

Короче, надо закруглять это собеседование и отсылать девчонку отсюда к чёртовой матери. Очевидно же, что из всех возможных кандидаток она та, кто вообще никаким боком мне не подходит.

— Так, образования нет, с этим выяснили. Ну а на счёт опыта работы что?

— Я… работаю официанткой в баре, — отвечает с явной неохотой.

Официантка… И вот именно в этот момент всё у меня в голове окончательно встаёт на свои места.

Сука, и как я сразу не догадался? Очевидно же, что вот этот образ невинной ненакрашенной школьницы — это всё замануха.

Весь внешний вид девчонки тщательно продуман. Начиная от нетронутого косметикой лица и заканчивая белым простым хлопковым лифчиком. Ну точно, млять, ученица старших классов. Эротическая фантазия доброй половины мужского населения планеты.

Ну есть такая категория мужиков, и она довольно не маленькая, которых это всё торкает.

И, сука, самое поразительное, что какого-то чёрта я тоже вошёл в их число.

Охренеть просто можно. Вот этого я от себя никак не ожидал — что меня можно на такое подцепить. Я на таких молоденьких лет с двадцати пяти не смотрел. Как отрезало. Наверно просто перерос. Как-то свои сверстницы всегда казались более привлекательными во всех смыслах. А такие вот соплюхи, как эта курносая-длинноволосая, перешли в другую лигу. И тут на тебе, млять.

А курносая-то не промах. Решила главный калибр выкатить и за счёт этого на должность устроиться? Хотя, чего я удивляюсь. Логика двадцатилетней нимфетки. Плюс, в той забегаловке, где она работает сейчас, такое наверняка прокатывает.

— О, ну это, конечно в корне меняет дело, Елизавета Алексеевна. Думаю, что мы можем сразу взять тебя директором по развитию. С таким-то резюме чего мелочиться до какого-то там помощника генерального директора ведущей строительной фирмы в городе? — выдаю, усмехнувшись.

Чёрт, ну правда, и смех и грех же.

— Ну прекратите уже издеваться? — не выдержав, девчонка подскакивает на ноги и сверкает в мою сторону своими чёрными глазами.

— Я издеваюсь? — вскидываю брови. — Ты смеёшься что ли? Ты на что вообще рассчитывала, когда пришла устраиваться в крупную фирму на высокую должность без образования и опыта работы? Цитирования американских политиков, знаешь ли, как-то маловато для такой должности.

— Если вы изначально знали, что я вам не подхожу, зачем было устраивать весь этот цирк?! Вам прикалываться больше не над кем? — выпаливает, краснея от злости.

— Ну, кроме тебя тут таких экземпляров больше не нашлось.

Девчонка от злости краснеет настолько, что краска с её лица стремительно распространяется по всему периметру персиковой кожи. Стекает по горлу вниз и теряется в вырезе дешёвой блузки. Ну а дальше остаётся только фантазировать, насколько сильно Елизавета Алексеевна умеет краснеть.

И я, чёрт побери, фантазирую. Мышцы в теле натягиваются от желания порвать на девчонке эту чёртову тряпку и посмотреть как далеко разлилась пунцовая краска.

Прихожу в себя только в тот момент, когда она резко разворачивается и делает стремительный шаг в сторону выхода.

А дальше всё происходит рефлекторно. Я ловлю её за руку раньше, чем успеваю обдумать на кой хрен мне это надо.

— Напоследок хотел совет тебе дать, — отвечаю на немой вопрос в её разъярённом взгляде. — Финт с расстёгнутой блузкой, возможно, срабатывает с владельцем пивнухи в которой ты работаешь, но на серьёзных дядей абсолютно точно не подействует. Так что попробуй перестроить тактику.

Под моими пальцами на её запястье в этот момент начинает бешено колотиться жилка, и я, мать твою, чувствую от этого повсеместную отдачу.

Медленно обвожу девчонку взглядом, скользя от дешёвой, наполовину распахнутой блузки к обтягивающей бёдра юбке, которую под столом разглядеть не получалось. Зато теперь я могу в полной мере оценить все детали её фигуры. Чёрт… до сих пор поверить не могу, что я вот так реагирую на какую-то малявку…

— Нет, ну в принципе, если хочешь, то вместо должности помощницы я могу предложить тебе другой вариант заработка. Альтернативный так сказать, — ухмыляюсь, крепче сжимая руку на её запястье. — И там твоя расстёгнутая блузка будет очень даже уместна.

А в принципе почему и нет? Мы оба от этого только выиграем.

Судя по одежде девчонки, у неё явные проблемы с деньгами. Думаю, она будет очень даже не против если я помогу ей улучшить её финансовое положение.

И мне хорошо. Удовлетворю не пойми откуда взявшийся стояк на малолетку, закрою этот гештальт и вернусь к своей обычной жизни.

— Простите, я забыла, как вас по имени отчеству? — черноволосая, неожиданно подобрев, растягивает губы в улыбке.

— Кирилл Сергеевич.

— Ах, да, точно. Совсем запамятовала. Так вот, Кирилл Сергеевич… А не пошли бы вы в жопу!!! — резко вырывает из моей руки своё запястье и быстрым шагом выходит из кабинета, не оборачиваясь, на последок не забыв громко хлопнуть дверью.

Хах! Сказать, что я охренел — это ничего не сказать. Неужели ошибся?

Как последний идиот сижу один в кабинете и усмехаюсь в голос. Подхватываю со стола резюме вылетевшей только что за дверь Стрельниковой Елизаветы Алексеевны двадцати лет, и бегло просматриваю изложенную информацию.

Звездец, неужели реально на работу приходила устраиваться, а не папика себе искать? Тогда блузку зачем расстегнула?

— Кирилл Сергеевич, — за спиной снова раздаётся робкий стук в дверь и в кабинет неуверенно просовывается растерянная Света. — Извините, что беспокою… тут такое дело…

— Не пугай меня, Светлана, что такого страшного могло произойти, что у тебя глаза, как у тужащегося котёнка? — откладываю в сторону анкету и разворачиваюсь лицом к Куприяновой.

— Ко мне просто только что подходила девушка, с которой вы… — мнётся, явно подбирая слова. — Собеседовались.

— Таааааак, — тяну, внутренне предвкушая что-то фееричное.

— В общем… я не знаю, что у вас там с ней произошло в кабинете…

— Света, ты меня удивляешь. Что за намёки? — выгибаю бровь, смотря на явно чувствующую себя не в своей тарелке секретаршу.

— Просто она от вас в разорванной блузке убежала и…

— В смысле в разорванной? — напрягаюсь.

— Ну у неё верхних пуговиц на блузке не было. Она от вас когда выбежала, была очень злая. Тряслась вся, края блузки руками придерживала… и когда она забегала в лифт, я видела, что девушка пуговицы в руке сжимала…

Твою маааать! Вот осёл… Так у неё просто пуговицы оторвались…

Чёрт, почему мне эта мысль даже в голову не пришла? Тем более, что ничего удивительного в этом вообще нет. У девчонки блузка была явно из какого-то дешёвого тряпья. Там впринципе все нитки на честном слове держались.

Значит, получается она реально пришла устраиваться помощницей, а не то, что я подумал…

Чёрт… ну что сказать? Неловко вышло.

— Кирилл Сергеевич, тут ещё такое дело… —

— Что ещё, Свет?

— Она… на вас жалобу написала…

— Жалобу? — переспрашиваю, почему-то растягивая при этом рот в глупой улыбке.

— Да. За… домогательства… — явно сконфуженная этим разговором Света отводит глаза в сторону.

Хах! А девчонка-то не промах! Быстро сориентировалась, что надо делать. Такой палец в рот не клади, оттяпает вместо со всей рукой в придачу.

Почему-то в этот момент меня распирает гордость. Как долбанного папочку за успехи своего чада. Разница только в том, что быть папой этой курносой явно не входит в мои планы…

— Страшно спросить кому же адресована эта жалоба. Надеюсь, не президенту? — усмехаюсь, глядя на красную как рак секретаршу.

— Она адресована… вам же.

— В смысле, мне же?

— Ну… она видимо не знала, что вы и есть ген директор. Я говорю, она когда вышла, была очень злая. Попросила у меня лист бумаги и ручку и спросила как фамилия генерального. Я в начале не поняла в чём дело, предложила вас позвать. Но она как завопит, что не надо звать Кирилла Сергеевича… В общем, я ей фамилию вашу и инициалы назвала, она их в шапку жалобы написала, а потом начала что-то самозабвенно строчить. И… в общем, вот…

Света протягивает мне лист бумаги, который всё это время сжимала в своей руке и делает шаг назад.

Пробегаюсь взглядом по красивому, но слегка прыгающему почерку, и просто в голос начинаю ржать. Ты ж моя хорошая.

“Довожу до сведения генерального директора строительной компании ГорКонсалтСтрой Горского К.С., что менеджер по персоналу, Кирилл Сергеевич — сексуальный маньяк. Пользуясь своим служебным положением он предлагает девушкам, пришедшим на собеседование, свой, наверняка скрипучий, матрас вместо должности. Прошу (слово зачёркнуто и, судя по дырке в бумаге, явно на эмоциях) требую!!! уволить этого похотливого кобеля или накормить его бромом, чтобы не бросался на соискательниц! А ещё лучше кастрируйте его к чёртовой матери!”

— Кирилл Сергеевич… так мне… мне что с этой жалобой делать? Я… могу её просто выкинуть, или… может стоит перезвонить девушке и объяснить, что вы и есть генеральный директор?

— Перезвони. Обязательно перезвони, Светик, — сворачиваю листок с жалобой несколько раз и убираю в карман брюк. — Только объяснять ничего не надо. Просто скажи ей, что она принята на работу. Я с ней сам разберусь. В конце концов, должен же генеральный директор реагировать.

— Эээ… что значит, разберётесь? — спрашивает с недоверием.

— Не забивай голову, Светлана, — подмигиваю растерявшейся девушке, — Елизавете Алексеевне понравится. Гарантирую.

ГЛАВА 8

Настоящее время

Лиза

— Елизавета Алексеевна, ты там застряла что ли? — вздрагиваю от стука в дверь. — Или ты ещё заодно душ решила принять?

Похоже, мне действительно сейчас понадобится душ, потому что от паники меня резко бросает в пот. Комнатка в которой я нахожусь, кажется вдруг чертовски маленькой, и, судя по всему, я сейчас впервые в своей жизни ощущаю приступ клаустрофобии…

Тяжело дыша, смотрю на фотографии похотливого козла, которые выдаёт мне интернет, но взгляд мой привлекает одна единственная. Судорожно вспоминаю, где раньше она могла мне попадаться, пока меня не осеняет.

Ну точно! В телефоне у Евы! Когда она в баре показывала мне сайт ГорКонсалта, чтобы убедить, что это серьёзная фирма. Его рожа там в числе руководящего состава маячила. Именно этот снимок. Но я тогда не заострила внимание. Да я вообще особо не вглядывалась ни во что. Во-первых, после бессонной ночи, проведённой на ногах, с концентрацией внимания и так проблемы. А во-вторых, голова у меня была тогда забита Машкой и её клиникой. Как-то было не до того, чтобы чьи-то фотки разглядывать. Зато теперь понятно, почему этот козёл при первой встрече показался мне отдалённо знакомым!

— Елизавета Алексеевна, у тебя там всё в порядке? — резко вскидываю голову, когда стук в в дверь повторяется. — Ты что-то затихла.

Я послала в жопу генерального директора одной из крупнейших корпораций в нашем городе. Со мной блин определённо точно не всё в порядке!

Мысли тут же возвращаются к расстеленному в кабинете дивану и теперь он уже не кажется мне таким безобидным. Потому что одно дело какой-то там штатный сотрудник и совсем другое, генеральный директор! Вот ему то по шапке точно ни от кого не прилетит за приставания…

Попала ты, в общем, Стрельникова. Сейчас этот козёл меня в два счёта заломает и на диване своём оприходует. У него ещё и кабинет, скорее всего с шумоизоляцией. Так что ори-не ори…

Сволочь! Какая же он сволочь! От злости, страха и паники меня начинает потряхивать. Так вот, значит, как он мне решил за посыл в задницу отомстить. А я-то дура переживала, что он что-нибудь гадкое при всех сотрудниках наговорит. Но нет, этот козёл решил мне наглядно показать, что кроме должности проститутки я ни на что не гожусь!

— Лиза, учти, у меня есть ключ от этой двери. Так что если ты прямо сейчас не ответишь, то я её открою, — по ту сторону раздаётся уже совсем не шутливый голос Горского.

— Всё в порядке, — тут же выпаливаю. Не хватало ещё, чтобы он прямо возле унитаза меня домогаться начал. В кабинете хотя бы можно в дверь начать барабанить, всяко есть шанс, что кто-то услышит. — У меня просто… живот прихватило… Я сейчас выйду!

Надо было более красочно выразиться. Пусть бы во всех деталях представил, что я тут на унитазе делала со своим животом. Так может, у этого козла и желание бы отбило…

Тяжело выдохнув, встаю на дрожащие ноги, потными руками тянусь к сумочке и достаю из неё перцовый баллончик. Я уже два года его постоянно с собой ношу. После того, как начала работать в баре в ночные смены, появилась такая привычка. Возвращаться домой зачастую приходится либо поздно ночью, либо очень рано утром. Мало ли на какую шваль в это время можно наткнуться. С баллончиком в сумке всё же как-то спокойнее.

А сейчас я тем более мысленно благодарю бога, что не выложила его утром, когда собиралась на работу! Как чувствовала, что не стоит этого делать!

Спрятав баллончик-антикобелин за спину, подхожу к двери, судорожно втягиваю в себя воздух и на выдохе открываю дверь.

— Ну наконец-то. Я уже соскучиться по тебе успел. Идём скорее.

Резко вытаскиваю из-за спины баллончик и прыскаю, хватающему меня за руку козлу прямо в лицо.

— Блин, ты что дура совсем!!!

Его рука моментально соскальзывает с моего запястья. Горский хватается за глаза и сгибается пополам.

И мне бы бежать сейчас без оглядки подальше от этого маньяка, пока он в себя не пришёл, но вместо этого я в полном ступоре продолжаю стоять на месте. Так, будто меня парализовало. Стою, и таращусь на загибающегося рядом со мной Горского.

— Ты, блин, дибилка что ли, Стрельникова?! — орёт, яростно пытаясь протереть красные слезящиеся глаза.

— Я… я не буду с вами спать! Я вам ещё на собеседовании это сказала! — выпаливаю, пытаясь сделать шаг в сторону, но в этот же момент Горский неожиданно делает выпад и хватает свободной рукой меня за талию, не давая обойти.

— Ты больная совсем?! — хорошенько меня встряхивает. — Что ты несёшь, чёрт побери?!

— А вы разве не для этого меня в свой кабинет затащили? — пытаюсь вырваться, но похотливый козёл только крепче меня сжимает. На этот раз уже двумя руками.

Глаза у него, конечно, жесть какие красные и слезятся, но раз он так быстро оклемался, то баллончик, скорее всего начал выветриваться. Я их периодически меняю, но этот лежит в сумке уже несколько месяцев…

— Для чего, бл*ть, “этого”?! — рычит, впиваясь в меня бешеным взглядом.

— Чтобы… чтобы изнасиловать меня на этом диване, — киваю головой на разложенный диван, стоящий неподалёку. — Так вот, я с вами спать не буду! Если вы ещё не поняли, то повторю, Я НЕ ПРОСТИТУТКА!

— Ты не проститутка, ты Лиза, дура самая настоящая! — таращит на меня перекошенное яростью лицо. — С чего ты взяла, что я тебя тут трахать собрался?!

Хватает меня за руку и волочит вслед за собой обратно в ванную комнату. Запирает дверь на ключ, убирает его в карман, включает воду в умывальнике и начинает промывать глаза.

— А зачем тогда вы кровать разложили? — спрашиваю, косясь на запертую дверь у себя за спиной.

Чёрт, всё плохо. Всё очень-очень плохо. Если раньше я его просто послала, то сейчас ещё и, можно сказать, покалечила. Мне точно конец.

Судорожно сглатывая, смотрю на перекошенное злобой лицо Горского и мысленно молюсь, чтобы весь этот пипец как-то разрешился. И желательно без необратимых последствий.

— Не разложил, а не успел собрать, — шипит, не поворачивая ко мне головы. — Потому что я периодически ночую в офисе и сегодня был как раз этот случай!

— Зачем? — непонимающе таращусь на мужчину. — Вас что, жена из дома выгнала?

— Приятно, что ты уже интересуешься моей личной жизнью, но нет, никто меня не выгонял. И, к счастью для тебя, я не женат.

— Зачем вы тогда тут ночуете? — игнорирую последнюю реплику про моё счастье.

— Потому что иногда приходится разгребать дела до поздней ночи, и я не вижу смысла ехать домой, если рано утром снова сюда возвращаться. Поэтому у меня в кабинете есть туалет и душ. Сейчас девять утра. Я спал сегодня от силы часа три, и банально не успел собрать диван. Доходит до тебя, наконец?!

Доходит. До меня очень даже доходит, что теперь мне точно крышка. Такого фортеля этот козёл мне однозначно не простит…

Выключив кран, Горский срывает с висящего на стене диспенсера бумажное полотенце, вытирает лицо и разворачивается ко мне.

Злой.

Очень злой.

Его лицо настолько источает ярость, что я непроизвольно пячусь назад, пока в спину мне не врезается металлическая дверная ручка.

Боже, это кошмарный сон. Просто сон. Вообще с появлением в моей жизни этого козла всё как-то пошло наперекосяк.

В голове мелькает мысль о побеге. Распахнуть дверь, вылететь как можно быстрее из этого кабинета и из бизнес-центра в целом и впредь обходить это место за километр.

Только есть одна загвоздка. Этот мудак нас запер…

Зачем? Если говорит, что ничего со мной тут делать он не собирался, то зачем надо было запираться? Или всё же врёт?

— А з-зачем вы т-тогда заперли дверь? — выдавливаю осипшим от страха голосом.

— Всё-таки заикаешься? — выгибает бровь.

Опускаю взгляд на сжатые в кулак руки мужчины и нервно сглатываю.

— Только когда очень страшно…

— Правильно. Бойся меня, Елизавета Алексеевна.

Стою, прижавшись спиной к двери, и смотрю на разъярённого Горского. У него глаза до сих пор красные. И нос тоже. Чёрт… мне конец. Мне точно конец. Мало того, что он гораздо старше меня, так ещё и выше на две головы. Он меня сейчас в этом туалете как муху одной рукой прихлопнет.

Ещё в первый год работы в баре я усвоила, что не стоит злить мужчину. Тем более малознакомого. Они как животные: бывают очень агрессивны и реакцию предугадать невозможно…

— Кирилл Сергеевич, — поднимаю на мудака умоляющий взгляд. — Откройте, пожалуйста дверь.

Под бешеный стук собственного сердца слежу за тем, как мужчина медленно обводит меня хмурым взглядом. А потом быстрым шагом подходит вплотную ко мне, и я тут же ёжусь, ожидая не пойми чего, когда он практически вжимается в меня всем телом.

Вжимаю голову в плечи и зажмуриваю глаза. Кажется, даже дышать перестаю.

Успокоиться. Надо просто успокоиться. Ну не ударит же он меня… Или ударит? Чёрт, да я не удивлюсь, если за перцовый баллончик он меня вообще придушит или в унитазе утопит!

Чувствую, как пряжка его ремня давит мне на живот, а в лёгкие проникает запах одеколона. По-прежнему очень вкусный. Тот самый — морской с едва уловимой горчинкой. Сейчас у меня от него почему-то начинает кружиться голова. Возможно из-за того, что в этом крохотном помещении слишком душно. А, может, потому что я не привыкла к такому тесному контакту с мужчиной…

— Я запер дверь, — шепчет мне на ухо, и от его дыхания кожа моментально покрывается мурашками. А ещё от того, что грубая мужская щетина щекочет мочку. — Чтобы ты не удрала, пока я тут глаза промываю. Чем ты, кстати, в меня брызнула?

— Перцовым баллончиком… — почему-то отвечаю тоже шёпотом.

Задираю вверх голову и смотрю в глаза нависшего надо мной Горского. Они всё ещё очень красные. Намертво впиваются в моё лицо и как будто удерживают. У меня от этого тяжёлого взгляда кровь к голове приливает и начинает бешено стучать в висках. Проклятая пряжка давит на живот и там я тоже чувствую своё собственное сумасшедшее сердцебиение.

А в следующий момент прямо за моей спиной раздаётся характерный щелчок. Горский открывает дверь и от неожиданности я чуть не вываливаюсь наружу.

— Не собираюсь я тебя насиловать, Стрельникова, успокойся, — проходит мимо меня к своему столу и подхватывает с него ключи от машины. — Мы за ключами пришли. А теперь пойдём. Из-за тебя и так уже кучу времени просрали.

— Куда? — опомнившись, выхожу из туалета и непонимающе смотрю на мужчину, который уже успел распахнуть дверь кабинета. Его рубашка спереди вся мокрая, после того, как он вслепую пытался отмыть глаза.

— Работать, Елизавета Алексеевна. Работать. Ты же кажется для этого сюда пришла. Или я ошибся?

— В смысле? Вы что… меня берёте?!

Ничего не понимаю. Дурь какая-то. Я его на собеседовании послала в… заднее отверстие. Написала на него жалобу с яркими эпитетами. А сегодня ещё вдобавок из перцового баллончика прыснула. И он что… берёт меня на должность помощницы? Не может такого быть. Это… какая-то глупость… бред…

— Елизавета Алексеевна, если ты будешь и дальше так туго соображать, то я могу передумать. Пойдём, я сказал, — бросает на меня нетерпеливый взгляд и тут же выходит из кабинета.

На ватных ногах следую за Горским, попутно пытаясь собрать мысли в кучку. Не получается. Ни черта не получается, потому что это всё как-то… абсолютно нелогично.

Зачем я ему нужна?! Я не подхожу на эту должность, он ведь сам сказал… и был прав, как бы ни обидно мне было это признавать.

— Лиза, пошевеливайся, — остановившись у лифта, бросает на меня взгляд через плечо.

Замираю в нескольких метрах от Горского и смотрю на мужчину. Он стоит ко мне спиной, убрав руки в карманы брюк. Поворачивает голову в бок, смотрит в сторону, и я вижу, как гуляют желваки на его скулах, что говорит о том, что мужчина всё ещё чертовски зол.

И всё же мне не верится, что он решил взять меня на работу. Для чего ему это нужно? Неужели за всё это время не нашлось ни одной более подходящей кандидатуры? Верится с трудом…

Лифт подъезжает на наш этаж, Горский заходит внутрь и выжидающе на меня смотрит.

В голове мелькает мысль отказаться. Я ведь уже нигде не заперта и удержать меня он не сможет. Да и не станет же он меня насильно заставлять в конце-то концов. Я могу прямо сейчас развернуться, по чёрной лестнице спуститься вниз, выйти из бизнес-центра и никогда больше не встречаться с этим ненормальным мужиком…

Только в этом случае Маша потеряет место в клинике, а это для меня гораздо страшнее, чем месть разъярённого мужчины…

— Ты идёшь или как? — из лифта слышится раздражённый голос Горского.

— Да, — тяжело выдохнув, захожу в лифт вслед за новым боссом. — Иду.

ГЛАВА 9

Мы выходим вместе на улицу. Горский шагает впереди, а я как черепаха плетусь сзади. Точнее, я-то на самом деле тороплюсь изо всех сил, но чёртова юбка такая узкая, что ноги при ходьбе нормально не расставить.

Проклятье! Если мой новый босс планирует провести весь рабочий день в разъездах, то я даже не представляю, как это выдержу… Чёртова юбка не только стесняет движения, но и на живот давит ужасно.

Мысленно представляю, как бы сейчас было замечательно расстегнуть пуговицу и потянуть молнию вниз. Боже, как бы мне сейчас было хорошо…

— Садись давай быстрее. Мы и так уже от графика отстаём, — мужчина нажимает кнопку на ключах и, стоящая чуть впереди, машина мигает фарами.

Смотрю на чёрный высокий джип и чувствую, как у меня учащается пульс.

— Ну чего застыла?

— А… а можно я на метро доеду? — сглатываю, переводя умоляющий взгляд на Горского. — Мне… надо поездки на проездном успеть до конца месяца откатать…

Мда… оправдание можно было бы придумать и поинтереснее. Но уж на что фантазии хватило. Не хочу ехать на машине. Не хочу и всё тут. Я знаю, что моя фобия не норма и с ней надо бороться. Но явно не сейчас стоит начинать этим заниматься. Не в первый рабочий день и не рядом с этим мужчиной с сомнительными целями на мой счёт. Мне от одной только мысли о том, что придётся сесть в автомобиль и выехать на трассу уже становится плохо.

С тех пор, как случилась та авария я больше на них не езжу. Только метро. Максимум — трамвай. Там всё же рельсы…

Единственное исключение — рейсовый автобус до Машиной клиники. Просто потому что другой альтернативы нет. Но даже не смотря на то, что едет маршрутка медленно, эти поездки всё равно даются мне с большим трудом.

— Нельзя, — грубо отрезает, тоном, не терпящим пререкательств — Садись давай.

Тяжело сглотнув, открываю заднюю дверь, но Горский её тут же захлопывает.

— Ты что в такси что ли? — отвечает на немой вопрос в моём взгляде. — На переднее сидение садись.

— А мне на заднем удобнее…

— А мне на переднем, — нетерпеливо закатывает глаза. — Садись, говорю.

Сам открывает мне переднюю дверь и кладёт руки на талию, помогая залезть в салон.

— Не надо, — отталкиваю мужчину от себя локтём. — Я сама в состоянии сесть.

Все эти прикосновения меня напрягают. Я не дура и прекрасно понимаю, что Горский не просто так спустил мне с рук всё что я отчебучила. Тут дело явно не в моём великолепном резюме, которое сразило его наповал. Я не подхожу для этой должности и для этой фирмы в частности. Факт. Значит, что-то этому кобелю от меня надо…

Горский садится на место водителя, заводит мотор. Салон заполняет звук работающего двигателя, и моё сердцебиение начинает набирать обороты с ним в унисон.

Чёрт… Главное успокоиться. Просто закрыть глаза и не думать ни о чём. Дышать. Медленно.

Машина трогается с места, и я со всей силы впиваюсь в края кожаного сидения, пытаясь сконцентрироваться на этом действии.

— Куда… мы сейчас… поедем? — выдавливаю из себя, чтобы хоть как-то отвлечься от дороги.

В окно стараюсь вообще не смотреть. Слишком страшно. Опускаю глаза в пол и концентрирую взгляд на своих коленях.

— Нужно объехать несколько объектов, посмотреть как идёт работа, — Горский достаёт из бардачка пачку сигарет и вытаскивает из неё одну? — Ты не против?

— Это ваша машина. С чего я должна быть против?

— Ну мало ли. Может, ты не переносишь запах табачного дыма. Не хочется, знаешь ли, чтобы ты мне весь салон залила содержимым своего желудка. Достаточно того, что я благодаря тебе роговицу обжёг.

— В баре, где я работаю, мужчины постоянно дымят. Если бы я не выносила запах табака, то я бы там и одной смены не продержалась, — проговариваю на одном дыхании, не отрывая взгляда от собственных ног.

Хотя, честно говоря, запах сигарет я действительно на дух не переношу. Вонь невообразимая. В баре в зале у нас стоят мощные вытяжки и всё равно воняет страшно. Порой смену и вправду вытерпеть бывает тяжело. Но сейчас — это как раз то, что надо. Пусть Горский лучше курит, может, приступ тошноты сможет меня отвлечь от страха перед ездой на машине. Из двух зол я выбираю наименьшее.

— Так, пока мы едем, хочу обсудить с тобой основные моменты и твои обязанности в новой должности, — босс на мгновение отпускает руль, удерживая его коленями, и прикуривает сигарету. И я, чёрт возьми в этот момент вообще перестаю что бы то ни было соображать и слышать. Взгляд прилипает к отпущенному рулю, и у меня начинается резкий приступ тахикардии. Он что… совсем с ума сошёл?! Нельзя так! Когда машина в движении… Нельзя!!!

— Ты меня слышишь вообще, Лиза?

— А? Чт-то? — в этот же момент, мужчина снова возвращает руки на руль, и я поднимаю взгляд, напарываясь на его вздёрнутые брови.

— Нет, всё-таки с заиканием у тебя явно какие-то проблемы… — проговаривает тихо, скорее больше самому себе. — Я говорю, что рабочий день у тебя ненормированный.

— В смысле?

— В смысле ты по специфике должности должна всегда находиться рядом со мной. И освобождаешься, соответственно, тогда, когда освобождаюсь я. Это может быть в середине дня, а может и поздно вечером. Это ясно?

— Ясно, — киваю.

В принципе я не удивлена такому положению вещей. За ту зарплату, что была указана в резюме, их сотрудники вообще должны пахать круглыми сутками. Да и большим объёмом работы меня не напугать. Уж что-то, а пахать как лошадь я привыкла.

— Только в ближайшую неделю могут возникнуть некоторые сложности, — тут же поправляюсь. — Дело в том, что я ещё не до конца уволилась с прошлой работы.

— Елизавета Алексеевна, будь добра поясни, как можно уволиться не до конца, — выгибает бровь, выпуская в приоткрытое окно облако табачного дыма. — Не до конца — это вообще как? На пол шишки что ли?

В этот же момент мы выезжаем с парковки на трассу, и машина начинает набирать скорость.

И всё. Я просто напрочь теряю связь с реальностью. Проклятая паническая атака обрушивается на меня, как ушат ледяной воды. Мышцы застывают и тело словно парализует. Только сердце продолжаетбарабанить как сумасшедшее. В истерическом припадке бьётся об рёбра, как будто пытается об них самоубиться.

— Лиза, я, конечно люблю иногда поговорить сам с собой, но конкретно в данной ситуации всё-таки хотелось бы, чтобы ты мне отвечала.

— Я… — натужно сглатываю, судорожно пытаясь вспомнить, о чём секунду назад шёл разговор. Кажется Горский что-то спрашивал про мою работу. — Я должна отработать ещё три смены в баре. Пока хозяин не найдёт на моё место новую сотрудницу.

Боже, как же страшно. Как же мне страшно! Несмотря на то, что благодаря кондиционеру в салоне прохладно, я вся покрываюсь потом. Даже чувствую, как он стекает по моей спине.

— То есть ты собираешься днём работать на меня а ночью в баре? — сквозь шум собственной крови в ушах до меня доносится недовольный голос Горского. — Ну-ка открой-ка рот.

И на светофоре он действительно поворачивается ко мне, кладёт большой палец на подбородок и тянет вниз, вынуждая приоткрыть рот.

Ощущение его пальцев на своём лице несколько приводит в чувства. Кожа в том месте, где мужчина меня касается начинает гореть и по телу словно прокатывают разряды тока. Ударяют в самое сердце, я чувствую, как оно дёргается, рикошетом влетая в рёбра и тут же отдёргиваю голову, скидывая с себя ладонь Горского.

— З-зачем? — из-за панического страха, полностью завладевшего моим телом и мозгом, не могу понять смысл этой дебильной просьбы. Если он, конечно, вообще в ней имеется…

— Да хочу проверить есть ли у тебя клыки. Ты же, наверно, вампир, раз в твоём графике место для сна не предусмотрено.

Чёрт. Вообще не соображаю, о чём он сейчас говорит. Слишком страшно. Такое ощущение, что машина разгоняется всё сильнее и сильнее. Или может, это моё больное воображение всё гипертрофирует от испуга…

Машинально перевожу взгляд на приборную панель, и от увиденной цифры мне перестаёт хватать воздуха.

— К-кирилл Сергеевич… — выдавливаю, из последних сил цепляясь за остатки ускользающего рассудка. — Вы не могли бы… сбавить скорость…

— А что такое? — переводит на меня непонимающий взгляд?

Абсолютно ничего. Кроме того, что у меня такое чувство, будто мы сейчас разобьёмся к чёртовой матери!

Кажется ещё секунда и машина слетит с трассы. Или мы вдруг неожиданно врежемся в кого-нибудь… или во что-нибудь...

— Максим-мально разрешённая скорость по г-городу — шестьдесят киломметров в ч-час, — проговариваю, стараясь дышать через нос. — А вы едете восемьдесят…

— Во-первых, дорога практически пустая. А во-вторых, превышение скорости на двадцать километров считается допустимым. Так что не переживай, штрафа мне не придёт, — усмехается.

Да засунь себе в жопу свой штраф!

— Безопасная скорость — это скорость потока. А вы… а вы уже двоих обогнали…

Боковым зрением вижу, что Горский косится на меня таким взглядом, будто у меня с головой не всё в порядке. Только мне плевать. Во-первых, да, реально не в порядке. Фобия — это психологическое заболевание, как ни крути. А во-вторых, пусть думает что хочет. Единственное, что крутится в моей голове в данный момент — это как добраться до пункта назначения в целости и сохранности и не слететь кукухой.

— Елизавета Алексеевна, усвой, со мной безопасно на любой скорости. Я профессионально участвую в гонках уже десять лет, — на этих словах Горский съезжает на КАД и давит на педаль газа, разгоняясь ещё быстрее. — Здесь, к твоему сведению, разрешённая скорость — сто десять километров. И не забывай про поблажку в двадцать километров. Итого мы получаем сто тридцать километров в час.

Отлично просто! Этот козёл ещё и гонщик ко всему прочему…

До боли прикусив губу, цепляюсь ледяными пальцами в ремень безопасности, самой себе напоминая, что я пристёгнута. Только это не всегда спасает. Когда произошла та авария, мама и папа были пристёгнуты, а Маша сидела в детском кресле. И никого из них это не спасло…

Не в силах пошевелиться, кошусь на Горского. Уму непостижимо. У меня вся жизнь проносится перед глазами, а он абсолютно расслаблен. Сидит, откинувшись на спинку сидения, держит руль левой рукой, а правой трёт всё ещё красные после баллончика глаза.

Глаза!!! Я же его чуть не ослепила! Да он, наверняка, и сейчас плохо видит!!! Боже, мне плохо! Мы разобьёмся! Мы, чёрт побери, разобьёмся!!!

Сердце уже грохочет на какой-то сумасшедшей ультра скорости. Голова кружится так, что, несмотря на то, что я сижу, мне кажется, будто я сейчас свалюсь.

Что я там говорила? Не смотреть в окно? Хороший совет, только я почему-то ни черта ему не следую. Вместо того, чтобы снова сосредоточиться на коленях, впиваюсь взглядом в лобовое стекло. Смотрю, как машина Горского несётся по трассе. А когда мы догоняем едущий впереди автомобиль, у меня в груди всё как будто обрывается и ухает куда-то вниз. С замирающим сердцем, зажмуриваюсь, ожидая удара от столкновения, но его не следует. Вместо этого козёл-гонщик Кирилл Сергеевич перестраивается в соседний ряд, обгоняет машину и молниеносно возвращается обратно в свой ряд.

От страха меня начинает тошнить. И, хотя я сегодня утром не завтракала, ощущение такое, будто меня сейчас наизнанку вывернет. Как и предвещал Горский — прямо на его кожаный салон.

Это будет апофеозом моего знакомства с новым боссом — в начале послала, потом перцовым баллончиком глаза чуть не выжгла и в завершении заблевала машину…

— Лиза с тобой всё в порядке? — где-то на краю ускользающего сознания улавливаю низкий голос, доносящийся откуда-то сбоку.

— Я… кажется меня… укачало… — выдавливаю, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и потеряю сознание.

— Чёрт! Ты потерпеть немного можешь? Мы уже почти доехали — поворачивает на меня голову. А у меня в этот момент паника усиливается троекратно.

На дорогу, блин, смотри!!!

Хватаюсь руками за живот, закрываю глаза и начинаю мысленно молиться. Только становится ещё хуже. Потому что как только я зажмуриваюсь, перед глазами тут же встаёт картинка той аварии.

Раннее утро. Пустая трасса. Машка рядом со мной в детском кресле играет в папин телефон. Папа за рулём. Мама сидит рядом с ним, они о чём-то разговаривают и улыбаются. Я вижу их улыбки, когда они смотрят друг на друга. А потом… не пойми откуда взявшийся дальний свет фар бьёт в глаза, ослепляет. Барабанные перепонки разрывает звук автомобильного клаксона. Удар. Кажется даже сейчас я чувствую боль в ногах.

В этот же момент Горский съезжает на обочину и останавливается. Тут же выходит из машины, и, не успеваю я сообразить, как с моей стороны распахивается дверь.

Мужчина сам отстёгивает мой ремень безопасности и, впившись пальцами в мои бёдра, разворачивает к себе лицом.

— Чёрт, что ж ты такая проблемная, Стрельникова? — выдыхает, слегка раздражённо.

А я даже ответить не могу. Сижу и судорожно хватаю ртом воздух, пытаясь успокоиться. Тело как будто ватное. Я его почти не чувствую. Только ощущаю как вибрируют ладони и ступни.

И я не проблемная! До появления в моей жизни этого кобеля я прекрасно всё контролировала! В том числе и свою фобию. Если исключить раздражитель, то всё прекрасно. Это, блин, этот козлиный гонщик во всём виноват. У меня после его появления всё через одно место идёт!

Мужчина тянется через меня к бардачку, достаёт оттуда влажные салфетки, вытаскивает одну и сам протирает мне лицо и шею.

Я даже не сопротивляюсь. Потому что просто не могу. После панической атаки мышцы словно задубевшие. Ужасное, отвратительное состояние.

Его руки ложатся на мои колени и слегка сжимают, а потом Горский вдруг придвигается ближе, и я вздрагиваю от неожиданности, когда мужчина вдруг дует на моё влажное лицо.

— Ну как, полегче становится?

— Вроде… да… Немного… — из-за сжатого горла голос получается хриплым и каким-то сдавленным.

Горский продолжает на меня дуть, и, на удивление, через какое-то время, мне действительно становится легче. У него прохладное дыхание. Кажется, я даже ощущаю мятный привкус у себя во рту…

Со стыдом ловлю себя на том, что мне не хочется, чтобы он останавливался. Пусть дует ещё. На улице так жарко, а его дыхание свежее, прохладное. И я снова чувствую морской запах его парфюма.

Непроизвольно закрываю глаза и вдыхаю полной грудью. Нет, всё-таки пахнет от него обалденно. Меня аромат его одеколона почему-то успокаивает. Может, потому что он морской? Море всегда ассоциировалось у меня со спокойствием и умиротворением. Даже когда его штормит, оно всё равно источает уверенность…

— На, воды попей, — протягивает мне не пойми откуда взявшуюся бутылку минералки, которую я тут же хватаю и делаю несколько жадных глотков.

Прохладная жидкость стекает по горлу, опускается на дно пустого желудка, и меня постепенно начинает отпускать. Трясти перестаёт, чёрные точки перед глазами постепенно рассеиваются, и я, наконец, чётко вижу перед собой лицо Горского. В частности его глаза, впившиеся в моё лицо.

В этот момент в голове почему-то мелькает мысль, что и глаза у него тоже цвета моря. Как раз штормового… как и его одеколон… Боже, у меня от страха поехала крыша…

— И часто тебя так укачивает в машинах? — хмуро меня оглядывает.

— Постоянно, — тут же киваю.

Уж лучше пусть думает, что у меня слабый вестибулярный аппарат, чем считает сумасшедшей истеричкой. Я и сама в курсе, что панические атаки — это психическая проблема. А вот работодателю об этом знать не надо. Я и так чудом на эту работу устроилась. Не хватало ещё вылететь из-за подозрения в неадекватности.

— Понятно, — тянет медленно, продолжая смотреть мне в глаза. — Значит, надо тренировать твою вестибулярку.

Только сейчас до меня почему-то доходит, что Горский так и не убрал руки с моих коленей. Наверно, потому что как раз в этот момент, он начинает медленно вести по ним ладонями вниз и проталкивает большие пальцы под край моей юбки.

— Кирилл Сергеевич, а вы очень сильно хотите доехать до объекта? — спрашиваю как можно спокойнее.

— Странный вопрос, — усмехается, продолжая поглаживать мои колени под юбкой подушечками больших пальцев. — Ну, это моя работа. Так что да, хочу.

— Просто я пытаюсь понять, получится ли у вас это сделать без рук. Я конечно понимаю, что вы опытный гонщик и даже научились удерживать руль коленями. Но всё же, уверены ли вы, что осилите так всю трассу, — опускаю многозначительный взгляд на руки Горского, а потом снова смотрю в его ухмыляющееся лицо.

— Уделала, Елизавета Сергеевна, — усмехается. Ладони с моих ног тут же испаряются, и Горский встаёт с корточек. — Ты как, в себя пришла? Ехать можем?

Чёрт… в себя то я пришла. Только надолго ли? С ужасом думаю о том, что этот шумахер сейчас снова заведёт мотор и весь этот ужас начнётся по-новой…

— Мне… уже лучше. Кажется… — отвечаю уклончиво, прикусив губу.

— Ну вот и отлично. Тогда погнали.

“Погнали”. Ну вот зачем он так сказал?! Моё сердце на это слово реагирует толчком адреналина в вены!

Однако, на моё счастье, оставшийся путь, который действительно оказывается недолгим, мужчина едет очень медленно. Даже ни разу никого не обогнав. Не скажу, что от этого поездка становится для меня комфортной. Всё равно очень страшно. Дышать трудно и голова кружится. Но, на медленной скорости хотя бы получается не терять рассудок. Хоть и с трудом.

В машине Горский больше не курит. Видимо, боится что от табачного дыма меня снова укачает…

Весь оставшийся день мы проводим на объектах. Успеваем объехать всего три, но на каждом из них задерживаемся подолгу. Горский надевает на мою голову каску, хотя сам мерами безопасности пренебрегает. Он и в машине, кстати, не пристёгивается. Совсем больной. Всё-таки у некоторых людей инстинкт самосохранения напрочь атрофирован.

Я везде следую за ним, как хвост, что в проклятой узкой юбке не так-то и просто. Записываю пометки под его диктовку. В общем-то пока что это всё, что он от меня требует.

По сути, для этого дела не нужно было тащить меня с собой. Можно было бы просто наговорить всё важное на диктофон, которым сейчас оснащён любой мобильный телефон. Но приказы начальства не обсуждаются. Мне в конце концов за это деньги платят.

Когда мы заканчиваем с третьим объектом, на улице становится уже совсем темно, и меня дико клонит в сон. Всё же нормально я не спала давно. Хорошо, что сегодня хотя бы не моя смена в баре. Я уже мысленно представляю, как дотащусь до дома, завалюсь в постель и тут же вырублюсь. Даже ужинать не буду. Хотя есть вообще-то хочется. Но спать — ещё больше. Правда я даже не в курсе, когда закончится мой рабочий день. Горский ведь сказал, что он не нормирован. А спросить я не решаюсь. Не хочу, чтобы он решил, что я лентяйка, которая торопится побыстрее закончить.

— Садись, Елизавета Алексеевна, чего ты плетёшься как черепаха? — сам открывает передо мной переднюю пассажирскую дверь.

— Просто мазоль туфлёй натёрла. Мне туда гравий со стройки попал.

— Не расстраивайся, Лизок, сейчас в машине снимешь свои лабутены китайского пошива и будет тебе счастье.

— Не называйте меня так, — передёргиваю плечами.

Залезаю в машину и падаю спиной на сидение. Я настолько сильно хочу спать, что даже страха в пути практически не испытываю. Возможно, потому что почти всю дорогу я дремлю. Но, надо отдать должное Горскому, едет он снова очень медленно.

Не знаю сколько времени мы проводим в пути, но спохватываюсь я только когда за окном начинают мелькать знакомые места.

— Подождите, а вы куда меня везёте? — приподнявшись на сидении, вопросительно смотрю на мужчину.

— К тебе домой. Рабочий день на сегодня закончился.

— А откуда вы знаете где я живу? Что-то не помню, чтобы я вам называла свой адрес.

— А я сумасшедший сталкер. Выяснил всю твою подноготную и теперь буду преследовать.

ГЛАВА 10

Кирилл

Смотрю на вытянувшееся лицо девчонки и усмехаюсь. В который раз ловлю себя на том, что её непосредственные реакции меня забавляют. Неужели она реально думает, что я под неё капал?

— В смысле? Вы что… наводили обо мне справки?

Ну точно. Так она и думает. Мда… надо постоянно напоминать себе, что имею дело с малолеткой.

— Не пучь так глаза, Елизавета Алексеевна. Лучше голову включи, говорят, это полезно. У тебя в паспорте листок лежал с временной регистрацией.

— А… понятно.

Девчонка тут же заметно расслабляется. Хотя я в принципе не понимаю, что её так напрягло. Думает я какой-нибудь на голову двинутый маньяк?

Хотя, по сути, это и так не далеко от правды. Вот нахрен она мне, спрашивается сдалась? На работу её ещё взял зачем-то. Хрен знает каким местом думал.

Точнее, известно каким. Не стану скрывать, девчонка меня зацепила. Сам не понимаю чем. Она вообще не похожа на тех женщин, которые вертятся в моём окружении.

И дело не только в возрасте. Хотя, чёрт, в нём-то как раз в первую очередь. Ну не вставляют меня малолетки. Никогда не вставляли. А эта курносая по ходу просто какая-то ведьма мелкая. Иначе мою заинтересованность её персоной никак не объяснить.

Смотрю на неё боковым зрением. Мелкого роста. Хотя ноги длинные. Худая, даже чрезмерно. Кажется, если я сожму её талию, то мои руки соединятся вместе. Хотя, грудь у Елизаветы Алексеевны всё же имеется. Небольшая, но аккуратная, если судить по тому, что я смог разглядеть на собеседовании…

Включив поворотник, заезжаю во двор и паркуюсь рядом с какой-то обшарпанной пятиэтажкой. Вначале даже мелькает мысль, что я ошибся, но навигатор упорно показывает эту точку. Да и адрес на панельной стене говорит о том, что жильё Лиза снимает именно здесь.

Кстати, непонятно почему у неё только временная регистрация, а постоянной прописки нет. Не то чтобы этот момент сильно меня волновал, но просто странно.

Наверняка, она приезжая. Какая-нибудь провинциалка, приехавшая покорять “большой город”.

Во всяком случае, судя по её одежде это очень похоже на правду. И нет, она не ходит в лохмотьях. С опрятностью у курносой всё в полном порядке. А вот с качеством шмоток беда.

Юбка ей явно мала, что говорит о том, что девчонка носит её уже не первый, и, скорее всего, даже не третий год. А блузка явно сляпана китайцами в каком-нибудь подвале. С хреновым освещением, судя по тому, что пуговицы они пришить нормально не смогли.

— Ну… спасибо, что проводили, — поджав губы, девчонка отстёгивает ремень безопасности и не дожидаясь моего ответа, вылетает из машины.

Усмехаюсь, глядя на то, как быстро она перебирает ногами в неудобной юбке.

Блин, где она её вообще откопала. Сама юбка-то нормальная. Вполне делового стиля, но явно мала ей размера на два. Я это ещё днём сегодня приметил, пока мы объекты обходили.

Вообще девчонка кажется мне какой-то странной. Начиная от её внешнего вида и заканчивая поведением. Словно она инопланетянка какая-то. Хотя, возможно, я просто отвык от общения с малолетками.

Отвык. Да я, блин, к нему и не привыкал. Странно, что меня сейчас так от этого прёт.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы развернуться и уехать, я какого-то чёрта продолжаю стоять на месте и следить за неровной походкой курносой.

Достаю из пачки сигарету и, приоткрыв окно, прикуриваю. Кайфую от ощущения табачного дыма в лёгких. Весь день, блин, из-за этой мелкой не курил. Мало ли, может её от запаха курева укачало.

Смотрю на то, как Лиза подходит к двери подъезда, порывшись в сумке, достаёт оттуда связку ключей и оборачивается в мою сторону. Хмурится, заметив, что я ещё не уехал.

Да мне и вправду уже пора. Только вместо этого я зачем-то выбрасываю в окно недокуренную сигарету и, вылетев из машины, в последний момент ловлю уже почти закрывшуюся дверь. Влетаю в подъезд и врезаюсь грудью в спину девчонки.

Та, видимо, не ожидая, что я за ней последую, спотыкается и начинает заваливаться вперёд. В последний момент ловлю её за талию и впечатываю обратно в себя.

— Это я, не бойся, — наклонившись, шепчу ей на ухо. — Про лампочки, я так понимаю, в вашем ЖЭКе не слышали?

— Она у нас несколько дней назад перегорела,  — зачем-то вслед за мной переходит на шёпот.

— А, ну тогда ладно. Ещё месяцок можно потерпеть.

— Ёрничаете?

— Молодец. Тест на сообразительность прошла. Если в ближайшие пару дней не расквасишь себе тут нос в темноте на ступеньках, то повышу тебя до своего зама.

— Не смешно. И уберите руки с моей талии.

Даже не видя её лица, я уверен, что она сейчас раздувает крылья своего курносого носа. Уверен, что она с удовольствием вцепилась бы мне в рожу, но не может этого сделать, потому что я — босс.

Кстати, я удивлён, что она всё же согласилась на эту должность. Я и в кабинет её за ключами от машины вместе с собой потащил, потому что был уверен, что она слиняет в ту же секунду как я отлучусь.

— У вас что, мышечный спазм? Я сказала руки с меня уберите.

Дёргается, при этом невольно проезжается задницей по моему паху. Ох, Лизок, лучше бы ты так не делала…

— Не могу. Здесь нихрена не видно, я боюсь упасть.

— Ну хватит, — резко разворачивается и сама скидывает с себя мои руки. — Зачем вы вообще за мной пошли?

Хороший вопрос. А, собственно, и правда зачем?

— А у меня, Елизавета Алексеевна, шестое чувство хорошо развито. Так и знал, что тебе потребуется моя помощь. Пойдём, провожу тебя до квартиры. Мало ли какие тут гопники в вашем подъезде водятся.

Подталкиваю девчонку вперёд и, на удивление, она даже не сопротивляется. Видимо одной в тёмной парадной и вправду стрёмно. Хотя ей-то чего бояться. У неё же в сумочке оружие массового уничтожения лежит.

Блин, глаза до сих пор жжёт от этого сраного перцового баллончика…

Вместе с Лизой на ощупь добираюсь до лифта и захожу в обшарпанную кабину.

Вид, конечно, жесть. Чего и следовало ожидать. Хорошо хоть ссаньём тут не воняет. Микроскопическое зеркало с правой стороны разбито, а с левой во всю стену красуется жирная надпись “Ленка Васнецова шлюха”.

Краем глаза ловлю смущённое лицо Лизы, которая явно чувствует себя не в своей тарелке.

— Ты одна живёшь? — спрашиваю разглядывая остальные, не менее позновательные надписи.

— Одна, а что?

— Да просто, интересуюсь. А родственники есть?

— Нет.

— Что, вообще никого? — выгибаю бровь. — Мама, папа, дедушка, бабушка, тётя, дядя?

— Никого нет, — отвечает с напряжением в голосе.

Мелькает мысль поинтересоваться, что с родителями, но, учитывая, что тема разговора явно ей не нравится, я этого не делаю.

Выхожу вслед за Лизой из лифта. Девчонка тут же хватается за подготовленные заранее ключи и впопыхах начинает ковыряться в замке.

— Всё, Кирилл Сергеевич, спасибо, что проводили. Вам уже пора.

Усмехаюсь, следя за тем, как она приоткрывает дверь буквально на несколько сантиметров. Ровно, чтобы хватило протиснуться внутрь. Что собственно она сейчас и делает, видимо не желая показывать мне внутреннее убранство своей съёмной квартиры.

Ловлю створку двери в последний момент, пока Лиза ещё не успела её захлопнуть.

— Может на чай пригласишь? — спрашиваю, прекрасно понимая, что внутрь она меня не пустит.

— А у вас что, чай дома закончился? — хмурит брови, явно недовольная моей настырностью.

— Ну, предположим да. Чай кончился, кофе весь выпил, а воду в кране отключили. Пить хочу, умираю. Так что, впустишь водички попить?

— “Тётенька, дайте водички попить. А то так кушать хочется, что аж переночевать негде”.

— Ну… скажем, до тётеньки тебе ещё далеко, но можно и переночевать, — ухмыляюсь, откровенно забавляясь её недовольным выражением лица. — Я только за.

— А я против! — выпаливает, уже откровенно краснея от злости. В этот же момент у неё в руке начинает трезвонить телефон. Но я не успеваю посмотреть, чьё имя высвечивается на дисплее, потому что она переворачивает его экраном вниз.

— И вообще, Кирилл Сергеевич, — прижимает мобильный к груди. — Мне очень стыдно, но я вам наврала насчёт своей личной жизни.

— Да неужто? — наигранно удивляюсь. — Только не говори, что ты прячешь в квартире мужа и троих детей.

— Нет, мужа у меня нет. Но молодой человек есть. Он боксёр и очень ревнивый. Так что лучше вам ему на глаза не попадаться. Кстати, это как раз он и звонит. Привет, любимый, — отвечает на вызов приторно сладким голосом. — Я уже иду. Меня тут бабушка из соседней квартиры задержала. У неё снова недержание. Просила купить ей подгузники для взрослых. До свидания Алевтина Петровна, — косится в мою стороную — Обязательно сходите к урологу. Не затягивайте.

А в следующую секунду эта мелкая коза захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

ГЛАВА 11

Проворачиваю замок на все обороты и, прижавшись к двери, смотрю в глазок. Горский ещё какое-то время топчится возле моей двери, после чего чертыхается и явно злой спускается вниз по лестнице, игнорируя лифт.

Наверняка психанул из-за подгузников от недержания. Козёл. Так ему и надо. Кобель похотливый. Ну кобель же! Чаю он попить захотел. Знаю я какой это чай.

В голове дёргается мысль, что не нужно было этого делать — провоцировать его. Мало ли как он на это отреагирует. Ведь спокойно может и работы лишить. Тем более, что я ещё на испытательном сроке.

Но я не сдержалась. Хотя, казалось, работа в баре уже должна была меня закалить от реакций на приставания мужиков, но рядом с этим гадом почему-то очень трудно себя контролировать.

— Стрельникова, это что было? — разворачиваюсь и смотрю на стоящую за моей спиной Еву, сжимающую в руке мобильный телефон. — Какой я тебе “любимый”? Ты вообще трезвая?

Включает свет в коридоре, подходит ближе ко мне и, кажется принюхивается.

— Ев, да нормальная я. Трезвая. Выключи свет, а то сейчас Алевтина Петровна выйдет и опять начнёт говорить, что мы электричество зря расходуем.

— Она же тебя за подгузниками послала… — выгибает бровь.

— Да никто меня никуда не посылал. Ладно, всё, забудь, — отмахиваюсь. Давай завтра поговорим, ладно? Я очень устала.

Отперев дверь в свою комнату, захожу внутрь и без сил падаю на диван.

Ноги в проклятых туфлях отекли просто дико. Я уже тысячу лет не ходила на шпильках. В последний раз это было в первый день в универе. Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь…

Да это, по сути, и было в прошлой жизни. Сейчас всё совсем иначе. Тогда мама с папой были живы и Машка здорова. А сейчас…

Достаю из сумки мобильный и смотрю на время. Десять вечера. Какова вероятность, что Маша уже спит?

Набираю номер сестры и через несколько гудков она снимает трубку.

— Ты почему не спишь ещё? Время видела?

— А зачем ты звонишь, если я должна сейчас спать?

Вот же коза маленькая. На всё у неё ответ найдётся.

— Ладно, рассказывай как дела. Что нового?

Прижав мобильный к уху плечом, стаскиваю с себя колготки и потираю уставшие ступни. Господи, как же хорошо. Только чувствую завтра это всё будет болеть так, что я на ноги встать не смогу.

— Нууууу, у меня зуб сегодня выпал, — тянет задумчиво. — Тот передний, который шатался. Точнее, я сама себе его выдрала. Он уже на соплях держался.

— О, класс, поздравляю с первым зубом, — скидываю юбку и осторожно начинаю по одной расстёгивать пуговицы на блузке. У меня, блин, от этих пуговиц долбанный триггер. Я на них даже дышать боюсь, чтоб не оторвались ненароком. — Надеюсь, ты его не выбросила?

— Ну… пока нет. А зачем он тебе?

— В смысле зачем? — наигранно удивляюсь. — Ты что, совсем тёмная? Зуб надо обязательно сохранять, чтобы зубная фея его потом обменяла на подарок.

— Лиз, ну какая ещё зубная фея? — даже не видя Машку, я точно знаю, что сейчас она закатила глаза. — Их не существует. Я уже не маленькая. Я всё знаю.

— Глупости, — отвечаю уверенно. — Кто тебе такую чушь сказал?

— Ну… — тянет задумчиво. — Это все знают…

— Все — это кто? Конкретизируй, Мария.

— Ну, например, Максим Новиков из сорок шестой палаты. Он говорил, что у него уже пять зубов выпало и фея ему ни разу подарка не принесла. Потому что её нет.

— Фея твоему Максу подарки не носит, потому что он козявки ест.

— Фууууу, — морщится. — Это не правда. Ты это только что придумала, да?

— Ты что мне не веришь? Мне — родной сестре? Маш, это, знаешь ли, как-то даже оскорбительно. Я тебя хоть раз обманывала?

— Ну… вроде нет…

— Не вроде, а никогда. И Макс твой ест козявки. Я сама видела. На прошлых выходных, когда с тобой в столовую ходила.

— Это когда ты булочку обратно в тарелку выплюнула?

— Ага, меня чуть не стошнило. Фу, блин, зачем только вспомнила. Теперь опять тошнит, — морщусь.

— Так что, значит, фея всё-таки существует? — переспрашивает с сомнением.

— Ну естественно. Я же тебе сказала. Так что жди подарок. Только не прям вот завтра, — тут же спохватываюсь.

— А почему не завтра?

Потому что я завтра работаю весь день, а потом на ночную смену в бар выхожу, вот почему!

— У феи очень плотный график, — быстро нахожусь с ответом. — Детей-то много. Ей на вас на всех не разорваться. Так что ты зуб припрячь где-нибудь и жди. Фея как будет посвободнее, обязательно тебе что-нибудь подкинет. Поняла?

— Ага. Лиз, а ты завтра ко мне приедешь? — спрашивает с надеждой, и у меня внутри от её голоса всё переворачивается.

— Нет, Маш, я не смогу…

— Почему? Устала, да? Хочешь отдохнуть? Или, может, сходить куда-нибудь? Да я понимаю и не обижаюсь совсем, ты не думай.

— Маш, да никуда я не хочу ходить. Я просто… работу сменила, — выдавливаю нехотя.

Почему-то рассказывать ей о том, что устроилась на новое место, желания совсем нет.

Возможно, потому что я пока сама не осознала изменения в своей жизни. А, может, потому что меня не покидает ощущение, что в этой корпорации я долго не продержусь.

Сидит во мне такое предчувствие, что этот козёл Горский что-то задумал и просто выжидает время…

Но более всего тревожит тот факт, что у моего непосредственного начальника был чёткий критерий к выбору помощницы — отсутствие ребёнка. И, не смотря на то, что Маша мне не дочь, а сестра, она всё равно ребёнок. Ребёнок, находящийся на моём попечении. Если Горский узнает об этом, то мне и моей головокружительной карьере конец, это точно.

— Ты ушла из бара? — поток паршивых мыслей прерывает удивлённый Машин голос. — А куда устроилась? В какой-нибудь дорогущий ресторан?

— Нет.

— Кафе?

— Не в кафе.

— В рюмочную что ли?

— Да нет, Маш, — закатываю глаза. Вот дотошная. — Вообще не в сферу питания.

— А куда тогда? — спрашивает растерянно.

— Я… ну в общем в фирму одну… секретаршей. Там зарплата побольше, да и вообще…

— Секретаршей? Круууууто, — тянет восхищённо. — А как называется?

— Да какая разница? Тебе это всё равно ничего не даст, — отмахиваюсь.

Не хочу вообще говорить о своей новой работе. Потому что тут же начинаю думать об этом щетинистом кабеле. У меня его наглая рожа так и стоит перед глазам. А запах парфюма как будто в ноздри въелся. Вроде он уже ушёл, а я его всё равно чувствую.

Кажется, что морской аромат пропитал все мои волосы и одежду. Это не противно, даже наоборот.

Хотя и не хочется в этом признаваться, но я утыкаюсь носом в собственные волосы, закрываю глаза и втягиваю в себя морской запах с лёгкой перчинкой. По телу моментально бегут мурашки, а внутри становится как-то непривычно тепло. Всё дело в запахе. Он очень вкусный. А Горский тут совсем не причём.

— Лиз, ну скажи. Тебе жалко что ли, — Машка начинает обиженно сопеть в трубку.

— Да не жалко мне. Просто тебе это название всё равно ничего не даст.

— Ну тогда скажи, раз не жалко!

— Господи, какая ты зануда, Маша, — закатываю глаза. — ГорКонсалтСтрой называется.

— Поняяяятно… — тянет задумчиво.

Понятно ей. Как же… Пиявка малолетняя.

— Лиз, а ты получается больше не сможешь меня навещать так часто, да? — Машка старается говорить ровно, но я то всё равно слышу, что голос у неё расстроенный.

— Маш… — сажусь на диван, упираюсь локтями в колени и, положив лоб на ладони, утыкаюсь взглядом в узор старого савдеповского ковра. — Так часто как раньше, скорее всего уже не выйдет… но я буду очень стараться приезжать как можно чаще. Я обещаю. На выходные и, если буду не поздно освобождаться, то на неделе тоже.

Закрываю глаза и рожа красивой похотливой сволочи тут же сменяется грустным лицом моей сестры.

Чёрт! Ненавижу себя в этот момент. Машка и так два года не вылезает из этой проклятой клиники, а теперь ещё и я буду реже приезжать. Чувствую себя отвратительной предательницей, которая её бросает…

— Маш, там зарплата гораздо больше, чем в баре у меня была. Я, может, даже смогу подкопить и подарю тебе на новый год графический планшет. Помнишь ты хотела? Сможешь на нём рисовать…

— Зачем ты оправдываешься? Я что, по-твоему глупая и ничего не понимаю.

— Я не оправдываюсь. И ты не глупая… В основном.

— Не в основном а всегда, — поправляет. — И я всё прекрасно понимаю. Жалко, конечно, что видеться будем реже… я скучаю без тебя. Но я всё равно за тебя рада. Не будешь же ты всю жизнь официанткой работать. Тебе нужно расти в карьере.

— Я тоже по тебе скучаю, — игнорирую её последние слова про карьерный рост.

Честное слово, порой я поражаюсь собственной сестре. Как можно одновременно верить в существование зубной феи и так по-взрослому рассуждать на серьёзные темы?

— Ладно, Машка-мышка, давай, иди спать, а то завтра медсётры тебя на утренние процедуры не добудятся. И не забудь припрятать зуб в надёжное место.

— Хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Кладу трубку и устало откидываюсь спиной на единственный диван в своей микроскопической комнате, который по совместительству является моим спальным местом.

Я до сих пор так и сижу в трусах и полурасстёгнутой рубашке. И сил раздеться до конца у меня нет. Как и встать и поужинать, хотя, честно говоря, есть хочется просто ужасно.

За сегодняшний день я только воду пила и желудок с голодухи уже в трубочку сворачивается. Но я как представлю, что придётся встать и ковылять до кухни, мне аж плохо становится. Нет уж… потерплю до завтра.

Кое-как поднимаюсь на ноги, стаскиваю с себя рубашку и вместе с юбкой вешаю на вешалку в шкаф. После чего раздвигаю диван и ложусь в постель в одних трусах, потому что в микроскопической комнате дико душно.

Облегчённо выдыхаю, как только голова касается подушки.

Хорошо хоть Ева не стала допытываться о первом дне на новой работе. Видимо по моему выражению лица поняла, что сил о чём-то говорить нет.

Лежащий рядом на постели мобильный вибрирует, оповещая о новом сообщении. Проведя пальцем по телефону открываю смс с неизвестного номера.

“Рабочий день начинается в восемь. Так что, Елизавета Алексеевна, не переусердствуй сегодня со своим парнем. Опоздания в нашей фирме не приемлемы. И не забудь, что ты на испытательном сроке.”

Мда. Кажется, кто-то всё же рассердился…

ГЛАВА 12

Кирилл

Ну стерва мелкая. Ты у меня ещё поплатишься. И за перцовый баллончик и за бабку, и за подгузники от недержания.

Сажусь в машину, завожу мотор и даю по газам, вклиниваясь в поток машин на трассе. Быстро переключаю скорости, набирая обороты. У меня коробка автомат, но, когда я злюсь, то люблю делать это вручную. Это как-то успокаивает. Помогает мысленно отвлечься.

Тем более что в реальных гонках я не участвовал уже года три. Работа отнимает слишком много времени. Но и без должной разрядки нервны становятся ни к чёрту. Приходится снимать стресс сексом, но это не то. Легче, конечно, становится, но окончательно спустить пар не помогает. Это всё равно что заменять мясо растительным белком. Желудок вроде забил, но жрать один хрен хочется.

Вот и сейчас та же хрень — вроде механические действия успокаивают, но в голове все мысли всё равно об этой мелкой козе.

Чёрт. Усмехаюсь, сам себе. Звездец просто, Горский. Тридцать два года, и меня только что уделала какая-то малолетка. Но, надо отдать ей должное, сделала она это красиво.

Разгоняюсь всё быстрее, обгоняя ползущие автомобили, а в голове у меня так и звучит писклявый голос курносой гадины:

“Безопасная скорость — это скорость потока. А вы уже двоих обогнали!”

И, словно назло ей, сильнее давлю на газ, мысленно представляя, как она возмущённо раздувает ноздри курносого носа. Дожил, твою мать. Веду себя как идиот.

Попутно достаю из кармана телефон и смотрю на время. Десять. И по логике нужно бы ехать домой отсыпаться. Тем более что сегодня я пол ночи на работе мозги себе вытрахивал с отчётом. Но вместо этого я набираю номер Мельникова и нажимаю на вызов.

— Ты из офиса уже уехал?

— Как раз сажусь в машину, — слышу на том конце провода звук заводящегося мотора. — Только не говори, что ты хочешь и сегодня ночью работать. Я не останусь, Кир, иди в задницу. Мне сегодняшней ночи хватило. К тому же в моём кабинете, в отличие от твоего, диван неудобный. У меня до сих пор спину ломит.

— Поехали в бар, — игнорирую его нытьё и, прижав телефон плечом к уху, сворачиваю на повороте.

— О, а вот это уже другое дело, — тут же оживляется. — Можем поехать в тот, где были в прошлую субботу. Помнишь? Со стриптизом. Или на Марата. Там текильщица такая классная. Блондиночка. Я ещё в прошлый раз хотел у неё номер телефона стрельнуть.

— Нет, — перебиваю Макса, пока он не разошёлся. — Я уже выбрал место. Сейчас тебе адрес скину. Подъезжай туда.

— И что это за дыра? — Мельников кидает куртку на стул рядом со мной и упирается локтями в барную стойку. — Ты как это место вообще откопал? Я блин заманался сюда добираться. Это же жопа мира какая-то.

— Мне сказали, здесь самый вкусный виски, — ухмыляюсь, делая глоток из своего стакана.

— Да? — выгибает бровь и жестом показывает девушке-бармену, чтобы налила ему тоже, что и мне. Делает глоток и морщится. — Тебе явно назвездели. По моему бодяга какая-то палёная.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мне нравится.

Обвожу взглядом небольшое душное помещение и снующих туда-сюда текильщиц в коротеньких шортах и клетчатых рубашках, завязанных на узел под грудью.

Интересно, курносая тоже в такой форме ходит? Моментально представляю, как эти шорты облепляют её аппетитную задницу.

И почему-то меня это больше бесит, чем вставляет. Особенно, когда я представляю, сколько пьяных мудаков мусолит её при этом взглядом.

Хотя, до этого должно быть дело не мне, а её мужику.

Чёрт. Ну придумала же она его. Я на сто процентов в этом уверен. Почти. Хотя, по сути, откуда мне знать? Может действительно есть там у неё какой-нибудь Майк Тайсон местного разлива.

Вытаскиваю из кармана мобильный и набираю смс.

“Рабочий день начинается в восемь. Так что, Елизавета Алексеевна, не переусердствуй сегодня со своим парнем. Опоздания в нашей фирме не приемлемы. И не забудь, что ты на испытательном сроке.”

Звездец, Горский, дожил, веду себя как малолетний дибил со спермотоксикозом. Вот нахрен я спрашивается это делаю?

Уже собираюсь убрать телефон в карман, как экран загорается, оповещая о новом сообщении:

“Не волнуйтесь, Кирилл Сергеевич, я не просплю. Марк разбудит меня с утра своими поцелуями”.

Усмехаюсь в голос, перечитывая сообщение.

Тут же вспоминаю каким приторно-ласковым голосом она говорила в трубку “привет любимый”. Ну блин, да не разговаривают так люди между собой. Тем более, когда они в отношениях. В этом плане малая явно переиграла, чем и сдала себя с потрохами.

И имя ещё такое ублюдское придумала. “Марк”, твою мать. Наверняка из какого-нибудь дешёвого любовного романчика почерпнула. Хорошо хоть не Богдан или, прости-господи, Карим.

И мне бы убрать телефон к чертям собачьим подальше, только я по какой-то причине, как полный олень, ведусь на провокацию мелкой курносой гадины и строчу ей ответ.

“Смотри чтоб твой Карим тебе засосов не наставил. А то у нас на фирме жёсткий дресс-код”

“Марк, а не Карим. И не переживайте, у меня на такие случаи есть тональный крем. Засосов видно не будет”

Ты краситься для начала научись… Тональный крем у неё есть…

— Погоди, а ты случайно не из-за своей новенькой помощницы нас сюда притащил? — спохватывается Макс, отвлекая меня от содержания последнего смс. — Ну точно! Она ж как раз в баре раньше работала.

Убираю телефон в карман, залпом допиваю виски и перевожу взгляд на ухмыляющегося друга.

— А ты как главная бабка на селе уже знаешь и про помощницу и про то где она работает. Надо бы Свете язык подрезать, чтоб трепалась меньше.

— Света тут не причём, — удивлённо вскидываю брови, заметив, как Мельников тут же хмурится. — Ты просто её ещё вчера в ведомость добавил. А я как-никак финансовый директор, и иногда просматриваю документы, которые мне приносят. Кстати, не слишком ли она маловата для помощницы генерального?

Слишком. Она, твою мать, для всего слишком маловата. В этом-то и проблема.

— Нормально. Мне подошла, — кивком головы показываю барменше, чтобы повторила заказ.

— Мне-то хоть не звезди. Ты за три дня кучу девушек отшил с опытом работы и отменной внешностью. Чтобы что? Чтобы взять в помощницы малолетнюю официантку? — усмехается в стакан и делает глоток. — Только не говори, что ты на неё запал. Не замечал за тобой, чтобы ты увлекался детским садом.

Я тоже. Я, чёрт возьми, много чего за собой прежде не замечал. Понятия не имею, что меня так торкнуло на этой мелкой курносой козе, что я даже не работу её взять решился.

Кризис среднего возраста? Это ж так вроде называется, когда взрослого мужика вдруг начинает тянуть на малолеток. Так мне тридцать два всего. Я мальчик, хоть и взрослый, но для подобной херни всё же ещё рановато.

— Не запал, — отвечаю уклончиво. — Но определённые мысли у меня на её счёт имеются.

Самому бы только с этими мыслями для начала определиться.

ГЛАВА 13

Лиза

Чёрт, всё-таки опаздываю!

Кинув взгляд на часы, ускоряю шаг. Ещё пять минут до начала рабочего дня! На улице льёт как из ведра и в любой другой ситуации я быэтому порадовалась, потому что после двухнедельной дикой жары ливень — это прям то, что нужно. Но не сейчас. Сейчас это, чёрт побери, очередная палка мне в колесо.

Я смотрела прогноз погоды буквально вчера вечером! Там не было ни слова о дожде! Даже облачность не обещали. Ну откуда он взялся?!

Хочется расхныкаться как маленькой девочке, потому что, естественно, у меня с собой нет зонта, и я уже похожа на мокрую ободранную кошку. А если учесть, что с утра у меня не было времени сделать себе хвост, и я пошла с распущенными, то это вообще получается полный финиш. Мокрые волосы облепили лицо, шею и всю спину. С них непрестанно капает вода! Она же хлюпает в проклятых туфлях на шпильках. В общем жесть!

Если я не успею в офис к восьми, этот козёл Горский точно меня уволит. Он мне это доходчиво объяснил во вчерашнем смс.

Боже, ну вот кто тянул меня за язык? С утра на уже гораздо более свежие мозги я в полной мере осознала, что подгузники от недержания были перебором. Горский мне этого не простит, это точно! Уволит при первой возможности.

Ну что я за дура такая? Неужели нельзя было смолчать?! Да, характер у меня не сахар, я и сама знаю это. Но за два года работы в баре казалось, что уже научилась терпеть заскоки пьяных мужиков. Терпеть и молчать. Хотя многих из них хотелось не только в жопу послать, но и смачно харкнуть в рожу. А этот трезвый, прилично одетый и, что уж греха таить, красивый, сволочь. Но почему-то рядом с ним держать себя в руках никак не получается. Сама не понимаю, что со мной происходит, когда Горский рядом. Только мозг почему-то отключается напрочь, и я просто перестаю себя контролировать.

Наверно всё дело в недосыпе. Точно в нём. У меня голова не соображает, вот я и творю всякую дичь.

Вот и вчера меня вырубило настолько крепко, что я даже будильник не услышала. Проснулась от того, что алкаш из соседней комнаты с утра-пораньше начал орать вместе со своими собутыльниками. И в этот раз мне даже не хотелось его задушить. Потому что если бы не их пьяные разборки, то я стопроцентно бы проспала. А так ещё есть шанс успеть… если поднажму, что в проклятой узкой да ещё и ко всему прочему мокрой юбке не так-то и просто…

В лифте от нервов не могу спокойно стоять. Кажется он целую вечность поднимается. А я всё это время смотрю на наручные часы. Точнее, на секундную стрелку, которая неумолимо приближается к цифре двенадцать. Меньше чёртовой минуты осталось до восьми утра, и я уверена, этот гад не спустит мне даже секунду промедления…

Зачем-то достаю из сумки телефон и захожу в нашу вчерашнюю переписку.

И дёрнул же меня чёрт ему ответить. Неужели нельзя было промолчать?

Как только лифт доезжает до нужного мне этажа и двери начинают разъезжаться, я, всё ещё продолжая пялиться в экран смартфона, делаю несколько быстрых шагов вперёд и со всего размаху врезаюсь во что-то твёрдое.

Телефон выпадает из мокрых рук. Как в замедленной съёмке смотрю на то, как он летит вниз, но в миллиметрах от мраморного пола его ловит мужская рука.

— Осторожно, девушка, куда ж вы так несётесь?

— Спасибо, — с облегчением выдохнув, поднимаю взгляд на мужчину, который в свою очередь с интересом меня рассматривает.

— Вы новенькая? — окидывает меня изучающим взглядом, моментально вызывая раздражение. Потому что мне отчего-то кажется, что, судя по бродящей на его губах лёгкой улыбке, он и так знает ответ на свой вопрос.

— Нет, я — старенькая.

— А так и не скажешь, — улыбается ещё шире.

— Вы наверно просто давно новорожденных младенцев не видели. Вот они новенькие, в отличие от меня.

— Да я их вообще никогда не видел, — усмехается. — У меня нет детей.

— А, ну тогда немудрено и перепутать.

— А вы с юмором, — ухмыльнувшись, убирает одну руку в карман брюк, а вторую, в которой до сих пор держит мой мобильный, протягивает вперёд. — И всё же по сторонам лучше смотреть. Особенно, когда куда-то торопитесь. Меня, кстати, Максим Егорович зовут.

Да плевать мне как тебя зовут, я, блин, опаздываю!

— Я…

— Елизавета Алексеевна, — подскакиваю на месте, когда прямо за моей спиной раздаётся низкий, и, судя по интонации, очень недовольный голос Горского. — Я так понимаю, ночь у тебя выдалась бессонная, судя по тому, что ты опоздала на три минуты?

— В защиту Елизаветы Алексеевны хочу сказать, что пришла она ровно в восемь, — перевожу благодарный взгляд на мужчину всё ещё держащего мой мобильный. Как его там… Максим Богданович, Аркадьевич, Егорович… чёрт, у меня всегда были проблемы с запоминанием имён. За исключением Кирилла Сергеевича. Вот этого гада я из своей памяти не выкину даже если очень сильно захочется. — Просто девушка так внимательно смотрела в свой мобильный, что врезалась в препятствие в виде моей мужественной спины. Так что это я виноват.

— Может, просто не надо свою мужественную спину подставлять где попало? — Горский, судя по недовольному выражению лица, пребывает явно не в лучшем расположении духа.

Снова порываюсь забрать мобильный из рук “мужественного препятствия”, но Горский опережает меня. Сам забирает у Максима Непомнюкакоговича мой телефон и смотрит в экран с нашей с ним вчерашней перепиской.

— Ну да… — тянет задумчиво. — Переписка с “проклятым кобелём”, должно быть, действительно лишает бдительности.

Чёрт… Мои щёки вспыхивают с такой силой, что даже не смотря на мокрую насквозь, прилипающую к телу одежду моментально становится жарко. Он не должен был это видеть…

Боже, Стрельникова, на соревнованиях среди неудачников ты бы точно заняла второе место. Первое не получила бы, именно потому, что ты неудачница…

— Проклятый кобель? — слышу как рядом со мной Максим с неизвестным отчеством, но мужественной спиной начинает ухохатываться. — Это серьёзно. С такими индивидами не то что переписываться, от них вообще лучше держаться подальше.

— А у Елизаветы Алексеевны на этот случай перцовый баллончик имеется. Да, Стрельникова? — Горский продолжает прожигать во мне дырку, всё ещё сжимая в руке мой телефон.

— Я… его выложила сегодня, — дёргаю губы в неловкой улыбке, которая со стороны больше похожа на нервный паралич.

— Очень предусмотрительно, — прогуливается медленным взглядом по моей насквозь мокрой блузке.

ГЛАВА 14

Чёрт, с блузки и юбки так капает, что их можно руками выжимать!

Зайдя на своё новое рабочее место в приёмной у Горского, стаскиваю с ног туфли в которых неприятно хлюпает дождевая вода. Достаю из сумки расчёску и зеркало и приглаживаю назад мокрые волосы. От холода немного потряхивает, поэтому пытаюсь максимально расслабить мышцы. Но ничего не выходит. Блин, единственное чего я сейчас хочу, это горячий чай и плед! И грелку! Желательно электрическую, а то с водой на сегодня явный перебор.

Боже, я не представляю, как буду такая мокрая работать весь день! Я даже на офисное кресло сесть боюсь, потому что оно из микрофибры, а значит прекрасно впитывает влагу. И сидеть мне сегодня на большом мокром пятне не менее мокрой пятой точкой!

Единственное на что я надеюсь, так это то, что одежда успеет высохнуть до вечера, потому что после работы мне ещё чесать на смену в бар.

Главное не разболеться после этого “заплыва”. Во-первых, больничный – не мой вариант, а во-вторых, я ещё должна купить Машке подарок от зубной феи и как можно скорее подбросить его ей как-нибудь незаметненько в палату. И боюсь, объяснение, что у феи ОРВИ и поэтому в ближайшие дни она не прилетит, не прокатит.

А я хочу, чтобы Машка сберегла в себе хоть какую-то частичку нормального детства. Пусть даже такую крошечную. Ей и так пришлось повзрослеть во многом слишком рано, хотя бы что-то я хочу попытаться для неё сохранить. Хоть такую малость, как веру ребёнка в то, что в жизни существуют чудеса.

Даже если в действительности нет ни этой треклятой феи, которая дарит подарки за выпавший зуб, ни Деда Мороза, который награждает хороших детей за послушание, ни тем более прекрасного принца на чёрном Рэндж Ровере, который возьмёт замухрыжную Золушку в жёны и закроет все её кредиты…

— Так значит проклятый кобель, да, Елизавета Алексеевна?

Вздрагиваю от неожиданности, услышав голос Горского и, резко развернувшись, упираюсь взглядом в стоящего на пороге мужчину.

Сегодня на нём ярко синие брюки в мелкую клетку и рубашка без галстука с неизменно закатанными до локтя рукавами.

Взгляд против воли скользит по его предплечьям. У него крепкие руки. Настолько, что на них явно проступают вены и сухожилия. Мой взгляд плавно следует по этим выступающим дорожкам от локтя до широкой мужской ладони… в которой этот гад сжимает мой мобильный телефон!

Спокойно, Лиза. Только не подавать виду, что меня это беспокоит. Лицо кирпичом… лицо кирпичом…

Возможно, это странно прозвучит, но я никогда прежде не разглядывала взрослого мужчину так пристально. Как-то… не было ни желания такого, ни ситуации располагающей.

Исключение разве что составляет мой папа. На тот момент, когда его не стало, ему было тридцать восемь лет. Интересно, а сколько лет Горскому…

Боже, да какая вообще разница? Меня это не касается. Пусть ему будет хоть шестьдесят девять, для подчинённых возраст начальства значения не имеет.

— Я так хорош, что ты дар речи потеряла?

— Чего? — я ослышалась или он реально сейчас сам себя похвалил?

— Ну ты стоишь и уже минут пять меня с открытым ртом разглядываешь, — усмехается.

— У меня… закрытый рот. И я вас не разглядываю. Просто, думаю, как лучше оправдаться за кобеля.

— Не просто кабеля, а проклятого. Это важный момент.

— Да, точно, — моментально краснею. — За него самого.

— И как? Придумала что-нибудь?

— Нет пока. Очень отвлекает от мыслительного процесса тот факт, что вы демонстративно вертите в руках мой телефон. Отдайте, пожалуйста.

Делаю шаг вперёд и протягиваю руку, только этот гад вместо того, чтобы вложить туда мой сотовый опускает взгляд на экран и начинает там что-то листать.

— Так вот чем ты оказывается занимаешься, пока едешь в лифте. Что, так сильно скучала по мне, Лизок, что аж переписку нашу перечитывала?

Вот сволочь паскудная!

— Я не перечитывала нашу… с вами переписку, — выдавливаю, чувствуя, как от стыда к щекам моментально приливает кровь. — Я зашла в неё, чтобы удалить. А то мало ли… вдруг мой жених увидит и ревновать начнёт.

— Уже жених? — вскидывает вверх брови. — Надо же, Елизавета Алексеевна, как у тебя стремительно личная жизнь развивается? Позавчера ещё вообще никого не было, вчера парень нарисовался, а сегодня он уже жених. Боюсь представить, что будет завтра. Окажется, что у тебя от твоего Карима семеро по лавкам?

— Марка, а не Карима. И нет, детей мы пока не планируем. Хотим в начале пожить для себя.

— Ну слава богу, а то я уже напрягся, — произносит с явной издёвкой в голосе. Что неимоверно меня бесит.

Гад! Ну какой же гад! Ведь ни единому слову моему не верит! Ну и плевать! Главное — серьёзная мина. Факт отсутствия у меня личной жизни он никак не докажет.

— Кирилл Сергеевич, отдайте, пожалуйста телефон… — повторяю уже более настойчиво.

Зубы сжимаю, удерживая себя от выражений гораздо более крепких. Нельзя. Ни на секунду нельзя забывать, что передо мной стоит мой непосредственный начальник.

Хотя, иногда это бывает трудно. Особенно, учитывая, что сам Горский субординацией себя особо не обременяет.

Чёрт! Вот что он там разглядывает?! У меня, конечно, ничего такого там нет, за что стоило бы переживать. Типо голых фотографий или пошлых переписок. Но всё равно раздражает неимоверно, когда кто-то посторонний копается в телефоне!

Чувство такое, будто в моём нижнем белье копаются. Всё же телефон — это личное пространство. Можно сказать, интимная вещь.

А когда в эту самую интимную вещь лезет гад, который несколько дней назад предложил мне спать с ним за деньги, это бесит вдвойне! Чувствую себя так, будто Горский сейчас у меня в трусах ковыряется, а не в телефоне…

Услужливая фантазия зачем-то тут же подсовывает мне эту картинку, и я чувствую, как моё лицо моментально заливает жаром.

Ну вот зачем я это представила? Идиотка, просто идиотка…

— Не сходится что-то, Елизавета Алексеевна, — мужчина цокает языком, игнорируя напрочь мою просьбу. — Говоришь, что тебе вчера вечером жених звонил, а в журнале вызовов я в это время вижу звонок от какой-то Евы. Или ты своего Карима в телефоне женским именем записала?

Чёрт! Вот же Миссис Марпл недоделанная!

— Марка, а не Карима. И нет, я его женским именем не записывала, мне это ни к чему. Просто сразу после разговора с моим женихом мне позвонила подруга. А его звонок… не знаю… удалила, наверно, случайно…

— Да-да. И переписок у вас с Каримом нет ни одной…

— Он не любит писать сообщения.

— А ну да, точно. Он же у тебя боксёр.

— Именно, — одобрительно киваю.

— А у них, как известно, вечно переломанные пальцы. Тогда понятно почему он у тебя сообщения писать не любит. С кривыми пальцами попасть по кнопкам не так-то и просто.

Козёл!

— Ну и с отсутствием совместных фото тогда тоже всё ясно. Будь у меня вечно расквашенная рожа, я бы тоже не любил фотографироваться.

— Так, всё. Отдайте телефон!

Дёргаюсь вперёд, но Горский молниеносно отходит от меня на шаг, продолжая как ни в чём не бывало исследовать содержимое моего мобильного.

Сволочь бестактная!

— Фотографий совместных нет, — неожиданно мужчина выставляет руку вперёд и сжимает мою талию, удерживая от себя на расстоянии вытянутой руки. Видимо, чтобы я снова не попробовала отнять у него сотовый. — Зато есть твоё очень милое фото в купальнике.

— Что??? К..какой купальник? Нет у меня там таких фотографий, не выдумывайте!

— Обычный. Обычный купальник, Елизавета Алексеевна. Красный такой, без бретелек.

Чёрт! Морщусь, когда понимаю о каком фото говорит Горский. Проклятье, я совсем о ней забыла! Фотке уже больше двух лет! Она была сделана за несколько дней до моего восемнадцатилетия.

Мы с одногруппниками собирались отметить праздник в аквапарке, и я выбирала себе новый купальник. Фотка сделана в примерочной в зеркало.

Красный открытый купальник с внушительным пуш апом…

А в следующую секунду я смотрю на то, как босс вытаскивает из кармана свой телефон и… это что он сейчас сделал? Перекинул себе мою фотографию?!

— Вы что совсем ох… обнаглели! — выпаливаю, когда в следующую секунду мобильный Горского начинает сигналить, оповещая о пришедшем сообщении. — Вы моё фото себе на телефон перекинули!

— Бог с тобой, Елизавета Алексеевна. Тебе показалось, — пытаюсь заглянуть в экран смартфона этого гада, но босс тут же блокирует телефон и убирает его в карман брюк.

— Тогда, что за сообщение пришло вам на мобильный только что?

— По работе, — отвечает с абсолютно каменным выражением лица.

Нахмурившись, всматриваюсь в лицо Горского, пытаясь хоть что-то в нём прочитать, но оно абсолютно непроницаемое.

Нет, ну это невозможно просто! Этот мужчина невыносим!

— Кирилл Сергеевич, отдайте телефон!

Снова делаю рывок вперёд. Прикладываю всю силу, потому что Горский всё ещё удерживает меня за талию на расстоянии вытянутой руки.

Но как раз в тот момент, когда я дёргаюсь вперёд, мужчина вдруг неожиданно ослабляет хватку, и я со всего размаху влетаю в его грудь. С такой силой, что даже скала по фамилии Горский от неожиданности отшатывается назад.

Падает спиной на дверь, а я падаю на него. Мокрые босые ноги скользят по мраморному полу, и я машинально цепляюсь за рубашку босса, чтобы не свалиться и не расквасить себе нос.

— Ну что ты вытворяешь дурочка? Покалечить нас решила? — выдыхает, и я чувствую, как его горячее дыхание касается моей холодной, замёрзшей после дождя кожи. От чего та моментально покрывается мурашками.

— Я… силу не рассчитала, — задираю голову и смотрю мужчине в глаза.

Кирилл

Обхватываю девчонку за талию и прижимаю к себе, не давая ей свалиться.

Хотя, судя по тому, с какой силой она вцепилась в мою рубашку, ей это и так не грозит.

Чёрт, у неё такие холодные пальцы, что я чувствую даже сквозь ткань. Да и вся она сама ледяная и мокрая насквозь. Настолько мокрая, что уже и меня всего пропитала.

Ну просто какой-то косяк ходячий, который за какие-то грехи свалился мне на голову.

Хотя, с чего это свалился? Я сам. Сам её на себя свалил, хрен пойми зачем.

— Ну что ты вытворяешь дурочка? Покалечить нас решила?

— Я… силу не рассчитала, — выдавливает, начиная дрожать ещё сильнее.

Опускаю голову и разглядываю её задранное кверху лицо.

Из-за того, что девчонка босиком, она стала ещё ниже ростом. Если раньше её макушка доставала мне до подбородка, то сейчас едва дотягивается до ключиц.

Маленькая. Чёрт, какая же она маленькая. И худая.

Сильнее надавливаю пальцами и перебираю позвонки, от чего Лиза тут же прогибается в пояснице и сильнее вжимается в меня грудью.

Чёрт…

— Не надо так делать… — произношу грубее, чем планировал.

— Что? Как? — курносая тут же теряется и в замешательстве мечет взглядом по моему лицу.

Я же в ответ смотрю на её лицо. Пухлые губы посинели от холода. Прядь мокрых волос прилипла ко лбу. С неё стекает дождевая капля. Скользит по носу и падает на губы.

Не успев подумать, уже поднимаю руку и провожу по её губе подушечкой большого пальца, стирая влагу.

Мышцы стягивает от напряжения.

— Кирилл С-сергевич, — заикается от холода. — А вы знаете, что такое хар-расмент?

— Намекаешь на то, что я к тебе пристаю? — усмехаюсь.

— А что, разве нет?

Бл*ть, да! И это полный звездец. Даже для меня!

— Ну это смотря с какой стороны посмотреть.

Отодвигаю с плеча девчонки мокрые волосы. Откидываю их назад и склоняю голову ниже. Чувствую, как она моментально напрягается в моих руках. Вытягивается струной и застывает. Но при этом не двигается и почему-то меня не отталкивает.

Дую на её горло тёплым воздухом и с маниакальным удовольствием смотрю на то, как тонкая кожа покрывается мурашками.

— Что… вы делаете? — почему-то переходит на шёпот, и я, как дурак вместе с ней.

— А я, Елизавета Алексеевна, проверяю твой дресс код. Я же тебе говорил, что у нас в фирме засосы в него не входят. Вот я и смотрю, понаставил тебе твой Карим отметин или нет. Стоит ли тебя наказывать.

— Марат, а не Карим.

— Один хрен.

— Никаких засосов он мне не наставил. Мы… очень аккуратно целуемся.

Чёрт, специально ведь меня провоцирует. Гадина мелкая.

— А, может, просто нет никакого Карима, а Лизок? — ухмыляюсь, продолжая мягко перебирать позвонки на её поясница.

Провожу пальцем по кромке юбки. И, сука, так и тянет скользнуть под ткань.

Звездец просто, что у меня в башке творится. Она ведь вообще никуда не вписывается. Я старше её на сколько? Двенадцать лет? Это же целая возрастная пропасть. Я ей если не в отцы, то в дяди гожусь однозначно.

Мелкая, курносая гадина с острым языком, которая ещё в добавок меня чуть зрения не лишила. И меня терзают охренительные подозрения, что это только верхушка айзберга из всего звездеца, который она способна вытворить.

Это мелкая ходячая катастрофа. У неё это на лбу было бегущей строкой написано с первого дня нашего знакомства.

Зачем мне нужен этот гемор?

Да она и внешне не похожа ни на одну из моих женщин. Вообще ни на одну женщину из моего окружения.

— Кирилл Сергеевич, верните, пожалуйста, мой телефон, — повторяет настойчиво.

— А ты мне в начале ничего не хочешь сказать?

Лиза

Я, блин, много чего хочу сказать! Только, во-первых, это всё нецензурно, а во-вторых… а во-вторых, когда Горский так близко у меня голова вообще соображать перестаёт.

Его рубашка уже вся насквозь мокрая в том месте, где мы соприкасаемся. И из-за сырости запах морского одеколона ощущается особенно сильно.

Чёрт, ну как же вкусно он пахнет. Просто нереально… У меня от этого запаха внутри всё сжимается...

— Елизавета Алексеевна, ты уснула что ли? Я говорю, сказать ты мне ничего не хочешь?

Блин… я понимаю, что он имеет в виду. Ждёт от меня извинений. И, как бы мне не хотелось признавать, но я реально должна это сделать, потому что за последние несколько дней изрядно перегнула палку. Начиная с перцового баллончика и заканчивая подгузниками от недержания. Это был явный перебор.

За посыл в задницу мне только не стыдно. За то, что Горский предложил мне на собеседовании, он объективно его заслужил. Правда тот факт, что послала я не штатного сотрудника, а генерального директора значительно усугубляет моё положение…

— Хочу, — выдавливаю стараясь не смотреть боссу в глаза. — Думаю, я должна перед вами извиниться. За… похотливого кобеля… И за перцовый баллончик… И за подгузники от недержания тоже… Простите, это было бестактно с моей стороны и больше не повторится. Обещаю.

— Сомневаюсь…

— В чём именно?

— В том, что тебе жаль. Хотя, и в том, что не повторится тоже.

— Почему вы так думаете?

— Есть такие подозрения, — чувствую его усмешку на своём горле. — И я не об этом говорил. Я имел в виду Карима твоего. Может, признаешься уже, что ты его выдумала?

— Никого я не выдумывала, — хрена с два я признаюсь! — И его зовут не Карим, а Марк. Не надо делать вид, что вы не запомнили!

По телу проходит волна озноба, и я машинально ёжусь, начиная дрожать сильнее.

Чёрт. Очень холодно. И у нас с Горским под ногами уже скопилась немаленькая лужа, накапавшая с моих волос и юбки.

Резко задираю голову, когда чувствую, как ладони мужчины скользят вверх по моей спине. Переходят на руки и начинают их растирать. От чего ледяная кожа моментально вспыхивает, как от пожара.

— Не надо на меня так глаза пучить, Стрельникова. Как будто я тебя насилую в жёсткой форме. Всего лишь грею. У тебя губы уже, как у утопленницы синие. Переодеться есть во что?

Мотаю головой, потом что слова застревают где-то в горле. То ли от того, что я с каждым разом всё больше поражаюсь бестактности этого мужчины, то ли потому, что вопреки здравому смыслу даже не пытаюсь от него отодвинуться.

Хотя этот гад, несколько дней назад предложивший мне спать с ним за деньги, перешёл уже все допустимые границы дозволенного.

Ну и самое дикое — мне нравятся его прикосновения.

Боже, я ужасна. Вообще не понимаю, как такое может быть. Но рядом с ним действительно становится тепло. Особенно, когда он вот так водит по мне ладонями.

Как будто вслед за его руками по телу растекаются горячие волны, вихрем закручивающиеся где-то внизу живота. И эти же самые волны явно расплавили мне напрочь мозг, потому что до меня только сейчас начинает доходить, что мы стоим тесно прижавшись друг к другу непозволительно долгое время.

— Ну и как ты собираешься в таком виде работать весь день? — опустив голову, смотрит на меня, из-за чего мы практически соприкасаемся носами.

— Сидя?

— Логики ты не лишена, — усмехается. — Предлагаю тебе снять юбку и блузку и надеть мой пиджак. Он длинный, так что не волнуйся, твоих милых белых трусов видно не будет. Я пока отдам твои шмотки уборщице, попрошу, чтоб она их посушила.

— С чего вы взяли, что у меня белые трусы? — выгибаю бровь.

— Можешь считать это профессиональным чутьём. Не заговаривай мне зубы, Елизавета Алексеевна. Снимай блузку. Если хочешь, я отвернусь.

Отвернётся он. Как же…

— Смею заметить, Кирилл Сергеевич, что на вас нет пиджака. Или он невидимый? Снова ваши пошлые фантазии? Хотите, чтобы я перед вами тут сидела как Голый Король в воображаемом пиджаке?

Боже, что я несу… Точно мозги отморозила.

— Ты знаешь, до этого момента таких фантазий у меня не было.

— Слава богу…

— Но вот ты сказала, и я тут же представил.

— Не надо.

— Поздно, Стрельникова. У меня очень богатая фантазия. Хотя в моём воображении ты не совсем голая… На тебе ярко красный купальник без бретелек.

Вот сволочь!

— Ладно, Лизок, пошутили и хватит. Снимай давай свою блузку, я не шучу. Пиджак у меня лежит в кабинете. В отличие от тебя, я в офисе держу сменную одежду. Вот как раз на такие случаи.

И на этих словах Горский прижимает меня спиной к стенке и на полном серьёзе тянется к моим пуговицам, ловко поддевая верхнюю.

И как раз в этот момент, раньше, чем я успеваю среагировать, дверь в приёмную неожиданно открывается.

— Кирилл Сергеевич, звонил ваш отец… — не договорив фразу до конца, секретарша с ресепшена застывает на пороге и упирается в нас немигающим взглядом.

Моментально вспыхиваю, как только понимаю как мы с Горским выглядим со стороны. Генеральный директор прижимает к стене свою молодую помощницу и расстёгивает ей блузку.

Боже, ещё пятнадцать минут назад, промокнув насквозь под дождём, я думала, что хуже этот день стать уже не может…

— Чёрт, Света, ну говорил же я тебе не входить в мой кабинет без стука, — выпаливает, повернув голову на секретаршу.

— Ээээ… простите, Кирилл Сергеевич, — щёки девушку в момент становятся такими же пунцовыми, как и мои. — Просто… ну, это же не ваш кабинет, а приёмная… В общем, я попозже зайду…

И на этих словах она молниеносно ретируется, захлопнув за собой дверь.

— Чёрт… — вздрагиваю от неожиданности, когда Горский упирается лбом в стену рядом с моей головой и тяжело выдыхает, обжигая дыханием мой висок.

У меня сердце колошматит как бешеное. Едкое чувство стыда ледяной волной окатывает с ног до головы. Ощущаю себя какой-то, прости господи, секретуткой. Как будто Горский меня реально на работу взял, чтобы справлять со мной “нужду” между рабочими совещаниями. И вот только что нас позорно застукали за этим делом.

Хотя, может, я и не далека от истины. Раздеть-то он меня всё же пытался.

Козёл! Трижды козёл! Кобель двуногий!

Мужчина достаёт из кармана мой мобильный и заправляет его за пояс юбки у меня на пояснице.

— Работай, Елизавета Алексеевна, — низкий, немного хриплый голос вибрирует на влажной коже. — Список дел на день на рабочем столе. Пока что ничего сложного, но если что-то будет непонятно, спросишь Свету. Тепловая пушка в шкафу у тебя за спиной.

А в следующую секунду тепло его тела резко исчезает, потому что Горский выходит из кабинета.

ГЛАВА 15

Кирилл

Проклятье. Не помню, когда в последний раз я настолько злился, чтобы меня аж потряхивало. И самое главное я даже не понимаю, на кого злюсь больше. На эту маленькую курносую дуру, потому что не додумалась взять с собой ни зонт, ни сменную одежду. На Свету, за то, что какого-то чёрта разучилась стучать в дверь. Или на себя, потому что у меня, по ходу дела, капитально крыша поехала, если я только что на полном серьёзе пытался стянуть со своей подчинённой блузку.

Бл*ть, чувствую себя каким-то пацаном со спермотоксикозом. Это мелкая курносая гадина однозначно ведьма!

Печатая шаг, выхожу в холл и врезаюсь взглядом в стоящую за стойкой ресепшена Куприянову, рядом с которой трётся Макс, что-то активно ей втирая. Света смущенно улыбается, но как только встречается со мной взглядами моментально краснеет как рак.

— К-кирилл Сергеевич, простите, п-пожалуйста, ещё раз. Я правда не хотела вам… ээээ… мешать…

Звездец, теперь ещё и эта заикаться начала.

— Тебя что, моя помощница покусала?

— Что? Почему?

— Ладно, забудь, — облокачиваюсь на стойку ресепшена рядом с Мельниковым. Чувствую на себе его взгляд и то, как эта паскуда ухмыляется, но игнорирую. — Что хотел отец?

— Сергей Александрович сказал, что они с Анной Михайловной возвращаются через несколько дней.

— Чего так рано? — выгибаю бровь. — Они вроде собирались пробыть в Доминикане не меньше месяца. Он ничего больше не говорил? С матерью всё в порядке?

— С Анной Михайловной всё хорошо, насколько мне известно… Ну, точнее, он не сказал, что с ней что-то плохо. Сергей Александрович только ещё обмолвился, что ваш старший брат тоже прибудет к их приезду.

Очень интересно… А Богдан-то что здесь забыл? Он уже лет пять живёт в Москве и в нашем городе бывает крайне редко. В последний раз года два назад.

Перекидываюсь быстрым взглядом с Максом, который, судя по всему думает о том же самом.

И без того дерьмовое настроение поганится ещё больше.

— Ладно, Свет, работай. Я там Елизавете Алексеевне список дел накидал. Если будет тормозить, поможешь ей на первых парах.

— Да, конечно, Кирилл Сергеевич… — снова краснеет и я, чёрт побери, знаю о чём Куприянова сейчас думает.

— Пойдём к тебе, — киваю Мельникову и первым сворачиваю из вестибюля.

Захожу в кабинет Макса и сразу направляюсь к бару. Хватаю бутылку Джека, плескаю ему и себе по порции. Свою выпиваю сразу.

— А чего это вдруг ко мне, а не к тебе? — забирает у меня стакан и садится в своё рабочее кресло, расслабленно откидываясь на спинку.

— У меня виски кончился.

— Да неужто? — усмехается. — А я думал потому что ты теперь там исключительно помощницу свою зажимаешь.

— Бл*ть, я Свете язык отрежу.

— А не надо трогать Свету. Она тут не причём. Просто твоя рубашка мокрая сама за себя говорит. Кира, ты что, реально спишь со своей секретаршей?

— А ты что тоже хочешь?

— Воу, воу, полегче, — смеётся, вскидывая вверх руки. — Я вообще не претендую. Ты же знаешь, мне нравятся блондинки и постарше.

— Типо Светы, как я понял? — отпивая глоток, вскидываю бровь.

Внутренне ликую, когда ухмылка слезает с лица Мельникова. Не хочет эту тему обсуждать. Значит, правильно попал.

— Лучше скажи, что ты думаешь на счёт приезда твоего брата, — моментально переводит тему.

— Не знаю, — хмурюсь. — Но он сюда засобирался явно не потому что охренительно соскучился по семье. Он вообще никогда ничего просто так не делает… Я слышал у него с бизнесом какие-то проблемы. Мать что-то такое рассказывала. Вот поэтому и навострил лыжи. Бабки едет у отца клянчить.

— Думаешь?

— Пф, — фыркаю презрительно. — Уверен.

Мы с Богданом хоть и братья, но совсем разные. Просто, мать твою, как две противоположности. Во всём. Возможно, поэтому и не ладим с самого детства.

Меня всегда раздражало его потребл*дское отношение к людям. И к своей семье в частности.

Допиваю виски и отставляю стакан в сторону. Со второй порцией, наконец, немного согреваюсь, хотя рубашка после этой мелкой выдры так и не высохла.

Чёрт. Мысли так и утекают в сторону курносой. Она такая мокрая, что тепловая пушка её весь день будет сушить. Завтра свалиться с соплями, как пить дать. С её то везением…

— Ладно, Макс, я погнал. У меня встреча с риэлторской конторой через час и нужно ещё в одно место потом заскочить.

— Ты здесь появишься ещё?

— Не знаю. Если до вечера не вернусь, скажи Свете, чтоб отпустила Елизавету Алексеевну домой.

ГЛАВА 16

Лиза

Блин, да что ж согреться-то никак не получается?!

Пододвигаю тепловую пушку уже практически вплотную к себе. Чувствую, как почти горячий воздух дует на ноги и по коже разбегаются зябкие мурашки.

Слава богу, хоть одежда высохла, а иначе я не знаю, что бы делала. В данную секунду я реально испытываю благодарность к Горскому за то, что сказал, где взять эту штуку.

Я бы, наверно, даже поблагодарила его. Только вот после нашего… общения в кабинете, босс ушёл и больше я его не видела.

Поёжившись, скрещиваю руки на груди и на стуле отъезжаю от офисного стола к большому панорамному окну.

На улице уже стемнело. Из бизнес-центра активно выходит народ, потому что рабочий день подошёл к концу. И я уже, честно говоря, начинаю изрядно нервничать.

Если я не уйду с работы в ближайшие десять минут, то точно опоздаю на смену в бар. И не видать мне тогда дополнительных денег, а чаевые там платят очень даже хорошие. И мне сейчас они не помешали бы.

Всё, что у меня есть, я отложила на оплату Машиной клиники, у меня даже на доширак не осталось. Если сегодня чаевые на заработаю, то есть в ближайшие пару дней будет нечего.

Блин, ну где же Горский?!

Не хочу к нему сама идти. Тем более, что я и не знаю даже где он. И звонить ему тоже не хочу.

Гад! Знает же, что у меня сегодня смена! Наверняка специально решил меня тут до поздна продержать, чтобы отомстить за утро!

Задираю голову, когда слышу неуверенный стук в дверь.

— Эээ… входите… — кто вообще может ко мне стучаться? Явно не Кирилл козёл Сергеевич. Этот бы скорее с ноги дверь открыл…

— Извините, Елизавета… Алексеевна, — в кабинет заглядывает секретарша с ресепшена.

— Можно просто Лиза, — блин, так непривычно, когда кто-то называет по имени-отчеству. Ко мне так обращались разве что всякие спамщики с “очень важными звонками из банка” или предлагающие “пройти полное обследование организма и узи селезёнки в подарок”.

— Кирилл Сергеевич просил передать, что вы можете идти домой.

Взгляд девушки на секунду перескакивает на стену, возле которой Горский меня сегодня утром зажимал, и она моментально краснеет.

И я по ходу дела тоже, судя по тому, как у меня щёки горят.

Уверена, мы с ней сейчас думаем об одном и том же. А ещё я уверена, что эта Светлана считает, что я сплю с её начальником. Вспомнить только в каком виде я налетела на неё после собеседования.

С разорванной блузкой, вся красная и тяжело дышащая.

Представляю, что она про меня думает. Что я это собеседование одним местом прошла…

— Эээ… у вас не возникло проблем с работой? — прерывает затянувшееся молчание. — Если есть какие-то вопросы, то вы обращайтесь… Кирилл Сергеевич уехал ещё утром, и поручил мне…

— Нет, всё нормально, я справилась. Там не сложно было. Пару отчётов и несколько смет по инструкции.

Уехал, значит. То-то я думаю, что его весь день не слышно было.

— Ну хорошо… Тогда… я пойду. Хорошего вечера.

— До свидания, Светлана.

Девушка скрывается за дверью, и я тут же влезаю ногами в стоящие под столом туфли. Подскакиваю с места. хватаю сумку и, выбежав в холл, залетаю в лифт.

— Стрельникова, ну где ты ходишь? Тебя уже хозяин спрашивал. Пришлось соврать, что ты в туалете застряла!

Ева уже ходит между столиками и разливает напитки посетителям.

— На работе задержалась. Ев, прости, сейчас переоденусь быстро и я готова, — выпаливаю задыхаясь от долгого бега.

В служебном помещении быстро скидываю с себя офисную одежду. Кажется, мои бёдра поют аллилуйя, когда я стаскиваю с них гадскую узкую юбку.

Надеваю колготки в сеточку, шорты и завязываю рубашку в узелок под грудью.

— Фух, народу сегодня в зале просто табун, — закинув назад голову, Ева заходит в комнату и устало падает на стул. — У меня перерыв пять минут, иначе ноги отвалятся. Не знаю, с чего их столько сегодня сюда притащилось… Вроде будний день же.

— Сегодня, кажется хоккейный матч.

— А, ну тогда нам капец. Эти бухари здесь до утра проторчат. Не уйдут пока все запасы выпивки не вылакают. Чёрт, как меня достала эта собачья работа! Хорошо, что ты отсюда выбралась! Ну… точнее, почти выбралась. Не надо было тебе на отработку соглашаться. Послала бы в задницу Борисыча. Зарплату он всё равно тебе уже выплатил.

— Мне деньги нужны, Ев. Сама же знаешь. Чуть больше недели осталось до оплаты за клинику.

— Да знаю я, но выкрутились бы уж как-нибудь. Что ж ты думаешь, я бы тебя бросила и не помогла никак?

— Не бросила бы. Но я не люблю никого ни о чём просить, сама ведь знаешь, — морщусь, почувствовав резкое першение в горле. — Блин, кондиционер тут Борисыч что ли поставил? Холодно так, что аж зубы стучат…

Поворачиваюсь лицом к зеркалу, завязываю волосы в хвост, крашу губы ярко красной помадой и водружаю на голову огромную кавбойскую шляпу.

Дресс-код у нас конечно идиотский. А всё Борисыч, владелец бара. Насмотрелся всяких американских фильмов, типо “Бар Гадкий Койот”, где девушки-текильщицы ходят в полуголых нарядах, и нас тоже как протитуток разодел.

Хорошо хоть на барной стойке плясать не заставляет, как в вышеупомянутом кино.

Хотя каждую вторую субботу месяца Ева поёт на сцене. Но у неё реально очень крутой голос.

— Слушай, Лиз, пока не забыла. Можешь мне дать свои ключи от дома?

— В сумке лежат в боковом кармане, — киваю на стоящую на скамейке возле шкафчика сумку. — А тебе зачем?

— Да я свои, кажется, где-то потеряла. Никак найти не могу. Придётся дубликат делать. Мы ведь всё равно домой обратно вместе пойдём. А я боюсь, что после смены буду никакая и забуду их у тебя попросить. Уж лучше сейчас. Завтра ты с утра на работу убежишь, а я как раз схожу, сделаю дубликат. Ты, кстати, обещала рассказать, как тебе на новом месте.

— Ев… давай потом, может? Сейчас времени нет разговаривать.

Закинув вещи в шкафчик, пристёгиваю к бёдрам кожаный пояс с напитками и выхожу в зал.

Блин, народу тут действительно тьма сегодня. И, судя по количеству персонала, Борисыч вызвал вторую смену на усиление.

Девчонки в коротких шортах и ковбойских шляпах бродят между столиками и предлагают мужчинам крепкие напитки.

Ева права, кажется, мы сегодня будем пахать до утра…

— Лиз, ну давай сейчас? Хоть в паре слов расскажи, что там да как? — не унимается Ева. — Ты видела вашего генерального? Нормальный дядечка?

— Обыкновенный козёл! — фыркаю, прежде чем успеваю подумать, что говорю.

— Что? Почему? Строгий, да? Блин, жалко… А я была уверена, что он нормальный окажется. Всё же взял тебя на работу без опыта…

— Стрельникова, Покровская, вам тут как, нормально в стороночке отдыхается, — синхронно разворачиваемся с Евой на сто восемьдесят градусов, и врезаемся в недовольное выражение лица администратора бара. — Может, вам коктейльчик сюда принести?!

— Владимир Осёлович, мы не отдыхали. Мы на секундочку только остановились, бутылки в ремне сменить.

— Я Ослопович, Покровская, за полгода можно уже было запомнить! — рявкает. — Живее меняйте бутылки и марш в зал к гостям. — Стрельникова, ты дуй за четвёртый столик. Там клиент уже полчаса не обслуженный сидит.

— Почему за четвёртый? Это же не мой сектор…

— Я говорю, ты делаешь. Быстро, я сказал.

— Козёл! Зря его Борисыч с вышибалы повысил. У него ж на роже написано, что он гнида редкостная, — выплёвывает Ева, когда Никитин разворачивается и идёт выговаривать что-то девчонкам из другой смены. — Боров жирный! Знаю я, блин, какое у него отчество. Просто Осёл ему больше по характеристике подходит. Боже, как же он меня бесит. Надеялась, что хоть у тебя на новой работе нормальный начальник будет. Видимо это судьба такая, чтоб все боссы были старыми жирным козлами, как этот Ослопович.

Перед глазами тут же начинает маячить рожа Горского. Его ухмыляющееся лицо с лёгкой щетиной, ярко голубые, почти синие глаза и слегка взъерошенные волосы.

— Дааааа, это точно. Всё начальники старые жирные козлы… — выдавливаю.

— Ладно, пошли работать пока осёл Ослопович обратно пузо своё не прикатил.

Поправив спадающую кавбойскую шляпу, направляюсь к четвёртому столику, ловко лавируя между толпящихся в зале людей. А перед глазами до сих пор так и стоит этот кобель Горский. В своих этих бежевых брюках и чёрной рубашке с закатанными рукавами.

Красивый сволочь! И это бесит больше всего! Лучше бы он был таким как его Ева описала — старым и жирным!

Дойдя до четвёртого столика, достаю из кармашка в ремне бутылку текилы и прокручиваю её в руке.

— Добрый вечер. Добро пожаловать в наш бар “розовая выдра”. Что будете пить? У нас сегодня акция, при покупке трёх шотов текилы, четвёртый в подарок. Помазать вам руку солью?

— Помазать, Елизавета Алексеевна. Непременно помазать.

Резко задираю задираю вверх голову и ухмыляющееся лицо Горского из моих фантазий моментально растворяется, потому что его сменяет вполне реальное лицо этого проклятогокобеля.

ГЛАВА 17

Кирилл

— Стрельникова, ты в кому что ли впала? — усмехаюсь, смотря на ступор курносой, который буквально через пару мгновений сменяется плохо скрываемой злостью.

— Вы следите за мной что ли? — сверкнув огромными карими глазищами, убирает бутылку текилы обратно в ремень и скрещивает руки под грудью, на которую я тут же опускаю взгляд.

Ну, сказать, что я в шоке, это ничего не сказать, только я в отличае от Лизона свои эмоции контролировать умею.

Твою ж ты мать! Где она всё это прятала?!

С маниакальным пристрастием оглядываю её с ног до головы.

Видок у неё, конечно, жесть. Шляпа эта ковбойская дибильная. Хотя, как ни странно, курносая в ней не выглядит смешно.

Что я там говорил, когда впервые увидел её в “костюме школьницы”? Что это эротическая фантазия доброй половины мужского населения? Так вот, мечта второй половины — это девчонка в костюме наездницы.

Чёрт, и каким образом эта мелкая гадина умудрилась уместить в себе и то и другое?!

Опускаю взгляд на её тонкую талию и впалый голый живот. Чётко улавливаю, как мышцы её пресса напрягаются в этот момент.

— Не знал, что у тебя есть пирсинг, — проговариваю хрипло, прилипая взглядом к маленькой серёжке с камушком в аккуратном пупке.

— Естественно, вы этого не знали. Вы ведь никогда не видели меня раздетой, — выпаливает раздражённо и тут же опускает руки ниже, пытаясь прикрыть живот.

— Это приглашение? — улыбнувшись, вскидываю бровь.

— Это констатация факта.

— А, ну если так, то ты, конечно, права. Пока что голой я тебя не видел.

— Что значит, пока что?

— Что у нас с тобой всё ещё впереди, — подмигиваю, на что девчонка поджимает ярко красные губы, явно удерживая себя от того, чтобы снова не послать меня в анальное путешествие.

— Кирилл Сергеевич, давайте серьёзно, — вздыхает нетерпеливо, опуская вниз руки и прикрывая кусок голой кожи. — Зачем вы сюда пришли?

— Как это зачем? Елизавета Алексеевна, для чего мужчины ходят в бар? Разумеется, я пришёл выпить.

— И ради этого поехали на другой конец города? У вас рядом с домом нет бара, что вы аж на окраину приехали?

— Разумеется есть. Просто такая заманчивая акция с четвёртым бесплатным шотом была только здесь.

— Ааааа, так вы у нас любитель халявы, значит?

— Ну а кто ж её не любит, Елизавета Алексеевна, — подмигиваю. — Не зря же говорят, на халяву и уксус сладкий.

— У вас нервный тик? — спрашивает безэмоционально.

— Почему?

— Ну у вас за те пять минут, что мы разговариваем, уже второй раз глаз дёргается. И, судя по тому, что со вторым при этом всё нормально, вы точно не моргаете. Вот я и предположила.

Гадина какая.

— Нет, Елизавета Алексеевна, нервный тик — это непроизвольное, постоянно повторяющееся сокращение мышцы. Смею тебя успокоить, глаз и все остальные части тела у меня дёргаются исключительно на тебя.

Ловлю неподдельный кайф, от того, что щёки курносой в этот же момент вспыхивают как красные стяги.

— Так… знаете, что, Кирилл Сергеевич. Если вы приехали сюда сыпать своими пошлыми шуточками, то лучше сразу разворачивайтесь. Потому что мне, знаете ли, как-то не до этого! Смею заметить, что я сейчас не у вас в офисе. И распоряжается моим временем совсем другой мужчина. И зарплату он мне платит не за пустую болтовню. Так что прошу меня простить, но мне надо работать! — выпаливает на одном дыхании.

Резко разворачивается и собирается направиться к другому столику, откуда на неё глазеет трое уже пошатывающихся мужиков, которые в этот момент тут же оживляются.

— Стоять, — встав со стула, перегибаюсь через столик и ловлю курносую за локоть. — Не так быстро, Елизавета Алексеевна. Я, кажется, ещё не сделал заказ.

— Вы серьёзно? — закатывает глаза.

— Более чем. Давай, Лизок. Хочу три порции текилы и четвёртую в подарок. И ты ещё, кажется, что-то говорила про соль, — шлёпаю на стол пятитысячную купюру. — Только давай всё по красоте сделай.

У курносой крылья носа раздуваются так, что кажется она на них сейчас улетит. И судя по её выражению лица я сейчас чётко представил в каких эпитетах и в какие места она меня мысленно посылает.

Похрен. К трём алкашам за соседним столиком она не пойдёт задницей крутить.

— Давай, давай, Елизавета Алексеевна. А то босс сейчас заметит, что ты халявишь, и зарплаты лишит. Боссы они такие…

ГЛАВА 18

Лиза

— Давай, давай, Елизавета Алексеевна. А то босс сейчас заметит, что ты халявишь, и зарплаты лишит. Боссы они такие… — дёрнув молнию, Горский расстёгивает кожаную куртку, тем самым давая понять, что остаться он тут собрался надолго.

Выпить он пришёл. Как же… Так трубы горели, что аж на другой конец города поехал…

Понятно же, что он сюда притащился из-за меня, а не из-за четвёртой бесплатной порции текилы. И мне до зуда в теле хочется взять и обломать ему кайф. Чтоб не улыбался тут своей кобелиной улыбкой.

Красивой кобелиной улыбкой. Что бесит вдвойне…

Только вот осёл Ослопович следит. И в случае чего обязательно доложит хозяину бара. Тогда не видать мне дополнительных денег, как Деда Мороза африканским детям.

— Добрый вечер. Добро пожаловать в бар “розовая выдра”. У вас всё хорошо?

Поворачиваю голову, когда слышу за своей спиной голос управляющего, смотрящего на Горского заискивающим взглядом.

Блин, помяни чёрта. Вспомнишь заразу, явится сразу…

Вот же слизняк. Везде всё видит и слышит.

— Я могу вам чем-то помочь? Может, позвать другую официантку? — косится на меня недовольно, что явно не предвещает мне ничего хорошего.

Чёрт… если Осёлович нажалуется хозяину, что я накосячила с клиентом, то меня лишат чаевых…

— У нас с Елизаветой Алексеевной всё в полном порядке. Она как раз рассказывала мне про вашу чудесную акцию на текилу. Правда, Елизавета Алексеевна?

— Конечно, Кирилл Сергеевич, — растягиваю рот в настолько приторной улыбке, что даже меня саму начинает тошнить.

Достаю из кармашка кожаного ремня четыре стопки, ловко прокручиваю бутылку в руке и, не отрываясь, разливаю текилу разом на четыре шота.

Боковым зрением отмечаю, что Ослопович, одобрительно кивнув, сваливает терроризировать других сотрудников.

— Лайм и соль изволите?

— Естественно, Елизавета Алексеевна. Где ж ты видела, чтобы текилу пили без соли и лайма.

Специалист хренов.

Достаю маленький складной ножик и нарезаю лайм на четыре дольки, исподтишка разглядывая Горского.

Выглядит он, надо сказать, необычно. Хотя, может, мне так кажется, потому что прежде я видела его только в офисной одежде.

Сейчас же босс сидит передо мной в чёрных джинсах, чёрной футболке и кожаной куртке с заклёпками.

Непривычно. Но, как бы мне не хотелось признавать, ему это всё очень идёт.

Вот сейчас он как будто стал похож на самого себя. Как будто эта одежда его на все сто. Потому что она ему идеально подходит. С его этими постоянно взъерошенными волосами, вечной небритостью, морским одеколоном и наглым выражением лица.

Наверняка, женщины от него с ума сходят. Интересно, у Горского есть девушка? Хотя, в его случае, наверно уместнее сказать женщина.

Да. Почему-то рядом с ним я представляю именно взрослую женщину. Красивую и уверенную в себе, как и он сам. Холёную прожжёную стерву!

Чёрт… что-то куда-то не туда меня понесло…

— Елизавета Алексеевна, если ты хочешь на меня посмотреть, то посмотри нормально, а то ты сейчас окосеешь уже.

—  Я не на вас смотрю, а на лайм, — опускаю взгляд, моментально покраснев.

Не хватало ещё, чтобы этот гад решил, что я на него пялилась.

—  Ну тогда, не хочется тебя расстраивать, но ты уже окосела. Потому что ты смотришь на лайм, а твои зрачки на меня.

Гад! Щетинистая сволочь!

—  А вы что сюда на мотоцикле приехали? — спрашиваю с как можно более безразличным выражением лица.

— Слушай, ты так быстро темы разговора меняешь, что я не успеваю за твоим ходом мыслей, — усмехается. — Нет, Стрельникова, я сюда приехал не на мотоцикле. Почему ты так решила?

— Потому что у вас вид, как у пристарелого байкера, — киваю на его куртку.

— Пристарелого? Лизок, мне всего тридцать два, рановато ты меня в пенсионеры записала.

— Ну не знаю, не знаю… — пожимаю плечами. — Мне в мои двадцать, все мужчины старше двадцати пяти кажутся пенсионерами.

— Так значит, Карим твой сопля зелёная, я правильно понимаю? — выгибает бровь.

Поджимаю губы, пытаясь справиться с раздражением, но ничерта не выходит! Нет, ну какой же он всё-таки гад проклятый! Специально мне постоянно этим Каримом в рожу тычет. Понятно же, что не верит.

— Марк, а не Карим. И он не сопля. Он молодой, крепкий и очень сильный!

Без предупреждения хватаю Горского за руку и сыплю ему соль.

— Приятного аппетита. Смотрите, не накушайтесь, а то в вашем возрасте это опасно для здоровья. Давление может подскочить.

А потом разворачиваюсь и быстрым шагом иду в другой конец бара, пока Горский не успел отреагировать.

ГЛАВА 19

— Блин, как же холодно. Может окно где-то открыто?

Зайдя в комнатку для персонала, нажимаю на чайник и достаю с полки свою чашку и пакетик чёрного чая.

Слава богу, что Осёлович, не дождавшись конца смены умчал домой, и мы с Евой выкроили благодаря этому пятнадцатиминутный перерыв. Меня в сон клонит дико и ноги отваливаются!

Уже час я курсирую среди толпы полупьяных мужиков, стараясь не попадать в поле зрения четвёртого столика. Хотя, скорее всего, Горский уже ушёл. Но проверять всё равно как-то страшновато.

Не надо было называть его престарелым байкером. Снова я лишнего ляпнула. Да и не старый он совсем…

Не понимаю, почему не могу держать себя в руках рядом с этим мужчиной.

Пьяных мудаков из бара терплю, а рядом с ним не могу себя контролировать.

— Холодно? Да с меня уже три ручья пота сошло пока мы тут между столиков расхаживали, — Ева плюхается на стул и, подтянув к себе второй, складывает на него ноги. — В зале народу как килек в банке. Там вообще дышать нечем. И жутко воняет носками. Блин, вот что с мужиками не так? Иногда у меня такое ощущение, что они произошли не от обезьян, а от скунсов! От женщин так никогда не воняет.

— Да не знаю, — пожимаю плечами. — У меня нос заложен, так что я ничего не чувствую.

Сажусь напротив Евы и обхватываю себя руками за плечи. Сейчас эта дурацкая полуголая униформа особенно раздражает, потому что мне дико холодно так сидеть.

По коже бегают противные мурашки и голова как будто ватная. По началу это так остро не чувствовалось, но спустя какое-то время неприятные ощущения стали нарастать и становиться всё сильнее.

— Тебе просто повезло, что тебя Осёлович четвёртый столик отправил обслуживать, — Ева стаскивает с ног ботинки и начинает разминать ступни. — Блин, я себе мозоль, кажется, натёрла…

— С чего это мне повезло?

— Ну там такой красавчик сидел. Не то что те два жирных борова, которые мне достались. Я битых полчаса терпела их тупые вопросы, приправленные пошлыми намёками. А они в итоге так ничего и не купили. Налакались дешёвого пива в баре и свалили. Два козла… Твой-то что-нибудь заказал в итоге? Я видела он тебя тоже долго мурыжил.

— Да, — ёжусь, потому что от упоминания Горского, в груди ёкает. — четыре шота.

— Ну вот, я же говорила, нормальный мужик. — Вообще странно, как он в нашем баре оказался. Он ведь явно не местный. Девчонки с параллельной смены на него так пялились, что чуть глаза не выпали.

— И ты тоже? В смысле, он что, тебе понравился? — почему-то напрягаюсь в этот момент.

Разговор о Горском вообще мне не нравится. Тем более в таком ключе. Знать не хочу, кто там и как на него слюни пускает.

— Нуууу… — тянет задумчиво. — Он, конечно, мужик харизматичный, но как-то не ёкнуло. А мне нужно, чтобы обязательно ёкнуло, без этого никак.

— Ев, за те полгода, что мы знакомы, я не видела тебя ни с одним парнем, — усмехаюсь, смотря на серьёзное лицо подруги. — Я вообще сомневаюсь, что у тебя когда-то были отношения, ты уж прости...

— Так поэтому и не было. Потому что ни к кому не ёкало. Да и этот твой с четвёртого столика взрослый слишком. И богатый. Вот прям оба качества, которые меня в мужчинах отталкивают.

— Почему?

— Есть причины, — отвечает уклончиво.

— А с чего ты взяла, что этот богатый? Обычный мужик вроде…

— Пф, — фыркает. Достаёт из своего шкафчика косметичку и, сев обратно на стул, подкрашивает губы красной помадой. — Обычный мужик часы за две тысячи баксов не носит.

— На них что, ценник висел? С чего ты взяла что они столько стоят?

— Лиз, поверь, я могу отличить настоящий ролекс от китайского ширпотреба…

Последнюю реплику никак не комментирую. Потому что объективно мне на это нечего возразить.

Заливаю в стакан воду из чайника и, сев напротив Евы, обхватываю его двумя руками.

— Блин, сейчас бы ещё в тёплый плед замотаться, — делаю глоток горячего чая, который почему-то всё равно никак не согревает.

— Слушай, а ты случайно не заболела? — подорвавшись с места, Ева наклоняется над столом и прислоняет ладонь к моему лбу. — Чёрт, Стрельникова, да ты горячая, как твоя чашка! А я говорила тебе, что не надо столько пахать! Организм этого не вывезет! Ты же вообще не спишь сутками!

— Да это тут не причём, — снова делаю глоток чая. — Просто я сегодня с утра под дождь попала.

— Нет, как раз это и причём, Стрельникова. Если бы у организма были силы, то ты бы не заболела. А так он у тебя истощён и из-за этого иммунитет ослаблен. Давай-ка ты переодевайся и иди домой. Ты всё равно в таком состоянии работать не сможешь.

— С ума сошла? Нам ещё пол смены пахать, куда я пойду.

— Иди давай. Осёлович свалил, а с девчонками я договорюсь. Никто не сдаст. Лиз, я серьёзно. Иди. Или ты совсем свалиться хочешь? Ты так-то Машке здоровая нужна. Лучше сейчас потерять часть чаевых и отлежаться, чем потом свалиться на неделю и потерять дофига денег. Согласна?

— Согласна, — выдавливаю нехотя.

— Ну вот и иди. На только таблетку перед уходом выпей жаропонижающую, — достаёт из местной аптечки лекарство и протягивает мне. — А то у нас дома нет.

Запиваю таблетку чаем, встаю из-за стола и быстро переодеваюсь обратно в блузку и жутко неудобную юбку.

— Ты только сообщение мне напиши, как до дома дойдёшь, чтоб я не волновалась. Ночь на дворе всё-таки…

— Ладно, — киваю.

Выхожу из бара и, поправив сползающий с плеча ремешок от сумки, поворачиваю в сторону дома.

На улице темень, хоть глаз выколи. А в нашем направлении ещё как назло перегорели три фонаря. Ещё неделю назад, блин, и до сих пор починить не могут!

Идти, чёстно говоря, стрёмно. Я так поздно никогда с работы не хожу. Обычно в это время самые горячие часы в баре, а к тому времени, как заканчивается смена, уже светлеет.

Да и видок у меня ещё такой… Юбка эта короткая в облипку. Средь бела дня может смотрится и нормально, а вот ночью может привлечь ненужное внимание.

И, судя по пялящимся на меня двум явно нетрезвым мужикам, на той стороне дороги, я в своих опасениях не ошиблась…

Бросив на них быстрый взгляд, ускоряю шаг. От греха подальше. Навряд ли, конечно, они ради меня дорогу будут переходить, но всё равно. Пьяных мужчин лучше не провоцировать. Это правило за два года у меня на подкорке уже высеклось.

Сворачиваю во двор в арку, торопясь настолько быстро, насколько это возможно в проклятой узкой юбке, когда вдруг у меня за спиной раздаётся эхо чужих шагов.

По коже моментально прокатывает табун мурашек. Чёрт, да ладно там мурашки. Кажется, что у меня каждый волосок в теле дыбом сейчас встал.

Никогда не думала, что я такая трусиха. Это ведь всего лишь шаги. Ну зашёл кто-то вслед за мной под арку в час ночи. Подумаешь. Может, это вообще парочка какая-нибудь целоваться тут собралась.

Только вот в груди засело какое-то поганое предчувствие. И как будто щекочет меня изнутри, дёргая нервные окончания.

В последний раз такое ощущение у меня было в день гибели родителей.

Я тогда тоже утром проснулась сама не своя. Никак места себе найти не могла. И почему-то ехать на дачу к папиному другу совсем не хотелось. Я ему даже предлагала в городе остаться. Но папа как обычно поцеловал меня в макушку и сказал, что всё будет хорошо…

От этих мыслей начинаю нервничать ещё сильнее. Глубоко втягиваю через нос воздух и на мгновение прикрываю глаза, стараясь себя успокоить.

Нет никакого предчувствия. Просто я болею и плохо себя чувствую. У меня голова ватная и тело тяжелое. Вот мне и видится всякая ерунда.

Никто за мной не идёт. Это всего лишь прохожие. Всего лишь влюблённая парочка.

Резко оборачиваюсь назад, чтобы убедиться в своих догадках, и… убеждаюсь.

Это точно парочка. Парочка мужиков, которые пялились на меня с той стороны дороги. И они сюда точно не целоваться пришли. Хотелось бы, конечно, но… нет, навряд ли.

Чувствую, как пульс ударяет мне в виски, а тело как будто окатывает ледяной волной, когда понимаю, что эти двое тоже на меня смотрят.

Тяжело сглатываю, крепче прижимая к животу сумку и ускоряю шаг. Рукой уже параллельно шарю в кармашках в поисках перцового баллончика только… только я его с утра выложила, чёрт возьми! Специально перед основной работой, чтобы снова ненароком Горскому в глазищи его голубые не брызнуть!

Проклятье! Я ведь все два года его не выкладывая в сумке носила! Как раз на случай, если попаду в подобную ситуацию! А когда действительно в неё попала, то чёртова баллончика при мне нет!

Так, ладно. Всё. Надо успокоиться. Вообще не факт, что они за мной идут. Может им просто в ту же сторону надо. А я тут уже как дура себя накрутила.

И вообще, я как-то в интернете статью одну читала. Так вот, там было написано, что маньяков привлекает определённый тип женщин. Я даже название запомнила. Виктимный. Ну просто с моей работой это реально актуальная информация.

В общем, это такие женщины-серые мышки. Тихие, неприметные. Такая женщина будет идти по дороге в закрытой позе, с опущенной головой, как бы вся в себе.

А вот смелые и бойкие насильников наоборот отпугивают. Потому что они с большей долей вероятности будут яростно сопротивляться.

В общем, надо просто взять себя в руки и всё будет хорошо.

Расправляю плечи, вскидываю вверх голову и уверенной походкой “от бедра” иду вперёд.

Только вот из арки выйти не успеваю.

Слышу, что эхо шагов вдруг становится резче и громче. Как будто мужчины, идущие у меня за спиной, ускорили шаг.

Что я там говорила? Мурашки по коже бегают? Сейчас у меня такое чувство, будто там табун слонов пляшет!

Всё, это звездец полный. Не получается у меня быть спокойной и уверенной! Паника уже с головой топит!

Надо бежать, пока эти два извращенца меня прямо тут в безлюдной арке не зажали!

Но только я срываюсь с места, как крепкая рука хватает меня сзади за запястье.

Рывок, и меня разворачивают на сто восемьдесят градусов. Я даже сообразить не успеваю, только зажмуриться. Чувствую, как меня прижимают спиной к холодной бетонной стене и перестаю дышать. Только нервно сглатываю, когда кожи касается тяжелое дыхание.

— Стрельникова, у тебя с головой вообще как, всё в порядке?!

Резко раскрываю глаза, услышав в миллиметре от себя знакомый голос.

— К-к-к…. Кирилл Сергеевич?! — рвано выдыхаю, спотыкаясь взглядом об сердитое лицо Горского.

— Нет, бл*ть, байкер престарелый!

— Вы… как тут? — растерянно шарю по его лицу.

Босс упирается ладонями в стену по бокам от моей головы и нависает сверху, практически прижимаясь своим лбом к моему.

Злой. Очень злой, судя по выражению его лица и тяжёлому дыханию. Только в данный момент мне на это плевать. Даже не думала, что я буду так рада его видеть. Настолько, что я изо всех сил подавляю в себе желание броситься ему на шею.

Нервно сглотнув, перевожу взгляд за его спину. Там всё ещё стоят те два мужика, что за мной шли, внимательно за нами следят и о чём-то переговариваются. Но когда Горский резко дёргает голову в их сторону, они всё же нехотя разворачиваются и уходят в обратном направлении.

Боже мой… Это ведь значит, что они шли за мной! Раз они развернулись, значит, точно шли сюда за мной, а не потому, что им тоже надо было в эту сторону!

А если бы Горского тут не оказалось, то что тогда?! Они бы меня точно…

С груди как будто целая лавина в этот момент сходит, когда до меня окончательно доходит какого ужаса я только что избежала. Мне словно даже дышать становится легче.

Правда не надолго. Ровно до того момента, когда я не встречаюсь с разъярённым выражением лица своего начальника.

Боже… Если он таким же взглядом смотрел на моих преследователей, то неудивительно, что они так быстро ушли…

— К-кирилл Сергеевич, — выдавливаю, несмело.

Но договорить свою мысль не успеваю, потому что в следующую секунду Горский снова хватает меня за руку и практически силой тащит за собой на выход из арки к своему джипу, припаркованному возле дороги.

— В машину села, — рявкает, распахивая передо мной переднюю пассажирскую дверь.

Натужно сглатываю, заглядывая в салон. Наверно, в другой ситуации я бы категорически отказалась. Только вот страху перед потенциальным изнасилованием двумя гопниками в сквере всё же удалось перекрыть фобию езды на машине.

Тяжело выдохнув забираюсь в салон и Горский тут же хлопает дверью. Обходит в джип спереди, садится на место водителя.

Сжимает руль так сильно, что я слышу, как скрипит кожаная оплётка.

— Пристегнись, — проговаривает, вперив взгляд в лобовое стекло. Заводит мотор и выезжает на трассу.

На меня Горский головы так и не поворачивает. Но по его выражению лица и гуляющим по скулам желвакам я чётко понимаю, что он до сих пор в бешенстве.

Какое-то время мы едем в полной тишине. Босс даже радио не включает. Хотя, надо отдать ему должное, едет всё-таки медленно. Либо мне так просто кажется, потому что реакции у меня стали какими-то заторможенными.

Не знаю, что именно сыграло в этом основную роль. Может температура повысилась, а, может, это реакция организма на пережитый стресс в купе с тотальным недосыпом. Но сейчас у меня в голове такая каша, что даже фобия отошла на задний план.

Мозги в голове как будто плавают и спать хочется просто неимоверно.

Поворачиваю голову на Горского, когда мы останавливаемся на светофоре и брожу взглядом по его лицу. Такому жёсткому в данный момент, что об него уколоться можно.

— Кирилл Сергеевич, я хотела вам сказать…

— Повторяю свой вопрос, Стрельникова. Ты дура или как? — резко перебивает мою слабую попытку поблагодарить его за спасение.

— Я? в смысле?

— В карамысле, мать твою! Ты нахрен перед ними залницей шла крутила?! Хотела, чтоб они тебя прямо в проулке оприходовали?!

— Я… да я не крутила перед ними… ничем! Я просто… — поджимаю губы.

— Что ты просто, Стрельникова?! Просто ты дура?! Я это уже и так понял!

Боже, вот как этот мужчина умудряется в один момент вызывать во мне в корне противоположные чувства?! Только что я готова была ему на шею кинуться, а сейчас… Сейчас тоже хочу, только для того, чтобы задушить, а не обнять !

— Я просто хотела показать им, что я сильная и уверенная в себе, — чеканю через зубы. — Чтобы они поняли, что со мной лучше не связываться. Это психологический приём. Я про него в одной статье читала. У уверенной в себе женщины больше шансов избежать изнасилования.

— Что с тобой лучше не связываться, и так уже понятно, — цедит себе под нос.

— Что?

— Ничего! Чтобы избежать изнасилования Лиза, достаточно не бродить одной ночью по подворотням! — рявкает. И его громоподобный голос как будто эхом у меня в голове отдаётся. — Какого чёрта ты вообще там делала?! Ты понимаешь, что тебе просто повезло, что я из бара ещё не уехал и заметил, что ты свалила! Что бы было, если бы меня рядом не оказалось тебе расписать?!

— Не надо, — поёжившись, передёргиваю плечами, потому что по телу прокатывает волна озноба. То ли от бродящей в крови температуры, то ли от того, что я прекрасно осознаю, что бы со мной было.

— У меня просто температура поднялась, — выдавливаю, проведя ладонью по вспотевшему лбу. — Я выпила жаропонижающую таблетку и пошла домой…

— А такси вызвать ты не додумалась?!

Отворачиваюсь лицом к окну и поджимаю губы. Ну не говорить же Горскому о том, что такси для меня — это слишком дорого. Даже на небольшое расстояние. У меня на сосиски-то сейчас денег нет.

Точнее, у меня есть… неприкосновенный запас. Но всё, что я смогла отложить — это для Маши. Я не могу оттуда брать и не стану.

— Куда вы меня везёте?

— До дома тебя подброшу, — голос Горского звучит уже, к счастью, гораздо спокойнее.

В машине повисает тишина. Не знаю о чём в данный момент думает босс, но я уже рассуждать вообще не в состоянии.

Давно мне так хреново не было. Я в принципе болею крайне редко. От силы раз в год, и то лёгкое ОРВИ. А тут прям конкретно подкосило. По телу расходятся волны озноба и зубы от холода стучат.

Наверно, Ева всё же права и мой организм ослаб от недосыпа. Да и сейчас в сон так сильно клонит, что даже глаза открытыми держать нет получается.

Пытаюсь вспомнить, какую таблетку пила на работе. Цитронекс*, кажется, было на блистере написано.

Достаю из сумки телефон, вбиваю название лекарства в поисковик, и читаю состав.

Блин, так и думала, что он с димедролом. Вот почему так вырубать стало резко. И в побочных эффектах у таблеток указана сонливость.

Ладно, не страшно. Всё равно уже буквально через пять минут буду дома. Горский уже на мою улицу свернул.

Может даже и хорошо, что лекарство сонное. Сейчас дотащу своё тело до кровати и крепко усну. А так бы, скорее всего, маялась ещё из-за плохого самочувствия.

Откидываюсь на спинку сидения и расслабившись, закрываю глаза, потому что держать открытыми их уже просто не получается.

Сквозь полу заложенный нос в меня проникает запах морского одеколона. Такой приятный и вкусный, что расшатанные нервы окончательно успокаиваются, когда я его вдыхаю. Кажется, что пока этот запах рядом, я в безопасности.

А в следующее мгновение мой мозг вдруг окончательно отключается и меня просто вырубает.

ГЛАВА 20

Кирилл

Паркую машину возле дома курносой, глушу мотор и через лобовое стекло оглядываю двор.

Звездец, конечно, а не райончик. Не удивительно, что она в сумке перцовый баллончик таскает. Тут и в светлое время суток можно нарваться. Особенно такой, как Лиза…

Надеюсь, у неё хотя бы в подъезде лампочку вкрутили. Хотя какая нахрен разница. Всё равно я её до квартиры провожу. С Лизиным везением она на каждом лестничном пролёте себе проблем на задницу найдёт.

Поворачиваюсь к курносой, которая вырубилась ещё на пол дороги.

— Выходим, Елизавета Алексеевна. Приехали, — кладу руку ей на плечо и слегка сжимаю.

Чёрт, она такая хрупкая, что её трясти лишний раз страшно. Хотя судя по тому как крепко девчонка спит, это и не поможет.

Ладно, хрен с ним, не проблема. Домой я её и на руках могу отнести. Заодно и в гости зайду. Тем более, что, не стану скрывать, посмотреть на квартиру курносой мне интересно.

Хотя, судя по её работе, качеству одежды и куску коридора, который я успел зацепить взглядом, когда провожал её в первый раз, там и так всё понятно.

Аккуратно вытаскиваю из рук девчонки сумку, дёргаю молнию и шарю внутри в поисках ключей, только найти их почему-то не могу.

Чёрт. Ну зашибись просто.

Открываю дверцу машины, выхожу на улицу и достаю из кармана пачку сигарет. Прикуриваю и, сделав пару затяжек, зажимаю её зубами.

Сажусь на корточки перед открытой дверью и высыпаю на сидение содержимое Лизиной сумки.

Ну что могу сказать. Нихрена интересного в ней нет. Старый покоцанный мобильник, содержимое которого я уже видел, проездной и… всё.

Нет ни зеркала, ни какой-либо косметики, являющиеся стандартным набором женской сумочки. Хотя то, что Лиза не красится, я и так уже понял.

Каких либо денег или банковских карт в сумке у девчонки тоже не имеется. Как и чёртовых ключей в ней нет стопроцентно, потому что я её уже всю выпотрошил и в каждый мелкий карман залез.

Зашибись просто, мать твою!

И как мне её в квартиру доставить?! Не буду же я в час ночи в домофон соседям звониться, чтоб в подъезд впустили. Тем более это бестолку, потому что в квартиру мне один хрен не попасть.

Чёрт, где она ключи-то оставить могла? Выронила что ли где-то по дороге?

Докурив сигарету, выбрасываю окурок, сажусь обратно в машину и захлопываю дверь.

Снова поворачиваю голову на спящую девчонку, завожу мотор и выруливаю с её двора.

Шариться в темноте в поисках её ключей я точно не стану.

ГЛАВА 21

Лиза

Я в Африке.

Во всяком случае, так мне кажется, судя по невыносимой жаре и липкому поту, который с меня ручьём сходит.

Хотя, подушка под моей щекой говорит всё же о том, что я в постели. Боже, неужели я всё-таки дотащила себя до дома? Я этого даже не помню. После того, как села в машину к Горскому, воспоминания девственно чисты.

Кряхтя как старая бабка, переворачиваюсь на спину и скидываю с себя одеяло.

И уже на этом моменте что-то идёт не так!

Какого чёрта моя кровать застелена шёлковой простынёй?! У меня такого постельного белья даже в лучшие времена, когда были живы родители, не было!

Резко распахиваю глаза и оглядываю постель на которой лежу. Только вот сделать это не так просто, потому что в комнате темнота кромешная. Разглядеть получается только очертания.

Но мне и этого хватает, чтобы понять, что спальня, в которой я нахожусь абсолютно точно мне не принадлежит. Хотя бы потому, что размерами она практически как вся наша коммуналка. Да и орущего алкаша за стенкой не слышно.

Тяжело сглотнув, медленно выдыхаю. Ощущаю, как по коже медленно расползается паника. Закрываю глаза и суматошно пытаюсь вспомнить, чем закончился вчерашний вечер.

Горский вёз меня домой. Я это точно помню, потому что мы свернули на мою улицу. Ну не могло же мне это померещиться, чёрт побери?! Не галлюцинации же я словила от температуры!

Ухватившись рукой за край тумбочки, встаю с кровати и почти на ощупь пробираюсь к окну. Голова сильно кружится. Видимо после температуры и жаропонижающего. Терпеть не могу таблетки с димедролом. После них башка ватная и тяжёлая.

Но есть всё же и плюс. Чувствую я себя приемлемо. Температуры по ощущениям нет. Судя по тому, что я вся потная, она с меня ночью спала. Отсюда, наверно, и дикая слабость.

Кое-как передвигаясь по комнате, шарю перед собой руками, чтобы не наткнуться на препятствие, пока ладонью не касаюсь римских штор.

Боже, наконец-то! Осталось только их поднять и станет чуть виднее.

Выключатель намеренно не ищу, потому что боюсь, что от яркого света будет резать глаза. А на улице, судя по темени в комнате, либо ещё ночь, либо совсем раннее утро. Так что сильно светло не должно быть.

Шарю ладонью по стене, пытаясь нащупать верёвку для поднятия штор, только ничего найти не удаётся! Проклятье!

— Они автоматические. Работают от пульта.

— Чёрт! — схватившись за сердце, резко разворачиваюсь на звук мужского голоса и напарываюсь на Горского, стоящего в дверном проёме.

Разве можно так неожиданно подкрадываться?! Я чуть инфаркт не схлопотала!

Босс берёт с комода пульт, нажимает на кнопку и в комнате загорается мягкая подсветка, слегка освещающая пространство.

— Лучше так. А то глаза от солнца заболят.

— А… который сейчас час? — выдавливаю растерянно и тут же откашливаюсь, потому что голос после сна звучит чудовищно хрипло. Как у прокуренной бабки.

— Два часа дня.

— Что???

Резко разворачиваюсь. Не смотря на предупреждения Горского, рукой приподнимаю шторы и выглядываю в окно.

— Ай, блин… — яркое солнце режет так, словно мне по глазным нервам перочинным ножом прошлись.

— Ну я же предупреждал тебя. Стрельникова, ты вообще никогда не слушаешь, что тебе говорят?

Босс подходит ближе, отдёргивает штору вниз, без предупреждения разворачивает меня к себе лицом, и, раньше чем я успеваю среагировать, прикладывает ладонь к моему лбу.

— Вроде не горячая. Чувствуешь себя как?

— Н-нормально, — сглатываю.

В нос тут же ударяет аромат его морского одеколона, смешанный с запахом мужского геля для душа, и у меня подкашиваются ноги.

Из-за слабости, конечно.

Уперевшись копчиком в подоконник, в полнейшей растерянности шарю взглядом по мужской груди.

На Горском белая футболка и чёрные спортивные штаны. Никаких эксцентричных красных галстуков или байкерской экипировки. Самая простая домашняя одежда, самого простого мужчины.

И это кажется мне настолько необычным, что мысли в голове начинают путаться, как нитки в раскрученном клубке. А, может, я просто торможу после температуры.

В каком-то ступоре опускаю взгляд с его плеч на широкую грудную клетку Ощущаю, как у меня при этом учащается дыхание и ускоряется пульс.

Спускаюсь к висящим низко на бёдрах спортивкам. Чувствую, как у меня во рту становится сухо, как в Сахаре и рефлекторно сглатываю несуществующую слюну.

По коже, как тысяча иголок, бегают разряды тока.

А когда опускаю взгляд на голые ступни босса, мне в грудь словно из электрошокера шандарахает.

Нет, ну это уже чересчур! Горский с босыми ногами это как-то… слишком интимно что ли…

И только сейчас до меня запоздало доходит, что я-то тоже стою босиком.

Резко опускаю взгляд вниз и параллельно обхватываю руками живот щупая огромную мужскую футболку, в которую одета.

— Вы что… вы меня раздевали что ли?! — выпаливаю.

Тут же отрываюсь от подоконника и отскакиваю от босса на несколько шагов, суматошно пытаясь натянуть футболку как можно ниже.

— Аккуратнее, Елизавета Алексеевна, растянешь. Я её вообще-то из Барсы привёз, и она моя любимая.

— Ох, ну благодарю за оказанные почести! — подскакиваю к постели, хватаю с неё одеяло и оборачиваю вокруг пояса.

Мало того, что у Горского постельное бельё шёлковое, оно у него ещё и красное. Не удивлюсь, если ещё зеркало на потолке имеется.

Задираю голову вверх и… ну точно. На потолке прям над постелью красуется зеркало.

Так и знала, что он кобель!

— Что я делаю в вашей квартире?! — поворачиваюсь на босса.

— А ты что, совсем не помнишь? — усмехается.

Смешно ему. Только мне вот вообще не до смеха сейчас.

— Если вы сейчас попытаетесь пошутить о том, что мы переспали, то сразу предупреждаю, Кирилл Сергеевич, даже не пытайтесь. Я вам  не поверю.

— Я и не собирался так шутить, — улыбается, делая шаг ближе.

И я снова опускаю взгляд на его голые ноги.

Блин! Не надо туда смотреть! Я на это всё как-то странно реагирую!

— Хорошо… — выдыхаю, с трудом заставляя себя поднять взгляд выше. — Хорошо, что не собираетесь. Потому что со мной такие шутки не пройдут…

— Ты не поняла, Елизавета Алексеевна. Я не собираюсь так шутить, потому, что это правда, — снова делает шаг мне навстречу. — Кстати, я оказался прав. Трусы у тебя всё-таки белые. И ещё очень милая родинка на копчике.

О боже…

Медленно закрываю глаза, вспоминая свою родинку, красующуюся у меня на копчике. Ровно в центре…

У Машки, кстати, тоже такая есть. Папа поэтому шутя нас называл Зита и Гита. Говорил, что мы как героини индийского кино, которые по одинаковым родимым пятнам должны узнать, что они родственники.

Нервно сглатываю, ощущая, как мышцы сковывает паника. Как будто меня удав огромный обвил и душит. А сердце колотится, как эпилептик в припадке.

Нет, только не это! Не может быть такого! Горский, наверняка врёт! Ну не мог он привезти к себе в квартиру больную девушку, чтобы воспользоваться её состоянием и переспать с ней. Это ведь надо козлом конченным быть!

Тут же вспоминаю, как в первый же день знакомства он предложил мне секс за деньги… А вчера зажимал в офисе и прямо в кабинете пытался стянуть с меня блузку.

Боже, да этот мужчина способен на что угодно!!!

— Елизавета Алексеевна, ты таким выражением лица бьёшь по моему мужскому самолюбию. Только не говори, что тебе не понравилось, — ухмыльнувшись, облокачивается на подоконник и убирает руки в карманы спортивных штанов.

— Сомневаюсь, что в первый раз это вообще кому-то может понравится… — бормочу себе под нос.

— Что?

— Н-ничего, — обхватываю себя за плечи.

Сволочь! Да врёт он всё! Ничего между нами не было! Потому что если бы было, то я бы наверняка это почувствовала! Ведь после первого раза у меня бы там всё наверняка болело.

Или нет? Боже, я не знаю! Я понятия не имею, как оно всё бывает! Мало ли что там в кино показывают и в книжках пишут!

Пытаюсь сосредоточиться, чтобы понять, чувствую ли я резь внизу живота, но я сейчас на таком стрессе, что понять ничего не могу! У меня как будто всё тело ватное! Я вообще ничего не чувствую!

Максимально ненавязчиво пытаюсь скосить взгляд на разобранную постель. Потому что уж одно неоспоримое доказательство нашей близости точно должно красоваться на простынях, только…

Только проблема в том, что у Горского постельное бельё кроваво красного цвета, чёрт возьми!

— Лиз, ты так активно думаешь, что у тебя сейчас от натуги капилляры на глазах полопаются.

— Кирилл Сергеевич, вы…

— Да какой уж Кирилл Сергеевич. После проведённой вместе ночи можешь по полному праву называть меня просто Кирилл.

Оторвавшись от подоконника, босс подходит ко мне вплотную. Кладёт ладонь мне на талию, сжимает. И несмотря на то, что на мне футболка, ощущения такие, будто он касается моей голой кожи. От чего меня тут же прошивает разрядом тока.

В лёгкие снова врезается запах морского одеколона, смешанного с горьковато-мятным гелем для душа. И я чувствую, как моё дыхание учащается, а внизу живота становится тягуче-жарко. И вот теперь там действительно ноет…

— Кстати, хотел тебе сказать, — Горский прикасается губами к моему виску и шепчет. — Ты была просто бесподобна.

Нет, ну всё! Этот гад точно врёт!

Резко оттолкнув от себя мужчину, подлетаю к постели. Откидываю одеяло и начинаю шарить ладонями по постельному белью.

— Стрельникова, я даже боюсь спросить, что ты делаешь, потому что уже понял, что ход твоих мыслей предсказать невозможно.

— Ничего! — выпаливаю, возвращая одеяло обратно на кровать.

Бесподобна я была! Ну как же! Козёл! Просто козёл!

— Не было между нами никакого секса, Кирилл Сергеевич! Думаете я совсем дура?!

— Ну, вообще-то о сексе речи и не шло. Когда я говорил, что мы переспали, я это и имел в виду. Мы с тобой спали вместе. В одной постели, — опускает голову вниз и прикладывает ладонь ко лбу, чтобы скрыть смех.

Сволочь! Гад паршивый!

От возмущения мне в лёгких не хватает кислорода. Хочется, не стесняясь в эпитетах, послать Горского куда подальше. Но останавливает один немаловажный факт. Каким бы он ни был козлом, но он реально спас меня вчера от изнасилования…

Только вот этот факт не давал ему права, пользуясь тем, что я в отрубе, тащить меня к себе домой и укладывать в свою постель!

— Я… вы… Знаете, что, Кирилл Сергеевич… Почему вы вообще привезли меня к себе в квартиру?! Вы обещали домой меня отвезти!

— Я и отвез тебя домой.

— Ко мне домой, а не к вам!

— А как я, интересно, должен был это сделать, без ключей от твоей квартиры?!

Блин, точно! Ключи! У меня же их Ева вчера забрала, чтобы дубликат сделать…

Чёрт! Ева!!!

— Где моя сумка?! — выпаливаю, суматошно оборачиваясьвокруг себя.

— Внизу возле входа, а что?

Резко срываюсь с места, вылетаю из комнаты и спускаюсь по лестнице на первый этаж.

Да, оказывается у Горского двухъярусная квартира. В любой другой ситуации я бы охренела от подобного факта, только сейчас мне вообще не до этого.

Чёрт, Ева, наверно уже в истерике там бьётся, куда я пропала. Я ведь обещала ей, что позвоню сразу как доберусь до дома, а в итоге вообще не пришла ночевать.

Даже представить боюсь, что она сейчас думает!

Хватаю с комода при входе сумку, суматошно вытаскиваю из большого отделения мобильный и смотрю на дисплей, который буквально лопается от количества пропущенных звонков.

Шестьдесят восемь от Евы и три звонка с неизвестного номера.

Игнорирую звонки с незнакомого телефона и сразу набираю подруге. Только вот после второго гудка у меня на телефоне сдыхает батарейка…

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Стрельникова, может ты объяснишь, что с тобой происходит?! — вздрагиваю от неожиданности, когда слышу прямо у себя за спиной голос Горского.

— Кирилл Сергеевич, где моя одежда? Мне срочно нужно домой. Меня там… потеряли уже.

— Кто? Несуществующий парень Карим?! — выгибает бровь.

— Нет, — игнорирую очередной подкол о моём выдуманном женихе. — Подруга. Мы с ней живём вместе. В общем, не важно. Она мне уже весь телефон оборвала! А у меня батарейка села.

— Позвони с моего и скажи, что задержишься.

— Не могу. Я её номер наизусть не помню.

Даже мысли читать не надо, чтобы по взгляду Горского понять, что он сейчас обо мне думает. Что я безответственная дура, раз не знаю наизусть телефон человека, с которым вместе живу.

Только вот в случае с Евой запомнить её номера нереально. Она их меняет стабильно раз в месяц. Причём вместе с оператором. Только я запишу очередной, как она тут же сменяет его на другой.

Этот номер у неё появился буквально неделю назад. Тогда же Машина клиника сообщила мне о повышении стоимости, и моя голова, понятное дело, была занята более важными вещами, чем заучивание новых цифр.

— Ладно, обувайся, я тебя довезу, — Горский снимает с крючка кожаную куртку.

— Нет! — выпаливаю, прилипая взглядом к ключам от машины, которые босс подхватывает с тумбочки. — Я сама доберусь. Вы мне только одежду мою верните.

Последнее, что мне сейчас нужно — это очередная паническая атака.

Слава богу, что я вчерашнюю поездку на автомобиле практически не помню…

— Не хочу тебя разочаровывать, Стрельникова, но твою одежду я перед сном кинул в стиральную машинку. Так что придётся тебе ехать в моей футболке и в моей машине.

ГЛАВА 22

Кирилл

— Садись, — раскрываю перед Лизой переднюю пассажирскую дверь.

Только она почему-то не торопится залезать в салон. Стоит и, уткнувшись взглядом в сидение, нервно переминается с ноги на ногу.

— Ты вроде торопилась насколько я помню? — выгибаю бровь.

— Я… — тяжело сглатывает.

Переводит растерянный взгляд с машины на меня, а потом на мою футболку, которая до сих пор на ней надета. Как будто никак не может решить, как ей дальше поступить.

Что охренительно странно, учитывая, что на курносой нет ничего кроме мужской футболки с логотипом футбольного клуба Барселона и туфель на не устойчивой шпильке.

— Ну быстрее уже, Лизок, — закатив глаза подхватываю девчонку за талию и подсаживаю в машину.

Отчётливо ощущаю, как под моими пальцами в этот момент напрягается её живот, который ещё сегодня ночью был мягким и податливым, как пластилин, когда я её раздевал.

Сажусь на водительское место, завожу мотор.

Боковым зрением слежу за тем, как курносая нервно сжимает между пальцев ремень безопасности и дёргает на себя, снова и снова в тщетной попытке пристегнуться.

— Стрельникова, ты что в первый раз в машину села? — вздыхаю. Отрываюсь от руля и вытаскиваю ремень безопасности из её пальцев. Почему-то ледяных, хотя на улице сегодня жара. — Плавно нужно тянуть на себя, тогда ничего заедать не будет.

Вытягиваю ремень и защёлкиваю замок, как бы случайно задевая ладонью голый участок её бедра.

Ловлю охренительное дежавю, когда лицо курносой вспыхивает пунцовой краской, которая стремительно разливается по шее, стекает к ключицам и прячется за воротом моей же футболки.

Вот точно также она краснела на собеседовании. И торкало меня тогда от этого тоже точно также, как сейчас.

Хотя нет. Сейчас даже больше.

Потому что теперь то я точно знаю, куда стекает эта краска и что скрывается у неё под одеждой.

Моментально в памяти вспыхивает Лизино тело. Впалый живот с маленькой серёжкой в пупке. Простые белые хлопковые трусы и такой же лифчик. Никакого ээротичного белья, никаких кружев или пуш апа, которые я привык видеть на женщинах.

Хотя, в принципе, бельё курносой я и так представлял себе именно таким. Да и, собственно говоря, часть бюстгальтера я уже успел лицезреть на собеседовании.

И всё равно меня торкнуло, когда стянул с неё футболку. Да так, что пол ночи, сука, не знал куда себя деть.

Проклятье… Я точно чёртов извращенец, если меня торкает от худых малолеток в белых трусах…

— Мы… поедем или как? — курносая стреляет в меня быстрым взглядом и тут же вжимается в спинку сидения.

Гадина мелкая. Клянусь, эта девчонка точно какая-то ведьма…

Включаю заднюю передачу, разворачиваюсь в один приём и выруливаю с парковки. Вклиниваюсь в поток машин на трассе, набирая скорость.

— В-вы опять нарушаете правила д-дорожного движения! — выпаливает, стреляя в меня карими глазищами.

— Не опять, а снова.

— Вы… снова… — поджав пухлые губёхи, делает акцент. — Нарушаете правила, Кирилл Сергеевич.

Чёртов Кирилл Сергеевич. Ловлю себя на том, что такое обращение охренительно раздражает. Возможно, потому что оно ещё больше подчёркивает нашу разницу в возрасте.

Звездец просто. Куда тебя нахрен занесло, Горский…

— А ты снова заикаешься. Стрельникова, может мне тебя к логопеду послать от фирмы? Что-то у тебя с дикцией явно не то, — перестраиваюсь в левый ряд, чтобы обогнать плетущийся седан.

Ненавижу ездить по городу. Кольцо ещё куда ни шло. Там обычно даже в плотном потоке можно разогнаться до нормальной скорости. В городе же все плетутся как улитки, что неимоверно бесит. Особенно сегодня.

Ещё и курносая всё время отвлекает своими дёрганными движениями, которыми она постоянно оттягивает мою футболку, пытаясь натянуть её как можно ниже.

Можно было бы, конечно вернуть её блузку и юбку, которые лежат в шкафу и отпустить с миром, только… Только я банально не хочу этого делать.

И вот спрашивается нахрен мне всё это вообще надо? Хотя, если задуматься, то ответ до тошноты прост. Курносая мне банально нравится.

Не смотря на то, что она вообще не походит на тот тип женщин, который меня привлекает. Да, млять, не смотря на то, что она в принципе вообще не женщина, о чём догадаться было не трудно.

И если раньше у меня ещё были кое-какие сомнения на этот счёт, то после сегодняшнего утра, когда она в истерике пыталась найти на простыне пятна крови, они рассеялись окончательно.

Малолетняя девственница. Ошизеть просто можно. Нахрен мне этот геморрой?!

Снова внимание отвлекают дёрганные движения курносой ведьмы. Чёрт, эта девчонка может вообще сидеть спокойно? То она футболку тянет, то утыкается лбом в боковое стекло, то пот со лба вытирает.

Перестроившись, обратно в правый ряд, немного сбавляю скорость. То, что Лиза боится ездить на машине я давно уже подозревал. На человека, которого укачивает она мало похожа.

— Так, значит, с подружкой живёшь? — кидаю на неё быстрый взгляд, пытаясь отвлечь от дороги.

— Я… да, — быстро кивает.

— И как, нормально вам втроём?

— Чт-то…? — выдавливает рассеянно. — В смысле втроём?

— Ну как. Ты, подружка и боксёр Карим, — растягивая рот в улыбке.

Чёрт, не могу удержаться. Ну нравится мне её подкалывать и всё тут. Смотреть на то, как курносая, раздувая крылья курносого носа, в секунду превращается в мегеру, это уже как отдельный вид наркотика.

Только вот ожидаемой реакции я почему-то не получаю. Вместо этого девчонка вдруг судорожно тянется к двери, трясущимися пальцами пытаясь там что-то нащупать?

— Что ты делаешь?

— Я… х-хочу открыть окно… Мне д-душно.

— На улице плюс двадцать семь, — выгибаю бровь. — Едва ли от открытого окна тебе станет легче.

Нажимаю на кнопку на приборной панели и делаю температуру с её стороны на несколько градусов ниже.

— Так лучше?

— Л-лучше, — кивает. Стирает со лба капельки пота, а потом опускает руки вниз. Закрывает глаза и начинает интенсивно растирать голые ноги.

Опустив взгляд слежу за движениями её ладоней, цепляясь за несколько шрамов на левом бедре.

Я их ещё ночью заметил, когда её раздевал. Только в темноте разглядеть толком не получилось, а сейчас я чётко вижу, что рубцы довольно характерные.

— Ты попадала в аварию?

— Чт-то? — резко переводит на меня взгляд и распахивает глаза.

— Я спрашиваю, ты попадала в аварию? Разбивалась на машине?

— Откуда… вы знаете?

— Догадался, — отвечаю уклончиво.

Чёрт, ну тут не сложно дважды два сложить. А точнее помножить Лизину паническую боязнь езды на машине со шрамами, которые мог оставить только глубоко вошедший в кожу металл.

У меня тоже есть парочка таких. Ещё со времён, когда я активно участвовал в гонках. Одни такие соревнования закончились тем, что меня занесло на повороте в бетонное ограждение. Но Лизе я об этом не говорю. Потому что представляю, какая её сейчас хватит истерика, если она узнает, что я попадал в аварию будучи за рулём.

Осталось только понять, насколько сильно её кроет. Хотя… тут по ходу дела и так всё понятно, потому что когда мы выезжаем на КАД зрачки девчонки резко расширяются и её начинает резко потряхивать.

— Так, Лиза, успокойся. Вдохни и медленно выдохни.

— Не м-мог-гу… — обхватывает себя ладонями за плечи и сжимает стучащие зубы. — Киррилл С-сергеевич… выпустите меня пож-жалуйста… Я… я не см-могу…

— Куда я тебя здесь выпущу, Стрельникова?! Мы посреди трассы!

— Не зн-наю… Я… давайте я пешком пойду… Кирилл С-сергеевич, пожалуйста…

Боже, дай мне терпения. Пешком она пойдёт…

— Успокойся, я сказал. Дыши вместе со мной, — убираю правую руку с руля и хватаю Лизину ладонь, крепко сжимая её в своей. — Руку мою чувстуешь? Чувствуешь, я спрашиваю?!

— Д-да…

— Ну вот и отлично. Закрой глаза и сконцентрируйся на этом ощущении. И просто дыши. Поняла?

— Да…

— Отлично, — киваю, когда она несколько раз глубоко вдыхает и медленно выталкивает из себя воздух.

Перестраиваюсь в правый ряд и сбавляю скорость. — Говори со мной. Расскажи что-нибудь.

— Что рассказать? — отвечает уже немного спокойнее.

— Ну не знаю. Про Карима, например.

— Его зовут Марк…

— О, смотри-ка, уже и имя своего выдуманного парня вспомнила. Значит, легчает.

— Я оставлю это без комментария…

— Да как хочешь, — пожимаю плечами. — Мне в принципе и так всё понятно. Ладно, тогда расскажи про подружку. Как её зовут?

— Ева…

— Отлично, — киваю.

Про себя отмечаю, что Лиза действительно немного успокоилась. Правда глаза так и не открывает.

— И вы с Евой снимаете вместе квартиру? — продолжаю расспрос.

Не буду кривить душой. Не только с целью её успокоить, но и чтобы удовлетворить своё любопытство и вытащить из девчонки побольше информации о себе.

— Нет, мы… — сглатывает, на повороте сильнее сжимая мою руку. — У нас соседние комнаты в коммуналке…

Так Лиза оказывается живёт в коммунальной квартире. Комната в которой, собственно, тоже является не её, а съёмной. Судя по тому, что в паспорте у неё лежал лист с временной регистрацией.

Ну и если помножить это на дешёвую блузку и юбку, которая ей явно мала, то её материальное положение, судя по всему, вообще не завидное.

А вот это уже наводит на определённые мысли…

ГЛАВА 23

Лиза

Очередной поворот, и моё сердце снова начинает тарахтеть, как в последний раз.

Ненавижу это проклятое чувство. Кажется, что оно бьётся на пределе своих возможностей и в вот-вот просто возьмёт и остановится.

— Так, я сказал тебе перестать думать о дороге! — слышу рядом с собой голос Горского.

— Я… н-немогу, — сильнее зажмуриваюсь.

— А ты постарайся.

Блин, легко сказать! Я и так пытаюсь. Только все мысли мои о том, что в любой момент в нас может на полной скорости врезаться машина. Я представляю это настолько отчётливо, что, кажется, даже с закрытыми глазами вижу капот автомобиля. Он становится всё ближе и ближе. Ещё секунда и мы столкнёмся. Нас вынесет с трассы и…

Вздрагиваю от неожиданности, когда босс вдруг начинает водить большим пальцем по внутренней стороне моей ладони.

— Чувствуешь меня?

— Я… — сглатываю, концентрируясь на этом ощущении.

Необычное какое-то. Хотя, вроде бы такое простое. Ощущаю, как от того места, где меня гладит Горский, вверх по руке разбегается табун мурашек. Даже не открывая глаз, я чувствую, как они усыпали всю мою руку.

Это… приятно?

— Я спрашиваю, чувствуешь?

— Да… чувствую.

— А теперь попробуй абстрагироваться от этого места. Ты сейчас находишься не здесь.

— А где?

— Ну не знаю. В любом месте. Где бы ты сейчас хотела оказаться?

Медленно втягиваю воздух через нос. Лёгкие уже так привычно заполняются запахом морского одеколона босса.

— Ммммм… на море?

— От моря бы и я не отказался, — слышу, как Горский улыбается и почему-то тоже начинаю улыбаться, как дура. — В общем, ты на море, Лизок. Представь себе пляж. Думай о том, как греешь задницу на тёплом песке.

Изо всех сил представляю себе песчаный пляж, пальмы и шум прибоя. И на удивление, это срабатывает. Мне действительно становится легче.

Сердце хоть и стучит по прежнему быстро, но уже более размеренно, и нет этого ядовитого удушающего чувства, когда кажется, что ты сейчас умрёшь.

Правда глаза открыть я так и не решаюсь. Боюсь, что если посмотрю на дорогу, то меня снова захлестнёт паника.

Поэтому я просто думаю о море и концентрируюсь на наших с Горским переплетённых руках.

У него прохладная и сухая ладонь. И мне кажется, что в основном именно поэтому я и успокаиваюсь. В смысле не потому что у него не потные руки, а потому что этот мужчина источает спокойствие и уверенность.

Он как солнечная батарея. И я как будто греюсь в лучах его энергии. Заряжаюсь ею.

А, может, не такой уж Горский и козёл, как мне на первый взгляд показалось?

Всё-таки благодаря ему у меня сейчас есть работа и на следующей неделе я смогу внести оплату за новый месяц в Машиной клинике…

А ещё он спас меня вчера от тех двух мужиков. Да и сейчас со мной возится, хотя и не обязан этого делать…

Ну мало ли с чего началось наше знакомство. Может, у него тогда просто был неудачный день. Он тогда явно был не в лучшем расположении духа…

— Стрельникова, ты там не уснула часом?

— Что? С чего вы взяли?

— Ну просто мы уже минуты две как приехали и стоим возле твоего дома.

Медленно открываю глаза и, проморгавшись смотрю в лобовое стекло. Мы действительно стоим напротив моей пятиэтажки.

Обалдеть. Я настолько ушла в свои мысли, что даже не заметила, что машина уже давно не едет…

Перевожу взгляд на Горского, а потом на его правую руку, которую я всё ещё продолжаю сжимать.

— Простите, — тут же отдёргиваю ладонь и моментально краснею.

Поворачиваюсь лицом к Горскому и почему-то на какой-то момент зависаю.

Смотрю на него как полная дура и не знаю, что сказать. В голове после этой поездки полный ноль. Как будто там кто-то форточку открыл на проветривание.

Мелькает мысль, что у Горского щетина за последние сутки стала ещё гуще. Интересно, какая она на ощупь?

Боже, Стрельникова, о чём ты вообще думаешь?!

— Спасибо, что довезли, Кирилл Сергеевич, — опустив глаза поспешно отстёгиваю ремень безопасности. — И за то что ночью, в подворотне… Ну, вы поняли…

Открываю дверь и собираюсь уже выйти из машины, но в последний момент босс неожиданно ловит меня за руку.

— Стой. На пару минут задержись, Елизавета Алексеевна. Есть разговор.

— Какой ещё разговор? — непонимающе смотрю на мужчину, продолжая одной рукой сжимать дверную ручку.

Слежу за тем, как Горский откидывается спиной на сидение, складывает руки на груди и медленно обводит меня взглядом с ног до головы. Так, будто обдумывает что-то.

На мгновение его взгляд задерживается на моих голых ногах. Всего на секунду. А потом он снова возвращает его к моему лицу.

— Лизок, я, как ты понимаешь, мальчик уже большой. И вокруг да около ходить не привык. В общем, хотел тебе сказать, что предложение, которое я тебе сделал на собеседовании остаётся в силе.

— В смысле? — выгибаю бровь.

— В коромысле. Соображай, Елизавета Алексеевна. Предлагаю тебе расширить рамки наших с тобой взаимоотношений и твоих должностных обязанностей. Понимаешь о чём я?

Сука!

— Конечно, понимаю, — вторя позе Горского, складываю руки на груди. — Вы предлагаете мне заняться проституцией.

— Упаси боже, Лизочек. Проститутка — это женщина с низкой социальной ответственностью, которая спит со всеми подряд за деньги. Я же тебе предлагаю спать только со мной,— улыбается, демонстрируя ямочки на щеках. — Доходит теперь?

— Доходит, — киваю.

— Ну слава богу…

—  Вы предлагаете мне выйти за вас замуж.

— Нет, Елизавета Алексеевна, — сжимает пальцы на переносице и, опустив голову, ухмыляется.

— А я сказала да. Иначе никакой разницы между проституцией и тем, что предлагаете мне вы, я не вижу.

Снова дёргаю дверь, но Горский опять ловит меня за запястье, не давая выйти.

— Лизок, я, конечно понимаю, что в силу возраста ты всё воспринимаешь в штыки, но попробуй отключить эмоции и обдумать моё предложение взвешенно. Как взрослый человек. Я ведь тебе предлагаю не перепих в обеденный перерыв на офисном столе.

— Да ладно? А что же вы мне предлагаете, Кирилл Сергеевич?

— Ну скажем так. Я предлагаю тебе отличную возможность улучшить твоё финансовое положение. Я сниму тебе хорошую квартиру. Обеспечу достойное финансирование. В итоге мы с тобой оба будем в плюсе. Что думаешь?

Я думаю, как бы тебе сейчас каблуком глазное яблоко проткнуть. Сволочь похотливая!

— Я думаю о том, что вам бы, Кирилл Сергеевич, не помешало сходить к ЛОРу.

— Боюсь спросить, зачем мне ЛОР, — усмехается.

— Затем, что у вас явные проблемы с ушами. Или с памятью. Я, кажется вам уже дала доходчивый ответ на ваш вопрос. Ещё неделю назад на собеседовании. Но вы, кажется, либо не расслышали, либо запамятовали. Вот я и говорю, что вам надо обратиться к врачу. Человеку вашего возраста пора бы уже начать наблюдаться у специалиста.

— А, это ты так тонко намекаешь мне на то, что я старый? — ухмыляется.

— Нет. Это я так жирно вам прямым текстом говорю, что я не буду спать с вами за деньги! Так что засунуть своё предложение вы можете себе туда, куда я вас послала неделю назад на собеседовании. Так понятней?

— Понятней, — ухмыляется. — В общем-то эта реакция была ожидаема… для девстценницы.

Козёл!

— Я не… — осекаюсь на полуслове и поджимаю губы.

Не буду я ему ничего говорить! Потому что бестолку. Этот козёл всё равно меня насквозь видит. Так что получится также тупо как с Каримом, которым он теперь постоянно меня стебёт.

— В общем, ты подумай, Лизок. Времени у нас с тобой предостаточно.

— Уже подумала. И даже ответила. У нас с вами ничего не будет.

Вздрагиваю от неожиданности, когда Горский вдруг придвигается ко мне ближе. Почти вплотную, упираясь ладонью в сидение возле моего бедра и фиксируя своё лицо напротив моего.

И мне бы пощёчину влепить этому кобелю. Сейчас бы было самое то. Только вот я почему-то снова зависаю.

Сглотнув смотрю в глаза Горскому. Чувствую его дыхание на своих губах и мои в этот момент непроизвольно чуть приоткрываются.

Рвано выдыхаю и зажмуриваюсь, когда босс вдруг резко наклоняется. В голове мелькает мысль, что сейчас он меня поцелует.

Только вместо этого Горский прижимается губами к моему уху.

— Всё у нас с тобой будет, Лизок, — шепчет, и от его горячего дыхания у меня по телу вновь разбегаются предательские мурашки. — Может быть не сегодня, но будет обязательно

ГЛАВА 24

Кобель! Похотливая сволочь!

Дойдя до своего подъезда, набираю код разблокировки и рывком распахиваю тяжёлую металлическую дверь.

Я знаю, что машина Горского всё ещё находится у меня за спиной. Во-первых, я не слышала звука двигателя, а во-вторых, я его тупо чувствую! Чувствую взгляд этого гада каждой клеточкой тела.

Не оборачивайся, Лиза. Только не оборачивайся. Не смей оборачиваться!

Застыв в дверном проёме, резко разворачиваюсь и впиваюсь взглядом в фигуру Горского, виднеющуюся через лобовое стекло.

Жду, что сейчас на его лице появится знакомая самодовольная ухмылка. Ведь он этого и добивался. Специально не уезжал. Ждал, когда я на него посмотрю. И дождался-таки, сволочь!

Только вот никакой ухмылки на его лице не появляется. Вместо этого босс обводит меня задумчивым взглядом медленно потирая щетину на подбородке.

Ну и долго он тут стоять собрался?!

Гад! Гад! Трижды гад!!!

И я тоже хороша. Вот зачем я на него смотрю?! Сейчас этот кобель ещё решит, что я передумала и решила согласиться!

Отвернувшись, залетаю в подъезд. Минуя лифт, быстрым шагом взбегаю по лестнице на свой этаж и звоню в дверь. Она распахивается раньше, чем я успеваю убрать палец с дверного звонка, и мой взгляд упирается в зарёванное лицо Евы.

— Стрельникова, ты вообще в своём уме?! — не успеваю я что-то сказать, как Покровская хватает меня за руку и буквально заволакивает в квартиру. — Я всё утро больницы с моргами обзваниваю! Что с твоим телефоном?! Я тебе звонила раз сто! Ты не брала трубку, а потом вообще выключила мобильник?!

— Ев, прости, не кричи, пожалуйста, — озираюсь по сторонам. — Сейчас Алевтина Петровна услышит и нам всем капец, ты же её знаешь.

— Да плевать мне на Алевтину Петровну! Ты где была?! Ты знаешь, что я успела напридумывать, пока тебя не было! Я думала ты уже в канаве какой-нибудь валяешься! А ты тут заявляешься, как ни в чём не бывало в мужской футболке!

Ева так повышает децибелы, что, кажется эхо её голоса уже от стен отлетает.

— Так, пойдём со мной, — хватаю подругу за руку, и, пока соседка ещё не вызвали полицию, затаскиваю её в свою комнату. — Сядь, пожалуйста. Я тебе сейчас всё объясню. Я…

Чёрт… а вот объяснить всё Еве, это, как оказалось, самое сложное… Даже не знаю с чего начать…

— Лиз, ты с ним была, да? Ну… с тем гостем из бара?

— Что? — переспрашиваю растерянно. — С каким ещё гостем?

— Ну с тем, — подавшись вперёд, Покровская вытирает слёзы с зарёванных глаз и почему-то переходит на шёпот. — С красавчиком в кожаной куртке с четвёртого столика?

— С чего ты взяла?

— Я сегодня всё утро от окна не отходила, тебя выглядывала. Видела, как он тебя до дома подвёз. Я его машину запомнила ещё ночью, когда он на ней из бара уезжал. Да такую сложно было не запомнить. Это очень дорогая машина. У нас в районе на таких не ездят. Да и футболка на тебе… — обводит меня взглядом. — Явно не твоя. Ну разве что, если ты не болеешь за Барселону… Боже, Лиз, ты что… ты… у вас что-то было?

— Нет! — выпаливаю, моментально краснея. — Нет, что ты! Ев… в общем, я действительно была ночью с Горским… но это не то, что ты подумала, — поспешно добавляю. — Просто понимаешь, этот мужчина, он… в общем он мой босс…

— Охренеть просто можно! — выпаливает Ева, когда через полчаса мы с ней пьём чай у меня в комнате.

Мне пришлось рассказать ей всё. Начиная с нашей с Горским фееричной встречи на собеседовании, и заканчивая тем, как он спас меня ночью от изнасилования. Ну и про его последнее предложение тоже…

— И что ты думаешь дальше делать?

— В смысле? Естественно я отказалась! Не думала же ты, что я…

— Да нет, конечно! Я не об этом. Я имею в виду, увольняться же ты не собираешься?

— Если я уволюсь, то не смогу платить за Машкину клинику. Так что нет, Ев, увольняться я не буду.

Отпив глоток чая, бросаю взгляд в окно. Интересно, долго он стоял возле моего подъезда или уехал сразу после того, как я ушла?

Боже, да какая разница?! Зачем я вообще о нём думаю!

— Лиз, а он тебе самой, ну… нравится?

— Что? — резко разворачиваюсь лицом к Еве. — Нет конечно. С чего вообще такие вопросы?

— Не знаю. Просто мне, честно говоря, ещё в баре показалось, что ты на него как-то смотришь…

— Как?

— Не так, как на всех. И ты ведь мне не сразу о нём рассказала. Помнишь, я тебя в баре спрашивала про твоего нового начальника? Ты ответила, что он жирный и старый. Понимаешь, что это значит?

— Нет, не понимаю.

— Это значит, что ты подсознательно считаешь его чем-то личным. Чем-то, чем ни с кем не хочется делиться. Только твоим.

— Бред какой-то, — фыркаю. — Ты что у нас психологом вдруг стала?

— Нет, но по моему это и так очевидно, — улыбается.

— А по моему, Ева, ты сериалов пересмотрела, — вскакиваю с кресла и иду к шкафу.

— Лиз, ну постой. Ты обиделась что ли?

— Нет. Я просто хочу сходить в душ.

Беру с полки полотенце и мыльные принадлежности и, выйдя из комнаты, иду в общую душевую.

Скидываю с себя футболку Горского, которую я почему-то так и не сняла, бельё, настраиваю воду и залезаю в ванну.

Закрываю глаза, когда с головы начинает стекать на лицо и тут же вижу перед собой лицо Горского! Эти его проклятые ямочки на щеках, которые появляются каждый раз, когда он ухмыляется.

“Всё у нас с тобой будет, Лизок. Может быть не сегодня, но обязательно будет”

Слова босса эхом звучат у меня в голове. Так отчётливо, что, их даже шум воды перекрыть не в силах.

Сволочь самоуверенная!

Моментально вспоминаю, как Горский шептал их мне на ухо и, кажется, до сих пор чувствую его горячее дыхание на своём горле. Не смотря на то, что из душа идёт горячая вода, по телу тут же стелится табун мурашек, а внизу живота становится непривычно горячо.

Проклятый кобель! Не хочу о нём думать!

Наливаю на мочалку гель для душа и с силой тру руки и живот, чтобы смыть с себя его запах. Только не выходит ничего. Я им как будто вся насквозь пропитана. Волосы, кожа. Словно он у меня уже в ДНК вплёлся, и что бы я ни делала, всё равно продолжаю его чувствовать. Морской аромат с лёгкой горчинкой от которого у меня подкашиваются ноги и кружится голова.

Смыв с себя пену, вытираюсь насухо полотенцем, выхожу из ванны, возвращаюсь в свою комнату и… застываю на пороге.

— Ев, это… что такое? — смотрю на огромную корзину с разноцветными гортензиями, стоящую на полу, и большой подарочный картонный пакет рядом.

— Курьер приходил, пока ты мылась. С посылкой для Стрельниковой Елизаветы Алексеевны.

Подхожу к своей “посылке” и сажусь рядом с ней на колени.

— Это… что такое? — вытаскиваю из пакета чёрное платье.

На вечернее оно не похоже. Более строгого, скорее офисного стиля, но очень красивое. На бретельках, шириной где-то в два пальца, с треугольным вырезом. А ещё в пакете лежит коробка с новыми туфлями лодочками и… чёрные чулки.

— Там ещё записка в цветах есть, — слышу сзади заинтересованный голос Евы. — Я не читала, если что.

Вытаскиваю вложенную в них открытку с посланием и пробегаюсь взглядом по размашистому почерку.

“Твою блузку с китайского рынка я выкинул. И юбку тоже. Хватит мучать свою попу одеждой, которая тебе мала, Лизок.

P.S. По-моему розы — это как-то пошло. Да и тебе они не подходят. Спасибо за незабываемую ночь. Первую ночь, Лизок. Ты же понимаешь, что это только начало?. P.P.S. Завтра у тебя выходной. Отсыпайся.”

ГЛАВА 25

Я падаю спиной на горячий песок. Погружаю в него ладони и смотрю как он сыпется сквозь мои пальцы. Шум прибоя ласкает слух, а лёгкие заполняет солёный запах моря.

Кайф. Просто кайф.

— Балдеешь, Елизавета Алексеевна? — яркое солнце закрывает лицо Горского.

Он нависает сверху, уперевшись ладонями по обе стороны от моей головы. Мокрый, потому что только что вышел из воды.

Зажмурившись, смотрю на ямочки, выделяющиеся на его заросших щетиной щеках.

С волос босса капает морская вода и падает мне на лицо. И вообще сам он весь холодный. Так сильно контрастирует с горячим песком под моей спиной, что у меня по телу непроизвольно бегут мурашки.

А, может, это потому, что Горский снова водит по внутренней стороне моей ладони кончиком указательного пальца? Как тогда, в машине…

— Чувствуешь меня?

— Да…

Его ладонь скользит вверх по моей руке. Кончики пальцев гладят плечо, перемещаются к ключицам и спускаются вниз между чашечек купальника. А когда доходят до живота, он непроизвольно напрягается.

Внутри разгорается уже знакомый жар. Как будто там что-то горячее, тягучее. Скручивается в тугую пружину. Это непривычно, странно, но очень приятно.

Сердце заходится в бешеном ритме, когда Горский ложится на меня сверху, придавливая тяжестью своего тела.

Нагретых на солнце трусиков купальника касаются его мокрые плавки. Только это вообще не остужает.

Наоборот. Когда босс вдруг начинает скользить рукой вверх по моим рёбрам, а потом проталкивает пальцы под кромку бюстгальтера и касается сосков, меня как будто волной жара обдаёт.

Замерев неподвижно, впиваюсь взглядом в его лицо. А потом… смотрю на губы.

В голове мелькает мысль, я хочу почувствовать их на себе. Попробовать на вкус. Да, я хочу, чтобы Горский меня поцеловал. Боже, я ужасная…

И в этот момент, как будто прочитав мои мысли, босс вдруг наклоняется ниже.

Касается своими губами моих. Легонько. Едва уловимо. Но этого хватает, чтобы моё дыхание резко сбилось. Как будто меня в грудь электрошокером ударило.

Открываю рот, потому что жду, что сейчас он протолкнёт в него свой язык. Я так сильно хочу этого, что у меня во рту скапливается слюна, как у оголодавшей.

Но вместо этого Горский ведёт губами по моей щеке. И когда доходит до мочки уха, у меня перед глазами темнеет и голова начинает кружиться.

— Я же говорил, что всё у нас с тобой будет, Лизок, — шепчет, обдавая жаром своего дыхания. И я чувствую, как его губы расплываются в улыбке на моей коже. — Вот видишь, ты сама уже хочешь.

Резко распахиваю глаза и рывком подрываюсь на постели. Тяжело дыша оглядываюсь по сторонам, пока расфокусированный взгляд не ловит очертания моей комнаты. И только тогда до моего затуманенного мозга, наконец, окончательно доходит, что это был всего лишь сон.

Нет никакого пляжа. А запах моря я так отчётливо чувствовала, потому что легла спать в футболке Горского, которая вся насквозь пропахла его одеколоном.

И, конечно, никакого босса не мне сверху тоже не лежит. Вместо него я прижимаю к груди собственную подушку. А влага… у меня лоб вспотел. Судя по бьющему в окно яркому солнцу и духоте в комнате, на улице сегодня жара…

Закрываю глаза, и медленно выдыхаю. Пытаюсь успокоиться, потому что сердце всё ещё бешено колотится.

Отголоски сна до сих пор не покидают рассудок. Всё было так натурально, что поверить в то, что это всего лишь плод моего воображения сложно.

В последний раз такие реалистичные сны мне снились два года назад. После гибели родителей я ещё месяца два периодически просыпалась посреди ночи в холодном поту. И меня колотило точно также, как сейчас, потому что во сне мне снилась авария. И просыпалась я всегда в момент удара.

Да. Сейчас у меня очень похожее состояние. Разница только в том, что тогда я просыпалась от страха, а сейчас…

Подрываюсь с постели и, обхватив себя руками за плечи, начинаю расхаживать по комнате туда-сюда.

Боже, мне снился эротический сон с участием Горского…

В груди растекается паршивое чувство. Хочется саму себя треснуть хорошенько по голове, потому что какого чёрта?!

У меня внизу живота до сих пор горит, а по коже по прежнему бегают предательские мурашки.

Нет, я конечно понимаю, что я девочка взрослая, и по большому счёту сны подобного характера — это нормально. Только… почему именно он?!

Почему мне не мог присниться Бред Питт или Александр Петров на худой конец?! Почему из всех возможных мужчин, мне приснился именно тот, кого я на дух не переношу?!

Глаза начинает жечь от обиды. Козёл, просто козёл! Даже во сне он мне покоя не даёт!

Да, так я его в телефоне и переименую! Вместо похотливого кобеля будет просто козлом проклятым.

Подлетаю к тумбочке и на эмоциях хватаю с неё мобильный, но не успеваю я нажать на разблокировку, как экран сам вспыхивает от входящего звонка и на экране высвечивается неизвестный номер.

Точнее, я уже, кажется, видела его раньше. Точно! Буквально вчера. Он мелькал среди многочисленных пропущенных от Евы. Только на незнакомые номера я никогда не перезваниваю, потому что в девяносто девяти процентах случаев это какая-то навязчивая реклама.

— Алло, — отвечаю резче, чем следует.

Настроение после сна у меня отвратительнее некуда, так что если это окажется очередная клиника, предлагающая мне сделать узи селезёнки на халяву, то, клянусь, я им устрою словесную колоноскопию! Сволочи, трезвонят в восемь утра!

— Елизавета Алексеевна, добрый день. Вас из клиники беспокоят… — ну так я и знала! Гады! — Ваша сестра проходит у нас лечение...

— Маша? — моментально напрягаюсь, вытягиваясь как струна. — А что случилось? С ней всё в порядке?

— С ней всё хорошо, не волнуйтесь. Вы не могли бы подъехать сегодня в клинику, нам необходимо с вами обсудить некоторые вопросы.

— А что такое? — машинально бросаю взгляд на висящий на стене календарь.

Чёрт, надеюсь они сейчас не потребуют у меня оплатить следующий месяц? У меня ведь есть ещё неделя… И я пока не получила зарплату за испытательный срок.

— К сожалению, обсуждать такие вопросы вне моей компетенции. Подъезжайте сегодня в клинику. Часов в одиннадцать вам будет удобно?

Закрыв глаза, прикладываю ладонь ко лбу, пытаясь сообразить, какие у меня на сегодня планы, потому что мозг спросонья работает вяло.

Так… в баре сегодня не моя смена, и Горский тоже дал мне выходной. Значит, я свободна.

— Да… да, нормально. Я смогу подъехать.

— Отлично, будем вас ждать. До встречи.

— До свидания… — произношу уже в пустоту, потому что девушка тут же отключается.

ГЛАВА 26

Тихонько приоткрываю дверь и зажмуриваюсь, услышав характерный скрип. Проклятая клиника! Палата стоит как комната во дворце, а петли смазать не могут!

Слава богу Машка не слышит. Как всегда сидит в наушниках и что-то усердно выводит карандашом на холсте.

Очень удачно, на самом деле. Вот именно сейчас мне как раз не нужно, чтобы она меня видела.

На цыпочках пробираюсь в палату и начинаю шарить по полочкам, стоящего в углу стеллажа.

Куда шестилетняя девочка могла спрятать выпавший молочный зуб? Обычный ребёнок засунул бы его под подушку, но это точно не про Машку. Она у меня мыслит практично и наверняка решила бы, что под подушкой он потеряется.

Значит, исходя из Машиной логики, это должно быть надёжное место, куда абы кто залезать не станет.

Подхожу к комоду, выдвигаю ящик с Машкиными трусами и… вуаля. Зуб припрятан аккурат за первой стопкой.

Вытаскиваю свою находку, убираю в маленький кармашек на сумке, меняю его на подарок и со спокойной душой подхожу к сестре, заглядывая ей через плечо.

— Что рисуешь, Машка-мышка?

— Лиз? — резко обернувшись, вытаскивает из ушей наушники. — Блин, ты меня напугала! Терпеть не могу, когда ты так подкрадываешься.

— Не блинкай. И я не подкрадывалась. Просто у тебя опять бананы в ушах на полную громкость, вот ты и не слышишь ничего. Я тебе сто раз говорила, не надо так громко музыку в наушниках врубать. Хочешь слух себе посадить? — падаю на кровать сестры и закидываю руки за голову, балдея от прохлады.

Боже, как же хорошо, что у Маши в палате есть кондиционер. У меня в коммуналке такая жара, что от любого движения потеешь как лошадь…

— Так что рисуешь? Ты мне так и не ответила.

— Ну… вообще, говорят, что пол работы показывать не принято, — мнётся, откладывая карандаш в сторону.

— Это дураку пол работы не показывают, вообще-то. А мне можно. И вообще, чего это ты вдруг стала такая суеверная? Раньше за тобой такого не водилось.

— Я не суеверная. Просто это портрет. А я их раньше никогда не писала. Вдруг ты скажешь, что плохо?

— Не скажу я так. Показывай давай.

— Ну… ладно, — поворачивает холст с рисунком в мою сторону. — Только ты учти, что это ещё пока только набросок. Я ещё буду прорабатывать детали.

Подавшись вперёд, смотрю на портрет, нарисованный простым карандашом. И в который раз меня распирает гордость за сестру.

Она ведь у меня самоучка. Никаких курсов по рисованию, само собой, она сейчас проходить не может. Максимум бесплатные видео уроки в интернете. Но у неё очень классно получается.

— Ну что ты молчишь? Не красиво, да? Я же говорила тебе, что это эскиз. Прорисовка будет позже.

— Да нет, Маш. Мне нравится. Очень круто, правда, — встав с кровати подхожу ближе к портрету, чтобы лучше его рассмотреть.

Это мужчина. Возраст по наброску точно определить не могу, но не старик. У него немного грубоватые черты лица. Хмурое лицо и тёмные глаза.

И взгляд такой… У меня от этого взгляда почему-то кожу начинает покалывать. Как будто по ней бродят разряды тока. Словно я наэлектризована.

— Это какой-то актёр? — протягиваю руку и кончиками пальцев веду по контурам эскиза.

— Неееет.

— А кто? Певец? Футболист? У меня такое ощущение, что я этого мужчину уже где-то видела.

— Не то и не другое…

— Мммм… может, это наш папа? — провожу указательным пальцем по морщинке между бровей.

Когда папа хмурился, у него тоже такая появлялась. Правда, хмурился он редко. Чаще улыбался.

Машка, конечно, его уже не помнит, но могла срисовать с какой-то фотографии.

Да, это вполне может быть наш папа. Глаза у мужчины очень знакомые. И взгляд. Даже без прорисовки. Очень знакомый. Как будто родной.

— Папа? Почему ты так решила?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мне так показалось. Трудно определить, потому что в наброске пока мало деталей… Так это папа? Я угадала?

— Не угадала, — Машка хитро щурится и протягивает мне свой мобильник. — Я вот с этой фотки рисовала.

Забираю у неё телефон и смотрю на фотографию… Горского, смотрящего на меня с сайта ГорКонсалСтрой.

Тьфу, блин! И здесь этот козёл щетинистый!

— Маш, ты где это нашла? — выпаливаю, переводя ошарашенный взгляд с дисплея смартфона на светящуюся от радости сестру.

— Ну ты же мне сказала на днях по телефону где теперь работаешь. Вот я и полезла в интернет смотреть, что это за фирма. А там была вкладка с руководством. А в ней фотография этого мужчины. Красивый такой. Мне сразу нарисовать его захотелось. У меня в первый раз такое. Ну, чтоб захотелось нарисовать человека. Я же обычно пейзажи и натюрморты… А у него такое лица фактурное. Красивый, правда? Лиз, а это твой начальник?

Закатив глаза, падаю спиной на кровать и закрываю лицо ладонями. Вот же сволочь проклятая, этот Горский. Даже с фотографии умудряется меня достать!

Гад! Какой же гад! Пиявкаскользкая! Мало того, что этот козёл ко мне в сны пробрался, так он ещё и с портрета мне нервы трепать будет!

— Лиз, ты чего? Ну если плохо получилось, так и скажи. Вообще-то я в первый раз человека рисую, — слышу обиженный голос сестры.

— Хорошо получилось, Маш. Хорошо, — это, блин, и раздражает. Этот кобель даже на детском рисунке красивый.

Сволочь! Бабник!

— А чего ты тогда ведёшь себя так странно?

— Нормально я себя веду. Просто устала и не выспалась. Не обращай внимания.

— Работы много, да? Я в интернете почитала про эту фирму. Она крутааааая. Лиз, ты почему сразу не сказала. Они же пол нашего города застроили! Я то думала, ты в какой-то маленькой конторке, а ты… — Машка с круглыми глазами начинает тараторить как заведёная. — У тебя теперь, наверно, зарплата большая будет, да? Ну, может, не сразу, а через какое-то время. А, может, тебе потом и повышение дадут.

Ага. Дадут. А потом догонят и ещё раз дадут. Знала бы ты, Машка, какое повышение мне этот козёл с твоего портрета предлагает. Хотя, тебе о таких вещах знать рано.

— Елизавет Алексеевна, — очень вовремя в палату заглядывает медсестра и прерывает внезапно открывшийся у Машки словесный понос. — Вы уже подошли? Пройдёмте тогда со мной.

Подскакиваю с кровати и, прихватив сумку, иду на выход вслед за медсестрой.

— Так, всё Машка-мышка, не скучай тут без меня. Мне тут нужно кое-какие вопросы решить. Я к тебе ещё заскочу на обратном пути.

— Хорошо. Я пока над портретом поработаю.

Поработает она. Блин, не могу как бесит. Замалевала бы этому козу всю рожу чёрной краской.

— Ты лучше проверь свой зуб. Вдруг к тебе фея заходила и подарок принесла, а ты и не заметила, — кидаю хмурый взгляд на “недоделанного” Горского, смотрящего на меня с холста, подмигиваю Машке и выхожу из палаты.

Медсестра доводит меня до кабинета Машиного хирурга и открывает дверь.

— Проходите, пожалуйста. Сергей Витальевич сейчас подойдёт.

Захожу в кабинет и сажусь на стул напротив широкого дубового стола. Складываю на нём руки в замок, ощущая, как внутри снова разгорается тревожное предчувствие.

Не знаю, почему я сразу думаю о чём-то плохом. Возможно, потому что в последнее время с хорошими новостями в моей жизни явный дефицит. И мой мозг уже как-то заведомо готовиться к очередной подставе.

— Добрый день, Елизавета Алексеевна, — разворачиваюсь, услышав за своей спиной голос Машиного врача.

Мужчина на ходу снимает с себя медицинскую маску и откидывает её в стоящую возле стола урну.

— Прошу прощения за задержку, я только с операции, — садится в кресло за рабочим столом.

— Сергей Витальевич, если это на счёт оплаты за август, то на следующей неделе я внесу всю сумму.

— Хоз расчётами у нас занимается администратор. Я исключительно по медицинской части.

— По медицинской? — моментально напрягаюсь. — Мне по телефону сказали, что с Машей всё хорошо…

Почему-то вдруг резко бросает в пот и дышать становится трудно. Подхватываю со стола брошюру и начинаю обмахивать ей горящее лицо.

Чёрт, я так и думала. Так и думала, что что-то случилось. Иначе зачем бы меня именно хирург к себе вызывал?!

— Елизавета Алексеевна, не надо так нервничать. Ухудшения в состоянии вашей сестры не наблюдается, — Сергей Витальевич подхватывает стоящий на столе графин, наливает в стакан воду и сам вкладывает его мне в руку. — Выпейте.

Делаю три жадных глотка, параллельно следя за тем, как хирург достаёт из выдвижного ящика файл с какими-то бумагами и выкладывает их на столе.

— Мы провели Марии ряд обследований. И на последнем МРТ позвоночника, заметили осколок, засевший в крестцовом отделе. Вот видите?

Наклоняюсь над бумагами и смотрю не маленькую точку на снимке, на которую показывает пальцем врач.

— Ничего не понимаю… Что это?

— Скорее всего, осколок кости. Но точно смогу сказать только после операции.

— Операции? Машу снова будут оперировать? — отставляю стакан в сторону. — Подождите, я ничего не понимаю. А почему сразу этот осколок не заметили? Ведь ей же делали МРТ в государственной больнице. Я привозила вам заключение…

— Осколок маленький. Его в принципе разглядеть трудно. Что касается государственной больницы, то, скорее всего, их аппарат просто не обладает должной мощностью. Также многое зависит от специалиста, расшифровывающего снимки.

— Так… — закрыв глаза, медленно выдыхаю. — Хорошо, я поняла. Осколок. И что это значит? Чем это грозит Маше?

— Я бы поставил вопрос иначе. Елизавета Алексеевна, я хочу, чтобы вы сейчас внимательно меня послушали, — сложив руки в замок, наклоняется над столом. — Я не обещаю вам стопроцентный результат. К сожалению, организм человека вещь очень непредсказуемая…

— Я… я не понимаю, что вы имеете в виду, — бормочу растерянно.

— Осколок сдавливает Маше нервные корешки. И очень велика вероятность того, что если мы проведём операцию, то к вашей сестре вернуться двигательные функции.

Перед глазами словно рой мух начинают мелькать мелкие чёрные точки. Дрожащей рукой хватаю стакан и осушаю его полностью, попутно проливая на себя добрую треть воды.

— Вы… вы серьёзно? — нервно сглатываю, переводя взгляд на врача.

— Такими вещами я не шучу.

Подскакиваю из-за стола и начинаю нервно расхаживать по кабинету. В голове каша полнейшая, но единственная, самая важная мысль в ней отложилась.

Машка снова сможет ходить!

— Хорошо, — упираюсь ладонями в стол. — Что от меня нужно? Согласие на операцию подписать?

— Согласие, разумеется, необходимо. И ещё… Елизавета Алексеевна, как вы понимаете, данная операция не входит в перечень стандартных процедур и оплачивается отдельно.

— Сколько? — спрашиваю, дрожа от нервов.

Напряжённо смотрю на то, как Сергей Витальевич отрывает лист самоклеющейся бумаги и пишет на нём сумму.

Сколько бы это ни стоило, я найду эти деньги. Всё сделаю, чтобы Машка снова пошла.

— Это сумма самой операции. Послеоперационный бандаж и восстановительные медикаменты клиника вам предоставит бесплатно. Я пробью для вас квоту.

Хватаю лист бумаги и пробегаюсь взглядом по цифре, тяжело выдыхая.

Боюсь, чтобы достать такую сумму, мне придётся продать обе почки и селезёнку в придачу…

ГЛАВА 27

— Ну что ты всё гипнотизируешь это платье? Ты так на работу опоздаешь. Надевай давай.

— Не хочу, — перевожу хмурый взгляд на Еву.

— Можно подумать, у тебя есть выбор, — закатывает глаза. — Всё равно придётся надеть.

Придётся. И это бесит больше всего.

Проклятый гад! Специально же выбросил мою рабочую одежду, чтобы не оставить мне другой альтернативы. Всё предусмотрел!

Я уже во всех красках представляю какое самодовольное выражение будет на его лице, когда я приду на работу в подаренном им платье.

И так и хочется обломать ему весь кайф! Взять деньги из неприкосновенного запаса, пойти в магазин и купить себе новую блузку и новую юбку.

Только вот деньги эти не мои, а Машкины. И брать я их не могу. Более того, в кратчайшие сроки я к этой сумме должна волшебным образом “пририсовать” ещё парочку нулей...

— Ты уже думала?

— Что? — вынырнув из тяжёлых мыслей, рассеянно смотрю на Еву. — О чём ты?

— Видимо о том же, о чём ты сейчас так напряжённо размышляешь. Ты решила, что делать с деньгами?

Блин, да я всю ночь об этом думала. Заснуть всё равно не получалось.

— Я не знаю, Ев, — выдыхаю, падая на кровать рядом с проклятым платьем. — Я поговорила вчера с врачом. Он сказал, что клиника готова пойти мне на уступки и разбить платёж на несколько частей, чтобы я смогла выплатить сумму постепенно. Но первоначальный взнос я должна внести до операции. И это порядка сорока процентов от общей стоимости… Я вот думаю, в принципе, если я продолжу работать в баре и буду брать сверхурочные, то…

Замолкаю, не закончив фразу, потому что понимаю, даже в этом случае мне денег не хватит. Ещё же за Машино содержание в клинике надо платить…

Чёрт, мне даже продать ведь нечего! Ну разве что реально начать распродавать органы…

— Ладно, — подскакиваю с кровати. — У меня ещё есть время. Я что-нибудь обязательно придумаю. А сейчас надо на работу собираться.

Беру в руки проклятое платье и быстро натягиваю на себя. Специально поворачиваюсь к зеркалу боком, но глаза всё равно так и тянутся к собственному отражению.

Красиво. Реально красивое платье, и на мне оно село как влитое. И это тоже бесит! И то, что ткань явно дорогая и качественная, и то как мягко оно обтягивает бёдра, словно вторая кожа, делая их визуально более округлыми, а ноги более длинными. И то, как оно подчёркивает талию. И то, что мне, чёрт побери, самой оно нравится!

Всё это бесит!

— Лиз, ну что ты такая хмурая? Платье ведь и правда классное.

— Да потому что, Ева! Потому что этот козёл его специально для себя выбрал! Чтоб пялиться на меня, когда я в нём буду по офису расхаживать!

Гад озабоченный!

Хватаю со стола резинку для волос и завязываю на затылке тугой хвост. Лежащую рядом тушь для ресниц намеренно игнорирую.

Пойду на работу страшная и бледная как поганка. Пусть обломится! Вытаскиваю из шкафа свои старые капроновые колготки и быстро их натягиваю. Хорошо хоть это у меня имеется. И туфли я тоже свои надену! Китайские лабутены, как Горский их называет.

Вот и буду ходить в дорогущем платье и старых туфлях китайского пошива. Сочетание что надо! А те, что Горский мне подарил, сегодня же верну ему обратно вместе с чулками.

— Всё, ладно, Ев, я пошла. Захлопни за мной, пожалуйста, дверь, чтоб  ключами не звякала. А то Алевтина Петровна опять скандал закатит.

Прихватив сумку, выбегаю в коридор и влезаю в старые туфли.

— Лиз, подожди, — Ева ловит меня за руку в тот момент, когда я уже одной ногой стою в подъезде. Вытаскивает из кармана халата конверт, дёргает молнию у меня на сумке, и сама вкладывает его в одно из отделений. — На вот, возьми.

— Что это?

— Это деньги. Я откладывала немного с каждой зарплаты. Ну, знаешь, на всякий случай. Мало ли что… Там правда всего тридцать тысяч… Капля в море. Но ты всё равно возьми, ладно? Мне так самой будет спокойнее.

— Спасибо, Ев, — обхватываю подругу за шею и прижимаю к себе. — Я тебе всё обязательно верну.

— Ладно, иди давай, — отмахивается. — Пока Алевтина Петровна не вышла.

На улице сегодня жарко, но с недосыпа меня немного знобит. Поэтому, выбежав из автобуса, я обхватываю себя руками за покрывшиеся мурашками плечи.

Блин, надо как-то взбодриться. Дурацкое нервное состояние меня доконает. Отвратительное ощущение, когда ты хочешь спать, но из-за волнения твой мозг тупо не отключается.

В итоге я хожу сонная, уставшая и рассеянная. А мне ещё сегодня на смену надо выходить в бар.

Это вторая. По договорённости с Борисычем, останется ещё одна. Но я всё же думаю, что не буду увольняться. Тем более, насколько я знаю, девочку на моё место шеф до сих пор не успел найти.

Всё же это дополнительные деньги и не маленькие…

Добежав до бизнес-центра, бросаю взгляд на дисплей телефона и ускоряю шаг, потому что я всё-таки опаздываю!

Чёрт! Ещё и туфли старые все ноги натёрли! В отличие от тех, что подарил мне Горский, мои жутко неудобные.

Да, я их померила! Но только лишь из праздного интереса. Носить я их не собираюсь.

— Светлана, Кирилл Сергеевич уже приехал? — выбежав из лифта, упираюсь ладонями в стойку ресепшена. — А что здесь происходит?

Запоздало оглядываю просторный вестибюль, который драит целая уборочная бригада.

— Это клининговая служба. Порядок наводят. Кирилл Сергеевич сказал, что задерживается. Будет где-то через час.

Клининговая служба. Охренеть просто можно! Сколько же денег они за такую уборку отстёгивают?

— А у вас что, в фирме нет уборщицы? — спрашиваю, смотря на то, как один из сотрудников клининга проходится по плинтусам парогенератором.

Боже. Они что, каждый раз такую доскональную уборку делают?

— Ну… есть. Просто сегодня Сергей Александрович со своей женой, Анной Михайловной, из отпуска возвращаются. Это президент компании. Вот мы и готовимся, так сказать…

— Поняяяяятно, — тяну задумчиво. — Ладно, я тогда пойду на своё рабочее место. — Вы случайно не знаете, Кирилл Сергеевич мне никаких заданий на утро не оставлял?

— Да вроде бы нет… Он мне ничего не говорил.

— Ну и хорошо, — улыбаюсь.

Поправив сползающий с плеча ремешок сумки, аккуратно обхожу помытые полы, захожу в кабинет и сажусь за своё рабочее место.

Ставлю пакет с туфлями и чулками под стол и в этот же момент у меня в сумке начинает вибрировать мобильный.

— Слушаю, — прижав телефон плечом к уху, включаю компьютер.

— Елизавета Алексеевна доброе утро. Это хирург из клиники вас беспокоит.

— Сергей Витальевич? — тут же напрягаюсь. — А что такое? Что-то случилось?

— Нет, всё в порядке. Значит, смотрите. Мы взяли у Маши анализы, необходимые для проведения операции. В принципе всё хорошо, все показатели в норме. Где-то через неделю сможем прооперироваться? У меня на четверг как раз освободилось окошко, там у мальчика проблемы с сердцем обнаружились.

— Через неделю?… — выдавливаю растерянно.

Чёрт, это отлично, конечно, только вот где достать деньги я ещё не придумала…

— Да, но, Елизавета Алексеевна, я надеюсь вы понимаете, что через неделю — это только сама операция. А дальше вас ждёт длительный восстановительный период. Где-то около полугода. Там и медикаментозное лечение, и радиоволны, и микротоки, занятия по ЛФК. Данная операция подразумевает под собой длительное восстановление. Это тяжёлый и долгий путь.

— Сергей Витальевич, а… чуть попозже нельзя… прооперироваться? Ну, там через две или лучше три недели?

— У меня там дальше запись забита до марта следующего года. Я могу, конечно, вас записать на март…

— Нет, не надо — выпаливаю.

Март — это ещё целых восемь месяцев, которые Маша проведёт прикованной к коляске. Она и так уже два года провела в стенах клиники. Я не прощу себе, если из-за меня ей придётся ещё так долго мучаться.

А так… так у Машки есть шанс в следующем году пойти в первый класс в нормальную школу для здоровых детей.

Это моя мечта, о которой раньше, я даже думать боялась, чтобы лишний раз себя не расстраивать, потому что она казалась мне недостижимой. А теперь я уже ни за что от неё не откажусь!

— Записывайте нас через неделю. Я к этому времени найду деньги.

— Вы уверены?

— Уверена.

— Ну хорошо, тогда жду вас не позже среды. Нужно будет подписать бумаги и внести предоплату.

— Хорошо… я буду… я приду в общем.

Скидываю вызов и тут же открываю в компьютере сайт одного из местных банков, ища там информацию по кредитам.

Чёрт, везде требуют справку о доходах, которой у меня нет!

В баре у меня была мизерная ставка. Там основная часть зарплаты шла от чаевых.

С теми доходами, что проходили там по официалке, мне даже ноутбук в рассрочку не продадут…

Можно было бы взять справку из ГорКонсалта, но, судя по той информации, что написана на сайте банка, я должна проработать официально не менее года. А я тут только на испытательном сроке… Проклятье!

У остальных банков примерно такие же требования! Да и кредитной истории у меня нет! Мне такую большую сумму точно не дадут. Разве что…

Разве что попробовать в микрозайме взять. Я слышала, что там бабки выдают быстро и просят только паспорт.

Открываю сайт одной из контор, беру стационарный телефон и набираю номер.

— Добрый день, компания “Быстрые деньги”.

— Девушка, я бы хотела займ взять, — сжимаю трубку телефона, чувствуя, как от волнения начинают потеть ладони.

— Наличиные или безнал?

— Лучше наличными.

— Да, конечно, — слышу, как на том конце провода девушка начинает быстро стучать по клавишам и немного расслабляюсь. — На какую сумму хотите оформить займ?

Проговариваю в телефон цифру и стук по клавишам тут же стихает.

— Эээ… вы знаете, такие суммы у нас ещё не брали. Мне необходимо будет уточнить информацию. Давайте я переговорю с руководством и свяжусь с вами в течении получаса?

Проклятье! Я так и знала!

— Да, хорошо. Тогда буду ждать от вас звонка… Спасибо.

Кладу трубку, тяжело выдыхаю и упираюсь лбом в ладони!

Чёрт! Башка ещё от нервов разболелась!

Кручу головой и, приложив пальцы к шее, начинаю её разминать.

И в этот же момент, чувствую, как поверх моих ладоней ложатся чьи-то руки.

Точнее, я точно знаю чьи. Потому что в следующую же секунду ноздрей касается запах морского одеколона.

— Давай помогу, Елизавета Алексеевна. Самой себе массаж делать неудобно.

Быстро щёлкаю мышкой, сворачивая окошко с браузером, и поворачиваюсь лицом к Горскому.

Сегодня на нём ярко синие брюки и такого же цвета жилетка.

Рукава белоснежной рубашки как всегда закатаны до локтя, а несколько верхних пуговиц расстёгнуты. И я невольно бросаю взгляд на выбивающиеся из выреза чёрные волоски.

В память некстати врезаются воспоминания о сегодняшнем сне.

Они настолько живые, что, кажется, даже сейчас я чувствую тепло песка, капли воды на лице, и то, как эти самые волоски тёрлись о мою грудь.

Стоит мне только подумать об этом, как меня резко бросает в жар и щёки моментально вспыхивают.

— О чём задумалась, Лизок? Только не говори, что обо мне, — сквозь шум в ушах слышу голос Горского.

Боже… он что, мысли умеет читать?

— А вы что, ещё и массажист, Кирилл Сергеевич? — быстро перевожу тему, бросая взгляд на руку босса, по прежнему лежащую у меня на плече.

— Вообще-то у меня чёрный пояс по эротическому массажу. Могу продемонстрировать. Скажем, сегодня вечером у меня дома.

Массаж простаты сам себе продемонстрируй, кобель.

— Знаете что, Кирилл Сергеевич…

— Знаю, Лизок. Знаю. Кстати, шикарное платье. И на тебе отлично смотрится, — не успеваю я среагировать, как Горский садится рядом со мной на корточки и заглядывает под стол на мои ноги. — Жаль только, что чулки не надела. Я ж тебя всю ночь в них представлял.

Знал бы он, что мне ночью снилось…

— Вот, кстати, на счёт чулок, — вытаскиваю из под стола пакет и протягиваю его Горскому. — Заберите обратно. И туфли тоже.

— Господь с тобой, Елизавета Алексеевна. Чулки, конечно, красивые, кружевные. Но как-то не мой размерчик. Тебе они больше подойдут. Туфли, кстати, на меня тоже не налезут. Да и боюсь, мои друзья, престарелые байкеры, не поймут, если я буду расхаживать в таком виде. А вот тебе в самый раз. Так что носи, — не вставая с корточек, упирается ладонями в стул в миллиметре от моих коленок. — Тем более, что платье ты всё же надела.

— Я его надела, потому что вы мне не оставили выбора! Вы выбросили мою одежду! — выпаливаю, бросая взгляд на руки Горского. Чувствую, как моя кожа вспыхивает в тех местах, где её почти касаются ладони босса. — Заберите, Кирилл Сергеевич.

— Лизок, не хочу тебя расстраивать, — проходится взглядом по моим ногам. — Но чулки тебе тоже придётся надеть.

— Это ещё почему?

— А у тебя стрелка на колготках пошла.

— Где?

— Вот здесь, — не успеваю я среагировать, как Горский натягивает колготки на моей правой ноге, обхватывает обеими руками и резко тянет в разные стороны, разрывая на части.

А потом, не дав опомниться, в два счёта стаскивает с меня туфли, поднимается на ноги и идёт с ними к окну.

— Вы совсем охренели, — подскакиваю с места, когда вижу, что Горский открывает окно, и в порванных напрочь колготках несусь следом.

— Кирилл Сергеевич, верните туфли, — выпаливаю, порываясь вырвать их у этого козла.

— Кирилл, — задирает вверх руку с моими туфлями.

— Чт-то? Не поняла?

— Скажи Кирилл. По имени меня назови, Лиза. И я верну тебе туфли.

Ну уж нет. Не дождётся он от меня этого!

Козёл!

Манипулятор проклятый!

Прикусив губу, снова встаю на носочки и подпрыгиваю, в надежде выхватить туфли из рук босса. Но в тот момент, когда моя рука практически дотягивается до его запястья, Горский ловит меня за талию и рывком прижимает к себе.

Босые ноги в разорванных колготках повисают в воздухе, и из моих лёгких с шумом выбивается воздух, когда я ударяюсь грудной клеткой об грудь босса.

— Вкусно пахнешь, Лизок, — крепче перехватывает меня за поясницу. — Что это за духи?

— Ушастый нянь, — сглатываю, почувствовав как его пальцы проходятся по моим позвонкам. И непроизвольно выгибываюсь, крепче обхватывая Горского за шею.

— Что? — ухмыляется, снова демонстрируя ямочки на щеках.

Чёртовы ямочки. В первый раз вижу их так близко. Да и вообще, всего Горского. Так близко. В первый раз…

— Я говорю, от меня пахнет гелем для душа Ушастый нянь.

— Пользуешься детским гелем? — вздёргивает брови. — Ты меня так добить решила что ли?

— Нет. Добила бы я вас по-другому… с превеликим удовольствием, — желательно ногами по одному месту. — Просто в магазине на детские товары была акция “два по цене одного”. Кирилл Сергеевич… отдайте туфли.

Мысленно проклинаю себя за внезапно охрипший голос.

— Ты знаешь правила, Лизок, — а нет, всё нормально. У Горского он тоже хриплый.

Хотя нет. Ни черта это не нормально! Вообще всё, что сейчас происходит, ничерта не нормально!!!

— Кирилл, — прикрыв глаза, медленно выдыхаю, — Отдай мне, пожалуйста, туфли.

Сердце рикошетом влетает в рёбра, когда я называю босса по имени, и начинает барабанить там как умалишённое. А когда я думаю о том, что Горский это наверняка чувствует, оно разгоняется ещё хлеще.

— Так то лучше, Елизавета Алексеевна, — опускает взгляд на мои губы, и я машинально провожу по ним кончиком языка. Вижу, как в этот момент у Горского дёргается кадык, от того, что он сглатывает.

— Так то лучше, — повторяет. — Но… нет.

— Чт-то? — выдавливаю растерянно.

А в следующий момент босс ставит меня на ноги и выбрасывает мои туфли в распахнутое окно с пятнадцатого, твою мать, этажа!!!

ГЛАВА 28

Кирилл

— Ты… вы… вы охренели что ли, Кирилл Сергеевич?!

Курносая  подлетает  к  окну  и,  уперевшись  в  него  ладонями,  смотрит, как  её  китайские  лабутены  летят  вниз,  распластываясь  на  асфальте.

А  потом  резко  разворачивается  и  одаривает  меня  таким  взглядом, будто  я  сейчас  отправлюсь  следом.

—  Знаете, как это называется?! Порча личного имущества! Я…

— Я порчу, Лизок, я и возмещаю. Кстати, если тебе будет от этого легче, там правда была стрелка. Ещё пару часов, и она бы разошлась по всем колготкам. Я просто ускорил этот процесс.

Опускаю взгляд на её босые ноги, и чувствую как крестец стягивает от напряжения.

Чёрт, проклятая маленькая курносая ведьма. Ну точно же что-то со мной сделала!

Ушастый нянь твою, мать! Ну это же звездец, Горский!

— Снимай, — говорю жёстче, чем следовало бы, кивая на разорванные мною же колготки.

— Чего?!

— Я говорю иди к своему рабочему столу и снимай с себя колготки. Сейчас.

— Вы… — выдавливает, округляя и без того огромные глазищи. — Вы охренели что ли?! Я же уже сказала, я с вами спать не буду!

— Ну это мы ещё посмотрим, — ухмыляюсь, смотря на перепуганное лицо курносой. — Но конкретно сейчас я не об этом. Переодевай колготки, Елизавета Алексеевна. В офисе в таком виде ходить нельзя. И на будущее. Никогда не покупай дешёвые туфли. Ты себе в этом китайском говне все ноги переломаешь. У тебя вон уже и так живого места нет, всё пластырями обклеено.

Подхватываю с пола пакет с чулками и туфлями и протягиваю его Лизе.

Вижу как вспыхивают её глаза, и она уже было открывает рот, очевидно, порываясь послать меня куда подальше, но в этот момент раздаётся стук в дверь.

— Кирилл Сергеевич, можно войти? — из коридора слышится неуверенный голос Светы.

Ловлю неподдельный кайф, следя за тем, как курносая опускает взгляд на свои разорванные колготки, а потом возвращает его на меня, в панике округляя глаза.

— Кирилл Сергеевич, не открыв…

— Заходи, Светик, — выкрикиваю.

Лиза бледнеет одновременно с тем, как Куприянова входит в кабинет.

— Кирилл Сергеевич там… — замолкает, в ступоре переводя взгляд с  меня на курносую и обратно.

— Елизавета Алексеевна у нас тут за гвоздь зацепилась и колготку порвала, — поясняю вкрадчиво.

— А… пон..нятно… — кивает, моментально придавая лицу непринуждённое выражение.

— Вот за что люблю тебя, Светик, так это за твою понятливость.

— В общем… Кирилл Сергеевич, я хотела сказать, что звонил ваш отец. Они с Анной Михайловной уже едут из аэропорта. Будут где-то через пятнадцать минут. Он просил организовать собрание акционеров в переговорной.

— Понял тебя, Свет. Будь добра, распечатай смету за последний месяц. По экземпляру на каждого. А Елизавета Алексеевна тебе поможет, — перевожу взгляд на Лизу, лицо которой напоминает перезрелую свёклу. — Только вот колготки переоденет. И туфли. С ними у нас тоже конфуз вышел.

Протягиваю курносой пакет, который она тут же вырывает у меня из рук, одаривая таким взглядом, будто мечтает всадить мне каблук в глазное яблоко. И, задрав голову, быстрым шагом выходит из кабинета вслед за Светой.

Буквально через мгновение после того, как за ними закрывается дверь, в приёмной начинает трезвонить телефон.

— Слушаю, — падаю в кресло секретаря и облокотившись на спинку снимаю трубку.

— Добрый день, будьте добры Елизавету Алексеевну к телефону.

Ну зашибись, я теперь ещё секретаршей у курносой подрабатываю?!

— Елизавета Алексеевна вышла. Просила всю важную информацию передать через меня.

— А, хорошо. В общем, это её Алина беспокоит. Менеджер из микрофинансовой организации. К сожалению, мы вынуждены отказать Елизавете Алексеевне в займе. Просто сумма слишком большая. Начальство не одобрило. Мы обычно больше пятисот тысяч не выдаём…

Что за чёрт?! Какие нахрен микрозаймы?!

Подавшись вперёд, щёлкаю мышкой по потухшему экрану Лизиного компьютера, открываю свёрнутую вкладку с браузером и напарываюсь на сайт банка, открытый на страничке кредитов.

Бл*ть, вот дура малолетняя!

— Алло, вы меня слышите?

— Слышу. В займе отказано. Всё запротоколировал. Обязательно передам начальству, — откладываю трубку, не отрывая взгляда от компьютера.

Захожу в историю браузера и просматриваю последние сайты на которые заходила Лиза.

Это либо банки, либо такие же микрофинансовые лохотроны, типо того, который только что звонил.

Так, значит, курносой какого-то чёрта срочно понадобилась крупная сумма…

ГЛАВА 29

Лиза

Козёл! Нет, ну просто козёл! Гад проклятый!

Прижав к груди пакет с чулками и обувью быстро шагаю в сторону туалета.

Спиной чувствую на себе взгляд Светы, идущей за мной следом. Да, что там Светы?! На меня, чёрт побери, весь офис пялится!

Конечно, видок у меня ещё тот. Босиком и в разорванных колготках. А учитывая, что в таком виде я вышла из приёмной генерального директора, не сложно догадаться, что обо мне теперь говорят в офисе.

Боковым зрением ловлю двух девушек из бухгалтерии, стоящих возле кулера, которые косятся в мою сторону и о чём-то активно перешёптываются.

Блин! Чёрт бы побрал этого Горского! Ненавижу быть в центре внимания.

Ещё и звонок по поводу микрозайма наверняка пропущу. Хотя, это не важно. Они наверняка мне откажут. Правда есть ещё один вариант. Взять половину суммы в одной микрофинансовой организации, а вторую половину в другой.

Только вот как я буду это всё отдавать…

— Светлан, я сейчас быстро… ээээ… колготки переодену и вернусь, — дойдя до поста, разворачиваюсь лицом к девушке.

— Да, конечно. Я буду на ресепшене. Пока подготовлю отчёт для совета директоров.

Слава богу, эта Света деликатный человек. А, может, просто за время работы на Горского она к таким фортелям со стороны начальника уже привыкла?

Наверняка этот кобель не только меня так обхаживал. Уверена, он ни одной юбки не пропускает. Тем более, что собеседование наше было красноречивее некуда.

А я ещё дура удивлялась, почему такая заманчивая вакансия так долго висит открытой. Ну а теперь всё понятно. Наверняка он не мне одной такого рода предложения делал.

Внезапно в груди неприятно дёргает от этой мысли. И я вдруг так живо представляю эту картину. То, как на моём месте сидит какая-то другая девушка и Горский ей улыбается, демонстрируя свои проклятые ямочки на щеках. А потом предлагает перейти в горизонтальную плоскость. Вот точно также, как и мне.

Чёрт…

Свернув в сторону уборной, закрываю глаза и трясу головой, чтобы выкинуть из неё навязчивую картинку.

В кармане вибрирует телефон. Остановившись, достаю мобильный и открываю пришедшее сообщение от Машкиного хирурга.

“Если по операции всё в силе, тогда я закрепляю за Машей операционную на четверг на девять утра”

Прикусив губу, зависаю пальцем над клавиатурой. Чёрт, если в микрозайме мне откажут, то я не знаю, куда ещё обратиться…

А если не откажут, то я понятия не имею, как буду отдавать…

Но ведь это уже второстепенный вопрос, правда? Главное, что Машку вылечат, и она снова сможет ходить. А остальное… с остальным я разберусь. Что-нибудь придумаю.

В конце концов, если Маша поправится, то платить за клинику мне уже не придётся. И эти деньги я смогу направить на погашение займа…

“Всё в силе. Записывайте”

Быстро печатаю ответ, параллельно сворачивая за угол к уборным, и в этот момент мой лоб встречается с непреодолимым препятствием.

— Простите… — задираю голову, чтобы посмотреть на мужчину, в которого только что врезалась.

И этим мужчиной оказывается… Горский.

Точнее это не он. А человек, который на него очень похож. Вот просто как две капли воды. Только старше лет на пять. И черты лица у незнакомца более заострённые. И взгляд. Очень похож на взгляд Горского, только холоднее. Гораздо холоднее. Под этим взглядом мгновенно становится не по себе.

— Ты в кому впала что ли? — резкий вопрос разрезает воздух как кнут.

— Ээээ… нет.

Чёрт, у них даже голоса похожи. Охренеть просто можно. Только у этого мужчины он ниже и грубее, чем у моего Горского… В смысле у моего начальника Горского. Боже, что я несу вообще…

— Ты кто такая? Что-то я тебя здесь не припомню.

Я тебя тоже не припомню и что с того?!

— Я… эээ… личный помощник Кирилла Сергеевича, — нервно переминаюсь с ноги на ногу, потому что желание закончить этот дурацкий разговор и исчезнуть из поля зрения клона собственного шефа невыносимо сильное.

— Видимо, очень личный, — ухмыляется, медленно прогуливаясь по мне взглядом и затормозив на моих разорванных колготках и босых ногах.

Вот гондон!

Чувствую, как меня передёргивает от раздражения и желания послать этого мудака в далёкое анальное путешествие. Только я не успеваю даже рта открыть, потому что сзади вдруг раздаётся гулкий звук чужих шагов, а в следующую секунду в мою спину врезается чья-то грудная клетка.

— Богдан, ты туалеты перепутал или пол сменил?

Разворачиваюсь на Горского, смотрящего поверх моей головы на незнакомца.

— И тебе привет, брат, — блин, так и думала, что они родственники! — Я в кабинет свой заходил. Если ты не забыл, он у меня как раз в этом крыле.

— Если ты не забыл, твой кабинет уже пять лет в Москве в твоей фирме. С чего вдруг ты решил вспомнить о ГорКонсалте?

— Считай, что я соскучился по семье.

— Считал бы, если бы речь шла не о тебе.

Чувствую себя максимально некомфортно в данный момент. Потому что, судя по тону обоих Горских, отношения между братьями явно не теплее, чем температура за полярным кругом.

Такое чувство, что даже воздух вокруг нас троих наэлектризован и искрит. Только вот моя фигура в этом уравнении явно лишняя.

— Ты лучше о своих сотрудниках озаботься. Маловато платишь, раз личной помощнице на обувь не хватает. Ну или плохо отрабатывает…

Криво ухмыльнувшись, брат Горского скрывается за углом, и, воспользовавшись моментом, я дёргаюсь в сторону уборной.

— Стоять, Стрельникова!

Не успеваю я и шага сделать, как босс ловит меня за локоть и рывком разворачивает к себе лицом.

— Я тебе кажется сказал пойти колготки переодеть! Какого чёрта ты в коридоре трёшься?!

— Я и шла переодевать колготки. И случайно столкнулась с вашим братом, — шиплю, стреляя взглядом на снующих по вестибюлю сотрудников, многие из которых косятся в нашу сторону.

— У тебя, я так понимаю, это вообще особый талант, случайно влипать во всякое дерьмо.

— Что?

— Ничего! В общем так, Елизавета Алексеевна…

— Сергей Александрович, Анна Михайловна, добрый день. Как отдохнули?

Из холла раздаётся голос Светы и, посмотрев за плечо Горского, я вижу выходящих из лифта мужчину и женщину средних лет.

Мужчину я узнаю сразу. Я уже видела его на сайте ГорКонсалта и знаю, что он является президентом корпорации и отцом Горского.

А женщина стопроцентно его мать, потому что оба брата похожи на неё, как две капли воды.

— Приемлемо, Светлан.

— Да что ты выдумываешь, Серёж. Ужасно мы отдохнули, Света. Самый жаркий месяц выбрали. Первую неделю из номера не вылезали, как два дурака, потому что температура на солнце доходила до пятидесяти градусов. А на вторую зарядили ливни с грозами. Но не переживай, я всё равно привезла тебе сувенирчик, — порывшись в сумке, женщина что-то оттуда достаёт и протягивает Свете.

— Эээээ…. это чьи-то зубы?

— Акульи, Света! — произносит таким тоном, будто не разбираться в этом по меньшей мере стыдно. — Это ожерелье из акульих зубов. Оно способствует усилению женской энергетики, повышает либидо и фертильность. Светочка, носи обязательно.

— Спасибо, Анна Михайловна…

— Лишь бы на здоровье, Светочка. А где Кирюша? У меня для него тоже подарок есть.

— Перевожу взгляд на “Кирюшу”, до сих пор прижимающего меня к стене и возвышающегося надо мной сантиметров на двадцать.

— Кирилл Сергеевич… вас там мама ищет, — не могу удержаться и растягиваю губы в улыбке.

Смотрю на то, как Горский едва заметно закатывает глаза, тяжело выдыхая.

— В общем так, Стрельникова, — бросив быстрый взгляд на родителей, открывает дверь в туалет и подталкивает меня вперёд, — Дуй быстро переодевать колготки, а после совещания я жду тебя в своём кабинете.

— Это ещё зачем? — разворачиваюсь и с подозрением кошусь на босса. Только вместо ответа этот гад захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

ГЛАВА 30

Кирилл

Так, значит, курносой вдруг потребовались бабки…

Этот вопрос никак не выходит у меня из головы. Нахрен молодой двадцатилетней девчонке может понадобиться настолько большая сумма, что даже микрофинансовая организация отказала ей в кредите?

И какого чёрта она вообще обратилась в микрозаймы?!

Пожалуй, этот факт выбешивает больше всего. Дура. Ну реально дура малолетняя.

— Кирюш, ты меня совсем не слушаешь.

— Я слушаю тебя, мама, — оторвав взгляд от полированной поверхности стола, смотрю на обиженное лицо матери.

— А я говорю, не слушаешь. Ну я же вижу. Вот о чём ты там задумался? Можешь ты хотя бы на пять минут выкинуть из головы работу и поговорить с семьёй?

Поворачиваюсь в сторону открывшейся двери переговорной и смотрю на курносую, входящую в кабинет вслед за Светой.

Скольжу взглядом по её худым рукам, которыми она прижимает к груди папки с отчётами и останавливаюсь на чёрных кружевных чулках. Девчёнка, проследив за моим взглядом, тут же хмурится. Демонстративно отворачивается и начинает раскладывать папки на столе.

— Сомневаюсь, что он думает о работе, — хмыкает Богдан, косясь на Лизу.

— А о чём тогда?

— Не о чём, мам. Богдан просто судит по себе. Это он у нас привык о чём угодно думать, но только не о делах.

— У меня, если ты не забыл, свой вполне успешный бизнес в Москве.

— Бизнес, который полностью был организован за отцовские бабки вплоть до последней табуретки, — хмыкаю, облокачиваясь спиной на кресло. — Это, конечно, великое достижение.

— Ну хватит! Серёж, угомони ты их наконец. Что вы всё время, как кошка с собакой в самом деле?!

— Правда, хватит. Я собрал вас здесь, чтобы пообщаться с сыновьями, а не для того, чтобы выслушивать очередную семейную грызню.

— Да кто грызётся, пап? Всего лишь констатация факта…

— Кирилл, ну какой же ты вредный. Жениться тебе надо!

— Не представляю, как это взаимосвязано, — закатываю глаза, когда мама снова залезает на своего любимого коня, на котором ездит, пожалуй, с тех пор, как я закончил институт.

— Напрямую, Кирилл. Когда рождаются дети, мужчина сразу становится добрее. И вообще, я хочу внуков.

— Тебя уже внуками Богдан обеспечил. Аж целых троих настрогал.

— И прекрасно! И я очень рада за Богдана. Потому что семья — это твоя опора, запомни. Мужчина, которого любят и ценят, всегда добьётся большего.

Едва удерживаю себя от того, чтобы не закатить глаза. Потому что эти разговоры о примерном семьянине Богдане уже поперёк горла у меня стоят.

Особенно учитывая, то, как он изменяет Вере направо и налево. Сказал бы я матери, что я думаю по поводу такого “счастливого брака”, да только расстраивать её не хочется.

Она ведь правда верит. Верит в то, что Богдан у нас верный любящий муж и охренительный отец.

Чёрт, да я бы и сам в это верил, если бы своими собственными глазами два года назад не увидел его в баре с какой-то тёлкой, которая ему задом колени полировала. Вера тогда как раз только родила третьего ребёнка.

Если это называется счастливый брак, то выглядит это мероприятие как-то не очень заманчиво.

— Так, ладно, давайте о хорошем. Я между прочим, пока мы с отцом были в Доминикане, посетила там эзотерический музей…

— Ты же вроде Свете жаловалась, что вы там все две недели на улицу не выходили, — вскидываю бровь.

— А музей и не на улице находится, Кирилл. Так вот. Там прямо при музее была замечательная сувенирная лавка…

Ну понятно. Уверен, за время своего пребывания в Доминикане, мама успела сделать этой лавке годовую выручку.

Нет, я безусловно очень люблю свою мать. Но не могу отрицать тот факт, что она немного с прибабахом. Например, повёрнута на амулетах, эзотерике и прочей магической лабуде.

В прошлом году, например, она у нас ходила на курсы гадания на картах таро. И с тех пор всем заявляет, что она дипломированный специалист. Ну звездец просто.

Не представляю, как они с отцом живут вместе уже тридцать семь лет. В том плане, что они ведь совершенно разные. Просто, мать твою, тотально.

Отец прагматик. Он с молодых лет занимался бизнесом. Поднял ГорКонсалт сам с нуля без чьей либо помощи.

Максимально спокойный в отличие от мамы, из которой эмоции всегда бьют ключом. Зная их двоих, сложно поверить, что когда-то эти люди могли решить связать друг с другом жизни.

Хотя, с другой стороны, даже магниты притягиваются друг к другу только разноимёнными полюсами.

Возможно, именно поэтому, они и продержались так долго. По крайней мере им друг с другом не скучно.

— Так вот, в этой сувенирной лавке, столько всего интересного, что пройти мимо было просто преступлением.

— Ну кто бы сомневался, мам…

— Кирилл, вот ты ёрничаешь, а я тебе между прочим, подарок там купила. На вот, это тебе, — порывшись в сумке, вытаскивает оттуда какую-то статуэтку. — Это утки-мандаринки.Они притягивают любовь и преданность. Их нужно поставить в том месте, где больше всего проводишь времени. В твоём случае, это рабочий стол. Хотя я и не одобряю, что ты такой трудоголик. И обязательно поставь так, чтобы клюв смотрел на запад.

— А ну да, ты же у нас курсы по фен шую в апреле проходила. Как я мог забыть…

— Я пропущу твой ироничный комментарий мимо ушей. А это Максиму, — снова суёт руку в сумку, выуживает оттуда очередную хрень и протягивает Мельникову. — Амулет из акульих зубов. Для укрепления мужской силы.

— Кажется полчаса назад ты точно такое же ожерелье дарила Свете и уверяла, что оно для фертильности…

Света, которая как раз в этот момент кладёт папку с отчётом перед Максом, тут же вспыхивает как варёный рак, поспешно заталкивая амулет за ворот блузки.

— И что? Кирилл вот только не надо говорить о том, в чём ты не разбираешься. Вообще-то он на мужчин и женщин действует по-разному.

— Аааааа, вот оно что. Очень удобно, — усмехаюсь. Опускаю голову вниз и потираю двумя пальцами переносицу.

Капец, ну чисто зоопарк на выезде.

— Вообще-то это правда, — внезапно, у себя за спиной слышу тихий голос… курносой. — А ещё в зависимости от знака зодиака, амулеты тоже могут действовать по-разному.

— Вот! Хоть один адекватный человек в этой фирме нашёлся! — выпаливает мама.

— А я, Елизавета Алексеевна, давно подозревал, что ты ведьма, — кошусь на курносую, когда она кладёт рядом со мной папку с документами.

— Просто в отличает от вас, Кирилл Сергеевич, у меня широкий кругозор, — шепчет едва слышно.

— Ах вот оно что…

— Что-то ещё хотите, Кирилл Сергеевич? — добавляет уже громче.

— Хочу, Лизок. Очень хочу, — ухмыляюсь, скользя взглядом по ногам курносой ведьмы. — Но попозже. А пока кофе принеси, будь так добра.

— Сию секунду, — растягивает рот в притворно-приторной улыбке.

— Кирюша, что это за девочка? Я её в фирме раньше не видела.

— Помощница моя, мама.

— Твоя? — удивлённо вскидывает брови.

— А что тебя так удивляет? Ты вроде её только, что нахваливала.

— Да я не к этому. Просто, не слишком ли она молодая для такой должности? Да и ты всегда брал себе сотрудников с опытом работы…

— Так ладно, давайте все светские разговоры отложим, — отец, до этого момента, молча изучающий документы, снимает очки и закрыв папку откладывает её в сторону. — В общем, как вы понимаете, я вас всех  не просто так собрал.

— А чтобы сообщить пренеприятнейшее известие? Отец, только не говори, что к нам едет ревизор.

— Прекрати, Кирилл, — выпаливает мама, неожиданно серьёзным тоном. — Новости и правда не из приятных. У отца в Доминикане был сердечный приступ. Поэтому мы и вернулись раньше срока.

— В смысле приступ?! — моментально отрываюсь от спинки стула и подаюсь вперёд.

— Не присут, Ань. Не нагнетай. Просто стало не хорошо.

— Что значит не нагнетай, Серёж?! Ты три дня в реанимации пролежал!

— Во-первых, не в реанимации, а просто в отдельной палате. А во-вторых, только потому, что ты на этом настояла.

— И правильно сделала! Ты себя совсем не бережёшь! Сколько я тебе говорила, что пора уже выходить на пенсию! У тебя, слава богу, два сына взрослых!

— Ну, собственно, именно поэтому я совещание и собрал, — скрестив руки на столе, окидывает взглядом собравшихся. — Я действительно решил уйти с поста президента фирмы. Не прямо сейчас, конечно. В начале нужно привести дела в порядок. И самое главное, определить, кто именно займёт моё место.

— Подожди секунду, что значит, определить, кто займёт твоё место? — вздёрнув бровь, смотрю на отца. — А что у тебя много вариантов?!

— Не много, Кирилл. Всего два. Как ты понимаешь, это ты и Богдан.

— В смысле? Отец, ты шутишь что ли?! — выпаливаю, чуть громче, чем следовало. — Какой к чёртовой матери Богдан? Он о бизнесе не знает ровным счётом ничего. У нас Света и то больше осведомлена. Ну давай её тогда тоже в список претендентов включи!

— Кирилл, не передёргивай. У меня два сына. И естественно, что оба из них могут претендовать на руководство фирмой.

— Да я бы ни слова не сказал, если бы за всё это время твой старший сын хоть какое-то участие принимал в семейном бизнесе! Но всё его участие ограничивается ежемесячным переводом его части акций ему на карту! Он же вообще ничего не знает о делах корпорации!

— Не преувеличивай Кирилл. Я интересуюсь делами фирмы гораздо больше, чем тебе кажется.

— Да ладно? — повернувшись лицом к Богдану, вскидываю брови. — Может быть ты мне тогда расскажешь, сколько у нас сейчас в работе проектов? Кто наши основные поставщики? В каком году планируется завершение строительства бизнес-центра на Лесной?!

— По поводу бизнес-центра нужно уточнить информацию…

— Не нужно, Богдан, ни черта уточнять! Потому что бизнес-центр на Лесной достроен ещё полтора года назад! Слушай, а мне вот интересно, как ты собрался вести одновременно два бизнеса, и как вообще будешь руководить огромной корпорацией, живя при этом в другом городе?!

— Разумеется, если президентство перейдёт в мои руки, то мы с семьёй переедем сюда. Тем более, что Вере никогда не нравилась Москва, и она будет только рада. Ну а на счёт моего бизнеса… ты знаешь, там уже давно все механизмы отлажены. Я вполне смогу вести дела дистанционно. Мне вполне достаточно будет приезжать в Москву раз в месяц.

Смотрю в безэмоциональное лицо Богдана и понимаю, что пи*дит. Пи*дит, сука, как дышит.

Вот эту всю лапшу галимую про отлаженный механизм он может матери с отцом на уши вешать.

Мама ему поверит потому что ничерта в этом не разбирается, а отец просто потому что хочет верить.

А я Богдана насквозь вижу. Он в Москве занимается ресторанным бизнесом. Каким, интересно мне знать, образом он собрался вести его удалённо?! Такое дело требует постоянного беспрерывного контроля. Закупки продуктов, оборудования, техники, проверки остатков на складах и ещё до звезды мелких деталей, перечислять которые можно до бесконечности.

И то, что Богдан темнит ясно как божий день. И это, сука, бесит больше всего!

Резко встав из-за стола, иду к выходу.

— Кирюша, куда ты? — слышу за спиной испуганный голос мамы.

— Покурю пойду.

 Не оборачиваясь, рывком открываю дверь. Выхожу в коридор, достаю пачку сигарет и стучу по карманам в поисках зажигалки.

— Вообще-то у нас в офисе курить можно только в специально отведённых местах, — подняв голову, смотрю на выходящего вслед за мной из кабинета Мельникова.

Облокотившись рядом со мной о перила, Макс вытаскивает из моей пачки ещё одну сигарету, достаёт зажигалку и прикуривает нам обоим.

С силой затягиваюсь, забивая лёгкие никотином и медленно выпускаю в верх облако тягучего дыма.

— Ну как, полегчало?

— Нет, — делаю новую затяжку. — Свет, пепельницу принеси, — кричу через плечо.

— Звездец, конечно, ситуация, — хмыкает, медленно прокручивая в руках сигарету. — Что-то по-моему темнит наш Богдаша. Как думаешь?

— И думать тут нечего. Богдан никогда бы не бросил свой “успешный бизнес” ради ГорКонсалта. Тут явно что-то не чисто.

Семейное дело его никогда не интересовало. Он отработал на отца ровно три месяца сразу после института. А потом собрал манатки и почесал в Москву, потому что сказал, что хочет иметь собственное дело, чтобы материально не зависеть от семьи.

Отец потратил довольно крупную сумму денег, оторвав её от семейного фонда, для того, чтобы выкупить для Богдана помещение под ресторан, помог найти поставщиков, наладить связи.

Собственно, он и на Вере женился, я думаю, только лишь потому, что её отец какой-то московский чинуша. Для Богдана это был очень выгодный союз. Никаких проблем с пожарной инспекцией и роспотребнадзором. Везде зелёный свет.

Сука, и он вот весь такой! Везде и во всём ищет для себя выгоду! И плевать на остальных! Всегда таким был, с самого детства. Наверно, именно поэтому мы и не ладили никогда.

— Надо бы со Стасом Воронцовым связаться, — забрав у подошедшей Светы пепельницу, смотрю на Мельникова. — У него же вроде были связи в Москве. Нужно попросить его, чтобы нарыл информацию о бизнесе Богдана. Мне кажется там всё не так радужно, как он описывает.

— Я позвоню ему вечером. Как раз давно собирались встретиться втроём. Пива в баре попить. А то он с тех пор как в рыжулю свою вляпался вообще не выездной стал.

Обернувшись в сторону ресепшена смотрю на курносую, которая никак не может справиться с кофемашиной. Усмехаюсь, следя за тем, как она хмурится и со злостью сжимает кулаки, потому что аппарат никак не хочет включаться. И никак не могу решить, стоит ли говорить ей о том, что в нём просто нет воды...

— Ты всё куришь, — резко обернувшись, смотрю на выходящего из кабинета отца. — Давно бы пора бросить, Кирилл. Вредная привычка.

— Надеюсь, ты не станешь мне сейчас, как мама, промывать мозги тем, что курение плохо влияет на потенцию, и если я не брошу, то мне нечем будет сделать вам внуков?! — вскидываю бровь, делая очередную затяжку.

— Злишься на меня?

— Кирюша, не надо злиться на папу!

— Боже, мама! Я вышел из кабинета на пять минут, чтобы перекурить! Вы теперь за мной все сюда перекочевать решили?

— А ты не огрызайся! Я, между прочим, по тебе соскучилась!

— Мама, мы не виделись две недели, — закатываю глаза.

— И что?! Для матери что, преступление любить своих детей?! Вот если бы у тебя были свои собственные, то ты бы знал, что родители скучают по своему ребёнку всегда! Да и будь у тебя семья, отцу принять решение было бы гораздо проще…

— В каком смысле?! — поперхнувшись сигаретным дымом, резко разворачиваюсь в сторону отца. — Ты что, не хочешь отдавать мне руководство фирмой, потому что я не женат?! Ты серьёзно вообще?!

— Не совсем так, Кирилл. И я не сказал, что не хочу.

— А что ты, чёрт побери, сказал, отец?! Что это вообще за херня?! — выпаливаю, откидывая окурок в пепельницу. — Нет, ну ладно мама. У неё в голове всё по феншую. Но ты то адекватный вроде человек!

— А вот это было грубо, Кирюша. За фен шуй, я могу и обидеться…

— То есть насрать на то, что Богдан вообще ничерта не смыслит в строительном бизнесе! — выпаливаю, игнорируя мамину реплику. — Я, чёрт побери, работаю в нашей фирме уже лет пятнадцать! Я пацаном зелёным сюда пришёл! Курьером начинал после занятий в школе, в институте совмещал работу в корпорации с учёбой! Да я ночую в фирме четыре дня из семи! Но главный критерий, определяющий достойного президента, это, мать твою, наличие грёбаного штампа в паспорте?! Отец, ты серьёзно?!

— Кирилл, не горячись. Я понимаю, как для тебя это всё сейчас звучит. И ни в коем случае не умаляю твоих заслуг. И, заметь, я не сказал, что Богдан больше чем ты достоин быть президентом. Это ты почему-то сам так решил.

— Ну так если бы ты так не думал, то вопрос кого назначать вообще бы не стоял!

— Не совсем так, Кирилл. Я считаю, что ты прекрасно справляешься со своими обязанностями. И с президентским креслом никто бы лучше тебя не правился.

— Но?! — выгибаю бровь. — После такой хвалебной оды обязательно должно последовать какое-то “но”.

— Но президентское кресло — это большая ответственность, Кирилл. Огромная. Требующая постоянства и ответственности в характере того, кто его занимает.

Читать продолжение: https://litmarket.ru/reader/nevesta-dlya-bossa-kuplyu-tebe-novuyu-zhizn