Ку-ку [Сергей Евгеньевич Каледин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
Сергей Каледин Ку-ку
1
Вита сдала дежурство, сходила на конференцию и села описывать Софью Аркадьевну, умершую этой ночью. Софья Аркадьевна умирала уже два раза и вчера даже шутила: «Мне это не впервой». Тогда оба раза Вита чудом вытаскивала ее клинической смерти. Софья Аркадьевна перед выпиской благодарила ее и просила винения за хлопоты. Вита приняла это за обычное старческое кокетство, но Софья Аркадьевна объяснила: «Вы, Виточка, не подумайте, что я спятила. Просто я давно уже заметила, что в определенном возрасте все начинает повторяться. Вот вы меня лечите, честь вам и хвала. Но если бы мне сказали, что я завтра перееду в мир иной, ей-Богу, я спала бы последнюю ночь ничуть не хуже предыдущей». И действительно спала накануне спокойно. В истории болезни Вита нашла телефон сына Софьи Аркадьевны. Ростислав Михайлович помолчал и попросил Виту встретиться с ним – очень нужно. «В любое время, – сказала Вита, – подъезжайте в больницу, поговорим». «Хотелось бы вне». «Тогда в конце месяца, предположим, тридцатого». «Хорошо». Положив трубку, она высчитала, что тридцатое – опять после дежурства. Нужно бы позвонить отказаться, но она так вымоталась за сегодняшнее дежурство, что одна мысль о каком-то не очень обязательном разговоре приводила в ужас. Она повторила, чтоб не забыть: тридцатое, семь часов, памятник Пушкину… Памятник Пушкину!.. И чего это он? Тридцатого в половине седьмого Вита вышла метро «Маяковская». «Все прекрасно, – привычно настраивала она себя, чтоб окончательно не расклеиться от усталости. – Если б не ныл живот, было бы еще лучше, но…» На троллейбусной остановке стояла очередь. «Ну уж нет», – злорадно подумала Вита и стала высматривать зеленый огонек такси. Господи, хоть бы он не пришел. И чего ему приспичило? Она бы подождала минут пятнадцать для приличия и домой. Вита подняла руку. Такси остановилось, но забрызгало сапоги. Все не слава Богу! И никакого куражу. А ведь еще общаться надо с этим, как его… Ростиславом Михайловичем, черт бы его побрал! Ноги отваливаются, и морда от недосыпа наверняка как у бульдога. И чего потащилась? Сказала бы – в больницу – и все. Впрочем, уже вечер, а к вечеру лицо у нее расправляется… Хм, подумать только, раньше времени прибыла, это надо! Совсем на нее непохоже – почему и не любит встреч под часами. И Лида переняла эту привычку – опаздывать. Не лучшее, что можно от нее унаследовать. Сказала как-то дочери, что опаздывает не кокетства и женственности, а потому что носится, как загнанная кобыла, чтоб ей же, Лиде, помогать. Правда, про «помогать» сказала про себя, не вслух. Она стояла возле памятника, у самых цепей. Ноги отекли – ужас, хорошо еще в сапогах не видно. Было жарко, Вита расстегнула плащ, но вспомнила, что утром впопыхах схватила поясок от другого платья, и стала развязывать вязаный зеленый пояс. Впрочем, зачем? Вита вздохнула. – Что сокрушаетесь, Виталия Леонидовна? – спросил ее мужской гундосый голос. Она сдернула очки, повернулась. Он. Куртка, значок в форме парашютика; на значке цифра «200». – Здравствуйте, – сказала Вита. – А что значит двести? – Здравствуйте, – ответил Ростислав Михайлович. – Двести, – значит, двести прыжков. – Вы что же, двести раз прыгнули и ни разу не разбились? – Двести шестьдесят семь. По документам: двести девять. Куртка у Ростислава Михайловича была военная, как у летчиков, сильно потертая. Роста он был среднего. И нос перебит. – Почему такая спешка, Ростислав Михалыч? Что-нибудь связанное с матерью? – Связанное… Картавите вы уж очень забавно. Еще раз захотелось послушать. – Вот как?.. – холодно сказала Вита, переступая отекшими ногами. – А телефон – не подходит?.. – Не подходит, – спокойно отреагировал Ростислав Михайлович. – Хотел воочию. – Ну, и?.. – Поесть чего-нибудь надо, вы, я понял, с работы?.. Пять минут – и у меня. Я рядом живу. Они дошли до Театра Ермоловой. Дом был во дворе. Ростислав Михайлович ковырялся в карманах куртки, выискивая, по всей видимости, ключи. Дышал он тяжело, хотя и старался сдержать одышку. «Плохо дышит, – отметила про себя Вита. – Надо послушать». – Слежу за прессой, – усмехнулся Ростислав Михайлович, выудив наконец ключ, привязанный к перочинному ножу, и распихивая по карманам газеты. – В основном с кроссвордами. «Псих», – подумала Вита и вздохнула. – Куда идти? – Прямо. На стене зазвонил телефон. Ростислав Михайлович взял трубку. – Нет, не Додик, Ростик, – сказал он мрачно и постучал в ближайшую дверь. Рядом заурчала вода, дверь распахнулась, и уборной выскочил полный человек в майке. Комната Ростислава Михайловича была самой дальней, в конце коридора. Вита поставила сумку на сундук, расстегнула плащ. – У-у. Старый знакомый, – сказала она, взглянув на вешалку. На вешалке висело женское пальто. Скунс, свесив хищную сухую морду с плеча пальто, смотрел на нее стеклянными глазами. – Пальто Софьи Аркадьевны? – Ах, это… Да, мамина- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
Последние комментарии
7 часов 11 минут назад
15 часов 11 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 10 часов назад