Плохо нарисованная курица [Милош Мацоурек] (pdf) читать онлайн

Свердловск
Средне-Уральское книжное издательство
1989

jvi/ гдо ш

83.34Че
М36

4804010100— 038
М ---------------- 63-89
М158(03)-89
I S B N 5— 7529— 0157— X

Albatros, 1985.
Средне-Уральское книжное
издательство, 1989,
перевод, оформл.

Несколько слов от переводчика перед тем,
как вы начнете читать сказки

Ж и в ет и зд рав ств ует в стобашенной Златой П раг е сказочник Милош
Мацоурек. Однажды я прочитал его сказки. Мне они очень понра­
вились, и я подумал: а почему бы не перевести их с чешского языка
на русский? Если понравились мне, наверняка и другим могут по­
нравиться. Они вроде бы для детей, а вроде бы и для взрослых, вроде
бы в них сплошная выдумка, а вроде бы и нет, вроде бы все происходит
в Чехословакии, а вроде бы и не только там.
Что в Чехословакии — это точно. Где еще на свете есть города Колин
и Либерец, Брно и Оломоуц? Только в Чехословакии! Или, например,
где еще говорят школьному сторожу «пан школьный ст ор о ж », а ди­
ректору школы — « т о в а р и щ директор»? В Чехословакии! Не удив­
ляйтесь этому. Есть тут некоторая тонкость: ко всем, кто у ж е вышел
из детского и юношеского в о зр ас та, принято о б р а щ а т ь с я «п ан » и
«пани». А к некоторым — «т о в а р и щ ». Ве ж ли во сть того требует.
« П а н » вовсе не означает «господин». В Чехословакии и пан может
быть товар ищем , и т о в а р и щ паном. Но уж если товар ищ, значит —
коммунист. Стало быть, и спрос с него больший. И пусть об этом знают
все!
Необычные у Мац оу ре ка сказки. И названия у них необычные.
С ка же м , такое: «Почему теперь в школе больше не тас ка ю т з а уши».
Начинаешь читать — вроде бы ничего особенного, потом вдруг не­
ожиданный поворот, а конец совсем уж неожиданный.
Сказки Мацоурека пронизаны изящным и мягким юмором. Однако
встречаются и саркастичные — язвительные. Вы это увидите, когда
познакомитесь с историями о том, как Юлия полюбила жареные
индюшки, как хомяк съел Д е д а М ор о за, что сотворила с собой чере­
паха, возненавидев свою соседку.
Нравится мне неожиданная ав то р ск ая выдумка. В разных странах
бывает: одинаково названы д в а города. Ка к их раз личать? Если через
один из них протекает река, то у нас, по-русски, говорят, к приме­
ру,— Ростов-на-Дону. А в Чехословакии города не НА реках, а НАД
реками. Вот и придумал Мацоурек сказочный город Зонтик на реке
Княжна, а получился Зонтик-над-Княжной.
И еще о выдумке. М о ж е т ли на что-нибудь сгодиться д ы ря вая
кастрюля? А чем способен удивить водопроводный кран или, к при­

6

меру, макароны? Ока зы вае т ся , ды р яв ая кастрюля ой-ей-ей что может
натворить! Водопроводный кран способен удивить, да еще как! М а ­
кароны же, особенно итальянские спагетти, выделывают у Мацоурека
такое... Фа нта сти ка, да и только!
Итак, живет и зд рав ств уе т в стобашенной Златой Праге сказочник
Милош Мацоурек. Ну, если уж быть более точным, то он не только
сказочник-прозаик, а еще и драматург, и киносценарист. Сейчас он
уже дедушка, внуков своих любит и не обходит вниманием, не то что
дедушка из сказки «Якуб и двести дедушек». А в молодости, когда
он еще и не помышлял стать дедушкой, как почти все молодые, писал
стихи. Вы почувствуете поэтичность сказок. Хотя они и написаны
в разные годы — первые появились в сороковых,— поэт ощутим в них
и по сей день.
Я уже говорил, что дарование писательское Мацо ур ека р аз но ст о­
ронне, то, о чем он пишет, понятно и созвучно многим людям не только
в Чехословакии. Книги, пьесы, сценарии, по которым поставлены
тридцать один художественный кинофильм, семь мультипликационных
телесериалов, читают и смотрят миллионы взрослых и детей во многих
странах. Если вам представится во зможность и будет желание, по­
знакомьтесь с его кинокомедией «Д е ви ца на помеле», мультфильмами
« З у з а н к а учится писать», «О носороге, который боялся прививок», с
мультипликационным телесериалом « М а х и Ш еб е ст о ва », популярным,
как наш «Ну, погоди!». Сказки вышли уже в двенадцати странах, д а ж е
в далекой Японии. Собираются печатать в Чикаго. Изданы они, как
видите, и у нас, в Советском Союзе.
Р а б о т а т ь этим ск аз ка м долго. Д о тех пор, пока на свете будут дети.
Маленькие и большие. Ведь маленькие всегда (не все, конечно) шал ят
и не сл уш а ю тс я родителей, как Криштофик, который прятался в миксе­
ре; всегда капризничают, как та Аленка, что стерла резинкой маму,
а потом вынуждена была нарисовать ее заново; всегда врут, как
Конрад, который писал носом; всегда хворают, как Йонаш, пока не
за к а л я т с я холодной водой.
Большие дети то ж е хороши! Такие, например, как Мартинек: уже
и усы отрастил, а из детской курточки все никак не выберется. Или
как Матильда. Зубрила так, что одной головы о каз ал о сь мало.
А Сильвестр? Образцово-показательный до того, что превратился
в кухонный шкаф.
Где есть дети, там есть и школы. С классами и кабинетами, партами,
классными досками и классными журналами, с директорами, учите­
лями, инспекторами и сторожами, с панами, пани и товарищами.
А в школах проблемы: как не тас кат ь з а уши, если в пятом « Б »
восемьдесят семь учеников? Или: куда д е ват ь учительниц, которые
знают меньше своих учеников, отметки ст ав ят несправедливо и з а ­
нимаются показухой перед тов а р ищ а ми инспекторами?
Перевел я сказки и подумал: а почему бы мне лично не позн а­
комиться с автором? Перевод готов. Книга издается. Поеду-ка я по­

7

т о л ков а ть с ним, есть ведь о чем. И вот в прошлом году сел в самолет,
прилетел в З л а т у П р аг у и встретился с Милошем Мацоуреком. Он
об р ад о вал ся, узнав, что скоро его сказки будут читать на русском
языке.
Понравился мне этот подвижный и остроумный человек. З а ш е ­
стьдесят перевалило, а энергии еще на столько ж е хватит. Р а с с к а з а л
он мне немало интересного о себе, о своем творчестве. Я с ним
поделился мыслями о переводе, о том, как издается книга, пожелал
ему творческих успехов и поехал домой в Ленинград. Приехал и
подумал: а почему бы не с к а з а т ь обо всем этом несколько слов
читателям перед тем, как, вз я в в руки книгу, устроившись поудобней,
они примутся читать сказки? В зя л и написал. А з а то, что вы терпеливо
дочитали эти несколько слов до конца,— спасибо вам.
Переводчик

мальч ик-лакомка, зв а л и его Криштофик. Б ол ь ш е всего на
свете он любил торт с кремом из сбитых сливок. И вот
од н а ж д ы м а м а его с о б р а л а с ь печь торт ко дню рождения
тетушки Анежки. К риш тоф ик о б р а д о в а л с я и запел про себя:
«У р а ! Ура! М а м а печет торт с кремом из сбитых сливок!».
Он ни з а что не хотел уходить из кухни, хотя м а м а с к а з а л а
ему:
9

— Пойди-ка лучше поиграй на пианино. Ты ведь об ещ а л
тетушке Анежке в день ее рождения сы гр ать песенку « К о ­
локольчик синенький, нежно звени».
Но Криштофик подумал: « К а к же, стану я играть на
пианино, когда м а м а печет торт с кремом из сбитых сливок.
Спрячусь-ка я где-нибудь в кухне, и м а м а меня не найдет».
А т а к как Криштофик был очень маленький, то без труда
сп р я та л с я в миксер, куда у ж е налили сливки, и тут же
принялся их уплетать з а обе щеки.
А м а м а — ну откуда ж е ей было знать, где сп р я та л с я
К риш тоф .ик,— вкл ю чи ла
миксер.
М иксер
сделал
« б ж ж ж ж ж ж » , и К риш тофик превратился в крем, д а ж е не
зам етив, как это получилось.
Торт испекли. У д ал ся он на сл аву: сверху крем с че­
решнями, в середине м ар м ел ад, а з а п а х !.. З а п а х от него шел
потрясающий.
Торт уложили в коробку, коробку перевязали розовой
ленточкой и от правились к тете Анежке.
Л е ж а в коробке, Криш тофик р а з г о в а р и в а л сам с собой:
« Д о чего ж е мне хорош о ж ивется! Несут меня в коробке,
вкусно пахнет торт. Сверху на нем крем с черешнями,
в середине м ар м ел а д ! А что, если я попробую всего
понем ножку?»
И стал он пробовать. П опр обовал сверху, попробовал из
середины — словом, какую-то часть т орт а съел. Открыла
тетя А н е ж к а коробку д а как закричит:
— Что это значит? З а ч е м ж е вы мне д арите обкусанный
торт, словно его мыши грызли! Я такой торт есть не стану.
А К риш тоф ик и говорит:
— В ас , тет у ш к а Ан еж ка, есть торт никто не з а с т а в л я е т ,
не хотите, и не надо, я сам его съем!
И действительно, чуть было не съел торт. Но тут, на
счастье, в м е ш а л с я папа и с к а з а л :
— Хв ат и т ! Не смей больш е т р о г а т ь ни кусочка! Ты ведь
об е щ а л тете А нежке поиграть на пианино.
Но т ет у ш к а за к р и ч а л а :
— Я не р а з р е ш а ю Криштофику играть на пианино, р а з
уж он превратился в торт с кремом. Он и з м а ж е т все клавиши,
кто их потом будет оттирать.
А папа говорит:
10

— Не волнуйтесь, тетуш ка. Принесите-ка миксер и у ви­
дите, что сейчас будет.
Т е ту ш к а принесла миксер, папа положил в него крем,
запустил миксер в об ратную сторону, миксер сделал
« ж ж ж ж ж ж б » , никто д а ж е глазом не успел моргнуть, как
из него вылез Криштофик. Только был он чуть поменьше
прежнего.
— Ну вот, а теперь садись и играй,— с к а з а л а м ама.
Криш тоф ик в с к а р а б к а л с я на стул и стал играть песенку
«Колокольчик синенький, нежно звени». Только играть ему
было неудобно, потому что ножки у него стали короткими
и до педалей не д оставали.
— К а к ж е т а к получилось, что сегодня я меньше ростом,
чем был вчера? — удивился Криштофик.
А отец говорит:
— Д а как ж е тебе не быть меньше, если ты сам себя чуть
было не съел? Теперь-то ты видишь, что получается, когда
прячутся в миксере?

-wo

маленькая
де­
вочка, зв а л и ее К а т ер ж и н к а . На ро ж д е ст в о ей подарили
очень красивый красный свитер. Но она не хотела носить
его д а ж е в самый сильный мороз.
— Почему ты не н а д е в а е ш ь свой красный свитер, К а ­
тер ж и н к а ? — с п р а ш и в а е т ее м ам а.
— Не хочу! Он к у с а е т с я ,— говорит К атер ж и нк а.
— Не м ож ет бы т ь,— говорит м ам а, подходит к шкафу,
о ткр ы в ае т его, а свитер на нее:
— Г ав !
vj

13

И кусает з а палец.
— Н а д о же! — говорит м а м а . — Свитер кусается, как со­
бачка. В от кончатся морозы, мы его выпустим во двор, пусть
к ар ау ли т дом. А тебе я с в я ж у новый свитер из того, что тебе
нравится.
— Тогда с в я ж и мне свитер из макарон-спагетти.
— А почему бы и нет? — с к а з а л а м ам а. И с в я з а л а Катержинке свитер из горячих макарон-спагетти.
К а т е р ж и н к а о т п р а в и л а с ь в нем к а т а т ь с я на коньках,
и все, кто ее видел, очень удивлялись: что это з а необык­
новенный свитер? Кое-кто д а ж е хотел попробовать его на
вкус, но К а т е р ж и н к а с к а з а л а :
— Ну да! Е щ е съедите рукав, а мне и т а к у ж е становится
холодно.
Спагетти действительно очень скоро остыли, и К а т е р ж и н к а
с х в а т и л а насморк. Д о м а она от огр е ла сь горячим чаем, по­
весила свитер в ш к а ф и пош ла спать.
П р е д с т а в ь т е себе, утром К а т е р ж и н к а новый свитер на
месте не н аш л а , в ш к а ф у висел только прежний, красный.
К а т е р ж и н к а н абр осилась на него:
— Где мой новый свитер? П р и зн а в а й с я , что ты с ним
сд елал?
И п о б е ж а л а на кухню с криком:
— М а м а ! Этот противный красный пес съел мой новый
свитер из спагетти!
А м а м а ей и говорит:
— Ты, К а т е р ж и н к а , с а м а во всем виновата. Не надо было
его в е ш а т ь в ш каф , коль уж ты зн а л а , каков он, твой красный
свитер.
П о д о ш л а м а м а к ш к а ф у и говорит:
— Р а з в е так себя ведут,, а?
Красный свитер покраснел ещ е больш е и отвечает:
— Извините меня, но я был т а к голоден, что с у д о в о л ь ­
ствием съел д а ж е холодные спагетти. В утешение могу вам
с к а з а т ь , что, когда я сыт, я не кусаюсь. В от погладьте меня
попробуйте и сами убедитесь.
— А ты не в р е ш ь ? — усомнилась К а т е р ж и н к а и попро­
б о в а л а его погладить. Красный свитер действительно не
кусался, был мягкий и пушистый. К а т е р ж и н к а надела свитер
и поч у вс т вов а л а себя в нем отменно.
14

Потом К а т е р ж и н к а каж д ы й день з а з а в т р а к о м кормила
свой красный свитер крош ками от рогалика, а красный
свитер с к аж д ы м днем толстел и толстел. Чем т о л щ е он
становился, тем сильнее грел, и К а т е р ж и н к а теперь могла
в нем к а т а т ь с я на коньках хоть с утра до вечера.

девочка, зв а л и
ее Б а р б о р к а . И был у нее полный рот маленьких беленьких
зубов, один к р а ш е другого.
П о утрам она чистила их красной зубной щеточкой и при­
говаривала:
— В от погодите, скоро сами увидите, что сегодня вкус­
ненького я вам д ам пож евать.
— Только, п ож алуй ста, не д а в а й нам ни сдобных булочек,

ни этих рогаликов, которые ты р а з м а ч и в а е ш ь в коф е,— о т ­
вечали ей зубки.
Б а р б о р к а в ответ см еялась:
— Ну как в а м так ое могло в голову прийти? Д а ведь
я их не ем! Это б а б у ш к а моя любит рогалики в кофе макать.
И Б а р б о р к а д а в а л а зу б кам ж е в а т ь хлеб с маслом,
телятину.
А маленькие беленькие зубки ж е в а л и и ж е ва л и , им это
очень нравилось, потому что в самом деле — для того зубки
и сущ ествуют, чтобы ими ж е в а т ь . А по вечерам, прежде чем
лечь спать, Б а р б о р к а е щ е р а з чистила зубки красной зубной
щеточкой и с п р а ш и в а л а :
— Ну, как в ам понравился сегодняшний день?
— Ты ж е с а м а з н а е ш ь , что он нам понр авил ся ,— отвечали
зу бки.— Хлеб был с хрустящей, пропеченной корочкой, мы
ее с удовольствием ж е ва л и , поэтому и скучать нам было
некогда.
— Ну, вот видите, как х о р о ш о ,— говорила Б а р б о р к а ,
потом, глядя в зе ркало, у л ы б а л а с ь зу б ка м , зубки улыбались
ей, и они вместе шли спать.
Но о д н а ж д ы в гости пришла тетя Цецилия и принесла
Б а р б о р к е большой пакет леденцов.
Б а р б о р к а поб л а год а ри л а ее:
— Спасибо, т е т у ш к а Цецилия, я очень рад а.
Но когда тетушкины леденцы появились во рту, зубки
нисколько не о б р а д о в а л и с ь и про себя подумали: « К а к же
теперь нам быть? В ед ь леденцы не жуют, а сосут. Чем ж е
нам теперь за н я т ьс я , чтобы не с к у ч а т ь ? »
И они договорились во что-нибудь друг с другом поиграть,
в прятки, скаж ем .
— Только д а в а й т е сперва посчитаемся,— с к а з а л один м а ­
ленький зубик. Остальные с ним согласились:
— П равильно, д а в а й т е сперва посчитаемся.
С тал и они считаться, и, как по л а г ае т ся в сч италках, один
вышел из игры: он выпал.
— Одного зу б ика не х в а т а е т , — з а я в и л а Б а р б о р к а вече­
ром, когда с т а л а чистить зубы красной щеточкой,— один из
в а с выпал. Что бы это значило?
— То есть как это «ч то бы это з н а ч и л о ? » — с к а з а л и
зу б к и .— Ты целый день с о с а л а леденцы, д е л а т ь нам было
18

нечего, вот мы и стали иг рать в прятки. Ты ж е з н а е ш ь —
для этого надо считаться. Мы посчитались, и один из нас
выпал из игры.
— Больш е, по ж а л у й с т а, т а к не д е л а й те ,— с к а з а л а Барборка.
Но зубки вовсе не собирались с л у ш а т ь ее покорно, и один,
тот, что находился сзад и всех, с к а за л :
— Л а д н о , Б а р б о р к а , только ты перестань со с а ть леденцы,
а то нам опять нечего будет делать.
— Это е щ е что з а грубости? — прикрикнула на них Б а р ­
борка и сильно н а х м у р и л а с ь .— Леденцы очень вкусные, мне
20

их принесла тет у ш к а Цециленька, целый пакет. Я буду есть,
покуда не съем все.
И она п р о д о л ж а л а с о с а т ь леденцы один з а другим. Зу б к а м
д е л а т ь было нечего, они опять стали играть в прятки, опять
считались, и всякий р а з какой-нибудь из них выпадал. Не
успела Б а р б о р к а доесть леденцы, как зубки вывалились
почти все до единого и превратились кто в зубчик на ключе,
кто в зу бец гребенки. В о рту ост а л с я только один маленький
беленький передний зубик, д а и тот грустно смотрел на
Барборку.
Б а р б о р к а поглядела на него печально и с к а з а л а :
— У ж ты-то, надеюсь, не в ы п а д е ш ь ?
— Нет, п о ж а л у й ,— ответил зу бик,— мне теперь у ж е не с
кем б оль ш е считаться.
— Это х о р о ш о ,— с к а з а л а Б а р б о р к а , — у меня б ольш е нет
ни одного леденца, и я опять буду есть хлеб с маслом,
телятину и капусту кольраби, сырую.
— Ну и глупая ж е ты, Б а р б о р к а , — с к а з а л зуб ик,— не­
ужели ты д ум а е ш ь , что я один со всем с п р а в л ю с ь ? Надо,
чтобы нас было много. Теперь тебе придется есть только
сдобные булочки и рогалики, размоченные в кофе.
А Б а р б о р к а п одум ала: «Н у и дела! Я ж е не лю блю
размоченные рогалики». А что п од ел ае ш ь? И с а д и л а с ь т е ­
перь Б а р б о р к а рядом с бабуш кой, ела сдобные булочки
и рогалики, размоченные в кофе.
О д н а ж д ы в гости снова пришла тет у ш к а Цецилия, о с ­
т ан о в и л а сь в д вер я х и остолбенела:
— Уж не спятила ли я? — с к а з а л а она. — Откуда тут
в зялись д ве б а б у ш к и ?

II- ь и / ь
один
м ал ь ч и к ,
зв а ли его Якуб. Ж и л он со своим дедушкой. Д е д у ш к а был
толстый, краснощекий, носил большую соломенную шляпупанаму. Ш л я п у эту он очень любил. Я к уб а он т о ж е любил,
но в чем-то они не сходились. То, что к а з а л о с ь Якубу
совершенно очевидным, дедуш ку удивляло, а то, чему удив­
лялся Якуб, опять ж е к а з а л о с ь совершенно очевидным
дедушке.
Ж или они вдвоем в небольшом домике с верандой, рядом
был огород, а в нем росла капуста. Куда ни глянь, повсюду
22

торчали кочаны. Некоторые р а зм е ром с теннисный мячик,
некоторые с волейбольный мяч. Росли они где только можно:
возле калитки и возле веранды, а некоторые прямо на
дорожке.
« З а ч е м столько капусты? И откуда она только б е р е т ­
с я ? » — удивлялся Якуб и сокрушенно качал головой.
— Чему ты у д и в л я е ш ьс я ? — г о в а р и в а л д е д у ш к а . — Зе м ля
в огороде т а к а я плодородная, что, если в нее посадить
черепок, вы р ас те т глиняный горшок. Только зачем ж е гор­
шки в ы р а щ и в а т ь ? От капусты пользы больше.
И п род олж а л с а ж а т ь в огороде капусту. А она росла
и росла. Капусты в ы р а с т а л о столько, что съесть ее вдвоем
они были не в силах: не успевали съ есть один кочан, как
в ы р а с т а л новый. И т а к без конца.
На счастье, в огороде жило множество бабочек-капустниц,
примерно штук двести. Они любили л аком иться капустой
и кое-что из у р о ж а я съедали. З а это д ед у ш к а не любил
бабочек, сердился на них, следил, чтобы бабочки не садились
на капусту, и если видел, что они с аппетитом ее поедают,
сбегал с веранды и прогонял их своей соломенной шляпой.
Это очень удивляло Якуба, и, сидя на ступеньках веранды,
он только качал головой.
— Ну чему ты у д и в л я е ш ьс я ? — с п р а ш и в а л д е д у ш к а .—
Если я не буду их гонять, они всю наш у капусту съедят.
Однако Якуб все качал головой:
— Н еу ж т о нам ее не х в а т а е т ?
Но д еду ш ка д ум ал иначе и преследовал бабочек повсюду,
где только мог. Если он не гонял бабочек, то караулил
капусту, а если и этого не делал, то либо с а ж а л капусту,
либо убирал ее. Днем он варил капусту на обед, вечером
на ужин.
Якуб т ак и не мог понять,* почему д е ду ш ка за н и м а е т с я
только капустой. Он просил:
— Д е д у ш к а , поиграй со мной! Р а с с к а ж и что-нибудь! К а ­
пуста ведь никуда от тебя не убежит!
Но дедуш ка, надев фартук, бегал по кухне и кричал:
— Д а не мешай ты мне и не отнимай зр я время! Р а з в е
ты не видишь, я и т а к не зн аю , з а что мне сперва х в а т а т ь с я !
В от почему Якуб вечно был один... И не удивительно, что
в конце концов он подружился с бабочками-капустницами.
23

Порой, когда ему надоедало есть капусту, он з а б и р а л т а ­
релку и от п р а в л я л с я в огород кормить бабочек. А бабочки,
насытившись, р а с с к а з ы в а л и ему, куда они летали и что
видели, описывали сады, где растут и цветы, и смородина,
и помидоры, а Якуб сл уш а л их, з а в и д о в а л и мечтал т о ж е
повидать хоть что-нибудь подобное.
« К а к было бы прекрасно, если бы д ед у ш к а посадил еще
что-нибудь, кроме к ап у ст ы !» — мечтал Якуб.
— А ты возьми и сам посади,— посоветовали ему бабочки-капустницы,— тогда д еду ш ка перестанет за б о т и т ь с я
только о капусте, и ж и зн ь с р а з у станет веселей!
— В таком случае надо посадить то, что д е д у ш к а л ю ­
бит,— р а с с у ж д а л вслух Як уб ,— ну, к примеру, соломенную
шляпу.
— Это ты зд оров о придумал,— закричали б абочк и,— по­
сади дедушкину шляпу, ему будет приятно!
Якуб т а к и сделал. В полдень, когда д е д у ш к а готовил обед,
он отыскал в огороде свободный клочок земли и посадил
шляпу. В скоре д е д у ш к а хв ати лся ее.
— К уда я подевал свою шляпу? Чем ж е мне отгонять
б абочек ? Тебе она не п оп адалас ь, Як уб?
— Я пока ничего не ск а ж у, хочу тебя удивить,— с к а з а л
Я к у б ,— если немного потерпишь, то у тебя будет столько
соломенных шляп, что с м о ж е ш ь менять их хоть каж дый день.
— Не поним аю,— ворчал д е д у ш к а , — что е щ е там этот
Якуб придумал? Не потерял бы шляпу-то.
Ч ерез некоторое время в огороде вырос большой куст,
а на нем много-много маленьких шляпок. Д е д у ш к а только
удивлялся и качал головой. Но Якуб с к а з а л :
— Ничего удивительного в этом нет. Если тут посадить
черепок, то глиняные горшки вырастут. Только зачем ж е
нам горшки? Л у ч ш е у ж шляпы.
— Ш л я п а ш ту ка х о р о ш а я , — с к а з а л д е д у ш к а . — Но ведь
мне и одной хватит. Столько шляп для одного — это ж е
чистое наказание!
Он стал ж д а т ь , пока шляпы дозреют. Когда они достигли
больших р а з м е р о в и приобрели красивый желтый цвет,
д е д у ш к а сор вал их и отнес на чердак. Ш л я п о к а з а л о с ь штук
двести, они е д в а уместились на чердаке.
— В о т видите,— с к а з а л Якуб б а б о ч к а м ,— ничего не вы24

шло, все о ст а л о с ь по-прежнему, д а е щ е и д ед у ш к а недоволен.
Бабочки понимали, что в этом есть и доля их вины,
и потому помалкивали. В друг одна из них хлопнула себя по
лбу и с к а з а л а :
— Я придумала! З н а е ш ь что? П ос ади-ка ты в землю
дедушку!
— Ты с ума с о ш л а , — с к а з а л Я к у б ,— сейчас у меня один
д едуш ка, и ты видишь, каково мне. А что я стану делать,
если их о к а ж е т с я двести?
— П ос л у ш а й с я меня! Потом спасибо с к а ж е ш ь , — н а с т а ­
ив ал а б а б о ч к а и шепнула что-то остальным. В се бабочки
за у л ы б а л и с ь и стали кричать Якубу:
— П осади в землю дедушку, увидишь, как это будет
хорошо!
25

И вот Якуб, д о ж д а в ш и с ь , когда д е ду ш ка уснет, отыскал
в огороде е щ е один свободный клочок земли и посадил на
нем дедушку. З н а я , что посаженное нужно хорошенько по­
ливать, он набирал из колонки воду в лейку и поливал землю,
а в обед ел с б абочками из одной тарелки и с п р а ш и в а л их,
что будет, когда в огороде п оявятся двести дедушек. А б а ­
бочки переглядывались м ежд у собой и говорили Якубу:
— Не будь чересчур любопытным, скоро сам все увидишь.
Ч е р е з несколько дней в огороде вырос огромный куст, весь
усеянный крошечными дедушками. С п ер в а дедушки были
совсем зеленые, р в а т ь их не стоило, но они быстро росли
и зрели и чем б ольш е созревали, тем краснее у них с т а ­
новились щеки. Якуб по пять р а з в день ходил взглянуть
на них и с о в е т о в а л с я с бабочками, не пора ли снимать
урожай.
Н аконец дедушки вполне созрели, и Якуб сор вал их.
Подсчитал. А дедушки — их действительно о к а з а л о с ь около
д в у х со т ,— перебивая друг друга, напустились на Я к у б а с
криком: « Ч т о это з а глупость, зачем нужно столько
дедушек?»
— Ну вот, я т а к и знал, что этим кончится,— упрекнул
Якуб б абочек .— Теперь все они будут на меня кричать, да
и в ам лучш е не станет: начнут гоняться з а вами со своими
ш ляпами. Не з а б ы в а й т е — на чердаке л е ж а т двести шляп.
— Ах, Якуб, Якуб, какой ж е ты все-таки глупый м а л ь ­
чик,— с к а за л и б абочк и.— Д а ведь именно теперь все пойдет
по-иному. Стоит тебе только взглянуть на дедушек, и ты сам
в этом убедишься.
Взгл я ну л Якуб на дедушек и увидел, как они ссорятся
м ежд у собой з а то, кому д останется л оп а т а , кому лейка, кому
к а к а я к ас тр ю л я в кухне.
В ели они себя очень некрасиво. Якуб бросился к ним
и за к р и ч а л :
— Дедушки, нельзя ж е так! Вы ж е покалечите друг друга,
н евозм ож но всем одновременно и копать, и поливать. Н ад о
к а ж д о м у д е л а ть свое: один копает, другой поливает, а т р е ­
тий готовит на кухне.
— А что ж е будем д е л а т ь мы, кому ничего не д о с т а ­
лось? — закричали остальные дедушки. Якуб з а д у м а л с я ,
потом за с м е я л с я , подмигнул б абочк ам и крикнул:
26

—
Будете со мною играть! Что ж е вам еще остается
д е л а ть ?
Пос ле этого все пошло по-иному. Д едуш ки сменяли друг
друга в ра б оте — один с а ж а л капусту, другой ее убирал,
третий готовил еду, остальные играли с Якубом и с б а ­
бочками. С тали вспоминать: что ж е е щ е можно на свете
д е л а т ь ? Вспоминали, вспоминали и вспомнили о купанье
и экскурсиях, о волейболе, д а ж е о том, как рисовать цветы,
и е щ е бог весть о чем.
И з а ж и л и дедушки в полное удовольствие. У к а ж д о г о была
своя соломенная ш л я п а и своя бабочка-капустница, и на
всех, вместе взятых, был маленький Якуб, с которым они
играли и которому р а с с к а з ы в а л и про все на свете. А Якуб
с л у ш а л их и удивлялся, потому что ни о чем таком раньш е
не с л ы ш ал , д а ж е от бабочек.

будто у ковров л е г к а я жизнь. Но это неправда, не верьте
таким людям. Если они станут р а с с к а з ы в а т ь вам, что ковры
целыми днями л е ж а т и ничего не делают, спросите:
— А вы р а з в е не слыш али историю о л е т а ю щ е м ковре?
Они с р а з у за ю л я т , станут говорить, что да, конечно же,
они сл ы ш ал и о л е т а ю щ е м ковре, кто ж е о нем не знает,
и что, мол, как прекрасно просто т ак л е т а т ь по воздуху,
и это, мол, лишний р а з п од тв е рж д а е т, к а к а я у ковров
з а м е ч а т е л ь н а я жизнь.
28

Не перебивайте их, дайте в ы с к а з а т ь все, что они п о ж е ­
лаю т, а потом спросите:
—
А почему вы думаете, что ковер м ож ет отправиться
в полет просто так, ни с того ни с сего?
В о т на это-то никто ответить не см ож ет, потому что никто
никогда над этим не з а д у м ы в а л с я . И тогд а вы, о т к а ш л я в ­
шись, начните свой р а с с к а з так.
Ж ил-бы л один маленький красный коврик. Ж и л о с ь ему,
с к а ж е м прямо, несладко. Л е ж а л он на холодном полу, на ухо
ему толстой ногой наступил рояль, а на шее расположились
маленький столик и стул, на котором во время еды сидел
Ондржей. А ел он, с к а ж у вам... С тарелки все валилось —
рис, к ар т о ш к а , помидоры, иногда д а ж е вилка п а д а л а на
коврик. А когда Ондржей ж е в а л рогалики, коврик весь был
усыпан крошками, потому что во время еды Ондржей в е р ­
телся во все стороны, вместо того чтобы спокойно есть над
столом.
К огд а крошки поп а да ю т з а шиворот, это не очень-то
приятно. От них зуд, щекотно, как от волосинок после
стрижки у парик м ахера. Только к п а рикмахеру мы ходим р а з
в три недели, а ковру все это приходилось терпеть изо дня
в день, и пока он был в комнате не один, д а ж е почесаться
не смел. Д а ещ е ко всему, можете себе представить, з а чужие
крошки его ж е всякий р а з выносили во двор и колотили,
словно небрежно ел не Ондржей, а он, коврик.
« Д о чего ж е это н е с п р а в ед л и в о » ,— думали про себя рояль,
столик и стул. А маленький красный коврик молча взд ы хал,
и ему хотелось плакать. Порой ему к а з а л о с ь , что жизненный
путь его вовсе не усыпан розами.
О д н а ж д ы вечером Ондржей ел печенье, крошки сыпались
у него изо рта, словно снежинки в метель, и собирались
н астоящ ими сугробами.
« З а в т р а утром меня опять пок о л о тя т »,— подумал м а л е н ь ­
кий красный коврик и грустно вздохнул, потому что крошки
в ы зы ва ли у него нестерпимый зуд. И тут его осенило:
«А за че м мучиться до утра и ж д а т ь в ы волочки?» В доме все
спали, он в о с п о л ь зо в а л с я этим, в е ж л и в о попросил рояль,
столик и стул, чтобы они были столь лю безны и на минутку
приподняли бы ноги. З а т е м он встал, тихонько вышел во двор
и т а м хорош енько встряхн улся, как это д е л а ю т собачки,
29

когда в ы л е за ю т из воды. Однако некоторые крошки никак
не хотели высы паться. Это потому, что Ондржей растоптал
их, а растоптанные крошки трудно вы тря хиваю тся .
« Д е л а т ь нечего, придется посвистеть и ра зб у д и ть птиц, что
спят на д е р е в ь я х » , — решил про себя коврик и совсем ти ­
хонечко свистнул, т а к тихо, как умеют свистеть только
коврики. Р а з б у д и т ь птиц о к а з а л о с ь нелегко. Они з а п и щ а л и
во сне, но не проснулись, и маленькому красному коврику
приш лось свистеть несколько раз. С вист у с л ы ш а л а кош ка
(у кош ек слух тонкий), бегом спустилась с крыши и говорит
коврику:
— И чего это ты, ск а ж и на милость, свистиш ь? Не видишь,
на двор е ночь?
— Мне нужно р а зб у д и ть птиц,— ответил ей коврик,— у
меня для них н а б р а л о с ь крошек от печенья, может, они с
удовольствием поклюют. Не будеш ь ли ты л ю б е зн а р а з б у ­
дить их? Только, пож а л уй с т а, поосторожней. Ты ж е зн ае ш ь ,
птицы боятся кошек.
— Не волнуйся,— с к а з а л а кош ка.
Она в с к а р а б к а л а с ь на дерево, р а зб у д и л а птиц и говорит
им:
— Не хотите ли поклевать крошек от печенья? Тут вот
коврик пришел...
Птицы были б лагод арн ы и кошке, и коврику, д а ж е не
просто благодарны, а весьма, потому что они всегда голодны,
а крошки от печенья перепадаю т им редко.
— Смотрите-ка, наконец-то н аш Ондржей научился а к ­
куратно есть над столом. На коврике ни крошечки! Это мне
н р а в и т с я ,— с к а з а л а утром м ам а.
И м ож ете себе пред ставить? В сл е д з а похвалой Ондржей
получает д в а больших куска ваф ельн ого торта!
« Э т о ж е абсолютно несправедливо! П о х в а л и т ь должны
были коврик, а не О н д р ж е я » , — молча подумали рояль, с т о ­
лик и стул. Маленький ж е красный коврик л и ш ь грустно
вздохнул.
А Ондржей принялся уплетать вафельный торт, д а ж е не
п р и с а ж и в а я с ь к столу. Он крошил т а к ужасно, что красный
коврик весь покрылся крапинками.
Крошки от в аф ел ьн ого торта — прекрасные крошки. Но
когда они поп а д а ю т з а шиворот, то с р а з у становится ясно,
30

что х у ж е этих крошек на свете ничего не существует. Вскоре
коврик почувствовал себя совершенно истерзанным.
— Хв ат и т ! — с к а з а л коврик и, когда все уснули, в еж л и в о
попросил рояль, столик и стул поднять ноги. З а т е м вышел
во двор, свистнул кошку, к ош к а р а зб у д и л а птиц, и коврик
с к а з а л им:
— В о мне полно крошек, м ож ете ск л е в ат ь их. Это хорошие
крошки, от ваф ел ьн ого торта, они лучше тех, что я у гощ ал
в ас в тот раз. Но — услуга з а услугу. Я больш е не хочу тут
жить! Это не жизнь! Сд ел айте доброе дело, унесите меня
куда-нибудь, где дети умеют есть аккуратно.
— Ну, это не т а к у ж трудно,— с к а з а л и птицы,— мы л е ­
т аем повсюду, з а г л я д ы в а е м в окна и зн аем, где и как едят
дети. Н а другом конце города ж и вет одна девочка, которая
ест очень аккуратн о и совершенно без крошек.
— Л а д н о , — с к а з а л маленький красный коврик,— клюйте
крошки, и летим.
Птицы склевали крошки от в аф ел ьн ого торта, и красный
коврик с к а з а л кошке:
— Спасибо, буду тебя вспом инать добром.
— Р а д а была помочь,— с к а з а л а к о ш к а , — надеюсь, что
эта девочка и в сам ом деле ест аккуратно.
Птицы взяли коврик в свои клювики и полетели над
к рыш ам и домов и улицами города. Близилось утро, кое-кто
у ж е шел на работу, начали ходить т р а м в а и , и у в хода
в молочный м агазин стояла пани п р о д а в щ и ц а . Она глядела
на небо и с т а р а л а с ь определить, к а к а я будет погода. Смотрит
это она на небо и вдруг видит — летит коврик!
— Н ад о же! А я и не з н а л а , что ковры л е т а ю т , — в о с ­
кликнула о н а .— Н ельзя, чтобы про это з н а л а только я одна!
И когда в м агази н пришли мамы з а молоком, она р а с ­
с к а з а л а им о л е т а ю щ е м ковре. Теперь об этом з н а ю т многие.
Только вот почему летел маленький красный коврик, и
куда он летел, и о том, что несли его в своих клювиках птицы,
которые п о з а в т р а к а л и крош ками от в аф ел ьн ого торта, вот
об этом у ж е мало кто знает.

ленький мальчик, зв а л и ёго Мартинек. Ем у очень хотелось
поскорее с т а т ь большим. «П оче м у я т а к медленно р а с ту ? —
д ум ал он.— К а к бы это расти побыстрей?»
П а п а и м а м а ходили в теа т р по вечерам, а М артинек
о с т а в а л с я в это время дома. И перед тем как лечь спать,
он у м ы вался , чистил зубы и сердито с п р а ш и в а л :
—
Почему я всегда должен ходить только в детский театр
и только днем? Хочу ходить в т еатр вечером! Почему я т а к
медленно расту?
32

И был очень мрачен, пока не засы пал .
О д н а ж д ы ему подарили новую ж е л т у ю куртку с застежкоймолнией, какие носят большие мальчики. К у р т к а ему по­
нравилась.
— С молнией м ожно будет поиграть,— с к а з а л он м а ­
ме,— а пуговицы д ля этого не годятся.
И он стал играть з а с т е ж к о й в скорые поезда. Он гонял
молнию вверх и вниз, т а к что только свист стоял.
— П ер естан ь т е р з а т ь молнию,— сердилась м а м а , — ис­
портишь з а с т е ж к у , и тогда будет плохо. Молния не игрушка.
— Л а д н о , — с к а з а л М ар т и н е к,— буду играть ею только
в товар н ы е поезда, на которых в о зя т яблоки и апельсины.
Смотри, как они медленно ползут.
Увидев, как осторожно М артинек тянет молнию, м ам а
сказала:
— В товарные поезда играй, а в скорые не надо.
Как-то р а з папа с мамой опять соб р ал ись вечером в т е ­
атр. Глядел М артинек на папин черный костюм, на мамино
платье и думал: « К о г д а ж е я, наконец, стану большим?
Когда у ж е буду ходить в т еатр вечером? Расту , расту,
а все ни с м е с т а !»
И стал сердиться.
— Мартинек, быстро спать! — с к а з а л папа перед ухо­
дом .— Умойся, почисти зубы, л о ж и с ь и спи крепко!
Но М артинек у ж е очень сердился. Сердился на воду, на
мыло, на зубную щетку, на полотенце и вместо того, чтобы
у м ы ваться, играл с застеж кой.
— Р а з у ж мне нельзя вечером ходить в театр, буду играть
с молнией в скорые п о е зд а,— решил он и стал гонять з а ­
стеж ку вверх и вниз так, что только свист стоял.
И вдруг — хруп! Молния сл ом а ла с ь. З а м о к з а с т е ж к и з а ­
стрял наверху, под самым горлом, и чего только М артинек
ни делал, вниз з а м о к не д вигался. П р и ш л о сь спать в куртке.
— Хотела бы я знать, как мы тебя теперь из куртки
вынем,— с к а з а л а утром м а м а . — З а м о к у молнии никто не
м ож ет сдвинуть.
И в сам ом деле, стронуть с места з а м о к не смог никто.
Т а к и ост а л с я М артинек в куртке.
С п е р в а это ему нисколько не меш ало, но по мере того как
он рос, становилось М артинеку не по себе.
33

Руки о к а з ы в а л и с ь все длиннее и длиннее, а р у к а в а все
короче и короче, как он ни с т а р а л с я их вытянуть.
* Н е слишком ли быстро я расту! — подумывал он иног­
д а . — К а к это вскоре будет в ы г л я д е т ь ?»
С ам и понимаете, выглядело все это не очень красиво.
М артинек был у ж е большой, ростом выш е отца, носил
шляпу, очки, большие усы, а к большим усам м ал енькая
ж е л т а я курточка явно не шла.
О д н а ж д ы он с к а з а л родителям:
— Сегодня вечером иду в театр.
— Что ж тут удивительного? — с к а з а л и папа и м а ­
м а . — Ты у ж е большой, у тебя усы, почему бы тебе не пойти
в т еа т р вечером?
М ар тинек купил в кассе билет, но, представьте себе,
в т еа т р его не пустили.
— Что ж е вы на вечерний спектакль идете в желтой
куртке? Т а к ходят только днем и в детский театр.
— Я ничего не могу п од ел ать,— говорит М ар т и н е к ,— мне
из этой куртки не в ы б ра т ьс я, я сломал з а м о к у молнии.
— Ах, т а к вот в чем дело! Не надо было играть с
за с т е ж к о й в скорые поезда. Молния не игрушка!
И пришлось М артинеку опять идти в детский т еа т р днем.
Только удовольствия от спектакля он не получил, потому что
дети об ора чи в а ли сь и с п р а ш и в а л и у него:
— Мальчик, а где ты купил такие усы?

писала буковки, что всякий, кто их видел; плакал от о г о р ­
чения. А пани учительница з а л и в а л а с ь сл езам и так, что
носовой платок ее промокал насквозь . Как-то, н а п л а к а в ­
шись, она пош ла к школьному ст о р о ж у и с к а з а л а :
—
Вы только взгляните на эти буковки. Их н аписала
З у з а н к а в своей школьной тетради. К а к они в ам н р а в я т с я ?
35

Школьный ст о р о ж взглянул на буковки и з а п л а к а л .
П л а к а л долго, а когда его носовой платок промок насквозь,
сказал:
— У некоторых букв ножки сломаны, у других вообщ е
отвалились. Н ад о что-то делать. Если вы мне поможете, то
к вечеру мы их приведем в порядок.
Они изготовили много-много маленьких дощечек и такое
ж е м н ож е ств о гипсовых повязок, наложили их на сломанные
ножки, а когда все закончили, р а с ставил и несчастные б у ­
ковки в Зузанкиной тетради по порядку.
Утром учительница говорит З у за н к е :
— З у з а н к а , ну как можно писать в школьной тетрадке
такие буковки — у одних ножки сломаны, у других вообщ е
отвалились! Ты себе представить не м о ж е ш ь , до чего трудно
их исправлять.
З у з а н к а учла зам еч ан и е учительницы и п ост а р а л а с ь , что­
бы у всех буковок были ножки, и ни одной ломаной.
О д н а ж д ы пани учительница опять с т а л а п р о с м ат р и в а т ь
Зузанкину тетрадь, и снова ей ст а ло грустно, потому что все
буковки были такие тощие, словно их две недели не кормили.
Пани учительнице стало их очень ж а л к о , в з я л а она б у ­
ковки домой, н а ж а р и л а шницелей с картошкой, сд е л а л а
пирожные с кремом и весь вечер кормила их, потому что
буковки были очень слабенькие, д а ж е вилку у д е р ж а т ь не
могли.
— З у з а н к а , почему у тебя буковки такие тощ ие? — спро­
сила утром пани учительница.— Мне пришлось вечером их
покормить. М о ж е ш ь себе представить, сколько это отняло
сил и времени? П о ж а л у й с т а , прошу тебя, пиши буковки чуть
потолще.
З у з а н к а п осл уш а ла сь , она очень с т а р а л а с ь и ни одной
худой буковки не написала.
Но когда пани учительница опять просмотрела тетрадь,
то с т р а ш н о испугалась, потому что буквы были одна т о л щ е
другой и все к а р а б к а л и с ь вверх, от усталости еле д ыш али,
вспотели и очень хотели пить.
«О боже, что ж е теперь д е л а ть ? — подумала пани учи­
тельница.— В едь таким потным буковкам нельзя пить, они
ж е простудятся! Отнесу-ка я их домой, согрею им чаю, он
прекрасно утоляет ж а ж д у » .
36

З а б р а л а она буковки домой, согрела им чай, но... было
поздно. Несколько буковок по дороге простыли, а у девяти
из них н ачался ж а р . Что было д е л а т ь пани учительнице? Она
п о б е ж а л а с ними в больницу. Т ам их и оставили: о к а за л о с ь ,
что все д е в я т ь буковок схватили воспаление легких.
Утром пани учительница говорит Зу за н к е :
—
З у з а н к а , нельзя писать в школьной тетради такие
толстые буковки, д а е щ е з а с т а в л я т ь их к а р а б к а т ь с я вверх.
Буковки от усталости еле переводят дух, потеют и легко
п рос т уж а ю т ся . Посмотри в тетрадь, т ам не х в а т а е т девяти
буковок. Они в больнице, у них воспаление легких.
З у з а н к е стало очень ж а л к о буковок, и она с к а з а л а двум
своим подружкам :

— Пойдемте после школы в больницу, навестим мои т о л ­
стые буковки, которые заболели воспалением легких.
Девочки согласились и за х в а т и л и с собой по букетику
цветов. З у з а н к а т о ж е в з я л а букетик, а когда они пришли
в больницу, З у з а н к а и говорит буковкам:
— Мне очень ж а л ь , что т ак вышло, я б ольш е не буду
писать такие толстые буковки, которые к а р а б к а ю т с я вверх,
я буду писать старательн о, о б е щ а ю это при девочках, они
будут свидетелями, что я с к а з а л а правду.
А буковки на это ответили:
— Х о р о ш о бы!
И сделали вид, будто не очень-то верят. Однако З у з а н к а
всерьез т а к д у м а л а . С вое об ещ ание она с д е р ж а л а и писала
так, что потом, когда буковки соб р ал ись на свой большой
съ е з д и стали вы б и р а т ь трех са м ы х красивых, никто не смог
найти буковок прекраснее тех, что написал а З у з а н к а .

платья в белый го­
рош ек л ю бя т почти все, однако ж и л а - б ы л а одна девочка,
которой красное платье в белый горошек не нравилось. Не
подумайте, что ей нравилось синее платье в белый горошек.
Ну и что ж ? К а ж д о м у нравится свое! Но этой девочке не
нравилось ни синее платье в белый горошек, ни белое платье
без горош ка, ей не нравилось ни одно из платьев, которые
висели в ее шкафу.
—
С т р а н н а я ты девочка, А л е н к а,— говорила ей м а м а , —
ничего-то тебе не нравится.
40

Т а к оно и было: Аленке в о о б щ е ничего не нравилось.
С к а ж е м , идет она в ванную, и оттуда р а з д а е т с я :
— Фу, к а к а я противная зу б н а я щ етка!
Или ж е за й д ет в кладовку и говорит:
— Фу, к а к а я от в р а ти т е л ь н а я морковка, какой мерзкий
лук, какие скверные помидоры.
А в кухне она з а я в л я л а маме:
— Какие некрасивые часы, какой странный стол, какие
неприятные горшки с цветами!
— Не нравится — не смотри! — о т в е ч а л а ей на это м а м а
и чуточку сердилась на Аленку.
— А что ж е тогд а д е л а т ь ? — с п р а ш и в а л а ее Аленка.
— Поиграй во что-нибудь. В озьм и к а р а н д а ш и бумагу,
рисуй. А что не понравится, м о ж е ш ь стереть, вот резинка.
И д а л а Аленке резинку.
— Н ад о же! Если мне что-то не понравится, могу стереть!
Вот это да!
А т а к как ей не нравились часы, она их стерла.
— Что ты д е л а еш ь, глупая! — говорит ей м а м а . — Мы же
теперь не будем зн ать, который час.
И очень р а с се р д и л а с ь на Аленку.
— М а м а мне т о ж е не нравится, слишком у ж она сердитая
на меня,— с к а з а л а Аленка и стерла маму.
Потом она стерла стол, цветы в горш ках, полностью кухню,
зубную щетку вместе с ванной комнатой, морковь, лук,
помидоры и всю кладовку, красное платье в белый горошек
и весь ш к а ф , д а ж е синее платье в белый горошек, которое
было на ней, и то стерла. Она стерла все, потому что ей
ничего не нравилось. Только белое платье без г орош ка она
стереть не могла, и то лиш ь потому, что его сдали в
химчистку.
— Т а к , — с к а з а л а о н а ,— fo, что мне не нравилось, я ст е р­
ла, а теперь нарисую то, что мне нравится.
И с т а л а ри сов ать новое платье.
— Н арисую-ка я платье с павлинами, гусями и оленя­
ми, такого ни у кого нет, такое мне понравится.
Однако платье у нее получилось не очень: павлины были
похожи на пучки с а л а т а , гуси — на в я за н ы е в ар е ж ки , а
олени — на вилочки, которыми берут пирожные. П осм отр ела
на них Аленка, очень рас се рд и ла с ь и з а к р и ч а л а :
41

— Фу, какое противное платье, хуже, чем те, что были
в горошек!
Потом она н а р и с о в а л а зубную щетку и морковку. Но
з у б н а я щ етка была п охож а на морковку, а м орковка на
зубную щетку. Она е щ е попроб овала н ар и со в а ть часы, з а ­
навески и цветы в цветочных г орш ках, но все получилось при­
мерно т а к же. Аленка д а ж е смотреть на это не могла.
« Ч т о ж е я теперь буду д е л а т ь ? — з а д у м а л а с ь она и чуть
не з а п л а к а л а . — П ридется н а р и с о в а т ь маму, чтобы она под­
с к а з а л а » . И она н а р и с о в а л а маму.
Аленка очень с т а р а л а с ь , ри с о в ал а не торопясь,чтобы
в ы ш ло как можно лучше. И все-таки м а м а получилась не
очень: у нее о к а з а л и с ь короткие ноги, длинная шея и м а ­
ленькие уши.
— М а м о ч к а , что мне д е л а т ь ? — с т а л а с п р а ш и в а т ь ее
А л енк а.— Я все стерл а резинкой, а теперь ничего не могу
нарисовать!
— Что ты там г овориш ь? — спросила ее м ам а . Уши у нее
были слишком маленькие, поэтому она ничего не с л ы ш а л а .
— Я с п р а ш и в а ю , что мне теперь д е л а т ь , — громко з а к р и ­
ч а л а А л е н к а,— я все стерла, а н а р и с о в а т ь ничего не умею.
— Не понимаю т е б я , — с к а з а л а м а м а , — нарисуй-ка мне
уши побольше.
Аленка н а р и с о в а л а мам е уши немного побольше, и тогда
м а м а говорит ей:
— Г л у п ая ты девочка, я ведь тебя п р ед упр еж дала. Теперь
тебе придется ходить в платье с павлинами, гусями и оле­
нями, чистить зубы щеткой, похожей на морковку. Ты только
время у меня от н и м а еш ь зря. Я была бы у ж е дома, а т е ­
перь мне придется идти з а луком и в химчистку.
А когда м а м а вернулась домой с луком и вычищенным
платьем, Аленка п о с м о т р е л а ' н а лук, на белое платье и
говорит:
— Ах, какое красивое белое платье без горош ка, правда,
м а м а ? А лук какой прекрасный!

«•^*0 ^Oiipcud&j

ти ш л н ш хя

льчик, з в а л и его Конрад. Он все в рем я врал. П о д а р и л а ему
м а м а на день рождения авторучку. Е д в а он пришел в ш к о ­
лу, как ст а л р а с с к а з ы в а т ь , будто авторучку он испек из муки
тонкого помола на сковородке. Р е б я т а р а з г л я д ы в а л и ручку
со всех сторон и говорили:
—
Нет, испечь авторучку невозм ожно, ты просто врешь,
Конрад.
44

А Конрад, ничуточки д а ж е не покраснев, п ож а л плечами
и говорит:
— Кто врет, у того нос кривой. Я не вру, клянусь со б ­
ственным носом, вот он, м ож ете потрогать.
Р е б я т а потрогали нос, но веры им от этого не прибавилось,
хотя нос у К о н р а д а был длинный, острый и совершенно
прямой.
К он р а д ж е про себя см еялся и дум ал: « С таким носом
можно в р а т ь сколько угодно, и никто ничего не у зн а е т».
О д н а ж д ы К он рад играл на стадионе в футбол и, пред­
с т а в ь т е себе, потерял авторучку. Н а другой день, когда он
пришел в школу, учительница говорит:
— Д о с т а н ь т е тетради и ручки, будем писать сочинение
о том, как пахнут цветы.
Она р а з д а л а ре б я т ам азалии, гвоздики и георгины, все
положили тетради на парты, взяли ручки, стали нюхать
цветы и писать. Только К он рад не писал: он не мог найти
свою новую авторучку. В портфеле ее не о к а за л о с ь , в к а р ­
м ан а х тоже. И тогда он с к а з а л Зу за н к е , сидевшей рядом
с ним:
— З у з а н к а , дай мне что-нибудь, чем пишут, у моей а в ­
торучки вчера выросли ноги, она у д р а л а к кош к ам на крышу
и до сих пор не вернулась.
Но З у з а н к а с к а з а л а :
— Конрад, этого не м о ж ет быть, ты просто»врешь, ничего
я тебе не дам.
— Клянусь собственным носом, вот он, м о ж е ш ь потро­
гать! — с к а з а л Конрад.
З у з а н к е некогда было т р о г а т ь нос К он ра д а, она писала
сочинение о том, как пахнут цветы, и потому с к а з а л а :
— Я и т а к зн аю, что нос у тебя острый и прямой,
а теперь не м ешай мне, я за н я л а делом, пиши чем хочешь.
— Л а д н о , — с к а з а л К о н р а д ,— у меня очень прямой, о ст ­
рый нос, буду писать носом.
Он обмакнул нос в чернила и стал писать.
Увидев это, пани учительница с к а з а л а :
— Конрад, не пиши носом, это вредно.
— Я вынужден т а к писать,— ответил ей К о н р а д .— Мой
нос вчера весь день просил меня об этом, и я под честное
слово пообещ ал ему.
45

— К о н р а д ,— говорит пани учительница,— я не верю тебе.
С каких пор носы стали интересоваться писанием?
— Клянусь собственным носом, вот он, м ож ете потро­
гать! — ответил ей Конрад.
Н о пани учительница видела, что нос К о н р а д а в чернилах,
и, не ж е л а я п а чкать рук, с к а з а л а :
— Хорош о, пиши в таком случае чем хочешь, только
я пред упр еж даю тебя, что писать носом вредно для зд оровья.
И она была п р а в а : писать носом действительно вредно для
зд оровья. Спустя какое-то время нос исписывается, с т а н о ­
вится все меньше и меньше, нельзя им больш е ни нюхать,
ни писать. П оэ тому напрасно К он рад нюхал гвоздики, нос
ничего не чувствовал. И тогда К он рад решил: «Н а п и ш у - к а
я, что цветы не пахнут». П оп р об ова л было написать, но
ничего у него не вышло, потому что... нос исчез.
К он р а д с т р а ш н о испугался. О к а з а т ь с я вдруг без носа —
это в ам не пустяк! Носы есть у всех — и у кошки, и у с о ­
баки, и у слона. Б е з носа не только н ю хать нельзя, без носа
не чихнешь. Б е з носа человек выглядит очень странно.
И К о н р а д подумал: « Д о л ж е н ж е быть у меня хоть какойнибудь нос! Н ад о на это место что-то приделать».
И з школы он н ап р ав и лся прямо на чердак своего дома,
где в а л я л о с ь много стары х, ненужных вещей. Были там
лыжи, кресло- качалка, старый граммофон. К он рад стал со­
о б р а ж а т ь , что бы ему так ое приделать вместо носа?
« Л ы ж и , — подумал он,— несколько великоваты, кресло-ка­
ч а л к а плохо смотрится. П рид елаю -ка я на это место ручку от
г р а м м о ф о н а ! » Он действительно приделал вместо носа ручку
от гр а м м о ф о н а и пошел обедать.
— П ослу ш ай, К о н р а д ,— с к а з а л а м ам а , когда все сели з а
стол,— странный какой-то у тебя нос, в чем дело?
— Д а ну,— говорит К о н р а д ,— приключилась со мной в
некотором роде неприятность — мой нос сговорился с моей
новой авторучкой пойти в кондитерскую полаком иться т р у ­
бочками с кремом. С тали они переходить улицу, и тут их
переехал дорожный каток.
— С луш ай, Конрад, этого не м ож ет быть! — говорит м а ­
м а . — С каких это пор авторучки и носы ходят по конди­
терским? В едь у них ж е нет лишних денег на л а к ом с т в а ,
в р е ш ь ты все!
48

— Клянусь собственным носом, вот он, м о ж е ш ь потро­
га т ь ,— отвечает ей Конрад.
М а м а коснулась его носа, нос о к а з а л с я совершенно кри­
вым, как в с я к а я рукоя тка от грам м оф она. И тогда м ам а
сказала:
— Конрад, ты обманщик. В н а к а з а н и е о ст а н е ш ь с я без
обеда!
И вот сидит К он р а д з а столом, в ж и в о те у него урчит от
голода, а в голове грустные мысли: « Н у вот и кончилось мое
вранье. Но ничего не поделаешь, писать носом действительно
дорого об ходится».

обычная, но весьма в а ж н а я . Он д а е т воду кастрюлям , в е д ­
рам, ст а к а н а м , лейкам и д а ж е ваннам. Он подает воду с утра
до вечера и д елает это запросто. А когда у него в ыдается
св об од н а я минутка, он принимается петь. П р а в д а , б ы в а ю т
краны, которые не очень-то умеют петь. Некоторые д а ж е
ф а л ь ш и в я т , кое у кого способности не бог весть какие. Тем
не менее, п ред ставьте себе, на одной кухне есть кран, ко­
торый поет т а к красиво, что всякий р а з часы от удивления
пе рестают тикать.
50

Голос у него великолепный, глубокий, как бельевой бак,
и вот вечером, когда посуда вымыта и везде тишина, он
начинает р а с п е в а т ь песенки, к примеру, такую: «Течет вода,
теч ет » и другие в том ж е роде.
А стакан ы , кастрюли, тарелки и часы с л у ш а ю т з а т а и в
дыхание, не ш ел охн у вш и сь и, сами того не з а м е ч а я , у л ы б а ю т ­
ся — т а к к раси в о поет кран.
А в это время по телевизор у передаю т оперу « Р у с а л к а » .
Д в а ст а ры х кресла хотят с л у ш а т ь оперу, поэтому они н а ­
чинают злобно скрипеть:
— А ну, тише! П рекратить! Мы хотим с л у ш а т ь оперу! — и
скрипят, и скрипят, и скрипят...
Что крану о ст а е тс я д е л а т ь ? Он перестает петь и в ообщ е
умолкает. Только очень его это огорчает. Одна з а другой
с к а т ы в а ю т с я у него слезы, наконец к р а с н а я к ас тр ю л я не
в ы д е р ж и в а е т и говорит:
— Д о чего ж е бессовестные эти кресла! Неужели кран
д а ж е спеть не имеет п р а в а после работы.
— А в ообщ е -т о,— говорит кухонный ш к а ф , — не пойму,
зачем кран теряет тут врем я?
И поскольку ш к а ф стоит лицом к крану, он з а я в л я е т ему
прямо:
— Не будь дураком, ты зд е сь зр я п ропад аеш ь. Поступай
в музыкальную школу, мож ет, тебя когда-нибудь д а ж е в
театр возьмут. А что? В се м ож ет быть!
К р ан з а д у м а л с я : « А действительно, почему я не могу
учиться петь? В д р уг у меня и в сам ом деле есть спо­
собности?»
И вот в один прекрасный день он с о б р ал с я и отправился
в поход.
В музыкальной школе всюду з в у ч а т песни, тут играет
рояль, там — кларнет. От всего этого кран немного р а с т е ­
рялся, но с к а з а л себе: «Спокойно! Ничего удивительного
здесь нет. Почему бы тут не з в у ч а т ь песням повсюду? Ведь
это м у з ы к а л ь н а я ш к о л а ! » И н ап р ав и лся #верх по лестнице
прямо в дирекцию.
— Я водопроводный кран,— представился он, переступив
порог.
Д иректор встал, вышел из-за стола и говорит:
— Очень приятно.
51

И н ал и ва е т из крана в стакан немного воды, потому что
в этот момент ему как р а з за х о т е л о с ь пить.
— Я хотел бы учиться пению,— о б р а щ а е т с я к нему
кран,— говорят, у меня есть способности. Т а к считают и
стаканы, и кастрюли, и кухонный ш к а ф , и часы.
— Что т а м говорят стакан ы и кастрюли, для меня не имеет
значения,— говорит
директор,— попробуйте
что-нибудь
спеть, а т а м посмотрим.
К р ан о т к а ш л я л с я и запел «Течет вода, течет». Песня
звучит великолепно, директор невольно у лы б а ет с я тому, как
прекрасно поет кран, и наконец произносит:
— Д а , действительно, у в а с больш ое дарован ие, из вас
м о ж ет выйти толк. Вы приняты, ведите тут себя прилично,
главное, не наделайте луж.
И вот, за к р у т и в себя до предела, кран принялся з а учебу
и учился до тех пор, пока не освоил все гаммы, все песни
и все оперы. А научившись всему этому, он отправился
в большой театр, что стоит прямо на набережной.
Оперный т е а т р — это сплошное пение: тут поет мужской
хор, т а м — женский, а вон т а м — детский. Но кран это ни­
сколько не удивляет, кое-какой опыт у него все-таки есть.
Он н а п р а в л я е т с я прямо к директору и поет ему подряд с
десяток-полтора разн ы х опер.
— Л а д н о , — говорит наконец директор т е а т р а , — я приму
в а с с большим удовольствием, потому что водопроводный
кран, который у нас тут имеется, петь не умеет. Ну сами
с к аж ите, что это з а кран, который р а б о т а е т в опере, а сам
ни одной ноты не спел?
И стал наш водопроводный кран оперным водопроводным
краном. Он, разум еется, весьм а р а з о ч а р о в а н и в тысячу раз
с большим удовольствием вернулся бы на прежнюю свою
кухню.
Но однажды, п ред ставьте себе, произошел несчастный
случай: на артиста, который в « Р у с а л к е » поет Водяного,
н а п а л а икота. Все в отчаянии, близится н ачало спектакля,
никто не знает, что делать, и вдруг директор вспоминает про
кран, который умеет петь.
Н а кран тут ж е н ад е в а ю т зеленый костюм, парик, т а щ а т
на сцену, зрители в восторге, все аплодируют и кричат: « В о т
это да! Совсем другой Водяной, с него действительно вода
54

к а п а е т ! » В се это тут ж е р а зн еслось по городу, К а к только
об этом узнали на кухне, д в а ст а р ы х кресла тут же натянули
на себя красную б а р х а т н у ю обивку и отправились в театр.
А т а м все кресла обтянуты красным б а р х а т о м , и ведут они
себя тихо. С т а р ы е ж е кухонные кресла все время скрипели,
чтобы всем было слышно, как они говорят друг другу:
— Это н аш кран, когда-то он пел у нас на кухне. Мы
всегда говорили, что из него выйдет толк.
Но другим креслам это было неинтересно, и они шепчут:
— Перестаньте, пож а л уй с т а, скрипеть, мы хотим послу­
ш ать, как поет кран.
Ч т о стары м глупым кухонным креслам остается д е л а ть ?
Ничего иного, как вести себя совершенно тихо. И в тишине
той слышно, как поет водопроводный кран. Поет т а к пр е к р а с­
но, что все вокруг начинают улыбаться, пусть д а ж е кому-то
и не хочется,— т а к красиво поет водопроводный кран.


о \ М

и ~ Г №

,
j
нравится учиться,
кому-то не нравится, всяко бывает. Но вот жил-был один
мальчик, зв а л и его М и ку лаш , он так не любил учиться, что
это у ж е было действительно серьезно. М и к у л а ш носил очки,
красный свитер, а приятелем его был Леопольд, которому
он иногда говорил:
—
З н а е ш ь , Леопольд, кроликам или кошкам ж и в е т с я во
сто р а з лучше, чем н ам ,— им не нужно учить ни арифметику,
ни грам матику, ни географию. В от это жизнь! С к а ж и , так
ведь?
214

В ответ на это Л е о п о л ь д отвечал только: « Г м м м » , потому
что был с ним не совсем согласен. Он в общ ем -то любил
книжки, многое у з н а в а л из них, ну, например, о бое быков,
а т а к ж е о многом другом и вовсе не хотел быть кроликом.
А М и ку ла ш гнул свое:
— З н а е ш ь , Леопольд, но ведь кроликам в сам ом деле
ж и в ет с я лу чше — утром в с т а в а т ь не надо, спи себе хоть до
одиннадцати. Днем не нужно выполнять никаких заданий,
во здорово! Ну, ск а ж и , п р а в д а ведь зд оров о?
Но Л еопольду такие ра зг о в о р ы были неинтересны, и как-то
он с к а з а л :
— П ослу ш ай! В от ты все время носишь красный свитер,
а з н а е ш ь ли ты, что такой в е щ ь ю д е л а ю т в Испании?
В ответ М и к у л а ш только за с м е я л с я .
— За че м , ск а ж и мне, пож а л уй с т а, это з н а т ь ? Мне со­
вершенно все равно! Какой-нибудь там кролик или д а ж е
крокодил не знает, что какая-то там Испания вообщ е
существует.
А Л е оп ол ь д ему на это:
— В от ты, умница, постоянно носишь очки, а з н а е ш ь ли
ты, как устроен г л а з ? Что находится у тебя в голове,
а что в ж и в оте ? Где у тебя печень, а где слепая кишка?
Но М и к у л а ш раскричался:
— О т стань ты от меня! Какой-нибудь там кролик или кит
понятия не имеют, что у них есть как ая-то печень, а ведь
живут!
А Леопольд, сытый всем этим по горло, спросил М и к у л а ш а
м ежд у прочим:
— С к а ж и , п ож алуй ста, что бы ты стал делать, если бы
был этим дурацким кроликом?
Тут М и к у л а ш весь просиял^ и говорит:
— Д р у ж и щ е ! Я бы ничего не делал, в том-то и штука!
З н а е ш ь ли ты, что такое п о л е ж а т ь в саду, просто т а к пойти
в парк или сб е гат ь на речку и вы к упаться?
Но Леопольд, т риж д ы постучав пальцем по лбу, с к а за л :
— Д а ведь кролик твой не умеет п лавать, ты бы просто
утонул!
И ушел. А М и к у л а ш стоял и смотрел ему вслед раскрыв
рот. О д нако на следующий день во время перемены М и к у л а ш
с к а з а л Леопольду:
215

ОМ:

— Ну т а к вот знай, су щ е с тв у ет искусственное дыхание,
и с его помощью можно спасти кого угодно. Г лавное —
н а б р а т ь с я терпения и д е л а т ь его хоть д в а часа. Это мне папа
с к а з а л . Т а к что если д а ж е кролик бог весть сколько времени
у ж е неживой, это е щ е не значит, что ему конец.
А Л е оп ол ь д с к а з а л :
— Я рад, что ты хоть о чем-то з н ае ш ь, и рад, между
прочим, что хотя бы од н а ж д ы ты чем-то поинтересовался.
По правде говоря, Л е о п о л ь д т о ж е не очень-то любил
учиться, но в школу ходил в об щ ем -то с удовольствием.
А почему бы и не ходить в школу с у довольствием? Ведь
в школе много интересного. С к а ж е м , школьные кабинеты,
где есть всякие приборы и разные животные. Например,
очковые змеи или дикобразы , в некоторых встречаю тся и
более ценные экземпляры, с к а ж е м , верблю д двугорбый. Но
все это пустяки по сравнению с тем, что было в школе
Л е о п о л ь д а и М и к у л а ш а . Т ам в кабинете имели мамонта,
а такое не каж д ы й день встретишь.
Это был поистине великолепный экземпляр. Им все очень
гордились, а когда дети изучали древность и проходили
м ам он та, т о в а р и щ учитель говорил:
— А теперь в станьте парами, и мы отправимся смотреть,
как м амонт выглядел в натуре.
Д ети в ы с т р а и в а л и с ь парами, и т о в а р и щ учитель про­
износил:
— В коридорах не шумите, всюду идут уроки. Ш агом ...
м ар ш !..
В о т все у ж е вышли в коридор, т о в а р и щ учитель идет на
цыпочках, приложив палец к губам, а на третьем э т а ж е
командует:
— Стой!
О т к р ы в а е т дверь, дети вхоДят в кабинет и видят мамонта.
Он оброс длинными космами шерсти, потому что в то время,
когда он жил, ножниц еще не было. У него огромные клыки,
открытые г л а з а его см отрят на ребят,,, и дети его боятся,
никто не р е ш а е т с я подойти к нему близко.
А одна девочка, Иренка, со с т р а х у д а ж е з а п л а к а л а и
сказала:
— Он укусит меня!
Но т о в а р и щ учитель с к а з а л :
217

— Не бойтесь, дети, мамон т в а с укусить не может, потому
что он у ж е дав н ы м -да в н о неживой.
А один мальчик по имени К в е т о с л а в поднял руку и
говорит:
— Извините, т о в а р и щ учитель, я его не боюсь, потому что
он неживой.— И дотронулся до хобота.
А все девочки тихо произнесли шепотом:
— Ооооо! Он дотронулся до хобота!
Но тут М и к у л а ш с Леопольдом переглянулись, и М ику лаш
сказал:
— П од у м ае ш ь, дотронулся до хобота! Это каж дый дурак
сумеет. С мамонтом можно проделать и е щ е кое-что.
Л е оп ол ь д спросил:
— А что?
И М и ку ла ш прошептал:
— Если сделать ему искусственное дыхание, он оживет.
А т а к с ним неинтересно.
Но Л е оп оль д в ответ только покачал головой:
— Что ты, приятель, из этого, пожалуй, ничего не выйдет,
он все-таки неживой у же очень давно.
Но М и к у л а ш з а с м е я л с я в ответ:
— Х а , ха! С р а з у видно, что не слишком-то много ты з н а ­
е ш ь об искусственном дыхании. С а м о е главное — д е л а т ь его
непрерывно, иногда это з а т я г и в а е т с я очень надолго. Но дело
стоящее.
И тогда Л еопольд с к а з а л :
— Если ты т а к считаешь, д а в а й попробуем. Я — за.
И они в самом деле попробовали. Утром встали пораньше,
пришли в школу самыми первыми, направились прямо в
кабинет и стали д е л а т ь мамон ту искусственное дыхание.
Д е л а т ь его было совсем нелегко, процедура за т я н у л а с ь ,
д авн о у ж е прозвенел звонок на урок, и тогда Л еопольд
сказал:
— Я думаю, это за н я ти е надо прекратить. Мы о п а зд ы в а е м
на урок, а у нас сейчас пение.
Но М и к у л а ш с к а з а л :
— Так-то оно так, но я д а ж е и не подумаю бросить. Теперь
главное не о с т а н а в л и в а т ь с я и довести дело до конца.
И они з а д е р ж а л и с ь и продолжали д е л а ть искусственное
дыхание. Вдруг, м ож ете себе представить, мамонт глубоко
218

вздохнул, потом выдохнул, за т е м стал д ы ш а т ь совершенно
нормально, з а м о р г а л г л а за м и , поднял хобот и затрубил.
П ос л е чего этим ж е хоботом он поднял М и к у л а ш а с пола и
преспокойно засунул себе в рот, т а к как, судя по всему, з а это
врем я он сильно проголодался. Проглотив М и к у л а ш а , он
облизн улся и сд елал ш а г к Леопольду. Но тот не стал д о ж и ­
д а т ь с я , когда его постигнет судьба друга, повернулся к м а ­
монту спиной и помчался из кабинета в класс, а сам в это
врем я дум ал: «Ничего себе дела! М и к у л а ш со ж р а н , теперь из
этого р а зд у ю т грандиозный ск ан д ал».
А в это время на уроке пели « С и з а я голубка, где ты б ы л а ? »
Т о в а р и щ учитель постучал смычком по парте, а когда ребята
прекратили петь, в шутку спросил Л е оп ол ь д а:
— Ну, т а к как, с и з а я голубка? Где ты б ы ла?
Л е о п о л ь д в ответ с к а з а л :
— Извините, наши часы отстали.
А т о в а р и щ учитель за м етил:
— Это очень интересно. А потом е щ е спросил: — А где М и ­
к у л а ш ? Н адеюсь, ты не с т а н е ш ь у т в е р ж д а т ь , что был один?
К а к будто я в а с обоих не знаю!
Л е оп ол ь д стал с о о б р а ж а т ь , что бы такое ответить. Не мог
ж е он сообщить, что М и к у л а ш а только что съел мамонт.
П ок а он думал, т о в а р и щ учитель с к а з а л :
— Ну, т а к как? Я с п р а ш и в а ю тебя, где М и к у л а ш ?
И вдруг из-за дверей р а з д а е т с я :
— Здесь!
Т о в а р и щ учитель о б о р а ч и в а ет с я и видит — в д в ер я х стоит
огромный мамонт.
Тут все дети ст р а ш н о з а в и з ж а л и , особенно Иренка, и
спрятались под парты. К л а с с вдруг совершенно опустел,
и к а з а л о с ь , будто в и з ж а т параты, корзина для бум аг и учи­
тель, который с п р я т а т ь с я под парту не смог, потому что там
у ж е не было свободного места. Он з а м е р со скрипкой и
смычком и был похож на памятник. А мамонт спокойно про­
шел к задней парте, на которой ра н ь ш е сидел М и ку ла ш , и з а ­
пел немного в нос « С и з а я голубка, где ты б ы л а ? » скорей
всего затем , чтобы восполнить то, что он пропустил.
К этому моменту, однако, в классе у ж е был т о в а р и щ
директор вместе с паном школьным сторож ем , и т о в а р и щ
директор с к а з а л :
219

— Что это зн ач ит? Почему зд е сь мамон т р а с п е в а е т н а ­
родные песни? А где дети? Почему тут обучаю т только
одного-единственного м а м о н та ?
З а т е м , обернувш ись к пану школьному сторожу, спросил:
— А почему мамонт не в кабинете? Я думал, что у вас
все в полном порядке и что м амонт у ж е д ав н о неживой. Вы
вообщ е-то представляете, что м о ж ет произойти?
П ан ст о р о ж ответил, что он не зн ает, как это могло
случиться, а ученик К в е т о с л а в вылез из-под парты и с к а з а л :
— Извините, я дотронулся до хобота, я думал, что он
неживой.
А все девочки под партами з а ш е п т а л и :
— Оооо! Он дотронулся до хобота, а мамонт-то живой!
Тут мамонт перестал петь и с к а з а л немного в нос:
— Не бойтесь, ничего особенного со мной не случилось,
в мамонте я, М икулаш . Я могу им у пр авл я ть, это с т р аш н о
старый момонт, но когда я говорю ему: « С а д и с ь ! » — он
садится. И мамонт действительно очень ловко сел на по­
следнюю парту, где обычно сидел М ику лаш . Тогда все ребята
вылезли из-под парт и т а к ж е расселись по своим местам.
А т о в а р и щ учитель, который к этому времени т о ж е понемногу
пришел в себя, с к а з а л :
— Леопольд, встань! Б ез тебя тут наверняка не о б о ш ­
лось. К а к будто я в ас обоих не зн аю ! Р а с с к а ж и , как все
было!
Л е о п о л ь д встал, п о ж а л плечами и с к а з а л :
— Ну... мы ему делали искусственное дыхание, а потом
он слопал М и к у л а ш а .
И Л е оп ол ь д опять п о ж а л плечами. А т о в а р и щ директор
подошел к нему вплотную, в зя л его з а плечо и стал
выговаривать:
— Несчастный! Ну кто ж е д е л а ет мамонту искусственное
дыхание? А с твоим одноклассником М и ку ла ш е м что теперь
будет? А его родители что на это с к а ж у т ? В от у ж поистине
великую р ад ость вы оба им доставили! Т а к вот, останетесь
после уроков и напишете ш естьдесят р а з к аждый: «Н е надо
было д е л а т ь мамонту искусственное д ы ха н и е !» П он ял?
Ничего не поделаешь, пришлось писать: «Н е надо было
д е л а т ь мамонту искусственное дыхание, не надо б ы л о д е л а т ь
мамонту искусственное дыхание...» — и т а к до бесконечно­
222

сти. У Л е о п о л ь д а вскоре з а б о л е л а рука, а у М и к у л а ш а хобот,
потому что писать передними ногами он не мог, это понятно.
И вот пишут они, пишут, М и ку ла ш и говорит Леопольду:
— Ну и скучища ж е все время т а к писать.
Н а что Л еопольд ответил:
— Гммм!
И прод олж ал писать. А М ику лаш вздохнул и с к а за л :
— Я д ав н о у ж е мог быть дома!
В тот миг, когда он взд ы хал, в голове у него вдруг
мелькнуло: «А что на все это с к а ж е т м а м а ? А п а п а ? » Тогда
он попросил Л е оп ол ь д а, чтобы тот проводил его домой:
вместе все же лучше. Л еопольд п ообещ ал ему, что домой
они пойдут вместе.
Отбыв н аказание, они, как и договорились, пошли домой
вместе. При их появлении на улице поднялась с т р а ш н а я
паника. Т р а м в а и остановились, прохожие стали прятаться
под аркам и домов с криком:
— М ам онт, мамонт!
В м а г а з и н а х меховых изделий возникла д а в к а , кое-кто
подумал, что вновь н аступает ледниковый период.
Понятно, что и м а м а М и к у л а ш а , увидев в д вер я х мамонта,
т о ж е ст р а ш н о испугалась, но Л е оп оль д с к а з а л ей:
— Не бойтесь, он ничего плохого в ам не сделает. С о б ­
ственно говоря, это М икулаш , он находится внутри, и там
ему д а ж е хорошо. Т ам он как в вате.
А М и к у л а ш с к а з а л , произнося немного в нос:
— Ф а к т , м ам а!
Но м а м а М и к у л а ш а отнеслась к этому небезразлично, она
рас се р д и л а с ь и с т а л а кричать:
— Что это е щ е з а номера? Ну, М ику лаш , погоди! Вот
придет отец, ты у него схлопочешь!
Л е о п о л ь д счел з а лу чшей отправиться восвояси. Он понял,
что проку от него тут мало. А М и к у л а ш сел з а стол есть
суп, м а м а ж е од ер г и ва л а его:
— Не тяни из ложки! Сколько р а з тебе нужно г ово­
рить — е ш ь прилично!
Но ничего не поделаеш ь, суп хоботом можно было только
втягивать, д а ж е если очень с т а р а т ь с я есть прилично.
Куда ху ж е стало, когда пришел отец. Он снял пиджак
и сказал:
223

— Это тебе т а к не пройдет!
Отец в зял лестницу, приставил ее к мамонту, з а б р а л с я
н аверх и попытался д а т ь мамон ту пару подзатыльников. Но
проку от этого было чуть, пришлось спуститься обратно.
И тогд а он стал кричать:
— В ы л е за й из м ам он та сейчас же! В от в ы лезеш ь, я т е ­
бе покажу!
А м ам е с к а з а л :
— Д а й - к а мне вон те большие портновские ножницы.
М и к у л а ш хоботом сунет их в рот, потом в ы р е ж е т ими
в ж и в о те дыру и через нее вылезет.
М а м а подала М и к у л а ш у ножницы. М и к у л а ш осторожно
взял их хоботом, с т а р а я с ь не уколоться, но вместо того,
чтобы сунуть ножницы в рот, з а д у м а л с я : «А зачем , с о б ­
ственно, мне это нужно? З а ч е м мне в ы л е з а т ь ? Ч то при­
ятное меня т а м ж д е т ? П о к а я в мамонте, ничего плохого со
мною не случится. В школу ходить не надо. С п а т ь могу до
одиннадцати, как кролик. Никаких тебе уроков и т а к далее.
Что м о ж е т быть л у ч ш е ? » — у го в а р и в а л себя М ику лаш , а
отец кричал:
— Ну, что т а м ? Б у д е ш ь р е з а т ь или нет? Если не ст а н е ш ь
р е з а т ь ты, р а з р е ж у я, вот увидишь — х у ж е будет!
В то время как он это кричал, вошел пан школьный стор ож
и сказал:
— Только не реж ьте, п ож алуй с та, это очень ценный эк­
зем пляр мамонта, и я з а него отвечаю. Я как р а з пришел
с к а з а т ь , что в этом отношении в а м нужно быть очень вни­
мательным, чтобы не повредить. В ед ь это школьное иму­
щество.
О т ц а словно ошпарило. Он стоял и сп р а ш и в а л :
— С к а ж и т е , пож а л уй с т а, а как ж е его вынуть оттуд а?
А пан школьный ст о р о ж по ж а л плечами и с к а з а л :
— Это уже, извините, не мое дело.
И ушел.
Т огд а м а м а вынула из ф а р т у к а 'н ос овой платок и тихонько
з а п л а к а л а . Отец б а р а б а н и л пальцами по стеклу окна, а
М и к у л а ш внутри м ам о н та потирал руки и дум ал про себя:
« Т а к , с т а л о быть, я — охраняемый мамонт, это з д о р о в о !» На
р а д ост я х он поднял хобот и за тру бил так, что в кухонном
ш к а ф у з а д р о ж а л и чашки.
224

И в самом деле, все шло так, как он себе это и представлял:
днем ему не нужно было писать никаких упражнений, он
слонялся по саду из угла в угол, хоботом ср ы в а л черешни
д а ж е с са м ы х верхних веток. Вечером з а столом никто не
з а с т а в л я л его есть вилкой и ножом — еду ему приносили
в с а д в баке для стирки белья. П еред сном ему не нужно
было чистить зубы и мыть уши, потому что такие уши, какие
теперь были у М и к у л а ш а , приш лось бы очень долго выти­
рать, а это вовсе не т а к просто. И М и к у л а ш был на верху
б л а ж е н с т в а : зд о р о в о у него все получилось!
По у трам он спал до одиннадцати, потом е щ е полчаса
потягивался. К этому времени в его стиральном баке л е ж а л
з а в т р а к . М и ку ла ш съ ед а л его и от п р а в л я л с я на прогулку.
В городе у ж е никто М и к у л а ш а не боялся, все знали, что
это не кто иной, как М ику лаш , маленькие дети показы вали
на него пальцем и гонялись з а ним. М и к у л а ш ж е бродил
по д о р о ж к а м , а когда ему это надоедало, он шел встречать
Л е ополь д а, потому что к этому времени как р а з кончались
уроки. Л е оп оль д выбегал навстречу с портфелем и говорил:
— Привет, М и ку л а ш ! Ну и как?
А М и к у л а ш отвечал ему немного гнусаво:
— З н а е ш ь — здорово! Идем после обеда в парк?
Л е о п о л ь д говорит:
— В три ч а с а я иду в кино!
М и к у л а ш пришел в восторг:
— Прекрасно! Я иду с тобой!
Однако можете себе представить, в кино его не пустили,
сказав:
— Кино не для мамонтов!
Ничего не о с т а в а л о с ь делать, как ж д а т ь Л е о п о л ь д а на
улице. А когда Л е о п о л ь д вышел, М и к у л а ш с п р а ш и в а е т:
— Ну, как кино?
Л е о п о л ь д воскликнул:
— Великолепно! Ж а л ь , что ты его не посмотрел!
Н а следующий день Л е оп оль д отправился на пляж.
М и к у л а ш пошел с ним. Но кончилось все т а к же, как
и с кино: М и к у л а ш у приш лось ж д а т ь з а пределами пляж а.
Его не пустили из опасения, что, если он станет купаться,
вода выйдет из берегов и затопит кабинки с одеждой.
М и ку ла ш томительно ж д а л Л е ополь д а, ему было ж а р к о , он
225

начал злиться. А когда Л е оп оль д накупался, М и к у л а ш ему
говорит:
— З а в т р а никуда не ходи, будем играть у нас в саду.
Но Л е оп ол ь д на это ответил:
— Нет уж, д а ж е и не подумаю! З а в т р а в три я иду
в цирк, а ты играй с кроликами.
С к а з а л это и спокойно н апр авился домой. А М ику лаш
кричал ему вдогонку:
— Ну, ты и друг, ничего не с к а ж е ш ь !
Но Л е оп оль д д а ж е не оглянулся.
И М и к у л а ш ост а л с я один. Он не мог пойти ни с мамой
в кондитерскую, ни с отцом на футбол. Чем д ал ь ш е , тем
больш е портилось у него настроение, он видел, как ребята
играют в волейбол, к а т а ю т с я на велосипеде, и думал: « Ж а л ь !
У меня велосипед марки « Ф а в о р и т » с переменой скоростей,
только он мне теперь ни к чему».
И т а к было во всем. М и к у л а ш ст р аш н о злился, он яростно
трубил хоботом и думал, как выйти из положения.
Только выйти из положения было не так-то просто. С к о л ь ­
ко М и к у л а ш ни думал, ничего не приходило в голову. И тогда
он решил: « Н а д о п осоветоваться с Леопольдом, н аверняка
он что-нибудь придумает, ведь он много зн ае т».
Вечером М ику лаш отправился к нему, вошел в сад, по­
стучал хоботом в окно, а когда Л е оп оль д появился, М и ку лаш
ему с к а з а л :
— Ты себе не пред ставляеш ь, к а к а я скучища быть
мамонтом.
Л е о п о л ь д на это ответил:
— Гммм!
М и к у л а ш п род олж а л:
— Я подумал, м о ж е т ; ты посоветуешь, как мне из м ам он та
вы б раться.
А Л е оп ол ь д почесал з а ухом и с к а з а л :
— Трудное дело, Микулаш. Я не зн аю , что в такой си­
туации можно сделать. М ам онтом я никогда не был.
А з н а е ш ь что? Д а м - к а я тебе кое-какие книжки, может, ты
там что-нибудь и оты щ еш ь.
И дал ему кое-какие книжки: « О бое быков», « Н а у к а
о з д о р о в ь е » и несколько других. М и к у л а ш читал их всю ночь,
о с в е щ а я страницы карманным фонариком. Хоботом пере226

вора ч и в а л страницу з а страницей, а м ать с отцом смотрели
на него из окна, качали головами и говорили:
— Чудо произошло! Удивительно, с чего это М и ку лаш .
за и н т е р е с о в а л с я учебой? Ж а л ь , что он не сделал этого
раньш е. А теперь уже, к сожалению, поздно.
П р е д с т а в ь т е себе, однако, когда утром м а м а понесла ему
з а в т р а к в стиральном баке, то у с л ы ш а л а от мамонта:
— С о ж а л е ю , но о еде д а ж е д у м а т ь не хочу, я чувствую
подозрительные боли в животе. В се свидетельствует о в о с ­
палении слепой кишки, или, другими словами говоря,
аппендикса.
Тут м а м а всплеснула руками и с к а з а л а :
— Этого нам е щ е не х в а т а л о !
И п о б е ж а л а з а паном школьным сторожем . Пан школьный
с т о р о ж прихватил с собой т о в а р и щ а директора, т о в а р и щ
директор прихватил с собой ветеринарного врача, а в ет е ­
ринарный врач прихватил с собой сумку, и все побежали
в сад.
Ветеринарный врач спросил у м ам он та:
— Ну? Где болит?
И мамонт п ока за л хоботом на ж и в о т в правой нижней
части. Ветеринарный врач с к а з а л :
— Пардон ! Р а зр е ш и т е !
И потрогал указанн ое место рукой. Тут мамон т затрубил
т ак страш но, что у ветеринарного в р а ч а д а ж е пенсне с в а ­
лилось с носа. П одняв пенсне, он произнес:
— Это воспаление слепой кишки, или аппендицит. Р е ­
комендую срочную операцию. И чем раньше, тем лучше.
З а в т р а у ж е м ож ет быть поздно.
Но т о в а р и щ директор с к а з а л :
— Минуточку! Это значит; что операция м ож ет о с н о в а ­
тельно повредить мамонта, допустить такое нельзя, это ведь
в есьм а ценный экземпляр наш его кабинета.
П ан ж е школьный ст о р о ж добавил:
— А я, извините, несу з а него ответственность.
Но ветеринар произнес твердым голосом:
— Если сейчас ж е не сд е ла т ь операцию, я оп а с а ю с ь
худшего.
Тут т о в а р и щ директор с паном стор ож ем пожали плечами.
В с а д в ъ е х а л большой фургон, м ам он та погрузили, отвезли
227

в больницу, усыпили и вскрыли. А когда его вскрыли,
М и к у л а ш высунул голову и с к а з а л :
— Добрый день! Если вы не в о з р а ж а е т е , я вылезу отсюда.
Сейчас половина третьего, а в три я хочу пойти с Леопольдом
в цирк.
И все ск а за л и :
— А! В от она, причина, по которой у м ам он та было
воспаление. П ризнайся, М икулаш , что ты там натворил?
А М и к у л а ш в ответ:
— В се очень просто, пустячок. Я хотел в ы б р а т ь с я оттуда,
поэтому понемножку р а з д р а ж а л слепую кишку своим к р а с ­
ным свитером, как это д е л а ю т с быками в Испании. Н адеюсь,
кое-что в а м об этом известно. Н ад о было потрудиться,
потому что слепая кишка совершенно слепая, пришлось
надеть ей очки, и только после этого мне у да лос ь добиться
нужного р е зу л ь т ат а . С ам и зн аете, чтобы найти выход из
трудной ситуации, нужно кое-что знать.
И все воскликнули:
— Д о чего ж е умный мальчик этот М ику лаш ! Он знает,
где находится слепая кишка и что д е л а ю т в Испании во
время боя быков. Д а , он многое зн а е т и умеет найти выход
из трудного положения.
А М и к у л а ш вернул Леопольду книжки и с к а з а л :
— Эти книжки были то, что надо. П ож а л у й , з а в т р а я
возьм у у тебя еще.
В три ч а са они вместе от правились в цирк. А усыпленного
м ам он та заш или, поставили в школьный кабинет, и пан
ст о р о ж т риж д ы в день д а в а л ему снотворное, чтобы он все
время спал и больш е не просыпался.

есть гусеница. Г у ­
сенице постоянно хочется есть. И если кто-либо п ри гла ш а ет
ее к столу, она не з а с т а в л я е т повторять приглашение д в а ж ­
ды. Но очень скоро она вновь чувствует голод.
И вот одна т а к а я гусеница решила поступить продавцом
в овощной магазин , где имелся большой склад. С т а л а т о р ­
г о в а т ь о в о щ а м и , но п р о д а в а л а немного, что неудивительно,
все-таки гусеница о с т а в а л а с ь гусеницей. Впрочем, и торговат ь -т о особенно было нечем. А с тем, что поступало в п р о д а ­
жу, гусеница и с а м а спокойно у пр авл я лась.
229

В ы г л я д е л а гусеница превосходно, р а б о т а ш л а ей на поль­
зу, настроение было прекрасное. Мысленно она х в а л и л а с а м а
себя: « Х о р о ш о я придумала — поступить продавцом в о в о щ ­
ной магазин. Т ак ла к ом и т ьс я мне е щ е никогда не д о ­
водилось».
Ничто, однако, не длится вечно. В один прекрасный день
ее з а с т а в и л и отчиты ваться — порядок есть порядок, не м о ­
ж е т каж дый д е л а т ь то, что ему в зд ум ается. Гусеница на это
л и ш ь у лыбнулась и как ни в чем не б ы в а л о говорит:
— О бож дите минуточку, не вовремя вы со своим пере­
учетом. У меня как р а з н а с та л о время п р е в р а щ а т ь с я в ку­
колку. Не могу ж е я до бесконечности о с т а в а т ь с я гусеницей.
Ничто ведь не длится вечно, а порядок есть порядок. В п р о ­
чем, переучет не горит! Потом ра зб е ре м ся .
И п р е в р а т и л а сь в куколку. Ничего не поделаешь, пришлось
ж д а т ь . П р оход ят недели, месяцы. А з а т е м вдруг на свет
я в ля ет с я о ч а р о в а т е л ь н а я бабочка, э леган тн ая т а к а я б а ­
бочка.
— Простите, что мне з а дело до какой-то недостачи, что
мне до какой-то зеленой гусеницы, я ее в г л а з а не видела.
И улетела как ни в чем не бывало.

у кошки есть уши, и у кенгуру есть уши. А у черепахи ушей
нет. А могла бы их иметь, могда бы быть похожей на любое
другое животное. Но с а м а ви н ов ата: она не любила песен.
И сейчас вы убедитесь, до чего можно дойти, если жить
бирюком.
Ч е р е п а х а ж и л а в одной комнате с птицей, а птица пела.
П ел а, как в с я к а я д ру г ая птица, которая видит весну впервые,
пела с утра до вечера. Ч е р е п а х а ж е лю била спать, время
у нее в з а п а с е было, могла с п а т ь хоть сто лет, она никуда
не спешила, ничто ее не р ад ов ал о, на этом свете она жила
у ж е очень давно, и птица д е й с т в о в а л а ей на нервы.
231

С п е р в а она у с п о к а и в а л а себя: « Е щ е несколько лет по­
терплю. Не м ож ет ж е птица петь бесконечно! В будущем
столетии и для меня покой наступит. К сч астью, я че ре паха».
Но у ж е через каких-нибудь се м н а д ц а т ь лет это ей см е р ­
тельно надоело, и она пригласила на ужин кошку, которая
п и тал ась птицами.
К о ш к а пришла. К о ш к а была голодна, но в ел а себя по-свет­
ски. Она говорила:
— Х о р о ш о тут у вас. Вид с крыши великолепный. Мне
тут нравится.
А птица пела, как поют птицы, которые видят весну
в сем надцатый раз. Кстати, а почему бы ей не петь? Гости
ведь пришли не к ней.
Ч е р е п а х а ж е хотела д а т ь кошке понять, что если она
приложит немного усилий, то поужинает птичкой.
П р е д с т а в ь т е себе, однако, кошке этого не хотелось. Она
сказала:
— Я у ж е съ ел а много птиц. Т ак что теперь они р а с п е в а ю т
у меня в желудке, вот послушайте!
И ч ерепаха п о ч у вс т во в а л а себя совершенно несчаст­
ной — и т ам т о ж е поют! Она ж а ж д а л а покоя, а вечер
о к а з а л с я испорченным. Этого она не вынесла. И с к а з а л а
кошке:
— Простите, я д о л ж н а привести себя в порядок, в таком
виде я не могу сесть з а ужин.
232

Она пош ла в ванную и о т р е з а л а себе уши.
П ос ле этого для нее наступил покой. Она не с л ы ш а л а
ничего, кроме тишины. Уши ж е ее л е ж а л и под умывальником,
годные р а з в е что кошке на закуску.
К о ш к а нисколько не обиделась. Д а в н о у ж е ей не при­
ходилось уж и н а ть черепаховыми ушами.
П тиц а п р о д о л ж а л а петь, кош ка ела черепаховы уши.
А когда доела, с к а з а л а :
— Отлично поужинала, до свиданья.
Ч е р е п а х а на это ничего не ответила, потому что ничего
не с л ы ш а л а . К о ш к а ж е подумала:
— К а к а я невоспитанная черепаха! И как только эта птица
м о ж ет ж и т ь рядом с нею?

это с т а р а я прима-балерина, кот орая злится, что ей никто не
аплодирует. В а м ведь доводилось видеть павл ина?
Он и ходит-то, как с т а р а я прима-балерина, кричит, как
с т а р а я прима-балерина, да и подпрыгивает т а к же. Многие
глаз от него о т о р в а т ь не могут. Ну и что! Многие ж и т ь не
могут без балета. Многие т а к и не сумели о т о р в а т ь глаз от
па влина, и он прикрепил их себе на хвост, туда, где о к а з а л о с ь
свободное место, чтобы г л а з а все время л ю б о в а л и с ь им,
234

когда он, словно с т а р а я прима-балерина, в ы ш аг и в а е т , неся
на голове маленькую корону, потому что хочет, чтобы им в с е ­
гда восхищ ались.
Г л а з а м этим очень нравилось глядеть на павлина: он
красиво д в ижется , в ы р аж ение лица д е ла ет такое, словно
в этот момент принимает перуанскую делегацию или же
с л у ш а е т поздравительные телеграммы. Г л а з а м это н р а в и ­
лось, но все, что длится слишком долго, в конце концов
надоедает. В один прекрасный день г л а з а прозрели и стали
см отреть в другую сторону. Павлин не единственное, чем
м ож н о л ю б о в а т ь с я . Н а свете столько интересного — л а с т о ч ­
ки, тюльпаны, бабочки. И г л а за , которым стало неинтересно
глядеть на павлина, стали смотреть на ласточек и на т ю л ь п а ­
ны, на белых, желтых и синих бабочек.
Но павлин обратил на это внимание, оглянулся на хвост
и тут ж е увидел, что г л а з а см отрят в другую сторону. Это
его очень удивило. Ничего подобного он не допускал д а ж е
в мыслях. Павлин поднял крик: что это такое, как г л а з а
смеют глядеть на бабочек вместо того, чтобы л ю б о в а т ь с я его
гордой головой старой примы-балерины. И он не постеснялся
кричать об этом весь день.
Кому охота с л у ш а т ь павлиний крик, приятного в нем мало.
Г л а з а подчинились и опять стали смотреть на павлина,
а он с еще более в а ж н ы м вы раж ением лица делал вид, будто
принимает орден Голубого кита.
Но смотреть на павлинью голову с маленькой короной
было тягостно, хотя она и д е л а л а вид, будто принимает
высокую награду. Это было тягостно е щ е и потому, что
ласточки в небе п ока зы ва л и самые смелые свои номера,
красные тюльпаны горели, как з а х о д я щ е е солнце, а бабочки
летали над цветами, п рощ ались с ними, м ахали им крыльями,
словно платочками, и улетали.
«Ч ег о только не насм отр ятся эти б абочк и,— думали про
себя г л а з а . — Н а в е р н я к а они видят реку и большой парк,
а может, и луг со множеством цветов, видят весь этот
веселый мир, которого мы у ж е д авн о не видели». Трудно
было смотреть на бабочек, у д е р ж а т ь с я г л а з а не могли, все
ж е они взглянули, хотя и знали, что им попадет.
П авлин действительно следил з а глазами. Он ра зо з л й л с я
и закр ичал, что он е щ е им покажет. З а т е м сломя голову
235

пом чался в город, так, что только пыль з а ним столбом
стояла, купил в м аг а зи н е целый ящик черных очков, надел
их на хвост, и г л а з а вместо синего неба стали видеть мир
черным и печальным. А довольный павлин смеялся: вот как
он н а к а з а л г л а з а з а то, что не хотели им в осхищ аться . Он
см ея лся своим мерзким смехом старой примы-балерины, злой
оттого, что ей никто не аплодирует.
« К а ж е т с я , мы у ж е больш е никогда не увидим белых,
ж елты х и синих б а б о ч е к » , — думали про себя г л а з а , и им
хотелось плакать. Но они решили, что плач последнее дело,
что плачем ничего не изменишь, что лучше всего оставить
павлина таким, какой он есть.
«А что, если улететь от него? — подумали г л а з а . — Что,
если превратиться в л а с т о ч е к ? »
— Тогда у ж лучш е в бабочек! — решили некоторые. О с ­
тальным это понравилось.
— В от только сумеем ли мы л е т а т ь ? — за с о м н е в а л с я
кое-кто.
Но потом пришли к выводу, что коль у ж столько бабочек
научились летать, долж н о быть, это не т а к трудно. Стоит
только захотеть, и все получится.
— Улетим ранним утром! — договорились они м ежд у с о ­
бой.— П ок а павлин ещ е спит крепким сном. А когда про­
снется, мы будем далеко.
К огд а утром павлин проснулся, г л а з у же не было, хвост
опустел, и вы не п ред ставля ете себе, как это было некрасиво.
Х вост походил на старый, дырявый веер, и каждый, кто его
видел, с п р а ш и в а л удивленно:
— С к а ж и т е , пож а л уй с т а, что это з а о б л е з л а я курица?
И почему она т а к зл ится ?
А г л а з а у ж е были далеко, они не слыш али крика, летели
над лугом, где ст оя л а тишина и тысячи цветов источали
ар ом а т. Ц ветов, которые не делали вид, будто им вручают
орден Голубого кита, цветов, которые улыбались, пово­
ра чи в а ли свои головки в сторону л е т я щ и х бабочек и го­
ворили:
— Что это з а новые, такие красивые бабочки? Ах, д а ведь
это бабочки павлиний глаз!

есть курица. Кто ж е
курицу не знает! В ся к о м у известно, как курица выглядит.
В о т мы и нарисуем курицу,— говорит учительница детям.
К а ж д ы й из ребят, послюнив цветной к а р а н д а ш , рисует
курицу. Черным к а ра н д а ш о м рисуют черную курицу, ко­
ричневым — коричневую. Но что это, смотрите: Якуб рисует
курицу всеми к а р а н д а ш а м и , какие только у него есть, д а еще
и у И в а н е к а о д а л ж и в а е т . Курица получается оранжевой,
крылья синими, ноги красными.
237

— Не к а ж е т с я ли вам, дети, что курица получилась
как ая -т о с т р а н н а я ? — с п р а ш и в а е т учительница.
Г л я д я на курицу, дети п о к а т ы в а ю т ся со смеху.
— А все потому, что Якуб нен абл ю д ателен,— говорит
учительница.
И в сам ом деле, курица п охож а на индюка, правда, не
совсем. Чем-то она напоминает воробья, чем-то павлина.
С одного боку она ж ирн ая, как перепелка, с другого т о щ а я ,
как ласточк а. Н еобычная как ая -т о курица. Якуб получает
з а нее единицу, и курица, вместо того чтобы попасть на
вы ставку, от п р а в л я е т с я на ш каф. Т ам она чувствует себя
оскорбленной, ничего на ш к а ф у ее не радует, и, мысленно
с к а з а в себе: «А что мне тут д е л а т ь ? » — она улетает в о т ­
крытое окно.
Но курица есть курица, д ал е ко ей не улететь. Она з а ­
в е р ш а е т свой полет в соседнем саду. Т ам растут редкие сорта
ягод — б е л а я черешня и голу бая смородина. С а д велико­
лепный, по всему чувствуется, как любит его хозяин, про­
фессор П иш т а , зн ат о к природы, большой авторитет в своем
деле, специалист по птицам. Он у ж е написал семь книг
о птицах и сейчас дописы вает восьмую. Д о п и с ы в ае т он ее
и чувствует, что притомился. Т огда он от п ра в л я ет с я поко­
па ться в саду, пострелять скворцов. Р а б о т а не трудная,
и при этом можно, как всегда, д у м а т ь о птицах, которых
такое множество. «С т о л ь к о птиц на свете, а я, именно я,
почему-то ни одной новой т а к и не о т к р ы л » ,— д ум ае т он,
и мысли эти печалят его. Ну, т а к вот, стреляет он скворцов,
с вожделением мечтает о птице, никому е щ е не ведомой,
и вдруг видит курицу, которая клюет голубую смородину,
бесценную голубую смородину, вы ращ ен ную вовсе не для
курицы. Т а к а я д е р зо с ть м о ж ет вывести из себя кого угодно.
П рофессор в ярости, он н икак'не м о ж е т попасть в курицу,
наконец он изгоняет ее з а за б о р , курица летит но... что такое?
П рофессор несется вслед з а нею, перелетает через заб ор,
преследует курицу, успевает д огн ать ее,, х в а т а е т и т а щ и т
домой.
Курица необычная. Т а к а я е щ е никому не известна. «У нее
о р а н ж е в а я голова, синие крылья и красные л а п ы , —
за п и с ы в а е т профессор.— Она похож а на индюка, но не
совсем. Чем-то напоминает воробья, а чем-то павлина. Ку239

рица ж ирн ая, как перепелка, и в то ж е время т о щ а я , как
ласточка».
Н а п и с а в все это в своей восьмой книге, д р о ж а от не­
терпения, профессор н ар ек ает курицу своей фамилией и
несет в зоологический сад.
Курица есть курица, ну кому она интересна? Но эта курица
з а с л у ж и в а е т того, чтобы ею заинтересовались. В зоологи­
ческом саду су м а т о х а : т а к а я редкость тут появляется р а з
в д в а д ц а т ь лет, а то и реже, директор довольно потирает
руки, служители готовят клетку, у м а л я р а дел невпроворот.
— Кл еть д о л ж н а хорош о см о т р е т ьс я ,— говорит дирек­
тор,— и подстелите под нее что-нибудь мягкое.
И вот наконец несут табличку с надписью « G a l l i n a P i st a e » .
— Ну, как? К р а с и в о ? Что вы на это с к а ж е т е ? Звучит, а?
Куриц а ж е чувствует себя превосходно, она тронута такой
заботой, ни на что не ж а л у е т с я , она в центре внимания
посетителей.
— Столько народа зд есь еще никогда не бывало! — го­
ворит кассир.
Толпами приходят все новые и новые посетители, среди
них и пани учительница, а с нею класс в полном составе.
Она стоит перед клеткой и говорит:
— Только что, дети, вы видели л о ш а д ь П р ж е в а л ь с к о г о ,
а теперь видите другую редкость, т а к н а зы в а е м у ю курицу
П иш ты , или по-латыни G a l l i n a P istae. Она немного похож а
на индюка, но не совсем. Чем-то напоминает воробья, а
чем-то павлина. Она и ж и рн ая, как перепелка, и т о щ а я , как
ласточк а. О братите внимание на о р а н ж е в у ю голову, синие
крылья и красные ноги.
Дети а х а ю т от удивления и говорят:
— Ах! Д о чего ж е к р а с и в а я курица, пра в д а, пани учи­
тельница?
А Иванек, вдруг вспомнив о чем-то, тянет учительницу з а
рукав:
— Д а ведь это ж е Я к у б о в а курица!
Но учительница сердится: ,
— Ну, что з а глупости ты говоришь, Иванек! К а к а я там
Я к у б о в а курица? Кому нужно з а б и в а т ь себе голову какой-то
Якубовой курицей? И вообще, где Якуб? О пять неизвестно
где!
242

Ребенок этот и в сам ом деле бог зн а е т куда за б ре л. Стоит,
представьте себе, перед клеткой с муравьедом, глядит на
м у р ав ь ед а , тогда как он должен смотреть на курицу Пишты.
—
Тебя что, курица П иш ты не к а с а е т с я ? — с п р а ш и в а е т
повышенным тоном учительница и кричит на всю окру­
гу: — В следующий р а з о с т а н е ш ь с я дома, хв ат и т с меня
твоих фокусов!
Ничего удивительного: такое неумение видеть новое м ожет
кого угодно довести до белого каления.

блюда легкая. Носит он на себе всякие ящики и коробки,
а в них одни лиш ь бананы и апельсины. Т а с к а е т он их с
утра до вечера, а закончив работу, идет покупать себе
ж в а ч к у и жует ее. А что вы е щ е от него хотите? Это же
его единственная радость, копеечная, но единственная.
244

О днако не все верблюды одинаковы. Один верблюд решил
не т р а т и ть деньги на ж вач ку , а скопить их лучше себе на
отпуск. Н а ящ иках, которые он тас ка л, ему то и дело
попадались необычные н азв а н и я неведомых стран, н еизве­
стных городов. В от он и подумал: « А почему бы мне не
п об ы вать т а м ? Что тут у нас хорошего. Ничего, несколько
верблюдов, ж у ю щ и х ж вач ку , вот и все».
И вот покупает он билет, ф о т о а п п а р а т и от п ра в л я ет с я
в путешествие. Н ел ьзя с к а з а т ь , что он в восторге от з а ­
границы. П р е д с т а в ь т е себе: приходит он в какой-то иност­
ранный ресторан и, куда ни глянет, видит, как там все жуют
и жую т. Это выводит вер б лю д а из себя, и он думает: «Ну,
и верблюд же я! Ради этого я экономил, для этого я о т ­
к а з ы в а л себе в единственной р а д о с т и ? »
И вернувш ись домой, покупает себе ж в а ч к у и жует, как
все верблюды.

тьм а и уйма всяких вещей. Т ам и спортивные тапочки,
и линейка, и футляр с авторучкой, и цветные к ар ан д аш и ,
и разн ы е учебники. В одном учебнике сплошь одни цифры,
в другом м ножество королей и императоров, в третьем
ж и р а ф ы , слоны, лягушки, коровы, а т а к ж е чайка-хохотунья
и черепаха пятнистая. Вы ведь видели учебник е с т е с т в о з ­
нания, там огромное количество животных, но все они стоят
и помалкивают, потому что боятся старой пятнистой чере­
246

пахи, которая любит, чтобы было тихо, и терпеть не может,
когда кто-нибудь р а зв л е к а е т с я , играет в пятнашки или гу­
ляет. Одних это устраивает. С к а ж е м , ленивец рад, что никуда
не нужно ходить, но некоторым действует на нервы. Н а ­
пример, семейству м ур ав ь ед ов с малыш ом, который од наж д ы
за я в и л :
— Х ватит! Мне неинтересно все время стоять и т а р а щ и т ь
гл а з а . У меня у ж е ноги болят, хочу есть! И вообще, будем
мы когда-нибудь об е д а т ь или нет?
Отец, однако, говорит:
— Иш ь, р а з о ш е л с я ! М а л еще! Радуйся, что ж и в е ш ь в
тепле, другим м ур ав ь ед а м куда хуже. Тут, в ранце, хоть
д о ж д ь не поливает.
Но м ам а , сочувствуя малыш у, говорит:
— Ну, что ты, с к а ж и на милость, толкуеш ь ему! В ед ь он
же ребенок! С т а л о быть, имеет п раво и побегать! А что до
еды, то поесть немного м у р ав ь ев ему бы решительно не
повредило.
Но отец не любит возражений. К огд а он был маленьким,
то с л у ш а л с я к а ж д о г о сл о в а взрослых. Он кричит:
— Д а , действительно, я кормилец семьи! Но откуда я
возьм у м у р а в ь е в ? Мы ведь живем в учебнике естествознания,
где несколько св о е о б р а зн ы е условия. Здесь, как известно,
фигурирует один-единственный муравей всего-навсего, и тот
неизвестно на какой странице. П ок а я до него доберусь, меня
са м ого кто-нибудь сожрет. Короче говоря, это очень трудно.
И п р о д о л ж а е т кричать. Кричит он этак, кричит, как вдруг
р а з д а е т с я сильный стук в стену. Стены-то из бумаги, все
слышно! С лы ш н о то есть, как рядом стучит с т а р а я пятнистая
черепаха, которая, к несчастью, ж и в ет на соседней странице.
Слышно, как она стучит и орет:
— А ну, тише! Мне триста лет! Имею я уже п раво на
покой?
Но маленький м у р ав ь ед словно не слышит ее и п род олж ае т
перечить отцу. Он говорит:
— Если ты не хочеш ь охотиться з а муравьями, я пойду
сам. Гляну-ка я в оглавление, узнаю, на какой странице
жи в ет муравей, и все дела! В о з м о ж н о , он ж и в ет неподалеку
от нас, мы же не знаем.
С к а з а в это, со б р а л с я и пошел, а м а м а вслед ему кричит:
247

— Будь осторожен! Ты ведь маленький, несмышленый!
А м ал ы ш в ответ:
— Хорошо, хорошо, буду осторожным! Ты мне лучше
ск аж и, как муравей выглядит. Я в жизни м у р ав ь я не видел.
П о д у м а в немного, м а м а объяснила:
— М ур авей очень маленький. Н а в е р х у у него головка,
а внизу задик, он вроде... ну, как если н ар и со в а ть восьмерку
или что-нибудь в этом роде.
И маленький муравьед, с к а з а в про себя: « А г а ! » — о т ­
п р а в л я е тс я в путь, то есть перебирается на соседнюю
страницу.
Но ед ва он туда в к а р а б к и в а е т с я , как тут ж е видит пят­
нистую черепаху, по самое горло погруженную в море.
С ветит солнце, но черепаха зл ится и кричит:
— Что тебе зд есь нужно, чурбан! С п е р в а там, на соседней
странице, галдишь, как павиан, а потом е щ е и сю да ко мне
л е зе ш ь! Убирайся прочь! Чтоб тебя тут не было! С л ы ш и ш ь ?
Р а з ъ я р е н н а я , в ы л е за е т она из воды и толкает м ур ав ь ед а
за д ом , да так, что м ал ы ш вы летает из учебника е ст е с т в о ­
знания, не успев д а ж е « м а м а » с к а з а т ь .
А вы валивш ись, спотыкается об линейку, теряет ориен­
тацию, ничего не видит, потому что в ранце темно, хоть г л а з
выколи. Маленький м у р ав ь ед подумал: « П р и в е т ! Тут темно,
хоть г л а з выколи. Интересно, сумею я найти дорогу н а з а д ? »
И начинает пробираться ощупью, о щ у п ы в а е т он дорогу
и н а щ у п ы в а е т какую-то книжку. « П о ж а л у й , это будет то,
что н а д о » , — произносит он про себя. В л е з а е т внутрь, ог­
л я д ы в а е т с я вокруг и, хотя там и темно, р а зл и ч а е т м ножество
восьмерок, построившихся, как солдаты, в колонну по два,
в колонну по три, в колонну по четыре.
М а л ы ш - м у р а в ь е д удивленно глядит на них и дум ает: « В о т
это да! Столько м у р ав ь ев с р а зу ! Ну и повезло ж е мне!»
Нет ничего удивительного в том, что он перепутал учебник
естествознания с учебником арифметики. М у р а в ь е в он в
жизни не видел, цифр т о ж е — ведь м у р ав ь ед е щ е маленький,
и хотя он многого пока не зн ает, не ждет, когда ему что-то
св а л и т ся с неба. Стоит он, удивляется и думает: « В о т так
случай!»
А поскольку был он голоден как волк, то р а з - д в а — и
принялся з а м ур авьев. Не очень они ему пришлись по вкусу,
248

это верно, а вернее, они ему почти совсем не понравились,
но он их ест и ест, пока не с ъ е д а е т почти весь арифметический
пример 8 8 8 8 X 8 8 8 = . . . А т а к как арифметический пример
этот трудный, м а л ы ш - м у р а в ь е д чувствует, что он сыт им.
Е д в а съев три восьмерки, он за д у м ы в а е т с я , надо ли есть
четвертую. Наконец р еш ает: « К т о зн ает, когда я в сл еду­
ющий р а з буду о б е д а т ь ? » — съ е д а е т и доб ир ается вплотную
к зн ак у умножения. А д о б р а в ш и с ь к нему, о б н а р у ж и в а е т на
другом конце примера восемьсот восемьдесят восемь му­
р а вьед ов.
Д а и м о г л и получиться другой р е зу л ь т а т ? Один муравьед,
съевш ий четырех м у р ав ь е в и помноженный на восемьсот
в осемьдесят восемь, действительно д ае т именно восемьсот
восемьдесят восемь муравьедов.
Д е л о в том, что у м а л ы ш а - м у р а в ь е д а никакого опыта
о б р а щ е н и я с цифрами нет, умножение для него китайская
гра м ота , смотрит он на них, словно с луны свалил ся: откуда
в зя л о с ь столько м ал ы ш е й -м у р а в ье д о в ?
А восемьсот восемьдесят восемь маленьких м уравьедов
т о ж е см отрят на него, но им все к а ж е т с я совершенно е с­
тественным, и поэтому они абсолютно спокойно говорят ему:
— Ну, что ты на нас у ст ав и л с я ? С к а ж и лучше, где тут
можно чего-нибудь поесть?
И всякое такое в том же духе.
Н а ш маленький м ур ав ь ед с т а р а е т с я хоть как-то прийти
в себя и, когда это ему в какой-то мере удается, говорит:
— Что з а глупый вопрос? Вокруг спл ош ь одни муравьи!
М ал ы ш и -м у р а в ь е д ы очень этим ответом удивлены, потому
что м у р ав ь е в они нигде не видят, кругом только цифры.
Однако тут ж е принимаются их есть, едят жадно, съ е д а ю т
всякий пример на умножение, съ е д а ю т все цифры и заодно
зн ак умножения, т а к что м у р авьед ов становится все больше
и больше, пока они не за п ол н яю т весь учебник арифметики
и пока их не становится д е вя т ь миллионов, и они т ам едва
пом ещ аю тся .
/
В се м ал ы ш и-м у равьед ы насытились, чувствуют себя о т ­
менно, и все с п р а ш и в а ю т друг у друга:
— Куда бы нам теперь уйти? Не о с т а в а т ь с я ж е нам здесь.
Тут в о о б щ е повернуться негде. Куда бы это пойти и что бы
это такое сд елать?
249

А наш м ал ы ш - м у р а в ь е д говорит:
— Тихо! Я хочу вас проинформировать о том, что можно
предпринять. В озм о ж н о ст е й немного. Д е л о в том, что мы
в ранце. Мы можем пойти, ск а ж е м , в книгу для чтения,
глянуть на стишки о весне. Или же порисовать цветными
к а р а н д а ш а м и осенние листья.
Но м ал ы ш и-м у равьед ы м о р щ а т нос, видно, что их это не
очень интересует. А наш м ал ы ш с о о б р а ж а е т , что е щ е можно
было бы сделать, и наконец, произносит:
— Зн а е т е что? Пойдемте ко мне, будем во что-нибудь
играть. Ну, с к а ж е м , в пятнашки или в прятки.
М а л ы ш и -м у р а в ь е д ы за хл оп а л и в л а д о ш и и закричали:
— Это мысль!
И вот, построившись в длинную колонну, они пошли.
П утеш ествие не из приятных, когда колонна в д е в я т ь мил­
лионов м ур авьед ов куда-то идет в темноте. Г а л д е ж стоит не­
вообразимый, кто-то спотыкается о линейку, кто-то о спор­
тивные тапочки. В конце концов они, разу м еется , опять з а ­
блудились и, вместо того чтобы очутиться в учебнике есте­
ствозн ания, о к а з ы в а ю т с я в учебнике истории. Наполеон как
р а з готовится к битве при Ватерл оо. Он сильно нервничает,
кусает нижнюю губу. К у са е т он свою губу и видит п р и б л и ж а ­
ю щ у ю с я колонну муравьедов.
При виде девяти миллионов м у р авьед ов Наполеон прихо­
дит в ярость и кричит:
— Только в а с мне тут и не х в а т а л о ! Неприятель к а ж д у ю
минуту м о ж ет перейти в наступление, а у меня тут путаются
под ногами д евя ть миллионов муравьедов! Ну, до чего же
мне не везет!
М ал ы ш и -м у р а в ь е д ы были ошеломлены тем, что видят.
А видят они солдат, лош адей, пушки. С л ы ш а т о какой-то
ат а к е и всякое такое. И р е ш а ю т про себя: «Э т о м о ж е т быть
д а ж е интересно. Это м ож ет о к а з а т ь с я д а ж е лучше, чем игра
в прятки. Стоит принять участие в такой битве».
И н аш м а л ы ш - м у р а в ь е д говорит Наполеону:
— П ослуш айте, я думаю, что было бы совсем не беспо­
лезно, если бы вы спрятали нас где-нибудь в клевере или
на де ре вь я х либо поставили на одном из флангов. Н а ш е
участие в битве могло бы сы гр а ть р е ш а ю щ у ю роль, посудите
сами — нас д е вя т ь миллионов!
250

Наполеон з а к л а д ы в а е т руку з а борт мундира, з а д у м ы ­
в ае тся , а з а т е м говорит:
— Д е в я т ь миллионов м ал ы ш е й -м у ра в ье д ов и в самом деле
могли бы произвести перелом в ходе сражения.
И он р а з м е щ а е т м у р ав ь ед о в в клевере. А в р а з г а р битвы
они в ы б е га ю т оттуда и за п ол н яю т собой все вокруг, они
повсюду, словно кто-то рассы пал зерна мака. Д е в я т ь мил­
лионов м ур ав ь ед ов — это в а м не пустяк.
Неприятель видит их и естественно теряет голову. На такое
он, ра зу м ее т ся , не рассчитывал. Неприятель в п а д а е т в п а ­
нику, б рос ае т оружие и пускается наутек со всех ног.
А Наполеон стоит на пригорке, н аб лю да е т з а ним в под­
зорную трубу и дум ает: «Т а к - т о в о т !»
З а т е м он о б р а щ а е т с я к м у р а в ь е д а м и говорит:
— Вы меня по-настоящем у порадовали. Б ез вас битву при
В а т е р л о о я, пожалуй, проиграл бы. Я с удовольствием пож ал
бы к а ж д о м у из вас л апу лично, но это чересчур з а д е р ж а л о бы
нас. В а с ведь д е в я т ь миллионов. Но я могу проводить вас хо­
тя бы до учебника естествознания. Д е л о в том, что в ранце
темно, хоть глаз коли. Я посвечу вам, только за б е г у на мину­
точку к Эдисону з а электрическим фонариком. Я мигом!
В о т так, немного п од ож д а в , м ал ы ш и-м у равьед ы все вместе
о т п р а в л я ю т с я в путь. Впереди идет Наполеон и о с в е щ а е т
дорогу. Вмиг все о к а з ы в а ю т с я в учебнике естествознания.
Кого ни встретят, к аж д ы й их приветствует: слон т о р ж е ­
ственно трубит, кит в их честь за п у с к а е т фонтан, попугай
до тошноты мелет приветственную речь, а м алыш и-муравьеды все идут и идут, пе ре ле заю т со страницы на страницу,
и повсюду их в стречаю т т а к ж е торжественно, и все ж и ­
вотные присоединяются к колонне, пока не приходят на ту
страницу, где ж и вет с т а р а я з л а я пятнистая черепаха. Увидев
м а л ы ш а - м у р а в ь е д а во глав е колонны, она в ы л е за е т из воды
и вопит:
— Не л е з ь ко мне сюда, чурбан, а то получишь по шее
так, что голова з а к р у ж и т с я !
В се животные и все м ал ы ш и-м у равьед ы закричали:
— Фу! Р а з в е можно т ак себя вести? Так-то вы о б р а ­
щ а е т е с ь с победителями при В отерл оо?
А слон подходит вплотную к пятнистой черепахе и говорит:
— М и л а я пани, мы по горло сыты ваш им и придирками.
251

Что это з а ж и зн ь — все время стой и помалкивай. С сего
дня этому конец! З д е сь д е вя т ь миллионов малыш ей-муравьедов, которые победили в битве при В атерлоо. Они вас
нисколько не боятся!
А рыба-кит говорит:
— Д а что с вами долго р а з г о в а р и в а т ь ! И зв о л ь т е в течение
двух минут покинуть учебник естествознания!
И с т а р а я з л а я пятнистая черепаха, видя неоглядные ш е ­
ренги м алы ш ей-м уравьедов, понимает, что ничего не поде­
л а е ш ь . Она предпочитает покинуть в течение двух минут
учебник естествознания. А все животные громко ликуют,
м а л ы ш - м у р а в ь е д перелезает на следующую страницу и о к а ­
з ы в а е т с я дома у мамы и папы. З а ним т уд а ж е перелезли
и все остальные. М а м а удивляется и кричит:
— Посмотри, отец, н аш мальчик привел с собой прияте­
лей! В о т весело теперь будет!
С той поры в учебнике естествознания ж и зн ь идет совсем
по-другому. Слон трубит, муха ж у ж ж и т , л я г у ш к а прыгает,
корова мычит. Н а д всем этим хохочет чайка, а девять
миллионов м ал ы ш е й -м у ра в ье дов играют во в се в о зм о ж н ы е
игры — в пятнашки, в прятки и д а ж е в школу. Им это
нравится, потому что у них есть все необходимое для уче­
бы — линейка и цветные к ар ан д аш и , тетради, учебники.
И среди них учебник арифметики, учебник истории, учебник
естествознания. А в том учебнике естествознания недостает
только пятнистой черепахи. За г л я н и те в него сами. Н а в е р ­
няка вы ее там не встретите.

. • д

S p i/

а

тшЖ'

ti IfclfcwcJlfaft

II/
себе маленький
синий будильник, который еще никогда никого не будил
и не м о ж е т д о ж д а т ь с я , когда это случится. Он не д ум ает
ни о чем другом, кроме звона, голова только тем и за н я т а .
Он с п р а ш и в а е т у к аж д ого: как это д е л а е т с я ?
Н аконец его покупает один пан, за в о д и т ровно на шесть
часов. Ну м ожете себе представить, будильник всю ночь не
спит, т ревож ится , как бы не проспать, считает минуты
и пре д в ку ш ае т б л а ж е н ст в о , когда зазвонит.

253

« Я должен будить т очно»,— говорит он себе, ра д у я с ь тому,
что р а с с у ж д а е т , как взрослый будильник.
И вот н аступает пять часов, вот у ж е без пяти шесть, еще
минутку, будильник с к а ж е т « п о р а » , о т к а ш л я е т с я и зазвонит.
И он звонит, звонит т а к громко, как п я тн а д ц а ть будиль­
ников, вместе взяты х, звонит непрерывно, словно течение
Гольф стрим, упруго, как наполненные ветром паруса четырех
парусников, звонко, как д е в я т ь ж а в о р о н к о в и четверть кило
сильно за м о р о ж е н н ы х фруктов. И это действительно вели­
колепно, потому что у будильника молодой голос, он смел,
у него восторженное сердце.
Ну, и что бы вы д ум али? В друг он получает подзатыльник
эта к побольше хорошего блюда для с а л а т а . Он ошеломлен,
ра д ост ь как рукой сняло. Е щ е бы! П од заты л ьник есть под­
затыльник, кому приятно его получать? В ес ь день будильник
под впечатлением этого, весь день случивш ееся не выходит
у него из головы. Н аконец д елает для себя вывод: «Видимо,
я будил не очень точно. Люди особенно остро воспринимают
точность». Он реш ает, что впредь будет точнее.
Ночью будильник сильно нервничает, утром от с т р а х а
почти не дышит и будит т а к точно, что точнее у ж е просто
немыслимо.
Ну, и что ж е вы д ум а е те ? П ол уч ает оплеуху с крес­
ло-качалку.
« В чем ж е д е л о ? » — р а з м ы ш л я е т будильник. Он сам не
свой, его од олевает любопытство, ему хочется ясности. Он
с т р а ш н о любит будить, готов о т д а т ь з а это все на свете, но
оплеухи портят ему радость. П ор а зм ы сл и в, он говорит себе:
« С точностью п е р е б а р щ и в а т ь т о ж е нельзя. Пан хочет по­
спать, и в этом нет ничего плохого, он имеет на это право.
С та н у будить его на четверть ч а с а п о зж е ».
И утром будит в четверть седьмого.
И что вы д у м а е те ? П ол уч ае т оплеуху с овощной киоск.
« А г а ! — говорит себе будильник.— Когда я б у ж у точ­
но — получаю подзатыльник, б уж у и о зж е — получаю опле­
уху. С т а н у будить пораньше, пан ранняя п т аш к а. Плохо
я все-таки понимаю людей».
И утром будит без четверти шесть.
Ну, и что бы вы дум али? П олучает оплеуху с монумент
двум деятелям науки.
256

Тут будильник у ж е о х в а т ы в а е т отчаяние. Он доведен до
слез, в голову приходит б е зу м н ая мысль, и он р е ш а е т не
звонить вообще.
И действительно, утром д а ж е не з в я к а е т , молчит и ж д е т —
что будет. И на тебе! Ничего не происходит, все спокойно.
И будильник чувствует, что у него камень с души свалился.
Он д у м а е т про себя: «Н аконец-то я понял!» Довольный,
потирает стрелки и удовлетворенно взд ы хает. Но в половине
девятого ни с того ни с сего получает так ую оплеуху, словно
его ш а р а х н у л трехтрубный ледокол.
С ам и понимаете, будильник приходит к выводу, что с него
хватит, собирается и на цыпочках выходит из дома. Другими
сл овами говоря, он от п р а в л я е т с я поинтересоваться, нет ли
на свете е щ е так ого ж е несчастного будильника, который
лю бит будить, который только об этом и думает, но бит
независимо от того, звонит он или нет.
И представьте себе, ему у лы б ается счастье: он встречает
будильник, похожий на него. У того т а к ж е есть циферблат
и стрелки, только он весь красный.
— Ну, что? К а к тебе будится? — с п р а ш и в а е т наш весь
синий будильник.
— А а а ! — говорит красный будильник.— Когда б у ж у точ­
но — получаю оплеуху, б уж у с опозданием — получаю оп­
леуху, б у ж у ран ьш е — получаю оплеуху. А когда в о о б щ е не
бужу, получаю т ак ую оплеуху, словно в р е з а е т с я в меня
трехтрубный ледокол.
— К а к мне к а ж е т с я , — говорит синий будильник,— все мы
в этом смысле в одинаковом положении. Д а в а й созовем
будильники и посоветуемся.
И они с о з ы в а ю т на ночь все будильники в парк.
И вот н аступает ночь, на небе св е тят зв е зд ы , в парке
циф ер б лат на циферблате, шесть тысяч будильников ждут,
что произойдет, тиканье слышно д а ж е на площади города.
К огд а все будильники в сборе, синий будильник говорит:
— П ер естан ьте тикать, а то не услышите, что я ск а ж у.
И будильники перестают тикать, сл уш аю т, что с к а ж е т
синий. Синий будильник говорит:
— Будильники! Мы любим будить! Плохо ль это? Ведь
мы — будильники! Мы не позволим, чтобы нам р а з д а в а л и
оплеухи ни з а что ни про что!
257

— Д а ! — закричали будильники.— Мы сыты оплеухами
до последней шестеренки!
— Будильники! — говорит синий.— У нас прекрасное
предназначение! Кто хоть од н аж д ы звонил, знает, что нет
на свете ничего прекрасней. Но оплеухи все портят!
Я п р е д л а г аю уйти куда-нибудь, где мы станем будить, не
получая з а это оплеухи!
— П ош ли! — закричали будильники.— О чем р а згов ор!
Они снова принялись тикать, и пошли, и пошли, пока не
пришли к синему морю. Там они сели на пароход и поплыли.
Плыли они до тех пор, пока не приплыли к острову,
который о к а з а л с я р а зм е ром как р а з для шести тысяч б у ­
дильников.
— Будильники! — с к а з а л синий.— В от н а ш а зе м ля о б е ­
т о ва н н а я , здесь мы м ожем будить с утра до вечера и ни­
кого не разбудим.
Будильники, тронутые его речью, кричат « У р а ! » , прини­
м аю тс я звонить и зв он я т непрестанно, звонят, как кому
хочется. Таким об р а зо м , вдруг посреди синего моря о к а ­
з ы в а е т с я маленький серебристо-звонкий остров. И это в е ­
ликолепно! Ну, что вам р а с с к а з ы в а т ь про это? Это как
множ ество течений Гольфстрим, стаи ж а во р о н к о в , парусные
яхты и м ножество сильно за м о р о ж е н н ы х фруктов, вместе
взятых!

всегда д о ­
с т а в л я ю т много хлопот. П оя в и тся на свет, например, м а ­
ленькая д р е в ес н а я л я г у ш к а , и отец с матерью, вполне по­
нятно, хотят, чтобы она была прилично одета. Они о т п р а в ­
л я ю т с я в магазин готового платья купить красивый, з а ­
щитного цвета плащ . Но вы же сами зн аете, м ал ы ш к е он
не нравится, она хотела бы синее пальтиш ко с бог весть
какой заст е ж кой . А отец ей говорит:
—
Не сходи с ума! В се древесные лягуш ки носят плащи
за щ и т н о г о цвета.
259

А м а л ы ш к а кричит:
— К а к же! Н а небе ни облачка, а я буду ходить, как
ненормальная!
Но м ат ь говорит:
— Замолчи! П е р е ж и в е ш ь как-нибудь. П о п а д е ш ь в своем
пальто под д о ж д ь и что будеш ь д е л а т ь ? Н ад о наперед
думать!
И покупается п л а щ за щ и т н о г о цвета. Только с того дня
м а л ы ш к а начинает вести себя в ы з ы в а ю щ е . Из дому выходит
непременно в то время, когда собирается д ождь. Терпение
у родителей лопается, и отец говорит:
— Сиди дома! Скоро д о ж д ь хлынет как из ведра.
А м ал енькая д ревесная л я г у ш к а отвечает дерзостью:
— З а ч е м ж е в таком случае вы мне покупали п л а щ ?
И преспокойно уходит из дому, преспокойно гуляет, и
каждый, кто ее видит, говорит:
— Д о ж д ь будет. М а л е н ь к а я д ревесная л я г у ш к а опять
в ы ш л а на прогулку.

коробке и ничего не видеть вокруг, наверное, у ж а с н о скучно.
О д нако случается такое.
В одной кладовке именно т а к л е ж а л и в коробке и скучали
ш тук сто д в а д ц а т ь макарон. А поскольку м акароны были
н астоящ ие, итальянские, то и говорили они по-италь­
янски:
261

— Ну и скучища! Ну и скучища!
— С кука т а к а я , что хочется выть и к у с а т ь с я ,— с к а з а л а
одна м а к а р о н и н а .— Чего доброго, ещ е перегрыземся до
смерти.
— В сухом виде мы не съ едобны ,— с к а з а л а третья.
— А что, если нам прогуляться куда-нибудь, взглянуть,
что д е л а ет ся вокруг, ведь на свете т а к много интересного?
Н а свете есть карусели и качели, всякие концерты, р о с ­
кошные рестораны, зоологические сады, и чего ещ е только
нет на свете!
— Х о р о ш о , — с к а з а л а д е в я т а я м а к а р о н и н а ,— только р а з ­
ве нас пустят хоть куда-нибудь? Увидят нас и с к а ж у т : «А га!
М а к а р о н ы появились!» С х в а т я т , и конец прогулке.
■— Н ам нужно принять такой вид, чтобы нас никто не
у з н а л , — с к а з а л а трид цать се д ьм а я м ак а р он и н а .— Д а в а й т е
наденем плащ и и шляпы.
Ш ли они по улице, было их сто д в а д ц а т ь , а прохожие
говорили:
— Глядите-ка, туристская группа.
А м акарон ы в рем я от времени о с т а н а в л и в а л и с ь и с п р а ­
ш ивали по-итальянски:
— С к а ж и т е , п о ж а л у й с т а, где у в а с можно что-нибудь
интересное увидеть?
— Трудно с к а з а т ь , — отвечали прохож ие,— мы не зн аем
итальянского, но если вы хотите увидеть что-то интересное,
то у нас тут есть карусели и качели, разн ы е концерты,
роскошные рестораны и з о о с а д и много ещ е чего.
— Ну, в таком случае, с к а ж ем , сперва карусели и качели,
а з а т е м концерты и з о о с а д , — решили макароны.
— В таком случае сперва пойдете так, а потом вот т а к , —
объяснили прохожие.
И м акароны пошли. Они увидели карусели и качели,
концерты и зоосад , все это было очень интересно, но в
конце концов м ак арон ы за м ер зл и, было холодно ногам,
и т о гд а они решили:
— В с е было очень интересно, х орош о бы и остальным
м а к а р о н а м это видеть, а теперь пойдем посидим в какомнибудь ресторане.
И пошли они в ресторан, чинно уселись и стали р а з г о ­
в а р и в а т ь м ежду собой по-итальянски.
262

У сл ы ш ал их официант и подумал: « Д о с т а в л ю - к а я им
удовольствие и подам итальянские макароны, пусть п ол а к о­
м ятся».
И в самом деле принес им макароны.
С ам и понимаете, м акарон ы были приятно удивлены — и
те, что сидели з а столом, и те, что л е ж а л и на т ар е л к а х . Они
тут ж е ск а за л и друг другу:
— В о т т а к встреча! К а к вы тут о к а з а л и с ь ?
— А ,— с к а з а л и одни м а к а р о н ы ,— от скуки мы едва не
перегрызлись и решили устроить маленькую прогулку. Но
т а к как у нас болели ноги, мы з а ш л и сюда.
— К а к же мы до этого не д оду м ал ись,— с к а за л и те м а ­
кароны, что л е ж а л и на т а р е л к а х , — могли бы и мы кое-что
увидеть.
— Это никогда не поздно. Мы у ж е кое-что повидали,
а вы еще нет. Д а в а й т е поменяемся местами. Вы наденете
наши плащи и шляпы, мы за б е р е м с я в тарелки, все очень
просто. Ну, д ав а й т е!
И макароны, те, что были на т ар е л к а х , спрыгнули на ковер.
Но метрдотель п риб еж ал и с к а з а л гостям:
— Простите, хотя я и не умею говорить по-итальянски,
однако зам ечу: как вы себя ведете? В с е макароны на ковре!
Я думал, вы умеете есть макароны!
И п об еж а л з а метелкой и совком.
— В от в ам п лащ и и ш л я п ы ,— ск а за л и одни макароны
другим м а к а р о н а м , — одевайтесь, а мы тем временем з а б е ­
ремся в тарелки.
И они з а б р а л и с ь в тарелки, обмакнули ноги в теплый соус
и почувствовали себя хорошо.
А метрдотель п р и б е ж а л с метелкой и совком и видит:
никаких м акарон на ковре нет, а гости уходят. Он очень
удивился:
— Почему ж е вы уходите? — спросил он.— В а м не по­
н равились м ак а рон ы ?
— П ростите,— ответили уходящие м а к а р о н ы ,— как м о ж ­
но есть макароны, которые е щ е не сварен ы ? Р а з в е н астоящ ие
итальянские м акарон ы едят сухими?
А метрдотель глянул и видит: на т а р е л к а х действительно
л е ж а т сухие макароны. Он очень извинялся, сам же думал:
« К а к о й позор !»
263

А макароны, те, что были в п л а щ а х , улыбались ему
и говорили:
— Ничего, с к а ж д ы м такое м о ж ет случиться.
Они помахали сухим м а к а р о н а м и пошли посмотреть на
качели, карусели и на остальной свет, где т а к много
интересного.

всегда есть что
д е л а т ь — будить людей, сушить белье. Трудится оно непре­
станно с сам ого утра. Б е з него ни пионы не цветут, ни
смородина не зреет. Солнце — источник жизни. Но кое для
кого солнце м о ж ет с т а т ь и источником смерти. Звучит это,
возм ож н о, и неубедительно, но если хотите убедиться, спро­
сите об этом у снеговиков.
Ж и з н ь сложна. С ч а с т ь е одного м о ж ет быть несчастьем для
другого. К сожалению, это так, ничего не поделаешь, при­
ходится с этим смириться.
265

Однако объявились д в а снеговика, которые мириться с
этим не собирались. Когда-то они сл ы ш ал и о цветах, о че­
решнях и аб рик осах и захотели все это увидеть. З а свою
ж и зн ь они только и знали снег да черные ветви деревьев.
У них было полное право дум ать, что б абочк а — это пустая
выдумка.
Р а з м ы ш л я я таким о б ра зом , они решили, что есть смысл
во всем убедиться самим.
Короче говоря, они решили во что бы то ни стало д о ж и ть
до лета.
Следует признать, что с их стороны это было прекрасно.
П ол н а я противоположность жизненной пассивности, кото­
рую мы т а к часто наб лю даем вокруг.
Средний в о з р а с т снеговика колеблется в пределах трех
месяцев. Н ачинает пригревать солнце, и все кончено. С не­
говики р е ш а ю т : « П р е ж д е чем начнет пригревать солнце, нам
надо скрыться».
И вот в один прекрасный день оба я в л я ю т ся к директору
городского холодильника. Д иректор удивлен, но д е л а ет вид,
будто осм ысливает предложение, а сам дум ает: «А почему
бы и нет? М е с т а в холодильнике достаточно, стремление этих
двоих в целом симпатично».
И вот снеговики переселяются в склад, т а м темно и л е ­
ж а т огромные глыбы льда. Скучно немного, но они у г о в а ­
риваю т себя: «Терпение в о з н а г р а ж д а е т с я розами, будем
терпеть, по крайней мере, увидим хоть, как розы вы гляд ят».
И они стали терпеливо ж д а т ь . П ок а ждали, делились
впечатлениями из собственной жизни: о том, как видели двух
ворон и четверых ребят. Вспоминали об этом, как о чуде.
П орою ж и зн ь м ож ет быть очень скудной. Кто-то вспоминает
Венецию, кто-то д вух стары х, неуклюжих ворон.
О д н а ж д ы утром я в л я ет с я директор с карманным фонарем
и говорит:
— Пошли! Т ам у ж е началось, лето в полном ра зг а р е .
У снеговиков сильно за б и ли сь сердца, они пошли и вдруг
ощутили дуновение горячего в озд уха. От яркого солнца
за ж м у р и л и г л а за , а когда открыли их, то увидели деревья,
покрытые зеленой листвой, увидели желтые тюльпаны и
белые розы, красную смородину, розовую малину и мно­
ж е с т в о синих бабочек.
268

С то я т оба снеговика среди всего этого, не в силах в ы ­
молвить ни слова, и понемногу тают. А директор не знает,
что с к а з а т ь . Он понимает их душ евное состояние. Мимо
пролетает ласточка. Д иректор от в о р а ч и в а е т с я к солнцу,
чихает и говорит:
—
Это ласточка. Она прилетает к нам из дальних стран.
Снеговики смотрят на ласточку, как на чудо. А л а ст о ч к а
смотрит, как на чудо, на двух маленьких снеговиков, она
никогда ничего подобного не видела. Смотрит и думает:
«Я, вероятно, теряю разум. Вокруг все р а с ц в ет а е т, а эти двое
с т а н о в я т ся все меньше и меньше».
Поистине ж и зн ь невероятна. Д в а маленьких снеговика
в о с х и щ а ю т с я ласточкой, в о с х и щ а ю т с я всеми невозможны ми
чудесами вокруг и от наплыва чувств плачут, чем д ал ьш е ,
тем больше. И чем д ал ь ш е , тем все меньше и меньше
становятся. А директор чем д ал ьш е , тем ч а щ е о т в о р а ч и ­
в ае т ся к солнцу, чтобы чихнуть. И когда наконец он про­
тирает платком г л а з а , то не видит снеговиков. Л и ш ь в
траве, словно гроздь драгоценных камней, переливаются на
солнце капельки слез.

Несколько слов от переводчика перед тем,
как вы начнете читать сказки 6
О Криштофике, который сп р я тал ся в миксере 9
О Катерж инке и толстом красном свитере 13
Б а р б о р к а и леденцы 17
Якуб и двести дедушек 22
Ковер и крошки от в аф ельн ого тор та 28
Ж е л т а я куртка с испорченной застеж кой-молнией 32
З у з а н к а и буковки 35
П л а ть е с павлинами, гусями и оленями 40
О Кондрадё, который писал носом 44
О водопроводном кране, который пел в опере 50
Бонифаций и его племянники 56
О синей кастрюле, которая любила вар ить соус
с помидорами 62
О бегемоте, который боялся прививок 66
О кошке, которая лю била у ш асто е кресло 71
П ро И ван ека, который все толстел и толстел 74
С о р око н ож ка, ботинки и украденный парк 79
О хомяке, который съел Д е д а М о р о за 84

Й он аш и рыбий жир 90
О м алы ш е морозе, который рисовал цветными
краскам и 96
К л а ссн а я доска, синяя как небо 104
Про девочку с запасн ой головой 111
Юлия и ж арен ы е индюшки 125
Ж и р а ф а 135
О двух единицах по естествознанию и одном
необыкновенном цилиндре 137
М у р ав ье д 146
Отилия и тысяча пятьсот восемьдесят клякс 148
К а к солнце делает радугу 159
Е ж и к 167
О мальчике, который превратился в кухонный ш к а ф
К а к конь стал учителем арифметики 179
Почему теперь в школе больш е не т а с к а ю т з а уши
К а р а к а т и ц а 204
Ф л ам и н го 206
О распустивш ем ся Арноштике и обыкновенной воде
М ам он т и искусственное дыхание 214
Гусеница 229
Ч е р е п аха 231
П авлин — это с т а р а я прима-балерина 234
П лохо нари сованн ая курица 237
В е р б л ю д 244
Е стествозн ание и победители при В а те р л о о 246
О стров для шести тысяч будильников 253
М ал е н ьк а я д ревесн ая л ягу ш к а 259
О м ак ар о н ах , которые отправились на прогулку 261
Снеговики и чудо жизни 265

169
190

208

Мацоурек М.
М 36

П лохо н ар и сован н ая курица: С к а з к и /П е р . с
чешек. С ер об аб и н а А .— Свердловск: Сред-Урал.
кн. изд-во, 1989.— 272 с.: ил.
ISBN 5—7529—0157—X
В пер.: 3 р.
Э т а книга — первое издание на русском языке сказок современного чешского
писателя Милоша Мацоурека. Поэт, прозаик, драматург, сказочник, Мацоурек пред­
лагает своим читателям расшевелить воображение, посмотреть вокруг глазами
веселого и насмешливого фантазера. Занимательные истории о животных, фанта­
стические, невероятные приключения мальчишек и девчонок, забавные, странные
события из жизни вешей, придуманные Мацоуреком, широко известны в Чехо­
словакии, во многих других странах, теперь и нашим читателям предстоит по­
знакомиться с ними.
Д л я детей младшего и среднего школьного возраста.

4804010100— 038

М илош М ацоурек
ПЛОХО
НАРИСОВАННАЯ КУРИЦА
Редактор Е. В. Черняк
Художники Г. А. В. Траугот
Художественный редактор Н. В. Данилов
Технический редактор Н. Н. Заузолкова
Корректоры Т. В. Сергеенко, М. А. Казанцева
ИБ № 1801
Сдано в набор 28.04.88. Подписано в печать 10.05.89. НС 12102. Формат
84Х 108‘/i6. Бумага офсетная № 1. Гарнитура литературная. Печать
офсетная. Уел. печ. л. 28,6. Уел. кр.-отт. 77,4. Уч.-изд. л. 20,9. Тираж
50 000 экз. Заказ № 419. Цена 3 р.
Средне-Уральское книжное издательство, 620219, Свердловск, ГСП-351,
Малышева, 24.
Ордена Трудового Красного Знамени ПО «Детская книга» Госком­
издата РСФСР. 127018, Москва, Сущевский вал, 49.