Чертогон [Константин Константинович Вагинов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Вагинов Константин Чертогон
К.К.Вагинов (Вагенгейм) Ч Е Р Т О Г О Н ПЕРВАЯ Это обряд, который можно встретить только в одной Москве, и притом не иначе как при особом счастии и протекции. Я видел чертогон с начала до конца благодаря одному счастливому стечению обстоятельств и хочу это записать для настоящих знатоков и любителей серьезного и величественного в национальном вкусе. Хотя я с одного бока дворянин, но с другого близок к "народу": мать моя из купеческого звания. Она выходила замуж из очень богатого дома, но вышла уходом, по любви к моему родителю. Покойник был молодец по женской части и что намечал, того и достигал. Так ему удалось и с мамашей, но только за эту ловкость матушкины старики ничего ей не дали, кроме, разумеется, гардеробу, постелей и Божьего милосердия, которые были получены вместе с прощением и родительским благословением, навеки нерушимым. Жили мои старики в Орле, жили нуждно, но гордо, у богатых материных родных ничего не просили. Да и сношений с ними не имели. Однако, когда мне пришлось ехать в университет, матушка стала говорить: - Пожалуйста, сходи к дяде Илье Федосеевичу и от меня ему поклонись. Это не унижение, а старших родных уважать должно, - а он мой брат, и к тому благочестив и большой вес в Москве имеет. Он при всех встречах всегда хлеб-соль подает... всегда впереди всех стоит с блюдом или с образом... и у генерал-губернатора с митрополитом принят... Он тебя может хорошему наставить. А я хотя в это время, изучив Филаретов катехизис, в Бога не верил, но матушку любил, и думаю себе раз: "Вот я уже около года в Москве и до сих пор материной воли не исполнил; пойду-ка я немедленно к дяде Илье Федосеичу, повидаюсь - снесу ему материн поклон и взаправду погляжу, чему он меня научит". По привычке с детства я был к старшим почтителен - особенно к таким, которые известны и митрополиту и губернаторам. Восстав, почистился щеточкой и пошел к дяде Илье Федосеичу. ВТОРАЯ Было так часов около шести вечера. Погода стояла теплая, мягкая и сероватая - словом, очень хорошо. Дом дяди известен, - один из первых домов в Москве, - все его знают. Только я в нем никогда не был и дядю никогда не видал, даже издали. Иду, однако, смело, рассуждая: примет - хорошо, а не примет - не надо. Прихожу на двор; у подъезда стоят кони-львы, сами вороные, а гривы рассыпные, шерсть как дорогой атлас лоснится, а заложены в коляску. Я взошел на крыльцо и говорю: так и так - я племянник, студент, прошу доложить Илье Федосеичу. А люди отвечают: - Они сами сейчас сходят - едут кататься. Показывается очень простая фигура, русская, но довольно величественная, - в глазах с матушкой есть сходство, но выражение иное, что называется солидный мужчина. Отрекомендовался ему; он выслушал молча, тихо руку подал и говорит: Садись, проедемся. Я было хотел отказаться, но как-то замялся и сел. - В парк! - велел он. Львы сразу приняли и понеслись, только задок коляски подпрыгивает, а как за город выехали, еще шибче помчали. Сидим, ни слова не говорим, только вижу, как дядя себе цилиндр краем в самый лоб врезал, и на лице у него этакая что называется плюмса, как бывает от скуки. Туда-сюда глядит и один раз на меня метнул глазом и ни с того ни с сего проговорил: - Совсем жисти нет. Я не знал, что ответить, и промолчал. Опять едем, едем; думаю: куда это он меня завозит? И начинает мне сдаваться, что я как будто попал в какую-то статью. А дядя вдруг словно повершил что-то в уме и начинает отдавать кучеру одно за другим приказания: - Направо, налево. У "Яра" - стой! Вижу, из ресторана много прислуги высыпало к нам, и все перед дядею чуть не в три погибели гнуться, а он из коляски не шевелится и велел подать хозяина. Побежали. Является француз - тоже с большим почтением, а дядя не шевелится: костью набалдашника палки о зубы постукивает и говорит: - Сколько лишних людей есть? - Человек до тридцати в гостиных, - отвечает француз, - да три кабинета заняты. - Всех вон! - Очень хорошо. - Теперь семь часов, - говорит, посмотрев на часы, дядя, - я в восемь заеду. Будет готово? - Нет, - отвечает, - в восемь трудно... у многих заказано... а к девяти часам пожалуйте, во всем ресторане ни одного стороннего человека не будет. - Хорошо. - А что приготовить? - Разумеется, э ф и о п о в. - А еще? - Оркестр. - Один? - Нет, два лучше. - За Рыбкой послать? - Разумеется. - Французских дам? - Не надо их! - Погреб? - Вполне. - По кухне? - Карту! Подали дневное menue. Дядя посмотрел и, кажется, ничего не разобрал, а может быть, и не хотел разбирать: пощелкал по бумажке палкою и говорит: Вот это все на сто особ. И с этим свернул карточку и положил в кафтан. Француз и рад и жмется: - Я - , говорит, - не могу все подать на сто особ. Здесь есть вещи очень дорогие, которых во всем ресторане всего только на пять шесть порций. - А я как же могу моих гостей рассортировать? Кто что захочет, всякому чтоб было. Понимаешь? - Понимаю. - А то, брат, тогда и Рябыка- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
18 часов 6 минут назад
20 часов 10 минут назад
1 день 17 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 3 часов назад