Кайзер (СИ) [Мария Полуночная Koda Aleru] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Начинается всё с того, что утром Юнги не получает свою законную чашку кофе.

Без кофе, если честно, он не тянет на человека, распугивает живность вокруг мрачными синяками под глазами и оскалом, а еще выглядит так, будто сейчас набросится и перегрызет тебе горло, после с рычанием выпьет всю кровь и отбросит труп на обочину.

(- Это совсем не так, хён, — солнечно улыбается Хосок, но благоразумно делится припасенным кофе, — ты ведь в душе такая нежная зефиринка.

Юнги рычит и пытается прогрызть пластиковую крышку от стаканчика, чтобы побыстрее добраться до живоспасительной субстанции из трех эспрессо.)

В общем, в это утро Юнги остается без кофе. Кайзер рядом тоже выглядит не очень: он вчера сожрал задранную соседской кошкой мышь, и поэтому его тошнило целую ночь, из-за чего Мин матерился, злился, но переживал, как бешеный, пытаясь запихнуть упрямому псу в пасть таблетки. Мастифф смотрел грустными глазами, выплевывал лекарства и пытался заползти на кровать, но в конце концов Юнги победил, пощекотав псу горло, и тот удивленно проглотил таблетки.

Так что в итоге бессонная ночь, отсутствие кофеина, переживание за пса, которого пришлось оставить одного из-за защиты проекта, влияющего на итоговую оценку, еще и очевидного опоздания на пары Юнги пропускает мимо ушей-глаз-восприятия вообще, что в квартиру рядом кто-то заселяется. На самом деле, ничего в этом странного нет: район дешевый, но приличный, квартиры как раз по карману подрабатывающим студентам, мало кто из жильцов этого дома живет в выкупленной квартире, преимущественно это всё арендаторы.

С предыдущим соседом у Юнги даже сложилось что-то вроде неплохой дружбы, но Сокджин выпустился, нашел работу в другом районе Сеула и жилье, соотвественно, решил тоже сменить. Юнги никогда не признается в этом вслух, но чёрт, он уже скучает по домашней еде хёна.

Так что изменения в пространстве парень замечает лишь вечером, когда приходится тащиться на родной девятый этаж пешком — лифт опять грустно замигал красной лампочкой — а под соседской дверью стоят коробки и вазон. Юнги не уверен, но, кажется, это фикус.

А потом дверь открывается и на лестничную площадку спиной вперед выходит, придерживая в руках большой мусорный пакет…

О.

Юнги и подумать не мог, что так вообще бывает.

Но, чёрт, кажется, он влюбился в эти смущенно заалевшие мягонькие щечки.

— Хэй! — новая соседка радушно, но немного неуверенно улыбается. — Кажется, мы с тобой теперь живем вместе… То есть рядом… То есть, эм, я хотела сказать, круто, что мы теперь соседи, но я утром звала тебя, хотя ты так спешил, что, наверное, не услышал…

Юнги отчаянно хочет провалиться сквозь все эти девять этажей, потому что это очаровательное создание хотело с ним познакомиться, а он замкнулся в очередном цикле самоненависти, прокручивая все негативные события последних двадцати четырех лет бренного существования (то есть, эм, всей жизни), и не услышал её.

— Мин Юнги, — выпаливает и хочет сразу же стукнуться головой о дверь. Он, конечно, знал, что его навыки социализации откровенно дерьмовые, но всё же надеялся, что не настолько. — И я, вроде как, живу вот там?

— Вроде как? — девушка очаровательно улыбается, и он, возможно, чересчур нервно кивает.

— Совершенно точно. То есть абсолютно точно я живу там. Мне, наверное, стоит извиниться, потому что мой пес вчера заболел, и я просидел с ним всю ночь, поэтому немного, эм, не обращал внимания на окружающий мир…

— Это ужасно, — соседка встревожено хмурится, — прости, я еще и тебя здесь задерживаю! В любом случае, эм, я Пак Чиён и твоя соседка теперь. Если будет нужна помощь с собакой — зови сразу, я обязательно помогу!

— О, — Юнги надеется, что он не слишком палено покраснел, — да, конечно, спасибо. Эм… пока?

— Увидимся, — широко улыбается Чиён, и сердце Юнги делает неровный кульбит.

Кайзер ждет его на диване у гостиной, хотя ему там точно быть нельзя, но сейчас парень не обращает на это внимания и просто падает на свободный участок, кладет голову на спину вполне здорового пса и глухо выдыхает.

— Кажется, у меня возникла проблема.

Кайзер согласно фыркает и начинает жевать его волосы.

***

Однако Юнги не был бы Юнги, если бы всё шло гладко и хорошо.

На самом деле, его вины в данной ситуации нет. Вообще, да, он и сам склонен попадать в неловкие ситуации ввиду своей неразговорчивости и хмурых зырков из-под натянутого на лоб капюшона, но это случается гораздо реже, чем Ким Тэхён.

Ким Тэхён — это самое худшее, что случалось в жизни Мин Юнги.

(Ну ладно, возможно, Тэхён приходит к Юнги каждый раз, когда тот болеет, готовит ему полезную кашу или жарит рис с морепродуктами, а еще заваривает травяные чаи по рецепту своей бабушки и обнимает, когда старшего начинает бить озноб.

Но это совершенно ничего не значит!)

На деле же Тэхён — это тяжелая ноша, которую Юнги тянет на своем горбу еще со средней школы, где это младшее на два года недоразумение вцепилось в него, как блоха в собаку, и не отпускало никуда без себя. Их мамочки умилялись такой нежной дружбе, отцы одобрительно всхмыкивали, а несчастный Мин пытался понять, как же ему отвязаться от настойчивого мальчишки.

(Когда Юнги впервые бросила девушка, Тэхён как-то об этом узнал и пролез в его комнату ночью с кучей вредных вкуснях и диском с любимым сериальчиком старшего.

Когда Юнги переживал, что не сдаст экзамены и не сможет поступить, именно Тэ — не родители — упорно поддерживал его и ездил с ним на все прослушивания и собеседования.

И…

И когда Тэхён заболел ветрянкой, Юнги пришел к нему, обнял и сказал: «Заражай давай, вдвоем веселее болеть».

И когда Тэ сомневался с выбором своей профессии, потому что ему хотелось заниматься столь многими вещами, именно Юнги ему помог.

И даже когда младший раздумывал над университетом, Юнги просто пробурчал: «Да иди в мой, если куда-то еще свалишь, хрен я за тобой присмотрю».

И даже в тот момент, когда родители отказались принимать выбор Тэхёна и решили не поддерживать его на выбранном пути, именно Юнги приютил младшего у себя, хотя для этого ему пришлось взять еще одну подработку и вкалывать в студии целыми ночами, чтобы после продавать еще больше треков.

Но это же ничего не значит, верно?)

На своем первом курсе Тэхён познакомился с прекрасным гением Намджуном, который уже дружил (терпел) с Юнги два года и поэтому был наслышан о надоедливом (любимом) мальчишке хёна, а посему счел достойным для расширения кругозора. Сначала добрый милый Ким Намджун просветил Тэхёна о том, что на животных тестируют косметику и бытовую химию, рассказал ужасающую статистику и с грустью закончил фразой «мы всё время подаем петиции и прошения, но их отклоняют».

Однако он не учел того факта, что если Ким Тэхён загорается какой-то идеей, то потом всем хана.

Тэ не ограничился подачей и подписанием очередной петиции. Сначала он проник на завод производства мыльных средств, развесил там красочно прорисованные плакаты с лозунгом «Вот что вы делаете с братьями нашими меньшими!», а после его на выходе поймала охрана (нервно икающая и рыдающая от качественно изображенных страданий зверушек, потому что Тэхён еще и фотографии туда влепил). Юнги много кланялся в участке, клянясь, что больше такого не повторится, и был готов надрать обоим дурням задницы.

Как оказалось, главная проблема Ким Тэхёна оказалась в том, что он отчаянно хотел помочь, но всё получалось через одно место.

Спустя несколько месяцев Намджун обронил пару слов о митинге за права женщин — и вот Тэхён уже там, полный энтузиазма и желания сделать жизнь всех вокруг лучше. Ну, а когда какой-то ублюдок прицепился к шествию и оскорбил его подругу, вполне ответственно влепил ему в нос (подруга, правда, потом еще сверху по мудаку потопталась, но это мелочи). В этот раз Юнги забирал из участка молча… а дома даже похвалил.

Но когда на своем третьем курсе Тэхён принес домой ящериц, Юнги перегородил ему дорогу и твердо заявил, что нет, вместе они не уживутся. Тэ не обиделся, Тэ переехал к не ожидающему такой подставы Намджуну и начал разводить своих улыбчивых гекконов. И когда у него наконец получилось получить в первый раз потомство…

— Я тебя убью, — с порога известил Юнги, глядя на смирившегося с жизнью Кайзера, обмотанного праздничной мишурой, Тэхёна с Намджуном и еще с десяток более-менее знакомых людей. Вишенкой на торте были гекконы, в аквариум с коими как раз запихнул морду любопытствующий пес. Тэ поспешно отодвинул его в сторону, ласково при этом щелкнув по носу.

— Расслабся, хён, вечеринка же! Тебе должно быть весело!

И засиял улыбкой, прекрасно зная, подлец мелкий, что Юнги перед ней слаб. Намджун виновато выглянул из-за плеча Сокджина, и старший немного приободрился: есть еще надежда! Стоит только надавить ответственному младшему на совесть, и тот…

— Юнги-хён! — Хосок возник из ниоткуда — как и всегда — и засиял солнышком, подгребая в приветственные объятия и мутузя из стороны в сторону. Юнги печально склонил взгляд на Кайзера, и пёс грустно вздохнул, понимая безмолвный крик во взгляде хозяина: если одного Тэ еще можно было угомонить, то вместе с Чон Хосоком они превращались в громадную взрывоопасную смесь веселья и упоротости.

(- Хён! Хён! А смотри, как я могу! Видишь, тебе стоит попробовать тоже, это легко! Ой… Намджун-хён, вызывай скорую!

— Хён! Юнги-хён! А спорим, ты не сможешь подкатить к той девчонке? Ну давай, хён, ну хён, ну поспорь со мной, она на тебя заглядывает… Ой, Намджуни-хён, давай лучше убегать отсюда, та девушка только что влепила Юнги-хёну пощечину!

— Хён! А ты знаешь, что мы можем съездить в тренировочный лагерь вмес… Хён, открой дверь, почему ты от меня прячешься? Поехали, там будет весело! Ну хён!)

Иногда Юнги кажется, что все друзья хотят его убить.

В этот раз всё более-менее прилично: Тэхён позвал лишь знакомых Мину людей, выпивка более-менее нормальная, музыка неплохая, еще и треки самого Юнги в плейлист добавил, засранец, подмазывается. Так что ему почти получается расслабиться с бутылочкой прохладного соджу на диване, Кайзером у ноги, благосклонно принимающим знаки внимания и Сокджин-хёном, который оживленно делится новостями о своей работе. Лишь когда Юнги идет на кухню за новой партией алкоголя, ему слышится странный звук, ритмичный и какой-то… обозленный, что ли? Будто постукивания или…

Вот чёрт.

Три часа ночи.

— Какого. Блядь. Чёрта?! — хорошенькая соседка выглядит разьяренной фурией, когда он наконец открывает дверь, на ней лишь растянутые серые пижамные штаны и майка, даже без тапочек, но Юнги чувствует себя очень неуютно под её убивающим взглядом. — Я три, чёрт возьми, три раза просила, как людей, но то ли у тебя здесь все обдолбанные, то ли еще что, но до вас не доходит! Либо ты сейчас же разгонишь свой бордель, либо я вызываю полицию!

Она изо всех сил хлопает его же дверью, и Юнги чувствует себя ужасно: смесь вины, растерянности и ощущения, что он снова ужаснейшим образом облажался.

(Вчера они столкнулись на лестничной площадке, и Чиён наконец познакомилась с Кайзером. Сложно сказать, кто выглядел более взволнованным: она или пёс, но удовольствие от встречи получили оба, а Юнги улыбался после весь день.

— Может быть, — при прощании неловко обронила Чиён, нервно теребя пальцами краешек куртки, — мы могли бы сходить выпить кофе? Вместе. То есть, эм, это не сви… Ну, просто дружески выпить кофе, вот. Недалеко от станции открылась новая кофейня, мне её очень хвалили, а еще там большой выбор пироженок.

— Та, которая с фиолетовым интерьером? — уточняет Юнги, и соседка с улыбкой кивает, когда он смущенно признается. — Никогда не запоминаю названия.

— Та же ситуация, — она улыбается, и парень отвечает ей широкой десневой улыбкой. Она широко открывает глаза от удивления и бормочет себе под нос что-то типа «да тебя надо запретить законом», но Юнги уверен — ему показалось.

— Так что… Как насчет в воскресение в два? — неловко предлагает. — Я могу взять с нами Кайзера, и мы можем занять столик на улице.

— Это было бы прекрасно, — счастливо смеется девушка, и Юнги снова чувствует это непонятное чувство в животе.

Чёртовы бабочки слишком уж расплодились.)

— Чёрт возьми, — выдыхает Юнги, так и пялясь на закрытую дверь, пока за его спиной парни спешно выключают музыку и начинают убирать хаос, по старой дружбе понимая, что он сейчас совсем не в настроении видеть кого-либо из них. — Кажется, никакого кофе в воскресенье не будет.

Парни за его спиной переглядываются недоуменно, а Тэхён готов расплакаться, когда понимает, что своей глупостью и забывчивостью (а предыдущие два раза открывал дверь и обещал сделать музыку тише именно он) сломал хёну возможность наладить личную жизнь.

***

В воскресенье он всё же пару раз пытается выйти из квартиры не только для того, чтобы выгулять Кайзера, и даже дважды подносит руку к двери соседней квартиры, чтобы постучать и извиниться, но так и не находит в себе достаточно мужества.

***

Хосок и Тэхён решаются подойти к нему лишь спустя две недели, во время которых Юнги пил много кофе, почти не вылезал из студии и зыркал на всех еще более мрачными взглядами, чем всегда, отказываясь общаться даже с Намджуном, который, по сути, не был виноват, но всё равно чувствовал за собой ответственность. Парни приходят с кофе и пончиками, слезно извиняются и даже обещают больше никогда не приходить к нему домой без приглашения. Где-то на обещании убрать полностью его квартиру и месяц покупать продукты Юнги сдается и чешет оболтусов за ушами чисто по привычке, Кайзеру же так нравится, да и мелкие выглядят обрадованными, хоть и озадаченными.

Где-то на завершальной стадии генеральной уборки Юнги и Хосок сталкиваются на лестничной площадке с Чиён, которая лишь злобно — и чуточку обижено? — зыркает на них, а после упрямо разворачивается спиной.

— Она выглядит такой уютно мягонькой, как сладкая булочка, — Хосок заинтересовано косится на отчаянно пыхтящую и перерывающую сумку на предмет ключей соседку, на что Юнги злобно на него зыркает, а после и подзатыльник лепит в воспитательных целях, затягивая младшего в квартиру.

— Да что ты понимаешь, — испепеляет бессовестно ржущего Хосока взглядом, но тот что-то никак не загорается. Юнги привычно треплет за ушами Кайзера, сунувшегося выканючить свой кусочек ласки, и разом теряет всю свою агрессивность. — У нее самые прекрасные бочка в этой вселенной, — наконец признается, мягко выдыхая, и Хосок даже давится заготовленной шуткой, в один момент осознавая, что в этот раз хён конкретно так влип.

Потому что бочка — это серьезно.

***

Чимин светится от радости и лезет обниматься, что Юнги прискорбно терпит — они редко видятся, потому что оба трудоголики те еще, Чимин еще и обладает повышенной тактильностью (выше него только Тэхён), а также искренне считает, что капелька объятий может сделать жизнь хмурого бяки Мин Юнги немножко лучше.

(Возможно, он прав, но не будем об этом.)

Именно поэтому Юнги и пришел сегодня к Чимину, хотя и чувствует себя немного виноватым, отвлекая младшего от тренировки. Но в этот раз у него есть очень важная причина.

— Ты написал для меня музыку? Для моего сольного выступления? — Чимин сияет ярче тысячи солнц и снова притягивает к себе хёна в коротком дружеском объятии. — Спасибо! Это просто замечательно, я хочу как можно скорее поставить под него танец!

— Ты же даже не слышал, — справделиво замечает Юнги, потому что его музыка — это то, в чем он уверен больше всего и одновременно то, в чем он никогда не будет достаточно уверен. Но Чимин лишь смеется и отвечает на это с непрошибаемой упертостью.

— Хён, всё, что ты делаешь — это замечательно и восхитительно, даже если иногда твои треки до чертиков могут напугать своей депрессивностью. А еще я абсолютно убежден в том, что для своих друзей ты всегда создаешь самое лучшее, вот как трек для сольника Хосоки-хёна в прошлом году? Он плакал, когда впервые его услышал, потому что был невозможно тебе благодарен и безумно в него влюблен.

Юнги не знает, как на это ответить, на самом деле, он ужасающе плох в том, чтобы принимать благодарности, поэтому он просто кивает и разрешает себе открыто улыбнуться Чимину, потому что знает — его счастливые улыбки всегда ценят. Младший снова жмется поближе, а после бросает:

— Если подождешь меня еще десять минут, мы можем пойти выпить кофе.

На последнем слове Юнги оживляется, в любое время суток готов продать за кофеин душу и тело, и Пак лишь смеется с него, ворча себе под нос: «Я так и думал». В конце концов они идут в местечко рядом с кампусом, где вкусный кофе и всегда есть свободные столики, и пока Юнги оформляет заказ, Чимин успевает перекинуться парой слов с группкой девушек у другого конца стойки, среди которых…

О.

Да неужели?

Медовые волосы по плечи, мешковатая черная одежда и знакомые белые кроссовки.

Это Чиён.

— Ты с ней знаком? Девушка с крашенными волосами, — наконец умудряется выдавить из себя максимально незаинтересованное, когда они получают свой заказ и усаживаются за свободный столик, а Юнги еще и удается проследить взглядом девушек до ближайшего поворота. Чимин — святая наивная душа — без любого вопроса уточняет.

— Ты о Чиён, наверно? Да, она тоже со мной в одной группе на танцевальном, мы с ней и еще парой ребят ставим номер на рождественский концерт, но думаю, что ей в этом году дадут сольный номер — она одна из лучших второкурсников. А еще, — Чимин ярко улыбается, примериваясь к своему бургеру, с какой стороны его бы лучше укусить, — у нее самые сладкие щечки в этом мире. А еще просто замечательные бедра.

Юнги издает задушенный звук.

— Ты… Ты трогал её бедра?

— Ну да, — Чимин наконец начинает понимать, что что-то не так, и поднимает взгляд, тут же меняясь в лице и начиная быстро-быстро бормотать. — Да мы же танцоры, мы разминаемся вместе перед тренировкой, да мы все друг друга перетрогали… Хён, пожалуйста, прекрати на меня так смотреть, это пугает, — буквально молит он, и Юнги наконец вспоминает, что людям надо время от времени моргать. Наверное, он выглядит очень виноватым, потому что Чимин начинает тихо хихикать, но после предлагает:

— Хочешь еще что-то о ней узнать? — и когда Юнги пытается спрятаться за кружкой кофе, кивает. — Ну ладно. Чиён вообще умница, очень старается на тренировках и вкалывает в зале не меньше, чем я. И при этом она еще и умудряется посещать занятия по вокалу.

— Она хорошо поет? — задушено интересуется, и Чимину приходится задуматься над ответом.

— Если честно, думаю, что партии Суран в твоих песнях она бы легко потянула. Еще она напевает, когда разминается, и это так мило! Но, хён, — младший недоуменно хмурится, — почему ты вдруг заинтересовался?

— Она моя соседка, — просто отвечает Юнги, и Чимин (проинформированный Тэхёном о сложившейся ситуации) сочувствующе хлопает его по ладони.

— Как там Кайзер, хён? — меняет тему на безопасную Чимин, и старший с удовольсвтием её подхватывает, тут же расплываясь в наигранном возмущении:

— Сегодня утром какого-то ребёнка трехлетнего облизал с ног до головы! У меня и мамаши чуть инфаркт не случился, а пацану хоть бы хны, еще и обнял пса за шею и радуется! А вчера вообще пытался сожрать лягушку — где её выкопал, я понятия не имею…

***

Всё немножко меняется, когда Юнги забывает в квартире телефон и оставляет Кайзера сидеть снаружи. Однако стоит ему взять за дверную ручку, чтобы выйти и повести пса гулять, как он неожиданно слышит прекрасный нежный и звонкий голос.

— Привет, радость моя. Ты один? — и когда не находит рядом никого взглядом, вдруг начинает сюсюкать. — А кто здесь сладкая собаченька?

Юнги с позором понимает, что Кайзер только что заскулил от счастья, от полноты чувств постукивая тяжеленным хвостом по полу, и даже чувствует ревность по этому поводу. Как кто-то еще может вызывать у его собаки такие эмоции?

— Кто здесь такой хороший и вкусный пирожочек?

Судя по звукам, здоровенный японский мастифф сейчас от радости упадет в обморок, еще и довольно похрюкивая, когда ему нежно гладят живот.

— Кто самая прекрасная собаченька в мире?

«Я! Я самая прекрасная собаченька в мире!» — читается с морды Кайзера, когда Чиён начинает почесывать ему ляжки.

— И почему же тебе хозяин такой козляра достался? — вдруг совершенно не тем, прежним сахарным тоном говорит соседка, и Кайзер в ответ беспомощно скулит: мол, плевать на хозяина, его сейчас нет, тут только ты и я, так что чеши, чеши больше! Чиён согласно кивает (и нет абсолютно ничего такого в том, что Юнги сейчас подглядывает в дверной глазок!) и снова сладко говорит. — Прости, лапушка, мне очень надо бежать на пары. Но помни: ты — самый лучший мальчик во всем мире!

И без любой капли брезгливости чмокает исходящего любовью пса в лоб.

Юнги чувствует себя в западне.

***

Спустя три месяца от эпик фейла с вечеринкой Чиён начинает прохладно кивать в приветствии и даже придерживать лифт, если вдруг он работает и они выходят вместе. Кайзер всё чаще грустно смотрит на Юнги и толкает девушку мокрым носом в руку, но при парне она не гладит пса, может лишь еле заметно за ухом пальцем провести, если думает, что этого не видно.

Юнги всё равно чувствует себя дерьмом.

Когда ему кажется, что в ответ на его неуверенное «доброе утро» Чиён слегка улыбнулась, его накрывает таким необычным вдохновением, что парень зависает в студии на три дня и отправляет младших кормить-выгуливать Кайзера (от этого все только в выигрыше, младшие светятся лампочками, пес затискан до состояния лужицы). После такого — и парочки добитых треков, которые раньше он считал полной фигней — он решает, что можно было бы и собраться всем вместе потусить, и его идею поддерживают всеми руками и ногами. Пока парни наполняют его квартиру, Кайзер почему-то беспокойно топчется под входной дверью, не отвлекаясь на почесушки и поглаживания, и Юнги долго не понимает причины, пока в дверь не стучат и…

— Твой пес сегодня потерял ошейник на лестнице, так что… я подумала, он будет за ним скучать, — Чиён снова в домашней одежде, и Кайзер смотрит на нее, держащую свой ошейник, влюбленно, и Юнги так и хочется пригласить её, познакомить с друзьями, объяснить, что они все хоть и придурки, но хорошие, с ними весело и ей понравится…

— Хён, так я вызываю девочек? Пусть сегодня будет погорячее! — орет из гостиной Хосок, и Юнги прямо видит, как из взгляда соседки пропадает мягкая симпатия. Когда Чиён снова с грохотом закрывает дверь, а Намджун кричит «Хосок-а, говорить такие вещи — это сексизм!», Юнги оборачивается, смотрит на собравшихся парней, сжимает пальцами переносицу и кивает на дверь.

— Все вон.

***

В этот раз Хосока он игнорирует почти месяц, всё свободное время не вылезая из студии, а на улице февраль, скоро защита дипломных проектов, и он пытается записать идеальный трек, отлично понимая, что хоть его уже и заметили несколько крупных агентств, всё равно стоит показать себя как продюсера как можно лучше.

Чиён на него даже не смотрит и лифт больше не держит, лишь грустно поглаживает Кайзера, которого Юнги иногда специально оставляет возле лифта, чтобы девушка провела время с псом.

— Хосоку действительно это будет хорошим уроком, хён, — Намджун крутится на своем кресле в студии, и похоже, что он тоже испытывает трудности с треком, — потому что его манера выражаться приносит одни лишь неприятности. Ну кто вместо «зову подруг» скажет «вызываю девочек»? Это же как минимум неуважение к ним.

— К чему ты ведешь?

— К тому, что Черин, Хёна и Суран уже достаточно над ним поизмывались, да и он никак не может себя простить, что уже во второй раз выставил тебя мудаком в глазах хорошей девушки? Я не говорю, что тебе стоит вот так его прощать, прощение — вообще штука эфемерная. Но Хосоки-хён ведь сейчас в депрессию упадет, что ты заканчиваешь универ, а больше с ним видеться не будешь.

— Намджуна, — спустя какое-то время зовет Юнги, когда младший уже отчаялся дождаться ответа и вернулся к работе, — как мы с тобой подружились?

— Ну, — младший осторожно подбирает слова, потому что хён сидит к нему спиной и понять, что в его голове творится, невозможно, — нас с тобой определили в один проект еще на первом курсе…

— А с остальными парнями?

— Тэхён прилип к тебе в школе, я познакомил тебя с Хосоком, он привел в компанию Чимина, а Сокджин-хён просто пришел к тебе в квартиру с едой и соджу и сказал, что теперь он твой хён? — Намджун улыбается, вспоминая всё это. — Суран пришла к тебе сама и сказала, что хочет вместе поработать, Черин и Хёна пришли и попросили рассудить, кто из них лучшая реперша. Вроде как… всё?

— Намджуна, — снова тихо обращается к нему Юнги, и тот подбирается от грустного тихого тона. — Так сколько раз из произошедших я инициировал дружбу?

Младший наконец начинает понимать.

— Я плохо схожусь с людьми, — продолжает Юнги, и это такая редкость, что он говорит о себе, о своих чувствах, что Намджун затихает и выключает телефон, чтобы вдруг кто не побеспокоил. — Мне до сих пор иногда трудно с вами, но я стараюсь. А здесь мне просто впервые захотелось позвать девушку выпить кофе. Или прогуляться набережной. Мне захотелось говорить с ней. И даже в этом случае она была той, кто позвал на свидание, а не я. Но его так и не произошло, потому что… Сам помнишь. Так что я не знаю, Намджуна, что мне делать.

— Ох, хён, — лишь выдыхает Намджун, жалея, что рядом нет Тэхёна, который успел изучить все оттенки голоса Юнги, или Чимина, который может успокоить мельчайшим касанием. Поэтому он делает то, что умеет лучше всего — говорит. — Ты знаешь, я рад, что был не прав.

— Ммм? Ты о чем, Намджуни? — Юнги всё еще не оборачивается, и младший боится думать, почему.

— Я вообще… Если честно, — Ким нервно хватает со стола телефон и принимается им вертеть, — мы вообще думали, что тебе это не… Что ты вообще не заинтересован в отношениях.

— Я тоже так думал, — неожиданно легко признается Юнги, и наконец оборачивается, и глаза у него покрасневшие, но сухие. — Но она хорошая, знаешь. Не то, что я запал лишь на внешность, потому что ох, ну, я… плох в таких вещах и не очень понимаю стандарты красоты. Она кажется мне очаровательной, и возможно, я и вправду сначала залип на её мягкие щеки, но она хорошая. Месяц назад с подачи одного козла жители дома собрались на голосование по поводу того, могу ли я жить вместе с Кайзером в той квартире или нет, хотя он очень редко лает и не создает шум, ты же знаешь. Но тот козел сказал, что Кайзер небезопасен, потому что он огромный и вроде как бойцовской породы. И Чиён единственная, кто не просто проголосовал «против», она встала и громко назвала его мудаком, который ничерта не понимает в собаках. Я понимаю — это потому, что она влюблена в моего пса, но всё же. А еще она очень упорная: представляешь, каждое утро перед парами бегать? А сколько она в танцзале сидит? Как наш Чимин, а это много значит.

— Да, хён, — соглашается Намджун, подразумевая нечто другое, — очень много.

Судя по тому, что Юнги снова затихает и оборачивается к своему треку, он отлично понял подтекст.

(На самом деле его выдают заалевшие кончики ушей.)

***

Когда до дипломного проекта остается два месяца, Чимин просит разрешения прийти повидаться с Кайзером. Хосок (еще не прощен, но много ради этого старается) и Тэхён увязываются следом, и поэтому они решают заказать еду и немного отвлечься. Мастифф в итоге ожидания доставки оказывается заглажен и затискан, так что просто лежит на спине и покорно принимает ленивые почухивания живота от хозяина, когда Чимин по привычке начинает рассказывать о Чиён — он уже знает, что Юнги хочет узнать побольше, но стесняется спросить.

— Мне кажется, ей сейчас трудновато, — Чимин умиленно хихикает, когда Кайзер кладет тяжелую голову Юнги на колени и счастливо фыркает, стоит хозяину почесать ему уши. — Она до сих пор не определилась с мелодией для экзаменационного выступления, а значит и танец подготовить толком не получается. Кроме того, помнишь, я рассказывал о сонсэнниме, который заставляет своих студентов худеть? Он в этом году — главный тренер проекта, и уже просто затретировал нескольких студентов своими придирками.

— И соседушка в их числе? — Намджун кривится, стоит Чимину кивнуть, а Юнги просто пытается сдержать весь свой гнев внутри и не показать, насколько он зол, особенно когда Хосок тихо додает:

— Он и меня на первом курсе достаточно доставал, заставлял на диете сидеть, потому что ему казалось, будто мой лишний вес испортит впечатление от выступления.

— Где он вообще нашел что-то лишнее? Ты же уже не просто худой, хён, ты тощий! — возмущается Тэхён, и Хосок с кривой улыбкой кивает.

— Теперь тощий. А на первом курсе у меня были самые симпатичные щечки в этом мире.

— Хён, — Чимин уверенно садится и поднимает кулак вверх. — Мы откормим тебя до щечек!

Они смеются, а после Пак всё же тихо продолжает, не видя, какое впечатление оказали все их слова на Юнги.

— В общем, тренер дошел до того, что посадил ребят на диету и заставляет их взвешиваться перед каждой тренировкой, а Чиён-и вообще заявил, что с такими ногами он её вообще на сцену не выпустит.

— Да какого же чёрта?! — громко возмущается Намджун, и остальные согласно кивают. — Шиндон из Super Junior был главным танцором, и никого не волновал его вес; Хваса из МАМАМОО тоже не худенькая, но она одна из самых талантливых исполнительниц и танцоров нашего времени! Как можно вообще оценивать талант человека по его весу?

— Как-то так, хён, — Чимин грустно улыбается, потому что хоть это и не сказано, но от отношения данного преподавателя своего времени пострадал и он, а после парни наконец замечает, что Юнги молчал всё это время, уткнувшись лицом в спину мастиффа. — Хён? — взволновано зовет Чимин. — Хён, всё в порядке? Может, тебе принести воды или что?

— Всё хорошо, Чимин-и, — слышно приглушенное, а после Юнги поднимает голову и зло рычит. — Я просто очень сдерживаюсь от того, чтобы пойти и надрать этому чертовому блядскому ублюдку задницу за то, что он над вами измывался, и…

— Ох, хён, — Чимин с Тэхёном отработанными движениями захватывают Юнги в объятия, привычно успокаивая, пока напряженные мышцы под их прикосновениями не расслабятся. Чимин хихикает, когда Кайзер решает внести свою лепту и зажевывает отросшие кудри Тэхёна, предварительно широко лизнув его щеку. — Нам приятно, что ты так за нас переживаешь.

Юнги всё еще думает, что от младших слишком много проблем.

(Но также он уверен, что лишь они могут так быстро и мягко успокоить его гнев.)

***

— Может быть, я мог бы помочь ей? — бормочет он на ухо Чимину, когда парни уже расходятся по домам, и младший привычно обнимает его на прощание.

— Ты о чем, хён? — Пак на мгновение прижимает к себе упрямого недолюбленого хёна ближе, и тот сразу же расслабляется, не зная, что эту хитрость Чимин отработал на нем еще в первый год их знакомства.

— Возможно, я мог бы, — он немного неуверенно мнется, и остальные уже начинают любопытно поглядывать, поэтому последующее слова он выпаливает одним слитным комком, — написатьдляеёвыступлениямузыку?

Чимин на секунду подвисает, расшифровывая послание, а после мягко и тихо смеется.

— Это просто замечательная идея, хён, — искренне одобряет он.)

***

Последующую неделю Юнги почти не вылезает из студии, прерываясь лишь на сон, еду и Кайзера — удивительно понимающего аобсолютно всё и такого доброго ласкового Кайзера, который берет за привычку тихо залезать на кровать посреди ночи и зажевывать волосы Юнги, засыпая. На самом деле, просто замечательно, что у выпускников магистратуры последние месяцы выделены на доведение до ума их проектов, и в расписании нет никаких пар, потому что он с трудом заставляет себя покидать это помещение. Юнги пытается сделать песню такой же, какой видит Чиён — яркой, смешливой, доброй и нежной, но полной серьезного отношения к жизни и упорного труда. Юнги знает, как много сил надо прикладывать для того, чтобы на тебя смотрели и говорили: «Она выглядит так, будто родилась на сцене». Юнги знает, потому что о нем говорят также, и ради этого он впахивает по двадцать часов в день, ведь чтобы так выглядеть, ты должен жизнь свою положить на упорный труд.

(На рождественском концерте, куда он пришел поддержать Чимина и Хосока, а также Намджуна с его чтением стихов (факультеты философии и литературы до сих пор грызли локти, потому что он не пошел к ним, а выбрал продюссирование) вполне ожидаемо выступала и Чиён, правда, не сольно, а в паре с одногрупницей. Юнги бы не смог описать словами то, что видел, потому что он не мог найти подходящих, ему вообще отняло дар речи, пока две девушки — Чиён в голубом сценичном костюме, её партнерша в серебряном — сливались в танце, превращая его то схватку, то в плавный поток.

— Ты всё верно понял, хён, — Чимин с гордостью смотрел на подруг, уставших, но сияющих яркими улыбками, — их заданием было изобразить изменчивость водной стихии.

Сам Чимин выглядел невозможно эфемерно и был похож на лесного духа, справляясь со своим заданием единения с природой на все сто процентов.

Но Юнги прокручивал в памяти яркий танец Чиён и мечтал о том, как когда-то она будет выгибаться так под его музыку.)

Намджун слушает первые кусочки трека и почему-то выглядит так, будто он сейчас расплачется.

— Всё в порядке, хён, — он часто моргает, с извиняющейся улыбкой объясняя, — мне кажется, что ты прекрасно отразил суть задания. Это прекрасная музыка.

«Первая любовь, » — думает Юнги.

И продолжает работу.

***

Кайзер взволновано скулит, когда они подходят к двери Чиён, чтобы повесить на ручку маленький бумажный пакет с флешкой и короткой запиской внутри, и мотыляет хвостом из стороны в сторону — здесь ярче всего для пса пахнет девушкой, и он уже готов лечь на спину и подставить ей пузико, подрыгивая лапкой (Юнги со смущением понимает, что не уверен, относились эти слова лишь ко псу или…). Однако хозяин упорно тянет его прочь от вкусного аромата, снова матерится на лифт и называет ремонтников отчаянными долбоебами.

Кайзер уныло чалапает вниз лестницей, с горькими вздохами размышляя, что долбоеб здесь один — и это его хозяин.

***

Юнги не мечется по квартире, будто угорелый, конечно же, нет, он просто выпивает чашку кофе, потом еще одну, съедает три конфеты и кусок пирога, который два дня назад принес Сокджин. Дальше он решает искупать Кайзера, а тот и рад — в процессе еще и умудряется самого Мина захляпать водой и мыльной пеной. В конце концов они оба вываливаются из ванной чистые и пахнущие собачьим шампунем, так что Юнги очень, очень сильно надеется, что у него не вылезут из-за этого все волосы.

Звонок в дверь застает его врасплох, по правде говоря, парень вообще не ждал, что Чиён отреагирует как-то, а если она пришла, то как ему себя вести? Чёрт, а если ей не понравилось? Если она решила, что это оскорбление?

Юнги забывает о том, что он только из душа, в мягких домашних штанах и без футболки, еще и волосы продолжает машинально промакивать полотенцем, открывая дверь. Чиён, ждущая за ней, выглядела весьма решительно настроенной, но спустя мгновение её взгляд скользит вниз, девушка вспыхивает румянцем, и Юнги (отчаянно не понимая такой реакции) подмечает, что у нее действительно пропали щечки. То есть да, во время редких встреч в коридорах факультета или в магазине рядом с домой он подмечал, что Чиён выглядет более худой, чем была, но теперь, вблизи, он понимает, что тренер у нее реально на всю голову долбанутый.

— Я могу войти? — наконец выдавливает Чиён, и Юнги будто отмирает, упуская из внимания тот факт, что они буквально минуту стояли и пялились друг на друга. Поэтому он отходит в сторону и быстро кивает.

— Да. Да, конечно, входи. Кайзер! — он всегда зовет пса, если кто-то входит в дом, потому что пес свою территорию оберегает ревностно. Но в этот раз мастифф выглядит радушно, с ожиданием посматривает на хозяина, мечтая услышать заветную фразу. — Кайзер, Чиён — своя. Ей можно входить. Эм, если ты не против, можешь его немного погладить, он любит это.

— Я не за этим пришла, — Чиён выглядит окрыленной возможностью потискать пса вот так открыто, а не украдкой, но сдерживается. Юнги тем временем замечает, что футболка, которая раньше девушку обтягивала, начинает скорее висеть. Его понемногу начинает раздирать злость, но соседка поднимает на уровень глаз бумажный пакетик, и Юнги глубоко вдыхает. — Я тут из-за этого.

— О, — бормочет, наконец прекращая мусолить несчастные волосы полотенцем, и запоздало осознает, что так и не одел футболку. — Да, конечно. Я… Ты же прочла записку? — и с облегчением хватает со спинки стула забытую толстовку. Чиён почему-то выглядит огорченной. — Что?

— Да. Да, я прочла, — она немного торопливо говорит, будто проглатывает слова, — записку. И эта музыка — она действительно… хороша. Спасибо.

— Спасибо? — в ответ неуверенно пытается улыбнуться Юнги, хотя эй, он работал столько над этим треком, и ему бы хотелось услышать что-то больше, чем просто «хорошо». Но Чиён и так выглядит, будто сейчас упадет в обморок, поэтому он просто спрашивает. — Так ты можешь использовать его для своего выступления?

Чиён медленно кивает, открывает рот, чтобы ответить…

И падает в обморок.

***

Сначала Юнги в растерянности, но паника длится всего три или четыре секунды, спустя которые он осознает, что надо что-то сделать. Чиён, хвала небесам, не упала, а сползла по стенке на пол, но при этом, наверное, спиной она сильно приложилась. Юнги набирает Намджуна — как самого подкованного теоретически — и после подхватывает девушку на руки, переносит её на диван и начинает исполнять указания младшего.

Спустя минуту (для Юнги она длилась годы) Чиён начинает медленно моргать, приходя в себя, и она выглядит просто ужасно (хотя Юнги нравится она и такой, но его нельзя слушать, он, э, влюблен). Это не острые скулы — это запалые щеки, это не стройные ноги — это истощенная худоба. Вполне очевидно, втолковывает Намджун, заводя машину, что её диета довела девушку до крайнего предела, когда тело решило, что с него хватит этого дерьма, и отключилось. Ей нужно хорошее питание, монотонно бубнит Джун, и фоном шум улиц и взволнованные советы Чимина и Тэхёна, так что Юнги оставляет Кайзера следить за девушкой и бежит на кухню готовить рисовую кашу.

Он возвращается спустя еще одну минуту, когда девушка наконец осознанно осматривается вокруг, её руки обнимают взволновано скулящего пса за шею и мелко подрагивают. Юнги громко вздыхает, когда она стыдливо краснеет, и накидывает на нее плед.

— Если тебе плохо — скажи. Лучше вызвать скорую и перестраховаться, чем пропустить что-то плохое, — осторжно начинает, прислушиваясь к шуму рисоварки. Чиён действительно замирает, будто анализируя собственное состояние, а после отрицательно машет головой. — Ты упала на спину, поэтому может болеть, но если вдруг тебя резко заболит голова или затошнит — говори сразу, сотрясение — это очень плохо.

Юнги отпаивает девушку мятным чаем, и ей ощутимо неловко, не знает, куда глаза деть, поэтому он старается не выказывать своего волнения (и гнева, жгучего гнева, который говорит ему сейчас же поехать к чертовому тренеру домой и избить его до полусмерти) и лишь медленно информирует о том, что собирается сделать.

— Я сейчас принесу поесть. И пожалуйста, подумай о том, для тебя важнее — твое здоровье или одобрение тренера.

— Я не из-за одобрения, — голос звучит слабо, но возмущенно, — он бы не поставил мне оценку — а значит, пересдача и никакой стипендии. Я не могу себе этого позволить.

Юнги стискивает руки в кулаки, и как раз в этот момент в квартиру влетают парни. Намджун идет к Чиён знакомиться и опрашивать, Тэхён скрывается на кухне, чтобы разложить привезенные продукты в холодильник, а Чимин с порога заключает Юнги в объятия и успокаивающе воркочет под удивленным взглядом девушки. Со временем его тон приобретает взволнованные нотки, потому что Юнги напряжен и не разжимает кулаки, поэтому Пак вздыхает и прибегает к тяжелой артиллерии.

— Хён, — зовет своим самым сладким голосом, — ты же не бросишь своих друзей тогда, когда им нужна помощь?

Это действует.

Чиён недоуменно смотрит на Чимина, очевидно, не понимая, как его занесло в эту компанию, поэтому парень смеется и лишь советует поговорить толком с Юнги. Намджун всё же советует ей пойти и провериться у врача, с чем девушка соглашается, а после троица друзей вежливо с ней прощается и уходит, оставив в недоумении.

— Онинемного… — начинает встревожено, а потом вспыхивает красным на скулах. — Нет, ничего, — и яростно запихивает в рот полную ложку каши. Юнги садится на диван рядом с ней, гладит мастиффа между ушей и тихо объясняет.

— Тэхён разводит гекконов. Знаешь, такие милые маленькие ящерицы, которые будто улыбаются, — Чиён недоуменно кивает, и Юнги продолжает. — В тот день, когда он закатил у меня вечеринку, у него как раз впервые вылупились новые из яиц, так что он был очень счастлив и совершенно не обращал внимания на что-то еще, упиваясь восторгом.

— Хочешь сказать, — медленно уточняет соседка, — что он просто сразу же забывал о моей просьбе выключить музыку?

— Именно это, — кивает Юнги, и хлопает ладонью по своей ноге. Кайзер послушно кладет на нее голову и довольно похрюкивает, стоит почесать ему подбородок. — Когда ты пришла вернуть ошейник, там тоже немного не так всё было. У моего друга очень относительное чувство юмора и вообще он редко думает перед тем, как что-то сказать. Я тогда как раз записал пару треков для дипломного проэкта — что-то типа выпускного альбом — и решил отметить в кругу друзей. Хосок-и тогда как раз должен был вызвонить нескольких наших подруг, которые мне очень помогли.

— О, — Чиён шмыгает носом, и Юнги отчаянно старается не думать о том, что он в нее немножко влюблен.

— Да, — мрачно заканчивает, — как-то так. Так что я очень прошу не ненавидеть меня, хотя бы если ты любишь моего пса, — неловко пытается пошутить, но Чиён вдруг очень зло фыркает.

— Я тебя не из-за этого ненавижу.

Всё же ненавидит — единственное, что вычленяет из этого мозг Юнги, но после смысл всей фразы достигает его мозга, и он поднимает удивленный взгляд на девушку.

— Кофе, — говорит она так, будто всё понятно. Но Юнги ничерта не понятно, какой еще кофе, они же так и не пошли…

О.

Он не пошел.

— Я прождала три часа в кофейне, — Чиён уныло брякает ложкой по пустой тарелке и щелкает Кайзера по носу, который тот пытается запихнуть внутрь. — Думала, объясню, что вспылила, потому что у меня был очень важный день, и я просто обязана была перед ним выспаться… Но ты не пришел.

— О, — выдает Юнги, и ему очень хочется ударить себя. Очень-очень сильно. — Я думал… Тогда, когда ты разозлилась, я подумал, что твое приглашение аннулировано.

— Это теперь я это понимаю, — девушка шмыгает носом, спокойно объясняя, — но тогда я была настолько обижена, настолько зла, я даже чувствовала себя униженной из-за этого. На деле мне надо было прийти после десяти минут ожидания домой, постучать тебе в дверь и высказать все претензии, но я… Просто не могла. Решила, что хватит с меня этого дерьма.

— Прости, — кажется, чувство вины просто раздирает его изнутри. — Я не знаю, как мне извиниться за это, поэтому могу лишь сказать — прости.

— Всё нормально, — она машет головой, — это либо ничья вина, либо вина нас обоих. В любом случае, ты прав — я не заметила, что сделала себе плохо этой чертовой диетой. И вообще, — она горько вздыхает, — я больше всего на свете хочу булочку.

— Тэхён принес несколько вишневых, — вспоминает Юнги об увиденном в холодильнике, — и еще там точно были пирожные. Если тебе не станет плохо, то можем их прикончить.

Чиён смотрит на него несколько долгих мгновений, после — на преданно ждущего ласки Кайзера и решается.

— Чёрт с ней, с диетой. Давай сюда свои булочки.

***

(Позже, когда она уходит, оставив Кайзера в состоянии растекшейся по полу лужицы, у двери уже оборачивается и неловко благодарит.

- За музыку, — объясняет, пряча взгляд в пол, — она не просто хороша, она замечательна, и я уже примерно представляю танец, который сделаю для нее. И та версия с твоим… эээ… рэпом, могу я использовать её, а не минус?

— Всё, что хочешь, — легко отвечает Юнги, и глаза Чиён в удивлении расширяются, — эта песня — твоя.)

***

Они начинают снова более-менее приветливо общаться. То есть, конечно, Чиён больше не зовет его выпить кофе, но и быть приятелями — это очень, очень круто. Она советуется с ним по поводу одежды для выступления, и Юнги с чистой совестью сдает соседку Тэхёну, который «я учусь на модельера и сделаю тебя куколкой». Они втроем сходятся на мнении, что брючный костюм-тройка будет идеальным, вот только Юнги предлагает черный цвет, Тэ — фиолетовый, а Чиён представляет наоборот что-то белое или светлое. В конце концов приходится комбинировать: так что костюм получается белым, символизируя невинность первой любви, рубашка и ремень — черными, как знак возможным обманутым надеждам, а галстук, сережки и макияж выдержаны в фиолетовом.

— Знак чувственности, — подкалывает их Тэхён, когда они наконец набрасывают окончательный чертеж.

***

(- Какого черта! — вопит тренер танцоров-второкурсников, когда Юнги хватает его за лацканы пиджака и изо всей дури прикладывает спиной о стену.

— Если ты еще хоть раз заставишь бедных детей изнурять себя, я тебя до смерти изобью, — рычит, сожалея, что не сделал этого раньше, чтобы уберечь друзей.

Чимин благодарно обнимает его, Тэхён жмется и ластится щенком, Хосок подшучивает, Сокджин просто смеется и называет влюбленным глупцом, а Намджун говорит «Ты мог просто подарить ей цветы».

Юнги шлет его подальше.

Чиён благодарно чмокает его в щеку.)

***

Еще Чиён теперь не стесняется наглаживать Кайзера при Юнги, и они нередко выгуливают счастливого мастифа вместе, который просто шалеет от обуревающих его эмоций и часто ведет себя, будто гиперактивный щенок.

Так что Юнги счастлив (когда не выслушивает настойчивые советы друзей пригласить Чиён на свидание): у него всё хорошо, дипломный проект готов, ему предлагают хорошие места для стажировки, друзья все рядом, родители здоровы и в порядке, Чиён улыбается с каждым днем всё шире, а еще начинает снова возвращать бочка на место.

А потом Кайзер сворачивается клубком на полу ванной и начинает скулить.

Юнги застывает на месте, не в силе слушать эти ужасные душераздирающие звуки, потому что Кайзер никогда серьезно не болел (ну, могло тошнить, когда он жрал, что не надо, но это привычно, с этим можно справиться), потому что он буквально плачет, как ребёнок, и ох…

Юнги несется изо всех ног к соседской квартире, и пока барабанит в дверь, запускает поиск ближайших круглосуточных ветеринарных клиник и такси, которые разрешают перевозку животных. Чиён открывает дверь не сразу, но он заранее слышит топот, когда девушка бежит с кровати на его перепуганный зов.

— Кайзеру плохо, — выдыхает Юнги, и она сразу же натягивает на ноги кроссовки и так, как была — в пижаме и с пучком мокрых волос — влетает в его квартиру и сразу же бежит на звук. Юнги в это время нервно вызывает такси, предупреждает, что с больной собакой, и сам присаживается рядом с всё также скулящим псом.

— Он совсем плох, — в глазах Чиён стоят слёзы, — я вошла, а он даже не отреагировал.

— Вызови лифт, пожалуйста, — просит Юнги, и пытается поднять пса на руки, что не так и просто, учитывая, что тот, вероятно, весит больше него. — Эй, друг, — пёс поднимает на него жалобный взгляд, и Юнги поднимается, — можешь попытаться встать? Я не смогу тебя донести, как бы не старался.

И — о чудо! — Кайзер встает и самостоятельно идет вместе с Юнги до лифта, а после — и до машины. Им приходить немного приподнять его, чтобы помочь залезть на сидение, а после парень опускает обе ладони на горячую шкуру и начинает тихо рассказывать.

— Он же молодой совсем, три года только. Чимин к нам лишь в прошлом году присоединился, так что не в курсе, что это Тэхён-и, Намджуни и Хосок-и мне его принесли. Мелкого, несчастного, вообще нашли на улице в коробке с приметкой, что не чистокровные, поэтому их не получится продать. Я его пару недель с соски выкармливал, не спал вообще, на пары забил, — Кайзер утихает под ласковыми касаниями в четыре руки, а Чиён не сводит с лица Юнги взгляда. И да, ему пофиг, что он плачет. — Всем говорил, что мне на него плевать, а сам водил к кинологу на занятия, он же не просто так умный такой, мы долго и много учились… Чёрт, — он крепко жмурится, когда чувствует, как тонкая девичья ладонь накрывает его собственную, — я же не переживу, если с ним что-то плохое случится.

В приемной их уже ждет каталка, и скулящего пса увозят на осмотр, а Юнги так и не выпускает чужую ладонь из своей, наоборот, переплетает пальцы и покорно ждет. Чиён рядом вздыхает, и да, у нее тоже глаза на мокром месте, но когда она обнимает Юнги, то мир сразу чувствуется гораздо легче.

Из смотровой выглядывает озадаченный, но и немного позабавленный ветеринар.

— Вы — хозяин Кайзера? — уточняет, и когда Юнги кивает, вытирая глаза ладонью, с кроличьей улыбкой произносит. — С вашим псом всё в порядке.

— Правда? — они с Чиён выдыхают это в унисон, и врач додает:

— Есть одна маленькая проблема, но нет, не стоит беспокоиться, — он предупреждающе поднимает ладонь, а потом растягивает зубы в широкую улыбку с кроличьими зубами. — Ваш пёс — вредный симулянт.

— Что? — отупело выдает Юнги, непонимающе переглядываясь с Чиён. Та также непонимающе смотрит на веселящегося врача.

— Понимаете, — аккуратно начинает тот, — кажется, что ваш пёс, если так можно сказать, очень переживал за ваше благополучие. И так как он не сумел добиться от вас того, чего хотел, решил прибегнуть к радикальному методу… Так что, думаю, вам стоит помириться со своей девушкой, иначе Кайзер еще много чего способен учудить, чтобы свести вас. А так всё в порядке, можете его забирать и везти домой, — он смеется, видя их озадаченные лица, а после многозначительно додает. — И помните, что животные гораздо умнее, чем вы думаете.

А после удаляется в своем белом халате прямо через дверь на улицу, не слыша возмущенных криков медстестры: «Доктор Чон, но у вас же дежурство еще пятнадцать минут!».

Юнги чувствует себя немного обманутым, когда Кайзер смотрит ему в глаза так отчаянно и взволнованно, начиная скулить, но парень пресекает это словами:

— Не стоит, мне уже объяснили, что ты — ужасный врун.

Кайзер тычется теплым мокрым носом ему в ладонь, а после начинает уверенно подталкивать к взирающей на это всё с улыбкой Чиён. Юнги со стоном ерошит волосы на голове и выпаливает:

— Раз мой пес оказался гораздо умнее меня… Чёрт возьми, я написал тебе песню о первой любви, и хотя она по смыслу не такая, но ты же и так всё поняла, правда? — Чиён улыбается, но кивает, и он нервно частит дальше. — Короче, я влюблен в тебя уже невероятную кучу времени, ты не хотела бы сходить со мной на свдинаие?

Чиён смеется, соглашаясь, и её медовые волосы так очаровательно блестят в свете ночных фонарей, а щечки вызывают желание их поцеловать по очереди, что Юнги и делает, удивляя их обоих.

— Прости, — смущенно признается, стоит Чиён покраснеть, — мне постоянно хочется тебя целовать.

Девушка превращается по цвету в спелый помидор, но после нервно переминается с пятки на носок и выдает:

— Так целуй, разрешаю.

Кайзер выглядит до неприличного довольным.

***

(Выступление Чиён оценивают как самый лучший в тематике первой любви, Тэхён любовно оглаживает взглядом идеально пошитый им костюм, а Юнги просто не может согнать с лица широкую счастливую улыбку.

Кайзер перебирается спать на диван в гостиную, и лишь изредка приходит поспать в кровать.

Спустя год Чиён разрывает свой контракт о съеме и переезжает к Юнги, а её квартиру занимают Тэхён и Намджун со своей ужасающе громадной популяцией гекконов. Юнги всё еще не признается, но он этому рад.

Чимин и Хосок подстебывают мерзкого тренера, а Юнги входит в привычку приходить к ним на тренировки даже после выпуска и гаденько улыбаться.

Сокджин решает бросить работу в офисе и хочет открыть свой ресторанчик.

После следующего осмотра Кайзера в их полную странностей компанию присоединяется смешливый ветеринар, при виде которого пес начинает обиженно пыхтеть, слыша ласковое «симулянт», но подставляет бок для почесушек.

Жизнь идет своим чередом, и Юнги наслаждается ею изо всех сил.)