Всё, что нам нужно (СИ) [Oxiko Namikaze] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

— Вам действительно удобно так?

— Я же уже ответил.

— А если честно?

Аканэ оторвала голову от подушки и, приподнявшись на локте, посмотрела в середину комнаты, где, расположившись на трёх выставленных в ряд стульях, разместился её бывший подчиненный — а сейчас главный советник и участник ополчения надводной Шамбалы — Когами Шинья. Мужчина некоторое время молчал, но после неудачной попытки перевернуться на другой бок, сдался.

— Я могу с этим справиться. Бывало и хуже.

— Не верю, что может быть хоть на йоту удобно спать на стульях. На них даже покрывала никакого нет, не то что матраца. Ложитесь рядом: места хватит. — Цунэмори продолжала сохранять безэмоциональное лицо, но внутри замерла в незримом напряжении, не уверенная, чего ожидать.

— Ты это сейчас серьёзно или что? — Когами приподнялся на импровизированном ложе, вглядываясь в ночную мглу комнаты и пытаясь понять ход мыслей следователя. Цунэмори Аканэ удивила его в самую первую их встречу, выстрелив в него из доминатора, не переставала удивлять все те полтора года их совместной службы и продолжала делать это сейчас, после трёхлетней разлуки. Всё же, далеко не каждый работник Бюро общественной безопасности Японии, прилетев в другую страну для поимки сбежавшего исполнителя, решит пойти с этим самым исполнителем в логово неугодного верхушке ополчения. А теперь она вдруг предложила разделить единственную в маленькой комнате кровать, объясняя такое решение банальным комфортом. Удивительная девушка.

— Абсолютно серьёзно, — в голосе Аканэ не было скрытой насмешки или ехидства. Лишь едва проскользнуло лёгкое смущение. Цунэмори хлопнула рукой по матрацу: — ну же. Вы теперь участвуете в военных действиях, а для солдата худшее, что может случиться помимо плена и смерти — спать на ходу. Если из-за недостатка сна с Вами что-то произойдёт, буду чувствовать себя виноватой.

— Хм… Вот, значит, как.

Шинья полежал ещё немного, обдумывая слова инспектора, после чего поднялся. Цунэмори сама предложила такой вариант, и он всё-таки был куда больше «за», чем «против».

Однако, при всём при этом перспектива провести ночь в одной кровати с Аканэ была весьма волнующая, особенно учитывая, что беглый исполнитель успел здорово соскучиться по девушке. Врать самому себе было глупо и бессмысленно.

То, что испытывает к ней отнюдь не те чувства, что должен подчинённый к начальнику, Когами понял ещё во время работы в Бюро. Однако в Японии было «всевидящее око „Сивиллы“» да и сам мужчина играл тогда роль обычной «гончей», в то время как Аканэ — его «хозяина». Слишком уж разные положения.

Шинья неуверенно подошёл к кровати, и девушка подвинулась к стенке, освобождая место. Ещё немного поборовшись с самим собой и решив, что следователь права, и им обоим нужно хорошо выспаться, чтобы восстановить истраченные силы, мужчина лёг на бок, отвернувшись от Аканэ и плотно закрыв глаза.

Не стоило тешить себя иллюзиями и думать о чём-то, чего никогда не произойдёт. И уж тем более, не стоило показывать своё напряжение и заставлять инспектора волноваться: пусть она остаётся в счастливом неведении и сохранит чистоту своего психопаспорта. Цунэмори немного поёрзала, принимая лучшую для сна позу, и успокоилась, а Когами так и остался лежать неподвижно, стеклянным взглядом сверля своё прежнее ложе.

Ходики еле слышно отсчитывали секунды, и ополченец мимолётно подумал, как сильно человек зависит от обстоятельств. Когда он только присоединился к отряду, тиканье часов немного раздражало, но очень скоро он привык; потом стало невозможным спать без этого неуверенного «тик-так» под ухом. И вот теперь, когда на расстоянии меньше чем полуметр свернулась Аканэ, ход часов вновь начинал действовать на нервы.

Шинья осторожно выдохнул через рот, не желая будить девушку. От одной ночи бодрствования с ним ничего не станется, а ей нужно отдохнуть после всего произошедшего.

— Когами-сан?.. Не спите? — Инспектор честно пыталась провалиться в царство Морфея, но спустя сорок с лишним минут поняла, что не сможет заснуть даже при самом сильном желании: человек, встретиться с которым последние несколько лет она могла разве что во снах, был теперь совсем рядом. Куда ближе, чем она смела надеяться.

Прислушиваясь к размеренному дыханию лежащего рядом Шиньи и отмечая про себя едва заметные вздохи со стороны последнего, Аканэ сделала вывод, что причина её бессонницы тоже мучается этой проблемой. В таком случае, не было никакого смысла лежать так и дальше, притворяясь друг перед другом.

— М-м? Я-то теперь точно не усну, а что насчёт тебя? Неужели не устала? — Когами хотелось посмотреть в глаза девушки и на её реакцию вообще, поэтому он сменил положение и позволил затёкшим мышцам прийти в себя, перевернувшись на спину. По позвоночнику прошлось лёгкое покалывание и мужчина чуть поморщился.

Цунэмори ответила ему задумчивым смущённым взглядом и, откинув часть одеяла, приняла полусидящее положение. Девушка прикусила внутреннюю часть щеки и устремила взор вглубь комнаты.

Она понятия не имела, что делать.

Гнаться три года за первой любовью и пытаться поймать его стало уже привычкой. В своих мыслях Аканэ не раз высказывала бывшему подчинённому всё, что на сердце «накипело», и чаще всего это были далеко не лестные слова. Была бы только её воля, и она от души врезала бы этому безбашенному, самонадеянному и совершенно неуправляемому исполнителю. Беглому исполнителю. А теперь, когда они наконец встретились, она не может вымолвить и слова. Какая же она дура…

Цунэмори хотелось смеяться и плакать одновременно от осознания своего положения.

— Эй, следователь, о чём задумалась?

— Может, хватит так меня называть? — Глупая попытка сбежать от самой себя и возвести разрушенную самолично стену. Аканэ грустно улыбнулась. Знай он, что с момента встречи занимает девяносто процентов её мыслей, посмеялся бы над ней? Вряд ли Когами может так поступить, но кто его разберёт: до его побега она и подумать не могла о таком развитии событий.

— Ты не ответила.

Забавно, он давно перешёл с ней на «ты», в то время как она, словно школьница, по-прежнему «выкает». А ведь ей уже двадцать четыре. Её подруга, Каори Минасэ, нашла себе жениха и теперь готовится к предстоящей свадьбе, а Аканэ может лишь тяжко вздыхать в ответ на расспросы родителей о поиске спутника жизни. И ведь не объяснишь им никак, что сердце уже не один год как занято латентным преступником. Мама от такой весточки точно в обморок грохнется, а отец… Девушке даже думать не хотелось, что тот может сделать.

Но Когами задал вопрос и, прежде чем он решит, что его игнорируют, нужно ответить. Хоть что-нибудь! Пожалуй, самой лучшей в сложившейся ситуации темой было обсуждение нового положения бывшего исполнителя: по возвращении в лагерь повстанцев, они так нормально и не поговорили — Когами почти сразу был перехвачен товарищами для разработки новой тактики.

— Человек, назвавшийся Симом, упомянул, что это Вы указали ему путь. Вам не кажется, что Вы для них духовный лидер, а не только военный советник?

Когами поднял взгляд на инспектора, посмотрел куда-то в потолок и снова вернулся к Цунэмори. Мужчина тихо вздохнул и, поднявшись на ноги, прошёл на балкон. Инспектор последовала за ним. Ночь стояла тихая и чистый воздух слегка кружил голову: в Японии всё давным-давно загазовано. Шинья опёрся спиной о стену, и следователю показалось, что он как-то сразу стал куда более уставшим, чем был минуту назад. И эти мешки под глазами: он явно нормально и не отдыхал. Хотя, о каком отдыхе можно говорить во время войны?

— Сказать по правде, я совершенно не подхожу на эту роль. Однако очень похоже, что ребята слишком уж прониклись моими словами и поведением. В Японии я ни на кого так не влиял, так почему же здесь всё так вышло?

По интонации Шиньи трудно было сказать, всерьёз ли он задаётся этим вопросом или же просто делится своими мыслями. Слышалась в его голосе некая горечь. Аканэ решила рискнуть и сказать то, что думала уже довольно давно.

— Может и не осознанно, но Вы притягиваете людей, словно гравитация. Сейчас Вы решили изменить свой образ жизни и, пусть сами того не замечаете, но оказались на том же месте, что и Макисима Сёго в своё время.

— Хочешь сказать, мы с ним похожи? — Напряжённо и даже вызывающе.

— Вы безошибочно угадывали его последующие действия, и понимали его лучше, чем кто-либо другой, — Цунэмори облокотилась о деревянную балку, нечитаемым взглядом посмотрела на Когами. Тот по привычке смотрел куда угодно, но только не на собеседника. Только жёсткая линия плеч выдавая его напряжение.

— Думаешь, я стану, как он?

— Нет. — Инспектор провела пальцами по шершавому дереву, подковырнула ногтем торчащую щепку и поморщилась от неприятного чувства. Лёгкий ветер растрепал короткие волосы и забрался под кофту, заставляя поёжиться. Что ни говори, а климат тут куда суровее, чем в Японии. — Я боюсь, что рано или поздно, рядом с Вами появятся люди, ожидающие от Вас чего-то подобного, как от Макисимы. Но Вы совершенно не похожи на того, кто хотел бы управлять людьми. И в этом главное Ваше отличие от Макисимы Сёго.

Когами довольно хмыкнул и усмехнулся: мнение инспектора, которому он привык верить, придало ему уверенности в правильности своих действий. Безмолвное напряжение спало. Беглый исполнитель и старший следователь постояли на балконе ещё несколько минут, вдыхая чистый запах окружающих лагерь елей, после чего решили вернуться в комнату: как бы там ни было, но ночь была прохладной — стояла первая неделя сентября.

***

Когами подошёл к старенькой секции и открыл стеклянную дверцу, доставая бутылку виски и пару небольших стаканчиков. К сожалению (а может и к счастью) рюмок у ополчения не было, поэтому приходилось развивать интуицию и чувство меры: алкоголиков тут не жаловали, особенно если учесть, что обезболивающего не хватало и Саймону (местному хирургу) часто приходилось использовать алкоголь в качестве заменителя. Эта бутылка было его подарком Когами после первой успешно проведённой японцем операции — медперсонала тоже не хватало, поэтому умелые руки были ой как нужны.

Сделав Аканэ знак присаживаться за стол, мужчина разлил спиртное по стаканам: себе больше, Цунэмори — на самом донышке. Девушка недовольно нахмурилась и Шинья вопросительно приподнял бровь.

— Этот сорт довольно крепкий, а я очень сомневаюсь, что ты пила хоть что-нибудь кроме вина Масаоки. А ведь его только при приготовлении пищи и используют — на большее не тянет.

— Напрасно волнуетесь: я устойчива к алкоголю, — Цунэмори взяла свой стаканчик и залпом выпила содержимое. Коричневый напиток обжёг горло и она скривилась. Терпкий, приятный вкус пришёл несколько позднее вместе с разрастающимся внутри пожаром. Инспектор довольно пожмурилась и подняла на бывшего напарника взгляд превосходства.

— Чему так радуешься? Я налил тебе минимум всех минимумов, а ты уже кривишься, — Когами насмешливо посмотрел на надувшуюся от возмущения Аканэ и подавил смешок. Приставив свой стакан к губам, он сделал ещё один небольшой глоток, медленно смакуя жгучий напиток и чувствуя, как мозг наконец отпускает ворох вечно носящихся туда-сюда мыслей. — Ты что творишь?!

Шинья схватил девушку за локоть, не позволяя сделать очередной глоток. Синие глаза недовольно сузились и смотрели как-то осуждающе. Цунэмори сдержала рвущийся наружу вздох и твёрдо посмотрела на бывшего напарника, по-прежнему сжимая в руке стакан с хмельной жидкостью.

— Говорю же, на меня алкоголь не действует. — И когда она только научилась говорить таким непоколебимым, не терпящим возражений тоном?

Шинья посверлил её недовольным взглядом, но всё же отпустил руку, неодобрительно качая головой. Аканэ сделал небольшой глоток и отвлечённо подумала, что издержки профессии нет-нет, да начинают проявляться. Ей не хотелось говорить так с ним. Украдкой взглянув на бывшего подчинённого, следователь заметила, что тот вроде как смирился с её желанием выпить «до дна» и теперь задумчиво рассматривал свой стакан, будто искал в плескающейся жидкости какие-то ответы.

Девушка неуверенно посмотрела на свою часть алкоголя и тихо хмыкнула. Была не была! Хуже уже точно не будет.

***

Цунэмори присела на мягкую кровать, в объятиях которой нежилась относительно недавно, и хлопнула рядом, призывая бывшего исполнителя сделать то же самое. Тот без слов подчинился, правда, прежде пытливо заглянул в глаза Аканэ. Девушка опустила взгляд.

— Когами, как Вы вообще оказались в таком месте?— Инспектор взяла в руки одну из лежащих на прикроватной тумбочке книг и провела пальцами по переплёту: очень старая. Похожую она нашла в сумке проникших в Японию террористов: Пруст: «В поисках утраченного времени». Цунэмори не особо любила подобные произведения, предпочитая научные журналы, но связь пойманных с Когами заставила девушку пробежаться глазами по строчкам. Это была только первая книга серии и прочесть до командировки Цунэмори успела совсем немного, но даже тот кусочек, неожиданно для самой девушки, настолько увлёк её, что Аканэ решила во чтобы то ни стало найти электронную версию оставшихся шести книг, чтобы потом непременно прочесть.

«Наверное, это мои — когда Самлин ещё был здесь, всё время просил дать ему почитать. Я думал, что потерял их, но, похоже, он взял их с собой», — слова Шиньи эхом пронеслись в мыслях девушки, и инспектор улыбнулась: похоже, в этот раз их вкусы сошлись.

— Сначала я искал тихое местечко: мне всё поднадоело. Но в мире больше не осталось тихих мест, и я быстро понял, насколько был наивен. Пришлось вбить в себя инстинкт выживания. А попал к ополченцам я по воле случая и, поняв, что Япония предоставила властям беспилотники для охоты за повстанцами, я решил помочь им бороться с ними. В конце концов, все дроны произведены в Японии: я знаю их слабые места, знаю, как выводить из строя.

Мужчина едва заметно нахмурился и полез в карман штанов, доставая пачку «Spinel». Их ему отдала она. С каких вообще пор Аканэ, которая всегда закрывалась и недовольно отмахивалась от табачного дыма, начала курить? Неужели он невольно сыграл с девушкой такую же злую шутку, что и Сасаяма с ним в своё время? Но его напарник тогда погиб мучительной смертью, а Когами ведь жив-здоров, просто покинул страну и дорогих сердцу людей. Так почему же.? Словно подслушав его мысли, Цунэмори неловко повернулась:

— Я не курю.

— Что?

— Я не курю. Просто поджигаю их и кладу в пепельницу тлеть: тогда мне кажется, что… В общем, это помогает сосредоточиться. — Следователь вовремя поняла, что чуть не сказала лишнее и поспешно отвернулась: Шинья никогда не смотрел на неё, как на девушку — так с чего она решила, что теперь может что-то измениться? Кроме того, она почти на восемь лет моложе его, вряд ли он захочет возиться с «ребёнком»…

— Похоже, дурные привычки действительно заразны, — Когами грустно усмехнулся и, повертев в пальцах сигарету, всё же, взял её в рот: — когда я ещё был инспектором, на дух не переносил табак.

Аканэ подняла на мужчину изумлённый взгляд, вызывая у того новую порцию смеха. Почему-то девушка никак не могла себе представить этого исполнителя без вездесущей «палочки яда», без которой он не мог обходиться ни дня. Если вспомнить, на его рабочем столе всегда стояло три пепельницы, в каждой из которой валялось по четыре или пять сигарет. Когами, видя недоверие инспектора, решил пояснить:

— Ты ведь знаешь, что во время одного задания моего подчинённого — исполнителя Сасаяму — зверски убили? Вопреки всем установленным правилам мы с ним стали хорошими друзьями и его смерть сильно меня подкосила: я не только потерял чистый цвет своего психопаспорта, но и начал увлекаться этим. — Шинья поджёг сигарету и сделал первую затяжку: — поначалу мне казалось, что таким образом он остаётся рядом и помогает мне в ведении расследования, но я даже не успел заметить, как оно вошло в привычку, справиться с которой я не могу до сих пор.

Цунэмори ничего не сказала, лишь не особо утаиваясь, покосилась на пачку «Spinel», раздумывая, насколько они с Когами всё-таки похожи. Она ведь тоже, зажегши сигарету и оставив её в пепельнице, представляла сбежавшего напарника, к которому успела так привязаться. Которого успела действительно полюбить. И это пугало.

— Но это для меня уже всё потеряно, а ты — ещё очень юная девушка, у которой вся жизнь впереди. Пассивное курение опасно, а ведь тебе ещё нужно создать свою семью. Забудь обо мне, и всё у тебя получится, — ополченец попытался подбадривающее улыбнуться, но весь запас беззаботности исчез сразу же, стоило ему встретиться с большими глазами Аканэ, в которых как никогда отчётливо читались боль и предательство. А ещё злость.

— Мне никто не нужен, почему Вы сбежали?! Верите или нет, но я хотела убить Макисиму, очень хотела! То, что этот мерзавец сделал с Юки… — стиснув зубы, она тряхнула чёлкой и с яростью посмотрела на Когами. — Но «Сивилла» и я заключили контракт: Ваша свобода в обмен на живого Макисиму Сёго. Мне обещали, что не тронут Вас, если мы сможем задержать Сёго, которого они так хотели использовать! Мне это не нравилось, но Ваша жизнь была мне дороже! А Вы.! Ты.!

Шинья в шоке смотрел на всегда спокойную инспектора, по щекам которой второй раз на его памяти ручьём лились слёзы. В первый раз она так плакала из-за смерти лучшей подруги, а сейчас причиной её слёз стал он. Маленький кулак врезался мужчине в грудь, совершенно не причиняя боли физической, но оставляя кровавый след в душе.

Конечно, Когами видел, что девушка здорово привязалась к нему, но он всегда считал, что из-за их разницы в возрасте та никогда не посмотрит на него иначе, чем на старшего, более опытного товарища. Похоже, впервые за долгое время чутьё подвело исполнителя.

Сам того не осознавая, Шинья схватил девушку в охапку и сжал в объятиях. Он никогда не мог равнодушно смотреть на женские слёзы, особенно, если слёзы эти проливались из-за него. Оперевшись подбородком о голову Цунэмори, Когами потёр спину девушки, однако вместо ожидаемого успокоения Аканэ клещом вцепилась в мужчину и зарыдала ещё сильнее; как сильно следователю было стыдно в тот момент за свою слабость, знала тогда только она сама, но затаившиеся и за три года разлуки только окрепшие чувства вырвались на волю и прийти в состояние «сильной леди» никак не получалось. Как легко смогла одна фраза выбить спасительную опору, за которую Цунэмори ухватилась после побега исполнителя. Наверное, ей действительно стоило рассказать обо всём родителям или Каори, на худой конец — психологу из Бюро, вместо того, чтобы копить это в себе… Вот только её чувств всё равно никто бы не понял: инспектор и исполнитель вместе — немыслимо для их общества!

— Прости… Аканэ.

Девушка замерла и затаила дыхание. Она была уверена, что расслышала правильно, но возможно ли это? Он наконец-то назвал её по имени (первый раз не в счёт — тогда была критическая ситуация), не «следователь» или «инспектор Цунэмори», а по имени. Конечно, она раньше говорила ему прекратить так называть её, но Шинья, казалось, не собирался менять привычке. А теперь вот «Аканэ».

— Прости, пожалуйста, но ты и сама ведь понимаешь: мне заказана обратная дорога в Японию, а это место точно не для тебя. — Мужчина сильнее сжал объятия и зарылся носом в растрепанную макушку, вдыхая запах не чужого для него человека, продолжая утешающее гладить её по спине: — утром я подвезу тебя к зоне действия «Сивиллы» и ты сможешь вернуться назад. Веди себя тихо — и будешь в безопасности.

Возможно, больше мы уже никогда не встретимся.

— Не смей так говорить, это не конец! Ещё нет, — Цунэмори нахмурилась и посмотрела красными от слёз глазами прямо в душу беглого исполнителя. Когда она решилась перейти на «ты»? Девушка не знала и не особо хотела задаваться этим вопросом: он ничего не сказал, а значит, не был против. Они всё же стали чуточку ближе, чем простые коллеги.

Лёгкий, очень осторожный и быстрый поцелуй в лоб вогнал девушку в ступор, а едва слышный шёпот заставил только утихшие слёзы потечь с новой силой.

Не осознавая толком, что делает, Аканэ схватила Когами за лицо и, притянув к себе, впилась губами в его губы. Замерев в шоке, исполнитель сразу решил, что он сошёл с ума и прильнувшая к нему всем своим существом Аканэ — плод разыгравшегося от спиртного воображения. Эта девочка, что ходила за ним хвостиком с момента своего появления в первом отделе, никогда бы не набралась смелости вытворить что-то подобное. Это просто невозможно! Усилием воли Шинья заставил себя разорвать поцелуй и отстранил её за плечи. Мягко, с нескрываемым сожалением, но уверенно.

— В тебе говорит алкоголь. Когда всё выветрится, ты пожалеешь об этом.

— Сколько же Вам повторять, что я не восприимчива к подобным напиткам? У меня это наследственное от отца. Даже не уверена, хорошо это или плохо… Поэтому я не буду ни о чём жалеть. Если случится так, что мы больше не увидимся, и, если минуту назад Вы… ты не врал, я бы хотела остаться с тобой подольше.

— Нет, я не врал. — Похоже, словом действительно можно как убить, так и воскресить, потому что Аканэ как никогда отчётливо почувствовала, как заколотилось сердце. Быстро облизнув пересохшие губы, девушка со смесью доверия и страха посмотрела в синие глаза исполнителя, немного подавшись вперёд.

В этот раз мужчина перехватил инициативу и сам накрыл её губы своими, нежно проводя пальцами по щеке. Чувствуя, как сердце начало биться где-то в районе глотки, Цунэмори зажмурилась и слегка подрагивающими руками вцепилась в горло его водолазки, в неумелой попытке ответить.

Конечно, родители бы непременно осудили такое поведение, да и сама она понимала, что её действия идут в разрез с собственными убеждениями. Однако сердце орало куда громче мозга, из-за чего в последнем стала крутиться навязчивая мысль, что день выбран вполне удачный. Почувствовав, что ещё немного и щёки буквально вспыхнут пламенем, Аканэ попыталась выкинуть из головы все соображения, решив полностью положиться на волю судьбы.

Похоже, в этот раз алкоголь всё же ударил ей в голову…

***

Отголоски взрыва сотрясли очередное здание лагеря повстанцев, будя скрывающихся в нём мирных жителей и ополченцев. Когда с караула раздалась весть о вторжении, среди людей началась паника: матери хватали детей на руки и бежали, старики и больные, которым помогали врач Саймон и другие повстанцы, пытались дойти до убежища. Поднялась суматоха.

Аканэ и Когами выскочили из комнаты, на бегу надевая ботинки. Шинья вырвался немного вперёд и, вскарабкавшись по канату к постовому, напряжённо посмотрел в сторону главных ворот лагеря: там вовсю сияло зарево огня. Мужчина ругнулся про себя и спрыгнул на землю, пытаясь отыскать среди толпы бегущих Аканэ. Та нашлась почти сразу, помогавшая какому-то мальчику перевязать кровоточащую коленку. Когами подбежал к девушке и, передав ревевшего мальчугана женщинам, приказал девушке следовать за ним.

— Кто они?!

— Я не уверен, но, — мужчина ловко перепрыгнул через упавшую балку и, протянув руку Цунэмори, сбежал по ступенькам: — похоже, они совсем не полагаются на дронов. Это не военные, а подготовленное спецподразделение! Плохое у меня предчувствие!

Подъехавшие машины остановились у ног Когами. Из окна одной из них выглянул встревоженный Сим — лидер повстанцев, как запомнила Цунэмори. Шинья бросился к мужчине и, перекинувшись с ним парой фраз, указал на стоявшую позади Аканэ:

— Сим, нужно вывезти её!

Мужчина в ответ кивнул и, хромая, пошёл к соседнему автомобилю, что-то объясняя шофёру. Следователь ухватилась за локоть Когами, обращая на себя внимание.

— Я не уйду одна!

— Я так просто не умру, обещаю. Ты должна быть в безопасности. — Когами положил руку на плечо девушки, когда та начала мотать головой: — Лучше разузнай всё про председателя Ханя, это — шанс для всех нас!

— Но…

— Если оба выживем, попробуешь снова меня поймать, — Шинья грустно усмехнулся, по–видимому, сам не веря своим словам, и вытащив из сумки магнитную гранату, вложил её в руки Аканэ.

— Я обязательно найду другой способ вернуть тебя обратно. — Цунэмори нечитаемым взглядом посмотрела на человека, за которым гонялась вот уже три года, и, скрепя сердце, всё же села в машину. Он прав, конечно. Останься она тут, будет только мешаться под ногами и вряд ли чем-то поможет.

— С нетерпением буду ждать этого момента. — Шинья пристально посмотрел на неё, стараясь запомнить каждую растрепавшуюся прядку, этот решительный блеск в карих глазах и мокрые, чуть опухшие от слёз солёные «дорожки» на щеках. Они ведь действительно могут никогда больше не увидеться: давай обещания или нет, а против пуль и гранат человек мало что может сделать. Особенно обычный повстанец вроде него, за голову которого местные власти и так поставили награду с шестью нулями позади.

Он сильно сжал её маленькую ладонь в своей и, чуть коснувшись лбом её лба, быстро отстранился, давая шофёру команду двигаться. Аканэ высунулась из окна, желая подольше видеть его стремительно удаляющийся силуэт.

Сердце колотилось, как бешеное, а слёзы так и норовили пробиться сквозь маску невозмутимости. Что, если они действительно больше никогда не увидятся?

***

Полковник военной полиции, Николас Вонг, пафосно прохаживался по плацдарму, рассказывая следователю удивительную версию её смерти, которую он намеревался сообщить правительству Японии. Оказывается, во всём виноват её бывший подчинённый, который, взяв её в заложники, угнал вертолёт, и местные власти вынуждены были применить оружие, чтобы не дать противнику уйти. Более бредовой истории Аканэ ещё ни разу не слышала: «Сивилла» была в курсе её отношения к Когами и уж точно не поверит в подобную чепуху. Девушка перевела взгляд на избитого Шинью, который с ненавистью буравил полковника взглядом, и незаметно выдохнула. Как она и надеялась, встреча в лагере оказалась не последней: они вновь вместе. Хоть и скоро умрут. Но всё-таки вместе.

Когда Шинью вывели из этого злополучного вертолёта, к которому их приковали для расстрела, Цунэмори едва смогла сохранить маску пофигизма: лицо Когами было разбито, левый глаз заплыл, вся его одежда пропиталась кровью, а руки были слишком туго перетянуты стальной фиговиной, чем-то напоминающей наручники. Держался бывший исполнитель на ногах только благодаря гордости и ослиному упрямству.

— Открыть огонь!

Вонг махнул рукой, подтверждая свою команду, и Цунэмори зажмурилась. Пуля просвистела совсем рядом, а после раздался дикий мужской крик и всё вдруг смолкло. Девушка встревожено глянула на Когами и, убедившись, что тот жив, перевела взгляд на своего убийцу, который теперь лежал в луже собственной крови. Дрон, стоявший рядом с вертолётом, внезапно пришёл в движение, расстреляв стрелка.

Полковник и его подразделение военной полиции напряжённо замерли.

«Говорит Бюро общественной безопасности: согласно третьему параграфу договора о системе „Сивилла“ и полномочиям, предоставленным пятым параграфом, Правительство Японии возьмётся за установление порядка. Лица, чей уровень преступности превышает установленный порог, могут быть устранены без предупреждения. Сопротивление бесполезно. Сохраняйте спокойствие и стабильное психическое состояние.

Повторяю: Говорит Бюро общественной безопасности…»

Раздавшийся из коммуникатора Николаса и всех динамиков в округе автоматизированный голос нельзя было спутать ни с каким другим: только дроны БОБ могут с такой радостной интонацией и улыбкой на «лице» сообщать плохие новости.

Остальные дроны и даже вертолёты также самозапустились и обступили запаниковавших военных, полностью отвлекая внимание от пленников. Машины считывали коэффициент преступности трясущихся людей и выпускали автоматные очереди по латентным и настоящим преступникам, оставляя на их месте лужи крови. Николаса также убили, правда, из доминатора — Гиноза постарался — когда тот почти нажал на курок, прицелившись в Аканэ.

Оторванная кисть полковника с зажатым в ней револьвером упала прямо возле сморщившегося Когами. Мужчина извернулся и, подняв оружие, прострелил мешающиеся наручники. После, под общую суматоху, Шинья освободил и Аканэ и, попросив девушку ещё раз проверить Ханя, затерялся в толпе. Цунэмори даже сказать ему ничего не успела.

А потом к ней подбежали прибывшие исполнители и Симоцуки Мика с, как всегда, пренебрежительным выражением лица. Старший следователь взяла с собой только Гинозу — остальных оставила под командованием Мики — и побежала к резиденции председателя, где и уговорила «Сивиллу» позволить жителям надводной Шамбалы устроить честные выборы путём голосования. Исполнитель Гиноза помог Когами одолеть наёмника и, исполнив своё желание «врезать ему от души», отпустил с миром, посоветовав больше не попадаться на «глаза» «Сивилле». В какой-то степени всё закончилось… ну, наверное, хорошо?

***

Самолёт поднимался в воздух, унося Аканэ из страны, в которой она смогла встретиться с самым важным в её жизни человеком, и девушка всю дорогу, пока была видна надводная Шамбала, не отрывалась от стекла. На душе было паршиво оттого, что Когами опять улизнул, но в остальном Цунэмори была рада: в этой командировке были и счастливые моменты.

«Я не знаю, что будет завтра или через день, но раз уж мы снова встретились, всё-таки скажу это: я люблю тебя…» — едва слышный шёпот Шиньи вновь раздался в голове следователя и девушка, смущённо зажмурившись, прислонилась к иллюминатору.

— Я тоже люблю тебя, — одними губами произнесла Аканэ, с грустью наблюдая, как надводная Шамбала постепенно скрывается в облаках.

========== Глава 2 ==========

Аканэ вошла в здание Бюро и на автопилоте поднялась на нужный этаж: спустя четыре с половиной года работы инспектором девушка могла даже с закрытыми глазами дойти до своего кабинета.

— Семпай, Вы опоздали на двадцать минут!

Симоцуки Мика неодобрительно взглянула на старшего следователя, про себя отмечая, что в этот раз Цунэмори выглядит куда лучше, чем месяц назад. Начальница даже улыбалась, что само по себе было удивительно. Хотя… Яёй как-то говорила ей, что раньше Аканэ часто ходила с улыбкой до ушей, но младшему инспектору с трудом верилось в такое: лицо Цунэмори всегда было словно под маской пофигизма.

— Вы очень счастливая сегодня. Не поделитесь причиной? — Гиноза приветливо улыбнулся и отъехал в кресле от своего рабочего места; его примеру последовали и другие исполнители.

Аканэ смутилась: восемь пар глаз смотрели на неё настолько внимательно, что на миг она почувствовала себя музейным экспонатом. Возникло естественное желание осмотреть своё лицо и одежду на предмет грязи, хлебных крошек или ещё чего-нибудь, выделяющее её из остальной массы первого отдела. Убедившись, что всё в порядке, следователь слегка улыбнулась и поспешила занять рабочее место. «Разбудив» компьютер, быстро ввела пароль и внутренне застонала, когда на мониторе замигали уведомления о сообщениях. Два рапорта от младшего следователя, пять документов от Каранамори и один файл от шефа Касэй. Расслабиться явно не получится. Не то чтобы это сильно её огорчило.

— Всё как обычно, просто настроение хорошее, — Цунэмори взяла разбросанные во вчерашней спешке папки с делами и чуть стукнула ими о стол, выравнивая: — следователь Симоцуки, в ответ на ваше возмущение: я задержалась, так как ходила к врачу на плановое обследование.

Вообще она не обязана была отчитываться перед своей коллегой, однако вечно прищуренные в подозрении глаза девушки медленно, но верно начинали выводить Цунэмори из себя. Эта барышня слишком высокомерна и даже не пытается скрывать факт своей антипатии к начальнице. Аканэ уже просто устала терпеть бесконечные «наставления» и придирки.

— И что сказал доктор? — Вклинился в разговор Нобучика, с каким-то подозрением покосившись в сторону Цунэмори. Он знал о её встрече с Ко и в некоторой степени даже порадовался за них обоих — их особые отношения не заметил бы только слепой, — однако чувство недоговорённости не желало оставлять его. Либо Аканэ умолчала о чём-то важном, либо у него начинает развиваться излишняя подозрительность, а это не есть хорошо. Старший следователь на его вопрос лишь отмахнулась:

— Всё в порядке! Просто я в последнее время мало спала, мало дышала воздухом и перестала насыщать организм витаминами. Отсюда и усталость… Я беспокоилась, что моё состояние связано с какими-нибудь невидимыми отклонениями психопаспорта, но доктор заверила, что всё замечательно. Нужно только больше следить за собой. Ничего серьёзного.

— Ну, ладно…

Бывший инспектор вновь покосился на Аканэ но, не обнаружив на её лице ни тени фальши, вернулся к работе, предпочитая не мусолить эту тему. Вполне вероятно, что ему просто показалась чрезмерная радость девушки: не будет же она так счастлива только потому, что узнала причину недавнего недомогания? Если, разумеется, причина именно та, что озвучила следователь.

Лично он был бы вряд ли так счастлив, узнай об ухудшении (хоть и на самую малость) своего здоровья. В их работе от этого показателя могла зависеть жизнь. Цунэмори меланхолично просматривала новые файлы, пересланные их отделу вторым подразделением, и думала о том, что преступности за последнее время стало куда больше, чем месяцев пять-шесть назад. Показатели психо-паспортов жителей всё чаще выходили за пределы нормы, и их отдел едва справлялся с нагрузкой. Создавалось впечатление, что появился очередной «дирижёр» типа Макисимы или Камуи, решивший проверить систему на «логические дыры». Если так, им следовало держать ухо востро.

«Интересно, как он там?»

Аканэ взглянула на лежащую на краю стола пачку «Спинела» в которой, если память ей не изменяла, осталась только одна сигарета. Та самая, которую Когами так и не зажёг, оставив ей в знак напоминания об обещании; после возращения из Шамбалы все мысли, неважно какой направленности, сводились к Шинье. Если так пойдёт и дальше, скоро она просто не сможет работать.

— …ай? …пай? Семпай! Старший инспектор Цунэмори Аканэ!

Аканэ вздрогнула, когда её слегка потрясли за плечи, возвращаясь в первый отдел БОБ. Над ней возвышалась Мика, сверлящая начальницу уже обеспокоенным взглядом. Рядом столпились Гиноза, Кунизука и Хинакава. Симоцуки нахмурилась.

— Теперь Вы меня слышите?

— Что? Прости, я задумалась.

— С Вами точно всё в порядке? Я звала Вас раз десять, не меньше, но Вы словно на другой планете были. — Мика обиженно надулась, всерьёз считая, что старший инспектор просто решила проигнорировать её. С самого начала они как будто бы невзлюбили друг друга: Симоцуки старалась во всём следовать приказам Системы, в то время как Цунэмори — вершить своё собственное, понятное, видимо, только ей одной, правосудие. И эти её решения почти всегда шли наперекор решениям «Сивиллы»; Мике это не нравилось, и она написала не один рапорт Главе Касэй, да только та лишь отмахнулась от новичка.

Но вместе со всей неприязнью и различием во взглядах на поддержание порядка юная инспектор не могла не уважать и не считаться со старшим следователем. Было в Аканэ что-то такое, что притягивало к ней. Это не только вечно чистый психопаспорт, прирождённое чувство лидерства да великолепное чутьё детектива. Было что-то, что Мика пока не могла идентифицировать. Может, её взгляды на мир, так отличающиеся от взглядов простых людей, слепо подчиняющихся Системе?

— В любом случае, Вас просила зайти шеф Касэй. Сказала, у неё для Вас какие-то новости.

Аканэ слегка напряглась, но кивнула и, встав на ноги, покинула кабинет. Каблуки щёлкали по плиточному полу, играя своеобразный марш, и отзывались эхом по всему коридору. Цунэмори шла ровным размеренным шагом, стараясь не спешить, но и не медлить: с «Сивиллой» она давно была на «ты», и прекрасно осознавала, что именно за её непредсказуемое поведение Система всё ещё держит её своей пешкой. Может однажды она эволюционирует в более значимую фигуру? Конечно, Аканэ как-то упомянула, что при свержении «Сивиллы» сгинет вслед за ней, но это было давно, а теперь девушке совершенно не улыбалась перспектива гнить в земле. Во всяком случае, в ближайшие лет пятьдесят-шестьдесят так точно.

Нужная дверь показалась куда быстрее, чем девушка надеялась, но деваться было некуда: всё же, она в любом случае должна зайти. Три раза стукнув для приличия, Цунэмори неспешно открыла дверь и прошла внутрь кабинета. Воплощение «Сивиллы» как обычно сидело за длинным столом и разглядывало ногти, даже не пытаясь создать видимость работы. Притворяться перед своими не имело смысла; это понимала и Аканэ.

— Задерживаешься, старший следователь, — с тенью улыбки констатировала Касэй, сложив руки лодочкой и оперевшись на них подбородком: — как настроение?

— Вы меня вызвали ради этого?

— А я не могу просто поинтересоваться состоянием своей подчинённой? — Женщина приподняла бровь в вопросе и, не получив от следователя никакой реакции, усмехнулась: — проницательна, как всегда. Мы тут утром обнаружили весьма интересную информацию о твоём здоровье, Цунэмори Аканэ. Я так понимаю, та поездка в надводную Шамбалу оказалась куда продуктивнее наших ожиданий.

— Я не уверена, что поняла Вас, — Аканэ машинально сложила руки спереди, старательно поддерживая недоумение. Бежать было некуда, но хотелось хоть на сколько оттянуть опасный разговор. Это явно не к добру.

— Ты «не понимаешь», а мне интересно, какой цвет психопаспорта унаследует малыш: устойчивый ко всему материнский белый или тёмно-серый отцовский? Это ведь ребёнок нашего беглого исполнителя, я права?

— Да. — Всё же отпираться было бессмысленно, поэтому Аканэ сдержанно кивнула. Никак она не ожидала, что «Сивилле» так скоро станет известно о её походе к врачу. Хотя, за ней уже наверняка давно ведется тщательное наблюдение… Цунэмори не выразила никаких эмоций, но была напряжена до предела, готовая в любой момент выскочить из опасного кабинета. С месячным крохой внутри неё она не расстанется даже под прицелом насильно изменённого доминатора. Это понимали и члены «Сивиллы», поэтому Касэй быстро подняла ладони, призывая следователя успокоиться.

— Хоть мы и не в восторге от такого «сюрприза», запретить тебе рожать мы не можем: всё же, ты ценный член этого общества, и вносишь значительный вклад в развитие Системы. Ни ты, ни я не хотим новых сплетней, поэтому я отправляю тебя в декрет. На год. Когда родишь — будем исходить из ситуации. Разумеется, остальным скажем, что ты идёшь на длительную одиночную миссию, думаю, твоя коллега будет особо этому рада. Можешь уходить уже сегодня, можешь со следующей недели.

— Спасибо… — Цунэмори растерянно кивнула и покинула кабинет шефа Касэй, не до конца осознавая поворот ситуации. Понимание, что главная угроза миновала, приятным теплом медленно разливалось по телу, вызывая у девушки чувство легкости. Вопрос «а почему „Сивилла“ вдруг решила сохранить жизнь ребёнка исполнителя» был насильно отодвинут в тёмные глубины сознания, чтобы не портил настроение.

Цунэмори сделала глубокий вдох и постаралась сосредоточиться: нужно было уладить дела с подчинёнными, стараясь вызвать по минимуму подозрений. Хотя исполнителям и Каранамори она бы с радостью рассказала о своем положении: они бы искренне порадовались за неё. Ну, может Гиноза сначала поворчал бы немного да поупрекал в безрассудности для приличия.

Аканэ открыла дверь в офис и почувствовала дежавю: восемь пар глаз встретили инспектора сотнями немых вопросов. У Цунэмори даже возникло подозрение, что подчинённые все время ее пребывания у Главы только и делали, что ждали ее возвращения, забив на работу.

— Шеф Касэй отправляет меня на одиночную миссию, примерно вернусь через год.

— Ого! Сестрёнка, так долго? — Исполнитель Хинакава был явно шокирован новостью: единственный нормальный следователь в их команде покидает их на столь длинный срок, а значит, придётся во всём подчиняться Симоцуки, которая исполнителей не только ни во что не ставила, но даже за людей не считала. Остальные латентные преступники тоже насторожились.

— Это точно безопасно работать одной так долго в такое неспокойное время? — Гиноза поднялся с рабочего места и подошёл к Аканэ, обеспокоенно оглядывая её с головы до ног.

— Да. — Решив не тратить попусту нервные клетки бывшего инспектора, Цунэмори мягко улыбнулась и поправила чёлку: — задание не сложное, но потребует много времени. Разумеется, я буду созваниваться со всеми вами. Не переживайте, Гиноза, я справлюсь.

— Учитывая, что сегодня пятница, я так понимаю, в понедельник мы Вас уже не увидим? — В своей манере спросила Мика, про себя ликуя: теперь старший инспектор не будет мешаться под ногами, а значит, ей открыта дорога. Может теперь «Сивилла» поймёт, что она ничем не уступает Цунэмори?

— Да. Я сегодняподготовлю Вам все документы, следователь Симоцуки, и в конце дня передам командование.

— Вас поняла. — Мика быстро отдала честь и села за рабочий стол, погрузившись в работу. День начался как нельзя лучше.

***

Аканэ выгнула спину и села на кровати, свесив ноги. На настольных часах было 7:20 утра, а значит, она встала вовремя. Домашний помощник родителей, светло-зелёная медуза Вэнки, радостно сообщила, что цвет её психопаспорта по-прежнему белоснежный и, поинтересовавшись новым дизайном дома, растворилась в воздухе. Девушка не стала изменять привычке и вновь заказала голограмму Отеля-Тассель Виктора Орта — уж больно ей приглянулся этот особняк. Родители против не были.

Следователь решила провести первые два месяца с родителями, уговорив их также взять отпуск. Шоичи и Ёко Цунэмори с радостью согласились, не заметив ничего подозрительного: инспекторам положено два месяца отпуска. Мать, правда, поинтересовалась, почему Аканэ решила взять перерыв столь внезапно, на что девушка беззаботно рассмеявшись заявила, что очень скоро у неё будет «выше крыши» работы, а потому встретиться с ними почти наверняка не получится. Ближайшие полгода так точно. Отец на эту реплику слегка прищурился, но промолчал: Аканэ часто разъезжала по командировкам по всей стране с тех пор, как стала старшим следователем. С одной стороны у мужчины это вызывало гордость за дочь, а с другой — опасения. Цунэмори-старший никак не мог свыкнуться с мыслью, что его единственный ребёнок выбрал себе столь опасную работу — как-никак, а вечно вертящиеся рядом каратели всё-таки преступники. Пусть и латентные. Однако с Аканэ спорить на эту тему было бесполезно: девушка начинала злиться и кричать, что отец в неё не верит.

Цунэмори посмотрела в висящее на стене зеркало и улыбнулась своему отражению: настроение было отличное. Следователь провела рукой по голове и задумчиво прикусила внутреннюю часть щеки: лучшая подруга (единственная, кто знала про интересное положение Аканэ) посоветовала не обрезать волосы вплоть до самого рождения малыша, дескать, бабушка ей как-то говорила, что это укорачивает жизнь ребёнка. Не то чтобы Аканэ верила всем этим прибауткам, но решила перестраховаться: мало ли что. Инспектор мысленно похвалила себя за тот поход в парикмахерскую перед самым полётом в надводную Шамбалу. Не подстригись она тогда, волосы уже начали бы отрастать, что сулило бы новые расспросы от родителей.

Следователь решила пока оставить Ёко и Шоичи в блаженном неведении о своей беременности, благо, плоду было всего восемь недель да и вкусовые странности ещё не появились. Девушка кое-как заправила кровать и прошла в ванную комнату, чтобы принять водные процедуры.

— А-чан, как примешь душ, спускайся на кухню — скоро прямой эфир утренних новостей начнётся. На сегодня у них какая-то особая программа! — Звонкий голос матери прорвался сквозь закрывающуюся дверь ванной, вызывая у девушки некоторый интерес. Особая программа, да ещё и в прямом эфире — такое не часто случалось, а потому Цунэмори против воли заинтересовалась новостями. Скорее всего, это будет как-то связано с распространением «Сивиллы» в соседних странах — чутьё детектива редко подводило девушку, да и основной упор в их стране делался именно на эту тематику.

«Как там Шинья, в порядке ли?»

Тёплые струи воды смыли остатки сна и подарили восхитительное чувство чистоты, которое Аканэ, будучи ещё совсем крохой, полюбила всей душой. Называть бывшего исполнителя по имени, пусть и в мыслях, было делом дольно смущающим: в конце концов, она ведь только–только переступила ту незримую черту и перешла с ним на «ты». Это уже было большим делом, но только нужным ли? Нет никакой гарантии, что судьба подарит им ещё одну встречу, а сам Когами предельно ясно дал понять, что возвращаться в Японию не намерен. Поэтому особого смысла в новых отношениях не было. Не было, но сердце всё равно ликовало. Плюс ещё и беременность…

Следователь покинула душевую и принялась растирать волосы полотенцем. Появившаяся голограмма Вэнки услужливо поинтересовалась выбором завтрака, после чего, напомнив о скорой встрече с Каори, испарилась. Да, сегодня в жизни её подруги был особенный день: свадьба, которую они с Рюдзи откладывали целых полгода из-за тяжелого графика работы, наконец состоится.

Аканэ улыбнулась сама себе, радуясь за подругу, после чего в её глазах появился оттенок грусти: самой следователю придётся довольствоваться только ребёнком, ведь любимый сейчас за не одну сотню километров. Кроме того, даже будь он рядом, не было никакой гарантии, что он бы сделал ей предложение.

«Он, конечно, сказал, что любит меня, но… — девушка помотала головой, отгоняя навязчивые мысли: — ладно, всё и так замечательно!»

Цунэмори прекрасно осознавала, что её любовь к исполнителю осложнялась многими «но» типа системы «Сивиллы», воли родителей, мнением общественности (хотя на последнее было, грубо говоря, плевать) и многим чем ещё. И это заставляло её по сотни раз на дню прокручивать в голове всевозможные сценарии развития событий, пытаясь найти заветную лазейку. Похоже, у неё уже едет крыша. Или это обычный психоз, так часто проявляющийся у беременных?

Додумывать мысль девушка не стала и, быстро надев лёгкое домашнее платье, спустилась вниз. Мать встретила её тёплой улыбкой и жестом пригласила к столу, возле которого парила Вэнки, показывая эфир новостей.

— Ты как раз вовремя, только что началось. — Ёко пододвинула к дочери чашку с чаем и, усевшись поудобнее, приготовилась слушать диктора.

Аканэ взяла миску риса, заправленного яйцом, и принялась методично работать челюстями. До встречи с Минасэ было ещё пару часов, поэтому спешить было некуда. На экране появились уже знакомые личности: Глава Бюро Касэй, Ориме Таю — журналист первого канала, и ещё несколько людей, лица которых Аканэ знала, но вот имён совершенно не помнила.

— Какова Ваша реакция на результаты выборов в надводной Шамбале? Планирует ли новое Правительство продолжать сотрудничество с Японией по внедрению системы «Сивилла»? — молоденькая журналист передала микрофон Касэй, выражение лица которой прочесть было невозможно. Но вот эмоции самой девушки были как открытая книга.

— Моя реакция неоднозначна: уход председателя Ханя в отставку и новые выборы немного удивили, конечно, но этого следовало ожидать от жителей Шамбалы. Там очень много повстанцев, среди которых есть и сбежавшие из Японии преступники. И всё же, несмотря на первоначальную победу председателя Ханя, он проиграл своему конкуренту Рему Пирсу — лидеру партии, решившей договариваться с повстанцами. На первый взгляд — ситуация довольно странная: после трехлетней войны с ополченцами новый лидер вдруг решает не конфликтовать, а попытаться ужиться с людьми, чей психопаспорт определённо далёк от чистоты. Однако если верить отчёту одного нашего следователя, отправленного в Шамбалу в связи с определёнными событиями, логика местных жителей становится более-менее понятна. – Глава Бюро коснулась своего коммуникатора и на экранах новостей появилась вырезка из доклада.

«Военная полиция держит горожан в страхе: органы правопорядка нападают на людей, совершенно не разбираясь, кто в чём виноват; на главной площади города есть вышка, с которой свисают тела казнённых мятежников, попавших в плен <…>. Во время следствия мне удалось столкнуться с несколькими ополченцами и, скажу прямо, те отнеслись ко мне с большим уважением, чем командующий местной военной полиции…»

— Это вырезка из отчёта одного из лучших наших следователей и, если поездка в Шамбалу произвела на неё такое впечатление, нетрудно догадаться, как чувствуют себя коренные жители, — Шеф отвела глаза и, пожав плечами, сложила руки в замок. На экранах, словно в подтверждение доклада, появились сделанные дронами и самой Цунэмори фотографии. Ничего, что могло бы затемнить психо-фон японцев, но они довольно хорошо передавали состояние напряжённости в городе.

— Как сами можете видеть, жители выглядят нервными и напуганными. Отвечая на следующий ваш вопрос, могу сказать одно: официальных заявлений пока не поступило, но, как бы там ни было, мы не станем навязывать другому государству свои идеи — пусть сами решают, что для них лучше. Если новоизбранный председатель решит продолжить сотрудничество, мы с радостью примем это предложение. В конце концов, система «Сивилла» была разработана, чтобы сделать жизнь простых людей лучше и безопаснее, однако заставлять их принимать такое решение, мы не имеем права.

— Это был специальный выпуск новостей на первом канале, и у нас в гостях была Глава Бюро общественной безопасности, Джошу Касэй. Следующий специальный выпуск мы надеемся сделать через неделю: если повезёт, сможем минут пять-десять побеседовать со старшим следователем, Цунэмори Аканэ, вырезку из доклада которой нам предоставила Глава. Спасибо всем, кто остаётся с нами. — Ориме Таю вежливо попрощалась с телезрителями и вышла из прямого эфира.

На экране вновь появилась диктор канала и начала говорить что-то ещё, но Аканэ уже не слушала: девушка с нескрываемым шоком смотрела на голограмму монитора и пыталась переварить услышанное. Что, ей придётся встретиться с этими доставучими журналистами и отвечать на их вопросы? Глава Касэй и словом не обмолвилась о таком, её совершенно не предупредили, а ещё для коллег она на длительной миссии! Настроение упало ниже плинтуса: такой подставы девушка явно не ожидала, и единственное, что не давало следователю окончательно уйти в депрессию, это новости о результатах голосования жителей Шамбалы. Похоже, теперь Когами точно будет в порядке. Ну, хоть что-то…

— Аканэ, родная, всё нормально? — Обеспокоенный голос Ёко вырвал девушку из глубины раздумий, и следователь устало посмотрела на мать. Женщина неуверенно улыбнулась: — Ты никогда не говорила, что выезжала за границу.

— Да, нужно было провести одно расследование.

— Ты написала, что наткнулась на повстанцев…

— Да и, как ты уже слышала, они оказались куда более человечными, чем тамошняя верхушка власти, — девушка устало провела рукой по лбу и, отставив тарелку, взяла чашку с чаем. Отхлебнув немного, Цунэмори продолжила: — меня никто не предупредил, что мне придётся давать интервью — не хочу я им ничего говорить. Сколько сейчас времени?

— Восемь пятнадцать утра. Уверена, всё будет хорошо, а сейчас — ты ведь в девять уходишь? — ляг и подреми полчасика, ты немного бледная. Я принесу покрывало.

Аканэ благодарно кивнула и последовала совету матери. Что ж, утренние новости действительно опустошили её силы, идти на свадьбу Каори в таком состоянии было не лучшей идеей, однако и пропустить это событие она не могла. Девушка свернулась калачиком на мягком диване и закрыла глаза; как хорошо, что она моментом восстанавливается.

========== Глава 3 ==========

Аканэ налила в фарфоровую чашку с красивым узором розочек кипяток и сделала какао, который раньше на дух не переносила. А сейчас вот, захотелось. Девушка поправила пиджак и критично осмотрела себя в висевшее напротив зеркало: вроде бы, всё в порядке. Однако всё равно волнительно. Джоши Касей позвонила ей десять минут назад и нечитаемым голосом «предупредила» о «возможном» интервью; инспектору оставалось только вздохнуть и смиренно принять своё положение. Благо, Касэй позаботилась выслать ей достаточно правдоподобную версию её миссии, поэтому проблем с коллегами по отделу возникнуть было не должно. Требовалось лишь придерживаться легенды.

Впервые за время беременности на Цунэмори накатила самая настоящая тоска. Видеть кого-либо или говорить не хотелось, а отвечать на вопросы журналиста — ещё больше. Девушка свернулась калачиком на семейном диване и положила руку на ещё плоский живот.

«Когами-сан, нет, Шинья, вернёшься ли ты в Японию?» — сколько раз за эти восемь недель следователь вспоминала своего бывшего подчинённого Аканэ и сама сказать не могла. Знала лишь, что много. Очень много. Если бы старинное поверье было правдой, её любимый бы уже лежал в больнице с непрекращающимися приступами чихания. Девушка не сдержала лёгкий смешок: отчего-то эта мысль показалась весьма забавной — по её воспоминаниям, сильный и здоровый Когами мог оказаться на больничной койке разве что из-за заряда парализатора.

Аканэ подавила удрученный вздох и резко выпрямилась, вспоминая события со свадьбы лучшей подруги. Конечно, она не верила во все эти приметы прошлых лет, но… А вдруг?

— Летит, летит!

Взволнованный девичий визг разрезал тишину парка, заставив стаю голубей подняться в воздух. Бело-красный букет роз описал дугу и перелетел сбившихся в кучку девушек, падая к ногам чуть поодаль стоявшей Аканэ. Следователь не хотела принимать участие в старинной традиции, но тело инстинктивно двинулось вперёд, и букет невесты оказался в руках Цунэмори, не долетев до земли около полуметра.

— Аканэ, поздравляю! — Каори широко улыбнулась, наблюдая за удивлённо смотрящей на цветы подругой. Конечно, она пообещала себе кидать букет именно Цунэмори, однако, когда инспектор заявила, что замуж всё равно не собирается, почти оставила эту затею. И всё же, её желание исполнилось и прекрасные цветы, источающие великолепный аромат, теперь в руках лучшей подружки.

Невеста крутанулась вокруг своей оси, отчего роскошное белое платье слегка поднялось и волнами обвило ноги девушки. Рюдзи Ива́та, аплодируя вместе с остальными, поднялся на небольшой деревянный мостик и, поцеловав супругу, коснулся подвязки.

— Сейчас полетит!

Друзья парня также приготовились ловить свадебный подарок, причем с не меньшим энтузиазмом, разве что без визга. Однако предмет гардероба не долетел даже до самого близкого парня, опустившись на землю за несколько шагов до Иваты. Среди подруг и друзей молодой пары раздались разочарованные вздохи. Аканэ счастливо выдохнула: по обычаю, парень, поймавший подвязку невесты, должен был весь вечер быть рядом с девушкой, поймавшей букет. А этого следователь не хотела.

— Так-так, похоже, у нашей Цунэмори Аканэ уже есть кто-то на примете и точно не из нашей компании, раз подвязка до парней даже не долетела, — Миюки Сатори озорно подмигнула бывшей однокурснице, желая завязать беседу: — не поделишься с нами, кто он?

— Не думаю, что это хорошая идея. — Следователь едва заметно покрылась румянцем и поспешила к Каори. Невеста обняла подругу за плечи и заговорщицки подмигнула: о тайне Цунэмори знала только Минасэ, а с этих пор Ивата.

Аканэ залпом выпила уже ставший тёплым напиток и, хлопнув себя по щекам, поднялась на ноги: скоро у неё встреча с первым каналом, и она не должна упасть в грязь лицом перед сотнями или даже тысячами людей. Спасибо родителям и лучшей подруге, которые эти три дня как могли готовили девушку к предстоящему испытанию. Всё-таки, это было первое выступление на всю страну, даже если и длиться оно будет всего лишь пять, максимум десять минут.

«Мы с Рюдзи связались с отелем и перенесли поездку на Окинаву: я хочу поддержать тебя во время интервью, а в аэропорт поеду прямо после эфира!». — Слова Каори звонко отозвались в голове Аканэ, вытаскивая из вороха мыслей.

— Мам, пап, я ушла! — Следователь подхватила стоявшую возле двери сумку и поспешила вон из дома: на часах было половина восьмого, а значит, до прямой трансляции оставалось полчаса. Замечательно.

Ивата ждала инспектора возле кафе, где должна была состояться встреча с журналистами. Девушка пришла немного заранее и теперь переминалась с ноги на ногу, ожидая подругу. На улице стоял ноябрь, а потому пришлось одеться потеплее: холодный ветер давал о себе знать. Каори до конца застегнула молнию на куртке и обернулась на зовущий её голос: Аканэ, перепрыгивая через оставшиеся после вчерашнего дня лужи, бежала к подруге. Следователь нарядилась в повседневный рабочий костюм, а поверх него накинула лёгкий плащ оливкового цвета, который не потрудилась даже застегнуть.

«Интересно, кто из нас больший идиот?». — Отрешённо подумала Ивата, непроизвольно сравнивая верхнюю одежду. Девушка махнула Цунэмори рукой:

— Ну, наконец–то!

— Прости-прости, я дома засиделась! — Сложила руки в извиняющемся жесте следователь и невинно улыбнулась: — Давно ждёшь?

— Да нет, всё нормально. Идём уже, журналюги вот-вот появятся, — Каори схватила подругу за рукав плаща и разве что не затащила внутрь кафе: — тебе ещё себя в порядок привести нужно — все волосы растрепались и рубашку поправить надо бы.

От заявления Иваты инспектор пришла в ужас: она всё утро потратила на укладку волос и приведение себя в презентабельный вид. Неужели придётся начинать сначала?!

***

Когами сделал последний выпад, и изрядно потрепанная груша отлетела в сторону, насколько позволяла тяжёлая цепь. Мужчина взял лежащее рядом полотенце и, вытирая стекающий с лица и тела пот, подошёл к небольшому столику, на котором стояла бутылка воды. Сделав пару глотков, чтобы успокоить пересохшее горло, Шинья по привычке вылил оставшуюся часть себе на голову.

— Блин, да сколько же тебе говорить, не делать так?! Мне опять вытирать это?! — Саймон, заглянувший в комнату, обустроенную под спортивный зал, раздражённо упёр руки в бока и переводил недобрый взгляд с Когами на образовавшуюся на полу лужу и обратно.

— Прости, привычка, — бывший исполнитель виновато пожал плечами и, в последний раз утерев пот, бросил полотенце на пол, ногой вытирая воду. У Саймона от такой наглости аж дыхание перехватило.

— Ко, прибить тебя за такое мало!

— Господин Когами! — В зал ворвался подросток, лет четырнадцати, и, опершись о дверной косяк, быстро замахал мужчине рукой: — Там твоя подруга в телевизоре!

Сначала Шинья не особо понял, что юный Джим пытался ему донести и о какой такой подруге вообще шла речь, но, когда понимание наконец пришло, мужчина быстро покинул комнату. Среди ополченцев он никогда не выделял ни одну из женщин и со всеми предпочитал общаться одинаково, а это могло значить только одно: «подруга», которую упомянул мальчишка, не одна из повстанцев. Неужели?.. На территории надводной Шамбалы ещё транслировали японские каналы, поэтому такое было возможным. Когами миновал длинный коридор и быстро прошёл в просторный зал, где было всего два человека: второй предводитель ополченцев и наладчик связи и просто гений, разбирающийся в любой технике, Амари Ка́су.

— Батя, наш Тренер пришёл, — Амари с сочувствующей улыбкой посмотрела на прошедшего внутрь Шинью, пытаясь взглядом донести до того, что лучше бы ему ничего не говорить.

Девушка, как и Когами, была родом из Японии, откуда эмигрировала в Европу после побега из центра реабилитации. С «Сивилой» у неё были весьма натянутые отношения, поэтому они с беглым исполнителем почти сразу стали друзьями. Рыбак рыбака, как говорится… Среди всего ополчения Касу была единственной, кто догадывался о прошлой работе земляка, но, надо отдать ей должное, никогда не высказывала своих догадок вслух.

Тем временем прямая трансляция продолжалась и Шинья наконец увидел, кого хотел. Аканэ неловко сидела за небольшим столиком и всеми силами пыталась сохранять невозмутимость, в то время как журналист продолжала вести репортаж.

— У нас осталось мало времени, поэтому хочу задать пару вопросов, которые, полагаю, появились не только у меня. В прошлом специальном выпуске Глава Бюро привела вырезку из Вашего отчёта. Похоже, Вы очень лояльно относитесь к повстанцам. Чем вызвана такая реакция?

— Думаю, тем, что они такие же люди, как и мы с вами, — Цунэмори отставила чашку с чаем и поставила локти на стол, переплетя между собой пальцы, — как процитировала меня Глава Касей, те несколько ополченцев действительно хорошо отнеслись ко мне, в то время как местные власти попытались убить.

Инспектор нахмурилась, вспоминая последнюю встречу с Когами на плацдарме и наведённый на них ствол винтовки: опоздай тогда Каранамори с остальными на несколько секунд, и она бы сейчас здесь не сидела. Ориме Таю открыла рот, чтобы ответить, но в последний момент передумала. Журналист сменила позу на более удобную и, отхлебнув из своей чашки, продолжила беседу, не сводя с инспектора Цунэмори внимательных глаз.

— Как Вы можете охарактеризовать своё отношение к карателям. Что Вы испытываете, находясь в непосредственной близости с людьми с затемнённым психопаспортом? — Как бы между прочим поинтересовалась Таю, хитро прищурив сине-зелёные глаза.

— Я уверена, что тема данного спецвыпуска носит несколько иное название и никак не связана с моими отношениями с подчинёнными, — голос Аканэ резко переменился на более холодный, и Ориме невольно отпрянула. Инспектор не проявила никаких эмоций, но чувство давящей атмосферы возникло у всех в том кафе. Почувствовав, что ступила на опасную тропу, журналист попыталась исправить ситуацию:

— Не поймите не правильно, мне просто интересно: Бюро общественной безопасности, туда принимают лишь лучших из лучших. Каково это, работать там, рядом с латентными преступниками?

— Вы пытаетесь спросить, не боюсь ли я за цвет своего психопаспорта? — Аканэ скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на интервьюера, давая понять, что лесть с ней «не прокатит». Однако, увидев в глазах девушки смятение, инспектор, вздохнув, всё же решила ответить: — Я считаю, что все проблемы нашего общества с психопаспортом возникают исключительно здесь, — Цунэмори указала на свою голову, — он темнеет из-за негативных мыслей, а не от контакта с другими людьми, кем бы они ни были.

— Хотите сказать, присутствие рядом карателей никак не влияет на инспекторов? Отчего же тогда многие следователи затемняли свой психопаспорт спустя несколько лет работы бок о бок с преступниками?

— Думаю, Вам лучше спросить об этом их самих. Что касается моего мнения, я уже всё сказала. — Аканэ с лёгким стуком опустила чашку на стол, давая понять, что тема данной дискуссии закрыта. Однако журналист так, видимо, не считала, потому как вновь задала провокационный вопрос:

— А что бы Вы стали делать, если бы каратели…

— Я же сказала, это не имеет никакой связи с темой интервью!

Цунэмори резко поднялась со своего места и громко хлопнула ладонями по столу. В кафе наступила гробовая тишина, прерываемая только сопением оператора. Девушка, сидящая возле Цунэмори и за всё время прямого эфира не промолвившая ни слова, гневно посмотрела на журналиста и потянула инспектора за рукав пиджака:

— Аканэ, ну же, не нервничай. Сядь…

Цунэмори, казалось, и сама удивилась своей вспыльчивости и села на место, перекинувшись с подругой быстрым взглядом. Ивата чуть кивнула и, улыбнувшись, похлопала подругу по плечу.

— Прошу меня простить, я просто устала от всего этого…

Когами шокировано наблюдал за своей бывшей начальницей и пытался понять, что послужило такому всплеску эмоций. Ещё при первом их знакомстве он понял, что новенький инспектор отличается от сотни других в Бюро: Цунэмори Аканэ не только извинилась перед ним за разряд парализатора, но и всячески пыталась быть с исполнителями на равных. Она не ставила себя выше их и проявляла уважение при общении. На первых порах она даже не пыталась приказывать подчинённым, скорее, это были товарищеские просьбы — и только потом, спустя год работы следователем, начала отдавать команды.

И всё же, абсолютное большинство их общества не могло примириться с самим существованием исполнителей, считая, что латентные преступники должны быть ликвидированы. И мужчине казалось, что спустя не один десяток споров с другими инспекторами и простыми членами общества, Аканэ смирилась с этим. Но в этот раз всегда спокойные карие глаза инспектора смотрели с экрана с неприкрытой злобой. Эта девушка никогда не позволяла себе подобного поведения. А потом она резко успокоилась, как будто бы ничего и не было.

«Что это с ней такое?» — Шинья обеспокоенно нахмурился и сжал кулаки. На взгляд бывшего исполнителя, в словах репортёра не было чего-то сверхъестественного и, в принципе, он мог даже согласиться с мнением Ориме, однако реакция Аканэ более чем насторожила его. Девушка, появившаяся на экране сразу после вспышки следователя, была знакома Когами: Каори Минасе — вторая и, после убийства Фунахары Юки, единственная лучшая подруга Цунэмори. Аканэ упоминала её в своих рассказах и характеризовала как очень добрую и отзывчивую девушку, всегда готовую прийти на помощь. А ещё она умела хранить любые секреты.

— Эй, Вы можете не курить здесь?! Неужели так сложно выйти на улицу?

— Простите, пожалуйста, я задумался.

Раздражённый голос Каори прервал раздумья Шиньи, и мужчина снова посмотрел на экран. Его бывший инспектор сморщилась и, закрыв нос и рот рукой, отмахивалась от уже рассеивающегося облачка дыма. Подруга Аканэ тем временем испепеляла взглядом спину стремительно покидающего кафе молодого парня, который, судя по сбивчивому извинению, действительно не желал создать такую ситуацию. Ориме Таю потёрла висок и удрученно выдохнула, посмотрев на наручные часы:

— К сожалению, время нашего спецвыпуска истекло и я должна попрощаться со старшим следователем Бюро общественной безопасности, Цунэмори Аканэ. Первый канал благодарит Вас за данное интервью и потраченное время, — журналист склонила голову в благодарном жесте и, напомнив телезрителям своё имя и тему выпуска, пожелала всем приятного дня и вышла с эфира.

На экране появилась ничем не примечательная ведущая и, отпустив несколько неуместных комментариев и фальшиво улыбнувшись, продолжила программу новостей.

Макс Блэйн, пятидесяти двух летний второй командующий повстанцами наряду с Симом, нажал на кнопку пульта и выключил телевизор, после чего повернулся к Когами. Выражение его лица было нечитаемым, но во взгляде сквозило напряжение. Шинья мысленно приготовился к предстоящему разговору или, скорее, допросу. Тут уж как карта ляжет.

С Максом они редко общались, так как Когами входил в ту часть «армии», которой управлял Сим, однако отношения у них были вполне нормальными. Во всяком случае, Блэйн видел в Когами хорошего вояку, прибывшего из Японии и знающего, как вывести из строя любые дроны. Сначала он, правда, с подозрением отнёсся к его национальности, опасаясь, чтобы японец не оказался шпионом «Сивиллы», но после серии удачных наступлений, в которых ополченцы победили лишь благодаря знаниям Шиньи, Блэйн перестал сомневаться в новичке. Даже теперь, уличив японца в связи с Бюро, мужчина не спешил накидываться на него с обвинениями в предательстве, а вместо этого послал Джима привести его. Кроме того, здесь была Амари, при любых спорах принимающая позицию земляка.

— Почему ты сразу нам не сказал, что та девушка связана с властями Японии? Зачем было утаивать эту информацию? — Макс сложил руки на груди и вопросительно поднял бровь. В эту позу он становился всякий раз, когда хотел поговорить с подчинёнными, что называется, на чистоту — без всяких отговорок и фальши. Амари даже шутила, что тот слишком вжился в роль «папочки». Впрочем, это утверждение не было далеко от истины, и позывной «Батя» второго лидера лишь подтверждало его.

Строгий, но справедливый, превосходный тактик и, к тому же, бывший военный — Макс Блэйн завоевал безоговорочное уважение среди всего лагеря и, в особенности, молодёжи. Когами даже проводил параллели между ним и Масаокой и нашёл много похожих черт.

— Мне не хотелось, чтобы кто-то знал моё прошлое.

— Ты упоминал, что вы с ней раньше работали вместе, — командир задумчиво потёр подбородок и прищурился: — она оказалась инспектором Бюро, значит ли это, что ты бывший её напарник?

— Как всегда, зришь в корень, Батя, — Шинья невесело улыбнулся и потёр затылок. Следовало прояснить некоторые моменты его прошлой жизни: — Я был исполнителем Бюро, она — моей начальницей. Вопреки всем уставам, за полтора года совместной службы мы довольно хорошо с ней поладили, сдружились, я бы сказал. А потом мне пришлось уносить ноги из Японии, и я честно думал, что следователь скоро забудет меня; но даже спустя три года, стоило мне засветиться в воспоминаниях одного из пойманных наших, она прилетела сюда. Я боялся, в какой-то степени, что меня посчитают за предателя или шпиона, узнай о моей связи с Аканэ. Прости.

— Это глупо. Ты с нами уже два с половиной года и ни разу не подвёл. Многие победы мы одержали только благодаря твоим навыкам, и мне с трудом верится, что кто-то из наших обвинил бы тебя в подобном, расскажи ты сразу о своём прошлом. — Макс укоризненно посмотрел на подчинённого и слегка покачал головой, подчёркивая своё разочарование.

Шинья сел в стоявшее в комнате кресло, достал из кармана мятую пачку сигарет и, щёлкнув зажигалкой, сделал затяжку. Сердце начало столь непривычную гонку, и ему во что бы то ни стало, нужно было успокоиться. Одно дело, поведать командиру и Амари секреты прошлого и совсем другое — выдать тщательно спрятанные чувства. Касу сморщилась, когда лёгкое серое облако достигло её носа, и спешно замахала перед лицом рукой.

— Да ты задолбал дымить! Блин, я искренне сочувствую твоей начальнице: она и так на сигареты хреновенько реагирует, а, если ты и в офисе не вынимал изо рта эту гадость, удивительно, как эта инспектор вообще не задохнулась.

Слова Амари подействовали на Когами словно ушат ледяной воды, вылитый на голову. Мужчина встрепенулся. А ведь и правда: Цунэмори вела себя так, словно у неё украли воздух, стоило только тому пареньку встать возле их столика. Следователь даже побледнела и, в незначительной степени, позеленела — так сыграть не сможет никто, особенно Аканэ.

Когами сжал сигарету зубами и нахмурился: всё сводилось к тому, что девушке действительно стало плохо от дыма. Однако за всё время их совместной работы мужчина ни разу не наблюдал такой реакции; мало того, в их последнюю встречу Аканэ призналась, что начала пассивно курить после его побега — она никак не могла почувствовать себя плохо от запаха табака. Плюс её вспыльчивость на пустом месте и практически мгновенное возвращение в норму — подобные скачки настроения за молодым инспектором Шинья, во время работы в Бюро, не замечал, и в ту последнюю встречу в Шамбале девушка вела себя привычно. Она изменилась сейчас, по возвращении в Японию.

Понимание ситуации пришло почти сразу.

Когами резко поднялся, заставив Касу вздрогнуть. Девушка и второй командир настороженно посмотрели на него и мужчина, собравшись с духом, поделился с ними только что принятым решением:

— Я должен вернуться в Японию, но мне нужна ваша помощь.

***

Аканэ мешком упала на кровать и свернулась в комочек: ну и наломала же она дров! Инспектор схватила конец покрывала и укуталась в него, как в кокон, желая отмотать время назад и всё исправить. Это было её самое первое и самое худшее интервью за всю историю интервью. Девушка всхлипнула и подавила жгучие глаза слёзы: стыд-то какой!

По возвращении домой следователя встретили встревоженные родители, которые наперебой начали уверять её, что подобные неудачи бывают у всех и что нужно относиться к этому философски, дабы не навредить здоровью и не запятнать оттенок своего психопаспорта. Аканэ лишь опустошенно кивнула и, тря опухшие глаза, закрылась в своей комнате. Видеть никого не хотелось.

«Ну, хотя бы, кроме жителей Японии этот позор никто не видел…». — Решив не изменять принципу во всём искать положительные стороны, подумала Аканэ и перевернулась на спину, высвободив руки. Жарко. Девушка моргнула и устремила взор в потолок, на котором виднелось несколько маленьких трещин — пора сделать очередную побелку — без голограммы такие мелочи всё же бросались в глаза.

Наручный коммуникатор завибрировал и показал входящий вызов от Гинозы. Следователь глубоко вздохнула и медленно выдохнула, не желая сообщать исполнителю о своём состоянии. Ей сполна хватило утешающих речей родителей и выслушивать что-то подобное от Нобучики Гинозы желания не было. Коснувшись панели соединения, девушка приняла рабочий вид: полная сосредоточенность и на лице бесстрастная маска.

— Слушаю Вас, Гиноза-сан, что-то случилось?

— Слава Богу, пока нет. Но если эта барышня продолжит так вести себя, боюсь, что-нибудь да произойдёт, — в голосе исполнителя послышалось едва уловимое раздражение, и Аканэ сдержала смешок: не было тайной, что Симоцуки Мика не на шутку выводила исполнителей из себя своим высокомерным поведением и циничными фразами. Старший следователь временами даже сочувствовала девушке: вызывать столько ненависти к себе — способность довольно опасная. Гиноза тем временем продолжал делиться впечатлениями: — Серьёзно, после твоего ухода эта девка в край охренела и окончательно потеряла остатки совести. Она уже раздражает даже Кунизуку, а ведь прошло всего полтора месяца!

— Яёй всегда хорошо к ней относилась. Что Симоцуки натворила на этот раз?

— Ничего особенного, на самом деле. Просто во время очередного задания Шион, проводя анализ данных, высказала своё мнение по поводу одного момента. Барышне это не понравилось, и она в своей манере решила «поставить карателя на место», что вызвало негативную реакцию со стороны Кунизуки. В общем, всё, как обычно.

Неожиданно для самой себя, Аканэ в голос рассмеялась: только Нобучика Гиноза мог невероятно точно, флегматично, но с сарказмом описать действия нового следователя. «Ходячая заноза в одном месте» — так однажды описал новенькую Джоджи Сайга, первоклассный психолог, и оказался абсолютно прав: Симоцуки волновал только цвет её психопаспорта и инструкции, и поэтому она всегда либо просто мешалась под ногами, либо пыталась действовать самостоятельно, ломая при этом ещё больше дров. А самым обидным было то, что за три года работы в БОБ жизнь эту девушку ничему не научила.

Аканэ криво улыбнулась, прокручивая в голове различные дела с участием её нового, как сказала шеф Касей, помощника. Да без этого помощника они бы спасли больше людей, чем смогли. И всё же, «Сивилла» нашла в Мике какие-то задатки для работы инспектором — может, со временем новичок и вырастет во что-то нормальное. Цунэмори помотала головой, освобождая мозг от ненужных мыслей, и устремила взгляд на голографический экран. Гиноза, видя, что следователь задумалась, что-то активно обсуждал со вторым исполнителем.

— Как вы там все? Что нового в работе, помимо придирок инспектора Симоцуки?

На вопрос Цунэмори Нобучика вновь поднял глаза на следователя, лёгким движением убрав с глаз чёлку. Исполнитель закрыл глаза и, ухмыльнувшись, развёл руками.

— Работы меньше точно не стало, а с барышней в роли главного инспектора её, наверное, даже прибавилось. Единственное, что я точно осознал за это время, так это, что безмерно завидую исполнителю Суго.

— Да уж, конкретно в этой ситуации больничный не кажется мне чем-то плохим. — Исполнитель Хинакава подключился к беседе своего напарника с инспектором. — Сестрёнка, а как ты? Мы с Кунизукой-сан, Каранамори-сан и Гинозой-саном видели утренний спецвыпуск первого канала, надеюсь, ты не сильно об этом переживала?

— Ой, не напоминай, — Цунэмори взялась рукой за лоб и помотала головой, — я просто рада, что данное видео никогда не выкладывают в Сеть. Это был бы кошмар.

— Да забей ты на них всех, — Гиноза двинулся вперёд, и скоро на заднем фоне появилось небо и обзор на город с высоты сорок пятого этажа — мужчине не хотелось, чтобы кто-то их услышал. Шо Хинакава последовал за старшим исполнителем. — Кстати, с тобой точно всё хорошо? У тебя было совершенно зелёное лицо, когда мимо прошёл парень с сигаретами: раньше ты на дым так не реагировала.

— Да, сестрёнка, ты была похожа на призрака, — Хинакава обеспокоенно округлил глаза и покрутил в пальцах прядь чёлки, пытаясь скрыть волнение: — может, стоит сходить к доктору?

— Нет-нет, всё в полном порядке! — Аканэ выставила ладони вперёд и широко улыбнулась: — после командировки в Шамбалу я решила завязать с пассивным курением и держусь вот уже два с половиной месяца. Думаю, именно потому, что отвыкла от дыма, я так на него среагировала, хах.

— Ну, ладно… Тебе виднее, наверное. — Гиноза нехотя кивнул, хотя в его голосе всё же слышалось недоверие; Шо предпочёл больше не развивать эту тему. Бывший инспектор немного помолчал, после чего, кинув взгляд на пискнувший коммуникатор, нахмурился: — Конец нашему перерыву, барышня вызывает.

Нобучика обреченно вздохнул и посмотрел на мигом напрягшегося напарника: Хинакаву юная инспектор почему-то невзлюбила особо сильно, и бедному юноше всегда доставалось больше всего упрёков. Неудивительно, что он чувствовал себя более чем некомфортно в компании Симоцуки. Гиноза дружески хлопнул второго исполнителя по плечу, подбадривая, и посмотрел на экран, с которого на него глядела Аканэ.

— Ладно, Цунэмори, пора нам. Хоть ты и на задании, но постарайся не перетруждать себя и хорошенько отдыхай на выходных. Никто из нас не будет счастлив, если ты себя доконаешь.

— Обязательно! Спасибо, Гиноза-сан, Хинакава-сан. Удачи вам!

Старший инспектор отключила видеофон и блаженно растянулась на кровати: утраченное настроение постепенно возвращалось.

========== Глава 4 ==========

— Четыре! Три! Два! Ещё один подход и переходим к растяжечке! Готовы? И–и–и раз!.. — к семьдесят пятой минуте занятий жизнерадостный голос тренера начал отдавать Цунэмори звоном в ушах и девушке пришлось потрясти головой, чтобы избавиться от неприятного ощущения. И зачем она только решила пойти на аквааэробику для беременных, что ей дома не сиделось? Теперь же у Цунэмори было стойкое ощущение, что и под водой можно вспотеть: так усердно она не занималась даже на тренировке по самообороне.

И всё же, Аканэ нисколько не жалела о принятом решении: эти полтора часа водной гимнастики здорово избавляли от накатывающей временами грусти, ноющих ощущений в области поясницы и просто помогали забыть все житейские заботы. Коллектив будущих мамочек также помогал осознать реальность происходящего и морально подготовиться к своей будущей роли. А ещё данные занятия позволяли забыть свой страх перед водой и расслабиться, отдаваясь стихии. Жизнь зародилась в воде, и Аканэ понимала, что лучше бы ей найти с ней общий язык: кто знает, когда в следующий раз придётся прыгнуть в реку? Девушка отдавала себе отчёт, что подобная слабость может сыграть с ней злую шутку и была безмерно благодарна судьбе за тот небольшой бассейн в Шамбале, в котором ноги успешно доставали до дна и она могла держаться на плаву с невозмутимым видом.

Вечно позитивная и раздающая сияющие улыбки направо и налево молоденькая девушка–тренер закончила отсчёт упражнения, в котором нужно было поднимать ноги в коленях и перешла к растяжке, которую, судя по всему, просто обожала. Аканэ сделала в воду несколько выдохов, восстанавливая дыхание, и присоединилась к группе: нужно было, держась за специальный поручень, выполнять маховые движения ногой назад.

«Это подготовит мышцы таза к родам, поэтому не халтурим!» — эти слова лучше всего запомнились Цунэмори, и девушка уделяла данному упражнению особое внимание. Следователь уже была на пятнадцатой неделе беременности и её живот начал понемногу выпирать, однако ещё можно было спрятать его под толстыми бесформенными кофтами и свитерами — ещё один плюс зимы. На дворе стоял конец декабря, и до Нового года оставалось чуть больше недели. Цунэмори машинально выполняла требуемые упражнения и потихоньку размышляла, какое бы желание загадать во время боя главных часов страны.

— А теперь делаем небольшие приседы и заканчиваем! Вы молодцы, так держать! Не перенапрягитесь, выполняйте упражнения, исходя из своего самочувствия!

Аканэ сделала нужное количество приседов и, зная, что занятие подошло к концу, начала делать выдохи в воду — тренер буквально заставляла дышать именно так, утверждая, что это тренирует не только дыхательную систему, но и весь организм в целом. Так ли это было на самом деле, инспектор уточнять не стала, предпочитая слушаться энергичную девушку, что умудрялась всех своих «учениц» заряжать хорошим настроением.

Электронные часы висевшие в бассейне противно пискнули, извещая, что полтора часа прошли и женщинам пора покидать воду и идти в душевые. Цунэмори первой взобралась по маленькой лестнице и, обув сланцы, осторожно прошагала по мокрому от брызг полу. Поскользнуться и упасть совершенно не хотелось.

Следователь прошла в душевую и, стянув с себя купальник, встала под тёплые струи воды, наслаждаясь лёгким журчанием. Девушка выдавила на ладонь несколько капель геля для душа с ароматом яблока и, вдохнув с детства любимый запах, начала тихонько массировать тело, вспенивая очищающее средство, что тотчас смывалось водой. Настроение было на максимуме и, если бы не общественное помещение, мокрый пол и беспокойство за будущего ребёнка, Цунэмори бы уже пустилась в пляс. Девушка постояла под душем ещё несколько минут, наслаждаясь приятной теплотой, и повернула кран. Обмотавшись полотенцем, она прошла к раздевалке, слегка подрагивая от пробежавшего ветерка. Дойдя до своего шкафчика, Аканэ растёрла волосы полотенцем, желая поскорее их высушить, и надела джинсы и тёплыйсвитер, который слегка покалывал плечи. Первые минуты это доставляло лёгкий дискомфорт, но скоро тело адаптировалось.

Следователь собрала вещи в сумку и, глубоко вздохнув, прошла к колпаку сушуара: её волосы немного отросли и теперь доходили до подбородка — оставлять их полу-мокрыми было равносильно согласию на болезнь, что в её положении было недопустимо. Из душевой раздались голоса новых знакомых и Аканэ невольно прислушалась. Из всей группы она была на самом маленьком месяце, а так как остальные женщины только и болтали про специальную диету, приметы и подготовку к родам, Цунэмори успела подчеркнуть для себя много полезного. Например, что обязательно стоит завести себе дневник беременности, чтобы потом, перечитывая, вспоминать приятные моменты; съедать в день как минимум три фрукта и, обязательно, один салат; пить больше чистой воды и слушать классическую музыку, которая поможет малышу развить музыкальный слух. Аканэ не была уверена, хочет ли она, чтобы их с Когами ребёнок становился музыкантом или кем-то в этом роде, но решила следовать совету — лёгкие мелодии приятно успокаивали и, порой, убаюкивали.

Однако в этот раз Хота́ру Кавадзаки — самая опытная из их небольшой группы — мать двоих детей, беременная третьим малышом, принялась рассказывать про игры мужа со старшим сыном и то, как они очаровательны в своей синхронности. Улыбка потихоньку сползла с губ Цунэмори, и девушка грустно посмотрела сквозь тонированное стекло сушилки: разговоры были слышны плохо из-за шума фена, однако суть следователь уловила. На душе стало как-то сразу пусто и чуточку больно — её ребёнок вряд ли когда-нибудь даже встретится со своим отцом, где уж там до игр и забавных историй! И всё же она понимала, что не имеет права желать большего. У неё будет ребёнок от любимого человека, а это уже большой подарок… Инспектор выключила фен и расчесалась, подавляя гримасу боли: волосы перепутались между собой, образовав колтуны.

Когда с приведением себя в человеческий вид было покончено, Аканэ облегчённо выдохнула, растянувшись на мягком кресле и свесив руки по бокам. Свобода. Следователь перекинулась парочкой стандартных фраз с новыми подругами и, взяв сумку с вещами, покинула спортивный комплекс. До праздника оставалось, по сути, всего ничего и следователь хотела провести его как-нибудь по-особенному. В конце концов, много чего произошло приятного и не очень. Хотелось подвести невидимую черту и составить план на следующие двенадцать месяцев жизни. И всё равно, что восемьдесят процентов этого списка никогда не воплотится в реальность!

***

Неделя пролетела как один день и Аканэ, в очередной раз кутаясь в тёплый шарф, недоверчиво взглянула на календарь: до Нового года оставалось семьдесят два часа. Время действительно скоротечно, вот уж точно. Цунэмори застегнула последнюю пуговицу пальто и, пыхтя, посмотрелась в любезно предоставленное Кэнди зеркало. Сойдёт.

Девушка открыла дверь своего дома и спустилась по ступенькам. Сердце сделало радостный кульбит и забилось быстрее, а настроение улучшилось: на улице выпал снег, причём в таких количествах, что Япония давно уже не видела. Всё вокруг искрилось и сверкало, создавая впечатление сказки. Следователь осторожно прошла до забора и смела варежкой снег с таблички с фамилией — зачем было это делать, она не знала, но почему-то очень захотелось сообщить всему миру, что это именно её дом и ничей другой. Глупо? Возможно.

Однако в душе поселилось предчувствие чего-то хорошего, а Аканэ с детства привыкла доверять своей интуиции.

Магазин, открывающийся специально перед зимними праздниками, а под Новый год ещё и обновляющий свой ассортимент продукции, встретил Цунэмори разноцветными огнями, приятной музыкой и сверкающими гирляндами. Следователь прошла внутрь и сразу направилась к секции с подарками, намереваясь приобрести что-нибудь для родных и самых близких друзей, которые всегда поддерживали её в минуты слабости. Себе покупать что-либо инспектор не собиралась: у неё, вроде как, всё было, а чего не было — за деньги, увы, не купишь.

Аканэ миновала прилавки с различными ёлочными украшениями и детскими игрушками: в этом году она решила не ставить ёлку, а ребёнку пока все эти плюшевые мишки да собачки вроде как не нужны — ближайшие пять месяцев он всё равно будет внутри неё. К моменту его рождения придумают не одну новую игрушку. Пройдя вверх по лестнице и наткнувшись на «человеческую пробку», Аканэ принялась бесцеремонно распихивать всех налево и направо — чему в первую очередь научила её Кавадзаки, так это обеспечивать себе безопасность. Люди сначала, как и полагается, возмущённо ворчали и озирались, но, услышав кодовое «пропустите беременную», меняли гнев на милость и (о чудо!) даже расступались.

Следователь решила начать с простого — купила подарки родителям: матери досталась красивая музыкальная шкатулка на старинный манер, о которой та мечтала последние несколько месяцев, а отцу — новенький коммуникатор с водяной защитой. Дальше под руки очень кстати попался серебряный кулон, идущий в комплекте с серёжками — замечательный подарок для Каори. Цунэмори аккуратно сложила подарки в пакет и поднялась на последний, третий этаж магазина: нужно было прикупить что-нибудь для своих коллег по работе. Хотя бы, чисто символическое. Гиноза Нобучика, Каранамори Шион, Кунизука Яёй и Хинакава Шо — давно стали ей родными и Цунэмори даже в кошмарном сне не могла себе представить работу без этих четверых. С молодым хакером и талантливым проектировщиком голограмм Аканэ была знакома куда меньше, чем с остальными исполнителями, но Шо быстро влился в их «семью» и занял своё место в сердце следователя. Помимо «самых близких» в первом отделе были и такие личности как Тэппэй Суго и Симоцуки Мика. И если с новым исполнителем Аканэ нашла общий язык довольно быстро, то со своей напарницей инспектор едва ли могла общаться: всё время эта девушка была чем-то недовольна!

Цунэмори обошла третий этаж вдоль и в поперёк, просмотрела всю выложенную продукцию, но так и не смогла подобрать хоть что-нибудь, что соответствовало бы вкусам хоть одного из своих подчинённых. Инспектор разочарованно выдохнула и провела рукой по лбу. Похоже, ей придётся посетить ещё один магазин. Аканэ вышла на улицу и покосилась на пакет: наверное, лучше отнести купленное домой, чтобы не повредить ненароком в этом столпотворении, но как же не хотелось наматывать лишние круги! В итоге, взвесив все «за» и «против», следователь решила не тратить драгоценное время и отправилась на соседнюю улицу. Студенты, надевшие голограммы сказочных персонажей, зазывали народ на новогоднюю ярмарку.

Аканэ поправила шарф, натянула на лоб вязаную бабушкой шапку и, перехватив пакет поудобнее, зашагала в направлении виднеющихся шатров. Ярмарка встретила бьющей по ушам и мозгам музыкой, снующими туда-сюда Сантами Куроху¹ и ароматом свежеиспечённого хлеба. Девушка против воли улыбнулась и решительно направилась прямо в центр толпы. Пришлось немного поработать локтями, немного покричать, немного поизвиняться за оттоптанные кому-то ноги, но в итоге цель была достигнута: Цунэмори оказалась внутри главного шатра. Пройдя вперёд, девушка расстегнула молнию (переносные обогреватели работали на всю катушку) и огляделась: нужно было решить, в какую сторону ярмарки двигаться в первую очередь, к лоткам с одеждой, или же к сувенирам с побрякушками. В итоге, поддавшись общему порыву, она решила посмотреть ассортимент одежды.

Если бы у Цунэмори спросили, что можно было купить на предновогодней выставке в Токио, она бы уверенно ответила, что всё. Абсолютно. Действительно, продавцы позаботились о предпочтениях потенциальных покупателей, и в отделе одежды можно было найти совершенно любую вещь, начиная от купальников и нижнего белья до шуб из натурального меха и лыжной экипировки. Инспектор прошла к отделу одежды для беременных и принялась разглядывать предлагаемые комплекты.

Разумеется, двадцать второй век славился своими высокими технологиями и всевозможными голограммами, которые не обошли и наряды и которые более привлекали современное общество, однако, как бы далеко не зашёл прогресс и какие бы ни использовались технологии, совсем обойтись без одежды из ткани люди не могли. Вряд ли кому-то придёт в голову надевать рубашку и шорты и маскировать их под купальник или зимой ходить в лёгонькой маечке с голограммой тёплого пальто поверх неё. По меньшей мере глупо, по большей — не безопасно для здоровья. Общество по прежнему использовало «традиционную» одежду, а голограммы позволяли быстро менять свой облик в зависимости от ситуации. И в этом новые технологии были просто незаменимы при выполнении заданий под прикрытием или обычной примеркой в магазине — здорово экономились время и нервы.

— Семпай?

Знакомый голос за спиной оторвал Аканэ от мыслей и заставил обернуться. Девушка едва сдержала гримасу — младший инспектор удивлённо хлопала глазами, по всей видимости, совершенно не ожидая столкнуться с начальницей в таком месте.

«Боже, почему Ты так жесток: зачем она мне здесь?» — жалобно пронеслось в голове Цунэмори, но инспектор стойко держалась: годы тренировок давали плоды.

— Следователь Симоцуки?

Цунэмори приподняла брови в лёгком удивлении, впрочем, не особо привлекая внимание оглядывавшей её девушке. Пытливый взгляд Мики, то и дело возвращающийся к безразмерным бриджам в руках начальницы, ясно дал Аканэ понять, что следует объясниться, пока всё не зашло слишком далеко.

— Семпай, это…

— М? — Цунэмори дала девушке непонимающий взгляд, после чего опустила глаза на бриджи и беззаботно улыбнулась: — А, ты про них? Моя подруга не так давно вышла замуж и сразу же забеременела, вот, решила ей подарок на Новый год подобрать. На вырост, так сказать.

— Вот как… Хорошо, а то я уже начала думать, что вместо миссии Вы ушли в декрет, а нам ничего не сказали, — Симоцуки скорчила обиженную рожицу и быстро сложила руки на груди: — хотя, это моё личное мнение, но Вам, семпай, нужно поскорее завести парня и выйти замуж. Может, тогда Вы пересмотрите свои взгляды на жизнь и отношение к потенциальным преступникам.

У Аканэ дрогнула жилка на лбу, но следователь поспешила взять себя в руки. Не стоило даже пытаться учить Симоцуки правилам вежливости, иначе это выльется в скандал. А беременным нельзя нервничать. Цунэмори глубоко вдохнула и тактично сделала вид, что не заметила поддёвки напарницы.

— Не думаю, что что-то бы изменилось, выйди я замуж. В любом случае, как работается? Гиноза-сан сказал, что во второй отдел, на место убитой Аоянаги Рисы, пришёл новый следователь.

— Да, Шиге́таро Хая́ма. Сразу показался очень даже адекватным, но позже стало ясно, что он так же благосклонен к карателям, как и Вы, — Мика недовольно покачала головой и поджала губы, слегка постукивая носком сапога по полу.

Аканэ побеждено вздохнула, её напарницу ничто не исправит. Старший следователь критично осмотрела приглянувшиеся ей бриджи и, решив, что не стоит отказывать под Новый год в удовольствии, поднесла коммуникатор к штрих-коду. Лёгкий писк и загоревшаяся зелёная лампочка дали знать, что покупка успешно совершена. Перекинувшись с Микой ещё парой фраз, Цунэмори попрощалась с девушкой и скрылась в потоке людей. Симоцуки не стала окликать: перспектива провести с начальницей больше времени совершенно её не прельщала.

«Инспектор Хаяма просто снисходительный дурак с приятной внешностью… Людям с помутнённым психопаспортом нельзя доверять!» — Младший следователь первого отдела возмущённо нахмурилась и бросила злой взгляд на манекен. Что она вообще забыла в отделе для беременных, она ведь собиралась купить лак для волос.

***

Цунэмори расплатилась с водителем такси и вошла в дом. Поставив пять пакетов на паркет, девушка нажала кнопку коммуникатора и сняла голограмму очень беременной мадам (после встречи с Микой захотелось «замести следы»), что предоставила ей «Сивилла» специально для подобных случаев. Кричать всему миру о своей беременности Аканэ не хотелось, поэтому предложение системы было только на руку. Хоть какой-то прок от этого сборища ассимптоматиков. Чтобы распознать голограмму нужно было изрядно поломать мозг, поэтому шансы разоблачения почти сводились к нулю. Кэнди появилась перед лицом хозяйки и включила голограмму излюбленного Аканэ отеля, попутно интересуясь, как прошёл поход по магазинам.

— Можно сказать, что я купила всё, что хотела и даже чуточку больше. Организуй на послезавтра отправку подарков в Бюро: я не могу идти на вечеринку Каранамори: она сразу всё поймёт, как только я откажусь от выпивки.

— Будет сделано! Желаете что-либо ещё?

— Да. Найди парочку рецептов выпечки: мне вдруг безмерно захотелось клюквенного пирога. — Аканэ сняла шапку и шарф, расстегнула молнию пальто и без особого энтузиазма повесила на вешалку. Девушка сняла сапоги и переобулась в пушистые розовые тапочки с кроличьими ушками — подарок Каранамори на восьмое марта.

— Вы уверены, что хотите сами печь, может лучше сделать заказ в ближайшее кафе? — Кэнди состроила задумчивую рожицу и вопросительно посмотрела на хозяйку. Цунэмори мгновение раздумывала над предложением, после чего кивнула: — Хорошо. Тогда закажи ещё и арбуз. И селёдку!

— Это всё?

— Полагаю, да.

— Будет сделано!

Домашний помощник отдал честь и растворился в воздухе, оставляя хозяйку дома наедине со своими мыслями. Аканэ прошла в гостиную и, опустившись в мягкое кресло, принялась доставать из мешков купленные подарки: нужно было красиво оформить каждый из них и упаковать в отдельную коробочку. Разумеется, всё это можно было заказать прямо в магазине, но девушке больше нравилось самой создавать такие мелочи вроде упаковки — это напоминало беззаботное детство, когда она проводила время с бабушкой. Цунэмори Аой в своё время была прекрасным декоратором, поэтому ей не составило труда научить единственную внучку премудростям своего мастерства.

Следователь выложила всё на большой стол и заострила внимание на чёрно-белой упаковке прямоугольной формы. Что-то она не припоминала, чтобы покупала такую вещь. Аканэ слегка закусила губу и принялась осторожно раскрывать обёртку, мысленно соображая, что по ошибке взяла чью-то покупку. Или нет? Вытащив из плена упаковки таинственную вещь, девушка внимательно осмотрела её и устало плюхнулась в кресло.

«Ну и зачем мне мужской свитер?»

***

Пробуждение было неохотным и каким-то вялым. Цунэмори совершенно не хотелось выбираться из-под тёплого одеяла из натуральной овечьей шерсти и что-либо делать. После похода по магазинам и закупки всех необходимых подарков прошёл день полного безделья; прерывалась рутина только редкими командами Аканэ своему домашнему помощнику по приготовлению того или иного блюда. Что-то кухарить самой девушке не хотелось, да и, если учесть, что гостей не намечалось, не очень было нужно. Она спокойно съест еду из ресторана, что закажет Кэнди.

Домашний помощник возник над головой девушки и радостным голосом сообщил, что на дворе — тридцать первое декабря, температура — десять градусов ниже нуля, а цвет психопаспорта Аканэ — кристально-белый.

— Совсем как снег за окном! — Радостно прокричала голограмма розовой медузы, надеясь поднять настроение хозяйки.

«Ты „не понимаешь“, а мне интересно, какой цвет психопаспорта унаследует малыш: устойчивый ко всему материнский белый, или тёмно-серый отцовский? Это ведь ребёнок нашего беглого исполнителя, я права?»

Насмешливый голос Джошу Касей прозвучал в голове Аканэ, заставляя её вздрогнуть. Цунэмори тогда даже по пришествии домой заглянула в таблицу смешивания цветов, и в итоге компьютер выдал сомнительное: «не совсем белый». Это было реальное название реального цвета и оно почему-то напрягало следователя.

За четыре с половиной года работы в БОБ Аканэ успела понять, что оттенок психопаспорта совсем не отражает истинную сущность человека. Взять хотя бы Макисиму и Когами: у первого цвет был кристально-чистый, но он погубил не одну жизнь, а вот психопаспорт Шиньи бесповоротно затемнён, но при этом он не утратил человечность и чувство справедливости. Всё в этом мире относительно, а «Сивилла» может работать только в одну сторону и тотчас «ломается», стоит ей наткнуться на ассимптоматика.

Инспектор покачала головой, отгоняя навязчивые мысли, и села на кровати, свесив ноги. До Нового года оставалось чуть меньше двадцати четырёх часов, а это могло значить одно: пришло время Осодзи². Девушка лениво потянулась, разминая затёкшие во время сна позвонки, и громко зевнула, прикрыв рот ладонью. Хочешь — не хочешь, а традиции уважать нужно. Так всегда говорили родители. Да и встречать Новый год в бардаке не хотелось; в уборке не было ничего зазорного.

По-быстрому застелив постель, Аканэ приняла утренний душ, накинула тёплый махровый халатик и спустилась на первый этаж завтракать. Миска творога, заправленного черничным вареньем, не смогла в полной мере утолить чувство голода, и Цунэмори попросила Кэнди подать ещё овощное рагу с мясом по-французски.

— Госпожа, количество калорий Вашего завтрака превысило рекомендуемую дозу. Помните рекомендации есть меньше, но чаще?

— Да всё равно, — инспектор с лёгким стуком опустила на стол стакан с кефиром и вытерла молочные усы, — хотя бы во время беременности я буду питаться, как мне хочется, а не как предписывает система. Это не значит, что я буду есть что-то, что может нанести вред ребёнку.

Старенькие часы в гостиной, доставшиеся Аканэ от бабушки, звучно пробили полдень, напоминая о скоротечности времени. Девушка задумчиво пожевала внутреннюю сторону щеки и, поднявшись, пошла в кладовку: если уж она решилась провести предновогоднюю уборку, лучше начать её сейчас, а не перед запуском салютов. Аканэ приказала Кэнди снять с дома голограмму и вооружилась тряпкой для снятия пыли, половой тряпкой, шваброй и пылесосом…

За уборкой время пронеслось ещё быстрее, чем Цунэмори рассчитывала, поэтому, когда она взглянула на коммуникатор и посмотрела на время, пришла в тихий ужас: стояло шесть часов вечера. Неужели она столько времени приводила стены родного дома в должный вид? Аканэ мотнула головой, обрывая ненужные мысли и вытерла появившиеся на лбу капельки пота — шесть часов без отдыха дали знать. Следователь села в мягкое кресло, предварительно захватив с собой бутылку «Anterctic Dorops», и сделала несколько быстрых глотков. Приятная прохлада растеклась по уставшему телу, освежая и придавая бодрость.

— Если Вы решили довести ритуал до конца, то следует украсить веранду фонариками и развесить парочку гирлянд. Или же мне включить наружную голограмму? — Домашний помощник вновь появился над головой девушки, привлекая внимание. Цунэмори ненадолго призадумалась.

— Включи голограмму гирлянды на крыше и деревьях — дверь и калитку я сама украшу. И с фонариками сама разберусь.

Аканэ поставила бутылку на стол и, ополоснув лицо водой из-под крана, поднялась на чердак: среди десятков коробок должна была быть одна единственная, хранившая в себе все традиционные украшения. Нужный ящик нашёлся почти сразу и следователь, смахнув ладонью тонкий слой пыли, открыла крышку. Красные бумажные фонарики, фигурки оленей, Санты Куроху, звёзд и различных забытых сказочных персонажей встретили девушку грустным перезвоном. Среди бабушкиных сокровищ оказалось и несколько оригами, сделанных Аканэ в детстве, что вызвало у инспектора тёплую улыбку.

Это были ценные воспоминания.

Следователь взяла в охапку столько украшений, сколько поместилось в руках, и принялась украшать дом. Начать она решила с личного кабинета.

Две красные звезды, пять ёлочных шариков, парочка разношёрстных гирлянд и фигурки оригами — заняли свои места на занавесках, фикусе, картинах и рабочем столе. В обычно сером и пустом кабинете стало веселее. Удовлетворённая результатом, девушка украсила спальню и небольшой коридор и спустилась на первый этаж. Внизу находились только кухня, гостиная и дополнительный санузел — для этих комнат были прекрасные голограммы, поэтому Цунэмори обошлась символическими шарами и звёздочками, что повесила на комнатные растения. Хлопнув в ладони, Аканэ приказала Кэнди придать дому праздничный вид, чтобы ещё раз осмотреть результат своих стараний. В принципе, ей всё понравилось.

Часы в гостиной пробили семь вечера, а Цунэмори ещё не убрала веранду. Пыхтя, девушка укуталась в пальто и шарф, надела шапку и вышла на улицу. На дворе уже стемнело и зажглись фонари вместе с праздничными гирляндами. Красиво. Мигающие огоньки сверкали на всех соседних домах, линиях электропередач и проезжающих мимо дронов. Последние, кстати, появлялись в этом районе редко и, как правило, во время плановых проверок общего психо-состояния жителей.

Осмотревшись вокруг, следователь попыталась сообразить, где лучше будет развесить фонарики: они должны быть не высоко от земли, но и не низко; гармонировать с наружной голограммой и не создавать впечатление «налепленности». На оформление веранды у Аканэ ушло полтора часа и, когда девушка наконец вернулась в дом, её щёки горели невидимым огнём, а с лица не сходила улыбка.

И всё-таки, Новый год — волшебный праздник и взрослые радуются ему не меньше детей — любимая поговорка бабушки всплыла в мыслях Цунэмори и девушка согласно кивнула сама себе. Раньше Аканэ так радовалась выпавшему снегу и удачному украшению квартиры только в беззаботном детстве; после поступления в университет и дальнейшего устройства на работу в Бюро она всё реже приходила в восторг от таких простых вещей. Неужели в этот раз на неё повлиял ребёнок? На курсах для будущих родителей сенсей постоянно повторяла, что настроение малыша обязательно отражается на мамином и наоборот. Что ж, вполне возможно: после известия о беременности поведение и мысли Цунэмори всё больше напоминали детские. Это заметили даже оставленные в блаженном неведении родители, с которыми девушка всегда вела себя по-ребячьи.

Аканэ сняла сапоги и верхнюю одежду и, проходя в свой кабинет, стащила с кухни шоколадный батончик — страсть к сладостям в последнее время неимоверно усилилась. Инспектор подошла к шкафу и взяла с верхней полки относительно недавно купленную на онлайн-аукционе книгу. Она никогда особо не любила романы, считая, что в жизни подобные события встречаются слишком уж редко, а мечтательность, непременно возникающая после прочтения такого типа литературы, впоследствии разобьёт сердце.

Жизнь — не волшебная сказка и счастливых концов в ней не так уж и много, что уж говорить о «любви до гроба» и лебединой верности! Конечно, в их стране большинство вопросов за человека решала система «Сивилла» и, вроде как, это должно было помочь обществу преодолеть проблемы прошлых лет, но… Ничего подобного не произошло. Сказать по правде, ситуация только ухудшилась: из людского сознания практически ушла мораль — все стали заботиться исключительно о цветовом фоне своего психопаспорта, из-за чего проблемы других вообще перестали волновать общество.

Начался и успешно идёт процесс массовой деградации.

Аканэ невольно вспомнила сотни убитых, ставшими игрушками в руках Макисимы Сёго; жестокие расправы Камуи Кирито; упрямый отказ очевидцев преступления видеть реальность (вместо звонка в полицию, они просто снимали происходившее на камеру, словно сборище тупых роботов) и многие подобные случаи, которые в обществе, настолько помешанном на чистоте психопаспорта, были нонсенсом. Муж убил жену за предполагаемую измену, несколько месяцев держал труп закрытым в ванной, и не выходил на улицу из-за наличия уличных сканеров. Полицию вызвали соседи по причине зловонного запаха разлагающегося тела. На допросе убийца сознался, что не покидал квартиру из-за боязни быть отмеченным дроном; он боялся только за свой оттенок и совершенно не раскаивался в содеянном. Женщина покончила с собой после ссоры с сожителем, а у того от пережитого шока настолько подскочил уровень стресса, что прибывшие по сигналу сотрудники Бюро просто выстрели в беднягу из доминатора. В режиме смертельного иллюминатора. Как итог, трёхлетний ребёнок пары был отправлен в интернат; а ведь не полагайся защитники правопорядка столь слепо на «Сивиллу», могли бы предотвратить такой ход событий. И таких примеров на памяти Аканэ была масса.

Всё это негативно сказывалось на нервной системе, и изнурённый организм умолял о разрядке. Книга «Алые паруса» Александра Грина попалась на глаза девушки совершенно случайно, когда инспектор пыталась найти в сети что-нибудь, что помогло бы снять напряжение. Тогда на «Е–Ōkushon» и появилось сообщение об этом романе. Цунемори тогда решила «была-не была» и подала заявление, выставив свою сумму. В итоге потрёпанная книга оказалась у неё на руках спустя две недели после покупки.

Аканэ провела рукой по переплёту и открыла страницу с закладкой: прочесть она успела не много, прежде чем «Сивилла» сообщила ей о Когами и она отправилась в командировку. Теперь же можно было наверстать упущенное — родители думают, что она в очередном разъезде, Каори уехала на горячие источники, а с соседями она почти не общалась; из Бюро тоже вряд ли будут беспокоить в ближайшие несколько часов. Можно было насладиться тишиной и погрузиться в мир, каким его видела юная Ассоль.

***

— До праздника остался один час! Прикажете накрыть на стол?

Кэнди «нарядилась» в форму горничной и отдала честь. Цунэмори отрешённо посмотрела на терпеливо ожидающего ответа домашнего помощника — её слишком резко выдернули из мира книги — и медленно кивнула. До полуночи остался всего час? Время воистину стремительно. Девушка отложила книгу на диван, предварительно заложив закладкой нужную страницу, и потянулась к коммуникатору, одиноко лежащему на столе — нужно было переодеться. Кэнди появилась сразу же после смены имиджа и привычным радостным голосом сообщила, что к празднованию всё готово.

Аканэ помассировала шею, заболевшую после продолжительного чтения книги, и прошла в гостиную: праздник привычно было встречать под громкие звуки телепередач с накрытым столом и горящими бенгальскими огнями. Положив коммуникатор на журнальный столик, следователь включила Первый канал, по которому уже шёл предпраздничный концерт. Японские звёзды, одобренные «Сивиллой», пели песни, также прошедшие оценку системы. Аканэ привычным жестом подперла ладонью подбородок и, свернувшись в кресле, лениво посматривала на экран. После просвещения об истинной форме «суперкомпьютера» любые рекомендованные системой передачи или действия воспринимались Аканэ как насмешка над обществом. Интересно, многие ли бы в их стране были счастливы, узнай, что их жизням, по сути, распоряжается общество самых опасных преступников, имевших при жизни кристально-чистый оттенок психопаспорта? Ответ очевиден. И всё же, на данный момент их общество не выживет без «Сивиллы»; Цунэмори это понимала, а потому, стиснув зубы, продолжала трудиться на благо общества, сквозь пальцы наблюдая за состоянием своих соотечественников.

В этот год концерт сошёл с привычного каждому жителю Японии сценария, а потому смотреть трансляцию стало в разы интереснее: зазубренный наизусть порядок и набор песен и шуток канул в лету и появилось подобие той жизни, что царила за пределами страны. Аканэ прекрасно знала и видела, что по всему миру шла война, знала, что должна быть благодарна небесам, что родилась именно здесь, где выстрелы и взрывы почти не звучат (так явно, во всяком случае), но почему-то завидовала людям, оказавшимся по ту сторону границы. Там хотя бы не было этого всеобщего притворства, помешательства на цветовом фоне и вытекающего из него дичайшего эгоизма.

Втянувшись в программу, Аканэ не заметила, как стрелки часов сделали победный круг, и с толикой удивления смотрела на выступавшую с традиционной речью Джошу Касэй. Глава Бюро с воодушевлением рассказывала о достижениях системы и её распространении за пределами Японии, заявляла о снижении уровня преступности и делилась чудесными планами Правительства на предстоящие пять лет. Цунэмори слушала выступление начальницы с недовольной миной и большим скептицизмом: слишком многое не соответствовало действительности. Особенно информация о сокращении преступлений.

После выходок Камуи общество начало потихоньку сходить с ума: людям, имеющим более-менее устойчивый психопаспорт, стало интересно идти против системы. Количество беспорядков и убийств не только не уменьшилось, но и увеличилось. Наконец нудная речь Главы подошла к концу и на экране высветились главные часы страны, лихо отсчитывающие секунды до наступления нового дня и года. Когда раздался победный бой, следователь, вопреки обычаю, не стала ничего загадывать: во-первых, пить сожжённую бумажку с желанием было вредно для малыша, во-вторых, её сокровенное желание всё равно не осуществится. Исходя из этой простой логики, Аканэ и не торопилась успеть проговорить желание до окончания боя часов.

И всё-таки, было в этом моменте что-то неподдающееся логике. Что-то волшебное, дарящее надежду. Цунэмори положила руку на живот и за несколько секунд до конца минуты, мысленно произнесла банальное:

«Пусть всё будет хорошо».

В дверь позвонили внезапно, заставляя Аканэ подскочить от неожиданности. Гостей следователь не ждала, но допускала мысль, что кто-нибудь из соседей захочет забежать поздравить с наступившим Новым годом; а возможно, это кто-нибудь из Бюро. Без особого энтузиазма девушка поставила бокал с яблочным соком на стол и поднялась с нагретого места. Видеться с кем-либо совершенно не хотелось — она собиралась посидеть ещё, максимум, часок перед экраном, посмотреть концерт, поесть заказанной из ближайшего ресторана пищи и пойти лечь спать — сильно сбивать режим, пусть и из-за Нового года, девушка не собиралась. Да и настроение было не очень-то и праздничное. Трель звонка становилась всё настойчивее, и в какой-то момент незваный гость просто приложил руку к кнопке, из-за чего противный звук не стихал ни на секунду. Цунэмори даже почувствовала лёгкое раздражение: кому там так не терпится?! Быстро добежав до коридора, Аканэ открыла дверь, не потрудившись перед этим посмотреть в глазок или поинтересоваться личностью наглеца.

Знакомый силуэт даже среди тёмной ночи был легко узнаваем, а синие глаза, которые не раз виделись ей только во снах, смотрели осторожно, пытливо, даже с некоторой опаской. Цунэмори застыла в немом шоке, не до конца осознавая случившееся.

«Это сон, так не бывает…»

Пальцы ослабели и выпустили кружку. Упав на плитку, та разлетелась вдребезги, оставляя на бежевом коврике растущее коричневое пятно от какао.

_________________________

¹ Санта Куроху (яп.) = Дед Мороз (рус.)

² Осодзи — зимний ритуал глобальной уборки в Японии, проводится в канун Нового года.

========== Глава 5 ==========

— Ши-шинья?!

Аканэ большими от удивления глазами смотрела на стоявшего на пороге мужчину и часто моргала, всё ещё не веря в реальность. Слова дались ей с трудом, а пальцы всё ещё немного подрагивали от волнения. Весь мокрый, в неясно откуда взявшейся зимой грязи, со спутавшимися волосами и тяжело дышавший, но совершенно точно он! Это не было голограммой или чьей-то злой шуткой: её любимый, уже три с половиной года как покинувший Японию, стоял перед ней живой и невредимый. Ну, или почти невредимый — учитывая его вид, он мог ввязаться в драку или ещё что-нибудь. Вполне в его духе. В любом случае, это не объясняло его возвращение в страну, и Цунэмори открыла рот, чтобы спросить о причинах, когда Когами опередил её.

— Скорее, поставь на зарядку… — Шинья снял с руки металлический браслет, по форме напоминающий коммуникатор инспектора, и протянул девушке. Аканэ быстро поднесла прибор к источнику питания и с удовлетворением отметила, что зелёная лампочка загорелась. Чем бы ни была эта штука, от нехватки энергии она теперь точно не выключится. Мужчина тем временем прошёл внутрь дома и, сняв куртку, возился со шнуровкой армейских сапог.

Инспектор повернулась в сторону уже выровнявшего дыхание друга и пробежалась по нём глазами на наличие ран. Крови, вроде, не было, да и мужчина не подавал признаков дискомфорта. Кажется, он был в порядке.

Более-менее успокоившись, следователь всё же задала самый главный вопрос:

— Почему ты вернулся, тебя ведь могут убить здесь? Тогда в лагере повстанцев ты ясно дал понять, что…

Она так и не смогла закончить фразу. Слова вертелись в мыслях, но вот покинуть язык никак не могли: мешало какое-то доселе неиспытанное чувство то ли ликования, то ли ещё чего-то. Несмотря на все слова, он сейчас здесь. Аканэ старалась держаться ровно, судорожно пытаясь убедить себя, что она совершенно спокойна; что сердце бьётся в привычном темпе, а не заходится, как во время кросса; что чувство жара, охватившее полностью её лицо, вовсе не из-за охватившей её эйфории, а от резко подскочившей температуры — с беременными такое иногда случается. Случается ведь?

Шинья стянул второй сапог и поморщился, когда из него потекла вода: не хило он упал. Мужчина убрал со лба мешающуюся чёлку и поднял глаза на стоявшую над ним Цунэмори. Девушка выглядела до нельзя смущённой и растерянной, но вместе с тем в карих глазах блестели искорки. Она явно была рада.

Когами открыл рот, чтобы ответить на заданный вопрос, но был бесцеремонно перебит. Похоже, следователь и сама не знала, чего хотела в первую очередь.

— Ладно, потом. С тебя вода ручьём льётся — иди в душ, не то заболеешь. У тебя есть сменная одежда? — Вместо ответа Когами многозначительно посмотрел на сумку на плече, Цунэмори кивнула.

— Наверх и направо. Я пока заварю чаю, — пару раз хлопнув бывшего подчинённого по спине, как бы поторапливая, следователь вихрем скрылась в соседней комнате. Когами удивлённо моргнул.

Мужчина несколько секунд посидел в растерянности, после чего поднялся и пошёл к лестнице: особого выбора у него не было, да и Аканэ была права — прежде чем начинать разговор, следовало привести себя в порядок. Ванная комната нашлась быстро, без каких-либо затруднений.

Отрегулировав воду в душевой до чуть тёплой температуры, Шинья стянул насквозь промокшую кофту и мимолётом осмотрел себя в зеркале: волосы торчали в разные стороны, словно их кто-то долго и упорно фиксировал в таком положении при помощи специального лака; под глазами от недостатка сна залегли мешки; на скуле наливался цветом небольшой синяк, а щеку «украшал» едва заметный шрам от ножа того чокнутого киллера, которого нанял полковник Вонг. Хорошо хоть, на переносице не осталось подобного «подарка», а иначе бы он очень даже походил на какого-нибудь криминального авторитета, коих в обществе отнюдь не жаловали. На лице любые травмы затягиваются медленнее всего и шанс появления шрамов довольно велик. Однако Когами совершенно не разделял глупого устоявшегося мнения¹ и прилагал все усилия, чтобы защитить лицо от подобного. Боевыми ранами он мог похвастаться и на теле, коих только на груди было предостаточно — участие в боевых действиях бесследно не проходит.

Поняв, что задумался, мужчина тряхнул головой и, освободившись от остальной одежды, кинул её на стиральную машинку. Он пришёл сюда не разглядывать себя, а привести в нормальный вид, и, чем раньше с этим покончит, тем быстрее сможет поговорить с Аканэ.

***

Инспектор поставила чайник на плиту и повернулась в сторону лестницы. Со второго этажа до кухни едва доносился шум воды, и Аканэ решила, что ей нравится это чувство, осознание, что ты дома не один. Коснувшись рукой едва выпирающего живота, девушка тихонько вздохнула. Когами совершенно точно знал, что она в положении — просто так он бы не улыбнулся, посмотрев на её живот. Положительная реакция будущего отца заставила девушку чувствовать себя ещё более счастливой, чем когда она узнала о своей беременности.

«А если он вернулся только из-за ребёнка? — Внезапная мысль посеяла в душе Цунэмори семена сомнения. Гиноза говорил, что трансляция японских каналов в надводной Шамбале прекратится только с начала следующего, то есть уже этого, года. Таким образом, Когами вполне мог видеть то злополучное интервью. Скорее всего, так и есть на самом деле и это объясняет его появление на Родине, однако… — Я не хочу, чтобы причина была только в этом. Не хочу, чтобы он был здесь только из-за чувства ответственности».

Аканэ солгала бы, если бы сказала, что не рада появлению Шиньи на пороге своего дома. Безмерно рада! Она так ждала его, и теперь, прямо на Новый год, сокровенное желание исполнилось. Что может быть лучше? И всё-таки следователь понимала, что, если не спросит Когами о причинах его возвращения напрямую, не сможет успокоиться. А их малышу сейчас прежде всего нужна спокойная среда. Размышляя о сложившейся ситуации, Аканэ сама не заметила, как вместо четырёх бутербродов с форелью сделала десять и даже нарезала овощи для салата. Старая привычка взяла своё и, как бы Цунэмори не пыталась убедить себя в обратном, а всё-таки в мозгу прочно закрепилась мысль, что Новый год без оливье — совершенно не Новый год. Теперь же салат по старой доброй традиции сможет занять коронное место на столе. Ну что за ирония?

***

Планируемые пятнадцать минут в итоге растянулись на все сорок, и, взглянув на наручные часы с водяной защитой, Когами честно попытался понять, куда утекло драгоценное время. На базе ополчения в Шамбале расслабиться под струями воды никогда не удавалось по причине многолюдной очереди. В родной Японии под дверью никогда не стояли десятки людей, своим ворчанием и подгонами заглушающими даже шум воды, поэтому мужчина сам того не осознавая дал волю давнему желанию.

— Эм, Ко… Шинья, ты в порядке? — Неуверенный и слегка подрагивающий голос хозяйки дома заставил Когами вздрогнуть, отчего по спине пробежались мурашки. Зачем она сюда пришла?! — Я не ждала гостей, поэтому здесь только моё полотенце. Я положу тебе на стиралку, хорошо?

Мужчине хватило сил только на нервное «угу», и он прикрыл глаза, когда дверь с лёгким скрипом затворилась. Оперевшись головой о стенку, коснулся крана и немного увеличил напор воды. Запрокинув голову и подставив лицо под тёплые струи, Шинья сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, после чего, пару раз хлопнув себя по щекам, закрутил кран.

Аканэ действительно положила на стиральную машинку аккуратно сложенные полотенца белого и синего цветов. Высушив маленьким волосы, чтобы стекающая вода не капала на одежду, Когами вытер тело и облачился в заранее вынутые из сумки джинсы и белую рубашку на кнопках. Взглянув ещё раз в зеркало и проведя ладонью по щеке и подбородку и решив, что необходимости в бритье нет, мужчина довольно усмехнулся. Теперь, когда он больше не напоминал сбежавшее с огорода чучело, можно было спокойно расставить все точки над «ё».

Когами покинул ванную комнату и, решив, что Аканэ ждёт его внизу, спустился по лестнице. Интуиция бывшего детектива не подвела, и на девушку он наткнулся почти сразу: та, пыхтя и то и дело сдувая с глаз чёлку, крутилась возле зеркала, меняя голограммы нарядов.

— Кэнди, ну что мне выбрать? Он скоро спустится, мне хочется хорошо выглядеть.

— Ты всегда хорошо выглядишь, — от голоса Шиньи за спиной Цунэмори взвизгнула и слегка подскочила. Похоже, она настолько увлеклась выбором платья, что совсем потеряла бдительность, на работе бы за такое по головке не погладили. Лицо залила краска и девушка нахмурилась. Сколько он так наблюдает за ней?

— Я серьёзно. По-моему, ты всегда выглядишь эффектно, даже когда наставляешь на меня доминатор или револьвер. Если что, я только что закончил с душем и вовсе не подглядывал за тобой, — Когами поднял руки в примирительном жесте и легко улыбнулся.

Следователь смерила мужчину подозрительным взглядом, после чего неосознанно скопировала его позу: ноги на ширине плеч, одна рука на поясе, вторая — висит вдоль тела. В комнате настала неловкая тишина, которую скоро прервал домашний помощник Цунэмори. Кэнди появилась между «играющей в гляделки» парой и услужливо поинтересовалась, планируют ли хозяйка и её гость продолжать праздничный ужин, или же следует убрать со стола. Аканэ яростно замотала головой, давая понять, что банкет ещё не окончен. Шинья щёлкнул пальцами:

— Погоди минуту!

Мужчина быстро скрылся на втором этаже, оставив инспектора удивлённо моргать, и так же быстро вернулся. В руках он нёс ту самую сумку, в которой, по словам самого Когами, находились одежда и «парочка важных вещей». Пока он рылся в нёдрах своего безразмерного багажа, Цунэмори неуверенно переступала с ноги на ноги, пытаясь уловить ход мыслей мужчины. Одна версия сменяла другую, и, наверное, девушка могла бы ещё долго строить различные теории и догадки, если бы поиски бывшего исполнителя не увенчались успехом.

Аккуратно достав небольшой ящичек, мужчина придирчиво осмотрел его на наличие повреждений и, убедившись, что всё хорошо, протянул девушке:

— Только не переворачивай! Если не понравится, можешь выкинуть.

Последняя фраза вышла как-то резко и мужчина, дёрнувшись, опустил глаза в пол, чуть закусив губу. Аканэ, не ожидавшая такой реакции, неуверенно взяла подарок — то, что это именно подарок, а не ещё что-нибудьдавали понять как брошенная Когами фраза, так и наступление Нового года пару минут назад. Ящик оказался относительно лёгким, и девушка, прежде чем донести его до стола и поставить на оный, успела хорошо осмотреть его вдоль и в поперёк. Это был лёгкий, сделанный из тонких досок ящичек, с уймой задвижек, засовов и просто крошечных замочков — что бы там ни было, Когами явно не хотел, чтобы это увидел кто-то кроме неё. И от осознания такой, казалось бы, мелочи, у девушки затрепетало сердце: может?.. Нет, если бы он хотел позвать её замуж, сказал бы прямо — как раз в его стиле — да и цель визита до сих пор была покрыта пеленой тайны. Кроме того, совершенно ни к чему выбирать упаковкой целый ящик для одного кольца. И вес не тот. Решив не изводить себя напрасными ожиданиями, а также не заставлять Когами нервничать, Аканэ принялась открывать все «застёжки» упаковки, быстро сообразив, что замочки исключительно декоративные. И где только нашёл такой, неужели сам сделал? Цунэмори перевела любопытный взгляд на демонстративно смотрящего в окно Шинью и улыбнулась: учитывая его гениальность, вполне мог.

Быстро справившись со всеми засовами и задвижками, девушка открыла верхнюю и боковую часть ящика и замерла от неожиданности. Красные азалии, в самой середине которых белела пышная гвоздика, смотрели на неё из небольшого разноцветного горшочка и, казалось, о чём-то спрашивали.

Аканэ сглотнула и осторожно вынула горшок, поставив его на середину стола — цветы вписались как нельзя лучше, и девушка блаженно прикрыла глаза, вдыхая едва слышный приятный аромат. Вообще, горшочные азалии практически не издают никакого запаха, значит, лёгкий аромат мёда и чистоты исходил от гвоздики? Но разве белая гвоздика пахнет мёдом? Или Шинья «заточил» в горшок грунтовые азалии, которым как раз таки свойственен этот запах, или тут не всё так просто. Ещё за время работы с Когами бок о бок, инспектор поняла, что ожидать от мужчины можно чего угодно — понять ход его мыслей было дано только избранным. Вот Масаока, например, единственный в их отделе, кто мог читать Шинью как открытую книгу. Если бы Макисима не убил его на той миссии, Аканэ бы связалась со старым сыщиком и он бы пролил свет на всю эту историю с цветами. Это уж точно. Гиноза, Кунизука и Каранамори мало чем могли помочь: Нобучика, хоть и дружил с Шиньей ещё с детства, так и не смог предугадывать его действия; Яёй примерно понимала, что творится в голове беглого исполнителя, но вот объяснить так, чтобы было понятно простым смертным, не могла; лучший аналитик отдела Каранамори Шион точно знала, что задумал Ко, но спрашивать её было чревато последствиями — женщина, конечно, всё разъяснит, но перед этим будет сначала долго смеяться, потом обижаться, что Аканэ не сказала ей о произошедшем в надводной Шамбале, а потом возьмёт да и невзначай намекнёт остальному персоналу первого подразделения об интересном положении старшего следователя. Естественно, Гинозе и Кунизуке, видевшим её чувства, не трудно будет понять, кто отец её ребёнка. А этого допустить никак нельзя. Во всяком случае, до тех пор, пока она не найдёт способ надавить на «Сивиллу» и заставить это сборище мозгов в банках сохранить жизнь Когами Шинье.

Девушка закусила губу и ещё раз осмотрела подарок: цветы, как цветы, ничего необычного в них не было. Разве что немного странная комбинация: азалии и в центре их белая, как снег, гвоздика. Цунэмори мотнула головой и решила, что сначала нужно предложить Когами сесть за стол и по-человечески встретить Новый год — всё-таки, событие значащее — а за время банкета она успеет понять, что он именно хотел сказать. Делать поспешные выводы было рано.

Беглый исполнитель, осторожно наблюдающий за реакцией девушки, про себя усмехнулся: сколько времени понадобится его неназванному кохаю², чтобы разгадать загадку? Цунэмори быстро училась и многое успела перенять от него за время их совместной работы, поэтому она уже должна была догадаться, в каком направлении копать, но… насколько Шинья знал, ханакотобой³ инспектор ранее не интересовалась, и от этого «игра» становилась всё интереснее. Будет забавно посмотреть на её реакцию, когда она найдёт расшифровку.

Голографический экран телевизора мелькал всеми цветами радуги, отчего несколько пестрило в глазах. Когами с аппетитом поглощал спагетти с соевым соусом и кусочками мяса и делал вид, что наслаждается музыкой. В отличие от мужчины, инспектор лишь немного поковырялась в тарелке и лениво проглотила четверть порции: всё внимание сосредоточилось на цветах и желание поесть отошло на второй план. Покрутив горшок и так и эдак и не найдя на нём ничего, что зацепило бы внимание, Цунэмори впервые в жизни пожалела, что в детстве лишь краем сознания вникала в рассказы мамы и бабушки про традиции прошлого века. Возможно, Шинья взял что-то оттуда.

Следователь украдкой посмотрела на медленно жующего мужчину и подавила вздох: с чего она вообще решила, что в подарке есть какая-то загадка? Разве Когами не мог просто подарить ей цветы? Часть сознания говорила, что мог, в то время как другая часть упорно твердила не сдаваться и поискать подсказки. Аканэ пододвинула горшок поближе и осторожно раздвинула головки цветов, надеясь отыскать на земле какую-нибудь записку или что-нибудь, что задаст ей нужное направление.

Шинья едва слышно хмыкнул, привлекая к себе внимание инспектора. На миг девушке стало не по себе: если он ничего не спрятал, то её попытки отыскать что-то, чего нет, выглядели непонятными это точно. Однако в ясно-синих глазах не было недоумения, наоборот, в них читалось что-то смутно похожее на забаву и… ожидание.

— Эй, следователь, — бывший исполнитель отвлёк Аканэ от прощупывания почвы: — если продолжишь ковыряться в земле, повредишь корни и загубишь цветы. Ты даже представить не можешь, через что мне пришлось пройти, чтобы привезти их сюда в целости.

Цунэмори раздражённо прикусила губу и гневно посмотрела на Шинью: «Чего он выпендривается?!». Мужчина успешно сделал вид, что ничего не заметил и меланхолично коснулся мигающей лампочки гирлянды:

— Прислушайся к цветам.

Девушка удивлённо моргнула на замечание и перевела задумчивый взгляд на гвоздику — почему-то именно она приковывала к себе всё внимание. То ли это было из-за её белоснежного цвета, выделяющего цветок среди азалий, то ли — из-за какого-то смутного воспоминания, которое всё вертелось в голове Аканэ, и которое девушка никак не могла «ухватить за хвост». Когами ведь не просто так выделил это «прислушайся», значит, ответ на загадку должен был прозвучать. Сами по себе цветы говорить не могут…

«Ханакотоба!»

Осознание пришло внезапно, словно ушат воды на голову, и Цунэмори взволнованно потянулась к планшету. Разблокировав главный экран, девушка вошла в «GOO» и быстро ввела запрос в поисковую строку. Система автоматически перевела её на главную страницу сайта и в следующее мгновение Аканэ с головой погрузилась в длинный перечень цветов, их оттенков и тайный смысл или, как его ещё называли раньше, язык. Значение азалии нашлось довольно быстро — растение занимало первые ряды списка — терпение и готовность ждать, сколько придётся. Инспектор поднесла руку к лицу и легонько прикусила кончик ногтя. Если так Когами пытался спросить, готова ли она ждать его, то, по мнению девушки, это было бессмысленно: свой ответ она дала ещё там, в Шамбале, когда сквозь слёзы ругала его за бездумный побег. Или же это он собирается ждать?

Тряхнув чёлкой и почувствовав, что уже на пределе, девушка сглотнула подступивший от волнения к горлу ком и пролистнула несколько страниц, желая поскорее добраться до конца списка: если азалии действительно означали его готовность ожидать, то сама суть этого цветочного ребуса крылась именно в гвоздике.

Kānēshon (shiro) нашёлся не сразу — десятки похожих названий умело «спрятали» нужное растение и Цунэмори едва не пролистала его — помогла только маленькая фотография цветка. Вдохнув поглубже и почувствовав, как запотели ладони, девушка внутренне сосредоточилась и принялась читать. Когами, поняв, что инспектор вот-вот разберётся с его посланием⁴, незаметно напрягся: не сказать, что он не был уверен в её ответе, но кто эту девушку разберёт — Цунэмори Аканэ всегда была полна сюрпризов.

Старший следователь честно старалась ничем не выдать нахлынувшие на неё эмоции, но подозревала, что мужчина всё же заметил, как подрагивают её руки. Сердце внутри отбивало чечётку, а всё лицо сейчас, скорее всего, было подобно маковому цвету — иначе объяснить такой жар девушка не могла. Всё это время она ждала и надеялась, рисовала в воображении прекрасные моменты и представляла свою реакцию. Теперь же, когда это случилось, она едва могла сказать хоть что-нибудь: ноги резко ослабели, в голове застучали молоточки, словно бы она напилась, а из лёгких резко вышибло весь воздух.

Пробежавшись по строчкам ещё раз и, на всякий случай проверив, не ошиблась ли растением, Цунэмори решила последовать совету ханакотобы и поискать «между строк», то бишь цветами. Нет, она не собиралась снова копаться в земле — Шинья ясно дал понять, что именно там точно ничего нет. Но ведь есть масса других способов спрятать такую вещь. Закрыв глаза и, пораздумав немного, Цунэмори решила поддаться интуиции и коснувшись стебля гвоздики слегка потянула наверх — как она и думала, белоснежный цветок не рос в горшке, подобно азалиям, но был срезан и воткнут в землю. Ровно посередине. Девушка немного покрутила гвоздику в руках и осторожно, не желая травмировать цветок, заглянула под нижние лепестки. Среди белоснежного цвета мелькнуло что-то серебристое.

Аканэ больно укусила губу, желая убедиться, что не спит, и немного дрожащими пальцами, аккуратно поднимая нежные лепестки, вытащила из «белого плена» небольшое платиновое⁵ колечко. Благородный металл искрился и переливался под лампой серебристым цветом. Цунэмори сжала кольцо в кулаке, поднесла его к груди и, не в силах сказать что-либо, взволнованно посмотрела на Шинью. Мужчина поднялся на ноги.

— Каков твой ответ?

Аканэ подняла на него полные слёз глаза и, как ни старалась, не смогла удержаться: солёные капли заскользили по щекам, и девушка поспешно вытерла их. Ну что за дурак, чего спрашивает-то? Неужели сам не догадывается? Заглянув в глаза Когами и посмотрев в их синеву с полминуты, следователь поняла: он знает. Знает, что она давно согласна. Просто хочет услышать. В таком случае, она даст ему это.

— Да. Да! Да, я согласна!

— Тш–ш–ш… — Когами сгрёб её в охапку и осторожно сжал в объятиях, оперевшись подбородком о растрёпанную макушку. Судя по коротким периодичным вздрагиваниям, она опять плакала. Ну что за девчонка?

____________________________

¹ Отсылка к выражению «Шрамы украшают мужчин».

² Японская связка «семпай — кохай», где первый — кто-то вроде учителя/наставника, а второй — ученик.

³ Ханакотоба — секретный язык цветов в Японии.

⁴ В Японии парень может сделать девушке предложение руки и сердца, подарив ей белую гвоздику.

⁵ В Японии обручальные кольца делают в основном из платины, белого золота или серебра.

Комментарий к Глава 5

Как бы мне ни хотелось закончить на этом моменте, но существует система “Сивилла”, которая не очень-то “за” отношения наших героев. Следующая часть предпоследняя и выйдет она не так скоро, как эти (просто потому, что у меня там лёгкий ступор на одном моменте ХD)

[А конец, к слову, уже написан и ждёт публиковки *но я этого не говорила*]

П.С. А ещё мне бы очень хотелось увидеть хоть 1 отзыв)

========== Глава 6 ==========

Несмотря на первую неделю января, погода в Токио никак не соответствовала зимней: выпавший в канун Нового года снег растаял спустя двое суток, из-за чего на дорогах образовалась грязь. Под ногами всё хлюпало и любая прогулка сулила мокрые сапоги и испорченные нервы. За окном завывал ветер, проносящий по воздуху едва заметные глазу снежинки. Не зима, а невесть что, честное слово!

Шинья повернул ручку двери и вышел на балкон, доставая из кармана джинсов пачку «Spinel». Было пять часов утра, поэтому можно было не волноваться, что кто-то из соседей увидит его. Это было идеальное время, чтобы ещё раз всё обдумать и принять, наконец, единственно верное решение. Мужчина щёлкнул зажигалкой и поднёс колеблющийся огонёк к концу сигареты. Аканэ согласилась стать его женой. Эта мысль наполняла сердце теплом и заставляла вновь почувствовать давно забытые лёгкость и спокойствие, однако вместе с тем были и волнующие душу моменты.

«Шинья, я всё понимаю и хотела бы сбежать с тобой в Шамбалу, но… Не могу».

Он, конечно, предполагал такой вариант развития событий, но всё-таки больше надеялся на положительный ответ. Однако слова Аканэ не были лишены здравого смысла, и игнорировать это Когами не мог: безопасность самых дорогих всегда была на первом для него месте. Особенно теперь, когда следователь носила под сердцем плод их любви.

«Это же почти что самоубийство: за границей по-прежнему идёт война. Пусть в Шамбале боевые действия и притихли после смены власти, но нет никакой гарантии, что оружие вновь не пойдёт в ход. Нашему ребёнку будет безопаснее родиться и жить здесь, где выстрелы слышны куда реже. Я смогу убедить «Сивиллу» сохранить тебе жизнь — у меня есть пару козырей, просто продержись ещё немного…».

Мужчина сделал очередную затяжку и медленно выдохнул облачко дыма. Мысли роились в голове и никак не хотели занимать каждая свою полочку, норовя остаться в беспорядке. Когами тряхнул головой и слегка помассировал шею — во сне он как-то не так повернулся, из-за чего мышца перенапряглась и теперь причиняла лёгкую тянущую боль. Делать привычную разминку в доме Цунэмори не хотелось — желания разбудить невесту у Когами не было совершенно: она и так выглядела донельзя уставшей, жестоко было лишать её лишнего часа сна. Сделав ртом глубокий вдох, словно желая таким незаурядным способом прояснить сознание, Шинья недовольно поморщился: глотку и лёгкие обожгло холодным воздухом. Мужчина прикрыл нос ладонью, желая поскорее возвратить внутренностям приятное тепло, и чуть сжал низ шерстяного свитера, что в качестве новогоднего подарка дала ему Аканэ. Синий с белыми полосами, он идеально подчёркивал глаза бывшего исполнителя и сидел на нём как влитой. После первой примерки Когами даже рискнул полюбопытствовать, откуда инспектор узнала его размеры, но вместо предполагаемого ответа девушка вдруг залилась краской и отчаянно замотала головой, уверяя, что купила «эту штуку» чисто машинально. Мужчине оставалось лишь поверить на слово и отстать, хотя интерес никуда не делся.

Взгляд синих глаз упал на маскирующий браслет. Зелёная лампочка уверенно мигала с периодичностью в десять секунд, делая Когами невидимым для «Сивиллы». Амари Касу потрудилась на славу: ни один датчик за время его возвращения на Родину не среагировал, а значит беглый исполнитель мог вздохнуть полной грудью. Пока эта штука при нём, ни ему, ни Аканэ ничего не угрожает.

Кстати о «Сивилле», Цунэмори упомянула, что может повлиять на решение Системы, и это вызывало у Шиньи ряд понятных вопросов. Сомнения, что суперкомпьютер, считывающий мозговые волны людей, на самом деле является таковым, начали гложить мужчину ещё сильнее. Что-то было не так с самой Системой.

«Я узнал истинную форму «Сивиллы». Она не стоит того, чтобы полагать за неё свои жизни, уверяю тебя». — Именно эти слова отправил ему на э-мэйл Макисима за день до своей кончины. Асимптоматик явно узнал что-то, что держится в секрете от всего общества, и попытался поделиться этим со своим злейшим врагом. Это был первый гвоздь в гроб доверия исполнителя Системе. Не то что бы Когами сразу поверил Сёго, но и причин не доверять ему Шинья не видел: Аканэ права, их образ мышления был пугающе похож. Если бы эти двое сработались вместе, скорее всего, смогли бы сломать установившийся порядок, в котором люди больше напоминали послушных собачек, нежели действительно людей. На такое общество было жалко смотреть. Макисима Сёго и Когами Шинья оба боролись с такими устоями, правда, каждый своим способом. Их судьбы были связаны ещё до того, как эти двое встретились; им не было суждено разойтись, как кораблям в море. Они понимали друг друга лучше, чем кто-либо. И всё же, жизнь расставила их по разные стороны баррикады: серийный убийца с белым психо-фоном и исполнитель-полицейский, чей психопаспорт напоминал грязную, мутную воду. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Дверь на балкон распахнулась и закутавшаяся в махровый халат Аканэ тихонько встала рядом. Мужчина недовольно глянул на голые ноги следователя, которые прикрывали лишь полы халата. Она что, заболеть решила?!

— Ты чего в такую рань поднялся?

Девушка прикрыла зевок ладонью и сделала вид, что не заметила сурового взгляда Когами. Беспечно опершись на балку, вдохнула свежий утренний воздух. В такие моменты она несказанно радовалась, что балкон выходил на долину, а не на автомагистраль. Вместо ответа Шинья пару раз притопнул носком тапочки по холодному полу и, подняв опешившую Аканэ на руки, вернулся в комнату. Лицо обдало тёплым воздухом, лишний раз напоминая о разнице температуры внутри и вне дома.

— Эй, опусти меня! Ну, пожалуйста.

Аканэ несколько раз дёрнулась в крепкой, но нежной хватке, однако успеха не добилась. Бывший исполнитель будто бы резко оглох и совершенно не реагировал на её просьбы. Несколько обидно, но в то же время приятно. Приятно, что он действительно заботится. Посадив невесту на ещё сохранившую тепло кровать, мужчина прищурил глаза, легко коснулся губами её лба и, весело подмигнув, щёлкнул по носу.

— Эй! — Цунэмори возмущённо нахмурилась, после чего расплылась в улыбке. Кто мог подумать, что этот с виду хмурый и вечно чем-то недовольный исполнитель может так искренне улыбаться. Когда они ещё работали вместе в Бюро, ей доводилось ловить на себе его любопытные взгляды и, изредка, лёгкие полуулыбки. Уже тогда один только этот факт заставлял девушку парить в небесах: Когами Шинья не считал её глупым новичком с устаревшими взглядами на жизнь, а принимал как равную, но менее опытную. Чего нельзя было сказать об инспекторе Гинозе. Хорошее было время.

Аканэ машинально нахмурилась и обняла себя за плечи, слегка опуская голову. Шинья вопросительно поднял бровь, в синих глазах скользнуло что-то похожее на беспокойство. Девушка, поняв, что слишком ушла в свои мысли, поспешила успокаивающе помотать головой и улыбнулась.

— Просто вспомнила, как впервые встретилась с тобой и остальными. Было немного страшно, но быстро прошло. — Цунэмори запустила пальцы в затылок, несколько сжимая волосы. Перед глазами проплыли картинки почти четырёхлетней давности.

— Ух ты. Тебе, да страшно? — Когами деланно удивился и, качая головой, развёл руки в стороны: — По тому, как ты кинулась на старика и… Я был уверен, что именно этой эмоции у тебя как раз и не было. Надо же, оказывается, я ошибся. Опять.

— Да уж, с Масаокой-саном и вправду нехорошо вышло. Мне тогда казалось, что он решил ликвидировать женщину. Но всё равно, нельзя стрелять в жертву даже парализатором, это не нормально. — В подтверждение своих слов Аканэ несколько раз кивнула и, заметив пристальный взгляд Шиньи, обиженно надулась, отворачиваясь к окну: — Я же извинилась! Неужели всё время будешь вспоминать эту ерунду?

— После этой «ерунды» я два дня лежал овощем, не в состоянии даже говорить… Ну, это так, к слову, если что, — Когами тихо рассмеялся и откинулся на кровать, вытянув руки. Он никогда не винил её за тот случай, напротив, в какой-то степени был благодарен, что не позволила замарать руки кровью невинного. Краем глаза наблюдавшая за ним инспектор не выдержала и осторожно растянулась рядом, предварительно сбросив на пол тапочки. Спать хотелось неимоверно, но туча мыслей ежесекундно заполняла мозг, не давая тому «отключиться». Шинья нащупал край одеяла и, приподнявшись на локте, укрыл невесту и осторожно откинул каштановую прядь с глаз. Аканэ благодарно моргнула и зарылась носом в подушку. Утренняя усталость всё же взяла вверх и глаза понемногу слипались; мозг стал не так явно реагировать на сотни «Что? Где? Когда?», медленно погружаясь в дремоту.

Неожиданное давление внутри заставило Цунэмори недовольно замычать и насильно открыть глаза. Ощущение повторилось, и девушка приложила руку к животу, нахмурившись. Вроде бы ничего такого не ела… Когами, взглянув на неё, вопросительно приподнял бровь.

— В чём дело?

— Живот…

— Если больно, выпей таблетки, а ещё лучше — сходи к врачу.

— Нет. Боли или дискомфорта нет, просто как-то… странно? Непонятно… Не могу это сформулировать.

Аканэ неловко закусила губу, пытаясь понять, что с ней не так. Когами любопытно посмотрел на следователя, после чего неуверенно коснулся слегка выпирающего живота Цунэмори и поднял взгляд на последнюю. Девушка замерла на долю секунды и расплылась в лёгкой улыбке.

— А вот сейчас прекратилось. Что ты сделал?

— Ничего на самом деле. Нашему ребёнку около шестнадцати недель, так? — Бывший исполнитель дождался кивка невесты, и в его глазах вспыхнули искорки веселья: — Думаю, дитё решило сказать маме «привет».

— А?

Аканэ широко распахнула глаза и машинально потянулась к животу. Ладонь Шиньи, большая и горячая, аккуратно легла на её. В глазах мужчины была столь непривычная ему нежность, что Цунэмори на миг растерялась. Вот она, другая сторона этого всегда собранного и строгого ищейки-исполнителя.

— Но я думала, толчки ребёнка будут ощущаться действительно, как толчки, а не это… Ты уверен, что это именно малыш? Больше похоже на лёгкое несварение, — Аканэ неуверенно посмотрела на Шинью, который осторожно водил ладонью по её животу и улыбался.

— Процентов на семьдесят. Конечно, тебе лучше знать: всё-таки ты испытываешь эти ощущения, но обычно дети начинают толкаться примерно на шестнадцатой-семнадцатой неделе. Женщины, носящие первого малыша, часто принимают эти шевеления за что-нибудь другое. Во всяком случае, так говорил Саймон, а в его профессионализме я не сомневаюсь.

Цунэмори улыбнулась, почувствовала, что щёки залились румянцем, а сердце, ликуя, пустилось в пляс. Ей точно это не снится?

Их с Когами ребёнок, возможно, впервые заявил о себе.

— Выглядишь уставшей, лучше тебе поспать ещё хотя бы пару часиков. Только половина шестого утра… Я приготовлю что-нибудь на завтрак и разбужу тебя, идёт?

Аканэ хватило сил только на приглушённое «угу», прежде чем вновь зарыться носом в хрустящую ткань подушки. Когами ещё во время службы в Бюро проявлял к ней заботу, но почему-то именно сейчас было приятней больше всего. Это было правильно и так естественно. Следователь уже и забыла, когда ей говорили, что нужно хорошо высыпаться и есть здоровую пищу. Или когда кто-то готовил ей завтрак. Последнего в её жизни вообще не было (мать не в счёт), поэтому от предложения Шиньи девушка слегка зарделась. Внутри разливалось приятное тепло, и Цунэмори могла с уверенностью сказать, что счастлива.

Внизу послышался лёгкий звон кастрюль и девушка, так и не открывая глаз, широко улыбнулась. Когами сказал, что будет следить за её здоровьем, поэтому Аканэ, несмотря на с каждой минутой усиливающуюся сонливость, не могла не подумать, что её суженный решит приготовить. В любом случае, для кого-то вроде Когами процесс готовки вряд ли будет сложным и, интуиция подсказывала, что, чтобы мужчина не накашеварил, это в любом случае будет съедобным. И вкусным! Разноцветные танцующие круги перед глазами стали более расплывчатыми, а доносившиеся с первого этажа звуки уже было сложно различать. Положив руку под голову, Цунэмори позволила себе расслабиться и через несколько секунд уснула.

***

Следователь прикрыла зевок ладошкой и слегка потянулась, покорно ожидая, когда Шинья поставит передней тарелку с донбури¹. Когами был очень убедительным, что в её положении необходимо употреблять здоровую пищу, содержащую полезные соединения и витамины. Рыба была в приоритете, так как девушка редко когда заставляла себя есть морепродукты. Теперь у Цунэмори возникло стойкое ощущение, что у неё появился личный жандарм: за прошедшие четыре дня после возвращения, Шинья успел прочесть невесте не одну лекцию на тему правильного питания, пользы свежего воздуха и избегания стрессовых ситуаций. Порой он так утомлял Аканэ, что та испытывала непреодолимое желание спрятаться где-нибудь в неведомых далях, лишь бы только побыть в тишине, подальше от этих нравоучений. И кто мог знать, что Шинья — тот самый Когами Шинья, который редко когда проявлял эмоции и интерес к чему-либо, не касающемуся работы — окажется таким болтуном.

На третий день беспрерывных лекций Аканэ не выдержала и заявила, что с таким рвением учить всех и вся по поводу и без ему нужно было заканчивать педагогический, а не полицейскую академию. Когами тогда как-то странно ухмыльнулся и, спустя несколько минут штурма карманов сумки, протянул девушке небольшую книжку.

«Лицензия преподавателя общественных наук в высших образовательных учреждениях*», — Аканэ хотелось истерично рассмеяться, но нужно было как-то держать лицо. Хотя, наблюдая тогда наглую, самодовольную улыбку мужчины, Цунэмори не сдержалась и согнулась-таки от смеха, хватаясь за живот. Ей с детства говорили, что смех у неё довольно заразительный, но только теперь девушка поняла всю истину этих слов — Когами, посверлив инспектора наигранно-суровым взглядом, сам зашёлся в приступе неудержимого хохота, в бессилье растянувшись на кровати.

«Я не пытаюсь задолбать тебя, просто хочу, чтобы ты и ребёнок были в порядке!». — Цунэмори медленно и осторожно прожевала кусочек рыбы и поспешно закусила его рисом, попутно прокручивая в голове всплывшие слова любимого. Он действительно заботился о ней, и от этого всё внутри ликовало. Цунэмори, медленно прожёвывая пищу, задержала пытливый взгляд на сидящем напротив и заглатывающем свою порцию донбури (только с мясом) Шинью; мужчина улыбнулся кончиками губ и вопросительно вскинул брови.

— Чего?

— Нет, всё в порядке, просто… Ну… — Аканэ скорчила смущённую моську и, высунув кончик языка, неловко потёрла затылок: — мне вдруг безмерно захотелось апельсинов и киви.

— Не вопрос, сейчас схожу в магазин. — Когами быстро заглотил оставшиеся кусочки порции и встал на ноги: — Что ещё купить?

Цунэмори задумчиво прикусила губу, прислушиваясь к внутреннему голосу и своим желаниям, после чего пришла к выводу, что её тянет исключительно на фрукты; любого вида. Когами коротко кивнул и, быстро сполоснув тарелку, прошёл в прихожую, обувая сапоги и натягивая на себя пальто. Проверив маскирующий браслет и убедившись, что зарядки в нём предостаточно, мужчина легонько поцеловал теребящую край платья Аканэ и, подмигнув, вышел на улицу.

Следователь помахала жениху из окна кухни и сжала руки в молитвенном жесте: нехорошее предчувствие охватило душу и любые убеждения себя, что всё будет в порядке, что у Когами совершенная маскировка — не помогали. Что-то должно было случиться.

***

Бывший исполнитель вернул карточку в бумажник и, поблагодарив продавщицу за столь быстрое обслуживание, удовлетворённо взял пакеты с пузатыми апельсинами, хурмой, бананами и персиками, проходя к прилавку с киви. Сезон этих фруктов ещё не наступил, но в круглосуточном магазине такого понятия не знали и волосатые плоды горделиво красовались на первых полках, ожидая, когда кто-нибудь из людей решит купить их. Повертев несколько штук в руках, понюхав и пожмякав, Когами решил, что они похожи на созревшие и всё же положил в корзину. Теперь оставалось прикупить только орехи и сухофрукты — раз уж следователя потянуло на подобное, велика вероятность, что в следующие несколько часов ей захочется отведать кураги или чернослива. Поэтому было разумно закупить и их тоже.

Отстояв немалую очередь в кассу, мужчина с облегчением закинул пакеты за спину и направился к выходу с крытого рынка. Спускаясь по ступенькам, он столкнулся с несущимися на всех парах подростками, один из которых, не успев свернуть, врезался в Когами. Пискнув слова извинения, мальчишка смысля с глаз, оставляя мужчину морщиться от боли в запястье: он сильно приложился рукой о бетонную стену в попытке сохранить равновесие и не полететь вниз по ступенькам. Лёгкий треск прервал мысли бывшего карателя, заставляя с беспокойством взглянуть на устройство Касу.

Защёлка под давлением треснула и маскирующий браслет слетел с руки Когами на брусчатку. Жалобный писк прибора заставил сердце на миг замереть, а когда взгляд наткнулся на погасшую лампочку, мужчина едва ли не физически ощутил, как медленно тянется последняя минута его спокойной жизни. Дрон, патрулирующий улицу, на мгновение замер, после чего нехорошо сверкнул алыми лампочками и поехал к выходу из крытого рынка. Шинья выругался сквозь зубы.

Интуиция и опыт бывшего сыщика подсказали, что секунду назад в Бюро протяжно завыла сирена и отряд из дежурного инспектора и двух исполнителей уже спускается на нижний этаж, где их ждёт патрульная машина. Его головная боль будет здесь с минуты на минуту. Мужчина сжал зубы и рванул в сторону беспилотника: если он хотел вырваться из этого беспорядка живым, ему нужно было действовать уверенно и несколько иначе. Вот где точно пригодился опыт бывшего исполнителя: он прекрасно знал психологию «пойманного в ловушку зверя», а потому мог предугадать мысли защитников правопорядка и поступить вопреки их ожиданиям. Как правило, попавший под лучи сканера латентный преступник старается уйти вглубь людской массы, пытаясь избегать камер. Иногда «засветившиеся» пытались наоборот отделиться от толпы и переждать угрозу в каком-нибудь забытом «Сивиллой» районе, где количество уличных сканеров и камер ограничивалось одной-двумя единицами. Особо одарённые пытались использовать голограммы чтобы скрыться. В любом случае, они все выдавали себя излишней нервозностью.

Шинья подбежал к дрону и, прежде чем тот заметил его и принял неуязвимую форму куклы-талисмана, повернул выключатель. Машина замерла на месте, успев передать в БОБ, что все пути выхода заблокированы. Когами усмехнулся. Дрон невольно сыграл против Системы, отправив теперь уже ошибочную информацию. В любом случае, ему это было только на руку — когда исполнители заметят брешь в оцеплении, он будет далеко от рынка и что-нибудь придумает. Интересно, его коэффициент преступности уже миновал жизненно важную отметку в триста единиц?

Тряхнув головой и решив подумать об этом позже, мужчина быстро сбежал по ступенькам и, пробежав некоторое расстояние, спрятался под мостом. Тут «Сивилла» не могла его увидеть. Когами глянул на пакеты с фруктами, что еще держал в руках, и присел на корточки. Что ему делать? С одной стороны, Аканэ нужно было поставить в известность о случившемся так как, если он не вернётся через десять минут, она начнёт волноваться, что вредно в её положении. С другой стороны, если он скажет, что произошло, девушка наверняка рванёт к нему сломя голову, пытаясь опередить других следователей. К общему стрессу прибавится ещё и сильная физическая нагрузка, что в совокупности составляет опасное комбо для беременных. А ещё хуже будет, если Цунэмори узнает обо всём через третьих лиц. Шинья зажмурился и запустил пятерню в волосы: его ещё не родившийся малыш стал его ловушкой.

Полицейская сирена заставила Когами вздрогнуть и прижаться к опорным балкам. Уже?! По его расчётам, хранители правопорядка не должны были объявиться так скоро! Мужчина бросил взгляд на наручные часы и закусил губу. Всё верно, с момента снятия маскировки прошло шесть минут, а от БОБ до сюда добираться все десять… Либо они его ждали (что вряд ли), либо — недалеко было другое происшествие, и Касэй направила команду задержания сюда, решив не терять время. Этот вариант был более реален.

Звук сирены стал чуточку тише и Когами рискнул высунуться из своего укрытия. Хреново. Вместо ожидаемой патрульной легковушки — бронированный грузовик с целой командой «гончих». Если с двумя он справится, то с четырьмя будут проблемы. И всё-таки нужно поставить Аканэ в известность, теперь сомнений почти не осталось. Шинья спрыгнул на завязшую в грязи дорожку и, слушая противное хлюпанье сапог, поспешил перебраться на другую сторону. Соваться в дом невесты сейчас было опасно: меньше всего он хотел впутывать её во всё это. Даже если она уже давно ходила по краю.

Мужчина вытащил из кармана сотовый и набрал заветную комбинацию, о которой долго и упорно твердила Касу — действовать нужно было осторожно.

***

Мика раздражённо выдохнула и потёрла переносицу. День не задался с самого начала: стоило только сесть за рабочее место, как раздавшаяся сирена предупредила о повышении стресса в Накано. Каранамори, быстро проверив все сканеры и камеры, заявила, что они имеют дело с очередным подрывником, который, в этот раз, решил взорвать железнодорожные пути. Симоцуки уже тогда поняла, что легко не будет: после ареста и ликвидации Камуи Кирито в Токио словно началась эпидемия подражателей.

Уровни среднего стресса скакали каждый день, совершенно не давая времени на отдых. В такие моменты младший инспектор хоть и желала оказаться где-нибудь подальше, была горда, что вносила свою лепту участия в нормализации безопасности. В отличие от своего предшественника, подражатели не обладали столь цепким умом и оставляли за собой целый букет улик, вследствие чего выследить их и взять под стражу труда не составляло. Однако это начинало всё больше действовать на нервы. Особенно потому, что наплывы таких «судей Системы» с каждым днём увеличивались.

Мира́и О́ккуки оказался чуточку умнее своих единомышленников и повозиться с ним пришлось дольше обычного. Однако конечная цель была достигнута и наведённый доминатор, считав индекс преступности, принял форму смертельного элиминатора. Только триста единиц… Однако за свою смерть он им всё же отомстил — ещё одно взрывное устройство было обнаружено перед самой детонацией, поэтому отключить его не было никакой возможности. Как итог, пришлось вызывать команду дорожников и в срочном порядке восстанавливать рельсы — поезд, идущий из префектуры Тиба, долго ждать не мог.

Когда, казалось, весь ужас закончен и можно, наконец, вздохнуть с облегчением, на коммуникатор младшего следователя поступил звонок от Главы Бюро. Джошу Касэй безапелляционным тоном приказала первому подразделению мчаться в квартал Синдзюку, на северо-западе которого замечен латентный преступник.

Симоцуки подавила рвотный рефлекс и поспешила сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Хорошо, прямо как учили в ВУЗе полицейской подготовки. Волнение потихоньку снижалось и цветовой фон пришёл в норму. Показатель того нарушителя спокойствия, кем бы он ни был, ничуть не радовал Мику — триста двадцать восемь — намечалась ещё одна кровавая расправа, после которой ей придётся глотать «Лакус» и проходить курс психологической терапии во избежание затемнения психо-фона. Ну что за напасть?

К месту, где засел новый потенциальный преступник инспектор и четверо карателей добрались за рекордные шесть минут — благо, дороги были почти пустые, а предыдущее место задания давало им преимущество. Следователь надеялась оставить грязную работу «гончим» и поскорее вернуться в офис, где она сможет выпить чашечку горячего кофе и полакомиться булочками с повидлом, да как-то не сложилось… Едва фургон прибыл на место назначения и исполнители принялись за работу, стало ясно, что искомого объекта им не найти. Во всяком случае, на крытом рынке

— Инспектор, смотрите. — Суго протянул Симоцуки поднятый со ступенек браслет, который явно был сломан. Чем-то напоминал их коммуникаторы, но всё-таки не он. Девушка брезгливо сморщилась, когда с вещдока начали стекать волны грязи и невесть откуда взявшейся слизи, и приказала отсканировать браслет, дабы послать данные в лабораторию Каранамори. Их гениальный аналитик должна была быстро разобраться, имеет ли эта штука отношение к их новой цели. Наблюдая, как бывший исполнитель второго подразделения направляет на найдённый кусок металла сканер, Мика покачала головой и устремила взгляд на проплывающие по небу облака. Погода, если не считать лёгкую морось, была хорошая.

***

Аканэ поблагодарила курьера и, взяв пакеты, быстро отнесла их на кухню. Сердце колотилось как бешеное, руки вспотели от волнения, а в мыслях был полнейший кавардак. И почему она не догнала его тогда, почему отпустила идти на поводу своих желаний?! Дура, вот дура! Несколько минут назад ей позвонила Шион и заявила, что с ней связался Когами. По словам аналитика, мужчина лишился «шапки-невидимки» и теперь был вынужден бегать от целого отряда патрульных.

«Я не совсем поняла, но, А-тян, не высовывайся из дома! Он очень просил проследить, чтобы ты никуда не вляпалась. Ко, что, был всё это время с тобой? Не волнуйся, канал защищён».

«Он вернулся четыре дня назад, когда узнал, что я беременна».

По раздавшимся звукам Аканэ могла поклясться, что аналитик подавилась собственными сигаретами и теперь пыталась вернуть себе способность дышать. Скрывать что-то уже не было смысла. Тем более, от Каранамори.

«Умоляю, скажите, где он сейчас». — Аканэ спешно сунула ноги в сапоги и, не особо заботясь о порядке, застегнула пуговицы пальто. Вышло несколько наперекос, но девушку это волновало в последнюю очередь. Уже хватаясь за ключи, Цунэмори натянула на голову шапочку.

«Даже не думай нестись туда: беременным забеги противопоказаны! — Шион на удивление быстро отошла от шока и теперь включила роль медика: — Но ведь ты всё равно меня не послушаешь… Я пытаюсь отследить его перемещения по сотовому, с которого он звонил, но на той улице большие помехи. Нашла! Движется в сторону центрального фонтана: умно, там меньше всего сканеров. По крайней мере, не несись, как сумасшедшая!»

«Спасибо! — Следователь сбежала по ступенькам и быстрым шагом, с трудом не срываясь на бег, двинулась в сторону заброшенного квартала: если Шинья направлялся к парку Одзё, она могла срезать путь этой дорогой. — Какой отряд сейчас преследует его?»

«Пока что только наш, но я получила весточку, что на подмогу следователю Симоцуки были отправлены второй и третий отряды. Они явно намерены поймать его, будь осторожна».

«Поняла». — Цунэмори выскочила на проезжую часть и лишь чудом избежала попадания под колёса. Девушка даже не обратила внимания на крики поседевшего от ужаса водителя и теперь уже сорвалась на лёгкий бег. До места икс оставалось не так уж много, если хорошо постараться.

«Хреново, у Ко на хвосте младший следователь и Гино, но наперерез ему движется третий отряд. Я не могу связаться с Шиньей и, если он продолжит бежать, выскочит прямо на «Пастуха-4». — Взволнованный голос Шион заставил сердце биться быстрее, и Аканэ, сама того не осознавая, переключилась на полную скорость. Она должна была опередить их! Должна была успеть!

«А-тян, он свернул на улицу Минако, если пройдёшь через заброшенную стройку, выйдешь прямо на него. Всё в порядке, судя по скорости, Ко не ранен. Не несись, как истребитель, это для ребёнка опасно!», — Грозный голос аналитика заставил Аканэ несколько сбавить скорость. Заброшенное здание стройки показалось через несколько долгих минут, и девушка воспряла духом.

«Всё хорошо, не лети, — в наушнике было слышно, как Каранамори нажимала клавиши и иногда что-то говорила Гинозе: — Когда это случилось?», — Цунэмори вздохнула поглубже и закусила губу. Она ведь решила быть откровенной, а значит, нечего больше таиться. Да и попытки Шион снизить ей стресс вызывали благодарность.

«Во время той поездки в Шамбалу. Мы с ним пересеклись в лагере повстанцев, прежде чем нас поймали прихвостни полковника Фонга», — быстро взбежав по ступенькам, минуя настоящее болото грязи, Аканэ выскочила на твёрдую тропинку и слегка отдышалась.

«Вот как, значит, ты ушла в декрет, а не на миссию… Он вот-вот появится, а следом за ним — Мика и исполнители. Второй и третий отряды также на подходе». — Каранамори дала девушке несколько инструкций и, пригрозив не ставить жизнь будущего ребёнка под угрозу, отключилась: пришёл запрос на анализ какой-то дряни, отправленной пятым отделом. Пожелав им с Когами удачи и пообещав, что будет держать за них кулаки, женщина с нежеланием вернулась к работе.

Аканэ сжала в руках доминатор. В этот раз она не допустит катастрофы. Не имеет права.

***

— Ты что творишь? Назад! — Сердце колотилось где-то в районе глотки, а всё внутри сжалось и похолодело, стоило девушке прорваться сквозь стену из правоохранителей и встать перед Шиньей, широко разведя руки в защитном жесте. В одной ладони Цунэмори сжимала активированный доминатор.

Когами попытался вскочить на ноги, но собственный организм впервые за долгое время подвёл его: колени подкосились, стоило перенести на ноги вес, а резаные раны, появившиеся из-за прыжка из застеклённого окна, заболели с новой силой. Плюс ко всему, жутко болело плечо. Мужчина стиснул зубы и попытался вновь призвать невесту к здравому смыслу и отступить, пока у той ещё было время — вокруг собралось только первое подразделение. Система не терпела бунтарей и, что бы Аканэ ни говорила ему о каких-то козырях и точках давления «Сивиллы», значительная доля сомнений и скептицизма не давали бывшемуисполнителю полностью поверить в столь безумное предположение, что Цунэмори Аканэ может ей противостоять. Старые товарищи дадут Аканэ уйти и сделают вид, что ничего не было, но, как только сюда подтянутся коллеги из второго и третьего отделов, этой возможности можно будет лишь помахать ручкой.

— Дура, немедленно уходи отсюда. — Сквозь зубы прошептал Шинья, не желая, чтобы кто-то кроме Цунэмори услышал его просьбу. Страх, что его инспектора обвинят в том же, что и его и приговорят к заключению или, что ещё ужаснее, ликвидации сковал душу бывшего карателя, блокируя способность мыслить здраво. Он надеялся, что сработает «переключатель беременных» и Цунэмори, оскорбившись его словами, просто психанёт и оставит их, уйдя в безопасное место. Ему нужно было знать лучше: следователь всегда была слишком упряма в своих взглядах и, как это ни прискорбно, но именно он послужил укреплению этой черты в девушке.

Вой сирен известил о прибывшем подкреплении, и Шинья чертыхнулся сквозь зубы: шансов на сокрытие их с Аканэ дружбы стремительно таяли — как ещё третьему и второму подразделениям трактовать столь явную заботу о преступнике со стороны Цунэмори? Изумлённые лица прибывших коллег стали последним гвоздем в гроб репутации старшего следователя, и дополнительные десять доминаторов направились в их сторону. Как сказал бы Масока, ситуация — дерьмовей некуда. Это осознавала и Аканэ — линия плеч девушки напряглась до предела.

Наплевав на танцующие перед глазами круги всех цветов радуги и дрожащую слабость во всём теле и в ногах особенно, Аканэ закрыла Шинью собой, направив на коллег доминатор. То ли её вмешательство в операцию так повлияло на сотрудников Бюро, то ли из-за всей этой беготни у них возникло излишнее возбуждение — не ясно — но, просканировав психопаспорта теперь уже противников, доминатор Цунэмори без тени сомненья активировал режим парализатора.

— Семпай, что Вы?.. — Мика изумлённо распахнула глаза, растерянно смотря на начальницу, лицо которой выражало гамму эмоций. Было ясно, что она не собиралась отдавать гос.преступника патрулю без боя.

Шинья Когами. Младшая следователь изучила вдоль и в поперёк личное дело сбежавшего за границу исполнителя — лазанье по различного рода источникам (в том числе и под грифом «Секретно») в попытках накопать хоть какой компромат на Цунэмори Аканэ привело именно к этому человеку. Если верить записям с видеокамер, а также словам коллег из соседних отделов, эти двое общались очень хорошо. Возможно, даже лучше, чем кто-либо мог предположить — слишком уж много времени (гораздо больше, чем нужно) тогда ещё младший следователь проводила в компании бывшего инспектора. А ещё были странные улыбки со стороны Каранамори и Яёй, стоило только Мике затронуть эту тему.

Внезапный поток ветра растрепал вылезшие из-под шапки волосы и раздул полы полу-застёгнутого пальто Цунэмори. Симоцуки проморгалась, желая подавить пронёсшиеся по спине мурашки при виде наставленного на неё доминатора, и, пользуясь моментом, принялась вглядываться в начальницу. Ей просто необходимо было прояснить для себя отдельные моменты.

Аканэ вцепилась в доминатор так сильно, что была уверена: скажи ей кто сейчас, что всё происходящее — постановка или обычный ночной кошмар, она бы не смогла выпустить пушку из рук — так сильно переплелись окоченевшие от ледяного ветра пальцы. Тело было напряжено до предела, ноги дрожали и подкашивались от быстрого бега, дыхание сбилось по той же причине и теперь несколько саднило горло. Девушка смела лишь надеяться и молиться, чтобы с их с Когами ребёнком ничего не случилось — живот неприятно покалывал.

Прикладывая все усилия, чтобы не начать дышать через рот, Аканэ мельком взглянула на вцепившегося в раненное плечо Шинью и почти сразу вздёрнула доминатор, стоило кому-то из БОБ дёрнуться в их сторону. Когами за спиной невесты спешно анализировал сложившуюся ситуацию и пытался найти пути отступления. Пока что безрезультатно: их фактически взяли в окружение. Не было никакого способа миновать десятки наставленных на них доминаторов (после действий Аканэ он был уверен, что отныне является не единственной целью Системы).

— Семпай, отойдите. Вы заслоняете государственного изменника, подлежащего уничтожению.

Ледяной голос младшего следователя отвлёк Шинью от размышлений, заставляя что-то внутри разъярённо заклокотать. Судя по тому, что своё требование Симоцуки произнесла едва ли не по слогам, настроена она была серьёзно. Аканэ никак не проявила эмоций, лишь перенесла вес с левой ноги на правую, тем самым делая крошечный шаг назад. Ближе к Когами, словно подсознательно ища сильное плечо, на которое можно опереться. Пусть сейчас именно она должна была защищать его, было достаточного одного поддерживающего касания ладони, чтобы почувствовать прилив сил. Мика, напротив, смело шагнула вперёд, наступая.

— Не усугубляйте своё положение, уйдите с дороги. Мало того, что Вы защищаете предателя, так ещё умудрились снюхаться с ним и забеременеть от него! Вы — позор нашего отдела, и я надеюсь, что «Сивилла» не оставит без внимания столь явное нарушение правил. Этого… — Мика замялась, пытаясь подобрать подходящее слово: — уродца нельзя впускать в жизнь!

Если бы не с силой впившаяся ему в плечо невеста, Когами бы плюнул на все последствия, доминаторы и явное численное превосходство правоохранителей и разбил бы Симоцуки лицо, выбив парочку зубов и заставив просить прощения. Ну, ладно, его, но как эта девка посмела тронуть Аканэ и их ребёнка?! Ярость, затопившая мужчину изнутри, распалялась всё больше и маленькая ладонь Аканэ, пока ещё удерживающая его на месте, начинала терять свою успокаивающую магию. Шинья даже не предполагал, что одной только фразой кто-то сможет настолько вывести его из себя. Не после того, как он в совершенстве овладел контролем эмоций.

Свершиться самосуду над не умеющим держать мысли при себе следователем не дал с противным писком въехавший в переулок автомобиль, остановившийся прямо между «сторонами противодействия».

— Немедленно успокойтесь, вы все!

Глава Касэй с силой хлопнула дверью машины и, сжав губы в тонкую полоску, демонстративно сложила руки на груди. Когами машинально отметил, что правоохранители вытянулись по струнке и быстро отдали честь, лишь на миг опустив оружие. Забота о верхах, всё понятно. Из всего этого сборища выделилась только Аканэ: Цунэмори едва заметно оскалилась и, придвинувшись к Шинье ещё ближе, гневно посмотрела на Главу. Воплощение «Сивиллы» такой реакции подчинённой не удивилось, из чего Когами сделал вывод, что девушка не впервой «показывает зубы». Это открытие было… ошеломляющим.

— Следователь Цунэмори Аканэ, немедленно отойдите от Когами Шиньи. Он больше не Ваш подчинённый, а государственный изменник, которого нужно схватить.

— Нет! — Цунэмори перевела пушку на Касэй и с яростью посмотрела на кибернированное тело женщины, что использовала для связи с общественностью «Сивилла». Системе такое вопиющее неподчинение перед остальными инспекторами явно не понравилось. Джошу нахмурилась и вопросительно подняла бровь.

— Что?

— Вы меня слышали. Я не позволю Вам убить его!

— Никто его не убьёт, успокойся…

— Не верю Вам! Когами не сделал ничего плохого. Вы уже тогда объявили на него охоту и за что?! Просто потому, что он убил серийного убийцу с природной асимптоматикой?

— Достаточно! — Тон Главы Бюро изменился и приобрёл угрожающие нотки, заставив Аканэ в напряжении сжать зубы. Да, возможно, она сказала лишнее. Но пути назад не было и девушке оставалось лишь уповать на собственную ценность для «Сивиллы» и то, что её желание всё-таки учтут. Единственное, конструктивному диалогу с Системой мешали собравшиеся вокруг полицейские. Шинья напряжённо следил за бывшими товарищами и краем глаза наблюдал за действиями Касэй.

«Преступный индекс триста двадцать девять, бывший исполнитель отдела уголовных расследований. Применение силы разрешено, спусковой крючок разблокирован. Форма доминатора: устранитель. Пожалуйста, осторожно прицельтесь…» — Механический голос системы эхом отозвался в голове Аканэ, и девушка с ужасом заозиралась. Трансформировавшийся доминатор на Когами наставила Симоцуки, неведомым образом извернувшись и сумев-таки захватить в прицел часть тела мужчины. Не совсем соображая, что делает, руководствуясь лишь желанием спасти, защитить во что бы то ни стало, Цунэмори с перепуганным визгом повалила Шинью наземь, чуть ли не вдавливая его в асфальт. Смертоносный заряд прошёл в миллиметре от головы Аканэ, врезавшись в стоящую за ними отвесную скалу.

Кажется, кто-то закричал её имя (Гиноза или Шо?), послышались звуки потасовки и взволнованный голос Главы. Скала, не выдержавшая разряда уничтожителя, начала рушиться, и лишь мгновенная реакция Когами, успевшего перегруппироваться и, схватив невесту, отскочить на безопасное расстояние, спасла девушке жизнь. После всё было как в тумане: Цунэмори едва различала звуки и зрение отказывалось выводить ясную картинку. Кто-то что-то кричал, кто-то легонько тряс её за плечи… Аканэ понимала, что последнее, скорее всего, дело рук Когами, но не имела сил ответить что-либо. Тело будто сковало, а внутри разрасталась боль.

А потом рядом вскрикнул от боли Шинья, и тёплые руки, сжимавшие плечи инспектора, вдруг опустились на асфальт вместе с потерявшим сознание хозяином. Зрение на секунду вернулось в норму, и Цунэмори, глотая ртом жгучий холодный воздух, перевела шалый взгляд на наставившую на них доминатор Касэй, которая и выстрелила в бывшего исполнителя. Парализатором. Губы Главы двигались и, похоже, она что-то говорила, но Аканэ не могла разобрать. Кровь стучала в висках тяжёлыми ковальными молотками и становилось всё труднее оставаться в сознании. К горлу подкатил ком желчи и, не имея возможности остановить его, девушка сплюнула на снег. Всё болело, а сильнее всего — душа. Что с ними теперь будет?

Когами распластался под ней и не шевелился, и лишь едва заметное движение грудной клетки указывало на то, что он ещё жив. Несколько слёз упало на бледное лицо бывшего исполнителя, и только после этого Цунэмори заметила, что плачет. Первым к ней подскочил Гиноза и попытался осторожно оторвать заледеневшие пальцы от куртки Когами, к явному недовольству самой Аканэ. После возникли и другие. Общими усилиями брыкающуюся и сорвавшуюся в истерику Цунэмори всё же затолкали в патрульный автомобиль, укрыв невесть откуда взявшимся одеялом. Так и не пришедшего в себя Когами подобрали, заковали в наручники и швырнули внутрь бронированного транспортировщика полицейские дроны.

Аканэ ещё несколько раз порывалась выскочить из машины и помешать вершиться беззаконию, но её вечно кто-то останавливал. А потом, когда броневик скрылся с глаз, девушка зашлась диким криком и, укусив чью-то руку, потеряла сознание — живот болел неимоверно.

___________

¹Донбури — японское блюдо из риса с овощами, рыбой или мясом.

Комментарий к Глава 6

* Информацию брала отсюда: http://psycho-pass.org/kougami

Мдя… Не умею я писать экшн, что поделать ¯\_(ツ)_/¯

Я мучила эту главу не знаю сколько, но в итоге вышло, что вышло. Завершающая седьмая часть выйдет завтра (нужно один маленький момент скорректировать) - сегодня у меня просто не будет времени.

========== Глава 7 ==========

Навигатор радостно известил о прибытии на место, и полицейский автомобиль остановился, припарковавшись в десяти шагах от здания. Задремавшая по дороге в Центр Аканэ поморщилась и открыла глаза, прикрыв ладонью зевок. Похоже, она успела вовремя.

Ночью она так и не смогла уснуть из-за нахлынувших воспоминаний и мыслей о будущем. В конец измучившись к утру, инспектор таки провалилась в царство Морфея и, если бы не звонок отца, наверное, проспала бы самый ожидаемый за последние месяцы день. Однако обеспокоенный голос Шоичи согнал тень сна и девушка, мельком глянувшая на часы, словно ужаленная подскочила на кровати. У неё оставалось чуть меньше часа, а ведь ещё на дорогу уйдёт немало времени!

Сделав глубокий вдох и мысленно очистив голову от всего ненужного и не важного, Аканэ открыла дверь машины и прошла к двадцатиэтажному зданию. Осторожно поднявшись по ступенькам изолятора, придерживаясь рукой за поручень, девушка прошла через автоматические двери внутрь здания, после чего на автопилоте зашагала в нужном ей направлении. За пять месяцев визитов она уже наизусть выучила всю планировку и, наверное, могла дойти до отделения «КRZ–3» с закрытыми глазами. Пройдя к окошку сторожа, следователь протянула заполненный бланк и принялась терпеливо ждать ответа. Мужчина средних лет около семи минут сверял штампы, подписи и ещё какие-то только ему ведомые подтверждения выписки, после чего нажал пару комбинаций на планшете. Лампочка под цифрой 3 загорелась зелёным.

Охранный дрон неслышно подъехал к девушке и, просканировав номер ID, поехал вперёд, приглашая следовать за ним. Аканэ поправила то и дело сползающую с плеча сумку и размеренным шагом пошла за роботом.

«Уже совсем скоро».

— Эй, двести восемьдесят второй, кажется, за тобой пришли.

Шинья вытер со лба пот и, завинтив очередную гайку, едва поднялся на ноги. Всё тело ныло и болело от усталости, а рук он вообще не чувствовал. Мужчина через боль потянулся, выпрямляя затёкшие позвонки. Ну, наконец-то.

На входе в камеру, где осуждённые трудились на благо процветающего общества, стоял охранный дрон, с самого начала почему-то невзлюбивший Когами. Если такое вообще было возможно для машины. Мужчина предполагал, что главной причиной столь пристального внимания к себе были сигареты, которые запрещено было раскуривать на территории центра, и которые он так и порывался достать, а возможно — всё дело в специалисте, задающем программу этому роботу. В любом случае, эта штука на колёсиках выела Когами больше нервов, чем все его враги вместе взятые, и мужчина был безмерно рад покинуть это поднадоевшее место.

Шинья сделал глубокий вдох и закрыл глаза: это был его последний день в Центре реабилитации, на деле являющего собой самую что ни на есть тюрьму. Тяжёлая дверь медленно открылась, являя взору синих глаз своего конвоира. Мужчина не смог сдержать улыбки: после его заключения в это место, с ней ему разрешили видеться только раз в три недели, по десять минут и то через толстое пуленепробиваемое стекло. Это жутко раздражало.

— Шинья! — Аканэ, несмотря на большой живот, бросилась в объятия любимого, жадно вдыхая родной аромат и наслаждаясь теплом, которого не могла ощутить последние пять месяцев. Его срок отбывания наказания сократили благодаря усердной работе, примерному поведению и стабилизации психопаспорта, показатель которого снизился до двухсот восьмидесяти двух и шести — того самого индекса, что позволял ему продолжить карьеру исполнителя. Нельзя сказать, что мужчина был очень рад возведению в прежнюю должность, но только на этой работе Аканэ всегда была рядом, вызывая чувство умиротворения. Исполнитель, так исполнитель, подумаешь! Правда, жена была на последнем месяце беременности, и их ребёнок вот-вот должен был родиться, а это значило, что ближайшие три года Аканэ будет сидеть в декрете, а Шинье придётся мириться с инспектором Симоцуки — той самой надменной девчонкой, что едва не пристрелила его из доминатора. И это было не единственным, что напрягало мужчину.

Как сказали Аканэ члены-участники «Сивиллы», такое решение являло собой исключение из всех созданных системой правил и, если Когами попытается сделать хоть что-нибудь противозаконное или пойти против нынешнего устоя общества, надлежащий приговор незамедлительно будет приведён в исполнение, а сама Аканэ — разжалована. В какой-то степени, оставление беглого исполнителя в живых, а после и его полное освобождение под личную ответственность инспектора было интересным экспериментом по реабилитации латентных преступников, на которых свалилась ответственность в виде семьи.

Если у человека повышался показатель преступности и затемнялся психо-фон, его либо запирали в Центре изоляции и реабилитации, либо приглашали в Бюро для работы исполнителем. Третьего было не дано. За исполнителями устанавливался контроль и они не имели права покидать пределы штаб-квартиры без сопровождения инспектора; им также запрещалось создавать свои семьи и заводить детей. В какой-то степени такой образ жизни действительно смахивал на жизнь служебной собаки. «Гончая 1, 2 или 3» — в конце концов, именно такие позывные были у карателей.

Теперь «Сивилла» рискнула нарушить свой же указ о «павших представителях рода человеческого» и позволила Когами Шинье преступить все рамки дозволенного. Бывший каратель не был идиотом и понимал, что его исключительное положение — заслуга Аканэ и интерес системы к их ещё не рождённому ребёнку. Каков будет цвет его психопаспорта, какие интересы возобладают в его дальнейшей жизни, подтвердится или опровергнется предположение о наследственности коэффициента преступности и много другое — все ответы мог дать их малыш. И это заставляло мужчину гордиться и жутко бояться одновременно: на что будет похожа жизнь его ребёнка? Пока они с Аканэ живы и в полном здравии, «Сивилла» вряд ли причинит ему вред, но что потом?

— Шинья, система управления нашим обществом терпит изменения и, ты сам видишь, постепенно изживает себя. Всё больше людей начинают сомневаться в правильности решений «Сивиллы», всё больше вопросов появляется в сети. Не думаю, что все спокойно примут правду, хотя такие, разумеется, тоже найдутся. Если простые горожане начинают успешно сопротивляться системе, наш ребёнок уж точно сможет постоять за себя, я в этом уверена. — Следователь сильнее прижалась к мужу и заглянула ему в глаза, забавно подмигнув.

Мужчина ошарашено посмотрел на девушку, желая спросить, как она поняла ход его мыслей, но быстро передумал: это же старший следователь Аканэ, которая брала уроки психоанализа и профилирования у самого профессора Сайги. Удивляться было нечему. И всё-таки он был рад, что она освоила эту науку: слова поддержки успокоили и сняли нервное напряжение.

— Как вы всё это время были? — Когами зарылся носом в растрёпанные волосы супруги и вновь скосил глаза на её живот. Инспектор ласково улыбнулась, но почти тотчас согнулась от пронзившей тело боли: — Что такое?!

— Наш ребёнок… — сдавленно прохрипела Аканэ, ухватившись за рукав Шиньи, — в последнее время он всё чаще отрабатывает на мне боевые приёмы. Мне уже кажется, что всё внутри в синяках, поскорее бы он родился…

Шинья мгновение удивлённо смотрел на жену, а после зашёлся от смеха, представив описанную Аканэ картину. Выходило более чем забавно. Супруга в ответ состроила обиженную рожицу, мол, мне больно, а он ржёт, но ничего кроме новой порции смеха от благоверного не дождалась. Обида как-то быстро переросла в чувство праведного гнева, и следователь мстительно ткнула Когами локтем под рёбра. Мужчина кашлянул и поспешно поднял руки в знак поражения:

— Прости, прости.

Пара покинула отделение «КRZ–3» и, миновав охранный пост, оказалась за пределами Центра реабилитации и изоляции. Пять месяцев не покидавший стены здания Когами поёжился от тёплого ветерка, забравшегося ему под рубашку. Стояла вторая неделя июня и ожившая после зимней спячки природа проявляла себя во всей красе. Начиная от цветущих плодовых деревьев и заканчивая летающими туда-сюда птицами. Или же часть всей этой красоты составляли голограммы? После заявления Гинозы о голографической сакуре возле головного офиса БОБ Шинья начал сомневаться в своих способностях различать подделки. Это за пределами Японии всё было предельно просто и нужды ломать голову над подобными вопросами не было. Своей реальностью надводная Шамбала и привлекала Когами, но это был единственный плюс из всего увиденного и пережитого. Жестокость за границей иногда была даже сильнее, чем в пределах действия «Сивиллы».

Подойдя к полицейской машине, Шинья уверенно сел за руль и коснулся панели навигатора: позволять беременной супруге вести машину не входило в его планы. Аканэ, по привычке открывшая переднюю дверь, насупилась под пристальным взглядом и, бормоча что-то нечленораздельное, всё же села на заднее сидение. Он с ней, как с ребёнком, честное слово!

— Между прочим, всё это время я и так справлялась, — полностью удержаться от колкого замечания не удалось, но ведь беременным всё можно. Мужчина в ответ неопределённо хмыкнул и нажал на газ. Машина двинулась с места.

Восстановленный в должности исполнитель совершенно не стремился поскорее добраться до главного офиса Бюро и делал всё, чтобы только оттянуть момент их прибытия на место. Из магнитолы раздавалась приглушённая мелодия скрипки, и Шинья мельком подумал, что где-то уже слышал эту композицию. Однако вспомнить так и не получилось.

— Знаешь, мне всё ещё с трудом верится, что всё вот так мирно разрешилось и мне действительно простили убийство Макисимы. Что именно ты наговорила шефу Касэй, это ведь она может влиять на систему «Сивилла»?

Ответа на вопрос мужчина так и не дождался и, обернувшись назад, понял, что жена уснула. Легкая улыбка тронула губы исполнителя.

«Вот ведь».

Шинья не долго раздумывал, прежде чем поставить машину на автопилот и перебраться на заднее сидение — благо пространство позволяло это сделать, не потревожив сон беременной. Аканэ уснула в не лучшей позе — опершись боком о дверь, подтянула колени под себя, отведя их в сторону, а сама изогнулась в противоположную — если он позволит ей так спать и дальше, когда жена проснётся, у неё будет болеть всё тело. Да и ребёнку такая странная поза может навредить. Шинья осторожно взял девушку за плечи и медленно опустил её голову себе на колени, тем самым выравнивая положение супруги. Одной ладонью коснулся лба Аканэ, а другую положил на выпирающий живот. Инспектор глубоко вдохнула, коснулась своей рукой руки Шиньи и что-то промычала сквозь сон. После её лицо вновь стало безмятежным. Исполнитель едва сдержал лёгкий смешок и почти сразу перевёл удивлённый взгляд на живот супруги: их с Аканэ ребёнок тихонько толкнулся прямо в ладонь мужчины, словно бы приветствуя. А потом ещё раз. И ещё. Когами усмехнулся и круговыми движениями погладил крошечный бугорок на животе жены, который вдруг скрылся, чтобы через секунду появиться вновь.

— Тише, малыш, маму разбудишь.

— Малыш с мнением мамы не считается: это происходит каждый раз, когда я пытаюсь вздремнуть днём, а порой и ночью. — Аканэ зевнула и подняла на Шинью полусонные глаза: — мама как-то говорила, что я в своё время почти весь день спала, зато ночью начинала вести активную жизнь, из-за чего они с папой были похожи на зомби.

Исполнитель улыбнулся словно кот, объевшийся сметаны, и прикрыл глаза:

— А мне, вроде бы, вообще было всё равно, какое на дворе время суток. Родители, как постовые, сутки напролёт дежурили у детской кроватки.

— Издевался над ними, как мог, значит?

— Ну, я же не специально…

«Вы прибыли на место назначения!» — механический голос автопилота прервал разговор четы Когами, возвращая блюстителей закона в суровую реальность. Мужчина тяжко и как-то обречённо вздохнул и вышел из машины. Открыв дверь со стороны Аканэ, подал ей руку, помогая выйти, и недовольно уставился на огромное здание БОБ. Сколько сразу воспоминаний нахлынуло!

Лифт поднялся на нужный этаж куда быстрее, чем этого хотелось, и Когами недовольно сморщился: начинались его адские деньки. То ли желая таким образом подпортить жизнь младшему следователю, то ли, наоборот, дополнительно наказать Шинью, Система порешила, что на время декрета бывшей Цунэмори её супруг останется под командованием Симоцуки. Ни один из следователей не прыгал в восторге, но ведь против решения Главы не пойдёшь.

Мика встретила пару на пороге первого отдела и показательно сложила руки на груди, всем своим видом показывая отвращение к вернувшемуся исполнителю. Когами в долгу не остался и поприветствовал всех, кроме Симоцуки. Вообще он был рад видеть старых товарищей и знать, что с ними всё в порядке. Хотя, Гиноза, похоже, горел желанием вновь засадить кулаком в скулу напарника, чтобы «вправить мозги». Лучший друг ничуть не изменился.

Впрочем, если Гиноза и злился, радость встречи была куда сильнее. Мужчина приветливо улыбнулся и махнул Шинье рукой в знак приветствия. Дописав что-то в электронном отчёте, Нобучика отъехал от рабочего стола и, поднявшись, подошёл к Когами. Исполнители пожали друг другу руки и по привычке обменялись несколькими колкостями: словно и не было этих четырёх лет разлуки. Вслед за бывшим инспектором к Шинье подошла Яёй, любезно стукнувшая его в плечо и улыбнувшаяся кончиками губ, далее — самый юный из исполнителей — Хинакава Шо. Паренёк неловко помялся перед супругом любимой следователя и боязливо протянул руку.

— Простите, что наставил на Вас доминатор тогда. Я не знал, что Вы с сестрёнкой… Мне очень жаль.

Если Когами и удивился словам программиста, то виду не подал. Скорчив забавную рожицу, Шинья легонько хлопнул мальчишку по плечу, заставляя того дёрнуться от ощутимого удара.

— Да всё нормально, ты выполнял свою работу.

Поняв, что зла на него не держат, Хинакава облегчённо выдохнул про себя и неуверенно улыбнулся. Когами прошёл внутрь родного офиса, и провёл рукой по своему рабочему месту. С момента его побега здесь, казалось, ничто не изменилось.

— Цунэмори не позволила никому занять твоё место, поэтому тут ничего не трогали. — Нобучика вновь оказался рядом, пожив руку на плечо лучшего друга и смотря на него с лёгким немым укором. Когами вздохнул и опустил голову. Он давно уже признал все свои ошибки, не было надобности вновь давить на больное. Мужчина провёл ладонью по шершавому дереву и остановился взглядом на трёх стоящих друг на дружке пепельницах. Всё было по-старому, единственное, пепел убрали.

— Йоу, Когами. — Суго Тэппэй появился словно из ниоткуда, заставив Шинью вздрогнуть. Мужчина криво улыбнулся и подавил вздох: Аканэ рассказывала ему о ситуации во втором подразделении, поэтому всю историю с Аоянаги, Тэппэем и остальными он знал. Было обидно за павших в неравном бою коллег, но, как говорится, таков круг жизни. Восстановленный в правах исполнитель пожал руку Суго и приветливо кивнул.

— Я тебе сочувствую: ближайшее время быть в подчинении Симоцуки… Она исполнителей на дух не переносит, а тебя — особенно, — доверительно прошептал Тэппэй, прикрыв рот ладонью. Меньше всего мужчине хотелось, чтобы амбициозная девушка услышала его слова. — Всё никак не может смириться, что тебя помиловали.

— Я бы не назвал пять месяцев заточения помилованием, но, если учесть, что меня в государственные преступники записали, приговор приятно удивил. — Когами вытащил из-за пазухи пачку «Spinel» и с удовольствием затянулся. Он думал, что избавился от этой привычки, но, видно, не вышло. Решив сильно не дымить, дабы не навредить здоровью Аканэ и их будущему ребёнку, мужчина сделал вторую затяжку и с явным сожалением воткнул сигарету в пепельницу.

— Может ты мне расскажешь, что произошло в тот раз, когда меня поймали? Аканэ и Гино молчат, как партизаны, а с Каранамори я ещё не успел связаться.

Бывший исполнитель второго отдела удивлённо вскинул брови и в нервном жесте пригладил и без того идеальную причёску.

— Значит, ты ничего не знаешь… Когда шеф Касэй вырубила тебя из доминатора, со старшим следователем случилась истерика, что в её состоянии, хоть и не удивительно, но очень опасно. Плюс ко всему, она прибежала туда почти одновременно с нами, что тоже негативно сказалось на её самочувствии… — Мужчина замялся, прикусив губу, но всё же продолжил: — она потеряла сознание и Глава приказала доставить её в больницу. Там констатировали угрозу выкидыша.

— Что?!

— Но всё ведь обошлось! Врачи уложили её на сохранение на полтора месяца, и инспектор Цунэмори и ребёнок победили. Теперь всё хорошо. — Суго облегчённо вздохнул, наблюдая, как оседает взъерошенность друга. И хотя блеск страха в синих глазах не потух совсем, Шинья выглядел более-менее спокойным. Всё позади.

Возрастающие в тональности голоса привлекли внимание карателей, приковывая взгляды к инспекторам. Симоцуки и Когами о чём-то спорили, активно жестикулируя и пытаясь доказать каждая свою точку зрения. Из вырванных из диалога слов Шинья понял одно: речь опять зашла о разделении взглядов на службу и свои обязанности.

— Может уже хватит? — Аканэ раздражённо стукнула ладонью по гладкой поверхности стола и недовольно посмотрела на Мику. Младший следователь состроила мину и закатила глаза, показывая, как сильно она прониклась словами начальницы. Тем не менее, в офисе воцарилась недолгая, но такая долгожданная тишина.

Цунэмори посверлила девушку строгим взглядом и придвинула к себе стопку бумаг: где-то в этой волоките затерялся приказ о временном переводе Когами Шиньи под начало младшего следователя. Подписывать сей акт Аканэ более чем не хотелось, и она даже тайком надеялась, что злополучный листок не найдётся. Увы, потерять что-либо в Бюро не предоставлялось возможным, и документ с слегка помятыми краями вскоре оказался в руках Цунэмори. Девушка обречённо вздохнула и поставила свою подпись, давая согласие.

Два года. Два следующих года её мужу придётся терпеть выкрутасы её подчинённой. После можно будет отдать малыша в ясли и вернуться в офис. По крайней мере, Шинье не придётся жить в Бюро: официальный статус супруга Аканэ позволил мужчине «освободиться от поводка» и начать жить нормальной жизнью. В любом случае, Симоцуки не посмеет причинить ему вред — нападать на мужа начальницы, которому ещё и «Сивилла» решила дать шанс, было по меньшей мере неразумно. А Мика, несмотря на всю свою вспыльчивость и неприязнь к карателям, слишком уважала власть, чтобы идти наперекор приказам. А словесные баталии вреда не нанесут: Когами замечательно умел игнорировать окружающих.

Внезапно внутри резко прихватило, заставляя девушку испуганно охнуть и опуститься на пол на колени. Боль прошла почти сразу, и она уже хотела сказать подбежавшим товарищам, что всё хорошо, когда накатило по новой. Она уже была на последнем месяце и, несмотря на заверения врачей, что роды начнутся лишь в конце недели, всегда был риск, что малыш попросту не «дотерпит». Живот свело снова, в это раз несколько сильнее, и Аканэ развеяла сомненья. Это явно не были те тренировочные схватки, что ей доводилось испытывать раньше. Теперь всё по-настоящему. Выхватив взглядом склонившегося над ней мужа, следователь вцепилась в его ладонь и умоляюще заглянула в глаза.

— Я, кажется, рожаю!

***

— Шион, сделай же что-нибудь, — Когами сжал руку поморщившейся от очередных схваток Аканэ и обеспокоенно посмотрел на женщину. Врач флегматично рассматривала свой маникюр, иногда бросая любопытные взгляды на следователя. Девушка держалась стойко, изредка кивая головой в такт расслабляющей мелодии, откопанной Каранамори в базе Бюро, хотя в карих глазах нет-нет, да проблескивал страх.

— Что я тебе сделаю, это лаборатория, а не родовая. Нужно отвезти А-тян в больницу прежде чем у неё отойдут воды и интервал между схватками станет меньше десяти минут. Как только вы сюда заявились, я отправила запрос на карету скорой помощи.

— Мы тут уже около часа торчим, через сколько они приедут?

— Откуда я знаю?! Они сказали ждать… В идеале, машина должна была приехать спустя десять минут после вызова, но тут немалый затор, — Каранамори задумчиво посмотрела на экран, где с уличной камеры прекрасно была видна растянувшаяся на несколько километров пробка: — похоже, всему виной авария: легковушку закрутило от удара, и она почти полностью перекрыла движение. Нужно ждать, пока дорогу не освободят. В худшем случае, твой ребёнок появится на свет здесь.

— Но ведь в этом здании нет ни одного врача-акушера, что если возникнут осложнения?!

— Ко, не раздражай меня и не пугай жену! — Каранамори ударила кулаком по столу, обрывая мужчину на полуслове: — С Аканэ всё будет прекрасно, так же, как и с малышом. Лучше позвони её родителям и сообщи о начавшихся схватках, пусть привезут чемоданчик роженицы.

Шион кое-как вытолкала исполнителя за пределы своего кабинета и решительно захлопнула двери, бросив суровое: «Кроме врачей никого не пущу». Шинье ничего не оставалось кроме как последовать приказу аналитика. Всё-таки, Каранамори была единственной среди этого сборища «защитников закона», кто обладал медицинскими знаниями. Себя Когами в расчёт не брал — ситуация в этой области в Шамбале и Японии значительно отличалась.

Нужно отдать медикам должное: каким-то невероятным образом карета скорой помощи смогла протиснуться сквозь стену машин и спустя ещё двадцать минут бригада врачей была уже в лаборатории. Когами, побыть рядом с женой которому дали всего лишь пару минут, стоял возле окна и удовлетворённо смотрел на только что прибывший на место аварии эвакуатор, которой должен был вызволить сотни машин из часового плена и освободить, наконец, дорогу.

— Осторожно, не спеши.

Шинья обернулся на обеспокоенный голос Шион и увидел поддерживаемую врачами с двух сторон жену, вид которой был далёк от привычного спокойствия. В этот раз в глазах инспектора читался явный страх, и каратель почувствовал, как внутри всё похолодело и сжалось. Неужели?.. Словно прочитав его мысли, Каранамори скорчила беззаботную рожицу и легонько стукнула мужчину по плечу, отгоняя ненужные мысли:

— У А-тян только что отошли воды, поэтому нужно скоренько ехать в роддом. — Несмотря на кажущуюся беззаботность, было в голосе женщины что-то серьёзное; что-то, что не дало Шинье расслабиться. И всё-таки он не мог показывать свой страх перед и без того напуганной женой.

Врачи подвели побелевшую и тяжело дышавшую Аканэ к лифту, и исполнитель осторожно коснулся её руки. Следователь ответила умоляющим взглядом и неосознанно сжала его ладонь в своей. На лбу появилась испарина, а силы переносить тянущуюся, распространяющуюся по всему низу живота боль почти иссякли. Аканэ едва могла нормально стоять на ногах, руки её дрожали от напряжения и страха.

«Слишком быстро», — эту фразу оборонил один из акушеров ещё в лаборатории, посеяв в душе инспектора тревогу. Она много читала о родах, в том числе и о быстрых. Знала все возможные негативные последствия в подобных случаях, но совершенно не предполагала, что сама окажется в такой ситуации. Беспокойство сказалось на нервной системе, и схватки только усилились, почти не давая Аканэ передышки. На глазах появились слёзы, и девушке внезапно расхотелось рожать; дай ей кто волю, она бы спряталась где-нибудь на краешке мира с единственным желанием, чтобы всё это скорее прекратилось.

Тёплая рука обвила её за плечи и легонько опустилась на живот, вырывая из мира боли. Аканэ моргнула, освобождая глаза от слёз, и подняла голову, растерянно посмотрев на Шинью. Тот выглядел на удивление спокойным и даже подбадривающее улыбался кончиками губ. И хотя боль никуда не делась, спокойствие мужа придало Аканэ уверенности в благополучном разрешении родов. Облокотившись головой о плечо Шиньи и посильнее ухватив его за руку, инспектор попыталась сосредоточиться на дыхании, как учили на тренинге для будущих мамочек.

Внизу, у самого выхода из Бюро, их встретили Гиноза и нервно одёргивающая низ служебной куртки Мика, лишь мельком взглянувшая на начальницу. По виду младшего инспектора было ясно, что девушку притащили сюда против её воли. Когами мысленно скривился на присутствие Симоцуки, но быстро взял себя в руки: без сопровождения следователя ему, исполнителю, был заказан проход в больницу, тем более, в роддом. Хоть какая-то польза от этой девчонки.

Врачи быстро подвезли к входу каталку, на которую легла Аканэ, и что-то крикнули водителю. Тот почти сразу включил сирену. Шинью, на правах мужа роженицы, беспрепятственно впустили внутрь микроавтобуса, а вот Гинозе, Каранамори и младшему инспектору пришлось бежать на стоянку служебных автомобилей и выезжать следом. К удивлению Мики, ведущий машину Гиноза в какой-то момент свернул в другую сторону и пронёсся под мостом.

— Но ведь они поехали другим путём.

— Через сто пятьдесят метров светофор зависает на «красном» немного дольше и полосы там куда уже положенного, из-за этого машинам будет тяжело освободить дорогу. Так мы сможем срезать путь и помочь водителю «скорой», — Шион открыла окно и немного высунулась на улицу: — Да, синий уже мигает. Мы сейчас встанем.

Раздражённо цокнув языком, Нобутика прибавил газу и схватился за громкоговоритель.

–Говорит Бюро общественной безопасности: освободите полосу для проезда кареты скорой помощи! Все водители, не подчинившиеся данному приказу, будут оштрафованы и лишены прав. Повторяю: говорит Бюро общественной безопасности: освободите полосу для проезда кареты скорой помощи!

Среди водителей началось движение и, чтобы выполнить приказ правоохранительных органов, многим пришлось «вылезти» за пределы ограничительной линии. Пешеходы, также услышавшие призыв Гинозы, предпочли оставаться на своих местах, не желая рисковать своей и чужой жизнью.

— Как раз вовремя, они только что проехали «красный» после моста, вот-вот будут здесь, — Шион удовлетворительно кивнула и, прервав связь с Шиньей, потянулась за пачкой «Six Stars». Гиноза, не выключая мигалок, выехал на освободившуюся полосу и, заметив в зеркале стремительно приближающуюся «скорую», дал по газам, выполняя роль сопровождающего.

***

Он впервые чувствовал себя бесполезным. Хотелось плюнуть на все правила и приличия и вышибить эту двойную стальную дверь, что отделяла его от неё. Не то чтобы он не мог сделать подобного, но всё же прекрасно осознавал всю абсурдность таковых действий. И тем не менее, напряжение лишь возрастало с каждой минутой. В ушах всё ещё стояли её крики, и Когами, пытаясь отвлечься, беспрерывно щёлкал зажигалкой, уже сжевав так и не подожжённую сигарету. Первое время он пытался успокоить себя хождением взад-вперёд, но от бесцельного наматывания кругов у него началась мигрень, да и мешал он вечно снующему туда-сюда персоналу. Тогда одна из молоденьких медсестёр и принесла ему пластиковое подобие скамейки: диваны и кресла были устроены только возле процедурных кабинетов и в холле на первом этаже.

Прибывшие вместе с ним коллеги по отделу предпочли оставаться внизу, где могли спокойно выпить чашечку чая в местной столовой и тем самым несколько снять напряжение. Гиноза первое время был рядом с другом, но после настойчивых просьб последнего всё же нерешительно присоединился к следователю Симоцуки и Каранамори. Одиночное сидение под дверями было на руку исполнителю: у него было время и возможность привести мысли в порядок и он мог отслеживать ситуацию. Пока что из родовой никто из врачей не выбегал с дикими воплями и никакой суматохи не было. Мужчина выдохнул, пытаясь убедить себя, что всё в порядке.

Рядом раздались шаги, и на плечо Шиньи опустилась чья-то ладонь. Мужчина, сильно погрузившийся в свои мысли, вздрогнул от неожиданности и, отняв руки от головы, поднял глаза. Цунэмори Шоичи слегка наклонился, и создавалось впечатление, что он нависал над Когами. Исполнитель отпрянул: с первой минуты их знакомства Шинья понял, что, чтобы поладить с отцом Аканэ ему придётся приложить титанические усилия. Тот не сказал вслух, но бывший каратель был на сто процентов уверен, что холод в серых глазах был связан с его статусом. В принципе, Шинья его понимал — повышенный коэффициент преступности, так же как и затемнённый психопаспорт, считался величайшим пороком в современном обществе — ни один родитель не захочет, чтобы их дитя жило под одной крышей с потенциальным преступником, чего уж говорить про беглых исполнителей.

С Шоичи и Ёко Цунэмори ему довелось познакомиться уже в изоляторе, когда девушка пришла навестить его во второй раз. Это было через день после его заключения, тогда «Сивилла» ещё не установила лимит посещений. Отец Аканэ оказался полковником вооружённых сил со значительным количеством заслуг перед Отечеством, поэтому сумел выпросить личную встречу с Главой БОБ Джошу Касэй и упросить ту позволить чете Цунэмори поближе познакомиться с возлюбленным дочери — как-никак, та беременна от бывшего исполнителя и действительно любит его. На удивление Аканэ, «Сивилла» не особо сопротивлялась и дала добро на посещение камеры задержанного — свободный доступ к Когами на сорок восемь часов — неслыханная щедрость при такой-то ситуации.

— Можно с тобой поговорить?

Когами неуверенно кивнул. Голос мужчины звучал нейтрально, и, как Шинья ни старался, так и не смог уловить хоть какие-то отголоски интонации, что помогли бы ему настроиться на предстоящее выяснение отношений. В том, что беседа пойдёт именно в таком русле, исполнитель не сомневался: если бы их с Аканэ пути не пересеклись, единственная дочь полковника Цунэмори сейчас жила бы спокойной, счастливой, размеренной жизнью. То, что следователь несколько недель плакала и не могла прийти в себя после его побега из страны Шинья узнал от Гинозы; от него же он узнал и о её реакции на дурацкое письмо, что по наставлению Масаоки, всё же оставил перед уходом из органов. А ещё её голос сильно дрожал,когда он связался с ней перед самой посадкой на поезд. Он принёс в жизнь этой девушки куда больше боли и разочарования, чем имел на то право. А самым обидным было, что он вовсе не желал ничего подобного, напротив, в те моменты ему казалось, что он оберегает её от возможной боли.

— Знаешь… А ведь Ёко рожала Аканэ в этом роддоме в этой же родовой, — неожиданно на-чал Шоичи, запустив пятерню в волосы и слегка их взъерошив: — я тогда, как и ты теперь, сидел под дверью и мог лишь молиться, чтобы всё прошло хорошо: у Ёко были стремительные роды — самые опасные, из возможных.

— Значит, у Аканэ это наследственное? Я читал, что такое может передаваться девушке от её матери или даже бабушки.

— Увлекаешься медициной?

— Не то, что бы. Аканэ ведь наверняка говорила Вам, что последние три года я жил в надводной Шамбале и принимал участие в демократизации страны? – Шоичи хмыкнул и насмешливо усмехнулся, давая понять, что такое дочь точно не могла не упомянуть, когда все всё узнали. Когами выплюнул уже в край сжёванную сигарету и потянулся за новой: — У ополчения не хватало врачей, и мне пришлось в срочном порядке осваивать эту профессию. Практики было хоть отбавляй: каждый час, день — новые раненые. Ну и много гражданских искали защиты именно у ополчения, не доверяя «Сивилле». Поэтому про роды я тоже много что знаю.

— Вот как.

Следующие десять минут прошли в полнейшей тишине. Цунэмори Шоичи присел рядом с зятем и, закинув ногу на ногу, не без любопытства посмотрел на Шинью. Тот заметно напрягся от столь пристального к себе внимания и неуверенно щёлкнул зажигалкой: курить хотелось до немочи и окружающая обстановка совершенно не помогала расслабиться. Когда огонь коснулся «палочки яда», полковник сдержанно кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Не подумай ничего плохого, мне просто интересно: кто тебя так? — мужчина указал на небольшой шрам на щеке Когами и исполнитель поморщился. Сделав первую затяжку, всё же соизволил ответить:

— После прибытия в Шамбалу подкрепления в виде первого подразделения БОБ, я разделился с Аканэ и вступил в схватку с неким негром–наёмником. Это — Шинья провёл по щеке — его прощальный «подарок». Охотничьим ножом. Мне на подмогу пришёл Гино и вместе мы завалили этого психа.

Очередное облако дыма, хоть и было выпущено в совершенно другую сторону, каким-то чудом изменило направление и достигло лица Шоичи. Цунэмори недовольно скривился и показательно замахал ладонью перед носом, неодобрительно поглядывая на Когами. Исполнитель невесело усмехнулся и погасил сигарету, зажав её в кулаке. Очень хотелось поинтересоваться у Шоичи, почему он всё-таки позволил единственной дочери связать свою жизнь с таким, как он, но было немного неловко. Сколько проклятий и упрёков в свой адрес ему доводилось слышать после разжалования до исполнителя — не сосчитать, но как-то все эти злобные комментарии Шинья успешно пропускал мимо ушей, совершенно не беспокоясь, что о нём думали другие. Здесь же ситуация была несколько иная: являясь отцом его любимой, Цунэмори Шоичи не был ему посторонним; наверное, именно поэтому мужчина и не хотел знать, что именно думает о нём полковник, предпочитая оставаться в блаженном неведении. Однако вечность так продолжаться не могло.

— Как супруг Аканэ, я совсем не соответствую Вашим ожиданиям, да? — Шинья криво улыбнулся и, подперев голову сложенными в «замок» руками, перевёл взгляд на мужчину. Тот в удивлении поднял брови:

— С чего такие выводы?

— Ну… Я ведь… — Шинья замялся, не зная, как сказать. Он всегда говорил, что думал, предпочитая не увиливать от ответов и не врать, его не заботило, кто что о нём подумает. Так почему же теперь так сложно? Шоичи, спокойно наблюдавший за попытками исполнителя выдавить из себя хоть слово, сжалился над ним и дружески хлопнул по плечу.

— Эй, единственное, что меня тревожило, так это твой возраст: восемь лет разницы. Но потом я понял, что ты не играешь, что действительно её любишь и сразу как-то спокойно стало. Может Аканэ и лучший следователь Бюро, но в остальных жизненных вопросах — совсем ещё «зелёная», поэтому, я надеюсь на твою сознательность. — Когами изумлённо посмотрел на мужчину, подсознательно полагая, что это была не совсем удачная шутка: в этом мире в первую очередь внимание обращали на совершенно другое. Словно прочитав мысли исполнителя, Цунэмори, чуть помедлив, пояснил:

— Психопаспорт и коэффициент преступности — понятия довольно размытые. Тут скорее зависит не от наклонностей человека, а от типа эмоций, которые он испытывает. Причём кинетический анализ не всегда объективен, на мой взгляд: дочка рассказывала о некоторых операциях, где система приравнивала к опасному преступнику обычную жертву насилия или человека, испытавшего немалый стресс, а вот убийцу совершенно не идентифицировала как такового. Разве это нормально?

— Не боитесь, что из-за таких слов Ваш психо-фон потемнеет? — Когами впервые искренне улыбнулся в присутствие отца Аканэ и, подперев подбородок ладонью, задумчиво уставился на дверь родовой: жена рожала уже четвёртый час, и мужчина мог лишь надеяться, что всё в порядке. Беседа с Цунэмори-старшим отвлекала от негативных мыслей и переживаний, позволяя хоть на несколько секунд, но расслабиться. Полковник подмигнул исполнителю и закинул руки за голову, опираясь спиной о подоконник.

— От кого, ты думаешь, Аканэ переняла такую стабильность и чистоту психопаспорта?

Шинья тихонько рассмеялся, про себя отмечая, что ему начинал нравиться его тесть. Возможно, построить дружеские отношения с родителями супруги будет куда проще, чем ему показалось сразу. Цунэмори Ёко с первой минуты их знакомства показала, что в отличие от «Сивиллы» не считает его «дном человечества» и, похоже, как и муж, не заморачивалась о цвете психо-фона и коэффициента преступности. Ему посчастливилось встретить ещё парочку адекватных людей, что не могло не радовать.

Дверь в родовую как-то неожиданно резко распахнулась, и Когами инстинктивно вскочил на ноги. Неужели..? До коридора донёсся уже смолкающий детский крик. Молоденькая акушерка, та самая, что услужливо принесла ему пластиковое подобие скамейки, радостно улыбнулась замершим в напряжении мужчинам и кивком головы пригласила внутрь кабинета. Цунэмори учтиво пропустил Когами вперёд, решив посмотреть на новорождённого внука чуть позже, когда его родители воссоединятся после долгих часов ожидания и нервозности, а пока что — лучше расспросит обо всём акушерку.

Шинья сглотнул вставший в горле ком и осторожно, словно его могли пристрелить за неверный шаг, приблизился к креслу, на котором, прикрытая простынёй, без сил распласталась измученная, но счастливая жена. Когами подняла на мужа усталый взгляд и, улыбнувшись, легонько откинула край простыни, прикрывающей личико ребёнка.

— Она полностью твоя копия. На, подержи.

Исполнитель аккуратно взял протянутый Аканэ свёрток и с любопытством посмотрел на дочку. Какая же она крошечная! Малышка, почувствовав, что её забрали от мамы, возмущённо открыла большие синие глаза и начала хныкать.

— Тш–ш–ш… — Шинья принялся баюкать новорождённую, но, поняв, что дитя успокаиваться не собирается, вдруг легко коснулся губами её лобика. Девочка замерла то ли от неожиданности, то ли от шока, но плакать перестала. Синие глаза словно бы оценивающе с минуту смотрели в такие же, только много чего повидавшие. Наконец малышка забавно пискнула, зевнула и, смачно чмокнув губами, прикрыла глазки. Аканэ тихонько прыснула в кулак:

— Она тебя узнала.

— Наверное… — Исполнитель полюбовался дочерью ещё немного и осторожно, не желая нарушать покой крохи, вернул её жене. Приобняв Аканэ за плечи, зарылся носом в копну отросших до ключиц русых волос и, вдохнув её запах, поцеловал в лоб: — Спасибо. Огромное.

— А теперь, А-тян, Шинья-кун, внимание! — Цунэмори Ёко, о присутствии которой новоиспечённые родители успели позабыть, смахнула с глаз счастливую слезу и наставила на супругов фотокамеру: — Этот момент первого семейного воссоединения обязательно нужно запечатлеть на долгую память!

Камера щёлкнула и Ёко, посмотрев фото и удовлетворённо кивнув, поманила супруга в родовую и протянула фотоаппарат подошедшей медсестре:

— Сфотографируйте нас всех вместе, пожалуйста.

Девушка улыбнулась и навела объектив на счастливое семейство. Щёлкнул затвор, и, только она хотела вернуть камеру владельцу, как в родовую буквально вломились остальные члены первого подразделения во главе с Каранамори. С криками: «сфоткайте и нас — мы этим двоим тоже типа семьи!» аналитик уверенно миновала замершую в растерянности медицинскую сестру, чуть ли не таща за собой вяло сопротивляющуюся Мику. Следом за Шион потянулась вереница из остальных членов команды, а замыкал процессию новый следователь из второго отдела, Хаяма Шигетаро. Шинья с нескрываемой неприязнью кинул взгляд в сторону надувшейся Симоцуки, но решил промолчать — портить настроение себе и Аканэ в такой знаменательный день не хотелось. Если после распечатки фото заклеить голову молодого инспектора куском разноцветной бумаги, он вполне сможет наслаждаться картиной.

— Хаяма-сан, а почему Вы здесь? — Аканэ удивлённо подняла бровь и повернула голову в сторону, встречаясь взглядом с инспектором. Парень по-доброму улыбнулся и на миг прикрыл глаза:

— Исполнители Хинакава-сан, Суго-сан и Кунидзука-сан, узнав, что следователь Симоцуки уехала вслед за вами с исполнителем Гинозой-саном и Каранамори-сан, обратились ко мне с просьбой доставить их сюда. Как-никак, я буду заменять Вас, пока Вы будете сидеть с малышом. Аканэ даже не стала скрывать удивление: такой информации ей не поступало.

— Что? Но ведь шеф Касэй ранее говорила, что я буду одна в отделе! — Мика, невольно слышавшая разговор начальницы с новичком, возмущённо нахмурилась. Глава Бюро ничего не сказала об этом. Шигетаро смущённо улыбнулся девушке:

— Похоже, Вы не сможете поладить с исполнителем Когами, раз уж в самый первый день едва не сцепились. А без командной работы трудно ловить преступников. Поэтому меня на время перевели в первый отдел. — Парень пожал плечами и поправил сползшие с носа очки: — во всяком случае, это почти что цитата Главы Касэй. Мика разочарованно и в то же время облегчённо вздохнула. Обидно, что её по-прежнему считают ни на что не годным новичком, но в этот, раз в глубине души, она была согласна с мнением Системы: сработаться с карателем Когами у неё получится с вероятностью в ноль процентов, учитывая его свободолюбие и упрямость в принятии решения. Наверное, сотрудничество с инспектором Хаямой и вправду лучшее решение данной проблемы. Аканэ слегка нахмурилась, пытаясь понять ход мыслей «Сивиллы», но ничего путного в голову не лезло — у неё всё болело, а на руках тихонько посапывала только родившаяся дочка — просто было не до решения ребуса под названием «Система „Сивилла“».

— А кто тогда заменит Вас во втором отделе?

— Скорее всего, это будет моя кузина, Хаяма Амэ. Она на два года старше меня и раньше работала в фирме, производящей дронов для полиции; год назад система решила, что она годится на должность инспектора Бюро и, после соответствующей подготовки, её решили перевести сюда. Амэ довольно дружелюбная личность, думаю, вы все с ней поладите — возможно, нам придётся часто работать сообща: в последнее время средний уровень стресса только поднимается.

— Тогда возьмите себе в подчинение также карателей Хинакаву и Гинозу — эти двое только мешают мне на заданиях, — Симоцуки демонстративно отвернулась от воспрянувшего духом программиста и краем глаза посмотрела на Нобучику: как тот отреагирует? Гиноза не проявил совершенно никаких эмоций и лишь немного склонил голову в знак признания нового начальника. Шигетаро повторил жест бывшего следователя и поочерёдно пожал временным подчинённым руки.

Аканэ покосилась на умиротворённое лицо мужа и поняла, что тот доволен новостями. Похоже, всё начинает возвращаться на круги своя. Раздавшийся щелчок фотокамеры известил собравшихся в маленькой родовой, что снимок успешно сделан и теперь можно несколько отстраниться друг от друга. Акушерка быстро передала аппарат Цунэмори Ёко и, сославшись на то, что новоиспечённой мамочке и ребёнку нужен покой, безапелляционно указала на дверь.

— Через три дня — после всех плановых прививок — мы выпишем Когами Аканэ, тогда хоть всем зданием приходите, а сейчас попрошу покинуть роддом.

Возражать решительно настроенной девушке никто не решился.

***

Цунэмори Шоичи вставил ключ в скважину и, резко дёрнув, открыл дверь в дом дочери. Квартира встретила хозяйку разноцветными воздушными шарами и лёгкой приятной музыкой. Аканэ переступила порог, следом за ней вошёл и Шинья, держащий на руках белый конвертик, перевязанный красной лентой. После в дом вошли родители девушки и её лучшая подруга, Ивата Каори, которая не могла пропустить такое важное событие в жизни Аканэ. С Шиньей девушка довольно быстро нашла общий язык, и теперь их тоже можно было назвать хорошими друзьями. Под потолком появилась радостная Кэнди и, по привычке отдав честь, принялась поздравлять новоиспечённых родителей с появлением дочери, после чего закружила над удивлённо хлопающей глазками малышкой.

— Как имя маленькой госпожи?

Чета Когами смущённо переглянулась между собой и отрицательно помотала головой: у них было столько споров на этот счёт, но в итоге они так и не пришли к согласию. Если имя нравилось Аканэ, его на дух не переносил Шинья, а если вариант предлагал Шинья, недовольно морщилась Аканэ. Родители даже прибегли к помощи Ёко и Шоичи, но даже так вопрос не решился. Шинья хотел, чтобы у дочери было оригинальное имя, поэтому категорически браковал банальные Сакура, Юкки, Мисаки, которые пыталась предложить супруга; Цунэмори Ёко считала, что имя внучке должны подобрать исключительно родители, поэтому даже не пыталась генерировать идеи, а Шоичи, по известному закону подлости, приходили в голову исключительно мужские имена. По сему главный вопрос дня — как назвать новорождённую Когами — оставался открытым.

Аканэ устало потёрла лоб и умоляюще посмотрела на мужа:

— Кому сказать, засмеют: не можем назвать собственного ребёнка! Чем тебе не нравятся мои варианты? Я их последние два месяца выбирала.

— Все те имена так или иначе постоянно на слуху, неужели тебе не хочется, чтобы у нашей дочери оно было особенным? Кроме того, Когами Сакура — не очень сочетается.

— Да у тебя всё не очень сочетается! Ладно, оставим Сакуру, чем тебе не угодила Хина?

— Так звали одну мою подчинённую, когда я ещё был инспектором. Её убили и я не хочу каждый раз, зовя дочь, вспоминать Амари. То же самое с Цубасой. Юкки и Аой не пойдут по схожим причинам, ты сама это понимаешь. Мисаки — банально, а Ичиро — просто раздражет. Мика — лучше пристрелите меня, а вот Аки имя хорошее, но совсем не подходит нашей девочке…

— Ладно-ладно, я поняла тебя, — Аканэ подняла ладони вверх, призывая исполнителя замолчать. Ну что за бред, почему они никак не могут прийти к согласию?! И это притом, что мысли и вкусы у них сходились в девяноста девяти случаях из ста: — Новые идеи появились?

Каори, отвлекающая малышку забавными рожицами, задумчиво посмотрела на слегка растерянных новоиспечённых родителей и не смогла сдержать разочарованного вздоха: как можно так безответственно подходить к имени своего ребёнка? Их с Рюдзи будущему малышу она уже придумала имя — Сакурай — и факт того, что она ещё не беременна совершенно не волновал девушку.

Ива́та коснулась пальцем нижней губы и слегка прикусила последнюю. Имя дочери старшего следователя и исполнителя должно было быть необычным. Таким, чтобы отражало всю борьбу родителей за своего ребёнка. Лучшая подруга и её возлюбленный действительно сражались за свои жизни и за жизнь дочери и умудрились победить в этой, казалось бы, неравной схватке.

— Точно! — Девушка подняла вверх указательный палец, обращая на себя внимание снова спорившей между собой пары. — Как вам имя Шо́ри¹?

Шинья и Аканэ удивлённо переглянулись, не зная, как реагировать. С одной стороны, в этом случае их малышке наверняка придётся выслушать не один удивленный возглас в свой адрес, но с другой — пожалуй, оно действительно больше всего подходило их девочке. Она ведь и в самом деле была символом их победы над Сивиллой и предрассудками нынешнего века.

Аканэ тепло улыбнулась подруге и кивнула в знак согласия, а Шинья осторожно взял дочку на руки и, внимательно посмотрев в большие синие глаза, сверкающие безграничной наивностью и чистотой, вынес свой вердикт:

— Когами Шори… Думаю, звучит. Мне нравится.

_____________________

¹ Shōri (яп.) — Победа (рус.)

~ КОНЕЦ ~