Борьба с формализмом [Радий Петрович Погодин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (26) »
Радий Погодин Борьба с формализмом
Где-то там, в облаках, зарождается звук, В облаках истаявших и ушедших. Он жужжит, как черная точка. Визжит, как соринка в глазу. Он заходится в немоте. Если на белый Чистый лист ватмана Наступили.Нынче пейзаж не моден, да и трудно это. Во-первых — скучно. Во-вторых — расточительно. Время! Время — деньги. Время — скорость. Время — доктор. Время — пространство. Время увеличивает наши печали… Хорошо включить в пейзаж что-то движущееся. Например, лошадь. Но лучше девушку. Вот и представьте себе Таню Пальму, идущую по дороге. Таня босая. В тесной майке. На груди нарисованы два яблока. Волосы выцвели. Глаза, как электросварка в тумане. Идет Таня на Уткину дачу, что близ деревни Устье, над речкой — на плече крутого холма. Вокруг дачи волна шиповника, пчелы гудят в цветках с жадными желтыми сердцевинками. Коровы тут ходят, норовят проломиться. Исцарапавшись, мотают башкой, мычат с возмущением. Хозяева дачи удобряют шиповник коровьими лепешками. Кусты наращивают тело ветвей, мускулы листьев, острия шипов — похоже, уходят из природы цветов в природу колючей проволоки.
Под крутым холмом течет Речка. Дно ее состоит из булыжника. Речка здесь скачет, встает на дыбы. Туристы, плывущие на плотах и байдарках, называют это место матерным словом — туристы сраму не имут. Русский мат, в устной речи такой фигуральный, художественному повествованию мешает. Традиция избегает его не из ханжества, но из того понимания, что литература все-таки — греза. В деревне Устье Речка впадает в Реку. Речка здесь тихая, заросшая водяной травой. Туристы, пугая коров и гусей, проталкивают свой плот по густой водяной траве. Выплывают в Реку. На Реке они разгибаются, кричат и поют, как сбежавшие каторжане. Не было еще случая, чтобы турист на Реке не запел.
Два мужика сидели, прислонясь к валуну. Пили водку. Закусывали сушеным бананом. Выглядели мужики чемпионами по рытью траншей: на каскетках — «Макдональдс», на кроссовках — «Пума». Звали мужиков: одного Яков, другого Валентин. Неподалеку в траве ходили дрозды. Икала молодая курочка, наверное, испугалась. Дрозды послушали ее, да и взялись икать тоже. — Птицы, — сказал Яков. — Икают, как и мы. — Дерьмо, — сказал Валентин. — Голову открутить и в суп. И этих фрайеров в суп. — Под фрайерами Валентин подразумевал дроздов. — Кому бы по хлебалу дать и на кулак подуть? Дашь — и по всему телу радость. — Валентин заорал вдруг, как орет в лесу невежливая городская душа. Курочка икать перестала. Дрозды убежали в цветущий шиповник. Солнце выглянуло из-за тучи. Мужики вспыхнули, как канадские блесны. В эту минуту Таня Пальма сбежала с дороги. — Добрый день, — сказала она. — Вы братья Свинчатниковы. Вас с моста сбросили. Я тогда маленькая была. Мужики поднялись. Валентин потрогал Таню за попку. — Мандолинка. — И не стыдно. — Я по-братски. Брат Яков, потрогай ее за попку. Таня ткнула Валентину кулаком в глаз и пошла к дому на стройных ногах, вся приподнятая кверху — к любви. Таня уверена, что к любви — это кверху. — А мы тебе ножки выдернем. Мы тебя на шашлык, на конец желания. Таня протиснулась в чуть приоткрытые низкие воротца, избитые рогами коров. — Козлы! — крикнула она звонко. Из дома вышел грузный бородатый дядя. — Бутылку с собой захватите, — сказал он колеровым мужикам. — В Вышний поедете, привезите мне ящик пива. — А вот тебе! — Братья показали в натуре, что они могут предложить бородатому дяде, и пошли по дороге в Сельцо. Говорят, оброненная зажигалка может вызвать в горах лавину. Случай с Таней в масштабе сталкивающихся нынче социальных масс незаметен и смехотворен, но именно он натянул тетиву. И в нужный момент стрела пойдет. Чье-то сердце станет мишенью. А может быть, сердца многих.
Добро и зло — шар, медленно вращающийся в ослепительном собственном сиянии. Шар тяжел. Он — звезда. Его не повесишь на лацкан, как знак почета. Свобода, вера, равноправие… Колода игральных карт. Бью братством вашу солидарность. А я вас козырями. Какие козыри сегодня? Не знаете, так нечего и нос совать. Василий Егоров думал о шаре как форме, способной к переходу в другие измерения. Шар нельзя ни развернуть, ни вывернуть. Шар неизменно останется шаром. «Возьмем куб, — думал Василий Егоров. — Развернем — получим крест. Потаенная суть куба — крест. Куб и шар — две формы, слагающие архитектуру русского православного храма. Правда, и на шаре крест, но уже не как форма, а как символика. Главное, схема в чистоте — куб и шар. Крест и солнце. Мифос и Логос…» Василий Егоров остановился в деревне Сельцо. Бриллиантов в письме приказал: «Заедь в Сельцо по дороге. Возьми у Инны Павловны огурцов. Ведро». Инна Павловна рвала огурцы. Ведро у нее было ликующе новое. Избы в Сельце стояли на пригорках, отчего деревня казалась поднявшейся из воды. Когда в улицы натекал туман, тогда так и было. Дома над водой и лошади в воде. И
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (26) »
Последние комментарии
17 часов 58 минут назад
18 часов 17 минут назад
18 часов 25 минут назад
18 часов 27 минут назад
18 часов 30 минут назад
18 часов 47 минут назад