Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе [Игорь Шалимов] (fb2) читать постранично

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эту книгу я посвящаю памяти Игоря Александровича Нетто — замечательного футболиста, тренера и человека, открывшего для меня футбол.

Перед вами плод моей первой попытки рассказать о жизни, которую я прожил в футболе. Эта книга в основном посвящена восьми годам, проведенным за границей — в Италии, Германии, Швейцарии. Попав в профессиональный футбол, я с первых же дней осознал, насколько этот новый для меня мир не похож на тот, в котором я вырос. Но для того, чтобы понять и постичь его, мне потребовались годы. Теперь, оглядываясь назад, я сам поражаюсь тому, сколько неожиданностей, трудностей и проблем подстерегали меня на пути. О них и пойдет речь в этой книге. А начать, пожалуй, стоит с самого конца, поскольку история, приключившаяся со мной совсем недавно, думаю, памятна многим любителям футбола.

Как выяснилось впоследствии, в апреле 1999 года я, будучи игроком «Наполи», получил трехдневный отпуск и приехал в Москву. Уже собираясь в обратный путь, я вдруг почувствовал себя плохо. Впрочем, «плохо» — совсем не то слово. Моя жизнь находилась в опасности. Разрыв пищевода привел к обильному внутреннему кровотечению, и я был срочно госпитализирован. Попав в военный госпиталь, я два дня провел в реанимации под капельницей. За это время я потерял столько крови, что потребовалось обильное вливание донорской.

Когда все осталось позади, я вернулся в Неаполь, взяв с собой медицинскую справку, чтобы оправдать опоздание из отпуска. И вот тут-то мною была допущена первая ошибка: не подумав о возможных последствиях, я не стал просить у врачей подробную информацию о лечении, решив, что будет вполне достаточно обычной справки с указанием даты поступления и даты выписки. Действительно, на первых порах этого хватило: в клубе сочли причину моего опоздания уважительной, и претензий ко мне никто не высказал.

Клубный врач «Наполи» обследовал меня, взял кровь на анализ, однако почему-то не догадался проверить ее на наличие запрещенных препаратов, а лишь установил, что в ней не хватает железа, и дал мне соответствующие лекарства, чтобы этот недостаток восполнить.

Прошло несколько недель после моего возвращения. Я уже перестал думать о своем здоровье, чувствовал себя прекрасно и даже немного удивлялся этому. Мой вес увеличился примерно на два-три килограмма, однако, вопреки обыкновению, я этого абсолютно не почувствовал.

Я спокойно отыграл пять игр чемпионата, а после шестой на меня пал жребий, определяющий, кому следует сдавать пробу на допинг. Делать это мне приходилось не первый раз, так что, не испытывая ни малейшего беспокойства, я сдал анализ и отправился отдыхать.

А вскоре в клуб пришло официальное письмо, уведомляющее о том, что в моем организме был обнаружен запрещенный препарат — нандролон.

Я мог лишь теряться в догадках. Врач «Наполи» тоже. Он уверял, что ни с витаминами, ни с какими другими лекарствами, которые он давал мне, этот злосчастный нандролон попасть в мой организм не мог. Мы обратились за помощью к консультанту по вопросам допинга, но и он не смог дать никакого разумного объяснения. Никто почему-то не подумал о том, что нандролон мог быть в тех препаратах, которыми меня лечили на родине. С того момента прошло уже полтора месяца, и, вероятно, медики решили, что если нечто подобное и было, то за такой срок организм уже успел бы очиститься.

В общем, в комиссию по вопросам допинга мы пришли совершенно неподготовленными, не смогли предложить никакого путного объяснения случившемуся, и в итоге, как гром среди ясного неба, — дисквалификация на два года.

По закону мне предоставлялось право подачи апелляции. Естественно, я этим правом воспользовался и вместе с адвокатом начал усиленно искать источник всех своих неприятностей. Мы связались с тем госпиталем, в котором я лежал во время отпуска, и попросили полную выписку из истории моей болезни. Ситуация несколько прояснилась. Действительно, борясь за мою жизнь, врачи в числе прочих препаратов ввели мне большую дозу ретаболила, в котором содержится нандролон. Если бы я догадался взять эту выписку сразу же!

Впрочем, я был абсолютно уверен, что меня непременно оправдают. Но не тут-то было. Закон предусматривает четкие сроки на исполнение всех формальностей. Так, например, с того момента, как я получил необходимые документы из футбольной лиги, мне предоставлялась неделя на то, чтобы собрать все бумаги и отправить их в комиссию на повторное рассмотрение. Неделя — значит, неделя: ровно семь суток и ни часом больше. Времени вполне достаточно, но…

Ирония судьбы: в тот момент, когда почтальон принес документы моему доверенному лицу, адресата не оказалось дома. Ему оставили записку с просьбой зайти на почту, что он и сделал на следующее же утро. Взял пакет, расписался и ушел. Но никому не пришло в голову посмотреть на дату записи о получении. А дата стояла неправильная — на день раньше. Почтальон,