Лучший друг. Нелюбовь (СИ) [Элис Белл] (fb2) читать онлайн

========== - 1 - ==========

Самый обыденный день подходил к концу. Алиса уже спала, насыщенный вечер утомил девочку. Валерия еще не ложилась, сидела на кухне, обхватив колени руками. Она хотела дождаться мужа, но стрелки часов стремились к полуночи, а его всё не было. Позвонить ли ему? Или не отвлекать от работы? «Буду допоздна» - всё, что он сказал, ни как, не обозначив рамки этого «допоздна».

Лера устало облокотилась на столешницу и положила голову на вытянутые руки. Именно в такие моменты одиночество становилось невыносимым. Она понимала, что муж старается и работает, не щадя себя, исключительно ради семьи. Она понимала, что когда-то и Паша был вынужден ожидать её возвращения с работы, но все понимал и терпеливо ждал, пока она строила карьеру.

Придвинув ноутбук, она решила убить время, обработав последние фотографии. Чтобы развеселить приунывшую Алису, Лера увлекла её фотосессий. Девочка очень любила фотографироваться, особенно на мамин интересный фотоаппарат. Брюнетка невольно улыбнулась, подключая видавший виды Canon к компьютеру. Молодая женщина невольно окунулась в приятную ностальгию, сколько мероприятий и репортажей в свое время было на него отснято, уже и не посчитать. Сколько приятных знакомств было заведено с его помощью. Ей нравилось это занятия, но ради семьи его пришлось оставить.

Павел свой зарок все-таки выполнил, в новогоднюю ночь сделал предложение, а под конец третьего курса они поженились. Новоиспеченный муж не захотел, чтобы супруга шаталась по ночным клубам даже в качестве фотографа. Она согласилась на это условие удивительно легко, не планировала всю жизнь быть фотографом. Продала объективы и софтбоксы, ушла из фотошколы, оставив фотографию только как хобби. И все же скучала. Лере нравилось удерживать моменты жизни на снимках.

А потом всё как-то закрутилось. Она попала на практику в полицию, где после и осталась работать. А после университета, который был окончен уже заочно, девушку пригласили на стажировку в коллегию адвокатов. Потом родилась Алиса. Квалификационный экзамен Лера сдала, когда дочери было чуть больше года. А в двадцать шесть было первое громкое дело, которое она успешно выиграла.

Парой Валерии казалось, что ей всё дается как-то слишком легко. Что за это её везучесть и счастье непременно придется расплачиваться. Всё было настолько идеально, что начинало казаться, что где-то притаился подвох.

Закончив с фотошопом, Лера перевела взгляд на скромный букет, стоявший в вазе. Мысли переключились довольно легко, вызвав теплую улыбку. Куда приятнее было радоваться за подругу, припоминая их сегодняшний разговор. Аня смущалась, рассказывая о таинственном рыцаре в Найке, но все же глаза её светились. Ей, как и любой девушке, было приятно и уделенное внимание, и цветы.

***

Приглушенный свет ночника разбавлял полумрак комнаты, придавая обстановке еще большую таинственность и интимность. Сквозняк из приоткрытой форточки гулял по комнате, разбавляя духоту и колыхая занавески. Молодой месяц робко заглядывал в окно, словно желая подсмотреть за происходящим в квартире. Воздух казался густым и был наполнен жаром.

На потолок ложилась тень двух тел, слившихся в жарком танце страсти и похоти. Тени дрожали, отделяясь друг от друга, и сливались вновь.

Это выносило всякое самообладание и способность рассуждать здраво. Эти стоны, приглушенные его ладонью, чтобы соседи не вызвали полицию, подумав, что кого-то за стенкой лишают жизни. Эти ноготки, норовившие впиться в его плечи. Эти скрещенные запястья, перехваченные одной рукой и прижатые к подушке. Бедра, тесно обнимавшие его за талию. Зубки, прикусывающие его пальцы в момент, когда наслаждение захлестывало её с головой.

В такие моменты не существовало ничего. Ничего, кроме затягивающей, лишающей воли бездны глаз чайного цвета. Он душу был готов отдать за один только их взгляд. Мужчина таял от такого него, наполненного восхищением и обожанием.

Но после, когда страсть была утолена, не оставалось ничего кроме гадкой ненависти к самому себе.

Закручиваясь в причудливые завитушки, сизый дым медленно таял и растворялся в морозной ночной мгле открытого окна. Никотин только оседал в легких, не принося ожидаемого умиротворения. Сигареты не успокаивали, они лишь давали временную передышку и возможность подумать. Затяжка за затяжкой убивалось время и нервные клетки, но только не эмоции.

Павел в очередной раз глубоко затянулся и стряхнул пепел с сигареты. Происходившее в душе мужчины, можно было назвать одним емким словом - хаос. Сомнения, метания, стыд, злость на судьбу и самого себя. Всё это бурлило в котле эмоций, грозясь вот-вот перелиться через край и обварить кипятком последствий всех, кто окажется рядом. Совесть скреблась стаей саблезубых тигров.

Впервые в жизни мужчина оказался в такой ситуации, когда голова и сердце не могли договориться между собой. Они в один голос твердили, что происходящее гадко и мерзко. Что это ему еще непременно аукнется. Что они узнают, и будет большая беда. Но голова требовала сделать, наконец-таки, выбор, а сердце умоляло не торопить события.

- Уже оделся? - тихий приятный голос, как журчание горного ручья. Она тихо подошла сзади и обняла его. Даже сквозь свитер ощущалось тепло её тела, а запах вишни пьянил и кружил ему голову. В такие моменты он становился слабым и безвольным. И хотелось снова под теплое одеяло, снова в эти жаркие объятия и обязательно до утра. - Пойдем спать.

И спать тоже хотелось. И он поддался бы магии её чарующего голоса и остался, если бы. Ах, если бы. И от этого становилось горько, горько до тошноты. И хотелось кричать. Хотелось вырвать сердце, чтобы не болело. Чтобы не разбивалось каждый раз на осколки.

- Я не могу, - докурив, он обернулся. Голос дрогнул бы, если бы Паша не понизил его нарочно.

- Тебе обязательно уходить? - круглое личико, усыпанное мелкими веснушками, тронула грусть. Девушка робко прижалась к нему и вздохнула обреченно. - Я скучаю без тебя.

- Я тоже, но мне нужно идти, - выдохнул он. Душу, подобно кислоте, разъедала боль, но вида он старался не показывать. Мужчина обнял её, погладив по голове.

- Хорошо, - лучисто улыбнулась она, посмотрев на него снизу вверх.

Уже сев в автомобиль, он в очередной раз задумался. В очередной раз задал себе вопрос “Как?”. Можно ли любить двоих? И каждую по-разному, но с одинаковой силой.

Он всегда презирал изменщиков, приравнивая их к предателям. И сам же по иронии судьбы попался в эти зыбучие пески. Он погряз в них, а выбраться сил не хватало.

Его тянуло к Насте, с самой первой встречи. Рядом с ней он терял голову и забывал обо всем. А Лера? Он не мог оставить её, даже думать об этом не хотел. И дело было вовсе не в дочери.

Рядом с Лерой ему становилось легко и спокойно, а все проблемы и беды отходили на второй план. Именно она поддерживала, пока вставал на ноги. Именно она не давала упасть, когда жизнь давала под дых и грозилась размазать. Жена, супруга, спутница жизни - это все было о ней, но не могло в полной мере сказать всё, что она значила для него.

От этого на душе становилось особенно гадливо. Первый месяц он порхал с ней, как влюблённый мальчишка. А когда гормоны поутихли, чувство вины крепко взяло за горло. Каждый раз он собирался с духом, чтоб порвать с Настей, но в последний момент сдавал назад, мысленно проклиная себя. Каждый раз обещал себе, что в следующий раз точно. Но, наступал следующий раз, и он молчал.

Сумасшедшая гонка по кругу продолжалась.

========== - 2 - ==========

- Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло тёплое, благодатное лето, - Лера дочитывала концовку, постепенно понижая громкость голоса до умиротворяющего полушепота. Она закрыла книгу и подняла взгляд на малышку. Глазки неумолимо слипались, но Алиса держалась стойко. Она очень любила именно эту сказку и всегда засыпала только, когда дослушивала до конца.

- А у них родились дети? – сонно протянула малышка, приподняв русую головку.

- Конечно, но это уже совсем другая история, - Лера мягко поцеловала дочку и аккуратно укрыла, подоткнув одеяло под маленькие ножки. – Засыпай.

Алиса послушно свернулась в крохотный клубочек и прикрыла глаза. Совсем скоро малышка улыбнулась сказочному сну, пришедшему к ней.

Не сдерживая умильную улыбку, молодая женщина в очередной раз поправила одеяло, которое Алиса так и норовила скинуть. Со стороны можно было подумать, что Валерия разбаловала дочку. Читать каждый раз одну и ту же сказку и укладывать спать четырехлетку, для кого-то это показалось бы странным, явным излишеством. Всё было куда проще. Работа отнимала очень много времени и сил, а Алиса или, как её ласково называли родители – Ася, была с няней или в детском саду. Молодая мама испытывала чувство вины перед дочкой, припоминая, как сама обижалась на своих родителей за отсутствие внимания. Быть самой старшей из детей – это наделяло определенной властью, но все же накладывало, куда большую ответственность.

Лера не хотела откупаться от малышки подарками, хотя, что греха таить и это случалось. Мать баловала единственную дочку. Она позволяла девочке такие маленькие капризы, такие как сказка на ночь или медовые хлопья вместо манной каши.

- Спокойной ночи, - с этими словами молодая женщина убавила интенсивность света ночника и вышла из комнаты.

Дома они были вдвоем. Павел ушел на корпоратив в честь юбилея фирмы, но судя по времени, скоро он должен был вернуться.

Заняться делами Валерия не успела. Едва она спустилась на первый этаж, в подъезде послышалась подозрительная возня. Несмотря на вполне приличную шумоизоляцию были слышны мужские голоса и смех.

- Пахан, из-за угла тебя коромыслом, вставай! - разобрав реплику и голос старого друга и едва удерживая смех, Лера поспешила открыть дверь. Не хватало еще разбудить соседей.

Глазам открылась забавная картина. Мужчины, один другого краше, стояли заметно покачиваясь. Матвей, на правах более трезвого, поддерживал Павла, а тот полуживым кулем повис на руке друга.

- Братуха, - торжественно разглагольствовал мужчина, находясь на своей волне. Было очевидно, что он готов уснуть в любом положении и, где угодно, стоит только его перестать тормошить. – Лера, привет. Я тут маленько выпил.

- Да я вижу, - нарочито серьезно ответила она, - Матвей, давай его в спальню.

Лера искренне не любила пьяных людей, если не побаивалась их, но к таким моментам у Паши относилась спокойно. Муж позволял себе так надираться крайне редко, а когда всё же надирался, вел себя тихо и смирно. Не имея привычки искать приключений на хмельную голову или место чуть ниже спины, в таком состоянии всегда приходил домой и заваливался спать, ну или как в этом случае, его приводили.

Уложив Павла спать, Лера вместе с Матвеем спустилась на кухню.

- Чай будешь? – спросила она. Вопрос был риторическим, само собой сложилось - они любили поболтать, попить чай, посмеяться над чем-нибудь несущественным. С Мотей было просто и комфортно. Компанейский, разговорчивый иногда чересчур, он был интересным собеседником.

- С печеньками? – как маленький ребенок обрадовался мужчина. Он довольно втянул носом аромат свежей домашней выпечки и заулыбался еще больше. Матвей промахнулся совсем немного, укутанные полотенцем, ждали своего часа круассаны с вареной сгущенкой. – Всегда поражался, когда ты только всё успеваешь?

- Это военная тайна, - заговорщическим тоном ответила она, накрывая на стол.

К готовке Лера относилась равнодушно, а вот выпекать что-нибудь ей нравилось. Семья довольна, да и для самой это было как вместо терапии. Вымешивание теста, формование, украшение - её это успокаивало, снимало негатив, накопленный за день.

Свист чайника на плите, аромат бергамота и свежих булочек, снег за окном. Атмосфера домашнего тепла и уюта умиротворяла Матвея, и в тоже время от нее становилось как-то горько.

Мужчина поднял взгляд на молодую женщину, севшую напротив. В груди тоскливо заскреблось от тоски. Ей очень шли и этот огромный бежевый свитер, и эта уютная кухня в кофейных тонах, ей безумно шло быть матерью и женой. Пашка счастливец, каких поискать, счастливец и идиот.

А он, Матвей, лишь гость в этом доме.

- Эй, ты чего залипаешь? – смущенно спросила Лера. Он слишком долго молчал, а этот его взгляд - внимательный, изучающий. Он него почти осязаемо покалывало кончики пальцев, а щеки стремились покрыться румянцем.

- Я любуюсь, - протянул он без капли смущения. Хотел высказать свои мысли, но не осмелился на большее: – Пашке повезло с тобой, даже завидую ему.

- Матвей, - Лера отставила кружку в сторону. – Зависть – плохое чувство.

- Это не аргумент, - покачал головой мужчина, глядя в теплые зеленые глаза Леры. – Признаться, я наивно думал, что годы превратят тебя в толстую наседку. А ты, изменилась только к лучшему.

- Эм… я буду считать это комплиментом, - Лера усиленно разглядывала дно кружки, но даже так ощущала, что мужчина смотрит на нее без всякого стеснения. Он редко позволял себе такой вот взгляд, разве что исподтишка. Не смотрел, а словно подглядывал сквозь толпу людей или дым кальяна на совместных вечеринках. Она замечала, но старалась не придавать этому слишком уж много значения. Тем более в остальное время, даже наедине мужчина не позволял себе вольностей и в целом вел себя иначе.

Сейчас было сложнее, пропала легкость из общения. Долгие взгляды, вкрадчивый тон его голоса - это было неправильно.

- Извини за грубость, у меня язык раньше головы работает, - констатировал Матвей, улыбаясь, как смущенный подросток. – Ты так многогранна. Красивая и умная. Я видел тебя в суде, сложно было даже представить, что у тебя есть ребенок и муж и, что ты печешь плюшки. А сейчас смотрю на тебя, и в голове не укладывается, что ты циничный адвокат, наводящий панику на прокуроров.

- Один мой клиент, когда я вошла в комнату для допросов, и вовсе презрительно спросил что-то типа «Что это за девчонка?», - засмеялась Лера, в душе радуясь, что появилась возможность, смени тему. – Он весь такой из себя дядька в наколках, при понятиях, и я – год после адвокатуры. Да-а, то самое дело, которое сделало мне имя.

- Не удивлюсь, если и он в тебя по уши влюбился, - мужчина, словно не желал уходить с двусмысленной темы. – Лер, а если бы не Пахан, у нас бы получилось с тобой?

- Матвей, - оглушенная внезапным вопросом, Лера встала из-за стола и принялась мыть посуду. – Это вот… Совершенно не к чему…

Обычно она всегда держала себя в руках. Всегда держалась довольно холодно и равнодушно с теми, кто пытался подкатить, но сейчас растерялась. Восхищение в глазах мужчины, безусловно, грело женское самолюбие, но не более. Зная вспыльчивую натуру Павла, Лера не допускала даже флирта.

- Только не говори, что не думала об этом. Не думала о нас, - он возник за спиной слишком внезапно, возвышаясь над женщиной. Мужчина оперся на тумбу, расположив руки по обе стороны от Леры, и медленно вдохнул запах её духов. – От тебя пахнет всё также приятно.

- О каких еще «нас»? - последних слов она не слышала. От внезапной близости чужого мужчины пальцы не хотели слушаться. Жаркое дыхание, аромат парфюма, тепло мужского тела, голос с придыханием. И все это новое, чужое, волнительное. Казалось, стук её сердца может разбудить Пашку, “нет, только не это! Он не должен увидеть ничего такого” - испуганно спохватилась Лера. Собрав всё самообладание в кулак, брюнетка твердо выговорила: – Матвей, отойди. Ты ведь знаешь, если Паша зайдет…

- Значит всё дело лишь в нём? – мужчина самонадеянно усмехнулся.

Голос Леры подрагивал и звучал ниже обычного, даже как-то гортанно. Она волновалась и была застигнута врасплох.

- И в нём тоже, - осеклась она. Не решаясь повернуться, она застыла ледышкой и заметно дрожала от напряжения. – Он мой муж.

- Я помню и, что? – в голосе послышалась издевка, словно бы для мужчины это ни значило ничего. Он еще ближе придвинулся к ней, прижавшись крепким торсом к напряженной спине. Одна его ладонь скользнула по предплечью и накрыла руку брюнетки. Лера не успела возразить, пальцами второй руки он бережно убрал прядки, что выбились из прически и прошелся горячими мягкими губами по оголенной шее. От легкого касания по коже разбежались мурашки. Лера судорожно втянула воздух.

- Прекрати, - голос отдавал металлом и подействовал, как удар ногой в живот. Но Матвей не получил бы прозвище Казановы, если бы сдавался так легко. А женщина тем временем заметно напряглась и продолжила: - Паша ведь твой друг, так? Ты понимаешь, как это всё выглядит? Это же мерзко! Это ненормально!

- Ненормально… Ты не идешь из моей головы, что в этом мерзкого? - отозвался мужчина, понизив голос до мурлычущего шепота. Его рука на животе, когда только он успел, тянулась ниже. Его нахальство возмущало и начинало раздражать, а тело отзывалось на ласковые прикосновения. Она дрожала и кажется, забывала дышать.

- Пе-рес-тань, - по слогам выговорила брюнетка. Пыталась отстраниться, но он еще крепче прижал её к себе.

Властно, крепко с жаром, заставляя ощущать своё возбуждение.

- Скажи это мне в глаза, - на самое ухо тихо проговорил Матвей. Удовлетворенный оказанным эффектом, мужчина хитро улыбался. Он высвободил её из оков своих объятий, отстраняясь и давая ей возможность выполнить его просьбу. Она сделала это медленно, ему показалось даже, что Лера так дразнит и раззадоривает. Ясные, чуть затянутые поволокой зеленые глаза скользнули вверх, взгляд этот цеплял за самое сердце, словно прижигая его.

- Перестань, - тихо, но твердо повторила Лера, глядя на него сурово, крепко удерживая в руках самообладание. Она была зла на него, но еще больше на себя. Было гадко от того, что на секунду поддалась чарам прожженного ловеласа. Она пыталась понять, что сделала не так? Какое её действие дало ему повод думать, что между ними, что-то может быть?

Мягкие губы, очерченные аккуратной бородкой, были сложены в легкую улыбку. Небольшая седина в черных волосах придавала еще больше шарма. На морщины не было даже намека, только едва обозначившиеся «гусиные лапки» намекали, что человеку прилично за тридцать. Голубые глаза смотрели словно бы сквозь неё и завораживали, затягивали.

Его глаза беззастенчиво раздевали, обжигали до костей и парализовывали волю. Лера смотрела на него, как кролик на удава. Еще немного и всё. Страсть слишком мимолетна, но разрушительна и безрассудна. Все произошло слишком быстро. Потребовалась секунда, чтобы Матвей прижал её к себе, обняв за талию, а его губы жадно и несдержанно припали к её плотно сжатым губам. Секунда, мгновение, слившееся в бесконечно долгий тягучий миг. Он целовал жадно, как обезумевший. Оглушив внезапностью действий, он старался расслабить её, добиться ответа как можно скорее. Он был настойчив и не сдержан, словно бы этот поцелуй был ему, жизненно необходим.

Его грудь была горячей, отчетливо ощущалось, как рвано колотится его сердце. Бородка кололась, а руки жадно бродили по телу, без стеснения забираясь под свитер или сжимая ягодицы. Самое ужасное, что на долю секунды Лера действительно расслабилась и уже потянулась к нему. Её руки едва не легли на его плечи. На долю секунды это закружило голову, лишая так необходимого сейчас воздуха, это заставило сердце сбиться с ритма, а ноги подкоситься от эмоций. Этот поцелуй был приятен, но почти сразу приобрел привкус горечи. Жгучий стыд охватил молодую женщину. Он беспощадно выжег всё, оставляя только холодную душащую пустоту. Воображение услужливо нарисовало взгляд Павла. Карие глаза смотрели с укором и холодом. За потемневшей от эмоций радужкой, скрывалась боль.

Тишину расколол характерный шлепок. Матвей стоял, чуть отклонив голову в бок, и торжествующим взглядом смотрел на Леру. Она тяжело дышала, стараясь взять себя в руки. Щеку прижгло, след от ладони наливался красным, но Матвей продолжал улыбаться.

- Ты сам себе не противен? – сжав кулаки, спросила она с вызовом, готовясь отражать возможные поползновения. – Он же твой лучший друг!

Мужчина не отвечал, внимательно рассматривая её, впитывая взволнованный блестящий взгляд и приоткрытые влажные губы. Даже вот такая взбешенная и взъерошенная, она была красива… Это был первый шаг к ней, причем пройденный весьма удачно. Покачиваясь на пятках, он нервно прикусывал губу, словно раздумывая стоит ли сказать то, что уже давно намеревался.

- Все хранишь ему верность? – наконец отозвался он, сверля Леру тяжелым взглядом. – Ну-ну, продолжай. Пока он трахает всё, что шевелится.

- Что? – слова, сказанные на полном серьёзе, наконец, добрались до замутненного разума. – Что ты сказал?

- Что слышала, - злобно выплюнул Матвей. То ли он злился на друга, то ли на строптивость Леры. – У твоего любимого Паши баба на стороне. Не удивлюсь, если не одна.

- Странно, это же твоя прерогатива, - беря себя в руки окончательно, Лера смерила мужчину презрительным взглядом.

- Ну, да-а, но ты проверь его телефон. Так, на всякий случай. Анастасия Александровна – отдел выписки, - по выражению лица было ясно, он знает, о чем говорит. И это взято не с потолка.

Не то, чтобы она не догадывалась, подозревала, но старалась не думать об этом. Старалась гнать из головы дурные мысли, ведь фактов, подтверждающих его измену, не было. А доводы и раздумья… это только выматывало, раздирало на лоскутки нервные волокна. Она старалась придерживаться здравого смысла, всякий раз говоря себе, что единственно, что чувствует женщина, как жмут туфли. А остальное, женщина просто додумывает. И помогало, до этого момента. Яд сомнения проник в душу, медленно отравляя её.

Матвей ушел, не дав никаких пояснений сказанному. Он просто оставил её переваривать полученную информацию, одну, наедине со своими эмоциями.

На негнущихся ногах она проводила его, заперев дверь. На негнущихся ногах поднялась в спальню и присела на край кровати. Его телефон лежал на прикроватной тумбочке, как бы говоря «Ну же, действуй!». Как по иронии судьбы аппарат не был заблокирован, дисплей светился тусклым холодным светом.

Лера никогда не лезла в телефон Павла. Она доверяла ему и на доверии старалась строить их семейную жизнь. Не хотелось верить, что мужчина, так ею любимый, мог предать. Променять эти годы, плечом к плечу проведенные с ней, на интрижку. Это казалось нереальным. История не про их семью, не про их отношения. Матвей мог сказать это со зла, мало кому понравится быть отшитым. Она верила мужу, но черви сомнений уже крепко уцепились, засев глубоко в душе.

========== - 3 - ==========

Кладбищенский пейзаж не вселял ощущения страха или гнетущей тоски, он даже успокаивал. Черные силуэты деревьев на фоне темнеющего неба, клекот ворон, размеренный хруст снега под ногами и тишина, совершенно особенная, свойственная только этому месту.

Сейчас как-то сама по себе вспомнилась его бабушка. Она тоже любила эту атмосферу некоего жутковатого, как может показаться на первый взгляд, спокойствия. Тогда его это удивляло – все-таки в детстве ничего, кроме боязливого морозца по загривку, слово «кладбище» не вызывает.

Сейчас же это место было спокойствием в чистом виде. Живых стоит бояться, а мертвые. А что собственно мертвые? Они обрели покой и никому зла не желают, и уж тем более не собираются высовывать полуразложившиеся руки из могил и, хватая за ногу, тащить за собой.

Паша невольно усмехнулся, припоминая свои детские страхи, которые теперь казались совершенно глупыми. И одновременно с этим они были нестыдными. Они как бы приходили извне, порождённые фильмами или страшилками, рассказанными в темной комнате перед пламенем свечи.

Теперь мужчина боялся вещей более материальных. И вот они-то заставляли стыдиться и даже презирать самого себя. Эти страхи были следствиями его поступка – безрассудного, своевольного и эгоистичного.

Свернув с тропинки, он открыл калитку и, очистив памятник от снега, присел на низенькую скамеечку.

- Ну, здравствуй, бать. Снова я, - в полголоса проговорил он, отводя взгляд в небо, скорее рефлекторно.

С черно-белого портрета на него смотрел мужчина, едва доживший до пятидесяти шести лет. Его волос уже заметно коснулась седина, но карие глаза горели ярким огнем. Он улыбался даже на надгробном фото. Просто иного не нашлось – даже в паспорте он едва заметно, но улыбался.

Иван, так звали его, ушел из жизни рано, но еще раньше их оставила Валентина – мать Павла. Она смотрела на него с соседнего памятника. Совсем молодая и полная жизни. Ей было чуть меньше, чем самому Паше сейчас, когда она умерла.

На дворе стояли неспокойные «лихие» девяностые. На фирму, в которой она работала секретарем, был совершен налет. Её застрелили, виновных естественно не нашли. Большего он не знал.

Для психики подростка это было ударом молота. И без того беспокойный хулиганистый парень начал ускользать от нормальной жизни на глазах. Из-за постоянных драк и полного нежелания учиться от учителей градом сыпались жалобы, но то было полбеды. Парень начал пропадать в сомнительных компаниях, а потом началась череда приводов в милицию в мертвецки пьяном состоянии.

Он ускользал от отца, который едва занимался его воспитанием последнее время. Отношения в семье разладились задолго до, и несколько лет родители уже не жили вместе. Иван даже успел завести другую семью, правда, общих детей в ней не родилось.

Это было тяжелое испытание для них обоих. Пашка не был идеальным домашним мальчиком: он потрепал немало нервов отцу и его новой жене, и в итоге она поставила условие – она или это исчадье ада.

И отец выбрал сына.

Мужчине было сложно учиться искать общий язык с сыном, который день ото дня все больше походил на озлобленного затравленного зверька. Порой он срывался и лупил парня тем, что подворачивалось под руку, хотя понимал, что уже поздно, что родительский авторитет утерян давно. Порой он едва не кричал от отчаяния, потому что опускались руки. И мужчина просто не знал, что же делать? Как вырвать сына из болота, в которое его стремительно засасывало?

Иван привел его в место, где собирался всякий сброд, чтобы наглядно показать, к чему катится его жизнь.

Прижавшись лбом ко лбу, он смотрел в его глаза, так похожие на его собственные. Он крепко держал парня, не позволяя отвести взгляда, и говорил.

Слова эти Павел помнил до сих пор.

«Я не смогу понять, что ты чувствуешь, потому что не был в твоей ситуации. Я не смогу понять мотивов твоих поступков, потому что уже не помню, как это - быть тринадцатилетним парнем. Слышишь, Пашка? Я люблю тебя не потому, что боюсь общественного порицания, как ты любишь говорить, а потому что ты – это часть меня. И если бы я тебя не любил и не хотел, чтоб ты у меня был, ты бы не родился».

Пашка вырывался, огрызался, что-то говорил против, а мужчина продолжал стоять на своем, подсознательно понимая, что если отступит сейчас, то потеряет сына навсегда.

«Но поверь мне, я хочу тебе помочь. Поверь, ты можешь мне доверять. Поверь, что ты мне небезразличен. Поверь и пойми, что ближе друг друга у нас никого больше нет. У меня вот здесь болит, - мужчина прижал руку к груди, – когда я вижу, во что ты превращаешь свою жизнь. Как думаешь, мать хотела бы для тебя вот этого?»

Он обвел рукой пространство. Вид обитателей этого места являл собой печальное и угнетающее зрелище и поселял в душу чувство безысходности и желание избежать такого будущего для себя.

«Не закрывайся от меня, Пашка. Поговори со мной, я хочу тебе помочь, и я буду стараться, - с нажимом на последнее слово сказал он. – Буду, правда, только не отталкивай меня и научи снова стать для тебя отцом»

Глаза подростка увлажнились, он часто-часто заморгал и еще до того, как Иван закончил говорить, по щеке неожиданно скатилась слеза. Что-то лопнуло внутри своевольного упрямца, с грохотом разлетаясь во все стороны. Это разбилась броня, оголяя хрупкое мальчишеское сердце. Отец таки смог достучаться до сына, отгородившегося от всех и вся панцирем агрессии и полного отрицания всего, что пытались ему втолковать.

Парень плакал, шмыгая носом и утирая слезы рукавом. Он не говорил ничего. Ему в один момент стало безумно стыдно перед матерью за все, что он успел сотворить. Стыдно перед отцом, за его поседевшие волосы и измочаленные в лоскуты нервы. Да ему было очень-очень больно из-за смерти мамы, вдобавок он злился на отца, что тот ушел из семьи когда-то. И поэтому просто закрылся в себе. Но наряду с этим парень отказывался понимать его, отчасти отказывался взрослеть. Он эгоистично погрузился в собственное горе, отрицая, что кому-то тоже может быть плохо, а может, даже хуже, чем ему самому.

С тех пор все наладилось. Нет, это было бы враньем. Все пошло на поправку. Отношения отца и сына, конечно же, не стали идеальными, но все же обходились без катастроф вселенского масштаба.

- Батя, знал бы ты, как мне не хватает твоего леща, - стараясь отогнать прижавшую к земле боль, выговорил Паша.

Мужчина пришел сюда просто потому, что больше было некуда. Не с кем было разделить этот груз, который навесил сам на себя. Не у кого попросить совета. Именно совета, а не осуждения! Он и без того сам себя ненавидел. Паша и в самом деле верил, что от крепкой затрещины отца мозги бы встали на место, и все разрешилось бы само собой. Увы, с этой кашей ему предстояло разбираться в одиночку и стоило начать как можно скорее. Пока не успело рвануть так, что достанется всем.

========== - 4 - ==========

«Этого просто не может быть. Не с нами. Не в нашей семье!», - мысли Леры безжалостно путались. Она отказывалась признавать очевидное, но понимала, что желаемое, увы, с действительностью расходится.

Лера все-таки сделала это. Наперекор своим принципам проверила телефон мужа, и обнаруженное в нем напрочь лишило её покоя. В голове не укладывалось, что Паша мог…

Молодая женщина остро чувствовала необходимость совершить задуманное. Проверить и, наконец, узнать, насколько далеко зашел Пашка в этом откровенном флирте с некоей Анастасией.

Эти сомнения были сродни ожиданию в камере смертников. Оно выматывало и заставляло сходить с ума, мучить себя домыслами и догадками, которые, возможно, даже не имеют места быть.

Остановившись недалеко от проходной, Лера внимательно оглядела парковку. Машина Павла стояла с самого края, и место вокруг просматривалось идеально. Погасив свет фар, Лера приготовилась к долгому ожиданию. Ждать она умела - научилась за год работы в полиции. В убойном отделе случалось всякое – в перестрелках поучаствовать она не успела, а вот внешнее наблюдение ей доставалось частенько. Это потом она ушла в адвокатуру, а до того всякое бывало.

Лера невольно усмехнулась, ощущая подступившую горечь, но чтобы следить за собственным мужем… гадко и унизительно, но иного выбора молодая женщина не видела. Говорить с ним, не имея доказательной базы, было делом пустым. Во всяком случае, она в этом смысла не видела. Лера считала, что он начнет отнекиваться и все отрицать, а она в итоге так и не добьется правды и вся изведется вдобавок. Едва пройдя по касательной с сердцем, сомнения отравили весь разум целиком.

“А может, и не нужно это? Ну что ты хочешь здесь увидеть? И хочешь ли вообще… А может, и не было ничего, а ты сама себе придумала все? Чего-то не недопоняла, что-то упустила?”

Чем дольше Лера сидела в машине, тем больше понимала, что попросту боится лицом к лицу встретиться с “доказательствами”. Боится и не хочет.

“Нет, все нормально! Он работает, ну неужели ты не видишь?! Он просто на работе, а ты понапридумывала себе непонятно что… Ну смс, ну дальше что? Нет, хватит! И так уже опустилась ниже некуда! Сначала телефон, теперь вот слежку устроила. А дальше что, жучки ставить?”

И Валерия уже собралась развернуться и уехать отсюда, пока Пашка не увидел ее и не решил, что она становится ревнивой, глупой бабой, от которой действительно пора сваливать.

Прислушавшись к голосу интуиции, она вернула рычаг скоростей на нейтралку. В тусклом свете уличного фонаря она узнала его сразу, к большому несчастью, затопившему сердце до краев. Мужчина шел с молоденькой девушкой. Внешне они никак не выдавали себя, просто шли рядом и разговаривали.

А когда сели в машину, Лера предпочла закрыть глаза.

Доверчивая, наивная девочка, когда-то полюбившая симпатичного дембеля, отказывалась верить в происходящее. Она кричала от обиды и боли!

Она рвалась туда, к ним, чтобы вцепиться в симпатичную мордашку соперницы и расцарапать её в клочья. Она плакала в голос, забившись в темный угол.

Девочка, верившая в вечную любовь и человеческую честность. Где-то в глубине души, прикрытая маской сдержанности и цинизма, эта девочка еще существовала. Нынешняя Лера только сжала кулаки до побелевших костяшек.

Машина проехала по проспекту, пропетляла по улочкам спального района и остановилась у небольшого частного домика, которые еще оставались в старой части города. И снова он обнимал её, а Леру от каждого прикосновения к той, другой, словно прокалывали длинными острыми иглами. И снова они смеялись, а Лере казалось, что смеются над ней. Потешаются над её доверчивостью. И снова он целовал её, а Лере хотелось кричать. Боль разъедала, подобно кислоте. Потом они зашли во дворик, а в доме загорелся свет.

Руки не тряслись, разве что пальцы немного подрагивали, занемели, отказываясь слушаться хозяйку. Со второго раза Лера все-таки прикурила сигарету. Едкий дым наполнил легкие, придушив эмоции и желание выть. Слез не было, но глаза щипало, как после бессонной ночи. Горло словно зажали в тисках, каждый вдох давался с трудом. Это опустошало. Лишив эмоций, кипевших внутри минуту назад, это оставляло только холодную пустоту и боль. Она не чувствовала ненависти и не задавалась вопросами «как» или «почему», она не чувствовала жалости к себе. Даже показалось, что случилась внезапная сумеречная слепота, все окружающие предметы казались размытыми, а огни приборной панели и вовсе словно выцвели.

Валерия нервно потерла переносицу, и, выбросив окурок, поехала прочь. Не поехала домой отчасти потому, что не хотела показываться в таком виде перед сестрой мужа. В большей же степени, потому что там все её эмоции усилились бы вдвое, если не больше. Все, возведенное с трепетом и любовью, рушилось по кирпичикам. А она стояла и смотрела, как её жизнь превращается в руины, и ничего не пыталась сделать – руки после открывшейся правды опустились.

========== - 5 - ==========

- Да! – ликовал Матвей, едва ли не прыгая до потолка. От его ора, казалось, загудели стены, а у соседей снизу запросто могла посыпаться с потолка штукатурка. Когда любимая команда забивает третью шайбу подряд, иначе реагировать невозможно.

Мужчина опомнился, только когда в дверь требовательно позвонили. Он глянул на часы, показавшие половину двенадцатого, недовольно чертыхнулся и поплелся открывать ночному гостю. Какого было его удивление, когда за дверью он увидел далеко не разгневанных жителей дома.

- Лера? – растерянно спросил Мотя, машинально приглаживая разлохмаченные после душа волосы.

Она стояла, словно застывшая, смотря на него не моргая. Волнение выдавали только неестественно бледное лицо и поджатые губы.

- Привет, - голос её был каким-то механическим, без эмоций, слова произносились медленно и растянуто. – Я, наверное, помешала?

- Нет, нет, что ты! Как ты можешь помешать? – словно громом пораженный, Матвей, наконец, опомнился. Он моргнул и окончательно убедился, что происходящее не иллюзия, и девушка действительно стоит на пороге его холостяцкой берлоги. – Проходи, что-то случилось? На тебе лица нет.

- Да вроде на месте, - она провела рукой, как бы проверяя наличие носа и губ, и вымученно улыбнулась. – Есть что выпить?

- А, да. Коньяк будешь? Еще вино есть. Сухое, - он все не мог отойти от удивления и выглядел крайне заторможенным. Мужчина даже не сообразил спросить, что послужило поводом для выпивки в столь позднее время.

- В жопу кислятину. Тащи коньяк, - выдохнула Лера. Плечи опустились, она вся сжалась, становясь еще меньше. Нельзя сказать, что ноги сами принесли её сюда. Матвей был в курсе. Именно это он имел в виду, когда плевался ядом на её кухне. Лере не нужно объяснять ему причины своего гадкого состояния.

Тишину нарушила тихая музыка – Мотя переключил телевизор на музыкальный канал. О столешницу звякнула бутылка и два бокала.

- И давно это? – спросила девушка, разглядывая темную жидкость настолько пристально, словно та могла знать ответ.

- Ты о чем? – мужчина растерялся, не думал, что она спросит так сразу. По взгляду понял, врать ни к чему уже. – Я точно не знаю, около года. Лер, ты прости, что я…

- Да ладно, чего уж там, - отмахнулась она как от недоразумения. – Понимаю. Я всё и всегда понимаю. От того и мои беды наверное.

-Ты не думай, я без претензий, что не сказал раньше. В конце концов, это не твоя тайна, - добавила она после короткой паузы.

Отстраненный взгляд девушки прошелся по обстановке и скользнул по мужчине. Взгляд усталый, измотанный переживаниями. Глаза ни на чем не фокусировались, а смотрели куда-то сквозь стены и предметы, сквозь Матвея.

Мужчина чувствовала себя неловко под этим взглядом. Совесть мучила от того, что не рассказал раньше. Корил себя за то, что вообще рассказал, внес раздор в семью. Ему было совестно и гадко на душе. Смотрел на неё, и не мог о делаться от мысли, что даже грустная она очень красива.

И от этого становилось еще гаже. Молодая женщина едва не плачет, а он представляет, какая она без одежды.

- Лер, я… мне, правда, жаль, что вот так всё вышло, - он не говорил - мямлил, опустив голову.

- Матвей, давай обойдемся без этого, хорошо? – выдавила Лера, резко опустошив бокал. Жидкость обожгла горло, прижигая раны на сердце. Тепло распространилось по телу и немного сняло напряжение. – Не надо меня жалеть. Никто не умер, мы все живы и здоровы…

- Стоп, стоп, - мужчина бережно взял её за плечи и заставил посмотреть в глаза. – Лера, здесь только ты и я, можешь выключить внутреннюю стерву и выговориться.

- Хочешь побыть моей жилеткой? Хочешь, чтобы я поревела? – девушка стиснула зубы, пытаясь проглотить ком, перекрывший горло. Она ответила довольно резко, если не грубо. Руки мелко дрожали, ладони моментально стали влажными и холодными.

- Тебе станет легче, - коротко добавил Матвей. – Должно стать.

- От слез никакого толку, - закрыв глаза, прошептала Лера. Было слышно, как на грани истерики звенит её голос. Еще немного, одно неверное движение или слово, и она не выдержит. Внешне строгая, даже местами бесчувственная, Валерия всегда всё держала в себе. Вся боль, все страхи переживались внутри и изматывали душу. – А знаешь, отчего больнее всего? Знаешь, Матвей?

Мужчина молчал. Он много чего мог сказать, но боялся нарушить момент. Боялся разрушить атмосферу доверия.

- Я ведь и в самом деле понимаю его. Понимаю, почему он так. Для этой девочки он на первом месте. Знаешь в чем разница между нами? Она живет для него, а я с ним. Пашка перестал чувствовать себя любимым и нужным, а она… Матвей, ты бы видел, как она на него смотрит! Я видела её. Девочка красивая… очень. И такая наивная… Смотрит на него большими глазами, как олененок напуганный, а я… - она отвела тоскливый взгляд в сторону и небрежно махнула.

- Ты очень красивая, даже не представляешь насколько, - Матвей начал было успокаивать девушку, но она остановила его одним взглядом.

- Просто я перестала быть такой…

- Ты просто выросла, - улыбнулся мужчина, поглаживая её плечи. – Я не буду говорить, что он тебя не ценит, потому что это ложь. Пашка запутался, увяз по уши, но он по-прежнему любит тебя.

- Нет. Если бы любил, не закрутил бы роман на стороне.

- Не будь столь категоричной, тут ты не права, - он мягко потрепал её по волосам, словно пожурил маленького разбаловавшегося ребенка. И в ином состоянии Лера бы заметила, сколько настоящей, искренней заботы было в его взгляде.

- Объясни мне, как можно спать с одной, а любить другую? У меня это в голове не укладывается. Просто не понимаю.

- Можно… это слишком сложно объяснить, - он говорил тихо, а Лера заворожено следила за его губами. Матвей медленно подвинулся ближе. - Это так же сложно, как испытывать чувства и не иметь возможности быть рядом.

Мужчина осязаемо чувствовал, как его затягивает в эти огромные глаза. Лера смотрела на него как никогда раньше. Без усмешки, как на Ловеласа, чьи приемы раскусила. Без сдержанности и вежливой заинтересованности, как на близкого друга её мужа. Молодая женщина и сама это понимала, но не спешила спохватиться, отпрянув от него. Просто любовалась его природным обаянием, наслаждалась его бархатным голосом.

Он изменился, повзрослел. Впору сказать, что годы не щадят никого. Лера мысленно усмехнулась “какие еще годы?”. Таким, как Матвей вообще такое понятие чуждо. Годы. Таких, как он годы не портят, превращая в обрюзгших дядек. Наоборот, каждый год после тридцати как плюс один к обаянию, к импозантности, к брутальности.

Когда они оставались наедине, мужчине всегда было сложно держать себя в руках. Сейчас он просто сорвался, порывисто обнимая. А она не сопротивлялась. Ранимая девочка, жившая в ней, больше всего на свете хотела почувствовать, что нужна и любима.

Матвей не встретил сопротивления, даже когда теснее обнял её за талию. Голова девушки все также лежала на его плече. Лера полностью расслабленная в его руках, слушала тяжелое сдержанное дыхание и размеренный стук сердца. Это успокаивало и притупляло бдительность заодно с той болью, что пожирала её изнутри.

Податливость опьяняла его, побуждая к действиям. Мужчине уже было мало просто обнимать её, мало просто держать её в своих руках. Он хотел дать ей свое тепло, свою нежность и ласку. Он хотел показать, что она не осталась одна. Хотел показать, что он все это время любил её и что нуждается в ней так, как никогда ни в ком не нуждался.

Это началось уже давно. Пашка только их познакомил, а сердце молодого человека обреченно екнуло под взглядом зеленых глаз. Он заинтересовал её, и, конечно, это понял. Разговор с другом в прокуренном тамбуре только раззадорил. Матвей уже приготовился добиться симпатии девушки все доступными ему способами, он пустил в ход все свое природное обаяние, но потом вечер закончился. А совсем скоро пришла весть о её помолвке с Пашкой.

Матвей не сразу понял, что же с ним стряслось. Завидовал другу. Видел девушку в ярких, будоражащих воображение и плоть, снах. Раздумывал, как можно к Лере подкатить. Мужчина помышлял о девушке лучшего друга и в тоже время сгорал от стыда из-за этих мыслей. Невозможно было не видеть, как они любят друг друга. И это было бы неправильно. Не по-мужски, не по совести.

Но это осталось где-то «до». До того, как Пашке ударила седина в бороду. До того, как он сам пьяный полез к Лере целоваться. До того, как она пришла к нему. И до того, как расслабилась в его объятиях.

От случившегося сорвало все внутренние тормоза. Он уже не смог бы остановить себя в этом сжигающем желании, даже если бы захотел.

Он не был настолько глуп, чтобы не понять, что девушка просто хочет забыться. Что позволяет ему обнимать себя из-за обиды, из-за переполняющей боли. Мужчина не был глуп - он был влюблен. А любовь, как известно, ослепляет.

Она опять закрыла глаза, делая шумный вдох. Воздух пах Матвеем, потому что тот был слишком близко. Она совсем потеряла счет времени… сколько она уже здесь? Лежит на его плече, дышит его запахом. Руки мужчины тем временем гладили её по спине и волосам, ласково, но не чтобы успокоить, а чтобы было приятно.

- Матвей, какого черта ты делаешь? – голос Леры казался охрипшим. Он заставил остановиться, но не отдернуть руки.

Он ничего не ответил, только с большим жаром прижал девушку к себе. Мягко взял ее за подбородок, заставляя показать бледное лицо. Взгляд остановился на губах.

Долгий и мучительно приятный поцелуй заставил её замолчать.

“Нужно его оттолкнуть” - вяло мелькнула мысль, мелькнула и пропала. Напряглась, чтобы оттолкнуть, о под его натиском расслабилась. Хотела сказать, что это подло, что не красиво и так не делается, но все разумные мысли летели к чертям, когда этот мужчина целовал её.

Лера чувствовала себя крайне странно. Одна часть её, настаивала залепить Моте пощечину за такие выкрутасы и бежать вырывать Пашку из рук рыжеволосой хищницы. Но тут же подключилась и другая – циничная, еще способная рассуждать холодно и здраво. Она требовала, чтобы девочка заткнулась и перестала ныть. Она во все глаза рассматривала красивого брюнета, чьи руки нежно, но настойчиво проникли под одежду. Она, повзрослевшая Лера, была более эгоистична и мстительна, что ли. И если и не восхищалась мужчиной, то точно смотрела на него с интересом.

А ещё ей хотелось сделать что-то, что смогло бы уничтожить или хотя бы заглушить эту разрывающую на кусочки боль.

Руки самостоятельно поднялись вверх, чтобы мужчина мог снять с нее свитер.

Небо его глаз вздрогнуло, зрачки расширились, когда девушка подняла на него вопросительный, слегка лукавый взгляд.

- Не заставляй меня видеть в тебе смущенного пионэра, - это “э” звучало как грубая усмешка. Мужчина растерялся от такого её поведения. Потрясенный её грубостью и сменой ролей, с вожделением смотрел, как она расстегивает его безрукавку, как кусает губы неотрывно смотря в его глаза.

- Выглядишь прекрасно, - прошептала она, облизнув губы. Ладони ласково гладили грудь, пальчики взъерошивали волосы.

Матвей ощутил легкое чувство гордости. Не зря посещал тренажерку и следил за собой.

- Чур, про повышенную лохматость не шутить, - улыбнулся он, припоминая, как она когда-то называла его не то Йети, не то еще как-то. - Ай.

Лера только усмехнулась, ущипнув его за сосок. Медленно, смакуя собственные ощущения, провела губами по шее, ласково на грани с болью прикусила кожу. От влажного дыхания Матвей тихо застонал. Её прикосновения дразнили, растекаясь жаром по телу. Её губы втянули мочку уха, от чего он закрыл глаза, стискивая её бедра, прижимая к себе, чтобы почувствовала, как сильно он её хочет.

Её дыхание заскользило с шеи на грудь, отчего руки мужчины задрожали мелкой дрожью, а из груди вырвался шумный выдох.

- Нет, ну ты все-таки и леший, - выдохнула она в районе его груди.

В ответ он только сдавленно усмехнулся, не нашел силы ответить про переизбыток тестостерона и свою любвеобильную натуру.

Его тело словно прошибла молния, казалось, от перенапряжения того и гляди выгорит все внутри. Её руки потянули вниз резинку его спортивных штанов.

Он остановил её, когда не сдерживаться было проще всего. Комната отчаянно плыла перед глазами, а руки не хотели слушаться.

Взяв за плечи, он притянул её к себе, по пути ища застежку на лифчике.

Они снова целовались… Целовались жадно, словно боялись не успеть, словно от этого зависели их жизни.

Матвей уложил девушку на диван, нависая над ней. Его взгляд скользил по её телу, повторяя тот же путь большой теплой ладонью. От этой нежности и осторожности в его прикосновениях Лера задышала чаще. Губы девушки непроизвольно раскрылись, отпуская рваный стон на волю, Матвей же едва заметно улыбнулся, всего на миг, взглянув в ее лицо, и продолжил изучать ее тело.

Лера задрожала, когда его ладонь трепетно сжала грудь, когда длинные пальцы прошлись по мягкому животу и очертили шрам от кесарева.

Стало неловко. Она стеснялась этого неровного шрама, что расчертил низ живота кривой улыбкой, хотя тот и не слишком бросался в глаза. Она стеснялась своей небольшой полноты, от которой все еще не могла избавиться. Она стеснялась растяжек на животе. Руки рефлекторно прикрыли грудь и живот, а щеки покрылись густым румянцем смущения.

- Какая же ты красивая, Лера, - прошептал мужчина, целуя её руки.

Он целовал, медленно, но настойчиво отводя их в сторону, чтобы получить доступ к её телу, чтобы насладиться им. Её кожа приятно пахла чем-то сладким, но не приторным. Матвей ощущал жар от её дрожащих рук и влажного дыхания. Он видел неприкрытое желание в блестящих глазах и приоткрытых губах. И хотелось, чтобы происходящее длилось много больше, чем несколько часов. И не хотелось думать, что утром она может уйти, оставив после себя лишь запах духов.

Их взгляды встретились. Он смотрел на неё, вернее сказать, разглядывал, впитывая каждую черточку, каждый взмах длинных ресниц и каждый вздох. Он смотрел на неё с восхищением и невероятным трепетом, словно узрел божество или великое чудо своими глазами. Всеми своими действиями он показывал, что для него не имеют значения её недостатки, что для него она совершенна.

- Ну, нет, так мы не договаривались, - хриплым голосом прошептала она, когда руки Моти потянулись к ремню джинсов девушки. Он поднял на неё растерянный взгляд, а Лера лишь кокетливо покачала головой и поднялась с дивана, потянув следом за собой остатки одежды мужчины.

Матвей сидел перед ней полностью обнаженный. Он не то чтобы чувствовал себя неловко – просто был растерян. Её действия в который раз выбили из него самообладание и способность двигаться. Мужчина и сам не понимал, куда подевался его привычный напор и инициативность. Он просто не знал, как вести себя с ней.

Девушка-загадка - многогранная и всегда разная. Эмоциональная, но в то же время холодная и сдержанная.

Невероятно красивая, невероятно желанная, лишившая его спокойного сна. Девушка-мечта.

И именно она сейчас стояла напротив него, покачивая бедрами в такт музыке. Она улыбалась ему и смотрела на него, не отводя взгляда. На самом дне, где-то за неприкрытым желанием, плескалась обжигающая обида и пугающее желание сделать как можно больнее в ответ человеку, которого она любила на самом деле.

Он шумно сглотнул, когда остатки одежды опустились на пол. Казалось, её нагота ослепляла и лишала остатков разума. Ничего не осталось, кроме сжигающего желания, бархата кожи и соблазнительных изгибов желанного тела под руками, этого взгляда невероятно красивых глаз и пленительного гипнотизирующего шепота.

Всё, что сдерживало раньше, было сожжено, барьеры сорваны, а водная гладь Рубикона оставлена далеко позади.

Движения были глубокими и рваными, объятия тесными и жаркими, а стоны становились все чувственнее и громче.

Не единожды она падала без сил, тяжело дыша.

Не единожды он приносил ей холодной воды в тонком длинном стакане.

И пачка сигарет непременно бы закончилась, если бы Матвей курил. А так оставалось лишь восстанавливать дыхание и стирать со лба испарину.

И целоваться. Бесконечно долго. Бесконечно приятно и жадно. Лера уже вымоталась, отвыкла от таких марафонов, но всё же останавливаться пока не хотелось.

Слишком чувственной была его ласка, слишком остро чувствовалось каждое прикосновение. Это не давало возможности остановиться, заставляло совершать плавные естественные движения, направляемые крепкими мужскими руками. Это заставляло ловить нужный темп и тонуть в нирване снова и снова.

Мужчина протяжно застонал, крепче обнимая её. Слишком долго он балансировал на грани, получая странное удовольствие от этого.

Красивые ноги обнимали за пояс.

Полузакрытые глаза и приоткрытые, опухшие от поцелуев губы.

Уже совсем тихие, протяжные стоны. А под руками нежная кожа, покрытая испариной.

Долго сдерживаемое напряжение перелилось через край. Комната разбилась на разрозненные кусочки и поплыла перед глазами, как крупицы калейдоскопа. Приятная, лишающая сил расслабленность и утомленность захватили внезапно, отчего тело Матвея мелко содрогнулось. Он без сил откинулся на жесткие диванные подушки, потянув за собой девушку.

Полностью расслабленная, она так и осталась в его руках. Казалось, его объятия не давали ей разбиться вдребезги так же, как уже была разбита душа.

От него приятно пахло. Сейчас она совсем не к месту вспомнила, что как-то на природе донимала Матвея вопросом по поводу туалетной воды, а он только пожимал плечами, говоря, что ничем именно сейчас не пользовался. А это был запах его тела: крепкий и немного пряный.

Сегодня она словно открыла его заново. Заново узнала.

Оказалось, тело у него очень приятное и твердое, а кожа усыпана веснушками, такими мелкими-мелкими. У него сильные, но в тоже время нежные руки. И глаза… Какие у него, оказывается, красивые глаза! Особенно, когда смотрит вот так.

Матвей улыбался. Губы сами расплывались в глупой, полной удовольствия улыбке. Да, это было удовлетворение, но не то, которое испытывал он, когда сваливал с шикарных ног очередную неприступную, казалось бы, красотку. Он испытывал странный, уже забытый восторг – словно сейчас и случился его первый раз. Сейчас он впервые именно занимался любовью, а то, что было «до», казалось теперь лишь сплошными репетициями.

Телевизор продолжал работать, прокручивая очередной музыкальный клип.

Тихая музыка, тихое дыхание.

Завывая сиреной, за окном пронеслась машина, на секунду нарушив вязкую атмосферу гостиной. Воздух действительно был горячим и тягучим, отдаленно смахивающим на остывающий кисель. Лера не могла до конца понять, что чувствует, что давит на неё, что тревожит. Неловкость и напряженная обстановка? Или чувство сжигающего стыда? Она не знала, не понимала, а может, пока не была готова этого понять. Слишком много событий за один вечер, слишком всё быстро произошло.

- Что ты будешь делать дальше? – возможно не к месту спросил Матвей, продолжая обнимать её. Казалось, стоит отпустить ее, и она растает, исчезнет, как пригрезившееся видение.

- А можно рассмотреть все варианты? – отозвалась она, глядя в большое панорамное окно. Первые солнечные лучи брызнули на серое небо розовой краской.

Матвей только хмыкнул.

Его поражала способность Леры шутить, даже когда все вокруг летит в тартарары.

- Сейчас я хочу принять душ и лечь спать. Или просто лечь спать, - она устало зевнула и уютно устроилась на груди у мужчины.

- Апатия?

- Нет, как ни странно. Просто устала, - мотнула головой Лера. – Но мне нужно ехать домой.

- Домой? Ты все-таки хочешь вернуться к нему?

Лера моментально напряглась, как сжавшаяся пружина. Отведя взгляд в сторону, она села на диван.

- Для начала я заберу Асю и уеду на дачу. Поживем там недельку, может две, а там видно будет, - голос её и в самом деле звучал устало, но не болезненно и не дрожал от обиды. И это не могло не радовать мужчину.

- А мы? Что будет с нами? – он не мог не спросить. Очень многое для него значило произошедшее.

- Мы? – и снова это взгляд, полный непонимания. – Давай не будем торопиться, хорошо?

Он кивнул, соглашаясь. В конце концов, он ждал восемь лет. В сравнении с этим неделя-две – сущий пустяк.

========== - 6 - ==========

Комментарий к - 6 -

Обращение к тем, кто был в процессе чтения ещё до перезалива романа!

Я отредактировала предыдущие главы и полностью заменила ту, что сейчас перед вами. Прежняя шестая глава переехала в седьмую, притерпевши небольшие изменения.

Что же, развязка близка.

Простите, что потерялась и приятного чтения!)

Чуть сбавив скорость, Павел нажал на кнопку гарнитуры, принимая входящий звонок. Кто звонил, мужчина не видел, но очень надеялся, что это Лера. Он весь день пытался до неё дозвониться, но безрезультатно.

- Привет, котёнок, - щебечущий голосок принадлежал не Лере, а от сладкого обращения стало как-то не по себе.

- Насть, просил же не называть меня так, - не дав договорить, огрызнулся он. – Какой я тебе котёнок, в самом деле!

- Прости, - сконфуженным голосом ответила девушка. – Не буду больше.

- Извини, - Павел прикрыл глаза, ощущая, как горечь расползается по груди. Он не хотел её обижать, но вот уже в который раз срывался. Девушка не была в этом виновата, самого мотало от душащей тоски до чрезмерной веселости. – Ты где сейчас?

- Я из магазина вышла только. Трубку не взяла, когда звонил, на кассе расплачивалась.

- Я тебя заберу?

- Хорошо, - голос девушки потеплел. – Я буду только рада. Только я уже роллы заказала, заедем?

- Да, конечно.

Узнав, где именно находится девушка, Павел вывернул в нужную полосу и поехал, стараясь не погружаться в раздумья.

А они так и норовили перетянуть на себя всё внимание.

Он устал, вымотался за эту пару месяцев. Осточертело врать Лере, врать Насте, заискивающе смотреть в глаза Моте, когда тот в очередной раз видел их с девушкой. Видел, как нехорошо смотрит на него друг в такие моменты.

Сам тот еще бабник, но Павла осуждал. И уже не раз высказался по этому поводу, хотя и с Настей познакомил именно он. На корпоративе по случаю дня защитника отечества подозвал её, когда разговаривали, представил. Весь оставшийся вечер девушка ходила за мужчиной хвостиком.

Он крепко перебрал, язык развязался, резко стал решительнее и самоувереннее, а Настя так восхищенно смотрела на него, что мужчина растаял. До мурашек льстили и её внимание, и приятные слова. Когда она обняла его и попыталась поцеловать во время танца, Павел не сопротивлялся.

Утром проснулся в квартире Матвея, девушка спала рядом. На вопрос, а где же хозяин жилплощади? Настя пожала плечами. Тот отдал ей ключи, а сам уехал с какой-то блондинкой, забравшей его из ресторана.

Этот момент Павел припоминал слабо, и сперва было неловко. Стоило напрячь память, как произошедшее приобрело ясность. И подколки друга, и ключи, переброшенные девушке со словами «развлекайтесь». И как целовались в прихожей, и как потянул её в спальню, и всё, что произошло дальше. Всё, словно издеваясь, ярко всплывало в памяти.

Когда девушка уехала, а Матвей вернулся домой, Павел не знал, куда деть глаза. Так было стыдно, что повел себя так слабовольно. Как же Лера, как он мог так с ней поступить?

Да, Настя ему понравилась, обезоруживали её доверчивые взгляды и повышенное к его персоне внимание. Но Лера… та которую, любил уже столько лет.

Сперва проскочила гаденькая подспудная мысль, что жена много времени проводит на работе и совсем про него забыла. И секс у них был в последний раз, едва ли ни на новый год. Что он хочет прежнего внимания, ласковых слов, объятий, а не опостылевшего обсуждения рутинных вещей.

Потом сорвался на друга, обвиняя в том, что именно он её ему подсунул. А Матвей только разводил руками. Да девчонка просила познакомить, но в постель он их не укладывал. Да и от ключей Пашка сам не отказался.

И такая горечь затопила, застила глаза. Жалкие попытки оправдаться, скинуть вину за свои действия на кого угодно, только бы не принимать ответственность самому. Это он сам решал, принимать ли внимание девушки, сам решал ехать с ней или домой, сам.

И занятость Леры здесь не причем. Вечно занятая, но она всегда находила время, чтобы поцеловать его или сказать теплое слово. А он.

- Да, твою ж! – выругался мужчина. С левой полосы его грубо подрезали. Задумавшись, едва успел среагировать, чтобы притормозить вовремя. – Козёл!

Павел постарался утихомирить сбившееся дыхание, руки мелко дрожали. Он прикурил сигарету, задержав взгляд на руке. Пустой безымянный палец, без следа от обручального кольца.

Он никогда не носил кольца, было просто неудобно. Лера не стала настаивать, чтобы он непременно носил обручальное кольцо. Доверяла ему, выходит, что зря?

С этими тяжелыми мыслями он забрал Настю. Слушая её щебетания, но, не особо вникая в смысл слов, привёз её в нужное заведение. Поддавшись на уговоры, зашел вместе с девушкой.

Хотел, как можно скорее остаться с ней наедине и поговорить. Объясниться, попросить прощения, сказать всю правду, что женат, что есть дочка, что любит жену, а с ней им нужно расстаться.

Настя забрала заказ, он по привычке заплатил за неё. Уже собирались садиться в машину, когда дверь кафе громко хлопнула, а вместе с этим грохотом до него донёсся знакомый голос, заставляя всё внутри заледенеть от ужаса.

- Ёлки-палки, какие люди, да без охраны! – неестественно громкий, насквозь пропитанный фальшивым восторгом голос младшей сестры ударил в спину, выбивая весь воздух из лёгких.

Словно окаменевший, он медленно повернулся всем корпусом, всё ещё не до конца веря в происходящее.

- Аня, привет, - выдавил из себя вялое тихое приветствие, пристыженным голосом.

- И тебе не хворать, братишка, - давя на последнее слово, произнесла девушка.

Тишина, повисшая между родными людьми, оглушала. Пустая и гулкая, в ней тяжело дышалось и едва удавалось мыслить. А мысли орали «тебе конец!»

Она расскажет Лере. Зная её правильность, он мог сказать это точно. Вполне возможно, что соберет их, посадит друг напротив друга и заставит во всём признаться.

Аня выглядела сбитой с толку, а вся решительность её куда-то подевалась. Она смотрела то на Пашу с холодным укором и недоумением, то на Настю с удивлением и лёгкой неприязнью.

- Котёнок, а может, ты нас уже представишь? - чистый голосок девушки больно резанул слух. Глаза Ани заметно округлились от изумления. – Вы его сестра, да? А какая?

- Двоюродная, - ответила она автомате, сверля брата тяжёлым взглядом.

От взгляда этого хотелось сжаться, стать невидимым или ничтожно маленьким. Стыд взял за горло и медленно давил, лишая кислорода.

Разочарование, вот что плескалось в больших глазах младшей сестры. Он прекрасно знал, что их с Лерой отношения были для Ани идеалом. Она всегда с восхищением смотрела за тем, как они заботились друг о друге, как дурачились и смеялись, как вместе рука об руку проходили через трудности.

Глядя на них, она верила, что любовь существует. Что существуют верные любящие мужья. А теперь этот идеал рушился прямо на глазах.

Павел на дух не выносил её жениха. Лживый, изворотливый изменщик, причиняющий столько боли. И понимал, что сам-то он ничем не лучше человека, которого презирал.

- Приятно познакомится, - улыбалась Настя, роя могилу для надежды Павла на благоприятный исход и для веры Ани в образ настоящего человека. – А я Настя – девушка Паши.

Нервно сглотнув, Павел хотел было что-то сказать. Нужно же что-то сказать, хоть что-то! Что это всё шутка, что это его коллега по работе, которую он случайно встретил и решил подвести до дома. И это всё в то время, пока его жена на даче вместе с дочерью. Нужно было как-то оправдаться, но он не мог, язык не слушался, словно бы нарочно, не желая позволить своему хозяину в очередной раз соврать.

- Девушка? – Анна припечатала её взглядом, как оплеухой. Настя заметно сконфузилась. – А, как же так получилось, что находясь в законном браке, ты умудрился завести себе девушку?

Сестра рубила без замешательства, ледяной тон чуть охрипшего голоса, глаза, светящиеся непониманием и осуждением.

Как в замедленной съемке Настя медленно повернулась к мужчине. Её губы подрагивали, как у обиженного ребёнка.

- В браке? – голос казался эхом. – Паша, ты… но как же?

- А вы, Настя, - от обращения к себе та сжалась. А Аня продолжала вываливать правду прямо на голову. – Что же и, правда, не знали? Ну, да, у нашего Паши и жена, и дочка есть.

- Я не. Я не знала!

Из глаз Насти брызнули слёзы, она выкрикнула это с такой дикой болью в голосе. Пыталась оправдаться, отмыться от грязи, от звания любовницы, разлучницы.

Девушка опрометью бросилась к дороге.

Павел вышел из оцепенения, когда она с грохотом хлопнула дверью, садясь в пойманное такси.

- Зачем ты так!? – заорал он, Анна вздрогнула от его отчаянного вопля, но ничего не сказала. Только смотрела с холодным укором.

Он должен был сделать это сам. Мягче, без обвинений, без криков. Должен был, но всё тянул и вот она расплата.

Мужчина смотрел в след удаляющемуся такси, а в груди пылало. Он не хотел чтобы Настя узнала всё вот так.

Он стоял, а плечи под тяжестью ответственности опустились. Хотел догнать сестру, уговорить, чтобы только не говорила Лере. Она не должна узнать! Он виноват перед ней, и осознавал это, но боялся её реакции. Боялся, что ей будет больно. Из-за него, из-за того, кто обещал, что будет защищать от всего и оберегать, что всегда будет рядом и никогда не предаст.

Да, было бы честнее признаться и дать самой решить, хочет ли оставаться с изменщиком, но он боялся потерять её.

Больше всего на свете он боялся остаться без теплых рук, что всегда придержат от падения в бездну. Без её мягких губ, которые так любит целовать. Без её добрых слов, что помогут собраться с духом и поверить в себя.

Он хотел внимания и восхищения, как много лет назад. Хотел острых чувств, новизны. Получил, и вот-вот поплатится за инфантильный порыв любовью всей жизни.

Со скрежетом ломалась привычная жизнь. Привычный устоявшийся мир оказался таким хрупким. На глазах, шанс успеть всё исправить хрустнул и разлетелся на осколки.

Всё летело в тартарары, с лёгкой руки, пущенное под откос им самим. Всего одним легкомысленным эгоистичным поступком.

========== - 7 - ==========

- Вы дорогу-то найдёте? – в очередной раз переспросила Лера. Взволнованный голос золовки несколько встревожил. По телефону она объявила, что им нужно поговорить и это не обсуждается. Лера, конечно, просила не беспокоить её какое-то время, но в принципе, гостям она была даже рада.

Она не то чтобы выпала из жизни, просто заключила её в границы дом-работа-детский сад. Было необходимо полностью разобраться в себе, понять, чего она сама хочет, но только сил и желания на это не было вообще, и молодая женщина просто плыла по течению, медленно погружаюсь в пучину странного всепоглощающего чувства, схожего с унынием.

Она ненавидела эту рыжую девицу, которая влезла в их семью и разрушила всё. И ведь наверняка же знала, что он женат, но это не остановило. Лера ненавидела и, как ни странно, завидовала ей. Завидовала, потому что хотела, чтобы Паша смотрел вот так на неё. Чтобы его поцелуи и объятия принадлежали только ей одной.

- Да, Лер. Скоро уже будем, – отозвался голос девушки в трубке.

Зависть и ненависть – это грех, сказала бы её бабушка, если бы знала о происходящем. Если бы Лера решилась открыться родным, но она не сделала этого. В первую очередь не хотела расстраивать и тревожить близких людей, а во вторую – боялась, что её отговорят от решительного шага. Родственники, в особенности бабушка, были без ума от зятя. Собственно оно и понятно – его простодушие и обаяние едва могли оставить кого-либо равнодушными.

Расскажи она бабуле, та бы начала убеждать, что все ошибаются. Что у них дочь, в конце концов. И что ради всего это стоит простить. Было бы приведено огромное количество цитат из Библии, произнесено много теплых, берущих за душу слов, а может, и спето пара частушек. И такое могло быть.

Расскажи она матери, та, скорее всего, рассказала бы историю из жизни, которую Лерка и без неё все еще помнила. Это братья были тогда мелкими, а она уже все понимала.

Их отец не был святым. Мама не была его первой женщиной, как он её первым мужчиной. Папа был дважды женат. Мама четыре года, как была разведена. Она, молодая и красивая, и он, высокий, статный и привлекательный, несмотря на то, что уже стоял на пороге сорокалетия. А еще он оказался безгранично добрым – Лерка, не задумываясь, стала называть его папой, когда родители об этом попросили. Об этом она и не жалела даже после того, как стало известно о его измене. Мама простила его. Может, потому что уже было двое сыновей, а может и потому, что боялась остаться одна. Так раньше думала сама Лера, но позже мама всё ей объяснила.

Даже несмотря на ветреный и шалобродный, как говорила мама, характер, отец не был плохим человеком. Он никогда не поднимал руку на неё или детей. Он старался для семьи и всегда старался где-то подзаработать побольше, где-то подкалымить, старался порадовать домашних чем-либо. А самое главное, он любил всех троих детей одинаково, иногда даже казалось, что Лерку любит больше, чем мальчишек. Он участвовал в жизни всех детей и никогда не отодвигал от себя проблемы Леры, чем еще больше утверждался в звании папы.

Валерия невольно проецировала их ситуацию на себя, понимая, что переживает то же, что и пережила мама когда-то. Однако это казалось чем-то другим. Почему-то папу было легче простить.

С Пашей же всё было иначе. Он сделал ей слишком больно. Он унизил её, растоптал чувства, подтерся доверием и посмеялся вместе со своей девицей над их браком. Он грубо обманывал её и нагло врал в глаза на протяжении года. Он оказался трусом, потому что не решился признаться ей в измене и уйти, раз теперь любит другую.

В один момент стало так гадко, неужели все из-за денег? Пока он зарабатывал меньше и все еще оставался в тени своей довольно известной жены. Неужели все из-за этого? Он не расстался с ней из-за финансового благополучия и только?

Где-то вдалеке послышалась негромкая, но изрядно басящая музыка, отвлекая от тяжелых размышлений. Лера с удивлением выглянула в открытое окно, когда звуки стали слышны совсем близко.

К воротам коттеджа подползла машина. Один вид её заставил молодую женщину напрячься, непроглядно черные стёкла не внушали доверия.

«Может, разворачивается кто-то» - подумалось ей, но автомобиль целенаправленно припарковался у ворот. Громкость музыки снизилась, а дверь со стороны пассажира открылась.

- Ядрёна вошь! – вырвалось у Леры от удивления.

Улыбающаяся блондинка заметила её и приветливо помахала. Через опустившееся стекло, Валерия попыталась разглядеть водителя. Темноволосый парень, как не щурилась, подробностей разглядеть не успела.

В прихожей послышались шаги. Лера обернулась, сгорая от нетерпения получить объяснения, кто же этот молодой человек. Уж точно не таксист, раз до сих пор не уехал.

- Мы немного задержались, заезжали за вкусняшками, - улыбнулась Аня, указывая на пакет в руках. – А Ася где?

- У неё дневной сон. А кто это приятный молодой человек?

- Какой? – удивилась, было, девушка, но бросив взгляд за окно, потупила взгляд. – Это Костя.

- М-м, - расплылась в хитрой улыбке Лера. Как всегда чуть сонная подруга, сегодня словно бы светилась изнутри и искренне улыбалась, немного смущаясь. – Не знала, что вы общаетесь. А, что Глеб по этому поводу думает?

Молодая женщина не пыталась укорить подругу. Её жених вызывал стойкое отвращение уже тем, что не умел удержать своё хозяйство в штанах и погуливал. Ещё она знала, что и Олега он откровенно недолюбливал. При том, что он друг детства, а тут некий парень, который даже цветы дарил.

- Ничего, он не знает, - глаза забегали и уткнулись в пол.

- Вот это да.

- Осуждаешь меня? – с тоской в голосе спросила она.

Отрицательно махнув головой, Лера достала кружки и повернулась к Ане. Молодая женщина улыбалась с долей материнской заботы и тепла, от чего блондинка не могла не успокоиться.

- Кто без греха, бросьте в меня камень, - вздохнула она, сняв с плиты чайник.

Комнату наполнил запах травяного чая. Аня смотрела в окно. Стекло в машине по-прежнему было опущено и наверное, именно на него она и смотрела и мечтательно улыбалась.

- Эй, погоди-ка! Ты влюбилась!

Весело заключила брюнетка, глядя на то, как румянец покрывает круглые щеки. Девушка выглядела не то чтобы счастливой, она выглядела окрыленной.

- Что?! Я? Не-ет! У меня же Глеб!

- Ну да, ну да, но выходной ты проводишь в компании этого паренька, - хитро прищурившись, улыбнулась Лера. Аня сама не представляла, как своим появлением развеяла застой в её жизни. Эта милая девочка в компании того, кто рисовал на лице такую солнечную улыбку, поднимала ей настроение, отчасти вызывая чувство ностальгии. Когда-то и она с Пашей вот так просто дружила и как знать, может, лучше было бы оставить все, как есть. – Серьезно, я просто не замечала раньше. Ты же вся цветешь! И глаза!

- А что глаза?

- Они же светятся изнутри! Даже не помню, когда видела тебя такой счастливой. Проводишь с ним время, куда-то собираешься отдыхать, раз просишь купальник.

- Да, но это не то, что ты думаешь! – пыталась оправдываться, но Лера только усмехнулась. Видела, как оно есть, но осуждать подругу не спешила. Аня добавила: - Мы просто друзья. Так, что с купальником?

- Вон, на диване, - решив не гнуть свою линию, Лера кивнула в сторону гостиной. – Заказала, да с размерами сильно промахнулась, не зря не стала его возвращать.

- Спасибо Лер, большое. Сколько я должна тебе?

- Брось! – отмахнулась та. – Уже давно заказывала, не помню.

Аня пожала плечами и задумалась. От внимательного взгляда девушки, она слегка насторожилась. Казалось, подруга ждет чего-то или подбирает слова.

- Когда звонила, ты сказала, что тебе нужно поговорить, - решилась напомнить Лера. Подруга поджала губу, поднимая совершенно потерянный взгляд.

- Я должна тебе кое-что рассказать. Правда, за такую весть…

- Какую же? - нахмурилась Лера.

- Паша. После того, как ты уехала… я видела его.

- С другой, - прикрыв глаза рукой, договорила Лера. Когда знала она одна, было больно, но как-то не до конца осознанно, что ли. Сейчас бетонная плита отчаяния навалилась всем весом.

- Ты из-за этого решила отстраниться ото всех?

Лера только кивнула.

- Господи, Лера, я, - девушка ошарашенно смотрела на неё. В глазах стояли слезы.

Валерия знала, как сильно она любит брата и её. Знала, что их семья была для неё примером. Была тем идеалом, который эта девушка хотела достичь, и сейчас это разбилось вдребезги. Её словно лишили веры, настолько она выглядела опустошенной и растерянной.

- Лера, я… Как? Как он мог так поступить? Вы ведь всегда любили друг друга и были счастливы! И Алиса… Как можно променять всё это на ту? Ей ведь лет…

- Ей двадцать один или около того, а что, вполне себе молоденькая и… - молодая женщина отвечала машинально. Казалось, она пыталась оправдать его, но если и так, то только для того, чтобы оправдать и себя.

- Вот же! Старый кобель!

Лера невесело рассмеялась, возмущение золовки выглядело забавно, даже мило. Этакий хрупкий ангел возмездия.

- А я старая шлюха, - парировала Лера с горечью в голосе.

Прошла добрая минута, пока девушка отдышалась от возмущения, и до Ани дошел смысл сказанного. Она подняла на подругу еще более растерянный взгляд.

- Да, Аня, - брюнетка нервно жевала губы, стараясь не давать волю слезам. Было и стыдно, и больно одновременно, но не признаться значило выгородить себя и поступить нечестно. Лере было необходимо признаться в том, что сделала. Совесть ни на минуту не оставила её в покое с тех пор, и так вышло, что никому кроме подруги, по иронии судьбы оказавшейся сестрой почти бывшего мужа, довериться не хватило смелости. – Я переспала с Матвеем. Это случилось в тот же вечер, когда я увидела Пашу с этой.

- Нет.

- Да. Боюсь даже представить, что будет, если Пашка узнает.

- И ты боишься этого, но ведь это он первым предал тебя! И Мотя, хорош же друг! Он соблазнил тебя, ведь так? Наверняка споил и…

Лерка засмеялась надломлено и совсем не весело. Если бы… впрочем, оправданий она себе не искала. Какой смысл, если ей даже понравилось? Да, сейчас было стыдно, но тогда… Она не могла объяснить себе, что чувствовала тогда.

- Я разве похожа на ту, которую можно по пьяни затащить в постель?

- Нет-нет, я не хотела тебя обидеть, - осеклась девушка. – Просто я ведь знаю, какой он. Он ведь тот еще ловелас.

- Да не в этом дело. И не в том, кто кого первый предал. Я сама пришла к нему. Я имела возможность остановить, но не сделала этого. Ужас в том, что мне с ним было хорошо.

- Лера…

Никто из них не решился озвучить те слова, что были в уме у обеих.

Что если они ошиблись? Что если тогда, восемь лет назад, была не любовь? Могли ли те чувства быть просто увлечением и привычкой? Мог ли он просто увлечься молодой девушкой? Могла ли она принять первую влюбленность за настоящую любовь?

Могли ли они ошибиться? Ведь роман их начался как-то неправильно и слишком внезапно. Не было так называемого конфетно-букетного периода: свиданий, ухаживаний и прогулок под луной. Она сама поцеловала его, а за первым поцелуем сразу же последовала первая ночь. Да она была прекрасной, но спустя годы протрезвевшая от первой влюбленности Лера понимала, что все произошло как-то скомкано, и было полностью лишено всякой романтики. Паша же и вовсе был изрядно пьян. Она отдалась ему скорее от отчаяния, потому что была влюблена в него так сильно и так слепо.

А свадьба? Они повстречались месяц, и Пашка вернулся на севера. А спустя полгода они уже поженились. Ей тогда не исполнилось и двадцати – что она могла понимать в мужчинах и отношениях в целом? Ведь ни того, ни другого в её жизни как такового и не было до появления Паши.

А что было у него? Она знала про мужа всё. Думала, что знала, по крайней мере. Он очень много ей рассказывал. Даже про едва не отбитую голову во время нелегальных боев на заброшенном складе рассказал, когда она прижала его. Он рассказал ей о матери, о том, как больно было для него пережить её потерю. Рассказывал также о своем беспутном отрочестве, но о девушках, что были до неё, рассказывал как-то вскользь. Лерка догадывалась, что что-то болезненное было. Не мог же человек дожить до двадцати трех лет, а именно столько ему было, когда они познакомились, и не обжечься об отношения.

Рассуждая об этом, Лера пришла к выводу, что у них обоих могло просто не хватить опыта, чтобы понять всё правильно.

Могли ли они ошибиться? Может быть.

Могли ли поторопиться? Да, конечно, могли.

Должно ли это расставание стать для Леры тем самым болезненным разрывом, которое бывает

в жизни у каждого человека? Да, несомненно, могло.

А Матвей? Какая роль в её жизни была отведена ему? Должен ли он стать тем, кто будет для неё родственной душой? Могла ли она просто не разглядеть его истинный лик под маской ловеласа?

Лера внимательно прислушивалась к себе, пытаясь понять, что она чувствовала к нему тогда, а самое главное, что чувствует сейчас?

Могло ли быть так, что она поторопилась тогда, когда потянулась к Паше и поцеловала его? Могло быть так, что она поторопилась, сказав «да» на его предложение выйти замуж?

Да, это вполне возможно.

Лера отвечала на свои вопросы с сомнением. Эти «вполне возможно» и «может быть» не давали ей перечеркнуть всё, что было между ними. Ведь не могло же всё это стать просто следствием ошибки!

Она отказывалась в это верить, эти мысли отзывались удушающей болью в груди.

========== - 8 - ==========

- Ты сумасшедшая, - с придыханием проговорил мужчина, прижимая к себе полуобнаженную девушку. Стоило бы как все взрослые люди разместиться в спальне на большой мягкой кровати, но случилось, как случилось. Кухонный стол отнял слишком много сил, до дивана они не добрались каких-то полтора метра. - Чувствую себя подростком. Сначала в машине, теперь так.

Матвей многозначительно выдохнул, утирая пот со лба. Галстук валялся где-то у входной двери, рубашка, как и брюки, была, расстегнута, но осталась на нем и была безбожно смята. Девушка лежала рядом. Её пиджак валялся на стуле, юбка на полу у того самого стола, наверное там же можно было найти бельё, а шелковый топ до дивана таки добрался и мирно висел на его спинке. На Лере же остались только черные чулки и туфли.

Она повернулась на бок и как-то странно смотрела. Он не мог понять, что именно его в этом взгляде смущает.

- Ну да-а, - протянула девушка. Бровки игриво поднялись, а горячая ладонь, лежавшая на животе Матвея, бесстыдно поползла ниже, - можно подумать подростки на такое способны.

“Черт его знает” - подумал мужчина. Способны ли подростки на такую страсть или такое только во взрослом кино бывает, но совсем откровенно, от Леры такого безрассудства он не ожидал. Нет, он не осуждал и не хотел упрекнуть её в распущенности. Ему это даже понравилось, чувства разгорелись с новой силой, в отношениях появилась некая перчинка. Просто он представлял себе её как-то иначе. Она казалась ему более скромной, более претенциозной, может даже чопорной. По крайней мере, именно такой она виделась ему при первой их встрече.

Так и подмывало спросить, а было ли так с Пашей? И как вообще было? Нет, не в плане подробностей, их как раз таки знать не хотелось. Матвею хотелось знать, что он лучше, что с ним ей лучше, чем с бывшим. Может это придало бы уверенности в себе, а может, избавило бы от ревности. От банальной ревности к прошлому. Мужчине хотелось, чтобы она принадлежала ему целиком и полностью.

Было странно. Матвей никогда раньше не замечал за собой такого. Что там было у его предыдущих пассий, кто и в каких количествах? Да плевать ему было на это! А тут… Стоило только подумать, что она может вспоминать о бывшем муже с теплотой или не дай боже, с любовью… Стоило представить, а воображение у Моти богатое, что кто-то раньше прикасался к ней, что она вот так кого-то хотела… Его сгибало пополам от этой мысли. Ревность настолько сильная, настолько ослепляющая, накрывала его с головой, заглушая здравые мысли.

- Черт! - вырвало его из пучины собственных мыслей. Лера торопливо натягивала юбку.

- Ты, что хочешь уйти?

- Дай подумать, - нахмурилась она. Невозможно было понять всерьез она или опять кривляется. И это уже начинало раздражать, потому что он не понимал, как на это реагировать. Тем временем девушка оделась полностью и воевала с растрепанной прической. – Время, друг мой.

- Что время? – переспросил опешивший Матвей, продолжая полулежать на полу.

- Уже половина седьмого, через полчаса Паша приведет Алису с прогулки, - бросила она.

- Черт! - мужчина, было, подорвался с пола, поймав вопросительный взглядлюбовницы. - Про тренировку совсем забыл.

Расстались у подъезда, разойдясь по разным машинам. Лера ехала домой, изо всех сил стараясь сконцентрироваться на дороге.

Волновалась перед встречей с мужем. После её стремительного побега на дачу ещё не прошло и недели. Она ничего ему не объясняла, даже вида не подала, что теперь всё знает. Написала смс, что хочет отдохнуть на свежем воздухе и уехала вместе с дочерью.

- А вот и мама! – мужчина сидел на лавке возле детской площадки и наблюдал за малышкой, раскачивающейся на качели.

- Привет, Маленькая, - при виде жены он встал, и хотел было обнять.

- Привет, - Лера холодно отстранилась.

Увидела его, и нахлынули воспоминания, все те болючие моменты. Как целовал другую, как этими же руками обнимал постороннюю девушку. На душе стало мерзко, к горлу подступила тошнота. И снова лавина боли обрушилась на неё, заставляя прямую спину ссутулиться под этой тяжестью. Внутри жгло и пульсировало, словно с едва заживших ожогов сдирали кожицу.

- Ты как, всё в порядке? – обеспокоенный взгляд мужа, как ножом по сердцу прошелся. «Притворяется или, в самом деле, волнуется?» - подумала она, смотря на мужа, как на незнакомого человека.

Мужчина вздрогнул, такими ледяными глазами Лера смотрела на него. В груди завозилось что-то неприятное, липкое.

- Лера, ты бледная, что-то случилось? – не понимая, что происходит, спросил мужчина. Аккуратно, как хрупкую птицу, взял в руки её ладони. – У тебя руки ледяные, ты заболела?

Молодая женщина отстранилась резче, чем хотела. Раздражало его поведение, вся эта показная фальшивая забота. И всё же в глазах видела искреннюю обеспокоенность, и от этого делалось ещё больнее.

Неужели он настолько искусный лжец, что так достоверно изображает переживание за неё? Как можно, зачем так издеваться? Ком перекрыл горло, не давая возможности дышать нормально. В носу щипало, а кончики пальцев покалывало от напряжения.

- К чему всё это? – тихо, чтобы дочка не услышала, спросила Лера. Голос дрогнул, но она сумела сдержать желание разрыдаться или ударить его. – Можешь больше не изворачиваться, я всё знаю!

- Что, о чем ты говоришь? – нахмурился мужчина.

Холодное и отстраненное поведение Леры заставляло нервничать. Он уже понял, что в чем-то накосячил, но только в чем?

«Не могла же она узнать? Неужели Аня всё-таки рассказала?»

От этой мысли сердце застыло, покрываясь сковывающим льдом жуткого неконтролируемого страха. Он был уверен, такого не могло произойти. Стала бы Лера молчать, говорить вот так загадками?

- Лер, скажи уже, наконец, что случилось? Поговори со мной.

- Поговорить? – голос прозвучал как бесплотное эхо. Женщина моргнула и сжала губы, болезненно так.

Мужчина физически ощутил её боль, происхождение которой разгадать, никак не удавалось. Потянул было руки, чтобы обнять, успокоить, заверить, что всё будет хорошо, что не нужно бояться.

Она отпрянула. Как от чужого постороннего человека, приставшего к ней на улице. Это отчуждение хлестнула больнее пощечины, которую она залепила ему много лет назад.

- Да, нам нужно поговорить, - твердо выговорила она, неприятным официальным тоном. – Послезавтра, встретимся в ресторане у бизнес-центра. В половине второго, тебя устроит?

- Что? Лер, пойдём домой, - опешил Паша, проглатывая своё возмущение. – Поговорим, к чему всё вот это.

Смотрел на неё, а глаза от волнения бегали. В голове пульсировала навязчивая мысль. Жужжала приставучим комаром.

«Она знает! Она знает! Знает!»

Но спросить так ли это, не хватало смелости. Мужчина собрался было с духом, открыл рот, но Лера отвернулась и позвала Алису.

Павел погрузился в себя, увяз в собственных страхах и опасениях. Взывал к логике, стараясь убедить себя, что он ошибается. Что дело в чем-то другом.

- Пока, пап! – из оцепенения его вывел звонкий голосок дочки. Ася радостно махала ему, пока Лера застегивала на ней ремень.

- Пока, - оторопело выговорил он.

Мужчина вздрогнул, как от испуга, когда хлопнула дверь. Леркина Камри зашуршала по двору и скрылась за домами.

Руки сами сжались в кулаки. Он не понимал, что происходит. Вопреки интуиции, что во всё горло орала, он отказывался принимать, что такое вообще возможно.

Тело пока едва заметно потряхивало. Нервное напряжение разрасталось, заставляя сердце колотиться сильнее обычного. Ощущение чего-то неотвратимого повисло в воздухе. Словно бы где-то далеко за спиной зарождался сильный шторм, чей ледяной ветер уже чувствовался на коже. Далеко за пределами видимости, но уже осязаемый и неотвратимый, грозящий уничтожить тебя, размазать, как маленькую ничтожную букашку.

- Кирилл, здорова, - трясущимися руками мужчина набрал номер самого близкого друга.

- Здорова, - на звонок тот ответил не сразу. На заднем плане слышались голоса и характерное для тренажерного зала позвякивание.

- Есть предложение, - с ходу начал Паша, не давая другу опомниться. – Посидим, выпьем.

- А есть, что обмыть? – задорная усмешка хоть немного, но облегчила тягостное ощущение внутри.

- Да как тебе сказать.

- Пах? – по голосу, полному замешательства, Кирилл понял, что шутки не к месту. – Я на тренировке сейчас. Приходи, железо потягаешь, легче станет. Ну, а не станет, к Аресу махнём.

- Может лучше сразу?

- Давай, приезжай. Что ты теряешь, в конце концов? – друг начал его подбадривать. – Мот тоже тут.

- Сейчас буду, - не в силах спорить, произнёс мужчина.

Наскоро запихнув в сумку майку и треники с кроссовками, более-менее подходящими для спортзала, Павел отправился к друзьям.

Уже лет пять, наверное, он не появлялся в тренажерке, хотя раньше регулярно посещал занятия.

Ещё на входе повеяло легкой ностальгией, здесь ничего не изменилось, кроме свеженькой краски на стенах.

«Бежевенькая, чтобы не так уныло» - хмыкнул Пашка, окидывая взглядом холл. Прошел в раздевалку, повесил на крючок одежду, натянул сменку и встал перед зеркалом, висящим всё на том же месте, как и много-много лет назад. В те времена, когда их четвёрка впервые пришла сюда, записываться в секцию по боксу. Арес прибился к их компании много позже и всегда был далёк от спорта.

Сопляки такие были, самому забавно было вспоминать. Насмотрелись по телевизору бокса и понеслось. Фантазировали, лелеяли в мечтах, как будут пафосно выходить на ринг, биться до последних сил, непременно отправляя соперника в нокаут.

Длинный, как шпала Матвей, мелкий и тощий Кирилл, лопоухий Тимур и Пашка, пухлый увалень. И каждый мечтал, каждый видел себя легендарным чемпионом.

Пашка хмыкнул, припоминая плакат с изображением Феликса Тринидада, который отец ему чудом достал когда-то.

Как же тогда было просто и так мало нужно было для счастья.

Когда вошел в сам зал, Кирилл заметил его сразу. Единственный, кто остался в спорте. Ушел в кикбоксинг и теперь тренирует ребят.

- Всё, работай, - бросил он своему ученику, похлопав по груше.

- Учишь? – улыбнулся мужчина, после крепкого рукопожатия.

- Этот сам кого хочешь, научит, - Кирилл проследил за взглядом Павла. Молодой парень колошматил грушу, как в последний раз. – Первое место среди юношей брал раньше, сейчас разленился, наверное, как ты прям.

Звучало с укором. Кирилл гоготнул, бросая взгляд на округлившийся живот Пашки.

- Вот только про холм славы шутить не нужно, - вздохнул Паша. Как бы от этого места не веяло ностальгией, мысли скатывались обратно в болото текущих проблем.

- О, решил заменить холм славы на стальной пресс? – послышалось сзади ехидное.

- Сука, - беззлобно выматерился мужчина.

Матвей, довольный своей шуткой, расплывался в ехидной лыбе. Стягивал запястья напульсниками, глядя на штангу.

- Кир, подстрахуешь?

- Не перни, - гоготнул Пашка, ловя кислый взгляд оппонента. Столько лет прошло, а Матвею всё ещё неловко можно подумать.

Дальше тренировка шла практически без разговоров. Павел размялся и под строгим взором Кирилла делал упражнения.

- Всё, с меня хватит! – бросив канаты, он едва не повалился на пол. Мышцы забились и одеревенели, гудели от напряжения. – На хрен вас с вашим зожем.

- Не сиди, ходи и дыши! – похлопал по широкой спине друг.

Стараясь выравнивать дыхание, мужчина все же остался стоять на месте.

В зале уже никого не осталось. Матвей уже сидел на краю ринга, спиной опираясь на канаты, и с интересом наблюдал за происходящим.

- Чего Паха, сдох? – не без чувства собственного превосходства, выдал он.

- Пошел ты, - Паша показал Моте понятную фигуру из трёх пальцев.

- Так оно, расслабишься и ни хрена уже не осталось.

Простая фраза звучала двусмысленно, но измотанный тренировкой мужчина только отмахнулся.

- Нормально всё, - Кирилл протянул своему подопечному бутылку воды. – Пей мелкими глотками, а то опять захлебнёшься, как на отборочном в девяносто пятом.

Паша благодарно кивнул, стараясь сдержать желание влить в себя всю бутылку разом.

- У тебя же хороший метаболизм, пей больше воды, перестань жрать всякое говно типа бургеров и ходи в зал, пару раз в неделю тебе за глаза хватит, - Кир говорил со знанием дела, не одного мальчишку поставил на правильный путь и довел до соревнований и побед. - Месяца через три придёшь в форму.

- Ага, или копыта отброшу прямо тут, - всё ещё пыхтя, выговорил Павел. – Я подумаю.

Кирилл присел на мат и похлопал рядом с собой.

- Ну, рассказывай, а то по телефону у тебя голос был, будто кто-то помер.

- Типун тебе на язык, - брякнул Матвей. – Пах, а ты чего посерел-то? Лерка бросила?

Павел резко вскинул голову, приковывая к мужчине тяжелый, нахмурившийся взгляд. Вопрос, как удар под рёбра. Просто так ли? Да и фраза эта, так и несло от неё чем-то нехорошим.

- В смысле? – встрял в разговор Кирилл. Он переводил удивлённый взгляд с одного на другого и все больше хмурился. Выразительные брови поползли вверх. Глаза недобро щурились, глядя на Матвея.

- Не шутит так, - хрипло бросил мужчина, после долгой паузы, которая, казалось, вот-вот размажет его. Ждал, что друг отмахнётся, сошлётся на шутку. Друг молчал.

- Пацаны? – протянул Кир. Не дождавшись ответа, продолжил: – Мот, серьёзно, такая себе шутка.

- Ты говорил с ней? – не обращая внимания на замечание, заговорил Павел. Стало как-то тяжело дышать, словно облепило чем-то плотным и склизким. Ощущение шторма за спиной усиливалось с каждой секундой, внезапно ставшей неестественно длинной.

Матвей сидел выше, но без этого смотрел будто свысока. Недобро смотрел. Знал бы Павел всю правду, понял бы этот взгляд. Осуждение, немного издёвки и гаденькая так неприятная душе ревность смешались в нём.

- Да он гонит! – попытался рассмеяться Кирилл, но моментально осёкся.

Мужчины смотрели друг на друга, как два разъярённых быка, готовых вот броситься друг на друга.

- Остынь Пах, если она и узнала что-то, то не от меня точно, - простодушно заговорил Матвей, мигом развеивая тяжелую атмосферу нависшей над ними катастрофы.

- Что ты?

- Она знает о Насте, откуда, без понятия. Поэтому и уехала, чтобы всё хорошенько обдумать.

- И ты молчал? – вскипая, заговорил Паша, едва не переходя на повышенные тона. Слова друга ошпарили его будто крутым кипятком.

- Она просила не говорить тебе, - он простодушно развёл руками. – Что мне было делать, твою тайну я ведь тоже хранил.

Павел оторопело смотрел на друга. Так был оглушен сказанным, что не заметил, как бегали глаза Матвея.

- Паша! – крикнул в след сорвавшемуся с места мужчине Кирилл. – Блть, да что происходит?

- А ты не видишь? – хмыкнул Мотя, закинув руки за голову. – Баба у Пахана появилась.

- Чего? А. А Лерка? – Кирилл опешил. Пашка и такое отмочил? Не верилось, тем более он же видел, что друг жену свою любит безумно.

- Лерка узнала. Ну, а дальше все вопросы туда.

Он многозначительно махнул куда-то в сторону раздевалок, где скрылся их друг.

Павел влетел в туалет и, открыв кран на полную, начал плескать ледяную воду себе в лицо. Дышалось плохо, в груди ныло, боль медленно расползалась по всему телу.

Он набрал Лере, гудки. Мучительно долгие, тягучие как смола.

- Алло? – удивлённые голос жены, едва не сбил его с ног.

Взяла трубку, уже за это Паша был благодарен. Плечи затряслись.

- Лера, - прошептал он, едва совладав с дрогнувшим голосом. Мягкий голос, проникающий под кожу, вызывающий рой мурашек. Сразу перед глазами появилось лицо молодой женщины. Смеющиеся губы, вздернутый носик и бездонное море её глаз. – Лера.

- Что? – сказала она холодно. – Паш, времени уже много. Мне Алису нужно спать укладывать.

- Прости, я. Лер, мы можем поговорить?

- Да, - устало вздохнула она. Мужчине казалось, он ощутил её физическое присутствие. Такой явственный был этот вздох, почудилось его легкое прикосновение к коже. – Я ведь уже сказала, послезавтра.

- Может раньше, - он болезненно сглотнул.

- У меня завтра два судебных заседания, и вообще. До послезавтра, Паш.

Договорила устало, но твердо, не дав даже шанс сопротивляться, и положила трубку.

А он так и сидел на полу санузла и потеряно смотрел в стену. Тяжесть неизбежного повисла прямо над головой.

Комментарий к - 8 -

Полноценная новая глава.Прошу искреннего прощения перед теми кто ждёт уже столько времени. Огромное спасибо за понимание, за то что всё ещё не потеряли интерес к этой истории. Что же, развязка близка, а новое продолжение выйдет уже завтра вечером)

Как считаете с кем всё же у героини нелюбовь? Очень интересно услышать ваше мнение.

Искренни ваша, Элис)

========== - 9 - ==========

Тихий и немного пасмурный, но совершенно безветренный вечер являлся отражением состояния Леры. Она успела уже, и выплакаться, и проанализировать происходящее, и принять окончательное решение. Оставалось только сообщить его Павлу, но стоило об этом подумать, как вся решительность сходила на нет. Совесть и стыд рвали душу в клочья, как она может судить его после того, что сделала? Чем она лучше?

Она не боялась, что сердце сможет перекрыть голос разума, потому что в нем больше не было тех чувств. Нечему было вспыхивать, так по крайней мере казалось.

Оставалась обида, но не за себя. Было больно от того, что он променял их семью на глупую интрижку. Было больно от того, что предал доверие. И всё же, думая об этом, она всякий раз одергивала себя, не могла после случившегося осуждать его.

В довесок чувства довольно быстро заглушила рутина. Заботы и дела помогали ей в этом плане получше психотерапевтов и антидепрессантов. Впереди маячил нудный тягомотный развод и дележ имущества, хотя Валерия уже всё спланировала, желая свести волокиту к минимуму. Хотелось закончить с этим поскорее и идти дальше. Просто оставить позади восемь лет жизни, как бы тяжело это не звучало. Она сама удивлялась своему спокойствию, в глубине души опасаясь, что потом, когда всё останется за поворотом, её с головой накроет запертой за семью печатями болью.

Перенеся уснувшую дочку в спальню, Лера вышла на террасу. Воздух был пронизан запахами хвойного леса и приятно холодил кожу, бодря и стряхивая сонливость. Она любила именно такое время, прохладные вечера после долгого душного дня.

Лера садилась в мягкое кресло и закутывалась в плед. В руках была одна из любимых книг, а на столике дымилась чашка ароматного Пуэра. Сегодня стоило сделать то же самое, но было не до чтения, а чай, как назло, закончился. А еще было одиноко. Не то чтобы там, в груди образовалась пустота, а просто хотелось человеческого тепла, понимания и крепкого плеча, на которое можно опереться.

Может её, услышал кто-то на небе, а может, просто так сошлись звезды. Свет фар прополз вдоль дома, а у ворот остановился автомобиль. Скрипнула так и не запертая калитка, слух уловил шаркающие шаги, а на дорожке обозначился мужской силуэт.

- Как можно не запирать двери в полупустом посёлке? – усмехнулся силуэт бархатным баритоном.

- Я не так давно вернулась, - отозвалась Лера, не вставая с насиженного места. – Спасибо, что приехал.

Слова были сказаны от чистого сердца, и, без всякого сомнения, согрели мужчине душу. Он боялся приезжать. Опасался, что она прогонит его. Боялся услышать, что произошедшее между ними было ошибкой. Лера и в самом деле была рада видеть его, именно его. Может потому что было приятно ощущать его симпатию, приятно принимать заботу и ласку. А может, потому что он всегда её именно слушал. Слушал и слышал, а не выжидал время, чтобы начать говорить самому. Но для разговоров по душам у неё была замечательная подруга, а он?

С ним она чувствовала себя любимой.

Он был жутким бабником, не пропускал ни одной смазливой мордашки, но не скрывал этого. Он сам говорил, что любит женщин и пока свободен это нормально. Он не пудрил никому голову, нет, комплименты делал мастерски, но любви до гроба никому не обещал. Она могла назвать массу его достоинств, но главным было то, что он еще не успел предать её. Не успел втереться в доверие, не успел укорениться в сердце и душе, а после себя оставить безжизненную пустошь.

- Я рад это слышать, - Матвей поднялся по крыльцу и присел на корточки напротив девушки. Свет настольного фонарика освещал его несколько бледное лицо и усталую улыбку. – Я скучал, всё боялся, что могу приехать или позвонить не вовремя.

- Зря, за всё время ко мне только Нюта и приезжала, - усмехнулась Лера, рассматривая мужчину.

- А Пашка?

- А что Пашка? Не было его, звонил правда, - пожала она плечами. – Но оно и к лучшему. У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать и взвесить.

- И что ты решила?

Он волновался, как мальчишка. За всё время они не подняли этой темы. Её голова была занята другим, а он просто не мог решиться.

- Я не смогу простить. Всё что угодно, но не ложь и измену, - она пристыжено опустила голову. – Хотя чем я лучше.

- А я? – выдохнул мужчина. – Я люблю жену своего лучшего друга, человека с которым дружу с первого класса.

- Матвей

- Погоди. Я много и долго думал, разбирался в себе. Ты мне нужна, очень. Это какое-то сумасшествие, иначе я не знаю, как это объяснить. Я хочу тебя, что даже других женщин замечать перестал, - выпалил он.

Он жил моментами их встреч, но этого ему уже становилось мало. Желание обладать, сделать эту женщину своей, смахивало на одержимость.

- А я тебя, - Лера встала и отвернулась от Матвея. Не так уж это оказалось сложно – говорить то, что думаешь. – Я не знаю, что получиться из этого и меньше всего хочу думать в эту сторону.

- Ты дрожишь, - он снова обнял её сзади и мягко, но настойчиво прижал к себе. Лера полностью расслабилась и прикрыла глаза. Его тепло и запах приятно обволокли девушку, действуя, как успокоительное. Она не отталкивала его и не пыталась читать мораль, даже делать этого не собиралась. Что толку, когда все ошибки уже сделаны?

Лера сама повернулась к нему. Руки скользнули вверх и обвили шею мужчины. Он на секунду опешил, но быстро взял себя в руки и улыбнулся.

- Что будет дальше? – спросила она несколько не решительно.

- Не знаю, - кончиками пальцев он провел по её подбородку. – Можно я не буду говорить ничего, ты ведь и так знаешь о моих чувствах.

Лера улыбнулась. Он много говорил об этом и до сегодняшнего вечера. Никогда раньше она не могла предположить, что слова могут быть настолько красивыми, что могут так согревать душу.

Каждая их встреча после, была инициирована ею. Лера потянулась к нему, правда почему, пока так не смогла решить.

- Когда мы по-настоящему будем вместе? – всматриваясь в её лицо, он решился задать вопрос, который долго не давал ему покоя.

- Матвей.

- Я не пытаюсь давить на тебя, просто мне важно знать.

- Позволь мне сначала разобраться с текущими проблемами, а потом займемся нашими отношениями, - сказала это, а у самой было желание скрестить пальцы в этот момент.

Ей было очень хорошо с ним, но сердце всё ещё волновалось при мыслях о другом.

И от слова «нашими» ему стало много спокойнее. На губах появилась мечтательная улыбка. Она уже не говорила «ты» или «я» и это было хорошим знаком.

***

Не отрывая напряженного взгляда от входной двери, Лера нервно барабанила пальцами по столешнице. Время, словно давая возможность подумать еще раз, замедлило ход, а минутная стрелка не желала двигаться к заветной отметке.

«Нет ничего хуже, чем ждать и догонять» - мелькнула мысль в её голове. Бросив взгляд на часы, она потерла лоб, взъерошила волосы и подперла кулаком голову. Минуты всё же таяли, а нервное напряжение только увеличивалось. Оно путало мысли, сбивало сердцебиение и вызывало желание достать сигарету и наполнить легкие никотином, чтобы ощутить иллюзорное спокойствие хоть на несколько коротких минут. Отгоняя эти мысли, девушка снова забарабанила пальцами, не обращая внимания на неодобрительный взгляд из-за соседнего столика.

Она до последнего оттягивала этот разговор. Вроде набралась решимости, собралась с духом, но сейчас эта решительность стремительно таяла. Лера опасалась, что увидев его глаза, наполненные тоской и болью, её сердце дрогнет. Жалеть и прощать, в конце концов, это так по-женски. А еще ей было стыдно, совестно. Не знала она, как смотреть ему в глаза и обвинять во лжи и предательстве, после того, что сделала сама.

От этих воспоминаний в груди скользкое нечто заскреблось острыми когтями, но в тоже время щеки слегка заалели, а по телу прошлась легкая волна дрожи, покрывая кожу мурашками. Матвей, стоило ли его винить в том, что разрушил их семью? Разрушил тем, что рассказал ей об изменах Паши и тем, что не удержал её от опрометчивого шага.

Усилием воли она подавила эти глупые неоправданные доводы. Всегда легче винить кого-то кроме себя.

Лера не перекладывала на него ответственность за случившееся. Она могла отказать, оттолкнуть, уйти, но не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Действовала на эмоциях или, чтобы отомстить Паше? Каков бы не был ответ, оправданием он все же не считается. Ничего такого, что было бы ей неприятно, Матвей не сделал. И, наверное, именно от этого становилось во сто крат совестнее.

Валерия боялась этого разговора, но рано или поздно он должен был бы состояться. Она специально выбрала для этого людное место, чтобы обойтись без скандалов, чтобы обсудить всё как можно спокойнее.

- Лера, - показалось даже, что он возник из воздуха. Она отшатнулась, когда Паша сел за противоположный конец столика. Глаза мужчины, как ни странно не бегали, но взгляд был встревожен. Он не знал, что говорить и, каким образом поздороваться. Он всё понял, без всяких объяснений, но озвучить не решался. Не для неё или сестры, или друга. Паша боялся озвучить себе самому.

- Здравствуй, Паша, - не отводя взгляда, выговорила Лера довольно холодно.

Напряжение наэлектризовывало воздух, казалось, над ними вот-вот ударят раскаты грома и засверкают молнии, но ничего не происходило. Она молчала, смотря сквозь мужчину невидящим взглядом. Он молчал, пытаясь рассмотреть в её лице надежду на прощение, на последний шанс.

- Лера, я…

- Паша, - превозмогая желание разрыдаться, Лера начала говорить. Наступив себе на горло, она изо всех сил душила те эмоции, что порождало его присутствие. – Не нужно оправдываться, хорошо? Я всё своими глазами видела. И не надо мне впаривать, что это просто коллега по работе или друг, или еще какую пургу.

- Я… - он был искренне растерян. Конечно, понял, что узнала каким-то образом, но, что вот так. И стало по-настоящему страшно. Сердце предательски сжалось, заставляя лицо сначала побелеть, затем покрыться пунцовыми пятнами. Раз видела, значит отрицать не выйдет, не выйдет сказать, что всё это слухи и злые языки. Раз видела, не выйдет сказать «Ты всё не так поняла»

- Я не собираюсь выяснять отношения, - жестом она перебила его. Заметив некоторое смущение на лице Паши, добавила: - Я подала на развод. С Асей общаться запрещать не собираюсь. Пока навешай, а потом к себе брать в гости будешь, когда обживешься на новом месте. Машину оставь себе – позже в ГАИ переоформим, от квартиры откажешься и обязанности по ипотеке с тебя снимутся.

Всего остального он уже не слышал. Оно попросту терялось за оглушающим: «Я подала на развод». Да, Паша хотел расставить все точки над «И», разобраться в себе и уже не метаться от одной к другой. Но не такого финала он хотел. Не так и не этого. Даже в голову не шло, не представлялось, что он будет один. Без Леры… без Аси… Настолько он уже сросся с этим ощущением. Он всегда был уверен, что, несмотря ни на какие жизненные передряги, дома его ждут любимые девочки. Знал, что если будет тяжело, Лера обнимет и скажет: «мы вместе, и со всем справимся».

А теперь его этого лишили. Он сам себя лишил, вырвал из теплой безмятежной жизни и бросил на холодный асфальт одиночества. Он представил, как будет просыпаться один и один же засыпать. Представил, что Ася не будет одолевать его расспросами и просьбами покатать на плечах. Представил пустую квартиру и пустые вечера. И ему стало жутко. Удушающая тоска сжала горло.

- Лера… - ладони моментально вспотели, а голос прозвучал глухо и надломлено.

- Что, «Лера»? – отозвалась она. Стоило огромных усилий и недюжинного самообладания, чтобы равнодушно смотреть в глаза человеку, к которому продолжало стремиться сердце.

Павел протянул руки к её рукам, но она их отдернула. Вот она свобода. Без криков, разбирательств и укоров. Живи и радуйся, делай, так как велит сердце, а не обязанность и чувство долга. Но, отчего-то он этому был совсем не рад. Её слова, как монета, подброшенная в воздух, чтобы помочь определиться с выбором. Он боялся признаться в измене, боялся, что придется выбирать между неё и Настей. Но больше всего боялся, что выбора ему не оставят. Леру, он любил, как никого и никогда. И безумно боялся потерять, жаль только, что понял он это так запоздало. Он выбрал решку, а монета упала на ребро.

- Это всё, что я хотела сказать, - она поднялась из-за столика, чем встряхнула его. Павла стремительно засасывало в пучину боли и безысходности.

- Стой! - он догнал её уже на выходе, порывисто хватая за руку. – Дай сказать, а потом уже принимай решение.

- Что ты собрался мне говорить? – и снова голос звенел на грани, а глаза предательски увлажнились. Она вырвалась из его рук, что стремились обнять. Сердце требовало выслушать его, хотя бы дать шанс оправдаться, а ледяной голос разума упрямо твердил, что из этого ничего не выйдет. – Что? Я и без тебя знаю, что быт заел, что отношения потеряли прежнюю новизну, а чувства запылились и угасли! Понимаю, что я уже не молоденькая девчонка. Понимаю, что хочется чего-то нового. И поэтому просто прошу, не надо лишних слов!

Он смотрел на неё как-то напугано и шокировано. Глаза горели, желваки под кожей ходили ходуном. Она не хотела даже слушать, не хотела дать ни малейшего шанса оправдаться.

- Прости меня, - Паша не собирался этого делать, потому что понимал – смысла нет, слишком поздно. И всё же продолжал говорить: – Прошу тебя, позволь всё исправить. Я не верю, что всё закончится вот так. Можно же, что-то…

- Исправить? Освежить чувства? – горько усмехнулась она, смотря прямо в глаза мужчине. Сколько в них было боли, сколько тепла, но стоило представить, сколько этого тепла уходило на сторону, как возникало только одно желание. Хотелось навсегда выбросить из памяти этот взгляд, этот голос и прикосновения широких ладоней. – Можно, если только осталось, что исправлять. И, что освежать.

- Я ведь люблю тебя, Лера. Пойми, пойми меня. Я просто запутался, - зашептал он, прижимая её к себе. – Но теперь я всё понял, мне только ты нужна. Поверь, только ты.

- Нет, Паша, - а слёзы едва удавалось сдерживать. Они душили и не давали возможности рассуждать холодно. – Мы оба понимаем, что это далеко не так. Нет ничего уже, кроме привычки. И какие отговорки мы не придумывали бы - это конец. Если бы ты любил меня, а я тебя, в наших сердцах не оставалось бы места для посторонних.

- Что? Я не, - эти слова звенели эхом в его сознании. Словно вылили ушат ледяной воды. Она не упрекала и не обвиняла его одного, и от этого становилось горше и больнее. «Мы», «В наших». Она говорила о них обоих, а не только о нём.

Он коротко вздрогнул, когда хлопнула дверь её машины. В голове эхом звучали последние слова Леры. Они жалили в самое сердце, они пережимали гортань и ломали кости. И хотелось бить кулаками, обдирая кожу до крови. Хотелось делать, что-то, что заглушило бы эту жгучую боль.

Она держалась изо всех сил и дала волю эмоциям только, когда добралась до дома. Нечто внутри, что позволяло сдерживать эмоции, с хрустом надломилось. Окружающая комната поплыла мутью, а по щекам скатились первые слезинки. Как только захлопнула входную дверь, плечи сникли, она обессилено сползла на пол, кусая пальцы, чтобы подавить рвущийся из груди вой. Не так легко, оказалось, уничтожить то, что с любовью взращивалось не один год.

========== - 10 - ==========

Лера резко распахнула глаза, часто моргая и пытаясь понять, где она находиться. Такое бывало, когда она просыпалась слишком резко.

Сонная дымка сошла быстро. Девушка была дома, на диване в гостиной, хотела ещё немного поработать над очередным делом и уснула.

В груди неприятно покалывало, а сердце бешено колотилось, словно желало с испугу проломить ребра. Она не могла понять, что же её могло напугать. Может кот разбесился на ночь, глядя, и что-то уронил, может Алисе не спалось. Хотя последнего не могло быть, девочка вместе с няней уже, три дня как была на море.

Сев на диване, Лера пригладила взлохмаченные волосы. В горле пересохло, а кожа была покрыта липкой испариной. А может что-то приснилось? Последний год она не видела снов, хотя скорее уставала настолько, что просто их не запоминала.

Она подняла с пола светящийся телефон. Кто-то звонил?

Нет, смс пришло ещё час назад. Лера невольно улыбнулась, прочитав сообщение - «Привет, не смог дозвониться. Думал, поболтаем. Олег»

Случайно встретились пару недель назад, сам подошел, когда курила возле здания суда. В форме она его даже не сразу узнала.

Треск дверного звонка разбил тишину квартиры настолько внезапно, что Лера вздрогнула. Успокоившееся было, сердце снова больно забилось о грудину. Она поняла, что её разбудило. Чертыхаясь и проклиная ночных гостей, девушка поплелась к двери.

- Господи, ну какого? – бессильно простонала она. На лице отразились раздражение и волнение. Девушка сама собой была удивлена, волновалась о том, как должно быть сейчас она выглядит. Заспанная, взлохмаченная, наверняка с красными глазами и потекшей тушью.

А с той стороны двери стоял Паша. Он переминался с ноги на ногу, то и дело, приглаживая челку и ругая себя за то, что не додумался купить хотя бы цветов. Мужчина и не надеялся, что она откроет. Каких усилий ему стоило прийти сюда. Он не любил возвращаться и не умел просить прощения, но иначе не мог.

Не столь много родных людей осталось в его жизни. Двое из них, единственно близких на столько, были именно за этой дверью. Всего на всего за дверью, а казалось, их разделяла глухая непреодолимая стена. Стена, которую он собственноручно выстроил.

Лера так и стояла, оперившись на дверь. Открывать или нет? Зачем он пришел так поздно? И что ему говорить? Да и о чём? Вот именно сейчас, когда на руках уже свидетельство о расторжении брака? Когда он свободен. Когда свободна она.

Только вот от этой свободы не легче…

И нужна ли свобода, которая душит, от которой выть хочется? И Лера воет, беззвучно кричит. Душа её кричит, когда приходит в дом, где нет его. Когда ложится спать, а постель холодная и вторая половина её пуста.

А он? Нет, не воет и не кричит - просто, раз за разом разбивает руки в кровь о стены, чтобы саднящие костяшки отвлекли от той пустоты, что поселилась в душе ненасытной тварью и медленно сжирает его изнутри.

- Ну, здравствуй, - выдохнула она, отперев дверь. Стараясь держать себя в руках. Стараясь показать, что ей плевать, что не волнует ни он, ни его приход.

- Привет, - улыбнулся Паша, замечая её волнение. Слишком хорошо он её знал, чтобы за внешней холодностью этого не разглядеть. – Впустишь?

- А надо? Ася на море с Лизой, и ты это знаешь. И время, ты вообще на часы смотрел?

- Ну-у, всё прекрати занудничать, - тихий смешок, ироничная улыбка.

Кончики пальцев начинает покалывать, ладони потеют, а нечто в груди вздрагивает и сжимается. Волнение, мужчина всё еще становится причиной для него. И боль, такая едва-едва, как если сорвал заусенец. Можно и не заметить, но палец пульсирует и ноет. И всё от осознания того, что уже нельзя назвать его своим.

- Половина десятого, и я пришел к тебе. Нам нужно поговорить.

- Не поздновато ли? – прищурилась Лера, меряя его взглядом. Да осунулся, похудел. Нет, правильнее сказать подтянулся. Холостая жизнь шла ему на пользу, как бы странно это не звучало.

- Поздно, это если б ты за кого-то замуж уже собралась. А я просто решил заехать.

- Ну, заходи, - ухмыльнулась девушка, принимая его игру. – Раз просто заехал.

Это выглядело странно и ощущалось тоже странно. Они сидели на кухне, на плите готовился закипеть чайник, пахло пуэром, специями и ванильным сахаром. И было все так же уютно и все так же тепло. Лера, тепла и хмурая со сна, была очень красивой и такой родной. Она казалось, была соткана из теплых солнечных лучей, свет которых согревает кожу и топит лед в самой глубине сердца. Из свежего морского бриза, который оставляет солоноватый привкус на губах, от которого дышать становится легко и приятно. Настолько было хорошо и спокойно даже просто находиться рядом с ней. И ему становилось невыносимо больно и душно, потому что всё это он уже не мог назвать своим.

- К чаю ничего нет, для себя одной готовить лень – улыбнулась она. Было чувство, что застали врасплох. И от этого было как-то неуютно. Он пришел, а она и выглядит непрезентабельно и в холодильнике пусто, и угостить нечем. Мысленно она себя отругала, конечно, нечего дескать плюшками баловать бывшего.

Паша молчал. Он не раздевал её взглядом, просто рассматривал. И любовался. Конечно же, той шестнадцатилетней девчонки, которую облапошила цыганка, уже и след простыл. Конечно же, она выросла. Повзрослела. Стала грубее и жестче, но по-прежнему оставалась той Лерой, которую он полюбил. Где-то там, за высокомерным взглядом, за циничной ухмылкой жила та самая девушка, которую он трепетно любил, с которой хотел разделить свое будущее.

Сейчас он клял себя за то, что посмел забыть об этом. За то, что посмел поддаться чарам молоденькой обольстительницы. За то, что посмел предать свою семью.

Как же хотелось все вернуть назад. Всё переделать, поступить иначе, но жизнь не фильм. И ошибки, если уж они допущены, остается только исправлять.

- Есть ли хоть малюсенький шанс? – он спрашивал как бы между прочим, словно это просто пришлось к слову.

Не зная Павла, и не поймешь насколько он, в тот момент волновался, насколько ему было страшно этот вопрос задавать. Мужчину выдавали руки, то и дело взлохмачивающие и тут же поправляющие челку. И глаза. Обычно чуть прищуренные, а сейчас распахнутые настежь.

- Ну, смотря на что? На то, что рубль прекратит падать так стремительно? Или не случится третьей мировой?

- Прекрати паясничать уже, - выдохнул он, как-то совсем-совсем устало. – Ты хоть сейчас можешь не шутить? Лера, ты ведь понимаешь, что я имею в виду. У меня есть шанс вернуть тебя?

- У-у, - протянула девушка, глядя на него с едкой усмешкой на красивых губах. – Да ты, Паша – тормоз. Я ушла от тебя в конце апреля, кажется? А ты только сейчас опомнился?

- Но ведь я?

- Что ты? Ах, ну да! Ты звонил. Ты пытался поговорить. Но, в итоге решил, что вот я остыну, и всё снова станет, как прежде. Да?

- Да, черт возьми! Именно так я и думал! – не выдержав напряжения, он сорвался. От его крика Лера невольно вздрогнула. – Думал, но я был идиотом! Но, разве ты никогда не ошибалась?

Валерия молча, сверлила его взглядом. «Ошибалась, но не придавала тебя» - именно это вертелось в голове, но никак не желало слетать с языка. Потому что предавала, и не раз. Ведь каждое свидание с другим мужчиной было приятным, и она сама ни капли не сопротивлялась, даже не пыталась. Мало того, сама пришла к нему.

- Молчишь? – сколько боли было в его глазах в эту секунду.

Павел окончательно убедился в своих догадках. Она не одна, но вот только с кем? Кто он? Кто оказался рядом, когда она осталась одна?

- Мы ведь все ошибаемся. И если б только вернуть всё назад, я поступил бы иначе. Я не знаю, что произошло со мной. Может седина в бороду, может заскок какой-то. Как не назови – суть то не измениться. Я предал вас и это прекрасно понимаю. Лера, я - тварь и мудак, но неужели это всё? Неужели во мне нет абсолютно ничего хорошего?

- Нет, - мотнула она головой. – Ты хороший человек, и ты прекрасный отец.

Ведь говорила без всякого лукавства. Ведь так оно и было.

Отзывчивый, добрый, защитник слабых. Ведь именно таким он был, именно таким она его увидела впервые и знала все это время. И при всей тяжести поступка, не было в этом человеке той мерзости и подлости, которая заставила бы оттолкнуть его окончательно.

Он был совсем один. Лера только сейчас поняла, насколько он одинок, бесконечно одинок! Она даже примерно не могла представить, вернее, сказать, не задумывалась раньше, каково ему было, когда она ушла.

Паша внешне был таким сильным, таким твёрдым и несокрушимым. Лишь один единственный раз он позволили ей увидеть себя подавленным и разбитым, всего один раз она видела его слёзы – скупые, безмолвные, застывшие в потемневших до черноты глазах, хранящих столько душащей боли и отчаяния, пробирающего до костей… тогда при обрушении угольной шахты погиб его отец.

Лера смотрела на бывшего мужа и понимала, что не знает, какое оно – настоящее одиночество. Ей вдруг стало противно от самой себя. От своей слабости, своей безвольности. Даже если не брать в расчет их развод, на долю этого человека выпало столько потерь – похоронить стольких родных и близких, пережить столько боли …

Любой на его месте уже давно бы мог и озлобиться, и зачерстветь, и сломаться… а он стоит перед ней, ожидая помилования, абсолютно беззащитный перед ударами женщины, в чьих руках сейчас жила надежда на прощение и счастье, на просвет в покрытой бесконечной ночью жизни, на будущее…

Их будущее.

Она сама не поняла, когда смягчился взгляд, когда на губах появилась теплая улыбка. Девушке хотелось обнять его и сказать, что шанс есть всегда и, что не всё еще потеряно. Что впереди вся жизнь, чтобы всё исправить. Ведь самое главное хотеть этого и делать всё для этого. И больше не повторять тех ошибок.

- Ты хороший человек, но это не значит, что можно смотреть на меня, как кот на банку со сметаной, - все же нахмурилась. Может гордость в ней говорила, а может и обида.

Павел наверняка собирался ляпнуть пошлое или какую-нибудь дурацкую шутку, но не успел. Дверной звонок заставил замолчать, а Валерия заметно напряглась.

- Ты кого-то ждешь? – удивился мужчина.

- Я сейчас открою, - ответила она, отрицательно мотнув головой.

***

- Привет, - Матвей держал в руках цветы. – Извини, что без звонка. Очень соскучился.

- Ты… - каждая клеточка тела задрожала от ужаса, стоило только осознать всю абсурдность сложившейся ситуации. Старый анекдот, только вывернутый наизнанку. Бессознательно она перегородила рукой путь к кухне. – Что-то случилось?

- Нет, я же говорю, соскучился. Вот это тебе.

- Эм, спасибо конечно, - она не торопилась принимать букет.

Слепо надеялась, что ситуацию можно переиграть, дабы выйти из неё с наименьшими потерями. А цветы от Матвея в её руках, Лере казалось, что они станут прямым доказательством их вины.

- Ты не мог бы прийти завтра? Или, лучше давай созвонимся.

- Да прекрати ты эти игры уже, - лукаво улыбнулся мужчина, слегка обняв её. Она даже отреагировать, никак не успела. – Или я не вовремя? Может ты не одна?

Он смеялся, шутил. Но в каждой шутке, как говориться… и нынешняя ситуация эту поговорку ярко иллюстрировала.

- Эй, ты! Кто тут есть?! Выходи, подлый трус! – засмеялся он, говоря чуть громче.

А у Леры в глазах отражался ужас. Не спешила она думать о том, что случится, если Паша узнает, а стоило бы. Ситуация в лучших традициях бразильских сериалов, но, от чего-то совсем не смешно. Да, развод – точка, казалось бы. Но то, что происходило сейчас. Этого она всем своиместеством боялась. Этот разговор всячески оттягивала, хотя Матвей не раз порывался открыться своему другу. Она ощутила, как это, когда волосы на голове встают дыбом, когда услышала голос бывшего мужа

- Мотя, а ты-то каким ветром… - он оборвался на половине фразы.

Девушка кожей ощутила его тяжелый взгляд. Он осязаемо жег её лютым холодом. «Провалиться сквозь землю» - этого она хотела, но эта фраза лишь отчасти передавала вскипавшие в ней эмоции.

- Встречный вопрос, - усмехнулся мужчина. – Я-то к Лере пришел, а ты?

- И я к Лере.

Она ясно представляла, как лицо его покрывается пунцовыми пятнами, как кулаки сжимаются до белых костяшек. Интонация голоса – холодная, бесчувственная, сложно было даже представить, какая буря расходилась в его душе.

- Пусти, - отчаянно прошептала она.

Девушка медленно повернулась, стараясь не смотреть на Павла. Было неловко, неуютно. Она не хотела, чтобы он узнал об этом. От части, чтобы не стать причиной для ссоры между лучшими друзьями. Но в большей степени, потому что это стало бы для неё, для всех них точкой невозврата.

- У меня одного дежавю сейчас? – хмыкнул Паша, глядя на Леру, а потом и на букет в руках лучшего друга. – Ну, хоть не хризантемы приволок, и то хорошо.

Не у одного, только вот в роли бывшего сейчас был он сам.

- Паша… - начала, было, Лера, а что собственно говорить?

«Не то, что ты думаешь» или, что? Стоит ли оправдываться перед ним? Наверное, ведь минутой назад её обнимал его друг. И будь на месте Матвея кто-то другой, всё было бы куда проще.

«И угораздило же!» - ругала себя Валерия.

- Да ну на хрен! – рявкнул Павел. В почерневших глазах, казалось, можно было разглядеть всполохи недоумения. – Мотя, скажи мне, что ты не пытаешься снова окучивать мою жену?

Друзья не обсуждали ситуацию девятилетней давности с тех самых пор, когда было объявлено о помолвке. Но Павел все прекрасно видел и, первое время бесился. Ни Лера, ни Матвей не позволяли себе лишнего, поэтому-то и отлегло. А сейчас всё попросту не укладывалось в голове.

Лучший друг на пороге в столь позднее время, да еще и с гербарием наперевес. Это не лезло, ни в какие рамки. Да, уже бывшая жена и да, красивая женщина, но ведь Матвей, как никто другой знал, насколько сильны были чувства Паши. Только он в полной мере знал о его метаниях и переживаниях. Не мог же он за его спиной охмурять её? Ведь не мог же?

- И не собираюсь, - пожал плечами абсолютно спокойный мужчина. – Я не пытаюсь окучивать твою жену. Мы встречаемся, уже два месяца.

Его слова резали по живому, впиваясь тысячами острых игл под кожу. Казалось, кровь его закристаллизовалась и теперь давит на сосуды, разрывая их изнутри.

Паша без труда сложил в голове числа. Выходило ещё до развода, но такое разве вообще возможно?

- Матвей! - попыталась одернуть его девушка. Она была в ужасе от того, что он решился это сказать. До дрожи в коленях она боялась реакции Паши. А Мотя, казалось, он и не видит, как меняется лицо лучшего друга. Как ехидная ухмылка искажается до неузнаваемости, превращаясь в звериный оскал.

- А, что Матвей-то? Уже давно надо было всё рассказать, а не прятаться по углам, как малолетки!

Он удивленно смотрел на Леру, а она с опаской поглядывала на бывшего мужа. А Паша переводил ошарашенный взгляд с любимой женщины на лучшего друга и обратно. В голове не укладывалось просто, насколько абсурдно это всё было, насколько анекдотично.

- Вот как значит? – выдавил из себя Пашка, хрустя разминаемыми пальцами и едва сдерживаясь, чтобы не дать по морде прямо сейчас.

Грозовой тучей он надвигался на Матвея. Кулаки крепко сжались, ноздри раздувались, как у взбесившегося быка.

– Я тебе значит, душу выворачиваю, совета спрашиваю, а ты к моей жене кокосы свои подкатываешь?! Пасешься тут, когда меня рядом нет?

Они же знали друг друга с детского сада и с того же времени дружили. Из стольких передряг друг друга доставали. Через сколькое вместе прошли. Не хотел и не мог Павел до конца поверить в его слова, но происходящее не требовало этого. Его грубо поставили перед фактом. Вылили на него информацию ушатом помоев. И так стало гадко и мерзко. От того, что такое вообще случилось в его жизни. От того, что близкий друг, нагло врал, глядя в глаза. Что друг подло подбивал клинья к любимой женщине, пока он стоял на распутье.

- Начнем с того, что не пасусь, как ты выражаешься! – сквозь зубы ответил брюнет. – И, да, я был рядом, когда ты развлекался с молоденькой девицей.

- Захлопни жевало! - заревел Павел, делая шаг к Матвею. – Вот же сука! Какая же ты сука, Мотя! Молодец, подсуетился.

- А ну хватит! – вклинилась между ними девушка, обрыва так и не начатую речь Матвея. Павел не реагировал. Он неотрывно смотрел на соперника, и от взгляда этого жуткий озноб пробирал до нутра.

- А хочешь, больше скажу? – а брюнет и не думал останавливаться. – Она сама пришла ко мне! Пока ты развлекался на стороне, Лера искала утешение у меня!

- Замолчи, слышишь! – умоляла Валерия, ощущая, как почва под ногами становится все более шаткой.

Паша закипал всё сильнее, злость клокотала в глазах жуткими всполохами. Её пламя выжигало всякие здравые мысли, напрочь лишая возможности рассуждать холодно, как подобает взрослому человеку.

К черту вежливость! Если тебя ударили в спину, разбей в ответ лицо. Именно этому его научила жизнь.

- Отойди, - голос больше похожий на рокот грома. – Лера, мы с тобой потом поговорим.

- А ну, пошли вон! – единственное, что она смогла выдавить, пытаясь удержать их от неминуемой драки. – Идиоты, господи, какие же мы идиоты! Ну, чего уставились, альфачи сраные!? Вон пошли, оба! У кого длиннее, в другом месте померяете!

- Лера, я ведь… - спохватился Матвей.

- Оба! - озлобленно рявкнула она.

Её крик и гневная речь смогла поставить мужчин в ступор и немного охладила пыл. Сама не поняв, как она вытолкала их на лестничную клетку и захлопнула дверь.

Комментарий к - 10 -

Нам осталась буквально пара глав до эпилога. Ужасно волнуюсь при мысли о том, как вы его примите)

========== - 11 - ==========

Новый день встретил её прекрасной погодой и чистым безоблачным небом. Так хотелось послать всё к черту и пролежать на диване остаток жизни. Просто бессмысленно смотря в стену.

Всё. Это был окончательный финиш. Теперь уже точно ничего не отмотать назад. И так горько становилось от этого. Горше вдыхаемого никотина, сильнее любой физической боли. Как ни старалась, она не смогла выдавить из себя и слезинки. Так хотелось, чтобы стало хоть чуточку легче. Пустота, внезапно образовавшаяся в сердце, душила её.

«Что я наделала?» - думала Лера, казня себя за необдуманный поступок.

Одна единственная ошибка, а какова цена? Столько судеб, пущенных под откос. Она ведь даже не любила Матвея. Просто в какой-то момент нуждалась в нём, в его тепле, его заботе. Это была страсть в чистом виде и отчаянная попытка заполнить пустоту внутри. А теперь всё схлынуло весенним половодьем, ни оставив после себя ничего, кроме стыда и горечи.

Паша отчасти оказался прав, сейчас, спустя время она и в самом деле остыла. Смотря на ситуацию со стороны, Лера поняла, что в состоянии дать ему шанс. Ради их дочери.

Но только едва ли теперь ему этот шанс нужен…

Телефонный звонок застал её в кабинете, после обеда, за которым она так ничего и не поела. И перед началом приема клиентов, которых она не хотела видеть. Лера вообще никого видеть и слышать не хотела. Матвей с самого утра обрывал телефон, но она не брала трубку. Но сейчас звонил не он.

- Слушаю, - Лера настороженно ответила на незнакомый стационарный номер.

- Трофимова Валерия? – дежурным тоном задали вопрос по ту сторону.

- Да. С кем я говорю? – нахмурилась девушка, различая дежурную интонацию, свойственную полицейским.

- Капитан полиции Шилов Алексей вас беспокоит, Валерия, скажите Павел Трофимов, владелец синего фольксваген таурег, - полицейский озвучил номер машины, - кем вам приходится?

Липкий ком дурного предчувствия медленно подступил к горлу. От тона официального тона дурно пахло.

- Бывший муж, а в чём собственно дело? – руки затряслись в недобром предчувствии. Что он мог натворить в состоянии, в котором ушел вчера?

- Дело в том, что данный автомобиль попал в ДТП. Вам необходимо подъехать на опознание?

***

Закрыв дверь, Лера вяло скинула туфли. Ноги сами принесли её сюда. Ни домой, ни на работу, а именно в квартиру Паши, где всё когда-то началось. Почему именно сюда, она не могла объяснить даже себе. Может, просто надеялась, что всё это происходит не на самом деле, и Пашка найдётся именно здесь?

Она не верила до последнего. Спокойно выслушала полицейского, спокойно записала адрес, докурила и спокойно поехала. Не в том было дело, что она бездушная, просто до последнего верила, что стражи правопорядка что-то напутали, как у них это нередко случалось. Происходящее слишком смахивало на некачественный проходной триллер, а не на будничный день из жизни простого обывателя.

Стоило увидеть место аварии, как сердце замерло. Она сама замерла. Оглушенная увиденным, Лера смотрела и отказывалась верить своим глазам.

Кусок развороченного металла, залитого пеной при тушении, все ещё дымился. Машину, вернее то, что от неё осталось, распознали по остаткам переднего номера. В нос врезался запах горелого мяса. Желудок девушки невольно сжался в неприятном спазме, а к горлу подкатил кислый ком. Всё было очевидно с первого взгляда – тот, кто был в машине, выжить мог только чудом, но чудес не бывает.

Некого было опознавать… в этом капитан действительно ошибся, выразился неточно. Леру не пустили слишком близко, но она успела увидеть, как человеческое тело, обглоданное огнем до черноты, заворачивали в мешок для перевозки трупов.

Она не верила до последнего. И сейчас это всё ещё оставалось чем-то невероятным, нереальным.

Девушка сидела на диване, уткнувшись носом в подушку, которая пахла им.

У каждого дома есть свой уникальный запах, и вся эта квартира пахла без изысков, но так по-родному, что становилось горько. Пахло сигаретным дымом, смесью кальянных табаков, пылью и стираным бельём. Казалось, что квартиру оставили ненадолго, что вот-вот откроется дверь и войдет уставший хозяин. Он скинет осточертевшие за день туфли и пиджак, и усядется на диван, закинув на подлокотник ноги. Включит телевизор на НТВ и, прикрыв глаза, будет слушать новости…

А от осознания того, что этого больше не будет, становилось так больно и так пусто одновременно, словно бы в груди пробили огромную дыру, а сердце вырвали.

Нет, ведь не могло же его просто не стать?

Как такое вообще возможно? Вот был человек, грустил, злился, радовался и смеялся…

Ведь еще вчера он сидел на кухне напротив неё. Он кричал, разговаривал и даже пытался улыбаться и собирался шутить. Он был настолько близко, что наступи она на горло собственной гордости, смогла бы коснуться его и даже обнять. Но тогда ей это было не нужно, а сейчас многое отдала бы, только бы он жил.

- Господи, ну почему именно он? – она не смогла справиться с подступившим комом, что не позволял дышать нормально.

Всхлипнув, зарыдала в голос и даже не пыталась вытирать слёзы, что стекали ручьями по бледным как мел щекам. Сжавшись в ком, она больше не сдерживала криков, которые рвались из самой глубины души. Её разрывало чувство вины и ощущение собственного бессилия. Она ничего не могла сделать, не могла никак исправить и понимала, что поступи она иначе, этого бы не было, и Пашка был бы жив. Не важно, как бы сложились их жизни, куда завела бы их судьба, главное, что он бы жил.

Плевать, что он больше не был её! Трижды плевать, что изменил… главное, что был бы живой. Что у Алиски был бы папа, которого она так любит, а у неё был бы близкий и родной человек, которого она любила и продолжала любить даже сейчас.

Лера обхватила голову руками и до боли сжала виски. Кто сказал, что физическая боль сильнее душевной - врал. Ничего не могло перекрыть той агонии, в которой билась сейчас душа, она словно умирала с ним в той машине, заживо обгорая и рассыпаясь в прах.

Как теперь объяснить дочери, что произошло с папой? Сказать, что он теперь на небе? Или что? Как? Как жить, зная, что именно она виновата в его? Можно было обвинять Матвея за то, что появился не вовремя. Можно было обвинять технику в неисправности. Можно было обвинить самого Павла, ведь наверняка он сел за руль нетрезвым и потому не справился с управлением. Но Лера-то знала, что виновата она. Именно она первопричина всего этого…

Не уйди она от него, он был бы жив! Не заведи она интрижку с Матвеем, не приди она к нему в тот вечер, Паша был бы жив!

«Если – то» от этого становилось только больнее, острее чувствовалась вся безысходность. Понимание, что отмотать назад нельзя. Нельзя исправить или переписать, как запоротый диктант или сочинение.

Лера, кажется, только сейчас полностью осознала, что его нет. Совсем нет. Он не уехал на время или насовсем. Он не бросил её.

Его просто больше нет.

Она завыла еще жалобнее и громче, крепче прижимая к себе подушку, словно желая раздавить её.

Паши больше нет.

Больше никто никогда не будет улыбаться, так, как улыбался именно он. Никто не будет пошло шутить. Никто не будет смеяться, так как смеялся он, так от души. Никто и никогда не скажет необходимое как воздух «Я всегда рядом». Никто и никогда.

Это врезалось в плоть тупым ножом. Это дробило кости и рвало сухожилия. Осознание этого просто заглушало все остальные чувства и эмоции. Чернота, липкая и вязкая, что поселилась в сердце, постепенно охватывала все её естество, неумолимо высасывая все силы и желание жить дальше.

А жить было нужно.

Комментарий к - 11 -

Тяжелая глава для меня и главной героини. Завтра с утра дочитаем продолжение)

========== - 12 - ==========

Девушка уже не рыдала навзрыд, только всхлипывала громко, рвано хватая воздух ртом, чтобы хоть немного наполнить легкие кислородом. Она была настолько оглушена своим горем, что не услышала ни открывшейся двери, ни довольно громкой возни в коридоре. Она заметила, что находится в квартире не одна, когда услышала голос и не сразу поняла, кому он принадлежит.

- О, Лера тут…

Она подняла голову, ища глазами человека. Никак не удавалось разглядеть нежданных гостей сквозь соленую воду в глазах. Взгляд никак не желал фокусироваться.

- Лера, что случилось? – остатки не затуманенного сознания опознали голос Ани, значит, второй принадлежал Косте.

- Лера, почему ты плачешь? – а теперь она отчаянно заморгала, вглядываясь в лицо человека, присевшего на корточки рядом с диваном. Начало казаться, что либо зрение играет с ней злую шутку, либо она тронулась умом.

- Ты? Ты же… Тебя нет… – зашептала она.

- Чего?

- Я же видела.

Анна и Костя обменялись подозрительными взглядами, но ничего говорить не стали. Ждали, когда двое выяснят всё между собой.

Глаза снова наполнились слезами. Лере казалось, что она забылась коротким сном и видит его. И если пошевелится, то видение растает. Поэтому она даже моргать боялась. Это был очень реалистичный яркий сон. Даже запахи она чувствовала.

- Лера, девочка моя, да скажи ты уже, что случилось? Тебя кто-то обидел? Что ты видела? – мужчина притянул её к себе и прикосновения его были настолько явственными, а руки – теплыми.

Прикрыв глаза, она позволила обнять себя, погружаясь в это тепло пусть хотя бы во сне.

- У меня представляешь, машину спикрали. Вышел из бара, а туарега того. Да, надо было ментов вызвать и страховую, но я чего-то даже и не подумал об этом.

Мужчина махнул свободной рукой и продолжил свою исповедь дальше:

- И дальше квасить пошел. Лера, Лерочка… Простишь ли ты меня когда-нибудь? Я ведь люблю тебя… Мне так без тебя плохо…

Обезумевшая от горя девушка подняла на мужчину более осознанный взгляд. Пальцы прошлись по отворотам джемпера и поднялись к щекам. Щетина так явно кололась… и кожа - она была очень теплой, даже горячей. А еще от него пахло… не туалетной водой или шампунем… От него пахло крепким сигаретным дымом и водкой.

- Паша? – хрипло прошептала она.

До неё и в самом деле только доходило - это не сон. Сны не бывают такими вот, и неужели он приснился бы ей вот таким? Со стойким запахом перегара и полупьяными, но все же со стремительно трезвеющими глазами. Она хаотично вспоминала, что же он говорил ей всего пару минут назад. «Машина». «Вышел, а туарега того»?

- Да, прости, если не меня ожидала увидеть, - лукаво улыбнулся мужчина.

- Ты?! – вдруг закричала Лера, отскакивая от него. Она не верила в существование призраков, ровно, как и в чудеса. Она не испугалась, просто это было невероятно. – Ты же разбился! Ты сгорел вместе с машиной!

- Да что ты заладила! – прервал её Паша, снова сгребая в объятия и крепко прижимая к себе, чтобы не думала вырываться. – Я всю ночь и полдня в баре у Ареса квасил! Даже тебе звонил от него. Телефон мой вместе с ключами и доками в туареге был, а его угнали, прям со стоянки, представляешь?

- Угнали? – эхом повторила Лера, уткнувшись в грудь бывшего мужа. И слезы хлынули с новой силой. Это не были душащие слезы боли. Это были слезы облегчения - он жив! Паша жив!

- Прикинь, ведь только рассчитались. Эх, жалко…

- Ты дурак что ли? Да насрать на машину! Купим еще, главное, что ты жив! Господи, Паша, Пашенька! Я… Мне, когда мент позвонил… Когда я приехала… Мне кажется, я на десяток лет состарилась…

Она плакала, разглядывая такое родное лицо, поглаживая его пальцами. Она смотрела в любимые глаза, самые красивые глаза на свете. И сердце едва не выпрыгивало из груди от ощущения счастья. А руки дрожали… всё тело дрожало, получив сильную эмоциональную встряску.

- Во дела, - он смотрел на девушку, а в глазах отражался легкий шок. Отогнав его, он ещё крепче обнял ее, поглаживая по волосам. – Не плачь, прошу тебя. Всё же хорошо. Я живой, правда, пьяный.

Хотя опьянения он уже не чувствовал. Его как рукой сняло.

- Никогда, слышишь, никогда больше не пропадай! Не смей оставлять меня! – заикаясь сквозь слезы, говорила Лера, все теснее прижимаясь к груди мужчины.

Верно сказал кто-то, если не знаешь, хочешь ли быть с человеком, просто представь, что его больше нет.

- Никогда, - повторял Паша, разделяя её волосы на пряди. – Никогда, девочка моя. Никогда больше я вас не оставлю. Всегда буду с вами. Прости меня, простишь?

- А ты меня? – она решилась поднять на него взгляд. Девушка боялась увидеть в его глазах отвращение и укор, но ни того, ни другого не было. Он мягко и чуть смущенно улыбался, но глаза светились от счастья. Столько в его взгляде было тепла! – Паша, ты сможешь когда-нибудь меня простить?

- Да-а, наворотили мы с тобой делов… - выдохнул он.

Не упрекал её, больше нет. Хотя за ночь успел мысленно обругать не самыми ласковыми словами. Когда-нибудь он и друга сможет простить, наверное. А сейчас весь мир для мужчины собрался в одном человеке. В этой хрупкой молодой женщине, которую он бесконечно любил.

Проведя пальцем по щеке, он убрал с лица растрепанные волосы, щедро смоченные слезами. Коснулся кончиком большого пальца красивых полных губ. Девушка невольно улыбнулась, заглядывая ему в глаза. И для мужчины не было глаз прекраснее…

Ничего он не сказал, просто коснулся губами её губ. Сначала слегка, едва-едва уловимо, а спустя мгновение уже сильнее, с жаром углубляя поцелуй.

Она даже не подумала оттолкнуть его, руки её легли на плечи мужчины и нежно обвили шею. Его ладони скользнули по спине девушки, и нашли покой на талии.

Они никуда не спешили, стараясь вдоволь насытиться этим поцелуем. Потому что именно он давал возможность в полной мере ощутить, что все размолвки остались позади. И что они есть друг у друга.

Но стоило его языку очертить линию губ и встретиться с её языком, как пламя начало разгораться сильнее. Руки зашарили по спине, норовя опуститься на бедра девушки. Она шумно и сбивчиво дышала, все теснее прижимаясь к его крепкому телу.

Аня хотела было возмутиться и вежливо напомнить о себе, но Костя вовремя остановил её, взяв под руку.

- По-моему, нам пора сваливать, - шепнул он.

- Но! – возразила, было, девушка.

- Пошли, пошли, им есть о чем поговорить наедине.

С этими словами молодой человек направился на выход, уводя девушку под руку.

- Иш, какие смекалистые, - тихо засмеялся Павел, когда услышал, как в замке аккуратно повернулся ключ.

- Мы ужасные хозяева, - отозвалась Лера, стаскивая с него футболку.

Они беззвучно засмеялись, но мужчина резко замолчал, когда руки девушки заскользили по его груди. Мужчина вздрогнул, шумно втягивая воздух, которого внезапно стало слишком мало. Зрачки заметно расширились, дыхание стало более прерывистым. Сердце замерло на секунду, чтобы сбиться с размеренного ритма.

- Лера, что ты со мной делаешь? – зашептал он на ушко, от чего явственная дрожь пронеслась по телу девушки. От этого взгляда глаза в глаза кровь закипала, а тело начинал бить сильный озноб. Вопрос не требовал ответа. Он требовал действий.

Эти поцелуи обжигали и лишали какой-либо воли. Желание поглощало их, не давая возможности думать о чем-то другом. От каждого прикосновения тело изнывало, требуя большего - более частых и долгих касаний, более тесного контакта.

Тяжело дыша, как загнанный зверь, мужчина избавил девушку от лишней одежды и на миг замер, словно ослепленный её бледной кожей, её красивыми округлыми формами. Щеки её раскраснелись, влажные губы приоткрылись. Они так и звали его, умоляя целовать их…

И он целовал - мягко, неторопливо, но пожар между телами распалялся всё сильнее, делая поцелуи все более страстными и более откровенными. Его губы на щеках, на шее, на плечах. Девушка тихо вздрагивала от каждого его поцелуя, от каждого прикосновения. Отвыкла. Отвыкла от его требовательных ласк. Отвыкла от прикосновений, от которых напрочь сносит крышу. Отвыкла от того, что мужчина хозяин положения, что он направляет и все делает сам. А еще она отвыкла, забыла о том, что он очень хорошо знает её тело, знает, что ей больше всего нравится, а чего она не приемлет.

Она уже не могла контролировать себя, даже закушенные пальцы не могли сдержать громкие яркие стоны. Казалось, у неё нет позвоночника, настолько она изгибалась под его сильными руками, под его ласками, что дарили его губы и горячий язык.

Она не выдержала первая. Трясущимися руками она потянулась к пряжке на его ремне. А он, впрочем, не слишком-то и сопротивлялся.

Глаза его были затуманены одним единственным желанием, но все же мужчина нашел в себе силы лукаво улыбнуться. И улыбка эта прожгла Леру до костей, растекаясь горячей волной по всему телу.

Девушка болезненно застонала, впиваясь ногтями в крепкие плечи.

- Больно? Прости, прости, - зашептала мужчина, остановившись, но, не выпустив её из рук.

- Нормально всё, - застонала Лера, прижимаясь грудью к его груди. – Тебя просто как-то много…

Он и так был раскрасневшийся, а тут кажется, покраснел еще больше. Но ей уже хотелось продолжения. Девушка теснее обнимала его ногами, терлась грудью, а от шумного дыхания на шее мужчина и вовсе потерял над собой контроль окончательно.

От жара, от близости тел, от ощущения горячей кожи под руками перед глазами все плыло. Воздух в комнате словно раскалился и грозился вот-вот вспыхнуть. Они сами сгорали в этом ярком пламени страсти. Сгорали, рассыпаясь в пепел, чтобы возродиться вновь. Им это было нужно, чтобы в полной мере понять, что они принадлежат друг другу. Она сладко стонала от боли, с которой его пальцы впивались в её бедра, с которой он целовал её, едва ли не кусая, оставляя на коже следы засосов.

А он ощущал странное мазохистское удовольствие от её ногтей, что впивались в кожу на плечах и спине.

Паша закусил губу, еще крепче прижимая к себе любимую женщину, когда достиг пика.

Голова нещадно закружилась, он застонал, хотя стон был больше похож на рычание насытившегося зверя. Он не хотел разрывать объятия после того, как желание было удовлетворено. Настолько ему было хорошо именно с этой девушкой, настолько он её любил. Но сил не осталось совсем. Руки дрожали, вдоль позвоночника скатывались крупные капли пота.

Лера была в его руках, абсолютно обмякшая и расслабленная. Она улыбалась какой-то особенно теплой, даже сытой улыбкой. И сейчас она могла признаться себя, что ни с кем кроме него ей не будет настолько хорошо. Потому что он её мужчина. Потому что однажды они оказались в нужном месте в нужное время - линии их судеб пересеклись именно тогда. Ведь неспроста именно она поддалась гипнотическому взгляду мошенницы. Неспроста именно он подошел к ней, не пройдя мимо как все остальные.

- Я люблю тебя, Лера. Я так сильно тебя люблю, - прошептал Пашка.

- А я люблю тебя. Спасибо, что ты есть, - сегодня она как-то в раз стала очень сентиментальной, в глазах снова стояли слезы. – Спасибо тебе, за то, что живой.

- Ну, всё, всё, - ласково улыбнулся мужчина, поворачиваясь к ней. – Прекрати разводить сырость. А если серьезно, не плачь… Ведь ты знаешь, я не могу спокойно смотреть на то, как ты плачешь. А успокаивать я не умею.

Девушка смахнула слезы и нежно прижалась к Паше, когда он поднялся к ней на диван.

Прижимаясь друг к другу, дыша друг другом, они медленно погрузились в сон.

***

Лера проснулась от тяжести, давившей на грудь и липкой духоты. Борясь с желанием оттолкнуть от себя расслабленно сопящего мужчину, она медленно высвободилась из крепких объятий и села, обхватив себя руками.

Без его тепла начала колотить внезапная дрожь. Взгляд прошелся по обнаженному телу бывшего мужа. Растерянный и ещё сонный разум, не сразу восстановил ряд событий, приведших к происходящему сейчас.

«Он жив, всё в порядке. Он рядом» - успокоила себя Лера.

Мужчина шевельнулся и открыл глаза.

- Маленькая моя, - прошептал он и потянулся, чтобы обнять и согреть на своей груди.

Лера отпрянула. Мечась между желанием прижаться к нему и отвращением, она подскочила, и начала поспешно одеваться.

От отвращения к себе, что так легко поддалась его чарам и своей слабости. От отвращения к нему, любившему постороннюю женщину и, как знать, наверняка говорившему и той другой всё те же слова, что и Лере несколько часов назад. Сколько они проспали, Лера не могла сообразить.

- Что-то не так? – Павел растерянно смотрел на то, как она застёгивает платье и натягивает чулки.

Руки не слушаются, пальцы не гнуться, как положено, и ногти впиваются в тонкую хрупкую ткань, пуская стрелки. Молодая женщина сочно чертыхается и отшвыривает их, не обращая внимания на мужчину. Делано изображая своё к нему невнимание.

- Лер?

- Что? – голос её звенел, в глазах плескалось отчаяние.

Чувство брезгливости облепило липкой паутиной, забилось в горло и нос, не позволяя сделать спокойного вздоха, только рваные болезненные попытки.

- Маленькая, что-то случилось? - он встал и подошел вплотную.

Взяв лицо в ладони, заставил её посмотреть в глаза, и едва не отшатнулся. Столько в них было отвращения и боли.

- Не трогай меня, - вырвалось надломлено. – Не трогай, больше никогда.

И она хотела прижаться к нему, уткнуться носом в теплую грудь и разрыдаться, чтобы вся соль прежних обид ушла со слезами, чтобы боль больше не мучила и не рвала сердце. Хотела поцеловать его в губы, как много лет назад, преодолевая отчаяние и страх быть отвергнутой. Хотела любить его, чтобы, как и раньше. До дрожи в коленях, до сбитого дыхания и сладкой приятной усталости.

Хотела и в тоже время нечто внутри противилось этому, не позволяя броситься в распахнутые объятия. Обида всё ещё жгла, а гордость не позволяла поддаться очередному порыву, дать слабину и простить его окончательно.

Хотела бы быть с ним, чтобы, как и раньше с одним единственным, на всю жизнь. Всё вернуть, всё исправить.

Любовь их, как разбитая чашка. Пытались склеить, и вроде вышло, да только сколы всё равно остались.

- Да, что, черт возьми, случилось?! – от отчаяния в его голосе сжалось сердце. Павел понимал, всем естеством своим чувствовал, что она ускользает. И если он продолжит вот так стоять, потеряет её, снова.

- Мы больше не вместе, и никогда не будем вместе!

- Всё же наладилось, Лер. Мы же только что…

- Только что, что? – она выплёвывала слова, едва дыша. Раня его прямиком в сердце. – Мы переспали. Всё! Забудь!

- Я же люблю тебя, а ты меня. Ты же говорила сама.

- Это из-за стресса! – отталкивая его, Лера направилась к выходу. – Я перенервничала и не контролировала себя! Это ничего не значит!

Выбегая из квартиры, она налетела на Матвея, который уже собирался позвонить в дверь.

Увидела его и замерла на пороге.

- Лера, малышка, я волновался. Ты весь день трубку не берёшь, - начал, было, мужчина.

- Катись отсюда! – взвыл Павел, увидев его. – Лера, остановись, давай нормально поговорим, прошу тебя!

- Она не будет говорить с тобой! – встрял Матвей. Глаза его метали молнии, заставив молодую женщину отпрянуть. – Лера моя, моя!

- Заткнись, тварь! – Павел уже замахнулся, чтобы ударить, но услышал крик, полный отчаяния.

- Хватить! Прекратите! – сквозь слёзы кричала Лера. – Вы себя слышите?

Она повернулась к любовнику.

- Я не твоя собственность! Я просила, я говорила дать мне самой всё решить! А ты? – она перевела взгляд на оторопевшего Павла. – Мы уже говорили! Ничего больше слушать не хочу, ничего!

Оттолкнув Матвея, она бросилась вон.

- Лера! – закричали в одни голос мужчины, бросаясь за ней.

- Оставьте меня в покое!

Они выскочили из подъезда, когда машина Леры, взвизгнув, сорвалась с места.

Паша обессилено рухнул на колени, прямо на землю. Сжав кулаки, едва не закричал от боли.

Она никогда его не простит.

Матвей тяжело дышал, провожая взглядом автомобиль. Мог бы прыгнуть в машину и догнать. Знал, бесполезно.

Она его никогда не полюбит, так сильно, как любила Пашку.

========== Эпилог. Зеркало со следами детских ручек ==========

Серое небо обильно поливало землю осенним дождём, удивительно тёплым для такой пасмурной погоды.

Крупные капли разбивались о стёкла бизнес-центра, стекая мутными струйками, собирались в лужи у водосточных труб.

Губы Матвея нервно дёрнулись. Сообщения во Вконтакте так и оставались непрочитанными, на звонки Лера не отвечала. Встреч с ней он больше не искал. Павел один раз всё же взял трубку и жестко обматерил бывшего друга. На работе тоже обходил стороной, общался строго по рабочим вопросам, с холодной сдержанностью.

Лето уже кончилось. Два месяца прошло после скандала между друзьями. Мужчина уже давно всё осознал. Чувство вины не давало спокойно жить. Он пытался достучаться до друзей, хотел покаяться. Признаться, что нарочно рассказал всё Лере, что Настя его уговорила познакомить их с Пашей, и он познакомил, не упомянув, что друг женат. Признаться, что был влюблён и поэтому так эгоистично поступил, и приврал по поводу продолжительности романа Павла. Что намеренно, решил их рассорить, когда друг всё же пустился во все тяжкие, закрутив интрижку.

Хотел попросить прощения, всё же Пашки ему не хватало. Никогда у него не было друга ближе.

Мысли о Лере всё ещё отзывались болью, но любой её выбор он готов был принять. И если потребуется, больше никогда не вставать между ней и Пашей.

Он замешкался, застегивая плащ, зажав портфель подмышкой. Его кто-то толкнул на выходе, даже не извинившись. Портфель выскользнул и шмякнулся на пол. Телефон вылетел из рук и, прокатившись по полу, налетел на чьи-то белые кеды.

Матвей бросился, поднимать его, но хозяйка кед опередила.

- Вот, возьмите.

Взявшись за телефон, мужчина замер. С одной стороны за него держался он, с другой молодая женщина.

Мягкие черты лица сбивали с толку, не давая определить возраст владелицы. Рыжие волосы, веснушки на бледной коже, курносый носик, карие с оттенком зеленого глаза за стеклами крупных квадратных очков.

Что-то неуловимо знакомое было в этих чертах, в этих веснушках и широкой солнечной улыбке.

- Матвей Владимирович? – нерешительно выговорила она.

Звонкий голос отдался в памяти, поднимая волну воспоминаний. Задорный хрустальный смех. Улыбка, заставляющая всех вокруг улыбаться в ответ. Крепкое словцо почти детским голосом, но тон способный поставить на место самого наглого из водителей. И рвущий душу плач, запах валерьянки и отчаяние в глазах.

- Полина? – он спросил, но уже понял, что это она.

- Да, а вы. Как вы тут оказались? – она, словно запыхалась из-за быстрого бега.

- Да так, по работе, - отмахнулся он. Вспомнил, как оказывал ей знаки внимания сколько, девять лет назад? – А ты, ты, что тут делаешь?

- Я работаю, - она сказала название компании, но мужчина только пожал плечами. - IT – сфера.

- Ах, ну, да. Ты ведь на программиста училась.

- Да, приятно, что помните, - заулыбалась она, всё той же лучистой улыбкой, что и много лет назад.

- Конечно. И пожалуйста, я, кажется, ещё тогда просил перейти на ты.

Полина звонко рассмеялась.

- Хорошо.

- Как ты, уже наверное, детей нянчишь?

- Нет, что вы. Прости, ты. Работа и есть моя семья. А ты?

- Холостой, как и прежде.

Полина улыбнулась, убирая за ухо прядку волос.

- Здесь есть хорошее кафе, у меня как раз обед, - она стушевалась, кусая губы. – Составишь компанию?

- Знаешь, я ужасно голоден.

***

- Лер, привет, - улавливая гудение машины, заговорил Паша. – Ася у меня хочет остаться, ты не против?

Держа за руку дочку, он вышел из детского сада.

- Пап, я куклу забыла! – вклинилась она в разговор.

- Нет, конечно, у тебя есть чистые вещи для садика?

- Ась, погоди. Сейчас с мамой договорю, и вернемся, заберём. Да, есть, - заверил он обеих. В его квартире под нужды Алисы был выделен целый шкаф.

- Нет, пап. Она у Поли осталась! – девочка не отставала, стараясь достучаться до папы. – Маме скажи, чтобы не забыла забрать.

- Она капризничает? – насторожилась Лера, расслышав только требовательные интонации девочки.

- Нет, всё нормально. Игрушку забыла, сейчас вернёмся, - разрываясь между дочкой и бывшей женой, ответил мужчина. – Я тогда в сад завтра сам отведу, хорошо?

- Хорошо.

Ему показалось, что Лера улыбается.

- А, что на выходных делаешь? – рискнул он спросить и тут же спохватился: - Хотел предложить в зоопарк Асю сводить.

- Своди, я не возражаю, - ответила она мягко.

- А-а, - растерялся Паша. – Может с нами?

- Если Алиса попросит, то схожу, конечно.

- Хорошо. Ладно, созвонимся, пока, - губы сжались, выдавая нервозность.

- Пока.

Лера положила трубку. Стало как-то тоскливо, но глядя на дочку, настроение поднималось.

- Пойдем за куклой твоей, - взлохматив русые волосики, вздохнул он.

- Пойдём? – девочка округлила глазки от удивления. – Это же далеко!

- Вот же садик, мы даже до машины не дошли! - засмеялся мужчина. Реакция дочки забавляла.

- Папа! – возмутилась Алиса и затараторила: – Ты меня вообще не слушаешь! Мы менялись, Поля дала мне поиграть со Снежкой, а я ей дала Клару. Я Снежку вернула, а Клару забыла забрать.

Мужчина напряг память, пока говорил по телефону, не обратил внимания, что именно говорила дочка. Теперь в обилии имён растерялся ещё больше.

- Ты забыла своих кукол? – медленно проговорил он.

- Да.

- Где ты их оставила?

- У Поли!

- Я думал Поля это кукла, - тряхнул головой.

- Поля это девочка! – дочка закатила глаза, в точности копируя свою маму.

Мужчина нахмурился. Никогда раньше не слышал из уст Аси о девочке с таким именем.

Они уже подошли к машине и расселись. Павел пристегнул малышку и плавно тронулся.

Новенькая KIA, несмотря на размеры, прекрасно вела себя в городе. Водить её было одно удовольствие. Мужчина улыбнулся, плавно входя в поворот.

За окном мелькали дома и светофоры. Жаркий день близился к концу и грозился завершиться сильным ливнем. На горизонте клубились тяжелые грозовые тучи. Далекие громовые раскаты доносились до города, теряясь в шуме машин и гомоне голосов.

С Лерой они примирились быстро. И двух недель не прошло, когда она позвонила. Алиса просилась в гости к папе.

Произошедшее больше не обсуждали. Общение первое время было натянутым. Остались друзьями. «Ради дочери», сказала Лера, когда открыла ему дверь. Так и держалась с ним, вежливо, но отстраненно, но вроде начинала оттаивать.

Паша всё ещё надеялся. Без неё было как-то пусто. Иногда чувство одиночества делалось невыносимым, до тошноты. И он шел к Кириллу в спортзал, часто там стал бывать после расставания с Лерой.

Если и это не помогало, шел в бар. Заполнял пустоту алкоголем и девушками, входившими в жизнь на пару–тройку ночей или недель. На большее его не хватало. Будто вернулся в то доженатое время.

Они уже сидели в бургерной, куда Паша изредка водил Алису, тайком от Леры.

Девочка довольно улыбалась, запивая картошку колой, когда мужчина решил поинтересоваться по поводу девочки.

- Алиса, а кто такая Поля? Твоя новая подруга?

Алиса энергично закивала.

- Из садика?

Разжевывая лакомство, девочка отрицательно замотала головой, заставляя Пашу нахмуриться.

- Раньше мы с тётей Аней к ней ходили, но она тогда маленькая была. Потом с мамой, Поля уже выросла, и мы теперь играем. У неё есть домик красивый, - девочка о чем-то задумалась. Карие глазки загорелись мечтательными огоньками. – Там всё-всё сделано! И кроватки, и кухня, и ванна даже есть, а ещё обои на стенах, как в настоящем доме, представляешь?

- Представляю, - улыбнулся мужчина. – Тебе нравится играть с ней?

- Да, она хорошая и не дерётся. Мы с мамой часто к ней ездим, и она к нам тоже. А ещё мы играем с медведем. Арр!

Алиса так неожиданно зарычала, что Паша вздрогнул, а несколько посетителей бросили на них неодобрительные взгляды.

Девочка притихла, но продолжала тихо хихикать, довольная тем как удалось напугать папу.

А Паша глубоко задумался. Если девочка была в гостях с Аней, значит Поля – это Полина, крестница младшей сестры и дочка Олега. Что в таком случае делать там Лере? Они ведь никогда и не разговаривали толком, даже на совместных тусовках не общались.

«Да не, фигня какая-то. Он же мелкий!» - одёрнул себя Паша, прогоняя смутные догадки.

А за окном расходился теплый летний дождь.

***

Домофон мелодично пропиликал, впуская в пыльную духоту подъезда. Касаясь перил, Лера поднялась по обшарпанным, но тщательно вымытым ступеням.

Дверь была не заперта, а ручка ещё хранила тепло от прикосновения хозяина. Он и сам только вернулся домой и уже ждал запоздавшую гостью.

Она заглянула в квартиру. Взгляд прошелся по скромной обстановке прихожей.

Зеркало со следами детских ручек, связка ключей на полке рядом с маленьким пластиковым пупсом, одиноко висящая на вешалке кожаная куртка, на пуфе у двери толстая папка и наручники.

- А если кто стащит? – хмыкнула она, встретившись взглядом с хозяином квартиры.

Парень стоял на кухне, дверь которой была как раз напротив входа. Тёмные джинсы хорошо сидели, подчеркивая коренастую фигуру. Синяя рубашка была наполовину расстегнута, открывая широкую рельефную грудь, покрытую светлыми волосами. Золотой крест на широкой цепочке мягко поблескивал в тусклом свете лампы.

- Соседская бабуля разве что, с дедом своим ролевые игры устраивать, - смущенная улыбка тонких упрямых губ, усталые ярко-синие глаза с лукавым огоньком. - Чай будешь?

- Да, - она поставила у входа два объёмных пакета. – Я тут для малышки вещи принесла. Некоторые вообще не надевали даже.

- Мне как-то неудобно уже, - парень набрал воды в чайник. – Ты уже столько всего ей отдала.

- Перестань, куда это всё девать, они растут так быстро.

Она вошла на небольшую кухоньку и оперлась о стену, следя за суетливыми движениями.

Пахло сладкой выпечкой, на столе в свертке лежали свежие трубочки с заварным кремом. Лера не смогла сдержать улыбку, еёлюбимые.

Тут же в застегнутой кобуре лежал пистолет, рядом поблёскивали две новенькие звездочки.

- Это да, - кивнул парень, улыбаясь каким-то своим мыслям. – Алиса куклу свою забыла.

- Да, она мне все уши прожужжала. А Поля где?

- У мамки сегодня ночует. Я не знал, во сколько освобожусь. Думал, после поздравлений отгул дадут, да где там, - он, словно оправдывался, но Лера не осуждала. Жизнь. Ненормированный график. Вспомнила, как однажды посреди ночи его подняли из-за какого-то происшествия. – Я там тебе фотку пытался скинуть, ещё не разобрался, как вайбер работает.

- Всё нормально, пришла, - лаская взглядом мужскую спину, отозвалась. – С новым званием тебя, старший лейтенант?

- Спасибо, - кивнул парень утвердительно.

Он, наконец, справился с плиткой, конфорка никак не желала загораться, и подошел к Лере вплотную. Тепло тела она чувствовала, даже не касаясь его.

- Часто стрелять приходится? – бросив взгляд на стол, спросила Лера несколько взволнованно.

Почему-то только увидев воочию служебное оружие парня, осознала в полной мере кто он. Что его жизнь и здоровье может и подвергается опасности каждый день. И у него уже есть одно ранение, сама видела шрам от пули. Немножко и в сердце, насмерть.

Парень аккуратно обнял её за талию и притянул к себе.

- Нет, - успокаивающе улыбнулся, ласково взяв в ладони её лицо. – Сама же знаешь, как с этим. Каждое применение оружия - повод для разбирательств, кучи объяснительных и волокиты. Да и городок этот, не ваш мегаполис. Тихий.

Обветренный голос внушал спокойствие. Парень успокаивал её, пытался убедить, что повода для волнения нет. И ему хотелось верить.

«Боже, пожалуйста, храни его», отгоняя тяжелые «если вдруг», мысленно попросила Лера.

Снова вернула взгляд к парню.

Поджатые губы, небольшая щетина, красивые скулы. Она ласково провела пальчиками по лицу, обильно покрытому веснушками.

Он помедлил совсем немного, чтобы взглядом коснуться изогнутых бровей, длинных ресниц, вздернутого носика и полных губ, накрашенных помадой винного цвета.

- Зеленоглазка, - лицо его осветила всё та же улыбка, немного робкая, немного хулиганская. – Рад, что ты приехала.

Мягкий поцелуй, не сминающий, не будоражащий кровь, но ласковый и приятный, как и сам это парень.

Приоткрыв губы, Лера слегка прикусила его нижнюю губу, заставляя крепкое тело слегка вздрогнуть.

Парень прижал её к стене, широкая ладонь прошлась вдоль спины, поднимая волну легкой дрожи. Женские руки с жадностью гладили мощные плечи парня. Чуть привстав на носочки, Лера жалась к крепкому горячему телу, как продрогший путник, прижимается к спасительному теплу.

- Так, чай подождёт, - игриво поднял брови, одной рукой выключая газ, второй продолжая прижимать желанную женщину за талию. Нежно, чтобы не сделать больно, но крепко, словно боялся, что Лера может выскользнуть и снова затеряться где-то в холодном равнодушном мире.

- Эй, поставь меня! – охнула она, когда парень легко подхватил её на руки.

- С чего бы ради? - он задорно рассмеялся, ещё теснее прижимая к себе очаровательную ношу. – Сама называла меня медведем, вот считай, захватил тебя и несу в берлогу.

- Я тяжелая.

- Ложь и провокация.

С этими словами, смеясь и чмокая в кончик носа свою гостью, он толкнул ногой дверь в спальню и опустил Леру на кровать, так привычно не заправленную.

Поднявшись на локтях, она не без восхищения смотрела, как он расстегнул оставшиеся пуговицы, как снял с себя рубашку, как при каждом движении напрягались мышцы. Он ещё, как нарочно, слегка поиграл ими. Лере нравилось смотреть, а он не мог отказать ей в этом.

Провёл руками по телу поверх платья, чуть сжал грудь, облизнув при этом губы. Проник под подол и аккуратно снял чулки. Она издала довольный стон, когда сильные руки принялись массировать уставшие за день ступни.

Лера расслабилась и почти задремала, когда парень потянулся к губам. И она с удовольствием ответила на поцелуй, обвивая руками шею.

Платье упало на пол. Приспустив лямки лифчика, парень ласкал её грудь, издавая что-то похожее на довольное урчание. Прикусывал, ласкал кончиками пальцев, втягивал губами, от чего Лера сладко постанывала, вплетая пальчики в мягкие чуть вьющиеся волосы.

Снимая джинсы, парень запутался в них. Едва не упал, тихо чертыхаясь. Лера хихикнула, поймав смущенный взгляд, прижалась губами к его губам, казавшимися сейчас сладкими.

Отвлёкшись на то, чтобы достать из тумбочки презерватив, парень ласково прикусил мочку уха.

- Соскучился.

От влажного шепота тело её покрылось мурашками.

От глубокого, но аккуратного проникновения выгнулась и не смогла сдержать стонов.

Он мог долго изводить её этой сладкой пыткой, то сбавляя, то наращивая темп. Меняя позы, находя всё новые чувствительные места, парень словно чувствовал её и подстраивался, стараясь продлить ощущения. Балансируя на грани, дразнил, останавливаясь, когда она едва не кричала от ощущений переполнявших каждую клеточку тела, целовал долго, влажно, трепетно и начинал снова. Вёл к головокружительным ощущениям, не сдерживая собственные тихие гортанные стоны. И когда тело её покрывалось испариной и пульсировало, тесно обхватив его, сам не сдерживался. Они ловили мощные оргазмы, деля головокружительный момент на двоих.

У него дрожали ноги, а из тела будто уходили все силы. Так и лежал, прижимая к себе гибкое тело молодой женщины.

Лера первые минуты не могла говорить, рвано хватала воздух ртом и продолжала таять в сильных руках. Ощущение расслабленности в теле могло не уходить часами.

Где-то вдалеке по рельсам прогрохотал состав, унося в ночь своих пассажиров.

Скомканная влажная простыня.

Гудение соседского телевизора за стеной.

Занавеска, едва подрагивающая от сквозняка.

Капли дождя, разбивающиеся о стёкла.

Именно так звучало умиротворение.

Только спустя час она набралась сил, чтобы выкурить сигарету и попить воды, которая уже ждала на тумбочке.

Стеклянная пепельница видимо окончательно поселилась на подоконнике спальни. Курила в открытое окно, с удовольствием чувствуя, как ночная прохлада касается разгоряченной кожи. Рубашка парня заменяла халат, игриво прикрывая ягодицы.

Лере нравилось приходить сюда. Нравилось быть с этим парнем.

Анализировать, как всё так получилось, она не пыталась.

Знакомы они были уже давно. Отмечали восемнадцатилетие общей подруги, лет восемь назад уже.

Никогда как-то особо не общались, но случайная встреча возле здания суда… нет ничего она не меняла. Да, Лера дала ему номер телефона, он позвонил один раз, но тогда это её не интересовало. А после того, как разругалась с Пашей и окончательно оттолкнула Матвея, он позвонил снова.

По голосу почувствовав дурное настроение, просто спросил «хочешь, приеду?».

И Лера согласилась.

Она выдыхала дым, то и дело, бросая взгляд через плечо на парня.

Он лежал на боку и смотрел на то, как дым тает в темноте ночи.

- Это я получается твой любовник?

Спросил глухо и поднялся. Встал рядом, разгоняя дым рукой.

Лера затушила сигарету. Подала ему правую руку с пустым безымянным пальцем.

- Я женщина свободная, так что, наверное, это называется как-то иначе. А это важно?

- Да не особо.

Он притянул её к себе, бросил на подоконник плед. Улыбнулся и подхватил её на руки, усаживая на пушистую мягкую ткань.

Лера обняла ногами бедра парня, прижалась к нему. Руки то блуждали по плечам, то обнимали за шею.

- Странные у нас отношения всё-таки, - усмехнулась она, замечая, что парень напрягается.

- Можем прекратить, если хочешь.

- Так просто? – Лера удивилась, стало даже немного неприятно, что ли. Неужели он может так легко её отпустить? И значит ли это, что он ничего к ней не чувствует?

- Не стану же я удерживать тебя силой, - отрывистый шепот, полный обреченной грусти.

Чувствует, но с её чувствами считается в первую очередь.

Простые слова, без всяких недомолвок, без какой-то попытки манипулировать. Прямой открытый взгляд прямо в глаза.

Парень ласково касался ладонями её плеч, спины, брал за руки, чтобы прижать их к губам.

Вечная мерзлота в душе, оставленная прошлыми отношениями, таяла, когда была с ним рядом.

- У моей сестры свадьба осенью, ты не против пойти со мной? – перебирая растрёпанные волосы Леры, заговорил он.

Молодая женщина подняла взгляд на парня. Простой вопрос поднял массу поводов для раздумий. Мысли, которых Лера не хотела касаться. Темы, которые смущалась поднимать.

- В качестве кого, ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? – говорила игриво, но внутри всё дрожало от волнения. Если бы не темнота, парень бы заметил, как побледнело её лицо.

- В качестве моей девушки, - улыбнулся он, недоумевая. – В каком же ещё. Алису возьмешь, там для детей отдельно аниматоров наймут. И Полька без подружки скучать не будет.

- И тебя не смущает, что я старше? – почему-то спросила именно это.

Её это всё же смущало. Заикнулась маме как-то о гипотетическом парне моложе на три года, наткнулась на легкое осуждение и стала сомневаться ещё больше.

- С чего бы?

У парня никогда ещё не было отношений с девушкой старше, но возраст волновал его в последнюю очередь. Да и у них разница была смехотворной, по его мнению. На лицо так вообще не видна.

- Не смущает, что нас увидят вместе?

Они не скрывали отношения, но и не афишировали особо. Никто, даже общие друзья не знали об этом.

- А, что такого? – нахмурился он, стискивая её в объятиях. Спросил, наигранно обижаясь: – Или с ментом встречаться не по статусу?

- Не говори ерунды! Олег, пойми меня правильно, - она поджала губу, и продолжила. – Мне очень хорошо с тобой, очень. Вот, правда, но я… не знаю, готова ли к обязательствам. Знакомится с родителями, объявлять друзьям о том, что мы вместе. Не знаю. Что они скажут, когда узнают?

- Кто? – тихо засмеялся он. – Анька, наверное, будет подкалывать, но осуждать не станет точно. Мои. Сперва отнесутся скептически, но потом узнают тебя и всё будет отлично.

- Уверен?

- Абсолютно, а если по существу, мне без разницы, кто и что думает, - Олег хмыкнул, вызывая улыбку у Леры. Таким он милым был в такие моменты. Из немного неуклюжего медведя, превращался в ласкового кота. – Тебе нет?

Она мялась, жуя губы.

- А если Паша узнает?

- Лер, он твой бывший. Какое это имеет значение?

- Никакого. Просто боюсь за тебя. Он ведь очень вспыльчивый.

- Вспыльчивый, - неприятное кольнуло в груди Олега. Он понимающе улыбнулся. – Я не дурак, Лер.

- Что?

- Ты его всё ещё любишь?

Он вроде спрашивал, но на ответе не настаивал. Сказал это так просто, с пониманием, может даже с сочувствием. Ни намёка на ревность, только легкая грусть слышалась в том, как он вздохнул.

Что ему ответить Лера не знала.

- Я понимаю, чувства не за один день проходят, так что не грузись. Сам через это всё прошел.

- Спасибо.

- Не за что, Зеленоглазка, - улыбнулся, ласково прижимаясь лбом к её шее, будто даже мурлыча.

«Большой рыжий кот», заулыбалась Лера своим мыслям, ведя пальчиком по коже, повторяя контур татуировки.

Олег перенёс её на кровать, укрыл одеялом и лёг рядом. Раскрыл объятия, чтобы молодая женщина улеглась как ей удобно. Уложила голову на грудь, прижалась к нему, маленькая, хрупкая и ласковая кошечка. Обнял, поглаживая плечо, с которого игриво сползла рубашка.

- Скажи мне, когда будешь готова к обязательствам. Или решишь уйти.

Она коротко кивнула.

Чувство растерянности медленно отступало. Для неё сейчас было главным не обманывать себя, и не врать этому честному, искреннему парню.

Она не понимала своих чувств. К Паше что-то всё ещё тлело слабыми угольками в глубине души. Но Лера была не в силах принять измену, и с лёгким сердцем простить его.

Паша и Матвей.

Первая любовь, переросшая в первые серьёзные отношения. Счастливая семейная жизнь и такой болезненный финал, совсем не похожий на сказочное «долго и счастливо».

И страсть. Сумасшедшая, яркая, но мимолётная и опустошающая.

И Олег.

Лера никогда не смотрела на него, как на парня.

Друг её подруги. Отец-одиночка. Хороший опер, профессионал своего дела, несмотря на молодой возраст. Не был бы таким принципиальным, поднимался бы по карьерной лестнице ещё быстрее.

С ним было совсем иначе.

Он не давил, не изводил ревностью, не требовал ничего и не задавал неловких вопросов. С ним не было эмоциональных качелей и сумасшедшей страсти.

Могли всю ночь пить чай и болтать, как добрые друзья. Без неловких пауз и смущения. Могли часами заниматься любовью, как хорошо изучившие друг друга любовники.

И всё же было нечто большее.

Теплота, с какой смотрели его глаза. Ощущение надежности и спокойствия, когда сворачивалась на его широкой груди, словно она маленький беззащитный котёнок. Радостный трепет в сердце, когда он дурачился с детьми. Шутливо ревел, изображая медведя, а девочки с визгом и хохотом разбегались. Кружил на руках, обеих сразу.

Дети. Алиса так легко подружилась, как с ним, так и с его дочкой. С Полей вообще, дай волю, они и не расставались бы.

Лера не могла понять, что это. Что заставляет тянуться к нему. Что держит рядом с этим большим немного неуклюжим парнем. Что рисует улыбку на губах, когда он смотрит вот так. Прямо в глаза, долго, пронзительно. От чего в районе солнечного сплетения рождается нечто теплое, заполняя всё тело до кончиков пальцев, когда он обнимает и прижимает к себе.

Лера не знала, просто в очередной раз прикрывала глаза и засыпала легким спокойным сном, в объятиях своего ласкового медведя.