Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
Капитан Курилов стоял у штурвала и вел катер вдоль южного берега Байкала. Море было спокойно, лишь небольшая волна с тихим шелестом омывала борта. День стоял пасмурный, мягкий, и солнце едва угадывалось в забитом облаками небе. Облака светились слабым зеленоватым светом, окрашивая в какие-то печальные тона и море, и хмурое лицо капитана, и косой столбик дыма, выходивший из железной трубы камбуза.
Китель капитана давно выгорел, рукава обтрепались, штурманская фуражка с потемневшим крабом давно пришла в ветхость. Из-под фуражки виднелась густая и тусклая, как мартовский снег, седина. Лицо было усталое, загорелое, с глубокими морщинами на щеках. Двадцать навигаций прокапитанил он на Байкале, а до этого лет пятнадцать плавал матросом и кочегаром на других судах — буксирах лесосплавной конторы и пассажирских пароходах. Родился он тут же, на Ушканьих островах, и его обмыли в день рождения байкальской водой и, когда он умрет, его обмоют этой же самой водой…
Тяжелые, узловатые и крепкие руки его привычно лежали на дубовых, окованных медью ручках штурвала. Курилов хорошо знал берега и глубины и, казалось, мог бы плыть с закрытыми глазами. Вся жизнь его была трудом, пора бы и на капитальный ремонт, а он все работал и работал. Сегодня с утра он почувствовал какую-то ломоту во всем теле, неприятные покалывания в сердце — уж не заболел ли? Он стоял у штурвала, и лицо его не выражало ничего, кроме беспредельной усталости и грусти. Но в этой грусти не было отчаяния и безысходности. Лицо у него было такое, словно он родился водить огромные океанские корабли, а жизнь поставила его к штурвалу вот этого маленького байкальского суденышка. Все пережитое вдруг тяжелой усталостью навалилось на его старые плечи. То ли обида на себя была причиной этому, то ли подобравшаяся хворь или вот эти густые зеленоватые облака, сквозь которые с трудом проглядывает солнце, он и сам не знал…
Курилов вел вдоль берега катер и вспоминал двух сыновей. Давно уже уехали они из дому, кончили институты, писали редко. И никто из них не хотел вернуться сюда, на это далекое и дикое сибирское море, о котором сложена знаменитая песня, но о котором так мало известно людям.
Впереди от узкого мглистого мыска отплыла лодка.
Курилов вздохнул: охота же кому-то сейчас дрогнуть и тумане и холоде. Катер шел вперед, а лодка все дальше и дальше отплывала от берега, и скоро Курилов заметил, что незнакомый человек машет им рукой. Все стало ясно: кто-то хотел воспользоваться их катером, чтоб попасть в поселок.
На этом мысу жил маячник с семьей; очевидно, это он и есть. В другой раз Курилов не только охотно остановил бы катер, но и подвел бы его к лодке, но на этот раз он не испытывал ничего, кроме раздражения: хотелось поскорее добраться до пирса, получить два дня отгула и отдохнуть от всего — и от своих мыслей, и от зеленого моря, и от тумана…
Когда лодка оказалась метрах в пятидесяти, Курилов по переговорной трубе отдал команду, и катер пошел самым тихим ходом. Курилов увидел в лодке двух человек: мужчину в солдатской гимнастерке, без шапки, и еще кого-то на корме, завернутого в медвежью шубейку. Из кубрика вышли помощник капитана Стрельцов и механик Марфин, высокий грузный человек.
Катер совсем сбавил ход.
Мужчина в гимнастерке убрал весла, чтоб они не сломались о борт придвинувшегося катера, и схватился рукой за нижнюю стойку поручней. Курилов высунулся из рулевой рубки:
— Чего тебе?
Лицо у человека было худощавое, с впалыми висками; на ногах высокие резиновые сапоги. Он кивнул на другого пассажира, укутанного в шубу, и Курилов только сейчас заметил, что это был мальчик лет восьми-девяти. Он полулежал на корме и, не обращая на них никакого внимания, безучастно смотрел в воду.
— В больницу свезти надо… То холод, то жар…
— Этого? — глухо спросил Курилов, точно в лодке был кто-то третий.
— Его, — ответил мужчина. — Всё ждали катер, третий день море пустое… Не откажи…
Команда катера собралась на борту. Все смотрели на мальчика, но он по-прежнему сутуло сидел на корме в какой-то вялой, неживой позе и глядел в воду потухшими глазами.
— Полезай, — сказал Курилов, — и поскорее, а то у нас нет времени цацкаться с тобой.
И, сказав это, Курилов шагнул в рубку. Постукивая пальцами по штурвальному колесу, он смотрел в противоположное боковое стекло, доверху заполненное Байкалом. Теперь он чувствовал себя совсем скверно. Казалось, кусок железа давил на сердце — так ему было тоскливо. Ко всему, что было на душе, примешался еще этот больной мальчик. Ну чего они там медлят! Скорей бы ехать, черт побери!
Мужчина в гимнастерке с красным от напряжения лицом держал мальчика на вытянутых руках, а Стрельцов с Марфиным принимали его на палубу. Мальчик оставался неподвижным, голова его свисала вниз, и казалось, что это погружают на катер не человека, а куль с провизией. Наконец четыре руки приняли больного и
Последние комментарии
1 час 53 минут назад
23 часов 8 минут назад
23 часов 10 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад