I love you, Peach (СИ) [Old_teen] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1. ==========

Маркус практически наощупь дошёл до своей комнаты, закрывая за собой дверь. Каждое его действие было совершено на автоматизме, он даже не заметил маму на первом этаже, которая пригласила его к ужину. Парень лёг на кровать, ногами смахнув обувь на пол, и уставился в потолок. Все его мысли были о последнем разговоре с Джинни: что-то было не так. Да, для их семьи сегодня был очень важный день: её нового отчима переизбирали на должность мэра города, и это, можно сказать, был их семейный праздник, но Джинни явно без видимого воодушевления «торопилась» на городское мероприятие. Маркусу даже показалось, будто она старается просто-напросто избежать разговора с ним, пресекая все его попытки объясниться. «Всё хорошо, Маркус. Поговорим об этом позже».

Он положил телефон на кровать экраном кверху, чтобы точно не пропустить, когда Джинни ему позвонит или напишет. Если напишет. «Да брось, она не обязана с тобой водиться. Ты повёл себя как полнейший еблан, и теперь рассчитываешь на то, что она тебя так быстро простит? Ты — тупой идиот, Маркус. И не стоишь даже волоска с её головы, потому что твоя никчёмная натура ей нахрен не упала.»

Маркус изводился самобичеванием до исступления, горло и глаза жгло от обиды на себя, а привычное, давно забытое чувство паники встало камнем где-то в груди, давя своим десятитонным весом на сердце и лёгкие. Маркус прикрыл глаза, сделав глубокий вдох, и две слезинки медленно скатились по вискам, утопая в густых тёмно-каштановых волосах. Он поджал губы, силой заставляя себя не раскисать. Ему было мерзко от самого себя из-за того, что он был не в состоянии контролировать собственные эмоции. Он не понимал, какого черта Джинни засела в его душе так глубоко, почему он полюбил её с первого взгляда и не смог вовремя адекватно донести до неё свои чувства. Тогда, ночью, в её комнате, когда она наговорила ему ужасных вещей, после чего произошла эта страшная авария… Она была права во всём. Она просто сказала правду. А потом слёзно умоляла о прощении за неё.

— Да, прикинь! Я до сих пор не могу прийти в себя от поступка этой шлюхи, Нора! Я просто ненавижу её! — сквозь зубы тараторила Макс за стенкой. Она поднялась к себе в комнату после ужина, громко хлопнув дверью.

Маркус поморщился от гадких слов сестры, но прислушался к разговору. Вдруг в порыве ненависти Максин поделится ещё какими-то подробностями о Джинни.

— Нет, в жопу Эбби, даже не проси меня принять её обратно. Она скрыла от меня правду, и вообще, тебе не кажется, что она совершенно не способна делать добрые поступки? Завистливая подлая сучка, вечно изворачивается так, как ей удобно, бьюсь об заклад, она готова любую из нас продать в рабство за бесценок на городской ярмарке, если ей за это пообещают бесплатную липосакцию этих её жирных ляшек, которые она постоянно обматывает скотчем, и думает, что это незаметно!

Макс трещала, как пулемёт, её скороговорочная манера общения ужасно бесила Маркуса, особенно, когда эти разговоры были ни о чём. На пару секунд словесный залп прервался, видимо, Норе удалось вставить слово.

— В смысле, Джинни и Маркус влюблены?! Что ты несёшь? Мне плевать, это не по кодексу дружбы! Лучшая подруга не может быть влюблена в брата лучшей подруги, и точка! Разве мы с вами это не обсуждали? Не понимаю, чем её не устроил Хантер. Я их свела, они были счастливы. Он прекрасный парень! А она кидала свои полуобнажённые фотки моему брату! Ух, бьюсь об заклад, у них это с самого начала крутилось, я ещё наехала на него, когда эта сучка впервые пришла ко мне в гости. Господи, я отдала ей одну из своих любимых курток, беззаботно соврав, будто мне она не идёт… Что? А, да. Так вот, я отлучилась за содовой буквально на минуту, а мой братец-торчок зашёл в мою комнату за травкой, которую припрятал под окном. Я захожу обратно, и знаешь, что вижу? Их наглые морды в ебучем сантиметре друг от друга! А я ещё, дебилка, выгнала его из комнаты, и — внимание! — извинилась за его поведения! Ха! Ну прикинь! Извинилась! Блять!!!

— Максин Бейкер! Я вымою твой рот с мылом, если услышу ещё хоть одно матерное слово! — крикнула мать с первого этажа.

— А ты типа никогда не материшься! — истошно заорала Макс, сразу же возвращаясь к телефонному разговору. — Так вот…

Дальше Маркусу было неинтересно слушать, как его сестрица поливает грязью свою бывшую подругу и его любимую девушку. Точнее, не его.

Он поспешно напялил на голову наушники, включив любимые Radiohead на полную громкость, лишь бы не слышать ругани за стенкой. Как назло, первой песней оказалась «Creep», она будто подтверждала каждую депрессивную мысль парня, напоминая о его недавних раздумьях, уничтожая его самооценку до уровня земного ядра. Внезапная усталость настигла Маркуса с последними аккордами песни, и он провалился в тяжёлый беспокойный сон.

***

Джорджия весь вечер ослепительно улыбалась своему жениху, Нику и каждому, кого смогла увидеть со сцены. Но, всё-таки, два самых важных для неё лица она так и не смогла отыскать в толпе. После торжественной «коронации» Джорджия и Пол собирались отужинать в ресторане вместе с детьми, Ник тоже собирался присоединиться со своим загадочным парнем, который уже являлся для Джорджии отнюдь не загадкой, а опасностью. Она молила Бога, чтобы с Кордова случилась какая-нибудь неприятность, например, приступ диареи или что-то в этом роде, но, к несчастью Джорджии, он выглядел довольно здоровым.

Пол принимал нескончаемый поток поздравлений чуть ли ни от каждого жителя Уэллсбери, он был слишком мягок, чтобы отмахнуться от кого-то или, тем более, нагрубить. А тем временем его невеста начала заметно нервничать, не обнаружив своих детей среди оставшихся немногочисленных поздравляющих. Они должны были прийти. Куда же, черт возьми, они запропастились?

— Пол, — мягко тронула она плечо жениха, — похоже, Джинни и Остин не стали нас баловать своим присутствием.

— Вот как? — рассеяно отреагировал Пол, принимая очередную порцию поздравлений. — Может, остались дома?

— Да, вполне возможно, но мы договорились встретиться здесь, — настойчиво заявила Джорджия.

— Предлагаешь поужинать без них? — в пол-оборота бросил мэр стоящей позади невесте, пожимая руку какому-то толстяку с золотыми часами на пухлой руке.

— Нет, Пол! Я ничего такого не предлагаю, я хочу понять, куда делись мои дети! — раздражённо воскликнула Джорджия.

— Так позвони им.

Она рывком вытащила телефон из сумочки, набрала номер дочери и приложила мобильный к уху. Безжизненный голос автоответчика сообщил, что данный абонент недоступен. Мгновение женщина смотрела на потухший экран телефона, а затем её глаза лихорадочно забегали, ни на чём конкретно не останавливаясь. Она быстро взяла за руку жениха, натянуто улыбнулась своей обворожительной улыбкой, привлекая его внимание, и убедительно скомандовала:

— Пол, давай съездим домой, а?

Он подозрительно посмотрел на любимую, сжав её руку в ответ:

— Думаешь, что-то случилось?

— У Джинни отключён телефон, я беспокоюсь.

Рэндольф коротко кивнул, спешно попрощался со всеми, кто не успел ему лично наговорить всякого лестного вздора о том, как они рады его переизбранию, и направился к стоянке, крепко сжав руку невесты.

— Когда ты последний раз с ней говорила, у вас было всё хорошо? — осторожно поинтересовался Пол, глядя на тёмную дорогу и вдавливая педаль газа до упора.

— Да, всё было просто замечательно! Мы мило поболтали в прихожей, договорились встретиться у мэрии, — с непонимающей улыбкой ответила Джорджия. Она действительно не видела ни единого признака в поведении Джинни, который мог бы послужить причиной для беспокойства. А отчаянные вопли подсознания она, конечно же, игнорировала. Так было проще жить, и это помогало ей уже пятнадцать долгих лет.

Наконец, они подъехали к дому Миллеров, и очередная надежда покинула душу Джорджии, когда её взгляд не нашёл ни одного работающего источника света в их уютном жилище. Этот факт не укрылся и от Пола, он с тревогой посмотрел на женщину, не в силах озвучить каких-либо догадок.

— Может, уснули? У них бывало такое… А телефон, как всегда, разрядился, — с неуверенностью предположила Джорджия, быстро покидая машину. Она подбежала к двери дома, на ходу доставая ключи. Пол поспешил за ней, оказавшись рядом как раз в тот момент, когда дверь резко распахнулась.

— Джинни! Остин! — заорала Джорджия в привычной для неё манере. Вполне ожидаемо, ответом послужила тишина. — Я пойду проверю наверху, а ты посмотри всё внизу.

Она поднялась вверх по лестнице, открывая все двери подряд. Пусто.

Задержавшись в комнате Джинни, она подошла к окну, и где-то внутри зашевелилась последняя надежда: дом Бейкеров несомненно бодрствовал. Конечно, воспоминания о последнем разговоре с Эллен были далеко не самыми приятными, но Джорджия просто обязана переступить через собственный дискомфорт, даже если её при первой же возможности пошлют куда подальше, не дав и слова сказать.

За несколько секунд она миновала лестницу и прихожую, едва не сбив с ног недоумевающего Пола. Узкая улица между домами показалась ей просто бесконечно широкой, в груди бешено стучало сердце, ноги стали плохо слушаться. «Хоть бы они были там, хоть бы они были там!» — как мантру произносила Джорджия у себя в голове. Она крепко зажмурилась, её рука застыла в неуверенном жесте, но уже в следующее мгновение она громко и настойчиво постучала в дверь.

— Макс! Открой дверь, я мою посуду! — крикнула Эллен, гремя кастрюлями в мойке.

Быстрые топающие шаги послышались на лестнице, становясь с каждой секундой всё ближе. Джорджия судорожно натянула дежурную улыбку — её главное смертоносное оружие в любой ситуации. Дверь резко распахнулась, и перед женщиной возникла растрёпанная девушка в широких домашних штанах.

— Оу… Здравствуйте, Джорджия, — Макс неловко улыбнулась, не в силах держать зло на горячую мамочку своей бывшей подруги.

— Макс, прости за позднее беспокойство, у Джинни просто опять разрядился телефон, ха-ха! — Джорджия наигранно рассмеялась, махнув рукой. — Не могу никак до неё дозвониться, она случайно не у тебя?

С каждым словом улыбка стремительно сползала с лица девушки. Она сложила руки на груди, и опустила взгляд, чем не на шутку обеспокоила мать её главного врага.

— Джорджия, хоть Вы мне всё ещё нравитесь, но после того, что наделала Джинни, Вы должны понимать, что никакими «подружками», — Макс изобразила пальцами кавычки, — мы больше никогда не будем. Никогда!

Быстро соображая, женщина догадалась, что её дочь так же скрыла связь с Маркусом от лучшей подруги, чем глубоко ранила её.

Из кухни выглянула Эллен, улыбаясь поздней гостье с натянутым дружелюбием.

— Что, Джорджия, снова дети разбежались в разные стороны? С кем не бывает!

Слова соседки будто ножом полоснули Джорджию в самое сердце, как и слова, которые она слышала до этого. «Ты плохая мать!» — в сердцах крикнула на днях Эллен, скрываясь за дверью. Это была их последняя встреча, и тогда ещё Джорджия не понимала, что это не просто временное проявление накипевших эмоций, а чистая правда.

— Надеюсь, нет, — так же натянуто улыбаясь ответила невероятно красивая блондинка. — Слушайте, мне ужасно жаль, что так получилось. Джинни в последнее время отдалилась от меня, у неё был очень сложный период. Я сама обо всём узнала только пару дней назад, клянусь! Конечно, вы имеете полное право злиться и на меня, и на мою дочь, но я очень беспокоюсь за неё, к тому же, кажется, она прихватила с собой младшего брата. Вы можете спросить у Маркуса, известно ли ему что-то? Пожалуйста.

Джорджия сложила ладони в молитвенном жесте. Взгляды Эллен и Максин смягчились, когда они услышали про Остина. Им стало жаль непутёвую, слишком молодую мать.

— Макс, поднимись к Маркусу, узнай, известно ли ему что-то, — спокойно обратилась к дочери Эллен.

Макс закатила глаза, и лениво поплелась на второй этаж. Наплевав на все правила этикета и понятия о личном пространстве, она ввалилась в комнату брата не постучавшись. Парень спал, подложив руку под голову, наушники давно сползли и лежали рядом на подушке.

— Маркус! — рявкнула Макс прямо над его ухом. Он поморщился от резкого звука, перевернувшись на другой бок. — Там пришла Джорджия, тебе что-то известно о местоположении твоей девушки и её брата?

— Она не моя девушка, — пробубнил в подушку Маркус, и в следующее мгновение широко распахнул глаза, резко садясь на кровать. Недавняя травма незамедлительно дала о себе знать, голова сильно закружилась, в глазах потемнело. — Повтори, что ты сказала?

— Где Джинни, придурок?! — крикнула сестра, маша перед братом руками.

— Без понятия, мы виделись последний раз, когда она собиралась в мэрию, — сонно потерев глаза, ответил Маркус, и затем встрепенулся, нервно оглядываясь на тёмное окно. — А который час? Её давно нет?

— Одиннадцать вечера. Остин с ней, ты хоть примерно имеешь представление, куда…

Маркус не стал дослушивать вопрос сестры, вместо этого он подорвался с кровати, сбегая вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступенек.

Джорджия и Эллен молча стояли, опустив глаза, когда Маркус вихрем ворвался в прихожую.

— Маркус, милый, миссис Миллер спрашивает…

— Давно её нет? Она не приехала в мэрию? Вы ей звонили? — Маркус, запинаясь, заваливал вопросами Джорджию, и если бы она сама не была на взводе, то прониклась бы тем, насколько красив соседский мальчишка, по уши влюблённый в её дочь. «Что ж, у Джинни губа не дура, её можно понять.» — пронёсся глухой отголосок в сознании миссис Миллер.

— У неё отключён телефон. Маркус, скажи, пожалуйста, когда вы в последний раз виделись? — проникновенно поинтересовалась Джорджия, забыв о том, как застукала парня, лезущим в окно Джинни.

— Мы… мы увиделись возле дома. На Джинни была кожаная куртка, которую я раньше не видел, и рюкзак, кажется. Она выглядела расстроенной. Почему-то мне было очень неспокойно, я боялся, что она может натворить глупостей, но она убедила меня, что должна торопиться в мэрию, и… что всё хорошо. — Маркус пытался вспомнить каждую деталь их с Джинни последнего разговора, но не стал упоминать о том, что просил у неё прощения и говорил ей, что любит её. — Ах, да, и Остина с ней рядом не было, она была одна.

Маркус смотрел на Джорджию своими большими красивыми глазами, его взгляд был пропитан беспокойством и страхом. Руки била мелкая дрожь. Больше всего на свете он боялся, что с Джинни случилось что-то непоправимое, и он точно не сможет этого пережить.

— Прости, ты сказал, она была одна? Без брата? — с тревогой в голосе уточнила Джорджия. Маркус судорожно кивнул, с ужасом наблюдая, как меняется в лице миссис Миллер. — А потом? Ты видел, куда она пошла потом?

— Н-нет, она весьма однозначно дала понять, что не хочет сейчас разговаривать, и я поехал на скейте домой, — парень остро чувствовал свою вину в произошедшем. Если бы он не послушал Джинни, остался с ней, заключил её в крепкие объятия, пусть даже против её воли, она бы объяснилась, поделилась с ним своей болью и, возможно, осталась бы здесь. Или хотя бы сказала, куда направляется.

Джорджия растеряно покачала головой, молча разворачиваясь и покидая дом Бейкеров. Маркус, стиснув зубы, напялил первые попавшиеся кеды, валявшиеся возле входа, и кинулся вслед за ней, не обращая внимания на развязанные шнурки.

— Джорджия, простите, это всё моя вина, — запричитал он, нагнав миссис Миллер. Она обернулась, устало взглянув на испуганного подростка. — Мы с Джинни… — он запнулся, отводя взгляд.

— Переспали, я в курсе. Ты ведь не подумал, что я тогда не увидела тебя в окне? — надменно спросила Джорджия.

Парень не ответил, тщательно продумывая, что сказать дальше, как всё объяснить.

— Зачем вы сделали это, Маркус? И как давно это продолжалось? Разве тебе не было известно о Хантере? — допытывалась Джорджия, сложив руки на груди и прищурив глаза.

— Я идиот, — коротко ответил Маркус, пожимая плечами, уперевшись взглядом в землю.

— С этим не поспоришь, но я задала тебе другой вопрос, — Джорджия не отступала, ей было важно найти хоть какую-то зацепку. Джинни не могла просто так сбежать.

— Знал я о Хантере, но мне было всё равно. Как и ей. Я не могу этого объяснить, мы с самой первой встречи что-то почувствовали друг к другу, понимаете? — дрожащим голосом отозвался Маркус.

— Что ж тут непонятного, конечно, понимаю, но это не оправдание. Почему вдруг Джинни захотела, чтобы её первый раз был с тобой, а? Может, ты её к этому склонил? — Миллер решила атаковать парня с нескольких фронтов, давя на все болевые точки. Она была известным провокатором, и не боялась задавать неловких вопросов. Если этот мальчишка обидел её дочь, она должна знать.

— Нет, всё не так… — пытался противостоять Маркус.

— Говори правду, Маркус! — прикрикнула Джорджия.

— Она тоже была у меня первой, ясно?! — не выдержал парень, пытаясь проглотить ком в горле, но глаза уже начали предательски блестеть. — И не только в постели. Я не знаю, как это произошло, но как только я увидел Джинни, я понял, что не могу без неё, и плевать я хотел на этого ебучего Хантера, понимаете! — его голос сорвался на крик, а лицо скривилось от боли, которая душила его уже несколько месяцев и никак не выходила наружу.

Джорджии было жаль парня. Она подошла к нему вплотную, и притянула к себе его дрожащее тело. Маркус обнял её в ответ, из последних сил стараясь подавлять рвущиеся изнутри рыдания.

— Что мучает тебя, Маркус? — спросила Джорджия более мягким тоном. — Ты чувствуешь свою вину за что-то. Пожалуйста, дай мне знать о своих чувствах, помоги мне разобраться. Я обещаю, что не буду рассказывать твоим родителям об этом. Но будь честен со мной.

Она отстранилась от него, оставляя руки на его плечах. Маркус шмыгнул носом, небрежно вытирая рукой набежавшие слёзы, делая шаг назад, вынуждая Джорджию убрать руки.

— Во время мюзикла, в котором участвовала Макс, кое-что произошло, — Маркус нервно сглотнул, бросив короткий взгляд на маму Джинни. Сейчас ему предстояло поведать ей, насколько крупно он облажался. — В общем… Как я уже потом понял, сестра вывела Джинни в коридор на разговор, там были ещё Хантер, Нора и эта сука Эбби, которая, по всей видимости, и ляпнула Хантеру про нас с Джинни. По крайне мере, я так услышал из-за угла, когда наткнулся на них в коридоре. Джинни плакала, — Маркус свёл брови, отражая тогдашние эмоции Джинни, — Макс орала сначала на неё, потом на меня. Спрашивала, серьёзно ли у нас с ней всё это и… Я растерялся, Джорджия, — он запустил пальцы в свои длинные волосы, горячие слёзы обжигали холодную кожу, голос уже практически не слушался его. — В какую-то секунду я понял, что не могу отнять последний шанс у Хантера и Джинни, и вместо того, чтобы ответить честно, я… — Маркус осёкся, набрав в лёгкие побольше воздуха, — я сказал, что наша с ней связь была ошибкой. Чёрт!

Маркус со всей силы потянул себя за волосы, прекрасные черты его идеального лица исказились гримасой боли. Он отвернулся от Джорджии, которая смотрела на него с сочувствием и жалостью. Ему было невыносимо от мысли, что его поступок мог оказаться роковым.

— Это всё моя вина, если бы не я…

— Маркус, — тёплая рука Джорджии опустилась ему на спину, — я уверена, что Джинни исчезла не поэтому. Вы ведь виделись с ней сегодня?

Маркус коротко кивнул.

— Ты извинился?

— Да. И сказал, что люблю её, — тихо проговорил Маркус в темноту улицы. — Мне кажется, она никогда меня не простит.

— Простит. Я уверена. Спасибо, что рассказал мне всё. Я это очень ценю, — она снова встала к Маркусу лицом, чтобы видеть его глаза. — Посмотри на меня.

Он поднял измученный взгляд своих воспалённых глаз на женщину, которая так похожа была на девушку, которую он любил всем сердцем, и одновременно не имеющую с ней ничего общего.

— Ты хороший человек, Маркус Бейкер. Хоть и не без изъянов, — ободряюще улыбнулась Джорджия, взлохматив тёмные пряди на его голове, — но я вижу, как тебе дорога моя Джинни.

Маркус не мог понять, что происходит с Джорджией. Ещё минуту назад она была совсем потерянной, а сейчас выглядела такой спокойной и почти весёлой.

— Но… Она ведь пропала, из-за меня… — начал было Маркус, но остановился, когда Джорджия отрицательно покачала головой.

— Не из-за тебя, можешь не переживать. С ней будет всё хорошо, обещаю.

— Откуда Вы знаете? — непонимающе уставился на неё парень.

— Если бы причина была только в тебе, она бы не забрала с собой Остина.

Комментарий к Часть 1.

Всем привет! Представляю вам начало моего второго фанфика, в этот раз по сериалу «Джинни и Джорджия», который влюбляет в себя всех, кто его смотрит😍

История планируется быть не очень длинной, по крайней мере, пока что я хочу, чтобы она не превышала размер Миди.

Делитесь своими впечатлениями от первой части, мне очень интересно ваше мнение ❤️

========== Часть 2. ==========

Ещё несколько минут назад Джорджия была уверена, что всему виной была подростковая жестокость, которая нередко оказывалась причиной депрессий и самоубийств. И если издевательства мальчишки Фуллеров были травмирующими для малыша Остина, то в старшей школе могли происходить вещи и похуже. И ведь как странно: Джорджия совсем не взяла во внимание другие события, предшествующие исчезновению её детей. Да, появление Мэди, вскрывшаяся правда о её настоящем имени, хранящееся дома оружие, неотправленные письма отцу Остина — всё это расстраивало детей, но ведь это же не повод сбегать? В самом деле, это просто какой-то юношеский максимализм.

Джорджия вошла в дом. Там её встретил взволнованный жених:

— Ну что? Есть какие-то новости от Бейкеров?

— Ну, если не считать неожиданного откровения Маркуса, то, в принципе, ничего путного я от них не узнала, — ответила Джорджия с непринуждённой улыбкой, — но, кажется, я догадалась, куда занесло моих детей.

Мэр удивлённо изогнул бровь.

— И куда же?

Его невесте было неловко об этом говорить, ведь, если её догадка верна, Пола может задеть тот факт, что её дети ищут утешения у её бывшего мужа.

— Думаю, они могли поехать к Зайону, буду сейчас ему звонить, — бегло протараторила Джорджия, чтобы не не заострять внимание на нежелательной персоне.

— О’кей, — медленно протянул Пол, настороженно глядя на невесту. Пока она переворачивала вверх дном свою сумочку в поисках телефона, Рэндольф нервно откашлялся, привлекая внимание своей девушки. — Дорогая, тут такое дело… Не могла бы ты пройти в гостиную?

— Что? Зачем? — непонимающе нахмурилась Джорджия с телефоном в руках.

— Я тут обнаружил кое-что странное, кажется, детишки хотели испытать ваш камин, — Пол указал большим пальцем куда-то позади себя. Джорджия мигом кинулась к камину, издалека не узнавая очертания странного предмета, который дети пытались сжечь. — Это похоже на цветочный горшок, так ведь? В нём что-то росло? А то тут сплошное пепелище, ничего не разобрать.

Последние слова Пола не были услышаны, они тщетно пытались пробиться сквозь шум в ушах, который Джорджия была не в состоянии подавить. Она это горшок узнает из тысячи, в нём никогда ничего не росло, кроме одного единственного растения.

«Она узнала… Как она могла узнать?» — вопрошал голос паники, которая растекалась по всему телу, тяжёлый груз осознания того, что Джинни узнала самый страшный секрет своей матери, давил со всех сторон. Вдруг Джорджию охватил животный страх. Она давно не испытывала его, ещё с подросткового возраста она буквально приказала себе «жалить» первой, и этот принцип работал. Цветок, который она холила и лелеяла, заботливо поливая и пересаживая, был её страховкой, её счастливым билетом в жизнь, и путешествие это протекало по широкой дороге, усыпанной костями и черепами.

Мысли хаотично метались в голове Джорджии, она пыталась понять: как? Как эта информация дошла до Джинни? Конечно, взрослое поколение недооценивает теперешних подростков, которые способны в считанные минуты добыть любую информацию, но безобидный голубой цветочек никогда не вызывал повышенного интереса у кого бы то ни было. Разве что у того, кто уже давно «копает» под Джорджию.

Господи… Неужели Кордова добрался до её дочери? Это единственный логичный вариант. Лавина мыслей и длинная цепочка умозаключений кружила голову и вызывала тошноту.

— Дорогая, ты в порядке? — Пол озабочено глядел на невесту, поглаживая её по спине. — На тебе лица нет, неужели это из-за цветка?

Джорджия откинула гнетущие размышления, обращая свой взгляд к Полу и пытаясь натянуть измученную улыбку.

— Да… да, я в полном порядке. Просто Джинни решила меня уколоть побольнее, и сожгла мой любимый цветок, который я уже много лет растила… Он достался мне от мамы. В течении пятнадцати лет я его пересаживала, поливала, ухаживала всячески, отсаживала ростки, когда старый цветок уже умирал. А теперь его нет. Словно кусок моей жизни, который я так берегла, просто взял и исчез за одну минуту, — с наигранной печалью поведала Джорджия придуманную на ходу историю. Не будет же она рассказывать, что Джинни решила таким образом оставить ей «сообщение», своеобразную прощальную записку.

— Так… Всё-таки дело было в тебе? В смысле, вы поссорились? Что-то произошло? — недоумевал Пол.

Джорджия тяжело вздохнула. Она не была готова так быстро импровизировать, но реакция её жениха ожидаема, ему нужны ответы. И она ему их даст.

— Видишь ли… С появлением Мэди раскрылись некоторые нелицеприятные детали моей прошлой жизни. Мой отчим был садистом, он избивал меня и насиловал. Мне пришлось сбежать, поменять имя. Джинни, конечно же, об этом не знала. Я собиралась оградить её и Остина от всего того страха, что мне пришлось пережить. Будто его вовсе не было. А Мэди взяла и вскрыла старую рану, называла меня Мэри, будто специально. Это было большим ударом для Джинни.

— Джорджия, мне очень жаль, — Пол действительно сочувствовал ей, он понимал, что жизнь её знатно потрепала. И замечал вещи, которые, она думала, что никто не замечает.

— Потом Джинни отыскала мой тайник, где я хранила пушку. Клянусь, Пол, я ни разу ею не воспользовалась, это было нужно для моей защиты! — Джорджия слёзно врала своему любимому, но делала это так убедительно, что и сама верила своей лжи. — А Остин… Остин нашёл письма, которые он писал своему отцу в тюрьму. Я поступила очень подло, Пол, — её глаза наполнились слезами, на этот раз, искреннего сожаления. Ей действительно было очень больно и горько от своего поступка. — Мой мальчик писал письма моему отбитому уёбку бывшему, которые я просто не могла отправить, понимаешь? И вместо этого… Я отвечала Остину сама. А его письма берегла, все до одного. У меня не поднималась рука их выбросить. Видишь, как меня подвели мои сантименты, если бы я избавилась от них, он бы никогда их не нашёл. И не возненавидел бы меня.

Джорджия уткнулась в грудь Полу, закрыв руками лицо. Он обнял её, нежно поглаживая по голове. Спустя несколько минут, Пол тихо произнёс:

— Ты действительно совершила ужасный поступок, детка. И не один. Но я понимаю, что когда жизнь слишком непредсказуема и опасна, ты готова пойти на любую ложь, лишь бы уберечь своих детей. Проблема в том, что очень сложно остановиться, когда ты уже давно в полной безопасности. Ты ведь знаешь, что это так, что тебе и твоей семье больше ничего не угрожает?

Джорджии хотелось рассмеяться ему в лицо, но она сдержалась. Ещё никогда она не была так близко к пропасти, никогда она не была объектом расследования частного детектива. Её красивая жизнь была сейчас на волоске.

— Конечно, знаю, дорогой. Спасибо, что ты рядом со мной в такой тяжёлый момент.

Джорджия быстро чмокнула его в губы, и отошла к окну, приставив телефон к уху.

— Алло?

— Зайон! Здравствуй, ты сейчас не занят?

— С ними всё в порядке, Джорджия, но они не у меня, — твёрдо и холодно ответил голос в трубке.

— То есть, как не у тебя?

— Они в безопасном месте. У моих родителей, я сам их туда отвёз только что. Но они уже давно переехали, и новый адрес я тебе не дам. Это просьба Джинни. Прости. Прошу тебя, не ищи их. Они сами вернутся, когда придёт время.

— Когда придёт время?! — вспыхнула Джорджия. — О чем ты говоришь, черт побери! Я — их мать, они оба несовершеннолетние, я должна…

— Послушай, послушай меня! Тихо!

Джорджия смолкла в ожидании нового потрясения.

— Джинни и Остин очень расстроены. Подозреваю, что то, что мне рассказала Джинни вполголоса, пока Остин ел пиццу под громкий звук телевизора, неизвестно никому, и Полу в том числе, — Зайон понизил голос до шёпота. — Ты — убийца, Джорджия. Неужели ты считаешь, что твоим несовершеннолетним детям разумно находиться с тобой в одном доме?

— Замолчи! Как ты смеешь такое говорить! Замолчи сейчас же! — кричала Джорджия в трубку.

— Как скажешь. Что ж, буду держать тебя в курсе. К детям не лезь. Прощай.

Короткие гудки мерзко запикали в трубке. Наверное, сейчас это был самый ужасный в мире звук, который только мог существовать для измученной женщины. Она была охвачена страхом, её сердце билось, как птичка в тесной клетке. Теперь и Зайон обо всём знает. Ей больше не скрыться.

— Эй, что он тебе наговорил? — в тоне Рэндольфа сквозили воинственные нотки. Он недолюбливал Зайона по понятным причинам, и если он посмед обидеть его любимую, то этому козлу точно несдобровать.

— Он зол на меня, говорит, я никудышная мать, — отмахнулась Джорджия, направляясь к холодильнику, где была припасена бутылочка красного вина. Конечно, Зайон никогда бы так не сказал, но для Пола этой информации было более чем достаточно.

— Мудак, я ему яйца оторву, он не имеет никакого права судить тебя! — в сердцах возмущался Пол, расхаживая взад-вперёд по гостиной.

— О, не беспокойся, это нормально. Я с ним даже солидарна, но я же должна была дать хоть какой-то отпор? Вот я и наорала на него, — чуть успокоившись ответила Джорджия, делая большой глоток вина прямо из бутылки. — И да, детей он сплавил бабушке с дедушкой. Говорит, якобы Джинни так попросила, — она прыснула, закатывая глаза, увереннее вживаясь в подходящую и более комфортную для неё роль. Алкоголь оказывал ей славную помощь в этом, расслабляя все зажимы сознания и открывая новые возможности её неукротимого воображения. Пол беспрекословно верил всем её россказням, это было очень удобно.

— Это всё какой-то цирк, мы завтра же поедем к его родителям и заберём наших детей, — категорично отрезал Рэндольф. Скорее всего, он даже не заметил или не придал значения слову «наших», но от Джорджии его оговорка не укрылась. Она не могла понять, приятно ли ей, что Пол настолько серьёзен в своих намерениях, что уже считает её детей своими.

— Нет, милый, не заберём. Во-первых, Зайон не дал адреса, а во-вторых, мы можем только всё испортить. Пускай проветрятся, соскучатся. Можешь не сомневаться, Джинни и Остин уже через неделю будут здесь, — безбожно врала Джорджия, лишь бы отвлечь своего возмущённого жениха. Она понимала, что происходит, и для её детей будет намного лучше, если они на время пропадут из поля зрения Кордовы.

— Ты уверена? — с недоверием уставился на неё Рэндольф. — Джорджия, мне кажется…

— Всё в порядке, Пол! Правда.

Её тон прозвучал довольно резко, и она поспешила исправить ситуацию.

— Послушай, не в упрёк тебе будет сказано, но я лучше знаю своих детей. Они перебесятся. Джинни — чокнутый подросток, как и все остальные её сверстники, — нервно хихикнула Джорджия. — Ею сейчас управляют гормоны и безудержное желание действовать вопреки здравому смыслу, но так она познаёт самостоятельность, ясно? И пусть остальные мамаши со мной не согласятся, мне абсолютно плевать на их мнение.

«Господи, что ты несёшь? Говоришь «белое» на «чёрное», пытаешься завуалировать свой материнский провал под действенную методику воспитания. Ты снова за своё!» — настойчиво шептал здравый рассудок, но амбиции, гордыня и страх его тотчас же подавили. С родительской ошибкой Джорджия разберётся потом, а сейчас нужно срочно думать, думать! Она не может допустить, чтобы её посадили. Только не сейчас, когда её жизнь складывалась столь чудесным образом.

— Что ж… Решать, конечно, тебе, но знай: я в любое время, в любую секунду готов сорваться с места, найти их и доставить домой. Только скажи.

Пол немного угомонился, но всё так же взволнованно смотрел на невесту. Она тепло улыбнулась ему, обвивая его шею руками.

— Спасибо, любимый. Ты будешь прекрасным отцом для наших детей, — сладко произнесла Джорджия, целуя в губы своего мужчину. — Я, пожалуй, поднимусь наверх, очень устала и измучилась за сегодня.

— Конечно, дорогая. Я скоро подойду.

Джорджия подмигнула Полу на прощанье, быстро взбегая на лестницу и направляясь прямо в комнату Джинни.

— Здесь должно быть что-то, что-то… — бубнила Джорджия себе под нос. — Джинни, детка, дай мне хоть одну крошечную подсказку, — обратилась она в пустоту небольшой комнаты, где каждая предмет, стены и мебель были недавними свидетелями присутствия её дочери.

Окинув прощальным взглядом комнату, она подошла к приоткрытому окну, из которого тянуло зябким холодом. Она поспешила его закрыть, и уже опустила его вниз, но рука её так и застыла на защёлке, не решаясь повернуть её.

«Не стоит недооценивать подростков» — хитро ухмыльнулась она сама себе, отправляясь в комнату Остина.

***

Маркус вернулся домой в настолько убитом состоянии, что Эллен сразу же бросилась к своему травмированному во всех смыслах мальчику, но он лишь отмахнулся от неё, не желая даже взглянуть матери в глаза. Макс, сидя на диване у телевизора, бросила презрительный взгляд в сторону брата, но тут же изменилась в лице.

— Эй, юная леди, Вас кто-то обидел? — окликнула его сестра с плохо скрытой тревогой.

Маркус ничего не ответил, ускоряя шаг, чтобы быстрее добраться до своей комнаты. Ему было необходимо всё переварить и подумать, какие дальнейшие действия стоит предпринять. Ему не терпелось связаться с Джинни как можно скорее, но, как уже стало известно, её телефон был отключён, и что-то подсказывало Маркусу, что причина была не в севшей батарее.

Парень никак не мог сопоставить последние события друг с другом. В тот день, когда Джинни залезла в его окно и сказала, что любит его, Маркус был самым счастливым человеком на свете. То, как они занимались любовью, то, как они говорили друг с другом после, нежась в постели, словно не имело никакого значения, когда они увиделись в последний раз, перед их с Остином исчезновением. Она была такой отстранённой и холодной. Конечно, он был сильно виноват перед ней, но Джинни вела себя так, будто никогда и не любила его. Может, так и было? И она просто поиграла с его чувствами, а когда ей это вышло боком, она пошла на попятную? И что же, черт побери, произошло у них с Джорджией на этот раз, если она так легко оставила не только Маркуса, но и маму?

— Эй, ты игнорировать меня решил? — вывел его из размышлений надоедливый голос Максин.

— Остань, — буркнул Маркус, заваливаясь на кровать к ней спиной.

Макс обошла кровать, чтобы снова видеть лицо брата.

— Что с Джинни? Где она? — не отставала сестра.

Маркус странно посмотрел на неё, словно та взболтнула какую-то несусветную чушь.

— Какое тебе вообще дело?! Разве ты не ненавидишь её за то, что она украла мой «цветочек»? — издевательски улыбнулся Маркус, привстав с кровати. Они с Макс раньше почти не говорили о сексе, но благодаря тому, что она постоянно трепалась об этом со своими подругами, никого не стесняясь, Маркус против своей воли знал обо всех этапах её сексуальной жизни.

Макс скривилась, имитируя рвотные позывы:

— Это отвратительно, и вообще-то это ты украл… Стоп, что?! Маркус! Только не говори, что у вас у обоих был первый раз!

— Проехали, с тобой я уж точно это обсуждать не стану, — холодно бросил он, плюхаясь обратно на подушку, и снова повернулся спиной к Максин.

Она несколько секунд стояла с широко открытым ртом, буравя взглядом спину бесящего её брата, затем вновь оббежала кровать и запрыгнула на неё, сложив ноги по-турецки. Маркус устало закатил глаза, переворачиваясь на спину. Его сестра всегда вела себя так, когда была готова к примирительному разговору, и отделаться от неё можно было только вскрыв себе вены, ну или прострелив висок.

— Я думала, вы с Падмой…

— Что ж, ты ошибалась.

— И как тебе Джинни?

— Не. Твоё. Дело.

Макс оскорбилась категоричностью брата, но заканчивать разговор не намеревалась.

— Ты ведь знаешь, где она, не так ли?

— Нет, не знаю. Почему тебя это вообще ебёт? Разве это не ты ещё пару часов назад поносила Джинни последними словами вместе со своей подружкой по телефону? — мрачно отозвался Маркус.

— Но я беспокоюсь…

— Серьёзно? Максин Бейкер беспокоится о ком-то, кроме себя? В таком случае, следовало подумать получше, прежде чем трепать своим языком и ломать ей жизнь! На виду у всех, кто ей был дорог! — его голос почти срывался на крик, тщательно подавляемый гнев снова проснулся, намереваясь покинуть это тело и выйти наружу.

Макс опустила глаза, поджав губы. Ей было обидно, где-то в глубине души она почувствовала, что её вечная непосредственность, граничащая со вседозволенностью, сыграла с ней злую шутку.

— Я так поступила, потому что Хантер заслуживал правду. Она солгала ему и всем нам, водя нас за нос все эти месяцы, а ты…! Ты нарушил кодекс близнеца, переспав с моей подругой, и мне бы следовало тебя ненавидеть, но из-за нашей дурацкой связи максимум моего негатива, который возможно реализовать, это кратковременное презрение, и это просто пиздец как бесит меня!

Маркус рассмеялся, глядя на свою сумасшедшую сестру. Всю жизнь (до недавнего времени) она была самой проблемной из них двоих, вечно ввязывалась в какие-то истории, крушила всё на своём пути. Маркус был отдушиной для родителей: тихий, творческий до мозга костей, словом, идеальный ребёнок. Но после смерти его друга они с Макс словно поменялись ролями. Она, в общем-то, осталась такой же, а вот Маркус сильно изменился. И проблемы, связанные с его изменениями, были куда серьёзнее, чем у непоседы Макс.

— Ты поступила, как сука. Тобой явно двигало не чувство справедливости, а твои личные амбиции, твоё эго. Ты получала кайф от происходящего, тебе нравилось смотреть на страдания Джинни и Хантера, хотя, должен признаться, от его страданий я тоже получил кайф, даже после того, как он врезал мне, — злорадно усмехнулся Маркус.

— Ты правда считаешь, что это я — ужасная подруга? — тихо спросила Макс дрожащим голосом. Маркусу было жаль её, взрывной характер сестры очень мешал ей по жизни. Сколько раз её называли дурой, больной на голову, особенно, в начальной школе. Маркус всегда защищал её, будучи ребёнком, после чего обидчики сразу же переключались на него, обзывая «девчонкой» и «педиком». Но всё это в прошлом.

— Я думаю, что ты — самая отвратительная подруга, которая только может существовать на этой планете. И что только Джинни в тебе нашла! — Маркус брюзгливо нахмурился, состроив серьёзную мину, но Макс раскусила его, сильно толкнув в плечо.

— А ты — самый ужасный на свете брат, и это я не понимаю, что Джинни могла найти в тебе, — Макс показала язык Маркусу, вызывая на его лице кривую усмешку.

Парень ничего не ответил, вместо слов он протянул руки к сестре, заключая её в примирительные объятия. Макс ответила не сразу, а затем едва не задушила брата своей медвежьей хваткой.

— Но если тебе станет легче, — тихо проговорил Маркус, уткнувшись носом ей в висок, — я не считаю, что Джинни поступила правильно. — Макс резко отстранилась, заинтересованно уставившись на брата. — Но поверь, это было не со зла. Она очень дорожила вашей дружбой, и боялась тебя потерять. Чёрт, Макс, когда уже до тебя, наконец, дойдёт, что она — единственная твоя настоящая подруга?! Все эти Норы и Эбби — безликие подлизы, ваша дружба держалась лишь на взаимной выгоде. А Джинни была личностью…

— Так, всё, хватит. Смотрю, ты уже заговорил о ней в прошедшем времени, уже успел оплакать её, Ромео? — бесцеремонно прикрикнула Макс.

— С ней всё хорошо. И я найду её.

Маркус встал с кровати и подошёл к окну. Свет в комнате Джинни сегодня вечером не горел. И кто знает, когда загорится снова.

— Конечно, найдёшь. Спокойной ночи, неудачник, — нежно произнесла вполголоса Макс, подкравшись к нему сзади, и оставила короткий поцелуй на его щеке.

Когда дверь комнаты захлопнулась, Маркус схватил рюкзак, запихнул в него всё необходимое, достал из-под кровати отложенные на «чёрный день» карманные, оделся и вылез в окно. Родителям и сестре совершенно необязательно что-либо говорить, если всё пройдёт удачно, и сегодня вечером он исчезнет визвестном только ему направлении, то догадаться будет несложно, что это вовсе не похищение или что-то в этом роде.

Оказавшись возле дома Миллеров, его сердце учащённо забилось. Впервые он собирался забраться в комнату Джинни, в которой его никто не ждал. И хотя Джинни всегда делала вид, будто его внезапный визит шокировал её, но Маркус верил, что в глубине души она ждала его каждый день. Она ведь ждала?

Минуту спустя незваный гость стоял посреди чужой, но уже такой родной комнаты. Он медленно сбросил рюкзак, закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Джинни. Её запах витал всюду и сводил его с ума, лёгкая улыбка тронула его губы. В сознании сразу всплыли картинки: её удивлённый высокомерный взгляд, который в одно мгновение менялся на взволнованный и растерянный, её утончённые черты лица, обрамлённые очаровательными кудряшками. Её гладкая нежная кожа под пальцами Маркуса, учащённое дыхание, вкус её губ…

Маркус крепко сжал челюсти, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы воспоминания прекратились. Ему было слишком тяжело вспоминать об этом, и сейчас совсем не время для ностальгии.

Он достал из кармана телефон, смахнул экран вниз и включил фонарик, стараясь, чтобы его свет не попадал в окно и дверные щели. Маркус внимательно изучал каждую деталь, каждый уголок, в надежде найти хоть какую-то подсказку: книга, фото, записка, тайник в шкафу, что угодно. Но ничего полезного на глаза так и не попалось.

Неловко развернувшись в темноте, Бейкер задел стул, на котором лежала бесформенная куча одежды. Стул опасно накренился и уже начал падать, но парень быстро среагировал, успевая его вовремя поймать, однако, вещи с глухим звуком свалились на пол. Боясь быть пойманным, Маркус застыл, прислушиваясь к звукам за дверью. Тишина.

— Фух, вроде никто не услышал, — прошептал он сам себе, вытирая со лба пот рукавом джинсовой куртки. Момент действительно был опасным, но всё обошлось. Нужно было только вещи сложить обратно на стул в бесформенную кучу.

Маркус нагнулся, чтобы поднять одну из любимых толстовок Джинни, как вдруг заметил в груде вещевого хлама один инородный предмет. Видавший виды блокнот с изображением акварельных персиков был плотно обтянут резинкой для волос. Маркус бережно поднял его с пола, и стянул резинку, надев её себе на запястье, как талисман.

— Пожалуйста, — шёпотом взмолился он, листая слегка помятые страницы. В основном это были какие-то школьные заметки, «телефонные» каракули, когда во время разговора нечем руки занять, но на одной из страниц было всего несколько букв и цифр, и почти каждая из них была написана разными ручками, парочка из них карандашом, расстояние между буквами и цифрами было разное, а так же их размер варьировался от очень крупного до мелкого. Так обычно выглядят письма от маньяков в детективных фильмах, только они написаны не от руки, а представляют собой аппликацию из газетных вырезок.

Странная надпись гласила: «Боб Хилл 47». Маркус сразу догадался, что это, вероятнее всего, какой-то адрес. Отбросив в сторону блокнот, он трясущимися руками открыл в телефоне приложения «Карты». Пальцы не слушались его, постоянно промазывая мимо клавиш, но когда ему всё-таки удалось вбить заветный адрес, сердце совершило тройное сальто, и волна облегчения приятным теплом разлилась по телу.

Бостон. Конечно же! Джинни говорила, что отец уехал в Бостон. Лицо Маркуса расплылось в счастливой улыбке. Теперь он знает, где искать свою девочку.

***

— Алло, Габриель, наконец-то! Я так давно жду Вашего звонка!

— Доброй ночи, Эмбер Линн. Простите, что так поздно беспокою Вас…

— Пустяки, Вы можете беспокоить меня в любое время. Хотя, это и не беспокойство вовсе, беспокоюсь я тогда, когда от Вас слишком долго нет вестей.

— Что ж, у меня отличные новости. Дом Миллеров если и оснащён сигнализацией, они её не используют. Только что я видел, как соседский мальчишка влез в окно дочери Джорджии, которая очень кстати скрылась в неизвестном направлении вместе с младшим братом.

— То есть… Эта потаскуха сейчас в доме одна? — с надеждой произнёс женский голос.

— Не совсем, — ответил Габриель. — С ней сейчас сожительствует её жених, который по совместительству мэр города. Но это нам только на руку.

— Прекрасно, — удовлетворённо пропела Эмбер Линн. — Но я пока что уповаю на эффективность плана «А», надеюсь, в плане «Б» не будет необходимости. А насчёт детей Вы точно уверены? Они не вернутся?

— Этого я знать не могу. Из разговора Мэри и малолетки Маркуса я услышал, что Вирджиния и Остин исчезли, но они вполне могут вернуться домой. Это лишь вопрос времени.

— Вы очень правильно поступили, рассказав девчонке про растение. Джорджия ведь ни о чём не подозревает?

— Не думаю. Сомневаюсь, что дочь проболталась о моём визите в кафе.

— Вы здорово поработали, Габриель. И я премного благодарна за Ваш труд. Сегодня же вышлю вам тройной аванс.

— Вы очень добры, Эмбер Линн. Рад нашему с Вами сотрудничеству. Спокойной ночи.

Габриель Кордова нажал на кнопку окончания вызова, устало откинувшись на подголовник сидения своей машины. Вся его одежда была перепачкана землёй, его наблюдательный пункт в виде живой изгороди был очень мокрым от недавнего полива. Детектив замёрз и вымотался, единственное, о чём он сейчас мечтал, это горячая ванна и тёплая постель.

От жаркого воздуха включенного обогрева его разморило, веки начали медленно опускаться. Он уже почти уснул, но громкий звук уведомления на телефоне отогнал прочь внезапно накативший сон. Лениво взглянув на экран, Габриель увидел сообщение, которое гласило о зачислении пятизначной суммы на его банковский счёт.

Комментарий к Часть 2.

Несмотря на практически нулевую обратную связь, я продолжаю писать😔

Я себя успокаиваю тем, что фэндом довольно молодой, читателей не много, но всё-таки какие-то пара просмотров в день приходят. Хотелось бы знать, интересно ли вам? Довольно сложно всячески подбадривать себя, чтобы не забросить эту идею. А если мою работу просто элементарно не видно, то подскажите, пожалуйста, какие есть способы «поднять» её, кроме добавления в «горячие» (это я планирую сделать чуть позже, когда будет больше текста).

А, возможно, я просто разбалована вниманием к моей первой работе по Ривердэйлу😅

Если вы всё это прочитали — дайте знать о своих эмоциях и впечатлениях ❤️🙏🏻

========== Часть 3. ==========

— Спасибо тебе, пап. За всё, — сонно пробормотала Джинни, натягивая одеяло до подбородка.

— Ну что ты, мармеладка. Это мой долг, и я так давно ждал тебя, всех вас. Жаль, что вы приехали сюда при таких обстоятельствах, — ласково произнёс Зайон, поглаживая дочь по мягким кудряшкам.

— Спасибо, что не сказал ей, — Джинни помрачнела. Она чувствовала себя виноватой, ей было очень тяжело на душе от своего поступка, но она понимала, что поступает правильно. Джорджия ещё ей спасибо скажет. Пусть хоть раз в жизни прочувствует, сколько боли она принесла своим детям.

— Я всегда буду на твоей стороне, детка. На вашей с Остином стороне, — уточнил Зайон. — Что ж, у вас сегодня был сложный день, пора отдохнуть хорошенько, все размышлением перенесём на завтра, идёт?

Джинни рассеяно кивнула, уставившись на ночник в форме Луны. Отец очень любил всякие необычные штуки, и хоть его квартира была ещё совсем не обжита, она уже пестрила различными диковинками, которые Зайон накопил за годы путешествий.

— Остин уже давно спит, и ты засыпай. Люблю тебя.

Зайон поцеловал дочку в лоб, и направился к выходу из комнаты, как вдруг послышался тихий стук в дверь.

Джинни резко села на кровати, сбросив одеяло. Она с укоризной смотрела на растерянного отца, её взгляд безмолвно кричал: «Как ты мог так поступить со мной?!»

— Клянусь, детка, я не говорил ни слова, — прошептал Зайон, выставляя руки ладонями вперёд.

— Тогда кто это?! — так же шёпотом крикнула Джинни. — К тебе часто приходят гости в полпервого ночи?

— Ко мне не приходят гости, я здесь никого не знаю, — Зайон обернулся в сторону прихожей, раздумывая, открывать или нет. — Слушай, сиди здесь тихо, я проверю, кто это, ладно? Что бы ни случилось — не выходи отсюда, пока я не разрешу, поняла?

Джинни быстро кивнула, постепенно сбавляя обороты своего гнева и возмущения. Папа не смог бы так натурально соврать. Похоже, он и впрямь знает не больше её.

Когда отец закрыл дверь её спальни, девушка почувствовала, как ледяной страх начинает окутывать её уставшее тело. Вдруг там этот Джесси (если это его настоящее имя)? Или ещё хуже, вдруг это Джорджия, прихватившая с собой пушку с глушителем, намеренная убрать любого с её пути, лишь бы добраться до детей и забрать их обратно? Ладно, наверное, это уже перебор. И если это она приехала, то уж точно без пушки. Ведь так?..

Зайон был преисполнен уверенности, он не боялся проблем, которые могла доставить выходка Джинни. Если Джорджия всё-таки распознала ложь, и поэтому приехала — что ж, её ждёт разочарование. Первый муж всегда имел на неё сильное влияние, он верил, что сможет убедить её отступить.

Ни секунды не колеблясь, Зайон открыл дверь. Он изумлённо поднял брови, оглядывая неожиданного ночного гостя с головы до ног.

— Мистер Миллер, извините за такое позднее беспокойство, Вы можете не помнить меня, я…

— Маркус, просто друг и сосед, как же такое забыть, — заинтересовано протянул Зайон, улыбаясь уголком губ, опираясь плечом о дверной косяк.

— Да… точно… — парень чувствовал себя неловко, переминаясь с ноги на ногу. — Пожалуйста, скажите, Джинни и Остин у Вас?

— Если бы ты позвонил, то я бы сказал, что нет, но раз уж ты здесь, в чужом городе ночью, да ещё и несовершеннолетний, то милости прошу, — Зайон сделал шаг назад, приглашая Маркуса войти.

Постояв несколько секунд в замешательстве, парень неуверенно ступил на порог. Он осмотрелся по сторонам: прихожая и кухня-студия были очень просторными и светлыми, стены выкрашены в белый цвет, на полу лежал паркет из древесины песочного цвета. Мебели было не много, только диван с марокканскими подушками и таким же пледом, а также много пока ещё пустых деревянных настенных полок. Было видно, что Зайон только недавно въехал в своё новое жилище, не успев толком разобрать вещи, а свежий ремонт напоминал о себе не только внешним видом, но запахом строительных материалов. Маркус поймал себя на мысли, что никогда за всю жизнь ещё не бывал в новых необжитых квартирах. Конечно, он бывал в доме Джинни и Джорджии, но это было совсем по-другому, словно их дом был таким всегда.

— Первая дверь справа, — тихо сказал Зайон, глядя на Маркуса исподлобья.

Бейкер обернулся, и благодарно кивнул, поджав губы. Медленно переставляя ноги, ему одновременно и не терпелось увидеть Джинни, и было страшно увидеть её реакцию. Несмотря на самые высокие чувства, которые он к ней испытывал, она всё ещё могла причинить ему боль, оттолкнуть его. «Нет, хватит, приятель, ты только и занимаешься тем, что делаешь шаг вперёд и тут же назад, топчешься на месте, как какое-то ссыкло. Сегодня ты принял единственное правильное и самое серьёзное решение в своей жизни. Будь мужчиной до конца.» — диктовал себе Маркус, стоя у двери, за которой находилось его сердце, его душа. Стряхнув последние страхи и сомнения, его рука опустилась на ручку двери, медленно поворачивая её, пока не раздался характерный щелчок.

***

Джинни не находила себе места. Несмотря на расстояние между её комнатой и входной дверью в квартиру, она лежала не двигаясь, прислушиваясь к каждому звуку, словно боялась любым своим даже самым крошечным движением наделать шуму и выдать своё местоположение. Когда папа открыл дверь «гостю», она перестала дышать. Решив, что она больше не может выдерживать напряжение и неизвестность, она закрыла уши руками и отвернулась спиной к выходу. «Она убьёт его, она точно его убьёт, чёртова психопатка!» — кричало подсознание. На глаза навернулись слёзы, а в закрытых ушах оглушительно стучал пульс. Она больно закусила губу, сворачиваясь в позу эмбриона. «Нет, пожалуйста, Господи, нет…» — молилась она, совсем позабыв о своих атеистических убеждениях.

Минуты и секунды тянулись так долго, что, казалось, прошло уже несколько часов, и тут на её содрогающееся плечо опустилась тёплая рука, мягко сжимая ткань футболки. Джинни вздрогнула, громко всхлипнув, и напряглась до предела. Это не папина рука.

— Джинни, — едва долетал до неё смутно знакомый взволнованный голос. Такой приятный… Это не Джорджия.

Девушка постепенно отняла одеревеневшие руки от ушей, тотчас же почувствовав, как её ледяные пальцы накрыла мягкая тёплая ладонь.

— Джинни, не бойся, это… это я, — взволнованный голос дрожал от тревоги и растерянности. Она знала этот голос, и, о, как она любила его! Но что же это? Неужели…

Джинни медленно развернулась. Она была не в состоянии поверить тому, что видит. Может, у неё галлюцинации? В таком случае, они прекрасны, и ей не хочется приходить в себя.

— Маркус? — хрипло прошептала она, внимательно разглядывая парня, словно видит его впервые. — Я что, умерла?

— Что? Нет! — он нахмурился, подавляя улыбку.

— О, Боже, нет, она и тебя прикончила, как же я сразу не догадалась…

— Эй! Никто никого не прикончил, ладно? — непонимающе улыбался Маркус, ему было не впервой слышать от Джинни подобные странности, но его это всегда умиляло, в этом выражалась её непосредственность и отсутствие страха показаться смешной.

— Прости, но мне нужно какое-то доказательство, ущипни меня побольнее, ну или укуси за палец, вырви прядь волос, что угодно, может, после этого ты перестанешь быть настолько невозможно красивым или и вовсе исчезн…

Джинни не успела договорить фразу. Маркус прервал её на полуслове горячим и чувственным поцелуем, бесповоротно теряясь в нём, позволяя себе на несколько секунд насладиться этим сладким моментом. Наконец-то, как же он мечтал об этом. Ему было невыносимо видеть охваченную страхом Джинни, чьё хрупкое тело практически билось в судорогах. И хоть первостепенным его желанием было узнать, что же её так напугало, и почему это стало причиной её побега, но, взглянув в её глубокие глаза цвета молочного шоколада, Маркус позабыл обо всём. Он нуждался в Джинни так сильно. Пара минут ничего не решат.

Отстранившись друг от друга огромным усилием воли, они всё ещё продолжали тяжело дышать с закрытыми глазами, соприкасаясь кончиками носов.

— Точно умерла, — прошептала Джинни. С губ Маркуса сорвался тихий смешок, а руки опустились на волосы девушки, зарываясь пальцами в кудряшки. Такие приятные, словно пружинки из сахарной ваты. Маркус привстал, сбрасывая с себя рюкзак, который всё ещё висел на его спине, куртку, обувь и всю остальную одежду, оставаясь только в футболке и боксёрах. Не раздумывая ни секунды, он забрался к Джинни под одеяло, но с продолжением стоило повременить, и они оба это понимали. Было невероятно приятно находится в тепле тел друг друга, хоть это и казалось чем-то нереальным сейчас. Маркус оперся на локоть, заглядывая Джинни в глаза. Его взгляд был исполнен серьёзности и грусти, и девушке вовсе не нужны были слова, чтобы понять, о чём он говорит.

— Что ты здесь делаешь, Маркус? Как ты вообще нашёл нас? — слабым голосом спросила Джинни, стыдливо потупив взгляд.

— Ты ещё любишь меня?

Его вопрос застал Джинни врасплох, но ответ на него она знала всегда.

— Если бы я хотела защитить тебя от всего того ужаса, который происходит сейчас с моей семьёй, то мудрее было бы сказать, что нет. Но я не особо мудра и слишком эгоистична, — с сожалением в голосе признала Джинни.

Маркус с облегчением выдохнул, прикрыв глаза. Он услышал своеобразный, но вполне удовлетворительный ответ на свой вопрос, однако он должен задать ещё несколько.

— Почему тогда ты оставила меня? Я не знаю, что произошло между тобой и Джорджией, но зачем было так поступать со мной? — Маркус старался быть убедительным, но дрожащий голос и поджатые губы его выдавали.

Джинни глубоко вздохнула, переворачиваясь на спину. Маркус наблюдал за каждым её движением, он хотел услышать ответ сейчас же, но заставлял себя проявить терпение. Джинни сейчас намного хуже, ей нужно время.

— Я… не смогла сказать тебе «прощай», Маркус, — прерывающимся шёпотом ответила она. — Мне сложно тебе всё объяснить, и я, наверное, не смогу…

— А ты попытайся, — мягко, но строго попросил Маркус.

Джинни повернулась, обращая на него умоляющий взгляд:

— Пожалуйста, не нужно… Послушай… Я правда счастлива видеть тебя сейчас, но тебе лучше уехать отсюда как можно скорее…

— Джинни, я никуда не уеду, — настойчиво произнёс Маркус, слегка повышая голос. Он смотрел ей прямо в глаза, точнее, прямо в душу. Джинни много раз сталкивалась с этим пронзительным взглядом, напрочь теряя уверенность во всех своих установках.

— Джорджия… опасна, — с трудом выдавила Джинни, отводя взгляд. Дыхание Маркуса сбилось, но он не смел нарушить образовавшуюся тишину, давая Джинни возможность продолжить. — Она убивала людей, Маркус, — медленно прошептала Джинни. — Сейчас за ней пристально наблюдает детектив, которым оказался бойфренд Ника, помощника мэра. Подозреваю, что это прикрытие, и что, возможно, он и вовсе натурал, сукин сын! — сквозь зубы прошипела Вирджиния, поймав шокированный взгляд парня.

— Кого она убила, Джинни? — аккуратно спросил Маркус, напряжённо сведя брови. Он ощущал что-то между недоверием и нежеланием, чтобы слова девушки оказались правдой.

— Ну, как минимум, своего последнего мужа. Она его отравила, Маркус! И замаскировала это всё под сердечный приступ и аварию. Возможно, он не единственный, кого настигла жестокая расправа, но, если честно, я даже не хочу об этом знать, — Джинни зажмурилась, положив обе ладони на лоб.

— Как ты узнала об этом? Об отравлении? — Маркус сосредоточенно наблюдал за реакцией Джинни, ей было очень сложно об этом говорить не только потому, что её рассказ представлял собой описание семейной трагедии, но и потому, что количество их разговоров с Маркусом можно пересчитать по пальцам одной руки. Да, они были очень близки, но они ещё не успели пройти достаточно длинный совместный путь, чтобы безоговорочно доверять друг другу такие тайны. Бейкер понимал, что в данную секунду он переходит определённую грань, и был готов к тому, что может не получить ответ на один из своих вопросов.

Но Джинни сейчас нуждалась в его поддержке. Возможно, она чрезмерно наивна, но она ощущала необходимость поделиться с Маркусом всем, что её так сильно мучило. Где-то в глубине души она чувствовала, что он не предаст её доверие и не станет излишне распространяться.

— Этот детектив пришёл ко мне в кафе. Сказал, что вскрытие показало отравление редким ядовитым растением. Когда он показал мне фото, я сразу узнала его, этот голубой цветок, который мама постоянно перевозила из города в город. Она могла оставить в старом доме роскошную орхидею или редкий вид домашней розы, но этот вшивый голубенький цветочек всюду с собой таскала. А я даже как-то не придавала значения этому.

Джинни на секунду осеклась, взглянув на Маркуса. Он смотрел на девушку с сочувствием, не решаясь притронуться к ней, сейчас ему казалось это неуместным.

— И знаешь, что самое жуткое? Когда детектив мне его показал, я вспомнила… Вспомнила, как Джорджия опустила несколько цветков в чашу блендера и перемолола их в утреннем смузи для отчима. А через полчаса нам позвонили из полиции, и сообщили о том, что Кенни разбился на машине.

— Что?! — одними губами произнёс Маркус. Его лицо вытянулось, глаза были широко раскрыты. Он не мог поверить, что его соседка, молодая мамочка двух детей, оказалась ведьмой-убийцей. — И это из-за какого-то домашнего цветка?!

— Я сожгла его перед тем, как мы уехали, бросила в чёртов камин, а Остин поджёг, — Джинни быстро вскочила с кровати, описывая круги по комнате. Она словно заново прожила этот момент, он произошёл всего несколько часов назад, но ей казалось, будто он уже далеко в прошлом. Лучше бы так и было. Она остановилась, глядя на обеспокоенного Маркуса:

— Кенни был ублюдком. Он был инструктором йоги, и при каждой возможности стремился облапать меня, когда я тренировалась. Он педофил и извращенец, и Джорджия об этом догадывалась. Возможно, даже несколько раз видела, как он распускает свои грязные старые руки.

Джинни сжала зубы, борясь с накрывшими её эмоциями, но слёзы уже лились по её щекам. Маркус сбросил одеяло, рывком спрыгнул с кровати, оказавшись возле Джинни, и заключил её в крепкие объятия. Его всего трясло от злости и от непонимания, какого хера с несчастной шестнадцатилетней девочкой произошло столько дерьма и продолжает происходить. Больше всего не свете ему хотелось помочь ей, но пока что единственное, что он может сделать — это просто быть рядом.

— Значит, она хотела защитить тебя… — начал Маркус, но Джинни сразу же перебила его:

— Такой ценой? Почему не засняла на видео и не захотела обратиться в полицию? Почему просто не увезла нас куда-то? Потому что это не было бы поступком победителя, ей хотелось получить наследство! Так она привыкла жить, понимаешь?! — Джинни упёрлась ладонями в грудь Маркуса в попытке отстраниться, но он только сжал её ещё крепче, не давая ей возможности это сделать.

— Ты должна успокоиться, родная, — шептал он ей на ухо, гладя по кудрявым волосам. — Давай глубоко подышим, хорошо? Вместе со мной…

Маркус глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Джинни последовала его примеру, хоть и не сразу. Она закрыла глаза, вдыхая аромат его парфюма с цитрусовыми нотками вперемешку с его собственным запахом, от которого так приятно кружилась голова. Это было лучшим лекарством от стресса, Маркус Бейкер просто божественно приятно пах, и этот факт Джинни осознала только сейчас: запах Хантера никогда не пробуждал в ней подобных чувств. Наверное, это и есть любовь, когда запах человека сводит тебя с ума?

— Как ты? Лучше? — мягко поинтересовался Маркус.

— Да. Определённо.

— Хочешь прилечь?

Джинни кивнула, почувствовав, как навалилась усталость от стресса и эмоционального выгорания. Она дошла до кровати, едва переставляя ноги, и рухнула поперёк матраса. Маркус, мило усмехнувшись, помог ей лечь ровно, чтобы он поместился рядом. Джинни хоть и не могла пошевелиться, но глаза её были всё ещё раскрыты.

— Ты хочешь что-то ещё мне рассказать? — заботливо спросил он, укладываясь рядом, накрывая их обоих одеялом и притягивая девушку к себе.

— Как ты нашёл нас? — недоумевала Джинни.

— Нашёл у тебя в комнате блокнот. Тот, с персиками.

— О, Боже, какая же я дура! Как я могла его забыть… Хорошо, что ты нашёл его первым и забрал. Постой, — Джинни снова отстранилась, глядя Маркусу в глаза, — ты ведь забрал?!

— Да забрал, забрал, — поспешил её успокоить Маркус, притягивая обратно к себе. Джинни облегчённо выдохнула, наконец, позволяя себе обнять его в ответ, закинув ногу на его бедро.

Маркус, привыкшей к некоторой зажатости и отстранённости девушки, застыл от столь приятной неожиданности, но мысль, что он не заслуживает этого, не давала ему покоя.

— Джинни, умоляю, прости меня. За то, что произошло в школе. Я повёл себя, как мудак, почему-то мне захотелось дать вам с Хантером шанс всё уладить, и в итоге, как всегда, я облажался. Я места себе не находил всё это время, если бы я только мог вернуться в тот день, я бы нахуй послал всех твоих подружек, включая мою сестру, я бы врезал Хантеру первым, и заявил бы во всеуслышание, что люблю тебя, и готов бороться за тебя, но, к сожалению, второго шанса не дано, а свой первый и единственный шанс я позорно проебал. Но мне плевать на них всех. Я лишь прошу тебя дать мне ещё один шанс оправдать твоё доверие. Пожалуйста.

Маркус закрыл глаза, прижимая Джинни к себе. Он не видел её лица, но чувствовал тепло её частого дыхания на своей шее. Она подняла голову и положила ладонь на его щеку, заставляя парня посмотреть на неё.

— Когда я сказала тебе возле дома, что прощаю тебя, я не врала. Да, ты и правда сделал мне очень больно тогда, но я понимаю тебя. Сейчас ты здесь, и это самое главное.

Джинни подалась вперёд, всего на секунду встречаясь с Маркусом взглядом, в котором читались облегчение и обожание. Да, он несомненно обожал её, каждую веснушку на её носу, каждый неповторимый изгиб её уточнённого лица, глаза, в которых он утопал каждый раз, и не заметить это мог только слепой. Он обожал её всю. Маркус нежно поцеловал Джинни в уголок губ, впервые вызывая хоть и слабую, но такую желанную улыбку на её лице.

— Я люблю тебя, — прошептала она, зарываясь пальцами в его тёмно-каштановые пряди. — Спасибо, что ты рядом. И ты просто незаконно красив, ты знаешь об этом? Как я, идиотка, раньше этого не замечала!

Маркус прямо физически ощутил шевеление тех самых бабочек в животе. Джинни впервые была с ним так искренна, он и мечтать не мог об этом после всего, что произошло. Широко улыбаясь, он обхватил руками её лицо, притягивая к себе и впиваясь в её губы. Джинни незамедлительно ответила на поцелуй, сразу же проникая языком в его рот, удивляя Маркуса своей открытостью. Их руки заново изучали тела друг друга, проникая под одежду. Сейчас всё было по-другому, другой дом, другой город, оставшиеся где-то позади предрассудки и проблемы. Ничто не могло прервать этот волшебный момент.

— Не сегодня, — одновременно прошептали они, задыхаясь. Две пары изумлённых глаз уставились друг на друга. Разве такое единомыслие может быть совпадением?

— Давай немного подождём, — виновато произнесла Джинни.

— Конечно, — согласился Маркус. — Нам надо ещё многое обсудить. Но теперь у нас куча свободного времени. А сейчас тебе нужно как следует выспаться.

Он поцеловал Джинни в лоб, укрывая её плотнее одеялом, и выключил «домашнее полнолуние». Завтра будет интересный день, много разговоров и размышлений. Но они обязательно что-то придумают. Вместе.

***

Утро на одной из улиц Уэллсберри оказалось не самым добрым. Ровно в семь часов оглушительные сирены рассекли и уничтожили утреннюю тишину, нарушаемую разве что пением птиц и приглушённым свистом чайника у кого-то дома. Недовольные жители вылезли из своих домов в пижамах и халатах, кто-то остался внутри, прилипнув к окну, но неравнодушных точно не осталось.

Наконец, вереница машин остановилась возле того самого дома, худощавый шериф направился к двери и громко в неё постучал:

— Полиция Уэллсберри, у нас ордер на обыск. Джорджия Миллер, если в течение двух минут Вы не откроете дверь, нам придётся её выбить, — не очень любезно пробубнил шериф, растягивая слова.

Через полминуты в дверях показался сонный и совершенно ничего непонимающий Пол:

— Какого чёрта, Фред?! — возмутился он, стоя босиком в белом махровом халате.

— Приветствую Вас, мэр. Рекомендую Вам отойти от входа и добровольно позволить нам войти, это для Вашего же блага, — сухо произнёс полицейский.

— Для моего блага?! О чем ты вообще говоришь?

— В этом доме есть потенциальная угроза для Вашей жизни. Анонимный источник поделился весьма нелицеприятной информацией о Вашей невесте, мистер Рэндольф.

— Да плевать я хотел на Вашего анонима, он лжёт! — кричал Пол.

— Вполне возможно. Вокруг Вас и Вашей избранницы сейчас слишком много шумихи, это может быть чей-то розыгрыш, но мы должны проверить, хорошо? Обещаем не громить ваш дом, поставим всё обратно на места, — бросил шериф Роджерс, входя в дом без приглашения.

Пол так и остался стоять с открытым от возмущения ртом и разведёнными руками, молча наблюдая за проходящими мимо членами оперативной группы обыска. Конечно, он мог бы всё остановить, пусть и не по-хорошему, но кем бы он был после этого? И дня не прошло после его избрания, а он уже прослывёт коррупционером.

— Доброе утро, красавчики в форме! — громко пропела Джорджия, спускаясь по лестнице в шёлковой пижаме, обворожительно улыбаясь. — Чем обязаны вашему такому раннему визиту?

— Если Вам повезёт и сегодня Ваш день, через час мы покинем этот дом и принесём свои извинения Вам и Вашему жениху, но сейчас мы выполняем свою работу, — равнодушно отчитался шериф. — Вот ордер на обыск, можете ознакомиться, если угодно.

— О, в этом нет необходимости, — будничным тоном прощебетала Джорджия, небрежно махнув рукой. — Не будем вам мешать, только, пожалуйста, делайте свои дела как можно быстрее, нам нужно собираться на работу.

Шериф молча окинул взглядом не очень скромное жилище, и двинулся вслед за оперативниками на второй этаж.

— Дорогая, мне стоит спрашивать, что сейчас нахрен происходит? — нервно прошипел Пол.

— Не имею ни малейшего понятия, — невинно пожала плечами Джорджия. — Но что-то мне подсказывает, что это Фуллерши рук дело, она будет бороться до конца, будет выискивать твои и мои слабые места, — она уверенно закивала головой, радуясь такой простой и гениальной находке, которая внезапно пришла ей в голову.

Когда раздались звуки сирены и шериф пришёл с обыском, Джорджия благодарила Бога за то, какая Джинни умница. Она не знала наверняка истинного мотива дочери, но её «сообщение» в камине было настолько взрослым поступком, даже если он и был порождён подростковым бунтарством. «Моя доченька спасла меня.» — крутилось в её голове, слёзы текли по её щекам, а грустная улыбка то и дело превращалась в гримасу боли, но сейчас было не время для эмоций, нужно было срочно бежать вниз, встречать «гостей».

— Чёрт, ты права, — задумчиво протянул Пол. — А как же оружие? Если они его найдут…

— У меня есть на него разрешение, — поспешила его успокоить невеста, — и я его перепрятала, надеюсь, они не полезут туда…

Резкий стук в дверь заставил их обоих подпрыгнуть не месте. Пол жестом попросил Джорджию остаться на месте, а сам пошёл открыть дверь ещё одному внезапному гостю. Как только дверь распахнулась, из-за неё показалось разъярённое перекошенное лицо соседки Эллен, которое тотчас же растянулось в дружелюбной улыбке:

— О, доброе утро, мэр Рэндольф, простите, что врываюсь без предупреждения, но, как я вижу, к вам уже только что ворвались, можно мне поговорить с Джорджией?

Пол лишь успел открыть рот, но Эллен, не став дожидаться ответа, оттолкнула его с прохода и влетела в дом, избавляясь от дружелюбной маски, сменяя её своей первоначальной.

— Где мой мальчик, Джорджия?! Он не ночевал дома, его рюкзака нет, как и зубной щётки! Какого хера происходит?! Я требую незамедлительных объяснений! — кричала расстроенная Эллен Бейкер, вызывая на лице Миллер лишь сочувствие.

— Всё, что я могу тебе сказать — это то, что наши дети явно находятся где-то вместе, — утвердительно кивнула Джорджия. — Я говорила вчера с твоим сыном. У них с Джинни было всё серьёзно, Эллен, мужские слёзы не врут.

Соседка стояла настолько неподвижно, что больше напоминала идеально выполненную восковую фигуру. Джорджия подошла к ней, заключив в объятия, на которые вполне ожидаемо не получила ответ.

— Мне очень жаль, — прошептала она. — Но я уверена, с Маркусом всё хорошо. А ещё я уверена, что совсем скоро он выйдет на связь. Обязательно.

Соседка тихо всхлипнула, неуверенно положив руку на спину Джорджии. Они простояли так какое-то время, прежде чем Эллен не нарушила тишину дрожащим голосом:

— Макс всю ночь не спала. Она почувствовала, что что-то не так, а в шесть утра уже не выдержала, и зашла в комнату Маркуса. Увидела открытое окно… Господи, это было так страшно, когда она ворвалась к нам в спальню вся в слезах, я уже подумала, что произошло что-то необратимое. Они же близнецы, у них особая связь, конечно, она всё чувствовала. Но ты права, с ними должно быть всё хорошо. Как сказала Макс, она бы почувствовала, что произошло что-то плохое.

Джорджия почувствовала невероятное облегчение, она всегда блефовала, в том числе, и сейчас, когда сказала, что уверена в безопасности детей. По крайней мере, она не могла гарантировать, что Маркус добрался до Джинни живым и невредимым.

Эллен отстранилась от соседки, черты её лица смягчились. Она сдержанно кивнула, прощаясь, и направилась к выходу. Уже выйдя во двор, Джорджия окликнула её:

— Если… Когда Маркус объявится, пожалуйста, сообщи мне.

— Конечно, — с пониманием произнесла Эллен, и направилась к дому.

***

— Они ничего не нашли.

— Как не нашли? Вы же говорили, что цветок должен быть у неё дома!

— По всей видимости, от него избавились. Возможно, даже сама Вирджиния это сделала после того, как я ей о нём рассказал.

— Но план «Б» ведь ещё в силе, так? Вы сможете его осуществить? — с надеждой в голосе спросила Эмбер.

— Я бы не хотел этого, но если дело требует крайних мер… — неуверенно начал Габриель.

— Поверьте, требует, — убеждала его Эмбер. — Эту шалаву нужно наказать, и я готова на всё.

— Но это будет тяжёлое преступление, Вы уверены, что сможете с этим жить?

— Вы меня недооцениваете, Габриель. — высокомерно ответила Эмбер. — И единственное, о чём я сожалею, так это о том, что нужно ждать.

— Мы можем ускорить процесс, и сделать это в любой день.

— Нет, нет, Габриель, Вы не понимаете. Сейчас в этом не будет смысла. Нужно определённое стечение обстоятельств, которое ни у кого не вызовет вопросов, которое явно укажет на абсолютно понятный мотив. Спешить ни к чему.

— Я понял Вас, Эмбер. Буду приглядывать за Джорджией вплоть до дня «Х». Если вдруг что-то ещё всплывёт, я буду на связи.

— Конечно, Габриель. Мы обязательно победим. Нужно всего лишь немного подождать.

Комментарий к Часть 3.

Здравствуйте, мои пока ещё немногочисленные читатели) после второй главы было чуть больше обратной связи, чем после первой, в связи с чем я очень хочу выразить вам свою благодарность и попросить продолжать в том же духе🙏🏻

Мне очень сильно важно ваше мнение, ваша активность, это меня будет мотивировать и радовать, поэтому жду ваших комментариев, лайков, и вот совсем не сдерживайте себя в том, чтобы нажимать кнопку «жду продолжения»😉

Всех обнимаю❤️

========== Часть 4. ==========

Зайон, за всю ночь так и не сомкнув глаз, поднялся с утренним пением птиц и отправился на пробежку. Пустой сонный город был прекрасен своей первозданностью, чистый воздух ещё не успел пропитаться выхлопными газами и приятно наполнял лёгкие. Через полчаса непрерывного бега ослабленный уставший организм дал о себе знать, и мужчина решил, что пора возвращаться. Приняв холодный душ, кратковременная бодрость почти сразу же сменилась усталостью, но Зайон решил потратить последние силы, и приготовить детям завтрак, но сразу после того, как со сковородки был сброшен на тарелку последний блинчик, он понял, что сон, наконец, настиг его, и если он сейчас же не ляжет на кровать, то заснёт прямо здесь, у плиты.

Оставив на столе записку, что минимум до полудня он в отключке, дверь его спальни захлопнулась, а Джинни вздрогнула от звука, что глухим толчком пробился сквозь её сон. Она открыла глаза, и её лицо тут же озарила улыбка: напротив неё мирно спал Маркус, размеренно дыша. Ни один мускул на его лице не был напряжён, его лицо было прекрасно своей безмятежностью, Джинни так и хотелось прикоснуться к его мягким губам, длинным ресницам, но она изо всех сил сдерживалась, ведь ей не хотелось нарушить его сон. Вместо этого она наслаждалась тем, что видела, и готова была наблюдать за парнем хоть весь день.

Но Маркус словно почувствовал, что за ним пристально следят, и, глубоко вздохнув, перевернулся на спину и открыл глаза.

— Что за чёрт, — сонно нахмурился он, подозрительно оглядывая незнакомую комнату, пока его взгляд не упал на широко улыбающуюся Джинни. — Блин, — стыдливо улыбнулся он, постепенно приходя в себя, чем окончательно рассмешил Джинни.

— Доброе утро, потеряшка, — нежно произнесла она и засмеялась, убрав прядь волос с его лба.

— Доброе, — лениво протянул он, заключая Джинни в объятия. — А если точнее, то самое доброе в моей жизни, — пробормотал он, зарываясь лицом в её волосы.

— Какое совпадение, — произнесла Джинни, улыбаясь ещё шире, обнимая Маркуса в ответ. Это действительно было непередаваемым ощущением — впервые проснуться в одной постели с любимым человеком. Теперь они совсем взрослые.

В дверь тихо постучали. Джинни с Маркусом переглянулись, а затем услышали тихий тоненький голосок:

— Джинни, ты ещё спишь?

— Не сплю, малыш, заходи, — не раздумывая ответила Джинни, отстраняясь от Маркуса и принимая сидячее положение на кровати. Парень удивлённо посмотрел на неё, но она лишь игриво подмигнула ему, в тысячный раз изумляя и очаровывая его.

Остин робко открыл дверь, смущённо оглядывая сестру и парня, лежащего рядом с ней на кровати.

— Привет, приятель, — неловко поздоровался Маркус с мальчиком, подняв руку в приветственном жесте.

— Маркус! — в радостном удивлении воскликнул Остин, с разбега запрыгивая на кровать. — Ты тоже здесь!

— Сам до сих пор в шоке, — улыбнулся Маркус, потрепав мальчика по голове.

— Так ты теперь встречаешься с Маркусом? Вместо Хантера? — с беззаботным любопытством обратился брат к Джинни.

— Нет, не «вместо», мы встречаемся с Маркусом, потому что любим друг друга, ясно? — закатывая глаза, объяснила ему Джинни, не подозревая о том, что её непринуждённый ответ младшему брату оказался бальзамом на душу для Маркуса, у которого вновь запорхали бабочки в животе, а лицо озарилось глупой улыбкой.

— А ещё потому, что Хантер кретин, — весело бросил Маркус, за что получил от Джинни локтем в бок.

— Он не кретин, это я его бросила!

— Видишь, это синяк на переносице? Это он мне врезал! — не унимался Маркус. Он хотел ещё раз посмотреть, как Джинни закатит глаза, уж очень сексуально она это делала.

— Точно кретин, — важно подтвердил Остин, осматривая недавнюю травму на лице парня.

Брат Джинни обожал Маркуса, и это было взаимно. Он покорил мальчика в тот день, когда Остин с кузеном остались дома одни, а потом стали невольными свидетелями неподобающего поведения своих пьяных мамаш. В тот вечер Маркус был замечательной нянькой для малышни, и Джинни тогда отметила, сколько в нём доброты и искренности, когда он общался с детьми. Именно тогда она осознала, что влюблена в него, но, разумеется, гнала эту мысль прочь.

— Что ж, очень мило, мальчики, что вы нашли общий язык, но впредь попрошу больше не упоминать Хантера ни при каких обстоятельствах, ясно? — строго сощурилась Джинни, глядя по очереди то на Маркуса, то на Остина. Брат опустил взгляд, а Маркус лишь игриво ухмыльнулся.

— Я хочу есть, пойдёмте на кухню! — Остин спрыгнул с кровати и побежал к двери.

— Эй, мистер! Вы зубы почистили? Я уже знаю ответ, поэтому сначала — марш в ванную! — скомандовала Джинни. Остин коротко кивнул, выбегая из комнаты.

— Да ты, оказывается, тот ещё диктатор, — заметил Маркус, смиряя девушку наигранно-суровым взглядом.

— Я увезла его из дома, Маркус. Теперь я в ответе за него, — вздохнула Джинни, вставая с кровати. В последний момент парень взял её ладонь, притянул к себе и мягко прижался губами к её тонким пальчикам.

— Я уверен, у тебя всё получится. Будь с ним немного помягче. Я тоже буду помогать.

Джинни ему тепло улыбнулась. Она не хотела портить момент, но понимала, что Маркус не сможет с ней остаться надолго, бросить родителей и сестру. Ведь его семья такая крепкая, у него есть оба родителя, которые его любят и заботятся о нём, у него есть Макс…

Макс. Господи, она ещё больше возненавидит Джинни. А, может, она уже простила её? Как же Джинни мечтала об этом, как сильно хотела извиниться перед ней ещё сто тысяч раз, лишь бы вернуть их дружбу. В глубине души она понимала, что Нора, Эбби, мальчики и остальные ей совсем не друзья, как бы она этого ни хотела. Но Макс была такой искренней, она всем сердцем желала Джинни добра, помогала ей во всём.

Улыбка на лице девушки постепенно растаяла, прочистив горло, она как бы невзначай высвободила ладонь из руки Маркуса, и поспешила скорее выбраться из комнаты, чтобы снова не поддаться навалившимся мыслям и эмоциям.

— Я пока сбегаю посмотрю, есть ли что-то съедобное у папы, а ты занимай очередь в ванную, — нервно улыбнулась Джинни, скрываясь за дверью. Маркус грустно улыбнулся, но обижаться на странное поведение не стал. Он всё понимает.

Каково было удивление Джинни, когда она нашла целую гору еды с запиской на столе. «Прямо как в том мотеле, в которым мы останавливались с Джорджией» — пронеслось воспоминание у неё в голове. Зайон пожарил блинчики, которые Джинни и Остин обожали, нарезал на огромную тарелку сыр, ветчину и овощи, упаковка тостового хлеба предусмотрительно была оставлена возле тостера, а завершали данную картину пластиковая канистра с молоком, три вида хлопьев иапельсиновый сок.

— Ва-а-ау, Зайон приготовил блинчики! — крикнул Остин, подлетая к столу.

— Тише! — шикнула сестра. — Папа спит, просил не будить, — она указала на записку, оставленную отцом.

— Извините, — прошептал мальчик, испуганно поднимая брови. Он забрался на стул и сразу же потянулся к шоколадным хлопьям, которые больше всего любил.

— Что ж, раз уж мне не пришлось ничего готовить, я пока переоденусь и приведу себя в порядок, а вы завтракайте. Потом сходим проветримся куда-нибудь.

— Проветримся? — непонимающе повторил Остин с забитым ртом.

— Погуляем, — бросила Джинни через плечо, скрываясь за дверью спальни как раз в тот момент, как из ванной вышел Маркус. Он удивлённо изогнул бровь, обращая взгляд к Остину.

— Джинни сказала, что после завтрака мы пойдём гулять! — радостно промямлил мальчик, отправляя в рот очередную порцию хлопьев, предварительно не проглотив предыдущую.

— О, круто, — одобрил Маркус, садясь за стол. — Ничего себе, ваш папа для вас здорово постарался, — заметил он, оценивая разнообразие всяческой еды. Парень сразу же вытащил два куска хлеба, закидывая их в тостер.

— Это папа Джинни. Мой папа в тюрьме, — мрачно отозвался Остин, уставившись в пустую тарелку.

— Чёрт, прости, я случайно ляпнул, — Бейкер чувствовал себя идиотом, но, в принципе, ему не привыкать. Он был просто мастером неловких ситуаций.

— Я писал ему письма, а мама их не отправляла. Вместо этого она зачем-то их прятала у себя в шкафу, а папины «ответы» она писала мне сама. Она обманывала меня.

Мальчик еле сдерживал слёзы. Маркус уже ничему не удивлялся, но ему было искренне жаль ребёнка, которому пришлось слишком рано повзрослеть.

— Сочувствую, приятель, — тихо произнёс он.

— Но я всё равно по ней очень скучаю. Мама всегда меня поддерживала, веселила, устраивала пикники в машине, вечеринки в гостиной, она починила мои очки, когда тупой одноклассник их поломал. И ещё, на дне рождении Джинни она разрешила съесть торт на завтрак. А ты скучаешь по маме?

— Не особо, — недолго думая ответил Маркус. Остин недоверчиво уставился на него, словно парень озвучил какое-то богохульство. — Ну, в смысле, будь мне девять лет, я бы, наверное, скучал, но с возрастом привязанность к родителям проходит, понимаешь? Но я очень скучаю по Макс.

— Серьёзно? Вы же всё время ссоритесь! — недоумевал мальчик.

— Ну, да, не без этого. Мы можем даже ненавидеть друг друга, и вообще, мы слишком разные. Но она — мой близнец, и от этого никуда не денешься. Наша связь слишком крепка.

— Близнец? Круто! Я всегда хотел иметь близнеца, можно было бы прогуливать школу, ходить в неё по очереди через день, — мечтательно протянул Остин, вызывая улыбку на лице у Бейкера. — А что значит «связь»? У нас с Джинни она тоже есть?

— Безусловно, у вас с Джинни есть связь, — согласился Маркус, — но у близнецов она особенная, намного сильнее. К примеру, когда я попал в аварию, меня бы долго не смогли найти и, возможно, даже не успели бы спасти. Как ты знаешь, у меня было сильное сотрясение. Так вот, Макс вдруг почувствовала сильную внезапную головную боль, в глазах потемнело, она почти потеряла сознание, но дошла до мамы, хватая её за руку. Конечно, мама жутко испугалась, когда увидела, что Макс практически падает в обморок, начала трясти её, бить по щекам. А она сказала всего лишь одно слово: «Маркус». Ну, после этого, конечно, мама подняла панику, бросилась меня искать, догадалась заглянуть в гараж, и поняла, что мотоцикла там нет. Круг сузился, и уже через полчаса меня нашли и вызвали скорую. Вот такая вот история, никаких выдумок.

Остин сидел с открытым от изумления ртом. Ничего более поразительного он в жизни не слышал. Как истинный фанат Гарри Поттера, он был в восторге от уровня мистичности истории.

— Так вы, оказывается, не магглы! Ну почему у нас в стране нет Хогвартса! — возмутился мальчик.

— Тут скорее подходят «Люди Х», потому что других суперспособностей у нас нет, — рассмеялся Маркус. — Но, хоть мне и досталось по-настоящему, я бы не хотел оказаться на месте Макс. Так что в нашей связи есть ощутимые минусы.

— Плевать! Хочу близнеца! Хочу-хочу-хочу!

— Остин, хватит орать! — прошипела Джинни, выходя из ванной. Она успела переодеться и умыться, пока её мужчины болтали. — Зачем тебе близнец? И почему так воняет горелым?!

Маркус резко подскочил, выдёргивая тостер из розетки и ругаясь себе под нос.

— Извини, мы заболтались, — виновато пожал плечами парень. Как всегда, злиться на него было невозможно, он был таким несносным милашкой, что любая неловкость с его стороны выглядела очаровательно.

— Не страшно, — усмехнулась Джинни. — Давайте скорее есть, мы не должны киснуть здесь весь день. Прекрасный Бостон ждёт!

***

Максин обессилено лежала на парте в кабинете ненавистного Гитэна, который, конечно же, не упустил возможности прокомментировать отсутствие Джинни. Наверное, впервые в её жизни случился такой сильный кризис: девушка бросила, подруга соврала и предала, а потом исчезла, а следом за ней — и брат. Макс ужасно злилась на Маркуса. Почему он никогда ей ничего не говорит? Как так произошло, что они настолько отдалились друг от друга? Неужели нельзя было сообщить, что ты собираешься съебаться вслед за своей возлюбленной? Ну что за эгоистичный козёл!

Когда Макс зашла в школу, ей настолько было всё противно, что она даже не стала здороваться с «друзьями», среди которых была ничего не подозревающая Нора. Последний разговор с Маркусом очень сильно подействовал на Макс, поэтому, когда она увидела в конце коридора глупую физиономию подруги, она не нашла ничего лучше, чем просто проигнорировать её, ничего не объясняя. Наверняка они с Эбби уже давно перемыли ей все кости, обозвали её странной или ещё чего похуже.

Но Максин было плевать. Единственное, что сейчас её волновало, крылось за семью замками, потому что Маркус отключил грёбаный телефон и не выходил на связь.

Монотонная болтовня Гитэна тянулась бесконечно. Веки девушки тяжелели, бессонная ночь напоминала о себе и требовала компенсации, постепенно погружая Максин в забытие. Из тёплых объятий сна её выдернула короткая вибрация телефона в заднем кармане джинс. Словно током ударенная, она привстала со стула, вытаскивая смартфон с ещё не погасшим экраном.

Маркус:

«Мы в порядке. Не скучай.»

Макс вскочила со своего места, привлекая внимание всего класса, и под возмущённые замечания учителя выбежала в коридор. Трясущимися руками она разблокировала телефон, зашла в «недавние вызовы» и в семьдесят четвёртый раз за сутки коснулась абонента «Маркус», судорожно приставляя телефон к уху. Но, к сожалению, безжизненный голос автоответчика не дал послушать долгожданные длинные гудки.

И, кажется, впервые в жизни Максин не злилась, а была благодарна. Эгоистичный козёл всё-таки любит свою сестрёнку.

***

Бостон окончательно и бесповоротно покорил сердца юных путешественников. После маленького уютного городка, в котором единственным весельем являются местные традиции, родина Гарварда потрясала своей масштабностью и богатством культурного наследия. Хотелось посмотреть все достопримечательности сразу, за один день, но на Бостон и недели не хватит, чтобы охватить такое изобилие музеев, театров и прочих увлекательных мест.

К тому же, ребята были словно «лебедь, рак и щука»: Остин просился в Аквариум Новой Англии, Джинни хотела попасть в президентскую библиотеку-музей имени Джона Кеннеди, а Маркус загорелся идеей посетить Музей изящных искусств, так как он увлекался живописью.

По дороге были съедены десятки тако и бургеров, выпито столько же молочных коктейлей, а в компании царила атмосфера радости, смеха и, конечно же, любви. Как только Остин на что-то отвлекался, Маркус тотчас же увлекал Джинни во внезапный и страстный поцелуй, от которого подкашивались ноги и по коже бежали мурашки. Иногда они слишком увлекались, не замечая времени, и возвращались в реальность только после того, как до них доносился тоненький детский крик: «Фу! Гадость!». Они каждый раз неловко отстранялись друг от друга, смеясь, но никогда даже и не думали злиться на Остина. Они впервые находились в месте, где могли не скрываться от посторонних глаз и не бояться встретить знакомых.

Для Джинни и Маркуса поистине великим удовольствием было не оказаться в музее, в который каждый из них хотел попасть, а наблюдать за восторгом друг друга. Когда они пришли в библиотеку Кеннеди, Джинни сразу же бросилась к книжным полкам с уникальными древними изданиями, наплевав на правила о том, что некоторые из них нельзя трогать голыми руками, только в перчатках, но за ними было далеко спускаться, поэтому она время от времени воровато оглядывалась, нет ли поблизости охранника, а затем снова возвращалась к найденному экспонату, с великой осторожностью, бережно переворачивая пожелтевшие хрупкие страницы. Маркус неподвижно наблюдал за ней, облокотившись на массивный дубовый стеллаж. Непроизвольная лёгкая улыбка коснулась его губ, когда он наблюдал, как тонкие пальчики переворачивают очередную страницу. Ему было плевать на музейные книги, на их ценность, хотя он обожал читать, и именно по этой причине редко пользовался телефоном. Всё его внимание было сосредоточено на хрупкой девушке с необъятной копной роскошных кудряшек, над которой возвышались несоразмерно гигантские книжные полки. Маркус потянулся за телефоном, чтобы запечатлеть такой ценный кадр, но вдруг вспомнил, что у них был договор не включать смартфоны, так как по ним их могут отследить.

— Эй, — шёпотом позвал он какого-то паренька азиатской внешности в очках, — можно тебя на секунду?

Парень на всякий случай обернулся, чтобы проверить, к нему ли сейчас обращается странный незнакомец. Когда он в этом убедился, он подошёл к Маркусу, и вопросительно на него уставился.

— Приятель, я забыл дома телефон, хочу сфоткать свою девушку, пока она не видит, можно воспользоваться твоей камерой?

— Эм… Да, конечно, — нехотя согласился очкарик, протягивая Маркусу телефон.

— Спасибо, чувак, — поблагодарил его Бейкер, не глядя в его сторону. Он сделал несколько снимков, и протянул телефон обратно его хозяину. — Я написал у тебя в заметках свой e-mail, скинь, пожалуйста, как будет время. Буду очень признателен.

Незнакомец лишь сдержано кивнул, молча удаляясь. Маркус был уверен, что тот ему нихрена не скинет. Уж больно забитый какой-то.

Спустя полтора часа, команда двигалась по «пути Свободы», то и дело глядя себе под ноги, чтобы не потерять дорожку из красный кирпичей. Она привела их к следующему пункту назначения, к Музею изящных искусств, где теперь пришла очередь Джинни упиваться не столько красотой картин, сколько человеком, который их рассматривал.

Маркус завороженно разглядывал полотна великих художников, словно одурманенный. Некоторые картины он оставлял позади, едва взглянув на них, но какие-то конкретные произведения искусства настолько сильно цепляли его, что он мог по десять минут под разными углами изучать каждый мазок кисти художника. Так произошло с полотном Джона Копли, где был изображён портрет Пола Ревира, который просто потрясал глубиной теней, в которой Маркус словно тонул, и с холстом Уинслоу Хомера под названием «Сигнал тумана». Рука Маркуса то и дело тянулась к идеально очерченным рельефам волн, которые подбрасывали старенькую деревянную лодку с бедным рыбаком, но сразу же опускалась, так как все картины были закрыты защитным стеклом.

В музее было много разных посетителей, и все они восторгались живописью по-своему, но только Джинни видела переживания Маркуса, которые у него вызывали эти картины. Её завораживало то, как он изучающе наклонял голову, как брови обеспокоено сдвигались к переносице, будто он по-настоящему сочувствовал обреченному на вечную бедность рыбаку. Как его губы растягивались в восторженной улыбке от удивительной тонкости работы художника, которая казалось чем-то невероятным, неподвластным человеческим рукам. «Всё, я совсем окончательно пропала…» — время от времени мелькала мысль в голове Джинни, которая была готова расплакаться от того, насколько идеален был Маркус в своём состоянии восхищения искусством.

— Такой красивый, — неожиданно для себя она произнесла вслух, моментально покрываясь густым румянцем.

Маркус рассеяно повернулся в её сторону, поджимая губы в смущённой кривоватой усмешке:

— Благодарю.

— Чёрт, прости, я не хотела тебя отвлекать, как-то случайно вырвалось, — скороговоркой протараторила Джинни, накрывая горящие щёки прохладными ладонями.

Парень тихо рассмеялся, заключая её в тёплые объятия и целуя в макушку.

— Пожалуй, на сегодня хватит, мелкий уже совсем никакой, — сказал Маркус, кивая в сторону длинной скамьи, на которой дремлющий Остин скрутился в клубочек, привлекая внимание неравнодушных мамаш.

— Ты прав, пошли растолкаем его и домой, на сегодня впечатлений достаточно, — согласилась Джинни.

***

— Эй, детвора! Как вам гулялось?

Зайон встретил детей с деревянной лопаткой в руке, а в прихожую доносился из кухни умопомрачительный запах говяжьего стейка с травами и лимонным соком.

— Очень круто! — выкрикнул Остин. — Сначала мы пошли в огромный аквариум, где рыбы были в гигантской банке высотой в несколько этажей, и там была большая спиральная лестница вдоль этой банки, и представляешь, двигаясь по ней, можно было увидеть на разных уровнях разных рыб, которые и в природе тоже на разной глубине живут, короче, как по-настоящему!

Когда Остина переполняли эмоции, он транслировал всё, что приходило на ум, не заморачиваясь над точностью выражения своих мыслей, но Зайон его понял, и добродушно рассмеялся.

— А потом мы пошли в музей-библиотеку Кеннеди… — начала Джинни.

— И я нашёл там все издания Гарри Поттера! Все, даже самые редкие, которые нигде не продаются! С такими красивыми картинками! — вопил Остин от восторга.

— Да ладно! Вау! — очень натурально подыграл папа Джинни.

— И ещё мы были в Музее изящных искусств, Джинни очень понравилось, — Маркус обратил на неё лукавый взгляд, отчего румянец вновь залил смуглую кожу девушки, а её лицо озарила счастливая улыбка.

От Зайона не укрылись чувства подростков, он видел их насквозь, и всё понял ещё в самый первый раз, когда увидел Маркуса возле дома Джорджии. Они с Джинни всего лишь мило поздоровались, но пробежавшая между ними искра оказалась слишком яркой, чтобы быть незаметной.

— Что ж, здорово! Я рад, что вы хорошо проводите время, ребята. Вам была необходима перезагрузка, — одобрительно кивнул Зайон, возвращаясь на кухню. — Мойте руки и садитесь ужинать, сегодня у нас в меню стейк с печёными овощами.

Ужин папе удался на славу, Джинни не могла припомнить, чтобы Джорджия хоть раз приготовила что-то подобное, такое же изысканное. Судя по лицу Маркуса, ему-то было не привыкать, Эллен часто баловала свою семью всякими деликатесами, хотя, возможно, причина была в том, что Маркус был вполне равнодушен к еде, разве что, кроме тех моментов, когда накуривался травы.

Когда все, кроме Остина, который пошёл спать, устало развалились на диване перед телевизором, Зайон убавил звук и включил винтажный проигрыватель с пластинкой Стиви Уандера.

— Послушайте, молодёжь, что такое настоящая музыка, сейчас она уже давно не в моде, по радио вы такого не услышите, — с любовью протянул Зайон, пританцовывая в ритме совершенно магической песни «Overjoyed».

Маркус грустно ухмыльнулся одной из своих любимых песен, которую слышал ещё очень давно. Папа Айзека, его покойного друга, который в прошлом году погиб от рака, часто ставил эту песню у себя в гараже, когда залезал под машину и копошился там почти весь день. Маркус тогда случайно обмолвился, что ему нравится песня, а папа Айзека подарил ему на день рождения диск с несколькими альбомами Стиви. С тех пор Маркус подсел на хорошую музыку, а так же начал плотно заниматься сам, постепенно осваивая фортепиано, гитару и вокал. Но об этом знала только его семья, и больше ни души. Единственный человек, которому он доверил свой маленький секрет, была Джинни, когда он исполнил крошечный кусочек импровизации на её новом синтезаторе.

— Эй, Маркус! — окликнул его Зайон. — Чего с настроением? Не зашёл Стиви?

Бейкер качнул головой, смахивая невесёлые воспоминания, и взглянул сначала на Зайона, а затем на обеспокоенную Джинни. Затем его взгляд упал на гитару, висящую на стене. Он встал с дивана и подошёл к ней плотную, внимательно разглядывая. Джинни и Зайон озадачено переглянулись.

— Это «Gibson»? — поинтересовался Маркус.

— Да, 1992 года. Моя первая малышка, — с гордостью произнёс мистер Миллер.

— Можно?

Джинни с отцом вновь переглянулись, на этот раз, в их взглядах читалось удивление.

— Да, конечно. Только аккуратно снимай, держатель плохо прикручен.

Джинни почувствовала, как её сердечный ритм участился. Он что, собирается играть? Он умеет играть?! Сколько ещё потрясающих фактов она не знает о своём парне?

Маркус уселся с гитарой на кресло, что стояло напротив дивана, и тихо провёл рукой по струнам, чтобы оценить их настройку. Подтянув пару колков, он поднял взгляд на Джинни, обворожительно улыбаясь. «Господи, он смерти моей хочет, у меня же сердце не выдержит!» — безмолвно кричал голос в её голове. Руки вспотели, дышать стало невероятно тяжело, словно это она сейчас собирается выступать на глазах у всех.

Маркус извлёк несколько аккордов вступления в стиле босса-новы, и затем, неожиданно для всех, тихо запел:

«My cherie amour, lovely as a summer day,

Моя дорогая возлюбленная, прекрасная, как летний день,

My cherie amour, distant as the milky way,

Моя дорогая возлюбленная, далёкая, как Млечный Путь,

My cherie amour,

Моя дорогая возлюбленная,

pretty little one that I adore,

прелестная малышка, которую я обожаю,

You’re the only girl

Ты единственная девушка,

my heart beats for,

ради которой бьётся моё сердце,

How I wish that you were mine.

Как бы я хотел, чтобы ты была моей.

In a cafe or sometimes on a crowded street

В кафе, а иногда на людной улице

I’ve been near you, but you never noticed me.

Я был рядом с тобой, но ты никогда не замечала меня.

My cherie amour,

Моя дорогая возлюбленная,

won’t you tell me how could you ignore

скажи мне, как ты могла не замечать того,

That behind that little smile I wore?

Что скрывалось за моей робкой улыбкой?

How I wish that you were mine.

Как бы я хотел, чтобы ты была моей.

Когда отзвучали последние аккорды, Маркус поднял смущённый взгляд на семейство Миллеров в ожидании их реакции на его внезапное представление. Он и не догадывался, насколько прекрасно владеет голосом, ему от природы удавалось это очень легко, ведь он обладал уникальным тембром.

— Ва-а-ау! — восторженно крикнул Зайон, громко апплодируя. — Маркус! Да ты фирмач! Почему молчал?! Пока Стиви жив, он непременно должен услышать, как ты поёшь его песню! Эй, Джин, это же песня про тебя! — обратился он к дочери, после чего восторг на его лице сменился сначала беспокойством, а затем светлой грустью.

Джинни не могла произнести ни слова. Она неподвижно сидела и тихо плакала, глядя Маркусу в глаза.

— Эй, — едва слышно позвал он её, суетливо кладя гитару на кресло. Он подбежал к девушке, присаживаясь перед ней на корточки, и обнял ладонями её лицо. — Ты чего? Неужели настолько отстойно спел?

От его нежной улыбки она расплакалась ещё больше, не в силах вымолвить ни слова, но отрицательно покачала головой, давая понять, что ничего прекраснее в своей жизни ей ещё не доводилось слышать. Вдруг она резко встала, выдавив что-то наподобие «извините», и быстрым шагом удалилась в спальню. Маркус окончательно растерялся. Ему сейчас стоит пойти к ней? Или оставить её одну?

— Дай ей минут десять, девочкам надо давать поплакать, иначе ничего путного от них не дождёшься, — будничным тоном распорядился Зайон, ехидно улыбаясь.

— Я ведь не натворил какой-то лютой фигни? — Маркус нервно провёл рукой по волосам.

— О, нет, поверь, это была совсем не фигня! — убедил его Зайон. — Джинни всегда очень тонко чувствовала искусство. Тот портрет, который висел в её комнате, акварель, кажется? Это ведь твоя работа?

— Откуда Вы узнали?

Зайон усмехнулся своей прозорливости.

— Ты так точно изобразил её лицо, мимику, а всё остальное размыто, фон и вовсе остался белым. Это больше похоже на зарисовку, на весьма определённый месседж, признание. Это похвально, что ты не стыдишься своих чувств, Маркус. Если бы каждый из нас так делал, и делал вовремя, в мире было бы намного больше счастливых людей.

Маркус благодарно улыбнулся, отмечая, что Зайон нравится ему всё больше. Было приятно хоть раз услышать похвалу от взрослых. Он встал с дивана, поглядывая в сторону спальни.

— Я пойду… Спасибо Вам, мне было очень важно это услышать. Спокойной ночи.

Зайон доброжелательно кивнул, пожелав спокойной ночи в ответ.

Когда Маркус вошёл, Джинни лежала на спине, сложив руки на груди. Она уже не плакала, а лишь мечтательно смотрела в потолок.

— Ты в порядке? Хочешь побыть одна? — аккуратно спросил Маркус.

Она повернулась к нему, отрицательно покачав головой:

— В полном порядке. Иди ко мне.

Она протянула к нему руки, и парень, ни секунды не медля, окунулся в её тёплые объятия.

— Прости, что была такой странной, я надеюсь, это не выглядело так, будто я в ужасе сбежала, — с губ Джинни сорвался невесёлый смешок. — Ты так невероятно красиво пел, Маркус, что я просто не смогла этого выдержать. Я не знала, что у тебя настолько потрясающий голос, и что ты умеешь играть джаз на гитаре.

— А я говорил тебе, что ты многого не знаешь обо мне, помнишь?

— Да уж, конечно, помню. Сначала мой портрет, теперь ещё и это. Я уже в предвкушении новых твоих талантов.

— И я не перестану тебя удивлять. Эй, моё выступление ведь было лучше песни Хантера? — полюбопытствовал Маркус, за что сразу же получил локтем в ребро.

— Его песня была милой, она собрала почти двадцать тысяч просмотров на YouTube! — возмутилась Джинни.

— Просмотры не определяют качество продукта, да и оценка «милая» едва ли тянет на четвёрочку, не так ли? — продолжал ехидничать Маркус.

— По сравнению с тобой вообще всё меркнет, — искренне призналась Джинни. — Я ведь знаю эту песню с самого детства, но никогда бы не могла подумать, что она когда-то будет про меня. Я всегда была возмущена тем, что та женщина, которой Стиви посвятил песню, игнорировала его, как она могла?! Он ведь такой милашка.

— Вот и я всё думал, как ты могла не замечать меня…

— О нет, тут ты не прав, я замечала, и мечтала о тебе днями и ночами в тайне даже от себя самой.

— И я о тебе. Но не тайно. Это было невозможно. Даже как-то рассказал об этом Макс и Софи, но, поскольку я не назвал имени, они подумали, что я говорю про Падму. Но мне было уже невыносимо молчать, так хотелось хоть с кем-то об этом поговорить. Это они мне посоветовали «рассказать ей о своих чувствах».

Он мягко улыбнулся, и вдруг Джинни неожиданно прильнула к его губам, зарываясь пальцами в его волосы. Маркус сразу же отреагировал, прижимая её максимально близко к своему телу. Уже через секунду Джинни перебросила ногу и оказалась сверху, Маркус привстал, устраиваясь полусидя, чтобы было удобнее её обнимать, гладить по спине и бёдрам.

— Я так сильно люблю тебя, — прошептала она ему на ухо. — Кажется, что сильнее уже некуда, но с каждым днём от этого чувства становится всё сложнее дышать.

Маркус почувствовал, как от её шёпота и этих искренних слов завязывается тугой узел внизу живота, а кожа покрылась мурашками. Он судорожно выдохнул, касаясь губами ключиц Джинни, и затем поднял на неё взгляд.

— Я знаю это чувство. И теперь я так счастлив, что ты разделила его со мной.

— Я хочу тебя, — вырвалось у Джинни против воли. Она округлила глаза от удивления, но Маркус оставался спокоен, продолжая смотреть на неё с обожанием и мягко улыбаться. На секунду его улыбка погасла, но Джинни заметила едва уловимую перемену. — Что-то не так? Я слишком тороплюсь?

Маркус будто не слышал её вопрос, задумавшись о чём-то своём, на что указывала небольшая морщинка между бровями.

— Джинни, я бы хотел знать… Прости, если расстрою тебя этим вопросом, но я не могу перестать думать об этом. Это по поводу Хантера, — Джинни тяжело вздохнула. — Я знаю, что он делал тебе куни на день рождения, но было ли… что-то ещё?

Маркусу было ужасно тяжело и неловко об этом говорить, но он больше не мог жить в неведении. Они были первыми друг у друга, это самый ценный и неповторимый обмен энергиями, особенно, если это произошло по любви. И Маркусу было не всё равно, сохранилось ли это первозданное волшебство между ними.

— Если ты о том, был ли он во мне, то нет. Видимо, этому было не суждено случиться, постоянно что-то мешало. Поэтому… ты всё ещё мой первый и единственный. И, мне кажется, это замечательно.

Джинни нежно улыбнулась ему, гладя его по длинным волосам и всматриваясь в любимые глаза, в которых тревога сменилась облегчением и радостью. Маркус опустил веки и положил голову Джинни на грудь, вдыхая любимый запах. Его руки начали поглаживать её талию, через кончики пальцев проходили мелкие разряды тока от нежных прикосновений. Джинни начала ритмично двигаться, наслаждаясь каждым прикосновением его рук. Маркус поднял взгляд на девушку, и, не говоря ни слова, увлёк её в медленный головокружительный поцелуй.

— Ты всё ещё хочешь меня? — прерывисто прошептал он, слегка отстранившись.

Ответом послужил короткий кивок, после чего Джинни снова прильнула к губам Маркуса, проникая руками под его футболку с изображением лемура в мундире. Как бы она её ни обожала, но уже через несколько секунд одежда валялась на полу, руки Маркуса хаотично двигались по спине девушки, останавливаясь на застёжке бюстгальтера. Джинни прижалась ещё ближе к парню, чувствуя его твёрдую эрекцию через ткань джинсов, от которых уже не терпелось избавиться им обоим.

После того, как Маркус опустил бретельки расстегнутого лифчика, Джинни непроизвольно напряглась, пытаясь закрыться, но Маркус взял её за обе руки, мягко отнимая их от груди:

— Никогда не закрывайся от меня, хорошо? — вдохновенно произнёс он. — Ты такая красивая.

Джинни смущённо улыбнулась, заливаясь румянцем. Она вспомнила пышные формы Падмы, которые, по всей видимости, так и не привлекли Маркуса, и затем опустила взгляд на свой скромный первый размер. Нежные пальцы Бейкера невесомо очерчивали кожу вокруг сосков, и затем он нежно коснулся губами и языком каждого из них. Джинни резко вдохнула, прогибаясь в пояснице. Казалось, лишь от этого касания она была готова кончить, но сдержалась, быстро отстраняясь. Она рывком сняла с себя джинсы вместе с нижним бельём, Маркус последовал её примеру, приковывая её взгляд к себе. Джинни до сих пор не привыкла видеть полностью обнаженного мужчину так близко, как и не привыкла к его умопомрачительным касаниям и ощущениям своего тела рядом с ним. Ей всё казалось ненастоящим, каким-то синтетическим кайфом, не имеющим ничего общего с реальностью. И ей безумно нравились эти новые ощущения.

— Ты… это… слишком хорош без одежды, — неловко пролепетала она, отводя взгляд.

Маркус слегка покраснел и засмущался, понимая, почему Джинни так хотела прикрыться. Это естественная реакция на то, когда ты не осознаёшь красоты своего тела, и оказываешься рядом с тем, для кого оно божественно прекрасно.

Он медленно улёгся на кровать, ныряя под одеяло к девушке, в этот раз погасив ночник. Они очутились в лунном полумраке комнаты, через окно которой пробивался так же свет уличного фонаря, благодаря которому парень и девушка хорошо видели друг друга, но атмосфера была намного интимнее, нежели при ярком свете.

Их тела переплелись, а руки блуждали по гладкой коже, исследуя каждый изгиб. Поцелуи углубились, стали более настойчивыми и страстными. Губы Джинни постепенно двигались всё ниже, от острых скул к шее, ключицам и груди Маркуса, который начал ощущать что-то новое, сродни панике, но без страха, как предвкушение прыжка с парашютом.

— Я хочу попробовать кое-что, — прошептала Джинни с лукавым блеском в глазах.

— Ты уверена? Ты не обязана это делать… — начал Маркус, но в следующий миг задохнулся, вцепившись пальцами в простынь.

Джинни аккуратно обхватила губами его твёрдую плоть, и начала медленно скользить по ней вверх-вниз, вспоминая про дурацкие советы девчонок о том, что надо быть осторожнее с зубами. Ей очень нравились новые ощущения, хотя делать это было непросто. Спустя несколько секунд, Маркус коснулся виска Джинни, обращая её внимание. Она растеряно выпрямилась, изучая его напряжённое лицо. Он часто и судорожно дышал, крепко зажмурив глаза.

— Тебе неприятно? — с волнением в голосе спросила она.

— Слишком… слишком приятно, — едва выдавил он, тщетно стараясь сосредоточиться.

Его губы растянулись в нервной улыбке, и до Джинни дошло, что ему не хотелось закончить вот так. Она с удовольствием наблюдала за ним, закусив нижнюю губу. Когда, наконец, дыхание Маркуса восстановилось, он притянул девушку к себе, медленно переворачиваясь и нависая над ней. Их трепетные взгляды встретились, и сейчас настала очередь Джинни нервничать: всё-таки это был всего лишь их третий раз, может быть всё ещё больно.

— Не волнуйся, я постараюсь очень медленно и бережно. Если будет больно, сразу же говори мне, ладно? — прерывающимся шёпотом спросил Маркус.

Джинни кивнула, позволяя желанию победить страх. Маркус коротко поцеловал её, и начал медленно входить, пристально наблюдая за её реакцией. Она зажмурилась, немного сдвигая брови, тихо ахнув от притуплённых болевых ощущений.

— Больно? — встревожился он.

— Совсем немного. Не так, как раньше. — сдавлено прошептала девушка. — Просто возвращайся немного назад, и затем снова.

Маркус понимающе кивнул, и сделал так, как она сказала. Спустя минуту лицо Джинни расслабилось, и она начала медленно двигаться навстречу, соприкасаясь своими бёдрами с его, чувствуя, как боль сменяется удовольствием от ощущения его тела внутри себя. Их дыхание синхронизировалось, они оба были одурманены друг другом, карие глаза стали практически чёрными из-за расширенных до предела зрачков. Маркус целовал её лицо, каждый миллиметр покрасневших губ, каждую веснушку и родинку.

— Джинни, я сейчас кончу, — прерывисто прошептал он.

— Мне кажется, я тоже, — задыхаясь ответила она.

— Давай вместе, — умолял её Маркус, конечно же, понимая, что такое далеко не всегда возможно, но Джинни было достаточно услышать нотки мольбы в его голосе, чтобы окончательно потерять голову.

Их первый одновременный оргазм обрушился на них, словно спасительный тропический ливень во время невыносимой жары. Маркус отодвинулся немного вниз, оставаясь сверху, и положил голову Джинни на грудь. Они долго не могли отдышаться, лёжа с широко открытыми глазами и счастливыми улыбками.

— Я люблю тебя, Маркус, — искренне прошептала Джинни.

— И я тебя люблю, Вирджиния Миллер. Если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю.

***

— Алло?

— Доброй ночи, Зайон. Не спишь?

— Собирался, но… у меня за стенкой живут слишком шумные соседи, — мужчина бросил многозначительный взгляд на стену между его комнатой и спальней Джинни.

— О, не повезло, — наиграно сочувствовала Джорджия. — Вот поэтому я купила дом, а не квартиру. Здесь нет чёртовых соседей.

— Дети в порядке, — коротко и по делу сообщил Зайон.

— Рада это слышать. Маркус Бейкер тоже там, да? Ему ты, значит, адрес своих родителей сказал.

— Я не просто сказал, я сам отвёз его к ним. Он проделал долгий путь, и ему всего пятнадцать, я не мог просто развернуть его обратно на ночь глядя, — уверенно лгал Зайон.

— Мог оставить его у себя, а утром отправить в Уэллсберри.

— И он бы всё равно не уехал. Это же не домашнее животное, Джорджия. К тому же, он явно не от хорошей жизни поехал искать нашу дочь, думаю, лучшим решением было не мешать им быть вместе.

— Что ж, как бы там ни было, я хочу пригласить вас всех на нашу с Полом свадьбу, — бойко воскликнула Джорджия.

В груди у Зайона неприятно кольнуло. Он понимал, что это неизбежно, но вот так скоро…

— Поздравляю, — равнодушно изрёк он.

— Мы назначили дату, это будет двенадцатое декабря. Я ещё вышлю вам официальные приглашения. Я бы хотела, чтобы ты тоже пришёл, — тихо добавила она.

— Мы приедем, — заверил её Зайон. — Я поговорю с Джинни. Думаю, к этому моменту она переварит всё произошедшее. Но насчёт Остина, я не уверен, что ему стоит приезжать. Для него это будет слишком.

— Ты прав. Пока что не говори ему. Ещё полно времени, может многое поменяться. Рано или поздно они ведь должны меня простить.

— Спокойной ночи, Джорджия.

— Доброй ночи. Передай Джинни и Остину, что я очень сильно их люблю и безумно скучаю.

Комментарий к Часть 4.

https://youtu.be/NW0YcO5P3OM — та самая песня Стиви Уандера❤️

Дорогие читатели, а вы знали, что Феликс Маллард (актёр, исполняющий роль Маркуса) прекрасно поёт и играет на гитаре уже 12 лет? Если для кого-то это новость, вот вам порция эстетического и музыкального наслаждения 😍

Приятного просмотра и прослушивания 😉

https://youtu.be/2tEPlMBIIis

https://youtu.be/DP49CR2p2OM

________________________________

Ребята, спасибо всем, кто меня читает❤️

Надеюсь на вашу поддержку в качестве лайков и отзывов, мне очень важно ваше мнение🙏🏻

Осталась последняя финальная глава!

========== Часть 5. ==========

Комментарий к Часть 5.

Писала финальную часть весь день и половину ночи. Очень было сложно. Поддержите ❤️ и отзывами, поделитесь впечатлениями)

Приятного чтения ❤️

Месяц спустя.

Жизнь в Бостоне очень отличалась от жизни в Уэллсберри, в первую очередь, своим спокойствием. Никаких интриг, истерик, ссор, переживаний. Джинни очень нравилось жить у отца, и не ей одной. Вопреки её ожиданиям, Маркус остался с ней, наотрез отказавшись вернуться домой. Через пару дней после приезда он устроился работать в модный байкерский бар, куда потом взяли на работу и Джинни, она трудилась за стойкой с напитками, а Маркусу досталось место бариста. Так, они проводили всё время вместе, ничуть не уставая от общества друг друга. Зайон был частым гостем забегаловки, и всегда стремился оставить новоиспечённым работникам побольше чаевых, ужасно раздражая этим Джинни.

Стоит отметить, что она была уже не той злюкой из «Blue farm», которая одаривала каждого посетителя презрительным взглядом, сейчас всё стало иначе. Она всегда улыбалась новым гостям заведения, даже если они не удосуживались на неё взглянуть. Маркус же следовал собственному правилу, которому пытался когда-то учить Джинни («обслуживать с улыбкой»), чем завоёвывал чрезмерно повышенное внимание со стороны девушек, а так же и некоторых парней. Спустя месяц Бейкер изменился, его длинные волосы стали ещё длиннее, и теперь ему приходилось часто заправлять их за уши, а иногда даже собирать в хвост, за что регулярно получал подколы от Джинни, которая напоминала ему, как он обсирал хвостик Хантера.

— Да ну ты видела его прическу? Он же половину бошки выбрил и ходил, как репчатая луковица, — оправдывался Маркус, только ещё больше веселя девушку.

— Тебе очень идёт, ты же просто ходячий секс! — успокаивала его Джинни. — Я же прикалываюсь. Мне очень нравятся твои волосы.

— Что ж, тогда не буду стричься, пока тебя они не начнут бесить, — тепло ответил Маркус, у всех на виду привлекая девушку ближе к себе и оставляя нежный поцелуй на её щеке. Обычно в такие моменты хихикающие девчонки за дальним столиком переставали смеяться, и разочарованно отворачивались.

Всё шло своим чередом до тех пор, пока спустя три недели Зайону на почту не пришли приглашения на свадьбу. Он так и не рассказал Джинни о звонке Джорджии, решив дать ей немного времени на восстановление. Он видел, что его дочь счастлива здесь, Остин с большим удовольствием занимался с репетитором, которого ему наняла Джорджия, и был очень рад не ходить в школу. Зайон не мог нарушить эту кратковременную идиллию, больше всего на свете ему не хотелось быть на этой свадьбе, тащить на неё детей. Конечно, он мог бы скрыть от Джинни и Остина, что их мать скоро выходит замуж, но он не мог с ними так поступить. Поэтому на следующий день за завтраком вручил приглашения всем, включая Маркуса.

— Прежде чем вы что-то скажете… Остин, я бы хотел, чтобы ты побыл с моими родителями, а мы с Джинни и Маркусом съездим на свадьбу, приедем вечером того же дня, — с просьбой в голосе обратился мистер Миллер. — Тебе нежелательно там находиться, понимаешь? Дополнительный стресс тебе ни к чему.

Остин понуро кивнул, спорить он не стал. Он ужасно скучал по маме, но он боялся встречи с ней. Боялся, что захочет остаться с ней, и не сможет уехать обратно. Каждый раз в приступе слабости он вспоминал о письмах, о лжи, и ему становилось относительно легче, но сейчас мальчик всё чаще думал о том, что мамины ответы были пропитаны любовью. Остин, можно сказать, жил ради этих писем. Жаль только, что они были не от папы.

Джорджия получила ответ из тюрьмы, куда Джинни отправила все письма младшего брата. Она не стала вскрывать конверт, и при первой же возможности утилизировала его, предав огню. Если когда-нибудь Остин спросит, приходило ли письмо, то ответом будет лаконичное «нет». Джорджия не могла позволить прошлому ворваться в её новую жизнь.

— Пап, это безумие, зачем нам туда ехать? — возмутилась Джинни.

— Вам нужно увидеться, медвежонок. Прошло время, ты многое осмыслила, думаю, ты готова встретиться с ней, — аккуратно произнёс Зайон. — Маркус, поддержи меня!

Парень удивлённо поднял брови, переводя взгляд на Джинни.

— Ну-у… Надеюсь, это не будет выглядеть, как эмоциональное давление, но у нас с Макс через девять дней день рождения. Я бы хотел увидеть её, уверен, Джорджия тоже позвала их с мамой и папой на свадьбу.

— О, Боже! — воскликнула Джинни. — День рождения, как я могла забыть! Постой, я ведь и не знала, когда он у вас, кроме того, что в декабре. Ты так и собирался молчать об этом?!

— Ну, сейчас сказал, — пожал плечами Маркус, простодушно улыбаясь.

— Знаешь что? Плевать на чёртову свадьбу, мы должны поехать и закатить вам с Макс вечеринку, ради этого я готова потерпеть пару дней с Джорджией, — решительно объявила Джинни. — Правда, меня на эту вечеринку никто не позовёт…

— Эй, ты чего? Это же и мой день рождения тоже, я зову своих друзей, а Макс — своих. Ты приглашена, — уверенно объявил Маркус, приобнимая Джинни за плечи.

— Не хочу испортить праздник твоей сестре, — мрачно покачала головой девушка.

— Она уже давно простила тебя. Я это чувствую. Вот увидишь, — он обнял её ещё крепче, коротко поцеловав в висок. — Мы поедем, Зайон.

Отец Джинни довольно улыбнулся, а вот Остин ещё больше расстроился:

— Вы же собирались приехать в тот же вечер!

— Я точно вернусь, обещаю, — заверил его Зайон. — А Джинни приедет сразу после вечеринки, правда?

— Конечно, — поспешила успокоить брата Джинни. — Мне там нечего делать, Остин, я ни в коем случае не брошу тебя. Но нам надо отвезти Маркуса домой, к его семье. Я хочу побыть с ним на его празднике, и затем сразу же вернусь к тебе, слышишь?

Маркус подозрительно нахмурился, переваривая слова, сказанные Джинни:

— Прости, я правильно понимаю: ты решила, что уедешь обратно одна? Без меня?

— Маркус…

— Так, Остин, погнали смотреть футбол, сейчас они будут ругаться, — устало скомандовал Зайон, увлекая мальчика с собой в сторону дивана.

— Джинни, что происходит в твоей голове? — возмутился Маркус. — Я не верю во всю эту херню с отношениями на расстоянии, я хочу быть здесь, с тобой, — он нервно заправил волосы за ухо, испытывающе глядя на девушку. Эти жест и взгляд разбивали ей сердце, он был так красив и печален.

— Я тоже хочу, чтобы ты был рядом, постоянно. Но я не могу отнимать у тебя твой город, твою семью и твоё будущее. Ты ведь можешь не поступить в колледж…

— Я и так в него не поступлю, — нетерпеливо отрезал Маркус, — у меня по всем предметам двойки. И этим паршивым городишкой я уж точно не дорожу. А семья для меня ничего не значит, если рядом нет тебя, как ты этого не понимаешь?

— Не говори так, — покачала головой Джинни, — у тебя прекрасная семья, лучшая, что я когда-либо встречала. Твоиродители дают тебе всё.

— И мне ничего из этого не нужно. Ничего. Мама и папа — очень хорошие люди, но они не чувствуют меня, мы всё время общаемся будто через стеклянную стену. Я не могу поговорить с ними по душам, а папа и вовсе не говорит. На языке жестов очень сложно выразить душевную боль, поэтому Клинт всё время весёлый такой.

— Но как же Макс? — тихо спросила Джинни.

— Я буду видеться с ней. Я уже всё спланировал, каждые выходные мы будем вместе. Либо я к ней, либо она ко мне. Послушай… — Маркус взял Джинни за обе руки. — Это только моё решение, ладно? И я давно его принял. Но давай договоримся, что если ты не захочешь больше быть со мной, то ты просто честно скажешь мне об этом.

— Маркус, — Джинни сглотнула подступающие слёзы, — я тебя люблю. Любила и раньше, но за этот волшебный месяц ты стал для меня таким родным, — она провела рукой по его волосам, с трудом выдерживая взгляд его больших грустных глаз. — Я… я просто давно готовила себя к тому, что, когда мы вернёмся, тебе не захочется уезжать обратно…

— Глупая.

— Маркус…

— Глупая, глупая Джинни Миллер, как тебе не стыдно так плохо думать обо мне?

Лицо девушки озарилось измученной улыбкой. Маркус нежно коснулся её щеки, наклонился и поцеловал, мягко прижимаясь к её губам, и страх разлуки медленно растворялся в этом волшебном поцелуе.

***

Уэллсберри встретил путешественников первым снегом, который пока только слегка припорошил землю и ветви деревьев. Некоторые дома уже были украшены к Рождеству, что казалось Джинни абсурдным, так как никакого рождественского настроения у неё не было. Да и вряд ли у кого-то оно было за две недели до праздника. Но в этом был весь Уэллсберри: красивая картинка прежде всего, и плевать, что под ней может скрываться прогнившее наполнение, состоявшее из зависти и лицемерия.

Приближаясь к дому Бейкеров, Джинни и Маркуса охватило волнение: парню предстояло встретиться с семьёй, которую он не видел целый месяц, а девушка боялась, что хлопочущая невеста отвлечётся от своих сборов и выглянет в окно.

— Не бойся, я всё время буду рядом, — тихо сказал Маркус ей на ухо, крепче обнимая её, сидя сзади на мотоцикле. Зайон ехал следом на своём байке, чтобы наблюдать за Джинни, если вдруг ей понадобится помощь.

— Я не боюсь, — соврала Джинни. — А ты?

— Волнуюсь немного, но очень хочу их поскорее увидеть. Мы за всю жизнь никогда не расставались ни на день, наша семья всегда была вместе.

Джинни почувствовала, как в груди больно кольнуло. Она чувствовала вину за то, что вынудила Маркуса оставить родной дом. Словно почувствовав, что он взболтнул лишнего, Бейкер поспешно добавил:

— Но я рад этому опыту. Мы ведь не можем вечно жить с родителями, верно?

Джинни заглушила мотор возле гаража Бейкеров и сняла шлем. Здесь ничего не изменилось, разве что, крыши и подоконники побелели, да деревья больше не украшает осенняя листва. В отличие от Техаса, Массачусетс баловал своих жителей снежной холодной зимой, и это было одной из немногих особенностей вследствие переезда, которые радовали Джинни.

— Встретимся в «Blue farm», — бросил Зайон на прощание, и, не заглушая мотор, умчался в сторону центра города.

Маркус слез с мотоцикла, снял шлем, пригладил взъерошенные волосы, привычным движением заправляя их за уши, и направился к двери дома. Джинни последовала за ним, предвкушая непростую встречу.

— Думаю, лучше постучать. Если ты откроешь дверь сам, они испугаются, — предположила девушка.

— Точняк. Да я и не брал ключи с собой, — пожал плечами Маркус. Он трижды постучал в дверь, после чего они с Джинни затаили дыхание, прислушиваясь к звукам внутри дома.

— Я открою! — послышался крик Максин. Губы Маркуса дрогнули в лёгкой улыбке от звука родного голоса, пусть и не в самом мелодичном его варианте.

Дверь распахнулась, и перед парнем и девушкой возникла Макс Бейкер в своём привычном амплуа: она была одета в бархатное тёмно-малиновое платье с длинными рукавами, доходящее до ей до середины бедра, а на голове красовались оленьи рога с разноцветными лампочками. Её лицо вытянулось от удивления, глаза моментально наполнились слезами.

— М-Маркус? — заикаясь хрипло выдавила она. Её губы неистово дрожали, она интуитивно потянулась рукой к груди, сжимая пальцами ткань платья.

— Привет, неудачница, — с любовью произнёс он, шагая к сестре. Его тоже переполняли эмоции, он никогда не мог даже представить, что способен настолько сильно соскучиться по ней. По своей сумасшедшей безумной сестрёнке, которая едва его не покалечила месяц назад в порыве ненависти.

— Господи-господи-господи! Неужели! — заверещала Максин, бросаясь ему на шею, как всегда, применяя свой фирменный удушающий захват.

Маркус крепко обнял её в ответ, чувствуя, как его глаза тоже увлажнились. Несмотря на все гадости, которые происходили между ними, он безумно любил сестру. Наверное, это и есть те самые «токсичные отношения», о которых как-то упоминал его психолог. Но если это и так, то он готов терпеть эту токсичность вечно.

На крики Максин сбежались Эллен и Клинт, который заметил непонятную суету и встревоженное лицо жены, которая пробежала мимо него.

— Маркус! О, мой Бог, наконец-то, ты дома, сынок! — Эллен подбежала к детям, обнимая их обоих, так как Макс не желала ни с кем делиться объятиями своего брата.

— Привет, мам, — выдавил парень. Его кислородный запас был на исходе, но он и не думал выпутываться из смертоносных объятий сестры и матери.

Эллен плакала, не заботясь о целостности праздничного макияжа, на который потратила полтора часа. Она была одета в своё любимое белое платье с блестящими камнями, в котором она была на вечере покера. С тех пор она так сильно исхудала, что теперь оно местами висело на ней слишком свободно. Миниатюрная Макс тоже потеряла несколько кило на нервной почве, и теперь казалась слишком хрупкой. По крайней мере, до тех пор, пока не решит кого-то крепко обнять.

Клинт стоял в сторонке, мягко улыбаясь развернувшейся картине. Из всей семьи Бейкеров он единственный отнёсся к исчезновению сына с мудростью и спокойствием, так как был уверен в его скором возвращении. Он и сам частенько сбегал из дома в подростковом возрасте, но гнев его слышащих родителей его не особо пугал, так как он не слышал криков, только видел их страшные глаза и активную жестикуляцию.

— Всё, всё, хватит, отпустите, — прохрипел Маркус, — дайте поздороваться с папой.

— Боже, ну и волосы у тебя! Это что, карэ? Не пойму, ты теперь косишь под Сандру Буллок или под Курта Кобейна? — колко съехидничала Макс.

— Хочешь сказать, мне не идёт? — томно протянул Маркус.

— Чёрт, конечно, идёт, ты просто секси, — нехотя признала Макс, провожая взглядом брата, направляющегося обнять отца.

Джинни наблюдала за таким тёплым воссоединением семьи, и тоже едва сдерживала слёзы. Когда Эллен и Макс обратили на неё свои взгляды, девушка почувствовала, как внутри у неё всё холодеет, ладони вспотели, а сердце колотилось, как бешеное.

— Макс, Эллен, — дрожащим голосом она обратилась к ним. — Я… простите меня, что разрушила вашу семью, умоляю, простите, я не хотела этого…

Она осеклась, так как ком в горле лишил её способности говорить. Она неуверенно переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя ужасно беззащитной и глупой. Лица Эллен и Макс будто ничего не выражали, либо Джинни просто не способна была в этот момент понять, о чем говорят их взгляды.

— Ох, Джинни, — бессильно прошептала Макс, в два широких шага преодолевая между ними расстояние и заключая подругу в крепкие объятия. От неожиданности Джинни застыла, пытаясь осмыслить, что сейчас происходит. Макс не дала ей пощёчину и не сломала нос, она её обняла.

— Ты… не сердишься на меня? — недоверчиво произнесла Джинни, робко обнимая Максин.

— Я давно простила тебя, дурочка, я так по тебе скучала! — в сердцах воскликнула подруга, вновь давая волю слезам. — Я так перед тобой виновата, надеюсь, ты сможешь меня когда-то простить. Я послала к чертям Нору и Эбигейл, не хочу больше никаких МЭНД, хочу только МД! — последние слова были едва различимы сквозь рыдания, которые благополучно передались по воздуху Джинни. Она была так счастлива, что хоть одна из её жизненных трагедий перевоплотилась в историю с хорошим концом.

— Ты правда прощаешь меня? — всхлипнула Джинни. — Я ведь так отвратно поступила с тобой, я чувствовала себя ужасно виноватой за то, что влюбилась в Маркуса, я так боялась признаться тебе в этом…

— Это и правда отвратно, я ведь желала тебе добра, свела вас с Хантером, — завывала Макс, — но это всё были мои эгоистичные желания. И вместо того, чтобы найти в себе силы порадоваться за Маркуса, что он нашёл такую прекрасную девушку, я захотела сделать больно всем! Я всё испортила!

— Эй, Макси-Макс, хорош убиваться, мы все друг друга давно простили, оставь свои эмоции для сцены, — взмолился Маркус, оттаскивая сестру от Джинни. — У нас мало времени, через час надо уже быть в «Blue farm».

— Мы так рады, что вы вернулись, — обратилась Эллен к ребятам. — Джинни, твоя мама будет счастлива увидеть тебя в такой знаменательный день. Ты правильно сделала, что приехала.

— Эллен, мне ужасно неудобно перед Вами. За всё. Мне очень стыдно, что я доставила вашей семье столько хлопот, не знаю, сможете ли Вы с Клинтом когда-то простить меня, — пролепетала Джинни, опуская взгляд.

Миссис Бейкер трогательно поджала губы, мягко улыбаясь. По её добрым глазам было видно, что она не злится на Джинни, хоть и до сих пор не знает, что послужило причиной для её побега.

— Главное, что вы целы и невредимы, дорогая. Все мы совершали ошибки в юности, да и продолжаем совершать их до сих пор. Надеюсь, Маркус не подсадил тебя на травку, — неожиданно добавила она в конце, подозрительно косясь на сына.

— Вообще-то, я ни разу не курил в… том месте, где мы всё это время были, — чуть не проболтался Маркус, обратив виноватый взгляд на Джинни.

— Оу… ты серьёзно? Прямо таки ни разу? — изумилась сестра.

— Стоило только свалить из этой дыры, — улыбнулся Маркус. — На самом деле, вам следует за это поблагодарить Джинни…

— Так, ясно, — перебила его Макс, — сейчас будет что-то про любовь и магию, которую она творит, спасибо, воздержусь от очередного приступа рвотных позывов.

Джинни засмеялась привычной манере Макс много и быстро говорить и искромётно выражаться. Она действительно скучала по ней, по своей единственной подруге.

— Что ж, видимо, Джинни и правда стоит поблагодарить за лечение наркозависимых потерявших голову соседей, — широко улыбаясь сказала Эллен. — Может, будешь сбегать почаще? А то вдруг он снова возьмётся за старое.

Это была безобидная шутка, но Джинни стало не по себе от мысли, что Бейкеры вряд ли догадываются о том, что она не собирается задерживаться в Уэллсберри. Ей сегодня предстоит непростая встреча с Джорджией, и она уже жалела, что приняла её приглашение на свадьбу. Ей было хорошо в Бостоне. Им всем было там хорошо.

— Я так понимаю, ты ничего приличного с собой не взяла, ты что, и правда собиралась пойти на свадьбу своей матери в джинсах и старой футболке Маркуса? — Макс закатила глаза, хватая Джинни за руку. — Погнали, поищем тебе что-то. Как в старые добрые времена.

Максин потащила Джинни в свою комнату, закрывая дверь изнутри. Девушка осмотрелась, вглядываясь в давно полюбившиеся детали незаурядного дизайна спальни. Здесь почти ничего не изменилось, кроме одного: на доске над столиком больше не было фотографий с Норой и Эбби, сделанных на Polaroid, а остался только коллаж из фотобудки, на котором их лица тщательно были закрашены чёрным маркером, а так же появились две новые фотографии, которых раньше не было. Это были селфи с телефона Макс, которые она распечатала на обычном принтере. На фото были изображены они с Джинни в день её рождения.

— Пока я удаляла со своего телефона фотографии этих сучек, я наткнулась на наши с тобой фотки и поняла, что незаслуженно обделила их вниманием, поэтому решила исправить эту оплошность. Мама распечатала мне их у себя на работе, — объяснила Макс.

— Давно?

— Где-то через неделю после вашего отъезда.

Джинни удивлённо уставилась на подругу. Неужели она так быстро её простила? От этой мысли стало на душе очень тепло. Но что же посодействовало этому?

— Что с Норой? Вы с ней тоже не общаетесь?

— Пф! Скажешь тоже. Ты бы ещё спросила, не помирилась ли я с Эбби, — поморщилась Макс, залезая в шкаф.

— Но… я думала, вы подруги, — растерянно произнесла Джинни. — С кем же ты общаешься сейчас?

— Ну, мне было как-то не до тусовок. Я была занята в театральном кружке, много читала, возобновила занятия каратэ… — уклончиво ответила Макс.

— Что произошло? — не унималась Джинни.

Макс вздохнула, выныривая из шкафа. Эту Миллер не проведёшь.

— В тот день, когда Маркус предательски покинул наше уютное гнёздышко, у нас состоялся спонтанный разговор. Твоя Джорджия пришла к нам, наивно полагая, что ты прячешься у меня, устроила допрос мне и Маркусу, потом он психанул, разрыдался, как девчонка, уж не знаю, что ему там наговорила Джорджия, когда он выбежал за ней на улицу…

Джинни слушала подругу раскрыв рот от шока, перед глазами вновь всплыла картина, когда Маркус залез в окно её спальни, чтобы сказать, что он любит её. Это был такой сокровенный момент в его жизни, а она всё испортила своими обидными словами и грубыми оскорблениями. Тогда она впервые увидела его боль и слёзы, и причиной этому была только она одна.

— Он… плакал? — тихо спросила Джинни.

— О, да, ещё как. Это было просто ужасно, он даже не отозвался на «юную леди», представляешь? — Макс издевательски хмыкнула, снова ныряя в шкаф. — Ну, короче, когда я пришла к нему в комнату выведать что-то, он начал мне хамить, говорить, что я отстойная подруга и всё просрала, размениваясь на своих двух инфузорий туфелек, а ты была единственной моей настоящей подругой. И тут я поняла, что он прав. Несмотря на то, что он тот ещё говнюк, его слова поразили меня в самое сердечко. Я совсем иначе посмотрела на свою жизнь. И я безумно благодарна ему за это, — тихо добавила Макс, услышав, как хлопнула дверь в соседней комнате. — Надеюсь, он этого не услышал.

Вирджиния тихо рассмеялась. Она так скучала по своей безумной подружке.

— Вот, примерь это, — она протянула Джинни атласное кремовое платье на тонких бретельках и дополнение к нему в виде фатиновой прозрачной сеточки с длинными рукавами.

— Макс… оно правда очень красивое, но я не хочу наряжаться на свадьбу Джорджии. Для меня это не праздник.

— Бла-бла-бла, непонятные какие-то слова на непонятном языке, так ты берёшь платье или нет? — Максин одарила её уставшим взглядом.

Джинни ничего не оставалось, кроме как покорно согласиться. Она молча отвернулась, стягивая с себя джинсы, куртку и футболку. Максин без всякого зазрения совести облапала глазами её тело, и чтобы как-то отвлечь её, Джинни решила продолжить рубрику «вопрос-ответ»:

— Как поживает Хантер? У него всё хорошо?

— О, ты сейчас упадёшь, — встрепенулась Макс, отвлекаясь от неподобающего занятия, — Хантер. Встречается. С Падмой!!! Прикинь?!

— Иди ты! Серьёзно? — вскрикнула Джинни. — То-то не зря я беспокоилась о том, как он смотрел на её сиськи во время репетиции.

— Чего-о? — возмущённо протянула Макс. — При тебе что ли?! Вот мудак! Почему не сказала мне?

— Да ладно. Я за них очень рада, на самом деле. Им обоим пришлось несладко. Это здорово, что они сошлись.

Было так непривычно снова болтать по душам и сплетничать обо всех подряд, Макс рассказала ещё целую кучу забавных историй, случившихся с их общими знакомыми. Спустя полчаса девчачьих посиделок лицо Джинни заметно освежилось лёгким макияжем, а в волосах блестела красивая серебряная заколка с белым бисером.

— Всё, пора валить. Церемония в церкви уже завершилась, через двадцать минут начало банкета.

Макс схватила сумку, направляясь к выходу из спальни. Джинни последовала её примеру, и выскочила из комнаты первой, сталкиваясь в коридоре с Маркусом.

— Вау, — одновременно выдохнули они. — Выглядишь волшебно, красотка, — с теплотой в голосе произнёс он.

— А ты… ты… нет слов, прости, — нервно хихикнула Джинни.

На Маркусе был дорогой чёрный костюм, который просто идеально на нём сидел, такие же дорогие туфли и тёмно-зелёный галстук с мелким принтом поверх белой рубашки.

— Маркус! Опять ты стащил мой галстук с котами-очкариками! — возмутилась Макс. — Я полгода его не могла найти, а он, оказывается, был всё это время у тебя.

— Никаких котов-очкариков, я же специально купила тебе нормальный человеческий галстук! — крикнула Эллен с первого этажа.

— Жизнь — боль, можете пойти и поплакать вместе, — с язвительной улыбкой огрызнулся Маркус. Макс фыркнула, и понеслась вниз по лестнице, оставив ребят позади.

— Я не знала, что у тебя есть костюм, — смущённо произнесла Джинни, жадно разглядывая Маркуса с головы до ног.

— Я тоже не знал, — усмехнулся он. — Видимо, мама специально купила на свадьбу.

Они глупо улыбались, глядя друг на друга.

— Ты в курсе, что ты просто невероятно сексуален в этом костюме? Да ещё с этими роскошными длинными волосами, — томно произнесла Джинни, дотрагиваясь до его волос. Маркус не смог сдержать смущённой улыбки, ему ещё никто никогда не говорил чего-то подобного.

— Я рад, что тебе нравится. Ненавижу костюмы.

Он склонился к девушке, обняв её за шею ладонями, и поцеловал так сладко, что у неё подкосились ноги. Она ухватилась за него, чтобы не потерять равновесие, и углубила поцелуй, проникая в его рот языком. Этот невероятный момент мог бы длиться вечность, если бы снизу не послышался голос Эллен, возвещавший о том, что Клинт уже завёл машину.

Дорога в «Blue farm» заняла всего пятнадцать минут, и всё это время Макс прожигала взглядом свой любимый галстук, который Маркус нагло украл из её шкафа. В конце концов ему это надоело, и, раздражённо вздохнув, он снял его и вручил сестре, расстёгивая две верхние пуговицы белой рубашки. Этот жест показался Джинни очень милым. Несмотря на то, что Маркус и Макс родились в один день, их отношения больше походили на отношения старшего брата и младшей сестры. К тому же, с расстегнутыми пуговицами Маркус стал выглядеть ещё горячее. О, Боже.

— Эй, ты в порядке? — Маркус обеспокоено взглянул на Джинни, которая рассеяно уставилась на него, не моргая.

Она кивнула, и тут же почувствовала, как страх пробирается в каждый участок её тела. Машина остановилась возле кафе, которое явно сегодня не было предназначено для простых посетителей. Зона входа была украшена белыми и серебристыми шарами, перед дверьми лежала красная ковровая дорожка, простиравшаяся до белого лимузина, из которого несколькими минутами ранее вышли молодожёны. Вся зона парковки была занята многочисленными машинами, а так же несколькими «скорыми» и полицейскими автомобилями, словом, всё вокруг кричало том, что сегодня празднует свою свадьбу очень важный человек.

— Безумие какое-то, — едва слышно пробубнила Джинни, сжимая челюсти. Её одолевали злость, страх и обида.

— Джинни, — тихо позвал её Маркус, — что бы ни случилось, ты можешь в любой момент дать мне знак, и мы уедем отсюда, хорошо?

— Маркус… — покачала она головой.

— Мы уже всё обсудили. Пожалуйста, ничего не бойся, помни, что я рядом, и если ты почувствуешь хоть малейшее желание сбежать — я с тобой. Пообещай мне, — он нежно коснулся пальцами её подбородка, внимательно глядя ей в глаза.

— Обещаю, — кивнула она, выдавливая слабую улыбку.

Маркус поцеловал Джинни в лоб, и выставил локоть, предлагая ей зайти под руку вместе. Она благодарно согласилась, не замечая, как вцепилась в его предплечье обеими руками.

Изнутри кафе было не узнать. Всё вокруг благоухало красными и белыми розами, которые были просто повсюду, изысканно окутанные зелёным плющом. У противоположной от входа стены стояла свадебная арка, украшенная в том же стиле (цветовая гамма свадьбы была основана на красном, белом и зелёном цветах), а сверху красовалась объёмная надпись, выполненная из хромированного металла, которая гласила: «Пол и Джорджия». Это была фотозона для молодожёнов и их гостей, которые выстроились в длинную очередь для незабываемого фото с мэром и его новой женой.

— О, какая изысканность, какая грация! — застонала Макс, всплеснув руками. — Ты только глянь на неё, Джинни!

Девушка и так во все глаза разглядывала мать, но ей было плевать на её свадебный наряд. Она искала в её глазах фальшь, подвох, неискренность, словом, всё, что угодно, что доказывало бы истинную цель её согласия стать женой богатого человека. Но за лучезарной улыбкой Джорджии было сложно распознать какой-либо негатив. Она была прекрасной актрисой. И сейчас она смотрела прямо на неё.

— Джинни! Маркус! Какой великолепный сюрприз! — крикнула Джорджия, бросаясь навстречу к только что вошедшим детям. Длинная очередь обернулась на «сбежавшую» от своего жениха и фотокамеры невесту, растеряно перешёптываясь.

— Дамы и господа, предлагаю перенести фотосессию и вручение подарков, а пока что приглашаем вас занять свои столики и наслаждаться закусками, — поспешно объявил Пол, чтобы Джорджия не торопилась в такой волнующий для неё момент.

Женщина подбежала к дочери, заключая её в объятия. На лице Джинни не дрогнуло ни единого мускула, лишь до боли знакомый запах, приятным шлейфом окутавший девушку, заставил её всего на секунду прикрыть глаза.

— Я так скучала по тебе, персик, — Джорджия отстранилась, положив руки на плечи Джинни, вглядываясь в её лицо, которое не излучало никаких эмоций.

— Поздравляю вас с Полом, Джорджия, — монотонно процедила Джинни, внешне оставаясь холодной и спокойной, но внутри бушевал настоящий ураган.

— Боже, Вы так великолепны, белоснежный комбинезон с воланом — это просто находка, выглядит просто охренеть как эффектно! — визжала Макс, трогая женщину за волосы и ткань наряда.

— О, Макс, благодарю, твоё платье просто чудо, я скажу своему портному, чтобы пошил мне такое же, — весело подмигнула Джорджия девушке. — Святые угодники, Маркус! Я всегда говорила, что хороший костюм делает из любого мужчины совершенно другого человека, но ты — просто неотразим!

— Спасибо, — сдержанно улыбнулся Маркус, поглаживая Джинни по спине, стараясь хоть как-то её успокоить.

— Марки-Марк, хватит ошиваться вокруг Джинни, пойдём, им с горячей мамочкой нужна приватная обстановка, — скомандовала Макс, оттаскивая брата от подруги. Их столик был прямо позади Джорджии, и Джинни с облегчением отметила, что сможет смотреть на Маркуса в любой момент непростого разговора с Джорджией.

Когда Макс с братом сели на свои места, Маркус улыбнулся Джинни и произнёс одними губами «я тебя люблю», одновременно продублировав каждое слово на языке жестов. Джинни почувствовала слабое шевеление бабочек, которые, к сожалению, не смогли подавить негативные чувства, и, едва заметно улыбаясь, ответила ему всего одним жестом, объединяющим в себе все три слова. Маркус удивлённо поднял брови, широко улыбаясь. Он и понятия не имел, что Джинни начала изучать язык жестов, когда узнала, что Клинт глухонемой.

— Вау, вот это любовь, — многозначительно усмехнулась Джорджия. — Я рада, что вы оба здесь. И мне ужасно больно, что Остина нет.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — холодно поинтересовалась Джинни.

— Я понимаю, персик, у тебя много вопросов, но, может, это потерпит до завтра?

— Это может терпеть хоть всю жизнь. Решать тебе.

Джорджия хотела было что-то ответить, но её прервал возникший из неоткуда знакомый мужчина. Слишком знакомый.

— О, Джинни! Какой приятный сюрприз! Поздравляю тебя с этим радостным событием! Жаль, тебя не было в церкви, такая трогательная была церемония.

Габриель Кордова смотрел на неё добродушным взглядом с лучезарной улыбкой. На секунду Джинни подумала, что произошла какая-то страшная ошибка, и события месячной давности оказались чудовищным недоразумением. Вдруг она зря уезжала и забрала с собой Остина? Вдруг ей вообще всё это показалось? Может, у неё шизофрения?

Джинни продолжала молча смотреть на него безумным взглядом, и лишь когда Джорджия заговорила, поняла, что всё ещё здорова:

— О, ты так мил, Джесси, — она сделала утрированный акцент на его имени, — спасибо, что уделил нам столько времени, не думала, что ты придёшь даже в церковь.

Джорджия улыбалась одними губами, взгляд же оставался пустым и холодным. Джинни хорошо знала эту улыбку. Улыбку для врагов.

— Ну, что ты. Я не мог отвергнуть приглашение Ника. Что ж, не буду вас отвлекать. Вернусь к своему кавалеру, он уже меня заждался, — Кордова кивнул напоследок, скромно улыбаясь, и удалился.

— Послушай, Джинни, я хочу тебе всё рассказать, хочу открыться тебе, ты должна узнать мой тяжкий секрет, хотя, я уверена, Габриель тебе уже всё рассказал, — взволнованно прошептала Джорджия.

— Габриель? — непонимающе переспросила Джинни.

— Да, парень Ника. Он ему вовсе не парень, он…

— Детектив. Знаю.

— Он рассказал тебе про цветок, не так ли? Поэтому ты испугалась и уехала? — дрожащим голосом спросила женщина.

— Ты убила человека, Джорджия. Могу я спросить, Кенни был единственной твоей жертвой? — Джинни было очень страшно об этом спрашивать, но она должна была.

Мать лишь медленно покачала головой в ответ. На её глаза навернулись слёзы, и Джинни впервые отметила в них настоящие искренность и боль. Наконец-то, она готова. Готова доверить дочери свою жуткую тайну. Они некоторое время смотрели молча друг на друга, пока не услышали громкий звон вилки о бокал.

— Прошу минуточку внимания, — обратился Ник ко всем присутствующим, — пожалуйста, рассядьтесь по своим местам. У меня есть тост.

Джорджия сжала руку Джинни напоследок, прошептав короткое «завтра», и отправилась на своё почётное место рядом с женихом. Джинни прошла к столу Бейкеров, где пустовал один стул. Очень мило со стороны Джорджии, что она позаботилась о том, чтобы они с Маркусом сидели вместе.

— Ну как ты? — заботливо спросил он, накрывая её руку своей.

— Знаешь, возможно, что неплохо, — неуверенно ответила Джинни. — Кажется, она готова открыться мне. По-настоящему. Но это не отменяет того, что она сделала, и того, что она опасна.

Маркус понимающе кивнул, чуть сильнее сжимая её руку.

— Она пообещала завтра же всё мне рассказать. Посмотрим. Я не питаю особых надежд, — Джинни пожала плечами, и взяла в руку бокал с шампанским, как это уже сделали все остальные.

— Сегодня мы все являемся свидетелями потрясающего, можно сказать, исторического события, — начал Ник. — Наш мэр Пол Рэндольф сегодня официально сменил или, я бы даже сказал, уничтожил свой статус завидного холостяка! Джорджия, это всё твоя заслуга. Кто знает, сколько ещё лет он бы продолжал питаться фастфудом и зарабатываться до полуночи в мэрии, дабы скоротать бесконечные часы одиночества. Ты ворвалась в нашу размеренную жизнь, привнеся в неё не только новые краски, но и ошеломительный успех нашему нелёгкому делу. Поэтому этот тост я поднимаю за тебя! Да здравствует миссис Рэндольф!

— Да здравствует миссис Рэндольф! — вторила толпа гостей, наполняя помещение кафе звоном бокалов.

Джинни выпила своё шампанское залпом, совершенно позабыв о том, что ещё так и не позавтракала. Маркус пододвинул к ней блюдо с салатом, а так же положил ей на тарелку сразу два сэндвича с лососем и гуакамоле, настойчиво намекая на то, что с закуской следует поторопиться, если она не хочет в следующие пару минут опьянеть. Джинни поблагодарила его, принимаясь за сэндвич, и лениво окинула взглядом кафе. Людей было очень много, большинство из них были ей не знакомы. Её отец и Джо сидели за барной стойкой и напивались до беспамятства. Праздник удался.

Вдруг до слуха Джинни начали долетать какие-то непонятные возгласы, перерастающие в крики. Она резко обернулась, и почувствовала, как закружилась голова, но причиной этому был не алкоголь. Пол Рэндольф, скривившись от боли, держался за сердце, его тарелка упала и вдребезги разбилась, когда он попытался второй рукой схватиться за стол. Приступ длился считанные секунды, и затем он упал замертво.

— Господи! Господи! Помогите же кто-нибудь!!! Пол! — во всё горло кричала Джорджия, поддерживая безжизненное тело мужа. — Позовите врача!

Всего мгновение спустя в кафе вбежали работники «скорой» с носилками. Всё происходило очень быстро, но было такое ощущение, что каждая секунда длилась целую вечность.

Джинни сидела неподвижно, прожигая Джорджию ненавидящим взглядом. Так вот почему она показалась ей такой искренней, даже слезу пустила. Она снова сделала это, но в этот раз превзошла сама себя. Вышла замуж за мэра, и дабы не обременять себя долгими годами брака с нелюбимым человеком, решила избавиться от него спустя пару часов после официального вступления в наследство.

Джинни не замечала, как Маркус и Макс трясли её за плечи и что-то кричали. Сейчас её просто физически тошнило от всего происходящего, тошнило от театральщины, которую устроила Джорджия, надрывая голос до хрипоты и заливаясь слезами. Перед лицом девушки возник Зайон, он что-то говорил ей, может даже кричал, но она не слышала. Всё её внимание было на ней. На этом чудовище, которое не ведает никаких границ. Безумная.

Вдруг случилось то, чего совершенно никто не ожидал. В кафе ворвался наряд полиции, оперативный работник кричал в громкоговоритель, чтобы все оставались на своих местах. Пола уже давно вынесли и увезли на карете скорой помощи, Джорджия торопилась поехать за ними следом, но её не выпустили.

— Джорджия Миллер, Вы арестованы за покушение на убийство мэра Рэндольфа, — раздался громогласный механический голос. — Если в ближайшее время зафиксируют факт смерти, Вас ожидает пожизненное заключение. Вы имеете право хранить молчание.

Джорджия растеряно смотрела на полицейских, даже не препятствуя надеванию наручников. Она нашла глазами Джинни, посылая ей отчаянный умоляющий взгляд. Но как бы её дочери не было больно на это смотреть, она понимала, что её мать заслужила это.

— Постойте, на каком основании вы арестовываете её? — вмешался Зайон, отталкивая полицейского от бывшей жены.

— Она отравила его, сэр. Это было предсказуемо, мы были в любой момент готовы действовать, — высокомерно ответил шериф.

— Что?! Это абсурд! Ему просто стало плохо! — возмущался Зайон.

— Видите ли, наш анонимный источник предъявил сегодня утром неоспоримые доказательства того, что у данной особы дома растёт ядовитое растение под названием «волчий аконит», — шериф достал телефон, и показал фотографию, которую ему переслал Габриель, где Джорджия поливает цветок у себя на балконе. — А так же занимательный факт, не требующий доказательств: у Джорджии Миллер были как минимум два мужа, умерших «внезапной» смертью.

— Но это ещё не доказательство! Как же экспертиза?

— Наши специалисты уже взяли образцы еды и напитка, которые принимал в пищу мэр. Но я уверен, в этом нет необходимости

Мэр смерил Зайона холодным взглядом и направился к выходу. За ним последовали офицеры, держащие Джорджию под руки.

— Джинни, разве ты не сожгла цветок? — недоумевающе спросил Маркус.

— Сожгла. Но, видимо, у Джорджии это был не единственный цветок, — злобно процедила Джинни, провожая взглядом мать, закованную в наручники.

— Джинни! К ним приезжала полиция, они ничего не нашли! Думаешь, после такого она стала бы так рисковать и заводить ещё один цветок? — сообразила Макс, воспоминая неудачный визит полицейских месяц назад.

Джинни перевела на неё настороженный взгляд.

— Чего? — едва слышно выдавила она.

— Они ничего не нашли! Обыскали весь дом! — громко повторила Макс.

До Джинни медленно начал доходить смысл сказанных ею слов. Джорджия не была глупа. Она бы не попалась дважды на одном и том же, придумала бы новый способ… Здесь было что-то не так.

Тревожный взгляд девушки забегал по помещению, в котором царила невероятная суета. Все бегали, кричали, многие плакали. И только один человек был спокоен. Он стоял, оперевшись на стену, а на его губах играла едва заметная усмешка.

— Её подставили, — судорожно выдохнула Джинни, чувствуя, как стремительно заканчивается воздух в лёгких, а вдохнуть полной грудью больше не выходит.

— Что? — встревожено переспросил Маркус, неотрывно глядя на неё, крепко сжимая её ладонь.

— Её подставили, она не убивала Пола, — еле выдавила Джинни, не в силах бороться с подступившей к горлу паникой.

Она сорвалась с места, и бросилась к выходу из кафе. Маркус тотчас же умчался следом за ней. Джинни распахнула двери, её обдало ледяным воздухом, снег усилился, подгоняемый резкими порывами ветра. Воспользовавшись остановкой, Маркус крепко схватил её за руку.

Дальше всё происходило, словно в замедленной съёмке. Джорджию погрузили в автомобиль с ослепительными мигалками. Она плакала, ей было страшно и больно. Она прекрасно понимала, что произошло.

Женщина взглянула в окно, встречаясь глазами с дочерью. Взгляд Джинни был пропитан страхом и отчаянием. Она тоже всё поняла.

Шериф завёл мотор, включая сирену, которая послужила своеобразным некрологом этого печального дня, который так хорошо начинался. На улице собиралась толпа. Людям словно было всё равно, как проводить своё свободное время, будь то чья-то свадьба, или арест, или смерть. «Хлеба и зрелищ», остально неважно.

— Нет, — затрясла головой Джинни, не желая верить в то, что видит. — Нет, пожалуйста.

Слёзы текли по её щекам, а за стеклом автомобиля, словно её отражение, находилась Джорджия, которая так же пронзительно смотрела на дочь.

— Нет, нет, пожалуйста, остановите это кто-нибудь! — громче повторила Джинни, бросая беспомощные взгляды на окружающих. Она вновь обратила дикий взгляд на Джорджию, кривясь от боли и удушья.

— Я люблю тебя, персик,— произнесла она одними губами, грустно улыбаясь, и в следующую секунду машина тронулась с места.

— Нет! Стойте!!! — истошно завопила Джинни, делая резкий рывок вперёд. Маркус среагировал моментально, обхватывая её одной рукой за талию, а второй за плечи.

Она изо всех сил вырывалась, желая броситься вслед за машиной, догнать её, но Маркус оказался сильнее, и крепко прижимал её к себе.

— Тише, тише, детка, успокойся, — исступлённо шептал он ей на ухо, чувствуя каждой клеточкой своего тела её адскую боль.

На последнем издыхании, заходясь от рвущихся из груди рыданий, Джинни отчаянно крикнула:

— НЕТ! Джорджия! Мама! МАМА!!!

.