Любовь — это временное безумие (ЛП) [Beckers522] (fb2) читать онлайн

Томас не выглядел таким уж расстроенным. На самом деле, оглядываясь назад, он только казался счастливым, увидев Азирафаэля. Счастливым и слегка нервным.

— Не беспокойся об этом, Азира, — ответил он, все еще стоя в дверях. Азирафаэль расположился в основном за дверью, просто решив высунуть голову и плечи, разговаривая с человеком. — Я понял, что именно случилось. Энтони в порядке?

Глаза ангела на мгновение сузились. Откуда Томас узнал, что Кроули пришел в ресторан? Неужели ему кто-то сказал? Он подозревал, что это была Натали. Перед началом дегустации она упомянула, что является соседкой Томаса. Было бы логично, если бы она рассказала ему подробности его внезапного ухода от Томаса, поскольку у Азирафаэля не было возможности сделать это самому.

— Да, с ним все в порядке. Как прошла дегустация? — Азирафаэль открыл дверь книжного магазина шире, его голубые глаза на мгновение встретились с глазами Томаса. Как и в первый раз, когда они встретились, глаза мужчины были светлыми серо-голубыми, и отражали цвет рубашки под темно-серым пиджаком.

Томас улыбнулся ему, и Азирафаэль почувствовал, что краснеет. Да что с ним такое?

— Все прошло великолепно, — ответил мужчина, переминаясь с ноги на ногу и на мгновение отводя взгляд от лица Азирафаэля. — Мы получили много действительно полезных отзывов от всех, — он снова поднял блестящие глаза, и Азирафаэль почувствовал внезапное желание протянуть руку и взять его за запястье. Попросить его зайти, разделить чашку чая и приятную беседу. — Жаль, что ты не смог остаться. Честно говоря, твое мнение было единственным, что меня действительно волновало.

Азирафаэль покраснел еще сильнее. Прежде чем его разум успел взять власть над его ртом, ангел выпалил:

— Возможно, ты мог бы приготовить для меня что-нибудь в другой день.

Теперь настала очередь Томаса покраснеть. Азирафаэль смотрел, как нога мужчины шаркает по тротуару.

— Азира, — он замолчал, все еще избегая зрительного контакта, его плечи были напряжены. Затем, глубоко вздохнув, мужчина снова посмотрел на Азирафаэля и сказал: — Азира, не хочешь ли ты пойти со мной на свидание?

Хотя это звучало скорее как «нехочешьлитыпойтисомнойнасвидание?» чем какое-либо связное предложение, Азирафаэль по-прежнему четко и ясно понимал, о чем идет речь.

Он должен был знать, что это произойдет. Азирафаэлю следовало быть более понятливым с самого начала. Он должен был позволить этому человеку продавать картины за пределами его книжного магазина. Если бы он просто продолжал вежливые разговоры и держался на расстоянии, ему не пришлось бы сейчас подводить Томаса.

По крайней мере, он мог сделать все возможное, чтобы быть нежным.

— Мне так жаль, мой дорогой, — ангел открыл рот, чтобы произнести это, — но, боюсь, это не самая лучшая идея. Видишь ли, мы с Энтони были лучшими друзьями целую вечность, и он мне очень нравится. Хотя я уверен, что прекрасно проведу время, свидание с тобой будет неправильным — для нас обоих. Мое сердце принадлежит Энтони.

Нужно было также подумать о бессмертном существе, но Азирафаэль не собирался поднимать этот вопрос. На всей планете была лишь горстка людей, которые знали о нем и Кроули, и даже тогда Азирафаэль не знал, действительно ли они понимали все, что произошло в тот день, когда не наступил Конец Света. Он провел последние шесть тысяч лет, притворяясь человеком. Сейчас нет причин ломать эту систему.

У Азирафаэля все было спланировано в голове. Он точно знал, что скажет этому человеку. Если бы Томас был таким добрым человеком, как думал ангел, он бы понял. Если нет, то он либо никогда больше не заговорит с Азирафаэлем, что было бы печально, но это не Конец Света. Или он покажет свою темную сторону и разозлится. Возможно, даже расскажет Кроули, что сказал Азирафаэль.

Это тоже может быть не так уж плохо. Ангел уже давно хотел признаться в своих чувствах, но он всегда был слишком напуган. Возможно, если все пойдет «по-грушевидному», как любил говорить Кроули, ему не придется набираться храбрости. Возможно, Томас сумеет сделать для него то, что он так долго не мог сделать.

— Это звучит просто замечательно, Томас.

Даже сейчас, снова и снова прокручивая в голове этот момент, Азирафаэль не мог понять, что заставило его сказать «да». Он уже спланировал всю свою речь. Именно в этот момент он думал о Кроули и о том, что абсолютно не может сказать «да» ни одному другому существу, кроме своего любимого демона. И все же он сказал. Готовясь к свиданию с человеком, которого он знал уже две недели, он волновался о том, что надеть, потому что не мог смириться с мыслью, что не будет выглядеть наилучшим образом на свидании, на которое даже не хотел идти.

Что-то было неправильно.

Он должен позвонить Кроули. Эта мысль вертелась у него в голове уже некоторое время, но Азирафаэлю еще предстояло действовать. Что бы он сказал? Он не мог сказать демону, что согласился пойти на свидание с человеком. Кроули расстроится из-за этого, а Азирафаэль терпеть не мог расстраивать демона. Он будет зол, и убит горем, и…

Азирафаэль остановился в раздумье. Почему он был так уверен, что Кроули почувствует все это? Демон знал его так же давно и никогда не говорил о своих чувствах к Азирафаэлю. О, он несколько раз упоминал, что они были друзьями. Лучшими друзья, на самом деле. Но Азирафаэль не хотел быть просто «лучшим другом».

Чувствовал ли Кроули то же самое? Мог ли он это чувствовать? В конце концов, Кроули был демоном. Могут ли демоны испытывать любовь и привязанность к другим существам? Азирафаэлю нравилось думать, что могут, даже если большинство из них не хочет. Он надеялся, что Кроули способен испытывать к нему те же чувства, что Азирафаэль к нему.

Не будет ли так уж плохо позвонить Кроули и найти выход из этого вечера? Его друг наверняка отлично проведет время, придумывая какой-нибудь хитрый план, чтобы освободить ночь Азирафаэля. Возможно, он пригласит демона выпить после того, как все будет сказано и сделано. Он, конечно, выразил бы свою глубокую благодарность, хотя Кроули вздрогнул бы, услышав это. И может быть, только может быть…

Мысли ангела были прерваны звонком его телефона. Азирафаэль на мгновение замер, паника охватила его грудь. Единственными людьми, которые могли бы позвонить ему прямо сейчас, были Томас и Кроули. В любом случае, ангел понятия не имел, что он собирается им сказать.

Схватив лазурный галстук, Азирафаэль поспешил вниз по лестнице. На задней стене книжного магазина внизу висело зеркало. Он всегда мог прийти в себя позже. У ангела оставалось еще около двадцати минут до прибытия его спутника и начала вечера.

— Алло? — задыхаясь, ответил Азирафаэль, его желудок скрутило в узел сильнее, чем когда он столкнулся с Габриэлем на авиабазе Тадфилд.

— Ангел. Что там у тебя в панталончиках?

Азирафаэль вздохнул с облегчением. На другом конце провода был Кроули. Демон, который навсегда останется его героем.

— О, здравствуй, дорогой мой, — начал ангел, слова слетели с его губ прежде, чем он успел их остановить. Азирафаэль должен остановиться и собраться с мыслями. Он не должен был больше ничего говорить, кроме как пригласить демона, чтобы они могли вместе составить план, но его рот снова был на три или четыре шага впереди здравомыслия. Ангел продолжал говорить. — Я как раз собирался тебе позвонить. У меня свидание сегодня вечером, ты понимаешь, мне нужна помощь…

— У тебя что? — Кроули прервал его, его голос внезапно стал твердым, как камень.

У Азирафаэля перехватило дыхание, но не в лучшую сторону. Не так, как это было, когда Кроули поглаживал его по руке или смотрел на него с мягкой улыбкой. Эта реакция сопровождалась болью в груди и слезами, которые начали собираться в его глазах.

— Я… У меня свидание, — повторил он, гораздо менее уверенный в себе, чем раньше. — Я хотел позвонить и спросить…

И снова он был прерван.

— И с кем же? Ты идешь на свидание с этим жалким человечком?

Жалким? Азирафаэль почувствовал, как его сердце упало в желудок. Неужели Кроули действительно так думал? Он вел себя достаточно вежливо, когда они с Томасом впервые встретились. Почему он ничего не сказал раньше? Почему это всплыло только сейчас?

Азирафаэль покачал головой. Он начал отвлекаться.

— Это к делу не относится, мой дорогой.

— Именно в этом все дело, Азирафаэль! — прошипел демон в ответ, и сила его голоса так поразила Азирафаэля, что он чуть не выронил трубку. К счастью, она была прикреплена к шнуру, так что даже если бы он уронил трубку, то быстро поднял бы ее обратно. — Ты ничего не знаешь об этом человеке.

— Ну что ж, — фыркнул ангел, которому уже надоел этот разговор. — В этом весь смысл свидания, не так ли? Чтобы узнать кого-то получше.

— Не то чтобы ты знал.

Вторая часть была больше похожа на бормотание, чем на что-либо еще, но Азирафаэль мог сказать по внезапной тишине, что Кроули услышал его. Что, черт возьми, с ним не так? Этот разговор должен был идти совсем не так. Ради всего святого, ему нужна была помощь Кроули.

— Кроули, подожди, — вздохнул ангел. — Это не то, что я хочу сказать…

— Знаешь что? — голос на другом конце провода стал глуше. — Оставь это, Азирафаэль. Повеселись на свидании. Я надеюсь, что там будут все эти бабочки и единороги, рвущие радуги и все остальное липкое, мягкое, романтическое дерьмо, которое тебе нравится.

Он повесил трубку. Азирафаэль стоял с открытым ртом, потрясенный не тем, что сказал Кроули, а самим собой. Что заставило его сказать такую ужасную вещь своему другу? Почему он бросился защищать свое свидание с Томасом, когда все, что он хотел сделать, это уйти с него?

Даже не осознавая этого, ангел направился к зеркалу у дальней стены. Дрожащими руками он начал завязывать лазурную ткань вокруг шеи. Азирафаэль мог бы чудесным образом собрать свой наряд, но это было бы определение легкомысленного чуда, и это не заставило бы его чувствовать себя менее измотанным.

Это было совершенно нелепо. Он не должен быть здесь, тратить свое время, пытаясь завязать галстук-бабочку. Азирафаэль должен быть уже на пути к дому Кроули. Извиниться и объяснить ему ситуацию. Он знал, что Кроули расстроен, и, что еще хуже, это была полностью его вина. Азирафаэль должен был все исправить.

С вновь обретенной решимостью ангел закончил завязывать галстук-бабочку, надел пиджак и направился к двери. Он, конечно, сам доберется до квартиры Кроули, но сначала должен запереться. Не нужно рисковать, он не хотел, чтобы к нему кто-то вломился.

Звонок в дверь раздался как раз в тот момент, когда его рука коснулась замка над медной ручкой. Азирафаэль замер, зная, что в дверях стоит Томас. Это было хорошо — лучший исход, на который он мог надеяться, теперь, когда он взял секунду, чтобы подумать об этом. Томас был здесь, а это означало, что Азирафаэлю не придется его подставлять. Он мог бы просто объяснить этому человеку, что он нужен в другом месте и что, хотя он любит Томаса как друга, они, вероятно, должны сохранить свои отношения именно такими.

Вздохнув с облегчением, ангел открыл дверь, заставляя улыбнуться свое измученное лицо. Томас, одетый в стильный темно-синий костюм с четкими линиями, идеально подчеркивающими его сильные руки и плечи, тепло улыбнулся ему. Из-под рукава пиджака выглядывала белая рубашка, а бледно-желтый галстук был плотно повязан вокруг шеи мужчины. Похоже, они оба решили нарядиться в самое лучшее для вечернего мероприятия.

Азирафаэль встретился взглядом с Томасом, и все остальные мысли вылетели в окно. Он забыл и о телефонном разговоре, и о расстроенном демоне, и о своих тревогах по поводу предстоящей ночи. Он забыл обо всем, кроме того, как его желудок наполнился бабочками, и внезапного желания взять Томаса за руку и никогда не отпускать.

— Ты готов идти?

И с этим единственным серьезным вопросом Азирафаэль забыл, насколько абсолютно и полностью все было неправильно.

***

========== Глава восьмая ==========

***

Что. За. Чертовщина.

Кроули не мог поверить своим глазам. Он не мог поверить, что его ангел вышел в пятницу вечером, в романтический вечер с этим… этим самозванцем.

Когда демон позвонил в книжный магазин, он позвонил с намерением пригласить ангела на ужин. Это было в последнюю минуту, но Азирафаэль почти ничего не делал за пределами книжного магазина, кроме как навещал соседей, совершал несколько чудес и проводил время с Кроули. Всегда существовал небольшой шанс, что ангел будет занят, но никогда за всю свою жизнь Кроули не ожидал, что причина будет в свидании с человеком.

Он пытался убедить себя, что его больше огорчает выбор Азирафаэлем дат, чем его выбор пойти на свидание вообще. Они абсолютно ничего не знали об этом Томасе. Он был художником, который работал в ресторане. По крайней мере, так утверждал этот человек. Кроули не нашел абсолютно ничего, что могло бы подтвердить эту историю, и по мере того, как тянулись дни, демон все больше и больше впадал в панику.

Это было похоже на тысяча девятьсот сорок первый год все больше и больше. Азирафаэль ввязался в какую-то ситуацию, думая, что у него есть все факты, только чтобы обнаружить, что он смотрит в дуло пистолета. И снова Кроули должен был броситься на помощь. К сожалению, на этот раз демон не знал, с чем ему придется столкнуться. Конечно, убить человека было бы легкой работой, но он должен был сделать это, не расстраивая Азирафаэля. Ангел слишком много значил для Кроули. Он не собирался портить свою единственную дружбу только для того, чтобы доказать свою точку зрения. В этом должно было быть какое-то искусство. Кроули не будет действовать, пока не выяснит, что именно ему нужно сделать.

На короткое время демон поверил, что он действительно все испортил. Поездка в Тадфилд не принесла ему никакой пользы, и он вернулся в Лондон расстроенным и более измотанным, чем хотел бы признать. Кроули направился прямиком в книжный магазин, не потрудившись сначала заглянуть к себе домой. Все, чего он хотел, — это простой день тишины и покоя. Может быть, если Кроули проведет достаточно времени с Азирафаэлем, ангел забудет об этом глупом человеке и все вернется на круги своя.

Азирафаэля не было в книжном магазине, и нервы Кроули превратились в настоящие панические узлы. Он был так уверен, что Азирафаэля похитили или развоплотили, и во всем виноват Кроули, потому что его здесь не было. Демон тут же протянул руку и, к своему удивлению, обнаружил, что Азирафаэль находится в Ковент-Гардене. По крайней мере, он все еще был здесь, на Земле, и не слишком далеко от книжного магазина. На данный момент худшего исхода удалось избежать. Азирафаэль все еще был в безопасности.

Кроули не остановится ни перед чем, чтобы быть уверенным, что он останется в безопасности.

Он сразу же направился к ангелу пешком, опасаясь пропустить что-нибудь из окон Бентли. У Кроули не было плана на тот момент, когда он найдет ангела, его план состоял в том, чтобы придумать его по ходу дела. Демон практически мчался по тротуарам Лондона, держа свои чувства натренированными на присутствие ангела. Уже не в первый раз Кроули благодарил судьбу за то, что Азирафаэль стал для него маяком. Он предположил, что и это не будет последним.

Чем ближе он подходил, тем сильнее становился маяк. Кроули вспомнил, как его сердце колотилось в груди, пульсируя в такт стуку ботинок о мостовую. С Азирафаэлем все было хорошо. Он был в порядке. Кроули поймет, если что-то пойдет не так. Он не знал, как поймет, но дело было не в этом. Дело было в том, что он знал бы, если бы что-то случилось.

Все пришло в точку возле ресторана на Уэст-Стрит. Кроули прошел мимо входной двери, его чувства все еще были сосредоточены на сущности ангела, когда она внезапно потускнела. Он остановился и обернулся, глядя вверх и вниз по улице, пытаясь понять, в какую сторону идти дальше.

А потом он понял, где находится. Перед каким рестораном он стоял, а точнее, кто там работал. Кроули больше не мог этого выносить. К черту спокойствие, порядочность и манеры. Он доберется до этого проклятого ангела, даже если это будет последнее, что он сделает в своей жизни. Он кричал и пробирался мимо любого человека, который пытался встать на его пути.

Оглядываясь назад, Кроули понял, что вел себя немного безумно. Он мог бы справиться с ситуацией десятками различных способов, и, естественно, он выбрал один из самых плохих методов. Он ворвался в ресторан, даже не подумав о том, какое беспокойство он наверняка устроит. Кроули едва расслышал слова хозяйки, когда она крикнула ему о каком-то «частном событии». В этот момент в голове демона промелькнула одна мысль — Азирафаэль находился в задней комнате на рабочем месте Томаса. Эта мысль не должна была казаться такой ужасной, и даже сейчас Кроули не мог объяснить, почему казалась таковой тогда. Все, что он знал, было то, что он должен был вытащить ангела оттуда как можно быстрее.

Как раз в тот момент, когда он собирался ворваться в заднюю дверь, навстречу ему вышел Азирафаэль. Его ангел вошел в дверь с выражением удивления и облегчения в потрясающих голубых глазах, и внезапно все стало хорошо. Кроули предложил помочь ему надеть пальто, ожидая, что Азирафаэль отчитает его за такой шум, но ангел просто отдал его, и они ушли.

Странно, как внезапно его разум из панического превратился в совершенно удовлетворенный. Кроули был немного смущен всей этой ситуацией, понимая, насколько сильно он перегнул палку. Чтобы заполнить молчание, он заговорил о первом, что пришло ему в голову, надеясь вопреки всему, что Азирафаэль не станет настаивать. Они провели чудесный вечер вместе, и Кроули наконец вздохнул с облегчением. Все шло к тому, чтобы снова стать нормальным.

Пока, внезапно, они не вернулись к началу с этим проклятым свиданием. Пара начала свой вечер с представления «Отверженных» в Вест-Энде. Кроули знал это, потому что следовал за ними. В тот момент, когда Кроули повесил трубку, он каким-то чудом оказался в Сохо, наблюдая прищуренными глазами, как Томас подошел к двери книжного магазина и позвонил в дверь.

Он ждал, совершенно затаив дыхание, когда Азирафаэль открыл дверь, поприветствовал мужчину яркой, теплой улыбкой, которая должна была предназначаться только для глаз Кроули, и взял его под руку, чтобы начать их ночь.

Вечер был хороший, хотя и немного прохладный. Кроули следовал за парой на безопасном расстоянии, его янтарные глаза ни разу не отрывались от затылка Азирафаэля. Он знал, что, будучи человеком, Томас не сможет ощутить его присутствие, а ангел не привык остерегаться какого-либо демонического присутствия. Кроули был в относительной безопасности, но это не мешало ему выпрыгивать из своей кожи каждый раз, когда пара замедляла шаг, чтобы посмотреть на одну из трибун, когда они проходили мимо.

Кроули едва не раскрыл свое прикрытие, когда Томас оттащил Азирафаэля с их пути, чтобы тот остановился у местного цветочного магазина. К счастью, поблизости был газетный киоск, за которым демон быстро спрятался, чтобы его не заметили. Он смотрел сквозь стеллаж с открытками, как симпатичный юноша-человек широко улыбнулся Азирафаэлю, протягивая ему единственную белую бегонию.

Лед пополз по спине демона, пока он смотрел, как человек прикрепляет цветок к переднему карману Азирафаэля. Его глаза расширились за черными тенями, когда Азирафаэль наклонился, чтобы взять руку Томаса, переплетая их пальцы, когда тот заплатил за этот цветок. Почему его ангел делает это? Действительно ли Азирафаэль испытывал чувства к этому человеку? Значит ли это, что он покончил с Кроули? Что ему стало скучно? Что демон был слишком скучен для него?

Он и Азирафаэль никогда не проявляли романтических наклонностей друг к другу, несмотря на то, как сильно демон желал, чтобы это было не так. Ближе всего они подошли к ночи, когда еще не наступил Конец Света. И он, и ангел были измотаны событиями этого дня и сели в автобус, чтобы вернуться в Лондон. Кроули сел первым и сел у окна, чтобы ему было на что опереться головой. Он не остановился, чтобы подумать, где может сидеть ангел.

В тот вечер было много свободных мест. Азирафаэль мог сидеть где угодно. Кроули ожидал этого. Он ожидал, что ангел сядет где угодно, только не рядом с ним. Следующее, что он помнил, был ангел, сидящий рядом с демоном, протягивающий руку, чтобы переплести их пальцы, как будто это была самая естественная вещь в мире.

Кроули никогда не хотел отпускать ее.

Остаток ночи Кроули попеременно то молча кипел от злости, то старался не блевать на чистую сладость происходящего. Они сидели рука об руку на протяжении всего спектакля. Кроули устроился в нескольких рядах позади них, как раз сбоку от одной из колонн. Это было плохое место для просмотра сцены, но отличное, чтобы наблюдать, как большой палец Томаса чертил круги на тыльной стороне ладони Азирафаэля.

Кто-нибудь, спасите его. Кроули собирался убить этого ублюдка, если в ближайшее время все не пойдет наперекосяк.

После шоу Томас пригласил Азирафаэля на ужин в хороший японский ресторан. Демон предположил, что он должен быть благодарен человеку за то, что тот не выбрал Ритц в качестве места их трапезы. Если бы это было так, он, возможно, действительно сошел бы с ума.

Ужин продолжался целых два часа, пока пара не торопилась говорить. Кроули не мог понять, о чем они говорят, но по улыбке на лице Азирафаэля понял, что его ангелу это нравится.

У Кроули упало сердце. Этот день должен был быть его днем — с Азирафаэлем. Именно он должен был пригласить ангела на эту дурацкую пьесу, посидеть с ним за ужином и купить ему цветы. Какой неудачник купит бегонию в знак романтики? И притом одну-единственную? Кроули поступил бы гораздо лучше. Если бы представилась такая возможность, Кроули принес бы Азирафаэлю целый букет цветов и доставил бы их прямо в книжный магазин. Он бы мягко улыбнулся, когда Азирафаэль расхохотался о том, как они великолепны, и немедленно удалился, чтобы найти им подходящую вазу, пока они будут заниматься своим вечером. Он выбрал бы только самые яркие из них. Смесь голубого, пурпурного и белого. Только самые прекрасные цветы для его ангела. Гвоздики, и лилии и, возможно, намек на детское дыхание. Сладко пахнущие и совершенно восхитительные.

И кто же этот мягкий, романтичный человек?

Наконец пара расплатилась за еду и встала. Кроули почувствовал, как его глаза сузились, и, не думая об этом всерьез, он послал все мерзкие мысли и проклятия, которые в данный момент крутились в голове Томаса.

Это было мелочно, и если бы Азирафаэль знал, он, вероятно, отчитал бы его за это, но Кроули ничего не мог с собой поделать. Наверное, это был один из худших дней в его жизни, если не считать того дня, когда он подъехал и увидел, что книжный магазин объят пламенем. Он заслужил чего-то, что заставит его хихикать. Чего-то, что покажет ему, что это не было абсолютно идеальным свиданием для Азирафаэля. Чего-то, что давало Кроули надежду на то, что он не потеряет все, о чем когда-либо заботился.

Ничего не сработало. Кроули не был уверен, был ли он слишком сильно ранен, чтобы правильно произнести проклятие, или близость Томаса к Азирафаэлю защитила его, но они оба вышли из ресторана без единого столкновения с официантами, ушибленным пальцем или заклинившей дверью, ударившей его по лицу. Демон нахмурился, затем допил остатки виски, прежде чем схватить шарф и направиться в ночь.

Они проделали долгий путь до книжного магазина, все время держась за руки. Кроули держался позади, достаточно близко, чтобы держать Азирафаэля в поле зрения, но достаточно далеко, чтобы не слышать их разговора. В этот момент он не столько боялся быть обнаруженным, сколько действительно слышать, о чем говорили человек и ангел.

По его мнению, самым худшим в данный момент было бы услышать мягкий голос ангела, ласково говорящего с кем-то другим. Кроули не знал, сможет ли его хрупкое сердце выдержать — слушать, как Азирафаэль осыпает этого незнакомца любовью, которой он так отчаянно жаждал. Неужели Азирафаэль влюбился в этого человека? А если так, то, учитывая, что он на самом деле не представлял опасности для Азирафаэля, мог ли Кроули отступить и позволить ему это?

Как бы ни было тяжело, но если Азирафаэль хотел этого — если он хотел Томаса, очаровательного, талантливого, добросердечного Томаса, — Кроули знал, что он оставит их в покое. Он знал, что в этом мире нет ничего, чего бы демон не сделал для своего ангела. Не важно, насколько это может убить его изнутри.

Мысль о том, чтобы позволить Азирафаэлю заботиться о ком-то еще, любить кого-то, кроме себя, была почти невыносима. Кроули почувствовал, как его сердце начинает разрываться от того, что, как он знал, должно было произойти. Он видел достаточно пар, идущих на свидания, чтобы знать, чем закончится такая ночь. И все же Кроули остался. Просто чтобы убедиться, что Томас ничего не предпримет. Если бы человек закончил свою ночь в книжном магазине, это было бы потому, что Азирафаэль пригласил его. Никакие другие обстоятельства не помогут.

Через несколько мгновений они завернули за угол и подошли к дверям книжного магазина. Кроули остановился перед ним на другой стороне улицы и повернулся так, что если бы парочка посмотрела в его сторону, то увидела бы только его затылок. Янтарные глаза демона сфокусировались на темном стекле перед ним, где-то в глубине сознания он увидел, что стоит перед ювелирным магазином. Он закрылся несколько часов назад, что, как он полагал, было удачей. Окно показывало отражение пары гораздо лучше на темном фоне.

У Кроули перехватило дыхание, когда он увидел отражение Томаса и Азирафаэля, прощающихся на крыльце книжного магазина. Его желудок скрутило от яркой улыбки ангела. До сегодняшнего дня демон видел ее направленную только на него. Именно такая улыбка встретила его в Риме, когда Азирафаэль заметил его в баре, и в Париже, когда он материализовался в Бастилии. Это была улыбка, появившаяся, когда Кроули спас сумку с книгой от разлетевшейся вдребезги церкви, и улыбка, которая украсила лицо Азирафаэля, когда они пили за продолжение Мира и свое новое место в нем.

Именно от этой улыбки сердце Кроули воспарило, а пульс участился, и сердце запылало от тоски. А теперь ее отдали кому-то другому.

На краткий миг демон закрыл глаза, вознося безмолвную молитву. Почему? Почему Она сделала его таким? Почему Она поместила в его жизнь этого ангела, которого он так чертовски любил и который никогда не полюбит его в ответ?

Когда он снова открыл глаза, взгляд Кроули остановился на лице Азирафаэля. Слезы навернулись ему на глаза, когда он увидел, как человек протянул руку и положил ее на лицо ангела. Его грудь болела, когда одно тело наклонялось к другому, одна пара губ мягко прижималась к другой.

Сколько раз Кроули представлял себе именно такой сценарий? Сколько раз он мечтал о том, как губы Азирафаэля будут касаться его губ? Сколько раз ему хотелось прикоснуться пальцами к мягкой щеке ангела? Почему этот человек получил все, что когда-либо хотел Кроули? Почему он заслужил в своей жизни кого-то столь же замечательного, как Азирафаэль, и в таком значимом смысле больше, чем Кроули?

Была ли это его доброта? Его терпение? Отсутствие чего-либо злого в его сердце? Был ли это простой факт того, что он был человеком, а Кроули был демоном, и у него все еще был потенциал для добра, когда Кроули давно отказался от него?

В этот момент Кроули чуть не ушел. У демона была доля секунды, чтобы развернуться и найти Бентли, припаркованную на другой стороне улицы, хотя он определенно не оставил ее там. Здесь уже не на что было смотреть. Томас оставил свой прощальный поцелуй на губах Азирафаэля, и ангел исчез в книжном магазине с ярко-красным лицом и мягкой улыбкой на губах.

Томас двинулся прочь, без сомнения направляясь домой, чтобы снова и снова прокручивать в голове прошедшую ночь. Именно так поступил бы Кроули, окажись он на месте человека. Разве Азирафаэль пригласил бы его выпить, если бы сегодня вечером с ним был Кроули? Улыбнулся бы он своими голубыми глазами, если бы Кроули поцеловал его?

Не придумав ничего лучшего, Кроули последовал за Томасом. Он сказал себе, что это только потому, что человек шел в направлении квартиры демона. Он всегда мог заявить, что идет домой один, если его заметят, хотя теперь, когда Азирафаэля здесь не было, не имело большого значения, увидит ли его Томас.

Его подозрения начали расти, когда мужчина свернул в темный переулок. Сердце Кроули подскочило к горлу, но не потому, что он беспокоился о том, что произойдет дальше, а потому, что впервые этот человек действительно делал что-то, что можно было истолковать как странное. Что происходит?

Томас остановился примерно в двух десятках шагов в переулке, рядом с большим мусорным баком и пожарной лестницей, которая висела в нескольких футах над его головой. Кроули замер, его янтарные глаза оглядывались по сторонам в поисках какого-нибудь признака движения. Это было похоже на сцену из фильма, прямо перед тем, как какая-то подлая ловушка захлопнется и герой попадет в засаду с полдюжины боевых мастеров или головорезов с оружием.

Кроули не боялся ни пушек, ни метательных звездочек, но развоплощаться было бы ужасно неудобно.

— Ты можешь выйти, Кроули, — сказал мужской голос, эхом отражаясь от кирпичных стен по обе стороны от него. — Я знаю, что ты следил за мной всю ночь. Почему бы нам немного не поболтать?

Кровь демона похолодела. Его глаза широко распахнулись, когда он попытался осмыслить то, что только что услышал. Должно быть, он ослышался. Этот человек никак не мог знать его имени — его настоящего имени. Кроули, должно быть, ошибся. Так и должно быть.

Чувства Кроули мгновенно сфокусировались. Он использовал всю свою способность, чтобы протянуть руку и рассмотреть существо, стоящее перед ним, спиной к нему. Если Томас знал его настоящее имя, он знал, что Кроули — демон. Любой нормальный человек должен быть в ужасе от перспективы столкнуться с демоном, особенно с тем, кто был на Земле с самого Начала. Этот человек не выказывал ни малейшего признака страха или сдержанности, что означало, что он либо сумасшедший, либо…

Кроули не почувствовал ничего необычного. Ничего небесного или адского. Это было неправильно. Что-то должно было быть. Это было единственное, что имело смысл. Демон надавил еще сильнее, стиснув зубы от напряжения.

Там. Кроули что-то почувствовал. Оно было слабо — скрыто под слоями и тоннами человеческого. Легкий намек на серу и дым.

В одно мгновение Кроули бросился вперед. Демон-который-называл-себя-Томасом повернулся к нему лицом, оскалив зубы в злобной ухмылке, когда Кроули швырнул его к стене. Ржавая пожарная лестница содрогнулась от удара.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел Кроули, сверкнув острыми клыками в лунном свете. В последнее время он редко позволял им расти, но некоторые ситуации требовали чего-то особенного. — Что тебе нужно от Азирафаэля? — он постарался, чтобы его голос звучал угрожающе. Старался не поддаваться панике. Оглядываясь назад, Кроули, вероятно, не должен был упоминать настоящее имя ангела. Он не знал, кто этот демон и что он делает здесь, на Земле. Был шанс, пусть и незначительный, что это существо не подозревало, что объектом его привязанности был ангел.

При этой мысли у Кроули скрутило живот. Это существо пригласило Азирафаэля на ужин, дотронулось до Азирафаэля, поцеловало его. Как он посмел! Кроули собирался разорвать его на куски. Как только поймет, с кем имеет дело и чего хочет демон.

— Я не питаю к нему зла, — ровным голосом ответил демон. Кроули еще сильнее прижал руку к горлу демона. Неужели все было бы так плохо, если бы он сейчас разорвал этого зверя? По крайней мере, какое-то время он будет вдали от Азирафаэля. И это было лучше, чем то затруднительное положение, в котором они оказались сейчас. — На самом деле, я не хочу ничего больше, чем осыпать его обожанием и любовью, которых заслуживает такое замечательное создание, как он.

Из любого другого рта это чувство могло бы показаться искренним — даже сладким. Слова этого демона лишь наполнили все существо Кроули ужасом. Ему невозможно было поверить, даже на секунду. Несмотря на то, что до этого момента демон ничего не делал, он не желал Азирафаэлю зла.

Он был демоном. И это могло нести только плохие новости.

— Держись от него подальше! — Кроули уже трясло от ярости, или от страха, или от какой-то неведомой комбинации того и другого — он не знал. — Держись подальше от Азирафаэля. Он мой.

Последняя фраза прозвучала как отчаянное шипение, и Кроули надеялся, что другой демон поймет, что это территория Кроули. Лондон и, что еще важнее, конкретный книжный магазин в Сохо принадлежали ему. Кроули был готов на все, чтобы защитить то, что принадлежало ему.

Глядя на него неизменными серыми глазами, второй демон улыбнулся.

— Я останусь здесь, пока Азирафаэль этого хочет. Только по его просьбе я уйду.

В этих словах было что-то такое, что не давало Кроули покоя. Они, казалось, имели большее значение, чем следовало бы. Воздух вокруг них, казалось, опустился на несколько градусов в знак предупреждения. Кроули знал, что все это у него в голове. Так и должно было быть.

Это не делало его менее зловещим.

— Ты собираешься отпустить меня?

Глаза Кроули опасно блеснули. Как он смеет так расслабляться? Кроули был силой, с которой приходилось считаться, особенно когда речь шла о безопасности его ангела.

— Скажи мне, — голос демона был низким. Кроули оскалил зубы, слюна капала с длинных тонких клыков, — чего ты хочешь от нас.

Демон на мгновение уставился на Кроули, на его лице появилась веселая улыбка. Для него все это было игрой. Ему было весело, ублюдку!

— Если ты не собираешься меня убивать, я предлагаю тебе отпустить меня, — пауза. — У меня есть дела.

Что еще он мог сделать? Кроули не собирался сражаться с этим демоном. Он понятия не имел, с чем ему придется столкнуться, а опасность развоплощения была слишком велика. Но он так же не мог позволить демону уйти. Что должно было остановить его от возвращения в книжный магазин?

Кроули опустил руку и сделал шаг назад, не сводя глаз с самодовольного лица демона.

— Это последнее предупреждение. Оставь. Его. В покое.

Демон отсалютовал, на его лице было заметно веселье.

— Считай, что я предупрежден.

В мгновение ока он исчез в темноте, не то чтобы чудом, но скорее растворился в тени, пока его фигура не исчезла из виду.

Как только он ушел, Кроули достал свой мобильный телефон. Прежде чем прозвучал первый гудок, ему ответили.

— Кроули? — в голосе Анафемы звучало удивление. — Мне пока не удалось найти о нем ничего интересного. Ничего, кроме того, что ты мне уже рассказал. Мне нужно еще немного времени.

— Забудь, что я тебе говорил раньше, — прервал ее демон, даже не потрудившись посмотреть в обе стороны, прежде чем выйти на улицу. — Нам нужен совершенно новый план.

Он практически помчался обратно в книжный магазин, чудом удерживая в руке тяжелый изогнутый металлический предмет. На ощупь он был прохладным, но по опыту демон знал, что долго так не продержится.

— Мы имеем дело с демоном. Сосредоточь свое исследование на этом. Я перезвоню, когда узнаю больше.

Кроули повесил трубку и, завернув за угол, остановился перед книжным магазином. Горел свет, сияя снаружи, как маяк, направляя его домой. Прищурившись, демон увидел Азирафаэля, сидящего за письменным столом у окна. Облегчение промелькнуло в нем. Его ангел был в безопасности.

Демон остановился у входа в книжный магазин и поднял голову. Дверной проем был старый, с крепкой рамой. Немного высоковат, но Кроули был выше. И он всегда мог использовать другие инструменты, когда они были ему нужны.

Взглянув на предмет в своей руке, Кроули принялся за работу. Он не мог знать, сколько времени у него осталось до того, как демон снова появится на этом пороге. Кроули не собирался терять ни секунды без того, чтобы Азирафаэль не получил максимальной защиты от демонов любого рода.

Включая его самого.

***

========== Пригород Лондона ==========

***

Осенние вечера были любимым временем года Лесли. Было что-то особенное в том, чтобы сидеть снаружи под ярким звездным небом, с коллекцией шезлонгов, собранных вокруг теплого огня. Чаще всего с середины сентября до конца ноября человека из «Интернэшнл Экспресс» можно было застать сидящим на заднем дворике, наслаждающимся бокалом холодного пива и любующимся звездами.

В этот особенный вечер его жена предпочла сидеть рядом с ним, вытянув руку и мягко положив ладонь ему на колено, умело перелистывая страницы с одной на другую, используя только большой палец на руке, которая в данный момент держала книгу. Это был один из тех любовных романов — с супер предсказуемыми сюжетными линиями, которые Лесли не очень любил, но Мод просто обожала. Он не стал спрашивать ее об этом, предпочитая просто наслаждаться напитком в тишине.

В конце концов тлеющие дрова превратились в угли, и свет в камине погас настолько, что Мод закрыла книгу. Она осторожно положила ее на колени и потянулась свободной рукой, положив пальцы на дальнюю сторону его лица. Лесли нетерпеливо повернулся к ней, закрыв глаза, когда ее мягкие губы встретились с его в крепком поцелуе.

— Я люблю тебя, тигр, — прошептала она, сверкая карими глазами в лунном свете. — Не засиживайся допоздна. И постарайся не пить их слишком много.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он в ответ, игнорируя ее замечание о пиве. Лесли пил не так уж много, по сравнению с другими людьми, но, по словам его жены, тогда он спал намного лучше и алкоголь не разрушал его организм. Мужчина был уверен, что это все из-за какого-то медицинского журнала, но если это сделает его жену счастливой, Лесли был склонен постараться.

Мужчина вздохнул и снова повернулся лицом к угасающим углям. Лесли легко мог бы их потушить, но что-то в действии выливания на них ведра воды казалось ему пустой тратой времени. Тлеющие угольки в конце концов погаснут сами по себе, а мужчина все равно не спешил ложиться спать. Завтра были выходные, а это означало, что он мог расслабиться на все утро, если бы захотел.

Наблюдение за звездами стало одним из любимых занятий этого человека. Он не мог выразить это словами, но что-то случилось с ним шесть месяцев назад. Это был грузовик, фигура в черном и миллиарды миллиардов звезд. Лесли никогда никому не рассказывала о том дне. Это было в лучшем случае туманно, и мужчина не был полностью уверен, что все это ему не приснилось.

До этого он никогда по-настоящему не замечал звезд. Конечно, он их видел. Тысячи раз. Но Лесли никогда по-настоящему не видел их, пока они не окружили его. Пока они не задушили его со всех сторон, выжимая из него жизненную силу и наполняя чем-то новым — чем-то неописуемо блестящим.

Он был почти уверен, что умер в тот день. Хотя доказать это утверждение было невозможно.

Спустя какое-то неопределенное время Лесли поднялся на ноги. Он уже давно допил пиво и поставил пустой стакан на каменный край очага, чтобы напомнить себе, что надо принести его в дом и выбросить в мусорное ведро. Шаркая ногами, он сгреб кучу пепла над тлеющими углями и вошел в маленький пригородный домик.

Мод спала, когда он забрался на подушку королевской кровати, но она придвинулась ближе к нему, не открывая глаз. Он обхватил рукой ее живот, чувствуя мягкий прохладный шелк ночной рубашки. Улыбнувшись, мужчина закрыл глаза, и сон пришел к нему.

Невозможно было сказать, сколько времени прошло, когда Лесли снова открыл глаза. Он не потрудился взглянуть на часы, прежде чем забраться в постель, и инстинкты не позволяли ему посмотреть сейчас.

На какое-то мгновение, на границе спящего и бодрствующего мира, Лесли показалось, что он услышал какое-то движение в комнате. Громкий стук, за которым последовало скольжение окна и скрип половиц. Он проснулся, вздрогнув, с широко раскрытыми невидящими глазами. Мод все еще крепко спала рядом с ним, свернувшись калачиком под одеялом, которое он сбросил с себя ночью.

В ногах его кровати стояли четыре фигуры, очерченные лунным светом. В одно мгновение Лесли понял, что он спит. Иначе как бы он объяснил присутствие ангелов и демонов в его скромном лондонском доме?

Это, несомненно, были они. Гуманоидные фигуры на одной стороне с широкими белыми париками и пятнами золота на коже. На другой — сгорбленные темные фигуры с желтоватой кожей и черными глазами-бусинками. Все четыре фигуры не сводили с него глаз.

Лесли медленно сел.

— Я могу вам помочь?

Что еще можно было сказать воображаемым вечным существам? Особенно когда они стояли в твоей спальне посреди ночи.

— Мы ищем меч, — сказала та, что выглядела женственно. У нее были длинные волосы,собранные на макушке, и тонкие золотистые губы, которые, казалось, мерцали, хотя в комнате почти не было света.

Меч? О чем они говорили? Какой меч? И почему они пришли к нему за этим?

— Меч, — эхом повторил он слова, вертевшиеся у него в голове.

— Да ты идиот! — рявкнула самая дальняя фигура слева от него. Этот был похож на человека, с блестящими черными глазами, выглядывавшими из-за впалого серого лица. — Меч. У тебя был один в твоем распоряжении около шести месяцев назад. На авиабазе Тадфилд.

Лесли на мгновение уставился на существо, понимая, что он должен быть напуган. Но это был сон, и они не могли причинить ему вреда здесь.

— Извините, — теперь, когда они рассказали ему некоторые подробности, мужчина точно знал, какой предмет они ищут. — Я всего лишь курьер. Я забрал его у того милого джентльмена с клетчатым галстуком-бабочкой и отдал в следующем пункте назначения. У меня больше нет меча.

Все они, казалось, ощетинились от этого заявления. Было ли это из-за отсутствия у него меча или из-за упоминания человека, от которого он его получил, Лесли не знал.

— И где он сейчас? — спросил другой ангел, и контраст ее темной кожи заставил золотые крапинки на ее лице светиться намного ярче.

Согласно международным правилам доставки, Лесли не должен был отвечать на этот вопрос. Он также не должен был видеть четырех существ, стоящих в его спальне в предрассветные часы утра.

Насколько Лесли мог судить, у него было два варианта. Он мог сказать этим существам, где находится меч, и позволить им решить, что делать дальше. Или же он мог держать рот на замке, как диктовал протокол, и отправить их с пустыми руками.

Прежде чем принять решение, мужчина должен был рассмотреть еще две возможности. Если бы это действительно был сон, не было бы никакого вреда в разглашении информации. Он не мог нести ответственность за то, что сделал его сон. Ничего из этого не было реальным, что означало, что не было абсолютно ничего плохого в том, чтобы сказать им, где находится меч, который они искали.

С другой стороны, если все это было на самом деле — если он не спал, — если он действительно бодрствовал, это меняло абсолютно все. Он больше не сидел в своей постели, имея дело с какими-то странными воображаемыми ангелами и демонами, он имел дело с реальностью. И Лесли по опыту знал, что он не хочет иметь дело с настоящим делом дольше, чем это необходимо.

В любом случае, ответ был только один.

— Я доставил его в лондонский музей. Они будут использовать его в одном из своих показов. Не уверен, в каком именно.

Через мгновение они исчезли. Лесли моргнул, просто чтобы убедиться, что он не галлюцинирует, хотя он и не знал точно, как это поможет делу. Если он действительно видел эти вещи, моргание не заставит их исчезнуть.

Это было странно, он думал, как он переместился обратно в кровать, прижимая к себе жену. Они не ушли тем же путем, каким пришли. Он мог бы поклясться, что они приземлились на крыше и пролезли в окно. Но окно было плотно закрыто. А когда фигуры ушли, они, казалось, просто исчезли.

Странно. Очень странно. Это была не первая необъяснимая вещь, случившаяся с ним за последнее время, но Лесли надеялся, что она будет последней. Ему нравилась его простая, нормальная жизнь.

Может быть, ему стоит отказаться от алкоголя перед сном.

***

Лондонский музей был одним из самых охраняемых зданий во всем городе. У него были самые современные камеры и датчики, способные вызвать сигнал тревоги всякий раз, когда кто-то пытался проникнуть внутрь и украсть предмет, который им не принадлежал. Такого никогда не случалось за все те годы, что музей был открыт. В результате сотрудники службы безопасности были весьма горды собой.

Однажды вечером, в середине осени, с выставки «Война, чума и огонь» был снят единственный меч. Никакие сенсоры не засекли вторжение. Никаких сигналов тревоги не прозвучало. Их учили искать сломанные замки и разбитое стекло. Не было ничего необычного, ничто не сообщило о чужом присутствии, когда четыре существа материализовались из ничего. Нечего было сказать, когда один из них с жемчужно-белыми крыльями щелкнул пальцами, и меч в центральной витрине переместился с одной стороны стекла на другую. Камеры наблюдения даже не потрудились сделать записи. Зачем им это делать, если они были твердо убеждены, что ангелов и демонов просто не существует?

Три из четырех фигур ушли сразу же после того, как меч был возвращен. Четвертая, седовласая фигура с черными глазами-бусинками и в длинном коричневом плаще, осталась. Некоторое время он оглядывал комнату, переводя взгляд с одной витрины на другую. С тихим смешком, который был бы абсолютно ужасен для любого человека, который мог бы услышать его, демон щелкнул пальцами и исчез, оставив за собой искру пламени.

Теперь камеры слежения начали обращать внимание, но по какому-то несчастливому стечению обстоятельств охранник, следивший за системой, решил именно в этот момент вздремнуть. Огонь горел тридцать минут, прежде чем кто-нибудь заметил его.

Ничего не было повреждено, кроме занавесок на окнах, и их было достаточно легко заменить. Никто не пострадал. В общем, это была удачная ночь для пожарных. На следующее утро после смены они все отправились на поздний завтрак, чтобы отпраздновать это событие.

В промежутке между исчезновением четырех фигур и прибытием пожарной команды камеры зафиксировали еще одну странную вещь, появившуюся в пламени. Этот был дураком, и вызвал некоторые споры о том, должны ли они беспокоиться о записи события или нет. С одной стороны, пожар был важен, чтобы вести учет, и это была их работа. С другой стороны, люди не просто появлялись из пламени, независимо от того, насколько жарко они горели. Не было смысла делать заметки о чем-то, что не должно было существовать.

Предполагалось ли, что они будут вести точный учет того, как пламя сливалось в центре комнаты, образуя новую гуманоидную фигуру? Высокая, женственная, с огненно-рыжими волосами и улыбкой, которая заставила бы мужчин убивать за нее. Она была прекрасна, как прекрасны лесные пожары: чем-то таким, чем можно любоваться издали, а не вблизи.

В конце концов, камеры решили этого не делать, и как раз перед прибытием пожарных женщина глубоко вздохнула и отошла от огня, спустилась по главной лестнице и вышла в лондонскую ночь.

***

========== Глава девятая ==========

***

Как только дверь закрылась, Азирафаэль направился прямиком в заднюю часть магазина. Его желудок скрутило в узел, сердце затрепетало, и ангел был уверен, что его лицо навсегда приобрело глубокий красный оттенок. Ему нужно было что-то, чтобы успокоиться — чашка горячего чая или какао. Возможно, даже что-нибудь покрепче, после той ночи, которую он только что провел.

В общем, свидание было довольно милым. Азирафаэль просто обожал этот мюзикл, и ужин был великолепен. Разговор тек между ним и Томасом, ни разу не прерываясь неловкой паузой. Он прекрасно провел время.

За исключением… Азирафаэль почувствовал, что хмурится. За исключением того, что его желудок никогда не переставал чувствовать, что вот-вот выскочит из горла. За исключением того, как дрожали его руки, даже когда Томас протянул свою, чтобы переплести их пальцы. За исключением того, как болело сейчас его сердце, как знало, что в ту ночь с ним должен был быть Кроули, а не Томас. Кроули должен был остановиться и купить ему цветы. Кроули должен был держать его за руку в театре, наклоняться и шептать ему на ухо всякий раз, когда он находил что-то, над чем можно было бы посмеяться, что случалось довольно часто. Кроули должен был сидеть с ним за ужином.

Кроули должен был поцеловать в эту ночь.

Это был не первый поцелуй Азирафаэля. В какой-то момент истории нежный поцелуй в губы был формой дружеского приветствия. Ангел потерял счет тому, скольких людей он поцеловал, но ни один из них не значил так много, как этот.

Почему не значил? Почему этот поцелуй так отличался от всех остальных? Вдобавок к тому, что это был не первый поцелуй Азирафаэля, это был не первый раз, когда Азирафаэль был предметом человеческих чувств. Он понимал, почему их тянет к нему, и в прошлом всегда делал все возможное, чтобы сдержать их ухаживания. Он знал, что ни у кого из них нет будущего с ним. Люди жили такой короткой жизнью. Позволить себе полюбить одного из них, по-настоящему полюбить, значило бы только разбить сердце.

Азирафаэль почувствовал, как по его щеке скатилась слеза, когда он чудесным образом налил себе чашку какао. Он был не в состоянии сделать это с нуля. Взгляд ангела скользнул по книжному магазину и остановился на письменном столе. Внезапно Азирафаэль почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Ему нужно было сесть.

Кружка с горячим шоколадом опасно хлюпнула, когда он сел и невидящим взглядом уставился на груды книг и бумаг, разбросанных вокруг него. Снова потекли слезы, и Азирафаэль закрыл лицо руками, совершенно забыв о горячем шоколаде.

Он должен позвонить Кроули. Азирафаэль должен позвонить своему другу и извиниться за то, что он сказал. Он должен был попросить демона прийти, чтобы они вместе напились и поговорили о философии, литературе, классических автомобилях и обо всем, о чем хотел поговорить Кроули. Азирафаэль был готов на все, лишь бы его лучший друг сейчас был рядом.

Садясь и вытирая глаза, ангел огляделся в поисках телефона. Он потянулся к трубке, пальцы замерли над цифрами, сердце бешено колотилось в груди. Что он должен был сказать? Захочет ли Кроули вообще видеть его после того, что случилось? А что, если демона нет дома? Что, если он дома, но не хочет видеть Азирафаэля?

В тот момент, когда пальцы Азирафаэля коснулись первой цифры, он услышал громкий стук в дверь книжного магазина. Он был резче обычного стука, отдаваясь эхом в самой структуре здания. Ангел помолчал, медленно кладя трубку на место. Через секунду шум прекратился.

С его усиленным слухом Азирафаэль мог слышать приглушенные проклятия с другой стороны двери. Что здесь происходит? Кто стоял у его входной двери и что им было нужно?

Шум возобновился как раз в тот момент, когда ангел встал. Четыре резких удара, а затем шипение боли, прежде чем что-то грохнулось на тротуар внизу. Азирафаэль в мгновение ока пересек комнату и распахнул дверь.

Кроули стоял на коленях у его ног, одной рукой обхватив изогнутый металлический предмет, в другой — молоток. При звуке открывшейся двери демон поднял на него широко раскрытые желтые глаза, темные очки таинственным образом исчезли с его лица. В одно мгновение Азирафаэль увидел, как в глазах демона промелькнуло несколько эмоций. Облегчение, радость, предчувствие, решимость.

Страх.

Азирафаэль почувствовал, как его сердце подпрыгнуло в груди, когда его голубые глаза переместились с лица демона на руку, которая в данный момент сжимала подкову.

— Не хотел тебя беспокоить, — пробормотал Кроули, вставая и не сводя янтарных глаз с лица Азирафаэля. — Повесить ее труднее, чем кажется. Это все равно что пытаться вставить лампочку с включенным выключателем.

Что?

Эта мысль, должно быть, вылетела у него изо рта, потому что в следующую секунду на лице Кроули появилось хмурое выражение, когда демон поднял подкову между ними.

— Это как лампочка. Ты знаешь… — демон замолчал, явно пытаясь собраться с мыслями в связной манере. Азирафаэль молчал и ждал. — Все начинается просто, все равно что достать обычную лампочку из коробки. И тогда ты начинаешь крутить ее, но кто-то оставил выключатель включенным. Так что когда…

Кроули снова замолчал, его взгляд скользнул к двери.

— Когда электричество подключается, лампочка включается и становится, ну, знаешь, горячей?

Азирафаэль ждал дальнейших объяснений, но его друг ничего не сказал. Глаза ангела медленно опустились на руку Кроули. Впервые он заметил, что обычно бледная кожа в нескольких местах была ярко-красной. Азирафаэль почувствовал, как его желудок скрутило, когда его разум, наконец, нашел связь со ртом.

— Ты пытаешься повесить подкову над моей дверью? — он что, сошел с ума? Что заставило Кроули сделать это? — Кроули, ты хоть понимаешь, как это опасно? Ты мог серьезно пострадать, не говоря уже о том, что ты активно закрываешь себя от книжного магазина, навсегда.

Эта мысль была почти невыносима. С чего бы это Кроули вздумалось скрываться от дома Азирафаэля? У них было так много приятных воспоминаний здесь. Зачем ему понадобилось возводить барьер, который не пускал бы его? Может быть, таким образом Кроули хотел сказать Азирафаэлю, что ему больше не интересно приходить сюда?

Его сердце упало, когда Кроули закатил свои янтарные глаза.

— Конечно, я знаю, как это опасно, ангел. В этом весь смысл, не так ли?

По крайней мере, он все еще называл Азирафаэля ангелом. Это должно было что-то значить, не так ли? Возможно, между ними все было не так ужасно, как опасался ангел.

— Прости, мой дорогой, боюсь, что я немного не понимаю. Почему бы тебе не оставить это… спускайся и заходи внутрь. Мы можем разделить хорошую бутылку вина и…

— Нет, Азирафаэль! — вспышка гнева заставила ангела широко распахнуть глаза. Почему Кроули так расстроился? Что произошло, чтобы заставить его действовать таким образом? — Ты не в безопасности! Я не могу… не буду… мне нужно убедиться, что ты в безопасности. Остальное неважно.

Азирафаэль чувствовал, что должен быть тронут этим чувством, но он все еще не понимал, что происходит. Кроули явно считал, что ему грозит какая-то опасность. Если бы ему нужно было угадать, он должен был бы сказать, что опасность исходит от чего-то демонического, если подкова была каким-то признаком. Что-то случилось? Неужели Ад наконец появился после шести месяцев молчания?

— Кроули, дорогой мой, что случилось? Ты в порядке? — он наклонился ближе к демону, голубые глаза оглядывались вокруг в поисках любого признака того, что за ними наблюдают. — Твой главный офис связывался с тобой?

В мгновение ока руки Кроули вцепились в руки Азирафаэля, и ангела грубо втолкнули обратно в книжный магазин. Дверь за ним громко хлопнула, позвякивая несколькими безделушками, которые ангел разложил на столе и на книжных полках. У него возникло внезапное желание обернуться и убедиться, что ничего не упало на пол, но напряженный взгляд Кроули полностью пленил ангела. Сердце Азирафаэля бешено колотилось в груди от их близости, его мысли улетали назад, к моменту перед Апокалипсисом в старой больнице, где разыгралась очень похожая сцена.

— Кроули, пожалуйста, — Азирафаэль был на грани паники. Почему его друг так себя ведет? Ад связался с ним. Это было единственное объяснение. Он должен был знать, что их свобода слишком хороша, чтобы быть правдой. Вопрос времени был лишь в том, когда их обнаружат. Азирафаэль был дураком, надеясь, что их наконец оставят в покое. Что они, наконец, могут быть кем-то другим, чем тайные знакомые. — Поговори со мной.

— Он демон, — прорычал Кроули, обводя янтарными глазами комнату в поисках чего-то, что было известно только ему. Его руки все еще сжимали руки Азирафаэля, и ангел поймал себя на том, что ему хочется взять руки Кроули в свои, хотя бы для того, чтобы успокоить друга.

— Прошу прощения? — голос Азирафаэля застрял у него в горле. До этого он очень редко видел Кроули таким измотанным. Последний раз это было на авиабазе в Тадфилде, когда земля дрожала у них под ногами и они были в нескольких шагах от Конца всего.

— Томас, — прохрипел демон, и голос его сорвался. Азирафаэль почувствовал, как его сердце сжалось в груди, когда имя эхом отозвалось вокруг него. — Или как там его на самом деле зовут. Он демон, Азирафаэль.

Вокруг пары воцарилась тишина, когда они стояли там, их лбы были всего в нескольких дюймах друг от друга, а руки крепко сжимали чужие. Дыхание Азирафаэля было затрудненным — смесь тревоги и возбуждения, — его мозг боролся сам с собой из-за слов, которые только что произнес демон в его книжном магазине.

— Что?

Низкий рык вырвался из горла Кроули, когда он внезапно выпустил руки Азирафаэля. Ангел почти рефлекторно потянулся, чтобы схватить его за руку, но в последний момент остановился.

— Не тупи, Азирафаэль! Я говорю тебе, что твой мальчик-игрушка — это полноценное порождение Ада.

В этот момент с ангелом произошла очень странная вещь. В тот же миг его разум, казалось, раскололся надвое, одна сторона наполнилась страхом и паникой при мысли, что слова Кроули могут быть правдой. Томас — демон? Как такое возможно? Это не могло быть правдой, и все же Кроули не стал бы лгать об этом. В голове ангела зародился миллион вопросов, и Азирафаэль не знал, как на них ответить. Он немедленно начал тщательно изучать каждое взаимодействие, которое у них с Томасом когда-либо было, ища что-то, что он мог пропустить.

Другая половина его разума немедленно отвергла эту идею, начав внимательно изучать демона, стоящего перед ним. Как Кроули вообще вбил себе в голову эту мысль? Конечно, если бы Томас был демоном, Азирафаэль бы это заметил. Он всегда знал, когда Кроули был рядом. Все демоны несли в себе определенное…присутствие о себе. Запах. Промахнуться было бы невозможно.

Так почему же Кроули лжет?

Снова взглянув на лицо Кроули, Азирафаэль понял, что демон ждет от него каких-то слов. Две половинки его сознания снова слились воедино, и слова начали вырываться изо рта Азирафаэля прежде, чем он смог их остановить.

— Что заставило тебя сказать подобное?

Янтарные глаза Кроули расширились.

— Потому что он, черт возьми, сам сказал мне, Азирафаэль! — ангел наблюдал, как его друг поднял дрожащую руку к лицу, яростно потирая его, пытаясь успокоиться. — Я последовал за ним домой и он…

— Остановись.

Слова Азирафаэля прозвучали резко и чисто, и демон тут же закрыл рот, его золотистые глаза устремились в пол, и ангел мог только предположить, что это был стыд — если он верил, что Кроули может чувствовать его.

Кроули последовал за Томасом домой, что означало, что Кроули также следовал за ними на их свидании. Он видел, как они держались за руки, смеялись, разговаривали. Он видел, как Томас поцеловал Азирафаэля на прощание.

— Ты следил за мной. На моем свидании, — это был не вопрос. Глаза Кроули вспыхнули и остановились на его сияющих голубых глазах.

— Я… — слова, казалось, не шли у него с языка, пока Азирафаэль смотрел на демона через всю комнату. — Азирафаэль…

— Нет, — снова перебил его ангел. Он не мог в это поверить. Зачем Кроули это сделал? Зачем ему вторгаться в такой личный момент? Даже если он и опасался, что Азирафаэлю грозит какая-то опасность, то наверняка существовали и другие способы сделать это. Почему он просто не пришел и не поговорил с Азирафаэлем? Зачем идти на все это, зачем преследовать его? — Кроули, что могло заставить тебя последовать за мной? Я даже не знаю, что думать, не говоря уже о том, что сказать тебе прямо сейчас.

Боль просачивалась сквозь его голос, и Азирафаэль мог сказать, что Кроули слышал ее. Он переминался с ноги на ногу, но демон ни разу не опустил взгляд.

— Азирафаэль, ангел, я пытался сделать все правильно, но все время возвращался с пустыми руками. В Интернете ничего нет об этом парне, Анафема ничем не могла помочь. У меня не было выбора.

— Ты мог бы поговорить со мной, Кроули, — фыркнул ангел, решив сосредоточиться на той части заявления своего друга, которую он действительно понимал. Он не был так уж хорошо знаком с Интернетом, и Азирафаэль понятия не имел, какое отношение ко всему этому имеет Анафема. — Вместо того, чтобы шпионить за мной по вечерам.

Кроули усмехнулся.

— Это то, на чем ты решил зациклиться? Я стою здесь и говорю тебе, что парень, с которым ты только что целовался — настоящий демон, а ты расстроен, что я за тобой присматриваю?

На лице Азирафаэля появилось хмурое выражение. В глубине души он понимал, что ему, вероятно, следовало бы больше беспокоиться о притязаниях Кроули. Возможно, ему следовало бы проанализировать это, а не то, как вел себя его друг, но что-то в мозгу Азирафаэля не давало ему покоя. Он не мог думать о Томасе плохо. Кроули ошибся. Так и должно быть.

— Что именно он сказал? — спросил Азирафаэль напряженным голосом. — Чтобы заставить тебя думать, что он — демон?

— Он практически сказал мне, Азирафаэль, — Кроули вздохнул и снова поднес руку к лицу. — Он назвал меня «Кроули». Он знал, что я следую за тобой. Он…

Лицо Кроули на мгновение исказилось. О чем он только думал? Что мог сказать Томас, что он отреагировал подобным образом?

— Ты еще что-нибудь хотел добавить? — спросил Азирафаэль после того, как стало совершенно ясно, что Кроули не будет продолжать свою мысль.

Демон стиснул зубы. Он глубоко вздохнул, сжав кулаки по бокам. Но он по-прежнему молчал.

— Скажи мне, что он сказал, Кроули, — ангел был на пределе своих возможностей. Он и так уже достаточно натерпелся, что бы это ни было. Азирафаэль понятия не имел, играет ли Кроули с ним в какую-то игру — завидует ли он тому времени, которое ангел проводит со своим новым другом. Или, может быть, стресс, в котором они оба находились, наконец-то добрался до него. Независимо от причины, Азирафаэля она не интересовала.

— Он сказал, что не желает тебе зла, — пробормотал демон, все еще отводя глаза. — После того как я пригрозил ему, он сказал, что не оставит тебя, пока ты сам не попросишь.

Угрожал ему? О чем только думал Кроули? Он не мог волей-неволей угрожать невинным людям. Томас был добрым, мягким человеком. Он не заслуживал того, чтобы его беспокоил демон, даже такой безобидный, как Кроули.

Хотя, когда дело касалось Азирафаэля, Кроули мог оказаться не таким уж безобидным.

— Ну что ж, — сказал ангел спокойно, со всей твердостью, на которую был способен. — Мне это кажется довольно ясным.

— Не будь идиотом, Азирафаэль, — тут же парировал Кроули, и в его глазах вспыхнуло чувство вины, как только они встретились с жестким взглядом ангела.

— Убирайся.

Слова слетели с губ ангела прежде, чем он успел их остановить. Он не хотел быть таким грубым — не хотел, но это уже было слишком, он не мог этого вынести. Сейчас ему нужна была передышка. Какое-то время подальше от Кроули и Томаса, как только можно, чтобы он… подумал обо всем этом хорошенько. Не отвлекался. Без голосов, кричащих ему в ухо и говорящих, что думать и чувствовать. Азирафаэлю нужно было побыть одному.

— Я серьезно, Кроули, — повторил он, указывая на дверь. — Я хочу, чтобы ты ушел.

Глаза демона расширились.

— И надолго? — Азирафаэль не пропустил боль в его голосе. Этот звук разбил ему сердце.

— Настолько, насколько мне понадобится.

Бросив последний взгляд, полный отчаяния и тоски, демон, который был его лучшим другом, опустил голову и вышел за дверь, оставив Азирафаэля в полном одиночестве.

***

Комментарий к Глава девятая

Пиздец интриги, ребят, я в ахуе

========== Глава десятая ==========

***

Они встретились в библиотеке в Тадфилде. Согласно книге Анафемы, это было самое логичное место для их встречи. Там было много частных комнат, куда они могли нырнуть, чтобы поговорить наедине, и книг, если им нужно было найти какую-нибудь информацию.

Кроули застонал и еще глубже опустился в кресло. Если бы только Азирафаэль мог видеть его сейчас.

И в этом была проблема, не так ли? Азирафаэль даже не взглянул на него за последние две недели. Он все еще был расстроен их последней ссорой, и хотя Кроули пытался дозвониться дюжину раз, ангел отказывался брать трубку.

— Хорошо, — начала Анафема, положив перед собой блокнот и несколько карандашей и ручек рядом. — Ну что, начнем?

Он наблюдал, как она оглядывает комнату. Эта сцена напомнила ему эпизоды допроса во всех фильмах про полицейских, где подозреваемый сидит по одну сторону стола, а все полицейские, задающие вопросы, — по другую. Вот только это он сидел по одну сторону стола, лицом к Анафеме, и ее парню — по другую. Кроули никак не мог вспомнить его имени, да это и не имело особого значения. Анафема была единственной, кого он действительно хотел видеть, и если она сочла нужным привести этого дурака, чтобы он протянул им руку и принес вещи, то кто он такой, чтобы судить?

— Что тебе нужно знать?

В последний раз, когда он приезжал сюда, Анафема обещала помочь ему провести небольшое исследование о Томасе Алби. Тогда они предположили, что он был каким-то человеком, который очень хорошо умел скрывать, кто он на самом деле. Все, что было у ведьмы, — это имя, и великая вероятность, что оно было полностью выдумано. Кроули не очень удивился, обнаружив, что она не смогла найти никакой полезной информации.

Теперь все было по-другому. Теперь Кроули знал, что они имеют дело с демоном, что объясняло отсутствие информации в Интернете. Ни один демон, кроме него самого, не посещал Землю достаточно долго, чтобы понять тонкости человеческого существования. Он сомневался, что кто-то из них вообще знает, что такое Интернет, не говоря уже о том, как им пользоваться.

Таким образом, демон, пришедший на длительное пребывание на Земле, сможет манипулировать воспоминаниями, чтобы найти себе «друзей», соседей, и людей, которые знали его с детства. Но он бы не догадался создать цифровой след. Это была его вторая ошибка.

Первая ошибка состояла в том, что он подкатил к ангелу Кроули.

— Ты знаешь, кто он такой? — тихо спросила Анафема. — Этот демон. Ты встречался с ним раньше?

Кроули покачал головой.

— Невозможно сказать наверняка.

Между ними воцарилось молчание, и через мгновение Кроули понял, что Анафема ждет от него подробностей.

Правильно. Иногда он забывал, как мало эти двое знают обо всем на свете. Они стояли с ним во время Конца Света, но это не означало, что они поняли хотя бы часть того, что произошло в тот день или в любой из предшествующих.

— В Аду примерно десять миллионов демонов, — объяснил Кроули. — И я был здесь с самого Начала. На самом деле, у меня не было времени заводить там друзей.

— С самого Начала? — голос парня звучал растерянно. Кроули действительно не понимал, почему. Это не было похоже на то, что он сказал, было такой трудной концепцией для понимания. Хотя, если подумать, на лице этого человека почти никогда не было выражения, которое не было бы каким-то озадаченным недоумением.

— Да, да, — Кроули отмахнулся от комментария, как будто в этом не было ничего особенного. По его словам, это было именно так. — Я уверен, что вы знаете всю эту историю. Змей, яблоко и весь этот джаз.

Обе пары человеческих глаз расширились.

— Прости, — теперь настала очередь Анафемы выглядеть потрясенной, — ты хочешь сказать, что ты — змей Эдема?

Демон закатил глаза.

— Я думаю, правильнее всего было бы сказать, что это вы двое предполагаете, что это я, — он откинулся на спинку стула, поправляя очки так, чтобы они плотно прилегали к лицу. — И это было бы правильным предположением.

И снова оба человека замолчали. Вздохнув, Кроули переместился так, чтобы его вес был более равномерно распределен, твердо поставив локти на деревянный стол, стоявший между ними.

— Слушайте, — заявил демон, не сводя глаз с этой пары. — Я был бы счастлив прийти к вам домой и немного поболтать о мировой истории как-нибудь в другой раз.

— Верно, — внезапно сказала Анафема, глядя на свою пустую страницу. — Значит, нет никаких шансов, что ты знаешь именно этого демона?

Кроули снова пожал плечами.

— Шанс есть всегда. Когда демоны приходят на Землю в течение длительного периода времени, им выдают сосуд. Тело, в основном, которое позволяет им сливаться и не привлекать ненужного внимания.

Ведьма кивнула, ее карие глаза заблестели, когда солнечный свет начал проникать в окно.

— Значит, есть шанс, что он использует тело, которое ты не узнаешь.

— Даже сейчас, — запротестовал Кроули, возвращаясь мыслями к той ночи, вспоминая, как трудно было почувствовать что-то демоническое вокруг этого существа. — Демоны, как правило, имеют определенное представление. Что-то вроде запаха. Я почти ничего не мог почувствовать с его стороны.

— Но ты что-то почувствовал? — надавила Анафема, наклоняясь вперед, ее перо зависло менее чем на дюйм над страницей. — Ты уверен, что он демон?

— Конечно, я уверен, — прошипел Кроули. Не может быть никаких сомнений, он может быть ничем иным. Каждый день Кроули мучил вопрос «почему». Зачем этот демон явился на землю? Почему он с Азирафаэлем? Ад должен был видеть в нем предателя. Они должны были идти прямо на него, но вместо этого этот демон явно нацелился на ангела. Почему?

— Подожди, — продолжил демон, и в глубине его сознания возникла идея. — В первый раз, когда я встретил этого демона, он разговаривал с Азирафаэлем возле его книжного магазина. Каждый раз, когда я сталкивался с ним, он был с Азирафаэлем. Он ни разу не искал меня. Даже когда я разговаривал с ним один на один, это было потому, что именно я следовал за ним.

Анафема яростно строчила строчку за строчкой на своей бумаге. Кроули на мгновение заколебался, эта мысль только что укоренилась в его голове.

— Он нарочно преследует ангела. Не для того, чтобы сделать Азирафаэлю больно, а… чтобы причинить боль мне.

Широкая улыбка появилась на лице демона, но она сопровождалась прищуренными глазами и острыми сверкающими зубами.

— И… — парень замолчал, выражение крайнего замешательства не сходило с его лица. — Ты счастлив, что этот демон нацелился на твоего друга?

Кроули посмотрел на него так, словно он был полным идиотом. Естественно, мужчина не мог видеть этого за очками демона, но он не собирался снимать их только для того, чтобы заставить молодого человека чувствовать себя нелепо, независимо от того, сколько радости Кроули мог получить от этого акта.

— Ну конечно! Разве ты не видишь? Есть только несколько демонов во всем Аду, которые были бы достаточно умны, чтобы сделать что-то подобное. Большинство из них с трудом могут охватить своим маленьким мозгом идею о том, что существует какой-либо другой вид боли, кроме физической.

— Имена, Кроули, — потребовала Анафема. — Мне нужны имена, чтобы сузить список подозреваемых. Мы с Ньютоном не можем заниматься никакими исследованиями, пока не узнаем, кого ищем.

— Отлично, — пробормотал парень, скрестив руки на груди, что можно было бы назвать комбинацией разочарования и внезапного приступа тревоги. — Сначала меня завербовали в Охотники за ведьмами. А теперь я охочусь на демонов. К чему катится этот мир?

— О, я не знаю, — мягкая ухмылка появилась на губах женщины, когда она повернулась к своему партнеру. — Последнее задание принесло тебе кое-какие интересные преимущества. Я бы не стала сбрасывать это со счетов так быстро.

Кроули проигнорировал шутку, его разум уже перебирал всех демонов, которые, как он знал, затаили на него достаточно зла, чтобы прийти за ним во второй раз, когда святая вода подвела их, и кто будет достаточно умен, чтобы использовать его связь с Азирафаэлем, чтобы осуществить подобное.

Насколько ему было известно, мало кто из обитателей Ада вообще знал об Азирафаэле или о чем-либо еще на Земле. У всех была своя работа, и большинство ее выполняло. Лишь горстка демонов когда-либо посещала Землю или знала, что Кроули все еще живет там. Как он уже говорил, он не оставался в Аду долго после Падения. Он сомневался, что было больше чем несколько сотен демонов, которые даже знали его имя, кроме того оправдания, которое Вельзевул дал им, когда война была отменена.

По его мнению, несколько сотен — гораздо лучшее место для начала, чем десять миллионов кандидатов.

— Вельзевул и Дагон, — начал демон свой список, думая о том, как им, должно быть, было неудобно возвращать всех демонов Ада на работу после неудачного Апокалипсиса. У них, конечно, был мотив, чтобы пытать его и вредить Азирафаэлю в процессе. И они были достаточно умны, чтобы придумать такой план. — Хастур, конечно, ненавидит меня достаточно сильно, чтобы снова прийти за мной, но он недостаточно умен, чтобы сделать это в одиночку.

Анафема продолжала записывать имена, пока Кроули перебирал в уме список всех демонов высшего класса. Маркозий, Белиал, Данталион, Маммон — демоны, которые, возможно, не имеют столь сильной мотивации, но у которых, безусловно, есть творческий потенциал, чтобы думать вне коробки, когда дело доходит до наказания, и которые могут даже наслаждаться этим. Демон, который разговаривал с Кроули, произнес это так, словно играл в какую-то игру. Он мог рассчитывать только на развлечения как на единственную движущую мотивацию, а не на ненависть к участию Кроули в спасении мира.

— У кого-нибудь из них есть особые способности?

Вопрос возник из ниоткуда, и Кроули, потрясенный, замолчал. Он перевел взгляд на высокого долговязого человека, который задал этот вопрос, широко раскрыв янтарные глаза.

— Ты спрашиваешь меня, есть ли у этих демонов сверхспособности? — назвать это идиотским вопросом было бы преуменьшением, но… неужели этот неуклюжий дурак действительно прав? Все демоны могли творить чудеса, но Кроули был единственным, кто мог остановить время. Возможно, кто-то из остальных обладал способностями, о которых он не знал.

— Да, — продолжал мужчина, ничуть не смущенный неодобрительным тоном Кроули. — Ты ведь говорил раньше, что тебе было трудно почувствовать его, верно? Может быть, у некоторых демонов есть силы, которые маскируют себя от других демонов. Или, может быть, он обладает каким-то реальным человеческим телом, а не получает его из Ада.

Кроули и Анафема одновременно повернулись к нему. Мужчина раздраженно фыркнул.

— Я не знаю! — его руки быстро нашли дорогу к карманам. — Я просто высказываю свои идеи. Поэтому ты и пригласила меня, верно? Я ничего не понимаю, когда речь заходит об этом, вы оба это знаете. Я просто предположил, что я здесь, чтобы выбросить сумасшедшие идеи, и, возможно, что-то подойдет.

Кроули с отвращением наблюдал, как Анафема протянула руку и осторожно обхватила запястье мужчины. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, и демон практически почувствовал любовь между ними. Внезапно его затошнило.

Это заставило его думать об Азирафаэле.

— Честно говоря, демоны делают это не так уж часто, так что считайте, что вам повезло, — Кроули откинулся на спинку стула, отвлекая их внимание друг от друга и снова возвращая к нему. — Я понятия не имею, есть ли у кого-то из демонов, которых я уже перечислил, или у кого-то из других уникальные способности. Как я уже говорил, я не очень хорошо их знаю. Вельзевул и Дагон — вроде как мои бывшие начальники, можно сказать, но, насколько я знаю, они не часто сюда ходят. У меня не было бы никаких знаний о том, что они могут или не могут делать.

Демон пожалел, что за эти годы не уделил им больше внимания. Возможно, если бы он это сделал, что-то проникло бы в его мозг, и он получил бы немного полезной информации, которая помогла бы им понять, с кем они имеют дело и что им нужно сделать, чтобы остановить их.

— Ну, — начала Анафема, выпрямляясь в кресле и поднимая руку, чтобы поправить очки. — Тогда хорошо, что мы в библиотеке, не так ли? Джентльмены, почему бы вам не найти себе какие-нибудь книги? Я думаю, что у нас достаточно списка для начала.

Демон застонал, но поднялся на ноги. Он должен быть благодарен этим двум людям за то, что они согласились помочь ему. В прошлый раз они помогли, но тогда на карту был поставлен Конец Света. Теперь, по крайней мере, из того, что он мог сказать, в опасности были только ангел и демон. И все же они предпочли остаться на его стороне.

Он на мгновение задумался, действительно ли они делают это ради него, или все это делается для спасения Азирафаэля. Кроули решил, что это не имеет значения. Пока его ангел будет в безопасности, он будет счастлив.

И все же приятно было думать, что, может быть, только может быть, он нашел еще несколько союзников, которых однажды сможет назвать друзьями.

— Давайте начнем эту чертову вечеринку, хорошо?

***

========== Небеса. Комната наблюдения ==========

***

Время в Небесном Царстве двигалось по-другому, и Ремиэль никогда не спускалась на Землю, чтобы провести сравнение с тем, как долго она работала над своей задачей. Достаточно сказать, что это было одновременно как очень долгое время и абсолютно никакое время вообще.

Когда имеешь дело с Землей и людьми, населяющими ее, можно многое увидеть. Почти все время своего существования Ремиэль держалась подальше от планеты, и не без причины. Ее работа, как архангела, состояла в том, чтобы наблюдать за группой меньших ангелов и направлять души праведников туда, где им самое место. Насколько она могла судить, не было никакого смысла вмешиваться раньше. Не все души попадали на Небеса. Зачем было привязываться, когда она могла избавить себя от душевной боли, подождав, пока они доберутся до жемчужных врат?

Габриэль поручил ей выследить людей, которые присутствовали во время неудачного Апокалипсиса. Технически говоря, семь архангелов были на равных, и Ремиэль не должна была делать ничего, о чем просил ее Габриэль. Большую часть времени она этого не делала, решив передать задание одному из миллиона своих подчиненных. В данном случае она не возражала. Ее ангелы идеально подходили для этой задачи, поскольку они были теми, кто наблюдал за душами каждого человека, который ходил по земле. Было бы достаточно легко заставить одного из них показать ей, как это делается.

И вот так, спустя какое-то неопределенное время, Ремиэль обнаружила, что сидит за столом, окруженным миллионом других столов, и смотрит на изображение молодой девушки, сидящей за столом и рисующей картинки в книге. Анафема была одной из девяти людей, которых она добавила в свой список для расследования. Все они были частью событий, происходивших на авиабазе Тадфилд, и Ремиэль была полна решимости узнать о них как можно больше, записывая все в спирально переплетенный фиолетовый блокнот, который она материализовала для себя, чтобы помочь сохранить все организованным.

До сих пор ей казалось, что ничего не бросается в глаза. Все они казались обычными людьми, оказавшимися в нужное время в нужном месте. Даже ребенок, Адам Янг, предполагаемый Антихрист, не казался таким уж особенным, если не считать короткого периода, когда он обрел свои силы.

Подняв руку, Ремиэль коснулась пальцами маленького шара, стоявшего в углу непрозрачного белого стола. Изображение перед ней остановилось, затем перемоталось, а затем полностью переместилось на другое, когда ее пальцы коснулись другой части шара.

Она наблюдала за каждой из их жизней почти сто раз, и с каждым повторением Ремиэль замечала что-то новое. Снова и снова она возвращалась к своим записям, вычеркивала все, добавляла новые фразы, объясняла то, что уже было записано. Архангел была так очарована увиденным, что даже когда Уриэль подошел к ее столу, Ремиэль не стала прерывать расследование.

Второй архангел трижды прочистил горло, прежде чем Ремиэль потрудилась поднять взгляд, и одна пара карих глаз встретилась с другой. Уриэль опустил глаза, крепко сжав челюсти и приподняв брови ровно настолько, чтобы выглядеть устрашающе, если бы Ремиэль хоть немного волновало мнение другого ангела.

Вместо того, чтобы что-то сказать, как Ремиэль знал, что Уриэль хотел, чтобы она сделала, архангел просто посмотрел вверх и улыбнулся. Темные брови Уриэля сузились, но Ремиэль по-прежнему не уступал.

— Ты что-нибудь нашла? — вопрос прозвучал резко и, казалось, эхом отозвался в огромном пространстве вокруг них. Все глаза в комнате повернулись к ним — ряды за рядами, ряды за рядами ангелов, каждый из которых сидел за одинаковыми столами со своими собственными изображениями, чтобы наблюдать, отдавая ей свое безраздельное внимание. На этот раз Ремиэль не потребовала, чтобы они вернулись к работе. Она хотела, чтобы они увидели это.

— О, я много чего нашла, — Ремиэль наклонился, чтобы взять блокнот, и протянула его Уриэлю. Рука другого архангела вытянулась, напрягшись, когда Ремиэль отпустила его, и весь вес страниц в ее руке почти заставил его опрокинуться. На лице Ремиэль появилась улыбка. Книга оказалась гораздо тяжелее, чем казалось на первый взгляд.

— Что-нибудь о почтальоне, который там был? — спросил Уриэль, и его лицо было таким же холодным, как всегда. Ремиэль с удовлетворением наблюдал, как другой архангел положил блокнот обратно на стол, стараясь скрыть дрожь в руках.

— Конечно, — ответила Ремиэль, откинувшись на спинку стула, и ее карие глаза не отрывались от лица Уриэля. Она не торопясь провела рукой по своим черным волосам до плеч. Пальцы прошли сквозь них, как будто она представляла себе нежный водопад. Прохладный и гладкий на ощупь. — На данный момент я знаю о нем практически все.

Она бросилась вперед, не дожидаясь разрешения Уриэлязаговорить.

— Его зовут Лесли Уинтерс. Он живет в Ричмонде, недалеко от Лондона. Он женат на своей школьной возлюбленной, Мод. У них нет детей, но у них есть два прекрасных кота — брат и сестра по имени Мышь и Пайпер, которые любят гоняться друг за другом по дому в два часа ночи. Последние пятнадцать лет он работал в международном экспресс-офисе, а до этого был клерком на Лондонской почте, а до этого доставлял газеты по утрам перед занятиями в лондонском Метрополитен-университете. А до этого…

Архангел могла бы продолжать идти часами. Она наблюдала за жизнью этого человека достаточно много раз, чтобы рассказать больше, чем он, вероятно, мог бы сам. Ремиэль планировала говорить столько, сколько позволит Уриэль, просто потому, что это было весело, но другой архангел был не в настроении. Он поднял руку, и Ремиэль замолчала, одарив его милой улыбкой, которая, как она знала, не коснулась ее глаз.

— Нам просто нужен адрес, Ремиэль.

Ремиэль моргнула.

— Ну тогда тебе следовало просто попросить об этом.

Уриэль впился в нее взглядом, и Ремиэль пришлось сдержаться, чтобы не расхохотаться вслух. Не отводя взгляда, она потянулась к глобусу, поворачивая рычаги управления, пока перед ними обоими не возникло изображение дома Лесли.

— Ну вот, держи.

Уриэль ушел, не сказав больше ни слова, крылья взметнулись за его спиной, когда он пролетел через комнату к двери.

— Рада помочь! — крикнула Ремиэль в его удаляющуюся спину, улыбаясь про себя, когда другой архангел не сделал ничего, чтобы ответить ей. Только когда Уриэль скрылся за дверью, она снова повернулась к изображению на своем столе. Следуя ее движению, остальные ангелы в комнате вернулись к работе.

Итак… почтальон. Из всех людей, за которыми она наблюдала, он был наименее интересным. Но она предположила, что это имело смысл, что именно он должен был знать местонахождение меча. Он был тем, кто доставил его, чтобы начать Апокалипсис. Он имел смысл потому, что он также был тем, кто забрал его, как только все закончится.

Конечно, Ремиэль знала, что у Лесли больше нет меча. Он оставил его в музее первым делом в воскресенье утром, после того как великий план был сорван. Была большая вероятность, что именно эту информацию искали Габриэль, Михаил и Уриэль. Не адрес почтальона, а местонахождение самого меча. Жаль, что они не попросили ее об этом.

Она пожала плечами и снова поднесла руку к глобусу, меняя настройки, чтобы увеличить изображение того момента, когда посыльный взял предмет. По ее мнению, это не выглядело таким уж устрашающим оружием. Даже когда она перевернула изображение, следуя за ангелом, которому на самом деле принадлежал меч, в тот момент, когда он загорелся — даже тогда он выглядел как любой старый меч. Просто… немного жарче.

И вы хотите сказать, что это может сделать ангела смертным? Это казалось настолько нелепой идеей, что Ремиэль едва могла поверить, что это возможно. И тот факт, что другие архангелы хотели использовать его на Азирафаэле — из всех существ? Какой в этом был смысл?

Ремиэль мало что знала об ангеле. Он подчинялся непосредственно Габриэлю и, будучи полевым агентом на Земле, даже отдаленно не был связан с ее отделом. Честно говоря, она даже не знала, что именно он сделал, приведя к Концу Света, из-за чего шестеренки Габриэля закрутились. Архангел, казалось, верил, что во всем виноват Азирафаэль, но, судя по тому, что она видела, именно Адам Янг все исправил. Ангел едва ли был виновен в том, что вообще что-то делал, разве что был полным и некомпетентным шутом. Вряд ли это требовало столь сурового наказания, не так ли?

Устройство на ее столе было создано для наблюдения за человеческими жизнями. Ремиэль не могла использовать его, чтобы выследить Азирафаэля, но она могла использовать его, чтобы следить за каждым человеком, который когда-либо взаимодействовал с ним. Хотя ангел мог быть некомпетентным в выполнении своей работы ускорить Конец Света, он не был ужасным ангелом. Азирафаэль использовал многие из своих чудес, чтобы помогать людям вокруг него. После недолгих поисков их стало достаточно легко обнаружить.

В этот момент Ремиэль решила, что ее задача выполнена. Если Уриэль пришел сюда, чтобы получить информацию о почтальоне, это означало, что они были гораздо ближе к тому, чтобы найти меч. Архангелам не потребовалось бы много времени, чтобы добраться до музея, а это означало, что у Ремиэль было немного времени, но не так много, чтобы осмотреться, прежде чем Габриэль назначит еще одну встречу.

Архангелу не потребовалось много времени, чтобы найти то, что она искала. Сильвия Грей — женщина средних лет, владелица кафе напротив антикварного книжного магазина Азирафаэля. Оттуда Ремиэль наблюдала, как проходят дни после того, как Мир не кончился. Большую часть времени Азирафаэль оставался в своей лавке, лишь изредка уходя на обед или ужин. Иногда он ходил пешком. В большинстве случаев его забирали на старой, модной черной машине.

Иногда он возвращался в книжный магазин один. Иногда за ним следовал рыжеволосый мужчина, одетый в темные джинсы, черную куртку и темные очки — независимо от времени суток. Ей казалось странным, что ангел решил подружиться с человеком таким интимным способом. Очевидно, они были очень близкими друзьями. Интересно, будет ли Азирафаэль оплакивать его, когда человек в конце концов умрет?

Решив, что лучший способ заглянуть в постапокалиптическую жизнь Азирафаэля — это посмотреть на него глазами этого человека, Ремиэль протянула руку, чтобы прикоснуться к фигуре, одетой в черное, ожидая, что изображение передвинется и покажет ей мир его глазами.

Ничего не случилось.

Ремиэль снова прикоснулась к мужчине. По-прежнему ничего. Она потянулась вперед, чтобы коснуться пальцами Азирафаэля. Ничего. Затем она коснулась случайного человека, проходящего мимо по тротуару. Сразу же вид на книжный магазин исчез, и она посмотрела вниз по улице, в ту сторону, куда шел человек.

Интересно.

Она вернулась к точке зрения Сильвии. Этот рыжеволосый человек все-таки не был человеком. Что-то жужжало в глубине ее сознания. Что-то насчет обмена между Раем и Адом. Святой водой на огонь.

Ах. Значит, это и есть демон Кроули.

Она никогда не встречала его раньше. Ремиэль была в этом уверена. И все же в нем было что-то знакомое. Что-то в том, как он улыбался, когда смотрел на ангела и думал, что никто не смотрит. Что-то в том, как он держал себя. В том, как он шел. Призрак воспоминания проплыл между ее ушами. Если она сконцентрируется достаточно сильно, то сможет почти дотянуться и схватить его, прежде чем он снова уплывет.

Возможно, она слишком много читала в нем. Существовали все шансы, что архангел знал демона в какой-то момент, за целую жизнь до того, как демоны появились в мире. Она полагала, что это уже не имеет большого значения. Что сделано, то сделано, и все такое прочее. Ремиэль вернулась к своей первоначальной задаче, сосредоточив все свое внимание на ангеле, а не на его скользком спутнике.

В общем, Азирафаэль ведет особенно скучную жизнь, если не считать его очевидной дружбы с демоном. По ее мнению, это вряд ли стоит того, чтобы беспокоиться. Судя по тому, что ей говорили, Кроули был бывшим демоном, точно так же, как Азирафаэль был бывшим ангелом. С какой стати Габриэлю понадобилось наказывать Азирафаэля за то, что он читал книги и разговаривал с демоном? Было ли это просто потому, что он сыграл небольшую роль в остановке Апокалипсиса? Она ждала войны с таким же нетерпением, как и другие ангелы, но не было никаких причин, чтобы это случилось сейчас. Пусть ангел спокойно живет своей скучной жизнью. Насколько она понимала, Апокалипсис-номер-два рано или поздно даст о себе знать. Не было необходимости торопить события.

Ремиэль уже собралась закрыть свою станцию и вернуть ее ангелу, у которого она ее одолжила, когда что-то привлекло ее внимание. Она остановила изображение, увеличив масштаб на двери книжного магазина. Был вечер, и, судя по текущему времени на Земле, где-то середина недели или около того. Азирафаэль выходил из книжного магазина, одетый в свое обычное коричневое пальто и клетчатый шарф. Ничего нового. На самом деле, ничто в этом ангеле не заставило ее задуматься. Именно человек, которого он приветствовал, привлек ее внимание.

Этот человек был совершенно другим существом, нежели Кроули. Больше никакой темной одежды. Никаких рыжих волос до плеч. Ни солнцезащитных очков, ни лукавой улыбки, ни расслабленной походки. Этот человек был вежлив, корректен, его волосы были идеально зачесаны набок, одежда была удобной, но располагалась таким образом, что он выглядел довольно лихо. По выражению лица Азирафаэля Ремиэль поняла, что он без ума от этого новичка.

Это действительно не должно было ее интересовать. То, что происходит между этим человеком и ангелом, на самом деле не было под ее юрисдикцией. Если она действительно так любопытна, Ремиэль может просто подождать пятьдесят или шестьдесят лет и спросить об этом человека, если он вообще доберется до Небес. Не так уж долго ждать, по большому счету.

Хотя, если бы ее не вызвали на встречу в этот момент, не было бы ничего плохого в том, чтобы получить ответы сейчас, а не позже. Ей больше нечего было делать.

Ремиэль вернула руку к глобусу и повернула рычаги управления, чтобы сфокусироваться на новом человеке. Что же такого особенного было в нем, что могло так основательно привлечь внимание ангела? И за такое короткое время. Архангел была уверена, что она не видела, чтобы этот человек заходил в книжный магазин раньше, разве что однажды. Она остановилась, держа руку над поверхностью шара.

Если подумать, она уже видела его раньше. Он появился и поговорил с ангелом немного раньше. Ремиэль быстро перемотала изображение. Сильвия в тот момент разговаривала с клиентом, так что архангел видела только вспышки нового человека с периферии бариста, но она видела достаточно, чтобы понять, что это был тот же самый человек. Прикоснувшись к изображению мужчины, сидящего в кафе, изображение, проецируемое перед ней, переместилось, чтобы посмотреть на мир его глазами. Ремиэль нахмурилась. Все еще недостаточно близко.

Несколько прыжков спустя Ремиэль уже смотрела глазами молодой девушки — Мэдисон Беннер, — которая шла рука об руку со своей матерью мимо книжного магазина. Маленький ребенок поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть лицо человека, яркая улыбка осветила его серо-голубые глаза, когда он говорил с ангелом.

Любопытство взяло верх, и Ремиэль обнаружила, что протянула руку, чтобы коснуться пальцем мужчины. Если он вернулся в книжный магазин, чтобы забрать ангела, был шанс, что они общались не один раз. Чем больше она узнает об Азирафаэле, тем лучше.

Не то чтобы у нее были какие-то реальные причины узнать о нем, кроме чистого любопытства.

Пальцы Ремиэль коснулись мужчины в синем свитере. Ничего не случилось. Она надавила чуть сильнее. По-прежнему ничего.

Сердце архангела, которого у нее определенно не было, замерло.

В одно мгновение Ремиэль вернула изображение перед ней, ища тот вечер, когда этот человек появился в дверях книжного магазина. Она наблюдала из кафе, как он вежливо постучал в дверь. Она смотрела широко раскрытыми глазами, как Азирафаэль открыл ее, сияя, как только увидел лицо мужчины.

Ремиэль смотрела, не переводя дыхания, как человек-который-не-был-человеком обернулся. Она остановила изображение, увеличила его и какое-то время сидела, уставившись на лицо, которое, как она знала, никогда раньше не видела, и на пару серых глаз, которые она не могла забыть.

***

========== Глава одиннадцатая ==========

***

Азирафаэль терял рассудок. Он был абсолютно уверен в этом факте. Как еще он мог объяснить эту грызущую боль в груди? Это истощение его сердца, разума и души, когда он сидел один в своем книжном магазине — слишком боялся выйти наружу. Слишком боялся открыть дверь. Слишком боялся поднять трубку проклятого телефона каждый раз, когда он звонил.

Он разваливался на куски, и ангел ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Сколько бы он ни стирал пыль, ни перекладывал книги, ни читал Шекспира, Уайльда, Остина или Диккенса, ничто не могло успокоить Азирафаэля и остановить слезы, которые текли каждый раз, когда он останавливался, чтобы перевести дух.

Когда же все пошло наперекосяк? Почему он все время был таким несчастным? Почему Азирафаэлю казалось, что он трещит по швам? Казалось, ничто больше не имело смысла. Он не ругался так с Кроули с середины девятнадцатого века. Последующие восемьдесят лет были самыми долгими и самыми несчастными в его жизни. Азирафаэль поклялся себе, что, как только он вернет себе дружбу Кроули, он никогда не потеряет ее снова, и вот он сидит один в своем книжном магазине, оплакивая демона. Слишком боялся просто взять трубку и позвонить ему.

Ангел скучал по Кроули. Он скучал по демону всем сердцем, и в этом была проблема. Азирафаэль не только скучал по Кроули так, что у него защемило сердце, но и скучал по Томасу, что чувствовал себя точно так же. Кроули, может быть, и прав, называя его глупым, но демон был прав и в своем утверждении, что Азирафаэль умен. Ангел знал, что с ним что-то не так. С ним уже несколько недель что-то было не так. Он просто не знал, как это исправить.

С кем он мог поговорить? Кто может сидеть здесь, слушать и понимать все, что происходит в его голове, когда он сам этого не понимает? Как вообще человек может понять, что с ним происходит? Ни один ангел не станет его слушать. И единственный демон, который когда-либо заботился о нем, был, очевидно, частью проблемы. Азирафаэль должен был сам во всем разобраться. Если он этого не сделает, то только навредит Кроули больше, чем уже навредил.

Не будь идиотом, Азирафаэль.

В голове Азирафаэля снова и снова звучали отголоски их последнего разговора. Он зажмурился, стараясь не смотреть на них.

Азирафаэль, ангел, я пытался сделать все правильно.

Мне нужно убедиться, что ты в безопасности. Остальное неважно.

Анафема ничем не могла помочь. У меня не было выбора.

Подождите минутку. Ангел открыл глаза. Анафема. Она могла бы помочь! Она была человеком — вернее, ведьмой, — которая знала все об ангелах и демонах. Ну, она кое-что знала о них, и это было лучше, чем большинство. Он должен позвонить Анафеме. Прямо сейчас. Пока не случилось что-то еще, что заставило бы его отвлечься и забыть.

Азирафаэль встал с кресла и быстро подошел к телефону. Его сердце бешено колотилось в груди, когда ангел поднял трубку, рука уже потянулась к ближайшей телефонной книге.

В дверь постучали. Азирафаэль остановился, его голубые глаза скользнули вверх, и сквозь занавески показалась тень человека. Он был высок, худощав, с волосами до плеч, и с этого ракурса ангел мог видеть пару знакомых солнечных очков, сидящих на его носу.

Азирафаэля захлестнуло облегчение, и он поспешно захлопнул телефонную книгу, спотыкаясь о стопки книг по пути к двери. Ангел был почти уверен, что забыл положить трубку на место, но понял, что в данный момент ему все равно. Встреча с Кроули была единственной вещью в этом мире, которая имела значение. Распахнув дверь, ангел практически бросился в объятия своего друга, втащив демона внутрь быстрее, чем Кроули успел открыть рот, чтобы что-то сказать.

— Азирафаэль! — испуганный вздох Кроули наполнил комнату. Ангел уткнулся головой в шею Кроули, пытаясь остановить слезы, которые грозили снова хлынуть из его глаз. — Ради всего святого, что случилось? Ты в порядке?

Откинувшись назад, Азирафаэль уставился на Кроули со слабой улыбкой.

— Совершенно тип-топ, мой дорогой, — он рассмеялся, наслаждаясь ощущением тела демона так близко от себя. Как бы ему хотелось остаться здесь, в его руках, навсегда.

В его руках.

Внезапно осознав, что натворил, Азирафаэль отскочил назад, быстро опустил руки и тут же отвел взгляд.

— Прости, дорогой, — пробормотал ангел, в основном себе под нос, хотя знал, что Кроули его слышит. — Я увлекся на мгновение. Я ужасно скучал по тебе.

Кроули фыркнул, но негромко. Сделав глубокий вдох, Азирафаэль случайно поднял взгляд. Демон смотрел на него сверху вниз сияющими янтарными глазами и мягкой улыбкой, уже складывая солнечные очки и засовывая их глубоко в карман куртки. Азирафаэль видел, что он встревожен, но в основном испытывал облегчение оттого, что ангел не отослал его снова.

— У тебя забавный способ показать это, ангел, — заметил Кроули, засовывая руки в карманы. — Я звонил тебе каждый день в течение двух недель. Твой телефон сломан?

Азирафаэль покачал головой, внезапно почувствовав себя очень неловко из-за того, как он вел себя последние несколько недель. Все это время он просто чувствовал себя настолько подавленным. Ему следовало бы знать, что, позволив Кроули вернуться в свою жизнь, он сделает все намного лучше. Как он мог надеяться чувствовать себя хорошо без своей любви здесь, рядом с ним?

— Ты не забыл включить его обратно после ливня, который был на прошлой неделе? — вопрос Кроули был дразнящим, и Азирафаэль попытался улыбнуться ему сквозь чувство вины, поднимающееся в нем. Почему он так долго не пускал своего друга? Без единого слова объяснения? Почему он вышвырнул Кроули из книжного магазина? Только потому, что он предположил, что Томас — демон. Насколько Азирафаэль знал, он мог быть таковым. Кроули просто пытался обезопасить ангела, а он оттолкнул его.

Он был таким ужасным другом. Удивительно, что Кроули вообще захотел остаться рядом с ним после того, как он так себя вел.

— Эй, — тихо сказал демон, неуверенно улыбаясь. — Не беспокойся об этом, ладно? Я… — он замолчал, внезапно сосредоточив взгляд не на лице Азирафаэля, а на чем-то другом. — Вообще-то я пришел сюда извиниться перед тобой. За то, как я вел себя той ночью. Это было неправильно с моей стороны, и я сожалею, и я хочу все исправить между нами.

Все правильно. Слова замерли на кончике его языка, в шаге от того, чтобы выпрыгнуть в окружающий воздух. Теперь, когда ты здесь, мой дорогой.

Вместо этого Азирафаэль поймал себя на том, что говорит:

— Я прощаю тебя.

Не совсем то, что он хотел сказать, но ангел предположил, что все могло пойти гораздо хуже. Почему ему было так трудно свободно разговаривать с Кроули? Почему, после всего этого времени пребывания на их стороне, он все еще не мог выразить то, что чувствовал. Чего он так боялся?

Его, ответил разум Азирафаэля. Я боюсь потерять его.

Без Кроули Азирафаэль был никем. Он был ангелом без Небес. Вечным существом, живущим среди смертных. Кроули был его единственным постоянным, самым лучшим другом. Азирафаэль не мог представить себе жизни без него.

Кроули сделал шаг вперед, протягивая руку, чтобы взять руку Азирафаэля в свою. Ангел почувствовал, как от этого нежного прикосновения на его глаза снова навернулись слезы. Сердце его бешено колотилось в груди. О, как же он скучал по этому.

— Позволь мне загладить свою вину, ангел, — говорил демон, не сводя янтарного взгляда с лица Азирафаэля. Ему показалось, или ангел действительно видел нежность, плывущую в этих прекрасных глазах? Смел ли он надеяться, что вся эта неразбериха между ними произошла из-за ревности Кроули? Что Кроули хочет заполучить Азирафаэля в свое полное распоряжение? Что демон хотел быть с ним, и это было намного больше, чем все, что они делали раньше?

— Что ты имеешь в виду? — голубые глаза Азирафаэля были широко раскрыты, устремлены на лицо его лучшего друга, сердце наполнено облегчением, любовью, удовлетворением и всеми другими вещами, которые он не мог чувствовать неделями. Впервые с тех пор, как Кроули вышел из этой двери, Азирафаэль почувствовал, что он наконец-то здоров. Он никогда больше не выпустит демона из поля зрения, если это будет означать, что он будет чувствовать себя так всю оставшуюся вечность.

— Анафема и Ньютон пригласили нас на ужин сегодня вечером, — начал демон, все еще нежно держа руку Азирафаэля. Ангел наблюдал, как Кроули облизывает губы и на мгновение подумал о том, чтобы наклониться и поцеловать их. Моргнув, Азирафаэль прогнал эту мысль. Что, черт возьми, с ним не так? Не прошло и десяти минут, как он в отчаянии рыдал над демоном, а теперь был готов наброситься на бедное создание. Кроули, возможно, снова здесь, но с Азирафаэлем определенно что-то не так. Что он пытался сделать до того, как появился демон? У него была идея, которая могла бы улучшить его положение. Что же это было?

— Я хотел спросить, не хочешь ли ты пойти со мной. Было бы неплохо провести некоторое время вместе. И ты не видел ни одного из них целую вечность.

Анафема. Его план имел какое-то отношение к Анафеме. О, что это было? Почему Азирафаэль не может вспомнить?

— Ты мог бы пригласить и Томаса, — предложил Кроули, отрывая Азирафаэля от его мыслей. Ангел поднял голову и увидел эти янтарные глаза, сияющие каким-то невысказанным чувством. — Если хочешь. Все, что делает тебя счастливым, ангел.

Ты. Эти слова снова вертелись у него на языке, пытаясь вырваться наружу. Ты делаешь меня счастливым, мой дорогой.

— Нет, мой дорогой, я не думаю, что это будет необходимо.

Еще один стук звучал в дверь. Азирафаэль и Кроули замерли. Паника снова охватила ангела, когда он подумал о серо-голубых глазах и широкой улыбке, которые, несомненно, ожидали его по ту сторону двери. Кто еще мог стучать, когда вывеска была так явно обращена к «закрыто»? Кроули уже был внутри, что оставляло только один вариант.

— Ты хочешь, чтобы я разобрался? — голос демона был мягким, едва пробивающимся сквозь пространство между ними.

Азирафаэль покачал головой. Он был просто смешон. Что же он за ангел, если не может справиться даже с одним жалким человечишкой? И если Томас на самом деле не был человеком, как ранее утверждал Кроули, что ж, значит, рядом с ним был его собственный демон. Конечно, Томас не мог сравниться с ними обоими. Они приняли на себя всю полноту Рая и Ада и вышли с другой стороны. Что теперь может сделать с ними один потенциальный демон?

— Нет, — выдохнул Азирафаэль, выпрямляясь и направляясь к двери. — Все в порядке. Я думаю, что смогу позаботиться об этом сам.

Добрый день, Томас, мысленно повторил ангел, уверенно ставя одну ногу перед другой. Очень приятно снова видеть тебя, но боюсь, что я не смогу долго здесь оставаться. Сегодня вечером мы с Энтони уезжаем из города на ужин. Может быть, в другой раз.

Дрожащей рукой ангел распахнул дверь, вызвав воспоминания о пылающих мечах и дрожащей земле, о том, как он стоял во время Конца Света со своим лучшим другом рядом. Ничто не могло остановить его. Он был Азирафаэлем, ангелом, стражем Восточных Врат. Его не одурачит ни человек, ни демон, ни кто-либо другой, кто постучится в его дверь.

— Добрый день, Томас, — начал ангел, намереваясь довести до конца свое заявление. Он поднял глаза и увидел молодого человека, стоящего перед ним, одетого в брюки цвета хаки и удобный зеленый свитер, с нерешительной улыбкой на лице.

А потом голубые глаза встретились с серыми, и слова замерли на губах Азирафаэля. Он почувствовал, как его сердце воспарило точно так же, как несколько мгновений назад, когда Кроули коснулся его руки. Таким образом, только Кроули имел право заставить его чувствовать подобное. Азирафаэль поймал себя на том, что улыбается, и все его тревоги улетучились, как стая птиц в лучах заходящего солнца. Ангелу казалось, что он и раньше испытывал облегчение. Это бледнело по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас, глядя в глаза этому человеку.

— Я застал тебя в неподходящее время? — спросил Томас, заглядывая Азирафаэлю через плечо. Ангел обернулся и увидел Кроули, все еще стоящего посреди книжного магазина с непроницаемым выражением лица. Он не был зол, увидев этого человека здесь, но и не был в восторге. Как ни старался ангел, он не мог дать точного описания того, что чувствовал его друг. Тот факт, что Кроули надел очки в тот момент, когда Азирафаэль двинулся открывать дверь, не помог.

— Нет, мой дорогой, — улыбнулся ангел, поворачиваясь к стоящему перед ним человеку. Сам того не желая, он наклонился и целомудренно чмокнул Томаса в щеку. — Извини, что в последнее время со мной так трудно связаться. Время просто ускользает от меня, я полагаю.

Не совсем правда, но и не ложь. Азирафаэль не собирался признаваться Томасу или Кроули, что провел последние две недели взаперти в своей задней комнате, плача как ребенок. Из-за чего он вообще расстроился? Как он ни старался, ангел не мог вспомнить.

— Ты не хочешь зайти внутрь? — слова сорвались с губ Азирафаэля прежде, чем он успел их остановить. — Мы просто строили планы на ужин в доме друзей. Я бы хотел, чтобы ты присоединился к нам, если у тебя есть время.

В глазах Томаса мелькнула надежда. В то же время он вежливо поднял руку.

— Все в порядке, Азира. Я бы не хотел навязываться.

— Чепуха, — донесся голос Кроули над головой Азирафаэля, заставив ангела обернуться и посмотреть на него. Хотел ли демон, чтобы Томас пошел с ними? В последний раз, когда они разговаривали, он был убежден, что этот человек представляет угрозу для безопасности Азирафаэля. Что же изменилось?

— Ты бы более чем приветствовался. Я в этом уверен.

Томас улыбнулся и последовал за Азирафаэлем внутрь. Ангел наполовину ожидал, что произойдет что-то ужасное, когда человек сделал первые шаги через порог книжного магазина. Кроули был так непреклонен, когда Азирафаэль видел его в последний раз. Он все твердил и твердил о демонах, оберегал Азирафаэля и пытался повесить эту дурацкую подкову над дверью, даже себе во вред. Часть его с тревогой ждала какого-то знака, что его друг, возможно, был прав — как бы нелепо ни звучала вся эта история.

Но, конечно, все было прекрасно. Конечно, ничего плохого не случилось. Ничто не взорвалось в дыму и огне. Земля не дрожала у них под ногами. Книжный магазин остался таким же нетронутым, как и всегда. А почему бы и нет?

Томас был всего лишь человеком. Почему они оба должны ожидать от него чего-то экстраординарного? Какие бы сомнения ни испытывал Кроули, теперь они исчезли. Он посмотрел на Томаса с вежливым кивком головы, не потрудившись произнести ни слова приветствия. Азирафаэль решил, что это лучше, чем ничего. Он знал, что его демон — не самое гостеприимное создание. Не было никаких причин опасаться, что Кроули сегодня будет вести себя не слишком вежливо, особенно если они собираются навестить Ньюта и Анафему. Он ведь сказал, что хочет, чтобы Азирафаэль был счастлив, не так ли? Что может быть лучше, чем провести вечер с двумя людьми, которые значили для него больше всего на свете?

— Итак, — спросил Томас после минутного молчания, мягко вложив свою руку в руку Азирафаэля. Он был рад, что ему улыбнулись в ответ. — Куда мы едем?

Кроули прочистил горло, вынул руку из кармана и провел ею по волосам до плеч.

— Это маленький городок под названием Тадфилд. Довольно странный. Совсем незапоминающийся, на самом деле, когда ты думаешь об этом, — на его лице появилась настоящая улыбка, и Азирафаэль практически мог видеть блеск веселья, скрытый за его очками. — У меня такое чувство, что он тебе понравится.

Азирафаэль оглянулся, когда Томас сжал его руку. Румянец вспыхнул на щеках ангела, когда он сжал ее в ответ, совершенно ошеломленный тем, что должно было произойти. О, как же ему не терпелось снова увидеть Ньютона и Анафему! Им так много нужно было наверстать. Они действительно слишком давно не виделись с последней встречи.

Анафема. Это имя прозвенело в голове Азирафаэля, как тревожный звоночек. На какое-то мгновение он почувствовал, как у него внутри все сжалось, как будто кто-то вдруг понял, что оставил плиту включенной дома.

— Ну что, пойдем? Не хотелось бы заставлять твоих друзей ждать.

После еще одной улыбки Томаса это чувство исчезло, как будто его никогда и не существовало.

***

Комментарий к Глава одиннадцатая

Окей, ребят, мне очень, ОЧЕНЬ не нравится тот факт, что вас так мало. Не то чтобы я перевожу работы ради популярности — вовсе нет, — просто мне обидно за себя и за автора. Он старается, быстро пишет, я — быстро перевожу.

Поэтому теперь, как и в одной из моих работ, выходы глав будут зависеть от кол-ва читающих. На данный момент глав 39, несколько я уже перевел, и они хранятся в черновиках, уже отредактированные, но я НЕ БУДУ выкладывать их сам. Наберется (первый минимум) 15 человек, и глава выйдет автоматически. И так далее. Потом я буду потихоньку повышать кол-во необходимых читающих людей, и так до самой последней главы.

========== Глава двенадцатая ==========

***

Этот вечер должен был стать для него смертельным. На этот раз Кроули говорил не только о развоплощении. Буквально, физически, метафорически, как бы кто ни хотел выразиться — он собирался прекратить свое существование после сегодняшнего вечера. У него просто не было другого выхода.

Как он должен был это воспринять? Как он мог вести себя спокойно, вежливо и чертовски счастливо, когда в одной комнате с ним сидел настоящий демон, небрежно обнимавший ангела за плечи? И Азирафаэль! Он просто сидел, прижавшись к существу, с таким взглядом. Взглядом, о котором Кроули мог только мечтать, который, как он надеялся, когда-нибудь будет направлен на него.

Анафема и Ньютон были прекрасными хозяевами. Они приветствовали троицу с теплыми улыбками и распростертыми объятиями, но ни одной подковы над дверью не было видно.

Жаль, подумал Кроули, сидя в кресле и наблюдая, как Азирафаэль рисует легкие круги на коленях Томаса. Он бы вытерпел тысячу демонических заклинаний, если бы это означало, что Азирафаэль будет в безопасности от этого дьявола раз и навсегда.

Их план был прост. Шаг первый: заманить Томаса и Азирафаэля к Анафеме. Эта часть оказалась гораздо легче, чем предполагал Кроули. Он почти ожидал, что демон придумает какой-нибудь предлог, почему он не может прийти сегодня вечером, но он был удивительно сговорчив. На самом деле, ничто из того, что демон сделал до сих пор, даже близко не подходило к поступку, который причинил бы боль Азирафаэлю.

Возможно ли, что он говорил Кроули правду? Что он действительно не хотел причинить ангелу никакого вреда? Невозможно. Даже если бы демон был здесь для того, чтобы пытать его, он наверняка знал бы, что все, что он сделает, чтобы попытаться оторвать Азирафаэля от него, неизбежно повредит и ангелу. Они вместе прошли через всю историю человечества. Черт, они прошли через Конец Света и вернулись. Теперь он и Азирафаэль были частью друг друга, и так будет всегда. Даже если их отношения были не совсем такими, как хотелось бы Кроули, он знал, что Азирафаэль заботится о нем. Все, что причиняло боль Кроули, в конечном счете причиняло боль Азирафаэлю только его заботливым характером. То есть, этот демон, кем бы он ни был, определенно имел на повестке дня «причинить боль Азирафаэлю».

Он должен был уйти.

Второй шаг тоже был довольно простым. Упомянутый демон останется в доме Анафемы достаточно надолго, чтобы она смогла его прочитать. Кроули понятия не имел, что именно она ищет и сколько времени это может занять. Итак, в обозримом будущем он застрял здесь, в этом кошмарном сценарии, вел светскую беседу с существом, которое он, вероятно, ненавидел больше всего на свете. По крайней мере, на данный момент.

— Значит, вы художник? — Анафема назначила Ньютона главным собеседником, пока суетилась на кухне, готовя ужин. Все шло так, как и ожидал Кроули. — С… красками, кистями и прочим? Или вы используете свои руки, или губки…?

Кроули пришлось воздержаться от остроумного замечания на этот счет. О, это должно было быть катастрофически — говорить ему подобное в лицо. Он просто чувствовал это. Этот демон должен был понять, какая нелепая, неестественная ситуация сложилась, и он собирался бежать и, вероятно, тащить пораженного ангела с собой. Все они были обречены.

Внимание Томаса на самом деле оживилось от этого вопроса. Кроули в ошеломленном молчании наблюдал, как демон заерзал на стуле, наклонившись вперед так, что его рука больше не обвивалась вокруг плеча Азирафаэля, а руки сцепились на коленях.

— Да. Живопись — мое побочное увлечение. Вообще-то, я нашел его не так давно. Я шел мимо магазина в мой первый день в Лондоне и увидел это прекрасное изображение заката. Казалось, что все небо было в огне. Я никогда раньше не видел ничего подобного и решил, что хочу научиться создавать подобное искусство.

Он должен был спросить. Кроули должен был спросить, где это существо было до Лондона. Он знал, что любой ответ, кроме Ада, будет ложью. Сможет ли Азирафаэль почувствовать это? Сможет ли он сказать своему новому «другу», что тот лжет? Или он тоже был таким…запутанным в голове, чтобы заметить, что демон сделал что-то не так?

Кроме того, Томас поймет, что он пытается сделать таким очевидным вопросом. Последнее, что Кроули хотел сделать с этим ужином, это вывести из себя другого демона. У них был план. Он должен придерживаться его. Пусть Ньютон ведет разговор. Вставляет умные замечания, когда может. Занимает Томаса, чтобы Анафема могла сделать свое дело.

Со своего места в кресле Кроули не мог видеть ничего из того, что делала ведьма. Он был полностью повернут к ней спиной, что заставляло его полагаться только на слух, чтобы сказать даже что-то такое простое, как то, где она была.

— Ты научился рисовать все эти красивые картинки за месяц? — услышал демон вопрос Азирафаэля. Желудок Кроули скрутило от волнения при виде явной нежности в голосе ангела. Азирафаэль был искренне впечатлен талантом Томаса. Мог ли он сказать то же самое о себе? Были ли у Кроули какие-нибудь дары, которые заставили бы его ангела так говорить о нем? Он не мог придумать ни одного.

Томас усмехнулся, наклоняясь, чтобы поцеловать Азирафаэля в висок. Кроули пожалел, что у него в руке нет чего-нибудь маленького, вроде карандаша или зубочистки, чтобы он мог с удовольствием разломить его пополам.

— Я в Лондоне уже больше месяца, любовь моя. Мне пришлось практиковаться в своем ремесле в течение нескольких месяцев, прежде чем я набрался смелости попытаться продать его другим людям.

Любовь. Это слово пронзило сердце Кроули. Он обернулся, чтобы посмотреть на Анафему, которая в данный момент суетилась вокруг стола, расставляя все столовые приборы на свои места. Должно быть, она что-то почувствовала, потому что в следующую секунду женщина подняла голову и встретилась с ним взглядом. Кроули понятия не имел, как он выглядел в тот момент, но судя по ее гримасе, не очень хорошо.

— Может кто-нибудь из вас помочь мне закончить накрывать на стол? — позвала она, устремив карие глаза туда, где на диване сидели Азирафаэль и Томас. В мгновение ока ангел вскочил на ноги и поспешил протянуть руку помощи. Кроули не смог сдержать своей нежной улыбки. Даже когда у него было все это безумие, его ангел все еще был добр до глубины души.

О, как Кроули любил его!

— Энтони, — снова заговорила Анафема, склонив голову в сторону кухни. — Мне нужна дополнительная помощь на кухне. Пришло время для овощей, подготовленных для жаркого.

Демон ухмыльнулся.

— И ты выбрала меня, чтобы я управлялся с ножами. Великолепный выбор.

Она действительно рассмеялась, и это прозвучало искренне.

— В твоих снах. Мне нужны твои длинные руки для перемешивания.

Они должны быть осторожны. В этот момент, если Анафема оттягивала его в сторону, это означало, что она что-то нашла. Судя по выражению ее лица, информация, которую она получила, была чем-то средним между слегка интересным и «вторым пришествием Конца Света».

Кроули попытался обрести хоть какое-то подобие контроля над своим предательским желудком. На данный момент у Томаса не было причин подозревать, что что-то случилось, за исключением того факта, что он знал, что Кроули знал, что он демон. Он ничего не знал ни об Анафеме, ни о Ньютоне, ни об их участии в остановке Апокалипсиса, ни о том, что может сделать ведьма. И все же, если Кроули слишком долго пробудет с ней наедине, он может заподозрить неладное.

Они должны были быть осторожными и вести себя тихо. Если Томас подслушает что-нибудь подозрительное, они все могут оказаться в опасности. Общаясь с ним весь день, Кроули все еще не знал, с кем они имеют дело. Если это был какой-то меньший демон, который появился здесь для забавы, они, вероятно, были в порядке. Если Томас был одним из герцогов, то у них могут быть большие неприятности, если он решит, что игра окончена.

Дверь перед ними распахнулась, когда Кроули переступил порог столовой и вошел в кухню. Он обернулся, наблюдая, как дерево раскачивается взад-вперед. Взад и вперед. Пока он, наконец, не вернулся в кадр. Анафема уже стояла у стола с ножом в руке, молча отрубая особенно большую морковку.

— Итак, — начал Кроули, неторопливо подходя к Анафеме. Как он должен был это сделать? Как он мог говорить с ней так, чтобы Томас не подслушал? Даже спрятавшись на кухне, демон все еще слышал, как Ньютон подхватывает разговор о живописи. Если он мог их слышать, Томас ни за что не станет упускать шанс сделать то же самое. — Я должен помогать с перемешиванием?

— Ты можешь говорить открыто, Кроули, — начала Анафема, сгребая горсть оранжевых овощей в кастрюлю. Она сунула руку в деревянный контейнер, вытащила ложку и протянула ему. Демон едва успел ухватиться за нее, прежде чем она снова заговорила. — Я звукоизолировала дверь.

Он наблюдал, как ее взгляд скользнул вверх, к дверному косяку. К четырем углам был прикреплен пучок трав, который, как предположил Кроули, был каким-то колдовским заклинанием, не позволявшим звуку проникать через барьер наружу. Он настороженно смотрел на растения, молча требуя, чтобы они выполняли свою работу должным образом. От этого зависела безопасность Азирафаэля.

— Тебе нужно, чтобы я это доказала?

Демон обернулся. Как она собирается это сделать? Он был здесь, а не снаружи. Откуда ему было знать, что все, что они говорят, не может быть услышано снаружи, если он не находится в обоих местах одновременно — чтобы слышать и не слышать звук одновременно.

На лице женщины появилась лукавая улыбка.

— Может быть, ты захочешь заткнуть уши.

Прежде чем он успел отреагировать, она закричала.

— Ньютон! Иди сюда! Там гигантский паук на стене, и мне нужна твоя помощь!

Вокруг них воцарилась тишина. Кроули медленно опустил руки, его глаза метнулись к дверному проему, а уши прислушались, не услышал ли кто-нибудь крик Анафемы о помощи.

— Что? — насмешливо произнес демон еще через мгновение. — Ты думаешь, он прибежит сюда, чтобы спасти тебя?

Еще одна улыбка появилась на лице женщины.

— Конечно, нет. Я ожидала, что ничего не произойдет, потому что никто из них меня не слышит. Но если бы они слышали, он прибежал бы сюда, чтобы вручить мне мухобойку, висящую по другую сторону двери, чтобы я могла убить для него паука.

Кроули закатил глаза. Эта женщина была просто смешна. Но она также знала свое дело. Пожалуй, она была единственным человеком на всей планете, который мог помочь ему прямо сейчас. Наверное, в какой-то момент ему следовало бы поблагодарить ее за то, что она так подставила ему шею. Анафема едва знала его, и все же она открыла свой дом неизвестной демонической угрозе, чтобы помочь ему. Значит ли это, что они были друзьями? Кроули не был экспертом, но, похоже, именно так друзья и поступали друг с другом.

— Ну и что? — спросил он через достаточное количество времени. — Что ты видела?

Анафема перешла к гороху и теперь открывала стручок за стручком, выкладывая содержимое в кастрюлю рядом с морковью. Не теряя ни секунды, женщина наклонилась и насильно направила ложку, а заодно и его руку, ближе к плите. Он тут же зашевелился, глядя на нее из-под темных очков.

— Вот что я могу тебе сказать, — начала она. — Что бы ни происходило, это касается вас обоих… вас скрутило. Это, честно говоря, лучший способ, которым я могу это описать. Я не заметила, когда это был только ты, но теперь, когда я вижу вас с Азирафаэлем вместе, я знаю, что ваши ауры связаны. Почти слиты воедино.

Кроули промолчал. Чего бы он ни ожидал, это было не то. Он надеялся, что ведьма просто скажет: «Ага. Это демоническая аура», и они бы с этим покончили. А она замечала вещи, совершенно не связанные с Томасом — о нем и Азирафаэле. Эта мысль заставила его желудок затрепетать, и не так уж неприятно.

— Раньше ведь было не так?

— Да, — ответила она почти сразу. — Когда я впервые встретила вас двоих, после того, как ты сбил меня своей машиной…

— Ты сбила меня своим велосипедом, — прервал ее Кроули. Она продолжала говорить, не обращая на это внимания.

— …ваши ауры были очень отчетливы. Я не знаю, могла ли я тогда сказать тебе, что они были демоническими или ангельскими по своей природе. Я никогда не сталкивалась с такими вещами раньше, так что не было никакого способа узнать. Но сейчас? — она помолчала, убирая коричневые волосы рукавом сиреневой блузки. — Ваши ауры практически переплетены. Как будто они связаны вместе или что-то в этомроде.

Кроули кивнул. Если подумать, это имело смысл. Его связь с Азирафаэлем стала намного сильнее с тех пор, как они обменялись телами. Это имело смысл только в том, что часть его сущности осталась с ангелом, и наоборот. Должно быть, именно это и видела Анафема.

Но какое отношение все это имеет к демону, сидящему в соседней комнате?

Через мгновение он понял, что Анафема ждет от него объяснений.

— Хорошо, — начал он, прочищая горло. — Видишь ли, после того как мы спасли мир и все такое, Рай и Ад пытались убить нас. Так что мы вроде как поменялись местами. Азирафаэль отправился за меня в Ад и искупался в святой воде. А я поднялся на Небеса за него и шагнул в адский огонь, — демон сделал паузу, пораженный тем, что ее глаза еще не вылезли из орбит, хотя он никогда бы в этом не признался. — Нам пришлось как-то смешивать наши сущности. Чтобы поменяться телами, или что там еще. Честно говоря, я ничего не понимаю, но Агнесса нам сказала. Мы так и сделали. И только благодаря этому мы сегодня живы.

Анафема нахмурилась.

— Ну, это отчасти объясняет ситуацию.

Кроули ждал, что она продолжит. Она явно обдумывала что-то очень сложное, и в знак доброй воли он не стал ее подталкивать, решив сосредоточить свое внимание на предстоящей задаче. Сейчас нельзя было позволить их ужину сгореть, хотя простое чудо, несомненно, решило бы проблему.

Внезапно он снова поднял глаза, когда Анафема наклонилась ближе, довольно пристально изучая какую-то точку на его плече. Когда она не сразу объяснилась, Кроули посмотрел ей в глаза и приподнял бровь, ожидая ответа.

— Ты абсолютно уверен, что Азирафаэль начал вести себя странно совсем недавно? — тихо спросила она, все еще оглядывая его с таким видом, словно к его фигуре была каким-то образом прикована какая-то тайна. — Это началось не сразу после того, как вы спасли мир, а ты просто не замечал этого до сих пор?

Демон покачал головой. Невозможно. Может быть, он готов забыть о многих вещах, но его отношения с Азирафаэлем не были одним из них.

— Я уверен.

Она вздохнула, внезапно став еще более мрачной.

— Аура Азирафаэля потрепана. По крайней мере, это лучший способ описать ее.

— Потрепана? — что это вообще значит? Что-то плохое? Судя по ее внезапной серьезности, именно так.

— Как будто веревка натянута и начинает рваться, — тихо объяснила она, и ее карие глаза блеснули в желтом свете кухонной лампы. — Его аура выглядит так, будто она сломана по краям. Что-то разорвало ее на части, а потом части ее снова слились воедино.

— Слились воедино с чем? — Кроули боялся услышать это от нее. Он знал, что скажет Анафема, еще до того, как слова слетели с ее губ. Знание этого не сделало панику менее реальной.

— Аурой Томаса. Его кровь смешивается с кровью Азирафаэля точно так же, как и твоя, — она остановилась и сделала глубокий, прерывистый вдох. — Но это не совсем гладко. Я действительно не знаю, как объяснить, как это выглядит для того, кто не может видеть. Ты знаешь, что рубцовая ткань выглядит иначе, чем нормальная кожа?

Кроули кивнул, и во рту у него внезапно пересохло. Демон понимал, что начинает паниковать. Никаким другим термином нельзя было объяснить учащенное биение его сердца, то, как вспотели его ладони, или то, что он был уверен, что его сейчас вырвет.

Анафема замолчала, понимая, что ей не нужно больше ничего говорить. Кроули был в пяти секундах от того, чтобы потерять сознание, но он крепче сжал ложку в руке и выдавил следующий вопрос изо рта, уже зная, каким будет ответ ведьмы.

— Моя аура тоже потрепана?

Анафема медленно кивнула.

— Не так сильно, но да. Потрепана, — она изучала его с таким напряженным выражением лица, что Кроули испугался, как бы он не рассорился на месте, но что-то внутри него оставалось твердым. Ему пришлось взять себя в руки. Ради Азирафаэля. — Мне потребовалось время, чтобы заметить это на тебе. На нем я могу видеть повреждения с другого конца комнаты.

Кроули бросил ложку в кастрюлю и сделал шаг назад, падая на маленький деревянный стул, который был придвинут к стене у окна. Как он мог быть таким слепым? Как он мог не видеть того, что происходило с Азирафаэлем прямо перед его благословенными глазами? Кроули должен был сделать что-то с этим еще несколько недель назад. Он должен был знать, что Азирафаэль не бросил бы его так легко. Ему следовало собраться с духом и поговорить с ангелом, а не вести себя как ревнивый придурок.

— Что я могу сделать? — прохрипел он, закрыв лицо руками. — Пожалуйста, скажи мне, что еще не поздно.

Вместо того чтобы успокоить его, Анафема протянула руку и выключила плиту. Это был его сигнал взять себя в руки, прежде чем кто-нибудь откроет эту дверь и Азирафаэль будет потерян навсегда. Кроули глубоко вздохнул и снова поднял глаза, на этот раз не потрудившись поправить очки.

— Кроули, — невозмутимо произнесла женщина. — Ты знаешь, кто сейчас сидит в этой комнате с моим парнем?

Демон вздохнул, борясь со всеми потрепанными краями своих чувств и запихивая их глубоко в запертый ящик в самой своей душе. Он разберется со всем этим позже, как только избавит Азирафаэля от этого монстра.

— Его зовут Данталион. Он герцог Ада.

Ничего не изменилось в выражении ее лица, кроме легкого подъема идеально очерченной брови, требующей более подробного объяснения. Как бы Кроули не хотел говорить об этом, он был обязан ей многим после всех опасностей, в которые он неосознанно втянул ее.

— Он многоликий демон, — объяснил Кроули, его голос подсознательно понизился, как будто это могло предотвратить их поимку. — Он наблюдает за легионами демонов в Аду, чья работа — мучить души, проходящие через их врата. Данталион — многоликий демон. Он может принять облик любого человека. Так он мучает своих жертв, — Кроули вздрогнул. — Я никогда не встречался с этим парнем. Никогда не видел его работ, но слышал истории. Он один из лучших. Эмоциональная травма — его специальность.

— Весело, — пробубнила Анафема. Каким-то образом она все еще двигалась, словно на автопилоте, заканчивая приготовления к ужину. Кроули почувствовал, как его желудок болезненно сжался. При мысли о том, чтобы сесть за стол с этой штукой, ему захотелось убежать как можно дальше. Но это означало бы оставить Азирафаэля позади. То, чего он никогда не хотел делать. — И что же?

Она знала, что он чего-то недоговаривает. Слепой смог бы увидеть столько же.

— Он может манипулировать любовью, — выдохнул демон, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Его сердце сжалось, когда он понял, что его самые темные страхи сбываются. Он терял Азирафаэля, и не из-за того, что он что-то сделал или по какой-то вине ангела. Его любовь к Азирафаэлю и любовь ангела к нему была буквально вырвана и направлена на Данталиона.

Вот почему Азирафаэль вел себя так странно. Вот почему он был так увлечен этим человеком — вот почему он согласился пойти на свидание. Почему он позволил себя поцеловать. Почему он так разозлился на Кроули за то, что тот предположил что-то плохое о человеке, которого он знал как Томаса. Данталион манипулировал любовью Азирафаэля — всей любовью — к нему. И как ангел, Азирафаэль был созданием любви. У него было ее бесконечное количество, и герцог понемногу брал всю ее для себя. Кусочек за кусочком.

— Он заставляет Азирафаэля любить его.

Не было никаких слов. Что еще он мог сказать, чтобы исправить это? Единственный выход, который Кроули мог бы найти, — это увести ангела куда-нибудь подальше и остаться с ним, чтобы помочь собрать осколки, которые оставит после себя такой поступок.

Кроули сделал бы это в одно мгновение, если бы мог. Даже если бы это причинило Азирафаэлю огромную боль в тот момент, потому что он знал, что ангел в конце концов будет в порядке. Он бы чудом добрался вместе с Азирафаэлем до Антарктиды, Тимбукту или Альфы Центавра, если бы это было возможно, но Кроули знал, что Данталион ни за что не допустит, чтобы подобное случилось с Азирафаэлем. И если Кроули каким-то образом удастся увести Азирафаэля сегодня ночью, Ньютон и Анафема будут все равно что мертвы, а он этого не хотел.

Лучше всего было бы подождать до позднего вечера. Подождать, пока Данталион не оставит Азирафаэля в покое, а затем увезти ангела. Это даст Анафеме достаточно времени, чтобы собраться с силами. Он не знал, как много ведьма может сделать против герцога Ада, не говоря уже о нескольких десятках легионов, но это было бы проблемой следующего дня. Он должен был увести Азирафаэля как можно дальше от этого Дьявола.

— И сколько же демонов контролирует этот герцог? — тихо спросила Анафема, ее голос не дрогнул.

— Тысячи. По меньшей мере сто тысяч. Я не знаю. Я не изучал математику!

Он знал, что был несправедливо резок с ней, но Кроули мог справиться только с одной проблемой за раз. Все его внимание было сосредоточено на том, как он собирается увести Азирафаэля с Земли так, чтобы Данталион не знал, куда они направляются. Он не знал, насколько сильна связь демона с его ангелом. Что, если он сможет выследить Азирафаэля? Что, если он сможет помешать Кроули чудом увезти ангела, даже если его не будет в комнате?

Демон глубоко вздохнул и протянул руки, чтобы взять у Анафемы несколько тарелок с едой. Надо было сосредоточиться на первой проблеме. Он должен был пережить этот вечер так, чтобы Данталион не понял, что они знают, кто он такой. Если они что-нибудь сделают, что предупредит его об этом, Азирафаэль исчезнет, и Кроули будет почти невозможно вернуть его обратно.

Не то чтобы он не пошел бы на самое дно в попытках сделать это.

Казалось, поняв, о чем он думает, Анафема одарила Кроули твердой улыбкой и последовала за ним, когда демон повернулся, снова опустил темные очки и уверенно зашагал через кухонную дверь.

Только для того, чтобы врезаться в Азирафаэля, который как раз шел за водой для стола. Ангел испуганно вскрикнул, и одним плавным движением очки выпали из его рук и разбились вдребезги о деревянный пол.

В любом другом случае, он или Кроули могли бы просто чудом избавиться от повреждений, но они были в присутствии демона, притворяющегося человеком, поэтому осколки стекла остались нетронутыми на полу, когда ангел и демон в шоке уставились друг на друга.

— О, — раздался голос из-за спины Азирафаэля, — позвольте мне помочь.

Кроули буквально прикусил язык, чтобы не сказать что-нибудь. Несмотря на то, что этот злобный ублюдок крал все, что он любил, глупые инстинкты Кроули почти предостерегали Данталиона от прикосновения к стеклу. Что же он за чертов демон такой?

Демон, превратившийся в человека, испуганно вскрикнул, когда стекло рассекло его кожу. Красная кровь хлынула на поверхность, и Данталион застыл на коленях, уставившись на свою руку, когда темно-красная жидкость потекла по его руке.

— О боже! — воскликнул Азирафаэль, хватаясь за сильную руку, когда он практически поднял герцога Ада на ноги и подвел его к столу. Схватив салфетку, ангел быстро обернул ее вокруг кровоточащей раны, одарив Данталиона мягкой улыбкой.

— Пойду принесу метлу, — пробормотал Ньютон, огибая Кроули и Анафему и исчезая в кухне. Кроули сделал шаг вперед и поставил еду на стол, не сводя глаз с Азирафаэля, который бормотал сладкие, успокаивающие звуки, пытаясь успокоить существо рядом с ним.

Кроули пришел бы в ярость, если бы что-то не затрещало в воздухе, поглощая все его внимание. Его глаза расширились, и демон был бесконечно благодарен, что выражение его лица было частично скрыто солнечными очками.

Азирафаэль только что воспользовался чудом. Его ангел использовал чертово чудо на Данталионе, чтобы залечить его рану. Как он мог быть таким глупым? Как он собирается это объяснить? Почему он просто не дал этому ублюдку истечь кровью? Возможно, Данталион сделал бы им всем одолжение и покончил бы с собой, но этот блестяще глупый ангел просто должен был вмешаться и разрушить все.

Благослови его чертовски доброе сердце.

— Вот, — пробормотал Азирафаэль, отодвигая салфетку, чтобы показать тонкий кусочек пореза — гораздо более мелкий, чем он должен был быть физически основан на всей крови, которой теперь была пропитана ранее белая ткань. — Я думаю, что ты, скорее всего, сможешь обойтись одной повязкой. Нет необходимости ехать в больницу сегодня вечером.

Кроули наблюдал, как Азирафаэль улыбнулся Данталиону. Он услышал, как Анафема прошептала тихое «О боже» позади него, но демон не обратил на это внимания. Он не мог видеть ничего, кроме того, как его ангел мягко держал раненую руку, глядя на ее владельца с любовью, так откровенно сияющей в его глазах. Все, что Кроули увидел в этот момент, был тот проклятый взгляд, который должен был принадлежать только ему, но который был так жестоко отнят.

Все, что он мог видеть, было выражение чистого обожания Азирафаэля, направленное на лживого, манипулирующего дьявола, стоящего посреди гостиной, и жутко похожее выражение, которое было направлено обратно к ангелу.

Блять.

И что теперь делать Кроули?

***

Комментарий к Глава двенадцатая

Еще пять глав переведены, так что, ребят, серьезно, все в ваших руках

========== Глава тринадцатая ==========

***

Обратный путь в Лондон прошел в полной тишине. Все трое, казалось, были слишком погружены в свои мысли, чтобы что-то сказать, когда мимо них в тумане приносилась темная английская сельская местность. Ужин был замечательным, если не считать разбитого стекла и небольшого количества крови, но это было легко залатать. Они смеялись и разговаривали, играли в какие-то простые игры, когда еда была убрана, и закончили вечер с хорошей бутылкой Пино Нуар.

Когда они въехали в город, Азирафаэль ощутил одновременно умиротворение и тревогу. Он прекрасно провел время, но был измотан. Пора было ложиться за чашкой горячего какао и приличным детективным романом. Он был уверен, что это как раз то, что поднимет ему настроение.

Они остановились на обочине у входа в книжный магазин. Какое-то мгновение ангел сидел, прислушиваясь к шорохам на заднем сиденье, пока Томас скользил по безупречной коже и выходил из машины. Теплый желтый свет лился из окна, маня его домой. Медленно, ангел протянул руку, чувствуя прохладную металлическую ручку на кончиках пальцев, когда он переместил свой вес, чтобы присоединиться к человеку, уже ждущему его снаружи.

— Ангел.

Мягкий голос Кроули заставил Азирафаэля положить руку на дверцу машины. Ангел сделал паузу, поймав свое отражение в тонированном стекле, прежде чем повернуться лицом к своему лучшему другу. Бледные руки вцепились в руль, обнажив побелевшие костяшки пальцев и едва заметную дрожь. Янтарные глаза были устремлены не на лицо Азирафаэля, а прямо перед собой, прячась за знакомыми черными линзами. Даже сейчас, когда они на мгновение остались одни, демон, казалось, не решался заговорить.

Он был расстроен. Каким-то образом Азирафаэль понял, что во всем виноват он сам.

— С тобой все в порядке, дорогой? — голос ангела тихо проплыл между ними, наконец привлекая внимание Кроули. Азирафаэль мягко улыбнулся, но почувствовал, что без его разрешения улыбка превратилась во что-то грустное. Что с ними происходит? Почему он чувствовал себя так ужасно в этот момент, глядя на своего друга? Они провели такой приятный вечер, и Азирафаэль был так счастлив провести время со своими друзьями, Кроули и Томасом рядом с ним. Почему теперь, когда он вернулся домой, ему казалось, что мир снова рушится?

— Азирафаэль, — упущение его ласкательного имени заставило сердце Азирафаэля заболеть так, как он не ожидал. Кроули все время называл его настоящим именем, почти так же часто, как и словом «ангел». Почему на этот раз все должно быть по-другому? — Мне нужно, чтобы ты знал, что единственное, чего я хочу во всем этом мире — это твое счастье, да? А если… — демон внезапно замолчал, крепче сжимая руль. Если бы Азирафаэль не знал лучше, он бы сказал, что демон выглядит так, будто вот-вот заплачет.

Насколько ему было известно, Кроули плакал всего несколько раз за всю историю человечества. Воспоминания о последнем разе всплыли на поверхность сознания Азирафаэля. Темная квартира, заполненная зеленью, тишина ночи, опускающейся на сонный город. Ангел и демон, заключенные в теплые объятия, стояли лицом к лицу с возможностью их исчезновения в ту ночь, когда не наступит Конец Света.

Я потерял тебя, Азирафаэль. Твой книжный магазин был в огне, и ты просто ушел. Я думал, что больше никогда тебя не увижу.

Боль отозвалась эхом в сердце ангела, когда он посмотрел на существо, которое, несмотря на первоначальные сомнения Азирафаэля, стало его пожизненным партнером и другом. Почему Кроули сейчас так страдает? Как он мог это исправить?

— Если он делает тебя счастливым, — Кроули поднял взгляд и уставился в окно, за плечо Азирафаэля, где, ангел знал, Томас терпеливо ждал его. Ангел удержался от внезапного желания обернуться и посмотреть на своего… ну, кем бы ни был для него Томас. Но это было гораздо важнее. Кроули был важнее. — Я не хочу быть тем, кто встанет на твоем пути.

— Я просто… — начал демон, когда лицо Азирафаэля смягчилось. Сдерживая слова утешения, которые он собирался произнести, ангел откинулся на спинку кресла и прислушался. — Тебе нужно кое-что узнать. Кое-что обо мне я тебе не рассказал, и мне нужно, чтобы ты знал. Но сейчас не самое подходящее время, — он глубоко вздохнул, прежде чем протянуть дрожащую руку, чтобы снять очки с лица. У Азирафаэля перехватило дыхание, когда ангел посмотрел на эти великолепные янтарные озера. Они были совершенно ошеломляющими. Он всегда верил в это, еще в Эдеме.

— Как ты думаешь, мы сможем позавтракать завтра утром? — просьба была такой доброй, такой искренней, такой отчаянно срочной, что Азирафаэлю было трудно понять, как он вообще мог отказать Кроули в чем-либо. — Только ты и я?

Тот факт, что ему нужно было прояснить желание побыть им одним, вызвал слезы на глазах Азирафаэля. Когда они только проводили время вместе — вдвоем? Прошло уже несколько недель. Он был удивлен, как сильно ему этого не хватало.

— Конечно, мой дорогой, — ответил ангел, одарив друга широкой улыбкой. Кроули вернул ее с более острыми краями и бровью, наполненной беспокойством. На мгновение ангел подумал о том, чтобы протянуть руку и взять демона за руку. Он мгновенно перенесся на освещенную неоновыми огнями улицу в Сохо, где ангел и демон сидели в одной машине, а между ними был зажат термос со святой водой.

Тогда он тоже хотел протянуть руку помощи. Хотел сказать: отвези меня домой — отвези нас домой, когда Кроули попросил, но тогда это было невозможно. Теперь между ними ничего не было. Здесь, в машине, его ничто не сдерживало, по крайней мере, не должно было сдерживать. Потянуться через сиденье, чтобы взять руку Кроули в свою, должно было быть так же легко, как дышать. Он мечтал об этом так много раз.

Вместо этого Азирафаэль остановил свою руку и аккуратно сложил ее на коленях.

— Заберешь меня как обычно? Скажем, около десяти?

Демон заметно поморщился.

— Вообще-то я думал немного раньше, если ты уже встанешь и будешь готов пойти. Как насчет семи?

Семи? Голубые глаза слегка расширились. Кроули хорошо себя чувствовал? Он никогда не хотел делать что-то так рано. Даже если бы он не захотел спать прошлой ночью, что было редкостью в эти дни, Кроули не верил в то, что ему удастся выбраться на улицу до того, как солнце поднимется в небо.

Что бы он ни сказал, это должно быть очень важно.

— Не хочешь зайти и поговорить прямо сейчас? — вопрос сорвался с его губ прежде, чем он полностью сформировался в его сознании, но в отличие от всех других случаев, это было именно то, что хотел сказать ангел. Он бы в мгновение ока прогнал весь мир, если бы это заставило демона снова улыбнуться.

Что-то похожее на надежду вспыхнуло в глазах Кроули, но тут же погасло.

— Не-а, — ответил демон, снова отворачиваясь от Азирафаэля, когда тот наконец опустил руки на колени. — Все в порядке, ангел. Ты заслуживаешь провести вечер в одиночестве. Увидимся завтра, хорошо?

— Да, — Азирафаэль пристально посмотрел на лицо Кроули и наклонился, чтобы коснуться рукой руки демона. В мгновение ока пальцы Кроули оказались переплетены с его собственными, и они сжимали ангела так, словно от этого зависела его жизнь. — В семь часов и ни минутой позже, мой дорогой.

Он легонько сжал его руку, а другая потянулась к дверной ручке рядом с ним. На мгновение хватка Кроули усилилась, когда демон повернулся, чтобы еще раз взглянуть на него.

— Будь сегодня в безопасности, хорошо, ангел?

Слова прозвучали так тихо, что Азирафаэль едва расслышал их на расстоянии удара сердца. Тем не менее, он улыбнулся, возвращая пожатие с такой же силой, прежде чем выйти из машины.

— И ты тоже, мой дорогой. Езжай осторожно.

На один последний удар сердца их глаза встретились через тонированное стекло, которое теперь разделяло пару, а затем Кроули исчез, на этот раз осторожно проехав по лондонским улицам, прежде чем исчезнуть за углом.

— Все в порядке? — Азирафаэль услышал голос позади себя. Он обернулся и увидел Томаса в нескольких шагах от себя, его руки спокойно лежали по бокам, глаза в свете лампы казались скорее серыми, чем голубыми.

— Да, — вздохнул ангел, немного более устало, чем намеревался. Азирафаэлю не очень-то хотелось спать, но, может быть, сегодня он попробует. — Мне кажется, я его чем-то расстраиваю в последнее время, — его глаза встретились с глазами Томаса, и пара обменялась мягкой, понимающей улыбкой. — Энтони просто дал мне понять, что все в порядке. Что он просто хочет, чтобы я был счастлив.

— Это было очень мило с его стороны, — заметил Томас, и Азирафаэль поймал себя на том, что кивает, крепче прижимаясь к нему, когда ноябрьский ветер пронесся мимо них по улице.

— Он может быть таким, когда захочет, — глаза Азирафаэля метнулись к табличке «закрыто» на двери книжного магазина, потом снова к лицу Томаса. Что же он теперь делает? Это было свидание или просто время, проведенное с друзьями? Неужели Томас ожидал, что его пригласят войти? Хотел ли Азирафаэль пригласить его войти? Он, конечно, наслаждался временем, проведенным с этим человеком, но было уже поздно, и все, что ангел хотел сделать прямо сейчас, это свернуться калачиком с книгой и какао и ни с кем не разговаривать.

— Ты не возражаешь, — начал Томас после минутного молчания, — если я зайду в туалет? Обещаю, после этого я больше не буду тебе мешать.

Азирафаэль улыбнулся, указывая на дверь книжного магазина, которая теперь была удобно открыта.

— После тебя, мой дорогой.

Пока он ждал, Азирафаэль бродил по магазину. Сначала он вертелся у входной двери, изучая корешки книг на ближайших полках, и хмурил брови, когда несколько раз натыкался на названия, которые больше походили на религиозные тексты, чем на загадки, которые он ожидал увидеть.

Правильно. Он просто провел последние две недели, полностью перемещая все вокруг, и, как всегда, не потрудился изменить ярлыки. Куда он положил эти книги? Азирафаэль чувствовал страстное желание чего-то классического. Как «Шерлок Холмс». Или, может быть, какую-нибудь Агату Кристи. Хотя Азирафаэль уже прочитал каждую историю из своей коллекции, он любил возвращаться к тайнам снова и снова, подбирая все мелкие детали, которые он пропустил в первый раз. Возможно, сегодня вечером он пойдет с «Убийством в Восточном экспрессе». Это была одна из его самых любимых книг.

Позади послышались шаги, и пальцы Азирафаэля осторожно отодвинули в сторону несколько безделушек, чтобы добраться до объекта его нынешних желаний. Как ему удалось накопить так много вещей? Несколько полированных камней, перо, несколько миниатюрных резных изображений лесных тварей. Горсть монет девятнадцатого века. Он полагал, что держать их на полке было полезно, чтобы удержать клиентов от того, чтобы положить свои грязные руки на его книги, но они также были неудобством, когда он пытался найти что-то и не мог просто взять его в руки.

— Эй.

Азирафаэль обернулся и увидел Томаса, стоящего в нескольких футах от него с протянутой рукой, повязка была влажной и спадала. Тонкая струйка крови все еще была видна, но она уже почти высохла. На мгновение в нем вспыхнуло чувство вины, но ангел отмахнулся. Он поступил правильно, чудом сумев частично вылечить этого человека. За свои шесть тысяч лет Азирафаэль пережил немало порезов и ушибов. Он не был новичком в неудобствах, которые могла принести боль, хотя обычно они были недолгими.

Если бы только он мог заставить порез исчезнуть совсем.

— Извини, — сказал Томас, не сводя серых глаз с раны перед ним. — Я не подумал. Я пошел мыть руки и намочил ее. У тебя случайно нет здесь другой повязки?

Азирафаэль этого не хотел, но каким-то чудом нашел коробку, наполненную ими, в верхнем ящике стола, когда подошел посмотреть. Томас неуверенно улыбнулся ему, когда Азирафаэль подошел ближе, чтобы еще раз промыть рану и наложить свежую повязку. Он наблюдал, как нежный румянец пополз вверх по шее его спутника, оседая на щеках. В груди ангела вспыхнуло мягкое трепетание, когда мужчина протянул свою здоровую руку и легко провел ею по щеке Азирафаэля.

Впервые с тех пор, как они встретились, это чувство в его сердце сопровождалось уколом боли.

— Спасибо, — прошептал Томас, и в его глазах появилась глубина, которую Азирафаэль никогда раньше не замечал. — Никто никогда не делал этого для меня раньше.

— Не давал тебе повязку? — Азирафаэль ничего не понял. Конечно, Томас уже испытал на себе изрядную долю царапин на коленях и ударов по голове. Все дети получали травмы в то или иное время, когда они росли. Ангел даже не мог сосчитать, сколько раз они с Кроули сидели на скамейке в Сент-Джеймсском парке и смотрели, как один из них спотыкался, падал и бил себя — ангел и демон были слишком поглощены разговором, чтобы понять, что происходит, пока не стало слишком поздно, чтобы положить этому конец. Почему на Томаса так подействовал простой порез на руке?

— Был добр ко мне, — слова громко отдавались между ними, как раскаты грома или рев свирепого ветра. Глаза Азирафаэля расширились. Он не мог в это поверить, но что-то в его голосе кричало, что он говорит правду. Что эти слова, возможно, были самой правдивой вещью, которую он когда-либо говорил в своей жизни.

— Зачем ты это сделал?

Услышать этот вопрос было почти так же больно, как и признаться. Азирафаэль почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда он задался вопросом, как он пропустил это, что бы это ни было. Как он мог пропустить всю боль и тяжесть, которые были у этого человека внутри? Как он мог упустить тот факт, что это был такой простой, естественный поступок, ведь ангел так сильно коснулся его? Он был ангелом, ради всего святого! Он должен был заботиться о сломленных и распространять доброту и любовь. Как он мог упустить тот факт, что этот человек, стоящий перед ним, чья рука покоилась в его собственной, так явно нуждался в этом?

— Тебе было больно, мой дорогой, — тихо ответил Азирафаэль, не сводя глаз с лица Томаса. — И я позаботился о тебе. Я не хотел видеть, как тебе больно.

Что-то шевельнулось в глубине этих грозных серых глаз. Это было подозрительно похоже на надежду.

— Ты меня любишь?

Вопрос возник из ниоткуда и застал ангела врасплох. С учетом того, как все шло в последнее время, Азирафаэль почти ожидал, что его сердце разорвется и романтическая музыка будет звучать на заднем плане, а слова «Да, моя любовь» слетят с его губ без его согласия, но только тишина заполнила воздух вокруг него. Впервые за несколько недель Азирафаэль почувствовал, что его разум прояснился.

Томас смотрел на него так пристально, что ангелу потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Тщательно подобрать слова.

— Есть много разных видов любви, — объяснил ангел, поглаживая большим пальцем тыльную сторону раненой руки Томаса. — Я забочусь о тебе очень глубоко. Я люблю тебя как своего друга. Я люблю тебя как человека. Я люблю тебя как человека, которого хочу сохранить в своей жизни.

Это было совсем не то, что он хотел услышать. Его челюсть слегка изогнулась, адамово яблоко подпрыгнуло вверх-вниз, но глаза оставались мягкими, сияя в золотистом свете книжного магазина. Если бы Азирафаэль посмотрел на них с правильного ракурса, ему показалось бы, что он видит слезы.

— Но любишь ли ты меня? — переспросил он чуть жестче. На этот раз чуть более отчаянно. — Как… — он замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. — Как Ромео и Джульетта. Робин Гуд и горничная Мэриан. Адам и Ева. Ты меня так любишь?

Азирафаэль задумался. Он думал о картинах и о том, как они сидели в переполненном кафе, попивая вместе чай. Он думал о мюзиклах, суши и прогулках рука об руку под городским фонарем. Он думал о сильных руках, целомудренных поцелуях и джентльменском поведении на каждом шагу.

Он подумал о Кроули, его янтарных змеиных глазах и взъерошенных рыжих волосах. О том, как демон ходил и говорил своим ровным, как бархат, голосом. Об улыбке Кроули — его настоящей улыбке, той, которую он выдавал, когда думал, что Азирафаэль не смотрит, — которая заставляла его чувствовать слабость в коленях.

Он подумал о шести тысячах лет улыбок, смеха и слез. О совместных трапезах и тайных встречах, о встрече с Концом Света и всем, что последовало за этим.

— Нет, — наконец прошептал он в пустой книжный магазин. Он действительно любил Томаса. Только не так, как хотелось этому человеку. И в этот момент Азирафаэль понял, что никогда не полюбит. Он давно знал, что его сердце принадлежит только одному существу.

— Ты любишь Кроули? — следующий вопрос прозвучал так же тихо. В нем не было ни гнева, ни злобы, ни обвинения. Просто мрачное любопытство.

Азирафаэль кивнул и медленно отпустил руку Томаса.

— Люблю. Больше, чем кого-либо еще в этом мире или в любом другом.

Томас молчал, казалось, целую вечность. Азирафаэль ждал, когда он что-нибудь скажет, чувствуя, что этот человек имеет право на любое прощание, которое ему захочется оставить. Ангел не любил бы ничего больше, чем их продолжающуюся дружбу, но он также понимал, что это не его решение. Он оставит все на усмотрение Томаса, чтобы тот решил, что для него лучше.

В конце концов, мужчина снова встретился взглядом с Азирафаэлем, выдавив вымученную улыбку. Его лицо изменилось, глаза стали жестче, чего ангел никогда раньше от него не видел. Рука мужчины, стоявшего рядом с ним, трижды сжалась и разжалась, когда он испустил один долгий вздох, задержав его в воздухе между ними.

Ангел наблюдал, как Томас поднял руку над плечами, сжав большой и безымянный пальцы так же крепко, как сейчас была сжата челюсть. На краткий миг Азирафаэль действительно поверил, что этот человек собирается ударить его по лицу, прежде чем выбежать.

Оглядываясь назад, он думал, что даже это было бы предпочтительнее того, что произошло дальше.

— Неправильный ответ, Азирафаэль.

Он щелкнул пальцами, и мир ангела погрузился во тьму.

***

========== Гайд-парк ==========

***

В центре Гайд-парка возвышался холм, и на этом холме бушевала битва, которая велась миллионы лет. Крошечные солдаты неслись вперед по пересеченной местности, вверх по горам грязи, мимо травяных лесов, в конечном счете бросаясь навстречу своей гибели. Они вгрызались друг в друга, выхватывая сердца из грудных клеток, извергая кишки в сорняки, пока жизнь за жизнью вырывались из этого мира. И больше эту битву никто не увидит.

У этого холма стояла скамья, и на этой скамье сидело подобие прекрасной женщины. Она была высокой и гибкой, с огненно-рыжими волосами, ниспадавшими на спину водопадом неукротимых кудрей. Она была поразительна, опасна, соблазнительна и приносила гибель и отчаяние всем, кто приближался к ней.

Она была Войной.

В этот особенный осенний день Война сидела и наблюдала за крошечным, незначительным потоком муравьев, когда они поднимались по склону холма, одна пара ног спешила за другой. Они походили на море разрушения, топча все на своем пути. Они были всего в несколько дюймов шириной — всего лишь струйка разрушительной силы для нее, но она смотрела ярко-зелеными глазами, прикованными к хаосу, усеивающему землю внизу.

Существо безмолвно опустило руку, вонзив отполированные красным ногти в дикую толпу. Мгновенно несколько дюжин муравьев изменили свой курс, пробежав вверх по ее пальцу, а затем по обеим сторонам ладони к обнаженной руке. Злобная улыбка медленно появилась на ее рубиновых губах, когда боль пронзила ее кожу. Она наслаждалась ей, когда один за другим муравьи бились в конвульсиях, падая с ее тела, как дождь в летнюю грозу.

Она проделывала это несколько раз, чувствуя прилив гордости каждый раз, когда крошечные существа попадались в ее ловушку. Их были миллионы, и все же она могла убить каждого, если бы захотела. Но что в этом интересного? Разве не приятнее было наблюдать, как они уничтожают друг друга?

Это определенно помогало ей скоротать время, пока она ждала.

В конце концов к ней присоединилась еще одна фигура, невидимая для всех глаз, кроме ее собственных. Люди, проходящие мимо нее, должны были считать себя счастливчиками, потому что они были слепы во всех отношениях, которые имели значение. По ее мнению, мир был бы намного интереснее, если бы они все могли видеть скелет существа, одетого в одежды звездного света, в любой другой момент, кроме того, который был сразу после их смерти. Но это был не путь мира сего. Ни сейчас, ни когда-либо прежде.

Война некоторое время молчала, зеленые глаза все еще смотрели на толпу насекомых, которые каким-то образом стали еще более агрессивными по отношению к колонии, в которую они вторглись. Было очень интересно наблюдать за тем, как их взводы отрывались, роя каждого противника, который появлялся на их пути. Перелезая через них, отрывая ноги и головы, прежде чем выбросить части, как мусор, и перейти к следующему.

Это была самая ужасная природа. Она могла бы оставаться здесь и смотреть часами.

ТЫ ЗВАЛА МНЕ.

Голос прозвучал в ее голове, в пространстве, где должно было быть ее сердце, и в воздухе вокруг них. Она не повернулась лицом к фигуре, предпочитая говорить с толпой существ под ногами, зная, что он все равно услышит ее.

Он всегда слышал. Он слышал все.

— Остальные еще не вернулись, — начала она, вытягивая ногу вперед, чтобы прервать поток насекомых. Половина из них развернулась, чтобы обойти ее, другая половина, не обращая внимания на ее блестящий черный ботинок, предпочла забраться на него. — Я подумала, что будет лучше, если мы им поможем.

ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ.

Война откинулась на спинку скамьи, перекинув рыжие локоны через плечо и бросив на него недоверчивый взгляд. Идеально очерченные брови приподнялись, зеленые глаза блестели за темными очками.

— Я предполагала, что тебе не терпится вернуться к делу. В конце концов, нас так грубо прервали.

Сильный порыв ветра пронесся мимо пары, разбрасывая коричневые сморщенные листья обратно в воздух. Один из них опустился и приземлился прямо на приближающийся рой насекомых. Через несколько секунд его затоптали ногами.

По мановению пальцев в ее руке появилась высокая пенопластовая чашка с дымящимся черным кофе. Она сделала глоток, глубоко вдыхая обжигающую жидкость, которая потекла по ее горлу. Ее глаза медленно закрылись от восторга.

ЛЮДИ ПОМОГУТ ИМ, КАК И ТОГДА.

Война усмехнулась. Если они собираются ждать помощи от людей, то пройдет еще тысяча лет, прежде чем Апокплипсис снова поднимет свою прекрасную уродливую голову.

— Ты действительно готов ждать так долго? — спросила она, поставив горячую чашку на скамью рядом с собой. — Я имею в виду, конечно, им понадобилось всего несколько десятков лет, чтобы создать нас двоих, но прошли столетия, прежде чем появились другие.

СЕЙЧАС ДЕЙСТВУЮТ ДРУГИЕ СИЛЫ, ответила фигура. Из-под звездного капюшона сверкнула голубая вспышка. НАМ НЕ ПРИДЕТСЯ ДОЛГО ЖДАТЬ.

Она нахмурилась. О каких еще силах может идти речь? События, которые привели ее к возвращению в мир, были немного расплывчатыми. Она была на авиабазе, в нескольких шагах от величайшей войны, которую когда-либо знал мир. Это было бы зрелище огня, радиации и полного уничтожения миллионов видов. Зрелище, не имеющее себе равных во всей Вселенной.

А потом появились эти дети. Она столкнулась лицом к лицу с простым ребенком и в мгновение ока исчезла. Война почти не помнила, куда именно. Было темно, но не страшно. Ни жарко, ни холодно. Она все еще была связана с Землей, все еще чувствовала всю ярость каждого человеческого существа, пульсирующую в ее венах. У нее все еще были вены, все еще было ощущение времени, но она не могла видеть или слышать — ни вкуса, ни осязания, ни запаха.

Все рассуждения указывали на какую-то пустоту. Пустота, из которой ее эффектно высосали и бессистемно бросили в бушующий Ад. Рожденная из пламени ненависти и насилия, она умрет, когда мир, наконец, сожжет себя до самого конца. Было много, что можно было сделать между «сейчас» и «потом», и она абсолютно не может ждать, чтобы начать работу.

Ей не потребовалось много времени, чтобы сориентироваться. Она все еще была в Лондоне. Меньше года прошло с тех пор как она была здесь в последний раз. Война сразу же поняла, что некоторые из ее спутников еще не вернулись. Итак, она приехала сюда, чтобы удивляться и ждать, пока не получит ответы на все свои вопросы.

— Какие еще другие силы? — не то чтобы ей действительно нужно было это знать. В конце концов, это было его шоу. Она была просто чрезмерно увлеченной участницей. И все же было бы неплохо, если бы он хоть раз поделился с ней какой-нибудь информацией. Они были вместе с самого Начала — это было справедливо.

Ну что ж, подумала она. Не совсем начала с большой буквы «Н». Но достаточно близкое, чтобы начать с него считать.

Смерть молчал, глядя на нее немигающими, безразличными голубыми глазами, которые, казалось, светились даже под светом полуденного неба. Она ждала, не сделает ли он какого-нибудь движения, какого-нибудь намека на то, что он вообще слышал ее. Но он не делал.

Поняв, что разговор окончен, Война наклонилась вперед, впиваясь ногтями в колени, и встала. Пенопластовая чашка попала ей в руки, но она не стала пить из нее. Вместо этого она обошла деревянную скамью, стараясь раздавить как можно больше ползающих насекомых, прежде чем приблизиться к ближайшему озеру. Взмахнув рукой, она бесцеремонно сбросила контейнер с содержимым в воду, и жидкость растеклась по поверхности, как пятно.

Смерть молча смотрел на нее.

— Что? — промурлыкала она со всей невинностью грабителя банка и политика, вместе взятых, широко раскрыв зеленые глаза, с намеком на улыбку на губах. — Это ведь не повредит, правда?

И с этими словами Война ушла, не имея в виду никакой конкретной цели. Если она собиралась ждать ответов, то не было никаких причин делать это тихо.

Пришло время поднять тревогу.

***

========== Глава четырнадцатая ==========

***

Все было прекрасно. Все было абсолютно нормально. Кроули не волновался. Он не паниковал. И уж точно он не расхаживал по полу своей квартиры среди дрожащих растений, безжалостно глядя на тикающие часы на стене, наблюдая, как каждая секунда, казалось, ползет мимо.

С Азирафаэлем все было хорошо. У Данталиона не было абсолютно никаких причин делать что-либо сегодня вечером. Именно он открыл себя Кроули, а не наоборот, и тогда он не сделал ничего, что могло бы навредить ангелу. По какой причине он должен был сделать это сейчас? Кроули, возможно, и не знал, в чем состоял план герцога, но он был уверен, что ни он, ни Анафема ничего не сделали той ночью, чтобы дать ему понять, что они знают его личность. Возможно.

Может быть.

Демон с раздражением бросился на черную кожаную кушетку. Щелкнув пальцами, он снял ботинки и включил телевизор, уже точно зная, на какой канал переключиться. Ему даже не пришлось тянуться к пульту.

Через пятнадцать серий «Золотых девушек» Кроули чувствовал себя ничуть не лучше. Единственным положительным моментом, который он обнаружил в своей ситуации, было то, что солнце наконец начало просачиваться в окно напротив него, сигнализируя о начале того, что, несомненно, будет очень длинным днем.

Теперь нервы, бурлящие в животе демона, были совершенно иного рода. Он вспомнил прошлую ночь, ощущение руки Азирафаэля на своей руке, когда ангел прощался с ним.

Есть кое-что, что тебе нужно знать. Кое-что обо мне я тебе не рассказал, и мне нужно, чтобы ты знал.

У Кроули не было плана. У него не было даже отдаленного намека на план. Все, что он знал, — это то, что они с Азирафаэлем должны остаться одни. Нужно было сделать что-то, чтобы разорвать его связь с Данталионом настолько, чтобы демон не смог последовать за ними к звездам. Сказать или сделать что-нибудьтакое, что потрясло бы Азирафаэля, вывело бы его из любовного оцепенения настолько, что ангел не стал бы сопротивляться, когда Кроули увез бы их далеко.

Что может быть лучше, чем признаться в шести тысячах лет подавленных чувств?

Это была идея Анафемы.

— Скажи ему, что ты чувствуешь, — прошептала она ему на ухо, когда он обнял ее на прощание. — Отведи его в безопасное место. Все будет хорошо.

Демоны не должны были раздавать благословения, но Кроули никогда не умел делать то, что ему говорили. В тот момент он обнял ее чуть крепче и излил в нее все благословения, которые знал, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы спасти и их тоже.

Если это сработает — если он сможет спасти своего ангела, — Кроули будет ей очень обязан.

— Так вот, этот продавец из отдела мужской спортивной одежды проходит через весь магазин в дамскую комнату и говорит: «о, простите, мисс, но я заметил, что вам трудно выбрать между бирюзовой без бретелек и огненно-красной безрукавкой. Но лично я хотел бы видеть вас со мной в ресторане».

Демон снова переключил свое внимание на телевизор, сфокусировав змеиный взгляд на пожилом человеке, одетом в бирюзовую рубашку с воротником. Намек на улыбку появился на его лице, когда она продолжила свой рассказ.

— И я сказала: «Когда?» И он сказал: «Как насчет субботнего вечера?» — А я говорю: «Только в твоих снах, подлец!» — Ты можешь поверить в наглость этого парня?

Последовала пауза, когда камера переключилась с Бланш на Роуз, и Кроули немного выпрямился. Кульминационный момент уже играл в его голове.

Что ты делал в дамских петитах?

Момент так и не пришел. Вместо этого изображение изменилось, став статичным на мгновение, прежде чем Бетти Уайт повернулась лицом к камере и открыла рот, чтобы заговорить.

Кроули.

Кровь демона замерла, а затем почти сразу вскипела. Он мгновенно вскочил на ноги.

Кроули, ты не сможешь избегать наказания вечно. Настало время взять то, что нужно.

— Что ты собираешься делать, Хастур? — Кроули сплюнул. Если демон и удивился, что Кроули узнал его голос, то не подал виду. — Вы все пытались и потерпели неудачу. Святая вода не сработала, помнишь? Я неприкас-саемый.

Он надеялся, что его слова прозвучали более уверенно, чем он сам себя чувствовал. Под шипящим, плюющимся гневом Кроули охватил ужас. У них был Азирафаэль. Это никак не могло быть совпадением. Он должен был просто рискнуть прошлой ночью в машине, но он мог только представить, какую боль это вызвало бы, если бы его ангел был вырван с Земли, сидя в присутствии Данталиона. Кроули думал, что у него есть еще немного времени. Он думал, что ангел будет в безопасности еще одну ночь. У него был план, черт возьми! А теперь Азирафаэль пропал.

Кроули этого не допустит. Не потеряет его. Он вернет Азирафаэля.

Бетти Уайт усмехнулась, ее голубые глаза сверкнули такой злобой, какой он никогда не видел на человеческом лице. Изображение на экране расплылось, постепенно появляясь и исчезая, как статика, прежде чем снова стать кристально чистым.

Сердце Кроули сжалось от боли. Он почувствовал, как воздух покидает его легкие, и только благодаря небольшому чуду не упал на колени в этот момент.

Азирафаэль был один в комнате без окон, полностью каменной. В полу были трещины, и огни мерцали у каждой стены, отбрасывая вокруг него неуравновешенный холодный свет. Ярость захлестнула Кроули, когда он увидел тугие веревки вокруг запястий своего ангела, привязывающие его к холодному металлическому стулу под ним.

Его одежда была в таком состоянии, что ангел наверняка покраснел бы от смущения, но, судя по тому, что он видел, она не была порвана. Просто помята. Клочок плотной черной ткани скрывал голубые глаза, которые так любил Кроули, и он с дрожащими руками наблюдал, как его ангел начал оглядываться по сторонам, как будто движение его головы могло облегчить внезапную темноту, в которой он очутился.

Не было ни звука, связанного с подачей изображения, как бы сурово Кроули ни смотрел на электронное устройство, желая, чтобы оно сказало ему все. Тем не менее, демон мог сказать, что Азирафаэль был в сознании. К счастью, судя по тому, что он видел, ангел не пострадал. По крайней мере, пока.

Но теперь нам не нужно прикасаться к тебе. Больше нет. Приятного существования, Кроули.

— Нет! — закричал демон, бросаясь к экрану и хватаясь руками за черную поверхность по обе стороны от него. «Золотые девочки» уже вернулись, и сцена снова разыгралась. И все же Кроули продолжал кричать. — Клянусь всем, что свято или нет. Я. Уничтожу. Вас. Всех вас! Вы меня слышите?

Он был совершенно уверен, что они могут слышать. Даже если связь была прервана, Кроули знал, что они каким-то образом следят за его передвижениями. Ад забрал Азирафаэля, чтобы пытать его. И какое удовольствие будет от этой пытки, если они не смогут сидеть сложа руки и наслаждаться зрелищем?

В мгновение ока он оказался в лавке Азирафаэля.

— Азирафаэль! — позвал демон, янтарные глаза искали любые признаки борьбы. Что угодно, лишь бы понять, что Хастур солгал. Что образ, который он видел, был ненастоящим. Был шанс, что другой демон сфабриковал видео, просто чтобы причинить боль Кроули. Он не мог оставить это без внимания Хастура.

Кроули также не мог не признать, что он находится в союзе с Данталионом. Что же ему делать? Сколько времени он должен потратить на поиски ответов? Сможет ли он вообще спуститься в Ад, чтобы спасти Азирафаэля? Неужели они заперли дверь на засов? Даже если бы он мог спуститься туда, как один демон должен был отбиваться от всего Ада, даже чтобы спасти ангела?

— Азирафаэль! — имя вырвалось из его легких, разрывая горло. Он снова был окружен огнем и дымом, страх пульсировал во всем его существе, когда Кроули, спотыкаясь, шел по магазину в поисках чего-нибудь, что могло бы пригодиться — чего угодно, что привело бы его к единственному существу во всей Вселенной, о котором он заботился, кроме самого себя.

Но там ничего не было.

Книжный магазин был абсолютно безупречен. Никаких следов взлома. Никаких следов борьбы. Ни малейшего следа демонического запаха, кроме его собственного. Там ничего не было…

Подождите. Кроули замер, его змеиные глаза остановились на книжной полке справа от него. Только теперь демон понял, что забыл захватить свои солнечные очки, прежде чем сбежать из квартиры. Он мог бы в любой момент найти себе новую пару, но сейчас был слишком рассеян, чтобы обращать на это внимание. Не тогда, когда он понял, что находится прямо перед его глазами.

Единственное перо, совершенно белое, почти полтора фута в длину, лежало перед рядом книг на второй по высоте полке. Кроули тут же встал перед ним, проводя пальцами по линиям, чувствуя покалывающий священный жар, когда они соприкасались с его кожей.

Какого черта неизвестное ангельское перо делает в книжном магазине Азирафаэля?

Желудок Кроули сжался. Этому могло быть только одно объяснение. Небеса все еще следили за Азирафаэлем. Внезапно его положение стало в тысячу раз сложнее.

Он готов был штурмовать весь Ад, лишь бы обезопасить своего ангела. Очевидно, теперь у него был шанс, что он так же будет штурмовать Небеса.

Демон стиснул зубы, сжимая перо в кулаке, не обращая внимания на неприятное покалывание энергии, поднимавшейся по всей длине его руки. Оставалось только одно место, куда можно было пойти.

С таким же успехом можно было бы спокойно проникнуть в здание, но Кроули предпочел ворваться внутрь. Его ладони ударились о вращающуюся дверь, разбив стекло не только двери, но и всей передней стены первого этажа. Звук его эхом отдавался вокруг него, наполняя демона мрачным чувством удовлетворения, когда он небрежно перешагнул через груду осколков. Сунув руку в карман, Кроули вытащил пару черных очков, которых, несомненно, не было там минуту назад, и надел их на переносицу.

Он шагнул вперед, не имея ни малейшего намека на какой-либо план. Ему не нужно было знать, что он собирается уничтожить их всех до единого. Затопить все место святой водой, если даже он тоже должен был там оказаться, и греться в их криках, когда они таяли в забвении. А потом, когда с этим будет покончено, он взлетит на Небеса и сожжет их дотла. Никто и пальцем больше не тронет его ангела, и тогда, может быть, только может быть, они наконец будут свободны, они смогут просто быть.

Шаги эхом отдавались по полированному кафельному полу, когда демон делал один целенаправленный шаг за другим. Его глаза были прикованы к одной точке на земле, ярость росла с каждым дюймом, который он оставлял позади, приближаясь к своей цели.

Приближаясь к тому, чтобы снова обнять Азирафаэля.

Это все его вина. Если бы он только чуть быстрее заметил, что случилось. Если бы он только попросил о помощи раньше. Если бы он просто рассказал Азирафаэлю о своих чувствах, этого можно было бы избежать.

Даже если они оба выберутся отсюда живыми, Кроули никогда себе этого не простит.

Когда нога демона коснулась конкретной плитки, на которую он смотрел с тех пор, как переступил порог, он остановился. Нахмурившись, Кроули поставил вторую ногу на это место. Ничего не случилось. Он сделал еще один шаг вперед, ища знакомую рябь искаженного пространства, когда лестница в Ад давала о себе знать. Земля оставалась неподвижной, как всегда.

Эти ублюдки. Они запечатали перед ним дверной проем.

— Трусы! — закричал он, чудом удержав самую тяжелую вещь, какую только смог придумать — довольно большую гантель, — и швырнул ее на землю под ногами. Вместо того чтобы погрузиться в пол, она отскочила один раз и с глухим стуком остановилась в футе или около того.

Что же ему теперь делать? Как он спасет Азирафаэля, если даже не может добраться до него? Демон в отчаянии опустил голову и прижал ладони к глазам, не давая слезам пролиться.

Думай. Он и раньше выбирался из Ада, когда мир был новым, а грех еще не изобрели. Он был единственным из них, кому хватило ума найти дорогу в Сад. Конечно, если он смог выбраться из Ада, демон найдет способ вернуться обратно. Черт, войти туда должно быть проще, чем улизнуть. Кто в здравом уме по доброй воле попытается найти потайную дверь, ведущую в Ад?

По всей вероятности, она была не так уж и скрыта. Ему просто нужно было найти подсказку, нужно было понять, где искать.

Как он делал это раньше? Казалось, это было целую вечность назад. Кроули не был уверен, что когда-нибудь вспомнит, но, черт возьми, он собирался попытаться. Чего бы это ни стоило, чтобы вытащить Азирафаэля оттуда. Так быстро, как только можно.

Что еще он мог здесь использовать в своих интересах? Какие еще знания демон спрятал в своем сознании, которые могли бы помочь ему найти дорогу к Азирафаэлю? Кто знает, какую невообразимую пытку они придумали для его ангела. Кроули не мог даже попытаться представить себе все это. Хлысты, цепи, ножи, электрошок, адский огонь.

Адский огонь. В этой мысли было что-то… и если бы он позволил своему разуму задержаться на ней еще немного… В последний раз, когда Кроули видел адский огонь, он был привязан к стулу в белоснежном пространстве, которое было Раем.

— Есть новости от нашего нового партнера? — Габриэль задал этот вопрос, когда стоял прямо перед Кроули с этими бездушными фиалковыми глазами. Архангел говорил о демоне — точнее, о том самом демоне, который снабдил Габриэля той самой вещью, которую тот пытался использовать, чтобы убить Азирафаэля.

Тогда, как демон пробирался на Небеса, помимо очевидного переключения тел с помощью ангельского трюка? Где-то должен быть черный ход. Такой человек, как Габриэль, ни за что не допустил бы, чтобы существо из Ада проходило через главный вход. Он пользовался задней лестницей, пожарным выходом или даже окном.

Неважно, чем именно. Пока Кроули знал, что вход существует, он мог его найти. Подсознательно демон начал вертеть перо, которое все еще держал между пальцами, наблюдая, как его тень танцует на полу под его ногами. Он мог это сделать. Он мог бы найти дверь к Азирафаэлю. Он пролезет в эту дыру, какой бы маленькой она ни была, и спасет своего ангела раз и навсегда.

Ему просто нужно было немного помочь, чтобы он мог начать. Когда демоническая магия не работала, а о небесной магии не могло быть и речи, оставалось только одно — попытать удачу.

Магией человеческого рода.

Повернувшись лицом к светящемуся эскалатору, ведущему к залитому солнцем небу, Кроули усмехнулся, наполнив свое лицо всей ненавистью и яростью, на которые был способен. Желая, чтобы его слова эхом разнеслись по всему зданию, чтобы все точно знали, что их ждет.

— Вам следовало просто оставить нас в покое.

***

========== Глава пятнадцатая ==========

***

— Позволь мне все прояснить, — наконец сказала Анафема, вертя белое перо между кончиками пальцев, карие глаза смотрели на него из-за широких черных очков в оправе. — Ты хочешь, чтобы я использовала какую-то «человеческую магию», как ты ее называешь, чтобы использовать это перо, чтобы найти лазейку в Ад. Таким образом, ты сможешь проникнуть внутрь и освободить Азирафаэля, которого несколько герцогов Ада в настоящее время захватили и удерживают. Но у тебя нет плана, как ты на самом деле собираешься это сделать.

Последовала пауза, пока Кроули ждал, закончит ли она покровительствовать ему. Он не хотел иметь дело с этим прямо сейчас, и только знание того, что демон нуждается в Анафеме, удерживало его от изменения формы и вселения ужаса в ее сердце прямо здесь и сейчас.

— Они герцоги, а не лорды, — сказал он, в основном потому, что мог, и ему почти нечего было сказать. Ведьма в значительной степени суммировала все это.

— Кроули! — выругалась женщина со своего места на крыльце, явно не оценив его нахальства. Обнаружив, что ангела заперли в Аду, Кроули тут же снова обратился к ней за помощью. Он так спешил, что даже не потрудился воспользоваться машиной, он просто появился на пороге ее дома, напугав женщину, которая потягивала свой утренний кофе. — Это серьезно. Ты не можешь просто броситься в Ад без плана. Даже если твои намерения чисты, мне не нужно быть провидецей, чтобы сказать тебе, что все закончится плохо для вас обоих.

Демон нахмурился.

— Мои намерения не чисты, — даже сейчас, когда весь его мир был поставлен на карту, Кроули не мог не начать спорить. — Я демон. Я очевидно хочу украсть Азирафаэля из корыстных побуждений. Он мой. Аду он не достанется.

Анафема закатила глаза, и Кроули глубоко вздохнул. Он был уверен, что приехать сюда — правильно. На Небесах и в Аду не осталось никого, кто мог бы помочь ему сейчас, и осталась только Земля. У демона было не так уж много знакомых среди людей — на самом деле, их почти и не было вне Азирафаэля.

Но даже в этом случае Кроули должен был быть слеп, чтобы не понять, что Анафема — единственный человек на всей планете, который может помочь ему спасти Азирафаэля.

— Даже если бы я знала, как использовать магию, чтобы найти путь в Ад, ты не можешь просто прийти туда и потребовать, чтобы они вернули Азирафаэля. Кроули, мы говорим о целом Аде, — женщина помолчала, осторожно поставив керамическую кружку на круглый столик рядом с собой. Краем уха демон слышал шаркающие внутри шаги. Без сомнения, парень скоро присоединится к ним. Неужели все люди просыпаются так рано? Солнце едва поднялось над горизонтом, все еще скрываясь за деревьями, разбросанными вокруг них. Когда Кроули спал, он редко просыпался раньше полудня. Он не мог себе представить, что добровольно встанет с постели, когда ему предстояло проспать столько времени.

— Разве не ты говорил мне, что в Аду десять миллионов демонов? — она не нуждалась в его ответе, чтобы подтвердить свои подозрения. Память Анафемы была непроницаема.

— Да, — запротестовал демон, раздраженно скрестив руки на груди. — Но я не собираюсь драться с ними всеми или еще с кем-нибудь. Я просто найду дверь, прокрадусь туда, схвачу Азирафаэля, а потом прокрадусь обратно. Легко.

— Нет, — запротестовала Анафема, когда ее парень вышел на улицу, чтобы присоединиться к ним, одетый в синие клетчатые пижамные штаны и пушистый темно-синий халат. Он был так же плох, как Азирафаэль, когда дело касалось выбора одежды.

При мысли о нем у Кроули защемило сердце.

— Это нелегко, Кроули. А если тебя заметят? Что, если, как только ты войдешь, дверь закроется, и ты не сможешь выйти обратно? Если они захватили Азирафаэля, то будут ждать, что ты придешь и спасешь его. Они собираются устроить тебе ловушку. И ты пойдешь прямо в нее.

Демон фыркнул, его отчаяние росло с каждой секундой.

— Боже, на мгновение мне показалось, что тебе не все равно, Анафема.

Ее карие глаза сузились, но женщина ничего не сказала. Ее бойфренд — Ньютон, внезапно вспомнил демон, хотя это не имело большого значения — сделал шаг вперед, мягко положив руку на плечо девушки.

— Конечно, нам не все равно, Кроули, — заметил он, как будто это был самый очевидный факт в мире. — Ты наш друг. Вы оба.

Демон впился в него взглядом из-за темных очков, но в глубине души у него не было сил опровергнуть слова этого человека. Представьте себе, демон и люди — друзья! Это было нелепо. Зачем им с ним дружить? Зная, кто он такой.

И тут в воздухе раздался мягкий звон металла о металл. Кроули обернулся и увидел, что к ним приближаются четыре очень знакомых человечка с широкими ухмылками на лицах.

Да ладно. Неужели существовало какое-то требование, из-за которого все в этом богом забытом городе просыпались до восемь утра? Почему эти дети не в своих домах? Он не нуждался в том, чтобы они совали свои головы туда, где им не место. Кроули будет клясться до самого Конца Света, что это не имеет ничего общего с его желанием защитить их. Он был демоном, а демоны не защищают детей. Но демоны мешают детям совать свои липкие пальцы во все дела оккультного характера. Не мог же он допустить, чтобы они вмешались и помешали его козням?

— Привет, Кроули, — поздоровался Адам, помахав рукой и остановив велосипед. Демон, прищурившись, наблюдал, как мальчик слез с него и осторожно поставил велосипед у увитой плющом стены, прежде чем шагнуть к ним, а его трио последователей пошли за ним. Несмотря на все его усилия, дети продолжали идти. Видимо, демонические влияния не касались бывших Антихристов и их друзей.

Или это, или Кроули теряет хватку.

— А где твой муж? — спросил коротышка в очках. — Ну, тот блондин, который одевается так, будто он из тысяча восемьсотых.

Кроули замер, услышав вопрос крошечного человечка. Его муж. Его муж? Эти крошечные людишки думали, что он и Азирафаэль женаты? Почему? Было ли что-то, что заметили они и что пропустил он? Или они просто делали предположения бессистемно? Он хотел наброситься на мальчика и начать допрашивать его, но, прежде чем демон успел вставить хоть слово, темноволосая девочка опередила его.

Шел уперла руки в бока и фыркнула на друга.

— Ты не можешь просто так спрашивать людей об этом, Уэнслидейл, — упрекнула она его. — Ты понятия не имеешь, в каком состоянии находятся их отношения. Они могут быть просто друзьями, или, может быть, просто парнями. Или, может быть, они даже не идентифицируют себя как оба мужчины. Ты вообще об этом думал?

— Да брось ты, Пеппер, — огрызнулся мальчишка с нелепым именем. Честно, кто назовет ребенка Уэнслидейл? Неужели они хотели, чтобы он мучился всю свою жизнь? — Это так очевидно, что они вместе. У тебя ведь есть глаза, да? Ты видела их на авиабазе?

Девочка, Пеппер, прищурила свои темно-карие глаза.

— Ты все равно ничего не можешь предположить. Это грубо.

Кроули не замечал, что по его щекам текут слезы, пока Анафема не поднялась на ноги и не протянула ему носовой платок из кармана, спрятанного в платье. Он быстро взял его, заметив, как расширились карие глаза Адама.

— Черт, — пробормотал парень, засовывая руки в карманы. — Что случилось?

— Следите за своим языком, — проворчал Кроули, и рыдание застряло у него в горле, когда он вспомнил строгий голос Азирафаэля и его блестящие голубые глаза, которые изо дня в день говорили ему одно и то же. Кроули редко слушал. В конце концов, он был демоном. Демоном с репутацией, которую нужно поддерживать.

Репутацией, которая быстро разваливалась на куски.

— Не беспокойтесь об этом, дети, — успокоила их Анафема. Судя по внезапным напряженным взглядам на их лицах, они не купились. — У нас все под контролем. Почему бы вам не пойти поиграть в лесу?

На мгновение между ними воцарилось молчание. Трое обычных людей посмотрели на своего лидера. Кроули встретился с обеспокоенным взглядом Адама, и на мгновение демон был абсолютно уверен, что мальчик видит его сквозь каждую защиту, которую он создал вокруг себя.

— Если Азирафаэль в беде, мы останемся помочь.

По голосу мальчика он понял, что спорить с ним не стоит. Они и так теряли драгоценное время. Кто знает, сколько боли Азирафаэлю уже пришлось вынести? При мысли об этом Кроули захотелось рухнуть на землю жалкой грудой отчаяния и тоски, но он заставил себя остаться целым и невредимым. Его ангел нуждался в нем сейчас больше, чем когда-либо. Он не собирался подводить Азирафаэля. Не сейчас. Не когда-либо.

— Ладно, — начал демон, обращаясь к мальчику, стоящему перед ним. — Короче говоря, Азирафаэля похитили демоны. Нам нужно найти лазейку в Ад, чтобы я смог пробраться туда и спасти его, и Рай и Ад нам не помогут. Все, с чем мы должны работать, это перо ангела от какого-то другого случайного из пернатых, которого я даже не знаю, и все ведьмовские силы, которые есть в распоряжении Анафемы. Сейчас самое время начать отстреливать идеи.

Детям потребовалось ровно четыре с половиной секунды, чтобы начать говорить.

— Мы могли бы наложить какое-нибудь поисковое заклинание, — сказал грязный ребенок, чье имя все еще ускользало от Кроули. — Как в «D&D. Найдите существо».

Девочка снова фыркнула.

— Это не сработает. Найти существо можно только в том случае, если ангел, которого мы ищем, находится в пределах тысячи футов.

— Это сработает, — запротестовал очкарик — Уэсли, или Уомбли, или что-то в этом роде. — Если в радиусе тысячи футов нет ни одного ангела, то он просто найдет самого близкого, — он повернулся к Кроули без тени страха в глазах. — Которое из мест ближе к этой точке, где мы сейчас находимся? Рай или Ад?

— Они равноудалены от Земли, — ответил он прежде, чем его разум смог полностью осознать то, что они только что сказали. О чем говорили эти нелепые дети? Кроули на самом деле не ожидал от них большой помощи, но это вопиющее пренебрежение серьезностью ситуации было невероятно. — Было бы несправедливо, если бы один был ближе другого.

Дети нахмурились, явно понимая последствия его ответа лучше, чем сам демон. Прежде чем он успел открыть рот, чтобы попросить разъяснений, они перешли к следующей идее.

— А как насчет круга вызова, — предложил Адам, наклоняясь, чтобы поднять палку и слегка провести ею по грязи у своих ног. — Люди используют их, чтобы вызывать демонов, верно? Мы должны быть в состоянии вызвать ангела, не так ли? По сути, это одно и то же.

Кроули уже открыл рот, чтобы возразить, что на самом деле ангелы и демоны — это не одно и то же, но Анафема опередила его.

— Боюсь, это тоже не сработает, — сказала она со странной тяжестью в голосе. — Призыв демонов требует очень специфических формулировок, и если они сказаны неправильно, они могут быть очень опасными. Я не думаю, что слова, которые люди использовали исторически, применимы к ангелу.

Их лица вытянулись, но Кроули не обращал особого внимания на угнетенных человеческих детей. Он был слишком занят, сосредоточив свои янтарные глаза на лице ведьмы, и брови его слегка приподнялись, когда Анафема обратила на него свой пристальный взгляд.

— Я ведьма, — заметила она, как будто это был очевидный факт. — Возможно, я никогда раньше не вызывала демона, но я имею общее представление о том, как все это работает.

А жалко. Ему хотелось бы увидеть ангела, пойманного в ловушку в одном из этих кругов, привязанного к любой прихоти своего хозяина, пока он не будет изгнан обратно домой. Разум демона на мгновение наполнился мыслями о ликовании, когда он представил себе, как осел Габриэль застрял в гостиной Анафемы, обязанный помочь найти и спасти Азирафаэля из глубин Ада. Какое это было бы зрелище!

— А что, если мы попробуем помолиться?

Все взгляды обратились к высокому долговязому мужчине, все еще стоящему под навесом. Ньютон смотрел на них, скрестив руки на груди и переминаясь с ноги на ногу. Как только он понял, что его комментарий эффективно остановил разговор, его глаза метнулись к лицу Кроули, красный румянец пополз вверх по его шее.

— Молиться? — медленно спросил Адам. — Перышку?

Мужчина пожал плечами.

— Владельцу пера. Ты сказал, что он принадлежал ангелу, верно? — Кроули кивнул головой, и Ньютон продолжил: — Само собой разумеется, что если ты можешь молиться Богу, то молитва ангелу не должна многим отличаться, верно?

Откуда, черт возьми, ему было знать? Он никогда, черт возьми, не делал этого раньше. Зачем Кроули понадобилось разговаривать с этими белокрылыми ублюдками?

— Не мешало бы попробовать, — вздохнула Анафема, приглашая всех внутрь. Кроули взглянул наверх и с облегчением увидел, что подкову успешно убрали с порога. У него не было ни малейшего желания проходить через что-либо подобное, если он мог этого избежать.

— И как мы это сделаем? — спросила женщина, повернувшись к своему парню, когда Кроули взгромоздился на подлокотник ближайшего кресла, наблюдая затаенными глазами, как четверо детей усаживаются на полу гостиной, образуя нечто вроде круга вокруг старого деревянного кофейного столика. Не говоря ни слова, Ньютон потянулся вперед и выдернул перо из руки Анафемы, осторожно положив его на стол между ними.

— Ты присоединишься к нам? — голос Ньютона прорезал воздух вокруг них, когда Кроули наблюдал, как оба человека заняли свои места на полу рядом с детьми — Анафема через стол от Адама и Ньютона, зажатого между Пеппер и грязным мальчиком.

Демон протестующе поднял руку.

— Поверь мне, — объяснил он, и ухмылка появилась в уголке его рта. — Ты не хочешь, чтобы я молился. Скорее всего, я подожгу весь дом или, что еще хуже, взорву весь город. Лучше без меня.

Пожав плечами, Ньютон протянул руки, и дети сжали их. Взявшись за руки, шесть человек образовали вокруг священного артефакта замкнутый круг, закрыв глаза. Воздух вокруг них, казалось, застыл, когда все умы в комнате сосредоточились на одном предмете, мягко лежащем между ними.

— Кто-нибудь хочет попробовать? — громко спросил Ньютон, все еще зажмурившись. После секундного колебания грязный мальчишка заговорил:

— Я попробую.

Он глубоко вздохнул и начал:

— О могучий ангел, мы взываем к тебе, смиренные и умоляющие. К тебе, который силен и чист сердцем. С этого дня будь на нашей стороне. Чтобы освещать и охранять, править и направлять. Чтобы помочь нам в наше самое трудное время. Мы просим тебя о руководстве сейчас. Да будет так.

Было еще несколько пробормотанных слов, прежде чем между ними воцарилась тишина.

Кроули должен был признать, что это была довольно хорошая формальная молитва, если считать, что парень только что ее придумал. В ней была вся та пышность и торжественность, которую большинство молитв в наши дни склонны были вплетать в свою суть. Он представил себе, как бы она понравилась эгоцентричным придуркам вроде Габриэля.

К несчастью для них, ничего не произошло. Держа глаза закрытыми, люди попытались снова, на этот раз с Ньютоном, говорящим за всех.

— Э-э, — это было грандиозное начало. Кроули едва сдержал стон, стараясь не думать слишком сильно о демонических веревках, которые туго обвились вокруг запястий его ангела. — Здрасте всем. Извиняюсь за беспокойство. Я уверен, что вы очень заняты всеми этими небесными делами и тому подобным, но нам действительно нужна помощь.

Ньютон сделал паузу, сжимая руки чуть сильнее с обеих сторон. Демон наблюдал со своего насеста, как пульс перемещался в обе стороны по кругу, успокаивая одного человека другим простым прикосновением.

— Видите ли, наш друг попал в беду, и нам нужен кто-то, кто поможет нам найти его. Пожалуйста, мы не знаем, куда еще обратиться. Помоги нам найти его. Помоги нам благополучно доставить его домой. Он нам очень дорог, и мы хотим, чтобы он вернулся.

Дрожь эмоций пробралась в голос Ньютона, когда он закончил. Что касается молитв, то, по мнению Кроули, у детей получалось гораздо лучше. Но это никак не могло сработать. За исключением того, что, пока этот человек говорил, Кроули обнаружил, что наклонился вперед в своем кресле, не сводя глаз с пера в центре всего этого, а сердце бешено колотилось в груди. Было что-то в манере Ньютона говорить, что-то не в словах, которые он выбрал, но в том, как он их произнес, что заставило демона двигаться так, как он не ожидал.

Это не сработает. Теперь они дергали за ниточки, пытаясь поймать хоть что-нибудь. Это было безнадежно. Кроули должен был найти другой способ спуститься в Ад. В худшем случае, он всегда может развоплотить себя. Демон проведет остаток вечности, застряв в этой дыре, если это будет означать, что его ангел будет в безопасности.

Пожалуйста, кричало его сердце. На этот раз Кроули не пытался сдержаться. Помогите мне спасти его.

Затем, прежде чем демон успел моргнуть, ворвался порыв ветра и блеснула вспышка ослепительного света. Он вскинул руки, чтобы защититься, но сияние исчезло так же внезапно, как и появилось. Вместо одного перышка, лежащего между ними, на его месте стояла гуманоидная фигура. Он был довольно высок и молод на вид, с мягкими каштановыми волосами, заплетенными в одну аккуратную косу и убранными назад от карих глаз. Белые одежды свисали с его худого тела и были закреплены на спине, сияя блестящим мягким золотом пары жемчужно-белых крыльев.

***

========== Глава шестнадцатая ==========

***

Мгновение никто не двигался. Шесть человек сидели на полу, скрестив ноги, и смотрели на все еще частично светящегося ангела, широко раскрыв рты. Кроули закатил бы глаза, если бы не тот факт, что его все еще шатало. Как это могло сработать? Он не ожидал этого, хотя и надеялся. Как эти шесть человек сумели вызвать ангела с Небес? Это было неслыханно, и все же у них действительно получилось.

Он взглянул на Ньютона и Анафему, ожидая, что один из них возьмет инициативу в свои руки. Дело было не в том, что Кроули не чувствовал себя комфортно в этой ситуации. В свое время он имел дело с кучей ангелов. Просто они бы упростили эту задачу. После того, что случилось с Апокалипсисом, никто не мог сказать, что этот ангел сделает с ним, когда поймет, что Кроули в комнате. Гораздо безопаснее было позволить людям взять на себя ответственность.

Когда прошло несколько мгновений, а они ничего не сделали, демон начал раздражаться. Да что с ними такое? Неужели время каким-то образом застыло, а он этого не заметил? Нет, этого не может быть. Ньютон определенно моргал гораздо чаще, чем обычно. Так почему же они не реагировали?

Кроули оглянулся на фигуру, одетую в белое, и вдруг все понял. Кроме Адама и, возможно, Анафемы с ее сумасшедшей аурой, видящей силы, никто из них никогда не видел Азирафаэля с его крыльями. Они были ошеломлены и замолчали.

Ему ничего не оставалось делать, кроме как поздороваться и надеяться, что он не растеряется на месте. Кроули стиснул зубы. Это будет весело.

— Прошу прощения, — начал демон, привлекая внимание всей комнаты. Кроули не сводил глаз с ангела, наблюдая, как существо повернулось к нему лицом. Карие глаза дважды моргнули, когда он принял облик демона, его лицо оставалось более нейтральным, чем когда-либо видел Кроули. — Здрасте. Привет. Спасибо тебе, что пришел помочь, — он внутренне поморщился. Как чертовски красноречиво. Если бы только Азирафаэль мог видеть его сейчас.

Что-то похожее на узнавание мелькнуло в глазах ангела, и Кроули почувствовал внезапное желание выбежать через парадную дверь Анафемы и никогда больше не возвращаться. Сжав кулак, демон подавил панику и встретился взглядом с ангелом, ожидая, что тот скажет.

— Кроули, — голос был слегка удивленным, но не казался таким уж расстроенным. Демон неловко заерзал на стуле. — Какой интересный поворот событий. Я должен воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить вас, люди. Вы избавили меня от поездки.

Демон мгновенно вскочил на ноги, разрываясь между щелчком пальцев, чтобы убраться отсюда к чертовой матери, и тем, чтобы броситься на крылатое существо, прежде чем оно успеет причинить вред людям, находящимся в этой комнате. Кроули был почти уверен, что ангел не пойдет прямо за ними, но он был на переднем сиденье Апокалипсиса. Кроули вспомнил, что Небеса совершенно не беспокоились о том, чтобы человечество попало под перекрестный огонь. Он не собирался рисковать.

— Какого хрена ты несешь?

— Кроули! — реакция Анафемы была мгновенной, и хотя она так и не поднялась на ноги, демон почувствовал, как ее присутствие овладело комнатой. — Мы попросили его помочь нам. Тебе не мешало бы это помнить.

Адам встал первым из них. Пока Кроули раздумывал, что же ему делать, мальчик поднялся на ноги и протянул руку в знак приветствия. Не теряя ни секунды, ангел сделал именно то, что от него ожидали.

— Адам Янг. Приятно познакомиться.

В глазах ангела появился намек на улыбку.

— Амариэль. К вашим услугам. Полагаю, шестеро из вас просили меня о помощи? В чем проблема?

Кроули больше не мог этого выносить. Когда остальные люди встали, демон молча закипел на своем месте. Кто был этот ангел? Почему он искал Кроули? Что он знает об Азирафаэле? Как он мог вести себя так чертовски спокойно, когда его ангела пытали в Аду?

— Не играй с нами! — закричал демон, делая шаг вперед, позволяя своему гневу, разочарованию и страху течь через него. — Ты чертов ангел, ты знаешь, в чем дело!

Он смотрел горящими золотыми глазами, как Амариэль сделал шаг вниз на пол, где раньше сидел Адам, плотно прижимая крылья к телу, но не убирая их полностью.

— Конечно, я знаю, в чем дело, — ясным голосом ответил Амариэль. От раздражения не осталось и следа. Ничто не указывало на то, что ангел был зол, возмущен или чем-то обеспокоен. Никаких признаков того, что он вообще что-то чувствовал. — Но часть процесса состоит в том, чтобы позволить тебе посвятить меня в это. Иногда, когда ты просишь о помощи, акт объяснения проблемы может выявить решение, о котором ты раньше и не думал.

О, Кроули собирался убить это существо. Он собирался свернуть тощую маленькую шею ангела. Конечно, это только развоплотило бы его, но, несомненно, это заставило бы демона чувствовать себя лучше.

Вместо того, чтобы объяснить их ситуацию ангелу, который уже все знал, Кроули начал задавать свои собственные вопросы.

— Почему одно из твоих перьев оказалось в книжном магазине Азирафаэля? Почему ты планировал отправиться на Землю, чтобы найти меня? Что ты знаешь о похищении Азирафаэля? Ты можешь вытащить эту святую палку из своей задницы и помочь нам найти его?!

Кроули ненавидел происходящее. Он ненавидел каждую секунду всего этого. Что, если этот ангел пришел к ним, чтобы отвлечь внимание? Что, если он должен был работать, чтобы помешать Кроули найти дверь в Ад? Что, если он был частью ловушки? Ни Рай, ни Ад не были очень довольны тем, как развивались события полгода назад. Неужели невозможно было представить, что они объединятся, чтобы попытаться еще раз поквитаться? Однажды им это удалось, и Кроули с Азирафаэлем перехитрили их. Возможно, они пытались снова.

Что бы он ни ожидал услышать дальше, демон не ожидал ответа Амариэля. Он не ожидал, что ангел пришел с благими намерениями. Люди любили говорить, что ангелы не лгут. Это имело смысл — если демоны были лжецами, а ангелы должны были быть их противоположностями, то ангелы не должны были лгать.

Вот только это была полная и абсолютная чушь. Азирафаэль солгал Богу в лицо в первый же день, когда Кроули встретил его. Демон сразу же был поражен необычайно добрым существом, которое пошло против приказа Небес и отдало свой меч людям, которые больше всего в нем нуждаются. Именно в тот момент, когда Азирафаэль признался, что отдал меч, Кроули начал испытывать к ангелу нежные чувства. С тех пор он был обречен.

— Мне было поручено следить за Азирафаэлем после событий, произошедших полгода назад. Однажды он застал меня в магазине в другой форме, и в моем тяжелом положении, я не мог вернуться на улицу, потому потерял перо. Должно быть, он сохранил его. Что касается тебя, то один из архангелов попросил меня найти тебя. Так или иначе, я уже спускался на Землю, когда получил твое сообщение и пришел прямо сюда.

Ангел помолчал, словно раздумывая, стоит ли отвечать еще на что-нибудь. Наконец он вздохнул и продолжил.

— Лично я не знаю всех подробностей исчезновения ангела, но работаю на того, кто знает. Она готова помочь тебе, в обмен на кое-что другое.

Кое-то другое? Что может быть у Кроули такого, чего ангел может хотеть настолько, чтобы провести его в Ад? Это была какая-то ловушка, он просто знал это. На данный момент, какие еще варианты у него были? Азирафаэль был там один, во власти Хастура, Данталиона и других демонов. Кроули сделает все, чтобы спасти своего ангела, даже ценой собственной жизни.

— Конечно, — проворчал демон. — Почему бы и нет, черт возьми, — он протянул руку, чтобы ангел взял ее. — Я сделаю все, что захочет твой ангел-босс, если она найдет мне дорогу в Ад. Даю тебе слово.

Вместо того, чтобы сказать какую-то умную шутку об относительной ценности слова демона, Амариэль просто протянул руку в ответ. Прежде чем они успели пожать друг другу руки, Анафема встала между ними, повернувшись спиной к Кроули и обращаясь к ангелу, стоявшему среди них.

— Мы тоже идем, — объявила она, бросив Кроули быструю улыбку через плечо. Он бы рассмеялся над внезапным удивлением Ньютона, если бы не пытался сдержать слезы. О чем только думала эта девушка? Она не могла пойти с ним в Ад, чтобы спасти Азирафаэля. — Азирафаэль и наш друг, и если есть шанс спасти его, мы им воспользуемся.

Казалось, он смотрит на нее с новым намерением. После недолгого колебания Амариэль опустил руку и кивнул.

— Очень хорошо, — согласился он. — Я могу проводить вас всех до вестибюля. Вас не пустят ни в Рай, ни в Ад, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы позволить вам участвовать в обсуждении. Все хватайтесь.

Послышалось шарканье, когда все люди придвинулись ближе к ангелу. Осторожно, чтобы ничего не опрокинуть, ангел расправил крылья и обернул их вокруг людей, убедившись, что они все на месте, прежде чем он взлетел. На краткий миг демон встретился взглядом с Анафемой. Она ободряюще улыбнулась ему, прежде чем часть белых перьев скрыла ее лицо от его взгляда.

— Встретимся там, — пробормотал Кроули, щелкнул пальцами и исчез из комнаты. Миллисекундой позже он снова материализовался в пустой комнате, морщась, когда его ботинки хрустели по осколкам разбитого стекла. Взмахом руки он восстановил прозрачный барьер, стерев все следы предыдущего своего припадка.

Как раз вовремя — в следующий момент появился Амариэль с шестью людьми, цепляющимися за него, с выражением легкого дискомфорта на лице. Кроули невольно усмехнулся. Наблюдение за тем, как чопорный ангел страдает, пусть даже совсем немного, наполняло его таким удовлетворением.

— Точно, — отозвался голос Кроули, эхом отразившись от сводчатого потолка. Заставив ухмылку остаться на его лице, демон неторопливо подошел к остальной своей свите. — Где этот твой ангел-босс? У нас ведь не весь день впереди.

Вместо ответа Амариэль опустил крылья и повернулся к эскалатору в дальнем конце комнаты. Наверху стояла фигура — женственная, невысокая, с блестящими черными волосами и чертами лица, напоминавшими людей восточноазиатского происхождения.

В очень короткий момент Кроули был почти уверен, что знает этого ангела. Это чувство исчезло в одно мгновение, когда она достигла нижнего уровня и практически скользнула через комнату к ним, ее карие глаза ни разу не отрывались от лица Кроули.

— Амариэль, — тепло поприветствовала она, гораздо добрее, чем демон ожидал от приветствия к подчиненному. Все ангелы, с которыми он когда-либо общался, были менее доброжелательны к тем, кем управляли. — Ты привел с собой целую команду.

Она не казалась расстроенной, но что-то внутри подсказывало Кроули, что он должен действовать осторожно. И снова он столкнулся с ощущением, что он был совершенно уверен, что этот ангел не причинит вреда людям, но что у нее определенно есть способность сделать это, если у нее появится такое желание, и что она не будет против того, чтобы они пострадали, если они встанут на ее пути.

Кроули наблюдал, как новый ангел осматривает их одного за другим с мягкой улыбкой на лице, какбудто она уже знала о них все, даже не разговаривая с ними раньше. Когда ее взгляд упал на Адама, улыбка превратилась в полную ухмылку.

— Ах, — она практически сияла. Кроули не находил слов. — Адам Янг. Это должна быть одна особая просьба, если она оправдывает участие Антихриста.

Если Адам и был удивлен, что она знает его имя, то никак этого не показал.

— Бывший Антихрист, — подсказал мальчик, глядя на нее с любопытством. Как будто он, как и Кроули, каким-то образом знал этого ангела и просто пытался вспомнить, как именно.

— Хорошо, — ангел протянула Адаму руку для рукопожатия. — Очень приятно с тобой познакомиться. Я — Ремиэль.

Вся система Кроули была настолько переполнена шоком, что он почти пропустил то, что произошло дальше. Ремиэль. Та самая Ремиэль? Архангел надежды, которая проводит все праведные души на Небеса? Что, во имя всего святого, она хотела от них?

— Ты не сердишься на меня за то, что я спас мир?

Архангел покачала головой, и Кроули чуть не потерял сознание. В каком мире он живет? Габриэль был в ярости на Адама и сказал ему то же самое. Архангелы попытались уничтожить Азирафаэля за его вклад в борьбе с Апокалипсисом. И теперь это существо говорит, что она не возражает против того, что Великая война не состоялась?

— Честно говоря, я очень люблю свою работу. И я больше не смогу ее выполнять, если все души на Земле исчезнут. Полагаю, мне следует поблагодарить вас всех за то, что вы сделали. Конечно, это облегчило мне жизнь.

Она улыбнулась, повернувшись, чтобы еще раз взглянуть на них. Наконец, ее взгляд упал на Кроули.

— К тому же, — добавила она, немного подумав, — я не такая уж фанатка музыки. Так что ты, наверное, сделал мне одолжение.

Он знал, что эта шутка предназначалась ему. Чего Кроули не понимал, так это почему. Почему Ремиэль здесь? Что ей от него нужно?

— Мы можем начать чертовы переговоры? — попросил он, раздражение просачивалось в его голосе. Все глаза обратились к нему. Кроули знал, что он воспринимается грубым, но они тратили очень много времени впустую. — Знаешь, мне тут нужно спасти ангела.

Ремиэль торжественно кивнула. Было ли это беспокойство в ее глазах? Чувство вины? Неужели она действительно хотела вернуть Азирафаэля на Землю целым и невредимым? Это казалось невозможным, но ведь она была здесь, не так ли?

— Сначала я хочу задать тебе один вопрос, — начала архангел, и внезапная напряженность в ее глазах была почти невыносима для Кроули. В этот момент он не мог сказать, было ли внезапное чувство тоски и потери, пронзившее его, вызвано Ремиэль, или же она выносила на поверхность все его собственное. В любом случае, демон чувствовал, что его сердце разрывается надвое. Он отчаянно пытался держать себя в руках. — Демон, тот, что был с Азирафаэлем. Где он сейчас?

Кроули ощетинился. Зачем Ремиэль понадобился Данталион? Смеет ли он надеяться, что она здесь, чтобы отомстить за то, что тот сделал с Азирафаэлем? Может, его ангел и не на Небесах, но он все равно был ангелом. Все еще существовали правила, которым надо было следовать, и Данталион определенно нарушил их. Была ли Ремиэль здесь, чтобы помочь ему все исправить?

— Он в Аду, держит Азирафаэля в плену.

Она серьезно склонила голову. Демон почувствовал еще один укол в сердце. Ему хотелось, чтобы Азирафаэль услышал его молитвы. Знал, что Кроули уже в пути. Что Кроули не бросил его и никогда не бросит.

— Я могу отправить тебя в Ад, — наконец сказала она, поднимая голову и встречая встревоженный взгляд Кроули. — Но тебе придется самому выкрасть Азирафаэля. У меня есть дела в другом месте.

Демон кивнул. Ему было все равно. Надежда вздымалась в его груди, когда он мысленно готовился к тому, что будет дальше.

— Как ты собираешься его впустить? — спросил Ньютон через мгновение. — Неужели демоны внизу не узнают тебя, Кроули?

На его лице появилась гримаса. Почему этот человек решил разобраться в этом именно сейчас? Когда Кроули был так близок к тому, чтобы вновь обрести своего ангела в целости и сохранности.

— Они не узнают его, если не увидят, — добавила Ремиэль, понимающе глядя на Кроули. К несчастью для него, он понятия не имел, на что она намекает.

— Ты можешь сделать его невидимым? — спросила Пеппер, явно впечатленная. Кроули фыркнул. Может, Ремиэль и архангел, но она не была волшебницей. Она так же не была идиоткой. Что хорошего в том, чтобы сделать демона невидимым? Как бы он потом вернулся назад? Как бы он убедил Азирафаэля пойти с ним, если бы ангел не видел его? Это могло привести его в Ад, но если Кроули не сможет выполнить всю задачу, то какой в этом смысл?

Улыбка Ремиэль приняла насмешливый оттенок.

— Нет. Но ведь я могу перевозить трехфутовую змею под своей одеждой, когда иду в гости.

Она была серьезна. Кроули понял это по тому, как она посмотрела на него с глупой самодовольной улыбкой на лице. Ремиэль наслаждалась этим! Она согласилась помочь ему попасть в Ад, но у архангела не было проблем с тем, чтобы наслаждаться его унижением по пути.

— Змею? — спросил Уэнслидейл, его замешательство было очевидным. Кроули просто закатил глаза. Сейчас не было времени объяснять все это. Ему придется оставить эту задачу Ньютону или Анафеме.

— Быть Змеем Эдема имеет свои преимущества, — ответил он, прежде чем закрыть глаза. Молекула за молекулой, демон чувствовал, как его тело начинает меняться. Черная чешуя вспыхнула на его коже, кости слились вместе, когда конечности рухнули друг на друга, вырастая из части тела, которая стала его хвостом. Его зубы вытянулись в точки, и демон почувствовал, как ветер пронесся мимо него, когда он уменьшился в размерах, обвиваясь вокруг себя, пока не превратился в скрученную груду плоти и чешуи, черного и красного цвета, с единственной парой ярко-желтых глаз.

— Я проведу тебя через дверь, — объяснила Ремиэль, когда двинулась к Кроули. Сейчас архангел возвышалась над ним, но раньше она была пугающей, несмотря на свой маленький рост. Она осторожно опустилась на колени, пристально глядя ему в глаза, и протянула руку. — Тебе придется улизнуть, прежде чем я доберусь до главного зала. У меня такое чувство, что в то время как большинство демонов не заметят тебя со мной, Вельзевул может заметить. Ты можешь это сделать?

Кроули кивнул, его змеиная голова медленно покачивалась вверх-вниз, чтобы она поняла его ответ.

— Ну что, ты готов? — спросила архангел, и в ее глубоких карих глазах блеснуло какое-то скрытое волнение. Нерешительно щелкнув языком, Кроули медленно скользнул вокруг ее вытянутой руки, вверх по внутренней стороне рукава и вниз по спине, пока не устроился поудобнее у нее на животе. Ее кожа была теплой, и с закрытыми глазами демон мог представить, что прижимается к коже Азирафаэля.

— Давай с-сделаем это, — прошипел Кроули, когда Ремиэль сделала несколько шагов вперед к тому месту, где, как он знал, должна была находиться дверь в Ад.

***

========== Темная комната ==========

***

Самым худшим в адской ловушке была мебель.

Азирафаэль заерзал на стуле, ледяной металл холодил сквозь одежду кожу. Он был твердым, неудобным и пах плесенью, что, по мнению ангела, не имело абсолютно никакого смысла. Как может металлический стул заплесневеть? Возможно, он чувствовал запах самой комнаты. Сказать наверняка было невозможно, поскольку в данный момент у него были завязаны глаза.

Будет ли действительно какой-нибудь вред в предоставлении ему какого-нибудь мягкого кресла? Возможно, с прекрасной клетчатой узорной спинкой крыла. Плюшевого, с упором на поддержку спины, и теплого тоже. Они все еще могли привязать его к нему, если боялись, что он попытается сбежать. Азирафаэль не был полностью уверен, но у него было ощущение, что веревки вокруг его запястий на самом деле не делали с ним ничего, кроме обеспечения того, чтобы его запястья оставались неприятно холодными.

Ангел еще не пытался сбежать. Веревки могли бы быть обычными, но вокруг него была какая-то странная энергия. Азирафаэль не мог точно сказать, где он находится, но предположил, что это какая-то комната.

Подавляющее зловоние серы означало, что он, несомненно, находится в Аду.

Подавляющее молчание означало, что он, несомненно, был один.

Он был один с тех пор, как пришел в сознание, его затылок слегка пульсировал, как будто по нему ударили. Ангел не помнил, как именно его ударили. Он почти ничего не помнил из того, что привело его сюда. Помнил ужин с Анафемой и Ньютом. После этого Кроули отвез его домой. Они договорились позавтракать на следующий день. В котором часу это было? Как долго он был без сознания? Неужели Кроули уже понял, что он пропал? Неужели демон сходит с ума от беспокойства? Знал ли Кроули, что Азирафаэль был похищен против его воли, или он думал, что ангел ушел, не попрощавшись?

Слеза скатилась по щеке Азирафаэля, когда он подумал о своем лучшем друге, проснувшемся утром и обнаружившем, что его нет. У него защемило сердце при мысли, что Кроули может поверить в то, что Азирафаэль бросил его. Если бы не было никаких признаков борьбы, о которой ангел не думал, как бы Кроули узнал, что произошло? Как бы он когда-нибудь снова нашел Азирафаэля?

Кроули значил для ангела больше, чем кто-либо другой в целом мире, и он действовал слишком медленно. Он слишком долго не говорил своему другу, насколько глубоки его чувства, а теперь может быть уже слишком поздно. Никто не мог сказать, какие адские планы были на него здесь. Были все шансы, что они наконец выяснили, как демон и ангел избежали наказания в прошлый раз. Азирафаэлю, возможно, предстояли последние часы его существования.

Мысль о том, что Кроули может оказаться в подобной ситуации на Небесах, вызвала еще больше слез из голубых глаз ангела. Разве это было справедливо? Все, что они сделали, это попытались спасти человечество от полного уничтожения, и даже тогда Адам и его друзья сделали большую часть фактического спасения. Почему Небеса и Ад так стремились увидеть, как они оба страдают?

Формально у Азирафаэля не было доказательств, что Небеса были замешаны в этом деле. Это мог быть только Ад, действующий самостоятельно, но если это так, то почему они пришли за ним? И почему никто до сих пор не пришел проведать его? Они чего-то ждали? Аду было поручено схватить его только для того, чтобы вернуть на Небеса?

Неизвестность убивала его. Азирафаэль молился, чтобы, где бы Кроули ни был, он был в безопасности.

Пожалуйста, пожалуйста, Боже, держи его в безопасности. Я люблю его. Он не заслуживает смерти, пожалуйста. У него такое доброе сердце. Я не могу представить себе мир без него. Он для меня все, Боже, пожалуйста, не позволяй им причинить Кроули вред.

Поскольку его зрение временно вышло из строя, остальные чувства ангела были обострены. Если он сосредоточится, то услышит приглушенные голоса, доносящиеся откуда-то сзади. Тон звучал достаточно легко, хотя согласные было трудно разобрать. Казалось, что обладатели этих двух голосов находились в каком-то коридоре, по другую сторону двери.

Прошло несколько секунд, и ангел понял, что они приближаются. Голоса были раздраженными — они спорили друг с другом о чем-то, хотя Азирафаэль все еще не мог сказать, о чем именно. Его сердцебиение участилось, когда рядом раздался отчетливый щелчок двери, и шаги вошли в комнату вместе с ним.

Они остановились где-то перед ним, слева от Азирафаэля. Ангел раздумывал, стоит ли повернуться к ним лицом или притвориться, что он не слышал этих двоих. В конце концов, он решил ничего не делать, глядя вперед на внутреннюю сторону повязки и ожидая, что произойдет дальше.

— Азирафаэль, — прорычал знакомый голос. Ангел нахмурился, пытаясь вспомнить, где он слышал его раньше. — Как мило, что ты заглянул.

Азирафаэль никогда раньше не сталкивался с таким количеством демонов. Не многие из них прилетали на Землю, а те, что прилетали, обычно находились там недолго, только чтобы поговорить с Кроули. В наступившей тишине ангел мог думать только о горстке существ, с которыми он общался достаточно долго, чтобы узнать их голос. Все это было на суде над Кроули, когда его заставили искупаться в святой воде.

— Ты знаешь, — ответил ангел, стараясь, чтобы его голос звучал легко и радостно. — Я проходил мимо и решил заскочить. Шесть тысяч лет на Земле, и я ни разу не нашел времени посмотреть, что представляет из себя Ад. Довольно глупо с моей стороны, тебе не кажется? Я должен помогать спасать души людей, но трудно быть эффективным, когда я даже не знаю, от чего их спасаю.

Ближайший к нему демон зашипел. Азирафаэлю хотелось, чтобы он снова заговорил. Чем больше он разберется в ситуации, тем больше шансов выбраться отсюда и вернуться к Кроули. Если бы ему удалось разговорить пару демонов, он смог бы определить их личности. Любая информация была полезной в этот момент.

— Пока я вижу только обилие темноты и неудобной мебели. Есть ли шанс, что я смогу получить мягкое кресло? Как то, что в моем книжном магазине?

Азирафаэль знал, что противостоит демону. Он рассчитывал на это, надеясь, что демон будет более склонен к промаху, чем больше он будет расстроен. Что-то в этой комнате мешало ему творить чудеса. Ангел чувствовал, как грязная энергия кружится вокруг него, мешая ему вернуться домой. Это было первое, что он попытался сделать, проснувшись. Азирафаэлю не потребовалось много времени, чтобы понять, что он застрял здесь, если только не попробует вырваться самостоятельно, без магии.

— Ты бы лучше следил за своим языком, ангел, — выплюнул демон, и Азирафаэль наконец сообразил, что к чему. — Сейчас тебе будет гораздо хуже.

Шаркающий звук возвестил, что к нему приближается Хастур, герцог Ада. Азирафаэль сделал все возможное, чтобы не вздрогнуть, когда рука материализовалась на его подбородке, заставляя его подняться к демону, который, несомненно, стоял прямо перед ангелом. Зловоние его дыхания было отвратительным и горячим на коже Азирафаэля, его пальцы впивались в плоть достаточно сильно, чтобы вызвать укол боли, но достаточно легко, чтобы не повредить кожу. Азирафаэль горел там, где пальцы Хастура касались его. Он хотел отшатнуться, хотел закричать, хотел ударить существо, но он был бессилен, не мог пошевелиться.

Вместо этого ангел стиснул зубы и ничего не сказал, даже не намекнул, что слышал Хастура. Через несколько мгновений другой демон в комнате прочистил горло, и Хастур отпустил его. Азирафаэль снова глубоко вздохнул, пытаясь успокоить дрожащие нервы.

Интересно. Это взаимодействие было не слишком удачным, тем более что Азирафаэль не мог видеть, кто был другим демоном, но это могло быть своего рода подсказкой. Не многие демоны были способны заставить другого демона столь высокого ранга, как Хастур, слушать их. С кем именно имел дело ангел?

— Ты только посмотри, — насмешливо произнес герцог с явным ликованием в голосе. — Бедный ангел уже плачет. Наверное, скучает по своему бойфренду.

Сердце Азирафаэля охватила паника. Неужели они знали? Они не могли знать о его чувствах к Кроули, не так ли? Вплоть до Апокалипсиса он так тщательно скрывал их ото всех — даже от самого себя. И даже после того, как они с Кроули перешли на свою сторону, ни один из них не сделал попытки стать кем-то еще, кроме друзей. Азирафаэль хотел что-то сказать, но слишком боялся — боялся, что может ошибиться, что Кроули не почувствует того же. Боялся, что Кроули чувствует то же самое, но через некоторое время ему наскучит. Боялся, что даже сейчас Небеса и Ад наблюдают и ждут подходящего момента или подходящей причины, чтобы нанести удар и забрать демона у него навсегда.

А что, если они знают? Может быть, поэтому они и похитили его — потому что думали, что чувства были взаимными? Неужели они похитили его, чтобы заманить Кроули обратно в Ад, чтобы воплотить в жизнь свой план? Азирафаэль молился, чтобы это оказалось неправдой. Он хотел, чтобы Кроули держался дальше — как можно дальше. Мысль о том, что его демон заперт здесь, под властью кого-то вроде Хастура, вселяла в него страх, подобного которому Азирафаэль никогда не знал.

— Не волнуйся, — продолжал Хастур. Азирафаэль почти мог представить себе, как его угольно-черные глаза сияли в тусклом мерцающем свете комнаты. — Скоро мы дадим тебе повод поплакать.

Послышались шаги, когда Хастур подошел ближе, а затем резко остановился, когда голос второго демона эхом отозвался вокруг них, посылая холодок шока по спине Азирафаэля.

— Пока нет, — голос принадлежал Томасу, человеку, которого Азирафаэль до этого момента считал своим другом. Когда этот голос достиг его ушей, ангел осознал свою великую ошибку. Он понял, что Кроули был прав с самого начала. Томас был демоном. Томас не любил его. Томас использовал его, чтобы добраться до Кроули, и Азирафаэль угодил прямо в ловушку. Он идиот.

О Кроули, мне так жаль. Пожалуйста, прости меня.

— Ты сказал, что мы собираемся пытать его, — прошипел Хастур, его голос немного приглушился, когда Азирафаэль предположил, что демон повернулся лицом к Томасу. — Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока ты решишь, как поступить, Данталион.

— Хастур, — демон, чье имя, очевидно, было Данталион, заговорил более властно, чем прежде. — Азирафаэль мой, ты понимаешь? Это был мой план, и мой план привел его сюда. Мои подопечные держат его здесь. Ты можешь получить Кроули, когда он неизбежно появится, чтобы спасти своего драгоценного ангела.

Кровь Азирафаэля похолодела. Конечно, Кроули не был настолько глуп. Он должен был знать, что это ловушка, в которую его заманивают. Он должен был держаться подальше от всего этого. Что бы они ни сделали с Азирафаэлем, его демон должен оставаться в безопасности. Азирафаэль никогда не простит себе, если что-то случится с Кроули, потому что он был слишком слеп, чтобы увидеть опасность прямо перед собой.

— Что ты собираешься с ним делать? — он услышал ворчание Хастура, явно расстроенного всей этой ситуацией. На какое-то время воцарилась тишина, и Азирафаэль попытался быстро моргнуть глазами из-под тряпки, пытаясь сдвинуть ее с места. Может быть, если бы он смог заставить ее упасть, если бы ангел мог просто увидеть Томаса — Данталиона, как бы его ни звали, — может быть, он смог бы убедить демона отпустить его.

Воспоминания Азирафаэля были немного расплывчатыми, когда он вспоминал свое время с этим демоном. Он думал, что между ними что-то было. Теперь ангел понял, что это какая-то выдумка. Ложь, которую соткал Данталион, чтобы каким-то образом заставить Азирафаэля заботиться о нем.

Даже сейчас, когда Азирафаэль был привязан к стулу, заперт в Аду, звук голоса этого демона наполнял его необъяснимой радостью. Он был отвратителен. Кроули заслуживал гораздо большего.

— Я еще не совсем решил, — голос Данталиона был мягким, но каждый слог нес в себе обещание чего-то ужасного. — Я решу, когда вернусь. Вельзевул сказал, что им нужно кое-что показать мне. Это звучало очень срочно. Проследи, чтобы он не выкинул ничего смешного, пока меня не будет.

— С удовольствием.

Шаги Данталиона исчезли за дверью, и Азирафаэль остался один в своей тюрьме с Хастуром — демоном ужасной репутации, который имел хорошо известную обиду на Кроули. Он винил Змея в уничтожении Лигура, что, как задумался Азирафаэль, было справедливой оценкой. Насколько он понял, Кроули всего лишь пытался защититься от этой парочки. Он использовал святую воду против них, чтобы они не утащили его обратно в Ад.

Медленно демон приблизился к нему, его дыхание было тяжелым, намерение в его движениях заставило желудок ангела неприятно сжаться. Он повернул голову, следуя за звуком шагов Хастура, пытаясь определить точное местоположение своего противника без помощи глаз.

— Скажи мне одну вещь, Азирафаэль, — попросил Хастур, проводя холодной, липкой рукой по плечам ангела, заставляя Азирафаэля дрожать против его воли. Шаги переместились с левой стороны Азирафаэля на правую, когда герцог медленно обошел вокруг металлического стула, выслеживая свою жертву, как кошка выслеживает мышь. — Как именно Кроули заполучил святую воду, которая уничтожила Лигура? Ты случайно не знаешь, м-м?

— Я дал ее ему, — ответ был прямым, без колебаний. Не было смысла лгать этому демону, если только это не защитит Кроули. Здесь, рассказав Хастуру, что Азирафаэль был тем, кто предоставил оружие, которое уничтожило его спутника, он фактически свалил вину с Кроули на себя. Он сделает все, что может, чтобы защитить своего любимого.

Удар пришел из ниоткуда, соединившись с его лицом и сбив Азирафаэля на землю. Он застонал, когда другая щека царапнула по твердому каменному полу, но ангел не закричал. Он не доставит Хастуру такого удовольствия.

Похожие на кинжалы ногти впились в его голову, когда герцог схватил ангела за волосы и потащил его вверх, металлический стул громко заскрежетал по полу. Азирафаэль потянул за веревки, но хотя они, казалось, были сделаны из обычной ткани, обереги, которые Данталион поставил вокруг нее, не позволили ему чудом избавиться от них. Все, что ему удалось сделать, — это еще сильнее потереть веревку о свою обнаженную кожу, грубые нити впивались в нее по кусочкам.

И снова гнилостный запах дыхания демона обжег его кожу. Рука Хастура все еще была запутана в волосах Азирафаэля, и он грубо дернул ее, отчего слезы выступили на глазах ангела. Обе его щеки горели от боли, и он понял, что та, что прошлась по земле, истекала кровью. Он знал, что это не сработает, но ангел все еще пытался убрать рану, надеясь, что они подумали только о защите от его атакующих способностей.

Когда боль осталась, Азирафаэль понял, что сейчас ему будет гораздо, гораздо хуже.

— Никто не говорит мне, что я могу и чего не могу иметь, — прорычал Хастур, когда его кулак коснулся живота Азирафаэля, грубо выталкивая воздух из его легких. — Ни Вельзевул, ни Дагон, и уж точно не такие, как Данталион.

Ангел застонал, чувствуя, как уже начинает расти синяк. Он был слишком мягок для этого. Азирафаэль гадал, сколько времени уйдет на то, чтобы потерять сознание, и что произойдет, если Хастур случайно выведет его из строя. Будет ли рематериализация на Небесах более безопасной ситуацией для него? Ангел понятия не имел.

Боль пронзила его череп, когда Хастур снова схватил его за волосы и заставил Азирафаэля поднять голову. В одно мгновение повязка была снята, и ангел обнаружил, что смотрит в пару блестящих черных глаз и желтоватое лицо, которое было наполнено страстным удовлетворением и каким-то извращенным ликованием.

— Давай немного повеселимся, а?

***

========== Глава семнадцатая ==========

***

Поездка в Ад, будучи завернутым в одеяние ангела, была не тем способом, которым Кроули хотел провести свое субботнее утро. Он даже не собирался тратить его таким образом. Демон хотел проспать до тех пор, пока солнце не достигнет зенита, а потом заскочить в магазин Азирафаэля и пообедать там, где они никогда раньше не бывали. Он намеревался провести это утро за завтраком с ангелом — гораздо раньше, чем кто-либо имел право проснуться, — в попытке спасти Азирафаэля от демона, который проник в его ангельское сердце.

Очевидно, ничего из этого не произошло.

Чешуя Кроули покалывала везде, где он касался кожи архангела. Это было не больно, но и неудобно тоже. Это ощущение заставляло его нервничать, как будто его сердце готово было выскочить из груди и убежать от него. Его желудок скрутило, и если бы у него были руки, Кроули был уверен, что его ладони вспотели бы от нервов.

Все это были очень «человеческие» ощущения, которые в змеиной форме он определенно не должен был испытывать. Змей взглянул вверх, щелкнув языком по мягкой коже спины архангела. Он почти ничего не мог разглядеть в этой форме, во всяком случае, человекоподобную фигуру. Все вокруг было окрашено в синевато-черный цвет, поскольку температура его тела изменилась, чтобы соответствовать температуре Ада в тот момент, когда они пересекли порог, эффективно ослепляя змея, который полагался на тепло, чтобы видеть.

К счастью для него, Кроули не нужно было видеть фигуру архангела, чтобы почувствовать ее вину и страх. Чего же боялась Ремиэль? Что здесь происходит? Почему она помогала ему спасти ангела, который, по ее словам, был предателем всего Неба?

И самое главное, почему он чувствовал, как волны тоски накатывают на нее, словно океанская вода, разбивающаяся о скалистый берег?

Демон был готов признать, что некоторые из других ощущений, которые он испытывал, могли быть перепутаны. Прошло много времени с тех пор, как он практиковался в ощущении эмоций. Как демон, он мог чувствовать только самые негативные чувства: страх, вину, стыд. Те, что помогут ему справиться с искушением. Через некоторое время копаться в самых глубоких и темных тайнах людей стало утомительно. В конце концов Кроули отказался от этой затеи.

Но это… Это чувство Кроули знал лучше, чем он сам. Это желание было так знакомо, что он понял, что не ошибся. Он чувствовал это каждый чертов день своей жизни. Каждый божий день на протяжении шести тысяч лет. Для него было бы невозможно не узнать его вкус на ком-то еще, даже если этим кем-то был архангел.

Прокрутившись вверх по ее торсу, обвив рукой плечо и шею, Кроули устроился в пространстве за ухом Ремиэль, убедившись, что его голова полностью скрыта под черным занавесом ее волос.

— Почему ты мне помогаеш-шь? — прошипел Кроули так тихо, что понял: даже ангел, идущий рядом с ней, не слышит его.

Ремиэль не подала виду, что слышала его. Она не повернула головы, не отчитала его за то, что он раскрылся, не заставила его отступить. Судя по движению ее тела, они все еще спускались по лестнице в главный коридор. У Кроули, вероятно, было еще несколько минут, прежде чем ангелы столкнутся с другими демонами, кроме него самого.

Я не помогаю. Кроули предположил, что ему следовало бы удивиться тому, что голос прозвучал в его голове, а не в воздухе вокруг него, но это было не так. Вероятно, она могла бы сделать гораздо больше, чем просто телепатически разговаривать с другими существами. Не совсем. У меня здесь все равно были дела, и я не заинтересована в том, выберется Азирафаэль отсюда или нет. Если ты хочешь рискнуть своей свободой, чтобы попытаться вернуть его, это твоя проблема.

Если бы змей мог сузить глаза, он сделал бы это в тот момент. Ремиэль что-то недоговаривала ему. Судя по эмоциям, бурлящим сейчас под ее кожей, архангел многого ему не говорила.

Теперь Кроули предстояло ответить на вопрос: стоит ли ему попытаться выяснить, что именно? У него здесь было много дел. Ремиэль тайком затащила его в Ад, а теперь быстро сдаст его, пока он ищет своего ангела? Он был бы дураком, если бы сделал что-нибудь, чтобы все испортить. Технически говоря, Ремиэль не отвлекала его от спасения Азирафаэля, но ее присутствия здесь было достаточно, чтобы сделать именно это. Как только обитатели Ада поймут, что архангел пришла немного поболтать, все демоны попытаются пробраться в главный зал, чтобы взглянуть на нее.

Возможно, это единственное место, где Кроули в одиночку мог спасти своего ангела. Ремиэль может утверждать, что она не помогала ему, но они оба знали, что это не близко к истине. Она протянула ему ключи и положила рядом с замком. Все, что нужно было сделать Кроули, — это отпереть дверь.

Я должен ссказать с-спас-с-сибо? Даже мысленно демон обнаружил, что шипит против воли. Змеи не могли гримасничать внешне, но демон определенно делал это в своем собственном сознании.

Перед его мысленным взором промелькнуло воспоминание. Ангел и демон сидели в темных тенях, предоставленных Бентли, термос с рисунком из шотландки висел между их пальцами. Кроули помнил каждый момент той ночи. Как дрожали руки Азирафаэля, когда он вытаскивал термос из кармана пальто. То, как его глаза блестели от непролитых слез, когда он умолял демона не использовать его дар.

Тоску в его глазах, когда он уходил, оставив Кроули в полном одиночестве.

Ты слишком быстр для меня, Кроули.

Слова ангела ранили его тогда так же, как и сейчас. С той ночи отношения между ними значительно улучшились, особенно после того, как Апокалипсис был сорван, но Кроули по-прежнему каждый день тосковал по Азирафаэлю. Если они выберутся отсюда живыми, он клянется, что наконец-то расскажет ангелу о своих чувствах. Кроули уже однажды потерял Азирафаэля, когда книжный магазин сгорел дотла. Он едва не потерял его второй раз, когда наступил Конец Света. Он чуть не потерял его в третий раз, когда Небеса и Ад начали свое возмездие.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что он уже получил больше шансов, чем заслуживал. Кроули больше не мог позволить себе разбазаривать их.

Я бы не стала, ответила Ремиэль. Он слышал полную сосредоточенность в ее голосе, когда они продолжали спускаться по лестнице. Ты будешь мне должен за это, Кроули. И я намерена забрать этот долг со временем.

Этого следовало ожидать. Конечно, Ремиэль сочла бы это одолжением, даже если бы она утверждала, что «не помогает» ему. Демон решил, что может поспорить с ней по этому поводу, но передумал. Кроули не был поклонником быть в долгу перед архангелами, но он полагал, что из всех них Ремиэль была лучшей, с кем можно было заключить такую сделку. В конце концов, она была его любимицей. Так было всегда.

Откуда он это знал, Кроули понятия не имел.

Твоя остановка, Кроули. Он почувствовал мягкое присутствие на своей голове, когда Ремиэль протянула руку, чтобы коснуться его черной чешуи. Движение архангела изменилось. Они все еще двигались вперед, но покачивание прекратилось, указывая на то, что они достигли подножия лестницы. Здесь они и расстанутся.

Он быстро забрался обратно под ее одеяние, скользнул вниз по ее талии к ноге и опустился на пол, полагаясь на силу тяжести и гладкую кожу под собой, а не на зрение, которое в данный момент было бесполезно.

Прежде чем он прервал контакт, демон остановился, и кончик его хвоста все еще обвивался вокруг ее лодыжки.

Чао.

Кроули почти слышал ее хитрую усмешку, когда скользнул в темноту.

Теперь наступила самая трудная часть. Как он найдет Азирафаэля в этом лабиринте темных коридоров и не попадется? Пройдет совсем немного времени, прежде чем разнесется весть о прибытии Ремиэль. До тех пор, демон должен был держаться в тени. Сейчас он не мог позволить себе быть замеченным. Не тогда, когда он был так близко.

Кроули съежился, превратившись примерно в треть своего первоначального размера. Чем меньше он был, тем меньше шансов, что его заметят. Открыв рот, змей начал пробовать воздух на вкус, ища любые признаки своего ангела. Кроули знал, что здесь, Внизу, есть шанс, что он вообще не сможет обнаружить присутствие Азирафаэля. Раньше он только на Земле пытался так использовать свои чувства. Не было никакого способа узнать, повлияет ли изменение местоположения на его способность найти своего ангела. Был только один способ это выяснить.

Там было что-то — слабое, едва заметное мерцание свечи в сравнении с маяком, к которому он привык, но Кроули почувствовал это. Он пополз по коридору, крошечное змеиное сердечко билось быстрее, чем должно было бы. Трижды он проходил мимо демонов, когда они спешили мимо него в противоположном направлении, возбужденно бормоча себе под нос об архангелах, мечах и прочей ерунде, на которую у Кроули не было времени. Никто из них не обращал на него внимания.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем змей завернул за угол и оказался в пустынном коридоре. Он попробовал воздух на вкус. Аура все еще была слабой, как будто ее каким-то образом блокировали, но она все еще была там. По обе стороны от него вдоль стен тянулось несколько дверей. Проверив еще раз, Кроули вернулся в свою человеческую форму, янтарные глаза быстро заморгали, приспосабливаясь к тусклым мерцающим огням.

Одну за другой Кроули проверил двери. Он заглянул в крошечные окошки наверху, прислушиваясь к звукам голосов или крикам ангела от боли, но все они были пусты, если не считать мягкого мерцания бело-голубого света. Не было никаких признаков того, что Азирафаэль есть или когда-либо был здесь.

С каждым шагом сердце Кроули становилось все тяжелее. Он почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, но заставил себя сдержаться. Сейчас было не время отчаиваться. Он собирался найти Азирафаэля, и ничто в Раю или Аду не помешает ему вернуть своего ангела домой.

Впереди раздался щелчок, и демон замер, широко раскрыв глаза. Одна из дверей в трех десятках футов дальше по коридору со скрипом отворилась. Мгновение спустя послышались шаркающие шаги, и Кроули понял, что ему конец.

Черт. Чертчертчерт. Что он мог сделать? Снова превратиться в змею? Для этого было уже слишком поздно. Демон, несомненно, заметит изменение, происходящее, как только он освободит дверной проем, он будет точно знать, кто такой Кроули. Лучше всего ему было сохранять хладнокровие. Продолжать идти вперед. Притвориться, что его место здесь. Надеяться, это был какой-нибудь демон более низкого уровня, который мог знать его по имени, но не быть знакомым с его лицом.

Шарканье повторилось, и Кроули увидел белую вспышку, когда свет от ближайшей лампы отразился от нетронутых перьев ангельского крыла.

Азирафаэль, спотыкаясь, вышел из комнаты, упершись рукой в дальнюю стену. Его пиджак исчез, белая рубашка была испачкана красным и разорвана в нескольких местах. У него были синяки и ссадины на лице, кровь размазывалась по лбу, превращаясь в ореол светлых кудрей. Грязь и слякоть прилипли к его брюкам и жилету, указывая на все места, где его пинали или с силой толкали в землю. Ангел, прихрамывая, шел, волоча за собой правую ногу и стараясь держаться как можно дальше от комнаты, которую он оставил позади.

Позади него крылья Азирафаэля были полностью расправлены. Отсюда демон мог видеть, как левое крыло волочится по полу, скрученное таким образом, что крылья ангела не должны были работать. Крови не было, но он знал по опыту, что отсутствие крови не означает отсутствия боли.

Кроули уже бежал к своему ангелу, даже не успев понять, что происходит. Услышав этот звук, Азирафаэль испуганно поднял голову и широко раскрыл глаза. Через долю секунды шок сменился облегчением и радостью, когда Кроули обнял ангела и прижал его к груди.

— Кроули, — голос Азирафаэля сорвался от волнения, когда его руки начали обвиваться вокруг талии демона. — Ты здесь.

Слезы, которые Кроули так долго пытался сдержать, наконец прорвали его защиту. Он опоздал. Он думал, что у него было больше времени, и Азирафаэль поплатился за это. Как долго его ангел был здесь, страдая от боли, которая предназначалась ему?

Медленно, чтобы не испугать Азирафаэля и не поранить его еще больше, Кроули отстранился и поднял пальцы, чтобы слегка коснуться синяка на щеке ангела. Огни мерцали вокруг них, отбрасывая тени на лицо Азирафаэля, но демон все еще мог видеть слезы, плавающие в глазах его ангела. Он через многое прошел, и во всем виноват Кроули. Он должен был понять раньше. Должен был забрать Азирафаэля, когда у него была такая возможность. Должен был сказать ангелу, как сильно он его любит.

— Мне так жаль, что это заняло так много времени, — всхлипнул Кроули, позволяя слезам пролиться. В глубине души он понимал, что должен вытащить Азирафаэля отсюда, и быстро, пока кто-нибудь не наткнулся на них.

Азирафаэль поднял руку, чтобы обнять Кроули, и прижал ладонь демона к своей щеке. Его желудок скрутило от чувства вины и ярости, когда он заметил явные следы веревочных ожогов на запястьях ангела, указывающие на места, где его связали.

— Теперь это не имеет значения, мой дорогой, — успокоил его Азирафаэль, и сердце Кроули воспарило. До этого момента он не осознавал, как боялся, что никогда больше не услышит из уст Азирафаэля этого ласкового слова. — Теперь ты здесь. Всегда мой герой.

Яркая улыбка появилась на лице ангела, когда он посмотрел на Кроули так, словно демон повесил для него звезды. Слезы лились из его глаз, стекая по разбитым щекам и кончикам пальцев Кроули, все еще прижатых к нежной коже ангела.

Будь это в любое другое время и в любом другом месте, Кроули забыл бы все устные заявления о своей тысячелетней тайне и просто поцеловал бы Азирафаэля. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не сделать этого, когда они стояли посреди тускло освещенного зала, слившись в нежном объятии. Это было все, чего когда-либо хотел демон. Почти. Было бы нехорошо забывать об одной маленькой проблемке, которая портила весь романтический момент.

— Нам нужно вытащить тебя отсюда, — выдохнул Кроули, на мгновение закрыв глаза. Ему нужно было что-то придумать, чтобы вытащить их отсюда. Просто так подниматься по лестнице не годилось. Они, несомненно, будут замечены. Демон был уверен, что даже если бы все Небеса явились на встречу, у каждого входа все равно стояли бы стражники. Демоны не доверяют и никогда не оставят врата Ада без охраны — даже из-за Конца Света.

— Ты можешь идти? — спросил Кроули. — Летать?

Лицо ангела вытянулось.

— Едва. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, Кроули.

Демон стиснул зубы. Он мог бы нести Азирафаэля, если бы захотел, но это замедлило бы их. Он не сможет увернуться от любого демона, который встанет у них на пути. Инстинкт бегства Кроули был намного сильнее.

— Как тебе удалось сбежать? — мягко спросил демон, бросив взгляд на открытую дверь позади них. Азирафаэль отступил в сторону, чтобы дать ему увидеть, опустив обе руки подальше от его лица, но переплел их пальцы на пути вниз. Кроули чуть не потерял сознание от шока и радости.

Азирафаэль держал его за руку.

Он быстро взял себя в руки и оглядел комнату. Она была пуста, если не считать неудобного металлического стула, двух веревочных петель, свисающих с подлокотников, и беловолосого демона в плаще, лежащего на полу.

— Хастур оступился. Мне удалось отвлекать его достаточно долго, чтобы освободить руки. Как только игровое поле стало немного более ровным, нокаутировать его было несложно.

Глаза Кроули расширились.

— Ты вырубил его? — ему было трудно представить, как его нежный ангел бьет кого-то достаточно сильно, чтобы оставить след, не говоря уже о том, чтобы вырубить его.

Вместо нежного смеха, который он ожидал услышать от Азирафаэля, ангел просто выглядел грустным.

— Когда-то я был воином.

Демон нахмурился. Он знал, что Азирафаэлю выдали меч в самом Начале, что он был обучен сражаться в последней войне между Раем и Адом, но Кроули никогда не понимал, что его ангел способен причинить кому-то боль, даже если это демон. Азирафаэль, конечно, мог бы размазать Кроули по той Стене шесть тысяч лет назад, но он этого не сделал. Кроули всегда считал, что это потому, что Азирафаэль не имел возможности причинить кому-либо вред.

Возможно, это было неправдой.

Возможно, Кроули был особенным.

— Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, чтобы вытащить нас отсюда, — мягкий голос Азирафаэля вывел демона из задумчивости. Правильно. У него все еще было дело. Жизненно важный вопрос.

Придумать что-нибудь. Конечно. Вот и все. Таков был ответ.

Он мог это сделать, Кроули знал, что мог, но ему нужно было точно рассчитать время. Если он хоть чуть-чуть дрогнет, все будет потеряно.

— Хорошо, — пробормотал он, снова притягивая Азирафаэля к себе. Не годится, чтобы их сейчас подслушали. — У меня есть план. Это сработает, но мне нужно, чтобы ты делал все, что я скажу, хорошо, ангел?

Азирафаэль кивнул, широко раскрыв глаза, слезы все еще сохли на его щеках.

— Конечно, мой дорогой. Я доверяю тебе во всем.

От этих слов сердце Кроули наполнилось любовью. Имело смысл то, что ангел будет чувствовать себя именно так. Кроули уже давно подозревал, что так оно и есть, но Азирафаэль впервые признавался в этом вслух. От этого звука глаза демона снова наполнились слезами.

Так быстро, как только мог, Кроули повел их по пустынному коридору, оглядываясь каждый раз, когда они подходили к углу. Должно быть, уже распространился слух, что Ремиэль здесь. Если им повезет, они никого не встретят, пока не доберутся до главных ворот.

Весь план Кроули строился на том, что теперь, когда он оказался в Аду, врата позволят им вернуться обратно. Он не понимал, как это могло случиться, и даже если дверь почему-то не открылась для него, он надеялся, что она откроется для Азирафаэля. Как было бы ужасно, если бы они забрались так далеко и застряли по другую сторону двери, ведущей на Землю? Демон даже думать об этом не хотел.

— А где все остальные? — прошептал Азирафаэль себе под нос, когда они сделали еще один поворот. Кроули огляделся, трижды убедившись, что вокруг никого нет. Он знал, что это не так, но демон все равно был уверен.

— У старого доброго Вельзевула неожиданно появились гости небесной природы, — пробормотал Кроули в ответ, крепко обхватив Азирафаэля за талию и поддерживая его. Ярость начала закипать под кожей Кроули, но он отогнал ее. Позже у него будет время подумать о мести. Сейчас его главным приоритетом было доставить Азирафаэля домой.

Он остановил их, когда они дошли допоследнего поворота. Как он и предполагал, ворота охраняли два огромных демона с двумя парами крыльев каждый. У них были острые рога, торчащие из лбов и шипы вдоль рук и, вероятно, спины тоже. Когти сжимали стальные мечи, и тусклый свет отражался от их клыков, придавая паре почти хищный вид.

Кроули вообразил, что именно так оно и было. Кого лучше поставить у ворот, чтобы охранять кого-то от входа или выхода?

Подняв палец, он сделал знак Азирафаэлю замолчать. Затем, нежно сжав руку ангела, Кроули отпустил ее и вышел в коридор.

Они сразу же увидели его, их сияющие красные глаза остановились на нем, когда они одновременно сделали шаг вперед. Никто не должен был быть здесь, не сейчас, когда все демоны в Аду собрались вместе, чтобы попытаться увидеть архангела. Присутствие Кроули было мертвым предательством. Даже если охранники не знали точно, кто он такой, они знали, что он не должен был быть здесь. И они бросились в атаку.

Они бросились в атаку, и все тело Кроули наполнилось адреналином. Именно то, что ему было нужно. В мгновение ока демон вытянул всю эту энергию из своего тела и выбросил ее наружу волной вокруг себя. Наступающие демоны остановились, застыв на мгновение, от которого Кроули отчаянно хотел оказаться как можно дальше.

Он сделал шаг назад, положив одну руку на спину Азирафаэля, а другую — ему на колени. Прежде чем ангел успел издать испуганный вопль, крылья Кроули расправились, и он взмыл в воздух, над головами замерзших демонов и вверх по длинной винтовой лестнице, а Азирафаэль цеплялся за его шею, пока они поднимались над бесконечными ступеньками.

Невозможно было сказать, как долго Кроули мог сохранять такой уровень концентрации. Он уже чувствовал, как напрягается время, злясь на то, что оно вынуждено было остановиться, когда шло в таком прекрасном ритме. Обычно демон находил такую задачу немного неудобной, но вполне управляемой. Как бы он ни был взвинчен эмоционально, смешан с физическим напряжением, вызванным вылетом из Ада и его самого, и Азирафаэля, было удивительно, что он вообще смог остановить время.

Кроули летел изо всех сил, все быстрее и быстрее, даже не утруждая себя тратой энергии на дыхание, моргание или что-то еще, о чем человеку стоило бы беспокоиться. Его единственной заботой было задержать время, чтобы его ангел оказался в безопасности. Он не успокоится, пока Азирафаэль не вернется на Землю.

Наконец, после того, что казалось еще одной вечностью, они достигли ворот. Он увидел их, парящими в воздухе, сияющими радужным серебром, поверхность которой кружилась, как вода на спокойном весеннем ветру.

Сделав последний рывок, Кроули ворвался в ворота и оказался в вестибюле — в шквале черных перьев и горящих янтарных глаз — и оказался лицом к лицу с шестью людьми с широко раскрытыми глазами.

— Что вы, идиоты, все еще здесь делаете? — крикнул демон, резко затормозив, и черные крылья широко расправились по обе стороны от него. Обмякшее тело Азирафаэля выскользнуло из его рук, и они оба повалились на пол.

Анафема мгновенно оказалась рядом с ним, пытаясь перевернуть Кроули на спину, пока демон пытался отдышаться. Все его тело дрожало от напряжения, и где-то на краю сознания демон почувствовал, как время вернулось в свой ритм.

Они должны были выбраться отсюда. Сейчас. До того, как весь Ад хлынет через эту дверь.

— Отойдите, дети, — услышал Кроули приказ Ньютона. Послышалось шарканье маленьких ножек, когда дети в кои-то веки сделали то, о чем их просили. Он представил себе, как Кроули вырывается из пола с горящими змеиными глазами и черными, как ночь, крыльями, и это было бы потрясающе. Не говоря уже о том, в каком состоянии сейчас находился Азирафаэль. — Дайте им немного пространства.

— Ты в порядке, ангел? — демон фыркнул, когда попытался встать, застонав от усилия даже такого простого действия. Он уже довел свое тело до предела. Но Кроули должен был попросить его еще об одном одолжении.

Рядом с его ухом раздался тихий смешок. Этот звук согрел все тело Кроули и придал ему силы, необходимые, чтобы собрать их всех вместе еще раз.

— Отлично, мой дорогой. Все отлично.

Не говоря больше ни слова, люди собрались рядом с Кроули и Азирафаэлем, хватаясь руками за любую часть его тела, которую могли найти. Демон закрыл глаза, одной рукой обнял Азирафаэля, обеими крыльями обхватил людей, которые пришли ему на помощь, и с одним щелчком пальцев они исчезли.

***

========== Глава восемнадцатая ==========

***

— Кроули, — послышался голос Анафемы, когда перед глазами демона вспыхнули пятна. Его колени начали подгибаться, и Кроули наклонился вперед, крепче сжимая талию Азирафаэля. Пара сильных рук схватила его за плечи, удерживая, пока демон глубоко дышал и пытался заставить комнату перестать вращаться. — Куда ты нас закинул?

Демон моргнул, пытаясь прояснить зрение. Группа оказалась в какой-то уютной деревенской гостиной. У одной из стен стоял камин из серого камня с широкой каминной полкой. Богатые деревянные полы покрывали большую часть комнаты, превращаясь в серую мраморную плитку у двери в кухню. Окна занимали большую часть задней стены, выходя на большую травянистую площадку, окруженную белым штакетником и кустарником высотой по пояс, который в настоящее время менял свой типичный зеленый цвет на ярко-малиновый.

— Мы в моем доме, — объявил демон, отрывая свои крылья от остальной группы, прежде чем аккуратно спрятать их. Азирафаэль все еще был с ним, на месте, безвольно свисал с его рук. Кроули должен был заняться этим первым делом, как только найдет ангелу место для отдыха. — Коттедже. В Саут-Даунсе.

Все они присутствовали и были учтены. Один ангел, один демон, двое взрослых людей и четверо детей. Как Кроули умудрился привести их всех сюда, никого не ранив и не потеряв одного из маленьких человечков, было просто удивительно.

— У тебя есть дом в Саут-Даунсе? — Анафема казалась удивленной, но не недоверчивой, когда отошла подальше, чтобы осмотреть комнату. Мебели не было. Предыдущие владельцы съехали несколько месяцев назад. Кроули приходил сюда на прошлой неделе, ища, чем бы заняться, в то время как Азирафаэль решительно не разговаривал с ним. Этот район был тихим, противоположным оживленным лондонским улицам, к которым они оба так привыкли. Он чувствовал себя так спокойно, просто гуляя вдоль берега, что решил однажды вернуться и показать этот дом своему ангелу.

Очевидно, этот день настал сегодня.

Кроули пожал плечами.

— Теперь есть, — он щелкнул пальцами, и комната мгновенно наполнилась мебелью. У стены напротив камина появилась кушетка, ударив Ньютона сзади по ногам, заставив его немного податься вперед. Четверо детей тут же повалились на нее, а тот, что в очках, схватился за подушку, чтобы прижать ее к груди.

У окна Кроули поставил стол и стулья — достаточно большие, чтобы вместить всех восьмерых, если возникнет такая необходимость. Некоторые картины материализовались на стенах, в основном изображая множество змей. Он взглянул на Азирафаэля, который улыбнулся усталыми глазами. Они могли бы поговорить о ремонте позже. Если это было то, о чем ангел хотел поговорить.

О, как Кроули на это надеялся.

— Первым делом, — сказал демон, беря инициативу в свои руки. Он снова щелкнул свободной рукой, и коробка материализовалась в руках Ньютона. Мужчина снова споткнулся, но сумел удержаться на ногах, карие глаза удивленно уставились на Кроули.

— А это зачем? — спросил он, взглянув на ящик с металлическими подковами, который дал ему Кроули. Демон подавил непреодолимое желание закатить глаза.

— Если ты помнишь, — начал он, говоря медленно и стараясь не обращать внимания на то, как его рука горела от усилия удержать ангела в вертикальном положении. Ему нужно было быстро отвести Азирафаэля наверх, в спальню, но не раньше, чем он убедится, что все они в полной безопасности. — Так уж вышло, что это довольно приличное средство устрашения для любого демона, который попытается проникнуть в этот дом.

В группе воцарилась тишина, когда все взгляды обратились к единственному демону, стоящему перед ними. Кроули первым повернулся к детям, пораженный тем, что они не дрогнули под его змеиным взглядом. В какой-то момент во всем этом хаосе он потерял свои солнечные очки. Невозможно было вспомнить, где именно, да это и не имело особого значения. Он всегда мог найти себе другую пару позже.

— Кроули, мой дорогой, — выдохнул Азирафаэль, наклоняясь к плечу демона. Кроули не знал, было ли это действие вызвано физической потребностью или эмоциональной. — Ставить их здесь небезопасно для тебя. Ты будешь заперт здесь. Ты можешь пострадать.

Он медленно покачал головой, мягко глядя на избитое и покрытое синяками лицо своего ангела.

— Какое-то время я никуда не поеду, ангел. Не поеду, пока не позабочусь о тебе.

Азирафаэль ласково улыбнулся ему, и сердце Кроули глухо застучало в груди. Он был потрясен тем, что никто больше не слышал его — оно билось просто предательски громко. Чего бы он только не отдал, чтобы увидеть, как его ангел улыбается ему так каждый день — до конца жизни.

— Хорошо, — сказал демон, поворачиваясь к двум взрослым в комнате. — Ньютон, теперь тебе есть, чем заняться. Снаружи на крыльце стоит молоток. Анафема, — он повернулся к ведьме и быстрым движением руки перекинул ей из своих пальцев ключ от машины.

— И что мне с этим делать? — спросила женщина. Ее тон был скорее конфронтационным, чем смущенным, и у Кроули неприятно скрутило живот. У него едва хватало сил стоять, не говоря уже о том, чтобы спорить с упрямой ведьмой.

Кроули взглянул на детей. Они сидели бок о бок, Адам и Пеппер — посередине, двое оставшихся мальчиков — по обе стороны, и глядели на него широко раскрытыми глазами. В общем, они выглядели более измученными, чем все остальные. Он не заметил никакого страха, смывающего их, и за это Кроули был благодарен. Меньше всего ему хотелось быть причиной травм любого ребенка.

— Насколько мне известно, — вздохнул он, закрывая глаза, чтобы попытаться восстановить хотя бы часть своей обычной силы. Транспортировка множества людей, трансформация, остановка времени — сегодня был изнурительный день, а ведь еще даже не наступило время обеда. Кроули не знал, сколько еще он сможет выдержать. — Эти четверо не участвуют. Я бы хотел, чтобы все так и оставалось.

Наконец, она кивнула. Пеппер и Адам разинули рты, словно собираясь возразить, но резкий взгляд Кроули и Анафемы, казалось, заставил их замолчать довольно быстро. Остальные мальчики — Кроули все еще не мог вспомнить их имен — выглядели так, словно вот-вот заснут.

— Хорошо, — согласилась Анафема, переводя взгляд с лица Кроули на детей и обратно. — Но я вернусь. Мы с Ньютоном не оставим вас вдвоем наедине со всем этим. Я заеду в коттедж Жасмин, возьму кое-какие припасы и помогу Ньютону, когда вернусь.

Она махнула рукой, и дети спрыгнули с дивана, чтобы последовать за ней. Кроули наблюдал, как один за другим они проходили мимо него, направляясь к парадной двери и старинной черной машине, которая ждала их снаружи. К его удивлению, последний мальчик, который всегда был немного грязным, остановился перед Кроули и обхватил руками торс демона.

— Будьте осторожны, мистер Кроули, — пробормотал мальчик, и Кроули почувствовал, как странное чувство сжимает его сердце. Он нежно погладил спутанные каштановые волосы мальчика, прежде чем проводить его к друзьям. Посмотрев вниз, Кроули увидел, что Азирафаэль смотрит на него с веселой улыбкой, тронувшей уголок его рта. Демон тихонько фыркнул, но втайне почувствовал, как тепло разливается по всему его телу, превращая внутренности в желе.

Как только все люди вышли через парадную дверь, Кроули начал помогать своему ангелу подниматься по лестнице в спальню. Это происходило, мягко говоря, медленно. Лестница была узкой, что в обычных условиях не было бы проблемой, но крылья Азирафаэля все еще были расправлены, и ангел никак не мог убрать их, пока сломанное не было восстановлено.

Кроули мог бы предложить попробовать исцелить крыло Азирафаэля, но он боялся нанести еще больший урон. Чудеса демонов не были предназначены для исцеления святых существ. Такой поступок полностью противоречил им, и Кроули не знал, сработает ли в действительности любая попытка исцелить ангела. Он надеялся, что сработает, и был более чем готов попробовать, если Азирафаэль позволит, но он боялся, что его ангел захочет самостоятельно оправиться от того, что с ним сделали.

— Спасибо, Кроули, — пробормотал Азирафаэль, когда они поднялись на верхнюю ступеньку. — Ты не должен был этого делать, ты же знаешь.

Демон усмехнулся, и желудок его затрепетал, когда они подошли к краю кровати. Это был тот момент. Он собирался рассказать Азирафаэлю о своих чувствах. Он также, вероятно, собирался упасть в обморок, или его стошнит. Или и то, и другое. Но Кроули собирался взять себя в руки и сказать благословенному ангелу, как сильно он его любит.

— Не будь идиотом, — пробормотал демон, медленно опуская Азирафаэля на кровать. Он чудесным образом выбрал самую удобную из всех, какие только мог придумать, с фланелевыми простынями в клетку и одеялом цвета летнего неба. Они не очень подходили друг другу, но напомнили Кроули Азирафаэля, так что именно это появилось в спальне, когда он перенес всю мебель.

Некоторое время они молчали, пока Азирафаэль устраивался поудобнее, осторожно двигая руками крыло так, чтобы оно мягко лежало на подушке рядом с ним. Кроули вдруг захотелось забраться на огромную кровать рядом со своим ангелом и свернуться калачиком на его мягком боку, но он удержался. Порезы и синяки на теле ангела смотрели на него ярко-красными глазами, отчитывая демона за то, что он не пришел раньше. Требуя, чтобы он сделал что-нибудь сейчас, чтобы исправить ущерб, который был, так очевидно, его ошибкой.

— Ты… — начал Кроули, не зная, как спросить Азирафаэля о том, что он хотел предложить. — Ты хочешь, чтобы я попробовал и… ну, знаешь?

Ангел посмотрел на него, и на его лице отразилась боль. В этот момент он выглядел таким усталым, каким Кроули никогда его раньше не видел. Казалось, что с его лица исчезли все краски, кроме гневных красных отметин, которые дразнили Кроули, напоминая демону о его последней неудаче. Как он опоздал в спасении того, кого любил больше всего на свете.

— Если бы ты помог мне с крылом, — начал Азирафаэль, печально глядя на белый оперенный отросток, — я бы, пожалуй, справился с остальным.

— Верно, — пробормотал Кроули, глядя своими янтарными глазами на оперение. Его рука зависла над ногой, неуверенно двигаясь вперед. Он не знал, что делать. Не знал, чего хочет от него его ангел. Хотел ли Азирафаэль, чтобы Кроули прикоснулся к нему? Был ли такой контакт желанным? Или он предпочел бы, чтобы демон держался на расстоянии? Они и раньше прикасались друг к другу, но никогда, когда творили чудеса. Меньше всего Кроули хотелось причинять боль своему ангелу, но если он ничего не сделает, Азирафаэлю все равно будет больно. Он должен был попытаться.

— Все в порядке, Кроули, — мягко сказал ангел, беря его за руку. Сердцебиение демона участилось, когда мягкая рука Азирафаэля накрыла его руку, притягивая ее к мягким перламутровым перьям. — Ты можешь прикоснуться ко мне.

Демон медленно закрыл глаза, заставляя себя успокоиться. Он сделал глубокий вдох, в котором его тело не нуждалось, но которое все равно жаждала его душа, и сосредоточил всю оставшуюся энергию на Азирафаэле. Он подумал об Апокалипсисе и о том, какими сильными выглядели эти крылья, когда они встретились с Адамом вне времени. Он вспомнил, как стоял на Стене и какая грациозная красота защищала его во время самого первого дождя.

Кроули направил все эти воспоминания и чувства в кончики пальцев, ощущая, как энергия внутри него начинает перетекать в ангела рядом с ним. Азирафаэль тихо застонал от боли, и Кроули чуть не отпрянул, но что-то остановило его. Он чувствовал, что исцеление начинает происходить. Мысленным взором демон видел, как фрагменты костей соединяются вместе, сухожилия снова срастаются, перья снова выстраиваются в нужном месте.

Все закончилось. Кроули оглянулся на своего ангела и вздохнул с облегчением. Это сработало. С Азирафаэлем все будет хорошо!

— Могу я еще что-нибудь сделать для тебя? — быстро спросил Кроули, стоя у края кровати Азирафаэля, пока ангел размахивал крылом взад и вперед. Удовлетворенный его состоянием, ангел притянул их оба, глубоко вздохнув, когда они скрылись из виду. — Я мог бы налить тебе стакан воды. Или, может быть, принести тебе чистую одежду. Ту, на которой не так много крови, может быть?

Азирафаэль озадаченно опустил глаза, словно не понимая, как его любимый костюм оказался в таком состоянии. Кроули почти ожидал, что его ангел начнет суетиться, теперь, когда непосредственная опасность миновала, и подведет итог тому, что только что пережил, но Азирафаэль не сделал этого. Вместо этого он просто повернулся к Кроули и сказал:

— Я полагаю, что мне придется выбросить эти старые тряпки и найти новые, да?

Ангел тихо засмеялся, его глаза блестели в тусклом свете, проникающем сквозь занавески.

— Набор приятных, удобных пижам с рисунком из шотландки был бы сейчас просто великолепен.

Кроули ухмыльнулся и щелкнул пальцами, прежде чем ангел успел пошевелить рукой, чтобы сделать что-нибудь для себя. Одежда Азирафаэля мгновенно сменилась парой застегнутых на пуговицы флисовых пижам того же узора, что и галстук-бабочка, который он обычно носил. Ангел, сияя, прижал руки к груди. Кроули мгновенно вспомнил о некоем покрытом пятнами от пейнтбола пальто и сопровождающей его улыбке, которую он получил после того, как чудом смыл пятно. Тепло расцвело в его груди, когда он посмотрел на ангела, лежащего перед ним, улыбающегося подобно солнцу.

Демон глубоко вздохнул.

Сейчас или никогда, подумал он.

— Послушай, Азирафаэль, — начал он, чудом пододвигая стул, чтобы сесть самому. В тот момент, когда ноги Кроули коснулись ножек стула, он рухнул в него, радуясь, что додумался сделать его мягким сиденьем. Сейчас демон был более измотан, чем тогда, когда помог остановить Апокалипсис. Все, что он хотел сделать, это свернуться калачиком на кровати рядом со своим ангелом и проспать целый месяц, но сначала ему нужно было сделать кое-что более важное.

— Я хотел поговорить с тобой кое о чем, — Кроули замолчал и посмотрел на лицо своего ангела. Азирафаэль был спокоен и гораздо менее бледен, чем прежде, его глаза не дрогнули, когда он посмотрел на Кроули. С каждой секундой раны на лице ангела начали закрываться, и демон почувствовал, как его тревога медленно тает. Как он вообще мог о чем-то беспокоиться, когда Азирафаэль так ему улыбался? — Сначала я собирался сделать это за завтраком, но потом… Ну, ты понимаешь… — он неловко замолчал.

Ангел аккуратно сложил руки поверх плюшевого одеяла, уделяя Кроули все свое внимание.

— Ангел, — снова начал Кроули, чувствуя, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Жар исходил от его лица, шеи и ушей, и демон просто знал, что он смущенно покраснел, пытаясь подобрать нужные слова. — Мы с тобой были друзьями тысячи лет, и после всего, что случилось… — он сглотнул, внезапно почувствовав сильную сухость во рту. — Ну, я просто хотел… мне нужно, чтобы ты это знал…

Кроули снова замолчал, проклиная себя. Почему это было так трудно? Он думал об этом десятки раз каждый день. Это были три проклятых слова. Насколько это было тяжело? Как трудно было сказать кому-то «я люблю тебя»? Он знал, что Азирафаэль заботится о нем. Это было так очевидно! Так чего же боялся Кроули?

Демон зажмурился, глубоко вздохнул и рванул вперед, прежде чем его неуверенность смогла остановить его еще раз.

— Ангел, я люблю тебя!

Янтарные глаза снова распахнулись, когда он закончил воззвание и начал изучать лицо ангела. Улыбка Азирафаэля слегка померкла, и он смотрел на Кроули затуманенными от смущения глазами.

— Ты любишь меня? — он не казался расстроенным, но Кроули сомневался, что его реакция была вызвана волнением. Это прозвучало так, словно ангел не понял того, что услышал.

— Да, — поспешил объяснить Кроули, желая убедиться, что у Азирафаэля не возникло никаких вопросов. Ангел не мог неправильно истолковать то, что он имел в виду. — Азирафаэль, ты мой самый лучший друг. И ты это знаешь. И я люблю тебя. Я был влюблен в тебя целую вечность, и после всего, что случилось недавно, мне просто нужно, чтобы ты знал, что я чувствую.

Слезы защипали ему глаза, когда паника начала нарастать. Почему Азирафаэль так на него смотрит? Этими грустными, растерянными глазами. Это было неправильно. Ангел должен был сказать Кроули, что любит его в ответ. Он ведь любит, правда? Азирафаэль никогда не говорил этого, но, несомненно, ангел глубоко заботился о нем. Что еще это может быть, если не любовь?

— Ты не обязан говорить, что любишь меня в ответ, — поправился демон после того, как между ними воцарилась тишина. — Я просто не мог больше скрывать это. Не тогда, когда мы на своей стороне, — он сделал глубокий, прерывистый вдох. — Не тогда, когда я чуть не потерял тебя снова.

Демон позволил своему взгляду упасть на покрывало, внезапно обнаружив, что рукоделие удивительно интересно. Единственная нить, которую использовали люди, была прозрачной, но она все еще была в состоянии сформировать форму одеяла таким образом, что создавала сложные алмазы и спиральные визуальные эффекты для покупателя, чтобы он наблюдал за этим. Удивительно, действительно, какие художественные вещи люди могли придумать.

— Кроули.

Мягкий, но твердый тон Азирафаэля заставил демона снова поднять взгляд. Увиденное зрелище заставило желудок демона упасть на пол.

Ангел смотрел на него с жалостью.

О нет. Нет, этого не может быть. Кроули был так уверен, что Азирафаэль чувствует то же самое. Может быть, ангелу было неудобно говорить это раньше, когда Небеса и Ад всегда нависали над ними, но он все еще чувствовал это. Но как насчет спасения мира вместе? Насчет того, чтобы быть на своей стороне? Держаться за руки в автобусе? Рисковать своими жизнями друг для друга? А как насчет ужинов в Ритце и всех обедов, ужинов и завтраков с самого Начала?

— Я боюсь, что ты, возможно, ошибаешься, мой дорогой, — голос Азирафаэля звучал мягко, но его слова словно кинжалы вонзились в сердце Кроули. Демон почувствовал, как у него невольно перехватило дыхание, когда он попытался понять, что говорит его друг.

— Я не ошибаюсь в своих чувствах к тебе, Азирафаэль, — возразил Кроули, выпрямляясь на краешке стула. — У меня было шесть тысяч чертовых лет, чтобы все выяснить.

Он не собирался огрызаться на ангела, но ничего не мог с собой поделать. Он пошатнулся. Только сегодня утром демон узнал, что единственное, о чем он действительно заботился, было украдено у него посреди ночи. Он рисковал всем, чтобы спасти Азирафаэля, и теперь ангел собирался сказать ему, что не любит его.

У Кроули разрывалось сердце. Он не был уверен, что ему когда-нибудь удастся собрать его воедино.

— Мой дорогой, — так же мягко начал ангел, аккуратно сложив руки на коленях. Как Азирафаэль мог так спокойно относиться к этому? Как он мог быть таким жестоким? — Ты демон. Ты не можешь чувствовать любовь.

Что? Кроули потерял дар речи. Почему Азирафаэль все еще распространяет эту небесную пропаганду? Ангел отверг Небеса, порвал с ними, выбрал сторону Кроули! Он должен был знать, что то, что он только что сказал, было неправдой. Конечно, Кроули знал чувство любви. Он чувствовал ее уже шесть тысяч проклятых лет. С тех пор, как идиотский ангел перед ним сказал, что он отдал свой пылающий меч.

— Ты прекрасно знаешь, ЧТО ЭТО НЕПРАВДА! — прошипел в ответ Кроули. — Азирафаэль, я так тебя люблю, что даже не знаю, как это описать.

Возможно, это и правда, но он был уверен, что попытается. Кроули говорил все, что ему нужно было сказать, делал все, что нужно было сделать, чтобы донести до толстого черепа Азирафаэля, как много значит для него ангел.

— Ты мой самый любимый человек во всем мире, — заявил он, не отрывая взгляда от существа перед ним. — Каждый день с тобой приносит еще больше радости в мою жизнь. Я хочу проводить каждую секунду рядом с тобой, потому что мгновение с тобой бесконечно дороже, чем любое мгновение, проведенное врозь. Я полетел в Ад ради тебя, Азирафаэль, несмотря на все предупреждения о самосохранении, которые мне давали. Зачем мне это делать, если я не люблю тебя? Зачем мне делать все то, что я делаю, если не ради тебя?

— Если ты любишь меня, — запротестовал ангел после минутного молчания, — почему я этого не чувствую? Я — существо, созданное из любви. Я чувствую ее повсюду вокруг себя, и все же ты — пятно тьмы, когда всюду, куда я смотрю, есть свет. Я должен чувствовать любовь, Кроули. И я не чувствую ее от тебя.

Слышать, как Азирафаэль называет его «пятном тьмы», было больнее, чем Кроули мог себе представить. Он знал, что на самом деле ангел относится к нему не так. В конце концов, они были лучшими друзьями. Азирафаэль только что использовал эти образы, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. На самом деле он не хотел говорить так. Он ведь не хотел, правда?

— Может быть, твой сенсор сломан, — возразил демон, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Когда он успел стать таким жалким? Почему он не может держать себя в руках? Ну и что с того, что Азирафаэль не любил его. Они все еще были друзьями. Это было нормально. Сейчас его сердце может болеть, но он справится с этим. Он преодолел все те обидные вещи, которые ангел говорил раньше. На это потребуется время, но Кроули знал, что рано или поздно все вернется на круги своя. — Может быть, ты не чувствуешь этого от меня, потому что я демон, ты когда-нибудь думал об этом?

— Это только подтверждает мою точку зрения, — логично возразил ангел. Его глаза были стеклянными, уголки рта напряженными, лоб слегка нахмурен. — Что бы ты ни чувствовал, это не любовь. Я бы почувствовал, если бы это была она. Но ты демон, и ты просто не способен любить.

Кроули был в ярости. Он хотел выйти из комнаты — из всего этого проклятого дома — и никогда не возвращаться. К несчастью для него, Ньютон был чертовски хорош в своей работе. Все время, пока они разговаривали, снизу доносился тихий глухой звук. Вполне вероятно, что Кроули уже заперт в доме или сможет выбраться, только выползая из окна. Он всегда мог выбраться с помощью чуда, по крайней мере, до тех пор, пока Анафема не появится, чтобы добавить свои магические обереги к их защите. Но мысль о том, что он сейчас сбежит, не вполне понимая, откуда Азирафаэль взял эти возмутительные замечания, заставила его сердце сжаться.

— А как же ты? — демон выстрелил в ответ. — Ты чертов ангел, верно? Ты все любишь. Ты должен! Это значит, что у тебя нет выбора, кроме как любить меня в ответ!

Лицо Азирафаэля наполнилось еще большей жалостью, если это вообще было возможно, и Кроули перестал дышать.

Следующие слова, вошедшие в пространство между ними, наверняка будут преследовать Кроули всю оставшуюся жизнь.

— Я создан для того, чтобы любить все Ее творения, — согласился ангел, лицо которого не выражало никаких эмоций. — Ты больше не принадлежишь Ей. У меня нет причин любить тебя.

Свежие слезы хлынули из глаз Кроули, когда его сердце, которое тысячи лет бережно лежало в руках ангела, разорвалось на части. Он резко встал, стул под ним сердито заскрежетал по деревянному полу. Демон чувствовал, как внутри него все переворачивается, и был почти уверен, что его сейчас вырвет, или он потеряет сознание, или то и другое вместе. В любом случае это было не очень красиво, и Кроули понял, что ему просто нужно быть как можно дальше от Азирафаэля.

Когда Кроули переступил с ноги на ногу, чтобы выйти за дверь, что-то его остановило. Он вспомнил все нежные моменты, которые они разделяли на протяжении тысячелетий. Они вместе ели устрицы в Риме, утешали друг друга во время ужасной болезни, которая опустошила мир в четырнадцатом веке, вместе смотрели «Гамлета» в задней части театра «Глобус», ели блины после того, как он спас Азирафаэля, были вместе в день открытия книжного магазина «Ангел», после того, как он спас Азирафаэля от нацистских шпионов, а потом они провели чудесный вечер. Работали вместе, бок о бок, чтобы вырастить Антихриста в течение почти дюжины лет. Поменялись местами, чтобы помочь другому избежать полного забвения.

Азирафаэль любил его.

Кроули знал, что это правда. Он не знал, что это было — какое-то последствие пыток, остаточные манипуляции от власти Данталиона над ним. Что бы это ни было, демон не собирался больше позволять чему-либо разлучать его и Азирафаэля.

И он сделал шаг вперед.

Ангел не произнес ни слова, когда Кроули приблизился, положив ладони по обе стороны его лица, прежде чем наклониться и коснуться губами губ Азирафаэля.

Кроули представлял себе, как целует своего ангела миллион раз и миллион раз по-разному. Фантазии всегда наполняли его ощущением тепла, начиная с груди и посылая волны покалывающего электричества наружу, к самым дальним конечностям. Это всегда было чудесно в его воображении, но демон всегда знал, что если ему повезет и эта фантазия осуществится, то все будет намного лучше, чем он мог себе представить.

Не было никакого тепла. Не было искры электричества. Не было прилива тепла, не было пульса желания. Когда его губы мягко прижались к губам Азирафаэля, демон не почувствовал абсолютно ничего.

Он тут же отстранился, глядя в выцветшие голубые глаза. Демон моргнул. Не голубые. Серые. Штормовые серые глаза смотрели на него так, словно ждали чего-то, что должно было произойти.

Внезапно Кроули понял, что совершил ужасную — ужасную, — непростительную ошибку. Он сделал шаг назад, поднеся руку ко рту, чтобы стереть ужасающее прикосновение, его сердце разорвалось на части во второй раз, когда демон осознал все, что натворил.

— Ты не Азирафаэль.

Существо перед ним улыбнулось, его холодные серые глаза заблестели на солнце. Прежде чем Кроули успел снова вскочить на ноги, существо подняло руку, крепко сжав большой и указательный пальцы, и в глазах его вспыхнул гнев.

— Жаль тебя разочаровывать.

Один щелчок — и мир погрузился во тьму.

***

========== Вестибюль ==========

***

Семеро из них поднялись на встречу с архангелами. Вельзевул думал об идее взять только шестерых, сколько он и ожидал от Габриэля, но передумал. Тот факт, что Азраэль не присоединится к ним, вряд ли был их виной, а у ангелов на боку висел меч, который, если верить слухам, стоил по меньшей мере одного герцога Ада, если не больше.

Принц демонов огляделся, когда подошел к подножию лестницы, быстро пересчитывая головы, прежде чем подняться наверх. К его удивлению, слева, в нескольких шагах от Дагона, стоял темнокожий, мужеподобный демон с пронзительными серыми глазами.

— Хорошо, что ты пришел вовремя, Данталион, — заметил Вельзевул с легкой ухмылкой на лице. Он с удовлетворением наблюдал, как демон заставил себя улыбнуться, кожа его стала светлее и приобрела более карамельный оттенок.

— Ходят слухи, что мы увидим волшебный меч в действии, — голос Данталиона звучал неестественно бодро — даже насмешливо. — Мне бы очень не хотелось пропустить такое шоу, — Вельзевул был бы раздражен, если бы его предвкушение в данный момент не перевешивало все остальные мысли в его голове. Сначала, когда Михаил предложил этот план, Вельзевул засомневался. Даже сейчас он не был так уверен, что это сработает.

В худшем случае пара была бы развоплощена и застряла бы в своих соответствующих головных офисах. Вельзевул не знал, каковы планы Габриэля, если Азирафаэль когда-нибудь появится в Серебряном городе, но если Кроули когда-нибудь появится в Аду, он, вероятно, запихнет его в комнату несколькими этажами ниже и быстро забудет о его существовании. Это было слишком рискованно — позволить демону, невосприимчивому к святой воде, бегать по всему Аду, а дать ему еще одно тело требовало столько бумажной волокиты, что он даже не хотел думать об этом.

В лучшем случае этот план сработает, и Вельзевулу придется беспокоиться о демоне-отступнике лишь раз в пятьдесят-сто лет. И, в качестве дополнительного бонуса, каждый раз, когда он увидит демона, он снова начнет пытать его. Или, что еще лучше, Кроули просто уничтожит, и этот конкретный след документов сгорит навсегда.

Это послужит ублюдку хорошим уроком за то, что он встал на пути Великой войны. Он действительно должен был думать лучше.

Как только все семь демонов оказались на лестнице, Вельзевул протянул руку и щелкнул пальцами. Пол под ним начал светиться ярко-оранжевым и скользить вверх, как эскалатор, питаемый расплавленной лавой. Платформа накренилась вперед, затем выровнялась в удобном темпе, поднимаясь к поверхности с достаточной скоростью, чтобы взметнуть черные волосы принца демонов в диком беспорядке вокруг его лица.

Внезапно платформа резко перестала двигаться. Не останавливаясь, чтобы исправить внешний вид, Вельзевул поднялся на последнюю ступеньку и оказался на отражающей кафельной поверхности вестибюля. Остальные шесть демонов хлынули за ним, заняв свои позиции по обе стороны от лидера. Дагон справа от Вельзевула, Данталион — слева. Хастур и Мархосиас заняли оставшиеся места по правую руку, а Маммон и Асмодей — по левую. Все семь демонов стояли по стойке смирно, не сводя глаз с эскалатора, ведущего на Небеса.

Вельзевул ненавидел эту комнату. Она должна была служить своего рода нейтральной территорией между двумя мирами, но всегда была установлена слишком яркой, на вкус принца демонов. Несмотря на то, что люди не могли видеть здание с внешней стороны улицы, те, кто был внутри, могли видеть через стеклянные окна, расположенные вдоль передней стены. Возможно, если бы они встретились ночью или во время грозы, вестибюль казался бы более нейтральным, но снаружи был яркий солнечный день. Вельзевул вздрагивал всякий раз, когда его взгляд скользил в том направлении, ловя яркий свет, окружающий их со всех сторон.

Единственным, кто не выражал никакого дискомфорта, был Данталион.

С этим демоном творилось что-то странное. В последний раз, когда Вельзевул видел его, Хастур небрежно заметил, что Данталион уже некоторое время отсутствует. Когда принц демонов проверил его, он обнаружил, что информация верна. Данталион, по сути, возился на Земле без надлежащего разрешения.

Вельзевул чуть было не позвал герцога обратно, но был благодарен самому себе, что решил этого не делать. Данталион не только сумел вытащить ангела и затащить его в Ад, но и схватил Кроули. Из-за его сомнительных действий демоны теперь одержали верх. Они контролировали обоих заключенных, что означало, что вероятность того, что Габриэль будет активно работать, чтобы договориться с ними о справедливых условиях, была намного выше.

Они все еще не знали, как Данталион справился с этим, но принц демонов не собирался сомневаться в его успехе. Не тогда, когда он поставил его в такое сладкое положение, что Габриэль и его окружение зависят от него.

— Архангелы опаздывают на собственную встречу, — услышал он бормотание Дагона. Вельзевул ухмыльнулся. Он гадал, о какой мелочи спорили эти существа на этот раз. Конечно, не было никаких доказательств, что подобное было причиной задержки, но ему нравилось думать, что это так. Эта мысль позабавила его.

Пока они ждали прибытия архангелов, между ними воцарилось молчание. В этом месте не было часов, но Вельзевулу не нужно было знать, что Габриэль опаздывает больше чем на несколько минут. Принц демонов прекрасно понимал, что архангел делает это нарочно, но ему было все равно. Каждая секунда здесь, наверху, была на одну секунду меньше, чем в их офисе, когда они занимались бумажной работой. Они могли бы оставаться здесь весь день, если возникнет такая необходимость.

— Наконец-то, — прорычал Хастур из конца дуги демонов, когда на краю их поля зрения появились начищенные ботинки и подол костюмных брюк. Архангелы спускались по эскалатору гуськом, Габриэль шел впереди, за ним следовали три его марионетки. Вельзевул уже не раз имел дело с Габриэлем. Те двое, что стояли в конце коридора, были для них в новинку.

Он с удивлением обнаружил, что меч держит Уриэль. Меч лежал горизонтально в его руках, лезвие было завернуто в тонкую белую ткань, видна была только рукоять. Вельзевул держал пари, что именно Михаил будет охранять оружие. Судя по отчету Хастура, архангел не подпускал никого близко к нему, когда они отправились за оружием. Было ли какое-то значение в решении позволить Уриэлю владеть оружием? Неужели Вельзевулу было не все равно?

Ответом на эту последнюю часть было очевидное и громкое «нет». Он предпочел бы просто приступить к пыткам и наказаниям, теперь, когда все присутствующие были в сборе.

— Приятно убедиться, что вы справились, — объявил Вельзевул, когда Габриэль встал напротив него, Михаил и Уриэль — по обе стороны от него. Демон не упустил из виду выражение досады, промелькнувшее на лице Сандальфона, когда он занял позицию слева от Михаила, прямо перед Хастуром.

Оставшиеся два архангела были незнакомы Вельзевулу. Он знал этих существ по именам. Невозможно забыть Ремиэль и Барахиэля, но демон никогда не работал с ними раньше. Если основываться на первых впечатлениях, их дуэт не выглядел впечатляюще. Барахиэль был высок, с карамельной кожей и серьезным выражением лица, которое только подчеркивалось его темной, аккуратно подстриженной бородой. Он выглядел как человек, который может быть пугающим, за исключением того, что это будет включать в себя интерес к тому, что происходит вокруг него. Барахиэль, казалось, был слегка раздражен тем, что спустился сюда.

Вельзевул испытал бы искушение сказать, что последний архангел, Ремиэль, также вряд ли будет проблемой. Она была невысокого роста и худощавого телосложения, как и сам Вельзевул. Именно поэтому принц демонов не спускал с нее глаз. Если она и была чем-то похожа на него, то Ремиэль нельзя было недооценивать.

— Ну, — продолжил Вельзевул, позволив ухмылке проникнуть в его голос, когда он посмотрел вниз на пустое место рядом с Сандальфоном. — Почти все.

Габриэль лишь улыбнулся своей невеселой улыбкой.

— Я передал ему приглашение. Мы не обязаны ждать, стоит начать встречу. Нет смысла откладывать ее еще больше для того, кто не собирается появляться.

Глаза Вельзевула сузились. Ему не особенно нравилось, что Габриэль руководил встречей, как будто это он был тем, кто пришел первым и ждал остальных. Его глаза скользнули вниз по линии, изучая каждого из архангелов по очереди. Сандальфон и Михаил оба сосредоточили свое внимание на Габриеле, ловя каждое его слово. Уриэль стоял неподвижно, глядя прямо перед собой, без сомнения, глядя мимо него и сосредоточившись на точке на стене позади. Его руки все еще лежали ладонями вверх, балансируя мечом перед собой.

Его глаза на мгновение остановились в конце очереди. В то время как Михаил и Сандальфон были заняты тем, что говорил Габриэль, а Уриэль и Барахиэль, очевидно, слушали, даже если они не смотрели на архангела, Ремиэль не делала ничего подобного. Она делала то же самое, что и Вельзевул, — изучала каждого демона, явившегося на эту встречу, только с большим вниманием. Как будто она что-то активно искала.

Что во всем, что было священным или демоническим, могло быть важнее этой дискусси, здесь и сейчас? Конечно, Вельзевул тоже не слушал Габриэля, но он был достаточно знаком с архангелом, чтобы понять, что он, вероятно, делает какое-то грандиозное заявление о предательстве, праведном наказании и тому подобном. Ничего такого, что Вельзевул раньше не слышал.

Взгляд Ремиэль скользил от одного лица к другому, пока не остановился на лице Данталиона. Вельзевул наблюдал, как она замерла, нахмурившись. Он мог только догадываться, почему. Даже после шести тысяч лет, проведенных с этим демоном, Вельзевул находил его постоянные изменения нервирующим. В одну минуту он мог смотреть на высокую, женственную, светловолосую девушку, отвернуться, и в следующий раз, оглянувшись, видеть Данталиона как невысокого, лысеющого мужчину с редкой бородой.

Казалось, не было никакой видимой закономерности в этих изменениях — ничего, что связывало бы одно лицо с другим. Насколько знал Вельзевул, это была способность, которой обладал только Данталион, и принц демонов понятия не имел, откуда она взялась. С его точки зрения, пока изменение формы не вызывало больше бумажной волокиты или не доставляло Данталиону неприятностей, демон мог делать все, что ему заблагорассудится. Судя по его базовому пониманию ситуации, этот навык действительно помог захватить и Кроули, и Азирафаэля. Зачем останавливаться и мешать успеху?

По какой-то причине эта архангел казалась очень заинтересованной, она наблюдала, как лицо Данталиона медленно перемещается с лица ближневосточного человека на лицо более скандинавского происхождения. Вельзевул мог себе представить, как интересно было бы кому-то наблюдать за происходящими изменениями — как кожа демона медленно меняла цвет от одного оттенка к другому, как удлинялисьего волосы, превращаясь из черных в светлые с каждой секундой, которая проходила мимо. Для того, кто никогда не видел его раньше, этот опыт был, безусловно, не нервирующим, а захватывающим.

Вельзевул, с другой стороны, провел шесть тысяч лет, наблюдая это явление. И он, честно говоря, устал.

— …и нам нужно будет поставить какие-то обереги, — размышлял Габриэль, когда Вельзевул снова обратил свое внимание на архангела. — Они оба — хитрые мерзавцы. Не хочу давать им никаких шансов ускользнуть. Меня не очень волнует, кто это делает — можно по одному заклинанию с каждой стороны. Мы можем начать прямо сейчас, если хотите. Я не вижу особых причин ждать.

Вельзевул моргнул, глядя в фиолетовые глаза Габриэля.

— Ты хочешь сделать это здесь?

Ему это казалось интересным выбором. В этой комнате не было ничего особенного, кроме ее нейтральности. Она была недостаточно велика, чтобы вместить весь Рай и Ад, хотя демон не был уверен, что большая часть эфирного населения захочет стать свидетелем зрелища, подобного тому, что должно было произойти. Они скорее пригласили бы архангелов в Ад, чтобы выполнить эту работу. Меньше шансов на какие-либо забавные дела, если им не придется перевозить предателей сюда.

И все же Вельзевул понимал, что это не принесет пользы ангелам. Он полагал, что ему следует быть внимательным и согласиться использовать это неинтересное место для осуществления того, что, вероятно, было самым коварным заговором мести, который когда-либо видели Небеса или Ад.

Лицо Габриэля вытянулось.

— Ты вообще слушал, что я говорил?

Демон покачал головой.

— Не совсем, — затем, на следующем вдохе, объявил: — Данталион может помочь установить защиту.

Ухмылка появилась на лице принца демонов, когда он почувствовал, что герцог рядом с ним обернулся в шоке.

— Почему я? — спросил Данталион, явно расстроенный заявлением, что он должен сделать все, чтобы протянуть кому-то руку помощи. — У тебя есть еще пять отличных марионеток, которые выполняют твои приказы, и все же ты выбрал меня?

Вельзевул обернулся и ухмыльнулся демону.

— По словам Хастура, последние шесть месяцев ты провел здесь, на Земле, и бездельничал. Я думаю, тебе давно пора воспользоваться моментом и помочь.

Серые глаза Данталиона сузились.

— Ты серьезно? Весь смысл всего этого был в том, чтобы я достал тебе твоих предателей. Я работал!

Он, конечно, знал об этом, но Вельзевулу нравилось время от времени мучить своих подчиненных, и, как ни ленив был Данталион, он серьезно относился к своей работе, когда она была ему интересна, и признавал, когда он выполнял ее хорошо.

— Это заняло у тебя достаточно много времени.

Жемчужно-белые зубы оскалились в его сторону.

— Так подай на меня в суд за то, что я перестал развлекаться.

Вельзевул поднял руку, давая понять, что разговор окончен, и Данталион замолчал. Было приятно осознавать, что он все еще командует, потому что это можно было использовать. Принц демонов улыбнулся.

— Отлично, — продолжил Габриэль после достаточно долгой паузы, чтобы убедиться, что молчание было неловким. — Ну, тогда, я полагаю, Михаил может…

— Я сделаю это, — Ремиэль прервала его, ее глаза по-прежнему фиксировались на лице Данталиона. Когда никто не ответил, она оторвала взгляд и пристально посмотрела на Габриэля, без единого признака должного подчинения. — Как будто я поверю Михаилу, что он все сделает правильно с первого раза.

Вельзевул сдержал смешок, когда Габриэль закатил глаза.

— Да пожалуйста. Мне все равно, кто это сделает, главное, чтобы обереги были установлены правильно. Азирафаэль больше не избежит наказания, понятно?

Большинство присутствующих ангелов закивали головами. Вельзевул заметил, что Ремиэль — нет. С технической точки зрения — хотя она вела себя так, словно была главной, — архангелы работали как единое целое. Никто не должен был слушать Габриэля, они просто старались показать интерес, потому что так было легче. Очевидно, у Ремиэль были свои собственные идеи, которые она не боялась озвучить.

— Значит, все кончено, — провозгласил Вельзевул на всякий случай, если кто-то из них не обратил на это внимания. — Данталион и Ремиэль установят защиту, чтобы убедиться, что наши предатели не смогут сбежать. Когда они закончат, мы начнем эту вечеринку.

— Мы хотели бы внести небольшие изменения в план, если ты не возражаешь, — прервал его Габриэль. Принц демонов поднял брови.

— А? — спросил он, стараясь казаться как можно менее удивленным.

Архангел улыбнулся, — на самом деле улыбнулся, — хотя это было скорее забавно, чем радостно. Что-то вроде мрачного веселья, с которым демон слишком хорошо мог себя идентифицировать.

— Мы бы хотели сделать порядок. Пусть Азирафаэль будет первым, на кого повлияет эта процедура.

Вельзевул моргнул. Габриэль вел себя так, словно это было каким-то большим открытием — как будто принцу демонов было важно, кто из двух предателей станет подопытным кроликом для этого эксперимента. Так как они оба будут смертны и лишены памяти, ему было наплевать, кто из них пойдет первым.

— Прекрасно, — демон махнул рукой, давая понять всем, кроме Данталиона, что они свободны и могут продолжать свой день. Как только начнется настоящий суд, всех снова соберут вместе, чтобы те выступили свидетелями. Им не нужно было ждать, пока Данталион и Ремиэль установят защиту. — Но ты сам будешь отвечать за возможный беспорядок.

Габриэль выглядел немного расстроенным тем, что Вельзевул, казалось, не заботился о дальнейших вопросах. На мгновение он подумал о том, чтобы ублажить ангела. Иногда было забавно притворяться, что его интересует то, что он хочет сказать, а потом уходить на полпути к объяснению или продолжать задавать глупые вопросы, которые показывали, как много он не обращал внимания.

В дополнение к его полному отсутствию интереса, Вельзевул также знал, что сейчас не время. Вот-вот должен был состояться суд — самый большой суд, который они когда-либо проводили, — и демон ни за что не позволит ему начаться, пока не выучит идеальную речь.

Кроули должен был пожалеть о том дне, когда подумал, что сможет испортить Великий План.

***

Атмосфера на Небесах была, мягко говоря, напряженной.

По просьбе Ремиэль Амариэль вернулся в Серебряный город помогать поддерживать порядок, пока архангелы занимались своими делами. На самом деле у него было не так уж много работы — Ремиэль управляла тесным кораблем, но она доверяла своим подчиненным делать свою работу без ее надзора. Другие ангелы, казалось, выполняли свою задачу без каких-либо подсказок или подталкиваний со стороны, поэтому Амариэль вместо этого рассеянно бродил по комнате, ловя проблески вежливого разговора или краткую вспышку на экране конкретного человека, за которым в данный момент наблюдал один из ангелов.

На первый взгляд все выглядело прекрасно. Все ангелы сидели за своими столами, просматривая изображения людей, за которыми им было поручено наблюдать. Послышался глухой ропот разговора, который Амариэль поощрял, проходя мимо. Да, все они были здесь с самого Начала, что было достаточным временем, чтобы узнать имена друг друга и познакомиться друг с другом, но их было более миллиона, и они отвечали за наблюдение за душами человечества. Было удивительно легко чувствовать себя потерянным в комнате с таким количеством людей. Амариэль хотел убедиться, что каждый ангел был доволен, поэтому он призвал их поговорить со своими соседями, поделиться историями о людях, за которыми они наблюдали, в надежде, что ангелы станут ближе друг к другу.

В то время как некоторые разговоры продолжались как обычно, было удивительно много ангелов, которые притихли, настороженно озираясь по сторонам, хмурясь там, где должны были быть улыбки. Амариэль знал, что обсуждают эти ангелы, и от этой мысли его желудок скрутило самым неприятным образом. Ходили слухи, что Азирафаэль, ангел, который жил на Земле, был схвачен Адом и приговорен к окончательному смертному существованию.

Очевидно, не каждый ангел до этого знал о Плане. К этому моменту все на Небесах знали, что сделал Азирафаэль. Они знали о неудачном Апокалипсисе, о разборках на авиабазе. Они знали, что он каким-то образом невосприимчив к адскому огню, но также, вероятно, не представлял угрозы для них на Небесах. Ангел просто хотел прожить свою жизнь на Земле в мире, и удивительное количество ангелов, по крайней мере в этом департаменте, казалось, не возражало против этой идеи.

Амариэль замедлил шаг и остановился, когда увидел троицу ангелов, собравшихся вокруг одного изображения. Та, что сидела за пультом управления, подняла голову и застенчиво улыбнулась ему, ее ярко-зеленые глаза выглядывали из-под мягкой каштановой челки. Ангел улыбнулся в ответ и сосредоточил свое внимание на изображении, пытаясь понять, что она смотрит.

Посреди небольшой гостиной, перед каменным камином, стояла женщина. Она была одета в синее платье с высоким воротом, которое ужасно отставало от сегодняшних стандартов моды. Ее длинные каштановые волосы были заплетены в косу, а карие глаза, которые она обычно обрамляла очками в толстой оправе, были свободны от них и сейчас до краев наполнены слезами.

Ангел узнал эту женщину, хотя почти никогда раньше не видел ее лица.

— Ньютон Пульсифер? — предположил он, рассудив, что он, скорее всего, будет единственным человеком, которого Анафема позволит подойти к ней во время такого эмоционального срыва. Она была интересным человеком, гораздо более проницательным, чем большинство, и восприимчивым. Не многие люди уделяли достаточное внимание ощущению, которое они любили называть своим «нутром», и не делали с ним что-нибудь полезное. Анафема жила этим. Амариэль потерял счет тем случаям, когда он слегка подталкивал ее в определенном направлении, а она понимала намеки и убегала с ними.

— Да, — тихо пробормотала ангел, сидевшая за столом, ее карие глаза не отрывались от изображения, возникшего перед ней. Два других ангела, сидевшие по обе стороны от нее, один мужчина на вид, другой — ни тот, ни другая, ни оба, наклонились вперед. Их внимание было полностью поглощено ведьмой, расхаживающей взад и вперед перед ними.

— Они что, ссорятся? — это не было похоже на Ньютона и Анафему. За шесть месяцев, прошедших с момента их знакомства, супруги почти не повышали голоса друг на друга. Амариэль был бы шокирован, услышав, что этот человек сделал что-то, что заставило его девушку так плакать.

Ангел с каштановыми волосами медленно покачала головой, в ее глазах явно читалось беспокойство.

— Они узнали, что Кроули и Азирафаэль пропали. Она ужасно беспокоится о них.

Амариэль нахмурился, это знакомое неприятное чувство вернулось в его желудок. Все три ангела, окружавшие его, переглянулись. Они явно были так же расстроены всей этой ситуацией, как и те двое людей, за которыми они наблюдали. Представьте себе, насколько более расстроенной была бы эта пара, если бы они узнали правду о судьбе, которая постигла их друзей.

— Мы можем чем-нибудь помочь? — спросил мужчина, представляющий ангела, — Амариэль подумал, что его зовут Зараиафаэль, но он мог ошибиться.

Все трое посмотрели на Амариэля. Он почувствовал, как у него неожиданно сжалось горло. Что он должен был сказать? Если архангелы решили смягчить наказание, он не мог сказать этим ангелам, что все будет хорошо. Он не мог в здравом уме давать людям ложную надежду, что их друзья будут в безопасности.

Но как он мог просто стоять в стороне, когда такой ужасный поступок казался таким неправильным? Это был Рай, они должны были быть хорошими. Что случилось с прощением и милосердием? Как они вписались в эту историю?

— Мы не должны вмешиваться, — указал ангел, сидящий рядом, его лицо было мрачным, но глаза — неубедительными. Тревожное покачивание его колен под столом сказало Амариэлю все, что ему нужно было знать. — Если архангелы решили их судьбу, мы должны подчиниться им.

Что, если архангелы ошибаются?

Вопрос эхом разнесся по комнате, как сирена, хотя никто не задал его вслух. Все разговоры в комнате прекратились, и Амариэль чувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Все они ждали ответа на вопрос, который не могли задать.

Вопросы были опасны. Вопросы ведут к сомнению, которое ведет к страху и негодованию, которые ведут к Падению. Они все знали, что случилось в прошлый раз, когда ангелы ходили и задавали вопросы. Они не были созданы для вопросов. Они были созданы для любви и сострадания, для прощения. Для пощады.

Придерживайтесь того, что вы знаете. Не задавайте вопросов. Не удивляйтесь природе мира, каким бы он ни был. Просто делайте, что говорят. Распространяйте любовь. Научите их прощать. Ведите их по пути, который приведет их на Небеса.

Мысли Амариэля вернулись к Ремиэль. Неужели она действительно согласна со всем этим планом? Хотела ли она, чтобы Азирафаэль пострадал за свою роль в остановке Апокалипсиса, или она была за то, чтобы показать ангелу прощение? Неужели она считала, что крылья Азирафаэля должны быть отняты у него? Или она хотела, чтобы меч исчез в каком-нибудь уголке мира и никогда больше не использовался против них — ни ангелов, ни демонов?

Вспоминая разговор, который они вели до того, как спустились в Ад — разговор, который Амариэль поклялся никому не повторять, — ангел подумал, что он прекрасно понимает, чего она хочет.

Он не задал ни одного из этих вопросов, вертевшихся у него в голове вслух. Это было бы не очень по-ангельски с его стороны. Вместо этого Амариэль повернулся к ангелам, которые единодушно решили, что в отсутствие какого-либо архангела он является высшей фигурой власти, за которой они будут следовать, не задавая вопросов.

— Кто-нибудь, позвольте мне позаимствовать их управление, — мягко предложил он. Ангел, который первоначально протестовал, немедленно поднялся на ноги. В комнате повисла коллективная пауза, когда Амариэль подошел и сел, поднимая образ женщины, которая могла бы быть его самым любимым человеком на всей планете — не то чтобы ангелам позволялось иметь любимчиков.

— Кажется, у меня есть идея.

По всей комнате наблюдения на Небесах, раздался коллективный вздох облегчения.

***

========== Глава девятнадцатая ==========

***

Азирафаэль был один, запертый в маленькой темной комнате. Он очень долго был один.

По крайней мере, кто-то додумался проявить хоть какие-то манеры и снабдить его несколькими приятными вещами, пока его заставляли ждать в этой тюрьме. Единственная полка с книгами, хорошая лампа для чтения и одеяло, чтобы уютно устроиться, если он почувствут себя немного холодно.

Кресло было абсолютно божественным дополнением. Оно было почти точной копией того, что сейчас стояло в его книжном магазине. Азирафаэль мог бы сказать, что оно точно такое же, но когда он приподнял подушку, чтобы заглянуть под нее, то обнаружил печальное отсутствие красного винного пятна.

Это случилось где-то в начале девяностых, еще до того, как началась вся эта ерунда с Антихристом. Кроули пришел выпить на ночь, как он часто делал, и они о чем-то разговорились. До сих пор Азирафаэль не мог вспомнить, о чем они говорили. Он помнил только, как встал, чтобы принести им еще одну бутылку, и, вернувшись, обнаружил, что демон смотрит на него очень подозрительно. Кроули отказался смягчиться, когда его спросили, и Азирафаэль оставил эту тему.

Он нашел пятно, когда Кроули уходил той ночью. Азирафаэль не знал, был ли его друг настолько пьян, что забыл о том, что он может это исправить, или же он просто запаниковал и поспешно попытался скрыть свою ошибку. В любом случае, пятно было на месте. Ангел мог в любой момент заставить его исчезнуть, но по какой-то причине сохранил его. Иногда, когда ему становилось совсем грустно, он бросал на него быстрый взгляд, просто чтобы напомнить себе, какое нелепое выражение появилось на лице Кроули, когда Азирафаэль спросил, что за подлый поступок он совершил в ту ночь.

Азирафаэль вздохнул. Он скучал по Кроули. О, как же ангел скучал по своему демону, как же сильно.

Где сейчас Кроули? О чем он думал теперь, когда Азирафаэля так долго не было? Неужели он заболел от беспокойства? Демон уже давно разгадал истинную природу Томаса, так что он должен был заподозрить, что Азирафаэля держат в Аду. Неужели Кроули попытается спасти его? Неужели он уже пытался и потерпел неудачу? Неужели Ад уже где-то запер его демона?

Что бы ни уготовило ему будущее, ангел надеялся, желал и молился, чтобы так или иначе Кроули был в безопасности.

Дверь открылась, и Азирафаэль поднял голову, сунул закладку между страницами и положил копию на круглый стол рядом с собой. Ангел знал, кто его посетитель, еще до того, как тот сделал шаг в комнату. Теперь он был единственным, кто посещал Азирафаэля — единственным с тех пор, как тот первый раз закончился плохо.

— Ты пришел сейчас, чтобы выпустить меня?

Азирафаэль спрашивал демона об этом каждый раз, когда тот приходил к нему в гости. И каждый раз Данталион отказывался отвечать ему. Ангел был встречен молчанием, когда дверь снова закрылась, и Данталион пересек комнату и сел во второе кресло, которое он материализовал для себя, едва опустившись на мягкие подушки. Он сидел на краешке стула, упершись локтями в колени, сложив перед собой руки с побелевшими костяшками пальцев, и смотрел на Азирафаэля серыми глазами оттенка бури.

На этот раз все было по-другому. Что-то изменилось. Данталион никогда не испытывал особого восторга или радости, посещая Азирафаэля, но никогда прежде он не выглядел таким озабоченным. Лицо демона было искажено таким образом, что ангел был почти уверен, что он испытывает какую-то боль.

Как бы сильно он себя за это не ненавидел, Азирафаэль почувствовал укол беспокойства.

— Ты в порядке? — мягко спросил он, сдерживая знакомое и милое «мой дорогой», которое так часто сопровождало его высказывания. Азирафаэль знал, что должен ненавидеть это существо, сидящее перед ним. Это демон, который оторвал его от единственного существа, о котором он заботился больше всего на свете. Каким-то образом, несмотря на всю логику, ангелу было все равно. Его сердце все еще сжималось от печали, когда он смотрел на мучительное выражение лица Данталиона, все еще демонстрирующего сходство с человеком, которого так любил Азирафаэль.

— Ты выглядишь так, будто тебе больно, — снова нажал ангел, когда Данталион отвернулся от него, пряча свои серые глаза под опущенной головой.

— Ничего страшного, — пробормотал демон хриплым голосом. — Просто много чего происходит. Это мешает сосредоточиться.

Азирафаэль нахмурился.

— Сосредоточиться? На чем?

Данталион поднял голову и снова встретился взглядом с Азирафаэлем.

— Вот это, — сказал он, указывая руками на все свое тело. — Все это — или, вернее, сохранение того, что есть сейчас, — он помолчал, нахмурившись и откинувшись на спинку стула. — Скрывать свою истинную форму здесь гораздо труднее, чем на Земле.

Перед мысленным взором Азирафаэля возник довольно яркий образ — яркие золотистые змееподобные глаза и пара солнцезащитных очков, которые, казалось, всегда были рядом, чтобы скрыть их. Ангел никогда не видел Кроули здесь, в Аду. Он не знал, правда ли то, что сказал Данталион, но ему не казалось слишком надуманным, что пребывание в Аду выводит на первый план самые демонические качества.

— Ты скрываешь свою истинную форму ради меня? — с любопытством спросил Азирафаэль. Он был удивлен и сразу же заинтересовался. Зачем Данталиону понадобилось скрываться, если это причиняло ему дискомфорт? Какой теперь смысл в этой уловке? У него больше не было причин скрывать, кто он такой, так зачем ему даже пытаться?

— Тебе и не нужно, — продолжил ангел, слегка подвинувшись вперед. Они были близко друг к другу, но не настолько, чтобы коснуться друг друга. Данталион все еще сидел в кресле, глядя на Азирафаэля с непроницаемым выражением лица. — Поверь мне, дорогой. Я смотрел на Конец Света, и он закончился хорошо. Тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы не отпугнуть меня.

— У меня нет другого места, куда я мог бы пойти, — он тихо усмехнулся при этой мысли. Азирафаэль не мог этого объяснить, но здесь, когда они были вдвоем, он не чувствовал страха. О, ангел беспокоился, в основном о Кроули, но он не верил, что Данталион пошевелит пальцем, чтобы причинить ему вред. Особенно после того, как он обошелся с Хастуром в последний раз, когда Азирафаэль видел пепельного демона.

Данталион был в ярости. Когда он вернулся со встречи с Вельзевулом и обнаружил Хастура с ножом, готовым вонзить его в тело Азирафаэля, тот буквально обезумел. В течение секунды демон прижал Хастура к стене и одним плавным движением ударил его головой о камень, и Хастур потерял сознание.

Он был так уверен, что Данталион продолжит уничтожать другого демона, но Азирафаэль был удивлен. Убедившись, что опасность миновала, Данталион тут же оказался рядом с Азирафаэлем. В этот момент повязка была снята, и Азирафаэль раз и навсегда убедился, что Данталион и Томас — одно и то же существо. Его обманули, одурачили и каким-то образом обманом заставили радоваться этому.

Остаточные ощущения все еще были. Теперь, когда его разум был оставлен в покое, Азирафаэль мог мыслить логически, но, как он ни старался, ему не удавалось избавиться от этих чувств. Когда Данталион опустился рядом с ним на колени и легонько коснулся рукой его щеки, Азирафаэль наклонился к нему, смаргивая слезы, когда чудо потекло из кончиков пальцев демона, прогоняя боль Азирафаэля и не оставляя на нем ни раны.

Азирафаэль не понимал, что происходит. Как он ни старался, он не мог понять, зачем Данталион привел его сюда, если он не планировал какую-то грандиозную пытку. Ангел мало что знал о демонических знаниях, поэтому он не был очень уверен в положении Данталиона в Аду. Демон был каким-то герцогом, это было очевидно, но Азирафаэль понятия не имел, что он делал, когда не бродил по Земле, притворяясь человеком, пытаясь ухаживать за ангелом.

Опять же, Данталион ничего не сказал. Азирафаэль наблюдал, как демон глубоко вздохнул и позволил своему телу расслабиться. Почти сразу же его лицо начало меняться. Различия были незаметны. Настолько мелкие, что если бы ангел смотрел на два изображения рядом, которые были запечатлены на расстоянии секунды друг от друга, он не смог бы отличить одно от другого. Шли секунды, перемена становилась все более заметной, и вскоре Азирафаэль увидел перед собой совершенно другого человека.

Все еще бледная кожа, с более светлыми, вьющимися волосами и сотнями и сотнями веснушек. Азирафаэль моргнул, впитывая все это, наблюдая, как это новое лицо исчезает и уступает место еще одному. Это было совершенно завораживающее зрелище. Ангелу казалось, что все человечество смотрит на него своими глубоко посаженными серыми глазами.

Прекрасно, подумал ангел, стараясь, чтобы это слово не вырвалось наружу. Он, наконец, отпустил небесную пропаганду о том, что демоны и ангелы были наследственными врагами, благодаря Кроули, но это не означало, что Азирафаэль должен был дружить с каждым демоном, которого он встречал. Особенно с теми, кто лгал ему, манипулировал его чувствами, похищал его из дома и оставлял в Аду.

— Я не понимаю, — прошептал демон напротив него. — Как ты можешь просто вот так сидеть? Как ты можешь быть таким добрым после всего, что я сделал?

— Ну, — начал Азирафаэль, аккуратно складывая руки на коленях и обращаясь к демону. — В свою защиту скажу, что ты каким-то образом испортил мои эмоции — заставил меня заботиться о тебе. Так что вряд ли это моя вина.

Лицо Данталиона тут же вытянулось, и Азирафаэль подался вперед. Интересно. Возможно, Кроули был не единственным демоном, который мог чувствовать вину и раскаяние за то, что он сделал.

— Как бы то ни было, — продолжил ангел гораздо более мягким тоном, — я искренне верю, что проявлять доброту — это путь, которым должны жить все мы, а не только люди. И я стараюсь делать это каждый день, по отношению ко всем, кого встречаю, — он помолчал, мягко улыбаясь про себя. — Если только я не столкнусь с кем-нибудь, кто попытается купить одну из моих книг.

Демон рассмеялся, и Азирафаэль почувствовал, как его сердце воспарило. Может быть, есть еще надежда. Может быть, он как-нибудь вернется домой и снова увидит Кроули. У них было столько всего, о чем им нужно было поговорить. Столь много всего они оставляли невысказанным.

Медленно печальное выражение вновь появилось на лице Данталиона. Его глаза сияли от волнения, когда он смотрел на ангела, волосы удлинялись до плеч, падая тугими темными спиралями, которые дополняли его темнеющую кожу и смягчающие черты лица. Азирафаэль подождал еще немного, желая услышать, что скажет Данталион дальше. Ему не терпелось узнать, чего хочет от него демон и почему он выглядит таким разбитым в этот момент.

— Азирафаэль, — наконец прошептал Данталион, и его слова эхом отдались в каменной комнате. Кроме двух стульев, книжной полки, стола и одеяла, здесь больше ничего не было. Ни окон, ни другой мебели, ни цвета, кроме коричневато-серого оттенка стен и пола. Ничто больше не отвлекало его от демона, который собирался обнажить его душу в первый раз.

— Почему ты не любил меня?

Чего бы он ни ожидал, так точно не этого. Демон, озабоченный любовью? Азирафаэль был уверен, что это не в первый раз. Кроули никогда еще не был таким смелым, никогда не говорил об этом так открыто. Ангел столько раз надеялся, что будет, но в итоге он здесь. Запертый в недрах Ада, не имеющий ни малейшего представления о том, как именно Кроули любил его.

— Если ты помнишь, — мягко подтолкнул его ангел, — я сказал, что люблю тебя.

Данталион нахмурился. Такое другое выражение его лица Азирафаэль обнаружил, когда оно было представлено с более женственными чертами, которые он в настоящее время надевал.

— Не совсем так, как надо.

Азирафаэль подавил желание закатить глаза.

Он не понимает, напомнил себе ангел. Он сомневался, что какой-нибудь демон, живший здесь в течение шести тысяч лет, мог это сделать. Но, если Кроули был хоть каким-то намеком, то Данталион был способен понять, если Азирафаэль решил быть терпеливым с ним.

— Есть много видов любви, мой дорогой, — Азирафаэль позволил улыбке просочиться в его голос. Он наблюдал, как Данталион наклонился вперед в своем кресле, немного цвета вернулось к рукам, которые он когда-то так крепко сжимал. — Это любовь матери к своему ребенку. Любовь друзей, которые практически братья. Общая любовь, которую мы испытываем к нашим соседям. И любовь, которую мы чувствуем к себе. Вся она правильна. Вся она хороша, особенна и прекрасна, когда ты позволяешь себе испытать ее.

Похоже, демона не удовлетворил ответ Азирафаэля.

— Но ты любишь его больше, — это был не вопрос, и Азирафаэлю не нужно было спрашивать, кого имел в виду Данталион. Он почувствовал, как искра печали вошла в его сердце, когда мысли о Кроули снова юркнули в его голову.

— Данталион, — снова попытался Азирафаэль. — Любовь — это не то, что случается в одночасье. Ты не можешь просто посмотреть на человека и влюбиться. И ты не можешь заставить его влюбиться тоже. Это может занять годы. Нужно любить, чтобы построить вид доверия с кем-то. Ты должен доверять ему, чтобы позволить себе быть уязвимым рядом с ним, — он замолчал, удивленный внезапно нахлынувшими на него эмоциями. Перед мысленным взором Азирафаэля возникло лицо Кроули — его мягкая улыбка, когда он смотрел на ангела через обеденный стол, прячась за черными очками.

Слезы хлынули из глаз, но ангел сумел сдержать их, продолжая прерывисто дышать.

— Я знаю Кроули больше шести тысяч лет. Я понял, что влюбился в него в тысяча девятьсот сорок первом году, — ангел мягко и печально улыбнулся, думая о потерянном времени. Все время с тех пор он тратил впустую, потому что всегда боялся. — Мне потребовалось пять тысяч девятьсот сорок пять лет, чтобы признаться себе, что я люблю Кроули. Я до сих пор никому не признался в этом вслух, кроме тебя, — он улыбнулся удивительной, но милой улыбкой. Азирафаэль почувствовал, как мягкое тепло поселилось в его груди, когда он посмотрел на демона, полностью сосредоточившего внимание на Азирафаэле, впитывающего каждое его слово.

— Люди не живут так много времени, — поправился он. — У них нет такой роскоши. И, ну, я всегда был немного медленным в этом понимании.

Демон все еще хмурился. Разные губы, разная складка бровей. Все тот же грозный взгляд, не отрывающийся от лица Азирафаэля.

— Я все еще не понимаю, — конечно, не понимал, да и как он мог, если Азирафаэль сам едва понимал это? Даже после долгих лет размышлений ангелу так и не удалось найти объяснение тому, как такой ангел, как он, влюбился в демона. Это было поистине непостижимо.

Азирафаэль грустно улыбнулся.

— Позволь мне попытаться объяснить.

И не имея ничего лучшего, чем проводить время в компании Данталиона, гораздо больше наслаждаясь его обществом, чем сидением здесь в одиночестве, Азирафаэль постарался объяснить, как много Кроули значит для него.

Он говорил о стене Сада и о том, как Кроули, «Змий» тогда, подошел к нему, утешил его в трудную минуту. Как демон заставил его улыбнуться в тот первый плохой день в его жизни. Он рассказал о потопе и о том, как Азирафаэль впервые увидел сострадание демона. Вместе они путешествовали на протяжении многих лет, ангел рисовал картину того, каким человеком был Кроули. Не демон, не сила Ада, просто Кроули — человек.

Распятие, взлет и падение Рима, Европа и Черная смерть, великий пожар Лондона, Париж во время Французской революции, Вторая Мировая война. Кроули прошел с ним через все это. Кроули был на их стороне задолго до того, как Азирафаэль узнал о существовании их стороны.

— Тогда-то я и понял, — Данталион все это время не сводил глаз с Азирафаэля, ни разу не прервав его. Ангел не знал, получит ли он что-нибудь от этого разговора, но самому Азирафаэлю стало легче. И хотя Кроули сейчас не было рядом, он верил, что они снова увидятся, и надеялся, что скоро. — Ему не нужно было спасать мои книги, но он это сделал. Кроули использовал чудо, чтобы спасти что-то ценное для меня, и он сделал это, не ожидая ничего взамен. Он спасал меня, снова и снова, и всегда был рядом, когда я нуждался в нем.

Ангел наконец замолчал, сложив руки на коленях.

— Я не могу представить свою жизнь без него. Я бы не хотел жить жизнью, в которой его нет. Он мой самый лучший друг, ты же знаешь. Мы всегда были против всего мира. Даже когда я этого не видел — это видел Кроули. И это одна из многих причин, почему я люблю его всем своим существом.

— И ты никогда не говорил ему об этом? — Азирафаэль удивился, что это был первый вопрос, который Данталион решил задать. Он был готов к новой атаке на природу любви, а не к тому, что демон так быстро приблизится к одному из самых больших сожалений ангела.

— Влюбленность делает тебя уязвимым, — объяснил он. — А быть уязвимым — страшно. Я никогда не говорил об этом Кроули, потому что боялся, что он не чувствует того же. Я боялся сделать что-то, что может разрушить нашу дружбу. Я не хотел его терять.

Пауза. Прерывистое дыхание, необходимое, чтобы успокоить эмоции.

— И все равно не понимаю.

Данталион вздохнул и откинулся на спинку стула, скрестив ноги перед собой.

— Да, — ответил демон без дальнейших расспросов. — Он любит тебя.

Азирафаэль выпрямился, внезапно почувствовав себя гораздо теплее, чем минуту назад.

— Он… откуда ты знаешь? — Данталион не мог знать наверняка, если только Кроули не сказал ему об этом. Зачем ему это делать? Почему он не сказал это лично Азирафаэлю? Нечто подобное было слишком важным, слишком личным, чтобы рассказывать кому-то постороннему. Азирафаэль должен был первым узнать, правда ли это.

Неважно, что он делал именно это, прямо здесь и сейчас.

Демон посмотрел на Азирафаэля, на мгновение замолчав, как будто пытался найти недостающую часть какой-то неразрешимой головоломки, которая перед ним лежала.

— Я видел, — объяснил Данталион с ноткой недоверия в голосе. — С этого все и началось, Азирафаэль. Я прилетел на Землю несколько месяцев назад, чтобы пытать Кроули. И я смог это сделать, потому что он любит тебя. Я манипулировал твоей любовью к Кроули и начал направлять ее на себя. Я заставил тебя влюбиться в меня, и он сходил с ума от боли, потому что думал, что ты оставишь его позади.

Голубые глаза расширились. Азирафаэль ощутил прилив гнева, как к Данталиону, так и к самому себе, и этот гнев грозился полностью овладеть им.

— И зачем это было нужно? — в отчаянии спросил ангел. — Просто способ сделать Кроули еще больнее? Заставить его опасаться за мою безопасность? Держать меня в таком месте, куда он не сможет добраться, где он может никогда больше меня не увидеть?

Эта мысль была слишком сильной, чтобы ее можно было вынести. Это многое объясняло — то, как Кроули вел себя последние несколько недель, то, как Азирафаэль был ошеломлен и сбит с толку всем, что происходило. Это объясняло все, что пошло не так с тех пор, как они остановили Конец Света.

— Отвечай мне! — крикнул ангел, когда Данталион не ответил. Услышав его вспышку, демон испуганно поднял голову, и в тусклом свете глаза его увлажнились. — Это все для того, чтобы сделать Кроули больно?

Медленно, мучительно демон покачал головой.

— Нет. Больше нет, — Данталион сделал глубокий, прерывистый вдох, и слезы наконец-то полились. Возможно, это был еще один трюк — попытка заманить его в ложное чувство безопасности, но что-то в глубине души подсказывало Азирафаэлю, что все сказанное было подлинным. Вспышка страха наполнила его, когда он подумал о своем любимом демоне.

Пожалуйста, Боже, пожалуйста. Мне все равно, что со мной будет. Только, пожалуйста, береги его.

На долю секунды выражение лица Данталиона изменилось. Азирафаэль хотел спросить его об этом — хотел спросить, какая мысль только что пришла ему в голову, но демон был слишком быстр. От следующих слов сердце Азирафаэля пронзил страх, и он больше не смог сосредоточиться ни на чем другом.

— Сейчас будет гораздо, гораздо хуже. Для тебя и для Кроули.

***

Комментарий к Глава девятнадцатая

Что ж, я забил на «ждущих продолжение», отлично

========== Глава двадцатая ==========

***

Кроули был взбешен.

Кроули был вне себя от злости. Кроули был разъярен, разгневан, рассвирепен, он был вне себя от ярости. Кроули все эти слова объединил и умножил во сто крат. Он собирался уничтожить Данталиона. Разорвать его на части, обвить своим змеиным телом шею ублюдка и выжать из него жизнь молекула за молекулой. Бросить его в чан со святой водой, чтобы от него не осталось ни пятнышка.

Как же это случилось? Как он мог быть таким слепым? Он знал, на что способен Данталион. Кроули точно знал, с чем имеет дело, и все равно был ошеломлен, потому что был так чертовски счастлив снова увидеть Азирафаэля, что выбросил осторожность из окна. Он был слишком быстр, и его ангел все еще был в опасности, и во всем виноват Кроули!

Что теперь должен был думать о нем Азирафаэль? Знал ли он, как долго пробыл здесь? А Кроули? В последний раз, когда он проверял, прошло меньше суток, но это было до того, как он потерял сознание. Придя в себя, Кроули обнаружил себя привязанным к грязной стене, с цепями на запястьях, в одиночестве в пустой комнате. Он мог находиться в таком состоянии несколько минут, часов или дней. У демона не было обычных предательских ощущений, как у людей, способных помочь ему расшифровать, сколько времени прошло. В его сознании не было усталости — верного признак недосыпа, — не было колющей боли в животе, указывающей на то, как давно он не ел.

Его могли приковать здесь на пять минут или пять недель, и все выглядело бы точно так же.

Демон потянул за свои путы, морщась от боли, пронзавшей его запястья каждый раз, когда он дергал. Казалось, чем сильнее он боролся, тем сильнее боль распространялась по всему его телу, начиная с запястий и кистей и распространяясь вверх по руке и по всему телу. Гениальная конструкция, которая могла бы доставить боль и ангелу, и демону. Кроули недовольно зарычал.

Если бы Рай и Ад работали вместе над чем-то действительно важным, было страшно представить последствия.

Азирафаэль. Кроули со стыдом опустил голову. Он подвел своего друга. Ему не удалось спасти его от опасности, не удалось уберечь его. Он не дал ему понять, как сильно любит. У него было так много возможностей сделать это, но демон был слишком напуган, и теперь было слишком поздно. Небеса и Ад намеревались отправить их в небытие, когда они в последний раз встретились лицом к лицу. Были все основания полагать, что они сделают это снова.

Мысль о том, что он больше никогда не увидит своего ангела, вонзилась в грудь Кроули, как кинжал. Он едва мог дышать от боли.

Какой-то звук на краю его слуха заставил демона поднять глаза. Он смотрел янтарными глазами, впервые заметив, что очки больше не сидят на кончике носа. Должно быть, они упали, когда Данталион похитил его и оставил гнить в этой комнате.

Кроули снова потянул за веревки, проверяя их, не обращая внимания на молниеносную вспышку боли, которая пронзила его руки, заставив плечи онеметь. Он надеялся, что именно этот ублюдок придет за ним. Еще лучше, если демон придет один. Не было никакого количества адских или небесных пут, которые могли бы удержать его. Данталион заплатит за то, что сделал.

— О, — заметил Кроули, узнав пепельно-белые волосы вошедшего в комнату демона, за которым последовало еще одно знакомое лицо. — Хастур, Дагон, как мило, что вы двое тоже зашли.

Пара демонов усмехнулась ему, подойдя и встав рядом. Прежде чем Кроули успел вставить еще одно слово, кулак Хастура появился из ниоткуда, ударив его в живот, выбив воздух прямо из легких. Демон согнулся пополам от боли, но не издал ни звука, только позволил мягкому смешку проскользнуть в воздух вокруг него.

— Пошли, — проворчал Дагон, хватаясь за цепи, приковывавшие Кроули к каменной стене. При его прикосновении они тут же выпрыгнули из ступки и обвились вокруг рук Дагона, удовлетворенно дребезжа, а демон ухмыльнулся от удовольствия. — Нас ждут очень важные люди, Кроули.

— Ну разве это не мой счастливый день, — выплюнул демон, заработав быстрый пинок под ребра. Кроули застонал, но заметил, как Дагон искоса взглянул на Хастура. Здесь что-то происходило.

— У нас нет на это времени, — на этот раз Дагон обращался к Хастуру, а не к Кроули. Эти двое, казалось, были в ссоре из-за чего-то. Возможно, Кроули сможет использовать это знание в своих интересах. Если бы он только мог заставить этих двоих спорить достаточно долго, возможно, чтобы он смог ускользнуть. Найти дорогу обратно к Азирафаэлю. Найти дорогу обратно домой. — Они уже привели ангела.

Кровь Кроули превратилась в лед.

Только не Азирафаэль. Не его ангел. Что они собираются с ним сделать? Небеса уже поверили, что его не убьет адский огонь. Неужели они нашли его? Придумали какой-то новый способ его помучить? Неужели они собираются пытать Кроули и заставить ангела смотреть?

Пожалуйста, нет.

Демон беззвучно закричал, когда его подтащили вперед скованными руками.

Пожалуйста, сохрани Азирафаэля в безопасности. Мне все равно, что со мной будет, но храни моего ангела в безопасности.

Это была бесполезная молитва. Безнадежная. Кроули знал, что его никто не слушает. Он знал, что там нет никого, кто мог бы услышать его — кто заботился бы о том, чтобы услышать его. И все же демон молился. Он больше ничего не мог сделать. В нем не осталось ничего, что могло бы спасти их.

На этом их история закончится.

По крайней мере, у него будет последний шанс увидеть своего ангела перед горьким концом.

Демоны вытащили его из Преисподней, не сказав ни слова. Они смотрели прямо перед собой, поднимаясь из земли и выходя на открытое пространство вестибюля, залитое комбинацией флуоресцентных ламп и солнечных лучей, проникающих сквозь стеклянные окна.

Около дюжины фигур стояли в стороне от комнаты в ожидании их. Они делились равномерно посередине. Демоны справа. Ангелы слева. Глаза Кроули скользили по каждой фигуре, пока не остановились на единственной, которую он хотел видеть.

Азирафаэль был закован в такие же кандалы, его руки были вытянуты вперед, а по бокам от него стояли демоны. Ему завязали глаза, но, если не считать очевидного отсутствия зрения, ангел выглядел нетронутым. Кроули вздохнул с облегчением, подумав о том, насколько хуже все могло быть. Насколько хуже он думал об этом раньше, когда его обманом заставили спасти самозванца.

— Азирафаэль! — крикнул Кроули, не в силах остановиться, когда его ангел появился в поле зрения. Азирафаэль повернул голову на звук голоса демона, его лицо одновременно наполнилось облегчением и страхом. Кроуливнезапно рванулся вперед, пытаясь пробиться к ангелу, сдерживая шипение боли, когда кандалы вокруг его запястья загорелись святой энергией.

Они должны были оставить след.

— Кроули, мой дорогой, — выдохнул ангел в ответ. Невозможно было не заметить опустошения в его голосе. Значит, Азирафаэль не знал, что Кроули будет здесь. Он думал, что наказание предназначалось только ему одному, он не знал, что Рай и Ад тоже вцепились в Кроули своими когтями.

Демон открыл рот, чтобы утешить ангела — сказать ему, что все будет хорошо, но Габриэль заставил его замолчать, сделав шаг вперед, чтобы обратиться ко всем.

— Ведите его сюда.

Прежде чем Кроули успел моргнуть, Азирафаэля подтащили к архангелу. Он не кричал, не сопротивлялся. Ангел просто двигался изо всех сил против грубых рук, удерживающих его на месте. Он держал голову высоко поднятой, повернувшись в сторону Габриэля, как будто мог видеть сквозь ткань.

Вокруг потрескивала энергия, когда повелители демонов и архангелы одновременно наклонились вперед в ожидании. Что-то должно было произойти здесь, и мысль об этом заморозила каждую молекулу в теле Кроули. Его янтарные глаза метались по комнате, вбирая в себя как можно больше информации. Желая, чтобы там была какая-то подсказка. И что-то подсказывало ему, что должно произойти. Что-то, что покажет ему, как увести отсюда хотя бы Азирафаэля — в целости и сохранности.

И только тогда он увидел меч.

— Азирафаэль! — голос Габриэля раздался над тринадцатью свидетелями, собравшимися наблюдать за исполнением наказания. — Ангел. Бывший страж Восточных Врат. Тебя признали виновным в измене Небесам. Ты помог остановить Апокалипсис. Ты вмешался в Великий План и предотвратил Великую битву между силами Рая и Ада, — он поднял руку, и Уриэль шагнул вперед, сверкая карими глазами, меч в его руке вспыхнул огнем.

Кроули с ужасом наблюдал, как Сандальфон и Маммон шагнули вперед, протягивая руки, чтобы вытянуть крылья Азирафаэля снаружи, чтобы все могли видеть. Ангел вскрикнул от боли, когда пальцы вцепились в чувствительные перья, дергая их так, как было особенно больно. Кроули снова напряг свои путы, выбрасывая в воздух все чудеса, какие только мог придумать, в попытке освободиться. Азирафаэль был рядом. Все, что ему нужно было сделать, — это освободиться, и они уйдут. Никакой больше возни на этой площадке для самодовольных, эгоцентричных вечных существ. Он заберет их обоих к звездам и никогда не оглянется назад. Габриэль, Вельзевул и все остальные никогда не найдут их снова. Никогда больше не причинят им вреда.

— Твоим наказанием будет вечная смертная казнь, — продолжал архангел, и его фиолетовые глаза впились в лицо Азирафаэля. — Каждый раз, когда ты умрешь здесь, на Земле, и твой дух вернется на Небеса, мы отправим тебя обратно, — он ухмыльнулся, довольный тем, что все наконец-то пошло по его плану. Кроули захотелось броситься вперед и сбить эту самодовольную улыбку со его хорошенького личика. Как остальные архангелы отнеслись к этому? Как они могли согласиться бросить Азирафаэля в адский огонь шесть месяцев назад? Когда это стало их работой — наказывать ангелов за проступки?

— Каждый раз, когда ты будешь становиться смертным, ты будешь забывать обо всем, что связывало тебя с Раем или Адом. Ты будешь полностью и окончательно человеком.

Демон поймал себя на том, что отчаянно вглядывается в шеренгу ангелов в поисках дружелюбного лица. Ремиэль однажды помогла ему спасти Азирафаэля. Возможно ли, что она сделает это снова? Его янтарным глазам не потребовалось много времени, чтобы найти ее — единственную среди них, все еще предпочитающую носить белые одежды, которые она носила еще в Начале. Надежда наполнила его грудь, но была разбита, когда он понял, что она смотрит на Азирафаэля сверху вниз с бесстрастным выражением лица, а ее карие глаза наполнены болью.

Ремиэль не могла помочь. Никто не мог. Это был конец для них обоих.

Они не говорили многого, но Кроули не был глуп. Он знал, что такая же участь ждет его, когда они закончат с Азирафаэлем. Жизнь смертного, не знающего, кто он такой. Не знающего об Аде и демонах, которые там жили. Не знающего о Небесах и волках-в-овечьей-шкуре, которые наблюдали за ними. Не знающего ничего, что, по его мнению, было источником всей его боли на протяжении всей его вечной жизни. Что касается наказаний, то могло быть и хуже.

Смертная жизнь человека, не знающего Азирафаэля? Теперь это было немыслимо.

Просто кивнув, Габриэль отступил назад, позволив Уриэлю занять центральное место. Он на мгновение задержал взгляд на Сандальфоне и Маммоне, которые ответили на ее стоический взгляд веселыми улыбками. Кроули почувствовал, как его сердце подпрыгнуло к горлу, когда демон справа от Азирафаэля шагнул в сторону, вытягивая крыло как можно дальше, ухмыляясь, когда ангел, стоящий на коленях под ними, закричал от боли.

Кроули понял, что сейчас произойдет, за долю секунды до того, как это произошло. Он почувствовал, как крик вырвался из его горла, когда огненное лезвие рассекло воздух, разрезая плоть и перья, как будто они были ничем. Крик боли сорвался с губ Азирафаэля, когда ангел рванулся вперед, отбиваясь от удерживавших его существ. Вонь тлеющей плоти наполнила воздух вокруг них, и Кроули смотрел на это с широко раскрытыми от ужаса глазами, не в силах отвести взгляд.

Это было выше всего, что он мог себе представить. Помимо того, что ужасные вещи люди могли придумать сами. Помимо того, что даже демоны делали ежедневно, чтобы мучить людей, находящихся на их попечении. Азирафаэль откинулся на колени, задыхаясь от напряжения, пытаясь хоть как-то сохранить сознание, несмотря на боль, и тихие всхлипывания сорвались с его губ, когда ангел попытался удержать себя от падения.

Слезы текли по лицу демона, когда он боролся с цепями, которые удерживали его, крича им, чтобы они остановились, отпустили, проявили милосердие. Призывая их к чудовищам, которыми они стали. Кроули боролся изо всех сил, чтобы вырваться на свободу — броситься к своему ангелу и унести его прочь. Чтобы, по крайней мере, оттолкнуть Азирафаэля в сторону и потребовать занять его место.

Если это должно было случиться с кем-то из них, то это должен был быть Кроули. Азирафаэль этого не заслужил. Ни сейчас, ни когда-либо.

Уриэль сменил позу, подняв пылающий меч высоко над своей головой, а Сандальфон отступил назад, чтобы расправить оставшееся крыло, а Маммон крепко держал Азирафаэля за руку. Кроули рванулся вперед, но был остановлен жгучей болью, пронзившей все его тело. Он метался, кричал и вопил, пока у него не пересохло в горле, и его голос разнесся по безмолвному залу, никем не услышанный.

Кроули. Знакомый голос прорвался сквозь хаос в его сознании, но демон не остановился. Время, казалось, замедлилось, когда еще один всхлип боли вырвался изо рта ангела. Кожа на спине, где когда-то было крыло, дымилась. Тонкие завитки дыма поднимались в воздух над пылающей плотью, смесь сердитого красного и обугленного черного. Кроули боролся с внезапным желанием вырвать обедом, которого он не ел, когда его широко раскрытые янтарные глаза увидели ужасное зрелище.

Кроули, голос повторил попытку. Демон все еще кричал, и его крики были бессмысленными звуками в этот момент, его разум больше не был способен формировать связные мысли. Как это могло случиться, когда сама его душа разрывалась надвое?

Кроули, ты должен остановить время, как только это крыло будет отрезано, если хочешь спасти Азирафаэля.

Звук замер у него в горле. Его первым побуждением было посмотреть на Ремиэль и послать ей очень грубый жест, но поскольку его руки были скованы вместе, он решил, что это не пройдет гладко. Что, черт возьми, она пыталась сказать? Азирафаэль был уже потерян. Неужели она не видит, какой урон был нанесен прямо у нее на глазах? От этого уже не было возврата.

Кроули! На этот раз голос был более настойчивым. Отчаянным. Почему Ремиэль была в таком отчаянии? Почему ее голос звучал так, будто ей страшно? Кроули, возьми себя в руки. Ради Бога, открой глаза.

Так он и сделал. За то время, пока пылающий меч прорезал расстояние между Уриэлем и ангелом, стоящим перед ним на коленях, Кроули огляделся. Его янтарные глаза изучали все лица присутствующих, от мрачного хмурого взгляда Маммона до самодовольной ухмылки Михаила, останавливаясь только один раз, чтобы посмотреть на постоянно меняющееся лицо Данталиона, стоически, насколько это было возможно, наблюдающего за разворачивающейся перед ним сценой с отстраненной гримасой и мерцающими голубыми глазами.

Голубыми, как летнее небо.

Внезапно Кроули все понял.

Меч рассек второе крыло, как нож размягченное масло, и принес с собой тот же мучительный крик, сопровождаемый горящей плотью и завитками змеевидного дыма. Когда безжизненное крыло с грохотом упало на пол, сцена перед ними начала меняться, появление двух фигур в комнате пошло рябью, когда их истинные формы были открыты.

С сердцем, застрявшим в горле, Кроули собрал скручивающийся внутри него страх и позволил ему пульсировать наружу, замедляя все вокруг, кроме трех вечных существ и одного новоиспеченного смертного.

Ремиэль мгновенно набросилась на него, пронеслась мимо тела, упавшего без сознания на пол, чьи волосы уже превратились из пушистых светлых локонов в более густые каштановые. Кроули напрягся, пытаясь разглядеть больше, но архангел загородила ему обзор, когда протянула руку и положила ее поверх эфирных наручников. Вспышка яркого белого света вырвалась из ладони ангела, и внезапно Кроули обнаружил, что свободен от одного ограничения и связан другим, когда Ремиэль проявила свои крылья и потянула его вперед, сжимая пальцы вокруг его тонкого запястья.

— Азирафаэль, — выдохнул Кроули, краем глаза заметив, как голубоглазый демон медленно превращается в ангела, которого он так любил. Он сделал неуверенный шаг вперед, не понимая, почему Азирафаэль спешит к Данталиону, а не к нему. Он чувствовал уродливое жжение обиды и ненависти, он думал обо всем, через что демон заставил их пройти.

— У нас нет времени, Кроули, — настаивала Ремиэль, таща его в противоположном направлении, прочь от его ангела, к двери. Ее крылья широко распростерлись вокруг него, закрывая всю сцену от его взгляда. — Азирафаэль схватит Данталиона и отведет его в безопасное место. Мы с тобой должны уйти. Сейчас. Мы — отвлекающий маневр.

В этот момент ему так много хотелось ей сказать. Что происходит? Почему они ждали до сих пор, чтобы сбежать, если таков был их план с самого начала? Куда они собирались идти? Почему он снова оставил Азирафаэля после того, как только что нашел ангела? Почему Ремиэль так стремилась помочь им?

Он удовлетворился констатацией очевидного, вместо того чтобы задавать бесконечные вопросы, на которые демон знал, что она никогда не ответит.

— Мне плевать, что будет с Данталионом.

У нее хватило наглости печально улыбнуться ему.

— Я знаю, — затем, на том же дыхании, снова привлекла его внимание. — Крылья наружу. Сейчас. Твой маленький трюк на этой вечеринке не задержит Габриэля надолго.

Тело Кроули сделало, как она приказала, он чувствовал правду в ее словах. Его черные крылья развернулись, и прежде чем он успел оглянуться, они уже были в воздухе, устремляясь к потолочным окнам над ними, которые таинственным образом потеряли все следы стекла, которое они когда-то держали.

Бросив взгляд вниз, демон заметил знакомые белые крылья Азирафаэля и вздохнул с облегчением. Ноги ангела только что оторвались от земли, сильные руки баюкали бессознательную фигуру знакомого человека. За последние несколько недель Кроули начал его ненавидеть. Того, которому он говорил оставить их в покое.

По крайней мере, он наконец получил то, что заслужил.

Маленькая рука обхватила его запястье, Ремиэль повела его вверх и из здания, взмывая вверх к облачному покрову над головой. К его удивлению, Азирафаэль появился несколько мгновений спустя, направляясь в противоположном направлении с бессознательным Данталионом на буксире.

— Мы планируем встретиться позже, — пояснила Ремиэль, когда потянула его обратно к себе. Кроули даже не понял, что сделал попытку вырваться. Все, чего он хотел, — это снова оказаться рядом с Азирафаэлем, где ему самое место. — Мы с тобой должны повести остальных в небольшую погоню. Габриэль не будет далеко позади. Ты можешь это сделать? — спросила она, делая паузу, чтобы парить в воздухе, насколько это было возможно для ангелов.

Кроули посмотрел на нее и кивнул, в его ярких янтарных глазах светилась яростная решимость. Возможно, он понятия не имел, что за чертовщина сейчас происходит, но демон знал одну вещь. Он сделает все, чтобы защитить своего ангела. Если для этого придется часами кружить по городу, отвлекая внимание кучки лордов-демонов и архангелов, он сделает это с радостью.

Что угодно, лишь бы снова увидеть Азирафаэля в своих объятиях — живым и невредимым.

***

Комментарий к Глава двадцатая

Ай

Больно

========== Лондонское небо ==========

***

Ремиэль поднялась выше в небо, ведя их прямо к облачному покрову и скрывая из виду. Кроули следовал за ней на расстоянии, давая архангелу достаточно места, чтобы полностью расправить крылья, но держась достаточно близко, чтобы заговорить с ней, если он того пожелает.

Но он не говорил. Демон молчал, пока они пробивались сквозь серые тучи, которые, казалось, вечно висели над лондонским небом. Оно было холодным и влажным, и шок от него затопил ее тело, заставив архангела ахнуть. Влага прилипла к ее лицу, волосам, одеянию, но она продолжала лететь, точно понимая, что поставлено на карту, если они потерпят неудачу.

Молчание Кроули беспокоило ее. Чтобы этот план сработал, он должен был доверять ей. Сейчас у него не было абсолютно никаких причин для этого. Если только он не начнет задавать вопросы. Если только он не даст ей шанса объясниться.

— Я бы предупредил тебя, что облака мокрые, — пробормотал демон, поднимаясь на столбе воздуха и подлетая слева от нее. Ремиэль оглянулась, удивляясь тому, как его огненно-рыжие волосы были так нежно взъерошены на ветру. Пара черных солнцезащитных очков материализовалась на его лице, закрывая его змееподобные глаза от ее взгляда, но ничего не делая, чтобы скрыть ощущение, что он смотрит прямо на нее. — Но потом я вспомнил, что мне все равно.

В ответ Ремиэль лишь спокойно взглянула на него и прогнала холод, сковавший ее тело. Ее мощные белые крылья вытянулись позади нее, слегка изменив свой ход, чтобы сменить траекторию полета и лететь не вверх, а прямо. Оглянувшись, Ремиэль расширила свой кругозор, с удивлением обнаружив, что Кроули так долго удерживал время, застывшее вокруг остальных. Оно только сейчас начало рассыпаться.

Архангел осторожно замедлила полет. Они не могли уйти слишком далеко вперед, иначе Габриэль откажется от погони. Они должны были позволить ему поверить, что он все еще может наверстать упущенное.

— Я впечатлена, — сказала она ему, надеясь хоть как-то наладить между ними контакт. Ремиэль знала, что у Кроули есть вопросы. Она знала, что ей нужно объясниться, но совершенно не представляла, как это сделать. — Мне кажется, я сильно недооценила твои способности, Кроули.

Демон посмотрел на нее. Даже сквозь очки она могла сказать, что то, что она только что сказала, удивило его.

— Ты не первая, — пробормотал он, бросив взгляд через плечо. Дуэт не мог видеть Габриэля, но Ремиэль чувствовала его на краю своего сознания. Она чувствовала, как другое измерение открылось вокруг него и многих других, сигнализируя, что они материализуют свои крылья, чтобы взлететь. Облегчение захлестнуло архангела, когда они все бросились по ее очевидному следу.

Первый и второй шаги были выполнены. Пора было переходить к погоне. Без предупреждения Ремиэль прибавила скорость.

— Габриэль и остальные должны нагнать нас, — объяснила она после еще одной минуты молчания, не понимая, почему он все еще молчит. Неужели у него нет вопросов? Он ни за что не последовал бы за ней вслепую. Не без понимания ее мотивов, чего, как она была уверена, он не понимал. Во всяком случае, пока. — По крайней мере, какое-то время нам придется держать их занятыми. Чтобы дать Азирафаэлю немного времени.

Она намеренно оставила свои слова двусмысленными, подталкивая его к разговору с ней. Ремиэль нужен был Кроули, чтобы понять, но главное, она нуждалась в нем, чтобы хотеть понять.

Вместо того, чтобы попросить ее объяснить, вместо того, чтобы расспрашивать ее о деталях ее плана или о том, как она знала, что Азирафаэль будет в безопасности от их преследователей, или как она, Азирафаэль и Данталион придумали этот план в первую очередь, демон повернулся к ней и спросил:

— Где ты была?

Если бы она шла по земле, Ремиэль с визгом остановилась бы. Нахождение в воздухе, к счастью, использовало немного другую часть ее мозга, поэтому, услышав эти слова, она не сразу замерла и не упала с неба. Ее крылья продолжали хлопать, и только ее разум внезапно остановился, когда она повернулась, чтобы посмотреть на демона рядом с ней.

— Прошу прощения? — Ремиэль не пыталась показаться грубой. Она просто не понимала, что означает этот вопрос и откуда он исходит.

— Ты была там? — снова спросил демон, с теми же словами, с той же интонацией в голосе, с тем же серьезным выражением скрытой ярости на лице. — Где ты была полгода назад? Где ты была, когда архангел-сука-Габриэль пытался бросить Азирафаэля в столп адского огня? Где ты была, когда наступал чертов Конец Света?

Край ее крыла зацепился за восходящий поток, и Ремиэль резко накренилась влево. Кроули следовал за ее движением, действие за действием, держась достаточно далеко, чтобы ему не грозила опасность подрезать крыло самостоятельно. Глубоко в животе архангел почувствовала неприятное сжатие. Подобные переживания были для нее еще в новинку. На Небесах у Ремиэль была одна работа, и она хорошо ее выполняла. Она была простой и не требовала от нее ничего особенного, кроме случайных вспышек радости, когда достойная душа поднималась к вечному счастью.

Она не была уверена, но подозревала, что сейчас она испытывает какое-то чувство. Одно из не очень хороших. Это была печаль? Раскаяние? Чувство вины? Как люди отличают их друг от друга?

— Я выполняла свою работу, — это была правда, хотя архангел понимала, что это далеко не удовлетворительное замечание.

Демон усмехнулся, как она и ожидала. Как бы ей ни хотелось, чтобы это было не так, у нее не было лучшего ответа для него. Великий План гласил, что мир погибнет в огне и пламени через шесть тысяч лет. До этого момента Ремиэль выполняла свою работу. Она наблюдала за каждой душой, которая входила в Небесные врата, и когда Габриэль объявил, что у него есть основания полагать, что Антихрист был доставлен на Землю, он не услышал от нее никаких жалоб.

Не то чтобы Ремиэль хотела вступить в войну с Адом. Она любила свою работу, но, как и все ангелы, знала, что рано или поздно ей придет конец. Ведь так было написано. И кто она такая, чтобы спорить с этим?

А потом Апокалипсис был отменен. Он остановился неожиданно, словно его и не было. И впервые с тех пор, как она открыла глаза и очутилась в белоснежной комнате с пятью другими существами, Ремиэль начала думать, что, возможно, не все делится на черное и белое, как она думала изначально. Может быть, то, что они называли «жизнью», было немного сложнее, чем она думала.

Впервые за шесть тысяч лет у нее появилась надежда.

— Ну что ж, — прошипел демон, снова оглядываясь через плечо. Они все еще были впереди группы ангелов и демонов, преследующих их, но Габриэль был мотивирован. Он догонял их, дюйм за дюймом, минута за минутой. Они не смогут вечно держать его вне поля зрения. — И что такого особенного было здесь, а? — она была уверена, что за этими твердыми черными линзами его глаза пылали яростью. И это было справедливо. — Почему ты так отчаянно хочешь спасти нас на этот раз? Зачем идешь против Габриэля, рискуешь всем ради ангела-отступника и демона?

Ремиэль поморщилась от резкости его тона. Без единого слова предупреждения она накренилась вправо, удерживая большую часть их движения вперед. Им нужно было сохранять дистанцию между ними и Габриэлем. У Ремиэль был выход. Она была уверена, что их не поймают. Но это сработает только один раз. И как только они уйдут, Габриэль поймет, что они сделали, и вместо них направит свой взор на Азирафаэля и Данталиона.

Она сделает все, чтобы этого не случилось.

— Я бы хотела, чтобы у меня был способ честно сказать тебе, что все это было результатом какого-то бескорыстного поступка, — архангел замолчала, поморщившись, когда холодный ветер бросил прядь коротких черных волос прямо ей в глаза. Она поспешно сморгнула слезы и снова посмотрела на демона. — Мы оба знаем, что это будет неправдой.

Он ждал, гораздо более терпеливо, чем она ожидала, молча кипя от злости за стеной из черного стекла. Сделав глубокий вдох, Ремиэль открыла рот, чтобы открыть самую сокровенную тайну своего сердца.

— Причины, по которым я помогаю тебе — не только как сегодня, но и всеми другими способами, которыми я могла помочь, — были исключительно эгоистичными, — слова застряли у нее в горле. Это было гораздо труднее, чем она себе представляла. Ремиэль почувствовала, как участилось ее сердцебиение, тихий трепет усилился, пока не превратился в оглушительный стук, который, как она была уверена, мог слышать весь Лондон. Как можно пережить подобные чувства? Она чувствовала, как будто она была готова взорваться.

Демон все еще ждал. Он не собирался срывать слова с ее губ. Он хотел услышать, как она скажет их вслух самостоятельно. Ему нужна была причина ненавидеть ее так сильно, как он и должен был.

— Я сделала это не для тебя, — тихо объяснила она, почувствовав внезапное желание отвести от него взгляд. Каким-то образом Ремиэль удалось проигнорировать его. — Я сделала это не для Азирафаэля. Я сделала это для него.

Кроули знал, что именно это она и собиралась сказать. Он был умным демоном, наблюдательным, проницательным. Он знал, что единственная разница между тем, что происходит сейчас, и тем, что произошло шесть месяцев назад, — это участие одного конкретного демона. Чего он не понимал, так это «почему». Зачем ангелу — да еще и архангелу — так заботиться о демоне? Почему она готова рискнуть всем, чтобы попытаться спасти его?

— Я знаю, что ты его ненавидишь, — начала она, не в силах произнести его имя вслух. Не то имя, под которым он жил последние шесть тысяч лет, и не то, которое ему пришлось забыть. Ни одно из них не звучало прямо в ее голове, поэтому она держала их оба крепко запертыми. — Я понимаю почему, и у тебя есть на то все основания, после того, что он сделал, — она сделала еще один глубокий вдох, на мгновение закрыв глаза, стараясь не думать о вспышке пылающего меча, сдавленном крике боли, крыльях, безжизненно падающих на пол. Воспоминания, которые, как она боялась, навсегда останутся в ее памяти. — Но я никогда не смогу… — еще одна вспышка памяти, на этот раз гораздо теплее.

Полный, богатый смех. Мягкие серые глаза загорелись предвкушением, он взял ее за руку и повел вниз по травянистому склону, к высоким деревьям и пернатым существам, покрытым самыми яркими цветами, которые она когда-либо видела, которые сейчас наполняли воздух вокруг них песнями.

Я создал их для тебя.

Не для них, для нее.

Ремиэль почувствовала, как в ее грудь вонзается обжигающий нож. Это чувство было ей знакомо, хотя здесь, на Земле, оно ощущалось гораздо сильнее. Настолько сильнее после того, что они только что пережили.

Она ожидала, что Кроули что-нибудь скажет. Что наорет на нее. Что будет кричать о чудовищных вещах, которые он совершил. Ремиэль ожидала, что демон кинется в ее сторону и посмотрит на нее с любой формой беспокойства. Посмотрит на нее взглядом, хоть отдаленно напоминающим сочувствие.

Под таким пристальным взглядом ей пришлось отвернуться. И это действие было правильным, потому что в тот момент, когда голова архангела повернулась, чтобы посмотреть назад, она увидела блеск огненного лезвия, торчащего из-за облачного покрова позади них, сопровождаемого несколькими ангелами и демонами, когда те на своих хвостах прорвались через обширный серый барьер.

Они набирали скорость гораздо быстрее, чем она ожидала. Она надеялась, что они дали Азирафаэлю достаточно времени, чтобы сделать то, что он должен был сделать. Ремиэль быстро осмотрела воздух, считая головы, проверяя, все ли на месте. Семь комплектов черных крыльев и четыре комплекта белых.

Барахиэль был единственным, кого не хватало. Архангел не знала, что и думать об этом, но в данный момент у нее не было времени.

— У нас гости, — пробормотала она, словно Кроули не мог понять, что происходит, по мрачному выражению ее лица. Яркий свет послеполуденного солнца освещал их, отбрасывая тени, которые пробегали по слою облачного покрова под их болтающимися ногами. Ремиэль посмотрела на Кроули. — Хватит ли у тебя сил еще на одно чудо?

Демон кивнул головой.

— Куда нам надо?

— Третья альтернативная точка рандеву, — мгновенно ответила она, не имея ни малейшего понятия, что означала бы для него эта цепочка слов. Как она и ожидала, Кроули точно знал, что это значит. Он раздраженно покачал головой.

— Если Азирафаэль дал тебе это место, тебе лучше надеяться, что он окажется там, — несмотря на все, что происходило вокруг нее, Ремиэль поймала себя на том, что улыбается, когда она взяла руку Кроули в свою. — Ему никогда не удается помнить их порядок.

Щелкнув пальцами, они исчезли, материализовавшись в воздухе над парком. Солнечный свет теперь полностью скрылся за облаками, над которыми они мчались несколько мгновений назад. Габриэль и остальные были теперь далеко за пределами ее досягаемости, так что она должна была почувствовать облегчение. Вместо этого архангел только почувствовала, как ее опасения начали расти, когда пара медленно спустилась на восьмиугольное строение с серой крышей и открытыми воздушными стенами, окруженное широкой гравийной дорожкой и коллекцией оранжевых и красных деревьев.

Внизу, внутри эстрады, сгрудился слегка полноватый мужчина с мягкими золотистыми кудрями и пронзительными голубыми глазами, склонившийся над все еще лежащим без сознания телом другого мужчины с гораздо более темными волосами. Ремиэль сразу же узнала этого человека, хотя никогда раньше не видела его вживую. Он выглядел иначе, чем существо из ее воспоминаний, но архангел знала, что как только он снова откроет глаза, она узнает его, как знала всегда. Как она всегда будет его знать.

— О, — услышала она дыхание демона рядом с собой. Мрачный звук заставил ее обернуться туда, куда упал его взгляд. К ее удивлению, Кроули не смотрел вниз на бывшего демона и не на ангела, который в данный момент стоял на коленях внутри. Вместо этого его взгляд был прикован к тропинке чуть поодаль, по которой шли несколько человек, направляющихся прямо к ним.

Впереди шла женщина в платье с высоким воротником, половина ее длинных каштановых волос была завязана в пучок. Рядом с ней шел высокий долговязый мужчина в темных очках и выцветшей зеленой куртке. За ними тащились четверо детей — три мальчика и девочка, — весело болтая между собой, не обращая внимания на явное напряжение, которое испытывали те двое, что вели их за собой.

— Вы, должно быть, издеваетесь надо мной.

***

========== Глава двадцать первая ==========

***

Как такое возможно? Как получилось, что каждый раз, когда с ними случалось что-то опасное, эти люди появлялись и становились у них на пути? Кроули понимал, что Анафема, Ньютон и дети были для него незаменимыми помощниками в прошлом. Он не стоял бы здесь, в нескольких десятках футов от Азирафаэля, без их помощи. Но это не означало, что он был рад их видеть — особенно потому, что он знал, какая угроза сейчас рыщет по городу в их поисках.

Ремиэль промчалась мимо него, поспешила к Данталиону и взяла его все еще бессознательное тело к себе на колени, когда ангел рядом с ней поднялся на ноги. Янтарные глаза Кроули скользнули по лицу Азирафаэля. Какое совершенное, прекрасное, невредимое лицо. Ангел встретился с ним взглядом и улыбнулся.

Его улыбка была самой красивой вещью, которую Кроули когда-либо видел.

Прежде чем демон понял, что происходит, он уже бежал, широко раскинув руки навстречу своему ангелу. За несколько секунд он преодолел разделявшее их расстояние, и Азирафаэль бросился в объятия Кроули, уткнувшись лицом в шею демона.

Кроули чуть не упал в обморок от облегчения.

— Азирафаэль… — простонал он, вдыхая знакомый запах старых книг, и чайных листьев, и едва уловимый намек на дождь, напомнивший ему о том дне, когда они впервые встретились на стене Сада. — Ангел…

Он был здесь. Он был в безопасности. Он был в объятиях Кроули. Огромное давление внезапно исчезло из груди демона, когда он снова и снова вдыхал Азирафаэля. Азирафаэль был дома.

— О, Кроули, — одной силы эмоций, наполнивших воздух, было достаточно, чтобы на глаза Кроули навернулись слезы. Обычно демон делал все, что было в его силах, чтобы удержать их, но он был слишком взвинчен — слишком полностью и совершенно измучен, чтобы сделать что-нибудь подобное в тот момент, кроме как крепче сжать своего ангела и позволить благословенной жидкости упасть с его щеки.

Азирафаэль плакал. Кроули почувствовал, что воротник его рубашки уже начал промокать. Азирафаэль всхлипывал, дрожа, когда его кулаки впились в спину демона, держась за него изо всех сил. Медленно, осторожно демон поднял руку и положил ее на затылок ангела, удивляясь тому, как мягкие светлые локоны обвились вокруг его пальцев, как будто они всегда должны были быть там.

— Я думал, что потерял тебя, — сказал демон, и в его голосе тоже проскользнули эмоции. — Ангел, я думал, они тебя поймали. Я думал…

Его голос прервался, не в силах произнести слова, сопровождавшие этот образ упавших крыльев и горящей плоти. Азирафаэль попытался отстраниться, и Кроули запаниковал — рука, обнимавшая ангела за плечи, вцепилась в него чуть сильнее. При виде ангельской улыбки демон расслабился и позволил Азирафаэлю отодвинуться, чтобы посмотреть на него снизу вверх.

Не говоря ни слова, ангел протянул руку и снял очки с лица Кроули, аккуратно засунув их в передний карман его черной кожаной куртки. Демон смотрел на него широко раскрытыми янтарными глазами, не в силах остановить слезы. Удивительно, что он вообще еще держался на ногах.

— Мой дорогой, — прошептал ангел, и Кроули обнаружил, что его рука соскользнула с затылка Азирафаэля, чтобы обхватить его щеку, а длинный тонкий палец потянулся, чтобы стереть мерцающие слезы с невероятно мягкой кожи ангела. — Теперь все в порядке. Я в безопасности. Ты в безопасности, — он просиял, глядя на Кроули, и на глаза его снова навернулись слезы. Демон почувствовал, как его сердце болезненно сжалось в груди. — Мы снова вместе. Мы в безопасности.

Пока он говорил, Азирафаэль передвинул руку, которая ранее занималась солнцезащитными очками, и положил ее поверх руки Кроули. Живот демона затрепетал от прикосновения, его дыхание становилось все более поверхностным, когда большой палец Азирафаэля легко провел по коже его руки. Он посмотрел вниз и увидел пару ярко-голубых глаз, смотрящих на него так, словно он был единственным существом во всем мире, которое имело значение. Как будто вокруг них сейчас не было восьми других существ, следящих за каждым их движением. Как будто они были единственными людьми на всей планете.

Это был момент во всех фильмах и телешоу, когда музыка становилась громче, глаза Азирафаэля закрывались, а Кроули наклонялся для поцелуя. Именно в этот момент он освободится от всех своих сомнений и объявит всему миру, что это его ангел. Его. И никто другой не мог его заполучить. Это был момент, когда он докажет Азирафаэлю, что он на самом деле чувствует — что он чувствовал к ангелу последние шесть тысяч лет.

И Кроули заколебался.

Кроули заколебался, потому что уже делал это раньше. Он обнажил свое сердце и душу, дал слово тайне, которую так долго скрывал, позволил надежде задержаться в воздухе вокруг себя, и его чувства были брошены ему в лицо.

Ты больше не принадлежишь Ей. У меня нет причин любить тебя.

Это были не слова Азирафаэля. Они исходили из уст Азирафаэля, были произнесены голосом Азирафаэля, но Кроули знал, что его ангел не был тем, кто сказал их ему. Азирафаэль никогда бы этого не сказал.

А точно не сказал бы?

Данталион прекрасно воспроизвел все остальное, за исключением глаз Азирафаэля. Он украл его голос, его лицо, его манеры. Кроули был полностью убежден, что демон на самом деле был его ангелом. И не зря. Узнав, кто такой демон, Кроули провел небольшое исследование. Он знал, что Данталион может принять форму любого другого существа по своему желанию. Он знал, что герцог может чувствовать любовь и манипулировать ею. Вот как ему удалось так быстро заманить Азирафаэля в ловушку.

Кроули так же знал, предполагая, что его исследование было правильным, что Данталион мог читать мысли. А что, если… что, если причина, по которой он был таким убедительным Азирафаэлем, заключалась в том, что он мог читать мысли ангела? Что, если все, что он сказал Кроули, на самом деле было тем, что чувствовал Азирафаэль? Что, если ангел действительно не любил его?

Итак, Кроули колебался. Он не хотел снова быть отвергнутым здесь, на открытом месте, где все могут видеть. Это должен был быть радостный момент. Они ведь победили, не так ли? Они спасли Азирафаэля, вырвались из лап Ада и успешно ускользнули от Габриэля. Все еще не закончилось, но теперь у них была причина отпраздновать это событие.

Нет смысла Кроули портить все из-за каких-то нелепых безответных чувств.

Поэтому, собрав все оставшиеся силы, Кроули отстранился от Азирафаэля и отступил в сторону, завис прямо за спиной ангела, когда люди ринулись ему навстречу.

К его удивлению, Анафема первой подошла к нему и быстро обняла.

— Я так рада видеть вас обоих целыми и невредимыми.

Демон попытался улыбнуться, но улыбка едва тронула уголки его губ. Почему она здесь, после всего, через что ей пришлось пройти? Кроули привел демона в ее дом, отвел ее к парадным дверям Ада, поместил в чужой дом, отослал прочь, а затем бесследно исчез. Он даже представить себе не мог, какими были последние несколько дней для Анафемы, и все же она пришла сюда.

— Почему ты здесь? — демон поймал себя на том, что все-таки спрашивает это, изучая ее темно-карие глаза. — Как ты вообще узнала, где мы будем? Как ты нас нашла?

У нее не было ответа для него.

— У меня просто было ощущение, что я должна быть здесь. Когда остальные узнали, что я ухожу, они последовали за мной, — она замолчала, но только на мгновение. — Что случилось?

При этих словах Кроули на мгновение отвел взгляд. Его глаза на мгновение встретились с глазами Азирафаэля, когда ангел быстро обнимал последнего ребенка. Все вместе они собрались вокруг внутренней стены эстрады. Все взгляды устремились на ангела, стоявшую перед ними на коленях, и на бесчувственное тело человека, лежащее у нее на руках.

— Ты ангел, — просто заметил Ньютон, глядя на ее широкие белые крылья. — Другой.

Ремиэль подняла на него глаза, делая паузу, чтобы обратиться к человеку, который смотрел на нее сверху вниз.

— Так и есть. Ты думал, что Азирафаэль был единственным?

Мужчина покраснел, и Кроули изо всех сил старался не рассмеяться. Затем его взгляд упал на фигуру у нее на коленях, и вся радость покинула его. Волна негодования захлестнула демона, когда он посмотрел на неподвижное тело. Данталион дышал, но только чуть-чуть. Его рубашка была задрана, открывая два красных шрама на спине, прямо между лопатками. Ожоги зажили так хорошо, как только могли. Все, что они могли теперь сделать, это подождать, пока он проснется, чтобы увидеть, какой еще ущерб причинило ему это испытание.

Это мог быть Азирафаэль. Он и был, но каким-то образом — по какой-то причине — Данталион занял место ангела. Почему? Зачем герцогу Ада целеустремленно меняться местами с ангелом, зная, что с ним может случиться?

У Кроули возникло ощущение, что он знает возможную причину. Он боялся спросить вслух, боялся, что кто-нибудь подтвердит ее.

К несчастью для него, Анафема была полна решимости.

— Что случилось? — на этот раз она спросила их всех. — Как вам удалось спастись?

Азирафаэль и Ремиэль обменялись взглядами. Какое-то невысказанное послание прошло между ними, когда архангел вздохнула и открыла рот, чтобы рассказать свою историю.

— Архангелы и герцоги Ада собрались вместе, чтобы обсудить детали суда, — объяснила Ремиэль, спокойно одергивая рубашку Данталиона, чтобы снова прикрыть его спину. Она посмотрела на мужчину, прислонившегося к ее бедру, карие глаза блестели от непролитых слез. — Мы отвечали за установление защиты, чтобы ни Кроули, ни Азирафаэль не смогли сбежать.

Ремиэль посмотрела на Азирафаэля и грустно улыбнулась ему, на что ангел ответил ей тем же. Заметив это, Кроули сделал шаг назад к своему ангелу и обнял его за плечи, притягивая ближе. Рука Азирафаэля скользнула по талии демона и довольно приятно устроилась на его бедре. Кроули старался не думать слишком сильно о том, как даже это короткое прикосновение согревало его изнутри. Демон хотел большего. Ему хотелось заключить ангела в объятия и никогда не отпускать.

— Я заметила, что все обереги, которые он ставил, были привязаны непосредственно к нему, а не к архитектуре вокруг нас, — Кроули не удивился, увидев, что Анафема кивнула. Очевидно, она поймет, даже если остальные не поймут.

— Что это значит? — спросил Адам, не боясь перебить, чтобы убедиться, что они все на одной странице.

Ремиэль повернулась к мальчику, ее карие глаза задержались на его лице на мгновение дольше, чем это было необходимо.

— По сути, это означает, что если с ним что-то случится, все обереги сломаются, и Кроули с Азирафаэлем спасутся. Я спросила его об этом, и он мне ответил.

У Кроули перехватило дыхание. Он полностью замер, точно зная, что сейчас произойдет, желая найти способ сделать это неправдой.

— Данталион хотел поменяться местами, — объяснил Азирафаэль, подхватывая рассказ. — Он не знал, что произойдет, когда архангелы воспользуются этим мечом, чтобы отрезать мне крылья. Он не знал, сработает ли это так, как они ожидали, и превратит ли меня в смертного, или убьет, и он сказал мне, что не может так рисковать, — ангел сделал паузу и глубоко вздохнул, придвигаясь еще ближе к Кроули. — Он сказал мне, что это он виноват в том, что я попал в эту передрягу, и что это единственный способ для нас с Кроули спастись невредимыми.

Все взгляды обратились на бесчувственную фигуру, все еще лежащую на коленях Ремиэль. Бывший демон тихо дышал, закрыв глаза и повернув к ним лицо. В этот момент он выглядел совершенно умиротворенным. Кроули спросил себя, действительно ли вся память Данталиона исчезла или у него остались какие-то воспоминания о времени, проведенном в Аду.

— Зачем ему это делать? — один из детей — тот, что в очках и со странным именем… Уэсли? Уэлби? Что-то вроде того. — Не очень-то похоже на демоническое дело — спасать ангела.

Анафема сказала то, о чем догадывался Кроули, но о чем не хотел думать.

— Он любит Азирафаэля, — ее слова были тихими, но донеслись до каждого из них. — Данталион никогда не причинит ему вреда. Он никогда не позволит ничему ужасному случиться с Азирафаэлем.

Кроули поднял голову и встретился взглядом с Ремиэль. В ее глазах появилась мягкая печаль, и на короткое мгновение она выглядела точно так же, как чувствовал себя Кроули. Они были беспомощными. Одни. Брошенными теми, о ком они заботились больше всего. Данталион любил Азирафаэля, но любил ли его ангел в ответ?

— Итак, — сказал Ньютон, пытаясь подвести итог. — Позвольте мне все прояснить. Вы с Данталионом установили защиту, чтобы предотвратить побег Кроули и Азирафаэля таким образом, чтобы они все-таки сбежали, как только что-то случится с Данталионом. Затем он поменялся местами с Азирафаэлем, чтобы ему самому отрубили крылья. А потом, когда он это сделал…?

Ремиэль кивнула.

— Когда у него отняли крылья, он стал смертным. Обереги исчезли, и они с Азирафаэлем вернулись в свое обычное состояние. Кроули смог остановить время достаточно надолго, чтобы мы смогли выбраться оттуда. Мы с ним увели Габриэля и остальных архангелов и герцогов, а Азирафаэль прилетел сюда с Данталионом, чтобы попытаться исцелить его.

На какое-то время вокруг них воцарилась тишина, пока все переваривали информацию. Как раз в тот момент, когда он подумал, что все они довольны случившимся, Пеппер повысила голос:

— Откуда ты знала, что они все последуют за тобой? — спросила она Ремиэль. — Если бы я была на его месте, я бы разделила группу пополам и выследила обе цели. Или еще лучше, я бы отправила всех за более медленнымилетунами. Больше шансов поймать их таким образом.

Ремиэль даже улыбнулась в ответ. Кроули вынужден был признать, что Пеппер — умная девочка. Весь план Ремиэль зависел от того, предпочтет ли Габриэль последовать за ними, а не за Азирафаэлем. Откуда ей было знать, что он именно так и поступит? Они могли потерять все, если бы она ошиблась. Откуда она знала, что сделает архангел?

— Я знаю Габриэля с самого Начала, — тихо объяснила она. С грустью. — У него навязчивая идея вершить правосудие за то, что он считает неправильным в этом мире, — Ремиэль на мгновение остановилась, ее карие глаза скользнули вниз, к спокойному лицу теперь уже человека, спящего у нее на коленях. — Учитывая выбор между ангелом, который потерял Антихриста и подружился с демоном, и архангелом, который активно скооперировался с герцогом Ада против него, чтобы спасти упомянутых ангела и демона, — она прервалась с резким смехом. — Ну, вы можете видеть, кто из них двоих будет рассматриваться как большее зло в его глазах.

Они снова замолчали, пока до них доходили эти слова. Кроули посмотрел на архангела сверху вниз, нахмурив брови над широко раскрытыми янтарными глазами. Демон имел непосредственный опыт общения с «правосудием» Габриэля. Ремиэль рисковала всем, чтобы спасти Данталиона. Был хороший шанс, что она никогда больше не сможет вернуться на Небеса. Она точно знала, что сделает Габриэль, и все равно прошла через это. Почему?

Он почувствовал, как Азирафаэль придвинулся к нему ближе, голубые глаза покраснели, когда он посмотрел вниз на архангела и смертного, все еще сидящих на холодном бетонном полу. Крылья Ремиэль все еще были расправлены, правое мягко лежало на нижней половине тела Данталиона, защищая его от холода осеннего полуденного воздуха. Изображение было поразительно похоже на то, где ангел, который поднял свое крыло, защищал демона от бури более шести тысяч лет назад. Как бы сильно он не ненавидел Данталиона за все, через что тот заставил их пройти, Кроули не мог не почувствовать искру сочувствия. Укол понимания.

Демон никогда в этом не признается. Но если бы у него был такой же выбор, он сделал бы то же самое в мгновение ока. Жизнь Азирафаэля была для него дороже всего на свете. Он сразится с тысячью Габриэлей и миллионом пылающих мечей, чтобы защитить своего ангела.

Его ангел. Сердце демона чуть сильнее сжалось в груди. О, как бы он хотел, чтобы это было правдой.

Ты демон. Ты не можешь чувствовать любовь. Ты — пятно тьмы, когда всюду, куда я смотрю, есть свет. Ты больше не принадлежишь Ей. У меня нет причин любить тебя.

Кроули стиснул зубы и постарался не дать своему сердцу разорваться на части.

Это не слова Азирафаэля, напомнил он себе. Это был не он. Данталион пытался причинить мне боль. Он лгал. Азирафаэль так не думает. Он не думает!

Сколько бы он ни повторял эти слова про себя, Кроули знал, что они ничего не изменят. Он не собирался быть в состоянии рассуждать о своем пути через это. Ему придется снова поговорить с Азирафаэлем. Кроули должен был признаться ангелу в своих истинных чувствах и разобраться с последствиями. После всего, через что он прошел — после того, как снова чуть не потерял ангела, — Кроули не знал, хватит ли у него сил притворяться, что он больше не испытывает чувств. Ему придется признаться во всем.

Но не здесь. Кроули рассеянно потер большим пальцем плечо Азирафаэля, а ангел осторожно положил голову на плечо демона. Не сейчас. Он подождет, пока они останутся наедине, пока они не окажутся в безопасности за закрытыми дверями. Даже здесь, под защитой эстрады и пасмурного неба над ними, демон чувствовал себя незащищенным. Они должны снова двинуться в путь, прежде чем кто-нибудь догадается, где они находятся.

— И что теперь? — спросил Кроули, поворачивая голову к Азирафаэлю, нос которого задевал его выбившийся локон. Демон глубоко вздохнул, подавляя желание поцеловать Азирафаэля в лоб. — Пожалуйста, скажите мне, что у кого-то есть план.

Ремиэль посмотрела на него, ее карие глаза сияли, руки рассеянно гладили волосы Данталиона, которые постоянно падали ему на лицо. В этот момент она выглядела такой же измученной, как и он. За последние несколько дней они оба прошли через многое. Он не имел ни малейшего представления, что им следует делать. Хотелось надеяться, что кто-нибудь что-нибудь придумает, и желательно побыстрее.

— С чем именно мы столкнулись? — спросила их Анафема, беря ситуацию в свои руки.

— Четыре архангела и шесть герцогов Ада, — немедленно ответила Ремиэль. Брови Кроули тут же взлетели вверх.

— Четыре? — спросил он, чувствуя, как что-то сжимается у него в животе. — А что случилось с последним?

Ремиэль поморщилась.

— Понятия не имею, — ему показалось, что она была бы искренне обеспокоена, если бы не так устала. — Барахиэля с ними не было. Честно говоря, он может быть где угодно. Вероятно, он сыт по горло отношением Габриэля к святости и ушел домой, когда начался хаос.

Что-то в ее голосе привлекло внимание Кроули. Что-то подсказывало, что она, возможно, не говорит им всего, что знает.

— Или? — он не хотел спрашивать, но чувствовал, что у него нет выбора. Чем скорее они поймут, с чем имеют дело, тем скорее смогут разработать план, который действительно сработает. Тот, который действительно сохранит Азирафаэля в безопасности.

На этот раз ответила не Ремиэль, а Анафема. Она вдруг повернулась и посмотрела на тропинку, которая до этого момента была совершенно пуста.

— Или он вот-вот свернет за угол и пойдет по тропинке сюда.

Между ними воцарилось молчание, когда они поняли, что только что сказала женщина. Один из мальчиков, чье имя Кроули так и не смог вспомнить, оторвался от рисунка, который рисовал на земле.

— Откуда ты это знаешь?

Пеппер усмехнулась и закатила глаза.

— Честное слово, Брайан. Обрати наконец внимание, что Анафема — ведьма. Она знает все.

Это казалось достаточно хорошим объяснением для двух других детей. Кроули что-то заподозрил, но промолчал. Ему было все равно, откуда Анафеме известны такие вещи, лишь бы она продолжала их знать и использовать свои знания, чтобы помогать им.

Ньютон, однако, не был удовлетворен. Он посмотрел вниз по тропинке, глаза его расширились, когда там появился человек. У него не было крыльев, но он носил такое же белое одеяние, как и Ремиэль. Кроули сомневался, что кто-нибудь из людей смог бы расшифровать бородатое лицо и длинные черные волосы с такого расстояния достаточно, чтобы опознать человека, даже если бы они знали, как выглядел Барахиэль. И все же своевременность его появления и заявления Анафемы заставили демона забеспокоиться.

— Откуда ты знаешь, Ана? — тихо спросил он. Она повернулась в ту сторону, куда он смотрел, и ее карие глаза расширились.

— У меня было предчувствие, — призналась она. — Он в парке. Он знает, что мы здесь. Он один. Он направляется к эстраде.

Все это ничего не объясняло. У Кроули было ощущение, что он вот-вот потеряет сознание, но это не означало, что это обязательно произойдет. Это также не объясняло, откуда взялось это чувство и почему детали, связанные с ним, были такими особенными.

Все они в замешательстве смотрели на приближающегося ангела. Все, кроме Ремиэль, чей пристальный взгляд не отрывался от лица Данталиона, намек на улыбку плясал на ее губах.

Что она могла знать?

Кроули притянул Азирафаэля еще ближе к себе, глядя на беспокойство, омрачавшее прекрасное лицо ангела. Это было прекрасно. Они были в порядке. Что мог сделать с ними один архангел? Даже если он не примет во внимание людей, что, по мнению Кроули, было бы колоссальной ошибкой, даже тогда они превосходили его числом в три раза. Если Барахиэль вообще доставит им какие-то неприятности, они должны быть в состоянии справиться сами.

— Хочешь сказать еще что-то, Анафема? — тихо спросил демон, когда восемь пар глаз наблюдали, как Барахиэль свернул с тропинки и направился прямо к ним. — Сейчас самое время.

Она едва заметно покачала головой. Это было все, что она сделала — или, в случае Анафемы, все, что она знала. Они больше не получат никакой помощи. В этот момент Барахиэль находился всего в нескольких десятках футов от него. Он их видел. Он каким-то образом нашел их посреди всего этого хаоса. Зачем они ему понадобились? Сочувствовал ли он их делу, как Ремиэль? Был ли он здесь, чтобы осуществить свою месть? Неужели он тайно ведет Габриэля туда, где находится их база? Невозможно было сказать наверняка. Оставалось только ждать и смотреть, что сделает Барахиэль.

Ждать и смотреть, затаив дыхание, были ли предсказания Анафемы так же правильный, как и предсказания ее предка.

***

========== Глава двадцать вторая ==========

***

Азирафаэль наблюдал, едва осмеливаясь дышать, как Барахиэль приближается к ним. Его сердце бешено колотилось в груди, и не только потому, что он сейчас был заключен в объятия демона — его демона, — демона, который бросил вызов всему Аду, чтобы спасти его.

Как ангел, Азирафаэль имел большой опыт общения с Габриэлем, а так же с Михаилом, Уриэлем и Сандальфоном. Эти четверо, казалось, взяли на себя обязанность наблюдать за другими ангелами, особенно за теми, кто отвечал за создание и поддержание Вселенной, в которой они все жили. Азирафаэль находился под непосредственным наблюдением Габриэля, поэтому, как бы сильно он не любил архангела, он знал о нем довольно много.

Ремиэль отвечала за то, чтобы провести достойные души на Небеса. Азирафаэль был почти уверен, что до сегодняшнего дня она даже не ступала на Землю. Какой смысл привязываться к этим людям, если не все они попадали на Небеса? Азирафаэль понимал, почему она так поступала, хотя твердо верил, что она многое упускает.

Но Барахиэль? Азирафаэль почти ничего не знал об этом конкретном архангеле. Он был хранителем молитвы — тем, кто слышал их все, рассматривал все возможные последствия выбора, отвечать на них или нет, и принимал окончательное решение. Азирафаэль понятия не имел, знает ли он личные подробности о людях, которых он слушал в часы нужды. Что еще более важно, ангел понятия не имел, как Барахиэль относится к Концу Света и его неудачном завершении.

Зачем он здесь? Хотел ли он предложить свою помощь? Был ли он здесь, чтобы привести Габриэля прямо к ним? Следовало ли им уже бежать, или лучше было подождать здесь и посмотреть, что он скажет?

Теперь уже поздно. Азирафаэль придвинулся ближе к Кроули, если это вообще было возможно, и широко раскрытыми голубыми глазами наблюдал, как архангел в белом одеянии направляется к Ремиэль. Барахиэль не обращал внимания ни на кого из них. Его не интересовала пара ангела и демона, обнимавших друг друга руками. Не интересовали ведьма и ее дружок — охотник за ведьмами. Не интересовал бывший Антихрист и его друзья. Барахиэль, казалось, не замечал ни одного из них. Он смотрел лишь на Ремиэль.

— Привет, Барахиэль, — тихо пробормотала архангел, ее рука легла на щеку Данталиона, нежно поглаживая бледную кожу. Он выглядел более бледным, чем обычно, хотя на самом деле для бывшего демона не было ничего обычного. С того дня, как Данталион упал с Небес, его природная форма была постоянно меняющимся лицом, отражающим сходство всех людей, живущих над ним на Земле.

Наверное, они должны попытаться найти для него более безопасное место. Место, где он мог бы прилечь и отдохнуть. Место, где он не будет так дезориентирован, когда проснется.

Азирафаэль должен был просто отвезти Данталиона обратно в книжный магазин. Ангел был обеспокоен тем, что его дом будет первым местом, где Габриэль подумает искать их, поэтому он выбрал альтернативное место встречи с мыслью, что они быстро поболтают и отправятся в более безопасное. К сожалению, ситуация немного вышла из-под контроля, и теперь они все были здесь, все десять — одиннадцать, если считать Барахиэля, — и нигде не могли найти безопасного места, где они могли бы остановиться.

Не то чтобы более безопасное место могло долго продержаться таковым. Зная Габриэля, архангел сжег бы всю Землю и всех ее обитателей, лишь бы найти их и распространить свой праведный суд.

— Ремиэль, — голос Барахиэля был гораздо глубже, чем ожидал Азирафаэль. Неужели ангел услышал его впервые? Он мысленно вернулся назад, но время, проведенное на Небесах, было так давно, что вспомнить его было невозможно.

Азирафаэль с молчаливым удивлением наблюдал, как архангел медленно опустился на колени перед Ремиэль, так что их глаза оказались на одном уровне. Он посмотрел на спящую фигуру у нее на коленях, и печальная улыбка появилась на его губах, почти скрытая аккуратно подстриженной черной бородкой.

— Что ты наделала?

Эмоциональный смех Ремиэль эхом отозвался вокруг них, и Азирафаэль почувствовал, как еще одна волна влаги накатила на его глаза. Он даже представить себе не мог, что она сейчас переживает. Если бы Габриэлю удалось добраться до Кроули — если бы демон оказался первым, — спасти его было бы невозможно. Азирафаэль потерял бы своего лучшего друга навсегда. Конечно, Кроули мог бы выжить, возможно, и выжил бы, но он не знал бы Азирафаэля. Он не узнал бы лицо ангела и не вспомнил бы ни одного из шести тысяч лет, которые они провели вместе.

Он не помнил бы всех причин, по которым любил Азирафаэля.

Я знаю. Он любит тебя, понимаешь? Я видел.

Предыдущие слова Данталиона эхом отдавались в голове Азирафаэля, и сердце ангела затрепетало от предвкушения. Как бы ни был важен этот момент между ними всеми — между Барахиэлем и Ремиэль — все, чего хотел Азирафаэль, — это свалить подальше вместе с Кроули, все еще обнимающим его. Он хотел переправить демона в какой-нибудь отдаленный уголок мира, где они наконец-то смогут побыть одни. Где он сможет наконец рассказать Кроули о своих чувствах.

Руки демона сжались вокруг него, и Азирафаэль поднял голову. Темные очки Кроули все еще были засунуты в передний карман, не скрывая его мерцающих золотистых глаз. Ангел вздохнул, довольный на мгновение тем, что просто смотрит на них. Во всем творении они были самой прекрасной вещью, которую он когда-либо видел.

О чем сейчас думал Кроули? Что могло вызвать эту глубокую складку на его лбу, белые костяшки пальцев на плече Азирафаэля? Может быть, он смотрел на бессознательное тело Данталиона и представлял себе нечто подобное? Думал ли он о том, что могло бы произойти, если бы Азирафаэль действительно стоял на коленях перед Уриэлем сегодня днем?

Не волнуйся, мой дорогой. Азирафаэль мягко и уверенно сжал узкую талию демона. Кроули посмотрел на него сверху вниз, и Азирафаэль улыбнулся, сердце его было полно любви к этому существу. Я в порядке. Мы оба в порядке. Мы здесь, в безопасности, вместе. Я никогда больше не покину тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Если бы только демоны могли слышать молитвы ангелов. Азирафаэлю придется потерпеть еще немного.

— Я должна была спасти его, — говорила Ремиэль хриплым от волнения голосом, хотя слезы еще не пролились. — Барахиэль, ты знаешь, мне пришлось. Ты же понимаешь.

Ни за что на свете Азирафаэль не мог бы сказать, были ли слова, слетевшие с ее губ, утверждением или вопросом. Знал ли Барахиэль, кто этот бывший демон? Он знал, что за отношения связывали Данталиона с Ремиэль и почему она так волнуется? Она почти ничего не объяснила Азирафаэлю. На самом деле Ремиэль ничего не объяснила ему напрямую. Дантилион координировал весь план побега, беседовал с Ремиэль, а затем передавал информацию Азирафаэлю в его тюремной камере. Не было ни одного момента, когда архангел прямо сказала бы, что она заботится о Данталионе так, как ангелы не должны заботиться о демонах. Ни разу.

Азирафаэлю не нужно было слышать эти слова. Он мог сказать, основываясь на собственном опыте, что здесь что-то происходит. Какая-то история, которую она еще не рассказала. Возможно, со временем она расскажет. Он не мог подталкивать ее к этому.

Все взгляды были прикованы к паре архангелов, стоявших на коленях на грубом бетоне эстрады, их тела были всего в нескольких дюймах друг от друга. Азирафаэль вздохнул с облегчением, когда Барахиэль поднял руку и осторожно положил ее на шею Ремиэль, притягивая ее голову к своей. Оба архангела закрыли глаза, когда их лбы соприкоснулись, нежно прижавшись друг к другу в интимном жесте бесконечной заботы и доверия.

— Не бойся, — пробормотал глубокий голос Барахиэля в наступившей тишине. — Ты моя сестра, Ремиэль. Ты всегда будешь иметь место с нами, на Небесах.

Сердце Азирафаэля пригрела мягкая улыбка, что появилась на лице Ремиэль. Он предположил, что у Барахиэля было такое же выражение лица, хотя ангел не мог видеть с его нынешней точки зрения.

— Сегодня это безумие закончится.

Он не мог в это поверить. Менее чем за двадцать четыре часа Азирафаэль и Кроули перешли от «их стороны», где были только они вдвоем, к полной поддержке не одного, а двух архангелов. Может быть, теперь Габриэль увидит причину. Может быть, когда треть его сил будет работать против него, он наконец оставит их в покое.

— Барахиэль, — начала Ремиэль, снова открывая свои мягкие карие глаза. Если бы Азирафаэль не знал ее лучше, он бы сказал, что звук ее голоса заставил его подумать, что она собирается протестовать.

— Нет, — оборвал ее Барахиэль. — Я не позволю Небесам потерять еще одного архангела. Даже одного было слишком много для нас. Это больше не повторится.

В этот момент Азирафаэлю показалось, что он внезапно балансирует на краю пропасти, нависая над огромной бездной неизвестности. Еще одного архангела? Небеса уже теряли одного из них? Как? Когда? Как он мог не знать об этом? Конечно, даже ангел, посланный на Землю, помнил бы о такой трагедии, верно?

Прежде чем он собрался с духом и спросил Барахиэля, что тот имеет в виду, Анафема повысила голос таким тоном, что стало ясно: они еще не вышли из воды.

— Это безумие, о котором ты говорил, — начала она, снова привлекая к себе все внимание. Даже дети, которые до этого момента молча то слушали, то рисовали картинки на гравии у самой эстрады, тут же повернулись к женщине. — Оно приближается.

— В какую сторону? — тут же спросила Ремиэль, и в ее голосе послышалась паника. То, что Барахиэль сообщил о своих намерениях, еще не означало, что они в безопасности. Все четыре оставшихся вечных существа могли бы стать совсем не вечными, если бы Габриэль посчитал нужным. Азирафаэль почувствовал, как его желудок неприятно скрутило. Он просто хотел, чтобы этот кошмар закончился.

— Со всех сторон, — без колебаний ответила женщина. Как она узнала? Анафема сказала, что у нее есть «предчувствие», но это вряд ли было удачей или интуицией. Женщина, казалось, обладала сверхъестественным знанием ситуации, в которой они оказались. Откуда у нее эта информация? — Они окружили нас и быстро приближаются.

Внезапное понимание мелькнуло в глазах Ремиэль, когда она подняла голову и встретилась взглядом с Анафемой.

— Амариэль! — почти прокричала она. Азирафаэль заметил, что, когда она произнесла это имя, Ньютон и все дети посмотрели на нее, не в силах скрыть потрясение на своих лицах. Кто такой Амариэль? Откуда они все знают это имя и какое отношение оно имеет к Анафеме? — Если со мной что-то случится, ты знаешь, что делать. Защити людей. Остальное неважно.

Анафема не ответила, но Ремиэль, казалось, была удовлетворена. Она встала, подняв Данталиона на руки, как будто он весил чуть больше маленького ребенка. Она мягко подала знак Ньютону, который мгновенно оказался рядом с ней, схватив Данталиона, когда она передавала его, поворачиваясь лицом к надвигающейся угрозе.

— У нас-с еще ес-сть время! — прошипел Кроули рядом с ним. Азирафаэль практически чувствовал, как страх гудит во всем теле демона. — Давайте убираться отс-сюда к чертовой матери. Отс-ступим, перегруппируемся. Будем жить, чтобы с-сражаться в другой день.

Ремиэль посмотрела на демона и медленно покачала головой.

— Я не буду убегать. Барахиэль прав. Это безумие закончится сегодня.

Через несколько секунд на них набросились архангелы и герцоги Ада. Они шли со всех сторон, как и предупреждала Анафема, Габриэль возглавлял атаку с Уриэлем и проклятым пылающим мечом прямо за ним.

— Как мило, что вы все собрались в одном месте для нас, — начал архангел. Михаил и Сандальфон рассредоточились справа от него, отрезая им путь к отступлению с одной стороны, в то время как герцоги Ада окружили их с другой. Все они оказались в ловушке рядом с эстрадой, и выхода не было. Конечно, Азирафаэль мог бы ускользнуть, но для этого пришлось бы оставить людей здесь. В этот момент ангел не был уверен, что Габриэль сделает или не сделает с ними, чтобы получить месть, которую он так отчаянно хотел. Он не оставит их здесь.

— Габриэль, — голос Барахиэля прорвался сквозь тревожную тишину. — Я думаю, что эта твоя маленькая игра зашла слишком далеко.

Фиолетовые глаза опасно сверкнули, когда Габриэль повернулся, чтобы посмотреть на архангела, заметно сжав челюсти.

— Значит, ты тоже решил стать предателем, да, Барахиэль?

Бородатый архангел заметно закатил глаза. Дерзкий шаг, подумал Азирафаэль, учитывая обстоятельства.

— Честно говоря, Габриэль, сделай шаг назад и подумай о том, что ты здесь делаешь. Это действительно то, чего ты хочешь? Это действительно что-нибудь решит?

— Довольно! — прорычал Габриэль с почти диким выражением лица. — Мы все знаем, чья это вина, — он замолчал, фиалковые глаза впились в пространство, где стояли Кроули и Азирафаэль. — Им пора принять свое наказание. Хватайте их, сейчас же.

Хаос вспыхнул вокруг них во второй раз за этот день, когда маленькая армия демонов и ангелов бросилась вперед. Прежде чем Азирафаэль успел осознать, что происходит, сильная рука обхватила его запястье и резко дернула. Ангел испустил вздох протеста, когда крики вокруг них наполнили воздух. Кроули вырвали из его хватки, и Азирафаэль повернулся, борясь с руками, которые теперь крепко держали его за плечи. Нет! Это не может быть происходит. Только не снова. Не тогда, когда он наконец вернул Кроули. Нет!

С широко раскрытыми от ужаса глазами он наблюдал, как Михаил и Хастур набросились на демона, подставили ему подножку, схватили за плечи и потащили вперед, навстречу Габриэлю. Ремиэль и Барахиэль все еще находились под крышей эстрады — первая стояла лицом к разъяренному Сандальфону, когда он бросился к ней, протягивая руки, чтобы схватить ее за крылья.

Раскаленный добела импульс энергии вырвался из ладони Ремиэль, и архангел был отброшен назад, врезавшись в ближайшую канистру с мусором, опрокинув ее, разбросав остатки еды, бумаги и пластика. Сандальфон вскочил на ноги, глаза его расширились, когда Ремиэль взмыла в воздух и снова сбила его с ног.

С другой стороны эстрады раздалось несколько гневных криков. Азирафаэль резко обернулся и увидел Адама и его друзей, окруженных Вельзевулом и двумя другими демонами, которых он узнал на суде, но чьих имен не знал. Пеппер, по-видимому, только что наступила на одну из их ног, так как более мужественная на вид женщина взвыла от боли. Она бросилась на нее, но девочка была быстрее. Она нырнула под ее размахивающие руки и принялась топать другой ногой, в ее глубоких карих глазах светилась яростная решимость.

Оставшийся демон двинулся к Ньютону, который все еще нежно держал Данталиона на руках. Почувствовав непосредственную опасность своего бойфренда, Анафема бросилась вперед и встала между ними. У Азирафаэля возникло внезапное желание побежать и помочь им, не зная, есть ли у людей что-нибудь, что они могли бы использовать против герцога Ада. Ему хотелось, чтобы они просто остались дома. Как бы ни был счастлив Азирафаэль, увидев их, здесь им было небезопасно. Он не был уверен, что есть способ, который может защитить из всех.

Громкий, знакомый крик разорвал воздух, и Азирафаэль обнаружил, что его внимание снова переключилось на Габриэля и Уриэля. Барахиэль лежал на земле, схватившись рукой за затылок, и с ужасом смотрел, как Уриэль снова поднял над своей головой пылающий меч. На коленях перед ним стоял Кроули, дико размахивающий черными крыльями, придавленными Михаилом и Хастуром.

Отсюда Азирафаэль не мог видеть выражения их лиц, но ему показалось, что они были наполнены каким-то извращенным ликованием.

— Нет! — крик эхом отразился от горла Азирафаэля, когда он одним плавным движением расправил крылья, схватив Дагона за челюсть и заставив демона пошатнуться. Он был свободен. Он был всего в нескольких десятках футов от Кроули. Всего несколько шагов, и Азирафаэль сможет дотянуться до него. Всего несколько шагов — и Кроули снова будет в безопасности.

Время, казалось, замедлилось, когда меч устремился к земле, к великолепным, прекрасным, завораживающим черным крыльям Кроули, и Азирафаэль с бьющимся сердцем понял, что опоздал. Он не успеет вовремя. Он потеряет Кроули навсегда.

Без предупреждения, громкий удар эхом прокатился по небу, ускоряя время до его нормального темпа. Азирафаэль, чей взгляд все еще был прикован к ужасной сцене перед ним, споткнулся, когда его разум поспешил наверстать упущенное, чтобы понять то, что видели его глаза.

На груди Уриэля образовалось темно-красное пятно, распустившееся, как прекрасный цветок. Глаза архангела были широко распахнуты, брови нахмурены в том, что казалось болью, темные губы раскрылись в мягком «о», когда пылающий меч погас и со стуком упал на землю.

Михаил и Хастур оба повернулись на шум, ослабив хватку Кроули ровно настолько, чтобы тот смог вырваться и отшатнуться назад. Кроули, ослепительный чертов хитрец, каким он и был, ухватился за рукоять меча, упавшего у его ног, и потащил его за собой, направляясь обратно к Азирафаэлю.

Все движения прекратились, когда Уриэль упал на колени, кровь стекала по его рубашке, на куртку и брюки. Он оставался в вертикальном положении еще один удар сердца, прежде чем упасть на землю, свет в его карих глазах угас с последним вздохом.

Одновременно все глаза в парке повернулись туда, откуда донесся звук, и в шоке уставились на мальчика Брайана, державшего в руках сверкающий серебряный пистолет.

Почти десять секунд никто не произносил ни слова, пока все пытались осмыслить то, что только что произошло. Откуда у Брайана взялся пистолет? Почему он застрелил Уриэля и, что еще важнее, почему это сработало? Сработало ли? Неужели он был развоплощен? Убит? Конечно, простое человеческое оружие не может убить ангела. Так почему же его тело все еще здесь? Почему он не взял новое и не вернулся к битве? Для получения нового тела обычно требовалась приличная бумажная волокита, но Уриэль был архангелом. Он мог обойти систему, когда посчитает нужным. Так почему же он не вернулся? Что, черт возьми, только что произошло?

Это были самые долгие десять секунд существования Азирафаэля.

— Ты! — взревел Габриэль, надвигаясь на группу детей с горящими фиалковыми глазами. Даже демоны позади них отступили на несколько шагов, боясь попасть под перекрестный огонь. Сдавленный крик эхом разнесся в воздухе, но Азирафаэль не обернулся, чтобы посмотреть, от кого он исходил. Он был слишком занят тем, что происходило прямо перед его глазами.

Азирафаэль не думал, он просто действовал. Широко расправив крылья, не обращая внимания на крик своего демона, Азирафаэль выхватил меч из потрясенных рук Кроули и помчался по усыпанной гравием дорожке к детям. Меч снова вспыхнул в его руке, наполняя тело ангела вспышкой тепла и силы. Он высоко поднял его, обрушив на Габриэля, и прижал его к лицу архангела, когда Азирафаэль встал прямо перед человеческими детьми.

— Нет, — голос Азирафаэля был мрачным и властным. В нем не было ни страха, ни колебания. — Это вышло из-под контроля, Габриэль. Ради всего святого, они же дети. Мы должны быть хорошими. Теми, кто их спасает. А не подвергает опасности.

Габриэль уставился на него с такой ненавистью, какую, по мнению Азирафаэля, ангел не мог удержать в своем сердце. Тем не менее, присутствие пылающего меча и знание того, что он может сделать, остановили его от дальнейшего продвижения. Азирафаэль стоял на своем, голубые глаза смотрели на ангела, который когда-то был его начальником.

Впервые Азирафаэль обнаружил, что не боится.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас произошло? — прошипел Габриэль, его лицо было почти неузнаваемо из-за гнева. — Ты понимаешь, что только что сделал этот ребенок?

Он не понимал, но, оглядевшись вокруг, Азирафаэль обнаружил, что его мозг медленно складывает кусочки воедино. В данный момент Барахиэль стоял на коленях рядом с телом Уриэля, притягивая его к себе на колени, а его одежда была измазана кровью. Он плакал, всхлипывал, низко склонив голову и касаясь лбом его лба. Ремиэль стояла поодаль, прикрыв рот ладонью, и впервые за весь день у нее навернулись слезы. Возможно, впервые за всю ее жизнь.

Азирафаэль быстро повернулся и посмотрел на Кроули, гадая, заметил ли демон что-то, чего не заметил он. Кроули не оглядывался на него. Его янтарные глаза были широко распахнуты, глядя на сцену, разворачивающуюся под эстрадой, боль запечатлелась в каждой морщинке его прекрасного лица. Азирафаэль только однажды видел демона в такой сильной боли, шесть месяцев назад, когда он сидел в баре и пил.

Нет, я передумал. Просто кое-что случалось. Я потерял своего лучшего друга.

Ангел не понимал этого, и он был почти уверен, что Кроули тоже не понимал этого, но что бы ни случилось — Кроули чувствовал это глубоко. Он только что потерял нечто бесконечно дорогое для себя.

— Теперь все кончено, — голос Азирафаэля был тихим, но он донесся до каждого из них. — Вы все вернетесь на Небеса и в Ад, и оставите нас в покое.

Его пронзила вспышка гнева, и Азирафаэль едва удержался, чтобы не броситься вперед и не ударить Габриэля там, где тот стоял. Это. Все. Его. Вина. Если бы он только оставил их в покое. Это было все, чего они с Кроули когда-либо хотели.

— Я не хочу больше никого из вас здесь видеть.

Он не стал спрашивать, понял ли Габриэль. Азирафаэлю не нужно было спрашивать. Он видел ненависть, горящую в глазах архангела. Он видел, что Габриэль знает, что у него нет почвы для ног. Не сейчас. Не с мертвым архангелом за спиной и проклятым пылающим мечом перед ним. Он был загнан в угол, и у него не было другого выхода, кроме как вернуться домой.

— Не думай, что я забуду это, Азирафаэль, — прорычал архангел, делая шаг назад, его горящие фиалковые глаза не отрывались от лица Азирафаэля.

Азирафаэль не сводил глаз с Габриэля, выражение его лица не дрогнуло. Земля теперь была его домом, это была его семья. Как бы сильно ангел не ненавидел насилие, как бы он не ненавидел сражаться, Азирафаэль знал, что сделает все возможное, чтобы защитить это место и людей, которых он полюбил. Он был создан воином, меч в его руке доказывал этот факт. Габриэлю не стоило забывать об этом.

— Это чувство обоюдно, Габриэль.

Архангел усмехнулся и поднял руку. Одним плавным движением архангелы и герцоги Ада, все еще следовавшие за ним, исчезли, и впервые с тех пор, как он себя помнил, Азирафаэль почувствовал, что наконец-то может дышать.

***

========== Эстрада ==========

***

В 3:43 по полудни Сент-Джеймсский парк посетило множество ангелов и демонов, каких Земля никогда не видела.

В 3:44 парк был чудесным образом пуст, если не считать горстки людей, слонявшихся вокруг, не обращающих внимания на трагедию, которая произошла на совершенно ничем не примечательной эстраде всего несколько минут назад. Чудеса всегда так действовали на прохожих.

Целая война между Раем и Адом может вспыхнуть посреди городских улиц, и население Лондона не поймет, что это происходит, пока тлеющий Биг-Бен не рассыплется в пыль и пепел.

В 3:50, ровно через семь минут после того, как незаметная стычка закончилась, из пыли и обломков появились две фигуры.

Как люди в парке пропустили смерть архангела, так и они пропустили возрождение мужчины и женщины, которые на самом деле не были людьми.

Они появились из ниоткуда, материализовавшись, когда порыв ветра пронесся через эстраду, подняв небольшой торнадо из бумаги, пластика и ненужных остатков еды. Они кружились и кружились в воздухе, все быстрее и быстрее, всасывая воздух вверх и прочь, создавая вихрь пустоты на своем пути.

Они вышли из циклона одновременно — мужчина лицом на Восток, женщина лицом на Запад, спина к спине, их глаза были устремлены вдаль.

Это был человек с запавшими чернильно-черными глазами и острыми, как бритва, зубами. Женщина с грязной кожей и немигающим льдисто-голубым взглядом, с остатками маслянистых слез на щеке. Вместе они шагнули вперед, и воздух позади них замер, разбрасывая мусор, объедки и всевозможные отходы, как дождь во время летней грозы.

Вздохнув, пара закрыла глаза и глубоко вдохнула дразнящий запах голода и истощения. Из грязи и смога.

Вдохнули освежающий запах разрушения.

Их глаза открылись, и они вместе повернулись к деревянному строению перед ними. Минуту назад оно было пусто. Теперь в его тени стояли еще две фигуры, выжидающе глядя на них.

— Война, — поприветствовал мужчина, уважительно кивая головой.

В конце концов, она была первой из них. Рожденная от насилия и крови. Ревность брата превратилась в ярость, обернувшуюся смертью и разрушением. Это имело смысл только тогда, когда она переродится первой, когда все станет очевидным.

— Надеюсь, вы не слишком долго нас ждали.

Она ухмыльнулась, по-кошачьи и дико. От этого зрелища по его телу пробежала дрожь.

— Не волнуйся, Голод, — промурлыкала она. — Я была очень занята.

— Надеюсь, не слишком занята, — ответил он с таким же восторгом, делая несколько шагов к ней. — Я бы не хотел пропустить все самое интересное.

Женщина позади него усмехнулась, и Голод обернулся, приподняв бровь. Она смотрела на него в ответ, ни разу не моргнув.

— Мое веселье могло бы длиться вечность, — ее голос был невозмутимым, лишенным каких-либо эмоций или интонаций, чтобы показать, как она себя чувствует. — Когда мы вернемся к делу?

— О, — если дыхание могло звучать злобно, то звук, сорвавшийся с губ Войны, был поистине внушающим благоговейный трепет, — мы уже это делаем, моя дорогая. И на этот раз нам едва ли придется пошевелить пальцем. Они собираются сделать все за нас.

Загрязнение улыбнулась в ответ. Это была ужасающая гримаса, поднимающаяся вверх в уголке ее рта, открывая идеально ровные жемчужно-белые зубы, окруженные капающей черной смолой. И все же ее ледяные голубые глаза не дрогнули.

— Как замечательно. Может быть, тогда перейдем к делу?

Когда вопрос слетел с ее губ, три из четырех фигур обернулись и увидели четыре мотоцикла, стоящих бок о бок вдоль дороги, готовых и ожидающих их, как будто они были там все это время. Не говоря больше ни слова, они повернулись к последней фигуре, окутанной звездным светом, со скрытым лицом с видной лишь парой сияющих голубых глаз.

— Куда мы едем? — вопрос исходил от них всех, и со временем он на все ответит. Война, может быть, и родилась первой, всего за миллисекунду времени, но все они знали, кто их истинный лидер. Люди могли покончить с войной, голодом и загрязнением окружающей среды точно так же, как они покончили с чумой. У них была возможность, хотя их желание было слабым.

Но Смерть?

Смерть вечна, как вечна и жизнь.

И поэтому они будут следовать за ним до самого конца.

НАЗАД.

Слово «назад» могло означать многое. Это могло означать возвращение на авиабазу Тадфилд, где их унизила кучка детей.

Назад — к рекам и океанам, которые были отравлены грязью, нефтью и мусором.

Назад — на улицы городов, где нуждающихся игнорировали, а миллионы людей раскачивались, чтобы уснуть с песнями о колющей, ноющей боли и мечтами о хорошей, горячей еде.

Назад — в забытую пустыню, где брат повернулся к брату, окрашивая мягкий песок в малиновый цвет.

Назад могло означать многое, но для них было только одно место, куда они могли пойти.

ТУДА, ГДЕ ВСЕ НАЧАЛОСЬ.

И они поехали.

***

========== Глава двадцать третья ==========

***

Тишина заполнила коттедж вокруг них, заглушая каждую мысль. Кроули чувствовал, как быстро бьется в груди его сердце, когда он шагал по гостиной. После событий на эстраде они все поспешили обратно в Жасмин, сбившись в тесную комнатку, боясь что-либо сказать, как будто слова могли каким-то образом сделать всю эту ситуацию реальной.

Азирафаэль завис на краю поля зрения, молча наблюдая мерцающими голубыми глазами, как как он неосознанно водит узоры пальцами. Его руки были аккуратно сложены перед собой, но Кроули видел, как они терлись друг о друга в побелевших костяшках пальцев ангела. Азирафаэль нервничал. Они все нервничали.

Позади послышался скрип ступенек, и Кроули обнаружил, что крутится на месте, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Его глаза широко распахнулись за солнцезащитными очками, когда демон инстинктивно потянулся к руке Азирафаэля, чтобы оттащить его назад — в безопасное место.

Он остановился как раз перед тем, чтобы прикоснуться к своему ангелу, когда в поле зрения появилась Ремиэль, и кончики его пальцев замерли всего в нескольких сантиметрах от тыльной стороны руки ангела. Янтарные глаза Кроули метнулись к лицу архангела, отслеживая ее движения, когда она проскользнула мимо Азирафаэля и встала в центре комнаты, чтобы обратиться ко всем присутствующим.

Что-то коснулось его кожи, и демон чуть не отдернул руку. Прежде чем он успел осознать, что происходит, рука Азирафаэля вцепилась в его собственную, и ангел прижался к боку Кроули. Было чудом, что он просто не развоплотился тогда и там, но каким-то образом сумел удержаться. Обнадеживающее присутствие Азирафаэля и тепло его руки, переплетенной с рукой Кроули, вероятно, имели к этому какое-то отношение.

— Как он там? — слава Богу, что этот вопрос задала Анафема, а не Азирафаэль. Кроули мог сказать, что его ангел хотел знать, как дела у Данталиона. Он видел это по тому, как Азирафаэль крепко сжимал его руки, по тому, как широко раскрытые глаза ангела уставились на Ремиэль, все его внимание было приковано к ней. Мысль о том, что Азирафаэль все еще может заботиться о бывшем демоне, вызвала у него желание заплакать, закричать и пробить дыру в стене. По крайней мере, он не должен был оглашать это чувство вслух.

— Спит, — ее голос был усталым, когда она посмотрела вниз на людей, собравшихся перед ней. Все четверо детей все еще были здесь, тихо сидя на диване напротив Ремиэль. Анафема села в кресло рядом с ними, ее рука мягко лежала на спине Брайана. Он не произнес ни слова с тех пор, как они приехали, почти ни на кого не смотрел, предпочитая глядеть темно-карими глазами на древний деревянный пол. — Но в остальном невредим.

Она повернулась к Кроули и Азирафаэлю, ее карие глаза мягко смотрели на ангела рядом с ним.

— Благодарю тебя за его исцеление… — после всего, что он с тобой сделал. Невысказанная часть ее предложения повисла в воздухе вокруг них. Даже люди, которые пропустили кусочки продолжающейся саги, понимали значение того, о чем говорила архангел.

Азирафаэль кивнул головой, и Кроули почувствовал, как его желудок снова опустился, когда ангел открыл рот, чтобы заговорить. Он просто знал, что Азирафаэль собирается предложить какие-то чувства доброты или великодушия, и он просто не мог этого принять. Он просто не мог смириться с мыслью, что его ангел все еще может заботиться об этом монстре, который сейчас спит наверху. Не имело значения, что Данталион делал, чтобы спасти их. Не имело значения, что Данталион каким-то образом заботился об Азирафаэле во всем этом безумии. Все это не имело значения, потому что Кроули мог потерять Азирафаэля. Однажды он потерял ангела, и мир почти кончился. Он не мог пройти через это снова.

— Я поднимусь и посижу с ним немного, — предложил Азирафаэль, и сердце Кроули сжалось в груди. Неужели что-то могло снова заставить его сломаться? Разве его уже не разрывали на части несколько раз? Только за сегодня? Как он мог все еще чувствовать такую печаль и потерю? Когда же это кончится? — Я не хочу, чтобы он проснулся один.

Ремиэль кивнула, не обращая внимания на яростный взгляд Кроули, устремленный в ее сторону.

— Спасибо тебе, — она сделала паузу, глубоко вдыхая, дрожь звука выдавала ее сокрушительные эмоции. — Я скоро приду сменить тебя.

Кроули почувствовал, как кто-то нежно сжал его руку. Стараясь не выглядеть слишком отчаявшимся, он медленно повернулся к ангелу, янтарные глаза широко раскрылись, умоляя за защитной стеной из черного стекла.

Пожалуйста, не уходи. Он хотел, чтобы Азирафаэль понял его. Пожалуйста, ангел. Я не хочу потерять тебя из-за него. Только не снова. Пожалуйста, останься со мной.

Он не сказал ничего из этого, страх очевидного отказа ожил в его груди, угрожая задушить его там, где он стоял. С замирающим в горле протестом Кроули отпустил руку Азирафаэля и смотрел,как ангел послал ему мягкую улыбку и исчез за углом, поднявшись по лестнице.

Только когда его шаги затихли, Кроули повернулся к остальным, стоявшим в комнате. Все сидели на краешках кресел, не сводя глаз с архангела, стоявшей перед ними. С тех пор как они приехали, она сменила одеяние, чудесным образом переодевшись в одежду, которая, как ни странно, больше походила на одежду Пеппер.

Вид Ремиэль, одетой в леггинсы в бело-голубую полоску и просторную рубашку с длинными рукавами, был по меньшей мере ошеломляющим, но Кроули решил не зацикливаться на этом факте сейчас. Предстояли и другие, более серьезные дела.

С каждой секундой тишина вокруг них становилась все более глубокой. Кроули перевел взгляд с Ремиэль, стоявшей перед ними со следами слез на щеках, на Анафему, карие глаза которой смотрели прямо перед собой, а рука покоилась на спине Брайана, успокаивая и защищая. Ньютон стоял позади своей подруги, положив руки на спинку стула по обе стороны от ее головы, с серьезным выражением на лице, ожидая, что кто-то заговорит.

В конце концов, именно Брайан нарушил молчание.

— Мне очень жаль, — его голос прозвучал как шепот, но, казалось, каким-то образом заполнил пространство вокруг них. Безнадежность этого звука потрясла Кроули до глубины души. — Я не хотел… клянусь. Я просто…

В мгновение ока демон оказался на коленях, чудом переместив кофейный столик на другую сторону комнаты, так что для него нашлось место прямо перед мальчиком. Кроули обхватил руками худое тело Брайана, притягивая его в нежные, но крепкие объятия.

Воспоминания нахлынули на него, когда он прижимал мальчика к груди. Воспоминания о детях, плачущих от горя и боли. Детях, тихо всхлипывающих, когда проливной дождь за окном их домов становился все сильнее. Детях, кричащих, когда их отрывали от их семей. Детях, молча жавшихся друг к другу, боявшихся, что если они издадут хоть один звук, их обнаружат и заберут. И никогда больше его не увидят.

— Это не твоя вина, — прорычал он, пытаясь загнать свой гнев и разочарование обратно туда, где они больше не причинят вреда мальчику. — Не смей думать, что это твоя вина, Брайан. Ни на секунду дольше.

Когда он произнес его имя, Кроули почувствовал, как пара длинных тонких рук обвилась вокруг его торса. Брайан всхлипнул и уткнулся лицом в рубашку демона.

— Я не хотел этого делать! — закричал мальчик, и Кроули почувствовал, как слезы защипали ему глаза, а в сердце вспыхнула ненависть. Ненависть к Габриэлю и его зацикленность на праведном суде. Ненависть к Уриэлю и его готовности слепо следовать за ним. Ненависть ко всем архангелам и герцогам Ада за то, что они не оставили их в покое. — Они схватили тебя за крылья, а у него был этот меч, — выдохнул он, судорожно втягивая воздух, когда Кроули провел рукой по спине мальчика, пытаясь повторить действие, которое он видел у Анафемы ранее.

— Он собирался убить тебя, Кроули. И мне было так страшно. И вдруг пистолет оказался прямо передо мной. Все произошло так быстро, и я…

— Это была самозащита, — возразила Пеппер резким, но не обвиняющим тоном, как будто она пыталась убедить Кроули и остальных взрослых в том, что ее друг здесь ни при чем. — Ты не можешь нести ответственность, если это самозащита.

Кроули не мог видеть Ремиэль, так как мальчик в его объятиях занимал большую часть его внимания, но он слышал печальную улыбку в ее голосе, когда она отвечала молодой девушке, сидящей перед ней.

— Здесь никто его не винит, Пеппер. Его сегодняшние действия спасли Кроули жизнь. Потенциально все наши жизни — по крайней мере, тех из нас, кто мог потерять крылья.

Услышав эти слова, мальчик тихонько всхлипнул и снова сел. Не зная, куда идти, Кроули отпустил его и встал, неуклюже возвращаясь к камину, где он стоял изначально. Демон медленно повернулся к Адаму, который был необычно спокоен на протяжении всего этого испытания. На самом деле они все молчали, но не как бывший Антихрист — он мог бы подумать, что у мальчика есть что сказать.

Почувствовав его взгляд, Адам повернулся к Кроули, его карие глаза были ясными и яркими.

— Он действительно умер? — спросил он. Этот вопрос задел Кроули за живое. Его разум начал оживать, шестеренки скрежетали, когда он мчался перед ним.

— Да, — выдохнул он, не совсем понимая, как он узнал, что это правда. Что-то в глубине души Кроули говорило ему правду. Уриэль был не просто развоплощен. Он действительно исчез. Часть его души болела от этой мысли. — Но, может быть, это и не обязательно.

Теперь настала его очередь обратить на себя внимание всех присутствующих.

Это была нелепая мысль. Но они уже изменили реальность — ну, в общем, Адам изменил. Кто сказал, что мальчик не сможет сделать это снова?

— В книжном магазине, — начал Кроули, понимая, что говорит бессмыслицу. Ему нужно было отступить. Нужно было дать им всем какой-то контекст. — После того, как он сгорел. Ты все исправил. Ты починил мою Бентли, а я проехал на ней сквозь настоящий шторм адского огня!

— Да, — сказал Адам, как будто это было то, что мог сделать каждый. Как будто изменение реальности было просто еще одним субботним вечером с книгой. — Но это были предметы. Это просто вещи, Кроули. Вещи гораздо легче убедить измениться, чем людей.

Кроули нахмурился. Он еще не отпускал ее. Это была хорошая идея.

— Но ведь тебе удалось изменить людей, верно? — указал он, пытаясь напрячь мозги в поисках конкретных примеров. — Ты хочешь сказать, что не спас никого, кто пострадал на М25? Никто не умер, когда гигантский торнадо пронесся через половину английской деревни? Или как насчет тех бедолаг на рыболовецких судах? С кракеном? Ты никого из них не спас?

Мальчик пожал плечами.

— Я просто попросил мир вернуться к тому, что было раньше. Он казался достаточно счастливым, чтобы последовать моему предложению.

— Ну и что? — спросил демон, не понимая, почему мальчик так неохотно решил попробовать это. Что самое худшее, что может случиться? — Ты же не думаешь, что Уриэль не хочет вернуться к тому, что было раньше?

— Уриэль не может ничего хотеть, Кроули, — сказала Ремиэль тихо, мягко, как будто громкие слова могли сломить его. Он повернулся и посмотрел на нее, не понимая, к чему она клонит. — Он умер. То есть, его больше не существует, — лицо архангела превратилось в страдальческую гримасу.

— Она не на Небесах с Всевышним. Ее душа не отправилась в лучшее место, — Ремиэль сделала глубокий, прерывистый вдох, и Кроули почувствовал, как надежда распадается внутри него, когда все последствия случившегося обрушились на него, как наводнение. — Мы устроены иначе, чем люди. Для нас нет загробной жизни, — пауза. — Она умерла окончательно.

Демон прищурился.

— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Как ты можешь быть так чертовски уверена, хм?

— Кроули, — он ненавидел то, как она смотрела на него. Как будто он был хрупким, как будто он вот-вот сломается. Может, так оно и было. Может, все это — все эти долбаные вещи, которые ему приходилось терпеть неделями, были просто слишком тяжелы для него. Может, он действительно разваливался на части.

— А ты не думаешь, что Она сказала бы что-нибудь, если бы это было не так?

Ему не нужно было отвечать на этот вопрос. Он не хотел отвечать на этот вопрос. Он не мог ответить на этот вопрос, потому что это означало бы, что он понимает хоть один чертов кусочек этой сумасшедшей Вселенной. Это означало бы признать, что ответ существует, что он имеет смысл, что он в какой-то мере справедлив, но он отказывался признавать это. Он отказывался признавать, что в том, через что они все прошли, было хоть какое-то подобие разумности — что это каким-то образом должно было произойти. Что все это было частью великого непостижимого плана.

Что все это было просто своего рода игрой для Нее.

Игрой, в которую ему надоело играть.

— Даже если бы я мог вернуть его, — перебил Адам тоном, который Кроули не очень хотелось сейчас слышать, — я уже говорил тебе раньше. У меня больше нет моих сил. Я их отдал.

Демон кипел от злости. Почему он всегда чувствовал себя таким безнадежным? Почему само его существование было таким безнадежным?

Ему нужен был Азирафаэль. Эта мысль была такой внезапной, такой ошеломляющей, что Кроули чуть не расплакался. Азирафаэль был единственным, кто имел смысл в его запутанной жизни. Азирафаэль и его улыбка, ярче солнца. Азирафаэль и его доброта. Азирафаэль и его правильные манеры, и его одержимость классической литературой, и его любовь к еде.

Во всем этом, после всего, что он пережил, все, чего он хотел во всем мире, это сидеть на улице на скамейке со своим ангелом, просто держа его за руку. Им не нужно было делать ничего другого. Просто сидеть в тишине с какой-то уверенностью, которая скажет ему, что все в порядке. Что его ангел с ним. Что Азирафаэль здесь, в безопасности и реален.

— Габриэль не собирается так легко сдаваться, — рискнула Ремиэль после минутного молчания. — Мы должны придумать, как подготовиться к тому, что он придет за нами.

— К черту Габриэля и его армию слепых, самодовольных ангелов. И к черту Ад и всех извивающихся, коварных демонов, — Кроули глубоко вздохнул и продолжил, понимая, что ему, вероятно, не следует так много ругаться перед детьми, но так далеко от точки заботы. — И пока мы здесь, к черту Всевышнюю и Ее чертов план! Вы, ребята, делайте, что хотите, но с меня хватит.

Он обернулся, стараясь не обращать слишком много внимания на то, как блестели глаза всех четверых детей в свете искусственного освещения гостиной. Кроули не хотел их разочаровывать, он просто так устал от всего этого дерьма. Мир не должен быть так устроен. Не должен. Где-то, каким-то образом, что-то вышло в нем из строя. И как бы ему ни хотелось, чтобы все было по-другому, это была не его работа, черт возьми, искать проблемы и исправлять их.

— Не волнуйтесь, — услышал Кроули шепот Анафемы, сидевшей рядом с ней молодым подопечным, пока демон поднимался по лестнице, не утруждая себя особой тишиной. — Он не это имел в виду. У него была тяжелая пара дней, вот и все.

Какая-то часть Кроули была полна решимости ворваться туда и поделиться с этой женщиной своими мыслями. Как она смеет пытаться истолковать его чувства? Как смеет Анафема пытаться преуменьшить, насколько глубоко они были в дерьме? Конечно, непосредственная опасность могла миновать. Может, теперь у них и есть меч, но кто сказал, что у Габриэля не было их целого арсенала на Небесах? Кто сказал, что он не пошлет легион ангелов на Землю, чтобы уничтожить их и всех остальных?

Это вполне может означать настоящий Апокалипсис. Кто она такая, чтобы намекать, что он шутит, когда говорит, что на самом деле покончил со всей этой ситуацией? Всей этой планетой, если уж на то пошло.

Он собирался схватить Азирафаэля и уйти. На этот раз они полетят на Альфу Центавра, и никто его не остановит. Даже Азирафаэль. Ангел мог сколько угодно жаловаться на значительное отсутствие книг, блинов и прочих приятностей, но по крайней мере он будет в безопасности. По крайней мере он и Кроули…

Демон остановился на полпути к лестнице. Из спальни в конце коридора доносились голоса. Как такое может быть? Барахиэль был единственным, кто не вернулся с ними. Он чудом унес себя и тело Уриэля в какой-то отдаленный уголок Вселенной, и кто знает, когда они увидят его снова. Все остальные были внизу. Все, кроме…

— Данталион, — прошипел Кроули и быстро поднялся по лестнице, на этот раз гораздо тише. Обычно, он не был бы настолько увлечен подслушиванием, но учитывая то, что произошло ранее между этими двумя, у демона не было проблем с муками совести касательно подслушивания. Не было, если то, что он узнает, поможет сохранить его ангела в безопасности.

— Прости, дорогой, — услышал он бормотание Азирафаэля, когда Кроули подошел к двери. Она была почти закрыта, и сквозь вертикальную щель между белым деревом и дверным косяком пробивалась тоненькая полоска света. Его ангельский голос доносился через отверстие, мягкий и нежный, и был ли это намек на печаль? Тоску?

Кроули подошел ближе, его ухо едва касалось дерева, которое стояло между ними.

— Мое сердце принадлежит кое-кому другому.

Сердце демона перестало биться. Его глаза широко распахнулись за слоем черного стекла, когда он попытался осмыслить то, что только что услышал. Было ли это возможно? Азирафаэль только что сказал, что у него больше нет чувств к Данталиону? И что еще более важно, у него были чувства к кому-то другому?

Внезапно у Кроули пересохло в горле. Кто, черт возьми, этот ублюдок? Почему Азирафаэль никогда не упоминал о нем? Это был он или, может быть, она? Это не казалось правильным, хотя, если кто-то спросил бы Кроули, он не мог представить себе ни один образ Азирафаэля с кем-либо. Если только этот другой человек не был очень красивым, очень змееподобным рыжеволосым демоном.

— Он счастливчик, — услышал Кроули голос Данталиона, доносившийся из отверстия. Бывший демон казался усталым и немного разочарованным, но ничто в его тоне не говорило о том, что он представляет непосредственную угрозу для Азирафаэля.

Ангел усмехнулся так тихо, что Кроули едва расслышал его.

— О нет, дорогой. Это мне повезло. Он удивительно добрая душа, хотя никогда в этом не признается.

Последовала пауза, и демон почувствовал, что балансирует над пропастью. Он хотел, чтобы Азирафаэль сказал больше, молился, чтобы Данталион задал еще один неотложный вопрос. Это звучало почти так, как будто… но нет, это невозможно. Верно?

— Он — мой самый лучший друг.

Слезы навернулись на глаза Кроули, когда сердце, лежавшее в его груди рассыпавшейся пылью, внезапно ожило, словно феникс, возрожденный из пепла. Неужели Азирафаэль действительно имел в виду то, что только что сказал? Мог ли Кроули надеяться вопреки всему, что ангел заботится о нем? Что Азирафаэль хочет его? Что Азирафаэль действительно может полюбить его?

Демон медленно занес руку над дверью, но в последний момент заколебался. Что если он неправильно понял? А что, если он все испортит, спросив? Не лучше ли было подождать? Конечно, если чувства Азирафаэля были правдой, он бы сказал что-нибудь Кроули об этом. Если демон просто подождет еще немного, еще несколько десятилетий или около того — если они продержатся так долго, — может быть, его ангел придет и поговорит с ним о том, что он чувствует.

Он должен был это сделать. Он должен был противостоять Азирафаэлю. Поговорить с ним. Спросить его, что именно имел в виду ангел, говоря эти слова. Кроули должен был знать. Теперь, если он попытается забыть, это убьет его. Если он не сделает все возможное, чтобы это выяснить.

Сделав глубокий вдох, Кроули выставил вперед кулак и постучал в дверь.

***

========== Глава двадцать четвертая ==========

***

Когда Азирафаэль вошел, в комнате было темно.

Он предположил, что Ремиэль закрыла жалюзи, чтобы дать Данталиону лучшую обстановку для отдыха. Из того, что он мог сказать, темнота была более благоприятной для сна, хотя ангел никогда раньше не испытывал ее на себе. Он не особенно любил темноту. Хотя зрение Азирафаэля было достаточно хорошим, чтобы видеть при минимальном освещении, темнота определенно затрудняла чтение. Дома у ангела всегда горела по крайней мере одна лампа в книжном магазине, хотя в основном она стояла на заднем дворе. Он узнал, методом проб и ошибок, что если люди видят свет внутри здания, они автоматически предполагают, что оно открыто, независимо от того, что написано на вывеске или четко вывешенном времени.

Наверное, не помешало бы немного приоткрыть жалюзи. Не те, что были на другом конце комнаты и освещали лицо Данталиона, а те, что стояли рядом с кроватью. Бывший демон лежал на спине, повернув голову в другую сторону. Конечно, немного света с этой стороны комнаты его не побеспокоит.

Азирафаэль тихонько подошел к окну и потянул за каждую из темно-синих штор, слегка раздвинув их, чтобы впустить внутрь хотя бы один-два дюйма света. Оглянувшись через плечо, он увидел, что Данталион не двинулся с места. Мягкое поднятие и опускание одеял, покрывавших его грудь, было единственным признаком того, что он все еще жив.

Теперь, когда его крылья были отрезаны, теперь, когда он, вероятно, был смертным, Данталион вернулся к подобию, которое использовал, притворяясь человеком. Придвинув стул к кровати, Азирафаэль задумался, почему это так. Когда Данталион потерял свои силы, принял ли он окончательное решение о том, как он хочет выглядеть? Неужели его тело вернулось к облику Томаса, потому что оно было самым знакомым? Имеет ли к этому отношение предыдущая связь Томаса с Азирафаэлем? Мысль о том, что Данталион мог превратиться в Томаса в последние мгновения его сознания, беспокоила ангела. Когда он по-настоящему задумался об этом, Азирафаэль обнаружил, что его это действительно волнует… человек, лежащий перед ним. Но он не был влюблен ни в Данталиона, ни в Томаса, ни в кого бы то ни было еще. Данталион, возможно, и путал его со всеми этими эмоциями, но даже после всего, что он пережил за последние несколько недель, одно было абсолютно ясно.

Азирафаэль любил Кроули. Азирафаэль был влюблен в Кроули. И не в том смысле, что «я ангел, я люблю все». Он любил Кроули очень по-человечески, очень романтично.

Ангел прикусил губу. Сколько еще пройдет времени, прежде чем все уляжется? Сколько еще пройдет времени, прежде чем они с Кроули смогут вернуться домой в книжный магазин? Азирафаэлю хотелось сесть и поговорить с демоном начистоту — наконец-то сказать Кроули в открытую, что он чувствует. Но сейчас это было не так просто. Казалось, что найти уединенное место для разговора будет невозможно.

Ангел тихо вздохнул и снова повернулся к Дан… Томасу. Ему действительно нужно было начать думать о бывшем демоне как о человеке. Основываясь на том, что демон сказал ему раньше, использование меча таким образом должно было превратить ангела или демона в смертного. Томас больше не будет Данталионом, когда проснется. Он будет человеком, который, вероятно, страдает от огромной потери памяти.

Все свидетельства Рая и Ада будут стерты из его памяти. Учитывая, что он прилетел на Землю только за последние несколько месяцев, вряд ли ему удастся что-то вспомнить. Вспомнит ли Томас что-нибудь вообще? Вспомнит ли он время, проведенное с Азирафаэлем, или оно тоже будет стерто?

Азирафаэль заметил какое-то движение и поднял голову. Томас сместился, когда спал, теперь голова была повернута в сторону ангела, сидящего рядом с ним. Единственная прядь каштановых волос упала ему на лоб между глаз. Не раздумывая, Азирафаэль наклонился вперед, чтобы смахнуть ее, кончики пальцев коснулись кожи.

Томас сделал глубокий вдох, и его глаза открылись.

Сердце Азирафаэля замерло. Дыхание застыло в его легких. Он смотрел. Ждал, чтобы посмотреть, что произойдет. Ждал, что скажет этот человек.

— Привет, — сонно пробормотал Томас, глядя на Азирафаэля. Ангел быстро отдернул руку, и легкий румянец залил его щеки. Он только что покраснел. После того, как он думал, что у него нет чувств к Томасу, Азирафаэль сделал что-то, что заставило его думать, что он мог бы чувствовать. И если Томас не помнил его раньше, то теперь уж точно вспомнит.

— О, — выдохнул ангел, одарив мужчину нежной улыбкой. — Ты проснулся. Как ты себя чувствуешь?

Томас на мгновение нахмурился, его серые глаза ни на секунду не отрывались от лица Азирафаэля.

— Ну ладно, предположим, я чувствую легкое головокружение. И все мое тело болит. Что случилось? Я болен?

В целом, все могло быть гораздо хуже. Азирафаэль полагал, что должен быть благодарен за это.

Его глаза расширились еще больше, когда до него начала доходить реальность ситуации.

— Я… я не могу вспомнить. Где я? Что-то случилось? Я не помню…

Вопреки здравому смыслу Азирафаэль протянул руку и осторожно положил ее на плечо Томаса.

— Сделай глубокий вдох, — скомандовал он и почувствовал облегчение, когда мужчина сделал то, о чем просил ангел. — Давай начнем с простого вопроса. Как тебя зовут?

— Томас, — тут же ответил мужчина. — Томас, Алби. Я так думаю, — он сделал паузу, но только на мгновение. — Во всяком случае, это звучит знакомо.

Азирафаэль кивнул головой, и сердце его сжалось от сочувствия к облегчению, отразившемуся на лице Томаса, просто оттого, что он вспомнил свое вымышленное имя. Слезы наполнили глаза ангела, когда он подумал о том, как ужасно, должно быть, забыть все о себе. Это мог быть он. Томас пожертвовал своей памятью, чтобы спасти Азирафаэля именно от этой участи.

— Ты помнишь что-нибудь еще? — осторожно спросил ангел. — Это не обязательно должно быть что-то значительное. Что-то такое же простое, как твой любимый цвет. Песня, которая тебе очень нравится. Твое любимое место, куда ты мог бы пойти, или что-то, что ты любишь делать.

Томас нахмурился, сосредоточенно нахмурив брови. Он медленно отвел взгляд, сфокусировав его на другой части комнаты, как будто меняющийся пейзаж мог зажечь что-то в его сознании.

— Я люблю рисовать, — сказал он наконец, удивив Азирафаэля. Из всех его шести тысяч лет опыта было интересно, что Томас запомнил этот лакомый кусочек информации. Когда ангел узнал, кто такой Томас на самом деле, он решил, что все в его земной жизни было ложью. Возможно, эти картины не были чудесными, как он первоначально думал. Или, возможно, проклятие, вырвавшее из него воспоминания, оставило такую зияющую дыру в сознании Томаса, что он заполнил ее наилучшим образом.

Азирафаэль ободряюще улыбнулся.

— Да, — серьезно ответил он, думая о тех чудесных пейзажах, которые увидел в первый день их знакомства. — И у тебя это неплохо получается, по-моему.

Это вызвало улыбку на губах Томаса. Он снова посмотрел на Азирафаэля, и в глазах его блеснули слезы. Сердце ангела сжалось при виде этого зрелища.

— Мне очень жаль, — выдохнул мужчина гораздо тише, чем раньше. — Ты кажешься мне таким знакомым, но я не могу вспомнить твое имя.

Еще одна улыбка, на этот раз гораздо печальнее.

— Все в порядке, дорогой. Ты через многое прошел. Я не жду, что ты сразу все вспомнишь. Такие вещи требуют времени. Будь терпелив к себе, и все наладится.

Что-то в том, что он сказал, должно быть, задело Томаса за живое, потому что на лице мужчины внезапно появилась обнадеживающая улыбка.

— Ты что…? — спросил он, едва сдерживая волнение. Азирафаэль почувствовал, как в животе у него все сжалось. — Мы… то есть я не хочу ничего предполагать, но ты здесь, со мной, и все такое. Значит ли это…? — он посмотрел на Азирафаэля блестящими серыми глазами. Ангел почти слышал безмолвную молитву, которую он, должно быть, мысленно выкрикивал.

— Мы вместе? Ты мой?

Вздохнув, ангел медленно покачал головой, его желудок скрутило в узел, а лицо Томаса мгновенно вытянулось.

— Прости, дорогой, — его голос был мягким и нежным. Настолько успокаивающим, насколько это вообще возможно. Азирафаэль понятия не имел, сохранились ли у Томаса еще какие-то чувства к нему. Судя по опустошенному выражению лица мужчины, он мог бы чувствовать, даже если бы не помнил имени Азирафаэля. — Мое сердце принадлежит кое-кому другому.

Было странно говорить вслух о своей самой сокровенной тайне человеку, который когда-то был демоном. Он уже говорил об этом Томасу однажды, в камере, погребенной в глубинах Ада, но на этот раз все было по-другому. На этот раз он не мог объяснить мужчине, почему Кроули так много для него значит. Он не мог погрузиться в их историю, не мог объяснить, как им пришлось скрывать свои отношения так долго, потому что Рай и Ад могди наказать их, если они когда-нибудь узнают об этом.

Томас ничего не знал ни о Рае, ни об Аде. Он ничего не знал ни об ангелах, ни о демонах, ни о шеститысячелетней истории мира. А без этого, как Азирафаэль сможет объяснить?

— Он счастливчик, — мягкая улыбка в голосе Томаса вывела Азирафаэля из задумчивости. Ангел быстро покачал головой.

— О нет, дорогой. Это мне повезло. Он удивительно добрая душа, хотя никогда в этом не признается, — это было правдой. Кроули может быть демоном. Он может точно знать, как проникнуть под кожу людей и раздражать их до бесконечности. Он может получать удовольствие от таких вещей, как снос всех вышек сотовой связи в районе большого Лондона, но в глубине души Кроули имел в себе что-то хорошее.

Кроули — демон, который усомнился в Боге, когда Она планировала утопить сотни тысяч детей. Кроули — демон, который ворвался в Бастилию, чтобы освободить плененного ангела. Кроули — демон, который использовал свои собственные силы, чтобы спасти сумку с книгами от полного уничтожения просто потому, что понимал, как много они значат для Азирафаэля.

Ангел улыбнулся.

— Он — мой самый лучший друг.

Он сказал бы больше — Азирафаэль хотел сказать больше, хотел кричать о своих чувствах с крыш, чтобы весь Лондон мог знать об этом. Он мог бы сидеть здесь и часами говорить о Кроули с Томасом, если бы тот захотел слушать. Всякий раз, когда демон появлялся в его сознании, Азирафаэль едва сдерживался, чтобы не улыбнуться, как полный идиот.

К несчастью, его прервал тихий стук в дверь.

Обе головы повернулись на звук.

— Войдите, — тихо позвал Азирафаэль, ожидая, что дверь откроет Ремиэль. Ангел заерзал на стуле, собираясь подняться на ноги, когда она войдет, чтобы уступить ей место рядом с Томасом. Он остановился, когда знакомая рыжеволосая фигура просунула голову в дверь.

Жар прилил к щекам Азирафаэля, когда он принял позу Кроули. Брови высоко подняты, глаза широко раскрыты от шока, лицо наполнено едва сдерживаемыми эмоциями. Его рука лежала на дверном косяке, белые костяшки пальцев почти ослепляли. Свободная рука у него слегка дрожала, а грудь демона поднималась и опускалась с гораздо большей скоростью, чем обычно.

Как много он слышал?

Как долго Кроули стоял у этой двери, прислушиваясь? Если бы он услышал что-нибудь в последнюю минуту или две, демон точно знал бы, что Азирафаэль чувствует к нему. Судя по тому, как он стоял за дверью, ангел подозревал, что дело обстояло именно так.

— Эй, ангел, — голос Кроули дрогнул, и этот звук почти подтвердил подозрения Азирафаэля. Кроули знал. Кроули знал, что Азирафаэль любит его.

О, этот разговор должен был идти совсем не так. Это должно было быть романтично и поэтично. Он должен был взять Кроули за руку и отвести его в какое-то особое место, которое они будут помнить еще шесть тысяч лет. Кроули не должен был узнать об этом, выслушав признание Азирафаэля бывшему демону.

— Прошу прощения, Томас, — прошептал Азирафаэль, едва осмеливаясь дышать, когда его взгляд встретился с взглядом Кроули, и он понял, что не может отвести глаз. — Я пришлю сюда кого-нибудь другого, чтобы тебе объяснили, что произошло.

Быстрее, чем он когда-либо двигался в своей жизни, Азирафаэль пересек комнату, практически вытолкнув демона за дверь, прежде чем быстро закрыть ее за собой.

Только когда они вышли из комнаты, Азирафаэль заметил вопиющую ошибку в своем плане. В то время как ангел отодвинулся подальше от Томаса, чтобы они могли поговорить наедине, демон этого не сделал. Как только знакомый щелчок закрывающейся двери достиг его ушей, Азирафаэль поднял голову и увидел лицо Кроули в нескольких дюймах от своего собственного. Солнцезащитные очки исчезли, и яркие янтарные глаза смотрели на него сверху вниз, сияя бесконечным количеством невысказанных эмоций. От одного его вида, такого близкого, открытого и уязвимого, у Азирафаэля подогнулись колени.

— Ты серьезно? — вопрос прозвучал как шепот — тщательно охраняемая молитва.

О боже. Он действительно слышал, верно? Ангел надеялся, что как только он усадит Кроули, чтобы объяснить, тот найдет в себе силы простить Азирафаэля за то, что он был полным идиотом.

Глаза Кроули широко раскрылись, и Азирафаэль увидел, как слезы стекают по его нижнему веку. Его охватила паника. Неужели он сказал это вслух? О чем сейчас думал Кроули? Неужели он думал, что Азирафаэль не имел в виду то, что сказал раньше? Неужели он считал, что все это — одно большое недоразумение? От боли на лице демона ангелу захотелось плакать. Он должен был исправить это сейчас. Ждать подходящего момента было уже невозможно.

— Кроули, дорогой, — пробормотал Азирафаэль, понимая, что Томас все еще может слышать их из комнаты. Медленно, он потянулся вниз, чтобы схватить руку Кроули, боясь, что демон может попытаться отступить, если он этого не сделает. В тот момент, когда их руки соприкоснулись, Кроули переплел их пальцы и сжал, заставляя Азирафаэля задыхаться, а его сердце взлетело, как бегун во время марафона.

— Встретимся снаружи? Мне нужно обсудить с тобой кое-что очень важное.

— Снаружи? — Кроули выглядел неуверенным, и Азирафаэль не мог его винить. В последний раз, когда они парили на этом утесе, собираясь вместе спрыгнуть в неизвестность, Азирафаэль вошел внутрь, а Кроули поехал домой, и следующее, что они сделали, — они сражались против всего Ада, чтобы снова оказаться рядом друг с другом. Он понимал, почему его друг не решается выпустить Азирафаэля из поля зрения.

— Да, дорогой, — пробормотал Азирафаэль, мягко пожимая руку демона и надеясь, что это его успокоит. — Мне просто нужно быстро спуститься вниз и сообщить Ремиэль, что он проснулся. Я не задержусь больше чем на несколько секунд, клянусь.

Искренности на лице Азирафаэля, должно быть, было достаточно, чтобы убедить его, потому что с последним пожатием и неуверенной улыбкой Кроули отпустил его руку и в мгновение ока исчез.

Поправив жилет, Азирафаэль чудом спустился вниз, где Анафема и Ньютон раздавали закуски четверым детям, сидевшим на диване. Ремиэль все еще стояла в передней части комнаты, скрестив руки на груди, глядя в пепельный камин, очевидно, погруженная в свои мысли.

Она подняла глаза, когда он появился рядом с ней, сначала испуганная, но быстро перешедшая в ярость.

— Ты что, с ума сошел? — прошипела она, раздувая ноздри и широко раскрыв глаза. — Ты только что спустился сюда из его комнаты? А если он тебя увидит? Ты хоть понимаешь, как щекотливо его положение сейчас?

Азирафаэль улыбнулся, несмотря на строгий тон ее голоса. Его сердце согрелось от мысли, что кто-то так сильно заботится о Томасе — и притом архангел. Он все еще не понимал природу их отношений, и судя по короткому разговору с Данталионом в Аду, бывший демон, похоже, не очень хорошо ее знал. И все же он верил, что Ремиэль принимает близко к сердцу интересы этого человека. Это знание принесло ангелу большое утешение.

— Я был в коридоре возле его комнаты. Дверь была закрыта. Он ничего не видел, — затем, прежде чем она успела возразить, сказал: — Он проснулся.

Ремиэль мгновенно двинулась к лестнице, ее маленькие руки вцепились в длинные рукава, доходившие до кончиков пальцев. Послав Анафеме мягкую улыбку, встретив ее всезнающий взгляд, ангел тоже исчез, материализовавшись на заднем дворе коттеджа.

Это была причудливая маленькая лужайка с белым штакетником и заросшим кустарником. У задней двери на бетонной плите стояла пара мягких шезлонгов. По обе стороны двери стояли две каменные стены высотой по пояс, создавая барьер между внутренним двориком и двором, где в вечернем свете гордо возвышались две плакучие ивы средних размеров.

Около одной из этих стен сидел демон с рыжими волосами до плеч и самыми красивыми янтарными глазами, которые Азирафаэль когда-либо видел.

Кроули посмотрел на него, когда ангел сел рядом, его нога едва касалась Кроули, когда он проверял воду. Пытался понять, что чувствует его друг. Демон не отстранился.

Некоторое время они молчали, пока Азирафаэль раздумывал, с чего начать. Как мог человек или ангел, если уж на то пошло, сказать своему лучшему другу — демону, — что он безнадежно влюблен в него? Что он был влюблен в этого друга десятилетиями, но не мог ничего сказать о своих чувствах, потому что это поставило бы под угрозу само существование демона? Как он мог выразить словами то невысказанное, что было между ними, то, что, откровенно говоря, существовало со времен Эдема?

— Ты серьезно? — снова спросил Кроули с ослепительно явной надеждой в голосе. Голубые глаза Азирафаэля скользнули по рукам демона, аккуратно сложенным на коленях, костяшки пальцев побелели от силы его хватки.

Улыбаясь, глядя прямо в глаза Кроули, Азирафаэль потянулся через невидимую границу между ними и взял демона за руку, изо всех сил стараясь не обращать внимания на непрекращающееся сердцебиение.

— Кроули, дорогой мой, — эти слова были произнесены так тихо, что их мог услышать только его друг. — Конечно, я не шутил. Каждое слово, которое ты слышал, правда, — он не знал точно, сколько демон подслушал, но что бы это ни было, все сказанное Азирафаэлем было абсолютной правдой.

Глаза демона блестели от слез, когда он смотрел на лицо Азирафаэля, одна рука была переплетена с рукой ангела, другая мягко лежала на его коленях.

— Как давно ты… как давно ты это чувствуешь?

Азирафаэль почувствовал, как легкая улыбка появилась на его губах, когда он вспомнил. Вспомнил церковь и бомбы, падающие с неба дождем. Вспомнил обломки и мусор, сумку, полную невредимых книг, и то, как его сердце взвилось в груди, когда Кроули мягко улыбнулся ему и ушел.

— Ты спас мои книги, — ответил Азирафаэль, зная, что Кроули поймет, о каком именно моменте идет речь. — И тогда я понял, что люблю тебя. Что я так долго любил тебя и что был дураком, не заметив этого раньше.

Янтарные глаза широко раскрылись.

— Ты любишь меня? — осторожной надежды, наполнявшей воздух вокруг них, было почти достаточно, чтобы разбить сердце Азирафаэля. Кроули никогда не должен был так себя чувствовать. Он никогда не должен был чувствовать, что ему приходится сдерживать себя из страха, что он отпугнет Азирафаэля. Кроули владел им, его душой и сердцем. Азирафаэль больше никуда не уйдет.

Потянувшись за другой рукой, ангел медленно поднес ее к его щеке. Он видел неглубокие вдохи, когда грудь Кроули поднималась и опускалась, чувствовал быстрое биение собственного сердца, когда жар пробегал по всему его телу, поджигая каждую молекулу. Когда демон не отстранился, Азирафаэль продолжил:

— Я люблю тебя всем своим существом, Кроули, мой дорогой Кроули, — объяснил Азирафаэль, изо всех сил стараясь выразить словами каждую эмоцию, которая в данный момент бурлила в его теле. — Ты был так терпелив со мной. Мне очень жаль, что я так долго не понимал, как много значит для меня наша дружба, и как долго я не мог выразить это вслух. Надеюсь, ты сможешь простить меня.

— Мне нечего прощать, ангел, — пробормотал демон, но что-то в его голосе привлекло внимание Азирафаэля. Это прозвучало почти разочарованно, как будто до этого момента Кроули тонул в сквозняке надежды и ожидания и внезапно начал мягко плыть обратно к реальности. Что же пошло не так? Что такого сказал Азирафаэль, что шло вразрез с желаниями демона?

Оглядываясь назад, он хорошо представлял себе, что это могло быть. Было только одно, что он мог придумать, чтобы заставить Кроули наконец понять.

Итак, без труб и фанфар, без единого прожектора, стихотворения или сонета, Азирафаэль наклонился и прижался к его губам.

Поцелуй был мягким и теплым и наполнил ангела приливом эмоций, которые переполняли его. Его сердце практически пылало в груди. В его глазах стояли слезы, и если бы ангел потрудился держать их открытыми, он бы заметил, что окружающие их цвета мгновенно стали в десять раз ярче. Он удовлетворенно вздохнул, когда Кроули не сразу отстранился, и медленно поднял свободную руку, чтобы обхватить щеку демона, проведя большим пальцем по мягкой, бледной кожа.

После секундного колебания Кроули наклонился в поцелуе. Его губы приоткрылись, и Азирафаэль почувствовал, как язык демона коснулся его нижней губы, как он сам издавал очень неангельский стон. Ударная волна электричества затопила ангела, когда каждая часть его тела, которая в данный момент касалась Кроули — его рука, его губы, его нога — вспыхнула в потоке покалывающих ощущений, обжигая его кожу так, как Азирафаэль никогда не хотел прекращать ощущать.

Он придвинулся ближе, так что его нога оказалась плотно прижатой к ноге Кроули, так что больше не было места для неправильного толкования. Больше никаких догадок. Больше никаких вопросов. Вот что он чувствовал, и он больше не будет этого скрывать. Не осознавая этого, пальцы ангела вытянулись и запутались в великолепных рыжих волосах демона. Азирафаэль осторожно их потянул, прижимаясь еще ближе к Кроули, и был удивлен совершенно очевидной дрожью удовольствия, которая прошла по телу его друга.

— Ангел, — выдохнул Кроули, застонал у его рта, и Азирафаэль улыбнулся, когда они оторвались друг от друга. Прежде чем он успел сказать еще хоть слово или приблизиться для второго поцелуя, ангел заговорил.

— Я люблю тебя, Кроули, — яростно повторил Азирафаэль, прижимая их лбы друг к другу и открывая глаза, чтобы заглянуть в янтарные глаза, которые он так любил. Он мог сидеть здесь и смотреть в них часами. — Ты мой самый лучший друг, но ты для меня гораздо больше, чем просто друг. Мне нужно, чтобы ты это понял. Я люблю тебя. Больше, чем просто по-ангельски.

— Я тоже люблю тебя, ангел, — прошептал демон, и его лицо исказилось от переполнявших его эмоций. Он наклонился, чтобы еще раз поцеловать Азирафаэля, но тот был слишком счастлив. Он с радостью провел бы остаток своей жизни, отдавая и отдавая себя демону. Все, чего хотел Кроули, принадлежало ему. Все, что мог дать ангел, он отдал бы добровольно своему демону, своему другу, своей любви. — Я чертовс-ски сильно люблю тебя. Так долго.

В словах демона проскользнуло шипение, сигнализирующее о том, как далеко он зашел, открывшись Азирафаэлю, как сильно ангел воздействовал на него. Почему Азирафаэль никогда не делал этого раньше? Почему он так долго ждал, чтобы признаться в своих чувствах, когда все это время они могли быть вместе?

— Я знаю, любимый, — пробормотал Азирафаэль, одаривая Кроули еще одним поцелуем, наслаждаясь тем, как демон на мгновение забыл, как дышать. — Я знаю. Мне очень жаль, что я так долго ждал. Я просто…

Кроули прервал его еще одним поцелуем — яростным, с прерывистым дыханием, блуждающим языком и нежным жаром, от которого у Азирафаэля перехватило дыхание. Он снова закрыл глаза и наклонился в поцелуе, желая, чтобы был способ стать еще ближе. Ему хотелось прикоснуться к коже Кроули. Ему хотелось ощутить на себе руки демона — на лице, на шее, на руках и торсе. На своих крыльях. Он хотел чувствовать Кроули повсюду. Он хотел, чтобы душа демона заполнила все его трещины и щели, пока они не перестанут быть отдельными существами. До тех пор, пока они больше никогда не расстанутся.

— Не имеет значения, — выдохнул демон, наконец отстраняясь. Азирафаэль снова открыл глаза, и его сердце воспарило, когда он увидел Кроули, сияющего ему в ответ, без тени сомнения или страха в глазах. — Теперь ты здесь. Это стоит того, чтобы подождать, ангел. Я бы ждал тебя вечно.

Азирафаэль просиял. Он не мог припомнить ни одного случая за свои шесть тысяч лет на Земле, когда он был бы счастливее, чем сейчас, прямо здесь.

— Тебе и не нужно, — заверил его ангел, обхватив руками торс Кроули и заключив его в теплые, успокаивающие объятия. Любовь, которую он испытывал к этому демону, продолжала изливаться из него, и Азирафаэль надеялся, что каким-то образом Кроули смог ее почувствовать. Понять раз и навсегда, без сомнения, как сильно Азирафаэль дорожил им. — Я с тобой, мой дорогой. Все, что я могу дать, — твое. Сейчас и на всю оставшуюся вечность.

***

========== Они ==========

***

— Итак, — сказала Пеппер, когда они остались одни. — Как тебе это удалось? — она выжидающе посмотрела на Адама, ожидая, что он соберет их всех вокруг и тихо прошепчет, как именно он проявил тот пистолет, чтобы один из них мог использовать его против ангелов. Брайан, казалось, был сбит с толку тем, что произошло, но девочка была рядом. Она видела, как пистолет материализовался из ниоткуда в момент их нужды. Этому могло быть только одно объяснение.

Это было немного драматично, если бы ее кто-то спросил. Адам решил подождать до последнего момента — пока их сердца не начнут кричать о том, чтобы кто-нибудь спас их. Не было никакой причины, по которой он не мог бы убрать этого ангела в тот момент, когда они все появились, до начала боя. Прежде чем эти грязные руки демона схватили ее за руку, дернули назад и швырнули на мрачную дорожку. Она сморщила нос от воспоминаний, все еще ощущая их резкий запах в своих ноздрях.

И все же было довольно забавно отбиваться от них. Даже веселее, чем был Апокалипсис. Возможно, решение Адама подождать было не таким уж плохим.

Мальчик уставился на нее со своего места на диване. В этот момент все остальные ушли. Анафема и Ньютон были на кухне, пытаясь решить, какую еду они могли бы приготовить, чтобы прокормить себя и четверых детей, двух ангелов, демона и демона-который-не-демон. Кроули иАзирафаэль телепортировались на улицу, чтобы поговорить, а Ремиэль была на втором этаже — наблюдала за парнем. Пеппер все еще не понимала, что с ним произошло. Он был без сознания, когда их группа столкнулась с вечными существами, и никто не потрудился объяснить, как он стал таким. Она предположила, что это как-то связано с тем злым ангелом с фиолетовыми глазами, но не могла быть уверена.

— Я ничего не делал, Пеппер, — заявил Адам, и девочка посмотрела на него, опустив подбородок и недоверчиво подняв брови. Правда? Он действительно собирался играть в эту игру? Притворяться невинным, чтобы взрослые не знали, что он вернул свои силы?

Хорошо. Если он этого хочет, она может сыграть в его игру.

— Хорошо, — она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, и легкая ухмылка появилась на ее лице.

— Я серьезно, Пеппер, — настаивал Адам, оглядываясь на Брайана и Уэнсли. Остальные мальчики тоже с интересом смотрели на него, ожидая какого-то ответа. — Это был не я.

— Как это возможно? — спросил Уэнселидейл, протягивая руку, чтобы поправить очки. — Я стоял прямо там. Пистолет материализовался из ниоткуда. Кто еще мог это сделать?

Пеппер бросила взгляд на Адама.

Видишь, я же тебе говорила, хотела сказать она, но сдержалась. Она не могла понять, почему Адам так настаивал на том, что не имеет никакого отношения к пистолету, когда вокруг не было никого, кто мог бы услышать об этом. Не похоже, чтобы у него из-за этого были неприятности. Он был прежним — Антихристом. Пеппер не была уверена, что у него могут быть неприятности, если только кто-нибудь не расскажет обо всем этом мистеру Янгу.

Она надеялась, что никто из взрослых не расскажет об этом родителям. Пеппер не представляла себе, что ее посадят на месяц за такую ерунду, как «пособничество убийству ангела». Во всяком случае, она не думала, что ее мать поверит кучке незнакомцев. Но никогда не помешает быть слишком уверенной.

— Как ты думаешь, это мог сделать я? — тихо спросил Брайан, и Пеппер рассмеялась, закидывая ноги на стул крест-накрест. Он немного обиделся на ее открытую насмешку, но девочка ничего не могла с собой поделать.

— Ты? — спросила она, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Брайан, я думала, мы уже говорили об этом. Это была самозащита. Даже та другая леди-ангел сказала, что это не твоя вина.

Мальчик быстро покачал головой.

— Нет, — настаивал он, когда Пеппер открыла рот, чтобы возразить. Она нахмурилась, снова скрестив руки на груди, но после сурового взгляда Адама неохотно позволила ему продолжить. — Я имел в виду появление пистолета.

— Как ты мог это сделать? — с любопытством спросил Уэнсли. Пеппер закатила глаза. Этот всегда ищет факты. К этому времени Уэнслидейл уже должен был понять, что иногда в жизни случаются вещи, которым просто нет объяснения.

Брайан смотрел на него, не находя слов. Пеппер фыркнула и повернулась к Адаму, желая, чтобы он просто признался. Она устала от всего этого безумия. Апокалипсис был прекрасен — им даже не пришлось ничего делать, чтобы спасти мир, и она ни разу не почувствовала, что ее жизнь была в опасности.

Однако теперь? Они были физически атакованы настоящими демонами. Ангелы спустились с Небес с мечом в руках и своей праведной яростью. И если то, что сказал Адам, действительно правда о его способностях, они могут оказаться в серьезной беде. Ей не нравилось, как эта мысль заставляла ее чувствовать себя. Ни капельки.

— Я не уверен, — начал Брайан, наконец обретя дар речи. — Мы просто стояли там, и у него был этот меч, и я просто знал, что он собирается сделать что-то ужасное с Кроули, и мы ничего не могли сделать, — Пеппер подтянула колено к груди, подложила его под подбородок и слегка наклонилась вперед, не сводя глаз с друга.

— Я просто помню, как подумал: «если бы только у нас был способ дать отпор», — признался Брайан. Что-то в том, как он произнес это заявление, задело Пеппер за живое. Она помнила, что чувствовала то же самое. Они чувствовали себя настолько подавленными ужасом и отчаянием, что больше всего на свете хотели сделать что-нибудь, чтобы спасти положение еще раз.

— Я вообразил пистолет, — выдохнул Уэнслидейл едва слышным шепотом, словно только что осознал это. Все взгляды устремились на него. Пеппер застыла на стуле, ее глаза расширились, а друг продолжал говорить. — Все произошло так быстро, и мы никак не могли добраться до них вовремя, не могли ничего изменить. Если только у нас не было оружия.

Мгновение тишины. Потом заговорил Адам:

— Я представлял, как ты стреляешь в него, — признался он, поворачиваясь к Брайану. — Как только пистолет оказался в твоей руке, я помню, как он упал на землю и выронил меч, прежде чем Кроули получил травму.

Что… происходит? Это не могло быть тем, о чем думала Пеппер, верно? Конечно, Адам сказал бы что-нибудь, если бы это было действительно так. Конечно, он бы знал, но потрясенный взгляд его карих глаз говорил совсем о другом.

— Адам… — медленно произнесла девушка. — Ты же говорил, что отдал свои силы, — она замолчала, во рту внезапно пересохло. — Кому именно ты их отдал?

— Я никому не отдавал, — ответил он почти сразу, но в первый раз бывший Антихрист, казалось, не был уверен в своем ответе. — Я просто, вроде как, позволил им вытечь из меня.

Вокруг них снова воцарилась тишина, пока они смотрели друг на друга, ожидая, что кто-то что-то скажет. Он ждал, когда появится голос разума и объяснит, что это была нелепая идея и что все они были просто глупыми детьми, думая, что это может быть правдой.

— Мы могли бы… проверить это? — предложил Уэнслидейл, оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, согласны ли остальные. — Попробовать и сделать что-то глупое. Появится ли воздушный шар. Или надувной мяч. Или…

— Резиновая утка, — перебил Адам. Пеппер опустила ноги на пол, положила руки на колени в черно-белую полоску и почувствовала, как сердце бешено заколотилось в груди. — На счет «три» мы все представим простую желтую резиновую утку в центре стола, — он указал на кофейный столик, стоявший перед диваном перед ними. Пеппер облизала губы и кивнула, чувствуя прилив адреналина в крови.

Она молча закрыла глаза.

— Один.

Она представила себе резиновую утку, как будто та была прямо перед ней. Представила себе его ярко-желтый резиновый экстерьер. Представила, что на ощупь она будет прохладной. Как легко она будет ощущаться в ее ладони.

— Два.

Она представила, как свет лампы в комнате отбрасывает тени на стол вокруг утки. Представила, как ее оранжевый клюв будет направлен в сторону Адама, а черно-белые пластмассовые глаза будут смотреть на него снизу вверх. Представила, как она будет качаться и плавать в воде, когда ее поместят в ванну.

Они могли это сделать. Это сработает. И когда это произойдет, они смогут вернуть того ангела. И все снова будет хорошо. И они могли бы вернуться к придумыванию игр, гулять в лесу. Им не придется беспокоиться ни об ангелах, ни о демонах, ни о чем другом. Они могли бы вернуться к тому, что было всегда. Только они вчетвером.

— Три.

Как только это слово слетело с губ Адама, глаза Пеппер распахнулись. Перед ними стояла одна-единственная желтая резиновая утка.

— Срань господня, — выдохнул Адам и по привычке хлопнул себя ладонями по губам. Он огляделся в поисках взрослого, который выскочил бы из-за дерева и отругал бы его за такие слова. Через мгновение они поняли, что никто не идет. Здесь не было никого, кто мог бы увидеть их и то поразительно невозможное, что они только что сделали.

— Анафема… — нерешительно позвал Брайан, настороженно глядя на утку. Пеппер бросила на мальчика быстрый взгляд, но он ее почти не заметил. Почему он должен был продолжать и вовлекать взрослых? Это были их способности. Их особые способности. Это должно быть сохранено только между ними.

Не прошло и минуты, как Анафема просунула голову в дверной проем и с любопытством посмотрела на них. Она, должно быть, сразу почувствовала напряжение вокруг, потому что быстро позвала Ньютона, сказав ему, что скоро вернется, прежде чем присоединиться к ним в гостиной.

— Такую же? — спросил Уэнслидейл, на удивление спокойно относясь ко всему этому. Глаза Пеппер сузились, когда шестеренки в ее голове начали вращаться. Как далеко они могут зайти? Что еще они могли сделать, объединив свои силы?

— На этот раз пурпурную, — попросила девочка. Все три пары глаз повернулись к ней. — Того же цвета, что и платье Анафемы.

Женщина озадаченно опустила глаза, но дети не стали вдаваться в подробности. Было бы гораздо веселее, если бы Анафема сама увидела то, что они только что обнаружили, а не тратила время на объяснения.

На этот раз Пеппер держала глаза открытыми. Она представила себе утку-близнеца, такого же размера и формы, как и предыдущая, с таким же ярко-оранжевым клювом и полным темно-фиолетовым телом. Адам начал считать, и когда его губы произнесли слово «три», на кофейном столике рядом с первой вдруг оказалась вторая утка.

Карие глаза широко распахнулись, когда на всех опустилась тишина.

— Как вы…? — Анафема замолчала, переводя взгляд с одного лица на другое, удивленно подняв брови.

— Адам не лгал, когда говорил, что отдал свои силы, — объяснил Брайан. Напряжение в воздухе было ощутимым.

Пеппер наблюдала, как что-то похожее на понимание промелькнуло на лице Анафемы. Она повернулась, чтобы посмотреть на каждого из них по отдельности, принимая каждое из их серьезных выражений. Наконец взгляд ведьмы остановился на Пеппере.

— Он дал их всем нам.

Анафема не находила слов. Честно говоря, и Пеппер тоже. Значит ли это, что теперь она отчасти Антихрист? Была ли она супергероем? Может ли она летать? Что еще позволяли ей эти способности, и почему она не чувствовала себя иначе шесть месяцев назад, когда впервые получила их?

— Неужели ты не понимаешь, Анафема, — взволнованно сказал Брайан. Пеппер улыбнулась, радуясь, что он больше не беспокоится о том, что он сделал, что он сосредоточился на том, что он может сделать что-то другое. — Кроули был прав! Мы можем использовать наши силы, чтобы вернуть этого ангела!

Ведьма подняла руку, немедленно призывая их замолчать. Пеппер уже открыла рот, чтобы возразить, когда Анафема открыла глаза и посмотрела прямо на девочку суровым взглядом.

— Ни в коем случае. Вы не можете участвовать в Тур де Франс на следующий день после того, как научились ездить на велосипеде.

— Но Анафема! — запротестовала Пеппер. Почему она не была в восторге от того, что они обнаружили? У них были сверхспособности, черт возьми! Почему бы ей просто не подумать о том, что с ними можно сделать?

— Пеппер, — от звука ее имени у девушки перехватило дыхание. Анафема тяжело вздохнула и села на край стола, переложив обе утки на другую сторону. — Я не говорю, что вы не должны использовать этот дар. Я просто советую вам не прыгать вниз головой, пока вы не узнаете, насколько глубока вода. Начните с мелкого — с резиновых утиных призывов — и пройдите свой путь до ангельских реинкарнаций, да?

Как бы ей не хотелось признавать это, Анафема, вероятно, была права. Не было смысла торопиться. Последнее, чего они хотели, — это причинить больше вреда, чем уже причинили.

— Так что же нам делать? — спросила Пеппер после того, как молчание и нерешительность стали слишком сильными.

При этих словах ведьма улыбнулась, и ее карие глаза засверкали от робкого возбуждения.

— Давайте я попробую научить вас магии.

***

========== Глава двадцать пятая ==========

***

Через несколько мгновений после того, как добрый светловолосый мужчина вышел из комнаты, Томас наконец понял, что значит быть одному.

Он моргнул, оглядывая темную комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы освежить его память. Мужчина чувствовал себя таким странным и дезориентированным, когда впервые открыл глаза и не мог вспомнить ничего о себе — даже своего имени. Он не мог вспомнить, где находится, как сюда попал и вообще какие-либо подробности своей жизни. Томас чувствовал себя чистым листом бумаги. Пустой комнатой с выключенным светом, лишенной чего-либо.

А потом его взгляд сфокусировался на фигуре, сидящей рядом с ним и нежно улыбающейся ему своими ослепительными голубыми глазами. Такого голубого цвета он еще не видел. Внезапно тревога Томаса охватила его. Он знал этого человека. Он был знаком в мире, который был чем угодно, но только не этим. И судя по трепету в животе и внезапному учащению сердцебиения, этот человек был не просто мимолетным знакомым.

Он был важен для Томаса.

По мере того как они говорили, мужчина все больше убеждался в этом. Этот человек, чье имя он не мог вспомнить, был так добр. Так терпелив. Томас практически чувствовал, как чужая любовь смывает его самого волнами. Это было видно по тому, как сверкали его голубые глаза, как он нежно улыбался Томасу, когда они разговаривали. В том, как он терпеливо уговаривал Томаса вспомнить. И к его удивлению, это сработало.

Томас вспомнил имя. Он помнил, как проводил часы в свободной спальне своей квартиры, рисуя картины. Светловолосый мужчина так тепло улыбнулся ему, когда Томас упомянул о живописи, сказал, что у него неплохо получается, и это наполнило его сердце такой теплотой, что он подумал, как бы оно не взорвалось.

Все в порядке, дорогой. Ты через многое прошел.

Блондин говорил с ним с такой заботой и состраданием, что Томас вдруг понял, кто он такой. Короткие вспышки кафе, обедов в ресторанах и прогулок бок о бок по улицам Лондона заполнили его сознание, и Томас просто знал. Этот человек был его… кем-то.

Ни на одном из их пальцев не было кольца. Томасу не нужно было смотреть на свою руку, чтобы понять это. И все же, что это доказывало? Это был двадцать первый век, черт возьми. Двое мужчин могут быть в преданных, любящих отношениях без колец, доказывающих это. Тот факт, что этот человек сидел здесь рядом с ним — сидел уже некоторое время, чтобы Томас не проснулся один, — был достаточным доказательством.

Ты… ? Мы… ?

Он уже начал спрашивать. Конечно, это должно было быть правдой. Конечно, этот человек должен был принадлежать ему… его кто? Парень? Напарник? Любовник? Кем бы они ни были, Томас возьмет его. То, что этот человек терпеливо сидел рядом и смотрел на него, — вот и все, что было нужно Томасу.

Мне так жаль, дорогой. Мое сердце принадлежит кое-кому другому.

В этот момент Томаса буквально затошнило. В комнате вдруг стало холоднее. В этот момент он взглянул на лицо мужчины и почувствовал внезапный укол сочувствия, когда увидел мягкий, мрачный взгляд его глаз. По какой причине этот человек может выглядеть таким печальным? Неужели человек, которого любил этот человек, не ответил на его чувства? Только идиот может быть настолько слеп.

Он счастливчик, пробормотал Томас. Его чувства были встречены мягкой улыбкой.

О нет, дорогой. Это мне повезло, ответил светловолосый мужчина, и искренность в его голосе заставила Томаса поверить ему. Каким человеком он должен быть, чтобы завоевать любовь этого потрясающего существа? Кто был этот человек, который держал близко к сердцу все, чего Томас никогда не знал, что он хотел?

Он — мой самый лучший друг.

В ту минуту, когда раздался стук в дверь и она открылась, Томас все понял. Он смотрел, как красивый рыжеволосый мужчина открыл дверь, темные очки сидели на его переносице, полностью закрывая глаза. Томасу не нужно было видеть его глаза, чтобы понять, что он смотрит только на светловолосого мужчину, который внезапно застыл рядом с кроватью Томаса.

Оглядываясь назад и вперед между ними, мужчина наконец понял.

Они ничего не знали.

Томас буквально чувствовал любовь в воздухе. Не было другого способа описать, как воздух в комнате вокруг них практически вибрировал от энергии. Не было другого способа описать, как их кожа покраснела в тусклом свете. Нет другого способа истолковать мягко произнесенное приветствие «эй, ангел», исходящее из уст рыжеволосого мужчины.

Эти двое очень любили друг друга и понятия не имели, что чувствует другой.

В одно мгновение «ангел» исчез, пообещав послать кого-нибудь наверх, чтобы проверить Томаса. Дверь быстро закрылась за его удаляющейся фигурой, и внезапно Томас остался один.

Один.

Здесь для него ничего не было. Ничего такого, что он видел раньше. Ничего знакомого. Светловолосый «ангел» вышел из этой двери, и внезапно Томас снова стал человеком без памяти. Человеком, одиноком в этом мире и ни к кому не обращающийся. Без дома, куда можно было бы пойти. Без собственной семьи.

Без того, кто любил бы его.

И что ему оставалось делать? Как он должен был жить, когда у него ничего не было? Возможно, «ангел» был прав. Может быть, со временем его воспоминания вернутся, но какая у него была мотивация, чтобы это произошло, когда у него не было никого, кто мог бы поделиться с ним этими воспоминаниями?

Дверь со скрипом отворилась, и Томас поднял голову, когда узкий луч мягкого света просочился из коридора. Кто бы это мог быть на этот раз? Будет ли этот человек ему тоже знаком? Вспомнит ли он его имя так же, как свое собственное, или это останется тайной?

Томас ненавидел это. Он ненавидел себя за то, что не помнит, кто он такой, ненавидел за то, что не понимает, как оказался в такой ситуации. Сидя на кровати, Томас осознал, что почти все его тело болит. Оно болело, и не только внешне, но и глубоко в центре его костей. Но бинтов на нем не было. Никаких признаков, которые указывали бы на то, как он был ранен или почему он чувствовал такую боль.

Он был болен? У него был рак или какая-то другая смертельная болезнь? Была ли амнезия побочным эффектом какой-то другой проблемы, с которой он имел дело?

Неужели он умирает?

Почему-то мысль о смерти пугала его больше, чем все остальное, о чем он мог думать.

В комнату вошла девушка азиатского происхождения, ее босые ноги мягко ступали по узорчатому ковру. Когда она села рядом с ним, Томас понял, что она, скорее всего, не девушка, а молодая женщина лет двадцати пяти, с коротко остриженными черными волосами и мягкой нерешительной улыбкой. Ее карие глаза заблестели за парой темных ресниц, и в тот же миг они встретились с его собственными. Томас кое-что понял.

Он знал ее.

Мужчина понятия не имел, как, но он знал эту женщину. Он знал ее лучше, чем того человека, который был здесь раньше. Знал ее яркую, ослепительную улыбку, ее громкий, неистовый смех. Он практически слышал, как он эхом отдается в его голове — слышал, как ее богатый голос заполняет пространство вокруг них, а женщина еще даже не открыла рот.

— Ремиэль… — слово слетело с его губ прежде, чем Томас успел понять, что оно означает. Это звучало как имя, странное, но знакомое. Он понятия не имел, откуда оно взялось, только знал, что оно звучит правильно. Оно принадлежало ей. И он помнил об этом.

Женщина замерла как вкопанная, ее карие глаза наполнились слезами. Томас нахмурился, надеясь, что не сделал ничего такого, что расстроило бы ее. Что, если он перепутал имя? Что, если Ремиэль — это имя какой-то другой женщины, а не ее? Если это ее имя, разве женщина не должна быть счастлива, что он помнит ее? Она заботилась о нем, не так ли? Иначе зачем было бы здесь присматривать за ним?

— Прости, — начал мужчина, пытаясь отступить. Пытаясь исправить то, что он причинил. Он пытался сделать все возможное, чтобы она не ушла.

Он не хотел снова оставаться один. Хотя она еще не сказала ни слова, комната мгновенно наполнилась теплом, как только она переступила порог. Томас почувствовал, как это чувство поселилось в его сердце и окутало плечи, как одеяло на морозе. Он не мог удержаться от улыбки, когда встретился с ней взглядом.

А потом он произнес это имя и все испортил.

— Ты помнишь меня? — ее голос был мягким, сдавленным от эмоций, эхо недоверия наполняло воздух вокруг нее. Томас наблюдал, как она медленно подошла к креслу и осторожно села, не сводя с него мягких карих глаз.

Томас мягко улыбнулся ей. Ему вдруг захотелось взять ее за руку, но он сдержался. Пока он не поймет, кто она такая. Эта женщина явно вошла в эту комнату, не ожидая, что он вообще узнает ее. Тот факт, что он это сделал, переполнял ее эмоциями. Что это значит? Кто она такая? И что еще важнее, кем она была для него?

— Я помню твое имя, — объяснил он таким же тихим голосом. Внезапный укол печали пронзил его сердце, как будто он потерял что-то очень дорогое для него. — Я узнаю твое лицо, но не знаю откуда. Я не знаю, кто ты.

Она улыбнулась такой яркой улыбкой, что у него перехватило дыхание. Несмотря на сложившуюся ситуацию, несмотря на то, что она знала, что он ее не помнит, — на самом деле она сияла, и в ее взгляде не было ни намека на печаль или разочарование. Ощущение тепла усилилось в его груди. Ремиэль практически светилась в этот момент. Томас мог поклясться, что если бы он прищурился, то увидел бы слабый ореол света вокруг ее головы.

— Все в порядке, — выдохнула она, слезы катились по ее щекам, сияя как радуга в солнечном свете, проникающем снаружи. Она нежно взяла его за руку, и Томас почувствовал, как его тело наполняют вспышки того, что он мог описать только как любовь, прогоняющую холод, печаль и всю боль.

Он мог поклясться, что краем уха слышит щебетание певчих птиц. Запах сладких весенних цветов наполнил воздух вокруг них, и воспоминание зависло на краю его сознания. Что-то о Саде и сидении в тени лиственного дерева в попытке избежать жаркое летнее солнца, пока они разговаривали.

— Теперь ты здесь, — сказала она, нежно сжимая его руку. Томас просиял, глядя на нее. Он ничего не мог с собой поделать. Улыбка Ремиэль была заразительной. — Ты здесь, ты в безопасности, и это все, что имеет значение.

На мгновение Томас позволил себе купаться в ее свете, просто довольный тем, что живет в покое этого мгновения. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя так, но что-то в этом было до боли знакомым. Мужчина обнаружил, что через некоторое время не может оставаться спокойным.

— Как ты думаешь, — начал он, глядя на ее заплаканное, улыбающееся лицо, их руки все еще крепко сжимали друг друга, — как ты думаешь, если ты расскажешь мне о себе, о нас, я смогу вспомнить? — что-то изменилось в ее лице, легкая вспышка паники в глазах, едва заметная морщинка в уголке рта. Она исчезла прежде, чем Томас успел полностью понять.

— Мы были друзьями, — тихо объяснила она, и что-то в сердце мужчины сжалось. И снова Томас почувствовал, что у него было что-то чудесное, что-то невероятно драгоценное, что он каким-то образом потерял. Это чувство впилось ему в грудь, высасывая воздух из легких, делая почти невозможным дыхание. Слезы застилали ему глаза, и у мужчины возникло непреодолимое желание отнять свою руку от ее руки.

Сама сила ее хватки в его руке, как будто она боялась отпустить его, была единственной вещью, которая удерживала Томаса от этого.

— Что произошло? — он поймал себя на том, что спрашивает, боясь услышать ответ.

Ее улыбка погасла, и Томас возненавидел себя, понимая, что во всем виноват он. Он был причиной этой внезапной печали, этой печали, которая, как он полагал, существовала уже давно.

— Ты ушел, — выдохнула Ремиэль едва слышным шепотом. В ее глазах было больше, чем просто грусть. Томас почти ничего не помнил из своей жизни, но, глядя на нее, понял, что никогда не испытывал такой боли. Такого горя и потери.

— Мы потеряли связь, — тихо призналась женщина и впервые отвела от него взгляд. — Произошла большая драка, и после того, как пыль осела, ты ушел, — голос Ремиэль застрял у нее в горле, и она с нежным рывком поднесла руку Томаса ко лбу, прижимая костяшки его пальцев к своей коже в движении, которое было более интимным, чем, вероятно, должно было быть. Мужчина обнаружил, что не может отвести взгляд.

— Мне жаль, — пробормотал он, не зная, что еще сказать. Что-то в том, как она произнесла эти слова, заставило его почувствовать, что драка произошла по его вине, что именно он оставил ее позади. И все же тот факт, что она была здесь и сейчас, в час его величайшей нужды, должен был что-то значить.

Она снова подняла голову и посмотрела на него.

— Мне тоже, — Томас нежно сжал ее руку, радуясь, что она все еще в его руке. Он не мог себе представить, что он сделал, чтобы причинить Ремиэль такую боль, но в этот момент мужчина поклялся, что сделает все возможное, чтобы снова наладить отношения между ними.

— Я думала, ты ушел, — сказала Ремиэль после того, как между ними воцарилась тишина. Она наклонилась вперед, положив локти на кровать рядом с ним. Томас поднял голову, его серые глаза изучали каждый дюйм ее лица. И снова он ощутил теплую вспышку, когда запах земли и цветов заполнил его ноздри, намекая на воспоминание, которое было просто вне его досягаемости. — Я пыталась найти тебя, но не смогла, я перепробовала все, искала везде. Ты исчез.

Слезы хлынули из ее глаз, и Томас подвинулся на кровати так, что его лицо оказалось на одном уровне с ее лицом. Мужчина медленно протянул руку и приложил ладонь свободной руки к ее щеке, большим пальцем смахнув влагу с правой стороны ее лица. Она наклонилась навстречу его прикосновению, карие глаза затрепетали, когда с ее губ сорвалось тихое дыхание.

Что-то ожило в груди Томаса. Что-то сильное и уверенное. Он не помнил, что произошло между ними. Не знал, почему его так трудно было найти после их ссоры, но Ремиэль была права. Томас был здесь, сейчас, и это было все, что имело значение. В конце концов память вернется к нему, и даже если этого не произойдет, он сможет создать новые воспоминания здесь, с Ремиэль, и с кем-нибудь еще в этом доме, кого он мог забыть.

Вск будет хорошо. Он верил в это с большей верой, чем, вероятно, имел за всю свою жизнь до этого момента. Томас не знал, откуда ему это известно, но так оно и было. Без тени сомнения, этот человек знал, что теперь, когда Ремиэль снова была рядом с ним, все будет хорошо.

***

========== Глава двадцать шестая ==========

***

Это было не по-настоящему.

Не может быть, чтобы это было правдой, что он, Кроули, сидит в саду под небом, раскрашенным огненным, и его целует самый красивый, добрый, умный, упрямый ангел во всем Раю или где-то еще. Должно быть, это был сон. Мучительно прекрасный сон, от которого он никогда не хотел просыпаться. Кроули не хотел, чтобы это когда-либо закончилось.

Он мечтал об этом моменте так долго — почти шесть тысяч лет мечтаний. Мечтал о том, каково это — держать Азирафаэля за руку. Каково было бы чувствовать кожу ангела, когда кончики пальцев Кроули касались его щек. Он мечтал о долгих прогулках по парку, о нежной руке Азирафаэля на своем плече, о том, как он остановится и бросит несколько кусков хлеба уткам. Мечтал сидеть на их скамейке и разговаривать весь день напролет, наклоняться, чтобы нежно прижаться губами к губам ангела, мечтал о сладких поцелуях на открытом воздухе и украденных поцелуях ночью. Легком прикосновеним губ и страстной смеси зубов и языка. Кроули хотел получить все.

Кроули хотел получить Азирафаэля. Всего его — все, что ангел мог ему дать, отныне и до конца вечности.

Я люблю тебя, Кроули.

Это был не сон. Это было реально. Поцелуй Азирафаэля под осенним закатом происходил с ним прямо сейчас. Это было реально. Он сидел здесь, у этой каменной стены, рядом с Азирафаэлем, их руки переплелись, нога ангела прижалась к его ноге. Пальцы Азирафаэля запутались в его волосах, притягивая его ближе, дергая его с непреодолимой потребностью, которую демон был счастлив заполнить.

Это был не сон.

— Ангел, — выдохнул Кроули, отстраняясь и разрывая контакт их губ. Слишком быстро, он был уверен, что снова начнет целовать Азирафаэля, но сейчас ангелу нужно было кое-что узнать. Кроули не мог прожить и дня, не сказав об этом Азирафаэлю. Они понятия не имели, что может принести завтрашний день, и демон не собирался позволить чему-либо встать между ними снова.

Тихий стон вырвался из горла ангела при потере контакта, вызвав небольшую ухмылку на лице Кроули. Он смотрел, как Азирафаэль выпрямился, убрав одну руку со щеки Кроули. К радости демона, другая рука осталась надежно переплетенной с его собственной, мягко лежа между их коленями.

— Азирафаэль, — серьезно сказал Кроули, глядя в эти ярко-голубые глаза. — Ангел, после всего, что с нами случилось, я просто… — он замолчал, опустив взгляд на их переплетенные руки. Черт. Это было намного труднее, чем он думал.

— Мне нужно, чтобы ты знал, что я имею в виду, когда говорю, что люблю тебя.

Он снова поднял глаза и увидел, что Азирафаэль мягко улыбается ему, в глазах его пляшут радость и нежность. Кроули почувствовал, как его сердце наполнилось теплом, теплом, которое мог принести только Азирафаэль.

— Я знаю, дорогой, — пробормотал ангел с нежной улыбкой на лице.

Кроули покачал головой, его желудок начал нервно скручиваться.

— Не знаешь, ангел. Я так не думаю. Во всяком случае, не полностью.

Он остановился, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас или никогда. Кроули не собирался терять ни секунды без того, чтобы Азирафаэлл не понял одного очень простого факта.

— Ты для меня все, ангел, — начал демон, поднимая голову и глядя в эти глаза, которые он так любил. Азирафаэль на мгновение замер, слезы сверкнули на его ресницах. — Я не знаю, как выразить, что я имею в виду это всем своим сердцем. Всем, что я есть. Когда я увидел тебя стоящим на той стене в Эдеме, я честно не знал, чего ожидать.

Мягкое пожатие его руки заставило Кроули снова опустить глаза, но лишь на мгновение. Демон поразился тому, как пальцы Азирафаэля, казалось, идеально втиснулись между его собственными. Как будто их руки всегда были предназначены для того, чтобы держать друг друга. Пальцы ангела были мягкими. Такими гладкими.

Слишком гладкими.

Кроули моргнул, слегка сдвинув их руки, чтобы получше рассмотреть. Его янтарные глаза скользнули по мизинцу ангела, где последние шесть тысяч лет на коже Азирафаэля уютно покоилось золотое кольцо с печаткой. Его там уже не было.

— И что же?

Демон поднял голову и тут же отложил эту информацию, чтобы изучить ее позже. Сейчас нужно было сосредоточиться на чем-то более важном.

— Ты раскрыл для меня свои крылья, — выдохнул Кроули, стараясь, чтобы в его голосе не было слишком много эмоций. — Ты укрыл меня от дождя. Ты отдал свой меч, и я ушел. Азирафаэль, я был твоим с самого Начала. Я люблю тебя с самого Эдема, — он глубоко вздохнул и продолжил, стараясь не обращать внимания на то, как начинают дрожать его руки. — Целиком, полностью, со всем, что я есть, ангел. И я знаю, что я демон и что мое все может быть не так уж и много…

Вспышка света в глазах Азирафаэля остановила Кроули. Его глаза широко распахнулись, когда ангел наклонился и снова поцеловал его в губы. Этот поцелуй был гораздо менее нежным, чем другие. Он был яростным и полным страсти. Он потряс его до глубины души, наполнил искрящимся, мерцающим жаром, который начинался в глубине живота и распространялся наружу, пока не достиг кончиков пальцев рук и ног демона.

Азирафаэль убрал руку, и Кроули слегка заскулил от потери контакта. Звук мгновенно оборвался, когда его ангел протянул свободные руки к лицу Кроули, баюкая его так, словно он был самой драгоценной вещью на свете.

— Кроули, — выдохнул Азирафаэль, целуя его снова, снова и снова. — Мой дорогой, моя любовь, — ангел отстранился, и Кроули увидел перед собой ярко-голубые глаза. Его сердце глухо стучало в груди, когда знакомая яркая улыбка украсила лицо Азирафаэля, осветив всю жизнь демона.

Слезы наполнили его глаза, когда большой палец Азирафаэля начал медленно водить кругами по его щеке. Что он сделал, чтобы заслужить это чудесное создание? Как Кроули так повезло, что Азирафаэль осмелился ответить на его любовь?

— Ты — все, чего я когда-либо хотел, Кроули, — демон наклонился вперед, чтобы еще раз поцеловать ангела в губы. Он поднял обе руки к рукам Азирафаэля, чувствуя их твердость под рукавами своей коричневой куртки. — Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь говорил иначе.

Демон ухмыльнулся, отстранившись, чтобы еще раз взглянуть в глаза своему ангелу.

— Как скажешь, ангел.

В конце концов небо над ними потемнело, и ангел с демоном, сидевшие в саду в Тадфилде, отошли от стены и вернулись внутрь, снова взявшись за руки. Внутри они обнаружили своих друзей-людей, сидящих за столом с едой и готовящихся приступить к ужину.

Четверо детей сидели на одном конце стола, подозрительно тихо, судя по тому, что Кроули знал о них. Он посмотрел вниз на Адама, встретившись взглядом с мальчиком, когда тот откусил довольно большую булочку. Кроули медленно поднял бровь, внезапно почувствовав, что они с Азирафаэлем упустили что-то важное, пока были… заняты другими делами.

— Что здесь происходит? — небрежно спросил демон, переводя взгляд с одного ребенка на другого, желая, чтобы один из них раскололся.

— Все зависит от обстоятельств, — Анафема была единственной, кто ответил ему. Кроули повернулся к ней лицом, и от ее удивленного взгляда по его щекам пополз жар. Стиснув зубы, демон посмотрел на нее сверху вниз, не осмеливаясь сказать что-нибудь о руке ангела, которая в данный момент покоилась в его руке. — Что там происходило?

Кроули озорно улыбнулся ей, и ведьма улыбнулась в ответ, быстро возвращая свой взгляд к еде перед собой.

— Вы двое можете присоединиться к нам за ужином, если хотите. Я не знала, хотите ли вы чего-нибудь.

— Все в порядке, моя дорогая, — быстро ответил Азирафаэль. Сердце Кроули подпрыгнуло, когда он почувствовал нежное пожатие руки ангела в своей. — В данный момент я не очень голоден.

Анафема подняла голову, устремив на них свой всезнающий взгляд. Кроули бросил на нее взгляд, на который она ответила простой улыбкой.

Прежде чем демон успел сказать что-нибудь еще — спросить, где Ремиэль, слышали ли они какие-нибудь новости Сверху или Снизу, каков план, если он вообще у них есть, — раздался стук в дверь. Все головы в комнате повернулись на звук, и вокруг них воцарилась тишина.

— Я никого не ждала, — осторожно заметила Анафема.

Кроули помолчал.

— Может, это кто-то из их родителей? — спросил он, бросив взгляд на четверых детей, которые с восторженным вниманием переводили взгляд с одного на другого. — У меня сложилось впечатление, что родители обычно беспокоятся о своих детях, когда они уезжают надолго. Особенно когда они болтаются с ангелами и демонами.

Анафема закатила глаза, но демон чувствовал ее скрытый дискомфорт. Стук повторился. Кроули еще крепче вцепился в руку Азирафаэля. Дом был защищен от большинства оккультных сил, Анафема позаботилась об этом. Но как насчет эфирных? Неужели ведьма решила защитить свой дом от ангелов? Был ли вообще способ сделать это?

— Я уже позаботилась о них, — ответила она. — Их родители знают, что они проводят здесь выходные. Мы вернем их домой завтра вечером, чтобы они могли хорошо выспаться перед началом занятий.

На лице демона появилось хмурое выражение. Он не был уверен, что такой план сработает. Вряд ли все их проблемы будут решены к завтрашнему дню. Брайан и другие дети будут в такой же опасности завтра, как и сегодня. Пока Габриэль был там, никто из них не был в безопасности.

— Ну, — фыркнул Азирафаэль, подталкивая Кроули к передней части дома, — мы не узнаем, кто это, пока не откроем дверь.

Глаза демона расширились.

— Ты серьезно? — спросил он, оттягиваясь от притяжения ангела. Хватка Азирафаэля оказалась на удивление сильной, и Кроули почувствовал, что его все равно тащат вперед. — После всего, что случилось, ты хочешь просто открыть дверь? Ангел, ты понятия не имеешь, кто там. А что, если это Вельзевул? Или Габриэль? Или кто-нибудь из этих других придурков? — в его голосе слышалась паника. Как Кроули ни старался, он не мог сдержаться, особенно когда думал о том, что может случиться с его ангелом, если они сделают это. Если они откроют дверь, и это будет кто-то из множества существ, все может быть потеряно.

Азирафаэль подвел их к двери, затем повернулся и посмотрел на Кроули. Он сверкнул мягкой улыбкой в сторону демона, а затем наклонился для сладкого, затяжного поцелуя. Кроули не мог удержаться от улыбки, все еще привыкая к тому, как его сердце кувыркается в груди с каждым ударом. Он не знал, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к этому чудесному чувству. Не за все то время, что ему оставалось жить.

— Имей немного веры, дорогой, — от этого обращения у Кроули мурашки побежали по спине. Не говоря ни слова, он наклонился ближе, прижавшись лбом к лбу Азирафаэля, и его глаза закрылись. — Все будет хорошо.

Собрав все свое мужество, Кроули сделал глубокий вдох и открыл дверь.

Только чтобы оказаться лицом к лицу с крыльцом, полным небесного воинства. На первый взгляд их было около двух десятков, а может, и больше. Они заполнили маленькое крыльцо и хлынули во двор. Каждый из них был одет в длинную белую мантию, их девственно белые крылья были выставлены на всеобщее обозрение. Глаза Кроули расширились, когда они повернулись, чтобы посмотреть на него, в их глазах не было враждебности, только простые, выжидающие взгляды.

— Что… Что? — демон широко распахнул дверь, когда Азирафаэль подошел к нему, обнял сильной рукой за талию и притянул Кроули ближе к себе. Сердце его забилось сильнее при виде Азирафаэля — доброго, задумчивого Азирафаэля, стоящего лицом к лицу с целой толпой ангелов, чтобы защитить его.

— Что вы здесь делаете? Мы можем вам помочь? — слова Азирафаэля были вежливы, но тон его был совсем иным. Кроули почувствовал, как у него пересохло во рту, когда ангел, стоявший впереди и казавшийся удивительно знакомым, обернулся, чтобы обратиться к ним.

— Мы пришли поговорить, — объяснил Амариэль. — Мы видели, что произошло, и мы… — он замолчал, повернувшись, чтобы посмотреть на группу ангелов позади него. — Мы все думаем, что Габриэль зашел слишком далеко. Мы не хотим принимать никакого участия в том, что планирует Габриэль, поэтому мы решили, что лучше всего прийти сюда.

Кроули прищурился.

— Что этот придурок задумал? — спросил он, не в силах сдержаться. Азирафаэль снова сжал его руку, на этот раз предупреждая. Демон замолчал, переключив свое внимание на Азирафаэля, позволив своему ангелу взять инициативу в свои руки.

— Почему бы вам всем не зайти внутрь?

Это было чудо, что все они сумели пройти через дверь в гостиную. Чудо, к которому ангел и демон могли иметь какое-то отношение. Было бы нехорошо, если бы все неловко прижимались друг к другу во время разговора. Сколько вреда можно причинить, если расширить стены на несколько футов, чтобы вместить всех?

— Что происходит? — спросила Анафема с другого конца комнаты, вставая.

— Не нужно бояться, — немедленно ответил Амариэль. Ведьма расслабилась, увидев его знакомое лицо, но это никак не смягчило напряженного блеска в ее глазах. — Мы пришли только поговорить. И чтобы помочь, если мы можем.

Последовала пауза, прежде чем он заговорил снова.

— Ремиэль здесь?

Кроули уже открыл рот, чтобы ответить, спросить, что именно происходит, когда его снова прервали. На этот раз голос на лестнице.

— Амариэль.

Все глаза повернулись, чтобы посмотреть, как появилась Ремиэль, все еще одетая в свою огромную рубашку и полосатые леггинсы. По сравнению с остальными ангелами в комнате, она вряд ли была похожа на внушительную силу. За исключением того, что все ангелы стояли неподвижно, наблюдая за ней. За исключением того, что они почти незаметно сдвинулись, чтобы пропустить ее. За исключением того, как вокруг них воцарилась тишина, пока они ждали, когда она заговорит. Напряжение в воздухе было таким сильным, что Кроули едва мог дышать.

Архангел сделала несколько шагов вперед, прежде чем улыбка наконец появилась на ее лице. Другой ангел в центре комнаты улыбнулся в ответ, и через мгновение они уже обнимались.

— Спасибо, — услышал Кроули шепот Ремиэль, и его мысли вернулись к эстраде. Когда они были в нескольких шагах от конфронтации. Когда архангел послала мольбу о защите людей. Что все остальное не имеет значения.

Пара обнялась еще на секунду. Когда Ремиэль отступила назад, демон заметил вспышку беспокойства в ее глазах. Это заставило его желудок болезненно сжаться. Стараясь не привлекать к себе слишком много внимания, Кроули отпустил руку Азирафаэля и обнял ангела за плечи, притягивая его ближе, желая, чтобы он мог полностью обнять ангела и никогда не отпускать.

— Что вы все здесь делаете? — осторожно спросила архангел, зная, что такое количество ангелов здесь, на Земле, после того, что с ними только что произошло, не может быть хорошим знаком.

Амариэль глубоко вздохнул, и вся прежняя радость медленно исчезла с его лица.

— Габриэль в ярости. Он позволил своей потребности в справедливости овладетьсобой. Мы чувствовали, что то, что он хотел сделать, было неправильно, поэтому мы ушли, чтобы найти тебя, — ангел замолчал, повернув голову, чтобы посмотреть на собравшихся вокруг него людей, его длинный, заплетенный в косичку хвост качался взад и вперед у основания крыльев.

— Нас стало больше, — продолжал Амариэль. — По пути. Мы не хотели уходить все сразу, опасаясь, что он может попытаться остановить нас.

Кроули нахмурился.

— Сколько вас еще? — не то чтобы их нынешняя база была хорошо оборудована для размещения существ, которые уже были здесь. Дом Анафемы никак не мог вместить еще две дюжины ангелов. Или любых других отставших, спускающихся с Небес.

Длинноволосый ангел посмотрел на Кроули, потом обратно в Ремиэль. Его ответ был едва ли громче шепота, но каждое ухо в комнате услышало его.

— Все.

Янтарные глаза демона расширились. Он не мог быть серьезным. Все ангелы на Небесах спускались на Землю? Это было невозможно. У Габриэля было много последователей на Небесах, много ангелов, которые думали так же, как и он. Многие из них были бы в ярости из-за смерти Уриэля. Множество тех, кто отчаянно жаждет мести. Амариэль не мог быть прав.

— Прошу прощения, — пропищал Азирафаэль, и все взгляды обратились к нему, заставив ангела слегка покраснеть. — Что именно ты имеешь в виду, когда говоришь «все»?

Ремиэль нахмурилась.

— Он имеет в виду всех ангелов, находящихся под моим непосредственным наблюдением.

Кроули с трудом сглотнул. Ремиэль была одной из шести архангелов, обитавших на Небесах. Как демон, он не знал точно, как были разделены различные отделы, но, судя по выражению ее лица, он начинал понимать.

— И сколько же их всего?

Пауза.

— Один миллион шестьсот пятьдесят тысяч, — ее тихий ответ заполнил комнату, шокировав демона до глубины души. — Плюс-минус несколько сотен.

Что. Черт. Возьми.

Мягкий скрип лестницы привлек внимание Кроули, не позволив ему заметить всю нелепость ситуации, в которой они только что оказались. Полтора миллиона ангелов, прибывающих в район Большого Лондона? Это наверняка было безумие. Несколько других голов в комнате повернулись, чтобы посмотреть, откуда донесся звук.

— Что… — тихий голос Томаса эхом отозвался вокруг них, когда человек посмотрел на комнату, которая теперь была заполнена несколькими десятками ангелов — все с расправленными крыльями, ясными как день. — Что происходит?

Вот дерьмо. И как раз в тот момент, когда Кроули подумал, что они наконец-то немного отдохнут.

***

========== Глава двадцать седьмая ==========

***

— Я в это не верю… — выдохнул Томас, широко раскрыв серые глаза, но ничего не видя, и сел на край дивана, обхватив голову руками. Азирафаэль почувствовал укол боли в сердце и придвинулся ближе к Кроули, ободряюще сжав их пальцы.

Это могли быть они. Если бы они не смогли убежать. Если бы Кроули первым оказался на плахе. Если бы Данталион не пожертвовал собой ради Азирафаэля. Так много всего могло пойти не так. Это было чудо, что они с Кроули стояли здесь, взявшись за руки, с полным пониманием того, кто они такие и что значат друг для друга.

У Томаса этого не было. Он отказался от воспоминаний, чтобы спасти Азирафаэля. И он только что провел последний час, слушая историю Данталиона — свою историю. И все потому, что он случайно спустился по лестнице в неподходящее время и обнаружил комнату, полную ангелов.

Оглядываясь назад, они, вероятно, должны были попросить своих гостей выглядеть более человечными. В то время Азирафаэль не думал об этом. Все остальные в доме знали, что происходит. Они знали ставки. И хотя они не ожидали, что несколько десятков ангелов появятся из ниоткуда, это не было таким уж большим сюрпризом.

— Я имею в виду, — сказал мужчина, наконец снова подняв голову. — Разумеется, знаю. Об ангелах. Я видел их крылья. Но я? Демон?

Остальные были вынуждены уйти. Коттедж Анафемы итак был достаточно тесным, когда там были только два ангела и демон. Но с таким количеством? Другого выхода не было. Им нужно было найти более подходящее место. Место, способное вместить полтора миллиона небесных ангелов.

Это было невозможно. Ни одно место на Земле не смогло бы вместить их, даже имея в своем распоряжении небесное воинство чудес. Не похоже было, что им можно позволить свободно бродить по Земле. За исключением Азирафаэля, немногие из ангелов когда-либо бывали на Земле. Они могли проводить свое время на Небесах, наблюдая за человечеством, но это не значит, что они имели какое-либо представление о том, как жить среди них.

Это стало совершенно очевидным после того, как они оказались в полном непонимании будущих действий.

Нужно было найти новое место, но ни в одно им не подходило. Они уперлись в тупик, пока кто-то наконец не предложил нечто стоящее — ответ, который они искали, — единственное место во всем творении, которое могло бы сработать.

Ньютон был тем, кто высказал это.

— А как насчет авиабазы Тадфилд? — спросил он таким голосом, будто это казалось столь очевидным решением. — Она была заброшена после Апокалипсиса. Я проезжаю мимо него каждый день по дороге на работу. Там много места, и ни одной души на многие мили вокруг.

Это было прекрасно. В этот момент он, Кроули и Анафема вздохнули с облегчением. Они могли бы переместить всех ангелов на авиабазу, дать им место для ночлега, подальше от любопытных человеческих глаз. Их чудеса можно было использовать без последствий. Там они пока будут в безопасности. Пока остальные соображали, что делать.

Как только идея была согласована, ангелы ушли. Они буквально чудом перенеслись прямо из гостиной Анафемы на авиабазу, оставив за собой потрясенного бывшего демона. В этот момент Азирафаэль был уверен, что Томас сейчас потеряет сознание, но Ремиэль взяла его за руку и подвела к дивану. Она села рядом с ним, нежно положив руку на его руку, и повернула голову к Азирафаэлю.

Затем Азирафаэль повернулся к Кроули, и они вместе попытались объяснить ему все, что могли.

— Можно посмотреть? — спросил Томас, переводя взгляд с одного лица на другое, его серые глаза светились тревогой и ожиданием. Как будто он нуждался в их разрешении, чтобы убедиться, что это действительно происходит с ним.

Ангел нахмурился.

— Что просмотреть, дорогой? — он понятия не имел, о чем сейчас думает Томас. Неужели он думает, что они сошли с ума? У него создалось впечатление, что это какой-то сон? Верил ли он им — верил ли во все эти истории про ангелов, демонов и Конец Света, — но никак не мог понять, как он вписывается во все это?

— Ты сам сказал… — мужчина замолчал, глубоко вздохнул и посмотрел в глаза Азирафаэля. Выражение паники в этих бурных серых лужах не ускользнуло от ангела. — Ты сказал, что я был демоном, до того… Что я потерял память, потому что они отняли у меня крылья. Можно посмотреть?

Живот Азирафаэля упал в пол. Он чувствовал, что его сейчас стошнит от воспоминаний о смятых крыльях и обожженной плоти. Видеть свое собственное тело избитым и покрытым синяками, и быть бессильным остановиться. Призрак криков Кроули все еще отдавался эхом в его сознании, и Азирафаэль придвинулся ближе к своему демону, рука Кроули сжалась в его руке, как будто они оба знали, о чем думает другой.

По мановению его руки перед камином появилось зеркало в полный рост. Азирафаэль смотрел, едва осмеливаясь дышать, как Томас встал с дивана и подошел ближе с дрожащими руками. Голубые глаза ангела скользнули к Ремиэль, и слезы наполнили ее глаза. Он все еще не совсем понимал их историю — почему этот демон был так важен для нее, но ангел мог рискнуть предположить.

Небеса мало что помнили о тех, кто Пал. Азирафаэль не понимал почему, но каким-то образом эти воспоминания были отняты у них, оставив лишь отголоски печали и утраты. Самый слабый намек на то, что когда-то там было что-то — что-то, чего не было теперь.

Азирафаэль так же не помнил своих собственных воспоминаний. Воспоминаний о ярких улыбках и теплом смехе — там была пустота, которая оставалась в его груди, когда он думал о Небесах после его Падения. Он тоже кого-то потерял, но, в отличие от Ремиэль, Азирафаэль понятия не имел, кем мог быть этот ангел. Каким-то образом Ремиэль знала это. Возможно, потому, что она была архангелом. Возможно, ее сверхъестественная сила позволила ей сохранить какой-то намек на прошлое, чего не могли сделать другие ангелы.

Как бы то ни было, Ремиэль знала, что Томас — это Данталион, а Данталион когда-то был ангелом, близким ее сердцу. Она нашла его в хаосе этой жизни, и стояла там, в вестибюле, и смотрела, как у него все отняли.

Один за другим Томас начал расстегивать пуговицы на рубашке. Азирафаэль был растерян. С одной стороны, смотреть, как бывший демон раздевается у них на глазах, было огромным вторжением в личную жизнь. Не говоря уже о предательстве доверия Кроули, после всего, через что Данталион заставил их пройти.

С другой стороны, Азирафаэль был тем, кто исцелил его. Было бы неосторожно не удостовериться, что он выполнил свою работу должным образом.

С глубоким вздохом рубашка упала, и Томас повернулся к ним, глядя через плечо на две длинные раны на его лопатках. Они все еще были ярко-красного цвета, но черная кожа была удалена. Не было никаких признаков ожогов или кровотечения — только яркий, обжигающий алый цвет новой кожи, которая в конечном итоге превратится в пару бледных шрамов.

Рука Томаса медленно поднялась, чтобы коснуться кожи, кончики пальцев пробежали по нежной поверхности. В зеркале Азирафаэль видел, как человек вздрогнул от боли — то ли от реального контакта, то ли от призрака воспоминания, ангел не знал.

— Я все время говорил себе, что это не может быть правдой, — пробормотал Томас, не отрывая взгляда от своих ран. — За исключением того, что все сказанное вами до сих пор имеет смысл. Я ничего не помню, но знаю, что вы говорите правду, — он поднял глаза, встречаясь с каждым из них взглядом по очереди, пока надевал рубашку, скрывая ужасные отметины. — Я чувствую это.

— Спасибо, — выдохнул мужчина после минутного молчания, повисшего вокруг них. Азирафаэль неуверенно улыбнулся Томасу, и его серые глаза поднялись к его лицу. — Спасибо вам всем за помощь. За то, что вылечили меня. Я более чем уверен, что не заслужил этого.

Азирафаэль открыл было рот, чтобы возразить, но Кроули опередил его.

— Не заслужил, — почти прорычал демон. Азирафаэль бросил на него взгляд, который Кроули проигнорировал. Ангел понимал, что Кроули все еще ненавидит Томаса за все, через что он заставил их пройти, но даже без вмешательства бывшего демона им все равно пришлось бы иметь дело с Габриэлем и мечом. Они должны были считать себя счастливчиками, что Данталион так охотно отказался от всего ради них.

— Итак, — начал Томас, протягивая руку и нервно потирая затылок. — Почему здесь было так много ангелов? Я думаю, что пропустил эту часть.

— Они покидают Небеса, — ответила Ремиэль, стоя на краю дивана и не сводя глаз с лица Томаса. — Габриэль нацелился на месть, и они не согласны с ним. Они спускаются на Землю. Наверное, навсегда.

— Ага, — проворчал Кроули рядом с ним. — Больше полутора миллионов.

Азирафаэль нахмурился. Это было проблематично. Даже если они смогут вместить все легионы ангелов Ремиэль на Земле за пределами Тадфилда, что тогда? Рано или поздно Габриэль заметит, что ангелы исчезли. Неужели это знание заставит его отомстить раньше? Или ему придется подождать?

— Возможно, и больше, — согласилась Ремиэль, и Азирафаэль почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Больше? Как такое возможно? — Мы до сих пор не знаем, что случилось с Барахиэлем. Любое число его ангелов могло искать его здесь. Мы действительно ничего не знаем, — она замолчала, и на ее лице появилось хмурое выражение. — Хотела бы я, чтобы у нас был способ это выяснить. Нам нужно знать, с чем мы имеем дело. Нам нужно знать, что планируют Рай и Ад на этот раз.

Как бы ему ни было неприятно это признавать, Азирафаэль согласился с ней. Единственная причина, по которой им удалось избежать наказания в последние два раза, заключалась в том, что они знали, что их ждет. На этот раз они действовали вслепую. Он даже представить себе не мог, насколько это опасно. Не тогда, когда сталкиваешься с таким противником, как Габриэль.

— Я могла бы вернуться, — задумчиво произнесла Ремиэль, и взгляд Азирафаэля метнулся к ней, когда он широко раскрыл голубые глаза. Архангел встала и подошла к передней части дома, глядя в окно, как будто она искала что-то или кого-то, кто подслушивал, кто-то прятался в ближайших деревьях, выслеживая их с наступлением вечера. — У Габриэля нет полномочий наказывать меня. Я буду в относительной безопасности.

Кроули усмехнулся, и Азирафаэль повернулся, чтобы бросить на него неодобрительный взгляд. Демон посмотрел на него сверху вниз, сжал руку ангела и продолжил свою мысль.

— Старый добрый Габриэль действительно не может уничтожить тебя. Но я уверен, что ни Ад, ни Рай не расскажут тебе о его планах. Он может быть ублюдком и мерзавецем, но он не дурак.

Архангел, стоявшая перед ними, нахмурилась.

— Может быть, мне помогут. Или пошарить вокруг и получить некоторые идеи. В любом случае, мы ничего не узнаем, если я останусь здесь. Там, Наверху, у меня, по крайней мере, есть шанс узнать что-то, что может спасти нас.

Азирафаэлю это не понравилось. Ему совсем не нравился этот план. Габриэль был не из тех ангелов, с которыми можно связываться. Основываясь на всем, что они видели — на каждом взаимодействии, которое он или Кроули имели с архангелом, — предположение Ремиэль о том, что ей не причинят вреда, было в лучшем случае неубедительным.

— Как вы думаете, что именно он собирается делать? — спросил Томас, переминаясь с ноги на ногу, его серые глаза смотрели во все стороны.

Азирафаэль повернулся к Ремиэль. Из всех них она знала Габриэля лучше всех. Она была с ним с самого начала.

Взгляд, промелькнувший в этот момент на лице архангела, заставил кровь Азирафаэля заледенеть. Он почувствовал, как паника охватила его грудь, и ангел сжал руку Кроули так крепко, как только мог, боясь, что если он отпустит ее, то сам Габриэль может броситься вниз и навсегда отнять у него его возлюбленного.

— Я думаю… — начала она чуть громче шепота, — что если дать ему шанс, то Габриэль превратит всю Землю в пепел.

Ни один из них не осмеливался дышать в течение нескольких секунд, позволяя весу ее слов осесть на их плечах, между их ушами и в их сердцах. Азирафаэль чувствовал всем своим существом, что она права. Габриэль уничтожил бы все творение для того, чтобы свалить на них их наказания. Весь мир будет ярко гореть в адском огне, а затем будет утоплен в святой воде. Не останется ничего, кроме Габриэля и ангелов, которые следовали за ним, глядя вниз на огромную, черную пустоту.

— Вот почему я должна идти, — продолжала Ремиэль. — Я должна найти способ остановить его.

— А как насчет Ада? — голос Кроули прорезал комнату. Азирафаэль почувствовал, как его сердце сжалось от страха, зная в глубине души, что демон собирается сказать. — Если мы посылаем кого-то на Небеса, мы должны также послать кого-то в Ад. Нам нужно получить полную картину.

Ремиэль покачала головой.

— Некого посылать, — объяснила она. — Ты будешь уничтожен, как только войдешь в эти ворота. И у нас нет других демонов, выстраивающихся в очереди, чтобы протянуть нам руку помощи.

Азирафаэль посмотрел на Анафему и Ньютона, сидевших за столом с детьми. Глядя на них сверху вниз, он почувствовал укол сочувствия. Это было так несправедливо, что их жизни должны были быть брошены в этот хаос. Они были невиновны во всем этом. Они заслуживали того, чтобы жить своей жизнью, как и любой другой человек — в блаженном неведении о том, как все это работает. Полагаясь только на веру, чтобы направить их на правильный путь.

Он хотел бы найти какой-нибудь способ загладить свою вину перед ними. Азирафаэль полагал, что спасти Землю от праведного гнева Габриэля будет достаточно.

— Не могли бы вы послать кого-нибудь из нас? — тихо спросил Ньютон. Сердце Азирафаэля подпрыгнуло в груди, во рту внезапно пересохло. — А что-нибудь подобное вообще сработает?

— Нет, — немедленно ответила Ремиэль, и ангел почувствовал облегчение. Он даже представить себе не мог, что может пойти не так с таким планом. Для начала, чтобы отправить одного из людей в Ад, их нужно было убить. Азирафаэль просто не был уверен, что справится с этой задачей. — Даже если бы мы могли отправить вас в Ад, вы не смогли бы вернуться. И это уничтожает весь смысл отправки вас туда.

Что еще им оставалось делать? Могут ли они выманить демона из Ада и попытаться допросить его? Послать одного из ангелов вниз, чтобы попытаться собрать информацию? Поможет ли хоть что-нибудь из этого? Было ли что-нибудь, что они могли бы обнаружить, что позволило бы им вернуть все так, как должно было быть?

— Вы могли бы послать меня.

Все глаза в комнате обратились к тому месту, где стоял Томас. Он смотрел на лицо Ремиэль, и в его серых глазах появилась новая ярость.

— Нет, — это был тот же самый ответ, те же самые слова, которые она использовала раньше, но на этот раз Азирафаэль почувствовал разницу. Скрытое отчаяние, указывающее на то, что идея может оказаться не такой уж безнадежной, как он думал вначале. — Об этом не может быть и речи.

— Потому что ты знаешь, что это сработает, — возразил Томас. — Вы все это сказали. Я стал смертным, когда лишился крыльев. Но ведь все смертные рано или поздно умирают, верно? — никто не сказал ни слова, чтобы прервать его. Томас медленно повернулся к Азирафаэлю, его глаза горели решимостью. — Ты сказал мне, что это должно было стать вечным наказанием для вас обоих. Каждый раз, когда ваша смертная жизнь на Земле заканчивается, вы возвращаетесь в Рай и Ад, и наказание начинается снова.

Томас был прав. Судя по тому, что рассказал им Габриэль, именно так все и должно было происходить. С их смертью их вечный статус будет восстановлен. Если бы Кроули был тем, кто стал смертным, он вернулся бы в Ад полноценным демоном в тот момент, когда его жизнь на Земле закончилась.

То же самое можно сказать и о Томасе. Если Габриэль сказал им правду. У них не было абсолютно никакого способа узнать это.

— Нет, — снова заявила Ремиэль, стоя у окна. Ее глаза смотрели на Томаса, не мигая, а тело отказывалось сделать шаг вперед. — Мы не можем знать наверняка.

— Мы никогда не узнаем, если хотя бы не попробуем, — вмешался Томас. Азирафаэль почувствовал непреодолимую волну нежности к этому самоотверженному существу. Почему Томас это делает? Зачем ему подвергать себя такой опасности ради людей, которых он едва знает?

— Позволь мне сделать это, — продолжил он, когда Ремиэль наконец отвела взгляд. — Позволь мне быть частью этого. Дай мне шанс вспомнить, кто я такой.

Азирафаэль не знал, как они могут с этим спорить. И как бы ей ни была ненавистна эта мысль, Ремиэль, похоже, пришла к тому же выводу. Это был единственный выход. Они должны были убить его. Они должны были отправить его обратно в Ад.

Чувствуя, что сопротивление его плану ослабевает, Томас повернулся, чтобы посмотреть на них всех по очереди, его глаза задержались на лице Азирафаэля, когда ангел одарил его мягкой благодарной улыбкой.

— Тогда, может быть, перейдем к делу? — спросил Томас, вкладывая в свой голос несколько унций оптимистического энтузиазма.

Глаза Азирафаэля расширились.

— Сейчас? — не слишком ли скоро это произошло? Разве они не должны сначала придумать план? С учетом каких-то непредвиденных обстоятельств, если что-то пойдет не так? Каким-то образом Томас сможет связаться с ними, как только получит необходимую информацию?

Томас одарил его дерзкой улыбкой. Кроули напрягся, и Азирафаэль сжал руку своего демона, заверяя его, что все в порядке.

— Нет времени лучше, чем сейчас.

Две пары ангельских глаз встретились, и Азирафаэль вгляделся в лицо Ремиэль, чувствуя покорность в каждой ее усталой черте. У них не было больше идей. Он знал это. Она знала это. Они все это знали. Теперь оставалось решить только одно.

Кто из них удостоится чести отправить Томаса обратно в Ад?

***

Комментарий к Глава двадцать седьмая

Что-то мне подсказывает, что это будет Кроули хд

(Или Ази, если Томас скажет пафосное “я хочу, чтобы это был ты”)

========== Две Стороны ==========

***

Смерть пришла к Томасу быстрее и безболезненнее, чем он мог себе представить. В какой-то момент он стоял на заднем дворе напротив Ремиэль, расправившей широкие белые крылья. Рука ангела вытянулась вперед, в ее руке блеснул металлический пистолет. Он вспомнил, как бросил на нее уверенную улыбку, но был встречен пустым взглядом, когда ангел посмотрела ему прямо в глаза и выстрелила, не сделав ни единого вдоха.

В следующее мгновение он услышал мягкий стук, когда его тело ударилось о траву. Томас все еще стоял. Он никогда не падал. Его тело просто упало, позволив гравитации притянуть его к Земле теперь, когда его разум больше не имел над ним контроля.

Только когда его человеческая форма окончательно упала, Ремиэль отреагировала. Томас наблюдал, как ее лицо на мгновение сморщилось от невыносимой боли, а на глазах выступили слезы. Наконец, она глубоко вздохнула, отгоняя печаль, и опустила пистолет на бок. В мгновение ока, он исчез.

Томас смотрел бы больше. Он мог бы смотреть на нее всю оставшуюся вечность, если бы его разум внезапно не наполнился шестью тысячами лет воспоминаний одновременно.

Он вскрикнул от боли и схватился за голову, когда воспоминания вернулись к нему, прокладывая себе путь через его разум, пока они не нашли то пустое место, где они должны были быть. Самые последние из них были первыми, раскрывая его время на Земле, как он искал Азирафаэля, начал манипулировать любовью ангела к Кроули, направляя ее на себя. Он вспомнил, как заботился об ангеле, как сильно недооценивал мощную связь между этими двумя людьми, как оказался втянутым в нее. Не в силах отпустить. Он не мог допустить, чтобы что-то случилось с Азирафаэлем, потому что Кроули никогда не допустил бы, чтобы что-то случилось с его ангелом.

Он вспомнил свое время до Азирафаэля — его бесчисленные века в Аду, когда он использовал свои способности, чтобы изменить свой образ — пытал души человечества через формы тех, кого они любили больше всего. Он гордился своей работой. Гордость за свою способность читать их, расшифровывать их мысли и находить идеальные слова, которые разрушат их, слова, которые вырвут их сердца и оставят их истекающими кровью и разбитыми на полу.

Каждый человек был подобен головоломке, и как только он разгадывал их, как только он оставлял их сломанными без возможности снова стать целыми, он переходил к следующему. Он хорошо справлялся со своей работой. Ему это нравилось. Все это было игрой, а он любил игры. Он был Данталионом, герцогом Ада. Многоликим демоном.

Воспоминания вернулись еще дальше. Они были наполнены зловонием дыма и серы. Данталион судорожно глотнул воздух, в котором не нуждался, и его глаза наполнились слезами. Он не понимал, как это происходит, когда у него нет тела, но внезапно он понял, что плачет. Он плакал, вспоминая Падение.

И тогда он вспомнил. Тогда, когда болезненные, жгучие мысли о пламени и огне и Падении, Падении, Падении закончились, Данталион вспомнил о прошлом.

Когда-то он был ангелом. Задолго до того, как время начало свой неуклонный марш. Ему было поручено создать несколько птиц, которые летали по Земле, он любил их. Данталион обожал своими руками лепить землю и небо, формировать каждое перышко, наблюдать, как оживают существа, каждое немного отличающееся от предыдущего. Он любил цвета, мельчайшие замысловатые детали, которые гарантировали, что ни одна птица никогда не будет выглядеть так же, как другая. Он любил разнообразие.

Посмотри на их крылья! О, Хадриэль, они потрясающие. У них так много перьев, и все они такие красивые и уникальные. Я люблю их!

До боли знакомый голос эхом отозвался в его голове, и Данталион поднял голову. Слезы текли по его лицу, когда он смотрел на Ремиэль. Она молча пробиралась через задний двор, все еще расправляя крылья за спиной. Ружье не издало ни звука, архангел позаботился об этом, но с телом еще предстояло разобраться. Они не могли просто оставить его.

Ремиэль. Его сердце сжалось от понимания. Вот почему она чувствовалась ему такой знакомой. Вот почему она сидела рядом с ним, когда он потерял все. Как такое могло случиться? Как он мог когда-либо забыть ее?

Я сделал их для тебя.

— Я люблю тебя, — прошептал Данталион в мягко опускающуюся ночь. Он сделал шаг вперед, зная, что она не видит и не слышит его. Он не был человеческой душой — не входил в ее юрисдикцию. Даже если бы это было так, он сомневался, что она смогла бы увидеть его стоящим перед ней, слезы текли по его лицу, его сердце было выставлено на всеобщее обозрение.

Ремиэль вела только праведные души на Небеса.

Он был кем угодно, только не праведником.

— Ремиэль, — выдохнул он, наблюдая, как она добралась до его тела, как она опустилась на траву и склонилась над ним, прижавшись лбом к его лбу. Ему хотелось упасть на землю рядом с ней. Обнять ее и никогда не отпускать. Ему хотелось прижаться лбом к ее лбу, прошептать ей на ухо: «Я здесь», «ты нашла меня», «мне так жаль, я никогда больше не покину тебя».

В мгновение ока его тело рассыпалось в прах, и Ремиэль снова поднялась на ноги. Она стояла всего в нескольких футах от него — его прекрасная, радостная, ярче солнца, — и Данталион не мог подойти к ней. Он не мог прикоснуться к ней, не мог ни в чем убедить ее, что дни траура закончились. Что он помнил.

Ремиэль остановилась на мгновение и повернулась, чтобы посмотреть мимо него с самым странным выражением на лице. Затем, прежде чем Данталион успел собраться с мыслями, чтобы окликнуть ее, она уже отступила назад в дом, шепот «оставайся в безопасности» повис в воздухе между ними.

У ТЕБЯ ЕСТЬ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ.

Данталион повернулся и оказался лицом к лицу с фигурой, окутанной звездным светом. Ее лицо было скрыто мерцающим капюшоном, но демон мог видеть пару запавших голубых глаз, которые сияли, как маяки в ночи. Леденящий холод, от которого невозможно отвести взгляд.

Что-то шевельнулось в уголке его сознания, и Данталион отшатнулся.

— Нет! — крикнул он, и страх всколыхнулся в нем. — Нет, пожалуйста, не забирай их у меня. Только не снова!

Фигура молчала. Неподвижная, безразличная. Воспоминания Данталиона о Ремиэль снова начали исчезать. Он задыхался, просил и умолял, пытаясь удержать хоть малейший намек на знакомство, когда один за другим они вырывались из его разума и сердца, холодные голубые глаза ни на секунду не отрывались от лица Данталиона.

— Пожалуйста, — попытался он еще раз, опускаясь на колени, холод вечерней травы просачивался сквозь штанины его брюк. Данталион не понимал, что он говорит сейчас, но знал, что это важно. Это было важнее всего в его жизни. — Пожалуйста, не заставляй меня забывать.

ЗАБЫВАТЬ ЧТО?

Демон замолчал, последняя слеза скатилась по его щеке, когда он посмотрел на закутанную фигуру серыми глазами, широко раскрытыми от горя и медленно затуманивающимися от смущения.

— Я… я не знаю.

Невозможно было разглядеть его лицо, но в этот момент Данталион понял, что возвышающаяся над ним фигура улыбается. Самой довольной и злой из улыбок.

НАСЛАЖДАЙСЯ СВОЕЙ ПОЕЗДКОЙ В АД.

***

Смерть пришла к Томасу быстрее и безболезненнее, чем он мог себе представить. В какой-то момент он стоял на заднем дворе напротив Ремиэль, расправившей широкие белые крылья. Рука ангела вытянулась вперед, в ее руке блеснул металлический пистолет. Он вспомнил, как бросил на нее уверенную улыбку, но был встречен пустым взглядом, когда ангел посмотрела ему прямо в глаза и выстрелила, не сделав ни единого вдоха.

В следующее мгновение он уже стоял в темной комнате, окруженный мерцающими огнями и осыпающимися каменными стенами. Он моргнул, и его воспоминания вернулись, как будто никогда не уходили. Он был демоном. Герцогом Ада. Данталионом, многоликим демоном. Палачом, предводителем тридцати шести легионов.

Он был Данталионом, и у него была работа.

Во-первых, он должен был что-то сделать со своей внешностью, и быстро. Данталиону повезло, что он оказался здесь один. Все могло обернуться для него очень плохо, если бы кто-нибудь заметил его приход. Тем не менее, теперь, когда он вернулся в Ад со своими воспоминаниями и восстановленными способностями, Данталион чувствовал, что его фигура уже начала меняться. Любой, кто увидел бы его сейчас, сразу же узнал бы его.

Поэтому, тяжело дыша, демон начал концентрироваться. Он мысленно формировал свое тело, представляя темную кожу, полные губы, короткие вьющиеся волосы на макушке. Данталион стиснул зубы, когда фигура встала на место, подавляя желание продолжать меняться с каждым мгновением. Он был многоликим демоном. Ношение единственного в своем роде в течение длительного периода времени было утомительным, особенно когда он в Аду.

Чем скорее он закончит свою миссию, тем скорее сможет выбраться отсюда и вернуться в город.

Данталион помолчал. Назад к кому? В его голове был конкретный человек. Кто-то очень важный для него. Это был Азирафаэль? Почему-то эта мысль казалась неправильной, но так и должно было быть, не так ли? Демонам было наплевать на всех. Единственная причина, по которой он был так привязан к этому конкретному ангелу, заключалась в том, что его план ухаживать за существом провалился. Он недооценил связь между Азирафаэлем и Кроули и теперь расплачивался за это.

Возможно, если он вернется на Землю с чем-то, что поможет им спасти несчастную планету, его можно будет простить. Возможно, если бы он рисковал своей жизнью здесь, Внизу, Азирафаэль не возненавидел бы его за то, что он сделал. Данталион не нуждался в любви ангела. Он не заслуживал ее, и если его дар означал, что Азирафаэль будет несчастен, то Данталион не хотел этого. Он хотел, чтобы ангел был счастлив, и слепой бы видел, что, находясь рядом с Кроули, он сияет ярче солнца.

Нет, Данталион не нуждался в любви Азирафаэля. Эта любовь предназначалась для кого-то другого. Но, может быть, когда-нибудь он заслужит дружбу ангела. И, возможно, этого будет достаточно.

Поэтому, глубоко вздохнув и стиснув зубы, удерживая свою маскировку, демон вышел из комнаты и оказался в остальной части Ада.

Никто не обратил на него внимания. Ни один демон даже не взглянул в его сторону, когда он начал бродить по залам, ища и прислушиваясь к какому-то знаку, что планы были в процессе. Теперь, вспомнив свою жизнь демона, Данталион задумался, решат ли действовать Вельзевул и другие герцоги. Он не был одним из тех, кто Пал, так что демоны не были мотивированы местью, как архангелы.

Кроме того, они не решились бы что-либо предпринять, если бы поверили, что парень действительно убил Уриэля. Так оно и выглядело, хотя Данталион не мог понять, как ему это удалось. Архангел, убитый жалким человеческим оружием? В этом не было никакого смысла. Но если бы Вельзевул верил, что это возможно, Ад, может быть, был бы более склонен отступить от ситуации. Подождать, пока Небеса и Земля разберутся с этим, а когда пыль окончательно осядет, захватить власть.

Он так сделает. Или, скорее, он бы сделал, если бы не начал беспокоиться. И не только о конкретном светловолосом ангеле. Он тоже беспокоился о людях. По крайней мере, о тех, с которыми он встречался до сих пор. Это было довольно неприятно, но Данталион предположил, что могло быть и хуже.

Как ни больно было думать об этом, демон был рад, что к нему вернулись воспоминания. Его короткое пребывание в качестве человека было запутанным и болезненным. Он чувствовал себя слабым и беспомощным, и еще много других эмоций, о которых ему не хотелось думать. Эмоции были грязными. Теперь, когда к нему вернулись воспоминания, все снова обретало смысл. Он чувствовал себя под контролем. Он чувствовал, что действительно может что-то сделать. Быть полезным. Он чувствовал себя лучше, чем когда-либо прежде.

Так почему же ему казалось, что чего-то не хватает?

Почему ему казалось, что он забыл что-то важное?

***

Никто не обращал на нее внимания. Ни один ангел даже не взглянул в ее сторону, когда она начала бродить по залам, высматривая и прислушиваясь к какому-то знаку, что планы были в процессе. В конце концов, почему они ее заметили? Никто не ожидал, что она будет здесь, поэтому они просто не видели ее.

Она переоделась в простой серый костюм, как и миллионы других ангелов, бродивших по этим залам. Ремиэль, должно быть, прошла мимо нескольких десятков, и ни один из них даже не взглянул ей в лицо. Даже некоторые из ее собственных ангелов, в которых она была уверена, не узнали ее.

Что думают о ней эти ангелы? Что сказал им Габриэль, когда вернулся на небеса без меча и без Уриэля? Неужели другие ангелы чувствовали его смерть так же глубоко, как Ремиэль? Архангелы были здесь с самого Начала. У них была особая связь — связь, которая связывала их вместе и еще больше разрушалась с каждой постигшей их трагедией.

Ремиэль вспомнила, как ее сердце разорвалось надвое, когда один из них Пал. Она не была там, не видела, и ее память об этом событии была в лучшем случае нечеткой, но она помнила, что до Сандальфона был еще один. Его привели сюда, чтобы заполнить пустоту, оставленную забытым архангелом.

Что будет теперь, когда архангел исчез из их жизни? Попытается ли Габриэль заменить Уриэля? Он попробует заменить Ремиэль или Барахиэля? Она все еще понятия не имела, куда он ушел. Барахиэль вернулся на Небо или остался на Земле? Неужели он улетел к звездам, чтобы никогда не возвращаться сюда?

Это было невозможно определить. Ремиэль оставалось только надеяться, что она найдет нужную информацию, чтобы дать им время все исправить. Апокалипсис был остановлен, но она не хотела, чтобы Габриэль разрушил всю Землю в отчаянной попытке удовлетворить свою праведную ярость.

Она должна была что-то сделать, чтобы остановить его, пока не стало слишком поздно.

Пока она снова не потеряла все, что любила.

***

Он нашел свой ответ, когда проходил мимо закрытой двери кабинета. С другой стороны доносились голоса, которые, как подозревал Данталион, не знали, что их можно услышать. Вельзевул и другие герцоги не отличались особой хитростью и коварством. И даже если у них была секретная информация для обсуждения, не было не похоже, что они пытались ее скрыть. Другие демоны в Аду знали наказание за подслушивание. Этот коридор, вероятно, оставался совершенно пустынным все время, пока он был здесь, что вполне устраивало Данталиона.

— Меня не волнует, что Кроули сбежал, — гудел Вельзевул, его голос эхом отражался от внутренних каменных стен. — Я не собираюсь возвращаться за ним. Только не после того, что случилось.

Последовала пауза.

— Мы не знаем, была ли это случайность или нет, — возразил Дагон. — Кто сказал, что выстрел не был единичным?

— Я не собираюсь рисковать, — ответил принц демонов. — Но ты иди, Дагон, если так хочешь.

— Так в чем же заключается наш план? — раздраженно спросил Хастур. Он говорил гораздо тише, чем ожидал Данталион. Гораздо более подавленно. Почти побежденно. Как будто ему было уже все равно, чем они занимаются. Как будто Кроули победил его в последний раз.

— Мы ждем, — объявил Вельзевул. — Пусть Небеса и Земля сражаются в своей битве. Пусть ангел проверит теорию, что то, что случилось с Уриэлем, было случайностью. Если кому-то нужно пасть в бою, пусть это сделают они.

Над группой повисла тишина, и Данталион затаил дыхание, его подозрения подтвердились. Вельзевул собирался поступить именно так, как он первоначально думал. Они ничего не собирались делать. Только ждать, прячась в тени, и смотреть, что будет дальше.

— Мы придем, когда все закончится, чтобы собрать осколки.

***

Она нашла свой ответ, проходя мимо закрытой двери кабинета. С другой стороны доносились голоса, которые, как была уверена Ремиэль, могла слышать только она. Это был побочный эффект их связи, предположила она, способность понимать своих братьев и сестер, когда даже слова не помогают.

— Это не сработает, Габриэль, — говорил Михаил. Ремиэль представила себе, как он расхаживает взад и вперед по комнате, обдумывая все, что произошло. Она представила себе Габриэля, сидящего за столом, аккуратно сложившего руки перед собой, и Сандальфона, спокойно сидящего рядом. — Нас слишком мало, чтобы нанести удар сразу по всем местам. Мы не знаем, можно ли повторить то, что сделал тот мальчик.

Архангел замолчал, и Ремиэль затаила дыхание. Она надеялась, что эти ангелы окажутся такими же невежественными, как и те, мимо которых она проходила раньше. Быть обнаруженной сейчас, вероятно, было бы худшим возможным исходом. Не тогда, когда она была так близко.

— Если это так… — продолжал Михаил, и Ремиэль почувствовала, как страх пронзил их сердца. — Если что-то пошло не так, когда Антихрист спас мир, если он сделал возможным причинить нам боль, то это не стоит риска.

— Согласен, — сказал Сандальфон, что удивило Ремиэль. Он всегда так быстро соглашался с Габриэлем. Слышать, как ангел говорит против него, было странно. — Их в семьсот раз больше, чем нас. Мы проиграем, прежде чем вся наша армия ступит на Землю. Даже с элементом неожиданности это не имело бы значения. Их слишком много.

— А что, если мы нападем все сразу? — спросил Габриэль. — Сравняем с землей их самые большие города. Будет ли этого достаточно?

Наступила тишина, но только на мгновение.

— С какой силой? — спросил Михаил. — У нас есть армия ангелов, которые обучены сражаться на мечах. Даже если бы они все загорелись, этого было бы недостаточно, чтобы слегка оцарапать поверхность Земли.

Снова тишина, но на этот раз другая. Заряженная потенциалом архангельского мозгового штурма касательно дальнейших действий. Ремиэль чувствовала, как колотится в груди ее сердце. Удивительно, что они не чувствовали ее нарастающей паники сквозь стены.

— А что, если мы ударим в другое место? — спросил Габриэль едва слышным шепотом. Ремиэль наклонилась ближе, дыхание все еще застывало в ее легких. За все то время, что она стояла за этой дверью, она не пошевелила ни единым мускулом. — В то, которое выведет их из игры навсегда. Всех их.

— Ты же не хочешь сказать…? — Михаил казался слабым, едва способным дышать.

— Хочу.

Они не произносили это вслух, но Ремиэль это было и не нужно. Она уже пришла к тому же выводу, что и Габриэль. Было только одно место на всей Земле, куда архангелы могли нанести удар, который привел бы к такому большому ущербу, о котором говорил Габриэль. Одно место, от которого отходили все остальные. Одно место, с которым так или иначе было связано все человечество, даже если они забыли о нем.

Эдем.

***

Пора было выбираться оттуда. Разговор в основном перешел на другие темы, и Данталион уже достаточно долго находился здесь. Еще немного — и он рискует быть пойманным. Он должен был благополучно вернуться на Землю. Он должен был передать сообщение, что Ад пока не представляет угрозы. Что они собираются подождать и посмотреть, что будет дальше. Он должен был вернуться к…

Кому? Ощущение, что он забыл что-то важное, поднялось на поверхность его сознания, но Данталион оттолкнул его. У него будет время подумать об этом позже. А сейчас ему нужно было вернуться на поверхность.

Данталион поспешил обратно по коридорам, направляясь к главному входу. К эскалатору, который доставит его обратно на Землю. Туда, где он должен был быть.

Он старался вести себя непринужденно, старался не привлекать к себе внимания, но это вряд ли имело значение. Демонов вокруг было очень мало, и те, мимо которых он проходил, почти не обращали на него внимания. Данталиону не следовало волноваться.

Через некоторое время демон остановился. Он был встречен с чувством настолько навязчиво знакомым, что у него не было другого выбора. Это было нежное, теплое чувство, которое начиналось в его груди и растекалось наружу до самых кончиков пальцев рук и ног. Это было чувство, которое наполнило его глаза радостными слезами и такой сильной тоской, что у него перехватило дыхание.

Оглядевшись, Данталион обнаружил, что стоит перед простой деревянной дверью вишнево-красного цвета с темной медной ручкой. Не раздумывая, он протянул руку и положил ее на ручку, открывая дверь.

***

Пора было выбираться оттуда. Разговор в основном перешел на другие темы, и Ремиэль уже достаточно долго торчала здесь. Еще немного — и она рискует попасться. Она должна была благополучно вернуться на Землю. Она должна была передать сообщение, предупредить остальных, чтоГабриэль идет на Эдем. Его план состоял в том, чтобы сжечь Сад дотла, а вместе с ним и все человечество.

Ремиэль поспешила обратно по коридорам, направляясь к главному входу. К эскалатору, который доставит ее обратно на Землю. Туда, где она должна была быть.

Она старалась вести себя непринужденно, старалась не привлекать к себе внимания, но это вряд ли имело значение. Ангелов вокруг было очень мало, и те, мимо которых она проходила, почти не обращали на нее внимания. Ремиэль не должна была волноваться.

Через некоторое время архангел остановилась. Она была встречена с чувством настолько навязчиво знакомым, что у нее не было другого выбора, кроме как замереть. Это было нежное, теплое чувство, которое зародилось в ее груди и потекло наружу до самых кончиков пальцев рук и ног. Это было чувство, которое наполнило ее глаза радостными слезами и такой сильной тоской, что у нее перехватило дыхание.

Оглядевшись, Ремиэль обнаружила, что стоит перед простой деревянной дверью жемчужно-белого цвета с ярко-золотой ручкой. Не раздумывая, она протянула руку и положила ее на ручку, открывая дверь.

***

Дверь вела в большую открытую комнату с вишнево-красными стенами, которые поднимались на несколько этажей и поддерживали куполообразный потолок. Снаружи комнаты были десятки одинаковых дверей, все из того же вишневого дерева, за исключением ручек. У каждого из них была немного другая вариация. Одни были черными, другие серебряными, золотыми или бронзовыми. Некоторые из них были совершенно круглой формы, а другие овальной или даже квадратной. Каждая дверь имела свою собственную уникальную ручку и, вероятно, вела куда-то в другое место, хотя Данталион понятия не имел, куда именно.

В центре комнаты располагался большой золотой сводчатый проход, и два демона, скрестив ноги, сидели на полу по обе стороны от него, перекатывая какой-то предмет взад и вперед. Данталион остановился в дверях, глядя на них с легким любопытством. Разве они не должны работать прямо сейчас? Это не было похоже на какую-то пытку. Где же все люди? И что же это было за чувство, которое так болезненно щемило его сердце? Откуда оно шло?

Данталион, должно быть, задержался слишком долго, потому что демоны в центре комнаты подняли головы, удивленные, увидев его там, но не испуганные этим. Вместо того чтобы уйти, как ему, вероятно, следовало бы, демон двинулся вперед, его серые глаза были устремлены на арку, излучающую то знакомое чувство, которое он просто не мог определить.

— Почему вы двое не работаете? — спросил Данталион, решив в этот момент, что сильное нападение — лучшая защита.

— Нет работы, — огрызнулся один из демонов, поймав в свои руки то, что, как понял Данталион, было маленьким кусочком угля, который скользнул по полу к его левому боку. Ни один из них не поднялся, чтобы поприветствовать его, что означало либо то, что они понятия не имели, кто он такой, либо то, что им было все равно.

— Нет? — Данталион, казалось, был удивлен этим. Вокруг не было ни одной человеческой души, которая нуждалась бы в пытках? Не то чтобы Данталиону нравилась идея мучить людей, по крайней мере сейчас. Это наполнило его чувством неловкости. По крайней мере, люди здесь заслужили то, что получили. Возможно.

«Нет, — ответил другой демон, подавая знак своему напарнику вернуть кусок угля. — Группа людей прошла через арку не так давно. Мы ждем следующую партию.

Арка? Данталион повернулся, чтобы посмотреть на него, нахмурившись. О чем говорили эти демоны?

— А что там внутри? — он подошел на шаг ближе. — Куда они делись?

Демоны переглянулись и пожали плечами.

— Не знаю, — ответил один из них. — Мы никогда не утруждали себя поисками. Это просто какая-то дверь, которая иногда появляется. Люди приходят, и мы их больше не видим.

Глаза Данталиона расширились.

— И вам никогда не приходило в голову рассказать об этом кому-нибудь? Что человеческие души просто встали и ушли?

Демон снова пожал плечами, по-видимому, не слишком расстроенный всем этим.

— С чего бы это? — беспечно спросил он. — Так было с самого Начала. Люди умирают, некоторые из них приходят сюда. Мы их немного мучаем, а потом они уходят.

На лице Данталиона появилось хмурое выражение. Это было не то, во что он верил так долго. Человеческие души, попавшие в Ад, должны были быть наказаны навечно. Разве это не значит, что они должны остаться здесь навсегда? Они должны. Это было единственное логическое объяснение, за исключением…

Теперь, когда он подумал об этом, то… если люди остаются здесь вечно, почему население Ада не растет? Почему казалось, что демонов всегда достаточно, чтобы их мучить? За всю историю человечества на Земле жило более ста миллиардов человек. Если предположить, что Ад добрался до половины из них, и каждый демон работал над пытками постоянно, не останавливаясь, чтобы заполнить какие-либо документы, это позволит им сосредоточиться на пяти тысячах каждый.

Данталион когда-либо пытал только несколько десятков одновременно. Не пять тысяч, никогда и близко к этому числу. И он точно знал, что на бумажной работе было столько же демонов, сколько и на пытках. Ад не казался переполненным, так что, возможно, это имело смысл, что некоторые души покинули свою юрисдикцию. Может быть, человеческие души действительно проходили через эту арку. Но куда она вела? Куда они делись?

Был только один способ узнать это. Когда он подошел ближе, два других демона вскарабкались и отступили на несколько шагов, широко раскрыв глаза. В страхе или восхищении, он не мог сказать. Данталион подошел ближе, и тонкая туманная пелена начала сгущаться в центре арки, закрывая ему обзор на другую сторону комнаты.

Демон неуверенно протянул руку, наблюдая, как она исчезает в тумане. Теперь он чувствовал, что это чувство становится все сильнее, оно сжимало его сердце, вызывая слезы на глазах. Непреодолимое желание наполнило все его существо, и Данталион понял, что у него нет выбора. Было только одно место, где он должен был быть сейчас.

Не колеблясь, он шагнул внутрь.

***

Дверь вела в большую открытую комнату с ослепительно белыми стенами, которые поднимались на несколько этажей, поддерживая куполообразный потолок. Снаружи комнаты были десятки одинаковых дверей, все из того же побеленного дерева, за исключением ручек. У каждого из них была немного другая вариация. Одни были черными, другие серебряными, золотыми или бронзовыми. Некоторые из них были совершенно круглой формы, а другие овальной или даже квадратной. У каждой двери была своя уникальная ручка, ведущая в другой уголок рая. Десятки тропинок, и все они ведут сюда, к центру всего этого. К широкой золотой арке, стоявшей в центре комнаты, покрытой тонким слоем серебристого тумана.

Она знала это место. Ремиэль узнала его, как только открыла дверь. Это было место высадки. Именно сюда она забирала все праведные человеческие души после того, как они уходили. После того, как их тела умирали, она приводила их небесные формы сюда, в эту комнату. Затем она наблюдала, как один за другим они входили через золотую арку через зал. Наблюдала, как их формы исчезают в эфире, наблюдала, как они занимают свое место в Раю.

Ремиэль никогда не была по ту сторону арки. Ее долгом было доставить души в Рай, а не войти в него самой. Но теперь, когда она стояла здесь одна, архангел почувствовала сильное притяжение, которое вело ее к нему. Это чувство, она знала это, глубоко в ее душе. Она хотела быть рядом с ним, она хотела, чтобы он обнял ее, как теплые материнские руки.

Здесь не было никаких правил. Никаких полезных указаний, которые бы сказали ей, что было правильно и что было неправильно. Ничто не мешало ей войти в арку. Но разве сам факт, что она хотела подписать контракт, не был достаточным? Разве всепоглощающее желание не говорило ей, что она не должна этого делать?

Или, возможно, это чувство было знаком того, что она должна это сделать. В конце концов, она зашла так далеко, и никто не пытался ее остановить. Никто не предупреждал ее о последствиях. Возможно, она должна была войти. В конце концов, она была опекуншей душ. Разве она не должна по крайней мере знать, где все человеческие души обречены были оказаться?

Это все решило. У нее действительно не было выбора. Глубоко вздохнув, Ремиэль шагнула внутрь.

Ее встретила лишь тишина. Пустота из ничего. Ни светлого, ни темного. Ни белого, ни черного. Всех цветов и ни одного из них. Там, где она ожидала увидеть миллиарды человеческих душ — которые были созданы и рождены, которые жили и умерли, которые попали на Небеса, — не было ничего. Она приводила их сюда, к этой самой двери, и смотрела, как они входят. Смотрела, как они исчезают в пустоте, чтобы занять свое место в Раю. Но теперь, когда она была внутри, когда дверь за ней закрылась, Ремиэль увидела это место таким, каким оно было на самом деле.

Оно было пустым. Ни единого духа или души в поле зрения. Пустым, если не считать до боли знакомого присутствия, которого она не чувствовала с самого начала.

***

Данталион шагнул внутрь. Его встретило лишь молчание. Пустота из ничего. Ни светлого, ни темного. Ни белого, ни черного. Всех цветов и ни одного из них вообще. Там, где он ожидал увидеть миллиарды и миллиарды человеческих душ — созданных, рожденных, живущих, умерших и принесенных в Ад для пыток, — не было ничего. Демоны видели, как они входили. Смотрели, как они исчезают в небытии, вероятно, к вечным мучениям, которые их ожидали. Но теперь, когда он был внутри, когда дверь за ним закрылась, Данталион увидел это место таким, каким оно было на самом деле.

Оно было пустым. Ни единого духа или души в поле зрения. Пустым, если не считать до боли знакомого присутствия, которого он не ощущал с самого начала.

***

Ни в Раю, ни в Аду не осталось человеческих душ.

Все они до единой исчезли.

***

========== Глава двадцать восьмая ==========

***

— Что именно мы ищем здесь, ангел? — Азирафаэль услышал, как Кроули спросил это, стоя у него за спиной, когда ангел переступил порог своего любимого книжного магазина. Вздох облегчения сорвался с его губ, когда его голубые глаза осмотрели комнату в поисках каких-либо признаков беспокойства. Все было по-прежнему здесь. Здесь не было ни одной неуместной книги.

Азирафаэль был так обеспокоен, что что-то случилось с его книгами во время его отсутствия. Последнее, что он помнил до того, как хаос овладел его жизнью, было то, как он сидел здесь, в книжном магазине, с Томасом. С тех пор прошло уже несколько дней, и могло случиться все что угодно. Ангел с облегчением обнаружил, что его опасения напрасны.

— Что? — рассеянно пробормотал Азирафаэль, подходя к письменному столу и начиная рыться в ящиках. Казалось, ничего не было украдено, но не помешало бы перестраховаться.

Кроули шагнул вперед, его внезапная близость заставила сердце Азирафаэля заплясать в груди. Ангел перестал рыться и выпрямился во весь рост. Он взглянул на Кроули, сияя от уха до уха, отчего лицо демона приобрело яростный розовый оттенок, когда он протянул руку, чтобы потереть основание шеи.

На мгновение Азирафаэль просто уставился на демона, мягкая улыбка все еще оставалась на губах ангела. Здесь, в книжном магазине, где тусклый свет ламп Сохо просачивался сквозь открытое окно, превращая волосы Кроули в огонь, он был самым прекрасным созданием, которое Азирафаэль когда-либо видел. Чего бы он только не отдал за возможность наклониться и поцеловать демона прямо сейчас.

Я могу это сделать. У ангела вдруг закружилась голова от восторга. Он мог сделать шаг вперед, сократить расстояние между ними, прижаться губами к губам Кроули и просто наслаждаться моментом. Ему больше не нужно было бояться. Ему не нужно было бояться ни Рая, ни Ада. Ему не нужно было бояться того, что может сделать Кроули.

Он любил демона, и Кроули отвечал ему взаимностью. Это было все, что имело значение во всем мире.

— Азирафаэль, чт…? — вопрос Кроули был прерван, когда ангел исполнил свое желание. Азирафаэль сделал шаг вперед и без колебаний поцеловал Кроули, его голубые глаза затрепетали, когда звук внезапного порыва дыхания Кроули достиг его ушей. Демон замер лишь на мгновение, прежде чем наклонился в поцелуе, подняв руки к лицу Азирафаэля, поглаживая его так, словно он был самой важной вещью во всем творении.

Возможно, для Кроули так оно и было.

— Ангел, — выдохнул Кроули чуть позже, наконец оторвавшись от поцелуя и прижавшись лбом к лбу Азирафаэля, — как бы мне ни нравилось целовать тебя, и как бы я ни был счастлив делать это всю ночь напролет, ты пришел сюда не просто так, да?

Азирафаэль моргнул, глядя в эти великолепные янтарные глаза. Он хотел за чем-то зайти в книжный магазин. Чтобы найти какую-то информацию. Какую именно?

— Ах, да, — пробормотал ангел, чувствуя, как жар приливает к его щекам. — Видишь ли, мой дорогой, что-то беспокоит меня насчет Ремиэль, и я подумал, что здесь может быть что-то, что нам поможет.

Янтарные глаза Кроули слегка расширились, когда в них мелькнула искорка интереса.

— Продолжай, — он убрал руки с лица Азирафаэля и осторожно положил их на бедра ангела. Прикосновение было достаточно легким, чтобы Азирафаэль мог отодвинуться, если бы захотел. Как будто он когда-нибудь снова добровольно уйдет от Кроули. Ангел улыбнулся.

— Ну, я впервые заподозрил это, когда мы с Томасом разрабатывали план побега, но я не видел никаких доказательств, пока мы все не оказались в той комнате и я не смог наблюдать за ней. Она очень хорошо умеет скрывать свои эмоции, когда хочет. Но я видел это в ее глазах, ты знаешь.

Кроули нахмурился.

— Тебе придется быть немного более конкретным, ангел. Я не совсем понимаю.

Правильно. Не нужно ходить вокруг да около, как сказали бы люди. Он должен был просто сказать то, о чем думал.

— Ремиэль помнит Томаса, или Данталиона, или кого бы то ни было еще из прошлого, — Азирафаэль сделал ударение на последнем слове, зная, что Кроули поймет его значение. — Может быть, не все его, но она помнила достаточно, чтобы признать в нем кого-то важного. Кого-то, о ком она заботится.

Демон пожал плечами.

— Ну и что?

Азирафаэль нахмурился. Как он мог объяснить это лучшим образом? Он даже не был уверен, стоит ли что-то объяснять, но что-то в этой ситуации грызло его. Он чувствовал, что это было важно, так или иначе.

— Значит, происходит что-то странное, не так ли? — спросил он. — Я почти ничего не помню о том, что было раньше. Я пытался вспомнить, что мне было поручено сделать или кого я знал тогда, но каждый раз оказывался в тупике. Но Ремиэль помнит.

Такое же хмурое выражение появилось и на лице Кроули. Азирафаэль вздохнул. Он просто отвратительно объяснял. Или, возможно, идея была настолько надуманной, что объяснять было нечего.

— Это значит, что есть что вспомнить, Кроули. Если Ремиэль помнит хоть немного, это может быть признаком того, что что-то пошло не так. Что наши воспоминания были каким-то образом искажены, — Азирафаэль глубоко вздохнул и снова посмотрел в глаза Кроули. Он с облегчением увидел, что демон, по крайней мере, не смеется над ним. Во всяком случае, пока. — Что их забрали.

— Ну, да, — ответил Кроули, протягивая руку, чтобы убрать выбившийся локон со лба Азирафаэля. Ангел наклонился к нему, его сердце трепетало от удовольствия. — Разве у нас не отняли все воспоминания? — с любопытством спросил он. — Во всяком случае, у всех демонов. Никто из нас ничего не помнит до Падения. Всевышняя позаботилась об этом.

Горечь, прозвучавшая в голосе Кроули, удивила Азирафаэля, хотя, вероятно, не должна была. Конечно, Кроули все равно был расстроен тем, что с ним случилось. Какой демон не расстроился бы? Возможно, он пытается отнестись к ситуации легкомысленно, заявив, что он не столько Пал, сколько «медленно спустился вниз», но в конце концов он все равно был изгнан с Небес. И за что?

— Ты уверен, что это была она? — тихо спросил Азирафаэль в темноте магазина. Они все еще не потрудились включить свет. Не желали привлекать к себе внимание, на случай, если за магазином следят.

Медленно, почти незаметно, демон покачал головой.

— Нет, — выдохнул он в ночь, и от его силы по спине Азирафаэля пробежали мурашки. — Но кто же еще это мог быть?

Кто же еще, в самом деле?

— Именно это я и пришел сюда выяснить.

Кроули оглядел комнату.

— Ты действительно думаешь, что найдешь здесь ответ?

Честно говоря, Азирафаэль не знал. Вряд ли найдется что-то, что люди могли бы написать за тысячелетия, что дало бы ему ответ, который он искал.

Почувствовав его нерешительность, демон потянулся и взял Азирафаэля за руку, неуверенно улыбаясь.

— Каков твой план, если ты найдешь ответ, ангел?

И снова Азирафаэль не знал. На этот раз он попытался что-то придумать.

— Я просто хочу понять, — признался он. — Может быть, если мы выясним, что случилось с нами в прошлом, мы сможем предотвратить нечто столь же ужасное в будущем.

Он остановился и оглядел магазин, размышляя, с чего же начать. Чего только не дал бы ангел за продолжение пророчеств Агнессы Псих. Они были так полезны в прошлом.

Ангел повернулся к своему демону, их руки все еще лежали друг на друге.

— Я не хочу, чтобы была еще одна война, — тихо признался Азирафаэль, думая о том, что они потеряют, если Небеса или Ад решат, что война неизбежна. — Я не понимаю, как это может быть решением, когда мы с тобой знаем, что можно преодолеть эту пропасть между нами. Не тогда, когда два «наследственных врага» могут стать лучшими друзьями. Должен быть другой способ.

Лицо Кроули изменилось, когда ангел заговорил, превратившись во что-то мягкое и нежное. Во что-то робкое и испуганное, и Азирафаэль почувствовал, как его сердце подпрыгнуло в груди. Что-то было не так? Он чувствовал беспокойство демона, витающее в воздухе вокруг них. Как ни хотелось ему спросить об этом, Азирафаэль сдержался. Кроули скажет ему об этом в свое время. Он был в этом уверен.

Все еще держа Азирафаэля за руку, демон крепко сжал ее.

— Если его нет, — начал он, внезапно отворачиваясь от ангела, как будто боялся, что продолжительный зрительный контакт может повредить тому, что он собирался сказать. — Если мы не сможем найти способ избежать еще одной войны… — демон замолчал, сунув свободную руку в карман своих узких черных брюк. Азирафаэль моргнул, сердце бешено колотилось в груди. Он понятия не имел, к чему клонит Кроули. Неизвестность медленно пожирала его заживо.

— Ангел, — выдохнул Кроули, наконец взглянув на лицо Азирафаэля. — Азирафаэль, я не могу потерять тебя снова, — рука в кармане шевельнулась, но ангел не отвел взгляда от глаз своего возлюбленного, ожидая, что скажет Кроули. — Если все пойдет наперекосяк, ты уйдешь со мной?

Наконец в поле зрения появилась свободная рука. Сердце Азирафаэля замерло. Между большим и указательным пальцами Кроули было зажато простое золотое обручальное кольцо.

— На Альфу Центавра?

***

Если все пойдет наперекосяк, ты убежишь со мной? На Альфу Центавра?

Кроули ждал, широко раскрыв янтарные глаза и не смея дышать, а Азирафаэль застыл в центре книжного магазина, его голубые глаза были прикованы к золотому кольцу в руке демона. Прошло несколько секунд, и ни один из них не произнес ни слова. Кроули почувствовал, как сердце бешено колотится в груди. Как могло сердце биться так быстро и все еще поддерживать его тело живым? Он понятия не имел.

— Что это такое? — выдохнул Азирафаэль, и Кроули крепко зажмурился. Он был идиотом, глупцом, думая, что в этот раз все будет по-другому. Азирафаэль совершенно ясно дал тогда понять, что он думает о побеге, о том, чтобы покинуть планету, которую он знал как свой дом.

— Я… а-а, — демон глубоко вздохнул, желая, чтобы его желудок вел себя прилично. — Я заметил, что ты больше не носишь кольцо. Решил, что ты сдался после того, как Небеса попытались сжечь тебя заживо. Подумал, что тебе может понравиться другое?

Это была глупая идея. Но после того, как Азирафаэль рассказал Кроули о своих чувствах, демон не смог устоять. Он знал, что брак — это очень по-человечески. Он знал, что ни ему, ни Азирафаэлю не нужно было жениться, чтобы доказать свои чувства. Черт, он даже не знал, хочет ли жениться. Дело было не в этом. Все, чего хотел Кроули в этом мире, — это чтобы Азирафаэль был в безопасности рядом с ним. Что может быть лучше, чем бежать к звездам, когда их мир здесь начал разваливаться?

Глядя в широко раскрытые голубые глаза ангела, Кроули понял, что совершил ошибку. Он снова двигался чертовски быстро и теперь собирался потерять то, чего так долго ждал. Демон приготовился к неизбежному отказу, который, несомненно, последует за этим мучительным молчанием. Это был лишь вопрос времени.

Послушай себя. Друзья? Мы не друзья. Ты мне даже не нравишься. Ты ведешь себя нелепо.

Кроули был так погружен в свои воспоминания, что едва не пропустил тихий шепот, сопровождавший теплую улыбку его ангела.

— Да.

Янтарные глаза широко распахнулись, когда ангел протянул руку и взял у него кольцо, их пальцы нежно соприкоснулись, посылая электрические разряды по руке Кроули.

— Что? — должно быть, он неправильно расслышал Азирафаэля. Должно быть, это какая-то ошибка.

Усмешки, появившейся в этот момент на лице ангела, было достаточно, чтобы у демона перехватило дыхание. Слезы выступили у него на глазах, когда Азирафаэль замер, повертел кольцо в руке, разглядывая маленькие гравированные созвездия на внешней поверхности. Рука ангела на мгновение сомкнулась вокруг кольца, а когда она снова открылась, в его ладони мягко лежало не одно кольцо, а два.

— Я полагаю, что обычно их носят парами, мой дорогой, — мягкие слова Азирафаэля ударили Кроули, как кирпичная стена. Слезы наполнили его глаза, когда ангел протянул руку и надел ему на палец одно из колец.

Оно идеально подошло.

— Не мог бы ты… — тихо спросил Азирафаэль, протягивая другое кольцо. Кроули моргнул один раз, а затем все же двинулся.

— Да, — выдохнул он, забирая кольцо из руки Азирафаэля и осторожно надевая его на палец ангела.

Оно тоже подошло идеально.

На мгновение Кроули ошеломленно уставился на их руки. Не смея поверить, что это было на самом деле. Боясь, что если он заговорит сейчас, то сон будет разбит вдребезги.

— Ты… — наконец произнес он, не в силах больше сдерживать вопрос. Паника поднялась в нем, но демон продолжал говорить. Он должен был знать наверняка. — Ты уверен?

Азирафаэль улыбнулся, немного печально. При виде этого у Кроули защемило сердце. Чего бы он только не отдал, чтобы вся эта печаль исчезла из виду. Азирафаэль был самым удивительным существом во всем творении. Он был умным, заботливым и таким добрым. Его ангел заслуживал каждый кусочек его счастья.

— Мой дорогой, — эти слова были произнесены с таким благоговением, как прошептанная молитва. От этого звука у Кроули перехватило дыхание. — Мое нежелание бежать никогда не было связано с тобой.

Он помолчал, собираясь с мыслями, а демон ждал. Рука Азирафаэля в его руке была единственным, что удерживало Кроули в этот момент. Без нее демон боялся утонуть и никогда больше не выбраться на поверхность.

— Я и сейчас не хочу сейчас убегать на Альфу Центавра. Я хочу остаться здесь, — ангел глубоко вздохнул, его голубые глаза сияли в лунном свете. — Земля — наш дом. Мне было бы так грустно покидать его, но… — Азирафаэль замолчал, когда эмоции, наконец, настигли его, заставив звук застрять в горле, когда ангел заставил себя сдержать свою печаль.

— Я не хочу, чтобы ты думал, что я не хочу быть с тобой, — прилив эмоций заполнил все существо Кроули. Это было все, что он мог сделать, чтобы держать себя в руках, позволяя Азирафаэлю закончить. — Я знаю, что то, что я говорил тебе в прошлом, глубоко ранило тебя. Я знаю, что когда ты просил меня сбежать с тобой раньше, все, чего ты хотел, это чтобы я был в безопасности.

Он замолчал, и Кроули молча кивнул в знак согласия. Мягкая улыбка появилась на губах его ангела, когда Азирафаэль продолжил, нежно сжимая его руку.

— Я хочу остаться здесь и сделать все, что в наших силах, чтобы защитить Землю. Но, если все пойдет не так… Если мы будем абсолютно уверены, что все надежды потеряны — что нет никакого способа спасти наших друзей, наш дом, тогда я убегу с тобой. На Альфу Центавра, или в Галактику Андромеды, или еще куда-нибудь, куда ты захочешь.

Ангел шагнул ближе и прижал ладонь к щеке Кроули, отчего по спине демона пробежали мурашки удовольствия.

— Если завтра этот мир превратится в «горящую лужу», то, пока у меня есть ты, Кроули, мой мир будет всегда со мной.

Кроули больше не мог сдерживаться. Он отпустил руку Азирафаэля и поднес ладони к щекам ангела, притягивая его для еще одного поцелуя.

— Я люблю тебя, — прошептал демон в губы Азирафаэля, но был быстро прерван, когда ангел с жаром ответил на его жест.

Ощущение поцелуя Азирафаэля было таким освежающе новым и в то же время таким знакомым, что у него защемило сердце, словно Кроули был создан именно для этого. Как будто он и Азирафаэль любили друг друга всю свою жизнь. Кроули знал, что для него это было правдой. В основном. Он был влюблен в Азирафаэля с самого Эдема, и это была практически вся жизнь, которую он помнил. Азирафаэлю потребовалось немного больше времени, чтобы добраться до этого, но ангел в конце концов нагнал его. И это было все, что имело значение.

В жизни Кроули были моменты, которые напоминали дежавю. Моменты, которые были так до боли знакомы, что у него перехватывало дыхание. Моменты, когда он смотрел на Азирафаэля с солнечным светом в волосах, или ангел говорил что-то, что заставляло Кроули смеяться, и он думал: «мы уже делали это раньше», «я знаю это. Я знаю тебя. Лучше, чем я думал.»

Это был один из таких моментов. Когда Кроули стоял в книжном магазине с золотым кольцом на пальце и эхом обещаний Азирафаэля в ушах, демон клялся Небесам и Аду, что он уже проходил это. Он где-то стоял, может быть, в Саду? Или лесу? Где-то с этим самым ангелом, заключенным в его объятиях, обещающим ему мир и многое другое.

Может быть, Азирафаэль что-то напутал с этой идеей потери памяти. Кроули знал, что его воспоминания стерлись. Он был демоном — все демоны потеряли память о Небесах еще до грехопадения. Это было частью их наказания. Но, по словам Всевышней, ангелы не сделали ничего плохого. Итак, если они знали друг друга раньше, почему Азирафаэль не помнил этого?

Я не позволю Небесам потерять еще одного архангела. Даже одного было слишком много для нас. Это больше не повторится.

Эти слова эхом отдались в голове Кроули, и он в шоке отпрянул от Азирафаэля. Тихий стон сорвался с губ ангела, но когда он увидел выражение, которое должно было быть приковано к лицу Кроули, он сразу же сосредоточил свое внимание.

— В чем дело? — Кроули услышал, как его ангел спросил это, очень тихо, когда мысли демона понеслись вскачь.

Конечно. Это имело смысл, не так ли? У демонов и ангелов не было никаких воспоминаний о времени до грехопадения. У них осталось лишь смутное ощущение того, что могло бы быть.

Но архангелы? Если бы кто-то, кроме Всевышнего, попытался удалить их воспоминания, они могли бы столкнуться с проблемами с архангелами и ангелами, которые были здесь с самого Начала всего. Их сила значительно превышала силу обычного ангела или демона. На них было бы труднее воздействовать, чем на всех остальных.

Должно быть, именно поэтому Ремиэль помнила Данталиона. Поэтому Барахиэль помнил потерю архангела. Некоторые из их воспоминаний все еще оставались у них. Так и должно было быть. А это означало, что, возможно, в конце концов, это была не ее вина.

— Ремиэль не единственный архангел, который помнит, — заметил Кроули. — Барахиэль тоже. Он упоминал что-то об архангеле, верно?

Глаза Азирафаэля расширились.

— Конечно, — выдохнул ангел, сжимая руку Кроули. — Он сказал, что Небеса потеряли одного из них. Даже я не помню, как это произошло, а это значит, что у меня отняли память об этом событии, но у Барахиэля — нет, по крайней мере, не полностью.

Кроули кивнул. Это имело смысл. Боль от потери архангела не была чем-то, что Барахиэль смог бы забыть, независимо от того, какое колдовство вуду затевалось во вмешивание в их воспоминания.

Обменявшись взглядами, ангел и демон поморщились. В конце концов, здесь они ответов не найдут. Ни один книжный магазин не осмелился бы хранить то знание, которое они искали, потому что ни один человек не был бы рядом, чтобы засвидетельствовать его и записать.

Они должны были поговорить с архангелами. Они были ключом ко всему этому. Может быть, задав им правильные вопросы, Кроули и Азирафаэль смогут выяснить, что произошло более шести тысяч лет назад. Если бы они знали, почему их воспоминания были стерты и кто это сделал, возможно, этого было бы достаточно, чтобы остановить ту трагедию, которая в настоящее время маячила на горизонте, шагая все ближе и ближе к ним с каждым днем.

Что бы ни случилось, они должны были попытаться. Азирафаэль был прав. Земля была их домом, и как бы он ни был счастлив, что его ангел согласился сбежать с ним, Кроули тоже не хотел покидать планету. Он предпочел бы остаться здесь, даже если бы это означало, что они должны были собраться вместе и спасти мир еще раз.

***

Комментарий к Глава двадцать восьмая

Просто звездец как неожиданно

========== Глава двадцать девятая ==========

***

Ремиэль очень стремилась вернуться на Землю после всего, что она обнаружила на Небесах. Теперь, когда она сидела в гостиной Анафемы, архангел почти пожалела, что не вернулась чуть позже.

В доме было невероятно тихо. Кроули и Азирафаэль куда-то исчезли, пока ее не было. В то утро четверо детей ушли домой, оставив в доме только Анафему и Ньютона. Они поприветствовали ее, когда она вернулась, но прошло уже несколько часов, а Томаса все еще не было видно.

Может быть, если бы она не торопилась возвращаться на Землю, это ожидание не было бы таким мучительным.

— Знаешь, ты можешь выйти на улицу, — раздался голос позади нее. Ремиэль опустила руку с того места, где она в данный момент отдергивала занавеску, и повернулась, чтобы найти взглядом Ньютона, стоящего в гостиной вместе с ней. Он был одет в простые джинсы и бордовый свитер, который, вероятно, был слишком велик для него, с нежной улыбкой на лице.

— Было бы легче увидеть, как кто-то приближается, — заметил мужчина. — Если хочешь, я могу составить тебе компанию. Ана занята кое-какими поручениями, так что у меня не так уж много дел.

Не зная, что сказать, Ремиэль просто кивнула головой и позволила Ньютону вывести ее наружу. Ни один из них не знал, с какой стороны подойдет Томас, но учитывая, что они пришли из одного и того же места, и архангел целилась в переднюю часть коттеджа на обратном пути, и было только логично, что Томас сделает то же самое.

Если ему вернули крылья. Если он вообще вернется.

— С ним все будет в порядке, — пробормотал Ньютон после нескольких минут молчания, прошедших между ними. Они оба заняли позиции на переднем крыльце, Ремиэль прислонилась к одной из белых колонн, поддерживающих крошечный навес над головой, в то время как Ньютон сел на довольно неудобный деревянный стул, который выглядел так, как будто мог развалиться в любую секунду.

Воздух снаружи был холодным, он проносился мимо них, дергая последние осенние листья, все еще цеплявшиеся за высокие ветви над головой. Архангел вздрогнула, прижав руки к груди. Затем, щелкнув пальцем, обнаружила, что закутана в плюшевый тканый свитер, почти такой же, как у Ньютона, только ее свитер был мягкого серого цвета, а не бордового. Гораздо лучше.

— Откуда ты знаешь? — неуверенно спросила Ремиэль, желая, чтобы у нее была хоть капля той веры, что была у этих людей. Что же в них было такого, что позволяло им верить всем своим сердцем? Даже перед лицом таких невзгод.

— Я не знаю, — ответ Ньютона был не совсем полезным. Она ждала, будет ли он продолжать. Через мгновение человек глубоко вздохнул и двинулся вперед. — Ты, наверное, в курсе, я не так уж много о нем знаю. Но он же демон, верно? Он провел большую часть своей жизни в Аду. Я уверен, что он справится.

Еще одна пауза. Ремиэль снова повернула голову к ярко-голубому небу над ними, ища любые признаки черных крыльев, парящих к ней. С ним все будет в порядке. Он в порядке. Ей просто нужно было верить.

— Ты очень заботишься о нем.

Это был не вопрос. Ремиэль не обязана была отвечать, даже если и так. И все же этот человек был здесь, рядом с ней, пытался проявить доброту в трудную минуту. Не повредит поделиться с ним частью ее истории. То, что она случайно вспомнила.

— Он был первым ангелом, которого я когда-либо видела сотворенным.

Воспоминание было нечетким, но оно было. Ремиэль знала, что она и другие архангелы были созданы первыми. Она вспомнила, каково это было. То, как их тепло сливалось в пустоте. Как все вокруг нее было до краев наполнено любовью. Как говорил Уриэль, их свет вырвался из них, впервые придав им все формы.

Ремиэль вспомнила, как оглядывала всех своих братьев и сестер новообразованными глазами. Она знала, что в этот момент она никогда не будет заботиться ни о ком другом во всем творении больше, чем об этих пяти архангелах.

Она ошиблась.

— До него были и другие, — продолжала она, все еще глядя в небо. — Я не помню их имен. Только его. Его свет был так прекрасен, так чист. И его улыбка, — тихо выдохнула она, чувствуя, как холод обжигает легкие. — Он был так мил. Так нежен. Каждое мгновение с ним было Раем.

Вокруг снова воцарилась тишина, и Ремиэль наконец оторвала взгляд от неба. Возможно, вместо этого он подойдет к ним с земли. Не было никакого способа узнать, полностью ли вернулись его силы. Возможно, он опасался, что его заметят, если он полетит обратно в Жасминовый коттедж.

— Что случилось?

Вопрос прозвучал так тихо, что Ремиэль едва не пропустила его мимо ушей. Она моргнула и снова повернулась к Ньютону. Его лицо смягчилось, встретившись с ней взглядом, и это было последнее, что она успела увидеть, прежде чем ее глаза затуманились слезами.

— Я не знаю, — Ремиэль поймала себя на том, что плачет. — Это было так неожиданно. Только что мы были в Саду, а в следующее мгновение меня уже звали обратно на Небеса. Было так много борьбы, золотой огонь пылал повсюду. Я не помню, как это случилось и почему, но на Небесах разразилась полномасштабная война. Ангелы Падали направо и налево, и я потеряла его.

Архангел глубоко вздохнула и яростно потерла глаза рукавом свитера. Свободная ткань плотно прилегала к переносице, открывая несколько линий золотых отметин вдоль предплечья. Те же отметины, что Уриэль носил на своем лице. Что Михаил носил на груди. Шрамы от золотого пламени, которое поглотило их близких целиком, когда их крылья стали черными, и они погрузились в мир Внизу.

— Я пыталась спасти его, — тихо призналась она, радуясь, что Ньютон ни разу не попытался прервать ее, пока она говорила. — Я потянулась к нему через огонь, но было уже слишком поздно. Он уже Пал.

Именно в такие моменты, когда Ремиэль позволяла горю овладевать ею, воспоминания становились ясными. Она видела их перед собой, как будто все происходило снова и снова. Золотое пламя, обжигающее ее кожу. Черный дым, забивающийся в воздух вокруг нее. Крики Падающих ангелов. Выражение его лица, когда он понял, что это будет их последнее прощание.

— Я пыталась найти его, — призналась Ремиэль. — Я помню, что искала его, как только рассеялся дым, но не смогла найти. Я никогда не понимала почему. Я знала его. Даже будучи демоном, он не мог так сильно измениться. Я должна была узнать его. Я должна была…

Но она не узнала — исчезла боль, так исчезли и ее воспоминания о нем. Ремиэль пыталась собрать осколки ее разбитого сердца, и с каждым кусочком, который она связывала вместе, ее разум становился все туманнее и туманнее. В ней было столько мучений, сколько могла выдержать ее душа. В конце концов, архангел позволила себя починить. Это стоило ей почти всего.

— Я не помнила о нем, — слова вырвались прежде, чем она успела их остановить. — На протяжении тысячелетий. Я всегда знала, что чего-то не хватает, но не знала, чего именно. У меня не было ни малейшего представления, как его найти. А потом я увидела его с Азирафаэлем. Я увидела его глаза и узнала. Я знала, что он был недостающей частью меня, которую я никогда не могла найти.

— Чем больше я с ним общаюсь, тем больше вспоминаю, — мягкая улыбка появилась на лице Ремиэль. Она рассеянно потянула рукава свитера вниз еще раз. — И чем больше я вспоминаю, тем больнее мне становится, и тем больше я ненавижу себя за то, что забыла.

Ньютон встал и, шаркая ногами, подошел к ней, протягивая руки. Ремиэль нерешительно шагнула вперед и позволила человеку обнять ее, удивляясь тому, как этот жест успокоил ее. Архангел глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями. Ей следовало бы искать Томаса, а не предаваться воспоминаниям о том, что случилось давным-давно. Вещи, которые она больше не могла контролировать.

— Мне кажется, — начал Ньютон, освобождая ее из объятий, — что ты пережила больше, чем мы могли себе представить. Томас, похоже, крепкий орешек… демон. Я уверен, что он скоро вернется. Если…

Мужчина замолчал и посмотрел на нее сверху вниз с испытующим выражением в глазах.

— Если только у тебя нет никаких оснований полагать, что что-то пошло не так?

Нет, не совсем так. Кроме…

— Я почувствовала присутствие брата. Прошлой ночью, сразу после того, как я… — голос Ремиэль застрял у нее в горле, когда воспоминание о пистолете и безжизненном теле снова вошло в ее сознание. — После того, как смерть Томаса подошла к концу.

— Твоего брата? — Ньютон казался смущенным. Ремиэль не винила его. Это был не совсем обычный разговор, не так ли? — Одного из других архангелов?

Она медленно кивнула.

— Азраэля.

Она его, конечно, не видела. Азраэля никто не увидит, если он сам этого не захочет. Но он был одним из семи архангелов. Он был связан с ней, так же как она была связана со всеми остальными. Возможно, она не могла видеть его своими глазами, но Ремиэль почувствовала его присутствие сразу после того, как тело Томаса превратилось в пепел.

Ньютон нахмурился.

— Разве это не ангел смерти?

Ремиэль была впечатлена. Это было не совсем обычным знанием для большинства людей, но это не было похоже на то, что эта информация была надежно защищена. Несколько часов в библиотеке — и Ньютон мог бы узнать столько же.

— Он один из архангелов. Седьмой из нас.

Мужчина кивнул головой, как будто ее объяснение имело смысл, что, конечно же, не имело значения. После всего, что Ньютон пережил за последний год, кто он такой, чтобы противоречить архангелу, когда она открыла ему тайны Вселенной?

— Так вот почему ты беспокоишься? — с любопытством спросил Ньютон. — Потому что появился ангел смерти?

Он попал в самую точку. Несмотря на все ее размышления, Ремиэль не могла понять, почему Азраэль пришел приветствовать Томаса, когда тот умирал. Насколько она знала, всякий раз, когда ангел или демон теряли связь, они просто возвращались в Рай или Ад. Архангелу смерти не было нужды вмешиваться, потому что Азраэль не обладал властью над вечными существами. Только над смертными.

Означало ли его присутствие, что их план провалился? Неужели Томас действительно стал человеком без надежды вернуться в свою демоническую форму? Когда она застрелила его, неужели Ремиэль обрекла его на вечность в Аду, подвергая его пыткам?

Прежде чем она успела ответить Ньютону вслух, до ее ушей донесся отдаленный звук хлопающих крыльев. Сердце Ремиэль подскочило к горлу, и она резко обернулась, устремив карие глаза к небу в поисках одинокого демона, который, несомненно, направлялся к ней.

Вместо одного демона Ремиэль увидела целую стаю, обрушившуюся на дом, словно стая ворон. Их, должно быть, были тысячи, если не больше, и на мгновение в груди архангела мелькнула паника. Затем она заметила впереди всех Томаса, его черные крылья были широко расправлены, серые глаза смотрели на ее лицо, и она вздохнула с облегчением.

— Ты вернулся, — пробормотала она, и карие глаза встретились с серыми, когда Томас приземлился перед ней. Остальные демоны последовали его примеру, быстро охватив весь передний двор и несколько соседних улиц.

— Да, — ответил он чересчур вежливым тоном. Слишком отстраненным. Его незнакомство с ней пронзило сердце Ремиэль, и постаралась сделать все, чтобы не заплакать.

Он не помнил ее.

Глупо было надеяться — глупо было верить, что эта их уловка вернет ему воспоминания о прошлом, когда даже она не могла удержать их надолго. Было бы слишком много просить, чтобы он хотя бы знал ее как друга?И не какого-то странного ангела, с которым он каким-то образом работал.

— Кто… кто твои друзья? — наконец спросил Ньютон, когда Ремиэль с трудом пыталась найти нужные слова. Все, что она могла сделать, это просто смотреть на демона перед собой — на лицо, которое она знала, которое было таким знакомым, даже если она не могла вспомнить его без невыносимой боли, разрывающей ее сердце.

— О, — пробормотал демон-который-не-принадлежал-ей, словно на время забыл о целой армии, которая последовала за ним из Ада. — Ладно, ну знаете…

И тут он пустился в самую нелепую историю. Как он вернулся в Ад, чтобы попытаться собрать информацию. Как он столкнулся с некоторыми из своих бывших подчиненных, пока был там. Ремиэль была потрясена, услышав, как они отреагировали, узнав его.

Вместо того чтобы сдать его, они попросили следовать за ним. Вместо того чтобы видеть в нем предателя, неудачника, они еще раз поклялись ему в верности.

— Куда бы ты ни повел, мы последуем за тобой, — говорили они. — Если это выведет нас из Ада, то тем больше причин для этого.

Они обещали, что никому из людей не причинят вреда. Обещали оставить свои искушения позади.

— Какой в этом смысл? — спрашивали они. — В любом случае, мы не собираемся завоевывать души для Ада. Не навсегда.

И вот тогда Ремиэль все поняла. Он обнаружил то же, что и она. Но в отличие от других ангелов, эти демоны тоже знали. Они знали, что в Аду нет душ. Точно так же, как не было душ на Небесах. Какой смысл оставаться здесь сейчас? Если все, что они делали — все, что они делали на протяжении тысячелетий, — было напрасно?

Когда он закончил, Ремиэль посмотрела демону в глаза. Он встретил ее взгляд со стоической гримасой на лице, ожидая, что она отвернется. В конце концов, так поступил бы любой другой архангел.

— У меня есть к тебе один вопрос, — начала она, зная, что его ответ может исцелить ее сердце или разбить его снова.

— Как тебя зовут?

Демон на мгновение замолчал, в его бурных серых глазах мелькнуло замешательство, и на мгновение Ремиэль осмелилась надеяться. Может быть, все, что ему нужно, — это быть в ее присутствии. Только на некоторое время. Возможно, к нему вернулись воспоминания. Возможно, мысли о ней были похоронены где-то внутри него, слишком далеко, чтобы он мог сразу вспомнить. Возможно, ей просто нужно было дать ему немного времени.

— Данталион, — ответил он через несколько мгновений, и замешательство исчезло из его глаз, как легкий туман в солнечном свете.

Ремиэль собралась с духом, заставляя себя улыбнуться.

— Отличная работа, Данталион, — имя прозвучало как огонь на ее языке, сжигая остатки ее сердца до хрустящей корочки. — Нам лучше доставить вас всех на авиабазу Тадфилд. Полагаю, нам есть что обсудить.

И прежде чем кто-либо успел сказать еще хоть слово, архангел расправила свои жемчужно-белые крылья и взмыла в небо, а за ней по пятам неслась стая демонов.

***

========== Смерть будет править ==========

Комментарий к Смерть будет править

Хз, как перевести правильно фразу Кроули, я ее не помню, кидайте в ПБ, если знаете

***

В Начале Бог сотворила Небеса и Землю.

И на седьмой день Бог почила.

На седьмой день Бог почила, и мир вспыхнул пламенем. Ангел пошел против ангела, сестра против брата. Они дрались, кричали и плакали. И они Пали.

Пыль осела, а Эдем все еще стоял — Рай среди боли. Бог почила, когда змий скользнул в Сад. Бог почила, когда женщина вкушала запретные плоды. Бог почила, когда ангел и демон с разбитыми сердцами стояли бок о бок на Стене, наблюдая, как люди покидают Сад, как быстро приближаются признаки первого в мире ливня. Ангел и демон стояли бок о бок — один из них оплакивал потерянную любовь, которую не мог найти, другой слишком стыдился того, что сделал, чтобы сказать правду.

— Ну, он упал, как свинцовый шар.

Так начинается наша история.

***

Продолжительность жизни поденок составляет двадцать четыре часа. За то время, что потребовалось для завершения восьми тысяч таких циклов, человечество проделало долгий путь от Сада, который когда-то был их домом. У Адама и даже теперь была семья, семья с более чем дюжиной детей. Детей, которые смеялись и играли у реки. Детей, которые пели песни звездам, сгрудившись ночью вокруг ревущего костра. Детей, которые никогда не знали Сада и не несли на своих плечах тяжесть его утраты.

Это был не Рай, но дом. Хотя они не могли оставаться в Саду, время от времени они видели проблески Эдема в своей повседневной жизни, и это приносило им надежду.

Они говорили: «надежда мимолетна». Она не может длиться вечно.

Для Адама и Евы это продолжалось почти двадцать два года. Восемь тысяч жизненных циклов майских мух. Достаточное количество времени для двух братьев, чтобы вырасти из мальчиков в мужчин. Достаточное количество времени, чтобы два родителя были охвачены обожанием к своему потомству. Достаточное количество времени, чтобы любовь проникла в них и их сердца были разбиты.

День начался так же, как и многие из них. Теплое солнце висело над ними в безоблачном небе. Один сын пошел возделывать землю. Другой — следить за стадами. Все было хорошо. Только когда солнце начало опускаться на небо, Каин присоединился к своему брату Авелю в поле.

То, что было сказано между этими братьями в последующие мгновения, не имеет значения. В тот роковой день Авель ничего не мог сказать или сделать, чтобы изменить ход истории, ибо Каин уже решил в своем сердце, что должно произойти.

Неважно, что было сказано. Не имело значения, каким инструментом решил воспользоваться Каин — камнем, копьем или веревкой. В любом случае, в конце дня, Авель был мертв, Каин убил его.

Когда алая кровь впиталась в пыльную землю, нечто начало сдвигаться, меняться. Пускать корни. Расти.

Продолжительность жизни поденок составляет двадцать четыре часа. Муравьев — всего несколько недель. Мыши могут жить до года. Кролику может повезти прожить десять. Как бы ни крутилась эта история, смерть не была чем-то новым для Земли. Это было частью ее жизни с тех пор, как люди покинули Эдем.

Эта смерть была другой. Все творение чувствовало эту боль, эту печаль. Адам и Ева чувствовали ее. Каин чувствовал ее. Чувствовали дети.

И самое главное, Он это чувствовал.

Человеческая кровь впиталась в сухую песчаную почву, и когда наступила ночь, земля начала подниматься. Она двигалась, формировалась и исчезала, пока не появилась фигура, одиноко стоящая под звездным светом.

Фигура моргнула пронзительными голубыми глазами, впервые оглядывая пустошь. Он был здесь с начала времен, но до этого момента так и не сформировался полностью. До сих пор, пока не была уничтожена первая человеческая жизнь.

Моргнув еще раз, фигура начала двигаться, расправляя свои черные как ночь крылья и скользя по пустоши. Каин уже скрылся с места преступления, и он знал, что это будет лишь вопросом времени, когда ангелы начнут роиться вокруг, желая даровать свое божественное возмездие за зло, которое произошло здесь сегодня. Он должен был действовать до того, как это произойдет.

Когда он приблизился, фигура заметила молодого человека, очерченного на фоне горизонта. Он стоял, запрокинув голову к звездам, с озадаченным выражением лица.

Словно почувствовав приближение фигуры, юноша повернулся налево, и глаза его слегка расширились при виде черных крыльев — но не от страха, а от изумления.

Это — первый и единственный раз, когда его встретили таким образом. В первый и единственный раз человечество не узнало Смерть, когда Она пришла за ними.

— Кто вы такой? — спросил молодой человек, и голос его прозвучал глухо и отстраненно, как и подобает голосу, отделившемуся от тела.

АЗРАЭЛЬ, ответила фигура, широко распахнув крылья, чтобы молодой человек мог их видеть. Я — АРХАНГЕЛ СМЕРТИ.

Молодой человек нахмурился.

— Смерть, — он задумался над этим словом, затем перевел взгляд вдаль, чтобы посмотреть на тело, которое его брат бросил в страхе и стыде. Авель медленно поднял голову. — А что будет дальше?

ПОДОЖДЕМ.

Вдалеке прогремел гром. В знак, что в очередной раз, изменился подход к миру. Азраэль почувствовал, как он отдается эхом в самой его сердцевине. Он улыбнулся.

— Чего же мы ждем? — спросил Авель через некоторое время, его глаза снова вернулись к звездам. Сегодня они ярко сияли. Ярче, чем Азраэль когда-либо видел. Он всегда знал, что они были, но увидеть их своими глазами в первый раз было совершенно новым опытом. Возможность впервые ходить по земле среди людей была совершенно новым опытом. Он обнаружил, что ему очень нравится это ощущение.

ТВОЕГО ОПЕКУНА.

Прежде чем Авель успел задать следующий вопрос, одна из звезд засветилась ярче. Азраэль поднял голову, чтобы посмотреть, как она приближается. Он знал ее, но, подобно звездам и земле, ощущая ее приближение и зная, что может видеть ее собственными глазами, испытывал огромное удовлетворение.

— Азраэль, — маленький ангел с темными волосами и нежными карими глазами приземлился перед ними. Ее взгляд тут же упал на Авеля, печальная улыбка появилась на ее безупречном лице.

РЕМИЭЛЬ, он приветствовал ее нежным голосом. Боль в сердце другого архангела накатила волнами, и она подумала, что это из-за человека, стоящего перед ней, или из-за ангела, которого она потеряла и все еще не может найти. ТВОЯ РАБОТА НАЧАЛАСЬ.

Сестра посмотрела на него со слезами на глазах. Гром становился все громче, и по небу ударила молния. Азраэль на мгновение представил себе Каина, съежившегося на склоне горы, ищущего укрытия, молящего о пощаде. Судя по тому, что он мог сказать, Габриэль и Михаил были не в настроении его давать.

— Кто вы такая? — спросил Авель Ремиэль, его карие глаза были так же благоговейны, как и раньше.

Она улыбнулась ему, но улыбка была вымученной. Азраэль практически видел боль ее сердца, проступающую сквозь каждую морщинку на лице.

— Меня зовут Ремиэль. Я — ангел. Я здесь, чтобы забрать тебя на Небеса. Где ты проживешь остаток вечности в Раю с той, кто создал тебя.

Авель улыбнулся в ответ, закрыв глаза, когда архангел наклонилась к нему и поцеловала в лоб. Человеческий дух мягко начал подниматься в воздух, паря в нескольких футах от них с выражением абсолютного восторга в глазах. Только когда он оказался вне пределов слышимости, Ремиэль снова повернулась к Азраэлю.

— Неужели они все будут такими ужасными? — спросила она дрожащим от волнения голосом. Азраэль посмотрел на нее сверху вниз холодными голубыми глазами, выражение его лица было непоколебимым, черные крылья все еще полностью расправлены за его спиной. — Это то, чего я должна ждать с нетерпением? Вечность — с этим?

Азраэль понимал ее боль. Всемогущая никогда не упоминала об этом, когда говорила с Ремиэль об ее долге сопровождать человеческие души в загробную жизнь. Она вообще почти ничего не говорила о природе смерти.

СМЕРТЬ НЕ ВСЕГДА БЫВАЕТ ТАКОЙ ВНЕЗАПНОЙ, ответил он как можно мягче. Ремиэль не виновата, что она не понимает. ОНА НЕ ВСЕГДА БУДЕТ ТАКОЙ ЖЕСТОКОЙ. НО ОНА ВСЕГДА БУДЕТ НАПОЛНЕНА БОЛЬЮ И ПЕЧАЛЬЮ.

Слезы текли по ее лицу.

— Как ты это выдерживаешь? — и хотя именно эти слова слетели с ее губ, Азраэль отчетливо услышал ее невысказанный вопрос.

Как я это выдержу? Как я переживу это, когда мое сердце уже разбито безвозвратно?

ТЫ УВИДИШЬ, выдохнул он в ночной воздух, уже начинающий холодеть вокруг них, ЧТО ВСЕ ВОСПОМИНАНИЯ ИСЧЕЗАЮТ СО ВРЕМЕНЕМ. ТАК ЖЕ, КАК И БОЛЬ.

Ремиэль посмотрела на него в этот момент так, словно он ударил ее, словно он был причиной первого в мире убийства, а не старший человеческий брат. Она не могла представить себе существование, подобное этому, где воспоминания исчезают вместе с болью. Для нее каждая рана была свежей, каждое новое горе резало ее, как нож, оставляя ее разбитой и истекающей кровью на земле.

Не говоря больше ни слова, архангел взлетела, быстро догнав дух Авеля, прежде чем проводить его с этого полета на следующий. Она ни разу не оглянулась назад, когда исчезала из виду.

Одним из преимуществ рождения Смертью было то, что Азраэль понимал фундаментальную истину человеческой жизни больше, чем кто-либо другой. Он понимал, что, хотя Ремиэль и верила в то, что она сказала Авелю, это была чистая правда. Азраэль знал, что Авель не будет вечно жить на Небесах — в Раю со Всевышней. Он точно знал, что произойдет с душой Авеля. Что, в конце концов, случится со всеми человеческими душами.

Он также знал, что в конечном счете произойдет с ним. В конце концов, наступит Конец Света. Время остановится, воцарится вечность, и больше не будет нужды в Смерти — какой бы то ни было.

До этого момента Азраэль слепо принимал этот факт как истину. Он не обязательно был создан для определенной цели, поскольку он просто занял вакансию, которую никто больше не хотел занимать. Если она означала, что ему придется провести шесть тысяч лет, скитаясь по земле, собирая человеческие души, чтобы временно переправить их в Рай или Ад, что ж, он сделает это.

Но что теперь? Теперь, когда Азраэль своими собственными глазами увидел, что такое существование? Ему было все равно, осталось ли ему шесть тысяч или шесть миллионов лет. Архангел Смерти никогда не хотел, чтобы это закончилось.

Но что он мог сделать? В конце концов, все придет в голову. В конце концов все встанет на свои места, как и было задумано, и этому миру придет Конец. Смерть будет побеждена и Азраэль просто… перестанет быть.

Это было справедливо? Почему все остальное в творении имеет свое место, кроме него? Как долго он должен был исполнять свой «долг», прекрасно зная, чем все это для него кончится? Неужели он ничего не может сделать, чтобы изменить свою судьбу?

Азраэль прервал ход своих мыслей и снова посмотрел на небо. Возможно, он все-таки мог что-то сделать.

Когда Ремиэль и Авель исчезли в Небесах, Азраэль протянул руку к звездам. Архангел Смерти закрыл глаза и вспомнил. Он черпал не из собственных воспоминаний, а из воспоминаний всех демонов, Павших с Небес, всех ангелов, которые все еще оплакивали их. Которые все еще искали тех, кого любили, и тех, кого потеряли. Тех, кого они не могли узнать, как бы сильно их сердца ни жаждали увидеть то, что было прямо перед их глазами.

Он чувствовал, как воспоминания сплетаются вокруг его пальцев, словно шелковые фрагменты, сделанные из пустоты, мерцающие, как звездный свет, когда архангел перемещал свою руку. Азраэль снова открыл глаза и подивился их красоте — каждая крошечная звездочка в его руках была воспоминанием. Каждое наполнено болью и печалью. О любви и принадлежности.

Вот. Таков был его ответ. Он мог бы лишить их воспоминаний — воспоминаний друг о друге, о тех узах, которые они создали, о любви, которую они разделяли. Он мог забрать все это и оставить только чувство ненависти и обиды. Он мог заставить их поверить, что они находятся по разные стороны баррикад, что нет никакой надежды на примирение.

Это было бы так просто. Без их воспоминаний демоны поверили бы, что они были изгнаны с Небес. Они бы поверили, что Всемогущая изгнала их на всю вечность и Сама стерла их воспоминания. Их вина и гнев будут гнить в них, и они не смогут простить себя. Неспособные и не желающие воссоединиться со своими ангельскими собратьями.

А ангелы — они даже не смогут вспомнить, из-за чего произошло все. Они будут парализованы страхом, полагая, что один шаг за черту приведет к билету в один конец в Ад. Они станут холодными и отстраненными, сдерживаемыми тенями своего горя и страха перед тем, что может произойти дальше.

Когда их воспоминания исчезнут, Рай и Ад навсегда останутся на противоположных сторонах, и Азраэль будет единственным, кто будет помнить. Единственным, кто знает правду. Единственным, кто помнит, какой была последняя заповедь Всевышней, прежде чем Она ушла.

Он будет единственным, кто знает, почему Она все время молчит. Единственным, кто знает, где Она.

Без своих воспоминаний Рай и Ад никогда не выполнят своего предназначения. А без них миру не будет конца. Конечно, они будут считать себя наследственными врагами. В конце концов они захотят войны, чтобы решить, кто будет править, и это будет хорошо. Азраэль мог использовать это в своих интересах. В тот день, когда Рай и Ад уничтожат друг друга, Смерть будет править вечно.

С твердой улыбкой на лице — его холодные голубые глаза блестели от возбуждения, — Азраэль потянул. Он потянул, и воспоминания начали распутываться у обитателей как Рая, так и Ада. Кончиками пальцев Азраэль наблюдал, как пряди сплетаются в новый узор — плащ из звездного света, который, завершенный, гордо свисал с плеч архангела. Он вздымался позади него, когда дул холодный ветер пустыни, первые отзвуки дождевых капель достигали его ушей.

Надвигался дождь. Свежий, яркий и сильный. Ангелы и демоны почувствуют его, они будут в благоговении перед бурей, и когда небо снова прояснится, дело будет сделано.

Ангелы и демоны больше ничего не помнят.

***

========== Глава тридцатая ==========

***

Они нашли Барахиэля случайно.

Они планировали вернуться на авиабазу в Тадфилде и поговорить с Ремиэль. Она была единственным архангелом, которого они могли допросить, даже если Кроули и Азирафаэль уже знали большую часть ее истории. Демон предположил, что она расскажет им что-то совершенно новое, а если не расскажет, то, возможно, сумеет направить их в сторону Барахиэля.

Они предполагали, что он не вернулся на Небеса, и потому был их единственным вариантом. Уриэль был мертв. Габриэль, Михаил, Сандальфон, скорее всего, убьют их на месте, а Азраэль? Ну, в последний раз, когда они видели Азраэля, он пытался уничтожить мир.

В обозримом будущем лучше держаться от него подальше.

Был еще вопрос о пропавшем архангеле. Кроули не знал, как они вообще начнут решать эту проблему. Лучше всего держаться архангелов, которых они знали и которые не хотели, чтобы их стерли с лица Земли.

Их план состоял в том, чтобы сначала поговорить с Ремиэль, но в истинной азирафаэльской манере сначала решили остановиться, чтобы поесть, прежде чем вернуться на базу.

— Это не займет много времени, мой дорогой, — заверил его ангел, протягивая руку, чтобы сплести их пальцы. Сердце демона подпрыгнуло в груди, когда он посмотрел на ангела, стоящего рядом с ним. Азирафаэль просиял, и Кроули не смог сдержать ответной улыбки, нежно сжав руку ангела. Он наклонился и целомудренно поцеловал Азирафаэля в висок, стараясь не обращать внимания на то, как его желудок делает сальто.

— Куда пойдем, ангел? — спросил демон, глядя на освещенные фонарем улицы перед книжным магазином. — Не так уж много мест открыто в это время ночи, — он сделал паузу, делая вид, что смотрит на часы, чем заслужил шутливый толчок. Мягкий смех Азирафаэля эхом отозвался вокруг них, и Кроули не смог бы заставить себя не улыбнуться, даже если бы от этого зависела его жизнь.

— Я думаю, что наши варианты — это пиццерия, китайский ресторанчик на Джеррард-стрит или уличные тако.

Азирафаэль снова рассмеялся.

— Тарелка пельменей сейчас звучит чудесно.

Взявшись за руки, они двинулись по улице, освещенной светом уличных фонарей. Пока они шли, Кроули не сводил глаз с дороги, хотя бы для того, чтобы не отвлекаться на Азирафаэля и не наткнуться на что-то вроде почтового ящика или фонарного столба. Его сердце бешено колотилось в груди, когда мысли Кроули начали убегать от него.

И вот он идет рука об руку со своим ангелом, чтобы перекусить поздно вечером. Они признались друг другу в своих чувствах, много раз целовались. А теперь…

Это было свидание?

Кроули чуть не подпрыгнул от возбуждения. Это было свидание. Их первое свидание в качестве пары. Конечно, посредственный китайский ресторан, традиционно открытый до трех часов ночи, не совсем соответствовал его представлению о романтическом вечере, но на это у него еще будет время. Все таки они имели дело со вторым Аплкалипсисом.

— Барахиэль?

Голос Азирафаэля эхом разнесся вокруг них, когда ангел остановил Кроули. Он смотрел на соседнее кафе, которое закрылось несколько часов назад, не сводя глаз с очень знакомого лица.

Демон почти не узнал архангела. Он не узнал бы его, если бы Азирафаэль ничего не сказал. Барахиэль сидел один в открытом патио, одетый в простые джинсы и выцветшую зеленую куртку. Он выглядел настолько нормальным, что демон не мог понять, как кто-то мог узнать в нем обычного ангела, не говоря уже об одном из архангелов.

— О, — архангел поднял голову, несколько раз моргнув своими карими глазами. — Это вы двое, — он не казался расстроенным их прибытием, но и не был взволнован. Барахиэль выглядел несколько безразличным.

— Ты… — начал Азриафаэль, потянув Кроули за руку, и они оба подошли на несколько шагов ближе. — Ты не возражаешь, если мы присядем?

Архангел не ответил. Он просто склонил голову к двум металлическим стульям напротив него, взгляд его скользнул по переплетенным пальцам ангела и демона. Кроули напрягся, готовясь к какому-то протесту. Какому-то суждению, но оно так и не пришло. Барахиэль просто смотрел на них, молча, насколько это было возможно.

Кроули повернулся к Азирафаэлю, когда они заняли свои места, ожидая, что ангел возьмет инициативу на себя. Что они здесь делают? Что Барахиэль здесь делает? Почему он не вернулся на Небеса? Почему он был одет как человек? Как долго он здесь пробыл? Если у него не было желания возвращаться на Небеса, почему он не искал их?

Так много вопросов, а Азирафаэль не задал ни одного. Ангел просто молча ждал, крепко сжимая руку Кроули, голубые глаза мерцали в свете лампы.

— Я забрал его тело, — признался он наконец, сложив руки на металлическом столе перед собой, изучая глазами каждую крошечную трещинку на своей коже. — Он сейчас наверху, среди звезд, — он усмехнулся. Глухой человек мог бы услышать всепоглощающую печаль, заключенную в этом мягком звуке. — Полагаю, теперь они оба мертвы. Для чего бы это нам ни было полезно.

Кроули почувствовал, как Азирафаэль нахмурился в замешательстве, не поворачивая головы к ангелу. Это отразилось на его лице, когда демон уставился на Барахиэля, ожидая объяснений.

Оно так и не пришло.

— Ты уже упоминал об этом, — наконец выдавил Азирафаэль, понимая, что из них двоих Барахиэль скорее всего будет говорить с ним. — Однажды Небеса уже потеряли архангела. Я не… — Азирафаэль глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Я мало что помню об этом. На самом деле, все, если быть до конца честным…

Он замолчал, не находя слов. Кроули не винил его. Способность заботиться была записана в ДНК Ангела. Было очевидно, что Барахиэлю больно, но, насколько видел Кроули, ангел не мог ничего сделать или сказать, чтобы ему стало легче. Так зачем вообще тратить слова?

Один долгий, медленный вдох вырвался из легких Барахиэля.

— Я не удивлен, — наконец сказал архангел, впервые взглянув на них. Его глаза блестели от слез, но он сдерживал их, крепко сжав челюсти, пока пытался подобрать нужные слова. — Не многие из нас помнят. Габриэль знает, что он существовал — он был тем, кто выбрал Сандальфона, чтобы заменить им его, в конечном итоге. Я думаю, что и другие архангелы ведут себя точно так же. Они просто не говорят об этом.

— Но ты же помнишь? — Кроули поймал себя на том, что спрашивает, прежде чем успел подумать о том, что делает. — Ты помнишь его, этого другого архангела?

Вместо того чтобы отругать его, или впиться в него взглядом, или отказаться отвечать, Барахиэль просто кивнул.

— Кусочками и обрывками. Больше, чем все остальные, но меньше, чем следовало бы, я полагаю, — архангел посмотрел на ночное небо, щурясь от уличного фонаря, стоявшего в дюжине футов от него. — Он создал несколько звезд, ты знаешь, в то время как остальные из нас направлялись в Эдем, чтобы подготовиться к прибытию людей.

— Он любил музыку. Он всегда напевал какую-нибудь мелодию, куда бы ни шел. И он был таким любознательным. Он хотел знать все о том, что делали другие ангелы и почему, — на губах Барахиэля появилась мягкая улыбка, первая, которую Кроули помнил на «архангеле». Она казалась знакомой, хотя демон не мог объяснить почему. — Его любимыми вещами на Земле были растения. Он проводил каждую свободную минуту в Саду с другими ангелами, задавая им всевозможные вопросы о том, что они создали.

— Я помню о нем достаточно, чтобы скучать по нему каждый день.

Кроули сочувственно улыбнулся. Каким-то образом он мог понять. Конечно, он заботился только об одном существе во всем творении, чтобы скучать по нему, и Азирафаэль сидел здесь рядом с ним. То, что Кроули сейчас был счастлив рядом со своим ангелом, вовсе не означало, что так было всегда. У них была своя доля ссор. Он провел много лет без ангела, скучая по нему, как будто часть его сердца была вырвана.

Возможно, это не совсем одно и то же, но Кроули знал, что это достаточно близко.

— Я помню, как он Пал, — продолжал Барахиэль, и демон почувствовал, как по спине его пробежала необъяснимая дрожь. — Я смотрел, как огонь вспыхнул у него под ногами. Я помню, как его крылья горели черным огнем. То, как болело мое сердце в груди. Оно чувствовалось, как…

— Как будто твое сердце разлетелось на миллион осколков, — вставил демон, его янтарные глаза невидяще смотрели перед собой, а огненные образы плясали на краю поля зрения. Огонь, горящий книжный магазин, и ангел, который исчез. Его нигде не было видно. — Как будто осколки разлетелись по ветру, и в глубине души ты знаешь, что нет никакой надежды когда-нибудь собрать их вновь.

Крепкое пожатие его руки вернуло Кроули к реальности. Азирафаэль смотрел на него с беспокойством, написанным на его лице. Демон сжал его руку в ответ, как он надеялся, успокаивающим образом, прежде чем повернуться к Барахиэлю.

Выражение лица архангела было невозможно описать. Кроули даже не стал пытаться.

— Как…? — начал он, но демон оборвал его.

— Ты не единственный во всем мире, кто когда-либо терял дорогого тебе человека, — признался Кроули, крепче сжимая руку Азирафаэля. — Многие люди чувствуют боль по многим причинам. Невероятно много способов описать это.

Между ними снова воцарилось молчание, и на этот раз Кроули позволил ему остаться. Он не собирался говорить следующим. Нет. Определенно нет, когда он был уверен, что расплачется в ту же секунду, как откроет рот. Этот разговор был слишком близок к его зоне комфорта.

Почувствовав явное нежелание Кроули, Азирафаэль первым нарушил молчание.

— У нас есть теория, — начал ангел, снова обратив свое внимание на Барахиэля, — об архангелах и наших потерянных воспоминаниях. Во всей этой ситуации есть что-то странное. О том, что у тебя, Ремиэль и других, скорее всего, есть какие-то воспоминания о прошлом, в то время как остальные из нас ничего не помнят.

Он глубоко вздохнул и продолжил.

— Ты вернешься с нами, чтобы поговорить с Ремиэль? Возможно, вы двое поможете нам выяснить достаточно, чтобы остановить любую трагедию, которая движется в нашу сторону. Мы не можем исправить то, что случилось с Уриэлем, — быстро поправился Азирафаэль, — но мы можем предотвратить это с кем-нибудь еще. Я знаю, что мы можем.

Кроули ожидал, что Барахиэль рассмеется им в лицо. Отмахнется от них, как от двух безнадежных идиотов, которые в лучшем случае были некомпетентными дураками. Он ожидал, что архангел задаст вполне очевидный вопрос: «в чем смысл?». Барахиэль выглядел очень похоже на то, что Кроули чувствовал всего за несколько часов до первого Апокалипсиса. Он был готов напиться до беспамятства, и сделал бы это, если бы Азирафаэль не появился в том пабе.

Итак, достаточно было сказать, что демон был более чем слегка шокирован, когда Барахиэль встал, глядя на них сверху вниз с явным ожиданием в глазах и мягкой, печальной улыбкой на лице.

— Показывайте дорогу.

***

— Прости, — первым нарушил молчание Кроули. Азирафаэль почувствовал желание повернуться к своему демону, но его голубые глаза были прикованы к лицу Ремиэль, широко раскрытому от шока. — Но что, черт возьми, ты только что сказала?

— Тебе обязательно так кричать? — спросил Данталион, позволив раздражению просочиться в его голос. Азирафаэль наконец оторвал взгляд от архангела, сидящую перед ним, и перевел его на демона рядом с ней. Все пятеро сгрудились в маленьком кабинете — скорее всего, принадлежавшем какому-нибудь менеджеру низкого уровня, — а остальное свободное пространство было превращено в жилые помещения для их гостей. — На случай, если ты не заметил, прямо за этой дверью миллионы миллионов ангелов и демонов, у которых у всех превосходный слух.

Было невероятно, сколько из них добралось до Земли за то время, что Азирафаэль и Кроули покинули дом Анафемы. Он знал, что Амариэль упоминал, что все ангелы Ремиэль уже в пути, но очевидно Данталиону удалось убедить приличное количество демонов присоединиться к ним. Казалось, что с каждым прошедшим часом все больше и больше существ эфирного и оккультного толка стали селиться на авиабазе Тэдфилд.

Авиабаза не была рассчитана на постоянное размещение такого количества людей. Невозможное никогда не останавливало их раньше, и с таким количеством вечных существ в одном месте едва ли требовалось какое-то усилие, чтобы сделать это место удобным для всех и скрытым от посторонних глаз.

— Ох, извиняюсь, — огрызнулся Кроули, крепче сжимая руку Азирафаэля, и ангел взглянул на него, слегка приподняв бровь. Демон просто закатил глаза, но продолжил более спокойным голосом: — В следующий раз, когда кто-нибудь скажет мне, что все чертово человечество просто исчезло, я обязательно выскажу свое удивление своим внутренним голосом.

Азирафаэль поморщился. Это прозвучало как нелепое утверждение, но и Ремиэль, и Данталион дали удивительно подробные сведения обо всей ситуации. По причинам, которые никто из них не мог объяснить, души, которые, как они думали, прошли свой путь в Рай и Ад за многие столетия, больше не были там. И никто, казалось, не имел ни малейшего представления, где они могли оказаться.

— Послушай, — прошипел в ответ бывший герцог Ада. — Мы так же сбиты с толку, как и ты, но, судя по первой части рассказа Ремиэль, у нас сейчас есть более серьезные проблемы.

Янтарные глаза Кроули стали дикими, и Азирафаэль почувствовал, как демон напрягся рядом с ним.

— Более серьезные проблемы? Ты что, с ума сошел? — ангел наблюдал, как он наклонился вперед в своем кресле, голос был едва громче шепота, но не менее напряженным, чем раньше.

— Какой, к черту, смысл во всем этом, если вокруг нет людей, а? Зачем спасать этот чертов мир, если они просто исчезнут в никуда, когда умрут? — Кроули был в ярости. Азирафаэль почувствовал, как его трясет. Ангел хотел сделать что-нибудь, чтобы помочь своему демону почувствовать себя лучше, но что он мог сделать? Он был просто ангелом. Бывшим стражем Восточных Врат. Он почти ничего не знал о человеческих душах и о том, что с ними происходит после того, как смерть приходит в гости.

Разъяренный демон откинулся на спинку стула, хмурое выражение омрачило его красивое лицо.

— Тогда пусть Габриэль уничтожит Эдем. Какое все это имеет значение? Все мы будем в порядке, а все они просто исчезнут, — он сделал взрывное движение свободной рукой, янтарные глаза расширились вместе с пальцами. — Так же, как когда они умирают, видимо. Какая разница, случится это сейчас или позже?

Все глаза в комнате, кроме Кроули, повернулись к Азирафаэлю. Очевидно, это была его работа — успокоить демона. Ангел предположил, что это имеет смысл. В конце концов, он знал Кроули дольше всех, и теперь они были вместе. Азирафаэль должен быть тем, кто заговорит. Если бы он только знал, что сказать.

— Мы не знаем этого наверняка, дорогой, — начал он, желая, чтобы демон повернулся и посмотрел ему в глаза. Кроули неподвижно сидел на стуле, устремив взгляд на большое окно слева от себя. Двумя этажами ниже располагался довольно красиво оформленный дворик с несколькими деревянными скамейками и прудом с коями в центре с фонтаном, который выбрасывал струю воды почти на двадцать футов в воздух. Азирафаэль слышал жужжание нескольких стрекоз, наслаждающихся этим бодрым осенним днем. Он был уверен, что двор не был здесь, когда они приехали на Апокалипсис, а это означало, что эти ангелы и демоны действительно чувствовали себя здесь как дома. Эта мысль согрела сердце Азирафаэля сильнее, чем он ожидал.

— С человеческими душами могло случиться что угодно, — рассудил Азирафаэль, когда Кроули не ответил. Он понятия не имел, что это могло быть, но, конечно, полное уничтожение было не единственным вариантом. В этом не было никакого смысла. — Мы не знаем, что именно это было, но я уверен, что…

— А вы как думаете, — начал Кроули, поворачиваясь к трем другим вечным существам в комнате. — Может быть, нам следует выяснить точное «что», прежде чем мы снова рискнем пытаться спасти мир?

Впервые с тех пор, как Ремиэль и Данталион отчитались, Барахиэль заговорил.

— И как ты предлагаешь это сделать?

— Я не знаю! — фыркнул Кроули, снова забыв понизить голос. — А нет ли кого-нибудь, кого мы могли бы, черт возьми, спросить? Кого-то — например, Всемогущую? Это может быть хорошим началом!

Все три ангела в комнате неловко заерзали на своих местах, включая Азирафаэля. Он живо вспомнил, когда в последний раз пытался связаться со Всевышней. Все кончилось тем, что он очень неудобно распался и сбежал с Небес, чтобы поселиться в теле очень доброй мадам Трейси. Не совсем тот опыт, который он хотел бы повторить в ближайшее время.

— О, — пробормотал Кроули, его всезнающие янтарные глаза обшаривали комнату, чтобы посмотреть на каждого из них. Ангел почувствовал, как у него неприятно скрутило живот, когда они наконец остановились на его лице. Выражение лица Кроули немного смягчилось, и он мягко сжал руку Азирафаэля. — Совершенно верно. Она где-то там, Наверху, слишком занята своими таинственными передвижениями и не разговаривает ни с кем из нас.

Когда никто не начал перечить ему, демон закатил глаза и повернулся к Ремиэль.

— Когда это было? — спросил он, переводя взгляд на Барахиэля. — Когда вы видели Ее в последний раз? Не просто слышали Ее голос… — поправился он. — Не говорили с Ней через Метатрона. Действительно видели Ее лицо?

Тишина.

Азирафаэль заерзал на стуле. Он никогда раньше не видел лица Всемогущей. По крайней мере, он этого не помнил. Ближе всего он услышал Ее голос за пределами Эдема, когда Она спросила его о мече. Это было больше шести тысяч лет назад. Наверняка кто-то еще видел Ее с тех пор.

— Я попробую угадать, — пробормотал Кроули, наконец понизив голос. Он наклонился вперед, переводя взгляд с одного архангела на другого, сидящего перед ними. — Никто на Небесах не видел Ее лица с тех пор, как все Пали. Я прав?

Им не нужно было произносить это вслух. Взгляд, который прошел между ними, был достаточным ответом.

— Откуда ты… — начал Барахиэль, его карие глаза расширились, но Кроули оборвал его.

— Откуда я знаю? — спросил демон. — Все просто. Она приходила к нам все время, да? До того, как мы всей компанией сели в поезд до Ада в один конец. Но с тех пор, как нас выгнали с Небес: «Метатрон — это» и «Метатрон — то». Нет, вы не можете сейчас говорить со Всевышней. Вместо этого надо поговорить через Ее марионетку.

Кроули сделал паузу, его глаза метнулись к Азирафаэлю.

— Ради кого-то, Она даже не захотела поговорить с Азирафаэлем в тот день, когда наступил Конец Света. Даже не сказала нам «Да, это происходит, нравится вам это или нет» или «Нет, вы все неправильно поняли, идите спасайте мир». Он не получил абсолютно ничего, и я думаю, что Она либо игнорировала его, что просто грубо. Либо Ее там не было, и Она не услышала его. Больше никто из нас ничего не услышал.

Что-то из того, что только что сказал Кроули, ударило по Азирафаэлю. Судя по внезапному замешательству на лице Барахиэля, архангел тоже это почувствовал. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, Азирафаэль сидел на краешке стула и ждал, затаив дыхание, с широко раскрытыми от нетерпения голубыми глазами.

Прежде чем он успел издать еще один звук, снаружи раздался громкий крик. Все пятеро услышали его даже через окно, и быстрый взгляд сказал им все, что им нужно было знать.

Две фигуры были заключены в жестокие объятия в центре двора, каждая из которых пыталась либо вырвать волосы другой, либо столкнуть другую в центр пруда. Громкий хор криков окружил их, когда ангелы и демоны всех видов поднялись на ноги и быстро образовали кольцо вокруг сражающейся пары. Демоны с одной стороны, ангелы — с другой. Линия, разделявшая их, была четче океанского горизонта.

В одно мгновение Ремиэль и Данталион вскочили на ноги, расправив крылья, и бросились к окну. Стекло исчезло как раз в тот момент, когда они проскочили сквозь него, нырнув на землю, и яростный гнев отразился на их лицах. Азирафаэль встал и отошел к дальней стороне окна, увлекая за собой Кроули, пока пара парила над ними, наблюдая за разворачивающейся перед ними сценой.

Архангел и герцог Ада приземлились в центре круга по обе стороны от сражающейся пары. Азирафаэль широко раскрытыми глазами наблюдал, как Данталион и Ремиэль потянулись вперед и схватили за воротник одежды своих подопечных, выдергивая их с большей силой, чем он мог себе представить. Ангел и демон попятились назад, пытаясь на мгновение вырваться из рук своих начальников, но когда они заметили, кто именно их держит, прекращая перепалку, оба преступника застыли на месте.

— Хватит, — прошипел Данталион, и его голос зашел дальше, чем следовало бы. Прежде чем демон в его руках успел ответить, герцог уже заговорил, обращаясь не только к этому непослушному негодяю. — Вы сильно ошибаетесь, если думаете, что именно так будете здесь жить. Это не Ад, где все свои проблемы вы решаете кулаком в челюсть.

— И это не Рай, — прервала его Ремиэль, заработав острый взгляд демона, стоящего перед ней. — Где вы смотрите свысока на тех, кто, как вы думаете, могут быть ниже вас.

В этот момент между двумя лидерами возникла искра взаимопонимания. Азирафаэль крепче сжал руку Кроули, и в его груди вспыхнула надежда. Он наблюдал за взаимодействием с восхищенным вниманием, удивляясь энергии, проходящей в данный момент по воздуху между герцогом и архангелом. Она была настолько сильной, что Азирафаэль почти видел, как она мерцает в пространстве вокруг них.

Ремиэль улыбнулась, и Данталион снова заговорил.

— Если вы хотите остаться здесь, на Земле, вы останетесь в строю, — он оглянулся на толпу ангелов, собравшихся на стороне Ремиэль, и с опаской посмотрел на них. — Вы будете относиться друг к другу с уважением. И если вы не можете этого сделать, двери Ада и Рая всегда открыты.

Данталион оглянулся на Ремиэль и улыбнулся в ответ. Он отпустил оскорбленного демона и шагнул к ней. Она встретила его в центре круга, уже протянув ему навстречу руку в крепком рукопожатии, которое говорило больше, чем любое другое.

— В конце концов, — продолжала Ремиэль, не сводя глаз с Данталиона, словно он был единственным существом во всей Вселенной. — Теперь мы все на одной стороне, не так ли?

— Нашей стороне.

***

========== Глава тридцать первая ==========

***

Анафеме не нужно было уметь читать ауры, чтобы понять, что все на авиабазе были на взводе. Она едва могла дышать сквозь все напряжение и тревогу, которые пронизывали воздух вокруг нее, когда она и Ньютон шли рука об руку через недавно отремонтированный район.

После инцидента на эстраде прошло две недели. Прошло две недели с тех пор, как на ее крыльце появилось множество ангелов. Прошло две недели с тех пор, как авиабаза Тадфилд превратилась из города-призрака в процветающий мегаполис, населенный легендарными существами.

Прошло две недели с тех пор, как ее друзья начали что-то скрывать от нее.

Кроули был демоном. Анафема знала о нем не так много, как следовало бы, но ее не удивило, что он скрывает от нее и Ньютона какую-то важную информацию. Возможно, это было в его природе — лгать, а может быть, они не так легко доверяли друг другу. Может быть, если бы у них было достаточно времени, Кроули, в конце концов, рассказал бы им, что происходит, когда был бы готов.

Но Азирафаэль? Анафема была потрясена, узнав, что ангел тоже скрывает от них информацию. Сначала она отмахнулась от его поведения как от побочного эффекта стресса. Они все были на пределе своих возможностей, предположила она, с каждым днем все больше и больше ангелов и демонов прибывали на авиабазу. Не было ничего необычного в том, чтобы видеть и без того немного нервного ангела нервничающим всякий раз, когда она приближалась к нему.

Больше всего ее задело его нежелание даже разговаривать с ней. Каждыйраз, когда Анафема приближалась к ангелу, он всегда находил какую-то причину быть где-то еще. Где угодно, только не рядом с ней.

В их защиту можно сказать, что Анафема не была полностью честна ни с Кроули, ни с Азирафаэлем. То, что она не избегала их активно, не означало, что она не проводила тайных встреч в своем коттедже с ними, уча их контролировать магические силы, которые они не должны были по праву иметь.

Часть ее хотела рассказать паре ангелов и демонов о том, что они обнаружили. В конце концов, они были ее друзьями. Когда-то они помогли друг другу спасти мир. Такого рода вещи создают особую связь между людьми. Но то, что она скажет им сейчас, может дать им ложную надежду. Ей не хотелось поднимать вопрос о том, что дети могут вернуть Уриэля, пока она не будет уверена в этом настолько, насколько это возможно. Особенно, если раскрытие этого ее друзьям означало, что архангелы тоже узнают.

Она была там, на эстраде. Анафема не думала, что когда-нибудь забудет чистую боль, которую она видела на их лицах, когда Уриэль упал. Было бы жестоко с ее стороны заставить их поверить, что у нее есть решение, когда она даже не была уверена, что оно сработает.

Анафема нахмурилась, замедляя шаг. Она чувствовала, что Ньютон смотрит на нее сверху вниз, нежно сжимая ее руку, ожидая, что она объяснит, что у нее на уме. В общем, Анафема склонна была лучше соображать на ходу. Ее разум был гораздо лучше приспособлен к тому, чтобы работать над изгибами и поворотами ее мыслей, когда ее тело было занято какой-то другой работой.

В последнее время они стали ходить на прогулки, чтобы женщина могла разобраться в своих мыслях. Теперь, когда они проходили мимо пруда с коями, который стал центральным местом на базе, Анафема остановилась, глядя вниз на воду, наблюдая, как рыбы медленно кружат друг вокруг друга.

Так вот чем занимались Кроули и Азирафаэль? Может быть, они избегали говорить с ней и Ньютоном, потому что не хотели давать людям ложную надежду? Было очевидно, что что-то затевается. Иначе зачем на Земле столько ангелов и демонов? Это был какой-то Апокалипсис второго раунда? Была ли на горизонте какая-то катастрофа, которую ее друзья пытались решить, прежде чем вся жизнь на Земле погибнет навсегда?

Как бы ей хотелось хоть как-то помочь им. Помочь спасти мир во второй раз, но без пророчеств Агнес, кем она была? В прошлый раз она почти ничего не сделала — просто оказалась в нужном месте в нужное время. Привела нужного человека, чтобы он сыграл свою роль.

— Хорошо, — наконец сказал Ньютон, подталкивая ее локтем. — Я и так дал тебе достаточно времени. Что в итоге?

Анафема нежно улыбнулась ему. Предыдущий Апокалипсис был, мягко говоря, пугающим, но она не променяла бы этот опыт ни на что, поскольку он привел Ньютона в ее жизнь. Милого, честного, заботливого Ньютона Пульсифера. Что бы она делала без него?

— Я не могу не удивляться, — начала она, поднимая свободную руку, чтобы потеребить кончик своей косы. — Как ты думаешь, вторая книга Агнесса могла бы помочь нам со всем этим? Должно быть, она послала ее не просто так.

Ньютон улыбнулся ей, и Анафема почувствовала, как тепло растекается от центра ее груди.

— Я думаю, что в любом случае, это не имеет значения, — Анафема склонила голову набок, глядя на него с явным замешательством на лице. Как это не имеет значения? Зачем Агнессе писать книгу, если это ничего не изменит?

— Подумай вот о чем, — продолжал Ньютон. — Ты сказала, что Агнесса никогда не ошибается в своих предсказаниях, да? — Анафема медленно кивнула, не совсем понимая, к чему он клонит. — Ну, скажем, она предвидела это и написала об этом в своей книге. Она бы, наверное, так же увидела, как мы сжигаем эту книгу, верно? Поэтому я думаю, что то, что она видела, если она вообще что-то видела, должно было сработать само по себе, без ее помощи. Есть в этом смысл?

Анафема улыбнулась и приподнялась на цыпочки для быстрого поцелуя.

— Да, да, есть.

Убедившись, что они делают все, что в их силах, чтобы помочь в сложившейся ситуации, Анафема снова двинулась в путь. Она тащила Ньютона за собой, взгляд ее скользил по толпам ангелов и демонов, слонявшихся вокруг. Время от времени она замечала, что кто-то из них сидит рядом — странное зрелище, но не такое уж неприятное. Некоторые сидели на скамейках и вместе смотрели на книги. Другие танцевали в травянистых полях, а один из них играл на гитаре или пел.

Они выглядели счастливыми. Гораздо счастливее, чем она когда-либо видела Кроули или Азирафаэля. Анафема пришла к выводу, что главы Рая и Ада не были самыми снисходительными личностями. Она могла понять, почему ее друзья так нервничали раньше, основываясь на первых впечатлениях, которые она получила во время Апокалипсиса. Увидев, на что они были способны несколько недель назад, она еще больше поняла их страх.

Но сейчас? Со всеми этими вечными существами вокруг, образующими это странное, но удивительное сообщество, Анафема могла видеть, что страх немного утих. Эти существа объединились против чего-то действительно ужасного, и они учились получать удовольствие. Они учились веселиться, заводить друзей и в какой-то степени жить так, как живут люди. Вид их принес ей больше радости, чем она могла себе представить.

Они с Ньютоном шли по дорожке, невольно петляя по направлению к главным воротам. Деревья по обе стороны от них к этому моменту потеряли почти все листья, и от холода в воздухе казалось, что до первого заморозка остались считанные дни. Анафема прижалась к Ньютону, стараясь не давить на него слишком сильно, опасаясь, что он споткнется и упадет.

— Я тут подумала, Ньютон, — начала Анафема, отвлекаясь от мыслей о приближающейся зиме и возвращаясь к празднествам, которые традиционно устраивались в это время года. Они не праздновали День Благодарения здесь, в Англии, но семья Анафемы дома праздновала. Возможно, сейчас самое время познакомить их с ее парнем. — Приближаются праздники. Я не была уверена, что у тебя есть какие-то планы с семьей, но я уверена, что мои родители будут рады, если ты захочешь присоединиться к нам на День Благодарения в Калифорнии.

Ньютон повернулся к ней и открыл рот, вероятно, собираясь с готовностью ответить на ее приглашение, судя по выражению чистого восторга на его лице, когда он был прерван внезапным появлением четырех детей дошкольного возраста, не более чем в десяти футах от них.

Под «внезапным появлением» Анафема не подразумевала, что Адам, Пеппер, Брайан и Уэнслидейл материализовались из деревьев неподалеку. Они также не свернули за угол на тропинку перед ними, впервые показавшись в их поле зрения. Четверо детей буквально «появились» менее чем в десяти футах от того места, где шла пара, обернувшись и улыбнувшись им, как будто ничего необычного не произошло.

— Я же говорил, что это сработает, — сказал Адам, оглядываясь на остальных троих. — А вы трое мне не верили.

Пеппер просто усмехнулась и закатила глаза, освобождая руки от мальчиков по обе стороны от нее.

— Конечно, мы тебе верили, — заметила она, словно Адам был маленьким ребенком, которому нужно было все объяснить. — Это не сработало бы, если бы мы в это не верили. В этом-то все и дело.

Глаза Анафемы расширились, когда ее мозг уловил то, что она видела.

— И о чем же вы, дети, думали, явившись сюда ни с того ни с сего? — ее резкий голос пронзил холодный осенний воздух, но дети никак не отреагировали. Все они уверенно улыбались. — Вас мог увидеть кто угодно, — заметила она, пытаясь справиться со своим быстро бьющимся сердцем. Только откуда они появились? Из ее коттеджа? Дома Адама? Откуда-то совсем из другого места? — Как вы собираетесь объяснить, как вам удалось материализоваться здесь из воздуха?

— Мы собирались сказать им правду, — ответил Адам, его голос не дрогнул. — Анафема, мы готовы. Мы можем это сделать.

Ведьма покачала головой, крепче сжимая руку Ньютона.

— Прошло всего две недели, — запротестовала она, думая уже обо всем, что могло пойти не так. — Вам нужно больше времени. Больше практики.

— А что, если у нас не будет больше времени?

Услышав неуверенный голос Брайана, Анафема замерла. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить нервы. Брайан был прав. Никто из них не имел ни малейшего представления о том, как много было поставлено на карту, особенно когда Кроули или Азирафаэль не хотели им говорить. Возможно, пришло время рассказать друзьям правду. Может быть, если они расскажут ангелу и демону все, что знают, тогда Кроули и Азирафаэль поймут, что могут доверять своим человеческим коллегам. Может быть, они поймут, что люди хотят быть частью их решения, каким бы оно ни было.

— Хорошо, — выдохнула Анафема, стараясь не обращать внимания на то, как от радостных криков детей у нее скрутило живот. — Еще одно испытание, и мы отправимся к Кроули и Азирафаэлю.

— Ньютон, — начала она, когда они заняли свои позиции, держась за руки, стоя в центре круга на мощеной дороге, по которой они шли. Анафема повернулась лицом к своему парню, сердцебиение нарастало с каждой секундой. — Мне нужно, чтобы ты попросил их кое-что предъявить. Желательно что-то живое, существо, которое ни в коем случае не опасно.

— Конечно, — ответил мужчина, не теряя ни секунды. — Я бы хотел увидеть котенка, с четырьмя черными лапами на лапах, как в носочках, а все остальное тело — белое, с пятном шерсти на спине между плечами, похожим на сердце, и черным пятном на левом ухе. Розовым носом, короткой шерстью. Одним голубым глазом. Одним зеленым.

— Какие именно? — спросил Уэнслидейл, когда все четверо одновременно закрыли глаза. Детали были важны в таких усилиях. Чтобы их силы работали, все четверо должны были желать одного и того же. Если бы была какая-то несогласованность, ничего бы не произошло.

— Э-э… — Ньютон колебался лишь мгновение, прежде чем ответить. — Левый глаз голубой. Правый глаз зеленый.

— Понял, — ответил Адам, сосредоточенно наморщив лоб. — Все готовы?

На мгновение воцарилась тишина. Затем четыре детских голоса эхом отозвались вокруг них, заставляя дыхание Анафемы замереть в ее легких, пока она ждала. Это было самое большое ожидание, которое она когда-либо испытывала. Очень специфический выбор Ньютона означал, что они должны были бы создать это живое существо самостоятельно, а не просто транспортировать случайную кошку, которая уже существовала. Она верила, что они справятся, но все это казалось таким неправильным. Как будто они нарушали законы Вселенной, и это был только вопрос времени, когда кто-то поймает их с поличным.

— Один. Два. Три.

Не было никакой вспышки дыма. Никаких громких хлопков, возвещающих о прибытии существа. В один момент земля между их ногами была пуста, а в следующий, там сидел маленький мяукающий котенок. Не больше ладони Ньютона.

Услышав этот звук, Брайан первым открыл глаза. Он осторожно отпустил руки своих друзей с обеих сторон и опустился на колени, чтобы поднять крошечное существо. Он мяукнул еще раз, а затем начал мурлыкать громче, чем любая кошка, которую Анафема когда-либо видела.

Мягкая улыбка появилась на ее лице, когда мальчик опустил котенка на плечо, не обращая внимания на крошечные, похожие на иголки ногти, впившиеся в его рубашку. Это была точная копия того, что описал Ньютон, вплоть до разноцветных глаз и крошечного сердечка на спине.

Это было доказательством, которое ей требовалось, и, вероятно, все доказательства, которые Анафема когда-либо сможет получить. Дети были готовы. Настало время, чтобы попробовать и вернуть Уриэль обратно.

— Пошли, — сказала она, отпуская руку Ньютона и направляясь вперед. Самый короткий путь назад пролегал через лес справа от них, направляясь к центральному пруду с коями. Кроули и Азирафаэль несколько дней прятались в соседнем здании, не выходя оттуда. Если бы эта парочка была где-нибудь на этой базе, это было бы наиболее вероятным местом, где их можно было бы искать.

— Я полагаю, что у нас будет достаточно зрителей.

И действительно, когда шестеро людей вышли из леса и поднялись по склону холма во двор, их встретили несколько дружелюбных лиц, как ангелов, так и демонов. Было странно, что с ними обращались как со знаменитостями, когда они были здесь, когда существа, глазевшие на них, были из мифов и легенд. Анафема предположила, что понимала это. Большинство этих существ, вероятно, никогда раньше не видели настоящих людей. А если и видели, то с тех пор, как они общались в последний раз, прошло очень много времени.

— Вы можете позвать к нам Кроули и Азирафаэля? — вежливо спросила Анафема, когда шестерка остановилась перед фонтаном. — Нам нужно обсудить кое-какую важную информацию.

Один из ближайших демонов кивнул ей, черные крылья материализовались позади нее, когда она поднялась в небо.

— Можете позвать остальных! — крикнула женщина ей вслед, полагая, что Ремиэль, Барахиэль и Данталион тоже должны это увидеть. Чем бы это ни было.

Она верила, что если это действительно возможно, то они смогут вернуть Уриэля. Они были теми, кто убил его, и Анафема сомневалась, что кто-то из них мог всерьез желать его полного уничтожения. Ведьма почти ничего не знала об альтернативных измерениях, космической энергии или о чем-то подобном, но надеялась, что Уриэль где-то там — достаточно близко, чтобы услышать, как дети зовут его обратно на Землю.

Анафема также надеялась, что после всего этого, когда архангел вернется, она не захочет стереть их всех с лица планеты.

— Что случилось? — панический голос Кроули эхом разнесся над ними, когда демон практически носом нырнул из окна на втором этаже. Анафема широко раскрытыми глазами смотрела, как за ним быстро следуют три других ангела и демон, замыкающий шествие.

Все пятеро приземлились неподалеку, разбросав вокруг себя остальных ангелов и демонов. Ей было ясно, что эта группа вечных существ, с их согласия или без, стала лидерами для нескольких миллионов жителей, которые обосновались здесь на этой базе. Все глаза во дворе были устремлены на них, и с каждой секундой все больше и больше зрителей собиралось вокруг людей, как вокруг животных в зоопарке.

— Все в порядке, Кроули, — мягко сказала Анафема, поднимая голову и встречая испуганный взгляд демона. Она не знала точно, какое сообщение было передано, но ангелы, очевидно, неправильно ее поняли. — Мы просто хотим вам кое-что показать.

Янтарный взгляд демона переместился с нее на детей, потом снова на нее. Анафема ободряюще улыбнулась ему и наклонила голову в сторону остальных, которые терпеливо стояли у фонтана, не сводя глаз с Адама, ожидая его сигнала, как они всегда делали.

— Мои силы никуда не делись, — объяснил Адам, улыбаясь демону рядом с ним. Анафема смотрела, как мальчик протянул руку, и к нему тут же присоединились его друзья. — Мы все выяснили, мистер Кроули. Мы придумали, как вернуть его обратно.

А затем, прежде чем кто-либо успел сказать что-либо еще, бывший Антихрист закрыл глаза и начал говорить тихим, приглушенным голосом.

— Один. Два. Три.

***

Комментарий к Глава тридцать первая

Что-то теперь долго все переводится)

Но я стараюсь

========== Один ==========

***

Он был в пустоте, похожей на ту, в которой начал свое существование вечность назад. Она не была ни светлой, ни темной. Ни жаркой, ни холодной. Он парил в огромном пространстве небытия. Его тело исчезло. Он оставил его позади… где-то. Точное местоположение уже не имело значения. Похоже, оно ему больше не понадобится.

С отсутствием тела пришло и отсутствие нескольких других вещей. У него не было глаз, чтобы видеть. Не было ушей, чтобы слышать. Он не чувствовал ни вкуса, ни запаха. Он был присутствием, окруженным непостижимым ничто. Невозможно было сказать, как долго он был в таком состоянии. Конечно, не навсегда, потому что у него были воспоминания о другой жизни — жизни, которая теперь казалась такой далекой.

Времени здесь не существовало, он знал, что это абсолютный факт. Как это могло случиться, если он не чувствовал его постоянного методичного тика, как пульс своего собственного сердца? Нет, время не имело значения здесь, в этом огромном пространстве небытия, где он был совершенно один.

Хотя… он был не один. Здесь было еще одно присутствие. Теплое, успокаивающее и до боли знакомое.

Воспоминания нахлынули на него, начиная с самых последних и постепенно возвращаясь к самым первым. Он был в парке, окруженный ангелами и демонами, с пылающим мечом в руке. Он шел за светловолосым ангелом с ярко-голубыми глазами и улыбкой, которую почему-то ненавидел. Почему-то ждал, когда тот оступится, чтобы он мог дать ему наказание.

Он был окружен холодными белыми стенами Небес на протяжении веков, наблюдая и ожидая своей очереди на поле боя. Теперь настал его черед отомстить им за все, что они у него отняли. Он вспомнил лязг металла о металл. Огонь, извергающийся из земли повсюду, когда те, кто отвернулся от пути праведных, навсегда Пали с Небес.

А потом он вспомнил, что было раньше. Воспоминания, которые, он вдруг понял, были потеряны очень долгое время. Он вспомнил лица, которые были ему дороги. Ангелы, с которыми он смеялся, смотрели на него, рассказывали о чудесах мира. Он вспомнил, как формировал горы и равнины, учил птиц летать, а морских рыб — плавать.

Он вспомнил покой. Он вспомнил любовь. Он вспомнил подавляющее присутствие, которое витало сейчас в этом пространстве вместе с ним. Он боялся, что никогда больше не почувствует этого присутствия.

Ты здесь.

Его голос был вовсе не голосом, а эхом самой его души, взывающей к той, кто была здесь с ним. Той, кто создала его. Всевышней.

Да, Уриэль, мой свет. Я здесь, как и всегда. И ты здесь, со мной.

Уриэль заплакал бы, если бы у нее были глаза, способные пролить слезы. Прошло так много времени с тех пор, как он чувствовал присутствие Всемогущей. За многие столетия это чувство исчезло, как будто он забыл о нем. Теперь, в присутствии своей создательницы, он помнил все, и радость, которую он испытывал, была неописуемой.

Что случилось? Спросил Уриэль, протягивая руку, чтобы приблизиться к присутствию Всемогущей. Куда ты ушла? Почему ты оставила нас одних?

В его голосе звучала безошибочная печаль, которую Уриэль не столько слышал, сколько чувствовал в глубине души.

Не совсем ушла. Была причина, по которой я должна была отделить себя от тебя и других ангелов. И от человечества тоже. Но я никогда не оставляла вас полностью. Вы были не одни.

Я не понимаю, Уриэлю хотелось всхлипнуть. Ему хотелось кричать, хотелось обнять свою создательницу и плакать до тех пор, пока у него не останется слез. Уриэль вспомнил, как он раньше бывал на Небесах. Он вспомнил, как это было, когда появились небо и море, горы, леса, и пески. Он вспомнил, что у него была физическая форма и тесные связи, которые он создал с другими архангелами. Он вспомнил, как Габриэль раздвигал нити моря и неба, а Михаил поднимал первые намеки на зелень с плодородной земли. Он вспомнил Ремиэль и Барахиэля и то, как они помогали готовиться к приходу людей.

И он вспомнил Рафаэля и его великолепное мерцающее ночное небо.

Что ты помнишь обо Мне, Уриэль? Спросила Всемогущая, вырывая архангела из воспоминаний. Какую последнюю просьбу Я оставила вам?

Уриэль вспомнил. Он вспомнил это еще яснее, чем раньше. Как будто облако тумана в его голове внезапно рассеялось, открыв все. Он вспомнил, как с удивлением наблюдал вместе с миллионами других ангелов, как два человека впервые исследовали Эдем. Он вспомнил чувство всепоглощающей любви, исходившее от Всевышней, когда Она смотрела на свое новое творение.

Ты сказала нам, что это Твой ребенок, ответил Уриэль, слыша слова, эхом отдающиеся в голове, как будто они были произнесены всего несколько мгновений назад. Ты просила нас любить их. Всем, кто мы есть, и со всем, что у нас есть.

И снова эта мягкая печаль заполнила пространство вокруг него. Почему Всемогущая была расстроена? Что же пошло не так? Разве они не сделали так, как Она просила? Разве они не дали людям место, куда они могли бы пойти после смерти?

Вспомни, Уриэль.

Если бы у него все еще были глаза, они бы широко распахнулись от шока. Остальные воспоминания хлынули в него, как поток океанских вод. Как он мог так легко все забыть?

Ты просила нас любить их больше, чем Тебя.

С этого все и началось. Последняя просьба Всевышней потрясла их всех. Они знали, что Она оставляет их присматривать за людьми ради Нее. Все ангелы почувствовали скрытое «Прощайте» в Ее словах, хотя и не понимали тогда, что это значит.

На седьмой день Всемогущая ушла, и мир был объят пламенем.

Некоторые из них восприняли Ее последнюю просьбу как испытание, имеющее только одно решение. Две противоборствующие стороны: сделать то, о чем их просила Всевышняя, или любить только Ее всей душой. Другие считали приказ невозможным, ибо как они могли любить кого-то, кроме Нее? Ту, кто их создала. Ангел отвернулся от ангела, борясь за то, чтобы его голос был услышан. Борясь, чтобы решить, как все будет теперь, когда Она ушла. Борясь, чтобы попытаться вернуть Ее.

В тот день они Пали. Уриэль вспомнил золотое пламя. Дыры в пространстве вокруг него. Вонь от горящих перьев и обугленных крыльев. Всемогущая оставила их, и половина ангелов Пала, даже не поняв, почему. Они пришли к своим собственным выводам — те, кто восстал, заслуживали наказания.

Лучше не задавать вопросов. Просто делать, что говорят.

Он искал некоторых из них после того, как дым рассеялся. Рафаэль пропал без вести. Как он мог забыть Рафаэля? Его собственного брата? И любовь Ремиэль, и Адриэль — тоже. Они искали и искали, но ничего не нашли. Новообразованные демоны были неузнаваемы, и ни один из них не вышел вперед, чтобы добровольно назвать себя.

Ремиэль была убеждена, что они будут искать вечно, если понадобится, и, как ее брат, Уриэль был рядом с ней до тех пор… до тех пор, пока память о тех, кто Пал, не выскользнула из их сознаний, и у них не осталось причин искать. У них не осталось причин оставаться. Итак, они вернулись на Небеса, чтобы наблюдать за всем издалека.

Что же случилось? Почему они забыли? Почему они перестали пытаться исцелить причиненную им боль? Где же была Всемогущая? Почему Она не пришла им на помощь?

Почему? Снова спросил Уриэль. Прошу тебя, скажи. Что я упускаю? Я хочу понять.

Последовала пауза, прежде чем Всемогущая заговорила снова. На этот раз Ее голос не был нежным. На этот раз он отразился с силой. Той же самой силой, которая создала ангелов, пространство, время и всю вечность.

Я создала ваш мир как место для их улучшения, начала Она, и Уриэль понял, что она говорит о людях. Точно так же, как мать формирует и лепит своих отпрысков в своем утробе, Я создала их в безопасности Сада. Я благословила их частицами себя — ангелами, чтобы они жили с ними и помогали направлять их. Помогали им повзрослеть, чтобы однажды они смогли занять свое место рядом со мной.

Уриэль помолчал. Ему казалось, что он парит над пропастью. Было бы слишком легко замереть здесь. Вопросы не должны были продолжать приходить. У него были силы остановить их, силы погрузиться в тишину и наслаждаться тем, что он снова связан со своей Создательницей.

Часть Уриэля жаждала этого утешения. Другая его часть должна была понять. Он полагал, что в каждом из них есть частичка, которая жаждет знаний превыше всего остального.

Ты знала, что они уйдут из Сада? Это было непостижимо, и все же это было единственное, что имело смысл. Ты знала, что они поддадутся искушению? И все же Ты вырастила перед ними те фрукты?

Ребенок не может вечно оставаться внутри своей матери. Ее голос эхом отдавался в окружающем их пространстве, пронизывая Уриэля до глубины души. Они никогда не учились сопротивляться искушению, Уриэль. Это всегда было тем, как они учились расти. Созревать. Испытывать все, что может предложить жизнь, чтобы однажды они могли стать такими, как Я.

Жизнь состоит из искушения, продолжала Она с новой мягкостью в голосе. И сопротивлению ему, и уступкам. Жизнь состоит из радости и печали, мира и боли. Тоски, мучения, возбуждения, страха, любви. Жизнь — это все, что есть, и Я хотела, чтобы они познали ее целиком и полностью.

Было что-то, чего он все еще не понимал. Как человечество должно было полностью познать жизнь? У каждого из них была своя жизнь? У каждого из них были разные переживания, которые были сформированы обстоятельствами их рождения. По выбору, который они делали каждый день. Как мог кто-нибудь из них справиться с такой задачей самостоятельно?

Вот тут ты меня неправильно понял, Уриэль, объяснила Всемогущая, чувствуя вопрошающее сердце архангела. Ты продолжаешь думать о человечестве как об отдельном человеке. Как о миллиардах и миллиардах душ, которые пребудут в Рай или Ад на основе той жизни, которую они прожили.

Но это не так.

Хотя легких у него не было, Уриэль все равно задержал дыхание, ожидая, что будет дальше.

Есть только одно.

Пока архангел ждал этого момента, между ними воцарилось молчание. Момента, когда все сольется воедино, когда все обретет смысл. Конечно, Всемогущая собиралась открыть что-то большое, что-то, что свяжет все, что он итак знал, но его Создательница молчала.

Что?

Ответ последовал незамедлительно, как будто Всемогущая ждала, когда Уриэль будет готов задать вопрос, все еще терзавший его сердце.

Человечество едино, объяснила Она, и Уриэль почувствовал, как энергия вокруг него вибрирует от предвкушения. Это было похоже на крошечные ударные волны, парящие вокруг самого ее существования. Смесь леденящего холода и вспышек огромного тепла — все сразу. Ощущения были настолько сильными, что он едва мог их понять. Одна душа. Один ребенок. Одна жизнь, происходящая снова и снова в бесчисленных различных конфигурациях. Чтобы прожить каждый человеческий опыт. Они — одно целое. И как только они проживут все возможные жизни, они будут готовы.

Готовы к чему? Уриэль поймал себя на том, что спрашивает, хотя в данный момент это был самый далекий вопрос из его мыслей. Как такое могло случиться? Все, во что их заставляли верить, было неверно. Что хорошего в Небесах, если есть только одна душа, которая возрождается снова и снова? Что хорошего в Аду? Как все это может быть правдой?

Готовы стать такими, как я. После того, как они проживут все жизни, они больше не будут детьми. Они будут готовы занять свое место рядом со Мной. Будут готовы иметь собственных детей.

В глубине души Уриэль чувствовал, что это правда, и все же он не понимал. Где же его место во всем этом?

А как же Рай? Спросил он, чувствуя, как отчаяние просачивается в его голос. Архангелу казалось, что его мир разваливается на части и что все его существо в данный момент держится на одних нитях. А как же Ад? Для чего они нужны, если не для того, чтобы вместить души человечества?

Мягкая улыбка эхом отозвалась вокруг архангела. Он почувствовал резкий толчок там, где должно было быть его сердце, когда присутствие Всемогущей снова окутало его.

Рай и Ад — это проявления вашего собственного творения, объяснила Она, как будто это была самая очевидная вещь в мире. Когда вы решили сдерживать себя после моего ухода, когда вы не захотели жить среди них, как Я просила, когда вы не любили человечество больше, чем Меня, вы создали для себя место, отдельное от них. И когда вы боролись за то, каким должен быть их мир, когда вы верили, что поступаете неправильно. Когда вы чувствовали, что не принадлежите этому Небу, которое вы создали, некоторые из вас создали другое место, которое можно было назвать домом. Место, где будут процветать худшие части вас. Ваш гнев и ваша ревность. Ваша обида за то, что, по-вашему, Я сделала с вами. Ваше нежелание прощать — прощать Меня, прощать своих братьев и сестер, а главное, ваше нежелание прощать самих себя.

Он вспомнил, как Уриэль вспомнил. Он вспомнил, как раньше Всемогущая ходила среди них. Тогда еще не было Рая. Никаких девственно белых стен. Никакого холодного пустого пространства. Была только Земля, изобилующая жизнью. Моря, небеса и звезды за ними. Каждый раз, когда они смотрели вниз на сине-зеленую планету, это происходило с их места в Небесах. Места, где любовь была в изобилии, а радость ощущалась в мерцании каждой звезды. Небеса были местом чудес, далеким от теневого неба, которое они создали для себя в Ее отсутствие.

Я просила вас любить их, продолжала Она посреди ошеломленного молчания Уриэля, но Я спрашиваю вот о чем: как вы можете по-настоящему любить кого-то, если не стоите рядом с ним? Как вы можете надеяться любить их больше, чем Меня, издалека?

Уриэль чувствовал, как его сердце кричит, и знал, что Всемогущая тоже это чувствует. Он поверил всему, что он слышал. Знал, что Всемогущая ни за что не солгала бы. Но с другой стороны, куда это Ее привело? И ангелы, и демоны пошли против Ее воли. Он упустил самое главное во всем этом. Как? Как это случилось? Как могло случиться, что из двадцати миллионов Ее творений ни одно не оказалось правильным?

Ну, Уриэль сделал паузу, когда на ум пришли два конкретных лица. Возможно, кто-то из них все-таки правильно понял.

Как? Уриэль упал бы на колени, если бы они у него были. Как нам сделать так, чтобы это не повторилось?

Вы должны сделать то, о чем Я просила, приказала Всемогущая, и в этот момент Уриэль понял, что он никогда не сделает ничего другого за всю свою жизнь. Вы должны любить их больше, чем Меня. И вы никогда не должны позволять себе забыть снова. Ты должен помочь другим вспомнить. Веди их, свет мой, туда, где они слепы. Направляй их к тому, что они должны делать.

Да, Уриэль хором отозвался всем своим существом. Да, прошу тебя. Позволь мне.

Что-то шевельнулось в уголке сознания Уриэля, тянуло его, звало по имени. Он неуверенно повернулся к Всевышней.

Ты должен сделать выбор, Уриэль.

Архангел почувствовал, что начинает исчезать. На мгновение он запаниковал, борясь с нитью, которая обвилась вокруг него, увлекая его все дальше и дальше. Нет! Он не хотел уходить. Он не хотел покидать это место.

Я просила вас любить их больше, чем Меня. Это ваш второй шанс, но выбор за вами. Он всегда был за вами.

Наконец, Уриэль понял. В тот момент он был единственным во всем творении, кто понимал. Архангел повернулся к силе, которая тянула его прочь. Перед его мысленным взором возникли четыре детских лица. Они встали в круг, взявшись за руки, повторяя его имя. Умоляя его вернуться домой.

Это был его шанс сделать все правильно. Это был его выбор — любить человечество больше, чем Всемогущую, которая создала их. Любить их всем, чем он был. Сделать так, как просила его создательница. У него был выбор. У него всегда был выбор, с момента создания Вселенной.

На этот раз Уриэль поступит правильно.

***

========== Глава тридцать вторая ==========

***

— Один. Два. Три.

Как только слова слетели с их губ, пространство между ними начало мерцать. Кроули широко раскрытыми глазами наблюдал, как мерцание начинает светиться. Оно начиналось как единый белый свет, который быстро расширялся в человеческую форму.

Это сработало. Они возвращали Уриэля.

Они возвращали Уриэля.

Дерьмо. Кроули дернулся в одно мгновение, черные крылья развернулись за его спиной, когда он рванул вперед. У него было только две руки. Две руки, чтобы спасти их, поэтому он схватил двух самых близких к нему. Брайана и Уэнслидейла. Он надеялся, Адам сможет сам позаботиться о Пеппер и о себе.

— Кроули! — он услышал резкие слова Азирафаэля, когда оттащил двух детей назад, фактически разорвав их связь друг с другом, как раз в тот момент, когда архангел материализовался перед собравшейся здесь толпой. Кроули оттащил двух спотыкающихся мальчишек за спину и сделал шаг вперед, расправляя крылья, чтобы они не попадались ему на глаза.

Он оглядел заискивающую толпу. Широко раскрытые глаза смотрели, глаза были наполнены слезами радости. Был ли он единственным, кто помнил, что в последний раз, когда они видели этого конкретного архангела, у него в руках был пылающий меч?

Уриэль моргнул и огляделся. К счастью, он стоял лицом к нему. Кроули бросил на Адама быстрый взгляд, и мальчик понял, в чем дело. Он быстро попятился вместе с Пеппер, пока они не оказались против линии ангелов, которая образовалась позади них.

Они не были там вне опасности, но хоть что-то так могло защитить их.

— Уриэль, — отчетливый голос Барахиэля резонировал вокруг них, и Кроули необъяснимо ощутил прилив тепла в груди. Он не должен чувствовать себя таким счастливым, снова увидев Уриэля. Точно так же, как он не должен был так расстраиваться, увидев его смерть. Архангел пытался уничтожить его. И что еще более важно, он пытался уничтожить Азирафаэля.

Демон широко раскрытыми глазами смотрел, как Уриэль приближается к другому архангелу. Его тело напрягалось с каждым его шагом, ожидая знака, что он собирается нанести удар. Не имело значения, что единственным выражением, которое он видел на его лице, была всепоглощающая радость. Не имело значения, что у него не было оружия. Кроули не собирался терять бдительность, пока не убедится, что все в порядке.

Он не позволит, чтобы эти дети пострадали.

— Барахиэль, — выдохнул он и обнял его. Кроули видел уже текущие по щекам Барахиэля слезы. У Ремиэль тоже, и он обнаружил, что к нему подкрадываются его собственные слезы. Демон в гневе отогнал их прочь. Что, во имя всего святого, с ним происходит?

— Ты вернулся, — воскликнула Ремиэль, шагнув вперед, чтобы присоединиться к ним. Уриэль раскрыл руку и заключил меньшего архангела в объятия, их руки обвились вокруг друг друга, крылья перекрывались, создавая перистое укрытие, где все трое могли побыть наедине.

Пока они отвлекались, Кроули махнул рукой в сторону Адама и Пеппер. Ангелы, стоявшие позади двух детей, посмотрели на него с недоумением в глазах, но Адам снова все понял. Демон затаил дыхание, когда двое детей подбежали к нему, и только немного расслабился, когда они нырнули под его распростертые крылья, чтобы присоединиться к двум другим.

— Ангел, — прошипел Кроули, переводя взгляд на Азирафаэля, который все еще неуверенно наблюдал за ним. — Иди. Сюда.

— Кроули, — пробормотал ангел, направляясь к Кроули. — Что ты делаешь, дорогой? Уриэль вернулся. Это сделали дети. Мы должны быть счастливы.

Глаза Кроули расширились. Он сдержался, чтобы не сказать, что Азирафаэль — самое тупое разумное существо, которое он когда-либо встречал, но вместо этого поднял тот же вопрос, над которым размышлял несколько минут назад.

— На случай, если ты забыл, — пробормотал он, переводя взгляд на Уриэля и других присутствующих архангелов. — В последний раз, когда мы видели этого ангела, у него в руке был пылающий меч, и он был в трех секундах от того, чтобы отрубить мне крылья.

Азирафаэль напрягся и потянулся к руке Кроули. Демон с радостью сжал ее. Он никогда не откажет своему ангелу в этом. Не тогда, когда он ждал шесть тысяч лет любой формы любви от Азирафаэля. Кроули с радостью провел бы остаток своих дней, держась за руку Азирафаэля, будь прокляты любые последствия.

— Верно, — пробормотал ангел, поворачиваясь лицом к Уриэлю и остальным, как и Кроули. В этот момент его лицо изменилось, и демону пришлось напомнить себе, что Азирафаэль был прежде всего стражем. Он был обучен защищать Сад и людей внутри него. Он будет стоять рядом с Кроули и защищать Адама и его друзей, не задавая лишних вопросов.

Наконец, Уриэль сделал шаг в сторону от остальных архангелов и посмотрел на них, его карие глаза задержались на лице Кроули на несколько секунд дольше, чем следовало. Слезы текли по его щекам между золотыми отметинами, и он улыбался, как будто этот момент был самым счастливым моментом в его жизни.

Если бы это было правдой, Кроули действительно мог бы относиться к нему немного лучше.

— Я так рад видеть вас обоих, — начал он, делая шаг вперед. Кроули напрягся и расправил крылья, потянувшись назад, чтобы убедиться, что дети все еще позади него.

— Прости, если мы тебе не верим, — прорычал демон. Он ничего не мог с собой поделать. Образ Азирафаэля, стоящем на коленях у ног Уриэля, с завязанными глазами, кричащем от боли, Кроули никогда не забудет, даже если знает теперь, что это был вовсе не его ангел. — В последний раз, когда мы видели тебя, Уриэль, ты был не слишком дружелюбен.

Печаль переполнила черты его лица, и архангел остановился. Он расправил крылья, и Кроули впервые заметил, что на нем надето. Не тот традиционный серый костюм, который он носил раньше. Не большой струящийся белый халат. Уриэль был одет в простые белые одежды с длинными рукавами, доходившее до середины икр. На ногах у него не было туфель, и Кроули так же заметил золотые отметины на его темной коже. Интересно, откуда они взялись, ведь у Уриэля их было больше, чем у любого другого архангела, с которым он сталкивался до сих пор.

— Кроули, Азирафаэль, — начал он, делая еще несколько шагов вперед, пока не оказался в нескольких футах от них. — Я очень, очень сожалею обо всем, через что вам пришлось пройти, — он помолчал, а потом, к его удивлению, опустился перед ними на колени. — Не за то, что было совсем недавно, — за все те годы, что вы провели здесь, на Земле. Я ошибался. Все это было очень неправильно, — он со стыдом опустил голову.

— Я прошу у вас прощения, хотя и знаю, что не заслуживаю его.

Нахмурившись, Кроули посмотрел на архангела сверху вниз. Уриэль просит прощения? Это было совсем на него не похоже. Что с ним случилось, пока его не было? Где он был все это время? Что же заставило его изменить свое мнение о том, как он себя вел? Он не просто извинялся за инцидент с пылающим мечом. Он просил прощения за все, с самого Начала. Что это значит?

Кроули переглянулся с Азирафаэлем. Ангел был мишенью его издевательств на протяжении веков, если не дольше. Не имело значения, что чувствовал Кроули в этой ситуации. Он последует примеру своего ангела.

По мягкой улыбке, которую он получил, Кроули знал, что делать. Он повернулся к Уриэлю и пожал плечами.

— Конечно, все на местах, как вода под мостом, да? Пока ты держишь свое пылающее оружие подальше от нас, мы в порядке.

Он поднял голову и улыбнулся им. Азирафаэль протянул к нему руку, поднимая его на ноги. Кроули почувствовал, как что-то шевельнулось у него за спиной, и прежде чем он успел что-то сделать, чтобы остановить их, Адам и Брайан высунули головы по обе стороны от него, черные перья раздвинулись, чтобы дать им возможность увидеть.

— Значит ли это, что ты не злишься на нас? — с любопытством спросил Адам, в то время как Брайан печально смотрел на него.

Уриэль улыбнулся и покачал головой.

— Конечно, нет, дети. Я действительно должен благодарить вас за то, что вы сделали.

— Благодарить нас? — неуверенность в голосе Брайана заставила желудок Кроули сжаться от гнева. Этот ребенок пережил столько ненужных страданий. Он хотел свалить их все на Уриэля. В конце концов, он был здесь, в отличие от Габриэля или Михаила. Но Азирафаэль хотел простить его, поэтому демон держал свой рот на замке.

— Да, — продолжил Уриэль, одарив обоих мальчиков ласковой улыбкой. — Вы дали мне возможность, которую я иначе никогда бы не имел. Я даже не могу отблагодарить вас достаточно.

Возможность? О чем он говорит?

— Ты был со Всемогущей, — выдохнула Ремиэль, и голова Кроули резко повернулась к ней. Все внимание во дворе было сосредоточено на одной и той же точке. — Я чувствую, что Ее присутствие все еще задерживается на тебе. Уриэль, ты нашел Ее.

Уриэль повернулся, чтобы рассмотреть теперь ропот толпы. Кроули просто смотрел на него, не веря своим глазам. Почему сейчас, после всех времен? Почему Она решила заговорить с ними именно в этот момент, когда было много других, когда они нуждались в Ее руководстве? Почему Она пришла к одному из них сейчас и что это значит для их будущего? Что это означало для того, против чего они, несомненно, собирались выступить?

— Больше похоже на то, что это Она нашла меня.

В толпе воцарилась тишина, и ангел, и демон сосредоточили все свое внимание на Уриэле. Если то, что он утверждал, было правдой, он был первым из них, кто услышал Всевышней со времен Начала. Судя по смене темпа архангела, что-то важное должно было произойти во время этого разговора.

Что именно знал Уриэль?

— Я не буду сейчас вдаваться во все подробности, — объявил архангел, словно почувствовав, что их невысказанные вопросы витают в воздухе вокруг него. — Но у меня есть к вам один вопрос, — он повернулся, чтобы посмотреть на всех ангелов и демонов, окружающих его. Они не все были здесь, по крайней мере, далеко не все. Но Кроули решил, что этого будет достаточно. Слух о том, что произошло здесь сегодня, распространится быстро. К закату солнца все несколько миллионов из них будут знать, что Уриэль вернулся.

— Каково было последнее слово Всевышней для нас? — спросил архангел, и Кроули поймал себя на том, чтохмурится. Что это было за слово? Вряд ли справедливое, по крайней мере, для демонов. Их воспоминания были стерты, не так ли? Согласно теории Азирафаэля, так же, как и ангелов. Никто из них не должен знать ответа на этот вопрос, так почему же Уриэль задал его?

Знал ли он ответ? Возможно ли, что он помнит?

— Она просила нас любить человечество, — ответил Уриэль, когда стало ясно, что никто не собирается давать ему ответ. Никто не знал. Никто, кроме него. — Больше, чем Ее. Всем, кто мы есть. Ее просьба была причиной нашей ссоры, — в голос архангела начала закрадываться всепоглощающая печаль. Хотя Кроули и не хотел этого делать, он верил, что это было правдой. — Это причина, по которой некоторые из нас Пали. Именно по этой причине у каждого из нас есть эта болезненная дыра в нашем сердце, которая, как мы чувствуем, никогда ничем не будет заполнена.

Кроули ничего не понимал. Откуда он все это знает? Неужели Всемогущая действительно восстановила его воспоминания? Если это так, то Уриэль может быть их недостающей частью, в которой они нуждаются. Возможно, он знает ответы на их вопросы. Он мог бы знать, куда делись человеческие души. Возможно, он знает, как спасти Эдем. Он мог знать, кто забрал их воспоминания.

— Вы не помните, — мягко продолжал архангел. — Но ваша цель — наша цель — всегда была в том, чтобы любить их, — он повернулся и улыбнулся детям, которые подошли и встали перед Кроули. Анафема и Ньютон тоже стояли рядом и встретили его взгляд, когда архангел тоже повернулся к ним. Они нежно улыбнулись ей, и Кроули немного расслабился. Если Анафема не казалась раздраженной рядом с Уриэлем, то с архангелом, вероятно, все было хорошо.

Возможно.

— Вы останетесь со мной? — спросил он, глазами умоляя тех, кто вокруг него, чтобы слушать. — Вы позволите Земле стать вашим домом? Будете ли вы любить их со мной?

Тишина эхом отозвалась вокруг них, когда ангелы и демоны повернулись друг к другу, их глаза вопрошали, напряжение поднималось в воздухе. То, о чем просил их Уриэль, шло вразрез со всем, что они когда-либо знали. То, что он заявил, то, что они сделали, было безумием. Никаких наследственных врагов. Не будет «нас», не будет «их». Никакой войны между Раем и Адом. Никакого Рая и Ада вообще. Он просил их поселиться здесь, на Земле, идти рядом с человечеством и присматривать за ним. Чтобы помочь направлять их во всех их жизнях.

Это было безумие. Но разве это так уж отличалось от того, что сейчас делали Кроули и Азирафаэль?

— Я в деле.

Все взгляды обратились к демону с поразительными серыми глазами. Данталион шагнул вперед, пока не оказался лицом к лицу с Уриэлем, расправив за спиной черные крылья. Уриэль подвинулся так, чтобы они оказались на одной линии. Из-за его спины пара белых крыльев взметнулась наружу из их скрытой плоскости.

Кроули увидел, как на губах архангела появилась легкая улыбка, а его карие глаза заплясали от возбуждения.

Перемена была неуловимой, настолько неуловимой, что Кроули не сразу заметил ее. Шли секунды, и тишина становилась почти невыносимой, когда демон заметил, что между ними что-то шевельнулось. Начиная с основания сустава их крыльев, прямо там, где он встречался с лопаткой, перья на их спинах начали трепетать, как будто их коснулся воображаемый ветерок. Они взмыли вверх волной, двигаясь наружу, пока даже перья на самых кончиках их крыльев не затрепетали вверх и вниз.

Когда перья снова осели, Кроули заметил, что они изменили цвет. Спина Уриэля по-прежнему была в основном белой, но теперь еще и покрыта пятнами рыжевато-золотистых перьев, разбросанных повсюду. Они напоминали демону крылья сипухи, только на несколько оттенков светлее.

Данталион продемонстрировал сходный эффект, хотя и гораздо более поразительный. Базовый цвет его крыльев был теперь на несколько оттенков светлее — такой же бурный серый цвет его глаз. Синие, зеленые и даже фиолетовые кисточки виднелись в сером, когда он крутился на солнце, пытаясь получше рассмотреть это новое творение.

В толпе раздался ропот. Несколько голосов закричали, утверждая, что они тоже хотят сделать Землю своим домом. Хотят посвятить свое существование заботе о человечестве. С каждым воззванием приходил порыв несуществующего ветра, когда черно-белые крылья превращались почти во все цвета, кроме этой контрастной пары, наполняя пространство вибрацией, никогда прежде не виданной на Земле.

Менее чем за пять минут каждые ангел и демон во дворе провозгласили эту планету своим новым домом, а человечество — своей целью. Ни одни крылья не были похожи на другие.

Это было самое великолепное зрелище, которое когда-либо видели Кроули и Азирафаэль.

***

Комментарий к Глава тридцать вторая

Поздравляю себя (ну ладно, и вас тоже) с 300 страницами

========== Последние приготовления ==========

***

За шесть тысяч лет своего существования Азраэль ни разу не был в Аду. Он так же никогда не ступал на Небеса. Как ангел смерти, он не должен был руководить душами, которые собирал. Он не должен был вести их к месту назначения. Он должен был быть беспристрастным судьей. Для него не имело значения, какими людьми они были, когда были живы. В конце концов все люди, хорошие и плохие, шли к одному и тому же Концу.

Смерть не колебалась между грешниками и святыми. Азраэль забирал их всех.

Ему не нужно было входить ни в одно из царств. Для него не было никакой цели на Небесах, хотя он и был архангелом. Никакого желания, чтобы отправиться в Ад. В любом случае, там было слишком много сущностей, и не хватало места, чтобы они могли свободно передвигаться. Итак, в течение шести тысяч лет Азраэль оставался полностью на Земле.

Сегодня все изменилось.

Это было беспрецедентно, да, но это было необходимо. Это необходимо для его дальнейшего существования здесь, на этой планете.

Азраэль спустился к главному входу, решив проскользнуть по эскалатору, просто потому, что мог. По правде говоря, архангел смерти мог бы просто материализоваться в Аду, если бы захотел, но в чем тут было веселье? Он предпочитал более драматичный подход.

Драма была именно тем, что он получил. В тот момент, когда Азраэль ворвался в двойные двери, ведущие в Ад, он оказался лицом к лицу почти с дюжиной демонов. Половина из них бросилась врассыпную, едва завидев его сияющие голубые глаза. Остальные остались в комнате, явно опасаясь его присутствия, но тем не менее стояли на своем.

Я ЗДЕСЬ РАДИ ГОСПОДИНА ВЕЛЬЗЕВУЛА И ОСТАЛЬНЫХ. Объявил Азраэль, и его голос эхом разнесся по тускло освещенной, покрытой грязью комнате.

Еще одна горстка сбежала, вероятно, чтобы привести тех демонов, с которыми он просил аудиенции. Пока он ждал, Азраэль прошел в переднюю часть большого зала, поднялся по узкой лестнице и поднялся к жалкому подобию трона.

Не говоря ни слова, он сел.

Через несколько мгновений в комнату вошли четверо демонов и, направляясь к трону, посмотрели на Азраэля. Остальные демоны, которые оставались в комнате ранее, сбежали, заметив приближение Вельзевула и других герцогов.

— Чем мы обязаны?.. прошу прощения, Азраэль? — спросил Вельзевул, обводя взглядом комнату, словно ища кого-то еще, кто мог бы затаиться в засаде. Демоны, мрачно подумал архангел. Так недоверчивы.

— У меня есть к тебе предложение, — начал архангел, сложив вместе покрытые перчатками пальцы и наклонившись вперед на троне, глядя на четырех демонов внизу. Он узнал Вельзевула с первой попытки Апокалипсиса, а Хастур и Дагон были в Сент-Джеймсском парке в тот день, когда Ад спустился на Землю, чтобы схватить Кроули для суда.

Четвертый демон был для него загадкой, которую Азраэль не особенно стремился разгадать.

ПОХОЖЕ, ТЫ СКУЧАЕШЬ ПО НЕКОТОРЫМ СВОИМ ЗНАКОМЫМ, задумчиво произнес Азраэль, стараясь, чтобы уголок его рта не дернулся от удовольствия. Он, конечно, знал, где находятся остальные. Ему было интересно узнать, как много откроет ему Принц Ада.

— Многие из них поднялись на Землю, — ответил Вельзевул, удивив архангела своей прямотой. Возможно, это будет легче, чем Азраэль думал вначале. — Что ты уже знаешь. Так что я снова спрошу. Азраэль, почему ты здесь?

Азраэль улыбнулся, тусклый свет на стенах мерцал вокруг него, отбрасывая тени на его лицо. Одеяние звездного света, которое он носил с того дня, как проявился в этой форме, мерцало, перемещаясь вокруг него с каждым крошечным движением архангела.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЗАБРАЛ СВОИХ ДЕМОНОВ И ОТПРАВИЛСЯ В ЭДЕМ.

Нет смысла сдерживаться сейчас. Если Вельзевул хотел прямолинейности, он ее получит.

Принц демонов действительно имел наглость фыркнуть на него. Голубые глаза Азраэля вспыхнули в тусклом свете, но Вельзевул не обратил на это внимания.

— Зачем, во имя всех девяти кругов Ада, мне это делать? —спросил Вельзевул с намеком на улыбку на его лицах.

Азраэль улыбнулся в ответ.

ТВОЙ ПЛАН — ПЕРЕЖДАТЬ ВСЕ ЭТО. ТЫ ВЕДЬ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЛЮДИ И АНГЕЛЫ УНИЧТОЖИЛИ ДРУГ ДРУГА.

Вельзевул просто пожал плечами, как будто знание Азраэлем их плана не имело большого значения. На их месте архангел поступил бы точно так же. План бездействия имел здесь наибольший смысл, но это было не то, в чем нуждался Азраэль. Ему нужно было, чтобы они присоединились к Габриэлю в Саду.

БЫЛО БЫ НЕРАЗУМНО ТАК ПОСТУПАТЬ, Азраэль на мгновение замолчал, наслаждаясь выражением досады, промелькнувшим на лице принца. Остальные герцоги молчали, ожидая, что будет дальше. ПРЕДОСТАВЛЕННЫЙ САМОМУ СЕБЕ, ГАБРИЭЛЬ ВОСПОЛЬЗУЕТСЯ ЭТОЙ ВОЗМОЖНОСТЬЮ, ЧТОБЫ УНИЧТОЖИТЬ ЭДЕМ. ТАМ НЕ ОСТАНЕТСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ЧТОБЫ ТЫ МОГ ПОТОМ БРОСИТЬ ЕМУ ВЫЗОВ.

Вельзевул замер, и его глаза почти незаметно расширились.

— С чего ты взял, что Габриэль попытается уничтожить Эдем?

Азраэль улыбнулся. Он давно ждал такого вопроса. Медленно, так, чтобы никто из них не заметил ничего необычного, архангел заерзал на стуле, двигая рукой, чтобы почистить рукав. По его команде одна звездная пылинка сорвалась с места и упала на землю, а потом замерцала и исчезла.

В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, КОГДА ОН ПОТЕРЯЛ АРХАНГЕЛА, ОН ХОТЕЛ УНИЧТОЖИТЬ САД, объяснил архангел с намеком на улыбку в голосе. ПОЧЕМУ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО НА ЭТОТ РАЗ ВСЕ БУДЕТ ПО-ДРУГОМУ? ГАБРИЭЛЬ НЕ ТАК УЖ НЕПРЕДСКАЗУЕМ.

Он понимал его. Он поверил ему, потому что Азраэль позволил ему вспомнить хоть самую малость. Он стряхнул воспоминание со своей одежды и позволил ему поселиться в их головах. Прямо сейчас, все четверо внезапно вспомнили время вскоре после Падения. Вспомнили, как группа ангелов пришла на Землю в поисках конкретного архангела с огненно-рыжими волосами и доброй улыбкой. Вспомнили, как они не смогли найти его, как ни старались.

Четверо демонов, находившихся в комнате с Азраэлем, вспомнили, как разъярился Габриэль. Как он выхватил пылающий меч прямо из рук ангела. Они помнили, как он летел к центру Сада, его крики ярости и потери эхом отдавались на многие мили вокруг.

В то время никому из демонов не было позволено находиться в Саду, чтобы увидеть, что произошло в тот день, когда Габриэль отказался от поисков. Все, что они знали, это то, что потребовалось четыре других архангела, чтобы убедить его уйти, чтобы наконец вернуться на Небеса. Это была вся информация, которую они должны были знать сейчас, чтобы поверить Азраэлю, когда он сделал такие заявления против архангела.

— Ну и что? — на этот раз заговорил Дагон. — Мы отправимся на Землю, чтобы остановить его, и все разойдутся по домам счастливыми?

НАПРОТИВ, Азраэль продолжил, его руки снова сложились на коленях, когда он посмотрел на четырех демонов, стоящих под ним. РАЗВЕ ЭТО НЕ ПРЕКРАСНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ДВИГАТЬСЯ ВПЕРЕД С ВАШЕЙ ВОЙНОЙ? Он сделал паузу, чтобы слова дошли до них. ЭТО ТО, ЧТО ВЫ ХОТЕЛИ С САМОГО НАЧАЛА, ИЛИ Я ОШИБАЮСЬ?

Он не ошибался. Вельзевул знал это. Дагон знал. Хастур знал. Они все знали, что в его словах много смысла. Слишком много, чтобы его можно было просто проигнорировать.

— А как насчет остальных? — указал Хастур, и его лицо наполнилось гневом. — Дезертиров. Как мы узнаем, на чьей стороне они будут?

Азраэль снова улыбнулся. Сейчас самое время. Последняя реплика, в которой он нуждался.

ОНИ НЕ БУДУТ НИ НА ЧЬЕЙ СТОРОНЕ, заверил он их с непоколебимой уверенностью в голосе. ПОДУМАЙТЕ ОТ ЛИЦА ТОГО, КТО НАБЛЮДАЛ ЗА НИМИ В ТЕЧЕНИЕ НЕКОТОРОГО ВРЕМЕНИ. ЕСЛИ ОНИ СЛЕДУЮТ ЗА ДВУМЯ ТУЗЕМЦАМИ, ТО ВАШИ ДЕЗЕРТИРЫ НЕ БУДУТ НИ С ТОЙ, НИ С ДРУГОЙ СТОРОНЫ.

В какой-то степени это было правдой. Кроули и Азирафаэль не будут ни на стороне Рая, ни на стороне Ада, когда все придет к Концу. Они будут на своей стороне. Азраэль рассчитывал на это.

— Очень хорошо, — сказал Вельзевул после минутного колебания. — Мы пересмотрим наш план действий.

Азраэль встал, его одежда развевалась на несуществующем ветру. С хитрой улыбкой, которую никто из них не мог разглядеть из-под капюшона, архангел снова начал подниматься на поверхность.

Я ОСТАВЛЮ ВАС, ЧТОБЫ ВЫ СПЛАНИРОВАЛИ СВОЙ СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ. НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕСЬ СЛИШКОМ ДОЛГО.

И с этими словами Азраэль исчез, скользнув обратно в вестибюль, где оставил свой мотоцикл включенным. Мантия звездного света закружилась вокруг него, цепляясь за его тело, превращаясь в более подходящее снаряжение для верховой езды.

Не говоря ни слова, Азраэль протянул руку, чтобы закрепить шлем на голове. Он повернул ногу и уселся на знакомое сиденье, с довольной улыбкой завел мотор. Это будет еще одна дикая поездка. Но, пожалуй, самая дикая из всех.

В конце концов, его объезд занял немного времени. Теперь архангелу предстояло кое-что наверстать.

***

Они приходили со всех сторон: Война — с Запада, Голод — с севера, Загрязнение — с Юга, и Смерть — с Востока, оставляя за собой след разрушения. Никто из них никогда не видел Эдема собственными глазами, но это не мешало им знать точное местоположение Сада. Оно было укоренено в них, как и вся Земля была укоренена в них.

Мотоциклы не были предназначены для езды по пустыне, но четверым всадникам было все равно, а значит, и песку тоже. Отдельные песчинки оставались неподвижными, пока черные резиновые шины ехали по поверхности, быстро, плавно, с единственной целью.

Каждый из них прибыл к своим воротам в одно и то же время, потому что они так и планировали.

Ровно за две минуты до полудня все четверо спешились, приказав мотоциклам оставаться на колесах, даже несмотря на то, что они обычно двигались по песку. Каждый из них приблизился к воротам, глаза их горели предвкушением.

Стены Эдема все еще стояли высокими после всех этих лет, сдерживая песок и суровые ветры пустыни. Здесь не было ни одного неуместного камня, и когда четверо всадников подъехали, они увидели лишь мерцающий белый туман, густо стелющийся между каменными арками, ведущими в Сад.

Если бы кому-нибудь из людей было позволено наткнуться на Эдем, если бы Сад не был навсегда скрыт от их взоров, они могли бы остановиться здесь. Очевидно, это было место огромной священной силы, и с ним нельзя было шутить. Его оставили в покое на тысячелетия. Любому постороннему было очевидно, что так и должно продолжаться.

Всадники были не из тех, кто отступает перед вызовом. Не тогда, когда это было их целью с самого начала. Их не отпугивала ни космическая энергия, которая текла вокруг, ни непрозрачный барьер, отделявший тех, кто был снаружи, от того, что лежало внутри.

Солнце находилось прямо над ними в небе. Всем четверым потребовалась минута, чтобы посмотреть на безоблачную синеву и одинокую птицу, летящую кругами в воздухе, прежде чем они снова обратили свое внимание на клубящийся белый туман. Теперь пришло их время.

В унисон, по одному с каждой из четырех сторон света, всадники начали свой путь. Шаг за шагом они шли через зыбучие пески в туман, остановившись только тогда, когда они достигли другой стороны, и их зрение наконец прояснилось.

— Ну, — пробормотала Война от Западных ворот, ее зеленые глаза удивленно бегали по сторонам. — Что это у нас тут?

— Какой интересный поворот событий, — сказал Голод от Северных ворот, его острые как бритва зубы сверкали в резком солнце пустыни.

— Сегодня, несомненно, будет день, полный сюрпризов, — размышляли на Юге, наклоняясь, чтобы рассмотреть землю под ногами.

Смерть был единственным, кто ничего не сказал. Единственным из них, кто не был застигнут врасплох тем, что встретило их по ту сторону тумана.

Теперь пришло время играть в игру ожидания. Через двадцать четыре часа все они будут здесь, и судьба Вселенной будет решена раз и навсегда.

***

========== Глава тридцать третья ==========

***

Кроули прожил на Земле более шести тысяч лет и не мог припомнить времени, когда был бы более благодарен за способность творить чудеса, чем сейчас.

Они официально достигли середины пути. На закате этого вечера на авиабазе Тадфилд находилось чуть более десяти миллионов ангелов и демонов. Кроули знал, что это невозможно, и все же это случилось. Половина Рая и половина Ада были здесь, на Земле. Они нашли здесь свой дом, объявили это место своим, и теперь все с тревогой ожидали того, что должно было произойти.

С другого конца комнаты донесся тихий вздох. Кроули поднял голову со своего места на диване, повернувшись так, чтобы лежать на боку, а не на спине. Было легче видеть Азирафаэля с этой позиции, когда ангел сидел в своем любимом удобном кресле и удовлетворенно читал при свете лампы.

В такие минуты было легко забыть, что они не в книжном магазине. Несмотря на довольно большое количество вечных существ, в настоящее время присутствующих в этом уголке большого Лондона, он не чувствовался переполненным. Кроули почти забыл, что по другую сторону этой двери был коридор, вдоль которого тянулась дюжина других дверей, каждая из которых содержала отдельную комнату, предназначенную для того, чтобы человек, живущий там, чувствовал себя как дома.

— Все в порядке, ангел? — спросил Кроули после того, как второй вздох достиг его ушей. — Ты, кажется, очень глубоко задумался.

— Я не задумался, — немедленно ответил Азирафаэль, протягивая руку, чтобы перевернуть страницу. Кроули прищурился, когда звук очевидной лжи заполнил его уши. — Я читаю, дорогой.

Не обращая внимания на то, как ласковые слова Азирафаэля заставили его сердце затрепетать в груди, Кроули сел.

— Ложь, — объявил он, и внезапность этого слова застала его ангела врасплох. Азирафаэль повернулся к нему, и Кроули мягко улыбнулся. — Мы сидим здесь в тишине уже почти час, и это первая страница, которую ты перевернул.

Румянец залил щеки ангела, и Кроули усмехнулся. Он осторожно похлопал по дивану рядом с собой, и с глубоким вздохом Азирафаэль закрыл книгу и подошел к Кроули.

— Ты следил за мной? — тихо спросил ангел, его голубые глаза неуверенно поднялись к лицу Кроули.

Внутри него все сжалось, и демон поднял руку, чтобы погладить мягкую щеку Азирафаэля, наслаждаясь тем, как от этого простого прикосновения у ангела перехватило дыхание.

— Конечно, ангел, — прошептал Кроули, притягивая Азирафаэля ближе к себе. — Не могу отвести от тебя глаз. Ты прекрасен.

Он наклонился, чтобы сократить расстояние между ними, подрагивая, когда крошечные искры электричества прошли от мягкой кожи его губ до кончиков пальцев рук и ног. Кроули вдохнул запах пергамента, чайных листьев и всего остального Азирафаэля, и поцелуй, начавшийся мягко и сладко, быстро стал интенсивнее.

— Кроули, — прошептал Азирафаэль ему в ухо, когда демон отстранился и уткнулся лицом в шею ангела. Он осыпал поцелуями шею Азирафаэля и до самого основания его уха. Прерывистое дыхание Азирафаэля только подстегнуло его, и Кроули глубоко вздохнул. Запахи вокруг него опьяняли, и демон понял, что ему нужно больше.

Не раздумывая, Кроули рванулся вперед, толкая Азирафаэля на диван под собой. Ноги ангела поднялись на подушку рядом с ним, когда Кроули осторожно устроился на ней, отодвинувшись на мгновение, чтобы заглянуть в глаза своего ангела, ища малейшую искорку сомнения.

Но сомнения не было. Азирафаэль смотрел на него так, словно Кроули повесил для него звезды, и Кроули понял, что не в силах отвести взгляд. Как же ему так чертовски повезло? Он был демоном, он не заслуживал такого совершенства. Он не заслужил этой искренней любви. Но здесь был Азирафаэль, который отдавал ему все по доброй воле. Без всяких обязательств.

Ангел улыбнулся, и Кроули был окончательно повержен.

— Не останавливайся из-за меня, дорогой, — пробормотал Азирафаэль, протягивая руки вверх, чтобы вплести их в волосы Кроули и потянуть с нужной силой. Никакая сила воли не смогла бы сдержать стон чистого восторга, который вырвался из губ демона, когда его глаза закрылись, удовольствие пробежало по всему его телу.

Азирафаэль притянул его к себе для очередного поцелуя, и Кроули почувствовал, что силы в его дрожащих руках начинают покидать его. Он осторожно опустился на ангела, скользя руками по рукам Азирафаэля к пульсирующим венам на его шее, скрытым под слоями бледной кожи.

О, как Кроули хотелось вонзить зубы в эту мягкую плоть! Ему хотелось лизать, сосать и покусывать каждый дюйм кожи Азирафаэля. Ему хотелось слышать душераздирающие стоны Азирафаэля, ощутить под пальцами обнаженную руку ангела, ощутить вкус пота, выступившего на горле, животе и бедрах. Ему хотелось почувствовать Азирафаэля под собой и сверху. Он хотел любить Азирафаэль так, как только возможно было любить кого-то.

Но Кроули не мог, не хотел — он никогда больше не рискнет потерять Азирафаэля. На этот раз он не мог двигаться слишком быстро. Ангелу потребовалось шесть тысяч лет, чтобы признать, что они были друзьями. Им пришлось дважды столкнуться с наказанием Небес и Ада, прежде чем Азирафаэль признался, что любит Кроули. Кто знает, сколько времени потребуется ангелу, чтобы сделать следующий шаг в их отношениях. Азирафаэль, возможно, никогда не будет готов сделать этот шаг.

И это было нормально. Кроули мог жить с тем, что было сейчас. Он мог бы жить с любовью и привязанностью Азирафаэля. Он мог бы жить, держась за руки, целуясь и обнимая его. Он мог жить с открытыми взглядами любви и яркими, теплыми улыбками. Этого было достаточно. Все, что Азирафаэль сочтет нужным дать ему, будет достаточно.

Чего бы ни хотел Азирафаэль, Кроули даст ему это. Все, что угодно, лишь бы его ангел был счастлив.

Раздался стук в дверь, и Кроули застонал совсем по-другому. Он повернулся и уставился на дверь, надеясь, что тот, кто был с другой стороны, почувствует его недовольство и оставит их в покое. После всего, что они пережили за последние несколько недель, разве они не заслужили немного времени наедине?

Стук повторился, и демону наконец-то стало достаточно. Что же это может быть теперь? Кому понадобилось говорить с ними так срочно, что это не могло подождать до утра? Похоже, в ближайшее время они уединятся. Не с угрозой полного уничтожения, нависшей над их головами.

Он попытался сесть, но сильная рука на затылке снова потянула Кроули вниз. Прежде чем он успел понять, что происходит, Азирафаэль запечатлел на его губах долгий поцелуй, прижав их лбы друг к другу так интимно, что Кроули почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

— Я люблю тебя, Кроули, — прошептал ангел, наклоняясь, чтобы запечатлеть еще один поцелуй на губах демона, его руки ласкали лицо Кроули. Сердце демона наполнилось теплом, и на секунду он забыл обо всем, кроме этого великолепного существа

— Я тоже люблю тебя, ангел, — только и смог выдавить Кроули сквозь бурлящие в груди эмоции. Он неохотно отстранился и неторопливо направился к двери, пытаясь отогнать румянец, заливший его щеки.

Кроули с размаху распахнул дверь и обнаружил, что его лицо исказилось в усмешке, прежде чем он смог остановиться. Данталион стоял в дверном проеме, глубоко засунув руки в карманы брюк цвета хаки, его серые глаза были неуверенны, но непоколебимы.

— Азирафаэль здесь? — спросил демон, и Кроули чуть не потерял дар речи. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не швырнуть бывшего герцога к стене и не начать избивать его до полусмерти. Кроули не волновало, что его могут превзойти. Его не волновало, что они пропагандируют мир, добрую волю и все остальное дерьмо.

Ни за что на свете Кроули не подпустит этого демона к своему ангелу. Больше никогда.

— Кем ты себя возомнил, черт возьми? — прошипел Кроули сквозь стиснутые зубы. Данталион заметно вздрогнул, но не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти. — Как будто я позволю тебе приблизиться к нему после того, что ты сделал.

Руки Данталиона поднялись в жесте капитуляции.

— Я знаю. Я знаю, — начал он, прежде чем Кроули успел захлопнуть дверь перед его носом. — Что я сделал с Азирафаэлем и что это было ужасно. Вот почему я здесь. Я хотел извиниться, как следует.

Глаза Кроули сузились. Его не волновало, что Данталион хотел осыпать их подарками и сердечными похвалами. Не было абсолютно никакого способа, которым он мог пройти через эту дверь. Демону нельзя было доверять. Он манипулировал Азирафаэлем, затащил ангела в Ад и помог Небесам в попытке наказать существо, которое было чистой добротой. Которое не заслуживало ничего, кроме чувства радости, любви и счастья на всю оставшуюся жизнь.

Конечно, демон также помог им сбежать, но это не оправдывало того, что он сделал до этого. И это не означало, что он здесь для того, чтобы заключить мир. Данталион снова стал полноценным демоном, а это означало, что к нему вернулись все его силы. Что, если он пришел сюда, чтобы выкрасть Азирафаэля? Что, если он действительно испытывал чувства к ангелу и хотел его вернуть?

Демон открыл рот, чтобы ответить как-нибудь резко, но мягкое присутствие на его плече остановило его ответ. Сердце Кроули наполнилось страхом, когда он понял, что Азирафаэль стоит прямо за ним.

Нет! На мгновение Кроули охватила паника. Все, что нужно Данталиону, — это чтобы Азирафаэль посмотрел на него, и все будет кончено. Его ангел будет во власти этого демона, и Кроули снова потеряет его.

— Все в порядке, любимый, — услышал он шепот Азирафаэля, когда ангел наклонился и поцеловал Кроули в основание уха, прямо над его меткой. — Позволь ему войти.

Все, что хотел его ангел. Ведь именно это Кроули и обещал, не так ли? С большой неохотой демон сделал несколько шагов назад, повернувшись, чтобы одарить Азирафаэля мягкой улыбкой, когда ангел скользнул рукой в руку Кроули, мягко сжимая ее.

Они устроились на диване бок о бок, Азирафаэль протянул руку, предлагая Данталиону сесть в кресло напротив них. После минутного колебания демон согласился, его глаза нервно блуждали по комнате. Глаза Кроули сузились. О чем он думал в этот момент? Может, планировка комнаты напомнила ему книжный магазин Азирафаэля? Кроули устроил его таким образом, чтобы его ангел чувствовал себя более комфортно, так как на данный момент они не могли вернуться домой.

Когда Данталион в последний раз был в книжном магазине? В ту ночь, когда он похитил Азирафаэля? Были ли это воспоминания, проносящиеся в голове демона прямо сейчас? Возможно ли, что он действительно чувствовал себя виноватым за то, что сделал?

Кроули сомневался в этом. Но Азирафаэль, похоже, верил в искренность чувств Дантилиона, и демон промолчал. Вместо этого он просто сидел рядом с Азирафаэлем и ждал, чтобы услышать, какая чушь вот-вот обрушится на них.

— Азирафаэль, — начал Данталион, аккуратно складывая руки перед собой, серые глаза встретились с голубыми. Кроули крепче сжал руку Азирафаэля, но ни один из них не произнес ни слова, а бывший герцог продолжал: — Не хватает слов, чтобы описать, как искренне я сожалею о том, что сделал с тобой, — демон повернул голову к Кроули и кивнул в его сторону. — Том, что я сделал с вами обоими.

— Я здесь не для того, чтобы оправдываться, — продолжил он, сделав глубокий вдох. — Я здесь не для того, чтобы объяснять, почему я сделал то, что сделал. Нет никакой причины. Нет никакого оправдания. Я просто хотел, чтобы вы оба знали, что человек, которым я являюсь сейчас, не такой же, как демон, которым я когда-то был. Я знаю, это может показаться клише, но я изменился. Из-за вас двоих.

Кроули стиснул зубы и ничего не сказал. Что тут можно было сказать? Все слова, которые он произносил в адрес этого демона, были злобными. Полными ненависти. Истекающими ядом, гневом и презрением. Если Данталион и искал прощения, то не здесь.

— Данталион, — начал Азирафаэль, и от мягкости его голоса Кроули захотелось закричать от отчаяния. Он знал, что будет дальше. Он точно знал, что собирается сделать этот чертов ангел, которого он так любил, и Кроули не знал, сможет ли он это вынести. — Я не могу говорить за Кроули, но ты более чем доказал себя в моих глазах. Ты принял наказание, предназначенное мне. Ты помог мне и Кроули вырваться из когтей Рая и Ада. Ты принял человеческий облик и решил умереть за нас, когда нам нужно было узнать больше.

Это была самая страшная пытка, которую Кроули когда-либо мог вынести. Как Азирафаэль мог так просто все простить? Как он мог так легко простить, после того как их чуть не разорвали на части?

— Я прощаю тебя.

Эти слова эхом отозвались в сердце Кроули, когда перед его глазами промелькнуло воспоминание. Он стоял у входа в книжный магазин, а мотор Бентли все еще тихо урчал у него за спиной. Он умолял, умолял Азирафаэля бежать с ним.

Пошли со мной, я прошу тебя. На Альфу Центавра?

Тогда он говорил ужасные, обидные вещи, думая, что вот-вот потеряет единственное, что ему дорого во всем мире. И Азирафаэль все равно простил его. Может быть, это был ангел в нем. Может быть, это было просто то, что он обязан был делать. Но Азирафаэль всегда был готов простить. И, в некотором смысле, так же поступил Кроули, когда другой стороной, о которой шла речь, был его любимый ангел.

Обе пары глаз повернулись к Кроули, и он понял, что с ним покончено. Слезы хлынули из его глаз, демон заставил их отступить, хмуро глядя на них обоих.

— Если ты ищешь какой-то знак того, что мы все теперь лучшие друзья, ты не найдешь его здесь, — фыркнул Кроули. Это была его лучшая попытка не разорвать другого демона на части.

Лицо Данталиона вытянулось.

— Я понимаю… — начал он, и терпение Кроули лопнуло надвое.

— Нет, не понимаешь, — прорычал он, не обращая внимания на острый взгляд Азирафаэля. — Ты, черт возьми, ничего не понимаешь. Как ты можешь? Как ты можешь понять, что значит видеть, как у тебя отнимают то, что ты любишь больше всего на свете?

Другой демон сжал челюсти, пытаясь сдержать собственные эмоции. Руки Данталиона сжались так, что побелели костяшки пальцев, когда он наклонился вперед в своем кресле.

— Возможно, я не совсем понимаю, — возразил он. — Но я знаю, что такое любить и чувствовать потерю. Конечно, этого должно быть достаточно, чтобы…

— Ты даже не представляешь, каково это! — прошипел Кроули, его янтарные глаза вспыхнули в освещенной лампой комнате. — Ты можешь думать, что любишь Азирафаэля, но все чувства, которые ты связываешь с ним, были украдены у меня, — как бы сильно он ни хотел сломаться в этот момент, демон заставил себя продолжать. Теперь у него был Азирафаэль. Его ангел любил его, и это было все, что имело значение. — Ты разорвал нити любви, связывавшие нас, и привязал их к себе. Ты пытался заставить его забыть, что он чувствует ко мне. Ты манипулировал Азирафаэлем, чтобы он заботился о тебе, а потом похитил его, запер в Аду и попытался отрезать ему крылья!

Данталион вздохнул, его серые глаза блестели от слез. Хорошо. Кроули крепче сжал руку Азирафаэля. Он должен быть расстроен. Ему должно быть больно, после всего, через что он заставил их пройти.

Кроули напрягся, когда демон встал.

— Ты ошибаешься, — пробормотал он, остановившись на мгновение, чтобы обратиться к ним еще раз. — Я не знаю, как это объяснить, но это чувство в моем сердце говорит мне, что ты ошибаешься. Я любил и раньше. Я любил. Не знаю, кого, когда и почему, но я чувствовал любовь. Я знаю, что чувствовал.

И с этими словами Данталион отвернулся. Он зашагал обратно через комнату, удовлетворенный тем, что сказал то, ради чего пришел. Кроули посмотрел на Азирафаэля, который смотрел на него полными слез голубыми глазами. Демон видел, что он чуть ни плачет. Во всяком случае, его ангел выглядел огорченным, как будто наконец осознал все, что Кроули пришлось вытерпеть за последние несколько месяцев — с того самого дня, когда Томас Алби появился на пороге книжного магазина.

Данталион остановился в дверях, как будто ему только что пришла в голову одна мысль. Кроули закусил губу, чтобы не закричать, понимая, что Азирафаэль ждет от него вежливости. Ждет, что он будет хорошо себя вести. Последнее, что он хотел сделать, это подвести своего ангела. По крайней мере, не больше, чем он уже подвел.

— Кто-нибудь из вас знает что-нибудь об Азраэле? — спросил Данталион, поворачиваясь к ним лицом. Несмотря на свой гнев по отношению к другому демону, Кроули ответил легким покачиванием головы.

— Он седьмой архангел, — вставил Азирафаэль, как мог бы сделать исследователь. Извергать факты из литературных фолиантов, а не из личного опыта. — Один из четырех всадников. Судя по тому, что я слышал, он в основном старается быть один.

— А еще он настоящий ублюдок, — добавил Кроули, думая об их взаимодействии в Апокалипсисе. — Совершенно счастливый от возможности позволить всему миру умереть.

Пока Кроули и Азирафаэль ждали, что будет дальше, вокруг них воцарилась тишина. Данталион постоял немного, его серые глаза остановились на окне позади них. Он выглядел совершенно погруженным в свои мысли.

— А почему ты спрашиваешь, дорогой? — спросил Азирафаэль, и его употребление слова «дорогой» больно кольнуло Кроули в сердце. Демон изо всех сил старался не показывать свою боль на лице. Это была не вина его ангела. Азирафаэль называл всех «дорогими». Это было частью его натуры.

— Ну, — голос Данталиона был тихим, далеким. Как будто он пытался ухватиться за какую-то ускользающую мысль. — Я разговаривал с Ремиэль. Она упомянула, что почувствовала присутствие Азраэля прошлой ночью. Сразу после того, как она убила мою человеческую форму.

— Полагаю, в этом есть смысл, — начал Азирафаэль, поворачиваясь лицом к Кроули. Что-то в выражении его голубых глаз заставило Кроули подумать, что в этой конкретной информации было что-то такое, что вообще не имело смысла. — Это его работа — собирать человеческие души и готовить их к загробной жизни. По крайней мере, какое-то время ты был человеком. Так что не совсем исключено, что он был там для того, чтобы забрать тебя, когда ты умер.

Данталион кивнул, но не выглядел убежденным.

— Это просто, — продолжил демон, его брови сосредоточенно нахмурились, взгляд опустился на пол. — Я вообще не помню, чтобы видел его. В одну минуту я стоял на заднем дворе живой, а в следующую — я был разобщен в Аду. Просто… такое чувство, что Ремиэль ошиблась. Или, может быть, я забыл? — он сделал паузу, как будто слова, сорвавшиеся с его губ, наконец начали обретать смысл.

— Мне кажется, я что-то забыл.

В очередной раз, наступила тишина. Что еще можно было сказать? Данталион моргнул и одарил пару извиняющейся улыбкой, прежде чем быстро выйти, закрыв за собой дверь.

— Мой дорогой, — тихо прошептал Азирафаэль, когда шаги за дверью их комнаты затихли. Кроули повернулся к своему ангелу, сердце колотилось в груди совсем по другой причине, чем в тот вечер. Во рту пересохло, ладони вспотели, глаза Кроули встретились с глазами Азирафаэля, и они обменялись понимающим взглядом.

— Я думаю, что, возможно, мы нашли источник наших недостающих воспоминаний.

***

Комментарий к Глава тридцать третья

Осталось совсем немного, скоро все подойдет к концу)

Напоминаю, что вы всегдаа можете зайти в мой проофиль, нажать “все работы” и почитать что-нибудь еще) (это не самореклама, нет, пф, конечно же, нет)

========== Глава тридцать четвертая ==========

***

Наступило утро, и все изменилось.

Всю ночь он читал при лунном свете, а Кроули, свернувшись вокруг него, крепко спал. Ангел не спал. Он был вполне доволен тем, что сидел и читал свою книгу, прижавшись к своему демону, а тот тихо похрапывал у груди Азирафаила. Вместе они каким-то чудом превратили диван в кровать, когда Кроули решил, что уже достаточно поздно и ему хочется спать. Демон сделал его большим с богато украшенным деревянным изголовьем и множеством пушистых подушек, которыми Азирафаэль мог бы подпереться. Азирафаэль, к большому огорчению Кроули, добавил клетчатое одеяло.

Он услышал шепот снаружи, когда первые лучи света начали пробиваться над горизонтом. Азирафаэль осторожно положил книгу на тумбочку рядом с собой, стараясь не шевелить левой рукой, чтобы не разбудить Кроули. Демон уснул у него на груди несколько часов назад, когда рука Азирафаэля нежно обхватила его худое тело, и у ангела не хватило духу пошевелить ею.

Улыбка начала расползаться по лицу Азирафаэля, когда луч солнечного света проник в окно слева от него, падая на волосы Кроули, освещая их, как вспышка огня. За шесть месяцев, прошедших после Апокалипсиса, демон отрастил их так, что волосы теперь свисали чуть ниже подбородка. Теперь, когда он крепко спал рядом с Азирафаэлем, прядь упала ему на лицо между глаз демона, коснулась его носа и упала на клетчатую подушку под ним.

Не раздумывая, Азирафаэль протянул руку, чтобы убрать волосы в сторону и заправить их за ухо Кроули. Он был такой красивый. Мягкость его волос, резкие линии обнаженной челюсти, шеи и плеч. Азирафаэль знал, что за этими длинными ресницами скрывается насыщенный янтарь глаз.

Пока он лежал, уставившись на демона, рука Азирафаэля зависла над прядями ярких волос, а большой палец мягко коснулся уха Кроули. Как одно существо может быть наполнено такой любовью к другому, было выше его понимания. Азирафаэль знал любовь, он был существом любви. Но эта была совершенно иной. Это была та самая любовь, о которой рассказывают в сказках. Любовь, написанная в стихах, сонетах и песнях. Эта любовь была всепоглощающей, и она принадлежала ему. При этой мысли ангел чуть не заплакал от радости.

Короткое прикосновение пальцев ангела заставило демона пошевелиться во сне. Сердце Азирафаэля практически начало пылать, когда Кроули повернул голову, чтобы уткнуться носом в клетчатую пижаму ангела, приподняв ткань так, чтобы можно было нежно поцеловать скрытую кожу. От этого ощущения по спине Азирафаэля побежали мурашки теплой энергии, и он задрожал от восторга.

— Тепло, — пробормотал Кроули, все еще крепко зажмурившись, подтягивая ноги ближе к туловищу и прижимаясь лицом к плюшевому животу Азирафаэля. Ангел улыбнулся и крепче обнял свою любовь, наклонившись, чтобы поцеловать Кроули в лоб. Янтарные глаза распахнулись и уставились на Азирафаэля. Нежное тепло разлилось по всему телу ангела, когда мягкая улыбка осветила лицо Кроули.

— Доброе утро, любовь моя, — пробормотал Азирафаэль, опускаясь под одеяло, пока его лицо не оказалось на одном уровне с лицом Кроули. Рядом послышался шум воздуха, и Кроули глубоко вдохнул, снова закрыв глаза. Прежде чем он успел открыть их снова, Азирафаэль придвинулся ближе к демону и сжал их губы в нежном, любящем поцелуе.

— Доброе утро, — пробормотал Кроули, когда ангел наконец отстранился. Азирафаэль рассмеялся, когда демон уткнулся лицом в его теплую грудь. Он мог бы остаться здесь навсегда рядом с Кроули и быть полностью удовлетворенным.

К несчастью для них, у некоторых других ангелов и демонов были другие планы. Болтовня, которая начиналась как тихое бормотание за окном, теперь превратилась в глухой рев. Кроули застонал, когда они начали слышать отчетливые голоса, поднимающиеся над шумом, и Азирафаэль понял, что их мирное утро подходит к концу.

— Нам, наверное, стоит пойти туда, — подтолкнул его Азирафаэль, нежно проводя пальцами по чудесным образом свободным от спутанности волосам Кроули. — Посмотрим, из-за чего весь этот шум.

Демон рядом с ним усмехнулся, но Азирафаэль видел, что улыбка все еще играла на его губах.

— Ладно. Но ты мой должник, ангел. Когда все это чертово месиво будет убрано, я хочу, чтобы ты весь был в моем распоряжении. Больше, чем на пару часов.

Азирафаэль усмехнулся и наклонился, чтобы еще раз поцеловать Кроули.

— Думаю, это можно устроить, мой дорогой.

По щелчку пальцев кровать снова превратилась в кушетку, и оба существа были одеты в свои обычные одежды. Азирафаэль наклонился, чтобы поправить жилет, и, подняв глаза, увидел, как Кроули расчесывает пальцами волосы, оттягивая верхнюю половину от глаз, прежде чем закрепить ее черной лентой.

— Мы идем? — спросил демон, поворачиваясь к нему и протягивая руку. Азирафаэль принял ее со счастливой улыбкой, позволяя любви изливаться из его сердца и течь по всему телу.

Они вошли во двор и увидели сотни существ, столпившихся вокругодного ангела. Она выглядела совершенно неуместно среди остальной толпы. Те, кто называл Землю своим домом, привыкли носить обычную человеческую одежду. Так же, как и их недавно сформированные крылья, каждый из них имел свой собственный уникальный стиль. Этот же ангел был похож на ангела из книги или картины. У нее были длинные золотистые волосы, пара белоснежных крыльев, и она была одета в традиционное платье, которое, казалось, развевалось вокруг нее, несмотря на отсутствие ветра.

— А это еще кто? — спросил Кроули, наклоняясь так близко, что Азирафаэль почувствовал теплое дыхание на своей шее. Ангел вздрогнул, пытаясь удержать свое внимание на разворачивающейся перед ними сцене.

— Я не уверен, — ответил Азирафаэль, его голубые глаза осматривали остальную толпу, собравшуюся вокруг них. Было очевидно, что для некоторых из них она имела какое-то значение, хотя Азирафаэль был уверен, что никогда не встречал ее раньше. Он заметил Амариэля и попытался встретиться с ним взглядом, но ангел не смотрел в его сторону. Внимание Амариэля было полностью сосредоточено на новоприбывшей.

— Азирафаэль! — голос Ремиэль раздался над толпой, заставив ангела обратить свое внимание на нее. Несколько других голов повернулись к ней, и существа поблизости немедленно отошли в сторону, чтобы дать ему и Кроули возможность пройти. — Кроули. Хорошо. Вы здесь.

То, как она обратилась к ним, заставило ангела почувствовать, что все может быть немного хуже, чем «хорошо».

— Не могла бы ты объяснить, что происходит? — спросил Кроули. Азирафаэль заметил, что хотя его слова можно было истолковать как грубость, демон на самом деле говорил довольно уважительным тоном.

Ремиэль протянула руку и подтолкнула новоприбывшую к ним. Ангел скользнула зеленоглазым взглядом по ним, все еще держась за руки, и мягко улыбнулась. Нерешительно. Как будто она извинялась за то, что оказалась здесь с ними.

— Это Нуриэль, — объяснила Ремиэль, как будто одно это имя могло дать Азирафаэлю и Кроули весь контекст, необходимый для понимания ситуации. Когда они ничего не сказали, архангел продолжила: — Она была моим последним ангелом, дислоцированных на Небесах.

Лучше, но все еще недостаточно информации для Азирафаэля, чтобы понять, почему все реагировали на ее приход. На Небесах все еще оставалось множество других ангелов. Что такого особенного было в ней?

— Я специально задержалась, — ответила Нуриэль, отвечая на его невысказанный вопрос. — Чтобы присматривать за Габриэлем и другими архангелами. Время пришло.

Кровь Азирафаэля застыла в жилах. Со стороны Ремиэль было очень умно попросить одного из ее ангелов остаться. Он был благодарен за Нуриэль, даже если ее присутствие здесь этим утром могло означать только одно. Сегодня был тот самый день. Габриэль делал свой ход на Эдем.

До этого момента все казалось далеким сном. Азирафаэль знал, что когда-нибудь им придется сразиться с архангелом, но не знал, когда именно. Теперь, наконец, все сошлось воедино. Он взглянул на Кроули, сердце бешено колотилось в груди при мысли, что все это происходило на самом деле. Габриэль действительно собирался сделать это, и они действительно должны были остановить его.

Это был второй раунд Апокалипсиса, и они не были готовы. Азирафаэль никогда не будет готов встретить Конец Света. Не тогда, когда он означал, что он мог потерять единственное, что имело для него значение во всем существовании.

Не тогда, когда он мог потерять Кроули.

— Мы работаем над тем, чтобы собрать всех вместе, — объявила Ремиэль в ответ на его очевидное молчание. — Барахиэль и Данталион отправились собирать их в казарму подальше. Они должны скоро вернуться.

Азирафаэль просто кивнул головой, во рту внезапно пересохло. Его хватка на руке Кроули усилилась, когда мысли ангела начали убегать от него.

— Эй.

Мягкий голос Кроули вывел Азирафаэля из его собственных мыслей. Он повернулся, чтобы посмотреть на своего демона, и улыбнулся, не сводя глаз с того, как его золотые глаза, казалось, светились на солнце.

— Все будет хорошо, ангел, — заверил его Кроули. — Я обещаю.

Глубокий вдох вырвался из легких Азирафаэля. Как бы ему хотелось иметь такую же веру, как у Кроули.

— Откуда ты знаешь?

Он был встречен дерзкой улыбкой, которая осветила сердце Азирафаэля, как пламя костра.

— Я ждал шесть тысяч чертовых лет, чтобы ты стал моим, ангел, — прошептал он в пространство между ними, чтобы никто не услышал. — Ты думаешь, я сдамся без боя?

Азирафаэль улыбнулся сквозь страх и повернулся к Ремиэль. Она сделала несколько шагов назад, двигаясь в сторону толпы, где, как она надеялась, у нее будет время перевести дыхание. Тихо, чтобы не привлекать к ним внимания, Азирафаэль потянул Кроули назад, пока они не оказались рядом с ней. Ремиэль взглянула на него и улыбнулась, хотя тепло этого взгляда не коснулось ее глаз.

— Как ты, моя дорогая? — тихо спросил Азирафаэль, когда Кроули нетерпеливо заерзал рядом с ним. Краем глаза ангел видел, что его демон кого-то ищет, хотя и не знал, кого именно. Вытянутая шея и стояние на кончиках пальцев ног делали его намерения очевидными. Азирафаэль не понимал, как можно найти кого-то в этой неразберихе. За то короткое время, что они провели снаружи, вся территория была заполнена демонами и ангелами. К этому времени рев стал практически оглушительным.

— Бывало и лучше, — ответила Ремиэль, устремив взгляд в небо. Похоже, она тоже кого-то высматривала. Азирафаэль рискнул предположить, кто это был.

— У вас с ним что-то не ладится? — спросил ангел, понимая, что ситуация между Ремиэль и Данталионом его не касается. Он слишком беспокоился, чтобы не спросить. От Ремиэль зависело, отвечать ему или нет.

К его удивлению, она так и сделала. С тяжелым вздохом архангел оторвала взгляд от рассеянных облаков над ними и остановила его на лице Азирафаэля.

— Он не помнит меня, Азирафаэль, — начала она. На этот раз ее глаза были сухими, и ангел почувствовал, как у него свело живот. Конечно, Ремиэль еще не сдалась, не так ли? Судя по тому, что ему удалось собрать воедино, она любила Данталиона с самого Начала. Это должно было что-то значить, верно? Что она хранила его в своем сердце все эти годы? Что она не забыла его, даже после того, как Азраэль забрал ее воспоминания?

Он не мог себе представить, что бы он сделал, если бы Кроули отказался от него. Эта мысль была слишком болезненной, чтобы долго удерживать его в голове.

— Я не знаю, что я могу сделать.

Ангел сочувственно улыбнулся, мельком взглянув на Кроули, прежде чем снова переключить свое внимание на Ремиэль.

— Ты можешь начать с того, что скажешь ему правду, — предложил Азирафаэль. — Это то, что я должен был сделать с Кроули давным-давно, — он почувствовал мягкое прикосновение руки Кроули, сжимающей его плечо, и улыбнулся. — Это избавило бы нас обоих от многих страданий.

Ремиэль покачала головой, и Азирафаэль почувствовал боль в сердце. Ту, которая только усилилась, когда он услышал, что она сказала.

— Я не хочу, чтобы он любил меня, потому что считает, что должен, — объяснила Ремиэль, пиная булыжник под ее ногами. — Я не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым за то, что забыл меня или оплакивал время, которое мы могли бы провести вместе, — ее голос был тверд, и Азирафаэль мог сказать, что она много думала над своим решением не говорить Данталиону о своих чувствах к нему.

— Я хочу, чтобы он выбрал меня такой, какая я есть, Азирафаэль, — наконец, в голос Ремиэль снова начали закрадываться эмоции. Ангел почувствовал, как Кроули слегка напрягся рядом с ним, но не повернул головы, чтобы посмотреть, потому ли это, что его демон наконец нашел человека, которого он искал, или нет. — Демоны были не единственными, кто изменился после Падения. Мы все изменились. Я хочу, чтобы он любил меня такой, какая я есть сейчас. Не потому, что я сказала ему, что мы заботились друг о друге в другой жизни, которую никто из нас не помнит.

Азирафаэлю очень хотелось что-нибудь сказать, но он не находил слов. Он понимал Ремиэль, хотя и не был полностью уверен, что согласен с ней. Сделал бы он то же самое, если бы у него был выбор? Если бы Азирафаэль любил кого-то до Падения, кого-то, кто забыл его, сказал бы он ему правду?

Внезапная мысль пришла в голову ангела, и он почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Что если бы он любил кого-то? У него не было возможности узнать это, не с его воспоминаниями, отнятыми у него. Он ни разу не задумывался об этом, не рассмотривал этой мысли раньше. До недавнего времени Азирафаэль даже не подозревал, что такое возможно. Долгое время единственной любовью, которую он испытывал, была любовь к Кроули, и он был вынужден скрывать ее. Мысль о том, что в его сердце мог быть кто-то еще, была душераздирающей и немного пугающей.

Прежде чем его мысли снова вышли из-под контроля, ангел увидел четырех улыбающихся детей, пробирающихся сквозь толпу. Адам и его друзья подошли к нему, возбуждение, которое гудело между ними, было ощутимым.

— Что происходит? — спросил Адам, оглядываясь вокруг широко раскрытыми карими глазами. — Мы что, за что-то сплачиваемся? Появился ли кто-нибудь из других архангелов?

— Нет, малыш, — начал Кроули чуть более напряженным, чем обычно, голосом. Азирафаэль повернулся и посмотрел на своего демона. Что-то было не так. Он не мог понять, что именно, но Кроули определенно был чем-то расстроен. — Ничего даже отдаленно похожего на веселье. Разве тебе и твоим друзьям не надо идти в школу или еще куда-нибудь?

Пеппер покачала головой и нахмурилась, скрестив руки на груди.

— Нет, — торжественно объявила она. — Сегодня суббота. В субботу в школу никто не ходит.

Конечно. Его голубые глаза смягчились пониманием. Кроули боялся за них. Он знал, что принесет сегодняшний день, так же как и Азирафаэль, и он пытался защитить детей. Он не хотел, чтобы они узнали, что происходит. Он не хотел, чтобы они участвовали.

Прежде чем Азирафаэль успел открыть рот, чтобы высказать еще одно предложение, Данталион приземлился рядом с Ремиэль, утвердительно кивнув ей. Выражение ее глаз не изменилось, когда она увидела его. Азирафаэль не понимал, что означает его присутствие здесь в данный момент, но было очевидно, что архангел понимала.

— Хорошо, — начала она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Уриэля и Барахиэля, которые, как только что заметил Азирафаэль, встали на краю фонтана, поставив себя на голову выше большинства других ангелов и демонов, собравшихся вокруг них. — Это намек на то, что пора идти.

— Идти? — нерешительно спросил Брайан, его глаза метнулись к паре архангелов и обратно. — Куда мы идем?

— Мы отправляемся в небольшой полет, — немедленно ответил Кроули, прежде чем кто-либо из представителей власти успел заговорить. — Вы все отправляетесь домой.

— Кроули, — перебила Ремиэль, когда дети начали протестовать против несправедливой ситуации. Демон повернулся к ней, сверкая янтарными глазами. Азирафаэль крепче прижался к нему, живот его яростно скрутило. О, как бы ему хотелось, чтобы они просто вернулись в книжный магазин и забыли обо всем этом. Почему бы им просто не остаться самим по себе и в покое? — Они должны пойти с нами.

— Черта с-с два они пойдут! — отпрянул Кроули, сверкая глазами, едва слышное шипение сорвалось с его губ. — Они же просто дети.

— Они вернули Уриэля, — заметил Данталион. Если бы взглядом можно было убить, бывший герцог был бы уже в шести футах под землей. Кроули впился в него взглядом, демонстрируя всем свою ненависть. — Нам нужно, чтобы они были с нами.

— И Анафема и Ньютон тоже, — потребовал Адам. — Мы не пойдем без них.

Кроули выглядел так, словно вот-вот взорвется от разочарования. Азирафаэль понимал боль своей любви. За прошедший год они оба научились заботиться о людях, и тащить их в опасное место было последним, чего хотели бы Азирафаэль или Кроули. Но разве у них был выбор? Ремиэль была права. Это был Конец Света. Они не могли рисковать.

— Отлично, — демон нахмурился, янтарные глаза метнулись в сторону. — Но их безопасность важнее всего остального. При первых признаках опасности я хочу, чтобы ангелы и демоны были наготове и увели их, — он замолчал, сверкнув глазами сначала на Ремиэль, потом на Данталиона.

— Вы полетите с нами, — объявила Ремиэль, когда никто не стал возражать против требований Кроули. — Я пошлю группу, чтобы забрать Ньютона и Анафему. Они могут встретить нас там.

— Куда мы? — снова спросил Брайан, на этот раз с большей уверенностью.

— В Эдем, — только и сказала Ремиэль, прежде чем повернуться к группе ангелов на краю стаи. Азирафаэль жестом велел детям подойти поближе и наконец отпустил руку Кроули, чувствуя, что она ему понадобится.

— Брайан, ты полетишь с Кроули, — предложил ангел, вспомнив, как его друг утешал мальчика несколько недель назад после инцидента на эстраде. Он надеялся, что их способ передвижения будет достаточно удобным, но если мальчик испугается, Азирафаэль знал, что Кроули будет рядом. — Уэнслидейл, ты со мной. Пеппер и Адам могут пойти с Данталионом и Амариэль.

Он почти предложил им Ремиэль в качестве альтернативы, но они уже исчезли в толпе, вероятно, направляясь туда, где стояли Уриэль и Барахиил.

Что-то шевельнулось в глубине сознания Азирафаэля, и ангел на мгновение замер. С щелчком пальцев в его руке появился длинный металлический меч. Он почувствовал, как по руке разлилось тепло, но Азирафаэль сдержался. Сейчас было не время. Он надеялся, что ему не придется использовать его, но ангел знал, что он должен взять его с собой. На всякий случай.

Повернувшись к детям, стоявшим перед ним, Азирафаэль опустился на колени и протянул руку Уэнслидейлу.

— Сохрани это для меня, — попросил он, протягивая меч мальчику. Глаза Уэнслидейла расширились, но он взял предмет и прижал его к груди.

Затем Азирафаэль жестом подозвал ребенка и протянул к нему руки. Он позволил мальчику устроиться поудобнее, наблюдая, как остальные делают то же самое. Дети были достаточно маленькими, и все они были сильнее любого человека. Они смогут нести людей на себе без особых усилий. Всю дорогу до Эдема.

Все взгляды обратились к архангелам. Азирафаэль вытянулся по стойке смирно, нежно держа ребенка на руках и крепко обхватив его шею руками. Уэнслидейл насторожился, но не испугался, когда оглядел своих друзей, все они были в одинаковых позах.

Это был он. Он уже был на подходе. Апокалипсис, второй раунд.

Желудок Азирафаэля неприятно скрутило. Он не был готов к нему.

Одним плавным движением, по команде архангелов, появились миллионы крыльев. Азирафаэль огляделся, и от зрелища, напавшего на его глаза, у него перехватило дыхание. Каждый уголок авиабазы был заполнен вечными существами. Их крылья были расправлены, отражая каждый цвет визуального спектра под осенним солнцем.

— Почему твои крылья не изменили цвет, как у всех остальных? — спросил Уэнслидейл, с любопытством разглядывая лицо Азирафаэля за стеклами очков в золотой оправе.

— Они были первыми, — объяснил Данталион, глядя на ребенка в руках Азирафаэля. — Первыми, кто назвал Землю своим домом. Первыми из нас, кто понял, что действительно важно.

Это была интересная теория, и Азирафаэль не имел ни малейшего представления об истине, связанной с ней. Ему придется обдумать это, когда они вернутся в Лондон.

Если они когда-нибудь вернутся в Лондон.

Они взмыли в небо в вихре крыльев, который, казалось, растянулся на многие мили. Азирафаэль чувствовал, как осенний ветер треплет его волосы и белые перья, а он все сильнее и сильнее хлопал крыльями, поднимаясь все выше в небо с каждым ударом сердца.

Уэнслидейл смотрел на них с благоговейным трепетом, одной рукой схватившись за очки. Азирафаэль крепко держался за него, боясь, что если он на мгновение потеряет концентрацию, то может уронить мальчика. Ангел вздрогнул, и он понял, что реакция была не от холода. От того, что скоро произойдет.

Полет в Эдем был быстрым, быстрее, чем следовало бы. С таким количеством людей, путешествующих вместе, чудеса текли естественно, изгибая пространство вокруг них так, что в один момент они парили над лондонскими улицами, невидимыми для человеческих глаз, а в следующий — бесконечная пустыня простиралась под ними во всех направлениях.

Азирафаэль почувствовал, как жар пустыни ударил ему в лицо, когда они переместились из одной части земного шара в другую. Его хватка на Уэнслидейле немного усилилась, когда ангел взлетел вверх, стараясь все время держать Кроули в поле зрения.

Хотя ни один ангел или демон не ступал в Эдем уже более шести тысяч лет, все они инстинктивно знали, куда лететь. Азирафаэль следовал за всеми, не сводя глаз с горизонта, высматривая первые признаки их приближения.

Как странно было возвращаться после стольких лет. У ангела здесь было много приятных воспоминаний, лучшим из которых был его разговор с Кроули. Как он мог знать тогда, когда мир был таким новым, что этот обмен словами будет значить для него? Казалось, что они должны быть вместе и спасти мир в последний раз.

Господи, Азирафаэль надеялся, что это будет в последний раз. Он не знал, сколько еще сможет выдержать.

— Вот оно, — донесся до него шепот Кроули, и Азирафаэль поднял голову. Его демон был прав. Там, на горизонте, увеличиваясь с каждой секундой, виднелась стена Эдема. Все еще твердо стоящая после стольких лет.

Азирафаэль почувствовал, как его сердце воспарило, несмотря на события, которые привели их сюда. Вот тут-то все и началось. Этот Сад был его домом так долго — даже дольше, чем он помнил.

— О нет.

Ангел поднял голову, пытаясь разглядеть лицо Кроули. Пытаясь понять, почему его демон говорил так, будто мир уже закончился в этот момент. Глаза Азирафаэля медленно скользнули вперед. Он накренился в сторону, стараясь не подрезать никому крылья, когда поток горячего воздуха подтолкнул его к более выгодной позиции.

Стена. Он видел ее ясно, как день, невидимую для любого человека, который мог бы наткнуться на нее, но являющуюся маяком для ангелов и демонов, которые сейчас приближались. Он увидел стену, высокую и решительную, окружавшую Сад и отделявшую его от остального мира.

Со своего места высоко над песками пустыни внизу Азирафаэль увидел стену Эдема, а за ней — высохшие русла рек. Сморщенные листья, тощие ветки и коричневую грязь там, где раньше была зеленая трава. Он видел пустоту, страх, отчаяние.

Он видел стену, а за ней — запустение.

***

========== Глава тридцать пятая ==========

***

Кроули приземлился первым. Он увидел умирающий Чад сверху и бросился вперед с внезапной скоростью, сердце бешено колотилось в его груди, угрожая вырваться наружу через костлявую клетку, которая удерживала его внутри. Брайан крепко прижался к нему, когда широкие черные крылья демона подняли облако грязи и пыли за мгновение до того, как его ботинки из змеиной кожи коснулись земли. Не говоря ни слова, демон опустил свою ношу и огляделся вокруг широко раскрытыми янтарными глазами.

Этот Сад был далек от того пышного места, которое он помнил. Возможно, прошло более шести тысяч лет с тех пор, как демон в последний раз ступал в Эдем, но он никогда не сможет забыть этот Рай. Трава поблекла, превратившись в сломанные стебли, рассыпавшиеся от легкого дуновения ветерка. Острые, тощие ветви деревьев тянулись вверх к ярко-голубому небу, горсть листьев все еще цеплялась за их потемневшую кору. Это место было полной и абсолютной пустошью. Кроули почувствовал, как его сердце болезненно сжалось в груди.

— Кроули! — раздался знакомый голос у него за спиной. — Кроули, куда ты собрался?

Он проигнорировал Азирафаэля, позволив своим ногам нести его через пологие холмы, которые раньше были заполнены самой мягкой зеленой травой. Кроули вспомнил, как она касалась нижней части его живота, когда он скользил среди пышных растений. Теперь все это исчезло. Единственное, что осталось от некогда прекрасного Сада, — это горсть сухих листьев и клочья травы, потерявшие почти все оттенки зелени.

— Кроули, подожди!

На этот раз демон остановился, повернувшись лицом к страдальческому крику Азирафаэля с широко раскрытыми янтарными глазами. Грудь его вздымалась, и демон дрожал с головы до ног. Медленно, он встретился взглядом с Азирафаэлем, когда ангел приблизился к нему, Брайан и Уэнслидейл следовали за ним с мечом. Кроули неуверенно протянул руку, хватаясь за своего ангела, желая ощутить присутствие Азирафаэля рядом с собой.

— Посмотри на это, — прохрипел он. В этот момент весь остальной мир исчез. Были только он и Азирафаэль, стоящие в пустом Саду с грозой, назревающей на горизонте. — Он исчез.

Азирафаэль грустно улыбнулся, его голубые глаза блестели от непролитых слез. Кроули был очарован ими. Он тонул в них, не в силах дышать, не в силах думать. Не в силах отвести взгляд куда-то еще.

Мгновение спустя Азирафаэль отвернулся, и чары рассеялись. Кроули неохотно проследил за его взглядом и увидел почти высохшее русло реки. Трава, росшая по обеим сторонам дороги, все еще сохраняла зеленый оттенок, но она определенно увядала. Со своего наблюдательного пункта в нескольких десятках футов демон едва мог разглядеть струйку мутной воды, которая все еще оставалась. Далекий крик от прохладных, чистых вод его воспоминаний.

— Может быть, не все.

Азирафаэль был прав. Сначала он их не заметил, но там, на берегу ручья, виднелась гроздь крошечных белых цветочков, настолько светлых, что они практически сливались с пыльной грязью, окружающей их. Кроули моргнул, чувствуя, как с каждой секундой в груди учащается сердцебиение.

В этих цветах было что-то особенное. Что-то, что казалось таким знакомым. Пока Кроули смотрел на них, рука Азирафаэля переплелась с его собственной, он практически слышал музыку, играющую на самом краю его слуха. Это был мягкий, сладкий звук. Тот, что заставила сердце Кроули наполниться радостью и удивлением, и он осмелился сказать это… любовь.

— Мистер Азирафаэль!

Ангел и демон обернулись и увидели, что все четверо твердо стоят на земле. Анафема и Ньютон следовали за ними по пятам, как и ангелы и демоны, которые привели их сюда. Глаза Кроули поднялись, чтобы встретиться взглядом с каждым из трех архангелов по отдельности, ища на их лицах любой признак того, что все не так плохо, как он видел. Что они каким-то образом ожидали, что эта пустошь встретит их здесь.

Все трое выглядели такими же растерянными и убитыми горем, как и он сам.

— Возвращаю ваш меч обратно, — объявил Уэнслидейл, передавая предмет Азирафаэлю. Кроули неохотно отпустил руку ангела, чтобы Азирафаэль мог как следует держать оружие. Оказалось, что они прибыли первыми. Кроули понятия не имел, сколько времени у них осталось, но если то, что сказал другой ангел, было правдой, он сомневался, что пройдет много времени, прежде чем Габриэль и его армия появятся.

— Послушай, ангел, — начал Кроули, пытаясь успокоить нервы. — Если все пойдет наперекосяк… — он замолчал, в груди поселился страх. Как бы ему ни хотелось задать этот вопрос, как бы ни хотелось убедить себя, что Азирафаэль действительно имел в виду то, что сказал раньше, Кроули не мог выдавить из себя ни слова. У него внезапно пересохло во рту, когда демон начал рассеянно крутить золотое кольцо на левом безымянном пальце.

Азирафаэль улыбнулся ему, тепло и радостно, несмотря на ситуацию, в которой они оказались. Кроули чувствовал, как в его сердце растет любовь к ангелу, стоящему рядом с ним, и надеялся, что Азирафаэль тоже ее чувствует.

— Я не забыл, Кроули. Альфа Центавра, — ответил ангел, его голубые глаза сияли от волнения. — Я навсегда с тобой, дорогой.

— Верно, — Кроули почувствовал, что ухмыляется в ответ, абсурдность того, где они оказались на мгновение забыты. Сейчас это был просто демон и его ангел. — Просто подумал, что было бы неплохо проверить еще раз.

Они почувствовали покалывание электричества в воздухе за мгновение до того, как ударила молния. Волосы на затылке Кроули встали дыбом, и он схватил ближайшего ребенка, на этот раз Пеппер, притянув ее к себе, а его черные крылья сомкнулись вокруг нее. Не было времени даже на то, чтобы почувствовать облегчение, когда Кроули наблюдал, как Ремиэль, Барахиэль и Данталион делают то же самое. Мгновение спустя его глаза закрылись, когда небесные молнии посыпались с неба, сияя такой яркой белизной, что казались почти голубыми.

Через несколько секунд, дым рассеялся и Кроули оказался лицом к лицу с несколькими легионами ангелов. Габриэль стоял впереди, его фиолетовые глаза пронзали пыльный воздух вокруг них, впиваясь кинжалами в Кроули и Азирафаэля. Демон наблюдал, как глаза архангела устремились наружу, глядя на пространство за ними, где миллионы и миллионы ангелов и демонов собрались, стоя решительно, их трансформированные крылья были выставлены на всеобщее обозрение.

— Что это за безумие? — Габриэль сплюнул, его глаза расширились. Кроули почувствовал вспышку удовлетворения, когда заметил проблеск страха в глазах другого существа. — Что вы вдвоем наделали?

Мягкая кожа коснулась черных перьев Кроули. Демон медленно повернулся и увидел своего ангела, стоящего рядом с ним, улыбающегося ему ослепительно, уверенно, с мечом в руке, готового к тому, что должно было произойти. Металлическое лезвие лежало неподвижно, но Кроули чувствовал, как под ним гудит жар, готовый в любой момент вырваться наружу.

Кроули чувствовал, что за его спиной стоят три архангела, а также все остальные, кто осмелился объявить Землю своим домом. Он взглянул вниз на девочку, крепко вцепившуюся в его кожаную куртку, и ее взгляд был полностью скрыт его крыльями. Демон осторожно повел ее вниз, под свои самые длинные перья, подальше от белокрылых существ, стоящих перед ними на противоположном берегу. Он вздохнул с облегчением, когда она присоединилась к остальным своим друзьям, надежно укрывшись между ним и Азирафаэлем, и архангелами, которые решили встать на их сторону.

Прежде чем кто-либо из них успел ответить на требование Габриэля, Кроули почувствовал, как земля задрожала у него под ногами. Он широко расправил крылья, чтобы стабилизировать себя, и схватил свободную руку Азирафаэля для поддержки. Горячий запах серы ударил ему в ноздри, и сердце демона бешено заколотилось. Ад тоже здесь? Он думал, что они планируют остаться в стороне от всего этого испытания. Что же им теперь делать? Они не могли взять на себя все Небеса и Ад одновременно. Это было бы самоубийством.

Он заставил себя сделать глубокий вдох. Не похоже, чтобы у них был какой-то четкий план до того, как ситуация изменилась. Насколько Кроули знал, на самом деле никакого плана не было. Габриэль был здесь со своими легионами ангелов только потому, что верил, что Уриэль мертв и что люди убили его. Если бы ему нужно было угадать, Кроули сказал бы, что Ад уже в пути, для того чтобы убедиться, что они не пропустили все волнения. Гипотетически, если Уриэль раскроется, все будет хорошо. Они все могли бы просто забыть об этом и вернуться домой.

— Что вы здесь делаете? — недовольство Габриэля было очевидно, когда его голос донесся через пыльную землю к Вельзевулу и его собранию демонов, которые только что поднялись из-под земли в шквале огня и серы. Кроули моргнул, его глаза расширились, когда он понял, что принц Ада привел не только нескольких своих ближайших последователей. Все оставшиеся силы Ада стояли позади него.

Как бы невероятно это ни звучало, все двадцать миллионов вечных существ пробрались в Эдем, впервые с тех пор, как половина из них Пала с Небес. Кроули огляделся, ошеломленный разворачивающейся перед ними сценой. Казалось почти поэтичным, что они очутились в географическом центре Сада, где две реки встретились и соединились в одну, образовав три смежных участка суши. Каждая часть их трехстороннего конфликта занимала один из берегов, глядя друг на друга глазами, полными опасений и недоверия.

— Ты действительно думал, что мы пропустим вечеринку? — спросил Вельзевул, и в его голосе не было никаких эмоций, кроме намека на раздражение. Кроули взглянул на своего бывшего босса и внутренне съежился, когда принц демонов вернул ему взгляд, насмешливый и злой.

— Это тебя не касается! — крикнул в ответ Габриэль в нехарактерном для него порыве гнева, поворачиваясь лицом к своему демоническому двойнику. — Это касается только нас и людей. Ты должен был остаться в своей грязной темнице, где тебе и место.

Глаза Вельзевула сузились. Прежде чем они успели произнести еще хоть слово в ответ, Кроули почувствовал, как кто-то протиснулся мимо него. Он обернулся и увидел, что Уриэль шагает вперед, остановившись только тогда, когда достиг края берега реки, не совсем мертвая трава коснулась его босых ног.

— Габриэль, — тихо и спокойно произнес он, встретившись с ним взглядом своих темно-карих глаз. Кроули не мог видеть его лица, потому что теперь Уриэль стоял перед ним лицом к противоположному берегу, но он слышал печаль в его голосе. — Время гнева и мести прошло. Я здесь.

На мгновение Кроули показалось, что он видит настоящие слезы в глазах Габриэля. Лицо архангела на мгновение озарилось радостью, а затем его охватило неодобрение.

— Итак, — продолжил он, и его взгляд внезапно стал жестким, когда он увидел его внешность — его повседневную одежду, пару широких золотисто-коричневых крыльев, сияющих на солнце. — Ты тоже решил стать предателем.

— Да что с тобой такое? — огрызнулся Михаил, прежде чем кто-либо успел предложить объяснение. — Уриэль снова жив. Ты должен быть счастлив.

— Счастлив? — усмехнулся Вельзельвул с противоположного берега. — Почему ты думаешь, что он вообще знает значение этого слова?

Пока продолжался спор, Кроули обнаружил, что его внимание снова переключилось на маленькие белые цветы в нескольких футах от него. Они цеплялись за край высохшего русла реки, практически сверкая в солнечном свете так, что это было почти неестественно. И снова демон почувствовал, как что-то зависло на краю его памяти — возможно, песня. Отблеск солнечного света на мягких перистых крыльях. Яркая улыбка, которая согревала его сердце так, как ничто другое никогда не согревало.

Звуки ссор вокруг него становились все громче, прогоняя прочь воспоминания. Кроули почувствовал, как в его сердце закипает гнев. Неужели они не видят, что он пытается сосредоточиться? Что же, черт побери, было настолько важным, что они продолжали кричать друг на друга без перерыва?

По чистой случайности Кроули в этот момент посмотрел вниз на русло реки. Он увидел мелкую, мутную воду, льющуюся лужицами по каменистому дну. Солнечный свет падал на нее сквозь безоблачное небо, отражаясь радужной радугой от темной поверхности.

Широко распахнув янтарные глаза, Кроули поднял голову, разом окинув взглядом все происходящее вокруг. Споры, начавшиеся между несколькими из них, хлынули наружу, достигнув самых дальних уголков Сада. Все вокруг него, казалось, высказывали свое собственное мнение, независимо от того, слушали его или нет.

Конечно. Теперь все встало на свои места.

— Все прекратите свое нытье! — крикнул Кроули, удивление появилось на его лице, когда они действительно прислушались. Уриэль, Габриэль и Вельзевул обернулись, чтобы посмотреть на него, и те, кто стоял позади них, быстро решили сделать то же самое.

— Разве вы все не видите, что здесь происходит? — он оглядел их всех, ожидая, что кто-то еще сможет установить связь. Когда никто не ответил, Кроули наклонился, чтобы показать на воду, мягко струящуюся рядом с ними, радужный блеск которой все еще был виден всем. — Это нефть, — указал он на благо тех, кто не был на Земле так долго, как он. — Здесь? — его руки быстро двигались между тремя группами. — Мы спорим без всякой причины. Уриэль вернулся! Проблема решена, верно? Но это не так, потому что мы все так злы. Просто так.

Вельзевул посмотрел на Кроули прищуренными глазами.

— Что ты хочешь сказать, предатель?

Кроули едва удержался от искушения закатить глаза.

— Неужели никто из вас не чувствует? — он моргнул, ожидая, что осознание поразит всех сразу. Габриэль и Вельзевул, по крайней мере, должны были уловить то, что он пытался сказать. Судя по ожесточенным взглядам на их лицах, демону придется объяснить им все по буквам.

— Они здесь. В Эдеме, — объяснил Кроули, взглянув на Азирафаэля. Голубые глаза ангела метались во все стороны, белые костяшки пальцев сжимали его меч. Его солдатские инстинкты сработали, и он был готов защитить тех, кого любил, от угрозы, скрывающейся среди них. — Четыре Всадника.

Габриэль открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь идиотское и бесполезное, но тут из рощи справа от Кроули, в нескольких десятках футов, раздался голос, и из тени выступила фигура, плащ звездного света плотно окутал их фигуру.

Азраэль.

Кроули почувствовал, как кровь застыла у него в жилах. Это был он. В конце концов, их последняя схватка будет не с Габриэлем. Она будет с совершенно другим архангелом.

Янтарный взгляд демона упал на мерцающую ткань, когда Азраэль скользнул вниз по берегу реки. Он не оставлял за собой никаких следов, никаких следов на грязной земле, никаких следов звездной пыли. Ничего. Как будто он никогда и не был там с самого начала.

Что-то шевельнулось в глубине сознания Кроули. Его глаза были прикованы к мерцающему плащу, когда в третий раз за это утро демон услышал тихие звуки музыки в своих ушах.

Что ты делаешь?

О, мне очень жаль. Я не хотел тебя беспокоить.

Теперь рядом с песней в его ухе звучали голоса. Знакомые голоса, или, точнее, один очень знакомый голос в паре с его собственным.

Это называется музыкой. По крайней мере, я думаю, что они так это называют. Я слышал, как другие ангелы пели раньше, и решил попробовать.

Кроули отвел глаза и повернулся к Азирафаэлю. Ангел настороженно наблюдал за Азраэлем, его голубые глаза были холодны и неумолимы. То, что Азраэль сделал со всеми ними, было действительно непростительно, и не потому, что Азирафаэль не был способен на это. Кроули знал, что если его спросят, Азирафаэль простит архангела. Это была одна из многих вещей, которые он так любил в своем ангеле. Доброта Азирафаэля не знала границ.

Азирафаэль простил бы непростительное, если бы его спросили. Но Азраэль никогда этого не сделает. Азраэль не хотел прощения. Он хотел сохранить их воспоминания себе. Кроули не знал почему, но он был бы снова проклят, если бы позволил архангелу выйти сухим из воды еще хоть на мгновение.

Это прекрасно. Тебе не стоит беспокоиться о том, чтобы попытаться скрыть его. Пой, чтобы все творение услышало.

Спасибо, мой дорогой.

Янтарные глаза расширились, когда Кроули продолжал смотреть на Азирафаэля, вспышки воспоминаний появлялись и исчезали в его сознании слишком быстро, чтобы он мог понять. Это был голос Азирафаэля в его голове. Азирафаэль напевал тихую мелодию в его памяти.

Необузданная ярость наполнила демона, когда он повернулся лицом к Азраэлю. Кроули знал, что его воспоминания были украдены. У всех украдены. Вот почему они оказались в таком беспорядке с самого Начала. Но обнаружить, что Азраэль забрал воспоминания об Азирафаэле? То, что Кроули знал его раньше, ранило сильнее, чем он мог себе представить.

Он отчаянно хотел вернуть эти воспоминания.

— Почему ты здесь? — спросил Габриэль, когда Азраэль повернулся к нему лицом, все еще паря над мелкой рекой, которая когда-то была такой полной и наполненной жизнью. Кроули посмотрел на существо с фиолетовыми глазами. Неужели Габриэль тоже помнит? Может быть, присутствие Азраэля повлияло на кого-то еще или только на него самого? Был ли это проблеск замешательства в глазах Габриэля? Может быть, подергивание уголка рта Михаила означало, что воспоминания тоже мелькали в их сознании?

ПОХОЖЕ, ВЫ ВСЕ РЕШИЛИ, ЧТО СЕЙЧАС САМОЕ ВРЕМЯ ВСТРЕТИТЬСЯ, ответил Азраэль глубоким и звучным голосом. Кроули не сомневался, что его слышат все в Саду. БУДУЧИ СЕДЬМЫМ АРХАНГЕЛОМ, Я СЧИТАЛ СВОИМ ДОЛГОМ ТОЖЕ ПРИСУТСТВОВАТЬ.

На этот раз Габриэль не купился на это.

— Ты никогда раньше не посещал наши собрания. Что делает это таким особенным?

Кроули не видел лица Азраэля, но слышал ухмылку в его голосе.

ВОЗМОЖНО, Я ЦЕНЮ ПЕРЕМЕНУ МЕСТА.

— А как же твои друзья?

Вместо этого вопрос был задан Вельзевулом. Кроули взглянул на принца демонов, заметив, что он не разделяет замешательства своего двойника. Во всяком случае, Вельзевул выглядел просто раздраженным.

— Ты не упомянул о них во время своего маленького визита.

Кроули снова огляделся по сторонам. Он почувствовал, как в воздухе что-то изменилось, когда показались остальные три всадника. Из чахлых, лишенных листьев деревьев появились еще три фигуры, по одной на каждом из трех берегов. Ангелы и демоны быстро отступили в сторону, пропуская всадников, настороженно глядя на них, когда они проходили мимо.

Она улыбнулась ему, дразня кончиками пальцев его вытянутое крыло. Кроули зашипел на существо, обнажая змееподобные клыки, и переместил свое тело, чтобы закрыть Азирафаэля от ее взгляда. Ангел уже вовсю смотрел на нее, когда Война жадно взглянула на его меч со своего места рядом с Михаилом и Сандальфоном. Нахмурившись, Азирафаэль наконец-то вернул его к жизни, зная в глубине души, как и Кроули, что находится на горизонте.

— Ты спустился в Ад? — спросил Габриэль, когда трое всадников спустились в высохшее русло реки, кружа вокруг Азраэля, который парил в нескольких футах над ними. Плащ звездного света развевался вокруг архангела, хотя никакого ветра не чувствовалось. — Зачем?

Он хотел этого, понял Кроули с внезапным приливом энергии. Азраэль хотел, чтобы все они были здесь. Он пытался что-то сделать — что-то большое. Что он пытался сделать? Чего еще мог желать Азраэль? У него уже были все их воспоминания. Что еще он мог взять от них?

У МЕНЯ ЕСТЬ СВОИ ПРИЧИНЫ.

— Хватит, Азраэль, — Уриэль сделал шаг вперед, и архангел повернулся, чтобы встретиться с ним взглядом. Кроули не мог разглядеть его лица, скрытого плащом звездного света, но он видел, как пронзительные голубые глаза вспыхивают в окружавших его тенях. Азраэль не выглядел довольным, увидев его. — Все кончено. Мы знаем, где наше истинное место, — он повернул голову к Габриэлю и мягко улыбнулся ему, в его голосе не было и следа гнева. К удивлению Кроули, архангел с фиолетовыми глазами улыбнулся в ответ. — Миллионы из нас уже выбрали Землю своим домом. Со временем за ними последуют и остальные.

ВАШ ДОМ? Спросил Азраэль с явной насмешкой в голосе, хотя на лице ее не было видно. ЗЕМЛЯ НИКОГДА НЕ БЫЛА ВАШИМ ДОМОМ. ВАШЕ МЕСТО НА НЕБЕСАХ И В АДУ. НАБЛЮДАТЬ ЗА ЛЮДЬМИ ИЗДАЛЕКА.

Разочарование текло по крови Кроули, наполняя его энергией. Он лгал! Азраэль лгал. Он не хотел, чтобы они остались на Земле. Он хотел, чтобы они отреклись от человечества и вернулись туда, откуда пришли. То, что они здесь, решили остаться с человечеством, должно идти вразрез с его планом. Все, что нужно было сделать демону, — это выяснить, как помешать ему.

— Не слушайте его! — крикнул Кроули, чувствуя, как миллионы глаз повернулись к нему. — Этот ублюдок украл наши воспоминания. Мы не можем доверять тому, что он говорит.

— Это правда, — повторил Азирафаэль, поднимая свой пылающий меч на несколько дюймов выше, готовясь к возмездию. — Он забрал все, что было у нас до Падения. Азраэль — причина, по которой никто из нас не помнит друг друга. Из-за него никто из нас не помнит, с какой целью Она нас оставила.

В Саду воцарилась тишина. Кроули слышал, как кровь стучит у него в ушах, как бешено колотится сердце в груди, пока он ждал, что будет дальше.

ВЫ ДВОЕ, начал Азраэль, поворачиваясь лицом к Кроули и Азирафаэлю, НИКОГДА НЕ ПОНИМАЕТЕ, КОГДА НАДО ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ.

Это был тот самый момент. Кроули почувствовал, как шок от этого пронзил его до глубины души, когда неоново-голубые глаза встретились с его собственными. У него была доля секунды, чтобы принять решение. Доля секунды, чтобы либо схватить Азирафаэля за руку и унести его к звездам, либо сделать что-то, чтобы спасти их всех.

Без единого слова предупреждения Кроули бросился к Азирафаэлю и вырвал пылающий меч из рук ангела. Крик удивления Азирафаэля был заглушен всплеском адреналина в его венах, когда демон бросился вперед с могучим криком, крепко сжимая пылающий меч обеими руками.

Азраэль был готов и ждал встречи с ним, злобная улыбка сияла в его смертельно синих глазах.

Теперь бежать было некуда. Пути назад нет.

Кроули собирался спасти мир. Снова.

***

Комментарий к Глава тридцать пятая

Да прибудет с нами Люцифер, ребята, я уже ничего не понимаю

========== Глава тридцать шестая ==========

***

Никакого плана не было.

Честно говоря, никакого плана никогда не было. УКроули не было времени что-либо обдумать. Азраэль повернулся к нему своими пронзительными голубыми глазами — такими холодными по сравнению с голубым взглядом, к которому он привык, — и Кроули понял, что должен действовать. Он должен был что-то сделать, чтобы остановить то, что собирался сделать архангел.

Кроули знал, что не сможет убить Азраэля. Даже если у него был пылающий меч, он знал, что в глубине души он ничего не сделает против Ангела Смерти. Убить Смерть было невозможно. Азраэль говорил то же самое на авиабазе Тадфилд во время Апокалипсиса.

Я — ТЕНЬ ТВОРЕНИЯ. ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УНИЧТОЖИТЬ МЕНЯ. ЭТО УНИЧТОЖИТ ВЕСЬ МИР.

Даже если бы Азраэлю удалось причинить боль, Кроули был последним существом на Земле, которое могло бы на это пойти. Кроули не был бойцом. Он никогда не был бойцом. Азирафаэль должен был быть тем, кто начнет атаку, но это означало бы, что его ангел подвергает себя опасности. А Кроули не мог этого допустить. Однажды он потерял Азирафаэлю. Он не смог бы потерять снова.

И все же Кроули не мог просто сидеть и ничего не делать. Азирафаэль был прав. Земля была их домом. Больше нигде во вселенной он не хотел бы оказаться, даже если бы ангел был рядом с ним. Азирафаэль, возможно, и был самым важным в его жизни, но это не означало, что он был единственным. У Кроули были и другие стороны жизни, которыми он дорожил. Другие части, которые стоило спасти.

Итак, он побежал на Азраэля. Кроули схватил пылающий меч и побежал изо всех сил. Его шаги стучали по сухому травянистому берегу, янтарные глаза были устремлены на цель прямо перед ним.

Он увидел, что коса материализовалась, слишком поздно.

В одну минуту демон бросился на Азраэля с пылающим мечом в руке, а в следующую — завихрение черного дыма, вспышка металла, прежде чем жгучая боль пронзила его торс, протянувшись от верха правого плеча до самого пупка. Кроули изогнулся в воздухе, едва сдерживая крик, когда упал.

Крошечный клочок ткани отделился от одежды Азраэля, когда меч Кроули взметнулся вверх, к архангелу. Время, казалось, замедлилось, когда демон упал в воздухе, звездная ткань трепетала рядом с ним, исчезая в небытие с последним проблеском света.

Звуки вокруг него прекратили свое существование, когда адреналин прошел через все его тело. Кроули чувствовал, как стук его сердца отдается в голове, когда маленькие черные точки заплясали перед глазами. Ему хотелось повернуть голову и посмотреть туда, где все еще стоял Азирафаэль. Он хотел посмотреть на лицо своего ангела и увидеть уверенность в этих ярких голубых глазах, что все не так плохо, как боялся Кроули в тот момент, но не мог пошевелиться. Не в состоянии думать. Не в силах ничего сделать, кроме как медленно падать, он смотрел прямо перед собой на скопление ангелов с жемчужно-белыми крыльями, стоящих на берегу перед ним.

Шок был очевиден на их застывших лицах. Глаза широко раскрыты, рты разинуты. Они были слишком ошеломлены, чтобы двигаться — по крайней мере, пока. Время все еще бежало медленно, словно только что пробралось через чан с патокой. Кроули попытался моргнуть, но обнаружил, что его тело полностью вышло из-под контроля. Он падал, янтарные глаза смотрели только на лица архангелов, которые так сильно ненавидели его. На двух их лицах он увидел отражение удивления. В их глазах мелькнуло беспокойство, как будто они могли быть следующими, на кого Азраэль мог осмелиться напасть. Они не двинулись с места, чтобы прийти ему на помощь. Они не двинулись с места, чтобы напасть на Азраэля. Они ничего не сделали.

Взгляд Кроули метнулся к лицу Габриэля. В конце концов, именно из-за него они все здесь собрались. Архангел не может быть настоящим злодеем. Возможно, Габриэль и не был тем, кто украл все их воспоминания, но он приложил руку к тому, как прошел сегодняшний день.

Янтарные глаза встретились с фиалковыми, и если бы глаза Кроули могли расшириться в этот момент, они бы так и сделали. Он увидел чистую боль, запечатленную в глубоких морщинах на лбу Габриэля. В ярких глазах архангела вспыхнула паника. По щекам Габриэля потекли настоящие слезы.

Это почти выглядело так, будто Габриэль волновало, что он собирался умереть. Как будто Габриэлю было не все равно, что случится с Кроули.

Демон тяжело ударился о землю, воздух вырвался из его легких, когда огонь обжег грудь в том месте, где коса порезала его. Звук вернулся к нему внезапно в виде оглушительного крика. Сначала Кроули подумал, что это его собственный голос. Боль в груди была достаточно сильной, чтобы заслужить нечто большее, чем просто крик. Но ветер был выбит из его легких, и огонь, который начал распространяться по его рукам и ногам, очень мешал его разуму вспомнить, как дышать, не говоря уже о том, чтобы кричать.

Больше всего он боялся, что этот звук исходит от Азирафаэля. Что ангел видел, что произошло и каким-то образом понял, что это значит. Кроули не был готов к тому, что это будет конец. Было так много вещей, которые он все еще хотел сделать. Он только что признался Азирафаэлю в своих чувствах, после шести тысяч лет сдерживания их. Разве они не заслужили еще по крайней мере шесть тысяч лет, чтобы быть вместе по-настоящему?

Боль пронзила его, и Кроули закрыл глаза, но только на мгновение. Разум уносил его прочь отсюда — прочь от этого места, наполненного болью и смертью, в новый Рай. Маленький домик на берегу моря, с большой библиотекой и садом на заднем дворе, где они с Азирафаэлем могли бы жить в мире и покое. Там они с Азирафаэлем могли проводить свои дни вдали от города. Подальше от места, где было так много плохих воспоминаний. И в этом месте они могли бы найти общий дом, чтобы, наконец, быть свободными.

Мгновение спустя демон открыл глаза и понял, что крик, эхом отдавшийся в его голове, вовсе не принадлежал Азирафаэлю. Этого не может быть. Во-первых, потому что звук отчетливее всего доносился спереди, а не сзади. И во-вторых, потому что теперь он смотрел прямо на его источник. Боль, льющаяся из этих ярких фиалковых глаз, сопровождаемая криком, наполненным таким большим страхом и потерей, была бы достаточной, чтобы остановить Кроули, если бы он уже не застыл на месте на земле, не считая случайного спазма боли, который сочился через его грудь.

Это кричал Габриэль. Это плакал Габриэль. Габриэль метался вокруг, пытаясь вырваться из рук, которые внезапно поднялись, чтобы удержать его, не дать ему встретить тот же конец.

Это Габриэль выкрикивал его имя.

Только это было не его имя. Или его? Архангел определенно не кричал, когда «Кроули» эхом разносилось в воздухе вокруг него. И он не захотел использовать первоначальный титул демона. Нет, Габриэль выкрикивал другое имя, более глубокое. То, которое Кроули забыл до этого самого момента, но когда оно эхом отозвалось вокруг него, его зрение медленно начало отказывать, Кроули понял, что оно принадлежит ему. Это имя было такой же частью его жизни, как растения, Бентли или Азирафаэль. Это было частью его самого, так же как и имя «Кроули», которое он так полюбил. Так было всегда.

— РАФАЭЛЬ!

***

Азирафаэль застыл на берегу реки, широко раскрыв голубые глаза, наблюдая за падением Кроули, грациозно изогнувшегося дугой и взмахнувшего пылающим мечом, чтобы срезать самый маленький кусочек ткани с одежды Азраэля.

Ангел хотел закричать. Он хотел броситься вперед и схватить своего глупого, любимого демона, но Азирафаэль почувствовал, что прирос к месту. Он не мог ни пошевелиться, ни заговорить, ни закричать от боли, когда тело Кроули с глухим стуком ударилось о грязную землю, и его пронзила судорога боли. Азирафаэль не мог сделать абсолютно ничего.

С другого берега реки донесся крик, и глаза Азирафаэля взлетели вверх, навстречу этому звуку. Это не был крик, полный ярости или вызова. Это был тот самый звук, который эхом отозвался во всей его душе.

Это был звук полной и абсолютной потери. И он исходил от Габриэля.

Что происходит? Почему у Габриэля так разбито сердце, когда он видит, как страдает Кроули? Габриэль ненавидел Кроули, возможно, так же сильно, как Азирафаэля, если не больше. Архангел разваливался на куски. Он бросился вперед к Азраэлю, но его удерживали Михаил и Сандальфон, крепко обхватившие его за плечи.

— РАФАЭЛЬ!

Имя сорвалось с губ Габриэля, и глаза Азирафаэля расширились. По всей логике, это имя не должно было ничего значить для него. Он не знал никого по имени Рафаэль. Не было никаких причин, чтобы его сердце подпрыгнуло к горлу при этом звуке. Не было никакой причины, по которой его тело должно было начать дрожать таким образом. У него не было причин чувствовать такую потерю.

Я не позволю небесам потерять еще одного архангела. Даже одного было слишком много для нас. Это больше не повторится.

Слова Барахиэля, сказанные несколько недель назад, эхом отозвались в голове Азирафаэля, и он почувствовал, как его сердце бешено заколотилось. Ангел чувствовал себя так, словно держал в руках сложную головоломку и был в нескольких шагах от ее решения. У него были все кусочки, все, что ему оставалось сделать, это сложить их вместе.

Глаза Азирафаэля метнулись к звездному плащу, который продолжал кружиться вокруг тела Азраэля, пока он парил перед ними. Там, у основания, как раз над тем местом, где были спрятаны ноги, виднелся обтрепанный край, который Кроули успел срезать пылающим мечом.

— Воспоминания спрятаны в плаще, — прошептал Азирафаэль, наконец-то понимая, что происходит. — Воспоминания, — повторил он чуть громче, чтобы те, кто был рядом, могли его услышать и понять.

— Воспоминания, — он смотрел, как Уриэль и Данталион повернулись к нему. — Те, что он у нас украл. Они заперты в его плаще.

Прежде чем Азирафаэль успел сделать что-то еще, прежде чем он смог придумать какой-то план, чтобы вернуть их воспоминания, чтобы спасти Кроули, четыре маленьких человека вышли вперед, рука об руку друг с другом, чтобы встретиться с Азраэлем наедине.

Азирафаэль хотел закричать, но снова обнаружил, что голос его не слушается. Одно дело, когда Кроули бросается в опасность, но дети? Он не мог этого допустить.

Наконец, тело Азирафаэля начало прислушиваться к нему. Он двинулся, чтобы перехватить их, но Адам встретил его взгляд и покачал головой.

Мы справимся, казалось, говорили его карие глаза.

И Азирафаэль прислушался. Вместо того чтобы заслонить детей от взгляда Азраэля, ангел скользнул по пыльному берегу в грязь и практически полетел к Кроули. Когда Кроули спустился к земле, Азраэль снова обратил свое внимание на скопление демонов и ангелов на противоположных берегах. Когда он почувствовал приближение человеческих детей, то обернулся, его голубые глаза вспыхнули, как яркие, ослепляющие фонарики.

— Вы не можете этого сделать, — заявил Адам, крепко сжимая руки Брайана и Пеппер в неразрывной цепи.

КТО ТЫ ТАКОЙ, ДИТЯ, ЧТОБЫ ГОВОРИТЬ МНЕ, ЧТО Я МОГУ И ЧЕГО НЕ МОГУ ДЕЛАТЬ?

— На самом деле это очевидно, — объяснила Пеппер, и Азирафаэлю показалось, что она скрестила бы руки на груди, если бы другая рука не была зажата в ладони Уэнслидейла. — Вы сами так сказали. Вы — Смерть.

Пока дети разговаривали, Азирафаэль вытащил Кроули из грязи и посадил к себе на колени. Глаза демона были закрыты, но он все еще едва дышал. На его рубашке было темное мокрое пятно, там, где лезвие полностью рассекло кожу. Азирафаэль видел кровь — не тонкую струйку, а непрерывный поток.

Это было плохо. Это было очень, очень плохо.

Слезы навернулись ему на глаза, но ангел заставил себя сдержать их. Он быстро скинул пальто, отбросил его в сторону, прежде чем чудесным образом сунуть в руку тряпку. Не говоря больше ни слова, Азирафаэль прижал его к ране на груди Кроули, руки его дрожали от страха. Это не могло быть концом. Кроули не мог умереть. Он не мог. Азирафаэль этого не допустит.

ДА, ответил Смерть на замечание Пеппер. По крайней мере, он опустил оружие. По крайней мере, Азраэль не смотрел на этих детей с таким же презрением, как на Азирафаэля и Кроули. По крайней мере, он не выглядел так, будто собирался разорвать их на куски только за то, что они с ним разговаривали.

— Вы — Смерть, — повторил Брайан, стоя прямо против их врага. — Это значит, что вы не можете убивать людей.

Азраэль молчал, глядя на них сверху вниз с того места, где он парил над некогда прекрасной рекой. Война, Голод и Загрязнение — все повернулись, чтобы посмотреть на детей, и в глазах каждого из них вспыхнула ненависть. Они не забыли, что случилось в прошлый раз, когда они столкнулись лицом к лицу с этими отродьями.

— Вы даете людям инструменты для смерти, — объяснил Уэнслидейл, поднимая свободную руку, чтобы поправить очки. — Но вы же не можете убить их сами. И это касается всех вас.

— Война дает людям инструменты для войны, — объяснила Пеппер, глядя сверху вниз на женщину с кроваво-красными волосами и огненными глазами. — Вы даете им оружие и возбуждаешь их эмоции так, что они хотят сражаться. Но вы не можете участвовать в настоящих боях.

— И Загрязнение, — заметил Брайан. — Вы наполняете людей апатией. Вы заставляете их думать, что то, что они делают, не имеет большого значения в великой схеме вещей. Вы делаете людей беспечными, но сами не выливаете масло. Вы не выбрасываете мусор в океаны. Вы просто стоите и смотрите.

— Голод не убивает всю нашу пищу, — продолжил Уэнслидейл, прежде чем кто-либо из всадников успел возразить. — На этой планете достаточно еды, чтобы прокормить все население в полтора раза, но люди все равно ложатся спать голодными. Вы не забираете нашу еду, вы заставляете нас думать, что это чья-то чужая проблема. Чья-то еще обязанность помогать.

— Итак, само собой разумеется, — заключил Адам, не ослабляя хватки на руках друзей, — что как один из всадников — тот, кто олицетворяет Смерть, — вы не можете на самом деле вызвать смерть. Вы можете только дать другим людям инструменты, чтобы они могли вызвать ее сами. Вы можете только прийти в самом конце, чтобы очистить их беспорядок.

В СМЫСЛЕ?

— Вы не можете убить Кроули.

Откровение было произнесено в унисон всеми четырьмя детьми, и в тот момент, когда эти слова долетели до ушей Азирафаэля, он услышал глубокий вздох демона, сидевшего у него на коленях. Слезы облегчения выступили у него на глазах, когда Кроули попытался сесть, рана на его груди зашивалась прямо на глазах Азирафаэля.

Низкий рык вырвался из горла Азраэля, когда он посмотрел на детей сверху вниз. Коса все еще лежала в его правой руке, солнечный свет угрожающе отражался от заточенного изогнутого лезвия.

Они не казались испуганными. С решимостью, вспыхнувшей в их глазах, четверо детей подошли на шаг ближе к закутанному в плащ архангелу, их руки все еще были связаны вместе, как будто они никогда не собирались отпускать друг друга.

По Саду пронесся ветерок, обдувая их грязью и пылью. Азирафаэль широко раскрытыми глазами наблюдал, как пылающий меч, лежащий в грязи рядом с ними, сам собой поднялся в воздух. Почти незаметно он начал вибрировать, испуская нежный гул энергии, прежде чем разбиться на набор из шести одинаковых мечей, каждый из которых ярко горел другим цветом вечного огня.

Рядом с ним встал Кроули, в его янтарных глазах сверкнула решимость. Азирафаэль тихо вскрикнул и поднялся вместе с ним, беспокоясь, что демон, возможно, перенапрягся после того, что он только что пережил. Кроули не дрогнул. Он стоял, сильный и уверенный, пока мечи летали по воздуху, находя свой путь к архангелам, стоящим рядом.

Ремиэль, Уриэль, Михаил, Габриэль и Барахиэль протянули руки, чтобы схватить мечи перед собой. Когда рука Кроули сомкнулась на рукояти последнего клинка, все шестеро засветились ярким светом. Азирафаэль, затаив дыхание, наблюдал, как все шесть архангелов взмыли в небо, быстро окружив Азраэля со всех сторон.

— Верни нам наши воспоминания, — потребовал Габриэль, и его глаза засверкали ярче под фиолетовым пламенем меча, который он сейчас держал в руках. Азраэль повернулся, чтобы посмотреть на архангела. Азирафаэль больше не видел его лица, но слышал презрение в голосе Азраэля так же ясно, как если бы он стоял прямо перед ангелом.

ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УНИЧТОЖИТЬ МЕНЯ, уверенно заявил Азраэль, вторя своим чувствам шестимесячной давности. ЭТО РАЗРУШИТ ВЕСЬ МИР.

Габриэль резко улыбнулся, и это действие отразилось на лицах всех остальных архангелов. Азирафаэль взглянул на лицо Кроули и ярко-оранжевое пламя, парящее в нескольких футах перед ним. На краткий миг его янтарные глаза опустились вниз, встретившись взглядом с Азирафаэлем. Сердце ангела воспарило, когда он поймал мягкую улыбку, которую подарил ему демон, прежде чем вернуться к своей задаче.

— Нам не нужно уничтожать тебя, — раздался голос Уриэля с противоположной стороны. — Не совсем. Нам просто нужно вернуть то, что ты у нас украл. После этого все остальное встанет на свои места.

Азирафаэль перевел взгляд на трех других всадников, все еще находившихся в русле реки вместе с ним. Все трое смотрели на Азраэля, ища указаний там, где их не было. Азраэлю больше нечего было делать. Больше ему некуда было обратиться. Он был побежден.

И он это знал.

Не говоря больше ни слова, Азраэль раскрыл крылья. Они тянулись от кончика до кончика, огромные, темные и удивительно красивые. Азирафаэль был восхищен ими, не в силах оторвать глаз, когда седьмой архангел поднялся в небо. Тремя мощными взмахами крыльев он взмыл в небо, исчезнув за облаками, оставив после себя лишь один кусок звездной ткани, который мягко трепетал на земле.

Война, Загрязнение и Голод обменялись паническими взглядами, прежде чем выкарабкаться из русла реки, направляясь в противоположном направлении. У них не было собственных крыльев, чтобы улететь, но никто не пытался остановить их. Все взгляды были прикованы к плащу, который перестал падать, вместо этого он завис в воздухе, в центре всех них, нити звездного света медленно начали распутываться.

Азирафаэль почувствовал всплеск энергии внутри него. Воспоминания проносились перед его глазами в быстрой последовательности. Видения тепла, любви и прекрасного пышного сада. Слезы хлынули из его глаз, когда Азирафаэль изо всех сил старался не упасть на колени. Он был ошеломлен воспоминаниями и всеми эмоциями, которые сопровождали их.

Он вспомнил. Азирафаэль вспомнил все. Он вспомнил, как впервые открыл глаза. Он вспомнил, как создавал тысячи пышных, красивых растений. Он вспомнил музыку, радость и других.

Больше всего Азирафаэль запомнил пару теплых золотистых глаз. Он помнил сильные, могучие крылья, огненно-рыжие волосы и улыбку, которая наполняла его сердце теплом больше, чем все остальное. Больше, чем что-либо еще когда-либо могло его так наполнить.

Глаза Азирафаэля распахнулись, когда он нашел взгляд Кроули. Демон снова опустился на землю и повернулся, чтобы посмотреть на Азирафаэля, его лицо тоже было залито слезами.

— Азирафаэль, — выдохнул Кроули, меч уже выпал из его рук, когда он, спотыкаясь, шел по грязной земле к ангелу. У Азирафаэля перехватило дыхание, когда его демон, его архангел, положил руки на щеки Азирафаэля, слегка поглаживая их, глядя на него так, словно он видел ангела в первый раз.

— Я помню, мой дорогой, — прошептал Азирафаэль, наклоняясь вперед, чтобы прижаться лбом к лбу Кроули. — Я помню.

Повсюду вокруг них происходили подобные воссоединения. Линии между тремя отдельными сторонами начали размываться, когда ангелы и демоны порхали вокруг, приветствуя друзей и любимых, которых не узнавали тысячелетиями.

На мгновение оторвавшись друг от друга, их руки соскользнули вместе, как и было задумано, Азирафаэль и Кроули повернулись, чтобы посмотреть на своих друзей, все еще стоявших на пыльном берегу. Взгляд Азирафаэля тут же упал на Ремиэль и Данталиона, заключившихся в объятия столь интимные, что ангел был вынужден отвести взгляд. Позади него к Габриэлю и Михаилу подлетели Уриэль и Барахиэль. Все четверо улыбались друг другу и плакали. Радость вокруг них была очевидна.

Невысокая, худощавая фигура, но не менее впечатляющая, пересекала русло реки, не сводя глаз с одного конкретного человека с фиолетовыми глазами. Азирафаэль толкнул Кроули локтем, и оба повернулись, чтобы посмотреть, как Вельзевул, князь Ада, подошел к Габриэлю и обхватил его живот руками, не произнеся ни единого слова.

Вместо того чтобы заговорить, на лице Габриэля появилась мягкая улыбка, которую Азирафаэль не видел у него с самого начала. Архангел остановился на полуслове и обхватил своими сильными руками тело Вельзевула, притягивая его ближе.

— Вы присоединитесь к нам? — спросил Уриэль стоявших перед ним двоих, когда они отстранились друг от друга, его карие глаза сияли от радости. — Сделаете ли ты Землю своим домом, каким она всегда должна была быть?

— Да, — выдохнули оба существа, их крылья мгновенно трансформировались в трепет несуществующего ветерка. Азирафаэль ахнул, увидев, как перья Габриэля формируются в светло-фиолетовый цвет сверху, углубляясь в этот оттенок по мере того, как они опускались вниз. Трансформация Вельзевула была такой же, его первоначальные черные перья стали темно-серыми, а некоторые из основных перьев пестрели ярко-красным.

Превращения продолжались вовне, когда ангелы и демоны клялись остаться здесь, на Земле. Поскольку каждый из них помнил свою истинную цель и, наконец, хотел видеть ее выполненной. Одно за другим «да» разносилось по всему Саду. Крылья меняли цвет, улыбки заполняли лица существа, пока не осталась только одна пара черных крыльев.

— Хастур?

Несколько голов повернулись в сторону второго набора совершенно черных крыльев. Азирафаэль почувствовал, как его желудок неприятно скрутило. Кроули мягко сжал его руку и повел обоих к руслу реки, не торопясь подниматься и возвращаться на участок зеленой травы, который все еще оставался. Азирафаэль последовал за своим возлюбленным и подавил желание смахнуть пыль и грязь со своих штанов, когда они оба повернулись лицом к последнему демону.

— Ты единственный, кто остался, Хастур, — мягко произнес Дагон с большей осторожностью, чем Азирафаэль мог себе представить. — Ты не хочешь присоединиться к нам?

Демон усмехнулся.

— Ты думаешь, я захочу жить там, где живет это ужасное существо? — те, кто стоял вокруг, не пропустили презрительный взгляд, который Хастур бросил в сторону Кроули. — После того, что он сделал? После того, как мы потеряли Лигура из-за него? Я никогда не присоединюсь к вам.

Сердце Азирафаэля упало. Он был так уверен, что все наконец закончилось. Они все получили свои воспоминания. Рай и Ад примирялись. Угрозы войны больше не было. Наконец-то они смогут жить в мире.

Все, кроме одного.

— Вы кого-то потеряли? — голос Адама был таким невинным, в нем не было ни печали, ни злобы, ни ликования при мысли о том, что у демона кто-то исчез навсегда. Просто легкое любопытство, как будто он только сейчас понял, что какая-то маленькая безделушка была сдвинута с места.

— Да, — буркнул Хастур, стоя в одиночестве на противоположном берегу, его угольно-черные глаза сверкали на солнце. — Твой друг демон убил его.

Вместо того чтобы защищаться, как полагал Азирафаэль, Кроули просто склонил голову в знак согласия. Ничто из того, что он сказал, не могло исправить причиненную им боль. Не имело значения, что Кроули только защищался. Не имело значения, что его загнали в угол. Не имело значения, что он сделал это, чтобы остаться рядом с Азирафаэлем. Азирафаэль знал, что при первой же возможности Кроули сделал бы это снова и снова. Столкнувшись с необходимостью отдать жизнь Лигура или его собственную, Кроули каждый раз делал бы один и тот же выбор.

— Почему вы сразу не сказали? — спросила Пеппер, оглядывая остальных троих детей. Азирафаэль вскинул голову, широко раскрыв глаза. Конечно, они не могли…? Прошло уже больше полугода с тех пор, как был уничтожен Лигур. Святой водой, не меньше. Должны же быть какие-то ограничения на то, что эти дети могут делать, не так ли?

Видимо, нет. Как только эта мысль пришла ему в голову, воздух рядом с Хастуром начал мерцать. Широко раскрыв черные глаза, он сделал несколько шагов назад, когда перед ними начала материализовываться фигура. Боль пронзила запястье Азирафаэля, когда Кроули сжал его руку железной хваткой, янтарные глаза сфокусировались на очень знакомой фигуре, стоящей сейчас посреди них.

— Что? — на лице Хастура отразилось потрясение. — Каким образом? Я… — он замолчал, не в силах произнести слова, которые так отчаянно хотел сказать.

— Ну, — заметил Лигур, оглядывая множество вечных существ вокруг себя. — Похоже, я пропустил целую вечеринку.

— Лигур!

Азриафаэль снова почувствовал, как слезы текут из его глаз, когда он наблюдал за воссоединением двух демонов. Последовали смешки, объятия и добрые старомодные шлепки по спине, и когда они расстались, Азирафаэль заметил, что их крылья, в сущности, сильно изменились. Оба набора были ярко-оранжевого цвета — точно такого же оттенка, как глаза Лигура, с более темными оранжевыми отметинами, и Лигура, смешивающегося с несколькими различными оттенками золота.

Глядя на них сейчас, Азирафаэль задавался вопросом, что бы произошло, если бы они поняли, что Адам и его друзья могли исправить эту ошибку раньше? Пришел бы Данталион на Землю, чтобы попытаться добиться расположения Азирафаэля и тем самым наказать Кроули, если бы жизнь Лигура была восстановлена после Апокалипсиса? Неужели Азирафаэля и Кроули утащили бы в Ад и чуть не лишили крыльев? Узнали бы они о жестоких деяниях Азраэля и проделали бы весь этот путь, чтобы остановить войну между небом и человечеством? Вернулись ли бы к ним когда-нибудь воспоминания?

И все это только потому, что демон потерял своего друга. Все это, чтобы, наконец, достичь той точки, где они снова были вместе.

Взглянув на Хастура и Лигура, Азирафаэль улыбнулся, притянул к себе своего демона и, наклонившись, нежно поцеловал его в щеку.

— Мы сделали это, мой дорогой, — тихо пробормотал Азирафаэль, но он знал, что окружающие все еще могут его слышать. Все они медленно повернулись в его сторону, ожидая, пока Азирафаэль и Кроули приведут их к следующему пункту назначения.

— Мы победили.

Он чувствовал, как Кроули улыбается ему в ответ, когда демон обхватил рукой торс Азирафаэля и прижался губами к коже его лба. Азирафаэль в последний раз оглядел прекрасную смесь вечных существ, все внимание которых было приковано к нему. Наконец его голубые глаза остановились на двух последних прибавлениях к их очень большой земной семье.

Нежный кивок обоих был единственным сигналом, в котором он нуждался.

— Пошли домой, — объявил Азирафаэль, прижимая Кроули к себе и оглядывая собравшихся перед ним существ.

Миллионы и миллионы лиц улыбались ему, ожидая сигнала. Бросив последний взгляд в теплые янтарные глаза Кроули, Азирафаэль чудесным образом сложил шесть мечей обратно в один, крепко ухватился за него и торжествующе расправил крылья, не в силах сдержать радостный крик.

Миллионы разноцветных крыльев взмыли в небо, унося с собой не ангелов и не демонов, а новых хранителей Земли. И когда они улетели из Эдема в мир, который каждый из них считал своим, ни один из них не оглянулся назад. В этом не было необходимости, потому что теперь они все знали, где их ждет будущее — там, где им суждено быть всегда.

А за ними, где-то на далеком плане существования, но все же достаточно близко, двери в Рай и Ад закрылись в последний раз.

***

Комментарий к Глава тридцать шестая

Это еще не конец!

========== Эпилог ==========

***

— Кроули, дорогой, — услышал демон рядом с собой бормотание Азирафаэля, когда мягко взял ангела за руку и вытащил его с пассажирской стороны двери. — Разве не было бы намного проще, если бы мы просто чудом оказались там?

Глубокий, теплый смешок вырвался из глубины груди Кроули, когда он переплел их пальцы и начал мягко тянуть Азирафаэля за руку, ведя его от подъездной дорожки через выложенную сланцем к старой деревянной входной двери.

— Это было бы совсем не так весело, ангел, — подсказал он, поворачивая своего ангела влево, чтобы не споткнуться о довольно большой корень, торчащий из земли на краю каменной дорожки. — Кроме того, я думал, тебе нравится делать все по-человечески.

Азирафаэль улыбнулся, и хотя его глаза были закрыты повязкой, Кроули знал, что если бы он мог их видеть, то они бы сияли весельем.

— Нравится, мой дорогой, конечно, нравится. Я просто подумал, что если бы тебя беспокоил транспорт, чудо было бы намного проще.

Кроули ответил не сразу. Вместо этого он остановил Азирафаэля прямо перед небольшим каменным коттеджем. Солнечный свет начал опускаться обратно к горизонту, отбрасывая блестящий узор на облака над ними. Кроули не мог бы выбрать лучшего момента, чтобы показать Азирафаэлю то, что он нашел, даже если бы от этого зависела его жизнь.

— Хорошо, — начал Кроули, шагнув за спину своего ангела, чтобы развязать повязку на затылке. Внезапное порхание бабочек пустило корни в его животе, и Кроули пришлось физически заставить свои руки перестать дрожать. Это было прекрасно. Все было просто замечательно. Азирафаэлю должно было понравиться. Ему понравится. Кроули был в этом уверен.

Чтобы временно отвлечься от мыслей о возможной катастрофе, Кроули еще несколько секунд подержал повязку на глазах, наклонился и нежно поцеловал нежную кожу шеи своего ангела. Он вздрогнул, когда тихий, удовлетворенный вздох сорвался с губ Азирафаэля, полностью из-за него.

— Знаешь, дорогой, мы могли бы просто остаться в книжном магазине, если ты искал любви.

В голосе Азирафаэля явно слышалась ухмылка, и Кроули не смог сдержать улыбки.

— Но, ангел мой, если бы мы остались в книжном магазине, я бы не смог тебе этого показать.

Он с размаху снял повязку, и Азирафаэль ахнул.

Кроули понадобилось несколько недель, чтобы прочесать побережье и найти это место. Он объехал много коттеджей, пока Азирафаэль оставался в Лондоне, чтобы каталогизировать все в своем книжном магазине, и ни один из них не был совершенно хорош. Слишком много деревьев, слишком мало деревьев, соседи были слишком близко, слишком далеко от пляжа, дом казался слишком маленьким или слишком большим. Кроули видел много мест, и в тот момент, когда он увидел это, он знал, что оно будет абсолютно идеально.

Домик был необычный, с застекленной верандой сбоку и большим внутренним двориком, где Азирафаэль мог поставить стул или качели, если бы захотел, и читать свои книги на улице. Погода в этом районе была хорошей, по крайней мере, полгода, и Азирафаэль мог наблюдать, как Кроули проводит свои дни, приводя в порядок лужайку перед домом.

Внутри коттеджа было еще лучше. Там была целая комната со встроенными полками для книг Азирафаэля и небольшой закуток у кухонного окна, выходящего на пышный задний двор, где было достаточно места для растений и только несколько деревьев, чтобы дать им достаточно тени на летнем солнце, но не слишком много, чтобы тень заглушала все растения, которые Кроули решил добавить к пейзажу.

— Скажи что-нибудь, ангел, — уговаривал Кроули после нескольких долгих мгновений молчания. О чем только думал Азирафаэль? Неужели ему не нравится? Он был слишком тронут, чтобы говорить? Стоило ли Кроули тратить больше времени на поиски лучшего места? Стоило ли ему брать с собой Азирафаэля? Кроули хотел, чтобы это был сюрприз, но что, если он неправильно понял предпочтения своего ангела? Что, если Азирафаэлю здесь не нравится?

— О, Кроули, — демон мгновенно насторожился. Он знал этот голос. Это был голос Азирафаэля, когда он сдерживал слезы. В одно мгновение Кроули оказался перед ним, схватив Азирафаэля за плечи, скорее для того, чтобы удержаться на ногах.

Кроули открыл рот, чтобы возразить, сказать Азирафаэлю, что все в порядке, если ему здесь не нравится. Что они могут найти какое-нибудь другое место вместе. Или они могли бы просто остаться в книжном магазине в Лондоне. Ничего не должно было измениться, если ангел этого не хотел.

Прежде чем он успел вставить хоть слово, голубые глаза Азирафаэля встретились с его глазами, и сердце Кроули екнуло в груди. Это были слезы радости.

— Это прекрасно, любовь моя. Он действительно наш?

Кроули просиял, забыв о своих тревогах. Он осторожно наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на губах Азирафаэля, и ангел охотно ответил ему тем же. Волнение, охватившее Кроули в этот момент, было знакомым, но он думал, что никогда не привыкнет к нему.

— Так и есть, — пробормотал Кроули, отстраняясь и глядя в ангельские глаза. Азирафаэль улыбнулся ему в ответ.

— Мне все в нем нравится, — признался Азирафаэль. — Фасад, все деревья, тот факт, что я слышу океан. Он прекрасен.

— Внутри есть комната под библиотеку, — признался Кроули с озорным блеском в глазах. Это было все, что нужно было Азирафаэлю. Ангел схватил его за руку и практически втащил внутрь.

Коттедж был не очень большим внутри, но достаточно просторным, чтобы у них двоих было свое собственное пространство, но все же они были на расстоянии крика друг от друга. Справа, когда они вошли в парадную дверь, их встретила уютная открытая гостиная, а слева — библиотека Азирафаэля. Кухня и столовая располагались в задней части коттеджа, рядом с широкими окнами, выходившими на задний двор. Если они прищурятся достаточно сильно, то смогут увидеть океан вдалеке, стоя перед раковиной.

Наверху находились две спальни, одну из которых Кроули решил переделать во что-нибудь другое. Возможно, этюд для Азирафаэля. Или место, где Кроули мог бы хранить свои растения. Не то чтобы им нужны были обе спальни для сна. Азирафаэль не спал, и Кроули предпочитал быть рядом со своим ангелом, когда тот все же решался на это.

— Большое спасибо, дорогой, — пробормотал Азирафаэль, когда они закончили экскурсию. В доме не было никакой мебели. Никаких украшений, но Кроули был уверен, что они достаточно скоро все исправят. — Это значит для меня больше, чем я могу выразить словами.

Кроули покраснел, но тут же мысленно выругал себя за мягкость. Он сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними, пока живот Азирафаэля не коснулся его собственного. Демон улыбнулся и протянул руку, чтобы заправить выбившийся локон за ухо Азирафаэля, отчего на щеках ангела тоже появился румянец.

— Я знаю, что у тебя есть свой книжный магазин в Лондоне, — начал Кроули, чувствуя, как его сердцебиение снова начинает отступать. — Так что нам не придется переезжать сюда, если ты не хочешь. Это может быть какой-то загородный дом. Может быть, всего на несколько недель летом…

Азирафаэль заставил его замолчать поцелуем. Кроули растворился в нем, чувствуя, как воздух врывается в легкие, наполняя сердце теплом.

— Мой дорогой, — начал Азирафаэль самым нежным тоном. — Конечно, я хочу, чтобы это был наш дом. Я бы переехал сюда еще вчера, если бы ты привез меня раньше.

Кроули наклонился, чтобы снова поцеловать Азирафаэля, на этот раз с гораздо большим намерением, когда раздался стук в дверь. Кроули застонал. Кто же теперь может их прерывать? Они были где-то в глуши. Никто даже не знал, где они находятся. Кроули позаботился об этом.

К его большому огорчению, Азирафаэль двинулся открывать дверь. Кроули был не в настроении здороваться с потенциальными соседями, но он уловил волнение в глазах своего ангела и поплелся за ним, заставляя улыбнуться свое угловатое лицо.

Только для того, чтобы он упал, когда дверь открылась, на стоящих на пороге Ремиэль и Данталиона.

— Что вы здесь делаете? — спросил Кроули, стараясь скрыть в голосе как можно больше враждебности. Встретившись взглядом с Данталионом, демон крепко обнял Азирафаэля за талию и притянул его ближе. Вместо того чтобы призвать его к ответу на его чрезмерную реакцию, ангел просто улыбнулся и вернул услугу, мягко скользнув рукой за спину Кроули, потирая его через черную ткань.

— Мы только что приехали, — объяснил Азирафаэль, оглядываясь через плечо на пустой дом. — Я уверен, что мы могли бы купить кое-какую мебель и закуски, если вы хотите зайти.

Данталион покачал головой.

— Спасибо, Азирафаэль, — Кроули изо всех сил старался не напрягаться, когда демон произнес имя его ангела. — Но в этом нет необходимости.

Ремиэль улыбнулась им обоим, наклонилась и взяла Данталиона за руку. Улыбка, осветившая ее лицо, была заразительной.

— Вообще-то мы заскочили попрощаться.

— Попрощаться? — спросил Азирафаэль, вторя собственным мыслям Кроули. Куда они собирались ехать? Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они побывали в Эдеме, и большинство ангелов и демонов на Земле уже выбрали свои места для поселения, по крайней мере на время. Они распространились по всему земному шару, от Великобритании до Африки, Южной Америки и за ее пределами. Кроули мог бы подумать, что к этому времени эта пара уже решила бы остаться в Лондоне.

— Мы решили переехать в Америку, — объявила Ремиэль, поворачиваясь к Данталиону с улыбкой на лице. — Пора сменить обстановку, нам обоим. Но мы хотели зайти и как следует попрощаться. И поблагодарить вас обоих за все, что вы для нас сделали.

Лицо Кроули смягчилось в улыбке, когда Ремиэль отпустила руку своего партнера и подошла, чтобы обнять их обоих. Она нежно поцеловала Кроули в щеку, а он еще крепче прижал ее к своей груди.

— Я буду скучать по тебе, — тихо признался он. Она ответила широкой улыбкой.

— Мы всего лишь в коротком прыжке через океан, — ответила Ремиэль, когда Азирафаэль вернулся в объятия Кроули. — Не стесняйтесь навещать нас, когда захотите.

— Мы обязательно примем ваше предложение, — просиял Азирафаэль, когда они помахали на прощание. — Как только устроимся здесь.

Как только пара исчезла, Кроули повернулся к Азирафаэлю и практически втащил его обратно внутрь, закрыв за собой дверь. Он подошел ближе, положил нежную руку на щеку Азирафаэля, наслаждаясь тем, как его ангельские глаза затрепетали от прикосновения. Азирафаэль полностью доверял ему. Азирафаэль любил его. Хотел провести с ним остаток вечности. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это было все, чего когда-либо хотел Кроули.

Голубые глаза распахнулись, и Азирафаэль тепло улыбнулся Кроули.

— Разве ты не поцелуешь меня, мой дорогой?

Кроули покачал головой.

— Я жду.

Это вызвало теплый смешок из груди ангела.

— Чего ждешь?

— Следующего отвлекающего маневра, — без колебаний ответил демон. — Ты же знаешь, что он обязательно будет.

Азирафаэль нахмурился.

— Что заставило тебя сказать это? — спросил он, но его прервал на полуслове голос Queen, доносившийся из сотового телефона Кроули. Демон быстро выудил его из кармана, покачивая бровями в сторону ангела, как бы говоря: «я же тебе говорил». Азирафаэль просто фыркнул и подождал, пока Кроули начнет говорить.

— Вы дозвонились до Кроули, — объявил он, щелкнув пальцем по кнопке громкой связи. Азирафаэль наверняка захочет это услышать.

— Мистер Кроули? — глаза ангела загорелись при звуке голоса Адама. — Анафема дала мне ваш номер. Это Адам.

— И Пеппер! — объявила девушка, а вслед за ней Уэнслидейл и Брайан заявили, что они тоже находятся на другом конце провода.

— Мы хотели позвонить и пригласить вас на день рождения Брайана, — объяснил Адам. Кроули закатил глаза, вспоминая катастрофу, которую они с Азирафаэлем пережили на последнем дне рождения, на котором присутствовали. — В следующие выходные ему исполняется двенадцать, и мы хотели узнать, не хотите ли вы с мистером Азриафаэлем приехать. Там будут игры и много десерта и…

— Мы с удовольствием придем, — радостно ответил Азирафаэль, прежде чем Кроули успел вставить хоть слово. Он в шоке уставился на ангела, но был встречен сочувственной улыбкой.

— Только… — вмешался демон, прежде чем дети смогли заставить их пообещать что-нибудь еще. — Только если это окажется нормальная вечеринка по случаю дня рождения. Никаких безумных, магических махинаций от вас всех.

Он услышал смех Адама на другом конце провода.

— Мы обещаем, мистер Кроули. Мы все решили сохранить наши невероятные способности только для особых, спасающих мир обстоятельств.

— Хорошо, — поймал себя на том, что говорит Кроули. Последнее, что ему было нужно, это чтобы эти дети начали вызывать динозавров или единорогов просто для удовольствия. — Договорились. Увидимся на следующих выходных.

— До свидания, мистер Кроули и мистер Азирафаэль, — хором воскликнули четверо людей. Азирафаэль ответил тем же, а Кроули пробормотал короткое «чао», прежде чем снова повернуться к своему ангелу.

— Хорошо, — пробормотал Кроули, наконец повесив трубку. — Сейчас я тебя поцелую, Азирафаэль. И я не планирую останавливаться. Я надеюсь, что ты согласен с этим.

Ангел улыбнулся губам Кроули, когда они скользнули по его собственным.

— Возможно, — сказал онсамым нежным шепотом, — мы могли бы перейти на улицу. Я уверен, что звезды будут прекрасны сегодня вечером.

Так они и сделали. Кроули расстелил на траве клетчатое покрывало с рисунком, и демон с ангелом забрались на него, лежа бок о бок под угасающим светом, прижавшись губами друг к другу, танцуя пальцами по фигурам друг друга, запоминая каждый изгиб. Теперь их некому было прервать. Мир больше не нуждался в спасении. Никакие загадки не требовали от них решений. Они лежали бок о бок в тишине приближающейся ночи.

— Что скажешь насчет тоста, ангел? — спросил Кроули через несколько часов. Звезды теперь сияли в полную силу и были намного ярче, чем когда-либо в городе.

Азирафаэль улыбнулся и сел, махнув рукой так, что появились два бокала шампанского, по одному в каждой руке. Кроули ухмыльнулся и положил свою свободную руку поверх руки Азирафаэля, глядя в его нежные голубые глаза, которые он обожал.

— За что мы будем поднимать тост? — с любопытством спросил ангел, глядя на Кроули с такой нежностью, что демону показалось, будто его сердце сейчас взорвется.

Кроули поднял бокал, и Азирафаэль повторил его движение.

— Опять за этот мир, — начал он, усиленно обдумывая то, что хотел сказать. — За то, чтобы исправить прошлое и построить будущее. За друзей, потерянных и найденных. За любовь, новую и старую. За нас и за весь мир.

— За нас и за весь мир.

Их бокалы звякнули друг о друга, и демон с ангелом одновременно посмотрели на звезды. Одинокая звезда пронеслась по небу, ее яркий след горел белым светом перед их глазами. Азирафаэль изумленно ахнул. Кроули улыбнулся мирной улыбкой, и оба прижались друг к другу, лелея тепло и любовь, которые они нашли на этой планете вместе. Думая обо всем, через что они прошли, чтобы попасть сюда, и обо всех чудесных вещах, которые обязательно придут.

***

Где-то за тысячи миль оттуда стоял Сад, заполненный пыльной сухой травой и почерневшими деревьями, увядшими листьями и неглубокими руслами рек. Когда демон и ангел пили шампанское под звездным вечерним небом, в пустыне зашевелился легкий ветерок. Он танцевал свой путь через песчаные дюны, ведомый сверкающими над ними яркими звездами.

Ветер пролетал мили за милями, наконец достиг высокой каменной стены, невидимой для всех смертных глаз, которые могли ее видеть. Когда солнце подняло голову над горизонтом, превратив облака в яркие оттенки розового, оранжевого и пурпурного, ветер закружился вокруг стены, проникая через ворота и направляясь к центру, к самому сердцу Сада.

И там, в тишине утра, после нескольких месяцев роста в темноте, крошечные стебельки травы начали пробиваться сквозь сухую землю, усеивая землю Сада зелеными крапинками впервые за много-много лет.

На горизонте собирались дождевые тучи. Эхо первой бури, которую это место когда-либо видело. Воды, льющиеся с небес, принесли с собой столь желанное облегчение и шанс на новую жизнь и новое начало.

Где-то в глубине космоса, полностью отделенная и каким-то образом все еще связанная со всем этим, улыбнулась Всемогущая.

***