Ночь, которая изменит все [Лорен Барнхолдт] (fb2) читать онлайн

Ночь, которая изменит все

ГЛАВА ПЕРВАЯ

19.00

Я все теряю. Ключи, кошельки, деньги, книги из библиотеки. Люди уже даже не воспринимают это всерьез. Например, когда я потеряла сто долларов, которые бабушка дала мне на покупки для школы, мама даже глазом не моргнула. Только сказала:

— Эх, Элиза, нужно было отдать их на хранение мне, — а потом просто продолжила заниматься своими делами.

Я стараюсь особо не заморачиваться. Все, что я теряю, в конце концов, находится. Ну а если нет, тогда просто могу это заменить.

Все, кроме моего фиолетового блокнота. Он совершенно точно незаменим. Я не могу просто взять, пойти в магазин и купить новый. Подводя итоги, после пяти лет хранения в нем очень личной информации — пять лет! никогда ничего не вела в течение пяти лет! — я окончательно потеряла его

— Ты что делаешь? — интересуется моя лучшая подруга Кларисса. Она сидит за компьютерным столом в углу комнаты и переписывается со своей кузиной Джейми.

Кларисса появилась на пороге моего дома в девять утра с огромной пачкой «Читоса» и шестью банками содовой, заявив, что готова к вечеринке. После чего подруга пихнула меня с дороги и промаршировала ко мне в комнату.

Я пыталась объяснить, что для субботы еще слишком рано, но Клариссу это не волновало, так как: а) она жаворонок и б) по ее мнению, эти выходные должны начаться как можно раньше, поскольку моих родителей не будет до воскресенья, и мы должны по максимуму воспользоваться их тридцатишестичасовым отсутствием.

— Да вот, ищу кое-что, — бормочу я под кроватью — только ноги торчат. Я роюсь среди кучи одежды, бумаг и книг, каким-то образом накопившейся тут с прошлой уборки. Которая, кстати, была месяц назад. Рука наталкивается на что-то мокрое и твердое. Хм…

— А что ты вообще ищешь? — продолжает она любопытствовать. — Все, что нужно, у нас уже есть.

— Если ты про «Читос», — отвечаю я, — то прости. Думаю, мне этого недостаточно.

— Всем хватает «Читоса», — заявляет Кларисса.

Она берет одну палочку из пакета и отправляет в рот, нежно смакуя. Кларисса южанка, и по неизвестным причинам, до переезда сюда пару лет назад она никогда не пробовала «Читос». Как-то раз мы столкнулись в кафетерии и благодаря этим чипсам крепко привязались друг к другу, став неразлучными подружками. Я, Кларисса и «Читос». Порядок не так важен.

— Так что же ты ищешь? — снова спрашивает она.

— Просто блокнот, — отвечаю я. — Фиолетовый.

— Ааааа, — протягивает она. — Конспект по естествознанию?

— Нет.

— По математике? — вновь пробует угадать она.

— Неа.

— А что тогда?

— Это просто блокнот, который мне очень нужен, — отвечаю я.

Я оставляю таинственный мокрый твердый объект под кроватью, решая разобраться с ним позже. И под «позже» я подразумеваю никогда.

— Что за блокнот? — настаивает Кларисса.

— Да просто блокнот, знаешь ли, — вру я.

Мое лицо начинает гореть, поэтому я поспешно открываю дверцу шкафа и поворачиваюсь к подруге спиной, чтобы та не заметила моего предательского румянца.

На самом деле никто не знает, что это за блокнот. Ни Кларисса, ни другая моя лучшая подруга Марисса, ни даже моя старшая сестра Кейт. Это слишком неловко. Блокнот, где записано все, что я боюсь сделать. Серьезно, записано? Чернилами? Да кто вообще так делает?! Это даже звучит немного безумно. То есть, очень безумно. Не «очаровательная и милая причуда», а «ой, наверняка тут конкретный сдвиг по фазе».

Я завела блокнот, когда мне было двенадцать, так что, думаю, у меня есть небольшое оправдание тому, чтобы попасть в психушку. К тому же, на то была уважительная причина. В тот момент мой отец вполне вероятно мог перевестись на работу за пятьдесят миль от нашего города, и вся семья собиралась переехать в место, где нас никто не знал.

Так мой введенный в заблуждение маленький двенадцатилетний мозг решил, что стоит мне переехать в другой дом в другом городе, то я тут же стану другим человеком. Оставлю позади свои брекеты с кучерявыми волосами и превращусь в богиню. В новой школе меня никто не будет знать, поэтому я смогу быть кем угодно, а не просто «младшей сестрой Кейт Сэллман, Элизой». На собственные сбережения я купила в аптеке фиолетовый блокнотик и стала записывать туда то, что боялась тогда осуществить, но смогла бы это сделать в новой школе.

Поначалу мои желания были довольно примитивными: поцеловаться с мальчиком по-французски или пригласить его на танец, или начать носить те нелепые узкие джинсы, которые так были популярны в том году. Не знаю почему, но мне становилось легче, когда я записывала свои страхи, и даже после того, как папин перевод на другую работу сорвался, я все равно продолжила вести блокнот. И я писала в нем, и писала, и писала. И, эм, все еще пишу. Не каждый день. Иногда.

Естественно, за последние годы желания превратились из простых в более серьезные. Я все еще записываю туда глупости — вроде желания носить определенную одежду, — но теперь там присутствуют и более сложные пункты. Например, чтобы у меня хватило духу пойти на политический митинг или как бы я хотела не переживать о выборе специальности, когда поступлю в колледж. И тот факт, что все эти настоящие и вгоняющие меня в краску страхи ЗАПИСАНЫ В ЭТОМ БЛОКНОТЕ подразумевает, что я обязана найти его. А именно, немедленно!

Пока я обдумываю вероятность того, что блокнот остался в машине родителей, которые в данный момент радостно направлялись на конференцию по антиквариату, раздается звонок в дверь. Если блокнот в машине, то это как хорошо — по крайней мере, он в надежном месте, — так и плохо, потому что: а) родители могут прочитать его и б) я не смогу проверить машину до их приезда и все выходные буду на грани нервного срыва.

— Это, наверное, Марисса, — говорю я Клариссе.

Подруга вздыхает и закатывает голубые глаза.

— Она-то зачем пришла? — спрашивает Кларисса, надув накрашенные розовым блеском губки.

— Потому что она наша подруга, — отвечаю я. Что было правдой лишь наполовину. Марисса — моя подруга и Кларисса — моя подруга, а Кларисса и Марисса… ну… между ними странные отношения от ненависти до любви. Вообще-то, в глубине души они любят друг друга — по крайней мере, я так думаю, — но Марисса считает Клариссу слегка глуповатой и подразнивает ее, а Кларисса считает Мариссу чуточку сумасшедшей и слегка распутной. В чем-то они обе правы.

Должно быть, Марисса устала ждать на пороге и вошла сама, потому что секунду спустя она появляется в моей комнате.

— Ты что делаешь? — спрашивает она.

— Кое-что ищу, — отвечаю я из глубины шкафа, выбрасывая через плечо сумки, ремни и обувь в надежде обнаружить блокнот где-то в груде вещей. Пытаюсь вспомнить последний раз, когда писала в нем. Вроде это было на прошлой неделе. Тогда я обедала со своей сестрой, а потом написала о том, что мне бы хотелось сказать… Ладно. Что хотелось бы сказать кое-кому, если бы у меня хватило мужества. Если вообще когда-либо захочу думать об этом человеке или говорить с ним, а я точно этого не хочу.

— Что именно? — спрашивает Марисса. Она осторожно проходит через зону бедствия, в которую теперь превратилась моя комната, и плюхается на кровать.

— Блокнот, — отвечает Кларисса. Ее пальцы порхают над клавиатурой моего ноутбука, набирая сообщение.

— Школьный? — восклицает Марисса. — Ты же сказала, что в выходные мы будем тусоваться! Никакой учебы!

— Точно! — тут же поддакивает Кларисса. Она протягивает ей пачку чипсов. — Хочешь «Читос»?

Марисса берет одну палочку.

— Нет, это вы, девочки, сказали, что мы будем тусоваться! — восклицаю я. Честно говоря, мы вообще особо не тусуемся. По крайней мере, я. — Все, что я сказала, это: «Мои родители уезжают в субботу, не хотите ли прийти и составить мне компанию?».

— Ага, — говорит Кларисса. — И это подразумевает тусовку.

— Именно, — соглашается Марисса. — Ну же, Элиза, мы должны что-то сделать.

— Например? — спрашиваю я.

— Например, пригласить парочку ребят, — предложила Кларисса.

Марисса кивает в знак согласия и добавляет:

— А потом напиться и искупаться нагишом.

На лице у Клариссы возникает беспокойство, и она спешить добавить:

— Я имею в виду, не парней, которые тебе нравятся. Просто… Хочу сказать, не знаю, готова ли ты или хочешь ли даже … Блин, Элиза, прости. — Подруга кусает губу, и Марисса впивается убийственным взглядом в Клариссу. Карие глаза встретились с голубыми.

— Все нормально, — вздыхаю я. — Девочки, вам не обязательно ходить на цыпочках вокруг этой темы. Я целиком и полностью покончила с ним.

Тут я, конечно, вру, и девочки об этом прекрасно знают. Дело в том, что три с половиной недели назад меня бросил Купер Марриатти, он же — последний человек, о котором я писала в блокноте и тот, о ком я больше никогда не вспомню. (Очевидно, я могу назвать его имя, не подвергая себя обвинению в том, что он мне все еще нравится. Это единственное исключение из правила «никогда больше не произносить его имя»). Он мне очень нравился, но у нас не сложилось. Мягко говоря. Купер обошелся со мной отвратительно, и именно по этой причине я выбросила его из своей жизни.

— Разумеется, — кивает Кларисса. — И разумеется, я в курсе, что нам не обязательно ходить на цыпочках вокруг этой темы.

— До меня дошел слушок, что его не приняли в Браун, — заявляет Марисса.

Я вытаскиваю голову и вылезаю из шкафа, невольно заинтересовавшись.

— О чем ты? — спрашиваю я.

Купер учится в выпускном классе, и он всего на год старше нас. Его большой мечтой было поступить в Браун. Серьезно, это все, о чем его семья могла говорить. Сейчас могу сказать, что, по правде говоря, это даже раздражало. Не думаю, что Купер вообще хотел поступать в Браун. Он подал туда заявление только потому, что этого хотели его родители. А они хотели этого, потому что там учился отец Купера, его дед и, возможно, даже прадед, если Браун существовал тогда. В любом случае, то, что он туда не поступил, — большая проблема. Для Купера и его семьи. Ясно дело, что меня это не волнует.

— Ага, — говорит Марисса. — Мне рассказала Изабелла Ройс.

Подруга быстро прячет глаза. Тьфу. Изабелла Ройс. Девчонка, с которой, если верить слухам, Купер сейчас встречается. Совершенно нелепая второкурсница. У нее очень экзотическая внешность — длинные прямые темные волосы, глаза идеальной миндалевидной формы и смуглая кожа. Ненавижу ее.

— Плевать, — бросаю я.

— Да, плевать, — соглашается Кларисса. Она протягивает мне пакет чипсов, и в этот раз я беру одну палочку. — Ого! — восклицает подруга, когда я принимаюсь хрустеть. — Похоже, Джеремайя выложил пару новых фоток в фейсбуке.

Кларисса наклоняется и заглядывает в экран моего ноутбука. Она говорит это просто ради того, чтобы позлить Мариссу. Джеремайя — парень, который нравится Мариссе. Время от времени они спят вместе, и это что-то типа… можно сказать, ситуации с девушкой по вызову. То есть, Джеремайя звонит Мариссе, когда хочет позависать, а она ждет, что это перерастет в нечто большее.

— Мило, — говорит Марисса, делая вид, будто ей все равно. Она протягивает мне пачку писем. — Вот, держи. Я принесла твою почту.

— Спасибо, — благодарю я, бесцельно перебирая конверты. Я редко получаю почту, но иногда моей сестре Кейт присылают какой-нибудь каталог или что-то в этом роде, а поскольку она в колледже, я смогу забрать его себе. Но сегодня есть письмо и для меня. Ну, для меня и моих родителей. Оно из школы.

— Что это? — спрашивает Марисса, заметив письмо.

Я не заметила, как она встала с кровати. Сейчас подруга сидит в углу и копается в ворохе одежды из шкафа. Схватив рубашку, она прикладывает ее к себе и изучает собственное отражение в зеркале.

— Как считаете, у меня кривые сиськи? — вдруг выдает Марисса, сжимая руками грудь поверх рубашки. — Мне кажется, они кривые.

Я закатываю глаза.

— Твои сиськи не кривые.

Кларисса заметно затихает и Марисса хмурится.

— Они определенно кривые, — вздыхает Марисса. Я открываю пальцем конверт и вытаскиваю лист бумаги.

— Тогда следует надеяться, что это не так, — глубокомысленно изрекает Кларисса, крутанувшись на рабочем кресле и внимательно изучая Мариссу.

— Почему? — спрашивает Марисса.

— Потому что не существует способа это исправить, — поясняет Кларисса. — Если, к примеру, сиськи слишком большие, то их можно уменьшить, если обвисшие — подтянуть. Ну а если кривые… то тут даже не знаю.

Она выглядит очень обеспокоенной, будто бы кривые сиськи Мариссы — конец света.

— Хотя, возможно, их можно подравнять или типа того, — улыбается Кларисса, довольная тем, что такая идея пришла ей в голову.

— Хм, — задумывается Марисса. Она откидывает длинные каштановые волосы с лица. — Ты права. Операции по выравниванию сисек не существует.

— Девочки, — говорю я, — вы ненормальные.

Я опускаю глаза на сложенный лист бумаги в руках. Наверняка это приглашение на встречу родителей и учителей^[1] или что-то в этом роде.

«Уважаемые Элиза, мистер и миссис Сэллман,

Настоящим письмом уведомляем вас о том, что во вторник, 17 ноября, в 14.00 состоится предварительное рассмотрение недавней жалобы, поступившей на вашу дочь. Элизе необходимо пояснить свои отношения с сайтом ЛузерыЛейнсборо. com, а также причастность к комментариям об ученике Купере Марриатти, опубликованные 21 октября.

Информирую вас о том, что у вас будет возможность высказать свое мнение.

По каким-либо вопросам вы можете позвонить мне по номеру 555-0189, доб. 541.

С уважением, Грэм Майерс,

Декан по работе с учащимися».

Бог. Ты. Мой.

— Какого черта?! — восклицаю я, начиная размахивать листом как сумасшедшая.

— Какого черта что? — спрашивает Марисса. Она отпускает свою грудь, в два шага пересекает комнату и выдергивает бумагу у меня из рук. Подруга внимательно изучает письмо и переводит взгляд на Клариссу. — Ой-ей.

Кларисса вскакивает из-за стола и вырывает листок у Мариссы. Внимательно прочитав его, она встречается с Мариссой взглядом — одним из тех, что вы никогда не хотели бы видеть, если бы им обменивались ваши лучшие друзья. Этот взгляд так и кричит: «Эм, у нас есть секрет, но стоит ли с ней поделиться?».

— Что? — требую я, прищуриваясь. — Что вам известно?

Марисса закусывает губу.

— Ладноооо, — протягивает она. — Не уверена, что это правда.

— Не уверена в чем?

— Ни в чем, — вставляет Кларисса. Она кидает Мариссе еще один взгляд, так и говорящий: «Давай промолчим, а то она очень напугается».

— Точно, — кивает Марисса. — Ни в чем.

— Одной из вас, — говорю я, упираясь руками в бока, чтобы придать себе грозный вид, — лучше бы все рассказать.

— Я услышала это от Мариссы, — нервно лепечет Кларисса.

— А я от Келси Маршалл, — говорит Марисса.

— УСЛЫШАЛА ЧТО? — чуть ли не кричу я. То есть, уже кричу.

— Ладноооо, — снова протягивает Марисса. — Ходят слухи, будто Купер не поступил в Браун из-за твоего комментария о нем на ЛузерыЛейнсборо. com.

— Но это… это же бессмыслица какая-то, — хмурюсь я, а девочки в замешательстве переглядываются.

ЛузерыЛейнсборо. com — это сайт, который в прошлом году создала моя сестра Кейт, будучи выпускницей. Его концепция проста: там перечислены все парни нашей школы и у каждого есть собственный профиль. Что-то типа фейсбука, только профиль каждого парня создавала Кейт, и изменить это нельзя, нравится им это или нет. Под фоткой каждого парня есть стена для комментариев, где люди могут оставлять информацию о нем и о том, как он ведет себя с девушками.

Например, если вы сходили с парнем на свидание, а потом выяснилось, что у него есть девушка из другой школы, то можно просто зарегистрироваться на этом сайте, найти его профиль и написать: «Будьте с ним на чеку, у этого придурка есть девушка из другой школы».

Это гениально, на самом деле. Кейт пришла в голову эта идея, когда группа парней из нашей школы завела рейтинг самых горячих девчонок школы. Только это не «Топ-8 самых горячих девчонок школы» или типа того. В этом списке были все девочки школы, и Кейт, которая возглавляла его, жутко возмутилась. Именно поэтому сестренка решила отыграться и в отместку создала ЛузерыЛейнсборо. com. И пусть сейчас Кейт уже учится в колледже, она все равно продолжает заниматься этим сайтом, а в школе есть пара девчонок, которые модерируют его. (Я бы, конечно, тоже могла стать его модератором, но, опять же, это еще один мой страх, поскольку в школе модераторы постоянно подвергаются различным оскорблениям от парней, которые в курсе, чем те занимаются).

— В смысле, он не поступил в Браун из-за моего комментария, — спрашиваю я, пытаясь переварить новую информацию.

— Он не поступил в Браун из-за твоего комментария, — повторяет Марисса.

— Я это поняла с первого раза, — огрызаюсь я. — Бессмыслица какая-то.

— Как раз-таки в этом определенно смысл есть, — изрекает Кларисса. — Видимо, рекрутер Брауна загуглил Купера и прочитал твой комментарий о его тесте по математике, потом они подняли этот вопрос на собеседовании и, в конечном итоге, отклонили заявление.

Я присаживаюсь на кровать.

— Но это же правда, — защищаюсь я.

Ладно. От части. В прошлом году перед итоговым тестом по математике Купер получил файл с учебными вопросами от своего друга Тайлера, а когда начал сдавать тест, то выяснилось, что это не просто случайные вопросы, а самый настоящий тест. На тот момент Купер уже вернул файл Тайлеру, но, по какой-то нелепой причине, не хотел, чтобы его друг попал в неприятности, поэтому промолчал. Понимаете? Он смухлевал, хотя и сделал это непреднамеренно.

— Абсолютная правда, — согласно кивает Марисса и кидает на Клариссу предупреждающий взгляд. — Поэтому тебе не следует переживать из-за написанного.

— Ага, — отзывается Кларисса. — Не надо расстраиваться.

Она так быстро качает головой, как поступают люди, которые не до конца верят в правдивость собственных слов

Прикрыв глаза, я откидываюсь на спинку кровати и размышляю о своем комментарии на ЛузерыЛейнсборо. com. Я сочиняла текст около двух часов и поэтому помню каждое слово. (Комментарий не должен был быть слишком резким и при всем при этом не должен выглядеть так, будто я пытаюсь высказаться мягко. Здесь была очень тонкая грань, которую ни в коем случае нельзя нарушить. К тому же я не смогла написать там всю правду о том, что на самом деле произошло между мной и Купером, потому что это было слишком унизительно). В итоге я написала это: «Купер Марриатти — самый настоящий придурок. Он списывал на итоговом тесте по математике, а еще, возможно, у него герпес».

Про герпес я выдумала, ничего не могла с собой поделать — как видно, несмотря на свои лучшие побуждения, грань я все же переступила.

Еще фишкой ЛузерыЛейнсборо. com является то, что если вы там что-то опубликовали, то удалить это никак не получится. Это подстраховка на тот случай, если вы напишите что-то о парне, когда тот вел себя как придурок, а потом решите это удалить, когда снова с ним воссоединитесь. Кейт на этом сайте запретила такую функцию.

— Ой, да плевать, — отмахиваюсь я, хотя мой пульс зашкаливает. — Я не расстраиваюсь.

Надеюсь, что эти слова станут правдой. И на секунду это срабатывает. Да кого волнует тупой Купер и тупой Браун? Сам виноват. Если бы Купер не поступил со мной так отвратительно и гадко, если бы мне не врал и не был полным придурком, то я бы ничего не написала, и тогда бы он поступил. Так что это целиком его вина, и если он захочет кого-то обвинить, то пускай винит себя. В конце концов, ко мне это не имеет никакого отношения. А если он захочет…

Поток моего праведного гнева прерывает звонок мобильного телефона. Я вытаскиваю его из-под одеяла и смотрю на экран. Несколько книг с грохотом падают на пол, и Кларисса отпрыгивает назад. На ней блестящие серебристые туфли с открытым носом, и одна книга приземляется в опасной близости от ее пальцев.

— Я вас слушаю, — говорю я. Номер мне неизвестен, поэтому на всякий случай я стараюсь звучать суперпрофессионально и невинно. Вдруг это кто-то из деканата.

На другом конце слышится музыка и голоса, затем какой-то шорох и наконец-то мужской голос, который говорит:

— Элиза?

— Да, — отвечаю я.

— Элиза, послушай, я не…, — кто бы то ни был, он говорит очень тихо, и мне трудно расслышать его.

— Да? — повторяю я.

— Кто это? — спрашивает Марисса. — Джеремайя?

Иногда, когда Джеремайя ищет Мариссу, но никак не может ей дозвониться, то звонит мне, если думает, что мы тусим вместе. Кларисса считает, он делает это для того, чтобы я передала Мариссе, куда она должна приехать для перепиха, и ему не пришлось бы разговаривать с ней лично.

— Алло? — говорю я в трубку и вставляю палец в свободное ухо, как иногда делают по телевизору. Кажется, это немного помогает.

— Элиза, это я, — на сей раз говорит голос громко и четко. Купер. — Элиза, ты должна выслушать меня, «318» и Тайлер…

Тут раздаются помехи, и его речь обрывается.

— Купер? — спрашиваю я, и сердце в груди начинает биться чуточку быстрее.

Марисса и Кларисса переглядываются, одновременно вскакивают с кровати и оказываются рядом со мной, сгрудившись у телефона.

— Да, это я, — говорит он. Снова какие-то непонятные помехи. — Элиза, послушай меня… Ты должна…

Тут я слышу, как он разговаривает на заднем плане с кем-то еще.

— Чего тебе? — едко спрашиваю я, и сердце уходит в пятки. — Если ты насчет Брауна, то, честно говоря, меня это не волнует. В том, что ты не поступил, виноват только ты сам, и я нисколько не сожалею…

— Элиза. Послушай. Меня. Мы должны встретиться. — Теперь его голос серьезный и мрачный. — Прямо сейчас. В «Исцелении».

Марисса и Кларисса чуть ли не лежат на мне, пытаясь расслушать разговор. Сережка Клариссы цепляется за мой свитер.

— АЙ-АЙ, МОЕ УХО! — кричит она, наклоняется и отцепляет сережку.

Я отвожу телефон от уха и включаю громкую связь, чтобы девчонки успокоились.

— В «Исцелении»? — недоверчиво переспрашиваю я Купера.

«Исцеление» — это ночной клуб в Бостоне, общеизвестный тем, что там не требуют удостоверения личности при входе. Я там никогда не была, но Кейт частенько там зависала, да и большинство ребят из моей школы уже побывали там хотя бы раз или два.

— Да. Элиза… — Я слышу, как кто-то на заднем плане ему что-то говорит, а затем его тон резко меняется. — Встретимся там. В «Исцелении». Через час.

— Отшей его, — шепчет Марисса, ее карие глаза блестят от возбуждения. — Скажи, что больше никогда не желаешь его видеть!

— Спроси, это он сдал тебя декану?! — шепчет Кларисса, размахивая письмом перед моим носом.

— Ты здесь? — раздраженно спрашивает Купер.

— Да, здесь, — отвечаю я. — Слушай, зачем ты хочешь встретиться в «Исцелении»?

— Не задавай лишних вопросов, — говорит он. — Узнаешь, когда придешь. И надень что-нибудь сексуальное.

Я отрываю телефон от уха и некоторое время тупо смотрю на экран, дабы убедиться, что мне это не причудилось.

— Надеть что-нибудь сексуальное? Да ты с ума сошел?! — восклицаю я. — Я не приду.

Это даже не просьба о встрече, чтобы извиниться и убедиться, простила ли я Купера за все те гадости, что он натворил», а приказ, ослушавшись которого я положу начало ужасным событиям, что заклеймят меня позором до конца жизни.

Марисса кивает головой и одаривает меня подбадривающим взглядом.

— Ты придешь, — заявляет Купер.

— Нет, не приду, — возражаю я.

— Придешь, — настаивает Купер. И потом он говорит нечто ужасное. Нечто, чего я не смогла бы представить и за миллион лет. Худшее из всего, что он мог когда-либо когда-либо когда-либо сказать. — Потому что у меня твой фиолетовый блокнот.

И вешает трубку.

ГЛАВА ВТОРАЯ

19.37

— Так что, черт возьми, такого в этой проклятой штуке? — настаивает Марисса.

Сейчас мы в машине Мариссы едем по шоссе Масс-Пайк со скоростью почти восемьдесят миль в час. И хотя я не большая любительница быстрой езды с Мариссой — или кем-либо еще, — но в данный момент скорость наименьшая из всех моих забот. Первая состоит в том, что, ну вы знаете, мой блокнот находится в руках Купера, а вторая — сейчас я направляюсь в «Исцеление» в абсолютно дурацком наряде.

— Просто… он мне нужен, окей?

Я роюсь в сумочке и достаю блеск для губ оттенка «розовая страсть». Сдвинув зеркальце вниз, подкрашиваю губы. Если моя жизнь потенциально окончена, это еще не значит, что я не хочу хорошо выглядеть. У меня встреча с Купером, и пусть он последняя сволочь, я обязана выглядеть на все сто. Не то что бы меня он волновал. Однако там будут и другие парни, один из которых вполне может быть потенциальным кандидатом в будущие мужья.

К тому же помада прекрасно подходит к моему наряду, состоящего из:

• узких обтягивающих джинсов;

• серых туфлей с шипами на платформе;

• серебристой блузки с открытой спиной и с таки глубоким декольте, что боюсь, как бы моя грудь не вывалилась наружу.

Все эти шмотки остались в шкафу Кейт, когда та уехала в колледж. Марисса настояла на том, чтобы я их одела, поскольку очевидно, что в моем гардеробе нет ничего подходящего для «Исцеления».

— Зачем ты красишь губы? — восклицает Кларисса с заднего сиденья. Одним из плюсов маленького соперничества между Клариссой и Мариссой является то, что в машине я всегда сижу на переднем сиденье.

— Потому что мы едем в клуб, — отвечаю я, бросив взгляд на подругу. — Твои-то губы тоже накрашены, — замечаю я.

Конечно, это не одно и то же. Кларисса всегда красит губы. И практически всегда стильно одета. Думаю, это часть ее южного воспитания. Например, сейчас она в длинной белой блузе без рукавов, черных леггинсах и в изящных серебристых босоножках с открытым носом. Ее длинные белокурые волосы уложены в идеальные локоны, а макияж безупречен. В таком виде подруга заявилась на порог моего дома утром. В девять утра, когда большинство нормальных людей еще спят мертвым сном.

— Да, — соглашается Кларисса. — Но мои губы всегда накрашены. А свои ты накрасила только сейчас, как будто принаряжаешься для клуба.

— Мы идем в клуб, — повторяю я. — Это нормально — краситься для похода в клуб.

— Все из-за Купера? — спрашивает Кларисса. Она откидывается на спинку сиденья, от чего ее длинные белокурые локоны подпрыгивают. Не уверена, быть может, мое воображение разыгралось, но, кажется, она почти… счастлива из-за этого. Из-за того, что я прихорашиваюсь ради Купера. В этом есть смысл. Кларисса — безнадежный романтик, и она просто помешана на том, что влюбленные вновь воссоединяются. Плюс, ей всегда нравился Купер.

Я одариваю ее хмурым взглядом.

— Да ладно, — разряжает обстановку Марисса и перестраивается в другой ряд. — Ты расскажешь нам, что в том блокноте или нет? Это часть сделки, помнишь?

Потребовался битый час, чтобы убедить Мариссу поехать в «Исцеление». Во-первых, ей нельзя водить машину в городе. Во-вторых, она не понимала, почему я так спешу встретиться с Купером, что имеет смысл, учитывая, как он со мной обошелся. Единственным способом уговорить ее отвезти меня было обещание рассказать о блокноте.

— Послушай, — глубоко вздыхаю я. — Мы придем в «Исцеление», я заберу свой блокнот и тогда, возможно, расскажу вам.

— Значит я должна отвезти тебя, не имея ни малейшего понятия о том, что происходит?

— Хм, это называется доверием к своим друзьям, Марисса, — подает голос Кларисса. Открыв бутылек с лаком для ногтей, она принимается красить ногти на ногах в темно-малиновый цвет.

— Спасибо, Кларисса, — говорю я.

— Ага, да, я доверяю своим друзьям, — вынуждена согласиться Марисса. Она смахивает челку с лица и сворачивает с магистрали. — Но также мне бы хотелось знать, чем они занимаются, чтобы иметь возможность присматривать за ними.

Марисса смотрит в зеркало заднего вида, пытаясь поймать взгляд Клариссы, но та слишком занята своими ногтями.

— Лучше бы тебе не пролить лак, — говорит она. — Если я испачкаю машину, мама убьет меня, а потом я убью тебя.

— Ты не сможешь убить меня, если будешь мертва, — сладко щебечет Кларисса. — И я не пролью лак. Я очень аккуратная.

Подруга закатывает глаза, будто даже представить себе не может вероятности пролить лак на сиденье, но тут машина натыкается кочку, и бутылочка едва не падает на пол.

— Упс! — восклицает Кларисса, с триумфом подхватывая баночку. — Очень близко.

Добравшись до «Исцеления», мы проходим мимо вышибалы без какой-либо проверки документов и как только оказываемся внутри, я радуюсь, что нашла время приодеться. Несмотря на середину ноября и жуткий холод на улице, тут все полураздетые. Большинство девушек в обтягивающих черных брюках или в коротких юбках и топах с глубоким декольте. Складывается впечатление, будто чем больше обнаженки и/или обтягивающей одежды, тем лучше.

Марисса, Кларисса и я жмемся в уголочке, осматриваясь вокруг в поисках Купера.

— Ты его видишь? — спрашивает Марисса, пока мы изучаем толпу. Из динамиков невероятно громко гремит музыка, но на танцполе практически никого; столики, расставленные по периметру клуба, в основном пусты. У бара два парня заказывают напитки, а бармен — невысокая девушка в обтягивающей майке и пирсингом на губе — громко смеется над их словами. Думаю, еще слишком рано для тех безумств, что обычно здесь происходят.

— Нет, — отвечаю я. — Не думаю, что он тут.

— Тогда закажу нам напитки, а потом мы его подождем, — объявляет Кларисса.

Она исчезает и через пару минут возвращается с двумя коктейлями «Космополитен» — Кларисса не пьет алкоголь, поэтому всегда заказывает клюквенный сок, называя его «Девственный космо», — и бутылкой воды для Мариссы, так как та за рулем. Это не место для распития «Космополитена», но я представить себе не могу, как Кларисса заказывает ром с колой, или пиво, или что-нибудь в этом роде. Мне нравится «Космополитен», так что я не жалуюсь. Мы находим столик в центре зала с хорошим видом на толпу и присаживаемся за него со своими напитками.

— Сейчас важно выглядеть надменно, — говорит Марисса. — Не позволяй ему думать, будто он имеет над тобой власть.

Да уж. Звучит, конечно, отлично. В теории. Только вот Марисса не понимает, что в блокноте содержится вся необходимая информация, которая только может понадобиться, чтобы разрушить мою жизнь.

Мысль об этом вызывает у меня легкую слабость, поэтому я делаю большой глоток коктейля. Он прохладный и сладкий, и мне тут же становится лучше. Вообще-то, сомневаюсь, что пить «Космо» хорошая идея, поскольку: а) алкоголь вызывает обезвоживание, что не очень-то хорошо, особенно когда ты уже чувствуешь легкое головокружение и б) не следует быть пьяной, ведь для разговора с Купером потребуется все мое остроумие.

Марисса вытаскивает свой мобильный и кладет на стол перед собой.

На лице Клариссы тут же появляется неодобрительное выражение.

— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает Марисса.

— Потому что ты достала свой телефон, чтобы дождаться звонка от Джеремайи.

— Ну и что? — парирует Марисса. — Джеремайя — парень, с которым я встречаюсь, и естественно, что я жду его звонка. В желании поговорить со своим парнем нет ничего плохого.

Кларисса изящно отпивает из бокала и ничего не отвечает. Марисса и Джеремайя большую часть времени проводят в постели, а такие отношения идут в абсолютный вразрез с представлениями Клариссы об истинной романтике. (Кстати, так говорит Кларисса. Не я. Я бы никогда не употребила в речи ничего подобного. Главным образом потому, что в принципе не тот человек, который говорит о романтике, истинная та или нет).

Только Марисса открывает рот, собираясь сказать что-то в защиту своих отношений с Джеремайей, как я замечаю его. Купера, сидящего в углу в одной из больших круглых кабинок. Он один в темно-синей футболке с длинными рукавами и потягивает что-то похожее на газировку, но, зная Купера, там определенно присутствует ром. А может даже текила. Вообще-то, все совсем не так. Купер не большой любитель выпить. Да, он употребляет алкоголь, но его нельзя отнести к тому типу людей, кто каждые выходные накачивается до потери пульса. И все-таки по необъяснимым для меня причинам хочется думать, что он сидит с каким-нибудь крепким напитком. Это бы объяснило его подозрительный вид. Хотя, вероятно, для него и без алкоголя есть все основания выглядеть подозрительно.

— Он там, — выпаливаю я, перебивая Мариссу, которая собирается пуститься в долгий монолог, включающий в себя доказательства того, что Джеремайя не использует ее для секса. Мой голос такой напряженный, что, кажется, во рту у меня горсть шариков.

— Что? — спрашивает Кларисса, склонившись ко мне.

— Он. Там, — громче повторяю я, пытаясь перекричать музыку. — Да не смотрите туда.

Конечно же, подруги тут же поворачиваются на вращающихся стульях, оказываясь лицом к нему. Купер поднимает голову и смотрит прямо на меня. Я тут же отвожу взгляд.

— Господи, — говорю я Клариссе и Мариссе, — он… Что он делает, идет сюда?

— Эмм, нет, — отвечает Кларисса и хмурится. — Он просто… сидит.

— С ним еще кто-нибудь? — спрашиваю я. — Видишь Тайлера? Или кого-то из «318»?

«318» — это тайный клуб нашей школы, вроде братства в колледже, состоящий из самых популярных — и самых тупых, как по мне, — парней. Никто точно не знает, почему они называют себя «318», но ходят слухи, будто трое его основателей переспали с восемнадцатью девушками и, видимо, решили, что будет круто увековечить это в названии.

Предполагается, никто точно не знает участников клуба, но всем известно, что его президентом является Тайлер Твил. Соответственно, зная это, можно легко вычислить и остальных участников, стоит только понаблюдать, с кем он тусуется. Хотя, конечно, они никогда в этом не признаются. Так уж случилось, я точно знаю, что Купер один из членов «318». Именно они подбили его на тот оскорбительный, подлый поступок по отношению ко мне пару недель назад. Это было одно из заданий его посвящения.

— Кажется, он один, — говорит Марисса.

— Ты где-нибудь видишь мой блокнот? — спрашиваю я.

— Эм, нет, — отвечает Марисса. — Хотя он может лежать рядом на диванчике.

— Думаешь?

— Я не знаю, — раздраженно бросает она. — Если это какая-то игра, тогда он точно не принесет его с собой. Про Купера Марриатти можно сказать многое, но он не дурак.

— И не урод, — со вздохом добавляет Кларисса

Я сердито взираю на подругу, хотя тут Кларисса права. Купер не урод. Он очень горячий. И все же. Сейчас не время поднимать эту тему.

— Во-первых, — начинаю злиться я, — он точно дурак, поскольку человек, вступивший в «318», априори не может быть умным. А во-вторых, он даже не симпатичный. — Вранье, вранье, вранье. — Я когда-нибудь рассказывала вам о шраме на его животе? Он до жути безобразен.

Кларисса и Марисса замолкают и нервно переглядываются, потому что я, конечно, рассказывала им о шраме на животе Купера и утверждала, что это безумно сексуально.

Шрам появился у него в результате неудачной поездки на снегоходе. Купер сорвался с него, и снегоход ЕГО ПЕРЕЕХАЛ, а он даже не обратился в больницу, пока позже не выяснилось, что у него внутренняя травма. Безусловно, я считала — раньше — шрам сексуальным из-за того, чем мы занимались в тот момент, когда впервые увидела его.

Я ерзаю и сглатываю ком в горле.

— И я была бы крайне признательна, если б вы прекратили так переглядываться. Это вроде как грубо.

Я еще раз делаю глоток коктейля. Большой глоток. Пофиг. Как там называют алкоголь? Жидкая храбрость? Хорошо. Прекрасно. Я возьму всю храбрость, какую найду: жидкую или какую там еще.

— Скоро вернусь, — объявляю я, встав со стула, и иду прямо к Куперу.

— Привет, — здоровается Купер, заметив меня. Он даже не нервничает, а наоборот, выглядит совершенно расслабленным, закинув руки на спинку диванчика. Разве это идиот не в курсе, что нельзя занимать кабинку, предназначенную для больших компаний, когда ты пришел один. Вот придурок. И почему он не нервничает? Я могла бы сорваться на нем, если б захотела. Имею полное на то право, после всего того дерьма, что мне учинил. Я могла бы… не знаю… ударить его или накричать, или даже устроить сцену.

— Отдай его, — требую я, протягивая руку. Возможно, он будет нервничать сильнее, если буду вести себя властно, демонстрируя, что я — сила, с которой нужно считаться.

— У меня его нет, — отвечает Купер.

Он чуть подвигается и похлопывает по месту рядом с ним, приглашая присесть. Я оглядываюсь на Клариссу и Мариссу и сажусь рядом.

— В чем дело? — спрашиваю я. — К чему все это?

Наши колени соприкасаются под столом, и мне хочется подвинуться, но я этого не делаю. Не потому, что и дальше хочу прижиматься к нему. Боже, нет! Просто не доставлю ему такого удовольствия.

— Элиза, — шепчет мне в ухо. Его дыхание щекочет кожу, и я чувствую такой знакомый запах Купера: мятной зубной пасты, геля для волос и какого-то вкусно пахнущего одеколона. — Ты получишь свой блокнот обратно, но тебе придется выполнить их требования.

— Выполнить их требования? — Я перевожу на него взгляд. — Это чьи?

Хотя я уже прекрасно понимаю, о ком идет речь.

— Ты знаешь, Тайлера и остальных.

Купер отстраняется от меня и смотрит куда-то в другой конец клуба. Я прослеживаю за его взглядом и обнаруживаю Тайлера возле высокого столика в окружении своих дружков. Тьфу. Это как худший ночной кошмар. Закрываю глаза и мысленно считаю до трех, но когда открываю их, я все еще нахожусь здесь.

— Послушай, если вы считаете, что я буду участвовать в ваших дурацких глупых маленьких играх, то сильно ошибаетесь, — заявляю я, глядя ему прямо в глаза. — Как-раз такое уже было, помнишь?

По крайней мере, Куперу хватает приличия отвести взгляд. Наверное, знает, что это правда, и не может оспаривать истину. Я наклоняюсь и потираю колено. Оно все еще покалывает в месте, где мы соприкасались.

Раздается звук телефона Купера. Текстовое сообщение. Он переводит глаза с экрана на меня.

— Ты должна пригласить парня потанцевать, — говорит он. Купер внимательно изучает толпу и указывает на невероятно симпатичного парня за столиком напротив: — Вот этого.

Он блондин в синей рубашке на пуговицах и в брюках цвета хаки. Загорелый. С дорогой на вид стрижкой. Я бы никогда не пригласила такого на танец. Я бы никого не пригласила, а если бы и пригласила, то точно не такого парня

— Я не буду делать это, — процеживаю сквозь зубы

— Тогда они выложат содержимое твоего блокнота в интернет, — говорит Купер.

Я глупо моргаю, не веря своим ушам.

— Они выложат содержимое блокнота в интернет?

Что, черт возьми, не так с этими людьми? Серьезно.

— Что, черт возьми, не так с этими людьми? — уже вслух восклицаю я.

— Они недовольны твоим комментарием, из-за которого я не поступил в Браун, — отвечает он. — А еще ты бросила меня.

— Бросила тебя?

— Да, ты бросила меня. Из-за того, что я один из «318».

— Да ты издеваешься?

Купер пожимает плечами, одним глотком допивает напиток, встает и идет к «318». Я остаюсь сидеть в громадной кабинке одна-одинешенька. Опускаю взгляд на диванчик в надежде, что возможно — всего лишь возможно — Купер принес блокнот и чисто случайно забыл его тут. Разумеется, там ничего нет.

Я возвращаюсь к подругам, голова кружится от жара клуба, гула алкоголя и шока от всего произошедшего.

— Что он сказал? Что он сказал? — спрашивает Кларисса. Она вскакивает со стула и перепрыгивает с одной ноги на другую на своих высоких серебряных босоножках.

— Сказал, что я должна пригласить парня на танец.

— Какого парня? — спрашивает Марисса.

Я показываю на него.

— Ах, он милашка, — вздыхает Кларисса. — Счастливица.

— Бессмыслица какая-то, — говорит Марисса, которая явно соображает чуть быстрее Клариссы. — Зачем они сказали тебе пригласить того парня на танец?

— Не знаю, — отвечаю я, уставившись на него. — Вероятно, он какой-нибудь маньяк, и они знают, если я приглашу его на танец, то в итоге окажусь в каком-нибудь мусорном контейнере: мертвая и расчлененная.

И как только эти слова слетают с языка, я понимаю, что это не так. В голове всплывает кое-что. Кое-что из моего фиолетового блокнота. Кое-что, что я написала в прошлом году однажды ночью, когда Кейт вернулась домой из «Исцеления», и, видимо, очень-очень весело провела время. И тогда я написала: «Пойти в «Исцелении» в сексуальном наряде и пригласить на танец самого горячего парня».

И тут до меня доходит. «318» каким-то образом решили заставить меня сделать все то, о чем я писала в блокноте. Все то, чего я боюсь. Все то, что я записывала с седьмого класса. А если я не подчинюсь, тогда они опубликуют содержимое блокнота в интернете, и все в школе — нет, все, у кого есть доступ в интернет, — узнают мои секреты. На мгновение, мне кажется, будто сердце подкатывает к горлу, а дыхание перехватывает в груди. Остается только одно. Я прячу лицо в ладонях и плачу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

20:03

Это я во всем виновата. Если бы я не была настолько глупа, чтобы подумать, будто Купер Марриатти действительно хочет со мной встречаться, тогда бы не попала в эту передрягу. Но в тот день, когда он появился у меня на работе, он выглядел таким привлекательным и милым, что мне захотелось в это поверить. Что, собственно говоря, и произошло.

Я работаю на полставки в пейнтбольном клубе и горячие парни для меня не редкость. Даже наоборот, все наши клиенты — это горячие парни. Естественно, большинство из них меня не замечает, а у многих вообще проблемы с управлением гневом, именно поэтому они и играютс в пейнтбол.

Но Купер чем-то выделялся. Тем, как он склонился над стойкой и заговорил со мной. Тем, как задавал кучу вопросов о пейнтболе, даже когда стало очевидно, что он уже получил самую исчерпывающую информацию.

Естественно, я знала Купера, но, по правде говоря, никогда не обращала на него внимания. Он из того типа парней, по которым сходили с ума все девочки, кто скорее подошел бы к моей сестре Кейт. Я никогда не позволяла себе слишком сильно увлекаться такими парнями: ими следует восхищаться издалека, как картиной или знаменитостью.

После раунда в пейнтбол Купер вернулся в магазин и провел остаток дня со мной: разговаривал,смеялся, покупал мне газировку из автомата. А когда он поинтересовался, во сколько у меня заканчивается смена и хочется ли мне прогуляться, я согласилась. После прогулки Купер пригласил меня на ужин, отвез домой и даже проводил до порога. А на следующий день в школе ожидал у моего шкафчика.

И только через шесть недель туман в моей голове стал рассеиваться. Я решила обыскать его комнату, когда мы занимались у него дома. В том, что я начала сходить с ума, нет моей вины. Тут виноваты окружающие. В свое оправдание скажу, что никто в школе не мог понять, как такая простушка как я могла подцепить кого-то вроде Купера Марриатти. Это и превратило меня в параноика.

Купер пошел вниз за водой, а я должна была делать домашку по истории, но вместо этого решила попытаться взломать его электронную почту, и когда у меня ничего не получилось, то воспользовалась старым добрым методом — рысканьем по ящикам. Тогда-то я и наткнулась на это. На листок бумаги с заданием встречаться со мной для посвящения в «318». Оно содержало в себе определенные подпункты, выполнив которые, Купер получал баллы. Например, поцелуй со мной давал ему пять баллов. И когда Купер набрал бы определенное количество баллов, его приняли бы в «318».

Я рассердилась и закатила самый настоящий скандал. Купер попытался успокоить меня, но я ничего не хотела слушать. Я выскочила из его дома, убедив себя больше никогда не разговаривать с ним. И все равно таила надежду, что Купер хотя бы попытается мне позвонить. Он так и не позвонил, а это было три с половиной недели назад. До этого момента мы с ним совсем не разговаривали.

— Я такая дура, — всхлипываю я рядом с Клариссой и Мариссой.

Серьезно. Ради бога, я же член «Национального общества почета»^[2], как такое со мной могло случиться? Не говоря уже о том, что давно пора усвоить, какая ж я растяпа. Хотя. Если подумать, то, кажется, фиолетовый блокнот был в моем шкафчике. Возможно, они взломали замок и ВЫКРАЛИ ЕГО.

— Нет, ты не дура, — пытается успокоить меня Марисса. — Ты просто жертва вопиющей и нелепой женоненавистнической иерархии, коей в современном обществе является старшая школа. Тебе следует вернуть власть.

— Хорошо, хотя я не совсем понимаю, что это значит, — растерянно говорит Кларисса. Она хмуро смотрит на Мариссу. — Не могла бы ты изъясняться попонятней? Потому что, если честно, это не…

Внезапно Марисса перебивает ее.

— Боже, — вскрикивает она, хватая меня за руку. — ГОСПОДИ. БОЖЕ. МОЙ.

— Что? — восклицаю я. — Ай, мне больно!

Я смахиваю слезы и выпрямляюсь в попытке освободиться от хватки Мариссы.

— Там Джеремайя, — вопит она. — ДЖЕРЕМАЙЯ ЗДЕСЬ, В КЛУБЕ!

— Ладно-ладно, — говорю я. Ой-ай-ой! Ее пальцы впиваются в мою руку и, эй, это как бы больно!

— Он с Джулией Конкорд! Что он забыл рядом с Джулией Конкорд?

— Думаю, тебе известен ответ на этот вопрос, — отвечает Кларисса, поскольку Джулия Конкорд вроде как… ну, образно говоря, не слишком разборчива в связях.

Как-то раз в прошлом году ее застукали за минетом какому-то парню во время собрания студентов перед игрой. Они даже особо и не прятались. Занимались этим прямо под трибунами в разгар собрания.

— Вот урод! — вопит Марисса, ударяя кулаком по столу.

— К слову о женоненавистнической иерархии, — говорит Кларисса. Она печатает что-то на телефоне, ее пальцы порхают над экраном. — Именно это я и пыталась вам сказать. Парни готовы на все, лишь бы заставить вас думать, будто вы вместе, а потом сбегают и спят с первой встречной на своем пути. Поэтому так важно не позволять им взять над собой верх.

Подруга улыбается, гордая собой.

Ладно, мы действительно отвлеклись. Тема сегодняшнего вечера: я, мой блокнот и Купер. Не Марисса и Джеремайя. Или Кларисса и ее точка зрения о поддразнивании парней с целью влюбить в себя.

— Эй! Не могли бы мы, пожалуйста, сосредоточиться на мне? Мне нужны подробности о том, как вернуть власть. — Я слышу отчаяние в собственном голосе. — Пожалуйста, серьезно, я должна вернуть себе власть. ПОМОГИТЕ МНЕ ВЕРНУТЬ ВЛАСТЬ!

Пара девушек за соседним столиком косо смотрят на меня. Да и плевать. У есть проблемы посерьезнее, чем мысли о том, что думают обо те две курицы в обтягивающих топиках.

— Хорошо, СЛУШАЙ, — говорит Марисса. Она разворачивает мой стул, и я оказываюсь с ней лицом к лицу. — Вся эта секретность, конечно, замечательна, но если ты действительно ожидаешь от нас помощи, то должна рассказать нам, что в ЭТОМ. ГРЕБАНОМ. БЛОКНОТЕ.

Я глубоко вздыхаю и опускаю взгляд на руки.

— Там просто… список.

Я заставляю себя поднять глаза и одарить подруг своей самой ослепительной улыбкой в надежде, что этого будет достаточно.

— Список? — с интересом спрашивает Кларисса, выгибая идеально выщипанные брови. — Типа того, с кем из парней ты бы переспала, если бы не беспокоилась о том, что тебя нарекут шлюхой?

Марисса и я в изумлении смотрим на нее.

— Само собой разумеется, у меня такого нет. — Подруга внимательно изучает свой новый педикюр. — Просто люди могут составлять подобные списки. Просто так, на всякий случай.

— Нет, он не о парнях, с которыми я хочу переспать. Но это список, — снова я улыбаюсь.

— Ты это уже говорила, — раздраженно замечает Марисса.

— Да, мы поняли, что это, — добавляет Кларисса. — И все-таки, что за список?

— Это… список…, — мямлю я, — всего того, что боюсь сделать. Всего того, чего я хотела бы сделать, собираюсь сделать, сделаю, если …

— Если, что? — подбадривает Кларисса.

— Если б я ничего не боялась, — заканчиваю я с запинкой.

— Типа прыжка с парашютом? — спрашивает Кларисса. Она все еще рассматривает свой педикюр, затем наклоняется и проводит пальцем по лаку на ногтях. — И почему вы позволили мне купить лак в аптеке? Этот всегда трескается.

— Нет, — говорю я. — Тут дело не в физическом страхе, а, скорее, в эмоциональном.

— Типа как пойти в клуб и пригласить на танец самого горячего парня, — заключает Марисса, начиная понимать.

— А почему ты боишься? — интересуется Кларисса. Она хмурится в замешательстве и прячет ноги под стул. — Так ты это написала в блокноте? Боишься пригласить на танец парня?

Кларисса со скепсисом смотрит на меня, будто бы я только что заявила о боязни ходить в школу или типа того. И теперь, поразмыслив над этим, я думаю, что это не так уж и странно.

— Да не боюсь я приглашать парня на танец, — оправдываюсь я, хотя это вранье. Быть может, я не в ужасе от этой мысли, но мне точно страшно. Когда ты в ужасе, то думаешь, что скоро умрешь. А я ничего такого не испытываю. Вроде бы. Неужели я думаю, что умру, если приглашу парня на танец?! Я что? Сумасшедшая? Я недооценила масштаб проблемы? Боже. Да мне пора таблетки пить. Буду прямо как Брайан Эбботт, который уснул прямо посреди ланча в столовой и напускал слюни на стол, потому что был под ксанаксом! Хотя вряд ли ему этот ксанакс врач прописал, но тем не менее.

— Это естественно, — кивает Марисса, и я немного расслабляюсь, — нервничать из-за этого. — Она бросает взгляд на Клариссу. — Было бы любопытно посмотреть, как ты это сделаешь.

Кларисса пожимает плечами и вскакивает со стула. Она поправляет декольте и идет к парню, которого должна была пригласить я.

— Нееет! — чуть ли не кричу я, хватая ее за руку. — Ты не можешь пригласить его, это моя задача.

— Прекрасно, — говорит она, пожимая худенькими плечиками. — Найду кого-нибудь другого.

Я наблюдаю за тем, как Кларисса идет в другой конец клуба, приглашает какого-то парня и ведет его на танцпол. Да там же почти никого нет! Хотя тут стало оживленнее. Людей в клубе становится все больше и больше, девушки в мини-юбках и платьях, а парни — в футболках и джинсах. Почему это парням можно ходить в джинсах и футболках, а девушки вынуждены надевать каблуки и обтягивающие шмотки? И куда более важный вопрос: почему я позволила кому-то заставить себя напялить каблуки и откровенный наряд? Это так на меня не похоже.

Я вздыхаю и пытаюсь немного подтянуть декольте.

— Ух ты! — выдыхает Марисса, наблюдая, как Кларисса обнимает какого-то парня за шею. — Кажись, она не шутила, когда говорила, что ей не страшно.

— Полагаю, что нет, — мрачно говорю я. Хотя будь у меня была такая внешность, я тоже ничего не боялась бы.

— Вот подожди, когда парень, с которым она танцует, поймет, что ему ничего не светит, — добавляет Марисса. — Он будет в бешенстве.

Марисса продолжает бросать взгляды на Джеремайю, увлеченно болтающего с Джулией.

В кармане вибрирует мобильник, и я достаю его. Одно новое сообщение. Купер.

«ВРЕМЯ НА ИСХОДЕ».

Время на исходе? Да что это вообще значит? Об ограничении во времени не было ни слова. Или он воображает, будто это один из эпизодов сериала «24 часа»^[3]? У меня должна быть возможность распоряжаться собственным временем самостоятельно. Я бросаю взгляд в сторону Купера: он все еще там, спокойно потягивает напиток в компании своих тупоголовых дружков и смеется вместе с ними, не обращая на меня никакого внимания.

— Что в смске? — интересуется Марисса. Она подсаживается ближе, читает и хмурится: — «Время на исходе»? Что это значит?

— А это значит, — отвечаю я, — что если не выполню их задание, то они, вроде как, разместят содержимое блокнота в интернете.

Была не была. Делаю глубокий вдох. У меня все получится. Что значит секунда позора в сравнении с вечным унижением? Давайте посмотрим правде в глаза, вот что произойдет со мной, если содержимое блокнота станет достоянием общественности. Лучше быть посмешищем перед незнакомцем, чем разделить секреты со всей школой.

— Ой-ей, — вздыхает Марисса.

— Что? — спрашиваю я и смотрю на танцпол, который быстро заполняется людьми. Кларисса все еще танцует с секси-парнем, но теперь она спиной прижимается к его груди, а его руки покоятся на ее бедрах. Вау. Никогда бы не подумала, что у Клариссы такое хорошее чувство ритма. Она похожа на дерзкую кокетку.

— Не Кларисса, — поясняет Марисса, толкая меня локтем в бок. — Смотри.

Я прослеживаю за ее взглядом и останавливаюсь на парне, которого должна пригласить. Раньше он сидел один, качая головой в такт музыке в этой странной придурковатой манере. А сейчас он окружен девицами! Да и еще разговаривает с ними.

Ну не с обеими. Одна из них болтает с его другом. Что? Откуда там взялся друг? Буквально пару секунд назад он был совершенно один. А теперь я должна пригласить его потанцевать на глазах у его друга! И двух девиц, каждая из которых блондинка с очень-очень длинными волосами и очень-очень загорелой кожей. В ноябре. Привет, девчонки, вы что-нибудь слышали о раке кожи?

— Лучше бы тебе пойти. Если он пойдет танцевать с одной из этих… — Она замолкает, и я не уверена, что она имеет в виду: то ли у меня больше не будет шанса пригласить его, то ли он просто не захочет танцевать со мной. Я даже особо не задумываюсь и, прежде чем могу себя остановить, протискиваюсь сквозь толпу к парню.

Скоро становится очевидно, что даже если бы я действительно хотела пригласить того парня потанцевать, то это было бы довольно-таки сложно. Их компания заняла круглую кабинку: он и его друг сидят в центре, а девицы — по краям, как какие-то телохранительницы. Самое странное, но я пребываю в абсолютной уверенности, что изначально все так и задумывалось. Я про телохранительниц. Они уселись так, чтобы никто не смог подобраться к парням. Если, конечно, это не их бойфренды, что было бы полной катастрофой. Я решаю выкинуть эту мысль из головы.

Секунду я стою возле кабинки, пытаясь сообразить какой-нибудь блестящий план, но понятия не имею, с чего начать. Мне никогда не приходилось приглашать парня на танец. Знаете ли, это довольно-таки неловко. У Клариссы получилось все непринужденно, но ей же не пришлось соперничать с ДРУГИМИ ДЕВУШКАМИ. Я уже собираюсь отступить и просто смириться с тем, что мой блокнот станет достоянием всей школы — будущий позор начинает казаться мне менее пугающий, чем реальный, который произойдет прямо сейчас, — как ловлю на себе взгляд Купера, пусть он далеко и вполне возможно, что мне показалось, но, готова поклясться, я вижу его насмешливую ухмылку.

Он насмехается! Надо мной! Ну или над тем, что не смогу его пригласить.

Прежде чем передумать, я быстро поворачиваюсь, делаю несколько шагов вперед и останавливаюсь перед столиком, за которым сидит моя цель.

— Приветик, — щебечу я, нацепив на лицо широкую улыбку, но музыка довольно громкая, и меня никто не слышит. Или просто игнорируют. Что не исключено.

— Привеееет! — повторяю я на этот раз громче. Одна из девушек смотрит на меня.

— Ну привет, — отвечает она и оценивающе осматривает меня с головы до пят, после чего закатывает глаза и возвращается к разговору с парнем, которого я собираюсь пригласить потанцевать. Ладнооо.

— Эй! — чуть ли не выкрикиваю я.

— Да? — спрашивает девица. Да что с ней? Разве она не понимает настолько очевидный факт, что обращаются не к ней. Хотя теперь, кажется, убеждаюсь в обратном.

— Да не ты, — говорю я, заставляя себя улыбнуться еще шире. Дружелюбие — это сила. Не хочется начинать это глупое соперничество, поскольку, знаете ли, сравнение не в мою пользу. Девушка снова оценивающе присматривается ко мне, хмурится и возвращается к своему напитку.

Я оглядываюсь на Мариссу, но сейчас здесь так многолюдно, что не могу ее найти. Я уже готова снова закричать, как парень, которого я должна пригласить, наконец-таки замечает меня. Он лучезарно улыбается, и мое сердце пускается в галоп. Парень улыбается! Может, он считает меня симпатичной? Я стараюсь как можно незаметней поправить блузку, чтобы обнажить ложбинку между грудей.

— Хэй, — приветствует он. Из-за музыки я с трудом его слышу, но, думаю, у него сексуальный голос. Я с трудом сглатываю.

— Хэй, — отвечаю я.

Парень все еще улыбается, и во мне расцветает оптимизм. Он бы мне не улыбался, если б считал меня непривлекательной. Так ведь? Выкусите, загорелые блондинки! И выкусите, «318»! Это оказалось легче, чем я думала! А вдруг он станет моим бойфрендом. Разве это было бы не волнительно? Встретить любовь всей своей жизни в этот сумасшедший…

— Нам еще по одной, — говорит он, показывая на стол.

— По одной? — непонимающе переспрашиваю я. А потом до меня доходит. О МОЙ БОГ! Он же принял меня за официантку! Заказывает у меня выпивку, будто бы я обслуживающий персонал ЭТОГО КЛУБА, хотя предполагалось, что я приглашу его ТАНЦЕВАТЬ.

— Нам еще по одной, — на этот раз медленно повторяет он. Теперь этот парень смотрит на меня так, будто я тормоз.

— Да не официантка я, — объясняюсь я. — Эм, я подошла пригласить тебя на танец.

Девица рядом с ним фыркает, будто не может поверить в то, насколько я тупая. Ее подружка хихикает, а его друг считает необходимым смутиться и сверлить глазами дно своего стакана, в котором не осталось ничего, кроме талых кубиков льда.

Но, к моему удивлению, парень пожимает плечами и говорит:

— Давай.

Не успеваю я осмыслить происходящее, как парень подвигает Загорелую блондинку номер один и выбирается из кабинки. А потом он встает, берет меня за руку и ведет через толпу на танцпол прямо мимо Купера Марриатти.

Дело в том, что я совсем не умею танцевать. Мой танцевальный опыт вроде как… ограничен. И под словом «ограничен» я подразумеваю его полное отсутствие.

— Меня зовут Рич, — представляется парень, склоняясь ко мне.

— Элиза, — отвечаю я. Но, кажись, он не расслышал. Или ему по барабану.

Парень притягивает меня за бедра, и я даже не успеваю очнуться, как он начинает тереться об меня. В буквальном смысле. Мда. Ух, такое чувство, будто он… эм-м… очень рад потанцевать со мной, если вы понимаете, о чем я. Это только доказывает, что нельзя судить о человеке по его внешности. Этот парень выглядел со стороны очень сексуальным и совершенно недосягаемым, а на деле оказался легковозбудимым и немного странным.

— Спасибо, что спасла меня, — шепчет Рич. Я обнимаю его за шею, и его губы прямо рядом с моим ухом. — От той девушки, что сидела рядом со мной. Я переспал с ней на прошлой неделе, и теперь она все никак не оставит меня в покое, — говорит он таким тоном, будто бы желание пообщаться с тем, с кем ты переспал на прошлой неделе, — самая безумная вещь в мире.

— Ох, — нахожу я блестящий ответ, поскольку не подберу подходящих слов. — Это отстой.

— Я познакомился с ней здесь, — рассказывает Рич. — Проводил ее до дома. Следовало догадаться, что она тут появится.

Он грустно качает головой, словно не может поверить в собственную глупость.

Рич кружит меня, и в этот момент я ловлю на себе взгляд Купера, который сидит у бара с «318». На его лице шок. Хорошо. Надеюсь, он действительно в шоке. Надеюсь, он представляет, насколько я безусловно и безоговорочно желанна. Надеюсь, он понимает, какую громадную ошибку совершил, когда расстался со мной. Не то что бы мне хотелось вернуться к нему. Ничего подобного. Я никогда не вернусь к этому лживому, никчемному, мерзкому придурку. Даже разговаривать с ним не хочу, не то что встречаться.

Я притягиваю Рича еще ближе. Купер и понятия не имеет, что этот парень танцует со мной только из-за того, чтобы избежать навязчивой блондинки.

— Классная задница, — говорит Рич.

— Спасибо, — отвечаю я, решив принять это за комплимент.

Я закрываю глаза и растворяюсь в ритме музыки. После пары песен Рич наклоняется ко мне и говорит:

— Было забавно, спасибо.

И уходит.

Что ж. Ладно. Я наблюдаю, как он пробирается через толпу в другой конец клуба, где его друг сидит уже за другим столиком. Наверное, они успешно избавились от Загорелых блондинок. Мне их почти жалко. Тех девиц.

Я возвращаюсь к нашему столику, но Мариссы там уже нет. За ним сидят три девушки, и выглядят они не слишком дружелюбно. Я окидываю взглядом танцпол в поисках Клариссы, но ее тоже нет. А когда оглядываюсь на бар, оказывается, что «318» тоже ушли. Я вздыхаю и начинаю прокладывать себе путь через толпу к выходу в надежде найти своих подруг.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

20:37

После душного спертого воздуха в клубе на улице прохладно и свежо, а ветерок приятно холодит лицо. Однако, достаточно оглянуться, чтобы понять, что здесь никого нет, поэтому я иду чуть дальше вдоль здания и собираюсь позвонить Мариссе, как практически впечатываюсь в Купера.

— Ой, — вскрикиваю я, убирая с лица волосы. — Прости.

Я пытаюсь обойти его, но Купер, кажется, даже не думает меня пропускать. Он даже не двигается с места.

— Отойди.

— Постой, — говорит Купер. Он нервно озирается вокруг и оглядывается назад, будто бы боится, что его преследует убийца или еще кто. Как нелепо. Честное слово, они уже слишком далеко зашли со всей этой секретностью.

— Чего тебе? — рявкаю я. — Знаешь, ты действительно принимаешь все это слишком…

В этот момент Купер хватает меня за руку и тянет к стене здания, что я даже не успеваю запротестовать.

— Эй! — возмущенно кричу я. — Что ты творишь? Отпусти меня!

— Послушай, — шепчет он, отпуская меня, убедившись, что нас никто не видит. А уж кто именно, понятия не имею. Я потираю руку, притворяясь, будто мне больно, хотя на самом деле нет. — Мне не следует говорить с тобой, так что просто успокойся и…

В эту минуту мой телефон подает сигнал, и я вытаскиваю его из кармана. Новое сообщение.

«ПОЖАЛУЙСТА, ИДИ В «ПЯТНИСТУЮ ЛЯГУШКУ».

Отправлено с неизвестного номера.

— От кого оно? — спрашиваю я, тыча телефоном в лицо Куперу.

— Эм-м, от Тайлера, — отвечает Купер. Он все еще озирается по сторонам, выглядя при этом нервным и чокнутым.

— Хорошо. Почему он хочет, чтобы я пошла в «Пятнистую лягушку»?

«Пятнистая лягушка» — это кофейня за углом, недалеко от «Исцеления». Мы с Мариссой бывали там пару раз, когда возникало желание выбраться в город на бранч или же нужно было подготовиться к тесту и хотелось позаниматься в веселом месте.

— Вероятно, хочет, чтобы ты выполнила что-нибудь еще из своего блокнота, — вежливо предполагает Купер.

— Еще бы! — говорю я, закатывая глаза. — Когда Тайлер собирается вернуть его?

— Не знаю, — отвечает Купер. — Послушай, я хочу помочь тебе. Мы можем…

— Где он?

— Что? — спрашивает он.

— Блокнот! — возмущаюсь я. Ну честное слово!

— Не знаю, — отвечает Купер, отводя взгляд вправо. Как все знают, этот жест является общеизвестным признаком того, что человек вам врет, но это не имеет значения, поскольку я и так знаю, что он великий врун.

— Прошу прощения.

Я протискиваюсь мимо него и возвращаюсь обратно в клуб. Купер следует за мной, что только доказывает, как он смешон и глуп.

— Куда ты? — спрашивает он. Я иду очень быстро, но Куперу, к сожалению, не составляет труда поспевать за мной. Во всем виноваты проклятые туфли. Тот, кто решил, будто тринадцатисантиметровые каблуки — это хорошая идея, настоящий псих.

— Мне нужно найти Клариссу и Мариссу, — отвечаю я.

— Они ушли.

— Нет, не ушли, — возражаю я. Много ли он знает. Кларисса и Марисса не бросят меня. Им известно, в каком я положении.

— Нет, ушли.

Я отталкиваю Купера, не в настроении возиться с его безумием. После повторного осмотра клуба и тщетных попыток дозвониться до подруг, я понимаю, что он прав. Они ушли. Кларисса и Марисса ушли. Они бросили меня.

Хорошо. Новый план. Пойду в «Пятнистую лягушку», где, надеюсь, Тайлер и «318» ждут меня. Выполню очередную какую-нибудь глупость и верну блокнот. Потом закажу хорошую чашку кофе или капучино с шоколадным печеньем и подожду, когда Марисса и Кларисса перезвонят мне. И тогда вся эта ночь закончится, мы вместе вернемся ко мне домой и посмотрим романтическую комедию.

Я выхожу на улицу. Купер все еще стоит там, прислонившись к стене.

Ничего не говоря, я просто иду в сторону «Пятнистой лягушки». Мой телефон вибрирует. Кларисса. Слава богу!

— Где, — рычу я, — мать твою, тебя носит?

— Ой. — В ее голосе испуг. — Прости, я просто… думала, ты ушла.

— Ты думала, что я ушла? — Она с ума сошла? С чего она решила, будто я ушла? Ерунда какая-то. Зачем мне уходить? Куда я пойду?

— Да, Купер сказал, что ты ушла.

Боже. Я его убью. Я вздыхаю и стараюсь не взорваться от напряжения и расстройства.

Я прибавляю шаг (ну, насколько позволяют эти туфли), и на меня находит понимание, что на улице уже довольно-таки темно. А еще немного… шумно, если можно так выразиться. Никакого криминала. Просто на улице многолюдно. И некоторые уже напились. Во всяком случае, думаю, некоторые пьяны. Или так, или же они просто чокнутые. Например, только что мимо меня прошел человек, одетый в нечто похожее на куртку, сшитую из мусорных пакетов, и вовсю горланящий песню из Jackson 5.

— Слушай, а ты где? — спрашиваю я Клариссу.

— Я в вип-зоне, — отвечает она, а потом добавляет: — с Дерриком.

Будто бы я знаю, кто такой Деррик.

— Какая прелесть. Кто, черт возьми, такой Деррик?!

Я перехожу дорогу и подхожу к «Пятнистой лягушке», останавливаясь у входа под навесом. Купер тоже останавливается в паре метров от меня. Я смотрю на него, но он просто игнорирует меня и садится за один из столиков на улице наблюдать за прохожими. Я осматриваюсь в поисках копов. Если увижу хоть одного, то точно попрошу выдать мне судебный запрет Куперу приближаться ко мне. Хотя. Не уверена, можно ли получить его так быстро. Но я точно заставлю копа приказать Куперу оставить меня в покое и, возможно, он даст мне какой-нибудь бланк для получения судебного запрета или нечто подобное, чтобы я могла получить его позже.

— Деррик — это парень, с которым я танцевала, — поясняет Кларисса. — Он просто затащил меня в вип-зону и пригласил к себе после клуба.

— И ты собираешься к нему домой?

Она совсем спятила? Всем известно, что ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах нельзя идти в дом к незнакомцам. В худшем случае вас покалечат, убьют или изнасилуют. А в лучшем — напоят и снимут на видео то, как вы занимаетесь сексом, о чем вы непременно пожалеете, когда какой-нибудь мудак выложит его в своем блоге.

— Не домой, — говорит она, и я расслабляюсь. — В его квартиру.

Господи Иисусе.

На заднем плане я слышу разговоры, смех, голоса и музыку.

— Ммм, Кларисса? Тебе не кажется, что это немного опасно? — деликатно спрашиваю я. Знаю, Кларисса с юга и все такое, и она приходит в шок от того, что люди действительно — изумленный вздох, — запирают свои машины, но это уж слишком.

— Нет, — отвечает она. — Я же буду не одна. Бутч и Ким тоже идут.

— Кто такие Бутч и Ким?

— Друзья Деррика, — отвечает она со вздохом. Ах, да! Точно. Думаю, это немного поможет делу, поскольку вряд ли для убийства Клариссы, если это в планах Деррика, нужны три человека. Она довольно миниатюрная. Если, конечно, это не какой-нибудь ритуал. А еще они точно могут попробовать убедить ее сняться в групповушке. — Ты хочешь, чтобы я ушла из вип-зоны и вернулась вниз?

Я уже собираюсь согласиться, потому что мне действительно хочется, чтобы она вышла и встретилась со мной, но тут кто-то дергает меня за волосы. Я оборачиваюсь. Купер. Теперь он стоит прямо за моей спиной, вторгаясь в личное пространство.

— Нет! — рявкаю я, внутри меня закипает злость. — Я все поняла.

Выключаю телефон и резко оборачиваюсь.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я. Купер выглядит ошеломленным.

— Слежу за тобой, — отвечает он. — Очевидно же.

— Так-с, ладноооо, — медленно тяну я. — Зачем ты следишь за мной?

— Потому что должен убедиться, что ты выполнишь все наши указания.

— Зачем? — Я прищуриваюсь, пытаясь придать себе грозный вид. Конечно, очень трудно выглядеть грозно, когда на самом деле ты боишься до чертиков. И когда нас толкают студенты колледжа, протискиваясь между нами ко входу в «Пятнистую лягушку».

— Послушай, — говорит Купер. Он приближается ко мне, пропуская народ. И оказывается ко мне очень-очень близко. Ближе, чем был с тех пор, как мы расстались. Я делаю глубокий вдох и стараюсь не растерять самообладание от такой близости. — Я хочу помочь тебе.

— Ты хочешь мне помочь? Разве ты этого уже не сделал?

— Элиза, знаю, что ты злишься, но ты все неправильно поняла. Я никогда не хотел причинять тебе боль, я хочу помочь. Они не…

— О нет, я все правильно поняла.

Я проталкиваюсь мимо него в «Пятнистую лягушку» и сажусь за маленький столик в углу. «Лягушка» — одно из тех мест, где постоянно зависают хипстеры, в основном студенты колледжей, которые отказались от баров в пользу потягивания органического чая, разведения огородов и работы над уменьшением выбросов углерода. Цены на напитки здесь безбожно завышены, а сотрудники кафе немного раздражают своим «я лучше тебя и всех остальных» отношением, но каким-то образом атмосфера в этом заведении теплая и притягательная.

Ладно. Атмосфера тут такая, когда приходишь сюда по собственному желанию, а не потому что вас шантажирует какой-то психованный, дурацкий, тайный мачо-клуб из школы.

Купер плетется за мной, поэтому я быстро хватаю свободный стул за моим столиком и заталкиваю под соседний, где девушка с дрэдами потягивает чай с молоком и специями и болтает с подругой о занятиях йогой.

Купер подходит, спокойно вытаскивает стул и садится за мой столик.

Фу! Бесит.

Я достаю телефон и пишу Мариссе.

«ГДЕ? ТЫ?»

Купер встает, на минуту уходит, а потом возвращается с двумя чашечками кофе.

— Тебе я взял с корицей и ореховым сиропом, — говорит он.

Я стреляю в него взглядом, но кофе отпиваю. Напиток такой горячий, что я чуть не обжигаю себе язык, но от сладости кофе мне тут же становится хорошо и спокойно.

— Даже не знаю, за что в первую очередь поблагодарить тебя. За кофе или за то, что настучал декану на меня за комментарий на ЛузерыЛейнсборо. com.

Мне кажется это замечание очень едким и остроумным, которое должно поставить Купера на место, но он выглядит невозмутимым.

— Я не стучал на тебя, — говорит Купер. — Это были «318».

Он отпивает кофе, от чего рукав его рубашки задирается, и я замечаю часы, которые подарила ему. Серьезно! Это так подло. Купер должен был вернуть мне все, что я ему подарила.

— Верни их, — говорю я, протягивая руку.

— Вернуть тебе что? — спрашивает Купер и ставит чашку обратно на стол.

— Часы, которые я подарила тебе.

— Эти? — спрашивает Купер, показывая на свое запястье.

— Это те часы, которые я подарила тебе?

— Да.

— Тогда да.

— Нет, — возражает он. — Они мне нравятся.

— Когда люди расходятся, — говорю я, — они возвращают друг другу их вещи.

— Это не вещь. Это подарок.

— Подарок, полученный обманом. — Я протягиваю руку. — Верни их.

— Нет. Не хочу. Тот, кого бросили, может оставить себе все подарки.

— Я тебя не бросала.

— Да, ты бросила меня. Это ты ушла от меня тем вечером.

— После того, как нашла список, который показал, что, по существу, наши отношения были шуткой? Да, естественно, я ушла.

— Это был не мой список, — говорит Купер. — Он принадлежал «318».

— Разве это не одно и то же? — спрашиваю я. — Предполагается, что вы, ребята, держитесь вместе. Типа братство — один за всех и все за одного?

Я закатываю глаза, демонстрируя, насколько это нелепо и глупо.

— Может быть.

Купер крутит чашку на столе между пальцами, потом поднимает глаза и смотрит в упор, да так напряженно, что я отвожу взгляд.

— Да плевать, — выпаливаю я. — Можешь оставить себе эти дурацкие часы.

Я смотрю в стол и надеюсь, что он не услышал, как дрогнул мой голос, потому что внезапно мне захотелось заплакать.

— Спасибо, — отвечает он тихо. И больше ничего.

— И что теперь? — спрашиваю я, сморгнув слезы и заставив себя снова посмотреть на него. — Мне сейчас раздеться и ослепить здесь всех?

Я ломаю голову над тем, что могла написать в своем блокноте о «Пятнистой лягушке», но тщетно. Я не так часто бывала здесь, чтобы это заведение заслужило место в моем блокноте.

— Что сказал тот парень? — вдруг спрашивает Купер, проигнорировав мои слова об ослеплении. И о том, что мне делать дальше.

— Какой парень? — растерянно переспрашиваю я.

— Тот, с которым ты танцевала в «Исцелении».

— Ты про то, о чем мы говорили, когда танцевали?

— Нет. Что он сказал, когда ты пригласила его на танец?

— Хм, он сказал: «Давай!». — Купер выглядит озадаченным. — Не стоит так сильно удивляться, Купер. Не все судят человека по тому, насколько он раздет и как смотрится в бикини.

— Я не так сужу о людях.

— Так вот почему ты встречаешься с Изабеллой Ройс?

— С Изабеллой Ройс? — Купер выпрямляется. — Кто тебе сказал, что я встречаюсь с Изабеллой Ройс?

Не успеваю я ответить, как один из типичных работников кафе — хипстер с пятью серьгами в каждом ухе — поднимается на огромную сцену в другом конце зала.

— Привет, — говорит он в микрофон в подключенный микрофон, стучит по нему, а потом произносит: — Проверка. Раз, два, три.

И при всем при этом парню каким-то образом умудряется выглядеть иронично.

— Что ж, мы начинаем. Приглашаем вас выбрать песню, подняться сюда и спеть ее.

Сотрудник кафе показывает на угол, где женщина средних лет устанавливает нечто похожее на папку караоке.

— Великолепно, — вздыхаю я. — Теперь я вынуждена не только сидеть здесь в ожидании каких-то указаний, но и еще слушать, как какие-то безумцы горланят в караоке.

Самое странное, я вовсе не против караоке. Как оно может не нравится? Люди выставляют себя полными идиотами? Весело же! Просто меня бесит присутствие Купера.

Вдобавок, в «Пятнистой лягушке» караоке — это часть перфомансов, которые включают в себя разные развлечения. Обычно это поэтические вечера или выступления малоизвестных инди-групп, но раз в месяц организовывается вечер караоке. В основном люди поют инди-музыку или девчачий рок, а «Пятнистая лягушка» пытается подать это как ретро. В общем, не так весело, как в обычном караоке.

У Купера на лице такое же выражение как и у Клариссы с Мариссой — взгляд а-ля «и как мне ей это сказать?».

— Что? — спрашиваю я. — Почему ты так на меня смотришь?

— Ммм, ты ведь догадываешься, что должна спеть в караоке?

У меня сердце в пятки уходит, когда я вспоминаю, что одним из пунктов в моем фиолетовом блокноте было желание спеть в караоке. Черт, черт, черт! Зачем я это написала? Я не мечтаю стать певицей. Совсем. Если честно, то пою я ужасно. Наверняка именно поэтому я всегда считала, будто будет круто спеть караоке. Требуется большая уверенность в себе, чтобы подняться и сделать что-то, в чем ты не слишком хорош. Тоже самое и в караоке. Неважно, как хорошо ты поешь, всех больше волнует, как ты ведешь себя на сцене. Если ты возбуждена и представляешь себя рок-звездой, людям это понравится.

— Я?

— Ага, — кивает Купер.

— Тут?

Я окидываю взглядом присутствующих. Это явно не место, где будут слушать исполнение во всю глотку последних хитов Бритни Спирс. Тебя тут засмеют. Это заведение для исполнения песен Ани Дифранко^[4], Тори Эймос^[5] и групп, которых обычные люди никогда в жизни не слышали и не услышат даже после того, как покинут это место.

Прямо сейчас, например, две девушки выбираю себе песню, и только что услышала, как одна из них сказала: «Ух, Фиона Эппл^[6]! Это лучшее из 90-х».

— Так ты взяла его номер? — интересуется Купер.

— Чей номер? — спрашиваю я.

— Парня, с которым ты танцевала, — поясняет он.

— Рича?

— О, так ты теперь знаешь его имя?

Купер прищуривается и отпивает кофе.

— А почему бы мне не знать его имени?

— Просто он не похож на парня, который удосужиться спросить, как тебя зовут, если ты понимаешь, о чем я.

— Купер, мы танцевали. Естественно, что он спросил, как меня зовут. — Купер снова фыркает и снова отпивает кофе. — Не каждый парень сексуально-озабоченный маньяк.

Я бы не назвала Купера помешанным на сексе. Но и безразличным его тоже не назовешь. Я бы поставила его сексуальную активность на отметку «нормально». В отношениях со мной, конечно. С Изабеллой Ройс они могли трахаться как кролики.

— Я не сексуально-озабоченный маньяк, — обиженно возражает Купер.

— Так никто этого и не говорил, — небрежно бросаю я, обхватывая кружку ладонями и явно наслаждаясь его дискомфортом. — Просто сказала, что Рич не такой.

Что частично правда. Лааадно. Это полная брехня. Рич так помешан на сексе, что притащил девушку из клуба домой и никогда больше ей не звонил. Достаточно ли этого, чтобы считать кого-то маньяком? Не уверена. Но Куперу совершенно необязательно быть в курсе о девушке из клуба или о том, что Рич танцевал со мной только для того, чтобы сбежать от нее.

— Ты сказала: «Не каждый парень сексуально-озабоченный маньяк», — что подразумевает, будто ты считаешь меня таковым, — говорит Купер. — А я не такой.

— Ну, это твои слова, — отвечаю я и пожимаю плечами. — Хотя мне кажется, что ты кривишь душой.

— Кривлю ду… — Купер деликатно покашливает и наклоняется ко мне. — Все из-за той ночи в бассейне?

Ах. Та ночь в бассейне. Совсем про нее забыла. Как-то раз родителей Купера не было дома, и он пригласил меня на ужин. Мы жарили гамбургеры на гриле, ели их с бумажных тарелок, а потом купались и стали целоваться. Купер совсем потерял контроль и пытался прорваться на территорию третьей базы, но я ему не позволила.

— Какая тебе разница? — говорю я. — Это давно в прошлом.

— Никакой. — Его телефон вибрирует, и он проверяет сообщения. — Они хотят знать, будешь ли ты петь.

— Не мог бы ты… — Я пытаюсь сделать вид, будто мне плевать, и отвожу взгляд. — Не мог бы ты сказать, что да. Типа я уже спела?

— Элиза, — качает головой Купер, — не могу.

Я вижу сожаление в его глазах, и это меня ужасно-ужасно бесит. Я даже больше злюсь на себя за то, что вообще попросила Купера о помощи. Прежде чем передумать, я встаю и подхожу к женщине, которая устанавливает караоке.

— У вас есть что-нибудь из Бритни Спирс? — спрашиваю я. 

ГЛАВА ПЯТАЯ

21:01

Какой ужас. Самый настоящий кошмар. Это как сыпать соль на рану. Разве мало того, что со мной поиграли и разбили мне сердце? Так теперь еще и унизить меня хотят? И все из-за какого-то глупого комментария на идиотском сайте?

У женщины за стойкой британский акцент и буйные седые кудри, она встревожено смотрит на меня, будто не понимает, о чем я. Неудивительно. Каждый здесь в одежде из конопляных волокон^[7], а на мне — туфли с шипами.

— Кажется, дорогая, я оставила все из Бритни в офисе. — Женщина пролистывает каталог, как будто какая-нибудь песня-шалунья Бритни могла случайно туда проскользнуть. — Эм, быть может, Кристина Агилера подойдет? — с надеждой спрашивает она.

— Наверное, — угрюмо отвечаю я. Но тут в голове всплывают все провальные попытки исполнений Кристины Агилеры на «Американском идоле», где в итоге зрители печально качали головами с мыслью: «Ну что за идиот, прости господи! И зачем только он выбрал Кристину? Такая ошибка!».

— А знаете, нет, — передумываю я. — Что еще?

— Кажется, тут где-то была какая-то старая песня Джастина Тимберлейка. — Женщина достает диск с гордой улыбкой. — Целый сборник.

— Круто.

Я вношу свое имя в список, поворачиваюсь спиной к Куперу и сажусь за угловой столик. Не надо было просить его соврать ради меня. Вообще-то, Купер и есть лжец, но, по всей видимости, врет он исключительно мне, а такая просьба — абсолютная глупость с моей стороны.

Я оглядываюсь по сторонам. Хорошо, что тут никто не обращает внимания на девушек, исполняющих сейчас Фиону Эппл. Видимо, все слишком крутые, чтобы проявлять интерес к какому-то караоке. Даже если это караоке планировалось как модное и веселое представление.

Купер в три шага пересекает зал и усаживается рядом со мной.

— Фу, — фыркаю я, отворачиваясь от него. Беру со стола забытый кем-то журнал и перелистываю его. — Перестань ходить за мной.

— Я должен, — отвечает он. — Чтобы убедиться, что ты все сделаешь.

— Просто заткнись, — ворчу я. — Если тебе нужно ходить за мной — прекрасно, только делай это молча.

Не хочу, чтобы Купер разговаривал со мной, поскольку: а) очевидно, что я его ненавижу и б) рядом с ним я себе не доверяю. Его близость вызывает бабочки в животе, и мне не очень-то и хочется перед ним плакать, или обсуждать наш разрыв, или… просто мда. Короче, близость к Куперу — это плохая идея.

Купер достает из кармана телефон и фотографирует меня.

— Это еще зачем? — с визгом спрашиваю я, закрывая лицо руками, будто он назойливый папарацци. Хотя это уже лишнее. Снимок-то уже сделан.

— Покажу Тайлеру, — с виноватым видом объясняет он. — Им нужно знать, что ты здесь.

— Так они так тебе доверяют, что думают, будто ты им можешь соврать? — ухмыляюсь я. — Им требуются вещественные доказательства?

— Похоже на то.

Купер выглядит так, будто я только что ударила его. Я снова ухмыляюсь.

— Поблагодарим Хелену и Роуз, — объявляет женщина за караоке. — А сейчас Элиза исполнит нам песню Джастина Тимберлейка «Sexy Back»^[8]!

По толпе рябью проносится хихиканье. Хм. Не думаю, что все здесь такие крутые, чтобы смеяться над другими. И уж точно не настолько крутые, чтобы смеяться над Джастином Тимберлейком. Блин. Надо было представиться под другим именем.

— Элиза, дорогая, где вы? — зовет женщина. Она оглядывается вокруг, и я наконец-то встаю и выхожу на сцену, принимая у нее микрофон. Руки дрожат, пока она вставляет диск Джастина Тимберлейка в DVD-плейер, чтобы я могла пропеть слова с экрана.

И в этот момент я понимаю, что план ужасный. Сама ситуация, конечно, ужасная: мой блокнот в чужих руках, приходится выполнять приказы «318». Но самое отвратительное — Я ВЫБРАЛА ПЕСНЮ ДЖАСТИНА ТИМБЕРЛЕЙКА. «Sexy Back», ни больше, ни меньше!

Мне казалось, что я достаточно скромно подошла к выбору песни, которая, честно говоря, никому здесь не нравится, но в результате эффект получился противоположным. Люди проявляют интерес, потому что считают это полным идиотизмом. И если задуматься, то песня действительно довольно идиотская. «У меня сексуальная попка»? Что вообще это значит? И как самонадеянно это звучит. Наверное, сам Джастин уже пожалел об этом. Только представьте себе, что подумают об мне, когда увидят, как я пою, что у меня сексуальная попка?

Господи боже мой. У меня пересыхает во рту, и очень хочется пить.

Играет музыка, и вдруг все это напоминает плохой фильм, где человек, который, например, участвует в шоу талантов, или выступает перед публикой, или поет просто ЗАСТЫВАЕТ. Именно это сейчас и происходит. Я просто застываю.

На экране мелькают слова, но я и рта не могу раскрыть. Все взгляды устремляются на меня, от чего положение становится только хуже. И, быть может, мое воображение разыгралось, но мне кажется, что в кафе прибывает все больше и больше посетителей, будто кто-то разослал сообщение о какой-то странной девушке по имени Элиза, поющей в хипстерском кафе Джастина Тимберлейка, и все срочно должны прийти посмотреть на это.

Делаю глубокий вздох. Хорошо. Делать нечего. Надо петь. Я ведь миллион раз пела эту песню. Хотя то было в моей комнате и без свидетелей, с расческой вместо микрофона, тогда я изображала из себя звезду и придумывала собственные танцевальные движения. Но все же. Это просто караоке, и я больше никогда не увижу этих людей. Я пытаюсь представить всех их голыми. Потом закрываю глаза и представляю, что нахожусь в своей комнате. Не срабатывает. Я не могу выдавить ни звука.

— Давай! — кричит кто-то. Открываю глаза и вижу перед собой какого-то придурка из колледжа. С виду он похож на тех, кто везде носит с собой серебряную фляжку с дорогим виски, думая, что благодаря этому выглядит суперкруто, но, по сути, просто напивается средь бела дня. — Покажи нам свою сексуальную попку!

И как раз тогда, когда мне кажется, что пьяный парень с фляжкой сейчас встанет и ляпнет что-то еще, а может даже запустит в меня своей фляжкой точно так же, как люди закидывают сцену помидорами, Купер вскакивает со стула и поднимается ко мне. Он забирает из моей руки микрофон и начинает петь. Что? Почему? Купер Марриатти стоит рядом со мной и поет «Sexy Back» Джастина Тимберлейка!

— Ты что творишь? — шепчу я.

— Помогаю тебе, — шепотом отвечает он.

Пусть Купер и придурок, но что-то в неместь. Например, быть хорошим в караоке. Он начинает крутиться, полностью вживаясь в роль, и ведет себя так, будто у него и правда сексуальная попка.

К моему удивлению, людям нравится. Хотя в этом нет ничего странного. Купер очень привлекательный. И обаятельный. Именно поэтому я потеряла свой рассудок настолько, что стала встречаться с ним. А еще он неплохо поет, но его сильная сторона в том, как он умеет себя подать. Меня так завораживает его выступление, что, когда он подносит микрофон ко мне, я подхватываю его и пою, позабыв о панике.

И так всю песню. Он то и дело подносит микрофон ко мне, а я выкрикиваю в него слова. На финальных аккордах Купер оставляет меня допевать концовку, а сам делает на телефон еще одно фото, чтобы, как мне кажется, отправить «318». Музыка заканчивается, и милая британка забирает у меня микрофон.

— Спасибо, — благодарю я Купера. Это было довольно мило с его стороны. Выручить меня.

Всего лишь на мгновение я позволяю себе поверить, будто Купер мне не врал, когда утверждал, что это «318» украли мой блокнот и сдали декану. Может, ему действительно плевать на мой комментарий на ЛузерыЛейнсборо. com, мы сможем все обсудить, и я выясню всю правду. В конце же концов, он ведь носит часы, которые ему подарила я.

Однако Купер просто сжимает мое плечо, шепчет на ухо:

— Не стоит благодарности, — и покидает «Пятнистую лягушку», оставляя меня в одиночестве.

Конечно, он ушел. Именно тогда, когда мне показалось, что у нас, вроде как, был момент. Очевидно, что Купер совершенно ненадежен. Да взять хотя бы, к примеру, его обращение со мной. Притворялся, будто бы я ему нравлюсь ради какого-то дурацкого посвящения в тайный клуб? Явно попахивает социопатом. Хотя, честно говоря, мне не совсем понятно, кто такой социопат. Кажется, это что-то о проявлении безразличия к чувствам окружающих.

Как бы там ни было, с ним определенно что-то не так. Складывается такое впечатление, будто в одну минуту он хочет помочь мне, а в другую — развернуться и уйти, ведя себя совершенно отстраненно, как будто это я умоляю его о помощи. Купер такой ненормальный, что мне даже жаль его.

Я выхожу из «Пятнистой лягушки» и оглядываюсь по сторонам. На часах чуть за девять, но на улицах Бостона оживленно. Люди выглядят счастливыми. Разодетые парочки идут на поздний ужин, здесь и там гуляют подвыпившие студенты колледжа, компании девушек хихикают по пути в бары и клубы. Какой-то бездомный с обочины оглядывает меня с головы до пят и говорит:

— Дееевушка, все наладится.

Я даю ему доллар и действительно начинаю чувствовать себя немного лучше. Сегодня я танцевала с самым горячим парнем в «Исцелении» и пела в караоке. Неплохо для субботнего вечера. Хорошо, может, для некоторых в этом нет ничего необычного, но не для меня. И какая разница, если Рич просто-напросто хотел сбежать от девушки-сталкерши, а с караоке мне помог Купер?

Я чувствую себя очень счастливой до тех пор, пока не осознаю, что понятия не имею, как же мне быть дальше. И тут звонит мой телефон. Марисса. Слава богу.

— Алло?

— Приветик, — щебечет подруга. — Тебе стоит прийти сюда.

— Эм, куда?

— Так и есть, милая, — вмешивается бездомный рядом со мной. — Ты выглядишь как настоящая супермодель. Мммм ммм.

Хм. Я медленно отступаю.

— На квартиру к Изабелле Ройс.

Хотите узнать еще один факт об Изабелле Ройс? Помимо того, что она встречается с Купером? У нее есть своя собственная квартира. Ну, формально, она ей не принадлежит. Пока что.

Дело в том, что пару месяцев назад у Изабеллы умерла бабушка, оставив ей в наследство восхитительную квартиру прямо на Ньюбери-стрит, которая считается самой лучшей и самой дорогой улицей Бостона. Видимо, ситуация там адовая, поскольку мама Изабеллы была абсолютно уверена, что квартира достанется ей, но, как оказалось, бабушка Изабеллы втайне ненавидела ее маму. (Кстати, это бабушка по папиной линии. Отец Изабеллы умер не так давно, поэтому для ее матери было очень важно заполучить эту квартиру, так как, по всей видимости, стоила она целое состояние, и мама Изабеллы собиралась продать ее, чтобы больше никогда не работать).

Так или иначе, квартира досталась Изабелле, но до ее восемнадцатилетия, которой будет в следующем году, она находилась в распоряжении ее дяди или какого-то родственника. Пока же Изабелле позволено пользоваться квартирой в любое время, когда она того захочет.

— А что там? — интересуюсь я, нервно поглядывая на бездомного извращенца. Однако сейчас он уже неторопливо бредет вниз по тротуару, переключившись на двух студенток колледжа на выходе из «Пятнистой лягушки». Полюбуйтесь. Типичный мужик, западающий на очередную юбку.

— У нее вечеринка, — говорит она. — И там будет Джеремайя.

— Откуда тебе знать? — спрашиваю я. — И где ты сама?

— Просто знаю, — отвечает Марисса. — Потому что я, эм, следила за ним. И я здесь. Перед домом Изабеллы.

— За кем следила?

— За Джеремайей. И за Джулией. От самого «Исцеления». Но они не обжимались, ничего такого, клянусь. Он вообще к ней не прикасался. Я следила за ними в метро. Теперь они на вечеринке у Изабеллы. И я собираюсь туда, но мне нужно вести себя так, будто я там с кем-то встречаюсь, поэтому чеши сюда.

На меня находит озарение.

— Так вот почему я не могла найти тебя? Все потому, что ты следила за Джеремайей? — Я пытаюсь разговаривать спокойно, но во мне кипит гнев.

— Элиза, прости меня! — восклицает она. — Так получилось, честное слово. Я не собиралась, просто захотела немного проследить за ними на улице, а потом вдруг очутилась в метро!

— Почему ты мне хотя бы не написала?

— Тебе ж прекрасно известно, какая в метро плохая связь.

Мне хочется накричать на Мариссу за то, что она бросила меня, но оно того не стоит. У меня и так сейчас проблем хватает.

— Так ты придешь? — спрашивает подруга. — К Изабелле?

— Хорошо, — соглашаюсь я, начиная чувствовать раздражение. Вечеринка Изабеллы Ройс — последнее место, где сейчас хочется находиться. Кто знает, что еще Купер и «318» припасли для меня. А что делать?

Со вздохом я сбрасываю звонок, убираю телефон в сумочку и иду к ближайшей станции метро.

Спускаясь в подземку, я вспоминаю, что на моей проездной карте нет денег. Она всегда пустая — меня это не напрягает, ведь я редко пользуюсь общественным транспортом, а когда мне куда-то нужно, то пополняю проездной на три поездки.

Через терминал я пополняю проездной на десять долларов и несколько внимательно проверяю телефон на случай, если Купер и «318» прислали мне еще какое-нибудь задание, но ничего нет. Я убираю проездной в карман и спускаюсь на платформу.

Первые пару минут все идет хорошо, но потом происходит это. Я слышу голос. Очень громкий, очень пронзительный и очень знакомый голос.

Изабелла Ройс.

— БОЖЕ МОЙ, ЭЛИЗА! ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?

Она притягивает меня за руки для поцелуя в обе щеки. Вздох. Из всех, кого только можно себе представить, встретить здесь Изабеллу — самое худшее. И дело не в том, что мне не нравится Изабелла. Когда я вижу ее, то сразу вспоминаю Купера. Разве она не должна присутствовать на собственной вечеринке?

— Да вот, знаешь ли, собираюсь сесть в метро! — бодро отвечаю я.

Блин, а что еще мне здесь делать?!

— Это я поняла, — хихикает она. — В смысле, куда ты направляешься?

Ой. Точно.

— Эм, вообще-то, к тебе домой, — выпаливаю я и понимаю, что, чисто технически, меня туда даже не приглашали. Марисса просто проследила за Джеремайей до квартиры Изабеллы и потом сама пригласила себя, а заодно и меня.

Кажется, Изабелла не возражает.

— Я тоже! — восклицает она. — Какое совпадение!

— Да не совсем, — отвечаю я, хотя это так.

— Действительно, — соглашается она, когда останавливается поезд.

Шум от поезда такой, что я толком не слышу ее болтовню. Кажется, Изабелла не может поверить в то, что мы обе одновременно оказались на одной станции, ведь обычно она за рулем, но сегодня ей нужно было вернуть какие-то туфли и — ГОСПОДИ БОЖЕ! — теперь мы сможем поехать вместе. Мне нисколечко не интересно, зачем ей вообще потребовалось возвращать туфли в такую темень, поскольку: а) мне все равно и б) не уверена, правильно ли вообще я ее расслышала.

Я просто улыбаюсь и киваю.

— Итак, — начинает она, как только мы усаживаемся в поезде. Вагон практически пустой, поэтому, к сожалению, у нас не возникает проблем сесть вместе. — Ты идешь на вечеринку одна или…

Изабелла резко замолкает и начинает тщательно изучать содержимое одного из своих пакетов с покупками. Могу сказать, она действительно хорошо постаралась скрыть заинтересованность. Я решаю быть милой с Изабеллой. В конце концов, в том, что сделал Купер, нет ее вины.

— Эм, нет. Я встречаюсь там с Мариссой.

— Вау, здорово, — говорит она, и наблюдаю, как ее лицо расслабляется. В буквальном смысле. Она… выпускает воздух. И тут понимаю почему.

Видимо, Изабелла переживала, что я иду на вечеринку из-за Купера! Я что, такая жалкая? Неужели Изабелла Ройс считает меня неудачницей? Или она боится меня? Раз уж у меня нет парня, то я слечу с катушек, поцарапаю ключом ее машину или вытворю еще какую-нибудь херь? Кстати, у Изабеллы очень хороший автомобиль — прелестный красный кабриолет, — не такой новый, чтобы быть вычурным, но и убогим его не назовешь.

Я решаю сменить тему.

— Ты ведь в курсе, что народ уже собирается? У тебя дома.

— Эм… — Изабелла опускает глаза в пол и теребит подол юбки. — Ну да. Купер приглядывает там.

— Ааа, клево.

Теперь понятно, почему он так быстро сбежал из «Пятнистой лягушки». Спешил на свидание, чтобы присмотреть за вечеринкой Изабеллы. Как будто они женаты! Может, у него и ключи есть. Теперь еще получается, что я неосознанно слежу за человеком, от которого хотела держаться подальше. Увижу его вместе с Изабеллой, и он решит, будто я специально преследую его. Черт, черт, черт. Я убью Мариссу.

— Ага, — соглашается Изабелла. — Я знаю, что вы, ребят, плохо расстались и все такое, но нам пока хорошо вместе.

Вот что бывает, когда твои отношения основаны не на дурацком розыгрыше.

— Здорово-то как, — щебечу я, заставляя себя хотя бы выглядеть счастливой.

Напротив нас сидит бородатый мужик в брюках-карго и пялится на ноги Изабеллы. На ней блестящая лавандовая мини-юбка и золотистые туфли на платформе. Да что с ними не так? Зачем так одеваться в ноябре? Видимо, в субботние вечера в городе сексуальность берет верх над комфортом.

— Кейт нравится в колледже? — спрашивает Изабелла, не замечая внимания, которое ей оказывают.

— Эм, да, нравится. — Так и есть.

— Как классно! — восклицает она. — Я даже думать не могу о поступлении в колледж. Это настоящее безумие и…

Изабелла о чем-то там трещит, но я мысленно отгораживаюсь, потому что не могу перестать думать о ней и Купере. Любит ли он ее? Признавался ли ей в любви? Собираются ли они пожениться? Занимались ли они сексом? Голова кружится от всех этих безумных мыслей, и я даже не сразу понимаю, что Изабелла молчит и вопросительно смотрит на меня.

— Совершенно верно, — изрекаю я. — Это настоящее безумие. Я очень рада, что не заканчиваю школу в этом году.

Абсолютное вранье, потому что внезапно мне очень хочется уйти из школы, подальше от всех этих людей, но что-то подсказывает мне, что Изабелла это не оценит.

— Совершенно верно, — повторяет она с широко открытыми глазами. Ее лицо становится очень серьезным. — Я просто не понимаю тех людей, кто хочет уехать. Эй! Твои одноклассники — это люди, с которыми ты вырос! Они часть твоей жизни!

— Точнее и не скажешь, — поддакиваю я, притворяясь, будто солидарна с ней.

Поезд останавливается, Изабелла выпрыгивает из вагона, а я делаю вид, будто ищу что-то в сумочке в надежде, что она, возможно, затеряется в толпе на платформе. Но когда я выхожу, Изабелла с улыбкой ожидает меня.

— Готова? — спрашивает она.

— Готова, — отвечаю я и поднимаюсь за ней по лестнице на улицу.

Когда мы приходим на вечеринку, Изабелла машет мне и говорит:

— Увидимся! — и растворяется в толпе людей.

На мгновение мне становится обидно, но на что, собственно говоря, мне обижаться? Мы же не подруги. К сожалению, здесь у меня только один друг, и я его не вижу. По факту, я вижу только друзей Изабеллы.

— Ой, — восклицает Джессика Адамс, заметив меня. — Кейт здесь?

Она смотрит на дверь позади меня, как будто единственная причина, по которой я осмелюсь здесь показаться — наличие сестры под рукой.

— Эм, нет. Ее здесь нет.

— Ааа. — Джессика выглядит разочарованной — присутствие Кейт, суперпопулярной студентки колледжа, о которой до сих пор идет молва в нашей школе несмотря на то, что она закончила ее в прошлом году, сделало бы эту вечеринку предметом обсуждения номер один среди учеников в понедельник, — но быстро приходит в себя. — Лады, напитки на кухне.

Она исчезает на лестнице.

Я достаю телефон и звоню Мариссе.

— Где. Ты? — требовательно спрашиваю я, когда подруга поднимает трубку. Звуки на другом конце провода и вокруг меня совпадают — все громко болтают и вовсю играет музыка из айпода, подключенного к огромной стереосистеме, — поэтому она точно здесь.

— Стою в углу с Делией Кархарт, — отвечает Марисса.

Я осматриваюсь по сторонам и, заметив подругу, двигаюсь к ним через толпу. Никаких признаков Купера или «318».

— Ты забрала его? — спрашивает Марисса, когда замечает меня.

— Нет, — вздыхаю я. — Зато пела караоке в «Пятнистой лягушке».

Я чуть не добавляю «с Купером», но потом понимаю, что: а) не следует упоминать его, поскольку мне нет дела до того, что я с ним делала — караоке это или что-то еще, — и б) вероятно, говорить об этом в присутствии Делии не очень хорошая идея.

— Мне нравится это место, «Пятнистая Ляяягуууушка», — вставляет Делия, растягивая слова. — У них самый лучший моккачино.

— Ага, — соглашаюсь я.

Мне не очень нравится Делия. Однажды мы были партнерами на уроке истории, и из-за нее я была вынуждена делать всю работу сама.

— Там действительно прикольно, — кивает Марисса и громко смеется, запрокинув голову, что немного странно, так как это не смешно.

Я замечаю Джеремайю неподалеку и все понимаю. Марисса ведет себя так, будто мы классно проводим время, и она даже не замечает его. Этот приемчик стар как мир, и наверняка он ее раскусил. Или нет. Джеремайя Фишер не особо блещет умом. Как-то раз мне пришлось объяснять ему, что такое ирония, и он все равно ничего не понял.

— Ну да ладно. Марисса, пойдем, возьмем что-нибудь выпить.

Делия улавливает намек и напускает на себя сердито-смущенное выражение, круто разворачивается и уходит надоедать кому-то другому.

На кухне Марисса берет содовую, а я осматриваюсь в поисках чего-нибудь покрепче. Мы с алкоголем не очень дружны, а поскольку я уже выпила пару глотков «Космо», следует быть осторожной. Я пью редко, наверняка поэтому быстро пьянею. На столе стоит кувшин с какой-то розовой жидкостью рядом со стопкой пластиковых стаканчиков. И это не просто пластиковые стаканчики. Это пурпурные стаканчики с морским рисунком. Конечно же, стаканчики Изабеллы должны быть именно такими.

Я наливаю немного розовой жидкости в пурпурный стаканчик с морским рисунком в надежде, что никто не подмешал туда одурманивающего наркотика.

— Ну, — начинает Марисса, — он смотрел на меня?

— Кто? — хмуро спрашиваю я и отпиваю розовый напиток. Он крепкий, но очень вкусный, сладкий и пряный. Я делаю еще один глоток. Глоточек.

— Джеремайя! Блин!

Я замечаю, что подруга сняла свитер и теперь на ней только коротенький светло-желтый топик. Ее плечи как-то странно блестят.

Я наклоняюсь получше рассмотреть.

— А что у тебя с плечами?

— Блеск для тела, — отвечает она. — Взяла в комнате Изабеллы.

— У нее уже есть тут своя комната? — удивляюсь я.

— Разумеется. Полная косметики, одежды и всего на свете.

— Это так круто, — восхищаюсь я.

Вау. Это так здорово! Иметь свою собственную квартиру с дубликатом всех своих вещей. Подумать только. Ты можешь в любой момент приехать в город и закатить вечеринку. Интересно, а была бы Изабелла так популярна, если б у нее не было этой квартиры. Хм. Скорее всего, была. Она великолепна.

— Ну так как? — спрашивает Марисса.

— Что как?

Я делаю еще один глоток, на этот раз побольше. В груди разливается тепло, и это так приятно, но я прекрасно знаю, что между «чувствовать в груди приятное тепло» и «рвотой в кустах, когда все вокруг сочувственно качают головами и шепчутся, что ты умеешь толком пить» очень тонкая грань. Естественно, что такого со мной раньше не было, но мне знакома парочка ребят, с которыми это случалось, например — неловкое покашливание, — Джеремайя.

Марисса вырывает из моих рук стаканчик и выливает его содержимое в раковину.

— Смотрел. Ли. На. Меня. Джеремайя.

— Эй! — восклицаю я. — Зачем ты это сделала?

Я грустно наблюдаю, как розоватая жидкость стекает в водосток, кружась и исчезая навсегда.

— Потому что ты уже не можешь сосредоточиться на разговоре, — говорит подруга.

— А вот и нет, — отвечаю я, потрясенная.

Марисса смотрит на меня, вздернув бровь.

— Ладно, может и так. Дело в том, что я немного отвлеклась, — оправдываюсь я. — Не из-за алкоголя.

Это чистая правда, кстати. Я отвлеклась на свою жизнь, которой вот-вот наступит конец. Дело вовсе не в алкоголе.

— Да я сделала всего-то два глотка!

Когда Марисса протягивает мне стакан содовой, и я чувствую в сумочке вибрацию телефона.

— Боже, — бормочу я, явно занервничав.

Я достаю телефон и смотрю на экран. Новое сообщение. От Тайлера.

«ПОПЫТАЙСЯ ПОЦЕЛОВАТЬ НАЙДЖЕЛА РИКСОНА».

— ГОСПОДИ ИИСУСЕ! — восклицаю я.

— Что там? — спрашивает Марисса. — Это от Купера?

— Нет. От Тайлера.

Я показываю ей сообщение.

— ГОСПОДИ ИИСУСЕ! — повторяет она.

— Знаю!

Ладно, глубокий вдох. Не впадать в панику.

Марисса молча протягивает мне пластиковый стаканчик с розовым напитком. Я делаю глоток, хотя алкоголь потерял свою привлекательность. Теперь я боюсь, что меня может нечаянно стошнить на Найджела Риксона, когда я пьяная попытаюсь поцеловать его.

— Почему…, — начинает Марисса, нахмурившись. — Как они…

— Я это написала. В своем блокноте.

— Точно. — Марисса опускает глаза в пол.

История про Найджела Риксона: я была влюблена в него. И когда я говорю «влюблена в него», то подразумеваю, естественно, платоническую любовь. Найджел родом из Англии и перешел в нашу школу в старших классах со своим бесподобным сексуальным британским акцентом. Он увлекался этой странной хип-хоп музыкой, носил мешковатую одежду и брекеты, которые каким-то чудом ему шли и придавали крутой вид. Как те реперы с золотыми зубами.

В общем, брекеты сняты, а мешковатая одежда и одержимость хип-хопом остались. Найджел Риксон и его друзья до сих пор ходят по школьным коридорам, слушая на айподах хип-хоп андеграунд, и проводят выходные в поисках исполнителей для звукозаписывающей компании Найджела, которую он планирует однажды открыть.

Я была так сильно влюблена в Найджела, пока однажды Кларисса не спросила его, что он обо мне думает. Найджел задумался, кто я такая, и это очень меня расстроило. Всю следующую неделю я просидела у себя в комнате, страдая по нему и слушая грустные песни о любви.

После этого чувства к нему остыли. Хотя иногда на совместных уроках я подлавливала себя на том, что пялюсь на него и наяву мечтаю о том, каково это — целоваться с ним. Однажды я увидела на его теле дорожку волос от пупка… эм… вниз. Кому-то это может показаться вульгарным, но по мне, это было так сексуально, что от возбуждения у меня закружилась голова и я чуть не потеряла сознание на уроке физкультуры. Конечно, быть может, причина в том, что в тот день мы пробежали целую милю, но я так не думаю.

До Купера Найджел был моим, так сказать, самым долгим увлечением. Разумеется, я влюблялась в мальчиков и до, и после этого, но Найджел всегда был тем, к кому я, так или иначе, возвращалась. Это было до Купера, а потом я забыла о его существовании.

Ну не смешно ли? Какая ирония. Теперь они хотят, чтобы я попыталась поцеловать Найджела, и это не должно пугать, ведь он мне больше не нравится, но я все равно боюсь поцелуя с ним.

— Все будет хорошо, — подбадривает Марисса. Ее голос звучит твердо, но уверенности на лице нет.

— Где он? — спрашиваю я. — Ты его видела?

— Да, он в углу со своими друзьями. Они играли на полу в кости или типа того.

— Во что?

— В кости, знаешь? — Он подбрасывает в руке воображаемые кости. — Кубики.

Ох. Чудесно. Мало того, что мне нужно придумать, как поцеловать его, так теперь я еще вынуждена соперничать с азартными играми? Тут я не конкурент.

— Дай мне свой айфон, — требую я.

Марисса протягивает мне телефон. Я пролистываю приложения и нахожу «Пандору»^[9]. Если я собираюсь сделать это, то мне хотя бы нужно о чем-то с ним разговаривать. Я найду хорошего рэп-исполнителя, послушаю парочку его песен и использую это в качестве повода для разговора. Но я в таком отчаянии, что в голову приходят только популярные рэп-исполнители. Они тоже неплохи, но нужно что-то более впечатляющее. Нечто такое, что заставит его думать, будто между нами существует связь: я и Найджел — два яростных фаната рэпа.

— Знаешь каких-нибудь бостонских андеграунд рэперов? — спрашиваю я Мариссу.

Та с недоумением смотрит на меня.

— Ты сейчас серьезно?

Хм. Я ломаю голову, пытаясь припомнить хотя бы одного исполнителя или группу. У меня все получится. Когда я только перешла в старшую школу, то практически все выходные шерстила интернет в поисках рэп-певцов Бостона, чтобы на следующий день в классе поразить Найджела своими знаниями. Да, я трусила и не заговаривала с ним, но все-таки. Блин. Как там звали того парня? Мистер как-то там. Или это была группа? Еще одна проблема с андеграунд рэперами — по именам никогда не поймешь группа это или сольный исполнитель.

— Мистер Рифт! — восклицаю я. — Его зовут Мистер Рифт!

Я забиваю его в поиск.

— Мистер Рифт, — задумчиво произносит Марисса и делает глоток содовой. — Мне нравится. Звучит как… что-то старомодное. Но круче.

Я даже не спрашиваю, что она хочет этим сказать. Слишком занята поиском песен. Как раз в этот самый момент на кухню, пританцовывая, заходит Купер. Ну что за идиот.

— Ой, — вырывается у него, когда он замечает меня и Мариссу.

— Ой? — передразнивает Марисса, холодно взирая на него. — И только?

Она скрещивает руки, явно готовая к драке. Безумие какое-то. Марисса никогда не дерется. Ну. Если не считать того раза в седьмом классе, когда Мередит Косанти украла ее спортивный лифчик и не признавалась в этом. Но то было в средней школе. Все дерутся в средней школе.

— Марисса, — предупреждаю я. По поиску «мистер Рифт» на «Пандоре ничего не грузится. — А как пишется «рифт»?

— Р-И-Ф-Т, — по буквам произносит Купер, но я игнорирую его и поворачиваюсь к нему спиной, обращаясь только к Мариссе.

— Так может? — спрашиваю я, — Или пишется по-другому?

— Я так не думаю, — хмурится она.

— А зачем тебе писать «рифт»? — интересуется Купер.

Он подходит со спины и заглядывает в экран айфона. В этот раз я в ловушке между кухонной столешницей и Купером. Он касается меня рукой, вызывая головокружение и слабость. Я пытаюсь вдолбить себе, что дело в алкоголе, пусть я и выпила всего три глотка.

— Не твое дело, — ворчу я, закрывая от него телефон. Но слишком поздно.

— Так ты про… Мистера Лифа? — спрашивает он. — Рэпера?

— Нет, — вру я, но уже набираю правильное имя. Мистер Лиф! Я обязана была помнить его псевдоним, поскольку применяла — очевидно, не очень-то и эффективно, — мнемонический прием^[10], когда запоминала его. Видимо, ассоциация была связана с лифтами.

— Зачем ты ищешь Мистера Лифа? — интересуется Купер и снова наклоняется ко мне, пытаясь заглянуть в айфон. Он пахнет мылом, шампунем и тем самым вкусно пахнущим одеколоном.

Погодите-ка.

Я еще раз принюхиваюсь.

— Ты… ты надушился одеколоном, который я тебе подарила? — недоверчиво спрашиваю я.

На лице Купера мелькает паника, и он делает шаг назад.

— Нет.

Я прищуриваюсь

— Врешь!

Это беспокоит меня даже больше, чем часы. Я подарила ему этот одеколон. Потому что мне понравился запах, и я хотела сделать ему что-нибудь приятное. А он душится им, чтобы вскружить голову Изабелле и пуститься с ней во все тяжкие.

— Ну-ка убери его, — требую я.

Какая-то бессмысленная просьба. Как можно убрать одеколон? Его можно смыть, но разве Купер сделает это? У него еще целый флакон. Хотя запах такой, будто он вылил на себя как раз весь флакон.

— Я не могу убрать его.

— Тогда не пользуйся им!

Купер закатывает глаза.

— Это не твоя собственность.

Я пролистываю пару песен на «Пандоре», пока не дохожу до Мистера Лифа. Хм. В принципе, очень даже неплохо. Если, ну знаете, вам нравится такая музыка.

На кухню просовывает голову Джеремайя Фишер. Он замечает Мариссу и широко ей улыбается.

— Эй! — говорит он. — Вот ты где!

Боже! Серьезно? Она здесь уже как минимум полчаса, и он точно видел ее раньше. И только что подошел поздороваться? Как неубедительно. С другой стороны, я и моя лучшая подруга теперь в одинаковой ситуации, мы можем смело дать отпор глупым парням и послать их куда подальше со своими тупыми принципами и играми. Теперь мы объединимся и покажем дух сестринства и феминизма!

Но Марисса одаривает его кокетливой улыбкой, откидывает волосы назад и хихикает:

— Ага, вот я здесь!

Я вздыхаю.

— Пойдем со мной, — командует Джеремайя. Не успевает Марисса ответить ему, как он исчезает.

— Ты не пойдешь, — говорю я.

— Почему? — спрашивает она, кусая губу.

— Ты прекрасно знаешь почему.

— Подождите-ка, между вами что-то есть? — спрашивает Купер. — Ты и Джеремайя?

— А что? Она недостаточно хороша для него? — требую ответа я.

— Я этого не говорил, — замечает Купер. Он открывает холодильник, достает пластиковый контейнер и тянется к ящику за вилкой. — Просто не думал, что он в твоем вкусе, Марисса, вот и все.

— Не смей говорить, кто в ее вкусе, — перебиваю я Купера. — Ты даже не знаешь ее.

Отчасти это правда, а отчасти — нет. Когда мы встречались, он проводил много времени с Клариссой и Мариссой, потому что я твердо решила не потеряться во всей этой «у меня есть парень» ерунде и не забывать о своих друзьях. Однако и Купера я тоже терять не хотела, поэтому мы проводили много времени вместе.

— Почему Джеремайя не в моем вкусе? — спрашивает Марисса, с интересом поглядывая на Купера.

— Он для тебя недостаточно умный, — отвечает Купер. Теперь он ест из контейнера что-то похожее на пасту. Видимо, это еда осталась здесь с прошлого вечера, когда он был с Изабеллой. Наверняка он приготовил ей ужин, а потом они занимались сексом в спальне. Либо так, либо он чувствует себя с ней достаточно комфортно, чтобы брать ее еду без спроса.

Я сглатываю ком в горле.

— Джеремайя умный, — протестует Марисса.

— Не совсем. Джеремайя не тупой и даже умный, когда дело касается школы. Но он не любит анализировать все так, как это делаешь ты.

— И то правда, — соглашается Марисса.

Она накручивает прядь волос на палец и задумывается. Невероятно! Я неделями твердила об этом Мариссе, а стоит Куперу заикнуться об этом лишь раз, как она прислушивается к нему!

— Не говори с ней, — приказываю я Куперу. — И что ты тут забыл вообще?

— Я буду в гостиной, — бросает Марисса.

Очевидно, замечания Купера о Джеремайе недостаточно, чтобы удержать Мариссу от него. Почему-то меня радует ее уход, хотя и не должен.

— Так ты слушаешь Мистера Лифа? — спрашивает Купер.

— Как будто ты не знаешь, — огрызаюсь я.

— Не знаю.

— Я должна поцеловать Найджела. И подумала, что это будет хороший повод для разговора.

— Ты должна поцеловать Найджела? Найджела Риксона? — спрашивает Купер и ставит контейнер на стол. — Это они велели тебе сделать?

— Да.

— Но тебе же нравится Найджел, — замечает он.

— Именно! Вот поэтому я написала о нем в блокноте. Вот поэтому «318» заставляют поцеловать его.

Я не исправляю Купера. Пусть думает, что он мне все еще нравится. Возможно, Найджел станет новым для меня Купером. Мы поженимся и заживем долго и счастливо. Хотя я так же думала про Рича из клуба, ну да ладно.

Раздается телефонный звонок. Кларисса. Я отвечаю.

— Мы на вечеринке у Изабеллы Ройс. Ты где?

— Хм, выхожу из квартиры Деррика.

— Повеселилась?

— Не совсем, — вздыхает она. — Бутч и его девушка ушли. Мы с Дерриком немного послушали музыку, он обнимал меня, и все было хорошо. Но потом я стала рассказывать ему про Джорджию и то, как здесь все по-другому, а он стал каким-то раздражительным. Видимо, хотел, чтобы я ушла.

Вот что бывает с Клариссой. И так постоянно. Она встречает какого-нибудь парня, он приглашает ее к себе домой, а когда становится ясно, что секса не будет, парень или прогоняет ее, или просто намекает уйти. Обычно это происходит после того, как Кларисса посылает ему тонны сигналов, что хочет секса. Например, приходит к нему домой поздно ночью. Она дразнит, хотя сама даже не понимает этого.

— Мне жаль.

— Ничего страшного, — весело отвечает она. Кларисса никогда долго не грустит. — Слушай. У меня есть классная идея!

— Серьезно? — осторожно спрашиваю я.

В последний раз, когда Клариссу озарила классная идея, она сделала татуировку в виде японского иероглифа на спине. Узнав его значение — «Посетители приветствуются», — ей пришлось эту самую татуировку сводить. Хотя, если подумать, тут есть своя ирония. Сейчас не совсем подходящее время для классных идей. Я в центре довольно-таки серьезного личного кризиса.

— Да, — отвечает она. — Она пришла мне в голову, когда Деррик рассказывал о проделке, которую сделал в прошлом году, будучи выпускником.

— Серьезно? — повторяю я.

Краем глаза я наблюдаю, как Купер ставит пустой контейнер в раковину и теперь тянется к буфету за коробкой печенья. Он предлагает их мне. Я одариваю его злобным взглядом и поворачиваюсь к нему спиной.

— Ну, Деррик и его друзья тщательно спланировали проделку, но она не сработала, поэтому пришлось провернуть запасной вариант, который включал в себя кражу домашнего поросенка одного парня, и они, вроде как, отпустили его.

— А это не из фильма?

— В смысле?

— Кто-то украл поросенка и отпустил его на волю?

— «Студенческая команда», — услужливо подсказывает Купер.

— «Студенческая команда», — повторяю я Клариссе, все еще стоя спиной к Куперу. Это не особо помогает, я все равно чувствую спиной его присутствие.

— Даже не знаю, — задумывается Кларисса. Ее голос звучит смущенно. — Зачем Деррику говорить о чем-то, что произошло в фильме?

— Наверняка они взяли идею из фильма и воплотили ее.

Мне не хватает духа признаться, что, скорее всего, Деррик наврал с три короба, чтобы произвести на Клариссу впечатление и забраться к ней в трусики. Купер громко смеется у меня за спиной. Я поворачиваюсь и пихаю его в плечо.

— Возможно, — соглашается Кларисса. В ее тоне сквозит облегчение. — Вероятно, они позаимствовали эту идею из фильма.

— Именно, — подтверждаю я. Купер обиженно потирает свое плечо, делая вид, будто ему больно, хотя это не так.

— Короче, — говорит Кларисса. — Благодаря этому у меня появилась идея. Как вытащить тебя из этой ситуации.

— Хочешь, чтобы мы украли поросенка?

— Да нееет же, — произносит она таким тоном, будто я полная идиотка, раз до меня не доходит. — Давай выкрадем твой блокнот.

Боже! Ну конечно! Кларисса, ты гений! И почему еще никому из нас до сих пор не пришло это в голову? Если мы каким-нибудь чудом вернем блокнот, тогда весь этот цирк просто… закончится. Потому что у меня будет блокнот, и они ничего не смогут мне сделать! У них ничего на меня не будет! Если у меня получится выяснить, где…

Сердце екает в груди, и впервые за весь вечер во мне расцветает надежда.

— Любопытно, — спокойно отвечаю я Клариссе, чтобы Купер не понял, о чем идет речь.

— Я тоже так думаю, — отвечает Кларисса, явно довольная собой. — Ладно, я сажусь в метро, так что скоро увидимся.

Я отсоединяюсь и делаю глубокий вздох. Окей. Новый план. Пройти через все эти глупости с поцелуем, а потом выяснить, как вернуть блокнот. Проще пареной репы. Да?

— Кларисса снова оказалась в квартире какого-то парня? — хихикает Купер и снова предлагает печенье.

— Я же сказала, нет, — надменно отвечаю я, хотя в животе урчит. Больше никогда не возьму у него из рук еду, и уж точно не еду Изабеллы. — И не говори о Клариссе так, будто знаешь ее. Да и вообще, не разговаривай со мной.

Купер ставит коробку с печеньем на стол и серьезно смотрит на меня.

— Элиза, послушай, ты… — Он делает глубокий вдох и продолжает: — Ты не обязана этого делать.

— Что не обязана?

— Не обязана идти туда и пытаться поцеловать Найджела.

— А я этого хочу! — отвечаю я.

Купер приближается ко мне, поэтому я отступаю и упираюсь спиной в кухонную столешницу. На мгновение перед глазами вспыхивают воспоминания о том, как это было раньше, когда Купер и я были вместе. Я прижималась к своему шкафчику перед вторым уроком истории, а он обнимал меня за талию, пытаясь поцеловать, но я отталкивала его, потому что всегда боялась попасть в неприятности, даже несмотря на то, что сама безумно хотела его поцеловать.

— Не надо, — теперь уже настаивает Купер. — Шли их к черту, Элиза. Кого волнует этот дурацкий блокнот? Пусть публикуют его, всем плевать.

— Тебе ведь легко говорить. Это же не твой блокнот.

— Ну написала там, что хочешь поцеловать Найджела, когда училась в девятом классе и как стесняешься петь караоке, и что в этом такого? — говорит он. — Просто скажи им отвалить.

Я делаю глубокий вдох и задумываюсь. Как было бы легко и прекрасно на все забить и отказаться выполнять приказы «318». Но я не могу.

— Я не могу.

На секунду я представляю, что Купер присматривает за мной и даже волнуется за меня. Пусть он поступил мерзко и отвратительно, но все еще заботится обо мне.

Купер подходит ко мне и кладет руки на кухонную столешницу, заключая меня в ловушку.

— Я скучаю по тебе, — шепчет он, пристально всматриваясь в мое лицо.

Хочется сказать в ответ что-то остроумное, но в голову ничего не приходит.

— Тогда почему ты позволяешь им так поступать? Скажи им прекратить.

— Если я скажу им прекратить, заступлюсь за тебя, то они никогда от тебя не отстанут. Только ты можешь их остановить. Только ты можешь сказать им, что не будешь этого делать.

— Я не могу, — снова повторяю я. Мое сердце бьется со скоростью миллион ударов в минуту, а голос разума вопит, чтобы я не доверяла Куперу и не позволила ему снова обвести себя вокруг пальца.

— Нет, можешь, — утверждает он. — Ты больше не обязана выставлять себя дурой.

И все чары моментально развеиваются. Я отталкиваю Купера и отступаю подальше от него.

— Думаешь, если я попытаюсь поцеловать Найджела, то выставлю себя дурой? — гневно бросаю я, обернувшись. — Почему? Потому что Найджел слишком хорош для меня?

— Нет, — возражает Купер. Он делает шаг назад, удивленный моей вспышкой ярости. — Я вовсе не это имел в виду. Просто хотел сказать, что если ты сделаешь это, то позволишь им…

Купер резко замолкает и смотрит куда-то за моей спиной. Я резко поворачиваюсь и вижу, как на кухню заходит Тайлер.

— Здарово! — кивает он Куперу.

Тайлер идет к холодильнику и достает бутылку пива. Открывает ее, делает большой глоток и вытирает рот ладонью. Фу!

— Здарово! — отвечает Купер.

Он отходит от меня к холодильнику и, следуя примеру Тайлера, достает бутылку пива. Тайлер оценивающе смотрит на меня.

— А почему ты до сих пор здесь? — интересуется он. — Разве тебе не нужно изображать богиню хип-хопа ради поцелуя?

Горячие слезы обжигают глаза, но я сдерживаюсь. Некогда плакать. И некогда думать о том, как было бы легко послать его куда подальше и сказать, что меня не волнует, выложат ли они дурацкое содержимое блокнота или же нет. Я не могу. Даже если бы очень сильно этого хотела, даже если бы мне было наплевать. Потому что… тут такое дело… Не все секреты в этом блокноте — мои.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

22:11

Марисса права. Найджел играет в кости в углу со своими друзьями — двумя парнями, с которыми я не очень хорошо знакома. Знаю только, что одного зовут Ник, а второго все называют просто Пихун. Кажется, это как-то связано с его привычкой запихивать младшеклассников в шкафчики. Он так развлекался до тех пор, пока кто-то не сломал палец, и вся администрация стала принимать жесточайшие меры против издевательств в школе.

Я разглаживаю джинсы и убеждаю себя, что это совершенный пустяк. Разве кого-то трудно соблазнить? Все мои ровесники прямо-таки кишат гормонами, им только дай намек. Не так ли? Конечно, знай Найджел, кто я такая, это значительно помогло бы делу.

Радует хотя бы то, что я одета подобающе. Узкие джинсы, блузка с глубоким декольте и туфли на высоком каблуке.

Я ловлю на себе взгляд Мариссы, когда пересекаю толпу по пути к Найджелу. Подруга восседает на угловом диване с Джеремайей и безмолвно спрашивает, в порядке ли я.

«Да, я в порядке», — жестом показываю я в ответ. Насколько возможно быть в подобной ситуации.

Найджел стоит ко мне спиной. Он и его друзья столпились вокруг… хм. Похоже, они столпились вокруг ничего. Вокруг пачки долларовых банкнот и пары кубиков, если выразиться точнее. Видимо, Найджел и его друзья действительно играют в кости. Это не обычные кости, в которые играют в казино. Их игра с множеством странных правил и кажется очень подозрительной. И тут они не выигрывают деньги, как в казино, берут их друг у друга. Что странно, поскольку они же друзья. Да пофиг. Кто я такая, чтобы судить их, после всего пережитого этой ночью.

Я осторожно подхожу к ним, не зная точно, с чего начать. Что мне сказать?

— Привет, Найджел, прямо сейчас я должна тебя поцеловать!

— Хочешь замутить?

А может просто:

— Я дам тебе двадцатку, если ты поцелуешь меня прямо сейчас.

Я оттягиваю кофточку немного вниз. Тут мне потребуется весь арсенал.

— Приветик, — щебечу я в спину Найджела.

— Ооо даааа! Сейчас я надеру вам задницы, болваны, — говорит Найджел. Кажется, он именно это сказал. Трудно понять человека, стоящего спиной к тебе.

— Приветик! — повторяю я немного громче.

Пихун косится на меня и снова продолжает игнорировать. Серьезно? Да что не так с этими людьми? То же самое было в «Исцелении», когда я пыталась потанцевать с Ричем. Я что? Невидимка?

Я отворачиваюсь, намереваясь попытаться привлечь внимание Мариссы, но на диване ее больше нет. Окидываю комнату взглядом в поисках ее или Клариссы, которой пора бы уже приехать, но из знакомых тут только наблюдающий за мной Купер в противоположном углу.

Я резко поворачиваюсь к Найджелу и его компании с твердым решением сделать это. Повиснув на нем так, что буквально прижимаюсь к нему сиськами, я шепчу на ушко:

— Как в это играют?

— Что? — непонимающе спрашивает Найджел и поворачивается. Поначалу он смотрит на меня так, будто я какое-то недоразумение, но потом его взгляд подает на мое декольте, и на лице мелькает проблеск интереса. Фу. Конечно. Хотя… Дареному коню в зубы не смотрят. Я незаметно еще раз оттягиваю блузку вниз.

— Я спросила, как в это играют? — говорю я самым соблазнительным тоном.

— Ты хочешь поиграть? — недоверчиво спрашивает Найджел.

— Ну же, Найджел, хорош, — стонет Пихун. Он бросает пару кубиков в центр круга. — Твоя очередь.

— Хочешь выпить? — спрашивает Найджел.

— Нет, — отвечаю я. Затем добавляю: — Я уже выпила.

Найджел хмурится.

— Я не пьяна, если что. Просто… немного расслабилась, чтобы поймать нужную волну. Типа готова на все. Если что, я не настолько пьяная, чтобы не понимать происходящего.

Я кокетливо улыбаюсь Найджелу, а Пихун закатывает глаза от моего дилетантства в навыках соблазнения.

А Пихун не дурак.

— Садись сюда, — приглашает Найджел. Он подвигается на раскладном кресле, которое едва ли выдерживает его одного.

— Ух, спасибочки, — благодарю я, осторожно усаживаясь рядом с ним.

— Теперь смотри и учись.

Я так и делаю.

— А куда мы идем? — спрашиваю я через полчаса, когда Найджел ведет меня по коридору квартиры Изабеллы в комнату, которая, предположительно, является ее спальней.

— Сюда, — указывает он.

В коридоре темно, и я пытаюсь следовать за ним, но это трудно. Я понятия не имею, куда иду, а на этих проклятых каблуках невозможно ходить.

— А нам сюда можно?

— Пофиг, — говорит Найджел.

Хм. Вот уж точно нет. Я уверена, что Изабелла из тех, кто не любит, когда возле ее комнаты околачиваются посторонние, копаясь в личных вещах. Мы, разумеется, не собираемся в них рыться. Будто мне есть до этого дело. Возможно, все, что у нее есть, — это стопка любовных посланий к Куперу и сексуальное белье, в котором она частенько дефилирует перед ним. От этой мысли мне становится тошно, поэтому я решаю выбросить ее из головы.

— Да, но знаешь, — отчаянно выпаливаю я в попытке остаться с Найджелом на вечеринке. — Я хочу… танцевать.

Он оборачивается и смотрит на меня.

— Детка, можешь станцевать для меня. Можешь даже организовать для меня собственную вечеринку с приватными танцами.

В жизни я большая поклонница частных танцевальных вечеринок, но что-то подсказывает мне, Найджел подразумевает нечто другое. Уж явно не меня, танцующую и воображающую себя Бейонсе или Шер. (Да, я представляла себя Шер. Вам ли не плевать? Она выжила^[11]).

— Ладно. Эм, хорошо…

У меня проблема. Я должна быть уверена, что наш поцелуй кто-то увидит. Очень сомневаюсь, что поцелуй наедине прокатит. Он должен случиться где-нибудь на публике. Блин! Нужно было поцеловать его в гостиной. Хотя вряд ли там был для этого удобный случай. Найджел все время пытался научить меня играть в кости, а я кивала ему в ответ, шепча при этом всякие фразочки и часто прикасаясь к его руке.

После кучи знаков и жалоб от Пихуна и компании Найджел встал, сказав, что ему нужен перерыв, и начал уходить. Я же осталась сидеть в кресле до тех пор,пока он не обернулся и не спросил:

— Так ты идешь?

И вот Найджел открывает в спальню Изабеллы. Кровать аккуратно застелена бледно-лавандовым покрывалом, а в углу стоит высокий комод белого цвета. У стены стоит огромный книжный стеллаж, но, как и ожидалось, полки практически пусты.

— Иди сюда, Алиса, — говорит Найджел, похлопывая по месту на кровати рядом с собой.

— Элиза, — поправляю я, впечатленная, что он почти правильно запомнил мое имя.

Алиса же очень близко к Элизе? Ну хотя бы теперь он знает, как правильно меня зовут.

— Думаю, нам надо вернуться на вечеринку, — бормочу я, бросая взгляд на дверь.

Теперь я нервничаю. Если подумать, то вся эта ситуация совершенно и абсолютно странная. Еще пару лет назад я боялась даже приблизиться к Найджелу, а теперь он здесь и вполне готов замутить со мной. У нас с ним, вроде как, есть шанс. Если бы два года назад мне сказали такое, то я была пищала от восторга. А сейчас мне только и хочется, что сбежать.

Хотя… Найджел горяч. Он не тот, с кем мне бы хотелось встречаться — азартные игры в девятом классе делали тебя очень модным и крутым, а сейчас все это кажется глупостью, да и подражание гангстерам уже не так актуально, — но я всегда любила его улыбку и небрежное выражение лица, а так же эту супермилую взъерошенную прическу. А еще у него реально широкие плечи. Намного шире, чем у Купера.

Может быть, это знак свыше? Пусть Найджел и не станет моим будущим мужем, но вдруг он будет клином? Клин клином вышибают. Да?

Я пересекаю комнату и сажусь рядом с ним.

— И откуда ты только пришла? — спрашивает Найджел, опуская взгляд на мои губы.

Не уверена, что он имеет в виду. Этот момент или жизнь в целом. Поэтому в ответ я просто одариваю его, как мне кажется, загадочной улыбкой.

Внезапно Найджел наклоняется и кусает меня за нижнюю губу. Ух ты! Раньше меня никто не кусал. Я не так много целовалась, про кусание губ вообще молчу. Я не чувствую никакого отвращения. Просто ощущения немного… другие. Я решаю попытаться укусить его в ответ, но тут мои губы захватывают в плен, и мы с Найджелом уже полноценно целуемся.

А он хорош в поцелуях. Не слишком мягко и не слишком настойчиво. Найджел приятно пахнет табаком вперемешку с одеколоном — пряно и сексуально. Он запускает руки в мои волосы и притягивает меня ближе, опуская на кровать. Поверить не могу, что целуюсь с Найджелом Риксоном! Я играю с завитками волос на его затылке и вроде как … растворяюсь в моменте.

Хм. Как видно, эта штука с клином все-таки работает. А может, я судила о Найджеле слишком строго? Когда-то этот парень мне нравился, и кто сказал, что он не может быть хорошим бойфрендом? Уж всяко лучше Купера. Хотя Купер был хорошим бойфрендом, пусть и притворялся. Реальный парень всегда гораздо лучше притворщика, независимо от того, насколько тот восхитителен.

Короче, Найджел мог бы быть моим парнем, если бы я дала ему шанс. Ну или тем, с кем можно просто замутить, но не встречаться при этом, а еще…

Ой! Что это… Ого! Ой-ой. Кажется, Найджел немного увлекся.

Он притягивает меня еще ближе, целуя более… настойчиво.

— Эй-эй, — выпаливаю, отталкивая его и присаживаясь на кровати. Я приглаживаю волосы.

— Да, я знаю!

Блин. Найджел отстраняется. Хотя. Теперь мне вспоминаются прошлогодние сплетни о нем и Ханне Резерфорд. Они как-то мутили, и во время поцелуя он так увлекся, что испортил ее новое одеяло своей…

Раздается стук в дверь, и мы с Найджелом недоуменно переглядываемся.

— Кто там? — спрашиваю я.

— Да, кто это? — тоже спрашивает Найджел.

— Купер.

Видимо, пришел проверить, исполняю ли я свой долг.

Найджел вопрошающе смотри на меня, и я пожимаю плечами.

— Кто? — переспрашивает он.

— Купер Марриатти!

Звук дерганья за дверную ручку заполняет комнату. А я и не знала, что Найджел запер дверь. Даже не знаю, как к этому относиться: бояться, быть польщенной или удивиться, что он позаботился об этом.

— Комната занята, чувак, — бросает Найджел. — Найди другую.

Он улыбается мне, и я осторожно улыбаюсь в ответ.

Купер продолжает ломиться в комнату.

— Элиза? — спрашивает он. — Ты в порядке?

Найджел хмуро смотрит на меня.

— Так это твой парень?

— Нет! — качаю я головой. — У меня нет парня.

— Хорошо. Потому что я так не играю.

— Знаю, — отвечаю я, мысленно пополняя список, во что Найджел не «играет». Я деликатно покашливаю. — Хотя тебе следует знать, что он мой бывший. Бывший парень, имею в виду.

Найджел кивает, словно может принять сей факт.

— Элиза! — кричит Купер. — Открой дверь, иначе я ее выбью.

— О, ради бога! — восклицает Найджел. Он промаршировывает к двери и распахивает ее. — Чего тебе, чувак? Она теперь со мной. Убирайся.

Вау! Два парня ссорятся из-за меня! Только один из-за того, что хочет со мной секса, а другой не хочет попасть в неприятности в своем суперсекретном подпольном дурацком братстве. И все-таки. Я сижу и наблюдаю за разворачивающейся драмой.

— Элиза? — спрашивает Купер, заглядывая Найджелу за плечо. — Ты в порядке?

Он сейчас серьезно? В порядке ли я? Сначала он шантажирует меня, а теперь хочет знать, В ПОРЯДКЕ ЛИ Я?

Я вскакиваю с кровати и подхожу к Найджелу, который блокирует рукой проход Куперу.

— Я В ПОРЯДКЕ, — отчеканиваю я. — Тебе-то что?

— Да, — поддакивает Найджел, приобнимая меня за талию. — Тебе-то что?

Тут я понимаю, что сейчас великолепная возможность. Я в этой комнате с Найджелом, и Купер смотрит на нас. Поэтому я обхватываю лицо Найджела и притягиваю к себе для поцелуя. И по-настоящему целую его — с языком и всем прочим. Отстранившись, наблюдаю шок на лице Купера.

— Вот видишь? — ухмыляется Найджел. — Она в порядке, приятель.

Купер разворачивается и уходит прочь.

Все равно. Ему же так хотелось увидеть, не целуюсь ли я с Найджелом, поэтому он может пойти и доложить об этом «318». Купер не расстроился. Уж точно не всерьез. Очень неубедительно. Он отвратительный-преотвратительный человек. Все это притворство — забота и беспокойство обо мне, — только ухудшает положение, поскольку мудак, делающий вид, будто он хороший, гораздо хуже просто мудака.

У мудака, делающего вид, будто он хороший, всегда есть возможность снова вас обмануть. Он заставит подумать, что вы должны дать ему еще один шанс или поняли все неправильно.

Как же! Держи карман шире! Я ДАЖЕ НА СЕКУНДУ НЕ ПОВЕРЮ, будто Купер хотел убедиться, что со мной все в порядке. Если бы он на самом деле беспокоился о моем благополучии, то не поступил бы так.

— Ну так что… — говорит Найджел.

Он возвращается к кровати и похлопывает по местечку рядом. Господи. Что мне теперь делать-то? Очевидно, он думает, что мы продолжим с того места, где остановились.

— Найджел, послушай, — начинаю я, — дело в том, что я не…

— Знаю-знаю, — перебивает Найджел. — Ты не хочешь заходить слишком далеко. Так просто посиди рядом со мной. Мы можем продолжить с того места, где остановились.

— Прости, — качаю я головой. — Просто… я не могу.

— Ясно, — говорит он, а потом встает и выходит из комнаты.

Найджел бормочет насчет того, что ему не больно-то и хотелось мутить со мной, да и вообще он может поиметь любую пташку, какую только захочет. Кажется, под пташкой он подразумевает «девушку», но точно не уверена. Плевать.

Я закрываю лицо руками. Теплота от небольшого количества выпитого алкоголя полностью исчезла, осталась только… усталость. И легкая грусть.

Я не буду плакать, я не буду плакать, я не буду плакать.

Беру телефон и набираю Клариссу, сильно желая обсудить ее план по возврату блокнота.

— Где ты? — спрашиваю, когда она берет трубку.

— Я только приехала! — восклицает Кларисса. — К Изабелле. Дорога заняла целую вечность. Я совсем забыла, где она… Ой, фу! Какого-то парня только что вырвало на тротуаре перед домом Изабеллы.

На заднем плане раздаются характерные звуки… Мда. Кто-то точно блюет на улице у дома Изабеллы.

— Я в ее спальне. Попробуй отыскать Мариссу, и приходите сюда.

Минуты через три врывается Кларисса, за которой следует очень возмущенная Марисса.

— Ты с ним замутила? — спрашивает Марисса.

— Вроде как. — Не совсем так. Преследуя очередную цель и имея определенные намерения, я с ним замутила, но…

— Подожди-ка! Замутила с кем? — хочет знать Кларисса.

— С Найджелом Риксоном.

— Ты… у тебя был с ним секс? — восклицает Кларисса с широко распахнутыми голубыми глазами.

— Боже, нет! У меня не было с ним секса! За кого ты меня принимаешь?

— Но ты замутила с ним, — замечает Марисса

— Я с ним целовалась! И все. Хотя он-то точно мечтал о большем.

Кларисса согласно кивает, будто отлично все понимает.

— Слышала, что у него преждевременная эякуляция, — говорит она.

— Что ж, — заключает Марисса, — полагаю, если б ты знала, как все будет просто, то подкатила бы к нему на пару нет пораньше.

— Не обязательно, — возражаю я.

Хотя, возможно, и подкатила бы. Знай я со стопроцентной уверенностью, что Найджел не отвергнет меня, то познакомилась бы с ним? Попробовала бы замутить с ним? Наверняка. Хотя это ни к чему бы не привело, поскольку Найджел довольно-таки странный со своим пристрастием к азартным играм и «я так не играю» фигней. Ну хотя бы я развлеклась.

Кларисса подходит к туалетному столику Изабеллы и, взяв один из ее флаконов с духами, брызгает себе на запястье.

— Не делай этого, — предостерегаю я. — Они же не твои.

— Ой, как будто Изабелла заметит, — стонет Кларисса, закатывая глаза и взмахом руки указывает на батарею пузырьков на туалетном столике. — У нее их здесь примерно пять миллионов.

— И что мы будем делать дальше? — спрашивает Марисса. Она бросает беглый взгляд на дверь, и с уверенностью могу сказать, что подруга хочет вернуться к Джеремайе. Джеремайя напоминает скользкую изворотливую рыбешку: если не держать мертвой хваткой, то он легко ускользнет из ваших рук. До тех пор, пока не почувствует сексуальный голод. Тогда этот парень снова всплывет на поверхность.

— Кларисса, — говорю я, вставая, — как нам вернуть блокнот?

— Не знаю, — пожимает она плечами.

Я смотрю на нее в недоумении.

— Разве ты не говорила, можно выкрасть его?

— Боже мой! — восклицает Марисса. — Потрясающая идея! Ты придумала?

Она смотрит на Клариссу так, будто не может в это поверить.

— Ну да, — отвечает Кларисса. — Но у меня нет никакого плана, каким образом это провернуть. Я понятия не имею, где он.

Джеремайя просовывает голову в комнату.

— Хэй! Ты куда пропала? — спрашивает он Мариссу, игнорируя меня и Клариссу. Вау! Просто образец дружелюбия. Перед уходом, Джеремайя бросает: — Пойдем обратно, хочу кое-что тебе показать.

Марисса умоляюще смотрит на меня. Я вздыхаю. По-любому от нее сейчас никакого толку.

— Иди, — говорю я, махнув рукой. — Мне все равно.

Подруга счастливо выпархивает из комнаты.

— Так что делаем дальше? — интересуется Кларисса, как только Марисса уходит. Подруга любуется своим отражением в зеркале на туалетном столике Изабеллы, а потом спрашивает с серьезным выражением лица: — Элиза, как думаешь, я страшная?

— Что? — восклицаю я. Ложусь обратно на кровать Изабеллы и размышляю, во что превратилась моя жизнь. — Нет, Кларисса, ты не страшная.

Даже не понимаю, к чему этот вопрос. Кларисса голубоглазая блондинка с длинными волосами. Она очень обаятельная девушка и все парни из кожи вон лезут, чтобы познакомиться с ней.

— Тогда почему Деррик захотел, чтобы я ушла?

— Эм, потому что он парень? — предполагаю я. Думаю, начать сейчас весь этот «ты — динамщица» разговор не самая лучшая идея.

— Может быть, — соглашается Кларисса, отходя от туалетного столика Изабеллы подходя к ее шкафу.

Мой телефон вибрирует, и я достаю его. Сообщение от Кейт.

«ПРИВЕТИК, — гласит оно. — МАМА С ПАПОЙ СКАЗАЛИ, ЧТО ОНИ НЕ В ГОРОДЕ. ТЫ КАК?».

В ответ я печатаю:

«ОТЛИЧНО! НА СУПЕРВЕСЕЛОЙ ВЕЧЕРИНКЕ С КЛАРИССОЙ И МАРИССОЙ».

Пожалуй, надо бы рассказать сестре, что происходит. Может, ей позвонить и сообщить, чем занимаются «318». Кейт точно знает, что делать. Вообще, Кейт знает, что делать в ЛЮБОЙ ситуации. Например, в прошлом году, когда парни завели тот список, и она запустила ЛузерыЛейнсборо. com.

Это крутое качество Кейт. Она не боится пнуть кого-то под зад, когда это необходимо. Уверена, сестра тут же примчится, чтобы защитить меня и надрать всем задницы. Однако от того главная проблема не изменится. Некоторые секреты в блокноте касаются не только меня. Хотелось бы мне сказать Мариссе, что Джеремайя ей просто пользуется и, возможно, даже не хочет быть ее парнем. Или иметь смелость сообщить Клариссе, что не следует давать парням ложные надежды. Хотелось бы иногда не ненавидеть собственную сестру за ее идеальность. Эти секреты просто не могут всплыть на поверхность. И чем больше людей я вовлекаю в это, тем больше шансов того, что это случится. К тому же, я не хочу, чтобы Кейт ради меня кому-то надирала задницы. Это будет нечестно.

Кто-то стучит в открытую дверь комнаты Изабеллы. Я поворачиваю голову и замечаю стоящего в дверном проеме Купера.

— Эй, — говорит он. — Просто хотел убедиться, что ты в порядке.

— Я В ПОРЯДКЕ, — в ярости выплевываю я. — И прекрати постоянно спрашивать меня об этом! Еще недавно тебе не было до этого никакого дела. Когда Тайлер застал нас на кухне, ты повел себя как его шестерка.

Купер косится на Клариссу, которая стоит у раскрытого шкафа Изабеллы. В руках у нее платье, и она прикладывает его к себе, позируя перед зеркалом в стиле Пэрис Хилтон.

— Ты не могла бы, эм, дать нам минутку? — просит он Клариссу.

— Ну уж нет, — вмешиваюсь я. — Она не может дать нам минутку.

— Да я не против, — нехотя отвечает она, начиная складывать платье.

— Кларисса остается, — настаиваю я. — Почему она должна уходить? Потому что ты захотел поговорить со мной? Она моя лучшая подруга!

— Потому что, — говорит Купер, — это личное. То, что я собираюсь тебе сказать, — личное!

Я буравлю его взглядом, пытаясь предположить: то, что он хочет сказать, связано с нами — я не в настроении выслушивать его тупые извинения и сожаления, пусть засунет себе их в одно место, — или же с «318» и моим блокнотом — тогда мне, возможно, стоит его выслушать.

Кларисса смотрит на меня, и я киваю. Она убирает платье обратно в шкаф и стремглав выбегает за дверь.

Я встаю с кровати и скрещиваю руки на груди.

— Ну так что?

— Послушай, — начинает Купер. — Тебе надо успокоиться. Я тебе не враг.

Я недоверчиво смотрю на него. У меня нет слов. Настолько я в ярости.

— Ты мне не враг? Купер, из-за тебя заварилась вся эта каша!

— Знаю, — вздыхает он, взъерошивая волосы. — Послушай, Элиза, у меня не было намерения причинить тебе боль.

— Ты поспорил на меня и не хотел причинить мне быль?

— Это был не спор, — упирается он.

— Это была шутка для посвящения! Нет, не так. Не шутка, а вызов или типа того. Практически синоним слова «спор»!

— Нет, все не так, — возражает Купер. — То есть да, все так, но я никогда не смотрел на ситуацию под другим углом. Мне всегда казалось, что …

— Да боже ж ты мой! — восклицаю я, всплескивая руками в воздухе. — Купер, знаешь, в чем твоя проблема?

— В чем?

— ТВОЯ проблема в том, что ты не хочешь брать на себя ОТВЕТСТВЕННОСТЬ! Думаешь, будто можно ходить и делать все, что вздумается и с кем вздумается, и все будет замечательно. Все складывается так, чтобы только ТЕБЕ БЫЛО ХОРОШО, без каких-либо последствий.

— Это не так, — отрицает Купер. — И после того, что случилось между мной и тобой, есть последствия и для меня.

— Да? И какие же?

Купер подходит ко мне и берет меня за руки. Пытаюсь отстраниться, но он удерживает хватку, пока я не успокаиваюсь. Его близость посылает стайку мурашек по коже, и я начинаю дрожать, когда Купер притягивает к себе.

— Я потерял тебя, — шепчет он. — Вот такие вот последствия для меня.

Я прижимаюсь к нему, укладываю голову на твердую грудь и на секунду, всего лишь на секунду, позволяю себе поверить. Будто бы это один из тех глупых подростковых фильмов, где парень начинает встречаться на спор с девушкой, а потом та меняет свой внешний вид, и он понимает, что по-настоящему влюблен в нее. Однако я не менялась, а это не глупый подростковый фильм. На самом деле, это какой-то кошмар. Поэтому я оттолкаю его. Резко.

— Прекращай, — выплевываю я. — Если это один их твоих мерзких трюков, то я не поведусь.

— Это не трюк, — восклицает Купер. — Я скучаю по тебе. Если б ты дала мне шанс, если бы только мы могли поговорить, если бы ты позволила мне объяснить…

Я протискиваюсь мимо него и иду к двери. Нужно выбраться отсюда. Но следующие слова останавливают меня.

— Элиза, — окликает Купер. — Я знаю, где твой блокнот.

Я резко оборачиваюсь.

— Знаешь?

Ищу на его лице признаки лжи, но если он и врет, то делает это чертовски хорошо. Конечно, когда мы встречались, он же убедил меня, что я ему нравлюсь, поэтому, очевидно, я не лучший специалист по вранью Купера.

— Да, — кивает он. — Блокнот в подвале дома у Тайлера. Это большое помещение, где проходят наши встречи. — Купер подходит ко мне и склоняется ближе, обдавая дыханием мое ухо, от чего меня снова бросает в дрожь. — Там есть открытое окно, которое Тайлер использует для того, чтобы все могли приходить и уходить в любое время без ведома родителей. Ты можешь пролезть через него в подвал и забрать блокнот.

— И почему я должна тебе поверить? — спрашиваю я.

— Потому что я говорю правду, — шепчет он. — И разве у тебя есть другой выбор?

Его губы сейчас так близко, так близко, что я могу укусить их, если захочу, но не то что бы я об этом мечтаю. Я вообще никого не кусаю, просто…

Телефон оповещает о новом сообщении от Кейт. Она пишет:

«КРУТО! ТОГДА ОСТАВЛЮ ТЕБЯ В ПОКОЕ ДО ЗАВТРА. ПОВЕСЕЛИСЬ, ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЧМОКИ-ЧМОКИ».

Купер сжимает мою руку.

— Лучше мне уйти. Не хочу, чтобы меня увидели с тобой.

Он смотрит на меня, и на мгновенье мне кажется, что я вижу тоску в его глазах.

— Будь осторожна, — предостерегает Купер.

И уходит.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

23:17

— Так куда мы идем? — через несколько минут спрашивает Кларисса, когда мы идем по Ньюбери-стрит. — И почему мы так быстро ушли с вечеринки?

— Потому что, — отвечаю я и прибавляю шаг, осматриваясь в поисках Мариссы. Когда я вернулась в гостиную, они с Джеремайей уже исчезли. Да что не так с людьми, которые все время сегодня куда-то пропадают?! Ужасно нелепо, а особенно, если учесть, что человек, который больше всех мечтает исчезнуть, — я, — не может этого сделать.

— Притормози! — выкрикивает Кларисса. — Я же на каблуках!

Тут я решаю промолчать, потому что, как бы, я тоже на каблуках и могу идти достаточно быстро, хотя у Клариссы побольше практики в этом деле. Серьезно, у нее даже кроссовки на платформе. Видимо, все дело в адреналине, который просто бушует в моих венах. Я сейчас вроде тех мамочек, которые запросто поднимают коляску вместе с ребенком.

И все-таки я замедляюсь.

— Ладно. Послушай. — Я толкаю ее под навес закрытого магазина. — Купер утверждает, будто знает, где сейчас блокнот.

Кларисса открывает рот от удивления, а потом начинает прыгать и хлопать в ладоши. Видимо, для прыжков ее ноги не болят. Либо так, либо подруга настоящая королева драмы.

— И где он?

— Купер говорит, что в доме Тайлера, — отвечаю я. — Не знаю, стоит ли верить ли ему.

— Это точно, — кивает Кларисса, прищуриваясь. — Потому что он полный козел.

— Полный, — соглашаюсь я и вздыхаю. — Но с другой стороны…

— У нас нет другого выхода, — заканчивает она.

— Именно.

На секунду мы замолкаем и размышляем в тишине.

— Ему нет смысла врать, — говорит подруга. — Зачем Куперу заманивать тебя в дом Тайлера?

— Чтобы меня могли связать и убить и/или заставить опубликовать содержание блокнота?

— Неееет, — протягивает она. — Этого не будет. «318» кучка придурков из старшей школы, но никак не убийц.

— Видимо, ты не часто читаешь криминальные хроники.

— Ну серьезно, Элиза. Не думаю, что Купер будет тебе врать. Мне кажется, ты все еще ему нравишься. Очень нравишься.

— Нет, не нравлюсь, — ощетиниваюсь я, впиваясь в нее свирепым взглядом.

— Ладно. — Кларисса нервно делает шаг назад. — Если мы идем, то надо найти способ добраться туда, поскольку Марисса, очевидно, кинула нас.

У бара напротив останавливаются двое мужчин в рубашках, застегнутых на все пуговицы, и джинсах. Они кивком головы спрашивают: «Хэй, как делишки?», — и улюлюкают нам вслед. На моем лице расплывается широкая улыбка, а Кларисса, фыркнув, закатывает глаза.

— Ой, да ладно. Им же лет под тридцать. — Она возобновляет шаг и тянет меня за собой. — У нас нет на это времени.

— Нужно найти Мариссу, — говорю я, позволяя Клариссе вести себя дальше по улице. — Без нее мы никуда не доберемся.

Можно было бы сесть на метро и вернуться в Ньютон, но это безумно долго, а еще от станции надо как-то добраться до дома Тайлера. Поэтому нам просто необходима машина Мариссы. И тут я вспоминаю о самом важном.

— А ты знаешь, где живет Тайлер?

— Неа, — отвечает Кларисса. — Кажется, он живет в Ньютоне, но где именно, не знаю.

— Замечательно, — ворчу я.

Кларисса набирает номер, пытаясь дозвониться до Мариссы.

— Голосовая почта. Наверное, ушла куда-нибудь с Джеремайей.

Она морщит носик и оставляет сообщение на голосовой почте.

— Приветик, Марисса. Это снова я. Мы просто хотели поинтересоваться, где ты, потому что у тебя МАШИНА и все такое, а я и Элиза не знаем, как без тебя ДОБРАТЬСЯ ДОМОЙ, поэтому было бы просто замечательно, если бы ты нам перезвонила. Спасибо, пока! — Кларисса сбрасывает вызов. — Честное слово, эта девчонка… Ну что такого в Джеремайе Фишере? Знаешь, в девятом классе у нас была с ним общая физкультура, и не хочу показаться грубой, но у него серьезные проблемы со странным запахом тела. И это даже не пот. Он больше напоминает тот странный затхлый запах, и я очень надеюсь, что Джеремайя избавился от него, потому что…

Вдруг перед нами останавливается машина, и с пассажирской стороны опускается стекло.

— Эй! — зовет водитель.

Я быстро узнаю машину. Новенький красный «БМВ» я узнаю где угодно — я обязана узнать эту машину где угодно, потому что провела в ней, хм, очень много часов за поцелуями на заднем сиденье. Купер. Проклятье.

— Кажется, я ясно дала понять, чтобы ты перестал преследовать меня! — рявкаю я.

— Залезайте, я отвезу вас к дому Тайлера, — говорит он.

Я смотрю на Клариссу. Кларисса смотрит на меня.

— Нет!

Я хватаю Клариссу за руку и тяну ее за собой дальше по улице.

— Но, Элииизаааа, — хнычет она. — У меня болят ноги. И так похолодало.

— На улице не так уж и холодно, — возражаю я, хотя не права, да еще и одеты мы совсем не по погоде. — Сейчас нетипично тепло для ноября. К тому же мы НЕ СЯДЕМ в его машину, пусть даже нам придется идти пешком до самого Ньютона.

— А как мы дойдем до туда пешком, если не знаем дороги? — возражает подруга, явно не понимая самого главного.

— Посмотрим по карте телефона, — отвечаю я. — Или доедем на метро обратно до Элевайф^[12] и подождем Мариссу там.

— Я никогда не пользовалась навигатором на телефоне и даже не знаю, как это работает. — Кларисса с сомнением смотрит на меня. — И мы все еще не знаем, где живет Тайлер.

— ТОГДА СПРОСИМ ДОРОГУ У КОГО-НИБУДЬ! — кричу я.

— Ну ладно, — сдается она, видимо решив, что сейчас со мной лучше не спорить, и замолкает.

Мы продолжаем идти, но тут я понимаю, что Купер все еще преследует нас. Он очень медленно едет по обочине в тон нашей ходьбе. Можно подумать, будто у тротуара припаркована куча машин, которые блокируют ему проезд, но нет же. Куперу ничего не мешает преследовать нас на машине.

— Уезжай, — требую я, наклонившись и посмотрев на него через пассажирское окно.

— Элиза, садись в машину, — умоляет он. — Это безумие. Давай я отвезу вас к Тайлеру. И поспешите, пока кто-нибудь не увидел нас вместе.

— Нет, — упрямлюсь я, продолжая идти.

— Кларисса? — зовет Купер. — Разве ты не хочешь сесть в красивую теплую машинку? Я разрешу тебе выбрать музыку.

Блин! А вот это удар ниже пояса, потому что Кларисса ОБОЖАЕТ выбирать музыку в машине! И Куперу прекрасно это известно. Лучше бы ему не быть таким любезным с Клариссой. Мы ведь ненавидим Купера.

— Нет, — говорю я. — Мы ненавидим тебя.

— Элиза, — хнычет Кларисса. — Пожалуйста, он довезет нас до Ньютона.

— Нас и так довезут до Ньютона, — продолжаю упрямиться я, но моя уверенность пошатнулась. — Марисса заберет нас.

— А ты видишь где-нибудь Мариссу? — спрашивает Кларисса.

— Нет, — признаю я.

Кларисса, вздернув бровь, с иронией смотрит на меня

— Думаешь, она скоро объявится?

Черт. А она права. На прошлом выпускном Марисса пропала на несколько часов и не появлялась почти до пяти утра. До сих пор не знаю, чем она тогда занималась.

— Нет, — вздыхаю я. — Но мы не можем просто так взять и бросить ее.

Это всего лишь отчаянный ход конем в заведомо проигранной партии, и Кларисса прекрасно это понимает. Она со скепсисом смотрит на меня, будто не может поверить, что я так долго ломала эту комедию.

— Ну ладно, — со вздохом сдаюсь я и тычу в нее пальцем, — но никакой вежливости.

— Да никогда в жизни, — возмущается подруга так, будто бы лишь одна только мысль об этом оскорбляет ее.

Но как только мы садимся в машину, она тут же перегибается через переднее сиденье и говорит:

— Куп, ты знаешь, что я хочу.

Купер подключает айфон к стереосистеме, открывает «Пандору» и листает список до тех пор, пока не находит «Хиты Клариссы» — плейлист, который Кларисса составила лично для себя, когда Купер и я еще были вместе. Из динамиков раздаются ритмичные басы, и Кларисса довольно откидывается на заднем сиденье, принимаясь набирать сообщение на телефоне. Наверняка пишет своей кузине Джейми.

— И что мы будем делать? — требую ответа я.

— Хочешь поехать к Тайлеру, так? — спрашивает Купер. Он разворачивается и едет в сторону Масс-Пайк, проезжая по самым узким улочкам Бостона как истинный профи. — Попытаться забрать свой блокнот?

— Да, — соглашаюсь я. — Но откуда мне знать, что он действительно там? Почему я должна верить тебе?

Теперь я напоминаю себе испорченную пластинку.

— Потому что можешь, — заверяет он. — Да и зачем мне врать?

— А зачем ты врал мне раньше? — парирую я.

Телефон вибрирует. Одно новое сообщение от Тайлера.

«ВЫЛОЖИ НА ЛУЗЕРЫЛЕЙНСБОРО.COM СВОИ ФОТКИ В БИКИНИ».

Боже правый.

На ЛузерыЛейнсборо. com девушки тоже могут создать свой профиль, с фотогалереей и всем прочим. Только девушки, в отличие от парней, могут фильтровать информацию о себе. Думаю, тем самым Кейт хотела сказать: «Только посмотрите на нас, сильных девчонок. Мы не боимся размещать фотографии счастливых себя и друзей», но эта идея, как бы выразиться помягче… утратила свой первоначальный замысел. Девушки тут же принялись постить свои полуобнаженные фотки и использовать это больше как: «Эй, посмотри, что ты получишь, если захочешь».

— Твое следующее задание? — спрашивает Купер.

— Да, — отвечаю я. Минуточку. Если я уже получила новое задание, то, получается, «318» в курсе, что я выполнила прошлое. — Ты рассказал им про поцелуй с Найджелом?

— Да, — кивает Купер и ерзает на месте.

— Хорошо.

— Хотя стоило тогда настоять, чтобы этот поцелуй не засчитали, потому что, судя по всему, тебе понравилось. — Его тон так и сочится ядом, и если бы я плохо знала Купера, то подумала бы, что он ревнует.

Но тут я кое-что вспоминаю.

У него всегда была эта… проблема с Найджелом. Как-то раз, когда все вместе тусовались, Марисса проболталась, что раньше мне нравился Найджел, и с тех самых пор Купер всегда с ним соперничал.

— Ах, да. Я и забыла, как ты ревнуешь к Найджелу.

Я опускаю стекло и позволяю прохладному ночному ветерку ворваться в машину и сдуть прядки волос с моего лица.

— Ревную? К Найджелу Риксону? Да ты издеваешься. — Купер резко сигналит и сворачивает на шоссе. — Парень так низко носит джинсы, что можно рассмотреть его трусы. Мы что, в девяностых?

— А вот я нахожу это сексуальным. — Тут я лукавлю. Раньше в каком-то смысле я находила это сексуальным, но сейчас… Не уверена. Ладно, может, и не сексуальным, но уж точно не раздражающим. Просто у него такой стиль. Его собственный.

— Ты ведь сейчас шутишь? — восклицает Купер и качает головой. — Найджел выглядит как полный идиот.

Кларисса на заднем сиденье с кем-то болтает по телефону. В салоне на несколько минут воцаряется тишина, которую изредка прерывает подруга, говорящая:

— Я понимаю… понимаю, конечно.

Наконец Купер говорит:

— Девушки такие странные.

— Ох, приветствую вас, мистер «Случайные мысли, не несущие никакого смысла». Меня зовут Элиза.

— Я к тому, что девушки странные, если считают Найджела Риксона сексуальным.

— Он хорошо целуется, — замечаю я.

— Вот уж нет, — возражает Купер. И его это явно шокировало. Я украдкой бросаю на него взгляд. Его брови нахмурены от сосредоточенности и замешательства.

— А откуда тебе знать? — интересуюсь я. — Ты с ним целовался?

— Нет, не целовался, — фыркает Купер, закатив глаза.

— Тогда почему ты утверждаешь, будто он плохо целуется?

— Потому что такие парни как он понятия не имеют, чего хотят девушки.

— Это какие?

— Которые считают себя Эминемом, если говорят «йоу» и «дурь».

— Прямо-таки противоположность парней, ездящих на «БМВ» и делающих все, что прикажут тупые придурки-дружки? Да, такие парни точно знают, чего хотят девушки!

Это ненадолго заставляет Купера замолчать. Я отворачиваюсь и снова смотрю в окно, невольно поддаваясь воспоминаниям о том, как чувствовала себя в его машине раньше, когда мы катались по делу и без. Я и Купер искали лучшие места, где продавалось мороженое, на «Yelp»^[13], загружали адреса в навигатор и ехали, не заботясь о расстоянии. Мы отмечали все критерии мороженого: вкус, размер, добавки. А теперь… вот она я, еду в этой машине, возможно, в последний раз и по самой худшей причине в истории, что вызывает легкую грусть. Я ненавижу себя за это чувство, потому что Купер Марриатти — самый большой придурок на всем белом свете.

— Так теперь ты со мной разговариваешь? — интересуется он.

— В смысле? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему. Купер не сводит глаз с дороги, его челюсть напряжена, а руки крепко держат руль.

— В последний раз, когда я разговаривал с тобой до этого вечера, ты заявила, что больше никогда не будешь со мной разговаривать, — поясняет он. — А теперь говоришь.

— Это от безысходности. При других обстоятельствах я с тобой не разговариваю.

— Никогда?

— Никогда.

— Если только это будет необходимо?

— Да. То есть, нет.

— Нет, ты не будешь разговаривать со мной, даже если это необходимо?

— Да, потому что я не могу представить те ситуации, когда разговор бы с тобой считался необходимым.

— Никаких?

— Никаких.

— Могу поспорить, что ты не предвидела такие ситуации. Так как же можно так уверенно заявлять, что ты неожиданно не столкнешься с непредвиденными ситуациями, при которых будешь вынуждена заговорить со мной в случае крайней необходимости?

— Нельзя, — соглашаюсь я. — Но осмелюсь утверждать с точностью до сотого процента, что не заговорю с тобой снова по необходимости или какой-либо другой причине.

— А вдруг я каким-то образом стану лучшим другом Найджела Риксона?

— И что с того? Я не буду разговаривать с тобой даже тогда.

— Но вдруг тебе потребуется передать ему послание через меня. Например, ты так сильно его хочешь, что просто не можешь себя контролировать, и тебе нужно, чтобы он об этом узнал, поэтому передашь свое послание через меня.

— Этому не бывать, — счастливо щебечу я. — И если хочешь знать, я уже удачно позависала с Найджелом, и на это у меня ушло около двадцати минут без какой-либо помощи с твоей стороны. Большое спасибо.

— Хорошо, — соглашается Купер. — Но вдруг ты и Найджел влюбитесь друг в друга, а мы с ним станем лучшими друзьями навсегда. Вы решите пожениться, и Найджел захочет, чтобы я стал его шафером, тогда мы с тобой будем вынуждены обсуждать свадебные планы.

— Это никогда не произойдет, потому что Найджел будет так меня любить, что перестанет быть твоим лучшим другом навсегда, как только мы обручимся и/или скажет, что ты не можешь быть шафером на нашей свадьбе согласно моему пожеланию.

— Да, но…

— Погоди-ка, — перебиваю я. — Ты сказал «лучшие друзья навсегда»?

— Ага. — Купер смотрит на меня и пожимает плечами. — Я часто смотрю канал «Дисней».

— Почему?

— В последнее время Сара на него подсела, — поясняет он. — А я не хочу расстраивать ее и просить переключить.

Сара — это его одиннадцатилетняя сестра. Она помешана на всем, что связано с Ханной Монтаной.

— Весело-то как. — Я закатываю глаза и стараюсь говорить с сарказмом, но проблема в том, что это действительно весело. Зависать с Купером и его младшей сестрой, которую я обожаю, смотреть телевизор и поедать закуски, подпевать песням Ханны Монтаны и критиковать ее наряды. Не то что бы Купер тоже подпевал. Хотя… он же спел ту песню Джастина как в последний раз. Я бросаю на него косой взгляд и пытаюсь представить его, поющим «The Best Of Both Worlds»^[14].

— Ну не так весело, как смотреть хип-хоп видео с Найджелом.

— В мире не существует ничего более веселого, — отвечаю я. — Найджел научит меня танцевать все эти хип-хоп танцы.

Купер глубокомысленно кивает.

— И даже крамп.

— Шутишь? — восклицаю я. — В особенности крамп. Это, так сказать, основа танцевальных познаний Найджела.

Купер с улыбкой смотрит на меня, а я улыбаюсь ему в ответ. Мы что, флиртуем? Боже. Кажись, так оно и есть. На секунду я даже забываю о Клариссе на заднем сиденье. А это плохой знак. Я не могу взять и забыть о лучшей подруге на заднем сиденье. Предполагается, что я на задании.

И уж точно не могу начать флиртовать с Купером, шутить с ним о крампе, хип-хоп танцах и подростковых сериалах на «Диснее»!

Я подозрительно щурюсь на него. Так вот чего он добивается! Хочет усыпить мою бдительность, чтобы я, как и раньше, доверилась ему, в определенный момент загнать меня в ловушку, выбить почву из-под ног и наблюдать, как все идет прахом.

Напоминаю себе, что Купер подлец, каких свет не видывал. Он не только встречался со мной на спор, но и настучал руководству школы о моих комментариях на ЛузерыЛейнсборо. com.

— Так какое твое следующее задание? — спрашивает Купер. Но я уже пришла в себя и больше не собираюсь с ним любезничать.

— Будто ты не знаешь, — раздраженно отвечаю я.

— Не знаю.

Мы уже в Ньютоне. Купер сигналит и сворачивает в переулок.

— Это улица Тайлера?

— Да, — отвечает он. — Почти приехали.

Купер снижает скорость.

— Наверное, я просто высажу вас в начале улицы, чтобы нас не застукали вместе.

— Хорошо, — говорю я, потому что нет другого выбора.

— Так что там?

— Где?

— Какое следующее задание?

— Перестань вести себя так, будто ты ничего не знаешь! — кричу я. — Не мы с тобой против них, а вы все против меня!

На заднем сиденье Кларисса говорит:

— Пока, Джеймси, целую!

— Еще Кларисса на моей стороне, — гордо заявляю я.

— Уже приехали? — спрашивает подруга, наклоняясь вперед. — Спасибо за музыку, Куп.

— Всегда пожалуйста, — отвечает Купер.

— Перестань любезничать с ним! — требую я. — И да, мы приехали. Наверное.

Я оглядываюсь по сторонам. Приятное тихое местечко в приятном тихом Ньютоне, где у каждого есть золотистый ретривер, и все дома выглядят одинаково.

— Так ты скажешь или нет? — настаивает Купер, игнорируя мое замечание Клариссе.

— Что именно? — спрашивает Кларисса.

— Следующее задание «318».

— Ой, — произносит подруга, потянувшись в сумочку за жвачкой. — И что они хотят от тебя на этот раз?

Она протягивает упаковку жевательной резинки, и я беру одну пластинку. Кларисса явно хочет предложить и Куперу, но я грозно смотрю на нее, и она покорно кладет жвачку обратно в сумочку.

— Разместить на ЛузерахЛейнсборо. com свои фотки, — отвечаю я.

— Но у тебя уже есть фотка на ЛЛ, — вспоминает Кларисса. — Очень классная фотка, которую сделала твоя мама в зоопарке в прошлом году.

На фотографии запечатлен момент, когда я стою рядом с ламой, которая, склонившись, облизывает мое лицо. И это был не зоопарк, а ярмарка с контактным зоопарком, на которую притащила меня мама. По какой-то причине ей показалось забавным сфотографировать меня с каким-нибудь животным, а лама просто оказалась ближе всех.

— Это было не в зоопарке, а на уличной ярмарке.

Купер ухмыляется, наверняка посчитав это смешным.

— Заткнись, — бросаю я.

— А мне кажется милым, — говорит он. — Я про фото, а не зоопарк. Вообще-то, зоопарк тоже милое место.

— Заткнись. Я была НЕ. В. ЗООПАРКЕ. И вообще, — обращаюсь я Клариссе, — они хотят чего-то более… хм, пикантного.

— Ой-ей, — произносит подруга и кивает.

Купер хмурится.

— Что ты подразумеваешь под «более пикантным»?

Тут звонит мой телефон. Я бросаю взгляд на экран. Марисса.

— Алло?

— Элиза! Боже, куда ты пропала?! — восклицает Марисса, что не несет никакого смысла, потому что именно мы искали ее. — Я звонила тебе, наверное, миллион раз.

— Не знаю. Я никуда не пропадала. Может, номер был вне зоны доступа?

— Ладно, что происходит? Я получила сообщение от Клариссы и пыталась дозвониться до нее, но, очевидно мне это НЕ УДАЛОСЬ.

— Марисса пыталась дозвониться до тебя, — говорю я Клариссе.

— Упс, — произносит подруга, проверив телефон. — Кажется, я не слышала входящих звонков, пока разговаривала с Джейми.

Глубокий вздох.

— Ладно, — говорю я. — Мы в Ньютоне перед домом Тайлера, пытаемся выкрасть мой блокнот.

— А как вы туда попали? — спрашивает Марисса.

— Купер подвез нас, — нехотя признаюсь я.

— Что?! — взвизгивает она. — Вас подвез этот подлый никчемный идиот? Но почему?

Подруга кричит так громко, что наверняка Купер слышит каждое слово, но мне плевать.

— Эм, потому что мы не смогли найти тебя. Где ты?

— Я была с Джеремайей, — отвечает она. — На балконе квартиры Изабеллы. Я так виновата! Мне-то казалось, ты знаешь, где я была! Ему ненадолго потребовалось войти в дом, поэтому я, как только получила сообщение, сразу же уехала.

— Мы на Элм-Лейн в Ньютоне. Встретимся тут.

— Буду через пять минут, — говорит она и отключается.

— Она едет сюда, — сообщаю я.

— Ладно, — вздыхает Купер. — Чем больше народу, тем лучше.

— Спасибо за разрешение, — отвечаю я с сарказмом.

Не самая ехидная ремарка по какой-то причине заставляет заткнуться, и мы несколько минут сидим в тишине и ждем Мариссу. Если, конечно, не брать в расчет «Хиты Клариссы», которые все еще играют.

Я смотрю на свет, струящийся из уличных фонарей, и стараюсь не думать о том, как набраться храбрости и выложить свои фотки в бикини на ЛузерахЛейнсборо. com. Вместо этого думаю о том, что мне не придется это делать, если я выясню, где хранится блокнот и выкраду его.

Наконец, спустя вечность или несколько минут позади нас мелькает свет фар. Марисса подходит к машине Купера.

— Привет, девчонки. — Она игнорирует Купера, чему я уже рада.

— Привет, — здороваюсь я и вылезаю из машины.

— Эй, — зовет Купер, тоже выходя из машины. — Ты куда?

— Мы идем забирать мой блокнот, — отвечаю я. Ну вот честно. И почему я вообще расстраиваюсь из-за того, что он больше не мой парень? Купер невообразимо туп. Не способен запомнить план, который составили меньше получаса назад.

— Это я знаю. Но ты помнишь, что сказал тебе?

— Ты сказал, что окно в его подвал открыто, — повторяю я, отмахиваясь. — Разве это сложно?

— Хорошо. Когда вы доберетесь до дома, — продолжает он, — найдете открытое окно с ближнего к нам торца.

— Так.

— Под окном стоит стул, встань на него, чтобы залезть в подвал и не пораниться. Как только попадешь внутрь, иди в дальний угол. Там увидишь стулья, расставленные кругом, а в центре черный ящик. Подойди к нему и забери блокнот.

— Ты уверен, что он там? — спрашивает Марисса, впервые признавая его присутствие.

— Да, — кивает он. — Уверен.

— Разве Тайлер не носит его с собой? Чтобы знать, какие испытания подготовить для меня в следующий раз?

— Нет! Он посчитал, что ты как-нибудь захочешь вернуть его, поэтому решил хранить его у себя дома. — Купер опускает взгляд на носки ботинок. — Он, ммм, боится, что ты попросишь одного из друзей своей сестры надрать ему задницу.

Хм, теперь мне это не кажется такой уж плохой идеей.

— А мысль не дурна, — размышляю я вслух. — У Кейт много друзей-футболистов, у которых переизбыток тестостерона и проблемы с управлением гневом. Парней, которые действительно нуждаются в том, чтобы выплеснуть агрессию на кого-нибудь, и будут счастливы сделать это с тем, кто доставил мне неприятности. Бесплатно, к тому же.

Я смотрю Куперу прямо в глаза. Надеюсь, он понимает, что я сейчас не о Тайлере говорю.

Тот молчит.

— Ладно. Но если это ловушка…

— Нет, — уверяет Купер. Он встречает мой взгляд, и мне ничего не остается, кроме как поверить ему.

Я поворачиваюсь к Клариссе с Мариссой.

— Так, одна из вас идет со мной, а вторая остается здесь.

— Почему? — спрашивает Марисса, а Кларисса говорит:

— Я хочу остаться здесь.

— Потому что так меньше шансов быть пойманными. Если там будет только двое, а все это окажется ловушкой, тогда одна из вас должна остаться здесь, чтобы потом дать показания в суде, когда две другие будут убиты и/или покалечены.

У Клариссы на лице отображается шок, а руки невольно подлетают к носу. Пару лет назад подруга сделала пластику носа и теперь она панически боится попасть в какую-нибудь передрягу, которая плохо скажется на форме ее носа. Думаю, нанесение увечий входит в этот список.

Однако Марисса выглядит невозмутимо.

— Можно подумать, будто они убьют нас прямо в доме Тайлера. — Она не сводитглаз с Купера, когда подходит к нему и тычет пальцем прямо ему в грудь. — Лучше бы тебе с нами не шутить.

Он поднимает руки в примирительном жесте и делает шаг назад.

— Тогда ладно, — говорит Марисса, снимая резинку для волос с запястья. Она собирает волосы в небрежный хвост, прячет мобильный в карман и протягивает сумочку Клариссе. — Подержи это, пока меня не будет.

— И не будь дружелюбной с Купером, — даю указание я. — Если увидишь что-нибудь подозрительное: например, сюда придет Тайлер, или что-то пойдет не так, неважно что, — тут же звони мне и предупреди. Поняла?

— Поняла, — решительно кивает Кларисса, но я все равно нервничаю.

Марисса и я шагаем вниз по улице, высматривая дом Тайлера под номером 22.

— Иисусе! — восклицаю я. — Это номер 223. Какого черта Купер остановился так далеко?

— Потому что хочется прикрыть свою задницу, поэтому остановился так далеко, чтобы никто не увидел его, — объясняет Марисса. — Ему совершенно плевать, что нам с тобой придется идти, и идти, и идти.

При всем при этом подруга вовсе не выглядит уставшей и бодро шагает большими шагами, что я едва за ней успеваю.

Мы проходим дома быстрее, чем ожидала. Не успеваю оглянуться, как мы уже стоим перед белым домом 22 с огромным широким крыльцом и четырьмя креслами-качалками.

— Зачем им так много кресел-качалок? — спрашиваю я, нахмурив брови.

— Фиг знает, — фыркает Марисса. — Наверняка, чтобы сидеть на них и притворяться большой счастливой семьей, даже понятия не имея, что их сын — король придурков.

— Возможно, — соглашаюсь я.

Теперь, когда встретилась лицом к лицу с домом и задачей, стоящей перед нами, я начинаю терять мужество. То, что ранее казалось мне прекрасной возможностью, чем-то, что я могла бы сделать, чтобы расхлебать эту кашу, теперь кажется жутким и ужасным планом. Я о последствиях, если что-то пойдет не так.

Тут замечаю, что почти во всех окнах дома Тайлера горит свет, освещая улицу.

— Везде горит свет, — шепчу я Мариссе.

— Да, и что?

— А то, что… он может быть тут.

— Неа. Я видела его прямо перед тем, как уехать. Он был у Изабеллы, доставал какого-то бедного младшеклассника с пирсингом в губе.

— Но … почему везде горит свет?

— Ммм, потому что его родители дома? — предполагает подруга. — И их явно не волнует то, какой углеродный след они за собой оставляют. Пошли.

Она пересекает лужайку, направляясь к торцу дома, где, по словам Купера, должно быть открыто окно в подвал. Я следую за ней, но… здесь жутковато.

И темно. В городе это не наводило такой страх, потому что нас окружали люди. Да, некоторые из них подозрительные, но все-таки живые люди. А здесь просто… ничего. Кроме темноты. И сверчков.

Ладно, может Тайлера и нет дома, но вдруг кто-нибудь выскочит прямо на меня? Не обязательно кто-то из «318»? А убийца или маньяк, который прячется в лесу в ожидании жертвы? Тут нет леса, но на заднем дворе Тайлера полно деревьев и укромных мест для сумасшедших. Как бы не оказалось это неудачным стечением обстоятельств. Маньяк/убийца, с нетерпением ждущий день, когда я попытаюсь вторгнуться в дом Тайлера.

— Эй, — шепчу я. — Ты уверена, что это хорошая идея?

— Хочешь, чтобы твой блокнот пошел по рукам? — спрашивает Марисса.

— Нет, — отвечаю я. — Они не пустят его по рукам, если я выполню все их требования.

— Откуда тебе знать?

Марисса опережает меня на несколько шагов и, оглядываясь, бросает на меня многозначительный взгляд. Боже мой! Об этом я даже не подумала! Нет никакой гарантии, что «318» действительно это прекратят. Я могу выполнить все их требования, но они все равно выложат содержимое блокнота в интернете. Единственный реальный способ убедиться, что все секреты останутся в безопасности, — вернуть блокнот.

— Вон оно, — шепчет Марисса.

Подруга указывает на окно в подвале, которое, как и сказал Купер, приоткрыто. Совсем чуть-чуть — так, если не знать, то можно даже не заметить. Полагаю, в этом все дело. Родители Тайлера и/или воры даже не знают, что туда можно влезть, если захотеть.

На окне нет решетки. Марисса наклоняется и толкает окно, которое легко открывается. Я достаю телефон из кармана и освещаю экраном подвал. Под окном стоит черный складной стул. Опять же, как и сказал Купер.

— Эта штука не выглядит прочной, — с сомнением протягиваю я.

— О, я тебя умоляю, — фыркает Марисса. — Если этот стул выдержал Эрика Партриджа, то нас и подавно.

Эрик Партридж один из лучших друзей Тайлера. Наверное, он весит больше ста двадцати килограммом. Однажды на физкультуре, когда мы занимались лазаньем по канату, Эрик начал взбираться по нему, и вся конструкция не выдержала и упала.

— Не думаю, что Эрик Партридж пользуется этим стулом.

Живот сводит судорогой при мысли, что мы действительно собираемся пробраться в подвал Тайлера. Разве это не считается взломом с проникновением?

— Нас не поймают, — успокаивает Марисса, будто читая мои мысли. — И никто не услышит. Мы заберемся внутрь и выберемся обратно.

— Хорошо, — неуверенно соглашаюсь я.

— Я пойду первая, — предлагает она, что очень мило с ее стороны, потому что: а) это мой блокнот мы пытаемся вернуть и б) мы не знаем наверняка, есть ли там змеи и/или какой-нибудь убийца.

Она поворачивается и проскальзывает внутрь через окно, на секунду остановившись нащупать стул. Слышу, как спускается вниз, а затем пропадает в темноте.

— Все нормально, — шепчет Марисса. — Тут ковер.

Со вздохом я поворачиваюсь и влезаю в окно. Руками нащупываю мокрую траву. Конечно, сейчас я не в самом подходящем для взлома с проникновением наряде. Надеюсь, Кейт не сильно привязана к этим штанам. Я болтаю ногами, пока не упираюсь в стул, и спускаюсь на ковер подвала Тайлера.

Марисса и я замираем на секунду, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Хм. Ладно, это место не такое жуткое, каким представлялось изначально. Тут большие мягкие диваны, на стене висит доска для дартса. В углу стоит большой плоский телевизор, журнальный столик завален спортивными журналами и пустыми бутылками из-под пива.

Пол чистый. Это больше напоминает холостяцкую берлогу. Точнее ту вариацию, в которой у холостяка был кто-то — предположительно, мама Тайлера, — кто следил бы за чистотой. Тут даже не очень-то и темно. За это стоит поблагодарить лунный свет, струящийся из окон.

В углу, рядом с чем-то вроде котла, в круг расставлены стулья.

— Думаю, это …

Сверху доносится громкий шум. Похоже кто-то уронил что-то на пол. Потом женский голос говорит:

— Ой, прости, Кэл. Я хотела поставить это в холодильник после гостей.

Бог ты мой! Родители Тайлера! Родители Тайлера сейчас на кухне, судя по звукам, и я слышу их! Они хотят что-то поставить в холодильник! Я смотрю на лестницу и замечаю, что дверь слегка приоткрыта. ГОСПОДИ ИИСУСЕ! Купер что, псих? Как он мог отправить меня в дом Тайлера, если знал, что ДВЕРЬ В ПОДВАЛ МОЖЕТ БЫТЬ ОТКРЫТОЙ? И что родители Тайлера могут сидеть на кухне?

— Эдвард! — восклицает женский голос. — Что ты там делаешь? Уже очень поздно, молодой человек. Немедленно возвращайся в постель.

— НО Я ХОЧУ ПУШИСТИКА! — хнычет маленький мальчик (братик Тайлера?). Твою мать.

— Я не знаю, где твой Пушистик. Может, ты … — Женский голос удаляется вместе с цоканьем каблуков по кафельному полу. Наверху тихо играет классическая музыка. Похоже, родители Тайлера устраивали что-то вроде вечеринки для стариков или типа того, поэтому до сих пор не спят. Судя по всему, теперь и маленький братик Тайлера тоже не спит, потеряв своего Пушистика.

Разумеется, мы выбрали именно ту ночь, когда наверху царит переполох. В это время родители должны быть в кровати: спать или читать, или смотреть «60 минут»^[15].

Я смотрю на Мариссу и прикладываю палец к губам, призывая к тишине. Она бросает на меня красноречивый взгляд, как бы говорящий: «И без тебя знаю». Я осторожно прокрадываюсь к стульям. В центре круга я вижу что-то похожее на ящик. Большой черный ящик. Большой черный ящик, в котором, возможно, лежит мой блокнот. Большой черный ящик, на котором висит большой черный кодовый замок.

Блин, блин, блин! Я наклоняюсь и пробую сдвинуть крышку черного ящика, но разумеется та не поддается. На мгновение я закрываю глаза и мысленно открываю замок, но он так и висит на месте.

— Проклятье, — шепчу я, пытаясь поднять ящик, но он слишком тяжелый.

— Что такое? — спрашивает Марисса, на цыпочках подкрадываясь ко мне. — Что-то не так?

— Он заперт. — Я набираю Купера на телефоне. Поверить не могу, что так со мной поступил! Отправил на растерзание волкам!

— Элиза? Что такое, что случилось? Ты в порядке? — в панике спрашивает он, когда поднимает трубку. Наверняка Купер боится неприятностей с Тайлером и тупыми дружками из «318».

— Скотина, — шиплю я. — Почему не сказал, что ящик заперт?

Наверху включили телевизор. Звук приглушенный, но похоже сейчас идет позднее ночное ток-шоу.

— Почему ты не сказал мне, что его родители могут быть дома и сидеть на кухне?

— Я не знал, — оправдывается он.

— Что он будет заперт? Или что его родители дома?

Марисса, подслушивая разговор, раздраженно вздыхает.

— Ни того, ни другого, — заверяет Купер. — Все нормально, я знаю код. Двадцать восемь, семнадцать, семь.

Делаю глубокий вздох и начинаю набирать комбинацию. Руки дрожат, и я сбиваюсь на цифре семь, от чего вынуждена начать сначала. И когда я набираю комбинацию второй раз, дверь в подвал открывается. 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

00:18

К горлу подкатывает тошнота, когда я встречаюсь с перепуганным взглядом Мариссы.

БЛИН! БЛИН! БЛИН!

Я прикладываю палец к губам и не шевелюсь в надежде, что кто бы ни был там наверху уйдет. Или как минимум передумает спускаться в подвал.

Но тут включается свет, и раздается звук шаркающих вниз по лестнице шагов. Внезапно перед нами появляется маленький мальчик лет шести или семи в пижаме с самолетиками.

Он держит книжку, но, когда замечает нас в углу возле ящика, от неожиданности та тут же выпадает из рук.

— Ой, приветик, — шепчет Марисса и широко улыбается. — Здравствуй, малыш. А мы друзья твоего братика.

Мальчик молчит, но продолжает смотреть на нас, выпучив глаза.

— Да-да, — киваю я. — Мы подружки Тайлера. Мне показалось, что я здесь кое-что забыла, но, как выяснилось, это не так.

План побега! План побега! Пора валить отсюда нахрен.

Марисса и я пятимся к окну, кивая так, будто это подтверждает наши слова. Младший братик Тайлера — думаю, это он, если, конечно, у Тайлера нет другой причины, по которой в его доме проживает семилетний мальчик, — продолжает просто смотреть на нас.

Я ловлю взгляд Мариссы и понимаю, что мысли у нас сейчас одинаковые: убраться отсюда к чертям собачьим, а волноваться об остальном будем потом. Сейчас неважно, есть у нас блокнот или нет, главное — выбраться так, чтобы нас не поймали.

— Ну, хм, увидимся, дружочек, — щебечет Марисса.

Подруга ставит ногу на стул и тянется к окну, но, к сожалению, не в состоянии самостоятельно взобраться. Полагаю, Купер не учел тот факт, что мы — девушки, а его тупоголовые дружки-футболисты наверняка подтягиваются каждый божий день, в то время как я не подтягивалась с тех самых пор, как… ммм… никогда.

— Дай я, — шепчу после шести безуспешных попыток Мариссы взобраться в окно. Братик Тайлера все продолжает стоять и наблюдать за нами.

У меня тоже не получается взобраться.

— Давай приподниму тебя, — предлагаю я. — А потом ты вытащишь меня.

— Ох, хорошая идея, — соглашается подруга.

Я обхватываю ее за талию и приподнимаю изо всех сил. Марисса подтягивается к окну, и на секунду мне кажется, что у нее получается и она сейчас выберется из подвала, — пусть мы и не забрали блокнот, но на короткий миг я верю, что будем свободны, свободны, свободны.

И тогда младший братик Тайлера набирает в легкие воздух и истошно вопит.

Первой в подвал спускается мама Тайлера и, заметив нас, приходит в ужас.

— Кэл! — кричит она. — Кэл, В ПОДВАЛ ЗАБРАЛИСЬ ГРАБИТЕЛИ.

Миссис Твил хватает рядом стоящую метлу, и на секунду мне кажется, что сейчас она на нас нападет. Но, задумавшись, решает остаться на месте и размахивать метлой, выглядя при этом устрашающе. Мама Тайлера одета в черное коктейльное платье и туфли на шпильках, так что картина довольно-таки забавная. Если бы не было так страшно.

— Нет! — восклицаю я. — Мы не грабители. Да, мы вторглись в ваш дом, но мы не… не собираемся ничего брать. — Наполовину ложь, наполовину правда. Мы не будем брать то, что нам не принадлежит, но чутье мне подсказывает, что с этой женщиной шутки плохи. — Мы друзья Тайлера. Он сказал, что мы можем зайти через окно.

— Тайлер бы никогда такого не сказал! — Миссис Твил выглядит так, будто не может поверить в то, какую чушь я несу. Понятно, насколько хорошо она знает своего сына. — И тем более не тогда, когда ему прекрасно известно, что мы пригласили Макинтайров на ужин. — Она притягивает мальчика к себе. — Девочки, так это вы разбудили Эдварда! Его комната прямо над подвалом!

— Я хочу Пушистика! — хнычет Эдвард.

— Конечно, дорогой, — воркует миссис Твил. Она приглаживает волосы сына и осматривает подвал. — Вот он, на диване.

Эдвард подбегает к дивану и хватает плюшевого медвежонка, а потом прячет лицо в подоле платья своей матери.

— И все равно, — настаивает Марисса, — Тайлер говорил, что мы можем войти через окно. Он предложил нам подождать его здесь.

Она пожимает плечами с невинным взглядом. Мне нравится ход ее мыслей, но не нравится тон — немного стервозный, и это крайне неправильно, поскольку очевидно, что миссис Твил относится к категории тех мамочек, которые уверены, будто их ребенок никогда не совершит ничего плохого.

— Это правда. — Я стараюсь быть максимально милой и вежливой. — Тайлер предложил подождать его здесь, пока он не вернется. Он говорил, что вы не возражаете против поздних визитов друзей, и не хотел беспокоить вас, мистера Твиля и Эдварда. Поэтому мы просто вошли, но очень-очень сожалеем, что до смерти напугали вас. Не могу даже представить, как это страшно. Я прекрасно вас понимаю, потому что ужасно боюсь оставаться дома одна и при малейшем шорохе всегда думаю, что это крадется преступник. Хотя я не так часто остаюсь дома одна, но в эти выходные мои родители уехали, поэтому прекрасно понимаю ваши чувства, когда вы спустились в подвал и обнаружили нас.

Меня так уже конкретно понесло, но я не в силах остановиться.

Отец Тайлера шумно спускается по лестнице.

— Что случилось, Мэг? Ты в порядке? — спрашивает он и замечает нас. — Ой, — восклицает мистер Твил и внимательно присматривается к нам. — Элиза, верно?

— Да! — отвечаю я со вздохом облегчения. Только что вспомнила, что мистер Твил знает меня! В какой-то мере мы знакомы. Как-то виделись с ним, когда он приехал к Куперу домой забрать Тайлера. Мистер Твил показался мне довольно-таки приятным, мы немного поболтали о погоде и каком-то футбольном матче, от которого тот был в восторге. Должно быть, у него очень хорошая память на имена.

— Ты знаешь ее? — спрашивает миссис Твил чуть ли не с осуждением.

— Она девушка Купера, — поясняет мистер Твил. — Правильно?

— Да-да, — киваю я, не утруждая себя поправить его. — Все так, я девушка Купера.

— Давненько Купер к нам не заглядывал, — задумчиво протягивает мистер Твил. — Чем он занимался в последнее время?

Хм, встречался со мной на спор, а потом втянулся в какую-то жестокую игру в шантаж, в которую вовлечен ваш сын и мой странный блокнот?

— Просто он, знаете ли, очень занят в школе.

— Ах, — вздыхает мистер Твил, приобняв миссис Твил. — Юная любовь.

— Угу, — киваю я и широко улыбаюсь. — Мы молоды. И безумно влюблены.

Хотя, если подумать, теория мистера Твиля о юной любви не такая уж и далека от истины. Раз Купер не со мной и редко тусуется с Тайлером, тогда наверняка проводит много времени с Изабеллой. Видимо, зависают в ее дурацкой маленькой квартирке, воображая себя молодоженами или кем-то еще.

— Ты красивая, — застенчиво лепечет Эдвард.

— Спасибо, — благодарю я счастливая, вопреки ситуации. Это же так мило.

— Что ж, приятно было поболтать, но мы, видимо, испортили вам вечер, да и Тайлер наверняка не придет, — произносит Марисса. — Нам лучше уйти.

— Конечно-конечно, — соглашается мистер Твил. — Поднимайтесь наверх и только в этот раз воспользуйтесь дверью. — Он громко и от души смеется. — А мы обязательно передадим Тайлеру, что вы заходили.

Марисса и я в ужасе смотрим друг на друга.

— Вообще-то, если бы вы могли… не делать этого, то мы были бы вам очень признательны.

Миссис Твил прищуривается. У нее короткие каштановые волосы и заостренный нос, и когда она так щурится, то напоминает бурундука. Но на милого бурундучка, а скорее на бурундука-психопата, который собирается тебя загрызть на смерть.

— Почему? — спрашивает она с подозрением.

— Да, почему? — говорю я в надежде выиграть время.

— Да, — допытывается миссис Твил. — Почему мы не должны говорить Тайлеру, что вы приходили, если он сам же попросил вас об этом?

Она все еще крепко сжимает в руках метлу, и этим заставляет меня понервничать.

— Потому что, — начинает Марисса. Ее тон все еще немного стервозный, что на самом деле бессмысленно, поскольку мы не в том положении. Совсем.

— Потому что, — медленно продолжаю я, — на самом деле Тайлер не приглашал нас.

Миссис Твил одаривает нас притворной ухмылкой. Тьфу. Как же она раздражает! Не удивительно, что Тайлер такой женоненавистник; он совершенно и безусловно ненавидит свою мать.

— Дело в том, что он, хм, пригласил только меня.

Мистер Твил хмурится.

— И что?

— Ммм, мистер Твил, — говорю я, решив, что если у нас и существует шанс выпутаться из такой щекотливой ситуации, то только с помощью отца Тайлера, а никак не матери.

— Прошу, — прерывает он взмахом руки, — зовите меня Кэл.

— Кэл, — повторяю я. — Дело в том, что моя подруга Марисса, — указываю на Мариссу, — она типа влюблена в Тайлера.

Марисса удивленно распахивает глаза и открывает рот, чтобы сказать что-то, но я стреляю в нее предупреждающим взглядом.

— Да, — угрюмо подтверждает она. — Я влюблена в Тайлера.

— Влюблена? — несколько заинтересованно переспрашивает миссис Твил.

— Ага, — заверяю я. — Он, знаете ли, очень ей нравится. — И быстро продолжаю, пока никто из них не успеет еще что-нибудь ляпнуть: — А поскольку Тайлер один из самых популярных и пользующихся успехом мальчиков в нашем классе, можете себе представить, как Марисса будет стесняться, признаваясь ему в своих чувствах.

Даже не знаю, что отвратительнее: мама Тайлера, которая упивается комплиментами своему сыну, или то, что, к сожалению, все это правда. Он действительно один из самых популярных и пользующихся успехом парней в нашем классе.

— Понимаю, — соглашается Кэл. — Тайлер в каком-то роде дамский угодник.

Мистер Твил выглядит довольным. Возможно, рад тому, что у его сына много поклонниц. Возможно, сам он в старшей школе таким не был. Мистер Твил выглядит неплохо, хотя ему бы и не помешало сбросить пару лишних кило. Его приятный характер наводит меня на мысль, что он мог относиться к тому типу хороших парней, которые всегда приходят к финишу последними. В итоге ему досталась миссис Твил.

— Тот еще дамский угодник, — поддакиваю я, решаясь на грубую лесть. — Если б у меня не было парня, то я бы тоже увлеклась им.

— Но к чему все это? — снова подозрительно спрашивает миссис Твил. Вау. Кажется, чтобы отвлечь ее, нужен бесконечный поток комплиментов.

— Потому что, — не теряюсь я, — я привела Мариссу, чтобы она и Тайлер могли пообщаться. Они бы узнали друг друга получше и подружились.

— Да, — соглашается Марисса и кивает. — Я действительно думаю, что в основе хороших отношений лежит крепкая дружба.

Я тоже киваю.

— Сейчас они даже не разговаривают, — продолжаю я. — Если честно, то Тайлер даже не знает о ее существовании.

— О такой красивой девушке, как ты? — восклицает Кэл. — Уверен, что вы заблуждаетесь.

Миссис Твил ничего не говорит, но я-то знаю, о чем она думает. Ни при каких обстоятельствах Марисса не будет достаточно хороша для ее сына. И что-то мне подсказывает, будь здесь даже Тейлор Свифт, то и это не имело бы значения. Миссис Твил все равно бы считала, что она недостаточно хороша для Тайлера. Удивительно, насколько родители слепы к собственным детям. Миссис Твил явно понятия не имеет, какой Тайлер полный и абсолютный идиот.

— Это правда, — грустно вздыхаю я. — Бедная Марисса даже ни разу в жизни не разговаривала с Тайлером.

Я приобнимаю ее одной рукой и легонько подталкиваю ногой. В ответ Марисса наступает на мою. Сильно.

— Не так ли, Марисса? — спрашиваю я, стиснув зубы.

— Ни разу, — подтверждает Марисса.

— Вот почему мы очень не хотим, чтобы Тайлер узнал про нас, — подвожу итог я. — Если ваш сын узнает, что Марисса была здесь, то станет выпытывать, почему она была здесь, и начнет задавать мне вопросы. Зная Тайлера, он наверняка сразу все поймет. Про ее тайную влюбленность. Ведь он такой сообразительный.

— Возможно, — соглашается миссис Твил и, медленно ослабив хватку на метле, и прислоняет ее обратно к стене. Кажется, это хороший знак.

— Разумеется мы ни в коем случае не расскажем Тайлеру, — заверяет Кэл. — Но если Тайлер знает, что для него хорошо, то уверен, он будет счастлив, если ты станешь его девушкой.

— Спасибо, Кэл, — говорю я с ослепительной улыбкой. — Тогда, думаю, мы пойдем.

Я обхожу семейство Твил, и мы все дружно поднимаемся по лестнице во главе с Кэлом.

— Девочки, теперь вы желанные гости в нашем доме, — произносит он.

— Мама, а я можно мне остаться и посмотреть «Терминатора»? — спрашивает Эдвард.

Ох, ну что за милашка! Он хочет посмотреть «Терминатора». Я без ума от этого ребенка!

— Нет! — рявкает миссис Твил. — Ты идешь обратно в кровать!

Тьфу ты. Кайфоломщица.

Дверь в конце лестницы открывает коридор, ведущий к парадной двери. Я поворачиваю ручку, выхожу на крыльцо и с облегчением приветствую прохладный ночной воздух, глубоко вдыхая его.

— Спокойной ночи, — говорю я, махая на прощание. — Пока, Эдвард.

— Пока, — лепечет Эдвард, снова уткнувшись в подол платья своей матери. Ох! Он стесняется меня, потому считает меня красивой! Маленький Эдвард просто прелесть. Плохо только то, что у него какая-то нездоровая привязанность к матери. Надеюсь, он перерастет это до того, как она испортит его, как, очевидно, испортила Тайлера.

— До свидания, — прощается Марисса.

Я спускаюсь с крыльца и еще раз оборачиваюсь к семейству Твил в дверях, свет из дома очерчивает их силуэты.

Мы идем по усыпанной гравием подъездной дорожке быстрее и быстрее. И тогда замечаем горящие красные огни полицейской машины, двигающейся прямо на нас. 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

00:37

Полицейского зовут офицер Клейборн, и он ведет нас обратно в дом Тайлера, что абсолютно бессмысленно, потому что нас следует вести из дома, ведь, эй, мы в беде из-за предполагаемого взлома с проникновением.

Миссис Твил очень переживает из-за допроса на улице, потому что не хочет, чтобы соседи подумали что-то плохое. Это наводит меня на мысль, что копы уже бывали в ее доме. Наверняка из-за какой-то глупой проделки Тайлера. Например, в прошлом году, когда он и его дружки устроили гонки на шоссе.

В процессе выяснилось, что перед тем, как спуститься в подвал, Кэл позвонил в полицию и забыл перезвонить и сообщить, что все в порядке. Это вряд ли бы сработало, поскольку, уверена, позвонить в полицию, а потом отменить звонок — невозможно. Это вроде как запрещено.

— Послушайте, офицер, это просто недоразумение, — объясняет Кэл, когда мы вернулись в дом и собрались у кухонного стола Твилей. — Это подруги моего сына, и он пригласил их.

— Он пригласил их проникнуть в ваш дом? — переспрашивает офицер Клейборн. Он мне не представился, его имя я прочла на бейджике. Офицер Клейборн относится к тому типу копов, которые считают, что своей работой объяснять детям, как тяжело жить там, в «реальной жизни».

— Да, — кивает Марисса. — Потому что я влюблена в него.

Боже.

— Та йлер не приглашал нас проникнуть в свой дом, — медленно поясняю я, улыбаясь офицеру Клейборну самой ослепительной улыбкой. — Он предложил нам войти в дом через окно в подвале и подождать его здесь. — Пожимаю плечами. — Понятия не имею, из-за чего все так расстроены.

Я накручиваю прядь волос на палец, стараясь придать себе юный и невинный вид. Что есть на самом деле. Обычно.

Офицер Клейборн прищуривается.

— Взлом с проникновением — это очень серьезное правонарушение, юная леди, — говорит он.

Вау. А его не так легко очаровать, как моего приятеля, старину Эдварда. Которого, к сожалению, отправили спать. Думаю, родителям Тайлера не хотелось бы, чтобы он видел, к чему приводит вмешательство правоохранительных органов.

— Ой, я знаю, — заверяю я. — Знаю, что это серьезно. И поэтому никогда не совершила бы подобного.

— Они никогда такого не совершат, — говорит Кэл. — А сейчас, если это все, офицер Клейборн, думаю, пора отпустить этих девушек домой.

Разумеется, мы сейчас пойдем не домой, но им-то не нужно об этом знать.

— Нам пора домой, — подтверждаю я. — Мои родители будут волноваться.

— Точно, — кивает Марисса.

— Ты же говорила, что твои родители уехали, — вмешивается миссис Твил, по-видимому, обладающая раздражающе прекрасной памятью.

— Ну да, — говорю я. — Мама с папой любят звонить и проверять меня, чтобы убедиться, что все в порядке.

— Что очень мило, — вставляет Марисса. — Они проверяют, в порядке ли она, чуть ли не каждую секунду, потому что знают, какая она хрупкая и ранимая.

Офицер Клейборн смотрит на нас стальным злобным взглядом. Он тут бессилен, хотя ему, уверена, больше всего на свете хочется отвезти нас в полицейский участок.

— Девушки, вас подвезти куда-нибудь? — спрашивает он.

— Нет, все в порядке, — отвечает Марисса. — Моя машина на улице, так что…

Мы идем на выход и уже почти вышли на улицу. Буквально в двух шагах от заветной свободы происходит это. Марисса на своих невероятно высоких и совершенно неудобных каблуках поскальзывается на натертым воском полу и плюхается на задницу, растопырив ноги. Из-под ее юбки выпадает пакетик с марихуаной, приземлившись прямо перед офицером Клейборном.

Его дал Джеремайя. Ну, не совсем дал. По всей видимости, Марисса украла это у него, пока они были вместе, чтобы оставить себе что-то, принадлежащее ему, из-за чего позже он захочет ее найти. Думаю, кража наркотиков у парня — это своего рода современный эквивалент «забыть что-нибудь в его доме, чтобы потом иметь повод позвонить ему».

В любом случае, трудно было выяснить подробности прямо перед офицером Клейборном и семейством Твил. Я все время твердила, чтобы Марисса промолчала, поскольку не хотела, чтобы она выдала себя с потрохами, но та все болтала и болтала.

Наконец, офицер Клейборн посадил мою подругу в машину и сообщил, что отвезет ее в участок. Я почувствовала себя полнейшим ничтожеством и продолжала настаивать на том, чтобы поехать с ними, но по какой-то причине офицер Клейборн даже слушать об этом не хотел. Кэл не уставал повторять: «Элиза никогда бы не позволила, чтобы в наш дом принесли нелегальные наркотики. Я целиком и полностью, что она не знала об этом. Ей незачем попадать в такие неприятности из-за ошибки своей подруги!».

После офицер Клейборн заставил меня пообещать отогнать машину Мариссы к ее дому, и они уехали. Честно говоря, возможно, страшнее этого со мной в жизни ничего не случалось, и я даже представить себе не могу, через что сейчас проходит Марисса.

Как только полицейская машина скрывается из виду, я тут же стремглав бегу к Куперу и Клариссе.

— Ты забрала его? — спрашивает Купер с водительского места, заметив меня. Он закрывает книгу, которую читал, бросает ее на заднее сиденье и выходит из машины.

— Нет! — кричу я. — Нет, я НЕ забрала его! И если тебе интересно, почему, да потому что нас поймали родители Тайлера, а сейчас Мариссу ЗАБРАЛА ПОЛИЦИЯ, И ЕЕ, ВЕРОЯТНО, ПОСАДЯТ В ТЮРЬМУ ЗА ХРАНЕНИЕ НАРКОТИКОВ!!!

— Что?! — восклицает Купер.

— Где, черт возьми, Кларисса?

Нам нужно убраться от Купера подальше и попытаться выяснить, как вытащить Мариссу из тюрьмы. Если такое вообще возможно. Я ничего не знаю о том, как вытаскивать кого-то из тюрьмы. Так же не забываем про еще одну маленькую проблему: я должна выложить свои фотки на ЛузерыЛейнсборо. com.

— Эй, — зову я Купера. — А как вытащить кого-то из тюрьмы?

— Ну, зависит от того, почему он в тюрьме, — отвечает он. — Обычно требуется внести залог.

Великолепно. Я в полной заднице. На моем счету где-то шестьдесят баксов.

— Где Кларисса? — снова спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

И замечаю, что машины Мариссы нет. Она была припаркована за машиной Купера, а теперь ее нет. А потом я вспоминаю, что ключи у Клариссы. Я поворачиваюсь к нему.

— ГДЕ КЛАРИССА? — диким голосом верещу я.

— Она уехала, — нервно произносит Купер, будто бы боится, что я могу окончательно слететь с катушек.

— Она уехала? — Я не верю своим ушам. — Что значит «она уехала»?

— Она уехала, — повторяет он. — Я пытался остановить ее, но она просила передать, что очень жаль, но ей необходимо уехать. Случилось что-то срочное с ее кузиной Джейми, которую нужно подвезти. Она хотела написать тебе, но побоялась, что звонок телефона выдаст вас.

— Невероятно! — восклицаю я. Хватаю телефон и набираю Клариссу. — И ты просто взял и позволил ей уехать?

— Я же сказал, что не смог остановить ее, — говорит Купер. — Клянусь, я пытался, но она продолжала настаивать, что это ненадолго.

Он опирается на машину, скрестив на груди руки.

— В ней метр с кепкой, — упрекаю я. — Мог бы и остановить ее.

— Тебе бы хотелось, чтобы я заставил ее остаться насильно?

— Не насильно, а своими обворожительными речами. Ты можешь очаровать любого, а когда вопрос жизни и смерти, ты, Купер, НЕ МОЖЕШЬ НИЧЕГО!!! — снова кричу я, и мой голос эхом отдается по пустынной улице. Купер теперь очень нервничает. Видимо, боится, что я сейчас действительно сойду с ума.

Телефон вибрирует. Новое сообщение! Я яростно открываю его в надежде, что это Кларисса или Марисса. Но нет. Это Тайлер.

Он пишет:

«ОБНОВИЛ ТВОЮ СТРАНИЦУ НА ЛУЗЕРАХЛЕЙНСБОРО.COM, И ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ТАМ НИЧЕГО НЕТ. У ТЕБЯ НА ВСЕ ПРО ВСЕ ОДИН ЧАС ИЛИ Я ВЫКЛАДЫВАЮ СОДЕРЖАНИЕ БЛОКНОТА».

Бог ты мой. Ноги подкашиваются, а сердце бешено стучит, и я даже не понимаю, что безвольно оседаю. Прямо тут, посреди улицы. Ноги превращаются в спагетти, я падаю на землю и прячу лицо в ладонях. А потом начинаю плакать.

— Эй, эй, эй, — говорит Купер и присаживается на корточки рядом со мной. Секунду ничего не говорит, и звуки моих рыданий заполняют ночную тишину. В конце концов, он протягивает руку и поглаживает мне спину.

— Не надо, — молю я, но не пытаюсь остановить его. Это так приятно, да и я уже устала бороться с ним.

— Все будет хорошо, — успокаивает Купер.

— Все плохо, — всхлипываю я. — Одна моя лучшая подруга в тюрьме, другая пропала, а сама я должна свои полуголые фотки на ЛузерыЛейнсборо. com, и я просто… Я. Просто. Не. Могу.

Внезапно мысль о фотографиях становится совершенно и абсолютно невыносимой. Морально и физически я истощена. Мне просто хочется домой, свернуться в постели и больше никогда-никогда не покидать пределы своей комнаты.

— Вот и прекрасно. — Купер встает. — Ты права. Можешь не выкладывать. Серьезно, ты вообще можешь этого не делать. Просто скажешь Тайлеру «нет».

— Но тогда он выложит содержание блокнота в интернет, — шмыгаю я носом и вытираю его рукой. Фу.

— Ну и пусть выкладывает, — говорит он. — Пошел он на хрен.

Купер достает из кармана телефон.

— Что ты делаешь? — в панике спрашиваю я.

— Звоню ему, — отвечает он, — сказать, чтобы он заканчивал с этой хренью.

— Нет! — вскрикиваю я. Вырываю телефон из его руки и сбрасываю вызов. — Ты не будешь звонить Тайлеру!

— Почему?

— Потому что этим звонком ты только разозлишь его, и он все равно выложит содержание блокнота. Мы ничего не можем сделать, пока не вернем блокнот. — Тут до меня доходит, что я только что употребила «мы», и мне это не нравится, поэтому поправляюсь: — Пока я не верну блокнот.

— Ну ладно, — говорит Купер и убирает телефон обратно в карман. Он со вздохом смотрит на меня. — Окей, вот что мы сделаем. Я отвезу тебя домой. Ты сделаешь фотки и выложишь на сайте, а потом мы придумаем план.

Я смотрю на свои руки. Поднимаю глаза на Купера. Оглядываюсь вокруг и понимаю, что я в центре Ньютона, на улице, где живет Тайлер, а в голове ни единой мысли о том, как добраться до дома или в какой он вообще стороне. Думаю о том, что одна из моих лучших подруг пропала, а другая — в тюрьме. Вспоминаю свой блокнот и все то, что там написано. Поэтому, когда Купер встает и протягивает мне руку, я принимаю ее.

Когда мы подъезжаем к моему дому, там тихо и темно, что приносит большое облегчение. Почему-то по дороге сюда у меня появилась навязчивая идея, будто мои родители вдруг решили вернуться раньше. Однако подъездная дорожка пуста. Купер паркуется на ней и следует за мной по ступенькам на крыльцо.

— Я поднимусь наверх, — говорю я, провожая Купера в гостиную. — Сфотографируюсь и выложу фотки. Сиди тут и ничего не трогай.

— Хорошо, — соглашается он.

Купер садится на диван в гостиной и устремляет взгляд на стену перед собой. Я кусаю губу, чтобы не рассмеяться. Это очень мило.

— Вот. — Я вручаю ему пульт. — Можешь посмотреть телевизор, пока меня нет.

В своей комнате я пишу Мариссе, интересуясь, все ли у нее хорошо, и прошу перезвонить мне, как только сможет. Далее пишу Клариссе: спрашиваю, где она и тоже прошу как можно скорее перезвонить. И только потом открываю шкаф и изучаю содержимое. Вся эта история с бикини — очень сложный вопрос, потому что у меня, ммм, его нет. Мое представление о сексуальности — это майка да парочка шорт.

Я перебираю купальники и подумываю надеть один из слитных, сфотографироваться, быстро что-нибудь запостить и надеяться на лучшее. У меня вроде есть один красный купальник, который немного откровенен. Он с глубоким декольте и высоким вырезом на бедрах.

Или стоит надеть обычный купальник, но как-то усилить его сексуальность? Сделать фото в душе. Или в джакузи. Понятия не имею, как буду фотографировать себя в джакузи. Я ни в коем случае не допущу, чтобы Купер увидел меня в купальнике. Да, когда мы встречались, он регулярно видел, ммм, некоторые части моего тела. Сейчас все по-другому. Теперь мы не встречаемся, и кто знает, сколько гадостей о моей фигуре он наговорил «318»?

Но если я в точности не выполню задание «318», то они сочтут это надувательством, а я очень-очень этого не хочу. Тогда наверняка они придумают какое-нибудь наказание, где я вынуждена буду позировать обнаженной или что похуже. Блин. То, что «318» заставляют меня это делать, только доказывает, какие они полнейшие уроды. Если задуматься, это просто из ряда вон выходящее.

Я тяжко вздыхаю и иду в комнату Кейт в надежде отыскать там купальник, который мне подойдет. Наконец, в закромах ее шкафа нахожу старое бикини, которое может подойти. Оно черное — подчеркнет стройность! — со шнуровкой в зоне декольте и высоким вырезом на бедрах.

Надеюсь, что влезу в него. Раздеваясь, я напоминаю себе, что неважно, как я выгляжу. Нужно просто выложить фотки и вернуть блокнот. А потом я удалю их, и никто их больше не увидит. Что ж. Если только кто-нибудь не решит их сохранить, то тогда я уже ничего не смогу с этим поделать.

Я одеваю трусики, и кажется, они мне впору, но с верхом купальника приходится повозиться. Не могу понять, как завязывать эти бретельки, потому что они все переплетены и очень-очень тонкие, а мои руки трясутся, что не сильно помогает делу.

— Элиза? — слышу я Купера на лестнице. А это значит, скоро он будет у комнаты моей сестры. — Все хорошо? — спрашивает он.

— Да, — отвечаю я. — Все хорошо, только не…

Дверь спальни открывается, и на пороге появляется Купер. Его взгляд тут же устремляется на меня. Одетую в трусики и свисающий вверх от бикини. Я быстро отворачиваюсь, чтобы он не увидел ничего лишнего.

— Убирайся! — вскрикиваю я.

— Ладно-ладно! — говорит он и закрывает дверь. — Прости!

Я выравниваю дыхание и пытаюсь утихомирить свое сердце. Снова пытаюсь завязать бретели, но ничего не выходит. Когда у меня наконец что-то получается, я смотрю в зеркало и вижу, что купальник сидит как-то странно. Выгляжу определенно не лучшим образом. И на этот раз дело не в фигуре.

Дилемма: оставить сплющенную грудь или развязать и попытаться одеть бикини нормально?

Купер тихо стучится в дверь.

— Все хорошо? — спрашивает он.

— Все просто отлично.

Хватаю футболку из шкафа сестры, натягиваю ее на себя и открываю дверь. Решаю сделать вид, будто Купер не увидел меня практически топлес.

— Я же просила подождать внизу, — говорю безмятежно и счастливо, чтобы он не догадался, что я на взводе.

— Знаю. Просто хотел убедиться, что с тобой все хорошо.

Купер прячет руки в карманы и кажется вполне искренним. На мгновение я вспоминаю, как мне было хорошо, когда он поглаживал меня по спине, и я чуть было не поддалась искушению снова расклеиться и сказать, что нет, все плохо, и это убивает меня. Вместо этого заставляю себя пройти мимо него.

— Со мной все хорошо, — бросаю я, направляясь в свою комнату, чтобы взять камеру.

— Ты сделала фото? — спрашивает Купер.

— Еще нет. Хочу сделать их в джакузи.

— Ой, — говорит он как-то… странно. Будто бы ему требуется усилие, чтобы это сказать.

Я снова оставляю Купера в гостиной, а сама направляюсь на задний двор и включаю джакузи. Я решила позировать в нем, не потому что это очень сексуально — просто приятный бонус. Мне кажется, это хороший способ прикрыть тело. Если у меня получится сфотографироваться, наполовину находясь под водой, то не придется волноваться о том, что кто-то увидит мою задницу. Гениально, правда?

Но когда я захожу в воду, то довольно скоро становится ясно, что план не сработает. Каждый раз, когда я пытаюсь сделать фото, видно только мою голову. А когда наклоняю камеру вниз, то выглядит так, будто я пытаюсь сфотографировать только свою грудь.

По фоткам понятно, что я фотографирую себя сама, типа «посмотрите на меня, я делаю секси фото», а не «о, глядите-ка. кто-то сфотографировал меня в джакузи, когда мы там тусили, и я вышла очень горячо». Стоит ли упоминать про сплющенные сиськи? Да, я не планирую долго держать эти фотки, но все-таки. Неужели я дам «318» лишний повод посмеяться надо мной?

Делаю глубокий вдох.

— Купер? — кричу я. — Ты не мог бы, ммм, подойти?

Купер выходит на улицу. Он разговаривает по телефону и прикладывает палец к губам.

— Заболел, — говорит он. — Серьезно?.. Да, конечно, бро.

Видимо, он разговаривает с Тайлером. Я тянусь к телефону, лежащему на краю джакузи, и проверяю, не писали ли Марисса или Кларисса, но нет. Откидываюсь назад и закрываю глаза, позволяя горячей пенистой воде скользить по мне, в надежде, что это хоть как-то успокоит меня.

— Да, еду обратно к Изабелле. Надо было съездить за пивом. Скоро увидимся. — Купер сбрасывает звонок. — У меня есть примерно час перед возвращением к Иззи, — сообщает он. — Тайлер интересовался, где я. Могу задержать его ненадолго, но…

Фу! Иззи? Никогда раньше не слышала, чтобы кто-то называл Изабеллу «Иззи». Значит, Купер придумал для нее какое-то глупое прозвище. Хочется его пристрелить, но вместо этого я вынуждена позволить ему сфоткать меня в бикини, а потом выложить эти фотки в интернет на всеобщее обозрение. Крутой сценарий ночных кошмаров.

— Иззи? — возмущаюсь я. — Ты называешь ее Иззи?

— Ну не всегда, — отвечает он. — Так, знаешь, иногда.

— Как глупо. Чтобы ты знал, я больше не нуждаюсь в твоей помощи, поэтому можешь идти.

— А как тогда ты себя сфотографируешь? — спрашивает Купер. — Кажется, у тебя небольшая проблема.

— Никаких проблем, — вру я. Из-за пара джакузи объектив камеры запотевает, и я пытаюсь вытереть его, но из-за мокрых рук только оставляю разводы. Камера выскальзывает из рук, и я чуть не роняю ее в воду, но Купер подходит и забирает ее.

— Поймал, — говорит он. Его пальцы слегка касаются моих, и мой желудок делает кульбит. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу то, что Купер все еще так влияет на меня. Даже после причиненного им вреда.

— Прекрасно, — буркаю я. — Давай сделаем это.

Убедившись, что вода скрывает большую часть тела, я улыбаюсь.

Купер опускает камеру и хмурится.

— И это твоя самая сексуальная поза?

— Да, — киваю я. — Я мокрая в горячем джакузи и в бикини, — перечисляю все пункты. — Это очень сексуально.

— Да, — соглашается Купер. — Это все очень сексуально, но твоего бикини не видно.

— Решила оставить кое-что для воображения. Меньше значит лучше. — Это противоречит всему тому, о чем думала ранее, когда не хотела навлечь на себя гнев Тайлера из-за обмана. Однако так было до того, когда я фактически привлекла Купера к фотосессии.

В глазах Купера плещется сомнение.

— Наверное, — произносит он.

Купер фотографирует меня еще раз и показывает снимок. Даже я поражаюсь, насколько он провальный. Я выгляжу так, будто на семейном отдыхе или типа того. Если приглядеться, то можно увидеть группку старичков поблизости — это я поехала навестить бабушку в доме престарелых и решила посидеть джакузи с ней и ее друзьями. Полный провал. И совершенно не сексуально. Даже купальника не видно.

— Хорошие фотки, — сдавленно произношу я.

Купер выгибает бровь.

— Лааадно, — соглашаюсь я и вздыхаю. — Добавим немного декольте. Только ты не мог бы… эм… не мог бы ты перезавязать бретельки.

Я поворачиваюсь к нему спиной, вылезаю из воды и развязываю бретельки. Наклоняюсь и плотно прижимаю лиф к груди. Купер без проблем правильно завязывает бретели — может, часто проделывает это с «Иззи»? — и слегка касается пальцами моей влажной кожи, вызывая мурашки.

Закончив, он снова встает перед джакузи. Я погружаюсь обратно в воду, делаю еще один глубокий вдох и откидываюсь назад,устремляя взгляд в небо и подставляя лицо теплому ночному ветерку. Потом медленно-медленно выпрямляюсь, демонстрируя грудь. Купер делает снимок с абсолютно непроницаемым лицом, так что я приподнимаюсь выше, пока вода не доходит до живота. Должно же нормально выйти? И не так безумно. Как будто я расслаблялась в джакузи и решила выйти, и в этот момент кто-то случайно меня сфотографировал. Вода все еще скрывает многое, но теперь можно точно сказать, что я в бикини.

Купер распахивает глаза. Очень-очень широко.

— Что-то не так? — спрашиваю я, быстро погружаясь обратно в воду. — Все так плохо?

Задумываюсь о ретуши. Не то что бы я ей пользовалась. Но знаю, какие она может творить чудеса. Всякий раз, когда в журналах показывают фотографии знаменитостей «до» и «после» ретуши, сразу чувствуешь разницу.

— Нет, — слегка взволнованно отвечает Купер. — Очень… эм… хорошо.

— Дай посмотреть, — требую я.

Он передает камеру мне, и я смотрю на результат. Вау. Вышло неплохо. На снимке я склоняюсь над водой, и виден верх бикини. Для меня он тесноват, потому что все-таки это бикини Кейт, но грудь смотрится великолепно. Мои волосы мокрые, и на фото я немного нервная, но в привлекательном смысле.

— Ух ты! — восклицаю я.

— Да, — соглашается Купер.

Он кладет камеру и переводит взгляд на меня. Он… Купер… Божечки-кошечки! Купер считает меня сексуальной! Купер Марриатти действительно наслаждался фотосессией. Тьфу! Типичный парень. Но теперь, когда я это знаю, то могу немного его подразнить.

— Думаю, я тут недостаточно сексуальная, — внезапно заявляю я. — Давай сделаем еще пару фоток. Может, в такой позе.

Я почти полностью выхожу из джакузи и откидываю голову назад, позволяя воде стекать по спине.

— Думаю, хватит, — скрипит Купер.

Он подходит и вручает камеру мне, и в этот раз, когда наши руки соприкасаются, между нами чувствуются искры.

— Уверен? — невинно спрашиваю я. — Я просто показала грудь, но мы могли бы сделать еще парочку снимков, где я демонстрирую другие части тела, например…

— Уверен, — процеживает он.

Я листаю фотографии на камере, удаляя старые и оставляя только те, где встаю из воды.

— Так что теперь? — спрашивает Купер.

— Теперь мы поднимемся в мою комнату и загрузим их на сайт, — отвечаю я.

Я выхожу из горячей булькающей воды, и прохладный ночной воздух обдувает кожу, вызывая дрожь. Купер хватает полотенце с рядом стоящего стула и укутывает в него.

— Спасибо, — благодарю я.

Но он не убирает руки, и, может мне только кажется, но я чувствую, как он крепче сжимает меня в объятьях, будто не хочет отпускать. Но когда звонит мой телефон, это чувство рассеивается.

Марисса.

— Слава богу! — выдыхаю я. — Где ты? У тебя все хорошо?

— У меня все хорошо, — отвечает она. — Думаю, меня просто хотели немного припугнуть, позвонили родителям, и им пришлось… ммм… приехать и забрать меня.

— Они что, разозлились? — спрашиваю я.

— А ты как думаешь? Родители везут меня, чтобы забрать машину. А вы где?

Ой-ей.

— Эм… ну, я у себя дома. С Купером.

— Они у Элизы, — говорит Марисса родителям.

— Но Клариссы здесь нет, — предупреждаю я. — Она взяла твою машину и зачем-то поехала к своей кузине Джейми.

На другом конце линии воцаряется тишина. Очевидно, Марисса пытается сообразить, как сказать родителям, что ее машина у Клариссы, и она понятия не имеет, куда та уехала.

Наконец-таки подруга просто говорит:

— Ох, Кларисса пригонит ее ко мне домой? И моим родителям не придется ехать? Это тааааак мило с ее стороны. Поблагодари ее за меня. Ладно, покаааа! — и отключается.

— Родители забрали ее, — говорю я немного потрясенно. — Думаю, у нее проблемы, но не уверена, что…

Телефон вибрирует в моей руке. Новое сообщение. Марисса.

«ПОЗВОНИ МНЕ, КОГДА ВСТРЕТИШЬСЯ С КЛАРИССОЙ, А ПОТОМ ПРИЕЗЖАЙТЕ ЗА МНОЙ!».

Я пишу ответ:

«РАЗВЕ ТЕБЯ НЕ НАКАЖУТ ЗА НЕЗАКОННОЕ ХРАНЕНИЕ НАРКОТИКОВ?».

Ответ не заставляет себя долго ждать.

«НЕЗАМЕТНО УЛИЗНУ, ПОЗВОНИ МНЕ».

 Я вздыхаю и потираю виски. Ладно. Самое время сосредоточиться.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

01:47

Купер следует за мной ко мне в комнату и без приглашения ставит стул рядом с компьютером. Я помалкиваю, но когда захожу в свой аккаунт на ЛузерахЛейнсборо. com, то бросаю на него красноречивый взгляд.

— Не смотри, — приказываю я. — Не хочу, чтобы ты увидел мой пароль.

Мой пароль — «Купер143», что означает «Купер, я люблю тебя». В свою защиту скажу, что поставила этот пароль давным-давно и, понятное дело, не удосужилась его поменять. Такая вот я лентяйка.

— Я и не смотрю, — ворчит Купер, подключая камеру к компьютеру. — Знаешь, было бы проще, если бы на сайт можно было заходить сразу с телефона, тогда не пришлось бы… — он запинается, когда замечает мой недоверчивый взгляд.

— Раздаешь мне советы по улучшению ЛузеровЛейнсборо. com? — спрашиваю я.

Да, Купер один из тех компьютерных гиков, и все-таки. Сейчас не очень подходящее время для обсуждения функций сайта. Сайта, который играет чуть ли не главную роль во всей этой заварухе, в которой сейчас находимся. Точнее, я нахожусь.

Он хмурится.

— Ну, не тебе. Твоей сестре. Она же одна из создателей? Ну, по меньшей мере, принимает решения о том, что добавить в обновление?

— Да, наверное, — соглашаюсь я. — Она все еще контролирует сайт, хоть и не принимает в его жизни активное участие.

— Тогда почему бы не сказать тебе, что можно улучшить?

— Потому что, судя по твоим словам, этот сайт испортил не только эту ночь, но и, возможно мою жизнь. И твою. Поэтому в этом нет никакого смысла.

Купер пожимает плечами.

— Сайт не испортил мне жизнь. — Он смотрит на меня, его зеленые глаза серьезны. — По правде говоря, я не хотел поступать в Браун, и ты это знаешь.

Я киваю. Купер не хочет поступать в Браун. И знаю я это не потому, что он говорил мне об этом, а потому что слышала, как говорил о нем. Как-то… бесстрастно.

Думаю, Купер хочет поступить в Нью-Йоркский Университет, который считается у него запасным вариантом. Там есть великолепный факультет информатики, и я знаю, что он всегда мечтал жить в Нью-Йорке. Но его родители хотят, чтобы он учился поближе к дому. Его мама считает жизнь в Нью-Йорке сумасшедшей. Вдобавок, и его отец, и мать учились в Брауне, поэтому они думают, будто он будет там счастлив.

— Считаю это что-то вроде благословления, раз не поступил туда, — говорит Купер.

— Тогда почему мы проходим через весь этот спектакль? — разочарованно спрашиваю я. — Если тебе вообще плевать на Браун.

— Я же говорил, что не моя идея, — отвечает Купер. — Это придумал Тайлер.

— Ах да, точно, — усмехаюсь я. — Совсем забыла. Ты делаешь все, что прикажет Тайлер. — Хотелось бы, чтобы это прозвучало дерзко, но получилось отчасти дерзко, отчасти грустно.

— Это не так, — возражает он.

— Если тебе плевать на Браун, тогда зачем настучал руководству школы? — спрашиваю я. — Про мой комментарий?

Купер вздыхает, в уголках его зеленых глаз собираются морщинки.

— Это не я, — настаивает он. — Я же сказал, это сделал Тайлер. И, Элиза, честно, я…

— Не хочу этого слышать, — перебиваю я. И это правда. Не хочу выслушивать его тупые извинения о том, как ему жаль, это все была просто шутка, он никогда не хотел меня обидеть и бла-бла-бла.

Я включаю компьютер и загружаю в него фото, напоминая себе, что больше не намерена из-за него плакать. И уж точно не перед ним, что было бы совершенно и абсолютно неприемлемо.

Как только загружаю и выкладываю фотки, я поворачиваюсь и смотрю на Купера.

— И что теперь? — спрашиваю я.

— Не знаю. Думаю, надо подождать. — Он смотрит на часы. — Мне придется уехать где-то через десять минут. Пора вернуться домой к Иззи.

— Ах да, верно, к Иззи, — говорю я. — Можешь не заставлять ее ждать, это будет ужасно для бедняжки. Она не переживет, если просидит без своего парня целых два часа.

Я изображаю шок.

— Своего парня? — Купер хмурится. — Иззи не моя девушка.

— Тогда тебе, наверное, стоит с ней поговорить на эту тему, — предлагаю я. — Ибо она определенно считает себя твоей девушкой.

Купер хмурится еще сильнее.

— Нет, не считает.

— Ага, — киваю я, — считает. Она сама сказала мне об этом сегодня в метро.

Хотя это не совсем так. Изабелла же не встала и сказала: «Купер мой парень, юхуу!», но точно всячески старалась это показать, разве что татуировку не сделала «КУПЕР И ИЗАБЕЛЛА ВМЕСТЕ НАВСЕГДА» в форме сердца или типа того.

— Иззи не моя девушка, — повторяет Купер.

— В самом деле? — спрашиваю я. — Тогда почему ты присматриваешь за ее вечеринкой?

— Потому что она попросила, — отвечает он, пожимая плечами. — Мы вместе работали над проектом по психологии, поэтому был там прошлым вечером. — Я одариваю его скептическим взглядом. — Да мы просто друзья, клянусь. Я даже никогда не целовался с ней. — Он протягивает мне свой телефон. — Хочешь, позвони ей прямо сейчас и спроси?

— Нет. Что бы там ни было, мне все равно.

Это неправда. Мне не все равно. Совсем. И теперь, когда я знаю, что он не встречается с Изабеллой, то могу почти поверить, будто он, возможно, действительно скучает по мне. Могу, но не буду.

— Элиза…

— Стоп, — перебиваю я взмахом руки.

— Ты даже не знаешь, что я собирался сказать!

— Знаю, — говорю я. — Ты собирался сказать, что никогда не хотел сделать мне больно, как все вышло из-под контроля, и какой ты на самом деле хороший парень, который никогда бы не поступил со мной так умышленно, но, ОМБ, на тебя надавили парни из «318».

— ОМБ, на меня надавили парни из «318»? — повторяет он.

— Да.

— Я не знаю, что это значит.

— Это ЗНАЧИТ, что ты собирался сказать, будто сделал это, потому что на тебя давили «318».

Честное слово!

— Что такое «ОМБ»?

— О мой бог.

— Так ты считаешь, будто я собирался сказать: «О мой бог, на меня давили парни из «318»»? — спрашивает Купер и смотрит на меня так, как смотрел раньше. С милой ухмылкой, которая заставляет чувствовать себя так, словно все, что я говорю, — очаровательно.

— Нет, я считаю, что ты собирался наплести кучу всякой чуши о давлении «318» и о том, как это повлияло на твои поступки по отношению ко мне, а «ОМБ» — это просто символическое обозначение всей той грязи, которую хотел вылить на меня.

— Ох. — Ухмылка покидает его лицо.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Ох?

— Нет.

Купер садится на мою кровать и поворачивает стул так, что я оказываюсь к нему лицом. Тут же опускаю взгляд, но заключает мое лицо в ладони и вынуждает посмотреть на него.

— Перестань, — говорю я, но никак не двигаюсь. Не могу пошевелиться. Я будто застыла и не могу оторваться от него. Ладно, не совсем правда. Я могу пошевелиться, со мной все в порядке. Но мне нравится ощущение его пальцев на моем лице.

— Перестать что? — спрашивает он.

— Тебе не разрешается трогать мое лицо, — поясняю я. — Ты лишился этого права, когда порвал со мной.

— Это ты порвала со мной, — говорит он.

Полагаю, технически он прав. Я порвала с ним, как только узнала, что он сделал, как только обнаружила список, отвратительный список, наполненный отвратительными пунктами, которые он должен был выполнить, чтобы заморочить мне голову.

— Значит, ты лишился этого права, когда мы расстались, — поправляюсь я.

— Хорошо, — соглашается он. Но не шевелится. Теперь его палец рисует маленькие круги от моего подбородка по щеке и к губам.

— Ты все еще делаешь это, — напоминаю ему я.

— Я никогда не хотел расставаться с тобой, — признается Купер.

— Разумеется, — соглашаюсь я. — Потому что расстаться со мной — значит провалить задание.

— Нет, — качает он головой. — Не поэтому.

Меня пробирает легкий озноб. Я поднимаю глаза и пристально смотрю на него.

— Если это так, — горько шепчу я, сглатывая, — тогда почему ты не боролся за меня?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты мог побороться за меня, мог попытаться заставить меня передумать, мог побежать за мной в тот вечер, когда я нашла список.

Купер отводит взгляд, и чары рассеиваются. Потому что знает, что я права. Если бы он действительно хотел быть со мной, то мог бы побороться за меня. Мог попытаться догнать меня, мог попытаться быть со мной, попытаться заставить меня изменить свое мнение, сказать Тайлеру, что больше не хочет быть в «318». Но он не сделал этого. Потому что все, что Купер говорит мне, — сплошная и откровенная ложь. Всегда

— Элиза, — наконец произносит он. — Как думаешь, почему ты оказалась в том списке?

— В каком списке? — недоумеваю я, хмурясь.

— В списке девушек, избранных для нашего задания в посвящение?

— Так был целый список? — спрашиваю я, откатываясь на стуле и отворачиваясь от него. — Список избранных девушек? Для ваших фальшивых отношений?!

Серьезно! И это тогда, когда я думаю, что он не может пасть еще ниже!

— Да, — кивает Купер. Теперь он сидит, сгорбившись, положа локти на колени. — Я думал, ты знала.

— Нет, не знала! — восклицаю я, всплескивая руками. — И я понятия не имею, как попала в этот список. Может, потому что я тихоня или у меня нет идеальной фигуры, или из-за того, что я сестра Кейт, а ваши извращенные недалекие умишки сочли это смешным.

— Нет. Ты оказалась в том списке, потому что этого захотел я, — заявляет Купер таким тоном, будто бы это должно осчастливить меня.

Я смотрю на него. Должно быть, у него поехала крыша. Серьезно.

— Великолепно. Какая замечательная причина, Купер. Теперь мое мнение о тебе изменилось в лучшую сторону. Спасибо за то, что все прояснил.

— Нет, — качает он головой. — Я хотел, чтобы ты оказалась в нем, потому что мне нужен был повод заговорить с тобой.

— Боже мой! — изумляюсь я, яростно вскакивая со стула. — Ты серьезно бредишь? Думаешь, если скажешь, что хотел встречаться со мной на спор, чтобы узнать меня поближе, то от этого мне станет легче?! Если что, все стало НАМНОГО. ХУЖЕ. — Я встречаю его взгляд. — Ты отвратителен. Убирайся из моей комнаты!

— Что? — Купер встает, не сводя с меня глаз. — Разве ты не слышала, что я только что сказал? Я хотел, чтобы ты оказалась в этом списке, потому что нахожу тебя интересной и милой, и мне нужен был повод, чтобы заговорить с тобой.

Он делает шаг ко мне, но я пячусь назад, подальше от него.

— И таким было твое представление о хорошем предлоге?! — восклицаю я. — Внести меня в список девушек, над которыми вы, парни, решили поиздеваться? — Я уже чуть не плачу, а я НЕ хочу плакать перед Купером, поэтому отворачиваюсь, чтобы он не увидел моего лица. — Уйди, — шепчу я. — Пожалуйста, просто уйди из моей комнаты.

На минуту воцаряется тишина, никто из нас не двигается.

— Элиза…

— Я СЕРЬЕЗНО, — кричу я. — УЙДИ.

— Ладно, — тихо говорит Купер. Он останавливается у порога комнаты. — Эм, ты хочешь, чтобы я ушел из твоей комнаты или из дома вообще?

Я задумываюсь.

— Ну, предпочтительнее, если из дома, но мне может понадобится, чтобы ты меня подвез, поэтому пока не уходи.

Звонит мой телефон. Кларисса. Я тут же беру трубку.

— Привееет, — щебечет она как ни в чем не бывало. Будто она не взяла машину Мариссы и не бросила меня в затруднительном положении у дома Тайлера без шанса добраться домой.

Я и так уже на взводе из-за ссоры с Купером, поэтому все это отражается на разговоре.

— Какого черта? — выплевываю я. — Почему ты бросила нас с Мариссой?

Я начинаю мерять шагами комнату из-за переизбытка всей этой нервной энергии, которой требуется выход.

— Ты о чем? — спрашивает Кларисса. — Я должна была забрать Джейми. Это такой кошмар, если честно. Мэдлин бросила ее в зале игровых автоматов в Саузи. Элиза, а ты знаешь, что Саузи НЕ самый благоприятный район.

— Разве нельзя было доехать до дома на метро? — спрашиваю я.

— Метро так поздно не работает, — сообщает Кларисса. — Вдобавок, Джейми не пользуется метро.

— Что значит «Джейми не пользуется метро»? — переспрашиваю я. Кто не пользуется метро? Это как сказать, что ты живешь в Нью-Йорке и не пользуешься метро. Хотя. Наверняка в Нью-Йорке живет много людей, которые не пользуются метро. Много богатых снобов, которые всегда ездят только на такси. — Давай перефразирую. Какой человек не воспользуется метро, чтобы выбраться из неблагоприятного района?

Это совершенно противоречит здравому смыслу, если вдуматься. Не пользоваться общественным транспортом, потому что боишься ездить на нем, но при этом рисковать собственной жизнью, зависая в неблагополучном районе? Хотя наверняка они преувеличивают его опасность. Кузины Клариссы, Джейми и Мэдлин, всегда все преувеличивают.

— Джейми и Мэдлин, — щебечет Кларисса. — И она была так напугана, ты бы только слышала.

— Не сомневаюсь, что она действительно испугалась, — ворчу я, все еще наворачивая круги по комнате и пытаясь держать себя в руках, пока окончательно не слетела с катушек. Купер все еще стоит в дверях, старательно сдерживая смех, и это меня только бесит, потому что я знаю, почему ему смешно.

Купер как-то раз встречался с Джейми и Мэдлин на одной из своих барбекю-вечеринок. Они пришли с Клариссой, и мы не могли просто взять и попросить их уйти, даже несмотря на то, что они были немного странными. Все время девчонки просидели под огромными зонтами, которые принесли с собой, потому что «их нежная кожа не перенесет безжалостные ультрафиолетовые солнечные лучи».

Позже мы пришли к общему выводы, что зонтики — это их пунктик, потому что, когда Купер принес им напитки, они достали из своих сумочек бумажные зонтики пастельных оттенков для коктейлей и сели под своими зонтиками у бассейна, счастливо потягивая напитки и общаясь только друг с другом.

Я стреляю в Купера убийственным взглядом и проклинаю себя за то, что позволила ему так глубоко войти в мою жизнь. О чем я только думала? Мы встречались всего пару месяцев! Не надо было знакомить его с моими друзьями и проводить с ним так много времени.

— Она была очень напугана, — говорит Кларисса. — На одном из больших экранов показывали бокс, а ты знаешь, что Джейми не переносит жестокость.

— Начнем с того, зачем она вообще пошла туда? — спрашиваю я.

— Она поспорила, — оправдывается Кларисса. — И проиграла.

— Она проиграла спор, и поэтому должна была пойти в зал игровых автоматов в Саузи? — Я понимаю, что слишком вдаюсь в детали жизни Джейми, когда у самой происходят вещи посерьезнее. — Проехали. Слушай, где ты?

Телефон вибрирует в руке и подает сигнал, перебивая ее ответ.

— Побудь на линии, — говорю я. — Мне пришло сообщение.

Я проверяю телефон. Тайлер.

«ВИДЕЛ ФОТО. НЕПЛОХО. ТЕПЕРЬ ВОЗВРАЩАЙСЯ В ГОРОД К ТРЕМ ЧАСАМ ЗА СЛЕДУЮЩИМ ЗАДАНИЕМ».

Боже. Сколько еще это будет продолжаться? И когда уже они ПРОСТО ОСТАНОВЯТСЯ? Делаю глубокий вдох.

— Кларисса, — спокойно спрашиваю я. — Где ты?

— Хм, прямо сейчас я выезжаю из города. — Блин, блин, блин. Она ни за что не успеет забрать меня и привезти в город к трем часам. — Так, ладно. Можешь забрать Мариссу из ее дома?

— Мариса ушла домой? — спрашивает Кларисса. — Так некрасиво с ее стороны, Элиза. Она не должна была бросать тебя.

— Марисса меня не бросала! — восклицаю я. Неужели Кларисса забыла, что сама еще недавно угнала автомобиль? — Ты бросила. Это ты бросила нас.

— Нет, — отрицает подруга. — Я оставила тебя с Купером. Кстати, где он?

— Здесь, — отвечаю я, настороженно глядя на него.

— Привет, Кларисса! — кричит Купер.

— Привет, Купер! — кричит Кларисса в ответ. Тьфу. Сейчас не самое время вступать в диспут на тему ее лояльности, поэтому оставляю все как есть.

— Слушай, — говорю я. — Мариссу арестовали.

— Мариссу, что?! — восклицает Кларисса.

— Он все объяснит, когда вы встретитесь. Но сначала позвони ей, потому что она собирается выбраться из дома тайком. Тайлер хочет, чтобы я вернулась в город к трем, поэтому поезжай за ней. Встретимся в «Кофеварке» на Ньюбери-стрит.

«Кофеварка» — это круглосуточная кофейня, которая обычно забита по выходным, когда все остальные места уже закрыты. Это хорошее место для встречи, потому что оно находится в безопасном районе, и там всегда кто-то да будет.

— Поняла, — говорит Кларисса и отключается.

Я поворачиваюсь к Куперу.

— Что ж, — начинаю я, — эм, ты захватишь меня с собой обратно в Бостон?

Он ухмыляется. Блин.

Я заставляю его пождать в гостиной, пока сама переодеваюсь в удобные джинсы и мягкий серый свитер. Спускаюсь вниз и молча с недовольным видом следую за ним в машину.

По дороге в город мы не разговариваем. И меня это вполне устраивает. Машин очень мало, поэтому есть шанс доехать быстро. Всю дорогу я делаю вид, будто с кем-то переписываюсь. Купер позволяет мне выбрать музыку, и я ставлю поп-станцию на «Пандоре», делая звук погромче, чтобы не пришлось разговаривать.

И знаете, что странно? Я вроде как хочу с ним поговорить. Ладно, не совсем. Я хочу, чтобы он заговорил со мной. Да, я выгнала его из комнаты и в целом хотела, чтобы он ушел. Я хочу, чтобы он ушел. Разум приказывает не верить ничему, что он говорит. Но сердце хочет, чтобы Купер снова заговорил со мной, и выяснилось, что он выполняет не все поручения Тайлера и отчасти еще заботится обо мне. Хотя и понимаю, как это глупо.

Именно поэтому музыка играет громко. Я понимаю, что если заговорю с ним, то попытаюсь привести разговор к тому, почему Купер хотел видеть меня в том списке, и что думает обо всем этом, а это бессмысленно. Кейт всегда твердила, что нужно судить о людях не по их словам, а по поступкам.

И пока что поступки Купера только доказывают, что он заботится обо мне недостаточно. Все, что нужно, так это вернуть мой блокнот. Или выйти из «318». Ну или поцеловать меня.

Но раз он не заботится обо мне, если он самый настоящий придурок, тогда почему мне помогает? Я украдкой на него смотрю и стараюсь не восхищаться его стрижкой и задумчивыми зелеными глазами, в которых затаилась печаль. Стараюсь не глазеть на его руки, напряженно сжимающие руль. У Купера очень сексуальные руки. Представляю, как они обхватывают мою талию и тяжело сглатываю, отвожу глаза и снова устремляю взгляд в окно. Сказать по правде, не стоило доверять кому-то настолько привлекательному.

Мы выезжаем из тоннеля Масс-Пайк, приближаясь к Бостону. Купер делает музыку потише.

— Хм, — произносит он. — Куда мне… Мне нужно обратно к Изабелле, так что давай я подвезу тебя до «Кофеварки»?

Точно. К Изабелле. Я совсем забыла. Но это уже другая история. Теперь, когда я знаю, что Купер с ней не встречается, стало чуточку лучше. И все-таки.

— Да, — киваю я. — Можешь высадить меня у «Кофеварки» на Ньюбери-стрит.

— Я рад, что ты выбрала именно это место, — говорит он. — Там безопасно.

— Спасибо, что переживаешь за меня, — с сарказмом отвечаю я.

Его руки крепче сжимают руль.

— И что это значит? — спрашивает он.

— Это значит, — поясняю я, — что если бы ты действительно волновался за меня, то не бросил бы меня так просто у «Кофеварки», торопясь к Изабелле.

— Элиза, я же сказал, что мы просто друзья. Единственная причина, по которой я вообще еду назад в ее квартиру, потому что Тайлер не должен узнать, что я с тобой.

— Я так устала от всего этого дерьма с Тайлером! Если честно, Купер, то тебе не помешало бы отрастить яйца.

— У меня есть яйца, — говорит он, разозлившись.

— А вот и нет!

— Нет, есть, — твердит он.

— Нет.

— Поверить не могу! — восклицает он. — Я был готов позвонить ему и сказать, что ты больше не будешь играть в его игры! Помнишь? Когда мы были у дома Тайлера, и ты заплакала? Ты сама сказала, не делать этого!

Хм. Веский аргумент. И все равно я слишком зла, чтобы разговаривать с ним. Мы уже на Ньюбери-стрит, и Купер мчит по улице, то и дело останавливаясь, чтобы пропустить пешеходов. Все бары только что закрылись, так что на улице полно людей, которые рыщут в поисках своих машин, либо места, где можно перекусить.

— Слушай, — говорит Купер. — Мне жаль, что ты думаешь, будто я не на твоей стороне. Но я помогал тебе всю ночь, так что немного благодарности с твоей стороны не помешало бы.

Я бросаю на него взгляд, полный скепсиса.

— Немного благодарности? — Он сейчас серьезно? — Это ты втянул меня в эту ситуацию! Если бы не ты, то я бы сейчас была дома с Мариссой и Клариссой, совершенно счастливая и наслаждающаяся тем, что родителей нет дома, заказывала бы пиццу, смотрела бы любой фильм и великолепно проводила бы время!

— Ох, конечно. Звучит очень заманчиво, — ехидничает Купер.

— Ну, не так заманчиво, как встречаться с девушками на спор, но так уж вышло, что мне это нравится.

— Элиза… — Он пытается взять меня за руку, но я отдергиваю ее.

— Хватит, Купер, — горько говорю я. — Если ты действительно хочешь мне помочь, то, пожалуйста, просто держись от меня подальше.

Он останавливается на пешеходном переходе, и я, не дожидаясь от него ответа, выхожу из машины.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

02:41

Меня так трясет, что поначалу, выйдя из машины, и иду не в ту сторону. Не хочу, чтобы Купер увидел, как я разворачиваюсь, поскольку это будет очень неловко, поэтому я сворачиваю в переулок и обхожу квартал.

В голове немного проясняется, а сердце успокаивается, когда прихожу в «Кофеварку», но я все равно еще немного взвинчена, поэтому заказываю травяной чай по совету баристы на вопрос о самом лучшем успокаивающем напитке без кофеина. Сажусь за маленьким столиком в углу, тут же пожалев, что не прихватила с собой книгу, газету или набор для вязания, чтобы хоть чем-то занять себя, пока я жду.

Делаю глоток чая. Фуу! Гадость. Напиток очень крепкий, с резким привкусом трав и молока. Сахара там явно маловато. Однако если захочу добавить, то придется идти обратно к стойке, и тогда я упущу столик. А если упущу столик, появится реальная проблема, поскольку что мне тогда делать? Просто расхаживать по улице, попивая чай? Да я даже не могу на витрины магазинов поглазеть — сейчас работает только парочка круглосуточных ресторанов и пиццерий.

Отпиваю чай, предаваясь жалости к себе, после чего звоню Мариссе.

— Привет! — отвечает она. Судя по всему, подруга сейчас в машине, поскольку в трубке слышится шут ветра, будто все окна открыты. — Что происходит?

— Где вы, девочки? — спрашиваю я.

— Подожди, я тебе не слышу. — Марисса делает музыку тише, говорит что-то Клариссе и хихикает. Просто супер. Они веселятся прямо как в старые добрые времена: с музыкой и развевающим волосы ветром, — а я сижу тут одна-одинешенька и пью какой-то дурацкий травяной чай, по вкусу напоминающий сосновую шишку, в ожидании следующего унизительного задания.

— Все, прости, — обращается ко мне Марисса. — Кларисса только что забрала меня.

— Ты бы видела ее, Элиза, — кричит Кларисса. — Она спрыгнула с балкона и чуть не убилась.

— Ага, очень забавно, — говорит Марисса. — Ладно, ты где?

— Уже здесь, — отвечаю я. — За столиком в углу.

— Мы почти приехали. Увидимся через пять минут.

Через пятнадцать минут они влетают в кафе, пританцовывая, смеясь и толкая друг друга, непрерывно щебеча при этом. С каких пор эти двое стали такими хорошими подругами?

— Привет, — мрачно здороваюсь я. — Почему так долго?

— Прости, — отвечает Марисса. — Я совершила ошибку, пустив Клариссу за руль, и нам пришлось бесконечно долго кружить в поисках места, куда бы влезла большая машина, поскольку Кларисса ужасно боится парковаться параллельно.

— А я и не боюсь, — протестует Кларисса, перебросив светлые волосы через плечо. — Просто не доверяю себе и знаю, что ты очень расстроишься, если я поцарапаю твою машину. Однако это не имеет значения, потому что один добрый человек припарковал машину за меня.

— Добрый человек припарковал за тебя машину?

Честное слово, хуже и быть не может.

— Ага, — кивает она. — Мужчина переходил дорогу, а я увидела парковочное место и спросила: «Прошу прощения, сэр, вы не могли бы припарковать мою машину?». И он припарковал!

Кларисса лучезарно улыбается.

— А почему ты сама не припарковалась? — интересуюсь у Мариссы.

— Хотела посмотреть, чем все закончится, — объясняет она.

— Откуда ты узнала, что он хорошо паркуется? — спрашиваю Клариссу.

— Просто у него был такой вид.

— А если бы он был пьян или что похуже?

— Элиза, он не был пьян! — Кларисса шокирована. — Мужчина был в офисном костюме, и у него очень ухоженная бородка!

Я решаю промолчать о том, что раз этот мужчина был в офисном костюме, то тогда, скорее всего, не заходил домой после работы переодеться. Получается, он слоняется по улицам Бостона с конца рабочего дня или даже со вчерашнего дня и занимается бог знает чем.

— Он мог быть слегка поддатым, — говорит Марисса. — И он попросил твой номер.

— Он был трезвым, — небрежно отмахивается Кларисса. — Это просто добрый старичок, который захотел сделать доброе дело для кого-то, кто попал в беду.

— Проехали, — говорю я. Хотя наивность Клариссы как-то утешает.

— Да, проехали, — кивает Марисса. Она плюхается на стул напротив. — Так что у нас? В чем дело и что делаем дальше?

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Жду следующее задание от Тайлера.

— Ладно, — говорит Кларисса. — Тогда, полагаю, стоить взять напитки.

— Не берите травяной чай, — вздыхаю я, морща нос. — Вне зависимости от того, кто его посоветует.

— Ясно.

Подруги уходят к барной стойке, а я пытаюсь сделать еще один глоток чая.

Звонит мой мобильный. Купер! Кажется, он не расслышал, когда я велела оставить меня в покое. На мгновение я не знаю, стоит ли брать трубку. Может быть, он звонит, чтобы сообщить мне следующее задание? А потом решаю не отвечать. Если они действительно хотят связаться со мной, тогда пусть Тайлер напишет. И секундой позже телефон вибрирует, уведомляя о новом сообщении. Я смотрю на экран. Тайлер.

«РАССКАЖИ КЕЙТ ПРАВДУ О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО С МИГЕЛЕМ КОНТАДОРОМ».

Я смотрю на текст и моргаю. Блин, блин, блин! Из всего, что написано в блокноте, это, наверное, самое худшее!

Марисса и Кларисса возвращаются за столик, у каждой в руке по огромному пластиковому стакану чего-то холодного. Кларисса слизывает взбитые сливки с ложки и грациозно усаживается на стул напротив меня. Марисса садится рядом с ней.

— Ты была права, — сообщает она. — Они пытались втюхать мне травяной чай, а я сказала: «Нет, спасибо. Мне нужна кофеиновая встряска». — Подруга смотрит на меня. — Куда ты уставилась?

Я все еще гипнотизирую взглядом телефон. Марисса тянется и хватает его.

— «Расскажи Кейт правду о том, что произошло с Мигелем Контадором», — громко читает она и удивленно распахивает глаза, когда встречает мой взгляд. — Ой-ей, — удается выдавить Мариссе.

— Ага, — киваю я. — Ой-ей.

Хотя «ой-ей» — это еще мягко сказано.

Кларисса хмурится, а ее голубые глаза загораются от замешательства.

— Не поняла. Кто такой Мигель Контадор?

— Мигель Контадор, — напоминаю я. — Ты его помнишь. Он был старшеклассником в наш второй год в старшей школе.

— Что-то такое припоминаю, — хмурится она. — Темноволосый и темноглазый?

— Да. Он был, хм… — Я нервно сглатываю, вспоминая. — Он много качался.

— Так что же произошло? — спрашивает Кларисса. — Между тобой и Мигелем Контадором? И почему ты должна рассказать об этом Кейт? — Она окунает трубочку во взбитые сливки на напитке и изящно посасывает ее.

Марисса и я переглядываемся.

— Ну, — медленно начинаю я. — Эм, Кейт училась в одиннадцатом классе, когда я была в девятом.

— Ха, — фыркает Кларисса. — Я не так уж и плоха в математике.

— Ну, эм, Мигель был ее парнем, — продолжаю я.

— Они встречались где-то четыре или пять месяцев, — добавляет Марисса.

— Стоп! — перебивает Кларисса. Она кладет ложку на стол и сверлит нас взглядом. — Почему Марисса знает эту скандальную историю, а я — нет?

— С чего ты взяла, что она скандальная? — возмущаюсь я.

— Потому что, — раздраженно отвечает Кларисса, — если бы она не была скандальной, то а) это не было бы секретом, б) я бы ее знала и в) «318» не принуждали тебя к чему-то.

Я недоуменно моргаю, пораженная ее проницательностью. Она права по всем статьям.

— Хм, да. Ты права по всем статьям.

— Элиза целовалась с ним! — неожиданно выпаливает Марисса, не в силах держать язык за зубами. Потом она хлопает себя ладонью по рту, но даже отдаленно не выглядит виноватой. — Упс.

— Элиза! — восклицает Кларисса. — Ты целовалась с парнем своей сестры?!

Несколько человек бросают на нас любопытные взгляды. Здесь удивительно многолюдно для этого времени суток.

— Да, — подтверждаю я, краснея до корней волос. — Но я не виновата, это было… Кейт закатила большую вечеринку у нас дома, когда родители уехали, и Мигель был там, и все тусили в джакузи, а он… у него такой пресс… он всегда много качался, — с запинкой заканчиваю я.

— Значит, ты решила, что это нормально — поцеловать парня своей сестры, потому что тот много качался? — Следовало бы догадаться, что Кларисса не очень хорошо все воспримет, учитывая ее строгие взгляды на романтику и любовь.

— Нет! Это не нормально! Но Мигель и Кейт только-только сошлись, и перед этим она сказала мне, что не уверена, нравится ли он ей.

— Ты как будто оправдываешься, — говорит Кларисса, грозя пальцем. — Это не очень хорошо, Элиза.

Я вздыхаю и решаю все ей рассказать.

А случилось вот что. В тот вечер мы с Кейт собирались на вечеринку и вместе делали укладку в ванной. Одна из нас могла бы спуститься вниз, но нам очень нравилось краситься вместе. Кейт советовала, как лучше наносить макияж, а потом укладывала мне волосы, пока те не стали суперпрямыми и блестящими.

Кейт встречалась с Мигелем всего пару недель, и они были на той стадии, когда ты решаешь, получится ли у вас что-то. По крайней мере, так думала Кейт, потому что я помню, как она говорила, что не уверена, нравится ли он ей.

Услышанное повергло меня в шок. Потому что мы говорили о Мигеле Контадоре. В нашей школе он, вне всяких сомнений, считался самым желанным парнем с его смуглой кожей, идеальной улыбкой и еще более идеальным телом. (Серьезно, знаю, что продолжаю это утверждать, но его тело крышесносно. Оно будто высечено из мрамора, но при этом выглядит абсолютно естественно, а не «я, сидящий на стероидах, огромный мускулистый качок»).

И да, признаюсь. Я немного завидовала. Мне было пятнадцать, а Мигелю почти восемнадцать, и в тот момент он казался мне таким взрослым. И все никак не могла понять, как или почему Кейт была так хладнокровна! Она сказала, что не уверена, нравится ли он ей, так, будто выбирала, что заказать в «Бургер Кинге» или типа того. Меня это шокировало. И, признаюсь, немного выбесило.

Я ничего не ответила, но позднее той ночью, когда оказалась в гостиной наедине с Мигелем, вспомнила ее слова. По телевизору шло какое-то шоу на MTV, я смотрела его, потому что на улице меня бросило в жар, как будто немного перебрала с алкоголем. Так что я зашла в дом немного освежиться, а через пару минут вошел Мигель. Он только что вышел из джакузи и вытирался полотенцем.

— Привет, младшая сестренка Кейт, — сказал он.

— Привет, — ответила я. Рядом с ним я все еще немного нервничала, несмотря на то, что он был вроде как парнем Кейт, и каждый раз, когда мы общались, он был очень милым. Мигель сел рядом со мной, и точно не помню, что случилось потом, но знаю, что мы разговаривали, и я упомянула, что у него такая же фамилия, как у известного велогонщика Альберто Контадора. Мигель посмотрел на меня как на сумасшедшую и спросил: «Кто, черт возьми, такой Альберто Контадор?». Это было вроде как смешно в некоем грустном трагическом смысле, поскольку я очень гордилась собой, когда обнаружила сей маленький любопытный факт и смаковала его много дней в ожидании идеального момента, чтобы воспользоваться им и произвести на него впечатление. А ведь я даже не любила кататься на велосипеде.

Помню, как он спросил меня, говорила ли что Кейт о нем, нравится ли он ей, и я разозлилась, ведь Кейт даже не волновало, нравилась ли она Мигелю. Точно не помню, что я тогда сказала, но, кажется, у Мигеля сложилось такое впечатление, будто он не нравился Кейт так, как она нравилась ему.

Не уверена, он сделал это назло или же ему просто стало меня жаль, но следующее, что я помню, это то, как он наклонился ко мне и слегка коснулся своими губами моих. Раньше я никогда ни с кем не целовалась, и времени подумать, правильно ли я поступаю, мне не дали, потому что Мигель углубил поцелуй, и несколько секунд мы целовались.

А дальше его кто-то позвал обратно, и он ушел. Кейт, должно быть, снова обольстила его, решив наконец, что он ей нравится, потому что потом они встречались еще пять месяцев. Я никогда не рассказывала ей о произошедшем. Мы с Мигелем никогда это не обсуждали, и, насколько мне известно, он никогда не изменял Кейт, пока они были вместе.

— Вот поэтому я была не в курсе, — говорит Кларисса после того, как я заканчиваю свой рассказ. — Тогда я еще здесь не жила.

Она улыбается Мариссе, как бы говоря: «Видишь? Это единственная причина, почему ты знала, а я — нет!».

— И это все, что тебя волнует? — недоверчиво спрашивает Марисса. — Что ты не знала этот секрет, потому что тогда здесь не жила?

— Этот этого мне лучше, — объясняет Кларисса, — когда мне известна причина, по которой меня оставили за бортом.

По правде говоря, их перепалка немного повышает мне настроение. Хоть что-то остается неизменным.

— Хорошо, а станет ли тебе лучше, — интересуется Марисса, — когда Элиза скажет об этом Кейт?

Телефон снова вибрирует.

«СКАЖИ ЕЙ ЛИЧНО, — гласит сообщение. — ПРИГЛАСИ КЕЙТ В «КОФЕВАРКУ» ВОЗЛЕ БОСТОНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА И РАССКАЖИ ЕЙ».

— Какого черта? — восклицаю я и показываю телефон подругам.

— Разве они не в курсе, что мы уже в «Кофеварке»? — спрашивает Кларисса и вздыхает. — Было бы намного лучше, если бы Кейт встретилась с нами здесь.

— Может, они хотят, чтобы ты приехала туда, — говорит Марисса, — потому что хотят кого-то подослать подслушать ваш разговор.

— Зачем им это? — хмурюсь я.

— Чтобы убедиться, все ли ты расскажешь. Иначе где взять доказательство?

Хм. Возможно, она права. Какого. Черта. Мало того, что признаться Кейт будет очень-очень тяжело, так еще и рядом будет ошиваться одна из шестерок Тайлера, которая наверняка станет подтрунивать и насмехаться надо мной. Может, он даже Купера пошлет. Сейчас три часа ночи. Что, блин, Кейт подумает, когда я заявлюсь к ней в общежитие в такой час?

— Все будет хорошо, — говорит Марисса. Она тянется и похлопывает меня по плечу. — Обещаю.

Но я ни капельки ей не верю.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

03:15

Мы держим путь в Бостонский университет и по дороге туда ведем себя довольно тихо. Полагаю, главным образом из-за того, что всем это уже порядком надоело, мы устали от всей этой канители. Знаете ли, до сих пор, когда мне давали задания, ситуация не была настолько безумной. По большому счету, они не влекли за собой каких-либо серьезных, способных повлиять на жизнь последствий. Но сейчас… Я даже не могу представить, что произойдет.

По дороге звоню Кейт втайне надеясь, что сестра спит и не возьмет трубку, но она очень бодро отвечает на третьем гудке.

— Привет, — здороваюсь я, стараясь сохранять спокойный тон. — Это я. Не разбудила?

— Нет, я не сплю, — отвечает Кейт. — Мне в понедельник сдавать суперогромную курсовую, поэтому проработаю всю ночь.

— Ой, — произношу я. — Отстойно. Эм, я загляну ненадолго?

— Ладноооо, — протягивает она. — Что-то случилось?

Этот вопрос делает все только хуже, ведь, зная Кейт, та не удивлена моему приезду, хотя я частенько бываю у нее в общежитии. Сестра спрашивает меня об этом, потому что сейчас три часа ночи, и по моему голосу ясно, что что-то случилось. И пусть Кейт волнуется за меня, с уверенностью могу сказать, что она счастлива меня слышать и будет рада повидаться, и от этого я чувствую себя очень виноватой.

— Хм, ничего не случилось, — отвечаю я. — Просто… мне нужно с тобой кое-что обсудить.

— В три часа ночи?

— Я тусила неподалеку, — поясняю я, — на вечеринке.

Это правда. Я была на вечеринке неподалеку от общежития Кейт.

— Опять Купер что-то натворил? — спрашивает Кейт. — Честно слово, Элиза, если тебе нужно, чтобы с ним кто-то поговорил, не проблема.

И снова подумываю просто рассказать все Кейт. Всю правду о том, как Купер и «318» выкрали мой блокнот, и теперь Тайлер заставляет меня выполнять все, что в нем написано, потому что злится из-за моего комментария про Купера на ЛузерыЛейнсборо. com. Уж Кейт точно захочет разобраться с ними, но тогда кто знает, как потом поступят «318»? И это битва не Кейт. Это моя битва.

— Нет, — заверяю я. — Дело не в Купере, а в… хм… кое-чем другом.

— Ну хорошо, — немного обеспокоенно произносит она. — Элиза, я…

Тут связь пропадает, и речь Кейт обрывается. Я выключаю телефон и убираю его в карман, гадая, что же будет дальше.

Припарковавшись, мы идем в сторону Бостонского университета. Марисса ведет себя очень скрытно. Она достает свой телефон и поглаживает пальцем экран.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Ничего, — быстро отмахивается она. — Просто проверяю голосовую почту.

— Ладно, — говорю я.

— Не похоже, что ты просто проверяешь голосовую почту, — встревает Кларисса. — Кажется, что ты гладишь телефон.

— Я его не глажу, — оправдывается Марисса. — Просто…, — вздыхает она, — как думаете, стоит позвонить Джеремайе?

— Позвонить Джеремайе? — недоумевает Кларисса. — Зачем?

— Ну, потому что мы не разговаривали после вечеринки, — отвечает она.

— Послушай, если бы Джеремайя хотел с тобой поговорить, — мягко говорю я, — то тебе не кажется, что он мог сам попытаться тебе позвонить?

— Но в метро нет связи, — возражает она, — а в полицейском участке у меня забрали телефон. И я без понятия, выключали они его или нет.

— Они его не выключали, — отрезает Кларисса. — И тебе никто не звонил. Уж поверь мне.

Кларисса смотрит на меня в поисках поддержки, но потом я решаю — знаете что? Если Марисса хочет позвонить Джеремайе, то пусть звонит. Во-первых, нас она непослушает, если мы скажем ей этого не делать. Она прекратит названивать ему только в том случае, если тот поведет себя с ней, как полный безоговорочный придурок. Во-вторых, меня начинает подташнивать от подавления чувств. Почему мы обязаны подавлять собственные чувства? Именно поэтому я попала в такую ситуацию со своим дурацким фиолетовым блокнотом. Я буквально создала место для записи всего, о чем мечтала, а не думала, как должна или могла воплотить это в жизнь.

Я пожимаю плечами.

— Звони, если хочешь.

Кларисса шокировано смотрит на меня и открывает свой рот, пытаясь возразить, но потом передумывает.

— Спасибо, Элиза, — щебечет Марисса, бросая на Клариссу полный осуждения взгляд. Она листает контакты и нажимает кнопку вызова на номере Джеремайи. Кларисса и я проходим уходим немного вперед, волоча ноги к общежитию Кейт.

— Зачем ты это сделала? — срывается Кларисса. — Ведь знаешь же, что ничего хорошего из этого не выйдет!

— Да, но Марисса этого не знает и не узнает, пока ему не позвонит и не поймет все сама.

Этот аргумент, по всей видимости, не убедил Клариссу.

— Нам надо присматривать за ней, — говорит она.

— Это все, что в наших силах, — отвечаю я.

— Знаю. Меня арестовали! — кричит Марисса в телефон за нашими спинами. — Это дурдом какой-то. Нет, я не могу назвать тебе причину. Это не телефонный разговор.

Надеюсь, она знает, что ни при каких обстоятельствах ей нельзя говорить Джеремайе о произошедшем сегодня ночью. Я оборачиваюсь, и Марисса бросает на меня взгляд, который четко дает понять, что она будет молчать.

— Ладно! — счастливо воркует она. — Спасибо.

Марисса сбрасывает вызов и кружится по улице — ее тень танцует в свете уличных фонарей.

— Джеремайя обещал перезвонить, — говорит она. — Как только он окажется дома, я поеду к нему.

Мы с Клариссой переглядываемся, и кажется, что у нас мысли об одном и том же: это приглашение на секс. Но обе молчим.

Когда мы добираемся до «Кофеварки» возле общежития Кейт, возникает маленький спор. Между нами, я имею в виду. Кларисса и Марисса решили сидеть в «Кофеварке».

— Для моральной поддержки, — поясняет Кларисса и сжимает мою руку.

— Да, — кивает Марисса. — Для моральной поддержки. Просто на случай, если ты решишь пойти на попятную или Кейт взбесится и решит тебя прикончить.

— Ну спасибо. Интересно, какой исход меня утешает больше: то, что я пойду на попятную, или смерть от рук родной сестры? Вы прямо созданы для моральной поддержки.

Кларисса закатывает глаза.

— Разумеется Кейт не станет беситься или пытаться тебя убить. — Она ободряюще улыбается мне, но эта улыбка больше подходит для мамы, которая ведет вас к стоматологу и заверяет, что все будет хорошо, хотя это не так. — Кейт слишком крута для того, чтобы потерять самообладание в общественном месте.

Вдох.

— Вдобавок, что нам делать на улице? — спрашивает Марисса. — Везде все закрыто.

— Отлично, — сдаюсь я. — Но вы все время сидите в дальнем углу и смотрите, чтобы Кейт вас не заметила.

Последнее, что мне нужно, это чтобы сестра обрадовалась встрече с моими подругами и пригласила их за столик. Она точно так сделает. Вот одна из причин, почему все так любят Кейт. Она очень дружелюбная.

— Разумеется, — хором говорят Марисса и Кларисса таким тоном, будто им в голову не придет спалиться перед Кейт.

Перед тем как скрыться в здании до меня доносятся слова Клариссы: «Как думаешь, стоит ли здесь купить еще один напиток или же тот, что я купила в другой «Кофеварке», сочтется за приобретенный здесь?».

Кейт проживает на десятом этаже, но мне даже не приходится ей звонить: я сталкиваюсь с одной из ее подруг, Сесилией, которая вносит мое имя в журнал посетителей. Мы поднимаемся на лифте вместе с несколькими подвыпившими подростками, которые смеются и хихикают, наполняя кабину отвратительным запахом перегара. Одна из девушек не перестает повторять: «Боже, ребята, меня ТАК вырвало, это было просто УЖАСНО», и всем остальным кажется это невероятно уморительным.

Лифт останавливается на десятом этаже, я прощаюсь с Сесилией и иду по коридору к комнате 1012. У соседки Кейт в прошлом месяце произошел нервный срыв, поэтому она бросила учебу, и теперь комната в ее полном распоряжении. Эта комната очень маленькая, зато своя

— Элиза! — восклицает Кейт, увидев меня, и заключает в крепкие объятья. Она одета в пару розовых пижамных штанов и белую футболку, а ее волосы собраны в пучок. Я замечаю открытый учебник на ее кровати и чашку чая на рабочем столе.

— Привет, — здороваюсь я, сомневаясь, будет ли сестра так рада меня видеть после того, что ей скажу.

— Ура! Я так рада, что ты здесь. — Кейт подпрыгивает от счастья, ее ноги утопают в пушистом голубом коврике.

— Я тоже рада, что оказалась здесь, — вру я.

Она садится на кровать и хлопает по месту рядом с собой.

— Садись, — приглашает она.

— Так ты, хм, занималась? — спрашиваю я, опускаясь на кровать рядом с ней. — Прости, что отвлекаю.

— Все нормально, — отмахивается Кейт. Сестра делает закладку в учебнике и прячет его под кроватью. Чувствую себя очень-очень виноватой. Не только из-за того, что целовалась с Мигелем. Я отвлекаю ее от учебы, чтобы сообщить такие ужасные новости. Кейт нужно учиться. У нее очень хорошие оценки, но для этого она должна усердно заниматься. Учеба никогда не давалась ей так легко, как мне.

— Так что случилось? Что ты хотела мне сказать?

Ее голубые глаза серьезны, и я глубоко вздыхаю. Внезапно здесь становится очень жарко.

— Это… тебе не кажется, что здесь очень жарко? — обмахиваюсь я рукой.

— Да нет, — говорит она. — Но ты знаешь, что я та еще мерзлячка. Открыть окно?

— Ага, — киваю я, и Кейт встает и идет к окну.

— Вообще-то, — я резко встаю, — эм, я хочу пойти в «Кофеварку».

Кейт смотрит на меня, как на ненормальную

— Ладноо, — медленно протягивает она. — Уверена? Мы могли бы попить и здесь. У меня есть и чай, и кофе, а внизу стоит торговый автомат, если захочешь что-нибудь холодненького.

— Мне очень захотелось один из тех травяных чаев, что продаются в «Кофеварке», — вру я.

— У меня есть травяной чай! — восклицает Кейт с восторгом. — У меня куча…

— Я хочу именно ТОТ, КОТОРЫЙ ЕСТЬ У НИХ, — слишком резко перебиваю я. — Он органический и без кофеина.

Кейт в шоке. Господи, как же тут жарко. Серьезно, как только она это терпит? Кажется, я вот-вот упаду обморок.

— Эм, ладно, — соглашается Кейт. Сестра очень странно посматривает на меня и медленно подходит к шкафу. — Дай только собраться.

Она натягивает через голову свитер, надевает джинсы и скользит ногами в удобные на вид шлепки. Переделав пучок в хвост, Кейт переводит взгляд на меня.

— Хм, готова?

— Да, — неуверенно отвечаю я. — Готова.

Мы в тишине спускаемся на лифте в холл. Чувствую на себе косые взгляды Кейт. Кажется, она очень за меня волнуется.

Когда мы приходим в «Кофеварку», я заказываю мятный мокаччино, и Кейт ведет меня к столику у входа в кофейню. Посетителей здесь мало, и в дальнем углу за столиком для четверых я замечаю Клариссу и Мариссу. И, к моему удивлению, столик полностью занят. С ними сидят два парня. Вроде бы студенты колледжа.

А еще Кларисса и Марисса в бейсбольных кепках. Парни, с которыми подруги сидят за столиком, без головных уборов, и готова поспорить, что каким-то чудом Марисса и Кларисса не только убедили этих парней сесть с ними за столик, но и уговорили отдать им свои кепки. Наверное, для маскировки или типа того. Невероятно.

— Я думала, ты хотела травяной чай, — немного раздраженно замечает Кейт, когда мы садимся за наш столик.

— Что? — спрашиваю я. — Ах, да, передумала в последнюю минуту.

— Передумала? Насчет напитка, из-за которого чуть ли не умирала пару минут назад?

— Да. — Я слишком рассеянна, чтобы придумать нормальное оправдание, потому что в данный момент мой взгляд мечется по кофейне в поисках знакомого лица. В задании Тайлера не говорилось, что нужно занять определенный столик, так что это, как мне думается, не так важно.

— Элиза, с тобой все нормально? — спрашивает Кейт, с беспокойством поглядывая на меня.

— Все просто замечательно, — деланно улыбаюсь я.

— Нет, я серьезно, — настаивает она. — С тобой все хорошо? Хочешь, чтобы я… ну, знаешь, может, хм, позвонила кому-то?

— Кому-то — это кому? — интересуюсь я.

— Кому-то вроде психотерапевта или типа того, — отвечает она. — Я уверена, у нас все еще где-то хранится телефон доктора Ронсон.

Доктор Ронсон — это бывший психотерапевт Кейт, которого она посещала, когда ее лучшая подруга Гвен переехала. Кейт тогда было тринадцать, и она так расстроилась, что стала мало есть, а мама перепугалась и посчитала, будто у Кейт расстройство пищевого поведения. Поэтому она отправила ее к доктору Ронсон, что было довольно-таки нелепо. Кейт ходила к ней пару месяцев, и потом ей стало лучше. Мама считает доктора Ронсон неким чудесным целителем, но, если честно, думаю, что Кейт просто вылечило время.

— Доктор Ронсон? — спрашиваю я. — Зачем мне идти к доктору Ронсон?

— Потому что ты ведешь себя очень странно, — говорит Кейт. — Ты какая-то… даже не знаю… нервная. Думала, ты пережила всю ту историю с Купером. В нашу последнюю встречу ты выглядела намного лучше, но сейчас… — Она делает паузу, будто не может поверить, до чего я докатилась. Если бы она знала хотя бы половину правды.

— Хм, нет. Мне не нужно к доктору Ронсон.

— Элиза, в психотерапии нет ничего постыдного, — говорит Кейт. — Мне же она помогла.

Эти слова разрушают недопонимание между нами, и мы обе начинаем хохотать. В действительности же Кейт считает доктора Ронсон той еще стервой, даже несмотря на то, что наша мама не перестает петь ей дифирамбы.

Я чуточку расслабляюсь. Это Кейт. Она моя сестра. Она любит меня. Все будет хорошо. Но потом я поднимаю взгляд и замечаю Тайлера. Он входит в кофейню и целеустремленно шагает в нашу сторону. Его шаги длинные и легкие. На нем джинсы и темно-зеленый пуловер. Тайлер выглядит свежо и собранно, хотя сейчас уже почти четыре утра. Полагаю, играть на нервах и манипулировать людьми для Тайлера не слишком утомительно.

На одну ужасную секунду кажется, что Тайлер сейчас сядет с нами, но вместо этого он занимает столик за спиной Кейт. Она его не видит, но я — да. Он подмигивает мне, достает из заднего кармана книгу и приступает к чтению. Это смотрится нелепо, потому что я еще никогда не видела Тайлера с книгой. Ни разу. Даже со школьным учебником.

Во рту все пересыхает. Я-то думала, что они подошлют кого-то другого, какого-нибудь новенького идиота-подхалима, который будет просто шпионить за мной, а потом доложит все им. Я понятия не имела, что сюда заявится сам Тайлер и будет смущать меня своим… змеиным взглядом.

— Так что же тогда происходит? — спрашивает Кейт. Она дует на свой кофе. — Если ты не расстроена из-за Купера, тогда в чем дело?

— Ну, — говорю я и глубоко вздыхаю. — Дело в том, что мне нужно рассказать тебе кое-что.

— Ладно. — Кейт ставит стакан кофе на стол и выжидательно скрещивает руки на груди.

Окей. Глубокий вдох.

— Хорошо, так… ты помнишь Мигеля Контадора? — Как только я это произношу, ко мне в голову приходит замечательная мысль: а вдруг она вообще его не помнит? После него у Кейт было много парней, что, возможно, отношения с Мигелем оказались несерьезны. Наверняка ей сейчас вообще нет до него никакого дела. Быть может, теперь, когда сестра встречается с Брайаном (это совершенно идеальный и очень симпатичный парень, с которым Кейт познакомилась летом на дне открытых дверей), она считает Мигеля каким-то бывшим парнем из старшей школы, которого даже не может вспомнить!

— Разумеется я помню Мигеля Контадора, — отвечает она. — Он был моей первой любовью.

Я хмурюсь.

— Мигель твоя первая любовь?

Она это серьезно?

— Да, — кивает Кейт.

— Но я считала… думала, что твоей первой любовью является Брайан?

— Нет. Брайан — это первый парень, с которым у меня серьезные отношения, — поясняет она. — И я действительно его люблю. Но моей первой любовью был Мигель.

— Нет, — отрицательно качаю я головой.

— Нет? — озадаченно повторяет Кейт.

— Да, нет! — восклицаю я. — Тебе даже не нравился Мигель Контадор! Ты что, не помнишь?

— Неа, — отвечает Кейт, пожимая плечами. — Может, поначалу я немного переживала, потому что он такой красавчик. — Она делает глоток кофе. — Я знала, что очень нравлюсь ему, но не была уверена, нравится ли он мне сам или же мысль о том, чтобы встречаться с ним.

Но я ее не слушаю.

— А как же тот парень, помнишь, хм, Дэйн или как его там? Наверняка он был твоей первой любовью, — в отчаянии выпаливаю я. Не уверена, это мое воображение разыгралось или Тайлер самодовольно мне ухмыляется. Какой же он придурок! Он же даже страницы не переворачивает. В своей мерзкой фальшивой книжонке.

— Блэйн Карвер? Из седьмого класса? — спрашивает Кейт и смеется. — Нет, Элиза. Блэйн Карвер не был моей первой любовью.

— Но у тебя с ним был первый поцелуй, — напоминаю я.

— Да, с ним я впервые поцеловалась, — подтверждает она. — Но это было во время игры в бутылочку, и, если честно, он мне даже не нравился. Я просто хотела, чтобы у меня был парень, поэтому согласилась пойти с ним на свидание.

— Ясно, — угрюмо ворчу я.

— Так что там с Мигелем? — спрашивает Кейт. — Он… он ведь не умер?

— Боже, нет, он не умер! — восклицаю я.

Сестра выглядит расстроенной и взволнованной, не зная, чего ожидать, но, могу сказать, еще больше она переживает за меня и… блин. Это. Так. Трудно.

Единственный мой секрет, который я скрываю от сестры. В жизни.

— Мне нужно тебе кое в чем признаться, — начинаю я.

— Ладно, — произносит Кейт, снова складывает руки на груди, так и не притронувшись к кофе, и серьезно смотрит на меня. Я делаю глубокий вдох и решаю просто сделать это.

— Я… я целовалась с Мигелем, — признаюсь я шепотом. Я не хотела. Говорить шепотом. Просто… даже не знаю… ну не получается у меня произнести это громко вслух.

— Что-что? — переспрашивает Кейт. — Что ты сказала?

— Я сказала, — повторяю в этот раз немного громче, — что целовалась с ним. Ммм, с Мигелем, — уточняю на случай, если она не расслышала.

— Ой, — тихо произносит она. Кейт делает маленький глоток кофе и пристально смотрит на меня. — Когда?

— Однажды ночью, — бормочу я, — когда вы только начали встречаться. Это было на той вечеринке, когда мама с папой, кажется, уехали в Сан-Антонио, и мы собирались на нее вместе. Я и ты, а не я и Мигель. Ты тогда сказала, что не уверена, нравится ли он тебе, и я просто… завидовала.

Кейт ничего не говорит. Она просто смотрит на кофе.

— На самом деле, — продолжаю я, потому что совершенно не знаю, что еще сказать, — не я поцеловала его, а он меня, но я… его не остановила. И я никогда тебе этого не рассказывала, что в какой-то степени даже хуже, чем если бы я сама его поцеловала.

— И почему ты говоришь мне это сейчас? — тихо спрашивает Кейт.

— Потому что больше не могла держать это в секрете? — предлагаю я.

— Потому что больше не могла держать это в секрете, — глухо повторяет Кейт.

— Меня терзало чувство вины, — говорю я и тянусь через стол к ее руке, но она ее одергивает. Мы сидим так секунду в гнетущей тишине. Наконец, я решаюсь ее разрушить. — Скажи хоть что-нибудь.

— Даже не знаю, что и сказать, — говорит Кейт. Отпивая кофе, она смотрит на меня поверх стакана. — Расскажи мне, — спрашивает она, глядя мне прямо в глаза, — как именно это произошло?

И я все ей рассказываю. Ну, что помню. Когда заканчиваю, Кейт какое-то время молчит и, уткнувшись взглядом в стакан, задумчиво мешает кофе ложечкой.

— У тебя еще с ним когда-нибудь что-нибудь было? — наконец спрашивает она, переводя взгляд на меня.

— Нет! — восклицаю я, яростно качая головой. — Нет, как только я поняла, что Мигель на самом деле тебе нравится, у нас с ним больше ничего не было. Я…

— Даже так, — едко перебивает Кейт. — Ты больше не целовалась с ним, как только поняла, что он действительно мне нравится? Получается, когда я призналась тебе, что не уверена в своих к Мигелю, это было самое подходящее время для поцелуя с ним? Даже несмотря на то, что он был моим парнем?

— Нет, — повторяю я. Слезы застилают глаза. Те самые слезы, которые грозились пролиться весь последний час, только в этот раз они струятся по моим щекам подобно двум соленым ручьям.

— Элиза, почему ты здесь? — спрашивает Кейт, очевидно, не тронутая моими слезами.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, — громче повторяет она, — что ты звонишь мне посреди ночи, настаиваешь на встрече в «Кофеварке», а потом рассказываешь мне о поцелуе с моим парнем, который скрывала от меня годами!

— С бывшим парнем, — поправляю я. — Но это не делает ситуацию лучше, и мне безумно жаль, Кейт, я просто…

— С меня хватит! — бросает Кейт, вставая.

А потом разворачивается и выходит из «Кофеварки». Я поднимаю взгляд в уверенности, что увижу Тайлера с огромной ухмылкой на лице, но его нет. Должно быть, он просидел тут достаточно, чтобы услышать мой разговор с Кейт, а потом сбежал, дабы избежать последствий.

Я беру со стола салфетку и громко высмаркиваюсь. Передо мной возникают Кларисса и Марисса. Без кепок. Они обнимают меня, невзирая на то, что я огромный, сопливый, рыдающий беспорядок.

— Что мы можем сделать? — спрашивает Марисса.

— Не знаю, — всхлипываю я. — Можете просто дать мне несколько минут поплакать?

— Конечно, — говорит Кларисса.

Так они и поступают.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

03:57

По какой-то причине мне начинает казаться, что это конец. Наверняка они решили отстать от меня. Уже поздно, и я не могу представить, что может быть хуже, чем рассказать Кейт про Мигеля. Поэтому вдоволь выплакавшись, мы уходим из «Кофеварки». Я почему-то убедила себя, что эта ночь скоро закончится.

— Она тебя обязательно простит, — говорит Кларисса, — Я просто знаю это. Вы самые дружные сестры на свете. И я знаю, что все будет хорошо.

— Возможно, — всхлипываю я еще раз. — А может и нет. Вдруг после этого все уже не будет как прежде?

— Будет, — заверяет Кларисса, обнимая меня за плечи и прижимая к себе.

— Надеюсь, — шепчу я. Несколько секунд мы все молча дружно обнимаемся. — Ну, — мрачно произношу я, — думаю, хорошая новость в том, что, возможно, «318» вернут мой блокнот.

— Почему ты так решила? — спрашивает Марисса.

— Потому что, — отвечаю я, — они только что заставили меня совершить самый худший поступок, да и уже ночь заканчивается.

— Все зависит от того, о ком идет речь, — говорит Марисса. — Сейчас четыре утра, и для некоторых все только начинается.

Она достает телефон и проверяет экран, и я сразу все понимаю. Марисса не хочет, чтобы кто-либо намекал, что ночь заканчивается, потому что Джеремайя так ей и не позвонил, поэтому она все еще не знает, поедет она к нему или нет.

— Ну, если мы говорим про то, что нам надо еще много чего сделать, чтобы вернуть мой секретный блокнот, то я бы сказала, что четыре утра точно можно считать границей. Не так ли, девочки? — рассуждаю я.

— Наверное, — пожимает плечами Кларисса. — Эй, а куда мы идем?

Мы бесцельно бродим по улицам Бостона. Теперь на улицах города практически никого нет. И довольно холодно. Меня пробирает дрожь, и я обхватываю себя руками, пока мы идем.

— Не знаю, — протягиваю я, останавливаясь и осматриваясь. — Думаю, что мы будем просто ждать.

— Чего? — спрашивает Кларисса. — У меня болят ноги.

— Когда Тайлер напишет, — говорю я, — и сообщит, где я смогу забрать блокнот.

Я перехожу улицу, не дожидаясь сигнала светофора, и перепрыгиваю через лужи.

— Когда успел пройти дождь? — спрашиваю я.

— Пока мы сидели в «Кофеварке», — отвечает Кларисса. — Вот почему мне так мне так тяжело идти. Дороги довольно скользкие.

Мимо проносится такси, светом фар создавая радужные блики на тротуаре.

— Элиза? — говорит Марисса. — Не хочу быть той, кто это скажет, но… а вдруг они не вернут тебе блокнот?

Я хмурюсь и замираю как вкопанная посреди тротуара. Кларисса, которая шла, не отрывая взгляда от туфель, врезается мне в спину. Я делаю шаг вперед и чуть не падаю лицом на тротуар, но, к счастью, восстанавливаю равновесие.

— С чего бы это? — спрашиваю я.

— Потому что я не смотрела, куда иду, — отвечает Кларисса. — Прости.

— Да я не про это, — отмахиваюсь я и поворачиваюсь к Мариссе. — Почему они могут не вернуть мне блокнот?

— Мы уже об этом говорили, помнишь? — говорит Марисса. — Попытались вломиться к Тайлеру и украсть блокнот?

— Ну да, — соглашаюсь я. — Однако это было до того, как я выполнила все задания.

В животе назревает нездоровое чувство. Одно дело думать, что я не верну свой блокнот до выполнения заданий от «318». Это уже было довольно-таки плохо. Но размышлять об этом сейчас, когда я всю ночь напролет выполняла их приказы… Это просто неприемлемо!

— Так и есть, — кивает Марисса. — Но они те еще засранцы, Элиза. Я бы не ставила на них крест.

— Нет, — решительно заявляю я. — Они на такое не способны.

Но я сама себе не верю. Я напоминаю себе актрису мыльной оперы или криминальной драмы, которой сообщают, что ее возлюбленный мертв. Она не верит этому даже после того, как видела его тело и об этой ей сказали врачи.

В моей руке звонит телефон, и я смотрю на экран. Купер.

В этот раз я беру трубку.

— Ну здравствуй? — сердито отвечаю я. — Лучше бы у тебя нашлись для меня хорошие новости. Например, ты хочешь договориться со мной о встрече, чтобы вернуть обратной мой чертов блокнот!

Марисса и Кларисса обмениваются взглядами, а проходящая мимо девушка нервно обходит нас стороной.

— Элиза, — говорит Купер, игнорируя мое едкое замечание. — Какого черта ты не отвечаешь на мои звонки?

— Нуу, не знаю, — протягиваю я. — Возможно потому, что, когда я сказала тебе, что хочу держаться от тебя подальше, именно это и имела в виду?

— Послушай, — продолжает он, все еще игнорируя мои колкости. — Тебе нужно вернуться в Ньютон.

— Зачем? — спрашиваю я с подозрением.

— Тайлер созвал собрание «318» в своем доме, и он вне себя от ярости. Он в курсе вашего проникновения в подвал.

— Откуда?

— Думаю, об этом сказали его родители, — сообщает Купер.

Будь проклята эта миссис Твил. Так и знала, что ей нельзя доверять. А следовало бы догадаться, что Кэл никак не сможет нам помочь, потому что он целиком и полностью у нее под каблуком.

— Ну что за идиоты, — вздыхаю я.

— Да. Что ж, он созвал собрание «318», — говорит он. — Как бы там ни было, я пытался выкрасть твой блокнот, но его там уже не было. Но, кажется, у меня есть план, как его вернуть.

— Что за план? — спрашиваю я с еще большим подозрением.

— Просто… Встреться со мной у дома Тайлера через полчаса, — говорит Купер. — Сможешь?

Хм, только если мы превысим скорость, нам очень сильно повезет с трафиком и нас не остановит полиция.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Конечно.

— Только припаркуйся в начале улицы. В том самом месте, где мы были раньше, чтобы никто тебя не увидел. — И вешает трубку до того, как я успеваю спросить у него что-либо или вообще отказаться от этой затеи!

— Что сказал Купер? — спрашивает Кларисса.

— Попросил встретиться с ним через полчаса у дома Тайлера, — отвечаю я. — Утверждает, что у него есть план, как вернуть мой блокнот.

— И ты ему веришь? — интересуется Марисса.

— Не уверена, — говорю я.

Но правда в том, что я ему, вроде как, верю. Сегодня Купер ни разу мне не соврал. И помогал мне, пусть даже в некоторых моментах я была той еще стервой. Разумеется, все это могло быть частью гениального плана, цель которого внушить мне ложное ощущение безопасности, успокоить меня, а потом, когда я в момент слабости решилась бы довериться им, обрушить все на меня с полной силой. Купер может оказаться мальчиком, который кричит: «Волк! Волк!», вот только этот на самом деле мальчик кричит: «Блокнот!». Или наоборот, потому что я в конце концов скорее поверю ему, чем нет. Как-то так.

— И что ты будешь делать? — спрашивает Кларисса.

Я вся в сомнениях. С одной стороны, я не хочу надеяться на Купера, и просто переждать. Наверняка «318» созвали собрание, чтобы найти способ вернуть мне блокнот. Быть может, они и заставят меня выполнить еще пару заданий, но все-таки выполнят свое обещание. Возможно, мне просто нужно немного подождать.

На телефоне появляется сообщение, и я смотрю в экран. Тайлер.

«ПОСЛЕДНЕЕ ЗАДАНИЕ, — гласит оно. — ПРИХОДИ К МОЕМУ ДОМУ, ЧТОБЫ СКАЗАТЬ КУПЕРУ, ЧТО ТЫ НА САМОМ ДЕЛЕ К НЕМУ ЧУВСТВУЕШЬ».

Что ж. Вот и решение.

В свою защиту скажу, что тогда немного перебрала с вином. Когда писала это. В моем блокноте про Купера и то, что на самом деле к нему чувствую. Точнее, чувствовала к нему. Это произошло через несколько дней после нашего расставания, я была очень расстроена и весь день проплакала у себя в комнате.

Тем вечером я позвонила Кейт, и она проделала весь путь от Бостона до дома на метро и забрала меня к себе в общагу. Я пропустила школу на следующий день, вместо этого мы весь день объедались. Ходили из ресторана в ресторан, из булочной в булочную, из магазина в магазин. Мы покупали гамбургеры, кексы и мороженое. Если мы не могли определиться между вкусами или основным блюдом, то просто брали все и забирали остатки с собой.

К концу дня у нас болели животы, но я чувствовала себя гораздо лучше. Мы добрались до нашего дома на метро, а потом сидели на террасе, попивая вино и любуясь закатом. Кейт работала над проектом по учебе, а у меня был мой блокнот, где я впопыхах делала запись, чтобы закончить мысль, пока солнце не зашло и не оставило меня совсем без света.

Впервые я сделала полноценную запись. До этого момента в моем фиолетовом блокноте был только список того, что я хотела сделать, но боялась. Там был полный кавардак с перечеркнутыми словами и предложениями, накарябанными почерком семиклассницы. Имена парней и друзей, которых я практически не помнила, покрывали все страницы.

Однако на сей раз мне хотелось написать что-то большее. Что-то про Купера. Я написала, что если бы действительно была честна, то не накричала бы на Купера и не выскочила бы в тот день из его дома со скандалом. Возможно, я влюбилась в Купера, и если бы он извинился, то простила бы его. Я хотела поговорить с ним и выяснить, что за несколько месяцев наших отношений было фальшивкой, а что нет. Я написала о том, что на самом деле Купер был совсем не таким, как все думали, и мне очень хотелось узнать, что из этого было правдой.

Честно говоря, эта запись была крайне драматичной, очень жалкой и определенно неловкой. И, уверена, Тайлер надеется, что я зачитаю именно эту часть. Видимо он устраивает это большое собрание в своем доме, чтобы мне пришлось прочитать это перед всеми.

Что, как вы знаете, не вариант.

Вот поэтому Купер — моя последняя надежда, и именно поэтому я тороплю Клариссу и Мариссу по дороге в Ньютон, пока не случилось что-то страшное.

Когда мы садимся в машину и выезжаем на дорогу, я начинаю думать, что мы опоздаем.

— Мы опоздаем, — говорю я Мариссе. — Нутром чувствую.

Кларисса на заднем сиденье болтает по телефону с Джейми, которая, кажется, не может поверить тому, насколько близка она была к вооруженному нападению сегодня ночью. Это так нелепо и очень раздражает.

— Я еду так быстро, как могу, — произносит Марисса. — Клянусь.

— Знаю, — вздыхаю я, наблюдая за стрелкой спидометра, которая приближается к отметке «80». Вся моя жизнь довольно сильно зависит от того, не опоздаем ли мы на встречу с Купером в Ньютон. Но я не хочу, чтобы Марисса превышала скорость, потому что, как бы ни было мне плохо сегодня, было бы предпочтительней остаться в живых. Не говоря уже о том, что, если нас задержит полиция, это точно загубит все наши ночные планы, у меня не будет машины, и я не смогу никуда добраться. Я впиваюсь ногтями в свое сиденье и решаю мыслить позитивно. По крайней мере, Марисса не пила.

— Может лучше позвонить Куперу? — спрашивает Марисса.

— Позвонить Куперу? — хмурюсь я. — Зачем?

— Скажешь, что мы можем немного опоздать, — говорит Марисса. — У него получится задержать начало собрания?

— Да, — киваю я.

Я очень-очень не хочу звонить Куперу. Это будет значить, что он мне нужен и я завишу от его помощи. И пусть даже это правда, я все равно не хочу, чтобы он был в курсе этого. В противном случае, Купер может… ну… Не знаю, что он может сделать. Просто я не хочу, чтобы он знал.

— Да я просто так сказала, — говорит Марисса. — Наверняка так лучше будет.

— Ладно, — вздыхаю я. Достаю телефон и листаю вниз, пока не нахожу номер Купера. Сделав глубокий вдох, нажимаю на кнопку вызова.

— Привет, — отвечает он.

Я сглатываю ком в горле.

— Привет, — говорю я и уточняю на всякий случай: — это я, Элиза.

— Где вы? — спрашивает Купер. — Мне пора на собрание.

— Мы почти приехали. Ты можешь задержать их еще минут на десять?

— Попытаюсь, — говорит он. Но голос у него какой-то неуверенный.

— Что он сказал? — спрашивает Марисса.

— Сказал, что попытается, — передаю я слова Купера. Убираю телефон в сумку и откидываюсь на спинку сиденья. Больше ничего не остается делать, кроме как наблюдать, как мимо пролетает шоссе, и молиться, чтобы успеть вовремя.

Когда мы съезжаем с магистрали, я снова набираю Купера. Не знаю, зачем это делаю… Наверное, чтобы держать его в курсе. Вот поэтому я изначально не хотела ему звонить. Стоит только сломать печать, и все сразу вываливается наружу. Только посмотрите на меня. Теперь я звоню Куперу по малейшему поводу.

— Привет. Мы почти приехали.

— Хорошо, — говорит он. — Я припарковался в конце квартала, да и мне пора сейчас уже быть у Тайлера, так что у меня мало времени на разговоры.

— Ладно, — протягиваю. Почему он хочет поговорить? О чем нам разговаривать? Если мой блокнот у него, разве не проще отдать его мне? Я хочу спросить об этом Купера, но также не хочу его спугнуть, если вдруг все-таки это окажется большой подставой.

Поэтому просто вешаю трубку.

Когда мы сворачиваем на улицу Тайлера, машина Купера стоит в назначенном месте. Мы паркуемся позади него, он вылезает из машины и подбегает к пассажирской двери. Я опускаю окно.

— Привет! — Купер украдкой оглядывается по сторонам. Наверняка не хочет быть пойманным с поличным или же просто ждет поддержку.

— Где он? — требую я. — Он у тебя? Или у тебя есть хотя бы какое-то подобие плана?

Я немного опускаю стекло, пока то слегка поскрипывает.

— У меня не получилось выкрасть блокнот, — говорит Купер.

— У тебя не получилось? — глухо повторяю я, а мое сердце ухает в пятки.

— Нет. Тайлер перепрятал его, и я понятия не имею, где он. Но у меня есть кое-что получше. — С этими словами Купер просовывает мне что-то в окно — очень тонкую записную книжку с кожаной обложкой. Позади нас сигналит проезжающий по улице автомобиль, Купер оглядывается и говорит: — Мне пора.

Он бежит обратно к своей машине, а потом уезжает.

— Какого черта? — спрашивает Марисса. Она забирает черную записную книжку с моих колен. — А это еще что такое?

Я отбираю ее у нее и открываю.

На первой странице написано: «Устав «318», официальные документы и процедуры». На второй странице какое-то подобие клятвы или заповеди. Напечатано курсивом, выглядит очень официально и немного старомодно, хотя скорее это просто закос под старину.

«Мы, нижеподписавшиеся, торжественно клянемся в вечной преданности Уставу «318».» Следующие страницы заполняют сотни подписей.

Я листаю записную книжку и тут меня осеняет. Купер передал нам некий устав клуба, что-то типа секретного блокнота «318».

— Боже мой! — восклицаю я.

— Что такое? — спрашивает Кларисса, наконец-то отлипнув от телефона. — Что сказал Купер? Я все пропустила.

— Он сказал, что у него не получилось выкрасть блокнот, а потом подбросил это Элизе на колени, — отвечает Марисса.

— Что это? — интересуется Кларисса, просунув голову между передними сиденьями.

— Это их блокнот, — говорю я. — Это… Тут все о «318», включая информацию о всех членах клуба.

— Божечки-кошечки! — восклицает Марисса и смотрит на меня с благоговейным восторгом.

— Мы можем передать это в школу, — замечает Кларисса. И она права. Школа давно пытается выявить членов «318», особенно когда те проворачивают свои анонимные розыгрыши.

И вот вся эта информация лежит передо мной. Их имена, подписи. Список совершенных розыгрышей. Их глупые клятвы, тупые ритуалы и даже список того, что они только планируют сделать.

— Ты можешь воспользоваться этой книжкой на свое усмотрение, — говорит Марисса. — Можешь использовать ее, чтобы снять с себя дисциплинарное слушание.

— И я могу выменять ее на свой блокнот.

Я провожу рукой по первой странице.

— Из-за этого Куперу грозят большие неприятности, — говорит Кларисса. Она хлопает в ладоши. — Элиза, ты ему явно не безразлична.

— Ага, — киваю я. — Или он просто чувствует себя виноватым за то, что вел себя как полный придурок, и теперь просто пытается снять груз вины.

— Это слишком большой шаг просто ради того, чтобы снять груз вины, — объявляет Кларисса. Она садится обратно на сиденье.

— И что мы будем теперь делать? — спрашивает Марисса.

— Теперь, — говорю я, — мы идем в копировальный центр.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

05:21

Нам приходится ехать двадцать минут, чтобы найти круглосуточный копировальный центр так что мы вбиваем адрес в навигатор, врубаем музыку и опускаем стекла. Я позволяю свежему утреннему ветерку подхватить волосы и ненадолго прогоняю все мысли об этой ужасной ночи из головы. Чувствую себя ПРЕКРАСНО.

Добравшись до копировального центра, мы где-то полчаса проводим за ксерокопированием «Устава «318» на блестящую фиолетовую бумагу, а после этого каждый лист убираем в блестящую розовую папку с бабочкой. Парень, работник этого центра, явно считает нас сумасшедшими, но мне слишком весело, чтобы переживать насчет этого.

— Стикеры-смайлики? — предлагает Марисса, взяв упаковку с прилавка и демонстрируя ее нам.

— А они розовые? — интересуюсь я.

— Неа! — Она кладет их обратно. — Ух ты, пуанты! — восклицает подруга, открывает пачку со стикерами и принимается украшать корешок папки.

Парень нервно поглядывает на нас из-за прилавка. По всей видимости, он никогда не видел группу девчонок, копирующих содержимое конфиденциальной папки секретного общества.

Кларисса постукивает длинными ноготками по копировальной машине.

— Объясните мне снова, почему мы это копируем? — спрашивает она. — У нас же уже есть эта записная книжка.

— Да, — соглашаюсь и в качестве финального штриха прикрепляю стикер с балетной пачкой на обложку папки. — Но теперь у нас есть и копия.

Кларисса с недоумением смотрит на меня.

— И?

— И теперь мы можем обменять их записную книжку на мой блокнот, а копия, — я поднимаю это розовое уродство, — сойдет за подстраховку, если «318» снова начнут мутить воду.

— Ох! — Кларисса выглядит так, будто я только что лишила ее невинности. — Это похоже на… вымогательство, — шепчет она.

— Ну, не совсем, — говорю я. — Больше на шантаж. Они первые начали.

— Ладно, — кивает Марисса. — И что мы теперь…

Тут ее телефон начинает звонить, и она смотрит на экран.

— Джеремайя, — шепчет подруга. — Я почти… Хочу сказать, я вроде как забыла про него.

Марисса выглядит потрясенной, будто не могла и представить, как это так она вообще забыла про Джеремайю. Марисса берет трубку и на пару секунд отходит к большому столу, который завален офисными принадлежностями.

Я собираю все, что мы использовали для оформления, отношу к кассе и вываливаю на прилавок.

Парень смотрит вниз на все это безобразие и вздыхает.

— Прошу прощения, Сэм, — извиняюсь я, прочитав имя на бейджике и осмотрев кучу пустых упаковок, разорванных стикеров, целлофана и, конечно же, наше розовое безумие. — Думаю, мы тут устроили маленький погром.

— Маленький? — переспрашивает он, но не с осуждением. Скорее c «о боже, как мне теперь это убирать?».

— Если бы ты знал, какая у меня была ночка, — говорю я, — то понял бы меня.

Он робко улыбается мне, берет папку и пробивает ее.

Позади меня Марисса разговаривает по телефону.

— Да. Рада, что ты повеселился. Нет, знаю, просто я… Я не…

Я начинаю немного нервничать, когда понимаю, что происходит. Джеремайя наконец-то перезвонил Мариссе, но уже слишком поздно. Наверняка этот парень всю ночь пьянствовал и флиртовал с разными девчонками, а теперь втюхивает ей какое-нибудь тупое оправдание, почему не позвонил. Я в ярости не только из-за того, что не хочу, чтобы Мариссу обижали. Нам втроем было так весело, а теперь этот придурок Джеремайя вгонит ее в тоску и все испортит.

Бросаю взгляд на Клариссу, которая любуется своим зеркальным отражением в одном из окон высотой от пола до потолка. Она поворачивается, и могу сказать, что мы думаем об одном и том же. Какую бы лапшу Джеремайя не вешал Мариссе на уши, все это полная херь.

Кассир Сэм заканчивает пробивать мои балетные стикеры.

— С вас семьдесят шесть долларов и восемнадцать центов, — объявляет он, но я не особо обращаю на него внимание.

Я пытаюсь подслушать разговор Мариссы.

— Да, — говорит она. — Хорошо, может, я смогу подойти чуть позднее. Мне просто не понять, почему ты раньше мне не позвонил.

Марисса слушает Джеремайю еще минуту, а потом как будто щелкает выключатель. И наша подруга, хм, срывается с цепи.

— Ты ОБКУРИЛСЯ с Бренданом и Робби? — кричит она. Ее глаза чуть не вылезают из орбит. — И тебе пришлось тусоваться с ними, потому что Я ПОТЕРЯЛА ТВОЮ ТРАВКУ? Джеремайя, я не теряла ее! У меня ЕЕ ЗАБРАЛА ПОЛИЦИЯ!

Кассир Сэр нервно поглядывает на меня, и я пытаюсь ободряюще ему улыбнуться. Мне хочется сказать, что это абсолютное недоразумение и моя подруга не какая-нибудь наркоша или дилер, но Марисса продолжает кричать.

— Знаешь что? Вообще-то, я не думаю, что приду. Я занята, — и бросает трубку.

Я смотрю на нее. Марисса смотрит на меня. Кларисса смотрит на нее. Она смотрит на Клариссу. Я и Кларисса смотрим друг на друга, а потом обе снова смотрим на Мариссу.

— Джеремайя, — начинает она, — не мог позвонить мне, потому что обкурился со своими тупыми дружками. Очевидно он считает меня виноватой в том, что я потеряла его травку. Он все-таки позвал меня к себе, но я сказала, что занята. — Марисса сама в шоке от своего поведения. Будто бы не может поверить, что сказала ему нечто подобное.

— Вот и хорошо! — говорю я.

— Просто отлично! — добавляет Кларисса.

— Кто-нибудь собирается мне заплатить? — спрашивает Сэм.

Когда мы выходим на улицу, меня ждут три сообщения от Тайлера, и, судя по тону, он не особо счастлив.

Сообщение первое: «Окей, какого хрена ты не отвечаешь? У тебя на все про все пять минут, чтобы перезвонить мне. В противном случае, я выкладываю содержимое твоего блокнота в сеть. Мне плевать».

Естественно, это блеф, потому что меня поджидают от него еще два сообщения. Я рада, что не получила только первое, потому что могла бы достаточно сильно испугаться, чтобы перезвонить ему.

Второе сообщение: «Ладно, Элиза. Послушай, мне жаль, что мы так поступили. Мы очень сильно разозлились, понятно? Ты попыталась с нами играть и уничтожить». Вообще-то нет. Все, что я сделала, это запостила правдивый комментарий (ладно, полуправдивый) про одного из членов «318». Но неважно. Это семантика. «Просто верни нам нашу записную книжку, а мы вернем тебе твой блокнот, и забудем все, будто ничего и не было».

И, наконец, третье сообщение, где Тайлер каким-то чудом превратился в какого-то скулящего тринадцатилетнего подростка.

Третье сообщение: «Элиза, пожалуйста, верни нам записную книжку. Нам абсолютно плевать, что ты там написала на ЛузерыЛейнсборо. com. Нам очень нужен наш устав».

Я включаю громкую связь и еще раз проигрываю все три сообщения Мариссе и Клариссе.

— Вау! — восклицает Кларисса. — А он похоже отчаялся.

— Наверняка ему попадет, — говорит Марисса.

Мы сидим в машине, записная книжка и розовое безобразие лежат на переднем сиденье. Мы остановились у круглосуточного магазина рядом с копировальным центром, где купили перекусить. А теперь набиваем животы и слушаем эти сообщения.

— От кого? — спрашиваю я, делая глоток «Снэпла»^[16].

— От большого босса, — отвечает Марисса.

— О, прямо как в банде! — говорит Кларисса и кивает со знанием дела, будто знает все об организованной преступности. Она перегибается через сиденье и спрашивает: — У тебя есть какие-нибудь салфетки?

Марисса кивком указывает на бардачок, я открываю его и протягиваю Клариссе пару салфеток.

— Благодарю, — произносит она и элегантно вытирает руки.

— Что ты имеешь в виду под «большим боссом»? — интересуюсь я.

— Ну, «318» существуют уже много лет, — говорит Кларисса. — Уверена, что среди них есть какой-то лидер, кто отвечает за все.

— Так Тайлер главный, — замечаю я, хрустя сладким попкорном. — Разве нет?

— Он президент, — говорит Марисса. — Но, вероятно, есть кто-то еще, кто состоит в этой организации уже давно и возглавляет ее. Какой-нибудь сорокалетний толстый лысеющий мужик, который слишком заинтересован в делах «318» и хочет снова и снова переживать свои былые деньки славы.

— Ммм, — мычу я, задумываясь над этим.

— Именно так поступают в старом студенческом братстве моего отца, — говорит Марисса. — Они даже проводят свои ежегодные дурацкие собрания, где встречаются и арендуют автобус для вечеринок. Там они напиваются, пожирают глазами студенток из колледжа и притворяются, будто у них с ними есть какой-то шанс.

— Ого, — говорю я.

— Вот это да! — выдыхает Кларисса.

— Именно, — кивает Марисса. — Ну так что? Ты ему перезвонишь и договоришься об обмене?

— Да, — со вздохом отвечаю я. — Наверное, мне надо ему перезвонить.

Как бы я не наслаждалась тем, что заставила Тайлера попотеть, все-таки мне хочется вернуть свой блокнот. И для этого требуется ему перезвонить и договориться о встрече.

Но когда я достаю свой телефон, он начинаетвибрировать у меня в руке. Купер.

— Алло? — говорю я.

— Элиза? — В этот раз никакого приветствия.

— Да?

— Послушай, мы хотим вернуть наш устав.

— Знаю, — говорю я. — Просто я делала копию, это было…

— Мы можем встретиться на школьной парковке. Через пятнадцать минут? — перебивает меня Купер, и тут до меня доходит. С ним Тайлер. Видимо, он решил, если Купер мне позвонит, то я обязательно возьму трубку. Они думают, будто я все еще влюблена в него, что выводит меня из себя, потому что: а) это не так и б) единственная причина, по которой я взяла трубку — потому что сама хотела позвонить Тайлеру.

— Да, — отвечаю я. — Встретимся там. — И вешаю трубку только на тот случай, если Тайлер считает, что я ответила, потому что звонил Купер.

Мы доезжаем до школьной парковки, он она пуста.

— Они не сказали, где именно? — спрашивает Марисса.

— Без понятия, — пожимаю плечами я. — Просто сказали, что встретимся на парковке.

— Это место реально жутковатое, — говорит Кларисса. С широко раскрытыми глазами она выглядывает из окна и внимательно все осматривает. Дело в том, что она права. Это место слегка жутковатое. Солнце только-только выглянула из-за горизонта, но по большей части еще темно. И пусть на парковке светят фонари, все места пустуют, что кажется… неправильным. Даже во внеучебное время парковка никогда не пустует, потому что после уроков всегда есть внеклассные занятия, танцы или спортивные соревнования.

— Не очень-то хочется приезжать сюда первыми, — говорю я. — Это типа как прийти первым на свидание вслепую. Очень неловко.

— Ты никогда не была на свидании вслепую, — замечает Марисса.

— Ага, но видела кучу фильмов со свиданиями вслепую, что практически одно и то же, — поясняю я.

Мы кружим вокруг школы еще немного и наконец-то паркуемся рядом со спортзалом. Я отклоняюсь на сиденье и смотрю на уличные фонари. В воздухе парят мотыльки, привлеченные светом, и я некоторое мгновение наблюдаю за ними. Единственные звуки — это радио, тихо играющее в машине, и обогреватель, работающий на минимальных настройках.

Теперь, когда экстаз от получения устава «318» угас, на первом плане стоит ссора с Кейт, и эти мысли не покидают меня. Конечно, они были со мной все время, терзая меня, но, думаю, вся эта история с возвращением блокнота отвлекала меня, а теперь, когда эффект прошел, я не могу перестать думать об этом. Достаю свой телефон и пишу Кейт:

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, КЕЙТ, И МНЕ БЕЗУМНО ЖАЛЬ».

Прошло уже пять минут, а она до сих пор мне не отвечает.

Прошло десять минут, а ответа от Кейт все нет, да и Тайлер пока еще не показался. Поэтому я начинаю психовать.

— А вдруг они не придут? — спрашиваю я.

— Они придут, — отвечает Марисса.

— А если нет?

— Тогда передашь эту записную книжку руководству школы, — мстительно заявляет Кларисса с заднего сиденья.

— А если это не сработает? — спрашиваю я. — Вдруг на самом деле это приманка? Вдруг эта записная книжка подделка? И им плевать, что у меня их устав? Вдруг они решили все равно опубликовать содержимое моего блокнота?

— И ради этого «318» накатали целый устав, только чтобы тебя обвести вокруг пальца? — спрашивает Марисса с сомнением.

— Они не настолько умные, — любезно добавляет Кларисса.

— Ну а вдруг…

Мне не дают договорить, потому что в этот момент звуки гудящего мотора заполняют парковку. К нам приближаются три машины, и все они забиты парнями.

— Бог ты мой! — ахаю я. — Они захватили с собой… весь… отряд.

— Отряд? — повторяет Кларисса и кривит свой маленький носик. — Не думаю, что сейчас еще кто-то употребляет в своем лексиконе слово «отряд». — Она копается в сумочке и достает что-то похожее на маленький флакон лака для волос. — Но не волнуйся, у меня есть перцовый баллончик.

— Перцовый баллончик? — спрашиваю я.

— Да, ну знаешь, если они попытаются что-либо предпринять. — Кларисса пожимает плечами. — Элиза, лишняя осторожность не помешает. Тебе тоже следовало бы иметь что-то при себе, раз уж ты шляешься по городу в одиночку.

— Не поняла? — Я хмурюсь. — Сегодня я первый раз в жизни «шлялась» по городу в одиночку, и это не считается, потому что у меня не то что выбора, но и времени не было, чтобы заглянуть в ближайший магазин и прикупить набор для самообороны. И кроме того…

— Ой, да забейте, — отмахивается Марисса, перебивая меня. — «318» не причинят нам вред. — Она открывает дверь и выходит из машины. — Они только прикидываются мачо.

— Откуда тебе знать? — интересуюсь я, задумчиво поглядывая на дверную ручку. Мне стоит заблокировать двери и остаться в машине или же рискнуть и выйти из нее?

— Потому что на парковке везде стоят камеры, — говорит Марисса. — Помнишь, как в прошлом году Тайлера поймали за граффити? Ему известно про камеры. Ты действительно считаешь, что он может причинить нам вред?

— А если они в масках? — спрашиваю я. — Для анонимности?

— Тогда камеры распознают их машины, — говорит Марисса и упирает руки в бока. Она уже вышла из машины и смотрит на меня.

— А если они отвезут нас в неизвестное место? — спрашиваю я. — Где нет камер?

— И как они это сделают, если мы откажемся садиться в машину?

— Не знаю.

— Я все равно захвачу перцовый баллончик, — объявляет Кларисса. Она крутит брелок от ключей на пальце.

Мы неохотно вылезаем из машины и обходим ее. Парковка хорошо освещена, что придает мне уверенности.

Тайлер выходит из машины, и на секунду мне кажется, что сейчас у нас начнется разборка или перестрелка. Еще несколько парней, включая Купера, выходят из машин. Я отвожу взгляд и смотрю в землю.

— Она с тобой? — спрашивает Тайлер. В его руке мой фиолетовый блокнот.

— Да, — отвечаю я, доставая из-за спины черную записную книжку и демонстрируя ее.

Он протягивает руку.

— Ну уж нет, — говорю я, резко пряча ее. — Ты первый.

Если Тайлер считает, что заставит меня вернуть ему его записную книжку первой, то он безумец.

— Неа. Ты первая.

Я прищуриваюсь.

— Нет, ты.

Это просто смешно.

— Отлично! — Тайлер протягивает мне блокнот, и я поддаюсь вперед, но в последний момент он резко отдергивает руку назад.

— Детский сад, — говорю я. Ну серьезно.

— Кто тебе дал нашу книгу присяги? — спрашивает он.

— Не понимаю, о чем ты, — изображаю невинность я.

— Кто, — повторяет Тайлер в этот раз уже немного громче, — дал тебе устав «318»?

— Никто, — отвечаю я. — Я сама влезла в твой дом и украла его.

— Врешь! Родители сказали, что, когда ты уходила, у тебя при себе ничего не было. И я был там после тебя. Тогда записная книжка была там, но потом она пропала.

— Ну, да. — Я пожимаю плечами и мило улыбаюсь ему. — Так ты готов провести обмен?

— Нет, — отвечает Тайлер. — Я хочу знать, кто дал тебе устав.

Вот он, мой шанс. Мой шанс отомстить Куперу. Если я сдам его, если дам Тайлеру знать, что это был Купер, тогда кто знает, что вытворит Тайлер? Он точно поставит себе цель превратить жизнь Купера в ад на земле.

Если бы это было так легко. Для меня. Стоит только назвать его имя, и месть совершится. Но, к сожалению, как бы сильно мне не хотелось это признавать, Купер мне все еще не безразличен. И я буду чувствовать себя отвратительно, если сдам его, когда он так рисковал своей задницей ради меня. Да и какая разница. Как только я получу назад свой блокнот, в настраивании «318» против Купера не будет никакого смысла.

— Ага, так я тебе и сказала, — в итоге говорю я, стараясь не встречаться взглядом с Купером.

Тайлер поворачивается лицом к членам «318», которые столпились вокруг него.

— Я хочу знать, — отчеканивает он, — кто дал ей устав? И почему он это сделал?

И я понимаю, что именно поэтому Тайлер притащил всех сюда. Не для того, чтобы навредить мне, накричать или превзойти числом. Он привел всех, чтобы попытаться узнать, кто же дал мне записную книжку. Он окидывает взглядом всех парней, встречаясь с глазами каждого. Честно говоря, это немного нелепо. Разве можно быть еще более надменным? Отстой.

Когда Тайлер добирается до Купера, тот уверенно выдерживает взгляд. Мое сердце екает, и я задаюсь вопросом, а может ли он признаться сам. Если Купер это сделает, заступится за меня, то скажет ли он «318», что все, что они вытворяли со мной сегодня, это неправильно?

Но Купер молчит, и Тайлер попытается запугать следующего человека. Я проглатываю свое разочарование. Ну и наплевать. Если бы она захотел что-то сказать, то сделал бы это раньше. Что-то я пересмотрела слишком много романтических комедий, где в конце фильма парень делает большое признание, и в итоге парочка счастлива и уходит в закат. Или, в данном случае, в рассвет.

Проехали.

— Послушай, — говорю я, сжимая в руке устав, — хоть это и мило, что ты привел всех сюда и демонстрируешь всем тактику запугивания, но мне хотелось бы уже попасть домой. Ночка была длинной, если ты понимаешь.

— Неважно, — произносит Тайлер

Я делаю пару шагов навстречу ему, а он ко мне. Я протягиваю ему черную записную книжку, а он мне мой фиолетовый блокнот. Наши руки на секунду касаются, и меня пробирает дрожь. В самом плохом смысле этого слова.

— Ах да, — добавляю я, пока иду обратно к машине с блокнотом в руке, который сейчас в полной безопасности. — Просто для информации. Я сделала ксерокопию вашего устава.

У Тайлера отвисает челюсть.

— Не переживай, я с ней ничего не сделаю, но, думается мне, ты отзовешь жалобу, которую подал директору из-за комментария на ЛузерыЛейнсборо. com.

Тайлер поджимает губы.

— Ладно, — говорит он.

— Спасибо, — сладко пропеваю я. — Я это очень ценю.

Я поворачиваюсь и продолжаю свой путь к машине. Марисса и Кларисса следуют за мной, и мы все забираемся в салон.

Ровно перед тем, как захлопнуть дверь, Кларисса оглядывается назад на «318», которые стоят на парковке слегка озадаченные и удрученные.

— Вам повезло, — кричит она, — что мне не пришлось воспользоваться перцовым баллончиком!

Она хлопает дверью, и Марисса выруливает с парковки.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

06:47

Мы едем праздновать в закусочную.

Восход уже окрашивает небо в розовые, фиолетовые и голубые тона, прогревая воздух. Это очень приятное зрелище после такой долгой ночи. Внезапно, несмотря на недавний перекус, я понимаю, что умираю с голода.

— Хочу блинчики, — решаю я, как только мы занимаем столик. Когда к нам приходит официантка с заказом, именно это я и получаю. Большая стопка блинчиков с шоколадной крошкой и взбитыми сливками. Вдобавок ко всему, я поливаю это сиропом. После такой ночки, я это заслужила. Да и кому какое дело? Я же не регулярно так питаюсь. Однако и палкой выглядеть не хочется. Для разнообразия я добавляю еще сироп.

— Божечки! — восклицает Кларисса, пихая нам под нос свой телефон. — Вы издеваетесь? Только посмотрите на последний статус Джейми на фейсбуке!

Я кошусь на экран.

— Она пишет: «Смотрю фильм с лучшей подружкой». — Кларисса усмехается и смотрит на меня и Мариссу в ожидании реакции.

— А что в этом такого? — спрашивает Марисса, попивая газировку.

— Да, — соглашаюсь я. — Что в этом такого? Звучит мило.

Так и есть. Благодаря этой ночи я поняла, что прошло уже лет так пять с тех пор, как мы просто сидели дома и смотрели фильмы.

— Проблема в том, — говорит Кларисса, — что лучшая подружка — это ее сестра, Мэдлин, которая сегодня ночью бросила ее в сегодня ночью в Саузи.

— Ну, так они помирились, — объясняю я. — Сестры иногда так поступают.

Я сглатываю и думаю о Кейт, а потом снова проверяю телефон. Уже в тысячный раз. Все еще ни словечка.

— Они помирились, — добавляет Кларисса, — через два часа после того, как та бросила ее в гетто!

— Ну, если честно, это не гетто, — замечаю я. — И с ней ничего плохого не приключилось.

Кларисса печально смотрит в экран телефона. Ага, если смотреть на него достаточно долго, можно подумать, будто статус изменится.

Марисса замечает выражение моего лица, дотягивается до меня и сжимает мою руку.

— Эй, — произносит она. — С тобой и Кейт все будет хорошо.

— Откуда тебе знать? — спрашиваю я.

— Потому что Кейт любит тебя, — говорит Кларисса. — Разумеется, она тебя простит.

— Не стоило ей говорить, — вздыхаю я, цепляя вилкой кусочек блинчика и задумчиво его пережевывая. — Так бы она никогда не узнала.

— Элиза, ты не права! — восклицает Кларисса. — Тебе нужно было ей рассказать, иначе у тебя бы сохранился секрет, который омрачал вашу сестринскую связь.

— Она права, — соглашается Марисса. — Теперь, девочки, вы можете с этим разобраться и двигаться дальше.

— Надеюсь, — ворчу я, снова проверяя телефон, хотя прошло всего две секунды.

— Наверняка она уже спит, — говорит Марисса, наблюдая за мной.

— Да, — киваю я с вымученной улыбкой. — Может, ты права.

Ненадолго воцаряется тишина, пока мы пережевываем еду и пьем напитки. Кларисса снова смотрит в свой телефон.

— Уведомление о новом письме на электронной почте, — комментирует она. — Один из ваших друзей выложил новое фото на ЛузерыЛейнсборо. com. Интересно кто… Элиза! Ты запостила новые фотки?

— Что? — озадаченно спрашиваю я. — Нет, не постила. — Тут я вспоминаю. Купер. Камера. Я. В купальнике. — Бог ты мой! — ахаю я, пытаясь дотянуться и выхватить телефон из рук Клариссы до того, как та увидит фото. Но уже слишком поздно.

— Вау, — произносит она с округлившимися глазами.

— Дай, удалю.

— Что за фото? — спрашивает Марисса.

— Это фото, которое сделал Купер, — поясняю я.

Кларисса передает телефон Мариссе.

— Вау! — восклицает она. — Горячая штучка!

Я смотрю на фото в телефоне, хотя и видела ее уже.

— А знаете что? — говорю я. — Возможно, я оставлю ее.

После нашего высококалорийного завтрака я сдуваюсь. Капитально. Адреналин, который струился по моим венам всю ночь, ушел, а эффект от кофе закончился много часов назад, и весь этот сахар и сливки делают меня вялой и сонной.

— Девочки, вы все еще ночуете у меня? — спрашиваю я у Мариссы, когда та выруливает на мою улицу.

— Мне пора домой, — говорит Марисса. — Домашний арест, помнишь? Мне надо пробраться обратно.

— Ой, точно, — вспоминаю я, качая головой. — Я совсем забыла про арест. Это так странно.

— Мне тоже пора домой, — добавляет Кларисса, — а то завтра рано вставать. Ну, то есть сегодня. Джейми и я хотим поиграть в теннис.

— Девочки, — говорю я, глядя на подруг. Вспоминаю, как они всю ночь отстаивали мои интересы, поддерживали меня, оставались со мной и помогали мне пережить самую, наверное, сложную ночь в жизни. — Спасибо за сегодня. За все.

— Пожалуйста, — произносит Марисса.

— Зачем еще друзья? — добавляет с улыбкой Кларисса.

Открываю дверь машины и иду к крыльцу. Я так устала, что еле поднимаюсь по ступенькам, и все, о чем могу думать, — как же хорошо будет в постельке, как же будет замечательно освободиться от всей этой одежды и забраться в милую и удобную пижамку. Я вставляю ключ в дверной замок, когда звук подъезжающей к дому машины прерывает мои мысли о чистых хрустящих простынях и теплой уютной кроватке.

Я оборачиваюсь и вижу красный «БМВ». Купер.

— Привет, — говорит он, выходя из машины и подходя к дому.

— Привет.

Солнце уже встало, и это то самое идеальное время утра, когда все еще солнечно и светло, и ты можешь ввести себя в заблуждение и представить, будто будет теплый хороший денек.

Купер поднимается на крыльцо и пинает носком ботинка бетон.

— Боже! — восклицаю я. — Что у тебя с лицом?

У Купера под глазом красуется багровый синяк, который отек и немного поблескивает. Я сопротивляюсь порыву протянуть руку и провести по синяку пальцем, дабы убедиться, что Купер в порядке.

— Ничего, — говорит Купер. Я со скепсисом взираю на него, и он вздыхает. — Ну ладно. Тайлер узнал, что это я отдал тебе наш устав, и, скажем так, не очень этому обрадовался.

— Вы подрались? — интересуюсь я.

— Не совсем, — отвечает он. — Так… немного поцарапал.

Купер отворачивается, и я беру его за подбородок, поворачивая его лицо так, чтобы лучше рассмотреть синяк. Кожа под моими пальцами теплая и шершавая.

— Все хорошо, — успокаивает он. — Ребята прервали драку до того, как та набрала обороты.

— Ой! — Я отдергиваю руку от его лица, чувствуя жжение в пальцах. — Я им не сказала. Что ты был тем, кто дал мне его.

— Знаю, — говорит Купер без какой-либо дерзости. — Я же там был, помнишь?

— Как же тогда Тайлер узнал?

— Я сам рассказал ему.

Купер смотрит на меня, пытаясь найти что-то в моем взгляде.

— Вот как… — Я сглатываю. — Ты… ты… Зачем ты ему сказал?

— Потому что не хотел больше иметь с ними ничего общего, — поясняет он. — После того, что «318» сделали тебе этой ночью. Если бы я остановил это раньше, то они бы отыгрались на тебе.

— Спасибо, — искренне благодарю я. — Этой ночью ты мне очень помог.

— Пожалуйста, — говорит он и открывает рот, чтобы добавить что-то еще, но я его перебиваю:

— Мне пора.

— О! Ты уверена?

— Да.

Я хватаюсь за ключ, который стоит все еще в замке, а Купер поворачивается и начинает идти по подъездной дорожке. Я думаю, как же мне повезло, что мне не пришлось рассказывать о дневниковой записи в блокноте, посвященной ему. А тут мое сердце замирает от мысли, а что будет, если расскажу и перестану притворяться, что мне все равно. Если признаюсь Куперу в собственных чувствах.

— Эй, — окликаю я, поворачиваясь. — А почему ты это сделал?

— Сделал что? — спрашивает Купер.

— Пригласил меня на свидание? — спрашиваю я. — Добавил мое имя в тот список?

— Не знаю, — говорит он, возвращаясь обратно к крыльцу. — Я не… Я не хотел… Просто… Я относился к этому иначе.

— Что ты имеешь в виду?

— Они считали, что будет весело замутить с некоторыми девчонками, заставить их поверить, будто они реально кому-то понравились… А я… — Он замолкает и, потупив взгляд, прячет руки в карманах. Наконец, он говорит, встретив мой взгляд: — Как-то раз, в прошлом году, я увидел тебя на улице во время обеденного перерыва. Ты читала учебник по истории и пила сок из коробки. Ты была в розовой толстовке и наушниках и молча шевелила губами. Именно с тех пор я мечтал заговорить с тобой.

— Если это правда, — говорю я, — то почему этого не сделал?

— Струсил. Думал, ты для меня слишком умная.

— Ты прав, — киваю я. Я для тебя слишком умная.

Купер смеется.

— Элиза, — говорит он и приближается ко мне на шаг, — богом клянусь, я не хотел тебя обидеть. После первого дня я совершенно забыл о причине, по которой позвал тебя на свидание.

— Ты мог бы сказать мне.

— Знаю! — Купер уже очень близко, и сердце бьется так быстро, что меня начинает подташнивать. — Мне жаль.

Я делаю глубокий вдох и вспоминаю запись в блокноте о нем, о том, как сильно он меня ранил и довел до слез.

— Ты меня очень сильно обидел, — говорю я. — Купер, ты мне так нравился. Очень сильно.

— Ты мне тоже очень сильно нравилась, — признается он. — Ты могла бы… Могла бы подумать когда-либо о том, чтобы простить меня?

Теперь он так близко, что могу почувствовать запах стирального порошка и одеколона, что подарила ему, и рассмотреть мелкие волоски на висках. Он находит мой взгляд, и я открываю рот, собираясь сказать, что прощаю его, но не потому что я простушка. Я ему искренне верю, ведь Купер очень помог мне этой ночью, и считаю, что он говорит правду. Но не успеваю я что-либо сказать, как его губы встречаются с моими губами, и мы целуемся. Это кажется правильным, приятным и все именно так, как должно быть.

— Ты же в курсе, что у тебя со мной большие неприятности, — говорю я, когда мы разнимаем поцелуй.

— Ага, — выдыхает Купер мне в волосы.

— И ты в курсе, что тебе придется потратить много дней и месяцев, чтобы загладить свою вину?

— Я сделаю это, — говорит он. — Буду часами напролет смотреть с тобой слезливые фильмы из восьмидесятых.

— Обещаешь? — спрашиваю я.

— Обещаю, — отвечает он, а потом снова целует меня.

После того, как я заставила Купера уйти (эй, алло! Да, я дарю парню еще один шанс, но ему придется поунижаться и хотя бы немного постараться заслужить мое внимание. Ну а еще, как вы знаете, я очень сильно устала) и мы договорились позже созвониться, я иду с блокнотом на задний двор.

Я перечитываю его весь, от корки до корки. Мои страхи в седьмом классе. Мои страхи в восьмом классе. Абсолютно каждая мелочь, которую я когда-либо боялась, запечатлена в этом блокноте. Часть из них я выполнила сегодня, и ничего страшного не произошло. Я не умерла. На самом деле я узнала много нового о себе и о том, на что я способна. Я поняла, что у меня есть настоящие друзья. И иногда люди совершают ошибки, они все равно заслуживают второго шанса.

После чтения я сижу на шезлонге. Солнце стоит высоко над горизонтом, и соседи стоят на подъездной дорожке, готовясь к походу церковь. Птички щебечут, а день становится теплее.

Я беру блокнот и несу его к кострищу в углу двора. Хватаю коробок спичек, зажигаю одну и бросаю на страницы.

Я обхватываю себя руками и несколько минут наблюдаю за тем, как все мои страхи исчезают в языках пламени, играющего оттенками красного, оранжевого, желтого и голубого. Я долго смотрю на костер, думая о сегодняшней ночи, Купере и о том, как все может настолько сильно измениться за короткий промежуток времени. Телефон вибрирует в кармане, и я вынимаю его. Одно новое сообщение.

«Я ТОЖЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЭЛИЗА, — гласит оно. — ПОГОВОРИМ ЗАВТРА. ЦЕЛУЮ-ОБНИМАЮ, КЕЙТ».

С улыбкой я убираю телефон обратно в карман. И наконец, когда от моего блокнота не остается ничего кроме пепла, я тушу огонь и отправляюсь спать.

КОНЕЦ 

Примечания

1

Прим. пер.: «Meet — the — Teacher — Night» — это традиционная на Западе неформальная встреча учителя и родителей ученика, на которой учитель показывает родителям рабочее место ученика и рассказывает об его успехах.

(обратно)

2

Прим. пер.:«Национальное общество почета» (с англ. National Honor Society) — школьная организация в США, созданная для объединения хорошо успевающих учеников.

(обратно)

3

Прим. пер.: «24 часа» — американский остросюжетный драматический сериал об агенте спецслужбы США.

(обратно)

4

Прим. пер.: Ани Дифранко — американская певица и поэтесса, активная политическая и социальная активистка.

(обратно)

5

Прим. пер.:Тори Эймос — американская певица, пианистка, композитор и автор песен, соединившая в своем творчестве элементы альт-, фолк- и прог-рока, джаза, экспериментальной электроники.

(обратно)

6

Прим. пер.: Фиона Эппл — американская рок-певица, композитор.

(обратно)

7

Прим. пер.: ткань из волокон конопли изготавливается вручную, долго не изнашивается, не теряет цвета, сохраняет прохладу. Считается, что одежда из нее благотворно влияет на состояние нервной системы, имеет положительное психофизическое воздействие.

(обратно)

8

Прим. пер.: «Sexy Back» — с англ. сексуальная попка.

(обратно)

9

Прим. пер.: «Пандора» — сервис (онлайн радио) рекомендуемой музыки на основе предпочтений слушателя с бесконечным плейлистом.

(обратно)

10

Прим. пер.: Мнемонический прием — метод усовершенствования памяти, облегчающий запоминание и увеличивающий объем памяти путем образования ассоциаций.

(обратно)

11

Прим. пер.: имеется в виду песня «Survivor» (англ. — выживший, уцелевший) группы «Destiny’s Child», в которой начинала петь Бейонсе.

(обратно)

12

Прим. пер.: Станция метро.

(обратно)

13

Прим. пер.: приложение для поиска услуг на местном рынке, например, ресторанов или парикмахерских, с возможностью просматривать рейтинги, оставлять отзывы и ставить оценки о качестве.

(обратно)

14

Прим. пер.: заглавная тема сериала «Ханна Монтана».

(обратно)

15

Прим. пер.: американское общественно-политическое телешоу.

(обратно)

16

Прим. пер.: «Снэпл» — марка безалкогольных напитков в США.

(обратно)

Оглавление

Ночь, которая изменит все

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

  ГЛАВА ВТОРАЯ

  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА ПЯТАЯ

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

*** Примечания ***