Близкая звездочка [Наталья Васильевна Михайлова] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Наталья Михайлова Близкая звездочка
Рассказы
Неговорящий попугай
Летом, на птичьем рынке, Оксане сразу понравился бойкий попугай. Был он жёлто-зелёным, маленьким, с тёмными волнистыми полосками по туловищу и синими пятнышками у клюва. Попугай быстро переворачивался через красное кольцо и, ловко перебирая лапками, бегал по стенкам проволочной клетки. Хозяин сказал, что этого попугая можно выучить разговаривать, и выбор был сделан окончательно. Папа купил и проволочную клетку, и овса с пшеном на корм. Попугая на время посадили в узкую картонную (из-под яиц) коробку с отверстиями и отправились домой. За яркую весёлую окраску и нежный хохолок на голове, Оксана назвала попугая Петрушей. Первое время Петруша подолгу сидел на круглой палочке в клетке. Оксана садилась около неё и говорила: — Петруша, Петруша. Петруша хороший! Попугай склонял голову на бок и с любопытством смотрел на Оксану. Тогда девочка написала на листке бумаги и стала повторять: — Петруша красивый! Какие у Петруши глазки? Чёрные. Какая головка? Маленькая. Петруша умный. Говорящий! Но Петруша молчал. А когда его выпускали из клетки, он взлетал на шкаф, карниз, смотрелся в его блестящую поверхность и лишь пел, да чирикал на разные голоса. — Папа, нас обманули, — сказала Оксана, — Петруша — неговорящий попугай. — Не может быть, — сказал папа. — Наверно, дело тут не в попугае, а в его учительнице. Прежде чем сесть у клетки, ты утреннюю гимнастику сделала? — Забыла… — растерялась Оксана. — Какая же из тебя тогда учительница?
Начала Оксана упражнения вспоминать. Тут ей папа помог. И гимнастику они вместе сделали. Потом Оксана умылась, мокрым полотенцем обтёрлась, зубы старательно вычистила. Поела и снова к Петруше. Но попугай всё равно молчит. — Поправима твоя беда, — говорит папа. — Посмотри как ты одета. — Хорошо. — Да у тебя же всё на левой стороне: и платье, и свитер, и даже колготки. — Я на улицу пойду, а под пальто ничего не видно! — А вот Петруша всё видит и всё понимает. Потому и не слушает тебя. Правда, Петруша? И девочке показалось, что попугай согласно кивнул головой. С тех пор начала Оксана сама за собой замечать: то постель она вовремя не заправит, то руки не вымоет, то вдруг двойку в дневнике принесёт. Но Оксана старалась исправиться и каждый день занималась с Петрушей. Попугай за это время стал совсем ручным. Он садился Оксане на голову, разгуливал по столу, когда она учила уроки и ловко запрыгивал на палец. Зимой Оксане исполнилось семь лет. На день рождения к ней пришли школьные друзья. Они шумно разговаривали, смеялись. И Петруша быстро летал из одного угла комнаты в другой, потом уселся Оксане на плечо и стал клевать яркие цветы на её платье. — Какой интересный! — удивились ребята. — А говорит что-нибудь? — Нет, пока не говорит, — грустно сказала Оксана. А попугай вдруг взлетел на люстру, наклонился над плафоном и голосом, похожим на Оксанин, громко сказал: — Петр-р-р-руша, Петр-р-р-руша хор-р-роший! Обрадовалась Оксана. Стала и маму, и папу, и друзей от радости обнимать. Хотела и Петрушу погладить. Да разве его поймаешь?
Склероз
На трибунах городского стадиона тесно и шумно. По футбольному полю мчится Славка. Вот он добегает до Витьки Чижова, легко отбирает у него мяч… «Слава, вставай, в школу пора», — доносится с трибуны знакомый голос бабушки.«Что за ерунда?» — успевает подумать Славка и запускает мяч в ворота противника. Мяч врезается в штангу и отлетает далеко в сторону. «Ух!» — со стоном протягивает Славка и просыпается. — Сколько времени тебя бужу! — укоризненно говорит ему бабушка. — А разве сегодня не воскресенье? — удивляется Славка. — Ну, милый, наверно, и к тебе склероз привязался. Воскресенье-то вчера было, а сегодня — понедельник. — И правда, — кисло соглашается Славка и плетется в ванную. — Поторапливайся, Слава, в школу опоздаешь, — предупреждает бабушка и ставит у двери ранец. Его подарили Славке в детском саду, на прощальном утреннике. Тогда Славке было весело. А теперь? Каждый день надо уроки учить. И посадили его не с другом Витькой, а с Танькой Чернышовой — самой назойливой девчонкой в классе, которая, как только научилась писать, стала приглашать его то на день рождения, то в кино… Славка споласкивает лицо водой, торопливо одевается и выбегает из дома. — Слава, ты ведь не позавтракал, — кричит ему вдогонку бабушка, но Славка уже с грохотом мчится по лестнице. В класс он прибежал перед самым звонком. Соседки по парте почему-то не было. «Заболталась с кем-то или проспала,» — подумал Славка. Таня вошла в класс вместе с учительницей прихрамывающей походкой. — Здравствуйте, ребята, — сказала Зоя Николаевна. — Садитесь. Сегодня по дороге в школу Таня сильно ушибла коленку, и врач сделал ей тугую повязку. Я прошу отнестись к Тане внимательно, — и Зоя Николаевна многозначительно посмотрела на Славку. Таня тихонько села за парту и попросила Славку отодвинуться. — Мне так удобней, — сказала она и поставила портфель рядом с собой. Славке пришлось потесниться. А на перемене около их парты собрался весь класс. — Таня, тебе укол делали? — спросил Витька. — Да. Потом царапину йодом помазали и перевязали. — А мне тоже уколы делали, когда я в больнице лежал, даже ночью, — начал Витька. — А у меня «свинка» была, вот так щёки раздувало. Я в платке ходил, — перебил его Антон Капустин. Ещё мгновенье и со всех сторон градом посыпались болезни и таблетки, уколы и порошки… Славка попытался выйти из-за парты, но тут же понял, что это бесполезно. Тогда он крикнул изо всех сил: — А я склерозом болею! Все неожиданно замолчали. — Чем? — поморщившись, спросил Антон. — Склерозом, — уже совсем тихо повторил Славка. — Я где-то слышал об этом, — умно сказал Володька Протасов, поправляя съехавшие с переносицы очки. — А что у тебя болит? Славка хотел признаться, что он пошутил, но какой-то невидимый человек внутри его продолжал: — Всё болит. А самое главное — ничего не помню. — А когда ты заболел? — испуганно спросила Таня. — Вчера. К счастью Славки зазвенел звонок, и начался урок родного языка. Зоя Николаевна стала спрашивать стихотворение про ласточку. Славка выучил его ещё в субботу, но руку не поднимал, чтобы не прослыть выскочкой. — Стихотворение нам расскажет Слава Соколов. Славка с готовностью поднялся, но не успел открыть рта, как раздался голос Володьки Протасова: — Зоя Николаевна, не спрашивайте Соколова, он склерозом болеет. — Склерозом? — переспросила Зоя Николаевна. — Это интересно. И ты не можешь рассказать стихотворение? — обратилась она к Славке. Тот отрицательно замотал головой. — Ну что ж, садись. Склероз — очень серьёзное заболевание. Мы с тобой ещё поговорим о нём. Славка просидел весь урок как на иголках, не поднимая глаз на учительницу. А на большой перемене началось что-то невероятное. Все ребята наперегонки предлагали ему свои услуги: кто сходить в буфет, кто приготовиться к следующему уроку. Таня давно убрала свой портфель с сиденья, а Володька Протасов то и дело спрашивал Славку, как зовут его родителей, помнит ли он номер своей квартиры? Домой Славку вызвались провожать пять человек. Вместе с ними и Таня. Она уже совсем не хромала, даже хотела нести Славкин ранец, но он не позволил это сделать. Перед самым домом Славка поспешно сказал ребятам: — До свидания. — И быстро пошел к своему подъезду. У двери его поджидал Витька: — Ты что? Соврал? — набросился он на друга. — Ведь у тебя вчера ничего не болело. — Не болело и сейчас не болит, — вяло пробормотал Славка. Он прошел мимо оторопелого Витьки и почувствовал огромное облегчение, когда нажал на кнопку звонка. Дверь открыла бабушка. — А я могу заболеть склерозом? — тут же спросил у неё Славка. — Ну что ты, — засмеялась она. — Ты ещё совсем маленький. У тебя всё впереди и склероз тоже. Проходи. Что стоишь в дверях? Бабушка улыбалась Славке, и он доверчиво шагнул ей навстречу, как будто уходил из самого забавного и самого печального мультфильма. Славка ещё не знал, что завтра скажет ребятам и Зое Николаевне. Ему сейчас было так стыдно перед ними. И Таня казалась хорошей девчонкой. Она, наверно, даже не пикнула, когда ей укол делали. А вечером, перед сном, он подозвал к себе бабушку и прошептал: — Когда я вырасту — стану врачом. И обязательно вылечу тебя от… склероза.
Подарок
Настоящий друг Витька — всегда из беды выручит. Вот и на этот раз: пока Славка переживал, что делать со своим табелем, Витька предложил: — Отдай мне: так спрячу — никто не найдёт, а ты скажешь, что табель пока не выдали. Потом выкрутишься… — Эх, была не была! Не пропадать же конькам на ботинках фирмы «Ботас» из-за случайной тройки по русскому, — подумал Славка и согласился. Дома ему сразу поверили; мама за хорошие отметки расцеловала, а папа таинственно пробасил: — Молодец, сынок, ты стоишь хорошего подарка от деда Мороза. Обрадовался Славка: значит, сдержал отец слово — привёз обещанное. Месяц назад, уезжая в командировку, он сказал: — Старайся, Славка, закончишь четверть без троек — подарю тебе «Ботасы» на Новый год. И Славка старался: дома, при матери, усердно твердил однажды выученное правило и засыпал, прикрывшись учебником, а в школе все диктанты у Тани списывал. Лишь на последнем, из-за её гриппа, двойку схватил.— Лопух! — думал он о себе. — Надо бы с Юлькой сесть: она никогда не болеет… А «Ботасы» — просто загляденье, мечта: на ботинках яркие цветные полоски, задники высокие, устойчивые. Только у физрука школы такие конёчки есть. В ночь на первое января Славка спал беспокойно. Он уже видел, как мчится в обнове среди изумлённых мальчишек, забрасывает в ворота противника вместо шайбы свои прежние, обычные коньки и победителем кружится на льду с Таней на пару. А вот уже с Витькой лёгкой ласточкой парит в бездонном небе над пушистыми облаками… Вдруг зазвенели бубенчики, и откуда-то издалека донёсся знакомый голос: — Вставай, сын, дед Мороз пришёл. Открыл глаза Славка, а в дверях спальни Витькин отец стоит и весело говорит: — С Новым годом, Славка! Держи табель! Потерял, наверно, а наш Витька его на роспись дал. Со своим перепутал…
Лекарство от хитрости
В жаркий летний день нет ничего лучше, чем в речке искупаться. Два друга: Славка и Витька давно это поняли. Собрались на речку в воскресенье, с утра пораньше, но Славкину маму вдруг на работу вызвали, папа на дачу поехал, а пятилетнего Олежку не с кем оставить. — Смотри за братиком, да получше, — наказала мама перед уходом. Приуныл Славка: «Что делать?» — Взять Олежку с собой. Вот и всё, — сказал Витька. — А речка-то далеко. Разве Олежка дойдет? — Конечно, что он хуже других? Олежка, хочешь искупнуться? — Хочу, хочу! — Я же говорил. Давайте турпоход на речку устроим. Нужно взять одеяло, маски, ласты, еды всякой и фляжку с водой. Долго собирались мальчишки, наконец, в путь отправились. Витька несёт большущий рюкзак, Славка братишку за руку ведёт. И утреннее солнце вместе с ними шагает, через крыши домов перепрыгивает. А тёплый ветерок в спину поддувает. Радостно на душе! Вот дома кончились. Поле началось. Одуванчиков и ромашек не счесть! Над цветами бабочки летают, в зелёной траве кузнечики стрекочут. Олежка разные вопросы задаёт, смеётся, даже рюкзак хотел понести. — Мировой парень! — шепчет Витька другу. А «мировой парень» вдруг щёки надул, брови нахмурил и грустно сказал: — Дальше идти не могу… — Конечно, пора привал устроить, — сказал Витька, — у настоящих туристов так и должно быть. Сели. Отдохнули. Прохладной воды из фляжки отпили, печенье пожевали. Можно бы и отправляться, но Олежка ни ногой, ни рукой пошевелить не хочет. — Искупались! — вздохнул Славка. — Подожди, сейчас он как миленький пойдет. Олежка, слушай песню:начал Витька.
громко поддержал Славка. И друзья быстро зашагали по дороге, а когда оглянулись — поняли, что Олежка и не думал идти: сел на траву у дороги и по сторонам посматривает. — Вот я сейчас ему дам! — рассердился Славка. — Не трожь ребёнка: это непедагогично! — остановил его Витька. — Олеженька, хочешь — я тебе сказочку расскажу? Замотал головой Олежка. Того и гляди заплачет. — Нести его надо, — хмуро заключил Славка. Встал на корточки, с трудом подсадил брата на спину и думает: «До чего тяжёлый. Раз, два, три, четыре, пять». Еле досчитал до двадцати пяти и остановился. Тут его Витька сменил. А солнце уже вовсю припекает, словно смеётся над мальчишками. — Давай Олежку вместе понесём, — предложил Славка. — А рюкзак? — Зачем нам рюкзак? Без одеяла, масок и ласт вполне можно обойтись. Воду и бутерброды мы сейчас мигом уничтожим, а рюкзак под деревом оставим. Так и сделали. Потом сцепили руки замком и понесли своего мучителя дальше. Но Олежка с каждым шагом почему-то тяжелей становился. — Наелся бутербродов и совсем растолстел, — сказал, запыхавшись, Витька. Давай попробуем на ремнях его нести. Сцепим их вместе, на шею наденем — и вперед. Но с ремнями ещё хуже получаться стало. То Олежка, то брюки без ремней сползают. — У меня на шее мозоль. Ох, и больно! — сказал Славка. — И у меня мозоль, — говорит Витька. Только они хотели свернуть с дороги, как что-то тёмное и жужжащее облетело их — и прямо к Олежке! Как спрыгнет он на землю и с воплем вперёд помчался. Переглянулись друзья и следом побежали: усталости словно не бывало. Не заметили, как речка показалась. Спасибо пчеле! Мигом Олежку от хитрости вылечила.
Велосипед купили…
Вот и купили Славке велосипед: голубой, блестящий, «Орлёнком» называется. Стоит велосипед в прихожей, а Славке не верится, что его мечта сбылась. Закрыл глаза, ущипнул себя за ногу. Больно. Открыл глаза: «Орлёнок» перед ним. Значит, не сон это. Правда. И лампочка ярко загорается, и звонок исправно работает, и насос новёхонький, а эмблема — цветная, загадочная… Славка хотел тут же прокатиться на велосипеде, но мама с папой остановили сына: — Поздно уже. Еле дождался Славка следующего дня. Наконец, во двор с «Орлёнком» вышел. На улице он ещё красивей стал, даже солнце от радости на его спицах заиграло. — Вот счастливчик! Дай разок прокатиться, — подбежал к Славке сосед Игорь. Сел Игорь на велосипед и лихо проехал от дома до гаражей и обратно. Потом одноклассник Антон подошёл: — Можно и я попробую? Славка и Антону уступил. А другу Витьке как не дать прокатиться? Всегда — пожалуйста… Мальчишкам «Орлёнок» очень понравился. Но тут во двор Женя вышел. Женя — самый сильный из ребят. Учится уже во втором классе и тяжёлые гантели поднимает. Подошел он к Славке: — Что, велосипед тебе купили? — Купили, — радостно отвечает Славка. — Да, ничего машинка. Только руль кривой. — Ты что? — удивился Славка. — А посмотри, посмотри-ка лучше. Присмотрелся Славка и верно: правая часть руля ниже левой. А Женька продолжал: — Сиденье поцарапано и колесо «восьмёркой». — Наклонился и добавил: — Спица гнутая и цепь вот-вот слетит. В общем, брак это. Через неделю твой велосипед хоть выбрасывай, — шмыгнул носом и в сторону отошёл. Притихли ребята, а Славка расстроился: до чего он невезучий. Взял велосипед и домой отправился. А навстречу ему Виктор Иванович — известный велогонщик идёт. Со Славкой они давно знакомы. — Здравствуй, дружок. Поздравляю с обновой. Да ты никак расстроен? Рассказал ему Славка про свою беду. Перевернул Виктор Иванович велосипед, покрутил колёса, спицы потрогал. — Всё, — говорит, — нормально, дружище. «Орлёнок» у тебя отличный. Ты сам-то на нём прокатился? — Не успел ещё. — А ну, садись. И доброго пути тебе! Сел Славка на крепкое сиденье, руль ему свои надёжные плечи подставил. И поехал Славка по дороге. Так быстро да хорошо поехал, что мальчишки вслед весело закричали. Обернулся Славка и всем рукой помахал. А Женьки с ними не было. Убежал куда-то.Жених
Иринка пошла к огородам, за которыми, по словам бабушки, целыми днями «пропадал» Васька. Дорога блестит на солнце полосами от часто проезжающих здесь саней. По сторонам от неё растут деревья. А сколько на них снега! За иголки елей он цепляется лучше всего, а попробуй притянуть к себе ветку, что пониже… Девочка невольно втягивает голову в плечи и туже завязывает шарфик. Тропинка, ведущая к огородам, ясно обозначилась среди снега. «А вдруг Васька не здесь?» Иринке становится страшно, она останавливается и кричит во весь голос: — Вася! — Иду! — прозвучало неожиданно близко и среди деревьев показалась небольшая фигурка мальчика в коротком пальтишке и надвинутой чуть ли не до носа шапке. — Приехала, — заулыбался он и, поправляя шапку, добавил: — Погостить решила? — Ага, — с готовностью ответила Иринка, — на каникулы. — А ты все такая же. Кнопка, — продолжал Васька. — Да не обижайся, я ведь просто так. — И не думала, — ответила девочка, с завистью поглядывая, что её друг стоит на лыжах. — Вася, дай разок прокатиться, а? — А вдруг сломаешь, они же совсем новые. — Но сам, застыдившись своих слов, стал торопливо снимать крепления с валенок. — Возьми, катайся, мне ведь не жалко, — приговаривал он при этом, — сразу, конечно, не получится. Посмотри, как надо. Двигаешь ногами, палками толкаешься и едешь. Вскоре Васька вошел в роль учителя: энергично размахивал руками, даже зачем-то подпрыгивал на месте, потом стал тихонько толкать подругу в спину.— Ну, ладно, хватит на сегодня, а завтра ещё поучишься, — проговорил он наконец. — Подожди здесь, теперь я кружочек прокачусь. Иринка запрокинула голову и посмотрела на солнце. Какое-то оно сейчас скрытное, невесёлое. Девочка медленно присела на корточки, и солнце запуталось в паутине из тонких ветвей берёз, наклонилось в сторону и, прокатившись по верхушкам деревьев, пристроилось вместо новогодней звезды на ель. — А что ты делаешь? — подозрительно спросил Иринку подъехавший Васька. — С солнцем играю. — Ну и чудная же! Вот рассердится оно на тебя и будешь летом какой-нибудь зелёной. — Как крокодил в зоопарке? — спросила Иринка. Она представила себя на месте этого страшилища, и ей вдруг стало холодно. — Ха-ха-ха, крокодил, — раздается по лесу звонкий смех Васьки — Ха-ха, — запрыгали в его глазах ели. — Ха-ха, — задрожало солнце. Глядя на Ваську, рассмеялась и Иринка. — Эй, кто тут, здрасьте! — раздался голос, и вскоре на лыжне показался старший брат Васи — Котька. Он удивлённо посмотрел на Иринку и, потянув брата за рукав в сторону, спросил: — В войну играть будешь? Все уже собрались там, за школой. — Щас приду! — закричал Васька вслед убегающему брату. — И я, я тоже играть хочу! — запрыгала Иринка. — Но там ведь одни мальчишки. — Да? А я должна сидеть дома и играть с царапучим котом? — Ладно, пойдем, вытри глаза-то, развела целое болото. Иринка моментально вытерла слёзы и поспешила за Васькой. Когда они подошли к школе, там уже собралось много детворы и среди них шел спор. — Нет, — громче всех кричал долговязый Витька, — так не пойдет! Мы в тот раз белыми были и сегодня снова? Надоело! Давайте меняться. — Давайте! — подхватил и Васька, который вчера был в отряде «белых». Только теперь все обратили внимание на прибывших. — Васька… с невестой, — многозначительно хмыкнул Генка по прозвищу «Кузя». — Да это ж та самая, которая летом босиком вот так ходила! — И Генка, кривляясь, прошёлся перед мальчишками. — Эй ты, кнопка, кем хочешь быть, командиром или ефрейтором? — усмехаясь, спросил Женька, подпоясанный армейским ремнём. — Да что ты! Командиром будет Васька, а она его помощником, — добавил Котька. Шутки сыпались со всех сторон, теперь каждый считал нужным высказаться так, чтобы рассмешить других. — Вася, я домой пойду, — сказала Иринка, — ноги у меня замёрзли. Вот. Васька ринулся было к хохочущей толпе мальчишек, потом махнул рукой и зашагал рядом с Иринкой. Он шел быстро, чуть ли не бегом, уже жалея о том, что не подрался с мальчишками, а за завтраком уделил Котьке лучший кусок пирога. И, вздохнув, подумал, что к нему снова и теперь насовсем прицепится прозвище «Жених».
Близкая звёздочка (повесть)
Вот и настали зимние каникулы. Иринка с подружками целый день на улице: то на коньках, то на горке ледяной. Но стало темнеть — значит, домой пора. А дома Иринку лишь Пушок встретил. Трётся об её ногу, переступает мягкими лапами и мурлычет. — Соскучился, — понимает Иринка и гладит кота. Потом они вместе едят рисовую кашу. Только Иринка за столом, а Пушок из лакашки, что стоит на полу. Ест медленно, нехотя и на Иринку поглядывает: не даст ли чего-нибудь вкусненького? Девочка отрезает ему кусочек колбасы, потом ещё… Пушок моментально съедает всё это, долго облизывается, крутится у стола, трогает Иринку лапой — добавку просит. — Хватит тебе, лакомка, — говорит Иринка и моет посуду. На будильнике шесть часов вечера: «Что-то мама не идёт…» Ни телевизор смотреть, ни книжку читать не хочется. Поиграть бы с Пушком, да уснул котёнок в кресле.
Грустно стали Иринке, так грустно — хоть плачь! Девочка подходит к окну. Из окна улица совсем другая: тихая, загадочная, а там, вдали, звёздочка мерцает. Над самой высокой горой она раньше других загорается. Иринка зовёт её маминой звёздочкой. Говорила мама, что когда маленькой была, смотрела на звёздочку и мечтала дойти до неё. Но днём звёздочку не видно, а ночью идти на гору страшно. — Так и не дошла? — сочувственно спросила Иринка. — Дошла. — Как же ты сумела? Расскажи, мамочка, может и я дойду. Обняла мама дочку и сказала таинственно: — Сначала желание надо загадать, самое заветное… — И что ты загадала? — Я очень хотела стать медсестрой, лечить больных. Это желание и загадала. Удивилась Иринка: почему медсестрой? То ли дело стать врачом. У врача трубка красивая и зеркало круглое с дырочкой. Врач в их детском саду, как наденет это зеркало на лоб, так сразу видит, у кого что болит. Мама тогда не обиделась, а просто сказала, что Иринка подрастёт и всё поймёт сама. До чего любит мама загадки! Вдруг стукнула дверь. Конечно, это мама пришла: от пальто веет зимним холодком, а глаза радостные, добрые. Прижалась к ней Иринка и сразу веселей стало. А мама раздевается и рассказывает, что Дениска Иванов стал ходить, у Насти Зориной первый зубик показался. — Мамочка, возьми меня завтра с собой на работу, — попросила Иринка, — мне без тебя так скучно. Я буду тихо-тихо себя вести, только возьми…
В детской поликлинике
И мама решила взять Иринку с собой на работу. А работает мама в детской поликлинике. Сюда идут взрослые с детьми. Одних ребят ведут за ручку, других везут в коляске. В поликлинике светло, чисто. На стенах и зверята, и цыплята, и доктор Айболит нарисованы. Когда по широкой лестнице вверх поднимешься, золотистых рыбок в аквариуме увидишь. Подплывают они к самому стеклу, раскрывают рот, словно здороваются. Иринка тоже тихонько сказал им: «Здравствуйте!» Потом они с мамой идут по длинному коридору, где на кожаных диванах сидят мальчики, девочки… А дверей, дверей-то сколько! На одной написано: «Окулист». — Здесь глаза лечат, — говорит мама. — «Физи-о-кабинет», — с трудом читает Иринка. — А здесь что делают? Дверь непонятного кабинета открылась, и оттуда вышел мужчина. Он держал на руках ребёнка, закутанного в большой пуховый платок. — Здесь греют простуженное горло, больные уши, — сказала мама и распахнула еще одну дверь. — А это наш кабинет!На приёме
Иринка сидит на стуле у высокого шкафа. В нем стоят тонкие и толстые книжки с разными картинками на обложке. Мама сказала, что книжки эти медицинские. Там всё про больных ребятишек написано. Открыла Иринка такую книжку, да ничего не могла разобрать. Хотела у мамы спросить, но мама надела белый халат, высокую белую шапочку, строго посмотрела на себя в зеркало и стала не просто мамой, а медицинской сестрой Людмилой Ивановной. «Сейчас будет уколы делать», — решила Иринка и невольно съёжилась. Но в кабинет вошла врач Альбина Алексеевна, приговаривая: «Чуть не опоздала. Надо же, автобуса так долго не было. Так долго». Приветливо кивнула Иринке и, застёгивая халат, сказала маме: — Можно приём начинать! И тут девочка увидела воробья. Он сидел на уличной раме, весело поглядывая на Иринку черными блестящими глазами. Потом смело запрыгнул на форточку: маленький, пёстро-серый и, наверное, замёрзший. Но хлопнула дверь, и воробей, испуганно вспорхнув, улетел. — Ой, мама, смотри, смотри — птица! — радостно крикнула девочка в красном сарафане и закашлялась. — Вчера температура у Анечки была, — вздохнула женщина, — а сегодня кашель появился.Альбина Алексеевна взяла из стакана узкую металлическую лопатку, посмотрела у больной горло и укоризненно покачала головой: — Нехорошее горлышко, красное. — Снег с подружками ела, — сказала женщина. — Это у нас сахар был, мне его Света продавала. В магазин мы играли, — призналась Анечка. — Надо же додуматься, — удивилась Иринка, насмешливо поглядывая на Аню, на её жёлтые банты, словно яркие бабочки на голове. Иринка даже представила, что можно их сачком поймать и в банку большую посадить. — Людмила Ивановна, выпишем ей направление в физиокабинет на прогревание и финоксиметилпенициллин в таблетках, — сказала Альбина Алексеевна. Ну и название! Иринка попыталась выговорить его шёпотом: — Фи-но… Фино-фи-льмо… финик и пепси-кола! — и чуть не рассмеялась вслух. — Фено-цик-ло… Мотоцикло! — лезет в голову какая-то ерунда. Совсем забыла, как правильно. Бедная мама! Торопится написать такое трудное название. Да ещё незнакомыми буквами, на листочке с печатью. Написала и девчонке этой улыбается. Анечка пошла домой и у самой двери вдруг показала Иринке язык. А Иринка растерялась и не успела ей тем же ответить. Уже другая женщина ввела в кабинет малыша в клетчатой рубашке. Он глядел на всех исподлобья, хныкал, упирался. А мама всё равно тащила сына так, что его ноги в серых валенках не поднимались, а волоклись по гладкому полу. — Ну, что ты, Сашенька? — сказала Людмила Ивановна. — Тебя машина в гараже дожидается, а ты идти не хочешь? У Иринки сразу «ушки на макушки»: — Где машина? Где гараж? А мама отодвинула тяжёлый ящик стола и достала оттуда коричневую коробочку. Да это и есть гараж, на ладони уместился! Распахнулись его ворота, а там, действительно, машина стоит: синяя, колёса чёрные и даже дверцы открываются. Совсем как настоящая, только маленькая. Осторожно, словно ёжика, тронул её Саша пальцем, потом из гаража вынул и медленно по столу покатил. Заигрался Саша и не плакал, когда Альбина Алексеевна слушала его трубочкой, которая так нравилась Иринке. Больные заходят в кабинет один за другим. Кто кашляет, кто чихает, у кого живот болит. Иринке уже сидеть надоело, а мама словно не устаёт; пишет, и температуру измеряет, и успокаивает. А когда закончился приём, сказала Иринке: — Доченька, ты иди домой. Поешь как следует, потом погуляешь. А мне на участок надо. — И я с тобой. — Нет-нет, в следующий раз. И вместо того, чтобы снять халат, мама снова присела к столу и медленно провела ладонями по лицу. Так она всегда делает, когда устанет.
На участке
«Следующий раз» оказался завтрашним днем. — Давай оденемся потеплей и пойдём на участок пешком, — сказала Иринке мама. Сначала идут они вдоль главной асфальтированной дороги, потом направляются к ёлочкам. Стоят ёлочки в зелёных платьях одна за другой, а через дорогу — тополя. Прямо к солнцу тянутся. На тополях птичьи гнёзда. И всё это называется таинственным словом «аллея». Лучше всего здесь летом, когда тополя зелёные ветки раскинут, а под ними стелется густая трава, где поют кузнечики. Как в лесу!Зимой тоже хорошо. Падает снег, наряжает ели и скрипит под ногами. Как сейчас: «Вы ку-да? Вы ку-да?» Некогда рассуждать Иринке, у неё дела важные. — Там наш участок, — говорит мама и показывает на большие, серые дома. — Весь город в детской поликлинике разделили на участки. Наш назвали первым, и начинается он с центра города. Не только эти дома, но и маленькие, деревянные есть на участке. И фабрика, и аптеки, и магазины. Рядом с нашим второй участок. А всего их двенадцать. — Двенадцать братьев, да? — засмеялась Иринка. — Похоже, — согласилась мама. — На каждом участке свой врач, медсестра. Заболеет вдруг мальчик или девочка, мы скорей идём к ним, чтобы вылечить. Ходим к новорождённым: они совсем маленькие, беззащитные, говорить не умеют. Попробуй понять, что с ними случилось. За разговорами мама с Иринкой подошли к новому пятиэтажному дому.
Танечка
Мама нажала на звонок, пропевший голосом канарейки. Дверь открыла женщина в розовом халате: — Как я ждала вас! — обрадовалась она. — Это ваша дочка? Ира? Большая какая! Не стесняйся, садись вот сюда. Иринка села в глубокое, мягкое кресло и ей показалось, что она в самолёте. И полетит сейчас… — Раз, два, три, — сосчитала она и даже глаза прикрыла в ожидании чуда. Но тут раздался плач: жалобный, звонкий. Привстала Иринка и ребёнка в кроватке увидела. Он плакал то тише, то громче, и маленькое лицо его краснело и морщилось. — Заболел! — решила Иринка. — Надо таблетку поскорей дать и чай с малиновым вареньем. — Голосок подаёт? — вошла в комнату мама и осторожно вынула из детской кроватки свёрток, старательно обвязанный красной лентой. — Таня, Танечка, хорошо тебя назвали, а связали зачем, не пойму. — Она постоянно раскутывается, боюсь простынет, заболеет, — смутилась женщина. Когда на диване развернули малышку, она замолчала. Иринка удивилась, как похожа девочка на её любимую куклу Алёнку. Только Алёнка с косичками, а у Тани и волос-то почти нет. А вдруг у неё пуговица на спине, как у Алёнки? Дёрнешь за пуговицу — плач раздаётся. Подошла Иринка поближе, во все глаза глядит. — Надоело связанной лежать и жарко стало, — сказала мама, поглаживая малышку по спине. Нет, пуговиц у Тани не было. Даже на кофточке, которая почему-то задом-наперёд надета, никаких пуговиц: ни больших, ни маленьких. Тут мама вместе с женщиной склонились над Таней, и ничего не стало видно. Только женщина смущённо повторяла: — Вот ведь какая неумеха, даже ребёнка завернуть не могу. — Не волнуйтесь. Всё у вас получится, — успокоила мама и перенесла Таню обратно в кроватку. Девочка была в розовой, с длинными рукавами кофточке, а в пелёнку завёрнута лишь до пояса. Тане нравилось так лежать. Словно прислушиваясь к чему-то, она поворачивала голову то в одну, то в другую сторону. Или, смешно задирая кверху подбородок, смотрела куда-то вверх, весело перебирая руками.«Скорая помощь»
— Людмила Ивановна, здравствуйте! На лестничной площадке в белой майке и колготках стояла девочка. В руках она держала пальто, которое спускалось до пола и почти лежало на нём. — Юля? Что у тебя случилось? — Быстро стряхнув пальто, мама надела его на девочку. — Не у меня случилось… — и Юля что-то прошептала. — Сейчас разберёмся с больным. Только ты не плачь, ладно? — обняла её мама. К удивлению Иринки, больным оказался чёрный, с белой грудкой и пушистым чёрным хвостом котёнок. — Мурзик, Мурзик, — грустно позвала его Юля. Поднялся котёнок с коврика, а переднюю лапу под себя так и подбирает. — Мурзик сегодня спрыгнул с балкона и теперь на эту лапку встать не может. — С балкона? Со второго этажа спрыгнул? Без парашюта? Ну и смельчак! Медсестра погладила котёнка по чёрной блестящей спине, лапу осторожно потрогала. — Мр-рр-р, — заворчал Мурзик. — Он не умрёт? — спросила Юля. — Нет, не умрёт. Твой котёнок ушиб лапу, и можно её вылечить. Ира, достань-ка из моей сумки бинт. Мурзик хотел вырваться из маминых рук, даже за палец её укусил. Тут Иринка подоспела, и больного уложили на коврик. Теперь он не сопротивлялся, только хвостом по полу ударял. — Потерпи, потерпи чуть-чуть, — приговаривала Иринка, поглаживая котёнка по голове. — Юля, я к вам завтра зайду, — сказала мама, закончив перевязку, — так и быть, полечу Мурзика.Начинаем день с зарядки
— А мы ещё только встали, — растерянно произнесла женщина с торчащими на голове кудряшками. Она приглаживала их, а кудряшки, как пружинки, тут же поднимались вверх. Мама заглянула в комнату и позвала: — Рома, ты где?.. С добрым утром! — Гы, кы! — донеслось в ответ. — Всё лежишь, дружок! — Он такой спокойный, Людмила Ивановна. То спит, то с погремушечками играет. — И не садится ещё? — Сядет, когда время придёт. Так ведь говорят. Угощайся, девочка, — предложила она Иринке конфеты, — как тебя зовут? Ах, Ира! Возьми, не стесняйся. Рома пока конфеты не ест. Женщина всё говорила и говорила то о конфетах, то о домашних делах, а мама подошла к Роме и взяла его на руки. Мальчик сидел согнувшись, невольно склоняя голову на мамино плечо. В жёлтых, с пушистыми ворсинками ползунках, Рома походил на птенца, какого видела Иринка однажды: слабого, беззащитного. — Хороший ты у нас мальчик, — сказала мама. — Одно плохо: болеешь часто, слабеньким растешь. А зарядку по утрам делаете? — спросила она женщину. — Некогда всё. — Это совсем недолго. Вот смотрите: сначала делаем массаж. И мамины руки легко, словно летая в воздухе, стали гладить Ромины ножки, потом рисовать на них маленькие круги и вот уже спинку поглаживают. Рома лежал спокойно, словно прислушиваясь к маминым рукам, а уж Иринка-то знала, какие они ласковые. Рома с помощью этих ласковых рук быстро двигал ногами, переворачивался на спину и живот. Захотела мама, чтобы мальчик до игрушки дополз. Ладонь к его пяткам подставила. Но Ромины ножки подогнулись, и он беспомощно ткнулся носом в кушетку. Иринка ахнула, женщина бросилась поднимать сына. — Ничего, ничего, — сказала мама, — сначала плохо будет получаться, а потом всё лучше и лучше. Попробуйте с Ромой повторить зарядку. Смелей, смелей… Хорошо! И так каждый день.А банки-то волшебные
Нравится Иринке с мамой работать, из одного дома в другой ходить, по ступенькам то вверх, то вниз спускаться. И все довольны, все рады их приходу, даже перила охотно спину подставляют. Иринка не утерпела да разок по ним и скатилась! Но как только они с мамой открыли дверь с яркой медной табличкой, тут же услышали громкий плач. — Не знаю, как вам удастся банки-то поставить. Мы вчера пробовали, не получилось, — огорчённо сказала бабушка. Вошла мама в комнату, а больного нет. Поглядела в окно и говорит: — Погода сегодня хорошая. С утра морозец был, а сейчас потеплело. Ребятишки вашего дома с горки ледяной катаются. — Катаются, — вздохнула бабушка, — а нашего Олежку нельзя на улицу отпустить: до сих пор кашляет. — И будет кашлять, — сказала мама, — пока банки поставить не согласится. Тут увидела Иринка, что под письменным столом сидит мальчишка. В самый угол прижался. Смотрит на Иринку и словно просит: «Не выдавай меня!» — А мои банки волшебные, — говорит мама. — Стихи и сказки умеют рассказывать. Выставил Олежка из-под стола ногу, потом снова убрал. Жалко стало его Иринке: — Мама, поставь банки мне, — попросила она, — Я сказки люблю. А банки — это совсем не больно. — Нет мне, — пробурчал мальчишка, вылез из-под стола и робко к Ириной маме подошёл. Положила она Олежку на диван, спину вазелином намазала и начала:«Да это же сказка о краденом солнце», — подумала Иринка. А мама тем временем поставила Олежке первую банку. Мальчик приготовился плакать, но очень ему хотелось узнать, что будет дальше. Так и прослушал всю сказку до конца. За это время мама успела все банки поставить и снять их. Обтёрла Олежкину спину ватой, укутала одеялом. «Вот и всё», — сказала и положила обратно в пакет. До следующего раза.
Золотой корень
Такой метели на улице давно не было. Разошёлся ветер, разгулялся по сугробам, по крышам, промчался по дороге и, кажется, поднял в воздух весь выпавший за зиму снег. На окне колеблется легкая штора — это ветер в квартиру пробирается. Хоть немного и страшно Иринке, но тепло. А мама сейчас, наверное, по участку ходит. Иринке хочется сделать для неё что-то приятное. «Заварю мяты, — решила она. — Придёт мама замёрзшая, уставшая и выпьет душистого чаю».Девочка подставляет стул и достает из шкафа большую картонную коробку. И Пушок тут как тут: хвостом помахивает, рот беззвучно открывает — лакомство ждет. А в коробке, в перевязанных пакетах, лежат сухие травы, мама называет их лекарственными: подорожник, мать-и-мачеха, тысячелистник… Понял котёнок, что лакомства здесь нет, присел возле Иринки и смотрит, что она делает. А девочка развернула серый бумажный пакет и тихо сказала: «Золотой корень»… Наверное, корень был очень длинным и разделили его на короткие, толстые корешки. И не золотые вовсе, а шершавые, тускло-жёлтые. Но чем больше смотришь на такой корешок, тем интересней он становится: то фигурку носорога, то черепаху с узорчатым панцирем напомнит. А Иринке вдруг показалось, как сквозь тускло-жёлтую кору солнце золотистое проглянуло… Когда Иринка прошлым летом была у своей бабушки, та ей рассказывала: «В краю, где утром пахнет хвоей, а средь белого тумана еле видны высокие горы, поселились смелые люди. На склонах гор избы построили, коров да свинушек завели. В быстрых реках стали рыбу-хариус ловить, в тайге кедровые шишки добывать и на диких зверей охотиться. Лучшим охотником считался мой отец, а твой прадедушка Иван Терентьевич, в то время молодой, высокий и красивый парень. И звали его просто Иван. Приглянулась Ивану девушка — милая и добрая Лиза. Мать этой девушки знала травы целебные и за больными ухаживала. Случилась беда с одним человеком: обломился хрупкий сучок под ногами, и упал он с высокого кедра. Сильно ушибся, поранился. Раны быстро заживали, а сил подняться всё равно не было. Часто лежал в забытьи. — Может поднять его только золотой корень, — сказала Лизина мать. А корень тот золотой рос на самой далёкой горе, где никогда не таял снег. Да и найти корень трудно: незаметным жёлтым цветком он себя выказывает. Стал Иван к Лизоньке свататься, а она возьми и скажи: — Тогда за тебя замуж пойду, когда золотой корень ты мне принесёшь! Иван не стал долго думать, в путь отправился. Неделю его нет, другая пошла. Люди роптать на Лизу стали: — Такого парня на верную погибель отправила! Но однажды открылась дверь в Лизину избушку, и легли на стол желтоватые корешки. — Золотой корень! — ахнула Лизина мать, а Лиза бросилась Ивану в ноги. Стали жить они одной семьёй, а корень золотой многих больных от смерти спас…» Тут чайник на плите крышкой заиграл. Пушок напугался и мигом под диван спрятался. А Иринка взяла пакет с мятой, положила в кружку немного пахучей травы, кипятком залила, крышкой прикрыла и стала дальше вспоминать, что бабушка рассказывала.
Последние комментарии
13 часов 21 минут назад
13 часов 23 минут назад
19 часов 14 минут назад
23 часов 19 минут назад
23 часов 54 минут назад
1 день 20 часов назад