Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
В. В. Стасов
По поводу концертов г-жи Олениной-д'Альгейм
Какая обида и досада, что эта наша русская певица семейными причинами принуждена всегда жить далеко от России, в Париже! Это — громадный убыток для нашего музыкального искусства! У нас по части исполнения музыкального так мало, так мало своего, оригинального, что мы в тысячу раз больше, чем все другие люди в Европе, должны дорожить своим, собственным и не дозволять, чтобы пролилась понапрасну хоть единая капля из драгоценной чаши искусства. Что бы это было, если б тоже наш великий современный певец, Шаляпин, такой оригинальный, такой несравненный, такой своеобразный, тоже принялся жить где-нибудь за границей, в Париже или Милане! По счастью, этот колоссальный русский талант живет постоянно там, где родился, в своем отечестве, и только все больше и больше расширяет область своей деятельности и дает своим соотечественникам, в самых разнообразных краях своей страны, знать, ценить свой великий талант. В этом он сходится с несколькими другими значительнейшими своими предшественниками — с чудным своеобразным талантливым Ос. Аф. Петровым, Ив. Ал. Мельниковым и с Фед. Игн. Стравинским. Но вот к этой самой семье талантов, оригинальных, национальных и своеобразных принадлежит и Марья Алексеевна Оленина-д'Альгейм, явившаяся, как самая младшая, после них всех. И что же! Она, по силе обстоятельств, невольно лишает своих соотечественников возможности узнать теперь же ее талант, в самую сильную пору ее развития. Она лишь изредка и на короткое время может появляться среди нас, в России. Это для русских — потеря огромная.
Иногда говорят и пишут у нас: М. А. Оленина-д'Альгейм — талант не только русский, но и международный. Она исполняет талантливые романсы и песни не только все одни русские, но также иностранные, немецкие, французские, итальянские, на языках этих стран — не только одни современные, но и принадлежащие прежним временам Европы. И исполняет она эти новые и старые создания с таким же талантом и своеобразностью, как русские. Она дает свои концерты не только в России, но в разных других краях Европы. Она художница «интернациональная». Я скажу на это: «Ну, и слава богу! пускай она своим талантом приносит радость, свет и наслаждение не нам одним, но и другим своим современникам. Слава богу! На это жаловаться нечего». Но все-таки ее главная сила — создания наших собственных великих, талантливых музыкантов, потому что в их звуках, чувстве и выражении она всегда находит наиглубочайший родственный материал для своего вдохновения, чувства и правды. Национальность — самый великий и самый настоящий родник для каждого настоящего художника. Всякий настоящий художник приносит всегда с собою что-то новое, неожиданное и неизвестное, и к этому новому, неожиданному и неизвестному ему приходится приучать и воспитывать своих современников. Русские особенно сильно нуждаются в таком воспитании. Их слишком давно одолевает привычка мало веровать во все свое и, выше всякой меры, веровать во все чужое. Во всем самом важном по части искусства большинство русских надо переучивать, к новому своему приучать, и эта задача — одна из самых главных у каждого русского крупного художника. Г-жа д'Альгейм именно такая пропагандистка и учительница, но как же ей совершать свою чудесную, благодетельную задачу, когда она почти весь год живет далеко от своей страны и будущих учеников, а все зловредные элементы, напротив, вечно царствуют на ее месте, с утра и до вечера, неизбежно и неустанно, неотразимо и неутомимо.
В музыке наш главный враг — итальянизм, итальянское пение, итальянское фальшивое выражение, итальянские певуны (как их называли Глинка и Даргомыжский, а с ними вместе все наши новейшие талантливые музыканты). Проходят одно десятилетие за другим, тянутся нескончаемой вереницей у нас презренные певуны, и их фальшь, безвкусие, нелепость выражения, преувеличенность «чувства» — продолжают безжалостно озарять наш ум и сердце своим фольговым сиянием. Поди жди, когда-то наконец исчезнет у нас эта художественная чума!
При редкости и непродолжительности посещений России г-жой Олениной-д'Альгейм, Москва почему-то — уже я и не знаю почему, — оказалась восприимчивее Петербурга, и искреннее, и скорее поддалась романсовому крещению этой высокоталантливой художницы. После двух лет самого благодатного леченья Москва все более и более наживает здоровья и понимания, все с большим энтузиазмом принимает в своей среде чудного своего доктора и глотает чудодейственный его бальзам. После четырех концертов, данных недавно, в ноябре и декабре, г-жою Олениной-д'Альгейм в Москве, один из лучших московских музыкальных критиков, некто R., писал на днях в московской немецкой газете (№ 302): «Г-же Олениной-д'Альгейм удалось создать вокруг себя, у нас в Москве, целую толпу воодушевленных прихожан; с каждым концертом все более и более растет эта толпа прихожан, и недалек тот день, когда только люди с допотопными понятиями будут
Последние комментарии
18 часов 20 минут назад
20 часов 24 минут назад
1 день 17 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 3 часов назад