Узнать каждого из вас (СИ) [Тёмная Эльза] (fb2) читать онлайн

Что же девушка имела в виду? Перед кем она извинялась? Чего она не могла сделать? Или, вернее, не смогла?

Может быть, не смогла отстоять место за партой для лучшей подруги?

Первого сентября, когда Валя зашла в здание медицинского университета, она встретила особенного человека. Не такого, как все остальные. Высокий симпатичный брюнет, с разноцветными глазами. Он без спроса занял соседнее место, даже не глядя на девушку.

— Вообще-то, я заняла это место для подруги, — весьма раздражённо прошептала блондинка, тряхнув волосами.

— Вообще-то, пара уже началась. Кто успел — тот и сел, — парень повернулся к ней и на удивление приятно улыбнулся. — Мне жаль, но твоей подруге придется найти сегодня другое место. А может и не только сегодня.

Обворожительная улыбка, кажется, поразила самое сердце Валентины. Но ведь таймер…? Да, все верно, он показывал, что до встречи с родственной душой еще очень много лет, но, может, цифры что-то напутали?

— Меня зовут Степан, для тебя просто Степа, можно «родной», «любимый» и так далее.

— Ты слишком самоуверен.

— А ты слишком закрыта.

Isn’t hard to see what’s going on, I’m so far gone.

You’re the king and baby, I’m the queen of disaster, disaster.

Не трудно понять, что происходит — я влюбилась по уши

(дословно: я так далеко зашла).

Ты король, малыш, а я — королева катастроф, королева катастроф.

Или не смогла сдержать то милое обещание, что дала себе в раннем детстве?

— Я буду тебя ждать, — тихо прошептала девочка, уверенно смотря в ночное небо через приоткрытое окно. Она была полная решительности, надежды и, кажется, любви. К незнакомому человеку, да, ну и что? Это ее самый родной человек, как его можно не любить?

Как вариант, не смогла услышать то, что до нее пыталась донести Галя?

— Все твои решения так или иначе сказываются на твоем соулмейте. Как и его решения влияют на твою жизнь. Может быть, ты этого не чувствуешь, ты вообще можешь ничего не чувствовать, но тот, с кем связана твоя жизнь может загибаться от боли каждый раз, когда Степа тебя касается.

— Ты сейчас серьезно или…

— Немного утрирую, но это факт. Во всех описанных подобных случаях соулмейт испытывает боль, всегда, без вариантов. Кто-то постоянно, кто-то только во время важных событий, кто-то лишь раз, но ты уже принесла кому-то боль, а если ты останешься со Степаном, выйдешь за него замуж, свяжешь с ним свою судьбу окончательно…

— То… Что? — испуганный голос Вали предательски дрогнул. На несколько секунд ей стало жутко страшно от всех этих слов.

You got me spinning like a ballerina, feeling gangsta every time I see ya.

You’re the king and baby, I’m the queen of disaster, disaster.

Ты кружишь меня, как балерину, я чувствую себя круто каждый раз, когда вижу тебя.

Ты король, малыш, а я — королева катастроф, королева катастроф.

— Ноги я не смогла не раздвинуть!

Девушка с абсолютно несвойственной ей злостью и резкостью ударила по белоснежной пластиковой раме, отчего зеркало сорвалось и упало на пол, разбиваясь едва ли не вдребезги. Удивительно, но Валя даже не вздрогнула от резкого звука. Лишь спустя несколько секунд ее голова, словно сама по себе, повернулась в сторону упавшего предмета — и ее глаза тут же встретились с десятками своих отражений. Телефон, наконец-то, замолк.

Говорят, что расколотое зеркало обрекает человека на семь лет несчастий. Но может ли она быть более несчастна, чем сейчас?

Говорят, что в зеркале живет двойник, и именно его гибель приводит к череде неудач. Но, может быть, в случае Вали все совсем наоборот?

— Сдохни же, и никогда не возвращайся, — Антонова присела на корточки, как нельзя внимательно вглядываясь в осколки зеркала.

Чушь — все эти поверья, домыслы и предсказания. Не существует никаких зеркальных двойников, никакой темной энергии, что приносит годы страданий. Люди сами себя обрекают на несчастья. Совершая необдуманные поступки, не обращая внимания на заботливые слова близких, не думая о последствиях. И если все это совершалось с юных лет — то о чем еще можно говорить, как не о череде неудач? Однако, семь лет несчастий Вали уже давно позади.

И что же дальше?

Запястье в очередной раз беспощадно заболело, словно руку резали изнутри. Как будто вены на ее теле сами решили вскрыться, не выдержав такого эмоционального давления. Да, Валя, ты ведь врач, должна быть в курсе — тело испытывает стресс и боль, это все живет не только в голове. Но к чему понимание вопроса, если не знаешь, что с этим пониманием делать? Не знаешь, как убрать боль с запястья с таймером. Не знаешь, как вымолить прощения у самой себя и — тем более — у своего соулмейта. К чему понимание, если все, что происходит вокруг, похоже на какую-то злую шутку судьбы. На наказание.

Тем временем запястье начало болеть еще сильнее — к чему бы это? Она знает ответ.

***

— Оксана, я хочу домой.

— Марго, ну, ты же все знаешь сама — нельзя тебе еще домой, ты восстанавливаешься, тебе нужно…

— Оксана, мать твою, Амелина! Я. Хочу. Домой, — Власова сложила руки на груди, выражая самое глубокое недовольство сложившейся ситуацией.

— Господи, да за что мне все это! — блондинка обреченно вздохнула и медленно закрыла глаза, припоминая те спокойные, а главное — тихие, дни, когда Рита молчала. Как жаль, что при этом она была в коме.

— Да-да, скажи еще, что я твое наказание, что я насилую твой несчастный мозг, какая я ужасная, неблагодарная, ага.

— Власова, тебя там подменили, что ли? Прием-прием! В нашей паре — недовольная всем вокруг ноющая блондинка я, но никак не ты. Я сейчас позову врача, и он засунет эту мерзкую трубку обратно тебе в глотку, или в другое место, если ты скажешь еще хоть слово.

Если месть — это блюдо, которое подают холодным, то гнев Амелиной — это блюдо, которое даже не нужно пробовать. Рита тут же подняла руки вверх в извиняющемся жесте и чуть виновато свела брови.

— Милая, я просто очень соскучилась по тебе и дому.

— Вот нельзя было так сразу, нет? — благо, Оксана быстро меняет гнев на милость и тут же улыбается своей самой светлой улыбкой. — Еще несколько дней и мы поедем домой, выписка в пятницу, я уже договорилась.

— Ты лучшая.

— Вспоминай это каждый раз, когда снова решишь насиловать мой несчастный мозг, — самодовольная улыбка появилась на ее лице. Поиздеваться над и без того страдающей в больнице — было каким-то особым удовольствием, от которого совершенно невозможно было отказаться.

— Забираю свои слова обратно, ты — мое наказание.

— Зато какое, крошка, — Оксана улыбнулась еще шире, в очередной раз вспоминая сцену их знакомства в баре. Кто же знал тогда, чем это все обернется?

— Ничего-ничего, вот доберемся мы домой — и ты месяц будешь ходить в водолазке, — воспоминание любимой Маргарита прочитала в ее вмиг загоревшихся глазах, точно таких же, как тогда.

— А мое имя важно? Тебя ведь больше интересуют мои ноги, чем мое имя, которое ты через неделю и не вспомнишь, верно?

— Хм, жестоко, но по факту, — интерес внутри Маргариты разжигается с каждой секундой все сильнее и сильнее. Никто раньше не позволял себе так нагло с ней общаться.

— Вот видишь, крошка. Впрочем, это взаимно, так что никаких обид, — блондинка улыбается, глядя Власовой в глаза и медленно облизывает губы, тут же якобы непринужденно рассматривая коллекцию пустых бутылок из-под элитного алкоголя на стене.

— Еще раз назовешь меня крошкой — покусаю, — непонятным образом губы Риты оказываются прямо возле уха незнакомки, а горячее дыхание тут же обжигает чувствительную кожу.

— М-м-м, да что ты говоришь, крошка? — выразительность интонации, с которой блондинка произнесла последнее слово, нельзя передать словами. На Риту это подействовало так сильно, словно перед быком взмахнули огромной тряпкой, словно охотничьему псу сказали «взять», словно кто-то так хорошо знал все ее повадки, что лишь смеха ради хотел свести ее с ума. Но цель сегодня стояла явно другая. — Крошка. Крошка. Крошка, — привлекательная незнакомка, кажется, насмехалась над Власовой, но каждое повторение становилось менее бесящим. Нет, она вовсе не хотела злить, напротив, голос становился все мягче, игривее и слаще. Он медленно обволакивал уши Риты, проникая в сознание и откидывая все остальное. Все звуки, движения и яркие вспышки света были им обеим уже не интересны.

— Ну, ты сама напросилась, конечно, — Маргарита самодовольно усмехается, естественно, она ждала и даже в какой-то степени хотела, чтобы блондинка повторила это чертово слово. Как же здорово, что свет от сцены сюда практически не доходил. Идеально подобранное место. — Один, — ее губы легко касаются полуоткрытого плеча, легко прикусывая загоревшую кожу. — Два, — Рита оставляет несколько поцелуев на месте укуса, но тут же оставляет следующий, уже ближе к шее. Шумный вздох доносится до ее ушей — что может быть приятнее? — Три, — уже без поцелуев, она тут же прикусывает кожу на шее, чуть сильнее, чем в предыдущие два раза. Сексапильная блонда явно будет вынуждена прикрывать шею, но ей-то с этого что? — Четыре, — губы Риты расплываются в довольной улыбке, она легко скользит влажным языком по нежной коже на шее, останавливаясь возле уха — и легонько прикусывает мочку. Совсем несильно, но, черт, как же это, должно быть, приятно.

— Пять, крошка, — блондинка вновь шумно выдыхает и резко поворачивает голову в сторону Риты, прикусывая ее губу.

— Ты была в коме целый год, а обещаешь какой-то жалкий месяц? — пришел черед Оксаны недовольно складывать руки на груди. Вдобавок к этому девушка фыркнула, сложила одну ногу на другую и показательно отвернулась в сторону окна, как будто там внезапно появилось что-то куда более интересное.

Закатив глаза, Власова обреченно вздохнула и, воспользовавшись тем, что блондинка слишком была увлечена демонстрацией своей обиды, притянула ее к себе за руку, отчего та вынужденно плюхнулась рядом.

— Это запрещенный прием!

— Зато действенный, — Рита улыбнулась и легко поцеловала лежащую рядом девушку в лоб, прижимая к себе и закрывая глаза.

— Мне нужно кое-что рассказать. Тебе это не понравится, — целых две недели Оксана старательно избегала мысль об это разговоре, но ждать еще больше уже было невозможно.

— Ладно, я слушаю тебя. Просто расскажи, а понравится мне это или нет… разберемся, — Маргарита вмиг превратилась в серьезного поддерживающего собеседника и мягко сжала плечо девушки в знак поддержки.

***

Полтора месяца назад.

Оксана несколько дней подряд думала о том, стоит ли вообще набирать номер, указанный на визитке, что ей дал бармен. Сама идея о том, что все люди, не имеющие соулмейтов, каким-то едва ли не волшебным образом связаны между собой, казалась полной чушью. Однако страх потерять Марго был в разы сильнее, чем желание следовать законами логики и рациональности.

Напряженно выдохнув, она быстро набрала номер, но не решилась нажать кнопку вызова.

— Ну, уж нет, раз ты такой крутой, то почувствуй, что я к тебе приду. Надо же хоть какую-то проверку придумать.

Амелина довольно улыбнулась себе в зеркале, быстро надела любимую черную толстовку Риты, что была ей чуть велика, и уже слегка потертые от долгой носки джинсы. Светлые волосы быстро завязались в высокий хвост, на лице ни капли макияжа — и Оксана уже уверенно шагает по лестнице. Выяснив, что ехать ей нужно совсем недолго, девушка обрадовалась, потому что импульсивное решение могло улетучиться с той же скоростью, что и появилось.

Сев в неожиданно быстро подошедший автобус, она вытащила из потайного кармана толстовки спутанные наушники. Чуть усмехнувшись своей же неаккуратности, Оксана ловко распутала эту музыкальную паутину и, наконец-то, воткнула спасительные наушники в уши и включила случайное воспроизведение музыки в телефоне.

Виски и кола — королева танцпола.

Нет, нет, нет, только не эта дурацкая песня.

Виски и кола — королева танцпола.

Дурацкая песня, под слова которой Окси заказывала Марго коктейль в том баре.

Виски и кола — королева танцпола.

Худшая Лучшая песня.

Кола, виски и сразу до дна.

Ты танцуешь так, словно одна.

Танцы, где пальмы в ночи.

Словно звёзды горят без причин.

Нет, хватит. Оксана нервно нажимает на сенсорный экран, надеясь, что песня сменится как можно быстрее. Надоедливая клубная песня, не имеющая под собой никакой культурной ценности, но, о Боже, из-за нее по щекам начали течь слезы.

***

— Ты плакала в автобусе под эту песню? — Рита чуть сочувственно поджала губы, обнимая девушку и поглаживая ее плечо. — Сколько же тебе пришлось пережить.

— Это не последние слезы в тот день.

— Окси, — легкая строгость смешалась в голосе Власовой с нотками благодарности. Если бы не она — спать ей вечным сном. — Что было потом?

========== Поверь. ==========

Безуспешно пытаясь попасть дрожащим пальцем на кнопку переключения мелодии, Оксана едва сдерживала подступающую истерику. Продержаться год, но сорваться вот таким образом… Так глупо, так ничтожно, боже, нет, пожалуйста, только не в автобусе, только не сейчас, не под эту ублюдочную песню.

Наконец-то ей удалось включить следующий трек. Сказать, что телефон хотелось разбить — ничего не сказать. Впрочем, эту песню она любила, почти так же сильно, как и Марго, ведь это была их песня. После вступительных аккордов зазвучал привычный, почти родной, голос артиста, имя которого никто из девушек так и не мог запомнить.

С любимыми не расставайтесь,

С любимыми не расставайтесь,

С любимыми не расставайтесь,

Всей кровью прорастайте в них.

Амелина слегка улыбнулась, стирая слезы и переводя взгляд от экрана смартфона за окно, глядя вслед проезжающей мимо машине. Желание разрыдаться практически волшебным образом исчезло. Да, по щекам продолжали течь слезы, но то были слезы облегчения, как будто… Так просто нужно, необходимо сейчас. Оксана так сильно старалась быть сильной, непоколебимой, уверенной во всем на свете, но, как жаль, совсем забыла, что у нее есть и другие черты. Она была нежной, заботливой, любящей и… Любимой. Это то, чего ей не хватало столь долгие годы до встречи с Маргаритой. Казалось бы, наглая и дерзкая тусовщица, но сколько самой трепетной любви она подарила Оксане, просто так, не за какие-то ее черты, достижения, не за то, что их таймеры сошлись, а… Марго полюбила ее саму; ее тонкие пальцы, столь уверенно держащие оружие; ее светлые волосы, что постоянно находились на всех вещах в доме; ее подгоревший завтрак.

И каждый раз на век прощайтесь,

И каждый раз на век прощайтесь,

И каждый раз на век прощайтесь,

Когда уходите на миг.

Мягкий женский голос сменил басистый мужской и, кажется, поднял уровень эмоциональности Оксаны на новую планку, пробивая потолок. В очередной раз.

Почему именно эта песня столь точно отражала их непростые, но пронизанные чувствами и ощущениями, отношения? Каждое слово приносило столько боли, но боль эта была приятной, как будто Марго сейчас сидит рядом и держит ее за руку спустя год разлуки. Каждое слово окунало Оксану в пучину самых разнообразных воспоминаний, создавая образ Маргариты буквально из ниоткуда, из воздуха. Из слов песни.

***

— Куда ты так рано? — сонная, слегка потрепанная Амелина буквально выползла из комнаты, потягиваясь и сладко-сладко зевая. — Выходной же, ну, Марго!

— Милая, у нас закончился твой любимый кофе. Я быстро в магазин — и вернусь. Прости, что разбудила, хотела уйти тихо.

— Куда-а-а-а, — жалобный стон — и вот блондинка уже буквально повисла на чужой шее, крепко-крепко обнимая и прижимая к себе.

— Это же только магазин, я буду через двадцать минут, максимум, через полчаса, — недоумение в голосе Марго буквально лилось через край.

— Сегодня выходной, не хочу терять ни минуты, которую можно провести с тобой, не уходи, прошу.

— Давай так: я пойду в магазин, а ты пойдешь в душ — и время пролетит, словно миг, ты ведь любишь душ, я знаю.

— Какая ты хитрая, — обреченно вздохнула Оксана, но тут же мягко улыбнулась, даря Маргарите короткий нежный поцелуй. — Возвращайся побыстрее.

— Один миг, обещаю.

***

Амелина до невозможного тепло улыбнулась, вспоминая, что Марго каждый раз обещала вернуться через миг, когда уходила вот так. И иногда этот миг тянулся целую вечность. Неприятный голос нагло ворвался в сознание девушки, оповещая о названии остановки и прерывая то хрупкое, едва-едва возникшее спокойствие. Оксана уже хотела было вернуться в свой уютный мирок из воспоминаний, но внезапно поняла: это же именно та остановка, что ей нужна. Чертыхнувшись и за мгновение сорвавшись с места она все же успела выскользнуть на улицу, вдыхая чуть прохладный воздух. Наушники пришлось убрать из ушей, приложение с музыкой свернуть, открыв вместо него карту.

Несколько поворотов не туда, пара кругов вокруг одного и того же дома, что ей вовсе не интересен, и бессмысленное оглядывания по сторонам — и вот, нужная дверь, к счастью, обнаружена. Легкий толчок. Пара шагов. Оксана оказалась в затемненном помещении и едва не потеряла сознание от резко ударившего в нос непривычного запаха ароматических палочек. Амелина всегда скептически относилась ко всевозможным проявлениям мистики, эзотерики и прочей ерунды. Вся вот эта благовония, ловцы снов и гадальные карты казались ей таким несусветным бредом, что вызывали лишь снисходительный смех.

Но сегодня что-то было не так. От едва тлеющих палочек исходил удивительно приятный запах лаванды, отчего на душе почему-то в один момент стало легко и приятно, словно что-то щелкнуло в голове. Однако было что-то странное в этом запахе, словно присутствовало что-то еще, такое знакомое, но едва-едва уловимое, легким шлейфом скользящее по помещению. Протяжный, сладковато-пряный и обволакивающий запах… Ладана. Вот почему ей стало так легко — знакомый с детства аромат всегда вызывал божественное спокойствие демоническую покорность.

— Я ждал тебя, — низкий и уверенный мужской голос прозвучал словно внутри головы, отчего Оксана невольно сделала шаг назад. Мужчина, кажется, усмехнулся. — Проходи, не бойся. Сама ведь хотела устроить мне проверку. Я справился?

— На славу.

Амелина коротко кивнула самой себе и снова осмотрелась по сторонам. Глаза привыкли к приглушенной темноте, поэтому девушка легко прошла по коридору, добираясь до места, откуда исходил незнакомый голос.

Комната оказалась светлее коридора. Здесь держался все тот же приятный запах лаванды и ладана. Глаза тут же заметили округлый деревянный стол, за которым и сидел мужчина. Не молодой — кое-где была видна седина, но и не старый — его лицо прямо-таки излучало жизненную энергию и желание дожить минимум до сотни лет.

— Присаживайся, Окси. Или это разрешено только ей?

— Только ей, — она коротко кивнула, замечая стоящий рядом стул с небольшой бархатной подушкой темно-красного цвета. Любимый цвет Марго. — Так значит, Вы… Все-таки можете чувствовать…

— О, да, твои разноцветные глаза я вижу даже сквозь линзы. И почему ты прячешь их? Редкая расцветка на самом деле, как правило, это карий и зеленый, а у тебя такое отличие…

— Не хочу выделяться, да и лишние вопросы постоянно возникают.

— Только лишь вопросы? Малышка без судьбы.

Оксана невольно вздрогнула, нервно сжимая одной рукой другую. Дрожь быстро пробежала по всему телу, от лодыжек до шеи. Короткий вздох — как будто ее снова душат. Она уже было открыла рот, чтобы задать вопрос, но мужчина опередил.

— Откуда я знаю? Милая, если ты не веришь, не видишь или не чувствуешь чего-то, то это вовсе не значит, что этого нет. Ты не верила, но пришла. Просто так, проверить, вдруг получится, верно? Получится, но ты должна поверить.

— Я верю, — шепотом, хрипло, едва выдавливая из себя звуки. Воспоминания темным шлейфом накрыли ее с головой, безжалостно кивая в омут тех вещей, которые она так старательно, господи, так тщательно закрывала, замуровывала и уничтожала в своей памяти.

***

Очередное свидание с новым парнем проходило как нельзя лучше. Поход в кино, прогулка по весеннему парку, где цвело буквально все, что только возможно. В том числе и Оксана. Он пригласил на ужин, сказав, что очень готовился и будет разбит, если она откажет. Как романтично, и как же тут не согласиться?

Красное вино, ее любимое, легкая расслабляющая музыка, под которую они танцевали, робко касаясь друг друга. Ей было хорошо, приятно и даже в какой-то степени весело — игривый смех над очередной его шуткой так и вырывался наружу словно сам собой. Оксана ощущала себя в полной безопасности, пока сильные руки не поползли ниже талии.

— Что ты делаешь? — шепот, чуть возмущенный, но боязливый. Вдруг просто дурачится?

— Танцую с самой красивой девушкой.

По его глазам в один момент стало видно, что это все не шутки. Попытки откинуть его руки в сторону не увенчались никаким успехом, напротив, парень стал еще напористее и впечатал ее спиной в стену, прижимаясь всем телом.

— Не надо, не надо, пожалуйста, прошу тебя, — Оксана уже едва сдерживала слезы, но все еще пыталась пробудить в своем ухажере чувство совести, стыда или приличия, хоть чего-нибудь, что могло спасти ее.

— Да ты не парься, малышка. Ждать тебе некого, нет же у тебя судьбы. Такая уж расплата за красивые глазки.

Он притянул ее к себе, жадно целуя в плечо. Видимо, его забавляли ее жалкие попытки ударить его, увернуться или убежать — внезапно парень рассмеялся.

— Малышка без судьбы. Ну, ничего, сегодня я полюблю тебя так сильно, как никакой соулмейт не полюбил бы.

Очередной смешок, а после — сильный толчок в сторону кровати. В очередной раз всхлипнув, Оксана попыталась быстро встать, но ее руки тут же перехватили за запястья, а сам парень навис сверху, раздраженно глядя ей в глаза.

— Не рыпайся, этим ты меня только разозлишь, поняла? Ну же, расслабься, я делаю тебе одолжение, малышка. Такие, как ты, никому ведь не нужны. Поверь, ты еще отблагодарить меня захочешь.

Темные глаза жадным взглядом оглядели тело девушки. Сил сопротивляться совсем не осталось, были только слезы, медленно текущие по раскрасневшимся от стыда щекам.

***

— Жуткий был денек, правда же? Но забудем о нем. Ты здесь не для сеанса психотерапии, итак, ты пришла, чтобы…

— Мне нужна она. Я сделаю все, что угодно, но верните мне ее.

— Сколько жесткой стали в голосе, тише, девочка. Любовь — дело, в котором спешка играет на руку только бедам.

— Я сделаю все, что угодно, — уже тише и мягче повторила Оксана, мысленно ругая себя. Да, этот мужчина ей не нравился, но, черт возьми, какими-то необъяснимыми возможностями он, все же, обладает.

— Конечно, сделаешь, уже нет выбора: без тебя она умрет.

— Расскажите мне все.

Следующие несколько часов то ли пролетели в один момент, то ли длились целую вечность. Оксана узнала долгую историю о появлении соулмейтов, которую рассказывают каждому ребенку, правда в формате сказки. Мол, каждая душа делится на две крохотные частички, которые волшебным образом даются ребенку при рождении. На самом деле, все не так мило и романтично. Яркий, почти солнечный, лучик жизни, энергии и силы буквально разрывают на части, как в средневековых пытках. Душа принудительно рвется на две половины и совершенно случайным образом распределяется при рождении. Разумеется, во время такого поистине жестокого процесса происходят осечки: две разодранные части случайным образом достаются родным — близнецам или двойняшкам, или же душа оказывается настолько сильной и крепкой, что разорвать ее нереально. Именно так на свет появилась Оксана. Хоть и сохранившее свою целостность, ее внутреннее содержание было фактически разодрано. Сильное, крепкое, но с надрывами чуть ли не до самой глубины. Именно поэтому столько бед выпало на ее нелегкую судьбу. Но есть в этом и небольшая положительная сторона: люди, чья душа удивительным образом осталась целой, легко чувствуют других, тех, кому не суждено с трепетом ожидать встречи своей половинки.

— Ты очень изменилась, когда впустила в свою жизнь Марго, обретя любовь в беспросветности своей боли. Ты поверила ей и получила то, что получает далеко не каждый — настоящую любовь, чистую и светлую. Не испорченную этими соулмейтскими обязанностями. Искреннюю. Боюсь представить, что с тобой случится, когда она встретит свою судьбу.

— Не важно, что случится со мной, плевать. Мне нужна она, как ей помочь? Как найти того, кто рушит ее жизнь, убивая чуть ли не каждый вечер, как?!

Оксана почти кричала, но он лишь улыбнулся ей в ответ, одобрительно кивая. До глубокой ночи они просидели в этой небольшой комнате, пропитанной запахом лаванды и ладана, от которого девушку уже начало откровенно воротить. Или чувство тошноты возникло из-за слишком большой эмоциональной нагрузки и напряжения. Или от того мерзкого на вкус чая, который ей приходилось пить.

— Ты готова, это все здесь, в тебе… Подумай о Марго. О ее глазах, о том, как пахнут ее волосы, какая мягкая наощупь ее кожа. Прикоснись к ней, мысленно. Обними ее своей душой, как маленького ребенка. Представь, будто она здесь, рядом. Сидит на соседнем стуле и держит тебя за руку. Заберись в ее душу, потрогай края… Ощути неровности, найди эти разрывы. Поверь, что можешь это сделать.

Набор этих слов и почти бессмысленных указаний был Оксане совершенно непонятен. Девушка начинала злиться на все вокруг. На этого удивительно терпеливого мужчину, на себя, на всех людей без соулмейтов в этом мире, вообще на всех людей, кроме Марго, потому что она — это…

— Вот оно, вот! — радостно вскрикнула Амелина, парадоксальным образом буквально физически ощущая присутствие Маргариты.

— Отлично, а теперь представь ее вторую половинку. Ощупай каждый надрыв, надлом, трещину… Попробуй продолжить, достроить, почувствовать… Помни, что соулмейт твоей девушки встречается с подобным тебе. Такая смесь ощущается очень и очень легко, поверь, ты быстро это сдел…

— Вот сука! Блядская тварь, — девушка от злости сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладонь, до крови. Но эта боль была ничем в сравнении с тем, что чувствовала Рита, и Оксана знала это.

— Тише-тише, сдержи свой праведный гнев.

— Не могу, эта… Приносит ей невыносимую боль, постоянно. Заставляет кричать, плакать, курить две пачки сигарет в день… Сходить с ума, пока она там…

Оксана закрыла глаза, несколько раз жадно вдыхая и напряженно выдыхая. Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Пусть бы он сдох.

— Теперь ты знаешь, что делать. Ты найдешь его, больше мне нечем помочь.

— Мне больше ничего не нужно. Я знаю, что делать.

Оксана с искренней благодарностью посмотрела на мужчину и уже собиралась было развернуться и уйти, как ее руки коснулись, слегка сжимая.

— Ты не малышка и не без судьбы. Ты — самая сильная из всех девушек, что я видел. В тебе столько света, столько энергии и любви. Оксана, тебе самой даже неизвестно, как сильно ты любишь свою Риту. Ты спасешь ее, я вижу, у вас еще не один год впереди… Все будет хорошо, ты справишься.

— Спасибо. Правда, это… Спасибо, огромное, я не могу даже выразить словами.

— Не нужно, я чувствую, забыла?

Амелина чуть рассмеялась, легко сжимая руку мужчины в ответ. Удивительно, но она ощущала едва ли не интимную близость с ним, так легко ей было в обществе себе подобного.

— У тебя есть судьба, девочка. Однозначно есть. Да, твоя душа целостная, у тебя нет соулмейта, но есть в этом мире человек… Твой человек. У тебя есть судьба.

— Я верю.

Оксана стерла вновь подступившие слезы, легко улыбнулась и через несколько мгновений оказалась на улице, шагая в сторону метро и вновь вставляя в уши наушники. Вновь заиграли привычные вступительные аккорды, а вскоре появились и знакомые голоса.

И если я безвестно кану.

Короткий свет луча дневного.

Но если я безвестно кану

За звездный пояс, в млечный дым.

Я за тебя молиться стану,

Чтобы не забыл пути земного.

Я за тебя молиться стану,

Чтобы ты вернулся невредим.

— Я не буду молиться, но сделаю все, чтобы вернуть тебя, обещаю, — почти беззвучно прошептала Оксана, сидя в пустом вагоне метро и раз за разом слушая песню, которую они обе так сильно любили.

***

— Милая, так что же было потом, после того, как ты расплакалась из-за той дурацкой песни? — Маргарита старательно поглаживала волосы Оксаны, путая в них пальцы и осторожно перебирая. Это успокаивало ее. Обеих.

— М? А, потом… Знаешь, все было так сумбурно, я добралась до этого мага, экстрасенса, называй его, как хочешь, и… Он помог мне, представляешь?

— Просто помог и все? А поподробнее, милая?

— Не было ничего интересного, правда. Он занимался своей мистической ересью, и… Все. Через несколько дней мне позвонил твой лечащий врач и сказал, что ты приходишь в себя.

— Думаешь, я поверю в эту сказку, Окси?

— Поверь.

========== Хватит. ==========

— Милая, я верю тебе, — с легкой улыбкой на губах кивнула Маргарита, кладя руку на щеку Оксаны и легко поглаживая. — Но ты мне лжешь.

— Ты права.

— Да, я знаю. И как мы решим эту проблему?

Удивительно, но обе девушки продолжали легко улыбаться, словно разговор касался выбора фильма на предстоящий вечер или чего-то еще менее значительного. Они практически не ругались, да, характеры всегда проявлялись, но острые углы каждый раз сглаживались, не позволяя конфликту возникнуть между ними.

— Я не хочу об этом говорить, Марго, пожалуйста. Это был тяжелый день, и дело было не в мистической ереси, я… Слушай, я не знаю, кто этот мужчина, что он умеет, а чего нет, но… Неприятные воспоминания, совсем неприятные. Не хочу даже думать лишний раз о них.

— Это всего лишь воспоминания, Окси.

— Но мне больно.

— Я знаю. Но тебе нужно научиться справляться с этим. Мир очень жесток, милая, и если каждое плохое воспоминание будет сводить тебя с ума, то ты долго не выдержишь, а у меня на тебя большие планы.

— Да-а-а-а? И что за планы? — Оксана вмиг заулыбалась. И как Рита может так легко переключать ее внимание и эмоции? Словно по щелчку.

— Тебе обязательно понравится, но сначала я хочу поговорить о том, что все-таки случилось. Не скрывай от меня хотя бы этого, прошу.

— Хотя бы?

— У тебя и так достаточно секретов.

— Я, значит, из кожи вон лезу, чтобы ее спасти, вернуть к жизни, а вместо благодарности что? Соскучилась по моим слезам?

— Оксана, — Рита слегка рассмеялась, продолжая аккуратно поглаживать щеку блондинки. — Ненавижу, когда ты плачешь, но даже не пытайся мною манипулировать. Расскажи мне все, пожалуйста. Я уже не могу так, тайн между нами слишком много, у меня нет сил давать тебе еще больше личного пространства, я хочу его занять. Хватит секретов, пожалуйста. Мне нужна вся ты, полностью.

— Ты очень наглая, Власова.

— Да, поэтому ты меня любишь.

— Верно, — Амелина несколько раз кивнула в подтверждение своих слов, легко поцеловала ладонь девушки и начала старательно ворочаться, чтобы найти самое удобное место для длительного разговора. — Слушай, вот зачем тебе локоть на правой руке? Раздражает.

Марго в ответ лишь снова рассмеялась и подняла руки, позволяя Оксане улечься, наконец, так, как ей хотелось.

— Мы не говорили об этом, но я очень отчетливо вспомнила тот день, когда меня… Господи, Марго, нам обязательно об этом говорить?

— Мне очень жаль, но да.

— Я тебе рассказывала, что меня изнасиловал парень, который мне очень нравился. Этот странный маг сказал такую же фразу, как и он тогда, и я… Воспоминание вылезло само собой.

Мысли Оксаны вновь скользнули в самые темные уголки сознания, медленно открывая запретные двери, чтобы выпустить наружу то, что каждый человек так старательно пытается забыть.

— Он не просто так сказал это, — привычно низковатый голос Риты вытащил девушку из пучины воспоминаний, что едва не поглотила ее с головой. — Видимо, хотел показать тебе, что все происходящее совсем не фарс.

— Да, но ведь можно было сделать это не так болезненно?

— А ты бы поверила?

— Думаю, нет, — Оксана несколько раз кивнула, понимая, к чему ведет Рита. — Ты права, я бы не поверила, если бы это было не так ощутимо для меня.

— Да, родная, ты ведь все подвергаешь сомнению. Что было дальше? Каким образом он смог тебе помочь?

Блондинка долго молчала. В голове вертелось бесчисленное количество мыслей, но еще больше переживаний о том, как Марго воспримет то, что так желает услышать. Как она отреагирует на новость об измене, хоть и вынужденной? Да и вообще, какие эмоции вызовет сама идея соблазнения Степы? Впрочем, своим молчанием она ничего не добьется. Обреченно вздохнув, Оксана нерешительно начала свой рассказ с того самого момента, как мужчина научил ее едва ли не физически чувствовать душу Марго.

***

Степан так ни разу не смог дозвониться Вале с того самого дня, как в ее руках оказался злополучный конверт с фотографиями. Девушка не отвечала на его звонки, иногда просто игнорируя, иногда сбрасывая и не перезванивая, а иногда и вовсе отключая телефон. Разумеется, в голове мужчины волшебным образом родилась идея о том, что он где-то накосячил, но, удивительно, Степа и подумать не мог, что Валя обо всем узнала.

Вообще, строго говоря, он совершенно забыл о той ночи, которую провел с абсолютно незнакомой ему девушкой. Внезапно появившееся влечение к ней испарилось с той же скоростью, оставляя скребущее душу воспоминание об измене, однако даже оно преследовало Васильева недолго. Естественно, он испытывал жуткое чувство вины, корил себя за несдержанность, но, вместе с этим, ему было удивительным образом плевать на все это. Время назад не вернуть, так к чему пустые размышления о том, как стоило бы поступить?

Любил ли он Валю? Безусловно, да. Было ли ему стыдно перед ней? Разумеется.

Но рассказывать и, тем более, просить прощения Степа не планировал. Для чего? Она все равно не простит его, а так, может быть, через несколько лет (а может и быстрее) воспоминание о той ночи сотрется из его памяти навсегда.

Тем не менее, с каждым днем, проведенным в командировке, тревога нарастала все сильнее, постепенно превращаясь в чуть ли не животный страх. А что, если она действительно обо всем узнала? Что его ждет по возвращению домой?

Ответы на эти вопросы были Степану так необходимы, что он работал практически сутками, желая поскорее разобраться со всеми служебными обязанностями и вернуться в родной город. План удался, поэтому мужчина вернулся на несколько дней раньше положенного срока. Купил по пути домой ее любимые цветы, конфеты и вино — в общем, сделал все возможное, что пришло в его голову. Извиняться он не умел, но был уверен, что сейчас пришла пора учиться.

Ключ с привычным скрежетом скользнул в замок. Первый оборот. Второй. Дыхание неожиданно участилось от вновь подскочившей тревоги. Дверь легко поддалась, позволяя Степе зайти в прихожую, что он сделал нарочито громко, пытаясь привлечь внимание.

Висит пальто, на месте стоят туфли. На кухне горит свет, пыли на полочках нет. Пахнет стиральным порошком. Что же, все признаки присутствия в квартиры женщины налицо, значит, она хотя бы не решила его бросить, отлично. Кажется, все не так плохо.

— Милая, я дома! — вкрадчиво мягкий голос, словно у маленького ребенка, что разбил на прогулке коленки и пытается вымолить прощения еще до того, как мама все увидела.

— Убирайся к черту!

Что же, кажется, все плохо. Она даже не вышла к нему, чтобы сказать это в лицо. Судя по всему, даже не двинулась с места, чем бы ни занималась.

— Валя! Давай поговорим, пожалуйста, мне очень жаль. Прости меня, я…

Трудно извиняться, когда не знаешь, за что. Хотя с каждым мгновением Степе все сильнее и сильнее казалось, что девушка каким-то образом узнала об измене. Разувшись, он быстрыми шагами прошел на кухню, откуда доносился голос Вали.

— Что непонятного в слове «убирайся», Васильев?

Антонова сидела на подоконнике, укутавшись в мягкий плед и глядя на вечерний город. На улице шел противный дождь, мелкий, моросящий. Отвратительный, как мужчина, стоящий перед ней.

— Давай поговорим, пожалуйста, я…

На глаза Степе попался конверт — единственный предмет, лежащий на столе. Не обращая внимания на подпись, он взял его в руки, быстро открыл и вынул фотографии, быстро просматривая одну за другой. Однако скорость практически сразу уменьшилась, как только он осознал, что именно изображено на снимках.

— Прости меня, я… Мне ужасно стыдно перед тобой, я не знал, как тебе о таком рассказать. И не хотел говорить, потому что боялся, что ты…

— Стоп, Васильев, мне не нужны твои оправдания, оправдывайся перед собой. Хватит с меня любви, отношений, попыток идти против судьбы. Хватит с меня тебя.

— Но…

— Все, никаких слов. Я очень долго думала над этим. Ты либо убираешься к чертовой матери отсюда, мне все равно куда, хоть в Австралию.

— Либо? — надежда в голосе Степы молила о пощаде и прощении, буквально кричала, но, кажется, эту мольбу Валя совсем не слышала.

— Ты можешь остаться жить здесь, все-таки это наша общая квартира, но даже не надейся, что я тебя прощу. Это совершенно непостижимо, я… Не понимаю тебя, и не хочу понимать. Не хочу слышать о том, что ты не хотел, что это все она. Не хочу слушать твои извинения, мне они не интересны, ты мне больше не интересен, я не хочу знать, как у тебя дела, не хочу поддерживать тебя, нет. Я слишком много раз делала шаги тебе навстречу, хватит.

Томительное молчание. Нервозно тикают часы, из последних сил пытаясь протолкнуть секундную стрелку дальше хоть на миллиметр, но она не поддается. Лишь легонько подрагивает, показывая, что еще жива, но финал неизбежен — тиканье прекращается. Оглушающая тишина теперь буквально звенит в ушах Степы. Все? Это их конец? Из-за какой-то девушки в баре… Совсем все?

— Это… Ты…

— Я серьезно. Все, это конец, я приготовила документы на развод.

— Ты не дашь мне даже крохотного шанса?

— А должна? После этого? Степа, я была готова простить тебе все на свете, я была готова ради тебя отвернуться от судьбы, пойти по другому пути. Но вот это, — Валентина кивнула на фотографии в его руках с ярко выраженной гримасой отвращения. — Вот это уже перебор.

Антонова натянула рукава тонкой кофты на кисти рук, пряча даже пальцы и снова отвернулась к окну, смотря за редко проезжающими машинами. Дождь усилился, переходя в ливень. Она любила крупные капли, падающие на волосы и плечи. Любила бегать по лужам и падать в мокрую ярко-зеленую траву. Но сейчас все вокруг ей было противно. Отвратный дождь. Мерзкий Степа. Еще более мерзкая она сама.

— Что с таймером?

— Не твое дело.

— Мое. Ты вычеркнула меня из жизни, как мужчину, но я по-прежнему твой человек, плевать, я буду рядом и буду тебе помогать, поняла меня? Итак, что с таймером?

От такой неожиданной самоуверенности со стороны Степана рука девушки словно сама собой протянулась в его сторону, обнажая запястье с таймером, который еще несколько дней назад мерно отсчитывал время до встречи с соулмейтом, но сейчас…

— Опять девятки?

— Дурачок, — Валя слегка рассмеялась, но тут же обреченно покачала головой. — Неправильно смотришь, здесь шестерки.

— Шестерки? Это что еще такое? Что это может значить?

— Понятия не имею, я пыталась узнавать, но никто из моих знакомых не знает ничего о таком. Все говорят, что первый раз видят.

— У меня есть человек, который точно в этом разбирается. Поехали.

— Сейчас? Вечер же…

— Поехали.

Степа решительно развернулся на пятках и направился в прихожую, всем видом показывая Вале, что не планирует слушать ее возмущения. Кажется, тогда именно эта черта характера Степы поразила Валентину. О, нет, в ней не начали пробуждаться какие-то чувства, нет, она все еще невероятно злилась на него, буквально хотела задушить. Он действительно резко и одномоментно перестал быть для нее мужчиной, перестал быть мужем, но остался тем человеком, который уверенно будет решать ее проблемы, как раньше. И пусть она ошиблась, выбрав его, а не свою судьбу, но он тоже совершил роковую ошибку — все встало на свои места.

***

Маргарита очень долго молчала после завершения рассказа Оксаны,монотонно перебирая ее мягкие волосы. Пальцы слегка массировали чувствительную кожу головы, легко надавливая в необходимых местах. Кажется, Рита полностью сфокусировалась на этом действии, стараясь выкинуть из головы все остальное, но это было совсем не так. Слишком много разной информации вдруг на нее свалилось, она не была уверена, что поняла все верно, не была уверена ни в чем, кроме одной единственной вещи — своей трепетной и невероятно сильной любви к Оксане.

— Так значит… Мой соулмейт девушка. И ты соблазнила ее парня?

— Мужа, если точнее.

— Мужа, — коротко повторила Власова, кратко целуя Амелину в макушку. — И как в твою светлую голову пришла эта идея?

— Не знаю, я… Решила, что этот способ будет самый действенный, измена практически всегда меняет взгляд на вещи, особенно женский взгляд, и я…

— Ты права, родная. Я уверена, что в ней что-то изменилось, иначе бы я не очнулась. Так ведь это работает?

— Да, ваши судьбы связаны, и, если ты очнулась, значит, она как-то изменила свое отношение к мужу или к тебе, своему соулмейту, не знаю, родная, но что-то изменилось.

— Спасибо, — Маргарита тепло улыбнулась, с необыкновенной для своей натуры нежностью глядя на Оксану.

— Ты… не злишься?

— Милая, ты спасла мне жизнь вообще-то, как я могу злиться на тебя?

— Ну, я же… Переспала для этого с левым мужиком, я боялась, что это тебя расстроит, что ты меня прогонишь или еще хуже…

— Окси, тише, с чего ты это взяла? Да, я ненавижу этого мудака, он спит не только с моим соулмейтом, но и с моей девушкой, но, повторяюсь, это он — мудак, вторгающийся в мою жизнь и судьбу, а не ты. Наоборот, я буквально поражаюсь тому, как у тебя хватило сил и смелости на эту авантюру, я… Кажется, люблю тебя еще больше, чем обычно.

— Никогда тебя не пойму, — Оксана чуть растерянно улыбнулась, стирая внезапно подступившие к глазам слезы. — Я ведь набор загонов, авантюр и привычки швыряться вещами, как ты вообще меня терпишь?

— Если бы я тебя терпела, то я бы давно сбежала, потому что вытерпеть это невозможно, — Рита легко рассмеялась, вспоминая, как в очередной раз собирала свои вещи под окнами их квартиры. — Но я люблю тебя, люблю твои загоны, твою авантюрность и даже удовлетворенное выражение твоего лица, когда я хожу по улице и собираю вещи. Я люблю это, а не терплю.

Оксана снова и снова стирала слезы, но в итоге, не выдержав, уткнулась Рите в плечо и расплакалась. Да уж, к эмоциональным качелям этой девушки привыкнуть невозможно. С другой стороны — всегда находишься в тонусе, одновременно готов как обнимать и успокаивать, так и вызывать такси до ближайшего бара или бежать в ночной магазин со списком совершенно несочетаемых продуктов.

Обреченно вздохнув, Марго лишь вновь принялась монотонно перебирать волосы блондинки, в надежде, что это хоть как-то поможет ей быстрее успокоиться и прийти в себя. Но, с другой стороны, Окс так много пережила за последний год, что ей буквально физически нужно поплакать. Невероятная боль, тяжелые решения и страх — лишь малое из того, что преследовало ее каждый день до тех пор, пока Рита не открыла глаза. Да, сейчас она имеет полное право плакать столько, сколько нужно.

— Ну-ну, родная, я с тобой. Все хорошо.

Маргарита поцеловала девушку в макушку, крепче прижимая к себе, и постепенно провалилась в мягкую пучину воспоминаний, словно в кучу ярких осенних листьев. Однако не каждый лист был красивым, и не каждое воспоминание было радостным.

***

День не задался с самого утра. Рита в очередной раз отключила во сне будильник, а когда все-таки открыла глаза, то увидела, что до завершения сборов осталось примерно восемь минут. Подорвавшись с кровати, девушка умчалась в ванную комнату в попытке как можно быстрее привести себя в презентабельный вид.

Через пятнадцать минут Маргарита уже обувалась в прихожей. Благо, ей удалось не разбудить Оксану, ведь девушка до раннего утра делала какой-то проект в академию. На несколько секунд притихнув и убедившись, что девушка спит, Марго быстро схватила сумку и побежала на автобусную остановку. Говорят, пробежки с утра полезны.

Весь рабочий день творился откровенный кошмар, хотелось закрыться в кабинете и делать вид, что никого нет. Или застрелиться, для большей надежности. К сожалению, выполнять свои обязанности все-таки пришлось, но едва стрелка часов указала на завершение рабочего дня — Маргариту как ветром сдуло.

— Ты не представляешь, какой пиздец сегодня творился в отделе! — заявила Власова с самого порога, едва щелкнул замок железной двери за ее спиной. — Прикинь, эти куски идиотов…

Но в ответ раздавалась лишь тишина.

— Оксана, ты дома?

Рита нахмурилась, быстро откидывая тяжелые и грязные из-за непогоды берцы в сторону и стремительно проходя в спальню. Свет ведь горел в окнах, это точно было видно еще с улицы.

Зайдя в спальню, она облегченно вздохнула, замечая Оксану, мирно лежащую под одеялом с головой. Марго улыбнулась и уже было развернулась в сторону ванной, но едва слышное всхлипывание напрягло еще сильнее, чем тишина. Господи, подскажи, что делать с девушками, когда они плачут?

— Милая, что такое? — Рита быстро сняла кофту и легла к Оксане, забираясь под одеяло и прижимая ее к себе. — Я с тобой, все в порядке, ну, что случилось?

В ответ раздался лишь громкий плач. Блондинка развернулась, утыкаясь лицом в бок Маргарите и разрыдалась еще сильнее. Кажется, сегодня она должна была идти на свидание. Может, что-то пошло не так?

— Ну же, расскажи мне. Что такое? Как я могу тебе помочь?

— Почему ты со мной? — Гром среди ясного неба, отлично. Марго обреченно вздохнула, понимая, в какую сторону в очередной раз клонится разговор.

— Потому что люблю тебя.

— Нет, ты просто пользуешься, как и все остальные, как все до тебя и как будут все после тебя.

— Стоп-стоп-стоп, какие после, ты охренела, Амелина? Ладно твои свидания, я сама тебя на них толкаю, но что значит «после»? Ни один мужик не может быть лучше меня, поняла? После, — раздраженно фыркнула Власова, мысленно улыбаясь и понимая, что такой поворот определенно хотя бы на время отвлечет Оксану от слез.

— Это… Это я охренела? Да ты… Ненавижу тебя, Власова. Какая же ты невыносимая просто, ни поддержать, ни… Ничего!

— Любишь.

— Ненавижу.

— Нет, любишь. Всей своей недовольной, злобной и авантюрной душой, — Марго быстро нависла сверху, прижимая руки Оксаны за запястья к кровати. — Как слезы быстро ушли, правда?

— Ах ты…

— Все, хватит, заткнись, — не успела Амелина придумать, как задеть Риту побольнее, как та уже требовательно впилась в ее губы страстным поцелуям, явно давая понять, что болтать попусту она больше не планирует.

***

Удивительно, как легко Марго все-таки умеет переключать Оксану, отвлекая ее от слез по какой бы то ни было причине. Но сейчас делать этого не стоило, нет. Сейчас Рита как никогда четко понимала, что девушке нужно выпустить наружу эмоции, нужно поплакать, может быть, в порыве даже задрожать от эмоций, но… Это необходимо. И она будет в этот момент рядом. Кто, если не она?

========== Наказание. ==========

Они ехали в полной тишине. Валя бесцельно смотрела в окно, наблюдая за домами, что стеной проносились перед ней. Степа не решился даже включить какую-то тихую музыку: наверняка девушка в тот же миг сбавила бы громкость до нуля.

— Куда мы едем? — голос, полный категорической безучастности, резанул по ушам, слишком уж привыкшим к звенящему молчанию.

— Туда, где нам расскажут о твоей судьбе.

Слова прозвучали несколько пафосно, но, в то же время, они были наполнены какой-то глубокой серьезностью. Валентина перевела взгляд на мужа, выгнув в удивлении одну бровь.

— И как это понимать?

— Поймешь, когда приедем.

Несмотря на то, что машина стояла перед светофором, Степан даже не взглянул на нее. То ли из-за стыда, то ли из-за страха, трудно дать определенный ответ. Кивнув, кажется, самой себе, девушка снова отвернулась к окну. На стеклах начали появляться мелкие капли. С губ сорвался вздох, полный обреченного разочарования. Она совсем не любила дождь.

Капли становились крупнее и падали все чаще, буквально атакуя автомобиль. Будет повод, наконец-то, заехать на мойку и сделать химчистку в салоне.

— Еще долго?

Кажется, Антонова разучилась общаться. Как там говорилось на общем курсе психологии? Нарушена коммуникативная функция речи, так? Видимо, это и случилось. Хочется хоть как-то разрядить обстановку, но все становится только хуже.

— Уже приехали, — коротко ответил Степан, направляя машину в один из дворов, ничем не отличающийся от сотен других. — Только не будь слишком скептичной, ладно? Дай ему шанс.

— Я попробую.

Васильев кивнул, глядя на нее с некоторыми нотками благодарности. Иногда Валя казалась ему слишком рациональной для этого нелогичного мира. Они вышли из машины, оба бегло оглянулись и, не медля, направились к входной двери, одновременно решив, что стоять под ливнем — не лучшая идея на сегодняшний день.

Легкий толчок. Несколько шагов.

Они оказались в том же затемненном помещении, что и Оксана некоторое время назад. У Валентины точно так же закружилась голова от запахов, но они разительно отличались. Вместо лаванды ее обонятельные рецепторы окутал аромат розы. Мерзкий запах, лучше бы это была лилия, честное слово. Однако спустя несколько секунд мнение быстро переменилось. Делая неуверенные шаги по коридору, Антонова словила себя на мысли, что именно этот аромат ей приходится по душе. Как будто становится легче жить. Удивительно, правда?

Степана же едва не стошнило, но кому до него сейчас есть дело? Это ведь не его ждет мужчина в конце коридора.

Однако есть еще что-то. Едва уловимое, но, тем не менее, внушающее легкую тревогу. Каждый шаг становится тягуче медленным, ей совсем не хочется идти туда, куда ведут ноги. И откуда взялось это странное чувство беспокойства?

— Что за странный запах?

Васильев уже решительно разомкнул губы, дабы сказать, что роза перебивает вообще все его ощущения, но промолвить ничего не получилось.

— Шалфей, — все тот же низкий и до невозможного уверенный голос прозвучал из-за поворота. — Вообще, он по идее, снимает напряжение и восстанавливает ауру после предательства. Ах, да, именно поэтому он тебя и тревожит, ведь не только тебя предали, но и ты сама принесла кому-то невыносимую боль.

— Кто ты такой?

— Тот, кто поможет тебе во всем разобраться, так что рекомендую сбавить обороты. Здравствуй, Степан.

Степа лишь коротко кивнул, легко подталкивая девушку вперед, держа за талию. Она хотела было возмутиться, но, решив, что это не принесет никакого смысла, лишь покорно прошла дальше, осматривая помещение.

— Ну, как оно, ощущать себя ненужной? Понравилось? — ехидство в голосе буквально лилось через край, кажется, мужчина был готов засмеяться.

— К чему этот вопрос?

— Просто интересно, как ощущаешь себя на месте, кого предавала всю жизнь? Первый поцелуй, влюбленность, чувственный секс и даже клятвы в любви до смерти достались не тому, с кем связана твоя судьба. Это принесло другому человеку боль, не думала об этом?

— Вряд ли мой соулмейт пожизненная одиночка, просто, наверное, я ничего не чувствую, — не отвечая на очевидные вопросы, Валя сложила руки на груди.

— О, нет, твой человек вовсе не одинок, он даже любит кое-кого другого, но между вами есть одна большая разница. Отличие, лежащее в основе существования соулмейтов в принципе.

— Какое же?

— Твоя половинка никогда тебя не забывала. Ни разу не отказывалась. И вовсе не планировала менять тебя, даже на того, кто готов душу отдать за ее любовь. Чувствуешь разницу? Никто не запрещал тебе встречаться с парнями, влюбляться, плакать по ночам и даже выходить замуж, но ты… Твоя голова была так сильно вскружена, что ты решила изменить правила мира. С чего ты взяла, что у тебя есть на это силы.

— Но я же…

— Не надо оправдываться передо мной, ты мне ничего не должна. К тому же, это не только твоя вина, да, Степа? До чего довел девчонку.

— Хватит этих красивых, но пугающих речей, помоги нам, — нетерпеливо подал голос Васильев. Кажется, он был чем-то очень разозлен.

— Как делать всякие глупости, так это мы самостоятельные, а как проблемы решать, так хвост поджали и бежим за помощью? Совсем не по-мужски, не по-мужски.

— Помоги, прошу.

— Ну, хоть тон изменился. Итак, забыли про измены и предательства. Жизнь всего лишь расставила все по своим местам: ты предала, потом предали тебя, судьба снова уравновешена. В чем проблема?

Валентина молча протянула ему руку, на запястье которой красовался таймер.

— Волшебно, вижу такое только второй раз в жизни, — мужчина аккуратно коснулся пальцев девушки, а после притянул ее руку ближе к себе. — Шестерки, просто волшебно. Пришли узнать, что это такое, верно?

— Да, я… Это случилось после того, как я узнала…

— О, понятно. Что же, ничего сверхъестественного в этом на самом деле нет. Явление редкое, но, в целом, весьма доступно объяснимое. Думаю, не нужно объяснять, что шестерка — это перевернутая девятка, с которой ты уже знакома. Девятки появляются в моменты, когда судьба человека перестраивается. Вернее, когда меняется путь. Опорные точки не изменяются никогда, а вот дорога до них — легко.

— И причем здесь шестерки?

— Вопрос правильный. Подумай сама.

— Если перевернуть логику, то, получается, что… При девятках судьба меняется из-за каких-то моих решений, я вынуждаю ее перестроиться, значит, если все наоборот, то… Теперь судьба как-то влияет на меня? Что это, чертовски тупое наказание?

— Бинго, девочка! Судьба тебя наказывает.

— Почему этого не произошло раньше?

— А ты бы поняла? Смогла бы догадаться о причинах? Чувствовала бы себя ребенком, которого поставили в угол?

— Нет, наверное, нет…

— Вот именно. Судьба очень логична в своих поступках.

— И… Что теперь делать? — Валя растерянно и, кажется, виновато посмотрела на мужчину, что, потеряв всякий интерес, отпустил ее руку.

— Это наказание, в нем и суть. Впрочем, в преданиях говорится, что шестерки пропадут за какое-то время до встречи с соулмейтом. Как правило, таймер восстанавливает свой отсчет за шесть часов до этого события. Либо же за количество часов, кратное шести, но такой вариант встречается совсем редко.

— Я даже примерно не помню, когда это должно случиться. Мне будет тридцать четыре, ничего больше я не помню, как тогда я буду готова? А если я проснусь за полчаса или какие-то минуты до встречи? Или вообще не замечу за шесть часов, что таймер пошел.

— В этом и суть наказания. К тому же, вполне вероятно, что время вашей встречи может наступить раньше или позже, но вот ты об этом знать не будешь.

— А если я перестану общаться со Степой? Буду все время одна, и…

— Это бессмысленно, твое наказание уже вступило в силу. Тебе остается только ждать и надеяться, что тебя простят за ту боль, что ты принесла. Из-за твоей увлеченности чуть не погиб человек. Твой человек.

Кажется, не так уж давно об этом говорила Галя, жаль только, что ее никто не услышал. Валентина закрыла лицо руками, стараясь не расплакаться от внезапно нахлынувших эмоций. Степа аккуратно провел рукой по ее плечу, чуть сжимая в знак дружеской поддержки. Все это время он молча стоял рядом, словно сторонний слушатель, совсем не имеющий отношения ко всему происходящему.

— Прости меня, если сможешь, прости, — грудь словно сдавило от осознания того, что случилось с ним и с его женой. Вероятно, в скором времени бывшей, но, все-таки, женой.

— Мы оба в этом виноваты, — Валя стерла подступившие к глазам слезы и прерывисто вздохнула в тщетной попытке выровнять дыхание.

— Помни, что никакие твои действия сами по себе не приносят боли, — в голосе мужчины проступили нотки сочувствия. Кто ведь не оступается в этой жизни. — Важно то, как ты к этому относишься. Ты можешь снова в кого-то влюбиться, и это не принесет плачевных последствий, если ты будешь помнить, что эти чувства временны. Ты можешь раствориться в ком-то, наслаждаться им до потери чувств, и это не принесет никому боль, если ты будешь помнить, что где-то далеко или, наоборот, совсем рядом, есть человек, с которым тебе суждено быть вместе.

Судорожно кивнув в ответ, Антонова крепко обняла себя за плечи, безуспешно пытаясь успокоиться. Так много всего на нее свалилось в последнее время, что, кажется, у нее нет сил со всем этим справиться. Что-то с треском сломалось внутри.

— Вот, возьми, — мужчина подвинул к ней небольшой прозрачный пакетик, похожий на тот, за который подростки платят старшеклассникам. — Это чай, не думай даже о другом.

— Спасибо, — чуть улыбнувшись, она благодарно посмотрела на него, взяв в руки пакет и заинтересованно осматривая содержимое. — Да, я вижу, что это не та травка, которую обычно курят. Что там?

— Куча трав, названия которых ты не запомнишь, так что я не буду нагружать объяснением. Раз в неделю выдели для себя час одиночества. Завари чай, возьми любимое печение, закройся в комнате и постарайся не думать вообще ни о чем. Помогает.

Валя несколько раз послушно кивнула, убирая пакет в сумочку и чуть вопросительно глядя на Степу.

— Да, ты права, нам уже пора, — парень понимающе кивнул и, кажется, облегченно выдохнул. Видимо, нахождение в этом помещении особого удовольствия ему не приносило.

— Береги себя и своего соулмейта, не забывай о нем.

— Вы его знаете?

— Знаю, но, девочка, не торопи судьбу, — мужчина мягко и чуть снисходительно улыбнулся, постукивая пальцами по столу. — Ты его узнаешь, обязательно, это будет особенный человек. Твой. Ты сразу все поймешь.

С искренней благодарностью улыбнувшись, Валентина с трудом делает первые шаги в сторону выхода из помещения. Запах розы и шалфея уже не кажется ей таким мерзким, как некоторое время назад. Наоборот, он ее расслабляет и возрождает веру в хорошее будущее. Начинает казаться, что все в жизни хорошо.

Возможно, когда-то так и будет.

***

— Оксана, я откровенно заколебалась сидеть дома.

Рита внезапно отвлеклась от просмотра очередного фильма и села на кровати, подогнув ноги под себя и серьезно посмотрев на девушку.

— Милая, ты же сама понимаешь, что тебе нужно окончательно восстановиться, чтобы выйти на работу. Мы ведь обсуждали это, — Амелина, обреченно вздохнув, выключила телевизор, садясь рядом. — Я как никто другой хочу, чтобы ты вышла на работу, но пока это невозможно.

— Надоела тебе своим нытьем, да? Так бы и сказала.

— Да, черт подери, сколько можно об одном и том же!

— Ой, — Маргарита растерянно моргнула, тут же забыв о том, что только что планировала в очередной раз вынести Оксане весь мозг. — Прости, я больше так не буду.

— То-то же, — блондина самодовольно улыбнулась и уже потянулась за пультом в надежде, что ей удастся досмотреть фильм.

— Ах, ты, манипуляторша! — возмущению в голосе Риты не было предела. Она тут же перехватила пульт, пряча его за спиной. — Нет, никаких фильмов, посмотрите на нее, научилась отвлекать меня.

— Разве с тобой можно иначе?

— Можно меня обнимать, жалеть и поддерживать вообще-то. Не так уж и сложно.

— Ты ведь сама знаешь, что осталось посидеть дома какую-то жалкую неделю. А потом, пожалуйста, вперед — бегать за преступниками и сгребать их в один огромный мешок.

— Окси, какой ты бесчувственный сухарь иногда, — Рита покачала головой, обреченно вздыхая, но не отдавая пульт.

— Сама меня выбрала.

— Ага, и пока я тут валяюсь без дела целыми днями, ты вон карьеру строишь, скоро будешь работать где-то в крутом месте, а я на вечно застряну в обычном районном отделе.

Невозможно поспорить с тем, что Власова иногда все-таки была невыносимо упрямой. Ее характер перекрывала только привлекательная внешность, и то, в последнее время Оксану было трудно подловить — слишком долго они были вместе.

— Если я первая начну работать в крутом месте, то обязательно кого-то убью, чтобы тебя пригласили на его место, договорились?

— Идет, — Рита слегка рассмеялась, удовлетворенно плюхаясь на подушки и включая фильм, который они смотрели уже, кажется, раз сто или даже двести.

— Спасибо, Марго, — Оксана, устроившись у девушки под боком поудобнее, победно улыбнулась, тут же переключая внимание на просмотр любимого фильма о фантастической любви.

— Напомни, почему это наш любимый фильм?

— Здесь же любовь, драма, испытания, борьба за чувства! — восхищенно, словно ребенок, воскликнула Амелина, и тут же буквально-таки оскорбленно посмотрела на Власову. — Кто из нас тут сухарь еще бесчувственный?

— Точно, борьба за чувства и романтика, да-да.

— Какая же ты иногда… Как мужики, — фыркнула блондинка, но тут же начала смеяться из-за «нападения» Риты, которая прекрасно знала, что щекотка — лучшее наказание. — Переста-а-а-ань, ты не как мужики, все-е-е-е, — Оксана звонко смеялась, пытаясь хоть как-то увернуться от ловких рук, что раз за разом касались самых чувствительных для щекотки мест.

— А нечего тут фыркать на меня!

Маргарита, переняв настроение девушки, тоже не менее звонко рассмеялась, перекатываясь с ней по кровати чуть ли не в смертельной схватке. В итоге, то ли она сдалась, то ли Амелина оказалась проворнее, но блондинка, источая потоки самодовольства, села на ее бедра.

— Все, я выиграла!

— Как всегда, — Рита подняла руки над головой, признавая свое однозначное поражение в этой борьбе и нежно-нежно глядя на Оксану.

Неужели потом на ее месте будет другая девушка?

***

Как только Валя и Степан вышли на улицу, мужчина задумчиво взглянул на часы, висящие на стене и монотонно отмеряющие секунду за секундой. Он прикрыл глаза, с такой же циклической мерностью перебирая в руках четки, которые, кажется, были с ним всю жизнь. Перед ним тут же восстановились образы двух блондинок: сначала Оксаны, а потом и Валентины. Такие четкие, что к ним буквально можно было прикоснуться. Мужчина осмотрел одну девушку, потом другую. В его мыслях в очередной раз пролетела история, которую он слышал от них обеих.

— Надо же, как бывает, — усмехнувшись, произносит он, открывая глаза и вдыхая полной грудью. Чуть качает головой, коря себя за то, что не догадался сразу. Наивный дурак. — Два соулмейта, бывает же. Интересно, кого она выберет в итоге?

Мужчина продолжал перебирать четки, мерно откидывая шарик за шариком. В его мыслях снова всплыли образы обеих девушек с их некоторым сходством во внешности, но с огромной разницей в характерах.

Так кому из них, действительно, предначертано быть с Маргаритой? И как так случилось, что у нее два соулмейта? А Оксана? Что на счет цельности ее души?

Столько вопросов и совершенно никаких ответов. Сплошное наказание для всех и каждого.

========== Нули. ==========

Федеральная Экспертная Служба — место, в которое хочет попасть едва ли не каждый первый сотрудник внутренних органов. Лучшая команда, интереснейшие дела, строгая, но очень справедливая начальница.

Валентина Антонова — лучшая подруга Рогозиной и, естественно, высококвалифицированный патологоанатом. Не имеет равных, не имеет конкурентов. Еще бы, секрет очень прост: после появления шестерок на запястье в жизни осталась только работа. Ни на что другое время попросту не тратилось. Разумеется, Валя стала одной и первых сотрудниц ФЭС, иначе и быть не могло.

Оксана Амелина попала в эту структуру МВД чуть позже. По рекомендации начальства. Впрочем, Галину Николаевну заинтересовало скорее личное дело эксперта, а не чьи-то там ходатайства. Она, кажется, стала самым счастливым человеком на свете в тот день, когда передала документы в отдел кадров.

Девушки сразу друг друга невзлюбили. На уровне ощущений и восприятий. Внешне это, естественно, никак не выражалось, они даже общались дружелюбно, однако обе чувствовали напряжение. Благо, это через некоторое время прошло, а еще чуть позже — все об этом и думать забыли.

Власова же достаточно быстро продвигалась по службе и попала в ФСБ. Сильная группа, занимающаяся резонансными делами, почти как ФЭС. Маргарита, наверное, и работала бы там до пенсии, не случись того дурацкого конфликта с начальством. Для капитана первоочередной задачей было — спасение жизни людей и задержание преступников. Бумажки в виде отчетов и, уж тем более, протоколов, интересовали ее в последнюю очередь. В очередной раз, когда инструкция не была соблюдена, Рита нарвалась на крупную перепалку. От позорного изгнания без права восстановления спасло лишь то, что ее действия привели к успешному завершению операции. Руководитель, скрипя зубами, не внес в личное дело никаких отметок и предложил уйти по собственному, пока есть такая возможность. Все лучше, чем волчий билет.

Первую неделю после увольнения Маргарита еще кое-как держалась. Ждала Оксану с работы, даже готовила еду и убиралась в квартире, что делала крайне редко. Вторая неделя прошла менее оптимистично — девушка все время валялась на диване, «оживая» лишь в моменты нахождения дома Амелиной. Спустя несколько дней и она перестала интересовать Риту.

— Власова, сколько можно продавливать кровать? Ты скитаешься по дому уже месяц. Я не против, у нас есть деньги, но, слушай, ты же на тень свою уже не похожа, — Оксана села рядом с Маргаритой и аккуратно провела рукой по ее волосам.

— А куда мне идти, Окси? В ФСБ мне дорога закрыта, все… В районный отдел? Смеешься что ли? Я еле оттуда убежала.

— Пошли ко мне? Соколова как раз увольняется, Галина Николаевна будет искать кого-то крутого на ее место, а кто может быть круче тебя?

— Кому я нужна в ФЭС? Ну, кроме тебя, милая, — Рита натянуто улыбнулась, покачав головой. — Вряд ли твоя Рогозина вообще на меня посмотрит.

— Расскажи ей все. Она понимающая и очень справедливая. Опиши детально ситуации, объясни, что и как было, я уверена, она поймет.

— Думаешь?

— Конечно, Марго, ну, что ты?

— И когда идти?

— Прямо завтра, — Оксана воодушевленно заулыбалась, уже представляя, как они вдвоем будут оставаться на ночные дежурства. — Только приведи себя в порядок, прошу.

Рита опустила задумчивый взгляд на руки и тут же нахмурилась, обреченно вздыхая. Как она могла не заметить.

— Черт. Не совсем подходящий день.

— Почему? — Амелина тут же упала с небес, недоуменно глядя на Маргариту.

— Таймер. Завтра… Ну…

— Оу… Ну и отлично же! Еще один повод привести себя в порядок. Сходишь с самого утра к Рогозиной, быстро обсудите все, а потом пожалуйста — скитайся по городу до самого вечера. Времени-то еще почти сутки.

— Да, пожалуй, ты права, так и поступим.

Власова впервые за последний месяц по-настоящему улыбнулась. Это были тяжелые дни: потерю любимой работы непросто пережить. Кто бы знал, что дальше будет только сложнее.

***

Валентина проснулась от мерзко звенящего телефона. Безо всякого желания открыла глаза, осмотрелась по сторонам. Судя по темноте, поглотившей комнату, ночь едва ли отступила. Точно. На часах без пяти шесть.

— Антонова, слушаю, — обреченно-раздраженный вздох сам собой вырвался наружу вместе со словами.

— Доброе утро, Валечка, прости, что выдергиваю в выходной, но…

Виноватый голос Рогозиной сразу дал понять две вещи: пора вскакивать с кровати и отвертеться от этого невозможно.

— Что случилось?

— У Бориса заболел сын, я знаю, что ты планировала отдохнуть, но без тебя никак, к сожалению, очень серьезное дело.

— Понимаю, как всегда. Уже собираюсь, буду к совещанию.

— Спасибо, — Галя чуть улыбнулась и тут же отключилась, понимая, что подруге понадобится еще какое-то время, чтобы собраться с мыслями и покинуть теплую уютную кровать.

— Как всегда что-то срочное? Голос такой был, ты даже злиться перестала сразу, — сонный Степан медленно потянулся и обнял Валю, притягивая ее к себе. — Давай полежим еще пять минут, ну, пожалуйста. Так хорошо же спали.

— Васильев, — Валя слегка рассмеялась, ловко выворачиваясь из его объятий. — Тебе лишь бы лежать и спать, честное слово, и как твоя фирма еще не прогорела?

— Черты лени и трудоголизма очень хорошо сочетаются, — мужчина рассмеялся вслед за ней, кладя руки под голову. — Приготовить тебе завтрак?

— Вряд ли на это есть время, спи. Я соберусь и поеду сразу, кто знает, что там случилось.

— Резонно. Звони, если что.

— Конечно, спи.

Антонова чуть улыбнулась, легко поцеловала его в лоб и встала, медленно шагая в сторону ванной комнаты. Проснуться поможет только холодный душ и горячий кофе. Лучше сразу несколько кружек.

Выйдя из душа, она надевает любимый черный брючный костюм. Майский наверняка будет скользить взглядом по достаточно глубокому вырезу на совещании. Хорошо, что они со Степой решили остаться вместе: во-первых, постоянный партнер — это все же удобно; во-вторых, всем можно показывать кольцо и говорить, что есть муж. Волосы собираются в прическу давно отточенными движениями, а на лице появляется легкий макияж. Чашка с желанным крепким кофе, наконец-то, оказывается в руках, а спустя пять минут — в раковине. Что же, пора ехать на работу и собирать все попутные пробки.

***

— Может нам поехать отдельно? Ну, чтобы не было разговоров этих всех…

— Да ладно тебе, Марго, все узнают максимум через месяц, поехали уже на твоей. К тому же, я люблю, когда ты за рулем.

— Ты все еще уверена, что это хорошая затея?

— На все сто процентов, не испытывай мое терпение, — Оксана мило улыбнулась, открывая дверь Ритиной машины и садясь на переднее пассажирское.

— Точно, — Власова чуть рассмеялась и быстро села за руль, заводя машину. — И я же не раз за тобой приезжала, ладно, ты права, конспирироваться бессмысленно вообще.

— Вот именно, — Амелина достала небольшое зеркало и принялась поправлять макияж, разглядывая свое отражение со всех сторон.

Почти всю дорогу они провели молча, слушая очередную рандомную музыкальную подборку. Несколько раз девушки переключили самые надоевшие мелодии, но разговаривать не хотелось. Рита была слишком напряжена, а Оксана, наоборот, расслабилась, чтобы сэкономить силы перед очередным рабочим днем. Почему-то казалось, что он будет долгим и тяжелым.

— Удачно тебе поговорить с Рогозиной, милая, уверена, что увижу тебя буквально через полчаса на совещании, но уже как коллегу.

Блондинка мягко улыбнулась, поправляя волосы и в последний раз глядя в зеркало, что тут же провалилось в сумочке. Оксана коротко поцеловала Маргариту в щеку и вместе с ней вышла из машины, направляясь к зданию ФЭС.

— Я вот так сильно не была бы уверена.

— А я, в отличие от тебя, всегда надеюсь на хороший исход.

Амелина снова лучезарно улыбнулась, нажимая кнопку нужного этажа в лифте. Ей не терпелось увидеть потерянное лицо Риты, когда она зайдет в переговорную, ведь сомнений в том, что Рогозина примет ее на работу, не было совсем.

— Хорошего дня, милая.

Власова напряженно улыбнулась, поцеловала Оксану в щеку прежде, чем они вышли из лифта, и проводила ее взглядом в сторону лаборатории. Отдала паспорт сотруднику на входе для записи данных, вежливо спросила, где кабинет начальницы, и медленно пошла в указанном направлении. И почему она так нервничает? Впрочем, более интересен другой вопрос: почему Окс так уверена в результате? Наверняка что-то скрывает, лиса, никак иначе.

***

Несколько дней назад.

— Можно, Галина Николаевна?

— Да, конечно, Оксана, проходи. Что-то случилось?

— Нет, ничего серьезного, но…

Амелина напряженно выдохнула и села за стол, упирая взгляд в ярко-белую поверхность. Пальцы напряженно сложились в замок.

— У меня все в порядке, но одну мою очень хорошую знакомую уволили из ФСБ, вернее, она ушла добровольно-принудительно по собственному, и… Прошел почти месяц, я боюсь, что с Ритой что-то случится, если она еще хоть день пролежит дома, на нее смотреть уже невозможно.

— Что произошло? — Рогозина отложила бумаги в сторону, переключая все внимание на явно взволнованную сотрудницу.

— Марго очень крутой спец, у нас же Юля уходит, вот я и подумала, что… Нет, я не прошу взять ее на работу, но хотя бы дать шанс, рассмотреть кандидатуру, Вы ведь будете кого-то искать?

— Да, мне порекомендовали одного парня, но я планировала расширять штат. Ты же понимаешь, что я не могу ничего пообещать?

— Конечно, да, я все понимаю, просто посмотрите ее личное дело, у Вас ведь есть доступ. Если не к нам, то, может быть, посоветуете какую-то другую структуру.

— Давай посмотрим личное дело, я сейчас не сильно занята, а ты явно очень переживаешь за свою девушку.

— Как Вы…

— Оксана, я не просто так полковник и начальница.

Галина Николаевна мягко улыбнулась Оксане, после чего занялась просмотром личного дела Власовой. Задала сотруднице лаборатории несколько вопросов, послушала историю об увольнении, позвонила руководителю отдела Риты. Снова прочитала личное дело, отмечая для себя личные заслуги будущей возможной подчиненной.

Амелина все это время очень тихо сидела рядом, изредка четко отвечая на поставленный ей вопрос и нервно переминая пальцы до неприятного хруста.

— Пусть приходит ко мне послезавтра, у нее лучшее дело среди других возможных кандидатов. Пройдут небольшую стажировку вместе с другим новеньким и посмотрим, как твоя Рита вольется в коллектив. Только, я прошу тебя…

— Никому ни слова, естественно. И на работе только коллеги, конечно, — Оксана едва сдержала порыв расцеловать Рогозину.

— Все, иди, дрожишь вон уже вся от эмоций, — Галя понимающе улыбнулась и взялась за недавно отложенные бумаги.

— Спасибо, Галина Николаевна, только… Самой Маргарите не нужно знать об этом разговоре, если можно.

— Иди уже, разберемся с твоей Ритой.

***

Власова несмело подошла к кабинету с прозрачными стенами. Бегло осмотрелась по сторонам, выравнивая чуть сбившееся от волнения дыхание, и аккуратно постучала, заглядывая в кабинет.

— Разрешите войти, товарищ полковник?

— Проходите, Маргарита Сергеевна, мне уже позвонили, — Галя чуть улыбнулась, легко кивая в сторону стола. — Присаживайтесь, слушаю Вас.

— Я не умею говорить долго и красиво, поэтому… У меня было несколько мест работы, с предыдущих были только переводы с соответствующим повышением. Последние два года я работала в ФСБ, в личном деле есть все необходимые данные. Для меня очень важна честь и справедливость, а не протоколы, поэтому, — Рита напряженно выдохнула и, наконец, сел на стул, скрещивая пальцы в замок. Знакомый Рогозиной жест. Что же, видимо, связь с Оксаной у них более долгая и трепетная, чем могло показаться на первый взгляд. Интересно, как давно.

— Поэтому?

— Случился конфликт с начальником, я проигнорировала должностные инструкции, мне предложили уйти по собственному. Руководитель не самодур, я не плохой сотрудник, но получилось вот так. Не буду обещать следовать всем правилам, но могу гарантировать качественную работу.

— Понимаю, но ведь правила для чего-то созданы, Маргарита, так ведь? — Галя снова открыла лично дело Власовой, скользя взглядом по уже знакомым строкам. Все-таки Оксана просила не выдавать ее просьбы.

— Конечно, но иногда эти правила идут совсем не на благо работе. Я оценивала все риски, понимала, что действую не по протоколу, но по совести. Благодаря моим «непротокольным» действиям выжил мальчик, и я очень горжусь этим, пусть и пришлось попрощаться с работой.

— Что же, Маргарита, — медленно начала Галина Николаевна, переводя на нее чуть строгий взгляд. — Я не сомневаюсь в Ваших компетенциях и чести, но, тем не менее, прошу более ответственного подхода к требованиям. На многое в нашей работе я закрываю глаза, но будьте осторожны, в некоторых вопросах я тоже очень принципиальна. Ваше личное дело меня впечатлило, поэтому предлагаю сегодня же начать небольшую стажировку вместе с другим новым сотрудником. Вы будете прикреплены к лучшим сотрудникам, посмотрим, как сработаетесь. Пойдемте?

— А…Да, конечно, куда?

— У нас новое дело. Придется идти сразу в бой, но Вам ведь не привыкать?

Власова лишь часто кивнула и несколько нервно улыбнулась, поднимаясь вместе с новой начальницей и следуя за ней в переговорную. Галя перебирала в руках новые материалы, а Рита шла рядом, параллельно осматривая помещение. Взгляд сам собой упал на чуть мигающий таймер.

00:00:21…00:00:20…00:00:19…

Как такое может быть? Еще должно быть, как минимум, десять часов.

— Степан, Вы уже здесь. Знакомьтесь, Маргарита, стажер, как и Вы, — Рогозина улыбнулась, заметив стоящего у двери переговорной Данилова.

— Привет, можно просто Степа, — капитан улыбнулся, протягивая Рите руку.

— Здравствуй. Марго, — Власова легко пожала его руку, краем глаза все же следя за быстроменяющимися цифрами.

00:00:14…00:00:13…00:00:12…

Черт, нельзя на них так пялиться, придется отвести взгляд. Можно полюбоваться Оксаной — отличная идея.

— Доброе утро, коллеги, — Галина Николаевна прошла в переговорную, садясь на привычное место. — Хочу представить Вам новых сотрудников. Степан Данилов и Власова Маргарита. С сегодняшнего дня будут работать с Кругловым и Майским соответственно, познакомитесь чуть позже, сейчас сразу к делу… — Рогозина окинула всех взглядом и тут же нахмурилась. — Где Антонова?

00:00:03…00:00:02…00:00:01…

В переговорную буквально залетела Валентина, но, не рассчитав, что возле входа могут стоять новые сотрудники, врезалась в Маргариту, чуть не сбив ее с ног. Благо, сделать это не так уж легко: Власова, быстро среагировав, ловко развернулась, кладя руки на чужую талию и уберегая еще не знакомую девушку от падения. Антонова подняла голову, встречаясь с ней глазами и неосознанно прижимаясь вплотную. Рита внезапно почувствовала горячее дыхание на своей шее.

00:00:00

Несколько секунд неловкого молчания и откровенных разглядываний.

— Да, Галина Николаевна, я тут… Извини, пробки… Извините, — Валентина мягко улыбнулась, осторожно выпутываясь из чужих рук и проходя к последнему свободному месту. — Прошу прощения еще раз.

— Ничего страшного, я тебя в выходной выдернула. Итак, перейдем к делу.

Рогозина начала знакомить все сотрудников с материалами, параллельно обсуждая первичные версии преступления. Дело к ним перешло из районного отдела, поэтому кое-какие задачи уже были выполнены. Маргарита внимательно ее слушала, но взгляд сам собой скользил от строгой начальницы в сторону патологоанатома, что ненавязчивыми движениями поправляла кудрявые волосы.

Валентина слушала не менее внимательно, переводя сбившееся от бега дыхание. Не каждый день приходится мчаться на совещание из-за опоздания. Достав блокнот, делает пометки, записывая детали, на которые следует обратить внимание при вскрытии.

Галина Николаевна, как всегда, продуманно организовывает работу сотрудников: Круглов и Данилов — на место преступления. Вдруг, удастся обнаружить что-то интересное. Майский и Власова — к родственникам и свидетелям. Вызывать всех по отдельности долго и не совсем практично, лучше застать всех врасплох. Амелина и Тихонов, естественно, — в лабораторию, изучать уже имеющиеся по делу улики. Антонова — работать с телом, которые уже дожидается ее на прозекторском столе. Впрочем, а чем ей еще заниматься, патологоанатом же.

Оперативники быстро покидают переговорную. Николай Петрович и Степа только знакомятся, готовясь лучше узнать методы работы друг друга, а Сергей и Маргарита уже во всю смеются. Разумеется, ведь они уже очень давно знакомы.

Иван и Оксана, обмениваясь едкими шуточками, уходят в лабораторию, по пути на камень-ножницы-бумага решая, кому достанутся самые неприятные экспертизы. Вечно дурачатся, словно дети.

— Все в порядке, Валь? Ты чего летаешь, как ракета? — Галя аккуратно провела рукой по плечу подруги, чуть сжимая.

— Да, конечно, просто опаздывала, вот и… Не бери в голову, все отлично. У нас новые ребята? Вместо Соколовой?

— Маргарита и Степан, да, вроде отличные специалисты, посмотрим, что скажут Круглов и Майский о них по результатам этого дела.

— В ФЭС нужны только лучшие, — Валентина чуть улыбается и собирает вещи, поднимаясь со стула. —Пошла я работать.

— Если будет что-то интересное — звони.

— Галя, это же повторное вскрытие, вряд ли будет что-то совсем уж любопытное, — Антонова легко смеется и уверенным шагом направляется в сторону морга. Маргарита и Степан, значит. Что же, новые сотрудники всегда кстати.

Первая половина дня проходит быстро для всех. Власова быстро отвлекается от своего обнулившегося таймера на работу. Как же она по ней скучала, с ума можно было сойти. Оксану ждет ночь благодарности.

Валентина же и вовсе не смотрит на запястье, приступая к рутинным делам. Повторное вскрытие, дублирование каких-то экспертиз и проведение новых. Перепроверка результатов, сравнение. Через время на опознание приходит генерал со старшим сыном. Тоже судя по всему сотрудник внутренних органов: слишком прямо держится. Резко стало понятно, почему дело передали ФЭС, еще бы: убита дочь сотрудника министерства и похищен единственный внук.

Ближе к обеду, наконец-то, получается сесть в кресло и расслабиться. Облегченно выдохнув, Валя безучастно смотрит на таймер, впервые за день, не сомневаясь в том, что увидит там шестерки.

00:00:00

Дыхание на несколько секунд останавливается.

Как она могла проглядеть?

========== Дыхание. ==========

«Дыхание — это сложный физиологический процесс, обеспечивающий нормальное течение метаболизма живых организмов и способствующий поддержанию гомеостаза, получая из окружающей среды кислород и отводя в окружающую среду в газообразном состоянии некоторую часть продуктов метаболизма организма».

Это определение Антонова выучила еще в школе, а потом еще несколько раз едва ли не автоматически декламировала на экзаменах, словно отрывок из любимого произведения Достоевского.

«В среднем человек за одну минуту совершает шестнадцать актов дыхания. За исключением, конечно, физических нагрузок или других факторов. Например, значительное влияние имеет стресс».

Валентина вдохнула едва ли десяток раз за последние несколько минут. В стрессовых ситуациях ее дыхание всегда замедляется, как у опоссума, который готов притвориться мертвым. И к чему вся эта лекция в ее голове? Ах, да, болтовня, особенно научная, всегда отвлекает от истинных переживаний.

Так как она могла проглядеть? Как упустила момент, когда появились долгожданные нули? Поздравь себя, Антонова, создала очередные проблемы на пустом месте. И где теперь искать свою половинку?

Ладно, нужно идти по порядку. Перед сном на таймере точно были цифры, Валя всегда их проверяет вечером, когда мягкое махровое полотенце скользит по коже на запястье. Ночью и ранним утром это произойти не могло — рядом был только Степан. Чашка кофе, ключи, машина. Соседей она не видела, с прохожими не сталкивалась.

Потом совершенно нелепая пробка в том месте, где ее никогда не бывало раньше. Две девушки выясняли, кто из них «правее», при этом обе ехали на красный. Из-за них она опоздала на совещание… Точно, совещание! Новый оперативник, кажется, его тоже зовут Степа. Может быть…? Определенно, таких совпадений не бывает.

Данилов появляется в морге, словно по волшебству.

— Валентина? — спрашивает он вкрадчиво, вероятно, боясь ошибиться с именем. — Галина Николаевна отправила узнать, есть ли что-то интересное.

— Да, верно, Степан, — легкая улыбка появляется на ее губах, пока глаза мимолетно скользят по чужой руке. — К сожалению, ничем новым порадовать не могу. Заключение предыдущего судмедэксперта составлено грамотно, никаких отличий я не обнаружила, но проведены еще не все экспертизы, нужно время.

— У нас его очень мало, счет идет на часы.

— Я понимаю, делаю все возможное.

— Генерал ужасно давит, уже буквально начинает угрожать, мол, разнесет тут все до последнего кирпичика.

— Меня больше беспокоит судьба ребенка, — Валентина невольно вздрагивает, обнимая себя за плечи. — У тебя есть дети?

— Нет, мы с женой много лет вместе, еще со старших классов, но как-то… Мы в процессе, — Данилов тепло улыбнулся, но тут же вновь стал серьезным. — Мне тяжело представить их горе, но я понимаю и уверен, что мы делаем все возможное.

— Ты прав. Если будет что-то важное — я обязательно сообщу.

— Будем ждать.

Степа коротко кивнул и тут же вышел из морга, оставляя Антонову в еще большем недоумении, чем до своего визита.

Если он с женой еще со школьных лет, то, однозначно, она — его соулмейт. И что теперь делать? Всех остальных в ФЭС Валя знает. Ах, да, к ней же генерал с сыном еще приходили. Так, ну, Антипов-старший точно нет: слишком немолод, да и женат давным-давно. А вот отец похищенного ребенка… Который по результатам экспертиз и не кровный отец вовсе. Придется задать Гале несколько неудобных вопросов. В очередной раз Валентина радуется тому, что ее начальница по совместительству лучшая подруга.

Компьютер как нельзя вовремя звуковым сигналом сообщил о завершении одной из экспертиз, стоящих на очереди, и начал печатать результаты. Захватив нужные листы бумаги, Антонова вышла из морга и деланно спокойным шагом направилась в сторону кабинета Рогозиной.

***

— Ну, как тебе у нас? — Оксана поставила на стол кружки со слегка дымящимся ароматным кофе и большую тарелками с бутербродами. — Ешь, пока не примчался Майский.

— Какая ты добрая, — Маргарита едва слышно рассмеялась, складывая два бутерброда в один большой сэндвич. — Буду есть так, чтобы в два раза быстрее. А то вдруг и правда придет.

— Молодец, быстро вливаешься в коллектив.

— Мне нравится у вас. Ты рядом, Серега крутой как спец, да и веселый.

— Даже не надейся, он очень давно встретил своего соулмейта, и это не ты.

— Милая, — Власова чуть рассмеялась, делая несколько глотков горячего (к сожалению, не горячительного) напитка. — Во-первых, у меня есть ты, во-вторых, я помню, что мой соулмейт девушка. Это явно не Рогозина, потому что ее видела до этого всего. Это не ты, потому что мы очень давно знакомы, соответственно… Блондинка-патологоанатом?

Амелина вместо ответа лишь сдержанно кивнула.

— Она симпатичная. Ну, просто факт.

— Уже и красивая, да, конечно, я все понимаю.

— Милая, — Маргарита напряженно выдохнула, на пару секунд прикрывая глаза. — Мы ведь обе знали, что это рано или поздно произойдет, правда?

— Да, но никто не догадывался, что я сделаю это своими же руками.

— Иди сюда, — Рита встала, медленно обходя стол, и аккуратно обняла девушку за плечи. — Мы в любом случае встретились бы с ней. Да, так сложилось, что ты в некоторой степени поспособствовала, но я могла увидеть ее где-угодно: на улице, в метро или магазине.

— Ты права, конечно, но я все равно чувствую… Что-то вроде вины, будто я тебя теряю из-за моих же действий.

— Только то, что мы, наконец-то, встретились, никак не влияет на наши с тобой отношения. Пока что она ничего не сделала для того, чтобы мы были вместе.

— А ей нужно?

— Конечно. Факт того, что она моя половинка, не делает ее лучшей в мире. Во-вторых, она принесла мне слишком много боли, чтобы простить только за красивые голубые глаза. Нет, я не настолько странная.

Амелина несколько раз прерывисто вздохнула, успокаиваясь. И с чего такой резкий страх? Она ведь это все уже проходила, думала, что подготовилась, и… Оказалась совершенно неготовой к тому, чтобы отпустить Риту.

— Чш-ш-ш, просто дыши, да? Я рядом, — Власова аккуратно обнимала девушку, нежно перебирая ее светлые прямые волосы, что так привычно пахнут кокосовым маслом.

— Раньше ты говорила: «Я рядом и всегда буду».

— Всегда буду. Что бы там ни сложилось, какие бы ни были в итоге отношения между нами — всегда буду.

— Спасибо, — Оксана чуть улыбается, сдерживая в себе пробивающие наружу слезы. На работе ей точно плакать нельзя.

Довольно улыбающийся Майский широким шагом ввалился в буфет, но тут же напрягся, ощущая не самую легкую атмосферу.

— Я помешал?

— Тяжелое дело, Оксана у нас, оказывается, впечатлительная, — Рита чуть улыбнулась, садясь на соседний с девушкой стул и быстро хватая один из оставшихся бутербродов.

— Да, Сереж, присаживайся, пока новые сотрудники у нас тут все не схомячили.

Власова что-то неразборчиво ответила, с некоторой детской радостью жуя самый обыкновенный, но приготовленный с любовью, бутерброд.

***

— Можно, Галина Николаевна?

— Да-да, Валь, проходи, что-то удалось обнаружить? Данилов буквально пять минут назад звонил и сказал, что ничего интересного.

— Он не соврал. А, ну, не считая того, что похищенный внук — вообще не кровный родственник своему отцу и, соответственно, деду.

— Да, сын Антипова женился на девушке с ребенком, так бывает, — Рогозина лишь коротко улыбнулась. — Не понимаю, почему тебя это так удивляет.

— Ну, просто интересно, как так? Судьба?

— Да, встретил свою девушку, ребенок не мог помешать этой любви.

— Значит, он тоже…

Говорила Антонова легким шепотом, уже разворачиваясь и намереваясь сделать шаг в сторону двери. Губы сами собой разочарованно поджались.

— Валя? Что случилось?

— Да я… На таймер последний раз смотрела вчера перед сном и, кажется, пропустила момент, когда, ну, ты понимаешь, — обреченный вздох сам собой вырвался из груди. Кто там писал про чудные мгновенья? Так вот, упущены они.

— Оу, — Галя чуть вскинула бровями, подбирая аккуратные слова. — Но ведь можно вычислить? Со Степаном вы давно вместе, это явно не он, от дома до работы ты ехала одна, в машине же. Здесь из новеньких Власова и Данилов, плюс из незнакомых генерал с сыном, да и все…

— Они все не подходят.

— Все?

— Да. Генерал и сын — со своими истинными половинками. Данилов со своей женой тоже едва ли не с детства вместе. Всех остальных в ФЭС я знаю… Черт, может все-таки кто-то по пути сюда встретился? Авария была, но я ни с кем там не взаимодействовала.

— Маргарита?

— Что?

— С Маргаритой общалась? Ее ты тоже первый раз в жизни увидела, да и вы столкнулись так… Близко, мягко говоря.

Дыхание снова резко замедлилось. Внутри сам собой создался коктейль из самых разнообразных эмоций. С одной стороны — возмущение. Как это ее соулмейтом может быть девушка? Немного негодования. Как это она сама не додумалась? Совсем щепотка злости. Какого хрена девушка? И яркое послевкусие обиды. Почему она сама не пришла?

— Валя? Все в порядке? — прохладные пальцы Рогозиной коснулись приоткрытого плеча, буквально выдергивая из пучины размышлений.

— Да, все в порядке. Спасибо за совет, я и правда не проверила этот вариант, даже как-то не задумывалась. Надо с ней поговорить, правда я очень сильно сомневаюсь в том, что… Моим соулмейтом вряд ли может быть девушка.

— Ну, знаешь ли, не думаю, что судьбу интересуют такие детали, как половая принадлежность. Там же единение душ и все в таком весьма романтичном духе, ты ведь сама мне это рассказывала.

— Да, ты права, но… Необычно, что ли.

— Вот тут спорить не буду, для тебя это будет очень необычно, но вы, для начала, хотя бы поговорите. Вдруг это и не она вовсе, но проверить стоит, ты же понимаешь.

— Ты снова права, спасибо.

Валя коротко улыбнулась, но по всему ее виду было понятно, что напряжение внутри росло с каждой секундой. Она медленно вышла из кабинета, пытаясь выиграть еще пару секунд перед тем, как… Что? Неужели разговор с оперативницей может так пугать? Совершенно иррационально, но факт. Как бы Антонова ни старалась — ноги так или иначе привели ее в буфет, где звонко смеялись Оксана, Сергей и, вероятно, та самая Маргарита. Голос был незнакомым, но женским, а значит — никому другому не мог принадлежать.

Амелина, едва увидев возле двери Валентину, провела рукой по плечу Майского, кивая ему в сторону лаборатории.

— Пошли проверим Тихонова, вдруг наш гений что-то нашел интересное. Да и обед уже заканчивается.

— Да, надо бы, а то мы здесь засиделись, Марго, пошли с нами?

— У Риты еще остался кофе, она скоро подойдет, — Оксана уже в открытую потянула Сергея в сторону выхода, мило улыбаясь проходящей рядом Вале. — Пошли-пошли.

— Ладно-ладно, как скажешь, что интересного в этом твоем Тихонове?

— Еще не знаю, — фыркнула Амелина, на пару секунд оборачиваясь прежде, чем скрыться за углом. — Рогозина будет негодовать, что мы там сидим чаи гоняем.

— Да, ты права.

Антонова, поняв, что общаться с Власовой придется сразу и, мягко говоря, «по делу», снова начала замечать, что едва ли не задыхается. Но уже не от слишком замедленного, а, наоборот, от учащенного дыхания. И с чего вдруг ее сердце бьется, как бешенное? Такого с ней почти никогда не бывает.

— Кофе? — Рита тактично улыбается, но за этим скрывается точно такое же волнение, с одной лишь разницей — она прекрасная лгунья.

— Да, спасибо.

Власова встает, чтобы достать чистую кружку из шкафчика, но, оборачиваясь, буквально всем телом ощущает, как близко к ней подошла женщина.

— У вас здесь все против личного пространства?

Едкая шутка, кажется, пролетает совершенно мимо ушей Антоновой, что слишком уж увлеченно рассматривает чужую руку.

— Да, нули появились здесь сегодня, — Власова продолжает говорить, чтобы хотя немного снять звенящее напряжение. — И, да, я — твой соулмейт.

— Но… Как такое может быть? Ты же…

— Не мужик? — Маргарита несдержанно смеется, ставя кружу на столешницу, и берет блондинку за руку. — Твои нули появились здесь ровно в тот же миг, что и мои. Этого уже никак не изменить и не избежать.

— Это очень… Неожиданно.

Маргарита делает глубокий вдох. На несколько секунд задерживает дыхание. Пахнет сладкой ванилью, нотками сливочного мороженого и…

— Ты вся буквально пропахла мужчинами… От тебя за версту несет гетеросексуальностью и мужским одеколоном, но я же не возмущаюсь этой «неожиданности»!

— По-моему, ты как раз это и делаешь…

— Прекрасно, ты еще и скромная зануда?

Антонову никогда никто не называл занудой. И, тем более, скромной. А уж за скромную зануду Власовой необходимо отвесить самую звонкую пощечину, но вместо этого Валя тянется к чужим губам, вовлекая Риту в действительно неожиданный и достаточно грубый поцелуй. Власова, отвечая, будет думать о том, что лучше бы получила пощечину. Ведь теперь проблем стало в разы больше, чем было секунду назад.

Комментарий к Дыхание.

Извиняюсь перед читателями за продолжительный перерыв, последние месяцы в году всегда самые сложные. К тому же, эта, казалось бы, простая и короткая глава далась мне большими усилиями. Не могу обещать, что таких перерывов больше не будет, но работа однозначно будет продолжена и завершена. Всех люблю и, естественно, жду отзывов:)

========== Прощай. ==========

Несмотря на то, что поцелуй начала Валя, инициатива быстро оказалась у Маргариты. Она сразу почувствовала разницу, даже мысленно улыбнулась. Оксана — всегда женственная и легкая — любила быть во всем главной. Рита долго привыкала к ее неожиданным поцелуям с легкими покусываниями. Антонова же оказалась совсем другой. Начала первая, но тут же «сдалась», расслабляясь в чужих руках. Реагировала на любые изменения, чуть улыбаясь, но послушно отвечая.

Прямо девочка-девочка. И что с того, что давно не восемнадцать? Власова чуть улыбнулась, теперь по-настоящему, — Антонова точно заметит. Ради интереса Рита легонько прикусывает чужую нижнюю губу. Просто так. Что будет?

Валя тихонько ахнула. У Маргариты снесло крышу от одного едва слышного звука. Но провалиться в свои ощущения полностью не получается: запястье начало болезненно ныть. Рита бегло глянула на руку — таймер сменил свой привычный чуть красноватый цвет на синий. Что за чертовщина опять?

— Стоп-стоп-стоп, — Власова прерывает поцелуй, чуть отстраняясь и стараясь сдерживать внутренние порывы. Это дается совсем непросто. — Ты не можешь вот так просто взять и целовать меня.

— Да, прости, ты права, конечно, — Валя шумно выдыхает, стараясь выровнять в очередной раз сбившееся дыхание. — Хотя… Почему не могу? По-моему, тебе понравилось.

— Потому.

— Назови хоть одну причину, — Антонова улыбается своей самой очаровательной улыбкой, неотрывно глядя в чужие глаза.

— Во-первых, сам факт того, что мы соулмейты, не означает, что мы должны вот так вот сразу… Во-вторых, муж дома не заскучает, нет? — Маргарита сложила руки на груди, стараясь создать невидимую стену и спрятаться за ней. — В-третьих, ты много раз делала мне чертовски больно. Однажды чуть не убила.

— Прости меня за это, я была очень глупой, влюбилась в парня, начала отрицать существование истинной пары, да и вообще всей этой идеи с родственными душами. Я виновата перед тобой, очень сильно, — Антонова опустила взгляд, чуть нервно похрустывая пальцами на руках. — Мне очень жаль, что я принесла столько боли и страданий в твою жизнь.

Власова вновь глянула на запястье, пользуясь отсутствием прямых переглядываний с Валей. Цвет таймера начал отдавать легким фиолетовым оттенком.

Какого черта? Всю жизнь был просто белым, в юности превратился в красноватый, теперь начал отдавать синим, а тут и вовсе стал каким-то непонятным. Что это все значит?

— Простила, — Рита коротко кивнула, чувствуя, что, вопреки собственным стараниям, становится более мягкой. — Давно простила, но… Это все неважно, я люблю другую.

— Кого? Нет-нет, подожди, давай не будем наступать на одни и те же грабли, — Валя напряженно выдохнула, на секунду прикрывая глаза. — Я понимаю, что очень сильно виновата, но это же судьба, идти против нее… Мы ведь на своем примере знаем, что ни к чему хорошему это не приведет.

— Твои рациональные доводы не имеют значения.

Рита отводит взгляд, понимая, что предает собственные ценности. Ум, логичность и структура — вот то, на что она всегда опиралась. Факты, причины и следствия. Но когда дело касается любви… Все становится иначе.

— А нерациональные? — Валя делает легкий шаг вперед, снова оказываясь в опасной близости, но Маргарита старается это игнорировать.

— Например?

Антонова чуть пожимает плечами, обворожительно улыбается и проводит кончиками пальцев по чужой щеке. Рита невольно поворачивает голову в ее сторону — и снова оказывается в плену чувственного поцелуя.

Почти невесомо отвечая, она опускает взгляд на запястье с таймером. Снова видит синий оттенок и кладет руки на талию Вали, осторожно отстраняясь от нее. Нет, нельзя вот так сразу прощать ей всю ту боль.

— Какой твой любимый цвет?

— Синий. Да, я обожаю синий, а что? — Антонова удивленно выгибает бровь, пытаясь понять смысл вопроса.

— Да так, ничего…

— Объяснишь?

— Мы с тобой соулмейты. Да, наши души крепко связаны, мы одно целое, но… Для меня это почти не имеет значения. Я познала любовь без тебя, — Рита чуть наклоняет голову вбок, неотрывно глядя в глаза Вали. — Я знаю, что такое быть любимой. Я знаю, что такое любить. Тебе ведь тоже это известно, правда же?

— Да, но…

— Вот именно, «но». Таймер не имеет значения, я не буду строить отношения на цифрах, которые вечно меняются и ошибаются. Мне не семнадцать лет, а ты чуть не убила меня. Мир не так прост.

— Намекаешь, что я должна завоевать тебя? — Антонова чуть усмехается, но на деле едва сдерживает слезы.

— Я ни на что не намекаю, но говорю, что не стану твоей по щелчку пальцев. Да, есть ощущение притяжения: мне тяжело отпускать тебя, отводить взгляд и прерывать поцелуи, но… Есть что-то выше этого. Любовь. Цифры на запястье не создают ее.

В голове родилась теория, связанная с цветовой палитрой. Не быстро, но все же сложив два и два, Рита оставила Валю осмыслять все произошедшее и почти бегом вышла из буфета. План помещений она запомнила удивительно быстро, поэтому в самое ближайшее время оказалась в лаборатории.

Тихонов показывал на своем компьютере какое-то видео, а Майский с Амелиной стояли рядом, чуть хмурясь и, вероятно, пытаясь понять увиденное.

Мозг решил проигнорировать присутствие посторонних в лаборатории, поэтому Власова, проходя мимо, остановилась возле Оксаны, притягивая ее к себе за талию и касаясь губ в нежном поцелуе.

Пока Амелина, опешив от неожиданности, отвечает и гладит Риту по щеке, Тихонов пытается понять, как бы так моргнуть, чтобы не упустить ни мгновения этого интересного зрелища. Видео на экране вмиг перестало быть важным. Слизистая глаз начала пересыхать — пришлось едва ли не рефлекторно моргнуть.

— А это… Что? — Майский непонимающе почесал затылок и помотал головой: вдруг привиделось.

— Кажется, мы попали в рай, — Тихонов завороженно следит за тем, как рука Власовой скользит по талии Оксаны под лабораторным халатом.

— Ванька, я тебя, конечно, очень сильно люблю, но в моем раю должны быть только целующиеся девушки, другим мужикам там места нет, — Сергей снова переводит взгляд на коллег. — Кхм. Мы вам не мешаем, милые дамы?

— Вообще-то мешаешь, Серег, — Рита неохотно отстраняется и приподнимает руку, глядя на таймер.

Нули отдают едва заметным красным оттенком. Власова облегченно вздыхает: наконец, она разобралась с непонятными переменами цветов на своем запястье.

— Что это было? — тихо спрашивает Оксана, аккуратно касаясь второй руки Риты и переплетая их пальцы.

— Люблю тебя, — Маргарита коротко целует ее и на пару секунд прикрывает глаза. — Очень сильно, ты знаешь?

— Знаю, милая, конечно. Но есть пара вопросов, можно тебя на минутку? — Амелина настойчиво кивает на дверь, чуть сжимая чужую руку.

— А, да, конечно, пошли, — Рита чуть улыбается и быстро выходит с девушкой из лаборатории, шагая куда-то дальше по коридору.

Майский быстро переглянулся с Тихоновым.

— Конечно, как зажиматься, так мы их не смущаем, а как поговорить, то срочно нужно оказаться наедине. Ну и логика, — Иван помотал головой, в очередной раз включая видео на экране.

— Тебя это как будто совсем не удивляет.

— Видел пару раз, как Рита встречала Оксану после работы. Но все было так невинно, что я даже как-то не подумал… Ну, мало ли подруги, или сестры там, не знаю.

— Ясно, не мог смириться с утерянными шансами, да? — Майский чуть рассмеялся, хлопая парня по плечу. — Соболезную.

— Ну, знаешь, меня хотя бы в открытую не динамили, как тебя Антонова, — Тихонов самодовольно улыбнулся, наблюдая за изменившимся в лице оперативником.

Пока мужчины в лаборатории пытались посильнее подколоть друг друга, Рита с Оксаной ушли в тир, где могли поговорить без свидетелей.

— Что это был за прилив любви? Мы же вроде хотели чуть-чуть пошифроваться, хотя бы недолго, или я что-то путаю?

— Хотели, милая, прости, но мне нужно было срочно проверить одну теорию, и… Я не могла ждать, — Маргарита виновато улыбнулась. — Все равно все узнали бы, а так эффектно получилось.

— Эффектно, точно, — Оксана слегка рассмеялась, качая головой. — Что за теория?

— Мой таймер в юности и до сегодняшнего дня в молодости все время отдавал легким красным оттенком. Я не придавала этому значения, потому что замечала, что цвета бывают разные, так что… Не знаю, я не думала, что это важно. Цифры всегда стояли на первом месте, вот, а тут… Вы с Серегой ушли в лабораторию, Валя меня поцеловала, таймер стал отливать синим, как только я отстранилась — стал фиолетовым. Я поняла, раз с ней оттенок синий, значит она лишь часть меня. А в поцелуе с тобой таймер стал снова красным, а эти два цвета дают фиолетовый, который теперь вот постоянный…

— Валя тебя поцеловала?

— Окси, это все, что ты услышала из моего рассказа? — Рита чуть рассмеялась, целуя девушку в щеку. — Здесь же не в этом дело.

— Как не в этом, если я оставила вас поговорить, а вы пошли куда дальше знакомства и обсуждений!

— Да, она меня поцеловала, но это ничего не значит. Оксана, я сказала ей, что любовь выше цифр на запястье, что одна лишь связанность душ не говорит о том, что я тут же стану ее. Милая, пожалуйста.

Власова аккуратно протянула руку к щеке блондинки, заботливо заправляя ее мягкие волосы за ухо и чуть поглаживая большим пальцем скулу. Амелина тяжело и часто дышала то ли от злости, то ли от обиды, но прикрыла глаза, постепенно расслабляясь от нежных поглаживаний.

— Как она тебе? Только правду, пожалуйста.

— Красивая, — Рита коротко кивнула, обнимая девушку обеими руками и мягко целуя в макушку. — У нее потрясающие глаза, а еще она обворожительно улыбается. Меня тянет к ней, очень сильно, как магнитом, но… Я точно такие же чувства испытываю к тебе.

— Не ври мне.

— Оксана.

— Не ври! — Амелина резко вырывается из объятий и отходит на несколько шагов назад. — Я тебе не верю.

— Что я должна сделать, чтобы ты поверила? Я люблю тебя, и… Окс, боже, я люблю тебя, услышь меня, пожалуйста. Слова и чувства — это все, что у меня есть. Все, что я могу дать тебе — это любовь.

— Я не знаю, что нужно сделать, Марго.

— Мой таймер реагирует на вас обеих. Да, мой соулмейт по времени — Валя, но… Вот эти цвета, что с ними делать? А мои чувства? Оксана, давай разберемся в этом, как раньше, давай докопаемся до всего.

— Может быть, все дело в освещении. Может быть, тут докапываться не до чего, — Амелина быстро стерла слезы. — Мы ведь знали, что так будет. Рита, она — твой соулмейт, твоя судьба, не противься этому. Я понимаю, ты хочешь наказать, сделать ей так же больно, но… Не нужно. Прости ее, дай шанс.

— Не хочу, я люблю тебя.

— Это дело привычки. Сама ведь отправляла меня на свидания, — Оксана слегка улыбнулась, аккуратно взяв Риту за руку. — Клялась бить тех, кто меня не покормит. Помнишь, одному реально врезала?

— Помню, — Власова чуть рассмеялась и, медленно выдохнув, прикрыла глаза. — А ты клялась убить ту, что приносит мне боль.

— И сделать тебе еще больнее?

— Мне больно сейчас, — по щекам медленно потекли слезы. Рита даже не пыталась сдержать или хотя бы стереть их.

— Я знаю, милая, мне тоже. Но мы ведь были в курсе, что так будет, правда? Мы не приготовились, но вот оно — пришло время, — Оксана судорожно сглотнула. В отличие от Маргариты свои слезы она все же стирала свободной рукой.

— Нет, пожалуйста, Окс. Это неправильно.

— Так должно быть, Марго, — Амелина медленно провела рукой по ее щеке, касаясь большим пальцем влажных дорожек. — Спасибо тебе за эти годы. Я была счастлива, я была любима, и сама научилась любить. Ты сделала невозможное. Люди вроде меня зачастую ничего ни к кому не чувствуют.

— Что? О чем ты?

— У меня нет судьбы, я… Я… Никогда у меня не было соулмейта, и никогда не будет. Эти нули со мной с рождения. Я ношу линзы, носила все это время, — Оксана отпустила руку Власовой, аккуратно убирая из глаз едва заметные детальки, что все это время корректировали цвет.

— У тебя потрясающие глаза. Почему ты мне не говорила?

— Сначала я боялась, а потом так привыкла прятать это… Мне было страшно, что ты уйдешь, что мы поссоримся, что я потеряю тебя, — Амелина резко дернула в руку в сторону, выкидывая линзы в ближайшее ведро.

— И сейчас ты сама хочешь отказаться от меня? От нашей любви?

— Ради тебя, глупая, чтобы ты была со своей судьбой, чтобы у тебя все было правильно, чтобы… Ты была по-настоящему счастлива.

— Я уже счастлива. С тобой, — Рита опустила руки на талию девушки, медленно притягивая ее к себе. — Не нужно «освобождать дорогу». Она ничего не сделала, чтобы я ее простила. Извинения — это мелочь, то, что может сделать каждый.

— Нет. Это неправильно, — Оксана осторожно отстранилась. — Это наш конец, милая. Я — не твоя судьба, не могу быть ею. Не становись Валей, не приноси боль, не ошибайся. Я буду любить тебя всегда, но мне предначертано быть одной. А тебе — быть с ней.

— Мы должны страдать только из-за предначертанности?

— Хватит, Марго. С вещами разберемся потом, — Амелина снова, в тысячный, но последний, раз провела кончиками пальцев по ее щеке, легко прикоснулась губами в почти невесомом поцелуе. — Пора хоронить наши отношения, пришло время.

— Я не смогу без тебя.

— Сможешь, милая. Тебе есть с кем забыть меня, — она снова легко поцеловала Риту. И еще раз. Последний. — Прощай.

— Оксана!

Амелина отстранилась, быстро посмотрела в родные и навсегда любимые глаза, разворачиваясь и делая шаг в сторону двери. Сердце замерло от боли, а мозг подсказывал, что все это неправильно.

Девушка рывком открыла дверь, уходя как можно дальше. Сейчас совсем не важно куда, нужно просто уйти. Оставить Риту позади, не дать себе ни шанса вернуться назад.

Глядя любимой вслед, Власова краем глаза заметила: таймер беспощадно мигает ярко-красным. Щемящая боль в груди, в области сердца, становилась все сильнее и сильнее. Пространство вокруг начало медленно сжиматься. Перед глазами раскрывалась темнота, постепенно поглощая саму Риту.

Антонова бесцельно перебирала пробирки в морге, переставляя их с одного места на другое, когда внезапная боль накрыла ее с головой. Кажется, ей первый раз в жизни стало так физически больно, но ощущения эти шли как будто извне.

Быстро поняв, что боль эта ей самой вовсе не принадлежит, Валя выбежала из морга, чуть не сбивая с ног проходящую мимо Амелину.

— Спешишь куда-то? Хотела попросить успокоительное и обезболивающее, разрываюсь вся, — бледная Оксана подняла заплаканные глаза на патологоанатома. Валентина явно была чем-то очень напугана.

— Да, я… Мне очень больно, но это не моя боль, это… Это Власова, она мой соулмейт, и это ее боль, я знаю, но понять не могу, где она.

В сознании Оксаны быстро все перевернулось с ног на голову. Быстро выдохнув, она прикрыла глаза, пытаясь понять: есть ли источник у ее боли. Что у нее болит? Голова? Ноги? Сердце?

Рита. У них обеих болит Маргарита, что сейчас еле стоит на ногах в тире и глотает воздух, словно рыба, выброшенная волной на влажный песок.

— Она в тире, черт, мы же убьем ее сейчас. Что ты сделала?

Оксана с выраженной злостью в глазах посмотрела на Валю, но не успела та даже приоткрыть рот, как Амелина поняла: соул Риты ничего не делала. Эту боль принес другой человек. Она сама.

— Господи, — девушка закрыла рот руками, растерянно глядя на патологоанатома. — Возьми аптечку, возьми что-то, пожалуйста.

Антонова быстро схватила небольшой ящичек из шкафа и вместе с Оксаной побежала в сторону тира, пытаясь отодвинуть на второй план обдумывание того, что только что услышала от Амелиной.

Когда девушки забежали в небольшой помещение, то заметили Риту, лежащую на полу. Таймер на ее руке уже погас, отображая лишь бесцветные нули. Даже постоянно мигающее двоеточие мертвенно замерло.

========== Соулмейт. ==========

— Господи, Рита! — Оксана испуганно метнулась из одной стороны в другую, растерянно глядя на Валю. — Что с ней?

— Не знаю, похоже на приступ, — Антонова опустилась на колени, бегло оценивания внешнее состояние Власовой и прикладывая пальцы к ее шее. — Пульс есть, слабый, нитевидный. Звони в скорую, Амелина, не тормози, пожалуйста.

— Да, конечно, я… Сейчас, я уже звоню.

Дрожащая рука не сразу обнаружила в кармане телефон, а пальцы онемели, упрямо не выполняя простейшие действия. Не совсем понятно, к счастью или к сожалению, но с вызовом врачей для Риты проблем не возникло. Еще бы: Оксана далеко не один раз за эти годы называла ее возраст, имя, неврологический статус и симптомы.

— Скоро приедут.

— Хорошо, — Антонова успела запыхаться, активно надавливая руками на грудную клетку Риты. — Возьми там в чемоданчике мешок дыхательный, будешь помогать.

В голове Амелиной метнулась искра радости, что искусственное дыхание будет не «изо рта в рот», как это бывает в романтических мелодрамах. Но она тут же мысленно ударила себя за это. Рита может и не очнуться, а она только и думает о своей ревности, боги, Оксана, какая же ты иногда глупенькая.

Все еще дрожащие руки неловко крутят мешок, но короткие рекомендации Вали быстро помогают понять, что к чему и, главное, куда.

— Я правильно держу?

— Да, ты молодец, теперь равномерно надавливай, не спеши, но и не тормози, — Антонова шумно выдохнула в бок, продолжая непрямой массаж сердца Риты. — Да, вот так, отлично.

— Ты ей ничего не сломаешь?

— Я скорее вывихну себе запястья, — Валя чуть усмехнулась и тряхнула головой, отбрасывая в сторону нависшие прядки светлых волос. — Может, появится трещина в ребрах, все лучше, чем умереть.

— Но сломанное ребро может проткнуть легкое…

— Слушай, я, конечно, патологоанатом, но лишние клиенты мне как раз не нужны, — Антонова снова выдохнула в бок, стараясь выровнять собственное дыхание. — Не убью я ее, не сейчас, по крайней мере.

— Да, в этот раз ты совсем не виновата…

Оксанины руки, кажется, наконец-то начали ее слушаться. Чуть боязливо, но уверенно надавливая на мешок, она внимательно следила за подрагивающим от резких движений телом Власовой.

— С ней же все будет в порядке?

— Не знаю, — честно ответила Валя, поглядывая на часы.

— Как… это? В смысле?

— Я понятия не имею, сколько она вот так пролежала, пульс был, но она уже не дышала, может, это все бессмысленно.

— Но ты же продолжаешь…

— Да, я надеюсь, что мы успели. Что у вас здесь произошло?

— Я решила, что нам нужно расстаться, потому что появилась ты, и… Мне это показалось лучшим решением.

— Потрясающе, теперь она может кинуть нас обеих, — Валя фыркнула, но скорее от усталости, чем от выраженной злобы.

— Не делай меня виноватой, между прочим, это ты постоянно ее доводила до больницы!

Если бы Рита могла очнуться, то она тут же открыла бы глаза и укоризненно посмотрела на них обеих, мол, не мешает ли она им выяснять отношения.

Кажется, это «если бы» скользнуло в мыслях обеих девушек, поэтому они стушевались, старательно продолжая сердечно-легочную реанимацию. Прошло всего пару минут, но Амелина уже нетерпеливо оборачивалась на дверь: казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она позвонила в больницу.

— Я не знала, что так бывает, — неожиданно выпалила Антонова, снова тряхнув головой и отбросив волосы. — Но что случилось в этот раз? Если я правильно понимаю, то соулмейты мы с ней, но почему ее чуть не убила ты?

— Даже не представляю, — Оксана покачала головой, чуть сводя брови и пытаясь вспомнить детали их разговора. — У Риты была какая-то теория, связанная с цветами на запястье, мол, рядом со мной таймер красный, с тобой синий, а когда она одна — фиолетовый…

— Я слышала о том, что у человека бывает несколько соулмейтов. Наш мир очень нестабильный, так что случается вообще даже самое невозможное.

— Подожди, ты веришь в это?

— А почему нет? Как минимум, есть факт: ты почти буквально разбила ей сердце. Посторонний человек этого сделать никак не мог бы. Есть второй факт: у вас очень крепкие отношения, Рита любит тебя. А еще влюбляется в меня, что тоже очевидно. Все в этом мире может быть.

— Мне жаль, что не ты на ее месте, — Оксана слегка кивнула, глядя на Риту и поджимая губы. — Хоть раз бы почувствовала, что это такое.

— Мне тоже жаль, но эту участь не выбирают, — Антонова в очередной раз посмотрела на часы и нервно вздохнула, прикрывая глаза на пару секунд.

Следующие несколько минут девушки провели молча, то нетерпеливо поглядывая в сторону двери, то взволнованно смотря на Власову. Обе расслабленно выдохнули, когда таймер на ее запястье начал слабо светиться.

Сотрудники скорой помощи удивительно быстро переложили Риту на носилки и увезли в больницу. Оксана с Валей не успели опомниться, как за врачами ушла Галя. Наверное, оно и к лучшему: только она сейчас находится в адекватном состоянии.

Антонова разминала запястья, а Амелина неестественно хрустела пальцами. От напряжения нервно начала мигать лампочка над их головами.

— У меня сейчас эпилепсия от этого начнется, — Валя прикрыла глаза и сделала несколько удивительно широких шагов, рывком открывая дверь.

— Нам нужно в больницу.

— Я за руль не сяду.

— Да, такси будет через две минуты, — Окс нервно кивнула, рефлекторно идя следом.

— В какой она больнице? Склиф? Седьмая клиническая?

— Седьмая, она ближе, как я поняла. У них же есть с собой дефибрилляторы, почему ее не завели здесь на месте?

— Ну, — Валя наклонила голову сначала влево, а затем — вправо, разминая мышцы, — непонятно, сколько прошло времени, безопаснее это делать в машине скорой, тем более, здесь ехать всего ничего. Я действительно могла сломать ей ребра, нужно сделать снимки, да и КТ не помешает… В больницу лучше.

— Ты заставляешь меня нервничать.

— Понимаю, я тоже нервничаю, — Антонова остановила взгляд на подъехавшей иномарке. — Какая там должна быть машина?

— Черная, четыреста девятая.

— Пошли.

Валя коротко кивнула и, не оборачиваясь на Оксану, быстро зашагала в сторону стоящего на парковке автомобиля. Амелиной понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить произошедшее и едва ли не побежать вслед за ней.

— Мне кажется, ты бы уехала без меня.

— Возможно, — Антонова снова кивнула, безучастно глядя в окно. — И с чего вообще ты решила ее бросить?

— Думала, уступлю дорогу истинному соулмейту, что так будет лучше всем вокруг, не знаю, хотела сделать хоть что-то для Риты.

— Значит, ты все-таки не веришь, что может быть несколько соулмейтов?

— Не верю.

— Из-за чего? — Валя, наконец, впервые посмотрела ей в глаза. — Носила линзы?

— Да, я как-то всегда скрывала это.

— Тем не менее, у тебя красивые глаза, зря.

— Из-за них у меня нет пары.

— Перестань, глаза в этом вовсе не виноваты, — Антонова покачала головой. — Но это многое меняет, я не слышала, чтобы такие люди, как ты, обретали свою половинку. Да, можно быть счастливым, но…

— Но не так, как соулмейты, — Оксана прерывисто вздохнула, снова начиная хрустеть пальцами. — Я не буду мешать вам с Марго, в ее глазах полно огня. Да, ей будет больно, да, она какое-то время будет скучать по мне и будет любить так же сильно, как и раньше, но чувства к тебе это постепенно затмят.

— Знаешь, это выглядит очень достойно и благородно, но… Дай ей право сделать этот выбор. Пусть решит сама, чего она хочет. Пусть ошибется, сделает кому-то больно, не знаю, что она предпримет, но дай ей этот шанс, это право…

— Право принести кому-то боль, — Оксана чуть улыбнулась, стирая подступившие к глазам слезы.

— А кому-то — любовь, — Валя мягко улыбнулась, легко проведя рукой по чужому плечу. — Она сама должна решить, что и кому принести в этой ситуации. Так пусть сделает это. Любовь и боль всегда идут под руку, одно без другого не существует, ей нужно понять это с другой позиции.

— Да, ты права.

Амелина перевела взгляд в окно, глядя туда точно таким же безучастным взглядом, что и Антонова пару минут назад. Прерывисто вздохнула, прикрывая глаза и вспоминая тот вечер в баре, когда они познакомились.

— Любовь и боль всегда идут под руку, — шепотом повторила Оксана и вновь, едва слышно, хрустнула тонкими пальцами.