Эпоха второсортных злодеев (СИ) [Сергей Мусаниф] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Эпоха второсортных злодеев
Глава 1
Жара. Солнце плавило асфальт, на улицах практически никого не было. Туристы попрятались в отелях и немногочисленных ресторанах, где работали кондиционеры. Самые отчаянные отправились на пляж, так что в районе набережной люди наверняка были. А здесь, в не самом туристическом из районов, стояли тишина и покой. Что, как ты понимаешь, губительно для уличной торговли. Местные появятся на улицах позже. Кто после работы, кто после сиесты, и будет примерно полтора часа, когда я не смогу даже присесть из-за наплыва покупателей. А потом до самого закрытия поток уменьшится до обычных двух-трех человек в час. Не самая интересная работа в жизни, и далеко не самая высокооплачиваемая, но она, по крайней мере, не требует никаких специальных навыков. Разве что умения считать сдачу. Кондиционера в лавке не было, слишком дорого. Висевший под потолком вентилятор неторопливо перемешивал воздух широкими лопастями, но проку от того было, как от стеклянного молотка. Я смотрела телевизор и обмахивалась веером, который подарил мне Гарсия. Около полудня забегал мальчишка Лопесов, взял коробку дешевых сигар для отца. В кредит, разумеется, и я внесла в гроссбух соответствующую запись. Гарсия, как и все торговцы, не очень любит, когда кто-то забирает его товар без денег, но глава семейства Лопесов — коп, а если ты не будешь доверять копам, кому тогда вообще будешь доверять? Его сыну двенадцать. Конечно, у нас дома ему бы ничего не продали, но здесь смотрят на мир гораздо проще. Этим мне Белиз и нравится, особенно после всех сложностей, что были у меня в моей прошлой жизни. Белиз — крошечная страна, о существовании которой вообще мало кто знает. Белиз не связан договором о выдаче кого-бы то ни было ни с одним государством мира. Это идеальное место для того, чтобы спрятаться ото всех, хотя бы на время. Переждать, пока все о тебе забудут. И даже авианосец уже уплыл. По телевизору показывали какую-то мыльную оперу. Красивые люди в шикарных интерьерах страдали от недопонимания и неразделенной любви. Большую часть их проблем можно было решить одним откровенным разговором, но они упорно молчали о важном, беседовали о каких-то пустяках, а потом расходились по домам, где мужчины нервно наливали себе виски, а женщины рыдали в подушки. Раньше я бы такое смотреть не стала, а теперь — самое оно. Раньше я не понимала тех, кто это смотрит. Сейчас понимаю. Сериалы отлично помогают не думать. Хотя бы какое-то время не думать о том, какая фигня происходит в твоей жизни. Это идеальное ненапряжное зрелище для таких людей, как я. Прошлое ужасно, будущее неопределенно, зато Мария беременна от Хуана-Карлоса, а любит при этом Виктора, но не может ему в этом признаться и держит во френд-зоне, и все страдают, кроме злобной служанки, которая вечно подслушивает не касающиеся ее ушей разговоры и ворует ложечки. Я даже всплакнула разок. Смахнула слезы, вытерла руку о широкую цветастую юбку. Еще одно напоминание о моей новой жизни. Я теперь ношу юбки, в жару это гораздо практичнее. Кроме того, мои любимые джинсы уже почти перестали на мне сходиться. Скоро я таки стану огромной. Пока, Боб! Здравствуй, Большая Берта! — Привет, Боб. — Привет, Карлос. Не заметила, как ты вошел. Карлос — владелец небольшой парикмахерской, что находится в двух дверях от табачной лавки Гарсии. Он же и единственный ее работник. Так-то у него в зале два кресла, но работает он всегда один, держать наемного сотрудника при небольшом количестве клиентов просто невыгодно. Во втором кресле обычно спит Марко, большой, жирный, рыжий кот Карлоса. — Я принес тебе лимонад. Карлос живет в крошечной квартире над парикмахерской. Его мама делает отличный домашний лимонад. Я с благодарностью взяла запотевший стакан — он даже вставил в него трубочку и зонтик — и сделала большой глоток. — Отлично, как всегда. — Зайдешь к нам сегодня на ужин? Идея была крайне заманчивая. Готовит мама Карлоса превосходно, да и на продукты тратиться не придется, но мне не хотелось злоупотреблять их гостеприимством. — Может быть, завтра. — Ты вчера так же говорила. Карлос хороший и мама у него тоже хорошая. Скорее всего, им просто меня жалко. — Мама обещала приготовить кесадильи. Тебе ведь нравятся кесадильи, Боб. — Ладно, уговорил. Он довольно кивнул. — Как торговые дела? — Сам видишь, — сказала я. — Наверное, Гарсия меня уволит. — Не уволит. Он хороший. — Но небогатый. — Сейчас у него сиеста, — сказал Карлос. — А после сиесты он отправится играть в бинго в салон донны Игнасии. Салон — это громко сказано. Скорее, большая терраса, на которой имеют обыкновение собираться местные пенсионеры. — Потом он пойдет в кафе на набережной и будет сидеть там до глубокой ночи, вспоминая с друзьями дела давно минувших дней, — продолжал Карлос. — Ему слишком нравится его жизнь, и он не променяет ее на эту лавку. К тому же, он все равно мало тебе платит. — Это да, — согласилась я. Но работодатели не выстраивались передо мной в очередь. Когда ты беременна и у тебя всего одна рука, твой выбор рабочих мест крайне ограничен. Я даже в официантки пойти не могла, одной левой полный поднос не удержать. Поэтому, сколько бы Гарсия мне ни платил, я все равно была благодарна ему за эту возможность. Торговать в табачной лавке — не работа мечты, но где они, те мечты? А запас наличности не безграничен, да и расходы впереди предстоят нешуточные. Памперсы, пеленки, распашонки, детские кроватка, присыпки, вот это вот все… Даже не представляю, как я со всем этим справлюсь. Впрочем, я не первая, и все как-то живут дальше. Наверное, и у меня тоже получится. Аренда домика, который снял для нас Реджи (где он, тот Реджи?) истекает через полтора месяца, и хотя мне там очень нравилось, я уже начала подыскивать себе что-нибудь подешевле. Карлос облокотился на прилавок. Я закинула ногу на ногу и одернула юбку, чтобы закрыть шрам на лодыжке. — Не хочешь зайти ко мне и уложить волосы, пока покупателей нет? — А вдруг зайдет кто-нибудь? Карлос смахнул со лба пот и красноречиво посмотрел на пустую улицу. Ну да, вряд ли. Но более благовидного предлога я найти не смогла. — Сколько мы уже знакомы, Боб? — спросил он — Три месяца? — Где-то около, — согласилась я. — И за все это время ты ни разу не позволила моим ножницам и расческам прикоснуться к твоим волосам, — сказал он. — Мне кажется, ты сомневаешься в моих профессиональных качествах. — Вовсе нет, — сказала я. — Я видела лица твоих довольных клиентов и все такое. Просто я — ретроград, не люблю что-то менять, и меня вполне устраивает та прическа, которая у меня сейчас. — То, что у тебя сейчас, это не прическа, — ухмыльнулся Карлос — Ты — красивая женщина, Боб, но зачем-то пытаешься это скрыть. — Меня устраивает, — повторила я. Не объяснять же ему, что это лучшее, на что я могу рассчитывать, причесываясь одной рукой и не глядя в зеркало. Именно поэтому я и не захожу в его парикмахерскую — из-за зеркал. Их там два, и они огромные, занимают почти всю стену. Для парикмахерской это нормально, а для меня — явный перебор. — Я настойчивый, — сказал Карлос. — Когда-нибудь ты мне все равно разрешишь. — Когда-нибудь. — Но не сегодня, да? — Не сегодня. — В тебе много загадок, Боб. — Я женщина, и значит, все такое… В лавку зашел покупатель, работяга из порта. Он купил пачку дешевых сигарет и жевательную резинку, расплатившись за это грудой мелочи, которую высыпал на прилавок из кармана. Я отсчитала нужное количество монет и сдвинула остальные к нему. Он покачал головой. — Это вам, сеньорита, — сказал он, не сводя глаз с длинной перчатки на моей правой руке. — Ладно, спасибо. Я дождалась, пока он ушел, а потом смахнула все монетки в коробку для мелочи. — Чем ты занималась до этого, Боб? — наверное, слишком очевидно, что не торговлей. — Я не хочу об этом говорить, Карлос. Прости. — Ничего страшного, — улыбнулся он. — Здесь у каждого есть какая-то тайна. — Даже у тебя? — А чем я хуже других? —деланно оскорбился он. — Тебе любопытно? — Допустим. — Позволь мне сделать тебе новую прическу, и я все расскажу. — Значит, когда-нибудь, — сказала я. — Любопытство будет пожирать тебя изнутри, Боб. — Угу, — меня столько всего пожирает изнутри, что у любопытства не будет шансов. Его там просто затопчут. — Пусть. Может быть, немного похудею. — Твоя фигура… — Прежде, чем ты скажешь «идеальна», я хотела бы напомнить тебе, что идеальной фигурой является шар. — … и так хороша, — быстро выкрутился он. Но это была просто фигура речи, разумеется, потому что беременные тетки хорошими фигурами, как правило, не отличаются. Сама я ощущала себя большой и грузной, но понимала, что это еще только цветочки. По крайней мере, я пока еще ходила не вперевалочку и была способна завязывать шнурки без посторонней помощи. И если надеть юбку пошире и блузку посвободнее… То все вокруг все равно будут знать, что я беременна. Проблема в том, что Белиз — очень маленькая страна, а Белиз-сити — очень маленький город с населением чуть больше ста тысяч человек. Соответственно, тут все про всех всё знают, особенно если ты не совсем местный, но и не турист. На туристов по большому счету всем плевать, это всего лишь основной источник дохода. Туриста надо ублажить, продать ему сервис, услуги и сувениры подороже, но узнавать что-то о нем не имеет смысла, потому что не факт, что он еще раз сюда приедет. А если человек приехал откуда-то и здесь поселился, это любопытно. Как правило, за таким человеком есть какая-то история. И даже если нет шансов ее узнать, за таким человеком все равно будут пристально следить. Без всякого злого умысла, просто потому что интересно. И мой случай, конечно, вызывает у местных особое любопытство. Однорукая беременная женщина, которую оставил ее мужчина… Это похоже на историю из сериалов, которые так любят крутить на местном телевидении. Думаю, что Карлосу интересно не менее прочих, и он пользуется тем, что его парикмахерская находится совсем рядом с лавкой Гарсии, в которой я работаю. Но удовлетворять его любопытство я не собиралась. Моя история из числа тех, которые посторонним людям лучше не рассказывать. Чтобы этим самым посторонним людям не навредить. Я и так слишком многим людям навредила, и далеко не все они были посторонними. Скорее, даже наоборот. Карлос зевнул, прикрывая рот рукой. Он явно собирался продолжить разговор, но от этого меня спасло появление довольно крупной женщины, которая принялась ломиться в дверь его заведения. — У тебя посетительница, — заметила я. — О, да, — сказал он. — Значит, договорились на вечер? Я зайду, когда ты закончишь работу — Угу. — А теперь мне пора идти и подарить немного красоты еще одной женщине.* * *
Карлос помог мне закрыть лавку, опустив защитные железные жалюзи, я заперла замок, бросила ключ в сумочку, а потом мы совершили короткую, примерно метров на двенадцать, прогулку, вошли в его парикмахерскую и поднялись на второй этаж, уже пропитанный запахами мексиканской кухни. Мама у Карлоса была очень добрая, очень громкая и чрезмерно заботливая. Готовила она превосходно, кесадильи были восхитительны, а на десерт она выдала нам свежие чурросы, так что к концу ужина я чувствовала себя еще более крупной и грузной женщиной со стремящейся к идеальности фигурой. Все это очень хотелось запить бутылочкой холодного пива, хотя бы одной, но я сумела удержать себя в руках и ограничилась соком. Потом Карлос вызвался проводить меня домой, и мы шли по темным улицам, и жара частично отступила, а с моря задул прохладный ветерок, и на какое-то время я даже стала казаться себе почти нормальным человеком. Мы говорили о каких-то пустяках (а о чем еще говорить малознакомым людям? не о судьбах мира же), и Карлос убеждал, что я обязательно должна придти к ним в гости на выходные. — На выходных я работаю, — сказала я. — Лавка работает ежедневно, знаешь ли. — У тебя вообще бывают свободные дни? Я покачала головой. — Гарсия — проклятый эксплуататор и капиталист, — заявил Карлос. — Я обязательно с ним поговорю. У тебя есть права! — Лучше не надо, — сказала я. — Может быть, он заподозрит меня в намерении создать профсоюз и уволит к чертовой матери, а в моем положении не так-то просто найти работу. — Я мог бы тебя нанять. — Не говори глупостей, — сказала я. — Я не умею стричь. — Я быстро тебя научу. Там нет ничего сложного. — Для человека, который может пользоваться обеими руками, — сказала я. На самом деле, он вряд ли мог позволить себе наемного работника. Его заведение и так едва сводило концы с концами. Помещение требовало ремонта. Вдобавок, на прошлой неделе у него прорвало трубу, а я видела, какие счета тут приходят от местных сантехников. — Тогда ты можешь сидеть при входе и привлекать внимание посетителей. — Отличный бизнес-план, — согласилась я. — А ты не думаешь, что я могу отпугнуть последних твоих клиентов? — Нет, — сказал Карлос. — Не думаю. Карлос — хороший парень, но я до сих пор так и не смогла понять, чего ему на самом деле от меня надо. Что это? Любопытство, жалость, легкий флирт? К чему он хочет прийти в конечном итоге? С некоторых пор меня стали очень интересовать мотивы окружающих меня людей. Потому что зачастую декларировали они одно, а на самом деле стремились к совершенно другому. Или же и вовсе, были рядом со мной не по своей воле, а потому что им это предписывал всемогущий сюжет, увернуться от которого попросту невозможно. Чертов Хэм! Зачем он это с нами сделал? Ведь я ни о чем подобном его не просила. Я просто пыталась отдать долг, а в результате оказалась в такой яме, что даже десяток Карлосов с лопатами вряд ли помогут из нее выбраться. Вынырнув из невеселых раздумий, я обнаружила, что Карлос все еще что-то говорит. Я что-то ляпнула невпопад, повисла короткая неловкая пауза, но потом мы рассмеялись, и все вроде бы прошло, но стоило нам повернуть в мой квартал, как иллюзорное ощущение нормальности этого вечера полностью растаяло. Добро пожаловать в реальность, Боб. Перед моим домом стоял черный лимузин с эмблемой отеля «Континенталь» на пассажирской двери. — Кто-то должен сказать ребятам, что они ошиблись адресом, — заявил Карлос, всем своим видом давая понять, что он этим кем-то быть не собирается. — Таким машинам не место в этом районе. — Угу, — рассеянно сказала я. — Наверное. Если только они не ко мне. — В каком это смысле к тебе? — удивился Карлос. — Что за дела у тебя могут быть с этими людьми? — Вроде бы, никаких дел, — согласилась я. — Послушай, Боб, ты, видимо, не понимаешь, насколько это серьезно, — сказал он. — Эта машина и этот отель принадлежат ассоциации… Он замялся, подбирая нужное слово. — Убийц, — подсказала я. — И вряд ли они из тех ребят, которые ошибаются адресом.Глава 2
Я даже не слишком удивилась. Дело в том, что я уже видела на нашей улице этот лимузин и даже имела удовольствие познакомиться с его владельцем. Управляющим отеля «Континенталь-Белиз» был дон Диего, худощавый пожилой мужчина, похожий на тореадора в отставке. Он носил кремовые костюмы, белоснежные рубашки, лакированные туфли и галстуки-шнурки, а длинные седые волосы собирал в хвост на затылке. Я познакомилась с ним на следующий день после того, как ушел Реджи. Целую вечность назад. Помню, я тогда сидела на веранде, пила холодный чай (так не задумывалось, он просто остыл) и мысленно пыталась собрать хоть что-то из осколков своей жизни, а он вылез вот из этого самого лимузина с саквояжем в одной руке и букетом цветов в другой и попросил разрешения войти. Поскольку шансы, что он был вампиром (это в солнечный день-то) стремились к нулю, я разрешила. Он прошел-протанцевал по дорожке, взлетел по ступенькам крыльца, положил цветы на стол, склонился и приложил губы к перчатке на моей правой руке. — Я приветствую вас на этой благословенной земле, донна Роберта, — сказал он. — От своего лица и от лица отеля «Континенталь», филиалом которого я управляю в этом городе. Меня зовут дон Диего, но вы можете называть меня просто Диего. — Угу, — сказала я. — Очень приятно. Он поставил саквояж на пол, извлек из него небольшую деревянную коробочку и протянул мне. — Что это? — спросила я. — Откройте, донна Роберта. Я открыла. На бархатной подложке лежал небольшой, размером с доллар, серебряный кулон. Ну, мне тогда показалось, что он серебряный. Впоследствии оказалось, что он платиновый, но я в этом не очень-то разбираюсь. С одной стороны кулона находилась эмблема их организации, с другой было выгравировано мое имя. — Очень мило, — сказала я. — Это наша благодарность за улаженный инцидент в Алабаме, — пояснил дон Диего. — Пожизненное почетное членство в нашей организации. Эта вещица обеспечит вам бесплатный доступ ко всем нашим услугам. Вы можете предъявить ее в любом отеле нашей сети в любой точке мира, и сразу же получите крышу над головой, лучшую еду и обслуживание, безопасность и все прочие услуги из весьма обширного спектра. — Мне кажется, вы переоцениваете мой вклад в ту историю, — сказала я. — Отнюдь, донна Роберта. И я буду счастлив видеть вас в нашем отеле в качестве гостьи. Или в любом другом качестве. — Ладно, спасибо, — сказала я. — Как-нибудь зайду. Я-то вообще сначала думала, что он к Реджи приехал, но дон Диего о нем даже не вспоминал. Дон Диего выудил из саквояжа коробочку покрупнее. Очень характерного размера. Я покачала головой. — Нет. Мне это не надо. — Но вы же не знаете, что там, донна Роберта. — Там пистолет, — сказала я. — Я надеюсь, что в этой стране мне не понадобится пистолет. — Это не просто пистолет, это оружие, выполненное по специальному заказу. Штучный экземпляр от лучшего оружейника нашей организации. Настоящее произведение искусства. — Не сомневаюсь, что он красивенький, — сказала я. — Но нет. Нет, спасибо. — Вы даже не заглянете под крышку? Уверяю вас, если вы это сделаете… — Если бы вы знали, дон Диего, как я ценю людей, которые принимают мое «нет» хотя бы со второго раза, — вздохнула я. — Третьего раза не будет, — улыбнулся он, пряча произведение искусства обратно в саквояж. — Но если вы вдруг передумаете, то знайте, что этот скромный дар всегда будет ждать вас в сейфе моего кабинета. — Спасибо, я учту. — Что ж, тогда мне остается только еще раз заверить вас в своем восхищении, донна Роберта, — сказал он. — Более я не буду стеснять вас своим присутствием. Но помните, что двери нашего отеля всегда открыты для вас.* * *
На этот раз сам управляющий приезжать не сподобился и прислал своего консьержа, темнокожего мистера Гару. Реджи, еще до того, как отправился искать себя, разумеется, как-то объяснил, что в сети «Континенталь» старший консьерж является вторым лицом в отеле и правой рукой управляющего, и имеет полномочия разруливать большую часть возникающих вопросов, кроме самых важных, вроде отлучения кого-то от услуг или замены таблички на фасаде. Когда мы с Карлосом подошли поближе, мистер Гару вылез из машины и отвесил мне церемониальный поклон. — Можете уделить мне пару минут своего драгоценного времени, мисс Кэррингтон? — Конечно, — сказала я. — Мой шофер пока может отвезти вашего молодого человека домой, — предложил мистер Гару. Карлос побледнел и спал с лица. Видимо, чрезмерно живое воображение уже нарисовало ему, чем может закончиться такая полуночная поездка. — Я подожду, пока вы поговорите, — тем не менее заявил он. — Если Боб вообще захочет с вами разговаривать. — Но мисс Кэррингтон уже изъявила свое согласие, — сказал мистер Гару. — Однако, если вы предпочитаете подождать, то у меня нет никаких возражений. Присядете в машину, мисс Кэррингтон? — Это настолько долгий разговор? — спросила я. — Нет-нет, — сказал мистер Гару. — Совсем недолгий. Но я не уверен, что он предназначен для посторонних ушей. — А, значит, это будет вот такой разговор, — вздохнула я. — Карлос, тебе лучше пойти домой, наверное. Спасибо за ужин, это был прекрасный вечер, еще раз поблагодари свою матушку… — Ты уверена, Боб? — Уверена, Карлос. — Эти люди… — Не причинят мне никакого вреда, — сказала я. — Вы ведь не собираетесь причинить мне какой-нибудь вред, мистер Гару? — Конечно же, нет, мисс Кэррингтон, — он аж руками от возмущения всплеснул. — Но если бы вы собирались, то вы бы об этом мне сказали? — Такова политика нашей сети, мисс Кэррингтон, — сказал мистер Гару. — Но я заверяю вас… точнее, не вас, а вашего молодого человека, что с нашей стороны вам ничего не угрожает. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Я бы на его месте не стала загадывать насчет будущего, но Карлоса, кажется, его слова вполне удовлетворили. Кроме того, я заметила, что Карлосу очень нравится, когда его называют моим молодым человеком. — Ладно, Боб, я пойду, — сказал он. — Позвони мне, когда вы здесь закончите. — Хорошо, — сказала я, чмокнула его в щечку и смотрела, как он идет вдаль по улице. Мистер Гару хранил молчание, пока Карлос не свернул за угол. — Сегодня днем в нашем отеле появился новый постоялец, мисс Кэррингтон, — сказал мистер Гару, и я немного напряглась. — Господин Кларк. — Джон Кларк? — Да. Тут я немного расслабилась. — Он член вашей организации? — Уже более пятидесяти лет, — впрочем, мне стоило и самой догадаться. Кларк и «Континенталь» подходили друг другу, как кастет и затылок запоздалого прохожего. То есть, они могли существовать и по отдельности, но в момент их встречи достигалась настоящая гармония. — Господин Кларк хотел бы с вами встретиться, — сказал мистер Гару. — Так чего же он сам не пришел? — Видимо, он хочет, чтобы все было сделано по правилам, — сказал мистер Гару. — Он — гость в этой стране, и знает, что вы находитесь под нашей защитой. — А, да? — спросила я. — Я нахожусь? А почему я об этом не знаю? — Под негласной защитой, мисс Кэррингтон, — сказал мистер Гару. — И теперь вы знаете. — И от кого вы меня защищаете? — Ото всех, — сказал он. — Я вас об этом не просила. — Я знаю, мисс Кэррингтон, — он развел руками. — Но таково было распоряжение дона Диего, а слово дона Диего — закон для любого члена организации в этой стране. Поэтому для того, чтобы поговорить с вами, господину Кларку потребовалось разрешение дона Диего, а дон Диего отправил меня сюда, чтобы я спросил уже вашего разрешения. Слишком много церемоний для организации встречи старых друзей и сослуживцев, как по мне. Но «Континенталь» любит церемонии, любит, чтобы все было чопорно и вычурно, никогда не ищет легких путей. Могли бы, например, просто мне позвонить, а не лимузин с приближенным управляющему лицом на другой конец города гонять. И когда мне встречаться с Джоном? Завтра я работаю, как и послезавтра и… — Господин Кларк ожидает вашего решения в отеле, — сказал мистер Гару. — Если вы согласитесь, то он готов встретиться с вами прямо сейчас. Разумеется, мы доставим вас туда, и, после завершения разговора, обратно. — Очень мило с вашей стороны, — сказала я. Интересно, они считают, что этим оказывают любезность Джону, наверняка одному из старейших живых членов их организации, или мне, ее почетному гостю? Или для них это просто рутина, выполнение обычных обязанностей? Мистер Гару галантно подал мне руку и помог усесться в машину, а сам воспользовался дверцей с другой стороны. Перегородка между нами и водителем была поднята, так что мы остались с консьержем наедине. Лимузин плавно тронулся с места. Мне всегда было любопытно, как шофер умудряется его разворачивать на узких местных улочках? Эта штука была в два раза длиннее «тахо», которой я когда-то владела, и та уже не являла собой образец маневренности. Водитель филигранно вписался в поворот, едва не зацепив передним бампером угол здания, и мы двинулись в сторону набережной. — Не желаете ли воды, мисс Кэррингтон? Сока? Может быть, бокал охлажденного вина? — Нет, спасибо, — сказала я. Сеть «Континенталь» считает, что в долгу передо мной после событий в Техасе, когда они гарантировали мне безопасность, а сектанты Джеремайи «бога» Питерса наплевали на эти гарантии, вломились в отель и устроили там форменную резню. По своим внутренним правилам и законам чести, или чем там еще они руководствуются, ребята из «Континенталя» должны были отомстить Питерсу, отомстить жестоко и кроваво, но проблема заключалась в том, что сделать они это никак не могли, потому что Питерса, как тогда считалось, прикрывала сюжетная броня, а у них в наличии не оказалось соответствующего специалиста. Питерса в конце концов пришибла я, уже в Алабаме, и хотя когда я это делала, я совершенно не думала про организацию разъяренных отельеров, они сами себе выставили счет и стали по нему платить. Они вообще ребята довольно странные, но это их заморочки. Пусть делают, что хотят, пока это мне не мешает. А если вдруг начнет мешать, тогда посмотрим.* * *
Кларк ждал меня в баре. Он сидел в тени, за угловым столиком, и, как и полагается, лицом к двери. Насилие на территории «Континенталя» вне закона, но старые привычки никуда не денешь. Он потягивал виски со льдом. При моем появлении, Кларк отставил бокал, поднялся мне навстречу и протянул руку. Левую. Подготовился. — Привет, Боб. — Привет, Джон. Рада тебя видеть. — Взаимно. Тебе идет загар. — Тебе тоже, хотя он и не местный, — сказала я. — Флорида? — Были кое-какие дела в Ки-Уест, — не стал отрицать он. — Как ты, Боб? — Бывало хуже, — сказала я. И, несомненно, станет хуже. — Лучше расскажи, как ты меня нашел. — А кто, по-твоему, помогал Профу разрабатывать этот маршрут? — спросил он. — О, — сказала я. — Даже так. — Кстати, о Профе, — он галантно отодвинул стул и помог мне сесть, только после этого вернулся на свое место. Когда мы оба были копами, за ним таких манер не водилось. — Он знает? — Понятия не имею, — сказала я. — Возможно, ты встречался с ним куда позже, чем я. — Не видел его после вашего отъезда, — сказал Кларк. — Какая жалость. Как ты сам, Джон? Кларк ничуть не изменился с тех пор, когда я видела его в последний раз. Только чуть-чуть загорел. Впрочем, такие, как он, вообще не меняются. Он — метачеловек, ему больше двухсот лет, и в своем нынешнем облике, как я полагаю, он застыл примерно сто пятьдесят лет назад. И с тех пор выглядит одинаково. Меняются только прическа, длина бороды и фасоны одежды. — Ушел из полиции, — сказал он. — Теперь на вольных хлебах. Цвету и пахну, как видишь. — Наемник? — Король наемников, — ухмыльнулся он. — За тобой не следили? — Доверься моему профессионализму, Боб, — сказал он. — Кроме того, у меня есть информация, что ТАКС прекратило активные поиски. — С чего бы это? — Они все еще не знают, что с тобой делать, если найдут. — Два года они знали, что делать. — Опасаются, что этот подход больше не сработает. — Могут на этот раз вообще мне руку отпилить, — сказала я. Это им ни черта не поможет, но вполне возможно, что они этого не знают. Кларк потупился. — Я ничего не мог поделать, Боб. — Я понимаю, — сказала я. — Никаких обид, Джон. Его однажды уже убили из-за меня, так что я считала, что свой дружеский долг, как и долг коллеги, он выполнил на все сто. Нельзя требовать от человека, чтобы он в одиночку шел против теневого правительства. В этой войне нет шансов на победу. — Все это время я не знал, что с тобой, — сказал он. — После Йеллоу-Парка я долгое время думал, что тебя нет в живых. — Все так думали. — Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил он. — Нет, — сказала я. — Уже поздно, мне завтра на работу. Давай просто посидим немного, ты расскажешь мне, зачем приехал, а потом я пойду. — Ты не ходила к врачу? — По поводу чего? — уточнила я. — По поводу руки. — Ходила. Врач сказал, что ничего нельзя сделать. Что как раньше уже не будет. Что единственный способ вернуть хоть какую-то часть былого функционала — это ампутировать руку и поставить вместо нее бионический протез. А дальше была сорокаминутная лекция о том, какие замечательные сейчас протезы и как они возвращают утраченные, казалось бы, навсегда возможности. Вероятно, я бы даже смогла продолжить играть на скрипке. Ну, если бы я играла на скрипке до этого. — И что ты ему сказала? — А как ты думаешь? Ампутация стоит копейки, зато за сам протез они просят стоимость крыла от «аэробуса», — сказала я. — Кроме того, я привыкла к этой руке, знаешь ли. — Если проблема только в деньгах… — Нет, — сказала я. — Проблема не только в деньгах. Ты меня вообще слушаешь, Джон? — Прости. — Проехали. Он глотнул виски. — А ты не думаешь, что надо поставить Профа в известность? — Во-первых, — сказала я ледяным тоном. — У меня нет канала связи с Реджи, и я понятия не имею, как поставить его в известность, даже если бы я захотела бы это сделать. Во-вторых, вполне вероятно, что это не его ребенок. В-третьих, если ты сейчас спросишь меня, а чей он тогда, я скажу тебе, что это не твое собачье дело, Джон, встану и просто уйду отсюда. И никогда не узнаю, что ты еще хотел мне сказать. — Не собирался ничего такого спрашивать, — сказал он. — Прости, Боб. Как-то у нас беседа не клеится. — Слишком много времени прошло, наверное. — Я приехал, чтобы помочь. — Угу, — сказала я. — Прости и ты меня, Джон, и последнее, что я хочу сейчас делать, это предъявлять какие-то претензии или выяснять отношения, но помощь мне была нужна два года назад. Полтора года назад. Может быть, год назад. Пару месяцев назад я бы тоже не отказалась от помощи. А теперь я уже и сама справлюсь. — Не сомневаюсь, что ты вывезешь, Боб, — сказал он. — Просто подумал, что не в одиночку это будет сделать чуть легче. Ну да. И поэтому он уже дважды намекал, что мне стоит рассказать все Реджи. Который отправился на поиски себя и, вполне возможно, вообще тут не при делах. Я была зла на Реджи, я была зла на себя, и, отчасти, я была зла на Джона. Просто потому что он мне обо всем этом напомнил. Явился в маленький уютный мирок, который я пыталась для себя выстроить, и натоптал там своими армейскими ботинками. Поэтому я решила не сдерживать себя и высказала ему все, как есть. Точнее, все, как думала. А так оно или не так на самом деле, мы тоже скоро проясним. — Ты все это время знал, где я, Джон, — сказала я. — Ты мог приехать в любой момент, но приехал сейчас. Ты ходишь вокруг да около и не говоришь, зачем явился. Ты уверен, что это мне нужна твоя помощь, а не наоборот?Глава 3
— Скажем, мы можем помочь друг другу. — И как же? — Я привез тебе шанс на возвращение домой, Боб. — Мне нравится здесь. — Здесь неплохо, — согласился Кларк. — Для пенсионера — так просто идеально. Климат прекрасный, недвижимость недорогая, цены куда ниже, чем у нас, можно жить и ни в чем себе не отказывать. Но ты далека от пенсионного возраста, Боб. А твой ребенок — тем более. Белиз — это страна для отдыхающих, он не славится ни своей системой здравоохранения, ни своей системой образования. Да и с трудоустройством тут тоже проблемы, а о карьерном росте я уже не говорю. Ты уверена, что хочешь для своего ребенка именно такого будущего? — Это лучше, чем быть подопытной крысой и провести всю жизнь в лабораториях ТАКС. — Если ты вернешься со мной, ничего подобного тебе грозить не будет, — сказал Кларк. — То есть, ты хочешь сказать, что работаешь на кого-то, кто сможет прикрыть меня даже от теневиков? — Я работаю с теневиками, которые находятся куда ниже, чем ТАКС, — сказал он. — И они готовы гарантировать тебе полную защиту. — Разыгрывают вариант «все будет прощено и забыто»? — И даже более того. — Похоже, что ты нашел выход на кабинет министра финансов. — Они сами ко мне пришли. Вообще-то, по поводу министра финансов я пошутила. Это был уровень, ниже которого уже некуда. Деньги правят миром, а министр финансов управляет денежными потоками и является самым могущественным и влиятельным человеком в стране. И одним из самых могущественных и влиятельных людей во всем мире. Если он скажет ТАКС «Фу!», ТАКСу придется утереться и отступить. Иначе агентству свернут финансирование, и завтра никакого ТАКСа уже может не быть. — Что ж, тебе удалось меня заинтересовать, Джон, — признала я. — Не так, чтобы на сто процентов, но остатки моего любопытства ты пробудил. Продолжай. — Сначала я хочу тебя кое о чем спросить, Боб. Где твой топор? — Где-то там, — я махнула рукой куда-то в сторону севера. — Почему ты не забрала его с собой? — Сначала было как-то не до того, — сказала я. — А потом… наверное, я боялась, что они смогут отследить его полет и вычислить меня. И, честно говоря, мне очень не хотелось снова во все это ввязываться. — Но, как я понимаю, ты можешь призвать его в любой момент? И он ответит на зов? — Да, как-то так это и работает, — звучит достаточно странно, но старый пожарный топор был частью меня, и я чувствовала его, даже несмотря на расстояние. Я знала, что он цел и невредим, я знала, что могу призвать его в любой момент. Просто я не хотела этого делать. Да и зачем одинокой женщине, ведущей мирный образ жизни и готовящейся стать матерью, атрибут Цензора ТАКС, неуничтожимое оружие, которого касалась длань бога? — Твой топор вернулся в Неваду, — сказал Джон. — Это абсолютно все равно, — сказала я. — Особенно если смотреть отсюда. Прошлый раз они попытались похоронить его под землей, залив десятками тонн бетона. Не помогло. — Наверное, — согласился Кларк. — Что они сделали с ним на этот раз? — Они учли прошлые ошибки и не стали затруднять тебе доступ, — сказал Кларк. — Оборудовали в пустыне стартовый стол и огородили территорию вокруг. Ты им прошлый раз пол хранилища разнесла, между прочим. Некоторые артефакты оказались утраченными безвозвратно. — И это я еще не старалась. — Они поняли, что не могут ни уничтожить его, ни спрятать от тебя, — сказал Кларк. — Поэтому сделали так, чтобы следующий призыв по возможности обошелся без жертв и разрушений. — Как мило. — Могу я спросить, как ты с ним управляешься, учитывая… ну… — Учитывая мои новые анатомические особенности, Джон? Да очень просто управляюсь. Когда я призываю топор, у меня отрастает мистическая третья рука. Кларк допил виски, вздохнул и посмотрел на дно бокала. — Раньше с тобой было проще, Боб. — Раньше вообще все было проще, Джон. Когда мы оба были копами, у нас был закон. По крайней мере, у меня был, и я руководствовалась его духом и буквой и все такое. А потом выяснилось, что закон вариативен, опционален и иногда можно его вообще не применять. И все стало гораздо сложнее. Выяснилось, что интересы государства могут стоять превыше закона. Что интересы эти формулирует теневое правительство, и от случая к случаю эти формулировки можно трактовать по-разному. Ребята из ТАКС уверены, что преследуют благие цели, но трупы вокруг множатся и множатся. — Я не хочу тебя обидеть и не пытаюсь как-то задеть, Боб. — Я понимаю, — сказала я. — Но мне не нравится ход твоих мыслей. Ты понимаешь, что сейчас происходит? — А что сейчас происходит? — Ты заявился к одинокой беременной женщине, у которой куча своих проблем, и пытаешься вписать ее в очередной кровавый блудняк. Он покачал головой. — Никакого кровавого блудняка. Насилие в этом деле вообще сведено к минимуму. — Именно поэтому ты спросил, способна ли я до сих пор управляться с топором. — На этот раз его не придется применять против людей. — Ха, — ровным голосом сказала я. — И еще три раза ха. — Нет, серьезно, — сказал он. — Дело простое. Я даже не представляю, что может пойти не так. — Тебе двести лет, Джон, — напомнила я. — Уж ты-то получше всех нас должен знать, что-то все всегда может пойти не так. Особенно если в деле замешан топор. — Сформулирую по-другому, — согласился он. — Риски, что все пойдет не так, в этом деле сведены к минимуму. Речь не идет об очередной охоте на человека. Нужно всего лишь зацензурить один предмет, и этот предмет даже искать не придется, потому что он уже в руках моего нанимателя. — Что за предмет? — Сюжетообразующий артефакт, — сказал он. — Который имеет кое-что общее с твоим топором — его невозможно уничтожить обычными средствами. Он не тонет в воде, не горит в огне, выдерживает любое давление, и, полагаю, уцелеет даже в эпицентре ядерного взрыва. Ничего тебе не напоминает, Боб? — И что вы от меня хотите? — Чтобы ты попробовала ударить по нему своим топором, разумеется. Что будет, если несокрушимое встретится со всесокрушающим? Может быть, ничего. А может быть, они взаимно аннигилируют, вызвав цепную реакцию, в результате которой наша реальность схлопнется в новую черную дыру. Было бы забавно. — А если ничего не произойдет? — спросила я. — Если топор тоже не сработает? — Для тебя это ничего не изменит. Твой гонорар за попытку, а не за результат. — И речь на самом деле идет о министре финансов? — Да. — Без проблем, — сказала я. — Привозите ваш артефакт сюда, и я его тюкну. Кларк покачал головой. — Это исключено. — Почему? Он такой громоздкий? — Нет, он как раз довольно компактный. Проблема в том, что он… как бы это сказать… скользкий. Если попытаться переместить его на большое расстояние, а это сложный логистический процесс, то в какой-то момент он может выскользнуть. И найти его будет целой проблемой. — Странная история, — сказала я. — Есть и другие соображения, по которым этого делать не будут, — сказал Кларк. — В частности, министр финансов не собирается выпускать его из своего поля зрения. Артефакт очень опасен, и если он даже случайно окажется не в тех руках… последствия могут быть довольно неприятными. — И где этот артефакт сейчас? — В личном сейфе министра финансов. — Ладно, — сказала я. — Теперь, видимо, самый очевидный вопрос. О чем вы говорим? Что это вообще за артефакт? — Ты узнаешь об этом только после того, как вернешься в Город. Или хотя бы дашь свое согласие. — Приятно было повидаться, Джон, — сказала я. — Спасибо, что навестил. — Но ты продолжаешь сидеть, Боб, — заметил он. — Это потому что я устала, — сказала я. — А не потому что заинтересована. — Ты торгуешься. — На самом деле, нет, — сказала я. — Я просто даю тебе последний шанс сыграть в открытую. Я понимаю, прошло два с половиной года, все изменилось, мы больше не напарники, да черт побери, мы больше и не копы, но мне все равно не нравится, когда ты начинаешь вести себя, как теневик какой-нибудь. — Ладно, — сказал он. — Хочешь знать, о чем идет речь? — Угу. Но с каждой минутой все меньше и меньше. — Наверное, нет нужды говорить тебе, что это конфиденциальная информация? — Я — могила. — Это Черный Блокнот, — сказал он. — Впервые слышу. — Гроссбух Ликвидатора, Тетрадь Смерти, Книга Заметок Мартина, — сказал он. — Это небольшая книжица вот такого, — он обрисовал руками в воздухе какого именно, — размера. В ней много пустых листов, и если вписать имя человека на ее страницы, то в течение минуты этот человек умрет. — От чего? — По умолчанию — от сердечного приступа. Если ты не распишешь подробности. — А как насчет тезок и однофамильцев? — Все не так просто, — сказал Джон. — Насколько мне объяснили, нужно знать лицо человека, имя которого ты вписываешь. У тебя не получится прикончить какого-нибудь рандомного чувака, просто написав его имя. — Похоже, это довольно опасная штука. Где вы ее нашли? — Говорят, что она появилась в Японии, — сказал Кларк. — Где с ее помощью наделали тех еще дел. Потом она прошлась по Европе, оставляя за собой шлейф из трупов, и только несколько месяцев назад пересекла нашу границу. Министр финансов тоже считает, что это очень опасная штука, у которой нет лимитов и воспользоваться которой может любой желающий, так что считает, что она должна быть уничтожена. — В этом деле просто воняет ТАКС, — сказала я. Кларк покачал головой. — Это их профиль, но на этот раз сработала личная служба безопасности министерства финансов. Операция касалась… ну, в общем, никто не рассчитывал, что может наткнуться на эту штуку. Она стала лишь дополнительным призом. — Что ж, спасибо за откровенность, — сказала я. — И каков будет твой ответ? — Я не хочу снова во все это лезть, Джон, — сказала я. — Но, разумеется, я никому об услышанном не расскажу. — Там работы на пять минут, Боб. Не считая перелета. — Частный джет? — Разумеется, — он улыбнулся. — А в чем твой интерес, Джон? Что получает посредник? — Министр финансов будет должен мне услугу. Это дорогого стоит. — Как ты вообще оказался в этом замешан? — Они сами ко мне пришли. Спрашивали о тебе, попросили найти и уговорить. — То есть, вот это вот все — это они тебе рассказали? — Да. — Видать, дело серьезное, если они так откровенны. — У меня есть определенная репутация, — сказал он. У меня тоже. Но наши репутации противоположны. Кларк решает проблемы, я их создаю. Правда, в основном — себе. — Министр финансов очень обеспокоен, — сказал Кларк. — Это смертельное оружие, с помощью которого кто угодно может убить кого угодно. Конкурента, торгующего наркотиками на углу, опостылевшего мужа или президента страны. И никто даже не поймет, что это убийство. Поэтому он держит дело на личном контроле и настаивает, что Блокнот должен быть уничтожен. — Держу пари, сначала он сам вписал в него пару фамилий, — сказала я. — Мне об этом ничего неизвестно. — Ну еще бы, — сказала я. — Почему бы министру финансов просто не похоронить эту штуку у себя в сейфе? Илион сам себе не доверяет? — Он стар, — сказал Кларк. — И не хочет оставлять после себя мину замедленного действия, которая может рвануть в любой момент. — Какой ответственный подход. — У тебя есть основания для сарказма, но не все представители теневого правительства — законченные злодеи, — сказал Кларк. — Я не хочу тебя торопить с принятием решения, Боб… — Поэтому у меня есть время до утра? — До завтрашнего вечера, — сказал он. — Мне кажется, суток вполне должно хватить. — Я не хочу возвращаться в Город, Джон. — Чисто технически, тебе и не придется этого делать. Особняк министра финансов находится за городской чертой. Как и аэропорт. — Ты же понимаешь, что я не это имела в виду. — Понимаю, — сказал он. — Но, Боб, ты думала о своем будущем здесь? Ты и правда собираешься растить ребенка в этой стране, которой нечем похвастаться, кроме своего климата? Ладно, черт с ним, со здравоохранением, в конце концов, множество детей растут здоровыми и без присутствия врачей. Но образование, Боб? Здесь оно… не очень. Какого будущего ты ему желаешь? — Мне кажется, ты забегаешь слишком далеко вперед, Джон. Он пожал плечами. — Я лишь пытаюсь обрисовать тебе контуры грядущих проблем, Боб. Да ты и сама слишком молода, чтобы заживо похоронить себя здесь. Напомни, чем ты сейчас занимаешься? — Работаю в магазине. — Торгуешь сигаретами. — В меня хотя бы не стреляют, Джон. Не бьют по голове, не опаивают какой-то гадостью, не ломают руку. — Ничего такого с тобой не произойдет. Я все время буду рядом. — Однажды так уже было, и чем все это для тебя закончилось? — Ну, тем не менее, я все еще здесь. — А что будет, если в этот Черный Блокнот впишут и твое имя? — Я не знаю, — признался он. — Надеюсь, мы никогда этого и не узнаем, — сказала я и оперлась рукой на стол, намереваясь встать. Не то, чтобы этим вечером я чувствовала себя чрезмерно большой и грузной, просто скопившаяся за день усталость давала о себе знать. — Подожди еще минутку, — сказал Кларк. — Чтобы тебе легче думалось, я могу озвучить тебе конкретные предложения. — Угу, — я убрала руку. — Миллион долларов, наличными или на счет, по твоему выбору, — сказал Кларк. — Разумеется, эта сумма будет освобождена от уплаты налогов. Сумма внушала уважение и показывала заинтересованность министра финансов в моих услугах, но все же… Это было слишком много для Боб Кэррингтон, но слишком мало для Матери Хаоса, Дщери Мести и Войны. — Ладно, — сказала я. — Плюс они скажут ТАКС отстать от тебя навсегда. Забыть про тебя и в качестве объекта интереса, и в качестве потенциального сотрудника. — Министр финансов стар, — напомнила я. — Это будет письменное распоряжение. Которое кто-нибудь в один прекрасный момент все равно потеряет. Все мы знаем, какой бардак может твориться в архивах. Впрочем, пока министр финансов жив, они не посмеют… Если, конечно, он сам не передумает. И даже если мне дадут копию, в какой-то момент в нее можно будет только высморкаться. Кто делает ставки на милость сильных мира сего, тот строит свои замки на песке. Как только я перестану быть им полезной, меня спишут. Для них это нормальная практика. В связи с изменившимися государственными интересами нами было принято тяжелое, но необходимое решение… Теневому правительству верить нельзя. Тот, кто устанавливает правила, может в любой момент их поменять. — Вижу, что ты не особенно впечатлена. — Миллион долларов — это миллион долларов, — сказала я. — А все остальное — это просто слова. Какие у меня гарантии? Или ты предлагаешь мне поверить честному слову человека, которого я никогда в жизни не видела? — Я скажу это тебе неофициально, Боб, и попрошу, чтобы ты меня не цитировала, — сказал Кларк. — Цена вопроса настолько высока, что ты можешь сама обозначить сумму. И речь, как ты понимаешь, идет не только о деньгах. Я уверен, что министерство согласится практически на любой бонус. — Так прямо и на любой? — Я сказал — практически, — напомнил Кларк. — В пределах разумного. — А кто определяет эти пределы? — Здравый смысл? — предположил он. — Я не уполномочен торговаться с тобой по этому пункту, но у меня есть ощущение, что они готовы согласиться… на многое. — Например? — Что конкретно тебя интересует? — Меня интересует, что будет, если я попрошу у них голову Эллиота Смита на подносе, — сказала я. Кларк ответил незамедлительно, как будто в кулуарах министерства финансов этот вопрос уже обсуждался. — Полагаю, они спросят, какой формы должен быть поднос.Глава 4
Черный Блокнот, надо же. Сюжетообразующий артефакт, исполняющий только одно желание, зато делающий это бесчисленное количество раз. Чтоб они сдохли. И аккуратно переписываешь фамилии в столбик. Хулиганы, которые доставали тебя в школе. Начальник, который уже пять лет не дает тебе повышение и задерживает зарплату. Сосед, чья собака постоянно гадит на твой газон. Получив доступ к этой штуке, любой может почувствовать себя богом. Можно сводить давние счеты, можно наказывать преступников, можно устранять конкурентов. Можно устроить государственный переворот, перебив все руководство страны. И что самое удобное — при грамотном подходе никто даже не заподозрит, что это убийство. Неудивительно, что министр финансов так переполошился. От обычных-то людей он защищен — никто не видел его в лицо, никто не знает, как его зовут, даже я, имевшая дело с теневиками, этого не знаю, но кто-нибудь из коллег мог бы убрать его запросто, наплевав на все степени защиты. Но снова во все это лезть мне совершенно не хотелось. Теневики уже как-то раз попросили меня им помочь, и все это кончилось горой трупов, двумя выпавшими из жизни годами и фактической потерей правой руки. А в плюсы можно было записать разве что большое ничего в яркой праздничной упаковке. И вот мне уже за тридцать, я одна, в чужой стране, вдобавок еще и беременна, и даже родителям не могу позвонить. Они не знают, что скоро станут бабушкой и дедушкой, но это пол беды. Беда в том, что они вообще не знают, что я до сих пор жива. Лимузин высадил меня около моего — пока еще моего — дома и уехал. Я прошла по дорожке, поднялась по ступенькам… Сил, чтобы идти внутрь, уже не было, я присела в плетеное кресло на веранде, закинула гудящие ноги на столик и уставилась в теплую белизскую ночь. Кларк прав. Здесь не лучшее место, чтобы воспитывать ребенка. Так себе медицина, так себе образование, никаких перспектив. Подрастет, будет маме в табачной лавке помогать… С другой стороны, здесь тихо, спокойно, практически нет уличной преступности, и вообще, тут живет куча людей, и они вполне довольны выпавшим им жребием… Но как я ни старалась себя в этом убедить, все равно мне казалось, что я лишаю своего ребенка части его будущего. Лишаю его возможности выбирать самому. Лишаю его тех возможностей, которые когда-то были у меня… Меня это, как видишь, ни к чему хорошему не привело, но каждый человек имеет право делать свои собственные ошибки, и было бы неплохо дать ему этот шанс. Но, сама понимаешь, предложение Кларка тоже было вариантом так себе. Если я отправлюсь с ним и снова влезу во все эти теневые игры, может быть, у меня и ребенка-то никакого не будет. Выйду на пенсию с двумя почетными медалями, солидной пенсией и перерезанной глоткой… Тоже вариант. Может, быть матерью — это вообще не мое… Я уже представляла себе один из возможных разговоров с будущим отпрыском. — Мама, а где наш папа? — Ну, тут есть варианты, дорогуша. Либо он отправился путешествовать по миру, чтобы найти себя… — Либо? — Либо я зарубила его топором меньше, чем через час после твоего зачатия. Конечно, я надеялась, что это ребенок Реджи, но математика была против этой версии. Задержка случилась слишком рано, если считать от нашей с ним первой после перерыва ночи, так что присутствовала некоторая вероятность, что Джеремайя Питерс таки успел сделать свое дело, пока я была под воздействием наркотиков и не совсем адекватно воспринимала реальность. Жаль, что ни одного из них не было под рукой, и я не оставила себе на память ничего, что могло бы помочь в проведении генетического анализа. Может, я так никогда и не узнаю наверняка. Может, это и к лучшему. Мне за тридцать, моложе я не становлюсь, часики, как говорится, тикают, а достойных претендентов на горизонте как-то не наблюдается. Так что можно наплевать на личность отца и попытаться хоть что-то в этой жизни сделать хорошо. — Мама, а откуда у нас в доме этот старый пожарный топор? — Дедушка подарил. Папа Бэзил, черт бы тебя подрал. Почему на этот раз ты не пришел ко мне на помощь? Или я за эти два года ни разу тебя не позвала? Мне хотелось надеяться, что это так. Другой вариант был слишком плохим. Если я все-таки его позвала, а он не пришел, это могло означать только одно. Что он мертв. В мирах бесконечной войны у бога мести должно быть много врагов…* * *
Естественно, я заснула в этом чертовом кресле, а когда проснулась, на улице было уже светло, а на часах — почти восемь утра, скоро идти на работу. Тело затекло, и при попытке встать я едва не рухнула на четвереньки, но в последний момент сумела удержаться, ухватившись рукой за стол. На этот раз мне удалось даже не перепутать руку. Ковыляя, как кляча, которую уже давно пора пристрелить просто из милосердия, я отперла дверь и вошла в дом. Приняла душ, почистила зубы, надела чистую одежду. Времени было еще с запасом, хоть и небольшим. Есть не хотелось, да, по правде говоря, было и нечего, и я решила, что перехвачу что-нибудь на работе. Солнце уже начало припекать, так что волосы почти просохли естественным путем, я привычно собрала их в хвост и отправилась открывать лавку. Первый покупатель объявился только спустя полчаса после открытия. Молодой мужчина в линялых шортах, белой футболке и мокасинах, он был настолько черен от загара, что издалека его можно было принять за местного. Но вблизи стало видно его европеоидные черты лица и голубые глаза. — Коробку сигар, прекрасная синьорита, — попросил он. — Продайте мне коробочку сигар. — Каких? — А какие у вас самые дорогие? — Кубинские, — сказала я. — Это те самые, которые молодые кубинские женщины крутят на своих смуглых упругих бедрах? — Наверняка, — сказала я и вытащила из-под прилавка коробку «кохиб». — Двадцать долларов за штуку, четыреста долларов за коробку. Он взял одну сигару и поводил ею у себя под носом, втягивая ноздрями воздух. — Контрабандная. — Скорее всего. — Не скорее всего, а точно, — сказал он. — Они напоминают мне жаркие кубинские ночи. О, это было прекрасно, жаль только, что мне пришлось покинуть Остров Свободы в некоторой спешке, а пограничники пытались обстрелять наш катер. — Вы тоже контрабандист? — О, нет, — сказал он. — Я Холден. Генри Холден. Я — британский шпион. — А я — Боб, — сказала я. — Богиня хаоса и разрушения. — Прямо как моя бывшая жена, — улыбнулся он. Зубы у него были белые и безупречно ровные. Видимо, в Интеллидженс Сервис хорошая стоматологическая страховка. — Угу, — у меня не было настроения соревноваться с ним в остроумии. — Сегодня вечером я буду пить и курить сигары в компании резидента ЦРУ и одного подозрительного русского, — сказал Холден. — Думаю, что он из КГБ. А на следующей неделе я собираюсь полезть в джунгли в поисках странного. — Отличный план. — И в связи со всем этим у меня к вам вопрос, Боб, — сказал он. — Что вы делаете завтра вечером? — Торгую сигарами. — А после работы? — За мной пытается ухаживать один парикмахер, — сказала я. — У него есть опасная бритва. — А у меня есть пистолет и лицензия на убийство, — сказал Холден. — Правда, я оставил все это в других штанах. — Тогда приходите, когда переоденете штаны. — Заметано, — он вытащил из кармана четыре мятые сотенные купюры, положил их на прилавок, сунул коробку с сигарами под мышку и ушел. Сразу после него явился Карлос и стал настойчиво вопрошать, что это за гринго. — Просто гринго, — сказала я. — Когда он проходил мимо парикмахерской, странно на меня посмотрел. — Возможно, он просто хотел постричься, но у него не было денег, — сказала я. — Думаешь? — Конечно. — У гринго всегда есть деньги, — сказал Карлос. — Не всегда. Я, например, тоже гринго. — Ты уже своя, Боб, — сказал Карлос. — Чего от тебя хотели эти парни из отеля? — Просто один старый знакомый попросил о встрече, — сказала я. Карлос нахмурился. Не знаю, что ему больше не понравилось, сам факт наличия у меня старого знакомого или его связь с «Континенталем». — Здесь не принято о таком спрашивать, и я никогда не задавал тебе этого вопроса, Боб, — сказал Карлос. — Но любопытство гложет меня изнутри, как сотня голодных хорьков, и я надеюсь, что ты не обидишься… Он замялся. — Ты, наверное, хочешь спросить, чем я занималась до этого, — предположила я. — Ну… да. — Я была копом, — сказала я. — Копом? Ты работала в полиции? — В убойном отделе. — А потом… — А потом что-то случилось, — сказала я. — И теперь я пытаюсь стать другим человеком. А тот старый знакомый из отеля — это всего лишь отголосок моей прошлой жизни. — О, — сказал он. — Ясно. Тут к Карлосу пришла клиентка, и он отправился творить красоту, а я осталась в одиночестве и подумала, кого я пытаюсь обмануть. Я ведь вовсе не стремилась стать другим человеком, это для меня был бы слишком амбициозный план. Все, что я пыталась сделать, это не развалиться на части, и получалось у меня так себе. Бывали, конечно, хорошие дни, но бывали и плохие. Часов в одиннадцать утра на улицу пришел индеец. Это было настоящее дитя леса, не тронутое цивилизацией, грязный, нечесаный, в набедренной повязке и с коротким кривым копьем в руках. Единственным штрихом, по которому его можно было охарактеризовать, как героя нашего времени, был фитнес-браслет. Правда, носил он его не на руке, а использовал в качестве серьги в правом ухе. Индеец уселся на противоположной стороне улицы, прямо напротив входа в магазинчик Гарсии, прислонился спиной к стене, положил на колени свое нелепое копье и пристально уставился на витрину с трубками и сигарами. Необычное явление. Эти парни не любят города и предпочитают не соваться в них без крайней необходимости. Должно быть, они считают, что здесь слишком мало природы… Явление стало еще более необычным через полчаса, когда к нему присоединился его коллега. Этот был без копья, зато на поясе у него висело здоровенное ржавое мачете. Я вышла поинтересоваться, не могу ли чем-то им помочь в этих каменных джунглях, но они никак не реагировали на мои обращения. Возможно, они просто не говорили ни по-английски, ни по-испански. К полудню (что очень для него нетипично) в лавку заявился Гарсия и с порога заявил, что повышает мне зарплату (что для него было еще более нетипично). Сама понимаешь, дела отнюдь не шли в гору, и я опасалась, что вскоре он вообще не сможет позволить себе моих услуг. — Лишняя сотня песо мне не повредит, — сказала я. — Но с чего этот аттракцион невиданной щедрости? — Сотня песо? — переспросил он. — К черту сотню песо, Боб. Я собираюсь поднять твое жалованье в два раза. Ведь ты этого достойна. С последним его утверждением я спорить не стала, но все остальное вызывало законные сомнения. — Дай угадаю, — сказала я. — Тебе приснилась мадонна, которая сказала, что ты слишком мало мне платишь… Нет, вот версия получше. С тобой связался недавно приехавший в город гринго и попросил повысить мне зарплату, пообещав взять на себя все дополнительные расходы? Гарсия потупился, и я поняла, что угадала. Впрочем, это была не очень сложная загадка. Первым моим порывом было позвонить в «Континенталь» и высказать сукину сыну Кларку все, что я думаю о его попытках влезть в мою жизнь, но потом я передумала. В конце концов, я была уверена, что Кларк скоро объявится здесь собственной персоной. Это было вполне в его стиле. — Это хорошее предложение, Боб, — сказал Гарсия. — Только дурак бы от него отказался. А я не дурак, я бизнесмен, и если я вижу способ сократить накладные расходы… — К тебе никаких претензий, — заверила я. — Хоть с этим разобрались, — сказал он. — А что делают все эти индейцы на той стороне улицы? — Понятия не имею, — я посмотрела наружу, их там было уже четверо. — Со мной они не разговаривают. — Попробую я спросить, — сказал Гарсия и направился к ним. Возможно, тут сыграл свою роль тот факт, что Гарсия был мужчиной, а возможно, он просто знал несколько слов из их языка, но индейцы с ним заговорили и принялись что-то объяснять, отчаянно жестикулируя. Их диалог продолжался минут десять (за это время я успела продать две пачки сигарет местным работягам), а потом Гарсия вернулся ко мне, изрядно озадаченный. — Это какая-то очень странная история, но похоже, что они здесь из-за тебя, Боб. Что ж, в моей жизни уже было несколько странных историй, и, думаю, я готова была узнать еще одну, не слишком удивляясь. — Для странного ритуала, от которого зависит жизнь всего племени, им нужен мой скальп? — Нет, они не по этой части, — сказал Гарсия. — Просто они считают, что ты — Тласолтеотль. — Будь здоров. — Нет, я не… ты издеваешься, да? — Просто я немного в шоке, — сказала я. — Что такое Тласолтеотль? — Богиня ацтекского пантеона, — объяснил он. — Эти парни считают, что ты — ее земное воплощение. И хотя это был уже не первый культ имени меня, я все еще не представляла, что мне с этим делать и как относиться. — И чего они от меня хотят? — Тут я не очень понял, — сказал Гарсия. — В целом, они хотят получить твое благословение, наверное. Но я не могу точно сказать, в чем именно оно заключается. — Любопытно, — сказала я. — А чего именно это богиня? — Э… —он замялся. — Ну, как тебе сказать… — Еще любопытнее, — констатировала я. — Скажи, пожалуй, как есть. — Э… Тласолтеотль — богиня порока, греха, похоти, грязи, очищения, покровительница прелюбодеев и паровых бань. И главное, что все логично, подумала я. Даже паровые бани. Мамочкино наследие, не иначе, и сейчас я говорю не о добропорядочной маме Кэррингтон, а о моей биологической матери, которая принесла меня в приют, и которую я вообще ни черта не помню. Но насколько мне известно, в местах, откуда она родом, она занималась примерно вот этим вот, за исключением, разве что, паровых бань. Ну, и еще про войну там что-то было… Я вздохнула. — Помимо прочего, считается, что Тласолтеотль приходит к умирающим и очищает их от грехов, поедая их грязь, — зачем-то добавил Гарсия. — Передай им, что я не собираюсь поедать никакую грязь, — сказала я. — Думаю, что они пришли сюда не за этим. — Да, они не похожи на умирающих, — сказала я. — Ты можешь как-нибудь спровадить их отсюда? — Как? У нас свободная страна, и они ничего не нарушают. — Как насчет ношения оружия? — Копы не любят с такими связываться, — потому что с них нечего взять. — Они скажут, что это не оружие, а этнические сувениры. — И сколько, по-твоему, они будут там сидеть? — Не знаю, — сказал Гарсия. — Они странные. Угу. На самом деле я понимала, что индейцы и их странности здесь ни при чем. Они служат всего лишь инструментами для той силы, что управляет этой реальностью. Силы, которая не может оставить меня в покое и в очередной раз норовит затянуть меня в какой-нибудь сюжет. Думаю, что и английский шпион Холден из той же категории, не просто же так он объявился именно сегодня. Местное мироздание меня к чему-то подталкивало, но я так и не научилась читать его знаки. Возможно, оно хотело, чтобы я отправилась с Кларком, возможно, разными способами пыталось этому помешать, и лучшее, что я могла сделать со всеми этими получаемыми от вселенной сигналами — это попросту их игнорировать. Пусть эти индейцы тут хоть до посинения сидят, притворяться еще и их богиней я не собираюсь. — Возможно, к вечеру они уйдут, — сказал Гарсия. — Возможно, мне и самой потребуется уйти пораньше, — сказала я. — Подменишь меня на пару часов, если что? — Конечно, куда же я денусь, — вздохнул он. — Позвони мне, как соберешься уходить. — Угу, — сказала я.Глава 5
Когда Гарсия ушел, Карлос попытался спровадить индейцев под тем предлогом, что они мешают его бизнесу, но гордые дети леса проигнорировали его, словно он был назойливым насекомым. Никто из них даже головы в его сторону не повернул. Карлос собрался уже было снова зайти ко мне, но в парикмахерскую вошла очередная клиентка, и он сокрушенно развел руки. Я улыбнулась и пожала плечами. Карлос — хороший парень, но он просто не понимает, во что лезет. Ну и, если по-честному, он явно не герой моего романа. Кларк заявился ближе к двум. На нем был легкий парусиновый костюм, туфли из натуральной кожи, и пистолет он с собой прихватил всего один, ясно давая понять окружающим, что он в отпуске и неприятностей не ищет. — Dos cigarros, por favor. — Твой испанский стал еще отвратительнее. — Но все меня понимают, — он пожал плечами. — Мы вчера как-то странно расстались, Боб, и я решил навестить тебя в твоей теперешней среде обитания. — И как тебе среда? — Тут мило, — сказал он. — Зачем ты подбивал Гарсию повысить мне жалованье? — Просто хотел проверить, умею ли я до сих пор ладить с людьми, — сказал Кларк, не попытавшись отпираться даже для вида. — Хочешь, я куплю тебе этот магазин, и ты будешь его единственной и полновластной владелицей? — Зачем это тебе? — Я просто беспокоюсь о тебе, Боб, и хочу, чтобы все у тебя было хорошо, даже если ты не согласишься поехать со мной. — Значит, ты пришел не для того, чтобы меня уговаривать? — Как будто эти уговоры мне помогут, — Кларк подошел к витрине и стал рассматривать трубки. Это был дешевый китайский новодел, который мы выдавали за товары производства времен чуть ли не конкистадоров. — Что это за обнаженная делегация там на улице? — Это индейцы, — объяснила я. — Я заметил, — сказал Кларк. — Но что эти индейцы здесь делают? Или у вас такое в порядке вещей? — Они думают, что я воплощение их богини, — я не стала вдаваться в подробности насчет греха, похоти и паровых бань. — И чего они хотят? — На данный момент они просто созерцают. — Могу их понять, — сказал Кларк. — Ты чудесно выглядишь, Боб. — Что, правда? На самом деле, я понятия не имела, как я выгляжу. У меня дома не было зеркал, а вне дома я предпочитала не смотреться в отражающие поверхности. И даже если бы я в них смотрелась, это бы все равно ничего мне не дало, потому что отражалась в них совсем не та я, которую видели окружающие. Так что я просто умывалась, собирала волосы в хвост и надеялась на лучшее. — В таких случаях принято говорить, что ты вся светишься изнутри, — хмыкнул Кларк. — Меня сейчас стошнит. — Это токсикоз? — Нет, просто меня мутит от твоего выбора фраз. — Извини, — сказал Кларк. — Полагаю, мне стоит к этому привыкнуть, — сказала я. — Пройдет совсем немного времени, прежде чем абсолютно все станут нести при мне эту благостную чушь. — Скорее всего, — согласился Кларк. — Слушай, я не хотел на тебя давить, Боб. Я как-нибудь перебьюсь и без этого контракта, а ты сделай так, как считаешь нужным и лучшим для себя. — Это ты, типа, сейчас не давишь? — Абсолютно. — Я не хочу снова во все это лезть, Джон. — Понимаю. — Прошлый раз обошелся мне слишком дорого. — Здесь я мог бы заметить, что сейчас тебе как раз представилась возможность выставить счет. — Я больше не жажду мести. — А чего ты хочешь? — Чтобы меня просто оставили в покое. — Что ж, это вполне законное желание, учитывая обстоятельства, — сказал он. — И я уверен, что в ближайшее время ТАКС вряд ли будет тебя беспокоить. — Но, — сказала я. — Эта реплика подразумевает, что за ней последует какое-то «но». — Это чудесное место и оно идеально для того, кто хочет, чтобы его оставили в покое, — сказал Джон. — Но оно слишком маленькое для тебя, Боб. Слишком тесное. И возможно, что оно станет таким же тесным и для твоего ребенка. — Это ты все еще не давишь? — Я улечу отсюда в восемь вечера, — сказал Кларк. — С тобой или без тебя. Кстати, мое предложение насчет магазина все еще в силе. — Бизнес-джет? — Ну да, — сказал он. — Плачу-то за него не я, а министерство финансов. — А я думала, ты станешь мне рассказывать, каких ужасов может натворить этот Черный Блокнот, если попадет не в те руки. — А зачем мне это делать, Боб? Ты — коп, и сама все понимаешь. — Бывший коп. — Бывших копов не бывает, — сказал он. — Кстати, могу я задать тебе один, возможно, неприятный, но до сих пор смущающий мой разум вопрос? — Попробуй. — Йеллоу-Парк, — сказал он. — Я видел… последствия. Как они сумели тебя остановить? Но если не хочешь, то не отвечай… — Дело не в том, что я не хочу, — сказала я. — Я не могу. С определенного момента я практически не помню события того дня. И последовавших за ним двух лет. Какие-то неясные фрагменты, обрывки… Все, как в тумане, Джон. И я не уверена, что так уж хочу это вспоминать. Я знала, что в Йеллоу-Парке произошла бойня, и в роли мясника выступала я. Конечно, тогдашнее руководство ТАКС сделало все, чтобы эта бойня случилась, но с меня это ответственности все равно не снимало. Я не знала, сколько агентов там погибло, но, скорее всего, много. Включая и директора Доу, которого с тех пор так никто и не видел даже мертвым. И так, в общем-то, случается каждый раз, когда я беру в руки топор. Во время инцидента в Алабаме Джеремайя Питерс был не единственной моей жертвой. А о том, у какого количества тяжело и неизлечимо больных, которых спасали его регулярные проповеди, случились рецидивы, я старалась не думать. — Похоже, что я все-таки испортил тебе настроение, — сказал Кларк. — Не бери в голову, оно последнее время и так неважное, — сказала я. — Ты же в курсе о той ситуации в Алабаме, Джон? — Да, — осторожно сказал он. — Там были люди, — сказала я. — В общине. Люди, которых он исцелил… Что с ними случилось после того, как я его убила? Болезни вернулись? — К кому-то вернулись, к кому-то нет… — И каков процент выживших? — Я не следил за развитием, — сказал Кларк. — Точно? — В Алабаме ты все сделала правильно, Боб, — сказал Кларк. — Да, может быть, временами он казался не слишком значительной угрозой, но ты сбила его на взлете, Боб. И кто знает, каких дел он мог бы натворить, если бы сумел набрать высоту. — История не знает сослагательного наклонения. — То есть, молодого Гитлера ты бы тоже убивать не стала? — Я не знаю, Джон, — сказала я. — Это зависит… — Вот именно, — сказал Кларк. — Меня там не было, а ты была. И ты приняла решение, находясь в той ситуации, решение, которое та ситуация тебе продиктовала. — Но я все равно не уверена… — В таких делах редко можно быть уверенным до конца, — сказал Кларк. — Абсолютное зло в наше время почти никогда уже не встречается. Всегда есть зло большее, зло меньшее, главное, распознать и правильно оценить, которое из них где. Я согласен с тем, что Питерс не был абсолютным злом. И директор Смит таковым тоже скорее всего не является. Но это совершенно не значит, что они не заслужили пинка под зад. Еще как заслужили. — Угу, — сказала я. — Конечно, гораздо проще во всем этом ориентироваться, если зло разит молниями из-под черного капюшона или сидит в Мордоре и светит с башни единственным глазом, — сказал Кларк. — Но те времена ушли, Боб. Мы живем в эпоху второсортных злодеев. Иногда даже неочевидных. — Видимо, второсортным злодеям должны противостоять так себе герои, — сказала я. — Нельзя быть героем все время, — сказал Кларк. — Даже Мыш приходит домой, снимает маску и плащ, садится в кресло и превращается… Ладно, это плохой пример, потому что я понятия не имею, в кого он там превращается, но я думаю, что ты уловила мою мысль. — В общих чертах. — Питерса надо было убрать, — сказал Кларк. — Жаль, что это пришлось сделать тебе, но, как я понимаю, никто другой бы просто не смог. — Угу. Вообще, это не слишком весело осознавать, что твой главный талант — быть смертельным оружием, способным смести с игровой доски кого угодно. В детстве я надеялась на что-то более созидательное. Никто не растет с мечтами о том, что станет универсальным убийцей. Конечно, послужной список у меня гораздо короче, чем у Кларка, но какие мои годы… Может быть, мы и живем в эпоху второсортных злодеев, но что делать с мыслью о том, что я сама могу быть злодеем первого сорта? Меня не оставят в покое. Если не ТАКС, то какие-нибудь другие ребята. Да вот те же индейцы, кто знает, сколько времени им потребуется, чтобы перейти от созерцания к действиям, и кто знает, чего именно они от меня могут захотеть? Карлос еще этот… Как ни прискорбно это признавать, но похоже, что мой отпуск подходит к концу. — Зря я сюда прилетел, наверное, — сказал Кларк. — Только взбудоражил тебя. Мы живем в литературоцентричном мире, и я по каким-то неизвестным мне причинам обладаю всеми параметрами главной героини. И законы, которые правят этим мирозданием, все время пытаются подобрать для меня какую-то историю, совершенно не заботясь о моих чувствах и желаниях. И если я не соглашусь на историю Кларка, то вполне может начаться какой-нибудь очередной кровавый триллер или шпионский боевик. Холден ведь тоже не случайно с самого утра именно ко мне за сигарами пришел. Это был такой анонс. Тизер-трейлер. Но решающим фактором, наверное, все же стали мои родители. Если я снова вернусь на легальное положение в Городе, то смогу подать им весточку, что я жива. Я соскучилась по своим родителям. И, в конце концов, они имели право знать, что скоро станут бабушкой и дедушкой. — Ладно, Джон, давай договоримся на берегу, — сказала я. — Ты гарантируешь, что в этом деле нет никаких сюрпризов и подводных камней? — Насколько это вообще можно гарантировать в такого рода делах. — И мы не будем терять время, — сказала я. — Бизнес-джет, аэропорт и машина, которая отправится оттуда прямо в резиденцию министра финансов. Согласуй с ним чертов график, чтобы не получилось, что мы приедем, а у него встреча или совещание или он на пикник с новой любовницей укатил. — Согласую, — пообещал Кларк. — Думаю, что ради такого дела совещание он перенесет. Что насчет твоего гонорара? — Финансовая сторона меня устраивает, — сказала я. — Что касается другой его части, я думаю, стоит обсудить это на месте с тем, кто может принимать такие решения. — Разумно, — согласился Кларк. — Какая в городе погода? — Прохладно. Значит, перед отъездом мне придется пройтись по магазинам. Здесь-то жара, поэтому у меня нет вещей на прохладную погоду. По крайней мере, таких вещей, в которые я еще могу влезть. У меня было отложено немного денег на период «сразу после», и, учитывая новые обстоятельства, можно было перестать экономить. Наверное. — Пришли за мной машину часам к шести, — попросила я. Уточнять адрес я не стала, я была уверена, что Кларк прекрасно знает, где я живу. Он кивнул. — Буду рад снова с тобой поработать, Боб. — Надеюсь, дело действительно будет недолгим. Кларк ушел, а я позвонила Гарсии и попросила меня подменить. Гарсия сказал, что он занят (наверняка ухлестывал за какой-нибудь богатой старушкой из туристов) и сказал, что я могу просто закрыть магазин пораньше. Настолько раньше, насколько я захочу. Наверное, Кларк уже ему что-то заплатил… Я как раз опускала защитные жалюзи, когда рядом нарисовался любопытный Карлос. — Уже закрываешься? Так рано? — спросил он. — Из-за этого гринго? Что он тебе сказал? — Я уезжаю, Карлос. — С этим гринго? Кто он вообще такой? — Старый друг. — Я вижу, что старый, — сказал Карлос. — Не слишком ли он для тебя старый? — Мы просто друзья. — И что же вас связывает? — Мы раньше вместе работали, — сказала я. — Где это, интересно? — Карлос, ты хороший парень, — сказала я. — Но это еще не дает тебе право задавать мне столько вопросов. Видимо, этот аргумент показался ему недостаточно убедительным, потому что он продолжил. — Когда ты вернешься? — Я не знаю. Я защелкнула замок и протянула ключи Карлосу. — Передашь Гарсии? — Ты вообще собираешься возвращаться? — спросил он, убирая ключи в карман. — Я не знаю. — Ты разбиваешь мне сердце, Боб. — Я не специально, — сказала я. Он хороший парень, но, как я уже говорила, не герой моего романа. Да и для него самого будет лучше, если он найдет себе кого-нибудь попроще. Для того, чтобы достаточно долгое время просто выживать рядом со мной, нужно быть кем-то вроде Кларка. Я посчитала этот разговор законченным, но черта с два. Карлос так не думал. Он сунул руку в карман (не тот карман, в который он спрятал ключ) и на его ладони появилась небольшая коробочка, в которых обычно хранят ювелирные изделия. О, нет. — Не делай этого, — сказала я. Но, разумеется, он все равно это сделал. Опустился на одно колено и открыл коробочку. Если камень в этом кольце был настоящим бриллиантом, он должен был стоить что-то около полугодовой выручки парикмахерской Карлоса. — Не уезжай, Боб. Или хотя бы пообещай, что вернешься. — Ты наверняка найдешь себе кого-то получше, — сказала я, совершенно не покривив душой. Мое кровавое прошлое, мое туманное будущее, мое странное происхождение, моя фактическая однорукость и довесок в виде будущего ребенка, чей отец при любом раскладе был не самым хорошим человеком, делали меня не слишком выгодной партией. Да и без этого приданого я вряд ли была достойным призом для приличного работящего парня. — Мне не нужно никого, кроме тебя, — сказал Карлос. Банальная, вроде бы фраза, может быть, даже шаблонная, но если произнести ее искренне, то она все равно впечатляет. — Это ты сейчас так думаешь, — сказала я. — Я люблю тебя, Боб. Против этого аргумента особо не возразишь, поэтому я просто пожала плечами. Лучше уж прослыть бессердечной сукой, чем… чем… — Ты меня совсем не знаешь. — Но я хотел бы тебя узнать, — сказал он. — Я хотел бы узнать о тебе все. Вот в этом случае наши желания совпадали, но я боялась, что он не выдержит груза этого знания. Я и насчет себя-то не была до конца уверена. — Тебе это не нужно, Карлос. — Это не тебе решать, Боб, — сказал он. — Но, говорят, если любишь, отпусти. Я тебя отпускаю, Боб. Но я буду надеяться, что ты вернешься. После такого — точно нет. Да еще эти индейцы, наблюдающие за нашими латиноамериканскими страстями с безразличием и спокойствием истинных детей леса… Они наверняка тоже будут надеяться, что я вернусь. — Возьми хотя бы кольцо, — сказал Карлос. Я покачала головой. — Я буду надеяться, что ты найдешь, кому еще его предложить, и на этот раз тебе не откажут, — сказала я. — Позволь мне тебя проводить. — Долгие проводы — лишние слезы, — сказала я. Мы обнялись, и я поцеловала его в щеку. Но если ты думаешь, что в какой-то момент я дрогнула, что хотя бы на секунду я пожалела о данном Кларку обещании и захотела остаться, чтобы прожить долгую спокойную жизнь в этом райском месте с приличным, работящим и надежным парнем в качестве своего партнера, то черта с два ты угадала. Карлос убрел в свою парикмахерскую и застыл на пороге в исполненной печали позе, явно собираясь провожать меня по улице долгим тоскливым взглядом, раз уж не получилось сделать это ногами. Я подошла к индейцам и уставилась на них. — Я уезжаю, — сказала я, совершенно не заботясь о том, что они могли ничего не понимать по-английски. — Не хотите сказать мне что-нибудь напоследок? Они не хотели. И хотя их лица были повернуты в мою сторону, они, казалось, на меня даже не смотрели. Как будто они смотрели сквозь меня. То ли куда-то вдаль, то ли пытались разглядеть мою истинную сущность, скрывающуюся за оболочкой смертной женщины. В любом случае, удачи им всем в этом вот во всем. — Пока-пока, — сказала я и двинулась вверх по улице к направлению моего… ну, дома, в котором я жила последние месяцы. Индейцы даже не шелохнулись. Карлос вздохнул и принялся смотреть мне вслед. Кларк прислал за мной машину ровно к шести, как мы и договаривались.Глава 6
— Ты какая-то мрачная, Боб, — сказал Кларк, когда арендованный им «бизнес-джет» набрал полетную высоту и крейсерскую скорость, держа курс в сторону Города. — Разве с таким настроением нужно возвращаться домой? — Не надо петь мне этих песен, Джон, — попросила я. Наверное, если бы речь шла об обычном возвращении, не отягощенном сделками с теневым правительством и необходимостью снова использовать топор, мое настроение было бы получше. В конце концов, передо мной забрезжила возможность встречи с родителями… Джон открыл холодильник, извлек оттуда бутылку шампанского, взял из бара два фужера. — Я не буду, — сказала я. — Думаю, что немного холодного шампанского ребенку не повредит, — сказал Кларк. — Я тоже думаю, что не повредит. Просто не хочу. — Брось, Боб. Тебе надо немного расслабиться. — Сейчас самое время, ага. — Как же мне не хватало твоего сарказма, — сказал он. — У тебя есть какой-нибудь запасной план? — спросила я. — Запасной план на случай чего? — На тот случай, когда что-то пойдет не так, — сказала я. — Например, министр финансов передумает уничтожать тетрадь и отменит сделку. Кто знает, какая еще фигня может произойти. — Тогда я возмещу тебе все расходы и доставлю в любое место мира, которое ты сама укажешь, — сказал Кларк. — А также принесу тебе свои искренние извинения. — Это, конечно, самое важное, — сказала я. — В Городе немного прохладнее, чем в Белизе, — сказал Кларк. На мне все еще была моя широкая цветастая юбка и блузка, в которой я ходила на работу. Придя домой, я обнаружила, что из всей одежды, в которой я приехала в Белиз, я могу влезть только в кеды, да и то с некоторым трудом. А времени на то, чтобы прошвырнуться по магазинам и купить себе обновок у меня уже не было. Ладно, вру. Не было ни сил, ни желания. — Ты видел, сколько у меня с собой багажа, Джон. Мне не во что переодеться. Придется купить что-нибудь в аэропорту. — Это будет довольно затруднительно сделать, поскольку мы сядем на военной базе, — сказал Джон. — А такие места, как ты понимаешь, не славятся обилием магазинов женской одежды. — Значит, мне придется шокировать министра финансов своим легкомысленным видом, — сказала я. — Может, и не придется, — сказал Кларк. — В хвосте самолета есть сумка с вещами, которые я купил сегодня. Посмотри, может быть, тебе что-нибудь подойдет. — Я тебя уже почти люблю, Джон, — сказала я. — Так выходи за меня. — Мне нужно подумать. — Нет, так нет, — притворно вздохнул он. Я утянула сумку в уборную и принялась разбирать шмотки. Нацепила новую футболку, кофту фасона оверсайз, тут уж точно с размером не промахнешься, и обнаружила на самом дне баула джинсы для беременных. Такие, знаешь, с широкой резинкой вместо пуговицы и молнии. Предполагается, что эта резинка помогает поддерживать живот, которого у меня еще почти не было, но который обещал появиться в ближайшем будущем. Предусмотрительный Кларк взял на вырост? Как бы там ни было, джинсы оказались свободного покроя, и мне удалось втиснуть в них свои телеса без особого труда. После чего я почувствовала себя еще более большой и грузной. Примерка заняла у меня довольно много времени, и когда я вернулась в салон самолета, Кларк дремал, полностью откинув спинку своего кресла и практически превратив его в кровать. Что ж, он пожилой человек, ему надо беречь себя, экономить силы и все такое… Я уселась в кресло, бросила взгляд в иллюминатор — внизу не было ничего интересного, только облака, и таки налила себе немного шампанского из оставленной Кларком бутылки. Сделала глоток. Пойло и пойло, ничего особенного. Не понимаю, почему в бизнес-джетах принято пить эту дрянь с пузырьками, а не, например, пиво. Я допила шампанское — не выливать же добро — отставила фужер подальше, тоже опустила спинку кресла, откинулась и закрыла глаза, пытаясь последовать примеру Кларка, но черта с два. Несмотря на усталость, мою новую постоянную спутницу, сна не было ни в одном глазу. И с каждой пройденной самолетом милей, приближающей нас к Городу, мое настроение становилось все мрачнее и мрачнее. Все не могло быть так просто, как это описывал Кларк. Только не в ситуации, в которой задействован могущественный сюжетный артефакт. Только не в моей жизни. У меня крепло убеждение, что я стою на пороге какой-то сюжетной завязки. Что как только шасси бизнес-джета коснутся бетона взлетной полосы этой чертовой военной базы, начнется какая-то очередная история, выход из которой мне опять придется прорубать топором Цензора. Но и оставаться в Белизе тоже было нельзя, и дело совсем не в низком уровне медицины и образования. Я только недавно начала понимать, что на самом деле со мной происходит, но разнообразные сюжеты преследовали меня с самого детства и все время старались испортить мне жизнь. Иногда их напор был сильнее, иногда слабее, но их попытки втянуть меня в какую-нибудь историю никогда не прекращались. И похоже, что пока я торчала в Белизе, они накопили какую-то критическую массу. Индейцы, добрый парикмахер Карлос, английский шпион Холден… Я не сомневалась, что на этом они не остановятся, и в ближайшее время появится что-нибудь еще, потому и согласилась на предложение Кларка. Тут хотя бы было более-менее понятно, во что именно я ввязываюсь, и декорации в виде Города, где я прожила значительную часть своей жизни, были мне знакомы. Да и бонусы, которые сулило успешное выполнение этого задания, были вполне существенны. Я хотела вернуться домой иповидаться с родителями, заверить их, что со мной все в порядке. Я хотела избавиться от статуса беглянки, разыскиваемой теневым агентством, и если министр финансов действительно готов был мне все это устроить, что ж… дело стоило того, чтобы еще разок махнуть топором, избавившись от смертельно опасной тетрадки. Но в то же время я была уверена, что все не может пройти гладко. Сюжетный артефакт наверняка будет цепляться за свое существование всеми своими… страницами, наверное, и вымарать его из этого мира будет не так-то просто. С другой стороны, если он уже в руках у министра финансов, и тот послал Кларка за мной, то что может пойти не так? Да все, что угодно. С тех пор, как я стала Цензором, практически ни одно дело не прошло без осложнений, и это еще очень мягко говоря. К тому же, не следовало забывать об откате, которым ткань мироздания реагировала на мое вмешательство в устоявшийся ход вещей.* * *
Мы приземлились на военной базе, что позволило нам миновать пограничный контроль и избавиться от всех этих бюрократических заморочек с таможней. Не успели мы с Кларком спуститься по трапу, как нам подали машину, и, по счастью, это был не черный «эскалейд», которые так любило использовать ТАКС, а черный «мерседес» представительского класса, с белым кожаным салоном, индивидуальными сиденьями и встроенным в подлокотник холодильником. — Машина министерства финансов? — поинтересовалась я. — Нет, это моя, — сказал Кларк. — Хочешь воды или сока? — Раньше ты был скромнее, Джон. — Раньше я был простым копом, а теперь я бизнесмен, — вздохнул Кларк. — Приходится соответствовать. Должен заметить, что быть копом было проще. — Да, я вижу, как тебе тяжело. Водитель был предупрежден о маршруте, а вояки — о статусе и задании Кларка, потому как ворота они нам открыли заблаговременно, и даже не попытались заглянуть внутрь машины, а ведь мы могли бы ввозить в страну наркотики или ядерную бомбу, или еще чего-нибудь похуже. В такие минуты и становится понятно, кому тут принадлежит истинная власть, и президент, за которого я не голосовала, явно не имел к ней никакого отношения. — Министр настаивал, что дело срочное, так что мы поедем сразу к нему, — сказал Джон. Мне хотелось побыстрее от всего этого отделаться, так что я не имела ничего против. Наверное, после перелета я выглядела не очень, но кому какое до этого дело? Если уж меня устраивает мой внешний вид, то и министру финансов придется с ним смириться. Кларк же выспался и был свеженький, как огурчик. Всегда завидовала людям, которые могут спать в самолете. У меня никогда этого не получалось. Лучшее, на что я могла рассчитывать, это задремать минут на сорок в какой-нибудь не слишком удобной позе, после чего обычно чувствовала себя ничуть не более отдохнувшей, чем раньше. А во время нашего полета мне и этого не удалось. Наверное, я слишком нервничала из-за предстоящей миссии, свалившейся на меня ответственности и потенциальной возможности вернуть хотя бы часть своей прежней жизни. Но в одном я все-така была согласна с Кларком. Копом быть проще. У тебя есть закон, которым ты должна руководствоваться, у тебя есть напарник, который прикрывает тебе спину, и тебе почти всегда понятно, кто в этой ситуации плохой парень, и что с ним следует делать. И даже ребята из отдела внутренних расследований, которых мы обычно считали крысиными ублюдками, были куда приятнее, чем агенты ТАКС, ставящие эксперименты в рамках чужих сюжетов и охотящиеся за творцами. Кстати, об их экспериментах… — Джон, сначала мне было не до того, а потом не было возможности узнать точно, — сказала я. — Ты не в курсе, как обстоят дела у мистера Брауна? В интернете пишут, что он удалился от своих финансовых дел и уехал из страны в поисках просветления и прочего душевного спокойствия, но это крайне на него не похоже, и я полагаю, что все это чушь слоновья. Что с ним произошло на самом деле? — Он мертв, — сказал Кларк. — Его застрелили на улице спустя всего пару недель после того, как вы с ним… Я думаю, что ваша встреча сломала его сюжетную линию, после чего он лишился неуязвимости и пал жертвой банальных грабителей. — А это точно были грабители? Не ТАКС? — Черт его знает, — сказал Кларк. — Может быть, и ТАКС. Может быть, кто-то из его предыдущих пассий, которой не настолько понравилось их совместное времяпрепровождение. А может быть, это на самом деле была какая-то залетная шпана из трущоб. По крайней мере, его обчистили, сняли часы и вытащили бумажник, но агенты ТАКС вполне могли бы поступить так же, чтобы замести следы. Как, впрочем, и любой другой убийца, если у него в голове больше одной извилины. Не думаю, что кто-то будет сильно грустить по этому мерзавцу. — Я-то уж точно не стану, — сказала я. Мой отец, не папа Джон, а настоящий, наверняка бы заявил, что Кристиан Браун заслуживает пули, но я не была в этом уверена. Если это сделала одна из его бывших, с которой он вытворял то, что пытался сделать со мной, то, конечно, никаких вопросов нет. Но если его застрелили агенты ТАКС в рамках того же эксперимента, в котором они свели нас вместе и вывели на нас Мигеля… А они вполне могли это сделать. Просто чтобы проверить очередную свою теорию. Вопросы справедливости при этом их волновали мало. А на законы они вообще плевали с высокой колокольни. — Боб, — мягко сказал Кларк. — Ни Джеремайя Питерс, ни Кристиан Браун не относились к числу тех людей, по кому можно было бы скорбеть. — Я знаю, — сказала я. — Наверное, это просто гормоны. — Все будет хорошо, — сказал Кларк. — Сейчас мы быстренько разберемся с этой проблемой, и ты сможешь посвятить все свое время заботе о своем здоровье. И о здоровье малыша. — Малыш сейчас размером с мандарин, — сказала я. — Не думаю, что мне стоит вмешиваться в его жизнь, пока он не подрастет хотя бы до размера картошки. — Я ничего об этом не знаю, Боб. — Да я, в общем-то, тоже, — сказала я. — Тебе надо найти хорошего врача. — Который заявит, что в первую очередь мне надо избегать всяческих стрессов, Джон. — Се ля ви, Боб, — сказал Кларк. — Поверь, мне и самому неловко, что так получилось. — Забей. — Если бы я заранее знал… — То ни черта бы не изменилось, Джон. — Скорее всего, — согласился Кларк.* * *
Что было ожидаемо, попасть на прием к теневому министру финансов оказалось куда сложнее, чем выехать с военной базы, на которой мы приземлились. На первом КПП сотрудники службы безопасности проверили нас и нашу машину. На втором КПП с машиной и водителем пришлось расстаться. Мы прошли через шлюз, который просканировал нас на предмет оружия и прочих опасных штук, и погрузились в роботизированный гольф-кар, доставивший нас к главному зданию. На входе нас еще раз проверили, посветили сканерами в лица, и молчаливый сотрудник службы безопасности в очень дорогом костюме отвел на на второй этаж, передав в руки референта в еще более дорогом костюме. — Министр скоро освободится, — сказал он. — Вы можете подождать здесь. Поскольку он так и не предложил нам подождать в каком-то альтернативном месте, нам пришлось согласиться. Мы уселись в роскошные кожаные кресла гостиной, отделанной в псевдовикторианском стиле, и референт предложил нам напитки. Кларк попросил кофе, я от всего отказалась. Мне по-прежнему хотелось побыстрее со всем этим разобраться и отправиться в отель, в ожидании окончательного решения моей проблемы с ТАКС. Надо отдать министру финансов должное, он действительно не заставил нас ждать слишком долго, Кларк даже кофе не успел допить. Референт приложил руку к уху, выслушал распоряжения начальства и распахнул перед нами массивные деревянные двери, ведущие в кабинет, возможно, самого могущественного человека нашего мира. И, без всякого сомнения, самого влиятельного теневого политика нашей страны. Теневой министр финансов был стар, сухощав и улыбчив. Он напоминал доброго дедушку и производил благоприятное впечатление, но любой сотрудник убойного отдела, проработавший в нем хотя бы год, знает, что это ничего не значит, и самые страшные людоеды могут выглядеть именно так. Он вышел из-за своего стола нам навстречу, и эта встреча состоялась где-то посреди ковра, которым можно было бы застелить бейсбольное поле. — Джон, я доволен, что вам удалось обернуться так быстро, — сказал он. — Роберта, я очень рад с вами познакомиться. Ведь я могу называть вас Робертой? — Лучше Боб, — сказала я. — Как скажете, Боб. В жизни вы еще более очаровательны, чем на фотографиях, — он схватил мою правую руку и галантно прикоснулся губами к перчатке. Разумеется, я ничего не почувствовала. — Хочу лично поблагодарить вас за решение проблемы с Джеремайей Питерсом. — Пожалуйста, — я могла бы добавить что-нибудь типа «обращайтесь еще», но это было бы излишним. Он ведь уже обратился. — Вижу, что сегодня вы не захватили с собой свой знаменитый топор. — Не хотела напрягать ваших безопасников, — сказала я. — Но это не проблема, я могу призвать его в любую минуту. — Даже сюда? — притворно удивился он. — Даже сюда, — сказала я. — Но все же лучше делать это на свежем воздухе. Меньше разрушений, знаете ли. — О да, я понимаю, — сказал он. За свой рабочий стол, размером с теннисный корт, он так и не вернулся и предложил нам присесть в кресла перед небольшим (по стандартам этого помещения, разумеется) журнальным столиком, на котором лежали стопки свежей сегодняшней прессы со всех концов страны. Я даже допустила, что он на самом деле ее читает. Пожилые люди бывают старомодны и не склонны доверять таким новомодным штучкам, как интернет. Хотя здоровенный монитор на его рабочем месте все-таки стоял. — Я очень благодарен, что вы откликнулись на мое приглашение, Боб, — сказал он. — Пожалуйста, господин министр. — О, давайте обойдемся без этих формальностей, — отмахнулся он. — Зовите меня Френсис, хорошо? — Хорошо, Френсис. — Полагаю прежде, чем мы перейдем к делу, вы хотите обсудить условия своего вознаграждения, — сказал он. — Что обещал вам Джон? — Миллион долларов и решение проблемы с ТАКС, — сказал я. — Вас устраивает первая часть сделки? — спросил он. — Или нам стоит обсудить сумму? — Сумма вполне приемлема, Френсис. — Очень хорошо, — сказал он. — Тогда ко второй части сделки, к вашей проблеме с ТАКС. Каким именно вы видите ее решение? Я пожала плечами. — Просто скажите им, чтобы они от меня отстали, — сказала я. — Издайте какой-нибудь указ, или как это еще делается. После некоторого размышления я решила отказаться от мести и не требовать у министра голову директора Смита. Идея была довольно привлекательная, но мне хотелось разорвать этот чертов замкнутый круг насилия, по которому бегала последние годы своей жизни. Должно быть, это тоже гормональное.Глава 7
Френсис улыбнулся. — Я, конечно же, не король и не могу издавать указы, но понимаю ваше стремление получить бумажный документ, который зафиксирует положение дел, — сказал он. — Вы получите копию моего письменного распоряжения прекратить все оперативные действия в отношении вас. Не знаю точно, как это формулируется, но уверен, что ребята из моего штата способны составить такой документ. — Спасибо, Френсис, — сказала я. — Но я хотела бы, чтобы вы понимали, я не могу дать никаких гарантий уничтожения артефакта. Я никогда раньше не имела дел ни с чем подобным. Конечно, я шарашила топором не только по людям, но и по некоторым объектам, но даже штурмовые вертолеты не обладают сюжетной броней, и я понятия не имела, какие законы мироздания будут задействованы, когда один артефакт вступит в активное взаимодействие с другим. Конечно, металл должен был гарантировано победить стопку бумаги, но только в том случае, если бы речь шла об обычном металле и обычной бумаге. А тут, возможно, будут играть роль совсем другие факторы. — Разумеется, я это понимаю, Боб, — сказал Френсис. — И вознаграждение вы получите вне зависимости от исхода нашего небольшого дела. Более того, первую его часть я могу отдать вам уже сейчас. Он сунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил из кармана длинный продолговатый конверт с золотым тиснением и вручил его мне. Конверт был очень легким, и, по первому ощущению, пустым, но я не думала, что теневой министр финансов склонен к столь дешевым розыгрышам. Зажав конверт правым локтем, я разорвала бумагу и потрясла им над столом. На полированное дерево вывалилась золотая банковская карта, на которой было выбито мое имя. — Я посчитал, что вы не захотите таскать с собой чемодан наличных, и открыл в банке счет на ваше имя, — сказал Френсис. — Карта предоставит вам доступ к этому счету, и оговоренная сумма уже лежит на нем. Вы можете установить банковское приложение и проверить состояние счета прямо сейчас. — В этом нет необходимости, Френсис, — улыбнулась я. — Я вам доверяю. Я сунула карту в карман джинсов, прекрасно понимая, что никогда в жизни не держала в руках столько денег сразу. Что ж, я теперь обеспеченная женщина, завидная невеста и все такое. Еще бы выбраться из всего этого без потерь… — Может быть, вы хотите обсудить какие-то дополнительные условия? — поинтересовался министр финансов. — В общем-то, нет, — сказала я. — Предложенное меня вполне устраивает. Давайте уже перейдем к делу. — Мне нравится ваш подход, Боб, — сказал Френсис. — Как вы предлагаете провести эту процедуру? — Как можно проще, — сказала я. — Вы достанете артефакт из сейфа, мы выйдем на улицу, положим его на что-нибудь прочное и не слишком ценное, после чего я призову топор, и мы постараемся со всем этим покончить. — Поместье прикрыто системой ПВО, — сказал Френсис. — Это не будет препятствием? — Скорее всего, не будет, — сказал Кларк. — Но лучше ее на время отключить. Чтобы сэкономить ракеты и не создавать лишнего ажиотажа. — Разумно, Джон, — сказал Френсис. — Взрывы в небе над пригородом наверняка привлекут ненужное внимание. Что ж, я отдам такое распоряжение перед тем, как Боб призовет свой легендарный топор. Система ПВО, прикрывающая поместье, надо же. Но, если разобраться, ничего удивительного в этом не было. Наверное, именно так и должен выглядеть центр власти. Ведь Френсис, выглядящий обычным безобидным пенсионером, вырядившимся для игры в бинго и последующих за ней танцулек, на самом деле контролировал теневые финансовые потоки, а значит, контролировал все теневое правительство и был тем самым человеком, который принимает решения, отражающиеся на жизнях сотен миллионов человек. Он держался вежливо и мило, но я не позволила себя обмануть ни на секунду. Это была та самая мягкая лайковая перчатка, за которой скрывалась сталь. С той же улыбкой добродушного дядюшки он мог приговорить к смерти любого человека в нашей стране, а может быть, и во всем мире. И он, вне всякого сомнения, этим занимался. По сути, это ведь он отправил меня за головой Джеремайи Питерса, и часть ответственности за ту алабамскую бойню лежала и на его плечах. Хотя, конечно, основную работу сделали мы с Реджи. — Не желаете ли вы чего-нибудь выпить или поесть, прежде чем мы начнем? — Нет, — решила я за нас с Кларком. — Давайте обойдемся без лишних проволочек. — Что ж, тогда к делу, — Френсис решительно поднялся со своего места, подошел к рабочему столу, нащупал потайную кнопку на его внутренней стороне, и одна из дубовых панелей, которыми были отделаны стены его кабинете, отъехала в сторону, явив нашему взору сразу три сейфа. Они были разного размера, но все выглядели достаточно надежными. А если учесть, в каком месте они были установлены, думаю, по степени безопасности содержимого они могли дать фору самому Форт-Ноксу. Но все же, они были довольно старомодными. Здесь не было сканеров отпечатков пальцев или рисунка сетчатки глаза, или еще каких-нибудь новомодных штучек, защищающих содержимое железных ящиков от нежелательного вторжения. Просто кодовый замок и ручка, за которую следовало потянуть. Френсис без заминки набрал длинную, состоящую из двенадцати цифр комбинацию, потянул за ручку, открыл сейф и замер. Но он мог уже ничего и не говорить, его поза была достаточно красноречива, и я сразу же прекрасно поняла, что он там увидел. Ничего. — Черный Блокнот, — несколько потрясенной сказал он. — Его там нет, верно? — Он пропал. Но это невозможно… — Может быть, вы просто ошиблись сейфом? — спросила я. Я была внутренне готова к такому повороту событий, более того, сейчас он казался мне единственно возможным, и мой вопрос про другой сейф был просто желанием уцепиться за последнюю соломинку. Шансы на то, чтобы такой человек мог ошибиться в таком вопросе, стремились к нулю. — Вы позволите подойти и взглянуть? — спросил Кларк. — Да, конечно. Мы подошли и убедились, что сейф пуст. Ничего, кроме бархатной подложки.— Что-нибудь еще пропало? — спросил Кларк. — В смысле, в этом сейфе было что-то еще, помимо Блокнота? — Нет, — сказало Френсис. — Я все переложил в другой. — А вы не могли по ошибке переложить и блокнот? — Исключено, — сказал Френсис. Но все же ради очистки совести он открыл остальные сейфы, чтобы мы могли убедиться. В среднем лежали какие-то странные штуковины, диковинного вида механизм и старый потрепанный плюшевый мишка. В большом находилась кучка наличных, стопка каких-то документов и ценных бумаг. Но ничего, похожего на черный зловещий блокнот, на страницах которого можно было записывать имена своих врагов, там не было. — Не понимаю, как такое могло произойти, — потрясенно сказал Френсис. — Мистика какая-то. Финансисты живут в упорядоченном мире цифр, где дебет всегда должен сходиться с кредитом, и похоже, что подобные происшествия выбивают их из колеи. По крайней мере, теневой министр финансов выглядел совершенно потерянным. Я же подумала о том, что в случае с сюжетообразующими артефактами никакой мистики исключать нельзя, но у происшествия вполне могут быть и более простые объяснения. — Кто еще имел доступ к сейфам? — поинтересовался Кларк, чьи мысли текли в том же направлении. Ничего удивительного, в недавнем прошлом мы оба были копами и даже работали в паре. — Никто, — сказал Френсис. — Шифр известен только мне. — Ладно, я перефразирую вопрос, — сказал Кларк. — Кто еще имел доступ в это помещение? — Множество людей, с которыми я встречался по рабочим вопросам. Но никто из них… — Давайте я еще раз перефразирую, — вмешалась я. — Кто имел доступ в этот кабинет в ваше отсутствие? — Мои жена и сын, разумеется, — сказал Френсис. — Гарольд, мой референт. И, я полагаю, сотрудники клининговой службы. Но вы же не думаете… — Следов взлома нет, — выступил в роли Капитана Очевидности Кларк. — Сейф открывали только в штатном режиме. — И это мог сделать только я. Но я… Нет, я отказываюсь это понимать. — Когда вы последний раз видели артефакт? — Когда запер его в этом сейфе, — сказал Френсис. — То есть, около двух недель назад. — И с тех пор вы сейф не отпирали? — Этот — нет, — подтвердил Френсис. — Да и зачем? Я же знал, что там больше ничего не лежит… — Здесь установлена система видеонаблюдения? — Конечно же, нет, — сказал Френсис. — Это мой дом. Зачем мне следить за самим собой и моей семьей? Служба безопасности обеспечивает защиту внешнего периметра и территории поместья, и там, конечно же, есть камеры, и в кое-каких помещениях внутри дома тоже, но в личных комнатах я их не устанавливал. Одно из самых защищенных мест в мире, подумала я. Учитывая, как охраняются подходы к дому, включая собственную систему ПВО, нет ничего удивительного, что он не посчитал необходимым установку камеры в собственном кабинете. Наверное, он безоговорочно доверяет как своим сотрудникам, так и членам своей семьи. Но мы, копы, свободны от подобных заблуждений. Жена, сын, референт и сотрудники клининговой службы, которые наверняка сменялись. Еще и бойцы из службы безопасности, о которых он наверняка просто забыл упомянуть. С одной стороны, это не так много народу, но с другой — это настоящий проходной двор. Конечно, уборщиков тут вряд ли оставляли без присмотра, и если это сделал кто-то из них, то он наверняка был в сговоре с кем-то из охранников… Нет, это слишком сложный путь. Может быть, нам… в смысле, кому-то еще предстоит по нему пройти, но сначала следовало проверить и отсечь более простые версии. Сын, жена, Гарольд. — Где сейчас ваша жена? — спросил Кларк. — Уехала по делам, —сказал Френсис. — Я не слежу за ее передвижениями, знаете ли. И к чему этот вопрос? — Старая привычка отставного полицейского, — сказал Кларк. — Я должен отработать все версии. — Нонсенс, — фыркнул теневой министр. — Моя жена вне подозрений. — Не сомневаюсь, что так оно и есть, — сказал Кларк. — А где ваш сын? — В Европе. Он студент университета Сорбонны. — И он был в Европе все это время? — Нет, он приезжал на каникулы, уехал четыре дня назад. Но вы же не думаете… — Разумеется, нет, — лицемерно заверил его Кларк. — А Гарольд? — В своем кабинете, я полагаю. Мне позвать его? — Насколько вы ему доверяете? — поинтересовался Кларк. — Это глупый вопрос, — фыркнул Френсис. — Он — моя правая рука, и, скорее всего, должен будет стать моим преемником на этом посту. Естественно, я доверяю ему, как самому себе. Так мне его позвать? — Наверное, чуть позже, — сказал Кларк. — А кто занимается клинингом? — Об этом, наверное, вам лучше спросить у Гарольда или моей жены. Я такими вопросами не занимаюсь. Но я не понимаю смысла ваших расспросов, Джон. Вы что, на самом деле считаете, что артефакт банально украли? — Бритва Оккама, — сказал Кларк. Френсис покачал головой. — Это невозможно, — сказал он. — Я всецело доверяю своему окружению. Я знаю этих людей много лет, я сам лично их отбирал, я знаком с их семьями… Черт побери, я много лет посылал подарки им на Рождество. — К сожалению, это ничего не гарантирует, — сказал Кларк. Я слушала их разговор и не понимала, что мы с Джоном до сих пор здесь делаем. Предмета, ради которого Кларк выдернул меня из Белиза, здесь не было, мы уже давно не копы, а у министерства финансов есть собственная служба безопасности, которая и должна заниматься расследованием. В конце концов, эти ребята уже добыли чертов блокнот в первый раз, пусть это и произошло случайно, пусть теперь повторят это достижение. Не испытывая большого сожаления, я сунула руку в карман джинсов и достала карту. Легко пришли, легко ушли, и лучше вернуть их самой, чем ждать, пока Френсис потребует их назад. — О, нет, Боб, — сказал Френсис, заметив мой жест и правильно его истолковав. — Дело сорвалось не по вашей вине и будет справедливо, если вы оставите гонорар себе. В конце концов, вы же нарушили ради меня свои планы и приехали в страну… Кроме того, я надеюсь, что нам удастся вернуть Блокнот, и вы еще приложите по нему свой топор. Считайте эту сумму авансом. — Ладно, — сказала я и сунула карту обратно. Буду считать это авансом. Жаль, что он заранее не подписал бумагу, которая входила во вторую часть сделки, но иногда приходится довольствоваться тем, что есть. Пусть миллион долларов послужит мне небольшим утешительным призом… Тем временем министр финансов развернулся и посмотрел на Кларка. — Джон, как вы понимаете, по некоторым причинам я не хочу афишировать эту потерю, — сказал он. — Поэтому предпочел бы, чтобы поисками артефакта занялись вы, с присущей вам аккуратностью. Я знаю, что у вас довольно большой опыт в такого рода делах. — Кое-какой опыт у меня есть, — согласился Кларк. — Но на первой стадии расследования мне в любом случае придется пообщаться с вашим окружением, и я должен буду задать им всем ряд неприятных вопросов. Хотя бы для того, чтобы подтвердить их невиновность, в которой вы уверены. — Да, я понимаю, — сказал Френсис. — Считайте, что вы получили от меня карт-бланш. — Почту за честь, — сказал Кларк и посмотрел на меня. Я отрицательно покачала головой. Я больше не работаю в полиции, и у меня не было никакого желания лезть в это расследование, чреватое неприятностями не только потому что в нем фигурировал могущественный сюжетообразующий артефакт. Опасной была сама фигура потерпевшего. Это была настолько низкая власть, что любой шаг следователя, любой его вопрос мог затронуть вопросы теневой безопасности и спровоцировать действия с совершенно непредсказуемыми последствиями. А у меня была куча своих проблем, которые одним только приездом в Город не только не решались, но и усугублялись. Даже если ТАКС не особенно интересовалось моей жизнью в Белизе, кто знает, что придет в голову этим ребятам, когда они обнаружат меня у себя под носом. — Найдите артефакт, и я приложусь по нему топором, — сказала я. Подписываться на большее я не собиралась. — Полагаю, в таком случае мы можем отпустить прекрасную леди, — улыбнулся Френсис. — Не беспокойтесь, Боб, моя служба подготовит документ, о котором мы говорили, в течение нескольких дней, а сам я сегодня же позвоню директору Смиту и прикажу ему забыть о вашем существовании. — Это очень любезно с вашей стороны, Френсис, — сказала я. Это было больше, чем я рассчитывала в момент пропажи артефакта, но плохая новость заключалась в том, что теперь я у министра финансов в долгу. И даже если Кларк с ребятами не найдут чертов Блокнот, я не сомневалась, что Френсис наверняка придумает, как предъявить мне счет. Но выбирать не приходилось. — Я распоряжусь, чтобы мой водитель отвез тебя в Город, Боб, — сказал Кларк. — Полагаю, ближайшие несколько часов мне все равно придется провести здесь, а потом он за мной вернется. — Вы можете воспользоваться моим лимузином, — предложил Френсис. Предложение прокатиться на машине самого могущественного человека в стране было довольно заманчивым, но я решила, что с меня хватит «мерседеса» Кларка и отказалась. — Что ж, был рад знакомству с вами, Боб, и надеюсь, что мы скоро увидимся, чтобы закончить это небольшое дельце, — сказал Френсис. — Я остановлюсь в Городе, — пообещала я. — Джон будет поддерживать со мной контакт. — Конечно. Мы сердечно попрощались, и я направилась к выходу, но не успела я дойти до двери кабинета, как меня посетило странное, но довольно знакомое чувство, холодок пробежал у меня по спине, а волосы на загривке встали дыбом. Такое обычно случается, когда очередной сюжет предлагает впустить его в мою жизнь, чтобы она перестала казаться мне медом. Или даже не предлагает, а пытается в нее ворваться. Я оглянулась и увидела, как Френсис выпучил глаза, схватился обеими руками за грудь и начал медленно заваливаться на пол. Стоявший рядом Кларк не дал ему упасть, сумев вовремя его подхватить и плавно опустить на пол, и, пожалуй, это было единственное, что он мог сделать. Когда я подошла к ним, а я напоминаю тебе, что кабинет там был совсем не скромных размеров, а шагала я неторопливо, уверенная, что спешить тут уже некуда, Кларк сумел ослабить узел на галстуке теневого министра финансов и приложить палец к его тощей шее. А потом он произнес два слова, хотя, в общем-то, в них не было никакой необходимости. Я и так уже знала, что именно здесь произошло. — Он мертв.
Глава 8
Конечно, Френсис был немолод и только что пережил изрядный стресс, который вполне мог спровоцировать сердечный приступ, однако Кларк говорил, что и Черный Блокнот убивает своих жертв именно так. По умолчанию, если заинтересованное лицо не указывает конкретного способа. Копы не верят в такие совпадения. В кабинет ворвался Гарольд. Не говоря ни слова, он тут же бросился к своему боссу, рванул на его груди рубашку так, что пуговицы в стороны полетели, и сноровисто приступил к прямому массажу сердца. Он так выкладывался, что я даже начала за него болеть, хотя в глубине души была уверена, что его усилия бесполезны. Спустя еще минуты полторы в комнату ворвалась реанимационная бригада из трех медиков с чемоданом лекарств и портативным дефибриллятором. И это при том, что никаких сирен мы не слышали и скорая не смогла бы приехать так быстро. Медики отстранили Гарольда и продолжили реанимационные процедуры под его контролем. Воспользовавшись тем, что внимание присутствующих временно было сфокусировано не на нас, мы с Кларком отошли в сторону. — Я ставлю на жену, — сказала я. — Статистика на твоей стороне, но мне все же больше нравится Гарольд, — сказал Кларк. — У него есть очевидный мотив. Ну да, амбициозный молодой человек, находящийся на предпоследней ступеньке своей карьеры, всего в шаге от самого дна, вполне мог организовать смерть своего босса, а прибежал сюда на помощь только для отвода глаз. Кстати, а как это он так быстро сюда прибежал? В то, что сердечный приступ был спровоцирован стрессом, а не инициирован при помощи Черного Блокнота, судя по всему, не верила не только я. — Чисто! — Разряд! Тело министра финансов выгнуло дугой. — Ставлю на двести! Кларк покачал головой, и я была с ним согласна. Если мы имеем дело с воздействием артефакта, то реанимационные процедуры ни к чему не приведут. — Чисто! — Разряд! Разве что… — Дайте я попробую. Медики уставились на меня, словно с ними заговорил внезапно оживший предмет меблировки. — Дать вам попробовать что? — Разряд, вот это все, — сказала я. — Вы врач? — Нет. Но… — как им объяснить, что если Френсис угодил в канву сюжета, вытащить его оттуда может только Цензор? Как вообще можно объяснить такое непосвященному человеку, чтобы он не принял тебя за сумасшедшую? — Тогда отойдите в сторону и не мешайте. Ставлю на триста! Кларк приобнял меня за плечи и отвел в сторону. — Чисто! — Разряд! — Черт побери, Джон! — Это не поможет, ты же знаешь, — сказал мне Кларк. Я испытывала некоторое сожаление, по большей части от того, что сорвалась часть нашей сделки, касающаяся ТАКС. А я уже было поверила, что смогу решить все свои чертовы проблемы с агентством… — Разряд! — Время смерти шестнадцать пятьдесят три… — Нет! — возопил Гарольд. — Пробуйте еще! — Это бесполезно, сэр. Он умер. — Пробуйте еще! Медик с дефибриллятором покачал головой. — Мне очень жаль, но тут уже ничего не поделать. Вместе с сожалением я испытывала какое-то странное облегчение. То бишь, я с самого начала подозревала, что произойдет какая-то фигня, но не знала, какая именно, и эта неоформленная потенциальная фигня меня напрягала. А когда все уже произошло, стало проще. Хотя сама жизнь должна была заметно осложниться… Пока медики накрывали тело, Гарольд наконец-то обратил внимание на нас с Кларком. — Нам нужно поговорить, — сказал он. — Несомненно, — сказал Кларк. — Мне нужно некоторое время, чтобы уладить тут все, — сказал Гарольд. — Вы не согласитесь подождать меня в моем кабинете? — Хотелось бы понимать, о каком именно времени идет речь, — сказал Кларк. — Десять-пятнадцать минут. — Хорошо, — сказал Кларк. — Мы подождем. — Мой кабинет… — Я знаю, — сказал Кларк. — Я бывал тут и раньше.* * *
Кабинет у Гарольда был куда скромнее, чем у его покойного босса, но зато гораздо более современный. Псевдовикторианская роскошь здесь присутствовала чисто номинально, зато мониторов на столе было целых три, а на журнальном столике вместо прессы лежал планшет. Но здесь тоже был кожаный диван, и я развалилась на нем, закинув ноги на подлокотник. Кларк с задумчивым видом уставился в окно. Наверняка он уже продумывал свои следующие шаги. — Что вообще известно об этом чертовом блокноте? — поинтересовалась я. — Какие у него свойства? Прописана ли у него в характеристиках способность исчезать из запертых сейфов, установленных внутри тщательно охраняемых помещений? — В тебе заговорило желание присоединиться к расследованию? — Во мне заговорила праздное любопытство, — сказала я. — Мне о таких его свойствах ничего не известно, — сказал Кларк. — Первое упоминание о блокноте появилось лет двадцать назад. Тогда он каким-то образом попал в руки обычного японского школьника, который довольно быстро разобрался в механизме его работы и в конечном итоге наворотил дел. Когда его удалось остановить, блокнот сменил владельца… Он переходил из рук в руки несколько раз, пока не исчез, и даже довольно долгое время считался утраченным, пока не всплыл в нашей стране меньше месяца назад. — У артефакта есть какая-то легенда, которая объясняет, почему он делает то, что делает? — Существуют две версии, — сказал Кларк. — Японский школьник считал, что ему в руки попала записная книжка бога смерти. — Японцы вообще странные, — сказала я. — А вторая? — Потому что, — сказал Кларк. По его словам, мы имели дело с сюжетным обоснованием типа «это магия такая, забей», в котором странные и противоречащие здравому смыслу события не объясняются вообще никак. Ты купил подержанную тачку, а она начала сама себя ремонтировать и убивать людей? Ты проснулся и обнаружил, что за ночь превратился в огромного мерзкого таракана? Ты — обычная молодая девушка среднестатистической внешности и без особых талантов, но тебя добивается куча парней, среди которых есть вампир и миллионер? Мы никогда не узнаем, почему. Просто очередной творец так захотел. Хотя, учитывая мое собственное происхождение, версию с записной книжкой бога смерти тоже не стоит сбрасывать со счетов. Гарольд управился даже быстрее, чем обещал. Прошло минут восемь, как он зашел в свой кабинет, плотно прикрыв дверь. — В сейфе его нет, — Гарольд обошелся без разговоров о погоде и сразу взял быка за рога. — Он у вас? — Нет, — сказал Кларк. — Тогда где он? — Пропал, — сказал Кларк. — И есть некоторая вероятность, что вы знаете об этом куда больше, чем мы. — Вы подозреваете меня? — У вас был доступ в кабинет, — сказал Кларк. — И у вас есть мотив. — Мне не известен код от сейфа. — Это недоказуемо. И у вас есть мотив. — О каком мотиве вы говорите? — Министр называл вас своим преемником. Гарольд кисло улыбнулся. — Вы не понимаете, как это работает, — сказал он. — Я не буду отрицать, что Френсис планировал оставить свой пост мне, но это должно было произойти еще очень нескоро, как минимум, лет через десять. Когда я обзаведусь нужными связями и приобрету достаточный вес в теневом правительстве, наработаю авторитет. Сейчас мою кандидатуру никто не утвердит. Кларк кивнул, но, скорее, просто для вида. Это были только слова, точно такие же, как и то, что Гарольду был неизвестен код от сейфа, и проверить то, что он говорит, мы никак не могли. И даже если бы дела на самом деле обстояли так, как он пытался нам их преподнести, у него вполне могли быть другие, менее очевидные мотивы, так что вычеркивать его из списка подозреваемых было рано. В конце концов, у него было главное для присутствия в этом списке— у него была возможность. — Вы появились в кабинете первым, — сказал Кларк. — Почти сразу же после того, как это произошло. Что это, если не желание убедиться, что все получилось? — У Френсиса был установлен кардиостимулятор, данные с которого, в том числе, выводились и на мой телефон, — сказал Гарольд. — Поэтому я прибежал сразу же, как только получил тревожный сигнал. Я удовлетворил ваше любопытство? — Вполне. Видимо, он все же был немного выбит из колеи произошедшими событиями, потому что даже не поинтересовался, на каком основании Кларк вообще устроил этот допрос. Гарольд уселся за свой стол и потер лицо рукой. — А теперь вы удовлетворите мое любопытство, — сказал он. — Значит, артефакт пропал? — Да. И перед смертью министр поручил мне его найти, — сказал Кларк. — Это было устное распоряжение, и если вы или кто-то из вашего офиса его отменит, я не буду иметь ничего против. — Я знаю вашу репутацию, и мне важно ваше мнение, как профессионала, — сказал Гарольд. — Вы считаете, что это убийство? Что кто-то использовал Блокнот, вписав в него имя министра? — Это весьма вероятно. — А что думаете вы, мисс Кэррингтон? — наконец-то вспомнил он о моем присутствии. — Полагаю, узнать точно мы сможем только в тот момент, когда найдем артефакт и посмотрим, что в нем написано. Ну, в смысле, когда кто-нибудь его найдет. Даже если это будет не Джон. — Говоря по правде, я пока не знаю, что делать, — сказал Гарольд. — Но пока кабинет министров не утвердит в должности нового министра финансов, я буду исполнять обязанности Френсиса, и, видимо, это решение придется принимать мне. Я знаю, что у нас есть специальная структура, которая занимается такого рода делами, но Френсис почему-то не хотел ее использовать, и я тоже не буду выносить сор из избы. Займитесь этим расследованием, Джон. Я выпишу вам документ со всеми необходимыми полномочиями. Кого, кроме меня, вы подозреваете? — В первую очередь я должен проверить ближний круг, — дипломатично сказал Кларк. — Сын, как я понимаю, в Европе. А где жена? Гарольд глянул на экран своего телефона. Что у него там, ее расписание? Или он ее геолокацию отслеживает? — В гольф-клубе, — сказал он. — Дафна играет в гольф два раза в неделю. Я пока не стал ее извещать… — Я думаю, нет особого смысла с этим тянуть, — сказал Кларк. — Попросите ее приехать домой. — Вы станете ее допрашивать? Вот так, сразу… — Мы имеем дело с опасным артефактом, — сказал Кларк. — Который неизвестно где и с помощью которого можно натворить кучу дел, причем много времени это не займет. Каждая минута промедления может стоить человеческих жизней. И я постараюсь быть максимально тактичным. Гарольд снова взялся за свой телефон, набрал номер, приложил аппарат к уху. — Не отвечает, — сказал он. — Может быть, она играет и оставила телефон в номере, — предположила я. — Кстати, об этом… Я хотела напомнить об обещании Кларка отправить меня в отель, но Гарольд уже звонил водителю Дафны, объяснял ему ситуацию и просил разыскать жену Френсиса и доставить ее домой в максимально сжатые сроки. Да, именно так он и выразился. Максимально сжатые сроки. Все-таки, бюрократия неистребима. — Еще мне нужен список охранников и уборщиков, которые обладали доступом в кабинет, — сказал Кларк. — А вы не считаете, что артефакт мог… покинуть сейф какими-то другими путями? — спросил Гарольд. — Я поверю в мистику только после того, как смогу отбросить более очевидные версии, — сказал Кларк. — Что вы скажете о его сыне? — Митч — хороший парень и прилежный студент, — сказал Гарольд. — Он уже давно прошел стадию подросткового бунта, и у него прекрасные отношения с родителями. Не думаю, что он на такое способен. — Мы не знаем, чем он занимается в Европе. — Получает образование, — но я понимала, о чем говорит Кларк. Парень мог попасть под дурное влияние, и его новые компаньоны… Нет, это слишком притянуто за уши. Откуда бы кто-то в Европе мог знать, что министерство финансов получит в свое распоряжение могущественный артефакт? Ведь, как я понимаю, с этого момента даже месяца не прошло. Внешнее влияние можно исключить. Если это сын, то у него должен быть личный мотив. У Гарольда зазвонил телефон. Он выслушал собеседника, и лицо его изменилось. — Будьте там, — сказал он. — Никого не впускайте и не вызывайте полицию, пока мы не приедем. Мне еще больше захотелось в отель. В любой. Пусть даже номер там будет кишеть клопами, а телевизор показывает только порноканалы. Можно даже не в отель, а в коробку из-под холодильника под мостом, только бы оказаться подальше от всей этой ситуации, которая с каждой секундой все больше катилась в пропасть. — Это был водитель Дафны, — сказал Гарольд, положив трубку. — Она мертва. — Сердечный приступ? — выстрелил наугад Кларк. И промазал. — Убита. Ее нашли задушенной в ее номере в гольф-клубе. — Едем, — сказал Кларк. — Может быть, по дороге вы таки забросите меня в отель? — поинтересовалась я. — Давай после гольф-клуба, — сказал Кларк. — Я хочу, чтобы ты тоже осмотрелась на месте. Ты все-таки тоже бывший коп. Может быть, тебе удастся что-нибудь заметить. Мне все еще не хотелось во все это лезть, но я чувствовала себя причастной к этому расследованию хотя бы из-за миллиона долларов, который лежал в моем кармане, и о котором никто не вспоминал. Я подумала, что могу отработать хотя бы часть этой суммы, если помогу Джону осмотреться на месте преступления. Вдобавок, у меня оставалась надежда что Гарольд, исполняющий обязанности министра финансов, может помочь мне со второй частью сделки… Нет, наверное, это глупо. Вряд ли у референта может быть такое же влияние на ТАКС, как и у его босса. — Мне нужна еще пара минут, чтобы разобраться с делами, — сказал Гарольд. — Мы подождем, — сказал Кларк. Гарольд схватил телефон и вылетел из кабинета. — Странное совпадение, да? — сказал Кларк. — Зато ты, похоже, получил приоритетную линию расследования, — сказала я. — Прости, что я тебя во все это втянул, Боб. — И продолжаешь втягивать. — Мне необходима твоя помощь, — сказал он. — Только не говори, что это из-за того, что я бывший коп, — сказала я. — У тебя гораздо больше опыта. — Это из-за того, что ты — Цензор, — согласился он. — И в такого рода делах твой опыт куда больше моего. Кроме того, ты можешь заметить то, на что я просто не обращу внимание. — Но после гольф-клуба ты отвезешь меня в отель, — сказала я. — Я готова оказывать тебе консультационную поддержку, но не более того. Ну и, разумеется, я использую топор, когда ты найдешь эту штуковину. — Если найду, — криво усмехнулся Кларк. — За одним из ее предыдущих владельцев охотились несколько лет. Я понимала его скепсис, но, по большому счету, меня эта ситуация не качала. Я получила свой миллион, ТАКС пока еще не подозревало, что я в стране, и мне не было никакого дела до охоты за Черным Блокнотом. Кто-то может убивать людей с его помощью? Ну и что? Люди постоянно убивают друг друга и безпомощи сюжетообразующих артефактов, но никто почему-то не изымает из обращения ни пистолеты, ни кухонные ножи, ни пешни для колки льда. Владельцев Черного Блокнота несколько раз удалось нейтрализовать и без моего участия, так зачем же нарушать эту славную традицию? Так что я собиралась пожелать Кларку удачи, переночевать в отеле, повидаться с родителями и снова свалить из страны, на этот раз выбрав место назначения подальше, чем Белиз. И чтобы там не было проблем ни с медициной, ни с образованием, ни с дальнейшим трудоустройством… И чтобы это была не слишком дорогая страна, потому что миллион только на первый взгляд кажется такой крупной суммой. В общем, у меня была куча своих проблем и влезать в дело, касающееся теневого правительства и самых низов власти, мне совершенно не хотелось. Я была беременна, у меня были определенные проблемы с головой, мне надо было что-то сделать с моей правой рукой, благо, теперь у меня были на это деньги, и… И я чувствовала, что это мой последний шанс выбраться из всей этой истории, пока она не затянула меня на дно.Глава 9
Дафну мы нашли в ее номере в загородном гольф-клубе, для оплаты членства в котором могло бы не хватить и той суммы, что сейчас валялась в заднем кармане моих джинсов. Дафна лежала поперек кровати на смятых простынях и была совершенно обнаженной, если не считать брендового шарфика, намотанного вокруг ее шеи. Того самого шарфика, которым ее и прикончили. Кроме нас с Кларком и Гарольдом в номере присутствовал только невозмутимый администратор гольф-клуба, сохраняющий на лице безупречный покер-фейс. Что ж, полагаю, за время работы здесь он насмотрелся и не на такое. Богачи тоже люди, знаешь ли. Судя по телу Дафны и ее безупречной коже, либо Митч не был их общим с Френсисом ребенком, либо ее пластический хирург был настоящим волшебником. — Следы асфиксии, — констатировал Гарольд. — Она была в номере не одна? — поинтересовался Кларк, глядя на администратора. Администратор покачал головой. — Мы не вмешиваемся в личную жизнь членов клуба, — сказал он. — Мы не из полиции, — сказал Кларк. — Нам вы можете рассказать. Она была с кем-то из других гостей, или они заселились вместе? — Это конфиденциальная информация, — сказал администратор. — И я бы не поделился ей, даже если бы владел. — Вы знаете, кто она? — спросил Кларк. — Именно поэтому бы и не поделился. Вряд ли администратор гольф-клуба знал, что имеет дело с семьей теневого министра финансов, но Френсис, наверное, и в публичной своей ипостаси был очень влиятельным человеком. Кларк вздохнул. — Как вас зовут? — спросил он. — Жак. — Легально в стране? Жак закатил глаза, как бы демонстрируя, что нелегальный иммигрант не смог бы подобраться к его должности и на километр. — Вы, видимо, не до конца понимаете, что происходит, Жак, — сказал Кларк. — Я когда-то работал в полиции и знаю, как они ведут дела, но я уже давно не коп, и у меня свои методы расследования. Вы расскажете мне все, что я захочу знать, Жак, или я прострелю вам колено. Жак несколько спал с лица и растерянно посмотрел на Гарольда, с которым, видимо, был знаком и раньше. Гарольд пожал плечами. — Я не одобряю методов мистера Кларка, — сказал он. — Но мне нужен результат. — Конфиденциальность членов клуба… Кларк достал пистолет. К моему горлу подкатил комок тошноты, закружилась голова. Я встала со стула и подошла к окну, Кларк бросил тревожный взгляд в мою сторону. — Все в порядке? Я помотала головой. — Мне нужно на свежий воздух, — сказала я. — Я подожду вас у машины. — Тебя проводить? — Нет, сама доберусь. На свежем воздухе мне стало чуть полегче, и я села на скамейку у входа, недалеко от подъездной дорожки, на которой был припаркован лимузин Кларка. Вокруг сновали члены и гости клуба, и по их внешнему виду было не отличить обычных прожигателей жизни от вершителей судеб мира сего. — С вами все в порядке, мисс? — осведомился у меня приятного вида молодой человек в белоснежных одеждах и туфлях для гольфа. У него были длинные вьющиеся волосы и небольшая золотистая бородка, так что он вполне мог бы служить архангелом у врат рая. Но я надеялась, что мои проблемы еще не зашли столь далеко. И, кроме того, была уверена, что мне приготовлено место в аду. — А что, непохоже? — Вы выглядите так, словно съели на ланч что-то очень и очень несвежее, — улыбнулся мнимый архангел. — Может быть, мне принести вам воды или вызвать подмогу? — Нет, спасибо, — сказала я. — Мне уже лучше. Я еще немного посижу и все пройдет. — Уверены? — На все сто. — Кстати, меня зовут Макс. — А почему вы считаете, что это кстати? — Макс — это всегда кстати. Он ухмыльнулся и заговорщически мне подмигнул, словно это была какая-то шутка, очевидная нам обоим. Но черта с два. — А вас как зовут? — Боб. — Боб как… На подъездной дорожке появился новый лимузин. — Боб, как Боб, — сказала я. — Красивое имя. — И очень редкое. Он продолжал довольно уныло ко мне подкатывать, но я его уже практически не слышала, потому как мое внимание было приковано к куда более любопытному и забавному зрелищу. Брат Тайлер Пирпонт, уже практически выбравшийся из своего лимузина, заметил меня, мирно сидящую на скамейке, на несколько мгновений замер, а потом попытался завалится обратно в лимузин, делая вид, что именно так все и задумывал. Я мило ему улыбнулась и поманила его указательным пальцем, после чего он с несвойственной для пожилого гольфиста прытью исчез в недрах автомобиля, и лимузин стартовал с места чуть ли не с пробуксовкой. Я выставила указательный палец, как дуло пистолета, и дважды «выстрелила» ему вслед.* * *
Хотя приехали мы втроем, Гарольд вместе с нами обратно не поехал, сказал, что доберется домой сам. Наверное, арендует электросамокат, вызовет себе убер-вертолет или что-то в этом роде. Гарольд уже не занимал верхние строчки нашего списка подозреваемых, но вычеркивать его я все равно не собиралась. По дороге в центр Кларк заявил, что проголодался и предложил где-нибудь перекусить. Я согласилась, скорее из вежливости, чем потому что на самом деле была голодна. Кларк выбрал небольшой итальянский ресторанчик, вроде того, в котором я устроила свою первую перестрелку под кураторством ТАКС, и где Эллиот Смит умер у меня на глазах в первый раз. Стараясь выбросить эту сцену из головы, я заказала пасту с морепродуктами и стакан апельсинового сока. Кларк тоже что-то заказал. — Как ты в целом, Боб? — спросил он, когда официант удалился передавать наш заказ кухне. — Честно говоря, хреново, Джон, — сказала я. — Я ведь работала над собой. Может быть, не слишком усердно, но работала. Я пыталась стать лучше. Я понимаю, что не могу избавиться от своего кровавого прошлого, но я хотела бы, чтобы оно больше не повторялось. Но стоило мне вернуться в Город, трупы вокруг начали множиться, как грибы после дождя. — Мне извиниться еще раз? — Не стоит, — сказала я. — Просто теперь я понимаю, что возвращение было ошибкой, но это моя ошибка, а не твоя. Здесь слишком много знакомого. Практически все здесь напоминает мне о прошлом. — Том, которое ты хотела бы забыть? — Будем реалистами. Вряд ли я это забуду, Джон, — сказала я. — Если уж до сих пор не получилось. — Тогда уезжай, — предложил он. — Прямо сегодня, сейчас. Хочешь, я отвезу тебя в аэропорт? — Сначала мне нужно повидаться с родителями, — сказала я. — А куда двинешь потом? — Не знаю. Я еще не решила. Австралия вроде достаточно далеко, и там говорят по-английски… — Хороший выбор, — одобрил Кларк и отломил кусок свежеиспеченного хлеба из корзины, которую официант поставил перед нами на стол. — Так ты введешь меня в курс дела? — спросила я. — А зачем, если ты собираешься уехать? — Пока я еще здесь, — сказала я. — И ты меня впутал. — О твоем участии не знает никто, кроме Гарольда. И брата Тайлера, а значит, и всей секты имени меня. Пусть подробности им неизвестны, но они в курсе, что я вернулась в Город и засветилась в месте, которое мне не по уровню. Они начнут задавать вопросы, а у брата Тайлера наверняка есть контакты в теневом правительстве, и какие-нибудь ответы он найдет. Но реакция брата Тайлера была мне понятна. После того, как сектанты отказали в помощи Реджи, который пытался мне помочь, особо теплых чувств я к ним не испытывала. Брату Тайлеру и его ребятишкам была нужна Дщерь Мести и Войны, а не Роберта Кэррингтон, которой я хотела остаться. Ирония заключалась в том, что я собиралась спустить дело на тормозах, а Дщерь Мести и Войны вряд ли забыла бы обиду, нанесенную ее избраннику. Пусть даже их союз оказался крайне недолгим. — На сколько ты готова задержаться здесь, Боб? — спросил Кларк. — Мне все еще может понадобиться твоя помощь, когда я найду артефакт. — Если найдешь, — сказала я. — И не факт, что моя помощь будет тебе нужна. Френсис мертв, а его преемник может и не захотеть уничтожать такую ценную штуку. — Но она должна быть уничтожена, — сказал Кларк. — Если теневики получат в свои руки инструмент, при помощи которого можно избавиться от любого политического противника, да и от любого человека вообще, стоит только написать его имя… — То их власть станет еще более абсолютной? — предположила я. — Для нас, обычных людей, ничего не изменится. Услышав слово «обычный» из моих уст, Кларк хмыкнул. — Ты же понимаешь, что скорее всего они устроят внутреннюю грызню, — сказал Кларк. — Битву за портфели и кабинеты, и в результате к власти могут прийти совсем не те люди. Френсис был далеко не худшим вариантом, поверь мне. — Верю, — сказала я. — Но, по-большому счету, мне плевать. Они управляют всем в этой стране, они и так могут испортить жизнь любому, стоит им только захотеть. — Может стать хуже, — заметил Кларк. — Всегда может стать хуже. — И ты на самом деле считаешь, что тебе позволят уничтожить Блокнот? — Я найду его, привезу к тебе, и ты применишь свой топор, — сказал Кларк. — У меня есть соглашение с министром финансов, и смерть Френсиса его не отменяет. Так будет правильно. Смело. Отчаянно смело и в то же время глупо. Все как я люблю. — Ладно, поглядим, — сказала я. — Так что по фактам? — Дафна была в клубе с гостем, и это был не первый раз, когда она приводила с собой мужчин, — сказал Кларк. — Она постоянно изменяла мужу? — Это не наше дело, — сказал Кларк. — Нынешнего в клубе видели всего пару раз, так что можно сказать, что этот роман начался недавно. — У нас есть имя? — Джон Уэйн, — сказал Кларк. — Так она его записала в гостевую книгу. — Что, правда? — Ага. Понятно. Гость хотел сохранить инкогнито, поэтому назвался вымышленным именем. А администрация клуба, которая все прекрасно понимает, предпочитает не задавать лишних вопросов. И даже если бы они знали, чья на самом деле это жена, вряд ли бы они изменили свою политику. Жены пожилых богатых мужчин часто… играют в гольф. — Отпечатки пальцев, генетический материал, все такое? — Досконально этой проверкой займется следственная группа, которая сейчас работает на месте, — сказал Кларк. — Гарольд обещал прислать мне копии отчетов. — И откуда на твоем лице столько скептицизма? — Не знаю, — сказал Кларк. — Если у них был секс, то он не мог не наследить. Хоть что-то да должно было остаться. — Скорее всего, — сказал Кларк. — Но не факт, что нам это поможет, сама понимаешь. Если он не служил в армии и раньше не имел проблем с законом, его данных просто не будет в базе. — А что с камерами? — Такое впечатление, что он знал, где они стоят, и специально пытался не засветить лицо, — сказал Кларк. — Все, что у нас есть, это несколько фотографий в плохом разрешении и с очень неудачных ракурсов. Конечно, можно попробовать составить фоторобот или пригласить полицейского художника, чтобы он поработал с персоналом, но то такое… — Мой жизненный опыт просто вопит о том, что найти можно кого угодно, — сказала я. — Особенно если задействована государственная машина. — Найти можно кого угодно, но все упирается в фактор времени, — сказал Кларк. — И потом, Боб, а ты не думаешь о том, что смерти Френсиса и его жены могут быть и не связаны между собой? Умерли они по-разному… — А по времени просто так удачно совпало? — уточнила я. По крайней мере, они умерли в один день. Интересно, было ли у них персональное «долго и счастливо». Что-то мне подсказывало, что скорее всего нет. Кларк пожал плечами. — Ты же знаешь, бывают и более странные совпадения. — Ну да, — сказала я. — Тогда давай пойдем в своих предположениях еще дальше. Дафну задушил любовник, Френсис умер от натурального инфаркта, а Черный Блокнот забрал кто-то еще, и все эти события вообще никак не связаны и не являются звеньями одной цепи. — Всякое может быть, — сказал Кларк. — Это может быть даже непреднамеренное убийство. Знаешь, некоторые просят своего партнера использовать асфиксию во время полового акта, чтобы усилить ощущения. — И откуда тебе известны такие подробности, Джон? — Просто живу долго. — И ты на самом деле в это веришь? — Нет, — сказал Кларк. — Я просто такое допускаю. Помнишь правила? Мы должны проверить все версии, сколь мало вероятными они бы нам ни казались. — Звучит разумно, — сказала я. — И скучно. — Однако, меня предупреждали, что артефакт обладает повышенной токсичностью и способностью исчезать от охотящихся на него в самый последний момент. Поэтому версия с убийством все-таки будет приоритетной. Нам принесли наши заказы. Кларк с энтузиазмом принялся за еду, у меня же аппетита не было, и я вяло поковырялась вилкой в тарелке. На вид паста выглядела вполне неплохо, но от ее запаха меня начало мутить. — Хочешь заказать что-то другое? — спросил Кларк. — Нет, может, позже поем, — сказала я, делая глоток апельсинового сока. — Кстати, в номере Дафны были какие-нибудь бумаги? — А? Что? Вроде бы, нет, — сказал Кларк. — Может быть, я просто не обратил внимания. Почему ты спрашиваешь? — На прикроватной тумбочке лежала шариковая ручка, — сказала я. — Это даже не улика, — сказал Кларк. — Где угодно может лежать шариковая ручка. — Но бумаги для записей рядом не было. Я внимание обратила. Кларк покачал головой. Согласна, улика так себе. Шариковую ручку к делу не пришьешь. — И как ты это видишь? — спросил Кларк. — Ее роман с Уэйном начался после того, как министр финансов заполучил Блокнот, — сказала я. — Логично предположить, что Уэйн узнал о находке, познакомился с ней, очаровал и убедил выкрасть Блокнот для него. Использовал ее, чтобы получить артефакт, а когда получил его, то избавился от ставшего ненужным инструмента. Вопрос о том, кто из них вписал в Блокнот имя Френсиса, остается открытым. Возможно, это сделала она, чтобы пожилой муж не стоял на ее пути к счастью, возможно, он, чтобы запутать следы, но для твоего расследования это решающего значения не имеет. Блокнот у мистера Уэйна. — Или у того, на кого он работает, — сказал Кларк. — Или у того, на кого он работает, — согласилась я. — В любом случае, ключ к этому делу — это мистер Уэйн, который очень не хочет, чтобы его нашли. — Мы его найдем, — сказал Кларк. Это стандартная полицейская процедура, даже если никто из нас двоих больше не коп. Они изучат прошлое Дафны, восстановят ее последнюю пару недель минуту за минутой, и рано или поздно обнаружат место, в котором мистер Уэйн прокололся. Не мог не проколоться. Все прокалываются. Другой вопрос в том, сколько времени все это займет. Если мистер Уэйн не был конечным артефактоприобретателем и работал на кого-то еще, то этот кто-то получит значительную фору. А если у него есть опыт в такого рода делах, то он избавится от мистера Уэйна, чтобы обрубить все идущие к нему ниточки. Похоже, у Кларка и его ребят впереди много работы. Очень деликатной работы, если учесть, с какими именно людьми им придется иметь дело. Ведь человек, который устроил утечку информации из теневого министерства финансов, и сам вряд ли будет простым обывателем. — Я не завидую тебе, Джон. Тебя ожидают адские времена. Хорошо, что меня ты позовешь только к финальному акту. — Везет же тебе, — сказал Кларк. — Но хочу предупредить, что вряд ли задержусь тут больше, чем на пару недель, — сказала я. — Пусть ТАКС ко мне пока и не лезет, но я не хочу лишних проблем. — Мы постараемся справиться, — сказал Джон. Он отправил себе в рот и прожевал очередную порцию еды, потянулся за стаканом и тут его взгляд остекленел. — Поперхнулся? — спросила я. — Воды? Прием Геймлиха? — Довольно иронично, — сказал Кларк, схватился руками за грудь и упал под стол.Глава 10
Джон Кларк был метачеловеком, который умудрился прожить уже двести с лишним лет, подвизаясь в довольно опасных профессиях, и главной его суперсилой была способность возрождаться после смерти. Не знаю уж, какой механизм тут был задействован, но одну из его смертей я видела своими глазами, когда он помогал мне уйти от погони ТАКС. Наверное, поэтому я напряглась не так сильно, как напряглась бы при смерти любого другого человека. К нашему столику тут же подбежали официанты и администратор, чуть позже к нам присоединился водитель Кларка, у которого была четкая инструкция относительно таких случаев. Он запретил вызывать обычную скорую помощь и набрал номер частной клиники, с которой у Кларка был контракт. Я достала телефон и набрала номер Гарольда. — Слушаю, мисс Кэррингтон. — Просто хотела убедиться, что вы живы, — сказала я. — Я жив, — уверенно заявил Гарольд. — Что заставило вас в этом усомниться? — Джон Кларк мертв, — сообщила я. — Инфаркт. — Ясно, — сказал Гарольд. — Пусть он перезвонит мне утром. — Я передам. — Доброго вам вечера, мисс Кэррингтон. — И вам. Реанимобиль из частной клиники Кларка появился уже через десять минут. Естественно, никаких действий на месте они проводить не стали, просто положили тело Кларка на носилки и покатили их на улицу. Я попыталась присоединиться к ним, но в машину меня не пустил водитель Джона. Сказал, что подбросит меня до клиники. Что ж, картина вырисовывалась довольно четкая. У Кларка было отменное здоровье, и смертью по естественным причинам для него считалась передозировка свинца в организме, так что у меня не было сомнений в том, чем был вызван его инфаркт. Новый обладатель Черного Блокнота, мистер Уэйн или его наниматель, был в курсе, кому было поручено расследование этого дела, и нанес удар на упреждение. Гарольда не тронули, значит, разборки за кресло министра финансов не имели к этому никакого отношения. Похититель просто зачищал хвосты. В клинике случилась небольшая заминка. На стойке регистрации не хотели пускать меня внутрь, но потом выяснилось, что Кларк какого-то черта внес меня в список допущенных к его телу лиц. Когда меня проводили к его палате, Джона уже уложили на кровать и подключили к медицинскому оборудованию, и я могла полюбоваться на абсолютно ровную линию на кардиомониторе. Врачом Кларка оказалась пожилая китаянка, собиравшая седые волосы в конский хвост. Ее звали доктор Чен. — Мисс Кэррингтон, если я не ошибаюсь? — я кивнула. — Вы были с ним в тот момент, когда это произошло? — Да. — Чем он занимался в этот момент? — Мы ужинали. — Когда это случилось? — Примерно полчаса назад. Инфаркт, да? — Вероятно. Вскрытие мы, по понятным причинам, проводить не будем, — она вздохнула. — Наверное, он самый странный ваш пациент, — заметила я. — Один из, — подтвердила доктор Чен. — Сколько времени обычно занимает процесс… — Воскрешения? — уточнила она, несмотря на мою заминку. — От четырех до шести часов, в зависимости от причины смерти, полагаю. У нас слишком мало данных для сбора статистики, и точную зависимость мы еще не уловили. — Сколько раз он уже делал это под вашим присмотром? — Три, — сказала она. Наверняка пару раз его убили из-за меня. В смысле, из-за того, что он мне когда-то помогал. — Но он утверждал, что за время его военной карьеры ему приходилось проходить через это не меньше сотни раз. Военной карьеры, конечно. До работы в полиции, которую он считал своим выходом на пенсию, Кларк был шпионом, саботажником и диверсантом, наемником высшего класса. Может быть, когда-то он и служил в настоящей армии, но точно не в этом веке и не в этой стране. — Вы будете ждать его пробуждения здесь? — Если вы не возражаете, — сказала я. — И если это никому не помешает. — Вы не можете нам помешать, потому что в случае мистера Кларка мы ничего и не делаем, — сказала она. — Никаких медицинских вмешательств, только наблюдение и снятие показаний приборов. — А потом выставляете ему счет? — Джон богат и может себе такое позволить, но интересно, по какой статье они проводят свои расходы. — Похоже, вы не знаете, — сказала она. — Мистер Кларк не платит нам. Это мы платим мистеру Кларку за возможность проводить свои исследования. Кларк богат, но не отказывается от дополнительного источника доходов. Наверное, так и поступают по-настоящему деловые люди. Мне бы такую хватку… Впрочем, в кармане моих джинсов уже лежал миллион долларов, так что в кои-то веки мне не придется считать копейки до следующего поступления на мой счет. Доктор Чен закончила с настройкой оборудования, показала мне кнопку вызова медсестры, если вдруг что-то пойдет не так, и я замечу это раньше, чем их приборы, и оставила меня с Кларком наедине. Я уселась в кресло и с наслаждением скинула кеды. К вечеру ноги начинают отекать, но, как я понимаю, дальше будет только хуже. Что ж, еще и суток не прошло с момента пропажи артефакта из сейфа, а у нас уже три трупа… Впрочем, у кого это «у нас»? Я больше не работаю в полиции, и это расследование — не мое дело. Мое дело — дождаться, пока Кларк придет в себя, сказать, чтобы он перезвонил Гарольду, пожелать им обоим удачи и отправиться на встречу с моими родителями, которые наверняка все еще оплакивают мою смерть. Наверное, мне стоило послать им весточку из Белиза, но тогда я не была уверена в том, что это безопасно. А теперь слать эсэмэски уже не было никакого смысла. Лучше уж сообщить им хорошие новости лично.* * *
Я проснулась от писка медицинской аппаратуры, до этого молчавшей. Что ж, в обычном случае это является очень плохим знаком, но у нас же тут все наоборот, и Кларка подключили ко всем этим штуковинам уже мертвым. Я глянула на кардиомонитор и увидела зигзаги вместо идеально ровной линии, что была там, когда я засыпала. Сердце Кларка снова билось. Он открыл глаза. В них не было растерянности, которой можно было бы ожидать от человека, который умер и воскрес в каком-то новом месте. Он точно знал, что произошло и где он находится. — Привет, Боб. — Привет, Джон. — Долго меня не было? Я бросила взгляд на экран телефона. — Около четырех часов. — Уложился в стандартный интервал. И все это время ты была здесь? — Мне все равно особо некуда идти. — Мне жаль, — снова завел он свою шарманку. — Завязывай, Джон, — сказала я. Он хмыкнул. — Инфаркт, да? — Похоже на то. — От инфаркта я еще ни разу не умирал, — сказал он. — Всякое было в моей долгой и полной опасности жизни, но вот инфаркт — это для меня что-то новое. Медицинский персонал отнюдь не спешил в его палату, хотя доктор Чен наверняка получила весточку о том, что их самый странный пациент вернулся в число живых. Но это и понятно, к чему спешить, если жизни пациента ничего не угрожает, и все даже наоборот. — Все когда-нибудь случается в первый раз, — сказала я. — И то верно. Так вот… — И во второй, — сказала я. — Что ты имеешь в виду? — ухмылка сползла с его лица. — Не тупи, Джон, — сказала я. — Твое имя все еще в списке. — Ты же не думаешь… Но на самом деле я думала. У меня была теория, и я была здесь еще и для того, чтобы ее проверить. Что будет, если вписать в список смертников имя бессмертного? Он умер, Черный Блокнот сработал так, как и было задумано его создателями, кто бы ими не был. Потом сработал его скилл, и он воскрес. Но его имя все еще там, на странице Блокнота. Что же дальше? Ограничится ли зловещий артефакт одной смертью или вгонит Кларка в цикл смертей и возрождений, и если второе, то как разорвать этот чертов круг? И возможно ли это вообще? — Боб… — Джон, — я взяла его за руку. — Ты отомстишь за меня, если что? — Конечно, — сказала я. — Похоже, ты права, — на этот раз он не стал хвататься за грудь, просто откинулся на подушки и закрыл глаза. Линия на мониторе нарисовала еще пару зигзагов, а потом стала прямой, запиликала сигнализация. Вот тут-то персонал и засуетился. В комнату ворвалась реанимационная команда, но ни уколы, ни искусственное дыхание, ни разряды дефибриллятора ни к чему не привели. Медики остались с Кларком, а доктор Чен позвала меня в свой кабинет. — Что происходит, мисс Кэррингтон? — Он очнулся, а потом снова умер, — сказала я. Жив он был примерно сорок секунд, плюс-минус. То есть, запись снова сработала. — У него было абсолютно здоровое сердце, — сказала она. — Такие, как мистер Кларк, не умирают от инфаркта. Да еще и два раза подряд. — Вы подозреваете, что я вколола ему какую-то дрянь, которая спровоцировала инфаркт? Она покачала головой, а зря. Я бы подозревала. Оба раза я была рядом с Кларком, причем во втором случае кроме нас в палате вообще больше никого не было. В любом случае, для чистоты эксперимента я бы на ее месте удалила меня из палаты перед тем, как Кларк должен будет воскреснуть в очередной раз. Чтобы исключить всякую возможность воздействия извне. Но я, в общем-то, и так не собиралась здесь задерживаться. Я уже увидела все, что мне было нужно. — Вы над чем-то работали вместе? — спросила доктор Чен. — Это конфиденциальная информация, и я не имею права о ней распространяться, — сказала я. — Я просто хочу знать, чего нам ждать дальше. — Мой прогноз может оказаться неверным, — предупредила я. — Но, скорее всего, ситуация останется без особых изменений. Он будет приходить в себя меньше, чем на минуту, а потом снова умирать, и так каждые четыре часа. Плюс для доктора Чен в том, что они получат огромную кучу статистических данных, и смогут зафиксировать не только воскрешение, но и сам момент смерти в стенах клиники, чего раньше ни разу не случалось. Минус в том, что все ее знания не помогут решить проблему, потому что решение это лежит в отнюдь не медицинской плоскости. — И что же нам делать? — Я не знаю, — сказала я. — Я не врач. — Вы его душеприказчик, — сказала доктор Чен. — Да неужели? — изумилась я. — В составленном им списке несколько человек, которые имеют право принимать решения за мистера Кларка, если он сам не сможет, — сказала доктор Чен. — И в данный момент вы здесь. — Делайте то, что считаете нужным, — сказала я. — А если нам потребуется сделать вскрытие? Я вздохнула. — Полагаю, вскрытие ему не сильно поможет, но и не повредит, — Кларк рассказывал, как он восстанавливался после взрывов, как-то раз хвастался, что сумел сделать это после прямого попадания танкового снаряда, и даже тогда я не думала, что это пустое бахвальство. — Если это необходимо, то… — И сколько это может продлиться? — спросила она. — Я не знаю, — сказала я. — Я постараюсь помочь… своими способами, но я, как и вы, впервые с таким сталкиваюсь и не знаю, можно ли тут помочь в принципе. Если вдруг кончатся деньги, и он перестанет представлять для вас научный интерес, просто предупредите меня перед тем, как выкинуть его завернутый в пакет труп на улицу, хорошо? — Мы бы никогда так не поступили, мисс Кэррингтон. — Ну и хорошо, — сказала я. Мы обменялись с доктором Чен телефонами и обещали держать друг друга в курсе, если вдруг что-то изменится, и я вызвала себе Убер, чтобы отправиться в отель. Здесь бы от меня все равно толку не было.* * *
С миллионом долларов в кармане я могла позволить себе любой отель Города, но пример Кларка и его взаимоотношений с частной клиникой все еще стоял у меня перед глазами, так что я подумала, что нет никакого смысла платить за то, что можно получить бесплатно, и водитель Убера высадил меня у входа в «Континенталь». — Простите, мисс, свободных номеров нет, — сказал мне скучающий у стойки портье. — У вас проходит какая-то конференция? — Можно и так сказать. Кстати, есть отличный отель совсем недалеко отсюда, буквально в двух кварталах, и если вы еще не отпустили такси… — Может быть, вы подыщете для меня хоть какой-нибудь чулан? — спросила я. — Швабры оттуда можно просто выкинуть в коридор. — Простите, у нас все забронировано, — сказал он. Я порылась в кармане и выложила на полированное дерево стойки платиновый кулон, который мне вручили в Белизе. Молодой человек мгновенно поменялся в лице, изобразил искреннюю улыбку и рассыпался в извинениях. — Президентский люкс вам подойдет, мисс Кэррингтон? — Лучше что-нибудь поскромнее, — сказала я. — Есть двухкомнатный номер на четвертом этаже, очень уютный. — Пойдет. — Желаете ужин… ранний завтрак в номер? — Нет, спасибо, — сказала я. — Еще раз рад поприветствовать вас в нашем отеле, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Могу я взять багаж? Я сгрузила на пол сумку со своими скромными пожитками, которая висела у меня на плече, и позволила ему проводить меня до лифта. — Вам нужны будут какие-то особые услуги? — поинтересовался он, открывая номер и вручая мне электронный ключ. — Возможно, позже, — сказала я. — Хотя нет, постойте, кое-что вы можете сделать для меня прямо сейчас. Мне нужен пистолет. — Отлично, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Есть какие-то особые предпочтения? — Ничего вычурного, — сказала я, вспомнив навороченные стволы агентов ТАКС. — Что-нибудь простое и надежное. «Смит-вессон» будет идеален. И пару запасных магазинов к нему. — Конечно, — сказал он. — Будет доставлен в течение часа. Или вы можете сами забрать его у нашего оружейника, когда посчитаете нужным. — У вас есть собственный оружейник? — Конечно, мисс, — иногда я забываю, чем эти отельеры занимаются на самом деле. Тут, может быть, на самом деле проходит какая-нибудь конференция, и докладчики выступают на темы вроде: «Гарротта. Плюсы и минусы тихой смерти», «Восемнадцать способов убить человека без использования оружия», «Контрольный выстрел. Вы что, настолько в себе не уверены?». — Арсенал находится в цокольном этаже, напротив прачечной. — Я зайду сама, — сказала я. — Как будет свободное время. — Как пожелаете, мисс Кэррингтон. Номер был совсем не уютный. Он был огромный и излишне пафосный, слишком большой для меня одной, а сумка с моими вещами просто потерялась на полке установленного в спальне шкафа. Я с закрытыми глазами зашла в ванну, на ощупь занавесила зеркало полотенцем, наскоро приняла душ, накинула гостиничный халат и улеглась в кровать. Никакие сны мне, по счастью, не снились. Наверное, я для этого слишком устала.* * *
Поскольку я легла спать черт знает когда, выдрать себя из кровати удалось только около полудня. Я позавтракала в номере, потом спустилась в арсенал и полчаса отбивалась от попыток местного оружейника вручить мне «что-нибудь посерьезнее». Заверив его, что вернусь за дробовиком и штурмовой винтовкой, как только в них возникнет необходимость, я снова вызвала Убер и отправилась в автосалон. Было похоже, что я задержусь в Городе больше, чем на пару дней, как это планировалось ранее, а значит, мне нужны были собственные колеса. А может быть, просто деньги жгли мне карман. Если честно, мне очень хотелось купить себе новую «тахо», взамен той, которую взорвало ТАКС пару лет назад, но разумом я понимала, что пикап для моих целей будет предпочтительнее. Здесь выбор был не такой уж большой. «Додж» казался большим и надежным, но именно на такой машине ездил Мясник, что сразу пробудило во мне нежелательные воспоминания. Поэтому я остановила свой выбор на белой «тойоте-тундра», которая была не меньше «доджа» и не вызывала у меня неприятных ассоциаций. Формальности с оформлением документов заняли меньше часа, и вот я уже выехала на шоссе, ведущее из Города прочь. Дорога была относительно свободна, километры асфальта стелились под колеса, я включила любимую местную радиостанцию и просто ехала прочь, на некоторое время позволив себе помечтать, что именно так я могу уехать от всех своих проблем. Должна признаться, я скучала по этому ощущению. Управлять машиной было приятно, и я хоть ненадолго снова почувствовала себя хозяйкой собственной судьбы. Мне хотелось продлить это ощущение, двинуться в сторону горизонта и остановиться только тогда, когда в баке закончится дизельное топливо, но увы. Не знаю, как в других, а в моем мире так проблемы не решаются. Выбрав безлюдное место, я остановила машину на пустынной обочине, выбралась из-за руля и отошла от тачки метров на пятнадцать. Потом прикинула, и сделала еще несколько шагов в сторону. Осмотрелась по сторонам. Осмотрелась еще раз. Убедившись в безопасности маневра для окружающих, я вытянула правую руку в сторону и позвала. Топор, лежавший на стартовом столе где-то посреди Невады, немедленно отозвался на зов. Он был все такой же. Старый, тяжелый, с потертой рукоятью и несколькими выемками на лезвии. Удостоверившись, что я не стала причиной нездоровой сенсации, и никто из проезжающих не снимал меня на камеру своего телефона (это невозможно было гарантировать, но, по крайней мере, на это надеялась), я кинула топор в кузов «тундры», села за руль, выждала момент, когда на встречке не было машин, развернулась через сплошную и отправилась обратно в Город.Глава 11
Гарольд снял трубку практически сразу, словно ждал моего звонка. А может он просто сидел с телефоном в руках, новости читал или в игрушку какую-нибудь залипал, черт его знает, чем временно исполняющий обязанности министра финансов занимается в свое рабочее время. А рабочее время, как я понимаю, у него должно быть круглосуточно. — Кларк не перезвонит, — сказала я. — Да, я уже в курсе, — вздохнул он. — Вы призвали топор. Могу я спросить, зачем? — Просто мне так спокойнее. — Жаль, — сказал он. — Я-то уж понадеялся, что вы напали на след. — И как, по-вашему, я могла это сделать? Я коп, а не волшебница. — Может, у вас есть какая-то зацепка, которую могла пропустить наша служба безопасности… — Увы, — сказала я. — Но я не прочь присоединиться к расследованию. Он не стал спрашивать, что я могу сделать там, где обломала зубы их служба безопасности. Видимо, понимал, что женщину в моем состоянии лучше не злить. — Я пришлю копии отчетов в «Континенталь», — сказал он. — Нарочный оставит их у портье. — И когда примерно это произойдет? — Примерно через час, — сказал он. — Вы могли бы отправить их по электронной почте. — Простите, но в этой ситуации я не доверяю электронной почте, — сказал он. Я не видела связи между текущей ситуацией и отсутствием доверия к современным почтовым сервисам, но решила, что каждый имеет право на свои маленькие странности. Заехав в строительный магазин, я купила себе кусок брезента и накинула его на лежащий в кузове пикапа топор. Конечно, так себе маскировка, но, по крайней мере, она сможет уберечь мое артефактное оружие от любопытных глаз. А если кто-то попытается его украсть… что ж, я этому человеку заранее сочувствую. Потом я остановилась у маленького ресторанчика, заказала себе персикового сока (лучше не спрашивай, почему именно персикового) и салат. Есть не хотелось, но я понимала, что организму нужна энергия и вот это вот все, поэтому доблестно ковыряла его вилкой в течение получаса. Проблема была в том, что я не знала, куда копать дальше. Когда я работала копом, у меня было несколько осведомителей, и всегда можно было навести справки, но, во-первых, эти осведомители работали в рамках криминального мира, а нынешнее дело затрагивало низшие сферы власти, куда кто-то их них вряд ли был вхож. А во-вторых, время на улице течет быстро. Меня здесь не было больше двух лет, и это значило, что, как минимум, половины своих шептунов я не досчитаюсь. Кто-то переехал, кто-то угодил в тюрьму, кто-то словил передоз, кто-то завязал с прошлой жизнью и пытается стать добропорядочным гражданином, хотя я и уверена, что таких меньшинство. Звонить кому-нибудь из них смысла не было. Вряд ли хоть один мог пролить свет на убийство теневого министра финансов с помощью могущественного сюжетного артефакта. А если зайти с другой стороны? Шансы на то, что у жены Френсиса мог быть аккаунт в социальных сетях, стремились к нулю, но мне все-таки удалось его обнаружить. К сожалению, он оказался заброшенным уже очень давно, и никаких актуальных фотографий в нем не было. Никаких историй о внезапно вспыхнувшем романе за широкой спиной мужа, разумеется, тоже. Сын? Так он вообще в Европе, что он может обо всем этом знать? И вряд ли он интересовался личной жизнью своих родителей… Если убивают мужа, то копы в первую очередь подозревают жену. Если убивают жену, а муж при этом уже мертв, то копы в первую очередь подумают о любовнике. Я тоже думала о странном мистере Уэйне, но как его найти, если я даже не знаю, как он выглядит. Это был не мой мир, не та среда, в которой я привыкла действовать. Коридоры власти, дорогущие загородные клубы, роскошные особняки… Там наверняка в каждом шкафу спрятано по скелету, но как до них добраться и как выбрать нужный шкаф? Если Уэйн просто исполнитель, то он, вполне возможно, уже мертв, и мы… я буду искать его до морковкина заговенья, что бы это, черт подери, ни значило. Вопрос с доступом в кабинет и взломом сейфа можно было закрывать — жена могла свободно перемещаться по всему дому и за столько-то лет совместной жизни вполне могла подсмотреть необходимый для открытия код. Допустим, кто-то попросил ее достать из сейфа артефакт и принести в клуб. Скорее всего, этим кем-то и был мистер Уэйн. Получив Блокнот, он избавился от свидетеля и… Дальше все покрыто туманом войны, который надо как-то развеять. К сожалению, топор тут не поможет. А вот копии отчетов, которые пришлет Гарольд, вполне могут… Я расплатилась в кафе выданной министром финансов картой и вышла на улицу. Пришло время возвращаться в отель. Из-за угла с визгом тормозов вывернул неприметный серый седан.* * *
И ты понимаешь, с одной стороны, это было офигеть как неожиданно. Но вдруг оказалось, что внутренне я была готова к такому повороту событий, и мой выбор в текущей ситуации состоял всего из двух вариантов. Либо хвататься за пушку, либо бросаться головой в витрину, уходя с линии огня, и хвататься за пушку уже потом. Но это если мы говорим об осознанном выборе. Но мои рефлексы решили все за меня. Я присела, развернувшись боком, дабы уменьшить возможную площадь поражения, а моя левая рука уже выхватила из-за широкой поддерживающей поясницу резинки (довольно удобная, кстати, штука) подаренный оружейником «Континенталя» «смит-вессон», и я уже, черт побери, была готова стрелять, когда услышала громкую музыку, доносящийся из машины смех и рассмотрела нескольких сидящих в салоне подростков. Водитель надавил на газ, и автомобиль унесся вдоль по улице, постреливая глушителем и слегка подвиливая задней частью. Ребята и не поняли, от чего они были на волоске. Я выдохнула, спрятала револьвер и подошла к своей «тундре». По счастью, никто из немногочисленных прохожих не обратил на этот инцидент особого внимания. Сумасшедшая баба с пушкой, кого в Городе ты удивишь таким зрелищем? Вот если бы я начала стрелять, может быть, они бы в мою сторону и посмотрели… Я села за руль и принялась дышать. Левая рука дрожала, правая была безжизненна, как обычно. Какая-то я дерганая в последнее время… Моя реакция на воображаемую опасность заставила меня задуматься о том, что нормальной жизни мне уже, скорее всего, и не светит. Мало того, что рефлексы никуда не делись, так и старые привычки возвращались с пугающей меня скоростью. Зачем, ради всего святого, я на самом деле призвала топор? Неужели мне на самом деле спокойнее, когда рядом со мной здоровенная железка, которой можно убить кого угодно? Если у меня будет ребенок, чему я смогу его научить? Какую жизнь я могу ему подарить? Наверное, лучше для него будет, если я последую примеру своей матери и отдам его в приют, чтобы его забрали оттуда приемные родители. Так у него будут хоть какие-то шансы вырасти в нормальной семье и получить обычное детство, подальше от чокнутой мамаши с пистолетами и топорами… Ладно, у меня есть еще примерно полгода на подобные размышления, а пока надо заняться более насущными проблемами. Я завела «тундру» и вернулась к отелю. Машину я оставила на общественной стоянке на улице, решив отказаться от подземной стоянки отеля, дабы не создавать дополнительных препятствий на пути атрибута, если вдруг мне понадобится его призвать. Забрав у портье оставленный для меня курьером министерства финансов пакет, я отправилась в бар, заказала себе арбузного сока (не спрашивай), оккупировала небольшой столик в углу, подальше от любопытных глаз, и принялась изучать документы из гольф-клуба. Что ж, мистер Уэйн был либо призраком, либо очень хорош, потому что ему удалось не оставить в номере вообще никаких следов своего присутствия. Ни единого отпечатка пальцев, ни миллиграмма генетического материала, что было вообще довольно сложно представить, учитывая, чем они там с Дафной занимались. Но ни единого волоска, ни кусочка кожи под ее ногтями, не говоря уже о всяких биологических жидкостях. Как у него это получилось? Фотографии я оставила на закуску, и, хотя они действительно были так себе и показывали его не со слишком удачных ракурсов, стало ясно, что Джоном Уэйном он назвался зря. Это имя емусовершенно не подходило. Скорее… Да чтоб черти драли их всех! Должна признать, до этого момента моим главным подозреваемым был Гарольд. У него был доступ к сейфу, он мог знать о романе Дафны и устроить ее убийство в клубе только для того, чтобы пустить нас по ложному следу. У него все-таки был мотив (о том, что занять кресло Френсиса он еще не готов, я знала только с его слов), у него была возможность. И главным аргументом в пользу его виновности был тот факт, что он до сих пор жив. Но теперь у меня появилась новая версия, и все стало гораздо хуже. Настолько хуже, что я всерьез задумалась… не о возвращении в Белиз, конечно. Но о том, что мне стоит поскорее покинуть страну. Невесть как подкравшийся ко мне незамеченным официант тихонько кашлянул в затянутый в белую перчатку кулак, чтобы привлечь мое внимание. — Не желаете ли еще сока, мисс Кэррингтон? Я посмотрела на свой практически нетронутый стакан. Арбузный сок оказался страшной гадостью, хотя, когда я его заказывала, мой организм пытался убедить меня, что это настоящий божественный нектар родом с самого Олимпа. — Вы же не для этого подошли, — сказала я. — Забота о комфорте наших гостей является главным моим приоритетом, — сказал парень, явно цитируя фразу из методички. — Но вы правы. Управляющий хотел бы с вами поговорить. — Сейчас? — Он дал мне понять, что дело не терпит отлагательств. Я сделала что-то такое, отчего мое пожизненное членство закончилось на второй день пребывания в Городе, и управляющий решил сообщить мне плохие новости лично, перед тем как он велит своему персоналу вышвырнуть меня на улицу? Как бы там ни было, я уверена, что новости будут плохими. Никто не просит гостя срочно проследовать в кабинет управляющего, чтобы сообщить ему о новой системе скидок или положенных по статусу бонусах. Но поскольку я всегда считала, что неприятности надо встречать лицом к лицу, то согласилась проследовать за официантом. Собрала документы в папку, еще раз попробовала глотнуть сока, окончательно убедилась в том, что это какая-то отрава, и покинула бар. Я думала, что лифт вознесет нас в пентхаус, но официант приложил магнитную карточку и нажал кнопку одного из подвальных этажей. Что ж, тоже логично. Чем глубже, тем защищеннее. Да еще и символизм, отсылающий к структуре теневого правительства. В кабинете управляющего были цифровые окна, которые транслировали картинку откуда-то из лесов Амазонии. Зелень, лианы, ползающая по ним живность… За древним, как и положено, антикварным столом, обнаружился седовласый итальянец, представившийся синьором Луиджи и говоривший с едва заметным акцентом. — Простите, что позволил себе прервать ваши занятия, мисс Кэррингтон, — сказал он. Я кивнула, не став уточнять, что привыкла к довольно бесцеремонному обращению. — Во-первых, я хотел был лично поприветствовать вас в Городском филиале отеля «Континенталь», — сказал он. — И заверить вас в том, что готов приложить все усилия, чтобы сделать ваше пребывание в наших стенах спокойным, удобным и безопасным. Мы ценим то, что вы для нас сделали. Я делала это не для них, я не то, чтобы думала о них в последнюю очередь, я тогда вообще о них не думала, оттого считала, что их благодарность немного выходит за рамки разумного, но зачем усложнять себе жизнь? Я кивнула. — И я рад, что вы решили воспользоваться нашим гостеприимством. Коллега в Белизе сожалеет, что не может похвастаться тем же самым. — Ясно, — сказала я. — А теперь давайте сразу перейдем ко второму пункту, потому что я не верю, что вы позвали меня только для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение и вот это вот все. Для этого можно было подобрать момент и поудачнее. — На самом деле, я собирался сделать это за ужином, — улыбнулся Луиджи, смахивая несуществующую пылинку с лацкана своего идеального, пошитого по индивидуальному заказу, костюма. — Но вы правы. Есть еще кое-что. — Давайте же приступим. — Я получил неприятную новость, — сказал Луиджи. — Вы знаете Тайлера из дома Пирпонтов? — Мы пару раз встречались и беседовали, — сказала я. — А что с ним? — Менее часа назад он связался с нашей организацией и попытался заключить с нами контракт, — сказал Луиджи. — Предлагая довольно внушительную сумму в десять миллионов долларов. Объектом были вы. — Полагаю, это был не контракт на мою охрану от всяческих посягательств, — вздохнула я. — Нет, это был стандартный контракт на убийство. Разумеется, мы отказались. — Тогда он увеличил сумму, — предположила я. — Вдвое. Я присвистнула. Это были хорошие деньги. Огромные деньги. Лежащий в моем кармане миллион (уже меньше) на их фоне казался просто смехотворной суммой, мелочью на карманные расходы. Впрочем, для людей из дома Пирпонтов он наверняка таковым и являлся. — И вы? — Мы снова отказали, — сказал Луиджи. — И дали мистеру Пирпонту понять, что не подрядимся на это дело ни за какие деньги. — Он, наверное, изрядно удивился. — Есть вещи, которые важнее денег, — сказал Луиджи. — Но мистер Пирпонт, вероятно, не был в курсе наших с вами взаимоотношений и предложил нам пятьдесят миллионов. Должен заметить, что за разовый контракт таких сумм нам не предлагал еще никто. — Что ж, я рада, что смогла установить рекорд. — Он был очень раздосадован, когда получил наш окончательный отказ, — сказал Луиджи. — И я считаю своим долгом предупредить вас об опасности. Ибо, вне всякого сомнения, он не остановится и обратится к кому-нибудь классом пониже. И не столь разборчивому. За такие деньги брат Тайлер сможет купить половину головорезов Города. А может быть, даже две трети. И это значит, что скоро на меня начнется настоящая охота. Какого черта он это делает? — Разумеется, в стенах нашего отеля вам ничего не угрожает, — сказал Луиджи. — Но за их пределами, к величайшему моему сожалению, я ничего гарантировать не могу, даже если вас будет сопровождать отряд моих лучших людей. У нападающего всегда есть преимущество — он может выбрать время и место и сконцентрировать там все силы, в то время как защищающийся… — Да, я понимаю, — сказала я. — Спасибо, что предупредили. — Я считаю, что лучшим для вас решением будет покинуть Город, — сказал Луиджи. — А лучше всего, и страну. Ресурсы нашей организации могут обеспечить вам безопасный коридор в любое место мира, только назовите. — И какое место мира вы посчитаете безопасным в случае, когда за вами охотится не гнушающийся никакими средствами миллиардер? — поинтересовалась я. — Абсолютной безопасности не существует, но, скажем, наш филиал в Токио или Сиднее… Еще пару минут назад я сама думала о возможности свалить из Города, но тогда расклад был иным. От брата Тайлера, чем бы он ни руководствовался в своем неожиданном желании меня прикончить, просто так не убежишь. У него были (и наверняка есть) люди в теневом правительстве, да и не все ребята из «Континенталя» такие же принципиальные, как Луиджи. По крайней мере, когда им надо будет выбирать между суммой с шестью нулями на банковском счете или пулей в башку. — Вы хотите, чтобы я съехала? — спросила я напрямую. — Конечно же, нет, — сказал Луиджи. — Наш долг перед вами велик, и пока вы в стенах отеля, мы сделаем все, чтобы обеспечить вашу безопасность. Наши принципы незыблемы, работа в «Континентале» запрещена, и мы готовы отстаивать это правило с оружием в руках. Да и кем бы мы были без правил? Обычными головорезами, предположила я, но исключительно внутри своей головы. — Животными, — сказал он. — Однако, речь идет о вашей жизни, и я уверен, что вы примете лучшее для себя решение. Разумеется, на самом деле он хотел, чтобы я уехала. Принципы принципами, но никто не хочет лишний раз подставляться и хвататься за оружие, хотя риски тут все-таки минимальные. Вряд ли Пирпонт найдет головорезов настолько отчаянных, что они будут готовы вломиться сюда. Ведь их контракт с братом Тайлером закончится, а люди «Континенталя» будут преследовать их до конца жизни с упорством, достойным куда лучшего применения. У них насчет всего этого пунктик. И тут мне в голову пришла другая мысль. — Я не могу уехать из Города, пока у меня есть здесь незаконченное дело, — сказала я. — Но, быть может, вы поможете мне его закончить?Глава 12
Должна признать, это была очень хреновая идея. Очень опасная идея. Ребята из «Континенталя» были ничем не лучше теневиков, а в чем-то даже и хуже. В конце концов, они даже не делали вид, что заботятся о сохранении стабильности общества или безопасности страны, и зарабатывали деньги исключительно на насилии и всем, что с ним связано. Если я окажусь у них в долгу, в будущем это может быть чревато огромными неприятностями. А оказаться у них в долгу очень легко, если вспомнить, какие тут расценки. Я была польщена тем, что брат Тайлер предлагал за мою голову аж пятьдесят миллионов долларов, но и одновременно с этим я была напугана. Конечно, у тех, кто рангом пониже «Континенталя» и расценки куда более щадящие, но если он выйдет на этот рынок хотя бы с десятком миллионов, тут же найдутся сотни желающих их заработать. Если не тысячи. Наверное, разумнее было послушаться совета управляющего и уехать. Но, черт побери, тогда Джону вообще никто не поможет, а он, если не считать моих родителей, был последним человеком из моей прошлой, до-цензорской жизни, и просто так бросить его в беде я не могла. Нужно было хотя бы попытаться. Так что мое спонтанное решение было, скорее, жестом отчаяния, но синьор Луиджи очень хотел сплавить меня куда подальше, поэтому тут же за него схватился. — Только скажите, что мы можем для вас сделать. — Мне нужна помощь по вашему основному профилю, — сказала я. — Найти человека, проникнуть в его жилище, все такое. Было бы неплохо, если бы вы посоветовали мне какого-нибудь специалиста, для которого такое в порядке вещей. — Таких специалистов у нас очень много, — улыбнулся Луиджи. — Есть еще один важный момент, — сказала я. — Чем меньше людей будут знать вашего специалиста в лицо, тем лучше. — Большинство людей видят наших специалистов один раз в жизни, — сказал Луиджи. — И, как правило, это последнее, что они видят. Не знаю даже, сколько в его словах было правды, а сколько — самодовольного бахвальства. — И он должен быть хорош, — сказала я. — Отчаянный парень, все такое. Луиджи встал из-за стола, подошел к старинной картотеке, которую наверняка купил на каком-нибудь антикварном аукционе (если, конечно, она не принадлежала его семье вот уже несколько поколений), выдвинул ящик, достал оттуда фотографию и положил на стол передо мной. Черные длинные волосы, черная борода. Черный костюм, как у них у всех… — Как насчет этого? Я покачала головой. — Он лучший, — сказал Луиджи. — Возможно, — сказала я. — Но я не хочу развязать войну и утопить в крови полгорода. Кроме того, я же говорила, чем меньше народа будет знать его в лицо, тем лучше. А этого вашего кандидата знают все. — Возможно, так и было когда-то, — сказал Луиджи. — Но теперь все думают, что он мертв. — Да бросьте, никто так не думает, — сказала я. — Все знают, что он жив и ждут пятой серии. — Вы полагаете? — Я уверена. — Хорошо, — он убрал фотографию и положил передо мной другую. Какой-то азиат. В черном, разумеется, костюме. Это был вариант получше, потому что для большинства наших сограждан все азиаты на одно лицо. Конечно, это слабая гарантия безопасности, но все же лучше, чем ничего. — Мистер Джи, — сказал Луиджи. — Он хорош, и он сейчас в Городе. К вечеру должен освободиться. — Этот подходит, — сказала я. — Сколько будут стоить его услуги? Но называя ценник помните, что у меня нет финансовых возможностей Тайлера Пирпонта. — Нисколько, разумеется, — сказал Луиджи. — Мы все еще у вас в долгу, так что за этот заказ заплатит организация. Однако, мне нужно знать подробности. Имя того, против кого мы выступаем. — Есть еще одна очень важная подробность, — сказала я. — Мне не нужна жизнь этого человека. Мне нужна возможность поговорить с ним так, чтобы никто не мог этому помешать. — А по итогам этих переговоров…? — Там уж как пойдет. — Что ж, думаю, мистер Джи справится с этим, как никто, — сказал Луиджи. — Итак, имя? После того, как я назвала имя, Луиджи, до этого расхаживавший по комнате, сел в кресло и задумчиво почесал подбородок. — Проблемы? — спросила я. — В деле замешано теневое правительство. — Увы. — Между нами существует негласный и не особо афишируемый договор о ненападении, — сказал Луиджи. — Понимаю, — сказала я. — Попробую поискать помощи в другом месте. — Нет, погодите, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Ваше дело как-то связано с недавним инцидентом в министерстве финансов? — Возможно, — сказала я, обратив внимание на обтекаемость его формулировки. — Мне важно знать вот что, — сказал Луиджи. — Сейчас на теневой стороне власти наблюдается некоторый хаос, связанный с вакуумом власти. Что будет с этих хаосом после вашего вмешательства? — Скорее всего, он усилится, — мрачно сказала я. Луиджи снова потер подбородок. — Этот человек умрет? — Не факт, — сказала я. — Как разговор сложится. — В таком случае, лучше не рассказывайте, кто именно вам помог до него добраться, — сказал Луиджи. — Разумеется, — сказала я. — Тогда я попрошу вас побыть в отеле до тех пор, пока мистер Джи не освободится и не прибудет к вам, — сказал он. — Так будет лучше и безопаснее. — Конечно, — сказала я. — Удачной охоты, мисс Кэррингтон.* * *
Вернувшись в свой номер, я задумалась, не сошла ли я с ума. Все, что у меня было, это ничем не подтвержденная теория, доказать которую я не могла. Внезапная догадка, которая вполне могла оказаться ложным следом, и на ее основании я собираюсь влезть в долги к «Континенталю»? Хотя синьор Луиджи и говорил, что они у меня в долгу и это бесплатно, услуга была слишком дорогой, и я не сомневалась, что когда-нибудь отельеры мне ее припомнят. И выставят счет. В конце концов, они — убийцы, и я — убийца, и в будущем наши дороги могут пересечься еще не раз. Как ни крути, теневики и «Континенталь» были конкурирующими организациями, и поэтому смута в теневом правительстве была отельерам на руку. Когда враг слабеет, у тебя появляются новые возможности. Одни стояли под законом, другие считали, что законы писаны вообще не для них. Кто из них хуже? Кто опаснее? Сложно сказать. Эпическая борьба жабы с гадюкой, о которой большинство добропорядочных граждан даже не подозревает. Я подумала, не стоит ли снова позвонить Гарольду и выпросить у него видеозапись из клуба, ведь наверняка хоть какая-то из камер могла засечь сукина сына Уэйна в динамике, но почти сразу же отказалась от этой идеи. Если я это сделаю, Гарольд заподозрит, что у меня что-то есть, что я напала на след, и тогда он точно с меня не слезет. А я еще окончательно не вычеркнула его из списка подозреваемых. В конце концов, то, что он до сих пор жив, это чертовски подозрительно. Но у меня было чутье. Интуиция, полицейская чуйка, инстинкт ищейки, называй, как хочешь. И эта чуйка говорила мне о том, что я напала на верный след, и Гарольд не при делах. По крайней мере, в этом конкретном случае. В шесть часов вечера зазвонил установленный в номере телефон. Я сняла трубку, предположив, что это новости от мистера Джи, но вежливый голос консьержа известил меня, что некий джентльмен хочет встретиться со мной в холле. — Этого джентльмена как-нибудь зовут? — поинтересовалась я. — Он представился Винни-Пухом, — голос консьержа даже не дрогнул, так что я отдала должное его выдержке. — Сказал, что вы поймете.* * *
Сто двадцать (а может быть, уже и все сто тридцать) килограммов Винни-Пуха с удобством расположились на кожаном диване, но тут же вскочили при моем появлении. Он был чрезвычайно ловок и подвижен для своих размеров, и это ставило в тупик многих из тех, кому приходилось иметь с ним дело. — Привет, Боб, — сказал он. — Прекрасно выглядишь. — Вижу, что ты наконец-то научился врать, Алекс, — сказала я. — Тебя, кстати, без формы и не узнать. Это, конечно же, было вранье. Его можно было узнать в любой одежде, людей с такими габаритами в Городе не так уж много. — Я тут с неофициальным визитом, — сказал Пух. — Не хочу нервировать местных парнишек полной боевой выкладкой. Должен сказать, что ты выбрала странное место, чтобы остановиться на ночь. — Говорят, это самое безопасное место в Городе, — сказала я. — До тех пор, пока его владельцы не выставят тебе счет за проживание. — Тут мне крыть нечем, — признала я. Отчаянные времена требуют отчаянных мер и все такое, и он, конечно же, прав, счет мне непременно выставят, но это не его дело. — Впрочем, это не мое дело, — сказал Пух. — Ты наверняка знаешь, что делаешь. Хотелось бы и мне самой в это верить. — Так зачем ты пришел, Алекс? — Мы узнали, что ты в Городе, Боб, — сказал Пух. — И решили поприветствовать тебя от имени всего департамента. Нам не хватает вас с Кларком, знаешь ли. — Очень приятно, — сказала я. — И это все? — Разумеется, нет, — вздохнул он. — У тебя неприятности, Боб. — Новости вряд ли станут лучше, если ты будешь цедить их из себя по капле, — сказала я. — Мы узнали, что за твою голову назначили награду, — сказал Пух. — Все головорезы Города получили контракт на твое имя. Личность нанимателя пока не установили, такие сделки идут через целую цепь посредников, и мы только начали разматывать этот клубок… — Могу сэкономить вам пару часов, — сказала я. — Это Тайлер Пирпонт, но вы ничего не сможете ему предъявить. — Пирпонт? Он из тех самых Пирпонтов? — Наверное. О какой сумме идет речь? — Пять миллионов. Сукин сын Тайлер пытается сэкономить, предложив цифру на порядок меньше, чем ребятам из «Континенталя». Но это все равно очень большие деньги, особенно для всякого отребья, которого в Городе полно. — Что это за разборка, Боб? Почему Пирпонт решил тебя заказать? — Это сложная фигня, Алекс, — сказала я. — Честно говоря, я и сама толком не понимаю, зачем ему это надо. Конечно, у меня была одна теория, но я не думала, что стоит посвящать в нее человека со стороны. Тем более, если я не хочу выглядеть сумасшедшей еще и в его глазах. Пух покачал головой. — Мы стараемся ограничить распространение этой информации, но ты сама знаешь, слухи расползаются по Городу быстро, — сказал он. — Это огромные деньги, Боб. — Угу. Так зачем ты здесь? — Чтобы тебя защитить, разумеется. Ты ведь одна из нас. — Уже нет. — Ты — одна из нас, Боб, — сказал он. — А мы своих не бросаем. Это было неожиданно. И трогательно. И чертовски глупо. — И какой у тебя план? — Мы будем рядом, — сказал он. То есть, никакого плана у него нет. — И сколько вас? — Сейчас со мной шестеро, — сказал Пух. — Сидят в машинах возле отеля. Если надо, будет больше. — Алекс, ты же понимаешь, что это ничего не даст, — сказала я. — Если начнется драка, и вы вмешаетесь, все это кончится тем, что будет на шесть трупов больше. — На семь, Боб, — сказал он. — Ты забыла про мое мощное мускулистое тело. — Точно, забыла, — сказала я. — Извини. Винни-Пух был командиром отряда спецназа, одним из самых рисковых и безбашенных мужчин, которых я знала в своей прошлой, тогда еще нормальной жизни. И даже сейчас, когда концентрация крутых типов вокруг меня повысилась до почти запредельных величин, он продолжал смотреться довольно внушительно. Но этого, разумеется, было мало. Я покачала головой. — Я весьма ценю твое предложение, но не хочу подставлять вас под пули, Алекс. — Это было не предложение, Боб, — сказал он. — Это констатация факта. Ты — коп… — Бывший. — Ты — коп, — сказал он. — Ты упадешь, мы упадем. — А следующим ходом ты должен посоветовать мне уехать из Города, — сказала я. — Не думаю, что это поможет, — сказал он. — Такие, как Пирпонт, не бросят преследование только потому, что цель сменила место дислокации. Если драка неизбежна, лучше драться на знакомой территории. Вот подход, который мне близок и знаком. Мой отец, наверное, поступил бы так же. Лишний повод задуматься… — И еще — бить лучше первым, — и вот так мой отец точно мог бы сказать. — Ты вообще помнишь, что ты коп, Алекс? — Мой рабочий день закончился, — сказал он. — Я реалист, Боб, и я понимаю, что до Пирпонта с нашими силами не добраться. Я видел план его особняка, это настоящая крепость, и у него там несколько сотен человек… — Я знаю, — сказала я. Но если он видел план особняка, значит, на самом деле рассматривал возможность штурма. Всерьез о ней думал. Они тут с ума все за пару лет посходили? — Поэтому я предлагаю придерживаться другой стратегии, — сказал он. — Пламя и кровь, свинцовые дожди и все такое. Мы должны показать всем желающим этих денег, что они не такие уж и легкие. Мы должны сокрушить всех, кто придет за тобой, чтобы следующие хорошо подумали, глядя на их изуродованные окровавленные тела. Мы должны поселить в их сердцах настоящий ужас. — Ну, в моем сердце ты его уже поселил, — сказала я. — Значит, стратегия рабочая. — Всех желающих она не остановит. — Вменяемых остановит. Идиотов не жалко. — Я не верю, что ты на самом деле способен так рассуждать, — сказала я. — А как же закон и вот это вот все? — Закон иногда бывает слишком неповоротлив, — сказал Пух. — Наверное, мне все-таки лучше уехать, — сказала я. Может быть, я готова была рисковать собой, но подставлять под пули бывших коллег мне совершенно не хотелось. — Мы уже арестовали шесть человек в аэропорту и около десятка на вокзале и автобусных станциях, — сказал Пух. — Но, сама понимаешь, без предъявления конкретных обвинений мы не сможем задержать их надолго. И если мы будем продолжать теми же темпами, в камерах скоро не останется места. Слухи распространяются быстро, и скоро все выезды из Города будут блокированы, так что мне придется либо воспользоваться предложением Луиджи, либо пробиваться с боем, и Кларка мне придется бросить при любом раскладе. Нет, все это полный бред. Единственный вариант выбраться из этого абсурда малой кровью — это добраться до Пирпонта и убедить его отменить заказ. — Оставайся пока здесь, Боб, — сказал Пух. — Те, у кого есть мозги, в отель не войдут, им же потом в этом Городе жить. А тех отморозков, которые попробуют сюда вломиться, остановит местная служба безопасности, они ребята серьезные. А я пока соберу ребят, и мы подумаем, как действовать дальше. — Да, возьмем паузу, — согласилась я. Наверное, это самое разумное, что мы могли сейчас сделать. Нет, все-таки мне не следовало возвращаться, но что уж теперь. У Пуха зазвонил телефон. Он приложил трубку к уху, выслушал короткий доклад, буркнул что все понял и убрал телефон обратно в карман. — У отеля только что припарковались два подозрительных фургона, — сказал он. — И еще один у служебного входа. Мы в осаде. Интересно, как к этому отнесется синьор Луиджи? Когда я в прошлый раз заселилась в «Континенталь», их хваленая безопасность полетела к черту, сейчас тоже какие-то нездоровые движения вокруг… На месте владельцев «Континенталя» я бы уже внесла свое имя в черный список. Но их принципы далеки от прагматичности. — Тебе лучше подняться к себе, Боб, — сказал Пух, протягивая мне одноразовый телефон. — Я буду на связи. — Не стоит вам во все это лезть, Алекс, — сказала я. — Давай я не буду двигать тебе очередную пафосную речь, Боб, — сказал Пух. — Просто иди к себе, постарайся отдохнуть и жди дальнейших инструкций. — Ладно, — сказала я. — Рада была повидаться. — И не вздумай выходить из отеля без нас, — сказал он. — Помни, мы следим за всеми выходами. Двойная осада. И как мне теперь разыскивать могущественный сюжетный артефакт и вытаскивать Кларка из его чертова круга возрождений и смертей? Не лучшее время выбрал брат Тайлер, чтобы объявить мне войну.Глава 13
В целом, как обычно и бывает в моей жизни, ситуация из просто плохой становилась катастрофической, и все неслось под откос с какой-то умопомрачительной скоростью. Такими темпами через пару часов какие-нибудь отморозки попытаются вломиться в отель и прольется первая кровь. И она бы уже лилась рекой, если бы я остановилась в каком-нибудь другом месте. Я вышла из лифта на своем этаже и тут же наткнулась на синьора Луиджи. Шансов, что он просто прогуливался по отелю, а не поджидал меня здесь, не было никаких, так что я прислонилась к стене и приготовилась выслушать очередную порцию плохих новостей. К сожалению, никаких других новостей я не ждала. — К сожалению, планы изменились, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Тот специалист, которого я вам обещал, не сможет выполнить заказ, но мы уже ищем замену. — Я понимаю, — сказала я. — Полагаю, вы сможете закончить эти поиски только по завершению текущей ситуации? — Нет-нет, текущая ситуация здесь совершенно ни при чем, — сказал он. — Просто мистер Джи травмировался во время своего последнего заказа. Ничего серьезного, но боюсь, что он выбыл из строя на пару недель. Вы позволите мне выбрать новую кандидатуру, исходя из моего вкуса и опыта, или хотите, чтобы я непременно согласовал ее с вами? — Вы помните про важный критерий? — Чтобы он был не самым узнаваемым нашим специалистом, да. Конечно же, помню. — Тогда я доверюсь вашему вкусу и опыту, — сказала я. — Что-то еще? — Ничего важного. — А все же? — Этническое преступное сообщество, именующее себя Ангелами Адской Кухни, выдвинуло нам ультиматум. У нас есть час, чтобы выдать им вас, по истечении этого времени они зайдут в отель сами. Это будет забавно и довольно поучительно. — Мне жаль, что я доставила вам столько неприятностей. — Никаких неприятностей, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Это обычное уличное отребье. Мы их сметем. — За ними могут прийти другие. — Этот отель — настоящая крепость в центре Города, наша служба безопасности уже приведена в полную боевую готовность, и я уверен, что в случае чего большинство наших постояльцев с радостью окажут нам содействие. Но я уверен, что такого случая не представится, потому что серьезные люди против нас не пойдут. — В Городе полно уличного отребья, объединенного в группы с излишне пафосными и претенциозными названиями, — сказала я. — Но они не представляют реальной угрозы, — заверил меня синьор Луиджи. — В нашем отеле вы в полной безопасности, мисс Кэррингтон. И прежде, чем вы решитесь на очередную попытку самопожертвования, я хотел бы заверить, что она не поможет. Дело уже не только в вас, мисс Кэррингтон. У нас в «Континентале» есть незыблемые правила. На правилах держится все наше общество, без правил мы превратимся в диких зверей. На нас нельзя давить, мисс Кэррингтон. Мы никому этого не позволяем. Если они решатся на штурм, мы убьем их всех. — Понятно, — сказала я. — Наслаждайтесь нашим гостеприимством, мисс Кэррингтон, — сказал он. — И оставайтесь в номере, ожидая специалиста. — Еще одно, — сказала я. — Вы можете дать мне телефонный номер мистера Пирпонта? — Боюсь, что у меня нет такой возможности, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Но я могу попросить нашу телефонистку вас соединить. Ожидайте в номере, пожалуйста. Не знаю даже, чему тут удивляться больше. Тому, что одни убийцы отказывались выдать меня другим убийцам, рискуя развязать самую крупную за последние годы войну банд, или что у них до сих пор есть телефонистка. Ангелы Адской Кухни, надо же. На конкурсе идиотских названий для уличных банд они точно вошли бы в тройку призеров. Судя по тому, что когда я работала на улицах, это название было мне незнакомо, ребята организовались совсем недавно. И если они действительно решатся войти в отель, просуществует их банда очень недолго. Я вернулась в свой номер и подошла к окну. На улице было уже полтора десятка фургонов, какие-то с логотипами фирм доставки, какие-то без. Готова биться об заклад, что половина их них в угоне. Один стоял прямо перед моей «тундрой», но в кузов пока вроде бы никто не лез, и топор лежал на месте. Я это чувствовала. Посчитать обычные автомобили не представлялось возможным, их было слишком много. Небольшая группа людей стояла у парадного входа в отель, и наверняка у них были мрачные и полные решимости выражения лиц, но со своего этажа, да еще и в сгущающихся сумерках, я не смогла этого рассмотреть. Я задернула шторы, села в кресло и набрала номер доктора Чен. — Это Кэррингтон. В состоянии Джона есть какие-то изменения? — Нет, все стабильно. На прошлом цикле мы сделали вскрытие, чтобы подтвердить инфаркт, и да, инфаркт подтвердился. Операция прибавила всего лишь десять минут к времени возрождения, на следующем цикле это никак не сказалось. Сейчас он опять стабильно мертв, и мы не знаем, что тут можно сделать. Только наблюдать. — Понятно, — сказала я. — Дайте мне знать, если что-то изменится. — Конечно, мисс Кэррингтон, — сказала она. — Но, говоря по правде, я не вижу никаких предпосылок для этих изменений. Это понятно. На Кларка действует внешний фактор, о котором доктору Чен ничего неизвестно. И пока я что-то не сделаю с этим внешним фактором, в состоянии Джона ничего не изменится. Разве что в Блокноте чернила сами по себе выцветут, но на это в лучшем случае уйдет не один год. И не факт, что на страницах сюжетных артефактов чернила вообще выцветают. Нет, пока я не приложусь к этой тетрадке своим топором, я так и не узнаю, можно ли тут что-то изменить. Затрезвонил внутренний телефон. Я сняла трубку и услышала исполненный самодовольства голос Пирпонта. — Вы все-таки передумали? Весьма благоразумное решение, но, учитывая текущие обстоятельства, я не намерен предлагать вам сумму большую, чем я уже озвучил вашим конкурентам. Вы сами виноваты, что не захотели заработать больше, но, как говорится, иметь пять миллионов и не иметь пять миллионов — это дает нам разницу в целых десять миллионов, не так ли? Алло. Алло! — Они не передумали, — сказала я. — Алло… Стоп, кто это? С кем я говорю? — Привет, брат Тайлер, — сказала я. — О, — к его чести, он так и не бросил трубку, хотя ему, наверное, и хотелось. — И чего вы хотите, Роберта? Я заметила, что он назвал меня моим земным именем, отринув все божественные титулы. Что ж, вот и ответ. — Поговорить, — сказала я. — Пока еще не пролилась кровь и все не зашло слишком далеко. — Боюсь, что я не представляю, о чем нам разговаривать. — Как мог бы сказать мой отец, я предлагаю вам разойтись краями, — сказала я. — Вы отзовете заказ, а я не буду искать вас с топором в руке. — Увы, это невозможно, — сказал он. — Такие заказы размещаются совсем не для того, чтобы отзывать их по первой же просьбе интересанта. Простите, Роберта, здесь нет ничего личного, вы мне симпатичны и мне даже немного жаль, что все так получилось. — У вас еще будет шанс повторить эти слова мне в лицо, — сказала я. — Про «ничего личного». — Надеюсь, что нет, — сказал он. — Но, раз уж мы беседуем, вы не могли бы объяснить, какие интересы преследует «Континенталь», встав на вашу защиту? — Только если вы объясните, какие интересы преследуете вы. — О, тут-то все довольно просто, — сказал он. — Увидев вас вчера в клубе, я понял, что не могу больше ждать… э… естественного исхода. Я уже не молод, знаете ли, я не хотел бы встретить Второе Пришествие немощным стариком. И, поверьте мне, если бы мне был известен другой способ освободить божественную сущность из ее земной оболочки, я бы этим способом непременно воспользовался. — Значит, вы хотите Ночь Черепов, Хлад, Град и вот это вот все? — уточнила я. — И зачем вам это? — Чтобы построить новый мировой порядок, — сказал он. — С домом Пирпонтов во главе? А вы не думаете, что всего этого может не быть, потому что первым делом, которым займется моя божественная сущность, будет истребление вашей семейки под корень? — Со всем моим уважением, Роберта, но это будете уже не вы. А с новой богиней я договорюсь, — он говорил об этом слишком уверенно. Либо Тайлер-фанатик смог убедить Тайлера-прагматика в своей непогрешимости, то ли у него был в рукаве какой-то козырь, о котором я не догадывалась. — Вы пожнете бурю, Тайлер, — сказала я. — Считайте это моим божественным пророчеством. — У Дщери Мести и Войны никогда не было способностей к прорицанию, — сказал он. — Пусть эта мысль пока вас утешает, — сказала я. — До встречи, Тайлер. — Прощайте, Роберта, — сказал он и повесил трубку. Даже не стал слушать мой ответ про «Континенталь», хотя я была готова его дать. Я же обещала, и я привыкла играть честно. Не могу сказать, что я была сильно разочарована тем, как повернулся наш разговор. Я и не думала, что он отступится, но все же должна была попробовать его переубедить, пока еще не пролилась кровь и одни незнакомые мне люди не принялись стрелять в других незнакомых мне людей. Мотив брата Тайлера не был для меня большой загадкой и до нашей беседы. Скорее всего, он думал об этом и раньше, а наша случайная встреча в загородном клубе стала триггером, который запустил эту цепь событий. И возможно, ничего этого бы не было, если бы Кларк не притащил меня в Город… Впрочем, скорее всего, я обманываю сама себя. Это непременно бы произошло. Может быть, чуть позже и при других обстоятельствах, но подобное развитие конфликта было неизбежно. В тот момент, когда брат Тайлер отказал в помощи явившемуся к нему Реджи, стало очевидно, что жизнь Роберты Кэррингтон для сектантов ничего не значит. Непонятным для меня было только одно — как мерзавец рассчитывает уцелеть, когда из гусеницы Кэррингтон вылупится ее божественный крылатый шестирукий пышногрудый аватар. Впрочем, это было чистое любопытство, и информация эта представляла для меня лишь академический интерес, потому что умирать в ближайшее время я не собиралась. Да, я уже знаю, что ты скажешь. Никто не собирается. Что ж, надо отдать брату Тайлеру должное, для попытки устроить пришествие Ночи Черепов он выбрал самый неподходящий момент. Опять начал трезвонить телефон, на этот раз звонил аппарат, который мне выдал Пух. — Я собираю отряд, — сказал он. — Как ситуация в отеле, Боб? — Стабильная, — сказала я. — У меня уже десяток человек в том районе, — сказал он. — Но ты лучше посиди в своем номере до утра, ага? — Ага, — сказала я. В дверь постучали. — А что будет утром? — У нас появился план, — сказал он. — Детали обсудим позже. — Ага, — я накинула цепочку и приоткрыла дверь. Дурацкая предосторожность, которая вряд ли спасет меня в набитом ассасинами отеле, но что уж тут… Руку я все равно держала около пистолета. — Я — Дарвин, — сказал глухой голос с той стороны двери. — Меня направил к тебе управляющий. — Что ж, входи, — я сняла цепочку и распахнула дверь, и он вошел, и я смогла рассмотреть его без помех. Ну, типа рассмотреть, потому что разглядывать там особо было нечего. Дарвин был среднего роста и, видимо, среднего телосложения. Более точную оценку мешал выдать его длинный, почти до самого пола, черный плащ. Дарвин носил шляпу — старомодный котелок, и черный респиратор высшего для этого устройства класса защиты, что было совсем неудивительно, если помнить о постоянно накатывающих на Город эпидемиях. Что ж, вряд ли враги смогут толком рассмотреть его лицо. Я не была его врагом, но и у меня толком ничего не получилось. Дарвин прошел в комнату, осмотрелся и сел на стул. Это при наличии двух кресел и дивана. — Ты знаешь, что от тебя требуется? — Да, — сказал он. — Выследить дичь, найти дичь, загнать ее в ловушку и дать тебе возможность провести допрос. Пойдем. — Куда? — На охоту, — сказал Дарвин. — Я выяснил, где он живет. Я знаю, когда он бывает дома. Если мы поспешим, то сможем прийти раньше него и устроить засаду, взять его теплым и беззащитным в месте, где он меньше всего будет нас ожидать. — Ты так быстро его нашел? — удивилась я. Честно говоря, я думала, что с этим будут проблемы. — Этот город — мои охотничьи угодья, — сказал Дарвин. — Здесь я нахожу дичь, выслеживаю дичь, загоняю дичь. У него был низкий и довольно монотонный голос, все интонации (если они изначально были, конечно) скрадывала маска-респиратор. Интересно, он все время ее носит или только ради этого случая надел? — Он живет один? — спросила я. — Да. В обычной жизни он тоже охотник, но сегодня ночью многое поменяется местами, и он превратится в дичь. — Мне нужна информация, — предупредила я. — Вполне вероятно, что нам не придется его убивать. Дарвин пожал плечами. — Мы все умрем, — сказал он. — Кто-то сегодня, кто-то завтра, кто-то через десять лет. Никто не может вырваться из этого круга и уйти от своей судьбы, мы прокляты смертью с самого своего рождения. Я подумала, что он довольно странно излагает свои мысли, ну и черт бы с ним. Каждый из нас имеет право на маленькие странности, мне ли не знать. — И ты хочешь пойти туда прямо сейчас? — уточнила я. — Сейчас — это лучшее время для всего, — сказал он. — Для жизни и смерти. Сейчас — это тот краткий миг, в котором мы существуем. Я все делаю сейчас. — Но ты же в курсе о моей ситуации? — спросила я. — Отель обложен дичью, которая воображает себя охотниками, — сказал Дарвин. — Все входы блокированы, улицы перекрыты, но по моим охотничьим угодьям можно перемещаться на многих уровнях. Подземные коммуникации — это зловонные артерии Города, место, куда вместе с нечистотами отправляются все наши надежды и мечты, и там, попирая сапогами осколки чужих грез, мы пройдем. Черт побери, да он еще более странный, чем я. — Люблю попирать сапогами всякие осколки, — согласилась я. — Пойдем. Я накинула куртку, сунула ноги в кеды, нагнулась, чтобы завязать шнурки. — Ты носишь в себе жизнь, — сказал Дарвин, продемонстрировав свою наблюдательность. — Это проблема? — Это частичка вечного круговорота жизни и смерти, — сказал он. — Кто-то умирает, кто-то рождается, так было и будет всегда. Я боюсь лишь, что это тебя замедлит, что груз новой жизни может сковать твои движения, когда придет время действовать. — Не замедлит, — сказала я. — Хорошо. Я задумалась, стоит ли мне брать с собой телефон Винни-Пуха. В нем наверняка есть трекер и помимо штатного GPS, и Алекс может переполошиться, когда увидит, что я покинула отель. Но с другой стороны, все могло в любой момент полететь к черту, и было бы неплохо, если бы я могла рассчитывать хоть на какую-то поддержку, не связанную с «Континенталем». — Ты знаешь, сколько предлагают за мою голову? — спросила я, решив прояснить все детали на берегу. — Знаю. — И что ты по этому поводу думаешь? — после некоторых раздумий я все ж сунула в застегивающийся на молнию карман куртки оба телефона, и свой, и пуховский. — Деньги — это прах, деньги — это тлен, — сказал Дарвин. — Тлен, который может облегчить твое существование, но не может придать ему смысла. Пока у меня есть, что есть, и есть, где жить, меня не интересуют деньги. — Что же тебя интересует? — Действия, — сказал он. — Я живу, пока я действую, принимаю решения. Пока я не один из толпы, не принадлежу к инертной серой массе, которую некоторые недоумки называют современным обществом. Не просиживаю диван перед телевизором с пультом в одной руке и бутылкой пива в другой. Стать обывателем — это самый страшный грех, который может позволить себе двуногое животное, лишенное перьев. — С широкими ногтями, — добавила я, хотя в последнее время ничего не имела против того, чтобы стать обывателем. Быть человеком действия довольно утомительно. — Ты готова? — спросил он. — Да, вполне. — А оружие? — У меня есть пистолет. — Одного пистолета может не хватить. — Я неплохо стреляю, — сказала я. — Это позволяет мне экономить пули.Глава 14
— Лифт напоминает мне гроб, — сказал Дарвин. — Тебя запирают в нем и на тросах опускают под землю, и ты практически практически бессилен что-либо изменить. — Только у гроба нет открывающихся дверей, — заметила я. И кнопок. И еще лифт, в отличие от гроба, может подниматься и на верхние этажи, и повторять этот маршрут несколько раз в день. Несколько сотен раз в день. Но я не стала придираться и портить метафору Дарвина. Возможно, он был пафосным придурком, но он был специалистом «Континенталя», а никто не сможет долгое время заниматься тем, чем занимается он, и остаться полностью нормальным человеком. Мне не должно быть дела до его заморочек, пока они не мешают ему охотиться. Дверцы лифта распахнулись, и мы вышли под землю. В подвал под «Континенталем». В подземные артерии города, полные нечистот и остатков мечтаний и надежд, а также осколков грез, которые мы должны были попирать сапогами. Ну, если быть совершенно точной, то с сапогами у нас не задалось, но я не думала, что осколки грез будут сильно возражать, если мы будем попирать их армейскими ботинками Дарвина и моими кедами. В дальнем конце подвала Дарвин нашел неприметную дверь, за которой обнаружилась лестница, уводящая на нижние уровни. Мы спустились на несколько пролетов, потом Дарвин отомкнул решетку, нацепил налобный фонарь и потопал куда-то во тьму, разгоняя пищащих от возмущения нашим вторжением крыс. — Крысы вызывают мое уважение, — пробурчал Дарвин из-под своей маски. — Они живут здесь, во тьме, питаются отбросами, сбегают при первом же признаке опасности, но если загнать крыс в угол, из которого нет выхода, они будут драться. Как бы там ни было, крысы выживают. Всегда. Хочешь жить долго? Будь, как крыса. — Ты тоже сбегаешь при первых же признаках опасности?— поинтересовалась я. — Нет, — сказал он. — Я — крысиный волк. Ты знаешь, как растят крысиного волка? — Все знают, — сказала я. — Тогда ты понимаешь, о чем я говорю, — сказал он. — Я взращен на крови. Мои клыки обагрены ей, мои руки омыты ею, мои ноги привыкли наступать на еелужи… Надеюсь, он говорил не о крысиной крови. Хотя… Ну, о чьей бы крови ни шла речь, это было довольно мрачное описание, и я надеялась, что он все же преувеличивает. По крайней мере в той части, где речь идет о лужах и клыках. Хотя… — Ты, случайно, не вампир? — не знаю, принимает ли «Континенталь» нежить в свой элитный клуб убийц, но почему бы и нет? Может быть, ребята тоже выступают за равные права для всех. — О, нет, я не люблю Солнце, но и не боюсь его, — сказал Дарвин. — И я не нуждаюсь в чужой крови, чтобы продолжать свое существование. Мне доводилось убивать вампиров. А тебе? — Нет, — сказала я. — Но я присутствовала при смерти одного или двух. И знала парня, который умел их убивать. — Я знаю, — сказал он. — Гарднер. Конечно же, он наводил справки обо мне, когда получил заказ на эту работу, а «Континенталь» — это закрытый клуб, где все друг о друге знают. Или могут узнать, приложив для этого минимальные усилия. Но подземные туннели под Городом были последним местом, где я хотела бы говорить о Реджи, а Дарвин, наверное, был последним человеком, с которым я хотела бы это обсуждать. Если бы я в принципе хотела это хоть с кем-то обсуждать. Ну, с кем-то кроме тебя. Вот ты — идеальный собеседник. Ты всегда готова меня выслушать, ты никогда ничего не говоришь, и, по большому счету, тебя не существует. Ты — всего лишь свидетельство моего безумия. Наверное, настоящие проблемы у меня начнутся в тот момент, когда ты начнешь мне отвечать. — Мы не знакомы, но я слышал о нем, — сказал Дарвин. — Он тоже волк, как и я. Я решила расценивать это, как комплимент Реджи. Как похвалу, которую один профессионал может дать другому. Даже если Реджи на самом деле отец моего ребенка, после рождения лучше держать его подальше. По моим прикидкам, мы прошли под землей пару кварталов, прежде чем Дарвин остановился рядом со старой металлической лестницей, ведущей наверх. Он постучал по ней рукой, вызвав целый дождь ржавчины. — Здесь мы выйдем на поверхность, — сказал Дарвин, сунул руку в карман и протянул мне медицинскую маску в индивидуальной упаковке. — Надень это. — Мне кажется, здесь внизу было куда больше риска вдохнуть что-нибудь нездоровое, — заметила я. — Здесь, внизу, нет Большого Брата, — сказал Дарвин. — Но наверху у него множество глаз, и все они могут искать тебя. А, ну да. У нас же тут охота внутри другой охоты, и где-то я хищник, а где-то дичь, поэтому лишняя осторожность не помешает. Я поймала себя на мысли, что начала думать в терминах Дарвина, и эта мысль не пришлась мне по душе. Стоит впустить в свою голову одного психопата, и ты не заметишь, как их там сразу же соберется целый отряд. Мне ли не знать… — Куда ведет эта лестница? — спросила я. — Наверх. — Я понимаю, что наверх, но куда именно? — В небольшой переулок, в котором в это время суток нет никого, кроме торговца наркотиками и, быть может, одного из его клиентов, стремящегося купить забытье за пригоршню долларов, — сказал Дарвин. — Эта публика не любит привлекать к себе внимания, и не станет поднимать шум. Мы поднялись по лестнице, а потом Дарвин продемонстрировал высокий уровень своей физической подготовки и одной рукой отодвинул крышку канализационного люка. Мы выбрались на поверхность, и я убедилась, что у торговца наркотиками сегодня выходной. По крайней мере, в поле видимости не наблюдалось ни его, ни его клиентов, ищущих забытье за пригоршню долларов. В переулке стояла машина. Какой-то древний седан еще из тех времен, когда машины делали из железа, а не из пластика. Он был настолько пыльный, что я не могла различить цвет, в котором он вышел с завода. Или цвет, в который его покрасил кто-то из предыдущих владельцев. Дарвин разбил водительское стекло затянутым в перчатку кулаком. А я-то уж подумала, что это его машина… — Садись, — сказал он, вырывая из-под руля клубок проводов и зачищая пару швейцарским армейским ножом. Вместо сидений впереди был установлен трехместный диван, и я уселась у окна. Двигатель заревел… ну, зарокотал. Когда мы двинулись с места, я услышала стук под днищем, и от машины что-то отвалилось. Наверное, в Городе можно угнать машину и посвежее. — Мы точно доедем на ней до места? — спросила я. — Нам недалеко, — сказал Дарвин. — Это обнадеживает. Мы выбрались на более оживленную улицу. Это был не самый благополучный район, и большинство торговых точек уже закрылось, спрятав витрины за стальными щитами, и люди, которые бродили по тротуарам, были не самыми добропорядочными жителями Города, и среди них вполне могли бы найтись охотники за легкими деньгами. Но никто из них не обращал внимания на тот хлам на колесах, внутри которого мы находились. — Свою первую машину я угнал, когда мне было двенадцать, — сказал Дарвин. — Захотелось покататься? — Захотелось переехать драгдилера, из-за которого у моей знакомой случился передоз забытья, — сказал Дарвин. — И что случилось? — спросила я и тут же об этом пожалела. Еще до того, как он начал отвечать. — Я размозжил его о стену, — сказал Дарвин. — И смотрел, как он умирает в луже крови, пытаясь запихнуть кишки обратно в свой живот. Слышал его предсмертные крики, видел его последний вдох. Видел, как смерть забрала его, как перестало биться его сердце и остекленели его глаза. — У тебя было тяжелое детство. — У тех, кто рос на улице, детства не было, — сказал Дарвин. Понятно, почему он такой мрачный. Он позволил детскому травматическому опыту оказывать влияние на всю его жизнь, и если я не хочу такой же участи собственному ребенку, то надо позаботиться, чтобы он рос не на улице. Или хотя бы на какой-то другой улице. Мы въехали в более приличный район, и я опасалась, что здесь наша машина начнет привлекать внимание. Но прежде, чем на нас бросили свой взгляд копы или кто похуже, Дарвин припарковал машину возле многоквартирного жилого комплекса. — Здесь нет консьержа, и это облегчает нам работу, — сказал Дарвин. — Но здесь наверняка есть сигнализация. — Я о ней позабочусь. И о камерах слежения тоже, — что ж, когда дошло до дела, его речь стала куда более сдержанной и менее метафоричной. Мы поднялись на третий этаж. Дарвин остановился около искомой двери, поводил рядом с ней каким-то прибором, а потом вскрыл замок набором отмычек. Мы вошли внутрь. — Идеальное время, — сказал Дарвин. — Если он не зайдет в какой-нибудь бар пропустить стаканчик с коллегой по работе, то будет дома в течение получаса. Здесь мы его и встретим. Я обошла квартиру. Две комнаты, небольшая кухня, ванная. Типичное жилище холостяка. Холодильник, забитый коробками с купленной на вынос едой, несколько бутылок пива, контейнер с молоком. В ванной только одно полотенце, одинокая зубная щетка в стакане, на полке только мыло и шампунь. В шкафчике за зеркалом внушительный набор болеутоляющего и снотворного. Грустное зрелище. Совсем, как у меня дома в те времена, когда у меня еще был дом. — Люди скучны, — сказал Дарвин. — Жалкие в своей обыденности, в своем маленьком убогом мирке, который они пытаются выстроить внутри своих жилищ. Снаружи они могут строить из себя кого угодно, притворяться успешными адвокатами, блестящими хирургами, доблестными спасателями, хитроумными политиками. Но приходя домой они сливаются в серую безликую массу, тут же утрачивают даже толику иллюзии своей индивидуальности. Посмотри вокруг. Дизайнерский ремонт с «Пинтереста», мебель из «Икеи», купленный на рождественской распродаже телевизор на полстены. Хозяин этой квартиры придет с работы, разогреет купленную в соседней китайской забегаловке еду, возьмет из холодильника бутылку пива и усядется на диван с непроизносимым названием, протирая очередную дырку в дешевом кожзаменителе, включит какое-нибудь тупое ток-шоу и будет пялиться в экран, пока не придет время идти спать. Или, может быть, поиграет немного на приставке, принеся очередную жертву алчным игровым корпорациям, зарабатывающим на поставленном на конвейер эскапизме, на выходе из этой реальности в мир иллюзий, который, по факту, ничем не лучше настоящего. И для чего все это? Для чего этот бессмысленный бег по кругу? — Некоторые называют это жизнью, — сказала я. Дарвин фыркнул. — Они что угодно назовут жизнью. Чавканье в болоте — это тоже жизнь, да? — Не всем же быть волками, — сказала я. — Но мы живем во время волков, — сказал он. — Если ты не охотник, то ты дичь. Если ты не хищник, то ты жертва. Смерть пожнет всех нас, смерть придет за каждым, но на том свете мне хотя бы не будет стыдно за то, что я бездействовал. Что позволял другим принимать решения за меня. Что тратил свое время вот на это, на попытку создать иллюзию, что я такой же, как все. Что пытался быть нормальным, потому что быть нормальным — это значит быть винтиком в огромном механизме, забирающем у человека свободу воли. Я не стала ему напоминать, что он тоже является частью системы, и что решение отправиться сюда было не его собственным, что на эту работу его подрядило руководство «Континенталя». Если он хочет считать себя бунтарем, идущим против всех, то и черт бы с ним. Мне с Дарвином детей не крестить, я надеялась вообще не встречать его после этого вечера. Мы оба жили в мире, полном насилия, но, в отличие от него, я не считала это нормой. Порывшись в холодильнике, Дарвин отогнул нижний край маски, выудил из коробки кусок холодной пиццы (кажется, изначально это были «четыре сезона» и ему досталась осень) и впился в него зубами. Подбородок у моего спутника был покрыт темной щетиной примерно трех-четырехдневной выдержки. Я заметила, что Дарвин так и не снял перчаток. Я тоже старалась ни к чему здесь не прикасаться, хотя это и было глупо. Если дело дойдет до стрельбы… Надеюсь, что не дойдет. — И ты должна понимать это не хуже меня, — сказал Дарвин. — Ведь ты тоже волк. — Я просто по-другому смотрю на некоторые вещи, — сказала я. — В обыденности есть своя прелесть. Он фыркнул. — За головы любителей обыденности не назначают награду в пять миллионов, — сказал он. — Мне известно, какую услугу ты оказала «Континенталю», что наше руководство отказалось от этого контракта. Но что ты сделала, чтобы заслужить этот контракт? — Скорее, речь идет о том, чего я не сделала, — сказала я. — Нарушенные обещания? — Только если в очень переносном смысле, — сказала я. — Потому что я Тайлеру Пирпонту ничего не обещала. — И что ты будешь с этим делать? — Я пока не решила. Стараюсь решать проблемы в порядке их очередности. — И наш сегодняшний визит… — Это про другое, — сказала я. — С Пирпонтом никак не связанное. В кармане завибрировал телефон, выданный мне Алексом. Что ж, этого следовало ожидать. — Привет. — Я отследил твою геолокацию, Боб. Какого черта ты там делаешь? — Наношу визит вежливости, — сказала я. — И это никак не могло подождать? — Нет. — Черт побери, ты могла хотя бы предупредить, — сказал он. — Толпа убийц ждет тебя возле отеля. Я посмотрела на часы. Срок ультиматума, выдвинутого Ангелами Адской Кухни, должен был истечь с минуты на минуту. — Наверное, хорошо, что я оттуда выбралась, — надеюсь, Пух и его ребята не настолько отморозки, чтобы помогать службе безопасности отеля отстреливаться от уличных банд. — Ты в безопасности? — Да, вполне. — Ты одна? — Нет, не вполне. — Оставайся там, мы будем через десять минут. Какой этаж? — Алекс, если вам так уж не терпится меня охранять, оставайтесь на улице, — сказала я. — Я спущусь к вам, как закончу. — Боб… — Это важно, Алекс, — сказала я. — Мое дело здесь важно, и не только для меня. — Я перезвоню. Мы выдвигаемся, — сказал он и повесил трубку. Я убрала телефон. — Бравая кавалерия спешит на помощь? — спросил Дарвин. — Зачем тебе я? Почему ты сразу не связалась с ними? — Потому что они охотники другого типа, — сказала я. — Не волки, а волкодавы. — Твои бывшие сослуживцы? Цепные псы на службе коррумпированного города? Мне не понравилось, как это прозвучало, но кто-то же должен защищать обычных людей от таких, как Дарвин. Или от таких, как… я? — Шаги, — сказал Дарвин. — Это он. Как, черт побери, он мог это утверждать? Тут два десятка квартир на этаже. Но я решила довериться его чутью, или что он там еще использовал, и села в кресло, стоящее в темном углу. Рядом был торшер, я видела такие в «Икее», когда ходила туда в прошлой жизни, так что в любой момент я могу включить его и пролить свет на свою персону, сделав свое появление еще более театральным. Дарвин скрылся в прихожей. Я услышала, как в замочной скважине проворачивается ключ (он шел не слишком гладко, видимо, сказалось то, что Дарвин до этого пошурудил там отмычкой), как открывается дверь. Как Дарвин наставляет на хозяина свою пушку я, конечно же, не слышала. Зато его хриплый голос донесся до меня довольно отчетливо. — Не дергайся, агент. Веди себя тихо, и, быть может, у тебя появится шанс пережить сегодняшний вечер. И те тянись за своим пистолетом, я куда быстрее тебя, поверь. — А ты кто такой? — поинтересовался хозяин квартиры. — Если это ограбление, то ты, наверное, ошибся адресом. Вандербилты живут двумя кварталами севернее. — Мне не нравятся люди, которые пытаются сохранить свое чувство юмора в критических ситуациях, — сказал Дарвин. — Напускная бравада тебе не к лицу, агент, и не стоит строить передо мной героя. — Ты уже дважды назвал меня агентом, из чего я делаю вывод, ты знаешь, кто я такой и на кого работаю. И тебе не страшно? — Мне никогда не бывает страшно, — сказал Дарвин. — Страх — это то, что я внушаю, но не то, что я когда-либо испытывал. — Ясно. Очередной железный и несгибаемый. Но мы все еще беседуем, значит, ты пришел сюда не за моей жизнью. Так что же тебе надо? — Кое-кто хочет с тобой поговорить. — Могли бы просто позвонить на работу, но я уже вижу, что ты из тех парней, которые не любят простых решений, — вздохнул хозяин квартиры. — Полагаю, теперь ты скажешь, что мы с тобой должны отправиться в долгую поездку по ночному городу, ты будешь за рулем, а у меня на голове будет мешок? — Все будет не настолько сложно. Проходи в комнату. — Приятный сюрприз, — они вошли в комнату, я сняла маску и щелкнула выключателем торшера. — А вот и второй сюрприз, — сказала я. — Привет, Ленни.Глава 15
— Боб? — У меня нет твоего рабочего телефона, Ленни. Или ты предпочитаешь обращение «специальный агент Джонсон»? — Как тебе будет удобнее. — А ты изменился, — сказала я. — Возмужал. — Ты тоже изменилась, Боб. — К женщинам время более беспощадно, — согласилась я. — Зачем ты здесь? — он сообразил, что этот вопрос можно трактовать слишком широко, поэтому сразу же добавил. — Зачем ты вернулась в Город? — Меня попросили вернуться, — сказала я. — А потом прямо-таки вынудили остаться. — А это, — он махнул головой в сторону Дарвина. — Твой новый напарник? — Это мой новый знакомый, — сказала я. — И, в отличие от тебя, он мне хотя бы не врет. — У меня не было выбора, — сказал он. — Боб, я понимаю, что нам с тобой есть о чем поговорить, и совсем не против этого, но мне кажется, ты выбрала слишком экстравагантный способ. — Я выбрала самый быстрый способ, — сказала я. — Не хотелось препираться с твоей секретаршей. — У меня нет секретарши. И можно было обойтись без всех этих пистолетов. — Кстати, а где твой пистолет, Ленни? — У твоего приятеля. Дарвин кивнул. — А запасной? — У меня нет запасного пистолета, я же не полевой агент, — сказал Ленни. — Боб, ты же знаешь, что я тебе не враг. — Ну, друг ты тоже так себе, — заметила я. Когда мы виделись в последний раз, спецназ ТАКС штурмовал общину сектантов Джеремайи Питерса, а мы с Реджи пытались оттуда убраться. Ленни тогда не просто нас отпустил, но еще и облегчил дорогу, а Реджи, чтобы отвести от него подозрения в саботаже, всадил две пули в его бронежилет. И хотя с тех пор прошло не так уж много времени, я не была уверена, чью сторону специальный агент Джонсон в итоге выбрал. Он мне симпатизировал, это да. Но за те два года, когда мне так отчаянно нужна была хоть чья-то помощь, он так ничего и не сделал. Все же мне было несколько неудобно от того, что мы так к нему вломились, и Дарвин наставил на него свою пушку, но это на самом деле был самый быстрый вариант до него добраться. Так-то я понятия не имела, где он теперь живет. — У меня не было выбора, — повторил Ленни. — Директор Смит видит… видел в тебе угрозу. — А до этого директор Доу видел во мне возможность, — сказала я. Жаль, что никто из них не попытался увидеть во мне человека, но что уж теперь… Я посмотрела на Дарвина. — Ты не мог бы оставить нас наедине? — Ты уверена? — Будь рядом. Если возникнет такая необходимость, я тебя позову. Он кивнул и ушел на кухню, плотно притворив за собой дверь. Наверное, было бы разумнее совсем его отпустить, потому что я не думала, что дело дойдет до стрельбы. Какого черта я вообще впутала в это «Континенталь»? Вероятно, окружение влияет на человека, и если из всех инструментов вокруг тебя одни молотки, все твои проблемы автоматически превращаются в гвозди. — Мне не нужны неприятности, — сказал Ленни. — И я не собираюсь доставлять их тебе. ТАКС отказалось от преследования. — Надолго ли? — Тут я ничего не могу сказать. Так что привело тебя в Город? — Ничего странного в последнее время не происходило? — спросила я. — На работе? — Вроде бы, нет, — сказал он. — Ты же знаешь, вся наша работа — одна большая странность. Вот ты вернулась, это странно. А что еще должно было случится? Что ж, подойти к интересующей меня теме окольными путями не получилось, и я решила взять быка за рога. — Ты слышал о Черном Блокноте? Он на мгновение задумался. — Это городская легенда, — сказал Ленни. — Есть какие-то истории, но у нас нет доказательств его существования в реальности. — Ты сейчас со мной искренен? — Абсолютно, — сказал он. — Боб, поверь, я не стал бы тебе врать, даже если бы мне не приставили пистолет к голове. — Сейчас у твоей головы нет пистолета, — сказала я. — И ты мне уже врал. — Это было в рамках моих служебных обязанностей, а сейчас мой рабочий день закончен, — ухмыльнулся он. — Прости меня, Боб. — Угу, — сказала я. — А ты знаешь министра финансов? — Ты имеешь в виду, теневого? Нет, мы не были представлены друг другу. — Но ты знаешь, кто он? Имя? Ты видел его в лицо? Или, может быть, его фотографию? — Я знаю имя, разумеется, но я понятия не имею, как он выглядит. В нашей организации только директор Смит имел с ним дело напрямую. Ну, и может быть, кто-то из его заместителей, но тут я уже не уверен. А почему ты спрашиваешь? — Пытаюсь выяснить, что тебе известно об его убийстве, — сказала я. Он не особенно удивился. Но это не вызывало подозрений, учитывая его работу и текущую ситуацию. — Я даже не знал, что он убит. — Он убит, и я подозреваю, что в этом замешано ТАКС. — ТАКС таким не занимается, — твердо сказал он. — Может быть, ТАКС в целом таким и не занимается, — сказала я. — Но кто-то из ТАКС — вполне мог. Под чутким руководством директора Смита. Он задумчиво покачал головой. — И тебе есть чем подтвердить эти обвинения, Боб? И какое отношение к его убийству имеет городская легенда про Черный Блокнот? — взгляд его стал сочувствующим. Видимо, он решил, что я окончательно свихнулась, и тут он был не слишком далек от истины. Что, впрочем, на обсуждаемую ситуацию никак не влияло. Ну, как мне казалось. — Черный Блокнот по умолчанию убивает вписанного в него человека сердечным приступом, — сказала я. — У министра финансов случился сердечный приступ. — Как и у сотен тысяч людей до него, — заметил Ленни. — Инфаркт — главный убийца нашего времени, но это совершенно не означает, что за всеми инфарктами стоит ТАКС. Или директор Смит. — Ты помнишь Аманду Бэйлиш? — Э… нет, прости. Имя знакомое, но я не могу вспомнить, в какой связи я должен его помнить. — Она была моей подругой, — сказала я. Когда-то, в прошлой жизни. — И потом, уже в то время, когда ты прикидывался мертвым, выяснилось, что именно она стояла за созданием Мигеля. Помнишь, того парня, на которого мы вместе охотились. — А, эта Аманда… И что? — ТАКС ее заграбастало, — сказала я. — Наверное, мне нет нужды говорить, зачем. — Проект «Голем», — задумчиво сказал Ленни. — Так это она… Я не знал, Боб. Я не занимаюсь… разработкой оружия. — Мигель, если ты не в курсе, был не человеком, — сказала я. — Он был придуманным персонажем, который не оставлял за собой биологического следа. Ни отпечатков пальцев, ни каких-либо выделений, по которым можно было бы установить его ДНК. — Э… и что? Я вытащила из кармана распечатанную фотографию из дела об убийстве Дафны, которое переслал мне Гарольд, и выложила ее перед Ленни. — Качество снимка не очень, — заметил он. — Это — Мигель, — сказала я. — Точнее, Мигель версии 2.0. Или 3.0, я же не знаю, как далеко директор Смит зашел в своих экспериментах. Мистер «Джон Уэйн», конечно, был весьма отдаленно похож на «моего» Мигеля, но что-то испанское в нем все равно присутствовало. И, несмотря на проведенное время с Дафной, он не оставил в номере никаких следов. Это, конечно, было так себе доказательство, и в суде оно бы не прокатило, но все мои полицейские инстинкты вопили о том, что я права. — Допустим, это Мигель, — мягко сказал Ленни. — Или просто кто-то на него похожий, но пусть это будет Мигель. И как его не слишком качественная фотография связана с убийством министра финансов, Черным Блокнотом, и, самое главное, директором Смитом и ТАКС? — У меня есть рабочая версия, — сказала я. — Ты готов ее выслушать? — Разумеется. — Министерство финансов получило Черный Блокнот в обход ТАКС, — сказала я. — В качестве сопутствующего бонуса какой-то своей операции. Осознавая всю опасность, которую может представлять этот артефакт, министр финансов спрятал его в своем личном сейфе и начал искать способы избавить от него этот мир насовсем. Директор Смит узнал об этом, и у него были на Блокнот свои планы. Чтобы заполучить его, он ввел в игру Аманду и очередного Мигеля, который соблазнил жену министра финансов и убедил ее выкрасть артефакт из сейфа мужа. Получив Блокнот в свои руки, он, возможно, убедил жену вписать в Блокнот имя своего мужа, после чего задушил ее в номере загородного клуба, где они встречались, и доставил артефакт своей создательнице. А точнее, стоящему за ней директору Смиту. — Э… А причем здесь ты? — Я — тот способ, который должен был избавить мир от Черного Блокнота, — сказала я. — Министр финансов связался со мной при посредничестве Джона Кларка. Ты помнишь Джона Кларка? — Помню. — Вы пытались его убить, — сказала я. — Несколько раз. — Не мой отдел. — Так ли это важно? — я вздохнула. — Между обнаружением пропажи Блокнота и смертью министра финансов прошло какое-то время, и в этот период министр поручил Кларку поиски артефакта. И, сюрприз-сюрприз, всего через несколько часов Кларк умер. От сердечного приступа. Кларк. — Кларк? От сердечного приступа? — Да, Кларк. Да, от сердечного приступа. Да, мы тоже удивились, — сказала я. — И как он сейчас? — Все еще мертв, — сказала я. — Блокнот вступил в конфликт с его способностью метачеловека и ввел его в бесконечный цикл смертей и возрождений. Не самое приятное времяпрепровождение, если ты понимаешь, о чем я. — Звучит довольно безумно, — сказал Ленни. — Впрочем, как и почти все, что с тобой связано. Что из всего перечисленного ты можешь доказать? — Цикл инфарктов Кларка, который мог быть вызван только Блокнотом. — Но это никак не привязывает к делу ни директора Смита, ни ТАКС. — Кларк очень эффективен, — сказала я. — Он бы нашел Блокнот и вышел на его похитителя. Это мотив. И плюс еще один мотив — ТАКС на него затаило еще со времен… ну, ты понимаешь. Его несколько раз пытались убрать, и теперь, кажется, директор Смит нашел рабочий способ. — Это косвенные улики, — сказал Ленни. — Черт побери, Боб, их и уликами-то толком не назовешь. — Именно поэтому я пришла к тебе, а не к директору Смиту, — сказала я. — И не захватила с собой топор. — И что ты от меня хочешь? — Чтобы ты развеял мои подозрения, — сказала я. — Или подтвердил их. Тут, конечно, многое зависело от того, кому он сохранит верность. Духу клятвы «служить и защищать», которую в том или ином виде приносят все сотрудники спецслужб, или директору Смиту лично. Но я верила в политическую лояльность Ленни. В то, что законы и интересы общества он ставит выше, чем распоряжения непосредственного начальника. — Я даже не знаю, с какой стороны к этому делу подойти, — признался он. — И это все еще звучит довольно невероятно, так что сам факт, что я об этом думаю… — ТАКС всегда было занято поисками идеального оружия, — сказала я. Какое-то время ребята думали, что идеальное оружие — это я, но потом мы не сошлись калибрами. — Сюжетный артефакт, способный убить кого угодно… ну, или почти кого угодно — это то, от чего директор Смит бы точно не отказался. — Одно дело — не отказаться, и совсем другое — убить двоих только для того, чтобы до него добраться, — возразил Ленни. — Не говоря уже о члене теневого кабинета министров… Боб, если он использовал проект «Голем», я вряд ли смогу тебе помочь. У меня нет к нему доступа. Ты уверена, что ты не ошибаешься? — Я знаю Аманду, — сказала я. — Это ее тип мужчин. И, видимо, Дафны, если он сумел так быстро ее обольстить. И не просто обольстить, но и склонить не только к предательству, но и, скорее всего, к убийству мужа. — Это может быть совпадение. — Он не оставил ни в номере, ни на теле никаких следов. — Он мог быть очень аккуратен. — Невозможно быть настолько аккуратным, — возразила я. — Это я тебе как бывший коп говорю. Он покачал головой. — Я хотел бы тебе помочь, Боб, но это все вилами по воде… — Я знаю, что я права, Ленни. — Нет. Ты думаешь, что ты права, это другое. Эллиот Смит — не кровавый маньяк. — Возможно, — сказала я и помотала в воздухе остатками правой руки. — Но он думает, что единственный знает, как достичь всеобщего блага, и это делает его не менее опасным. Он искалечил меня не потому, что получал от этого удовольствие, но все-таки он меня искалечил. — Боб… я понимаю твою неприязнь, но, может быть, она влияет на твои суждения, и ты ищешь врага именно там, где хочешь его найти. — Мне нужно поговорить с Амандой, — сказала я. — Она должна быть в курсе, чем занимаются ее персонажи. — Не представляю, как это можно устроить, — сказал он. — Ты — специальный агент, и обязательно что-нибудь придумаешь, — сказала я. — Я в тебя верю. — А до тех пор твой головорез будет сидеть у меня на кухне? — Думаю, можно будет его отпустить, — не слишком уверенно сказала я. Дарвин сделал свое дело, Дарвину можно было уходить, но… Моя благоприобретенная подозрительность говорила, что Ленни уже больше специальный агент Джонсон, чем тот Ленни, с которым я была знакома больше двух лет назад, и если он ведет двойную игру, то лучше бы мне иметь хоть кого-то, кто может прикрыть спину. Словно отреагировав на эти мои мысли, зазвонил телефон Алекса. — Боб, мы на месте, — сказал Пух. — Скажи номер квартиры, и мы поднимемся. — В этом нет необходимости, — сказала я. — Я в безопасности. Как ситуация снаружи? — В отеле начался кровавый ад, — почти радостно сообщил Пух. — Какие-то отморозки попытались войти, и… Дальше вестибюля они не продвинулись, и похоже для того, чтобы увезти трупы, коронерам потребуется использовать грузовики. — Как думаешь, ужас уже поселился в их сердцах? — Ты же понимаешь, что будут другие, Боб. Некоторые люди необучаемы. Ты скоро закончишь… то, чем ты там сейчас занимаешься? — Я в процессе. — Наберу тебе через полчаса, — сказал Алекс и отрубился. — У тебя неприятности, да? — спросил Ленни. Он, видимо, был не в курсе охоты, которую пытался устроить на меня брат Тайлер. Ну да это и неудивительно, это ж обычный криминал, совсем не по профилю агентства. — Всегда, — сказала я. — Но они с обсуждаемым вопросом никак не связаны. — Ну да, — сказал он. — Неприятности ходят за тобой стаями. И, конечно же, стресс никак на тебя не влияет… — Если ты снова решишь ставить под сомнение трезвость моих суждений, то я позову с кухни своего головореза, — пообещала я. — Думай лучше о том, как устроить мою встречу с Эми. Где ее держат? Там же, где держали меня? — Двумя этажами выше, — сказал он. — А говорил, что у тебя нет допуска. — Я знаю о проекте, но только в общих чертах, — сказал он. — Подробности мне неизвестны. Да я, честно говоря, никогда ими и не интересовался. Что ж, впечатление от хорошей новости о том, что мне стало известно местонахождение Аманды, смазывалось тем фактом, что это, черт побери, настоящая подземная крепость, исключающая силовой вариант проникновения. Если, конечно, я не хочу устроить еще одну Ночь Черепов, только уже в центре Города. — Черт, мне надо подумать, — сказал Ленни. — Она не представляет опасности сама по себе, вдали от ее ноутбука, — сказала я. — В ее режиме должны быть какие-то послабления. Может быть, прогулки или что-то типа того. Она — творец, а творцы — люди… — Со странностями, — сказал Ленни. — Капризные, — сказала я. Когда я видела Эми последний раз, тогда еще агент Смит прострелил ей колено, и если она и выбирается на прогулки, то, наверное, до сих пор опирается на трость. Похоже, у Эллиота есть что-то против людей, обладающих полным набором работающих конечностей. Нас снова прервал телефонный звонок, на этот раз пытались связаться с Ленни. Он медленно достал телефон из кармана и глянул на экран. — Это по работе, — сказал он. — Могу я ответить? — Только не делай глупостей, — сказала я. — Конечно, я же себе не враг, — он тапнул пальцем по экрану и поднес телефон к уху. — Специальный агент Джонсон. Черт, надо было попросить его включить громкую связь. Ему что-то сказали, и ему это явно не понравилось, потому что он нахмурился. — Когда? Вы уверены? Да. Спасибо, что сообщили, — он положил трубку. — Неприятности на службе? — спросила я. — Мышмобиль только что потерял управление и влетел в бетонный отбойник на шоссе, — сказал Ленни. — Мыш мертв. — Как это может быть? Мышмобиль выдерживает прямое попадание ракеты, — это уж если не говорить о том, что у самого героя есть сюжетная броня высшего класса защиты. — Парамедики, работающие на месте, говорят, что это похоже на инфаркт.Глава 16
Мыш был одним из символов Города, первые упоминания о нем датировались чуть ли не тридцатыми годами прошлого века. Не возьмусь сказать, сколько он на самом деле приносил пользы (у копов были свои соображения на его счет), но он был здесь все это время, и жители Города привыкли к его присутствию, и порой нам казалось, что он не только неуязвим, но еще и бессмертен. В смысле, что время над ним не властно. Менялись костюмы, менялись мышмобили, в какой-то период он ездил на мотоцикле или летал на вертолете, но одно оставалось неизменным. Я никогда его не видела, ну, в смысле, воочию. Частенько наблюдала его знак в ночных небесах, видела мышмобиль в потоке, пару раз натыкалась на обезвреженных им злодеев. Он был частью общего фона нашего города, как пробки в час пик или утренний туман над заливом. Он всегда был здесь. И вот теперь его не стало. Кто-то наверняка увидел бы в этом закат эпохи, но я усмотрела иное. — Почему позвонили тебе? — спросила я. — Ты его курировал? — Нет, разумеется, — сказал Ленни. — ТАКС не пытался его контролировать, мы просто следили за тем, что он делает. Боб, ты же понимаешь, он один из главных героев, о которых нам известно, у него была сюжетная броня, у его врагов была сюжетная броня, которая защищала их от всех, кроме него. Его смерть кардинально поменяет расклад сил, вызовет огромные перемены в криминальном мире Города… да и не только в криминальном. Сейчас сложно представить, какое влияние она может оказать на всех, поэтому нас и известили. — Но вы знали его настоящее имя? Его вторую личность? — Разумеется, — сказал Ленни. — Брюс… чего-то там. Я не помню, вылетело из головы. — Ты знал его в лицо? — Ну да. Не сказать, чтобы он был красавчик… Обычный парень, выглядел лет на сорок, хотя на самом деле ему должно было быть куда больше. К чему ты ведешь? — Для того, чтобы вписать имя человека в Черный Блокнот, нужно знать его в лицо, — сказала я. — О нет, не может быть, чтобы ты это серьезно, — сказал Ленни. — Если ты намекаешь на ТАКС, то чем нам мог помешать Мыш? Он и не убивал никого, разве что по неосторожности. — Может, он никому и не мешал, — сказала я. — Возможно, это был тест. — Тест? — Проверка пределов возможного, — пояснила я. — Может ли Черный Блокнот убить не просто человека, но одного из главных героев, с титановой сюжетной броней. ТАКС стремилось построить мир без сюжетов. Упорядоченный мир, в котором люди будут свободны от литературного произвола. Где никого не затащит в жернова истории и не выплюнет полностью ими перемолотым. Такой мир мог бы стать более скучным, более бедным, менее красочным. Но ТАКС считает, что он стал бы более безопасным. Может быть, намерения у ребят были и благие, но методы они использовали, мягко говоря, довольно сомнительные. — Ты понимаешь, чем сейчас занимаешься, Боб? Ты подгоняешь факты в удобную для тебя схему. — Но они идеально в нее укладываются. Хотя я и открыта для альтернативных версий. Докажи мне, что моя неправильная и предложи другую, — сказала я. — Если ты не можешь устроить мне встречу с Эми, то хотя бы поговори с ней сам. Или ты думаешь, что это плохо скажется на твоей карьере? — Если ты права, то моей карьере конец, — он горько усмехнулся. — Но как ты узнаешь, что я скажу правду? Что я действительно с ней поговорю и передам тебе ее слова в точности? Потому что тогда он умрет, внезапно поняла я. Если я права, и Блокнот у Смита, он впишет в него имя Ленни, как только почувствует угрозу. Может быть, и сама Эми уже мертва. Смит убрал министра, организовал похищение артефакта, избавился от Кларка, и, возможно, от самого Мыша, так что ему какой-то специальный агент? — Отбой, — сказала я. — Нам нужен другой план. — Нет, я готов, — сказал он. — Не могу сказать, что я на сто процентов верю твоей версии, но я тебе должен, так почему бы и не попробовать… — Нет, — сказала я. — Я не отпущу тебя туда одного. Это слишком опасно. — Странные речи от человека, который вломился в мой дом и устроил засаду. — Тогда мне казалось, что это неплохая идея, — сказала я. Вломиться в штаб-квартиру ТАКС будет куда сложнее, тем более что специалистов из «Континенталя» к делу не привлечешь. Хотя, если у нас будет свой человек внутри… Но если я ошибаюсь, то не просто подставлю Ленни, а еще и сделаю это впустую. Просто испорчу ему жизнь на ровном месте. Будет еще одна жертва в моем списке, а он и так чертовски длинный. — Министр финансов, его жена, Кларк, Мыш, — сказал Ленни. — Если это действительно звенья одной цепи, и Блокнот так могуществен и находится в руках у Эллиота, возникает закономерный вопрос, Боб. — Почему я еще жива? — Да, — сказал Ленни. — Прости. — У меня есть две версии, — сказала я. — Возможно, он не вписал туда мое имя, потому что не знает, что тогда произойдет. Убьет ли это меня… окончательно. В смысле, обеих меня, понимаешь, о чем я? Он кивнул. — Понимаю. — Или все дело в том, что я чертов Цензор, и эти сюжетные хреновины на меня просто не действуют. — Но если это Эллиот, и он убрал Кларка, зная, что ты где-то рядом… — Значит, он готов к конфронтации, — сказала я. — И он повышает ставки. Ленни покачал головой. — Это звучит невероятно. ТАКС отказалось от твоих поисков, это было его личное распоряжение. — Возможно, что-то изменилось, — сказала я. — Если чертов Блокнот способен убивать кого угодно, включая и героев с сюжетной броней, ТАКС больше не нужен Цензор. Директор Смит нашел отличную замену, которая не будет обсуждать приказы, которой не надо будет вообще ничего объяснять. Теперь он может рушить сюжеты одним лишь росчерком пера, прямо как творец, только наоборот. Не только сюжеты. В руках Эллиота оказалась власть над жизнью и смертью. Вернее, только над смертью. И похоже, что я была единственным человеком, на которого его власть не распространялась. Но, помимо Блокнота, в его распоряжении был весь карательный механизм ТАКС. Полевые агенты, техника, спецназ. Не знаю, как насчет мирового господства, но на роль диктатора в отдельно взятой стране он уже вполне мог замахнуться. — Я все равно не верю, что это Эллиот, — сказал Ленни. — Да, он порой перегибает палку, но… это уже слишком. ТАКС не вмешивается в политику, ТАКС не убивает невинных людей. — Эллиот Смит — это не все ТАКС, — сказала я. — Я поговорю с Амандой, — сказал Ленни. — Нужно выяснить, в чем тут дело. И если директор Смит ни при чем, ему следует знать о создавшемся положении, чтобы агентство могло принять меры. Если этот артефакт попадет не в те руки… — А если ответ Аманды тебя не устроит? — Тогда у нас будут большие неприятности, — сказал Ленни. — У всех. У меня снова зазвонил телефон. Черт бы их всех подрал, сколько можно уже? Неужели нельзя дать женщине хотя бы полчаса, чтобы она могла спокойно поразмыслить и придумать хоть какой-то план? Телефон был моим, на экране высветилось имя доктора Чен. — Что-то случилось с Джоном? — Нет, он стабилен, — сказала доктор Чен. Мертвые стабильны, как никто. — Мы привлекли к делу стороннего специалиста, и он хочет кое-что с вами обсудить. Это не терпит отлагательств, как вы понимаете. — Ладно, — вздохнула я. — Передайте ему трубку. — Добрый вечер, мисс Кэррингтон, — бодрый для этого времени суток мужской голос. — Я — доктор Серкебаев, магистр ЭМ. — Магистр чего? — не поняла я. — Магистр экстремальной медицины, — сказал он. Он говорил со странным акцентом, и я никак не могла понять, откуда он. — Вы индус, доктор? — Я казах, — сказал он. — Но это же где-то рядом? — Если смотреть с этой стороны океана, то да, — сказал он. — Послушайте, клиника привлекла меня в качестве эксперта, и я нахожу случай мистера Кларка очень интересным. Я никогда с таким не сталкивался, но мне кажется, у меня есть несколько идей, как изменить ситуацию, и поскольку вы являетесь душеприказчиком мистера Кларка, мне нужно ваше разрешение на некоторые манипуляции с его… — Останками, — подсказала я. — Временно мертвым телом, — сказал он. — Доктор Чен считает, что мы имеем дело с систематическим инфарктом, и я хотел бы попробовать сломать эту систему. — Но как? — Суть инфаркта в отмирании тканей, — сказал магистр Серкебаев. — Мы можем попробовать воспрепятствовать отмиранию тканей путем имплантации в сердце мистера Кларка альтернативного кровоснабжения. — То есть, просто подключите его к аппарату? — На первом этапе — да, но потом нам могут понадобиться более сложные и… э… радикальные методы. — Я должна что-то подписать? — По возможности, — сказал он. — И я хотел бы обсудить с вами… кое-какие вопросы при личной встрече, но сначала мне нужно получить ваше принципиальное согласие. — Принципиально я не против, — сказала я. — Отлично. Спасибо, мисс Кэррингтон, я буду держать вас в курсе. — Хорошо. Простите, но мне пора, — я повесила трубку. — Что с Джоном? — спросил Ленни. — Он все еще мертв, — сказала я. — Но эскулапы считают, что возможны варианты. — Ты в это не веришь? — Ну, хуже от их усилий все равно не станет, так пусть попробуют, — сказала я. Ленни был прав. Я не верила, что экстремальные методики магистра Серкебаева могут сработать, но хваталась за соломинку. Если я права, и блокнот у Смита и ТАКС, то не факт, что в ближайшее время я смогу приложить к нему свой топор, так пусть у Джона появится дополнительный шанс, пусть сейчас он и кажется мне иллюзорным. Если не получится у меня, может быть, получится у них. — Мы должны прояснить ситуацию с Эллиотом, — сказал Ленни. — Либо подтвердить твои подозрения, либо их развеять. И уже исходя из этого планировать наши дальнейшие шаги. Завтра утром, как только приду на работу, я попытаюсь оформить себе доступ к проекту «Голем» и поговорить с Амандой, а потом… Что Ленни собирался делать потом, я уже не узнала, потому что с кухни вернулся позабытый там Дарвин. — Вы ждете гостей? — поинтересовался он. — Нет, — сказала я. Алекс и его ребята оставались внизу. — Нет, — сказал Ленни. — А они идут.* * *
Время замедлилось. Я увидела, как Дарвин привычным, отточенным движением вытащил из-под плаща дробовик и сделал шаг в прихожую. Ленни рванулся к стене, сдвинул в сторону фальшпанель, за которой скрывался оружейный сейф, и вместо того, чтобы вводить комбинацию цифр, просто приложил большой палец к сканеру. Они вынесли дверь ручным тараном, я узнала его по характерному звуку, который запомнила еще во времена службы в полиции, и сразу же после этого дважды грохнул дробовик Дарвина. Крики, стоны, звук падающих тел, еще несколько одиночных выстрелов. Я и сама не заметила, как «смит-вессон» прыгнул мне в руку. Ленни достал из сейфа пару пижонских пистолетов, которыми вооружало своих сотрудников ТАКС. Дарвин выстрелил еще дважды. — Я иду! — возвестил он. И следующие выстрелы дробовика донеслись уже из коридора. — Твой спутник — псих, — сказал Ленни. — Я знаю. Я встала с кресла, постаравшись держаться подальше от окон, и тут произошло еще сразу два события. Во-первых, с улицы тоже донеслись звуки стрельбы. Во-вторых, когда я встала в полный рост, Ленни смог рассмотреть фасон моих джинсов, и его глаза несколько округлились от удивления. Это при том, что на его квартиру уже напали какие-тоотморозки. Еще несколько выстрелов из коридора. Зазвонил телефон Пуха, но я уже держала в руке чертов пистолет, и убирать его в такой ситуации мне показалось чрезвычайно плохой идеей. Я научилась обходиться одной рукой, решая большую часть бытовых проблем, но бывают такие ситуации, когда мне чертовски нужна вторая. Выстрелы в коридоре стихли, и я услышала одинокие шаги. Мы с Ленни наставили пушки в сторону прихожей, но очередным отморозком, появившимся на пороге квартиры специального агента Джонсона, был Дарвин. — Восемь ублюдков мертвы, — сказал он. — Но я уверен, что новые уже на подходе. Судя по доносящимся до нас звукам, на улице уже творилось натуральное Сомали. Одиночные выстрелы сменились автоматными очередями и взрывами гранат, и не все они были светошумовыми. Похоже, что Пух конкретно впух. В паре кварталов от нас уже раздавался шум полицейских сирен. Кавалерия спешила на помощь. Но я не сомневалась, что вражеская кавалерия, предпочитающая приближаться к месту событий не с такой помпой, тоже уже в пути. Пять миллионов — это огромные деньги, а вопросом о том, как они нас нашли, следует задаваться как-нибудь в следующий раз. Сначала надо убраться из зоны военных действий. Я выглянула в окно, посмотрела вниз. Алекс и его ребята держали оборону, укрываясь за припаркованными машинами, и дела у них шли неплохо. В смысле, вряд ли они могли контратаковать или сдерживать противника какое-то длительное время, но до прибытия подкрепления они точно должны были дожить. — Снизу нам не пробиться, — сказал Ленни. — На крышу. Что ж, ему лучше знать, он же тут живет. То есть, жил. Думаю, что после сегодняшнего вечера ему точно захочется сменить апартаменты. Я ожидала, что Дарвин выдаст очередную свою сентенцию про то, что крыши — это верхушка мусорной кучи, которую представляет собой наш город, что это скалы, с которых самоубийцы бросаются в окружающий нас океан безумия или что-то вроде того, но, видимо, он тоже решил придержать свою речь до следующего раза, поэтому молча кивнул и исчез в прихожей. — Черт побери, Боб, — сказал Ленни. — Что происходит? — Все, как обычно, — сказала я. — За мою голову назначена награда и какие-то парни пытаются ее заполучить. — Я не об этом, — сказал он. — Ты что, беременна? — Тебе не о чем переживать, — сказала я. — Отец не ты. — Э… — На крышу, — напомнила я. Не знаю, кем конкретно были эти мертвые ребята, но класс у них был явно повыше, чем у Ангелов Адской Кухни. Полупрофессиональная экипировка, на некоторых даже были бронежилеты и тактические перчатки, таран, несколько единиц автоматического оружия. Правда, от Дарвина это их все равно не спасло. Специалист из «Континенталя» перестрелял их всех, словно в тире. Пять мертвых тел лежали сразу же на выходе из квартиры, еще три — чуть дальше по коридору. Признаков жизни никто не подавал, хотя, должна признаться, я не особо присматривалась. Мы без происшествий добрались до лестницы и поднялись на несколько пролетов выше, когда Дарвин жестом скомандовал нам прижаться к стене и замереть. Мы повиновались и услышали шаги. Кто-то спускался по лестнице. Медленно, довольно аккуратно, стараясь не выдать себя лишним шумом. И там явно было больше одного человека. Скорее, целая группа. Дарвин резко взмахнул рукой, бросив на ступеньки следующего пролета дымовую шашку, и лестницу тут же заволокло дымом. Даже не надев очки, специалист из «Континенталя» перемахнул через перила и бросился вверх, спустя несколько мгновений мы снова услышали выстрелы его дробовика. Что ж, похоже, он привык полагаться только на собственные силы и наша помощь была ему не нужна. Впрочем, как ни крути, у меня была только одна рука, а Ленни, насколько я помнила, был тот еще боец… Ну, понимаешь, я не хочу сказать, что он какой-то там слабак, мазила или неумеха. Просто он был обычным тренированным парнем, который прошел курсы боевой подготовки, может быть, владел базовыми приемами рукопашного боя и пару раз в неделю ходил в спортзал. В обычной жизни обычному человеку этого хватило бы за глаза, но на фоне таких виртуозов, как Грег, Джон или Дарвин, он был старшеклассником, вышедшим играть против профессионалов из НБА. До мяча ему дотронуться позволят, но не более того.Глава 17
Как говорил когда-то очень давно кто-то довольно неглупый, всему есть свое время. Есть время разбрасывать камни и есть время собирать камни, и лучше бы тебе собрать их все, пока кто-нибудь другой не подобрал брошенное тобой, не вложил его в пращу и не запулил когда-то брошенным тобой камнем тебе же прямо в лоб. Я это к тому, что в свое время разбросала немало камней, и бросила все на самотек, пытаясь убедить себя, что если ты какую-то проблему игнорируешь, то ее вроде бы и нет. А теперь пращи уже были раскручены, и камни, летящие со всех сторон, грозили попасть не только в меня и мое окружение, но и в случайных людей, оказавшихся поблизости. Даже если они тут вообще не при делах. Пирпонт… ну тут ладно. Подставы с его стороны я не ожидала. Может быть, если бы я уделяла сектантам больше времени, обращала бы на них больше внимания, все не полетело бы под откос с такой скоростью, но, скорее всего, это бы ничего не изменило. Если кто-то хочет устроить Ночь Черепов, вряд ли он станет сдерживать себя, даже если ты посещаешь его дурацкие ритуалы и пляшешь вокруг собственной статуи. Теперь-то я понимала, что Роберта Кэррингтон не была объектом поклонения их культа. Роберта была лишь инструментом для достижения желаемого. Сосудом, который вмещает в себя божественную сущность, требующую освобождения, и с точки зрения брата Тайлера, мнением самой Роберты на это вот все можно было бы пренебречь. А вот Эллиот черт бы его подрал директор Смит — это совсем другое дело. Я сбежала от него и от ТАКС, я старалась не думать о нем, но в глубине души я всегда знала, что наше с ним дело еще не закончено. Что наши пути еще пересекутся, что мы обязательно схлестнемся, и я боялась этой встречи, потому что ее исход вряд ли будет благоприятным. Либо я убью его, либо он… либо начнется Ночь Черепов со всеми сопутствующими спецэффектами в виде глада, хлада, воронов и летающих топоров. Я не хотела Ночи Черепов, не хотела давать волю своей внутренней богине, которая оказалась богиней хаоса и разрушения. Я не могла сказать, что мне нравится моя теперешняя жизнь, но подозревала, то, что последует за ней, не понравится мне еще больше. Потому что это буду уже не я. Дым начал рассеиваться, выстрелы прекратились, я услышала шаги спускающегося к нам Дарвина и решила, что могу потратить минутку, чтобы ответить на звонок. — Боб? — его голос звучал на фоне непрекращающейся канонады. — Я в норме, Алекс. Как вы? — Двое легкораненых, потерь нет. Подкрепление уже в пути, но нам потребуется минут пятнадцать, чтобы окончательно тут все зачистить. — Мы приняли решение уходить крышами, — сказала я. Ребятам нет никакого смысла рисковать своими жизнями, охраняя пустое здание. — Принял. Ты не одна? — Со мной двое. — Будь на связи. Как они нас нашли? Проследили за Алексом? Но Винни-Пух не дилетант, он бы заметил, если бы за их машинами был хвост. И как эти головорезы определили, что Алекс сотоварищи выступают на моей стороне, а не приехали к отелю в числе прочих охотников за пятью миллионами? Дарвин спустился до середины пролета и помахал нам дробовиком, давая понять, что путь свободен. Должно быть, его длинный плащ был не только непромокаемым, но еще и пуленепробиваемым, иначе трудно было бы объяснить, как он вышел из двух перестрелок на сверхмалой дистанции не только победителем, но и без единой царапины. Переступая через трупы, мы поднялись на верхний этаж, выбрались на крышу по пожарной лестнице. Свежий ночной воздух ворвался в легкие отличной заменой запаху дыма, крови и пороховых газов. — Туда, — сказал Ленни, рукой указывая на северный край крыши. — Там лестница. Можно спуститься в переулок. — Нет, — сказал Дарвин и двинул головой в противоположном направлении. — Соседняя крыша. Внизу слишком много народа. До соседней крыши было метра три, а внизу, где-то довольно далеко, чернел очень твердый асфальт, по которому так легко могут расплескаться чьи-то мозги. Ленни посмотрел вниз, потом с сомнением глянул на предложенный Дарвином путь. У меня сомнений было еще больше. — Я не уверена, что допрыгну, — сказала я. Предстоящая нам процедура осложнялась еще и тем, что перед последним шагом нужно было запрыгнуть на невысокий, сантиметров сорок, бордюр. Будь я в своей нормальной физической форме, это не стало бы для меня препятствием, но сейчас… А если я ударюсь животом? — Вниз, — сказал Ленни, снова указывая на лестницу. Тоже не слишком удобный вариант для человека с одной рукой, но, все же он вызывал у меня куда меньше беспокойства. — Но ты можешь идти этим путем, — сказала я Дарвину. — И пропустить весь праздник? — спросил он. — Ни за что. Лестница вела в переулок, параллельный той улице, на которой была стрельба. Если мы будем действовать быстро, то успеем убраться отсюда, пока Алекс с ребятами отвлекают внимание убийц. Ленни шел первым, я за ним, Дарвин замыкал процессию. Ступеньки на ощупь были холодными и немного шершавыми, с некоторых отслаивалась ржавчина, а в районе пятого этажа лестница начала тревожно скрипеть. Оставалось только надеяться, что она выдержит наш вес. Глупо будет умереть вот так, сорвавшись со стены после того, как мы выбрались из здания, положив при этом десяток человек. Точнее, положил-то их всех Дарвин, но мы с Ленни все равно были к этому причастны… Мы двигались слишком медленно, куда медленнее, чем следовало, и все это из-за меня. Правая рука практически не действовала и при спуске была бесполезна, поэтому мне приходилось вставать на одну ступеньку обеими ногами, а потом очень быстро, прежде чем я потеряю равновесие, переставлять руку. Не то занятие, которое мне хотелось бы повторить когда-либо в будущем. А ведь всего пару дней назад я продавала сигареты, изнывала от жары, и главной моей проблемой был выбор наиболее деликатного способа, чтобы избавиться от ухаживаний Карлоса. Моя жизнь — это вечный калейдоскоп из опасностей и катастроф. Чего мне точно не хватало в этом хаосе — это родить ребенка и начать трястись еще и за его жизнь… Когда мы были на уровне третьего этажа, тучи расступились и в небольшом просвете показалась Луна. При свете ее в открытом окне соседнего здания что-то блеснуло. Всего лишь на один миг, но это привлекло мое внимание. — На четыре часа, — сказала я. — Возможно, снайпер. — Я ничего не заметил, — сказал Ленни. — Но лучше поторо… Грянул выстрел. Пуля попала в середину спины Дарвина. Она каким-то чудом не пробила плащ (из чего они вообще эти плащи шьют, из мифрила?), но это все равно было сродни удару кувалдой, и Дарвина снесло с лестницы. Нелепо взмахнув руками, он полетел вниз, чуть не сбив нас. Его ботинок пролетел в считанных сантиметрах от моего лица, и ударил по плечу Ленни, которому пришлось вцепиться в металл обеими руками. Рефлексы взяли свое.Тело Дарвина еще не долетело до земли, а я уже зацепилась за ступеньку остатками правой руки и повисла на ней. Левая рука рванула из-за пояса пистолет, я развернула тело, холодный металл ступеньки врезался мне под мышку. Я всадила три пули в окно, из которого стреляли. Тело Дарвина шмякнулось на землю, с головы наемника слетела его старомодная шляпа. Но он был жив. Когда мы снова начали спускаться, он пошевелился, а когда мы оказались на земле, он уже стоял на четвереньках и мотал головой. — Несколько ребер сломаны, — сообщил он. — И, кажется, я повредил ногу. Дальше идите без меня. На этот раз у меня не возникло никаких душевных терзаний. Во-первых, даже со сломанной ногой и ребрами Дарвин еще мог о себе позаботиться, во-вторых, охота все-таки велась не за ним, и вдали от меня он был в большей безопасности, чем рядом со мной, а в-третьих… я его толком и не знала. Ленни помог ему доползти до стены и прислониться к ней спиной, а потом мы черными тенями скользнули в соседний переулок, убираясь с линии огня. Впрочем, снайпер не сделал второго выстрела и вообще не подавал признаков жизни. — Моя машина в гараже, — сказал Ленни. — Пойдем пешком. — Как ты, Боб? — В норме. Ну да, вот такая теперь у меня норма. Висеть на высоте трех этажей, цепляясь за ржавую пожарную лестницу остатками руки, и палить из пистолета в темноту, пытаясь достать невидимого снайпера. Я бы рассказала тебе, как я докатилась до жизни такой, но ты и сама все знаешь.
Последние комментарии
27 минут 48 секунд назад
30 минут 11 секунд назад
1 час 27 минут назад
1 час 50 минут назад
19 часов 49 минут назад
19 часов 50 минут назад