Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Хряпнул я, значит, полбанки сухого, но не полегчало. Сижу. Думать не думаю. Нечем. Говорят, клин клином вышибают, а «сухарь» — разве это клин? Я вчера в себя такой клин сивухи засадил, что «сухарь» против него спичка ломаная. Да и не лезет он в нутро, стал в желудке комом и стоит, назад просится. Тоска смертная.
Тут он и появился. Зелёненький, как и положено, рожки маленькие, ножки копытцами. Короче, всё чин-чинарём, только морда плоская, безглазая, без рыла свиного. Даже симпатичный такой. Сидит на моём рукаве, ножками дрыгает, да ручкой мне машет.
«Ну, — думаю, — всё, парень. Сейчас и баба в белом появится». И так это аккуратненько его ногтем щ-щёлк! и сразу же вторые полбанки хрясь! Эффект тот же. Он опять на рукаве сидит.
— Ты, — говорит, — не делай так больше. У меня, — говорит, — от этого голова болит, всё кругом идёт, а сам двоиться начинаю.
Гляжу, и правда, двое их сидят. Да так это подрагивают, то сходятся в одного, то расходятся. Как в телевизоре.
Чо делать?
«Спокойно, — говорю себе, — спокойно. Раз уж появился, не избавишься. Наслышаны. Посему не мельтеши, принимай всё как есть».
— А баба где? — спрашиваю.
— Какая баба?
— А в белом. Горячка которая.
— Да нет, — говорит, — однополые мы.
Действительно, про чертей слышал; про чертенят, а вот про черт… чертух, или, как там, чертовок, не приходилось. Впрочем, чертовок знаю, но это уже из другой оперы.
— Так чо делать будем? — спрашиваю. — Пить будешь?
— Нет, — говорит, — мы не пьём. Мы эфиром питаемся.
Что ж, тоже дело. Знал я одного такого. Пристроился я как-то в парке на лавочке с чекушкой, стаканчиком, газетку расстелил, сырок плавленый почистил (это ещё до перестройки было!), короче, культурненько так. Люблю культурненько. Подходит этот. Ногами шаркает, еле передвигает, а сам на стакан смотрит. Как кролик на удава, глаз отвести не может. Я ему: «Кыш, мол, самому мало!», а он меняй успокаивает: «Да не, — говорит, — у меня с собою есть, мне бы стаканчик токо». Ну дал я ему стакан. Жалко, что ли? Душа-то родственная… А он достаёт из кармана пузырёк медицинский, с белым сургучём который, и полстакана эфира хрясь! Сырком моим занюхал и говорит: «Дурак ты, дурак! Химии не знаешь! Ты сейчас водки хряпнешь, а через два часа головка вава, а похмелиться не на чо. А я за копейку газировки трах! вода в желудок бух! а там с эфиром шпок! — гидролиз называется. До спирта. И мне опять же хорошо».
— Нет, — говорю зелёненькому. — Эфир не буду. Алкаш я чистый, чем и горжусь.
Пробовал я как-то «Кармен» — духи которая, — баловство. Ни те удовольствия, ни расслабления — дурь и боль головная. И унитаз после меня неделю благоухал. Соседка (в коммуналке живу) месяц ко мне приставала, где я французский освежитель воздуха достал. «Ах, и я такой же хочу!»
— Ну что вы, — говорит зелёненький этот. — Я вам эфир вкушать не предлагаю. У нас метаболизм разный. А прилетел я к вам контакт устанавливать.
«Метаболизм — желудок, значит, — думаю. — Чай наслышаны, тоже не ботфортом консоме хлебам».
— А чо это — контакт? — спрашиваю.
— Тут он и понёс. У меня аж крыша поехала. Что. мол прилетел он к нам из другой галактики, что мы, мол, представители двух цивилизаций, братья по разуму, и, значит, без контакта нам ну никак нельзя. Ручками всё машет, ножками сучит, и всё куда-то на стол показывает — вот, мол, и корабль мой, межгалактический, на котором я сюда добирался.
Гляжу, и впрямь, среди моих общепитовских тарелок, что в столовой позаимствовал, стоит ещё одна. Металлическая, и чистотой неестественной блестит — ни тебе хвоста селёдочного, ни окурка. Но мелковата. Похоже, как от сервиза дорогого, что в музеях выставляют.
— И как же, — спрашиваю, — этот контакт делается?
— А просто очень, — говорит зелёненький. — Моё сознание накладывается на ваше, а ваше — на моё. Вам передастся всё достояние нашей цивилизаций, а мне — вашей. Только согласие ваше требуется.
— Нет, — говорю, — сейчас не могу. Сознание моё сейчас тяжёлое. А поправить нечем. Закрыто ещё всё.
— А чем вы его поправляете? — спрашивает.
— А вот, — достаю из-под стола тару. — Там на дне капли три осталось.
Засуетился тут он, на стол соскочил, вокруг тары обежал, да и говорит: — Так за этим дело не станет. Пожалуйста!
Гляжу, и впрямь, уже не тара передо мной стоит, а пузырь полный, только что не запечатанный.
Понюхал — вроде оно. Плеснул в банку на дно, ввёл осторожненько в организм — ей богу, оно!
— Ну, — говорю, — тогда сейчас приступим. Наливаю банку по самые края, выдыхаю на него, да как гаркну:
— Контакт!
И хрясь банку в себя.
— Контакт! — кричит он.
И тут меня словно по голове шибануло. Звёздочки в глазах заплясали, галактики завращались, а я сам будто на корабле космическом их бороздю. Да только быстро всё это сгинуло. Глядь, опять я в конуре своей. И лежит он, зелёненький, передо мной на столе, ручки-ножки раскинувши, и не движется.
— Ты чо? — спрашиваю и осторожненько так его ногтем трогаю. А он что резиновый. И парок от него зеленоватенький такой, светящийся, поднимается. И тельце сморщивается, будто испаряется. Пока я пузырь опорожнил, так он совсем исчез. Нечисть, одним словом.
Но тарелка осталась. Я её потом под пепельницу приспособил. Классная получилась! Как окурок в ней раздавишь, так по ободку огоньки разноцветные и заиграют. У меня её потом кореш мой, Гарька, за полпузыря выдурил. Выдурить-то выдурил, а пузырь заныкал. Я ему потом в пивной морду начистил.
И всё бы ничего, но как нарежусь в дрыбодан, то снится мне по ночам рубка корабля космического, звёзды, да миры разные. Просыпаюсь я тогда, и если есть что, так ввожу в себя и успокаиваюсь. А нет, так сижу до утра, глаз не смыкаю, потому как спать боязно. Трезвые они там все, в мирах своих светлых.
Последние комментарии
23 часов 38 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 8 часов назад