Убегай, моя любовь [ElMurrio] (fb2) читать онлайн

Убегай, моя любовь

Пролог

Солнце. Яркое солнце светило с раннего утра, предвещая очень жаркий июньский день. Так оно и оказалось… Жара перевалила за тридцать градусов. В городе находиться невозможно.

Маша, зажмурившись, отвернулась от окна. В автобусе, несмотря на открытые окна, стоял смешанный аромат духов, пота и много чего еще. Тем не менее, она была рада, что выбралась в город одна. Такое случалось редко — обычно заботливый, слишком опекающий отец либо возил ее сам, либо отправлял водителя со службы. Только перенос последнего из вступительных экзаменов заставил его отступить от традиции, ведь именно сегодня папа должен был вернуться из командировки. Ничего, нужно постепенно приучать его, что она может ездить в академию самостоятельно. Восемнадцать лет через месяц будет…

А ведь папа обрадуется — все-таки, поступить в медицинскую академию непросто! Все экзамены она сдала на «отлично», и прошла по баллам. Так что, возможно, и степень доверия к ней увеличится. Теперь она — студентка, будущий невролог.

Маша замечталась. Вот она будет старательно учиться, получит диплом, тем более, что и медицинский колледж в родном городе закончен с отличием. Сможет неплохо зарабатывать, переедет в этот город рядом с Москвой, подальше от родительской опеки. Возможно, встретит кого-то и полюбит… А еще, будут друзья, студенческие тусовки, интересная медицинская практика. Какая жизнь ее ждет — с ума сойти!

Ее мечты закончились, когда автобус резко остановился — так, что пассажиров тряхнуло. Раздался треск битого стекла, послышались испуганные крики, мат. Маша, дернувшись вперед, сильно ударилась головой о твердую спинку сидения впереди.

Теряя ориентацию в пространстве, девушка медленно встала и направилась к двери автобуса, которую водитель разблокировал. Рядом с дверью стояла женщина с мальчиком лет пяти… ребенку, скорее всего, требуется срочная медицинская помощь. Однако, она заметила, что мальчик упал и лишь немного рассек лоб. А вот его мать лежала на полу без сознания.

У Маши закружилась голова, и она буквально вывалилась из автобуса на улицу — прямо на руки темноволосого молодого человека. Тот еле успел подхватить ее.

— Похоже на сотрясение, — заметил он, едва посмотрев на рану около лба. — Легкое точно есть. Девушка, вам в больницу надо!

Все закрутилось у нее перед глазами, сливаясь в один тошнотворно-зеленый фон. Маша глубоко вдохнула, сдерживая дурноту.

— Там люди. Многие пострадали…

— Всех моя машина не вместит, — пожал он плечами и, поддерживая ее, закричал в салон автобуса: — Беру трех человек, сильно пострадавших!

К счастью, никто из пассажиров не погиб. Вместе с водителем незнакомец перенес маму с ребенком и еще двух мужчин в свою машину. Маша, сидевшая рядом с водительским креслом, видела все это будто сквозь туман.

— Куда вы нас повезете? — спросила она.

— В шестую городскую. Она ближе всего. Сейчас здесь будет и скорая, и полиция, но вы все получите помощь быстрее!

— А что случилось-то? — уточнила Маша. — В чем причина аварии?

— Какой-то лихач врезался в ваш автобус. Я так понял, он сам отключился, даже из машины не вышел. Ничего, приедут, разберутся.

В больнице их быстро приняли после того, как молодой человек рассказал в приемном отделении о причине аварии. Маша заметила, что его здесь знают.

— Подрабатывал тут раньше, — объяснил он, заметив заинтересованный взгляд Маши. — Я был медбратом, сейчас заканчиваю учиться на хирурга.

Пока девушке делали рентген, он находился рядом. Держал за руку и бормотал успокаивающие слова. К счастью, сотрясение оказалось действительно легким. И в то время, как немолодая врач записывала названия лекарств, Маша разглядела парня. Ему было явно не больше двадцати пяти лет; высокий, загорелый; не красавец, но очень приятный и симпатичный. Синяя футболка подчеркивает развитую мускулатуру. А особенно необычными показались глаза: светло-серые, пронзительные, они будто пронзали насквозь своим взглядом.

Медленно вздохнув, она улыбнулась. Эх, познакомься они при других обстоятельствах!

Когда телефон в кармане его джинсов завибрировал, молодой человек извинился — вблизи от рентген-аппарата пользоваться мобильными устройствами запрещено, и вышел из кабинета. Через минуту Машу отпустили, и она подошла к нему.

— Все в порядке, — объявила она. — Сказали три дня лежать. Ну, я и сама так полагала… Остальным тоже оказали помощь.

А парень из расслабленно-спокойного стал более собранным, нервным.

— Мне нужно срочно ехать. Тебя есть кому подвезти? Или вызвать такси?

Маша, немного расстроенная его спешкой, заверила, что за ней приедут по звонку. Попрощавшись, ее спаситель ушел. А сама она устроилась в деревянной беседке в больничном дворике.

Подруга, работающая в Москве по сменам, приехала через полчаса, когда Маше уже стало лучше. Она, уставшая после экзамена и под влиянием стресса, быстро уснула в ее машине с мыслью, что не узнала ни имени парня, ни его телефона…

Часть 1.

Глава 1

Город Л., 20 километров от Москвы. Год 2015

Бывшие особняки в центре крупного подмосковного города пережили последний капитальный ремонт лет десять назад, и сохранили первоначальную архитектуру и лоск. Честно говоря, жизнь в них была не слишком удобной из-за отваливающийся штукатурки, скрипящих полов и дверей… Но они хранили неповторимый дух истории. Кто-то делал в квартире шикарный евроремонт, а некоторые оставляли все, как есть, в надежде скорого сноса домов и переселения. Однако, городские власти с этими вопросами не спешили.

В одном из таких домов жили Агиевы — отец и сын. Старший Сергей Александрович уже был на пенсии, продолжая работать, а младший Максим учился в медицинской академии, до получения диплома ему оставалось два года учебы и год интернатуры. Они занимали две смежные комнаты рядом с лестницей на втором этаже.

Особняк, где они жили, насчитывал шестнадцать квартир, и их жители отлично друг друга знали. Агиевы имели среди соседей прекрасную репутацию, как внимательные, интеллигентные и неравнодушные люди. Максим в последние годы редко общался с соседями из-за учебы и работы, а вот его отец, занятый не так плотно, был в курсе всех событий: кто женится, кто родит, кто разводится. Он вырос здесь, и жил жизнью дома, когда-то принадлежавшего представителю дворянского сословия. Старое поколение помнило, что при Сталине здесь располагался штаб НКВД. Так что, атмосфера в особняке царила действительно особенная.

Максим сейчас парковал машину у дома, одновременно вспоминая сегодняшнюю аварию и девушку, с которой он даже не успел обменяться контактами. Признаться, пострадавшая очень ему понравилась. Помимо привлекательной внешности… такая неброская русская красота: нежный овал лица; синие глаза, опушенные длинными ресницами, и роскошные густые темно-русые волосы, к которым так и хотелось прикоснуться. Высокая, статная. И, похоже, очень еще молодая. Прямо сердце заходилось от собственного стука при одном взгляде… К тому же, жалко было девчонку. Головой ударилась, и испугалась. От нее исходила такая нежность, манкость, что Максима потянуло, как магнитом. И, если бы ни последующий звонок отца, они вполне могли бы познакомиться ближе. Это можно исправить — в регистратуре у нее переписали кое-какие данные. Конечно, не каждому могут их предоставить, но ему, как бывшему сотруднику и приятелю регистраторши, не откажут.

Ситуация отца казалась Максиму более сложной, чем тот видел ее сам. Недавно умер дедушка со стороны отца. Данная квартира принадлежала ему, а сам он жил с женщиной в другом городе. Сергей Александрович являлся наследником первой ступени, а завещания дед перед смертью оставить не успел. И вот, через месяц истекали те полгода, что полагались по закону для объявления всех возможных наследников, и отец готовился вступить в свои права… Как вдруг появляется человек, называющий себя сводным его братом. Папа раньше говорил, что у деда от интрижки молодости действительно родился ребенок на юге страны — еще до женитьбы на бабушке, и он не признал отцовство, да и мать ребенка особо не рвалась это делать. Но помогал деньгами, а ту женщину не любил и быть с ней не хотел.

Брат где-то узнал телефон отца — по-видимому, у деда, еще при его жизни. Он позвонил, представился Андреем, что тоже соответствовало рассказам деда, и предложил встретиться и поговорить. Так как папа ожидал, что сводный брат захочет претендовать на наследство — а оно было небольшим, только эта квартира и гараж — он спокойно воспринял появление Андрея в городе. Вот только не предупредил Максима, что пригласит незнакомого еще человека к себе домой. Сын бы точно не одобрил это. И вот, встреча состоялась…

Сергей Александрович сказал при звонке следующее: «Макс, Андрей у нас. Разговор серьезный, ты должен присутствовать!» Говорил он спокойно… Казалось бы, ничего особенного, но молодого человека при этом пронзила такая сильная, внезапная тревога, что он быстро покинул понравившуюся девушку и погнал домой. Пока ехал — руки дрожали. Плохое предчувствие. Ранее он даром провидения не страдал, так что, не просто так волнение охватило его. Неизвестно, брат ли это вообще, или мошенник. Макс проклинал доверчивость отца — тот, несмотря на возраст и жизненный опыт, оставался порой очень наивным.

Тихий скрип старой двери — и вот он уже в квартире. В это время в доме было очень тихо: трудоспособная часть жителей работала, а более пожилые прятались от жары. Хорошо, что сегодня ему не нужно было на смену в больницу — возможно, он предотвратит что-то нехорошее. Ох, не внушал ему доверия этот Андрей!

А из комнаты доносились громкие мужские голоса. Они оживленно о чем-то спорили, и разговор явно не носил позитивного характера.

— Я верю тебе, — говорил Сергей Александрович. — Ты на отца похож, и факты совпадают… Но, я хочу, чтобы все было по закону! А без официального установления факта отцовства никакой суд не разрешит тебе вступить в наследство!

— Я знаю, — отвечал ему незнакомый голос. — Но суд — это долго, а до окончания этого срока остался месяц! За месяц я ничего не успею… Ты можешь просто передать мне половину квартиры по договору дарения сейчас, а потом я все вопросы с судом решу. Это было бы честно и по отношению ко мне, и к покойному отцу!

Все, Максим окончательно убедился, что этот человек — мошенник, даже не видя его. Ну, какой настоящий наследник будет предлагать такое? Максим уже консультировался у знакомого юриста и знал, что сроки вступления в наследство по суду восстанавливаются. Так что, нет проблемы сначала установить свое родство с покойным, а потом уж заявить права на его имущество.

Неожиданно, оба в гостиной замолчали, и послышался какой-то грохот, стук… Макс кинулся в комнату, а навстречу ему практически вылетели двое мужчин. Причем один из них, более плотный, сильно толкал его худенького папу. Отец выставлял вперед руки с целью защитить себя, а вот так называемый Андрей, не видя в этом препятствий, пытался схватить Сергея Александровича за шею. Оба они не сразу заметили молодого человека в пылу своей ссоры…

— Что здесь происходит?! — закричал Макс и подскочил к ним. Обхватив Андрея, он оттащил его от отца и вытолкал в коридор. Тот, покрасневший от гнева и борьбы, нахально воззрился на парня.

— А ты, значит, Максим, — поправляя серый аккуратный пиджак, подтвердил он. — Здравствуй, племянник! Не думал, что наша встреча случится вот так. Мы тут с твоим отцом разговаривали…

— Нужно еще выяснить, родня вы ли нам, — возразил Макс. Сейчас он загораживал отца собственным телом. — Родственник так себя вести не будет, даже если раньше не знал нас. Кто вам дал право поднимать руку на моего отца?! Кстати, он во всем прав. Так что, больше сюда не приходите. А по вопросу наследства — встретимся в суде!

Взяв «дядю» за шею так, чтобы не причинять боли, Макс вытолкал его на лестничную клетку. Тот, еще больше разгневавшись от такого отпора, ускорил шаг.

— Я с вами еще разберусь! — с этими словами он пошел к лестнице. Здесь надо учесть, что человек, не знакомый со щербатыми ступеньками подъезда особняка, мог запросто споткнуться и упасть, получить травму при спуске. Обычно гостей просили быть осторожными, но в данной ситуации отец и сын забыли об этом…

Преодолев первый лестничный пролет, незваный гость неловко поставил ногу, и подскользнулся на отполированной множеством ног и временем ступеньке. Житель дома спускался здесь медленно и величаво, а этот торопился в своих неизвестных намерениях… Взмахнув руками, он упал и покатился по ступенькам. Внизу гостю совсем уже не повезло — он ударился виском об оштукатуренную стену, дернулся и замер без движения.

Отец и сын стояли у открытой двери своей квартиры. Оба, услышав грохот падения, замерли.

— Что-то случилось, — прошептал Сергей Александрович. — Клянусь, я не хотел…

Максим побежал вниз по ступенькам, отец — следом. Увидев распростертого на полу незнакомца, молодой человек подбежал к нему и, встав на колени, приложил ухо к его груди. Сердце не билось. На кисти руки пульс тоже не прощупывался. Макса охватило ощущение неминуемой катастрофы… Что делать в такой ситуации — он не представлял.

Неожиданно, дверь на первом этаже открылась. Из нее выглянула Лена — тридцатилетняя соседка. Она была на восьмом месяце беременности, числилась в декретном отпуске и пряталась в своей квартире от дневной жары. Макс ожидал, что она закричит, еще хуже — упадет в обморок, но Лена после института отработала несколько лет в изоляторе временного содержания, поэтому, смутить ее было сложно. Она одним взглядом оценила произошедшее.

— Блокируй дверь подъезда, — прошептала девушка Максу. Несмотря на износ особняка, на его входной двери был установлен домофон. — Вдави немного кнопку, чтобы домофон не срабатывал, и перетащи его ко мне. Там разберемся…

Эх, появись Лена хоть на две минуты пораньше — все сложилось бы по-другому. Но домофон запищал… В подъезде появилась молодая высокая брюнетка в легком летнем платье. Широко раскрыв испуганные глаза, она переводила взгляд с Макса на лежавшего Андрея… Судя по судорожному вздоху, она его узнала.

— На помощь! — закричала девушка и выбежала из подъезда. Через минуту тихая, разморенная жарой улица огласилась ее истошным криком:

— Люди! Полиция! Там человека убили…

Глава 2

Дорога от Москвы до города заняла у Маши и ее подруги чуть больше часа. К концу пути боль в голове прошла, и Маша заверила встревоженную Лику, что голова уже совсем не болит. Так как она уснула сразу, как села в машину, и не успела рассказать подробнее о происшествии, теперь считала себя обязанной посвятить подругу в курс дела. Тем более, та всем своим видом выражала крайнее любопытство.

Ее с Ликой дружба началась еще в начальной школе. Маша была девушкой по меркам городка непростой — ее отец занимал должность начальника тюрьмы. Родители же Лики на порядок проще — преподаватели в местном техникуме… Но, как говорил отец Маши, не жениться же им с Ликой, и какая разница, сколько денег у ее семьи. Девушки вместе пережили безмятежное детство, тревожную юность, взросление, первую любовь, и остались крепко привязанными друг к другу, делились самым сокровенным. Лика, будучи на год старше, жизненного опыта имела больше, часто давала советы с позиции более опытного человека. Тем более, она уже год как получила диплом о среднем образовании по специальности товароведа и работала на начальной должности в московском сетевом магазине косметики, снимала в столице квартиру пополам с другой приятельницей, а Маша только что закончила медицинский колледж и начинала учиться далее.

Остановив машину около опушки леса, Лика внимательно посмотрела на подругу. Еще пять минут — и они будут в городе, уже виднелся указатель на поворот к нему… Но, до возвращения домой она собиралась все узнать. И, включив тихим фоном на магнитоле новинку любимых панков, от которой у родителей обоих девочек начиналась головная боль, превратилась вся в слух.

— Итак, — она протянула это слово, внимательно осмотрев лицо Маши. — Ты выспалась в дороге, и уже не такая бледная. Лоб, конечно, тебе заклеили, но сотрясения нет — иначе тебя стошнило бы по пути. Я не стала расспрашивать сразу, увидела, что ты устала и испытала шок. А сейчас — ничего, даже улыбаешься. Я жду твоих объяснений.

Сейчас рыженькая кудрявая Лика с хитрой улыбкой, ямочкой на щеке и светло-карими глазами со вспыхнувшими в них искорками воплощала собой любопытство. Маша рассказала все — начиная от удачно сданного экзамена и заканчивая аварией и знакомством с интересным молодым человеком. Причем, последнему она уделила больше половины времени в своем рассказе.

— И самое обидное — ему позвонили, а он занервничал и уехал. Видимо, что-то случилось. Жаль! Такой парень симпатичный, внимательный… Он мне очень понравился. До сих пор его лицо перед глазами стоит.

— Интересно. Значит, выручил, понравился тебе, а телефонами обменяться не успели, — подвела итог Лика. — Красивый, старше тебя, еще и медик… Скорее всего, заканчивает учиться. И уже работает. Возможно, вы учитесь в одной академии. И это хорошо! Если вспомнить, что он когда-то работал в той больнице, у него есть возможность узнать твой телефон, а также другие данные.

— То есть, ты думаешь, он меня найдет? — Маша так заволновалась, что почувствовала, как сел голос. Лика, не по годам рассудительная и умная, давала ей небольшую надежду.

— Я уже ничего не думаю после того, как… — она резко запнулась, вспомнив первого парня Маши. На два года старше, безумно влюбленный в ее подругу, Валерий год назад ушел служить в армию. Маша собиралась ждать до конца, писала трогательные письма в часть, а по вечерам вздыхала, глядя на его фотографии в смартфоне. А через три месяца после проводов он написал, что больше Машу не любит, и собирается жениться на другой… на дочери командира своей части. Неизвестно, чем та его прельстила — можно ли обвинять незнакомую девушку в вероломстве молодого человека? Но служил Валерий рядом со столицей, и родство с московским военным сулило ему немалую помощь в жизни. Маша же переживала почти полгода, ходила бледная, исхудавшая… даже немного пострадала учеба. Но после Нового года она воспряла духом, начала усиленно готовиться к поступлению в академию — и у нее все получилось! Правда, парней к себе красавица-подруга не подпускала, и даже не говорила о них. До сегодняшнего дня…

Одновременно с Ликой, о бывшем парне вспомнила и Маша. Навалилось на нее все, и в один момент: сожаление о том, что знакомство с тем красавчиком нельзя продолжить; усталость от бессонной ночи за учебной литературой; стресс от экзамена и радость от его успешной сдачи; шок от аварии; обида на Валерия — бросил, предал их любовь… Все это навалилось на ее недавно ушибленную голову и откликнулось тупой болью.

Заметив, как подруга побледнела, Лика охнула, извлекла из аптечки таблетку и протянула Маше.

— Как хорошо, что папа отдал мне свою машину. Здесь есть все. Держи, выпей анальгин. Бедная моя, ты так переволновалась, ушибла голову, а тут я со своими вопросами!

Маша успокоила, заявив, что Лика уж точно не виновата в ее головной боли. Перед подругой можно все: показать эмоции, боль, слабость. Она поддержит, поможет, и не станет раздувать из всего трагедию и скандал. В принципе, так же реагировал и отец — спокойно, конструктивно, с оказанием всевозможной помощи. А вот мама поднимала такой шум, что легче молчать.

— Отвези меня домой, я устала, — попросила Маша. — Папа в командировке, а мать дома, и ждет меня. Удивительно, что за весь день она написала всего один раз! Узнала, что я поступила, и тишина…

Около двухэтажного кирпичного дома за железной оградой, принадлежавшего семье Ламониных, Лика остановила машину. Здесь ей были всегда рады…

— Ты уверена, что не нужна моя помощь? — уточнила она. — Сейчас родители потребуют объяснений. Я могла бы помочь, поддержать…

— Лика, я разберусь, — возразила Маша. — К тому же, они сначала впадут в шок от моей головы с пластырем. А к тому времени я буду спать, и они меня не достанут!

Подруга, вняв уверенному тону Маши, развернулась, чтобы доехать до окраин города. Там, в одной из многочисленных хрущевок, находилась квартира ее родителей. Лика собиралась оставить машину, поесть с семьей, поболтать — к счастью, приезжала она еженедельно, и сильно соскучиться никто не успевал. А потом — поход с приятельницами в клуб и последующая тусовка со своей компанией. Жаль, что Маша не может принять во всем этом участие. Пару раз она уже приходила на их вечеринки, и ей нравилось. Но, после сегодняшней травмы ей лучше отдыхать!

* * *

Маша уже в коридоре поняла, что родители дома. Они активно общаются, что-то обсуждают. Более того — активно спорят на повышенных тонах. Вздохнув, девушка одела мягкие голубые тапочки и прошла в просторную столовую. В этом светлом, обставленном удобной мебелью помещении семья проводила время за нечастыми совместными трапезами, как правило, за ужином. Мама очень любила готовить, и у нее получалось учитывать вкусы всех членов семьи. Впрочем, времени на ведение хозяйства у нее хватало, учитывая, что она не работала уже двадцать лет — с тех пор, как вышла замуж за папу, а единственный ребенок уже вырос. Основным занятием Тамары Олеговны, миниатюрной голубоглазой блондинки сорока лет, были дом, уход за садом, общение с подругами, любимый фитнесс, поездки в театр… и, к сожалению, воспитание папы. Почему она именно сейчас решила воспитывать взрослого мужчину, который привык быть главой семьи и добытчиком, сам управлял большим количеством подчиненных в тюрьме, не говоря уже о заключенных, оставалось загадкой. Видимо, ближе к совершеннолетию Маши педагогический талант мамы реализовался не полностью.

Возбужденные голоса родителей заставили Машу замереть, прислониться к дверному косяку и прислушаться.

— Ты целыми днями на службе, — говорила Тамара. — Я скучаю. Знаю о твоих обязанностях, но… Хотя бы иногда, не мог бы ты возвращаться пораньше? Мне тоскливо, Коля. У Маши теперь своя жизнь, она будет погружена в учебу — у медиков она интенсивная. А может быть, нам… попытаться еще раз?

На этом моменте Маша застыла от горестных воспоминаний. Родители всегда хотели второго ребенка… Она еще помнила, как вся семья кочевала по гарнизонам, по временным квартирам, когда отец был военным. В таких условиях — а жизнь была достаточно нервной — мама не могла забеременеть снова. А шесть лет назад папа устроился с помощью бывшего сослуживца в тюрьму, со временем занял должность начальника, и тут, когда никто уже не ждал — беременность! К сожалению, того ребенка мама выносить не смогла, потеряла вторую свою дочку на позднем сроке. С тех пор, между супругами Ламониными медленно зрел разлад. Они не демонстрировали Маше свои конфликты, но она тонко чувствовала обстановку в семье.

Мама, кстати, несмотря на гарнизонную молодость и не самую легкую жизнь, быстро вошла в роль изнеженной жены, когда папа стал получать хорошее жалование и немалые взятки плюсом к нему. Она молодилась, разговаривала тонким голоском, относилась к мужу, как к «папочке», как и называла его. В принципе, она гармонично смотрелась с уверенным, крупным и сильным красавцем-мужем… но, такого ли отношения он хотел от жены, когда они должны были вместе повзрослеть в браке?

— Томка, ты же знаешь… я очень хотел, — у отца даже сел голос от волнения. — И был бы рад ребенку! Но, это большой риск для твоего здоровья. Я хочу, чтобы ты у меня была сильной, счастливой. Нет, если ты еще раз забеременеешь, и сможешь доносить, я буду только рад. Лишь бы ты была со мной.

Таким словам могла порадоваться любая женщина после многих лет брака, подумала Маша. Сейчас маме самое время прекратить претензии, обнять отца, признаться в любви… ну, хотя бы в благодарности, показать, что она его ценит и уважает взаимно. Но, вместо этого, Тамара решила в свойственной ей манере пококетничать с мужем.

— Как хочешь, папочка, — ее голос поднялся на тон выше. — Твоя девочка обязательно еще раз подарит тебе ребеночка. Она ведь еще молодая, не так ли?

Ох, если бы это ребячество выражалось только в словах! Нет, мужчине иногда приятно, когда его любимая показывает слабость, нуждается в его помощи. Но — не постоянно, и не в каждой мелочи! В порыве откровенности Николай Иванович однажды рассказал Маше, что Тамара была более зрелой и самостоятельной в свои двадцать с хвостиком, в таежном гарнизоне, с маленькой дочерью на руках.

Услышав шумный выдох отца, Маша поняла, что тот недоволен поведением жены… как родитель — ребенком, и поспешила выйти из своего укрытия. Лучше, если они придут в ужас от ее заклеенной раны на лбу, чем начнут ссориться. Так она и появилась в столовой — молча, с глуповатой улыбкой. Бледная, уставшая.

— Я поступила, — вместо приветствия сказала Маша. — Экзамен сдала на «отлично», как и предыдущие, так что…

Отец, видимо, был ошарашен собственной гордостью за дочку. Сначала он поднял ее и закружил, а уже потом обратил внимание на пластырь.

— Маша, а это что? Ты как себя чувствуешь? Я позвоню в больницу…

Мамин взгляд полон тревоги и боли. Такой, что Маша хотела обнять ее, успокоить и все немедленно рассказать… Однако, Тамара увидела, что отец собрался помогать дочери, и упала на мягкое кресло.

— Я больше не могу, — капризно закусила губу она. — Вы меня доведете! Что с тобой случилось?

Девушка коротко изложила дневное происшествие и заверила родителей, что медицинскую помощь она получила, и сейчас все в порядке. Отец захлопотал вокруг жены и дочери, первой подал успокоительные таблетки, второй налил чай и щедро положил в тарелку салат и мясо. В этом был весь Николай — сильный, заботливый мужчина, способный охватить своей опекой всех.

— Скорее всего, тот, кто врезался в автобус, был нетрезв, — предположил он, усаживаясь за столом рядом с дочкой. — Совсем обнаглели! У нас в городе я бы нашел на него управу! Ну, и всего наилучшего тому парню, что отвез тебя в больницу.

При воспоминании о молодом человеке Маша опустила глаза и активнее принялась за еду, чтобы скрыть смущение. Действительно, Лика права: зачем терзать себя переживаниями? Если захочет — найдет, возможность у него такая есть.

После ужина мама удалилась в свою комнату. Она была настолько подавлена ссорой с мужем (или делала вид?), что не слишком внимательно слушала рассказ Маши о том, как прошел экзамен, и едва похвалила ее. Такое отношение обижало, но девушка проявила понимание — мать с трудом переключалась с одной темы на другую, так было всегда. Сама Маша, чувствуя ужасную усталость, пожелала родителям спокойной ночи и ушла в свою комнату на втором этаже. Она очень быстро уснула.

Николай остался единственным членом семьи, не отправившимся в постель. Ну, если не считать кота Пирата — черного и одноглазого. Маша притащила его в дом много лет назад, когда он был бездомным котенком. Соседские мальчишки выкололи ему глаз сучком. Тамара была против, заявила, что питомец должен быть красивым, а вот Николай захотел его оставить. И не зря — кот стал его верным другом, спутником, а иногда и безмолвным слушателем. Сейчас они вместе удалились на террасу. Мужчина плеснул себе в чай немного коньяка. Он иногда расслаблялся так после службы, но старался, чтобы Тамара этого не замечала — она алкоголь на дух не переносила, даже по праздникам.

Усевшись в плетеное кресло, Николай отхлебнул приятный коктейль из коньяка и чая — он неплохо воспринимался организмом даже в летнюю жару. Пират сел у его ног и хрипловато заурчал.

— Хрипишь, зараза, — он наклонился и почесал коту голову. — Я помню время, когда ты тоненько пищал. Стареешь… Десять лет тебе. Да и я не молодею. Наверное, мои сорок пять равны твоим десяти в кошачьем исчислении.

Однако, Николай ошибался. Пират себя стариком не считал. Увидев соседскую рыженькую кошку с поднятым хвостом, он напрягся и выбежал через открытую дверь террасы. В прошлом году он уже поухаживал за кошкой соседей с другой стороны, у нее родилось пять черных котят. Молодой сосед-хозяин, смеясь, потребовал у Николая алиментов. Котоалиментов.

Оставшись в полном одиночестве, мужчину посетили мысли, от которых он старался уйти в последнее время. Постоянные капризы Тамары, ее ребячество, преувеличение собственной беспомощности… То, что казалось милым в двадцать лет, в сорок уже смотрелось нелепо. Порой казалось, что их дочь взрослее и самостоятельнее. И сейчас, в вечерней тишине, Николай в очередной раз прислушался к своим желаниям.

Ему хотелось… женщину. Настоящую, со страстями, поступками, взрослыми эмоциями и нормальным женским телом, а не иссушенную диетами для соответствия непонятным идеалам. Душа и тело мечтали о такой! Но изменить Николай не решался — считал это отвратительным. Что же, в сотый раз он попробует договориться с Тамарой. Хотя, к его доводам она оставалась равнодушной…

Глава 3

Молодая брюнетка, которая так некстати появилась в подъезде при падении с лестницы предполагаемого брата Сергея Александровича, сейчас стояла возле входа в одно важное государственное учреждение — районную прокуратуру. Она нервно курила одну сигарету за другой и ходила туда-сюда. Все сложилось не так, как она планировала… Но, даже из новой ситуации можно извлечь выгоду, что она и собиралась сделать.

Оксана Орлова полгода назад отмечала свои двадцать пять лет в одном московском кафе с подругами. Она, как девушка свободная, пришла туда в полном блеске своей яркой красоты, из-за которой ее принимали то за итальянку, то за испанку. Надеялась подцепить кого-то достойного… Ну, как мечтается в идеале — и красивого, и богатого, и не старого, и с хорошим характером. Однако, достойных одиноких экземпляров в кафе было немного, а приклеился странный тип: раза в два старше, полный, слишком болтливый… Правда, угощал щедро, и оплачивал все исправно. В тот же вечер она уехала с Андреем в гостиницу, и они провели там веселую ночку. Несмотря на возраст, мужчина был еще очень неплох в постели.

После секса его еще больше пробило на разговоры. Под водочку Андрей рассказал, что недавно вышел из тюрьмы. Его профессия — черный риэлтор. То есть, мужчина, который был так нежен и ласков в постели, отнимал квартиры обманом! А во время отсидки он познакомился с другим заключенным, своим ровесником- тот своровал в универсаме несколько бутылок дорогого алкоголя, и попался на этом не в первый раз. Сокамерник рассказал, что в Москве у него есть отец — обладатель двухкомнатной квартиры в старом жилом фонде, и брат с племянником, которые в этой квартире живут. Старик-отец болел, и вот-вот должен был покинуть этот мир, и оставить в наследство ту самую квартиру.

Мозг Андрея тогда заработал быстро… Старые дома пойдут под снос, и взамен предоставят нормальное жилье. Если нажать на чувство вины этого брата-наследника, все может сработать, и квартира достанется ему!

Далее, дело оставалось за малым. Организовать драку в камере между зеками, где непонятно, кто именно убил будущего наследника. На удачу, почти одновременно умер тот дед, владелец имущества — на зону пришло письмо от нотариуса. А Андрей еще год назад подал на условно-досрочное, и через некоторое время получил его, благодаря отсутствию нареканий за поведение. Так что, все сложилось отлично!

Рассказав все это новой пассии, Андрей поделился планами: он хотел выдать себя за настоящего наследника, у них чудесным образом совпадали имена, и даже было внешнее сходство. Оба были Андреями Александровичами. Это сама судьба! И год рождения тоже подходил. Предоставился отличный случай.

И вот, он приехал в Москву из Ярославля, чтобы осуществить свои намерения. Ранее вступив в переписку с «братом», он понял, что тот — человек наивный и совестливый, да есть при нем взрослый умный сын, который может помешать. Именно поэтому Андрей предложил встретиться в отсутствие сына, как объяснил Сергею — «чтобы парень не мешал, не переживал». Оксана стала спать с Андреем из-за его профессии и возможности урвать свое жилье — в собственности у него было несколько квартир. Он попросил девушку приехать по адресу Агиевых в определенное время, забрать его на такси. И тут — такое…

Когда она увидела труп любовника, первым ее желанием было закрыть глаза и упасть в обморок. Не видеть этого ужаса. Но Оксана вспомнила подобный случай в своей жизни… Тогда она получила немалые деньги за лжесвидетельство, и ее не посадили, обман не открылся. Сейчас, конечно, убитый ей денег не даст, но можно шантажировать того, кто в растерянности проверял у Андрея сердцебиение. Сама она сразу поняла, что любовник мертв, и особого сожаления не испытала. Заслужил. Тот еще гад!

И, когда приехали сотрудники полиции, она вдохновенно наврала, что видела, как парень толкнул Андрея с лестницы. На фоне шокированного, не умеющего врать отца парня ее слова казались более убедительными. Полицейским нужно было закрыть дело, и его забрали. И вот теперь — уголовное дело. Оксана оценила все риски. Она хотела потребовать с отца парня хорошую сумму. Да, за лжесвидетельство ей светит статья, но, если и расколят, дадут условно — первая ведь судимость… Так что, теперь она караулила папашу. Наверняка он найдет деньги, чтобы отмазать сына от зоны.

А вот и он… Сгорбившийся, усталый пенсионер, который в день смерти Андрея казался вполне импозантным, моложавым мужчиной. Агиев-старший закурил, отвернувшись к крыльцу.

— Нам надо поговорить, — она мягко взяла его под локоть. Мужчина развернулся, поднял на нее глаза. Взгляд был полон недоумения.

— О чем, девушка? Вы уже все сказали. Так, что моего сына могут посадить на семь лет! Самое ужасное — вам поверили, и занесли все в протокол… Вы в курсе, что лжесвидетельство наказуемо?! Мы наймем адвоката, он все докажет…

Оксана усмехнулась и отвела его подальше от приставов.

— Знаю. Адвокат выйдет вам дороже. Не в первый раз уже даю ложные показания. Так вот — если вы заплатите, то он за решетку не отправится…

Далее, она озвучила сумму, от которой брови пенсионера медленно поползли вверх.

— Я возьму кредит, — прошептал он. — Лишь бы моего сына не посадили…

К вечеру он приехал в кафе, где она назначила встречу, и привез с собой половину суммы. Сергею Александровичу выдали кредит в банке, соответственный его зарплате.

Оксана к тому времени выпила изрядную долю водки. Она вспомнила о умершем любовнике, о пропавшей квартире и, небрежно сплюнув, промолвила:

— Мало. На свободу вашего сына не хватает… Еще столько же достать сможете?

С этого дня жизнь Сергея Александровича превратилась в ад. Он побежал по знакомым, по соседям… Ему одалживали, кто сколько мог, но нужную сумму собрать не удалось. Поэтому в обозначенный срок он объявил Оксане, что может предложить ей меньше денег, умолял взять их и изменить показания.

— Э, нет, — ответила она. — Я уголовную статью на себя за такие копейки вешать не буду.

Суд назначили на начало июля. Сергей Александрович со страхом ждал его, навешал сына в СИЗО, а на собранные деньги нанял опытного адвоката. Тот, ознакомившись с ситуацией, сразу сказал, что полностью отмазать Максима невозможно, но скостить срок с предполагаемых восьми лет до четырех реально.

А Оксана пребывала в гневе. Золотой телец в лице Андрея приказал долго жить… Она связалась с Сергеем Александровичем и заявила, что передумала и готова принять то, что он собрал, но тот ответил, что больше не имеет ни копейки. В отвратительном настроении девушка отправилась в подмосковный город к матери. Они не виделись два года.

Мать приняла ее совсем не радушно. У них всегда были сложные отношения, которые еще как-то сглаживал отец, пока был жив. После его смерти женщина периодически уходила в запой, а теперь привела в дом такого же выпивающего сожителя. В двухкомнатной, когда-то уютной квартире воцарился дух алкогольного веселья.

— И чего притащилась? — уставилась на Оксану мать, когда та ступила на порог родного дома. — Денег хоть бы матери привезла… Думаешь, тебя здесь ждут? Самим места мало…

Девушка была прописана в квартире, но доли в ней не имела. Фактически, мама выгоняла ее, и уже не в первый раз. А за спиной ее замаячил сожитель — крепкий мужчина под два метра ростом. Он так плотоядно уставился на Оксану, что вызвал у нее испуг. С такой громадиной ей никак не справиться.

Забрав кое-какие свои вещи, она ушла. Сидя в привокзальном кафе за чашкой кофе, Оксана соображала, к кому ей обратиться за помощью… Временно пожить, передохнуть, чтобы понять, как жить дальше.

— Эх, мама, ну, за что ты так со мной?! — негодовала себе под нос Оксана. — Почему я тебе всегда мешаю? Может, я бы не стала такой, если бы ни твое отношение…

Точно! Тетка, двоюродная сестра матери. Тамара Ламонина проживала на другом конце области. Последний раз Оксана с матерью приезжали к ним в гости десять лет назад. Тетя жила в большом благоустроенном доме, ее муж — начальник тюрьмы — получал отличное жалование. Дочь Маша была совсем маленькой, только пошла в школу тогда. Тамара хорошо относилась к племяннице и всегда порицала ее мать за пренебрежительное отношение к ребенку. Оставалось надеяться, что у Ламониных не изменился домашний номер телефона.

На звонок ответила, к радости Оксаны, сама тетя.

— Алло, здравствуйте, тетя Тамара. Это Оксана Орлова… Да так, потихоньку…

В ответ на простой вопрос Тамары «как дела?» из глаз девушки полились непрошеные слезы. Нервы сдали. Достало все.

— Тетя, мама меня выгнала, — всхлипывала она в мобильный телефон. — Завела себе какого-то мужика, домой не пускает… Могу я пожить у вас какое-то время? Я никого не стесню, долго вас беспокоить не буду!

Несколько секунд тетка молчала, и Оксана испугалась, что она откажет. Давно не виделись… мало ли, что у них там?

— Милая, не плачь, — тонким голоском проговорила Тамара. — Ох уж эта мне Ольга, совсем стыд потеряла! Конечно, приезжай. Дом большой, места хватит. Скажи, когда тебя ждать, и я подготовлю комнату.

Радостно попрощавшись с тетей, девушка побежала покупать билет. Между тем городом, где она сейчас находилась, и городком, где жили Ламонины, ходил рейсовый автобус, и ее ожидали полтора часа дороги. Конечно, после Москвы тот городок покажется ей тихим и скучным… Но, по крайней мере, там ее не гонят. Осталось оповестить о своем отъезде одного человека.

Глава 4

— Как хорошо! — Лика, потягиваясь, перевернулась на спину. — Теперь, когда ты поступила, нам нужно почаще выбираться к озеру. Потом учеба начнется, а она у медиков интенсивная. На отдых останется совсем мало времени!

В утренние часы на пляже, расположенном вокруг Святого озера, было совсем мало народу. И уже сейчас солнце грело так, что песок стал горячим, и это чувствовалось даже через одеяло, которое Лика взяла с собой. Что же будет днем?!

Маша молча посмотрела на подругу и улыбнулась. Она понимала, что процесс учебы будет не самым легким, но так была воодушевлена возможностью получить профессию мечты, что трудности не пугали. К тому же, жизнь станет легче, если она переедет в студенческое общежитие. Сократится время на дорогу, и она сможет подружиться с другими студентами, отдыхать, веселиться… Да и Лика, снимающая жилье в Москве, будет ближе. Вот только родители не обрадуются перспективе переезда дочери… Пока она молчала о своем желании.

Постепенно пляж заполнялся людьми. Сначала подъехал на машине крепкий молодой человек. Он расположился недалеко от девушек, скользнул по ним быстрым, внимательным взглядом, лег на полотенце и уткнулся в планшет. Следом за ним подъехала молодая пара с девочкой лет четырех. Раньше никого из этих людей девушки не видели — а в маленьком городке все друг друга знали.

— Господа отдыхающие прибывают, — заметила Маша. — Земля вокруг города скупается активно. Москва недалеко, природа отличная. Все строят дачи… Скоро наш тихий городок станет курортным.

А вокруг было тихо. Парень читал что-то явно интересное в планшете. Маленькая девочка плескалась у берега, в то время, как ее родители начали страстно целоваться, не замечая никого вокруг.

А Маше позвонила мама. Тамара оповестила, что к ним приедет пожить родственница. Девушка смутно помнила Оксану — вроде у нее мать проблемная, относилась к дочери, тогда девушке-подростку, как к собаке. Ну что же, пусть приезжает. Оксане сейчас двадцать пять лет, она давно живет самостоятельно, много путешествовала. Вроде была даже романтическая история с бандитом. Может, расскажет что-то интересное о себе.

Мать вдохновенно перечисляла, что купить из продуктов и бытовой химии. После пляжа нужно заехать в супермаркет. Сама Маша столько бы не утащила, но верная Лика, конечно, подвезет. В семье Ламониных покупки совершались раз в неделю. Обычно закупался папа, но сейчас он уехал в Москву по делам службы, а мама магазины не любила.

Пока Маша разговаривала, Лика заметила, что маленькая девочка ушла слишком глубоко в воду — по самую свою шейку. Волны гуляли по воде, подгоняемые ветром, и один раз ребенка накрыло с головой. Лика повернула голову в сторону, где лежали ее родители… они отсутствовали, оставив на пляже одеяло и сумку.

— Эй, девочка, — Лика хотела закричать, но от страха за ребенка у нее сел голос. — Стой, маленькая! Не ходи дальше…

Конечно, никто ее не услышал. Забыв обо всем, девушка побежала в воду.

А Маша уже закончила разговор и заметила, что подруги рядом нет. Она растерянно крутила головой. Молодой человек, заметив ее поведение, крикнул:

— Я видел, как ваша подруга заходила в воду.

Теперь уже испугалась Маша. Она побледнела и вскочила на ноги.

— Как — в воду?! Лика не умеет плавать!

Теперь уже вскочил парень. Остановив Машу, готовую бежать и спасать подругу, он кинулся в воду сам.

— Скорую вызови, — бросил он на бегу.

Маша подчинилась и, вглядываясь в воду, смотрела, как его голова мелькает, периодически скрываясь под водой. К этому моменту, вернулись родители девочки. Оказывается, они легкомысленно уединились в лесу для интима, думая, что чужие люди присмотрят за их ребенком. Они пришли в ужас, осознав серьезность ситуации.

Через пять минут спаситель появилсяна берегу, закинув на плечо бесчувственную Лику, и держа под коленки сильно кашляющую девочку. Ребенка забрали перепуганные родители, благодаря молодого человека. А Маша принялась делать Лике искусственное дыхание, пока та не пришла в себя. Девушка тоже закашляла, и это принесло ей облегчение — из легких вышла вода. Потом она выдохнула и присела на одеяле.

— А девочка где?

— Не беспокойся, за ней прибежали родители, — твердая рука парня легла на ее плечо, заставив лечь обратно. — Ужасная безответственность — вот так оставлять детей! Ничего, они позаботятся о девочке. Ничего страшного, воды наглоталась немного — ты вовремя побежала спасать! А вот тебя я бы отвез в больницу, ты сознание потеряла.

Маша, мягко отстранив его, осмотрела подругу и заявила, что все в порядке, и ей просто нужно отдохнуть. А Лика подтвердила, что нормально себя чувствует.

— Я училась на медсестру, — заявила Маша, — и поступила на первый курс медицинской академии, так что, знаю, что говорю.

Во взгляде молодого человека сверкнула искорка интереса.

— Ух ты, будущий доктор. Раз ты уверена, так оно и есть… Тогда я отвезу ее домой.

Лика выразила беспокойство по поводу своей машины. Спаситель обещал отогнать ее на ближайшую стоянку, что и сделал тут же, и оплатил время до следующего утра. Далее, они все вместе доехали до дома Лики, и довели ее до дверей квартиры. К счастью, родители девушки уехали на рынок, а такие поездки занимали у них полдня. Маша хотела остаться с подругой, но та заверила, что чувствует себя достаточно хорошо.

— Маша, а тебя куда отвезти? — спросил Виталий — так звали их нового знакомого, когда они сели в его машину.

Она стеснялась попросить его о помощи, но вариантов не было. Тамара будет долго ворчать и обидится, если не привезти то, что она просила.

— Ты поможешь мне? — спросила Маша, изложив свою просьбу.

— Конечно. Кстати, я сам собирался в этот супермаркет — купить продуктов. Там, кстати, есть кафе, где подают отличные бургеры. После всего случившегося нам нужно перекусить, согласна?

Маше нечего было возразить, и они поехали вместе. Она удивилась: Виталий явно не местный, и раньше она его не видела, а он уже знает, где в городке вкусно кормят. Девушка поинтересовалась, откуда он, и есть ли у него в городе родня.

— Нет у меня здесь никого, — пожал он плечами. — Родители живут на другом конце области. А я… да так, ничего особенного: закончил школу полиции, сходил в армию, сейчас учусь заочно на юриста. А сюда приехал, чтобы работать в колонии надзирателем. В понедельник — первый день. Платят там хорошо, да и жилье служебное предоставляют. Только вот начальник, говорят, зверюга!

Услышав это, Маша поперхнулась от неожиданности. Она не в первый раз слышала подобное про отца, но постоянно удивлялась: как кто-то может считать ее справедливого, доброго папу плохим?

— Эй, полегче, — Виталий похлопал ее по спине. — Ты-то вроде в озере не захлебывалась.

После покупок, они поели в том самом кафе. За столом, во время приятной беседы, Маша разглядела парня. Он был таким накаченным голубоглазым блондином приятной внешности, походил на одного из солистов любимой популярной группы. И ведь не подумаешь, что он будет служить в колонии! Хотя, там полгорода работало, и совершенно разные люди.

Потом Виталий подвез Машу до дома. Девушка, чтобы мать не видела его и не задавала лишних вопросов, попросила его поставить пакеты к ограде, позвонила Тамаре и попросила помочь занести все в дом.

— Я мог бы помочь, — заметил он. — Но понимаю, ты боишься вопросов мамы: что за парень, где познакомились, и тому подобное. Поэтому давай обменяемся номерами телефонов и, возможно, продолжим наше приятное знакомство. К тому же, я смогу позвонить тебе и узнать, как себя чувствует Лика.

В эту же минуту, Тамара вышла за ворота, и машина Виталия уехала в сторону центра. Мама услышала только шум уехавшей машины.

— А что это Лика даже к нам не зашла? — удивилась женщина, помогая дочери. Маше пришлось соврать, что подруга уехала помочь своей маме с готовкой, на что мать заметила, что они сейчас тоже займутся приготовлением ужина.

Ближе к вечеру, перед возвращением папы, Маша подумала: интересно, как отреагирует Виталий, когда узнает, чья она дочь?

Глава 5

За оставшуюся часть дня Лике два раза позвонила Маша — узнать, как она себя чувствует; с ней связался и Виталий, объяснив, что ее номер он получил у подруги. Потом, будто зная, что произошло что-то интересное и тревожное, написал когда-то безнадежно влюбленный в нее Вовка, с которым они остались хорошими близкими друзьями. А родители, заметив бледность дочери, возмутились, что та слишком много работает, накормили вкуснейшим обедом и отправили отдыхать.

Она всем ответила на звонки, а вот про сообщение друга как-то забыла. Свернулась калачиком на кровати у себя в комнате, завернулась в одеяло, несмотря на жару, и крепко проспала до вечера. Но, конечно, Вовка это так оставить не мог, и ее разбудил стук камешка в окно — благо, бросить его до второго этажа не было проблемой.

Сонно потирая глаза, Лика открыла окно. Она догадывалась, что выглядит забавно: безразмерная футболка давно уехавшего из дома старшего брата, всклокоченные рыжие кудряшки и озадаченное выражение лица. Однако, для Володи любой ее вид был более чем приятен — он опустил голову, чтобы скрыть радостную улыбку.

Семья парня — самая простая и добрая, в составе его самого, бабушки, мамы и отчима обожала его. Отец трагически погиб в совсем молодом возрасте, когда служил в горячей точке вместе с полковником Ламониным. Вовка был на пару лет старше Лики, а школу и вовсе оставил после девятого класса. Особых возможностей получить высшее образование Вовка не имел — на отличника не тянул, да и денег в семье Кирсановых не было, чтобы оплатить учебу… Так что, для него дорогой в жизнь стала армия, сразу после колледжа. Там молодой человек получил кучу полезных навыков в разных рабочих специальностях, его даже взял личным водителем командир части. Сейчас Вовка служил в колонии под началом отца Маши — также водителем, и недавно даже получил офицерское звание. Перспективы у парня, безусловно, имелись — недостаток полета мысли компенсировался у него упорством и терпением.

Кстати, эти два качества почти сломали дружбу… Ну, не могла Лика себя заставить ответить взаимностью на его чувства. И дело не в том, что он ей совсем не нравился: как человек — прекрасный, неиспорченный, добрый, сказывалось преимущественно женское воспитание. Внешне вполне симпатичный, темненький, кареглазый, как в школе ребята обмолвились — смазливый. Немного полноват — последствие бабушкиной заботы после дембеля, но это его не портит. Просто, не вызывал он у нее ответной любви.

Вовка тогда, получив отказ, сильно расстроился. Он добивался Лику: ухаживал, дарил подарки, пытался быть в курсе ее личных дел… Девушка уже начинала на него злиться, но тут — весенний призыв, и им пришлось разлучиться. Лика писала ему в часть подробные письма о себе и общих знакомых, они носили дружеский характер: хотелось поддержать парня, который любил ее. А через год он вернулся — возмужавший, более замкнутый, но с тем же золотым характером. Больше Володя на любовь Лики не претендовал, и они, действительно, стали друзьями и много помогали друг другу. На самом деле, парень просто делал паузу — решил подождать, пока Лика разглядит в нем по-настоящему влюбленного и преданного мужчину.

К счастью, родители Лики не могли услышать шум открываемого окна в ее комнате — они ужинали на кухне. Так что, можно не ожидать от них вопросов: а чего Володенька не зашел? Ты не захотела его пустить? Мама и папа его обожали.

— И что сие значит? — спросил парень. — Я тебе десять сообщений отправил! И звонил. А ты не отвечаешь. Я беспокоился.

За этими обыденными словами скрывались его волнение и серьезные переживания… Только вот ни к чему об этом распространяться.

— С чего вдруг, Вовка? — удивилась Лика.

— Ты забыла? Мы же в три часа хотели поехать в лес и пожарить шашлыки, а потом забрать Машу — и все вместе в клуб.

Ох, точно! Просто сегодняшнее происшествие выбило ее из колеи. Уговор был — и на лес, и на последующую поездку в ночной клуб в соседнем городе. Проверив телефон, она увидела и пропущенные звонки, и сообщения, первые шуточные, а последующие — уже тревожные.

— Извини. Тут кое-что случилось… Ладно, можно поехать сразу в клуб, только Маше позвоню. Жди внизу. Десять минут — и я спущусь!

Маша в ответ на ее звонок сказала, что тоже про встречу забыла, и начала собираться. А Лика, быстро предупредив ужинающих родителей, выбежала из подъезда.

— Ух ты, — молодой человек уставился на нее во все глаза. — Шикарно. Боюсь, мне придется отбивать тебя от толпы кавалеров…

Лика знала, что ей очень идет открытый шелковый черный топ и красная кожаная юбка. Стрелки, подчеркивающие необычный зеленый цвет и разрез глаз — тоже.

— Не надо отбивать, — хихикнула она, садясь в машину друга. — Может, выберу кого.

Вовка, кстати, приехал уже одетым для клуба. Черная стильная футболка, легкий загар и даже щетина на подбородке, которой раньше не было…

— А ты будто похорошел с тех пор, как мы виделись в последний раз, — заметила девушка. — И легкая небритость тебе идет!

— Это меня перевели на сменный график, — он по-доброму улыбнулся. — Так платят побольше… Вот и зарастаю за выходные. На службе так ходить нельзя по уставу.

Потом молодой человек вытащил из бардачка телефон, приобнял Лику, сидевшую рядом, и навел на них камеру.

— Это будет веселый вечер. И мы начнем его с совместной фотографии!

По дороге девушка рассказала о случае на пляже. Он выслушал, выразил восхищение ее поступком и беспокойство за здоровье, потом по-доброму вспомнил о спасителе.

— Ну, и молодец этот Виталий, выручил всех. Если он устраивается на службу в тюрьму, я с ним еще познакомлюсь.

Лика не заметила, что Вовка поставил камеру на авторежим, по-прежнему держа его в руке. Так что, телефон заполнился ее фото с самыми разными выражениями лица — так как они непринужденно болтали по дороге, это было интересно: и смех, и смущение, и задумчивость, все эти эмоции залиты вечерним светом солнца. Дело в том, что компьютер парня безнадежно сломался, и с ним пропали все фото Лики, залитые с телефона. Так что, он планировал заново заполнить папку «Любимая», спрятанную теперь на флешке.

Когда из-за ограды своего дома вышла Маша, Лика заохала, а Вовка восхищенно раскланялся. Если Лика нарядилась под звезду диско, то ее подруга отдала предпочтение летящему бирюзовому платью с открытыми плечами, распустила волосы и стала похожа на ангела.

— Ох, девчонки, попаду я с вами в историю, — ворчал парень, когда они подъезжали к нужному городу. — Нас ведь там не знают… Если что — ваши отцы шкуру с меня сдерут!

* * *

Первые дни в изоляторе временного содержания казались адом. Здесь царили отчаяние и напряженное ожидание — ведь на что-то надеялись даже те, кто, действительно, совершили свои преступления. Что уж говорить про Максима, который мечтал о том, что девушка-лжесвидетельница вдруг согласится на меньшую сумму и заберет свои показания?

Как сказал адвокат, уже приезжавший в изолятор, все указывало на него: и отпечатки пальцев на одежде погибшего — именно такие, будто подозреваемый хватал его за плечи; и крики, которые слышала бабуля-соседка с первого этажа, ее легко запугали и вытащили нужные показания; наконец, следы от падения на ступеньках и смерть, которая, по результатам экспертизы, наступила от удара головы при падении. Так что, лжесвидетельство Орловой было лишь верхушкой айсберга.

Когда молодого человека привезли в изолятор, он был полон гнева и изумления. Как так — по одним ложным обвинениям закрыть сюда невиновного? Однако, потом Максим понял, что попал в число несчастных, получивших несправедливые сроки; ранее от о таком только в новостях слышал. Так что, преодолел себя, решил послушаться адвоката: получить с его помощью куда меньший срок, не нарушать никаких правил в тюрьме после суда… Да, статья серьезная — пока она колебалась между непреднамеренным убийством и преднамеренным, как сработает юрист. Но, бывает, даже убийцы выходят по условно-досрочному за прилежное поведение в колониях.

Здесь, в изоляторе, где люди ожидали судебных заседаний, условия вполне сносные: по четыре человека на довольно просторную камеру, не жарко и не холодно, помещение освещается так, что они могут читать, откидные кровати удобны… Кормят три раза в день — просто, но сытно, к тому же, отец каждый день что-то приносит. Не всех соседей по камере снабжали «с воли», и Максим, мысленно извиняясь перед папой, всех угощал — ему еды вполне хватало. Кстати, он здесь был один, ни разу не судимый; у остальных имелись раньше статьи, в основном, за кражи. Оказавшись в камере самым молодым и неопытным в жизни по другую сторону закона, он с интересом слушал рассказы и советы сокамерников, ужасался и… готовился к зоне. С их слов, порядки там существенно отличались от достаточно мирных в изоляторе. Нет, в соседних камерах случались драки, но здесь все были лишь подозреваемыми, а там — уже осужденными, с кучей вышестоящих: от старших по камере до надзирателей и непосредственно начальника колонии.

Макс решил не думать о тюремном заключении и представлял, чем он займется, когда выйдет на волю — как обещал адвокат, через три-четыре года. В академии его, конечно, не восстановят… Диплом пропал, жаль четырех лет учебы. Можно попробовать себя в другой специальности, главное — зарабатывать деньги и помогать отцу. Ведь есть же люди, которые после первой отсидки не попадают в тюрьму вторично, а мирно живут дальше. Вот он и будет одним из таких.

Ну, и не давали покоя мысли о спасенной им девушке. Макс не был робким мечтателем, а скорее парнем активным, решительным, и в иной ситуации они давно бы познакомились получше, и либо разбежались, либо продолжили бы общение. Ну, понравилась ему, зачем обманываться. Только кого он заинтересует, с судимостью-то! Тем не менее, молодой человек еще до всех ужасных событий, по дороге из больницы, где оставил красавицу, позвонил своей бывшей коллеге — медицинскому регистратору и попросил передать ему все данные. Два дня прошло, а она не звонила; забыла, наверное. А Макс ждал — благо, мобильные телефоны здесь не отбирали. Что же, эта просьба была в другой, гражданской жизни.

И тут, неожиданно, звонок от Вани — медбрата, с которым он вместе год проработал в той больнице. Они и встречались периодически, и созванивались, да только тот женился недавно, и реже выходит теперь на связь.

— Привет. Что-то давно тебя не видно, не слышно, — предъявил претензию Ваня, который сам после той веселой свадьбы пропал для друзей. — Мне тут Наташа, регистратор, передала для тебя информацию. Есть возможность записать? Тебе, говорят, девушка одна понравилась…

Макс нажал кнопку диктофона и записал все. Мария Николаевна Ламонина из городка, расположенного в ста километрах от Москвы; через месяц ей исполнится восемнадцать — это он быстро подсчитал; и, конечно, номер телефона…

Поблагодарив друга, он попрощался и прослушал запись. Сокамерники молчали… Все были в сборе в вечерние часы — время после ужина, когда каждый мог поговорить по телефону с родными.

— Это — та девушка, которая тебе приглянулась, Макс? — уточнил самый старший, вор-рецидивист лет шестидесяти. — Ну что, звони. Расскажи, где тебя можно будет увидеть. А мы все помолчим, чтобы ты спокойно поговорил с ней.

Ответили ему с четвертого гудка. Учитывая время — десять утра, воскресенье — ничего удивительного. В этом возрасте девушки учатся, а по выходным развлекаются. Голос ее звучал сонно.

— Это тот, кто подвозил тебя до больницы позавчера, — ответил он на совершенно нормальный вопрос. — Меня зовут Максим Агиев. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

— Ой, Максим… Я так рада, что ты позвонил, — с необыкновенной непосредственностью ответила она, явно его вспомнив. — Ты меня очень выручил! Я понимаю, ты узнал мои контакты? Мы можем увидеться? Я хотела бы тебя поблагодарить… Ну, хотя бы показать одно красивое место, которое мало кто знает. И угостить тебя пирожками, которые умею печь только я. Когда ты…

Макс усмехнулся горько… и сокамерники это заметили. Ну, какие пирожки, подумал он. Какое место, если мы уже не увидимся. А если после тюрьмы я найду ее, захочет ли она говорить со мной?

— Эта явно ждать тебя не будет — только познакомились, не твоя же девушка, — зашептал сокамерник помоложе предыдущего, лет сорока пяти. — Прощайся…

И тут Макс впервые с подросткового возраста начал говорить, опережая мысли. Он выдавал то, что накопилось за эти дни.

— Маша, я уезжаю надолго, — шептал он в телефон. — Когда вернусь, даже не знаю… Я спрашивал о тебе, чтобы узнать, все ли в порядке после аварии. Так вот, я буду далеко, и приеду нескоро. Учитывая твою красоту, ты уже к тому времени замуж выйдешь. Ты мне очень понравилась! Жаль, что дальше не сложится… Удачи тебе, Машенька! И береги себя…

С этими словами, он отключил телефон и положил его под подушку. Через полчаса объявили отбой.

А утром, включив телефон, Макс обнаружил два пропущенных звонка с ее номера. Очевидно, Машу не удовлетворило ее объяснение. Что же, теперь им не по пути… Парень написал отцу, чтобы тот приобрел новую сим-карту для него.

Кстати, в часы, предназначенные для передач, папа приехал, и в пакете с продуктами лежала сим-карта, так что, Макс быстро поменял старую на нее. В комнате для встреч они остались одни — если не считать присутствия надзирателя, и тут парень оценил, как за столь короткое время поседел и постарел отец.

— Папа, ты так не волнуйся, — Макс напустил на себя некую уверенность и расслабленность. — Ну, отсижу… и что? Меньше же, чем положено. Да, врачом мне не быть… но, на этом жизнь не кончается! Кстати, насчет долга: если работать на зоне, кое-какая сумма отчисляется на счет. Не великие деньги, но все-таки…

Сергей Александрович вскочил из-за стола, вызвав напряжение надзирателя, и обнял сына.

— Я еще не старый человек, вполне могу заработать, да и пенсия есть. Макс, я нашел вторую работу, она больше надомная. Долги верну, но за тебя переживаю! Макс, ты в такое место отправишься после суда… Главное — оставайся человеком, наберись терпения!

Когда отец ушел, Макс прильнул к окошку своей камеры. Оно выходило во двор, и можно было помахать папе на прощание. Однако, отца уже не видно… Зато Макс наблюдал, как два сотрудника изолятора подошли к парню в форме защитного цвета, остановившему во дворе свою газель с черно-белыми номерами. Он было начал с наслаждением пить воду из захваченной с собой литровой бутылки, когда к нему подбежали двое местных сотрудников.

— Володя, опять нужна твоя помощь, — обратился один из них. — Мы вчера пили вместе… ехать в вашу колонию за сто километров никак нельзя, а у нас двое. Довезешь?

Парень, которому сделали предложение, выдохнул и вылил себе на голову остаток воды. Если принимать во внимание жару, путь в сто километров был очень тяжел, но неизбежен — все равно он забирал из СИЗО кое-какие документы для начальства.

— Я, кстати, тоже вчера веселился — и ничего, сел за руль и поехал. Меру знать надо! Грузите, — проворчал он. — Ну, с вас, как обычно…

Макс увидел, как сотрудники изолятора передавали ему что-то. Он, запустив в клетку, занявшую половину машины, двух заключенных, заметил, что третий с трудом ходит, опираясь на трость. Это был пожилой вор-рецидивист из соседней камеры. Забираться в машину ему тяжело, и молодой человек легко поднял его и запер клетку.

Макс напрягся, подумав, что и его так после суда повезут куда-то… И хорошо, если будут обращаться по-человечески, как этот парень.

Глава 6

Ресторан «Чарка» считался одним из лучших заведений в городке. Маша была там три раза за два года его существования: на свое шестнадцатилетие, на выпускной после медицинского училища и вот сейчас, с Виталием.

Вообще, сегодня она никуда идти не собиралась — после вчерашнего веселья в ночном клубе хотелось поваляться на кровати и почитать роман на любимом литературном сайте. Накануне она, Лика и Вовка плясали всю ночь, выпили немало спиртного, встретили ребят из своего города, а под утро вся компания искупалась в р4ечке. Вовка развез девушек по домам — кстати, отец был спокоен, когда Маша отлучалась вместе с ним. Папа пил кофе, когда она пришла, и встретил дочь ироничной усмешкой. Еще немного — и ей будет восемнадцать, стоит ли требовать, чтобы она возвращалась домой до полуночи?

А потом, после обеда — этот звонок… Он растревожил ей душу. Максим ей очень понравился, что уж скрывать. Ну, вот зачем звонить, представляться, узнать о ее самочувствии и заявить, что они вряд ли когда-нибудь увидятся? После этого роман уже не читался с таким удовольствием, и воспоминания о гулянке улетучились. На душе стало грустно и неспокойно.

Виталий тоже решил выйти на связь. Проницательный молодой человек по ее голосу догадался, что она грустит, и предложил поужинать в ресторане. Маша ухватила за эту мысль — она чувствовала, что вот-вот заплачет, и хотела отвлечься. Даже одежду выбирать не пришлось, на стуле висело платье, в котором она вчера была в клубе. Благодаря отличной вентиляции в заведении, оно совсем не пахло дымом.

И вот они сидели напротив друг друга, и смотрели внимательно, будто знакомясь снова — первое-то знакомство произошло в суете. Сейчас, в полумраке, одетый в светло-серую летнюю рубашку и брюки со стрелками, Виталий показался ей еще симпатичнее, но и старше. Интересно, сколько ему лет?

— Тебе скоро восемнадцать, — он подхватил вслух ее мысли о возрасте. — Это бывает раз в жизни! Скажи, какие у тебя планы на этот день?

Маша, конечно, думала о том, как отпраздновать день рождения. Были ранее уже и шашлыки на ее участке, и вот этот ресторан, и даже поход с палатками… В этот раз, хотелось чего-то необычного.

— Даже не знаю, — улыбнулась она в ответ. — А ты свое совершеннолетие как отметил?

— Ой, лучше не вспоминать, — усмехнулся Виталий. — Я тогда только закончил школу милиции… Напились с однокурсниками, орали песни на улице, ныряли в фонтан. Нас забрали в полицию, которая тогда еще милицией называлась, а потом узнали, что мы — без пяти минут коллеги, и отпустили. А на следующий день я пошел по осеннему призыву в армию. Эх, семь лет прошло… даже не верится.

В этот момент, им принесли заказ: бутылку красного сухого вина, по прожаренному свиному стейку и салату цезарь, и еще две солидные порции шоколадного мороженого.

— Ну, в фонтане я купаться не буду, — проговорила Маша, пригубив вино. — Хотя, это довольно необычно. А я хотела бы отпраздновать не так, как раньше.

— Я не напрашиваюсь гостем на твой праздник, но пару идей подсказать могу. Эх, жаль, что мне завтра на работу устраиваться! А то до утра с тобой бы проболтал. Начальник-то суровый, ему вряд ли понравится невыспавшийся подчиненный.

Маша вспомнила, что еще хотела сказать.

— Твой суровый зверь-начальник — мой отец. Николай Ламонин, полковник, это он.

Виталий замер на секунду, потом посмотрел ей в глаза.

— Неожиданно. Я прошу прощения, если сказал о твоем папе что-то обидное.

Все. Это была вся его реакция. Особого изумления или других сильных чувств молодой человек не показал — либо их не испытывал, либо был слишком сдержан и умел скрывать эмоции.

— Не такой уж он и суровый, — пожала плечами Маша. — Нормальный, адекватный серьезный человек. Ну, строгий — так это издержки службы. Ты лет через двадцать станешь таким же. Кстати, в колонии служит водителем наш с Ликой друг Володя, и отец очень хорошо к нему относится.

— Друг? — Виталий иронично приподнял бровь. — Не верю я в дружбу между мужчиной и женщиной. Кто-то из вас ему нравится, и время покажет, кто именно.

— Да это понятно, — кивнула Маша. — Раньше он любил Лику, а у нее тогда был другой парень. Вовка очень расстроился, когда она отказала, но после армейской службы действительно стал хорошим другом.

Виталий промолчал, задумавшись. Ему самому никогда еще не отказывали девушки. Неизвестно, как он сам повел бы себя в подобном случае. Что касается друга девчонок — возможно, он действительно со временем разлюбил Лику, или затаился, чтобы провести активные действия по ее завоеванию.

Приступив к мороженому, Маша не повеселела, как ожидал Виталий, а загрустила еще больше. Видимо, этому способствовала молчаливая пауза, пока каждый из них ел.

— У тебя что-то случилось? — спросил он. — Я ни в коем случае не лезу в твои дела, мы ведь только познакомились. Но… если тяжело на душе, и есть желание поделиться — расскажи мне. Не факт, что я смогу помочь решить твою проблему, но тебе станет легче.

Маша задумалась. А ведь ей сейчас не с кем обсудить свои мысли! Верная Лика уехала в Москву — ей завтра на работу, а по телефону об этом говорить неудобно; Вовка на смене, а им нельзя отвечать на звонки во время службы; а родителям вообще лучше не рассказывать… Она еще помнила их реакцию, когда она страдала по первому парню: мать билась в истерике, а отец рвался разобраться с ним. Виталий же казался рассудительным, умным, взвешенным. Чужой человек, не мать или отец. То, что надо, когда на душе кошки скребут.

Рассказав Виталию все в подробностях, начав с успешной сдачи последнего экзамена и закончив звонком Максима, Маша выдохнула и внимательно посмотрела на парня, чтобы увидеть его реакцию. Тот около минуты молчал, обдумывая все сказанное.

— Ну, понравились вы друг другу, — подвел он итог. — В душу запали, раз и ты о нем помнишь, и он с тобой связался! А то, что уезжает… ну, мало ли. Разные причины бывают: работа, болезнь родственников. Дай своему сердцу месяц. Если забудешь его, а он не выйдет на связь — значит, не судьба. А если он сам о тебе вспомнит, а ты обрадуешься, считай, что это любовь!

Маше после разговора с Виталием стало легче. Он отвез ее домой, по-дружески поцеловал в щечку на прощание — прямо как Вовка, однако, смотрел куда более заинтересованно. Излив душу, девушка спокойно уснула. Он был прав — надо делиться своими переживаниями, а то можно сойти с ума.

А Виталий по дороге до своего дома думал… Два выпитых бокала вина быстро прекратили свое действие — еще в ресторане, и мозг его был трезв. Остановившись у подъезда, где располагалась его служебная квартира, он мысленно воспроизвел рассказ приглянувшейся девушки и вывел из него главное.

Какие иногда делает повороты судьба! Маша, которая ему очень понравилась, оказалась дочерью его начальника. А парень, о котором страдала она, Максим? Никто не знает, что он за человек. Но Виталий не желал, чтобы юная прелестница, почти полностью подходящая под все его идеалы, влюбилась в другого. И дело не в богатом и влиятельном папе. Маша, со своей красотой, беззащитностью и нежностью, будет с ним, и никак иначе. Влюбится в него, станет верной и покорной женой. Отец с деньгами и статусом — приятное дополнение. И нафиг эту ее медицину — зачем, если она отнимет время от обслуживания любимого мужа, которым он и станет? Главное — это дождаться совершеннолетия, охмурить, а потом по-быстрому сделать ей ребенка. Не отвертится. Маша может многое ему дать, кроме материальных ресурсов: красоту, энергию, жажду любви…

* * *

На самом деле, родственников у Тамары Ламониной осталось мало: старший брат жил в Германии, куда уехал в конце девяностых, связь они поддерживали; да двоюродная сестра Ольга Орлова и ее дочь Оксана. Так что, появлению любого из них она всегда была рада. Сейчас, пока дочь ужинала в ресторане с симпатичным блондином, заехавшим за ней, хозяйка готовила ужин. Племянницу она не видела очень давно, хотелось принять ее радушно и вкусно накормить.

Николай, закупив к столу две бутылки белого сухого вина, по просьбе жены поехал на автовокзал — встречать племянницу. Она позвонила Тамаре и сообщила, что едет в двадцати километрах от города на автобусе и, если не будет пробок, скоро прибудет на место.

Мужчина видел Оксану очень давно, когда она была пятнадцатилетней девчонкой — веселой, энергичной и нескладной, как большинство их в этом возрасте. Что скрывать, он еще помнил такой собственную дочь, а потом она как-то резко округлилась, похорошела, стала женственной. А некоторые остаются такими вот трогательными нескладехами, как Лика, и это совсем их не портит. Но, Оксана все-таки постарше — скорее всего, изменилась кардинально.

Сидя в своей машине, Николай наслаждался вечерней тишиной. Воскресным вечером на вокзале было мало людей… Поедет толпа завтра — те, кто работает в Москве, в основном, молодежь. К сожалению, в городе было мало нормально оплачиваемой работы… Ну, дочь-то он пристроит после получения диплома. А может, она в Москве останется, как Лика — там все-таки больше возможностей для молодых специалистов. Николай был готов отпустить дочь со временем, а вот у Тамары одна мысль об этом вызывала истерику. Иногда ему казалось, что она цепляется за Машу, как за единственное свое достижение в этой жизни. Кстати, перед тем, как уехать, пришлось выслушать очередной каприз: Тамара собралась делать круговую подтяжку лица, и просила дать на это денег. Не то, чтобы Николаю было их жалко… просто, при хорошем естественном состоянии кожи и еще молодом возрасте жены он считал это ненужным, и в ответ на свои слова получил отповедь, высказанную тем же тонким высоким голоском. Ламонин любил жену, но в такие моменты был готов затолкать ее в кладовку и там закрыть. Тамаре необходимо приложить куда-то свою энергию — например, выйти на работу, хотя бы на полставки, чтобы хватало времени на ее любимую кулинарию и приусадебное хозяйство. Он однажды уже пытался ее трудоустроить секретарем в школу: и к специальности подходит, и от дома идти десять минут… Однако, Тамара не захотела. Что же, он не собирался никого принуждать.

Вздохнув, Николай включил радио «Милицейская волна», обожаемое уже много лет. Песня, транслируемая сейчас, заставила вздрогнуть, задуматься, задела то, что давно дремало в душе:

— Ты со мною забудь обо всем, эта ночь нам покажется сном,

Я возьму тебя и прижму, как родную дочь…

Размышления под песню были прерваны звонком жены. Она интересовалась, приехала ли Оксана. Вглядевшись в темноту улицы, Николай не увидел нужного автобуса и ответил, что пока нет.

И вот это ее «целую, масик!»… Обращения — котик, зайчик, масик, и прочие сюсюканья появились в лексике Тамары два года назад, когда она вдруг решила, что молодость уходит, и нужно ее удержать. Даже в двадцать лет она так не разговаривала. Нужно ли называть такими прозвищами здорового мужчину сорока пяти лет, начальника колонии, когда раньше самое ласковое обращение к нему было — Коленька, и то, очень редко?

Фонари включили ближе к девяти часам вечера — как обычно. Улицы осветились, внезапно оказавшись красивыми: стал виден фонтан, кусты роз вдоль дороги и сверкающее отремонтированное здание автовокзала.

Одновременно с появлением света, напротив машины возникла женская фигура с чемоданом в руке. Свободной рукой она достала из сумочки телефон и набрала номер… и его смартфон тут же зазвонил.

«Оксана племянница» — высветилось у него на дисплее. Заботливая тетя Тома записала в его телефонной книжке ее номер и сохранила, чтобы была возможность связаться. Они ведь могли пройти мимо и не узнать друг друга. Тамара когда-то нашла Оксану в соцсетях, но у девушки не было там ни одной собственной фотографии: только фото котов, оружия и пейзажей. В ответ на просьбу выслать свое фото она каждый раз отвечала, что скоро приедет в гости… И вот, наконец, доехала.

Николай выскочил из машины и помахал рукой, чтобы Оксана его увидела. Тамара прислала ей в сообщении номера автомобиля, так что, испугаться и убежать девушка не должна. Ну, а если не обратит внимания?

— Оксана, — позвал он в телефон — они еще были на связи. — Иди сюда. Это я, твой дядя Николай.

Ей, видимо, послышался его голос с другой стороны, и Оксана ломанулась направо, к автостоянке.

— Ну, куда ты? — ему ничего не оставалось, как удержать ее за локоть.

Девушка остановилась… Тут же, разразилась гроза, и полил дождь. Вспыхнувшая молния ярко осветила высокую, очень фигуристую девушку, каких, кажется, и не бывает: тонкая талия, хрупкие плечи и стройные ноги при очень внушительной груди и пышных бедрах. Оксана была высокой, почти с него ростом. Волнистые черные волосы доходили до лопаток… А глаза, поднятые на него в изумлении, были темно-карими, почти черными. Простой короткий голубой сарафан подчеркивал золотистый загар.

Помимо яркой, сексуальной внешности… К Николаю подкатывали красотки и покруче — особенно в колонии, там красивых женщин было много, в бухгалтерии и хозяйственных службах. Он удивлялся, что они, вообще, делают в этом городке, когда могли бы стать женами и любовницами олигархов. Как только он стал заместителем начальника колонии, активность этих прелестниц превысила все пределы. Да вот изменять он не считал возможным, и не чувствовал особого желания…

Да, Оксана превратилась в великолепную женщину. Допустим, к нему проявляли желание и более красивые — прямо-таки рафинированные красавицы, вложившие деньги в собственные волосы, тела и губы, да так, что это было заметно. Но… она была полна природной женской сексуальности. Та самая «баба», о которой он возмечтал после впадения в детство собственной жены. Красивая, сексуальная, явно с эмоциями, характером и собственной историей. Она выглядела куда более взрослой, чем Тамара.

— Дядя, — она протянула руку, и он пожал ее. Голос Оксаны был чуть хрипловат — то ли от природы, то ли потому, что она накануне веселилась, пела в караоке и стонала от любви к мужчине. — Я тебя не сразу заметила…

Оксана запечатлела на щеке Николая совершенно родственный поцелуй, от которого по телу пошло расслабление. Вот она, женщина. Горячая, взрослая и живая. А уж какие формы… Когда ее грудь прислонилась к его телу, Николай часто задышал и еле сдержался, чтобы не обнять по-настоящему. Ты чего, мужик. Это племянница, она тебе в дочери годится, хоть по крови и не родная. У тебя жена есть.

Десятиминутная дорога до дома с Оксаной на соседнем сидении показалась Николаю настоящей пыткой. Эта грудь… эти коленки, и локоны, падающие на плечи. И хрипловатый голос, и задорный смех. И бешеный секс, живущий в ее теле. Такая энергетика, что взорвет любого мужика, будь ему хоть шестой десяток.

Николай держался, вел себя корректно — так, чтобы Оксана чувствовала себя комфортно, она же не виновата, что такая. Это — природная сексуальность, и не всегда женщины столь молодые понимают такое отношение. Оксана, кажется, еще не осознавала эффект своей внешности и энергетики…

Глава 7

Как говорят, беда одна не приходит. В случае Лики эта поговорка сработала на сто процентов.

Когда она приехала после выходных в Москву в понедельник утром, сразу отправилась на работу — она часто так делала, и благополучно сдала свою смену. А вечером девушка, с которой она совместно снимала квартиру, объявила, что будет жить со своим молодым человеком, и в ближайшее время съедет. Это означало, что Лика должна теперь платить за квартиру одна, а эта сумма равнялась трем четвертям ее зарплаты. На жизнь почти ничего не останется!

Конечно, Лика могла переехать к родителям в город — хотя бы на время, и ездить каждый день в Москву на работу. Но, во-первых — слишком далеко, и никакая работа и зарплата не в радость, когда три часа в день уходят на дорогу. К тому же, за год самостоятельной жизни после окончания колледжа девушка привыкла жить так, как ей надо, и не перед кем не отчитываться… А ее родители, хоть и люди либеральные, невольно станут лезть в ее жизнь.

В общем, вариант переезда к родителям, хотя бы и временно, даже не рассматривался. Так что, Лика разместила на своих страничках в соцсетях объявления о поиске компаньонки по съему жилья. К сожалению, ни среди бывших однокурсниц, ни среди коллег желающих не нашлось, и с вечера понедельника она ждала, что кто-то появится — тем более, все друзья по соцсети поставили лайк на ее пост. Так что, о ее ситуации узнают многие, и какая-нибудь одинокая девушка выйдет на связь. Только скорее бы… До конца месяца оплаченной аренды оставалась неделя, и соседка скоро съедет.

Однако, первыми начали откликаться не девушки, а мужчины. Причем, разные — и ее ровесники, и женатые отцы семейств. Они предлагали многое: от оплаты половины стоимости аренды за секс до полного спонсорства за него же. Лика, читая их сообщения, чувствовала негодование. Она, вообще, хоть раз указывала в своем объявлении это слово — мужчина? Хоть раз спрашивала их мнение о своей внешности и жизни? Однако, они активно комментировали ее фотографии на страничке, советовали поскорее выходить замуж и рожать, чтобы не думать о съемном жилье. Ага, прямо сейчас разбежалась. После потока сообщений, Лика в очередной раз убедилась, что нормальные мужчины — это отцы ее, Маши… ну, и Вовка. И еще тот, который очень ей нравился. Тридцатилетний старший менеджер ее магазина. Илья проявлял к ней интерес, они пару раз ужинали вдвоем после работы, и он напрашивался в гости. Лика была совсем не против, но держала оборону, чтобы он не потерял интерес. Тем более, в последний раз, когда они оставались наедине, Илья заявил, что она может обращаться за помощью по любому поводу — как по работе, так и вне ее, и Лика считала это признаком большого интереса с его стороны. Именно обратиться она и собиралась утром во вторник — спросить, нет ли у него знакомой, желающей снимать жилье пополам. У Ильи был довольно большой круг знакомств, и немало девушек — его разведенных ровесниц с детьми школьного возраста, также нуждающихся в съемном жилье. Хозяйка квартиры готова потерпеть детей, если они старше пяти лет, воспитаны, не портят обои и мебель.

Отметившись у администратора, Лика заметила постоянную покупательницу — пожилую даму. Полгода назад, на новогодние праздники, она помогла этой клиентке выбрать новогодние подарки в виде косметических наборов для всей семьи — не слишком дорогие и качественные, и та осталась довольна, и с тех пор всегда звала Лику, когда приходила. Консультирование покупателей не входило в обязанности Лики, но в тот раз пришлось сделать исключение. Та клиентка уже имела золотую карту скидок… Магазины этой сети были раскиданы по всей Москве, но она всегда приходила именно в этот. В первое свое посещение она ехала домой от дочки, и ей очень понравилась консультация Лики.

— Анна Ивановна! — Лика улыбнулась и помахала рукой. Клиентка, широко улыбнувшись, поспешила к ней.

— Анжела, привет. Я еду к внучкам, а их у меня три. Десять, семь и пять лет. Всем нужны наборы детской косметики, и каждой — разные… Поможешь?

Конечно, Лика помогла. Алла Ивановна, расплатилась на кассе и настойчиво пихнула ей в карман форменной красной жилетки плитку шоколада. Мелочь, а приятно… Лика пыталась отказаться, но клиентка настояла, поцеловала на прощание в щечку и покинула магазин. Обаяние этой пожилой женщины зашкаливало.

Сразу после ее ухода подошел Илья — тот самый менеджер, претендовавший на место постоянного парня рядом с ней. Он, отводя глаза, сказал:

— Анжелика. Управляющий магазина ждет тебя в своем кабинете.

Опаньки. Анжелика, еще и на «вы»…. Так Илья обращался, когда она только устроилась на работу. Неужели сокращение, и она под него попала?

Однако, все было по-другому. Оказывается, увольняли именно ее — а не массовое сокращение, и именно Илья заявил, что готов совмещать свои обязанности с ее за сумму, равную половине своей зарплаты. Он недавно закончил курсы по ее специализации. Лику трясло после этого разговора с управляющим и Ильей… Она была одной из двух товароведов в магазине, и без высшего образования — видимо, поэтому другую девушку решили оставить.

— Ну а что, — заявил Илья, когда Лика покинула кабинет и побежала на улицу, чтобы выкурить сигарету и успокоиться — он ждал ее около двери. — Ты молоденькая, бездетная. Найдешь еще работу, а мне семью кормить! Скоро второй сын родится. Кстати, когда я могу к тебе приехать? У меня-то никак нельзя…

Лика, застыв от шока, выбросила сигарету. Она ведь даже не знала, что Илья женат, тем более — что есть дети. И ей в голову не пришло поинтересоваться этим у кого-то из сотрудников! Он вел себя, как холостой парень, пока женщина обслуживала его, гладила его рубашки и кормила это сытое пузо; не афишируя свое семейное положение, хотел секса с молоденькой и, в то же время, ждал рождения второго ребенка.

— Пошел к чертям, — еле сдерживая негодование, прошептала Лика. — Помнишь, ты присылал мне фотки… скажем так, не для чужих глаз? Я отправлю их твоей жене, когда она родит. И размещу везде. Ты — идиот и предатель, получай. Еще и на квартиру ко мне, молодой и свободной, напрашивался.

Конечно, она не собиралась этого делать, просто решила позлить его в ответ на предательство. После этих ее слов Илья потерял контроль над собой… На улице никого не было из сотрудников магазина, кроме них, и он, пользуясь этим, замахнулся.

— Сука. Только попробуй…

Нормально. Подставил ее и, обидевшись на свой же поступок, решил ударить.

— Какие-то проблемы? — голос из-за угла магазина заставил обоих замереть.

Вовка приехал, как обычно. Каждый вторник он заезжал к ней на работу, так как был в Москве по службе — отвозил Лику перекусить, поболтать, и даже на ночь пару раз оставался, спал в коридоре на раскладушке. Сегодня его появление кстати — раньше Илья не видел рядом с ней крупного парня в форменной одежде УФСИН.

— Никаких, — Илья, вжав голову в плечи, пошел ко входу. — Решаем рабочие вопросы. Руководство решило уволить Анжелику, а она восприняла это крайне негативно…

С этими словами, Илья начал потихоньку отступать. Он не успел дойти до входа. Тяжелая рука Вовки легла ему на плечи.

— Да? — кажется, парня очень заинтересовала эта тема. — Очень жаль. Надеюсь, не из-за тебя. Мне не совсем понятны твои действия, недопустимые по отношению к коллеге. Ты на нее замахнулся. Это так у вас вопросы решаются?!

Разговор перешел бы в более агрессивное русло, но настало время перерыва, и на улицу вышли девушки-консультанты. Вовка не хотел их пугать, и оставил Илью в покое. Он отправился по служебным делам, планируявернуться за Ликой.

Лика не могла спокойно работать после всего случившегося, поэтому вернулась в кабинет управляющего и заявила, что две недели отрабатывать не намерена, потому что ей необходимо искать работу. Ее отпустили спокойно, сообщив, что завтра на карточку придут деньги за отработанный период. Илья постарался — за нее здесь больше не держались.

С трудовой книжкой в сумочке Лика вышла на улицу, где ее ждал в машине Вовка. Только там она смогла дать волю своей обиде и расплакалась.

— Ненавижу! Терпеть не могу их всех! Ну, почему все так навалилось одновременно?

Парень не мог видеть, как она плачет — прямо сердце защемило. Обняв Лику, он поинтересовался:

— А что еще случилось?

Она рассказала про свою соседку. Вовка, задумавшись, ответил:

— Лика, безвыходных ситуаций не бывает. Мы что-нибудь придумаем… А пока тебе необходимо отвлечься. Я все дела сделан, ты тоже свободна. Скажи, куда мы поедем.

В моменты, когда хотелось расслабиться и подумать, она любила приезжать на Воробьевы горы — почему-то это место наполняло ее энергией и силой. Было непривычно отдыхать здесь в будний день. Глядя с берега на Москву-реку, Лика почувствовала ожидаемое облегчение.

— Может, перекусим где-нибудь? — предложил Вовка. — Я с утра не ел.

Ей стало неудобно: поглощенная своими проблемами, она забыла о друге, который все-таки был после довольно длинной дороги. Они поели в кафе недалеко от метро, после чего парень намекнул, что на службу завтра не нужно, и он переночевал бы у Лики.

— Что же, пока это возможно: меня еще никто не гонит, — кивнула она.

Дома Вовка попросился за ее ноутбук — и, будто по волшебству, через час объявилась его одноклассница, которая переезжала из их города в Москву и хотела найти квартиру, чтобы снимать с кем-то пополам. Она ответила в соцсети и попросила телефон Лики.

— Ты мой хороший! — девушка, получив информацию, подбежала и поцеловала его в щеку. — Всегда мне помогаешь!

Вовка опустил глаза и отвернулся, чтобы она не видела, как его лицо залила краска.

— Ну вот, платить и жить здесь ты по-прежнему сможешь. А с работой, думаю, разберешься. Магазинов косметики хватает, и ты уже не та неопытная выпускница колледжа, которой была год назад.

С Вовкой было спокойно и легко — так, как и должно быть с другом. Когда он уснул, Лика еще долго сидела в Интернете — теперь ей не нужно было спешить утром на работу. Кое-какая сумма отложена, ее хватит на месяц поиска работы; завтра она разошлет резюме, и найдет другое место…

* * *

Родители Маши отправились в давно запланированный отпуск. На ближайший месяц у них были большие планы: они собирались навестить Калининграде брата Тамары, потом впервые в жизни посетить страны Прибалтики. Жара этим летом в Подмосковье стояла настолько удушающая, что хотелось на в теплые страны, как в предыдущие отпуска, а наоборот — в более северные широты.

Конечно, Тамара и Николай звали Машу с собой, но она отказалась. Во-первых, приехавшая пожить Оксана будет чувствовать себя неудобно, если они все сейчас возьмут и уедут; а во-вторых — она никогда и мечтать о таком не могла: целый месяц; в большом пустом доме; и — ура! — без родительского контроля! Папа и мама доверяли и даже не допускали мысли, что девушка нарушит правила этого дома… Она и не собиралась поступать дурно. Несколько веселых вечеринок без родительского контроля не в счет. Оксана показалась Маше девушкой нелюбопытной, увлеченной больше всего собой, так что, она вряд ли будет мешать. Однако, стоило договориться заранее…

Особенно насчет вечеринок, одна из которых планировалась на ближайшую пятницу. Маша хотела позвать в гости почти всех своих одноклассников и однокурсников по колледжу, кто был сейчас в городе. Шуму будет много, но соседи не услышат — каждый дом был как отдельная территория за своей оградой. А вот родителям об этом знать ни к чему.

Тамара и Николай уехали во вторник вечером. Сначала Вовка должен был отвезти их в Москву, в аэропорт. Друг, кстати, показался каким-то грустным и задумчивым, но Маша не успела поболтать с ним, тем более, что ее отец, одновременно — его начальник, все время крутился рядом, желая накормить парня ужином перед дорогой. Ох, ни к чему хорошему не приведет эта псевдо-дружба между Володей и Ликой! Ему удалось убедить, что после армии любовь прошла, и подруга поверила. Но Маша понимала, что это не так. И сам Вовка понимал, и страдал молча, когда она на его глазах влюблялась в других, а это случалось часто. К сожалению, сам парень не мог влюбиться в кого-то, хотя многие проявляли к нему интерес. Симпатичный, добрый, уважающий женщин, с неплохим, по меркам города, заработком… Но ни одной из них не удавалось его переключить с Лики на себя. Однажды Маша в порыве откровения предложила Вовке намекнуть легкомысленной подруге, что он по-прежнему ее любит, но тот испугался и начал умолять не делать этого.

В общем, он увез родителей, а Маша с Оксаной остались одни. Со вчерашнего дня, как родственница приехала, поговорить им не удавалось, и теперь Маша стучалась в гостевую комнату, которую Тамара подготовила к приезду племянницы. Из нее, кстати, доносились тяжелые аккорды зарубежной рок-группы, популярной лет тридцать назад. И эта музыка, по мнению Маши, совсем не подходила изящной, стильной Оксане.

— Заходи, — послышался ее голос из-за двери.

Маша проскользнула в комнату. На полу стоял наполовину разобранный чемодан гостьи. Сама она, сидя по-турецки на кровати, ловко красила ногти на руках, пользуясь четырьмя цветами лаков одновременно. Был готов только большой палец правой руки, и Маша восхищенно охнула.

— Что ты удивляешься? — подняла Оксана голову. — Лак смазался, что ли?

На изящно подпиленном, не слишком длинном ногте Оксаны, на нежно-розовом фоне, расправляла крылья маленькая черная птица. Кончики ее крыльев выделены золотистым, а выступающая ногтевая пластина закрашена лаком телесного цвета. Нет, Маша видела такую красоту у других, и ей на выпускной в колледже специалист в салоне сделала очень красивый маникюр… Но, она не представляла, что такое можно делать в домашних условиях. К тому же, Оксана ведь была переводчиком по профессии, а не нэйл-дизайнером.

— Нет… Как тебе это удается? Так красиво! И не единого неверного мазка, ни помарочки!

Улыбка Оксаны показала, что комплимент приятен.

— Ну, я обучалась на курсах маникюра… давно, когда была по возрасту чуть старше тебя. Нас училось двадцать девушек. Я оказалась лучшей, потому что рука легкая. Ну-ка, а покажи свои…

Маша протянула ей руку, и та рассмотрела ее ногти.

— Хорошие, крепкие. Почему не ходишь на маникюр?

— Ну, я же училась на медсестру, а теперь — на врача. Ногти должны быть коротко подстрижены, а из украшений — максимум бесцветный лак, таковы правила.

— Так колледж закончился, а у тебя впереди целые каникулы! — возмутилась Оксана. — Давай хотя бы на это время ты будешь ходить с красивыми ногтями. Тем более, пока буду искать работу, я буду жить у вас, и смогу тебе в этом помочь. Совершенно бесплатно, как родственнице. И тебе приятно, и мне курсы вспомнить.

Маша, конечно, не смогла отказаться. У Оксаны в смартфоне даже был закачен каталог с рисунками, и она выбрала себе белые лилии на серебристом фоне. А в косметичке гостьи нашлись лаки нужных цветов.

Пока Оксана творила красоту, они поболтали. Маша немного рассказала о себе, а Оксана упомянула о последней поездке во Францию — по работе, от последней фирмы, откуда уволилась год назад.

— Не понимаю, — покачала головой Маша, вытянув вперед ладони, чтобы лак подсох. — У тебя диплом переводчика, и курсы маникюра…

— И водительские права, и готовлю хорошо, — засмеялась та. — Ты удивляешься, почему я осталась без работы?

Маша ответила согласием. Красивая, образованная, опытная в жизни и обаятельная родственница могла пригодиться в любой организации, на любой должности, и зарабатывать неплохие деньги.

— Всякое в жизни бывает. Кризис в стране, все-таки, конца ему не видно! И я, кстати, обладаю многими навыками, но совершенно средним умом. К тому же, с жильем проблемы… Ну, тетя Тамара, наверное, рассказывала про маму, которая меня не пускает в квартиру. Так что, живу, как получается.

Оксана зевнула. Маша заметила, что девушка кажется уставшей.

— Я тебя утомила?

— Нет, не в тебе дело, Маша. Просто я вчера полдня провела в дороге, а потом всю ночь корректировала свои резюме — их у меня несколько. Устала, есть такое, но пока меня никто не позвал на собеседование… Так что, завтра сможем поболтать вдоволь, тем более, что ты на каникулах.

Маша, задумавшись, проговорила:

— Раз у нас обеих завтра свободный день, можно провести его с пользой. Предлагаю позагорать и искупаться. Поехали на озеро — это совсем рядом! Возьмем все, что нужно, с собой, и вызовем такси…

Оксана была согласна. На следующее утро Маша разбудила ее в десять утра, уже приготовив большую яичницу с овощами на двоих.

— Милая моя девочка! — улыбнулась Оксана, увидев на сковородке завтрак. — Честное слово, тетя Тамара и ты относитесь ко мне лучше, чем моя собственная мать!

Маша воодушевилась ее комплиментом. Родственница ей очень нравилась, и девушка рассчитывала, что они подружатся.

Пока Оксана спала, позвонил Виталий. Он отработал свои первые сутки, выспался на следующие. Сейчас у молодого человека выходной, и он горел желанием увидеться. Что же, она не была против его присоединения к их женской компании. Тем более, Оксана свободна, он холостой, и они ровесники. Может быть, возникнет взаимная симпатия, а потом — любовь.

А что, было бы неплохо! Сама Маша будет только рада, если они станут парой. Она, вообще, хотела, чтобы все были счастливы. Пусть родители перестанут ругаться, вспоминая погибшего ребенка; Лика, возможно, влюбится в Вовку, либо ему понравится кто-то еще; про Оксану и Виталия уже решено… Ну, и чтобы Макс, запавший ей в душу, не уехал неизвестно куда, а вышел с ней на связь.

Когда Оксана с наслаждением растянулась на одеяле, брошенном на песок, Маша извинилась и сказала, что ей нужно позвонить. Спрятавшись в кустах, где ранее скрывались родители тонущей девочки, она набрала номер Макса. Он ответил не сразу.

— Машенька, я же просил тебя: не звони, — его голос казался уставшим и грустным. — Не по пути нам…

— Хотя бы скажи, почему ты уезжаешь, — вздрогнув, попросила она. — И когда вернешься!

Пауза длилась почти минуту, и она слышала тяжелое дыхание Макса.

— Хорошо, раз ты решила, что так надо. Меня несправедливо обвиняют в убийстве, и я сейчас в изоляторе, жду суда. Светит срок около пяти лет. Все, забудь меня.

Он отключил телефон. Маша стояла, будто застыв, и осознавала все сказанное. Ее будто сковал холод. Она набирала его номер еще несколько раз, но он стал недоступен.

Ну, не мог Макс убить. Кто угодно, но не он! Не с его открытым лицом и честными глазами убивать. Да и потянулась она к человеку явно доброму, открытому. Тут явно что-то нечисто!

Ей ничего не оставалось, как вернуться к Оксане, скрыв свои эмоции. Девушка встала и направилась к воде, чтобы искупаться. Выглядела Оксана великолепно. Кстати, на ней был открытый купальник ярко-голубого цвета, подчеркивающий шоколадный загар на гладкой коже. Присутствующие на пляже мужчины всех возрастов головы свернули…

Маша не заметила Виталия. Он стоял напротив Оксаны, внимательно ее разглядывая. Парень успел загореть, а также закупиться в местном торговом центре — на нем были майка и шорты такие же, как одевал на пляж Вовка, только не черного цвета, а светло-серого. Ну, и сидела эта одежда по-другому. Он тоже решил искупаться в жаркий день.

— Не может быть, — бормотал он, глядя на Оксану. — Кажется, я ее знаю.

Она же, заметив Виталия, опустила голову так, чтобы волосы скрыли ее лицо, и нырнула в воду.

— Ох, только не он, — прошептала она, погружаясь с головой…

Глава 8

Две июньские недели пролетели быстро — особенно для тех, кто отдыхал. Для Макса же каждый день в ожидании суда казался вечностью. Особенно его мучило состояние отца. Сергей Александрович регулярно приходил в изолятор, и сын видел, как он постарел от переживаний. Адвокат, сопровождавший папу, оказывал тому и моральную поддержку, помимо юридической — без энергичного сорокалетнего Олега Ивановича отец бы совсем расстроился.

И вот наступил день суда. Адвокат еще раньше пояснил, что прокурор будет настаивать на высшей мере наказания, а в случае с Максимом, учитывая отсутствие преступлений ранее, это пять-семь лет. Прокурор был молод, недавно приступил к исполнению обязанностей, и имел радикальные взгляды на осуществление правосудия. А вот судья — женщина, ровесница Сергея Александровича, не приобрела себе даже определенной репутации. Ее решения и приговоры часто были непредсказуемы.

Сидя в клетке в зале заседания, Максим мысленно прокрутил всю свою жизнь — от воспоминаний о детстве до знакомства с Машей, которое было последним приятным событием в мирной жизни. После их краткого разговора, когда он решил не скрывать правду, девушка звонила еще — он один раз поставил старую симку и увидел ее вызовы. Удивительно, что даже суровая правда не отвратила ее. Еще она отправляла сообщения, спрашивая, где будет суд, и как она может с ним увидеться. Но Максим оставил звонки и сообщения без ответа — ни к чему юной девушке связывать свою жизнь с ним, который, не являясь преступником в действительности, стал таким для общества.

Жара сегодня перевалила за тридцать пять градусов. В зале ситуацию более-менее спасали кондиционеры, однако, из-за скопления людей все равно было душно. Максим опасался, что отцу от переживаний и жары станет плохо… Но тот, на удивление, улыбался со своего места сыну и выглядел бодрым. Видимо, ожидание действовало на него хуже, чем понимание, что все наконец-то закончится.

По очереди опрашивали свидетелей: беременную соседку, которая пыталась помочь; других соседей, которые что-то слышали или видели; наконец, ключевого свидетеля — Оксану Орлову. Та повторила все, что сказала полиции. Она вжала голову в плечи, когда увидела, что интересы Максима представляет не бесплатный государственный адвокат, которому плевать на исход дела, а самоуверенный юрист из частной консультации. Девушка простонала, что ей плохо, и потеряла сознание. Приставы вывели ее в коридор. На самом деле, Оксана испугалась, что матерый адвокат расколет ее показания, как орех, и решила таким образом покинуть заседание. Вернулась она через полчаса, когда кто-то из сердобольных посетителей суда дал ей таблетку валидола, а в зале речь уже снова держал прокурор.

С одной стороны, приговор судьи порадовал Максима, его отца и адвоката. Три года. Три вместо пяти, а то и семи, которых требовал прокурор! С другой… Максима злило, что он, вообще, должен сидеть в тюрьме, оторваться от отца, учебы, от жизни в наказание за преступление, которого и не было. Впрочем, в данной ситуации выбирать особо не приходилось.

Адвокат, кстати, выглядел очень доволен. Он взял деньги с клиента, обещал срезать срок почти в два раза, и выполнил условия. Ну, а через годик можно и прошение об условно-досрочном освобождении подать, если у Максима и Сергея Александровича будут деньги, чтобы еще раз обратиться к нему за помощью.

Из суда Максима уже вывели под конвоем. В руках парень держал сумку с вещами, собранными заботливым отцом. Сергей Александрович крепко обнял его на прощание.

— Ничего, мой мальчик. Это время закончится. Я буду регулярно приезжать к тебе — к счастью, эта тюрьма находится не так уж далеко. Город в ста километрах от Москвы…

Кстати, Максим, когда услышал, куда его везут по приговору суда, тихо охнул: это был город, где жила Маша. Он запомнил его название, когда узнавал в больнице ее данные. Ну, вряд ли девушка узнает, что он там сидит — она-то не имеет отношения к тюрьмам.

Когда подъехал автозак, Максим и Сергей Александрович замерли. Все… Они и еще двое заключенных, которых везли в ту же тюрьму, тихо вздохнули, а конвоир, который должен был их сопровождать, подошел к машине.

А оттуда вышел тот самый молодой человек, который запомнился Максиму. Вид у него был такой, будто он только что вышел из бани. Парень покраснел и тяжело дышал.

— Вовка, привет, — конвоир протянул ему руку. — Что с тобой? Приплыл от жары?

— Загляни в водительскую кабинку, и поймешь, — ответил он.

Конвоир послушался и отскочил.

— Ужас. Там же душегубка! В этой кабине не то что всю дорогу — и пяти минут находиться невозможно! Но, насколько я помню, кузов, где сидят заключенные, оборудован вентиляцией.

— Это долгая история, — отмахнулся водитель. — До тридцати градусов сидеть там было терпимо, а сейчас — и вовсе невозможно. Ну, загружайте, а я отмечу в журнале. Так… Соколов, Агиев, Рамилин.

В кузове, действительно, стояла приятная прохлада, а сидения были не слишком жесткими. Единственный минус — отсутствие окон, кроме совсем маленького, из которого была видна водительская кабина и спина парня.

Конвоир, оглядев мужчин в наручниках, положил руку на оружие, висевшее в кобуре на поясе.

— Сидите тихо, и попробуйте рыпнуться.

Все трое были молоды и прошли сегодня первые в своей жизни суды. Не являясь рецидивистами, они еще боялись закона, и вряд ли сочли бы возможным предпринять что-то.

Время потянулось — минута за минутой… По очереди, все трое уснули, уставшие от жары и судебных заседаний. К счастью, у них был с собой запас воды, привезенный родственниками и друзьями… Конвоир бодрился, попивая из бутылки прохладную воду. Ему спать было никак нельзя.

Максим проснулся оттого, что машину сильно тряхнуло. Потирая глаза, он понял, что машина едет как-то странно — будто винтом, замедляется на ходу.

— Вовка, ты чего? — застучал в стекло маленького окошка конвоир.

А Максим, привстав с сидения, разглядел в окошке покрасневшую шею водителя и форму, прилипшую к спине. Все понятно — стало плохо, потерял контроль над собой и над машиной тоже. Хорошо, что хоть остановился!

Кстати, Вовка почти доехал до ворот тюрьмы — сил не хватило на двести метров. Тюремная охрана, увидев машину, открыла ворота. Два охранника в недоумении переглянулись.

— Почему не въезжают? — удивился один. — Давай подойдем! Может, там помощь нужна.

К моменту, когда они приблизились, конвоир уже выскочил из автозака и открыл дверь водительской кабины. Из нее повеяло жуткой, затхлой духотой, и Вовка бесчувственным кулем вывалился на руки сослуживцев.

— Вызываем помощь, — второй охранник заговорил в рацию. — Медицинскую службу! Водителю плохо. Ох ты, он весь горит.

Они вошли на территорию колонии: двое медиков с носилками, на которых лежал Вовка, еще не пришедший в себя; заключенные и охрана с конвоиром остались на улице ждать за воротами, пока выйдет заместитель отсутствующего начальника тюрьмы, заберет все документы на заключенных и определит их в камеры.

— У него тепловой удар — тут и думать нечего! — говорил Макс. — Солевой раствор внутривенно, тело и голову охлаждать… И все в порядке будет. Да расстегните ремень, чтобы дышал свободно.

Несмотря на то, что парень был представителем структуры карающей, он почему-то вызвал у Макса симпатию и сочувствие.

А Вовка, придя в себя в медицинском кабинете, поморщился от давящей боли в голове. Увы, на одном обмороке последствия не закончились. Вроде бы, он лежал под спасительным кондиционером, но все тело будто огнем жгло. Ох… он почувствовал дурноту и отрыв от реальности, еще не доехав до тюрьмы. Хорошо, что не случилось аварии! Судя по тому, что он не ранен, остальные тоже в порядке.

— Я сделал все, что нужно, — объявил ему тюремный врач. — Тепловой удар у тебя, парень. В госпитализации не нуждаешься, но вот в постельном режиме — определенно. Больничный я сам тебе открою, дней на пять. Держи лист назначений, все это нужно купить и принимать, как расписано. Есть кому отвезти тебя домой? За руль сейчас нельзя. И еще пусть кто-нибудь останется с тобой на ночь — мало ли что…

Тут же, у него запиликал телефон. Сообщение. От Лики. Она как раз приехала сегодня к родителям на выходные. «Привет. Нужна твоя небольшая помощь». Раздражение охватило его. Черт, он всегда прибегал по первому ее зову… а сейчас сам нуждается в помощи!

«Не могу. Мне стало плохо на службе».

Через полминуты:

«Что с тобой случилось?»

И тут же звонок.

— Да, Лика, — он старался, чтобы голос звучал естественно, но не мог — из-за спутанного сознания говорил замедленно. — Приезжай за мной, пожалуйста. Сам я до дома не доберусь!

— Мы выезжаем, — встревожилась девушка и пояснила: — Я приеду с Машей.

Таким образом, в одно время за воротами оказались: Вовка, с трудом стоящий на ногах; Максим с другими заключенными и охраной; и спешащий с территории заместитель начальника.

А за поворотом показалась машина Лики, летящая на предельно возможной скорости; девушка доехала до тюрьмы за десять минут.

* * *

— Так что, завтра Вовка отвезет нас на шашлыки, — воодушевленно говорила Лика. — Я созванивалась с ним вчера, он подтвердил, что все закупит сам. Нет, доехать я до леса и сама могу, но это же… не выпить, скучно. Маша, а может, ты позовешь Виталика? Ну, того… Ты говорила, вы случайно встретились на озере.

— Я ему предлагала, — пожала плечами Маша. — Он с сожалением отказался, потому что завтра заступает на сутки.

Она и не знала, какую бурю облегчения вызывала этими словами в душе Оксаны. После того дня на пляже она не находила себе места от беспокойства. Нужно встретиться с этим Виталием и поговорить спокойно, ведь в тот раз из-за Маши это было невозможно.

Девушки сидели на кухне в доме Ламониных. Лика, узнав о прекрасном маникюре, который делала Оксана, тоже напросилась к ней — правда, за деньги, ведь она не являлась родственницей. Сумма, которую запросила Оксана, была ниже, чем в большинстве салонов.

— Ну, а ты? — спросила Маша Оксану. — Как съездила сегодня на собеседование? Оно же у тебя первое…

На самом деле, первое собеседование у нее было назначено на понедельник, а сегодня она давала показания против Максима Агиева. Нельзя сказать, что данный процесс принес ей удовольствие: денег она, все равно, не получила. Но таков уж был ее характер — во всем идти до конца. Да и ни к чему ей получать статью за лжесвидетельство.

— Сказали, перезвонят, — равнодушно ответила она. — Если предложат работать, я готова.

— Ох уж эти поиски работы! — посочувствовала Лика. — Я сама искала, правда, нашла быстро. Вот, отработала первую неделю. Кстати, эта сеть магазинов косметики лучше: и клиентов больше, и оклад положили нормальный. Ну, и я — уже не вчерашняя студентка колледжа.

Собственно, ее трудоустройство компания и собиралась отмечать завтра, и Оксана с радостью приняла приглашение.

— А Володя этот — он парень кого-то из вас? — спросила она.

— Да ну, — отмахнулась Лика. — Он наш общий друг, еще со средней школы.

— Ох, знаю я таких друзей, — Оксана снисходительно усмехнулась. — И помогают во всем, и смотрят глазами котика из «Шрека»… А потом — люблю, не могу!

— Так было, — Маша искоса взглянула на подругу. — Он Лику любил раньше.

— Ну, ты вспомнила. Уже столько времени прошло. К тому же, ему вроде какая-то девчонка нравится, в колонии работает, в хозблоке, — возразила Лика, и Маша поняла, что Вовкин обман сработал. Так парень хотел обратить на себя ее внимание. Но даст ли она нужную реакцию?

Ноутбук Маши выключился внезапно, тем самым вызвав тревогу Оксаны — с него она рассылала резюме, и больше включаться не хотел.

— Кстати, о Володе, — вспомнила Маша. — Он хорошо разбирается в компьютерах. Лика, можешь написать ему? Он, вроде, должен уже освободиться со службы…

После пары сообщений Лика встревожилась и перезвонила другу.

— Что-то случилось, — встревоженно проговорила она. — Ему стало плохо, просит забрать из колонии и отвезти до дома.

— Это все жара, — вскочила Маша. — Я поеду с тобой. Если Вовка завалится в обморок, ты одна не справишься.

Оксана с ними ехать отказалась — вызвалась приготовить что-нибудь поесть, и девушки спешно выехали.

Остановив машину, Лика побежала на встречу Вовке. Там стояли еще несколько человек — в форме надзирателей, и в серых робах заключенных. На них она не обратила внимания, а вот сам молодой человек, казавшийся совершенно изможденным, взволновал ее.

— Бедный, — прошептала она, обняв парня. — Не знаю, что с тобой, но выглядишь ты плохо. Пойдем в машину, я тебя домой отвезу.

Вовка покачнулся, и Маша поняла, что ее помощь, действительно, может пригодиться. Она направилась к ним, как вдруг один из заключенных развернулся и уставился на нее.

— Максим, — прошептала Маша и побежала к группе мужчин. В этот момент она забыла и о Вовке, и о подруге, и о том, что все-таки является дочерью начальника тюрьмы.

— Маша, ты идешь? — прокричала Лика уже из машины.

— Нет. Я забыла… у меня здесь одно дело. Езжайте, я сама доберусь домой.

Они стояли напротив друг друга, не отводя глаз.

— Ты, — только и мог ответить молодой человек. Он владел собой, чтобы не закричать от радости, не кинуться к Маше. Казалось на него напал ступор. Он протянул вперед руки, скованные в наручники. Маша так хотела сжать его ладони, но понимала, что вызовет шок надзирателей… И отец узнает все, а он явно рад не будет такой любви дочки.

Столько эмоций плескалось в их взглядах! Желание, радость… в его глазах к ним присоединялось отчаяние. Вот и встретились во второй раз, как он желал. Только не думал он, что это случится при таких обстоятельствах. Оба молчали, но глазами было сказано все.

Внезапно, на небе пророкотал гром, и начался самый настоящий ливень. Надзиратели погнали заключенных на территорию колонии, а растерянная Маша осталась стоять за воротами.

— Вот и нашелся, — прошептала она. — Ох, не ожидала, что так будет! Ну, не мог он убить кого-то. Не верю в это… Я обязательно выясню все!

Глава 9

Приближался вечер. Оксана, приготовив легкий ужин, написала Маше. Она спрашивала, когда ее ждать, и вернется ли с ней подруга. Прошло около часа… Маша не отвечала, а телефонами с Ликой они еще не успели обменяться.

— Похоже, девчонки отвезли своего друга домой и загуляли, — решила Оксана. — И без меня… Нехорошо!

Она вышла на террасу, где Николай устроил уголок отдыха. Там могли наслаждаться тишиной и свежим воздухом все желающие, но оборудовал глава семьи это место под себя. Плетеные кресла, хоть и легкие, но основательные; дубовый коричневый стол с толстыми ножками, купленный еще его дедушкой; стены покрыты панелями, сделанными под кирпичную стену цвета кофе с молоком — все это создавало приятную атмосферу, которой хозяин наслаждался, когда хотел подумать в тишине. Тамара захаживала сюда раз в неделю, чтобы убраться, а вот Маша любила отдыхать на террасе — как одна, так и с отцом и котом Пиратом.

Кстати, кот прибежал тут же, как она зашла. Он замурчал и потерся об ногу Оксаны. Маша через неделю после отъезда родителей заметила, что он стал мало есть и затосковал. Пират скучал по глубоко любимому и уважаемому хозяину — так было всегда, когда Николай покидал дом в свободное от работы время, которое мог бы провести с преданным ему зверем.

— Проголодался, бандит? — Оксана взяла кота на руки и пересела с ним в одно из кресел. — Я ведь ужин приготовила. Жду девчонок, а то одной скучно. Может, мне поесть здесь, вместе с тобой?

С этими словами, она принесла себе на террасу тарелку с салатом и рыбой, коту в миску положила корм, и они приступили к ужину вместе. После еды Пират, принявший теперь девушку за свою, вновь забрался к ней на колени. Он ласкался, развалившись и оставляя немало шерсти на ее коротком белом сарафане. Учитывая, что шерсть черная, одежду после общения с котом необходимо будет постирать.

— Морда ты, морда! — Оксана растрогалась и принялась чесать кота. Она сама с детства хотела иметь в доме кошку, но мать, которая не могла смириться с присутствием рядом даже дочери (зачем рожала — один Бог знает!), была резко против. От Пирата веяло уютом, родным очагом. Вообще, семейная атмосфера любви и поддержки царила в этом доме, хоть Маша как-то и обмолвилась, что Николай и Тамара часто ссорятся. — Эх, как только у меня будет своя квартира — тут же заведу такого же котяру! А ты ведь скучаешь по хозяину? Ничего, я скрашу твою тоску…

Да, Николая обожали все в доме. Это был такой человек который окружил всех членов семьи защитой и заботой. Настоящий мужик — добрый, сильный, харизматичный. Повезло тете Тамаре… Оксане он понравился еще десять лет назад — тогда она подумала, что хорошо бы иметь такого папу. А сейчас она смотрела на него по другому… как женщина на мужчину. Им удалось нормально пообщаться лишь за ужином в день ее приезда, и она успела сделать выводы в его пользу.

— Я тоже по нему скучаю, — прошептала она в тонкое, покрытое короткой шерстью кошачье ухо. — Жду не дождусь завтрашнего дня, когда он приедет.

Помыв посуду, Оксана вернулась на террасу. Оттуда она увидела, как к воротам приближается машина. Разглядев ее, сердце девушки замерло. Белый «Рено» — тот самый, на котором приехал на пляж Виталий.

— К Машке приехал, — прошептала она, вжимаясь в стену. — Видимо, звонил, а она не ответила. Мне ведь она тоже не отвечает. Ох, принесла нелегкая…

Ее очень напугал дребезжащий звонок — он доносился из угла террасы. Оксана и не знала, что в доме есть городской телефон, и что он стоит здесь, на старой, покрытой потрескавшимся лаком тумбочке. Может, это Маша? Надо ответить и попросить ее поскорей приехать, чтобы встретить Виталия. Вряд ли она дала ему домашний номер, недавно познакомившись с ним.

— Алло, — дрожащим голосом ответила Оксана.

— Алло, Маша, привет…

Это все-таки звонил Виталий, и судя по паузе, он засомневался, Маша ли ему ответила. Оксана хотела бросить трубку, но испуг сковал ее.

— Я так понимаю, это ты, — голос его зазвучал знакомыми ироничными нотками. — И, раз ты ответила, дома больше никого нет. Оксаночка, выйди, пожалуйста, за ворота. В дом в отсутствие хозяев я не хочу заходить, а нам необходимо поговорить.

Она, оглядываясь, покинула дом и заперла ворота недавно отданными Машей запасными ключами, скользнула в салон машины, и тут же получила легкий дружеский поцелуй в щеку.

— Ну, наконец-то, — прошептал Виталий, сжав ее руку. — Как же давно мы не виделись! Нельзя вот так ускользать от меня! Сначала — с тем лысым в ресторане, потом — на пляже с Машей… В тот раз на пляже я даже испугался, что ты тонешь. Одна тут уже тонула при мне, спасать пришлось. Странно сложилась судьба, которая свела нас в этом городе, и с Ламониными! Маша сказала, что ты ее родственница.

— Да, это так. Кстати, Андрея — того лысого, убили. Я оказалась свидетельницей. Ну, как убили… это — официальная версия, а правду я расскажу тебе позже. Я хотела сорвать большой куш, но не получилось. Мать не приняла меня, и я была вынуждена попросить временного приюта у родственников. Тамара Ламонина — моя тетка. Сейчас ищу нормальную работу, чтобы снять жилье и не напрягать их. Надоела моя бродячая, сумасшедшая жизнь.

— Понятно, значит, с веселухой решила завязать. А помнишь, порой было интересно…

Да уж, совместные воспоминания у них имелись. Виталик — парень из простой хорошей семьи, на тот момент лейтенант милиции в Москве, поступивший на службу после армии. Она — дочь жестокой матери-одиночки, вечно в старой драной одежде, с синяками. Они учились в одном классе… нельзя сказать, что были друзьями, и после школы судьба их развела. Встретились они позже, уже после того, как Виталий отслужил в армии и служил в милиции, а она… ну, что случается с девочками из таких семей? После окончания колледжа мать выгнала ее из дому. Оксана помыкалась в поисках нормальной работы и, не найдя таковой, спала за деньги с обеспеченными дядьками, и ни один из них не задерживался надолго — именно этот ее образ жизни Виталий назвал веселухой. Попалась с одним из таких дядек на криминале — перевозила наркотики. Виталий, узнав одноклассницу, выручил ее, помог устроиться в нормальную фирму по профессии. Работая там, Оксана перевела дух, кое-что прикупила себе, повидала мир в служебных командировках. А потом влюбилась в парня, который увез ее в одну южную страну. Он был красивым, дарил дорогие подарки, но при этом бил и издевался, а потом и вовсе объявил, что женится на девушке из своих. Оксана с разбитым сердцем вернулась в Москву, где и познакомилась с покойным Андреем. В тот вечер Виталий оказался в этом же ресторане, и стал свидетелем возвращения Оксаны к прошлой жизни. Парень сделал выводы, что, как не помогай, ее все равно тянет в прошлую жизнь. И вот — они снова встретились здесь.

Если честно, за Виталиком тоже водился кое-какой грешок. Он, будучи парнем веселым и красивым, любил зрелых, статусных небедных женщин. Так что, в этом они были похожи. Вот только такие женщины предъявляют определенные требования: если мужчина не ровня, он должен быть тихим, послушным, ублажать «хозяйку»… а Виталик этим требованиям не мог соответствовать, так как обладал сильным и сложным характером. Именно по этой причине сорвалась его помолвка с московской владелицей ресторана, она была на пятнадцать лет старше. Он пытался подчинить себе даму, еще и изменял ей. Естественно, та была достаточно умна, чтобы выгнать молодого кобелька куда подальше.

А что же его тянет к Маше? Так и крутится около нее. Нет, девушка, безусловно, красивая, но еще такая юная. Отец богат, но своего у нее ничего нету.

— А ты… за Машкой, что ли, ухлестываешь? — спросила она. — С какими, интересно, желаниями? Она очень отличается от предыдущих твоих женщин…

— Согласен, — кивнул парень. — Она молоденькая, нежная и беззащитная. И очень хороша собой. К Маше у меня самые серьезные намерения — я планирую на ней жениться. Учитывая, что ее отец занимает солидную должность, через нее я смогу урвать немалый кусок.

Заметив задумчивый взгляд Оксаны, он почувствовал раздражение.

— Что, жалеешь юную, глупую девочку? Кто бы пожалел меня. Самому в жизни пробиться, родителям помочь… Они у меня хорошие, да только ни копейки лишней в жизни не заработали. Так что, каждый живет, как может.

Поняв его возмущение, Оксана возразила.

— Нет, Виталик, что ты. Мне ли тебя судить! Я просто вспомнила об одной важной вещи. Когда я уезжала от матери, забыла свои украшения. Их там осталось на немалую сумму. Я собиралась второпях — она мне трепала нервы на дорожку. С ней сейчас живет огромный буйный мужик, и одна я боюсь туда приезжать. Они, того и гляди, пропьют все мои драгоценности! Так что, мне нужна твоя помощь.

Помолчав, Виталий ответил.

— Понял тебя. Что же, надо помогать друг другу. Завтра мне нужно на сутки, а потом я свободен для тебя. И давай заранее договоримся: мы ничего не должны рассказывать о нашем прошлом, это никому не выгодно…

* * *

Солнце так сильно светило в глаза, что далее спать было невозможно. Ох, неужели он опаздывает на службу? Вовка подскочил на кровати… и без сил свалился назад. Он вспомнил все, что случилось вчера. Только молодой человек думал, что проснется — и все будет отлично, и следа не останется от вчерашнего ужасного самочувствия. Но нет. А он-то удивлялся, когда врач сказал про какие-то пять дней. Сейчас Вовка дошел бы максимум до ванной.

Он вспомнил, как вчера еле добрался до квартиры с помощью Лики. Она что-то говорила, заставила принять прохладный душ, даже переодеться помогла, поила холодной, до сведения зубов, водой, прикладывала к голове какие-то компрессы, уложила на расстеленную ею же постель. Потом он уснул и, судя по времени, проспал двенадцать часов — ведь уже было восемь утра. А где же Лика? Наверное, уехала. Она же помогла ему — что еще ей здесь делать?

— Доброе утро, — поприветствовала его девушка. Она была одета в его светло-серую летнюю рубашку, которая смотрелась на ней, как полноценное платье. С распущенными волосами, без всякого макияжа, Лика казалась свежей и очень милой. — Я слышала, как ты подорвался куда-то, а затем — звук падающего на кровать тела. Про постельный режим не слышал? Ты на больничном, Вовка. Ну-ка, дай я посмотрю.

Приложив ладонь к его лбу, она кивнула. Сейчас — хотя бы не такой сухой и горячий, как накануне.

— Не так, как вчера, но жар еще держится. Если ты думаешь, что полноценно спал все это время — ошибаешься, тебя лихорадка колотила до двух часов. Я, конечно, была рядом. Лежи, я тут кое-что приготовила на завтрак.

Парень, ощутив вкусный запах из кухни, почувствовал себя счастливым. Лика, одетая в его рубашку, готовит завтрак на его кухне. Как здорово, что мама, бабушка и отчим уехали отдыхать в Крым, а ему отпуск дадут только в августе! Он, хоть и жил в отдельной, доставшейся от отца квартире, знал: если бы до них дошло, что он заболел, все бы уже были здесь. А так — можно помечтать и представить себе, что он и Лика живут вместе, и все у них прекрасно. Вот, даже позавтракать собрались в субботнее утро.

— Омлет, куриный бульон и клюквенный морс, — объявила она, присаживаясь рядом. — Все легкое и питательное. Как раз, чтобы восстановить силы.

Он не представлял, как съест хотя бы один кусок, но Лика была непреклонна. Поев, Вовка почувствовал себя лучше.

— Спасибо. Я не ожидал, что ты останешься. Признаться, без тебя мне пришлось бы тяжело.

— На то и есть друзья. Тем более, что ты остался совсем один в таком состоянии, — она погладила его по голове и собрала посуду на поднос..

Дверной звонок прозвенел неожиданно. Володя и Лика в изумлении переглянулись.

— Ты кого-то ждешь? — прошептала она.

— Нет. Мои вернутся только через неделю.

— И это точно не Машка. Она написала, что заехала к однокурснице по колледжу, устала после посиделок, и сегодня отсыпается. Тогда странно…

Лика почувствовала сильное смущение. Что о ней могут подумать незваные гости — особенно, если это кто-то из своих? Она, ранним утром, в квартире у парня, которого называет своим другом, одета в его рубашку? Володя, буквально держась за стену, отправился посмотреть, кто там.

— Ну здравствуй. Как я и ожидал, ты совсем слабый. Страшно подумать, если бы отключился где-то на шоссе… Я уже знаю, кто виноват в твоей беде. Иди ложись, я тут тебе кое-что привез.

Это голос отца Маши! Он с женой сегодня вернулся из отпуска, и по дороге из аэропорта получил от подчиненных объяснение, почему забирать их приехал не Вовка, а другой водитель. Лика, услышав его голос, испугалась и залезла в глубокий шкаф, где хранилась вся одежда парня.

— Мне уже лучше, Николай Геннадьевич, честное слово. Даже не понимаю, зачем мне дали больничный… за выходные бы пришел в себя.

— Не дури мне! То, что с тобой случилось — серьезно. Будь тогда в машине человек старше и менее здоровый, это могло привести к инфаркту, а то и к смерти. Так что, нужно отлежаться, чтобы организм пришел в норму, — начальник присел на край кровати и поставил на пол привезенные с собой пакеты. Лицо его потемнело от гнева. — Я во всем разберусь! Ведь большая партия машин давно неисправна, и ездить на дальние расстояния в них невозможно. Скажи, ты и другие водители писали ведь докладную на мое имя?

— Писали, — кивнул Вовка.

— Не думай, что я не среагировал. Когда планировался бюджет нашего казенного учреждения на полугодие, я с главным бухгалтером подсчитал стоимость нужного транспорта, и запросил субвенции на него в главном управлении. Деньги пришли ровно две недели назад.

— Когда вы уехали в отпуск, — уточнил молодой человек. — И куда, по-вашему, они делись?

— Все просто. В те же дни рассчитывалась зарплата. Средства ушли на премию моего заместителя, черт бы его побрал! Почти все. На остаток были закуплены подержанные машины — такие же, как та, на которой ты вчера ехал. Без всякой системы вентиляции в кабине. А по отчетам они прошли как новые.

— Но как это возможно? Ведь есть статьи расходов… — Вовка плохо разбирался в этой теме, но примерно кое-что себе представлял.

— Возможно, особенно если посулить кое-что главбуху. Ну, Елене Геннадьевне я сделаю предупреждение — он надавил на женщину, запугал и запутал. А вот Арефьев, мой заместитель, полетит со своего места, хоть мне его и навязали из управления. Кстати, у него еще и личная неприязнь — за мое отношение к тебе. Вот он и отправил тебя на старой машине в тридцатипятиградусную жару! Кроме тебя, в этот день никто не выезжал дальше, чем на двадцать километров от города.

Вовка, услышав все это, согласился с начальником. Действительно, этот заместитель по каждому поводу выказывал к нему личную неприязнь, да и других — и водителей, и надзирателей, и бухгалтерию с кадрами — доставал по каждому поводу. Многие будут рады, если он благополучно убудет в другое место.

— Вот, о еде нельзя забывать, — вспомнил Николай и выложил на тумбочку перед кроватью парня пакеты с фруктами, свежий багет и большую коробку апельсинового сока. — Ничего портящегося покупать не стал, в такую жару. Поправляйся.

А во время их разговора Лика все также сидела в шкафу. Так как Вовка уже два года жил один, он не всегда следил за одеждой, порой вешая служебную форму, не постирав ее работу, рядом с чистыми вещами. В шкафу царил смешанный аромат одеколона, бензина, ополаскивателя для белья и еще много чего. Этот причудливый запах щекотал ноздри и вызывал желание чихнуть и почесать нос. Она тихонько приоткрыла дверь и пыталась вдохнуть воздух, чтобы не делать этого… Девушка смогла выдержать недолго и все-таки громко, с наслаждением чихнула.

— А, ты не один? — удивленно поднял бровь Ламонин.

Теперь прятаться стало бесполезно. Лика, покраснев, вышла из шкафа.

Умный, проницательный Николай тут же оценил обстановку. Подруга дочери с ее же другом, в его рубашке, прячется в шкафу. Еще в коридоре он заметил модные белые босоножки на платформе и подумал, что ни бабушка, ни мать парня такого не носят. Наконец, омлет на подносе, на той тумбочке, куда он поставил свои покупки. Явно не сам Вовка приготовил себе поесть — он не был в силах стоять у плиты.

— Привет, Лика, — мужчина изо всех сил сдерживал улыбку. — Пришла помочь Владимиру? Ну, а чего спряталась? Будто я не понимаю, все-таки взрослые молодые люди!

Лика пыталась что-то сказать в свое оправдание, но от неожиданности могла только открывать рот.

— Ну, я пойду, — продолжил Николай и похлопал Вовку по плечу. — Береги себя и не выходи на солнце — всю неделю обещают такую же жару. Наши все за тебя переживают, как и я. Так что, ждем на службе!

Когда Ламонин ушел, парень и сам залился краской смущения. А вот Лика уже воспринимала ситуацию с юмором.

— Ох, неудобно получилось, — вздохнул он.

— Да ладно. Мы с тобой уже давно знаем Николая Геннадьевича. Он — понимающий, мировой мужик!

После обеда Лика, воспользовавшись тем, что Вовка уснул, поехала к родителям, а потом созвонилась с Машей. Ранее подруга написала в сообщении, что им необходимо поговорить.

Глава 10

Камера, куда отвели Максима, насчитывала восемь нар, и шесть из них были заняты. Он оказался седьмым, и хотел занять место на нижних нарах, рядом со стеной… Но потом привели пожилого заключенного, и он без просьб уступил ему место. Все-таки забираться наверх даже ему, молодому крепкому парню, было не так просто. Сокамерники приняли его настороженно, а вот деда узнали — он явно попадал сюда не в первый раз.

Максим видел, что они все — уже опытные сидельцы, но ему уже кое-что объяснили сокамерники по изолятору, а также попутчики по дороге сюда… Поэтому он, уже зная, кто здесь старший, собрал самое хорошее из собранных отцом продуктов и вещей. С увесистым пакетом в руках он подошел к седому вору и вручил в руки — для общака.

— Я займу тот угол? — спросил молодой человек.

Вор, задумчиво глядя ему в глаза, кивнул. Вообще, Максиму с сокамерниками повезло — здесь сидел народ возрастной, степенный, и они не обижали новичков, пока те сами не показывали себя с плохой стороны. А пакет Максима благополучно был спрятан под подушку старшего. Из молодых, кроме него самого, здесь был еще только один заключенный — ровесник, невысокий, мускулистый цыган, смуглый, белозубый и почему-то с голубыми, нетипичными для его нации глазами.

Начиная со старшего, по кругу была пущена большая кружка крепко заваренного чая. Все шесть человек отпили из нее, последним оставался Максим. Он, как медик, в глубине души брезгливо относился к такой традиции, но не уважить сокамерников не мог, и тоже сделал полноценный глоток. Все-таки, при таком сильном паре от кипятка микробы по большей части погибнут.

Несмотря на убогий быт камеры — сваренные из труб нары, грязно-коричневые стены и сырость, к которой присоединялась жара — Максим заставил себя привыкнуть к этой жизни, смириться. Ради отца и себя. Быть может, и ради Маши, чтобы выйти на свободу и доказать ей, что он не такой уж и отброс общества. Постепенно молодой человек наладил свой образ жизни в соответствии с тюремным распорядком: делал каждый день зарядку, составил меню из тюремной еды и отцовских продуктов, общался с новыми сокамерниками на разные темы и, благодаря своим медицинским познаниям, несколько раз оказал им помощь. Нельзя сказать, что Макс стал всеобщим любимцем, но уважение заслужил.

Больше всего он сдружился с тем самым цыганом, который сразу привлек его внимание. Василь Лойко, из оседлой цыганской семьи, где было всего трое детей — мало по меркам его народа: он, брат и сестра, все уже взрослые. Однажды Максиму удалось помочь Лойко, когда у того возник серьезный нарыв на ноге, и он с трудом ходил. Причем, недоучившийся врач произвел свои манипуляции с помощью одного лишь хозяйственного мыла и воды — при игнорировании проблемы тюремным доктором, и результат пациента порадовал.

С тех пор они стали хорошо общаться, вместе держались в камере и на прогулках, и Макс почувствовал себя более уверенно. Василь, кстати, тоже сидел впервые.

В один из жарких дней, когда на прогулке их всех охранял только полный, задремавший на солнце надзиратель, молодые люди не спеша прохаживались по двору в составе колонны и присели на жесткую скамейку. Они разговорились на все темы: последние новости с воли, музыка, политика… Максим был удивлен. Он был несколько другого представления о цыганах — будто у них своя, замкнутая община, которая ничем не интересуется, кроме традиционных занятий. Эти мысли он и высказал новому товарищу.

— А я не такой, — улыбнулся Василь, сверкнув белыми зубами. Он склонился к Максу и прошептал: — И в курсе новостей, и люблю рок, как и ты… ну, и сам пою неплохо под собственный аккомпанемент гитары. Английский, кстати, в техникуме на отлично сдал. У нас вообще семья необычная. Мама рано померла, когда младшую мою сестру Элю рожала. Это случилось в девяностые годы. Отец от родных оторвался, пошел на рынок торговать, заработал хорошие деньги, дом отстроил и сошелся с такой же торговкой, но русской. Жениться по нашим законам им нельзя, но жили они с мачехой прекрасно! И вот, спасибо ей: коней не крадем, гадать не предлагаем. Учились, познавали мир. Сестра в колледже получала специальность бухгалтера, и никто ее до получения диплома замуж не гнал. А потом мачеха бросила папу и уехала в свои края, сестре исполнилось восемнадцать, родня насела — ой, что было! Элю выдали замуж за троюродного брата. Он бил сестру, я вступился… не рассчитал силу, по голове ударил. Убил. И теперь я здесь, а отец еще и долг чести платит его семье, это большие деньги. Иначе покончат с ним… Вот что значит, когда нет барона, который бы рассудил всех и назначил наказание. Младший самый брат — тот потерян, он мачеху не помнит, настоящий цыган по воспитанию и взглядам.

Максим чувствовал все большую симпатию к Василю. Между ними возникло некое родство душ и симпатия, порождающие настоящую мужскую дружбу. Василь был замечательным: отзывчивым, честным и добрым, и среди сокамерников тоже заслужил уважение. Хоть их двоих и называли снисходительно «молодняк» и «свежачок», относились как к равным.

— Что здесь за посиделки? — хрипловатый бас прервал их дружескую беседу. Крепкая рука вцепилась в плечо Василя и приподняла его со скамейки. — Пацанчики, освободили сидение! Сейчас будут говорить старшие…

Никто из их камеры не стал бы так говорить — к ним обращались по именам. Макс поднял голову и увидел невысокого, но очень широкого в плечах заключенного лет сорока. За ним стояло еще три человека. Молодой человек не знал, как вести себя в таких случаях, да и сам Василь растерялся. Все-таки, они еще не выдохнули тот воздух и понятия… с воли. Но, когда здоровенный мужчина поднял на нового друга кулак, Макс сгреб его за воротник футболки и отшвырнул к стене. Очевидно, тот этого не ожидал, и легко отлетел, ударившись затылком. Тем временем, за спиной парней возникли остальные их сокамерники.

— Эй, Федя. Ты чего ребят трогаешь? — примирительным тоном заговорил Сергей — тот, кому Максим уступил нижние нары. — Молодежь, порядков не знают. Воспитывать надо. Ты-то куда лезешь? На кого? Объяснил бы спокойно, почему должны уйти…

В эту ночь Максиму не спалось. Ему снились странные сны… Маша с каким-то другим мужчиной — в свадебном платье, в фате, с которой капельки крови текут; отец — вместо него здесь, на зоне; какие-то высокая каменная ограда, темнота и туман; лес и река; и в конце — Василь… мертвый, весь в крови, лежит на берегу этой самой реки.

— Тьфу на тебя! Что ты так кричишь, — товарищ тряс его за плечи, сев рядом на нары. — Разбудишь ведь всех! До побудки еще два часа…

***

— Ну, не плачь ты. Не могу слушать — сердце разрывается! Маша, ты еще не разобралась в ситуации, а уже совсем расклеилась. Я из твоего рассказа поняла только одно: парень, который отвозил тебя в больницу и приглянулся, попал в тюрьму. Дальше я ничего не разобрала из-за твоих рыданий!

Лика и Маша сидели у озера, на пустынном каменистом пляже. Вечерняя тишина способствовала их откровениям, тем более, что Лика сразу потребовала объяснений странному поведению подруги. Маша попыталась изложить все, но не выдержала и заплакала.

— Да. В тот вечер, когда мы с тобой приехали за Вовкой, я увидела Максима. Среди других заключенных, под конвоем! Он говорил по телефону, что его осудили за убийство, и вот теперь привезли именно сюда… Сердцем чую, он не виноват — его подставили. К тому же… ты меня знаешь, я редко влюбляюсь. А он с первого взгляда в душу запал!

Ох, Машка… да, она по натуре была однолюбом. Но тут уж больно странная история! Лика опасалась за свою наивную, чувствительную подругу. Она много слышала на старой работе историй о том, как все зеки считают себя невиновными. Они, если не имеют женщин на воле, находят свободных, вступают в переписку, начинают тянуть продуктовые передачи и деньги. За маской приятного парня может скрываться самый матерый преступник! Именно такие превращают нормальных девушек в «ждуль» — тех, кто живет ожиданием любимого с зоны и тратит на это лучшие годы. Причем «ждуля» не может построить отношения как с нормальным мужчиной на воле, так и с отсидевшим: как только он освобождается, она находит нового зека и продолжает ждать. Учитывая, что Маша верно ожидала возвращения парня из армии, у нее были все предпосылки стать отличной «ждулей». К тому же, отец — начальник колонии, куда попал этот Максим, вряд ли обрадуется тому, что дочь влюбилась в преступника, а в глазах общества и по закону он все-таки был именно таким.

Только вот как донести свои мысли до Маши? Она желала подруге только добра и благополучия, но та, в пылу своей внезапной любви, могла подумать, что она завидует, или что-то в этом роде. Рассудительная Лика иногда чувствовала себя мамой Маши, хотя была старше чуть больше чем на год.

— Ладно. Допустим, его подставили… всякое бывает, — согласилась Лика, обняв Машу. — Но чем мы можем помочь? И что ты сейчас собираешься делать?

— Я хочу узнать больше информации, — всхлипнула Маша. — Что там случилось, и почему его осудили. Думаю, сердце меня не обманывает. Мне нужно увидеться с ним… но так, чтобы папа ничего не узнал.

— Чтоб начальник тюрьмы не знал, кто приходит к его заключенным? — нервно усмехнулась Лика. — Да ты фантазируешь, подруга. Знаешь же, какая репутация у Николая Геннадьевича. Без его ведома и муха не проскочит.

Девушка, покраснев, вспомнила, что и она сама на днях не смогла укрыться от глаз Ламонина. Боже, что он подумал о ней и Вовке?! Явно не то, что она просто осталась поухаживать за другом и проследить, чтобы он не остался с тепловым ударом и высокой температурой в одиночестве.

— Вовка, — оживилась Маша, будто прочитав ее мысли. — Он ведь может помочь! Лика, он ради тебя все сделает.

Лика напряглась, и Маша поняла, что задела скользкую тему. Ее подруга, думая, что Володя пережил свою влюбленность и стал другом, подпустила его очень близко к себе. Намного ближе, чем когда он не скрывал своей любви. Вообще, Лика меняла парней, как перчатки, но избегала настоящих чувств. Она говорила, что не готова любить по-настоящему — это же надо отдавать себя другому, делиться жизненными и душевными ресурсами, а для этого слишком высока была ее самооценка и желание жить для себя, своими интересами. Так что, Вовка в положении друга получал больше, чем влюбленные в Лику парни, но выгоды своей не понимал… В этот момент Маше стало стыдно. Парень сейчас болел, а она собиралась решать с его помощью свои проблемы.

— Вовка еще не оклемался, — видимо, они настолько понимали друг друга, что угадывали все идеи. — Пусть придет в себя, а потом я с ним поговорю. Вообще, он рассказывал, как другие надзиратели по-тихому устраивали свидания, и не отмечали их в базе… Не знаю, чем это для них чревато. Он-то не такой, чтобы стучать начальству. Может, и получится организовать вам встречу, но я не хочу тебя обнадеживать.

Маша задумалась. Да, Вовку дергать неудобно. Он организацией такого свидания нарушит служебные инструкции, и может получить серьезное взыскание. К тому же, он водитель, и не слишком часто бывает в самой тюрьме. Нужен другой человек… надзиратель. Свой, надежный.

— Я поговорю с Виталием, — эта идея была неожиданной для нее самой. — Мы подружились. Правда, он еще на испытательном сроке. Я подкопила денег, предложу ему. Все-таки, у него возможностей больше, чем у Вовки.

Лика вспомнила, как Виталий смотрел на подругу. Похоже, он испытывал к ней сильную симпатию и интерес. Вряд ли он обрадуется такой просьбе.

— Маша, не дури. Ты ему нравишься. Как бы хуже не сделать…

— Ты серьезно? Я не замечала. Да, мы один раз поужинали в ресторане, но это же ни о чем не говорит. Вообще, мне показалось тогда, при знакомстве, что он с интересом смотрит на тебя.

Конечно, он заинтересовался! Не каждый день можно увидеть сумасшедшую на всю голову девушку, которая бросается спасать чужого ребенка, при этом не умея плавать. Именно так истолковала Лика интерес Виталия к ней, равнозначный проявленному к подруге. Однако, у него были телефоны их обеих, а в ресторан он пригласил именно Машу. Можно сказать, Лику это заинтересовало, но никак не обидело.

— Эх, Оксану бы сюда, — вздохнула Маша. — Она, по-моему, обладает немалым для своих лет опытом. Может, подсказала бы что…

— Не нужно ей рассказывать о Максиме, — возразила Лика. Оксана, в принципе, ей нравилась, но были в ней некие отталкивающие черты… Одна из них — это самое сногсшибательное обаяние. Создалось ощущение, что Орлова специально его разработала, чтобы привлекать к себе всех без разбору. — Машка, учись соблюдать свои личные границы. Должно быть у каждого человека что-то свое, закрытое…

— Кстати, Оксана уехала к маме, она что-то важное там забыла, — вспомнила Маша. — Не хотела — у нее с мамой сложные отношения, но что делать… И Виталик отправился своих навестить. Вернется, и я обязательно попрошу у него помощи!

Глава 11

— Приехали. Соберись, будь спокойна. Продумай, как себя вести, и не наговори лишнего. Нам с тобой проблемы не нужны…

Эти рекомендации дал Оксане Виталий, когда они остановились около ее подъезда. Девушка очень волновалась, и он это заметил.

— Ох, хоть бы они не пропили… там дорогие украшения! И я боюсь, что сожитель мамы попытается оставить их дома.

— Я думаю, что справлюсь с ним, — Виталий притронулся к барсетке, где у него лежали деньги, паспорт и служебное удостоверение, которое он получил вчера. — На крайний случай, припугну его. Не полиция, конечно, но все-таки…

В девять часов вечера около дома почти никого не было, и Оксана могла не опасаться, что кто-то из соседей или знакомых остановит ее, пристанет с расспросами. Одного знакомого они все-таки увидели — нового мужчину матери. Он вылетел из подъезда, обернулся и погрозил кулаком куда-то вверх. В ответ громко хлопнула форточка окна на втором этаже — там находилась кухня в квартире Оксаны.

— Это он, — прошептала девушка, по инерции сжав руку Виталия. — Видимо, они поругались, и он куда-то собрался. Смотри, у него в руках большой пакет.

Мужчина поспешил в сторону дороги, где находилась автобусная остановка. Он казался раздраженным.

— Мать любого доведет своим характером, — продолжила Оксана. — Я надеюсь, он ее не тронул. Предыдущий-то поднимал руку.

— Их ссора нам только поможет, — кивнул Виталий. — Уж с одной женщиной будет проще. Как она обычно ведет себя в таких случаях?

— Ну, как… Выпивает, становится нервной и злой, как черт. Может разрыдаться. И уж точно не будет рада видеть меня.

Молодые люди без проблем попали в квартиру — у Оксаны были ключи, а мать, хоть и грозилась поменять замок, чтобы дочь не могла зайти, жалела на это деньги.

— Да уж… видно, что здесь только что случились жесткие разборки, — Виталий изумленно приподнял брови.

В коридоре пол был усеян осколками стекла — мать, когда сильно злилась, могла запустить в голову жертве посуду, Оксане тоже не раз попадало. У двери в кухню вырвана ручка. Вообще, атмосфера в квартире стояла тяжелая, негативная.

— Ну, с Богом, — прошептала Оксана, принимая протянутую руку Виталия — он помогал ей обойти кучу стекла. Она повысила голос и позвала: — Мама, привет. Это я!

Из кухни выглянула мать. От нее шел запах водки. Она была одета в платье, волосы собраны в хвост — явно хотела пойти на улицу… возможно, побежать за сожителем. Оксана с горечью подумала, что мама была бы красивой женщиной, если бы не надменное выражение лица. В детстве, когда материнская любовь еще присутствовала, это лицо было мягче и часто улыбалось.

— Ты? Чего приехала-то? Я же просила — оставь меня в покое.

— Я просто поздоровалась, — Оксана держала себя в руках, а хотелось столько всего сказать! — Мне нужно собрать кое-какие мои вещи, и потом мы уедем.

Только сейчас Ольга Орлова обратила внимание на Виталия. Судя по ее кривой ухмылке, молодой человек произвел на нее неплохое впечатление.

— Хахаль твой? Ничего, симпатичный. Хоть одного из твоих ухажеров я увидела. Учитывая, сколько их у тебя было!

Как, вот как можно говорить с дочерью таким пренебрежительным тоном?! Да, у Оксаны было немало мужчин, но мать ни одного из них в глаза не видела. Уж тем более — не ей, меняющей сожителей раз в два месяца, судить. А так было всегда — мать позволяла себе все, при этом требуя от дочки идеального поведения.

Оксана промолчала и направилась в свою комнату, залезла под матрас — там она хранила пластиковую шкатулку с украшениями. Ее на месте не было.

— Мама, где мое золото? — голос девушки задрожал. Виталий напрягся. Так он и думал: по-хорошему не получится.

— Откуда я знаю? — пожала она плечами. — Лучше надо за вещами следить.

Судя по тому, как женщина избегала смотреть на дочь, отношение к пропаже она все-таки имела.

— Мама, я прошу вернуть их мне.

— Вообще-то, ты мне должна по гроб жизни! — алкоголь взял свое, и Ольга сорвалась на крик. — Я тебя кормила, одевала, возилась с тобой! Ты в неоплаченном долгу, а пожалела для матери каких-то побрякушек!

— Маленькое уточнение, — Оксана сжала кулаки. — Все, что ты перечислила, делала, царствие ей Небесное, бабушка, в то время, как ты устраивала личную жизнь в Москве. А от тебя я получала побои, упреки и унижения. Ты хотела меня сломать — это твои слова.

Мать растерялась. Впервые за двадцать пять лет Оксану прорвало настолько, что она высказывала свое раздражение.

— Я хотела воспитать из тебя порядочную девушку, — возразила она. — А не перекати-поле! Но у меня не получилось…

— От осинки не родятся апельсинки. Вспомни: ты пила, гуляла, пропадала. И мало того, что мне передались твои гены — я еще видела твой пример перед глазами! Ну, не вырастет ребенок нормальным с такой мамой. А еще ты меня по голове била, что отразилось и на нервной системе, и на умственных способностях. Учитывая, что ты выгоняла меня на мороз после смерти бабушки, а твой Вадик изнасиловал меня в мои четырнадцать лет — удивительно, что я вообще дожила до нынешнего возраста!

Теперь Оксана сорвалась на крик. Мать стояла, высоко подняв подбородок и уперев руки в бока. О том, что слова дочери задели ее, можно было понять только по лихорадочному румянцу на щеках.

— Мне было сложно с тобой. Ты же знаешь — отец умер через месяц после твоего рождения, а я была так молода… А Вадима ты спровоцировала своими шортиками!

К слову, спасибо бабушке, Вадим получил большой срок за свое преступление. Но мать-то по-прежнему считала виноватой ее, на тот момент — подростка!

— Нет, мама. Тебе вообще не надо было рожать, папу ты тоже не любила. Эгоистам дети не нужны. Но нет же — надо, чтобы как у всех, чтобы было. Ну, и оставила бы меня бабушке, а не приезжала бы со своим кулачным воспитанием. Не гнобила бы меня.

От свалившихся сведений у Виталия голова пошла кругом. Он, конечно, еще в школе знал, что дома у одноклассницы проблемы, но и не догадывался об их масштабе.

— Так, дамы, — громко прервал он их. — Поговорили, и хватит. Ольга, верните Оксане ее украшения, и мы более не будем вам надоедать.

— А вот если не верну, — она, закусив губу, пошла на него. — Что ты сделаешь?

Он, предпочитая не связываться с пьяной конфликтной женщиной, показал удостоверение.

— Управление федеральной службы исполнения наказаний, — официальным тоном объявил он. — Старший лейтенант Черкасов. Имею прямые контакты с органами внутренних дел. Во избежание уголовного дела прошу вас вернуть имущество дочери…

Ольга боялась правоохранительных органов — как человек, который регулярно нарушал закон, но знал, что за это бывает: того сожителя арестовали на ее глазах. Выругавшись, она ушла в гостиную и достала шкатулку с антресолей.

— Держи. Подавись.

Оксана еле сдерживала слезы.

— Ну, почему ты так всю жизнь со мной? — крикнула она. — Немного твоей любви и ласки, даже сейчас, когда я уже взрослая — и я бы все кинула к твоим ногам!

Виталий не мог этого видеть. Он не был особо чувствительным, но Оксану стало ужасно жалко. Сжав локоть девушки, он вывел ее из квартиры на улицу. В машине она дала волю слезам.

— Тихо, ну, что же ты так? — он крепко прижал голову Оксаны к своему плечу. — Бедная Оксанка. Я и не думал, что все так…

— Ненавижу ее, — всхлипывала она. — И всегда буду ненавидеть! Это она сделала из меня чудовище!

— Бедная ты девочка, лишенная с детства любви… Представляю, что тебе пришлось перенести!

Но ты будешь счастлива, обязательно, подумал он. С таким лицом и фигурой не пропадешь. Нужен человек, который будет для тебя и любимым, и отцом — сильный, взрослый, состоятельный. Он даст тебе поддержку и любовь, которой ты лишилась в детстве…

* * *

После той стычки со старожилами тюрьмы Максим понял, что его жизнь здесь не будет размеренной, как он желал.

Сокамерники уже рассказали ему и Василю, что существуют так называемые «красные» зеки — те, кто стучат тюремной администрации на остальных, могут и оболгать. Есть также «черные» — эти живут по уголовным понятиям. И «мужики» — они лавируют между первыми и вторыми, держатся самостоятельно; таких больше всех. Ну, и «опущенные», но об этих говорить не следует.

Та компания, которой не понравилось молодое пополнение в лице Максима и Василя, относилась к «красным». Им было позволено куда больше, чем остальным заключенным; по доносу их главного могли запросто упрятать в карцер человека невиновного. И не то, чтобы парни сильно обидели кого-то своим поступком — нет, просто главному требовались козлы отпущения. Тюремная администрация давно не получала доносов; его положение теряло всякий смысл, и он со своими дружками мог легко лишиться всех неписаных льгот, а это — и более частые передачи, и просторные камеры, и увеличенное время на отдых.

Так что, они просто попали под раздачу. Кстати, обоих определили в столярные мастерские — все заключенные занимались полезным делом; сначала молодые люди работали плечо к плечу, а после того случая Максима в мастерской оставили, а Василя перевели на уборку склада. Успевшие подружиться, они чувствовали себя крайне неуютно по одному, но, к счастью, могли еще общаться в общей камере.

По вечерам, в краткие часы свободного времени, друзья делились впечатлениями о прошедшем дне, и не могли не переживать взаимно…

Казалось бы, такие мелочи! Когда Макс брал суп на раздаче в столовой, кто-то толкнул его под локоть, и обед мог пропасть; в это же время Василю, который обедал в предыдущей смене, подставили подножку на выходе, и он чуть не расквасил нос о кафельный пол. Утром Макс еле успел спасти палец от несвоевременно заработавшего автоматического самореза, а Василя заперли в сарае, где хранился инвентарь. Вокруг будто что-то разливали — например, бензин, и цыган испугался, что его хотят сжечь вместе с сараем.

В общем, можно подумать, что им просто не везет, или они проходят стандартную школу новичков, особенно сложную в тюрьме… Случаи-то были разные, от мелкого происшествия до эпизодов, опасных для здоровья… возможно, даже жизни.

— Да травят вас, — отозвался со своих нар старший по камере. — Провоцируют. Федор со своей братией ненавидят людей образованных, а еще другой национальности. А тут, пожалуйста: Макс почти закончил академию, ну, а про Василя и говорить нечего.

— И что же нам делать? — развел руками Максим. — Это происходит так неожиданно, даже виновника происшествия не найти. Охрана особо не реагирует…

— Ну, разве что прибежала на мои крики, и сарай чудесным образом открылся, — вставил Василь.

Сокамерники переглянулись. Как бывалые зеки, они держали с «красными» напряженный нейтралитет. А вот новеньким сложнее… Старший уже понял — оба парня хорошие, настоящие мужики. Макс помогал своим в медицинских их проблемах, а Василь брал на себя более тяжелую работу на территории. Ребята — не крысы, с понятиями, пусть и не уголовными, но общечеловеческими. Жалко, если их подставят перед администрацией, или, еще хуже — опустят.

— Так, предупреждаю всех, — повысил голос мужчина. — Присматриваем за нашими. Поддерживаем, предупреждаем о возможных провокациях. Я так понимаю, к этому и идет — представить их нарушителями порядка, а это минимум пара суток карцера. Потом не дай Бог кинут в камеру, где сидят больные туберкулезом в открытой форме. Так что, самое главное — поддержка, и не оставлять одних…

Услышав все сказанное, молодые люди пришли в ужас. Василь — от одного названия ужасной болезни, а Макс провел параллель: два дня в холодном сыром карцере, потом атака губительных микробов… И все, готов новый больной! Так что, держатьсявместе, не реагировать на провокации и не нарушать порядок — эти действия стали их основной целью.

По ночам, в камере, где их точно никто не тронет, каждый засыпал на нарах в мечтах о любви. Максим вспоминал Машу, их последнюю встречу и ее полные слез глаза… как хорошо, что из-за дождя надзиратели отвлеклись и не заметили их взглядов, полных тревоги и симпатии! А Василь мечтал о черноглазой Ирине — кассире в магазине возле дома, которую он успел уже сводить в кино и обменяться с ней поцелуем. У обоих на воле сорвались начинающиеся отношения — хрупкие, как цветок, и это было очень обидно. И, если Ирина понятия не имела, куда делся энергичный веселый ухажер, то Маша все теперь знала, благодаря неожиданному визиту.

Максим удивился, как все связаны в этом городе. Похоже, рыжая девушка, приехавшая с Машей, в отношениях с водителем, пострадавшим от дороги в вечер его прибытия. А, судя по разговорам надзирателей, сама она — дочь начальника этой тюрьмы — в тот вечер они обсуждали приезд девушек. Должно быть, такое важное лицо было бы довольно, если бы за его дочерью ухаживал будущий квалифицированный медик из интеллигентной семьи, житель столицы, пусть и не самый богатый… но никак не преступник, коим он являлся сейчас.

Ночь оба провели неплохо — уснули быстро, физический труд поспособствовал, и им снились девушки, о которых пока оставалось только мечтать. Утренняя побудка прервала грезы не только у молодых.

— Эх, Вера, — вздохнул старший, слезая с нар. — Такая баба… Мечта! Парни, живо одеяла заправили!

Он уже рассказывал об этой своей Вере — сорокалетней красивой голубоглазой даме, администраторе гостиницы, такой, что «есть за что подержаться» (в понятии старшего это были дамы весом свыше ста килограмм). Что же, счастье — оно у каждого свое.

На утреннее построение всех вывели на улицу, на территорию перед складскими помещениями и мастерскими. Так получилось, что в толпе Василь и Макс потерялись и оказались далеко друг от друга. Более того — сокамерники оттеснились ближе к первому. Так что, Максим был в окружении парней из других камер.

Заговорил заведующий по хозяйственной части. Он охватывал фронт работ, делил людей на команды. Дела всегда находились: чистить территорию, санузлы; помогать поварам на кухне; столярничать; и много чего еще…

Когда небо занеслось тучами, команда, назначенная на уборку территории, поняла: дела откладываются на полчаса минимум. Максим, которого причислили к ней, вспомнил, как во время последнего сильного дождя он увидел Машу. Замечтавшись, парень не заметил легкого движения сзади.

Маленькое лезвие ножа скользило вперед, прямо к спине. При прямом попадании оно могло достигнуть сердца и убить.

Зато Василь дернулся от плохого предчувствия. Лезвия он не видел, но тело охватила дрожь, и неожиданно заболела левая лопатка, что было необычно для молодого здорового человека. Стало страшно и жутко. Чутье еще ни разу его не подводило.

— Макс, — прошептал он и, заметив, что заведующий говорит очень громко, повысил голос: — Максим! Осторожнее…

В тот же момент, во дворе остановился уазик. Из него выскочил молоденький водитель — тот самый, схвативший тепловой удар. Многие зеки видели, как его относили в санчасть, и говорили: как могут остаться здоровыми они, если начальство о своих не заботится?

Максим тоже вспомнил его. За неделю отсутствия на службе у парня с лица сошла вся детская пухлость, стали видны скулы, и глаза казались большими, на пол-лица. Да, тяжело ему далась та дорога в душной кабинке. А он, козырнув заведующему, объявил:

— Мне нужны Агиев и Лойко. Они не прошли медосмотр.

Заведующий покраснел от смущения. Люди уже неделю сидят в камере, а не были осмотрены врачом! Дело в том, что обычно зеков провожали на осмотр водители — прямо после приезда, в силу нехватки надзирателей, и особенно часто за это отвечал именно Владимир. А в тот раз ему стало плохо, потом больничный, и все забыли про новичков.

Позвав их, заведующий обратился к Вовке:

— Только давай быстро. У нас работы куча.

Кивнув, парень подтолкнул к кузову заключенных. Василь в этот момент осознал: если бы не появление водителя, возможно, Макс был бы уже ранен, а то и мертв. Он, когда садился в машину, заметил Федора… тот кинул в их сторону взгляд, полный злобы и ненависти.

Около медпункта Володя позвал Василя:

— Лойко! Давай первым…

— Так обычно по алфавиту, — удивился парень. — Макс-то Агиев…

— Слушай начальство, — Вовка, отвернувшись, спрятал усмешку. — Так надо.

Василь сделал пару шагов в сторону здания медпункта, где его тут же подхватил дюжий медбрат. А водитель подтолкнул за плечо Макса.

— Полезай под машину. Там у меня что-то барахлит. А я после больничного, мне напрягаться нельзя. Посмотри.

Макс хотел было уточнить: неужели его могут допустить к служебному транспорту? Однако, взгляд Вовки заставил его подчиниться.

А под машиной, согнувшись, лежала Маша. Непонятно, как она туда попала.

— Макс, иди сюда, — прошептала она. Девушка испачкала волосы в песке, была бледной, испуганной, но невероятно привлекательной. — Дай я обниму тебя. И ты мне расскажешь, что успеешь…

За какие-то несколько минут он рассказал ей свою печальную историю без прикрас. Маша слушала, кивала, держа его лицо в своих ладонях. Кажется, она искренне верила в его невиновность. Прижималась всем телом, плакала. Максим тоже не сдержался, и на его глазах показались слезы.

— Я знаю, чья ты дочь, — заключил он. — Это тебе надо? Я все-таки зек…

— Тебя осудили несправедливо! Можно же что-то сделать.

Удар по кузову прервал их краткую, но содержательную беседу.

— Это — условный знак, — предупредила Маша. — Твоего сокамерника осмотрели. Твоя очередь.

— Лойко, в кузов! — Вовка кричал так, что его должна была услышать вся тюрьма. — Агиев, на осмотр!

— Почему он нам помогает? — спросил Максим. Он выползал из-под кузова и одновременно целовал руки Маши.

— Володя — мой хороший друг. Он согласился помочь… с большим риском для себя.

— Я сразу понял, что он нормальный парень. Маша, нам нужно увидеться еще, хотя бы один раз.

Далее, он не знал, как девушка скрылась с места их свидания… Видимо, водитель все предусмотрел. Он вез их обратно, читая медицинские карты, и на его исхудавшем лице мелькала улыбка.

Уже под утро, когда вся камера спала, и до подъема оставалось полчаса, Василь разбудил своего друга.

— Макс, я не успел узнать, крещеный ты, или нет… Но, пожелай здоровья и всех благ этому

водителю, или попроси их для него у Бога!

— Я итак ему благодарен, — осторожно ответил Максим; вчера он не успел рассказать другу о неожиданном свидании. — Освободил частично от работы, угостил сигаретами…

— Дело не в этом, — Василь понизил голос до шепота. — В тот момент, когда ты залезал в его машину, тебе в спину направлялось перо. Оно бы попало в лопатку. Макс, ты обязан жизнью менту, хотя, он об этом не догадывается. Даже не знаю, как это оценивать!

Глава 12

— А ты ведь нравишься Ламонину, — заметил Виталий. — Он на тебя смотрит так, как, наверное, на свою жену лет двадцать назад. Явно хочет тебя до боли в одном месте. И, надо заметить, его желание взаимно… Я ведь прав?

Они сидели в маленькой шоколаднице недалеко от станции метро «Парк культуры». Оксана только что ушла с обнадеживающего собеседования — третьего за пару дней, а Виталий ездил в Москву по служебным делам. Молодой человек созвонился с ней, предложил встретиться и подвезти ее в домой, заодно и пообедать вместе.

— Возможно, — уклончиво ответила Оксана. — Я тоже что-то такое заметила! Только он ведь верный мужчина, вряд ли будет изменять жене, и тем более — уходить к другой женщине.

Виталий, отпив крепкого кофе, улыбнулся. Возможно, Николай кремень — и на службе, и в обычной жизни. Но, часто ли в его жизни появляются такие женщины, как Оксана? Молодые красотки с упругим пышным телом и огнем в душе и глазах? Она, со своей активностью и темпераментом, будто покинула очередную серию старого латиноамериканского сериала. А сам полковник Ламонин был скучноватым, рассудительным, рациональным… Нет, темперамент имелся, но погряз в делах служебных, а Оксана вся как на ладони — живая, активная, сексуальная. Ведь противоположности притягиваются!

— А это уже зависит от твоих целей. Кроме того, что он тебе нравится, чего бы ты еще хотела?

Оксана стыдилась своих желаний — они были против морали и совести. Но Виталия не нужно стесняться: оба знают друг друга давно, откровенны и солидарны.

— Я хочу жить спокойно и богато, — она с вызовом подняла подбородок. — Хватит, намаялась! С мужчиной, который защитит, как каменная стена. И обожать будет… Ну, и чтобы мне не был противен. Николай — вполне подходящий! Что же касается тети Тамары — я ее уважаю, но… Она всю свою жизнь прожила так, как мечтается мне. Хватит, пора уступить дорогу другим. Хороших мужчин на всех желающих не хватает.

Услышав последнюю фразу, Виталий рассмеялся. Оксана честна и откровенна в своих намерениях, и добьется, чего хочет, у нее есть для этого возможность. Что же, их цели в чем-то даже совпадали.

— А ты, мой сладкий, по-прежнему желаешь жениться на дочке начальника? — усмехнулась она. — Не присмотрел себе кого-то еще?

При воспоминании о Маше Виталий почувствовал истому, разлившуюся по всему телу. Девушка вызывала у него все большее желание, а это — уже немалая часть крепкого брака, залог того, что он, хорошо погуляв, всегда будет возвращаться в супружескую кровать. Осталось немного: понравиться Ламонину в качестве будущего зятя, ну, и дождаться совершеннолетия Маши и соблазнить ее. Вот только его пугал разговор между ней, Ликой и Владимиром, подслушанный на ужине у начальника.

— Да, мои планы не изменились. Вот только, по-моему, у меня появился соперник. Он сидит в нашей колонии, и его имя — Максим Агиев. Я при случае посмотрел его дело, и ты там числишься свидетелем. Припоминаешь?

Оксана замерла и чуть не выронила чашку с кофе. Агиев. Конечно. Но… почему сюда?

— Потому что недавно вышла большая партия заключенных, и наша колония — одна из самых свободных в области. Он действительно убил того человека?

Она, присев поближе, схватила Виталия за локоть и зашептала ему в ухо:

— Да не виноват он. По крайней мере, не было того, о чем говорила на суде. Послушай…

Она рассказала ему все, начиная с момента, как увидела тело Андрея на полу в подъезде.

— Может, и убил, — заключила девушка. — Но, судя по реакции, скорее нет. Его отец не смог собрать ту сумму, предложил меньше, но я пошла на принцип. А сейчас понимаю, что из-за меня осудили, возможно, невинного человека!

— Судя по описанию, это с покойным Андреем я видел тебя в том ресторане. — заключил Виталий. — Удивительно, как лихо сплелись в этой истории авантюристы — ты, он и я! Похоже, Агиев никого не убивал, напротив — сам мог стать жертвой черного риэлтора. Но, чего сейчас об этом говорить? Мне его заключение только на руку. Главное, чтобы Маша не влюбилась по-настоящему, сейчас-то у нее юношеское увлечение. Впрочем, и его можно как-то использовать себе на пользу. В любом случае, я собираюсь влиться в семью Ламониных и стать для Николая человеком, которому можно доверять. А эта молодежь — я имею в виду Машу с друзьями — вряд ли сделают что-то серьезное. Лика и Владимир просто еще полны идеалов дружбы, поэтому ввязываются во все, что взбредет в голову Маши.

У Оксаны зазвонил телефон. Она потянулась к нему в ожидании очередного приглашения на собеседование… Однако, звонили из той компании, где она была сегодня. Через три часа после встречи с менеджером по персоналу.

— Да… Конечно… Вы очень меня порадовали. Спасибо! До среды!

После этого, Оксана попрощалась и, счастливо рассмеявшись, обняла Виталия.

— Приняли! Руководство одобрило мою кандидатуру за три часа. Зарплата очень приличная! И график хороший…

Это была должность помощника руководителя со сменным графиком, чтобы разгрузить уже работавшего сотрудника, то есть, ей предстоит работать в паре. По всем критериям, место Оксане подходило идеально, и она была очень рада. Как на собеседовании намекнули, у нее большое преимущество именно из-за знания иностранных языков.

Виталий почувствовал облегчение. Он, действительно, переживал за Оксану, будто она была родной его сестрой. Побила девчонку жизнь, нельзя отрицать. Заслужила своими страданиями и работу достойную, и мужика хорошего. Только Ламонин, привыкший к домашнему уюту, вряд ли захочет, чтобы молодая красивая новая жена работала в Москве. Посадит дома и всем обеспечит, а сам на красоту будет любоваться. Виталий поймал себя на мысли: он уже рассуждает, будто Николай бросил Тамару и сошелся с Оксаной…

— Знаешь, моя хорошая, я очень за тебя рад. Пусть у нас все получится! Ты двигаешься вперед и, поверь, я от тебя отставать не буду.

Виталий довез Оксану до дома Ламониных, а сам поехал к себе. Девушка, открыв ворота дубликатом ключей, на крыльях радости побежала в темноте к крыльцу… и упала, споткнувшись обо что-то острое. Она почувствовала сильную боль в колене, услышала треск ткани. Конец последнему новому платью — синему, офисному и строгому. Но на что она налетела? Раньше рядом с крыльцом ничего не было…

Свалившись на землю, Оксана закричала от боли. Она попыталась встать, но поврежденное колено мешало. Ох, есть ли кто-то дома? Маша, видимо, спала. Николай, возможно, на службе. Может, Тамара услышит ее крик и поможет?

— Оксаночка! — Николай уже спешил вниз с крыльца. — Ну, как же ты так?

Мужчина понял, что она не может подняться, и подхватил на руки. Прижатая к груди Ламонина, Оксана почувствовала, как боль отступает. Утерев выступившие от боли слезы, она спросила:

— Что такое вы здесь поставили, дядя? И не пройти…

— Фигуру гнома, — усмехнулся он. — Ты споткнулась о его колпак! Тамара и Маша ушли к маме Лики, у нее сегодня день рождения. Так как у именинницы юбилей, гулять будут до утра. Меня тоже приглашали, а я решил остаться дома и заняться участком. Этот гном давно ждал своего часа! Я и не думал, что ты споткнешься.

Ощущая тяжесть молодого, гибкого тела в своих руках, Николай поддался аромату духов Оксаны и, потянувшись всем существом, поцеловал в губы. Оксана не стала его отталкивать — сама ждала такого поцелуя… Обвив шею Николая руками, она ответила глубоким движением своих губ.

Николай, застонав, опустился на крыльцо с ней на руках.

— Ох, девочка. Что же ты со мной делаешь!

Его руки заскользили по ее телу так, будто полковник Ламонин перестал быть взрослым опытным мужчиной и превратился в молоденького парня — страстно и одновременно робко. Оксана, обхватив его голову руками, прижала к своей груди. Тяжело дыша, оба завалились на ступеньки крыльца.

— Я хочу тебя, Коля. С первой нашей встречи я ждала этого…

На лестнице, не смотря на неудобство, Оксана получила самое большое наслаждение за последние несколько лет. Николай в возбуждении ласкал ее тело, шептал ласковые слова… Казалось бы, что нового для красивой, опытной девушки? Но Оксана чувствовала себя на седьмом небе. Именно потому, что он казался мужчиной мечты.

В эту ночь они уснули вместе. На той самой веранде, где любил проводить время в одиночестве Николай. Прямо на плетеном диванчике, под которым уснул позже кот Пират…

Так пала несокрушимая, казалось бы, стена верности и стойкости Николая, которую ранее не могла пробить другая женщина.

* * *

После приезда отца, Максим полдня ходил расслабленный и задумчивый. На разговор здесь давали полчаса, и за это время они многое обсудили… Конечно, молодой человек не стал рассказывать папе о том, что в первые же дни нашел здесь врагов. Казалось бы, Сергей Александрович только свыкся с мыслью, что сын теперь в тюрьме, смог продолжать работать и жить, почти как обычно. Как он сказал, не такой уж это большой срок, и пережить такое можно.

Максим подумал: он, конечно, скучает по папе, но лучше бы тот не приезжал. Слишком щемящее чувство тоски и боли осталось после их встречи, свободой потянуло так, что захотелось бежать за отцом, наплевав на охрану. Увы, это было невозможно.

Покидая под конвоем комнату для встреч, он заметил в очереди друзей и родственников, приехавших навестить своих, молодую женщину — смуглую брюнетку в широкой цветастой юбке. Интересно… значит, здесь отбывают срок и другие цыгане, кроме Василя: друг сразу сегодня сказал, что к нему никто не приедет. Но почему же он их не видел?

Два надзирателя, неспешно прохаживаясь по коридору, тихо переговаривались. Максим прислушался и понял, к кому приехала женщина.

— Ну вот, у нас образовывается цыганский табор, — говорил первый. — Помимо уже сидящего ромала с фамилией Лойко, еще двух привезли, тоже молодые, как и тот. Этих, правда, взяли в Москве с наркотой, и не первый раз; сроки у них побольше.

— Их посадили в разные камеры, — ответил второй. — Нельзя, чтобы цыгане кооперировались. Они же, даже если незнакомы, вмиг братаются, и начинают чудить. Ромалы, конечно, могут пообщаться во время работ, или в столовой… но там все-таки есть охрана, и она вмиг пресечет любой кипиш.

Чтоже, Василь найдет возможность пообщаться со своими. Они, конечно, подружились, но он сам говорил, что все цыгане — братья. Быть может, эти двое окажут помощь в противостоянии с «красными».

Максим вернулся прямо к обеду, после которого заключенных разводили на работы. Их построили во дворе, провели перекличку… Переглянувшись с Василем, он заметил в его глазах тревогу. Ничего, можно будет его порадовать после работ приятным известием о появлении в тюрьме других цыган.

На территорию въехал знакомый УАЗ. Макс и номера запомнил — это была новая машина, выделенная Владимиру, с хорошей системой вентиляции. Полковник Ламонин, узнав о том происшествии, убрал заместителя и быстро разобрался с проблемой, это обсуждали все надзиратели.

Выйдя из машины, молодой человек протянул одному из надзирателей список.

— Вот те, кто будет работать на постройке нового склада. Сегодня кладем фундамент.

— Ну, я понимаю — вот эти двадцать, они работяги, — прочитав список, кивнул тот. — Но Агиева-то куда? Медик, ни разу не рукастый.

— В том и дело, что медик, — вздохнул водитель. — На стройке всякое случается. Травмы, падает постоянно что-то. Руками работать Агиев может, как и все, молодой и здоровый. А если что, и помощь окажет! Это не я придумал, а начальник по хозяйственной части. В медицинском кабинете переполнение, доктор работает на осмотре, так что, этими ребятами он заняться не сможет. Турбо-вичей привезли.

При последней фразе бывалые зеки переглянулись и вздрогнули. Турбо-вичами называли тех, у кого были и туберкулез, и ВИЧ. Их размещали в специальную камеру, но туда мог попасть и изначально здоровый заключенный, нарушивший распорядок… или чем-то не приглянувшийся администрации.

Но Максиму это ни о чем не говорило. Он обрадовался Владимиру, как родному, и украдкой улыбнулся ему. Тот незаметно для других кивнул в ответ. Как же здорово, что территория тюрьмы велика, и в некоторые ее уголки нельзя дойти пешком, для чего на развозе работали водители. Неужели, Владимир и Маша нашли еще одну возможность для свидания?!

Место, где разметили территорию для будущего склада, располагалось далеко от остальных построек. Там их уже ждал начальник по хозяйственной части — пожилой полный мужчина, который в силу своей не слишком напряжной должности мог и любил вздремнуть в течение рабочего дня. Сейчас он планировал раздать указания и тихонько удалиться в свой кабинет, чтобы отдохнуть. Таким образом, из охраны оставался только водитель — чтобы потом отвезти всех обратно, да пара вооруженных молоденьких надзирателей, которые больше хотели поболтать, чем следить за работающими зеками. А куда им бежать — территория-то огорожена, защищена охраной и оградой с колючей проволокой.

Когда начальник ушел, Владимир, подтолкнув Максима к машине, громко сказал:

— На всякий случай посмотри аптечку. По технике безопасности на стройке, она должна быть. Будешь работать, как все, и, если что, применишь ее. Заодно сообщи, если чего-то не хватает.

Все приступили к работе после указаний хозяйственника. А Вовка осторожно провел Максима в кузов.

— Она здесь, Агиев. Времени у нас мало. Уж извини, но сейчас я буду непосредственным участником свидания. Я помогаю Маше из-за нашей с ней дружбы, и мое присутствие необходимо.

Маша, поправляя растрепавшиеся волосы, вылезла из-под кучи наваленных друг на друга брезентовых покрытий.

— Как ты провез ее? — с восхищением спросил Максим, целуя девушку. — Территория же охраняется… Ох, Маша, я так скучал.

Она, крепко обняв Максима, прошептала ему на ухо слова любви.

— Машины сотрудников не проверяют, — усмехнулся Вовка. — По сути, могу завезти и вывезти все, что угодно. И кого угодно. Правда, раньше я ничего такого не делал. Ну, давайте, милуйтесь. Я отвернусь.

Маша, прижимаясь к Максиму, сказала:

— Я должна знать все, что случилось. Как и почему ты попал сюда.

— Милая, это долгая история. В тот день, когда мы познакомились…

— Чувствую, разговор будет действительно длинным, — прервал их Вовка. — Макс, есть ли у тебя верный человек, который все расскажет подробно? Желательно, чтобы он хорошо знал о том убийстве. Если дашь его контакты, мы с Машей сами приедем к нему и все узнаем.

— Отец! — встрепенулся Макс. — Он все видел своими глазами… Только на суде его слушать не стали. Он все расскажет.

Вовка записал в телефон адрес и телефон Сергея Александровича и сохранил, как черновик сообщения.

— Мы обязательно поедем к нему и все узнаем, — прошептала Маша, сжимая руки Максима. — Я верю, что тебя судили несправедливо, и думаю, что он только подтвердит мои мысли.

— Все, сейчас Агиева могут хватиться, — Вовка хлопнул его по плечу. — Маша, прячься обратно! Через три часа я поеду по делам твоего отца и смогу тебя вывезти.

Влюбленные трогательно попрощались, и Макс присоединился к остальным заключенным. Расчет начальства был верен — в процессе закладки фундамента он оказал помощь двоим, получившим небольшие травмы.

После работ его сопроводили в камеру. Перекинувшись парой слов с сокамерниками, он заметил, что Василя нет на месте.

— А где…

— В карцере он, — опустил голову старший. — Его группа работала на уборке территории. Я не понял, что там произошло… По-моему, двое цыган напали на него. Мы еще все удивились, что свои, а так агрессивны к Василю. Началась драка, охрана побежала растаскивать… И в куче людей обнаружила нашего парня с ломом в руках. Видимо, он защищался, и одному руку повредил. Вот и попал в карцер. Говорят, на два дня закрыли.

— А потом? — Максим почувствовал, как все внутри похолодело. Он вспомнил про камеры с больными.

— Потом… ну, сам знаешь. Скорее всего, не жилец уже Василь.

В эту ночь Максим никак не мог заснуть, тревожась за друга. Единственный человек здесь, ставший ему почти братом… И неужели запихнут в эти камеры, он заразится и умрет молодым?!

Утром, в столовой, Макс стоял в очереди за жидкой овсянкой, погруженный в свои мысли. Забирая кашу, он случайно толкнул локтем стоявшего сзади, извинился и сел на свое место.

За длинным общим столом он принялся за еду, и вдруг почувствовал, как ему в бок уперлось тонкое лезвие.

— Не жилец ты, фраерок, — тихо прошептал Федор — главный среди «красных» зеков. — Не сегодня, так завтра. Мне вот свиданку не дали — подумаешь, не проснулся вовремя, и ведь наказали! А тебя пустили к папаше. Что, думаешь, ты привилегированный? Не сегодня, так завтра кто-то посадит тебя на перо…

Никто не услышал этих угроз, а Макс следующие два дня жил в постоянном напряжении и избегал Федора и его компанию.

К удивлению всей камеры, Василь вернулся через два дня. Похудевший, вымотанный, но вполне здоровый! Каждый сокамерник выделил ему что-то из своих запасов еды, тут же появилась кружка с крепким горячим сладким чаем, чтобы он согрелся после холодного карцера.

— Мы уж тебя не ждали, — хлопал его по плечу старший. — Как же тебя не отправили в турбо-вич?

— Проверка едет, — согреваясь чаем, ответил Василь. — Вот меня и вернули сюда, я же не больной, и сидеть там не должен.

Ближе к ночи Василь пришел в себя и подсел к Максу.

— Они до меня добрались, — прошептал он. — Это — братья того гада, которого я убил. И они поклялись своей семье, что уничтожат меня. Так что, выхода нет.

— А мне угрожают «красные», — вздохнул в ответ Максим. — Боюсь, и мне конец.

Оба замолчали и задумались. Никому не хотелось закончить свою жизнь здесь, в столь молодом возрасте и, возможно, мучительной смертью — в тюрьме жестокость людей возрастала во много раз.

— Выход есть, — Василь склонился к уху друга. — Бежать… и чем скорее, тем лучше. И, как ни странно, проверка нам в этом поможет.

Глава 13

— Ох, как хорошо мы вчера праздновали. Давно я так не развлекалась. И дома не ночевала впервые за последние годы… Жаль, тебя там не было. Шеф-повар в Чарке» превзошел сам себя, и ресторан работал всю ночь специально для нашей компании!

Тамара и Маша вернулись с праздника ранним утром — к счастью, Оксана к этому моменту успела проснуться и пойти в свою комнату. Можно представить, как бы отреагировала жена, увидев вместе его и их племянницу.

Как же он мог такое допустить?! Поддаться и переспать с родственницей — пусть и не кровной, с девушкой, которая годится ему в дочери. Ну, не мог Николай противостоять страсти, которая сжигала его с момента знакомства с Оксаной, да и сам он явно был ей не противен. Их чувства оказались взаимными. Но… что теперь делать? Он ведь женат, и не может унизить Тамару тайными встречами с другой.

Войдя в комнату, Николай увидел, как жена сладко потягивается на кровати. Несмотря на бессонную веселую ночь, она выглядела счастливой и довольной — вот что значит хорошо проведенное время! Утром она зашла домой вместе с Машей. Дочь направилась в свою комнату, а Тамара — в супружескую спальню. Оксана же с утра куда-то ушла…

— Иди сюда, мой хороший, — Тамара протянула к нему руки. — Я в окно глянула — а ты участок облагородил! Какой молодец: пока твои девочки гуляли, занялся полезным делом…

Похвала жены была, в любом случае, приятна… Вот только опять этот сюсюкающий тон! Он все портил, а после ночи с Оксаной — так и вовсе раздражал. Ушла истома, ощущение приятной неги. Начались серые будни. Ох, какой же он козел.

Николай лег рядом, обнял жену. Она была теплой после сна, прижималась всем телом… Впервые за долгое время секс между ними случился спонтанно, и оказался страстным, хоть и быстрым. Наслаждение получили оба.

— Ты знаешь, я решила оставить в покое наше планирование ребенка, — проворковала она, прижимаясь к груди мужа. — Все-таки, возраст у нас уже не юный… Если получится, буду рада. Ну, если нет — что же, буду жить и довольствоваться тем, что есть.

Еще месяц назад он, услышав такую фразу, порадовался бы. Это означало мир в доме, отсутствие истерик… А сейчас он с трудом скрыл свое равнодушие. Сказал, что согласится с любым ее решением. Банальная фраза, но Тамару она устроила. На следующие вопросы мужа о Маше она отвечала вполне позитивно.

— Она еще вчера созвонилась с Володей, и они куда-то поехали вместе. Эх, молодые… всегда что-то замышляют. Нашей бы девочке — да такого парня, как Вовка. Его доброта и забота любой девушке понравятся!

— Да уж, сказывается бабушкино воспитание, — улыбнувшись, поддакнул Николай. Он всегда улыбался, когда речь шла о Вовке. — У них, кстати, отличные отношения. Да только я так понял, что Вовка на нашу девочку смотрит, только как на подругу, и она сама в нем не заинтересована, как в мужчине. Там Лика для него — звезда, пока далекая. Но на нашу Марию найдется молодой человек е хуже.

Николай вспомнил, как Лика пряталась в шкафу в квартире Володи, и еле сдержался, чтобы не рассказать жене. Все-таки, это нехорошо — выдавать чужие секреты… А молодежь почему-то явно не хотела, чтобы об их отношениях узнали.

— Это Виталий, да? — Тамара наморщила лоб, вспоминая тот вечер с шашлыками. — Приятный парень. Интересный, очень галантный. Кажется, судьба Маши — выйти замуж за кого-то из твоих подчиненных! Самые видные мужчины в городе служат под твоим началом, Коля. И ей нужно определяться с парой сейчас: хороших ребят девушки расхватывают молодыми…

Николай покачал головой. Он не считал, что счастье женщины — именно в семье, в то время, как Тамара еще с появления первого парня у Маши доставала дочь вопросами о замужестве и детях.

— Наша дочь — умная, красивая и сильная девушка, уже сейчас, в ее-то годы, — заметил он. — Она выучится, будет отличным специалистом. Я, конечно, поддержу финансово и морально, но она и сама встанет на ноги. Попадется достойный мужчина, хорошо. Нет — и ладно, не в этом смысл жизни…

Тамара не была согласна с мужем в этом вопросе, но промолчала- слишком хорошее у нее сейчас настроение, после праздника и секса. И все-таки, в первую очередь, Маша должна выйти замуж и родить, в этом — ее предназначение. Для такой цели, мама отдавала предпочтение Виталию перед Вовкой: он старше, решительнее, интереснее. А уж как смотрел на дочь! Тем более, если Володя влюблен в Лику — пусть разбираются сами.

— Кстати, а где Оксана? — вспомнила она. — Ты-то вчера был дома… Она не приезжала? Помню, девочка собиралась на собеседование.

А ведь он ничего не знал об этом собеседовании — им было не до разговоров вчера. Какой стыд. Потерял и память, и самоконтроль.

— Уехала утром, ты сама видела. Не могу же я контролировать взрослую девушку!

— Ты прав, — Тамара вздохнула. — Оксанка старше нашей Маши, а я все волнуюсь за нее. Хорошая она, только не вложили ей жизненных основ в голову… Я же не знаю, как она жила. Девочка очень самостоятельная, решительная… Но, даже она не застрахована от всяких гадостей. Переживаю.

Стук закрываемой двери услышали оба. Быстро оделись и поспешили в гостиную, на первый этаж. Кто-то вернулся — Маша или Оксана…

Последняя, отряхивая бежевые босоножки на высоких каблуках, радостно улыбнулась и протянула к ним руки.

— Дядя Коля, тетя Тамара. Меня пригласили! Выхожу на работу…

Оба кинулись к ней по лестнице. Причем, Николаю не пришлось изображать изумление — он действительно не знал, куда ее берут на работу.

— Помощником руководителя, значит?! — уточнила Тамара. — Тебе понадобится деловой гардероб. Поехали по магазинам. Я знаю, где и что купить, и не потратить лишних денег. Тем более, сейчас шьют на моделек, тебе сложнее.

На Оксанину фигуру действительно сложно что-то быстро купить — он сам убедился. Такие шикарные формы не подходили ни к огромным балахонам, ни к одежде на тоненьких девочек.

— Давай сделаем племяннице подарок в честь трудоустройства, — неожиданно для себя предложил Николай. — Купим ей кое-что из одежды. Лицо руководителя должно выглядеть стильно… в рамках офиса, конечно. Оксана, отказы не принимаем!

Тамара порадовалась предложению мужа и взяла предложенную им банковскую карточку. Оксана покраснела и опустила глаза вниз. Ее такой поворот явно смутил, но выдавать себя не хотелось. Девушка подумала, что Николай таким образом благодарит ее за проведенную вместе ночь…

* * *

Сергей Александрович разлил чай и еще раз внимательно посмотрел на парня и девушку, которые оказались в его квартире нежданными гостями.

— У меня разрядился телефон, — обратился он к Володе, — поэтому вы и не могли дозвониться. Хорошо, что приехали вечером — днем-то я на работе, и вы бы меня просто не застали! Я очень рад, что у моего сына появились друзья… во время его заключения. Что же, ребята, я вас слушаю.

Маша мысленно порадовалась, что в маленьком доме все друг друга знали… Не дозвонившись до Агиева-старшего, они приехали по адресу и два часа караулили его, потом расспросили соседей. Молодая женщина с коляской заметила мужчину, спешащего от автобусной остановки, и подвела их к нему. Это была та соседка, предлагавшая помощь при падении с лестницы виновника всех их несчастий. Она уже успела родить дочь.

— Хорошо, что к нему кто-то приходит в гости, — заметила она. — С тех пор, как его сын… уехал, Сергей Александрович остался совсем один.

Узнав, что молодые люди — друзья его сына, он удивился, обрадовался и пригласил к себе.

Вовка, выдохнув, заговорил. Его волновало: как отец осужденного воспримет все.

— Меня зовут Владимир, и я служу водителем в колонии, где отбывает срок Максим…

Молодой человек подробно изложил все, как видел со своей стороны. Он подчеркнул, что принимал участие в жизни Макса исключительно из-за просьб Лики и Маши, а в последствии и сам задался вопросом, как тот оказался за решеткой.

— С вами, Владимир, все понятно. Хорошо, что есть нормальные люди среди служителей закона. После всего этого ужаса, я думал о них очень плохо. А вы, Маша… Значит, вы и Максим любите друг друга. Простите, но меня смущает ваш возраст. Видно, что вы еще очень юная.

— Через месяц мне исполнится восемнадцать, так что, разница между мною и Максимом составляет шесть лет. Не так уж это много. И, если вас это волнует — между нами еще не было… близости.

С этими словами, она оглянулась на Вовку и покраснела. Парень сделал вид, будто увлечен разглядыванием скромной и чистой кухни в квартире Агиевых.

— Простите за откровенность, милая. Сами понимаете — одну статью на моего сына уже навесили, не хватало другой, тем более, что ваш отец начальник этой тюрьмы. Что же, я рад, что все узнал. А теперь вы послушайте.

Мужчина рассказал все — начиная с момента, как умер его отец, и у их семьи появилось наследство, а также незаконный претендент на него. Сергей Александрович проклинал собственную доверчивость, ругал себя, что так легко пустил мошенника в дом… Тем более, в процессе следствия выяснилось, что настоящий его сводный брат умер от инсульта вскоре после смерти их общего старого отца.

— Так что, не убивал Максим, — закончил он, смахивая непрошеные слезы. — Только вот никто это не докажет! На суде больше слушали эту внезапно появившуюся в подъезде девушку, чем меня. Хотя, я такой же свидетель…

— Странно. Действительно, не понимаю! — развел руками Вовка. — Хотя, показания родственников делятся на два — из-за возможной предвзятости, о таком я слышал. Тем более, отец и сын. А что за девушка? Кем она была погибшему, откуда взялась?

Сергей Александрович засуетился. Этот парень, хоть и занимал небольшую должность в тюрьме, мог помочь Максу.

— У меня есть фотографии страниц дела, они в фотоаппарате. Ох, не успел перекинуть на компьютер! Там есть ее имя и адрес, а также показания.

К сожалению, фото на старом фотоаппарате оказались не слишком хорошего качества. Не только Сергей Александрович, но и Вовка с Машей — люди молодые и с хорошим зрением, не могли толком ничего разглядеть на этих страницах. В строке с показаниями свидетельницы выделялись первые буквы имени и фамилии — две О.

— Оксана — ее имя, — вспомнил мужчина. — Оксана Орлова. А вот откуда она взялась, не знаю… Вроде не была родственницей этому авантюристу.

Вовка и Маша переглянулись. Конечно, оба вспомнили об Оксане… Надо же, какое совпадение! Но они и представить не могли, что родственница Маши в чем-то таком принимала участие. Не самые редкие имя и фамилия.

Далее, Сергей Александрович решил рассказать о Максиме больше. Он показал бережно хранимые старые фото сына, его награды, полученные во время учебы в академии. Отец не восхвалял парня, но давал ему адекватную оценку. И после его рассказа друзья убедились, что Макс, действительно, не мог совершить такое преступление. По крайней мере, как считал Вовка, его действия можно квалифицировать как убийство по неосторожности, а не преднамеренное… А это — уже другая статья и, возможно, условный срок.

К сожалению, Вовка на следующий день заступал на сутки, и молодым людям пришлось попрощаться с Сергеем Александровичем. Мужчина горячо благодарил их за визит и выражал надежду, что адвокат Максима сможет добиться условно-досрочного освобождения.

— Ох, Володя… хоть бы это случилось, — они ехали в сторону области. Маша, с благодарностью положив руку другу на локоть, опустила глаза. — У Макса такой хороший отец… Бедный, он очень переживает. Как и я.

А у Вовки в голове крутились свои мысли. Они проезжали мимо Площади трех вокзалов, и он вспомнил, что в это время Лика едет домой с работы на метро. А что, если позвонить ей и предложить подвезти? С ними в город она не поедет, но хоть на полчаса ее увидеть — уже как бальзам на душу. Три дня назад Лика уехала на работу в Москву после выходных и дня рождения своей мамы… Он тогда не смог присутствовать из-за службы, и уже очень скучал.

А ведь Лика приобрела в городе на распродаже ярко-бирюзовое платье, и очень радовалась покупке. Оно изначально было дорогим, а вот маленький размер его висел, ожидая свою хозяйку, и цену существенно снизили. Вовка был готов купить его для девушки по начальной цене, но Лика не приняла бы.

И вот он, неожиданно для себя, увидел ее здесь. В этом самом платье. Лика, улыбаясь, подходила к черному «Пежо». Из него вышел мужчина — симпатичный, лет тридцати пяти. Он обнял Лику и усадил ее в машину. Она казалась очень довольной… Машина тут же укатила в сторону центра.

— Ох, Вовка… — выдохнула Маша. Одно дело — знать, что подруга ищет себе пару, и молчать об этом. И другое — то, что парень лично все видел. Судя по его лицу, душевная боль оказалась слишком сильной.

Маша попросилась пересесть на заднее сидение, чтобы поспать. Она, на самом деле, устала, но основным предлогом было нежелание видеть шок и расстройство Вовки.

Маша проснулась около своего дома. Друг слегка тряс ее за плечо, чтобы разбудить.

И тут она заметила слезы на его глазах. Вовка держался прямо, на лице напряжены все мускулы, а вот лицо мокрое от слез.

— Ну что ты. Лика перебесится. Не надо так…

Вовка, положив голову ей на плечо, злился сам на себя, что раскис при девушке.

— Не могу я больше. И ведь знал, что она с кем-то встречается… Одного придурка лично видел в ее магазине, там все между ними только начиналось. Но сейчас — такая боль. Маша, за что мне это?!

Глава 14

В торговом центре сегодня многолюдно. Маша, покупавшая кое-какие товары в универсаме на первом этаже, собиралась вызвать такси, чтобы доехать домой. Она не любила совершать покупки в одиночестве… но, что делать? Отец сутками пропадал на службе из-за этой неожиданной проверки, а мама отправилась к стоматологу. Лика в Москве — отрабатывает неделю, а Вовка совсем не выходит на связь после того вечера. Кстати, у подруги с тем мужчиной начался настоящий роман. Он оказался клиентом магазина, где она работала, и покупал там в компании двух сослуживцев подарочный набор для коллеги. Знакомство оказалось спонтанным, но имело приятное, многообещающее продолжение, ибо Лике он очень нравился.

Что же, за ее счастье оставалось только порадоваться, чего нельзя сказать ни о самой Маше, ни о Вовке. В их личной жизни настала беспросветная полоса. Маша очень хотела быть рядом с Максимом, помочь ему… но, что она могла сделать? Только поддержать его, дождаться конца срока. И неважно, что скажет папа, узнав о предмете ее любви, а рад он точно не будет.

Выйдя из торгового центра, она поставила сумки на землю и собиралась уже вызвать такси, как вдруг заметила, что к ней быстрыми шагами направляется Виталий. Он улыбался и был явно рад ее видеть.

С момента их знакомства, случайные встречи Маши и Виталия стали частыми. Она не задумывалась, почему: разве мудрено это в маленьком городе, когда она на каникулах, а он работает сутки через трое? Девушка не знала, что он имеет на нее серьезные намерения и старается не терять из виду, как можно чаще сталкиваясь наедине.

— Ну, где бы еще увиделись? — улыбнулся он. — Здесь отделение банка, я снимал зарплату. Первую за месяц службы, кстати. А ты, я смотрю, опять закупилась для семьи. Думаю, есть смысл подвезти тебя до дома.

Маша была рада его предложению. К тому же, ей очень хотелось выговориться, облегчить душу. Виталий казался человеком мудрым и надежным, так что, он отлично подходил для этой цели.

— Я бы хотела заехать на речку, на каменистый пляж, и посидеть в тишине, — ответила она. — Составишь мне компанию?

Виталий удивился и обрадовался неожиданной возможности остаться наедине с Машей. Есть возможность показать себя настоящим мужчиной, внимательным и заботливым. Конечно, пока не нужно форсировать события, но до ее совершеннолетия осталось мало времени, и надо подготовить почву для дальнейшего соблазнения.

На пляже, действительно, никого не было. Расположившись на берегу, они потрогали ногами воду. После месяца жары, она по температуре напоминала парное молоко.

— Как будто мы находимся не в этом городе, — восхитился Виталий. — Вдали от суеты, вокруг — такая природа… Я понял, чего мне не хватало ранее. Такой вот красоты и тишины. И такой девушки рядом мне тоже не хватало…

— Знаешь, я тоже рада, что нахожусь сейчас здесь и с тобой, — Маша совершенно неверно истолковала его слова. — Я чувствую, что мы можем быть друзьями. Скажи, тебе ведь можно доверять?

Друзьями. Ну конечно, дружить с юной женственной красавицей, робкой и неопытной, к тому же — дочкой влиятельного человека. Разве не об этом мечтает мужчина его возраста, желающий хорошо пристроиться в жизни? Конечно… только о дружбе, а не о том, чтобы получить ее в свою личную собственность — в жены, и не поиметь с ее отца максимум материальных благ.

— Конечно, мы друзья, — он аккуратно пожал ее маленькую ладонь. — А куда, кстати, делись Володя и Лика? Я спрашиваю, потому что, получается, вливаюсь в вашу небольшую теплую компанию…

Маша почувствовала к Виталию огромное доверие. Она начала рассказывать о случае в Москве, крайне расстроившем Вовку, и не заметила, как перешла на рассказ о себе и Максиме.

Виталий внимательно слушал, лишь изредка кивая. Хорошо, что Маша еще так доверчива, и запросто рассказала то, что ее тревожило! Любая другая девушка молчала бы о своих чувствах к заключенному — тем более, не стала бы рассказывать о них ему, тюремному надзирателю.

— Я понимаю твои чувства, — заметил он, когда Маша замолчала. — И твою веру в то, что он невиновен… Сам любил в юности девушку, связанную с криминалом, и дал бы в морду любому, кто бы сказал, что она — преступница.

— Серьезно? — глаза Маши загорелись неподдельным интересом. — Ты с ней познакомился… по долгу службы?

Виталий не врал. Да, он любил проститутку в первый год своей службы. Она была молода и красива, но погибла от руки собственного сутенера. Сейчас он уже не был уверен, что любил…

— Да. И также верил в то, что ее заставили, что обстоятельства так сложились. И очень расстроился, когда узнал: она понимала, что делала. Разочарование мое было огромным, но я это пережил.

— Возможно, мой случай отличается от твоего, — тактично заметила она. — Ты убедился лично в том, что она вела себя неправильно, а я такой возможности не имею. Опять же — неизвестно, что заставило ее пойти на панель. Извини, если задела старые раны… Я же думаю о своем. Судя по словам отца Максима, он действительно не виноват!

— Ну, а что ты хотела, — Виталий по кирпичикам разрушал стену ее веры в невиновность соперника, возникшего так некстати. — Любой родитель верит в святую невинность своего ребенка! И мои родители, и твои рассказали бы что-то подобное, соверши кто-то из нас преступление!

Маша внимательно слушала Виталия, но он еще не понимал, насколько глубоко посеял семя сомнения в ее мыслях… или не посеял? Необходимо заставить ее забыть об Агиеве, более того — поверить в его вину, увидеть в нем злого и холодного преступника, убийцу. Ох, и понесло ее и Кирсанова к папаше Агиева! Приходилось быстро соображать, как использовать глупую влюбленность девушки себе в плюс.

— Подожди, мне кто-то звонит, — она достала из сумочки телефон. — Наконец-то Вовка вышел на связь…

К сожалению, Виталий не слышал, о чем говорил ей друг… Судя по радости Маши, опять нашел возможность для ее встречи с заключенным.

— Мне нужно спешить, — Маша умоляюще сложила руки. — Придется подержать мои покупки в твоей машине. У меня есть час, чтобы увидеться с Максимом. Довезешь до Лебедевской? Это — одна остановка от колонии, там Вовка меня встретит.

На пустой остановке, действительно, остановился служебный УАЗ. Виталий, увидев его, посигналил в знак приветствия. Вовка остановился, подняв столб пыли, высунулся из окна и кивнул в ответ. Маша быстро скользнула в кузов.

— Ох ты, как у них все отлажено, — прошептал Виталий, когда служебная машина поехала в сторону тюрьмы. — Сразу видно — не в первый раз. И подвернулся этот Максим… Ничего, полковнику Ламонину будет полезно узнать, с кем встречается его дочь. Учитывая, что сейчас идет проверка… ох, и разозлится же он. Всем попадет, включая его собственную дочку, Лику и их товарища. Ничего — пора приструнить эту отчаянную компанию… А я, в итоге, окажусь спасителем в глазах Ламонина, и найду возможность выкрутиться перед Машей.

* * *

— Как же я устал. Эта проверка совершенно выбила из колеи! Я точно знаю, что нарушений в финансовой отчетности нет — махинации моего заместителя были быстро исправлены. Но, раз они приехали, да еще внепланово, то обязательно что-нибудь накопают!

Николай потянулся, разминая напряженные плечи. Оксана присела за его спину на кровать и принялась делать массаж. От прикосновения ее сильных, но нежных рук, он почувствовал себя расслабленно и спокойно.

Их отношения завертелись, как водоворот. Оба с трудом сдерживались дома, чтобы не прикоснуться друг к другу, не бросить лишний взгляд… Тамара даже подумать не может, что происходит у нее под носом, но необходимо соблюдать осторожность. Да и Маша, при всей своей наивности и занятости собственной жизнью, порой замечает скрытые для глаз окружающих вещи, что свойственно некоторым детям… а в глазах отца она все еще была ребенком.

— Коля, это пройдет. Ну, что там у вас может быть, если найдут нарушения? Премии лишат? Вызовут «на ковер» к начальству и заставят писать объяснительную? Это же можно пережить — более того, думаю, такое у тебя случалось. Вряд ли там что-то серьезное. А ты переживаешь, мотаешь себе нервы. Сейчас просто забудь об этом, и постарайся расслабиться.

Все-таки хорошо, что он нашел возможность вырваться со службы и встретиться с Оксаной наедине. Правда, для этого пришлось поехать в соседний город и снять там номер в гостинице. Но, как же с ней хорошо! Дома Тамара, видя его напряжение, начинала беспокоиться, расспрашивать, нервничать, тем самым усугубляя его переживания. Больше всего она боялась, что он полетит со своего места. Он уже думал, что нужен жене исключительно из-за должности и денег. Тамара сама перечеркивала то, что вышла за него замуж, когда ничего этого не было… С годами, статус и благополучие стали для нее очень важны.

А с Оксаной он будто взахлеб дышал свежим воздухом! Ее оптимизм, спокойствие и поддержка очень помогали. К тому же, он не мог уже без этой девушки: скучал по ней, постоянно вспоминал ту, первую ночь. Николай, к своему ужасу, понимал, что влюбляется, и ничего не мог поделать с этим чувством.

— А Тамара? Она ничего не заподозрит? — смутилась Оксана, положив голову на колени Николаю. — Ох, мне так стыдно. Все-таки она — моя тетка, и делала мне только добро.

— Ты ни в чем не виновата, девочка, — заверил Николай. — Инициатива шла от меня. Я — мужчина, мне и отвечать! А пока, необходимо снять для тебя квартиру — так, чтобы мы могли встречаться. Ты устроилась на работу, но первую зарплату получишь нескоро, и я помогу тебе с деньгами. С Тамарой я все улажу… Похоже, нам с ней придется разойтись. Скажу, что полюбил другую. Да, будет большой скандал! Маша все-таки уже не маленькая и, надеюсь, со временем поймет. Обманывать жену я не могу, все-таки мы прожили много лет.

Далее, они перебрались в просторную ванную, где долго нежились в пышной ароматной пене, наслаждаясь друг другом. Некоторая запретность их встреч придавала всему происходящую особую пикантность… на грани дозволенного: он старше на двадцать лет — не диво в наше время, но впервые для Николая; они родственники, пусть и не по крови.

Оксана, глотнув ледяного шампанского из стоящего на тумбочке фужера, нырнула головой под воду и обхватила ртом возбужденный орган мужчины. Ощущение окружающего тепла воды и пенящихся холодных пузырьков сводило его с ума… Вскрикнув, Николай забился в судорогах удовольствия и вытащил Оксану из воды.

— Что же ты со мной вытворяешь, — прошептал он, проводя руками по упругому телу девушки. — Даже не знаю, с чем сравнить!

Домой они возвращались по отдельности. Николай довез Оксану до автовокзала и оттуда вызвал ей такси, а сам поехал на своей машине. Девушка ждала машину, поглаживая сумочку. В кошельке лежала плотная пачка купюр, снятых Николаем из банкомата в отделении банка рядом с гостиницей.

Оказавшись дома рано утром, Ламонин бы никого не удивил — он часто возвращался таким образом со службы и тихо шел в спальню, стараясь не разбудить жену и дочь. Иногда Тамара встречала его и кормила завтраком, но он не требовал этого, будучи в состоянии позаботиться и о себе, и о жене. Каких-то семь лет назад он, возвращаясь домой, кормил перед школой Машу и проверял, все ли учебники она взяла.

В комнате дочери было пусто — Маша занималась своими делами вне дома, пользуясь последними вольными каникулами… А вот Тамара сидела на кровати в спальне и смотрела прямо перед собой. Взгляд ее, застывший и полный ужаса, напугал Николая.

— Тома, я пришел, — проговорил он, наклоняясь, чтобы поцеловать жену. — Что с тобой? Ты выглядишь так, будто тебя кто-то напугал…

Жена подняла на него глаза и застонала, схватившись за живот. Он с ужасом заметил на бежевом пледе расплывшееся пятно крови и вспомнил, что подобное уже было.

— Больно. Очень больно, Коля. Вызови, пожалуйста, «скорую»…

Через пять минут скорая помощь приехала. Молодая фельдшер, едва осмотрев женщину, обнаружила выкидыш в ходу, и Тамару увезли в больницу. Она плакала, обвиняла себя, Николая, весь свет…

Ламонин поехал в больницу следом. Он мысленно ругал себя — изменил жене, не уделял внимания… Однако, первый такой выкидыш произошел до его измены. Он настаивал на прекращении попыток Тамары забеременеть, но она не слушала. Очевидно, надо было взять вопрос предохранения в свои руки. Настало время, когда зачатие и вынашивание ребенка крайне вредно для ее здоровья.

В больнице Тамару оставили на неделю. Ничего ужасного — скорая приехала вовремя, но женщине нужен был покой, и к ней в палату всего по одному разу пустили мужа и дочь. В остальное время они просто привозили через приемный пункт разрешенные продукты.

Маша очень волновалась за мать. Николай, также поглощенный заботой о жене, не замечал, как его дочка изменилась, стала задумчивой, молчаливой, мало бывала дома. И вот, в день выписки Тамары, они приехали в больницу вместе… Оксана осталась дома, убралась и наготовила в ожидании хозяйки. Честно говоря, она тоже чувствовала себя виноватой — думала, что Тамара забеременела, потом догадалась об измене и, перенервничав, не выносила ребенка.

Когда хозяйка вернулась домой, Оксана, преодолев себя, кинулась к ней с объятиями — все-таки, не чужой человек, приютивший ее… Украдкой кинув взгляд на Николая, она заметила в его глазах всю ту же страсть и нежность. Даже несчастье в семье не отвернуло мужчину от нее. Только вот как же им дальше продолжать отношения, если Тамара болеет? Оксане было стыдно перед родственницей, но и оставлять Николая она не собиралась.

— Мамочка, — Маша обняла Тамару. Николай положил руки на плечи обеих, и Оксана почувствовала себя здесь лишней… Вот — семья, а она здесь лишь временная гостья. — Ну, как же ты так, милая? Тебе еще больно?!

Однако, после ужина Маша удалилась в свою комнату и вскоре заснула. Это случилось от переживаний за мать — девушка вовсе не была бесчувственной, но со стороны больной матери случилась обида. Тамара, оставшись в своей спальне в постели, позвала Оксану и, сжав руки девушки, прошептала:

— Милая, ты видишь, в какой я оказалась ситуации. Мне плохо и, по сути, я совсем одна… Коля постоянно на службе, а Маша скоро будет учиться, и на меня у нее времени не останется. Я знаю, ты хотела искать квартиру… Оставайся у нас! Когда ты здесь, на душе у меня теплее. Я понимаю, ты — молодая девушка, со своей жизнью. К себе не привязываю! Останься хотя бы на несколько месяцев.

Оказалось, следом за Оксаной в комнату зашел Николай, и он все это слышал. Тамара, заметив его, спросила:

— Коля, ты же не против? Правда, мне будет веселее с Оксаной. Она такая веселая, добрая. И поухаживает, и развлечет, пока ты и Маша заняты своими делами!

Еще вчера Николай был полон желания отселить Оксану в съемную квартиру, и даже снял с вклада деньги для этой цели… Но желание Тамары сбило его с толку. Ей, оказывается, не хватает еще одного человека рядом. А, судя по кивку Оксаны, та против не была.

— Отлично! А теперь я хочу отдохнуть. Коля, Маша, я вас больше не держу! Оксаночка, а ты завари мне чаю, и тоже можешь быть свободна…

Глава 15

— Ну, сейчас это сделать проще, чем когда-либо. Из-за проверки все сотрудники больше внимания уделяют бумагам, и меньше — заключенным. Только не знаю, к чему приведут эти встречи… Мне становится страшно за Машу и Максима. Да и за себя, тоже.

Вовка сидел в машине рядом с автовокзалом. Он воспользовался служебной машиной, чтобы подвезти Лику — она уезжала в Москву после выходных. Девушка казалась счастливой — ведь она увидится со своим новым возлюбленным, щебетала без умолку. А он чувствовал себя покинутым и несчастным, но держался, не подавал виду. Похоже, на этот раз у Лики все серьезно — не простое увлечение.

— Почему? Ты боишься, что вас обнаружат? — отвлеклась Лика от своих приятных мыслей.

— Возможно, и что будет в этом случае — страшно представить. У меня предчувствие нехорошее. Вот, сейчас Маша будет ждать меня на нашей остановке возле колонии… На службе у меня сейчас страшная суета, сегодня проскочим, а вот потом — не знаю.

— Надо же, эта проверка длится уже несколько дней, — удивилась она. — Что они там ищут? Странно…

— Бывший заместитель Ламонина, из-за махинаций которого мне стало плохо, взъелся на всех нас, — начал объяснять Вовка. — Он имеет кое-какие связи в главке и нажаловался… Вроде еще неделю проверяющие пробудут в городе. Все это время Николай Геннадьевич следит, хорошо ли им в гостинице, и водит на ужины в «Чарку». Кажется, они уже его бесят.

— Да еще несчастье с его женой, — покачала головой Лика. — Бедный папа Маши… Как на него все навалилось!

Вовка вспомнил, как видел начальника до того, как Тамара попала в больницу. К нему в машину садилась девушка, здесь же, около вокзала. Парень в тот день ехал домой после суток… Шел сильный дождь, и он не смог разглядеть незнакомку из-за ее красного зонта. Впрочем, мало ли: знакомая, сотрудница… Николай — не из тех, кто гуляет от жены.

— Да, беда не приходит одна, согласился он. — Ну, а ты что? Приедешь на следующих выходных? Я поеду по делам мамы в Москву, могу забрать тебя.

Лика помолчала несколько секунд, потом ее прорвало. Радость вырывалась из девушки сплошным непрерываемым потоком.

— Нет, не приеду. Ох, Вовка, я так счастлива! Мы с Сережей собираемся на день рождения к его брату. Он собирается знакомить меня со всей своей компанией! Праздновать будем в ночном клубе. Мне с ним так весело, так хорошо… Сережа очень внимательный и добрый, он все время за меня переживает. И он взрослый, многое повидал. С ним так интересно. Меня к нему тянет, как магнитом. Ох, не видела его всего два дня, а уже так соскучилась…

— Прекрати, — охрипшим голосом прервал ее Вовка. — Пожалуйста, прекрати. Не издевайся надо мной.

Он повернул к Лике побелевшее лицо. Заметив плескавшуюся в глазах друга боль, его сжатые губы, девушка удивилась.

— Что такое? Мы же друзья, значит, можем делиться друг с другом…

— Да не друзья мы! — теперь прорвало Вовку. Его всего трясло от переполняемых эмоций. — Я же люблю тебя, Лика. Неужели ты не видишь? С самого начала люблю, и не прекращал никогда. Делал вид, что остыл, что дружу… Хотел подождать, чтобы ты разглядела меня, оценила мои чувства и поступки. Но нет, тебе плевать на меня!

Лика протянула к Вовке руку, но он отпрянул. Его откровения оказались для девушки шоком. Оказывается, он все это время молчал о своих чувствах… а она, уверенная, что он — только друг, неосознанно причиняла боль, строя свою бурную и разнообразную личную жизнь на его глазах. А ведь Маша намекала, ставила под сомнение их дружбу. Но Лика не слушала… Ей удобен был парень, готовый быть рядом и ничего не требовать взамен, всегда выслушать, помочь.

— Я думала, что после армии ты перестал меня любить…

— Нет. Ни армия, ни другая девушка не заставили меня забыть о тебе. Больше я молчать не могу. Но я знаю, что делать… Пусть этот поступок и добьет меня.

— О чем ты? — Лика встревожилась. В прошлом у Вовки уже была попытка суицида — после ее отказа он хотел наглотаться таблеток в отсутствие своих родных; спасибо, Маша зачем-то поехала к нему, отговорила. — Не вздумай…

— Нет, того раза не повторю. Я уже не мальчик семнадцати лет, а взрослый мужчина. Нам не нужно видеться вообще. Понимаю, что в нашем городе это сложно… Но я постараюсь — только так смогу тебя забыть. Не видеться, не общаться. Все, если взаимные чувства невозможны, я вычеркиваю тебя из своей жизни.

Лика почувствовала щемящую пустоту. Она из-за своей невнимательности и эгоизма лишалась близкого человека. Но лучше уж так, чем мучить его далее. Вовка замечательный, он забудет ее, и любая девушка будет рада получить такого парня.

— Мне очень жаль, — она погладила Вовку по щеке. — Я очень хорошо к тебе отношусь и желаю счастья. Но, если так будет лучше…

С этими словами, она подхватила свою сумку и побежала к вокзалу. А Вовка, сжав зубы, чтобы не допустить слез обиды и разочарования, нажал на газ. Он — сильный человек, и сможет это пережить…

Маша, ожидающая за остановкой, была в ужасе от потерянного вида друга.

— Что случилось? — спросила она, обнимая его. — Ты весь дрожишь… Лика, да?

— Она. Я не выдержал и все рассказал ей. Больше мы не будем видеться. Даже на твоем дне рождения буду либо я, либо она…

— Подожди, успокойся. Как ты доехал-то в таком состоянии?

Конечно, Машу расстроило то, что случилось между друзьями. Но, может, все еще решится по-другому? Как именно — она не представляла. Лика не заставит себя увидеть в друге любящего мужчину, а он сам обладал таким характером, что если решал что-то, то непременно делал.

— Со мной все нормально, — выдохнул он. — С трудом, но я переживу это. Да, для меня все не слишком радужно… А вот тебя, Маша, я могу порадовать. Сегодня Максима, его нового товарища Лойко и еще нескольких заключенных отправляют в самый дальний конец территории, разгребать завалы на старых складах. Там такая неразбериха, что вы сможете общаться подольше, и я прослежу, чтобы никто вас не побеспокоил.

— Ох, Вовка! — Маша кинулась к нему на шею. — Какой же ты хороший! И не расстраивайся насчет…

Она быстро замолчала — поняла, что не нужно в очередной раз причинять парню боль. Скользнув в кузов, Маша радостноулыбнулась в предвкушении долгожданной встречи с любимым.

* * *

— Разделяемся на команды по трое! — скомандовал начальник хозяйственной части. — Каждая команда разгребает один склад, отчитывается о работе, как заканчивает, и я даю новое помещение. Рассчитайтесь на три!

В том порядке, в каком стояли заключенные, Максим и Василь оказались последними, и третьего им не доставало. Парней отправили на склад, располагавшийся ближе к железным воротам.

— Не хватило третьего, — начальник пожал плечами. — Ладно, вдвоем управитесь. Володя, а ты иди с ними и следи! На отшибе, без контроля, всякое может случиться.

Вовке только этого было и надо. Он подогнал поближе к этому складу машину и, убедившись, что все разбрелись по своим объектам, а хозяйственник увлекся курением, тихо помог Маше вылезти из кузова и, прикрывая собой, отвел на склад. К счастью, каждый был занят своим делом, и никто не обратил на них внимания.

— Лойко, разгреби завал там, — Вовка показал Василю направление. — Это будет второй вход. Агиев, а ты внутри разбирайся.

В просторном, заваленном разным хламом помещении Макса уже ждала Маша. Вовка предусмотрительно прикрыл кучу старой мебели брезентом — так, чтобы их никто не увидел.

— Как я соскучился… милая, — Макс прижал к себе девушку. — Тяжело без тебя!

Маша, обнимая его, чувствовала себя абсолютно счастливой.

— Я тоже скучала. Макс, мы с Вовкой были у твоего отца… Теперь я точно убедилась, что ты не виноват!

Растворяясь в ее объятиях, Максим не смог рассказать о многом. Что его и Василя пытаются извести, убить. В какой камере они рискуют оказаться. Ну, не мог он огорчить всем этим любимую девушку. Оставалось только целовать и впитывать ее аромат, так, чтобы хватило до следующей встречи… если таковая случится.

— А это — твой новый друг? — Маша кивнула в сторону Василя. Парень показался ей очень бледным и изможденным. Василь, поймав ее взгляд, кивнул и широко улыбнулся.

— Да, он самый. Василь Лойко.

— Что-то он плохо выглядит. Над ним издеваются?

Максим напомнил, что они находятся в тюрьме, а не в лагере пленников, и сказал, что Василь получил наказание за нарушение порядка. А карцер ведь никому здоровья не добавляет.

— Да, у нас тут строго. Ну, ты и сама знаешь.

— Я за тебя переживаю, прямо сердце болит, — вздохнула Маша. — Ужасно, что я не могу пока рассказать о тебе отцу! Мама сейчас болеет, и непонятно, как он воспримет мои чувства…

Макс поинтересовался, что случилось с Тамарой, и заверил, что пока Николаю точно ничего знать не нужно. Он не хотел, чтобы у любимой были проблемы с отцом.

— Так что, пока молчи. Со мной здесь ничего не случится. Не курорт, конечно, но жить можно.

Неожиданно, Маша прижалась грудью к его телу. Распаленная близостью любимого, она потеряла над собой контроль. Он уже несколько дней снился ей… И сны эти нельзя было назвать целомудренными.

— Макс, я так хочу быть с тобой. Люблю тебя…

Молодой человек целовал нежную кожу на шее Маши, понимая, что тоже более контролировать себя не может. Его охватил лихорадочный жар. Опуская девушку на пол, прикрытый брезентом, он прошептал:

— Милая, не надо. Ты же жалеть будешь…

— Нет, — жаркое дыхание Маши обожгло его кожу. — Я хочу тебя. Иди же ко мне…

Оба забыли о том, где находятся. И что снаружи стоят два надзирателя, а на других складах работают люди. Вовка, загородив собой вход, курил и разговаривал по телефону с бабушкой. И весь этот шум казался им очень далеким.

— Маша, так нельзя. Здесь, на тюремном складе…

— Можно. Если ты думаешь, что для меня это первый раз — ошибаешься. Я хочу именно здесь и сейчас, потому что люблю тебя.

Далее — шепот губ, скольжение тел по брезенту, объятия… Маша лишь слегка вскрикнула, когда оба достигли наслаждения, а Максим тяжело задышал. Оба сдерживались, чтобы не закричать громко в экстазе.

— Володя, ну что, твои справляются, или еще кого отправить? — грубый голос начальника хозчасти заставил всех замереть. — О, я смотрю, неплохо справляются!

В этот день Василь работал за двоих на благо друга, и неплохо справился. Склад стал почти чистым за два часа.

Маша с трудом расслабилась, выпуская из себя любимого человека. Эти несколько минут вызвали в ней наслаждение до дрожи, и довели до слез. Она прижала голову Макса к своей груди.

— Я люблю тебя, — Максим покрыл ее тело поцелуями. — И не смогу без тебя жить…

Вовка откашлялся — это был предупреждающий знак. Они быстро оделись, Маша вышла на улицу и осторожно скользнула в кузов. А Макс встал в строй заключенных, и их под конвоем отвели на ужин.

К сожалению, ни Вовка, ни Маша не увидели Виталия. А он, настроенный на решение своего вопроса, проследил за ними и сделал несколько фотографий на телефон… Там явно было видно несколько основных моментов: Маша вылезает из кузова машины, Вовка накрывает ее брезентом, и Макс отрывается от общей очереди. И последнее фото — они обнимаются рядом со входом в складское помещение, а Вовка стоит, выпрямившись, и явно думает, что закрывает их собой от посторонних взглядов.

Глядя вслед отъезжающей машине, Виталий с удовлетворением вздохнул. Не зря он уже несколько дней следил за Володей — благо, смены у них совпадали. Теперь появились доказательства, которые помогут решить много вопросов. И Маша перестанет встречаться с заключенным, отец такого точно не потерпит. И сам Николай остынет к Володе и заметит его самого — и как сотрудника, и как человека. Ламонин устроит дочери скандал, а тут появится он — понимающий, приличный, серьезный, желающий ухаживать за Машей и жениться на ней. Начальник будет дураком, если ему не понравится такой жених для дочери.

— Ну, все, — уже под утро Виталий садился в свою машину, пересматривая фото на телефоне. — Кажется, моя мечта с отдельной квартирой и юной прекрасной женой сбылась… Я предприму активные шаги по отношению к Маше, буду ухаживать за ней. И, конечно, покажусь Ламонину принцем и героем на фоне преступника! Учитывая, что она очень хороша собой, мне не придется притворяться, и все будет достаточно убедительно! А потом я найду способ ускорить нашу свадьбу…

Глава 16

— Оксаночка, подай мне то лекарство, в бело-синей коробке, — Тамара, протянув руку, показала на шкаф, где хранилась домашняя аптечка. — Черный блистер, в нем десять маленьких таблеток. Сегодня пью его последний раз, а завтра нужно на УЗИ. Не знаю. По-моему, оно не помогает. Я отвратительно себя чувствую! И вообще, зачем мне выписали столько медикаментов — толку-то!

Девушка выполнила просьбу Тамары и села на ее кровать, пряча взгляд. Уже неделю ее тетя соблюдала постельный режим и выполняла все предписания… Оксана, выйдя на новую работу, свободное время проводила с ней. Не то, чтобы Тамаре нужна сиделка — нет, скорее просто общение. Ей сейчас было грустно и одиноко. Николая поглотила проверка, а Маша все носилась по своим каким-то делам, хоть и не забывала о матери.

— Вы поправитесь, тетя, — Оксана погладила ее по руке, заметив, какой безжизненной и слабой она стала. — Просто не сразу… помимо физической болезни, у вас еще сильный эмоциональный шок. Вы ведь хотели ребенка! Но, все-таки… у меня тоже однажды был выкидыш — так закончилась моя единственная беременность пять лет назад, и мне прописывали в два раза меньше лекарств…

— Это молодость, детка, — грустно усмехнулась Тамара. — Двадцать, двадцать пять, тридцать лет и мои сорок — большая разница в таком вопросе. Женский век короток! К тому же, я еще планирую забеременеть, а это будет сложно… Ранее, чем через полгода, пытаться нельзя, а в моем случае это срок. Я так хочу подарить Коле еще ребенка! Он бы осветил нашу жизнь, принес бы радость и укрепил наши отношения. А то его служба и общий быт охладили их. Да еще женщины. Куча других женщин, которые имеют виды на моего мужа. Нет, я знаю, что он еще ни разу мне не изменил, но соблазн велик!

Оксане стало стыдно. Тетя гробит свое здоровье — ведь уже понятно, что ей нужно успокоиться и не пытаться родить, после двух выкидышей в ее возрасте, тем более, что есть взрослая дочь. И эти переживания о мифических женщинах, в то время, как есть только одна — она сама, вполне реальная угроза ее браку. Конечно, Николай решил подождать со своим разговором о разводе, пока Тамара не выздоровеет… Подождать, но не замолчать на эту тему окончательно.

Услышав стук закрываемой двери на первом этаже, Тамара встрепенулась.

— Коля пришел со службы, — она прислушалась. — Узнаю его шаги! А Маша все где-то бегает, совсем забыла обо мне. Эх, девочка моя… Одна ты рядом, несмотря на новую работу! Как хорошо, что ты поняла мое состояние, и не стала искать себе квартиру сейчас, когда мне так плохо! Спасибо, что вняла моим уговорам. Я всегда хорошо к тебе относилась, не ожидая ничего взамен — как к родственнице, и вот, ты поддержала меня, когда близкие отвернулись!

Поддержала. И тебя, тетя, и твоего мужа. Да так, что ваш брак спасет разве что чудо. Знала бы ты, какую змею пригрела в своем доме…

— Я спущусь, встречу дядю, хорошо? — Тамара кивнула и отвернулась к окну. Легко сбежав вниз по лестнице, Оксана подошла к Николаю. Страстные взгляды украдкой, быстрый поцелуй в губы, пожатие рук — это любовное приветствие произошло очень быстро, хотя Тамара была еще слабой, вряд ли успела бы спуститься и увидеть. Впрочем, в любое время могла прийти Маша, а она бы точно не поняла того, что между ними происходило.

— Как ты? — губы Николая, шепча ей на ухо, оставили нежный поцелуй. — И Тамара, конечно.

— Нормально. Она слаба, но хуже не стало.

— А Маша не вернулась?

— Нет. Ну, чего ты пасешь девчонку? Она уже взрослая… А Тамара не хочет, чтобы я съезжала. Ее устраивает, что я рядом, и ухаживаю за ней.

Николая тоже устраивало то, что Оксана не спешит искать квартиру. Она под боком, после работы приезжает домой, и он часто ее видит. Ничего, Тамара поправится, и тогда…

— Пойду, проведаю ее, — Николай начал подниматься по лестнице, когда услышал звонок домофона. На экране он увидел Виталия.

— Это мой подчиненный Черкасов, — удивился он. — Помнишь, такой высокий блондин, был у нас на шашлыках? Странно, я его не ждал…

Вздрогнув, Оксана отвернулась. Виталий пришел домой к начальнику — явно не с хорошей вестью, таковых он не приносил. Наверное, решил донесли до Николая о шашнях Маши и Агиева — он упоминал, что предоставит доказательства. Ламонина в таком вопросе могли убедить только факты.

— Помню. Я пойду к тете. Скажу, что к тебе приехали со службы.

Николая пустил Виталия в дом, провел в столовую. Парень казался нервным и встревоженным.

— Ну, что ты хочешь мне сказать? — Николай пожал ему руку, усаживая за стол. — Давай хоть чаю нам сделаю. Ты же с суток?

— Да. Николай Геннадьевич, только не волнуйтесь…

— Плохое начало. Уже волнуюсь. Что-то с этой проверкой?

— Нет. Маша… ваша дочь. Она совершает ужасную ошибку!

— Так, — помрачнел Николай. — Рассказывай, и подробно!

Виталий начал свой рассказ с истории Агиева — как он ее знал от Оксаны, и закончил вчерашним его свиданием с Машей. Он видел не все, но и его сведений хватило для встревоженного отца. Преподнес историю правдоподобно: что Максим выручил Машу во время аварии, а потом пошел на убийство, они случайно встретились, когда Володе стало плохо, и все закрутилось.

— Как… с убийцей?! — вспыхнул Николай. — Еще чего не хватало. Однако, чтобы влюбиться, Маша должна была встречаться с ним, узнать его ближе. Но как ей удалось пробраться на территорию колонии?

— Помогал водитель, ее друг, — опустил голову Виталий. — Владимир. Я вам фото покажу…

На фотографиях были особенно заметны основные моменты: переход Володи и Маши к складу; объятия ее и Максима; и то, как она залезала в кузов машины.

— А Вовка-то что творит. Не остановил, пошел на поводу, не рассказал мне, как это сделал ты! — Николай закрыл лицо руками. Его сильные плечи напряглись. — Ох, и не подумал бы! Предательство с его стороны. А Маша… ну, как ее угораздило влюбиться в зека? Хотя, они в тюрьме быстро становятся психологами и знают, как понравиться женщинам, тем более, моя дочь еще очень молода и глупа.

— Согласен. Конечно, Кирсанов не даст ее в обиду… Но боюсь, что, из-за юности и доверчивости Маши, все зашло слишком далеко!

— И что ты думаешь? — у Николая даже лицо скривилось. — Ну, с Агиевым я разберусь. Статья позволяет — сидеть ему еще почти три года. Но я не знаю, что делать с дочкой. В ее возрасте обычная симпатия кажется любовью до гроба!

Виталий сделал драматическую паузу. Сейчас самое время показать себя как прекрасного кавалера, перед встревоженным отцом.

— Мне очень нравится ваша дочь, — прошептал он, склоняясь к уху начальника. — Я чувствую, что люблю ее с каждым днем все больше… Она — милая, добрая, очаровательная девушка. Но, если она влюблена в другого, как я могу…

— Можешь, — Николай уже подливал им в чай виски. — И даже должен! Виталий, спаси ее от этого… Ох, даже говорить не хочется. Моя Маша — и зек! Сделай все, чтобы она влюбилась в тебя. Я одобряю любые твои действия!

* * *

В это же время, Маша сидела у речки, в тишине каменистого пляжа. Ей нужно было позвонить Лике, обсудить то, что произошло недавно… Дома спокойно поговорить невозможно, а ждать приезда подруги она не могла. Девушку переполняли чувства и эмоции, которыми она хотела поделиться.

Лика ответила не сразу — только на третий звонок. Она ехала домой с работы и не слышала сигнала телефона в метро.

— Все случилось… — протянула она в ответ на энергичный монолог Маши. — Удивительно, что вам удалось, в таких-то условиях. Ну, я понимаю так, что ты очень довольна… Но отчего столько эмоций? Все-таки, он у тебя уже не первый парень…

— Да, это так. Но… ты себе не представляешь, как эти минуты перевернули во мне все! Это именно она, любовь — когда и душа тянется к нему, и тело. Полное объединение. Теперь я точно сойду с ума без Максима…

Лика, идущая в этот момент к дому, вспомнила, что у Маши было всего двое мужчин — первый парень, бросивший ее, и Максим. И, если в предыдущем случае она даже избегала разговоров о проведенной ночи, то теперь ей хотелось поделиться своим счастьем со всеми. И Лика понимала: этого желаешь, когда действительно любишь человека, тем более — взаимно.

— Ну, подожди сходить с ума. Неизвестно, когда у вас случится следующая встреча. По-настоящему быть вместе вы сможете только через три года. Ждать тебе придется долго, и по возможности так, чтобы твой отец ничего не узнал.

Вспомнив об отце, Маша напряглась. Страшно даже представить его вероятную реакцию! А у Николая ведь есть все возможности испортить Максиму жизнь, поэтому лучше, чтобы он ничего не узнал, пока срок не закончится.

— Вовка мне так помог, — вздохнула она. — Действовал на свой страх и риск! Я не хочу более подставлять его, но без его содействия мне никак нельзя увидеться с Максимом.

Возникла короткая пауза. Лика впервые за долгое время жила без участия и общества Вовки уже неделю. Он не звонил; не навещал ее, когда приезжал в Москву; вообще, никак не давал о себе знать… И девушка чувствовала, как в ее жизни образовалась пустота, несмотря на быстро развивающиеся отношения с новым возлюбленным. Все-таки, сильное это дело — привычка.

Она не ожидала, что будет скучать по Вовке и думать о нем, даже проводя время с новым молодым человеком… Так внезапно вспыхнувшие к нему чувства потихоньку остывали. Лика, вообще, легко влюблялась, но также и разочаровывалась в мужчинах. У нее появилось ощущение, что ушло из жизни, что-то теплое, надежное, стабильное — как будто один из членов семьи пропал. Хотелось самой позвонить другу, написать… Но, учитывая твердость намерений Вовки забыть ее, она не решалась на это, только заходила на его страницы в соцсетях. Смотрела его фотографии, вспоминала некоторые общие моменты. Да, без него стало плохо и пусто.

— Ладно. Только будь осторожна. Вы встречаетесь под носом у тюремной охраны! Ну, раз получилось, два, три… Когда-нибудь вас просекут. Тебе достанется, а Вовке — еще сильнее. Лучше это прекратить!

— Я бы тебе еще подробнее все рассказала. Ты же приедешь в пятницу?

— Уже завтра. У меня были переработки, так что, я взяла день отгула. Буду в городе утром. Пожалуйста, не натвори безумств за это время, не ляпни лишнего.

Лика говорила, но понимала, что влюбленная Маша скорее подставит себя и всех, кто в этом участвует, чем перестанет встречаться с Максимом. А Вовка, который после поездки к Агиеву-старшему проникся этой историей, по-прежнему будет помогать, не думая о себе. Более того — она сама поступала бы точно также! Именно он научил ее состраданию, готовности помочь ближнему. Изначально ведь Лика была довольно эгоистичной.

Маша, заслушавшись, не сразу обратила внимание на резкий звук, пронзивший окружающую тишину. Он напугал ее. Это была сирена, которую включали в экстремальных случаях: пожар; пару раз — угроза подложенной бомбы в городских школах; побег из психиатрического отделения и тюрьмы… Последнее, кстати, случилось всего однажды — много лет назад, когда Ламонин только занял должность начальника тюрьмы.

— Что там произошло? — Лика тоже услышала сирену. — Слышу сигнал, который держит в напряжении и страхе весь город!

— Пока не знаю. Все было спокойно…

— Езжай-ка домой. Нечего делать тебе одной на каменистом пляже! Потом позвони и расскажи мне, в чем дело.

Маша вызвала такси. Ей пришлось ждать двадцать минут — довольно долго для их города.

— Вы не знаете, что тут происходит? — спросила она, садясь в белый «Опель».

— Пока — только слухи, — ответил ей таксист. — Вроде — склад горит на окраине…

Маша задумалась: жаль людей, которые там оказались в это время. В этот же момент, ей почему-то стало страшно за Максима, хотя ему в данный момент не грозила опасность от пожара. Написав Лике о причине тревоги, девушка поехала домой.

Глава 17

В тюремном карцере было темно и тихо. Это место человеческих страданий никогда не пустовало… Карцер представлял собой длинное узкое помещение на цокольном этаже здания. Коридор, а по обе стороны его — одиночные камеры, маленькие и сырые.

Основной проблемой их был, конечно, холод. Даже этим жарким летом от бетонных стен шла такая прохлада, что невозможно заснуть. От сырости начинался влажный кашель даже у вполне здорового человека. В крохотное окошко под потолком совсем не проникал свет. Тем, кто получал помещение в карцер в качестве наказания, урезали норму питания: в день полагалось два литра воды, одна тарелка баланды и полбуханки хлеба, на срок пребывания там заключенным не передавались продукты от родных. Ну и, конечно, слизь на стенах, специфический запах и черви — все-таки карцер снаружи был окружен почвой. Естественно, люди боялись сюда попадать.

Сейчас из десяти каморок карцера были заняты две. В одной из них сидел действительно нарушивший тюремные правила — он не выходил на общие работы, не имея проблем и ограничений по состоянию здоровья. А в другой ожидал возврата в свою камеру молодой человек из окружения «красных», один из ближайших приспешников Федора и его компании, травившей Максима и Василя. И замышлял он недоброе.

В эти вечерние часы в карцер приносили ужин. Так как сидельцев сегодня было мало, сюда спустился лишь один молоденький надзиратель с большим подносом, на котором стояли две порции еды. Он открыл окошко первой камеры, поставил на его дверку еду и подождал, пока заключенный заберет ее, потом прошел к следующей и повторил свои действия. К удивлению надзирателя, к окошку никто не подошел, и ужин не забрал.

— Славский! — позвал он. Наверное, нарушитель спит в неположенное время… За такое обычно прибавляют прибывание в карцере, а трое суток — это уже много. — Подъем! Ужин…

Тут он услышал тихие стоны. Молодой человек попытался разглядеть, что происходит внутри, но из-за узкого окошка и темноты это было невозможно.

— Ох, гражданин начальник, плохо мне. Совсем плохо…

Надзиратель смутился. Он недавно закончил школу милиции, служил всего несколько месяцев, и еще не приобрел равнодушное, казенное отношение к заключенным. К тому же, сейчас — его дежурство в карцере… Не хватало еще, чтобы что-то случилось.

— Подойди к окну.

Медленно, шаркая ногами, заключенный приблизился. В окошко показалась покрасневшая, сильно раздутая щека.

— Флюс у меня, гражданин начальник. Зуб давно болел… А день назад, как сюда посадили, щека раздуваться стала. И температура еще.

По правилам, человека в таком случае нужно сопроводить в санчасть, и надзиратель, отцепив с пояса комплект наручников, открыл ключами дверь камеры.

— Выходи. Придется пойти к доктору, он поможет.

Этот краткий момент открытия двери… Воздух будто наэлектризовался, а тишина казалась звенящей. Опасность! — промелькнуло в голове у сотрудника колонии, но было уже поздно…

На его голову обрушился сильный удар, который был нанесен сплетенными в замок и вытянутыми вперед руками — именно так заключенные должны были выходить из камеры, чтобы на них надели наручники. Славский действовал быстро и точно… Надзиратель несколько секунд изумленно смотрел на него, потом закачался и, потеряв сознание, свалился на пол.

— Полежи-ка тут, парень, — заключенный оттащил бесчувственное тело к стене, затем быстро и аккуратно снял с него форму, вытащил из кобуры оружие. Оглядываясь, он переоделся и надвинул на лоб головной убор. — Так… дело сделано.

Славский, благодаря своей дружной компании и ее близости к тюремной администрации, прекрасно знал устройство тюрьмы. За лестницей, ведущей на верхние этажи, было подвальное помещение, по которому он сможет спокойно вернуться к общим камерам, и присоединиться к своим. А дальше начнется самое интересное.

Из подвала он попал в общий коридор, примыкающий к столовой. Она состояла из двух отделений — для сотрудников и заключенных, и они соединялись между собой широким проходом. Чтобы попасть в первое, нужно обязательно пересечь второе.

— Все отлично, — прошептал он, хлопнув по плечу сидевшего за длинным столом Федора. Тот, быстро оглянувшись, кивнул. Другого он и не ожидал. А чего хотела тюремная администрация? Низвести «красных», своих бывших доносчиков, до уровня обычных зеков, и перевести в общую камеру, где их ненавидят и могут убить? Вот и получат ответку…

Федор подумал: нужно взять кого-то из людей в заложники. Не из надзирателей, а из заключенных. Это будет уже массовый побег, и он принесет начальству колонии большие проблемы.

— Берем Агиева, — прошептал он на ухо своему соседу. — И Лойко. Потом убьем. У меня к ним личные счеты.

Сосед кивнул и бросил взгляд на парней. Те сидели напротив, с аппетитом ели и не подозревали, какая гроза над ними сгущается. Они еще вчера обсуждали вероятность побега. Василь связался с друзьями на воле, те обещали помощь. Но побег нужно готовить. Они не думали, что все произойдет так внезапно и спонтанно.

— Пашка, ну как там, внизу? — спросили Славского, когда он присел за столик сотрудников в их отделении. К счастью, он походил на того надзирателя ростом и фигурой, а надвинутый головной убор неплохо скрывал лицо. Да и не слишком различались манерами и движениями тот, молоденький, в свои двадцать, и сам Славский в тридцать.

— Спокойно, — хрипло проговорил он и откашлялся. — Кажется, простываю. Сыро там.

В общей суете, никто не обратил на него особого внимания. К тому же, все увлеченно обсуждали сегодняшнюю тревогу в городе. Загорелись склады магазина спортивных товаров на окраине, по причине нарушения техники безопасности. Два человека погибли, еще пять получили разной степени ожоги и ранения. Для небольшого городка это было событие… Однако, скоро жители станут обсуждать что-то более сенсационное — в этом Славский был уверен. Их побег сложится удачно — иначе и быть не может.

Он бросил взгляд на Федора и уловил ответное движение. Все, пора. Взяв пустой стакан, мужчина направился к кулеру — вроде как налить воды. Кулер стоял в проходе между отделениями. Скользнув за стол, где сидели будущие заложники, он встал за спину Агиева и одной рукой схватил его за шею, а другой — приставил к виску пистолет надзирателя, наблюдающего за заключенными в углу кухни.

— Всем сидеть на своих местах! — заорал он так, что услышали все. — Иначе я убью его! Ты, Агиев, вставай и не сопротивляйся. Лойко, ты иди следом. Одно движение в нашу сторону — и я убью одного из них!

Макс, еле скрывавший свой страх, встал. В данный момент, он еще не понимал, почему молодой надзиратель, казавшийся ранее нормальным, там странно себя ведет… Однако, по поведению Федора и остальной компании он понял: то, что сейчас происходит, является их планом. А он и Василь — жертвы…

Кстати, Василь замер, впал в шок от происходящего, за что получил тычок оружием в спину от Славского.

— Я кому сказал? Встал и пошел!

Макс аккуратно, чтобы не взбесить вооруженного человека, подтолкнул Василя. Тот послушно встал и взял друга под локоть, чтобы успокоить. От Славского исходило напряжение раненого и загнанного зверя, и он мог дернуться, случайно нажать на курок и всадить пулю в висок Максиму.

В отделении надзирателей случилось волнение. Никто такого не ожидал, и все повалили к заключенным. Взятие заложников — шутка ли?! К несчастью, начальника не было на месте, он недавно завершил суточное дежурство. За столом с коллегами ужинал лишь заместитель, служивший здесь около месяца. И он не знал, что предпринять. Но Ламонина нужно предупредить… Не ему же, недавно устроившемуся на службу, все это разгребать?! Звонить заместитель опасался, не хотел тревожить вооруженного зека, переодетого надзирателем. Он тихо набрал сообщение, спрятав телефон под стол. В общей суете никто не заметил его действий.

Ответа пришлось ждать три минуты, но, получив сообщение от Ламонина, заместитель успокоился. Не зря он пять минут сидел, скрючившись, прятал под столом телефон и описывал происходящее…

Сегодня все случится без сирены — ведь завтра нужно провожать проверку, и Ламонин запретит включать ее из-за их побега! Полковнику не хочется, чтобы проверяющие задержались в городе хотя бы на минуту. Придется по-тихому изловить беглецов, только бы они не убежали слишком далеко…

* * *

Маша на цыпочках зашла в дом. В это время все должны были уже поужинать и разойтись по своим комнатам… Если ее заметит Оксана — ничего страшного, родственница не пристает с расспросами и вступает в диалог, только если с ней заговорят. Мама почти не выходит из своей комнаты; а вот отец может заинтересоваться, что с ней происходит. Он читал ее состояние, будто сканировал — еще бы, папа перевидал за свою жизнь множество разных людей. И то, что он мог бы узнать, точно не обрадует его.

Девушка летела вверх по ступенькам, едва касаясь их ногами. Последние шаги — и она в своей комнате, в безопасности, и сразу сделает вид, что уснула, так, чтобы никто не мог зайти к ней с вопросами. Конечно, обычно она не ложилась в восемь часов вечера, но можно сослаться на усталость.

Однако, в семье Ламониных не только Маша обладала способностью передвигаться быстро и бесшумно. Николай возник на лестнице неожиданно… Он встал напротив дочери, опираясь на перила. Взгляд его метал молнии, а напряженная поза не предвещала ничего хорошего. Маша замерла на месте и робко улыбнулась.

— Привет, пап, — она поцеловала его в щеку. — Я гуляла… Устала очень, пойду спать.

— Надо поговорить, — игнорируя ее заявление, ответил он. — Так, чтобы мама не слышала. Пойдем в твою комнату!

Дрожа от волнения, Маша открыла дверь. У нее сразу возникло чувство, что отец все знает про нее и Максима… Иначе, в чем причина такого его состояния? Рано или поздно, это могло произойти — все-таки он управлял колонией, где происходили их встречи. Кто-то донес… Но кто? Точно не Вовка! Впрочем, это мог быть любой из надзирателей.

Краем глаза она заметила, что из комнаты, где лежала Тамара, выглянула Оксана. Отец обернулся и приложил палец к губам — жена не должна знать о его серьезном разговоре с дочерью. Оксана кивнула и закрыла дверь. Тамара только что уснула, так что, она и не поймет, какая буря пронеслась в доме.

— Редко мы стали видеться, дочка, — начал Николай, присев на кровать Маши. — Совсем ты ничего не рассказываешь о себе… Кавалера завела, да? Уголовника! И ваши свидания проходят в таком необычном месте!

Он и сам не заметил, как повысил голос. Маша вжала голову в плечи… Отец очень редко вмешивался в ее личные дела, но на сей раз вопрос стоял серьезный. Необходимо донести до него правду — что Макс никакой не преступник, и у них настоящие чувства. Если Николай поверит, можно будет заручиться его поддержкой, а она значит очень много.

— Папа, ты просто послушай меня, — она умоляюще протянула руки. — Поверь, все не совсем так, как ты видишь! И Максим — не преступник. Я знаю его историю…

Маша подробно рассказала отцу об их знакомстве, вспыхнувших чувствах, о недавнем визите к Агиеву-старшему, умалчивая о Вовке. Она понимала, что попала сама, но не хотела подставлять друга. Однако, Николай легко вывел ее на откровенность.

— Ну, в твое безрассудство, в то, что ты наплевала на свою безопасность, когда узнала, что он сделал, я верю. Но вот ваши встречи, и полученные тобой сведения… Это же Владимир, так?

Маша опустила голову. Врать не имело смысла.

— Да, папа. Мы с Ликой его попросили… Точнее, Лика, по моей просьбе. Вовка ее любит, и ни в чем не может отказать.

— Ну, с ним я еще поговорю, — Ламонин сжал кулаки. — Ладно, ты — наивная, глупая девчонка, да и Лика под стать тебе… Но Володя! Поддался вашим интригам и уговорам, не сообщил мне! Завтра он приедет на дежурство, и я устрою ему такое, что небу жарко станет…

Теперь Маша волновалась не только за себя, но и за друга. Вовка мог пострадать из-за этой истории не меньше, чем она сама, так как является подчиненным отца.

— Не будь с ним слишком строг, папа, — прошептала она. — Главный виновник — я. И все же, Максим не уголовник. И вся история это подтверждает, как и слова Сергея Александровича…

— Отца-то я понимаю. Любой родитель верит, что его ребенок хороший, даже если это не так! Я бы тоже оправдывал тебя в любой ситуации. Маша, очень редко бывает, чтобы осудили несправедливо. В его деле есть свидетельские показания. Он не был преступником на момент вашего знакомства, но стал им в тот же день. Я сделаю все, чтобы ты больше его не увидела…

Речь Ламонина прервал сигнал сообщения. Прочитав, он побледнел.

— Завтра будет новый день, и мы разберемся, как быть дальше.

Дрожа от нервного стресса, Маша сама не заметила, как уснула прямо в одежде на своей кровати. Через три часа она проснулась, была уже глубокая ночь. Девушка вспомнила: нужно предупредить Вовку о завтрашней грозе от отца! Она открыла ноутбук и написала ему в соцсетях, какое-то время ждала ответа. Парень заходил на свои страницы два часа назад, и с тех пор — тишина. Она хотела позвонить, но не нашла телефон — ни в сумочке, ни вообще в комнате.

— Наверное, уронила, пока бежала к себе, — вздохнула Маша. — Ладно, Вовка выйдет в сеть и прочитает.

У нее не было сил выходить из комнаты и искать телефон, да и не хотелось будить семью… Хотя, как хорошо было бы обсудить все с Оксаной, спросить ее совета! Наверняка, родственница подсказала бы что-то дельное.

А утром Маша поняла, что осталась дома одна. Оксана уехала на работу, отец на службу, а вот куда делась мама — непонятно, тем более, что ей был прописан постельный режим. Возможно, папа завез ее в медицинский центр на очередную консультацию. Девушка, удивившись, принялась искать телефон, даже вышла на территорию дома, чтобы посмотреть, не уронила ли его там, хотела выйти за ограду…

И тут она обнаружила странную вещь. Калитка не открывалась ее ключом. Жуткая мысль пришла ей в голову… Похоже, папа решил не выпускать ее за территорию, и успел пригласить мастера, чтобы сменить замок, пока она спит. Учитывая, что время подходило к полудню, он вполне мог успеть это сделать.

Она уже хотела звонить отцу, но услышала сигнал домофона. Странно… Маша никого не ждала. Может, мама вернулась?

— Кто там? — подойдя к калитке, спросила она.

— Маша! Это я, Лика. Звоню тебе, а ты не отвечаешь, вот я и решила приехать. Тут такое происходит — ты и не представляешь…

Глава 18

— И что, по-твоему, теперь будет? Их поймают?

Оксана даже поежилась от этой мысли. Сегодня утром она сначала услышала по местному каналу новость о том, что загорелись склады; вечером — о побеге заключенных, и предупреждение жителей городка об опасности. Парень, которого она волею судьбы и собственной корысти оклеветала в суде, сбежал — пусть и не по своей инициативе. Учитывая густоту леса, окружающего город, шансы убежать у зеков есть. Но также вероятно, что их найдут, или что они погибнут… Больше всего она боялась, что правда о ее показаниях всплывет, и она сама окажется за решеткой. Надо же, как странно сложилась жизнь — и она сама, и Агиев оказались тесно связаны с семьей Ламониных! А если он убежит, и потом объявится, найдет способ призвать ее к ответу?!

Виталий внимательно смотрел на дорогу. Он, как сотрудник колонии, тоже был в курсе новости. Сегодня, в свой выходной, он навещал родителей. Путь его лежал через Москву, поэтому он позвонил Оксане и подвезти ее домой. Девушка с радостью приняла предложение — это было лучше, чем трястись в душной электричке, к тому же, Виталий знал пути, где можно доехать без пробок.

Сейчас он и Оксана пребывали в волнении… Решались жизненно важные для обоих вопросы: ее спокойствие и его брак с Машей.

— Если бы речь шла только об Агиеве и цыгане, я бы дал сто процентов, что поймают. Оба — впервые судимые, не из города, мест наших не знают. Но вот учитывая двух других — Славского и Рунеева… Все может быть. Они здесь родились и выросли. Так что, может быть по-всякому. В любом случае, их всех объявят в розыск. Не сейчас поймают, так позже!

— Ох, я и не знаю, как для меня лучше. Наверное, чтобы Агиев исчез бесследно!

— И для меня бы этот вариант подошел. Но полковник Ламонин пойдет на все, чтобы поймать его и потом через суд отправить в колонию подальше. Теперь, когда он знает о чувствах Маши к Агиеву, его не остановить. Кстати, как у тебя отношения с Николаем?

Оксана вздохнула и опустила глаза. Чувства Николая к ней только крепли, и сам он очень ей нравился… Вот только его развод с Тамарой откладывался на неопределенное время. У нее были серьезные проблемы со здоровьем, и он, как настоящий мужчина, не мог вот так оставить ее в беде, хоть и любовь прошла.

— Все хорошо. Мы продолжаем встречаться тайно… К сожалению, пока он развестись не может из-за болезни тети.

Брови Виталия поползли вверх, и он покачал головой.

— Пока ему разводиться и не надо, Оксана. Я понимаю:: Ламонин — еще не старый, интересный мужчина, который может нравиться сам по себе молодой красотке вроде тебя. Но ведь меркантильный интерес тоже присутствует с твоей стороны?

Оксана опустила глаза. Конечно, ей хотелось жить обеспеченно и спокойно.

— Просто я однажды слышал разговор Ламонина с новым заместителем. Он говорил, что все имущество, кроме этого дома, записано на Тамару. Есть еще два дома в других городах, квартира, вклады… Ему, как государственному служащему, нельзя светить все… Ходят слухи, что полковник брал немалые взятки. Вряд ли он самый большой взяточник на Земле, но тем не менее. Так что, при разводе он окажется не самым богатым человеком. Мне-то что, часть имущества в любом случае принадлежит Маше, а вот тебе такое не подходит.

Закусив губу, Оксана лихорадочно соображала. Небогатый мужчина ей не нужен, иначе для чего все ее мытарства, попытки увести мужа у родственницы, которая ничего плохого ей не сделала.

— И как мне тогда быть?

— Не могу сказать точно. Нужно, чтобы к Ламонину вернулось его имущество… хотя бы часть. Правда, он поспешит переписать его на Машу, но короткое время все же пробудет его владельцем, и этот момент надо поймать. Я тоже претендую на его деньги — через нее, но мы же свои люди с тобой, разберемся.

— Но как? Обратно она на него переписывать не станет. Такое возможно только в одном случае…

— Ты все правильно поняла. Остается действовать!

Правда обрушилась на Оксану неожиданно. В случае смерти Тамары, Николай и Маша остаются равноправными наследниками. Даже половины имущества Ламониных достаточно для состоятельной жизни, о которой она мечтала… Но для этого Тамара должна умереть. И как? Болезнь ее не смертельна, возраст — всего сорок лет, еще проживет долго. Если только не…

— Как ты можешь такое советовать, — ее даже передернуло. — Тамара — моя тетя, и она добра ко мне, в последнее время вообще относится, как к дочери. И что же, я должна помочь ей уйти на тот свет?

— Я ничего не советую — просто разбираю вопрос с точки зрения закона. Не забывай — я юрист по образованию! Вообще, такие случаи иногда происходят, аж волосы дыбом! У меня однокурсница работает в юридической компании, так к ней пришел клиент, богатую мать которого несколько лет тайно травил молодой муж, а перед самой смертью уговорил по договору дарения передать все имущество. И так травил малыми дозами какого-то лекарства, что ничего доказать не возможно — ведь из подтверждений только слова этого клиента.

— Ужас какой, — Оксана отвернулась к окну. Они уже почти доехали до города. — Я бы так не смогла! Ну, а ты как планируешь получить от Николая материальные блага?

— Все просто — через Машу. Она молода, и будет меня слушать, а уж полковник ни в чем не сможет отказать дочери и, конечно, поможет молодой семье. А уж если родятся дети…

Переключая кнопки на автомагнитоле, Виталий чуть не пропустил звонок мобильного телефона.

— Это со службы, — нахмурился он и остановил машину. — Да, слушаю.

Выслушав молча звонившего, Виталий выдохнул и посмотрел на Оксану.

— Понеслось. Всем сотрудникам тюрьмы, носящим оружие, приказано явиться на службу для дальнейшего розыска беглецов. Все серьезно — прошли почти сутки, и изначально отправленная команда их найти не смогла. Возможно, в лесу их поджидали сообщники. Сейчас отвезу тебя домой, а сам отправлюсь туда.

Оксана поняла: происходит что-то очень важное, и она не должна это пропустить. Она должна знать точно: поймают Агиева, убьют, или же он исчезнет в неизвестном направлении.

— Нет. Я поеду с тобой! Спрячусь под заднее сидение, и меня никто не увидит. Мне это необходимо!

Виталий хотел возразить, но Оксана сжала его руку; взгляд ее был полон решимости.

— Это может быть опасно. Ладно, ты понимаешь, что делаешь, и в какое пекло мы можем попасть!

* * *

В вечер, когда Федор с подельником вооружились и взяли заложников, была отдана команда дать им выйти из тюремного здания, чтобы они не ранили кого-то из сотрудников. По пути на волю беглецы захватили одного из надзирателей для надежности и погрузились в окружающую колонию лесную чащу. Конечно, на воле были люди готовые им помочь, и на одной из опушек леса Федора ждала машина — старенькая, но на ходу. Они собирались выехать по узким тропинкам к станции, бросить ее и держать путь на Москву, потерявшись среди людей. Такая машина вряд ли доехала бы до столицы — ей грозила не сегодня-завтра поломка, а заезжать в автосервис им нельзя, могут обнаружить. В столице тоже ждали свои.

— Отпустите нас, — попросил Василь, когда они ехали, трясясь на кочках лесной дороги. — Мы с Максом не собирались бежать, у нас сроки маленькие. Нас накажут, а вы отправитесь дальше! И надзирателя отпустите, мы отвлечем погоню!

Сотрудник колонии, взятый в заложники, был чуть старше парней. Дома его ждали жена и дочь, которой только исполнился один месяц… Он совсем не хотел умирать вот так, когда собственный ребенок еще не узнает, а любимая нуждается в помощи. Мольбы- это, конечно, хорошо, но на этих упырей не подействует, так что, он решил поступить по-своему, более решительно. Подавшись вперед, он нацелил указательный палец в шею Федора, сидевшего за рулем. Надзиратель собирался пережать важную артерию, тем самым заставить его потерять сознание. Два заложника помогли бы ему управиться со Славским, и вместе бы они дождались посланной следом погони. Однако, Федор был слишком опытным, чтобы такое допустить… к тому же, в машине лежал еще пистолет и нож. Последний был немедленно всажен в руку надзирателя. От неожиданности и боли парень застонал и замер.

— Еще удумал, — возмутился Федор. — Получил, вертухай? Это еще ерунда! В следующий раз при попытке сопротивления буду убивать. Это касается каждого!

Макс и Василь с ужасом смотрели, как бежит кровь из раны надзирателя. Тот зажимал рану, но это не слишком помогало. Он бы с удовольствием застрелил и Федора, и Славского, но они отобрали у него оружие при побеге.

Уже ночью они потеряли дорогу и гнали наугад, под слабое освещение фар. Неожиданно, машина издала громкий скрип и заглохла.

— Иди, чини, — велел Федор Славскому. — Я останусь их сторожить!

Славский возился довольно долго, но у него ничего не получилось. Он сел рядом с Федором, покрытый пылью.

— Так просто не починить. Уж извини. Может, нам есть смысл остановиться здесь ненадолго?

Федор выругался, но послушал товарища. Они все спустились вниз, к болоту.

— Я посплю, — заявил он, — а ты пока сиди и сторожи всех. Я проснусь и сменю тебя.

Переглядываясь, Максим, Василь и бледный, как смерть, надзиратель сели на землю. Славский осветил пространство фонарем, расстелил на земле одеяло. Да, похоже, подельники с воли собрали в машине все, что нужно для побега.

Беглецы принялись за немудрящую еду — они нарезали хлеб и батон дешевой колбасы, потом вспомнили про заложников и отрезали им часть еды.

— Кормят, значит, убивать пока не собираются, — прошептал Макс на ухо Василю. — Для чего мы им нужны?

— Убьют при первой же необходимости, — простонал надзиратель. — Остается надеяться, что нас найдут…

Василь с тревогой заметил, что у парня дрожит голос, а сам он вот-вот потеряет сознание.

— Со сломанной машиной, в лесу… Боюсь, мы не сможем ему помочь, — сказал он Максу.

— Ну, нет! Только не хватало. Федор, человеку плохо, он ранен. В машине ведь есть аптечка?

Не слишком охотноФедор отправил Славского за аптечкой и разрешил Максу оказать раненому минимальную помощь — продезинфицировать рану и перевязать ее. Убить двух парней-зеков не страшно, а вот смерть от огнестрельного ранения сотрудника колонии чревата последствиями, если их все-таки найдут.

Вскоре после ужина Федор захрапел, а надзиратель поддался слабости и тоже уснул. Славский какое-то время сидел прямо, наблюдая за засыпающими заложниками. Василь подмигнул Максу и кивнул на землю — подал сигнал, что им тоже надо спать. Подремав час, оба проснулись от более молодого и сильного храпа Славского.

— Уснул, идиот, — проговорил Василь. — Наконец-то!

— И что ты предлагаешь? Бежать? У нас раненый, и мы не можем его бросить. Эти отморозки бросят его где-нибудь в лесу — им не нужны проблемы…

— Нет. Я видел, у него есть телефон. Номера нужных людей я помню наизусть… Сейчас у нас тоже появятся помощники!

Василь, аккуратно вытащив мобильник из кармана джинсов спящего Славского, набрал нужный номер и заговорил на языке, незнакомом Максу. На своем, не имеющем родины, но с большой и трагичной историей. Судя по интонации, он просил помощи.

— Все будет хорошо, — заверил он друга. — Ромалы нас найдут! Не все цыгане ополчились против меня после того случая…

— Дай мне телефон, — попросил Максим. Он желал оповестить о побеге Машу и отца. — Только два сообщения… долго говорить я не буду.

К сожалению, он не успел. Проснулся Славский… Видимо, ему снилось что-то неприятное. Во сне он громко ругался матом, и внезапно открыл глаза.

— Фу, как тут воняет, — проговорил он. — Ах, да… мы же на болотах.

Василь еле успел подкинуть телефон так, будто он просто выпал из кармана. Он и Макс притворились спящими, а надзиратель и не приходил в себя. Оглядев пространство, Славский понял, что все в порядке. Он протянул вперед руку и навел два пальца — большой и указательный — на сотрудника колонии.

— Паф — и тебя нет. Вонючий вертухай…

С этими словами, он упал на землю и захрапел. Похоже, в бутылке из-под колы, из которой пили Федор и Славский, была явно не кола, а коньяк. И его тоже припасли им в машине подельники.

— Семь часов утра, — Макс увидел на мобильнике время. — Маша еще спит… Если разбужу ее?!

— Буди. В данном случае, вполне уместно, — возразил Василь.

К сожалению, Маша на звонки не отвечала. Возможно, она еще спала — ведь было раннее утро.

— Отправь сообщение, — посоветовал друг. — И сделай несколько фотографий местности. Маша ведь родилась в этом городе, и должна знать лес. Может быть, вы еще успеете увидеться до…

До чего именно — Василь не договорил. Никто не знал, что ждет их впереди.

Глава 19

— Машка, давай, подтянись, — шептала Лика с другой стороны ворот. — Не такая уж и высокая ограда! Тебе рост позволяет, не то, что мне.

Маша во второй раз разбежалась и попыталась запрыгнуть на перекладину, приваренную вдоль ограды на уровне ее пояса. Бесполезно, слишком гладкий и скользкий металл. Нога, коснувшись его, сорвалась.

Эти попытки принесли кое-что хорошее — во время своего разбега она нашла телефон в траве возле крыльца, видимо, вчера выронила его, торопясь домой. В нем были и пропущенные вызовы, и сообщения… Все это она просмотрит потом, после того, как выберется к Лике. Как же вовремя подруга приехала, поняла, что на ее звонки Маша ответить не может! Необходимо рассказать ей все. Тем более, Лика и сама собиралась сообщить что-то важное.

— Сейчас, — Маша, собравшись с силами, предприняла еще одну решительную попытку. Девушке удалось запрыгнуть на перекладину. Она ухватилась за верх ограды и перенесла ногу на другую сторону… Посмотрев вниз, Маша испугалась. Высота, действительно, не огромная — два метра, но можно упасть и что-нибудь себе сломать.

— Эх, Вовку бы сюда, он бы меня поймал, — прошептала она. — Лика может и не удержать…

— Удержу, и без него справимся, — Лика скривилась от обиды и боли, вспомнив, как легко парень исключил ее из своей жизни. А ведь говорил, что любит, и не мыслит себя без нее! Даже несмотря на новые свои отношения, она постоянно об этом думала. — Давай, прыгай! Я ловлю.

Лика вытянула руки вверх, ориентируясь так, чтобы поддержать. Кажется, это не так сложно, но, к сожалению, у нее не получилось. От прыжка Маши обе девушки упали на землю, но ничего не повредили. В сторону отлетела ее маленькая сумочка на длинном ремешке, из нее выпал телефон.

— Ох, почти удачно, — Маша подняла сумочку и встала, подала руку Лике. — Я надеюсь, нас никто не видел?

— На улице пусто. В вашем секторе все прячутся за свои ворота, и никому не до чего нет дела; у богатых свои причуды, верно? Садись в машину, поговорим спокойно. Отъедем, и я тебе кое-что расскажу. Вообще, объясни: почему твой папа поменял замок на воротах, а тебе не сказал, и новые ключи не выдал?

Лика выехала на дорогу, ведущую к лесной опушке — там их точно никто не услышит и не заметит. После этих ее слов, Маша расплакалась и рассказала о вчерашнем разговоре с отцом. Лика, услышав это, заохала и схватилась за голову.

— Значит, все раскрылось. Ох, и попадет нам теперь всем… А Вовка? Он же в прямом подчинении у Николая Геннадьевича!

— Мне его гнев не страшен, — возразила Маша, вытирая слезы. — Тем более, что первую бурю я уже пережила… Пугает, что он может отправить Максима в отдаленную колонию, и я потеряю с ним всякую связь!

Вспомнив, с какой новостью приехала, Лика оживилась и схватила подругу за руку.

— Не отправит. Ты вот говоришь, что телефон вчера обронила, а я звонила тебе. Тут такое случилось…

— Что же? Ну, говори!

— Странно, что ты не знаешь. Николай Геннадьевич давно должен быть в курсе. Значит, не сказал, чтобы ты не рванулась его искать. Вчера из тюрьмы сбежали двое заключенных-рецидивистов. В качестве заложников они прихватили Максима, его товарища и одного надзирателя. Они ударились в бега, и пока их не нашли…

Машу будто окатили холодной водой. Она, тяжело дыша, смотрела на Лику и не могла ничего сказать в ответ. Подруга, встревоженная ее состоянием, достала из бардачка бутылку воды.

— Ох, Машка. Если учесть, что и со своим преступлением Максим попал в тюрьму невиновным, так еще сейчас. Он же не собирался бежать, тем более, с таким маленьким сроком! Это какое-то тотальное невезение!

Маша, придя в себя, вспомнила о сообщениях и звонках в телефоне.

— Может быть, это он, — она стала искать вчерашнюю дату. — Здесь нет, а за сегодня… Хоть бы прислал мне весточку!

Она открыла сообщения и фото. Номер был незнаком, но в первом же сообщении указано, что это Максим. Девушка выдохнула, чувствуя облегчение.

— Вот, смотри. Живой, прислал это. Там они находились сегодня утром. Я примерно представляю, где это!

— И я, — Лика посмотрела фото и указала на разросшуюся сосну, походившую силуэтом на сказочного Змея Горыныча. — К этому дереву мы с родителями ездили на прогулку, когда я была еще маленькой. Ему очень много лет.

— Точно! — обрадовалась Маша. — Трехглавая сосна. Но это, если смотреть по шоссе, уже ближе к соседнему городу. Если они движутся в сторону цивилизации из леса, значит, их вскоре поймают…

— И что ты думаешь? — Лика тоже переживала за судьбу Максима. С одной стороны — рецидивисты, которые легко могут убить своих заложников, с другой — гнев Ламонина и перспектива отправиться в суровые места типа мордовских колоний. В любом случае, эта любовь — его и Маши, да и вообще, хотя бы единственная их встреча, становились практически невозможными.

— Гони! — с мольбой в голосе попросила Маша. Лика послушалась и нажала на газ, оставляя за собой столб взметнувшегося песка и мелких частиц гравия. — Я должна его увидеть. И ни отец, ни все его надзиратели мне не помеха!

* * *

Этим утром Вовка заступил на сутки в мрачном настроении, охватившем его с того последнего разговора с Ликой. Сослуживцы сначала интересовались, почему парень, обычно позитивный и добродушный, так изменился, но он упорно молчал в ответ. Тогда пошли шуточки про то, что он скучает по обожаемой бабушке — та вот-вот приедет из отпуска, о диете, на которую, возможно, он сел, о несчастной любви… Последнее — прямо в точку. А родные вернулись — вчера он встречал их в московском аэропорту, и заметили его состояние. Мать была поглощена своими отношениями с отчимом — они любили друг друга, он прекрасно относился к Вовке, но эти двое подобны итальянской семье. Бабушка пыталась вызвать внука на разговор, но он под разными предлогами избегал этого. Он, вообще, сторонился в последнее время любого общения. Вот, например: вчера ему на электронную почту приходили извещения о том, что Маша пишет в соцсети… Он даже не заходил на свою страничку — боялся, что подруга выведет его на откровенность, и нервы у него сдадут. А зачем бередить себе душу.

Утром в курилке он узнал о побеге заключенных, впал в ужас и тревогу. Федор и Славский — люди отчаянные… О дальнейшей судьбе схваченного ими надзирателя и заложников теперь можно только догадываться. Особенно Вовка переживал за Максима, который за это время перестал быть ему чужим человеком, а стал будто таким же другом, как Маша. Ох, бедная… и каково ей будет узнать об этом, пережить?! Ему не пришлось скрывать удивление и притворяться — изумлены были все. Побег из колонии произошел впервые за последние шесть лет, и оказался шоком для всех, кто здесь служил.

Несмотря на новость, сослуживцы были удивлены настроением парня. Он сослался на плохо проведенную ночь и отправился за путевыми листами в транспортный отдел. Этот кабинет находился рядом с ламонинским, и Вовка очень надеялся, что проскочит без проблем.

— Володя, Николай Геннадьевич просил, чтобы ты зашел к нему сразу, как прибудешь на службу, — окликнула его секретарь полковника, сидевшая в приемной с открытой дверью. Тяжело вздохнув, Вовка приготовился к обороне и постучал.

— Зайдите, — ответил Ламонин. — А, это ты. Присаживайся.

То, что начальник даже не назвал его по имени, не сулило ничего хорошего. Когда парень сел, Николай продолжил ходить по кабинету. Остановившись у кресла, где сидел Вовка, он тяжело оперся на его плечи.

— Ты что же, помогал моей глупой дочери любиться с зеком? Не отрицай, я все знаю — вроде, я здесь пока еще начальник. Где была твоя голова, Володя? Ладно я поделикатничал, неприлично отцу лезть в жизнь взрослой дочери… Но ты — ровесник, друг! Ты о ней, дуре, подумал бы! Телом выросла, но мозгами мала, а с кем связалась. Ты же знаешь, какие они — на уши присядут, мама не горюй. Служишь здесь не первый год, и в курсе специфики нашего контингента. Обманул Агиев мою Машку, навешал на уши лапшу еще при их знакомстве на воле. Угадал — попал на мою дочь, которая может оказать ему помощь, даже через тебя! Они же отличные психологи. Им подавай либо разведенок, заскучавших в одиночестве, либо таких вот наивных девочек. А ты? Друг ведь, нормальный вроде мужик. У нее теперь чувства… А он в бегах! Поймают… ну, и как нам всем теперь быть?

Вовка, сгорая от стыда, опустил глаза. Он-то был уверен в невиновности Максима, его любви к Маше и обоснованности своих действий; а вот полковник видел все по-другому — с позиции начальника тюрьмы и любящего отца единственной дочери. И в его глазах тот, кто помогал Маше встречаться с уголовником, сам совершал преступление.

Вовка все-таки видел ситуацию по-своему, и попытался донести свое мнение до Ламонина.

— Агиев — не преступник. Николай Геннадьевич, если бы вы нашли десять минут, чтобы поговорить с ним… Или с его отцом. Разбираетесь же в людях. Вы бы сами поняли, что он не виноват. Там, вообще, мутная история. Похоже, была лжесвидетельница. Я даже узнал ее имя, но забыл.

Вовка напрягся, вспоминая, но от волнения, имя действительно вылетело из его головы.

Но Николай уже укрепился в своем мнении.

— Вот еще — с каждым зеком разговаривать, да с родственниками. Их послушать — так все невиновны, всех подставили. Кстати: ты-то сам почему ему поверил?

Вовка запнулся. Он и сам не помнил, в какой момент решил, что Агиев — не типичный зек, решивший облегчить свою участь с помощью ждули.

— Я не знаю. Показалось, что он — не убийца, и все, мне все-таки есть, с кем сравнить Агиева. Я и сейчас в это верю, хоть у меня меньше опыта, чем у вас. Тем не менее, вы вправе меня наказать, Николай Геннадьевич. Я нарушил все уставы и инструкции по службе, да еще и послушался вашу дочь.

— Не только ее, признайся, — криво ухмыльнулся Ламонин. — У тебя же с Ликой что-то там… то ли складывается, то ли нет. Честно — я, когда все это узнал, был полон негодования к тебе, как к самому взрослому и опытному участнику в ситуации. А потом понял: ты влюблен, и делал все, о чем просила тебя она.

Неожиданно, плечи Ламонина устало опустились. Вовка не знал, но в этот момент мужчина сравнивал с ним себя. Будучи более чем на двадцать лет старше и лучше зная жизнь, он также пошел бы на поводу у Оксаны в любом вопросе, и также относился в свое время к желаниям любимой Томочки. Одновременно, он вспомнил себя и отца Вовки в возрасте парня. Сам Ламонин был более рассудительным, в то время, как друг являлся открытым, добродушным идеалистом. Эх, Игорь…

— Я виноват, — опустил голову Вовка. — Конечно, нужно было обо всем вам рассказать… Тогда я об этом не думал. Считал: раз они любят друг друга, то все оправдано! Если накажете — поступайте со мной, как хотите. Можете уволить…

Николай заметил, как парень покраснел. Все-таки, стало его жаль. Конечно, проступок был плох, но кто не ошибался? Ну, сглупил Вовка — повелся на уговоры Лики и кажущуюся честность Агиева, но ведь оставался рядом, контролировал его дочь и зла точно не желал!

— Ты полыхаешь хуже, чем я накануне, — заметил Николай, приобняв Вовку. — Даже уши покраснели. Не уволю — знаю, что ты основной добытчик в семье. Но надо что-то решать… Ох, наказал бы тебя по полной, да знаю, какой ты человек! Не имел ведь злого умысла…

— Точно, Николай Геннадьевич, — Вовка воспрял духом, когда понял, что полковник остыл. — Если бы я понял, что Маше грозит опасность, вмиг бы все пресек и доложил вам…

— Вот и я об этом. Не виноват ты, просто сглупил! Поверил зеку красноречивому и уговорам девчонок. И вообще, я виноват перед тобой за тот случай, когда ты удар схватил. Мое упущение, как начальника. Так что, мы квиты. Ну… не могу я всерьез разозлиться на тебя, Вовка! Но наказать по службе должен — для порядка. О твоем проступке стало известно; ну, что же мне делать с тобой?!

В этот момент, в кабинет постучали, и ввалилась команда розыска со спецназом.

— Ну что? — Ламонин принял деловитый вид, сплел руки на груди. — Нашли?

Двухметровый командир спецназа козырнул.

— Никак нет. Пятьдесят километров леса обошли. Есть следы костра, шин на земле, но беглецы скрылись… Там наш сотрудник, вы знаете. Эх, не убили бы парня…

Вовка заволновался сильнее. Пока командир спецназа докладывал, он успел прочитать сообщения Маши с предупреждением о том, что Николай очень зол на них. И почему-то он подумал, что Маша и Лика уже знают о случившемся, и могут сорваться на поиски Макса…

— Поехали, — Ламонин приобнял его и подтолкнул к двери. — Я сам выезжаю на розыск. Поднимаем всех наших, кто при оружии. С того момента, как я занял эту должность, удачно бежал только один человек. О том случае ты знаешь… второго раза я не допущу!

Глава 20

— Мы не можем здесь его вот так оставить, — говорил Максим, сжимая руки в нервном напряжении. — Он умрет! Вы хоть понимаете: человеческая жизнь на вашей совести?

Василь, желая успокоить друга, сжал его локоть. Конечно, эти двое уже сгубили несколько человек, и им было плевать на еще одного, тем более — тюремного надзирателя.

— Заткнись! — рявкнул Федор. — Я слышал шум машин на той стороне леса. Возможно, это и не погоня — ведь ранее мы наблюдали спецназ в другом конце леса, еле ноги унесли. Тем не менее, нужно бежать дальше, а он будет для нас лишь обузой.

— Даже если мы его возьмем, и он загнется по пути — придется просто выкинуть на дорогу, — вторил Славский. — О своей жизни бы подумал!

Доводам Максима никто не взял. Федор и Славский, угрожая парням оружием, загнали их в машину, а полумертвого надзирателя оставили возле лесной тропинки.

— Едем к тому поселку, — решил Федор. — Я помню — там есть магазин в старом здании. Можно влезть туда, взять еды и спиртного, иначе далеко мы не уйдем.

Макса трясло от бешенства. Их везут неизвестно куда… И могут вот также ранить, убить, как поступили с этим человеком! А он даже не может предупредить отца о случившемся. Через три дня Сергей Александрович собирался приехать в тюрьму на свидание к сыну. Каково же будет его изумление и горе, когда он узнает о случившемся… А Маша? Что она сейчас чувствует? Ее отец уже организовал розыск. Знает ли он полностью всю эту историю? Вообще, удивительно, что их еще не нашли. Федор и Славский гнали такими лесными тропами, по которым, казалось бы, невозможно проехать. Они отлично знали лес, и выжимали из старенькой машины максимум скорости.

А Василь казался спокойным. Только что, когда организаторы побега орали на Макса за то, что он хотел забрать надзирателя с собой, он слышал со стороны шоссе треск мотоцикла. Он знал: это ромалы едут на помощь. В каком количестве — неизвестно, но точно вооруженные. Эти ребята и дьявола из преисподней достанут, так что, он был уверен: в ближайшее время его и Макса отобьют от этой сладкой парочки. Главное, чтобы подмога успела до того, как их поймают, и чтобы Федору не взбрело в голову причинить вред ему или Максу.

К счастью, главный страх Макса не сбудется: он боялся неизвестности в случае удачного побега. Домой, к отцу, ему возвращаться нельзя — их объявили в розыск. Будучи человеком мирным, не способным скрываться от правосудия, парень боялся будущего. Как и на что жить, чтобы не угодить обратно в тюрьму? Уж если они выбрались на свободу, совсем не хочется попадать туда снова…

У Василя был человек — обеспеченный, со связями, готовый помочь парням на воле. Это — родной брат его покойной матери. Дядя Христо жил в Финляндии, куда уехал в совсем юном возрасте. Там он быстро сошелся со своей диаспорой, организовал собственный мелкий бизнес, который постепенно вырос в стабильную небольшую компанию по транспортным перевозкам, а еще недавно он стал владельцем небольшой частной клиники в Хельсинки. Этот ныне респектабельный бизнесмен имел бурное прошлое, о котором не любил рассказывать… Они всегда поддерживали общение, и Христо встал на сторону племянника, когда того посадили в тюрьму — именно он оплатил услуги юриста, существенно уменьшившего срок, как и в случае Макса. Ромалы уже донесли до дяди весть о побеге, и тот обещал всякую свою помощь как Василю, так и его другу. Вот только добраться бы к нему!

Федор дал по газам, и машина рванула вперед, оставив раненого надзирателя на земле. Каждый раз, когда они ехали, Макс удивлялся, что она еще не заглохла. Периодически Славский что-то чинил, но глобальных проблем она не приносила. Они быстро добрались до шоссе. На обочине Федор остановился.

— Какое-то время придется ехать открыто, без прикрытия леса, там дороги нет, — проговорил он. — Потом заедем в чащу снова.

Посмотрев на Славского, он велел:

— Замажь-как грязью номера. Недавно был дождь, так что, ее на дороге хватает…

Славский послушался. На этой части шоссе редко попадалось ГАИ, но риск оставался — тем более, сейчас, когда для их розыска подняли все силовые структуры города. К счастью, проскочили без проблем, и на ближайшем повороте вернулись в лес. И все это время Василь слышал шум мотоцикла, казавшийся ему музыкой. Федор не обратил на него внимания — все-таки шоссе, кто угодно может тут проезжать.

На лесной опушке в машине что-то заскрипело, и далее она ехать не могла. Макс дернулся в сторону двери, но тут же замер под дулом пистолета, наставленного Славским.

— Спокойно, — сквозь зубы процедил Федор. — Сейчас все выйдем. Кажется, вам, ребята, придется толкать машину.

Когда они вышли, а Славский наклонился посмотреть, что же случилось, к опушке подъехала другая машина — так тихо, что они не заметили. Она показалась Максу знакомой… Задумавшись, он вспомнил и выругался. Тот вечер, когда он и Маша впервые встретились у ворот тюрьмы. Тогда она и ее подруга приехали за пострадавшим Вовкой. Точно, это машина Лики. И что она здесь делает? Неужели Маша с ней?!

Рыжую Лику он сразу вспомнил. Она вышла на улицу и уставилась на них, растерянно хлопая глазами.

— Ой, ребята. Что-то случилось? Мы просто заехали не туда. Давайте вы дорогу покажете до города, а я помогу с ремонтом. У меня в багажнике есть все, что нужно!

Мужчины переглянулись. Девушка явно не имела отношения к погоне. К тому же, следом вылезла вторая — очень красивая, и Славский зацокал языком, а Федор выдохнул. Ему, кстати, больше приглянулась рыженькая.

А Макс замер в изумлении. Маша приехала с Ликой. Девчонки нашли их быстрее, чем погоня. Он уже готов был заговорить, умолять их уехать — Бог знает, что придет в голову преступникам, и любимая может пострадать… Но Маша, воспользовавшись паузой, бросила на него полный нежности взгляд и приложила палец к губам. Подруги явно приехали сюда не случайно — у них был какой-то план. Но что могли сделать две хрупкие девушки против вооруженных бандитов?

— Ну давай, красавица, — усмехнулся Федор. — Доставай свои инструменты. Сейчас починим, а потом скажете, куда вам нужно. Может, даже доедем с вами, проводим. А то всякое может случиться здесь, в лесу! Слышали, недавно зеки из тюрьмы бежали?

— Ой, надо же, — нервно хихикнула Маша. — А мы из соседнего города, не знали! Нас друзья ждут…

Да уж, подумал Василь. Наверняка это — не случайная встреча, а реакция Маши на присланные накануне фото. Что может быть хуже для них, чем столкновение с матерыми бандюганами?! Это Федор еще не знает, чья она дочь…

Пока Славский применял по назначению инструменты, Федор начал мило болтать с девушками. Он был уверен, что они производят впечатление мужской компании, собравшейся в лес на шашлыки. У него давно не было женщины… А что, если поймать момент, и заменить этим девочкам их друзей?

Василь и Макс молчали — Федор продолжал искоса поглядывать на них, и поглаживал пистолет, спрятанный за ремень. Потом он включил тихо музыку на старой магнитоле — чтобы было веселее, но и внимание не хотел привлекать.

— Ох, как деревья трещат, — среагировал он на треск, раздавшийся в лесу. — Не иначе, зверье оплодотворяется…

Маша и Лика поддержали пошлую шутку нервным смехом. А Василь улыбался радостно. Ромалы совсем близко… Он заметил промелькнувшие на лесной полянке два мотоцикла, и родную черную кудрявую голову Ромки — близкого товарища.

В то же время, из густых сосен вышли по очереди несколько спецназовцев. Они встали позади Федора и Славского, на расстоянии двух метров, и взяли их на прицел. С группой вместе из машины вышли Ламонин и Вовка.

— Попались, голубчики, — удовлетворенно проговорил Николай.

— Ох, с ними девушки какие-то, — заметил Вовка. — Да это же Маша и Лика!

— Не стрелять, — моментально среагировал полковник, посмотрев вперед. — Могут быть жертвы. Вовка… Ты видишь, к чему привела твоя безрассудность?! Как они, вообще, здесь оказались?!

— Ну, вот и все, — радостно проговорил Славский, вылезая из-под машины. — Я починил… Поехали, проводим вас, девчата?

— Никуда не поедете, — голос лучшего друга Ромки заставил душу Василя петь от счастья. — Отпустите всех. И отойдите от девушек, идиоты.

Кстати, Василь думал, что приедет человек десять максимум… Он ошибался. Четверо на двух мотоциклах, а следом — еще три машины, по пять в каждой, и все вооружены. Таким образом, у цыган появлялся шанс увезти ребят без потерь.

В этот же момент, поляна осветилась светом фонарей, и все замерли от крика в громкоговоритель:

— Всем стоять на местах. Полиция. Славский, Рунеев, Агиев, Лойко — руки за спину, выйти вперед…

В вспышках света первое, что бросилось в глаза Максу — это Вовка и его взгляд. Он был полон такой боли и безысходности, что защемило душу…

* * *

Первый предупреждающий выстрел командир спецназа сделал, когда Федор потянулся в карман за оружием. Преступник думал, что никто этого не видит, однако, от сотрудников силовых структур сложно что-то скрыть.

— В следующий раз стреляю на поражение, — закричал командир. — Отойдите на пять шагов от заложников, и направляйтесь к группе захвата. Считаю до трех…

Воздух вокруг них будто накалился. Еще больше усилила напряжение сверкнувшая молния… Она осветила всю группу людей: группу захвата, беглецов, девушек и колоритную компанию цыганских парней на мотоциклах.

— Сейчас начнется заваруха, — прошептал Василь, которому упиралось в спину лезвие ножа Славского. — Ох, не ждал такого… Зеки-рецидивисты, менты, ромалы и мы с тобой. Вот только девчонкам здесь совсем не место. Главное — чтобы Федор не понял, чья Маша дочь!

Максим тоже искренне желал этого. Ранее он не видел отца своей любимой, но сразу узнал его по рассказам Маши. Полковник не показал вида, что его как-то особенно волнует девушка… Только желваки на скулах задвигались. Сама она тоже не делала шагов в его сторону. Если факт их родства всплывет, Федор и Славский обязательно обратят его в свою пользу.

А рядом с ним стоял Виталий. С ним Макс не сталкивался в колонии близко — тот нес дежурства в другом блоке, и видел его только один раз в столовой, и от других зеков ему стало известно, кто это. Черкасов не отличался какой-то особой жестокостью, но был холоден и рассудителен. И этот блондин с равнодушным взглядом немного оживился, только когда увидел девчонок.

Макс смотрел на Машу, не отводя глаз, и ловил ее испуганный взгляд в ответ. Только бы ей не причинили вреда… Ну, зачем он послал ей те фотографии? Разве можно было предположить, что все обернется вот так?!

Первым не сдержался Славский. Он, вообще, отличался вспыльчивым нравом. Убрав нож от Василя, мужчина схватил ближайшую к нему из девушек — Лику, за плечо, и приставил нож к ее шее. Она, испуганно вскрикнув, вся побелела. Ламонин сжал губы и взвел курок. Только не хватало… Он, конечно, более всего переживал за дочь, но не мог позволить, чтобы ее подруге причинили вред. Вот уж принесло девчонок в самое пекло!

Пока никто не стрелял после того, предупредительного выстрела спецназовца. Преступники боялись двойного прицела полиции и цыган, а те выжидали. Последние не хотели проблем с властью, хотя, в случае необходимости спасти Максима и Василя, они готовы были на открытое столкновение. Тем более, ромалы не собирались давать девушек в обиду: те в их глазах выглядели случайно попавшими в беду.

Единственный, кто потерял над собой контроль — это Вовка. Он понял, что любимая в опасности, воспользовался слабо освещенным пространством между соснами и прокрался к беглецам. Парень с удовольствием выстрелил бы в спину Славскому, но боялся причинить вред Лике. Остатки самоконтроля заставили его только ткнуть оружием преступнику в спину.

— Отпусти девушку, — потребовал Вовка. — Иначе стреляю. Ну, не будь идиотом.

— Кирсанов, отставить самовольство! — заорал Николай. Все пошло совсем не по плану захвата. Под угрозой оказался еще и Вовка — пусть и провинившийся, но все же дорогой ему человек. Ламонин только сейчас понял: нервы у него сдали окончательно, иначе он бы не стал нарушать ранее данные указания по плану захвата.

Славский не внял требованию парня и нажал лезвием на шею Лики. Показалась струйка крови, и Маша истошно закричала.

Одновременно кончилось терпение Ромки — он не мог видеть, как мучают девчонку… И Василь кивнул — дал сигнал к действию. В спину Славского полетел хорошо заточенный и четко направленный цыганский нож… Вовка взвел курок, а Федор выстрелил в его спину. С другой стороны опушки это заметил командир спецназа и дал команду стрелять. Таким образом, пули полетели со всех сторон. Федору одна из них попала в висок, а Вовку прошило на уровне легких два раза — и в грудь, и в спину. Молодой человек упал навзничь, неловко взмахнув руками.

Первая кровь смутила и ромал, и, тем более, группу захвата. Ламонин же дал указание — без жертв со стороны погони и мирных людей! Два сотрудника колонии кинулись к парню, собираясь посмотреть, насколько сильно он пострадал, один из них — Виталий. Не то, чтобы его волновала жизнь Вовки, просто он хотел заработать лишний козырь в глазах Ламонина.

Славский так растерялся, что его товарищ ранен, что отпустил Лику. Она кинулась к Маше, они тут же оказались под прикрытием двух спецназовцев. А самого его схватили трое из группы захвата, возникшие будто неоткуда. Без Федора, Славский будто потерял чуткость и настороженность, и дал им спокойно скрутить себя.

— Девушек уведите, а этих хватайте! — закричал Ламонин. — Они не должны уйти.

Макс испугался за Вовку так, что хотел бежать к нему, но Василь крепко схватил его за локоть.

— Стой. О нем позаботятся… Наши передадут вести о его здоровье, как только что-то будет известно. Главное — чтобы сейчас нас всех не скрутили!

А вот схватить своих ромалы никак не могли позволить. Поэтому, Ромка прокричал что-то на своем наречии так звучно, что все замерли на несколько секунд.

Хорошо, что спецназовец быстро увел Лику и Машу, а Вовку отнесли в машину на руках, потому что началась катавасия. Цыгане мигали фарами на мотоциклах, кружились, орали какие-то странные слова, включали музыку… Они создали такую бурю из земли и песка, летящих из-под колес, что все потеряли ощущение реальности. Группа захвата стреляла, пыталась пробраться к беглецам… Маша рвалась к Максиму, но отец крепко держал ее.

— Ты видишь, к чему привело твое безрассудство? — строго отчеканил он. — В Вовку две пули попало. Ох, бедный мой мальчик, не прощу себе. Не удержал…

То, что случилось с Вовкой, Ламонин воспринял как личное горе и позор. Отец парня был его другом с самого детства, и они вместе уехали воевать в горячую точку много лет назад… Друг уже был женат, и после первого же боя пришло письмо о том, что у него будет ребенок. На следующий день его убили в горах. Николай, вернувшись на родину, во всем поддерживал беременную вдову Игоря, встречал ее из роддома, помогал в воспитании Вовки, пока та не вышла замуж повторно, а парню уже к тому времени исполнилось шестнадцать лет. Он поклялся погибшему другу, что будет беречь и защищать его сына. И вот, нарушил свое обещание!

Услышав это, Лика почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Нет… Он же рисковал собой, чтобы ее спасти!

— Выживет, — бормотала она, пробираясь к машине, которую уже заводили. Полковник дал указание немедленно везти парня в больницу. — Милый мой… Не умрет!

Когда пыль и песок улеглись, все увидели, что ни Макса, ни Лойко, ни цыган нет на опушке. Мотоциклы трещали где-то вдалеке. В руках у полиции оказался моментально испустивший дух от пули Федор и захваченный Славский.

— В погоню, Николай Геннадьевич? — спросил командир спецназа.

— Вы — да. Ловите их, а я должен проследить, чтобы с Кирсановым было все в порядке. Ты отвези девчонок ко мне домой, — велел он спецназовцу, который уводил Лику и Машу.

— Папа, но как же… А что с Вовкой? — охнула Маша. Она еще не могла прийти в себя от всего случившегося.

Ламонин взял ее под локоть и подтолкнул в одну из машин.

— Пока не знаю, — он еле сдерживал гнев. — Боюсь, все плохо… В него попали пули — и в спину, и в грудь. Раны очень серьезные. Я сообщу тебе. Поеду с ним в больницу.

Дверь машины захлопнулась. Они рванули по лесной тропе к шоссе. Маша, осознав, что ее любимый мог не выжить в этой свистопляске, и до сих пор он в опасности, да и Вовка сильно пострадал, потеряла сознание ближе к городу. Парень, который вез ее домой, растерялся, но грамотно использовал нашатырь…

А Лика домой не поехала — села в машину, которая везла полумертвого Вовку, вместе с Ламониным.

— Николай Геннадьевич, скажите, что он выживет, — девушка сжала руку полковника.

Тот, отвернувшись, скрыл непрошеные слезы. Только не хватало, чтобы умер Вовка — будучи даже младше, чем собственный его отец на момент смерти.

— Обязательно, — он приобнял Лику, понимая, как девушка переживает, хоть она и отвергала любовь парня — видимо, между ними все было не так просто. — Он поправится, а потом уж я с вами разберусь!

Глава 21

Я не знаю, как жить дальше, — всхлипывала Маша. — Два дня уже прошло… его не нашли. Их увезли те цыгане.

— Ну, значит, ничего плохого с ними не случится: Лойко — цыган, явно к нему приехала подмога, — пожал плечами Виталий. Его этот факт не слишком радовал, лучше бы Агиева застрелили при погоне, или поймали бы и отправили в дальнюю зону, только бы он стал недоступен для Маши. А так, соперник имеет все шансы возникнуть в ее жизни вновь. — Но твой отец объявил их в розыск… возможно, еще найдут.

Они сидели на том самом пустом каменистом пляже, который стал местом их задушевных разговоров. Полковник, уже сделавший попытку запереть дочь дома, был шокирован тем, что она выбралась и попала в лес в тот роковой день, и решил уже лично следить за ней и взять для этого несколько дней за свой счет… Тем более, что проверяющие успели в тот вечер покинуть город, и он мог скрыть на время позорный для себя побег зеков. Однако, Виталий поймал момент на службе, переговорил с ним и заверил, что поможет Маше забыть ее любовь к Агиеву и прийти в себя после пережитого ужаса. Ламонин, шокированный реакцией дочери на все случившееся, боялся, что Маша что-нибудь с собой сделает, а Виталий мог отвлечь ее от грустных мыслей и дурных намерений… Поэтому, он с радостью дал согласие на их встречи.

Несмотря на лечение, в это же время Тамаре стало хуже, и ей пришлось снова лечь в стационар. В данный момент, это даже казалось благом — ни к чему ей было видеть то, что происходит в доме. А так, Ламонин успевал приезжать на службу, заботиться о дочери и навещать жену… Вот только на тайные встречи с Оксаной времени оставалось совсем мало, но девушка заверила, что готова переждать эти его семейные трудности.

— Ох, лучше пусть тогда бежит с цыганами и Василем, — из глаз Маши полились слезы. — Но ведь мы можем никогда больше не встретиться… Это убивает меня.

Виталий понял: сейчас Маша находится в таком нервном, нестабильном состоянии, что самое время соблазнить ее в процессе утешения, убедить в том, что Макс не так и хорош и, возможно, не любит ее… День для этого был самый подходящий: сегодня девушке исполнялось восемнадцать лет. Праздник Ламонины организовывать не стали — из-за болезни Тамары и ранения Вовки, который не приходил в себя с того дня. Отец просто поздравил Машу и подарил ей немалую сумму. Сам Виталий тоже приготовил подарок.

— Давай на минуту перестанем о нем говорить, и вспомним о тебе, — проникновенно произнес он. — Я поздравляю тебя, Маша! Ты вступаешь во взрослую жизнь… И пусть сейчас ты подавлена, я говорю: все пройдет, и тебе станет легче! Желаю тебе счастья, исполнения всех желаний, любви… И прими это от меня.

Молодой человек подошел к машине и достал подарок. Он долго думал, что преподнести, и выбрал это. Диск, устанавливающий в компьютере программу для работы в медицинских учреждениях! В России он еще не использовался, а вот в Европе был в ходу. Суть программы заключалась в следующем: при введении в поиск симптомов за секунду появлялось название болезни, стадии развития, способы лечения, виды лекарств и примеры медицинской практики! И это — не шлак из Интернета, а реальные примеры практикующих врачей. Он общался с профессионалами на медицинском форуме, чтобы найти такую вещь. Машу нужно было удивить, поразить и завоевать, а для этого не годились цветы и драгоценности.

— Ух ты, Виталик! Какой ты молодец! — Маша сразу повеселела и кинулась ему на шею. — Я так хотела эту программу, но у нас она будет продаваться минимум через три года. В колледже ректор чуть ли не молился, чтобы побыстрее…

Он попал в цель. Обнимая девушку, Виталий понял: пора приступать к решительным действиям.

— Несмотря на все трагедии, я подготовился к твоему празднику: купил вина, и поджарил твою любимую форель на гриле. Можем поехать ко мне и посидеть — тихо и приятно для обоих.

— Ой, папа будет против, — усомнилась Маша. — Он вообще не хочет, чтобы я покидала дом!

— Не проблема, — возразил он. — Позвони отцу, предупреди, а потом дай мне трубку. Он вряд ли станет возражать против небольшого праздника в такой день.

Ламонин ответил не сразу — только на третий звонок. Он, когда говорил, будто запыхался, усомнился в Машиных заверениях… Однако, словам Виталия поверил, и попросил, чтобы парень доставил дочь до дома.

— Вообще, ты уже взрослая, хочешь жить в общаге… Привыкай сама распоряжаться своей жизнью, — сказал он, заводя машину. — Ты и влюбилась уже серьезно! Ну, сколько можно отпрашиваться у отца?! Он потому ставит запреты — ты же позволяешь.

Мысленно Маша согласилась. Она собиралась пойти на все, чтобы найти Максима и встретиться с ним тайно. Возможно, придется поехать туда, куда он скажет. Так что, пришло время отстаивать свою свободу… Папа, конечно, желал ей только добра, но порой перегибал с опекой.

Дома у Виталия, соответствуя его обещаниям, обнаружились две бутылки охлажденного сухого красного вина, вкуснейшая форель и букет из восемнадцати алых роз. Все это только дополняло впечатление девушки от подарка. Расчет его был верным: Маша, несмотря на все ужасы последних дней, ждала внимания и праздника, как ребенок. Впрочем, она только сегодня перестала им быть!

Они выпили по три бокала вина и только начали смаковать форель, когда позвонила Лика. Подруга рыдала в телефон так, что Маша вскочила и выбежала на улицу.

— Она там меня ждет, на улице, — объяснила девушка Виталию. — Я не поняла, чего хочет… Приехала ко мне домой, и папа сказал, где я.

В тихом дворике Маша обняла заплаканную Лику.

— Мне так плохо, — рыдала она в плечо Маши. — Вовка впал в кому… это я виновата. Втянула его во всю эту историю! Он ведь любил меня и не мог отказать… Ох, я уже говорю в прошедшем времени. Ему совсем плохо: лежит в своей палате весь белый, в капельницах, без признаков жизни. А завтра приедет его семья из отпуска! Они уже все знают. Бедная бабуля, она его обожает. А я… я попросила на работе отпуск за свой счет, чтобы быть с ним. Маша, неужели Вовка умрет?!

Ужас охватил Машу. Действительно, несчастье не произошло бы с их общим другом, если бы не ее изначальное желание встречаться с Максимом… И вот, теперь любимый исчез, а Вовка лежал в коме в больничной палате, и врачи не давали гарантий, что он будет жить. Хрупкое праздничное настроение, созданное Виталием, мигом покинуло ее.

А Виталий будто это почувствовал. Он решил вернуть Машу домой, чего бы это не стоило, и подсыпал в ее бокал с вином лекарство, которое сам употреблял, когда не мог заснуть после суток. Выбежав из подъезда за Машей, он подумал: неужели Лика, которую он, волею случая, спас, когда та тонула в озере, помешает его планам? Из подъезда он выбежал, держа в руках бутылку вина для себя и Лики. И отдельный бокал Маше.

— Девочки, выпьем за именинницу, предложил он. — Лика, хорошо, что ты приехала. Все-таки, лучшая подруга…

Лекарство на Машу подействовало моментально — она начала зевать, забыла, зачем приехала Лика, и вообще перестала обращать на нее внимание. Та ждала поддержки от подруги, и уехала в больницу разочарованная, в мыслях о том, что Маша решила забыть Макса любым способом. А Виталий отнес девушку на руках в квартиру. Он чувствовал на себе изумленный взгляд Лики — она не помнила, чтобы Маша хоть раз напилась так, что не могла идти. И ее разочарование: ждала, что подруга поедет с ней в больницу, а та лишь что-то пробормотала и вырубилась.

— Спи, милая, — прошептал он, накрывая ее тонким одеялом, подходящим для жары. — Сегодня я подожду…

Он лег рядом, не собираясь трогать ее. Но Маша проснулась посреди ночи в полубессознательном состоянии, начала обнимать его, называя Максимом. Девушка была настолько возбуждена, что Виталий не сдержался. Лаская ее тело, он поднял Машу так, что она оказалась сверху, и спросил:

— Ты действительно этого хочешь?

Она, будучи не в себе, ответила:

— Да, Макс. В прошлый раз все было так быстро. Я ведь люблю тебя. Наконец-то мы наедине!

Виталий овладел ею с некоторой даже злостью: она хотела не его, а Агиева! Он даже не успел сделать приятное девушке. Впрочем, это было без разницы: она моментально уснула.

Утром Виталий проснулся и сразу позвонил Ламонину. Он предупредил обеспокоенного отца, чтобы тот не волновался — да, они провели ночь вместе, но любит его дочь, и хочет жениться на ней.

* * *

— Ну, почему все так навалилось, — простонал Ламонин, сжав руками виски. — Маша колеблется из одной крайности в другую — вчера она рыдала по Агиеву, а сегодня мне звонит Виталий, который хочет на ней жениться. Бедный Вовка остается между жизнью и смертью. Тамара не вылезает от врачей. Еще и этот побег… А ведь проверка только закончилась, но теперь они приедут опять. Ох, полетят головы, возможно, и моя!

В этот вечер он сбежал из дома, не выдержав претензий жены. Тамару выписали, но под влиянием принимаемых лекарств стала еще более нервной и капризной… Она во время ужина стала предъявлять Николаю претензии насчет того, что Маши нет дома в ее день рождения, и что он не следит за дочерью. Он с трудом сдержался, чтобы не наорать на нее, и уехал под предлогом вызова на службу в ту самую гостиницу, где уже встречался с Оксаной. Только она могла снять накопившееся дикое напряжение.

Девушка сорвалась по первому звонку — в это время она как раз ехала домой с работы. Она встретила Николая такой страстью и лаской, что ему сразу стало легче. Оксана прекрасно знала, что ему нужно, и в ее руках он расслабился.

— Не нервничай так, — проворковала она, положив голову на плечо Николая. — Маша взрослая девушка, а этот Виталий поможет ей забыть свою любовь к преступнику…

Вспомнив о побеге Агиева, Оксана сама напряглась. Его обретенная свобода ставила под угрозу ее собственное благополучие… А вдруг найдет, захочет отомстить? Она теперь не чувствовала себя в безопасности.

— Коля, скажи: а ранее кто-то хоть раз убегал из тюрьмы? И находили ли их потом?

— Были случаи, — кивнул мужчина.Он задумался, вспоминая. — Пытались убежать многие, но их находили и возвращали — особенно в то время, когда еще не изобрели систему наблюдения. А в то время, когда я занял должность начальника колонии, убежал из тюрьмы один человек… Его так и не нашли. Кстати, он был цыганом. Ох, они ловкие и хитрые! Вот и Агиев…

— Он не цыган, — возразила Оксана.

— Нет, но сдружился с одним таким — Лойко, и вовсю пользуется их помощью. Видела бы ты, какую свистопляску они устроили там, в лесу! Я велел стрелять на поражение, но пыль стояла столбом, а как стрелять, когда не видно цели?! Так что, увы, он ушел.

Оксана, на самом деле, видела все, спрятавшись в служебной машине Виталия, и была в ужасе. Она испугалась, что перестреляют всех — и Ламонина, и девушек, и ее товарища. В итоге, пострадал косвенный участник истории…

— Но ведь есть розыск. Наконец, можно направить рейд на цыган, живущих в окрестностях! Он не должен уйти!

Заметив тревожный огонь, загоревшийся в глазах Оксаны, Николай удивился

— А что ты так переживаешь? Найдут, я уверен. Только бы не успели уйти слишком далеко…

— Я волнуюсь за Машу, — начала оправдываться она за свои эмоции. Откуда Николаю знать, как прочно связано ее беспокойство с побегом Максима! — Он ведь спрячется, а потом захочет связаться с ней. Бедная девочка итак страдает…

— Ох, не говори, — снова занервничал Ламонин. — Я костями лягу, но не дам ему обмануть Машу. Да, они познакомились до убийства… Но я уверен: Агиев узнал, чья она дочь, и решил ею воспользоваться! Ничего, за домом, где живет его отец, следят, и извещение о розыске уже разлетелось по стране. Я его закрою. От должностного взыскания смогу увернуться, а вот ему не миновать мордовской зоны на болотах.

Услышав это, Оксана немного успокоилась. Да и чего ей бояться: его словам не поверили, когда судили впервые, а теперь он — беглый уголовник. Правильно говорят, что стоит попасть в тюрьму, и уже не выбраться из порочного круга вне закона.

— А Виталий? — спросила она. — У него, действительно, серьезные намерения по отношению к Маше?

— Я уверен. Он говорит о них честно и с прямотой, и очень бережно относится к ней. Пока она, правда, считает его другом, но он стремительно склоняет ее чувства на свою сторону. Вот, сегодня дочь осталась у него. Знаешь, Оксана, у меня сейчас такая пустота внутри! Моя Маша выросла. Я не хотел, чтобы она рано выходила замуж… но, если сейчас это избавит ее от такой любви — что же, я только за. Есть же поговорка — клин клином вышибают. Главное, чтобы не спешили с детьми, они затруднят ее учебу. Это же медицина, на заочное не переведут.

Ох, как сильно ошибался Ламонин! И Оксана знала об этом. Нет, Виталий собирался жениться на Маше, но вот любовью он к ней не пылал, а лишь ждал своего часа. Но выдавать его она не собиралась — они покрывали друг друга, как карты в колоде.

Кстати, Николай собирался сегодня вечером охватить два события: встречу с Оксаной и поездку в больницу к Вовке. Парня вчера привезли в реанимацию в полумертвом состоянии. Врачи удивлялись: как он вообще выжил, когда в него всадили две пули! Они сделали все необходимое, но пока он не пришел в себя. Хирург, оперировавший Вовку, выражал серьезные опасения за его жизнь. А Ламонин никогда бы не простил себе смерти сына друга.

— А Володя как? — Оксана словно угадывала его мысли. — Бедный, мне так его жаль. Спасал любимую девушку, и оказался жертвой. Сколько же боли тащит с собой Агиев, страшно подумать. Невинного молодого человека изрешетили пулями!

Ламонин вздрогнул. Он был уверен, что Вовка поправится, но этот случай навсегда останется его позором перед покойным другом. Внушить сильное чувство вины, отругать — вместо того, чтобы обнять, выслушать и успокоить, а ведь парень был еще более впечатлительным, чем его дочь, а потом просто упустить его из виду! И ведь поклялся, что будет относиться к нему, как к собственному сыну, а сам включил начальника.

— Я поеду в больницу, — мягко проговорил он. — Боюсь оставлять Вовку одного надолго. Вроде, должна приехать Лика, но я не уверен: у них какие-то неопределенные отношения.

С этими словами, он положил на прикроватную тумбочку стопку купюр.

— Я тут кое-что снял для тебя со счета. Скоро все наладится, Оксаночка. Как только разберусь, сразу попрошу развода.

Он поцеловал ее более страстно, чем при встрече… А ведь они не оставались вдвоем уже несколько дней. Оксана была уверена: скоро все закончится. Раньше, чем выздоровеет Тамара. Тем более, что ей это не светило. Виталий своими неосторожно сказанными словами зарядил Оксану неким планом. Николай останется вдовцом, а она станет счастливой и богатой его женой. А Виталий, Маша и все остальные — пусть живут, как хотят.

Николая же встретило около палаты все семейство Вовки. В первую очередь — бабушка, которую он помнил еще довольно молодой, плачущей на похоронах своего сына и его друга Игоря.

— Коленька, ну что же такое?! — заплакала она. — Все плохо… Ох, и в том же возрасте, что Игорь!

— Дарья Ильинична, подождите. Ему хуже?!

Следом к нему подбежали мать и отчим Вовки. Последней подошла Лика. Девушку шатало, и она буквально держалась за стену.

Все говорили одновременно. А Николай все не мог отвести взгляда от лица Лики. Оно походило на белое пятно. Даже веснушки побелели. И девушка молчала, в отличие от остальных. Следом за ней шел представительный седой хирург в сопровождении двух молодых докторов.

— Ему хуже, — зарыдала бабушка.

— Плохо парню совсем, — заикаясь от волнения, проговорил отчим.

— Белый весь, как… — мать в ужасе закрыла себе рот ладонью.

Лика заплакала, упав на грудь Николая. Он понял, что близкие не дадут внятного ответа, и посмотрел на врача. Тот скрестил руки на груди и откашлялся.

— Кома, Николай Геннадьевич. И выход из нее непредсказуем…

Ламонина пустили в палату к Вовке. Тот лежал на кровати без признаков жизни, весь в капельницах и бинтах. Увидев таким недавно цветущего парня, Николай сам чуть не заплакал, но сдержался, отвел в сторону хирурга и прошептал:

— Поставьте его на ноги. Любые деньги от меня… Он молод и здоров, организм должен справиться. Неужели вы не сможете этого сделать?!

Глава 22

Такой гонки у Макса в жизни еще не было. Они ехали на максимальной скорости до самой Москвы — так, что ветер свистел в ушах. Цыганам пришлось разделиться, чтобы не вызывать подозрений у расставленного по шоссе патруля. Василь пересел к Ромке, а он сам остался с одним из ромал — крупным весельчаком.

В тридцати километрах от города пришлось заехать в лес. На опушке веселилась и жарила шашлыки компания смуглых парней и девушек, которые радостно загомонили при виде своих.

— А Василь и остальные скоро нас догонят? — спросил Макс, с удовольствием поедая жареную на мангале свинину. — По-моему, мы сильно обогнали их.

— Не бойся, в Москве догонят, там и встретитесь, — похлопал его по плечу тот, кто вел мотоцикл. — Нам с тобой придется переодеться… Я-то ладно, а вот ты в своей робе заключенного очень уж заметен!

Действительно: то, что они еще не попались, было настоящим чудом. От друзей они получили одежду, какую носят байкеры — кожаные штаны, жилетки и банданы. Макс очень хотел посмотреть на себя в таком виде… Новый товарищ выглядел органично, со своими длинными волосами и небритым лицом. Одна из девушек включила камеру на телефоне, чтобы они могли посмотреться.

— А что, неплохо, — заметил цыган. — Сейчас как раз мотопробег по области… По-моему, за честные выборы. Мы к нему присоединимся и доедем до Москвы. Главное — влиться в колонну других участников. Там настолько колоритные личности, что на нас не обратят внимания.

Друзья сложили им несколько порций шашлыка в пакет с собой, упомянув, что оставят для Василя и остальных. А Максу и Янко предстояло ехать дальше.

Страшно было ему, совершенно не знакомому с такой стороной жизни, сейчас. И этот побег, и дорога… Назад-то пути нет. На зоне добьют «красные», сам полковник отправит в колонию строгого режима. Так что, он находится в лучшем положении, чем мог бы быть. Вот только Маша… И отец. И Вовка, насквозь простреленный двумя пулями. Все это тянуло его назад, заставляло страдать.

А дорога вилась все дальше… Иногда приходилось заезжать в лес. Перед ними мелькали города, поселки и совсем маленькие деревушки. Позади издалека просигналили три раза.

— Это Шандор и Харман, — заметил Янко. — Отлично, они тоже побывали у наших в лесу. Следующие — Василь и Панка. Значит, все хорошо, и никто не попался!

Эта новость вызвала у Максима облегчение и надежду. Как хорошо, друзья на свободе, и продолжают следовать за ними.

Неожиданно, Янко сбавил скорость. Впереди виднелась патрульная машина автоинспекции. Стоящий у перехода инспектор подавал сигналы, чтобы они остановились.

— Ох, началось, — выдохнул цыган. — Скорость мы не превышали… Это шмон. Из-за розыска останавливают многих!

Он тут же отправил сообщение ехавшим следом ромалам.

— Думаешь, будут проблемы? — вздрогнул от испуга Макс.

— Возможно. В моем паспорте указано гражданство России, а ты без документов. Но ничего, мы подготовились. Держи поддельный, будешь Эмилианом Христенко.

С этими словами, он передал Максу поддельный паспорт.

— Ох, не нравится мне это. Все же знают, что в побеге участвовали цыгане…

— Это не значит, что все цыгане области выручали тебя и Василя. Не бойся, продолжаем надеяться на лучшее!

Молоденький инспектор представился и попросил документы. Макс, еле сдерживая дрожь, достал из кармана паспорт. Янко последовал его примеру.

— Цыгане? — ухмыльнулся представитель власти, явно недавний выпускник школы полиции. В этот же момент, к ним подошел второй инспектор, такой же юный. — Кого только не увидишь в этом пробеге! И кавказцев, и группу феминисток, и даже беременную! Чего я удивляюсь?!

В ответ, Янко неожиданно начал нечленораздельно мычать и жестикулировать. Это выглядело так забавно, что полицейские отвлеклись от цели и рассмеялись.

— Он говорит: все граждане нашей страны за честные выборы! — быстро сориентировался Максим. — И мы — тоже граждане. Он просто глухонемой.

— Ага, граждане ромалы. И прописаны по одному адресу: город Химки, улица Московская… — инспектор держал в руках оба паспорта и разглядывал. — По-моему, я уже несколько раз видел сегодня этот адрес у таких же смуглых ребят. Вы и в квартирах табором живете?

— Вот это и есть цель пробега, — набрав воздуха в грудь, Максим повысил голос. — Лучшая жизнь для всех! Пенсия — старикам! Сады и школы — детям! Жилье — всем!

При этих его словах, Янко замычал какую-то песню. Это окончательно развеселило инспекторов. Все-таки, у них вот-вот заканчивается дежурство, им всего по двадцать лет, и в Солнечногорске их ждут на даче две аппетитные подружки.

Со стороны леса донесся гул. Это ехала целая колонна из пятнадцати мотоциклов. Многие люди, ехавшие на них, держали в руках флаги с лозунгами за честные выборы. Янко, увидев их, взвыл и протянул к ним руки. Это вызвало у Макса судорогу в животе от смеха, а у инспекторов — приступ хохота.

— Я вижу, ему хочется примкнуть к единомышленникам, — икая от смеха, еле проговорил первый инспектор. — Ладно, езжайте… Но по вашему адресу мы наведаемся, уж будьте уверены!

— Пусть наведаются, — усмехнулся Янко, когда они влились в колонну мотоциклов. Там, действительно, ехали настолько разные и колоритные люди, что у Макса разбежались глаза. — По этому адресу притон… Там работают такие девчонки, что клиенты выворачивают карманы наизнанку! Парни, кстати, тоже есть, если что.

Макс вздрогнул. Эта сторона жизни все еще была для него незнакомой и дикой… Однако, придется привыкать к тому, чем живут цыгане. Именно они спасли его, и с их помощью он и Василь смогут начать жить заново. Так что, рассказы Василя и Янко помогали ему подготовиться к дальнейшим событиям.

До Москвы, к счастью, они доехали без происшествий… На Ленинградском вокзале к Янко подбежал худенький пацан-цыганенок и быстро заговорил. Янко протянул ему две сторублевые купюры, тот схватил их и неожиданно кинулся бежать, выронив из рук потрепанный рюкзак.

— Опять нужно переодеваться, — прошептал Янко, осторожно подняв его с земли. — В туалете, здесь больше негде.

Через пять минут оба вышли из кабинки. Теперь они были одеты в дырявые модные джинсы, яркие футболки и кепки.

— Хорошо, что ты такой чернявый, похож на наших, — прошептал Янко. — Еще и загорел, пока мы ехали! Вообще от цыгана не отличишь.

Макс, мельком увидев себя в отражении витрины, сравнил с Василем и понял, что это правда.

— И куда мы теперь? — спросил он.

— Пока подождем наших, а потом — в Питер. Оттуда можно спокойно доехать до Финляднии, там вам гарантирована помощь, и принимать будет другая диаспора. Мы здесь свою миссию выполнили…

На вокзале тоже был патруль… Но он уделял больше внимания заметно пьяным, чем таким, как Янко и Максим. Около экспресса «Ласточка», ехавшему шесть часов до Питера, они остановились.

— У нас есть полчаса, — сообщил Янко. — Ждем… Но, если наши не подойдут, я сажаю тебя на поезд, а Василь догонит. Вот телефон, он знает номер.

Макс, спрятав телефон в карман жилетки, вздрогнул. Неужели ехать одному, без друга? В неизвестность, думая, все ли в порядке с Василем?

К счастью, вторая часть ромал объявилась в составе Василя и Панки. Они, разговаривая на своем наречии, шли от привокзального бистро, смеялись и говорили на своем наречии.

— Как я рад, — прошептал Макс, обнимая друга. — Волновался за тебя. А если бы вы попались?

Василь заверил, что такого быть не могло: маскировка оказалась удачной, мотопробег в тему, да и ромалы сработали отлично.

Янко и Панка стояли на платформе, пока экспресс не отъехал. Они махали рукой поезду вслед, пока он не скрылся из виду.

— Ну, все, — проговорил Василь, обняв друга. Они ехали в отдельном купе — ромалы специально купили билеты так, чтобы никто их не потревожил. — Теперь нужно добраться до Питера, а там на пароме в Финляндию. Дядя уже ждет в Хельсинки. Ты поспи… Устал, наверное. А я смогу охранять твой сон часа четыре, так что, ставь будильник на полночь.

Проснулся Максим за полчаса до обозначенного времени. Поезд мчался, а в окне мелькали виды питерских пригородов… «Тосно» — прочитал он указатель по пути.

Почему-то здесь не было жары — скорее, приятная ночная прохлада. Василь даже вздрогнул и сжался во сне. Макс, покопавшись в его рюкзаке, нашел толстовку и прикрыл друга. А поезд въезжал в ночной туман, из-за которого окна заволокло серой пеленой.

Слезы навернулись на глаза, когда они подъехали к Московскому вокзалу Питера. Все. Здесь они не задержатся — вперед, в новую жизнь…

— Вставай, Вася, — толкнул он друга в бок. — Ты говорил, паром отходит через час… Еще нужно купить билеты.

Василь, сонно потягиваясь, подхватил рюкзак. Они побежали к выходу, прощаясь с проводниками.

* * *

Маша не верила своим глазам. Свидетельство о смерти ее Максима… Черным по белому написано его имя, дата рождения и день смерти, определенный судебно-медицинской экспертизой.

Она позвонила два дня назад Сергею Александровичу — узнать, не известно ли ему что-нибудь о Максе, и тот со слезами ответил, что его уже приглашали для опознания. Сына нашли в Москве-реке, на юге столицы. На берегу — два мотоцикла, а в воде два трупа, до безобразия распухших. В одном отец опознал Максима, другой, очевидно, при жизни был Василем Лойко.

Девушка впала в страшную истерику, накричала на отца, и тот был вынужден отпустить ее в Москву, чтобы она поговорила с Сергеем Александровичем… Он сам в тот же день получил документы, подтверждающие гибель беглецов. Правда, потребовал, чтобы Виталий поехал с ней.

И вот, теперь они сидели на кухне, а Виталий ждал внизу, в машине. Маша не могла сдержать слез.

— Ох, Господи, как же они…

— Там такое место, что легче переплыть, чем обойти, вот ребята и решили поступить так, — голос отца задрожал. — Оставили мотоциклы — и вперед… Молодые, сильные и отчаянные, вот так погибли, не пожив даже. Бедный мой мальчик, как он настрадался!

У Маши в душе образовалась черная, бесконечная пустота. Все, надежды нет. Максим погиб, потеряв призрачный шанс на спасение.

— Я всегда буду его любить, — прошептала она. — И помнить о нем. Он дал мне столько любви… Я не знаю, как жить без него.

— Понимаю, что сложно, девочка… — Сергей сжал ее руки. — Я сам остался совсем один, в своем-то возрасте. А ты такая молоденькая, не хорони себя! Живи дальше. Сердце отойдет, боль утихнет, поверь. Я-то знаю, сам жену схоронил много лет назад. Не приноси себя в жертву. Поверь, я тебе только добра желаю!

Заплакав на плече одинокого теперь отца своего любимого, Маша попросила, чтобы он дал ей что-то на память о Максиме. Тот нашел флешку с его фотографиями и вручил ей, заверив, что у него останется такая же. С болью в сердце Маша попрощалась с несчастным отцом и спустилась вниз к Виталию.

— Все подтвердилось, — она уже больше не могла плакать. — Он действительно погиб вместе с другом.

Виталий обнял ее, пробормотал слова утешения. Сам он, конечно, был доволен сложившейся ситуацией… Соперник мертв, Ламонин теперь полностью за их отношения. Осталось внушить Маше, что он — то, что надо.

— Милая, пожалуйста, не плачь так. Я сам готов рыдать вместе с тобой! Даже не знаю, как утешить тебя.

Конечно, он выслушивал Машу, дал ей выплакаться, поддерживал, как мог. Все это принесет ему огромную пользу, когда наступит решающий момент.

— А еще, я чувствую себя предательницей. У нас с тобой все случилось, пока он еще был жив! Я не контролировала себя в тот момент…

— Мне тоже стыдно, но это уже произошло. И мы оба этого хотели! Давай забудем об этом…

Виталий задумался: на что можно отвлечь внимание Маши? Конечно. Несчастный Кирсанов, закрывший своим телом глупую Лику. Он лежал в коме, и перспектива его выздоровления была ничтожной.

— Ты собиралась заехать к Володе. Сама говорила, что там Лика, и ей нужна поддержка. Так что, нам пора возвращаться в город!

Кинув последний взгляд на дом, где родился и вырос покойный возлюбленный, Маша, уставшая от переживаний и эмоций, не заметила, как уснула.

Она не знала, что несколько дней назад к Сергею Александровичу, когда тот приехал с работы домой, подошла на автобусной остановке возле дома цыганская девочка лет двенадцати.

— Дядька, дай погадаю, а ты мне сто рубликов, — перекатывая во рту жвачку, предложила она. Мужчина, погруженный в свои мысли, мягко отказал:

— Иди, девочка, куда шла.

Та нагло схватила его ладонь своими смуглыми руками и ухмыльнулась.

— А про молодца чернявого расскажу, хочешь? Дом казенный, дорога дальняя, да кони лихие!

Он быстро сопоставил в уме факты. Тюрьма, побег на мотоциклах… И новый друг Макса в тюрьме — цыган Лойко. Девочка тоже цыганка. Что-то в этом есть!

— Ну давай, гадай, — он вложил девчонке в карман юбки купюру.

— Все в порядке с твоим сыном, дядя, — она склонилась к его руке, делая вид, что гадает. — Он с Василем уже на пароме, на пути в Финляндию, там им помогут. Как только обустроится, свяжется с тобой через наших. У тебя телефон на прослушке, и за домом следят. Завтра ромалы подстроят их гибель. Ты должен опознать Максима и натурально страдать. Это — для того, чтобы розыск прекратили.

— Убежал, — Сергей Александрович отвернулся, скрывая слезы. — Жив и здоров… Только как он теперь, в бегах-то? И Машеньке надо сообщить!

— Э, нет, — девочка сверкнула черными глазами. — Не надо. Выдаст ведь, занервничает. Да и полковник — не дурак. В общем, веди себя естественно.

С этими словами, девочка ушла, а умиротворенный мужчина отправился домой. Гадко, конечно, разыгрывать горе перед людьми, особенно перед Машей… Но, раз так нужно для спасения сына, он на это пойдет.

Этой ночью Сергей Александрович тихо умер в своей постели, во сне. Он заснул счастливым, думая о том, что не все потеряно для его сына, и когда-нибудь они еще встретятся… Однако, стресс и переживания были настолько сильны, что сердце, надорванное горем, не выдержало. Его обнаружили в квартире вечером — когда он, обычно пунктуальный и серьезный, не приехал на работу, и не предупредил… Коллеги приехали лично, пообщались с соседями, решили вызвать спасателей, чтобы попасть в квартиру. Так все и открылось.

В этот вечер Виталий переговорил с Ламониным. Тот казался растерянным… Он не знал, что делать с Машей, с ее болью. Сейчас девушка успокаивала в больнице Лику, а между ними состоялся мужской разговор.

— Маше надо переключиться, — говорил Виталий. — Влюбиться снова… Я понимаю, это тяжело, но возможно. Тогда она перестанет мучиться. К сожалению, она после той ночи холодна со мной, а я ведь люблю ее.

— Так давай, дерзай! — вспылил Николай. — Ухаживай, успокаивай. Флаг тебе в руки. Я буду веселее всех плясать на вашей свадьбе! Ох уж этот Агиев. И после своей смерти он приносит страдания моей дочери…

После этого разговора, Виталий ощутил злость к Маше. Ну, чем он плох, что она отвергает его, предпочитая страдать по покойному бывшему зеку? Негодование было настолько сильным, что он нуждался в избавлении от него.

За городом располагался цыганский поселок. Люди там жили незаконно, без прав собственности на занимаемые старые деревянные дома. Раньше это была деревня, потом жители ее переселились в город. Всего десять домов, где жили целые семьи — от стариков до малых детей. Вреда они особо не приносили, взрослые цыгане творили свои криминальные дела в другом городе, так что, никто их не трогал. Власти знали о поселке, но предпочитали не связываться.

Виталий направился туда, забрав из машины оружие — не табельное, а свое собственное, ранее использованное только один раз. Он притаился за кустами и стал наблюдать. В вечерние часы, когда жара спала, цыгане высыпали на улицу. Старики сидели на бревнах и что-то обсуждали; дети кучкой носились у старого колодца; молодежь заливисто хохотала. Бросился в глаза один молодой цыган… Виталий его вспомнил. Тот самый, что проявлял наибольшую активность при побеге, и пытался выручить Лику и Машу. Ламонин говорил, что его вызывали в участок на допрос, но он молчал, как партизан.

— Гады черномазые, — Виталия затрясло от злости. — Особенно этот… На помощь, видите ли, прискакал. Ненавижу. Всех ненавижу!

Пули летели прямо в людей, одна за другой. Первым упал седой смуглый старик, получив пулю в лоб. Люди засуетились, не понимая, откуда стреляют… Молодая женщина подскочила к детям, погнала их за колодец.

Только дети остались живы в этот вечер. Все взрослое население полегло в кровавой бойне негодования Виталия. Приехавшая позже полиция никак не могла обнаружить его — по следам колес машины на земле, да по пулям, это невозможно было сделать…

Глава 23

Вместо того, чтобы оказать Лике поддержку, в палате у Вовки Маша сама расплакалась — так подкосила ее гибель Максима. Подруга забыла о своей беде и утешила, как могла. Ей тоже было искренне жаль глупо погибшего парня и его друга.

— Надо жить дальше, — шептала она, сжимая руку Маши. Они обе сейчас сидели у кровати Вовки… Лика подумала, что ему тоже было бы жаль — он сам говорил, что привык к Максиму, и хотел помочь ему. К сожалению, Вовка не скоро узнает об этом. Если узнает вообще.

При мысли о том, что парень может не выйти из комы и умереть, она зарыдала в голос.

— Ох, я добавила тебе своих горестей, — обняла ее Маша. — Печально, что Макс погиб… но Вовка-то живой! Он обязательно поправится.

— Я неожиданно все поняла — вчера, когда оставалась здесь до позднего вечера, — всхлипнула Лика. — люблю ведь его! Раньше не хотела принимать его чувства и отвечать на них — из гордости, упрямства или черт знает чего еще. Вовка — лучшее, что было в моей жизни. Я начала прозревать, когда он прекратил со мной общение, и убедилась окончательно после того, как он закрыл меня собой. Какой же дурой я была, что отвергала его!

Вовка бы обрадовался, услышав такие ее слова. Жаль, что Лика все это поняла… поздновато, правда, но у него есть шансы выкарабкаться. А Максима уже не вернуть, чтобы Маша не говорила.

Маша вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего дня — с того момента, как узнала о смерти Макса, и ощутила сильный голод. Подруга, скорее всего, тоже давно не ела — она мчалась в больницу на вечерней московской электричке, не успевая перекусить. Днем здесь посменно дежурили родственники парня, а вот вечер и часть ночи в палате оставалась она.

— Я пойду в столовую, пока она не закрылась, и куплю нам поесть, — заявила Маша. — Хотя бы по пирожку… Мы с тобой долго так не протянем.

Она покинула палату, а Лика, оставшись в одиночестве, села поближе к Вовке и погладила его по голове, поцеловала в губы. Ей очень хотелось, чтобы он отреагировал хоть как-то на ее ласку… но парень по-прежнему лежал бледный и неподвижный, находясь в это время в параллельной реальности. Сердце ее забилось, как пойманный в капкан зверь.

— Бедный мой, плохо тебе совсем… Поправляйся, пожалуйста, — прошептала она. — Я тебя люблю, и хочу, чтобы ты это услышал. А относиться к тебе буду так, как ты заслуживаешь!

Девушка встала и посмотрела в окно на улицу. Город уже накрывала темнота — в августе темнеет раньше. По этим самым улицам она и Вовка гуляли еще подростками, гоняли на машине, на одной из них он три года назад признался ей в любви… Только сейчас она ощутила, как все это для нее важно.

Погруженная в свои мысли, Лика не сразу услышала слабый вздох в кровати.

— Ох, ради таких слов стоило оказаться в больнице!

Не веря своим ушам, она подскочила к кровати. Вовка открыл глаза и протягивал к ней слабую руку, которая недавно еще была сильной и крепкой.

— Володя, миленький, — она, вне себя от счастья, покрывала поцелуями его лицо. — Ты пришел в себя. Как же я рада!

Лика снова плакала — теперь уже от радости.

— И давно я здесь лежу? Лика, я помню тот момент, когда этот упырь поранил тебе шею… Потом — боль, жуткая боль в груди… и все, провал.

— Уже почти неделю ты в коме, и прогнозы врачи давали не самые утешительные. Здесь были все: и твои родственники, и я, и Маша… А полковник устроил докторам встряску, чтобы они поставили тебя на ноги. Видимо, подействовало.

Вовка попытался поднять голову, но не хватило сил даже на это простое действие.

— Боюсь, что о ногах пока речи не идет… Дай мне попить, пожалуйста. Такое чувство, что я не пил дня три. Жажда ужасная…

— Ты много крови потерял, я так понимаю, жажда — это нормально.

Пить Вовка пока самостоятельно не мог, так что, Лике пришлось помогать. Она была счастлива делать это: главное, что парень выжил и пришел в себя, так что, все усилия не напрасны, и она поможет ему поправиться.

Маша вошла в палату не одна — за ней следовали Николай и Оксана. Лику ее появление не удивило: за раненого переживали все, кто хоть немного его знал. Полковник собрался навестить Вовку, вот и Оксана тоже изъявила желание его проведать. На самом деле, далее они собирались поехать в гостиницу… Но они не ожидали увидеть здесь Машу. Нужно было как-то разойтись при дочери, чтобы не вызвать подозрений, и встретиться вне больницы. Николай, кстати, привез Лике еды из ближайшего ресторана, что оказалось очень кстати — больничную столовую сегодня закрыли раньше.

Увидев, что Вовка пришел в себя, Маша обрадовалась так, что на время забыла о своей трагедии. Полковник тоже выразил свою радость.

— Молодец какой, выкарабкался. Я переживал за тебя, — он крепко обнял Вовку и прижал к себе. Парень, еще совсем слабый, почувствовал резкую боль в груди и застонал.

В это время, Оксана внимательно смотрела на него. Вот еще один, пострадавший совершенно безвинно… А что — причина тому? Изначально — ее лжесвидетельство. Если бы Агиева не посадили, не было бы побега, цыган и перестрелки. Она вздрогнула, вспомнив, как Вовка падал на землю с простреленной грудью.

— Извини, я сделал тебе больно, — смутился Ламонин. — Сейчас позову доктора, он скажет, как тебя будут лечить дальше, и избавит от страданий. Не позволю, чтобы ты мучился — достаточно страданий на твою голову! Лекарства, обезболивающие — все, что нужно, тебе предоставят. Ну, а я, как твой второй отец, окажу поддержку и любую помощь.

Лика, решившая остаться в палате на ночь, заметила взгляд Оксаны, устремленный на Ламонина. Ее темные глаза скользнули по шее мужчины… Он обернулся, и девушка искоса взглянула на дверь. Между ними явно что-то происходит, мелькнула у нее мысль… Хотя — нет! Как же — под носом у Тамары и Маши? Наверное, показалось. Это все от нервов и усталости.

Вскоре радостная новость была передана родным Вовки, и они поспешили в больницу. Ламонин объявил, что обязательно приедет завтра… Он отправился на службу — его вызвали вечерним звонком. Машу ждал Виталий, чтобы отвезти домой, а Оксана туманно намекнула на какие-то свои дела, поздравила Вовку и покинула палату первой.

Никто не видел, как Ламонин остановил машину на окраине города и посадил Оксану. Мужчина выглядел удовлетворенным и счастливым. Он страстно поцеловал любовницу.

— Хоть одна хорошая новость за последние дни, — сказал Николай. — Этот парень мне как сын… Я бы себе не простил его смерть.

— Нам есть, что отпраздновать, — кивнула она.

Празднованием оказалась горячая, страстная, феерическая ночь в гостинице…

* * *

На пароме, ночью отплывающем в Южный порт в Хельсинки из Петербурга, было не так много людей. Тем не менее, Василь и Максим чувствовали себя в безопасности. Под чужими документами, переодетые так, что узнать сложно… Скоро они покинут свою страну, и все, что здесь случилось, останется в прошлом.

Максим думал о том, что до Маши уже донесли весть о их с Василем гибели. Он представлял, как плачет его бедная, милая девочка… Ничего, он даст о себе знать, сможет найти нужные слова и все объяснить. Когда попадаешь в такой переплет, любые средства хороши. Конечно, он не представлял, как будет жить в разлуке с любимой, однако, набрался сил и терпения. Дай Бог, она все поймет и простит его.

Прямо на Московском вокзале молодых людей встретил свой человек, он передал им билеты на паром и два новых телефона с выходом в интернет и сим-картами. Как только они закрылись в каюте, Василь вышел в соцсеть и начал создавать липовую страничку.

— Это — для того, чтобы общаться с ромалами и узнавать, что происходит здесь, — объяснил он. — Ну, наши люди в городе и за Машей присмотрят, сообщат, если что.

Пока он колдовал над телефоном, Максим расслабился на своей койке в каюте. Чистота и уют, царившие здесь, радовали глаз — особенно после тюремной камеры и лесных дорог. К каждой каюте примыкал маленький санузел, так что, покидать свою не было особой необходимости. В стоимость билета входили завтрак и обед, а о таком комфорте Макс уже и не мечтал. Он проникся благодарностью к ромалам, которые так позаботились о них.

Неожиданно Василь издал странный звук — что-то среднее между хрипом и вслипом. Удивленный Максим повернулся к нему… и заметил, что друг еле сдерживает рыдания, рвущиеся из груди.

— Вася… что там? — Макс уже представил самое страшное, так как Василь казался человеком, никогда не плачущим. — Скажи, не тяни.

Лойко так и не допустил своей истерики, но его эмоции выразились в крупной дрожи, охватившей все тело. Максим перебрался на его койку и крепко обнял друга.

— Ромку убили, — запинаясь, проговорил он. — Того, что организовал наш побег. Рядом с городом цыганский поселок… всех его жителей перестреляли, за исключением детей, которых загнали за колодец. Самый старший из них, двенадцати лет, рассказал об этом полиции. Они ищут убийцу, но пока безрезультатно… Это же каким надо быть извергом — стрелять в невинных людей! А Рому жалко — слов нет. Он был мне как брат.

— Найдут, — Максим, несмотря на свое несправедливое тюремное заключение, еще верил в силу закона. — И накажут, поверь. А Ромку мне тоже жаль — умер таким молодым…

— Не умер, — возразил Василь. От утешений друга стало чуть легче, и он перестал дрожать. — Цыгане не умирают, они погибают. Мало наших, которые встречают смерть от старости. В основном — наркотики или пуля. И у меня судьба такая же. Роме было двадцать пять на момент смерти… по нашим меркам, вполне зрелый возраст. Так что, и мне осталось года два, не больше.

Максим, решивший преодолеть все испытания, собирался поддерживать Василя до конца и сбить это его ужасное настроение. Печально, что погибли ни в чем не виноватые люди и Рома, но вернуть их уже нельзя. Он сам, ранее имевший самое малое представление о цыганах и страдавший теми же предрассудками, что и масса обывателей, теперь видел их совсем по-другому, и винил себя за косность мышления.

— Не погибнешь, Вася. Ты умрешь, будучи очень старым, противным стариком, в постели, и своей смертью. Я клянусь защищать тебя так же, как ты меня в тюрьме и во время побега. Теперь мы с тобой — названные братья. И любую твою беду я принимаю на себя!

Василь, ранее дававший Максу куда больше поддержки и защиты, чем получал от него, почувствовал себя спокойно. Теперь его друг понял, что жизнь их ждет крайне нестабильная и сложная. Это хорошо, а то Макс никак не мог понять, как теперь жить, и что именно от него требуется. И ведь он еще не знал о смерти отца…

— Для тебя тоже есть новости, — заметил Василь. — Не слишком радостные, но и не трагичные. Учитывая нашу ситуацию, я уже готов ко всему, и тебе желаю того же.

Ох, неужели с Машей что-то случилось? Теперь пришла очередь переживать Максу.

— Начнем все-таки с хорошего. Володя Кирсанов выжил… правда, в коме лежит, но есть надежда на выздоровление. Конечно, без последствий не обойдется, но вылечат. Там сам полковник Ламонин платит большие деньги, чтобы парня на ноги поставили.

Узнав о Вовке, Макс обрадовался. Уж он-то точно не заслужил страданий, перепавших на его долю. На самом деле, Максим все это время надеялся, что Вовка выживет и выздоровеет. Все-таки, немало хорошего он сделал. Благодаря ему, их с Машей любовь расцвела пышным цветом, и оставалась надежда на дальнейшее ее развитие.

— А дальше — хуже… Машу твою видели с капитаном Виталием Черкасовым. Он служит в той же колонии, и активно ухаживает за ней. Но, кроме того, у Ламониных живет родственница… она вызывает некоторые подозрения. Ее зовут Оксана Орлова, она — племянница матери Маши. Не уверен, но… похоже, у нее связь с Николаем.

Максим охнул. Это имя знакомо: так звали лжесвидетельницу, засадившую его в тюрьму. Он его никогда не забудет! Он знал, что к Ламониным приехала племянница Оксана… неужели такое совпадение? И как сейчас ему оповестить Машу о себе — в бегах, когда все думают, что он мертв, и заявить на нее?

— Интересует, да, Макс? Несмотря на убийство в поселке, ромалы там еще остались. Я могу попросить, чтобы узнали об Орловой побольше…

Глава 24

— По-моему, жизнь потихоньку налаживается, — вздохнул Николай, обнимая Оксану. — Маша по-прежнему страдает по Агиеву, но постепенно отходит, все-таки, я и Лика поддерживаем ее, как можем. Вовка выздоравливает, я бы не простил себе иного варианта. Тамара приезжает завтра, и я, наконец, поговорю с ней о том, как нам быть дальше. Милая моя, ты знаешь — я давно собирался это сделать, не хотел обманывать ее и мучить тебя, но из-за ее болезни это получится только сейчас!

Оксана, усевшись на колени к Николаю, только сейчас почувствовала расслабление. Все-таки, ее тревожило, что они уединились в одной из комнат большого дома Ламониных… Маша сегодня заявила, что едет к однокласснице на день рождения. Жаль, что Виталий сегодня на сутках, и не может ее сопровождать! Николай отнесся к поездки дочери с недоверием: на днях рыдала по своему уголовнику, а уже едет веселиться! Однако, лучше уж вечеринка, чем слезы и истерики дома. Тамара должна вернуться только завтра… И все-таки, она бы предпочла встречаться с любовником на нейтральной территории! Ну, а как, если сегодня ему остро захотелось быть с ней, а она отдыхала в своей комнате после работы? Отказывать Николаю не было смысла… да и желания, тоже. Она всегда хотела этого мужчину. Вот, сейчас он объявит Тамаре о своем намерении, они разведутся… И начнется для Оксаны великолепная жизнь. Ну, а как можно быть несчастной с мужчиной, который удовлетворяет по всем статьям — и внешне, и по характеру, и в постели? Вот только финансовый вопрос… он тревожил. Жалование Николая, пусть и немалое, не могло удовлетворить ее желаний и запросов. Эх, не хотелось ей прибегать к способу, подсказанному Виталием! Нужно искать другой вариант, чтобы получить доступ к деньгам этой семьи.

— Все будет хорошо, — заверила она, лаская губами его шею. — Бедный мой, я представляю, как ты от всего этого устал! Надеюсь, у Маши несерьезно она — эта любовь, просто не получилось нормального завершения ее…

— И это хорошо! — прервал ее Николай. — Как представлю, что она могла дойти до конца с преступником… Жуть берет!

Эх, Коля. Знал бы ты, что в данный момент твою дочь обхаживает куда больший преступник — в смысли морали и честности, хоть и чистый перед законом. У Оксаны, кстати, были кое-какие подозрения насчет Маши, и она хотела рассказать об этом. Он, как отец, должен знать — тем более, что девочке лишь недавно исполнилось восемнадцать.

— Коля, я хотела кое-что сказать о Маше…

— Хотя иногда я пытаюсь встать на ее место, думать, как она, — одновременно с ней заговорил Ламонин. — И даже допустить ее версию! Ну, а если он не преступник? Могла быть какая-то роковая случайность. Я знаю: бывали даже случаи лжесвидетельства. Оболгали, осудили несправедливо, посадили — и все, для закона и общества ты уголовник. Но с трудом верится. Он же не просто так продолжил встречи с ней, а из-за того, что узнал, чья она дочь! А теперь уж какая разница — нет Агиева, а мою Машу нужно спасать от тоски. Надеюсь, я, Виталий и Лика справимся с этим.

Оксана развела руками. Николай сам, своими же словами разрушал правдивую версию. Только бы он не решил заглянуть в дело Агиева, где черным по белому написано имя свидетельницы! Впрочем, дела, заведенные на умерших заключенных, отправляются в архив, и через некоторое время уничтожаются. Вряд ли начальник колонии заинтересуется архивом… Можно попросить Виталия, чтобы он сделал то, что нужно, раньше, чем придет срок.

— Да ладно, дорогой. Сам же говорил: если осудили — значит, есть вина. Допустим, Агиев не хотел убивать, это произошло случайно… Но, вина-то доказана! Чего здесь рассуждать?!

— Ты права, — вздохнул Николай. — Еще не хватало мне лезть в работу правосудия — свои проблемы в семье решить не могу! Я очень надеюсь, что Маша разглядит Виталия и полюбит его. Мне он нравится: парень целеустремленный, серьезный, добрый, и любит мою дочь, принимает участие в ее жизни! Ничего не имею против такого зятя и помогу ему, по возможности.

Ох, слышал бы это Виталий. Такие слова полковника были бы бальзамом для его души и терпения, а то он уже начинал нервничать, что Маша игнорирует его задушевные разговоры и ухаживания, продолжает страдать по Максиму и не подпускает к себе близко после той ночи. Нужно еще подождать… Оксане казалось, что развязка уже близка. Тем более, она знала один факт о Маше, неизвестный пока ни ей самой, ни встревоженному отцу. И этот факт мог существенно облегчить Виталию его задачу.

— Коля, ты перебил меня. Я хочу тебе кое о чем сказать, это важно и касается Маши.

— Тогда давай сначала займемся любовью. Ну, не могу я вести серьезные разговоры вот так, не почувствовав твоего тела! Оксаночка, я никак не могу насытиться тобой. Боюсь, так будет, даже когда мы сможем жить вместе открыто.

Она ничего против не имела. Признаться честно, в постели он удовлетворял получше иного молодого человека… За одно это она уже была благодарна. Однако, здравый смысл, появившийся за годы выживания, диктовал: без денег долго не просуществует ни любовь, ни похоть.

После их бурных ласк Николай устал и быстро уснул… Оксана так и не успела ему многое сказать. А именно — о Машиной задержке ежемесячных женских дней, на которую она пожаловалась относительно близкой по возрасту родственнице; о ее тошноте от привычных духов Оксаны, которые ранее никакой реакции не вызывали. Сама Маша была наивна, как и большинство впервые беременных девочек — тем более, в таком юном возрасте; она списывала все эти явления на стресс и усталость. Но Оксана, будучи опытнее в этих вопросах, уже понимала: Маша беременна… и, скорее всего, от покойного Агиева. И даже эту неожиданность Виталий мог повернуть себе на пользу! Маша ведь не из тех эгоистичных девочек, что по-тихому побегут на аборт. А Николай должен знать: в этом случае от окажет на дочь должное воздействие… Пока рядом с Машей нет матери, пусть даже болеющей, впавшей в дурь и детство, девушку можно обработать по полной программе.

— Ладно, не буду ему сегодня ничего говорить, — Оксана покидала комнату, потому что Николай уснул вскоре после их соития. Она шла по коридору на втором этаже в тонкой белой сорочке, с распущенными по плечам волосами, не боясь, что их застанут — ведь Маша обещала вернуться не раньше полуночи. Пусть девочка развлекается, долго ли ей осталось, если она забеременела… От кого из двух мужчин, интересно?!

Неожиданно, Оксана врезалась во что-то… Обернувшись, она ожидала, что это перила или стена. Но перед ней стояла Тамара. Бледная, исхудавшая, она смотрела исподлобья мрачно и грустно.

— Интересно, — проговорила тетя, внимательно глядя на нее. — И ты расхаживаешь по дому в таком виде?! Я понимаю, что значит детство без отца — ты привыкла к отсутствию мужчины в доме… Но ты уже взрослая. Неужели не знаешь, что необходимо соблюдать минимальные приличия?

Оксана лихорадочно соображала. Николай ждал жену завтра, а она приехала, не предупредив, раньше. Интересно, почему?! Тамара включила мать и хозяйку семейства — такой она была десять лет назад, во время визита дочери и мамы Орловых в этот дом. Больная, слабая, но она стала такой сейчас… Видимо, почувствовала угрозу своему семейному благополучия.

— Тетя, здравствуй. Такая жара, и я захотела попить… вот и пошла в кухню. От жары не сообразила халат накинуть!

— Но ты спишь не в своей комнате, — заметила Тамара. Ее взгляд сверлил дверь за спиной Оксаны. —Интересно, почему? Оксана, если ты пригласила парня к нам, пока мой муж спит… Я тебя поругаю, но пойму. А вот если…

Тамара не договорила и направилась к двери. Оксана перепугалась. Нельзя позволить, чтобы тетя увидела своего мужа спящим… Она тут же поймет, в чем дело. И тогда она сама подаст на развод. А это значит потерю имущества, позор и изгнание из дома.

Когда Тамара уже собиралась открыть дверь и делала последний шаг, Оксана подставила ей подножку. Действие позорное, дикое, но цель оправдывает средство! Женщина споткнулась и сильно ударилась головой о металлическую дверную ручку. Она, тяжело вздохнув, закатила глаза, упала на пол и потеряла сознание. Стук ее затылка о пол говорил о том, что сотрясение мозга гарантировано.

— Что здесь происходит?! — выскочил из комнаты проснувшийся от шума Николай. — Тома… Что она здесь делает?

— Коля, я сама не поняла, как это произошло, — торопливо заговорила Оксана. — Я пошла на кухню попить. Возвращаюсь — а она здесь, падает рядом с дверью! Подхватить тетю я не успела. Видимо, она приехала домой, будучи совсем слабой. Я так боюсь — вдруг она серьезно ушиблась!

Николай побоялся поднимать Тамару — не хотел причинить ей вреда. Он остался сидеть на лестнице в ожидании скорой, а Оксану отправил в ее комнату. Также, он позвонил Маше, огорошил дочь внезапным известием и попросил вернуться домой…

* * *

Маша плакала, понимая, что ее жизнь повернула совсем в другую сторону… Она уже свыклась с постоянными болезнями мамы и смертью Максима, как вдруг — эта беременность!

Девушка еще нескоро узнала бы об этом медицинском факте — даже тошнота и сбои цикла не были точными доказательствами: Маша иногда страдала и проблемами с желудком, и задержкой женских дней… Тревогу забила Лика, заметившая, что подруга как-то изменилась, лично купила тест и отвезла ее в медицинский центр в соседнем городе. Там сделали УЗИ, и все стало понятно. Пять-шесть недель, один плод, здоровая беременность в первом триместре. Это оказалось для нее огромным шоком… Хотя, чему удивляться, если был незащищенный контакт с двумя мужчинами, Максом, и через неделю, после алкоголя — Виталием?

Кстати, именно Виталий встретил ее после консультации: Лика опаздывала к Вовке в больницу и, услышав новость, сказала, чтобы Маша думала, в первую очередь, о себе. Оставлять ребенка или нет — вопрос сложный, когда ты страдаешь по погибшему любимому, тебе всего восемнадцать лет, и впереди ждет учеба в медицинской академии.

— Ну, и чего же ты плачешь, — развел руками Виталий, когда Маша, сидя в его машине, выложила все. — Ребенок будет — это хорошо! Сразу скажу, я готов…

— У меня такая пустота в душе, — всхлипнула Маша, перебивая его. — Я не знаю, как папа к этому отнесется! И самое плохое: я не уверена в том, кто именно отец ребенка. Но убивать его я не хочу, хоть и сомневаюсь в своих силах. Ох, я так запуталась…

— Подожди, моя хорошая. Ты не дослушала. Этот ребенок — результат той нашей единственной ночи, и я готов взять ответственность, более того — я рад! Поэтому делаю тебе предложение, пусть обстановка совсем неподходящая. Я люблю тебя и нашего будущего ребенка. Будь моей женой, Маша.

Запнувшись, девушка растерянно смотрела на человека, который был уверен в своем отцовстве. А что еще мог подумать Виталий, когда она озвучила срок беременности? Он ведь еще не знал некоторые подробности…

— Все не так просто, Виталик. Я должна быть честна с тобой! За неделю до той ночи, у меня было с Максимом… Один раз, на стройке, на территории колонии. Так что, не исключено, что он — отец.

Это было ударом. Виталий тихо выдохнул, принимая его. Значит, эти голубки все-таки умудрились… Даже после смерти Агиев, возможно, оставил свой след! Но, это мог быть и его ребенок — пятьдесят на пятьдесят. После рождения можно проверить. А пока, нельзя упускать такой шанс жениться на удобной и симпатичной ему девушке, стать членом ее семьи, подоить влиятельного тестя и прогнуть ее под себя! Тем более, дальнейшие его обстоятельства были идеальны для того, чтобы изолировать Машу от защиты отца.

— Иди сюда, — он протянул руки и привлек взволнованную девушку к себе. — Даже если ребенок его, я буду любить и воспитывать, как своего. Обеспечу тебе комфорт и защиту. Есть одно «но»… Мне пришло от однокурсника выгодное предложение по работе. Крупный город на Севере, а там тюрьма строгого режима. Обещают очень хорошее жалование — в два раза больше чем здесь, а также большая квартира в новом доме с возможностью перевода ее в собственность, раннюю пенсию, и много других бонусов! Город хороший, все есть. Я еще вчера принял решение уволиться и уехать отсюда. Там меня уже ждут. Дело за тобой… Готова ли ты, Маша, стать моей женой и уехать со мной?

Девушка задумалась. С одной стороны — отрыв от близких людей, от родных мест… С другой — обожающий ее мужчина, хорошие перспективы, новая жизнь. А ей сейчас было очень больно, и хотелось сменить обстановку, уехать и забыть обо всем.

— Я согласна, — дрожащим голосом ответила она. — Нужно сказать обо всем моим родителям! Завтра приезжает мама. Отец боится выпускать меня одну из дома… сегодня я обманула, что еду на вечеринку к однокласснице, а тут — окончательный переезд.

— Завтра мы обо всем им скажем, — целуя ее руку, сказал Виталий. — Только заявим, что ребенок от меня — ни к чему им знать о твоей связи с Агиевым. Я приеду и поговорю с ними. А сейчас… ты же собиралась к Володе в больницу? Я отвезу тебя. Когда, кстати, его выписывают?

— Неизвестно, — печально вздохнула Маша. Она не стала говорить, что Лика все знает о том единственном разе с Максом. — Вовка еще очень слабый, хотя и выздоравливает, даже вставать начал. Сильно ему досталось, и ведь по моей вине. Поехали… Кажется, мои друзья узнают новость первыми.

Виталий, хоть и интересовался здоровьем сослуживца навестить его не захотел — всегда чувствовал, что Вовка относится к нему настороженно, и лишь пожелал через Машу скорейшего выздоровления. Девушка на прощание приняла его поцелуй в губы. Она чувствовала стыд, что вот так легко приняла предложение, когда труп любимого еще не остыл… Но она, подавленная и растерянная, не видела для себя другого выхода. У ребенка должен быть отец, а Виталий, по крайней мере, любил ее, значит, полюбит и его.

— Вы так быстро все решили? — удивилась Лика, когда подруга все рассказала в палате у Вовки. — Маша, это очень поспешный шаг. Тем более, ты еще не пережила свою любовь! А еще собралась уезжать в другой город…

— Я буду часто приезжать сюда — после того, как рожу, уже с ребенком, — уверенно ответила она. Знаю, что буду скучать по вам и родителям, но мне нужно забыть этот ужас. Северный город — подходящее место. Да и вы сможете меня навещать…

Вовка, весь побелевший, в упор смотрел на Машу. Его лицо не отличалось по цвету от бинтов, покрывавших тело от плеча до пояса. Парня даже затрясло. Девушки, испугавшись за него, пересели на кровать.

— Ну, что с тобой? — Лика с волнением заглядывала ему в глаза. — Плохо? Может, доктора позвать?

— Не выходи за него, — дрожа, обратился Вовка к Маше. Кажется, эта эмоциональная реакция забирала все его силы. — Не надо. Хочешь оставить ребенка — твое дело, но не связывай свою жизнь с Черкасовым! Он — жестокий человек, поверь, я по службе успел его узнать. Холодный, бездушный. Ты думаешь, в обычной жизни он будет другим? Маша, подумай, тем более, что ты собралась уезжать туда, где тебя никто не защитит — ни я, ни твой отец!

— Володя, послушай, — в голосе Маши зазвучали жесткие нотки. — Я — взрослый человек, и в состоянии решить, как будет лучше для меня…

— Ничего ты не в состоянии! Глупая девчонка, собралась рожать вдали от родных, отдать свою жизнь в руки жестокого человека! Он же сломает тебя, погубит!

Совершенно ослабевший, Вовка откинулся на подушки. Встревоженная Лика позвала врача, который попросил девушек выйти из палаты и вколол парню успокоительное. Тот, кажется, разнервничался не на шутку — слабость от ранений и шок от новостей лишили его энергии, и он моментально уснул.

— Может, он и прав, — рассуждала Лика, когда заводила машину. — Все-таки, Володя служит вместе с Виталием… Ты решила все очень быстро! Только узнала о беременности, и вот…

— Почему я должна кого-то слушаться?! — возмутилась Маша. — Уверена, что буду счастлива с Виталием. Хватит, уже много лет за меня все решал отец. Я начинаю новую жизнь, и сама буду все решать. Тем более, я не уеду прямо сейчас. Сначала мы поженимся… думаю, за это время и маме стенет лучше.

— А любовь как же? — грустно усмехнулась подруга. Она стала более взрослой и серьезной после того, как поняла, что любит Вовку, и смыслом ее жизни стала забота о нем. Да и смерть Макса, молодого и влюбленного в Машу, повлияла… — Ведь не любишь ты Виталия, а жить с ним собираешься. Это, вообще, как? Лучше уж быть мамой-одиночкой при помощи обеспеченного папы…

— Нет. Я все решила. И не отговаривай!

Маша была готова разразиться пламенной тирадой о собственной самостоятельности, когда позвонил отец. Выслушав его, она побледнела и сжала руку Лики.

— Ох, я не переживу этого ужаса. Мама приехала раньше — мы ждали ее завтра. Она упала около одной из комнат и ударилась головой! Сотрясение мозга. Оксана услышала грохот и обнаружила ее. Лика, разворачивай к больнице. Именно туда привезут мою маму…

Глава 25

— Не ожидал, — Николай развел руками. — Так вы быстро все решили…

— Папа, но я не знала, что мама успела приехать, упасть и снова оказаться в больнице! — Маша чувствовала себя виноватой: она планировала брак и переезд в то время, как с матерью произошло несчастье. Вчера, после своего возвращения домой, она узнала эту нерадостную новость и хотела ехать к Тамаре, но в столь поздний час ее бы не пустили… Поэтому, она, Николай и Виталий посетили женщину сегодня. Они не стали говорить ей о планах молодых… Хоть врач и утверждал, что ничего страшного не произошло, он не велел волновать ее. К тому же, всех тревожила кратковременная амнезия Тамары — она не помнила, как именно упала. Такое случалось при сотрясении мозга, но ее амнезия затянулась до следующего дня, уже перестав быть краткой. Пока ее оставили в больнице, но через неделю-другую вполне могли выписать.

— Успокойся, милая. Твоя мама обязательно поправится, больше не будет падать, и прекрасно погуляет на нашей свадьбе! — Виталий покровительственно обнял Машу. Николай посмотрел на это с удовольствием: рядом с дочерью, наконец, был взрослый, сильный и уверенный мужчина. Он точно станет отличным мужем и отцом будущего ребенка. Единственное, что тревожило Ламонина — это учеба дочери… Впрочем, из-за беременности ей, в любом случае, пришлось бы взять академический отпуск, а тут еще и переезд. Заботливый отец узнавал: можно перевестись в филиал академии на севере, конечно, уже после родов. Сам он планировал помогать деньгами, пока молодые не устроятся на новом месте. Николай смирился с таким решением дочери, думая, что оно лучше, чем страдания по погибшему Агиеву.

Сейчас они сидели на кухне, пили кофе и обсуждали дальнейшие планы. Оксана была дома, она ждала возвращения Николая в страхе — а вдруг Тамара расскажет все, как было? Она тихо зашла на кухню, и заметила во взгляде любовника только нежность и страсть, а никак не омерзение и шок. Значит, тетя ничего не сказала… или Николай в душе солидарен с ее поступком?!

— Заходи, Оксана, — пригласил ее Ламонин. — Хоть одну радостную новость могу сообщить тебе за последнее время. Виталий и Маша собираются пожениться. Как только Тамару выпишут и ей станет лучше, отпразднуем помолвку, они подадут заявление. Учитывая положение Маши, распишут их быстро.

Никто не заметил, какими взглядами обменялись Виталий и Оксана. В них светилось торжество. Первый своего добился. Оставалось ей поднажать… Но как, если тетя пока молчит, но в любой момент заговорит, а Николай, узнав о поступке любовницы, может прогнать ее с глаз долой?! Оксана растерялась и не понимала, как ей вести себя дальше.

— Я очень рада за вас, ребята, — она не сводила глаз с Виталия, который в тот момент лично заваривал ей кофе. Нужно вытащить его на разговор немедленно, спросить, что делать… Может, поймет намек? — Действительно, ваша новость — как луч света, в последнее время известия были только печальными. Особенно я рада за тебя, Маша. Ты смогла преодолеть свои сложности…

Маша поднесла палец к губам. Она казалась уставшей, подавленной, но полной решимости. Что же, Виталий достиг цели. В таком состоянии сломать девушку, подчинить себе и заставить просить у отца любые блага не будет стоить усилий.

Ламонин писал жене сообщение. Тамара не ответила на два его звонка, и мужчина волновался. Его ответственность за нее усилилась во много раз. А вот Виталий наконец обратил внимание на сигналы Оксаны…

— Мне нужно на рынок, — продолжила она. — Хотела для себя кое-что купить. Так что, еще раз поздравляю, и оставляю вас.

— Я тебя подвезу, — вскинулся Ламонин.

— Не стоит, Николай Геннадьевич. Я все равно собирался домой, так что, захвачу Оксану. Не волнуйтесь.

Уже в машине Оксана с восхищением покачала головой.

— Быстро ты получил то, что хотел! Маша теперь как пластилин в твоих руках. Ты уедешь… а вот мне что делать?! Я могу лишиться всего, и без перспектив восстановления. Ты должен мне помочь, Виталий.

Она кратко изложила вчерашнее происшествие.

— Ну, дела! — присвиснул он. — Значит, в падении Тамары виновата ты. Оксанка, ты превзошла саму себя! А говорила, что не можешь причинить ей вред.

— У меня не было другого выхода. Она хотела поднять шум…

— Может, это было бы к лучшему. Поговорили бы втроем, и Ламонин, наконец, подал бы на развод. Поспешила ты, девочка моя.

Оксана поняла, что Виталий прав. Возможно, уже в ближайшее время Николай подал бы в суд на расторжение брака. Но, что теперь говорить? К тому же, нельзя забывать о совместном имуществе, от которого в случае развода Оксане останутся крохи.

— Ту ситуацию не вернешь. Я понимаю, что поспешила… Но, что теперь делать? Мне нужно убрать ее со своего пути…

Произнеся эти слова, Оксана почувствовала, будто с души свалился камень. Она озвучила цель, о которой догадывалась с момента приезда в дом Ламониных. Убрать Тамару, занять место хозяйки и жены. Как этого достичь?

— Я тебя понял, — кивнул Виталий и задумался. — Придется достать кое-какое средство, которое не продают без рецепта. И ты должна найти способ проникнуть в больницу и дать его Тамаре так, чтобы она не догадалась! Прости, Оксана, лекарство я привезу, но дальше придется действовать самой. Мне нельзя попадать под подозрение членов моей будущей семьи!

* * *

Паром приближался к чужому берегу. Вид порта, города и его жителей изумил Максима и Василя — оба никогда не были в других странах. Молодые люди волновались… По дороге подкупленный член команды парома передал им поддельные заграничные паспорта. Они приехали в Финляндию по гостевой визе — все это устроил дядя Василя. Им оставалось пройти паспортный контроль и не вызвать подозрений инспекторов.

Толпа людей, сошедших на берег, выстроилась в очередь. Василь — джентльмен в глубине души, пропустил вперед себя молодую женщину с двумя детьми.

— Бедная, как же одна-то с ними, — посочувствовал он. Максим помог спустить коляску с младшим, и женщина тепло поблагодарила их, обратив на эпизод всеобщее внимание.

— Все, больше не высовываемся. Только не хватало, чтобы нас кто-то узнал… Мало ли, — привлек Макс друга к себе.

— Думаешь, весть о нашем побеге прилетела сюда? Нет, в международный розыск нас не объявляли. Просто эти инспектора такие… прицепятся к какой-нибудь цифре или букве в документах, придерутся. Но ты прав, конечно.

К несчастью, текущая ситуация в мире была не в пользу российских граждан — особенно молодых и мужского пола. От них ждали угрозы войны, терроризма, такова была общеевропейская пропаганда в настоящее время. Отбор подозрительных, по мнению контролеров, лиц начался с невысокого коренастого парня, сопровождавшего женщину и мальчика-подростка. Контролер, одетый в черную форму, коротко отдал указание и показал рукой направо.

— Говорит отойти туда, — зашептала модно одетая дама средних лет. — Я уже не впервые здесь, кое-что понимаю.

Парень пожал плечами и послушался, женщина и мальчик хотели последовать за ним… Но контролер остановил их. Родные начали тихо переговариваться.

Следом за первым подозрительным последовали остальные. Инспектора последовательно очищали очередь от мужчин, которым на вид можно было дать меньше пятидесяти лет. Оставшиеся реагировали по-разному: кто-то бурно возмущался, другие растерялись. До Василя и Макса осталось семь человек.

— Чем это нам грозит? — прошептал Максим. Он догадался, в чем дело — все-таки был в курсе мировых событий, новости иногда до тюрьмы смотрел, да и там сокамерники многое обсуждали.

— Ох, ничем хорошим… — бледность, покрывшая лицо друга, была заметна даже через природную смуглость кожи. — На глаз в наших загранпаспортах нет ничего особенного, но если их проверят через специальный сканер, могут быть проблемы. Поэтому…

— Что? — напрягся Макс.

— Бежим!

Схватив Максима за локоть, Василь заставил его наклониться, и они, пригнувшись к земле, побежали через толпу. Пересекали территорию они в течение длительного промежутка времени — через кусты, портовые подсобные помещения, прятались от охраны порта за всем, что попадалось на пути… Макс подумал, что без Василя он бы тут пропал, ибо не обладал его ловкостью и бесстрашием.

Остановились друзья, когда уже начало светать, около высокого каменного ограждения.

— Дошли, — выдохнул Василь. — Как рассказывал товарищ, работающий здесь докером, это — конец территории порта. Здесь находится контора. Работают там с утра и до вечера, так что, сейчас пусто, и охрана сюда не ходит.

— Не понял: как это — дошли? — удивился Максим. — И как ты собираешься перебраться за ограду? Летать же мы не умеем… Здесь есть сигнализация, возможно и камеры…

— Эх, Макс, — возмутился Василь. — А еще русский… Ну, где твой русский авось? Давай хотя бы попробуем!

Он присел на колени и заставил Максима залезть к нему на плечи. Кряхтя от тяжести, Василь выпрямился и издал тихий протяжный вой. Макс испугался и вцепился в его шею.

— Ты с ума сошел? Я чуть не свалился от испуга… Все так плохо? Я-то улицу увидел, обрадовался.

Неожиданно, в ответ с другой стороны ограды взвыли точно также. Максим уставился вниз, на дорогу, но там никого не было — только тени дрожали на асфальтированной дороге при свете фонаря.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул Лойко. — Прыгай, тебя там ждут.

Максим уже ничему не удивлялся. Выдохнув, он перелез через верх ограждения и прыгнул. Вся жизнь промелькнула в мыслях, пока он летел вниз… Приземлился молодой человек на что-то твердое, как гранит, и упал. Осторожно встав, Макс ощупал себя и понял, что ничего не сломал.

А тот, кто его ловил, тоже поднялся, но еле держался на ногах. Это был смуглый, здоровенный мускулистый цыган, от которого разило спиртом, как от бутылки с водкой. Он забормотал что-то на своем наречии.

— Все целы? — крикнул Василь и тоже прыгнул. Его поймали уже двое — Макс и пьяный цыган… Когда оба парня оказались на ногах, здоровяк стиснул Василя, громко икнул и свалился на асфальт. От его храпа Макс испугался, что проснется улица, хотя здесь располагалась промзона города.

— Напился, сволочь, — возмутился Лойко. — Эх, Яноро! Это он — тот докер. Сильный, умный парень, но пристрастился к алкоголю, работая в порту! И ладно бы спал после пьянок, как сейчас… обычно он впадает в буйство и крушит все вокруг. Даже жена от него сбежала, забрав детей. Наши уже не знают, как его унять. Но, можно сказать, что свою функцию он выполнил…

— А теперь-то нам что делать? — прошептал Макс.

— Тут, за углом вот этого магазинчика, стоит мотоцикл. На них здесь полиция не обращает особого внимания. Ромалы все предусмотрели на случай возможных проблем!

Мотоцикл оказался старым и дребезжащим, но вполне способным к езде. Подхватив с земли их сумки, Макс кинулся следом за другом. Треск заводимого механизма, знавшего лучшие времена, огласил спящие перед рассветом улицы.

— Держись, Макс, — проговорил Василь, нажав на газ. — До того, как доедем до дяди, мы с тобой — нелегалы в этой стране, а закон жесток к таким. И пусть все боги нам помогут!

Они умчались в тьму и неизвестность. Василь казался веселым и уверенным в себе — во всей этой ситуации, начиная от побега с ромалами, его природный авантюризм расцветал пышным цветом. А вот Максим, знавший ранее лишь обычную гражданскую жизнь и не обладающий такими чертами, чувствовал, как сердце замирает от страха…

Глава 26

Три месяца спустя.

Ресторан «Чарка» был полон гостей. В нем царила атмосфера праздника… На улице — дождливая осень, которая скоро перейдет в зиму, а внутри прямо тропическое лето! Создавалось ощущение, что в большом банкетном зале светит солнце. Он был украшен тропическими цветами — ярко, но достаточно элегантно. Этот стиль был отголоском недавней свадьбы молодоженов на Кубе… она не имела в России формального значения, но оказалась красивым и романтичным праздником для двоих.

Гости, нарядные и веселые, заполняли зал. Началась неофициальная часть свадьбы, они прибыли из ЗАГСа и с удовольствием приступили к горячему — вкуснейшим ломтикам телятины по-тоскански и средиземноморскому салату, запивая все это горячительными напитками.

Выделялись из всей праздничной толпы двое: Лика и Вовка. Они, тоже нарядные, сидели слева от Ламонина, прижимались друг к другу, тоже выпивали и закусывали, но выглядели не такими уж веселыми.

— Ох… вроде на свадьбу пришел, а совсем не радостно, — прошептал парень ей на ухо. — Маша-то довольна! Они отлично отдохнули на Кубе после подачи заявления. А у меня почему-то сердце не на месте!

— Я тоже беспокоюсь, — ответила Лика, внимательно глядя на невесту. Маша сидела рядом с мужем во главе столов, расставленных по форме буквы «П». Виталий выглядел так, будто выиграл крупную сумму в казино… А она, немного бледная — нормально для беременных в первом триместре — улыбалась, но как-то странно. Или обеспокоенной Лике кажется, что это вымученная улыбка? — Она не выглядит счастливой невестой… Виталий вот прямо светится.

Вовке очень хотелось верить, что Маша счастлива. Слишком много испытаний свалилось на нее за последние месяцы… Подруге пришлось повзрослеть на несколько лет вперед. Причем, друзья, составившие с недавних пор любящую пару, пытались вызвать ее на откровенность, но Маша говорила о путешествии, о своем восприятии беременности — и ни слова об отношениях с Виталием. Вовка помнил, что чувствовал, когда их с Ликой любовь началась в больнице, как развивались отношения позже, и был уверен: когда любишь, хочешь кричать об этом. Тем более, если тебе лишь восемнадцать, и ты выходишь замуж за любимого.

Маше было немного жарко даже в легком платье цвета шампанского. Оно было скроено в стиле ампир. Живот еще не виден, но так удобнее. Особенно красивыми были пошитые к платью перчатки — из кружева такого же цвета, достигающие длиной локтей, но с открытыми пальцами. Вообще, в этой свадебной одежде, с волосами, завитыми и убранными к затылку, без всяких украшений, кроме обручального кольца, она казалась похожей на греческую богиню. А бледность и синяки под глазами, хоть искусно скрытые свадебным макияжем, но заметные внимательному глазу, лишь придавали ей загадочности и какой-то неземной красоты.

— И Тамара все болеет, — вздохнул Вовка. — Не ожидал я, что все окажется так серьезно для ее психики. Молодая ведь еще, довольно крепкая женщина! А Маше сейчас, когда она беременна, очень нужна поддержка матери!

— Зато Николай получает полную поддержку, — язвительно проговорила в ответ Лика. — Ох, неужели Маша так поглощена свадьбой, что ничего не видит?

Рядом с Николаем гордо, как королева этого праздника, восседала Оксана — на правах родственницы. Она убрала черную густую шевелюру в подобие короны из кос, украсила ее цветами, одела длинное летящее платье молочного оттенка, подчеркивающее загар, и сама была похожа на невесту. Иногда она и Николай переглядывались, улыбались друг другу, разговаривали. Вроде все — в рамках отношений дяди и племянницы, но…

— Ты думаешь о том же, что и я? — приподнял брови Вовка. Раньше они не обсуждали это — не было повода, но сейчас все стало ясно. — Именно сейчас, когда Тамара болеет, а Маша уезжает!

— Я не уверена, боюсь кого-то обвинять напрасно. Сейчас Николай уезжает, чтобы помочь Маше и Виталию обустроиться на новом месте. А вот Оксана остается с Тамарой… Да ну их, эти мысли. Николай — не такой человек, просто Оксана красива, вот он и поглядывает, как любой нормальный мужик. Ты же так же, как он, пялишься.

Нет. Вовка был готов поклясться, что посмотрел на Оксану один раз — когда здоровались в ЗАГСе при встрече, и точно — не так, как Николай.

Тем временем, Оксана посмотрела на часы в своем телефоне и притронулась под столом к ноге Николая. Тот очень стыдился, что пылает от страсти к племяннице, пока жена лежит дома, не в состоянии пойти на свадьбу дочки… Но поделать с собой он ничего не мог.

— Коленька, — с придыханием, сводящим с ума, прошептала она. — Нужно проследить за сиделкой, которую ты нанял! Ну, не внушает она мне доверия. Ты оставайся — не каждый день все-таки дочку замуж выдает! А я поеду домой и посмотрю, все ли в порядке с Тамарой.

К счастью для Оксаны, Тамара тогда так и не успела вспомнить, что случилось в вечер ее приезда. Виталий вовремя достал нужное лекарство, и девушка подкупила медсестру… С тех пор память стала Тамару стабильно подводить, как и координация движений, и внимание. Николай, изумленный сложившейся ситуацией, не стал возражать против свадьбы Маши, и определил жену на лечение в стационар… Когда ее выписали, он нанял сиделку, к негодованию Оксаны. Эта пожилая медсестра на пенсии добросовестно выполняла свои обязанности. Ничего: благодаря тайно подливаемому в еду лекарству, никакая надомная сиделка с ней не справится, скоро Николай сам придет к тому, чтобы отправить Тамару на принудительное лечение в психиатричку. А там из здорового, в принципе, человека легко сделают овощ и без лекарств — сама атмосфера этому способствует. После такого и до признания недееспособности недалеко. И у Оксаны руки останутся чистыми: она ведь никого не убивает! Николай станет опекуном жены и управляющим ее имущества, и Оксана с удовольствием примкнет к этой кормушке. А потом — кто откажет в разводе начальнику колонии, желающему избавиться от ненормальной жены?! И будет у Тамары судьба доживать в психиатрическом отделении, довольствуясь редкими визитами Николая и Маши… Возможно, она дойдет до такого состояния, что дочь побоится показать ей своего будущего ребенка.

Зайдя на кухню, Оксана почувствовала запах запеченой курицы и черного чая с бергамотом, любимого теткой. Она почувствовала злость. Чертова сиделка угождает Тамаре: и вкусно, и полезно. Такими шагами, женщина может и на поправку пойти! Плюс лекарства, направленные на усиления мозговой деятельности…

Зажав пузырек с медикаментом в руках, Оксана побежала в комнату тети. Та спала, свернувшись на кровати калачиком. Сиделка — худощавая приятная женщина около шестидесяти лет — склонилась над ней, собираясь разбудить.

— А ну, выйдите отсюда, — скомандовала Оксана. — Я сама ее накормлю, и дам лекарство.

— Вы уверены? — обернулась сиделка. — Я бы справилась…

— Понимаю, вы профессионал, Галина Ивановна, — притворно улыбнулась Оксана и взяла женщину под локоть, подталкивая к выходу. — Но я так переживаю! Вот, убежала со свадьбы Маши, чтобы проследить. А Николай Геннадьевич выпил лишнего. Ну, мужчины… Вы сами понимаете!

Обнимая обеспокоенную сиделку за плечи, девушка дошла до отведенной для нее гостевой комнаты и вернулась к Тамаре. Похоже, добавленное утром в чай лекарство еще не отпустило… Женщина проснулась, но не могла сфокусировать взгляд.

— Оксанка, ты пришла, — сонным голосом проговорила она. — Чего не веселишься-то? Замуж же выходишь… А где Саша?

Оксана спрятала улыбку. Сашей звали местного парня, с которым она гуляла, когда приезжала к Ламониным десять лет назад. Очевидно, мысли и воспоминания причудливо смешались в голове Тамары.

— Я сейчас к нему вернусь, тетя, — проговорила она, поднося чашку с бульоном и подмешанным лекарством к губам Тамары. — К тебе зашла, в гости… Выпей бульон, и я пойду к жениху.

— Красотка ты! — восхитилась Тамара и посмотрела на нее неожиданно осмысленным взглядом. — А мне действительно надо это пить?!

Оксана, запаниковав, сделала один глоток из чашки.

— Вкусно! Не хочешь — я сама выпью… Но доктор сказал — ты очень устаешь, и должна это пить. Силы ведь восстанавливает!

Тамара послушалась и выпила весь бульон. Через десять минут Оксана ушла в свою комнату, а тетя начала разговаривать с пригрезившейся покойной матерью. Она жаловалась ей на мужа, который пропадает на службе; на дочь, которая забыла о ней с новым парнем; наконец — на племянницу, забросившую супруга в день свадьбы. По подсчетам Оксаны, Виталия и подкупленной ими медсестры, остатки адекватности Тамары доживали считанные дни.

Тем временем, Николай поехал с Машей и Виталием в заказанный для брачной ночи номер лучшей гостиницы города. Дойдя с ними до свадебного номера, он крепко поцеловал дочь и обнял Виталия.

— Держись, милая. Первая беременность — это сложно. Но, знай: любые лекарства… да и просто, мое плечо и поддержка. А ты… — он повернулся к жениху. — Береги ее. Любишь — помогай во всем. Узнаю, что ей плохо…

Николай не успел договорить, потому что Виталий подтолкнул его в номер. Там стоял столик на колесах, уставленный легкими закусками, шампанским и соком.

— Выпейте, Николай, за наше с Машей счастье. Отец… могу ли я тебя так звать?

Расстроганный Ламонин выпил с молодыми и уехал. Он беспокоился за дочь… отцовское сердце буквально орало о чем-то нехорошем. Ну, да это волнение, и стресс от болезни Тамары, и порочной связи с Оксаной. Ну, а что ему — лезть в постель к Маше и Виталию?!

Жених, как только тесть уехал, отправился в душевую, а Маша, упав на кровать, стянула с рук кружевные перчатки. Она устала так, что хотелось только одного: закрыть глаза и провалиться в сон.

А Виталий воспользовался ее задумчивостью. Он начал целовать шею жены — страстно, но осторожно. Почему-то беременность Маши вызвала в нем желание защищать и оберегать, незнакомое ранее… Хотя вполне возможно, что это и не его ребенок. Заметив, что Маша не в состоянии отвечать на его ласки, он вздохнул.

— Устал мой цветочек? И свадьба, и токсикоз… Ох, как все на тебя навалилось. Дай я помогу…

С этими словами он освободил ее ноги от туфелек и расстегнул молнию на платье. Маша была настолько сонной, что еле нашла в себе силы поблагодарить.

— Да ладно, я-то что? Посижу за компьютером, фото размещу со свадьбы, какие есть. Пусть все знают, что мы счастливы! А ты отдыхай, милая. Брачную ночь мы перенесем.

Глядя на спящую жену, Виталий в очередной раз подумал, что она очень красива, и ощутил прилив нежности. После совместного путешествия он узнал ее лучше, проникся и поразился ее доброте и наивности. Что там тесть намекал про то, что Маше с мужем будет плохо? Ничего подобного — это же как ребенка обидеть!

Он просидел в интернете до часу ночи. Последней мыслью перед тем, как уснуть, было следующее: нужно потребовать, чтобы Оксана перестала травить маму Маши. Зря он, вообще, такое посоветовал, да и с лекарством помог. Слишком далеко они зашли в своей жажде наживы, а деньги ведь совсем не главное…

Часть 2.

Глава 1

Год спустя.

Зима в этом году выдалась особенно суровая и холодная… По погодным условиям, она наступила уже в ноябре и, как прогнозировали синоптики, грозила затянуться до начала апреля. И, если в средней полосе страны температура воздуха не опускалась пока ниже двадцати градусов, то здесь, на Крайнем Севере, по ночам окна в квартирах и домах покрывались инеем от сорокоградусного мороза.

Эта погода, и вид заснеженного города, и почти постоянная темнота заставляли Машу грустить и мрачно смотреть на свою жизнь. Казалось бы, чего ей жаловаться? Отличная просторная квартира — да, на улицу сейчас с полугодовалым младенцем лишний раз не выйдешь, зато дома есть где разгуляться, а ведь Катюша именно сейчас начала ползать. Виталий получал хорошее жалование и, к тому же, имел дополнительные деньги от заключенных, организовывая им свидания с близкими… В колонии строгого режима встречи с родными проходили раз в год, но, при помощи взятки, можно лишний раз увидеть родственника. А ее муж мелкими суммами не ограничивался: за одно такое свидание он брал свое ежемесячное жалование. В этом его заработке Маша не видела ничего ужасного: она с детства знала, что папа поступает также.

Для прогулок северной зимой у Маши и Катеньки было все: белая длинная норковая шуба и очаровательный песцовый детский комбинезон; шикарные сапожки на натуральном меху; утепленная дорогая коляска; наконец, немалая сумма на карте для ежедневных расходов — ведь во время прогулки Маша часто заходила в магазин, чтобы погреться и купить свежего мяса к ужину. Виталий любил есть все свежее и только что приготовленное, но теперь часто ограничивался продуктами быстрого приготовления — жена не всегда успевала что-то приготовить. Более того, он открыл в себе некий кулинарный талант, и часто успевал накормить и ее.

Маша пережила с момента рождения дочери многое: бессонные ночи, тяжелую послеродовую депрессию, привыкание к роли матери… Виталий нанимал иногда домработницу, а вот от няни Маша отказывалась, не хотела, чтобы чужой человек трогал ее ребенка, еще совсем маленького. Когда ты еще очень молода и сильна, трудности не так уж страшны, тем более, что Виталий оказался неплохим, понимающим мужем… Особенно бы Маша удивилась, если бы знала о его изначально корыстных замыслах.

Все складывалось неплохо: молодая семья, первый ребенок. Мама в академическом отпуске с дочкой, в перспективе переведется в местный филиал медицинской академии. Папа на государственной службе, хорошо зарабатывает. Квартира с отличным ремонтом — Ламонин восхищался, когда приезжал. Всего хватает! Она — нежная, уступчивая; он — сильный, решительный, но понимающий, и сразу стал называть Катю дочкой, хоть Маша и предупреждала о возможном отцовстве покойного Макса. Дочка здоровая, развивается по возрасту. Чего еще надо?

А ведь Виталий не пылал любовью к Маше изначально! Его грызли мысли, что он будет воспитывать чужого ребенка, и он мирился с этим фактом только из-за денег Ламониных. Вот тут-то ситуация повернулась неожиданно! Он оказался на Севере, и от старой жизни у него осталась только беременная на тот момент Маша. Виталий почувствовал свою ответственность за девушку, ощутил к ней нежность, желание защитить, а ближе к родам осознал, что любит ее — со страстью, крепко, и не представляет без нее жизни. Он радовался, что имеет семью — то, что принадлежит только ему, и все собственнические свои инстинкты направил на усиление связи между ними троими.

Даже в повседневной жизни Машу не пришлось воспитывать — они отлично подходили друг к другу по бытовым привычкам и характерам. Ранее эгоистичный, самовлюбленный Виталий изменился: он понял, что нашел любовь, обрел семью, а деньги на службе заработает сам — как на жаловании, так и на взятках. Николай планировал присылать определенную сумму ежемесячно для Маши и внучки, но Виталий отказался, заявив, что будет справляться сам. И обеспечивать свою семью ему удавалось хорошо: может, Маша не получала все по щелчку пальца, как у отца, но и далеко не нуждалась. Он даже не верил таким переменам в себе: и жену полюбил, и Катю, и даже ламонинские деньги его больше не интересуют. Видимо, нужно было уехать как можно дальше от всех, чтобы стать хорошим мужем, добрым отцом и хозяином собственной жизни.

Маша ждала мужа со службы в надежде, что он развлечет ее своим обществом, они спокойно поужинают, поболтают, уложат спать Катю и лягут в своей комнате, чтобы посмотреть вместе какой-нибудь интересный фильм. Однако, Виталий удивил. Он выглядел усталым, но довольным; поцеловал своих девочек и с загадочным видом произнес:

— Маша, у меня два билета в театр. На службе раздавали, еле урвал последние. В кассах-то еще неделю назад все раскупили! Вот, смотри: «Иисус Христос — суперзвезда». Все наши местные классные актеры задействованы, так еще и московская знаменитость участвует! Так что, нужно собираться. Места, кстати, отличные, близко к сцене!

Маша протянула мужу Катю, которая активно загулила — так она всегда реагировала на человека, с рождения заменяющего отца. Обычно она не давала ребенка Виталию прямо с порога, чтобы он переоделся и чуть отдохнул, но сегодня забыла об этом правиле от неожиданности.

— Подожди, Виталик. Театр — это прекрасно, тем более, нашумевший мюзикл… Но Катю-то мы куда денем?

— Ах, да, — засмеялся муж и зашел, пропустив следом улыбающуюся женщину средних лет. — Знакомься, это Наталья Сергеевна, она работает в нашей столовой и помогает в воспитании двух своих внуков. Я договорился. И никаких возражений!

Гостья заверила Машу, что маленькая Катя в ее надежных руках отлично проведет время. А взволнованная предстоящим выходом в свет девушка вспомнила, что у нее даже нет подходящего платья для похода в театр — ранее она бывала в Большом только один раз, еще в школе.

— Я знаю, Лика спокойно одевала джинсы на «Кармен», они в Москву недавно ездили с Володей на оперетту. Но я так не могу. Ох, что делать-то?!

Наталья Сергеевна, женщина старой закалки, неодобрительно зацокала языком, услышав про джинсы в театре. А Виталий нашел выход:

— До начала три часа. Давай по-быстрому покажем, где что лежит для ребенка… Маша, мы вполне успеем в торговый центр, чтобы купить подходящее платье. Хотя, я думаю, ты в любой одежде была бы там самой красивой!

Глава 2

— Николай Геннадьевич, разрешите, — в кабинет к полковнику, постучав, четкой поступью зашел заведующий архивом колонии. — Я по поводу запроса Бюро статистики…

— Ах, да, — Николай развернулся на крутящемся кресле. Он был в данный момент настолько погружен в свои мысли, что не сразу понял, о чем именно говорит подчиненный. — Что они там запрашивали, и за какой год?

— За прошлый. Собственно, о чем я хотел спросить… Данные-то мы им отправим: кто осужден, какая статья, сроки… Но там есть несколько дел, главные фигуранты которых умерли, и двое — у нас здесь… Среди них — те, сбежавшие, Агиев и Лойко, с прикрепленными к делам свидетельствами о смерти. Их необходимо уничтожить, и нужны ваши подписи…

Смутившись, заведующий замолчал. Оба сразу вспомнили подробности того побега, в частности — ранение Вовки, который сейчас продолжал служить в колонии, живой и здоровый. Николай потом остался глух к его рассказам о Агиеве, убеждениям в том, что тот был осужден несправедливо. Доказательств-то парень предъявить не мог… Ламонин только чувствовал свою вину в том, что дочь так страдала из-за его смерти, и уехала на другой конец страны от своей семьи под влиянием душевных мук. Ладно, зато она и его внучка были в хороших руках… Все-таки Маша еще очень молода, неопытна, и мужчина ей нужен серьезный, с твердым характером и жизненными принципами. Такой, как его зять Виталий.

— Да, — оторвался он от своих мыслей. — Пойдем, Роман Олегович, составим акты.

И вот они в архиве — тесном, пыльном помещении… Ламонин бывал здесь редко, и каждое свое посещение начинал чихать. Извинившись за пыль, заведующий принес ему дела и бланки для актов. Подошла молоденькая сотрудница архива, сказала, что как раз сжигает во дворе мусор, дворник развел костер, и туда же могут отправиться дела. Во многих службах колонии все было компьютеризировано и современно, стояли металлические сейфы, шредеры для уничтожения бумаг… И только в архивном делопроизводстве все оставалось до ужаса архаично.

По дороге во двор, Николай начал листать дело Агиева. Первой его страницей было свидетельство о смерти… Посмотрев даты, первую и последнюю, мужчина вздрогнул. Несмотря на то, что этот парень чуть не испортил жизнь его дочери, стало его жаль — слишком мало он пожил, как, впрочем, и Лойко. Дело было тоненьким: а что туда вшивать, если парень был молод и впервые судим?

Николай уже знакомился с делом — когда покойный прибыл в колонию, но бегло, так как в тот день было немалое пополнение; а сейчас он пробежал по страницам более внимательным взглядом…

От просмотра его оторвал звонок. Оксана должна была связаться с ним после обеда, и оказалась, как обычно, очень пунктуальной. Вспомнив о своей милой девочке, Николай почувствовал, как на душе стало теплее… Вот только вопрос, по которому она звонит, не слишком приятный.

— Да, милый. Нашелся нужный человек! Рита работает в областном диспансере, она как раз доктор нужного нам профиля. Мы знакомы давно, на нее можно положиться. Она осмотрит Тамару и, если это необходимо, поможет с оформлением недееспособности и подготовкой медицинских документов в суд.

Ох, и тяжело было Николаю решать это! Все-таки еще пока жена — он не оформлял развод — теряла последние жалкие остатки адекватности, а они прожили вместе много лет, вырастили дочь и когда-то любили друг друга. Местный психиатр говорил, что ее психика расшаталась из-за неуемного желания родить еще ребенка, и череды неудачных попыток и выкидышей. Мужчина остро чувствовал свою вину: оплачивал все лечение, старался устроить приятную встречу дома, когда ее отпускали со стационара… Но в родных стенах женщина становилась и вовсе неадекватной. Она обвиняла мужа в попытках убить ее, извести, бросалась с кулаками, а однажды чуть не вцепилась в волосы приехавшей осмотреть ее медсестре, крича, что та собирается сделать ее овощем. Лечение пробовали разное, и ни одно не принесло результата; Тамара становилась опасной для окружающих и себя… Так что, оставалось признать ее недееспособной, закрыть на лечение в стационар. Тогда он сможет спокойнооформить развод и жениться на Оксане — он очень этого желал, да и девушка давно ждала. Оксана скрывала, но он видел: ей надоели их встречи украдкой. Николай все кого-то стыдился: друзей, знакомых, дочери, которой вообще давно нет в городе… Но это, пока он не развелся. Скоро все будет по-другому!

Девушка не настаивала на признании недееспособности — он сам так решил, она лишь дала понять, что так будет проще, и что есть нужный человек для этой цели. Ну, почему же ему теперь так тяжело? Ведь и врач в больнице подтвердил, что изменения в мозге Тамары необратимы, и помочь может только чудо…

Выслушав любимую, Николай поблагодарил ее за труды и попрощался, обещав заехать за ней и отвезти домой. Недавно он настоял, чтобы она перестала работать в Москве, и нашел ей достойное место в хорошей фирме в соседнем городе, там же купил ей отличную квартиру, где они и встречались, оплачивал все прихоти, баловал. С ней он чувствовал себя настоящим мужчиной, которого до безумия любят. Но вот она поставила твердое условие, что жить с ним вне брака не будет. Пока он не разведется — только встречи.

Оксана, Оксана… Ее имя крутилось в голове Николая, грозя сорваться с губ… И тут он понял, почему. Одновременно его взгляд зацепился за первую страницу протокола в деле Агиева, где перечислялись все участники. Оксана Викторовна Орлова, свидетельница.

Надо же, полная тезка! Бывают же совпадения…

Стоп. И дата рождения совпадает. И адрес регистрации — тоже… Однажды она просила сделать несколько копий паспорта, он выдал на одну больше, и она оставила ее.

Замерев от неожиданности, Николай тихонько вырвал эту страницу и пролистал дело дальше — там были копии личных документов. Вот паспорт Оксаны Орловой… Его Оксаны.

Что-то тут нечисто. Впервые Николай подумал о любимой не в положительном ключе. Допустим, она выступала свидетелем уголовного дела — что здесь такого? Без свидетелей не совершалось бы правосудие. Но он столько раз называл преступника, в которого влюбилась дочь… Почему Оксана ни разу не вспомнила, не рассказала ему обо всем?!

Спрятав в карман форменных брюк вырванную страницу, он поставил свою подпись на всех актах уничтожения и удалился к себе в кабинет.

* * *

— Вася, тебе нужно беречься. Зима здесь еще суровее, чем, бывало, в России, а ты разгуливаешь в тонкой куртке и без шапки!

Кашель друга прервал упреки Максима. А они ведь были обоснованными! В результате своего легкомысленного отношения к здоровью и привычек, оставшихся от той, старой жизни, Василь свалился с сильной простудой и уже два дня не выходил из дома. Макс, подумав, что другу нужна помощь, решил его навестить и понял, что не ошибся. Василь, который вообще очень редко болел, лечился народными средствами, а требовалось уже принимать антибиотики.

— Да нормально все, подумаешь — простудился, — возразил Лойко. — Дети и то постоянно этим болеют, уж я, здоровый мужик, переживу! Прошлую-то зиму обошлось без болезней. Хотя, раз скорая помощь сама приехала на дом, грех не воспользоваться…

Макс, продолжая ворчать на друга, приступил к осмотру, затем побежал в аптеку.

— Вот, это все нужно принимать по часам. Не вздумай игнорировать — простуда может дать осложнения на уши, голову и другие органы… Ты же не хочешь получить серьезные проблемы, в твоем-то возрасте?

Василь послушно принял порцию лекарств и сделал вывод:

— Не зря я подружился с тобой в тюрьме, и взял с собой при побеге. Теперь у меня есть и врач, и медсестра в одном лице…

— А уж я тебе как благодарен, — Максим присел на край кровати и посмотрел в окно, на ночной вид финской столицы, сверкающей огнями. — Правда, привык по-настоящему только сейчас… Круто у нас жизнь изменилась, согласен?

— Да, — Василь задумчиво посмотрел на друга. — И не только жизнь…

Оба замолчали, вспоминая события с того момента, как покинули территорию Южного порта с помощью пьяного Яноро. Парням не повезло: мотоцикл врезался в невовремя затормозившую на шоссе грузовую фуру, случилась авария… Водитель фуры почти не пострадал, Василь отделался сотрясением мозга, а вот Макс серьезно повредил лицевой нерв при падении с мотоцикла. Спасибо неожиданной помощи: в больнице вышли на связь с дядей Василя, и тот использовал свое влияние и деньги, чтобы помочь парням. После серии операций Максим внешне стал другим человеком, последующее восстановление заняло несколько месяцев и усложнилось из-за нервного стресса: Василь не смог скрывать то, что на родине умер отец друга.

Христо повезло в жизни: он развил свой небольшой бизнес по грузовым перевозкам еще в много лет назад, когда покинул Россию, и сейчас процветал. Дядя радушно принял молодых людей, помог деньгами и поддержкой, дал отдохнуть, прийти в себя. Выслушав рассказ племянника, он заявил, что Максим теперь — свой человек для него, и может пользоваться всяческой помощью.

Позже Макс думал: а если бы они бежали без ромал, и здесь бы у них не было никого? Во первых, их бы поймали… а даже если бы удалось убежать в чужую страну, их бы уже и в живых, возможно, не было. У чистенького, благополучного города Хельсинки была и другая сторона жизни — темная, преступная. На грани светлой стороны и последней постоянно балансировал Яноро, которого друзья постоянно вытаскивали из полицейского участка. А уж выжили бы они после аварии или нет — другой вопрос…

Друзьям пришлось выучить довольно сложный язык этой страны, поменять привычки и жить по местным паспортам… Дядя Христо по своим каналам помог им обрести гражданство — как своим родственникам, и месяц назад они легализовались в Финляндии. Для обычного человека это был бы непростой путь длиной в несколько лет.

Также, он дал им работу- не высокопоставленные должности, а рядовые. У обоих парней обнаружились склонности к привлечению новых партнеров и работе с клиентами. Этим они и занялись, освоив язык окончательно. Таким образом, они стали менеджерами компании «Ром Авто», успешно трудились, даже два раза выезжали в командировки заграницу, и получали неплохую зарплату за свой труд.

Кстати, молодой человек считал необходимым отдавать Христо деньги от своей зарплаты — как возмещение затрат за кров, гражданство и учебу… Тот все принимал, но откладывал на счет, планировал переписать его позже на Макса — он был богат и не нуждался в этих деньгах.

Также, они с Василем продолжали тесно общаться и по работе, и вне ее… Казалось бы, все это не давало ему скучать и грустить, но нет: он постоянно думал о Маше.

Сложно ему пришлось тогда, вдали от родных, от любимой. Макс не мог подать весточку о том, что жив, пока розыск не прекратится в связи с его липовой смертью. А потом ромалы, оставшиеся в городе, донесли нехорошие вести.

Вскоре после тех событий Маша и Виталий — тот самый надзиратель, притворявшийся в свое время лишь ее другом — подали заявление о регистрации брака… Максим рвался домой — отговорить ее, попросить прощения за ложь, чтобы она увидела его лично и поверила. Потом еще удар — известие о беременности Маши, а ведь он в это время только приходил в себя после операции. Максим искренне верил, что ребенок от него, и уже рвался домой, купить билет на паром в Россию… Василь и люди Христо удержали его. Они были уверены: сейчас, по свежим следам, Макса могут узнать, поймать, а это — новая статья, куда тяжелее предыдущей. Да и состояние его не позволяло переезжать на такие расстояния. Так что, молодой человек был вынужден остаться в Хельсинки, страдая всей душой.

А дальше, цыганский вестник донес, что Черкасов получил назначение куда-то на Север, и молодые уехали. Макс недоумевал: как Ламонин отпустил дочь так далеко, еще и беременную? Видимо, доверял зятю. Ведь молодой человек не знал о буре, творившейся в доме Ламониных с того времени и по сей день. Полковник остался один в огромном доме и готовился к разводу и исключению нездоровой жены из своей жизни, но эта история ромалам была неизвестна — они знали только о связи Николая и Оксаны, которую те уже особо не скрывали.

Со временем, боль Макса притупилась… Однако, любовь и тоска по Маше продолжали жить в его сердце, просто, он заставлял себя отвлекаться на повседневные дела, за которыми летели дни и месяцы. Василю было проще — он быстро нашел здесь девчонку своей национальности, но воспитанную по-европейски свободно, и вовсю крутил с ней любовь.

— Кстати: Селинка тебя не навещает? — уточнил Макс. — Все-таки ты болен, два дня уже с кровати не встаешь.

Селинка, в представлении Василя, была идеалом девушки: высокая, крутобедрая, черноглазая брюнетка, страстная и темпераментная, как и большинство молодых цыганок. Они познакомились на свадьбе общих друзей и сразу понравились друг другу. Родители не выдали ее замуж в подростковом возрасте, лелеяли, поэтому сохранился задор и энергия… Макс был с ней вежлив и внимателен на общих редких встречах, как с девушкой друга, но каждый раз, когда видел ее, задавался вопросом: кого же она так ему напоминает?!

— Как же, приходила вчера, — Василь указал на угол комнаты. Эту квартиру, просторную и светлую, на последнем этаже дома с мансардой, он приобрел недавно и теперь платил кредит. Также поступил и Макс — они жили в соседних домах. — Видишь этот пучок трав? Она окуривала меня благодатным дымом, так и лечила. В этой девчонке так причудливо смешалось европейское и цыганское — закачаешься!

А Макс ведь еще с порога почувствовал луговые ароматы, но не придал особого значения: подумал, что Василь заваривает себе какие-то травы.

— А я вовсе не колдунья, я любила и люблю, — вспомнил он песню из своего российского детства. Василь понял и рассмеялся.

— Да ну тебя, — он снова закашлял и стал серьезным. — Макс, есть дело. Христо отправляет меня по делам в Россию… В Москве есть перспективный заказчик, договор с ним принесет немало денег компании. Ты тоже должен поехать… Он сам тебе еще скажет, когда пригласит подписать приказ о командировке.

Максим прямо замер, услышав это. Они поедут домой…

— Что… Христо считает, что теперь проблем не будет?

— Конечно. Прошел год, и мы теперь граждане Финляндии с такими именами, что язык сломаешь. Не слишком мы похожи на финнов, ну и что? А чего ты встрепенулся — рад, или напуган?

— Конечно, рад, — Макс крепко сжал его руку. — Это мой шанс! Я найду возможность узнать, куда именно уехала Маша, и хотя бы поговорить с ней… Может, дочку даст увидеть. Да на могилу папы сходить надо. Ты же знаешь: мое сердце там осталось!

— Но первая цель, конечно, Мария, — подвел итог Василь. — Я это понимаю… Но, посмотри честно на жестокую правду, и заодно взгляни на себя в зеркало. Ну, узнает она тебя, как думаешь?

Макс посмотрел в большое настенное зеркало в рамке в стиле хай-тек и вздохнул.

Да, уродом он не стал, но узнать прежнего Макса теперь сложно. Более взрослое и жесткое лицо, хоть и красивое мужественной, грубоватой красотой. Пришлось лечь на хирургическую операцию, поработал и пластический хирург — ведь был поврежден лицевой нерв, задело глаз, и что, молодой парень должен ходить уродом?! Зато, спасибо его работе, ни следа от тех жутких порезов и паралича нерва.

— Внешне — может, и не признает, — у него уже загорелись глаза от внезапной перспективы. — Но голос, объятия, слова… Мои признания, наконец. Все, Вася. Решено: я еду с тобой!

Глава 3

Вовка уже целый год волновался, когда возвращался домой. В свою же квартиру, в которой жил с того момента, как отслужил в армии! Раньше это было место, где он убирался, когда хотел, расслаблялся по полной и мог разгуливать в любом виде…

Нет, он не подселил квартирантов, и к нему не приехали пожить родственники. Просто, у него появилась Лика. Точнее, она была в его жизни и раньше, но лишь как подруга. А теперь они жили вместе, это и заставляло его переживать — нормально ли он выглядит, не пахнет ли от него тюремным запахом. Кстати, Лику такие мелочи не очень-то волновали, но он всегда хотел предстать перед ней в лучшем виде.

После его ранения девушка задумалась о том, что должна быть рядом с любимым. К счастью, сеть магазинов косметики, где она работала, расширилась, и еще один такой появился в их городе. Ее без проблем перевели туда товароведом, и она стала жить с Вовкой. Оба учились заочно в Москве, получали высшее образование и выезжали на сессию раз в полгода, так что, работе в их случае это не мешало…

С Ликой он был очень счастлив — и не счастьем человека, добившегося своей цели, а именно как влюбленный мужчина, чувства которого взаимны. Вовка чувствовал себя хорошо и спокойно, зная, что она теперь всегда рядом. Он был готов сам делать все домашние дела, брать лишние сутки на службе для заработка — лишь бы любимая не уставала дома, помимо работы, и была всем довольна. Вот только избегала она разговоров о свадьбе… Для Вовки это был немаловажный шаг. Ничего, она же живет с ним. Можно сказать, его невеста, а остальное — дело времени.

Лика говорила, что тоже счастлива с ним. А уж когда она обнимала его, садилась на колени, прижималась и покрывала поцелуями лицо… Все, он переставал замечать что-либо.

— Ты как раз к ужину, — Лика, судя по ароматам, сама приготовила что-то вкусное. Раньше у нее, девушки, живущей для себя, коронным блюдом была яичница, а за время их совместного проживания она пристрастилась к готовке. — Плов удался, а к нему — салат. Давай к столу, мой хороший.

Обычно она буквально прыгала ему на шею, была веселой, а сегодня какая-то задумчивая.

— Проблемы на работе? — спросил он, садясь за стол.

— Не совсем… Поешь, потом расскажу.

Уже в комнате, когда они лежали на кровати, прижавшись друг к другу, Лика заявила:

— Маша два дня не выходит в соцсети. И на звонки не отвечает. Только написала, что все в порядке — и все… Я волнуюсь!

— Может, занята с ребенком? — предположил парень. — Устала. Или Виталий на выходных после дежурства, и они проводят время по-семейному. Ответила, все-таки. Мало ли что?

— Вот ты подумай о ней, и прислушайся к себе. Спокоен за нее?

Вовка задумался. За много лет дружбы он стал периодически чувствовать Машу, ее беды и проблемы… Да, за время, прожитое в разлуке, это немного позабылось, но…

— Тревогу чувствую. Вроде она там в хорошей квартире, при муже и ребенке, и деньги есть, а что-то там не так.

— А я о чем! Обычно мы с ней переписывались, она присылала фотографии Катеньки. Ну, ты сам видел. А тут — прямо странно.

Вовка задумался. Когда он служил в армии, военная часть находилась в таком же северном городе, как тот, где сейчас жила Маша, и он помнил, как иногда тяготился вечной темнотой и мерзлотой. А ведь он — крепкий парень, на тот момент солдат срочной службы… И совсем другое дело — недавно родившая молоденькая подруга с полугодовалым ребенком на руках, у которой муж пропадает на службе. Так и до депрессии недалеко.

— И что ты предлагаешь? Лика, мы собирались к ней слетать на февральские праздники…

— Подожди, это еще не все. Сегодня я видела Оксану Орлову.

Вовка нахмурился. Да уж, ситуация Ламониных была неординарной. Дочь и внучка далеко, жена никак не вылечится — конца и края ее лечению не видно, а Николай крутит любовь с молодой родственницей. Парень не считал возможным судить начальника, но считал это ненормальным.

— Где?

— В том и дело. Сегодня всех сотрудников магазина направляли в московский медицинский центр на медкомиссию… Это бывает раз в году. А напротив находится областной психодиспансер и бюро медицинской экспертизы. Я видела, как Оксана зашла сначала в первое здание, а из него направилась прямиком во второе. Раньше я бы ничего такого не подумала…

— А сейчас Николай сомневается: подавать в суд на недееспособность Тамары, либо нет, — вспомнил Вовка. Этой информации полковник от него не скрывал: делился своими переживаниями насчет жены, умалчивая об отношениях с любовницей. — Что-то сходится!

— Ты прав. Похоже, Оксана по своим каналам решает этот вопрос, и капает на мозги Николаю.

Вовка вспоминал, какой была Тамара до всех событий. Да, Маша делилась, что мама очень переживает из-за своих выкидышей… Но, неужели нормальная, еще молодая женщина может на этой почве окончательно сойти с ума?!

— Я считаю, Маша должна знать, что происходит в ее семье, — Вовка заговорил быстро. — Конечно, она занята ребенком, и никто ей не помогает, кроме мужа — хорошо, что я ошибался, и у них все сложилось… Но ведь Николай сам признался, что не рассказывал всей правды о болезни Тамары. Когда Маша и Виталий приезжали последний раз три месяца назад, она была вполне нормальной, он как раз забирал ее из больницы на несколько дней. Нужно поехать к ним и лично донести все до Маши — это разговор не по телефону и не для переписки. Заодно проведаем всех, и узнаем, как она живет.

— Володя, ты чудо! — в очередной раз она начала его целовать — всего, одновременно стаскивая одежду. — Все-таки, полковник о многом умолчал…

Вовка заверил, что отпросится на неделю — это максимум в данный момент, дольше его отсутствие на службе нежелательно. Более того — он решил не говорить Николаю истинную причину своего вынужденного отпуска. Полковник, кстати, стал относиться к нему еще лучше, чем раньше, после того ранения, и берег, как родного сына, от лишних дежурств, нервов и проблем. Николай до сих пор чувствовал себя виноватым за то ранение… Вовку это смущало — в его понятиях, он, взрослый здоровый мужчина, в опеке не нуждался.

На следующий день Ламонин, усмехаясь, подписал заявление Вовки на неделю отпуска за свой счет. Он с пониманием отнесся к желанию парня отдохнуть вместе с Ликой и намекнул на будущих их совместных детей. Вовка задумался: а ведь молодая любовница полковника вполне может забеременеть… Удивительно, что это еще не случилось, либо она не оставляет беременность, пока Николай не женится на ней. И тогда благополучие Тамары, Маши и маленькой Кати окажется под большим вопросом!

* * *

Депрессия Маши на следующий день после похода в театр с мужем сменилась позитивом, а затем — паникой. Поводом для этого послужил кашель дочки. Началось все с насморка после прогулки, которую так и назвать-то сложно: в середине дня температура на улице поднялась до минус пятнадцати градусов, Маша закутала спящую дочку и десять минут подержала в коляске на лоджии, чтобы та хоть немного подышала свежим воздухом. Ночью у ребенка был влажный кашель, на следующий день он превратился в лающий.

Виталий, встревожившись, предложил позвонить на службу, отпроситься и остаться дома, чтобы помочь Маше. Они собирались вызвать врача, и он не хотел оставлять своих девочек без помощи. Но она знала, что это не очень приветствуется в колонии, и попросила мужа ехать. С тревогой он отправился на службу, предупредив, что будет на связи и подъедет в случае необходимости. Виталий переживал, что у девочки пневмония — здесь это было нередкое заболевание у детей.

Хотя, симптомы определенно напоминали Маше острый бронхит. Она с легкостью определяла болезни взрослых людей, но вот перед собственным ребенком тряслась, как липка — тем более, речь шла о полугодовалом младенце; у детей более старшего возраста и спектр лекарств для лечения шире.

Его поддержка, конечно, давала Маше уверенность в том, что все с Катей будет хорошо… Однако, волновался муж больше, чем она сама, имеющая понятие о человеческом организме. Виталий вообще трясся над ней с того момента, как они переехали, и над ребенком с их приезда домой из роддома. Ответственность и любовь шарахнули циничного, на самом деле, Виталия так, что он до сих пор себя не понимал. Конечно, поддержка мужа важна. Он и сидел с ребенком, и помогал по дому. Виталий оказался замечательным, и Маша простила ему некоторые недомолвки перед уездом сюда. Она по-прежнему держала в сердце Максима, но радовалась, что семейная жизнь сложилась. И ей очень не хватало родителей, особенно — Тамары.

При воспоминании о маме Маша почувствовала горечь и обиду. Надо же: так желать будущего ребенка, что повредилась психика, испортилось здоровье, в то время, как существующей, уже взрослой дочери так нужно сейчас ободряющее материнское слово и поддержка! К тому же, Тамара пока видела Катю один раз, не так уж и давно, но тогда ребенок был совсем крохотный… Тогда она была вполне активной, только несколько отстраненной, и мало обратила внимания на дочь с малышкой. Возможно, при следующей личной встрече она была бы очень рада внучке, и это оказало бы положительное влияние. Но Николай говорил, что лучше пока больше не показывать Тамаре ребенка — это же для нее больная тема!

А еще она знала, что, пока Тамара находилась на лечении, отец завел себе любовницу, и не просто какую-то женщину, а Оксану. Первый раз ей после свадьбы намекнули Володя и Лика, правда, они были не вполне уверены… А потом ей в соцсетях стали писать друзья и знакомые из ее города. Николай пытался соблюдать конспирацию, но в небольшом населенном пункте все на виду… Сначала ее охватила жалость к Тамаре, а также шок и злость на обоих любовников: вот так закрутить роман, в то время, как ее бедная мать сходит с ума?! Потом Маша успокоилась, начала даже в чем-то понимать отца: трудно удержаться, когда рядом оказалась молодая красотка. А позже ее закрутили бытовые дела и уход за ребенком. С тяжелым сердцем Маша осознала, что матери она как бы не нужна, а у отца теперь своя жизнь.

Машу кольнула зависть, когда приехала педиатр — молодая, не старше тридцати лет. Девушка казалась беззаботной, ребенка осматривала со знанием дела, но и с небольшой опаской: так обращаются с детьми медики, у которых своих пока нет. И ведь Маша сама похоронила свой шанс стать дипломированным врачом! Получится ли восстановиться в филиале после академа?

— Бронхит, — заключила фельдшер после осмотра, и на вопрос Маши, нужно ли ехать в больницу, ответила отрицательно. — Температуры нет… Я сироп выпишу, лечитесь дома. Сейчас вышел новый сироп, отлично подходящий для младенцев, и недорогой. Но, если через два дня не будет улучшения, звоните в скорую, тогда уже точно госпитализация! Вообще, таким детям здесь не жизнь.

— Почему? — выдохнула Маша.

— Я, когда брала из поликлиники вашу карту, обратила внимание: вы переехали из средней полосы страны, будучи беременной. Соответственно, поменяли климат, а это стресс. Детки в такой ситуации очень часто болеют, вплоть до астмы, не говоря уже о пневмонии. Идеальный выход — возврат в ту климатическую полосу, что комфортна, где ребенок был зачат. Ну, посмотрим еще… А я выпишу вам направление на рентген легких. Сходите, когда малышка выздоровеет.

Доктор попрощалась и пожелала Кате скорейшего выздоровления. Кстати, девочке она, очевидно, понравилась: обычно Катя не любила, когда ее крутили и осматривали, а на манипуляции этой девушки отреагировала спокойно.

— Удачи, коллега, — тихо проговорила Маша, закрывая за ней дверь.

Пришлось попросить пожилую соседку, чтобы та посидела с Катей, пока Маша купит в аптеке сироп, таблетки, а также сбегает в магазин. На улице Маша почувствовала себя лучше — все-таки тяжело сидеть в четырех стенах с больным ребенком. Эта соседка была единственным человеком, который подстраховывал девушку в таких случаях: не всегда Виталий был дома и мог помочь, хотя и старался.

А вечером он вернулся со службы раньше, чем обычно — все-таки нашел возможность пораньше прибыть домой, волновался. За то время, что Катя спала, Маша приготовилась к серьезному разговору с мужем. Она-то рада была бы вернуться домой, но вот как это воспримет Виталий, который за год службы уже получил повышение, и на этом останавливаться не собирался?

Он приехал и привез с собой кучу разных лекарств от бронхита — Маша успела написать, и он, посоветовавшись с врачом колонии, заехал в аптеку. Усталый, голодный, но гордый собой, и очень переживающий за ребенка.

— Кашляем, — он подошел к кроватке, где спала Катя. Во сне у нее случился сильный приступ кашля. — Мелкая, что болеть вздумала? Ничего, вылечим тебя…

— Милый, нужно поговорить, — Маша отвела его на кухню и там аккуратно изложила все свои доводы и мнение врача. Виталий молча осмысливал.

— Значит, астма, — заключил он. — Не дай Бог — я сам болел в детстве, родители намучились. Правда, выздоровел лет в двенадцать… Видимо, потому, что на Север не уезжали.

— Ты понимаешь, что это значит? — повысила голос Маша. — Нельзя ей здесь, возвращаться надо. А у тебя карьера, служба, жилье. Все, чего ты хотел. Я-то рада буду, Кате это жизненно необходимо. Вопрос в тебе!

Маша была уверена, что Виталий скажет: раз он перерос астму, и даже служит в органах, будучи здоровым, то и с Катей ничего страшного не случится. Но он попросил времени до завтрашнего утра, чтобы подумать… Девушка с тяжелым сердцем уснула, а утром была разбужена его поцелуем.

— Все, Маша, я решил. Раз так нужно для нашей семьи, для дочки… Мы возвращаемся! Пишу заявление, чтобы уволиться. Только бы Катя была здорова, и мы возвращаемся на Большую землю. Но служить у твоего отца я более не буду — работать у родственников неправильно. Место найду себе, в Москве или области, вы же поживете с Николаем какое-то время.

Виталий принял это решение под влиянием маленькой Кати. Ночью у нее случился влажный кашель, но он принял это за астматические хрипы и испугался за ребенка.

Маша же, проводив Виталия на службу, дала Кате лекарство и замечталась. Вот они вернутся домой… Там папа, который всегда примет… пусть у него и появилась любовница, и мама, которая на лечении. У Маши есть собственный дом, подаренный отцом, но он совершенно не отремонтирован. Ничего, проживут. Она только не понимала — почему Виталий так принципиально относится к службе под началом тестя?!

А у него были на то свои причины… Воспоминания. Ну, как смотреть в глаза Володе, когда ты почти лично подставил его под пули, довел чуть ли не до смерти? Слишком тяжелы были воспоминания о собственных гадостях. А если Маша погрузится в воспоминания об Агиеве? В общем, тяжело далось Виталию решение о переезде и увольнении. За ночь он уже списался с друзьями, и его ждали в одной из древних и знаменитых подмосковных тюрем на службу.

Глава 4

Оксана с наслаждением потянулась на кровати. Все-таки, как хорошо, что она живет одна в купленной Николаем квартире! Еще бы на нее оформил — вообще мечта… Ну, да это дело времени. А так — можно отдыхать, ходить дома в любом виде. Одиночество прекрасно… Нет, Ламонин, безусловно, отличный любовник и щедрый спонсор, но ей нравился именно такой формат их отношений, как встречи на чьей-то территории, а не совместное проживание, тем более, пока они не супруги. Но необходимо окончательно приковать его к себе — чтобы женился. Николай редко бывает дома, так что, напрягать ее своим присутствием не будет. Еще, конечно, ей нужно забеременеть, тогда он никогда ее не оставит. В его возрасте ребенок от молодой женщины — это подарок. Если еще и сын родится…

Вспомнив о ребенке, Оксана вздохнула. После единственной беременности, закончившейся выкидышем, у нее никак не получалось… Прошлым летом ей прописали гормональное лечение; оно не помогло, да еще и принесло с собой ужасное самочувствие и десять лишних килограмм, которые до сих пор не ушли. Ничего, истекают шесть месяцев, необходимые, чтобы организм отдохнул, и она попробует снова забеременеть. Возраст, к счастью, позволяет.

Да, она станет женой Ламонина и полноправной хозяйкой имущества, у них будет общий ребенок… Николай уже сделал для нее немало: подарил дорогую машину, квартиру почти переписал, открыл счет на ее имя в банке и регулярно его пополнял. Также в настоящий момент он собирался осуществить один маневр: переписать немалую часть приобретенного за последний год имущества на нее… Это было необходимо для последующей подачи налоговой декларации. Николай являлся государственным служащим, и его состояние могло оказаться поводом для внимания соответствующих органов. Кое-что он передал по договору дарения и

Она, мысленно подсчитывая, насколько разбогатеет от этого брака, даже не услышала, как Николай вошел — у него тоже были ключи от квартиры. Очнулась девушка, когда заметила его, стоящего напротив. Николай не приветствовал ее радостно, как обычно, а молча смотрел исподлобья тяжелым взглядом.

— Привет, милый, — проворковала она и обвила руками его шею. Видимо, тяжелый день на службе… а она поможет расслабиться. — Пойдем ужинать? Я без тебя не ела.

— Надо поговорить, — без тени улыбки ответил Ламонин и присел рядом. — Я думал, что все о тебе знаю, а это не так. Скажи, почему ты скрыла от меня свое участие в деле покойного Агиева?

Это был удар — не только потому, что Николай вообще об этом узнал, возможности-то для получения сведений у него были… Скорее — из-за своей неожиданности: сейчас, когда прошло немало времени, она уже не ждала сюрпризов из прошлого.

— Коля, я… — она лихорадочно соображала, что ответить.

— Сегодня на службе я занялся уничтожением некоторых дел, в том числе и его. Пролистал — все-таки, раньше он касался непосредственно моей семьи, и смотрю, твои данные! Я могу понять твое молчание — ты испугалась, растерялась, увидев это убийство… Но потом, когда я рассказал тебе о его связи с Машей, почему ты не открылась? И, вообще, какое отношение ты имела к убитому?!

Оксана заплакала, ей даже не пришлось притворяться. Это были слезы злости и обиды. Как он смеет, вообще, что-то ей предъявлять? Она терпит почти два года положение любовницы, понимает его нерешительность в вопросе развода с женой; перенесла лечение гормонами, от которого отвратительно себя чувствовала, и готова пройти это еще раз; а он устроил ей допрос.

— Ты меня в чем-то обвиняешь, Коля? — вскрикнула она. — Да как у тебя язык поворачивается! Я просто настолько испугалась, когда поняла, что ввязалась в уголовное дело; хотела уже отказаться от показаний, но было поздно, и я предпочла обо всем забыть. И даже когда всплыло, что у Маши с ним любовь, побоялась открыть рот. Я — человек, ранее не имеющий подобного опыта!

Рассудок Николая остановился на многих моментах. Все-таки, странно…Тем более, между ними на тот момент уже были близкие отношения. И вообще, она очень спокойно реагировала на все, что творилось в семье из-за Агиева!

Но страсть и нежность затуманили рассудок, заставили Николая обнять Оксану и прижать к себе. Не мог он видеть, как она плачет.

— Не надо, милая. Я понимаю твой шок — многие его испытывают, даже попав к следователю полиции и на суд в качестве сторонних наблюдателей…

— Он угрожал мне, — всхлипывала Оксана, решившая развить тему. — И Агиев, и его отец. Говорили, что я также полечу с лестницы…

— Все это в прошлом, — он аккуратно положил ее на кровать и принялся вытирать слезы. — Оксаночка, пока я жив, никто не причинит тебе вреда! Прости меня за подозрения — все-таки, это непростая тема, ты же понимаешь. Моя дочь могла пойти на глупости из-за преступника! К счастью, Виталий очень вовремя начал за ней ухаживать, и теперь все хорошо. Жаль только, что Маша уехала так далеко! Ничего, я обязательно навещу ее, как только представится возможность. Бедная, тяжело ей там, на чужбине. И ведь я не могу донести до нее вот так, на расстоянии, то, что происходит с Тамарой!

Эта тема моментально заставила Оксану стать деловитой и осушить слезы.

— Коля, я поговорила со своей знакомой, она сказала, что во всем поможет. Нужно только отвезти Тамару на освидетельствование! Скажи, когда ты сможешь это сделать, чтобы я ее предупредила.

Ламонин напрягся. Завтра четверг — день, когда он еженедельно навещает жену в больнице. Что же, придется сделать, как говорит Оксана. Он чувствовал себя невольным предателем по отношению к Тамаре.

— Завтра я поговорю с ее доктором… Думаю, в начале следующей недели организую поездку.

— Учти, я переживаю за тебя. Если уже ничего не сделать, так будет лучше. Ты же не бросаешь ее одну, останешься опекуном. Ну, и если честно… Мне надоело быть любовницей, Коля. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы поженились. Все-таки я молодая, не была замужем, и очень хочу стать матерью!

Чуть позже они уснули, обнявшись. Ламонину не слишком хотелось возвращаться в свой большой пустой дом. Он засыпал с мыслями о том, какой прекрасной будет его совместная жизнь с Оксаной. Признанием недееспособности Тамары он снимал груз со своей души и открывал дорогу к счастью…

* * *

— Зачем в гостиницу? — возмущался Виталий. — Вы никого здесь не стесните, правда! Квартира большая, для вас есть отдельная комната. Маша ведь дома с малышкой, и вы сможете нормально пообщаться. Я-то, к сожалению, вынужден каждый день приезжать на службу, и внимание смогу уделять вам только вечером…

Володя и Лика были уверены, что их неожиданный приезд не вызовет радости Виталия… Однако, хозяин лично встретил их в аэропорту, привез домой и был решительно против пребывания гостей в отеле. А Маша, которая ждала их дома с накрытым столом, казалась спокойной и довольной, хоть и уставшей — последнее нормально, когда на руках полугодовалый ребенок.

— Какая она прелестная, и подросла так… — прошептала Лика, склоняясь над кроваткой спящей Кати. Первый и последний раз в жизни девочки друзья видели ее через месяц после рождения, приехав в гости вместе с Ламониным. Тогда визит оказался кратким и сумбурным, Виталий выглядел растерянным, Маша — подавленной… Сейчас они понимали: все из-за новорожденного ребенка. Сейчас жизнь стала немного проще.

— Лика, к тому же, требуется твоя небольшая помощь, — Виталий нашел важный аргумент. — Катя приболела, кашляет, и Маше сейчас даже на улицу не выйти! Недавно мы, правда, были в театре, но это — исключение, и вот уже два дня моя бедная жена почти не выходит из дома. От тебя ничего особенного не требуется… просто побыть с ребенком пару раз по часу.

Лика и Вовка переглянулись. Им не хотелось расстраивать Машу, итак подавленную болезнью ребенка, известием о Тамаре… Уединившись на минуту в ванной, они решили пока промолчать — по крайней мере, до следующего утра.

В этот момент, Лика не могла отказать Виталию. Катя закашляла во сне, и Маша вздрогнула. Ох, ей явно нужна поддержка! Муж, конечно, старается, но ему сложно совместить обеспечение семьи и помощь жене по дому. У девушки мелькнула мысль: а ведь она ошибалась насчет Виталия, была неоправданно плохого мнения о нем!

Переглянувшись с Вовкой, она поняла, что тот мысленно с ней согласен. Да, люди меняются: и в худшую сторону, как Ламонин, и в лучшую, подобно Виталию.

— Володя, давай оставим девочек, пусть посекретничают, — предложил хозяин, подтолкнув гостя к выходу из детской. — На кухне у меня коптится рыба — местная, ее ханты, коренные жители, продают. С коптильней какие-то неполадки, надо, чтобы мы вместе посмотрели.

Мужчины ушли на кухню. Вовка очень заинтересовался неизвестной ему ранее коптильной печкой, из которой повалил дымок с аппетитным ароматом.

— Ух ты, какая штука! Я у нас таких не видел. Ну, в Подмосковье и рыбки подобной не водится…

Вместе они быстро разобрались с поломкой в коптильне. Виталий, на самом деле, обрадовался визиту друзей Маши — своих он здесь пока не завел, будучи не самым общительным человеком; разве что, появились приятели по службе. Все-таки, ребята были для Маши все равно что родственниками.

— Давай выпьем в тишине, пока девчонки не ворвались сюда, — предложил он, разливая по стопкам крепкую настойку местного производства. — Нет, им мы тоже нальем, но сейчас такой момент хороший…

Вовка оценил клюквенную настойку, пообщался с Виталием на отвлеченные темы.

— Наверное, мы все-таки останемся у вас, — решил он. — Думал, что стесним, но вижу, что вы нам рады.

— Конечно. Поживи здесь, в изоляции! С тех пор, как у меня умерла мама, отец и не приезжал, а уже год прошел, — выдохнул Виталий. — Я звал папу сюда, жить с нами, да не поедет он. У Николая своя жизнь, так что, одни мы — Маша, Катя и я. Ну, еще вы есть…

вовке стало стыдно за свои плохие мысли о Виталии.

— Я был неправ. Думал, ты меркантильный эгоист, и будешь обижать Машу… А у вас вполне сложилась жизнь! Жаль, что вы далеко…

— Скоро будем ближе, — Виталий доверительно приобнял Вовку и прошептал: — По медицинским показаниям Кати, нам придется вернуться.

Он рассказал гостю обо всем. Вовка, не веря своим ушам, обрадовался. Значит, Маша вернется домой… А Ламонин, хоть и имел отношения с Оксаной, вряд ли будет огорчен. А уж как он и Лика рады — слов нет…

— Ты молодец, — Вовка даже обнял Виталия, не слишком любимого ранее. — Жертвуешь своей карьерой ради семьи!

— По мне — лишь бы Катя была здорова, и Маша счастлива, — кивнул тот. — Вова, я знаю, что не очень-то нравлюсь тебе… Но я готов на все ради их счастья! Если маленькой здесь не жизнь — что же, вернемся. Я без работы и денег не останусь.

Вспомнив свою реакцию на известие о свадьбе Виталия и Маши, Вовка вздрогнул. Как хорошо, что он ошибался в своих предчувствиях! Черкасову удалось сделать подругу счастливой… Конечно, вряд ли она забыла Макса, но ушла от горя и черной тоски. К тому же, ситуация, сложившаяся тогда в доме Ламониных, никак не способствовала ее покою.

Позже девушки, посекретничавшие в детской — шепотом, с еле сдерживаемым смехом, как раньше, в юности — присоединились к мужчинам. За вкусным ужином и выпивкой все развеселились, и Лику особенно обрадовала весть о возвращении Маши.

— Я сама рада, если честно, — Маша виновато взглянула на Виталия, тот ободряюще улыбнулся в ответ. — Буду ближе к родителям. Тяжело на чужбине, хоть Виталик и очень поддерживает меня! За маму тревожусь. Вот только отец с Оксаной… Ох, как подумаю — тошно становится!

Виталий опустил глаза. Ему было стыдно за прошлые свои мысли и действия… Но теперь уж ничего не вернешь назад! Если он попытается Оксане помешать, та расскажет все и о себе, и о нем. Тогда он может потерять любимую. Его приятельница вцепилась в Ламонина мертвой хваткой, а уж ее планы по признанию Тамары недееспособной были грандиозными. Сейчас молодой человек вообще удивлялся, как мог быть таким циничным и беспринципным.

— А я счастлива, — заявила Лика, — и громко заявляю об этом! Ну, вы и сами видите. Вовка — самый главный и лучший мужчина моей жизни! Я была полной дурой, когда его отвергала… И поняла это, только когда чуть не потеряла его.

— Да ладно тебе, я же выжил, — остановил ее парень. — С тех пор и ты, и мое семейство, и сам Ламонин стеной меня защищаете от всего, будто я больной. И от стрессов, и от нагрузок. Ну, полковник и отчим — ладно еще, а вот полагаться каждый день на свою невесту, бабушку и мать я не хочу!

— А я бы немного расслабился, — улыбнулся Виталий. Он скрывал чувство вины и стыда за то, что подставил Вовку в свое время… Ведь в итоге он пострадал куда сильнее, чем мог бы от наказания Ламонина. — Ну, чтобы накормили, приласкали… Но это больше к тебе, Лика. Жениться-то будете?

— Мы планировали подавать заявление после поездки к вам, — ответил Вовка. — Так и сделаем… Тем более, что вы возвращаетесь, и без проблем сможете присутствовать на свадьбе.

Упрямая Лика не любила, когда говорили за нее, и хотела вставить свои пять копеек, но Маша мягко толкнула ее ногой под столом.

— Хватит, — прошептала она, наклоняясь к подруге. — Он столько мучился и ждал этого… Уймись, Лика, и будь мягче.

За разговорами и шутками они засиделись до поздней ночи. Укладываясь рядом с Машей, Виталий подумал, что не так уж плохо для него возвращение: ведь если Катя останется здоровой, то и его жена будет счастливой и спокойной. Главное — что они вместе, и любят друг друга…

А Лика приняла решение рассказать все Маше утром. Все-таки, она должна знать о том, что происходит с матерью.

Глава 5

Седой психиатр сосредоточенно смотрел на Ламонина. Ему нечем было порадовать полковника, хотя очень хотелось. Лечение его жены было направлено на медленное, но стабильное улучшение состояния психики, однако, имело скорее отрицательный результат. Были перепробованы все возможные варианты, но ничего не помогало. Врач, имевший большой и разнообразный опыт, пребывал в замешательстве. Он отследил одну закономерность: Тамаре становилось хуже после кратких визитов домой, но такое случалось и с другими больными. А Николай ждал положительного исхода, чтобы с чистой совестью развестись — этого он не скрывал, но не мог позволить себе оставить жену в таком состоянии. Будто его отношения с молодой красоткой племянницей — благородны по отношению к бедной женщине! Доктор считал, что Ламонин поступил ужасно: спокойно отправил беременную еще дочь на Север, и в открытую жил с молодухой. Но не ему судить. Его дело — вылечить больную.

— Понимаете, Станислав Сергеевич… — Ламонин сидел в кабинете врача и стеснялся, будто пацан. — Все это уже длится не первый год. Раз она остается в таком состоянии, я решил подать в суд для признания ее недееспособности. Так ведь проще! Оформлю потом развод и опекунство над ней, проблем не будет. Мне нужна определенность. Либо Тамара здорова и разведена со мной, либо под моей опекой официально… и, опять же, разведена, но остается в стенах вашего учреждения.

Да просто — посади ее в свою тюрьму, подумал врач. Всех раскидал и живешь, как хочешь. Там и присмотрят, и накормят. Заболевание Тамары было сложным: по закону, она не должна была находиться на лечении постоянно, а лишь получать его курсами, но Николай не хотел видеть жену дома. Оправдывал это тем, что не может за ней смотреть постоянно из-за службы, что сиделка не справлялась в одиночку… Ага, конечно. Просто его ожидала новая жизнь! Ламонину скоро отдадут под начало тюрьму в соседней области, граничащей с городом по восточному направлению, да чин генерала впридачу. Повышение, отличное жалование и новая молодая жена — где тут найти место бывшей и дочери от нее?

— Я хочу ее увидеть, — дрогнувшим голосом произнес Николай. — Я знаю, сейчас она должна спать…

Станислав Сергеевич выглянул из кабинета, позвал проходящего мимо санитара и спросил о Тамаре.

— Нет, не спит. Пройдите, вас проводят, Николай Геннадьевич.

С чувством смущения Николай тихо постучал в одиночную палату Тамары. Не услышав ее голоса в ответ, он приоткрыл дверь.

— Тома, это я…

Она сидела на кресле и смотрела в окно. Зайдя в палату, он встал сзади и положил ладони ей на плечи.

— Ты пришел? — повернулась женщина. — Идиот. Я же сказала, не приходи. Обидел тыменя!

Николай замер в изумлении. Он видел жену неделю назад, и за это время она изменилась. Будто помолодела, лицо свежее и безмятежное, ни следа злобы и агрессии, которые он наблюдал в последний раз. И эта загадочная улыбка, которую он так любил в молодости… прошло пять лет с тех пор, как Тамара так улыбалась. Ей явно стало лучше: она говорила спокойно, хоть и обижалась на что-то. Доктор сказал, что улучшение временное, и пациентка может среагировать на изменение погоды и что угодно еще.

— Что ты, Тома? — полковник присел на кровать напротив нее. — Чем я тебе насолил?

— На собрание не пошел, — отворачиваясь от него, ответила женщина. — Я же просила. Четвертый класс — это не шутки, начальная школа заканчивается! А ты запил в своей тюряге…

Был такой эпизод более десяти лет назад. Тамара уехала из города по делам, он должен был пойти на собрание в школу к Маше, задержался на дне рождении начальника, да не рассчитал со спиртным: хотел выпить пару рюмок за здоровье, и перебрал, до школы не доехал. Тамара тогда очень сердилась, и они помирились при помощи бурного секса. Эх, ей тогда было тридцать лет, ему — тридцать семь, он служил в должности начальника хозяйственной части, и она не впадала в детство, а твердой рукой правила семьей и домом. Хорошее время… Врач объяснял, что Тамара переживает в своих мыслях разные промежутки жизни. Видимо, поэтому она казалась сейчас моложе.

— Прости, родная, — он покаянно опустил голову. Ничего ему не оставалось, как подыграть. — Я дурак… Ну, ты же знаешь: выпиваю я мало, а тут компания, веселье… Больше так не буду, правда.

— Ладно, — милостиво кивнула она. — Но учти: еще раз — и получишь!

Кстати, следующий такой раз состоялся вскоре: когда приехали Оксана с матерью, он напился у друга. Ничего плохого не сделал — просто пришел домой и завалился спать, не пообщавшись с гостями. На следующее утро они поехали гулять по Москве, а Тамара перед службой разбудила мужа, облив его холодной водой, а потом насыпала слабительного в чай. День на службе прошел из-за этого тяжело, и все — с тех пор Николай больше не напивался, помня о «золотой» дозе двухсот грамм. Да, весело ему тогда было! Вообще, как раз первые десять лет они притирались друг к другу, учились мириться с особенностями, прощать недостатки. Только воцарилась идиллия, как у Маши начался подростковый возраст, который, хоть и прошел спокойнее, чем у сверстников, все же заставил родителей понервничать…

Николай почувствовал острую жалость к Тамаре. Нет, он не сдастся вот так, не сделает ее официальным инвалидом по психиатрии! Пусть будет здоровой, сможет жить самостоятельно с половиной имущества, которое он передаст ей без суда. Финансово он будет помогать — все-таки она мать его единственного ребенка, внучка, опять же, общая. Пора подключать все методы: зарубежную медицину и лучших светил. Хотя, нужно напоследок поговорить с местным психиатром.

— Станислав Сергеевич, я передумал насчет суда, — заявил он после прощания с женой в кабинете врача. — По крайней мере, пока. Я должен сделать все, чтобы Тамара поправилась. Любил ее ведь… ну, вы сами знаете. Может, есть еще какой-то способ помочь?

Врач задумался. Да, такой способ есть, и он хотел его озвучить, когда Николай заговорил о недееспособности жены. Это теряло смысл в случае суда, но, раз полковник передумал…

— Можно попробовать один вариант, два года назад он очень помог даме, ровеснице вашей жены. Этот случай, правда, был у моего коллеги в Москве. Врач посоветовал супругу увезти ее в такое место, где они не были раньше. Ну, санаторий или отель… Они поехали, там она жила без всяких лекарств две недели. Муж и жена гуляли, отдыхали. Свежий воздух, природа, знаете ли… И у нее случилось улучшение! Потом — грамотная терапия, и женщина выздоровела окончательно. Вот это я бы вам посоветовал, Николай Геннадьевич. Конечно, если такое возможно. И так, чтобы никто не знал…

Николай задумался. Уехать вот так, на две недели, с Тамарой — проблема. Нужно искать место, оставлять службу, придумывать что-то для Оксаны, раз нельзя, чтобы кто-то знал. Но, раз нужно, он выкрутится.

— Может, посоветуете конкретный санаторий? — спросил он. — Недалеко, но чтобы и не рядом, так, чтобы было тихо, приятно и спокойно. Я должен последовать вашему совету!

Николай покидал кабинет врача со списком санаториев и домов отдыха в руках. Он, рассыпаясь в благодарностях, пропустил два звонка, поступивших на телефон… Третий был им услышан.

— Машенька! Милая, я звонил тебе вчера вечером, а ты не отвечала… А, гости приезжали? Ну, хорошо. Как вы там?

Выслушав дочь, Николай замер.

— Катюша нездорова? Ох, плохо. Деньги нужны?

Ну, а чем он еще мог помочь на расстоянии? Получив ответ, Николай удивился… и обрадовался.

— Дочка, ну, конечно, возвращайтесь! Я представляю, какой это шок для Виталика — у него ведь там карьера пошла. Ничего, здесь тоже не пропадете. Дом в вашем распоряжении… впрочем, как и тот, что я тебе подарил.

Далее, Маша уточнила, не будет ли Оксана против, если они приедут. Николай занервничал — он стремился разделять прошлую свою жизнь, где была дочь, и новую с любовницей.

— Какая разница? Будете жить, как захотите. Кстати, мы с Оксаной живем отдельно, так что, вы можете вернуться в родной дом! И вообще, я закрепил служебную квартиру за Виталиком. Он может ее приватизировать… У вас куча вариантов с жильем!

Сейчас Ламонин чувствовал себя всемогущим. Он поможет выходить внучку, устроит молодых супругов, Тамара вылечится, а потом можно жениться на Оксане… Ох, как он любит ее, и на волне этой любви готов на все. И как мог подозревать ее во лжи?! Они все будут счастливы: и дочь с мужем и внучкой, и бывшая, и тем более — он с Оксаной. Иначе и быть не может!

* * *

Максим, посмотрев в окно на улицы ночного города, вернулся к сборам в дорогу. Он складывал машинально вещи в чемодан, не задумываясь о том, что именно туда попадает… Все его мысли крутились вокруг Маши. Как бы ее найти, увидеть и объяснить все! Один раз им нужно встретиться; наверное, в ее сердце уже нет места для той любви, она счастлива с мужем и ребенком, но вот его душа сможет успокоиться только после встречи с ней.

Христо сегодня обрадовал его известием: помимо питерских заказчиков, есть и московские, с ними тоже нужно будет встречаться, обсуждать условия. Так что, появилась возможность приехать в Москву и задержаться там подольше! А до города, где жила Маша — рукой подать. Конечно, она сейчас на Севере, зато появится возможность связаться с Вовкой и Ликой, узнать информацию о любимой. Он не представлял себе, как друзья Маши воспримут новость о том, что он жив, и поверят ли ему вообще.

— Да, я изменился, — проговорил Макс, оглядывая в зеркало свое лицо. — Сходство с тем, прежним Максимом есть, но, в то же время, я кажусь другим человеком. Маша вряд ли признает меня, тем более — Вовка и Лика. Не осталось людей, кроме Василя и ромал, которые бы помнили то лицо!

План его был простым: найти любимую, сознаться ей во всем, объявить, что его любовь за эти годы никуда не делась, и пожелать счастья в ее новой жизни… Вряд ли он смутит своим признанием ее покой. Да, это будет больно и тяжело для него, зато он сможет оставить все надежды и жить дальше.

Обидно было, конечно, что после его мнимой смерти она так быстро вышла замуж, но таково ее решение. И хорошо, что у нее все сложилось — Макс желал Маше исключительно счастья и добра. Если она не вернулась домой к родителям, значит, не так плох оказался Черкасов, как говорил о нем когда-то Вовка. Тем более, Максим не представлял, что кто-то может сознательно причинить вред такому сокровищу, как его любимая девочка.

— Интересный у тебя получается багаж, — послышался в комнате звучный голос Василя. — Такое ощущение, будто ты собираешься в командировку весной! Джинсы, легкие рубашки… Даже парадный костюм положил. Макс, не ты ли недавно меня ругал за слишком легкую одежду?!

У друзей были ключи от квартир друг друга, жили они рядом, и часто проводили время один у другого. Но, если Макс к Василю без предупреждения не заходил из-за возможного появления Селинки, то вот друг знал, что он никого не приводит домой, и мог прийти, когда хотел. Макс против ничего не имел.

— А я смотрю, ты выздоровел, — с удовлетворением оглядел он Василя. Тот, действительно, поправился за неделю благодаря заботам его и Селинки, не выглядел таким бледным и осунувшимся, как пару дней назад. — Вовсю по улице рассекаешь, и даже следишь за мной!

— Да, решил тебя навестить. У меня в квартире невозможно дышать! Помнишь день, когда у меня последний раз температура подскочила? Селинка была у меня, и взялась за лечение. Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться, и позволил ей влить в себя все отвары трав. Мало того, что они гадкие, еще и вонь не выветришь! Но они помогли, и я ей очень благодарен.

— Селинка могла бы стать отличным врачом-гомеопатом, — заметил Макс. — Пропадает талант, жаль! Работа секретаря не для нее…

— Ее все устраивает, — возразил Василь. — Особенно зарплата. Да и график хороший, гибкий! И по магазинам успеет, и со мной встретиться… Помнишь, на свадьбу, когда мы познакомились, она с работы в обед спокойно уехала?

Да, Макс помнил тот праздник, где Селинка покорила всех своей красотой и затмила невесту. С тех пор и закрутился их с Василем роман, да только оба не хотели признаваться, что влюблены по уши, и делали вид, что их связывает только секс. И Василь, и Селинка отличались сильными, независимыми характерами; никто не хотел уступать, от этого случались ссоры, завершавшиеся бурным примирением.

— Мы должны получить этих заказчиков, отбить их от конкурентов, — Макс, наконец, оставил дела сердечные и заговорил о деле. — Это будут отличные договора, а уж какие деньги… Что за люди там управляют, ты уже в курсе?

— Конечно, мы с Христо все узнали. У меня на флешке целое досье, — усмехнулся Василь. — Кстати, дядя просил тебя заехать к нему домой перед тем, как мы отправимся в Россию. Он хочет сказать тебе что-то важное, даже меня не посветил в это, заявил, что ты должен узнать первым!

Макса очень заинтересовало приглашение Христо. Он глубоко уважал своего покровителя и считал, что должен пожизненно за помощь. Вообще, ромалы, встретившие здесь беглецов, оказали очень существенную поддержку, и молодой человек был готов на многое для любого из них. И что же такое хочет сообщить Христо? Он приглашал к себе на такие встречи только по серьезным поводам.

— Вот, смотри, — Василь показал на телефоне фото с витым изящным браслетом из белого золота. — Хочу подарить Селинке. Скоро ведь годовщина наших с ней отношений! Такая красивая вещица, и ей подойдет. Что скажешь? У нее, кстати, есть серьги, подаренные отцом, как раз с ними будет комплект. Посмотри.

На другой фотографии, сделанной в ресторане на дне рождения Христо, Селинка представала во всем блеске своей яркой красоты, одетая в открытое вечернее белое платье. Тогда она специально сделала высокую прическу, чтобы показать великолепные серьги. Почему-то, глядя на эту фотографию, Макс почувствовал, как забилось сердце…

— Она хочет ехать с нами, представляешь? — продолжал болтать Василь. — Говорит, боится, что нас там арестуют. Но официально мы мертвы, и сейчас имеем другое гражданство!

— Да извелась девчонка от ревности, — улыбнулся Макс. — Ну, возьми Селинку с собой. Неужели она нам помешает?

— Нет, конечно. Я сам бы оплатил все расходы на нее, но она будет отвлекать меня от работы!

Все-таки, Василь решил согласиться с девушкой. А Макс, вспоминая ту фотографию из ресторана и весь тот вечер, понял, почему так заволновался.

— Твоя любимая под определенным ракурсом похожа на одного человека, — проговорил он, — из-за которого перевернулась вся моя жизнь. Да и вообще, сходства много. Помнишь, я тебе рассказывал про Оксану Орлову — лжесвидетельницу, из-за которой я сел? Селинка очень похожа на нее…

Глава 6

Оксана два месяца назад открыла для себя продуктовую базу в городе, где работала. Там можно было приобрести свежие и вкусные продукты, встречающиеся не в каждом магазине, по очень недорогим ценам. Девушка уже могла не экономить — она получала достаточно денег от Ламонина, и зарплату имела неплохую, но старая привычка осталась. Она скорее могла купить себе дорогое платье и косметику, а вот на еду много тратить не желала.

Эта база открылась совсем недавно, и Оксана узнала о ней от коллег. Местные жители налетали туда моментально после привоза, хорошие продукты раскупались тут же, и оставались не самые ликвидные, но тут помог случай. На складе Оксана познакомилась с одной кладовщицей — гражданкой Узбекистана, которой срочно требовалось продлить вид на жительство. Подключив свои связи в паспортном столе, приобретенные благодаря Николаю, она помогла женщине, и теперь ее всегда оповещали, когда товар поступал на склад, и оформили скидку, благодаря которой она экономила еще существеннее.

Склад находился на окраине города, от офиса ей нужно ехать десять минут. От жилого района его отделяла замерзшая река и большой мост через нее. Припарковав машину, Оксана встала на мост и посмотрела на другую сторону реки, откуда было видно складской комплекс. Сотрудники как раз вышли на перекур, в том числе, и ее приятельница…. Кладовщица Мавлюда всегда покрывала голову яркими платками — либо красным, либо желтым, что очень шло к ее смуглому лицу, так что, видно ее было издалека. Она не курила, но пользовалась перерывом, чтобы отдохнуть и поболтать с коллегами.

Заметив на мосту Оксану, Мавлюда приветственно помахала ей. Оксана, запахивая ворот кофейного цвета дубленки, купленной Николаем к зиме, заспешила к складам. У нее на холодное время года есть еще и шуба, и полушубок, и пуховик, и жилетка из натурального песца — любовник не жалел денег, но более шикарные вещи она одевала на работу, вызывая зависть сотрудниц, а для поездки сюда сгодилась и дубленка, которую она сама купила три года назад, откладывая деньги с каждой зарплаты.

Мавлюда уже предупредила охранника о приходе Оксаны, тот переписал ее паспортные данные и пропустил на территорию склада. Девушка чувствовала, какими взглядами ее провожают мужчины — в большинстве своем молодые, крепкие, пышущие здоровьем, занятые физическим трудом. Она оглянулась через плечо, сверкнула взглядом и улыбнулась, вызвав у складских парней ступор. Все-таки она, девушка из крайне простой семьи, тянулась душой и телом именно к таким мужчинам! Жалко, что не нашлось в свое время простого хорошего парня, который любил и уважал бы ее. С другой стороны — разве выдержал бы такой ее характер?! Врезал бы при первых выкрутасах, да бросил… К тому же, с простым обеспеченное будущее если и построишь, то к пенсии, а хочется всего, побольше и прямо сейчас, пока молода и красива. Так что, придется терпеть Ламонина. Он, конечно, далеко не противен, но это сейчас… А через пять, десять лет? Так внутренний огонь и прогорит в Оксане, и потухнет без топлива в виде мускулистого, молодого и красивого мужского тела. Она в данный момент не выделила кого-то из парней, просто получила удовольствие от интереса такого количества красавцев.

— Здравствуй, Оксана, — поприветствовала ее Мавлюда и взяла под руку. — Пойдем, я для тебя по списку уже все отложила. Посмотри, может, что еще выберешь. Новый товар разместили три часа назад.

На складе ей пришлось сменить дубленку на складскую форменную куртку — таковы были правила. Кладовщица провела ее по разным отделам. Оксана складывала в свою тележку то, что просила оставить ранее и, помимо этого товара, взяла кое-что еще.

— Пойдем в отдел, где заморозка хранится, — предложила девушка. — Я ведь еще мясо хотела взять…

— Давай. Только застегни куртку. Там новая система охлаждения, и градус ниже, чем на улице!

Оксана впервые в жизни посетила склад… Раньше она встречалась с Мавлюдой на нейтральной территории и забирала продукты. Шум, огромные стеллажи, сотрудники постоянно в движении — все это ошеломило ее. Неожиданно, раздался такой грохот, что она сжалась, закрыла руками уши и кинулась к кладовщице.

— Чего ты испугалась? — засмеялась Мавлюда. — Это открыли восемнадцатые ворота. Туда кондитерские изделия привозят, пирожные… Можешь посмотреть. Ах, ведь ты же на диете!

Тем не менее, Оксана полюбопытствовала, и они пошли смотреть на товар. Несколько кладовщиков помогали разгружать фуру… Один привлек ее внимание. Высокий, здоровенный парень с русыми чуть волнистыми волосами. Лица она не видела — он, отвернувшись, скинул с себя куртку и остался в тонкой футболке. Взяв мощными руками две самые большие коробки, он поставил их на бетонный пол, при этом мышцы его забугрились. Когда он наклонился, из кармана штанов выпала связка ключей.

Оксана подняла их и окликнула его.

— У вас ключи выпали, — ее голос перекрыл шум, стоящий вокруг.

Парень обернулся… И Оксана поняла, что пропала. Дрожь пошла по всему ее телу, тепло разлилось внизу живота, и моментально загорелось лицо. Это был красавец-богатырь, будто попавший сюда из древнерусских былин. Голубоглазый, улыбчивый, с таким славянским типом лица, каких становилось все меньше.

— Спасибо, — интересно, почему он так покраснел: от смущения ее красотой, или от физической нагрузки? — Это очень важные ключи. От квартиры, раздевалки и всего склада. В них — вся моя жизнь! Еще раз спасибо вам, милая девушка.

Чуть позже Мавлюда, провожая Оксану, украдкой посмотрела на нее и заметила, что та стала молчаливой и задумчивой.

— Что, приглянулся Ванька наш? — спросила она. — Красавец, что уж тут. Твой ровесник, а уже заместитель начальника склада. Кстати, воевал на Донбассе, и муниципалитет его квартирой за это одарил. Развелся недавно, дочь маленькая есть. Говорят, жена изменяла вовсю. Вот как можно гулять от такого парня?! Он ведь, помимо внешней стати, и добрый, и заботливый. Всегда всем помогает. Наши девочки пищат от него — правда, их, кроме меня, всего три. А он замкнулся в себе, грустит…

Оксана вся пылала, с трудом сдерживала желание вернуться на склад, кинуться на этого Ваню и поиметь его прямо там. И плевать на окружающих людей. Давно она не испытывала таких ощущений! И это от одного вида парня. Что будет, если они окажутся в постели?!

— Ну, красивый, — сдержанно проговорила она. — Очень красивый молодой человек. Сама понимаешь — мимо не пройти.

— Смотри, Оксанка, твоему полицаю ох как не понравится, что ты заглядываешься на кого-то! Хотя, о чем я говорю… Молодые должны любить молодых, и наоборот. Твой Ламонин, конечно, орел, да перышки уже скоро полезут. А ты — девка в самом соку!

Да, зато складской красавчик только недавно занял приличную должность и мало чего нажил, плюс алименты на ребенка, а вот Николаю светило скорое повышение, и он уже имел деньги, статус и власть. Рассудок давно сделал выбор…

Но разве телу, рвущемуся к страсти, пылающему огнем, слишком жарким для Ламонина, можно приказать успокоиться?!

* * *

Медицинская комиссия для сотрудников колонии строгого режима в ведомственной поликлинике проходила в штатном порядке: терапевт, лор, окулист… На осмотр каждого отводилось не более пяти минут, если человек не имел проблем со здоровьем. Данная процедура проводилась раз в году.

Виталий мысленно порадовался, что со времен последнего медосмотра его здоровье ничуть не ухудшилось в условиях Севера. Значит, он по прежнему силен и крепок… Правда, терапевт предупредил, что очередная смена климата, возможно, не скажется на нем, но может навредить его жене и ребенку. Виталий заверил, что для Кати необходим именно климат средней полосы. Он беспокоился за обеих — дочь еще мала, а Маша родила не так давно. В то же время, он верил, что на родной земле исцелятся все болезни. А он… Что он — человек без дома, родины и привязанностей? Его дом был там, где находилась семья.

Около кабинета психиатра Виталий вспомнил последнюю консультацию с этим специалистом. Это было, когда Маша еще носила ребенка. Тогда его предупредили о состоянии, пограничном с психическим расстройством, расспрашивали о собственных импульсивных поступках. Врач был настолько опытным, что Виталий чуть было не выложил ему ужасный случай с расстрелом в цыганском поселке. Он боялся себя тогдашнего — бешено злобного, беспринципного. Сейчас бы Виталий такого ни за что не сделал. Маша излечила его душу, успокоила психику, и он платил ей за это безграничной любовью.

— Я вижу, вам лучше, — внимательно посмотрев на него, заметил психиатр.

— Как вы это поняли?

— Есть мельчайшие признаки… Вы стали спокойнее, движения более медленные, взгляд уже не мечется, руки не сжимаете. Неужели служба в таком месте положительно влияет на людей?

— Не служба, — засмеялся Виталий. — Жизнь как-то устаканилась. Жена родила, восстановилась, дочка- прелесть. Да и к Северу привык я. Правда, мы возвращаемся домой.

Виталий рассказал о причинах своего возвращения. Доктор, кивая, слушал, и заметил в конце:

— Да, на что не пойдешь ради детей! Я сам в свое время приехал сюда, чтобы заработать северный стаж, да женился, сыновья родились, Минздрав дал квартиру. А тут тебе и садик, и школа, и зарплата! Так и остался, а они выросли и уехали. Понимаю вас. Ну что же, удачи. Значит, это последняя медкомиссия?

— Да, но она необходима, — ответил молодой человек. — Я уже связался с тестем. Он — начальник колонии в том городе, и меня оформляют переводом обратно.

— Понял… значит, будете продолжать службу. Что же, до пенсии вам еще лет пятнадцать! Только вот что хочу спросить, Виталий, в тему нашего последнего разговора: что может заставить вас потерять голову и поступать импульсивно, необдуманно?

— Были в прошлом события, о которых лучше не вспоминать, — после недолгого раздумья ответил Виталий, опустив глаза. — Из их участников я могу столкнуться только с теми, кто является моими друзьями… Ну, и жена, но о ней речи не идет. Вот если буду об этом думать, могу занервничать.

— Это происходило в том городе? — приподнял бровь доктор.

— Да. Поэтому будет тяжело, но я готов преодолеть себя. Мне нужно обеспечивать семью, и чтобы Маша и Катя были спокойны и счастливы. Ради этой цели я готов терпеть все.

— Слова настоящего мужчины. Одобряю! Что же, Виталий, мой осмотр вы прошли успешно, — с этими словами, психиатр расписался на бланке и поставил печать. — Искренне желаю вам удачи на новом… старом месте.

Виталий ехал домой с легким сердцем. Он здоров, ему всего двадцать семь лет, можно продолжать службу, жить с Машей и любить ее, растить Катю. Действительно: какая разница, где? Тем более, что там Ламонин, Вовка с Ликой… и Оксана. Они ведь общались все это время! И он просил не причинять более вреда Тамаре, чтобы не расстраивать Машу. Оксана уже давно терпела положение любовницы Николая, по-тихому травила его жену, когда он привозил ее домой, и несколько раз была на грани убийства. Что же, находясь в городе, он сможет контролировать приятельницу — такую же безбашенную, как он сам, и прекратит издевательство над Тамарой, раз ее муж слеп и глух ко всему. Только действовать нужно так, чтобы не подставить Оксану. Слишком многое их связывало, и страшно подумать, что будет, если она заговорит.

Виталий освободился раньше, чем рассчитывал… Он замерз, пока нагревался салон машины, и решил заехать в кафе, чтобы выпить кофе, и заодно позвонить Оксане, предупредить о возвращении своей семьи. Насколько он знал, в это время девушка на работе обедала.

— Возвращаетесь? Интересно, — протянула она. — А жить с Николаем будете?

Виталий ответил, что они временно поживут в другом доме, да и скопил он достаточно, чтобы приобрести для семьи комфортное жилье.

— Хотя, какая мне разница — я ведь живу не с Колей. Ох, как он достал! Тянет резину… Того и гляди, найду другого.

— А что, уже есть кто-то на примете? — усмехнулся Виталий. Он, вообще, удивлялся, как Оксана столько времени не изменяла Ламонину, который, хоть и был интересным мужчиной, все же годился ей в отцы.

— Да есть один… Ох, Виталик, я влюбилась с первого взгляда! Он такой…

Виталий бы посмеялся, но он хорошо знал Оксану. Кроме первой больной любви, она ни к кому не испытывала настоящих чувств, будучи рассудительной и расчетливой, озабоченной своим финансовым благополучием… А тут — какой-то складской Ванька, пусть и красавец!

— Я спать не могу, думаю только о нем, — откровенничала девушка. — Тяжело ложиться в кровать с Николаем, когда он перед глазами!

— Смотри, как бы тесть не просек тебя. Не пускайся во все тяжкие. Вышибет ведь из дома, останешься на бобах…

Посидев в кафе полчаса, он поспешил домой. Он уже два раза позвонил Маше, она не отвечала. Это тревожило.

Зайдя в квартиру, Виталий услышал, что жена с кем-то разговаривает. Судя по теме — с отцом.

— Я не могу судить тебя, папа. Просто переживаю за маму! Все равно жить мы с тобой не будем… Как ты сказал? Совместная поездка?!

Маша счастливо рассмеялась под фоновый шум криков Кати.

— О, прекрасный способ лечения! Я надеюсь, он поможет. Интересно, как Оксана на это отреагирует? Ты уезжаешь в санаторий с женой, а она…

Виталий, скинув куртку, побежал в детскую, развел смесь и накормил ребенка. Катя, дневной сон которой задержался из-за разговора матери, прижалась к его груди и уснула.

— Ничего, маленькая. Папа во всем разберется…

Он дождался, когда Маша попрощается с отцом, и вошел в комнату.

— Ты пришел? Я думала, будешь позже, и ничего не успела приготовить. Ох, Виталик, я говорила с папой. Не представляю, как буду общаться с Оксаной! Когда думаю о ней, аж злость берет. Воспользовалась ведь болезнью мамы… Надеюсь, что она поправится. Господи, я понимаю: все бывает, и человек может разлюбить… Но как подумаю, что матери пришлось пережить, готова убить и его, и Оксану!

В детской, словно чувствуя негативный настрой Маши, проснулась и заревела Катя. Виталий метался между женой и дочкой, пытаясь успокоить обеих. Маша устала за день: ребенок кашлял, не спал, постоянно требовал внимания, поэтому он совершил своевременное действие- положил девочку в манеж с игрушками, а сам кинулся выслушать жену. Уложил ее на кровать и стал гладить по голове.

— Спи, милая, шептал он. — Устала, да? Отдыхай. Я дам сироп Кате, массаж сделаю, не волнуйся. Ужин приготовлю, знаю, ты не успела. И утром ты его с наслаждением съешь… Или когда захочешь.

После осмотра в больнице и плясок дома с Катей Виталий почувствовал, что и сам хочет спать. Он лег рядом с женой и уснул моментально… к счастью. Маша во сне, поддавшись бессознательным грезам, произнесла имя Максима. А ведь Виталий думал, что она уже забыла о нем.

Глава 7

— Вот так, Тамара, аккуратнее. Здесь такие крутые ступеньки, что я сам чуть не упал!

Поддержав жену под локоть, Николай помог ей зайти в здание уединенного лесного санатория. Это было благоустроенное, очень красивое снаружи и изнутри место, но вот над входом здесь сработали топорно — можно запросто споткнуться и упасть. Это Тамара и Николай не имеют проблем с ногами, а ведь сюда приезжают инвалиды!

— Скажешь им, Коля? — вскинула на него по-прежнему безмятежный взгляд синих глаз жена. — Там на стойке администратора есть книга жалоб и предложений, я видела. Санаторий-то частный. Когда поедем обратно, напишешь, что все прекрасно, но на ступеньках крыльца можно упасть и не понять этого!

Он вспомнил первую семейную поездку в дом отдыха от государства. Путевку на семью ему удалось получить, когда Маше было всего пять лет. Сам Николай тогда мечтал просто поваляться в номере и отдохнуть, а вот Тамара и Маша носились по корпусу, восхищаясь всем, что попадалось на пути. В итоге, Маша залезла на тренажер в спортивном зале и повредила палец на ноге. Нельзя сказать, что поездка была испорчена, но нервы этот случай потрепал всем. Тогда и речи не шло о каких-то жалобах и предложениях — берите, что дают, и не возникайте!

В целом, впечатления от отдыха остались положительные, тем более, что для детей там работала специальная группа, и молодые супруги могли больше побыть вдвоем.

Сейчас же все стало по-другому… Администратор модельной внешности кинулась к ним, извинилась за неудобства, проводила до номера. Зарегистрировались Ламонины вместе, но Николай попросил в номер вторую кровать. За Тамарой, конечно, требуется уход и присмотр; он готов оказать всяческую помощь, но спать с ней не планировал. Все равно скучал по Оксане, которой соврал про трехдневную командировку. Ну, не хотел Николай расстраивать свою девочку, она и так переживала, что он все еще женат на Тамаре.

А жена, оглядев просторный светлый номер, пришла в восторг и закружилась по нему.

— Посмотри, тут все есть, что нужно! И телевизор во всю стену, как я люблю, и окно с балконом, а в ванной вся линейка моей любимой косметики для душа. И из окна вид на зимний сад. А неподалеку еще и лыжная трасса! Мы же покатаемся на лыжах, Коля?

Николай улыбнулся на ее восторг и подумал, что нужно позвонить доктору и уточнить, не повредит ли Тамаре катание. Впрочем, тот перед их отъездом сказал, что любые положительные эмоции и позитивные встряски могут быть полезны. А она уже начала радоваться, казалось бы, простым бытовым вещам. Все-таки в глубине души Тамара оставалась женой офицера, привыкшей к лишениям и счастливой от минимальных бытовых удобств, и даже благополучные последние шесть лет не изменили этого.

— Ужинать будем в номере, — утвердительно сказал Николай. Они могли спуститься в ресторан… Но сегодня был заезд, и придут все гости санатория. Куча людей; Тамара может растеряться, испугаться — она ведь столько времени провела в одиночной палате на лекарствах, видела только медицинский персонал и его самого! Нет, с такими ситуациями лучше подождать.

— Согласна. А то внизу слишком много людей…

Она подняла на него взгляд, в котором мелькнул прежний безумный страх. Николай с облегчением подумал, что здесь тоже есть медики, и у него с собой чемоданчик лекарств. Они решили провести здесь время без них, но доктор на всякий случай дал список, и Ламонин собрал все необходимое.

Николай спустился и сделал заказ на ресепшене. Все это время около двери в их номер ненавязчиво прохаживался высоченный охранник, который ранее получил тысячную купюру в карман своего пиджака. Так что, за Тамару он был спокоен… А ведь ей требовалась именно его защита, поддержка и постоянное присутствие рядом. Но сидеть с женой неотступно Николай не мог — нужно хотя бы иногда звонить Оксане. Тем более, он соврал, что уехал на другой конец области; так что, даже сим-карту менять не пришлось.

— Милая, как ты там? У меня все хорошо, бумажной работы только куча… Что, продуктов накупила? И как твоя Мавлюда, освоилась? Привет передавай, и благодарность от меня за баранину. Люблю тебя, Оксаночка, и уже очень скучаю.

Сейчас, в телефонном разговоре, Оксана ворковала, как голубка. Однако, за время их отношений он понял, как легко девушка превращается в разъяренную фурию. Ох, как она бы разозлилась, узнав о том, как и с кем он проводит сейчас время! Но не мог Николай поступить иначе. Итак он понимал, что паскудно поступил, изменяя жене… А теперь, когда у них с Оксаной все серьезно, особенно сильно чувствовал свою вину.

— Ничего, Томка, прорвемся, — произнес он: совсем, как раньше, когда они преодолевали совместные трудности. — Выздоровеешь. Вон, сегодня почти нормальная была, а ведь доктор просто свел дозу лекарств до минимума!

Около номера охранник кивнул и прошептал, что проблем не было, но Тамара уснула… Николай растерялся: а для кого он принес креветки, картофель айдахо и целую башню шоколадного мороженого? Это все любила Тамара. Что же, придется ужинать в одиночестве.

Тамара уснула на кровати… Она легла прямо в одежде и спала, скрутившись калачиком. В номере было тепло, но она забыла накрыться одеялом и вся сжалась. Николай, покровительственно погладив ее по голове, поднял одеяло с пола.

— Ты никогда не любила холод. И как по северам со мной моталась?!

Будто услышав его, Тамара в ответ проворчала что-то и перевернулась на другой бок. Николай, аккуратно подоткнув одеяло, лег на ее кровать и вышел в интернет через телефон. Он хотел отправить Оксане пожелание спокойной ночи… Она сказала, что уже ложится спать; ну и пусть прочитает завтра. Кстати, он посмотрел в окно машины на местность, пока ехал, и планировал купить здесь участок для Оксаны.

На ее страничке было размещено фото. Казалось бы, не вульгарное: Оксана сделала селфи перед настенным зеркалом, распустив волосы и одев довольно длинное темно-серое платье… Но оно очень сексуально обрисовывало фигуру, а лицо красиво обрамлялось капюшоном платья. Оксана казалась этакой гламурной красоткой, вышедшей в магазин из дома в повседневном виде. Вроде и ничего особенного, а попробуй тронь! Размещено фото было через десять минут после их телефонного разговора.

— Спать собиралась. Устала после работы, значит, — добродушно улыбнулся Николай. — Этого платья я не помню… Эх, Оксанка! Вместо отдыха носишься по магазинам…

Он еще не знал, что отдых закончится раньше времени. Утром ошарашенная Тамара впадет в такое беспокойное состояние, что врачи санатория помочь не смогут. Они лишь на время купируют буйство, и через три дня супругам придется срочно возвращаться домой.

* * *

Вовка, как обычно, спешил со службы домой. Он и Лика на днях вернулись из недолгого путешествия, и его организм еще приходил в себя после смены климата и часовых поясов: постоянно хотелось спать и есть. На Лике эти перемены никак не сказались, и она ласково подтрунивала над парнем. Вот и сейчас он заехал за покупками в торговый центр, чувствуя, как клонит в сон. Ох, самое трудное — держаться, когда находишься за рулем. Мерное укачивание на машине очень располагает к тому, чтобы уснуть!

Издалека он увидел Оксану. Она очень изящно вышла из машины: сначала спустила на землю ноги, обтянутые кожаными сапогами, потом шевельнула бедрами, и только после показалась на свет. Выглядела девушка, как обычно, самым шикарным образом, и все мужчины вокруг свернули шеи ей вслед… Только Володя не понимал, что в ней нашел Ламонин, и почему млеют другие. Да, Оксана красива, и умеет себя подать… Но ведь есть в ней что-то противное, отталкивающее. Такое, что перечеркивает всю внешнюю красоту и появившийся от жизни с Ламониным лоск. А его начальник? Хорош, ничего не скажешь! Жена в больнице, лечится от психического заболевания, а он с молодой любовницей зажигает, в открытую встречается! Ничего… возможно, все изменится, когда приедет Маша с семьей. Ей ведь не нравится эта ситуация.

Оксана Вовку не заметила — слишком велико было расстояние между окном магазина на первом этаже, где он находился, и стоянкой торгового центра. Между тем, парень вспомнил об одном важном обстоятельстве…

Маша, пока друзья были у нее в гостях, плакала из-за связи своего отца и Оксаны, и спрашивала у них, есть ли шанс, что Ламонин охладеет к любовнице. Вовка тогда сказал, что у людей случаются скрытые, очень неприятные факты биографии, тщательно скрываемые — он по службе знал о таких случаях. На обратном пути Лика спросила: а что, если узнать про жизнь Оксаны по своим каналам? Возможно, всплывет что-то такое, от чего Николай перестанет пылать к ней страстью и отнесется к любовнице по-другому. И девушка попросила Вовку узнать возможные сведения ради спокойствия их общей подруги. Для него было достаточно, что Оксана охмурила полковника, пока жена его находилась в больнице… Вовка, как всегда, не смог отказать любимой и воспользовался наличием друга в полиции, и запросы на Оксану были отправлены и по месту регистрации, и в прочие отделения полиции по области. Конечно, она могла засветиться и в других регионах, но друг заявил, что пока хватит и этого. Оставалось ждать…

Глядя, как девушка, тихонько стуча каблучками, направилась к магазину одежды, он ухмыльнулся… И ощутил стыд за то, что портит кому-то жизнь. Раньше он такого не делал. С другой стороны, кто-то должен прийти на помощь и Тамаре Ламониной. Хватит уже с бедной женщины: выкидыши, равнодушный муж, уехавшая дочь, и эта Оксана-разлучница.

— Наверняка за тобой что-то есть, Оксанка, — пробормотал он. — Эх, не лезла бы ты в чужую семью! Ну, чего тебе не жилось? Молодая, красивая, неглупая… Да большинство мужиков были бы счастливы с тобой, несмотря на то, что ты стервоза!

Володе не довелось близко пообщаться с Оксаной, но в последней характеристике он был убежден твердо. А как еще можно назвать особу, уводящую мужа у принявшей ее родственницы?!

Оксана, кстати, по пути в магазин общалась с кем-то по телефону. Сначала она улыбалась и смеялась, потом резко стала серьезной, даже побледнела. Интересно… Ламонин оставил службу на несколько дней, сказав, что хочет немного отдохнуть. Но почему без нее? Уехал, и распекает любовницу на расстоянии? Николай вообще любил все контролировать… Даже не оставлял в покое его самого, взрослого уже мужика. Тепло ли оделся, вовремя ли поел, не нервирует Лика… и остальное в том же духе. Вот только самых близких — жену и дочь — не охватил своим контролем.

Стоя в очереди на кассе, Вовка почувствовал, как по всему телу разливается истома. Еще и старые раны, полученные при том побеге, ныли на смену климата до последнего момента, а тут боль прекратилась… Он скрывал от Лики, что они до сих пор беспокоят. У Вовки закрылись глаза…

— Молодой человек! — мужской голос с приятным акцентом обращался явно к нему, при этом, крепкая рука поддержала под локоть. — Вы засыпаете. Здесь и лечь-то некуда… Еще упадете и головой ударитесь, а пол-то бетонный!

Вовка увидел перед собой мужчину лет двадцати семи, черноволосого, высокого, с довольно крупным носом и рельефными скулами. Симпатичное лицо его показалось смутно знакомым.

— Спасибо, что разбудили, — ответил он. — Мы виделись раньше?

— Вряд ли, я не бывал в вашем городе, — ответил тот. — Ну, разве что где-то еще… Сейчас я просто заметил, что вы клонитесь к полу, и решил помочь…

В этот же момент, незнакомца позвали… Правда, на каком-то незнакомом языке. Он обернулся, извинился перед Вовкой, расплатился и направился к парню и девушке. Они ждали его у выхода. Девушка прикрывала лицо капюшоном зеленого пальто, и Вовка разглядел только черные локоны. А вот ее спутник…

Память Вовку не подводила. Тем более, что ту ночь он будет помнить всю жизнь! Это был Василь Лойко. Чуть пополневший, облагороженный модной стрижкой и стильной одеждой… Но лицо и глаза не изменились. Это точно он… А ведь числился мертвым уже почти два года! Как такое возможно?!

Расплатившись на кассе, Вовка кинулся на улицу. Он увидел, как троица садилась в серый «Опель»… Неизвестно, куда они уезжали. И как, вообще, получилось, что Василь здесь, живой? Значит, возможно, жив и Макс…

Вовка, споткнувшись на заледеневшей мостовой, выругался и сел за руль. Лика ждала его двумя часами раньше, и уже волновалась. И теперь ему было что ей рассказать.

Глава 8

Оксана обманула Николая, когда сказала, что устала после работы и будет спать… На самом деле, она отправилась в торговый центр за новым платьем, а потом планировала поехать с Мавлюдой в ночной клуб. Если честно, с недавних пор она старалась ему не врать, боялась после того, как он открыл ее участие в деле Агиева. Ведь неглупый мужик, знает людей, просто страсть пока еще застилает ему глаза… А так — сопоставит факты, задумается, и придет конец ее мечтам и замыслам! Хотя, пелена ее идеальности держалась уже долго. Оксана ведь очень старалась соответствовать — как внутренне, так и внешне.

Ей пришлось изобразить радость при известии, что Маша с семьей возвращаются. Нет, против Виталия она ничего не имела, тем более, что приятель теперь горел идеей обеспечивать семью самостоятельно, и на ламонинские деньги не претендовал. Надо же — полюбил жену за время совместной жизни, и ребенка принял, как своего! Не ожидала она такого. А вот Маша… естественно, девушка будет помогать матери, навещать ее. Еще выздоровлению Тамары поспособствует, чего доброго — та ведь увидит подросшую внучку, это может очень положительно повлиять на психику.

Кстати, Оксана была зла на любовника. В больнице работала своя, прикормленная медсестра, и она сообщила, что Николай увез Тамару в санаторий на несколько дней. А ведь сам врал, что едет в командировку! Оксана рвала и метала в тот день, когда узнала об этом. Она не любила Николая, но чувство собственности и ревность сводили ее с ума. Опять же — жертвы, на которые приходилось идти ради него. Когда она вспоминала свои муки от гормонального лечения для беременности… Ох, она ненавидела Николая! К тому же, если бы получилось забеременеть в результате этого ужаса — так нет же. Ничего, возможности еще есть. Вот только…

Оксана поняла, что хочет любви — настоящей и взаимной, а не страсти вперемешку с обогащением. Такое она однажды испытала, бросила все и уехала в другую страну… Да не срослось, вспоминать больно. Много лет прошло… быть может, сейчас все сложилось бы по-другому. При мыслях о достойном кандидате теперь вспоминался Ваня — обалденный красавец, будущий начальник склада. Таких эмоций, как в тот раз, Оксана давно не испытывала.

Кстати, благодаря дружбе с Мавлюдой она могла еще не раз увидеться с парнем. Когда они познакомились, кладовщица была забитой, скромной женщиной… И вот, благодаря влиянию Оксаны она расправила крылья, успокоилась, стала улыбаться и хорошо выглядеть. А всего-то ей помогли ускорить приобретение вида на жительство! Оксана же получила подругу, каких за всю жизнь у нее было совсем мало. Она поведала Мавлюде о всех своих горестях… Именно благодаря ей удержалась от того, чтобы устроить истерику Николаю за его тайный отдых с Тамарой. Восточная женщина поучила терпению и мудрости — тому, чего Оксане совсем не доставало.

Вот и сегодня Оксана, купив себе новое платье — такое, что и на работу можно одеть, и в клуб с соответствующими аксессуарами, не забыла о подруге. Она отложила для Мавлюды вещи, ставшие маленькими, которые одевались один-два раза. Там были абсолютно новые платья, джинсы… Мавлюда, хоть и была на семь лет старше, и тяжело работала, оставалась эффектной женщиной, и такая одежда только подчеркнет ее красоту.

Оксана решила примерить новое платье перед большим зеркалом дома… и расстроилась. Оно шикарно сиделопри взгляде в зеркало магазинной примерочной — видимо, там так подстраивали освещение. А дома оказалось, что оно бы отлично выглядело при ее старых параметрах, но на новых смотрелось совсем не так. Да, цвет был к лицу, и вырез украшал грудь, но в остальном…

Звонок Мавлюды остановил ее от желания сорвать с себя платье и с остервенением отбросить его.

— Милая, прости… Меня на склад вызвали, человека подменить, — извинялась подруга. — Только сдала смену. Боюсь, в клуб не успеваю. Ваню помнишь? Заболел он, его заменяю…

Оксана прервала подругу, вспомнив складского богатыря. Интересно, что случилось с ним?

— Спину сорвал сильно, — ответила Мавлюда. — Он же самые здоровые грузы тягал! Вечно весь в мыле, бедный. А сегодня согнулся, аж заорал от боли. Наши ребята его в больницу отвезли… все чувствуют себя виноватыми, что сваливали на него тяжелую работу! Мог бы ведь сидеть в своем кабинетике при складе. А там Ваню чем-то накололи, да домой отправили. Не знаю, как он сейчас, но парни сказали — еле шел до машины, висел у них на руках! Боятся, что нескоро разогнется.

Оксана, помимо острого желания, ощутила жалость. Бедный парень — зарабатывает одновременно и умом, и силой, и повредил спину… Она, кстати, знала рецепт растирки, которой пользовалась мать в таких случаях. Этот состав поднимал и мертвого!

— Дай мне адрес Вани, — попросила она.

— Ох, он до двери-то не дойдет, чтобы открыть тебе… Я попробую дозвониться ему и предупредить. Не отвечает нашим — спит, наверное. Кто-то ребят хотел с ним остаться, но не смог. Записывай…

Оксана натянула платье, забыв о недовольстве своей внешностью; волосы она завязала в простой хвост, и даже не накрасилась. Красавчику Ване нужна помощь… что же, она ее предоставит. На крыльях интереса и страсти Оксана полетела в магазин — купить ингредиенты, нужные для растирки…

* * *

— Отличный номер! — сделал вывод Василь. — Здесь мы с Селинкой прекрасно проведем время… свободное от дел, конечно. Да и твой одиночный тоже неплох. Вот только почему не в Москве? Все-таки, до офиса ехать сорок минут…

— Нормально, — отмахнулся Макс. — Христо, несмотря на состоятельность, ценит экономию, и согласился с этим вариантом! У нас ведь еще новые заказчики в городе по шоссе… К тому же, остановись мы в самой Москве, также попадали бы в пробки. Еще сюда можно пригласить наших заказчиков, и пообщаться в неформальной обстановке… И раскрутить их на дальнейшее партнерство!

На самом деле, он выбрал место временного проживания в командировке именно здесь, в городе по восточному направлению области, недалеко от того, где жила Маша, по своим причинам: у Макса было ощущение, что она вернется. К тому же, он хотел выйти на связь с Вовкой и Ликой. Максим не удержался на днях от искушения, захватил друзей и поехал в торговый центр в тот город… Встреча с Вовкой оказалась внезапной. С виду парень оставался таким же открытым и добрым, как раньше… Но Макс и Василь боялись: все-таки он служил структуре карающей, был близок к Ламонину. Возможно, подружился с Виталием, и доложил бы о них сразу, как только узнал. А Ламонин при желании найдет возможность раскрутить дело об их обвинении…

— Это точно. Такой гостиничный комплекс за год отгрохали — кто бы подумал, что год назад здесь был пустырь! — восхитился Василь и посмотрел в окно. Перед ним стояли в ряд красивые домики в традиционно русском стиле. — «Усадьба» — одно слово. Название очень подходит! И русская кухня здесь на высоте. Селинка постоянно что-то заказывает. Кстати, ты молчишь о вашем с Христо последнем разговоре… Он ведь знает об основной цели твоего приезда сюда?

Максим задумался, вспоминая свою беседу с благодетелем. Дядя Василя поведал и объяснил ему многое, в одних замыслах укрепил, другие поставил под сомнение.

Во-первых, Христо узнал по своим каналам точный адрес проживания Маши на Север. Более того — рассказал, что Виталий подал на службу рапорт об увольнении, а это означало, что от служебной благоустроенной квартиры он отказывается… У Маши заболел ребенок… его дочь, так он считал еще полгода назад по срокам, и был уверен, что в то время ни с кем другим его любимая не была близка. И всплыли ужасные вещи про Ламонина и его любовницу: да, та самая Оксана продолжала портить жизнь всем вокруг, теперь избавляясь от Тамары Ламониной. Христо высказал, что найдет возможность доказать невиновность Макса. Вот только имело ли это смысл? Время прошло, отец умер, любимая замужем за другим, а сам он — уже вовсе и не Максим Агиев, даже лицо другое. И не было у Макса чувств мести, обиды, чести и других, так важных у цыган. Оставалось лишь желание увидеть Машу и поговорить с ней…

— То есть, тебе совсем ничего этого не надо?! — изумился в ответ на его рассказ Василь. — Тебя, невиновного, посадили, с грязью смешали. Ведь погибнуть мог в тюрьме! Признайся: без меня тебе бы там туго пришлось. Эта Оксана тебе жизнь сломала, я уж не говорю о Маше и отношениях с ней! И что: ты простишь, не воспользуешься дальше помощью дяди?

— Ты говоришь в точности как Христо, — улыбнулся Макс. — Цыган, наверное, прирезал бы уже Оксану без всяких доказательств… Ну, у меня цель другая. Не месть!

Василь с пониманием относился к желаниям Макса, но не совсем понимал их. Любимая вышла замуж, родила ребенка… пусть и от него, да разве теперь нужно все это ворошить? Счастлива, раз не сбежала к отцу обратно. Впрочем, и Ламонин жил неплохо. Больную жену — в психушку, а сам развлекается с молодой любовницей. Орлова настроена решительно. Удивительно, что еще не беременна от Николая!

— Макс, ну, вот окажетесь вы наедине… волей случая. Встретили же мы вчера Кирсанова совершенно случайно, и меня он точно узнал — я видел его лицо, когда мы уезжали. Неизвестно, когда ее семья вернется, но, похоже, скоро. И что ты ей скажешь?

— Все скажу, как есть, — Макс сжал ладони, сдерживая нахлынувшие эмоции. — Что все это время мне помогали жить мысли о ней. Что люблю ее, и после аварии мне помог выкарабкаться только ее образ в мыслях. А уж как она это воспримет — ее дело!

— Да уж, тяжело тебе, — Василь присел рядом с другом и приобнял его. — Я и не думал, что ты пронесешь эту любовь через время и расстояние. Вряд ли она бросит мужа — семья с ним уже сложилась, но ты имеешь право заявить о себе. И ребенка увидеть тоже. Только вот как она воспримет твое появление, если Владимир на наших глазах чуть не свалился в обморок от изумления? Ее это ударит гораздо сильнее…

— Надо было все-таки представиться ему, — запереживал Макс, вспомнив о вчерашней встрече возле торгового центра… не такой уж неожиданной, в случае данного небольшого городка. — Признаться, совета спросить. Володя не побежал бы стучать Ламонину, или заявлять в полицию! Не такой он человек, помогал ведь нам с Машей. Может, дал бы какой-нибудь дельный совет, и сообщил бы, когда ее ждать. Наверняка они общаются! Я так понял, Вовка добился желаемого и живет уже давно с Ликой, а это прямая связь с моей девочкой…

Селинка обычно стучалась в номер к Максу тихо… два слабых стука, и один посильнее. А сейчас она рвалась так, что, казалось бы, вот-вот высадит дверь. Макс удивился такой неожиданной силе у хрупкой девушки.

— Ну, и зачем ты ее отпустил одну в соседний город? — спросил он у Василя. — Развеялась, называется, корни вспомнила! Вся на нервах, я вижу. Сейчас закатит тебе сцену ревности.

Василь открыл дверь и обнял Селинку. Она была бледна и взволнована.

— Ребята, поехали, — потребовала девушка. — Василь, помнишь те гаражи, где мы вчера оставили машину? В общем, нам нужно туда.

Василь и Макс перевозили свои машины из Хельсинки на пароме, но еще не поставили их на учет. По приезду в Россию они узнали, что это не самая простая процедура, и арендовали машины напрокат, как и Селинка. Макс, сняв номера, узнал, что все места для машин заняты, и оставил свою на платной стоянке. За этим автопарком на двести машиномест следил единственный пожилой охранник, постоянно спящий… Как выяснилось позже, он сыграл свою положительную роль. Спал себе, и не заметил, как приехала Селинка.

— Пошли в гараж. Я не знаю, что мне делать… Но понимаю, что одной мне не справиться.

Гараж, снятый ими, напоминал место для тусовки байкеров. Стены увешаны плакатами рок-исполнителей, пол из красного кирпича, ничем не покрытый. Там Селинка оставила машину, также взятую ею напрокат.

— Ребята, вы только не удивляйтесь. Я сама в шоке от всей этой ситуации и не знаю, как поступить.

Девушка открыла машину. На заднем сидении мирно спала женщина, одетая в синюю куртку и джинсы. Она не казалась бедной и бездомной: чистая, аккуратная, в недешевой одежде и с уложенными светлыми волосами. Парни в изумлении переглянулись… Василь хотел узнать, что случилось, но Селинка приложила палец к губам и прошептала:

— На все вопросы отвечу. Только давайте говорить шепотом! Она спала всю дорогу у меня в машине, и просыпаться пока не планирует. По-моему, это реакция на сильный эмоциональный стресс!

Макс тем временем вглядывался в лицо женщины… и вздрогнул, вспомнив, где мог ее видеть. Когда они вышли на улицу, Василя прорвало.

— Селинка, ты украла человека? Вроде по-европейски воспитана, а ведешь себя порой хуже, чем самые традиционные наши собратья! Кто эта женщина? Как она оказалась у тебя в машине? И, наконец, что ты собираешься с ней делать?!

Максим положил руку на плечо Василя, остановив поток его недоумения.

— На первый твой вопрос, Вася, отвечу я — тем более, что Селинка вряд ли знает ответ на него. Это Тамара Ламонина, жена Николая и мать моей Маши. Я не встречался с ней лично, но Христо показывал мне ее фото…

Глава 9

— То есть, как это — пропала? — вскинула глаза Маша. — Папа, как это случилось? Ты не должен был спускать с нее глаз! И как теперь найти маму?!

Ламонин был вынужден с порога огорошить дочь и Виталия печальным известием. Накануне он с Тамарой возвращался из дома отдыха, и она пропала по пути. Возможно, сбежала, находясь в неадекватном состоянии. Николай сталкивался в жизни с разными ситуациями, но не мог подумать, что жена исчезнет у него из-под носа. Она, черт возьми, психически нездорова, и с ней может случиться что угодно! Тамару уже искала полиция, пока безрезультатно.

Виталий отложил вилку — кусок теперь не лез в горло. Да уж, тяжело, когда за ужином после дороги тебе рассказывают такое! Хорошо хоть, что Катя сразу уснула, и Николай отнес внучку в подготовленную для нее комнату. Ему пришло в голову, что Оксана организовала пропажу Тамары… Ну, надоело девушке ждать, пока Николай решит свои семейные вопросы. С другой стороны, с исчезнувшей женой он развестись не сможет, а Оксане это невыгодно… По закону, человека через три года по суду могут признать пропавшим без вести, и через пять лет мертвым. Что же случилось с его тещей? Жива ли она, вообще?!

— Успокойся, милая. Хотя, о чем я говорю: сам с трудом взял себя в руки, — прервал ее Ламонин. — Мы с твоей мамой решили отдохнуть несколько дней в санатории… Ну, об этом ты знаешь. Долго не получилось: она увидела в моем телефоне фото Оксаны… да, я забыл закрыть его, и впала в бешенство. Пришлось срочно уезжать. Вчера ехали домой… Путь лежал через соседний город, так как я решил показать ее известному психиатру из Калининграда, приехавшему туда на симпозиум. Консультации у него люди ожидают месяцами, а мне помогли друзья. И вот я просто остановился на заправке, вышел, чтобы кое-что купить для машины, вернулся — а ее нет!

— Дверь, я так понимаю, ты не заблокировал, — заметил Виталий. — Ну, как так? Оставил ее одну…

— Не поверишь, но Тома в последние дни была вполне нормальной, спокойной. Я очень этому радовался, и думал, что ее последняя истерика — явление разовое. Надеялся поменять ей лечение, выбрать покой и тишину вместо таблеток и уколов. Я вышел на пять минут из машины, и — да, забыл о двери… даже в голову не пришло, что Тамара сбежит!

До последнего момента Маша держала в себе все, что хотела высказать отцу о его предательстве по отношению к маме, о связи с Оксаной… Теперь она уже не могла сдерживаться.

— Да тебе плевать на нее! Наверное, ты будешь рад, если ее не найдут. Или найдут, но окончательно сумасшедшей, или чего хуже…

— Остановись, — Виталий мягко опустил руку на ее плечо. Не хватало сейчас семейного скандала! Все нервничают, и атмосфера вокруг вот-вот вспыхнет, как пороховая бочка. А Маше, уставшей после дороги, ни к чему психовать. Виталий создал в их семье спокойную обстановку, и не желал, чтобы она разрушалась. Хотя, в непосредственной близости от Оксаны, это становилось невозможным.

— Что ты мне рот затыкаешь?! — его тихая, избегающая конфликтов жена на глазах превратилась в разъяренную фурию. — Я так давно хотела отцу все высказать, но не могла — из-за расстояния между нами! Теперь молчать не буду. Добился, чего хотел? Можешь теперь открыто жить с этой гадиной, никто не мешает! И не будешь особо напрягаться, чтобы найти маму, да?

Лицо Ламонина потемнело. Он осознавал, что был неправ по отношению к жене, но не собирался получать претензии от дочери, которая в его глазах так и осталась вчерашней первокурсницей.

— Я не позволю… — начал он.

Виталий действовал быстро, чтобы не допустить ссоры между отцом и дочерью. Он спешно увел Машу из столовой в комнату, там накапал успокаивающих капель, уложил и долго гладил по голове — пока она не уснула. Молодой человек решил лечь в одной комнате с Катей, чтобы дать жене выспаться без необходимости вставать к ребенку.

— Извини, Николай. Маша после рождения Катеньки стала более нервной. Устает с ней… ну, ты сам понимаешь. А тут еще эта новость, вот и не сдержалась. Завтра она проснется, и вы сможете нормально поговорить.

— Я не мог скрывать это, — подхватил Николай. — И так слишком много я обманывал и Тамару, и Машу. Не знаю, что делать… Она пропала не здесь, и даже не в черте того города, а за его пределами — на шоссе, на заправке, это усложняет поиски. В нашем городе, ее нашли бы быстро!

— Ну, не могла же она далеко уйти. Женщина, которая только начала отходить после курса психотропных лекарств! Наверняка кто-то заметил ее и помог…

— Сразу видно, что ты отвык от жизни в Москве и области, — горько усмехнулся полковник. — Забыл, что здесь всем на всех плевать? Хоть ложись и помирай посреди улицы.

— Нужно запросить у управляющего заправкой видео за вчерашний вечер. Наверняка у них установлены камеры! Мы сможем узнать, подходил ли кто-то к Тамаре, когда она вышла из машины, и в каком направлении она пошла.

— Я уже это сделал! На съемке видно, как она зачем-то заползла под машину и спряталась там. Все, далее — пустое пространство! Это видео не поможет мне в поисках, увы.

Мужчины замолчали. Каждый в этот момент думал об Оксане. Николай переживал, что она скажет на все это, а Виталий в очередной раз задался вопросом, не приложила ли она к пропаже соперницы свою руку.

Конечно, они не могли знать о том, что рассказывала в это время Селинка Василю и Максу. Парни слушали ее и поражались сложившейся ситуации.

На той самой заправке остановилась она вчера — после поездки в крупный торгово-развлекательный центр. Селинка дождалась, пока ей заправят машину, потом ответила на звонок Василя, попрощалась с ним… и чуть не упала в обморок от того, что кто-то тащил ее за руку вниз, склоняя к земле. Она увидела странную белокурую женщину, которая что-то рычала о муже, мести и грозилась убить Селинку. Несмотря на внешнюю хрупкость, сил у нее было немало — так, что девушка с большим трудом скрутила женщину… Здесь, в чужой стране, ей не пришло в голову звать на помощь, и она посадила незнакомку к себе в машину, пообещав, что не сдаст ее в полицию, а отвезет в ближайшую больницу. Услышав эти слова, женщина испугалась, расплакалась и начала умолять Селинку спасти ее, спрятать, иначе она убьет себя. Девушка пожалела ее, отпоила купленном в ближайшем кафе горячим чаем и обещала помочь… Другой идеи, кроме как отвезти несчастную в гараж, арендованный для машины, ей в голову не пришло. Теперь судьбой Тамары Ламониной озаботились Макс и Василь, проникнувшиеся ситуацией.

* * *

— Вот здесь он живет, — сказала Мавлюда, взяв Оксану под локоть. — Сколько времени уже прошло, как Ламонин купил для тебя квартиру в нашем городе? Полгода? Вот, а в подобных районах ты не бывала. Живешь в центре, рядом с администрацией, а некоторые обитают в промзоне… Хорошо, что я все-таки решила поехать с тобой. Одной здесь по вечерам опасно!

Они вышли из автобуса на остановке. Оксана сперва хотела поехать на машине, но потом не удержалась и выпила пятьдесят граммов коньяка — так она волновалась перед визитом к красавчику. Хотела нарядиться по первому классу, но Мавлюда напомнила ей, что зарплата Вани за месяц равна стоимости ее норковой шубы, да и криминальными элементами этого района дорогие вещи Оксаны могут быть восприняты неоднозначно… Так что, на серое платье сверху она одела обычное дутое пальто. Все-таки, она едет в первую очередь лечить, а не смущать страдающего молодого человека.

Девушка не стала напоминать Мавлюде, что не всегда была любовницей Ламонина и раньше не жила как у Христа за пазухой. Район, где она родилась, был еще более опасным… Так что, Оксана знала, как вести себя в экстремальных ситуациях, и могла постоять за себя.

— Так где его дом? Далеко отсюда?

От остановки они шли пять минут, и Мавлюда встала около старенькой пятиэтажки.

— Вот здесь. Кстати, хочу предупредить: у Вани еще считается очень неплохая квартира по местным меркам! Он и ремонт летом сам делал, ребята чуть-чуть помогли… Хотя, ты к другому привыкла.

Лето… как раз в то время она проходила тяжелое гормональное лечение, чтобы забеременеть от Николая; так что, она и красавчик одновременно испытывали жизненные трудности! В этот момент, Оксана задумалась: а в ней ли проблема? Ведь Тамара, даже зачав, не могла выносить ребенка от него… Ну ладно, она постарше, а почему молодая и здоровая девушка терпит неудачи? Николай, как и большинство мужчин, ненавидел проверяться у врачей и утверждал, что с ним все в порядке… а так ли это? Возможно, с таким же, как она, полным сил парнем все получится?

Оксана сама испугалась своих мыслей и следом за Мавлюдой зашла в слабо освещенный подъезд, дверь в который была открыта. Они поднялись на второй этаж, и приятельница нажала на кнопку звонка.

— Ох, узнай у меня на родине семья, что я с тобой к холостому парню приперлась — убили бы! — прошептала она. — Здесь тоже наши есть, но они молчат, так как сами все устои нарушают.

— Никто и не узнает, — заверила ее Оксана. — Мы вызовем такси обратно…

Или я тебе вызову, а сама останусь.

Хозяин квартиры открыл не сразу, и для Оксаны атмосфера в полуосвещенном подъезде, пахнущем сигаретами, накалилась до предела. Она будто вернулась в юность, в то время, когда в подобных местах впервые узнавала, что такое мужчины и их внимание… Ох, и ядреные ласки получала она в свое время от жителей таких вот подъездов. И честно говоря, ей нравилось!

— Ванечка, скрутило тебя, ужас, — охнула Мавлюда, прервав своим возгласом влажные мечты Оксаны. — Еле ходишь, бедный. Что, уколы не помогли?

Оксана подняла взгляд и увидела возвышавшегося над ней парня. Он был бледным, в глазах — выражение страдания… но сексуальности его все это не лишало. Он прямо заполнял своей силой пространство, окутывая женщин мужской энергией.

— Помогли ненадолго… — простонал он. — Два часа поспать смог, а сейчас опять! Перевернуться на спину вообще не могу. Мавлюда, а кого это ты ко мне привела?

Похоже, Иван не разглядел за спиной коллеги Оксану. Она выпрямилась, поправила волосы — так, чтобы предстать перед красавцем в лучшем виде.

— Ох, это вы, — узнал ее парень. — Что, решили навестить меня? Не в лучшем я виде, чтобы такую гостью встречать! Проходите же.

Он неловко развернулся и взвыл от боли. Мавлюда и Оксана обняли его с обеих сторон, и он оперся им на плечи; таким образом, они довели хозяина до кровати. При этом, Оксана с удовольствием погладила ладонью налитые мышцы на больной спине молодого человека… Тот, если и почувствовал это, не подал виду.

— Посиди с ним, а я пока приготовлю растирку на кухне, — попросила Оксана, открывая пакет с купленными продуктами. — Ваня, блендер есть?

Нужный кухонный агрегат оказался на месте, и спасительное средство было готово через пять минут. Девушка зашла в маленькую, но довольно уютную и чистую спальню, огляделась… и увидела, что Иван лежит на кровати лицом вниз, а Мавлюда поглаживает его по спине. Ревность пронзила ее… Хоть Мавлюда и восточная женщина, такие, как она, строгих правил, могут задать жару похлеще ее самой! А Оксана видела Ваню исключительно в постели с собой…

К счастью, Мавлюде поступил звонок, заставивший ее нервничать.

— Соседка по квартире звонит. Сейчас мои родители выйдут на связь по скайпу! В это время я, если не на работе, должна быть дома. Ваня, прости, нужно бежать! Оксанка, разберешься тут без меня?

Конечно, она разберется. Главное, что Мавлюда спешно уехала на вызванном для нее такси. Она, хоть и старше ее и Ивана, была женщиной привлекательной и довольно экзотичной. Оксане такие соперницы не нужны… хотя, загибающемуся от боли парню, возможно, сейчас обе были безразличны.

— Ох, черт… И прихватило же меня, — застонал он. — И ведь ничего такого не делал — просто помогал ребятам ящики с товаром размещать…

— Ваня, все когда-то случается впервые, — мягко проговорила она и начала растирать его спину детским кремом, чтобы смягчить кожу перед растиркой. Мускулы под ее рукой ходили ходуном, и Оксана ощутила растущее возбуждение. — Мы же люди, не роботы. Сейчас станет легче… — Сначала будет жечь, потом согреет и пройдет, ты сможешь поспать, — с материнской интонацией проговорила она. Жалко его… один живет, вот так случись что — и никто не поможет! Разве что она… Оксана уже забыла, что парни-коллеги довезли его до дома и вызывали врача, который сделал укол. — Ну все, начинается настоящее лечение.

От растирки по спине Вани распространился жар; потом он стих, и постепенно принес такое облегчение, что парень растянулся на кровати и уснул.

— Вот так, мой хороший, — прошептала она и выключила свет в комнате. — Побуду с тобой немного, оставлю растирку на кухне… Ну, может, поесть приготовлю тебе на завтра, а потом домой поеду!

Она умолчала о том, что утром нужно повторить процедуру… А кто сможет это сделать? Явно не сам парень… А ведь ей нужно ждать в своей квартире Ламонина, тот всегда приезжает к ней по утрам в субботу. Ну да ладно, это потом… А сейчас ей хотелось насладиться удивительно гладкой кожей Вани. Она не думала, что у таких богатырей бывает такая нежная кожа, как у ребенка.

От очередного приступа боли бедный молодой человек вскрикнул во сне, и Оксана погладила больное место.

— Эх, Ваня. Тяжестей натаскался, еще и застудил спину, наверное, — она начала мягко растирать смесь. — Сейчас станет легче… потом еще поболит, но уже не так сильно. А при постоянном использовании и вовсе пройдет!

Видимо, тепло от растирки быстро распространилось по больной спине… Парень выдохнул, расслабился и поднял на Оксану благодарный взгляд.

— Жжет, — прошептал он, — но отпускает… Правда, сразу стало немного легче. Дай руку, Оксаночка.

— Зачем? — удивилась она. Как бы то ни было, горящие глаза красавчика действовали как бальзам на душу.

Вместо ответа Ваня приподнял голову и поцеловал ладонь Оксаны. Она вспыхнула, ощущая дрожь во всем теле. Если невинный поцелуй руки вызвал в ней такую реакцию, то что же будет, когда…

— Отдыхай, — она опустила футболку на его спине, прикрыв больной участок. — Спи, пока боль отпустила. Так сразу все равно не пройдет!

Иван уснул моментально. Оксана решила посмотреть, есть ли у хозяина дома еда, и обнаружила в холодильнике замороженную курицу, а в шкафу пакет риса. Что же, из этого можно сообразить простой, но сытный завтрак — не готовить же бедняге самому в таком состоянии!

Через час, когда квартира наполнилась аппетитным ароматом, Оксана решила, что пора ехать домой — ведь завтра к ней нагрянет Николай, нужно подготовиться. Но сначала она хотела проведать больного. Ваня спал в той же позе — на животе, обняв подушку. Оксана посмотрела на красивое мужественное лицо, на тень, отбрасываемую длинными ресницами на скулы, не удержалась и погладила его по голове, оставила на губах легкий скользящий поцелуй.

— Хороший какой, — прошептала она. — С таким парнем можно быть очень счастливой! И чего жена ему изменяла?!

— Да работал я тогда много… — он проснулся неожиданно, видимо, среагировав на ее голос. — У нас дочка больная родилась, я и вламывал на трех работах, на лечение зарабатывал, пока жена в декрете была. Ну, на интим сил не оставалось. А нам по двадцать пять всего было… Не выдержала она. Ну, я и не держу зла — сам виноват. Так, дочку вылечили, а семья распалась. Я на других женщин и смотреть не мог… До того дня, как тебя увидел.

На последней фразе голос парня охрип. Он притянул Оксану к тебе.

— Понравилась ты мне. Сразу, как столкнулись… Давно так о девушке не мечтал… Ты два раза снилась мне. Хотел о тебе у Мавлюды расспросить, да боялся: а вдруг ты замужем, или я не приглянулся?

— Да разве ты можешь не приглянуться? — Оксана не выдержала, легла рядом и поцеловала Ивана в губы. Он крепко прижал ее, буквально вдавив в свои каменные мышцы… Оба дрожали от страсти, лаская друг друга. Парень хотел положить Оксану на кровать, неловко дернулся и вскрикнул. Это заставило Оксану очнуться от сладостного трепета… Не время сейчас все-таки для секса, как бы хуже не сделать. Тем более, что два таких молодых, красивых и здоровых человека, как они, могут устроить в постели настоящий фейерверк.

— Так, успокаиваемся. Сейчас еще раз намажу! Прости, что тебя разбудила. Ты засыпай, я рядом буду.

Утром она с наслаждением ощутила тяжелую руку Ивана на своей спине. Странно — ее раздражало, когда Ламонин обнимал ее в постели, было неудобно и жарко, а тут — прямо прилив нежности!

Оксана с удовольствием осталась бы, но через пару часов к ней должен приехать Николай. Она оставила Ване записку с пожеланиями выздоровления, упомянула про завтрак, с огромным сожалением вызвала такси и упорхнула в утренний морозный туман…

Глава 10

— Тамара! Пожалуйста, успокойтесь, — тщетно взывал Макс, растирая холодные руки Ламониной. — Ох, вы вся дрожите.

Василь и Селинка стояли рядом с кроватью, на которой полулежала женщина, и не знали, что сказать. Им удалось по-тихому провести ее через черный ход, где не было охраны, в номер, занимаемый парой. Там Селинка проводила Тамару в душ, где та долго и с наслаждением грелась под горячей водой, и дала ей свой махровый халат. Но, даже немного придя в себя, несчастная продолжала бояться.

— А кто вы такой? — она протянула руку Селинке, будто надеясь на защиту. Девушка, искренне жалея женщину, села рядом и обняла ее. — Я вас не знаю!

Говорить о том, что она не знала и Селинку, но сначала кинулась на нее с кулаками, а потом дала себя увезти, было бесполезно. Тамара явно была не в себе, но молодой цыганке доверилась… а вот с мужчинами держалась настороже.

— Я тоже вас не знаю… напрямую, — выдохнул Макс, — но наслышан. Когда-то я и ваша…

— Подожди, не забивай ей голову, — остановил его Василь. — Я не понимаю, что с ней; но эти зрачки расширенные, озноб… Что-то здесь не так. Либо психотропные лекарства, либо наркотики.

— Вы что, молодой человек! — возмутилась Тамара. — Я не наркоманка, а приличная женщина! У меня муж, дочь, и даже внучка есть…

С этими словами, она зарыдала. Макс при этом полез в чемодан за валерьянкой, Василь побежал за водой, а Селинка обняла ее и прижала к себе.

— Милая, ну, не убивайтесь вы так!

— Я не виновата, — всхлипывала Тамара. — Просто у меня однажды начала болеть голова, и еще эти выкидыши… И потом таблетки, уколы. Я перестала понимать, где нахожусь, и что происходит! А потом доктор решил, чтобы я отдохнула, и мы с Колей уехали. Три дня без лекарств! Сначала было так хорошо… А когда мы возвращались, на заправке я увидела тебя, и подумала, что ты — моя племянница. Гадина, ненавижу ее! Правда, потом я увидела: ты смуглее, худее, и лицо более скульптурное. Но у вас один типаж! И я хотела побить тебя… ее…

Макс накапал в стакан с водой валерьянку и покачал головой. Да, Христо говорил ему, что Тамара проходит длительное лечение в больнице, а ее муж тем временем крутит любовь с Орловой. Видимо, несчастная успела узнать об этом… А Оксана могла стену на своем пути снести, если она ей мешала, что уж говорить о бедной женщине. Кажется, не без ее участия в мозгу и психике Тамары произошли изменения. Однако, этих семейных дел Христо узнать не мог, а открыл лишь факт лечения Ламониной.

— Ей же плохо, — развел руками Василь. — Сильный нервный стресс! Мы не можем позволить ей оставаться в таком состоянии. Нужно найти психиатра!

Тамара подняла на него взгляд, полный боли и страха.

— Давайте, добейте меня. Сдайте опять в психушку на лечение. Уколы, одиночная палата с решеткой на окнах — все по-новой. Зачем вам проблемы в виде неадекватной психбольной? А лучше — отвезите прямо к Коле, он-то знает, как поступить!

— Макс, ты же медик, — друг растерялся. — Скажи, что можно сделать!

— Я психиатрию не изучал. Одно скажу — ей нужны тишина и покой. И уж точно нельзя возвращать Тамару мужу… Но и здесь мы ее прятать долго не сможем. Необходимо найти другое место, и чтобы кто-то из нас постоянно был рядом. Со временем мы решим, как можно помочь.

Селинка прижимала Тамару к себе, а та жалась к ней как ребенок.

— Ищите. Квартиру, комнату — что угодно, лишь бы это было спокойное место. Вы заняты с заказчиками, а я вполне располагаю временем, чтобы присмотреть за ней!

Услышав, что к мужу ее не отвезут, Тамара расслабилась.

— Спасибо, девочка. Ты очень добрая… И прости, что я набросилась на тебя! Ты похожа на Оксану, будто родная ее сестра, а ведь совсем другая!

Через полчаса Тамара спала на кровати, мирно посапывая. Селинка накрыла ее одеялом и сидела рядом, пока Василь и Макс просматривали сайт города в поисках сдаваемого жилья.

— Вот, отлично! — Василь указал на одно объявление. — Это — тихая окраина, неплохой район, там почти одни пенсионеры живут. Однокомнатная квартира — то, что нужно! И цена приемлемая.

Друзья обсудили вариант и решили, что договариваться с арендодателем будет Селинка. Девушка позвонила по указанному номеру и договорилась о встрече сегодня вечером.

— Ну и хорошо. Не думала я, что все так повернется… — она посмотрела на спящую Тамару. — Но и бросить ее я не могу. Придется уехать от вас на время, парни. Но учти, Василь: это не значит, что ты теперь свободный мужчина, и можешь без меня проводить время как угодно!

Макс и Василь переглянулись. Даже в нестандартной ситуации Селинка оставалась той же ревнивой темпераментной девчонкой…

* * *

Маша давно так не уставала, как в этот день. Она и не заметила, как утро плавно перешло в день, потом в вечер… Беготня по инстанциям утомила. Хорошо, что отец остался сегодня дома — ведь Виталий поехал устраиваться на новое место службы, и некому было присмотреть за маленькой Катей. А сама Маша была в больнице, полиции, морге, съездила в соседний город, где и пропала Тамара, в поисках хоть какого-то известия о ней. Увы, ничего… И на той заправке, где видели ее в последний раз, не смогли сообщить чего-то значимого. Создавалось ощущение, что женщина испарилась в воздухе.

Сейчас Маша в растерянности стояла возле той самой заправки. Она ощущала на себе сочувственные взгляды парня и девушки — сотрудников, обслуживавших машину Ламонина в день пропажи Тамары. Они говорили что-то вроде «бедная дама», «какая у нее любящая семья». И ведь со стороны создавалось именно такое ощущение! Вчера здесь в панике носился Николай, сегодня — она сама. А в действительности оба бросили Тамару в беде, занялись своими делами и наплевали на нее.

Не выдержав их разговоров, Маша ретировалась в ближайшее к заправке кафе. Она ничего не ела с утра, и сейчас почувствовала сильный голод… С учетом пробок, до дома она может добираться и пару часов. Как хорошо, что Виталий настоял на получении ею водительских прав на Севере, пока она была беременна! Междугородние автобусы могли добираться и дольше.

Заказав салат, стейк и горячий шоколад, Маша села за столик у окна. Вкусная еда и вид падающего на улице снега расслабили ее… Однако, чувство стыда не покидало. Да, она и Николай бросили маму — цинично и жестоко, каждый занялся своими делами. Отец погрузился в отношения с разлучницей, она сама — в семейную жизнь. И ведь на Севере она была уверена, что Николай позаботится о Тамаре! А какая, к черту, забота, если он и о дочери забыл ради страсти к молодой родственнице, что уж говорить о психически нездоровой жене?!

О Господи, и ведь это она думает о своей матери. Маша помнила Тамару спокойной, решительной молодой женщиной, в два счета разгребавшей проблемы мужа и дочки; отличной хозяйкой, веселым и позитивным человеком. Позже — молодящейся, активной дамой, решившей остановиться на тридцати годах и родить мужу еще раз, одновременно впав в детство. А ведь и она сама, и Николай пользовались уютным домом, вкусной едой, эмоциональными ресурсами Тамары, и совсем не думали о ней самой! Бедная мама выгорела, устала, истратила все свои нервы. Маша корила себя: она ведь не работала, сидела с ребенком, и могла бы пожить дома хоть пару месяцев! Вряд ли Виталий был бы против — он бы все понял. Может быть, близость дочери и внучки помогли бы маме справиться. Но, что уже говорить? Все случилось, Тамара пропала… Маша верила, что ее найдут. Но как, когда, и в каком состоянии — оставалось лишь догадываться.

Когда позвонил отец, она уже была готова расплакаться. Николай говорил, что его вызвали на службу, и просил Машу вернуться домой.

— Дочка, ты уже ничего не сделаешь сегодня — поздно, — сказал он. — Мне нужно к девяти быть в колонии. Катенька плачет… Возвращайся! Я уже давно не сидел столько времени с малышами…

Злость охватила Машу. И дело не в том, что отец вызывал ее. Похоже, вместо службы он собирался к Оксане. Она чувствовала его эмоции по голосу.

— Пап, да так и скажи — к любовнице спешишь, — устало проговорила она. — Я же все понимаю. Надо вернуться — приеду!

Ох, а вот оставить бы его с Катей на ночь, а самой поехать с ночевкой в город, где заночевал у друга Виталий! Он ведь очень волновался, возьмут ли его в ту колонию, хотя, казалось бы, причин для отказа нет. Мужу сейчас очень нужна ее поддержка… Он переживал после медицинской комиссии в северной городской больнице, хотя и клялся ей, что абсолютно здоров.

Маша завела машину и поняла, что так просто не уедет… Что-то сломалось. Да, водить она научилась, и осуществлять мелкий ремонт, но тут явно случилась проблема посерьезнее. Она уже собиралась бежать на заправку, как перед ней возник молодой мужчина — высокий брюнет в черной дубленке. Почему-то при виде его у Маши екнуло сердце… Не иначе потому, что он чем-то напомнил Макса. Не внешне — то было другое, грубоватое и одновременно точеное лицо. Но вот голубые глаза… и недоуменная улыбка. Они взволновали ее сердце.

— Девушка, милая. Вы собираетесь лезть под машину в своей белой шубке?! Подождите, я разберусь!

Он починил все за десять минут и, также широко улыбаясь, вылез из-под машины. Незнакомец подскользнулся и чуть не упал на заледеневший асфальт, и Маша, испугавшись за него, схватила за руку. Не дай Бог, голову расшибет ее помощник!

— Спасибо, — прошептала Маша. Ее сердце билось, как пойманная в силки птица. И почему этот парень вызвал в ней такие эмоции?! Захотелось и петь, и плакать одновременно; и обнять его; и рассказать, что она замужем, и чтобы шел подальше, не тревожил душу. Наверное, дело в социальной изоляции декрета… Давно она не видела красивых мужчин, кроме мужа. — Вы мне очень помогли. Скажите, мы знакомы?

В этот момент, она почувствовала такое расслабление, что из ее глаз полились слезы. Без всхлипов — как ручей. Незнакомец на секунду растерялся, но потом обнял ее за плечи.

— Что так сильно вас расстроило?

Он говорил с легким акцентом. То ли иностранец, то ли студент факультета иностранных языков, проникшийся учебой… Хотя, мужчина взрослый. На студента не похож.

— Микаэл! — на заправку вылетела очень эффектная брюнетка. Маша краем глаза заметила длинные черные волосы, серую шубку и высокую грудь, подчеркнутую ею. — Ну что, мы едем?!

Все понятно. У него есть девушка… Конечно, парень культурный, красивый, явно одинок не будет. А имя-то какое необычное! Иностранец? Маша пыталась мысленно предположить, какой стране принадлежит имя Микаэл, но так и не сообразила. На ум приходили только экзотические южные государства.

Помахав Маше на прощание, незнакомец кинул на нее взгляд, полный почему-то сожаления, и сел в машину к красавице. А она сама, продолжая дрожать, отправилась домой. Девушка и не помнила, как доехала… Накрыло все: эмоции, чувства, воспоминания… о Максе. У этого Микаэла было в лице какое-то едва уловимое сходство с покойным возлюбленным.

Дома Маша сразу погрузилась в тишину… Видимо, отец уложил Катю и сам тоже лег спать, а Виталий еще не вернулся. Она, включив свет, почувствовала резь в глазах и головокружение… Маша не могла сделать ни одного вдоха. Тихо охнув, она сползла по стене на пол. В таком состоянии ее обнаружил муж, вернувшийся домой через две минуты после того, как она упала в обморок.

Глава 11

— Значит, вот какая ты стала, Оксанка. Изменилась за этот год… Повзрослела и похорошела. Благополучная жизнь под крылом Николая идет тебе на пользу!

Оксана капризно надула губки и стрельнула в Виталия взглядом. Да, между ними приятельские отношения, но он — мужчина, а значит, с ним можно и нужно кокетничать. Тем более, он после долгого отсутствия возмужал, стал более серьезным и привлекательным. И их запланированная встреча в кафе оказалась приятной и радостной для обоих.

— Так и скажи: постарела и стала толстой, — капризно возразила она. — Ох уж это лечение… На что только не пойдет женщина, чтобы родить желанного ребенка!

— Ты действительно хочешь детей? — Виталий, голодный после волнительного дня трудоустройства, накинулся на пожарские котлеты и картофельное пюре. Оксана с грустью смотрела на него, ковыряя вилкой салат из зелени. — Не для того, чтобы привязать к себе? Детей-то любить надо, и быть готовым дать им все. Я нашел в себе силы полюбить Катю, хотя до последнего не был уверен…

— Хочу, — она уже давно пришла к этому. — Ребенка, желательно девочку, потому что не знаю, как воспитать нормального парня. Но и сыну буду рада. Пусть будет со мной маленькое существо, с которым мы будем безгранично любить друг друга! Я не повторю ошибок своей мамы. Вот только никак не получается. И я начинаю думать, что дело не во мне.

— Может, и в Ламонине, — с готовностью согласился Виталий. — Тамара ведь никак не могла сохранить беременность, а у тебя и зачать не получается! Ну, так это не проблема. Найди парня, и делов-то. Повода для ревности ты не давала, так что, тестю и в голову не придет сомневаться. Кстати, как у тебя с новой симпатией? Дело сдвинулось?

Вспомнив о Ване, Оксана вновь ощутила ту самую сладостную дрожь. Она не видела красавчика всего два дня, а уже соскучилась! Он сам вышел на связь, спросив номер ее телефона у Мавлюды, позвонил и горячо поблагодарил за помощь. Хотел приехать и сделать какой-то подарок в знак признательности… Оксана остановила его, сказав, что пока ему нужно лежать дома и беречь спину — хотя бы дня три, и он пообещал встретиться с ней по истечении этого срока. Она и сама горела желанием встретиться, но Ламонин только вчера оставил ее квартиру. Что же, теперь можно подумать о свидании с милым.

— Он шикарен. Виталик, такой мужчина — с ума сойти! Давно я не испытывала таких чувств. Красивый, нежный, добрый… И очень порядочный. Мне порой кажется, что я его недостойна. Что ты об этом думаешь?

Прожевав котлету, Виталий ответил в трех словах:

— Беги, Ваня, беги.

— Да ну тебя! — рассердилась Оксана. — Я, конечно, не подарок, но могу составить счастье приличного парня. Молода, красива, готова к семье. Ты ведь оказался нормальным мужем и отцом!

— Да, и сам не ожидал. Полюбил я Машку… ну, и Катю тоже. Порву за них. Может, и у тебя получится…

Ну вот. А она уже обрадовалась, когда Виталий предложил ей найти отца ребенку… Думала, он остался прежним. Ничего подобного: ее прежний товарищ по целям стал порядочным человеком и хорошим семьянином. И чем его так приворожила красивая, но совершенно скучная и пресная Маша?

— Кстати, Оксана, хочу тебя попросить: остановись уже! Николай, в любом случае, с Тамарой не останется. Теперь вообще непонятно, что с ней… Он тебе деньги дает, на работу устроил. Квартиру перепишет — это вопрос времени. Довольствуйся этим, не трогай семью! Я тебя прошу, потому что отвечаю за них. Тамара пропала, и неизвестно, найдут ли ее…

— Я тебя поняла, — зевнула Оксана. — Хорошо, ради тебя не буду причинять им вред. Но с Колей со временем расстанусь, если он не предложит пожениться.

— Это твое право. Просто не трогай, не обижай их. И Тамару, если найдут, тоже. Кстати, я по своим каналам ищу… Не возражай — для покоя жены я сделаю все.

Во время ужина молодой человек несколько раз набирал номер Маши… Она не отвечала, и он начинал волноваться.

— Ох, она так нервничала из-за исчезновения матери! Оставила Катю на тестя, и сама поехала разбираться. Удержать ее мы с Николаем не смогли. Надо ехать домой. Наверное, Маша уже вернулась, и ей нужна поддержка. Давай я отвезу тебя домой?

Оксана еще не забрала машину из автосервиса, поэтому с радостью согласилась. Около дома Виталий вышел из машины и проводить ее до подъезда.

— Ты чего, милый? Город спокойный, кто меня тронет здесь? Тем более, когда у меня такой любовник…

— Это я привык к жизни на Севере. Там целый город — потомки ссыльных. Половина сидит, половина бегает после отсидки. Я бы и до квартиры тебя проводил — мало ли что! Ладно, пора возвращаться к относительно спокойной жизни здесь. Отзвонись мне, когда зайдешь домой.

Помахав вслед машине Виталия, Оксана села на лавочку во дворе дома и закурила. Всяэта ситуация заставляла ее волноваться… Вчера Николай признался, что ездил с Тамарой в санаторий, но поездка не удалась. То есть, он тоже способен врать, как и она сама! Конечно, не так-то прост начальник колонии на пятом десятке жизненных лет. Еще и Маша с ребенком вернулась. И Виталий изменился, хоть и по-прежнему дружественно настроен к ней. А ее бедное сердце трепещет, не в силах забыть Ваню. Ну, и как быть?!

Неожиданно ее накрыла тень — большая, угрожающая на фоне сугробов в вечернем неясном свете фонарей. Оксана вздрогнула и мысленно пожалела, что отпустила Виталия. Она судорожно потянулась к сумочке, где лежал газовый баллончик.

— Чего тебе — денег? — проговорила она, не собираясь, конечно, ничего давать. — Подожди, не бей только.

— Ты мне очень понравилась, — голос у тени был серьезным и грустным. Она сгорбилась и схватилась за поясницу. — Я приехал к тебе утром… А ты вышла из подъезда и прощалась с мужчиной средних лет. Я подумал, что это твой отец… А сейчас тебя провожает молодой! Оксана, ты красавица, и у тебя много мужчин. Я запал на тебя, не могу выбросить из головы. Вот, возьми… Это в благодарность за лечение. И лучше нам не видеться!

Она подняла взгляд… Да это Ваня! Бледный, полусогнутый, еще нездоровый. Бедный мальчик — хотел поблагодарить ее, да приехал оба раза не вовремя! Сейчас она разглядела в его руках букет роз, прикрытый целлофановым пакетом.

— Ты все неправильно понял. Просто выслушай меня… Давно ждешь?

— Два часа. Даже в машину погреться не садился — боялся пропустить тебя.

Тут Оксану прорвало. Она обнимала парня, смеялась и плакала одновременно, гладила его холодные руки. Клялась, что оба мужчины — ее друзья, и общались с ней исключительно по делу. Оправдания, которые она бормотала, были жалкими, но сейчас, во взаимном порыве страсти, возымели нужный эффект… Ваня, крепко прижимая ее к себе, бормотал слова любви. Он, казалось бы, сам был в шоке от нахлынувших чувств и слышал только то, во что хотел верить.

— Пойдем ко мне, — прошептала Оксана. — Совсем замерз, хороший мой… Я тебя чаем отпою. Вообще, чего по улицам рассекаешь? Спину еще хуже застудишь!

Домой они ввалились в невменяемом состоянии, хотя Ваня не пил, а Оксана употребила за ужином всего два бокала вина. Они были будто пьяны от страсти. Парень забыл о больной спине, а она — о своих проблемах. Завалились прямо на линолеум в коридоре, лаская друг друга, и будто пили нектар из губ и тел. Оба дрожали от страсти… Во время соития ударялись о стены, мебель и дверь, и плевали на это. Ваня попытался донести Оксану в комнату и положить на кровать, но она заласкала его так, что он забыл о своем намерении.

А утром, едва она проснулась, Ваня вдавил ее в кровать и уже в адекватном состоянии признался в любви. Он, упомянув неудачный брак, предложил немного повстречаться, а потом жениться. И Оксана восприняла его предложение с радостью… Правда, мысленно — с оглядкой на свои цели.

* * *

Маша, полулежа на кровати, чувствовала отвратительную слабость. Так было со вчерашнего вечера — с того самого момента, как Виталий нашел ее в коридоре на полу, отнес в комнату и вызвал доктора. Тот не нашел ничего серьезного, но направил девушку на анализы. В итоге, Маше поставили нервный срыв и переутомление, у нее обнаружился низкий гемоглобин. Так что — покой, полноценное питание и прием витаминов теперь должны стать ее постоянными спутниками.

Сегодня у Лики был выходной, и она приехала к Маше, чтобы помочь управляться с Катей, так как мужчины отправились на службу. Ближе к вечеру собирался прибыть Вовка, и друзья планировали остаться в доме Ламониных на ночь, до возвращения отца и мужа Маши.

— Ничего страшного с нашей мамой не происходит, правда ведь? — Лика ползала по полу следом за выспавшейся малышкой, не давая ей совершать опасных для здоровья действий. Это выглядело настолько забавно, что Маша смеялась в голос. — Мама расстроилась из-за пропажи бабушки, устала… Она отлежится, и снова сможет с тобой играть. А пока, Катя, тобой займется тетя Лика!

— Все это, действительно, меня подкосило, — вздохнула Маша. — Да еще появление того иностранца, о котором я тебе рассказала… Он прямо поднял со дна души все, что там дремало долгое время!

— Ну, ты встретила парня, похожего на покойного Максима. Все бывает… — философски заметила Лика. — Это было последним камнем в крепости твоего спокойствия. Бедолага ведь даже не знает, какую поднял бурю! Вряд ли ты когда-нибудь увидишь его снова, так что, забудь. И Тамару найдут, я уверена. У тебя и муж, и папа — не последние люди в системе розыска людей. Маша, ты ведь была в больнице… причиной твоего обморока не может быть беременность?

Девушка вздрогнула и возразила, что показатели крови отрицательны. Кстати, этому очень радовались и она, и Виталий: роды у нее были проблемными, и врачи не советовали беременеть ближайшие три года, дабы избежать проблем со здоровьем. Причем, оно могло пострадать как от вторых родов, так и от аборта. Муж контролировал этот вопрос, но вероятность такого случая его пугала. Виталий слишком любил Машу, чтобы причинять ей вред, пусть даже и не специально.

— К счастью, это не так. Ну, мы с Виталиком предохраняемся, — закончила Маша. — Какой, к черту, сейчас второй ребенок! С этой-то девицей тяжело бывает. К тому же, это мое недомогание, пропажа мамы… Других дел хватает. Я еще хочу весной восстановиться в академии. Отец сказал, что наймет хорошую няню. Кстати, спасибо тебе огромное, что приехала сегодня, Лика! Виталий собирался отпроситься со службы… Нет, папа бы его без проблем отпустил, но это его клокочущее волнение — ужас! Он старается казаться спокойным, а сам переживает, и это заставляет нервничать меня. А ты, как всегда, на позитиве…

— Я тоже переживаю, — притворившись обиженной, возразила Лика. — Просто я — не муж, который любит жену бешеной любовью. Прости, но это бросается в глаза. Любит, считает своей, порвет любого. Виталий — сильный мужчина, и чувства у него сильные. Так что, Машка, будь аккуратнее со всякими иностранцами!

Время до обеда пролетело быстро. Лика успела приготовить обед, которого хватило бы на всех: и на нее с Машей, и на мужчин, а Катю накормила смесью и уложила спать. Маша тоже устроила себе тихий час… Вовка приехал в тот момент, когда Лика выключила конфорку с последней кастрюлей. Он имел потрясающее чутье на вкусную готовую еду.

Парень тихонько прошел в дом, поцеловал Лику, посмотрел на спящих подругу и малышку. Он не хотел никого будить, однако, Маша проснулась сама. После пары часов дневного сна она почувствовала себя бодрой и свежей.

— Вовка, привет, — она сонно потягиваясь на кровати, протянула к нему руки и обняла. — Как хорошо, что ты приехал! Теперь я ощущаю полную гармонию, ведь мои друзья при мне.

Вовка был заметно взволнован. В таком состоянии он пребывал несколько дней — с тех пор, как увидел живого и здорового Василя… Просто на следующее утро он уехал в Москву сдавать зимнюю сессию, оставался там у друга, а сейчас случился двухдневный перерыв между экзаменами. По телефону он Лике не хотел говорить о той встрече, а теперь решил сообщить все девушкам. Вовка знал об обмороке Маши, но считал, что она должна знать — этот случай касался ее напрямую. Он скажет: нельзя скрывать то, что еще недавно имело огромное значение в ее жизни.

После краткого обмена информацией, типичного для трех друзей, Вовка нащупал на тумбочке пузырек с нашатырем, с помощью которого Виталий накануне приводил Машу в чувство, и начал:

— Девочки, я должен рассказать кое-что важное. Несколько дней назад я видел около торгового центра Василя Лойко. Живого и вполне здорового, в компании друзей. Я бы не поверил своим глазам, но его товарищ спас меня от сна посреди магазина!

Нашатырь пригодился: Маша побледнела и откинулась на подушки. Вовка быстро сунул пузырек ей под нос, и она немного ожила.

— Как?! — задыхаясь, еле проговорила девушка. — Он же… Они… А Макс?

— Нашел время, — Лика, хоть и не теряла вчера сознание, выглядела не менее шокированной.

— Это правда, девочки. Уж поверьте, я его ни с кем не спутаю. Он был с парнем и девушкой, их я не знаю… Считаю необходимым узнать, в городе ли он сейчас, связаться и выяснить, почему он, похороненный по всем документам, разгуливает здесь, и как это связано с Максом! И это еще не все. Лика, я как-то сказал тебе, что мой друг из полиции работает по выяснению жизненных обстоятельств Оксаны. Вот, кое-что удалось найти!

С этими словами, парень достал из увесистой сумки плотную темно-синюю папку. В уголке ее был прикреплен маленький листок бумаги с инициалами Оксаны и датой ее рождения.

— А почему ты мне ничего не сказал? — возмутилась Маша. Ей не понравилось, что друзья без предупреждения взялись решать столь важный для нее вопрос.

— Маша, ну… не сердись ты! — Вовка беспомощно развел руками. — Я хотел, правда. А потом понеслось: заболела Катя, мы поехали к тебе, потом ты с семьей вернулась, я встретил Василя и получил вызов на сессию. Вообще, не придирайся ко мне, я дико устал с дороги.

Ей стало неудобно. Вовка и Лика остались единственными людьми, которые могли помочь выгнать Оксану из жизни папы. Виталий оставался к ней нейтральным. И вообще, именно друзья поддерживали и помогали, когда было плохо.

— Прости, милый, — она протянула парню руку, и тот пожал ее. — Не обижайся, я очень нервничаю… и, на самом деле, благодарна тебе за все, что ты делаешь! Давайте же все вместе посмотрим, что творила Орлова за свою жизнь.

Лика и Вовка перебрались на кровать к Маше. Он заверил, что не открывал папку, пока ехал в дом Ламониных, несмотря на огромное любопытство.

— Итак, начнем, — протянула Лика. Они пролистали первые файлы папки: там содержалась информация о родителях, месте рождения и детстве Оксаны. Здесь никто не проявил интереса: об этой части жизни Орловой знали достаточно и от нее самой, и от родителей Маши. А вот дальше…

— Ох ты! — воскликнул Вовка. — Девчонки, считайте по пальцам. Изнасилование отчимом в четырнадцать… здесь она, конечно, не виновата. Потом — поджог дома одноклассницы. Распространение наркотиков. Участие в рейдерском захвате фирмы в одной из республик! Свидетельство в уголовном деле, по апелляции обвиняемый оправдан, показания признаны недействительными. А вот и дело Максима. Господи, да обвинение основывалось только на ее словах! Ни других свидетелей, ничего! Ах, да: отпечатки пальцев Макса на теле покойного. Да дело шито белыми нитками! Как легко обвинили несчастного…

Маша, услышав это, задрожала, и из ее глаз полились слезы. Лика, увидев это, прижала подругу к себе и выразительно посмотрела на Вовку. Тот, смутившись, замолк.

— Я одного не пойму: это ведь достаточно серьезные преступления! — изумилась Лика. — Как, ну вот как ей все время удавалось избежать наказания? Насколько мы знаем, Оксана ведь не сидела. Если бы у нее была судимость, даже и условная, это Николай Геннадьевич легко бы мог пробить!

— Допускаю кое-что, — вмешалась Маша. — Папа помогал многим своим друзьям уйти от наказания. Пользовался своими связями в полиции и суде… за большие деньги, конечно. Это вполне возможно. Нашелся и для Оксаны такой человек в органах!

— А меня другое зацепило, — Вовка перелистнул досье на первые страницы. — У Оксаны было два свидетельства о рождении! В одном есть отец, а в другом в этой графе прочерк. Почему так?

— Он ведь умер, — пожала плечами Маша. — Видимо, тетя Ольга меняла документы, ничего особенного. Кстати, кто у нее был отец? Я мало что об этом знаю… Тетка особо о нем не распространялась.

Прочитав на копии документа, присланной из архива, имя покойного отца Оксаны, друзья замолкли и в изумлении переглянулись.

— Михай Радо, — проговорил Вовка. — Признан умершим в свои тридцать лет… Получается, пропал примерно в двадцать пять, в этом же году Оксана и родилась. В тему моей недавней встречи с Василем… Вы думаете то же, что и я?! И знает ли Оксана, кто вписан в ее свидетельство?

— Отец Оксаны — цыган, — удивилась Маша. — Вот это да! Тетка крыла его жуткими ругательствами за то, что исчез, бросил их… А Оксана называла отцом какого-то Игоря. Ольга, правда, сказала, что это был отчим — единственный адекватный из всех. Они жили вместе с ее четырех до семи лет.

— А ведь красивая получилась девка от связи русской и цыгана, — заметила Лика. — Это ее сочетание черных, как уголья, глаз и волос, и белой кожи…

— Характер она унаследовала от Ольги, — Маша задумалась. — Не знаю, каков был покойный Михай Радо, но уверена, что не хуже. Куда уж хуже-то!

В итоге, Вовка выделил две основных задачи: навести справки, когда появился в городе Василь, под своими ли документами, и с кем он приехал. Маша не замедлила рассказать Вовке о своей встречи с красивым иностранцем… Их описания его и спутницы сошлись. Также Вовка собирался показать Ламонину досье Оксаны.

— Это должен сделать я, — предупредил он. — Прости, Машка, но тебя он всерьез не воспринимает, и найдет предлог, чтобы не поверить. К тому же, ты в любом случае будешь за свою мать. Также продолжаем поиски Тамары… Ну и, конечно, выходим на контакт с Василем. Не просто так он появился здесь! Важно не спугнуть его — как бы не подумал, что подвергнется преследованию… Если с ним все-таки Макс, я должен быть осторожен вдвойне!

Глава 12

Виталий волновался перед возвращением на службу в колонию. Слишком много трагических событий было с ней связано… Конечно, близкое родство с начальником облегчало жизнь, но не успокаивало его. Все-таки молодой человек между службой в тюрьме, куда звал однокурсник, и местной колонией выбрал последнее, чтобы не уезжать далеко от семьи. К тому же, теперь он осознавал, что психика его не в порядке, причем так, что не каждый психиатр это разглядит!

К счастью, многие из ребят, с кем он сблизился ранее и общался, живя на Севере, остались на службе, так что, приняли его хорошо. Вообще, колония казалась более светлой и вольной, зеки — расслабленными… Еще бы, они не сидели в сырых одиночках, как в северной тюрьме, могли общаться друг с другом! Ну, и на улице было на целых пятнадцать градусов теплее. Все-таки, после Севера и колонии строгого режима он оценил преимущества жизни «на земле».

А еще Маша вроде постепенно приходила в себя, Катя перестала кашлять, и это успокаивало. Он очень беспокоился за своих девочек, чувствовал, как уходит почва из-под ног от их недомоганий. Виталий решил сделать все, чтобы они были здоровы и счастливы… Благо, тут же подключились тесть и друзья. Все-таки, не мог он постоянно сидеть возле своей семьи, а так Маша и Катя были под присмотром.

Волновал его также Вовка. Тюремный врач сболтнул, что при стрессе, смены погоды и разных волнениях у парня начинаются боли в ранах, но он не обращает должного внимания, и после больницы не восстановился полностью, выскочив раньше времени с больничного на службу. Фактически, Вовка перешел с армейской первоклассной категории «А» на хорошую, но более низкую категорию «Б». Учитывая, что он уже отслужил, но оставался в призывном возрасте, в армию бы его взяли, но не в десант, как несколько лет назад. И все эти беды произошли не без его вины!

Да и вообще, Виталий стыдился сам себя. Довел очень хорошего человека до проблем со здоровьем из-за своих эгоистичных целей! А еще он узнал, что Лика избегает свадьбы. Ну, и как помочь Володе? Он бы сделал все, чтобы загладить свою вину, и парочка Вовки с Ликой автоматически добавлялась для него в семью.

Сегодня коллеги предложили обмыть возвращение на службу, но Виталий предложил сделать это позже — он не хотел оставлять заболевшую Машу и малышку. Сердце итак было не на месте с утра, с тех пор, как он уехал из дома. Впрочем, парни собрались в кафе в любом случае… Виталий решил выпить кофе с ними, и съесть вкусное жаркое — фирменное блюдо, а потом ехать домой. Он морально готовился к учебе Маши и ее невозможности готовить. Что же, это можно пережить, лишь бы жена была счастлива. Кстати, немалую порцию вкусного блюда он попросил ссобой для Маши, а потом отправился в детский магазин через дорогу, чтобы купить Катюше детского питания. Николай приобрел для внучки много чего, но вот именно о ее любимом соке и кашке забыл…

Рядом с этим магазином находился обычный продуктовый, а также аптека. Около них остановился серый «Опель», и из него вышла девушка. По очертаниям фигуры и длинным черным волосам он подумал, что это Оксана… Вот только в кафе на встречу с ним она приезжала на другой машине. Что же, Николай балует молодую любовницу! Оксанка столько лет ездила на общественном транспорте, а теперь может выбирать, на чем передвигаться. Она стояла и разговаривала с кем-то, сидящим внутри… Интересно. Неужели в открытую раскатывает с тем Ваней? Совсем страх потеряла!

Пока Виталий переходил дорогу, намереваясь догнать девушку и поговорить с ней, она успела зайти в аптеку, предварительно нажав на брелке с ключами кнопку блокировки дверей. Бережет Ваньку, усмехнулся он и спрятался за угол, намереваясь рассмотреть, кто же сидит в машине. Стекла задних окон были затонированны, а вот у передних — нет, и там можно было что-то увидеть.

— Так, кто там у нас? Если действительно Иван, не хотелось бы с ним столкнуться. Ну, интересно же…

Однако, там сидел явно не Оксанкин красавец. Виталий разглядел светлые блестящие волнистые волосы средней длины, явно принадлежащие женщине, и ярко синий мех на капюшоне куртки. Напрягая глаза, он подошел почти вплотную к машине и получил шок, узнав в пассажирке… Тамару!

— Так, — протянул он. — Занятно! Тещу ищут все, а получается, что Оксана ее и украла! Решила по-своему разобраться с соперницей… Ну, я не позволю так издеваться ней и мотать нервы Маше, пора приструнить мою подружку!

Когда Оксана вышла из аптеки, он уже намеревался подойти к ней… Она слегка повернула голову, и Виталий остановился. Что-то здесь не так!

Челки нет — причем, ее не закололи на бок, она просто отсутствует, волосы разделены на прямой пробор. Нос покрупнее… И самое главное — маленькая сережка-колечко в брови. Оксана не признавала пирсинг и татуировки. Это вовсе не она, хотя сходство немалое.

— А ну, стой, — он оглянулся и схватил девушку за локоть. На улице, расположенной недалеко от колонии, не было ни души, район больше промышленный, чем живой. Так что, никто ему не помешает остановить похитительницу и вернуть Тамару семье!

Она обернулась, вскинула на Виталия перепуганный взгляд черных глаз и попыталась вырваться. Цыганка, подумал он и ощутил негодование. Ну конечно, кто еще может средь бела дня похитить больную женщину? Чего они хотели этим добиться — потребовать выкуп от Ламонина, например? Впрочем, неважно…

— Кто вы? — девушка неплохо говорила по-русски, правда, с сильным акцентом, и растягивала слова, подобно жителям северных регионов страны. — Отпустите меня! Что вам нужно? Я сейчас вызову полицию!

Услышав ее угрозу, Виталий рассмеялся. Цыганка-похитительница явно блефует! Какая полиция, к черту, когда ей самой светит срок за такое преступление?

Громкий стук отвлек его от девушки. Кто-то бросил камень в его машину. Он попал в переднее стекло и разбил его… Страшно подумать, если бы Виталий сидел на водительском сидении в этот момент! Камень мог бы попасть в голову.

— Криминальный район. Уроды. В чью машину камнями кидаетесь! — закричал он и ослабил хватку на локте девушки. Та воспользовалась секундой его растерянности, вырвалась и запрыгнула в свою машину. Виталий не успел понять, что происходит, а она уже нажала на газ. Машина уносилась с нарушающей все правила скоростью. Виталий искал в карманах телефон, чтобы сфотографировать номера, но она уже исчезла из виду. Он выдохнул, чтобы успокоиться, и набрал номер Ламонина.

— Так, теперь есть хоть какие-то данные: внешность похитительницы, то, что она цыганка… И модель машины.

Тем временем, Селинка остановилась около разрушенного старого завода. Она уехала не так далеко от Виталия… нужно спешить. Девушка была очень напугана агрессивным незнакомцем и чувствовала, что необходимо уничтожить следы. А от кирпичной стены бывшего завода отделилась высокая худенькая фигурка. К ней спешил парнишка лет четырнаднадцати, одетый в стеганую куртку и джинсы — тоже цыган.

— Пали, как же удачно ты отвлек его! Не знаю, почему он напал… Но чувствую, что ничего хорошего бы не сделал! От него так и прет агрессия. Мне страшно!

Мальчик сел на заднее сидение машины, и они погнали в сторону шоссе. Тамара, сидевшая рядом с Селинкой, вся дрожала.

— Это ведь мой зять, — пробормотала она. — Они ищут меня… Вот только он вернет меня мужу, а значит — в психушку. Не хочу!

— Никто тебя туда не вернет, — сердце Селинки сжималось от жалости. Теперь ей многое стало ясно. Этот мужчина подумал, что она похитительница. — Машину нужно уничтожить! А ведь мы привезли ее на пароме из Хельсинки, хорошо, хоть здесь поставить на учет не успели. Я и ездить-то на ней в России не могу! Ладно, теперь я поняла. Он как-то разглядел тебя и подумал, что я тебя похитила.

— Селинка, он очень опасен, — Пали дрожал еще сильнее Тамары, съежившись на заднем сидении. — Я сейчас вспомнил… долгое время не мог вспомнить, из-за испуга, хотя меня допрашивали в полиции с психологом. Помнишь, тебе рассказывали, как расстреляли почти целый наш поселок? Я ведь был там с папой и дедушкой… Их тоже убили. Он и убил!

От последующего рассказа мальчика Селинке стало страшно, а Тамара сжала руками виски и закрыла глаза. Оставшись единственным сильным человеком среди подростка и больной женщины, девушка заставила себя успокоиться.

— Все. Сейчас я позвоню Василю, чтобы забрал нас, а пока отъедем в лес и дождемся его там. Машину уничтожим, и не пешком же нам добираться назад!

Через сорок минут с обрыва, на который выходила лесная тропа, стремительно летел привезенный из Хельсинки «Опель». Темнота озарилась огнем и искрами, тишину разорвал грохот взрыва. Машину найдут через несколько дней, когда Селинка, Тамара и Пали, с которым она познакомилась здесь и взяла под покровительство, будут уже в полной безопасности…

* * *

Ламонин радовался хотя бы одному хорошему известию: Маше ничего не угрожает, ее здоровье в порядке, и после курса витаминов и периода отдыха его дочка придет в себя. Он-то предполагал разное: от проблем после перемены климата до чего-то посерьезнее. Однако, обошлось! Ей всего двадцать лет; впереди целая жизнь, воспитание Кати, счастье с мужем и даже восстановление в медицинской академии! Для этой цели он сегодня уже встречался с няней — бывшей медсестрой, и она его абсолютно устроила. Оставалось познакомить эту милую женщину средних лет с родителями ребенка и самой Катей. Няня будет готова приступить к своим обязанностям через две недели, когда ее нынешний подопечный пойдет в школу. Предполагалось, что она будет приходить в дом к Ламониных, а после ремонта — в новое жилище Виталия и Маши, когда последней нужно будет посещать лекции, практические занятия, а также сдавать экзамены. Учитывая интенсивность учебы у медиков, это — почти пять дней в неделю. Услуги няни были недешевы, но Виталий изъявил готовность оплачивать их и отказался в очередной раз от финансовой помощи тестя.

Да, хотя бы на этом моменте он успокоился. Зато, совсем не радовали результаты поисков Тамары… Точнее, их отсутствие. Жена будто провалилась сквозь землю. Николай переживал: судя по состоянию, в котором она находилась в санатории в последний их совместный день, с ней могло случиться все, что угодно. На момент своего исчезновения женщина была неплохо одета, и ее общий ухоженный вид и золотые украшения в ушах и на шее могли ввести в грех любого негодяя. Ламонин знал о случаях, когда людей убивали и за более дешевые побрякушки.

Тем более, во время поездки он осознал: Тамара вполне еще привлекательна физически, хоть и не дружит с собственным разумом. На нее могли напасть, изнасиловать… А ведь виноват во всем был он сам. На утро, когда жена впала в буйство, Ламонин понял причину: его телефон с незакрытым и сохраненным фото Оксаны. Тут не выдержал бы и психически здоровый человек, что уж готовить о Тамаре!

После службы он позвонил Оксане, убедился, что она дома, и хотел уже лечь спать — благо, зять и дочка с Катей уехали в новый дом, проконтролировать некоторые вопросы по ремонту. Виталий казался нервным, Маша усталой, а вот ребенок выздоровел. Николай дал понять, что окажет любую помощь, но лезть в дела их семьи не будет. Тем более, своих дел хватало… Как вдруг в домофон позвонили. Николай увидел, что к нему пришел Вовка, и даже обрадовался. Ну и что — не ляжет спать в десять, как обычно, когда не встречался с Оксаной! Своего названного сына всегда приятно видеть.

— Заходи, родной, — он приобнял Вовку и пропустил в дом. — Ты как раз к ужину. Что, домой не спешишь? А Лика?

Вовка промолчал о том, что девушка сама очень хотела, чтобы он поговорил с Николаем и показал ему материалы, собранные на Оксану. Она ждала прозрения полковника, и немалая ответственность за это лежала на парне. Он не знал, как начать… Пришлось сначала поужинать с Ламониным и выпить, чтобы расслабиться. На нервах Вовка выпил три рюмки водки, хотя обычно ограничивался одной.

— Так… вижу, ты нервничаешь, — заметил Ламонин, глядя, как Вовка выпивает последнюю рюмку. — Честно говоря, я тоже: из-за Маши и Кати, а еще из-за исчезновения Тамары. Не поверишь — я подключил все службы, но ее не нашли! И сам окрестности соседнего города прочесываю… Так что ты хотел мне рассказать?

Вовка, как это бывало при стрессах и волнениях, почувствовал боль в ранах, от которых, по-хорошему, должна уже остаться только память, и заговорил:

— Николай Геннадьевич, вы меня только не перебивайте. Есть новости об Оксане… Точнее, сведения. Хоть она и ваша родственница, вы не все о ней знаете. Я не могу судить лично, так как мало с ней общался. Но посмотрите это, и сами все поймете. Возможно, она имеет корыстные цели, связанные с вами.

Не веря своим ушам, Николай принял папку из рук Вовки. Он листал страницы по пять минут каждую, вчитывался внимательно и на глазах бледнел. Ламонин не поверил бы словам парня… а тут — протоколы, свидетельства, сухие факты, то, чему он привык доверять. Однако, принимать такую информацию не хотелось, и он быстро придумал причину. Приехала Маша, а она против их отношений. Вовка, как хороший друг, решил помочь отвратить его от Оксаны… Ну, грешила по молодости лет. А кто невинен как ангел? В итоге, Николай обозлился на Вовку за то, что занимался поиском такой информации.

— И ты полез в грязь? — он подскочил к сидяшему в кресле парню. — Решил искать компромат на женщину, которую я люблю, и которая ничего плохого тебе не сделала! Тебе-то с этого какой толк? Неужели тоже на наследство рассчитываешь? Извини, но у тебя своя семья есть. От отца квартира досталась. Остальные помрут — еще имущество прибудет! А мою девочку трогать не смей.

Вовка замер, переполненный негодования. Вот так легко полковник обесценил его старания! А ведь знал, что не слишком важна для него материальная сторона. Стало дико обидно.

— Я вас хотел предостеречь. С кем связались — подумайте. Да с шестнадцати ее лет каждый год обозначен очередной уголовщиной! Оксана явно озабочена вопросом наживы…

— В таком случае, она решила бы все быстрее, — заметил Николай. — Убила бы меня, и все…

— Ага, и ничего не унаследовала бы. Официально-то она вам чужой человек. Николай Геннадьевич, у нее далеко идущие цели. Ну, я никогда не говорил плохо о женщинах… Но вы связались с преступницей и мошенницей! Сами подумайте: примерно в одно время вы связались с Оксаной, и Тамара начала сходить с ума. Нет ли здесь связи? Ей же выгодно устранить соперницу…

При этих словах, Ламонин вспыхнул от гнева. Второй раз в жизни Вовка, занимавший в его сердце место почти одинаковое с Машей, вызвал злость и негодование. И, если в первом случае, когда дочь связалась с Агиевым, полковник достаточно легко успокоился и простил парня, то теперь бешеная злоба застлала его глаза пеленой. Не в состоянии сдержать себя, он подскочил и залепил Вовке пощечину. От силы удара он пошатнулся и ударился спиной об стену. Вовка поднял глаза… В его взгляде читалась боль, непонимание и обида. Ламонин смутился. Он, как всегда, забыл: Вовка ведь делает все, потому что переживает и любит их всех, за что и страдает!

— Прости, — Николай сделал шаг к нему, но парень вжался в стену. — Нормального диалога не получилось. Я поступил отвратительно, ударил тебя! Володя, послушай…

— Ничего слушать я не буду, — голос молодого человека дрожал. — Вас не переубедить, Николай Геннадьевич! Что же, я сделал, что мог. Просто из любви и уважения к вам, Маше и тете Томе. Заметьте: я просил вас не немедленно бросать Оксану, а просто обратить внимание на сведения, добытые мной. Надеюсь, вы справитесь, когда окажетесь один, без семьи и имущества. И тогда вспомните, что я вам показал!

Схватив со стола папку, Вовка побежал к выходу. Полковник кинулся следом.

— Куда ты, весь на нервах? За руль собрался садиться? Подожди, успокойся! Давай поговорим…

Вовка молча усмехнулся и покинул дом. Николай остался в растерянности стоять посреди коридора… Сгорая от стыда, он подумал, что потерял очень дорогого и близкого человека.

А парень, сидя в машине на улице, пытался успокоиться. У него не слишком хорошо получалось — дрожали руки и хотелось плакать. Не ожидал он такого поступка от своего названного отца… Звонок Лики заставил его взять себя в руки.

— Да, любимая. Поговорил… Ну, как отреагировал? Был в шоке, и сказал, что ему надо подумать. Что? Я не понял тебя… Какое открытие?

До встречи с Николаем то, о чем говорила Лика, очень интересовало Вовку. В городе на этой неделе открывался новый, модный и крутой ночной клуб. Девушка, работающая в магазине косметики, общалась с многими гламурными тусовщицами города, поэтому достать билеты для себя, Вовки, Маши и Виталия для нее оказалось делом несложным.

— Когда — в пятницу? Вроде у меня будет выходной… Слушай, я так волновался во время разговора с полковником, что ничего не могу сообразить. Давай я приеду, и мы обо всем поговорим?

Глава 13

— Мне так хорошо, — промурлыкала Оксана и потянулась на кровати. Перевернувшись на бок, она ласкала легкими прикосновениями пальцев скульптурно вылепленное лицо Вани, трогала его пушистые ресницы и не верила своему счастью. — Я люблю тебя, Ванечка. И ты первый, кто вызвал во мне такие чувства. Серьезно! Мне двадцать семь лет, и мужчины были, сам понимаешь, а вот не любила по-настоящему…

Можно сказать, она не врала. Того парня, с которым Оксана уехала в юности, она не любила… Это была больная зависимость. А вот теперь — все как надо. Огонь полыхает в постели, но и без него с Ваней хорошо и спокойно на душе. И чувствовала она себя обожаемой и защищенной. Да, не устраивала материальная сторона вопроса. По своим меркам, Иван, парень из семьи самой простой, достиг относительного благополучия, но вот Оксана не представляла, что можно жить вот так: на окраине города, в обычной двухкомнатной квартире, и передвигаться на машине среднего класса, уплачивая за нее кредит, и считать деньги до зарплаты, пусть и не самой маленькой. Ваня все время двигался вперед: обучался новейшим складским программам, участвовал во всей работе склада, повышал квалификацию на курсах… С неба ему ничего не падало. Таким образом, настоящего финансового благополучия он достигнет, дай Бог, годам к сорока своим и ее. А Оксане хотелось всего и немедленно. Что же, необходимо ускорить процесс с Николаем, и наслаждаться счастьем с любимым.

Вот только как сподвигнуть надоевшего любовника на передачу ей имущества? Оксана уже думала расправиться с ним также, как она планировала с Тамарой: при помощи психотропных таблеток. Однако, полковник не был столь доверчивым и мог просечь ее действия, да и сумасшествие жены, а следом мужа вызвало бы подозрения… Нельзя забывать, в какой структуре и с какими людьми служит Николай. К тому же, в качестве претендентки на имущество оставалась Маша с дочкой. Ох, как все сложно!

Был один вариант… Недавно попался по-крупному на взятках важный чиновник из министерства, к которому относилась структура Николая. Теперь трясли всех — от министров до местечковых начальников вроде Ламонина. А ведь он был как раз в шаге от вступления в новый чин! Оставалось мягко, но настойчиво уболтать его переписать на нее все… ну, кроме дома его и Маши. Не нужно, чтобы всплывало его богатство, ведь это может лишить его даже нынешней должности! Николай не был самым великим взяточником, но, тем не менее, этого дела не избегал. Так пусть будет чистым перед государством! Естественно, разговор пойдет в постели, после бурной ночи…

Вспомнив о Ламонине, Оксана вскочила и потянулась за колготками, потом встала и, виляя бедрами, прошлась по комнате за остальной одеждой, висящей на стуле. Девушка чувствовала горящий огнем взгляд молодого человека, скользящий по ее телу. Долгое время она стеснялась собственной фигуры, пополневшей из-за лечения, и даже страсть Ламонина не могла ее расслабить. При встречах с Ваней Оксана старалась выключать свет в комнате, пока не заметила его восхищение и не вспомнила, что он не видел ее до этих ужасных гормонов. К тому же, от их страстных соитий вес, наконец, сдвинулся с мертвой точки: за несколько дней ушло два килограмма, а такого результата она не могла добиться месяцами диет и изнурительных тренировок! Таким образом, она самым приятным способом вернет себе прежнюю форму, и даже улучшит ее… Оксана очень трепетно относилась к своей внешности, и больше всего боялась потерять привлекательность.

К сожалению, Ламонин ждал. Она обманула, что задерживается на работе, и тем самым освободила два часа для свидания с Иваном.

— Ты все время куда-то спешишь, — печально заметил он. — Как для меня время находишь — удивительно!

— Милый, не обижайся, — она присела на кровать и погладила его по щеке. — Я ведь тебе рассказывала: работаю много, и на дом переводы беру. Вот и сейчас документация ждет меня дома, и к завтрашнему утру все должно быть готово!

— Ты можешь работать у меня дома, — предложил Ваня. — Я мешать не буду, честное слово! Могу готовить для нас что-нибудь вкусное, пока ты занята.

Оксана умилилась его желанию быть с ней подольше, но отрицательно покачала головой.

— Даже если ты удалишься на кухню, я не смогу переводить спокойно. Думаешь, легко мне будет работать, когда за стенкой готовит такой красавец?!

Ваня неожиданно посерьезнел, перестал улыбаться и заглянул ей в глаза. Оксана немного напряглась, хотела отвести взгляд, но не смогла.

— Прошу, не бросай меня, Оксана. Я полюбил тебя, душу открыл. Знаешь, я не такой человек, чтобы влюбляться на каждом шагу! Желаю тебе только добра и счастья… со мной, конечно. И, если тебя что-то гложет или беспокоит, обязательно рассказывай мне. Я хочу закрыть тебя от всех проблем…

Ох, знал бы ты, Ванечка, что именно гложет твою красавицу — быть может, и отвернулся бы от нее, сбежал бы в ужасе! Именно поэтому Оксана собиралась скрыть от него все свои темные делишки, а их было немало. Ничего, последняя операция для улучшения своей жизни, и все, она начнет с чистого листа! Будет любовь, семья, дети, и все это обеспечится ламонинскими деньгами. Не отступать же, когда вложено столько времени и сил!

С трудом оторвавшись от парня, Оксана попрощалась и села в машину. Ваня предлагал подвезти, но она отказалась, попросив его отдохнуть перед сменой. Еще не хватало ему столкнуться с Николаем лоб в лоб! Последствия могли быть непредсказуемыми, и точно не в ее пользу.

Пока салон машины нагревался, девушка позвонила Николаю. Он уже несколько раз звонил, но она не слышала, увлеченная ласками. При мысли о вполне привлекательном и крепком, но нелюбимом теле полковника она поморщилась. Если первое время она испытывала к любовнику страсть, потом просто привыкла, то после горячих ночей с Ваней ложиться в постель с Ламониным было сравнимо с пыткой. Настолько, что порой мелькала мысль бросить все, сознаться Николаю, уйти к Ивану и отказаться от незаконного обогащения. Но не такова была Оксана, чтобы так поступать.

— Милый, здравствуй. Прости, я была занята на работе, не слышала звонков… Еду, очень спешу к тебе!

— Я жду тебя в машине около твоего дома, — медленно проговорил он. — Не гони, а то в аварию попадешь…

Оксана не знала одного важного факта. После ужасного разговора с Володей, полковник долго размышлял, потом пробил Оксану по всем возможным базам… Нет, он не думал, что парень врал, просто хотел убедиться во всем лично. Когда пришли ответы на запросы, Николай не стал разочаровываться в любимой и сходить с ума. Что же: бурная и бедная юность, отсутствие нормальной семьи — так он думал, оправдывая ее. Однако, поступил следующим образом.

В одном квартале с Оксаной проживал шестидесятилетний пенсионер — бывший надзиратель, с которым у Ламонина по службе сложились хорошие отношения. Этот человек работал в частной охране по графику сутки-трое, и немало времени проводил дома. Николай попросил его присматривать за Оксаной и докладывать о каких-то необычных ее перемещениях и поступках… Точнее, обо всем, что с ней происходит. Он сделал это не из ревности или подозрений, а потому что опасался, что Оксану вновь потянет к старой жизни, а при ее горячей натуре, такое было вполне возможно. Так что девушка, сама того не зная, с сегодняшнего дня оказалась под колпаком слежки…

* * *

В двадцати километрах от Хельсинки, на берегу озера Бодоминъярви, располагаются комфортабельные коттеджи для отдыха. Все там располагает к расслаблению: тишина, лес, прекрасная природа… Даже самая измученная душа, уставшее тело и больные нервы находят успокоение в этом уголке счастья.

Христо Амайя давно купил здесь солидный кусок земли, где и отстроил большой коттедж. Это было его своеобразное гнездышко одиночества, однако, он часто приглашал сюда друзей… Именно здесь произошел его серьезный разговор с Максимом перед его командировкой в Россию. Иногда сюда приезжали Василь и Селинка, они гуляли по лесу, летом купались в озере. Но молодежь вносила немалую смуту в спокойный отдых Христо, а он все-таки любил отдыхать от городской суеты и ведения бизнеса в тишине. Он не был таким уж старым — всего пятьдесят два года, но иногда ему казалось, что прожито, по меньшей мере, лет семьдесят. Да, у Христо за плечами была бурная, интересная жизнь, ставшая спокойной и размеренной около десяти лет назад.

Хотя, еще интереснее стало, когда Василь вошел в его жизнь. Ранее Христо видел его еще маленьким ребенком, перед тем, как уехал в Финляндию, и следующие десятилетия они поддерживали связь на расстоянии. И вот, почти два года назад свои люди донесли: Василю грозит либо смерть в тюрьме, либо заключение в колонии строгого режима! Христо не мог бросить молодого родственника на произвол судьбы, оказал всякую помощь ему и Максу. Его тогдашняя любовница, хладнокровная и рассудительная немка лет на пять помоложе, была сильно против появления в жизни мужчины беглеца-племянника и его друга, из-за чего пришлось расстаться. Он ведь своих не мог оставить! Тем более, что в прошлом его сошелся некий пазл: Христо был связан с человеком, который попортил жизнь Ламонину в самом начале его вступления в должность начальника, сбежав из тюрьмы. Да, кто бы тогда знал, что история повторится!

Кстати, после Хильды у него были и другие женщины: местные жительницы, приезжие… Абсолютно разные, и не одну он не подпустил дальше постели. Подумал — хватит нервов и страстей, нужно заниматься больше бизнесом, и помочь адаптироваться ребятам. А сейчас, когда молодые уехали, на сердце стало пусто и тоскливо. Ну, не держать же взрослых людей на привязи, в самом деле? Пусть они и стали ему как дети. Свой-то сын, которому исполнилось бы сейчас тридцать лет, погиб в России еще подростком, когда с компанией таких же дурней ехал на крыше электрички — током ударило. Это было еще одной незаживающей раной в сердце Христо.

Сейчас он вспоминал аварию, случившуюся тогда с Василем и Максом. Да, неласково их приняла чужая страна! Ничего, зато сейчас все хорошо. Племянник влюбился настолько, что не смог поехать в командировку без Селинки. А вот Макс… очевидно, это любовь на всю жизнь. По крайней мере, с его стороны. Что же касается Маши — Христо получал о ней сведения от своих, и решил, что эта девушка крайне нерешительна и податлива. Вот, выскочила замуж почти сразу после мнимой смерти любимого! Причем, за человека, который, по имеющимся сведениям, был настоящим извергом. Уже несколько подростков, выживших во время бойни в цыганском поселке, вспомнили его. Виталий Черкасов думал, что надежно скрылся в кустах, однако, от любопытного детского взгляда мало что ускользнет. Христо недоумевал: что же должно заставить человека расстрелять невинных, ничего не подозревающих людей?! Как бы то ни было, у него к этому Черкасову были свои счеты за те смерти. Да что говорить: он был готов попросить своих людей в том городе уничтожить негодяя сразу после того, как дети заговорили! Вот только вырисовывалась сложная цепочка: Черкасов — Маша — Макс — Василь. Последние двое сильно рисковали, вернувшись туда, где их могли узнать. Нет, они, конечно, с другими именами и финским гражданством, но все же… И, если по воле судьбы у Максима другое лицо, то вот Василь разгуливает там с прежним, мало изменившимся после побега. Еще и Селинку в это затянули… Ну, вот как ему отчитываться перед ее родителями, если что-то случится?

Христо забеспокоился и начал мерить большими шагами просторную красивую гостиную. Налил себе коньяка, выпил залпом и решил связаться с Василем по скайпу — благо, тот был в сети. У него скайп почти постоянно включен на телефоне.

— Дядя, привет! — поприветствовал его молодой человек. — А мы как раз о тебе вспоминали…

Христо быстро оценил обстановку, окружающую радостно улыбавшихся Василя, Макса и Селинку. Стены со светло-розовыми обоями, большое старое окно… Чисто, но очень простенько. Это явно не номер гостиничного комплекса, где они остановились.

— Где вы? — с тревогой спросил он. — Признавайтесь, ничего не утаивайте. Василь, я надеюсь, ты особо не светился нигде в этом городе? Макс, а ты нашел свою Машу, и узнала ли она тебя? Селинка, к тебе один вопрос: еще не устала от их выкрутасов?

— Нормально все, дядя, — приобняв Макса и Селинку, ответил Василь. — Успел я показаться… Встретил друга Маши, который Максу помогал. Думаю, он узнал меня, но от шока ничего не понял. Вовка — парень хороший, думаем выйти на контакт с ним… аккуратно, конечно. А так, случилось тут кое-что…

С этими словами, он навел камеру на раскладной диван. Там спала светловолосая женщина… Христо задумался, почему ему знакомо это лицо, и вспомнил: он же сам недавно получил ее фото от своих! Ламонина-старшая, несчастная жертва измены мужа и интриг племянницы. Сейчас она казалась моложе и беззащитнее… Ах, да: фотографии были еще тех времен, когда Маша была подростком. Вроде, прошло несколько лет, а Тамара из холеной благополучной хозяйки превратилась в бледную и запуганную девчонку — если так, конечно, можно сказать о женщине сорока лет. И как она здесь оказалась?

Василь подробно рассказал историю, случившуюся с ними недавно; а Макс объяснил, что они решили прятать Тамару в этой маленькой съемной квартире. Селинка подтвердила свою готовность ухаживать за несчастной… и упомянула о неожиданной встрече с Виталием.

— Скорее всего, он спутал ее с Оксаной, — вставил Максим. — Я сам поражаюсь их сходству! Ну, вблизи еще видно разницу, а на расстоянии — одно лицо! Вот и подошел по свойски…

— А потом, когда понял, что я — не она, от него повеяло такой агрессией, даже страшно стало, — Селинка вздрогнула, вспомнив тот вечер. — Я решила купить трав для Тамары, объездила весь город, а нужные были именно в этой аптеке на окраине! Оставить ее одну я побоялась, да и она очень хотела развеяться. Прямо умоляла устроить ей прогулку, хотя бы в машине, и я не смогла отказать. К счастью, Пали оказался там… Ну, о нем вы знаете: один из выживших в поселке. Мальчик отвлек этого ужасного человека.

— Вам нужно быть очень аккуратными! — тревожась за них, ответил Христо. — Макс, учти: Маша стала женой негодяя… возможно, она приняла его привычки и мнение. Василь, тот парень, Вовка, тоже мог измениться. Ну, а Ламонин был и остается тюремным начальством. И, если он узнает, что его неугодная жена у вас… Ох, бедная женщина. Ее мне жаль более всех!

— Не надо жалеть Тамару, — улыбнулся Василь. — Ей здесь хорошо! Вот, спит с утра. Селинка лечит ее отварами, кормит очень сытно. Наша так называемая пленница уже две ночи как спит спокойно и не кричит во сне! Гулять, правда, боится, но может пройти с Селинкой и нами по парку полчасика. Мы навещаем. И здесь нет Николая и Оксаны! И боюсь, что эта скромная съемная квартира для нее куда уютнее и приятнее, чем шикарный ламонинский дом…

Еще Макс рассказал о том, что они пригласили в город заказчиков — обмыть удачно заключенный договор. Василь готовил для них культурную программу. Христо удивился: а чего они не видели в Москве, что могло удивить их здесь? И согласился, что природа этого района Подмосковья приятна… А несколькими днями позже компание собиралась посетить открытие нового фешенебельного ночного клуба «Солис» в городе — тоже событие, которое всем понравится. Главное, чтобы там не появился псих Черкасов, и Маша — ходячая провокация для Максима.

Попрощавшись с ними, Христо немного успокоился. Пока, к счастью, никто не попался! Но кто знает, что может произойти. Слишком сложной оказалась ситуация: старая любовь Макса, его ребенок; опасность для него и Василя; сволочь Черкасов, которого нужно наказать; и, наконец, Тамара, при виде которой в Христо взыграл инстинкт защитника.

— Обложили ведь тогда ребят в тюрьме со всех сторон, что они бежали, и ловили потом… — пробормотал он, отхлебывая коньяк. — А теперь бедную женщину залечили, и ловят точно также!

В голове Христо медленно созревало решение поехать в Россию и помочь ребятам во всем разобраться. Пока он еще не полностью осознавал свое желание… но это — вопрос времени.

Есть следующая вероятность: Василь с Максом, исключительно в целях благих, так запутают ситуацию, что кое-кто вновь возьмется за оружие. И противостоять ему двум не слишком искушенным в общении с моральными уродами и совсем не боевым парням будет очень сложно…

Глава 14

— Ну что, ты готова? О, я смотрю, при полном параде. Прямо как в старые добрые времена!

Лика с восхищением взглянула на Машу. Та, действительно, была прелестна в нежно-сиреневом длинном платье с открытыми плечами. Волосы она хотела распустить, но Виталий возразил, что так будет закрыта вся красота декольте и плеч. Вовка, кстати, удивился — он ожидал от него ревности, но Виталий заявил, что гордится своей женой, и пусть все видят, как она хороша. Сам он ограничился стильной черной рубашкой и новыми джинсами, но тоже выглядел очень эффектно.

Лика изначально планировала поехать на открытие клуба в темно-зеленом бархатном платье, но увидела у подруги в шкафу кремового цвета шелковый комбинезон с глубоким вырезом… Хорошо, что они носили один размер, и вещица уже подчеркивала фигурку Лики. А Вовка почему-то стеснялся белой футболки, купленной недавно Ликой, считал, что она его полнит. Хотя, так отлично подчеркивался смуглый цвет кожи… Казалось, его одного сегодняшний вечер не вдохновлял. Оба парня шли в «Солис» из-за желания своих женщин, но, все же, Виталий был настроен повеселиться, а Вовка предпочел бы остаться дома и посмотреть с Ликой очередной интересный фильм. Он был слишком домашним человеком для таких сборищ, и каждый выход в свет оказывался для него пыткой.

Николай, когда понял, что в доме собираются друзья дочери, устроил небольшой семейный праздник перед их поездкой в клуб. Он купил вина, заказал еду из ресторана и пообещал, что вызовет такси до клуба. Тем более, что с Ликой приедет Вовка; вот и возможность поговорить с названным сыном, извиниться! Неожиданное веселье молодежи согрело его душу… Ведь точил его червь сомнения в Оксане! Вроде и оправдалась она логично за свое отсутствие ночью, но прежнее доверие куда-то пропало. Подсознательно он сравнивал девушку с собой: доверяла ему Тамара, много лет прожили хорошо, а он взял и изменил, причем не по пьяни, не разово, а влюбился!

Он отлично посидел в столовой с дочерью, зятем и их друзьями, а потом девушки стали собираться. Это был целый процесс… Кучу вещей они вывалили на пол, и Катя, воспользовавшись суетой, зарылась в одежде. Девочка начинала смеяться, когда очередное платье или юбка падали на нее. Николай постучал и, убедившись, что девушки одеты, зашел в комнату.

— Вы задушите ребенка своими вещами! — шутливо возмутился он и взял Катю на руки. Ребенок захохотал, ощупав щетину на щеках деда. Как и Вовка, Ламонин предпочитал не бриться в свои выходные.

Вовка, кстати, держался вежливо, но очень отстраненно. Видимо, не отошел еще после полученной пощечины… А тут пришлось ехать с Ликой в гости! Конечно, они виделись на службе, но там — другие люди, суета, а здесь теплая семейная обстановка. Очевидно, он никому не рассказал о том их разговоре, да и сам Николай молчал. Он не знал, как заслужить прощение парня. Ведь зная о его впечатлительности, допустил такой идиотизм со своей стороны! Кстати, Вовка заронил зерна сомнения в веру Ламонина к Оксане… Тот впервые задумался: а так ли искренна в своих чувствах любовница? Он все-таки немолодой человек, в отцы ей годится; а Оксана замужем не была, и не рассказывала, что любила кого-то. Николай однажды просто допустил мысль — а если она с ним только из — за денег, и совсем никаких чувств не испытывает? Он ради нее пошел на многое, а она просто терпит? А чего терпеть-то? Ламонин считал себя выгодной партией, эффектным мужчиной. Неужели он не компенсирует своей интересной натурой возраст? Это помимо денег… А ведь осознавал свой возраст, и стремился дать Оксане все, как в постели, так и материально!

А сейчас еще ловил момент, чтобы поговорить с Вовкой… Однако, их не оставляли наедине. Даже когда девушки наряжались, Виталий оставался с ними, а и ему, и Вовке явно не хотелось, чтобы даже он, член семьи, знал об их разногласии. Николай, кстати, на днях услышал от Виталия, что Вовка жалуется на боли в старых ранах. Еще чего не хватало… А он и не знал, будучи совсем не чужим человеком! Неужели зашили плохо? А ведь заплатил немалые деньги в кассу больницы… Ох, из-за Оксаны он забыл даже о собственной дочери и внучке, что уж говорить о названном сыне. А ведь все они тоже нуждались в его внимании! Маша готовилась к весенней сессии, у Кати резались зубки; и Вовка; ох, эта их ссора… Парень едва ответил на его рукопожатие — к счастью, девчонки этого не заметили, а за ужином оставался молчаливым и мрачным.

Все-таки, нужный момент настал, когда Маша передумала ехать с распущенными волосами и решила сделать высокую прическу. В этом ей потребовалась помощь Лики, и девушки удалились в другую комнату, а Виталию кто-то позвонил, и он вышел из столовой.

— Володя, подожди. Не убегай от меня! — попросил полковник, заметив, что парень тоже собрался выйти. Он протянул руку, и Вовка отшатнулся, будто от удара. — О Господи… Я идиот. Прости меня!

Молодой человек поднял полный боли и обиды взгляд… Глаза у него были настолько выразительные, что иногда и слов не требовалось. Николай хотел продолжить свои извинения, но замолчал: все вернулись в столовую.

Через час компания вызвала такси и в полном составе уехала в «Солис». Правда, Виталию поступил какой-то странный звонок, из-за которого он извинился перед всеми, поцеловал Машу и заявил, что очень нужен на службе. Ламонин, взяв на руки агукающую Катю, отправился на свою любимую веранду.

— Вот, милая, смотри: это Пират, — он наклонил малышку так, чтобы она разглядела спящего кота. Это был первый кот, которого она видела так близко… Катя разразилась целой гаммой звуков, видимо, выражающих изумление. От них Пират приоткрыл один глаз, лениво мяукнул и вновь провалился в сон. Он стал слишком взрослым и мудрым, чтобы обращать внимание на каких-то там детей. К тому же, Катю хоть раньше и не подпускали близко к нему, но он уже был знаком с разнообразием издаваемых ею звуков.

Звонок Оксаны прервал идиллию деда, внучки и кота. Николай положил ребенка на диван животом вниз и, придерживая ее ладонью за спинку, ответил.

— Да, милая. Что… Не понял. Ох ты, как же так?!

— Квартиру пропила, — телефон, казалось, вибрировал от рыданий Оксаны. — В жуткие долги влезла, а я ведь там прописана! Еще она больна серьезно. Да, Коля, это моя мать. И как мне теперь быть? Она-то переползла к своему Косте в коммуналку, а вот я обездолена! И, к тому же, мама еще осталась им должна!

Слезы любимой женщины разрывали его душу. Ох, тетя Ольга, годы идут, а ты становишься все хлеще. Вот, дочку подставила…

— Оксаночка, успокойся. Я сейчас не могу к тебе приехать…Давай ты ко мне! Я дома один с ребенком. Мы обо всем поговорим, ты успокоишься, и я что-нибудь придумаю. Ты не одна, и любая помощь…

— Спасибо, Коля, — казалось, Оксану немного успокоило его предложение. — Я сейчас как раз еду из своего родного города. Попала в небольшую пробку на кольцевой, но ничего страшного. Примерно через час буду у тебя… А Маша? Ты думаешь, ей понравится мой визит?!

На самом деле, Оксане на этот фактор было плевать. Более того — в глубине души Николай это понимал, но поспешил успокоить милую:

— Не переживай. Они на всю ночь уехали на открытие клуба, так что, мы сможем спокойно все обсудить. А даже если и столкнетесь… Ты — моя женщина, и имеешь полное право находиться здесь.

На самом деле, Николай с трудом представлял себе встречу Оксаны и Маши, тем более, когда дочь поймет, что он принимал любовницу, когда ему доверили внучку. Возможно, Маша никогда больше не оставит с ним Катю… Но не мог же он отказать Оксане в помощи и поддержке!

Уложив ребенка спать, Ламонин переоделся и выпил для поддержки духа сто грамм водки. Когда у Оксаны случались проблемы, она погружала во мрак все вокруг себя, а ему нужно при этом быть сильным и спокойным…

Глава 14 часть 2

Двумя днями ранее

Оксана чувствовала себя так, будто парила над землей. Уже два дня она пребывала в отличном, безмятежном настроении. Этот заряд она получила от поездки с Ваней за город, где они провели ночь в доме отдыха. Она даже отказала тогда в свидании Николаю, что делала крайне редко, сославшись на плохое самочувствие. А с возлюбленным провели время замечательно, пользуясь в ту ночь сауной, бассейном и всеми благами замечательного места. Ну, и всю ночь не вылезали из постели, что особенно радовало Оксану. Им было хорошо не только в ней… Молодые люди говорили обо всем: о желаниях, мечтах, воспоминаниях, каждый рассказывал о своей жизни. Правда, Оксане пришлось о многом умолчать. Вряд ли такой простой, честный парень, как Иван, связался бы с уголовницей, а она была преступницей похлеще тех, кто получал реальные сроки за свои деяния…

С За период своей связи с Николаем девушка будто превратилась в закупоренный сосуд, переполненный бешеной страстью. А Ваня взял и разбил этот сосуд, и страсть вылилась наружу, подобно бурлящей и кипящей жидкости. Погружение в эти новые, прекрасные отношения оказалось настолько сильным, что Оксана не замечала ни подозрительности в голосе Николая при последнем телефонном разговоре, ни того, как подробно он ее расспрашивал о времяпровождении и самочувствии; в то время, как раньше он удовольствовался ее краткими объяснениями. Разве замечаешь такие мелочи, когда всем довольна и счастлива?

Сейчас Оксана отдыхала в кафе после тяжелой тренировки в фитнесс-клубе. Она не наслаждалась вкусной едой, как другие посетители, а неспешно пила микс из сока сельдерея, лимона и моркови. Раньше она не оставалась здесь, чтобы не соблазняться видом еды и ароматами, а сегодня даже как-то не замечала того, что происходит вокруг. Благодаря Ване Оксана получила настолько ощутимый моральный комфорт и покой, что реально стало проще жить! И пока ничто не выбивало ее из колеи. Вот только встреча с Николаем… Он приедет через два часа к ней домой, и может задуматься, почему любовница пребывает в таком безмятежно-счастливом состоянии… Ведь обычно Оксана другая: немного нервная, чуть капризная. Далеко не ангел, и она всегда нравилась Ламонину именно такой.

Оксана потянулась и тихо застонала от боли в мышцах. Индивидуальный тренер, услугами которого она стала пользоваться после неудачного лечения, гонял ее на тренировках по полной программе — так, что из тренажерного зала она практически вываливалась. Специалист предупредил сразу, что прежнюю ее фигуру — пышные формы при хрупком теле — вернуть практически невозможно из-за гормонального сбоя, но нужно улучшать то, что есть. Что же, результат был: по крайней мере, она выглядела подтянутой, и больше не полнела, но давалось это очень тяжело. Иногда хотелось плюнуть на все, оставить изнурительные занятия спортом и есть все, что душе угодно, как раньше… Держало ее два фактора: деньги Николая и любовь с Ваней. Она даже не знала, какой из них сильнее.

В кафе, быстро стуча каблучками, влетела девушка. Оксана обратила на нее внимание из-за темно-зеленого пальто с белым песцовым воротничком — она сама недавно купила такое же в не самом дешевом магазине верхней одежды, и ей всегда не нравилось, когда на ком-то были такие же вещи. Что же, постепенно она переходила на индивидуальный пошив… А еще, эта девушка была похожа на нее: примерно того же возраста; может, немного младше. И внешне тоже.

Сняв пальто, незнакомка села за столик. Через десять минут ей принесли увесистый поднос, уставленный жареной картошкой с грибами, запеченной куриной ногой, салатом цезарь, куском наполеона и большой чашкой кофе латте. Она поблагодарила официантку, сняла пальто и с аппетитом принялась за еду. Оксана искоса смотрела на нее… Фигура у девушки была в точности такая же, как у нее самой до лечения, при этом, в питании она себя явно не ограничивала… Зависть захлестнула так, что задрожали руки. Кому-то явно повезло не ошибаться, как она, и не соглашаться на курс гормонов. Потом пришла злость и обида: Оксана ведь очень трепетно относилась к своей внешности, тратила на нее массу времени, сил и денег. Ее опытный взгляд определил — девушка явно не посещает салонов красоты, ее кожа естественна, волосы тоже, максимум небольшой домашний уход. Итог у них примерно одинаков, вот только пути достижения его разные. Оксана уже и забыла, что в свое время не имела средств на дорогие процедуры, а выглядела даже лучше, чем сейчас — так, что любой мужчина сворачивал шею ей вслед.

— У вас упало, — приятный голос вывел ее из раздумий.

Оксана очнулась, подняла глаза и увидела причину своей зависти — ту самую девушку. Она улыбалась и держала в руках блеск для губ, выпавший из сумочки. В своем злобно-нервном состоянии Оксана дернулась и толкнула сумку, и блеск выпал из нее. А стол девушки был пуст — на нем лежала только книжечка счета с оставленной на чай купюрой… Она расправилась с едой за пятнадцать минут.

— Спасибо, — процедила Оксана сквозь зубы. Девушка кивнула и покинула кафе.

Николай ждал в машине около подъезда. Она сама и не заметила, что встречала любовника в обычном своем состоянии, а не в воздушно-влюбленном, как до возникновения возможной конкурентки за мужское внимание…

— Я соскучился, — прошептал Николай, когда они пили на кухне привезенное им красное вино. — Как ты чувствуешь себя сейчас?

— Лучше. Почти как обычно…

— Я очень рад, — мужчина смотрел исподлобья. — Тогда объясни мне, пожалуйста: почему ты не ночевала дома в тот день, когда приболела?

Оксана открыла в изумлении рот, потом запнулась. Как он мог знать об этом? Злобный, подозрительный мент. Того и гляди, жучки для слежки установит в ее квартире и машине… Если уже не установил. Но зачем? Раньше он ни в чем не подозревал ее! Впрочем, и не в чем было — до Вани она не смотрела на других мужчин. А ведь, не дай Бог, докопается до истины… И тогда прощай ее честолюбивые мечты! Нет, она сама пошлет его куда подальше, но позже. Сейчас никак нельзя…

— Я же говорю: мне было очень плохо! — с плачущими интонациями в голосе ответила она, еле совладав с собой. — Голова так болела и кружилась — ужас! За руль в таком состоянии нельзя, на такси ехать не хотела, боялась в обморок упасть. Кристина, наш секретарь, предложила остаться у нее, она живет через дорогу от офиса. Ну, я согласилась. Она меня чаем отпоила, таблетки какие-то дала. Я уснула у нее дома, а наутро почувствовала себя намного лучше. А ты что подумал?! И вообще, почему ты стал за мной следить?

Николай опустил глаза… В очередной раз ей удалось отвести от себя подозрения, да еще и пристыдить любовника. Прямо как в случае с делом Агиева.

— Милая, я так за тебя волновался, что ждал тебя у подъезда до глубокой ночи. Сидел в машине, а тебя так и не увидел! Пожалуйста, пойми. И еще… сейчас у тебя все есть — деньги, жилье, моя любовь. Как только решится ситуация с Тамарой, мы поженимся. Я узнал про тебя многое: прости, у меня есть доступ ко многим сведениям. О твоем прошлом я все знаю; оно меня не смущает, о нет! Все ошибаются в юности, а ты у меня ведь выросла в бедности и неблагополучии, и имеешь горячую натуру. Оксаночка, не ввязывайся ни во что больше!

— Стыдно тебе должно быть, — возмутилась Оксана. — Да, за мной числится много косяков… Но ты лично не мог спросить у меня?!

На этот вопрос у Николая не было ответа. Они отправились в спальню, причем, сегодня девушка доставила любовнику особенное наслаждение — так, чтобы он забыл обо всем. Вот еще новости: пробивает ее по своим базам, следит, караулит у дома! Ох, не к добру это.

Утром Николай отправился на службу — бывало такое, что он посещал колонию в субботу. А Оксана осталась дома. Она уже получила сообщение от Вани: тот приглашал ее к себе. Сразу после этого позвонила неожиданно мать, и довела Оксану до истерики. Оказывается, Ольга была больна, и влезла в крупные долги на лечение, при этом продолжала пить, и за алкоголь тоже задолжала. Квартира, где родилась, выросла и была прописана Оксана, уже Орловым не принадлежала, мать жила у чужих людей. Самое плохое — со всех сторон Ольге угрожали ее кредиторы, и она ждала помощи от Оксаны. Девушка впала в ступор… Ей очень захотельсь увидеть Ваню, но говорить пока она ему ничего не собиралась.

Она продумывала маршрут, как бы доехать, чтобы не вызвать, если что, подозрений Ламонина; выбирала что одеть, и нижнее белье — с особой тщательностью, красилась, причесывалась…

Ваня предложил заехать, но Оксана теперь боялась слежки Николая. Кто его знает: может, вовсе не на службу поехал, а наблюдает за домом из машины. Она решила добраться своим путем — на автобусе, либо вызвать такси около остановки.

Поеживаясь от сильного ветра, Оксана набрала номер службы такси, но обнаружила, что деньги на телефоне закончились. Перспектива ловить машину немного пугала ее, но выхода не было — автобусы в выходные дни ходили редко, а на улице было холодно. И девушка очень обрадовалась, когда ей удалось поймать первую же проезжающую машину — черный «Ниссан». Стекло на переднем боковом окне медленно поползло вниз. Оксана наклонилась и разглядела загорелую щеку водителя, покрытую темно-русой трехдневной щетиной. Она назвала район, он — цену, и они договорились.

— Как хорошо, что вы проезжали, — Оксана наслаждалась теплом в салоне на заднем сидении. — Я совсем замерзла…

Водитель усмехнулся и оглянулся на нее. Девушка насторожилась. Что-то в лице этого довольно симпатичного мужчины лет сорока показалось ей знакомым.

— А я всегда согревал тебя, Оксанка. Не забыла, значит! Уже собирался искать тебя, а ты сама, можно сказать, пришла ко мне в руки…

Этот голос. Она задрожала и дернула дверную ручку. Бесполезно — двери были заблокированы. А мужчина притормозил и развернулся полностью.

Это был Сергей Либерман — человек из бурного прошлого Оксаны. Именно он взял в свое время под крыло ее, бесконтрольно продающую свое тело за деньги, и стал подкладывать под мужчин состоятельных. Естественно, и сам не избегал близости, и получал немалый процент от щедрот ее клиентов. Когда она попалась на наркотиках, оказал помощь — отмазал от уголовной статьи, но после суда избил до полусмерти, так как в этом вопросе был нетерпим. Они не виделись почти пять лет — с тех пор, как Оксана уехала с тогдашним своим возлюбленным в Азию. И появление Либермана не сулило ей ничего хорошего.

Глава 15

Стоящий на входе в «Солис» охранник был ростом более двух метров. Одетый в теплую дубленку поверх черного костюма, он переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться. Ничего, гостей перестанут запускать в десять вечера… остался лишь час.

Этого двадцатипятилетнего парня наняли сюда за очень неплохую зарплату… В городе он был один такой. В соседнем жил еще Иван Ефимов, заместитель начальника склада и такой же здоровяк, но он бы охранником работать не пошел. А Григорий приехал на собеседование, подошел по всем параметрам и, приступив к обязанностям, был вынужден, по указанию хозяев клуба, идти на строгие меры: в первую очередь, пропускать тех, кто купил билеты, а оставшихся посетителей подвергнуть придирчивому фейсконтролю.

— Ну и выражение лица у него, — прошептала Селинка. Выйдя из машины, она поправила воротник пальто и взяла Василя под локоть. — Хочется не зайти в клуб, а бежать отсюда!

— Работа у него такая, — пожал плечами молодой человек. — Еще недавно подобный тип не подпустил бы меня за километр от входа! Но, я смотрю, тебе здесь все интересно. За Тамару уже так не переживаешь?

— В общем, я успокоилась. Тем более, мы с тобой долго здесь не пробудем… Думаю, пару часов она поспит, а Пали в это время будет на квартире с ней.

Оглянувшись на Макса, Василь вздохнул. Его друг выглядел мужественно и стильно, как никогда, в черном пальто и рубашке кремового цвета. Прямо жених… который пришел на встречу к замужней невесте. Прекрасно. Если честно, их бы и не было на открытии «Солиса», но Макс на днях чуть не столкнулся с Ликой в магазине косметики, куда пришел, чтобы купить кое-что для Тамары. Он случайно подслушал разговор девушки с одной из посетительниц… Лика получила от нее билеты на открытие клуба, и из их диалога он понял, что она собирается туда с Вовкой, Машей и Виталием. Все, Макса после этого было не удержать! Он заплатил за билеты втридорога в кассе. Хотел пойти один, улучить момент и поговорить с любимой. Василь не мог допустить, чтобы он ехал в одиночестве — неизвестно ведь, чего ожидать от Черкасова, и купил билет для себя, ну, и Селинку оставить без праздника не хотел… Впрочем, либо он сам, либо она через пару часов после начала мероприятия уедут на квартиру, где пряталась Тамара. Все-таки Пали еще ребенок, и надолго его оставлять с ней нельзя.

— Спасибо, что поехали со мной, — Макс подошел сзади и положил руки на плечи Максу и Селинке. — Признаюсь, что очень переживаю. Не представляю, как пройдет наша встреча… Ну, а где мне найти другую возможность: ехать к ней домой? Ловить на улице? Попробую застать ее одну здесь, не будет же муж везде ее сопровождать.

— Ох, пугает меня вся эта затея, — прошептала Селинка. После эпизода с Тамарой и Черкасовым она вообще стала более настороженной.

— А меня — нет, — усмехнулся Василь. — Признаюсь: хочется мне посмотреть в глаза его и Ламонина! Они нас ловили, преследовали и оставили в покое только после нашей мнимой гибели. Ну, Макса-то они так просто не признают, а вот меня… Но, даже если задержат, нате вам финский паспорт! И хоть вопите, что у меня лицо Василя Лойко. В мире тысячи людей, и многие из них похожи… Ох, а вот и те, ради кого мы приехали!

Селинка, прослушав последнюю фразу, в изумлении осматривалась. Большой танцпол клуба со столиками для гостей и сценой — вот что привлекло ее внимание. Тут все было оформлено в космическом стиле: хитрое освещение, мелькание звезд и планет. Это ее и поразило.

— Ребята, как красиво! — прошептала она. — Я такого еще не видела…

А взгляды Макса и Василя были прикованы к гардеробной, куда еще проходили гости вечера. Василь первым разглядел Вовку, Машу и Лику. Молодой человек помог спутницам раздеться, они на минуту исчезли куда-то — видимо, в дамскую комнату, а он остался стоять, в растерянности оглядываясь. Вовка явно не являлся любителем и завсегдатаем подобных мероприятий, и явился сюда исключительно из-за желания своей любимой. Вскоре девушки вернулись, а еще один охранник проводил гостей к заказанному ими столику.

— Селинка смотри: это Маша, — Максим, задыхаясь от волнения, взял приятельницу под руку и кивнул головой в их сторону. — Моя любимая женщина.

— Очень красивая, — оценила Селинка. — Макс, да не пялься ты так!на нее Приди в себя. Здесь люди. Давайте закажем что-нибудь в счет внесенной за столик суммы! Боюсь, без спиртного сегодня всем будет тяжело.

Пока Василь, пытаясь сохранить спокойствие, делал заказ, Макс даже привстал с кожаного диванчика. Он очень хотел рассмотреть Машу… К сожалению, зашла еще целая толпа, и их столик оказался закрыт от глаз. Тем временем, на сцене начала петь московская молодежная рок-группа. Они начинали открытие клуба. Селинка засмотрелась на танцующих девушек в открытых блестящих платьях. Признаться, их одежда отвечала ее вкусу… правда, Василь порадовался бы такому ее облику лишь в стенах их спальни.

— Макс, тебе повезло, — друг склонился к его уху так, чтобы донести свое мнение через громкую музыку. — Ты у нас вообще везучий… Но сегодня тебе подфартило необыкновенно! Похоже, твоя Мария по каким-то причинам находится здесь без мужа. Вовка с Ликой вряд ли будут ее пасти — в своем родном городе, в людном месте, это глупо. Скорее всего, она вспомнит вашу встречу на заправке, так что, тебе останется тихонько увести ее в тихий уголок и спокойно поговорить, признаться во всем!

— Идея хорошая, — приподнял бровь Макс. Он еле сдерживался, чтобы не растолкать людей и не кинуться к ее столику прямо сейчас. — Скажи, а что в это время будешь делать ты?

— Я думаю, моя миссия здесь выполнена. Так как Черкасова нет, я за тебя спокоен: драки не будет. Вовка вряд ли что-то имеет против тебя… хотя, конечно, будет в шоке, когда все поймет. Селинка достаточно насиделась в квартире с Тамарой, она заслуживает того, чтобы поразвлечься. Так что, я нужнее Пали и Тамаре, чем вам!

— Ты справишься? — заволновалась девушка. Конечно, она была рада перспективе остаться в клубе, но и за бедную женщину сильно переживала. — Ее нужно накормить, настой давать по часам, и таблетки…

— Я видел, у тебя все написано в блокноте. Думаю, мы с Пали разберемся.

С этими словами, Василь похлопал по плечу Макса, поцеловал Селинку и попрощался.

Через час после начала открытия возник краткий период тишины. Выступление рок-группы закончилось, и все ждали появления популярного московского шоу-балета. Воспользовавшись паузой, Макс предупредил Селинку:

— Я подойду к ним. Представлюсь пока новым именем — ведь Маша слышала, как ты называла меня Микаэлом, и попрошу ее на пару слов. А там — как пойдет…

Однако, ситуация изменилась. Маша в этот момент встала и направилась к выходу, взяв сумочку, но минула гардеробную. Лика, к изумлению Макса, любезничала с незнакомым импозантным мужчиной лет тридцати пяти. А вот Вовки нигде не было видно.

— Я должен ее найти, — прошептал Максим и кинулся к выходу из зала. Селинка решила зайти в дамскую комнату, пока не началась вторая часть мероприятия… Они спустилась вниз, следуя указателям, и обнаружила выход на зимний сад. Заинтересовавшись, девушка дернула стеклянную дверь. Ее тяга к растениям, в том числе экзотическим, была очень сильна, и она не могла пропустить такое.

Она испугалась, услышав чье-то тяжелое дыхание в углу. Хотела убежать, но любопытство заставило ее подойти туда… Все-таки, если бы на нее хотели напасть, сделали бы это молниеносно, возможность-то прекрасная. К тому же, это пыхтение было похоже на вздохи раненого зверя.

Там стоял тот самый Вовка, отвернувшись к стене. Селинка заметила его сильно покрасневшую щеку, закрытые глаза. Стало за него страшно. Такой молодой… неужели сердце?

— Что с вами? — спросила она, мягко дотронувшись до его плеча. — Я оказалась здесь случайно… Вы плохо выглядите. Может, нужна помощь?

Он развернулся, внимательно посмотрел на нее. При той встрече возле торгового центра Вовка не успел хорошо рассмотреть спутницу Василя, поэтому не вспомнил ее.

— Не знаю, нужна ли. Это ревность. Моя невеста, с которой мы недавно подали заявление, вовсю кокетничает сейчас в зале с другим! Поцеловала в щеку, они танцуют. Я хотел было набить ему морду… Но ведь она сама к нему побежала, заявив, что это заместитель директора магазина, где она работает!

В зимнем саду не было даже скамейки. Поэтому Селинка усадила Вовку прямо на пол с подогревом, погладила по руке и заглянула в глаза.

— Вас сейчас, действительно, снедает злость и ревность. Пожалуйста, попробуйте успокоиться, и расскажите мне подробнее о своих эмоциях…

Вовка уже собирался начать свой длинный и не слишком веселый рассказ, как вдруг весь побелел, охнул, согнулся и схватился за живот. Селинка, испугавшись, вскочила и стала вглядываться в его лицо… она пыталась понять, что не так с парнем.

— Что болит? Не пойму. Поджелудочная, или аппендицит? Лучше я скорую вызову…

От скорой Вовка отказался, зато попросил Селинку сбегать в гардеробную с его номерком и взять из кармана куртки обезболивающую мазь и таблетки. По дороге туда девушка заглянула в зал, где веселились гости, и заметила Лику. Та продолжала делать то, что очень не понравилось бы Вовке: танцевать с другим мужчиной, причем, все происходящее ей явно нравилось…

Глава 16

Маша была удивлена, когда вернулась за свой столик, но не обнаружила там ни Вовки, ни Лики. Она позвонила обоим, но телефон первого был недоступен, а вторая не отвечала. Ну вот, стоило отойти ненадолго, а парочка уже куда-то убежала!

За время своего отсутствия Маша успела позвонить мужу. Ее смутил странный звонок, поступивший на его телефон, когда они уже ехали в клуб… Виталий сообщил ей о каком-то срочном деле, извинился перед компанией и вышел, пообещав, что потом все расскажет. Сейчас она узнала, что с ним все в порядке, однако, так никаких более подробных объяснений и не добилась. Он сказал, что они смогут нормально поговорить дома. И она очень волновалась — ведь муж мог вот так неожиданно оставить ее только по очень серьезной причине.

Маша села за свой столик, выпила фужер коллекционного шампанского, чтобы расслабиться. Ей оставалось только ждать, пока вернутся друзья; тем более, что сигналы о своем возвращении она подала. Вот так: стоит отойти в дамскую комнату на несколько минут, а их уже и след простыл!

— Вы потеряли своих друзей? — приятный мужской голос заставил ее подскочить от неожиданности в мягком кресле. — Что же, в таком большом и веселом заведении это немудрено…

Подняв глаза, Маша с изумлением увидела того самого Микаэла, из-за которого так разволновалась на заправке. Впрочем, не он был виноват в ее обмороке, а банальные волнение и усталость… Сейчас девушка была рада его видеть. Но неужели он приехал сюда один? Она оглянулась в поисках его спутницы…

— Я заметил вас еще в гардеробной, — объяснил он и попросил разрешения присесть за столик. Кивнув, Маша вновь ощутила сильное волнение… и почему он вызывает в ней такие эмоции?! — Хотел подойти и поприветствовать, но толпа нас разъединила. Шоу оказалось отличным, но его не досмотрели ни ваши друзья, ни мои.

— Так вы здесь в компании, — кивнула Маша. — А ваша красивая девушка… она тоже здесь?

Молодой человек лукаво улыбнулся.

— Селинка меня покинула. Кстати, она моя приятельница, и девушка моего друга. Он уехал, мы остались вдвоем, и я потерял ее здесь. А вот вашего товарища, кажется, я видел…

И он рассказал, как вышел из зала ответить на звонок, и заметил Вовку, спускающегося вниз. О Лике, замеченной им в медленном танце с другим мужчиной, он промолчал. Видимо, бедный парень приревновал ее и вышел, чтобы успокоиться. Да и Лика только помешает сейчас намеченному им плану поговорить с Машей наедине.

— Вниз? А что там интересного?

Макс не успел разглядеть, куда именно скрылся Вовка, и предложил Маше поискать его. Она подумала, что друг в последнее время казался взволнованным и грустным, а в таких случаях у Вовки могли начаться боли. Он усиленно скрывал эту проблему от Лики, употреблял обезболивающие в больших количествах, но Виталий, узнавший недавно о его проблемах со здоровьем, рассказал Маше. Она заволновалась за парня, и они отправились искать его вместе.

— Это были ранения, полученное на службе, — объясняла она, пока они спускались с лестницы. — Мы долгое время не знали, что от них до сих пор проблемы… Вовка привык, что он здоров и крепок, и не восстановился полностью. А Лике он стесняется рассказать об этом, хотя они уже год живут вместе.

Маша и сама не понимала, почему рассказывает так запросто о своих друзьях почти незнакомому человеку. Более того — как она, вообще, пошла с ним, полностью доверяя! Впрочем, в столь людном месте вряд ли он сделает с ней что-то. Да и вообще, ей казалось, что Микаэл не способен причинить вред.

— Ух ты, здесь целая оранжерея, — заметил он, посмотрев на стеклянные двери, в которые они уткнулись после спуска с лестницы. — Какая красота! Ну, и как вы думаете, Мария: могли ваши друзья уединиться здесь, и не помешаем ли мы им?

Маша и сама об этом думала, но ей очень хотелось найти Вовку и Лику, поэтому она решительно дернула дверную ручку.

— Пусто, — заметил молодой человек, когда они обошли весь зимний сад. — И, кстати, очень тихо и красиво! Будто мы находимся не в ночном клубе, а в отдельном прекрасном райском саду. И здесь самое подходящее место для…

— Я тоже об этом подумала, — покраснев, перебила его Маша. Да, уединиться здесь, среди экзотических растений — и плевать на все, даже на отсутствие банальной скамейки. — Однако, здесь их нет.

Микаэл наклонился, чтобы завязать шнурок ботинка… Маша наблюдала за ним, и заметила, как из кармана его брюк выпало маленькое портмоне. Видимо, оно не было закрыто, так как из него вывалились несколько купюр, две банковские карточки и крошечная фотография.

— У вас все попадало, — засмеялась она. — Давайте я помогу!

Он покраснел, забормотал что-то, а Маша уже собирала с гравия выпавшие вещи и складывала их обратно в портмоне. На фотографии она задержала взгляд, и в ужасе и изумлении подняла глаза на уже выпрямившегося парня…

Это была ее фотография, причем, примерно трехлетней давности. Тогда Маша еще была студенткой училища, потеряла удостоверение, и сфотографировалась для нового… Это черно-белое фото она передавала через Вовку в тюрьму Максу, вместе с кое-какими продуктами.

Она почувствовала, как сильно защемило сердце. Ведь было всего четыре экземпляра той фотографии: один пошел на удостоверение, еще один — в ее дело в училище, а два других были у нее дома и у Макса. По закону, после его гибели все вещи передавались отцу. Сергей Александрович давно умер… но как это фото оказалось у иностранца?!

— Это же я, — дрожа от шока и целой гаммы эмоций, — прошептала Маша. Микаэл замер и не мог отвести взгляда от ее лица. — Моя фотография… Я ее покойному любимому дарила. Как она у вас оказалась?

— Сядь, — его голос прозвучал глухо. Маша даже не удивилась, что он перешел на ты, и потянул ее за руку вниз. Она села на гравий, забыв о дорогом платье. — Пришло время нам поговорить. Слишком долго я ждал… Я и есть твой покойный любимый, Маша. Это дико, но я живой, и вернулся, чтобы все тебе объяснить.

Маша слушала его, замерев. И его рассказ о побеге, и о аварии, из-за которой он сделал пластику, и о дальнейшей жизни в Финляндии. Она бы не поверила, но он сообщил такие подробности, которые были известны лишь непосредственным участникам тех событий. А уж когда новоявленный Макс сказал, что давно бы приехал, да узнал о ее замужестве, она не выдержала и зарыдала.

— Я не могла и подумать о таком… Была уверена, что ты мертв. И на похороны отца ты не явился! Теперь понимаю, что скрывался.

Маша, несмотря на нахлынувшие эмоции, уточнила самое главное:

— Значит, Вовка был прав. Он ведь видел вас в торговом центре! Тебя, Василя и Селинку. Я еще тогда сомневалась в его словах… А теперь понимаю: ты воспользовался командировкой, чтобы приехать ко мне. Я поступила предательски — вышла замуж… Макс, но я была уверена, что ты умер! А наш ребенок… Катю я родила от тебя. Ах, если бы ты раньше дал знать о себе!

Она гладила его лицо — другое, но, тем не менее, родное и близкое. Сейчас Маша понимала: не так уж сильно изменился Макс. Да, черты другие, но взгляд остался прежним. У нее более не было причин не верить ему.

— Не вини себя. Ты была подавлена и растеряна… Ну, и я мог бы раньше сорваться к тебе, да Христо боялся, что меня узнают и посадят. А недавно я понял: плевать на все, ты должна знать обо мне, о том, что я жив, и по-прежнему тебя люблю. Все, Маша, дальше решать тебе.

Она прислушалась к своему сердцу… которое, как рыдало по Максиму все эти годы, так и сейчас замерло, узнав его. Вся ее прежняя жизнь показалась фальшивкой, пшиком… кроме Кати, конечно.

— Милый мой… — она прижала его голову к груди. — Я не хочу жить без тебя теперь. Но не знаю, как быть дальше!

Макс не мог умолчать также о месте, где они прятали Тамару. Маша выслушала его с облегчением, и после предыдущей информации не испытала шока: она радовалась, что мать здорова, в безопасности, и даже пошла на поправку. Впервые за долгое время она осознала: самая большая угроза для ее состояния кроется в родном доме, исходит от отца и Оксаны. Они бы не дали ей вот так отдыхать, расслабляться, спать и пить успокаивающие настои, как это делала Селинка. Слишком им мешала Тамара — настолько, что легче было сплавить ее в психушку.

Дверь оранжереи стукнула, показывая, что кто-то вошел.

— Машка, ты здесь? — голос Лики разносился по всему саду. — Мне охранник сказал, что ты шла сюда с каким-то парнем! Вовка пропал. Я растерялась, когда вы все разбежались.

— Прячься, — Маша оттолкнула Макса, и он скрылся в пышных кустах рододендрия. — Пока не нужно, чтобы она знала! Мы расскажем все вместе чуть позже.

Максим послушался и скрылся. А Маша вытерла слезы, поправила волосы и пошла навстречу к подруге.

— С каким еще парнем? Бред. Может, кто-то вышел за мной следом, вот и все. Я спустилась, искала тебя и Вовку, обнаружила зимний сад и залюбовалась этими растениями, — спокойно проговорила она. — Он пропал будто без следа, и в раздевалке нет его куртки. Ну, и как нам быть?

— И на звонки он не отвечает, — тревожилась Лика. — Я лишь встретила знакомого, немного потанцевала с ним…

Понятно. Лика часто смотрела на других мужчин, даже будучи в отношениях с Вовкой! И ведь Маша часто ругала ее за это. Воспользовавшись моментом, она пошла в атаку и вывела подругу из оранжереи:

— Ну, вот и причина! Какой черт тебя дернул? Конечно, он обиделся, разволновался. А я-то ищу его здесь… Наверное, Вовка заметил тебя, обиделся и уехал домой!

Лика, сгорая от чувства вины, на ходу оправдывалась. Ей просто хотелось потанцевать с приятным коллегой, вот и все! К тому же, мужское внимание оставалось для нее наркотиком. На самом деле, Маша не заметила, как за разговором с Максом пролетел час, и все это время Вовка не отвечал на звонки Лики. А для него это было совсем не свойственно…

Глава 17

Виталий шел по узкой грязной улице, настороженно глядя по сторонам. Капюшон опущен на лицо, рука лежит на кобуре, спрятанной под толстой курткой. Он был напряжен и собран, словно одинокий волк, вышедший на охоту.

Сегодня молодой человек отправился в цыганский квартал, расположенный на окраине соседнего города. Раньше таковой имелся и там, где жил он с Машей… Но после того расстрела цыган в городе осталось совсем мало, в большинстве своем они перебрались в другое место. Это было даже на руку Виталию: он не хотел вершить свое личное правосудие в непосредственной близости от семьи. И даже Ламонину еще не рассказал о случае с незнакомой цыганкой и Тамарой… Тесть ведь стал бы действовать по закону, через полицию. А там составят фоторобот, пошлют извещения по округе. Вряд ли та похитительница сейчас где-то поблизости, скорее всего, она в тот же вечер сделала ноги. И Тамару увезла. Виталий кипел от негодования: это же надо похитить больную женщину и мотаться сней на машине, мучить ее и без того покалеченную психику! Ненависть, которую он подсознательно питал к цыганам, расцвела пышным цветом. Виталий решил воспользоваться этим случаем, чтобы поквитаться и с девчонкой, и вообще с цыганами в ее лице. Воспользовавшись восстановленными при возвращении связями, он узнал многое о жизни цыган, их местах, делах, и теперь собирался действовать.

Виталий еще не знал о слухе, который, подобно молнии, разносился среди цыганского сообщества ближайших городов и поселков. Заговорили дети — начиная с Пали, и заканчивая другими юными очевидцами ужасной бойни, устроенной им. Стало известно, что убийца — тюремный надзиратель, да не простой, а близкий родственник начальника тюрьмы. Последний факт немного сдерживал людей, горящих желанием отомстить… Как и волеизъявление человека, оказывающего собратьям немалую помощь из-за границы. Люди удивлялись такому пожеланию Христо Амайя, но пойти против не могли — слишком уважали его.

Поежившись от порывов холодного ветра, Виталий оглянулся на свою машину, припаркованную на платной стоянке рядом с автобусной остановкой. Он не хотел более случайностей, подобных камню, брошенному недавно в переднее стекло. От этих черномазых сволочей можно ожидать чего угодно!

А вот и их квартал — место, куда обычным людям в темное время суток лучше не ходить. Днем здесь работал рынок, а по вечерам и ночам в тех же палатках нелегально продавалось краденое золото, телефоны, а также различные наркотики. Цыганская диаспора в городе стала мощной около пяти лет назад, вытеснив набравших еще в девяностые годы силу и авторитет кавказцев. Здесь же работал их кабак, где на втором этаже располагался настоящий притон. Именно туда завалилась компания русских парней, не брезговавших подобными утехами; на входе они столкнулись с молодой девушкой с распущенными по плечам черными волосами, одетой в белую дутую куртку. Парни осыпали ее пошлыми комплиментами, а девушка в ответ расхохоталась и ответила что-то на своем наречии. Она, пошатываясь, прошла по кварталу и направилась в сторону того угла старого магазина, где прятался Виталий… видимо, собиралась ловить такси на автобусной остановке.

Вот оно — олицетворение преступности и разврата! Девка, достигшая дна даже среди своих. Вряд ли цыгане ращрешат своим порядочным дочерям и сестрам шататься по притонам. Не исключено, что это — та самая похитительница. Возможно, у нее хватило наглости остаться в округе после их встречи. При свете фонарей Виталий разглядел, что это другая девушка: волосы у нее были короче, лицо более округлое. Однако, злость уже захватила его и заставила подкрасться сзади, схватить цыганку за шею и оттащить за угол. Девушка явно хотела закричать, но он заткнул ей рот.

— Пикнешь — и тебе крышка, — свободной рукой Виталий вытащил из кобуры пистолет и ткнул дуло ей в спину. — Орать удумала, тоже мне! Успокойся, убивать не собираюсь… пока.

Хотя, почему нет? На пистолет он предусмотрительно надел глушитель. Паф — и нет представительницы ненавистного племени. Они ведь только плодят бесконтрольно себе подобных, распространяют наркотики, воруют и незаконно занимают целые деревни. А еще попадают в тюрьмы, но вполне успешно оттуда бегут! Почему-то вспомнился погибший Василь Лойко. Он довольно легко сбежал из колонии, захватил с собой Агиева, и все это при поддержке цыган! Потом оба погибли, но это уже другая история. Виталий осознал, откуда выросла его ненависть — именно от помощи диаспоры Лойко, а косвенно и Агиеву. Цыгане, сами не зная того, могли помешать его планам жениться на Маше. И сейчас данная ничего не подозревающая девушка олицетворяла для него всех своих соплеменников.

— Чего тебе надо? — прошипела она, когда Виталий немного ослабил хватку на ее горле. — Хочешь секса — иди в заведение и плати, как все. Если наши узнают, тебе не поздоровится!

— Боже мой, она еще и угрожает под дулом пистолета, — хмыкнул Виталий и толкнул цыганку на землю, продолжая держать ее на прицеле. — Смелая ты баба. Не собираюсь я тебя насиловать! Еще чего не хватало. А вот вопрос один задам. Изволь отвечать на него честно. Похищали ли ваши люди за последнее время женщину? Она — жена начальника колонии Ламонина. Сорок лет, худенькая приятная блондинка. Учти: если ты врешь, я пойму!

Была у Виталия такая природная особенность, усилившаяся в процессе службы: он легко чуял ложь. По малейшим движениям лицевых мышц допрашиваемого, по его жестам. Всегда в итоге выяснялось, что Виталий был прав. Вот и сейчас он напряг свою интуицию, глядя в черные блестящие глаза цыганки.

— Жену тюремного начальника?! — изумилась девушка. — Похищать? Нам что, жить надоело? Ничего подобного никто из наших не делал!

Похоже, она не врала. В ее глазах было заметно такое удивление, что кто-то вообще похитил супругу столь большой шишки, что он поверил. Однако, отпускать беззащитную девушку просто так Виталий не собирался.

— А ты подумай, — он взвел курок и намотал на кулак ее волосы, оттянул их назад, причиняя боль. На глазах цыганки появились слезы. — Вдруг вспомнишь что-то?

— Да не трогал ее никто. По крайней мере, в нашем городе, да и в том, где колония, тоже… Отпусти меня, умоляю!

Виталий понял, что дальнейшая беседа, увы, не имеет смысла. Он отпустил девушку, и та тут же вскочила на ноги.

— Скажи своим… если увидят эту женщину, пусть летят в колонию и любым путем сообщают Ламонину. Вопрос очень серьезный!

Он ожидал, что запугал цыганку… Однако, она выпрямилась и смотрела ему в глаза, не мигая.

— Проклинаю тебя, — проговорила она. — Ты ужасен… отвратителен более, чем все преступники, сидящие в колонии. Проклинаю, и мое проклятие скоро сбудется!

Виталий выругался и прицелился девушке в грудь… стрелять он не собирался, просто скрывал так свою злость и беспомощность. А она выпрямилась, развернулась и пошла назад. В ее осанке царило достоинство, сохраненное ее народом, несмотря на многолетние унижения и отсутствие своей родины. Ему ничего не оставалось, как гкриво усмехнуться гордости цыганки. Подумать только, проститутка, а величава, как царица, и даже под прицелом достоинства не теряет и не молит о пощаде! Сев в свою машину, Виталий оглянулся. Погони не было.

Вернувшись в дом Ламониных, он сразу заглянул в комнату дочки и убедился, что она крепко спит. Сам Николай, видимо, тоже отдыхал в своей комнате… Очень хотелось пить, поэтому Виталий тихо проскочил на кухню, собираясь выпить воды из графина, охлажденного в холодильнике. Включив свет, он увидел сидящую на кухне в темноте Машу. Он не ожидал, что жена так рано вернется из клуба… Лучше бы она тусовалась там до утра — так бы он смог успокоиться, прийти в себя после шквала негативных эмоций. Маша уже успела переодеться в голубую пижаму и смыть макияж. Теперь она казалась почти подростком, и на Виталия накатила нежность.

— Милая… приехала уже, не осталась до утра в «Солисе», — он обнял жену, прижавшись головой к ее плечу. — Я соскучился за это время!

Маша мягко взяла его за плечи и отстранилась. В ее взгляде была какая-то отрешенность, будто она смотрела сквозь него. Виталию стало страшно.

— Да, я вернулась рано… только два часа ночи, — ответила она. — Виталик, выслушай меня. Нам нужно развестись…

Глава 18

Почва под ногами Оксаны горела уже не в первый раз… Но, так, как сейчас, ее не обкладывали давно. Жизнь ее почти наладилась: с Иваном было полнейшее понимание и любовь; Николай вступил в новую должность и был почти готов поделиться с ней частью имущества, чтобы его декларация выглядела прилично и небогато перед государством. И вот надо было в этот момент появиться в ее жизни Либерману!

Бывший сутенер нашел ее не просто так. Он следил за жизнью Оксаны, но не вмешивался, пока та жила скромно, по-среднему. А вот год назад узнал, что она стала любовницей влиятельного чиновника из подмосковного городка… Либерман прилетел бы по душу Оксаны раньше, да новость о ее жизни застала его в тюрьме, где он отбывал срок за свою деятельность. Ничего, через малое время он, благодаря немалой взятке, освободился, и быстро нашел девушку. И требования, которые он ей предъявил, были совсем немалыми. Такую сумму Оксана даже в руках не держала. Либерман шантажировал Орлову — грозился рассказать о ней все, а то и убить и ее, и Николая; это он еще не знал про Ваню, настоящее слабое место Оксаны, но скоро и он перестанет быть для сутенера тайной.

Самое ужасное — он действительно мог убить их всех, а этого Оксана допустить не могла. Она ведь только начала жить по-настоящему, узнала, что такое настоящая любовь! Девушка и сама не понимала, какой теперь стала уязвимой. В ее голове созрел план: обхитрить Ламонина, заставить его распрощаться с большей частью имущества, заплатить Либерману, и уехать с Ваней и оставшимися деньгами как можно дальше. По ее подсчетам, сумма должна быть в три раза больше, чем требовал сутенер. Дело обстояло за малым — уломать Ламонина. И сегодня она, использовав беду своей матери, собиралась сделать решительный шаг. Ольге-то она помогать на самом деле не планировала… Ситуация благоприятствовала ее замыслам: недавнее назначение любовника, уехавшая в клуб Маша, пропавшая Тамара… Сегодня ей никто не помешает. Тем более, любовник воспринимает ее беды настолько близко к сердцу и серьезно, что забыл о собственном обещании, данном дочери: не пускать Оксану на порог семейного дома. Причем, сегодня Виталий и Маша оставили маленькую дочку на попечение дедушки! Орлова, несмотря на собственные проблемы, ехидно посмеивалась в глубине души. Она представляла, как отреагировала бы Маша на ее появление в доме.

Но, на самом деле, теперь ею руководила не жажда наживы, как раньше. Оксана изменилась во многом. Любовь — вот что вело ее вперед, что стало главной целью, и мечты о счастье с Иваном. Но, как и раньше, Оксана не видела препятствий в достижении своих целей.

Николай открыл ей, держа на руках внучку. При виде этого прелестного ребенка, чья улыбка очень напоминала бабушкину, а темные кудряшки явно передались от покойного папки-зека, Оксана ощутила приступ зависти — такой же, как в кафе, при появлении похожей на нее девушки. Одним дается природная красота без усилий, другим — беременность без проблем. Ведь по ее подсчетам, у Маши была одна ночь с Агиевым и одна с Виталием, и она так быстро забеременела… Теперь, глядя на Катю, становилось понятно: точно от первого. Впрочем, Виталия сейчас это не волновало. Любовь к Маше перекрыла все.

— Проходи, милая. Придется немного подождать: я уложу Катю, а потом мы поговорим. Ты пока располагайся, налей себе, что захочешь. На кухне большой выбор!

Оксана дожидалась любовника за бокалом белого аргентинского вина. Тот вернулся через полчаса. Он казался усталым — Катя очень неохотно уснула. С сединой в висках, морщины резче обозначились… Дед. Он и есть дед, при взрослой дочери и внучке, на пятом десятке! И она, молодая и красивая, должна тратить на него свое драгоценное время. Сколько уже потратила — страшно подумать! Ничего, результат ее жертв близко. И он их точно оправдает.

— Ну, рассказывай, милая, что там с твоей мамой. Кому там задолжала Ольга? И какую сумму?

Оксана заговорила: ее мать в запое заложила квартиру, влетела в более крупные долги, чем ее стоимость. Ей не хватало на еду и оплату коммуналки, брала в долг у всех знакомых, ведь соседи уже не давали — ждали возврата предыдущих долгов. К тому же, прогрессирующая болезнь — рак по-женски — требовал немедленного лечения.

Девушке даже не пришлось врать. Все это, действительно, случилось с Ольгой Орловой после того, как от нее ушел последний сожитель. Женщина резко сдала — ведь раньше, несмотря на алкоголизм, она была более-менее адекватной, относительно здоровой, и неплохо выглядела. Ложь состояла в том, что Оксана не собиралась ей помогать. Ее не волновала ни судьба матери, ни вероятность лишения квартиры. Ведь впереди открывались совсем другие горизонты! А тратить на Ольгу деньги — нет уж, увольте. Не больно та рвалась на помощь, когда дочь попадала в полицию за наркотики, занималась проституцией и ввязывалась в банду душманов в азиатской республике.

— Да уж, ситуация, — развел руками Николай. Рассказ любовницы явно его впечатлил. — Ох, Оля… Ну, не могу я бросить вас обеих без помощи. Сколько, ты говоришь, ей осталось?

— От двух месяцев до года, — из глаз Оксаны полились слезы. Все-таки, это мать, ее, в любом случае, жалко. — Может, и больше… при адекватном лечении. Ей ведь всего сорок восемь лет! Эх, если бы она раньше побежала к врачу. Но теперь уже поздно. Мама умирает, я — практически бомж. И ведь те, кому она должна, будут мучить меня. Я вынуждена платить за ее алкоголь и забытье! Очень жалко маму, Коля. Она страдает, мучается…

Последняя фраза также враньем не была. Оксана после встречи с Либерманом приняла звонок от матери… Та, действительно, лежала в гинекологии и страдала от болей. Что же, оплата обезболивающих уколов избавила ее от страданий… Все равно врачи сказали, что она не жилец. И при этих словах Оксана не впала в истерику. Все, мать, отмучилась сама, и дочь свою мучить перестанешь.

— Значит, помирает Ольга, — Николай чувствовал себя ответственным с двух сторон. Все-таки, эта родственница — сестра Тамары и мать Оксаны! Нельзя бросать ее. И, тем более, оставлять милую с посмертными долгами матери. — Так какая там сумма?

— Любимый, очень большая. Мне стыдно сказать… Ты же устроил меня на хорошую зарплату, и живу я в твоей квартире! Впрочем, своего ничего у меня нет. Я же тебе только любовница, верно? Так вот, твоя любовница — бомж…

Такие ее слова заставили Николая нервничать. Разумеется, он любил Оксану, и готов был на все ради ее счастья и спокойствия. А уж видеть его слезы — это было выше его сил.

— Милая, прошу тебя: не надо так!

— А что — не надо? Мать умрет скоро, и мне негде даже голову преклонить. Все, Коля, я совсем одна на свете. Ведь признайся — я тебе нужна, только пока молода и красива…

— Нет, это совсем не так! Я тебя люблю. Чтобы ты чувствовала себя спокойно, мы сделаем кое-что… Это необходимость как для тебя, так и для меня. Я перепишу на тебя более половины своего имущества — все, кроме того, что числится за Машей. Квартира, где ты живешь; дом на границе с Владимирской областью; две машины; вклады и банковские счета. Так я избавлюсь от лишней, в глазах системы, собственности, а ты обретешь благополучие и почву под ногами. Думаю, если ты продашь недвижимость, этих денег хватит, чтобы избавить Ольгу от долгов. В ближайшие же дни поедем к моему нотариусу. Скажи, ведь так ты будешь чувствовать себя спокойнее?

Вот оно! Цель достигнута, даже врать не пришлось… Ну, почти. Про мать-то она не обманывала, вот только помогать ей не собиралась. А ее кредиторы — обычные люди, жившие в том же дворе — не были настолько отчаянными, чтобы доставать требованиями ее, без пяти минут жену начальника колонии. Либермана она тоже остановит на время, дав ему требуемую сумму; понятно, что вскоре он снова захочет денег, такие присасываются, как пиявка. Таким образом, за Ламониным останется только его дом, да за Машей — ее… Что же, она как-нибудь смирится с невозможностью получить их, действительно продаст все и уговорит Ваню уехать… Как можно дальше от Николая, Либермана, и всех остальных, и они будут бесконечно счастливы!

В эту ночь Оксана была с Николаем особенно страстной. Так она выражала свою благодарность за мощный финансовый старт в новую жизнь…

Глава 19

Голос жены доносился до Виталия будто сквозь плотный слой тумана. В ушах у него зазвенело, перед глазами замелькали мушки, а потолок будто обвалился сверху прямо на голову.

Что, черт возьми, происходит?! Маша, похоже, сошла с ума. Устала, переутомилась. Этот ее недавний обморок, стресс от пропажи матери… Ничего, он отступил от первоначальных своих намерений и решил рассказать Ламонину о цыганке. Или Машка позволила себе лишнего в клубе в плане спиртного? Она ведь отвыкла выпивать и развлекаться.

А Маша открыла рот, чтобы продолжить свой монолог… Она нервно сжимала руки, и явно не собиралась сказать что-то, радующее его. Поэтому Виталий совладал с собой, улыбнулся и выдохнул.

— Дорогая, мы обязательно это обговорим. Ты сейчас устала, я тоже… Давай сейчас ляжем спать, и подумаем обо всем завтра?

Неизвестно, до чего бы договорились супруги… Маша была полна решимости расставить все точки, а Виталий — уйти от этого разговора, чувствуя, что вот-вот сорвется. Их остановила Оксана, вальяжной походкой зашедшая на кухню. Девушка не сразу заметила сидящих у нее за спиной Машу и Виталия… Она потянулась к графину с водой и сладко потянулась, поправляя шелковый белый халат. Маша задрожала от злости… Последняя капля ее терпения иссякла, когда она увидела тапочки на ногах Оксаны — нежно-голубые, пушистые. Эти тапки она сама подарила матери на день рождения три года назад.

— Ах ты дрянь! — далее Маша сделала то, что оказалось неожиданно не только для Виталия, но и для нее самой: вцепилась Оксане в волосы. Та от неожиданности вскрикнула и разлила на себя воду. Сам Виталий будто встал в ступор — он замер и не стремился оттащить жену от приятельницы. В его голове мелькнула мысль: наконец-то Маша поставит Оксану на место и выбросит свои негативные эмоции, накопившиеся за долгое время.

— Да отпусти ты меня! — Оксана быстро отошла от шока, развернулась и пыталась освободиться, схватить Машу за руку, а та намотала ее волосы на кулак и теперь целилась другой рукой Оксане в лицо. Виталий заметил, что Оксана нащупывает на столе позади себя острый кухонный нож… когда это ей удалось, она замахнулась… Более он не мог оставаться безучастным и вмешался — растащил девушек и загородил жену собой. Оксана вся покраснела и тяжело дышала; теперь лезвие ножа направлялось в грудь Виталию.

— Отойди, — прошипела она. — Должен же кто-то унять эту наглую девчонку!

— По-моему, наглая здесь только ты, — повысил он голос. — Маша-то в своем доме, в отличие от тебя, Оксана! Давай, попробуй ударить ножом меня. Я и не таких скручивал!

Впервые в жизни Виталий пошел против Оксаны, и это оказалось для нее большой неожиданностью. Она замерла, и Маша, освободившись из ее крепких рук, прыгнула за спину мужа.

— Ты чего, Виталик? — вкрадчиво проговорила Оксана. — Видел же: она первая на меня накинулась. Сам жену усмирить не можешь, так дай это сделать другим!

От их криков проснулся Николай, сладко спавший в гостевой комнате на первом этаже и даже не проснувшийся, когда Оксана решила сходить на кухню за водой. Он, одетый в пижаму, стоял у входа в кухню и спросонья ничего не понимал.

— Что здесь происходит? — спросил он.

В ответ заговорили все одновременно. Оксана утверждала, что Маша напала на нее неожиданно; Виталий пытался объяснить, как все было на самом деле. И только его дочь пока молчала… Она сидела и смотрела на него взглядом, полным немого укора, и была сейчас очень похожа на Тамару, когда та сердилась на него за какие-то немалые ошибки.

— Ты достал до дна, папа, — тихо проговорила она. — Мы же договаривались, что ее не будет в нашем доме никогда! Встречайся, живи — дело твое, но не оскверняй семейный очаг, построенный мамой, где мы все были счастливы! Или наша семья уже ничего не значит для тебя? Ты занимаешься с ней любовью, когда за стенкой спит Катя!

Николай рассердился по-настоящему — как раз потому, что остро ощутил свою ошибку. Дочь получила сильную моральную травму от пропажи Тамары, а он, действительно, оказался неправ, не сдержав свое обещание. Тем не менее, как всегда, он не мог воспринять аргументы Маши, считая ее все еще маленькой глупой девочкой.

— Да, я виноват… Но имей уважение. Ты говоришь о женщине, которую я люблю! И в скором времени мы…

Ага, будто мамы уже нет в живых. Имейте уже мужество сознаться: может, не без вашего участия она пропала?!

Маша была так зла, что слов совсем не выбирала. Она поняла правоту Макса, убеждавшего ее не говорить пока никому о месте нахождения матери. Возникшая после ее вопроса звенящая тишина показалась Виталию настолько страшной, что он решил скорее нарушить ее.

— Нет, Маша, здесь ты не права. Слушайте меня все! Я напал на след Тамары…

И он объявил всем о своем столкновении с цыганкой, похитившей женщину.

— Что же ты мне сразу не рассказал?! — возмутился Николай после его рассказа. — Опять цыгане… Боже мой, они будто преследуют меня всю жизнь! От них многие мои неудачи. Немедленно нужно звонить в полицию, в розыскной отдел, самому начальнику! По твоим словам составим ее фоторобот, а также мальчишки-цыганенка. И, по-моему, похожая машина недавно сорвалась с обрыва. Но там не нашли ни одного трупа, никаких останков! Нет, звонка, пожалуй, недостаточно. Я лично поеду в отделение! И лучше бы тебе отправиться со мной… Оксана, собирайся. Я отвезу тебя домой.

Пока происходило все это бурное обсуждение, Маша поняла: гроза над Максимом и его друзьями сгущается. Конечно, отцу будет сложно доказать, что новоиспеченные финские граждане, приехавшие сюда в командировку — это ранее погибшие Агиев и Лойко. Но вот напасть на след Селинки, это ведь вполне возможно! И кто знает, что грозит ей за мнимое похищение. С этими мыслями, Маша совладала с собой, попрощалась с отцом, а мужу прошептала, что они должны продолжить разговор. Оксану, кутающуюся в рыжую шубку, она проигнорировала. Когда все уехали, заглянула к Кате, поправила в кроватке ребенка подушку и одеяло, затем удалилась в свою комнату и набрала номер вновь обретенного любимого.

— Макс, поговорить с ним не получилось. В доме оказалась Оксана… В общем, случился большой семейный скандал. Сейчас они уехали в полицию, чтобы заявить о Селинке; ее будут искать. Я тебя умоляю: спрячь ее и маму!

Глава 20

Проснувшись, Вовка не сразу вспомнил, где находится. Последним его воспоминанием о посещении клуба было то, что Селинка сидела прямо на гравии в зимней оранжерее, а он лежал рядом, положив голову ей на колени. Девушка бормотала что-то успокаивающее и гладила его по волосам, пока боль в ране не поддалась воздействию обезболивающей мази… Потом они уехали, а ведь он так и не увидел Лику.

Черт возьми… Лика! Она ведь не знает, где он! А Вовка первый раз не ночевал дома, оставил ее одну в клубе, и она, наверное, волнуется! Присев на кровати, парень удивился, почувствовав приятную истому во всем теле. Только расслабление, покой… и даже следа вчерашних болей не осталось!

— Накройся, — Селинка вошла в комнату, и Вовка только сейчас понял, что находится в деревянном просторном и светлом доме. Он вспомнил, как они приехали в деревню вчера… Это место находилось в десяти километрах от города, и здесь жила цыганская семья с тремя детьми — друзья Селинки. Они не задавали лишних вопросов, когда девушка уложила измученного болью и нервами Вовку, и удалились во вторую половину дома, а сама принялась заваривать какие-то травы. А сейчас все семейство куда-то подевалось. — Все окна в доме открыты, как бы тебя не продуло. Хозяева уехали в город, на работу и в школу, они велели мне позаботиться о твоем здоровье.

— Селинка. Ну, как же так? Я думал, побуду здесь, подожду, пока ты изготовишь свое заживляющее чудо-средство… А в итоге уснул, и проспал до утра!

— Более того, до обеда, — заулыбалась девушка. — Володя, ты забыл о нашем уговоре? Ты же предупредил Лику, написал ей, что дома ночевать не будешь. Дозвониться ей так и не смог… думаю, она не слышала звонков из-за громкой музыки.

— Ох, как она рассердится, — Вовка схватился за голову. — Даже не представляю, как буду оправдываться. Еще бросит меня!

Селинка села на кровать рядом с Вовкой и накрыла его одеялом до самого подбородка. Это было совершенно оправдано, так как за ночь в натопленном доме парень весь взмок, а сейчас по комнатам гулял свежий морозный воздух.

— Так, успокойся, пожалуйста. Тебе во время употребления настоя нужно соблюдать покой хотя бы первый день! Забыл, о чем мы говорили вчера? Я, кажется, изложила тебе все твои плюсы, мы выработали вместе дальнейшую стратегию.

Вовка напрягся, но вспомнить не мог.

— Ты — замечательный. Молод, красив, с замечательным характером. Это помимо наличия своей квартиры в твои-то годы, и неплохих перспектив. И ты любишь Лику! Вообще, любишь и заботишься обо всех своих близких, но кое-кто этого совсем не заслуживает. Ламонин, например. Просто Лика немного не понимает, не ценит твоего отношения. Так что, ничего страшного, если она немного поволнуется, поймет, что есть вероятность тебя потерять. И из-за сегодняшнего инцидента она тебя не бросит, поверь!

Теперь Вовка вспомнил вчерашние свои откровения с Селинкой.

— Ты права… Просто, Лика очень тяжело мне досталась. Только что в лепешку не расшибся, чтобы завоевать ее! Я ее люблю, кажется, всю жизнь; а с того момента, как она со мной, стараюсь соответствовать ей. И мне все время кажется, что я ее недостоин.

— Я заметила, что ты переживаешь за нее, и очень любишь. На самом деле, повезло с тобой этой ветреной девушке. Не думаю, что она изменит… Просто Лика очень любит мужское внимание, и подсознательно ждет его от всех мужчин. И, раз ты настроен серьезно, тебе придется это терпеть. Ну, попробовать ее перевоспитать еще не поздно.

— Я готов. Люблю ее больше жизни! Мы и заявление подали, свадьба через два месяца. Потерплю, но надеюсь, что она изменится…

Селинка промолчала. Она видела по своей секретарской работе много людей, и среди них таких девушек, как Лика. Многие из них становились взрослыми женщинами, но так и не менялись. Но, раз Вовка был готов мириться с этой ее чертой… Что же, она желала ему только счастья.

Пробежав по дому, она закрыла окна, потом достала из холодильника маленькую стеклянную баночку с мазью собственного изготовления и вернулась к Вовке в комнату.

— Вставай. Настой заживляющий ты пить начал, теперь нужно смазать швы моей мазью. И футболку сними.

Вчера в клубе Селинка уже мазала швы аптечным средством. Правда, ему не пришлось раздеваться, он просто задрал футболку. Но для нормального лечения этого мало, а Вовка ужасно стеснялся…

— В чем дело, Володя? Мы же договорились: я — друг, а не девушка…

— Договорились, но это сложно. Понимаешь, Селинка, мне не нравится то, как я выгляжу. Вот уже несколько лет. Бабуля постаралась: откормила меня после службы, а теперь еще эти шрамы… Кажусь себе уродом. И как такой хрупкий ангел, как Лика, может испытывать ко мне влечение?

Селинка улыбнулась. Ничего отвратительного в Вовке не было! Просто он, обладая стеснительной и замкнутой натурой, сам привил себе комплексы, а они усилились из-за былого равнодушия Лики.

— Прекрати, — она быстрыми движениями пальцев мазала шов на животе Вовки. — Ты не толстый и не страшный, а очень даже привлекательный! Если не устраивает физическая форма, можешь этим заняться после того, как у тебя все заживет окончательно. А это случится уже скоро, поверь. Все у тебя будет, как ты хочешь: и семья с Ликой, и дети, и дальнейшая карьера.

— Еще хочу, чтобы бабуля прожила подольше, — Вовка расслабился под подобием массажа, производимым Селинкой. — И чтобы мать с мужем жила мирно. Ну, я вообще хочу всем добра!

Именно это в тебе и замечательно, подумала Селинка. Таких добрых, простых людей с незамутненным сознанием она встречала редко… Подобные качества были и в Василе, за что она его и полюбила. Только они разбавлялись некой настороженностью и скрытностью.

— А вот зашили тебя отвратительно, — заметила девушка. Теперь, при дневном свете, она разглядела как следует грубые швы на спине и животе Вовки. — Грубо, топорно. Мышцы задели, вот они и ноют при сильном напряжении. И ведь качество работы не зависит от денег, заплаченных в больнице! У хирурга либо легкая рука, либо нет. Тебе не слишком повезло, вот швы и реагируют на погоду, нервы и все подряд. Ничего: настой внутрь, мазь снаружи… Два месяца — и ты забудешь о своих болях!

Вовку очень радовала эта перспектива. Раны мешали ему наслаждаться жизнью… Порой он лежал от боли пластом, и вынужден был скрывать от Лики ее причину. Боялся, что девушка не захочет связать жизнь с ним, нездоровым в столь молодом возрасте.

— Спасибо, — он, натянув футболку, пожал руку Селинки. — Ты очень мне помогла! Я давно не чувствовал себя так хорошо. И боль прошла, и на душе стало легче. Селинка, ты замечательная. Но ответь мне на один вопрос… Мы же виделись недавно в торговом центре. С тобой были два парня, одного из которых я знаю. Василь Лойко считается мертвым… И Макс тоже. То, что ты вчера рассказала, похоже на чудо, начиная с их побега и заканчивая спасением Тамары. Но, по крайней мере, я за нее спокоен. Возможно, у вас ей станет лучше. И Маша имеет право знать, где ее мама, и что с ней все в порядке!

У Селинки пазл сошелся во время их вчерашнего разговора. Все началось с рассказа Вовки о полученных ранах. Так она добралась до начала истории любви Максима и Маши, и узнала обо всех ее участниках. Так же, Вовка упомянул Виталия — того самого, с которым Селинка столкнулась, когда ехала в аптеку с Тамарой. От этого человека исходила почти звериная сила и опасность… От него хотелось бежать назад в Финляндию, а то и дальше. А ведь, похоже, Максу и Василю предстояла борьба с ним. И она не избежит участия в этом!

— Вчера Максим собирался выманить Машу и поговорить с ней наедине. Обстоятельства сложились удачно: ее муж не смог приехать… Чем там все закончилось — непонятно, пока он мне не звонил. И — да, уверена, насчет Тамары он ей все расскажет. Я боюсь: чем закончится вся эта ситуация? От Виталия можно ожидать чего угодно…

Когда Вовка вызвал такси и уехал, Селинка позвонила Василю. Он, конечно, знал о причине отсутствия своей девушки на квартире, где жила сейчас Тамара, но волновался за нее. А теперь, когда она донесла, что все раскрылось, должен стать осторожнее. Хотя, гроза только начиналась… Ведь Макс уже ехал в дом Ламониных по договоренности с Машей. А ее муж и отец были дома, отсыпались после тяжелой ночи в полицейском участке. Они подали заявление

на официальный розыск Тамары. Правда, оставался один усложняющий фактор: по словам начальника полиции, молодых цыганок, похожих на увиденную Виталием, в городе было немало…

А через пару часов поступил звонок от Макса, после которого Селинка позвонила хозяевам дома, предупредила, что уезжает, и спешно покинула деревню.

Глава 21

Нотариус у Ламонина имелся свой, надежный. Они начали сотрудничать, когда у Николая появилось что оформлять в собственность, и с тех пор поддерживали приятельско-деловые отношения, часто общались за ужином в ресторане, были гостями друг у друга. Офис Кондратьева Ильи Филипповича находился в центральной части города, в бизнес-центре первого класса, и после всех необходимых процедур Николай собирался пообедать с Оксаной в хорошем ресторане, расположенном неподалеку.

— Здравствуй, Илья, — поприветствовал нотариуса Николай, заходя в кабинет, отделанный в цветах красного дерева. Кондратьев — высокий полноватый мужчина чуть старше него — протянул ладонь для рукопожатия и задержал взгляд на вошедшей следом юной прелестнице. — Знакомься: это Оксана, моя любимая женщина.

Интересно, подумал нотариус. Любимая женщина при живой, хоть и больной жене, да еще такая молодая? Впрочем, Кондратьев и сам имел немало любовниц, помимо жены, только не светил их нигде. И вообще, он соблюдал служебную этику, и лишних вопросов клиентам не задавал. Захочет Николай — сам откровенничать начнет, так всегда было.

— Значит, ты хочешь переоформить это имущество на Оксану, — подвел итог Кондратьев, просмотрев все документы. — Причем, как можно быстрее… Со вкладами и счетами без проблем, а вот оформление документов на недвижимость займет время. Впрочем, процесс можно ускорить. Только хочу уточнить: если уж ты собрался стать бедным и честным в глазах государства, почему не переоформишь что-то на дочь?

— Теперь у нашего государства новая фишка: чистым должен быть не только государственный служащий, но и члены его семьи, — вздохнул Николай. — Причем, не только супруги, но и дети, которые, теоретически, могут вступить в удачный финансово брак, и их обогащение не будет иметь отношения к родителям. Так что, приходится юлить… Парадокс: обычный надзиратель может иметь все, генералу же положен минимум! К тому же, Оксана оказалась в очень сложном положении, так что, я должен оказать ей помощь.

Кондратьев сверлил взглядом своего давнего приятеля и посылал мысленные сигналы. Не делай этого, думал он. Разве не слышал о таких случаях? Эта молодуха с тобой точно не за красивые глаза! И, какие бы у нее ни были материальные сложности, твои в скором времени окажутся в сто раз хлеще, если отдашь ей имущество. Разлюбил жену — бывает, о дочери и внучке хотя бы подумай!

— К слову, о простом надзирателе, — сделал нотариус последнюю попытку остановить Ламонина. — У тебя же есть зять-надзиратель, в чине капитана. Он не является близким родственником. Почему бы…

Глаза Николая были будто подернуты пеленой непонимания.

— Э, нет. Этот гордый парень не принимает от меня даже материальной помощи на внучку! К тому же, Оксане, на самом деле, нужнее. Будем считать, что это — мой подарок к будущей нашей свадьбе.

Когда Кондратьев заговорил про Виталия, заметил взгляд Оксаны, устремленный в его сторону. Таким взглядом можно было заставить впасть в ступор, истерику, довести до инсульта… но только не его, бывалого юриста. Но свои выводы нотариус успел сделать. Что же, он пытался остановить Ламонина, а тот с отчаянным упорством продолжал рыть яму самому себе.

Все-таки Илья Филиппович тянул время, находясь в полном своем праве опытного и компетентного специалиста. Он внимательно просматривал каждую страницу, подпись и печать в документах, надеясь найти зацепку… Увы, пока ничего подобного не попалось. Однако, Кондратьев был полон решимости не дать Ламонину переписать имущество на Оксану — по крайней мере, прямо сейчас. Было в прошлом одно темное дело, где полковник очень его выручил; и с тех пор нотариус считал себя обязанным… И вот тот самый момент, когда можно в ответ спасти Ламонина, а к обычным словам и убеждениям он глух. К тому же, рядом сидит его любовница. Кондратьев таких повидал… та еще штучка.

И вот, наконец, зацепка! Копия из земельного реестра на большой участок земли в соседней области. Все оформлено в соответствии с законодательством, только нерадивая секретарь забыла поставить сзади печать и значок «Пронумеровано, проштамповано, скреплено печатью», и количество страниц. Это — уже зацепка.

— Подождите, господа, — он еле скрыл радостную улыбку. — Документы не оформлены должным образом! Из-за этого оформление дарственной затрудняется…

Заметив, как Оксана ощерилась притворной недоуменной улыбкой, а у Ламонина потемнело лицо, Кондратьев приготовился к буре. Однако, ее предотвратил звонок Николаю. Увидев на мониторе, кто звонит, полковник извинился и захотел выйти.

— Конечно, Коля. Вон в тот кабинетик. Обычно там работает моя помощница, а сегодня она уехала в администрацию. Оксана, позвольте предложить вам чай или кофе с печеньем? В виду отсутствия помощницы, все приготовлю сам!

Конечно, из вежливости Оксана не могла отказаться от угощения, и даже вполне проявила свое обаяние при ни к чему не обязывающей беседе с нотариусом… Пока тот не начал получать от Ламонина, сидящего в соседнем кабинете, странные сообщения.

«Неужели нельзя прийти сюда и рассказать?» — подумал он. — «Ах, да: дело-то касается этой очаровательной хищницы! Ну, и как же мне поступить? Ведь то, что он сейчас предлагает, сложно осуществить в ее присутствии..»

Однако, другого выхода Кондратьев не видел. Он объявил Оксане, что к Ламонину приехал курьер со службы — подписать какие-то очень важные бумаги, а сам начал готовить договора дарения. Их было много, как и имущества. Когда каждый следующий договор в двух экземплярах получал печать нотариуса, Оксана улыбалась все радостнее. Первыми же он оформил дарственные на банковские счета. Суммы там не были огромными, но вполне значительными…

Затем Кондратьев начал штамповать договора на недвижимость. Бланки вылетали из принтера быстро, и Оксана следила за каждой бумажкой. К моменту появления последней, в кабинет вернулся Ламонин. Они с нотариусом переглянулись быстро, так, что Оксана не заметила, и поняли друг друга.

— Ну что, все готово, — объявил Кондратьев. — Читайте, ставьте подписи, я заверю и потом сам зарегистрирую в государственных органах то, что нужно. В течение месяца вы, Оксана, получите свидетельства о праве собственности.

Душа девушки пела от радости. Все, она богата! Теперь можно расплатиться с Либерманом, поговорить с Ваней и бросить Ламонина без всяких объяснений. Это же счастье! Она так долго шла к этой желаемой свободе…

Глава 22

Макс содрогнулся, когда вышел из машины возле дома Ламониных. Он никогда здесь не был, а сколько эмоций вызывал его вид! В этом доме росла его любимая, теперь жила его дочь. Хозяином его был полковник, который, не зная Макса лично, по долгу службы значительно усложнил его жизнь, а Черкасов, временно здесь обитавший, делал то же самое сознательно. Наконец, тут мучила ни в чем не виноватую Тамару Ламонину Оксана. Ну, и как тут не нервничать? От этого дома веяло страданиями, моральными и физическими…

Пока мужчины отсутствовали, Маша обещала показать ему ребенка — так, чтобы не вызвать лишних эмоций и скандалов. Потом они вместе дождутся их и все расскажут… В ту ночь, после клуба, о разводе у Маши поговорить так и не получилось, но вместе они это сделают. Макс понимал, что ему грозит опасность, но молчать более не мог. Он смело отправился к любимой один, даже не рассказав Василю о своих целях. Хотя друг, собираясь с утра к Селинке и Тамаре из их общего номера в гостинице, с подозрением отнесся к сборам Макса.

— Милый, я так ждала! — Маша открыла дверь через несколько секунд после звонка в домофон. — Мы гуляем… Вот Катя.

Земля ушла из-под ног Макса, когда он увидел девочку, сидящую в утепленной прогулочной коляске. Эти пухлые щеки, небесно-голубые глаза и черные кудряшки, выбившиеся из меховой шапочки… Дочка. Его копия! Маленькое, улыбчивое сокровище. Максим отвернулся, чтобы скрыть слезы.

— Только не плачь, — всхлипнула Маша, обнимая его. — Подойди и обними свою дочь!

Макс присел на одно колено возле коляски прямо в снег, сначала робко поцеловал ручку ребенка, одетую в красную варежку, затем потерял контроль над эмоциями и уткнулся губами в ее щеку, поцеловал ухо. Катя залепетала, удивленная неожиданным поступкам пока незнакомого для нее дяди.

— Катенька, я твой папа, — прошептал Макс, вынимая ребенка из коляски. Он взял девочку на руки и крепко прижал к себе. — Ты еще нескоро вырастешь и сможешь все понять… Но я сделаю все, чтобы больше мы не расставались!

Они вошли в дом вместе, как настоящая семья: Максим посадил на плечо Катю, нес коляску, а Маша открывала перед ними двери. Сняв верхнюю одежду, все зашли в гостиную. Катя тут же принялась ползать за недовольным Пиратом, а влюбленные сели рядом на диван, не сводя глаз друг с друга. Девочка часто останавливалась возле Макса, вставала, опираясь на его колени, и быстро разговаривала на своем, пока непонятном, детском языке.

— Ох, как она разговорилась, — удивилась Маша. — Восемь месяцев ведь, а все не хотела общаться! Чувствует папку-то. Макс, я даже не думала, что мы вот так окажемся вместе…

Эмоции, полученные от близости любимой женщины и дочки, были потрясающими, однако, нужно было продумать дальнейшее их поведение. Николай уехал на службу, потом, скорее всего, отправится к Оксане; а вот Виталий скоро вернется, и всем предстояло тяжелое объяснение.

— Ну, и что я ему скажу? — паниковала Маша. — Как объясню твое появление, и свой уход из семьи, связанный с тобой? Объявился прекрасный иностранный принц, я влюбилась и готова все бросить? Виталий ведь ничего плохого мне не сделал. Он любит меня и Катю, и мы прошли вместе немало трудностей!

Максу было не слишком приятно это слышать. Получается, Маша хорошо относилась к человеку, который сознательно топил его… пусть и не любила. Более того, он своей любовью, преданностью и уважением заслужил ее благосклонность! А ведь неизвестно, как покажет себя психованный Черкасов. Видимо, когда Маша начала разговор о разводе, он ушел от темы, не понял всей ее серьезности. Что же будет теперь?!

Выдохнув, Макс рассказал Маше все, что узнал о действиях Виталия от Христо: и о расстреле в цыганском поселке, и о прошлых связях с богатыми женщинами. Наконец, о давней дружбе с Оксаной. Маша слушала, замерев, и взгляд ее выражал все большее недоумение.

— О Господи. Если бы это рассказал кто-то другой, я бы не поверила, — она в ужасе отвернулась. — Да, Виталий немного замкнут, не любит вспоминать прошлое… Но он всегда был очень добр ко мне и Кате! Помогал во всем. Наконец, пожертвовал карьерой на Севере из-за здоровья Кати! Но, я не могу игнорировать твои слова, Макс. Тем более, что сведения добыты надежным человеком.

Они были застигнуты врасплох, когда в дом зашел Виталий — он освободился со службы на полчаса раньше. А уж когда следом проскользнул задумчивый Николай — тем более.

— Что здесь происходит? — спросил Ламонин, зайдя в гостиную. — Маша, у нас гости? Познакомь, что ли…

Виталий же встал позади тестя, и не сводил с Макса изучающего взгляда. У последнего возникло ощущение, будто он снова попал на допрос, как пару лет назад. Холод пополз по спине молодого человека… Однако, нужно действовать.

— Папа, Виталик. Да, у меня гость, и очень важный, — сдерживая нервное напряжение, заговорила Маша. — Я еще вчера хотела все рассказать, но не смогла из-за Оксаны…

Николай опустил глаза. После полученных сегодня сведений, ему было стыдно перед семьей… и перед Тамарой — особенно, а ведь неизвестно, сможет ли он когда-нибудь попросить у жены прощения. А тут еще дочь с этим человеком… Ламонину казалось, что они могли где-то видеться. Лишь бы ни в тюрьме, подумал он с кривой ухмылкой.

— Папа, я прошу тебя уйти из гостиной, — продолжила девушка. — На пять минут… Ты все узнаешь, просто пока это разговор мой, Виталия и Микаэла. Так зовут моего гостя.

С подозрением задержав взгляд на Максе, полковник покинул комнату. Вдругое время он бы просто так не ушел, но сейчас был слишком погружен в свои мысли об Оксане, чтобы сопротивляться.

Далее, Макс хотел встать впереди Маши, чтобы защитить ее, если Виталий в пылу гнева захочет ударить жену… Однако, она мягко отстранила его движением руки, и подошла к мужу.

— Виталик, мы не договорили вчера. Я сказала, что хочу развестись, и это чистая правда, а не бред. Я люблю другого. Вот этот человек… Постарайся выслушать, я сейчас все объясню.

Маша выдохнула, замолчала, и возникшая пауза оказалась тяжелой. Катя, которую Макс ранее положил на маленькую тахту и ограничил ее движения валиками из пледов, заснула. Пират сидел у электрического камина в напряженной позе. А Николай разговаривал с кем-то по телефону на кухне. Говорил он тихо, но его голос казался очень громким в звенящей тишине.

А Виталий стоял, держась за стену. Он побледнел, задрожал, и явно не был способен сейчас бить кого-то. Более того — он заговорил, и в голосе чувствовалась какая-то обреченность.

— Что, Машка, нашла себе другого? Я ведь думал об этом. Раз уж ты меня никогда не любила… Это ведь так, я знаю. С мыслями об Агиеве за меня шла. Тот помер — другой найдется. Эх, как дал бы тебе, да люблю…

Однако, отрицательные эмоции требовали выхода. Виталий со всей силы врезал кулаком в электрический камин, и сам не заметил, как задел систему управления им. Заряд тока пробежал по руке Виталия… Он задергался в судорогах и упал на пол без сознания.

— Тапки дай! — скомандовал Макс. Маша скинула резиновые шлепанцы… Благодаря им, Макс смог вытащить Виталия, спасти его от смертельного разряда, при этом не пострадав.

Маша и Максим тут же вызвали скорую. На их крики прибежал Ламонин, перепугался, унес спящую Катю в детскую комнату. Все трое волновались… Мужчины положили Виталия на диван, растирали его руки, опрыскивали лицо водой под руководством Маши. И только когда скорая приехала, незнакомый Николаю человек тихо покинул дом, и отец понял: он так и не узнал, что происходит…

Глава 23

— Ну, и где ты был?! — Лика, услышав скрип ключа в двери, вылетела в коридор. — Я очень волновалась. Что это, вообще, значит: не жди меня, дома ночевать не буду! И ничего не объяснил мне, и потом трубку не брал! Володя, ну, разве так поступают с невестой?

Вовка прошел в комнату, мягко подвинув рассерженную Лику. Он снял куртку, сел на диван в гостиной и написал Селинке сообщение о том, что он дома, чувствует себя намного лучше, и все в порядке. Ответ пришел быстро: девушка советовала не давать Лике спуску и продолжать гнуть обговоренную ими линию. Она предупредила, что позвонит через десять минут.

— Ты, вообще, собираешься мне хоть что-то объяснить?! — Лика в волнении заходила по комнате кругами. Так он с ней еще не поступал. — Да, я была неправа… но мы всего лишь потанцевали! Это — мой коллега, и ничего такого мы не делали. А ты из-за этого ушел в загул на целую ночь!

Вовка еле сдерживал в себе желание обнять Лику, посадить ее к себе на колени, извиниться и расцеловать. Он по-прежнему безумно боялся потерять свою любимую и чувствовал сильную неуверенность в себе, хоть Селинка и успокоила его своим дружеским участием и высокой оценкой его качеств.

— Ты даже не извинилась, — довольно холодно проговорил он. — Мне не слишком понравилось то, что ты делала… И ты прекрасно знаешь, как плохо оставлять меня в одиночестве, танцуя при этом с другим. Сама бы обиделась до истерики.

— Прости. Ну, ты же знаешь, какая я — люблю, чтобы мужчины смотрели на меня восхищенно! И раньше ты с этим мирился…

Если честно, Вовка был готов прощать ей это и сейчас. Но уж выбрал быть твердым, уверенным, так оставайся таким до конца.

— Раз тебе так нравится внимание других мужчин, и мало моего… Я тут подумал: может, нам перенести на время свадьбу? Чтобы ты успела насладится тем, что так любишь. Лика, заявление из ЗАГСа мы можем забрать в любой день.

Ох, как тяжело далось Вовке это лицемерное заявление! Он даже весь задрожал, но напрягся, скрывая это от любимой. К счастью, позвонила Селинка, и это отвлекло обоих.

— Да, я рад тебя слышать. Спасибо, мне там очень понравилось! Мы должны встретиться еще. Я и не ожидал встретить от тебя такое понимание. Буду скучать!

Казалось бы, довольно нейтральные фразы, лишь намекавшие на симпатию к собеседнице. Однако, для взволнованной Лики и этого было достаточно, плюс приятный женский голос. Быстро же он нашел себе женщину, и уже благодарит ее, в то время как она сама всего лишь потанцевала вчера с коллегой! Лика впала от ревности в большее безумие, чем сама Вовка накануне, и была готова впасть в истерику.

— Ты что же, у меня на глазах о встрече с ней договариваешься? И делаешь мне очень больно, от свадьбы готов отказаться… Кто она? Вы познакомились вчера, или ранее? Говори!

Ох, как же хотелось успокоить Лику, признать себя последним идиотом, и все рассказать! Однако, последующие ее слова убедили Вовку в правильности замысла Селинки.

— Милый, я — последняя дура. Не ценила тебя, твое отношение и любовь принимала, как должное. Прости! И ведь уже чуть не потеряла тебя однажды, все поняла, и забыла! Клянусь, больше не дам повода тебе для нервов и переживаний. Я очень тебя люблю… Скажи, насколько далеко у вас все зашло?

— Пока не сильно далеко, — ушел от ответа Вовка. — Мы просто познакомились и пообщались. Она красивая, добрая, интересуется медициной. Пока — только общение и легкий флирт. А так… все зависит от тебя, Лика! Селинка приехала сюда с Василем Лойко… Как я и думал, он жив, и Максим тоже. Она их коллега. Наша вчерашняя встреча в клубе оказалась случайной, но очень своевременной, и мои предыдущие догадки подтвердились. Садись, я сейчас расскажу все подробно. Ох, как ты побледнела! Не с того я начал.

Лика, действительно, замерла и покрылась мертвенной бледностью. Конечно, она помнила о встрече Вовки около торгового центра, но до последнего не верила, и еще не знала о том, что произошло с Машей вчера. Ведь подруга ей так ничего и не рассказала, когда они вместе покинули клуб на такси.

— Так тебе не показалось… они оба живы, — охнула Лика. — И явились сюда… Зачем? Максим хочет вернуть Машу, а Василь, как верный друг, не оставляет его? Как же им удалось организовать свою мнимую гибель? И, вообще, они понимают, что может ожидать их здесь? Виталия будет бороться за семью, а Ламонин, узнав обо всем, ему поможет. Они наверняка найдут способ закрыть беглецов по-новой. И Маша снова будет страдать! Скажи, она сама-то знает?!

Вовка выразил уверенность, что это так. Ведь Селинка рассказала, как Макс искал возможность поговорить с ней.

— Да. Почему тебе сразу не рассказала, догадываюсь: ей самой сперва нужно все это переварить. Объявить мужу и отцу, понять, что делать дальше. Ведь Маша уверена, что отец Кати — Максим. Но это может быть и не так, ведь тест она не делала. А еще, мама Маши находится у Василя и Макса.

— Это еще что? — Лика, казалось, находилась в шоке. Она уселась на пол у ног Вовки, положила голову к нему на колени, от чего он растаял. — Ну-ка, расскажи. Ты так меня огорошил, что ноги теперь не держат.

После длинного и подробного рассказа Вовки Лика какое-то время молчала, обдумывая все… Потом сделала вывод:

— Они все в опасности! Виталий ведь подавал заявление на розыск. Он описал Селинку, по его сведениям составили фоторобот… А уж про Василя я молчу, раз ты спокойно узнал его при первой встрече! Макс же в относительной безопасности… пока.

— Боюсь, Виталий не станет действовать по закону и дожидаться, пока найдут Тамару. Он ведь порывистый, нетерпеливый, и готов на все, когда дело касается Маши и Кати. И реакция Николая непонятна… хотя, скорее всего, он примет сторону зятя, чем того, кого всегда считал преступником. Ох, не знаю, есть ли шанс у Маши и Максима быть вместе. Тогда отец, сейчас — муж… Кто-то все время им мешает.

За разговором молодые люди успокоились и помирились. Обговорив новости, они начали страстно целоваться. Неожиданно, Лика оторвалась от Вовки и внимательно посмотрела на него.

— А эта Селинка… Она — девушка Василя, или все-таки приехала с ними по работе?

— Точно не знаю, — уклончиво ответил Вовка. По совету новой подруги, он подтачивал уверенность Лики в том, что никуда не денется от нее. — Судя по ее поведению, она свободна… Хотя, ты вот скоро станешь моей женой, а тоже позволяешь себе лишнего, и не думаешь о том, что обижаешь меня таким образом. Но Лойко — цыган, страстный, порывистый. В случае чего, зарежет и любимую, и соперника. Куда уж мне до него?!

Вовка отлучился на кухню, чтобы попить и дать Лике возможность переварить полученную информацию. Телефон он оставил у нее… В этот момент, Селинка прислала на него фотографию из торгового центра, где она покупала одежду. Девушка стояла в кабинке для примерки, одетая в обтягивающее ярко-красное платье с открытыми плечами, и подняла рукой волосы наверх.

«Супер-вещь, продается со скидкой. Как тебе?» — писала Селинка.

— Действительно, похожа на Оксану, — прошептала Лика. — Ох, к чему бы это?

Червь ревности начал усиленно точить девушку. Она не обладала яркой красотой Селинки, зато была самоуверенна, и этим брала. А тут — на ее пути возникла такая красотка… Неужели Вовка оставит ее?

Тревожные мысли прекратились после звонка Маши. Выслушав подругу, Лика побежала на кухню.

— Вовка, в доме Ламониных такое! Макс заявился туда по приглашению Маши. Она хотела, чтобы он увидел дочку… Ну, явились Николай и Виталий… Последний психанул, его почему-то ударило током, причем сильно. Я не все поняла…

Вовка чуть не выронил стакан с водой и побежал в коридор, быстро натянул куртку.

— Едем туда! Раз Маша позвонила, возможно, потребуется наша помощь.

Глава 24

— Я прибыл по твоему звонку, Рома. Бросил все. Прямо в кабинете Кондратьева дал ему отмашку провести липовую документацию по договорам дарения. Пока липовую, заметь — просто потому, что ты заявил о чем-то важном, касающемся Оксаны. Почему ты так заволновался, узнав, что я собираюсь передать ей имущество? Это осознанный мой шаг. Так что, я слушаю тебя внимательно.

В квартире бывшего сослуживца, ныне почетного пенсионера УФСИН Романа Петровича Соколовского царил полумрак. Пахло табачным дымом. Ламонин никогда не приезжал сюда с пустыми руками, всегда захватывал бутылочку чего-то крепкого и коллекционного в специализированном алкогольном магазине… Однако, сегодня там была инвентаризация, поэтому, пришлось обойтись обычной водкой. Впрочем, Соколовский ничего против нее не имел. Этот человек давно развелся, единственный его сын жил в Москве и приезжал нечасто, поэтому, он всегда был рад посиделкам с более молодым другом.

Однако, сегодня повод для встречи явно был не веселый… Роман был серьезен и будто немного расстроен. Особенно он удивился, когда узнал, что удержал Николая в шаге от передачи почти всего имущества Оксане.

— Ты чего, Коля? Как ты, вообще, додумался до такого?! И мне ничего не сказал… Я все понимаю: красивая, молодая. Ну, средства тебе позволяют подарить ей еще одну машину, или даже квартиру. Но отдавать то, что твоей дочери и внучке перейдет? Это выше моего понимания. Ты ведь еще даже не развелся, и не нашел Тамару! Ловко тебя Оксанка обработала. Как ты, вообще, решился на такой шаг после того, что от Володи узнал?!

В глазах Романа многие поступки Николая давно уже казались дикими… Он пытался удержать друга от опрометчивых решений, однако, тот особо не прислушивался к разумным доводам. Считал, что любит Оксану… А вот Соколовский видел: Николаем руководит страсть — безумная, сжирающая. Упрямство, ибо все люди и обстоятельства против их связи. Но никак не любовь.

— Понимаешь, она попала в беду, — начал оправдываться Николай и рассказал историю Оксаны про долги и больную мать. — Ну, как мне не помочь моей девочке?!

— Ты про других своих девочек забыл, — Роман залпом выпил стопку водки и сжал руку Ламонина. — Про молоденькую и совсем малышку. Да, у них есть довольно надежный отец и муж, но твоих обязанностей это не отменяет! А теперь слушай меня, Коля. Вернее, смотри. Часть расскажу сам, а кое-что мне удалось сфотографировать и записать на видео. И ты поймешь, почему я отговорил тебя от дарения имущества Оксане. И вообще, по-другому посмотришь на все…

Дальнейшая речь Соколовского заставила Николая впасть в ступор, затем в гнев — такой, что он хотел немедленно ехать к Оксане на работу, высказать ей все, избить до полусмерти, стереть с лица земли… Роману пришлось влить в него половину бутылки водки, чтобы хоть немного успокоить. Николай особо не опьянел, но стал более заторможенным, спокойным.

— Значит, изменяет, — он листал фото на телефоне Соколовского. Они были хорошего качества, и он хорошо рассмотрел все… Оксана возле дома с высоким парнем в черной дубленке. С ним же выходит из магазина. А вот ее фигура в окне, машет ему, садящемуся в машину… Кстати, Николай один раз видел ее здесь — серая «Хонда» с царапиной во всю боковую дверь. Именно эта деталь окончательно убедила его во всем.

— Это еще не вся информация, — продолжил Роман, заметив, что друг вышел из своего бешенства. — Я набрался смелости и поехал следом, когда они отправились за город. В тот вечер я был в банке недалеко от офиса, где работает Оксана, и видел, как этот парень заезжал за ней. Они отдыхали в санатории, Коля. В «Зеленых соснах». Я дал денег одной горничной, и она, на свой риск, тоже кое-что сфотографировала…

И вот тут Николай пал духом окончательно. Он увидел на фотографиях свою Оксану и молодого, очень красивого парня на ресепшене санатория, потом — дверь их номера, и двуспальную кровать внутри. Милейшее гнездышко для любовников!

— Ровесника, значит, нашла, — глухо проговорил он. — И крутит с ним вовсю! Да еще такого богатыря-красавца. Рома, он ведь соблазнил ее. Наобещал чего-то… Найду его, прибью, ей-Богу!

Ламонин чувствовал себя покинутым, обманутым, брошенным. Он со злостью ударил кулаком в стену… А Роман возразил:

— Ну, чего он мог ей наобещать? Твоя Оксана — не наивная дева, а очень даже неглупая и расчетливая дамочка. Вспомни о ее прошлом: все ее криминальные дела указывают не на горячность юности, а на желание обогатиться. Этот же парень… Я узнавал. Ровесник. Работает на складе. Бывший герой Донбасса. Недавно занял неплохую должность, но пока звезд с неба не хватает. Он уж точно не обеспечит Оксане тот уровень жизни, какой даешь ты…

Николая охватило дикое разочарование. Он был готов все отдать любимой, а она польстилась на молодого парня, и вовсю изменяла. Полковник был готов закрыть глаза на криминальное прошлое Оксаны, на ненависть к ней родной дочери, на неопределенность с женой, но измены он простить не мог. Тем не менее, его охватила какая-то звериная жажда обладать Оксаной полностью — так, чтобы та шагу не могла ступить без его ведома. Запереть ее, привязать к себе. Сделать так, чтобы она была без него абсолютно беспомощна! Изувечить, чтобы не скакала по чужим постелям. Он бы смирился даже в таком случае с утерей ее привлекательности… Частичной, или полной. Так, чтобы она ноги ему целовала, и стала полностью зависимой. Тут уж он отомстит ей за свои растоптанные чувства и надежды. Ведь обожал ее, ребенка общего хотел. Каков дурак!

После следующих выпитых рюмок Николай опьянел окончательно, и выложил свои мысли Соколовскому. Тот не принял его слов, ужаснулся и сказал:

— В тебе говорит алкоголь… Ну, еще ревность и боль. Изменяет девчонка, дурная оказалась — а ну ее, брось, не теряй адекватности и разума! Сам-то дел натворил. Это дурные эмоции. Не надо никуда ехать, Коля. Поспи у меня, сколько получится, а потом решишь на трезвую голову, что делать…

Подъем для Николая состоялся в три часа утра — по звонку из полиции. Ему сообщили, что нашли цыганку, похожую на ту, что увезла Тамару. В участок он приехал, но женщина оказалась лет на двадцать старше, чем предполагаемая похитительница. Он потратил время почти до обеда, после чего поехал домой к Оксане.

В этот раз Николай спокойно нарушил установленное ею правило не находиться здесь, пока хозяйки нету дома. Ему уже было плевать, как она на это отреагирует…

Глава 25

Оксана летела по шоссе, почти не помня о правилах дорожного движения. Она включила музыку так громко, что сама чуть не оглохла, но не обращала внимания на шум в ушах. Девушка спешила на крыльях любви к Ване. Теперь в ее руках было все: деньги, молодость, сама жизнь! Оставалось склонить парня к тому, чтобы бросить все и уехать. Все-таки, она многого опасалась: и мести со стороны Ламонина, и шантажа от Либермана. Она будет очень счастлива с Ваней… Да и он не много потеряет, покинув этот город. Его квартиру можно продать, или сдавать. В качестве будущего места жительства Оксана рассматривала южные регионы страны — она всегда любила солнце и тепло. Еще в юности она приезжала в гости к родственникам однокурсницы в Ставропольский край, ей понравилась и природа, и климат. Там можно приобрести отличный большой дом за оградой, и жить в свое удовольствие. Главное — они будут вместе, при деньгах, а там уж каждый найдет себе занятие по душе.

Остается завершить мелкие формальности: дождаться срока вступления во владение собственности, отдать деньги Либерману… и все! Он, кстати, уже был предупрежден и согласился подождать. Сутенер обосновался в гостинице в соседнем городе, заявив, что решает кое-какие свои вопросы. Оксану очень беспокоило, что он находится под боком, и в любой момент может заговорить. Слово Либермана раньше было крепким, но годы прошли, и многое могло измениться.

А Ваня ждал… И то, как он организовал их свидание, повергло Оксану в шок и радость. Молодой человек предложил ей встретиться за городом, недалеко от конного клуба: там находился прекрасный ресторан русской кухни. Оксана предполагала лишь ужин, за которым ей придется отказаться от половины блюд, однако, Ваня удивил.

Он ждал ее у ресторана, сидя верхом на вороном коне, прикрытом пушистой белой попоной. Оксана сначала подумала, что это сотрудник конного клуба, но спутать Ваню с кем-то было невозможно. Он широко улыбался и, соскочив с коня, протянул к ней руки.

— Привет, милая. Вот, решил порадовать тебя сюрпризом… Я выяснял про твои фобии и не услышал, что ты боишься лошадок. Прокатимся туда, в лес, и кое-что обсудим. Ворон — так его зовут, вполне смирный, и вообще, ничего не бойся со мной!

Таким свиданием Оксану еще никто в жизни не радовал. Она с осторожностью погладила коня, ощущая под рукой гладкость черного блестящего бока, и с помощью Вани забралась в седло. Сам парень сел сзади и крепко обнял ее. Он направил Ворона по дорожке, ведущей от ресторана в поле и лес. Машина там бы не проехала, а вот для коня места вполне хватало.

— Ты меня удивил, — Оксана еле перевела дух, хотя Ворон шел неспешно. Очарование звездного неба и заснеженного леса охватило, руки любимого обнимали крепко… Казалось, ей никогда не было так хорошо. — Мне очень нравится Ворон, хотя раньше я с лошадьми дела не имела. А куда мы едем?

— Да, в общем, никуда, — подъехав к большой ели, Ваня остановил коня, помог Оксане спуститься и крепко поцеловал. — Просто погулять по лесу, полюбоваться заснеженными деревьями. Ведь уже февраль… Еще немного — и следа от этой красоты не останется. Ну, и нужно обговорить кое-что важное.

Оксана замерла, а он извлек из кармана дубленки кожаную черную коробочку и открыл. Там лежало золотое колечко с рубином.

— Этот камень очень подходит тебе, — прошептал Ваня, лаская губами ее шею. — Твоей внешности, темпераменту и характеру. Он будет моим первым подарком тебе, как невесте. Я хочу на тебе жениться…

Почва ушла из-под ног Оксаны — так, что она покачнулась, и Ваня, улыбаясь, прижал ее к себе. Нет, ей и раньше делали предложение: первый парень в ранней юности; тот, кого любила и уехала с ним в Азию; наконец, Николай — правда, на дальнюю перспективу. А сейчас на ней хотели жениться по взаимной любви.

— Ну, ты чего, милая? Мы же обсуждали, что немного повстречаемся, а потом поженимся. По мне, мы узнали друг друга достаточно хорошо. Я не могу больше жить и спать без тебя. У нас все будет отлично! Ты только не отказывайся…

Оксана сама от себя не ожидала, что заплачет. Она с трудом совладала с собой, чтобы не смущать Ваню непрошеными слезами, и заговорила:

— Конечно, я согласна, мой хороший. Просто твое предложение оказалось несколько неожиданным… Хотя, да — мы об этом говорили. Только один момент я хотела бы уточнить сразу…

Оксана выложила Ване все свои планы, правда, несколько завуалированные. Естественно, ни про Ламонина, ни про Либермана она не рассказала; просто заявила, что всегда мечтала жить в другом месте, и скоро получит для этого все возможности. Понятно, что Ване будет тяжело покинуть привычную свою жизнь, но… они могут хотя бы попробовать! Если не понравится, всегда можно вернуться. Последнее было сказано исключительно для Вани, сама она даже предположить такого не могла, и в процессе разговора поняла, что рассматривает не только юг России, но и вообще другие страны… Лишь бы подальше отсюда.

— Ох, ты меня огорошила. Признаться, я здесь живу уже десять лет — с тех пор, как закончил училище, и другой жизни себе не представляю. Все-таки, в городе дочка моя живет… Но я по-прежнему буду помогать и приезжать к ней. Оксана, почему-то с тобой я готов оставить прежнюю жизнь, если так ты почувствуешь себя счастливой… Но, почему ты хочешь бросить все и уехать?

Оксана могла бы говорить долго, если бы хотела рассказать правду. Однако, приходилось в краткие сроки придумывать причину, близкую и понятную Ване.

— Я всегда мечтала жить в сельской местности, в теплом климате. Недалеко от города, но так, чтобы в своем доме, на своем участке. Погостила однажды в Ставрополье, очень мне там понравилось. Что же, если ты готов — прекрасно… И чем быстрее, тем лучше. Я улажу кое-какие-формальности: как я рассказала при звонке, у меня мама больна.

Ваня выразил искреннее огорчение, узнав, что болезнь незнакомой ему Ольги смертельна, и вспомнил, что собственная мама умерла молодой, будучи нездоровой с детства. Оксана мысленно удивилась, как больная женщина смогла родить такого богатыря… Он предложил всяческую свою помощь, но она ответила, что разберется сама. А для этого ей сейчас нужно ехать домой и разобраться в медицинских документах матери, имеющихся на руках.

— Кстати, разберись с домашним телефоном, — заметил загрустивший от расставания парень. — У тебя мобильный был недоступен и, пока я тебя ждал, несколько раз звонил тебе на квартиру. Сначала и вовсе дозвониться не мог, а потом ответил какой-то мужик, и сказал, что я ошибся номером! Я звонил еще, но линия была занята…

Оксана встревожилась. Либо в квартире был Николай, и он точно задался вопросом, кто названивает его любовнице… Но почему не позвонил, не спросил в лоб? Ламонин ведь человек прямой. А кто там еще может быть?!

Ваня довез Оксану до дома и хотел остаться на ночь, но она исхитрилась и отправила его домой. С замиранием сердца открыв дверь, она проскользнула в квартиру. Свет в коридоре не горел, зато, в кухне было светло. И пахло вовсю коньяком, которым полгода назад одарила ее начальница на день рождения. Ламонин не раз приезжал, но всегда со своим спиртным… Он предпочитал водку. Неужели дошли руки до подарка?!

Однако, на кухне сидел не Николай. Либерман удобно расположился на ее любимом крутящемся стуле, курил и пил коньяк из ее рюмки. При виде его Оксану охватила злость. Вообще, как он попал сюда?!

— Просто, — ухмыляющийся сутенер будто прочитал ее мысли. — Ты, когда садилась в мою машину, не заметила, как выпали ключи. Я сделал слепки — ты же знаешь, в моей машине найдется все, что угодно, и аккуратно положил их назад тебе в сумку. На каждого умника найдется другой, Оксанка. Неплохо ты устроилась, и это все дал тебе Ламонин… Кстати, крепкий еще, и вполне красивый мужик. Неужели ты собралась менять его на складского пацана, даже красавчика? Где твои мозги? Впрочем, какая мне разница.

С этими словами, он вскочил, схватил Оксану и задрал ей юбку.

— А сейчас все будет по-старому, хочешь ты этого или нет. Ты же скоро выйдешь замуж — правда, я так и не понял, за кого из них. Помимо денег, я хочу получить то, что ты всегда мне давала. И сейчас дашь…

Либерман поступил более отвратительно, чем много лет назад… Тогда он хотя бы брал ее обычным методом, и использовал презервативы. А сейчас имел, буквально, во все щели, и без всякого предохранения! От шока и боли Оксана кричала вне себя. Она кипела от ненависти к этому негодяю… Он дотащил ее до кровати, совершил последнее соитие и заснул. Увы, Оксана не обладала достаточной силой, чтобы отбиться.

Сейчас он растоптал ее чувства, эмоции после свидания с любимым. Сделал ее грязной перед Ваней… Оксана не понимала, что не стала хуже — просто, Либерман утвердил свои права. В пылу злости и негодования, она сомкнула руки на шее спящего сутенера и начала его душить.

— Сдохни, гнида, — прошептала она. — Ты убивал меня много лет, и сейчас продолжаешь… Смерть тебе!

Она и убивать-то не хотела — скорее, просто наказать за совершенное насилие. Однако, хватка Осканы оказалась слишком сильной. Сергей захрипел, задергал руками, в горле у него что-то забулькало… Она ослабила хватку, но было уже поздно. Либерман не дышал.

— О, черт, — Оксана прижалась к его груди…сердце не билось. — Не хотела я убивать! Ну, что же мне делать теперь?!

Она растерялась и не знала, как поступить с трупом. Зато, у нее был человек, который соображал в таких случаях прекрасно. Придется в последний раз обратиться к нему…

Николай ответил сразу — будто ждал ее звонка. Он сказал, что заезжал к ней, ждал, решил заехать в магазин за продуктами, и сейчас возвращается.

— Коля, я человека убила. Он ворвался в квартиру, сама не пойму, как… Изнасиловал меня. Ох, мне так больно. Что делать не знаю. Я сопротивлялась, и придушила его. Помоги, он у меня на кровати лежит…

Николай выразил не слишком большое изумление и прибыл на квартиру через полчаса после ее звонка. Увидев труп Либермана, он пожал плечами и аккуратно откатил его с кровати в угол спальни.

— Мы от него избавимся, — прошептал Николай, обнимая Оксану. — Только ты мне кое-что пообещаешь…

Глава 26

Виталий пришел в себя от сильного жжения в области груди. Он не мог вспомнить, что случилось, и почему он такой слабый… Потом события начали вставать в ровную цепочку. Цыганский квартал и проклятие девушки, которую он схватил… ох, быстро же оно начало сбываться! Маша в ламонинском доме предлагает развестись. Оксана и Маша, сцепившиеся со злостью. Его признание Ламонину; беседа с начальником розыскного отдела в полиции. Наконец, визит соперника — непонятного иностранца, взявшегося невесть откуда… И его собственное бешенство с ударами по электрическому камину, которое и привело к нынешнему плачевному результату. Надо было бить в его лицо — и не случилось бы этого ужаса с токовым разрядом.

Ох, не ожидал он такой подлянки от своей любимой Маши. Ведь старался, обожал, заботился, делал все для семьи! Думал, что «слюбилось» — ведь замуж она выходила, пребывая в тоске по покойному Агиеву. И Катю полюбил всей душой. Обеспечивал хорошо, слова дурного не сказал! Казалось бы, Маша была всем довольна. Непонятно, когда и где жена успела познакомиться с этим типом?!

Ничего, он все сделает, чтобы удержать в семье любимую женщину. Все-таки, несмотря на короткий еще брак, их связывает ребенок, пережитые трудности на Севере, общие воспоминания и отличный секс. Его любви хватит на двоих… А Машка еще очень молода, она и нагуляться-то до свадьбы не успела. Все-таки, правильно Виталий полагал, что связывать себя семейными обязательствами раньше двадцати пяти лет не стоит и мужчинам, и женщинам! Он даже допустил небывалую для себя ранее мысль: можно разрешить Маше повстречаться с этим иностранцем какое-то время. Пусть сольет свою страсть, остынет… А сам он будет хорошим, терпеливым, все простит. Возможно, со временем ей этот возникший роман просто надоест. Да еще и Ламонин, ставший невольным свидетелем ее признания, повлияет на дочь… Вместе они Машу дожмут, как сделали это перед свадьбой. Ничего, не все еще потеряно.

А еще он ждал новостей от своих товарищей из следственного комитета и более криминальных кругов. Вторые должны были прийти на помощь позже, когда первые обнаружат похищенную тещу. В рамках законного розыска Тамары, парни аккуратно внедрялись в цыганскую среду этого города и двух соседних под видом потребителей наркотиков, покупателей нелегального золота и клиентов притонов. Если не найдут саму цыганку, так хоть что-то узнают, получат какую-то наводку. Предыдущая пойманная цыганка в участке плакала, истерила, но на фотографию похитительницы Тамары клялась, что в глаза такую девушку не видела. Виталию было сложно — по его мнению, все цыганки были на одно лицо. Но конкретно эта выделялась в его глазах… Быть может, из-за своего сходства с Оксаной. Отбелить кожу, прибавить килограмм десять — и это будет его подружка! Кстати, Оксанка давно не звонила и не писала. Она даже не знает, что с ним происходит…

Виталий вздохнул и почувствовал аромат духов Маши. Похоже, она недавно была в палате… Значит, все-таки беспокоится, заботится о нем. Жаль, что ушла, не дождалась его возвращения из забытья. А хорошо его тряхнуло током! Грудная клетка болит, голова гудит, во всем теле ватная слабость. Даже не дотянуться до графина с водой и стакана, стоящих на тумбочке. Виталий хотел было позвать медсестру, но голос его сел почти до шепота — так, что вряд ли его услышит кто-то из персонала в коридоре.

— Кто-нибудь, — прохрипел он. — Машенька! Ты еще не ушла? Сестра… Ну, кто там есть. Я умираю от жажды, а пошевелиться даже не могу.

Дико было ему — молодому и физически сильному мужчине, способному справиться в одиночку с несколькими зеками-рецидивистами — пребывать в таком беспомощном состоянии. Раньше не случалось с Виталием такого… Что-то подобное было еще в армии, когда он в возрасте девятнадцати лет болел ветрянкой. И то — пережил, и следа не осталось! А сейчас, все осложнялось моральной травмой от измены жены и ее желания развестись.

Маша влетела в палату с подносом в руках. На нем лежали таблетки, какие-то порошки, чашка бульона и несколько сухариков. Она, бледная и взволнованная, села на его кровать.

— Виталик, я здесь. Просто отошла в столовую, чтобы взять тебе что-нибудь поесть… К сожалению, пока тебе больше ничего нельзя. Но бульон хоть силы восстановит. У тебя вся работа организма нарушена из-за разряда!

Это вновь была она — его супруга, понимающая и заботливая. Она приподняла его голову, поила бульоном, гладила по голове. В глазах Маши мелькнула неподдельная тревога. Они ведь друг друга любили… чувства просто так не вычеркнешь. Ну, Маша если и не любила на самом деле, то точно испытывала симпатию, уважение и благодарность.

— Я рад, что ты здесь, — прошептал он, сжимая ее руку. — Одному мне совсем туго… без тебя. А Катя-то с кем осталась?

Маша улыбнулась. Здесь она без помощи не останется — не то, что на Севере, где Виталий выкручивался как мог, чтобы подстраховать ее и дочь.

— Лика отпросилась с работы… А потом Вовка приехал после суток. Сейчас они с Катей спят, а вечером приедет папа. Три помощника, Виталик, и это до выхода няни! На Севере я и мечтать не могла о таком! Один ты и помогал…

— Что значит — помогал?! — возмутился молодой человек. — Это и мой ребенок, и я его воспитываю! Машка, у нас ведь все хорошо. Ты точно подумала насчет развода?

При этих его словах, лицо жены окаменело, потом озарилось улыбкой, какой ранее она улыбалась Кате. Прекрасно… теперь он, слабый в своем нынешнем состоянии, подобен в ее глазах ребенку.

— Забудь. Поправляйся… Тебе сейчас нельзя нервничать. Я с тобой, могу и на ночь остаться.

Жалость. В ее словах звучала тошная жалость! А Виталий не мог терпеть, когда его жалеют… Хотя, в данной ситуации это было только на руку.

Звонок приятеля из следственного комитета прервал их общение. Он сообщил, что в городе на границе с Владимирской областью напал на след именно той молодой цыганки… Причем, с ней был парень, который внешне оказался копией погибшего Василия Лойко. Виталий усомнился последнему утверждению, цыгане ведь все похожи. Но нужно ехать, хватать, ловить… И устранить оттуда следака, чтобы разобраться с негодяями по-своему.

— Ехала бы ты домой, Маша. Катя-то просыпается по ночам, а Вовка после суток… Он ведь устал, к тому же, болями мучается. Не дай Бог что случится. Завтра я тебя жду. А сейчас — давай домой. Сама отдохни, и за Катенькой присмотри!

Маша пыталась возражать, но Виталий был непреклонен. Даже повысил прорезавшийся от эмоций голос. Напомнил, что Вовка спит после суток очень крепко, а Катя может охрипнуть от крика. Материнский инстинкт взял свое, и девушка, попрощавшись с мужем, уехала домой.

А Виталию предстояло покинуть больницу в своем слабом состоянии… Он вызвал такси, с трудом оделся и, шатаясь от слабости, проскочил мимо спящей на посту медсестры. Таксист выразил сомнение: доедет ли такой клиент до соседнего города? Дороги-то на сорок минут…

— Доеду, — возразил Виталий. — Меня током случайно шарахнуло, чинил кое-что дома… А там, в поселке, баба моя родила. Должен приехать. Гони, как можешь.

Живут же люди, подумал таксист. Их разрядом бьет, а в цыганском поселке рожает любовница. Он, действительно погнал, и был на месте через двадцать минут — в два раза раньше, чем предполагалось.

Глава 27

После убийства Либермана Оксана чувствовала, будто падает вниз, на дно собственных преступлений и интриг, со скоростью света. До этого ужасного случая она была хотя бы независимой от Николая, при этом получая от него деньги и подарки… А теперь, после того, как он вывез труп сутенера в собственной машине неизвестно куда, начал вести себя совсем по-другому. Николай стал жестким, заявил, что знает о ее изменах, но готов простить. Он требовал от девушки полного подчинения; заявил, что она будет жить практически под замком, в одном из его домов на границе с соседней областью. Сейчас там заканчивали ремонт — это вопрос максимум двух недель, и Николай потребовал от Оксаны, чтобы она не покидала город в этот период. Пришлось пообещать…

Дом этот будет обустроен по последнему слову удобства и техники, но его окружал лес, а ближайшим признаком цивилизации являлась тюрьма покрупнее местной. Таким образом, он собирался привязать Оксану к себе, сделать своей комнатной собачкой. При этом, он рассказал, что уже пообщался с хорошим гинекологом, и тот ждет Оксану на прием, чтобы подобрать план лечения. А скорее всего, это — снова ударная доза гормонов в целях беременности. Ранее Оксана была готова на такой шаг, но теперь, когда в ее жизни появился Ваня, она не собиралась уступать деспотичному любовнику. Ничьей рабыней она быть не собиралась, тем более, он будто забыл, сколько своего имущества уже успел ей передать.

Кстати, свидетельства о собственности уже были готовы — этим вопросом лично занялся нотариус Кондратьев, и все случилось куда быстрее, чем предусмотрено законом. Сейчас Оксана направлялась в Москву, то есть, нарушала обещание, данное Ламонину. Она собиралась встретиться с одним человеком из своего прошлого, чтобы продать ему банковские вклады. Снять оттуда деньги сейчас было невозможно, а ей нужны наличные деньги, чтобы сбежать с Ваней. Это — самый простой способ получить наличку, так как продажа недвижимости заняла бы куда больше времени и сил. Она собиралась воспользоваться паузой, пока Ламонин занимался проблемами с дочерью и зятем… Оксана волновалась за Виталия, который умудрился попасть под разряд тока, но помочь ничем не могла — слишком ее занимали собственные проблемы. Ничего, они оба сильные, и пойдут по головам, чтобы сохранить свое и получить желаемое. Естественно, оба справятся с проблемами. Виталий поправится, удержит съехавшую с катушек Машку в семье, а она к тому моменту будет с Ваней далеко от всех этим проблем.

А вот и центр Москвы! Последний раз Оксана была здесь полгода назад. Тогда Николай ездил в министерство на важное совещание, а она его сопровождала. Вместе они посетили премьеру в Большом театре, известный столичный ресторан «Дума»… Такой досуг казался девушке скучным; она бы отправилась в ночные клубы, по местам своей боевой славы. Да куда там, Ламонина в такие заведения не затащишь!

Оксана назначила встречу в небольшой тихой кофейне недалеко от Охотного ряда. Она прибыла раньше обговоренного времени — не любила опаздывать, тем более, все это было в ее интересах. Человек, на которого она собиралась переоформить вклады, был известным авантюристом и мошенником в банковской сфере, этакий МММ двадцать первого века. И ведь находились глупцы, которые ему верили, приобретали липовые свидетельства о вкладах и счетах, и теряли последние деньги! Впрочем, пока оставались такие люди, деятельность этого человека имела смысл. Как ни странно, попадались доверчивые пенсионеры, пережившие дефолт, перестройку и все прочие ужасы девяностых годов.

— Оксаночка, здравствуй! — Александр Римм, неприметный, хорошо одетый мужчина сорока пяти лет, вошел в кофейню, незаметно подкрался к ее столику и положил руки девушке на плечи. Та от неожиданности подскочила, потом узнала его и протянула руку для поцелуя. — Ты все хорошеешь, милая… И, вижу, не бедствуешь. Шуба, кстати, у тебя шикарная, и очень тебе идет! Давай я закажу нам по кофе с амаретто, тебе какое-нибудь пирожное, и ты расскажешь, что хочешь мне предложить.

От пирожного Оксана отказалась, и за кофе они обсудили все. Александр внимательно изучил документы по вкладам и заметил:

— Да, сумма нехилая. Можно на нее купить несколько домов в ближайшем Подмосковье! Но есть один нюанс, девочка моя. Нужно проверить эти документы. И не возмущайся… Я тебе доверяю, но таков принцип моей работы. Для меня все должно быть по закону. Проверка займет два часа, у меня есть свой человек. Ты же не торопишься обратно в свой город? Погуляй хотя бы по ЦУМу… Я приеду туда, мы опять засядем в кафе и подпишем все документы. Вернусь со своим юристом.

Оксана согласилась, хотя и торопилась назад. Ламонин полдня не звонил — видимо, занимался семейными делами… А ну, как хватится ее?! Тем не менее, она отправилась в ЦУМ и купила себе несколько новых вещичек, погуляла по павильонам, зашла в кафе. А через несколько минут туда влетел Римм в сопровождении парня примерно ее возраста, одетого в темный офисный костюм. Они тихо сели за столик и уставились на нее.

— Ты что, дурить меня вздумала?! — возмущенно прошептал Александр. Его юрист перебирал в руках свидетельства, которые она давала на проверку. — Это липовые документы! Вклады числятся за неким Ламониным Николаем Геннадьевичем!

Оксана оторопела. Ведь нотариус подтвердил, что вся сделка должным образом зарегистрирована, передача вкладов состоялась… Как так?! Неужели…

— Подожди, Саша. Это какая-то ошибка. Да, ранее вклады принадлежали этому человеку. Мы с ним собираемся пожениться. Но он оформил их на меня договором дарения!

— Ничего не знаю. Он, как сделал свидетельства семь лет назад, так ничего и не менял. Возможно, твой жених тебя обманул… Мы пробили их по всем органам регистрации. А может, ты пытаешься наколоть меня?

Во взгляде Римма читалось такое негодование, что Оксана вздрогнула. Этот человек имел куда большие связи в криминальных кругах, чем она. Он мог сделать так, что в город она уже не вернется живой…

— Я потратил время из-за тебя. Дернул своего юриста, а час его работы стоит, как средняя зарплата в твоем городе. Ради нашего знакомства и приятно проведенных ночей, прощаю тебе этот гадкий поступок. Больше не попадайся на моем пути, Оксанка. Если это случится — не пощажу…

Оксана вылетела из ЦУМа и увидела машину, которая вызвала ее подозрения при приезде сюда. Ей показалось, что она видела этот «Пежо» возле своего дома… Он по-прежнему стоял здесь. Из машины вышел пожилой мужчина, направился ко входу и подскользнулся на льду возле нее.

— Осторожнее… что же вы так, — Оксана схватила его за локоть. Неожиданно, тот крепко обхватил ее за талию, заткнул рот и усадил в салон. Она даже пискнуть не успела!

А в машине сидел Ламонин на сидении рядом с водительским. Оксана оторопела… Дедок сел на водительское сидение, сардонически улыбнулся.

— Мы приехали за тобой, девочка моя. Я следил с самого утра, куда ты направишься. Смотрю, ты легко нарушаешь свои обещания!

Негодование охватило ее. Обманул, следил, унижал… хоть и выручил при убийстве Либермана. И с этим мужчиной она собиралась связать свою жизнь?! Хотя, что с него взять. Предал жену, с которой двадцать лет прожил. И ее растопчет. Оксана впервые осознала: она связалась с очень непростым человеком.

— Коля, ты меня обманул?! — она не могла сдержать эмоций. — Сказал, что подарил мне вклады, что все по закону… А они по-прежнему оформлены на тебя!

Товарищ Николая нажал на газ, и они двинулись вперед, в сторону области. А Ламонин прижал голову Оксаны к своему плечу, больно нажав на шею.

— Да, милая. Обманул. Ничего у тебя нету… По крайней мере, из моего имущества. Нотариус оформил по моей просьбе липовые свидетельства, их ни одна инстанция не признает. А все- потому, что ты мне изменяла… Считай, это моя маленькая месть. Видишь, ничего ты от меня не скроешь. И, если не хочешь сидеть в тюрьме, ты этой же ночью пошлешь своего Ваньку, и я отвезу тебя в дом, во Владимирскую область. Тебе там будет хорошо… А сейчас мы возвращаемся домой. Все, кончились остатки моего доверия… А вместе с ними и твоя воля. Шаг влево, шаг вправо — и я сообщу в полицию об убийстве Либермана, и преподнесу твое сегодняшнее действие с вкладами как мошенничество. Себя не очерню, поверь — я систему знаю. Так что, выбор за тобой…

Оксана была вынуждена подчиниться. Впервые в жизни она была плотно зависима от кого-то… Однако, она думала так: шансы к отступлению всегда есть. Хоть Ламонин и тюремщик по профессии, держать ее взаперти ему не удастся. И не из таких ситуаций Оксане уже приходилось выкарабкиваться!

Глава 28

— Я не мог бросить тебя здесь надолго, — шептал Василь, прижимая к себе Селинку. — Места себе не находил: как тыздесь одна? Ох, милая, втянул я тебя в неприятности. Поехала ты со мной в командировку, а попала в переделку! Они же тебя в розыск объявили.

— Знаю, — девушка улыбнулась, стараясь скрыть нервное напряжение. — Тетю Аурику уже задержали в городе, возили в участок, а Черкасов, конечно, объявил, что она — не я. Она же меня старше на двадцать лет, и единственное сходство между нами — то, что мы обе цыганки. Кармела и Юлиана тоже попали. Похоже, Ламонин с зятем настроены решительно. Но, думаю, здесь меня никто не найдет…

Когда возник вопрос о том, куда упрятать Селинку и Тамару, Василь и Макс долго не думали. К счастью, друзья-ромалы в округе оставались. В их городе — совсем мало, а вот в соседнем жили несколькими диаспорами. Женщин приняла диаспора самая неспокойная, живущая по старым традициям… Там процветали торговля наркотиками, воровство и прочий криминал. Однако, у этих людей существовал свой кодекс чести, и они вняли просьбе Василя, пожалели Селинку и Тамару, когда узнали, в какую ситуацию она попала. Глава диаспоры отвел для них первый этаж коттеджа, где жила лихая парочка — воровка-карманница и торговец наркотиками. Эти люди вели себя по отношению к гостьям более чем достойно, и Селинка в очередной раз сделала вывод, что жизнь порой заставляет идти на преступления вполне нормальных людей… А самое главное — Василь, как и цыганский барон, сделали вывод: в цыганском поселке, куда и полиция боялась являться, Селинку и Тамару никто искать не будет. Туда, вообще, обычным людям соваться опасно. И, что удивительно, в такой веселой компании Тамаре не стало хуже. Наоборот, она заявила, что эти люди довольно честные, они как на ладони, а не скрывают подставу за милыми улыбками, как муж, с которым живешь двадцать лет, и родная племянница.

Тамара, вообще, на удивление спокойно восприняла очередные перемены в своей жизни… Тем более, что перед ее отъездом сюда в съемную квартиру, где она жила, приехала Маша, и привезла с собой Катю! Для женщины это оказалось неожиданно и прекрасно. Мать и дочь плакали, Катя ревела вместе с ними по каким-то своим детским причинам, а Макс не знал, как успокоить их всех. В тот день Тамара ругала себя за невнимание к дочери, за то, что больше думала о новой беременности, чем о существующей уже Маше, и дала той угодить в лапы зверя… Правда, насчет Виталия Маша не полностью соглашалась. Пришлось Максиму все рассказать о расстреле в цыганском поселке, и о его предательстве перед побегом. Девушка, ранее питавшая к мужу чувство симпатии и благодарности, поверила любимому и утвердилась в своем решении бежать от Виталия.

— Они и не подумают, что ты можешь оказаться здесь, — заметил Василь. — Тем более — Тамара. Более злачного места в округе нельзя и представить! Здесь даже нет детей. Местные женщины делают аборты, а если и рожают, то барон отправляет их в другой поселок, более благополучный. И стариков нет… До старости не доживают, при такой-то жизни. Барону сорок лет, а его почтительно называют дедушкой. Милая, скоро все закончится! Мы с Максом выполнили командировочное задание, Христо очень доволен… Вчера Макс удачно заключил последний договор. И мы все уедем в Финляндию: ты, я, Максим, Маша с Катей и Тамара. Честное слово, я забрал бы и Вовку, но у него скоро свадьба и вообще, вся жизнь здесь.

— А что про Оксану слышно? — спросила Селинка. Она уже знала о своем сходстве с главным врагом Маши и Максима. — Я зла ей не хочу… Но она ведь столько гадостей совершила. За одну Тамару наказания заслуживает!

— С прискорбием сообщаю, что у нее все отлично. Я слышал, Ламонин повез ее к нотариусу, для оформления дарственных на имущество. Причем, пытался скрыть этот факт от Маши… Ну, как удержать от таких поступков упертого взрослого мужика?! Во всем, что касается Орловой, он податлив, как ребенок! Кстати, Селинка. Где сама Тамара? Что-то ее не слышно и не видно?

Вспомнив о Ламониной, Селинка не смогла сдержать смеха.

— Не поверишь — она с хозяевами сдружилась! Они ведь варили для нее очень вкусное рагу, в комнате ее убирались, а Дарнелла постоянно вела с ней задушевные беседы. Сейчас они отправились… ну, на дело, а перед этим поставили ей в ноутбуке какое-то душещипательное ток-шоу. Тамара заинтересовалась, да и уснула под десятый по счету выпуск. Странно наблюдать, как приличная женщина, жена начальника тюрьмы, мило общается с наркоторговцем и воровкой!

— Я понял. Удивительно, что Тамара здесь прижилась… И я рад, что вы обе в безопасности. Родная моя, я так за тебя переживаю! И ужасно соскучился. Я люблю тебя, Селинка. Зря раньше молчал — давно следовало об этом сказать… Как только мы уедем в Финляндию, обязательно поженимся. Если хочешь, я попрошу разрешения у твоих родителей, по всем традициям. Не могу без тебя больше!

Эти его слова очень порадовали девушку. Она уже давно ждала предложения от Василя, хоть оба и утверждали, что их связывает только секс и взаимная симпатия. Впрочем, разве они — не основные составляющие любви? Тем более, Селинка всегда догадывалась, что Василь ее любит. И это его чувство было взаимно.

— Любимый, — она пересела на колени к Василю, обняла его крепко. Как же она соскучилось, а они не виделись всего два дня! — Я согласна. И мои родители — люди современные. Их согласия не требуется… Но придется пригласить их на свадьбу.

— И я бы хотел, чтобы у нас появился ребенок, — голос Василя дрогнул. — Раньше я о таком не думал, но посмотрел на маленькую Катю… Какая она хорошая! Уверен, у нас тоже будут замечательные дети. Ты будешь со мной очень счастлива, и все трудности мы разделим…

Их трогательный диалог прервался стуком. Кто-то открыл дверь и вошел в коридор.

— Дарнелла и Олеко вернулись? — удивилась Селинка, вспомнив о хозяевах. — Странно. Говорили, что до утра их не ждать…

Василь весь напрягся. Он оглядел комнату, схватил швабру, которой хозяйка мыла полы — единственное, что походило на оружие.

— Э нет, милая. Что он, что она с порога бы крикнули о своем приходе. Ты же знаешь, кто-то из них обязательно приходит с дела нетрезвым, и наводит приличный шум. Не поверю, что ради тебя и Тамары они так быстро поменяли свои привычки! Я запер ворота, но при желании перелезть их — не проблема… Боюсь, это кто-то другой. И совсем не тот, кого мы были бы рады видеть!

Молодой человек направился в коридор. Там было темно, и он нажал кнопку выключателя. Коридор озарился ярким светом… Вроде пусто. Василь уже хотел вернуться к любимой, как вдруг почувствовал, что его шею обхватили сзади крепкие руки.

— Ну здравствуй, Лойко, — прошептали ему в ухо. Василь с трудом смог немного повернуть голову… и оторопел, узнав Виталия. Тот ткнул в его спину пистолет и продолжил. — Вот и нашли тебя… Хотя ты явно этого не ожидал. Давай, показывай, где Тамара, и девка, похитившая ее. И лучше бы ты умер тогда, утонул в реке. То, что тебя ждет, сравнимо с адом!

Василь не собирался сдаваться. Он не знал пока, что делать, но был готов умереть, лишь бы не дать Виталию добраться до Селинки и Тамары…

Глава 29

Маша приехала в номер, занимаемый Василем и Максом, захватив с собой Катю. Ей было немного стыдно перед Виталием: несмотря ни на что, она оставался еще ее мужем, а она уже позволяла себе в открытую встречаться с любимым… Несмотря на полученную о нем информацию, оставалась в ее душе некая благодарность, симпатия. Ну, не стал Виталий в ее глазах окончательным извергом — она-то видела совсем другую, человеческую его сторону. Маша не представляла себе, как в одном человеке может уживаться настоящий зверь и любящий, понимающий мужчина. С другой стороны, всплыла правда о его дружбе с Оксаной… Значит, он знал о ее отношениях с Николаем, пока о них не было известно никому, и ведь молчал все это время! У девушки накопилась масса вопросов к мужу, но она пока молчала — хотела подождать, пока он окрепнет и покинет больничную палату. Все-таки, Виталий любит Машу, всегда жалел ее и Катю, и поступать с ним жестоко она не считала возможным.

— Заходи, любимая, — Макс встретил ее у стойки администратора, которого ранее предупредил о гостях. Он взял на руки Катю, крайне заинтересованную новым местом, и они вместе зашли в лифт, затем в номер. — Вот здесь мы остановились с Василем и Селинкой по приезду сюда… Правда, потом Селинке пришлось оставить номер и жить с твоей мамой. Ну, это ты знаешь.

— Я очень благодарна этой девушке за маму, — голос Маши дрогнул. — Надеюсь в ближайшее время с ней познакомиться! И очень волнуюсь за них: как им живется в этом… специфическом месте?

— Они недавно звонили, — улыбнулся Макс. — Удивительно, но в компании не самых благополучных людей Тамара чувствует себя спокойно и комфортно. Утверждает, что не ждет от них гадостей, как от мужа и племянницы… Ох, прости, Машенька. Не хотел говорить плохо про твоего папу.

— Не извиняйся, — прервала его Маша. — Отца я люблю, но увы, с мамой он был неправ. Разве можно так поступать с женой, которая была с ним в бедности, терпела столько жизненных проблем? Даже если разлюбил… ну, бывает такое, так помог бы вылечиться нормально, не запихивал бы сразу туда, где людей окончательно калечат! И ведь это у мамы был не самый плохой врач, с другим она давно бы безвозвратно сошла с ума. Ну, и с себя вины я не снимаю. Погрузилась в новую жизнь и семью, когда моей мамочке было так плохо! Это были остатки моей инфантильности, эгоизма… Ну, и горе по твоей мнимой гибели, Макс. Ничего, я готова к бою. Будем вместе отстаивать нашу любовь, и маму я больше в обиду не дам. Как и тебя…

— Это я должен всех вас защищать, — возразил молодой человек, усаживая Машу на кровать и обнимая. — Эх, если бы ни та авария, из-за которой я так долго восстанавливался, не вышла бы ты замуж за Черкасова! Не думал я, что этот зверюга сможет свою сущность скрыть и обольстить тебя. Впрочем, его отношение к тебе и Кате меня удивило. Вы обе — будто ангелы на земле, и с вами даже такие, как он, становятся людьми. И ведь не ударил тебя, когда ты заговорила о разводе! Хотел мне врезать, это бросалось в глаза, а тебя бы не тронул. Что же, я согласен: подождем, пока оклемается. Негоже добивать человека, пусть даже такого, как он.

Маша отвлеклась на звонок Вовки, а Макс в это время с удовольствием положил Катю на кровать и начал разговаривать с ней, как со взрослой, потом переложил девочку к себе на грудь. Ему было очень приятно прижимать к себе уже довольно тяжелую, теплую родную дочку. Все это: кудряшки, пухлые ручки, смех, он раньше видел у соседских младенцев, интересовался, даже как-то сидел с полугодовалым мальчиком, но настолько сильно это его не трогало. А тут — бездонная синева глазенок, сладковатый особенный запах, улыбка, адресованная именно ему. Да, его дочь прекрасна. И ради этого стоит жить и бороться со всеми врагами.

— Па-па-па, — заговорила Катя, и Макс преисполнился одновременно и гордости, и стыда. Кажется, всего за две встречи дочка стала его признавать… Хотя, по словам Маши, Виталий и ухаживал за ней, и сидел, и делал все, как мать, только что грудью не кормил. И Катя к нему тянулась, да на контакт не шла. А он не принимал такого участия, а ребенок — видимо, на уровне инстинктов — признал родного человека! Ну, Маша также рассказала, что объясняла Кате кое-что про Макса с тех пор, как Виталий попал в больницу. Вряд ли девочка что-то понимала, но подсознательно, видимо, мамины слова отложились.

— Прости… придется прервать нашу идиллию, — робко дотронулась Маша до его руки. — Володя и Лика хотят приехать, повидать тебя. Они настроены всячески помогать. Я ведь уже виделась с Вовкой… Он приезжал ко мне, чтобы посидеть с Катей, пока я была в больнице у Виталия. Пришлось все ему рассказать. Он, оказывается, уже успел познакомиться с Селинкой, и даже получить от нее медицинскую помощь! Ему это было необходимо, милый. Мой бедный друг мучился больше года от полученных ран, и стеснялся сказать об этом Лике. Ну, а она, поглощенная собой, не слишком обращала внимание на его проблемы!

Конечно, Макс не возражал. Он благосклонно принимал все, что связано с Машей, и с улыбкой вспомнил первую встречу с Вовкой после Финляндии.

— Бедный, он засыпал на ходу. Внешне немного изменился, повзрослел… А кажется, остался тем же добрым, простым парнем. А уж какой у него был обалдевший взгляд при виде Василя! Пусть приезжают оба. Нам всем есть что вспомнить!

Когда Лика с Вовкой, румяные после пробежки по морозу от стоянки до входа в гостиницу, вошли в номер, администратор, вежливо попрощалась и ушла. Ее предупредили за пять минут до прихода очередных гостей.

— Макс… ох, никак я не ожидал такого, — Вовка крепко обнял его, а Лика подошла с боку и поцеловала. — Ну, Селинка меня подготовила, а все равно неожиданно. В любом случае, я рад, хоть и подружился с Виталием, когда он показал себя не самым плохим человеком… Тем не менее, я — за любовь. Мне всегда хотелось, чтобы вы с Машей были вместе. Не должны любящие расставаться, тем более, таким ужасным образом…

— Максим, а Селинка — точно невеста Василя? — капризным тоном спросила Лика. — Прости, что сразу такие вопросы. Ты, конечно, изменился из-за пластики, но глаза те же, узнаваемые! Хоть я и видела тебя совсем мало. Просто, после нее он вернулся такой счастливый, умиротворенный. А ведь Володя отсутствовал целую ночь!

— Тебе ли ревновать, красавица, — Макс совершенно по-дружески приобнял обоих. — Видели мои глаза, как ты плясала в клубе… Прости, Вова, не могу ее не отчитать, так как знаю, что тебе от этого стало плохо. Селинка-то верна Васе… Чего и тебе желаю. Сейчас мы ее наберем… Он, как раз, поехал навестить ее и Тамару.

Селинка не ответила на три его звонка. Василь тоже. Лика, предположив, что влюбленные заняты друг другом и не хотят общаться с друзьями, набрала их со своего, незнакомого номера. Ответа тоже не было… А уж когда телефон Василя дал три гудка, а следом стал недоступен, Лика заволновалась.

— Будто ему так надоели звонки, что он слушал, а затем разбил его об пол, — предположила она. — Что-то здесь не так…

— Надо ехать туда, — вскочил Макс. — Я думал, что Селинка и Тамара надежно спрятаны, но сейчас у меня нехорошее предчувствие!

Друзья решили, что Лика останется с Катей, и спешно покинули гостиницу. Лика обратила внимание, что все трое очень тепло прощались с ребенком…

— Э, ребята, вы же вернетесь, — она кинулась к Вовке, прижалась. — А ты, вообще, поаккуратней! У тебя итак проблемы со здоровьем. Еще одного ранения я не переживу.

В десять часов вечера Лика уложила Катю, написала Маше сообщение, и не получила на него ответа. Потом позвонила Вовке, но его абонент не отвечал. И через час, и через два тоже. А ведь любимый перезванивал всегда… Но сейчас молчал.

А ведь ей очень хотелось знать, что происходит… От поездки в тот поселок Лику тормозила только Катя, которая спала на двухспальной кровати, раскинув ручки.

Глава 30

— Сиди спокойно, — пробормотал Николай, сжимая руку Оксаны. — И помни, о чем мы договорились. Малейшее неверное действие — и я заявляю на тебя в полицию. Светит тебе, милая, за убийство лет пять, и это если не учтут предыдущие твои делишки. С Ванечкой придется попрощаться, причем, резко и окончательно.

Роман, сидящий за рулем, обернулся на Оксану и тут же уставился на дорогу. Он видел, казалось бы, в этой жизни все, но сегодняшняя ее истерика в машине оказалась неожиданной и ужасной. А ведь Оксана всегда могла контролировать свои эмоции! По крайней мере, так считал Николай до сегодняшнего дня.

Беседа между любовниками была настолько серьезной и суровой, что Роман остановился на шоссе и вышел из машины. Первые минуты Оксана держалась стойко, обвиняла Николая в ответ — в том, что тянул с женитьбой, в потраченном на него, совсем немолодого человека, времени; даже требовала компенсации за это! Утверждала, что любила, а он просто пользовался ею… Требовала отпустить ее, дать уехать, оставить в покое. Однако, Николай этого делать не собирался. Он хотел иметь Оксану при себе, покорную и сломленную, потешить свой эгоизм и растоптанные чувства, отомстить, а затем, возможно, и отправить ее вон… Для начала, Ламонин заявил, что все знает о ее связи с Иваном, и потребовал немедленно порвать с ним отношения. Он ударил по самому больному, не зная об этом… Именно в этот день Оксана планировала, продав вклады, получить наличные деньги и уехать с Ваней, чтобы пожениться по дороге в Москву. Он ждал ее в своей машине возле железнодорожного вокзала, до встречи оставался в данный момент час.

Ох, как психанула Оксана, когда он озвучил это свое требование! Она кричала, оскорбляла Николая последними словами, умоляла отпустить ее. Это была настоящая истерика, и полковник никак такого не ожидал. Ему стало обидно: раз девушка выдала такую реакцию, значит, этот простой парень был ей действительно дорог. Ваня, а не он сам, обожавший любовницу, носивший на руках, даривший дорогие подарки. Это было больно, и Николай настаивал на своем. Он и Роман еле успокоили бившуюся в истерике Оксану… Пришлось пригрозить: на складах ведь случаются хищения на немалые суммы, и Николай может легко организовать подставу для парня… И тому будет светить срок. Все это ждет Ивана, если она не расстанется с ним. Конечно, Ламонин не собирался подставлять невинного — наоборот, жалел его: молодой еще, влюбился, польстился на яркую красоту и обаяние, за которыми пустота… Так же, как и он сам, человек взрослый и опытный. Но при этих его словах Оксана затихла, выпила предложенные из аптечки Романа транквилизаторы и даже уснула в дороге на полчаса.

— Ох, и тяжелая девка, — шептал Роман, пока они подъезжали к городу. Он с испугом и недоумением смотрел на спящую Оксану. — Такая молодая, а уже столько негатива. И ладно, что тебя Бог отвел… Отпусти ее, Коля. Не принимай на себя гадости ее. Ну, ты же умный мужик. Как бы не убила тебя… сутенера-то не пожалела. Что для такой человеческая жизнь? Грязь под ногами!

— Придет время — отпущу, — возразил Николай. — Я еще местью не насладился. Хочу, чтобы она мне ноги целовала, чтобы рабыней мне была. В тряпку превращу, пусть тогда и валит… если сможет, конечно.

Роман не совсем понимал такую позицию, но промолчал. А теперь проснувшаяся Оксана, вялая после транквилизатора, смотрела в окно на площадь перед вокзалом. Она не сводила взгляда с машины Вани.

— Вот он, красавчик, — ухмыльнулся Николай. — Машина-то простенькая… Что же, какие его годы — заработает. Старт взял неплохой. Мы с Ромой все узнали: герой боевых действий на Донбассе, хороший сотрудник склада. Отличный отец и терпимый бывший муж. Волонтер детского приюта и дома престарелых, весь свой склад туда возил на добровольные работы. Хороший парень, никакого дерьма за ним не числится! И девушка ему нужна положительная, а не такая, как ты, Оксанка. Ты и мне сгодишься. Я-то, гад, жену свою почти угробил, и тебе не сладко будет. А Ваню мы от тебя побережем, не заслужил он этакой кары. Сейчас пострадает — ну, месяц-другой, но это лучше, чем мучиться с тобой всю жизнь! Иди, объясни ему все, как я велел. Но помни: шаг влево-вправо — и я еду в полицию.

— Он сможет меня защитить, — прошипела Оксана. — Не будешь же ты хватать меня насильно прямо здесь? Это — не твой город, Коля. Здесь тебя, как начальника тюрьмы, не знают.

— Зачем хватать? — хмыкнул он. — У меня в местном отделении свой человек. А сам участок через дорогу. Минута — и наряд будет здесь. Заберут тебя под белы рученьки… Сама думай, как лучше.

Выругавшись, Оксана запахнула шубку и вышла из машины. Ваня уже шел к ней навстречу, протянув руки в трогательном желании ее обнять. В свете фонарей мужчины заметили его взгляд — влюбленный, полный надежд. Так смотрят только любящие люди.

— А жаль пацана, — заметил Роман. — Можно сказать, ты его спасаешь…

— Да, но я боюсь его реакции, — заметил Ламонин. — Когда Оксана вернется, найди возможность поговорить с ним. Ненавязчиво подсядь на уши… Кстати, у меня с собой досье, собранное Вовкой. Можешь представиться сотрудником полиции, давно следящим за ней.

— Идея хорошая, — оживился Роман. — У меня племянник его возраста! Такие ребята еще ждут любви, взаимности, и резко реагируют, когда не складывается. В таком состоянии они и с моста сброситься могут. Кстати, у меня есть с собой старое удостоверение УФСИН… Вряд ли он особо разбирается, что есть тюрьма, а что полиция.

Тем временем Оксана подошла к Ване, чувствуя щемящую боль в душе. Она горела желанием броситься ему на шею, попросить защиты, сесть вместе в машину и уехать далеко… Но, в таком случае, понятно, как поступит Николай. Их поймают быстро, и ничего хорошего обоим не светит.

— Милая, я заждался, хотя ты опоздала лишь на полчаса, — сказал Ваня, целуя ее. — А где твои вещи? Ты сказала, одной одежды на три чемодана…

— Ваня, послушай, — она взяла парня под руку, и они вместе сели в его машину. — Мы не можем уехать… У меня есть мужчина. Он — очень серьезный человек, важный чиновник. Я влюбилась в тебя, но не могу его оставить. Мы собираемся пожениться. Ты понравился мне очень… Ну, а как еще? Он — зрелый мужчина, а ты молод, красив и энергичен. Прости за обман, что все зашло так далеко… Я собиралась просто спать с тобой, в итоге вызвала у тебя любовь. Прости, Ваня. Я должна устроить свою жизнь, и тебе в ней места нет!

Ее сердце разрывалось от боли и жалости… Ваня не сразу понял, о чем она говорит. Уточнил — может, она так шутит, чтобы он боялся ее потерять? Так он итак трясется за их любовь. Пришлось быть неумолимой, рассказать, откуда у нее машина и квартира.

— Я не ожидал от тебя, — Ваня еле сдерживал слезы. — Ну, почему нельзя было все это сказать после первой нашей ночи? Я бы воспринимал эти отношения, как чистый секс. Ты точно не врешь, Оксана? Может, тебе угрожают? Скажи, я смогу тебя защитить. Девочка моя, я же тебя люблю, и избавлю от тех, кто принуждает… Наверное, этот старикан просто захотел тебя, а ты испугалась… Ну, это ведь так?!

Через десять минут Оксана вылетела из машины Вани и пересела к Николаю. Роман уже направлялся следом за Ваней — тот шел в сторону моста, чего ранее и боялись мужчины. Ситуация итак сложилась тяжелая… не хватало только самоубийства непричастного к ней человека. Иван в данный момент не думал о себе, или дочке, недавно выздоровевшей… Слишком сильна была его боль. Николай понимал его — ведь сам, в свои-то годы, забыл о семье из-за чувств к Оксане. Дал жене впасть в безумие, отпустил беременную дочь на другой конец страны.

— Молодец, Оксана, — он больно шлепнул любовницу по ляжке, пока та садилась в машину. — Смотрю, он не пошел за тобой… Значит, ты меня послушалась.

— Я боюсь, Ваня покончит с собой, — зарыдала Оксана. Ее тело вновь забилось в истерической дрожи. — Он пошел на мост… Уже были случаи, когда оттуда люди бросались. Ты понимаешь, Коля? На твоей совести будет жизнь человека!

— Не будет, — ухмыльнулся он. — Скорая помощь уже идет!

В этот момент, Ваня действительно, пребывая в ужасном эмоциональном состоянии, закинул ногу на перила моста. Мимо, как назло, никто не шел… А река в этом месте не замерзала. Он бы и прыгнул, но тут его схватил за плечи Роман.

— Эй, парень. Ну, куда ты? Полвека проживи, хлебни дерьма, потом можешь прыгнуть. Что сейчас-то не устраивает?

Ваня на эмоциях выложил все незнакомому человеку. Роман, усадив его на лавку в сквере неподалеку, тяжело вздохнул.

— Я почему здесь оказался-то? Полиция следит за твоей любимой. Вот мое удостоверение…

— Как — полиция?! — охнул Ваня, приходя в себя. — Что такого сделала Оксана?!

Он внимательно прочитал все, что написано в корочке Соколовского, но… то ли свет фонаря удачно падал, то ли внимания не обратил. Нижней строчкой была указана дата выхода на пенсию — примерно в то же время, когда у Вани появилась на свет четырехлетняя уже дочь.

— Вот, посмотри, — Роман протянул ему папку. — Мы давно ее пасем… Заезжая гастролерша попала в наш город! Хотела окучить начальника тюрьмы. К счастью, он предупрежден, и ведет себя, как надо. Сам видишь, какие чудеса Оксана творила! Я слышал начало вашего разговора. С тобой она рассталась, так как чувствует, что хвост горит… Бежать собралась, да мы не дадим.

А в это время в машине Романа Оксана вновь впала в истерику. Она увидела, как Соколовский ведет Ваню в сторону пивного ресторана… Мужчины явно собрались залить горе Ивана.

— Козел ты, Коля! Ты не только меня мучаешь, но и его. Ну, что такого мы тебе сделали?!

И опять слезы, дрожь, крики. Больше Николай этого выдержать не мог. К очередной порции транквилизаторов пришлось прибавить чекушку водки, спрятанную в бардачке у Романа…

Глава 31

— Сиди тихо, — прошептала Тамара, отталкивая Селинку от двери в коридор с неожиданной силой. — Я уже наслышана о его ненависти к вашему племени, а из-за меня именно к молодым его представительницам. Что там говорить — ты же засветилась по полной перед Виталием, Селинка! Он же увидит тебя и окончательно потеряет остатки разума. А так, если я выйду, здоровая и невредимая… Возможно, он меня послушает.

— Там же Василь, — Селинка еле сдерживала слезы. — Он безоружен! Мой милый — сильный человек и может постоять за себя, но кулаки не осилят оружие. Наверняка Виталий пришел сюда не с пустыми руками! Я боюсь, он убьет его. Тамара, как ты можешь просить меня не ходить туда?!

Женщина вздохнула. Селинка рисковала больше всех… Но разве можно сдержать влюбленную девушку, когда Василю угрожает реальная опасность? А ведь они обе узнали голос Виталия, от которого стало страшно. Судя по настрою, зять Тамары собирался стереть этот поселок с лица земли, как уже поступил однажды с другим. Жители его могли защитить себя, у многих в домах было оружие, но ночью все уходили на дело. Да одни хозяева этого дома, Дарнелла и Олеко, были способны ликвидировать разъяренного Виталия! Но до утра никто из цыган точно не вернется… Поэтому придется защищаться своими силами.

— Я позвоню Максиму, — решила Селинка. — Ох, у меня ведь его пропущенные вызовы! Я их игнорировала, пока миловалась с Василем. Сейчас перезвоню!

Макс ответил сразу, однако, помехи и треск на линии не давали молодым людям услышать друг друга. Потом связь прервалась, абонент его стал недоступен… Селинка отправила сообщение с просьбой о помощи, но пришел отчет, что оно не доставлено.

— Еще есть Вовка, — вспомнила девушка о новом друге. Связаться с ним тоже не получилось, несмотря на другого сотового оператора…

— Здесь связь отвратительная, — заметила Тамара. — Поселок-то нелегальный, дома построены в зоне, где это не предусмотрено! Газ, свет, все незаконно. Мне раньше Николай об этом рассказывал… Ладно, не нужно тянуть время. Ты стой за дверью, а я пойду и попробую договориться с зятем. Есть в комнате хоть что-то, похожее на оружие? Ох, Селинка, я ведь никогда никого не била. И самое опасное место, где я была — это городская дискотека. А тут — такое…

Они нашли только маленькую, но тяжелую гранитную статуэтку совы на подоконнике. Если такой ударить со спины, или метко кинуть в голову, можно убить… Однако, Тамара надеялась, что обойдется без столь крайних мер. Ни она, ни Селинка сроду даже руку не поднимали на человека, и им было страшно от самой мысли, что придется причинить кому-то вред.

— Виталик! — Тамара выскочила в коридор, спрятав за спиной статуэтку. — Это я, Тамара. Видишь, со мной все в порядке? Отпусти парня, он ни в чем не виноват…

А картина перед ней нарисовалась такая: Виталий держал Василя за горло, приставив к его виску пистолет. Последний, как не странно, казался очень спокойным. Он занервничал только, когда увидел ее.

— Ох, Тамара. Ну, зачем? Он же больной… — только и прошептал Василь.

Виталий внимательно посмотрел на тещу, не ослабляя железной хватки на горле

Василя. Казалось, он совсем не удивился, увидев ее в этом доме.

— Значит, мне все правильно донесли. Похищение, очевидно, было… Я не ошибся, что здесь участвовали цыгане. Возможно, та девка уже далеко, но вы-то здесь! Давно вас здесь держат, Тамара? Они вас обижают, бьют, держат впроголодь? Впрочем, вижу, что все в порядке. Видимо, эти твари не хотят порчи заложника, думают деньги за вас получить. Ох, эти цыгане! Тамара, вы не знаете, в чьи руки угодили! Они вас похитили… Это страшные люди! Я рад, что вы, вообще, живы и невредимы.

— Виталик, послушай. Ты видишь, я вполне здорова? И вменяема, кстати. Более вменяема, чем когда мы виделись в больнице два месяца назад. Я нахожусь здесь по своей воле! Мы с Николаем немного поругались на той заправке… Там я столкнулась с девушкой, нажаловалась ей на жизнь, и она предложила помощь. Виталий, неужели ты не знаешь, что муж и Оксана рассчитывали упечь меня в лечебницу до конца дней, да с применением интенсивной терапии? Я уже сейчас была бы овощем. А так — твои во всем виноватые цыгане, получается, меня на ноги поставили!

Виталий внимательно разглядывал ее, а она, тем временем, смотрела в глаза Василю. Нужно спасать парня… Уж очень плотно упирается в его голову дуло пистолета. Тамара не могла позволить, чтобы психованный зять убил его, или Селинку… да вообще, кого-то из цыган! Эти люди оказали ей за последнее время куда больше поддержки и помощи, чем муж и Виталий. И, чтобы их не трогали, она была готова добровольно поехать с Виталием домой. Вообще, кому следовало лечиться — ей, получившей нервный стресс, но безобидной, или этому убийце, обманувшему ее дочь? Тамара знала: есть управа и на Виталия. И, если поехать сейчас с ним, и успеть сообщить в Управление собственной безопасности, ему не сидеть на своей должности, и вообще, возможно, не гулять на воле… Там и генералов брали за задницу, не то, что простого капитана УФСИН.

— И что же нам делать, уважаемая теща? Я рад, что нашел вас… Но не верю до конца в вашу легенду, уж простите. Вы были больны, и наколоты сильнодействующими лекарствами… Да вас мог убедить в чем угодно и похитить даже ребенок!

— Виталик, давай договоримся, — она взяла зятя под руку, продолжая прятать за спиной статуэтку. — Я тут многое о тебе узнала… И свидетели есть. Ты не трогаешь никого, и мы тихо уезжаем домой. Я готова вновь угодить в лапы Николая и Оксаны, понимаешь, а ведь они мне явно добра не желают! Только отпусти Васю, и покинь поселок без жертв. Если я начну говорить, это услышат. Ведь официально невменяемой меня еще никто не признавал!

У Виталия зазвонил телефон… Он быстро ответил, продолжая держать Василя на мушке. Парень умолял Тамару уйти, но она не послушала.

— Поздно, Тома, — вздохнул Виталий. — Сюда едут люди, которых я звал на помощь. Поверьте, они даже цыган переплюнут… У меня свои связи, которые я подключил, чтобы найти вас и спасти. Учитывая, что пропали вы, будучи невменяемой, все средства хороши…

И тут Тамара испугалась. Кто может переплюнуть Дарнеллу и Олеко? Уж они были знакомы с криминалом очень близко. Ох, скорее бы вернулись. Кого там позвал на помощь Виталий?!

В этот же момент, Василь решил вырваться из смертельной хватки Виталия. Двинув ему под ребра, парень вывернулся…. Виталий согнулся — казалось, этого хватит, чтобы его обезвредить. Тамара, воспользовавшись ситуацией, подскочила и ударила его по голове статуэткой — а что ей оставалось? Зять начал заваливаться на пол…

— Бежим, — прошептал Василь, хватая ее под руку. — Забираем Селинку, и бежим! Кто знает, что за помощь придет к нему. Нужно спасаться!

И тут же пуля со свистом вылетела прямо в плечо Василю. Одновременно с выстрелом Виталий схватил Тамару за щиколотку и потянул вниз. Женщина потеряла равновесие, упала на пол и ударилась головой, потеряв сознание. Несмотря на свое состояние, он был очень силен — сказывалась накопленная злоба, да и кое-какие препараты, купленные в аптеке на окраине…

Глава 32

До событий в доме цыган Виталий действительно связался с людьми, которые были еще ближе к криминалу, чем все население того поселка, вместе взятое. Среди его знакомых можно найти не только послушных закону надзирателей, но и отъявленных бандитов, которых он когда-то спасал от заслуженного наказания сокамерников, ибо их преступления были неприемлемыми даже по меркам зеков. Несколько таких людей недавно освободились от своих сроков, и теперь направлялись в поселок, на подмогу Виталию, который вступил в борьбу с Василем, Селинкой и Тамарой. Он был уверен в победе, но такое подкрепление вызвал, так как знал, в какое место направился. Если некстати вернутся жители поселка, просто так увезти Тамару они не дадут. Даже у этих цыган был своеобразный кодекс чести… Если уж они взяли женщину под защиту, в чужие руки ей попасть будет сложно.

Еще Виталий решил предупредить Оксану… Так, на всякий случай. Раз она не виновата в исчезновении Тамары, то должна знать, что женщина жива, и найдены ее похитители. Возможно, приятельница захочет приехать и лично удостовериться — ведь, таким образом, ее брак с Николаем отменялся, и она могла оставаться в любовницах, либо вовсе бросить надоевшего полковника и уйти к любимому.

А еще, благодаря спасению Тамары Виталий рассчитывал вернуть жену. Устыдить ее, сыграть на чувствах: вот, ты нашла какого-то залетного иностранца, а родной муж старается, жизнью рискует! Прямо с больничной койки бросился спасать твою, любимая неверная жена, маму, и отбил-таки ее из самого криминального места в округе! Виталий не собирался говорить, что боролся с тремя, двое из которых — женщины, в составе своей бандитской группировки. Он соврет, что бился с вооруженными цыганами чуть ли не в одиночку! Привезя Тамару домой, упадет на колени, зальется слезами, припадет к груди Маши. Может, даже попросит кого-то из бандитов ранить себя для пущей убедительности. А Ламонин, который, хоть и не любит больше жену, очень хочет ее найти, пристыдит дочь. Ведь когда-то они совместными усилиями склонили Машу к замужеству! Так и сейчас убедят сохранить семью. Виталий ведь не представлял своей жизни без Маши и Кати! Он был готов пойти на все, чтобы Маша не уходила… ну, без причинения ей вреда. В его голове сейчас заварилась такая каша из ненависти, любви, намерений и желаний, что самому становилось страшно.

Оксана ответила на его звонок не сразу. Виталию показалось, будто она всхлипывает в телефон… В другое время он бы обязательно расспросил ее, в чем дело, но сейчас он спешил, изо всех сил жал на газ, пересекая шоссе. Однако, уточнил из интереса.

— Что у тебя с голосом, Оксанка? Я так чувствую, ты расстроена.

Та в ответ захлюпала носом, но рассказывать явно не собиралась.

— Немного простыла… Ну, и с Ламониным поругалась. Ничего серьезного… А ты как? Давно уже не звонил!

Они не созванивались три дня. Именно за это время замыслы и измена Оксаны раскрылись, а Виталий почти лишился семьи и получил удар током. Обоим было что рассказать друг другу, но в телефонном режиме это сложно. Каждый сей факт понимал, поэтому следующую фразу произнесли хором:

— Нам нужно встретиться.

— Более того, Оксана, — продолжил Виталий. — Хочу тебя расстроить… или обрадовать, уж не знаю. Тамара нашлась! Она в цыганском поселке. Как я и думал, ее похитили и увезли. Сейчас я еду туда. Думаю, тебе тоже необходимо там быть! Только не приезжай одна, место это опасное. Если некого взять с собой, найди оружие. Я знаю, у тебя есть такая возможность.

Действительно, у Оксаны в квартире хранился пистолет старой модели. Николай лично вручил его ей, когда только купил эту квартиру, и сделал разрешение на оружие: мало ли что?!

Виталий ведь не знал, как обстоят дела у приятельницы. Он не подозревал, что ее махинации раскрыты, и Николай вряд ли на ней женится после раскрытия обмана и измены… По большому счету, ей было плевать, нашлась Тамара или нет. К тому же, гадкий Ламонин привез ее сюда, запер и тут же вызвал мастера по смене замков. Таким же образом он два года назад запирал в доме Машу, когда узнал о ее любви к зеку Агиеву… Так что, и мастер свой имелся, и схема проверенная. И выбраться из дома она не могла.

С другой стороны… А оно ей надо? Ламонин теперь вряд ли женится, узнав о ее измене и махинациях. Он воспринял все это, как предательство… В принципе, так и было. Но вот одно обстоятельство говорило в пользу Оксаны, и пока Ламонин о нем не знал. До сегодняшнего вечера сама Оксана сомневалась.

Кажется, она беременна. Все признаки еще неделю назад на это указывали: тошнота, нервы, сонливость… И задержка, целых две недели. Оксана испытывала такое ранее, и сейчас списывала все на последствия гормонального лечения. Однако, сомнения были… И она купила новый современный тест, указывающий примерный срок беременности, и спрятала его. Что же, пришло время использовать это достижение науки.

Тест показал пять недель. По подсчетам Оксаны, именно в это время у нее был незащищенный контакт с Ламониным! Ох, она уже давно мечтала о ребенке, и тут — такая радость. Не слишком вовремя… И совсем непонятно, от кого. Главное — не от Либермана: та ужасная ночь ведь случилась совсем недавно. Либо Ваня, либо Ламонин… Скорее, первый — ведь от Николая у нее долго не получалось забеременеть… Остается сходить к врачу, чтобы подтвердить результаты. Правда, Ламонин отвез ее сегодня в эту квартиру вместе с Соколовским, и запер… Ничего, она найдет возможность выйти. Пусть и с пятого этажа. На кону стояло ее благополучие.

Сейчас Виталий вернет домой Тамару — неважно, в каком состоянии, но она жива! Значит, Николай с ней разведется. А как еще? Конечно, он простит свою Оксану, узнав, что она ждет долгожданного ребенка. Шансы оставались… Ведь не прогнал сразу от себя, обещал запереть в доме подальше от города и соблазнов. К любовнику, правда, в данный момент она чувствовала только отвращение, но слишком тяжело было расставаться с мечтами о его деньгах. На правах матери его будущего ребенка, и в дальнейшем — жены, она все-таки присвоит себе имущество, и тогда уже выкинет Ламонина, как ненужную тряпку. Поквитается за все. А Тамара… ну, даже если она за время своего отсутствия пришла в разум и расскажет все о том, как Оксана толкнула ее с лестницы, кто ей поверит спустя столько времени?! Разве что Маша да ее друзья, но Ламонин никогда не воспринимал их всерьез.

Оксана не была наивной, и в глубине души понимала: полковник — вовсе не дурак. Вряд ли он поведется так легко после открытия ее обмана и измены. Однако, чувства явно не остыли… Если не любовь, то оставалась страсть. А при новости о ребенке проснется и нежность. Она была готова на все. Если любовник захочет провести анализ на отцовство — пожалуйста, она кое-что отложила, и этих денег хватит, чтобы оплатить подделку в лаборатории. Ничего, еще можно спасти свое будущее финансовое благополучие. Оксана уже и забыла, как недавно была готова бежать от Ламонина на край света! Ваню уже не вернуть: добрый, доверчивый парень, идущий до конца в своих чувствах, вряд ли простит ее. Еще неизвестно, что наговорили ему Николай и Соколовский.

Оставалось подготовиться к опасной вылазке в цыганский поселок. Оксана слышала об этом месте и от Николая, и от коллег по работе… ничего хорошего там не происходило, прямо логово бешеных зверей. Поэтому, она подготовилась быстро, но качественно: тепло оделась, взяла с собой огнестрельное оружие, в сумочку положила нож и большую зажигалку — мало ли, каким образом придется защищаться. Оставалось покинуть квартиру. Девушка испытывала страх от высоты, поэтому, сам побег из квартиры пугал больше, чем посещение поселка. К тому же, она боялась упасть и покалечить себя… не дай Бог, потерять ребенка.

К счастью, окно ее квартиры выходило на боковую сторону дома, где была пожарная лестница. Старая, хлипкая, она, тем не менее, вполне способна выдержать вес Оксаны. Осторожно, зажмурившись, она спускалась вниз…

— Господи, помоги. Не дай мне упасть!

Открыв на секунду глаза, Оксана заметила в окне лицо черноглазого пятилетнего мальчика. Он рос в армянской семье, живущей на втором этаже… Ура, она почти на земле.

Остановившись внизу, Оксана выдохнула и хотела вызвать такси, потом подумала, что, возможно, придется бежать из поселка, села в свою машину. Нажав на газ, она набрала номер приятеля.

— Виталий, я выехала. Как мне найти этот дом?.. Поняла тебя. Услышишь тройной сигнал машины — значит, я на месте…

Глава 33

— Это здесь, — Макс помог Маше выйти из машины, взял за руку и повел за собой, прикрывая своим телом. В темноте они пошли по тропинке, вытоптанной к воротам на сугробах. — Ох, заперто… Ничего, нам откроют.

Однако, после нескольких нажатий на дверной звонок никто не открыл. Вовка вздрогнул, подумав, что Виталий по-тихому всех поубивал… Макс встревожился еще больше, но не показал виду, помня, что за спиной стоит взволнованная Маша.

— Наверное, спят… Или телевизор смотрят. Весь криминал жители поселка выносят за его пределы, а здесь многие из них живут, как вполне обычные люди. Ничего, это препятствие мы с тобой преодолеем! А ты, Володя, останься лучше на страже здесь. Кстати, поможешь мне перелезть.

Он поднял Машу на плечах, подождал, пока она окажется на верху ворот, затем залез туда сам, спрыгнул и поймал ее. Девушка, неожиданно для него, покраснела и засмеялась.

— Что, детские игры вспомнила? — улыбнулся Макс. — Я с друзьями преодолевал преграды и побольше!

— Нет… более поздние забавы, — вздохнула она. — Когда Лика узнала, что ты с Василем бежал, приехала ко мне, а папа заменил замки и запер меня. Она, конечно, не могла меня поднять, как ты, но подбадривала с другой стороны… И я все-таки перепрыгнула. Вроде это случилось не так давно, а мне кажется, что мы с Ликой были совсем девчонками! Я даже не верила, что все это происходит со мной.

Макс задумался о Лике и Кате. Несмотря на то, что дочь была в надежных руках, он переживал. Мало ли, что там, в доме Дарнеллы и Олеко? Вдруг он погибнет… Машу Максим, в любом случае, собирался спасать и защищать до последней возможности. И Вовку не планировал давать в обиду: ведь парень, несмотря на физическую силу, оставался добрым и наивным, как ребенок. Ну, и сам так просто умирать не собирался. Ведь впереди — целая жизнь, с любимой и их общим ребенком.

Дверь в дом была открыта. Это насторожило Макса, и он спрятал Машу на крыльце, попросив:

— Оставайся здесь, милая. Заходи, только если закричу. А лучше — сразу звони в полицию… ну, и отцу тоже.

Он в мыслях пожалел, что не взял с собой никакого оружия. При нем был только карманный нож, который он всегда носил в куртке для самых разных нужд. Однако,если здесь творится насилие, такое орудие вряд ли поможет. Вовка сдал табельный «ТТ», когда расписывался в колонии за отработанную смену. Что же, Макс рассчитывал защитить себя и Машу своими силами… И надеялся, что Василь не пострадал, и придет им на помощь.

Первое, что он увидел в коридоре — Тамара и Селинка, лежащие на полу. Обе были без сознания… Судя по неестественным позам, на полу они оказались быстро и неожиданно, попросту — упали, и от удара потеряли сознание. А рядом с ними возился Виталий. Весь белый, его шатало, но взгляд полон какой-то мрачной решимости. Одной рукой он пытался поднять Тамару, другой тянулся к Селинке. Макс удивился: что, вообще, тут делает человек, вчера получивший мощный разряд тока?! Он должен лежать в больнице и, при этом, не слишком хорошо себя чувствовать. А тут — доехал почти до другой области, да еще и с двумя пытается управиться!

— Поехали, теща, — бормотал себе под нос Виталий. — Ну, перед тем, как покинуть этот дом, я разберусь с девчонкой. Ну, что с ней сделают, если отвезут в участок? Осудят, да и дадут условное, либо года два максимум. Похищение еще доказать надо! Проклятая цыганка! С хахалем ее разобрался, и ее порешу…

При упоминании о хахале Макс оглядел коридор и ужаснулся.

В углу лежал Василь. Совершенно без движения… Лицом вниз. Вокруг него деревянный серый пол был покрыт бурыми пятнами. Такими, будто его ранили некоторое время назад… Полчаса? Час? Ох, Макс не знал, куда спешить: нейтрализовать Виталия, или оказать помощь Василю. Все-таки, его положение друга более плачевным, чем Тамары или Селинки, поэтому он сел на пол рядом. Рана на плече… И столько крови потерял. Максим сильно дернул рукав рубашки, заткнул им рану и замотал сверху своим шарфом. Не идеальная первая помощь, но кровотечение остановилось…

— И снова ты, — прохрипел Виталий. Он качался из стороны в сторону, будто зомби. — Ну, какого хрена ты вновь мешаешь мне?

Он навел дуло пистолета на Макса. Тот встал на ноги и даже не дрогнул, не показал малейшего испуга.

— Раньше ты мешал мне, Черкасов, а теперь я стою у тебя на пути. Я — Максим Агиев. Не умерший, вполне себе живой. И я пришел, чтобы спасти своих друзей. В том числе и Тамару… Ты ведь к мужу ее вернешь, а тот с радостью вновь отправит ее в больницу!

Вошедшая следом Маша застыла на месте от представшей перед ней картины… Тем временем, пришла в себя Селинка. Она застонала и открыла глаза, в ужасе уставилась на Виталия, потом увидела Макса.

— Спаси, — прошептала девушка. — Он ведь меня убьет! И нас всех…

Следом, чуть не снеся Машу, в коридор ввалилась Оксана. Макс обернулся и изогнул губы в сардонической усмешке.

— А вот и наша лжесвидетельница, — проговорил он. — С тебя-то все и началось… Эх, прибил бы тебя, но есть дела поважнее…

Виталий дернулся в сторону Селинки, пытаясь удержать ее на полу, и одновременно нажал на курок. Макс закрыл Машу собой, Оксана, собиравшаяся дать ему отпор, спряталась за угол… Пуля задела Макса… к счастью, легко, всего лишь оцарапав костяшки пальцев. Маше было этого достаточно — она громко закричала, испугавшись за любимого.

— Что здесь происходит, Черкасов, — раздался хрипловатый мужской голос. В коридор зашли трое мужчин… В темноте было сложно разглядеть их лица. — Двух баб положил, парня тоже, а это еще кто такие? Ты сказал, их будет всего трое… Так еще у входа один стоял! Здоровый такой, пришлось напасть со спины и оглушить. Нам проблемы не нужны!

— Не время для разговоров, — отрывисто проговорил Виталий. — Хватайте всех, кроме этих двух, — он указал на Оксану и Машу.

Тем временем, пока все отвлеклись, пришла в себя и Тамара. Удивительно, но взгляд ее был вполне осмысленным для человека, недавно ударившегося головой. Они с Селинкой, взявшись за руки, тихонько продвигались к Максу в поисках защиты… А Маша, при воспоминании Макса о том, как подставила его Оксана, не сдержалась и залепила ей пощечину.

— Ты дрянь! Макса чуть не погубила, мать мою…

Оксана оскорблений терпеть не собиралась. К тому же, ей представилась прекрасная возможность под шумок избавиться от еще одной наследницы Николая. Макса в этот момент держали за руки двое помощников Виталия, третий держал Селинку и Тамару, не давая им сдвинуться.

— Иди к чертям, — Оксана будто выплюнула эти слова и выстрелила в Машу.

И в этот момент начался настоящий ад. Увидев не вполне адекватную Оксану, держащую в руках пистолет, начали стрелять все, кто имел в руках оружие… То есть, друзья Виталия. В полумраке вообще было непонятно, кто и куда целится. Виталий-то заметил, что хочет сделать Оксана, и молниеносно кинулся наперерез… Пуля попала ему в шею. Никто не видел, откуда она прилетела. Оксана, потрясенная случившимся, замерла, а он сполз на пол, закрывая рану рукой и судорожно дергаясь. Все замерли… Никто не понял, откуда прилетела эта пуля. Только Маша, пытаясь удержать мужа от падения, схватила его за плечи.

— Да прекратите вы! — закричала она.

А Виталий, затуманившимися глазами глядя на жену, сжал ее руку и прошептал:

— Ну, вот и все, милая. Ты хотела уйти, а ухожу я…

Оксану уже было не остановить. Она впала в то безумие, которое часто было свойственно Виталию.

— Видишь, что ты наделала?! — заорала она на Машу. — Я ведь не хотела его убивать!

Она начала стрелять во всех без разбора, даже в товарищей Виталия. Они отпустили Макса и женщин, пытались схватить ее, при этом стараясь избегать пуль… Одного из них она все-таки ранила. Неожиданно, Оксана закричала: кто-то схватил ее сзади за распущенные волосы и сильно потянул назад. От этого действия она даже выронила оружие. А женщина позади нее произнесла несколько ругательств на цыганском наречии. Это была Дарнелла. Оксана не понимала значения ее слов, но звучали они настолько угрожающе, что заставили ее замереть, отобрали волю к сопротивлению. Двое мужчин — молодой Олеко, хозяин дома, и представительный, средних лет, кинулись к Василю.

— Христо, — прошептал Макс. — Ох, приехал все-таки…

Через пятнадцать минут здесь уже были полиция и скорая… Василя и Виталия забрали в больницу, причем, за жизнь последнего врачи опасались сильнее… Вовке, который долго провалялся на снегу без сознания, помощь оказали на месте, его состояние не внушало опасений. Следом за ранеными в машину скорой отправилась и Оксана, неожиданно упавшая в обморок посреди коридора. Врачи-то не разбирались в правых и виноватых, а оказывали помощь всем пострадавшим. А Маша, рыдая, кинулась на шею матери.

— Ничего, моя девочка, — казалось, эта была та Тамара десятилетней давности: мудрая, сильная и уверенная. — Ужасно, что так все получилось… Но я, когда пришла в разум, чувствовала: без жертв здесь не обойдется!

Товарищи Виталия тем временем не знали, кого обвинять за то, что вновь угодили в лапы полиции. Ведь он, позвавший их сюда, оказался при смерти! Последний из них скрылся в автозаке, погрозив напоследок кулаком в сторону цыган.

Христо подошел к матери и дочери, стоящим на крыльце, и положил руки им на плечи.

— А вы, значит, Тамара и Мария. Да, не при лучших обстоятельствах мы познакомились… А ведь я много слышал о вас обеих. Сейчас необходимо поехать в ваш город и все рассказать Ламонину — и о том, что творит его любовница, и о вас, Тамара. Не бойтесь — я и Максим будем вас сопровождать, и насильно полковник не сможет удержать вас при себе…

Глава 34

Николай сидел на своей любимой террасе в кресле, весь в напряжении. Пират, чувствуя состояние хозяина, навострил уши. Оба ждали.

Возвращалась хозяйка дома! Полчаса назад позвонила Маша, и сказала, что Тамара нашлась. Ламонина это известие застало в доме, где он планировал держать взаперти Оксану — он контролировал ремонт ванной комнаты… и одновременно думал, так ли нужна ему неверная любовница. Возникло желание просто заявить на нее в полицию, рассказать об убийстве Либермана, умолчав о своем соучастии в сокрытии трупа… и отдать ее в руки властей. Однако, оставался ряд желаний, вполне осуществимых именно в этом доме, окруженным лесом. То, что он хотел сделать с Оксаной, было на грани уголовного деяния, ибо целой она бы после этого не осталась. Признаться, в душе и теле Николая всегда были такие мечты, томления… Но, разве осуществишь их с порядочной женой, под боком у дочери?! Поэтому он терпел. Учитывая, что до Оксаны не изменял, уже и не надеялся, что все получится. Да и Оксану он сначала уважал — как свою постоянную женщину, будущую жену. Теперь же осталась только ненависть, брезгливость… и страсть, черт бы ее побрал. От последнего он никак не мог избавиться!

Дочь не стала рассказывать подробностей по телефону. Сказала только, что едет с мамой домой, и с ними еще люди. Что Виталий ранен, и его отвезли в больницу… Оказывается, все это время они находились в опаснейшем цыганском поселке недалеко от нового дома Николая! Ох, если бы он знал раньше. Опять Маша стала ввязываться в опасные мероприятия, не предупредив его… прямо как в то время, когда бежал из тюрьмы покойный Агиев со своим дружком Лойко. А Виталий, видимо, спасал Тамару и защищал Машу, за что и пострадал. Бедный, а ведь он еще не оправился от удара током! И опять эти цыгане. Еще и этот подозрительный мужчина непонятной национальности, которого Маша привела в дом с заявлением, что уходит к нему… Все неожиданности начались именно с его появления.

Ну, разве что кроме Оксаниных номеров. Роман был вынужден покинуть свой сторожевой пост — уехал на сутки, а вернувшись, сообщил, что девушки в квартире нету. Ее сосед-армянин рассказал о том, что увидел его маленький сын — о ней, карабкавшейся по пожарной лестнице. Значит, любовница сбежала! Ее необходимо найти. Но это — потом, после встречи с Тамарой.

Николай в результате последних событий чувствовал в себе немалые изменения. Еще недавно, узнав о том, что Тамара нашлась, он бы под влиянием Оксаны ждал во всеоружии… И жену бы в доме встречали санитары с носилками и смирительной рубашкой, а также наряд полиции. Маша не рассказала при звонке о состоянии Тамары, но Николай понял одно: он должен попросить у нее прощения. На коленях. Ужасна его вина: повелся на лживую, злобную уголовницу, не выручил в болезни женщину, которую клялся любить и защищать! Тамара-то его не бросала — и когда он служил на Севере, чтобы звания побыстрее заслужить, и когда больной валялся из-за того ужасного климата. Косяки прощала, понимала… потому что любила. Он ведь тоже любил! А в итоге все получилось вот так отвратительно. Эх, а если бы ни Оксана, не сдал бы жену в психушку! Держал бы сиделку, сам бы не отходил от Тамары. Хотя, глупо оправдывать больной страстью свою безответственность. Не нужна ему больная женщина в доме… а ведь она всегда была здоровой.

Понимание собственных ужасных поступков ударило в голову Николая резко и внезапно. Ужасающее чувство вины охватило его… Из-за него жизнь родного человека пошла под откос. Ну, в каком состоянии привезут Тамару после похищения и прибывания в цыганском поселке, о котором ходили ужасные слухи?! Удивительно, что там ее не убили. Какая бы она не стала, Николай решил помочь. Возить по врачам, ухаживать, приобрести все, что нужно, для ее комфорта. Окружить нежностью и заботой. Даже сердце защемило… Если бы он поступил так раньше, быть может, и не случилось бы всего этого ужаса. Ну, пусть они бы развелись… Но Тамара осталась бы вменяемым адекватным человеком!

Ламонин нажал кнопку домофона в ответ на звонок и вышел в гостиную — встречать дочь, жену и тех, кто приехал с ними.

По очереди вошли Маша, и еще одна девушка… очень напоминающая Оксану. Судя по рассказам Виталия — та самая похитительница. Однако, она не была в наручниках, и ее никто не держал. Зато на лбу красивой молодой цыганки красовался большой синяк. А потом зашла она… Тамара.

Он не сразу узнал в этой молодой и свежей женщине свою жену, больную, нервную и измученную — такую, какой он видел ее перед похищением, на заправке. Тамара вошла в дом уверенно, будто просто вернулась из магазина или от подруги. Она держалась прямо, скинула с плеч дубленку цвета кофе с молоком — Николай не помнил такой одежды на ней, но бросился вперед, подхватил и повесил аккуратно на кресло. А Тамара сверкнула глазами, и будто обожгла его взглядом. Представительный мужчина с седыми висками взял ее за локоть… Это еще кто, и откуда он взялся?!

— Коля, здравствуй, — очень спокойно проговорила она. — Ну, что стоишь? У нас гость. Принеси, пожалуйста, кофе, и что-нибудь перекусить. Мы все голодны.

Раньше в таком тоне разговаривал с женой сам Николай, когда приводил домой друзей… И Тамара бежала на кухню, судорожно что-то готовила, заранее ведь ее никто не предупреждал о визитах. А теперь он сам собирал на поднос чашки, ставил сахарницу и кувшинчик со сливками, нарезал бутерброды. Николай сам не понимал, какая такая сила заставляет его сейчас исполнять роль женщины-хозяйки, желающей угодить. А ведь Тамара была полностью вменяема! И спокойна, как в те времена, когда Маша была еще подростком. Что с ней делали эти цыгане? Им удалось то, что не получилось у опытного психиатра…

— Тома, я так рад, что ты нашлась…. - он столько времени разговаривал с женой, как с маленьким ребенком! Теперь приходится общаться с ней, как с равной, а это сложно. — Ты нормально себя чувствуешь? Я удивлен, что тебя столько времени скрывали, держали в том ужасном месте, и не тронули! Видимо, мое имя что-то значит даже для отбросов общества! И кто этот человек?

— Христо Амайя, — незнакомец с достоинством протянул ему руку, и Николай пожал ее. Ох, опять цыган, да только такой, что покруче его самого. Барон, не иначе. От гостя веяло уверенностью, силой и достатком… полковник невольно почувствовал себя пацаном по сравнению с ним. А еще, этот Христо так уверенно усадил Тамару на диван, сел рядом, будто был у себя дома! Ох, он бы высказал незваному гостю, да между ними села Маша. — А насчет отбросов… я бы поспорил. Их поступки по отношению к Тамаре куда меньше подходят под Уголовный кодекс, чем ваши. Напомню: вам она пока еще жена, им — никто.

— Папа, это очень важный для нас человек, — заговорила Маша. — И, пожалуйста, не говори плохо о цыганах — как живущих в этом поселке, так и, вообще, о любых! Легко тебе судить людей, поставленных за грань общества, а самому не подлежать ничьей оценке. Позже ты все узнаешь. А сейчас зайдет тот, кого я люблю больше жизни…

Когда в коридоре появился Вовка, полковник оторопел, однако понял, что это простое совпадение… А вот иностранец, уже однажды появившийся в их доме, заставил его вскочить и замереть.

— Опять вы, — пробормотал он. — Первый раз, когда вы… как там — Микаэл? Появились в моем доме, произошло несчастье с Виталием. Что на этот раз?

— Виталию сейчас очень плохо, — опустив глаза, произнес молодой человек. Маша встала и положила руки к нему на плечи, желая поддержать. Ее глаза горели такой неподдельной любовью, что Николай смутился. — Микаэл — да, мое имя. Второе. Николай, я — Максим Агиев. Тот самый, любящий вашу дочь уже несколько лет, и якобы утонувший в Москве-реке. Сидевший в тюрьме, вами возглавляемой.

По телу Николая пробежала дрожь. Он моментально вспомнил те события, и теперь вглядывался в лицо парня… Агиева он раньше видел только на фото в его личном деле. Кое-какое сходство было, но нельзя было с уверенностью сказать, что это именно он. Однако, зачем обманывать, ворошить этот болезненный вопрос из прошлого?!

Первой начала рассказывать Тамара — начиная с того момента, как Оксана толкнула ее с лестницы… Описала все, задержавшись на том, как он вышел из машины на заправке по дороге из дома отдыха, а она увидела в окно девушку, очень похожую на Оксану, и почувствовала огромное желание убить ее… Далее, говорил Макс, вспоминая все, даже момент знакомства с Машей. Не обошел он и появление Оксаны при падении покойного Андрея с лестницы, ее лжесвидетельство, свой побег, подстроенную гибель его и Василя. Христо рассказал, как получил известие о беде племянника и его друга, и помог им, скрыл в своей стране, помог приобрести гражданство и встать на ноги. Маша же не стала скрывать, как они вновь встретились с Максом, и как затревожилось ее сердце.

А Ламонин и Вовка молчали… Перед их глазами будто заново пронеслись несколько жизней. Две из них — Макса и Тамары — чуть не оказались сломаны под лавиной преступлений Оксаны.

— Ты ведь умный мужик, Коля, и повидал немало преступников, — Тамара не удержалась и начала всхлипывать, вспомнив о своих страданиях. — Ладно я — наивная женщина, домохозяйка, верила родственнице. Но ты-то! Не раскусил, поддался обману! И дал Маше выйти замуж за человека, который оказался негодяем!

Христо сжал руку Тамары и обнял ее, желая поддержать и защитить. Этот его жест очень не понравился Николаю… Все-таки пока еще она его жена. Однако, этот человек сыграл немалую роль в ее спасении. Да и что он может сделать? Показать свое недовольство и — неожиданно для самого себя — ревность, велеть незваному гостю отпустить Тамару? Вряд ли, тем более, что Маша и Вовка явно расположены к этому Христо. А Николай сейчас был готов на все, чтобы заслужить прощение как молодых людей, так и жены. Он поверил сказанному, ведь слишком плотно сошлась ложь Оксаны и все эти сведения. А если вспомнить дело Агиева, которое попалось ему на глаза… У Ламонина не было причин не верить им всем.

— А где сам Виталий? — дрогнувшим голосом спросил полковник. — Неужели поехал туда?! После удара током, в таком-то состоянии…

Маша заплакала. Несмотря на все, что она узнала о муже, было его жаль. Да и слова, которые он сказал перед тем, как его, потерявшего сознание, увезли на машине скорой помощи:

«Я всегда любил тебя, милая. Все, что я делал, направлял на благополучие тебя и Кати. Жизнь собирался отдать, чтобы тебя спасти. Признаюсь — сначала имел совсем другие цели. Я тебе расскажу…»

Ничего рассказать он не успел — отключился, и сейчас ожидал операции в больнице. Маша собиралась присутствовать при разговоре отца и матери, а потом ехать туда с Максом; последний планировал быть рядом с Василем и Селинкой.

— Я был неправ во всем, — схватился за голову Ламонин после короткой тяжелой паузы. — Перед тобой, Тамара… даже не могу оценить масштабов вины своей. На коленях готов просить прощения. Поймешь сама, нам еще не поздно вернуть наш брак и все исправить! Маша, в твоих бедах я тоже виноват, с любимым разлучил. Вовка, тебя обидел, хоть ты и пытался открыть мне глаза на правду…

Говоря все это, полковник подходил к каждому названному, заглядывал в глаза, будто желая увидеть ответную реакцию. Он миновал Христо — ну, хоть у него не за что просить прощения, и подошел к Максу.

— Теперь я вспомнил тебя, хоть и видел только на фотографии. Сходство осталось, несмотря на операции. Да уж, потрепала тебя жизнь… Частично по моей вине. И ты меня прости.

— И что нам всем теперь делать? — спросил Вовка. — Там, в больнице, двое страдают. Василь и Виталий. Причем, у последнего меньше шансов на жизнь… Уж прости, Маша, я фельдшера цитирую. Здесь мы все сделали.

— Нужно ехать в тот город, — всполошилась Маша. — Ему, наверное, очень плохо… Прости, Максим. Все-таки, я жила в браке с Виталием, и видела от него только хорошее.

Ламонин рвался поехать с ними… Но Маша вспомнила о Кате. Ребенок оставался на попечении Лики уже почти десять часов. Молодая мать доверяла подруге, но той, незнакомой ранее с детьми, нужно было ехать на работу. Бабушка и дедушка изъявили желание ехать в гостиницу к ребенку… А Христо не мог оставить Тамару наедине с почти уже бывшим мужем, тем более, что тот явно желал вымолить прощение. Заинтересованность в этой женщине возросла, когда он подробнее узнал всю историю. Это какой же надо быть сильной, чтобы пережить такое, и остаться вменяемым человеком! А еще, Тамара очень красивая. Его любимый типаж женщины — голубоглазая блондинка, только более мягкая и нежная, чем последняя зазноба Хильда. Да, Тома намного моложе, но он еще сможет заинтересовать и влюбить в себя такую женщину. Надо же, не ценил муж! Да кому нужен Ламонин, кроме родной жены, да таких уголовниц, как Оксана, последним — только из-за денег?! Христо оценивал последнюю не с позиции внешности, а зная о ее злодеяниях.

Маша с сомнением оглянулась на странную компанию, собравшуюся присмотреть за ее с Максом дочкой. Тамара, Николай, Христо… и, к счастью, Вовка — живой и невредимый, он спешил обнять Лику, и рассказать ей обо всем.

— Все будет хорошо, — прошептал Макс, усаживая Машу в машину. — Если эти Казановы захотят подраться, Вовка их удержит. Николай вдруг оценил свою жену, ранее в его глазах старую и надоевшую, а Христо встретил женщину, волнующую его. Так по разному они воспринимают Тамару… А для тебя, Маша, она всего лишь твоя мать. Готовься, за нее может начаться борьба!

Глава 35

Месяц спустя после похорон Виталия Николай с тяжелым сердцем выходил из здания ЗАГСа. В его руках трепетало на мартовском ветру свидетельство о разводе. По ироничному совпадению судьбы, оно было датировано днем их с Тамарой свадьбы, состоявшейся двадцать один год назад.

Признаться, Николай был настроен на то, чтобы вернуть жену, которая поселилась в той же гостинице, где жили Макс, Василь и Селинка, и сразу побежала в суд — подавать заявление на развод. Ламонин тогда будто заново разглядел Тамару… Она стала самоуверенной, спокойной красавицей, будто вернулась на десять лет назад. Он приезжал в гостиницу, пытался вызвать ее на разговор, посылал в ее номер дорогие украшения и огромные корзины с ее любимыми лилиями, узнал через сотового оператора ее номер и осаждал звонками. Николай не сомневался, что сможет вернуть Тамару, несмотря на присутствие под боком мутного цыганского бизнесмена. К тому же, у того тоже было немало темных пятен в прошлом!

Христо после смерти Виталия не стал скрывать правду о причине ненависти покойного к цыганам. Он даже считал себя косвенно виноватым… История уходила корнями в далекие годы, когда еще был жив его сын. Кстати, ему сейчас было бы тридцать лет — всего на три года больше, чем Виталию.

Последний, будучи единственным сыном нормальных, но бедных родителей, тянулся с юности ко всему непозволительному, недоступному. Он в свои двенадцать лет польстился на сотовый телефон, предложенный цыганским парнем чуть постарше — именно покойным сыном Христо. Сам он тогда уже ушел от жены и не слишком много времени уделял ребенку и тому, чем он занимается. Так получилось, что Ладо, сын Христо, заманил Виталия в одну деревню, где жили цыгане, подобные тем, что укрывали Селинку и Тамару… К сожалению, у них не хватило совести отнестись гуманно к подростку. Эти люди били Виталия, издевались, заставили попробовать наркотики, через своего человека требовали у его семьи денег. Родители, в ужасе от случившегося, отнесли цыганам последние накопления, и потом семья голодала пару месяцев. К счастью, тогда мать заявила в милицию, и его нашли… Тех цыган посадили, но они давно уже закончили свои сроки. По мнению даже самого Христо, дали им слишком мало. Этот ужасный случай отложил жуткий отпечаток на психику Виталия, который изначально имел все шансы стать нормальным человеком. Поскольку имени покойный не менял, прописку, до переезда на Север — тоже, все эти сведения легко добыл Христо.

Что же, для Николая это был еще один козырь. Вот какую темную историю имеет твой новый ухажер, Тамара! Ламонин, вообще, с трудом представлял себе, что у нее будут еще мужчины. Много лет назад он был у жены первым, и других не случилось… А тут, в зрелые годы — на тебе, цыганочка пошла! Причем, Христо казался серьезным, симпатичным, щедрым и готовым на все ради Тамары. Так что, букеты и украшения привозил курьер обратно в ламонинский опустевший семейный дом.

А вот тут Николай ощутил боль в душе и сердце… Женщина, терпевшая с ним жизненные трудности, обожавшая его, уходила. Маша собиралась уехать с Катей и Максимом в Финляндию. Дочь не испытывала к нему неприязни, обещала часто приезжать. А он просто боялся, что останется совсем один. Долгое время Оксана заменяла ему всех… А сейчас он понял: зачем ему нужна эта девка, пусть и красивая, и желанная, но с истрепанными нервами, злом на душе и пустотой в сердце?!

Кстати, сегодня он встретил Тамару возле ЗАГСа. Она тоже приехала забирать свидетельство о разводе. Столкнулась с ним в кабинете, кивнула, улыбнулась и спокойно пошла дальше. Николай, кстати, не сопротивлялся ее заявлению о разделе имущества. По решению суда, половина всего, нажитого за двадцать лет, доставалось ей. Тамара заявила ему, что просто продаст полученную собственность, и половину полученных денег отдаст Маше. Против такого ее решения Ламонин не возражал. Он понимал, что должен бывшей жене гораздо больше — за те страдания, что она потерпела.

— Тома, подожди, — он схватил ее за плечо на остановке, куда приезжали маршрутки, едущие до гостиничного комплекса. — Ты так легко все это восприняла! Я понимаю — ты, наверное, меня ненавидишь. Много боли я тебе причинил… Но прости меня! Снова умоляю об этом. Я изменился, все понял. Мы еще можем быть счастливы!

К остановке подъехала машина с заграничными номерами. Тамара сверкнула глазами и поправила воротник его пальто настолько знакомым движением, что Николай воспрял духом.

— Можем, Коля, — проговорила она. — И ты, и я. Каждый по отдельности. Ты — с Оксаной, или с кем-то другим… Кстати, ее так и не нашли. Но полиция продолжает поиски, и она понесет заслуженное наказание. Ты бы присоединился, не чужие люди все-таки. Родственники. А за мной приехал мой мужчина. Пропусти, пожалуйста.

Стекло на окне машины поползло вниз… Оттуда улыбнулся, сверкнув белыми зубами, Христо. Он протянул руку в сторону Николая, не сходя со своего сидения, и тот по инерции подошел к машине, наклонился, и пожал ладонь соперника… и только потом осознал, что это довольно унизительно. После этого Христо вышел из машины, подал руку Тамаре и усадил ее. Разбрызгивая хлопья снега, цыган уехал, увозя с собою бывшую уже генеральскую жену.

Только сейчас на Николая обрушилась жестокая действительность. Он-то думал, что Тамара выздоровела чудом, но не имеет опоры в жизни… Не финансовой, а именно крепкого плеча. А тут — на тебе, такой покровитель! Да и Маша, унаследовавшая кое-что от Виталия, оказывала помощь матери. Николай надеялся, что Тамара вернется к нему… А зачем ей это, если объявился мужчина, готовый обожать и помогать?! Причем, сильный и уверенный, состоятельный. Даже более, чем он сам. Признаться, при появлении Христо в городе самооценка Николая серьезно пошатнулась и требовала восстановления.

А теперь он и сделать ничего не мог, чтобы вернуть Тамару. Николай и сам не ожидал, что так резко вернутся чувства к бывшей жене… А теперь его охватила злость. Нормальная, положительная женщина, у которой он был первым, прожившая с ним двадцать лет, уезжает с другим! Он сейчас вспомнил все их общие моменты — от первого медленного танца под «Ласковый май» на дискотеке, и заканчивая поступлением Маши в медицинский колледж. Ну, задурила Тамара одно время, начала молодиться… Сам дурак! Всего-то нужно было понять, что у любимой женщины кризис, и заявить ей, что нужна такая, какая есть, ведь взрослели-то вместе, и также состарятся. Нет же, хотелось новых впечатлений и эмоций. Что же, он получил их с лихвой!

Кстати, сейчас Ламонин ехал снова во Владимирскую область, в тот самый дом, куда спрятал Оксану после событий в цыганском поселке и ее выписки из больницы. Для надежности он попросил Романа охранять ее дома, а также оставил там надежных ребят из числа надзирателей. И вот, Рома позвонил ему и заявил, что Оксана оступилась на лестнице и потеряла сознание! Конечно, он сразу вызвал скорую, и девушку увезли в больницу.

А вот в этот момент Николай почувствовал страх. Не хватало еще, чтобы умерла Оксана! Он не думал о ней, как о любимой женщине, вообще — как о близком человеке. Просто, в этом случае, умирала сама его жизнь. Пропала верная жена и молодая любовница. Умер близкий по духу зять. Вот-вот уедет из страны дочь с внучкой, ведь к ним вернулся настоящий любимый и отец. Вовка, почти сын — и тот сторонится, не может забыть обиду от пощечины. И останется Николай один, со своим чином и имуществом! Нет, конечно, найдется женщина даже моложе и красивее Оксаны. Будет рада терпеть, рожать и любить. Одинокий богатый генерал, нестарый и вполне интересный мужчина — соблазнительное явление для женского пола. Но сам-то он вряд ли уже сможет так воспылать, чтобы сделать постороннего человека по-настоящему близким!

Николай поехал в больницу. Он был изумлен, когда узнал, что у Оксаны срок беременности уже двенадцать недель вместо восьми — предыдущее УЗИ ошиблось. Причем, проблемы были серьезные, о чем и сообщил принимавший доктор. Дальнейшая жизнь Оксаны как женщины и ее здоровье находились под большой угрозой.

— Предстоит сложная операция, и последующее лечение. Либо удаляем матку, либо колем ударный курс гормонов в процессе! Последним способом матку можно сохранить. Жалко ее — молодая, детей еще не рожала. Правда, последствия лечения для организма неизвестны…

— Колите, — опираясь на руку Романа, прошептал Николай. — Ох, ну почему я должен это решать!

Врач ответил, что Оксана под капельницей без сознания, да и сама вряд ли бы обрадовалась перспективе остаться без главного женского органа… Николай, согласившись с ним, теперь маялся в больничном коридоре и ждал. Роман не знал, как его успокоить.

— Она беременна была, — Ламонин весь дрожал от нервного напряжения. — Причем, уже такой срок! Я, когда забирал ее из полиции, не дал и слова сказать. Орал, как безумный. А ведь возможно, что этот ребенок от меня!

— Возможно, что нет, — возразил Соколовский. — Ты про Ваню забыл? Сдается мне, более молодой любовник мог шустрее оплодотворить нашу красавицу.

Даже в этой ситуации Роман не терял скептического отношения к Оксане и ко всей ситуации. А Николай очень переживал… И всю неделю, что Оксана лежала в больнице, он ежедневно приезжал к ней, а в день выписки забрал лично в новый дом.

Оксана была вялой, бледной, находилась в какой-то прострации. Ламонин не узнавал свою когда-то энергичную любовницу, но ждал, что ее депрессия пройдет… И тщательно следил, чтобы она принимала вовремя все лекарства, прописанные врачом. Медицина отводила полгода на восстановление организма после выкидыша… Что же, Оксана еще молода, и успеет родить.

А через два месяца, когда она пришла в себя, повеселела и, кажется, смирилась со своим вынужденным пленом, Роман, заехавший в гости на ужин, заметил на ухо Николаю:

— Ты что, не сдержался, и она опять беременна? Поправилась девушка, причем, заметно. Поаккуратней бы, нельзя ей вот так, сразу. Опять не выносит!

Это было сказано тихо, чтобы Оксана, которая снимала в кухне с аэрогриля мясо, не услышала. Николай в ответ покачал головой.

— Нет. Я же не зверь, чтобы сразу лезть! А поправилась — да, есть такое. Она мне в любом виде нравится, но сейчас уже перебор… Сам замечаю. И ведь почти ничего не ест, а пухнет, как на дрожжах. Думаю, это из-за лечения. Ничего, закончит курс, и все придет в норму. Ну, не говорить же ей об этом сейчас!

Оксана все-таки услышала их разговор. Она, погруженная в свои переживания, провела эти два месяца, не выходя за территорию дома… Не считая поездки в больницу, где ей делали УЗИ. Редко смотрелась в зеркало, хотя раньше не отходила от него. Вот и результат… Не дай Бог, остынет страсть полковника, и последняя перспектива завладеть его деньгами исчезнет. А этого она допустить не могла.

В спальне Оксана сняла лосины и тунику, в которых ходила дома, осталась в кружевном нижнем белье и покрутилась перед зеркалом… То, что она увидела, не порадовало. Кажется, Оксана стала толще килограммов на пятнадцать! И как она раньше этого не заметила?! Причем, все тело стало каким-то бесформенным, оплыло. Вот так, ходишь дома в свободной одежде, погруженная в свои мысли, и не видишь ничего. Однако, столь быстрый набор веса за малое время, при соблюдении преджней диеты… Это все проклятые таблетки. Их нужно пить еще месяц, и прекратить это нельзя — она же хотела еще забеременеть от Николая. Но пора выкарабкиваться из своей скорлупы! Съездить в город к доктору, чтобы разобраться с явно нарушенным обменом веществ, например. Оксана записалась следующим утром, прием ожидался через три дня. А пока — решила понаблюдать за своим самочувствием, ведь врач, в любом случае, начнет задавать вопросы.

А самочувствие не радовало. И усталость постоянная, хоть она особо и не напрягалась сейчас: оформила больничный на работе, и Николай требовал, чтобы в дальнейшем она уволилась; ну, привык он, что его женщина дома. И ощущение жара, от которого пот лил градом, даже когда не было особо активного движения. И раздражительность… бесило все, даже случайно упавшая со стола вилка или ложка. Оксана вспомнила, что и раньше все это было — начиная с момента выписки из больницы, да она, поглощенная переживаниями о погибшем ребенке, не придавала этому значения.

Посещение доктора подтвердило ее мысли: в том, что происходило с ее телом, оказался виноват гормональный дисбаланс после выкидыша и лечения. И, пока последнее не закончится, сделать ничего нельзя. Прерывать прием лекарств невозможно — тогда дальнейшая ее способность иметь детей окажется под вопросом. А этого Оксана допустить не могла. Поэтому вернулась к Николаю, который ждал в машине, с твердым желание завершить лечение, потом заняться внешностью и здоровьем… и обязательно вновь забеременеть. И носиться по разным опасным местам она больше ни за что не будет, чтобы больше терять детей. Хватит, прошло время безрассудных поступков. Ей нужно бросить все силы, чтобы укрепиться в будущем. Ведь другой точки опоры, кроме Николая, у нее пока нет… Даже Виталия она убила своей рукой, пусть и случайно. Хорошо хоть, что, помимо ее пули, в него прилетела еще две… Слишком сложное дело для полиции, и списали все на одного из друзей покойного.

А Николай замечал тем временем, что охладевает к любовнице… В том числе, и из-за ее испортившейся внешности. Он осознал, что запал именно на яркую оболочку, а за ней что? Пустота! И семью упустил. Ламонин считал, что в паре должен любить хотя бы один человек. А так — зачем все это? Даже страсть прошла. Та самая, из-за которой он ранее оправдывал все преступления Оксаны. А сейчас понял: ничего уже не вернешь. Даже их прежних страстных и затягивающих отношений… О семье и вспоминать не стоит. Тамара после развода уедет с Христо в Финляндию; Маша последует туда же с Агиевым, заберет с собой маленькую Катю. А кто останется с ним? Оксана, которой он нафиг не нужен, только его деньги?!

Оксана, конечно, чувствовала эмоции своего любовника — она научилась это делать за годы, проведенные с ним. Но, она не думала, что это серьезно… Ну, немного охладел. Мужчины вообще падки на внешность. Он же запал на нее, тогда еще точеную и шикарную красотку! Да и внутренний огонь в ней поубавился, из-за всех этих событий. Ничего, она восстановится и еще покажет Николаю, что его место рядом с ней!

Кстати, он впервые за долгое время выпустил ее одну в город — за результатами очередных анализов. Оксана очень обрадовалась этой поездке, как способу развеяться. Забрала медицинские документы и расшифровку, собираясь посмотреть все дома… Раньше бы она и в кафе заехала на чашечку кофе, и в торговый центр за новой одеждой. Сейчас ничего этого не хотелось — особенно после того, как у нее спросили, как пройти к городской администрации, назвав «женщиной». Это был удар… именно так она и выглядела — как средних лет, полная, загруженная бытовыми проблемами женщина. Не как красивая девушка, не достигшая и тридцати лет.

К своему шоку и удивлению, на выходе из медицинского центра она столкнулась с… Ваней! Он улыбался и держал за руку прелестную пятилетнюю голубоглазую девочку, одетую в красный пуховик. Ребенок был очень похож на него. Оксана вспомнила, что у Вани дочь именно этого возраста. А еще, он обнимал за плечи высокую стройную девушку с короткими светлыми волосами. Она не казалась красавицей, но имела модельный параметры, фарфоровое лицо и огромные глаза цвета морской волны, выглядела настолько эффектно, что Оксану охватила зависть.

А Ваня, судя по всему, бывшую любимую не узнал. Он слегка задел Оксану локтем, скользнул по ней взглядом и извинился. Все! Это была вся его реакция. Потом он с ребенком и девушкой сел в свою машину, оставив горящую ревностью и злобой Оксану смотреть им вслед.

— Быстро другую нашел, — шептала она, заводя машину. — Недолго тосковал… а ведь с моста хотел сброситься! И не узнал меня. Ничего, я еще всем вам покажу, предатели!

Приехав домой, Оксана по-быстрому заскочила в ванную, чтобы привести себя в порядок и запудрить следы слез, пролитых по дороге. Она мысленно глушила в себе полезшие комплексы… Признаться, это состояние убивало больнее, чем лишение доверия Ламонина и потеря ребенка вместе взятые. Утерян ее основной капитал — внешность, причем очень сложно будет вернуть хотя бы часть прежней красоты. А без этого Оксана чувствовала себя так, будто земля под ногами горит. Из-за своей эффектности она выплывала из самых сложных ситуаций. Восхищала, покоряла, заставляла слушать себя, помогать, идти на уступки. А теперь ее называют «женщиной», а бывший влюбленный не узнает!

Ламонин, кажется, не ждал ее возвращения. Он заявил, что спал после службы, и неохотно проследовал за Оксаной в столовую, чтобы выпить кофе.

— Ну, и что там по результатам? — со странной усмешкой спросил он.

— Все не плохо. Лечение скоро заканчивается, и я стану прежней… Милый, я понимаю, что тебе тяжело бывает со мной, и благодарна за терпение…

— Я вижу, что ты благодарна. Особенно по твоим глазам, которые мечут громы и молнии. Что ты там, в городе, увидела или узнала? Говори.

Ламонин вперил в нее тяжелый взгляд человека системы. Раньше Оксана бы приласкалась к нему, зацеловала… Но это перестало действовать. К тому же, под этим взглядом ее охватил озноб ревности и негодования.

— Я видела Ваню. Он не узнал меня… Я уже ничего к нему не чувствую, но это обидно. Хорошо, что у меня есть ты!

Услышав это, Николай хлопнул ладонями по коленкам и захохотал. Такая реакция изумала Оксану…

— Ах, Ваня. Ну да. Месяц назад, пока ты еще не выезжала из дома после больницы, я вместе с Романом поехал на вокзал встречать его взрослого сына… Там-то мы Ваню и увидели, в составе едущих на Донбасс через Москву контрактников. Оказывается, он вновь решил попытаться оставить там свою буйную голову… Из-за тебя, Оксанка! Нас пустили на перрон, мы его увидели. Весь серый был, шатался — непонятно, как вообще медкомиссию прошел. Ну, мы и узнали все. Пришлось подключать тяжелую артиллерию: попросить начальника вокзала остановить движение поездов, срочно найти контакты бывшей жены Вани и его родителей, а также друзей и двоюродного брата. Оказывается, никто не знал о его планах! Через два часа все были там: и папа с мамой, и бывшая с дочкой, и компания крепких друзей и приятелей, и даже девушка Лина, оператор склада, где он работает, и испытывающая к Ване определенную симпатию. Вся эта милая компания принялась рыдать, умолять и уговаривать, а ребята просто скрутили его и стащили с поезда. В итоге, наш красавчик остался на мирной земле! Остальное — дело времени, и желания Лины составить с Ваней счастливую пару. Что же, я искренне рад, что у них все получилось.

Заметив добродушную улыбку Ламонина, Оксана опустила глаза, чтобы скрыть ненависть.

— А что, милая, тебя так задевает его счастье? Заслужил ведь, особенно после тебя! Даже по сравнению с его бывшей женой ты — уникум.

Оксана сидела молча, переваривала все услышанное… В этот же момент, в столовую вошла женщина — черноволосая, смуглая. Она с кошачьей грацией поправила на плечах шелковый красный халат… эта вещь явно Оксане не принадлежала. Кстати, последняя с ужасом узнала в женщине Мавлюду — кладовщицу и приятельницу, когда-то познакомившую ее с Ваней. Кстати, они уже давно не общались.

— Это еще что?! — голос Оксаны сорвался на крик. — Ты ко мне в гости приехала, и разгуливаешь при моем мужчине в таком виде?!

Мавлюда опустила глаза, подняла руку и откинула за спину распущенные тяжелые пряди. При этом, она казалась настолько эффектной и изящной, что Оксана чуть не задохнулась от зависти. Похоже, ситуация Мавлюду смущала… она в растерянности перевела взгляд на Николая, и тот неожиданно ободряюще прижал ее к себе.

— Пора закончить все это, — выдохнул он. — Буду честным хотя бы на этот раз! Оксана, нам нужно расстаться. Я полюбил Мавлюду… Это случилось неожиданно, и сделать уже ничего нельзя.

Все случилось, когда Мавлюда, узнав о том, что Оксана в больнице, примчалась навестить приятельницу. Там она и Ламонин разговорились, познакомились ближе, но он еще даже не думал о том, чтобы сойтись с привлекательной женщиной. Потом они пару раз встречались в городе — он помогал сделать вид на жительство для детей Мавлюды, которых она перевезла из своей страны. А когда Оксана пришла в себя, отправились с детьми в ресторан, чтобы отпраздновать оформление документов… Мавлюда завезла детей домой, а полковник предложил поужинать в другом ресторане. После этого-то все и сладилось, и расставаться с Мавлюдой надолго он уже не мог. В ней было все, что он любил: и женская привлекательность, и покорность, соседствующая с довольно сильным характером, и жизненная мудрость… Она радовалась подаркам Николая, будто ребенок… на самом деле, как мигрантка, вдова с двумя детьми, которой в жизни пришлось очень несладко.

— Негодяй, — только и проговорила сквозь зубы Оксана. Она старалась сохранить спокойствие, но

этот сильный удар, второй за день, исчерпал ее терпение. — Нашел другую, в то время, когда я наиболее уязвима… Да кого — безродную шваль!

Мавлюда в ответ на эти слова только ухмыльнулась. Она не раз слышала во времена их дружбы, как Оксана поливала последними словами Николая, Машу, свою мать… К тому же, не была она швалью. В своей родной стране Мавлюда работала делопроизводителем в суде, была верной женой, хорошей матерью и уважаемой женщиной. Да вот муж умер пять лет назад, и нужда погнала ее в Россию, пришлось на время оставить детей на родственников. Что же, как только представилась возможность, она их перевезла. Ну, а с Николаем… Не насильно же она тащила его в кровать; наоборот — сопротивлялась до последнего. Смогпокорить, хитрец. Обладал все-таки немалым обаянием, был интересен, да и денег не жалел. Мавлюда, конечно, имела некий меркантильный интерес, но обирать Ламонина не собиралась: зачем кусать руку, которая столь охотно и сытно кормит?! Да и нравился он, как мужчина, притягивал к себе. Еще, подкупало спокойное, уважительное его отношение к ее сыновьям-подросткам. Всю свою любовь Мавлюда, кажется, оставила покойному мужу и детям, но вот страсть и женские желания остались. И с Николаем они полностью реализовались.

— Не оскорбляй ее, пожалуйста, — лицо Ламонина скривилось. — Кто бы говорил… Оксана, вынужден попросить тебя оставить этот дом. Естественно, можешь забрать все, что я дарил тебе. У тебя есть возможность начать новую жизнь. Ты же этого хотела, когда несколько раз сбегала от меня?!

Бешенство охватило ее. Да, хотела — с любимым Ваней. А ты не дал! Теперь же, когда нашел себе шлюху, отправляешь от себя. В другое время Оксана махнула бы рукой, забрала бы золото и прочие подарки — а они насчитывали собой немалую сумму — и уехала бы, и дальше бы пользовалась своей молодостью и красотой. Но теперь она лишилась основного своего капитала, и это лишило уверенности и напрочь выбило почву из-под ног.

— Сволочь, — закричала она и кинулась на Ламонина. С нынешней своей массой, она могла бы сбить полковника с ног… Однако, он ловко схватил ее за локти и обездвижил.

— Неправильно ведешь себя, Оксана. Бежала бы, пока не поздно… Кстати, хочу предупредить: на тебя заявили в полицию. Обвиняют в убийстве Виталия! Не я, и никто из моих близких, что бы ты не думала. Это цыгане. Они очень хотели сами разобраться с Виталием за его ужасный поступок, а ты их опередила… и тем самым очень рассердила барона. Там-то знают, от чьей именно пули скончался мой зять. Тебя ищут, милая! Еще час — и запросы полетят по окрестным отделениям полиции. Но я, в благодарность за наши… горячие ночи, помогу тебе. Недавно я купил новую машину, на днях поставил ее на учет. Езжай по старому шоссе — там нет постов. Это твой единственный шанс избежать заключения. Тебя подадут в розыск, но я постараюсь все замять, хоть ты и пыталась убить Тамару и Машу. Я делаю это с одним желанием: чтобы тебя не было больше в нашей жизни!

И тут Оксана по-настоящему испугалась. Раньше преступления сходили ей с рук… но они были менее серьезными, чем убийство. Получается, она убила уже двоих — Либермана и Виталия. Ох, не собиралась она делать такого ни с одним! Однако, дело сделано. По-быстрому собрав свои вещи, Оксана села в новенький «Рено» Николая. Выезжая на шоссе, она мысленно подсчитывала сумму, которую сможет выручить за подарки. Получалось не так уже мало… Вот только куда ей ехать? Не было у нее никого больше. Да и шикарная внешность исчезла. Нужно убегать, искать место для жизни, зарабатывать деньги, лечиться, худеть… Ох, как это все ужасно сложно.

От этих мыслей, Оксана занервничала, и пот ручьями побежал по ее телу. Моментально взмокла вся одежда… даже подкладка куртки. Она остановилась, желая выпить воды — к счастью, маленькая бутылка с минералкой лежала в ее сумочке. Заметив инспектора ГАИ, направила машину в лес и спряталась за деревьями… Потом подстроилась в поток машин. Так Оксана доехала до города и аэропорта. Заграничный паспорт был при себе… Оксана рассчитывала купить билет на самолет до Владивостока, оттуда — куда глаза глядят. Главное — скрыться, переждать грозу.

Она совершала большую ошибку, продолжая мысленно воспринимать себя девушкой, запечатленной на фото в загранпаспорте: стройной, красивой, здоровой, с горящими глазами. Стоит стрельнуть этими глазами — все, даже самый стойкий слуга государев поплывет! А вот контролер аэропорта почему-то на ее пламенный взгляд не среагировал, увидел в паспорте и его хозяйке полное несоответствие, и незаметно нажал кнопку вызова охраны. Именно паспортное фото напомнило ему фотографию из извещения о розыске.

Оксана замерла в ожидании… Пока ее задумчивость не прервал крик из рупора:

— Оксана Орлова! Лицо к стене, руки за спину! При любом движении стреляем на поражение…

Эпилог

— Даже не верится, что я опять покидаю родной город, — Маша всхлипнула и прижалась к плечу Макса. — Друзей, папу… Я с оптимизмом смотрю в наше будущее, но становится немного грустно!

Максим обнял ее. Другой рукой он держал ладошку Кати — та в свои одиннадцать месяцев начала делать первые шаги, и сейчас стояла, с интересом ковыряя ботинком снег.

— Ну, чего ты мнешься, — хохотнул Христо. — Максим, обними любимую по-человечески! Катю я подержу. Нас же вокруг много: я, Тамара, Василь, Селинка… Не упадет твоя дочка, не бойся! Как там говорят — у семи нянек дитя без глазу? Это совсем не про нас!

Молодой человек улыбнулся и крепко прижал Машу к себе. Катя, правда, в тот же момент оступилась без отцовской руки, но ее тут же поддержал Христо. А уже у него ее перехватил Вовка. Поцеловал, поднял, и протянул Лике.

— Уезжаешь, маленькая, — вздохнул парень. — Жалко… привык я к тебе. Скучать очень буду! Нет твоей мамке покоя. Ну ладно, если так лучше для вас, что же…

Лика загадочно улыбнулась, хотела что-то сказать, но промолчала. Она, конечно, тоже грустила из-за отъезда Маши и Кати… И ведь Вовка еще не знал, что какое-то время они не смогут наведываться к друзьям в Хельсинки. Года два — точно. Ничего, те смогут приезжать сами с подросшей Катей.

Вся компания сейчас собралась около отеля, где жили Тамара и Христо, а ранее остановились по приезду Макс, Василь и Селинка. Они ждали, когда приедут люди Христо и увезут из города действительных и будущих финских граждан… Ведь вопрос гражданства Маши и ребенка вполне решаем! Они расписались позавчера, подождав два месяца после смерти Виталия. Благодаря связям Николая, свидетельство о рождении Кати быстро переделали, внеся в строку с именем отца Максима — правда, под его новым иностранным именем. Маша взяла фамилию мужа, и с трудом привыкала к ней, довольно экзотичной для русского слуха.

Все-таки, Лика не удержалась и заплакала. Ей, как и Вовке, было жаль отпускать друзей и их ребенка. Нет, она за них не переживала — там все налажено, спасибо Христо… У Тамары, так и вовсе начинается новая жизнь, после всех-то ужасов! Даже была рада за всех. Но не за себя. Только вернулась с Севера любимая подружка, и вот опять уезжает.

— Ты будешь счастливой, — прошептала она Маше. — И вы тоже, тетя Тамара. Мужчины у вас замечательные, и есть все шансы жить прекрасно. Все равно, переживаю за вас!

— Можешь не переживать, девочка моя. Я уже ученая, — возразила Тамара. — Знаю, что нельзя полностью зависеть от мужчины! К тому же, при разводе мне досталось немало имущества, есть собственность в России. Если что…

— Этого «если что» не будет, — мягко возразил Христо. — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, Тома. И твои дочь с внучкой тоже. Неужели ты не веришь? Смотри, мой племянник и Макс сбежали из тюрьмы — растерянные, подавленные, и я смог сделать их счастливыми!

— Верю, — улыбнулась Тамара. — Ну, пойми меня… Ты же тоже страдал в жизни. Хочется все предусмотреть!

— Понимаю. В определенные годы сам стал предусмотрительным… даже будучи моложе тебя. Это и дало мне то, что сейчас имею. И все-таки, уезжаем с настроем не возвращаться! Молодежь — понятно: у Маши здесь отец, друзья. Макс будет посещать могилу отца. Василь и Селинка — навещать Дарнеллу и Олеко. Кстати, где они? Хотели ведь проводить…

При этих его словах, цыганская пара вышла из подъехавшего на территорию отеля такси. Оба сразу обратили на себя внимание присутствующих на улице… Олеко — красавец, как из старых кинофильмов. А Дарнелла, это была прекрасная молодая женщина, статная и очень высокая… Неудивительно, что у нее хватило сил удержать безумную в своем гневе Оксану в тот ужасный день.

— Как я рада вас видеть, милые! — Тамара по-матерински их обняла. — Никогда не забуду вашей доброты… Не без ваших стараний я окончательно пришла в себя. Очень поддерживает понимание, что даже чужие изначально люди готовы помочь. Но, хочу сказать на прощание: вы — умные, сильные, молодые и очень красивые, любите друг друга. У вас должна быть совсем другая жизнь, чем та, что вы ведете! Дарнелла, ты-то без образования… тебе сложнее, а вот Олеко получил неплохую рабочую специальность. Шальных денег вы, конечно, не сорвете, но сможете жить стабильно и спокойно! Просто подумайте — я не заставляю, но волнуюсь о вас. Человечности и честности в вас хоть отбавляй, как и потенциала. Будет жаль, если все это пропадет, когда вы попадете в тюрьму. Как моя племянница… ох, страшно все это!

Заметив, как помрачнела Тамара, Христо мысленно поразился. Оксана сделала ей столько гадостей, а она жалела ее, хоть и пыталась это скрыть.

— Так, не будем об этом, — он погладил Тамару по голове и прижал к себе. — Теперь я понимаю, в кого у Маши такое доброе сердце — явно не в отца! Вы одинаково переживаете за тех, кто вам навредил.

Когда все расселись по машинам, Вовка заметил резко затормозивший автомобиль Ламонина. Николай побежал, стараясь догнать и остановить отъезжающих. Христо также увидел его, и велел своему водителю подождать. Конечно, он не был рад Ламонину, но не мог помешать Маше с ребенком попрощаться со своим отцом и дедом.

— Папка, милый, — Маша не сдержала слез. Все-таки, отец оставался здесь совсем один… Да, он вроде счастлив с новой своей женщиной, но родных-то не осталось!

— Не пропадет, — буркнула Тамара себе под нос, будто угадав мысли дочери. Уж к Николаю-то она теплых чувств совсем не испытывала, но нашла в себе силы холодно кивнуть ему. Он вздрогнул, когда заметил полное отсутствие эмоций на лице бывшей жены. Раньше оно выражало хотя бы ненависть, а теперь и это прошло. Николай не терпел, когда к нему были равнодушны. Однако, он совладал с собой, приветливо улыбнулся, поцеловал Машу и Катю. Девочка, словно чувствуя разлуку, тянула ручонки к полюбившемуся за это время деду.

— Будьте счастливы, родные. Чтоб у вас там все сложилось… Маша, а ты помни: здесь у тебя все есть, и дом, и деньги! Ты — дочка генерала. Я всегда помогу и поддержу, чем нужно, будь то деньги или моральная поддержка… Вы всегда можете приехать — это ваш дом. И ты, — он протянул руку Максиму, — родной теперь мне человек, также можешь рассчитывать на мое расположение и помощь.

— И не волнуйся за него, — Вовка дружески закинул руку на плечо Ламонина. — Я и Лика рядом, присмотрим, если что. Правда, милая? Ведь Николай Геннадьевич, несмотря на опыт и чин, иногда сильно ошибается в людях!

Ламонин хотел осадить Вовку, но вспомнил, с каким трудом парень простил его, и промолчал. Ведь во многом Вовка оказался прав, как показала жизнь.

— Милый, а нам скоро будет, за кем присматривать, — проворковала Лика ему на ухо. — Скажем так… месяцев через семь. Недавно я только предполагала, а на днях убедилась.

Сначала Вовка задумался на секунду, а потом его лицо озарилось радостной улыбкой. Он понял, о чем шла речь. Ведь так давно мечтал о детях, и вот, кажется, случилось. Лика не хотела спешить с ребенком, но, раз так вышло, естественно, рада будет родить его. Свадьба состоится в мае… что же, еще один повод будет для отъезжающих вернуться! Сейчас оформление нового гражданства требовало их присутствия в Финляндии, но эта страна не была столь далекой, чтобы приезд на свадьбу стал проблемой.

Все остались в относительном счастье и благополучии… кроме Оксаны, конечно. На нее завели уголовное дело. Суд состоялся, и на сей раз за ней не было надежного Виталия или влюбленного Николая. Ей дали пять лет общего режима — не самое строгое наказание, но и не самое мягкое. В условиях тюремного заключения, красота еще совсем молодой девушки окончательно потускнела. Из-за гормонального сбоя, похудеть она не смогла даже при скромном тюремном питании. Для Оксаны, привыкшей пользоваться своей красотой, этот факт был более ужасен, чем сама тюрьма. Освободившись на год раньше положенного за хорошее поведение, она вышла в совершенно новую жизнь, утеряв, помимо внешности, ориентацию в жизни. Устроилась работать туда, куда взяли с судимостью — уборщицей на бетонный завод в маленьком поселке Владимирской области, смогла снять крохотную комнату на двоих с пьющей сменщицей. Оксана быстро спилась — еще сильнее, чем новая соседка, и однажды, узрев по пьяни свое сильно изменившееся отражение в зеркале ванной, разбила его и разрезала себе вены осколками. Спящая соседка обнаружила ее тело только утром… Крови Оксана потеряла столько, что было уже не спасти. На тот момент ей исполнилось всего тридцать три года. И на тот момент уже никто не интересовался ее судьбой.

Тамара и Христо поженились в Финляндии еще до того, как она получила гражданство — брак существенно упрощал эту процедуру. Они поселились в его доме на берегу озера Бодоминьярви. Это оказалась любовь — не безумная, но зрелая, с взаимным уважением. Христо относился к Тамаре бережно, баловал ее. А ей самой очень нравился этот опытный в жизни, привлекательный мужчина. Это был лишь второй ее партнер в постели за всю жизнь, и, если честно, в этой сфере у них сложилось куда больше понимания и страсти, чем это было с Николаем. Тамара чувствовала себя счастливо и спокойно, и собиралась также сделать счастливым его. Тем более, что их совместную жизнь не омрачали финансовые проблемы и переезды, как это было с Николаем. Можно жить друг для друга, и наслаждаться общим счастьем!

Маша, Максим и Катя также живут вместе, только в центре Хельсинки. Девушка быстро адаптировалась, выучила язык и поступила на медсестринские курсы, которые ранее закончила Селинка. Маша очень хочет восстановиться в профессии, и, в итоге, у нее это получится. Макс по-прежнему много работает, зарабатывает хорошие деньги, приносит пользу себе, семье и бизнесу Христо. Со вторым ребенком они решат подождать — Катя пошла в садик через год после их переезда, и молодым людям хочется привыкнуть к новой жизни, и уделить внимание еще маленькой дочке. В их отношениях царит страсть, любовь и понимание. Они даже расстаться не могут надолго — слишком сильна память о вынужденной разлуке…

Селинка и Василь поженятся сразу по приезду в Хельсинки. Все вопросы и недомолвки ушли после этой истории — они поняли, что не могут друг без друга, и очень боятся потерять один другого. Родители Селинки будут очень рады, хотя за девушкой ухаживали и более состоятельные люди их нации… На пышной свадьбе в лучшем ресторане города будет гулять куча гостей, в основном — местная цыганская диаспора. К сожалению, Вовка и Лика приехать не смогут — по причине токсикоза последней.

Кстати, их свадьбу придется перенести, как раз из-за плохого самочувствия Лики. В октябре этого же года у Кирсановых родится прекрасный сын — крупный и черноглазый, похожий на Вовку. Через месяц новоиспеченные финские граждане приедут поздравить молодую семью с новорожденным, привезут с собой кучу подарков, и даже дождутся свадьбы. Лика изменится, как того и желал Вовка: успокоится, не потеряв при этом свою кипучую энергию. Просто, она поймет, что муж — любимый и очень дорогой человек для нее… Ну, почти как сын Алексей. И всю свою активность она будет нести в семью, пока не выйдет на работу после декретного отпуска.

Николай же почувствует себя вполне счастливым рядом с Мавлюдой. Он даже женится на ней, перед этим переписав все имущество на Катю — ведь внуки близкими родственниками не считаются, и этот факт его генеральскому чину не грозит; конечно, до ее совершеннолетия управлять имуществом может Маша. Однако, Мавлюде он подарит и квартиру, и машину… но это не толкнет ее оставить своего генерала, даже когда вырастут двое ее сыновей! Если уж совсем заглянуть вперед, именно Мавлюда станет ухаживать за Николаем через семь лет, когда у него случится инфаркт. Благодаря ей, он быстро поправится, и даже послужит государству еще пять лет. Маша, конечно, приедет помогать отцу, но основная тяжесть ухода ляжет именно на новую генеральскую жену. Естественно, о совместном ребенке с Мавлюдой Николай с самого начала не помышлял: ему хватило бед с Тамарой и Оксаной.

В общем, все, кто выжил в этой истории, остались довольными и счастливыми. И только одинокая могилка во Владимирской области быстро порастет травой… Слишком велики были прегрешения лежавшей под простым деревянным крестом Оксаной. Даже когда-то любивший ее Николай, после того, как сошелся с Мавлюдой, ни разу не вспомнил ее добрым словом. А остальные проживают свою жизнь вполне счастливо, наслаждаясь любовью и благополучием…

Оглавление

Убегай, моя любовь

  Пролог

  Часть 1.

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

  Часть 2.

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 14 часть 2

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

    Глава 31

    Глава 32

    Глава 33

    Глава 34

    Глава 35

  Эпилог