Тайные общества в старом Китае [Василий Павлович Илюшечкин] (doc) читать онлайн


Аекадемия наук С С С Р

ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА В СТАРОМ КИТАЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВОЛ1АУКА» ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1070
Ответственный редактор В П. ИЛЮШЕЧКИН
С
В сборнике освещаются некоторые вопросы истории традицион­ных тайных обществ, в частности идеология и программные уста­новки тайных обществ, их социальный состав, взаимоотношения с буржуазно-революционными организациями в конце XIX—начале XX в., их деятельность в период буржуазно-демократической рево­люции 1924—1927 гг. и их эволюция ко времени создания КНР.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Тайные общества и секты Китая играли огромную роль в организации и развертывании народной воору­женной борьбы против гнета и произвола феодальных п милитаристских властей, чиновников, помещиков н ино­странных империалистов в повое и новейшее время, до победы народно-демократической революции 1949 г. История еретических сект в Китае восходит, по-видимому, к секте «Тайпиндао» («Учение о пути великого ра­венства»), созданной даосским проповедником Чжан Цзяо во II в. и. э. и возглавившей тогда же мощное на­родное восстание «Желтых иовязок». Среди этих сект наиболее известной была секта «Байляньцзяо» («Секта Белого лотоса»), которая возникла еще в XI в. на основе буддийской религиозной организации «Ляныиэ» («Об­щество лотоса»), созданной в 402 г. монахом Хуй Юанем. «Байляньцзяо» сыграла огродгн-у-ю-роль ^.организации вооруженной борьбы парод*»!.*ырЛтнв монголь­ских поработителей Китая в XIV в. В 1799—1804 гг. она возглавила мощное анттманчжурское и антифеодаль­ное восстание крестьян в ряде провинций страны. В пе­риод новой истории, по одним''данным — в последней четверти XVII в., по другим—в середине XVIII в., на­ряду с «Байляньцзяо», распространявшей свое влияние главным образом в районах к северу от р. Янцзы, в юж­ных провинциях появляются первые тайные общества с гораздо менее выраженной религиозной окраской, дей­ствовавшие под лозунгом «Свергнем [маньчжурскую] ди­настию Цин, восстановим [китайскую] династию Мин». Для XVIII в. и первой половины XIX в. они чаще всего известны в литературе иод общими названиями «Тяньдпхуй» («Общество неба п земли»), «Саньхэхуй» («Три­ада»), «Саньдяньхуй» («Общество трех точек»), «Хунмынхуй» («Союз братства Хунов»).
Наибольший количественный рост и расцвет дея­тельности тайных обществ относится к середине XIX —
3
первому десятилетию XX в., что связано, по-видимому, с огромным ростом численности людей, потерявших средства к существованию в результате тех изменений, которыми сопровождалось вторжение иностранного ка­питала в стран}’ и превращение се в полуколонию ка­питалистических держав.
По мере распространения деятельности тайных об­ществ на районы, расположенные к северу от Янцзы, и деятельности еретических сект па южные провинции по­степенно стирались различия между ними. Ряд тайных обществ, особенно в южных и приморских районах и в бассейне Янцзы, приобрел характер бандитских органи­заций, тогда как огромное большинство их продолжа­ло сохранять характер примитивных политических ор генпзаций, по-прежнему действовавших под лозунгом «Свергнем Цин, восстановим Мии». На рубеже XIX и XX вв. они действовали и под антппностранными, анти­христианскими лозунгами. На эти в основном крестьян­ские организации пытались опереться китайские буржу­азные революционеры в конце XIX — начале XX в. Пос­ле свержения маньчжурской династии Цин в ходе бур­жуазной революции 1911 1913 гг. многие тайпые сою­
зы традиционного тина прекратили свое существование, поскольку их основная цель была достигнута, другие превратились в организации крестьянской самообороны, третьи — в гангстерские организации и т. д. Ряд тайных союзов, особенно в районах, расположенных к северу от Яппзы, продолжал активно действовать в период бур­жуазно-демократической революции 1924—1927 гг. и позднее. В годы господства гоминьдановской реакции в стране гангстерские тайные союзы в Шанхае и некото­рых других городах использовались гомипьдановцами для расправы с революционными элементами. Ко вре­мени победы народно-демократической революции со­хранившиеся тайные общества и секты стали, по суще­ству, подрывными организациями в руках всевозможных реакционных элементов, руководивших ими. Поэтому вскоре же после создания Китайской Народной Респуб­лики были приняты меры к ликвидации всех тайных об­ществ и сект.
Тайные общества и секты как важное и во многом специфическое явление китайской действительности в новое и новейшее время (до 1949 г.) уже давно привле­кают к себе внимание историков. О них написан ряд
4
книг и статен на китайском, японском, английском, французском п русском языках (см. библиографию). Од­нако пи одна из этих работ не дает более или менее полного и цельного изложения истории тайных обществ п сект в Китае. Многие проблемы истории тайных об­ществ и сект еще недостаточно изучены, другие осве­щаются в буржуазной литературе односторонне и не­редко неправильно. Например, буржуазные авторы обычно изображают тайные общества как нечто одно­родное в социальном п политическом отношениях, хотя з действительности они были далеко не однородными по социальному составу своих членов и руководителей, по их целям и лозунгам. Наряду с этим в их же работах дается ошибочное представление о тайных обществах и сектах как об «ответвлениях» или «филиалах» двухтрех основных организаций.
Настоящий сборник является свидетельством расту­щего интереса советских историков-китаеведов к раз­личным проблемам истории тайных обществ и сект в Китае. Он содержит статьи, в которых освещаются с позиций советской исторической науки некоторые важ­ные, но в большинстве своем еще недостаточно либо совсем не разработанные в советской и зарубежной ли­тературе вопросы истории китайских тайных обществ в сект в повое и новейшее время.
Авторы статей надеются, что сборник поможет со­ветским читателям, интересующимся историей Китая, расширить и углубить знания о китайских тайных об­ществах и сектах.
В. П. ИЛюшечкин
Е. Б. ПОРШНЕВА
ВЕРОВАНИЯ «БАЙЛЯНЬЦЗЯО» КАК ИДЕОЛОГИЯ ВОССТАВШЕГО КРЕСТЬЯНСТВА
И в средние века и в период повой истории изве­стен ряд крестьянских восстании, проходивших под руководством или при участии тайных сект
Вопросы содержания и характера верований «Бай­ляньцзяо» («Секта Белого лотоса»), заимствования ими элементов той или иной религии в разное время при­влекали внимание специалистов-исследователей (таких, как Пелльо, Виже, Фавр, Яи Куапь, Ли Ши-юй). На­родным волнениям, связанным с сектой «Байляньцзяо», посвящено несколько статей или глав в трудах Гроота, Кордье, Вэй Юаня, которые трактуют эти выступления как чисто религиозные бунты. Среди современных исто­риков, рассматривающих такого рода восстания как проявления антифеодальной борьбы, вопрос о роли ре­лигии тайных сект по большей части сводится к тому, чю она была оболочкой определенной политической идеологии.
В Китае было немало тайных сект, входящих в ор­биту вероучения «Байляньцзяо». Профессор Ли Ши-юй (известный своими исследованиями фольклорной лите­ратуры жанра «баоцзюань»1 2) отмечал, что некоторые секты этой группы — «Милэцзяо («Учение о Майтрейе»),
1 В китаеведческой литературе по этому вопросу принято до­вольно условное деление на тайные общества и секты. В ходе изу­чения религиозных верований обществ, связанных с «Байляньцзяо» («Секта Белого лотоса»), а также воздействия, которое эти веро­вания оказывали на все стороны п.х деятельности, мы сочли назва­ние «секты» более подходящим. Несомненно, что они представляли собой организационные и культовые объединения групп верующих, по-своему толкующих традиционные догмы, отвергающих господст­вующую систему верований и придерживающихся своей религии.
2 О жанре баоцзюань см. [296; 182].
6
«Байляиьцзяо» — вошли в историю в связи с важными событиями, однако в период .Чип и Пип было много п других сект [см. 180, 171].
Что же позволяет нам относить все эти секты к од­ной общей системе религиозных верований и почему мы их называем именно верованиями «Байляньцзяо»?
«Байляньцзяо» была древнейшей и влиятельнейшей сектой, руководители которой неизменно заботились о поддержании идеи непрерывности исторической тради­ции секты. Объединяясь с другими сектами, ассимили­руя отдельные элементы их верований, «Байляньцзяо» сохраняла при этом доминирующее положение, и за системой религиозных верований, постепенно приобре­тающей все более эклектический характер, оставалось название «Байляньцзяо».
В народе авторитет «Байляньцзяо» был закреплен вековой традицией ее активного участия в политических событиях. Некоторые секты в проповедях, прокламаци­ях прямо указывали па родственность с «Байляньцзяо», стремясь поднять этим своп престиж в глазах масс.
Большинство «священных книг», канонов «Байлянь­цзяо» составлено в конце XV — начале XVI в. Подер­нутое пеленой густого мистического тумана, содержание этих «священных книг» представляло собой нарочито усложненное переплетение элементов различных рели­гий (буддизма, даосизма, народных верований) с от­дельными чисто философскими представлениями. Запи­санное к тому же по большей части особым шифром, оно было доступно лишь иерархам секты. К сожалению, до пас не дошли эти канонические книги. Единственная уце­левшая письменная форма выражения религиозных воз­зрений «Байляньцзяо» — это баоцзюани.
Эта форма, близкая к другим фольклорным жанрам, как нельзя лучше отвечала целям широкого распрост­ранения воззрений секты среди простого парода. Внеш­не баоцзюани представляли собой свиток, сложенный гармоникой, с очень крупными иероглифами и, как пра­вило, снабженный иллюстрациями. В баоцзюапях про­стым п доступным языком важнейшие религиозные доктрины «Байляньнзяо» излагались либо прямо и от­крыто, либо в обличии рассказов или буддийских тек­стов. Ципский чиновник так рассказывает о том, что представлял собой баоцзюань, найденный и 1813 г. при аресте главаря секты «Шоуюапьцзяо» («Учение об объ­
7
единении в общин круг»), принадлежавшей к группе «Байляпьцзяо»: «...па последних страницах запись сде­лана следующим образом: шестнадцать строк, где каж­дая фраза составлена из шести иероглифов, двенадцать строк с фразами из четырех иероглифов и шесть строк с фразами из семи иероглифов. Стихи — не стихи, по­говорки — не поговорки, но смысл большинства фраз — упрек высшим властям. Наверху горизонтально распо­ложено 20 иероглифов, смысл [их] особенно возмутите­лен» [103, 16].
О содержании баонзюапей, найденных при аресте членов секты «Багуанзяо» («Учение восьми триграмм»), или «Тяньлпцзяо» («Общество небесных установлений»), в официальном описании говорится: «...их книги — пре­дел вульгарности. В них разрабатываются только идеи грабительства. Эти еретические слова подстрекают тем­ный люд» [98, 6а].
В баоцзюанях, составленных в виде рассказов пли буддийских сутр, зачастую только общая мораль или одна-две фразы содержат намек па тот пли иной рели­гиозный принцип или соответствующее место одной из легенд секты. Поэтому для изучения верований тайных сект наибольший интерес представляют баоцзюани пер­вого типа — открыто пропагандирующие эти верования. Но как раз баонзюапей такого рода, по вполне понят­ным причинам, сохранилось гораздо меньше3.
Содержание большинства баоцзюанеп дошло до пас в пересказе. В первую очередь надо назвать книгу Хуан Юй-пяня «Ереси и их опровержение» [см. 93]. С целью критики и разоблачения «ереси» автор довольно подроб­но пересказывает основные положения учения «Байляньцзяо», приводит выдержки из баонзюапей, большое число которых он использовал при написании книги.
Согласно верованиям сект этой группы, вис зависи­мости от их названия 4, точно так же как и от индпвп-
3 Всего, согласно каталогу, составленному Ли Шп-юем. в на­стоящее время в разных странах насчитывается сколо 600 баоцзюаней [см. 181]. Примерно 20 баоцзюанеп хранятся в Ленинград­ском отделении Института пародов Азин АН СССР и в Государ­ственной библиотеке имени Ленина [см. 181, реи]. Автор}’ данной статьи удалось обнаружить только три баонзюаня по интересую­щей его теме.
4 Даже когда название секты не отражало се внутренней связи с «Байляпьцзяо». например «Багуанзяо», «Мпнцзяо».
8
дуальной окраски (преобладающего влияния какой-ли­бо определенной религии буддизма, даосизма, на­
родных верований, китайской интерпретации манихейст­ва и др.), у самых истоков мироздания, происхожде­ния всего сущего стоит «ушэн лаому» — «нерожденная мать» пли «ушан фуму» — «нерожденные родители». Это божество иногда отождествляется пли сливается то с буддой Амитабой («Хуньянцзяо» — «Учение красного солнца», «Багуацзяо»), то с Мпнши («Мпнцзяо» — «Учение о Л1ип Ванс»), но именно оно порождает мир и род людской.
Из основного тезиса о природном, естественном ра­венстве всех людей как «потомков» одного божества вы­водился самый опасный, «крамольный» принцип, при­сущий большинству средневековых сект, — принцип все­общего равенства. «... Они (сектанты «Байляньцзяо». — /:. П.) проповедуют сумасбродные идеи о том, что все люди равны, ибо [они] потомки одних родителей, братья и сестры между собой», — писал но этому поводу Хуан Юй-пянь [93, цз. 3, 1а]. В другом источнике читаем: «Разве богатый сосед и бедный {сосед], веселый, беспеч­ный человек и благочестивый, разве они не одно и го же, не дети ушэн фуму?» [102, 2а].
Не ожидавшая, что материальное начало сотворен­ных ею человеческих существ приведет их на путь по­рока, охваченная гневом «ушэн лаому» вознамери­лась уничтожить мир, наслав на пего «бедствия». Бла­годаря мольбам всех проживающих совместно с ней будд «ушэн лаому» в конце концов согласилась огра­ничиться тем, что одновременно со всяческими страда­ниями, несправедливостями и несчастьями для смягче­ния ситуации на земле было послано и добро, приоб­щиться к которому невозможно иначе, как приняв веро­вание «Байляньцзяо» [см. 43, цз. 1, 1а—16]. Местопре­бывание «ушэн лаому» и прародина человечества «Небесный дворец», который находится в Западном Рае, отождествляемом также с «Цзпнту» («Чистой землей») будды Амита бы.
Уже в баоцзюапях минского периода очень часто вме­сто иероглифов, обозначающих Западный Рай Амптабы, ставились иероглифы «чжэнкун» — абсолютная пусто­та, нирвана (не имеющая ничего общего с оуддийским понятием нирваны). Позднее, в XVIII в., в баоцзюанях, прокламациях, молитвенных текстах и па талисманах
9
все чаще появляются «восемь истинных иероглифов» — «чжэнкун цзясян» («нирвана — родина») и «ушэн фуму», ставших священной формулой, символом при­частности к секте «Байляньцзяо». Именно произнесение этой фразы было основным моментом церемонии посвя­щения новообращенного, знаменующим вступление его в секту, о чем свидетельствуют материалы допроса аре­стованных членов сект «Тяньлнцзяо» [см. 98, цз. 1, 236, 246; цз. 3, 96, 116] и «Шоуюаньцзяо» [см. 163, 9а] в на­чале XIX в.
Являясь прародиной всего рода человеческого, «не­бесный дворец», или «нирвана» («чжэнкун»), одновре­менно служит местом конечного стремления человека. Это стремление (для принявших учение секты — вполне осо­знанное, для «непосвященных» — смутное, подсозна­тельное) имманентно присуще людям, от природы зало­жено в их душах. Понятие это определялось термином «возвращение па родину» [см. 93, цз. I, 46].
Все встречающиеся в источниках варианты описания этой «райской обители» с разной степенью подробности рисуют картину идеально прекрасного мира, щедро ра­зукрашенного символами благополучия и довольства, дающего людям безграничное счастье.
Таково было примерно содержание проповедей, с ко­торыми обращались к населению члены секты, к этому сводится большинство признаний, вырванных при допро­сах у арестованных приверженцев «Байляньцзяо». Ины­ми словами — это верхний «пласт» названного веро­учения, наиболее безобидный и «невинный», пропаган­дой которого, очевидно, п ограничивалось дело в перио­ды относительного спокойствия в стране.
Это был еще один вариант чисто религиозного сня­тия, преодоления в фантастической форме реальных про­тиворечий человеческой жизни. Возможность приоб­щиться к идеально-гармоничной «райской жизни» обе­щалась только после смерти («возвращение на роди­ну»), и то лишь при условии соблюдения всех запове­дей, запретов п обрядов.
Однако так ли уж невинна была даже эта «мирная часть» вероучения «Байляньцзяо»? И не кроются ли здесь зачатки того, что при благоприятных условиях, со­ответствующим образом воздействующих на настроение крестьянских масс, превращало эти религиозные идеи в «материальную силу»?
10
Пожалуй, в известном смысле уже самый факт воз-ппкновеппя и распространения в пароде сектантского учения несет в себе определенный элемент социального протеста. Такое вероучение (как, впрочем, и всякая ре­лигия вообще) исходит из утверждения, что именно оно является единственной истинной религией. Тем самым оно отрицает истинность, правомерность официальной религии, а следовательно, и освящаемого ею, на нее опирающегося существующего жизнеустройства. Рост популярности «Байляньнзяо» в каждый конкретный исторический период сам по себе был достаточно симпк,матичен, как свидетельство усиления народного не­подчинения существующему «идейному руководству», изменения степени покорности масс.
Выше уже отмечалась особая потенциальная опас­ность для власть предержащих тезиса о природном, из­начальном равенстве людей. Корни этой идеи уходят далеко в тьму веков, к временам первобытнообщинной ■ старины»; главным ее носителем и хранителем всегда оставалось крестьянство. Постоянное ощущение — то совсем смутное, неясное, то более отчетливое — глубо­чайшей несправедливости такого жизнеустройства, ко­торое дает одним богатства и беспечную жизнь, а дру­гим нищету, бесправие, бесконечные труды, питало, под­держивало и возрождало вновь и вновь эту мечту — «воспоминание» о прошлом «золотом веке», об общест­ве равных. И именно эти чаяния, нс всегда осознанные настроения питали различные идеологические формы социального утопизма.
Отражение иллюзий крестьян-общпнпнков можно найти н в раннем христианстве, и в ряде школ (тече­ний) буддизма, и в даосизме (утопическое общество Лао-цзы). Можно также напомнить о влиянии, которое оказало на ряд социально-утопических теорий Китая описание Эры Великого Единения («Датун») в главе «Лнюнь» трактата «Лицзи» [см. 121, 105—134].
С идеей равенства связаны имена великих мысли­телей древности и средневековья, таких, как Эвгемер и Ямбул, Платон и Кампанелла, Низами и Томас Мор. Ио утопические идеи возникали не только в форме фи­лософских учений или особого жанра литературы. Их зачастую несли в себе религиозные верования много­численных ересей и сект, в особенности в период сред­невековья. Именно в этом обличье идея равенства «воз­
11
Вращалась» к крестьянству, играя роль стимулятора бунтарских антифеодальных настроений в периоды обо­стрения социальных противоречий, зачастую выполняла роль идеологии крестьянских восстаний.
Это можно назвать всеобщей, «международной» чертой сектантских, еретических вероучений, связанных с крестьянскими движениями: вспомним восстания пер­сидских крестьян — последователей учения Маздака, чешских таборптов, Дольчнно в Северной Италии в на­чале XIV в., реформационное движение русского кресть­янства в XIV—XV вв., наконец, Великую крестьянскую войну в Германии. Идея изначального равенства всех людей перед богом превращалась в интерпретации вос­ставшего народа в страшную, сокрушающую «матери­альную силу». Так, равенство «сынов Адама» осталось для большинства англичан абстрактной религиозной догмой, пока крестьяне — участники восстания Уота Тайлера не стали распевать песенку: «Когда Адам на­хал, а Ева пряла — кто тогда был дворянином?»
В Китае эта способность сектантских религий— овладеть сознанием крестьянства в периоды обострения его стихийно пробуждающегося недовольства — воз­никла особенно рано. Уже во И в. н. э. именно в каче­стве оппозиционных сектантских вероучений даосские религиозные секты «Танпиндао» («Учение о пути вели­кого равенства»), «Удоумндао» («Общество пяти доу риса») возглавили ряд крестьянских восстаний.
Начиная примерно с VIII—IX вв. во время кресть­янских восстаний все яснее звучит требование установ­ления равенства. Ван Сянь-чжп, возглавивший восста­ние в конце правления династии Таи, называл себя «Ве­ликим полководцем уравнительности». В первые годы династии Северной Сун (в конце X в.) восстание под руководством Ван Сян-бо выдвинуло лозунг «уравне­ния бедных н богатых, знатных и простых». В 1120 г. руководитель крестьянской секты «Шицай шпмо» (при­надлежащей к группе «Байляньцзяо») Фан Ла, возгла­вивший восстание крестьян провинций Чжэцзян, Цзян­си, Аньхуй и Цзянсу, провозгласил, что «равенство, от­сутствие высших и низших должно стать одним из „главных законов11».
Накануне восстания против династии Юань члены «Байляньцзяо» проповедовали, что «богатство скопи­лось на Севере, крайняя бедность — к югу от Янцзы»
12
i, что «небо послало чудодейственную армию (имелись в виду „красные войска". Е. /7.) уничтожить неравен­ство... только [после] полного уничтожения неравенства наступит Великое Равенство» [43, т. 6, из. 191, бэнь 3, 26].
В книге «Чжунси цзишу» («Записки о Востоке и Западе») говорится, что программой секты «Байлянь­цзяо» являлись «общность имущества и общность кате­горий» [цит. по 225]. Очевидно, под общностью катего­рий имелось в виду стремление отменить сословные различия, желание уравнять «высших» и «простых».
В статьях китайских историков Яи Куаня и Сяо Юйминя приведены очень интересные свидетельства источ­ников о том, что члены секты «Багуацзяо» во время вос­стания 1813 г. обещали крестьянам в случае победы нс только поровну раздать землю, деньги и продовольст­вие, по еще каждому дать чиновничью должность.
Особое место в верованиях сект, родственных «Бай­ляньцзяо», за исключенном «Мннцзяо», занимает тезис о равенстве мужчин и женщин. «Мужчина ли, женщи­на ли, — говорится в источнике, в сущности это одно. Основа всего — ушэн фуму...» [93, цз. 1, 16]. В дневни­ках русского китаеведа и дипломата К. А. Скачкова, посвященных событиям периода Тампинского восстания, есть любопытная запись о религии «Байляньцзяо», из­лагающая рассказ китайца Гао. В частности, он объяс­нял, что «коноводы секты» заявляют: «...Люди все рав­ны, потому зачем неравенство, xt/аншан, всякое стар­шинство предполагает в себе подчинение, а это несог­ласно с природою человека, это соделывает и первого и подчиненного безнравственными. Почему женщины ниже мужчин? Это... одно для другого необходимое безраздельное, только при постоянном равенстве енх элементов, постоянном друг на друга влиянии будет согласие, равенство в обществе». И далее: «...в обще­стве при избрании себе старшим временным надо изби­рать попеременно то старшего брата, то старшую сест­ру» [60, 232].
Итак, можно сказать, что у сект группы «Байлянь­цзяо» функция идеологического руководства крестьян­скими движениями, как уже отмечалось, прослеживает­ся последовательно и отчетливо. Причем с ростом влия­ния этих сект и усилением их активности само содер­жание учения несколько видоизменялось, оно пополия-
13
лось новыми положениями, перераспределялось соотно­шение отдельных составных частей его, акцент перено­сился с одних верований на другие.
В этом отношении интересно рассмотреть роль куль­та Майтрейи (Милэфо, будды грядущего, зачастую отождествлявшегося или выступавшего «в паре» с Мнн Ваном, пришедшим из секты «Минцзяо») в истории сект «Байляньцзяо». Как один из бодисатв Майтрейя при­знается всеми течениями буддизма, где он выполняет роль мессии-пророка, посылаемого на землю буддой Шакьямуни в облике человеческого существа.
В интерпретации «Байляньцзяо», включившей по слиянии с сектой «Милэцзяо» (XIV в.) в комплекс сво­их верований культ Майтрейи, последний выступает по­сланцем «ушэн лаому», присланным с целью вмеша­тельства в ход военных дел, свершения правого «божь­его суда» и содействия установлению на земле нового, «праведного» порядка [см. 84, 5а; 77, цз. 1, За]. В отли­чие от первоначальной буддийской версии благочести­вое и пассивное ожидание наступления грядущих пере­мен у «Байляньцзяо» сменилось деятельной готовностью самих верующих начать «по сигналу свыше» изменять земные порядки и помочь тем самым Майтрейе.
И естественно, что некоторые из крестьянских вос­станий, особенно в XIV—XVII вв., руководимые этими сектами, начинались с распространения их членами и сторонниками слуха о «рождении Милэ», «воплощении /Чин Вана». Эти фразы выполняли зачастую роль при­зыва, сигнала к началу восстания, нападению на чинов­ников, шэньши, правительственных солдат.
До середины XVIII в. лозунг о «возрождении Милэ» являлся как бы субстратом и вершиной идеологического воздействия со стороны «Байляньцзяо» на стихийно возрастающие недовольства. Но уже в период подготов­ки и начала крупнейшего в истории названной секты восстания 1796—1804 гг. весть о появлении Милэ, вы­полняя традиционную роль сигнала к началу открытого выступления, одновременно была наделена новым, рели­гиозно-философским смыслом, связанным с дальнейшим развитием, усложнением толкования учения секты от­носительно судеб мира. Речь идет об учении о трех «ян», трех состояниях мира или эрах «трех солнц», раз­работанном в 50—60-х годах XVIII в. главой секты «Байляньцзяо» Лю Суном совместно с его учеником и
14
преемником Лю Чжи-се. На основе уже существовав­ших канонических книг секты они создали новую — «Саньянляо даоцзин» («Истинная книга о становлении трех солнц») [см. 77, цз. 11, 10а].
Согласно этому учению, вся мировая история делит­ся па три стадии — прошлое, настоящее и будущее. Каждой из них соответствует свой будда, правящий миром. Прошлая стадия — «уизп» («не имеющая пре­дела») — это стадия «синего солнца», когда миром пра­вил будда прошлого Кашба, а троном ему служил си­ний лотос. Каждый год тогда делился на шесть меся­цев, а каждый день — на шесть «шичэнь» (двухчасовой отрезок времени). Настоящая стадия — «тайцзи» («имеющая пределом великое») — это стадия «красно­го солнца», когда миром правит Шакьямуни, будда на­стоящего, восседающий на красном лотосе. В году на­считывается двенадцать месяцев, а в каждом дне две­надцать «шичэнь». Следующий, будущий этап — «хуанцзи» («имеющий пределом прекрасное»), стадия «белого солнца». Миром будет править будда грядущего Милэфо, а его троном станет белый лотос. Год тогда будет состоять из восемнадцати месяцев, месяц — из сорока пяти дней, а день — из восемнадцати «шичэнь» [93, цз. 1, 15а—156, цз. 2, 1а].
Как и раньше, утверждалось, что с воцарением Майтрейи на земле должны будут воцариться небесные по­рядки — всеобщая справедливость, равенство, благо­денствие и пр. Однако до этого люди должны еще пе­режить «бедствия» этапа «красного солнца». Судя по всему, секта проповедовала крестьянам, что наступило время последних «бедствий», что народ терпит большие лишения, но «бедствия красного солнца уже на исходе, и вскоре должно взойти белое солнце» [цнт. по 225].
Следующую ступень дальнейшей модификации уче­ния о «трех солнцах» мы встречаем в материалах, отно­сящихся к деятельности сект группы «Байляньцзяо» в начале XIX в. (восстание «Багуацзяо»). Только теперь уже речь идет о «бедствиях белого солнца», и упомина­ние об этих грядущих «бедствиях» становится крае­угольным узловым моментом, вокруг которого строи­лась вся пропагандистская деятельность сект — и уст­ные проповеди, и прокламации, и надписи па флагах.
Арестованный член секты «Багуацзяо» Ню Лян-чэн, как зафиксировано в протоколе допроса, говорил: «Эта
15
секта („Багуацзяо". Е. П.) вначале была сектой „Трех солнц'1, она подразделялась в соответствии с на­званиями цветов — синего, красного и белого. Она так­же называлась „Лунхуа" („Цвета дракона") и, будучи разделена в соответствии с восемью триграммами, по­лучила название „Багуацзяо", впоследствии снова заме­ненное на название „Тяньлицзяо". Каждое утро надо молиться Великому Солнцу. Повторяя слова канониче­ских книг, можно избежать опасности от меча и оружия, воды и огня, [а] во время мятежей и восстаний можно достичь большого успеха в намеченном деле» (98, цз. 26, 24а, 246]. Во время второго допроса Ню Лян-чэн сооб­щил, что Линь Цпна вдохновила на восстание «свя­щенная книга», называвшаяся «Книга Трех Будд о не­минуемых бедствиях» [см. 98, цз. 29, 4а].
В своих показаниях глава всей секты «Багуацзяо» Линь Цин, который совместно с Ли Вэнь-чэном руково­дил подготовкой восстания, рассчитанного па захват им­ператорского дворца и установление новой династии, говорил: «У Милэфо есть три учения — о Цинъян, Хунъян и Байян. Скоро должно появиться Байян» [98, цз. 4, 56].
Несомненно, что значительная часть присоединив­шихся к секте решилась на этот шаг не только под воз­действием того, что обещалось примкнувшим после очи­стительной бури «бедствий». Многие крестьяне вступали в секты, видя в этом единственную возможность избег­нуть гибели во время «бедствий». А в фатальную неиз­бежность этих «бедствий» легко было поверить доведен­ным до отчаяния невежественным людям, которым вся­кое обострение социально-экономических противоречий, сочетающееся со всевозможными стихийными бедствия­ми, несло нищету, разорение и воспринималось как при­ближение конца света — «бедствий», предсказываемых проповедниками сект.
Обратимся к свидетельству источников. Вот что в этой связи сообщили при допросе арестованные относи­тельно деятельности проповедника секты «Чжэнгуацзяо» («Общество триграммы Чжэн» — одно из ответвлений «Багуацзяо») Сюй Ань-го: «Сюй Ань-го заявлял, что после 9-го месяца этого года (1813 г. — Е. П.) будет дан знак наступления времени „бедствий Байян"5.
5 В матсриа.та.г, ■ еепержащих-'-иоказания арестованных, почти везде перомпс|^ мкунпс»! «эТот свет» н т. д. заменен ие­
роглифом «океан» и.Ти "даже «баран», также произносящимся как-
16 * *
гарейшпны раздадут [приверженцам секты] белые флажки, [их] надо прикрепить над воротами, чтобы из­бежать смерти» [98, из. 1, 34а]с. О том же говорит в своих показаниях Цуй Шн-цзин — ученик Сюй Ань-го: Сюн Ань-го проповедовал Чжэн кун цзясяп ушэн фуму» («Восемь истинных иероглифов»,Е. П.), как и сек­та «Лпгуацзяо» («Общество триграммы Ли»), Разница в том, что ежедневно утром, в обед и вечером покло­няются солнцу, сложив на груди руки, закрыв глаза и скрестив ноги, п 81 раз произносят эти восемь иерогли­фов. Это называется „баогуп“ (молитвенная практика, гренпровка. — Е. П.). Если придерживаться ,,баогун“, го избегнешь „бедствия"» [98, цз. 1, 246].
В своих показаниях Линь Цип сообщил о том, что, давая указания своим помощникам относительно харак­тера и содержания пропаганды, он «известил их также о том, что следует распространять слова о скором на­ступлении бедствий» [98, цз. 4, 76]. Из доклада чинов­ника, присутствовавшего при обыске в доме одного из , вожаков секты, известно, что были найдены флажки из белой материи, на которых написано: «По велению Неба следуем дао». «Если бы они преуспели в своем деле (подняли мятеж. — Е. П.), то оставили бы в живых только людей, исповедующих их религию, — сообщает­ся в том же докладе. — Данные расследовании о дея­тельности бандитов-сектантов в уезде Чанъюань провиплпп Чжплн, в уезде Хуасянь провинции Хэнань, в уез­дах Динтао и Цао провинции Шаньдунь и в других ме­стах не расходятся с этими показаниями» [98, цз. 1, 32а].
В том же источнике несколько раз встречаются со­общения о том, что в ряде случаев весть о передвижении правительственных войск или о расправе с сектантами в какой-либо местности при передаче из селения в се­ление обрастала чудовищными подробностями, воспри­нимавшимися невежественными крестьянами как свиде­тельство наступления «бедствий» и заставлявшими их поспешно присоединяться к секте. Многие арестован-
«ян». Скорее всего это можно объяснить соображениями конспира­ции. и силу которых, возможно, большинство рядовых членов или
или сознательно—ашд т ывалп а|ГсО£Ъ*АД£ дпяся там ич4.'1и<тгека
не знали истинного значения «ян» следствие.
'■ Аналогичное показание другой же. па стр. 216.
Зак. (.23
17
ные показывали, что «они хотели лишь избежать „бед­ствий" и [потому] вступили в секту» [98, цз. 1, 26а], что, впрочем, могло быть продиктовано и желанием смягчить свою вину.
В упоминавшейся уже секте «Шоуюаньцзяо», кото­рая готовила в 1813 г. заговор, раскрытый властями еще в самом зародыше, идея о трех солнцах играла анало1 ичную роль. По объяснению главы секты Фан Юн-шэна, «раньше всех был Яндэпфо (будда Кашба. — Е. П.), сидел он на синем лотосе и правил миром. Оп создал религию „Бескрайнего синего солнца»."». Затем был Сицзяфо (Шакьямуни. — Е. П.), который правил миром, сидя на красном лотосе, и создал религию „Всеобъем­лющего красного солнца". В наше время Сицзяфо усту­пил место Милэфо, который, сидя па белом лотосе, пра­вит миром, создав религию „Величественного белого солнца". В начале правления Милэ в течение семи раз по семь дней 7 в мире будет всеобщий хаос, после чего солнце и луна начнут двигаться по-иному и изменятся климатические условия. Только те, кто примет веру „Шоуюаньцзяо", не подвергнутся бедствиям» [ЮЗ, 96—10а].
Все рассмотренные выше основные черты учения «Байляньцзяо»: мессианство — вера в то, что мессия уже пришел или вот-вот появится, хилиазм — провоз­глашение скорого наступления конца света (причем за­частую этот конец должен был стать конном лишь для врагов „истинной веры") и, наконец, эсхатология — проповедь идеи установления божьего царства на зем­ле — характерны и для многих средневековых сект Ев­ропы. Особенно интересно сопоставить в этой связи ве­рования «Байляньцзяо» с учением Иоахима Флорского, под воздействием которого находились многие европей­ские ереси в средние века. Всю мировую историю Иоа­хим разделял на три эры: первая, начавшаяся с Адама и продолжавшаяся до Христа, когда люди жили «по плоти»; вторая — от Христа до настоящего времени, в этот период люди живут по принципу, промежуточному между «плотью и духом»; и третья будет продолжаться до конца мира, когда люди будут жить «по духу».
Если, согласно догматам христианской церкви, зло в мире будет существовать до конца истории, то Иоа­
Космогопический цикл.
18
хим говорит о третьей стадии как о суде божьем на земле, который должен привести к очищению мира, т. е. эра совершенства мира, по его рассуждению, должна наступить задолго до его конца в рамках мировой исто­рии и земной жизни. И избранными свершителями этого мирового переворота будут смертные люди, которые явятся исполнителями суда Христа для искоренения зла в мире. Эта же идея о наступлении царства божия че­рез истребление истинно верующими врагов его харак­терна для всех сект, вышедших из иоахимитства,—табоjiHTOB, мюлцеровской народной реформации и др.8.
Проповедь «Байляньцзяо», совершенно недвусмыс­ленно определяющая социально направленные акции вос­ставших как помощь Милэ в деле выправления, поворо­та земных порядков и установления царства вечной справедливости, поразительно напоминает иоахимитскую трактовку сущности третьего мирового состояния.
Каким же образом религиозные догмы и идеи сект iруппы «Байляньцзяо» — через призывы, лозунги и пропаганду, обращенную к крестьянам, — трансформи­ровались в практику, в действия во время восстаний? Источники содержат очень мало сведений (и притом отрывочного характера), которые позволили бы более или менее полно осветить этот вопрос. Известно, напри­мер, что накануне восстания, поднятого сектой «Вэньсяпцзяо» («Учение вдыхающих ладан») в 1620 г., ее члены «учинили беспорядки», в ходе которых «срывали одежду с почтенных богатых людей и грабили их иму­щество» [19, 2—3]. Подобные же факты имели место во время восстания 1796—1804 гг. «В округе Дачжоу про­винции Сычуань члены «Байляньцзяо», собрав весь дачжоуский голодный люд, начали грабить богатые дома» |77, цз. 8, 46]. В показаниях пленных повстанцев есть признание, что члены секты в ходе восстания «у богатых силой отбирали их имущество» [77, цз. 11, 206]. Боль­шая же часть источников ограничивается многочислен­ными сообщениями об «убийствах чиновников», «разо­рении богатых домов», «поджогах» различных служеб­ных учреждений и т. д.
8 См. Мацек Иозеф. Табор и гуситском революционном чвижении, т. I—2, М., 1956; С. Д. Сказки и, Первое послание Цольчино,— «Из истории социально-политических идеи». М., 19.55; 'V И. Смирив, Народная реформация Томаса Мюнцсра и вели­кая крестьянская noiina. М.. 1955
2'
19
То же .можно сказать и о сведениях, относящихся к началу XIX в.: в большинстве показании, сделанных арестованными, содержатся признания, что члены секты «Багуацзяо» во время беспорядков в столице, в ок­ружных и уездных центрах убивали чиновников, захва­тывали их имущество, сжигали долговые книги. В уез­дах Дпитао и Цаосянь провинции Шаньдун «бунтовщи­ки, ворвавшись в уездные города... убивали уездных чи­новников, громили тюрьмы, поджигали и грабили зало­говые и меняльные лавки» [38, цз. 4, 14а]. Во всех этих актах проявился протест повстанцев, неприятие всего, что так пли иначе символизировало существующее уст­ройство общества. Расправляясь во время мятежей с шэнывп, врываясь в дома местной знати и чиновников, захватывая их имущество, издеваясь над своими быв­шими господами и повелителями, крестьяне грубо, жестоко и наивно (но зато зримо!) утверждали отмену, конец старых взаимоотношений и наступле­ние новых.
Сектантские вожаки, бесспорно, использовали и при­нуждение с целью расширить круг восставших крестьян, преодолеть локальную разобщенность, раздробленность, характерные для крестьянских восстаний. Но вряд ли можно говорить об ограблениях крестьян повстанчески­ми отрядами, хотя составители официального описания «Истребление сектантов» пытаются обвинить их и в этом: «В настоящее время в трех уездах — Дни, Цао и Дань (провинция Шаньдун. — Е. П.) — бунтовщиков очень много; они отбирают у крестьян продукты пита­ния. При этом они ничего не жгут и никого не убивают, они стараются завоевать популярность у народа»9 [98, цз. 4, 146]. Интересно в этой связи привести выдержку из заметки, помещенной в русском журнале «Сын отечества», автор 10 которой был очевидцем событий
9 В статьях Ян Куаня [см. 225] и Сяо Юй-мипа (см. 197] приве­дены чрезвычайно интересные выдержки из 25 цзюапя «Пипдин цзяофэй цзнлюэ» [см. 98]. раскрывающие .характер «обещаний»: «Всем, кто даст повстанцам деньги и продовольствие, после победы. . дадут землю и чиновничью должность. , для этого заполняют реестровые книги, пишут договоры на листах бумаги н выдают „квитанции"... Линь хотел помочь хэнаньцу (очевидно, Ли Вэпь-чэиу.— Е. П.) учредить династию, и он пригласил всех нас поддержать его. поо­бещав после победы пожаловать нам землю».
10 Заметка подписана инициалами «Пер. Н-иъ». Материалы архива журнала нс дают возможность установить личность автора.
20
I8 13 г.: «Должно заметить, что при самых величайших беспорядках мятежники не касались жизни и имущест­ва жителей, а, напротив того, наблюдали в своих вой­сках строжайшую дисциплину; потребные съестные при­пасы и фураж брали не иначе как с торжественным обещанием в случае победы заплатить за оные» [135. 128].
Можно было бы эти обещания расценить как простой обман с целью вымогательства, если бы нс ряд других данных, свидетельствующих о том, что вожаки секты, возглавившие восстание, были действительно убеждены в победе своего «дела» и в возможности осуществить пе­реустройство, задуманное ими в соответствии с идеала­ми и принципами их вероучения. Они даже начали уже раздавать титулы и должности. Об этом имеется ряд сообщении. Вот некоторые из них: «Когда привели аре­стованных, среди них оказался Цай Чэн-гун. Все бун­товщики называли его «сыпан» («четвертый князь».— /? /7.). Это фальшивое звание ему было присвоено Лииь Пипом»; «Еще захвачен преступник ио имени Сюй Л'эп-лииь, также получивший от Линь Цпиа фальшивую должность „цзайсян"» [98, из. 6, 15а]; «При сражении были захвачены известные главари бунтовщиков, которые псе имели незаконные титулы и должности» [98, из. 6, 156]; «Линь Цин, который посмел замыслить мятеж, раз­дает [своим] людям чиновничьи должности и таким об­манным путем повсюду привлекает к себе народ» [98, цз. 6, 166].
Аналогичное сообщение дают показания не­коего Цао Луня, мелкого сановника в ранге «души», присоединившегося к Линь Цину. «Хотя я имел звание души, — сообщил Цао Луиь, — я был крайне беден, и меня стал точить червь алчности, стремления к богат­ству и знатности. Я полагал, что после достижения по­беды Линь Цпн непременно присвоит мне чип первого или второго ранга» [98, цз. 17, 46].
По-видимому, у Линь Цина и его сообщников име­лись некоторые туманные планы относительно органи­зации общественного устройства после победы. Линь Цин на допросе показал: «Народ говорил, что я спу­стившаяся с неба Великая Серебряная Звезда. Также говорили, что я должен стать „Тяпьваном" („Князем правителем Неба"), Фэн Кэ-шапь — „Диваном" („Кияicm — правителем Земли"), Ли Вэнь чэп „Жэпьва-
21
ном" („Князем правителем Человека")» 198, цз. 4 5а—56]
Автор заметки, опубликованной в журнале «Сын отечества», приводит содержание диалога, будто бы имевшего место между Линь Цином и самим императором, пожелавшим лично допросить главаря антидинастического заговора: «Когда император спросил бунтовщика Линь Цина о причине его мятежа, он ответил: „Так угодно было Небу", —„Где твои сотоварищи?" — „Ес­ли бы я был счастлив, то не осталось бы в империи нп одного человека, который бы не был моим сотовари­щем". — „Дерзкий! Неужели ты надеялся быть на пре­столе?" — „Не один я, и Ваше Величество смогли на нем утвердиться". Последние слова чрезвычайно оскор­били императора» [135, 129]. Конечно, нельзя быть уве­ренным в достоверности этой беседы, однако автор сам жил в Пекине в разгар описываемых событий и, конеч­но, был знаком с рассказами и слухами, ходившими по городу. Пусть здесь и присутствует элемент домысла или преувеличения, все же достаточно красноречива са­ма тональность такого описания.
Намек па узурпацию трона, брошенный Линем импе­ратору, весьма характерен. Он отражал еще одну важ­ную сторону идеологии «Байляньцзяо» — патриотиче­скую направленность: и во время господства монголь­ской династии Юань и при маньчжурских Цинах секты этой группы выступали за восстановление на троне ис­конно ханьской династии.
Достаточно показателен в этом смысле уже тот факт, что на знаменах восставших, на белых флажках, кото­рые должны были вывесить на своих домах привержен­цы секты «Багуацзяо» в 1813 г., дабы избежать «бедст­вия», и среди записей, найденных при обысках, чаще всего повторяется: «По велению Неба следуем Дао» или «Повелению Неба открываем Путь»-—девиз перво­го императора династии Мин [98, цз. 1, 86, 146; цз. 13, 12а и др.].
Кроме того, рядом с телом Ли Вэнь-чэна (он погиб вместе с несколькими соратниками, намеренно взорвав запас пороха в здании, где все находились) было обнару­жено знамя с надписью «Ли, истинный монарх периода
11 Эти титулы отражают конфуцианский принцип «саиьцай» («о трех началах, трех основах Вселенной: Небо, Земля, Человек»),
22
Тяньшунь великой династии Мин» [98, цз. 22, 1а]. J6 этом же сообщается в названной заметке нз журна­ла «Сын отечества» [см. 135, 72, 128].
Это же было характерно и для секты «Шоуюань­цзяо»; ее глава Фан Юн-шэн «распространял писание и книги секты, которые содержали много антидинасти■lecKiix высказываний» [103, 56]. Одна из распространен­ных членами «Шоуюаньцзяо» прокламаций заканчива­лась словами: «Защитим государство, утвердим династию Мин» [103, 36]. У руководителей «Шоуюаньцзяо» также имелись некоторые планы (хотя и крайне смутные) пе­реустройства в случае успеха их «дела». Так, Фан Юншэн и его ближайшие соратники «установили схему чи­новничьих должностей, назвав ее „Байян“, и объявили, что она рассчитана на будущих чиновников» [103, 106]. Фаи Юн-шэн заявлял своим единоверцам, что, «когда i-го душа возносилась на Небо, он там видел „Небес­ный дворец", роскошные парки с аллеями» п т. п. При аресте у него нашли десять картин, изображавших все «увиденное его душой». Он говорил, что «после дости­жения успеха они построят дворцы, подобные этим» [103, 106].
Все эти факты характеризуют одну из черт, свойст­венных крестьянской психологии, а именно представле­ние о возможности осуществления их чаяний сразу же, немедленно, в результате и даже в ходе борьбы, минуя какие бы то ни было предварительные или промежуточ­ные стадии. Именно эта наивная убежденность в реаль­ной возможности осуществления религиозных идеалов и лозунгов способствовала успеху агитационной деятель­ности проповедников сект, помогала крестьянам решить­ся на открытое выступление.
Немалую роль при этом играли и такие факторы, как экзальтация, обрядность, церемония — весь «меха­низм» эмоционального возбуждения, религиозного вну­шения массе верующих тех настроений и идей, которые гораздо труднее было бы внушить этим людям порознь. Совместное исполнение обрядов, коллективные моления и т. п. должны были к тому же рождать у крестьян ощу­щение общности, осознания себя как некой социальной группы, связанной единой верой, едиными замыслами.
Мистические перевоплощения, пророчества, видения и т. п., являвшиеся неотъемлемыми чертами всякой ре­лигиозной идеологии, тоже становились орудием проте­
23
ста и мятежа, когда обыденный здравый смысл п при­вычка к терпению требовали оставаться покорными, подсказывали мысли о нелепости, рискованности и обре­ченности всякого протеста и возмущения.
В исследованиях, связанных с проблемами крестьян­ских движений, при анализе положения крестьян нака­нуне восстания в тот или иной период истории каждый раз делаются выводы об их безвыходном тяжелом поло­жении. Такие «крайние» ситуации — в отдельных мест­ностях, в определенные периоды — повторялись доста­точно часто. Но все же в какой-то момент взрыв проте­ста вдруг пересиливал, брал верх над естественной бо­язнью риска. Вот именно здесь и нужно было нечто сверхъестественное, нужны были экзальтация, религи­озное возбуждение, появление какого-нибудь знамения, «знака свыше». Все это и давали крестьянам религии сект, выполняя роль последнего толчка перед прыжком «через Рубикон».
Вообще, роль психологического воздействия религии иа поступки и настроения восставших крестьян очень многопланова. Отбирая имущество у «почтенных» лю­дей, разоряя их дома, убивая чиновников (нередко вме­сте с членами семей), они истребляли то, что воплоща­ло в себе, по их разумению, зло и несправедливость су­ществующего общественного устройства. Религия давала им уверенность, что они вершат «святое дело», помогают божественным силам осуществить стадию «бедствий бе­лого солнца», после которой наступит на земле «царство божье». Поэтому, убивая п грабя своих врагов, кресть­яне относились к этому как к проявлению геройства.
Проявляя чудеса стойкости и мужества во время сражений и в камерах пыток |2, основная масса участни­ков восстания 1813 г. (как и ряда других — предшест­вующих и последующих) была убеждена, что приносит себя в жертву не напрасно, что благодаря их борьбе осу-
12 Глава «Багуацзяо» Линь Цин, давая показания, нс выдал ни­кого из своих сообщников, он объявил себя одного виновным в руководстве заговором н подстрекательстве населения [см. 98, из. 3. 6а]. Подобную же стойкость проявило подавляющее большинство арестованных членов секты: они или отказывались давать показа­ния, пли нарочно запутывали своих судей, давая неправильные све­дения [см. 98, из. 1, 256; цз. 4, 9а, 10а; цз. 3, Па; цз. 17, 19а. и др.|. Именно этим, вероятно, следует объяснить, что из восьми i\.i <иHei.ieiiiin «Багуацзяо» властям удалось арестовать членов и mi.с i ре\ i i.ibiii.ix «гуа».
ществится высший суд, ускорится наступление «царст­ва Майтрейи».
Мы называем секты группы «Байляньцзяо» и их ре­лигиозные верования крестьянскими. Идеи и положе­ния, проповедуемые руководителями сект, несомненно представляли собой религиозное преломление смутно осознаваемых идеалов и настроений крестьянства и именно в результате этого встречали широкий отклик, поддержку и симпатии с его стороны. Но означает ли >го, что они непременно зарождались и возникали в недрах крестьянских масс? Может быть, они создава­лись представителями других слоев населения?
Еще в конце династии Мин известны два рода, два клана, служившие как бы вместилищем сектантских идей. Это род Вап в местечке Шпфокоу 13 в округе Луаиьчжоу провинции Хэбэй и род Лю в уезде Даньсян провинции Шаньдун. Оба рода во всех источниках на­пиваются крестьянскими, но это нисколько не исклю­чает возможности того, что среди них могли быть поди, обладающие религиозными знаниями, бывшие до известной степени образованными и т. д. В более позд­ние периоды истории, в частности в начале XIX в., гла­вы сект — ересиархи — зачастую намеренно брали се­бе вторую фамилию — Ван или Лю н, дабы подкрепить свой авторитет силой традиции. Возможно, конечно, что в их числе могли оказаться представители оппозицион­но настроенной интеллигенции, мелкого чиновничества и ир. Однако ин об одном главе той или иной секты ист сведений, которые подтверждали бы это. Напротив, со­гласно источникам, все они — выходцы из крестьян или других низших слоев общества. Хотя, как правило, они были людьми более или менее грамотными, обладаю­щими некоторыми знаниями. Последнее обстоятельство производило само по себе сильное воздействие иа умы их неграмотной, невежественной паствы. Например, то обстоятельство, что глава «Шоуюаньцзяо» Фаи Юпшэн, полуграмотный крестьянин, ставший впоследствии лодочником, сумел составить «Книгу с записями раз­личных систем созвездий», «Календарь на десять ты­сяч лет» и пр., внушало огромное уважение к нему: * 11
13 Шпфокоу и переводе означает «Проход каменного будды»
11 В частности. Линь Цип был известен болыпннсгну членов секты под именем Лю.
25
«Единоверцы, видя, что такой человек вдруг сумел со­ставить книги п рисунки, были сильно поражены н при­знали, что это удалось ему не иначе, как ио воле Неба. Поэтому все верили ему искрение, без малейшего сом­нения» [103, 12а]IS.
Некоторые сведения из источников, а также приво­дившаяся ранее выдержка из дневников К. А. Скачко­ва об отрицательном отношении «коноводов секты» к неравенству позволяют предположить, что, во всяком случае вплоть до начала XIX в., в мирные периоды со­блюдение равенства лежало и в основе организационно­го устройства внутри секты. В тех же дневниках Скач­кова записано, что руководство «Байляньцзяо» — «это старшинство, собственно, не то, как понимается в на­стоящем смысле, а путеводная струна, гармонирующая всю массу общества» [66, 232].
Судя по материалам источников, вожди, ваны, пре­тенденты на императорский титул появлялись уже в хо­де восстания. А при описании периодов затишья, мирной деятельности сект сообщается в основном о «проповед­никах», старейшинах местных отделений, филиалов сект и т. п. Собственно, даже «верховные идеологи» сект, составлявшие канонические книги, баоцзюанн, прокла­мации и пр., до поры до времени самолично занимались наряду со своими собратьями проповедничеством, бла­готворительной деятельностью («совершением добрых дел»), лечением больных. Хотя вполне возможно, что этими вожаками могли двигать и вполне земные, често­любивые замыслы, однако они искренне и истово вери­ли, что ратуют за истину, и руководствовались лишь ощущением неавторитетное™, уязвимости господствую­щей системы идей и тем, что, следовательно, ее можно попытаться заменить новыми, своими идеями.
А смутные, расплывчатые планы общественного пе­реустройства (к тому же зачастую противоречащие их основной религиозной идее) всплывали уже па стадии подъема антифеодальных выступлений, когда практика борьбы требовала выдвижения каких-то позитивных пла­нов, целей — пусть даже очень приблизительных.
О религии «Байляньцзяо» можно сказать, что опа во
15 Выше уже отмечалось, что все «ннонь созданные» книги н баоцзюани представляли собой лишь переработку, дополнения к ста­рым канонам секты, созданным еще н конце Ачинского периода.
26
многих случаях выполняла функцию «идеологии кресть­янских восстаний», что подтверждает вся история этой юкты, возглавившей ряд народных выступлении. В той мере, в которой идеи и принципы этого вероучения от­ражали смутные утопические чаяния крестьян, их пси­хологию ненависти и протеста против окружавшей их социальной действительности, можно считать это веро­учение одной из форм крестьянской идеологии. Дело в гом, что стихийность, являющаяся одной из важнейших черт крестьянских движений в средние века, вообще оз­начает не отсутствие у крестьян каких бы то ни было идей, а лишь полное несоответствие идей, имеющихся в их распоряжении, объективному содержанию крестьян­ского общественного сознания и крестьянского сопротив­ления.
Настроения отрицания имущественного и правового неравенства могли породить неясные стремления к ра­венству, общности имуществ, к «царству справедливо­сти». Но под этими смутными идейными устремлениями |.е было никакой другой объективной основы, кроме за­щиты трудовой собственности, мелкого крестьянского хозяйства.
Вот почему при попытках осуществить на практике лозунги равенства, установить новый порядок миро­устройства дело не шло дальше примитивного «общего котла» и уравнительного дележа. Все же более далеко идущие планы неизменно сводились к схеме, по сущест­ву целиком повторяющей то, против чего они боролись: система чиновничества, титулы, «свой», крестьянский император. Впрочем, в восстании «Багуацзяо» 1813 г., очевидно, в случае победы предполагалось установить, гак сказать, коллегиальное руководство в лине трех санов.
Л. А. БОРОВКОВА
«БАЙЛЯНЬЦЗЯОэ В XIV в.
Ряд восстаний середины XIV' в. в Китае известен под общим названием восстания «красных войск» Они бы­ли организованы н возглавлены членами тайной религи­озной секты «Байляньцзяо» (другие названия «Байляньхуй», «Байляиьшэ»— «Секта Белого лотоса»). В са­мом конце мая 1351 г. под лозунгом восстановления вла­сти китайской династии Сун началось восстание «крас­ных войск» в междуречье Хуанхэ и Хуайхэ с центром в Ннчжоу (ныне — Чжуяц в провинции Аньхуй). Идей­ным вождем этого восстания был Хань Шань-тун, а пос­ле его гибели — его сын Хань Линь-эр. Практически же главой восстания стал Лю Фу-туи. Как бы филиалами этого восстания были восстания в Сюйчжоу (ныне — Туншань в провинции Цзянсу) во главе с Ли Эром, Пэн Да и Чжао Цзюиь-юном, в Хаочжоу (ныне Фэнъян в провинции Аньхуй) во главе с Го Цзы-сипом, а позже во главе с будущим основателем империи Мин Чжу Юань-чжаном и некоторые другие.
Еще одно большое восстание «красных войск» нача­лось в августе — сентябре 1351 г. в долине Янцзы, в округах Цпчжоу и Хуанчжоу (ныне — Цнчунь и Хуанран в провинции Хубэй). Номинальным главой этого вос­стания был Сюй Шоу-хуй, фактически его возглавляли Ни Вэнь-цзюнь и Цзоу Пу-шэн. К этому выступлению как к центру тяготели очаги восстания во главе с .Мэн Хай-ма в Саньяне и Цзинмэне (ныне относятся к про­винции Хубэй), Чжоу Бо-яном в Даочжоу (ныне — Даосянь в провинции Хунань) и Мин Юй-чжэнем в Сычуани.
Даже эти первоначальные рамки восстания «красных
1 Подробно о восстании «красных войск» [см. 59].
‘’Н
поиск» поражают своей широтой. Если же сюда при­общить пункты, где еще в 20—30-е годы XIV в. «Байляньцзяо» поднимала восстания, а именно: Сичжоу и Сппьян (шине Сисяпь и Сипьяи в Хэнани), Юаньчжоу (ныне Ичунь в Цзянси) и Гуанчжоу, то размах деятель­ности этой секты в середине XIV в. станет еще более норазнтельн ым.
Вероучение Белого лотоса, восходящее к тому на­правлению буддийской секты «Цзнньтуцзун» («Учение о чистой земле»), которое было связано с поклонением н\дде Амиде (по-кнтайскп — Амитофо), возникло в Ки। не еще в V в. и. э. [см. 58, 257]. Взяв из ампдизма веру г. перерождение душ, в то, что, совершая добрые дела в лизни, после смерти попадешь в «чистую землю», свое­го рода рай, учение «Байляпьцзяо» к XII в. дополнилось |.1поведями другого буддийского вероучения секты «Тяньгопцзун» («Секты небесного престола»), например: «не \ бей», «не пей вино» и т. п. Не удивительно, что за мно­гое века своего существования в Китае «Байляньцзяо» чп разу не стала побудительной силой к вос­станию.
К XIV в. секта «Байляпьцзяо» претерпела коренные тиснения. Вог как описывают современники начало вос­стания в долине Хуанхэ: «Прежде дед н отец Хань Шаньг\па, уроженца Луапьчэна, используя „Байляпьцзяо", возжигали благовония, вводили в заблуждение парод и били сосланы в уезд Юннин [округа] Гуанпии. К этому времени (1351 г. — Л. Б.) Хань Шань-туи стал проло­га довать, что Поднебесная взбунтуется, что будда Май। рейя (Мнлэфо) явился, п весь глупый люд в Хэнани и 11зянхуае поверил ему» [49, из. 42, 4а]. Это, пожалуй, единственное сообщение современников, в котором восciaHiie «красных войск» прямо связывается с «Байляньпзяо», а последнеес именем будды Майтрейи. Более поздние минские историки, повторяя это сообщение Юань ши», дополнили его сведениями о том, что Хань IПань-туи проповедовал одновременно и о «пришествии Князя Света (Мпн-вана)» [см. 40, цз. 2, 156]. У них было на это некоторое основание. Те же составители «Юань ши» писали, что в 1355 г. сын Хань Шань-туна. погиб­шего в самом начале восстания, Хань Линь-эр, «стал императором (повстанческого государства Сун.—Л. Б.), а еще назывался Малым Князем Света (Сяо Мии-вапом)» [49, цз. 44, 1 б].
29
Таким образом, в середине XIV в. члены «Байляньцзяо» в междуречье Хуанхэ и Хуайхэ поклонялись буд­де Майтрейе, Князю Света п Малому Князю Света, т. е. божествам буддийской секты «Милэцзяо» («Вероучение о Майтрейе») и манихейской секты «Минцзяо» («Веро­учение о Свете»), также имевшим длительную историю существования в Китае [см. 52; 54; 57; 58]. В отличие от «Байляньцзяо» эти секты, вероучения которых были связаны с грядущими мессиями, до XIV в. неоднократ­но выступали организаторами восстаний [см. 51; 56; 58].
Следует подчеркнуть, что только в междуречье Хуан­хэ п Хуайхэ члены «Байляньцзяо» провозгласили при­шествие Князя Света. По, даже говоря о повстанцах этого района, современники отмечали прежде всего, что они поклонялись Майтрейе: «В 5-ю луну в Иншане в [округе] Инчжоу красные войска восстали. Они получи­ли еще название „благоухающие войска" „сян-цзюнь"), так как возжигали благовония при поклонении будде Майтрейе» [46, цз. 20а]. Возжигание благовоний при по­клонении Майтрейе было, очевидно, настолько специфи­ческим обрядом «Байляньцзяо», что современники счи­тали достаточным указания па пего, чтобы определить принадлежность повстанцев к этому обществу2.
У Хань считает, что составители «Юань ши» н другие современники восстаний намеренно умалчивали о том, что Хань Шань-тун проповедовал о явлении Князя Све­та (Мин-вана), и о том, что Хань Линь-эр был провоз­глашен Малым Князем Света, поскольку-де раннемин­ская историография пыталась скрыть происхождение названия империи Мии от «Вероучения о Свете» («Мин­цзяо») [см. 58, 261]. Эта точка зрения вызывает ряд воз­ражений. Во-первых, еще в 1365 г. Чжу Юань-чжан в одной из прокламаций ясно и четко противопоставил себя «красным разбойникам» [см. 45, цз. 29, 216]. По­этому вряд ли, принимая название новой империи и ди­настии, он исходил из того, что долгое время был под­данным повстанческого императора Хань Линь-эра, про­возглашенного Малым Князем Света. Кстати, Хань Линь-эр был убит с ведома Чжу Юань-чжана. Во-вто-
2 Так, составители «Юань ши» отмечали только, что «Ли Эр, прознанный Кунжутным Ли (Чжима Ли), и его группа, возжигая благовония, собрали парод и [затем] восстали» [49, из. 42. 46]. Так же iiii(-a.'i о повстанцах Хаочжоу минскии автор Юн Бэнь: Го 11 па nui ..собирал парод п возжигал благовония» [47, цз. 2, 16].
.111
1>ых, составители «Юань ши», не указав, чго Хань Шанъгуп проповедовал о явлении Князя Света, совершенно четко, однако, иаппсали, что Хаш, Линь-эр назывался Малым Князем Света [см. 49, цз. 44, 16]3.
Современники, по-видимому, не писали о поклоне­нии Мин-вану, поскольку он на самом деле был второ­степенной фигурой в вероучении повстанцев того вре­мени. Возможно даже, что Хань Шань-тун и не пропо­ведовал о явлении Мин-вана, а это было приписано ему позднеминскими авторами на основании того, что его сын был провозглашен Малым Князем Света. Хань Линь-эр же был провозглашен повстанцами именно Ма­лым Князем Света4 в 1355 г., т. е. на пятом году вос­стания, видимо потому, что еще за четыре года до этого, в 1351 г., повстанцы долины Янцзы уже провозгласили своего номинального вождя Сюн Шоу-хуя Майтрейей (об этом см. ниже). Известным доводом в пользу нашею положения является и тот факт, что современники ни разу вообще не отметили элементов вероучения «Минцзяо» у повстанцев долины Янцзы, хотя в сунское вре­мя именно Хуайнань, Лянчжэ, Цзяндун и Цзянси бы­ли основным ареалом деятельности этой секты.
В долине Янцзы и южнее самое широкое распростра­нение у повстанцев «красных войск» получило вероу­чение о будде Майтрейе. Современники связывали ор­ганизацию восстания здесь прежде всего с именем ши­роко известного еще с 30-х годов пропагандиста этого вероучения монаха Пэн Ин-юя [см. 46, цз. I, 20а; 41, 43]. Е Цзы-ци писал о нем: «Цпчжэуский разбойник Сюй Чжэнь-и (другое имя — Сюй Шоу-хуй. — Л. Б.) восстал. Перед этим в Люяне некий монах Пэн, распе­вая буддийские псалмы, обладал способностью убеж-
3 Действительная фальсификация истории минского Taii-цэу, на наш взгляд, велась его современниками по линии непризнания того, ito он был подданным повстанческого императора Хань Линь-эра. В «Юань ши» только за 6-ю лупу 1355 г. появляется первое сооб­щение о Чжу Юань-чжане, н сразу же он противопоставляется -красным разбойникам» [см. 49. цз.'44, 36]. О сознательной паправинности линии свидетельствует сообщение Лю Чжэня, участника восстания Чжу Юань-чжана, о том, что Тай-цзу приказал уничто­жить стелу, воздвигнутую у порогов Цайшп па Янцзы, поскольку ипа была датирована эрой правления Хань Лнпь-эра Луифып [см. 12. 696].
1 «Малым» — потому что он был сыном их ирнэнанниго вождя Хань Шань-туна л к тому же молод.
31
дать людей поклоняться Майтрейе... Глупый люд верил ему, и у пето стало много последователей» [41, 51]. Тог же Е Цзы-цп сообщает, что повстанцы Сюй Шоу-хуя. взяв Цичжоу, основали государство Тяньваиь, а свою столицу Цнчунь провозгласили «Ляньтай-шэн», т. е. «провинцией лотосового престола [будды]» [41, 51]. Есть сообщения, что повстанцы во вновь занимаемых ими областях активно проповедовали, будто будда Майтрейя явился в этот мир [см. 44, цз. 27, 355; 68, цз. 210, 5743]. Если к этому добавить, что вожди повстанцев Ни Вэньцзюнь, Цзоу Пу-шэн и другие сделали Сюй Шоу-хуя своим главой, поскольку-де он святой [см. 41, 51], то можно согласиться с У Ханем, который считает, что Сюй Шоу-хуй был провозглашен Майтрейей [см. 59, 87].
Итак, члены «Байляньцзяо», возглавив восстание «красных войск» против монгольских правителей Китая, провозгласили своего главу в долине Хуайхэ манихей­ским Князем Света, а в долине Янцзы буддой Майтрейей. Это дает основания полагать, что в XIV в. три секты — «Байляньцзяо», «Мплэцзяо» и «Мипцзяо» — слились в единую секту — «Байляньшэ». Вероучение объединенной секты было довольно эклектическим, нося ярко выраженные черты и манихейства и буддийского вероучения о Майтрейе.
Слияние трех сект в одну произошло, очевидно, в XIII в. Этому, вероятно, в огромной мерс способствовал рост патриотических настроений в связи с монгольским нашествием. В юаньских источниках ист упоминаний о сектах «Мипцзяо» и «Мплэцзяо», упоминается только «Байляньшэ». Монгольские правители всячески поощря­ли распространение буддизма в Китае, поэтому «Байляиьшэ» как одно из буддийских течений некоторое вре­мя пользовалась их покровительством. Но в 1308 г. по­явился указ императора, запрещавший деятельность «Байляньшэ». Очевидно, что не религиозный фанатизм был причиной этого, а тот факт, что «Байляньшэ», вклю­чавшая в себя последователей «Мипцзяо» и «Мплэцзяо», стала носителем их бунтарских традиций.
Несомненно, несколько десятилетий легального су­ществования способствовали появлению адептов этой секты почти на всей территории собственно Китая. Они имели свои храмы и монастыри, о чем можно заклю­чить из указа 1308 г.: «Запретит. „Байляньшэ", разрушить се храмы (цы) и пристройки (юй), а се людей внести в
32
I
>писки податных». (В империи Юань буддийские мона­хи были освобождены от палеи он н повинностей.) Пэ-внднмому, члены секты быстро приспособились к нелегаль­ному положению. Опа ушла в подполье, по ее буддий­ские обряды и богослужения продолжались. Это н выз­вало появление указа 1322 г., который запретил «буд­дийские обряды» [см. 49, цз. 28, За]. II в последующие годы члены этой секты использовали покровы ортодок­сального буддизма для совершения своих обрядов п про­паганды вероучения. В этом отношении характерна био। рафия Пэн Пн-юя. С дссятл лег он воспитывался в буддийском монастыре (в округе Юаньчжоу). В 15 лет во время эпидемии он стал успешно лечить больных во­юй горячего источника, который вдруг забил у подно­жия горы, где стоял монастырь. Пэн lln-ioii прослыл святым. В 1337 г. он и его ученик Чжоу Цзы-ван нодпя-
iii восстание пяти тысяч своих приверженцев под до­житом явления будды Майтрейи [46, из. 1, 56]. Исполь­зование членами «Байляпыпэ» буддийских монастырей и храмов для своих целей было, видимо, причиной того, ito во время восстаний «красных войск» правительст­венные войска громили буддийские монастыри, считая, что в них скрывается будда Майтрейя, как это было, например, с монастырем, в котором находился Чжу Юань-чжан [см. 59, 48].
Широкое распространение буддизма в Китае в перп>д империи Юань5 было одной из причин того, что именно буддийские элементы в вероучении «Байлянь1.3ЯО» стали преобладать над манихейскими в первой юловпне XIV в. В империи Млн условия также способтвовалп закреплению вероучения о Майтрейе как ос10вных догматов «Байляньцзяо». Еще существовала ■ мперия Юань, еще жил во владениях Чжу Юань-чжаia в Чучжоу император повстанческого государства Сун балый Князь Света Хань Лннь-эр, а Чжу Юань-чжан же говорил о повстанцах «красных войск» как о «ереиках» и «злоумышленниках» [45, 216]. II уже в первый од своего правления в качестве императора вновь соз­ванной империи .Мин Чжу Юань-чжан издал указ, за­метивший сущсствованпе «Байляпынэ», в котором осо>о оговаривался запрет «Мипизуанзяо». Этот заире) во-
'■ В 1291 г. и империи насчитывалось 213 тыс. буддийских м<> ахов [49, из. 16, 14а].
Зак. 623
33
шел как общее положение в свод минских законов «Да Мин люй»; нарушителям 1розило наказание сотней ба­тогов и ссылкой за три тысячи ли [58, 267]. Особое вни­мание к «Минцзяо» объяснялось, очевидно, тем, что паи менование этой секты нарушало табу названия империи и династии. У Хань показывает, что если в первые 50 лет существования империи М)ш следы «Мпнпзяо» еще были заметны, то позже они теряются совсем [см. 58, 268—270]. Но «Байляиьшэ» продолжала существовать. В XVI в. она подняла восстание под лозунгом явления будды Майтрейн, а в период господства маньчжурских завоевателе)! ее деятельность приобрела, как и в кон­це Юань, почти общенациональные масштабы. В 1796— 1803 гг. основы империи Цпн сотрясались под ударами народного восстания, проходившего под лозунгами яв­ления Майтрейн и восстановления власти китайской ди­настии Мпн [см. 139].
Очевидно, было несколько причин того, что сущест­вовавшие самостоятельно ряд веков три секты в XIII в. слились в одну. Здесь были и элементы некоторого сход­ства в вероучениях и обрядах и приблизительно одина­ковые условия деятельности. Причина же того, что при всем этом наиболее устойчивым и долгоживущим ока­залось вероучение о будде Майтрейе, лежала, по-види­мому, в основных положениях этого вероучения. Пред­сказания прихода грядущих мессий в периоды социаль­ных или политических кризисов превращались в лозун­ги, под которыми угнетенные и недовольные под­нимались на борьбу за осуществление своих идеа­лов. Приведем еще раз ранее уже публиковавшееся по­ложение о том, как мыслилось будущее мира после прихода Майтрейн: «...Jambudirpa6, расширится и очи­стится, исчезнут шипы и колючки, пустые долины и вы­сокие холмы сравняются и станут влажными; золотой песок покроет землю, всюду будут каналы с чистой во­дой и пышные леса, яркие цветы и благоухающие тра­вы; различные драгоценности, собранные вместе, будут соперничать в блеске. Все смогут возликовать душой. Люди станут милосердными, будут совершенствоваться
6 У Хань указывает, что этим слоном б\ илисты называли Ки­тай [см. 58. 254]. Однако более похоже, что это тибетское «дзамбулииг». пли «весь мир» (см. IO. II. Рерих. Монголо-тибетские отношения в XIII XIV ив . «Филология и история монгольских народов», М.. 1958, стр 339).
34
в десяти добрых делах и по причине совершенства в добре будут жить долю в радости и спокойствии. Людей будет много, города будут сливаться, куры долетать друг до друга. Занимающиеся земледелием, посеяв один раз, будут собирать семь урожаев, так как растения бу­дут произрастать сами собой и не надо будет пахать» [58, 254]. Это были яркие, заманчивые картины равного богатства и счастья для всех людей на земле, которые были так созвучны крестьянским идеалам уравнитель­ности. По-видимому, лежавшее в основе верований «Белого лотоса» до XIII вероучение о будде Амиде, сушвшее рай после смиренного перенесения всех бед этой /1ПЗНИ, оказалось поэтому менее притягательным и ме­че живучим.
Однако не случайно, вероятно, объединенная секта получила название «Бапляпыпэ». Видимо, причина этого отключалась в наличии у первоначальной секты «Бай1ЯНЫГЗЯО» хороню разработанной организационной структуры, обеспечивавшей ей нужную конспиратив­ность в условиях тайного существования. В этом отно­шении нам кажется интересным тог факт, что нз трех первоначальных «‘ект только в название «Байляныиэ» г,ходил элемент «шэ» (община, общество). Термин этот, так п обозначаемая им организация, имел длительную историю. II требуется специальное исследование этого вопроса для понимания opiанпзацноппой структуры
Ба йляиыпэ».
.Материалы середины XIV в. позволяют заключить, ■но «Байляныиэ» для того времени была сравнительно монолитной организацией. отличавшейся неплохой связью филиалов с центром н между собой. Об этом го­ворит лучше всею тот факт, чю подготовку к восстанию вели одновременно все общины секты, разбросанные на огромной территории Центрального, Восточного п Южною Китая. Восстание, по-видимому, мыслилось при этом как единое движение с единым центром. Не случайно повстанческие отряды, разбросанные на огромной тер­ритории, имели один и тот же отличительный знак — красные головные платки, от которого п пошло их иашание «красные войска». Современник Цюапь Хэп пи­сал, что восстание «красных войск», начавшись в Иншане, получило единодушную поддержку у населения от Шаньси до долины Янцзы, что мелкие очаги восстания были ответвлениями (со) — южными, северными и
3*
35
т. п. — «красных войск» [46, цз. 1, 20а]. Однако целый ряд объективных причин, а также гибель в самом нача­ле восстания потомственного главы «Байляньшэ» Хань Шань-туиа привели к тому, чго восстание развивалось далее по нескольким самостоятельным руслам.
Отдельные общины «Баплянынэ» были немногочис­ленными; этого требовало ее тайное существование. Не­велика была и центральная группа самого Хань Шаиьтуна; восемь человек начали восстание в Сюнчжоу [46, цз. I, 21а]. маленькие группы начинали восстание в Хаочжоу, Цичжоу и Хуапчжоу.
Как уже указывалось выше, в XIII в., в период ле­гального существования, «Байляныиэ» имела свои хра­мы и монастыри. Если какие-то небольшие тайные хра­мы-молельни могли н должны были существовать и пос­ле ее запрещения, то вряд ли речь могла идти о мона­стырях. Биографии вождей повстанцев этой секты сви­детельствуют, что все они, за исключением Нэп Ин-юя. Хань Шань-туиа и Лю Фу-туна, имели различные мир­ские занятия. Правда, Хань Шапь-туп тоже не был мо­нахом, поскольку его положение как главы общества было наследственным.
Каков был социальный состав «Байляньцзяо»? Нам известно социальное происхождение пли положение две­надцати вождей «красных войск», чьи имена непосред­ственно связаны в источниках с «возжиганием благово­ний», т. е. с выполнением обрядов этого общества. Часть их вступила в секту незадолго до восстания. О главных веждя.х «Байляньцзяо» Хань Шаиь-туие и Лю Фу-ту­не источники никаких дополнительных сведении не сообщают. По-видимому, они жили за счет каких-то по­ступлений с членов секты. Сюйчжоуские вожаки Ли Эр и Чжао Цзюиь-юн были зажиточными сельскими жите­лями, Чжао Цзюнь-юи — сельским старостой (шэ чжан) [46, из. 1, 206]. Четверо вождей в Хаочжоу — Сунь Дэяй, Юн, Лу, Пань — крестьяне [см. 47, из. I, 42], никаких других сведений о них нет. Пэн Ии-юй был монахом, а фактические вожди «Байляньцзяо» в долине Янцзы—его ученики Ни Вэнь-цзюнь и Цзоу Пу-шэн были соответ­ственно рыбаком и кузнецом [47, цз. 3, 2а, 26].
Незадолго до восстания к Хань Шань-туну и Лю Фу­туну присоединился Ду Цзунь-дао. До этого он был мелким чиновником в главном военном совете империи (Шумиюаиь) Недовольный своими монгольскими па-
чальилками, он бросил служб} и ушел в Ппчжоу, где штем стал одним из вождей «красных войск» [см. 46, т. 1, 13а]. Пэн Да, третий вождь сюйчжоускп.х повстан­цев, с которым объединились Чжао Цзюиь-юн и Л" Эр, был бедняком из южного пригорода Яиьчэпа (в Хэбэе) |см. 46, цз. 1, 206—21а]. Го Цзы-снн, пятый вождь хаочжоусклх повстанцев, был богатым жителем городка Дипъюань: «В конце Юань в народе появились пропо­ведники, ван (князь, т. е. Го Цзы-снн. — Л. Б.) очень поверил им и раздал свое имущество, тайно собирая приверженцев (бппькэ). В год жэль-чэаь [эры] Чжпчжэп в Ж у и Ип началось восстание. Ван знал, что в Поднебесной будет переворот, поэтому созвал собран­ных им бинькэ с [их] сыновьями п братьями, напал ла Хаоляи н взял его» [47, из. 1, 1а]. Накануне восстания |присоед1111плся] к Пи Вэнь-цзюню Чэнь Ю-ляи, уездный чиновник, отец которого разбогател, войдя зятем в боi атый дом [47, цз. 4, 2а]. Номинальный вождь «красных войск» в долине Янцзы, провозглашенный Майтрейей, (мой Шоу-хуй был бродячим торговцем полотном [см. 41, 31]. а Мил Юй-чжэпь, вождь повстанцев в Сычуани,— ii.ibcKii.M старостой, как п Чжао Цзюнь-юн [см. 43, цз. 123, 156]. Эти данные показывают, что социальный остан членов «Байляньцзяо» был довольно разнород­ным: .здесь и крестьяне, и рыбаки, и мелкие торговцы, и мелкие чиновники, но в основном это были люди из низших слоев сельского и городского населения. К ним присоединялись, особенно в канун восстания, и маломальски обеспеченные люди, поскольку и их положение было сложным п неустойчивым. Не известно ни одного лучая, чтобы членом «Байляньцзяо» был землевладе­нии, шэныпп п т. п. Они, как правило, вели с «красны­ми войсками» ожесточенную борьбу, видя в них класовых и идейных противников.
Таким образом, идея народного восстания против монгольских завоевателей Китая зрела п созрела в низ­ших слоях населения империи Юань. «Байляньцзяо» с ■е верой в грядущее освобождение от всякого угнетения •формулировала эти идеи в лозунгах о явлении будды Майтрейи и в требовании восстановления власти китай­кой династии Сун.
в, м. нови ков
АНТИМАНЬЧЖУРСКАЯ ПРОПАГАНДА ТАЙНЫХ ОБЩЕСТВ В КИТАЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
Первая половина XIX в., период углубления социаль­ного кризиса феодального пинского Китая п губитель­ного по последствиям поражения в «опиумной» войне, является временем активизации деятельности различ­ных тайных обществ, известных под общими названиями «Сапь.хэхуй» («Триада»), «Тяньди.хуй» («Общество Неба и Земли»), «Хунмыпь» («Союi хуп») и др.
Деятельность «Сапь.хэхуй» особенно активизирова­лась после «опиумной» войны, в обстановке дальнейше­го ослабления режима щипкой власти и стреми тельного подъема массовою) недовольства в стране. Вооруженные выступления тайных общееш значительно участились и приобретали все более хлорный .характер. Основным оча­гом их действий стала провинция Гуандун и особенно Гуаней, где после 1842 г. члены тайных братств вели фактически непрерывную вооруженную борьбу с мест­ными цпнекимн войсками.
Однако многочисленные восстания тайных обществ начинались, как правило, без падле жащей opi аии.зационпой подготовки, их вожаков п участников захлестыва­ла стихия б\нта. В действиях повстанцев нередко отчет­ливо проявлялись черты разбойной вольницы, чему в не­малой степени способствовало присутствие в их рядах большого числа деклассированных элементов. Не менее серьезной слабостью этих вооруженных выступлений была их локальность н разобщенность. Даже восстания, одновременно проходившие в одной и той же провинции, боле того — в соседних ее районах, редко имели связи. Такая разобщенность была порождением обычных для феодального Китая узкоместнических тенденций, харак­терных и для тайных обществ.
ЗК
Несмотря на разобщенность, тайные общества имели много общею в своей opi анпзацни, ритуалах, политиче­ских лоз)шах, традициях и т д Об этом свидетель­ствуют сохранившиеся документы1 ii.
Восстания при всей их многочисленности в конечном счете были лишь эпизодами в жизни каждого из тайных союзов. Восстания разделяли продолжительные периоды i онспиративной деятельности, направленной на восста­новление сил и влияния организации. Одним из наибоiee важных аспектов их деятельности в этот период ста­новилась антиманьчжхрская пропаганда, формы, сред­ства и методы которой были в основном одинаковы во i. сх местных обществах па территории Китая. Основ­ной средой для развертывания этой пропаганды были цмные и забитые крестьянские массы, широкие слои юродской бедноты и бездомный бродячий люд
Свою деятельность тайные общества вели в усло­виях постоянного террора и преследовании со стороны феодальных цинских властей. Эго обусловливало особен­ности форм антпманьчжурской пропаганды «Саньхэху ем» Характеризуя эти особенности, выдающийся китай­ский революционер-демократ Сунь Ят-сен писал: Как же в такой обстановке следовало организовать работу общества? Единственно правильный путь заключ пся в том, чтобы на примерах, наиболее доступных на­родным массам, разъяснить идею национального госусарства2. Сами собрания обществ облекались в форму 1еатрализованного представления, потому что так легче бьпо воздействовать на массы. Для распространения
1 К их числ\ следует отнести в первую опереть документы, co­
ii ржащиеся в публикации Сяо И шаия [см 196]. Большая часть ч периатов, включенных в тту публикацию, бы ia создана в про циннии Фуцзянь « относится преимущественно к первой половине XIX в В Гуандуне были составлены рукописные тексты «Тянь|и\уя». найденные в 1863 г в доме китайского колониста в Паланге (< чатра) и опубликованные готландским китаеведом Шлегелем |< i 263] К периоду Таипинского восстания относятся документы i шных обществ, собранные в пу6 шкации Ло Эр-гана [см 80] Часть и\ представляет собой реликвии созданного приверженцами тай­ных обществ повстанческого государства Дачзнго в Гхапси; и борник включена также большая рукопись из Гуанчжоу. Немало м нерпа юп тайных обществ из разных районов от Цзянсу до Юньнани и ( ычуани— содержит книга Чжу Линя [см 217] и др
I оиоря об идее национальною юсударства (или идее наниона ni м i) Супь Ят сен имел в виду идею свержения маньчжурского кнподства и восстановления отечественной ханьской власти
39
идеи национализма использовали недовольство и стрем ление отомстить за оби 1ы, ибо гак легче было возбхж тать чхветва простых людей» [146, 261]
Попрание маньчжурами древних обычаев китайце? служило одним из ведущих мотивов в антиманьчжур ской пропаганде тайных обществ Приверженцы этих об ществ стремились прежде всего своим личным примерох возбуждать в соотечественниках дух противодействие вссмх маньчжурскому
Вот как описывается эго в одном из источников «...когда новые братья вступают в общество, они обяза гельно отпускают волосы, ибо ношение косы не являет­ся обычаем наших предков, когда мажут гхбы кровью и принимаю! клятву, то потражают обрядам, которые с древности практикова 1ись хапьцахти Недопустимо рас­сматриваю маньчжурские ооыч m и ооря ты как обычаи и обряды наших предков
Должностные липа общества, иахотясь в помещении общества и исподняя своп обязанности, надевают ки тайскую одежду и юловные уборы древнею образна Эго имеет такой же смысл
Изготовленное из пучков 1равы человеческое чучело или картинка с рисунком человека считается изображепнем маньчжурскою императора Вновь вступающие общество пускают в это изображение по три стрелы клянутся убить маньчжурекою императора, так как могут забыть о мести
Ча Цин — это название' тосутарства маньчжуров и к кшайцам не имеет отношения Император Цин — глав иыи враг, поэтому не c.ieixei признав iгь ею правителем нашею Китая Но этой причине среди братьев Хуттмыы при написании иеретлпфа «цин» отбрасывается входя ищи в него элемент «чжх» («гост тарь») По не толькт император все мальч/куры являются нашими врага ми, и нужно уничтожить их всех Поэтому иерогли<| «мань», обозначающий маньчжуров, пишется без элемсн та «цао» («трава»), что означает маньчжуров без голо вы» [196, цз, 2, фу т\ (прил ) 26]
Основным лозушом ангиманьчжу рекой проттатандь «Триады» быд лозу нт «Фань Нин, фу Мпнз> («Долот Цин, возвратим Мин’») Общепризнанно, что проиехож тонне этою лозунга относится к начальному этапе анти маньчжурской борьбы в Китае, который проходил nuJ зпаменехт последних представителей Минскою лмнера
40
-г3=
1<||><ког() дома, однако подрошке содержание идеи Фань Цин, фу Мин» в исторической литературе нс рас4 м.привилось Материалы тайных обществ тают возмокпость всесторонне оценить значение и роль этой и к и. ее место в антиманьчжурскои пропаганде
1<и\нг «Фань Цин. фу Мин» проходит красной нитью ч< р< i все дошедшие до нас документы тайных обществ • >п встречается в легенде о происхождении общества I ||1Ынх\н», начертан на сю тнаменпх, удостоверениях чинов, обрядовой \твари, например на гик называемой ipiioHcHiioii курильнице, iy.тесном мече нт персикового и i i ивового Терека, красной дубинке символе нака циня отступников, на отличающем правду от т ки терк i ie, монашеской патре, по предЛнию принадлежавшей нноватслям общества, па символизирующем минскую императорскую власть желтом юнтпке и тру i их пред.ме i |\ изображения которых воспроизведены в публикаптях по глинных материалов «Тяньдихуя» [19(> цз, 1, 36, ю 10а-18а, 26а, 29а. 316, 356, 366, 80 1 5.216,44 1.8 51 59, 122, 263, 34 36, 39, 41, 12, 44, 45, арр. 1аЫ II \ 11; IX, XI, XIIIXV]
Но чаще всего тозхнг «Фань Цин, фу Мин» и ею ваи| тин встречаются в ритуальных текстах, преобладаю них среди документов тайных обществ. Большинство них текстов имеет рифмованную, стпхообразную форму, i призыв свертеть Цин, восстановить Мин. как прави о служит в них концовкой или рефреном Так, наприцр, церемония жертвоприношения пяти легендарным нноватслям «Триады* сопровождалась дек тамацией i ш пением следующих четверостиший:
Пять человек начали сражаться с пинскими поисками.
Сен и in нсиобс iiiMCio семью названых орана в Ххн Пос ле того как <а хватим оо ласти, окру I а н сеч ди, Уничтожим Ципсксю шнастию и снова вернем Мин Наставник отдал приказ ирит лашать новых членов Военача 1Ы1ИКИ тверды и не топхекают послаблении Войска < радостью приходят поддержать гос с даря X ннчтожпть династию Цин и вновь возвратить Мин 180, 10, 32]
В стихах, которые произносились при возжшанги шовоний, говорилось:
Мы никогда не дадим покоя маньчжхрам
В павильоне Ххихха перед лицом Неба пок ih ши.
( вергнхть Пин восстановить не шких межей Мин
|80 171
.Много стихов подобного характер;! содержи! так на­зываемый диалог с сяпьфэпом3 — важная часть ритуала посвящения в члены тайного общества, представляющая своего рода катехизис «Триады». Вот одни из этих сти­хов, построенный по мотивам предания о возникновении организации:
Братья находятся перед Залом Верности н Сираиедливосги 4.
У его стен собираются мириады воинов.
В храме Гаоци 5 подняли восстание.
Чтобы енергпхть Цнн и восстановить велвкхто Мин. [196. цз.'б. 29а)
Призывом «Фань Цнн, фу .Мни» заканчивается во­шедшая во все важнейшие публикации документов тай­ных обществ «Песня о Муяпчэпс»6, которая исполня­лась в финале церемонии приема в общество:
Мы вновь воздвигли Муяпчэн.
Этой попью созвали героев Хун.
Щиты и копья, как лес. поднялись. '
Свергнем Пни. восстановим Мни!
[196. нз. 5. 30а; 263. 149; 80. .3]
Та же тема звучит в стихах, игравших для членов «Триады» роль своеобразного пароля:
Реют на ветру знамена Хун.
Под ними собираются отважные герои, Названые братья семьи Хун Свергнут Цнн. восстановят Мни.
[196. цз 6. 126; 26.3. 216]
Подобных примеров можно привести многие и мно­гие десятки, поскольку в разделах ритуальных текстов публикаций Сяо И-шаня, Ло Эр-гана и Шлегеля стихи, содержащие призыв «свергнуть Цин и восстановить Мин», встречаются почти па каждой странице [см. 19Ь, цз. 4, 16, 2а, За, 36, 4а, 46, 5а, 6а, 66, 86, 9а, 10а, 106 и т. д.; цз. 5, 16, 2а, 26, За, 36, 46, 56, 6а, 7а, 86, 9а, 106, На, 116, 136 и т. д.; 90, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 13, 17, 20, 23, 27, 28, 31, 33, 43, 44, 46; 263, 61. 67. 73, 80, 90, 103, 114,
3 Сяпьфэн — название должности или чина внутри «1 яньднхуя».
< Залом Верности и Справедливости (чжун и таи) называлась центральная часть помещения ложи «Оощества Неба и Земли».
5 По другому варианту — Фудэцы.
о Муяичэн («Город Ив») — здесь условное название помещения n ui места собрании тайного общества.
119,121,127,128, 129. 117, 119, 176, 193, 205. 212, .13 и др ].
Материалы тайных обществ убедительно показывают, ito занимающий в них центральное место лозунг «Фань Цин, фу Мин» формулировал основною цель их органи­заций. Не случайно при приеме в тайное общество всту­пающиена вопрос о том, зачем они пришли, обязаны >ыли отвечать. «Свергнуть Цин, восстановить Мин» [196. из, 4, За, 156; 263, 60]
Требование свержения пшастии Цин обосновывает я в документах тайных обществ по-разному
В некоторых текстах оно мотивируется как месть за ■ероломпое сожжение пинскими солдатами монастыря Шаолиньсы и его обитателей.
За сто двадцать восемь [монахов] из Шаолиньсы Покорим Юг и Север и уничтожим монарха Цин Несправедливый пинский правите п> нам ненавистен, Потому что он сжег наших братьев монахов
[196 цз i, 20а]
Подобная же мотивировка встречается и в труги.х текстах [см например, 196, цз. 1, 136, цз. I. 16, 76, 15а, 13 5, 216, 28а; 80, 25, 17, 52. 236, 208].
Построенный на легендарной основе, весьма узкий о содержанию и понятный лишь посвященным, такой доод в лучшем случае мот использоваться внутри тайного ютцества, по едва ли точился тля утверждения антишнской идеи в широкой ироиатаиде
В качестве друтото мотива в ряде току ментов тайных )бществ требование ниспровержения цннской власти )босповывается ее несира бодливостью и жестокостью. 1акой критический оттенок имеют нередко встречающиея скупые характеристики, которые осу/ктают пинских трави гелей как «несправеттивых», «грабителей», «хищ1ых тигров», «безумных», «тупых» и т. п [см. 196, цз. 1, То цз. I, За, 36, 136. 25а, 276, 296; цз 5, 20а, 22а, ’2б. 216, 266, 27а, 32а; 80, 13, 33, 49; 263, 73, 76, 227].
Отдельные стихи излагают этот довод в более развер\том виде:
Мы хничгожим создал и теиератов Цтинкон династии. Потому что ее правители причиняют вред народу I срои Аун приходят, чтобы отомстить за все оби ты Они свертнхт несправе.дпшхю Цин и восстановят Мин [196, из 6, 15. 2(>3 17<>|
Содержащаяся в этих строках критика затрат ива та тжный социальный аспект борьоы против Цин, смутно
43
отражая ее объективную аптпфеодальвую направлен­ность. Однако даже при учете особенностей историче­ских условий Китая первой половины XIX в. такая кри­тика была слишком расплывчатой п примитивной по форме, что не могло не приглушать ее обличительного звучания и значительно ослабляло ее действенность и в качестве обоснования аитиципской идеи, п в качестве призыва к открытой борьбе.
Чаще всего, выдвигая требование свергнуть Цип, до­кументы тайных обществ подчеркивали его аитимапьчжурское содержание, раскрывали его как призыв к уничтожению иноплеменной ио происхождению, чуждой ханьцам маньчжурской власти. Во многих случаях пер­вая часть лозунга «Фань Ции, фу Мин» заменялась вы­ражением «ме мапь» («уничтожим маньчжуров»), «той ху» («изгоним северных варваров») и т. и. [см. 196, цз. 1, 86, 9а, 116, 12а, 146, 156, 166, 18а, 22а, 226, 23а. 316; из. 4, 26, За, 106, 136, 14а, 216, 256, 296, 31а; из. 5, 16, 26, За, 36, 106. 14а, 166, 18а, 20а, 116, 24а. 28а, 306. 35а; цз. 6, 76, 8а, 10а, 15а; 80, 7, 8, 17, 46, 48. 60; 263, 39, 42, 67, 70, 80. 82, 99. 113, 171, 175, 176, 214,218 п др ].
В одних текстах антнманьчжурскпй мотив раскры­вается в спокойно-рассудительном тоне:
Мы возвратилис! к источнику, изучили |собы i им I прежних времен Варвары Инн узурпировали наше отечество. Ныне мы хотим отпять у маньчжуров империю. И когда наступит полнолуние, поднимем знамена справедливости.
[!!)(>, цз. 1. 156, in. (i, Па; 2(53. (Ю|
Для некоторых стихов, посвященных антнмапьчжурской теме, характерна заметная эмоциональная ок­раска:
Отовсюду подходят войска, чтобы служить у пяти генералов 1. Собираются вместе славные герои Поднебесной. Они пылают ненавистью к Цпнской династии И обязательно превратят в пепел кости мань­чжурских варваров.
[196. из. 5. 3I6J
Особенно выразительными являются в этом отноше­нии отдельные документы, используемые тайными обще­ствами для пропаганды привлечения в свои ряды новых
7 Имеются и виду, очевидно, пять так называемых геиералонгпгров из легенды о происхождении «Тяпьднху я >>.
14
членов. I ак, например, иаидеппып в 1«^» 1 • *’ • |Ь текст .манифеста «Триады» под названием «Чжао п пай» («Извещение о призыве в войско») гласил:
Э бескрайний Китай, безбрежная небесная ДШ1Ш'Н1Я. Тысячи владении посылали тебе дань. Десятки тысяч правителей прибывали к твоему дворх • Маньчжурские варвары [ныне] покорила тебя.
Разве можно успокоить чувство обиды за это?!
Вступайте в наши отряды Хуи!
Поднимем пики. начнем восстание! Уничтожим династию Пин!
[i 09, 94 9.">|
Анализ документов тайных обществ с полной очевид­ностью свидетельствует, что автп.мапьчжурскнй мэтиз выдвигался ими в качестве главного обоснования идеи свержения Цпн. Таким образом, антинннская направ­ленность тайных обществ но существу означала направ­ленность аитиманьчжурекую и имела прежде всего па­триотическое содержание.
В отличие от легендарного мотива .мести за сожжение Шаолппьсы н расплывчатых намеков па несправедли­вость пинской власти * * э, аптимапьчжурская трактовка пррзыва «Фань Цпн» обладала гораздо большей убеди­тельностью и доступностью для понимания широких масс. Исходным пунктом этой трактовки являлось рез­кое противопоставление маньчжуров ханьцам, вытекаю­щее из реальной действительности пинского режима. В условиях длительного господства маньчжуро-пинской династии, когда ее правители всячески вытравляли из памяти китайского парода свое обличье ч\жеземцев-завоевателей, такое противопоставление имело большой! смысл. Оно подчеркивало «варварское», т. е. пекитайекос, происхождение маньчжуров, узурпаторский харак­тер их власти в Китае и тем самым будило в ханьцах дух сопротивления иноплеменному игу.
Большое значение этой пропаганды «Триады» в рас­сматриваемый период отмечал Сунь Ят-сеи Характери­зуя обстановку, сложившуюся в Китае к середине прав­ления династии Цпн, он писал в своих лекциях о трех на­родных принципах: «С периода Цяпьлуп1" людям запре-
в Небесная династия (тяпь ч;Г>) одно и, поэтических на ива пип Китая.
9 Л также мотивировок чисто религиозного характера.
10 Девиз годов правления четвертого императора Пинской дина стпп (1736 -1795).
45
гплп даже упоминать слова ..маньчжуры" п ..ханьцы", исторические сочинения подверглись переделке и из них вычеркнули все, что касалось истории смены династий Сун и Юань, Мин н Цпн. Все книги, в которых содержа­лись сведения о маньчжурах, хунну, татарах, были объ­явлены запрещенными и повсеместно уничтожались, хра­нить и читать их не разрешалось. После многократных кампаний так называемой ,,литературной инквизиции1* идеи китайского национализма, которые сохранялись в литературных произведениях, были полностью уничто­жены. С середины Цип единственной организацией, вы­двигавшей идеи национализма, было тайное общество Хунмынь» [194, т. 2, 618].
Призыв к свержению династии Цпн, пронизывающий документы тайных обществ, не мог не получить отклика в среде китайского народа, который вопреки всем стара­ниям правящей маньчжурской клики добиться его пол­ной покорности не утрачивал чувства ненависти к мань­чжурам как иноплеменным угнетателям, снова п снова поднимался па борьбу против них. Отражавшая эти устремления патриотическая по характеру аптпмапьчжурская позиция тайных обществ была одной из иаж'иейших причин их популярности в народных низах.
Однако поддержка антпманьчжурских лозунгов в пароде определялась не только тем, что пинский режим олицетворял собой иноплеменный гнет. Маньчжуры вме­сте с китайскими помещиками жестоко эксплуатировали народные массы. Поэтому крестьянство, городская бед­нота и разорившийся люд, из которых пополнялись ряды тайных обществ, стихийно вкладывали в идею борьбы против маньчжурского господства и классовое содержа­ние. Пропаганда тайных обществ, как отмечалось выше, слабо увязывала призыв «Фань Цип» с насущными для народа антифеодальными требованиями, что являлось ее существенной слабостью", хотя в целом, как показы­вает более широкий анализ, социальные мотивы играли в ней достаточно важную роль.
Что касается второй, позитивной части лозунга «Фань Цин, фу Мин», т. е. идеи восстановления Мин, то документы «Тяпьдихуя» раскрывают ее прежде всего в 11
11 Это особенно относится к ранним документам <■. Гяпьдихуя» С середины XIX в. в них появляются непосредственно связанные с идеей свержения Цин более конкретные антифеодальные положе­нии [см. 19. !)•!].
46
прямом, буквальном значении как трсооваппе рестав­рации императорского лома Чжу предшествующей Мин­ской династии. Такая трактовка содержится и в преда­ниях о происхождении тайного общества «Тяиьдихуи» (появления средн его основателей некоего потомка импе­раторов Мин н избрание его «главой союза» с целью вос­становить па тропе), п во многих стихах церемонии по­священия, н в других текстах. Вот несколько примеров:
Милосердная с Запада 12 13 испытывает крайнюю радость: Мии полппмается. Цнн рассеивается, варвары иуду г уничтожены.
Когда перебьем всех маньчжу реках татар.
Сыны Хун снова восстановят старый трон Чжу.
[263. 99].
Чистое н белое облако поднимается как Доброе предзнаменование:
Прежний дом Чжу должен быть восстановлен па троне.
Пусть всюду будет известно, что сыны Хун уничтожат
Цннскую династию,
Опп переправятся через Хханхз и восстановят империю Мин [196. из. 1, 206].
Некоторые документы тайных обществ вкладывают в идею «фу .Чин» более широкое содержание, трактуя ее как призыв к восстановлению ханьской, отечественной власти в противовес маньчжурской, иноплеменной и узурпаторской:
Пять драконов спустились па землю |3.
Чтобы сопровождать принца Мнн.
Гуманные и справедливые в Поднебесной
Единодушно помогают ханьскому государству.
[217, 2001
Иногда эта мысль выражается в краткой, лозунговой форме. Например, на хранящемся в Центральном рево­люционном музее КНР знамени «Тяньдихуя» периода тайпинского движения начертан призыв «Ме мань, синь хань» («Уничтожим маньчжуров, возродим ханьцев») [218, 16], который, вне всякого сомнения, является пере­фразировкой лозунга «Фань Цнн, фу .Чип», подчерки вающей анти.маньчжурскую направленность его перкой части и проханьскую второй
Наконец, довольно часто с носсганов.'кч1ием Мни до кументы тайных обществ спя h>ib;h<>i приход cnpiiiiioi.Tii вости, счастья п добра. В paniux глучину и ин iioiihihii
12 Имеется и пилу, оченнтнп. бойцы мн ui., р uni I \mn. ши
13 Подразумеваются, видимо, nuo. u i■ и шрпы> и
«Саньхэхуя»
47
вкладыглю!ся различный смысл. Одни тексты толкуют эту будущую справедливость крайне узко и, можно даже сказать, корыстно как обещание наград (титулов, должностей н пр.) верным сторонникам Мин (т. с. в пер­вую очередь членам тайного общества) после восстанов­ления ее власти:
Если солнце и лупа выйдут имеете, восток будет светлым11. Если поднимется миллионы вонноо это герои Хун.
Когда свергнем Цип и восстановим истинного государя Мин. Преданные и справедливые станет знатными сановниками
[J96. цз. 4. 16а]
В руках мы сжимаем кинжалы.
Чтобы у бить монарха Пни п истребить маньчжуров.
Когда поможем miiiickomv государю войти в золотой дворец. Братья Xvh поле чат г.: тераторскне пожалования.
[253. 174]
В других документах ожидаемая после восстановле­ния Мин справедливость трактуется в духе конфуциан­ского ригоризма:
Драгоценная девятияруеиая пагода находится около центра г. Основатели стоят друг подле друга многие века.
Вернуть Мни основной замысел ccmi.ii Хун.
Великая Мин повсюду \твердит три связи и пять добродетелей |6.
[196. цз. I, 116. 22а. из. 5, 9а; 263. Ю2]
Третья группа текстов тайных обществ связывает с восстановлением Мин надежды па общее благо п про­цветание страны: 11
11 Эта фраза имеет, по-вндн.мому. иносказательный смысл. Пер­вая се часть неоднократно встречается в текстах общества «Саньхэххй» в качестве усланного обозначения династии Мии (соедине­ние знаков «солпаа» н «лупы» образует иероглиф «мин»). Вторая часть, очевидно, представляет собой намек на знамение (красный, свет н восточной части неба), которое, согласно некоторым варнан там легенды о происхождении тайного общества, как небесное бла гословение сопровождало церемонию принятия клятвы при со.зд.тш.’И «Тяньдихуя» [см., например. I9G. цз. 2. 66]. Таким обратом, смысл выражения и целом может быть истолкован примерно гак: «Династии Мин покровительствует Небо».
Девятпярусиая пагода — один из атрибутов алтаря в поме­щении «Гяньдп.ххя». Ее макет ставился с левой стороны алтаря [см. 80. I7; 2I6. 12I; 26;>, 313; 274, ili 6 th. .313].
10 «Три связи» и «пять добродетелей» — конфуцианские мораль­ные регламентации. «Три связи» (сяш. гаи) регулируют взаимоот­ношения между монархом и подданным, отцом н сыном п мужем и женой; «пять добродетелей» (у чан) это пять предписываемых конфуцианством основных нравственных качеств «благородного» человека (г\манность. справедливость, пристойность, мудрость и искренность).
48
Давайте помчимся па лошади в одиночку к пределам Неба 17 Вынесем все лишения, чтобы защитить будущего государя. Когда появится истинный император, к нам придет великое счастье.
Давайте поможем государю Мни взойти на императорский троп. [263, 108, 185]
В прошлом из пушек мы убивали пинских солдат. Но никто не мог истребить героев Ху п.
Мы остаемся верпы истинному государю Мни, И когда уничтожим династию Цин, снова наступит ие.чпкпн расцвет.
Понятно счастливого будущего, которое якобы ожи­дает страну после восстановления Мин, документы тай­ных обществ нередко выражают традиционным для идейного арсенала многих предшествовавших народных движений в Китае термином «тайпнн», т. е. «великий мир», «великое равенство», пли, как чаще принято у пас переводить, «великое благоденствие»18:
Рис Xvil 19 — самый ценный, им наполнен .Чуянчэп.
Он кормит войска названых братьев нзнн.тьоиа цветов.
17 Это выражение, построенное па основе одной из леге.1'1 пе­риода Таи, имеет образное, метафорическое значение: ведомый пер костью н любовью способен достичь невозможного [см. 263, 92. 93, 1(18].
,в Происхождение термина «тайпнн» как символа справедливого «тройства общества восходит к глубокой древности. Впервые эго понятое было использовано, по-видимому, последователями конфу­цианского учения. Однако распростри пен не идеи «тайпнн» связано с социальными утопиями раннего религиозного даосизма периода Восточной Хань (25 220 гг. и. э). Гак. пашшо-утонические пред­ставления об идеальном обществе «Великого благоденствия», где нет богатых п бедных п где господствуют равенство и справедлиость. излагались » приписываемом даосскому проповеднику Юй Цзн религиозном каноне «Тайишшзнп» (он же «ТаГшпп ципл и и ну» — «Книга о полном nocTnwciiini Великого блаюденствпя»). Идеи этого утраченного впоследствии сочинения легли в основу од­ного из первых и истории Китая еретических учений даосского юлка — учения «Тайппндао» («Путь к Великому блаюдеиствпю») Чжан Цзяо, которое сыграло мобилизующую рои, в подъеме крупleiinicro в копне периода Хань народного восстания «Желтых поеязок» [см. СО. 17-26; 20, 6165; 13. 313—34:>; 52, 76 86; 7, 130. 139]. В последующие пека идея «гашиш» продолжала сохранять юпуляриость в народных массах Китая п неоднократно использошлась как символ счастливого будущего в ходе борьбы против феодального гнета [см. 12, [9. 56, 84. 110 и др.; 170. 8].
19 Под «рисом Хуи» подразумевается, но-видимому. нродовольгвие, которое захватывалось в процессе аитпципскнх выступлений Тяпьднхуя» и шло на снабжение приверженцев тайных обществ [ поиск названых братьев павильона цветов»), (.'оставлявший боль пую часть членов тайных обществ разорившийся, голодный люд
| Зак. Г.23
49
Эта драгоценность должна возвратиться в ведение государя Мни, И по всей стране обязательно утвердится великое благоденствие.
[196. цз. 4. 22б[
Хороший табак всегда испускает белый дым.
Его белые клубы напоминают драконов.
Истинный дракон 20 это государь династии Мни
Под его властью в империи воцарится великий мир.
[30, 54]
Эти весы точны, как небесные звезды милосердны. В Мчяпчэие они взвесили точно и ясно.
Что после Цин возвратится династия Мин.
И тогда в сгнапе пас г\и пт великое благоденствие21.
[263. 44]
Из приведенных примеров видно, нисколько разно­родны были толкования тайными обществами идеи «фу Мин». Обещания наград н почестей приверженцам переплетались здесь с патриотическим призывом восста­новления в стране отечественной власти, ратование за окостеневшие конфуцианские догмы соседствовало с имеющими несомненный антифеодальный подтекст ут­верждениями о приходе всеобщего блага и справедли­вости. Однако все эти разнородные по содержанию идеа­лы, отражавшие различные устремления в расплывчатом социальном составе тайных союзов, вкладывались в при­зыв «фу Мин». Единственным и непременным условием их осуществления объявлялась реставрация предше­ствующей династии.
Вторая часть лозунга («фу Мин»), направленного против существующего режима, была тем не менее об­ращена назад, в прошлое. Такая ретроспективность пози­тивной идеи тайных обществ отнюдь не была случайной, исторически беспрецедентной. Напротив, обращение к прошлому для выражения вызова, брошенного настоя­щему, было характерной чертой многих народных дви­жений допролетарской эпохи в различных странах мира В феодальном Китае влияние традиции на борьбу на­родных масс против угнетателей было особенно велико.
рассматривал рис как драгоценность. Это. по нашему мнению, п на шло отраженно в данном стихе. Другое толкование термина «рис Хун» дает Шлегель. Он утверждает, что это рис, помещенный па алтаре тайного общества [см. 263, 105].
20 Имеется к виду истинный император.
21 Это четверостишие было начертано на весах, являющихся од­ним из атрибутов алтаря в помещении тайного общества и симво­лизировавших справедливость.
50
Китайское крестьянство, поднимаясь па восстания, зача­стую руководствовалось чуждыми ему по существу тра­дициями господствующих классов. Начиная с восстания Чэнь Шэна и У Гуана в 111 в. до и. э. немало крупных народных движений в Китае провозглашало восстапов ление предшествовавших династий и государств в каче­стве цели борьбы против существующих режимов. Осо­бенно ярко это проявлялось в массовых выступлениях против господствовавших в стране иноплеменных прави­телей. Так, в начавшемся в 1351 г. аптпюаньско.м вос­стании, которое возглавляла еретическая секта «Бай­ляньцзяо», ее вожак Хань Шапь-туи был объявлен и >■ томком в восьмом колене императора Хунизупа (1101 1125 гг.) предшествующей китайской династии Cjh [см. 68, цз. 210, 5719].
Такой же печатью традиции был отмечен и призыв «фу Мин» у тайных союзов и организаций низов перио­да Цип. Выступая против маньчжурской власти, тайные общества объявляли своей целью реставрацию прошлой и притом свергнутой ранее самим пародом феодальной династии22.
То, что идея восстановления Мин оказалась в центре всей патриотической деятельности тайных обществ, бы­ло обусловлено рядом конкретных обстоятельств. Вопервых, она зародилась еще на начальном этапе аптиманьчжурскон борьбы в Китае, проходившем под зна­менем последних представителей Минского император­ского дома. Иными словами, исторически идея «фу Мин» была непосредственно связана с сопротивлением китай­цев маньчжурским захватчикам, па базе которого, как можно утверждать, возникли и сами тайные общества этой группы.
Во-вторых, .Минская династия являлась последней пе­
22 Факт свержения императорской власти Мин в ходе крестьян­ской войны 1628 -1545 гг. не мог повлиять пл формирование промннскнх позиций тайных обществ, во-первых, потому, нто крестьян­ская война конца Мни непосредственно не затронула юго-восточ­ные приморские районы Китая, где позднее развернулась основная деятельность тайных обществ; в зти.х районах режим минской вла­сти был уничтожен нс восставшим народом, а маньчжурскими за хватчнкамн и н.Х пособниками. Во-вторых, хронологически события крестьянской войны конца Мни были отделены от предположи тель­ного времени возникновения «Тяпьди.ххя» полосой маньчжурского завоевания, которое выдвинуло на первый план задачи патриоти­ческой борьбы против чужеземного ига
4*
51
ред маньчжурским завоеванием страны китайской ди­настией. Поэтом} с точки зрения традиции, которой тай­ные общества как организации феодальной эпохи под­крепляли своп требования, династия Мин более всего подходила для противопоставления маньчжурскому ре­жиму.
Нс следует к тому же уп}скать из виду, что у исто­ков некоторых тайных обществ, вероятнее всего, стояли реальные сторонники Мии, которые оказывали влияние на их идейный арсенал.
Наконец, в-третьих, нельзя отрицать, что в опреде­ленном смысле династия Мпп была популярной среди китайского народа: опа пришла к власти в результате свержения в Китае ига монгольских правителей широ­ким народным движением, ее создателем и первым им­ператором был выходец из простых крестьян. Хотя эти события были весьма отдалены от времени деятель­ности тайных союзов, касались лишь возникновения Минской династии н не имели отношения к ее последую­щей истории, однако с началом ашпмапьчж}рекой борь­бы они вновь приобрела актуальное звучание и также могли способствовать восприятию призыва к восстанов­лению Мин.
Перечисленные обстоятельства служили своего рода историческим мостом между реально существовавшей .Минской династией и идеей «фу Мин» в пропаганде тай­ных обществ. Но наличие такого «моста» в какой-то ме­ре объясняет лишь патриотическое, аптпмаиьчжурское содержание указанной идеи. Между тем, по толкованию тайных обществ, реставрация императорской власти Мин означала не только избавление от маньчжурского ига. по и утверждение всеобщей справедливости п счастья. Эта трактовка идеи «фу Мии» по имела ничего общего с реальным историческим минским режимом. В пей наш­ли яркое отражение присущие народным массам фео­дальной эпохи и воспринятые тайными союзами паивиомоиархическце иллюзии.
Дух слепой веры в «доброго государя», которого ь противоположность монарху Цин символизировал буду­щий минский император, буквально пропитывает доку­менты тайных обществ. В стихах, повествующих о вос­становлении .Мин, будущий минский император назы­вается не иначе как «истинный», «справедливый», а иногда даже подчеркивается: «Династия 2М1111 паша
52
мать» [см. 263, 190J. В связи с этим примечательно, что, заявляя о приходе после восстановления Мни «великого счастья» и «расцвета», тайные общества отнюдь не за­ботились о сколько-нибудь веском обосновании этого важного положения. Будущее счастье и процветание под минской властью преподносилось в их стихах и песнях как нечто естественное, само собой разумеющееся:
Когда наступает утро,
Обязательно поднимается светлое солнце. Когда придет наш государь Мин. Поднебесная вновь познает радость.
[19'6. из. 5, 18а]
Подобная трактовка, рассчитанная исключительно на веру, была навеяна стихийными антифеодальными чаяниями народных низов, составлявших основную сре­ду тайных обществ. Однако в силу объективных усло­вий тогдашнего Китая эти надежды выражались в тра­диционной монархической форме23. Кроме того, согласно такой трактовке, справедливость и счастье должна была принести народу га самая власть, в несправедливости которой он уже убедился на своем опыте. Эта явная про­тиворечивость с самого начала серьезно ослабляла при­тягательность идеи восстановления Мни в качестве пози­тивной программы аптпцппской борьбы.
В целом, в лозунге «Фань Цпп, ф\ Мин» найми яркое отражение многие специфические черты аптиманьчжурской пропаганды, которая в первой половине XJX в. со­ставляла постоянную п исключительно важную сторону деятельности тайных обществ.
23 Выдвижение тайными обществами «претендентов» па вообра­жаемый минский трон пэ числа своих вожаков в данном случае ничего не меняло, ибо пароду они представлялись как действитель­ные потомки императорского дома Мин.
в. и. и л ю ш е ч к и и
ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА И ЕРЕТИЧЕСКИЕ СЕКТЫ В КИТАЕ В СЕРЕДИНЕ XIX в.
Середина XIX в. была периодом особенно активной деятельности традиционных тайных обществ п ерети­ческих сект в Китае. В 1847—1863 гг. они подняли де­сятки антиправительственных восстаний в различных провинциях страны. Это было связано с мощным подъ­емом освободительной борьбы народных масс против феодального гнета н власти маньчжуров в указанные годы, наиболее ярко проявившимся в крестьянской вои­не тайпипов. Восстания иод руководством тайных об­ществ п сект являлись составной частью освободитель­ной борьбы тех лет и занимали в пей важное место.
Ареной наиболее активной деятельности тайных об­ществ были провинции Гуапсп, Гуандун, Хунань п Аньхуй; еретические секты и рассматриваемый период действовали главным образом в провинциях Гуйчжоу, Хэнань и Шаньдун.
Тайные общества представляли собой законспириро­ванные организации, каждая из которых обычно насчи­тывала от нескольких сот до нескольких тысяч человек. Имелись общества, объединявшие и значительно боль­шее число людей. Например, в обществах «Хупшэнтап» («Общество величия и победы», руководитель Цяо Лаомао), «Гуанъптан» («Общество величия п справедли­вости», руководитель Сюй Ин) и «Фуптан» («Общест­во счастья п справедливости», руководитель Чэнь Снпвань), созданных в 50-х годах соответственно в районах Жунсянь Лючэн Гупчэп, Пннлэп Шанзыцзс и ЦяпьцзяньШанлипь на территории провинции Гу­апсп, насчитывалось в каждом более 10 тыс. человек |см. 191. 39—47]. В общество «Цзипьцяньхуй» («Союз зо­лотых монет»), действовавшее в уезде Пппъян провпп-
51
iliiii Чжэцзян в начале 60-х годов, также входило 10 тыс. членов [94. 44], а общество «Лянвитав» («Обще­ство единения и справедливости», руководитель Ян Си­ань), действовавшее в районе Ппнлэй Шацзыцзе в 50-х годах, объединяло в своих рядах даже более 40 тыс. человек [191, 45]. В начале ОО-.х годов, но-вндиmomv, несколько десятков тысяч членов объединял союз «Чаицяньхун» («Союз длинных ник») в районе Пусянь— Фаньсянь —Юньчэн (западная часть Шаньдуна). Од­
нако таких крупных организаций насчитывалось очень немного. Большинство организаций вмело незначитель­ное число членов. Так, общество, созданное Ли Юиьхэ и Лань Чао-дином в 1859 г. в районе Пюппчжай (провинция Юньнань), на первых порах насчитывало в своих рядах всего лишь 40—50 человек [209].
Вследствие глубоко укоренившихся традиций местни­чества, обусловленных всем укладом жизни китайского феодального общества, тайные союзы являлись, по су­ществу, локальными организациями. Влияние каждого пз них распространялось лишь в одном либо в несколь­ких соседних уездах или районах, а иногда в одном уезде, районе или крупном городе существовало одно­временно по нескольку различных обществ, которые нс были связаны между собой и действовали разрозненно. В частности, в Шанхае в начале 50-х годов действова­ли разрозненные небольшие тайные организации: «Цинцзпньхуй» («Союз синих повязок»), «Бяньцяньхуй» («Союз связок монет»), «Байлупдан» («Партия ста дра­конов»), «Няодан» («Птичья партия»), «Сяодаохуй» («Союз малых мечей») и др. [167, 236]. А в провинции Гуаней в начале 50-х годов в районе Гуйсянь — Сюаньхуа — Усюань известно о четырех тайных союзах: «Дэюаньтап» («Общество достижения первоначального»), «Ляншэнтан» («Общество единения и победы»), «Дашэптан» («Общество великой победы») и «Ишэптан» («Общество справедливости и победы»); в районе Янличжоу известно о трех союзах: «Гуанъитан», «Дашэнтан» п «Циньшэнтан» («Общество благостной победы»); в районе Гуаншуньчжоу — о четырех союзах: «Юишэнтан» («Общество мужества и победы»), «Ляньшэптан», «Ляньитан» и «Юшэнтан» («Общество дружбы и победы»); в районе Наньип — Чжунчжоу—о пяти сою­зах: «Ляньшэнтан», «Спньшэнтан» («Общество доверия п победы»), «Чжаншэптап» («Общество длительной
55
победы»), «Цзпптан» («Общество счастья п справедли­вости») п «Чжупъптап» («Общество преданности п спра­ведливости»), в районе Усюань Шанлинь—также о пя­ти союзах: «Цзюйшэптаи» («Общество решающей побе­ды»), «Туншэптан» («Общество единства и победы»), «Дпншэнтан» («Общество утверждения победы»), «Башэптаи» («Общество достижения победы») и «Цшпэнтан» («Общество борьбы за победу») [191, 39—43]. По два-три союза действовали во многих районах провинций Гуапсп п Гуандун.
Нередко мелкие тайные организации объединялись. Например, общество «Лян ыгган» было создано в 1854 г. на основе слияния мелких обществ «Чжупьптап», «Гуаншоутап» («Общество величия н долголетня»), «I уньптан» («Общество общей справедливости») и др. В 1 уансп отмечено около 40 таких обьедннеипй [191, 38-47]. В 1855 г. в районе Нпнлэй произошло слияние девяти союзов в единую организацию [191, 46]. Несмотря на разрозненность и отсутствие связей, тайные общества, как правило, имели сходную организацию, сходные уста­вы и ритуалы, довольно сложные и густо окрашенные религиозной мистикой, н пользовались схожими жарго­нами. Вступавшие в организацию давали клятву соблю­дать се устав п ритуалы, не враждовать с другими ее членами, не доносить о пей властям п беспрекословно подчиняться приказам се руководителей. Однако дисцип­лина в тайных обществах нередко оставляла желать лучшего.
Неустойчивость и кратковременность существования характерны для большинства тайных обществ. Одни из них после непродолжительной деятельности сливались с соседними организациями, другие, подняв восстание, утрачивали черты конспиративной организации и пре­вращались в открытые вооруженные отряды, к которым мог свободно примкнуть каждый желающий, третьи рас­крывались властями и подвергались разгрому. Однако, несмотря на жесточайшие преследования со стороны властей, тайные общества в некоторых провинциях в рассматриваемый период росли как грибы после благо­датных дождей. В частности, в провинции Гуаней, по далеко не полным данным, возникло: в 1850 г. — 19 тай­ных союзов, в 1851 г. — 15, в 1852 г. — 9, в 1853 г. — 17, в 1854 г. —44, в 1855 г. — 10 [191, 38—47]. Всего в ион провинции в 1848 — 1866 гг. действовало более 120
56
различных тайных обществ 1191, 38—47]. Примерно та­кая же картина наблюдалась в соседней провинции Гу­андун.
В рассматриваемый период в северной части Аньхуя разрозненные тайные общества имели одинаковое наи­менование «нянь» (что означит «союз», «сообщество»), а в северной части Цзянсу н южной части Шаньдуна — «фудан» («союзы, носящие повязки на голове»), В Сы­чуани среди различных тайных обществ, обычно извест­ных в литературе под общим названием «Гэлаохуй» («Союз старших братьев») и насчитывавших в своих ря­дах 40—50 тыс. членов [см. 153], различались союзы «Хэйбан» («Черные братства») и «Хупбан» («Красные братства»). Первые из них именовались также «Цпншуйпаогэ» («Братства чистой воды»), вторые — «Хупьшуйпаогэ» («Братства мутной воды»); кроме того, су­ществовали также общества «Япьбан» («Братства опи­умных контрабандистов»), члены которых промышляли контрабандной транспортировкой и торговлей отечест­венным опиумом. А в провинциях, расположенных к югу от р. Янцзы, упоминавшиеся выше многочисленные и разнообразные тайные организации, имевшие различ­ные, а нередко и одинаковые названия ', чаше всего из­вестны в литературе под общими наименованиями «Тяпьдпхуй» («Союз неба в земли»), «Саньхэхуй» («Триада»), «Саньдяиьхуй» («Союз трех точек») либо «Хунмынхуй» («Союз братства Хун»), что нередко слу­жит основанием для ошибочных заключений о том, буд­то они составляли единую организацию без руковод ства, являлись ее «ответвлениями». Авторы [см. 19; 196], придерживающиеся такой точки зрения, почему-то упу­скают из виду то обстоятельство, что руководство со­ставляет как раз важнейший признак любой массовой политической организации п что без него нет и органи­зации. Забывают они и о том, что создание единой кон­спиративной организации не только в масштабе всей
1 Так, в Гуапсп В разных союзов носили одинаковое название «Дашэнтап», Й— название «Гуапьптап», 3 — название «Юньнтанз («Общество вечной справедливости»), 3 — «Хуишэптан». В Гуанду­не совершенно не связанные между собор общества носили одппа новые наименования «Хуншзнтан». «Хушпупьтап» («Общество ве­ликого послушания»). «Xyiri.iiraii («Общество iie.TiiKoii справедли­вости») н т. д. В Фуцзянп п Цзянсу имелось нескон.ко разных союзов, носивших одинаковое наименование «.(.яодаохуп».
57
страны, но даже в масштабе какой-лн()о одной провнншпг было невозможно в тогдашнем Китае по причинам, указанным выше.
Наиболее влиятельной еретической сектой в провин­циях к северу от Янцзы была «Байляньцзяо» («Секта Белого лотоса»). Ее немногочисленные законспирирован­ные общины, в ряде мест уцелевшие после разгрома большинства ее организаций властями в начале XIX в., действовали разобщенно. Пожалуй, наиболее влиятель­ной из них была община в уезде Коусянь в Шаньдуне. В уезде Цзоусянь той же провинции действовала секта «Вэньсяньцзяо» («Секта начетчиков») во главе с Сун Цзи-пэном, объединявшая в своих рядах, по-виднмому, несколько десятков тысяч человек. В провинции Гуй­чжоу в 50—60-х годах XIX столетия большой активностью отличалась буддийская еретическая секта «Дэнхуацзяо» («Секта свечного нагара», или «постников»), насчиты­вавшая несколько десятков тысяч человек [69, цз. 12, 2], сходная с «Байляньцзяо» по верованиям и ритуалам. Ее законспирированные общины также действовали ра­зобщенно. В 50-х годах «постниками» был поднят ряд вооруженных восстаний.
В отличие от тайных обществ, имевших чисто локаль­ный характер и объединявших людей независимо от их религиозной принадлежности, еретические секты, как правило, распространяли свою деятельность на гораздо более обширные районы, иногда даже на несколько провинций и создавались на основе того или иного от­клонения от официальных догматов и организационных форм традиционных для Китая религий. Ересь обычно была оболочкой, под которой скрывались те или иные политические и социальные устремления (например, идеи равенства у «Байляньцзяо»),
Интересно отметить, что в районах деятельности тайных обществ, как правило, не имели распростране­ния еретические секты, а в районах деятельности ерети­ческих сект обычно ие создавались тайные союзы. Объ­яснение этому обстоятельству, по-видимому, следует ис­кать в том, что те и другие организации, будучи оппо­зиционны властям, как бы заменяли Друг друга.
Тайные общества организовывались как в сельских районах (включая и мелкие города), так н в некоторых крупных городах. По своему социальному составу они н<> ipa (делились па три основные категории: 1) смешап-
58
ные, 2) крестьянские и 3) состоявшие главным образм из деклассированных элементов.
Наибольшее распространение получили смешанные тайные общества. Большинство их членов в деревнях и мелких городах составляли беднота, безземельные и малоземельные крестьяне, работный люд, лица, жившие случайными заработками либо лишенные средств суще­ствования (нищие, бродяги). Например, в Гуандуне, ио словам пинского чиновника Цзэн Ван-яня, автора не­скольких реляций о местных тайных обществах, в эти организации вовлекался «невежественный бедный люд, стремящийся к мелким выгодам» [97, 524]. Такое же по­ложение было и в других провинциях. Руководителями многих тайных обществ были выходцы из среды неиму­щих и малоимущих, например батрак Лю Ба и лодоч­ники Ляп Я-чжан и Ляп Най-ю в Гуансн, странствую­щий актер Ли Вэнь моу в Гуандуне, бедные крестьяне .'1п Юань-хэ п Лань Чао-дпп в Юньнани и многие дру­гие.
В Аиь.хме в состав тайных обществ в селах и мелких городах входили также люди, прирабатывавшие либо промышлявшие контрабандной транспортировкой и тор­говлей солью, а в Юньнани и Сычуани опиумом оте­чественного производства.
Наряде с беднотой и деклассированными элементами п состав большинства тайных союзов в деревнях и мел­ких городах входили состоятельные крестьяне, мелкие торговцы, низшие чиновники, а также помещики, опиоищиопио настроенные к господству маньчжурской ари­стократии в Китае, п некоторые представители феодаль­ной интеллигенции, главным образом из числа тех, кто нс смог выдержать экзамены на ученую степень либо не с\ мел полечить чиновничью должность. Нередко опя ciановились организаторами и руководителями тайных обществ и поднятых этими организациями вооруженных восстаний. Например, видные руководители союзов и воорежеипых отрядов «ш иь» в Аиьхуе Чжан Ло-сип, Чжан Цзуи той и Ли Чжао-шоу были выходцами из мелких по­мещиков, Сунь Гэн-сннь выходцем из мелких чинов­ников, а отряды «нянь» в районе Ляныо.чия возглавляли чтены семьи крупного помещика Се [167, 255]. В I уапдуне во время восстания 1854—1855 гг. тайный союз в еезде Синьхуй возглавлял богач Чжаи Лунь, актвнн'.>? участие в этих восстаниях принимали некоторые обла-
59
дателп пинских ученых степенен, например цзюйчжэнь Ли Шп-цзпнь командовал крупными силами повстанцев [101, 95]2. В Гуаней среди руководителей тайных об­ществ и их вооруженных отрядов были богач Дэн Спи­тое, бывший пинский чиновник Лин Я-дун, бывшие ко­мандиры отрядов местной самообороны Хуан Цзинь-ляп. Хэ Вань, Чжап Гао-ю и др. [191, 55—57, 59—60, 68]. В Хунани известный главарь одного из тайных обществ Цяо Ляп (Хун Да-цюань) был выходцем из феодальной интеллигенции. В Чжэцзяне восстанием «красноповязочников» в уезде Дупцин в 1855 г. руководил торговец Цюй Чжэнь-хань [95, 136]. Во главе общества «Цзиньцяньхуй» в уезде Ппнъян стояли владелец аптекарской лавки Чжу Сю-сань и содержатель харчевни Шао Цп [9, 1]. Союз «Чанцяпьхуй» в районе Пусянь — Фапьсяп — Юньчэн возглавляли руководители местных отрядов са­мообороны Ван Лай-фан, Ин Гуан-хэ, Лю Чжаи-као, Ван Гуан-цзи и др. В него входили главным образом бойцы и командиры этих отрядов.
Тайные союзы в крупных городах также были раз­нородны по своему социальному составу. Основную массу их членов составляли всевозможный работный люд, липа, жившие случайными заработками, нищие и бродяги. В эти организации входили, кроме того, мелкие торговцы и представители некоторых других сравнитель­но обеспеченных групп населения. В частности, в шан­хайском союзе «Сяодаохуй» едва ли не большую часть членов составляли матросы [104, 559, 608] и мелкие тор­говцы; его руководителями являлись Лю Лп-чуапь — мелкий торговец сладостями, Линь А-фу мелкий тор­говец зеленым чаем и Чэнь А-.пшь, служивший конюхом у богатого англичанина [104, 705]. В отличие от сельских тайных обществ, каждое из которых обычно состояло из уроженцев какого-либо одного уезда или района, шан­хайский «Союз малых мечей» объединял в своих рядах выходцев из различных провинций — Гуандуна, Фуцзяни п Чжэцзяна [104, 559].
Число тайных организаций второй категории, т. е. со­стоявших целиком либо почти целиком из крестьян, бы­ло сравнительно невелико. В Гуаней к ним относились
2 Там же (стр. 98) сообщается, что, например, среди 500— 600 членов тайного союза в районе Ппцзышу насчитывалось более •цч ятка обладателей чиновничьих знаний.
Г>()
главным образом союзы «Мифань чжу» («Хозяев еды») и рх вооруженные отряды, состоявшие из бедняков, ко­торые питались из общего котла, добывая себе продо­вольствие, одежду и деньги, грабя богачей. Наиболее известными главарями «Мифань чжу» являлись Ян Си­ань (Ян Сю-июань), Вэй Ши-яо, Чжан Гуй-хэ, Хуан Чжао-гуань, Лян Мип-цип, женщина Лин Эр-мэй и др. [191, 33 — 35]. В Хунани такими крестьянскими организа­циями были союзы, руководимые крестьянином Лэй Цзай-хао и арендатором Ли Юаиь-фа. в Юньнани — со­юз, созданный бедными крестьянами Ли Юнь-хэ и Лань Чао-дииом К такого же рола организациям следует от­нести и общества «Фудан» в северной части Цзянсу и южной части Шаньдуна, состоявшие из голодавших кре­стьян и частично матросов [210, 1].
Число организаций третьей категории, т. с. состояв­ших целиком либо почти целиком из деклассированных элементов, также было сравнительно невелико. К ним относились, в частности, союзы и отряды бандитов в различных провинциях, организации морских пиратов, союзы и отряды речных пиратов в Гуандуне и I уансп, действовавших под руководством Чжан Чжао по кличке «Большеголовый баран», Тянь Фана по кличке «Большой карп», Жэиь Вэнь-бииа и других, а также общества опиумных контрабандистов в Сычуани и Юньнани. Сре­дн всех этих организаций особенно многочисленными были союзы п отряды речных пиратов, насчитывавшие порой многие тысячи людей. Опп временами держали под своим контролем важные судоходные пули в Гуан­дуне и Гуапсп, грабили города на этих путях и террори­зировали население и местную власть. Пиратами стано­вились бывшие матросы, бывшие ополченцы, голодаю­щие крестьяне и бездомный люд.
Переходя к еретическим сектам, нужно сказать, что они имели распространение лишь в сельских местностях и мелких городах н были довольно разнородны по свое­му социальному составу. Наряду с крестьянами, состав­лявшими их костяк, в секты входили также мелкие тор­говцы, работный люд, помещики, буддийские монахи и представители феодальной интеллигенции. Так, напри­мер, активными деятелями секты «Дэнхуацзяо» в Гуй­чжоу были обладатели пинских ученых степеней Мэй Цзи-дин, Сюй Тпн-пзе и Ся Чап, монахи Мао Да, Мао Вэй-юань, Мао Ши-фу [205. 7], странствующий пропо-
61
ведппк Лю П-шунь, бывший командир отряда местного ополчения Чжан Бао-шапь н др.
Ни у одного из тайных обществ п ни у одной из ере­тических сект не было сколько-нибудь развернутой и четко сформулированной программы политических и социально-экономических преобразований. Союзы, объ­единявшие контрабандистов, пиратов, бандитские п про­чие деклассированные элементы, вообще не выдвигали политических и социальных требований, поскольку их цели и интересы находились вне политики. Что же ка­сается остальных тайных обществ, а также еретических сект, то можно говорить лишь о лозунгах, в которых энн формулировали своп устремления, особенно во время во­оруженных восстаний.
Смешанные но своему социальному составу союзы обычно популяризировали традиционные лозунги народ­ных движений эпохи средневековья: «Именем Неба вос­становим справедливость» и «Чиновники угнетают, па­род восстает». Их главное требование сводилось к низ­вержению правящей инонациональной династии Ции. Большинство указанных союзов призывало заменить ее некогда низвергнутой китайской национальной династи­ей .Чип и потому пропагандировали лозунг «Фань Пип, фу Мни» («Свершем Пни. восстановим .Мин»). Под этим лозунгом начинались восстания ияпьц.зюпей, «Сяодаохуя» в Шанхае, союзов «Сяодаохуй» и «Хунизяпьхуй» в Фуцзянн п многих других тайных обществ в Гуанду­не, Гуапсп, Хунани и некоторых других провинциях, а также восстания еретических сект в Гуйчжоу. Показа­тельно, что верховный руководитель няньцзюней Чжан Ло-снн присвоил себе титул «Великого ханьского кня­зя, исполняющего волю династии Мин» [211, 87], глав­ный руководитель восстания общества «Сяодаохуй» в Шанхае Лю Лн-чуань сначала именовал себя «великим полководцем великого минского государства» [104, 6— 7], а гуйчжоуские повстанцы-сектанты объявили одного из своих главарей, Чжан Бао-шаня, потомком минских императоров и провозгласили его князем и правителем [71, 220—223].
В 50-х годах в Центральном и Южном Китае распро­странялось много анонимных воззваний и манифестов, которые приписывались мифическому императору Тянь Дэ («Небесная доблесть») — потомку Минов, различ­ным «полководцам двора великогоминского нмперато-
б >
ра», «командующим силами по усмирении» маньчжу­ров» п даже тайпппам. Однако написаны они были. повндпмому, в большинстве своем деятелями тайных орга­низаций3. В некоторых из этих документов повествова­лось о том, как маньчжуры поработили китайский на­род, насильственно навязали ему своп обычаи и измы­ваются над ним, а также содержались призывы к борь­бе за свержение маньчжурской династии Цнн, в других '.аявлялось о намерении императора Тянь Дэ и его пол­ководцев покарать маньчжуров и продажных чиновни­ков и обеспечить добродетельное правление, в третьих предлагались награды за головы крупных ципскпх чи­новников, в четвертых предписывалось населению со­хранять спокойствие, заниматься повседневными делами, оказывать помощь повстанцам и т. д.
Следует отметить, что руководители некоторых тай­ных обществ, призывая к свержению господства мань­чжуров, не выдвигали при этом лозунг восстановления династии Мин. Они предпочитали создавать своп соб­ственные эфемерные династии и государства. Так. папример, руководители одного из гуандунскпх союзов Ху IO-лу и Чжу Хун-пн основали в 1854 г. в Гуансп эфе­мерное «Небесное государство восхождения к миру» («Шэн пин тянь го»), руководитель другой гуапдунской тайной организации Чэнь Кай создал сначала (в 1854 г. в г. Фошане) династию «Великого спокойствия» («Да инн»), а затем (в 1855 г. в Гуансп) «Государство вели­ких свершений» («Дачэн го») со столицей в г. Сюньчжоу, которое просуществовало до 1860 г. [см. 219]. Нередко руководители тех пли иных обществ, подняв восстание, провозглашали себя независимыми князьями (ванами).
Что касается социальных и общественно-экономиче­ских требований, выдвигавшихся смешанными по своему социальному составу организациями, то они также от­личались ограниченностью и отнюдь не предусматривали коренной перестройки основ китайского феодального общества. Провозглашение тех или иных лозунгов опре­
3 Часть их опубликована [см. 91; 89; 90. т. 2. 891 -899], Мани­фесты и воззвания, написанные от имени тайпинон, по и действи­тельности не являющиеся тайнинскими, легко определяются по от. сутствию в ннх тайнинской титулатуры у лиц, от имени которых со­ставлены документы, и датировке не по принятомх \ 1 анппион ка­лендарю
63
делилось в значительной мере личностью и классовой принадлежностью руководителей данной организации.
Многие тайные общества ограничивались лишь при­зывами к свержению маньчжурской династии Цпн, не предлагая никаких социальных и общественно-экономи­ческих требований. Для других союзов были характер­ны туманные общие призывы к единств}и справедливо;:ih, вроде «Уничтожить межи с тем, чтобы все жили од­ной семьей»; «Восемь сторон света составляют мир, все роды должны составлять одну семью»; «Для „Чжуньнтап“ нет больших и малых, оно ие обижает ли бога­тых, нн бедных» [190, 17]. Нетрудно заметить, что неко­торые из таких туманных призывов были выгодны фак­тически лишь для имущих. Трет!.!! выдвигал)! лозунги, отражавшие интересы неимущих и обездоленных. Так, в 1848 г. но время восстания в Гуаней, поднятого одной из подобных организаций во главе с Чжан Цзя-сяиом 4, восставшие сражались под лозунгами: «Вей чиновников п ис трогай парода!» и «Оберем богатых, поможем бед­ным!» [186, 16]. Чжан Цзя-сян обращался к населению с призывом: «Богатые, отдайте деньги! Люди средних сло­ев, пробудитесь! Простые люди, следуйте за мной! Хо­рошо вспашем оскудевшие поля!» [186, 16|.
В манифестах смешанных тайных обществ и еретиче­ских сект во время восстания иногда содержались обе­щания так или иначе облегчить тяготы населения. На­пример, Лю Лп-чуань и гуйчжоуские сектанты-повстан­цы объявили об отмене налогов с населения на три го­да после свержения власти маньчжуров в стране [104, 16; 71, 221]. Шанхайские повстанцы, кроме того, запре­тили торговцам повышать цены на товары [104, 7]. Л повстанцы-сектанты в Коусинс (Шаньдун) в 1861 г. за­хватили хлебные склады и раздали зерно населению.
Восставшие в разных местах, как правило, облагали богачей денежной н продовольственной контрибуцией либо просто грабили их. Так, во время восстания, под­нятого обществом «Цзиньцяпхуй» в уезде Пниъяп про­винции Чжэцзян в 1861 г., было ограблено н сожжено более 1700 лавок и домов шэпьшп и богачей [94, 11]. Такие же массовые грабежи помещиков и богачей по-
4 Чжан Цзя-сян вскоре переметнулся па сторону цинскпх вла­стей в переменил свое имя па Го-ляп (г. е. «Опора государства»). Он впоследствии принимал активное участие в водавленпп тайппиов в погиб в одном пэ боев с ними в 1860 г.
64
истаииамп наблюдались в Гуандуне, Гуаней, Сычуани н других провинциях. Они вызывались, с одной стороны, стремлением повстанцев обеспечить себя продовольстви­ем и денежными средствами, а с другой — ненавистью основной их массы к богачам и помещикам.
Подобная социальная направленность особенно ха­рактерна для деятельности союзов, состоявших целиком либо почти целиком из крестьянской бедноты. Это хоро­шо видно, например, из показаний руководителя кресть­янского восстания в Хунани н конце 1819 — начале 1850 г. упоминавшегося ранее арендатора Ли Юань-фа. Он сообщал: «В 5-й луне 29-го года правления Даогуана (июль 1849 г. -В. И.) в нашей местности произошло наводнение, зерно сильно подорожало, богачи нс хотели продавать его, а уездное начальство не давало приказа о снижении цен п не открывало склады для продажи хлеба по нормальной пене, лишь шэпыип предоставили беднякам взаймы небольшое количество зерна. В 8-й луне, после уборки урожая, они стали драть большие проценты за выданное ранее зерно. Беднякам это было не под силу. Тогда я стал подбивать людей не подчи­няться, поднять бунт и обобрать богатых... Мы создали тайное общество и решили привлечь в пего больше лю­дей, чтобы обирать богатых и помогать бедным» [78, 6]. В ноябре 1849 г. это общество подняло восстание и соз­дало вооруженные отряды, на знаменах которых красо­вались надписи: «Оберем богатых, поможем бедным!» [78, 7]. Аналогично действовали «Мифаиь чжу» в Гуанси п некоторые другие крестьянские союзы в различных провинциях. Например, в феврале 1853 г. в уезде Цзяхэ провинции Хунань восставшие члены одного из тайных союзов изъяли движимое имущество у многих местных помещиков и раздали его крестьянам [162, т. I, 224]. Так же поступили отряды Ли Юпь-хэ и Лань Чао-дина в Сычуани. Лишь в одном районе Тупляп они отняли у богачей спрятанные ценности на сумму более 600 тыс. лян и распределили их среди бедноты [153, 10].
Восстания, возглавлявшиеся деятелями тайных об­ществ и еретических сект, представляли собой во мно­гих отношениях более низкую по сравнению с крестьян­ской войной тайпинов ступень народного, в основном крестьянского, движения против власти маньчжуров и гнета китайских феодалов, богачей и чиновников. По своей организации, практическим мероприятиям, поли-
5 Зак. 623
65
тическим и социально-экономическим требованиям по­встанцы, руководимые деятелями тайных союзов и ере­тических сект, несомненно, уступали тайпинам.
Вместе с тем народные восстания под руководством тайных обществ и еретических сект, как уже отмечалось выше, по числу их участников и размерам охваченной ими территории значительно превосходили движение тайпинов. Еще в 1847—1850 гг., накануне крестьянской войны тайпинов, тайные организации в различных мест­ностях Гуандуна, Гуаней и Хунани подняли многочис­ленные восстания, из которых наиболее крупными были вооруженные выступления под руководством Лэн Цзайхао, Чжан Цзя-сяпа, Лп Юань-фа и Чэнь fl-гуя. К лету 1850 г. повстанческим движением была охвачена боль­шая часть Гуаней. Этот подъем народной вооруженной борьбы подготовил благоприятную почву для крестьян­ской войны тайпинов, которая, в свою очередь, послужила мощным толчком к еще более широкому развертыванию деятельности тайных обществ и еретических сект, а так­же к вооруженным выступлениям национальных мень­шинств в провинциях Юньнань и Гуйчжоу. В 1853 г. по­сле захвата тайппнамн г. Панкина наряду с продолжав­шимися разрозненными восстаниями тайных союзов в Г'уанси, Гуандуне и Хунани стало вес более разгораться пламя вооруженной борьбы крестьян в северной части провинции Апь.хуй под руководством деятелей тайных обществ «нянь»; эта борьба, в которой временами уча­ствовали несколько сот тысяч крестьян, продолжалась беспрерывно в течение последующих 15 лег, доставляя немало тревог и хлопот циискпм властям.
В мае 1853 г. общества «Сяодаохуй», «ХуиЦяиьхуй» в Фуцзяни подняли восстание, в ходе которого повстан­цы овладели г. Сямынем (Амоем) и владели им в тече­ние пяти месяцев. В сентябре того же года вспыхнуло восстание общества «Сяодаохуй» в Шанхае, продолжав­шееся до февраля 1855 г. В 1851 г. народными восста­ниями под руководством местных тайных обществ ока­залась охвачена едва ли не большая часть территории Гуандуна. Восставшие захватили многие уездные горо­да и подступили к провинциальному центру Гуанчжоу, который они подвергли осаде, длившейся до мая 1855 г. Не сумев одержать решающей победы г>, они затем ото-
5 При подавлении восстании в Гуандуне в 1851 -1855 гг. мест­ные власти казнили свыше 100 тыс. человек.
66
шли на территорию Гуаней и Хунани, где продолжали борьбу против цинскпх войск и помещичьих дружин самообороны.
Почти одновременно с подъемом народной воору­женной борьбы в Гуандуне, осенью 1854 г., деятель сек­ты «Дэнхуацзяо» («постников») в уезде Тунспнь про­винции Гуйчжоу Ян Фып (Ян Луп-сп) поднял восстание под лозунгами ликвидации тяжелого налогового гнета, быстро распространившееся на соседние уезды. Оно бы­ло подавлено через полгода цппскпмп войсками. Однако в конце 1855 г. деятели згой секты Слой Тпи-цзе и Мэй Цзи-дип подняли повое восстание в округе Тунжэнь топ же провинции, организовали отряды «хунхао» («крас­ного знака») п па короткое время захватили окружной центр п ряд уездных городов. Цпнскпе войска к концу 1856 г. водавплп и это восстание. Однако в начале 1858 г. в тех же самых районах сектанты-«постнпкп» под руководством Хэ Дэ-шэпа, Лю И-шуня и других соз­дали отряды «хуапхао» («желтого знака») и «байхао» («белого знака»), вновь поднялись на вооруженную борьбу п продолжали ее с переменным успехом вплоть до 1868 г., когда они были разгромлены окончательно.
В 1859 1860 гг. вновь наблюдался подъем массово­го народного движения под руководством тайных об­ществ в Гуапсп в связи е прибытием туда тайпипскпх войск во главе с 111п Да-каем. В эго время в провинции действовали десятки самостоятельных крупных и мел­ких отрядов повстанцев общей численностью в несколь­ко сот тысяч человек. Осенью 1859 г. подняли восстание в районе Июпичжай (северная часть Юньнани) руко­водители местного тайного общества Ли Ючь-хэ и Лань Чао-дпп. Восставшие продвинулись на территорию со­седней провинции Сычуапь, где количество их выросло до 300 тыс. человек за счет местной крестьянской бедно­ты п членов «Хэйбан» ц «Хупбап». Это восстание рас­пространилось на значительную часть Сычуани и про­должалось до 1863 i. В марте июле 1861 г. произошло вооруженное восстание крестьян в 12 уездах Шаньдуна, организованное при активном участии «Байляньцзяо» под лозунгами: «Свергнем династию Цин, восстановим династию Мни» п «Побьем богатых, поможем бедным». Почти одновременно начались восстания союзов «Фудан» в южной час|и И 1аньд\на, секты «Вэпьсяпьцзяо» в уезде Цзоусянь и обществ -Чанияпьхуй» в районе Пу-
67
сянь — Фаньсянь — Юнчэн с участием многих десят­ков тысяч крестьян. В мае того же года началось вос­стание союза «Цзиньцяньхуй» в Чжэпзяне, продолжав­шееся более полугода. В августе 1863 г. в Шаньдуне вспыхнуло новое восстание под руководством Сун Цзин­ши, связанного с «Байляньцзяо», однако оно довольно быстро было подавлено.
Мы перечислили лишь наиболее крупные вооружен­ные выступления тайных союзов и еретических сект в середине XIX в. и не упоминаем о более мелких, коли­чество которых исчислялось многими десятками. Из все­го этого ясно видно, что народное движение под руко­водством тайных обществ н еретических сект представ­ляло собой в то время весьма внушительную силу. Од­нако оно оказалось не в состоянии добиться низверже­ния господства маньчжурской феодальной аристократии и улучшения условий жизни широких народных масс. Это произошло потому, что крестьянская война тайпинов, восстания национальных меньшинств и выступле­ния тайных обществ и еретических сект нс слились в еди­ный могучий поток, хотя главную движущую силу всех их составляло одно и то же угнетенное феодальное кре­стьянство. Земляческие тайные общества и еретические секты с характерным для них преобладанием местных н групповых интересов над общеклассовыми и общенарод­ными действовали разрозненно, hccoiласоваино и, как правило, не стремились объединить свои усилия и спло­титься с гайпинами и восставшими национальными мень­шинствами. Руководимые ими повстанческие группы не выходили за рамки чисто локальных целей—уничтоже­ния цинскон власти па территории того или иного уезда или округа, самое большее — на территории тон или иной провинции, и предпочитали добиваться осуществле­ния этих целей, как правило, в одиночку. Во всем этом сказались исторически обусловленная классовая ограни­ченность феодального крестьянства и других низов тог­дашнего китайского общества, очень низкий уровень их классового и политического самосознания, помешавшие им возвыситься до понимания необходимости единства действий и сплочения всех антиманьчжурских и анти­феодальных сил.
Воспользовавшись разобщенностью в лагере пов­станцев, цинская реакция смогла подавить одно за дру1им все народные восстания в то время.
II. Д. Б Л К ШТ
ОБЗОР дискуссии
ОБ ОТРЯДЕ «ЧЕРНЫХ ФЛАГОВ» («ХЭИ ЦК») НА СТРАНИЦАХ ВЬЕТНАМСКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО ЖУРНАЛА
В 19G2 г. журналом «Изучение истории» («Nghien сй’и lich su»), издающимся в Ханое, была проведена дискуссия о роли китайского отряда «Черных флагов» п его предводителе Лю 1()п-фу в повои истории Вьетна­ма. В семи номерах журнала (№ 31 -40) было помете­но шесть больших статей, и том числе таких известных историков, как Чан Хюн Лису (директор Института истории ДРВ), Ван Тана, Данг Хюн Вана и др. В № 41 представлены в сокращенном гиде мнения девяти уча­стников дискуссии по основным вопросам. В № 42 по­мешены материалы опроса, проведенного ио инициативе журнала: запись воспоминании старожилов о «Черных флагах», сделанная историком Нгуен Ван Пяпом.
Напомним вкратце историю этого отряда. Наиболее распространенной является версия о том, что отряд «Черных флагов» был одним из отрядов тайнинских войск, перешедших в 1367 г. после разгрома последних па территорию Вьетнама, где оставался в течение 20 лет. После непродолжительной, но ожесточенной борь­бы с местными «разбойничьими» отрядами «Бать Миеу» («Белых мео») «Черные флаги» обосновались в вер­ховьях Красной реки, близ г. Лаокая. Они были при­знаны вьетнамскими властями, глава отряда Лю Юнфу получил от них титул, а войско — небольшое жало­ванье натурой и деньгами. В дальнейшем отряд «Черных флагов» привлекался властями феодального Вьетнама для проведения карательных операций против «разбой­ников» в горных районах Северного Вьетнама, для борь­бы против войск китайского генерала Ли Яи-пзая, пере-
69
шедшего в 1878 г. во Вьетнам и поднявшего здесь вос­стание под лозунгом восстановления династии Ле и т. д. Во время начавшихся французских захватов во Вьетнаме (экспедиция Дюпюи — Гарнье в 1872— 1874 гг., а затем воина 1882—1885 гг.) «Черные флаги» были привлечены командующим королевской регулярной армией в Северном Вьетнаме Хоанг Та Вьемом для уча­стия в борьбе против начавшегося иноземного завоева­ния. В течение войны 1882—1885 гг. отряд «Черных фла­гов» участвовал наряду с вьетнамской регулярной ар­мией, а также введенными во Вьетнам войсками цинского Китая в ряде сражений. Наибольшую известность по­лучили успешные действия отряда «Черных флагов» в 1873 п 1883 гг., когда в результате засад, организован­ных у местечка Каузэй (Бумажный мост) близ Ха­ноя, французским отрядам, захватившим ханойскую кре­пость. был нанесен чувствительный удар; были убиты офицеры Ф. Гарнье и А. Рпвьер, возглавлявшие эти во­енные экспедиции. По условиям франко-китайского Тяньцзиньскою договора 1885 г., войска «Черных фла­гов» были отправлены в Китай. Лю Юн-фу занял там сначала небольшую военную должность в провинции Гуандун, затем был переведен на Тайвань. В 90-х годах и в начале XX в. он продолжал сохранять связи с не­которыми лидерами вьетнамского освободительного дви­жения.
На страницах исторической литературы интерес к по­ложению и действиям отряда «Черных флагов» возник впервые еще во времена начала французских захватов па территории Бак-кп (совр. Бак-бо) в 70-х годах, а осо­бенно в 80-х годах XIX в. Упорная и успешная борьба с захватчиками, а также мятежное происхождение отряда предопределили резко отрицательное отношение к «Чер­ным флагам», проявившееся во французских публика­циях как официального характера (Affaires du Tonkin), так п в многочисленной военно-мемуарной литературе копна XIX — начала XX в.
В собственно вьетнамской исторической литературе колониального периода вопрос о «Черных флагах» был впервые затронут Нгуен Ван Баном сначала в газете «Бао мой», а затем в выпущенной им в 1941 г. книге «Разбойники Черные флаги» [см. 226]. Следуя трактов­ке французской литературы колониалистского харак­тера, этот автор расценивает «Черные флаги» лишь как
7(1
разбойников, грабивших население тех районов, где рас­полагалось лагерем пли проходило это войско.
После августовской революции 1945 г. опенка деяюльности этого отряда резко изменилась. Вьетнамские историки Чан Ван Зап [см. 227] и Чан Ван Зау [см. 228], освещая политическую сторону деятельности «Черных флагов», исходили в первую очередь из той активной роли, которую они сыграли в борьбе против француз­ского завоевания. Личность самого Лю Юн-фу освеща­лась ими с симпатией. В этих книгах Лю Юн-фу оха­рактеризован как «справедливый и честный командир, типичный представитель боевого союза вьетнамского и китайского народов» [228, 192], как «непокорный кресть­янский повстанец, проявлявший великодушно, благород­ство, бескорыстие» и т. п. [227, 10].
Однако разноречивые оценки продолжали бытовать, как отмечает редакция журнала, и среди масс вьетнам­ского населения и в кругах творческой интеллигенции. Сам горячий тон полемики в ходе дискуссии не может быть объяснен лишь чисто профессиональным интересом историков. Приводимый в ряде статей материал опро­сов жителей деревень, исторические песни, бытующие еще по сей день в народе, говорят о том, что общий интерес к этой теме, несмотря на почти 100-летиюю от­даленность от сегодняшнего дня, далеко еще не утрачен, она и до сих пор волнует широкие слон населения.
Пам представляется, что организация дискуссии бы­ла вызвана как потребностью чисто научного характе­ра — необходимостью более глубокой и разносторонней разработки конкретного исторического вопроса так и той неизменной актуальностью, которую имеет во Вьет­наме более общий вопрос о вьетнамо-китайских полити­ческих связях в различные периоды вьетнамской исто­рии.
Участники дискуссии сосредоточили свое внимание на вопросах, остававшихся недостаточно освещенными в исторической литературе, таких, как изменение социаль­ного состава, характер деятельности «Черных флагов» со времени ухода из Китая, цели и побудительные мотп-
1 Это было вызвано односторонностью характеристики отряда «Черных флагов», содержащейся и книгах Чан Ван Зау н Чаи Ван Зана, а также, как отмечает редакция журнала, отсутствием един­ства мнений по этому вопросу между вьетнамскими и китайскими историками [см. 333, № 31, 6]
71
вы их действии во Вьетнаме, отношения с вьетнамскими и цинскими властями, взаимоотношения с населением. Изучение этих проблем позволяет определить направле­ние и степень социально-политической эволюции отряда «Черных флагов», уточнить его место в сложном и бур­ном периоде истории Вьетнама последней четверти XIX в.
Начавший дискуссию об отряде «Черных флагов» историк Ван Тан [см. 333, № 34, 7—15], пожалуй, един­ственный из участников обсуждения, довольно подробно остановившийся на периоде пребывания «Черных фла­гов» в Китае и попытавшийся выяснить вопрос об их тогдашнем социальном составе, идеологической про­грамме и связях с тапппнамп. Опираясь па материалы китайских исторических работ, например Се Спп-яо [см. 191], он оспаривает распространенное утверждение о принадлежности «Черных флагов» к танппиам и отно­сит нх к одному из вооруженных отрядов многочислен­ных тайных обществ. Деятельность этих обществ, их вооруженные выступления весьма активизировались в 40—60-х годах в южпокптапскпх провинциях в связи с ростом феодальной эксплуатации н обнищанием широ­ких масс населения, однако в отличие от тайпииов они, по мнению автора, не имели какой-либо четкой полити­ческой программы, «были заражены суевериями, их во­оруженные отряды не отличались дисциплиной» [ем.333, № 34, 9]. Со слабостью идеологической программы, с большим числом деклассированных элементов (бродяг) Ван Тан связывает и отпечаток в значительной мерс раз­бойного характера, который был присущ деятельности «Черных флагов» еще в ранний период их пребывания в Китае. Он подкрепляет это признанием самого Лю Юн-фу о составе отряда в этот период: «Солдаты не солдаты, разбойники нс разбойники; я опирался на лю­дей, рыскавших в поисках пищи, не имевших ничего, кроме своего тела»2. На основании тех же источников Ван Тан утверждает, что после прихода тайнинской ар­мии Шп Да-кая3 в Гуапсп крупный отряд Го Лан-вана, в который входил тогда Лю JOn-фу. оказал тайппнам вооруженную поддержку, но не слился с ними органи-
2 «Рукопись истории жизни .'1к> 1Оп-<||\помешенная н «Мате­риалах о франко-китайской войне» [пит. по 333. № 34. 8].
3 Во вьетнамской транскрипции Tliach Dat Khai. возможно. Чэнь Кая.
72
шцпонно и ne принял их дисциплины. Те же причины обусловили и непоследовательность поведения этого от­ряда после разгрома его в 1863 г. пинскими войсками. Одно время остатки отряда были завербованы на служ­бу в войско местного помещика, затем, теснимые пин­скими войсками, перешли в 1867 г. во Вьетнам. Все эти факты заставили Ван Тана отнестись е недоверием к высказыванию самого Лю Юи-фу, причислявшего себя к тайпинам4, и расценить как преувеличение хвалебные оценки о нем, содержащиеся в указанных выше книгах вьетнамских авторов: «Лю Юи-фу, с одной стороны, возвеличивает себя, с другой хочет заставить читате­ля думать, что он сам и «Черные флаги» вышли из ар­мии тайпииов. Истина заключается в том, что «Черные флаги» помогли тайпинам, но ие были в составе тайпинской армии. Лю и «Черные флаги» ненавидели пинский режим, но большая часть их, в сущности, была бродяга­ми» [333, № 34, 10|.
Однако резкие опенки Ваи Таиа разделили далеко не все участники дискуссии. Многие усмотрели в них принижение моментов политического характера, полити­ческой борьбы, и с этих позиций были сделаны основные критические замечания. Так. Нгуен Ван Кием и Нгуен Вьет [см. 333, № 41, 15]. а также Тьыонг Тхау и Минь Хонг [см. 333, № 36, 12, 13], не отрицая самих приведен­ных Ван Таном фактов, подчеркивают необходимость понимания исторических социальных условий возникно­вения крестьянских тайных обществ, призывают не за­бывать, что сама аптпципская направленность придава­ла нолнтическх ю окраску большинству из них. Дам Суан Линь [см. .433, № К), 48] в основном согласился с утверждением Ваи Тана о том, что «Черные флаги» не входили в состав тайнинской армии. Однако он считает, что тайпины оказали довольно большое влияние на не­которые тайные общества. Буй Ваи Чунг, Нгуен Дык Нанг не согласились с положениями статьи Ван Тана. Они считают, что можно доверять высказываниям само­го Лю Юн-фу, а также некоторым другим источникам, свидетельствующим, что в числе командиров мелких подразделений могли быть тайпины [см. 333, № 41, 8].
К сожалению, никто из этих историков не привлек
4 Это высказывание помещено и приведенном выше автобиогра­фическом очерке Лю Юнь-фу. записанном с его слои.
73
дополнительного материала источников для подкрепле­ния высказанных суждений, так что их участие в обсуж­дении этого вопроса ограничилось краткими репликами.
Основным достижением дискуссии по этой проблеме пока следует считать саму постановку вьетнамскими историками вопроса о разграничении вооруженных от­рядов тайных обществ и тайппнов, о выявлении идеоло­гической стороны деятельности тайных обществ, их со­циального состава.
Отрицание принадлежности «Черных флагов» к тайпинам в причисление их к тайным обществам с их до­вольно расплывчатой идеологической программой, сме­шанным социальным составом 5 позволили вьетнамским историкам найти весьма обоснованные объяснения мно­гих сторон деятельности «Черных флагов» в период пре­бывания их во Вьетнаме.
Основное внимание дискуссии было посвящено дея­тельности «Черных флагов» во Вьетнаме п рассмотре­нию последующей эволюции этого отряда. Большинство историков различают по крайней мерс два периода, во время которых выявились различные тенденции, свойст­венные этому отряду. Первый, начальный период 60— 70-х годов, когда «Черные флаги» определенным образом «легализовали» свое положение во Вьетнаме и устано­вили отношения с вьетнамскими официальными властя­ми, и второй период, 80-е годы, когда наиболее ярко проявлялись антиколониальные настроения Лю Юп-фу и его отряда, активно участвовавшего в освободитель­ной борьбе вьетнамского парода 1882— 1885 гг.
Одной из наиболее важных проблем, поднятых на дискуссии, была проблема в«анмоотпошенпй отряда «Черных флагов» с населением Вьетнама. Сказалось ли их бунтарское крестьянское происхождение на отноше­ниях с населением той страны, где они находились в те­чение 20 лет? Нашел ли здесь проявление какой-либо момент классовой солидарности и есть ли основания для прежних оценок этого отряда как «образца кресть­янских повстанцев того времени» и т. и.?
Пытаясь привлечь возможно более широкий матери­ал, историки обратились не только к официальным фео­дальным хроникам, но и к народной памяти — расска-
'' Эти черты отмечает и советский исследователь В П. Илюисчкин [см, 122. 34].
зам, преданиям, песням о «Черных флагах». Предостав­ление слова народу должно было, по мнению историков, . делать необходимые коррективы в официальных вер­сиях королевских хроник н высказываниях цппскпх властен.
Как уже говорилось, историком Нгуен Ван Инном был проведен опрос жителей тех сел близ Ханоя, где не раз располагались лагерем части отряда «Черных флаюв» [см. 333, № 42, 26—29]. Довольно много такого ро­да свидетельств содержится н в статье Ван Гана. Все они говорят о том, что действиям «Черных флагов» по отношению к сельскому населению Бак-ки как в 60-е, гак и в 80-е годы были свойственны методы грабежа и жестокости (нередки случаи убийств, и даже массо­вых).
В статье Ван Тана [см. 333, № 34, 13] приводятся тексты двух народных весен, сходных ио содержанию (одна записана в селе Кот близ Ханоя, другая в про­винции Тхапь-хоа). Вот что говорится в первой из них об этом отряде:
Черные флаги и Желтые фиши
Заставили плакать и жаловаться coi ни Семен Рапыпс они под видом защиты превратили u.ic в рабов. Теперь сразу покинули нас!
Разграбили сожженные дома.
Насилуют наших жен. требуют в услужение наших детей...
Ваи Тан приводит рассказ старожила из провинции Тхаи-нгуйен об убийстве небольшим отрядом «Черных флагов» жителей уезда Во-ияй, укрывшихся при их при­ближении в пещере (эпизод относится к 80-м годам), а также данные феодальной хроники «Dai — Nam thu’c luc chfnh Ыёп» («Истинная история Великого Вьетнама») об убийстве этим отрядом более тысячи человек из селения под Бакнпнем, отказавшихся впустить их на ночлег, а также об убийстве в провинции Тюйен-куанг должност­ного липа. В рассказах стариков — жителей сел Нгпало, Кот, Ко-нюэ, расположенных близ Ханоя [см. 333, № 42, 26—29], неизменно говорится о страхе, который испытывали жители при приближении этого отряда, о его грабежах, насилиях п убийствах.
Все эти факты, по мнению Ван Тана, ис дают осно­ваний говорить о существовании контакта между «Чер­ными флагами» и вьетнамским населением, о каком бы то ни было проявлении классовой и межнациональной солидарности.
«Во время пребывания во Вьетаме Дю Юи-фу и „Черные флаги" совершали действия, показывающие, что они не были „образцом крестьянских повстанцев того времени**», — пишет он, считая эти явления обычными для периода упадка крестьянских движений [333, № 34, 15]. К такой оценке этой социальной стороны деятель­ности отряда «Черных флагов» присоединилось боль­шинство участников обсуждения (историки Чап Хюн Диеу, То Минь Чунг, Нгуен Ван Кием, Нгуен Вьет)6, Тьыонг Тхау и Минь Хонг в своей статье [см. 333, № 36, 13] обращают при этом внимание и на то. что подобные действия «Черных флагов» связаны с изменением их социального состава, которое* началось еще в Китае, а именно с пополнением этого отряда бродягами и про­фессиональными разбойниками. Однако они призывают отнестись более осторожно к обвинениям в их адрес, ука­зывая и па вынужденный в известной мере характер их грабежей (королевское жалованье, выдаваемое этому отряду за охрапх занимаемых ими районов, было слиш­ком незначительным) и на то, что поборы и грабежи были обычным явлением в то время, ими занимался не только этот' отряд, по и королевские регулярные войска и части китайских войск, расквартированные в не­которых вьетнамских городах, не говоря уже о мно­гочисленных местных вооруженных грабительских группах.
Данг Хюи Вал и Дам Суаи Линь предостерегают от поспешных обобщений л настаивают на тщательной проверке сведений, бытующих средн населения, которое могло либо приписать им жестокости, совершаемые дру­гими, либо превратно истолковать мотивы их действий. Так, по мнению Данг Хюи Вана, пег оснований дове­рять одной из несен, приводимой в статье Ван Тана, при­сланной из провинции Тхаиь-хоа, так как, насколько из­вестно, отряд «Черных флагов» гам никогда не был. Неубедительным он считает и другой пример — об убийстве должностных лип, которое могло произойти по политическим мотивам. Дат Хюи Ван призывает также обратить внимание и на положительные свидетельства, дошедшие до пас. Он приводит, в частности, следующие
6 Нгуен Ван Кием к Нгуен Вьет, и частности. пишут в сноси статье: «Действия Лю Юн-фу лишь усиливали тяготы крестьян, разрушали производительные силы общества, иротпворечилп инте­рнам народа» [ем. 333. .V» II. 16]
76
слова пинского чиновника Тан Цзин-супа о «Черных флагах»: «Когда приходит отряд Лю, солдаты дисципли­нированны... в строю не шумят. Когда отряд проходит рынок, народ приветствует его — пришла армия генера­ла Лю». Подобное мнение сложилось и у Нгуен К>анг Битя, бывшего в то время губернатором района, где обосновались «Черные флаги», а затем возглавившего аптифрапцузскую борьбу в Северном Вьетнаме: «Куда бы нн приходил Лю с отрядом, в котором ува­жали дисциплину, везде становилось оживленно». По­этому. заключает Данг Хюи Ван, хотя и следует при­знать обоснованность многих обвинений в грабежах п жестокостях, по все же нет основа пай говорись о пол­ном перерождении «Черных флагов» в профессиональноразбойничий отряд; поведение их во время французско­го завоевания было бы явно необъяснимо с таких по­зиций [см. 333, № 37, 18].
Лишь одни из участников обсуждения, Ву Фам Хо­анг, попытался придать действиям «Черных флагов» характер классовой борьбы, основываясь па нападениях «Черных флагов» па богачей как в период пребывания в Китае, так п позднее [см. 333, № 41, 9].
Довольно резко отнесся к попыткам смягчения оце­нок этих действий «Черны?; флагов» известный исто­рик Чан Хюн Лиеу [см. 333, № 42, 2125]. Называя во­прос об отношениях с населением одним из наиболее важных, он призывает прислушиваться к народной оцен­ке, дошедшей до пас из глубины столетня и опираю­щейся на слишком многочисленные свидетельства, чтобы можно было ею пренебречь. «Вряд ли, — возра­жает он Ву Фам Хоангу. стоит уменьшать их ответ­ственность перед народом п смягчать вину, приписывая их действиям классовый характер, когда для такой оценки пет оснований». Подобные оценки он назвал ан­тиисторическими [333, № 42, 25]. Изменения в классовом составе и связанные с этим изменения в характере дея­тельности крестьянских повстанческих отрядов в сторо­ну распространения отрицательных явлений, подчерк­нул Чан Хюи Лиеу, относятся к числу закономерностей крестьянских движений в эпоху их поражения, упадка (при отсутствии положительной идеологической про граммы и правильного руководства).
При всей возможной справедлппост крнi иче< них замечаний относительно отдельных примщии>, iipmu н и
77
пых Ван Таном, материалы н свидетельства в целом, па наш взгляд, вполне убедительно вскрыли обособлен­ность отряда «Черных флагов» от широких слоев населения, особенно ярко проявившуюся в период до начала французского вторжения. Интересно отметить, что в исходной позиции Ван Тана при освещении дея­тельности «Черных флагов» в Китае и ряда авторов в вопросе об отношениях «Черных флагов» с населением Вьетнама общим является признание того, что граби­тельский характер действий данного отряда но отноше­нию к широким слоям крестьянства является не менее значительным явлением, чем их апгпципская н даже ап тифеодальпая борьба. Многие авторы говорят в связи с этим об ограниченности крестьянских повстанческих движений в эпоху феодализма.
Вопрос о характере взаимоотношений «Черных фла­гов» с вьетнамскими и цпискпмп властями в 70 —80-х го­дах явился, по млению участников дискуссии, одним из важных критериев при определении политического лица этого отряда. В статьях ряда авторов прослеживаются основные вехи из истории этих взаимоотношений. После утверждения «Черных флагов» па территории Вьетнама королевский двор Вьетнама за заслуги в борьбе с «раз­бойниками» пожаловал Лю Юн-фу титул 7-й степени, отряд получил официальное разрешение разместиться в районе Бао-тхапг, где должен был нести военную охра­ну, получил также право собирать налоги с торговых лодок, проходящих по Красной реке. Впоследствии одни из командиров «Черных флагов» добился права сбора соляного налога в Ха-запге. Нгуеповский двор высоко ценил участие «Черных флагов» в карательных экспе­дициях как против враждовавшего с ним отряда «Жел­тых флагов»7, так и против вторгавшихся китайских во­оруженных групп, а в 80-е годы — в борьбе против французского завоевания. За эту помощь Лю Юн-фу, которому уже во время войны был пожалован титул 2-й степени, получил должность помощника главнокоман­дующего войсками района Там-тюйеп.
Верная служба феодальной монархии как способ обеспечения средств существования, так же как п субъ­ективные стремления Лю Юн-фу наладить отношения
7 Есть мнения, что отряд «Желтых флакон» выделился из числа «Черных флагов».
78
с вьетнамскими властями0, отнюдь не говорит, по до­вольно единодушному мнению участников дискуссии, о наличии какой-либо антифеодальной направленности «Черных флагов». Об этом же* свидетельствует и отсут­ствие у них каких бы то пн было попыток возобновле­ния аптпцннскон борьбы, о чем пишет Данг Хюн Ваш «Когда Лю Юн-фу пришел во Вьетнам, он п не думал восстанови и. свои силы н возвратиться в Китай, чтобы продолжать борьб} против Цнноп, а хотел обрести проч­ную постоянную базу н поэтому помогал Нгуенам по­давлять разбойников» [333, № 37. 17]. Чап Хюн Лиеу, Вап Тан и Ле Ван Минь указывают в связи с этим па начало процесса феодализации отряда «Черных фла­гов», понимаемой не как перерождение их в земельных собственников, а как приобщение к государственно-фео­дальному аппарат} королевского Вьетнама. Вследствие этого положение отряда «Черных флагов» в общей си­стеме феодального Вьетнама определяется Нгуен Нок Ланом как «военная единица по сбору налогов в своих целях, вассал центрального правительства» [333, № 41, 12], а Нгуен Ван Кнемом н Нгуен Вьетом как «чиновник центрального правительства, искавший в грабежах до­полнительные средства к существованию» [333, № 41, 17]. Чап Хюн Лиеу, поддерживая положение о феодализа­ции этого отряда, подчеркивает, однако, незавершен­ность этого процесса, что находит подтверждение в до­статочно явной, на его взгляд, организационной и воен­ной самостоятельности «Черных флагов». «Отряд его (Лю Юп-ф\.— И. Б.) занимался не только сбором налогов, — пишет он, а был в первую очередь воен­ным отрядом» [333, № 42, 23]8 9.
Оценки некоторых историков, например Ву Фам Хо­анга, считавшего, что Лю Юп-фу принял должности от двора Нгуенов «ради справедливости, любви, гуман­ности, так как в это время Вьетнам и Китай имели од­ного общего врага» [см. 333, № 41, 10], вызвали упреки в упрощении п прямом противоречии историческим фак­там, так как об этих мотивах можно говорить лишь при­менительно к более позднему времени. Так, Ле Вап
8 Чап Хюн Лиеу п Тьыонг Тхау приводят в своих статьях вы­сказывания Лю Юп-фу с выражением благодарности двору за по­жалованные должности и титулы [см. 333. № 42. 22; 333, № 3G, 11].
9 Таково мнение и Ле Вап Мина, определяющего «Черных фла­гов» как «военный феодальный отряд, состоявший из разнородных элементов, носителей различной идеологии» [333, №41, 16].
79
Минь, возражая Ву Фам Хоангу, говорит, что Лю Юнфу до начала борьбы с французами «руководствовался своими интересами и зашитой интересов двора Хюэ, к которому испытывал благодарность» [333, № 41, 10]. В своей оценке Ван Тан также подчеркивает взаимную заинтересованность Лю Юп-фу к властей феодального Вьетнама i сотрудничестве. «В своих действиях Лю тел вместе с династией Нгуенов, последняя, желая укрепить свое господство, использовала его. чтобы разгромить разбойников», пишет он, определяя положение «Чер­ных флагов» как «наемников» [333, № 34, 11, 15].
Думается, что вряд ли можно согласиться с оценка­ми, преувеличивающими степень слияния «Черных фла­гов» с государственно-феодальным аппаратом Вьет­нама. Нам представляется, что положение «Черных фла­гов» по отношен ню к вьетнамской центральной власти к 80-м годам стало напоминать положение местных на­циональных меньшинств и их вождей, сочетавших боль­шую или .меньшую степень автономии при управлении своими районами с определенными обязательствами по отношению к центральной королевской власти.
Что касается взаимоотношений Лю Юи-фу с властя­ми пинского Китая, то они сохранили отпечаток классо­вой вражды. Со стороны последних недоверие к вчераш­ним повстанцам и стремление ослабить их любым пу­тем доминировало, пожалуй, в течение всего периода военных действий (18821885 гг.). Один из ярких при­меров такого отношения приводят в своей статье Тьыонг Тхау и Минь Хонг, цитируя слова губернатора Сычуани Динь Бао-циня, который писал, что «„Черные флаги по­могают нам. Это еще один враг для Франции. Если этот „враг" победит, то Вьетнам будет нам благодарен за помощь... Если этот „враг" будет разбит Францией, то незаметно будет ликвидировано без пашей помощи боль­шое бедствие для Китая» [333, № 36, 11]. Историк Данг Хюи Ваи приводит примеры того, как пинские власти н нгуеновский двор ограничивали военную активность «Черных флагов» во время развернувшейся войны, со­кращали количество находившегося в их распоряжении огнестрельного оружия и военных припасов, выплату де­нежного жалованья, натурального довольствия, посы­лали о них в Пекин недоброжелательные отзывы и т. п. [см. 333, № 37, 16—17].
В то же время Ле Ван Минь [см. 333, 41, 20] и Чан
80
Хюи Лиеу [см. 333, № 42, 23] обращают внимание на попытку пинских зтастей использовать «Черные флаги» в своих политических целях -для упрочения власти Китая над Вьетнамом как давней страны-сюзерена, к этому времени уже значительно утратившей свою власть над «вассалом». «Цннские феодалы тоже не исходили из добрых намерений. -пишет в связи с этим Ле Ван Минь, — для них наша страна была вассалом, которому они должны были помогать н хотели воспользоваться случаем, чтобы вмешаться во внутренние дела Вьетна­ма». Историки Тьыонг Тхау и Минь Хонг [см. 333, № 36, 11] описывают любопытный факт: в 1882 г. военачаль­ник Гуандуна Гуанси Таи Цзин-суп решил воспользо­ваться замешательством, царившим в это время среди вьетнамских властей в связи с захватом французским отрядом ханойской крепости. Он предложил Лю Юн-фу захватить вьетнамский престол, обещая при этом по­мощь со стороны Китая. Авторы статьи приводят и от­вет Лю Юн-фу, отказавшегося поддержать эти планы. Это свидетельствовало о своеобразной честности и по­следовательности его поведения по отношению к вьет­намскому двору и иллюстрировало положение, занимае­мое его отрядом во Вьетнаме: «Подданный короля, я должен буду его обмануть, этого делать нельзя, к то­му же я благодарен Вьетнаму, как же я могу поднимать бунт?».
Однако, и это отмечают многие историки, эволюция отношений «Черных флагов» с вье!намскими властями сказалась в конечном итоге и в отношениях со своими прежними классовыми врагами пинскими чиновника­ми и с пинским режимом в целом. Это выразилось, как отмечает Чан Хюн Лиеу, в принятии Лю Юп-фу китай­ских должностей п чиновных степеней еще в период вой­ны, в отводе части отряда па территорию Китая после окончания войны в 1885 г. и отказе Лю Юн-фу от пря­мого участия в продолжавшейся патриотической борьбе во Вьетнаме [см. 333, № 42, 24]. Данг Хюи Ван приводит свидетельства о том, что Лю Юн-фу выражал благодар­ность цинским властям за пожалованные должности, которые рассматривались им как официальное призна­ние его последними [см. 333, № 37, 17]. Во всем этом многие участники спора видят подтверждение того про­цесса феодализации, о котором говорилось выше, про­цесса классового перерождения, утери боевого крестьян-
6 Зак. Г»23
81
ского повстанческого духа и т. п. Такая оценка нашла отражение в статьях Ван Тана [см. 333, № 34, 15], До Тхпсна [см. 333, № 41, 12], Хо Хыу Фыока [см. 333, № 41, 15], Ле Ван Миня [см. 333, № 41, 19], Чан Хюн Лису [см. 333, № 42, 25] н др. Нам представляется, что, конеч­но, нет оснований говорить о наличии аптпцинской на­правленности во взглядах самого Лю Юн-фу в этот пе­риод, но в то же время не следует забывать о прежних антагонизмах с пинским режимом, которые отразились как в личных взаимоотношениях между ним и китайски­ми чиновниками, так и в вынужденном характере ухода отряда из Вьетнама [см. 333, № 42, 24]. Немалую роль в этом сыграло не столько желание цнпскнх властей, сколько давление со стороны Франции.
Что касается оценки второго периода пребывания «Черных флагов» во Вьетнаме, то здесь участники ди­скуссии были единодушны в признании военных заслуг этого отряда во время развернувшейся борьбы против французского .завоевания в 18821885 гг. Большинство из них уделяют большое внимание этой активной, поло­жительной стороне деятельности «Черных флагов», бла­годаря которой они, собственно говоря, и вошли в исто­рию Вьетнама этогопериода. Победы над французски­ми отрядами Гарнье в 1873 г. п Ривьера в 1883 г. рас­цениваются Ван Таном как «имевшие большое влияние на состояние духа вьетнамской армии и парода» [333. № 34, 11]. Данг Хюн Ван обращает внимание па воен­ную активность «Черных флагов» на всем протяжении военных действий в течение грех лет [см. 333, № 37, 15]. Тьыонг Тхау п .Минь Хонг подчеркивают особое значе­ние их успехов в условиях пассивной политики королев­ского двора Нгуенов, поражений королевской регуляр­ной армии, неравенства военных сил, недостаточной ак­тивности китайских войск в то время [см. 333, № 36, 9, 14]. Они приводят высказывания ципских военачальни­ков и признания французских военных властей о боевых качествах этого отряда — активности, храбрости воена­чальников п полководческом даре самого Лю Юн-фу, умевшего прекрасно использовать выгодные для себя условия местности, привычную тактику. В своей статье До Тхиеп [333, № 41, 13—14] отмечает ирост престижа «Черных флагов» в глазах населения, что нашло свое выражение в обращении к Лю Юн-фу за помощью со стороны патриотически настроенной группы феодальной
8'.’
интеллигенции и Ханое, собравшей местное ополчение (автор приводит текст этого обращения).
Наконец, и с этим согласились все участники дискус­сии, сам Лю Юн-фу сыграл немалую роль в той актив­ной позиции, которую заняли «Черные флаги» во время французского вторжения. Многие отмечают как харак­терную черту Лю Юи-фу его ярко выражеииы.. антико­лониальные настроения, понимание истинных целей вторгшихся чужеземцев в войне, начавшейся под лозун­гами установления французского «протектората». Покаштельны в этом отношении его содействие п дружеские связи с некоторыми лидерами вьетнамского освободи­тельного движения конца XIX • — начала XX в., так же как и его патриотическая позиция в 1894 г. во время японо-китайской войны. Авторы некоторых статей напо­минают положительные отзывы о боевых делах Лю Юнфу со стороны людей, возглавлявших повстанческую аптифранцузскую борьбу в Тонкине в 80—90-х годах (Нгуен Куанг Бить, Нгуен Тхисп Тхуат), а также лиде­ра вьетнамского национально-освободительного движе­ния начала XX в. Фан Бой Тяу.
Однако мнения по вопросу о мотивах аигифрапцузской позиции Лю Юи-фу существенно разделились. Не­которые участники дискуссии считают побудительным мотивом осознание им общности целен Вьетнама и Ки­тая в борьбе против иноземного завоевания [см. 333, № 36, 8; 333, № 41, 9]. Большинство же (в том числе и Чан Хюи Лиеу) возражают против такого определения, считая это осовремениванием. Опираясь на высказыва­ния самого Лю Юн-фу (призыв к войску «Черных фла­гов»), они убедительно доказывают, что взгляды и цели Лю Юн-фу нс выходили за рамки феодально-конфуци­анских норм поведения подданного по отношению к мо­нарху (в данном случае но отношению к пгуеновскому двору и пинскому императору)10 и смыкались в конеч­ном итоге с позицией большинства цписких сановников по отношению к Вьетнаму. Последние же не только вы­ступали с позиций «защитить Китай, защищая Вьетнам»,
10 «Командующий [Лю] лини, воин на границе Срединного госу­дарства, придя во Вьетнам, получи.г от вьетнамского короля воен­ную милость, ему было доверено тяжелое и ответственное дело. [Он] особенно благодарен также великому императору Китая за дове­рие в [этой] серьезной миссии...» (из клятвы Лю Юн-фе перед вой­ском) [333. № 37. 17].
6* 83
... „ ie 1-1 III VCTVI1K11 франции за счет Вьетнама (отсюда , ’ неностедовательность поведения Лю Юн-фу, кото­рая отмечалась выше). Чан Хюи Лиеу цитирует те вы­сказывания Лю Юн-фу, где он без обиняков называет Вьетнам, как и в древние времена, прямым вассалом Китая [см 333, № 42, 23]. Нгуен Ван Кием, Нгуен Вьет [см 333 > 41, 17] и Ле Ван Минь [см. 333, № 41, 20] счи­тают что «Черные флаги» лишь защищали собственный район собственные интересы, поставленные под угрозу в связи с французским нашествием. Вряд ли правиль­но на наш взгляд, противопоставлять одни резоны дру­гим. Представляется вполне возможным сочетание раз­ного рода соображений у такой сложной исторической личности, каким был Лю Юн-фу, прошедший значитель­ную эволюцию от руководителя повстанческой группы до чиновника в ципском Китае.
Разноречивость по многим затронутым в ходе обсу­ждения вопросам сказалась п на итоговых оценках «Черных флагов», особенно по вопросу о том, считать или не считать Лю Юн-фу выразителем духа боевой дружбы между китайским и вьетнамским пародами в то время. Ван Таи и некоторые поддерживавшие его историки не сочли этх формулу достаточно обоснованной, другие считают ее приемлемой, хотя и с большими оговорками, указывая на стихийное, а не сознательное ее проявле­ние, на неизбежные моменты ограниченности и т. п.
Как бы то ни было, материалы дискуссии достаточно разносторонне осветили деятельность отряда «Черных флагов» и его роль, были затронуты попутно некоторые специфические моменты национально-освободительной борьбы во Вьетнаме. Нам представляется также, что дискуссия дает материал для размышлений об общих проблемах эволюции крестьянских движений.
Н. М. К А Л ЮЖ НА Я
О ХАРАКТЕРЕ ТАЙНОГО СОЮЗА «ИХЭТУАНЬ»
Активизация деятельности иностранных держав в Ки­тае, перешедших в конце XIX в. к прямому захвату ки­тайской территории под видом «аренды» п «сфер влия­ния» и рост экономического проникновения Запада, следствием которого было усиление эксплуатации и ра­зорение отдельных категорий трудящихся, вызывали в стране всеобщее возмущение. Результатом этого возму­щения явилось мощное антиимпериалистическое выступ­ление в Китае — восстание пхэтуапей, приведшее к вой­не Китая с империалистическими державами, которая закончилась поражением Китая и подписанием унизи­тельного «Заключительного протокола», закреплявшего полуколониальное положение страны.
Восстанию ихэтуаней были присущи многие черты тех выступлений, которые В. И. Ленин относил к кате­гории «старых китайских бунтов» [3, 179]. Во главе это­го движения, что было традиционным для Китая, стоял тайный религиозный союз «Ихэтуань» («Отряды спра­ведливости и мира»)1. Очевидцы восстания именуют его по-разному. Наиболее распространенное название — «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и мира»). Известны также названия «Дацюань» («Большой ку­лак»), «Шэньцюань» («Священный кулак»), «Хунцюань» («Красный кулак»). Так, начальник уезда Пинъюапь Цзян Кай писал в своих мемуарах, что в августе 1899 г. он получил официальную бумагу от губернатора
1 Из известных нам письменных источников это название впер­вые употребил губернатор провинции Шаньдун Чжан Жу-мэй в сво­ей докладной записке па высочайшее имя от 30 июня 1898 г. [см. 75. т. 1, 14].
85
провинции Шаиьд_\н Юн Синя, в которой было сказано, ч го «Ихэцюань» это союз «Хунцюань» [см. 72, т. 1, 355]. Сам Цзян Кай отождествлял союз «Ихэтуань» с союзом «Дадао» («Союз больших мечей») [см. 72, т. 1, 354]. В совместном докладе чиновников Хун Юн-чжоу (начальник области Дупчап) и Цао Ти (начальник уезда Гуапьсяиь), поданном на имя губернатора провинции Шаньдун Чжан Жу-мэя, сообщалось, что союз «Ихэ­туань» одно время именовался «Мэйхуацюань» («Ку­лак мэйхуа»1) [см. 75, т. 1, 15). Они же утверждали, что союз именуется еще и «Имппь.хуп» («Союз справедли­вых») [см. 75, т. I, 15]. Такое обилие наименований, па наш взгляд, объясняется тем, что название «Ихэтуань» было собирательным для ряда сект и союзов, выступав­ших в этот период в одном русле аптпппостранпой борь­бы; костяком этого союза, видимо, являлась секта «Ихэцюапь». К союзу «Ихэтуань» примыкали секты «Хундэнчжао» («Красная лампа») организация женщин [со всеми ответвлениями -«Хэйдэпчжао» («Черная лампа»), «Даньдэпчжао» («Голубая лампа») и др.], «Шагохуй» («Союз начищенных котлов») п др.
История идеологии, обрядов п организационных форм «Ихэцюаня» уходит в глубь веков. Первое упоминание об упражнениях в приемах кулачного боя содержалось в указе императора Юнчжэпа (1727 г.), где говорилось, что «издавна довольно часто встречались люди, исполь­зовавшие приемы кулачного боя (цюапь баи) и называв­шие себя наставниками», и приказывалось «строго-на­строго запретить приемы кулачного боя» [72, т. IV, 123]. Иа основании этого указа трудно утверждать, что имел­ся в виду именно союз «Ихэцюань», ибо физическими упражнениями, в которые входили приемы кулачного боя, видимо, занимались различные союзы. В импера­торском указе 4 сентября 1808 г. встречается название «Ихэцюань»: «...в последние дни на территории Цзян­нани — в областях Инчжоу, Бочжоу, Сюйчжоу, в про­винции Хэнань — в области Гуйдэ, а также в провинции Шаньдун — в областях Цаочжоу. Ичжоу и Яньчжоу участились случаи массовых сборищ бездельников и ху­лиганов, вооруженных ножами. Они создали союзы под названном „Шупьдаохуп" („Общество разящего меча”),
•' М > й х у а — цветок японского абрикоса, плоды которого наноmiiii.ikh слипу.
H(i
„Хувэйбянь" („Плетка из хвоста тигра"), „Ихэцюань", „Багуацзяо" („Учение о восьми триграммах") и бесчин­ствуют в сельских местностях, обижая порядочных лю­дей». В указе содержалось предписание наказать участ­ников союзов [72, т. 4, 123124].
Исполняя императорский указ, местные власти выяв­ляли и отдавали под суд представителей тайных союзов. Согласно донесению наместника столичной провинции Чжплн На Янь-чэна, в провинции до 1815 г. (год, когда наместник подал свое донесение) состоялось три суда по делу членов секты «Ихэ.мэпь» («Секта справедливости и мира»). По данным того же сановника, союз «Ихэмэнь» являлся ответвлением общества «Лигуацзяо» («Учение о триграмме Ли») [см. 63, 131], в свою очередь отпочковавшегося от старинной еретической секты «Байляньцзяо» («Учение о Белом лотосе»).
Начальник уезда Уияо провинции Чжплп Лао Найсюань, который в 1899 г. подал па имя наместника про­винции специалыл ю записку «Исследование происхо­ждения секты „Ихэнюапь"», отождествлял секту «Ихэмэнь» с сектой «11хэцюапь», о которой говорилось в ука­зе 1808 г. (хотя вполне допустимо, что это были разные секты), а затем сделал вывод, что секта «Ихэцюань», действовавшая в начале XIX в.,эю та же самая орга­низация, что и «Нхэтуаиь». выступавшая в копне века, п что, следовательно, основная ее цель, поскольку она является преемницей «Байляньцзяо», учинить антипра­вительственную смугу [см. G3, 133-134]. Эта концепция об идентичности союзов «Нхэтуаиь» и «Ихэцюань» была подхвачена многими современниками восстания, против­никами союза правительства с п.хэтуапямн [см. 72, т. 1, 47—55, 353 -362; т. 4, 443—445]. Опа проникла и в со­временную историческую литературу [см. 150; 207; 259; 43 и др.].
Источники свидетельствуют, что союз «Ихэтуань» от­личался от союза «Ихэцюань» начала века. После до­несения На Янь-чэна свыше 80 лет в источниках не встречается названия «Ихэцюань», и лишь в 1898 г. начи­нает действовать союз с аналогичным названием. Дли­тельный срок, разделявший деятельность союзов, позво­ляет усомниться в их идентичности. Главное же состоит в том, что, унаследовав, как уже отмечалось выше, тра­диционные формы организации, обрядов н некоторых сторон идеологии старинных тайных союзов, «Нхэтуаиь»
87
с самого начала провозгласил свою, отличную от «Ихэцюань» первого десятилетия XIX в. политическую про­грамму. Антиииостранная, главным образом антихристи­анская, деятельность членов союза в начале движения, провозглашение процинскпх лозунгов3, открытый союз с правительством Цыси па определенном этапе — все это ставит под сомнение унаследование союзом «Ихэтуань», во всяком случае значительной частью его членов, идей общества «Байляньцзяо», а также связь пхэтуаней с этой сектой. Сами ихэтуапи в ответ па обвинение их в причастности к «Байляньцзяо» заявляли: «Наша вера -не ересь и не учение „Байляпь"» [73, 18]. Чтобы убедить в этом правительство и население, они несколько раз выдавали чиновникам лиц, обвиненных ими в связях с «Байляньцзяо». Так, современник восстания Юнь Юйдии в своих мемуарах сообщал, что ихэтуапи «схватили спешивших на базар крестьян более семидесяти чело­век... и, выдав за последователей секты «Байляньцзяо», отправили в министерство наказаний» [72, т. 1, 50; 166, 24, 26].
Остановимся теперь на организационных, обрядовых формах союза «Ихэтуапь» п некоторых сторонах его идеологии. «Ихэтуапь», как уже говорилось, — тайная религиозная организация, члены которой исповедовали элементы всех трех видов религии, сосуществовавших в Китае, — конфуцианства, буддизма, даосизма. В прокла­мации, имевшей хождение под Пекином, повстанцы гак раскрывали сущность своей веры: «,,Ихэтуань“ — это союз, в котором „п“ означает гуманность, а ,,хэ‘‘ — сдер­жанность (как известно, „и” и „хэ“ это конфуциан­ские добродетели. Н. К.)... В этом союзе почитается буддизм...» [72, т. 4, 148]. Повстанцы неоднократно в про­кламациях обращались к так называемому предку Люй [см. 73, 8], ио-видимому Люй Тун-бину (жил в период династии Тан), создателю даосской гимнастики и ис­кусства владения мечом, канонизированному китайцами одним из восьми святых.
Известный русский исследователь союза «Ихэтуань» А. Рудаков утверждал, что прототипом этого союза «по­служили религиозные общины, в которых мальчики
1 Нужно отметить, что у какой-го части повстанцев, увлечен­ных общим потоком, прослеживаются традиционные для тайных обществ антшишские. промнпскпе настроения.
ЯН
с раннего возраста под руководством старших занима­лись даосской гимнастикой... Девочек... монахини вво­дили в тайные общества, члены которых искали тот „фи­лософский камень1', приобретение коего составляет пред­мет всех стремлений даосов, давая бессмертие...» [143, 4]. И действительно, как отмечают почти все современ­ники восстания, среди ихэтуаней было множество де­тей4.
Члены союза «Ихэтуапь» поклонялись многим богам, духам, святым. Особой популярностью среди ихэтуаней, впрочем, как и среди всего китайского населения, поль­зовался бог Гуаньдн (Гуань Юй — известный полково­дец периода Троецарствия, обожествленный за особую преданность династии Хань, наделенный многими «функ­циями» — бог богатства, войны п др.). В нашем распо­ряжении множество прокламаций, начинающихся сло­вами: «Бог Гуань изрек» [см. 72, т. 4, 150; 73, 6]. По сло­вам Цзян Кая, главным божеством считался Ян Цзянь, которого члены союза именовали «великим учителем» [см. 72, т. 1, 354]. Среди богов или духов рангом ниже фигурировали либо исторические личности (Лю Бовэнь — честный и справедливый чиновник периода Мин­ской династии [см. 73, 8], Ма У — один из вождей пов­станческих отрядов «жителей зеленых лесов» [см. 72, т. 1, 354]), либо герои старинных произведений, имевшие ог­ромную популярность среци простого парода как бор­цы за правду, защитники бедняков, благородные и му­жественные рыцари (Чжао Юпь — один из героев ро­мана «Троенарствие», известный генерал, сражавшийся против тирании Цао Цао [см. 72, т. 4, 151], Чжан Фэй — также известный полководец из романа «Троецарствие». Сунь У-кун — главный герой прославленного романа «Путешествие па Запад», фантастическое существо — Царь обезьян, наделенный сверхъестественной силой, готовый в любой момент вступить в борьбу с насилием и несправедливостью [см. 72, т. 1, 354]).
4 Интересно, что На Япь-чэп. не одни год следивший за дея­тельностью тайных сект в первой половине XIX к. и отдавший под сед многих сектантов, но упоминает об этой любопытной детали. Напрашивается вывод, что в союз «Ихэнюань». существовавший в начале века, дети не входили. Это можно считать еще одним дока­зательством того, что «Ихэтуапь» и «Ихэнюань» не одно н то же. Конечно, возможно, их участие было строго законспирировано (что. па наш взгляд, менее вероятно) п поэтому не привлекло внимания наместника.
89
Руководство союзом осуществляли наставники. По степени святости они делились на ранги: великий на­ставник (даши пли лаошифу), наставники первого, вто­рого и третьего разрядов (дашисюнь, эршисюнь, саньшисюиь). Степень святости зависела от успехов в усвоении гимнастических упражнений в звания заклинаний. Для этого нужна была длительная тренировка. Для дости­жения первой ступени святости «хунь» («мутные») тре­бовалась тренировка в течение 100 дней, для святости «цин» («очистившиеся») — 400 дней [см. 72, т. I, 238, 244; 143, 13].
Приверженцы союза обычно собирались в какой-ни­будь заброшенной хижине или под навесом — так назы­ваемым алтарем — и под руководством наставников зау­чивали заклинания и осваивали комплекс гимнастиче­ских приемов, наивно полагая, что таким образом они станут неуязвимыми от пуль и снарядов, обретут бес­смертие. Ихэтуапи были уверены, что знание заклинаний вселяет в них большую силу. «Тот, кто знает 7—8 слов,— считали они, — может противостоять 10 тысячам чело­век, а знающий 16—17 слов может легко разрушать до­ма иностранцев» [72, т. 1, 241]. Заклинания чаще всего были малопонятны. Вот, например, отрывок из закли­нания от огня винтовок п пушек:
Отворись, дверь северной пещеры, и покажись. Будда, ведающий ружьями.
Железное божество восседает в железной кумирне на железном до юсовом тропе; Железные люди в железных одеждах стоят за железными крепостями...
[73. 7]
Но иногда око содержало вполне понятный полити­ческий призыв:
Если ученики будут стара гсльио учиться.
Повсюду трава превратится в воинов;
Если неразумные люди постигнут волю святых.
Опп хнпчтожат дьяволов (иностранцев. — //. К ). защитят великую династию Инн.
[72. т. I. 152]
Русский врач В. В. Корсаков, свидетель восстания ихэтуаней, так описывает телесные упражнения членов союза: «Участники становились на открытом месте ли­цом па юго-восток, поставив перед собой предваритель­но зажженные жертвенные свечи или факел. Затем чи1.1ЛН нараспев заученную заклинательную молитву и
ПО
сжигали после этого на свече жертвенные бумажки. После этого они становились на четвереньки, сложив особым способом руки, и начинали делать туловищем качательные движения из стороны в сторону. Со многи­ми скоро начинали делаться судороги подобно эпилеп­тическим, они падали на землю, бились, затем вскакива­ли, размахивали руками, прыгали. Глаза у них налива­лись кровью, у рта появлялась пена» [64, 76—77]. Счита­лось, что в этот момент в ихэтуаня вселялся дух. Суще­ствовали разные варианты такого рода «гимнастики», описанные современниками. Обязательной составной частью телесных упражнений были поклоны до земли [см. 166, 12; 143, 11 — 12]
Большое внимание уделяли пхэгуапи упражнениям с мечом. Собственно, меч н был основным видом оружия повстанцев. Судя по словам Цзян Кая. посылавшего лю­дей ознакомиться с алтарем ихэтуапей, меч являлся ук­рашением мест сборища повстанцев: «Перед алтарем го­ризонтально висел большой меч» [72. т. 1, 354]. Одна из песен того времени запечатлела упражнения ихэтуапей:
Меч вращается и такт с телом Удар кулаком, еще удар. Чем быстрей, юм !хч|Ре. 11е медли.
1'1. "Ч|
Вера ихэтуапей в достижение бессмершя н неуязви­мость была так велика, что они. но отзывам очевидцев, шли навстречу нулям европейских солдат чуть ли не с голыми руками и, конечно, гибли. Это тем не менее не уменьшало н.х веру, а лишь стимулировало к дальней­шему совершенствованию «гимнастических» приемов. Иногда они пытались демонстрировать свою «неуязви­мость» перед зрителями, однако редко это кончалось благополучно. Начальник уезда Уцяо Чжи Бп-.ху описы­вает со слов солдат подобного рода эксперимент, проде­ланный Лю Чаи-сяпом, одним из вожден ихэтуапей: «Лю попытался продемонстрировать свое искусство, по пехдачпо. Пуля попала ему в левую ногу, и из нее потек­ла кровь» [72, т. 1, 444].
Прием в секту осуществлялся в строго индивидуаль­ном порядке и требовал двух поручителей п клятвы: «Не быть жадным, не разврашччать, не нарушать при­казаний родителей, не нарушать существующих законов (этот пункт, между прочим, являют,i лшпппм подтвер-
91
ждеиием того, что нельзя отождествить «Ихэцюань» на­чала XIX в. и союз «Ихэтуань» конца столетия. — //. К.), изгнать чужеземцев, убивать чиновников-взяточников, в городах быть скромными и не глазеть по сторонам. При встрече с единомышленниками приветствовать их» [150, 517]. Члены союза имели амулеты, которые либо при­крепляли на макушке головы, либо носили на боку [см. 72, т. 1, 354]. По словам А. Рудакова, амулет пред­ставлял собой «маленький кусочек желтой бумаги, на котором был грубо намалеван какой-то образ... Вокруг этого изображения было нацарапано несколько загадоч­ных слов мистического содержания» [143, 14].
Для союза «Ихэтуань», как и для самых разнообраз­ных тайных союзов и еретических сект не только в Ки­тае, но и во многих других странах Востока и Запада, был характерен аскетизм. Воспевая нхэтуаней, жители с уважением отмечали, что они «пьют простую воде» [74, 35].
Члены союза «Ихэтуань» группировались ио отрядам, которые различались по названиям триграмм, взятым из древней книги гаданий «Ицзин». Существовали отряды триграммы «кань», «цяпь», «дуй», «ли» и др. Опп отли­чались друг от друга цветом и формой одежды. Напри­мер, в отряде «кань» одевались в красное, в «цяпь» в желтое. В мемуарах Цзян Кая содержится описание одного из отрядов нхэтуаней, который возглавлял попу­лярный в провинции Шаньдун вождь Чжу Хун-дэн: «На Чжу Хун-дэне были красные штаны и высокая красная шапка. Другие главари держали в руках по два крас­ных флага. Пики и мечи были украшены красной лен­той. В отличие от других ихэцюапей они избрали для себя красный цвет, который, по их мнению, символизи­ровал цвет огня на юге» [72, т. 1, 356]. Дополнительный материал о внешнем виде нхэтуаней дает Чжи Би-ху: «Главари [ихэ] цюаней сект ,,цянь“ и ,,кань“ носили оп­ределенную форму одежды, передвигались в зеленых носилках, а их сподвижники обертывали головы желтой или красной повязкой. Лишь у секты ,,дуй“ одежда бы­ла, как у актеров. Их главарь носил длинное платье, а в руках держал плетку из хвоста лося. Они предпочита­ли одежду черного цвета с мелкими застежками, распо­ложенными в ряд, носили шапку героя, как будто высту­пали на сцене в роли Хуан Тянь-ба (один из популярных героев различных спектаклей старой пекинской оперы,
О"
олицетворявший справедливость и смелость. Н. К.)» [72, т. 4, 445].
Подобно другим тайным союзам, отряды ихэтуаней, по-видимому, имели внутри дробное деление. Один из руководителей восстания ихэтуаней уже в наши дни вспоминал о структуре своего отряда: «Десять человек составляли десяток, во главе которого стоял командир десятка, десять десятков — сотню, во главе с команди­ром сотни... Каждое подразделение имело знамя: деся­ток — треугольный флажок... сотня большое квадрат­ное желтое знамя, в центре которого был изображен иероглиф „лин", что значит „приказ". У всей армии бы­ло желтое знамя „волчий клык", на котором черными иероглифами было написано: „Ихэтуань", „Поддержим Цин, смерть иностранцам"» [326, 17.IX.1960].
Как правило, отряды ихэтуаней были разобщены, изолированы друг от друга и действовали самостоятель­но. А. Рудаков утверждал, что у союза «Ихэтуань» су­ществовал «Центральный комитет», который обосновал­ся в провинции Шаньдун и назывался «Шаньдун цзунтуань» («Шаньдупское главное общество») [143, 8]. На­ходящиеся в нашем распоряжении источники застав­ляют усомниться в этом утверждении. Действительно, «цзунтуань» («главный отряд») существовал у ихэтуа­ней. Помимо упоминания о нем А. Рудаковым это на­звание находим в «Уставе» [73, 2], выработанном для повстанцев китайскими сановниками, поставленными во главе общества в период союза ихэтуаней с цинским правительством. Однако наряду с «цзунтуанем» источ­ники сообщают о наличии «лаотуаня» («старшего отря­да»), подпись которого стоит под «Уставом»5 [73, 3], «тянься диитаня» («первого алтаря „Поднебесной"»), со­зданного Чжан Дэ-чэном под Тяньцзинем [72, т. 4, 510], а также «цзунтаня» («главного алтаря») в Мукдене [143, 48]. Все эти названия, на наш взгляд, скорее отра­жают субъективные претензии того или иного отряда на руководящую роль в союзе, а не объективное положение вещей.
В союзе состояло немало молодежи. Цзян Кай отме­чал, что возраст осваивавших приемы ихэтуаней «коле­бался в пределах двадцати лет» [72, т. 1, 354]. Среди
5 Упоминание о «лаотуань» содержится и и «Песнях ихэтуаней» [см. 74. 56. 88].
93
ихэтуаней, как уже отмечалось выше, было много под­ростков и детей. Об этом поется в песнях:
Дети звонко смеются.
С мечом в руках они проходят по всей стране. Не страшны пп винтовки, пн пушки.
Головы иностранцев летят с плеч.
[74. 40]
Чжун Фан-ши в «Записках о событиях 1900 г.» так же отмечал, что среди ихэтуаней много детей [см. 166 12]. Необходимо отметить, что факт привлечения к вос­станию ихэтуаней детей вызывает повышенный интерес у некоторых историков в политических деятелей Китая, которые обращаются к прошлому страны, пытаясь оп­равдать идеологические и организационные методы со­временной «культурной революции». Историк Ци Бэньюй, бывший в 1967 г. членом группы но вопросам куль­турной революции при ЦК КПК, в статье «Патриотизм или национальное предательство?» восторженно привет­ствовал эту практику ихэтуаней, столь созвучную, по его мнению, с практикой «к\льгмрной революции» [см. 327. 1.IV. 1967].
Социальный состав союза «Пхэтуань» был чрезвы чайио разнороден. Костяк составляли крестьяне. Свиде тель событий Чжун Фаи-ши в «Записках о событиях 1900 г.» сообщал, что и.хэтуанл «по виду грубые сель­ские жители, занимавшиеся сельским хозяйством» [166, 12]. Сановник Цзай II также утверждал, что «сира ведливые люди (ихэтуани. — Н. К.) — это выходцы из крестьян» [72, т. 1. 13]. Губернатор Шаньдуна Юй Сянь сообщал в докладе трону, что крестьянином был один из помощников Чжу Хун-дэпа — Дун Юань-бан [см. 75, т. 1, 41]. По утверждению начальника уезда Гаоми Цзн Гуйфэня, зажиточным крестьянином был и сам Чжу Хундэн [см. 105, 57]. Богатый материал об участии крестьян в союзе «Пхэтуань» находим мы в «Песнях ихэтуаней» [см. 74]. В уезде Уцин провинции Хэбэй была популярна песня про одного из вождей 'отрядов ихэтуаней:
Средь парода объявился герой, JI хоть он не силен г. (ра.моте, Он честный человек И мстит за парод.
Чтобы труженики обрели спокойствие.
Он землепашец Старший брат аз Чжочж-.аиа.
■74 5<>—(ИМ
В союз вступали транспортные рабочие — лодочпн кн, возчики, потерявшие работу в результате распро­странения в Китае новых современных видов транспор­та — пароходства, железнодорожного сообщения. Руко­водитель «тянься дпитань» Чжан Дэ-чэн, живший под Тяньцзинем, был лодочником. Он занимался перевозкой грузов по рекам Юнхэ и Сп.хэ. Когда в 1896 г. между Пекином и Тяньцзинем было установлено железнодо­рожное сообщение, Чжан, подобно тысяче других лодоч­ников, лишился средств к существованию и стал считать иностранцев повинными в своих бедствиях [см. 72, т. 4, 510]. Из семьи лодочника была популярная руководи­тельница женской организации «Хупдэпчжао» Хуан Лянь [см. 72, т. 4, 512]. Материалы обследования движе­ния ихэтуаией в районе Тяньцзиня, проделанного груп­пой китайских историков в 1960 г., свидетельствуют, что один из лидеров ихэтуаией, некто Пап, работал водоно­сом [см. 172, 262]. В Шэньяне среди изучавших приемы ихэтуаией в мае 1900 г. были возчики [см. 220, 81].
Активно участвовали в восстании ремесленники — мастеровые, печники, каменщики, наемные рабочие [см. 212, 10]. В союзе состояли и мелкие торговцы. Судя по материалам того же обследования, один из предводите­лей ихэтуаией, Лю Шп-цзю, был родом из семьи торгов­ца чулками [см. 172, 262].
Среди участников союза были и бывшие военные. Цзян Кай сообщал, что в отряде Чжу Хун-дэпа «нема­ло бродячих солдат, поэтому они хорошо владеют воен­ным делом» [72, т. 1, 356]. Как сообщает биографиче­ская справка, бывшим солдатом был известный в районе Тяньцзиня вождь ихэтуаией Цао Фу-цяпь [см. 72, т. 4, 510]. Большинство источников, в том числе «Записки о бандитах [ихэ]цюапях» (авторы Савара Токузуке и Оу Ин), сходятся на том, что один из вождей ихэтуаией в Чжочжоу, Ли Лай-чжун, также был военным [см. 150, 513].
Отдельные представители низших слоев шэньши и нарождавшейся интеллигенции — студенты, учителя также примыкали к развернувшемуся аптппностраппому движению. Как сообщает Чжи Бн-ху, в Фучапс среди ихэтуаией сражался студент Лю Инь-у, в Цзпнчжоу студент Вэй Шу-сяи [см. 72, т. 4, 443]. В районе Бкайтана (западнее Пекина) во главе отряда ихэтуаией стоял учитель Лям [см. 21, 404].
95
[i союзе «Ц.хэтуапь» было много служителей культа. По данным неоднократно цитировавшегося Цзян Кая, в отряде ихэтуаней, действовавшем в районе Пинъюаня в конце 1899 г., «состояли и буддийские, и даосские мона­хи» [72, т. 1, 356]. Ближайшим соратником Чжу Хун-дэна был монах Синь Чэн по прозвищу Истинный Мин [75, т. 1, 41]. Руководителем ихэтуаней в Цзинчжоу, пи данным Лао Най-сюаня, был монах У Сю [см. 72, т. 4, 480]. Среди ихэтуаней были и деклассированные элемен­ты®. В период союза ихэтуаней с цинским правитель­ством к движению примкнула и придворная знать, кото­рая устраивала в своих дворцах алтари, тем самым со­лидаризируясь с нхэтуанями.
Сложный социальный состав союза «Ихэтуань» не мог не наложить отпечаток на идеологическую програм­му повстанцев. В сущности, законченной, четко сформу­лированной и записанной в каком-то одном документе программы у повстанцев нс было. Их политическое кре­до, цели и задачи борьбы, отношение к окружающей действительности можно установить на основании лозунюв, начертанных на знаменах отрядов, прокламаций и листовок, песен, имевших хождение средн народа.
Документы повстанцев, пропитанные суеверием и мистицизмом, нередко содержат скрытый, загадочный смысл. Вот один из примеров. В прокламации, содержа­щей якобы изречение Лю Бо-вэня7, имеется такая фра­за: «Нас постигнет беда, когда золотые крысы приплы вут по океану, это будет роковым годом» [73, 8]. Видимо, здесь содержится намек на иностранные корабли, при­плывшие в форт Дату. В соответствии с циклической таб­лицей китайского календаря 1900 г. (по-китайски — год гэнцзы), год, когда восстание достигло наибольшего раз­маха, именуется годом «крысы». Может быть, таким пу­тем ихэтуани пытались внушить суеверному населению, что события 1900 г. были «судьбой» для Китая, предска-
6 Фань Вэнь-лань утверждает, что общество «Шагохуй» состоя­ло из нищих [см. 150. 508], Чжи Би-ху сообщает, что участница сою­за «Хундэнчжао» Хзй Эр в молодости занималась проституцией [72. т.4. 444].
: Лю Бо-нэпь, он же Лю Цзн. государственный деятель пе­риода Минской династии (вторая половина XIV и.), был директо­ром императорской обсерватории, цензором, губернатором. Известен как историк, написавший несколько книг По традиции Лю Бо-вэнь изображается человеком твердого характера, честным, справедли­вым, ненавидящим зло [см. 63, 221].
96
заниой еще Лю Бо-вэпем. Наконец, заслуживает внима­ния и тот факт, что в выражении «роковым годом» сло­во «роковым» («бэиьмин») созвучно выражению «истин­ный Мин». Не исключено, что таким приемом повстан­цы маскировали свои антнцинские настроения. К области предположений можно отнести и комментарии профес­сора А. Рудакова в отношении часто встречающегося в прокламациях сочетания «две четверки и одна пятерка» [73, 13, 15], который отмечает: «...другими словами, ука­зывалось на число 13. Находчивые люди в этом числе ви­дели год с 13 месяцами, т. е. високосный, который у ки­тайцев считается предвестником бедствий государства... как на таковой указывали тогда па 1900 г.» [143, 22].
Документы пхэтуаней позволяют составить представ­ление о мировоззрении повстанцев, об основных целях их борьбы.
Основной задачей, которую ставили перед собой участники движения, была борьба против иностранной агрессии. Общество пхэтуаней, состоявшее преимуще­ственно из крестьян, ремесленников и люмпен-пролета­риата, отсталых и забитых, в своих лозунгах п прокла­мациях стихийно выражали идеи национализма, стрем­ление к национальной независимости. Они разоблачали, хотя и примитивно, политику иностранных держав в Ки­тае, призывали массы к борьбе с ними, к изгнанию ино­странцев с территории Китая.
В прокламации, излагающей якобы надпись па пли­те, извлеченной из шахты горы Вепьцюань, звучит воз­мущение по поводу неравноправных договоров, навязан­ных иностранцами Китаю [см. 73, 8]. В листовке пхэтуа­ней деревни Сымалапь под Пекином справедливо крити­куется грабительская политика империалистических дер­жав, которые «обирают государственную казну, руша г кумирни, уничтожают статуи будд и насильственно от­нимают у народа землю, в которой покоятся могилы предков» [72, т. 4, 148].
Большую неприязнь у китайского населения, в том числе у членов союза «Ихэтуапь», вызывала деятель­ность миссионеров, с которыми ближе, чем с другими иностранными представителями, соприкасались местные жители, ибо по роду своей деятельности проповедиикп учения Христа предпочитали жить бок о бок с китайским населением. .Миссионеры осуждались за покровитель­ство людям с сомнительной репутацией: «Благодаря сво-
7 Зак. 623
97
ей хитрости привлекли па свою сторону всех алчных и корыстолюбивых и в необычайных размерах совершали притеснения» [111, 23—24]. Иностранные служители культа обвинялись в неуважении обычаев населения той страны, в которой вели пропаганду христианского уче­ния: «Приверженцы учения Христа оскорбляют духов, поносят мудрецов, предают забвению нормы отношений между людьми» [73, 9].
Особо ненавидели ихэтуани местных христиан, кото­рые порой использовали христианскую религию в своих корыстных интересах. Обращенные в христианство осу­ждались за то, что искали в этой религии лишь мате­риальную выгоду, для чего угождали миссионерам, не­редко в ущерб своему народу. «Зачем принимают хри­стианство? — спрашивается в одной из песен. — Лишь ради денег» [74, 10]. Принятие христианства китайцами рассматривалось местным населением и повстанцами как предательство:
Обращенные китайцы, обращенные китайцы Почитают лишь иностранцев и не признают отцов, Выдают мм наши секреты, Выслуживаются перед иностранцами, вертятся вокруг них.
[74, 8]
Уничтожающей критике со стороны нхэтуаней под­вергались и китайские сановники, вступавшие в сделку с представителями иностранных держав: Ли Хун-чжан, которого повстанцы называли «пособником иностранцев» [73, 12] и о котором говорили, что, «если иностранцы го­ворят «запад», он не смеет писать «восток» [74, 16]; Юань Ши-кай, про которого говорилось, что «он предатель» [74, 15], что «он заодно с иностранцами» [74, 16]; пытав­шийся расправиться с движением нхэтуаней генерал Не Ши-чэн, о котором повстанцы сложили песню — «Не Шичэн — собака. На простых людей смотрит злобно, а ино­странцев почитает как предков» [74, 17]; глава Цзунлиямыня князь Цин, в адрес которого говорилось в «Опове­щении» нхэтуаней: «Тебя кормит и поит Китайское госу­дарство, а ты помогаешь иноземцам. Если не исправишь свою ошибку, пожалеешь» [72, т. 4, 147].
Критика и разоблачение агрессивной политики дер­жав в Китае естественно переходила в призывы к изгна­нию чужеземцев из страны, расправе с иностранными представителями, проводившими в Китае захватническую
9Н
политику своих правительств. «Смерть иностранцам!»— таков был основной лозунг ихэтуаней, начертанный на их знаменах. «Мы изучаем священные приемы кулачно­го боя, — провозглашали ихэтуани в одной из своих прокламаций, — чтобы защитить Китай, изгнать замор­ских грабителей» [72, т. 4, 149]. «Вернем наши горы и реки, вернем наши права», — распевали повстанцы, а с ними и большинство местных жителей.
Особой популярностью пользовался лозунг борьбы с христианской церковью и обращенными китайцами. В прокламации, наклеенной па стене протестантской церкви в Цзядпне (провинция Шаньдун), был назначен определенный день «для подавления христианской рели­гии, сожжения всей церковной собственности и убийства всех миссионеров н обращенных китайцев» [117, 262]. В другой прокламации ихэтуани призывали население к тому, что, «если в каком-либо поселении еще остались христиане, их следует немедленно прогнать, а церкви и другие принадлежащие им здания испепелить» [72, т. 4, 149].
Разоблачение н осуждение агрессивной политики иностранных колонизаторов в Китае, призывы к освобо­ждению от чужеземного засилья поднимали народные массы па борьбу против иностранного гнета. Вместе с тем ряд китайских ученых усиленно подчеркивают ан­тифеодальный характер движения на первом его этапе (см. 207; 212 и др.]. Особую популярность приобрела эта идея в настоящее время. У некоторых китайских истори­ков и особенно политиков заметна тенденция чрезмерно преувеличивать революционность крестьянства, в том числе китайск о. Цн Бэпь-юй рассматривает выступле­ние ихэтуаней в целом как «революционное движение, когда революционные массы подняли великий бунт про­тив империализма, великий бунт против феодализма» [327, 1.IV. 1967].
Имеющиеся в пашем распоряжении источники сви­детельствуют, что движение с самого начала было ярко выраженным антниностранным (в том числе аитнмнесионерскнм), и лишь отдельные немногочисленные фак­ты можно характеризовать как элементы антифеодаль­ной борьбы (столкновение с правительственными вой­сками и помещичьим ополчением, нападения на поме­щичьи усадьбы, расправа с отдельными феодальными чиновниками). Подтверждение этому мы находим п в
1 7* 99
прокламациях повстанцев. В них порой содержится весь­ма резкая критика существовавших в Китае порядков, разоблачение продажных чиновников, а в песнях даже издевательство над правителями Китая, но тем не менее открытых призывов к свержению феодальных порядков документы повстанцев, которыми мы располагаем, содер­жат очень мало (преимущественно песни, но следует учесть, что они были записаны в конце 50-х годов).
Характерно, что в большинстве случаев ихэтуани критикуют чиновников п пинский двор не как эксплуа­таторов-феодалов, а как предателей национальных ин­тересов, не способных постоять за независимость стра­ны, изгнать из Китая иностранцев. «[Чиновники] помо­гают чужеземцам и, преклоняясь перед их могуществом, чинят произвол над соотечественниками», — говорится в прокламации, содержащей якобы пророчество Лю Бовэня [73, 8]. «Из десяти чиновников девять обросли жи­ром,— читаем мы в другой прокламации. — Пришли разбойники (иностранцы.—И. К.), а они их не ловят, позволяют гулять по нашей земле» [73, 8]. В народе пели:
Глупый пинский двор Ни на что не годен. Лишь поддакивает иностранцам.
[71. 13[
Передняя дверь раскрыта. .Задняя дверь распахнута. В переднюю дверь впустили тигров. А в заднюю волков (иностранцев. — Н. К.}. А пинский двор, не замечая титров и волков. Целыми днями развлекается.
[74. 1-И
Известны прокламации, отрицавшие жестокость ц деспотизм монархов, призывавшие поддержать дина­стию. В цитированной выше прокламации с так называе­мым пророчеством Лю Бо-вэня говорится: «Наш госу­дарь не Цзе и не Чжоу»8, а в другой прокламации вы­сказывается надежда на то, что, «когда иностранцы бу­дут полностью разгромлены, великие Цины обретут гос­подство над всей страной» [73, 18]. Массовая агитация
" Цзе — правитель конца династии Ся. отличавшийся согласно традиции необыкновенной жестокостью и распутством; Чжоу — по­следний правитель эпохи Шаи-Инь — также изображается как же­стокий тиран. Цзе и Чжоу олицетворяют в глазах китайцев край­нюю жестокость.
1 (»11
нхэтуаней описывается как проципская: «В городах воз­двигаются алтари, а братьям внушается: „Поддержим Нин, смерть иностранцам!"» [72, т. 4, 148].
Анализ источников позволяет заключить, что лозунг «Поддержим Цин» существовал у ихэтуаней с самого начала восстания, с 1898 г. [166, 79; 266, 132]. Кстати говоря, он имел распространение в 1898 г. и в провинци­ях, достаточно отдаленных от главных районов движе­ния (Сычуань, Хубэй) [326, 27.X. 1960]. Этот лозунг был господствующим в конце 1899 г. в провинции Шаньдун [см. 105, 87] и с мая 1900 г. до вступления войск союз­ников в Пекин (август 1900 г.) в провинции Чжплн9 10. Повстанцы периодически в зависимости от деятельности правительства и местных властен снимали этот лозунг. Существует лишь одно прямое свидетельство, не под­твержденное другими источниками, о выдвижении пхэтуанями (Чжу Хуи-дэпом) лозунга «Долой Цин» [см. 72, г. 4, 504]. Утрируя революционность ихэтуаней, Цп Бэньюй фальсифицировал исторические факты. Он утверж­дал, что лозунг в поддержку династии был выдвинут лишь на одном коротком этапе [см. 327, I.IV. 1967].
Однако это не означает, что союз «Ихэтуань» был иродииасгической организацией, как утверждают неко­торые буржуазные ученые [см. 259; 265; 270]. Напротив, в ряде прокламаций мы находим глухие антипинские намеки [подробнее см. 125]. При этом используется своеобразный прием написания по частям целого, находящегося под запретом. Так, довольно ча­сто можно встретить вместо иероглифа «мин» (ассоци­ируется с династией Мин) две его составные части — иероглифы «солнце» и «луна». «Солнце в луна светят мне», — говорится в заклинании от огня винтовок и пу­шек [73, 7] |0. Возможно, таким путем ихэтуапи намекали па свои симпатии к исконно китайской династии Мин. Подобным образом, с помощью отдельных иероглифов «вол» и «восьмерка» подается иероглиф «Чжу» [см. 73, 17]. Предполагается, что под «Чжу» подразумевается фамильный иероглиф императоров династии Мии. В этом случае также можно говорить о проминскпх на­строениях по крайней мере части ихэтуаней. Еще одни
9 См. прокламации ихэтуаней [72, т. 1, 1-48, 152, !(>(>, 18, 20].
10 Подобный прием применен и в другой прокламации, помещен­ной в том же журнале (см. 73, 17].
101
пример такого зашифрованного намека приведен выше при разборе прокламации, содержащей изречение Лю Бо-вэня. Возможно, таких прокламаций было больше, по до нас они не дошли.
Антицпнскпе призывы ихэтуаней нельзя рассматри­вать только как антифеодальные, ибо вместо иноземной маньчжурской династии ихэтуани мечтали о возвраще­нии подлинно китайского монарха в образе какого-ни­будь потомка Минской династии. Видимо, на такую роль претендовали некоторые вожди ихэтуаней — Чжу Хун-дэн, взявший фамилию минских императоров (Чжу), монах Синь Чэнь, именовавший себя «Истинным Мином» (Бэнь Мии). Ихэтуани, костяком организации ко­торых являлось крестьянство, не могли выйти за преде­лы традиционных для этого класса монархических идеа­лов.
Пхэтуаням, видимо, были свойственны и утопиче­ские мечты об имущественном равенстве, о всеобщем достатке. Провозглашая основные принципы союза, по­встанцы писали: «В этом союзе... не допускается при­теснения бедняков богатыми, издевательство сильных над слабыми» [72, т. 4, 148]. Население в песнях воз­лагало надежды па ихэтуаней, которые «спасут бедных, помогут сирым, дадут нам досыта поесть, дадут нам одежду» [74, 76].
Как видим, идеологическая платформа ихэтуаней бы­ла сложной и противоречивой, что объясняется обилием союзов, известных под общим, собирательным названи­ем «Пхэтуань», пестрым социальным составом участ­ников движения, особенностями китайского общества, задавленного гнетом империализма и феодализма.
Идеологическая слабость повстанцев объясняется от­сталостью, темнотой и низким уровнем их сознания. Это явилось одной из причин, позволивших империалистам задушить справедливую борьбу китайскогонарода.
Союз «Пхэтуань» был религиозной организацией, в которой широко процветали мистицизм и черная магия. Поэтому в борьбе с противником повстанцы прежде все­го возлагали надежду на помощь святых и духов, на та­лисманы и заклинания, на «магическую» силу ихэтуаньской гимнастики. Об этом красноречиво свидетельствуют документы участников союза. Вот характерное высказы­вание: «Мы произносим заклинания и повторяем слова Будды; мы сжигаем желтую бумагу и возжигаем бла-
102
। пиония, призывая святых вычти из своих истер. Сия­ние покидают пещеры, духи спускаются с гор и, вселя­ясь в людей, учат их приемам [ихэ]цюаней. В совершен­стве постигнув искусство боя, мы без труда усмирим и юземных дьяволов» [73, 18]. В другой прокламации пхэтуаии сообщали: «Ныне по милости великого небес­ного владыки на землю спустились мириады духов...» |72, т. 4, 148]. А в третьей прокламации повстанцы уверя­ли, что бог посылает нм в помощь «восемь миллионов священных воинов, которые уничтожат еретическое уче­ние» [72, т. 4, 151].
О так называемой сверхъестественной силе пхэтуа1сй, якобы приобретенной ими в результате своеобраз­ной гимнастики и мистических обрядов, распространя­лись самые невероятные легенды и небылицы, которым верили многие жители. Ян Дянь-гао, современник вос­стания ихэтуаней, житель Пекина, утверждал, что он якобы был свидетелем «магической силы» ихэтуаней которые-де, наклеив на доме какую-то бумажку и крик­нув «гори», вызвали пожар [см. 166, 82]. А. Рудаков приводит легенду, будто бы Тяньцзиньская железная до­рога была разрушена от одного прикосновения жерди­нок гаоляиа, которые были в руках повстанцев [см. 143, 11]. Чжи Би-ху, начальник уезда Уцяо, также передает дошедшую до него молву о «магической силе» ихэтуа­ней: «Некая Ван Юй-цзе, девятнадцати лет, могла взби­раться на высокие иностранные здания и вызывать огонь. Иностранцы обстреливали ее со всех сторон, ио не попадали и тогда падали ниц, отбивая поклоны, а она взмывала в воздух и улетала» [72, т. 4, 444].
Как уже отмечалось выше, ихэтуани искренне вери­ли в то, что с помощью заклинания можно приостановить огонь орудий противника, а путем гимнастики до­биться неуязвимости от пуль. Участники боев с ихэтуанями отмечали, что во время боя те проделывали свое­образные акробатические упражнения. «Они мчались галопом (на противника. — Н. К.), — описывал одни из боев Цзян Кай, — кувыркаясь на ходу, словно в них все­лилась нечистая сила» [72, т. 1, 359].
Вся литература повстанцев пропитана суеверием.Так, с пребыванием в стране иностранцев ихэтуани связыва­ли стихийные бедствия и появление разного рода забо­леваний. В прокламации ихэтуаней деревни Сымалань иностранцы обвиняются в том, что «нс было года, чтобы
103
\ рожай не пострадал от саранчи или засухи» [72, т. 4, 148]. «Только после того как будут уничтожены все ино­странцы, — говорилось в другой прокламации, — нач­нутся дожди» [73, 9]. В песне, распространенной в про­винции Шаньдун, отсутствие дождей объяснялось стро­ительством .христианских церквей.
Нет дождей, Земля сохнет -Христианские церкви заслонили небо. Вот расправимся с заморскими чертями — Хлынет проливной дождь.
[74, 6 7]
Иностранцев обвиняли в умышленном отравлении источников и пищи [см. 72, т. 4, 148; 73, 9] и, таким об­разом, в возникновении в Китае эпидемии; го­ворили, что онп-де «повсюду раскладывают ма­гические предметы», поэтому, мол, женщинам опасно выходить за ворота [см. 72, т. 4, 152]. В одной из прокла­маций нхэтуанп утверждали, что якобы «заморские дьяволы создают бумажных людей и лошадей, вредя­щих простым людям Китая» [72, т. 4, 152]. Речь идет о китайском похоронном обряде сжигания бумажных фи­гурок людей и лошадей, якобы необходимых умершему на том свете как свита. Прокламация, видимо, имеет целью вызвать у суеверного населения, ревностно следо­вавшего культу предков, еще большую ненависть к ино­странцам, которые не только причиняют страдания жи­вым китайцам, но будто бы угрожают и их предкам. По­этому в качестве предохранительной меры в ней сове­туется населению «три ночи... возжигать на каждой мо­гиле благовония» [72, т. 4, 152].
Отсутствие классового сознания у повстанцев приве­ло к тому, что ихэтуани объявили борьбу не иностран­ному капиталу, являвшемуся инициатором п проводни­ком агрессивной политики в Китае, а иностранцам во­обще. «Пусть трепещет от страха величаяФранция, а англичане, американцы, немцы и русские навсегда ути­хомирятся!» — провозглашалось в одной из проклама­ций. И далее: «Если неразумные люди постигнут искус­ство святых, несомненно, удастся уничтожить дьяволов всех до единого» [73, 18]. .Мало того, члены союза «Ихэзуань» обрушивались по на феодалов-помещиков, а на китайцев-христиан, без различия нх социального поло­жения. Так, повстанцы заявляли, что они изучают прие­
104
мы пхэтуаней, чтобы «уничтожить местных христиан» |72, т. 4, 149]. Единственным спасением для обращенных китайцев было принять требование пхэтуаней: «Немед­ленно отрекайтесь от христианства н принимайте учение Будды» [73, 9].
Выступая против иностранной агрессии, ихэтуанн до­ходили до полного отрицания европейской культуры л современных достижений на\ кп. В этом отношении на­ционализм пхэтуаней по существу смыкался с «феодаль­ным национализмом» правящих кругов Китая, отражая изоляционистские и консервативные идеи повстанцев. Все непацпональное объявлялось «скверной», вызыва­ло протест пхэтуаней и подлежало немедленному унич­тожению: иностранные товары, современные здания, же­лезные дороги, пароходы, телеграф и т. д. В баодпнской прокламации, например, извещалось, что ихэтуанн «сож­гут до тла иностранные здания... Иностранные товары всех родов будут преданы истреблению» [111, 23—24]. Другая прокламация призывала: «Крушите железные дороги, вырывайте телеграфные столбы, немедля унич­тожайте пароходы» [73, 18]. Подобный лозунг был осо­бенно популярен среди простого населения, которое пе­ло: «Изрубим электрические провода, вырвем телеграф­ные столбы, разломаем поезда, разрушим пароходы» [74, 34]. В «Записках о событиях 1900 г.» Янь Дяпь-гао сообщал, что ихэтуанн запретили пользование иност­ранными товарами, в том числе иностранными освети­тельными лампами, поэтому население выливало керо­син; кроме того, средн жителей прошел слух, что будет учинена расправа с учащимися, читающими иностранные книги, поэтому учащиеся стали жечь имевшуюся у них иностранную литературу [166, 86].
В истории стран Европы также были примеры, когда трудовой люд разрушал машины, которые он считал ви­новниками своего тяжелого положения. В этом смысле можно провести определенную параллель между дви­жением пхэтуаней п движением разрушителей машин в XVIII в. или луддитов в начале XIX в., хотя призывы пхэтуаней громить иностранную технику были связаны не столько с экономическими тяготами, вызванными ее появлением (они затронули лишь отдельные группы трудящихся), сколько с общими консервативно-изоля­ционистскими идеями.
Консерватизм и отсталость пхэтуаней проявились н
105
в осуждении ими движения за реформы, прогрессивно­го для Китая того времени. Это осуждение пхэтуани сформулировали как «божий гнев» «на преступное об­щество „Баогохуй" („Общество защиты государства"), связанное с иностранцами», которому якобы «верхов­ный владыка» грозит гибелью [73, 12]. В этом отношении наблюдается определенная идейная близость между ихэтуанями и консервативной кликой Цыси.
Знакомство с прокламациями ихэтуаней позволяет сделать вывод, что ненависть к европейцам, вполне есте­ственная реакция на гнет чужеземных захватчиков, не­редко переходила в расизм, в сознание национального превосходства и национальной исключительности китай­цев по отношению к европейцам. В прокламации, обна­руженной в районе Баодина, идея национального пре­восходства выражена очень ярко: «Хотя они (иностран­цы. — Н. К ) и ездят на носилках, не соответствующих их рангу, все же Китай считает их варварами»[111, 24].
Не чем иным, как идеей национальной исключитель­ности, можно объяснить попытки ихэтуаней огулом приписывать иностранцам все человеческие недостатки: «Мужчины у них безнравственны, женщины развратны, а их дети рождаются от матерей, предающихся блуду со своими сыновьями. Если не верите, приглядитесь вни­мательней: у всех дьяволов глаза отливают синим цве­том» [73, 18]. Таким образом, даже внешнее несходство с китайцами считалось пороком иностранцев.
В результате организационных и идеологических сла­бостей союза «Ихэтуань» патриотическое освободитель­ное движение, направленное против империалистическо­го господства, было в какой-то мере использовано и да­же на отдельных этапах возглавлено консервативными феодальными силами во главе с реакционной кликой Цыси. Главнокомандующими ихэтуаней были мань­чжурские сановники Цзай Сюнь и Ган И, разработав­шие устав ихэтуаней. Таким образом, повстанцы в из­вестной степени подпали под контроль правительства и стали его орудием. Характерно, что Ци Бэнь-юй отри­цал факт использования цинским правительством вос­стания ихэтуаней. Политику правителей Китая в отно­шении ихэтуаней он примитивно характеризовал как по­литику «обмана и задабривания» и делал вывод, что «абсолютно недопустимо клеветнически изображать ихэгуаней орудием феодального правительства». И далее:
106
Эта клевета и нападки на революционное общество .Ихэтуань" отражает лютую ненависть классовых вра­гов к крестьянству как главной силе китайской револю­ции» [327, 1.IV. 1967]. Преувеличение вопреки историче­ским фактам революционности ихэтуаней, равно как и превозношение отдельных фактических слабостей дви­жения, восхваление идеи бунта, каковым по существу являлось восстание ихэтуаней, — все это делается ис­ключительно в угоду политической конъюнктуре в Ки­тае, в целях оправдания содержания и методов «куль­турной революции».
Движение ихэтуаней, направленное в основном про­тив империалистического гнета в Китае, было справед­ливой борьбой широких народных масс, героизм и пат­риотизм повстанцев заслуживают глубокого уважения. Однако по форме движение было стихийным и неорга­низованным, идеология повстанцев, пропитанная мисти­цизмом, суеверием, во многом носила реакционный ха­рактер. В полуфеодальном Китае до начала XX в. такая форма борьбы народных масс, костяком которых явля­лось крестьянство, возглавляемое тайными союзами, при отсутствии руководства более передового класса (бур­жуазии или пролетариата), являлась наиболее типичной. Это была не вина ихэтуаней, а их беда.
Организационные и идеологические слабости вос­стания определили его исход. В большинстве своем не­вежественная масса повстанцев, вооруженная прими­тивным оружием, заклинаниями и талисманами, на ка­кое-то время поставленная под контроль капитулянт­ских цинских чиновников, конечно, была не в состоянии противостоять вооруженным до зубов империалистиче­ским державам. Такая задача по плечу не стихийному бунту, а лишь сознательному демократическому движе­нию.
Л. И. БОР ОХ
ПЕРВЫЕ КИТАЙСКИЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ И ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА
История общества «Сипчжуи», первого политическо­го объединения китайских революционеров, дает мате­риал для размышлений о влиянии традиционных тай­ных организаций на раннее буржуазно-революционное движение
Документальные источники, дающие возможность оп­ределить характер отношений «Сипчжуна» с тайными обществами, немногочисленны. К ним можно отнести официальные документы организации, например клят­ву 1 2, сохранившиеся списки ее личного состава 3, а также указы цпнекой администрации, изданные в период вы­ступлений «Синчжупа» в Гуанчжоу в 1895 г. и Хуйчжоу в 1900 г. [см. 85, т. 1, 230232, 274]’.
Оценки тайного аптиманьчжурского движения встре­чаются уже в ранних произведениях Супь Ят-сспа, опуб­ликованных в Лондоне п рассчитанных на широкий круг европейских читателей. В статье «Настоящее и бу­дущее Китая» Супь Ят-сеи писал о «бродящих в Китае скрытых силах» [147, 44]. В брошюре «Похищен в Лон­доне» он нс только упоминал «о существовании сильно­го подземного течения народного недовольства», но и дал первое описание выступления в Гуанчжоу, в кото­
1 В последние годы >та проблема привлекла внимание ученых разных стран (см. 272; 273. 251].
2 Документ был восстановлен одним из участников организа­ции—Фэн Цзы-ю, который лично давал клятву в 1895 г. |см. 18. т 1.3).
J Документация «Сипчжуна», включавшая данные об участии членов тайных обществ в организации, была частично уничтожена во время провала заговора в Гуанчжоу в 1895 г. После СиньхайiKoii революции Фэп Цзы-ю дополнил списки [см. 18, т. 4. 25—65].
108
ром участвовали члены тайных обществ [268]. В беседе с русским переводчиком этой брошюры Сунь Ят-сен бо­лее откровенно говорил о характере «скрытых сил», су­ществовавших в Китае. Когда речь зашла о возможно­сти прогрессивного народного движения, он обратил внимание собеседника на разветвленную систему тай­ных обществ, отметив массовость этих организаций [см. 130, 28—31].
Более последовательные сведения о связях «Сипчжуна» с тайными обществами содержатся в программных работах Сунь Ят-сена «План строительства государства» (1917—1919 гг.) [см. 194, т. 1, 168—185]4 и «История ре­волюции» (1923 г.) [см. 164, т. 6, 147 159], а также в официальных гоминьдановских изданиях по истории партии [см. 208]5 6. Отдельные эпизоды этого сотрудниче­ства описаны в мемуарах Чэнь Шао-бо [см. 85, т. 21—76], Чэнь Чунь-шэиа [см. 85, т. 1, 235 -244]Б, .Миядзаки Торадзо [см. 85, т. I, 90 — 132]. Авторы этих воспоминаний либо лично разрабатывали планы восстаний с участием тайных обществ, либо по поручению организации вели с ними переговоры 7.
4 В историческом разделе работы, создавая который Сунь Ят­сен хотел напомнить членам партии о революционных традициях гоминьдана, при рассказе о первых этанах борьбы он выдвинул историю сотрудничества с тайными обществами на первый план. В освещении Супь Ят сена отношения с тайными обществами— это история использования революционерами традиционных организаций в своих интересах.
5 В главу «Провал в Гуанчжоу в год нвэй» включены архив­ные материалы (тексты пинских указов), отражающие участие тай­ных обществ в восстании 1895 г. [см. также 85. т. I, 225 234; 18. т. 1—4]. В работе Фэи Цзы-ю документальные материалы соче­таются с комментариями автора как одного из деятелей «Сипчжупа». Многотомиик богат биографическими зарисовками, позволяю­щими уточнить связи отдельных членов организации с тайными об­ществами.
6 В «Записки» Чэнь Чунь-шэиа вкраплены тексты сообщений гон­конгских газет, многочисленные донесения с мест в Гуанчжоу, доне­сение генерал-губернатора Гуанчжоу на имя императора о совме­стных действиях «Спнчжуна» н тайных обществ в 1900 г
7 Чэнь Шао-бо — одни нэ руководителей «Спнчжуна». участник выступления 1895 г., представитель «Спнчжуна» па переговорах г вожаками «Саньхэхуя» («Триады») и «Гэлаохуя» («Общество стар шего брата») в 1899 г. в Сянгане, редактор газеты «Чжунго жпбао» (печатный орган «Спнчжуна»), ставшей центром подготовки вто­рого восстания. Чэнь Чунь-шэн--член редакции «Чжунго жнбао». Миядзаки — японский политический деятель, член «Спнчжуна» с 1896 г., участник переговоров с тайными обществами в 1899 г.
109
В беседе с русским переводчиком брошюры «Похи­щен в Лондоне» [130, 29] Сунь Ят-сен очертил районы распространения тайных обществ в Китае следующим образом: «В центральных наших провинциях, Хунани и Хубэе, более трех четвертей населения принадлежат к тайным обществам. Юго-восточные провинции тоже ки­шат тайными организациями, да и в остальном Китае они процветают, хотя и не имеют такого преобладающе­го значения». Почти все, кто составил ядро «Синчжуна», были выходцами из юго-восточных провинций — района массового распространения тайных обществ8. Некото­рые молодые люди, приезжавшие учиться в Сянган и Гуанчжоу, уже были членами тайных организаций (хуйданов). Известно о причастности к тайным общест­вам Ю Ле, который вступил в одну из организаций хуйданов в Шанхае [см. 18, т. 1, 8]. В тайну антиманьчжурских обществ был с детства посвящен Се Цзуань-тай; его отец возглавлял организацию «Саньхэхуя» среди ки­тайских эмигрантов в Австралии [см. 272, 83]. Наиболее многочисленны материалы о связях Чжэн Ши-ляна — сына богатого шанхайского купца. Чжэи Ши-лян был влиятельным лицом в обществе «Саньхэхуй» у себя на родине (уезд Гуйшань, провинция Гуандун) [см. 18, т. 1, 24]9. Он поддерживал знакомство с вожаками хуйданов Гуандуна, Гуаиси и даже Юго-Восточной Азии [см. 163, т. 1, 35].
О близости к тайным обществам большой группы молодежи, вступившей впоследствии в «Синчжун», со­хранились лишь косвенные данные: одни давали клятву жить и умереть вместе, другие называли себя сводны­ми братьями ‘°. О существовании тайных антиманьчжурских организаций Сунь Ят-сен, по-видимому, знал с дет­ства “, а в период учения в медицинском училище
8 В произведения Супь Ят сена об истории революции и мемуар­ной литературе употреблены наиболее распространенные названия обществ — «Сапьхэхун» или «Хупмын» («Общество братьев Хун»),
В китайской литературе широко распространен обобщающий термин для всех тайных обществ — хуйданы.
9 В мемуарах Чэнь Шао-бо говорится о принадлежности Чжэи Ши-ляпа к «Сандяньхую» («Обществу трех точек») [см. 85, т. 1, 23].
10 На основании этих данных к членам тайных обществ причис­ляют Лу Хао-дупа, Чэнь Куп-гуаня. Ян Хао-лпна п др. [ем. 272, 82]. .Чу Хао-дуна, Чэнь Кун-гуапя, Ян Хао-лпна и др. [см. 272, 82].
11 В его родном уезде Сяншань было распространено тайное общее<в<> <Тяньднхуй» («Общество Неба и Земли») [см. 221, 16].
НО
«Боцзи» (1886 г.) через Чжэн Ши-ляпа и К) Ле значи­тельно пополнил свои представления о деятельности тайных обществ. Впоследствии он придавал большое значение знакомству с Чжэн Ши-ляном. В разделе об основных вехах революции (работа «План строитель­ства государства»), материал для которого подбирался очень скупо, Сунь Ят-сен нашел возможным остановить­ся на истории этой дружбы, восстановить ее во всех под­робностях. «Среди моих соучеников не было подобного ему. Он поразил меня при первой же встрече», — вспо­минал Сунь Ят-сен о своем впечатлении от Чжэн Шиляна [194, т. 1, 168]. Вскоре после знакомства Чжэн со­общил Супь Ят-сену, что «принадлежит к хуйданам» и что, «если появится необходимость, он может подыскать среди хуйданов полезных людей» [194, т. 1, 168]. Влия­ние этой дружбы признавал и Чэнь Шао-бо. В его ме­муарах об истории организации глава о формировании революционных идей начинается с описания встречи Сунь Ят-сена с Чжэн Ши-ляном (см. 85, т. 1, 23]. К 1887 г. относится знакомство будущих организаторов «Синчжуна» с восьмидесятилетним отшельником Чжэн Днем, бывшим советником Лин Цзэ-сюя, который яко­бы беседовал с молодыми людьми об организации и це­лях хуйданов, убеждал в необходимости объединения с ними |2.
Значение контактов с участниками тайных обществ для будущих лидеров «Синчжуна» трудно переоценить. Молодые люди восхищались смелостью вожаков хуйда­нов. Им импонировал дух рыцарства п взаимопомощи, преданности и самопожертвования, который провозгла­шался в заповедях тайных братств. Но значительно бо­лее серьезное воздействие эти встречи оказали на поли­тические убеждения членов «Синчжуна». После пора­жения Китая в войне с Францией (1884—1885 гг.) не­большая часть студенческой молодежи была настроена против правящей династии. Обращаясь к проектам Ван Тао, Чжэн Гуань-ина, Хэ Ци о мирной европеизации Ки­тая, к событиям Тайпинского восстания, к опыту рево­люций в Европе и Америке, группа будущих организа-
12 Этот эпизод был рассказан одним из вожаков хуйдаиоп с островов Тихого океана [см. 163. т. 1. 39]. В воспоминаниях Супь Ят-сена и Чэнь Шао-бо о нем не упоминается. Большое значение этому событию придаст Дэн Сы юй по словам которого «совет Чжэн Аня впоследствии дал эффект» [см. 272. 82].
111
торов «Синчжупа» пыталась решить вопрос о путях спа­сения страны (реформа пли революция). В этот период поисков и колебании опа нашла отклик своим антицпнскцм настроениям у членов тайных организаций. Сунь Ят-сен впоследствии вспоминал, что «единственно, кого не приводили в смущение разговоры о революции и свержении маньчжуров, — это члены тайных обществ» [194, г. 1, 172]. В густоразветвлешюй сети тайных орга­низаций, существовавших в Китае, молодежь увидела реальные силы, выступавшие против династии. Предло­жение Чжэн Ши-ляна — «подыскать полезных людей», советы старика Чжэн Лия — объединить хуйдапов ука­зывали путь к антпшшскпм силам.
Предложение Чжэн Шн-ляна было реализовано еще в годы, предшествующие созданию «Синчжупа». Ему поручили вербовать хуйданов Гуандуна для использо­вания их в будущем [см. 18, т. 1, 24]. Сунь Яг-сен в «Истории революции» писал, что накануне создания пар­тии налаживание контактов с «Сапьхэхуем» являлось для него первоочередной задачей [164, т. 6, 152]. Офор­мление «Синчжупа» в Гонолулу (1894 г.) происходило при непосредственном участии членов тайного общества «Цапьцзюнь». Глава местного отделения этого общества Дэн Инь-наиь, используя свое влияние в эмигрантской общине, помог Супь Ят-сеиу установить связи с китай­скими эмигрантами и вовлечь их в организацию [см. 18, т. 1, 43] |3.
Многие из тех, кто вступил в «Спнчжун» в Сянгане и Гуанчжоу в 1895 г., также имели связи с тайными об­ществами. Членами «Саиьхэхуя» были Чжэн Ши-лян, Ю Ле, Се Цзуаиь-тай. Однако в списках организации они нс отнесены к хуйдаиам. В 1895 г. в списках «Синчжуна» членами хуйдапов считались лишь 13 человек [см. 18, г. 4, 40—42]. По-видимому, их связи с тайными обществами были несколько иными, чем у всех осталь­ных. Для них деятельность в тайных обществах стала основным пли даже единственным занятием: указание на принадлежность к хуйданам заменяло в докумен­тах союза характеристику общественного положения. Девять человек из этой группы были связаны с Сунь
13 Дэн Ин-нань. стаи одним из активных деятелей «Синчжупа». иожертнонал н казну организации значительную сумм}’ денег и ипос 1СДСТПИН выехал в Китай для участия в восстании.
112
Ят-сеном еще в 1892 г. Некоторое время они служили в его аптеке «Дунсн» в Аомыне [см. 18, т. 4, 42]. О дру­гих известно, что они пользовались влиянием среди хсйданов у себя на родине и в то же время занимали руководящее положение в «Снпчжуне». Лян Да-нао был вожаком хуйданов в уезде Бэйцзян провинции Гуандун, [см. 18, т. 4, 42]. По поручению штаба «Сннчжупа» в. 1895 г. он вел подготовку к выступлению в этом районе.. Двое других, Чжу Гуй-цюань и Цю Сы, согласно воспо­минаниям Супь Ят-сена о революции, во время восста­ния 1895 г. возглавили 3-тысячный отряд, направлявший­ся на захват Гуанчжоу. После провала заговора оба вожака были арестованы и казнены [см. 194, т. 1, 170].
В 1900 г., согласно спискам организации, в «Сннчжун» входило 23 члена тайных организаций [с.ч. 18, т. 4, 53—56]. Это были лидеры тайных обществ из при­морских уездов Гуандуна. В документах «Синчжуна» они именовались «маршалами» и «генералами». Многие из: них погибли в столкновениях с пинскими войсками во> время Хуйчжоуского восстания. Наиболее авторитетным вожаком «Саньхэ.хуя» в этом районе был Хуан Фу [см. 18, т. 4, 53—56]. Когда началась подготовка к восста­нию, Хуан Фу находился на Борнео, Чжэн Шн-лян спе­циально посылал за ним одного из своих людей [см. 85, т. 1, 67]. К «Сннчжуну» присоединился Цзэи Цзе-фу — руководитель «Саньдяньххя» («Общества трех точек») уезда Гуйшань [см. 18, т. 4, 54]. Его внук, занимавший влиятельное положение в «Саньхэхуе», также вступил в «Спнчжун» и накануне второго восстания вербовал сто­ронников в районе Ппнхай [см. 18, т. 4, 54]. Известно, что в организацию были вовлечены вожаки хуйданов из уезда Снпапь, возглавившие вооруженные отряды «лулппь» («зеленых») [см. 85, т. 1,67].
«Хуйданы», активно участвовавшие в деятельности «Синчжуна» в 1895 и 1900 гг., не были рядовыми члена­ми тайных братств. В организацию вступала в основном верхушка местных тайных обществ. Они были выходца­ми из разных слоев населения. Предводителями стано­вились получившие образование, достаточно состоятель­ные люди: сын купца Чжэн Шн-лян, владелец гостиницы в Сингапуре Хуан Яо-тин, фармацевт из уезда Бело, студент из тяньцзиньского училища «Бэияпь» [см. 18, т. 4, 53—56]. Но среди вожаков хуйданов, близких к «Сннчжуну», были и такие, которых, по словам Мнядза-
8 Зак. 1123
113
кп Торадзо, «никак не назовешь учеными людьми». Опи­сывая руководителей «Гэлаохуя» («Общество старшего брата»), приехавших на переговоры в Сянган в 1899 г., Миядзаки заметил, что по внешнему облику, по манере держаться в разговаривать они резко отличались от ин­теллигентов [см. 85, т. 1, НО]. Определить более точно социальное лицо этой группы из-за отсутствия сведений не представляется возможным.
Принимая руководителей тайных обществ в свои ря­ды, «Синчжун» занял иную позицию в отношении основ­ной массы участников антпманьчжурскнх организаций. Опираясь на их вожаков, революционеры широко ис­пользовали отряды хуйданов в своих целях только в пе­риоды восстаний.
Поиски контактов с тайными обществами Гуандуна, вступление вожаков хуйданов в «Синчжун» не были слу­чайными в деятельности организации. Программа, ко­торой следовали члены «Синчжуна», сохраняла отдель­ные идеи и представления, распространенные среди уча­стников тайного антиманьчжурского движения. Члены тайных обществ давали клятву посвятить себя «восста­новлению Минской династии, которая происходит от Не­ба и Земли и всего сущего, уничтожению варваров-бан­дитов и ожиданию истинного мандата Неба...» [231, 307]. Они твердили в заповедях о своей решимости раз­рушить маньчжурское правление [см. 231, 312]. Церемо­ния приема в «Синчжун» также включала ритуал клят­вы. Вступающие в организацию обещали бороться «за изгнание татарских рабов (маньчжуров), за восстанов­ление Китая, за создание демократического правитель­ства» [18, т. 2, 23].
Таким образом, первое требование революционеров повторяло самый популярный лозунг, выдвинутый сти­хийным движением. Толкование этого лозунга членами «Синчжуна» также не было оригинальным. Они исходи­ли из традиционных представлений о господстве в стра­не чужеземцев и о неминуемом возмездии маньчжурам за их «грязные деяния» |4. Более того, сама формулиров11 Мысль о виновности маньчжуров во внешнеполитических не­удачах, об их ответственности за положение в стране высказана в «Декларации» «Синчжуна». «Презренные поработители навлекли на родину такую беду, — говорилось в документе. — причиняют народу такой вред, что, однажды оступившись, мы не можем воспрянуть» [194, т. 1, 19]. В очень резкой форме мысль о мести маньчжурской династии звучит в «Показаниях Лу Хао дуна». После провала заго-
114
ка «изгнание татарских рабов» — не была придума: па членами «Синчжуна». Это и подобные ему выраже­ния («изгнание варваров-бандитов», «нечистых варва­ров», «северных варваров») встречаются в прокламаци­ях хуйданов и в документах таппинов, которые, презри­тельно называли маньчжуров татарами [90, т. 2, 891; 90, г. 1, 161, 162]. Даже по форме клятва «Синчжуна» отли­чалась от других его документов н напоминала запове­ди «Саньхэхуя» * 15.
Хотя антиманьчжурский лозунг, оказавшись в про­граммных документах «Синчжуна» рядом с положения­ми о «восстановлении государственного престижа» и создании «демократического правительства», претерпел тем самым известную трансформацию 16, он служил идейной основой для сближения «Синчжуна» с тайными обществами.
Говоря о потенциальных возможностях хуйданов 17, Сунь Ят-сен выделял основные моменты (массовый ха­рактер тайных обществ, их готовность выступить про­тив династии, недостаток оружия у участников движе­ния), которые обусловили важнейшие тактические ре­шения революционеров в период подготовки к первым восстаниям.
Завоевать власть в 1895 г. члены «Синчжуна» наме­ревались с помощью наемных отрядов, завербованных
вора в 1895 г. Лу Хао-дун, не скрывая своих убеждений, говорил, что идея борьбы с маньчжурами уже давно стала лично для него н его единомышленников «основной идеей», что в течение многих лет они готовились отомстить маньчжурским врагам [см. 85, т. 1, 229].
15 Возможно, что и сам ритуал клятвы был подсказан обрядами, установившимися в тайных обществах. Так же как и ритуальные диалоги, клятвы, пароли хуйданов. клятва организации не была записана. Ес содержание члены «Синчжуна» хранили в глубочай­шей тайпе.
16 Выступление первых китайских революционеров против гос­подства маньчжуров в классовом п политическом смысле означало выступление против феодальной монархии за буржуазную респуб­лику' В материалах по истории «Синчжуна» нет пи одного свиде­тельства о том, чю внимание его членов привлекал бы лозунг «Вос­становление Мин» или тайнинский лозунг империи всеобщего бла­годенствия. Царистские идеи отвергались ими, по-видимому, с са­мого начала.
17 В беседе с русским переводчиком брошюры «Похищен в Лондоне» Сунь Ят-сен говорил, что «члены тайных организаций го­товы, по-видимому, взяться за оружие, по его нужно иметь, а кроме того нужно известное стечение благоприятных обстоятельств» [130, 29—30].
8f
115
среди хуйданов Гуандуна |8. В день выступления эти отряды (общей численностью 3 тыс. человек) с разных сторон должны были войти в Гуанчжоу. По словам Сунь Ят-сена, им отводилась в восстании роль «силы, оказывающей давление» [268, 25].
Члены «Синчжуна» решили воспользоваться уже сложившимися объединениями, снабдив их оружием п заплатив каждому участнику операции. В день гуан­чжоуского выступления, когда в главный штаб пришло известие о провале, Сунь Ят-сен и Чэнь Шао-бо, распу­ская предводителей отрядов, раздавали им деньги [см. 85, т. 1, 31]. О финансовых отношениях, существовавших между руководителями заговора и его рядовыми участ­никами, упоминается также в указе, изданном после раскрытия заговора местной администрацией провинции Гуандун: «Его (Сунь Ят-сена. — Л. Б.) приверженцы направлялись повсюду вербовать людей. От его имени набирали храбрецов. Обещали глупому люду ежемесяч­но платить десять иностранных монет каждому. II на­род наперебой шел наниматься...» [85. т. I, 232].
Интересная деталь, раскрывающая .характер отно­шений «Синчжуна» с тайными обществами, сохранилась в рассказе Супь Ят-сена о первом восстании. Члены организации договаривались с хуйданамп тех уездов, население которых говорило на диалекте, отличном от Гуанчжоу. «Ввести в дело людей из другой местности мы считали мерой разумной, — пояснил Супь Ят-сен,— так как, не будучи в состоянии переговариваться с гуанчжоусиами, они ие могли бы подпасть чуждому влия­нию, а, стало быть, обещали быть более стойкими» [268, 25]. В штабе восстания рассчитывали, что пришельцы не смогут «ии дезертировать, ни вовсе оставить дело, так как их легко было бы узнать и на них неизбежно пало бы подозрение, окажись они в Гуанчжоу после беспорядков» [268, 25].
Составляя план восстания, руководители «Синчжу­на» шли проторенной дорогой, используя привычные для членов тайных обществ аксессуары. Отличительным зна­ком участников восстания, по их замыслу, должна была стать красная повязка. Члены «Синчжуна» избра*
18 Члены «Синчжуна» установили связи с .хуйданамп уездов Шупьдэ, Сяншапь, Чаочжоу, Ьэйцзян. К северу и югу от Сицзян было создано несколько десятков командных ихиктов [см. 18. т. 4. И|
116
.in цвет, Почитаемый в тайных обществах (25, т. I, 227| Они также решили воспользоваться паролем, который был выдержан в духе изречений, распространяемых тай­ными обществами: «Изгнать злодеев, успокоить народ» («Чу бао, аньлян»19 20). Следуя обычаю тайных обществ, повстанцы намеревались в знак неповиновения Цпиской династии отрезать косы.
Первое поражение надолго парализовало деятель­ность организации. Лишь спустя четыре года «Синчжун» попытался создать в Китае базу для нового выступле­ния. И на этом этапе своей истории революционеры вновь обратились за поддержкой к тайным обществам. В 1899 г. в Сянган был направлен Чэнь Шао-бо, кото­рому руководство союза поручило наладить выпуск газе­ты («Чжунго жибао»). Чэнь Шао-бо принял решение вступить в «Сапьхэхуй». Впоследствии в своих мемуа­рах он пояснил, что у пего нс было иного пути к уста­новлению прочных связей с хуйданамп [см. 85, т. I, 60]. Через одного из членов «Синчжуна» Чэнь Шао-бо при­гласил в Сянган старейшего руководителя «Саиьхэхуя» из уезда Хэпнн, который провел церемонию посвяще­ния 21. После церемонии Чэнь Шао-бо был возведен в ранг «байшань» («белый веер») [85, г. I, 61]. «Байшань» — почетное звание военного советника — при­сваивалось лишь за большие заслуги старейшим членам «Саньхэхуя»22. Чэнь Шао-бо придавал большое значе­
19 О красных повязках восставших упоминается не только в рас­сказах о подготовке к выступлению [8.5, т 1. 227]. В одном пз указов, изданных после раскрытия заговора, местные власти обра­щались к населению с призывом снять красные нова >кп и уйти ог разбойников [см. 85. т. 1. 232].
20 Существование системы паролей явилось одной из улик, предъявленной пинской администрацией организаторам восстания [см. 85. т. 1, 232].
21 В мемуарах Чэнь Шао-бо сохранилось подробное описание об­ряда посвящения («кайтай») в «Сапьхэхуй». При вступлении в обще­ство Чэнь Шао-бо ритуал не был соблюден полностью. Обряд совер­шался в доме Чэня, присутствовали лишь он сам. рекомендовавший его Чэнь Нянь п приехавший старейшина этого общества. Согласно обычаю, после церемонии новый член предлагал братьям по обще­стве угощение. Чэнь Шао-бо внес около 100 юаней па устройство такого «банкета» для местных хуйданов [85. т. 1. 60—61].
22 Чэнь Шао-бо сообщает попутно некоторые сведения о своеоб разной лестнице рангов, существовавшей в этом обществе. Так, сбо­ром и передачей информации занимались так называемые «цао • («соломенный башмак»). Очень широкими полномочиями обладали лица в ранге «хуп гуи» («красная палка»), Опп ведали пака ininiHMii преступников внутри общества [см. 85, i I. 60]
ние этому событию. По его словам, вступление в «Сань> хэхуй» открыло широкие возможности для развертыва­ния деятельности в Гуандуне [см. 85, т. 1, 61].
«Синчжуну» удалось привлечь на свою сторону так­же хуйданов бассейна Янцзы. Наладить с ними отно­шения помог Би Юн-нянь, член «Синчжуна» с 1898 г., в прошлом участник движения за реформы [см. 85, т. 1, 61]. С его рекомендательным письмом в Сянган прибы­ла группа вожаков «Гэлаохуя» 23. Это были представите­ли наиболее могущественных организаций в районе Ху­нань— Хубэй [см. 85, т. 1, 61]. Они проявили чрезвычай­ную заинтересованность в совместных действиях с «Синчжуном». При встрече они заявили о желании объеди­ниться с другими организациями. «Ныне, если не знать, что творится вокруг и лишь безудержно стремиться к смуте, не продлит ли это безграничную беду еще на сто лет», — объясняли руководители «Гэлаохуя» мотивы своего приезда [85, т. 1, ПО]. Чэнь Шао-бо, который в качестве представителя «Синчжуна» вел переговоры, на­шел, по-вндимому, и с этой группой хуйданов общий язык. Его приняли в члены «Гэлаохуя» и провозгласили «главарем над главарями» («лунтоу чжи лунтоу») 24.
Вожаки «Гэлаохуя» задержались в Гонконге на два месяца. Итогом длительных переговоров явилось сове­щание в октябре 1899 г., на котором три представителя «Синчжуна», два — «Саньхэхуя» и семь — «Гэлаохуя»25 приняли решение о создании объединения «Синханьхуй» во главе с Сунь Ят-сеном [163, т. 1, 87; 85, т. 1, 112]. Со­бравшиеся наметили районы будущих восстаний (Гуан­дун — Гуаней, Фуцзянь — Чжэцзян, Шанхай). Было решено известить местных хуйданов о результатах пере­говоров. Участники совещания скрепили союз клятвой,
23 Приезд группы описан в воспоминаниях Чэнь Шао-бо п Мияд­заки, которые принимали ее в Сянгане [см. 85, т. I, '61, НО]. Со­гласно мемуарам Чэнь Шао-бо, группа приезжих составляла не­сколько десятков человек.
24 Церемония посвящения была несложной. Вожаки «Гэлаохуя» зажгли ритуальные свечи, произнесли слова клятвы. Зарезав пету­ха и смешав его кровь с вином, предложили Чэнь Шао-бо выпить эту смесь. В завершение церемонии Чэнь Шао-бо должен был высо­ко поднять руку над головой (см. 85, т. 1, 61].
25 По воспоминаниям Миядзаки можно установить титулы вожа­ков «Гэлаохуя», участвовавших в совещании. Четверо именовались "iiiaii чжу» («хозяин горы»), трое — «гугуиэмп» («столпами») [см. нз. i 1.111-112].
совершенной по обычаю «Гэлаохуя» (выпили вино, сме­шанное с кровью петуха) [см. 85, т. 1, 112].
Благодаря соглашению 1899 г., революционеры рас­полагали более широкими связями с хуйданами накану­не нового выступления «Синчжуна» (Хуйчжоуское вос­стание 1900 г.). Оно намечалось одновременно с вы­ступлением «Армии независимости», которое готовили реформаторы при поддержке тайных обществ долины Янцзы. На этот раз руководство организации перенесло центр восстания из Гуанчжоу в приморские районы Гу­андуна [85, т. 1, 67—68]. В докладе генерал-губернатора провинции о мятеже в Хуйчжоу содержится подробное описание местности. Это были труднопроходимые горные районы, покрытые лесами, издавна известные как место скопления «бандитов» [см. 85, т. 1, 242]. Чэнь Чунь-шэн также отмечал, что эти уезды являлись «гнездом ,,Саньхэхуя“», — «убежищем для членов революцион­ных организаций» [см 85, т. 1, 235—236]. Для лидеров «Синчжуна» это обстоятельство имело большое значе­ние: они рассчитывали на массовое выступление хуйданов.
Роль «главной силы», по словам Чэнь Шао-бо, отво­дилась членам «Саньхэхуя» из уездов Синьань, Хуйчжоу, Гуйшань [см. 85, т. 1, 68]26. Факт участия хуйданов в восстании получил отражение в многочис­ленных донесениях цинских властей. Губернатор Гуан­дуна Дэ Шоу на запрос императора о мятеже доклады­вал о событиях в Хуйчжоу как «о сговоре Сунь Вэня с местными бандитами» [85, т. 1, 242]. В донесениях из уездов неоднократно повторялось сообщение, что армия мятежников целиком состоит из хуйданов, что силы хуйданов на местах непрерывно возрастают27. В ходе выступления повстанцы открыто заявляли о своей при­надлежности к тайным обществам. В одной из гонконг­ских газет было опубликовано их заявление: «Мы не ихэтуани, мы великие политические деятели — хуйданы — члены «Исинхуя», «Тяньдихуя», «Саньхэхуя» [85, т. 1, 241].
26 В восстании участвовали также отряды «лулппь» из уезда Синьапь, вожаки которых вступили в организацию [85, т. 1, 67].
27 Численность авангардного отряда повстанцев составляла 600 человек. В период наивысшего подъема восстания, по снедениям гонконгских газет, число участников возросло до 20 тыс [85, т I. 239].
119
Руководители «Синчжупа» разработали общий план восстания. Они добивались поддержки Японии п вели переговоры с англичанами о независимости Гуандуна и Гуапси. Организация снабжала хуйдапов оружием 28 и направила в отряды небольшую группу военных инструк­торов [18, т. 4, 54]. Членами «Синчжупа» были подго­товлены для повстанцев некоторые материалы пропа­гандистского характера. Сохранились сведения, что на­кануне выступления в Хуйчжоу Сунь Ят-сен написал четверостишие:
В несметных вихрях мрака нет ироспста.
Несчастий годы катятся чредою. Но возмужали сланные герои. Готовые свершить перепорот Земли н Неба.
[163. т. 1. 87]
Эта песенка распространялась средн хуйдапов и служи­ла сигналом к выступлению.
При участии членов «Синчжуна» было, по-впдпмому, составлено и заявление повстанцев из уезда Гуйшань, опубликованное в Сянгане. В этом документе традици­онные идеи о воле Неба переплелись с программными требованиями революционеров о демократическом пра­вительстве. «Мы, китайцы, проживающие в Китае и за границей, — говорилось в заявлении, — даем клятву изгнать маньчжурское правительство и создать государ­ство народовластия» [85, т. 1, 241]. Лозунг восстановле­ния могущества Китая («Осуществление незавершенных стремлений трехсотлетней давности») сочетался в доку­менте с предложениями о развитии международной тор­говли Китая. За традиционным призывом хуйдапов «по­жертвовать собой», «ие жалеть крови во имя великого дела» следовал призыв к державам о нейтралитете, вы­держанный в духе программных положений «Синчжуна» [см. 85, г. 1,241].
Активно содействуя подготовке восстания 1900 г., лидеры организации почти не принимали непосредствен­ного участия в выступлении. На первый план руковод­ство «Синчжуна» выдвинуло фигуру, наиболее автори­тетную для членов тайных обществ Гуандуна. Восстание в Хупчжоу возглавил Чжэн Шп-лян, отряд которого был авангардом повстанцев. Военные операции вели также
2" У Чжэн Ши-ляна имелось 300 вшпоиок. Часть оружия члены л .ппчжх па» надеялись получить из Японии, другую часть тайно i.ikx ши i. \ местною поенного гарнизона [см. 85. г. 1, 236].
II
отряды местных хуйданов, руководимые своими вожа­ками. Они то скрывались в труднодоступных районах, го совершали нападения на уездные центры. Участники восстания, следуя традиции тайных обществ, надели красные повязки [см. 85, т. 1, 243]. Некоторые повстан­цы были одеты в белые одежды с красной каймой [сМ. 85, т. I, 243]. Худанны выступали не под знаменем «Синчжуна» (белое солнце на синем небе), а под флага­ми, на которых были имена вождей «Сунь», «Чжэн», лозунги «Защитим иностранцев, уничтожим маньчжу­ров» [см. 85, т. 1, 239], «За Великин Китай» («Да Цинь го») [см. 85, т. 1, 242]. Подчиняясь общему замыслу вос­стания, отряды хуйданов на этот раз действовали до­вольно самостоятельно. Они придерживались своей обычной тактики и сохраняли обычные для тайных об­ществ атрибуты выступления.
Историк Ло Сяп-лпи, автор многочисленных работ о Сунь Ят-сене, в одной из бесед высказал утверждение, что «если бы не было „Хупмына", то нс было бы и „Спнчжуна“» [272, 96]. Действительно, с мыслью о глубоком воздействии тайных обществ на первых китайских рево­люционеров нельзя нс согласиться. Изучение отношений «Синчжуна» с тайными обществами позволяет поставить вопрос о различных аспектах этого влияния. Аитиманьчжурскпе идеи в программе организации свидетельст­вуют о влиянии тайного движения на политические убеждения членов «Синчжуна». С поддержкой хупданов были связаны первые шаги практической деятель­ности революционеров.
Признавая участие членов тайных обществ в рево­люционных событиях, Сунь Ят-сеп в то же время вы­ступал против возможной переоценки роли хуйданов в революции. В одном из своих писем составителям «Истории республики» он писал: «Хотя в тайных обще­ствах густо расцвел национализм, они были деспотичны по своей сути, с очень резкой разницей сословий, в них не было даже отзвуков принципа республики и идеи на­родовластия» [164, т. 5, 321]. Суиь Ят-сеи подчеркивал чрезвычайно важное обстоятельство: ограниченность сферы идейного влияния хуйданов на новое направле­ние. Он настаивал па четком установлении rpaiiini этою влияния.
Вопрос о характере воздействия тайных обществ па тактику «Синчжуна» также требует уточнения. Члены
121
организации увидели в хуйданах готовый ппструмен! революции. Революционеры имели возможность нанять вооруженные отряды за определенное вознаграждение (1895 г.) пли договориться с вожаками хуйданов о вы­ступлении (1900 г.). В значительной степени эта воз­можность облегчала положение революционеров иопре­деляла курс «Синчжуна» на организацию заговоров и восстаний. Но подобное обстоятельство не могло в из­вестном смысле не ограничивать китайских революцио­неров в их поисках опоры для переворота. Пользуясь по­мощью вооруженных отрядов хуйданов, организация не сразу почувствовала необходимость в поддержке иных сил, необходимость развернуть революционную агита­цию среди других слоев населения.
Материалы по истории общества «Синчжун» дают основание не только говорить о революционизирующем влиянии тайных антиманьчжурских обществ на буржу­азно-революционное движение, но и уяснить, в чем кон­кретно это влияние проявлялось. Однако оценка этого влияния не может быть однозначной. Знакомство с по­литической программой, с тактическими решениями ли­деров «Синчжуна» показывает, что нельзя преувеличи­вать воздействия хуйданов на взгляды и деятельность первых революционеров и лишь положительно оценивать его результаты.
А. С. КОСТЯЕВА
ТАЙНЫЕ СОЮЗЫ
НАКАНУНЕ СИНЬХАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Сложная н многоплановая проблема -тайные сою­зы в Синьхайской революции — еще ждет своего иссле­дователя. В данной статье мы остановимся только на не­которых ее сторонах.
В исторической литературе главное внимание уделе­но участию союзов в общей революционной борьбе, и то единодушие, с которым большинство историков револю­ции 1911 г. признают пх существенную роль в сверже­нии Цинской динас!ни, свидетельствует о важности и значимости различных аспектов этой большой пробле­мы. Можно привести лишь некоторые, достаточно яркие оценки: «Без деятельности тайных союзов, — писал Тан Ляп-лп, — республиканская революция не была бы осуществлена» [269, 9]; «Невозможно правильно понять современные события в Северо-Западном Китае, — от­мечал в 1913 г. Кейт, — без учета тайного общества «Гэлаохуй» («Общество старшего брата») [249, 23]. Сле­дует, однако, отметить, что историки главное внимание уделяли либо обществам, в той или иной мере связан­ным с революционно-демократическим лагерем, таким, как «Саньдяньхуй» («Общество трех точек»), «Гэ­лаохуй», «Лунхуахуй» («Общество „Лунхуа"»), либо возникшим в начале XX в. союзам революционеров, ко­торые позднее вошли в «Тунмэнхуй» пли примыкали к нему [см. 24; 207; 213; 222; 250].
Подобное ограничение круга тайных союзов вытека­ло из общего направления исследований, рассматривав­ших прежде всего сознательное революционное движе­ние. На первый план выдвигались вопросы связей и контактов новых революционных союзов, возникших на рубеже XIX—XX вв., со старыми, традиционными обь-
123
единениями оппозиции. Именно эта сторона проблемы и получила наибольшее освещение в литературе '.
Один из центральных, основных вопросов — соци­альный состав союзов — освещен значительно меньше, хотя и в этом плане высказано немало общих замечаний п предположений. Буржуазные и в особенности гоминь­дановские авторы подчеркивали темноту и невежествен­ность рядовых членов тайных союзов, отмечали необ­разованность их руководителей, противопоставляли их революционерам1 2. Взгляды современных китайских историков о составе союзов наиболее полно высказаны па страницах газеты «Вэньхуйбао» в период дискуссии 1961 —1962 гг.3. Участники дискуссии рассматривали в основном такие объединения, как «Тяньднхуй» («Со­юз неба и земли»), «Гэлаохуй» и некоторые другие. Многообразие мнений по данному вопросу, с одной сто­роны, свидетельствует о социальной неоднородности союзов, а с другой — ставит перед исследователями задачи конкретного изучения состава той или иной груп­пы союзов и даже каждого союза в отдельности.
Неоднородность социального состава теснейшим об­разом связана с многообразием самих союзов, их раз­ноплановостью. Под общим термином «тайные общест­ва» скрываются самые различные по своему характеру оппозиционные организации''. Именно на этой стороне общей проблемы мы и остановимся более подробно.
1 В современной историографии, например, утвердилась концеп­ция. согласно которой в период до 1908 г. революционеры в борь­бе с Цппамп опирались главным образом па тайные союзы, исполь­зуя их в качестве основной силы восстаний: непосредственно же пе­ред революцией центр тяжести своей работы они .перенесли на армию п студенчество [см. 156; 222; 2461.
2 Описывая «Гэлаохуй». Кейт, например, писал, что тайный союз «черпает свои силы н апеллирует к крестьянам. ремесленникам, простым солдатам. Его члены крайне невежественны, даже руково­дители — малообразованные люди» [249. 23].
3 Ряд историков, например Дай И. считают «Тяньднхуй» в осно­ве своей крестьянской организацией ноздиефеодалыюго общества, в которой было заметное преобладание п влияние городских сло­ев-кустарей, рабочих, торговцев, деклассированных элементов Оспаривая эту точку зрения. Вэй Цзяп-ю подчеркивает исключи­тельно крестьянский, антифеодальный характер союза с его отста­лыми формами организации, реакционной идеологией и примитив­ными методами борьбы. Юань Дии-чжун основной акцент делает па сочетании классовых и национальных целей «Тяньдихуя», чем и объясняет многообразие социального состава [см. 23].
1 В данной статье будут рассмотрены только союзы. Китайская
Как уже отмечалось выше, китайская и западная историография считает такие организации, как «Тяпьдпхуй», «Саньдяньхуй», «Гэлаохуй», основными, а более мелкие объединения их филиалам и ответвлениям. Тео­рия разветвленности указанных союзов Китая, сущест­вования их крупных отделений в различных районах страны5 получила весьма широкое распространение в исторической литературе6. Видимо, подобная теория возникла из концепции происхождения союзов.
Наиболее распространенная теория связывает воз­никновение «Тяньдихуя», например, с антпманьчжурской борьбой в начале правления Цин. Основание союза обычно относят к 1674 г. (13-й год правления Канси).
Историческая традиция связывает возникновение «Тяньдихуя» с антпманьчжурской деятельностью мин­ских сановников, которые во второй половине XVII в., убедившись в бесплодности активной борьбы с Нинами, перешли к иной форме сопротивления 7. Не оспаривая основной идеи данной концепции, современный китай­ский историк Цай Шао-цин в статье о происхождении «Тяньдихуя» («Бэйцзпн дасюэ сюэбао», 1964, № 1) под­правляет п уточняет ее, отмечая, что при первых мань­чжурских императорах в юго-восточных провинциях Ки­тая широкие народные .массы (а не минские сановники) традиция, а вслед за пей п современная историография проводят относительно четкую грань между тайными союзами (термин «хуйдан») и оппозиционными сектами (термин «цзяомэп»), Многие авторы считают секты замкнутыми патриархальными организация­ми крестьянства е сильным влиянием феодальной идеологии, мисти­ки. суеверий. В этом плане секты нередко противопоставляются хуйдаиам. Широкое распространение получила концепция преобла­дания сект на Севере и союзов-па Юге. Некоторые авторы связы­вают это даже с темпераментом южан п северян. Указанные точки зрения с различной степенью категоричности изложены н работах' китайского революционера Тао Чэн-чжана [см. 83, т. 3. 99—III]. в статьях современных историков Шао Сюнь-чжэпа [ем 22] и Ван Тяпь-цзяпа [см. 1.98].
5 Хнраяма Сю. в частности, приводит данные о пяти крупных отделениях «Тяньдихуя»: 1) в Фуцэяии и Цзянсу. 2) в Гуандуне и Гуаней. 3) в Юньнани и Сычуани, 4) н Хубэе, 5) в Чжэ­
цзяне. Цзянси п Хэнани [19. 37].
6 Сяо И-шаиь в своем исследовании приводит II крупнейших ответвлений «Тяньдихуя». среди которых «Шуайдао.хуй» («Союз двойных пожен»), «Сяодаохуй» («Союз малых ножей»), «Сио.хуп цихуй» («Союз малого красного знамени»), «Цнн хуп баи» («Синее и красное братство») и даже «Гэлаохуй» [см 196. т. I. 4].
7 Этой точки зрения придерживались буржуазные революционеры Супь Ят-сен, Тао Чэп-чжэи. Чжан Тай-япь.
па базе издавна существовавших тайных союзов созда­ли оппозиционную антнципскую организацию под назва­нием «Тяньднхуй».
Поскольку «Тяньднхуй» был одним из первых сою­зов по борьбе с Нинами, а широкая антиманьчжурская пропаганда в виде театральных представлений, преда­ний, легенд8, обрядов, ритуалов обеспечивала ему по­пулярность в народе, то возникавшие позднее тайные союзы с аналогичными целями борьбы, видимо, считали себя последователями этого общества и даже его отде­лениями. Кроме того, отдельные представители союза могли создавать самостоятельно подобные объединения в других провинциях под тем же названием. Поэтому, возможно, н появились в уставе «Тяньдпхуя» пункты, обязывающие членов союза оказывать помощь своим собратьям лз других провинций [см. 19, 41—49; 196, т. 3, 1-11].
Вышеизложенная концепция разветвленности основ­ных и наиболее распространенных союзов вызывает большое сомнение. Локальность, изолированность мас­совых выступлений союзов, прямо вытекавшая и отра­жавшая экономическую и политическую разобщенность не только отдельных районов страны, но даже провин­ций, отнюдь не свидетельствуют о существовании какойто относительно единой организации с прочными и по­стоянными связями. Некоторые текстуальные и смысло­вые различия программных документов «Тяньдпхуя», взятые из разных источников9, также говорят об отсут­ствии такого единства. Следует иметь в виду и органи­зационную неустойчивость союзов. На протяжении ве­ков, независимо от причин и времени своего создания, они не раз меняли свой характер и названия. Многие из них были уничтожены, другие распадались сами, вме­сто них появлялись новые.
8 Существует несколько легенд о создании союза, одна из ко­торых гласит, что монахи буддийского храма Шаолнньсы (провин­ция Фуцзянь), оказавшие в свое время неоценимую услугу Канси, были вероломно обмануты последним. Цинские солдаты, с помощью предателя проникшие в монастырь, сожгли и разрушили его. Слу­чайно спасшиеся пять монахов разошлись по уездам, призывая на­селение объединиться и отомстить маньчжурам [см. 196, т. 1. 91. Кроме легенды о сожжении храма Шаолнньсы широкое хождение имела история семьи Чжэн Чэн-гупа и обстоятельства убийства семьи Чжэн Чжи-луна в Пекине [см. 196, т. 1. стр. 10[.
9 Имеются в виду работы Хираяма Сю [см. 19] и Сяо И шапя |см 196].
I ‘26
К началу XX в. в Китае сущеегвоиа.ю множество союзов, возникших в разные периоды и ио различному поводу. В этой связи весьма любопытно высказывание французского журналиста Жана Рода, современника Синьхайской революции. «Большим обилием тайных об­ществ, — писал Род, — Небесная империя обязана ти­ранической власти законов, обычаев и обрядов, которые так жестоко поработили личность, что борьба с ними в защиту своей индивидуальности для единичного члена общества оказалась непосильной. Поэтому принадлеж­ность к группе, сплоченоп солидарностью общих интере­сов, является для китайца как бы необходимым услови­ем его существования» [142, 283].
При всем многообразии и разнохарактерности этих объединений, на наш взгляд, можно условно выделить два основных типа союзов: объединения, преследовав­шие преимущественно экономические цели, главным об­разом те или иные формы взаимопомощи, и организа­ции с политическим уклоном. Разумеется, невозможно провести четкую грань между указанными типами, тем более что у многих союзов втрого типа все же преоб­ладали экономические моменты их деятельности. Доста­точно наглядно это видно по клятве «Тяньдихуя»—опре­деленно «политического» союза '°. Из 36 пунктов подав­ляющее большинство касается морали, норм поведения членов союза, различных видов помощи, лишь два по­следних отражают политические цели ".
Союзы взаимопомощи объединяли определенные ка­тегории населения. Как подметил Жан Род, в Китае не только «рабочие, но и ученики в школе, и солдаты в полку, и даже слуги в доме неизбежно соединяются в союзы со строго разработанной иерархией, при помощи которых рабочие, ученики, солдаты, слуги способны ока­зывать победоносное противодействие злоупотреблени­ям» [142, 283]. Среди этою типа объединений видное место занимали союзы «соляных» контрабандистов 10 11 12,
10 Текст клятвы приведен у Хнраямы [см. 19].
11 В клятве «Тяньдихуя», опубликованной у Сяо И-шапя, п.1 первое место поставлено требование мобилизации сторонников и активной поддержки восстания с целью свержения Цип и восста­новления Мин.
12 Под «соляными» контрабандистами подразумевались аренда­торы соляных разработок (особая категория крестьян), скупщики соли, торговцы, перевозчики, лодочники, занимающиеся добычей и сбытом соли, минуя государственную монополию
127
девствовавшие преимущественно в бассейне Янпзы. Ча­ше всего в источниках упоминаются «Хунбан» («Крас­ное братство»), «Цпнбап» («Синее братство»), «Сыфаньдан» («Союз контрабандистов»).
Нарушение государственной соляной монополин, а отсюда различные формы противодействия властям не­сколько отличали эти союзы от других организаций взаимопомощи. Узкие и специфические задачи защиты своих членов — торговцев (крупных и мелких), перевоз­чиков, лодочников — от преследований правительства превращали союзы в боевые объединения, построенные по военно-общинному принципу. Они, как правило, име­ли довольно значительные вооруженные отряды, боевые лодки. Газеты писали об использовании контрабандиста­ми современного огнестрельного оружия.
Однако корпоративность этих организаций не исклю­чала участия в них л более широких слоев населения. Газета «Чжунвай жибао», в частности, отмечала силу, распространенность и влияние союза «Цинбан». его глу­бокие связи с населением провинций Чжэцзян н Цзян­су. Местные чиновники постоянно жаловались па труд­ности борьбы с «бандитами», убежища которых были рассеяны по всем деревням. Когда приближались пра­вительственные войска, «бандитов» невозможно было отличить от местных крестьян [332, № 1, 1, 3].
В периоды активной борьбы с властями, во время ожесточенных боев с войсками, население, заинтересо­ванное в низких розничных ценах на соль13, как прави­ло, поддерживало контрабандистов. Кроме того, неред­ки были и совместные выступления крестьян и соляных торговцев против высоких налогов и монополии. Такое массовое движение, возглавленное союзами «соляных» контрабандистов, развернулось в конце 1907 — нача­ле 1908 г. на территории провинций Чжэцзян и Цзянсу. Оно началось с выступления мелких лоточников, кото­рые в результате решительных правительственных мер, оттеснявших лодочников н перевозчиков контрабанд­ной соли с Янцзы на оз. Танху (провинция Хунань), ли­шались единственного средства существования. В даль­нейшем к движению примкнули арендаторы соляных
13 В процессе производства и распределения соль подвергалась пятикратному налоговому обложению, поэтому розничная Пепа гос\дарственной соли во много раз превышала ее себестоимость. Контрабандисты же продавали соль по более низкой цепе.
128
|>азработок, перевозчики, торговцы, а также крестьяне lex областей Чжэцзяна (Ханьчжоу, Хучжоу, Цзяспп), на территории которых вспыхнули волнения.
Выдвинутые союзами лозунги с требованиями отме­ны монополии, снижения соляного и других налогов (в частности, натуральной подати) объединили различные слои населения, что и определило размах п массовость восстания. В своем развитии движение переросло узкие рамки частного выступления потесненных властями «со­ляных» контрабандистов. Вооруженные отряды союзов при активном участии крестьянства в декабре — январе 1908 г. захватывали уездные центры, громили управы, расправлялись с чиновниками, освобождали заключен­ных, нападали на иностранные миссии.
В уезде Тунсян, например, крестьяне, требовавшие от властей временного снижения натуральной подати для хозяйств, пострадавших от стихийных бедствий, присоединились к подошедшим сюда отрядам союзов и захватили значительную территорию уезда. В контроли­руемом нми районе были уничтожены налоговые упра­вы, полицейские участки, изгнаны чиновники, на тор­говцев наложены контрибуции (каждая лавка обязана была кормить одного повстанца).
О размахе движения в Чжэцзяне, боевой силе отря­дов повстанцев можно косвенно судить по мерам, пред­принятым властями. Учитывая неблагонадежность мест­ных гарнизонов, солдаты которых были связаны с тай­ными союзами и оказывали им различную помощь н, центральное правительство послало в Чжэцзян 20 ба­тальонов новой бэйянской армии под командованием Чан Вэй-тп [см. 330, 1908, 11 января, 40]. Прибывшие специ­альными пароходами 10 тыс. солдат в начале февраля 1908 г. подавили движение.
К рассматриваемой группе союзов можно условно от­нести и объединения низов общества, деклассированных элементов, разбой и грабеж для которых являлся един­ственным источником существования. Их массовость, распространенность, постоянная борьба с властями, а также определенный заряд социального недовольства и протеста делали их возможными союзниками и даже участниками народных выступлений. В периоды обостре­ния социальных и классовых противоречий, в периоды *
14 Об этом прямо говорилось в императорском указе г\бернато ра.м мятежных провинций [см. 332, №» 4. 62]
9 Зак. С23
129
иодьема массовых движений некоторые па таких союзов активно включались в общую борьбу, выступали совме­стно с крестьянством под их лозунгами. Так было в 1901 —1902 гг. в Чжилн во время восстания Цзин Тинбнна против контрибуции и миссионерских вознаграж­дений. Газеты того времени полны сообщений о возрос­шей активности «мацзэй» («конных бандитов»), кото­рые, пользуясь поддержкой населения, захватывали и держали под своим контролем целые области. «Мацзэй» действовали также совместно с отрядами «.Пяньчжуанхуя» («Объединенный союз деревень» местная ле­гальная крестьянско-помещичья организация самообо­роны, составлявшая костяк повстанческого войска Цзин Тин-бпна) и нхэтуанямп. Как писали китайские газеты, «знаменитые разбойничьи шайки мацзэй (верховые во­ры) и хунх\цзы (краснобородые) хозяйничают на свободе... Эти разбойники имеют также пушки и другое оружие п действуют сообща с боксерами...» [145, т. 2, вып. 5, 588]. По данным прессы, в восстании Цзин Тинбпна принимали участие до 10 тыс. «мацзэй» [145, т. 2, вып. 5, 588; т. 3, вып. 2, 408].
Итак, мы видим, что так называемые экономические союзы, эти организации угнетенных и обездоленных, да­вавшие поддержку и помощь для одних пли даже опре­делявшие форму существования для других, несли в се­бе и определенный заряд протеста против экономической и социальной несправедливости. Конкретное проявление этого протеста во многом зависело как от социального состава, так и от руководства.
Различные, а подчас и противоположные точки зре­ния историков о социальном составе союзов, как отме­чалось выше, лишний раз подтверждают их социальную неоднородность и пестроту. Кроме основных сословий населения — шэньшн, крестьян, ремесленников, торгов­цев 15 — в союзы входили также разорившиеся кресть­яне, ремесленники, безработные, лица без определенных занятий. Почти не поддается определению классовое лицо союзов, однако иногда можно проследить преобла­дание тех или иных социальных групп, например трудо­вого, производительного населения (крестьяне, ремес­ленники, мелкие торговцы), либо деклассированных эле­ментов.
15 Именно эти сословия перечислены и клятве «Тяпьдихуя».
130
Преимущественно крестьянский состав союзов более характерен тля отдаленных, экономически отсталых провинций. В деревнях провинции Гуаней, например, периодически появлялись объединения, именовавшиеся «Баитай», «Банхуй» («Союз помощи»16). В описании уезда Лучуань этой провинции читаем: «В 1877 г. в ме­стечке Дацзяосюй был создай союз, в другом месте так­же был создан союз...» [нит. по: 175 62]. Как видно из самих названий, эти союзы являли ь организациями взаимопомощи. В периоды подъема массовых движений союзы росли и пополнялись главным образом за счет трудовых слоев населения, и прежде всего крестьянства. После начала в Гуаисп стихийного народного движения 1901 —1905 гг. газета «Дагуибаэ» в июле 1902 г. сооб­щала: «С зимы прошлого года до настоящего времени хуйданы в Наньнине. Тайпиие, Сичэне, Чжэньяни (Гу­аней) заставили каждою жителя деревин вступить в ,,Бантай“» [175, 62]. Хотя в официальных документах, донесениях чиновников тайные союзы, именовавшиеся «бандитскими шайками», как правило, противопоставля­лись трудовому населению провинции, но даже в них содержатся прямые свидетельства участия крестьян в движении. В одном из донесений наместника Лянгуана, например, излагалось предложение руководителей по­встанцев Гуаисп в период некоторою спада движения (1903 г.) послать чиновников для переговорив, так как повстанцы устали воевать и хотят вернуться обрабаты­вать поля [см. 145, т. 10, 32, 82].
Преобладание г. союзах основного производительно­го населения, в первую очередь крестьянства, в значи­тельной мере влияло па формы борьбы, лозунги и требо­вания. Хотя союзы Гуаней в период указанного движе­ния и не выдвинули непосредственных лозунгов борьбы за землю (во всяком случае, таких данных нет), однако имеются некоторые сведения о прямой антифеодальной пропаганде. Одно из воззваний, распространявшееся по­встанцами, гласило: «В Поднебесной все суходольные и заливные поля обрабатываются нами, крестьянами, вла­делец земли НС1ЮКОИ веков собирал арендную плату, что вызывало гнев неба и людей. Отныне землевладельцы не
16 Некоторые историки, например Лап Сииь-ся. считают их ответилениями «Тяньднхуя». .хотя каждый союз возникал и действонал самостоятельно, независимо друг от друга.
Н'
131
должны пи под каким предлогом собирать арендную плату» [цит. по 189].
Преимущественно крестьянский состав союзов не исключал участия, как уже отмечалось, и других слоев населения, изменивших с переменой занятий свое преж­нее социальное лицо (разорившиеся крестьяне, солдаты, безработные). Вслед за крестьянами в составе союзов Гуаней источники называют солдат правительственных войск, бродяг, лип, лишенных каких-либо средств су­ществования. «Безработные, невежественные люди, — докладывали чиновники, — крайне бедны, им нечем су­ществовать, они объединяются п живут грабежом, по­стоянный голод н холод делает их крайне возбудимыми, страдания их не поддаются описанию» [цпт. по 175, 63].
Социальная неоднородность союзов, в том числе и тех, где преобладали крестьяне, с одной стороны, сла­бая классовая дифференциация самого крестьянства, его политическая и экономическая отсталость — с дру­гой, во многом определяли стихийные, примитивные, главным образом разрушительные, формы социального протеста и борьбы. Нападения па ломбарды, хозяйства богачей, рисовые лавки, погромы уездных управ, поли­цейских участков, домов чиновников и даже школ были обычными действиями повстанцев.
Отсутствие у большинства союзов каких-либо пози­тивных социально-экономических программ и требова­ний, популярность традиционных боевых, по достаточ­но примитивных лозунгов «Громи богатых, помогай бед­ным», «Чиновники угнетают, народ восстает» свидетель­ствовала о политической и идеологической неразвитости движения союзов. Их борьба, как правило, сливалась со стихийными выступлениями широких крестьянскоплебейских масс, направленными против тяжелых нало­гов, произвола местных властей. С другой стороны, ши­рокие массы использовали уже существовавшую, при­вычную для них традиционную форму организации. И потому достаточно ясно прослеживается прямая за­висимость между ухудшением экономического положе­ния народа, нарастанием его недовольства и активно­стью тайных союзов, увеличением числа их сторонников. В начале 1903 г., например, газета «Линдун жибао» следующим образом комментировала выступления в Гуаней: «В уезде Мапин... неспокойно. Рис вздорожал, народ страдает, в связи с этим бандиты поднимают вос-
13‘>
ставня» [76, т. 1, 1 2]. Китайская печать неоднократно отмечала, что «из-за бедственного положения парода подлые бандиты пользуются случаем и начинают актив­но действовать» [76, т. 1, 3—4].
В первом десятилетии XX в. тайные союзы прини­мали участие во многих выступлениях, непосредственно связанных с жизненными интересами трудового паро­да, — в движениях против налогов, «рисовых» бунтах.
Рассмотренная группа тайных союзов, условно — «экономических», как уже отмечалось выше, не выдви­гала своих особых социально-экономических лозунгов п требований; чаше всего они поддерживали стихийный и неосознанный протест против существующего строя вообще и каких-то конкретных проявлений экономиче­ского и политического гнета в частности.
Однако нередко причина этого гнета связывалась с правлением маньчжурской династии. В программе од­ного из крупнейших союзов Хунани, например (имеет­ся в виду союз «Хунфухуй» «Общество всеобщего спасения», — принимавший участие в Пипсянском вос­стании 1906 г.), прямо говорилось: «Сейчас в стране сильное наводнение, паши соотечественники лишились крова, гибнут на севере и юге. Повсюду слышен стон голодных людей, умирающих на дорогах, при виде стра­даний сжимается сердце, появляются слезы, само Небо не выносит власти маньчжуров п посылает бедствия» [85, т. 2, 478].
Тогда тайные союзы выступали как оппозиционные политические организации в борьбе с Цпнамп. Подоб­ные объединения с той или иной степенью политическо­го уклона и составляли, па наш взгляд, другую основ­ную группе союзов. Они также отличались разнопла­новостью. Политический аспект деятельности одних ог­раничивался общей оппозиционностью. Это выражалось включением в документы общества (чаще всего в клят­ву, устав) популярного общего лозунга «Долой Цин, восстановим Мии», пунктов, обязывавших членов сою­зов в периоды вооруженных восстаний помогать по­встанческой армии боеприпасами, продовольствием, фу­ражом. У других политические цели борьбы являлись главными и определяющими. Особенно это относится к тем союзам, которые испытали на себе определенное идеологическое и политическое влияние революционнодемократического лагеря. Сюда можно отнести такие
133
союзы, как «Гэлаохуй», «,.1\пхуахуй», «Чжунпапьхуй» («Общество южного предела») и др.
Первые два пункта устава «Лунхуахуя» 17 18, например, вполне определенно формулировали пели союза—объ­единение усилии всех братьев для свержения мань­чжурского императора п возвращения власти .Минам. Этой задаче подчинялась и вся организационная струк­тура союза. Детально разработанный институт отделов, чинов, рангов призван был обеспечить военную подго­товку н обучение будущих повстав йен. Все десять пунк­тов устава, даже такие, как оказание помощи семье по­гибшего собрата, меры наказании, подчинены основном цели — свержению Пинов. В пяти пунктах клятвы пре­обладали политические монеты, вету вивший давал присяг)’ отдать все силы общему делу, не избегать опас­ности, хранить тайны союза, во время восстаний яв­ляться па место сбора, быть заодно с братьями.
Политическая, преимущественно антннинская, на правленность рассматриваемой i руины союзов делали их активными участниками движений и восстаний, не­посредственно направленных на свержение царствовав­шей династии. Наиболее крупные и значительные выс­тупления тайных союзов первого десятилетия XX в. движение в Гуансп (I901 1905 гг.), Пинсянское восста­
ние 1906 г., выступления союзов «Байбухуй» («Общест­во белого холста»), «,'1\нхуахуй», «Чжунпапьхуй» в 1907 г. в провинции Чжэцзян |!: — нленлп в гой или иной степени антндннастнческпй характер.
В этом перечне названо и движение в Гуансп, руко­водимое, как уже отмечалось, тайными союзами, близ­кими к организациям взаимопомощи. Само деление на «политические» и «экономические» союзы достаточно условно. В периоды подъема массовой борьбы последние также выдвигали политические, аптимаиьчжурекче ло­зунги. Антицппскнй аспект в таких выступлениях зани­мал подчиненное место, являясь скорее формой прояв­ления социального протеста. Это характерно именно для серии антиправительственных и антифеодальных восста­
17 Хотя устав написан Тао Чэн-чжаном, одним из видных дея­телей революционной организации «Г\апфухх ii», однако основные программные установки и организационные пр:1НШ1Пы этого устава характерны для традиционных союзов «старого» типа
18 Подробнее об этих выступлениях см. с гатью КЗ. В. Чудодеева в данном сборнике.
13-1
ний в Гуаисп (1901-1905 гг.). Китайские п осооеиии западные источники (пресса того времени) подчеркива­ли антпдппастическую направленность чтого движения в целом. И действительно, отдельные повстанческие от­ряды выступали под ярко выраженными антпманьчжурскимп лозунгами. Вполне определенно это звучало в воззвании, распространявшемся в 1902 г. в Шэсипс|П. «Сыны Китая, -говорилось в обращении, — мы не бандиты. Мы — истинные китайцы, которыми управляют чужеземцы. Разве маньчжуры, узурпаторы нашего тро­на, не чужеземцы? Их правление несправедливо, они не слышат стонов парода... Их алчные чиновники продали Китай по частям западным народам, а затем объявили войну без нашего согласия... Истинные сыны Китая н Юга, мы обращаемся к вам... Иаши задачи: сбросить маньчжурскую династию, учредить новую династию с китайским императором па тропе, помочь угнетенным в нуждающимся, провести реформы, поощрять торговлю, объединить провинции Гуаней, Гуандун в Гуйчжоу с центром в Гуанчжоу... Мы враги только маньчжуров»19 20.
Основная же масса повстанцев Гуаней выступила под традиционными лозунгами стихийных, антифеодаль­ных восстаний: «Громи богатых, помогай бедным»21, «Чиновники угнетают, народ восстает», выдвигала кон­кретные требования снижения налогов, отмены контри­буции иностранцам [см 320, 1902, 21 мая, 276; 330, 1902, 11 пю11я}. 399].
Подобное сочетание аптиципских лозунгов с лозун­гами стихийной экономической борьбы, на наш взгляд, объясняется нс только сложностью и многоплановостью самого движения, участием в нем различных сил п
19 Текст дошел и пересказе китайского банкира, очевидца со­бытии.
20 Этот документ принадлежал тайному союзу, па знамени ко­торого, по свидетельству китайского банкира, был изображен иерог­лиф «хун». чю означало либо принадлежность к последователям Хуп Сю-цюапя (этой версии придерживался и сам очевидец собы­тий; к тому же оли'из видных руководителей движения в Гуаней выдавал себя за внука тайнинского вождя), либо принадлеж­ность к «Хуимэиу», т. е. союзу «Тяпьдпхуй». Члены последнего счп1ВЛИ себя «братьями единой семьи Х\н» [см. 330, 3IV.I!)02. ,7'4
21 В частности, этот лозунг был изображен па кхсках красной материи, прикрепленных к одежде членов тайных обществ одной из деревень уезда Сюаньхуа [см. 332, т. 1. № 10].
135
ipyini ". по и своим, крестьянским пониманием лозуша «Долой Цин». Этот популярный лозунг отражал общее недовольство существовавшим порядком и вполне кон­кретными формами проявления данного порядка. По­давляющее большинство массовых антпцинских восста­ний возникало па экономической почве и было непосред­ственно связано с усилением тех или иных форм эксплу­атации, например, ростом налогов, резким ухудшением положения широких масс (неурожай, голод, повышение цен на продовольствие и г. д.). И не удивительно, что такие лозунги, как «Громи богатых, помогай бедным», «Долой налоги», выдвигались и в Гуаней п в Пинсянс.
Политическая, аитицпиская направленность дайной группы союзов сближала эти традиционные объедине­ния оппозиции с революционными организациями «Хуаспнхуй» («Союз китайского процветания»), «Гуаифухуй» («Союз возрождения») и др. Тем более, что по­следние, хотя и создавались па совершенно повой осно­ве, однако во многом восприняли издавна существовав­шие формы союзов. Единство аитицпискпх целей борь­бы служило объективной основой для вовлечения «ста­рых» традиционных союзов в общее революционное дви­жение, для использования их сил в выступлениях про­тив монархии.
Конкретные формы контактов и связей революцио­неров с тайными союзами зависели от многих объектив­ных и субъективных факторов, в том числе и от отно­шения революционеров к этим традиционным организа­циям. В целом довольно устойчивая позиция револю­ционного лагеря имела па различных этапах борьбы свои нюансы и оттенки. В первые годы десятилетня пре­обладало стремление использовать благоприятную об­становку, возникавшую в том пли ином районе в резуль­тате самостоятельных выступлений союзов. Особенно отчетливо эта тенденция прослеживается в период дви­жения в Гуаней.
В связи с выступлением Ду Я-фа 23 деятели «Хуа* 21
22 Западная пресса выделяла среди повстанцев две основные группы, одна из которых преследовала политические пели н собра­ла иод своп знамена большинство населения прошипит, другая же. состоявшая пз беглых солдат, не выдвигая никаких политиче­ских требовании, просто нападала на чиновников и богачей.
21 Одни из ярких эпизодов народного движения в Гуаиси. В мае 1401 г. солдаты гарнизона Лючжоу под руководством члена тайного союза Лу Я-фа подняли восстание. Переход организованных воору-
136
епп.хуя» в Хунани решили воспользоваться удачной си­туацией для восстания. В копие 1904 г. Хуан Спи па совещании в Баоннне, ссылаясь па восстание Лу Я-фа, предложил активизировать революционную пропаганду и Хунани. Через Ма Фу-и, одного из видных руководп1елей «Гэлаохуя», были установлены связи с хуйданами Гуаней. Цзоу Юн-чэн и У Жэнь были посланы в Гуансп 'договориться с Лу Я-фа о совместных действиях, однако к моменту их прибытия основное повстанческое войско уже было разбито. Отдельные уцелевшие отря­ды под руководством Ли Дэ-шаня, Оу Го-аня согласи­лись поддержать будущее хунаньское восстание. Одна­ко планы этого восстания стали известны полиции и ор­ганизаторам пришлось бежать [см. 96,81; 175, 76; 24. 16].
В связи с наступлением революционного подъема 1906—1908 гг. появилось стремление вовлекать тайные союзы в общую борьбу. Характерны в этом отношении восстания Сюй Сп-лнна и Цю Цзинь (1907 г.).
Следует, однако, отметить, что использование тай­ных союзов и особенно работа средн их членов чаще всего носили характер частной инициативы того пли иного революционного деятеля. Нередко подобная ини­циатива зависела от личных связей и контактов револю­ционеров с вождями союзов24. Для работы с членами союзов посылались специальные люди, которые должны были вовлекать пх в революцию. Направляя весной <906 г. в Хунань членов «Тупмэпа» Лю Дао и Цай Шаонаня для подготовки вооруженного восстания, Хуан Сип, ь частности, т ребовал от них разъяснения массам разни­цы между современной национальной революцией и уже бывшими в истории Китая антидипастическпми и па­триотическими восстаниями. «Сторонники тайных сою­зов, -говорил Хуан Сип, — стремясь свергнуть цинскую монархию, выбирали путь ханьского Гао-цзу, мин­ского Тай-цзу н Хуп Сю-цюаия, они хотят сохранить мо­нархический строй, ничего нс знают о республике, что
женных сил на сторону повстанцев сыграл большую роль и лазь нейшем развертывании движения.
21 Руководитель «Гэлаохуя» в Хунани Ма Фу-н был тесно сни­зан с «Хуасннхуем», принимал участие в разработке системы opia низании повстанческой армии. Ма Фу-н написал устав революцион­ной армия, официально принятый в Токио еже после его гибели [см. 85, т. 2, -163].
137
может привести в будущем к борьос руководи годен за первенство, взаимному 'истреблению п нанесет огромный вред. Надеемся, что вы постоянно будете разъяснять членам союзов значение понятий „национализм", „наро­довластие" [85, г. 4, 284].
Пропаганду идей буржуазной революции среди хуйданов вели в провинции Чжэцзян накануне восста­ния работавшие там члены «Гуанфухуя» Тао Чэн-чжан, Цю Цзинь, Вэй Лань н др. Опп'выступали с речами, рас­пространяли революционные журналы и книги, собира­ли средства на издание революционной литературы. Так, в Хучжэни, например, выступление Вэй Ланя о нации в национализме (имеется в виду принцип Супь Яг-сепа) вызвало у аудитории взаимопонимание и одобрение. Но по данным доступных нам источников трудно составить полную картину масштабов и реальных результатов этой пропаганды.
О влиянии буржуазных идей на программу и идеоло­гию союзов судить довольно трудно. У нас имеются лишь отдельные, отрывочные данные. Довольно заметное воз­действие революционных принципов ощущается в про­грамме союза «Хупцзяпхуй» («Общество благоден­ствия»), созданного в Хунани накануне Пипсяпского востання 1906 г. па базе существовавших здесь тайных союзов «Гэлаохуй» п «Уцзяошихуй» («Общество изуче­ния военного искусства»). По сравнению с наивным мо­нархизмом большинства тайных союзов, боровшихся за свержение чужеземной «плохой» династии и восстанов­ление на тропе законной китайской, а потому «хорошей» династии, «Манифест пацпональшш армии Китая» (про­грамма «Хупизяпхуя») делал шаг вперед, ставя своей целью создание республики. Антимонархическое содер­жание «Манифеста», а также требования социального равенства, справедливости, равных нрав на землю, выра­женных, правда, в самой общей форме, сближали про­грамму «Хунцзяпхуя» с принципами «Тунмэпахуя», что, безусловно, свидетельствовало о влиянии революционе­ров па руководящую верхушку союзов25.
Следует, однако, иметь в виду ограниченность дан­ного влияния, проявившегося хотя бы в том, что руково-
-5 В литературе существует высказанное Ли Ши-юе предполо­жение. что tikct «Манифеста» написан членом «Iуимзихуя» Пап Шао-пансм. занимавшем в «Хунн.зяихуе» пост делопроизводителя.
138
днтелп дрпии> крупнейшего союза в Ппнсяпе «Хупф\»--пе принял и новею программу, па этом основании не вошли в созданный союз п даже отказались от сов­местных действии. Слабость и ограниченность влияния «Тунмэпхуя» можно объяснить многими причинами, в том числе отношением к союзам (преобладало стремление использовать их силы), относительно тесными связями лишь с руководящей верхушкой, малочисленностью ре­волюционных организаций.
После 1908 г. наметилось заметное охлаждение ин­тереса революционного лагеря к тайным союзам, пере­ориентировка иа армию и студенчество. Здесь, видимо, сказались и некоторая разочарованность в таком слабоорганизованном, разобщенном, недостаточно дисципли­нированном союзнике, с одной стороны, и ослабление деятельности самих союзов (после поражения в 1906— 1908 гг. многие союзы были уничтожены, другие распа­лись) — С другой.
В течение всего первого десятилетия XX в. тайные союзы, даже наиболее близко стоявшие к революцион­ным организациям и находившиеся под их влиянием, нс смогли преодолеть свойственной им групповщины, орга­низационной неустойчивости, текучести. Союзы остава­лись старой, традиционной формой организации со слож­ным социальным составом, значительным влиянием феодальной идеологии и феодальных элементов (шэпьши, помещики), с примитивными формами социальной и политической борьбы. В результате слабой классовой дифференциации крестьянства ц других классов, суще­ственного политического и идеологического влияния по­мещиков и шэпыпи союзы не стали и не могли стать классовыми организациями, хотя в некоторые периоды своей деятельности выражали чаяния и требования опре­деленных социальных слоев.
Несмотря па провозглашавшиеся принципы (все члены союза считались братьями) союзам были прису­щи явления групповщины и социальных антагонизмов, о чем достаточно красноречиво говорят документы. В клятве «Тяиьдихуя», например, содержались пункты, призывавшие покончить со старой враждой и непри­язнью к своим собратьям [см. 19, 47]. Крайпе строго на­казывались преступления, совершавшиеся членами сою­зов по отношению друг к другу. О борьбе пну три союзов, особенно за руководящую роль п влияние, свидетель-
139
cinyioi mhoiiic пункты правил, предусматривающие, в чат ihocih, смертную казнь за попытку присвоения титу­ла второго руководителя («сянчжу»), различного рода наказания за клевету на того же «сянчжу» [см 19 50, 51]. ’ ’
Накануне Снньханской революции в результате клас­совой аморфности, организационной дробности, распы­ленности, отсталой идеологии, отсутствия разработанных социально-экономических н политических программ тай­ные союзы не стали передовой руководящей организа­цией массовой борьбы. Опп нс в состоянии были прео­долеть локальность, разобщенность стихийных выступ­лений крестьянско-плебейских масс. Однако выработан­ная союзами общинная и военная организация, навыки борьбы, относительная устойчивость н постоянность этих объединений придавали стихийным народным выступле­ниям, проходившим под руководством тайных союзов, определенное организующее начало.
Ю. В. ЧУДОДЕЕВ
связи ТАЙНЫХ СОЮЗОВ С БУРЖУАЗНЫМ РЕВОЛЮЦИОННЫМ ДВИЖЕНИЕМ В ПРОВИНЦИИ ЧЖЭЦЗЯН НАКАНУНЕ СИНЬХАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В истории борьбы народных масс Китая чрезвычайно велика роль так называемых тайных союзов (.хуйда­нов) -этой специфической формы организации обе.здо ленных народных масс.
В годы, предшествовавшие революции 1911 г., тай­ные союзы в Китае распространяли свою деятельность в основном в южных н юго-западных провинциях, а так­же в провинциях бассейна Янцзы. В этих >ке районах развертывалась и деятельность буржуазных революцион­ных организаций. Вполне естественно, что буржуазные революционеры, пытаясь создать массовую базу для развертывания аптиманьчжхрекого движения, обратили свои взоры прежде всего на хуйданов, надеясь исполь­зовать их для реализации своих политических планов свержения цинской монархии.
Буржуазные революционеры старались использовать хуйданов в течение всего периода подготовки революции 1911 г., даже и тогда, когда главным объектом деятель­ности революционеров по созданию антнцппского фрон­та становится «новая армия». Начало контактов с тай­ными обществами относится еще к 1895 г., когда лидеры «Сиичжуп.хуя» установили тесные связи с вожаками гуандуновского «Сапьхэхуй» («Триады»), В 1904 г. лидеры «Хуаспнхуя» («Союз китайского процветания») и «Гуаифу.хуя» («Союз возрождения») наладили контакты с различными тайными обществами, действовавшими Хунани и Чжэцзяне. В 1906 г. были установлены верные контакты «Тунмынхуя» с сычуаньским «Гэлаохуем > («Общество старшего брата»). Тайные общее!на ирная
141
,ni активное участие в Сычуаньском восстании осенью 1911 г. Под влиянием революционной пропаганды созда­вались условия для объединения многочисленных п раз­розненных хуйдапов и более активного вовлечения их в русло антиманьчжурской борьбы, руководимой буржу­азными революционерами.
Примером того, как буржуазные революционеры пы­тались использовать в своих целях хуйдапов, является деятельность лидеров «Гуапфухуя» в Чжэцзяне в 1904—1907 гг.
Активизация деятельности тайных обществ в Чжэц­зяне относится к периоду Тайнинского восстания. В повстаническом движении в то время принимали участие местные тайные общества «Ляньпэндан» («Общество ло­тоса и полыни»), «Цзнньцяпьхуй» («Общество золотых монет») и «Хуицяньхуй» («Общество красных монет»), действовавшие в районах Чжуцзи и Вэньчжоу. В после­дующие десятилетия в провинции неоднократно вспы­хивалилокальные крестьянские выступления, руково­димые местными хуйдаиами. Возникали новые тайные организации. К началу XX в. в 11 областях Чжэцзяна действовало уже 22 тайных общества. Наиболее крупны­ми из них были «Чжуннань.хуй» («Общество южного пре­дела»), «Лунхуахуй» («Общество цветка дракона»), «Фухухуй» («Общество притаившегося тигра»), «Байбухуй» («Общество белого холста»), «Шуанлунхуй» («Общество нары драконов») и др.1. Каждое тайное об­щество объединяло 20—30 тыс. членов, влияние которых распространялось, естественно, на более широкие массы. Некоторые крупные общества, например «Чжунианьхуй», «Байбухуй», «Лунхуахуй», действовали на территории нескольких областей; иногда в одной области создава­лось несколько тайных союзов, чаще деятельность како­
1 К более мелким тайным организациям, деятельность которых чаще всего ие выходила за рамки какого-либо уезда, относились «Пинъяидан» («Союз спокойного солнца»). «Шэньцюаньхуй» («Свя­щенный кулак»), «Удайхун» («Общество черных поясов»), «Цяпьжэньхуи» («Общество тысячи бойцов»), «Юйцюаньхун» («Общество яшмового источника»), «Гуанднхуй» («Общество Гуандн»), «Гучэнхуй» («Общество древнего города»), «Банцзяхуй» («Общество сыновей»), «Бацнхуй» («Общество восьми знамен»), «Хунцидап» («Общество красного знамени»), «Банцидан» («Общество белого знамени»), «Хэйцпдап» («Общество черного знамени»), «Чжайцзяо» («Секта аскетов») и др. Вряд ли правомерно все эти организации 1чнт.)ть ответвлениями «Гэлаохуя» [см. 160. 520].
1 12
ю-либо тайного общества была локализована рамками определенной области или даже одного уезда.
В 1900—1903 гг., до установления первых контактов с буржуазными революционерами, в деятельности чжэ­цзянских хуйданов преобладала антииностраппая на­правленность, принимавшая чаще всего конкретные фор­ды антнмнсспонерских выступлений. В июле 1900 г., в разгар движения ихэтуаней, на севере, в ряде областей п уездов Чжэцзяна (Вэньчжоу, Пинъянс, Жуйане и др.) появились организации местных ихэтуаней. В Пинъянс Цзинь Цзун-цай основал общество «Шэньцюаньхуй», призвав своих сторонников к уничтожению иностранных миссионеров. Однако выступление вскоре натолкнулось на сопротивление помещичьего ополчения и местных властей, которые фрондировали против политики легали­зации движения ихэтуаней, проводимой в то время пра­вительством Цыси. После ареста п казни Цзинь Цзунцая общество «Шэньцюаньхуй» перенесло центр своей деятельности в соседний уезд Жуйань, где движение возглавил Чжан Сипь-дун. Это был выходец из крестьян, который разбогател на контрабандных операциях. В 1899 г. он вернулся в Китай из Юго-Восточной Азии и вскоре пожертвовал союзу большую сумму денег. В ян­варе 1901 г. Чжан Синь-дун со своими сообщниками одержал ряд побед над местными войсками, однако вско­ре потерпел поражение, бежал, но впоследствии сдался властям и был помещен в хапчжоускую тюрьму.
Одновременно с выступлением «Шэнцюаньхуя» в Цюйчжоу началось движение, организованное обще­ством «Чжунпаньхуй», которое имело аптпманьчжурский и антимиссионерский характер. Во главе движения стоял Лю Цзя-фу2. Число восставших вскоре достигло 5 тыс., они овладели уездом Цзяншань, Лю Цзя-фу рас­считывал захватить областной центр Цюйчжоу и выйти со своими отрядами в провинцию Цзянси. В ходе восста-
2 В «Хронике событий в Чжэцзяне» Тао Чэн-чжан сообщает ряд биографических данных о некоторых вождях чжэцзянских хуйда­нов. В частности, о Лю Цзя-фу он пишет, что он был выходцем из крестьян, в молодости встуиил'в армию, дослужился до небольшого командного чипа, однако, оказавшись замешанным в какую-то скандальную историю, был вынужден оставить военную службе, скры­вался в Фуцзянп. где вступил в «Чжунпапьхун», а летом 1900 г. он снова вернглся и свой родной уезд Цзяншань. создал «братство» из 18 приверженцев (т. е. основал ячейку «Чжушшиьхзя») и начал го­товить выступление [см. 92, 50].
143
пня х\ii;i<)пи \ би.чи нескольких миссионеров, а также на­чальника одного из уездов. Однако правительственные войска, стянутые из других районов Чжэцзяна, а также из Апьхуя п Цзянси, вскоре нанесли поражение отрядам Лю Цзя-ф\ и рассеяли их. Восстание потерпело пора­жение.
После поражения ихэтуаией в выступлениях чжэц­зянских хуйданов начинает постепенно снова нарастать аптицннская направленность, которая всегда была при­суща их деятельности, по в определенные моменты при­глушалась антииноетрапными (чаще всего антпмиссионерскимп) лозунгами. Примером этого нового поворота с характере борьбы чжэцзянских хуйданов служит вы­ступление в 1902 г. «Байоухуя» в Яиьчжоу под руко­водством Пу Чжэиь-шэпа3. Еще в период движения
«Бапбххуп» п|егерпел сложные эволюцию и своем развииш. Общество быю создано в 1860 г. в Вэньчжоу крупным помещиком Сунь Цяиь-v cnemi.i.ibiio для борьбы с повстанцами «Ц.зпньцяиьххя», которое активно действовало в уездах Пиньяп и Жуиап. В дальнейшем деятельность общества переместилась в район Яиьчжоу и Ч\чжо\. Постепенно характер организации изменялся, в ней все’больше начали преобладать аптпмапьчжурские настроения. Пвоппкая в среду имущих классов, представители которых воз­главляли «Байбу х\й». чти настроения, естественно, отражались н на деятельности общества. Гао Чэн-чжан сообщает о Пу Чжэиьчгэпе. что эго был крупный богатей, «честный н справедливый», который считал себя «выдвиженцем масс» и на которого «с надеж­дой взирал пришлый люд шести уездов» [92, 51—52]. После Тайнинского восстания в Чжэцзяне появилось много пришлых лю­дей. которые лишь частично были внесены в списки, а чаще всего фигурировали в различных документах прости в качестве бездом­ных бродяг, однако сохраняли и поддерживали тесные «земляче­ские» связи. Ойл образовывали своеобразные' корпорации, постро­енные' на принципе землячества, со своими вожаками. «сферами влияния» и г. и. Каждая такая корпорация вмела свой циклический знак и составляла довольно значительный актив чжэцзянских хупдапов. Пу Чжэнь-шэп пользовался большим авторитетом именно среди этой Kaieropiiii людей, обязанных ему случайными заработ­ками, подачками и пр. Актив «Бапбухуи». возглавленного Пу Чжэнь-шэном. составляла «земляческая» корпорация, которая фи­гурировала под циклическим знаком «бин». По-видимому, Пу Чжэнь-шэп нстхпил в «Байбухуй» не только с целью расширения своего авторитета и влияния, но п в силу своих антиманьчжурскпх настроений. Возглавив общество, Пу Чжэнь-шэп реорганизовал его по образце носиной организации, сформировал специальные отряды по 5, 25. 50, 100 и 500 человек, которые получили название «армии независимое!и» («дулпцзюпь»). Сам Пу Чжэнь-шэп присвоил себе титул «цзун ши» («главного наставника»). Организация была со­здана пи eiporo конспиративных началах.
114
ихэтуаней Пу Чжэпь-шэп сформировал из своих сторон­ников специальное ополчение «Нппцпптуапь» («Отряд умиротворения»), выдвинув лозунг «Восстановим спо­койствие и очистим домашние очаги [ог скверны]», кото рый, по-виднмому, имел антицинский характер. Еще до начала восстания Пу Чжэпь шэп через своего доверен­ного предложил местным миссионерам покинуть Чжэц­зян. В начале выступления Пу Чжэнь-шэн отдал приказ повстанцам не разрушать церкви, заявив, что «главное зло не в миссионерах, а в чиновниках» [85, т. 3, 52]. О.ч запрещал также без особых на то причин преследова­ние китайцев-христиан, строго наказывал за грабежи н поборы. Овладев двумя уездами (Фэншуй и Тунлу), повстанцы планировали в дальнейшем овладеть Яньчжоу и двинуться в провинцию Апьхуй. Однако вскоре цннские войска нанесли им ряд поражений. Выступление «Байбухуя» было подавлено4.
Одним из последних в этой серии выступлений чжэцзянских хуйданов было выступление, организован­ное в 1903 г. в Нппхас местным тайным союзом «Фухухуй» под руководством Ван Си-туна5 6. Движение, но­сившее ярко выраженный антпмиссиоперскпп характер, было вскоре жестоко подавлено правительственными войсками. Ван Си-туну удалось скрыться в другой уезд.
Большая революционная потенция, традиции антиманьчжурской борьбы, конспиративный характер — все эти черты хуйданов, естественно, вызвали интерес к ним у буржуазных революционеров, действовавших в Чжэц­зяне. В 1904 —1907 гг. Тао Чэн-чжан, Вэй Лань, Сюй Сп-лннь, Цю Цзинь, До Цзя-сюп. которые входили в чжэцзянский филиал «Гуапфухуя»°, активнопыталисьпа-
4 Пу Чжэиь-шэп с i ручной своих сподвижников бежал в горы, некоторое время скрывался от преследования пинских властен, за­тем сдался и был осужден (местные шэпыпп ходатайствовали о его помилования, учитывая его авторитет и влияние в области). В 1907 г. он умер в тюрьме от болезни.
5 Первоначально общество называлось «Фухнпань» («Гора при­таившегося тигра»), В период движения ихэтуаней «Фухухуй» не однократно выступало инициатором аптнмисспоиерских выступлений в Тайчжоу. Нинбо и других районах Руководитель общества Ван Си-тун был местным фушэпом. В конце 1904 г. общество ii.in.ioci. в «Лупхуахуп» [см. 92, 18—19].
6 До этого установить связи с чжэцзянскими хуйлаиамн иынг лись лидеры левореформаторского течения. Весной 1900 г в момгш подготовки выступления «Цзылнцзюнь» («Армии пе.заишhimociii >) Таи Цай-чаи послал своего брата Таи Цан-чжупа в Ханчжоу сие
10 Зак ь23
145
лггцггь тесные связи с местными хуидаиами и создать на их базе объединенный аптимапьчжурский союз тай­ных обществ, действовавших в провинции. Однако объ­единение хуйданов в Чжэцзяне было не легким делом, так как тайных союзов в провинции было очень много и действия их были слишком разноплановыми. Кроме того, к тому времени, когда революционеры начали ра­боту по объединению хуйданов, многие тайные союзы бы.'Ш ослаблены в результате неудачных выступлений в 19001903 гг., значительная часть их членов разбре­лась по различным уездам, либо бежала в другие про­винции, некоторые вожаки погибли, скрывались от пре­следования илп сидели в тюрьмах. Наибольшие удары испытали как раз те союзы, которые условно можно отнести к категории «политических» (в их действиях стихийно выраженный социальный протест тесно пере­плетался с полигическими, ангиманьчжурскими лозунга­ми), естественно, представлявших наибольший интерес для революционеров.
Первые попытки установления контактов с тайными союзами были предприняты Тао Чэи-чжанэм в конце 1903 — начале 1904 г., еще до организации «Гуапфухуя». Обуреваемый идеями аптиманьчжурской рево­люции, Тао Чэп-чжап находился в Шанхае, где у него н возникла мысль о революционной работе среди хуйда­нов. По рекомендации нескольких китайских студентов, обучавшихся в Японии, которые, вероятно, были чле­нами чжэцзянского «Фухухуя», Тао Чэп-чжаи предпри­нял специальную поездке в Тайчжоу для установле­ния связей с вожаком «Фухухуя» Вап Си-туном. По­следний, однако, в это время скрывался от преследо­вания пинских властей, п встреча не состоялась [см 92, 22]. В дальнейшем работу в тайных союзах Тш, Чэп-чжап вел в тесном контакте с другим революцио­нером Вэй Лапем, вернувшимся из Японии специаль­но для ведения работы среди чжэцзянских тайных союзов7.
Как до, так и после создания «Гуанфухуя» револю-
пиально для налаживания контактов с лидерами «Чжуннаньхуя» Чжан Гуном и Чжан Лэ-шаисм. Им была передана значительная сумма денег. Было запланировано, чго выступление «Цзылицзюны будет поддержано хуидаиами. Однако заговор вскоре провалился.
' Вскоре Тао Чэн-чжан и Вэй Лань вступили в «Гуанфухуй». созданный Пай Юань-нэем и Шанхае в копне 1904 г.
1 IG
Пионеры чаше всего проводили рабогх в гайпых союзах но своей собственной инициативе. Проникнуть в хоро­шо законспирированный тайный союз, тем более уста­новить контакт с его вожаками без соответствующих ре комендаций было совершенно невозможно. Так, в фев­рале 1904 г. Тао Чэн-чжану и Вэн Ланю, имевшим ре­комендации редактора хаичжоуской газеты «Байхуабао» Супь И-чжепа, удалось посетить находившегося в тюрь­ме уезда Жэньхэ руководителя «Байбухуя» Пу Чжэпьшэна. Получив в свою очередь от Пу Чжэнь-шэпа ре­комендательные письма и специальные именные карточ­ки вожака тайного союза, они наладили контак­ты с членами «Байбухуя» в Фуяпе, Фэиьшус и других уездах провинции [92, 22]. После установления связей с «Байбухуем» их работа в тайных союзах активизиро­валась.
На протяжении 1904 г. Тао Чэн-чжану п Вэй Ланю (вскоре к ним присоединяется Ао Цзя-сюн) удалось посетить несколько областей и уездов провинции и на­ладить личные контакты с вожаками «Лунхуахуя», «Фухухуя», «Шуанлупхуя» и других тайных союзов — Шэнь Жун-цпном, Чжан Тупом, Ван Сп-тупом, Ван Цзинь-бао и др. Революционеры знакомились с обста­новкой в тайных союзах, изучали методы их конспира­тивной работы, военную организацию, материальное по­ложение отдельных членов и формы сборов в пользу союза, а также «географию» распространения хуйданов в различных областях и уездах провинции. По свиде­тельству Тао Чэн-чжана, он хорошо изучил положение в тайных союзах шести областей Чжэцзяна (Цзииьчжоу, Тайчжос. Япьчжос. Ч\чжо\ и др.) [см. 92. 24—25].
К осени 1904 г. относится и первая попытка чжэ­цзянских революционеров открыто выступить, опираясь на хуйданов. Планировалось это выступление начать одновременно с готовящимся в Чанша восстанием «Хуасинхуя». Тао Чэн-чжан и Вэй Лань рассчитывали при­влечь также силы «Лунхуахуя» и «Шуанлупхуя». Спе­циально с этой целью велись переговоры с вожаками этих тайных союзов. Однако план этот не был реализо­ван, так как пришло известие о провале восстания в Чанша [см. 92, 24].
Важной стороной развернувшейся деятельное! и чжэцзянских революционеров среди хуйданов являлась
Кг
147
пропаганда революционных идей, прежде всею идей насильственного свержения маньчжурского гпега и вос­становления суверенитета ханьцев. По свидетельству Тао Чэн-чжана, одной из главных тем выступлений ре­волюционеров перед членами тайных союзов была «идея нации и расовых различий». В тайных союзах распро­странялась нелегальная антпманьчжурская литерату­ра — революционные газеты и журналы «Синь Хунань» («Новая Хунань») «Чжэцзян чао» («Прибой Чжэцзя­на»), «Синь Гуандун» («Новый Гуандун»), «Цзянсу», «Хэйлунцзян», антимапьчжурские памфлеты «Револю­ционная армия», «Оглянись!», «Набат», принадлежав­шие перу Цзоу Жупа и Чэиь Тянь-хуа, «Новые песни гор», «Душа Конфуция» (их авторами-составителями были До Цзя-сюп и Вэй Лань) и др. [см. 92, 25]8. Революционеры собирали среди членов тайных обществ средства па различные революционные издания, в част­ности па издание газет «Гоминьбао» («Нация»), «Гоминь жижи синьвэнь» («Ежедневные новости»), «Цзпньчжун жнбао» («Набат»).
Безусловно попытка внести в стихийную борьбу тай­ных союзов единую, относительно стройную и аргумен тированную политическую концепцию аптимапьчжурской борьбы играла положительную роль. Она допол­нила и развивала традиционный лозунг тайных союзов «Фаи Ции, фу Мин», способствовала объединению раз­личных тайных союзов па единой платформе аитлманьчжурской борьбы.
Однако имеющиеся источники (в первую очередь «Записки» самого Тао Чэп-чжана) не позволяют в пол­ной мерс оцепить степень и масштабы Идеологического и политического влияния революционеров па деятель­ность тайных союзов. Нс ясно, насколько глубоко рево­люционная пропаганда проникла в толщу хуйданов. Одиа-единственпая фраза Тао Чэн-чжана о том, что «в Восточном Чжэцзяне революционная литература рас­пространялась повсюду, а революционные идеи стали популярны в средних и низших слоях общества» [92, 25], 25], мало что объясняет.
Другой важный вопрос — насколько идея ханьского
, Чжан Хуап-сп в биографии Тао Ччп-чжаиа, в частности, сооб­щает. что осенью 1904 г. революционеры привезли и распространили к хеч.те Цзипьхуа несколько тысяч экземпляров памфлетов «Ог.тяi in i,'■> и "Новые песни гор» [см. 8о, т. 1, 523].
1 IS
Национализма в пропаганде среди хуйдапов дополня­лась лозунгами демократического и социального пере­ворота. Известно, что лидеры «Гуапфухуя» весьма на­стороженно относились к принципам демократизма и народного благосостояния в программе Сунь Ят-сепа. Поэтому вряд ли эти принципы широко пропагандиро­вались в чжэцзянских тайных союзах.
Одним из важных документов, отразившим противо­речивый характер влияния буржуазных революционе­ров на хуйдапов, их стремление приспособить револю­ционную платформу к специфическим формам тайного союза является устав «Лунхуахуй», специально состав­ленный Тао Чэи-чжапом в феврале — марте 1904 г. Тогда же в качестве своеобразной политической пре­амбулы к уставу, своего рода политической деклара­ции «Лунхуахуя», им был написан «Манифест военнополитического совета нового Китая»9. Оба документа ха­рактерны п для социально-политической платформы, ко­торую лидеры «Гуапфухуя» стремились привнести в тайные союзы, и для организационно-тактических пла­нов в отношении тайных союзов.
В устав «Лунхуахуя» Тао Чэп-чжап внес определе­ние тайного союза как «революционной ассоциации» братьев-единомышленников, объединившихся во имя главной цели — свержения маньчжурской династии. Идея революционного ниспровержения Ципов пронизы­вала весь устав и манифест. В манифесте, неоднократ­но ссылаясь на Конфуция и Мэп-изы, Тао Чэи-чжан разъяснял смысл самого термина «революция», подроб­но обосновывал необходимость революционного сверже­ния власти маньчжурского императора. В уставе была сохранена традиционная для хуйдапов формула — «Свергнем маньчжуро-татарский императорский дом, вернем реки и горы (т. е. Китай, — Ю. Ч.) великой династии Мин». Однако возможно, что за этой фразой скрывалась сформулированная в манифесте, правда очень туманно, идея ликвидации монархии вообще: «Пост императора отныне никогда больше не следует узурпировать», «В настоящее время в мире произошли изменения, и функции императора следует передать мудрейшим, но не передавать по наследству» (85, т. 1,
9 Согласно уставу, Воеппо-полптическпн couei (Цоош. чж >п цып являлся высшим руководящим органом союза.
538 -539]. Вместе с гем манифест не содержа.! прямых высказывании в пользу республиканской доктрины.
Главной цели — свержению маньчжурской династии была подчинена и организационная структура союза. В планах революционеров хуйданам отводилась роль вооруженных дружин, боевых ударных отрядов. Основ­ная практическая задача «Лунхуахуя», согласно § 3—4 устава, должна была состоять в военной подготовке его членов. Союз делился на несколько боевых групп — «армию центра», «армию правого крыла», «армию лево­го крыла» н г д. с соответствующим, детально разра­ботанным институтом должностей, .чипов н титулов. Тао Чэн-чжан подчеркивал при этом историческую пре­емственность этой организационной структуры, которая, но его утверждению, ведет свое начало от эпохи Тан и Мин {85, т. 1, 540—541]. Специальные пункты устава были направлены на укрепление дисциплины н сохра­нение конспиративных начал в союзе предусматрива­лась строгая ответственность за рекомендацию новых членов, строгие наказания за выступления против сою­за, вплоть до смерз ной казни, объявление розыска на­рушившего устав после победы революции (репрессиям должны были подвергнуться и родственники преступни­ка — его жену или убивали, или заставляли заниматься проституцией, детей превращали в рабов и т. и.). Пре­дусматривалось также повышение в должностях за за­слуги перед организацией, оказание материальной по­мощи семие погибшего (в зависимости от его заслуг в борьбе с маньчжурами) н г. д.
Анализ устава «Лунхуахуя» показывает, что в орга­низационном плане революционеры не мыслили пере­стройки пли по крайней мере приспособления хуйдаиов к принципам буржуазно-партийной структуры, тем бо­лее что сами они ее не имели и выступали, по-существу, как союз единомышленников. В значительной степени и их собственная организация и планы использования тай­ных союзов отталкивались от уже сложившейся орга­низационной структуры хуйдаиов.
Политический и социальный идеал Тао Чэн-чжана, сформулированный им в манифесте и уставе «Лун­хуахуя», туманен и противоречив. Как о конечной цели оп мечтал о наступлении эпохи «истинной демокра­тии» «правлении простого народа». При этом в ма­нифесте критиковались буржуазно-конституционные 15(1
формы правления, подчеркивалась мысль, что, «если страна не ушла далеко в своем развитии от феодальной эпохи», введение конституции будет лишь полумерой. «Конституционная форма содержит пороки, писал Тао в манифесте «Лупхуахуя», — независимо, монархи­ческая или республиканская, опа защищает интересы меньшинства, простой народ влачит тяжелое существо­вание, и в будущем страну неизбежно ждет (новый) ре­волюционный взрыв» [85, г. 1,538].
В выборе будущей политической формы Тао Чэнчжан считал необходимым исходить из «уровня нации» к момент} победы революции. В конечном счете оп стремился к реализации анархистского идеала — вве дсиию политической системы «без всякого правитель­ства и без президента». Однако как альтернативу он до­пускал в качестве переходных форм временное (на 5— 8 лет) учреждение президентства путем всеобщих вы­боров, по без права передачи этого поста по наследству или введение системы городских самоуправляющихся общин.
В довольно общих выражениях рисовалась картина будущего социального переустройства общества. В усчав Тао Чэн-чжан внес положение, гласившее: «Необ­ходимо превратить землю в собственность всего обще­ства, не допускать монополии богатеев, чтобы 400 млн. наших соотечественников, наши дети и внуки не разде­лялись па богатых и бедных и чтобы все имели в изоби­лии пищ}» [85, т. I, 540]. В манифесте это общее поло­жение: «Земля ничья, нет ни бедных, пи богатых» -дополнялось требованиями снижения налогов, ликвида­ции лицзиппых сборов и таможенных застав, сокраще­ния армии.
При анализе устава и манифеста «Лупхуахуя» за­метно и обратное влияние патриархальной хуйдановской идеологии па лидеров «Гуанфухуя», в частности па Тао Чэн-чжана. Социально-патриархальная идиллия, внесенная им в программу «Лупхуахуя». безусловно, уходит своими корнями в идеологию «всеобщего равен­ства и благоденствия» (датун, тайпнн), которая всегда была свойственна тайным союзам.
Исходя из своих тактических планов, революционе­ры стремились приглушить и антпипострапные настрое­ния среди членов тайных обществ, ограничить их дея­тельность рамками аптпмапьчжурской борьбы. Тао Чэн-
151
чжан прямо указывал, что под влиянием аптиманьчжурской пропаганды революционеров лозунг «изгнания маньчжуров» начал доминировать над лозунгом «изгна­ния иностранцев» в деятельности чжэцзянских тайных обществ. «Рапыие в Восточном Чжэцзяне, — писал он, неоднократно возникали инциденты с миссионе­рами, в дальнейшем они стали крайне редкими» [92, 25]. Правда, такой поворот в направлении борьбы тай­ных обществ совершался в масштабе всей страны, по­этому и в Чжэцзяне нельзя объяснять его только влия­нием революционной пропаганды. В манифесте «Лунхуахуя» выражалась уверенность, что к моменту рево­люции «иностранцы не станут оказывать поддержку маньчжурской династии». Перед революционной повстан­ческой армией выдвигалась задача «тщательной охра­ны (иностранцев), независимо от того, кто это — мис­сионер, купен пли путешественник», справедливого ре­шения дел даже тех иностранцев, чьи страны порвут отношения с революционерами (иностранцы по жела­нию должны были выводиться повстанцами из районов боевых действий); репрессиям должны были подвер­гаться только те иностранцы, которые открыто высту­пят па стороне маньчжуров против революционных сил. Наряду с этим в манифест «Лупхуахуя» Тао Чэн-чжан внес требование пересмотра неравноправных договоров, перезаключения их на взаимовыгодной основе [85, т. 1, 539].
Чтобы подготовить революционные антнманьчжурскпе выступления в Чжэцзяне, лидеры «Гуанфухуя» чолжны были организационно объединить хуйданов и •’оздать из них боевые отряды, которые будут действо­вать под руководством буржуазно-революционного аван­гарда. Многочисленность и разобщенность хуйданов, действовавших изолированно друг от друга, в разных областях п уездах, делали эту задачу чрезвычайно труд­ной. «Гуанфухуй», подобно другим буржуазно-револю­ционным организациям, выступал как союз единомыш­ленников п, естественно, не имея своего партийного ап­парата, не мог что-либо в этом плане противопоставить сложившейся организационной структуре хуйданов. Вы­нужденный в своей практике отталкиваться от этой структуры и стремясь слиться с хуидаиами, «Гуапфухуп» копировал их организационные формы.
Отдельные лидеры «Гуанфухуя» мыслили, что орга-
ИИзацпоиное объединение чжэцзянских хуйданов может быть осуществлено путем создания нового тайного сою­за, который объединит все существующие, в провинции. Так, в октябре 1904 г. по инициативе Ао Цзя-сюиа в в Цзясине было создано специальное «землячество» об­ластей Вэньчжоу, Тайчжоу и Чучжоу. В руководящее ядро «землячества» вошли кроме Ао Цзя-сюиа Тао Чэнчжан, Вэй Лань, Гун Вэй-сунь и другие деятели «Гуанфухуя». На базе этой земляческой корпорации пред­полагалось объединить тайные союзы, действовавшие в разных районах Чжэцзяна, а также в прилегавших к ним районах провинций Цзянсу, Цзянси н Аньхуй. Од­новременно с этим, используя религиозно-мистическую оболочку идеологи!! хуйданов (Тао Чэн-чжан писал в биографии Ао, что тот «считал религию лучшим сред­ством сплотить сердца людей» [92, 703]), Ао Цзясюи планировал организовать «Цзуцзуицзяо» («Союз поклонения предкам»), в который бы влились все дей­ствовавшие в провинции тайные союзы. Для нового сою­за им была написана «Книга молитв» и выработаны различные специальные тайные пароли. В это, безуслов­но, вкладывался политический смысл, ио форма остава­лась старая религиозно-мистическая. Ао Цзя-сюп предполагал также организовать филиалы «земляче­ства» в Сунцзяие, Хучжоу и Ханчжоу, в условленный момент поднять хуйданов этих районов н ври поддерж­ке тайных союзов, действовавших в Цзянсу и Аньхуе, начать наступление па Наньцзин -цент]) ляпцзяпского наместничества. Однако реализация этих планов на­толкнулась на серьезные организационные и финансо­вые трудности [см. 92, 70]. Цзясипское «землячество» как форма объединения чжэцзянских хуйданов вскоре распалось.
Приблизительно с лета 1905 г. центром по подготов­ке вооруженного выступления в Чжэцзяне и соответ­ственно по связи с хуйданами становится Шаосин. К это­му времени здесь оказались все главные руководители чжэцзянского «Гуанфухуя» --Тао Чэн-чжан, Гун Вэйсунь, Сюй Си-линь, который незадолго до этого вернул­ся из Японии и стал активнейшим членом организации; в 1906 г. здесь же развернула деятельность Ню Цзинь (Вэй Лань к этому времени уехал на Яву). Револю ционеры уже не распыляли свои силы ио разным тай­ным союзам, а действовали более целенаправленно.
153
Главным объектом их внимания стали «Лунхуахуй» и «Цииъяндан»; работа в местных отделениях этих сою­зов осуществлялась главным образом в самом Шаоси­не и близлежащих районах, а также в областях Цзпиьхуа п Чучжоу. В 1907 г. именно эти районы стали глав­ным очагом восстания под руководством Цю Цзинь.
На базе кадров «Лунхуахуя» и «Пнпъяидана» пред­полагалось создать «Гуапфуцзюнь» («Армию возрожде­ния»)--вооруженные отряды «Гуапфухуя». Центром их подготовки и нелегальной штаб-квартирой будущего восстания стало педагогическое училище «Датун» («Да­тун сюэсяо»), официально созданное в Шаосине по ини­циативе Сюй Сп-лпня и Тао Чэн-чжана в октябре !905 г. Под предлогом подготовки молодежи к службе в армии революционерам удалось добиться от мес тных властей разрешения на организацию в училище специ­ального факультета, где было введено преподавание физкультуры и военного дела. Предполагалось, чго в дальнейшем выпускники этого факультета создадут в различных уездах организации сельского ополчения н различные «спортивные' союзы», которые станут осно­вой для собирания революционных сил на местах.
Фактически на специальном факультете революцио­неры организовали конспиративную военную подготовку членов тайных обществ. Сюй Си-линь, лично связан­ный с вожаком «Пннъяпдана» Чжу Шао-каном, дого­ворился с ним о направлении па \чебу в училище двад­цати членов этого союза. Сюн хотел сформировать из них отряд террористов, который должен был бы гра­бить меняльные лавки для добычи средств па револю­ционные цели и устраивать покушения на местных чи­новников. В Шанхае были закуплены ружья и патроны. В дальнейшем по настоянию Тао Чэн-чжаиа револю­ционеры отказались от этих планов и занялись более тщательной подготовкой членов тайных союзов. Тао Чэнчжаи и другие члены «Гуапфухуя» объехали несколько уездов близ Шаосина, в Цзпиьхуа н Чучжоу, пригла­шая вожаков тайных обществ па учебу. В своих «За­писках» Тао Чэп-чжап, в частности, упоминает, что во время этой поездки он останавливался в Цзиньхуа в доме Сюй Шупь-да -вожака местного отделения «Лунхуахуя» и убеждал его лично приехать в Шаосин и направить в «Датун сюэсяо» своих сподвижников [см. 92, 27]. Члены тайного союза получили от Тао
151
Чэн-чжана специальный пропуск н деньги на проезд в Шаосин. Подготовка кадров тайных союзов в «Датун сюэсяо» была сопряжена с большим риском, малейшая неосторожность могла погубить все дело. Власти по­дозревали, что в школе происходит что-то неладное, часто устраивали обыски [92, 32]. В течение года в школе прошли подготовке несколько десятков членов данных союзов «Пннъяндап» н «Лунхуахуй». Каждый выпускник полхчал специальное свидетельство с тайным знаком на обороте.
Важная роль в организации связей с тайными сою­зами н подготовке при их поддержке революционного вы­ступления п этот период принадлежала революционерке Цю Цзинь. Опа была принята в «Гуянфухуй» по реко­мендации Слой Сп-лппя после возвращения нз Японии летом 1905 г. Весной 1907 г. опа стала преподавать в Латхнском училище, а после отъезда Сюй Сп-линя в Аньцин фактически возглавила революционный заговор. По рекомендации Тао Чэн-чжана в марте 1907 г. Цю Цзинь дважды побывала в областях Цзипьхуа и Чучжоу, укрепила связи с вожаками «Лунхуахуя» Чжан Гуном, Шэнь Ж у н-цнном, Чжоу Хха-чапом и договори­лась с ними о выступлении. По свидетельству самой революционерки, в этот период «Датун сюэсяо» часто посещали вожаки шаосинского «Ппиъяпдапа» Чжу Шаокап и Ван Цзинь-фа [гм. 85. г. 3, 195]. По циатпве Цю Цзинь военная подготовка членов хуйдаиов была организована также в уездных «спортивных союзах». По аналогии с хундаповской системой паролей были ус­тановлены специальные условные знаки н сигналы к на­чалу выступления. В частности, был введен стихотвор­ный сигнал «желтое несчастье породило чжэцзян­ский прибой», где каждое слово имело определенный скрытый смысл. Например, иероглиф «хуан» («жел­тый») означал руководителей готовящегося выступле­ния и т. д. [см. 198, 183].
Система организации «Гуанфухуя» в этот период почти целиком воспроизводила организацию хуйдаиов, Хуйданы мыслились как боевой актив «Гуанфухуя», как боевые низовые ячейки общества. Руководители «Гуан­фухуя» и вожаки тайных союзов считались руководите лями «Армии возрождения». Например, Цю Цзинь на­значила начальником штаба «Гуанфухуя» одного нз вожаков «Лунхуахуя» в области Цзипьхуа Сюй Шупь
155
да, а член «Гуапфухуя» студент Лю Яо-сюпь возглавил отряды «Лупхуахуя» в уезде Ун. По плану Цю Цзинь па базе тайных союзок укомплектовалось восемь отря­дов («армий»), каждый из которых имел свое условное обозначение (ими являлись отдельные иероглифы во фразе: «Гуапфу хапьцзу, дачжэпь гоцюань» — «Возро­дим ханьскую нацию, утвердим государственный суве­ренитет»). Организация этих отрядов практически ни­чем по отличалась от организации хуйданов, новым бы­ла лишь попытка объединения их в единый боевой ком­плекс, подчиненный революционному руководству.
По первоначальному плану предполагалось одновре­менно поднять хуйданов в районах Шаосина, Цзиньхуа п Чучжоу, которые должны были стать базой восста­ния, п затем двинуть повстанческую хуйдановскую ар­мию через Цзянси на Апьцпп, где готовил выступление Сюй Сп-линь. Однако революционерам так и не уда­лось скоординировать совместные действия тайных сою­зов трех областей. В ходе подготовки восстания неод­нократно менялись сроки выступления. Накануне вос­стания цппским властям удалось арестовать ряд во­жаков тайных союзов. Отдельные локальные выступле­ния тайных союзов в нескольких уездах Цзиньхуа и Ша осина были быстро и сравнительно легко ликвиди­рованы местными властями. 13 июля 1907 г. в помеще­нии Латунского училища была арестована и вскоре казнена Цю Цзппь. Восстание чжэцзянских хуйданов под руководством «Гуапфухуя» было подавлено, по-сушеству так п не начавшись.
В последующие годы в Чжэцзяне продолжались от­дельные выступления тайных союзов. В конце 1907 г. в районе Цзиньхуа выступило тайное общество «Лунхуахуй» под руководством Люй Фэя. К этому времени туда вернулись многие члены тайного союза, покинув­шие этот район после июльского разгрома. Люй Фэю удалось привлечь к выступлению членов «Байбухуя», «Фухухуя», в его отряд вошли п те, кто получил конспи­ративную военную подготовку в «Датун сюэсяо». По­встанцы дрались под знаменем «Гуапфуцзюнь», на их рукавах был выткан иероглиф «хань». Восстание про­должалось до января 1908 г.
В 1908 г. в некоторых районах Западного Чжэцзяна вы­ступили тайные общества, главную роль среди которых играл союз «Сыфапьдап («Союз контрабандистов»),
156
Его условно можно отнести к категории «экономиче­ских» союзов. Это была организация люмпенов, члены которой в прошлом занимались перевозкой зерна по Великому каналу, затем, когда перевозки стали произ­водить морем, они разорились, занялись контрабандой соли и создали тайный союз. Возглавили это движение Юй Мэн-тип п Ся Чжу-линь. Члены союза были воору­жены, имели в своем распоряжении лодки и нередко вступали в конфликт с пинскими чиновниками. Однако выступление «Сыфаньдана» в 1908 г. носило политиче­ский, антиманьчжурский характер. Повстанцы рассчи­тывали объединить свои силы с «Пинъянданом», дей­ствовавшим в районе Шаосина. Были налажены кон­такты с лидерами «Гуанфухуя» Тао Чэн-чжаном и Гун Вэй-суием. Ляпцзянскому наместнику Дуань Фану уда­лось расправиться с повстанцами, вызвав войска из Наньцзиня.
К этому времени относится еще одна попытка рево­люционеров объединить хуйданов. Речь идет о создании «революционной ассоциации» тайных союзов пяти про­винций (Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь, Аньхой н Цзянси). Был выработан специальный устав ассоциации и наме­чено провести съезд вожаков тайных союзов в Шанхае. Однако предатель сообщил властям о готовящемся ме­роприятии. некоторые вожаки хуйданов были аресто­ваны (Чжан Гун и др.). Идея создания революционно­го объединения тайных союзов осталась нереализован­ной [см. 85. т. 7, 152].
* * *
Непосредственно накануне революции 1911 г. в пла­нах буржуазно-революционной оппозиции все явствен­ней прослеживается стремление опереться на «новую армию» как более мобильную силу для свержения цинского режима. По-прежнему верные тактике военных заговоров, буржуазные революционеры, однако, учиты­вали всеобщее народное недовольство политикой пин­ского правительства. Почти во всех своих вооруженных выступлениях они, стремясь, хотя и ограниченно, исполь­зовать стихийную борьбу масс, реализовывали эти по­пытки чаще всего опять-таки через свои связи с хуйданами.
Однако хуйданы, состоящие в значительной мере из деклассированных элементов, часто возглавлявшиеся
157
in>мсщпками. не выдвигавшие четких социальных ло|\пгсн борьбы и продолжавшие действовать, по суще­ству, в рамках средневековых форм организации (при всем этом страшно разрозненные п децентрализован­ные), оказались формой объединения, мало приспособ­ленной активно выполнять роль связующего звена .меж­ду буржуазным революционным авангардом и народ­ными массами.
Как показала практика деятельности чжэцзянских революционеров в тайных обществах, буржуазно-рево­люционная оппозиция ставила перед собой ограничен­ную цель сплотить многочисленные и разрозненные хуйданы па единой политической основе аптпципской борьбы. Буржуазные революционеры стремились ис­пользовать тайные общества лишь в узком плане, т. е. для создания своего рода хуйдановских боевых дружин, а не как средство для подъема широких народных масс на революцию. В этом смысле перемещение центра тя­жести революционной работы в армию мало что меняло в методах буржуазно-революционной оппозиции так­тика заговора с опорой иа хуйданов трансформирова­лась в тактику организации военного заговора.
Буржуазные революционеры не стремились привнести в деятельность хуйданов лозунги социального буржуаз­ного переворот, конкретные лозунги борьбы за ради­кальное решение социальных конфликтов (например, борьбы за землю). При этом они не стремились и к ор­ганизационной перестройке хуйданов (работа чаще все­го велась лишь с вожаками хуйданов). В целом даже ограниченная задача организационного объединения хуйданов под руководством революционной буржуазии и превращения их в активную политическую армию на­зревающей революции также, по-сущсству, не была вы­полнена. Однако тактика опоры па хуйданов безуслов­но приносила и свои плоды, активизируя их деятель­ность в качестве дополнительной силы антицинской оп­позиции.
Л. С. К О С Т Я Е В А
ТАЙНЫЕ СОЮЗЫ СЕВЕРА
В КРЕСТЬЯНСКОМ ДВИЖЕНИИ 1926—1927 гг.
Различная степень зрелости п развитости крестьян­ского движения периода революции 1925—1927 гг., его неравномерность ставят перед исследователем нелегкую задачу анализа как отдельных проявлений крестьян­ской борьбы, так и всей совокупности сложного п мно­гообразного процесса.
В рассматриваемый период относигельио четко про­слеживаются два основных направления в развитии крестьянскою движения деятельность крестьянских союзов, этого нового типа классовой организации бед­няцкого и середняцкого крестьянства, действовавших легально иод руководством КПК и гоминьдана па терри­тории, контролируемой национальным правительством, и выступления различного рода старых, традиционных организаций деревенской самообороны, действовавших нелегально в северных провинциях Китая, находивших­ся иод властью милитаристов.
Вполне естественно, что крестьянские союзы всегда являлись объектом более пристального внимания и изу­чения. В данной работе нам бы хотелось остановиться на движении традиционных крестьянских организаций, высказать лишь самые общие замечания и суждения ио данной проблеме.
«Особым видом крестьянского движения, записа­но в резолюции V съезда КПК но аграрному вопросу, являются также организации «Красных инк», «Подтя­нутых животов». По своей оргапизациопис'й структуре и по методам борьбы они носят средневековый харак­тер» [пит. ио 291, 109]. Конкретное изучение характера этих объединенпй, т. с. их социального состава и пракги ческой деятельности, необходимо как для понимания осо-
159
беи ногтей крестьянской борьбы на Севере, так и для изу­чения крестьянского движения периода революции.
Средн многочисленных тайных организаций Севера 1 наиболее массовыми и распространенными были «Крас­ные пики» («Хунцзянхуй») 1 2. В источниках и литературе дается единое определение основного назначения этих объединений. В материалах Крестьянского отдела ЦК гоминьдана, в частности, говорится, чго „Красные пи­ки"— не бандитская организация, а примитивная кре­стьянская организация самообороны в такой экономи­чески отсталой стране, как Китай» [281, № 11, 10].
Происхождение «Красных пик» нередко связывают с тайными обществами и сектами севера «Ихэтуань», «Сектой Белого логоса» («Байляпьцзяо») и др. «Красные инки» северных районов, отмечается в тех же материалах, — напоминают «Секту красного фонаря» («Хупдэнцзяо») Сычуани и другие подобные союзы вроде «Секты Белого лотоса», «Триады» («Саньхэхуй»), «Общества восьми триграмм» («Багуацзяо»), «Ихэтуапь» [281, № 11, 13]. Примерно то же можно найти и в литературе, например у А. Ивина3.
Элементы мистических учений, приемы и методы под­готовки новых членов сближали «Пики» с традиционны­ми тайными сектами4, но в то же время этой организа­
1 В источниках и литературе чаще всего встречаются союзы «Желтого песка». «Подтянутых животов». «Небесного учения». «Больших ножей». «Золотых колоколов». «Железной брони».
2 Снос название они получили от цвета украшения на нике основном визе вооружения отрядов. Кроме того, существовали «Желтые», «Черные», «Зеленые», «Белые» пики.
3 «..Красные ники". ..Большие ножи", ..Крепкие животы". ..Веера" и другие крестьянские организации. — пишет А. Ивпп. которыми кишит в настоящее время Хэнань н окружающие его провинции, рассматриваются китайцами как разновидное гп ,.боксерпзма“...» [288. 28].
3 Члены «Пик» молились всем явлениями природы, а своим «Верховным учителем» считали святого, который скрывается в го­рах Куэиьлунь. Вступавшие в союз в течение примерно 100 дней проходили специальную тренировку ночью жгли ароматиче­ские свечи и молились, стоя па коленях лицом к западу, пили холод­ную воду, в которую погружались тексты заклинаний, подвергали свои тела ударам для закаливания мускулов. После подобной под­готовки член союза считался неуязвимым [см. 281. Ли.1 11. 13; 277, 68]. Одна из молитв во время тренировки гласила: «Верховный учитель, проживающий в горах Куэиьлунь. создал мое драгоценное тело, крепкое как камень и железо. Тело мое сильно и _иепробивасмо копьем, пикой, стрелой, пулей, порохом. Верховный учитель в
160
ции были присущи и многие черты легальных объедй пений крестьянско-помещичьей самообороны тина, на­пример, «Объединенного союза дерезень» («Ляньчжуалхуй»)5. Вероятнее всего, «Пики» возникли в начале 20-х годов как самостоятельные организации деревенской самообороны в борьбе с бесчинствами милитаристов. Им были присущи многие характерные черты традици­онных тайных сект и союзов6.
К середине 20-х годов «Пики» и другие подобные союзы в северных провинциях, особенно в Хэнани, Шаньдуне, Шэньси, представляли собой массовые, ши­роко распространенные и достаточно мощные органи­зации, от позиции п поведения которых нередко зависе­ли политические судьбы целых провинций.
Позиция и деятельность союзов определялись мно­гими факторами, в том числе составом основной массы членов, руководством, программой действий.
В социальном составе этих объединений большин­ство авторов 20-х годов отмечали преобладание бедняц­кого и середняцкого крестьянства [см. 285; 287], а А. Ивин даже считал их организациями бедняков и середняков [см. 288]. Чэнь Ду-сю писал о большом проценте в со­ставе союзов малоземельных крестьян [см. 306, 1543]. В других работах «Пики» характеризовались как средне­вековые организации шэпьшп и сельских богатеев [см. 292], как организации, находившиеся под сильным влияниемпомещиков и шэпыпп, которые использовали их в своих целях [см. 283, 301].
Диаметрально противоположные точки зрения о со­циальной характеристике «Пик», подчеркивающие лишь отдельные стороны рассматриваемого вопроса, свиде­тельствуют, как нам кажется, о смешанном составе союзов и руководящей роли деревенской верхушки во главе с помещиками и шэпьшп. Это подтверждается
надземном дворце создал Дух. Одним вздохом созданы три истин­ных огня Духа, излучающих 100 тысяч золотых лучей света. Огни эти находятся внутри тела и выходят изо рта. Когда отрываю рот — огонь и свет выходят наружу; эти истинные огни могут сжечь псе па протяжении трех тысяч ли .» [см. 279, 172].
5 Организация, активно действовавшая в Северном Китае нака­нуне Спньханскон революции.
Г| «Впервые, — пишет А. Ивин, — общество „Красных пик” обря тило па себя внимание лишь четыре-пять лет тому назад. По ело нам местных крестьян, основатель его жив н поныне, ио скрыпает ся-де на (легендарной) «горе девяти драконов» [см. 28S. 23 21]
П Зак 623
161
также и данными источников. В уставе одного из сою­зов уезда Цысяпь провинции Чжили в параграфе о членстве прямо говорилось, чго «членом настоящего союза может быть всякий гражданин китайской респуб­лики не ниже 18 лет от роду, имеющий личное имуще­ство или имущество семьи и определенное занятие» [276, 99]. При этом исключалось участие деклассирован­ных и бандитских элементов, а зажиточным предостав­лялись определенные льготы: единовременный чрезвы­чайный взнос в размере свыше 10 юаней (членский взнос составлял 1 юань) давал возможность занять ка­кой-либо руководящий пост. В другие объединения (по сведениям одного из участников Северного похода НРЛ) мог входить любой местный житель — крестья­нин, помещик, рабочий, шэиьши, но батрак и беззе­мельный крестьянин вступали лишь с разрешения свое­го хозяина [279, 171].
Косвенным образом о преимущественно крестьян­ском составе «Пик» свидетельствуют данные, правда весьма отрывочные, о структуре хэпаньской деревни. Материалы обследования землевладения и землеполь­зования в районах действия «Пик» подтверждают пре­обладание крестьян-собственников со средним наделом7. По данным опроса руководителей «Красных пик», про­веденного участниками Северного похода, в районе Вэйти 80% крестьян имели собственную землю [279, 168], в районе Чжумацзяпа картина была следующей: 8% — безземельные крестьяне, 8% — владельцы 16— 20 му, 30% — владельцы 20—30 му, 25% — вла­дельцы 40—50 му, 15% — владельцы 60—70 му, 4% —• владельцы 100—200 му. Руководители «Пик» имели от 40 до 70 му. Примерно такая же картина была и в соседнем Юняне [279, 167—168]. Сходные данные о землевладении в Хэнани содержатся в работе М. Волипа8 и обзоре Альского9.
О преобладании крестьян в составе «Пик» писали и
7 В литературе существует теория о преобладании на севере Китая крестьянского землевладения. Б. Фрайер, например, приводит цифру 60% крестьян-собственников [см. 292, 48].
8 Владельцев менее 10 му — 26,1%, более 10 му — 26, более 30 му — 25,8, более 50 му—13. более 100 му — 0,1%. см. С. Б. [М. Волин], Сельское хозяйство Хэнани, «На аграрном фронте», 1926, № 4, стр. 52—53.
9 Парцеллярные хозяйства составляли 52.3%, мелкие — 21,6, средние — 14.4, крупные —4,8% [282, 210].
162
современники событий, в частности Вап Цзпн-мнп, снецналыю занимавшийся изучением истории союзов свое­го родного уезда Цысянь провинции Чжили. «По со­циальному составу, — сообщал он, — большая часть членов союза „Красных пик“ является настоящими кре­стьянами. Летом и осенью они занимаются полевыми работами, а зимой, когда вопрос обороны стоит наибо­лее остро, они собираются в отряды для борьбы с туфеями» [276, 88]. Автора этого любопытного труда нель­зя заподозрить в симпатиях к тайным союзам, посколь­ку сама работа проделана с целью выработки мер по их ликвидации.
В результате слабой классовой дифференциации крестьянства, экономического и политического влияния помещиков, пережитков патриархальных отношений и совпадения интересов различных слоев деревни (борь­ба с бандитизмом, произволом милитаристских армий) в рамках организации самообороны объединялись клас­сово различные слон общества. По свидетельству самих членов союза, «Пики» нужны были богатым для сохра­нения имущества, бедным -для сохранения жизни [279, 170]. О причинах вступления шэпынп в союзы до­статочно красноречиво сообщала, например, газета «Синьвэньбао» в мае 1926 г., Когда начальник уезда Тунсюй (провинция Хэнань) после очередного выступ­ления «Красных пик» обратился к крестьянам п шэньП1и с призывом не поддерживать повстанцев п не всту­пать в эти союзы, то шэпынп ответили: «Заставить нас не верить „Красным пикам" очень легко, для этого нуж­но ликвидировать бандитов, не взыскивать лишних на­логов, по посылать бесчинствующих солдат, разрешить выплате налогов бумажными деньгами» [281, .\Ь 11, 12].
Среди весьма различных по социальному составу союзов можно выделить объединения, имеющие более определенное социальное лицо. Одни из них исключали участие помещиков и служителей культа [см. 278, 65], другие — деклассированных элементов. Разнообразие в характере и составе организаций отмечено многими ис­точниками. Крестьянский отдел ЦК гоминьдана, напри­мер, подразделял «Пики» па три основные группы: 1) чисто крестьянские организации самообороны, члены которых робко выступали против солдат, действовали неорганизованно и без плана, 2) бандитские организа­ции «Пик», создаваемые деревенскими пауперами,
Н* 163
3) «Пики», используемые местными насильниками, стре­мившимися попасть в войска милитаристов [см. 278, 62]. «Широкое распространение ..Красных ппк“, — писал Ли Да-чжао, — неизбежно приводит к расслоению в и.х рядах: милитаристы используют помещиков, помещи­ки— крестьян, и в итоге кроме „Красных пик“ — чи­сто крестьянских организаций самообороны — появ­ляются „Красные пики"—разбойная вольница» [289, 284]. Об этом же сообщалось и в корреспонденциях на страницах журнала «Сяндао чжоубао»10 11.
Подобная разнохарактерность союзов наряду с та­кими факторами, как разобщенность, групповщина, по­литическая отсталость, соперничество, нередко являлись причинами вражды между отдельными организациями. Острые вооруженные конфликты за гегемонию возника­ли, например, между союзом «Небесного учения» и «Красными ликами» уезда Цысяиь провинции Чжили, хотя оба объединения родились с целью защиты от бан­дитов и милитаристских армий. Одна нз причин столк­новений, вероятно, заключалась в особенностях социаль­ного состава: «Красные пики» были более однороднокрестьянскими, чем социально пестрый союз «Небесно­го учения»”.
Враждебность между некоторыми организациями «Пик» А. Ивин объяснял, в частности, процессом клас­сового размежевания в деревне, затронувшего как юг страны, так и север. «Если в южных провинциях,— пояснял свою мысль автор, — крестьянские союзы как организации угнетенного крестьянства открыто проти­востояли эксплуататорской верхушке деревни — „мииьтуаням", то на севере дело обстояло сложнее. Тайные союзы как орудия самообороны крестьянства одновре­менно выступали и орудиями борьбы деревенской бед­ноты, маломощного и середняцкого крестьянства против гнета сельской буржуазии, шэньшн, землевладельцев.
10 В корреспонденции из Хэнани от 25 мая 1926 г. С.яо Сян от­мечал в составе «Пик» западных областей большое число бандит­ских элементов, блокировавшихся с местными шэньшн. По его же свидетельству, «Пики» северных уездов были преимущественно бедняцкими, у них отсутствовали сословные перегородки, в Восточ­ной Хэнани рядовые члены из крестьян находились иод сильным влиянием могущественных руководителей [см. 300, 154].
11 Ван Цзин-мин. автор обследования, причину враждебности видел в различии вероучений союзов, а также в позиции «Красных ник» ио отношению к правительственным войскам [см. 276, 91].
164
Последние для борьбы с „Пиками" создавали свои дру­жины, но там, где п.х не было, верхушка деревин вступа­ла в тайные союзы, чтобы застраховать себя от неприят­ностей и попытаться встать во главе союзов. Все это и вело к образованию ряда обществ и расколу имевших­ся— в уезде Лоян провинции Хэнань, например, суще­ствовали два различных п враждебных друг другу об­щества „Красных пик". „Люди мало-мальски образо­ванные, — сообщала одна из газетных корреспонден­ций, — как и люди, несущие ту пли иную обществен­ную службу, стали следовать так называемому Боль­шому Красному Учению... При встрече с разбойниками они обычно следуют оборонительной (отступательной) тактике. Что касается необразованной молодежи, то она примкнула к так называемому Малому Красному Уче­нию... При встречах с разбойниками „малое учение" сле­дует наступательной тактике. Обе организации друг друга не выносят» [288, 25—26].
Разумеется, некоторые различия и особенности со­циальных составов отдельных союзов — не единственная причина, влиявшая па их позицию в политической и классовой борьбе. Определенную роль играло и руко­водство. Источники п литература, как правило, отмечают преобладание в руководстве помещичье-шэныпийских элементов. «Там, где классовая дифференциация за­шла не так далеко, -говорилось в резолюции V съез­да КПК по аграрному вопросу, движение нередко организуется под руководством крупных землевладель­цев и используется реакционерами» [291, 109]. Выше уже отмечалось, что денежные пожертвования и круп­ные взносы давали право на получение командных дол­жностей в союзах. «Наши организации руководятся исключительно помещиками», — заявляли рядовые чле­ны «Красных пик» района Чжэнчжоу провинции Хэ­нань во время обследования, проводившегося НРА [279, 109]. Один из видных вождей «Пик» Тайваньского окру­га провинции Шаньдун был сыном шэньши, во главе союза «Желтого песка» уезда Янку стоял местный богач Чжан Ван-те [288, 85, 89]. Социальное положение мно­гих руководителей установить довольно трудно. Об од­ном из предводителей восстания «Пик» в Хэнани, Лоу Бай-сюне, известно лишь, что он был родом из Шань­дуна, отличался честностью и пользовался громадным почетом у крестьян [см. 288, 78].
165
Нередко во главе союзов оказывались бывшие солда­ты н офицеры милитаристских армий, предводители бан­дитов, авантюристы и т. д. Однако в источниках имеют­ся сведения и о крестьянских вожаках. В уезде Цысянь, например, «Красные пики» возглавлял Сун Юй-фу — крестьянин деревни Лухай [см. 276, 88].
Основное назначение «Красных пик» и других сою­зов как организаций крестьянской самообороны, их ха­рактер и социальный состав во многом определяли про­грамму и главные лозунги: «Против разбойников, про­тив милитаристов, против заморских дьяволов 12, против опиума, против карт и вина, за спокойный труд и жизнь и за сохранение китайских древних традиций» [279, 172]. По данным Крестьянского отдела гоминьдана, основные установки союзов заключались в следующем: противо­стоять бандитам, бесчинствам солдат, чрезмерным нало­гам, требовать приема бумажных денег при уплате на­логов [278, 172]. Подобная позиция достаточно конкрет­но была выражена в требованиях «Красных пик» уезда Цисяиь (Восточная Хэнань): реформировать податное бюро — в пего должны входить представители крестьян, рабочих, торговцев, учащихся и учителей, причем кре­стьяне должны иметь 2/3 общего числа представителей; отчетность всех финансовых операций; представление отчета за израсходованные суммы; возмещение кресть­янам убытков по реквизиции подвод; отмена специаль­ного налога иа землю; улучшение правосудия и т. д. [см. 288, 48— 49].
Политическая же программа союзов, часто негатив­ная, заключалась в борьбе против всякой власти, допу­скавшей насилие и произвол. По свидетельству самих же крестьян, в организацию вступали для того, чтобы «дать отпор войску (независимо от того, под каким ло­зунгом идет это войско) и бандитам» [279, 172]. Отсю­да и наиболее характерная позиция «Пик»—«Не трогай­те нас — не тронем и вас» [283, 103]. Отсутствие какихлибо позитивных политических требований и целей отра­жено и в клятве союзов. «Я вступаю на путь великого учения, надеясь исправить свое поведение н совершить доблестные дела. Я не посмею ни пойти на преступле­ние, ни причинить зло. Если я пойду на преступление
12 «Пики» выступали и против европейской культуры и товаров |ем. 278. 172].
166
пли причиню зло, то пусть пуля произпт меня насквозь. Я не посмею ни насиловать, ни развратничать. Если я нарушу эту клятву, пусть пуля поразит мое сердце» [288, 24].
Наивная вера «Красных пик» в «Спасителя», кото­рый наведет порядок, покарает иностранцев и предате­лей, по мнению Ли Да-чжао, отражала крестьянские требования политической стабилизации страны. Источ­ники и литература обращают внимание на монархизм союзов, что связано с традиционными учениями, низким политическим уровнем крестьянства, с одной стороны, и с пропагандой руководящей верхушки ----с другой.
Программными установками, основными целями борьбы определялась структура этих традиционных ор­ганизаций самообороны. «Пики» были построены по вовоеиио-общпнному принципу. Рядовые члены объединя­лись в группы от 10 до 40 человек, несколько групп (от 5 до 80) составляли отделение, несколько отделений входили в главное отделение [см. 279, 170|. Однако су­ществовали п такие союзы, где основной и единственной ячейкой являлся десяток [см. 281, № 11, 14]. По первой тревоге члены союзов собирались в назначенном месте в полной боевой готовности.
Рассмотренные выше объединения деревенской само­обороны, призванные охранять мирный труд, дома н имущество своих членов от милитаристских армий, про­извола властей, подымались и па открытую вооружен­ную борьбу. Отдельные, локальные восстания тайных союзов против чрезмерных налогов, милитаризма харак­терны для всего периода 20-х годов. Интересно в этом отношении восстание союза «Больших ножей» («Дадаохуй»), который летом 1924 г. поддержал выступление жителей провинции Лпьхуй против местных милитари­стов. Повстанцы, число которых достигало 4 тыс., за­хватили Луаньчжоу п взяли в свои руки бразды прав­ления. В данном районе и иа территории соседнего уез­да длительное время отряды союза вели упорные бои с правительственными войсками. Массовые выступления «Красных пик» и других организаций относятся к 1926—1927 гг. Среди них центральное место занимают Тайваньское восстание в Шаньдуне и движение в Хэна­ни против Второй национальной армии генерала Юэ Вэй-цзюна.
Восстание в Тайнане вспыхнуло в ответ па попьпкп
167
шаньдунскпх властей ликвидировать союзы «Красных пик», которые противились сбору податей, нападали на уездных начальников, убивали сборщиков налогов, раз­гоняли полицию. Выступление в апреле 1926 г. началось с того, что крестьяне послали властям петицию с про­тестом против тяжелого дополнительного налога на землю, введенного местным командиром полка. По до­роге в Тайвань представители крестьян разоружили ба­тальон солдат в Вэньшане и захватили город Нинъян. Семь дней они продержались в городе, проживая в хра­мах, школах и других общественных учреждениях, со­вершенно не мешая жизни Нинъяна. Посланные для по­давления дополнительные войска вынудили представите­лей «Красных пик» покинуть город. Шаньдунские вла­сти выпустили воззвание, предлагая «Пикам» сдать ору­жие и разойтись по домам. Часть отрядов подчинилась,, однако главные силы «Красных пик» продолжали борь­бу. Понадобился ряд кровопролитных сражений, чтобы сломить их сопротивление. При подавлении восстания правительственные войска уничтожали все на своем пу­ти. «Когда солдаты грабили и жгли деревни, — сооб­щала газета ,,Шэпьбао“, — в городе Яньчжоу было вид­но пламя, чувствовался запах горящих трупов, доноси­лись жалобные крики, взывавшие о помощи» [281, № 11, 10].
Другое крупное движение «Красных ппк» восста­ние 1926 г. в Хэнани против Второй национальной ар­мии — оказало существенное влияние на политическую борьбу в Северном Китае. Непосредственной причиной выступления были чрезвычайные налоги и принудитель­ные поставки, введенные генералом Юэ Вэй-цзюпом в связи с подготовкой к войне с Чжан Цзо-липем 13. Ро­ковой ошибкой Юэ Вэй-щзюна, как писал А. Ивин, яви­лось то, что он вместо хорошо дисциплинированной ар­мии, живущей в дружбе с крестьянством, решил создать 200—300-тысячную, состоявшую из самых разношерст­ных элементов, включая и бандитов. Основное ядро этой армии вербовалось из уроженцев провинции Шэньси, которые в Хэнани вели себя как «завоеватели». Неред­ко крестьянство относило грабежи за счет шэньсийцев,
13 В 1926 г. с хэнаньского крестьянина взималось около 10 ви­тон только поенных налогов Гем. 279, 169]. а размер общего нало­гообложения составил около ЗООЧо обычного [см. 287, 71.
168
в чем проявлялась традиционная враждебность к вы­ходцам из других провинций.
Внутренние противоречия в самой армии, борьба между генералами отражались на гражданском управ­лении провинцией и привели к произволу па местах. Все это повлекло за собой резкое обострение отношений е основной массой населения, которое ответило активным участием в организациях деревенской самообороны.
Чтобы ограничить движение, Юэ Вэй-цзюн прибег к репрессиям и подкупу отдельных вождей «Красных пик». Были изданы приказы о роспуске и запрещении тай­ных организаций, о частичном переформировании их в «миньтуаин», что, естественно, привело к еще большему обострению конфликта. В этих условиях верхушка де­ревни сделала ставку па У Пэй-фу и возглавила в ряде мест выступления против «шэньсийских бандитов», т. е. Второй национальной армии. Агенты У Пэй-фу в свою очередь развернули работу среди руководителей «Пик», выдвинув популярный в тот момент лозунг «изгнания шэньснйцев», «создания хэнаньской армии», в которой многим обещались командные должности [см. 300, 1545]. У Пэй-фу обещал крестьянам ликвидировать дополни­тельные налоги, п основная масса «Пик», надеясь па перемену к лучшему, поддержала его в борьбе против шэньснйцев.
Восстание против Второй национальной армии нача­лось в январе 1926 г. в Западной Хэнани, где концент­рировались остатки разбитых частей У Пэй-фу и Гап Ю-куна. Оно началось в тот момент, когда, договорив­шись с Чжан Цзо-лппем, У Пэй-фу развернул военные действия против национальных армий Центрального и Северного Китая. Руководители «Красных пик» запад­ных уездов Чжан Чжи-гун, Ван Лао-у, Цай Лао-ба, по свидетельству одного пз офицеров штаба Второй на­циональной армии, имели прямую связь с У Пэй-фу [288, 69].
В середине января повстанцы обосновались на зна­чительной территории Западной Хэнани. Вслед за ними заволновались «Пики» Лоянского уезда, в самом Лояие происходили вооруженные демонстрации, митинги, уча­стились стычки с солдатами национальной армии. В конце января восстание было локализировано в рай­оне Луши, а в феврале ликвидировано прибывшими вой­сками. Однако неудачи Второй и Третьей национальных
169
армий на южном и восточном фронтах воодушевили по­встанцев. Они присоединились к У Пэй-фу, оказали ему неоценимую помощь в роли разведчиков: «Пики» были неуловимы, сливаясь с местным населением.
При отступлении Второй национальной армии из Кайфына в Чэнчжоу «Красные пики» постоянно совер­шали нападения на нее, в результате чего националь­ная армия не смогла укрепиться в Лояне и вынуждена была бежать в Шанчжоу. Большое число солдат было при этом обезоружено. Из 60-тысячпой армии ни одно­му отряду не удалось пробиться в Шэньси [288, 286].
Захватив Хэнань, У Пэй-фу сразу установил своп по­рядки. Сравнительно благоприятное положение, сущест­вовавшее при режиме национальных армий, когда ин­теллигенция, студенчество, рабочие пользовались отно­сительными политическими свободами, а общественные организации, профсоюзы, гоминьдан существовали ле­гально, сменилось реакционным режимом. Разгром на­циональных армий в Хэнани способствовал и военным неудачам Фын Юй-сяна, который отступил на северозапад. Все это значительно ухудшило политическую об­становку па Севере, способствовало укреплению контр­революции. Так завершился первый этап Хэнаньского восстания.
С приходом У Пэй-фу положение основной массы крестьянства не улучшилось, надежды на снижение на­логов, стабилизацию обстановки не оправдались. После победы У Пэй-фу приказал распустить отряды «Крас­ных пик», генералы расквартированных войск ввели во­енные налоги. Обманутые У Пэй-фу, «Красные пики» поднялись на новую борьбу. Так, в мае 1926 г. в восточ­ных уездах вспыхнуло движение против налогов, воз­главленное Лоу Бай-сюнем. Солдаты внезапно напали на резиденцию Лоу Бай-сюня и уничтожили свыше 5 тыс. жителей городка. Тогда Лоу Бай-сюнь созвал отряды «Красных пик», которые вступили в бой с вой­сками. Из соседних уездов к нему пришли серьезные подкрепления. Однако неорганизованность отрядов «Пик», несогласованность действий, отсутствие совре­менного оружия привели к быстрому разгрому движения, подавленного с чрезвычайной жестокостью (было сож­жено и разрешено 20 деревень) [см. 281, № 11, II; 300, 1546].
Подобные выступления в апреле — мае 1926 г. ох­
17' >
ватили почти всю провинцию. По сообщению столичных газет, «Хэнань превратилась в страну „Красных пик"» [288, 75]. Движение развертывалось под лозунгом свер­жения У Пэй-фу. В обращении командующего объеди­ненными отрядами «Красных пик» к жителям Кайфына, в частности, говорилось: «Соотечественники Кайфына! В прошлом году У Пэй-фу захватил Хэнань, так как дал согласие три года не реквизировать зерно, отказать­ся от чрезвычайных налогов. Ныне, после занятия Хэ­нани, налоги не только не отменены, но возросли в де­сятки раз! Мы взялись за оружие, надеясь, что У Пэйфу наладит мирную жизнь, но он принес несчастья, он еще хуже шэньсийцев... Его войска опаснее туфеев, он не обращает внимания на бесчинства многочисленных банд. Мы не можем терпеть! Паши братья в Западной Хэнани поднялись па борьбу... оказывают сопротивле­ние сбору налогов. Мы должны поддержать их... Сооте­чественники, подымайтесь па борьбу!.. Долой У Пэйфу!..» 14.
«Красные пики» в Хэнани в основном вели борьбу с милитаризмом, чрезмерными налогами, произволом властей. Па первом этапе очи боролись против Второй национальной армии, отношение которой к крестьянству почти ничем не отличалось от отношения милитаристов, на втором — против войск победившего У Пэй-фу. «Хэпаньские „Красные пики", писал Ли Да-чжао, — су­мели уничтожить милитаристские силы Второй нацио­нальной армии, а шэньсийские армию милитариста Лю Чжэнь-хуа. «Красные лики», слившись с народным ополчением Лояна, победили Вторую национальную ар­мию и могли бы отразить нападение любого другого войска» [289, 285—186]. Ли Да-чжао рассматривал ис­пользование «Пик» У Пэй-фу в борьбе с национально!! армией как проявление раскола внутри крестьянского движения, вызванного крестьянской ограниченностью, чрезмерной привязанностью к своему хозяйству, к сво­ей деревне, отсталостью аграрной экономики. Ли Дачжао предупреждал об опасности милитаризации «Крас­ных пик», использования их помещиками и милитари­стами.
14 Цит. по «Чжупго цзиньдан пупъе пгп цэыляо» («Материалы у» истории сельского хозяйства Китая в повое время»). Пекин. 1!>М. т. 2, стр. (>98.
171
Сложное п противоречивое движение «Пик» на Се­вере породило п его различные оценки — от революци­онной до реакционно-утопической [см. 288; 287; 284]. Большинство авторов, отмечая временное отклонение движения с истинно революционного пути (имеется в виду выступление против Второй национальной армии), признавали его антимилитаристский характер в целом. Самую высокую оценку мы находим в работе А. Ивина, который в росте 11 развитии тайных союзов видел не только пробуждение самосознания масс, но и тенденцию заострения борьбы против всех эксплуататоров китай­ской деревни: кулаков, шэньши, землевладельцев [288, 127].
Антимилитаризм тайных союзов не вызывал сомне­ния у гоминьдановских авторов — современников собы­тий; однако «Пики» расценивались лишь как разруши­тельная революционная сила, способная сыграть опреде­ленную роль в борьбе с милитаризмом. В результате же разобщенности, отсталости, средневековых методов и форм борьбы они, в оценке гоминьдана, не могли стать орудием освобождения крестьянства [см. 304]. В резо­люции по аграрному вопросу, принятой на V съезде КПК 9 мая 1927 г., нс оставившей без внимания слабо­сти и недостатки этого движения, отмечалась его рево­люционность, «поскольку оно направлено против мили­таризма, тяжелых налогов и автократической местной власти» [цит. по 291, 109].
В результате своего характера, социальной неодно­родности, значительного экономического и политическо­го влияния помещиков и шэньши тайные союзы Севера, действовавшие в трудных условиях милитаристских ре­жимов, не могли стать орудиями классовой борьбы уг­нетенного крестьянства. Однако существовала реальная перспектива превращения их в классовые организации бедняцкого и середняцкого крестьянства.
После прихода Народно-революционной армии в Хэ­нань (во время Северного похода) развитие политиче­ской борьбы п пропаганды оказывало революционизи­рующее влияние на традиционные организации самообо­роны, которые довольно успешно реорганизовывались в крестьянские союзы. Существование массовой и развет­вленной сети тайных обществ в Хэнани определило и успех крестьянского движения, развернувшегося в кон­це 1926 — начале 1927 г. под руководством КПК и го172
миньдана. Хэнань после Гуандуна и Хунани занимала одно из первых мест по численности крестьянских сою­зов — 270 тыс. членов. Разумеется, реорганизованные из «Красных пик» крестьянские союзы не сразу стано­вились действительно классовыми организациями. И все же крестьянство постепенно высвобождалось из-под влияния имущих слоев деревни, уже положительно от­зываясь о перспективе конфискации помещичьих земель [см. 279, 1791.
Л. П. ДЕЛ ЮСИН
ОБЩЕСТВО «ИГУАНЬДАО»
Идеологии китайских тайных обществ и их дея­тельности всегда были присущи двойственность, внут­ренняя противоречивость. Будучи,как правило,организа­циями угнетенных, эксплуатируемых низов, выражая их смутные, туманные надежды па лучшую жизнь, тайные общества объективно вели их на борьбу с феодальнобюрократическим гнетом и империалистическим засиль­ем. В то же время по своей идеологии п структуре (оп­ределявшими практическую деятельность) они остава­лись составной частью старого Китая.
По мере'развития китайской революции отрицатель­ные черты тайных обществ и их влияние па массы все больше п больше выступали на первый план.
Расплывчатость позитивной стороны их «программ», отсутствие классового подхода приводили к серьезному влиянию помещпчье-шэньшпйских элементов. Борьба с империализмом на базе защиты всего старокптайского вырождалась в борьбу со всем новым, прогрессивным.
С появлением в .ходе китайской революции действи­тельных представителей и выразителей интересов угне­тенных масс Китая прогрессивная историческая роль тайных обществ кончается. По самой своей старокитайской сущности они встают на путь реакции и контррево­люции.
С созданием народной республики в Китае были предприняты активные действия по роспуску и ликви­дации феодальных тайных обществ, союзов и сект, по­скольку их подпольная деятельность противоречила ин­тересам народа и играла на руку врагам новой власти. Кампания по ликвидации тайных обществ началась еще до провозглашения КНР. Одно из первых постановле­ний о запрещении деятельности феодальных сект, об
174
обязательной регистрации их членов и роспуске их орга­низаций было принято правительством Северного Китая 4 января 1949 г. [см. 327, 20.XII. 1950]. Аналогичные по­становления принимались и в других провинциях и го­родах. В провинции Гуандун такого рода постановление было опубликовано в мае 1953 г. [см. 328, 20.V. 1953].
В этих постановлениях органов народной власти осо­бо подчеркивалась необходимость ликвидации наибо­лее крупного тайного общества «Игуаньдао» и связан­ных с ним сект, действовавших под другими названиями. Меры по запрещению и роспуску общества «Игуаньдао» рассматривались как важное мероприятие, «направлен­ное на окончательную ликвидацию остатков феодальных сил, подавление контрреволюционных элементов, при­таившихся внутри реакционных сект, и тем самым охра­ну интересов народных масс, дальнейшее укрепление де­мократической диктатуры народа» [328, 20.V. 1953].
Общество «Игуаньдао», как и другие реакционные секты, квалифицировалось как «контрреволюционное орудие, используемое и контролируемое империалиста­ми и бандитской гоминьдановской кликой», как «реак­ционная мистическая организация феодального харак­тера, обманывавшая н наносившая вред отсталым мас­сам» [327, 20.ХII. 1950].
Китайская печать вместе с тем разъясняла населе­нию, что, «ликвидируя реакционные секты, народное правительство вовсе не запрещает населению почитать бога и молиться Будде», что «постановления направле­ны вовсе не против религиозных воззрений, так как по­читание богов и феодальные суеверия — это вопрос идеологический, а свобода вероисповедания — одно из прав народа, установленных Общей программой» [328, 20.V.1953].
Большое внимание, уделенное в постановлениях народ­ных органов власти обществу «Игуаньдао», нельзя счи­тать случайным. Это общество имело довольно развет­вленную организацию, действовавшую во многих про­винциях страны, располагавшую многочисленным ап­паратом проповедников и других функционеров, которые пользовались большим влиянием в низших слоях ки­тайского населения.
История этой реакционной органпэацпп несомненно представляет большой интерес для более глубокого по нимаппя особенностей китайского общества, образа жп <
ни, нсихо.тогическоги склада п социального облика го­родской п деревенской бедноты. Тайный характер дея­тельности «Игуаньдао», разумеется, затрудняет иссле­дование. Тем не менее еще до того, как к его деятельно­сти было привлечено внимание, появились работы, даю­щие представление об этой тайной секте. Большой, содер­жательный материал можно найти в книге Ли Ши-юя «Тайные религиозные общества Северного Китая в на­стоящее время», вышедшей в Чэнду в 1948 г. [см. 296]. В работе Ли Ши-юя имеются краткие сведения по исто­рии «Игуаньдао», содержатся материалы о религиозных догмах, методах их пропаганды среди населения, тай­ных ритуалах и обрядах, о канонической литературе, которой пользовались проповедники и главари секты. Ли Ши-юй, чтобы иметь лучшее представление о тай­ных пружинах общества «Игуаньдао», вступил в него и в течение трех лет был его членом. Ряд статей, написан­ных миссионером Виллемом Гротэрсом, также дают представление о некоторых чертах и ритуалах этою об­щества [см. 313; 314; 315].
Огромный материал, раскрывающий различные сто­роны тайной деятельности «Игуаньдао», публиковался в китайской печати в начале 1950-х годов, когда проводи­лась кампания по ликвидации этого общества. В газетах и журналах помещались свидетельства рядовых членов «Игуаньдао» и показания проповедников общества. Эти материалы представляют большую ценность, ибо дают возможность познакомиться на конкретных фактах с формами организации и методами работы общества сре­ди населения. Наша статья написана в основном на га­зетных материалах этого времени
Общество «Игуаньдао», как и другие тайные общест­ва, прошло периоды расцвета и упадка. Иногда его дея­тельность протекала незаметно, не привлекая внимания властей, в другие времена общество приобретало боль­шое влияние. Количество его членов значительно возра­стало, и оно, несмотря на тайный характер своей дея­тельности, становилось известным. В китайской печати
1 Разумеется, в статьях и корреспонденциях, публиковавшихся в период кампании за ликвидацию «Игуаньдао», содержатся мате­риалы, рисующие лишь отрицательные стороны деятельности обще­ства. Это, на наш взгляд, нс снижает степени достоверности газет­ной информации, тем более что во многом опа совпадает со сведе­ниями. сообщенными Ли Шп-юсм.
176
не сообщалось точных данных о том, когда и где эго об­щество возникло.
Одни авторы считали, что, оно возникло в Тяньцзине примерно в 1932 г. [см. 329, 3.VI.1951]. Другие (напри­мер, Ша Кэ) относят дату зарождения общества просто к началу 30-х годов и полагают, что оно возникло в про­винции Шаньдун [см. 302]. Основателем общества счи­тается уроженец Шаньдуна Чжан Тянь-жань (другое имя — Чжан Гуан-би), бродяга, который объявил себя Майтрейей, сошедшем с небес на землю, чтобы спасти людей. С этой целью он и создал тайное общество, на­звав его «Игуаньдао» [см. 302].
По мнению Ли Шп-юя, первые секты «Игуаньдао» возникли еще в 1911 г., по оформились они в общество в 1928 г.2, после 1936 г. «Игуаньдао» стало влиятель­ным и массовым. Ли Шп-юй делит историю «Игуаньдао» па четыре периода: 1911 —1928 гг. — период строго тай­ной н ограниченной деятельности; 1928—1936 гг. на­чальный период, когда у руководства обществом стал Чжан Тянь-жань; 1936—1945 гг. — период расцвета об­щества, действовавшего в районах, оккупированных японскими войсками; после 1945 г. период заката [см. 296, 32].
Название общества трактуется по-разному. Можно предположить, что оно связано с известным изречением из «Луньюй» (гл. 4, стих 15) Конфуция «У дао и гуань чжу» — «Мое учение всеобъемлюще» (пли универ­сально). Приняв это название, основатели общества, видимо, стремились показать, что оно носит всеобщий характер, не ограничивается приверженностью какомулибо одному религиозно-этическому учению, а вбирает в себя догматы конфуцианства, буддизма, даосизма н даже христианства. Виллем Гротэрс переводит «Игуань­дао» как «Путь всеобщего единения».
Религиозные догматы общества «Игуаньдао», как и других обществ подобного рода, не представляют це­лостной, последовательно изложенной системы взгля­дов.
Некоторые стороны своего учения «Игуаньдао» за­имствовало у средневековых тайных союзов. В частно­сти, у секты «Байляньцзяо» («Учение Белого лотоса»)
2 Ли Шн-юп считает, что снедения о ho.iii пк нонен и и общее ni.i и 1911 г. недостоверны.
12 Зак. 623
177
было взято учение о том, что в своем развитии челове­чество проходит через эпохи «трех солнц»: «синего» — прошлое, «красного» — настоящее, связанное с деятель­ностью Сакья Муни, «белого» будущее, связанное с приходом Майтрейи [см. 296, 32]. Цель этого учения со­стояла в том, чтобы обратить внимание и все надежды членов общества не на обеспечение лучших условий сво­ей жизни в настоящем, а на будущий мир, неизвестный и непостижимый, но радостный и счастливый. Это уче­ние в какой-то степени отражало недовольство бедняков их безотрадным тяжелым положением, а также веру в то, что страдание и горе ие будут вечными и что в бу­дущем их ждет блаженство и счастье3.
Существовало и другое толкование трех эпох, соглас­но которому с начала истории мироздания прошло три этапа: этап «синего солнца» приходится на эпоху Фу Си, «красного солнца» — это время правления чжоуского вана Чжао, а «белого солнца» — это настоящая эпоха [см. 296, 46].
Чжан Гуан-би и его последователи проповедовали, что вступление в их общество поможет беднякам спра­виться с трудностями п невзгодами жизни, преодолеть последствия стихийных бедствий, излечиться от болез­ней, самосовершенствоваться и в конечном итоге обре­сти небесное блаженство в потустороннем мире. В про­поведях подчеркивалась необходимость соблюдать кон­фуцианские этические нормы: три родственные связи и пять норм поведения. Проповедники общества призыва­ли руководствоваться также традиционными мораль­ными принципами, такими, как верность, сыновняя поч­тительность, долг и т. д. [см. 302, 19]. Они широко ис­пользовали популярные среди китайского народа леген­ды о добром буддийском монахе Цзи-гуне, который яко­бы вновь пришел на землю к людям, чтобы спасти их, и тот, кто вступит в «Игуаньдао», будет избавлен от страданий и жизненных тягот [см. 302, 35].
3 Здесь мы встречаемся с ярким примером трансформации ре­лигиозных представлений тайных обществ, отражающей нх переход па позиции феодальной реакции. Вера в приход мессии Милэфо — Майтрейи, учение о трех эпохах долгое время были боевыми лозун­гами «Байляньцзяо». не раз поднимавшими под их знаменем мас­совые крестьянские восстания, наиболее крупные из которых — свер­жение династии Юань и восстание 171)6—1803 гг. (см. статьи Л. А. Бо­ровковой и Е. Б. Поршневой в настоящем сборнике).
178
У даосской религии руководители «Игуаньдао» за­имствовали многие элементы молитвенных ритуалов, а также их мистические представления о происхождении мироздания.
Ли Ши-юй считает, что «религиозные догматы «Игуаиьдао» переняли у конфуцианцев идеи об этических нормах поведения (луньли), у даосизма — космогониче­ские идеи, у буддизма ■— некоторые священные тексты, а также использовали многие имена святых и специаль­ные термины буддизма и даосизма, во многом дополнив их традиционными суеверными представлениями и про­возгласив в качестве верховной главы «Вечную Мать» [296, 45].
Ли Ши-юй замечает, что руководители общества при­держивались одного правила: «Не отталкивать приходя­щего». Поэтому они и выработали метод «три учения сливаются в одно». Фактически же дело не ограничива­лось тремя религиями, они постоянно использовали так­же учения христианства и магометанства [см. 296, 58].
Свободное обращение с различными религиозными учениями находило свое отражение и в разработанной руководителями общества его родословной, согласно ко­торой «Игуаньдао» вело свое начало от Пань Гу, Хуанди, Яо и Шуня, Куп-цзы п Мэн-цзы, затем перекочевало на запад и слилось с учением Сакья Муни, а затем, ког­да Боддпхарма из Индии пришел в Китай (V в.), уче­ние снова возродилось па китайской земле [296, 35].
Такое смешение различных идей и представлений, взятых из трех наиболее распространенных в Китае ре­лигиозно-этических учений, с широким использованием местных суеверных взглядов придавало особенно туман­ный, расплывчатый характер мистическим проповедям общества. В то же время это помогло вовлекать в об­щество людей, которые ранее в своих семьях воспиты­вались в духе какой-либо одной религии. В учении «Игуаньдао» каждый из них находил нечто, отвечаю­щее его привычным представлениям.
Рядовым членам всячески внушалось, что руководи­тели и проповедники общества наделены сверхъестествен­ной силой, могут вызывать духов, предсказывать судь­бу, вылечивать от болезней, от бесплодия (что особенно привлекало в общество женщин, которые хотели иметь детей).
В храмах общества устраивались различные таппст-
12* 179
пенные представления н сеансы, рассчитанные на то, чтобы произвести впечатление на темных людей, устра­шить их, заставить поверить в силу духов, покровитель­ствующих обществу. Па выставке в Чунцине демонстри­ровалась «божественная плеть», которой пользовался один из проповедников общества «Игуаньдао». В эту плеть был вмонтирован пистолет, из которого проповед­ник мог во время молитвы поразить заранее намеченно­го человека. Обычно это был кто-нибудь из тех, кто на­чал открыто высказывать свои сомнения в правдивости проповедей.
Вожаки общества «Игуаньдао» уверяли, что они яв­ляются обладателями самых эффективных лекарств. Ча­сто эти лекарства изготовлялись просто из песка и зо­лы, и, конечно, их употребление или было неэффектив­но, или вело лишь к ухудшению здоровья больных [см. 328, 20.V.1953; 329, 7ЛГ. 1951].
В период ликвидации «Игуаньдао» многие вовлечен­ные в общество (обычно это были подростки пли де­вушки) рассказывали о том, к каким махинациям при­бегали вожаки общества для того, чтобы обмануть свою темную паству. Так, например, одна женщина расска­зывала, что когда ее вовлекали в общество, то пыта­лись уверить, что оно обладает чудодейственной, сверхъ­естественной сплои. Однажды в комнату, где она жила, вдруг в окно ночью влетела целая груда разбитых таре­лок, кирпичей, земли, стали раздаваться странные зву­ки. На утро она обнаружила в своем котле, где обычно варила рис, глину, землю и различные нечистоты. Об этом событии узнали соседи. Все считали, что здесь про­явилась чудодейственная сила. Но все же решили про­верить, собрались ночью и тогда обнаружили, что всем этим делом занимается один из активных членов обще­ства, живущий в этом доме [см. 302, 25].
На собраниях в храмах вожаки «Игуаньдао» с по­мощью своих послушников, обученных секретам обще­ства, воздействовали на непосвященную паству. Один из приемов состоял в том, что малолетний послушник, заранее выучив мистические заклинания по приказу своего наставника, чертил на песке иероглифы, якобы внушенные ему небесными силами, чем приводил в изумление темную аудиторию [см. 329, 3.VI.1951].
В Чэнду одна из прислужниц храма рассказывала, как проповедник, убеждая молящихся во всемогущест­во
ве Будды, заранее разбрасывал в помещении храма са­хар, а затем объявлял, что это милосердный Будда, услышав пх молитвы, превратил песок в сахар. И про­стодушная толпа верила этому [см. 329, 10.VI.1951].
Австралийскому журналисту Уилфриду Бэрчэтту рассказывали в китайской деревне Ямынгэ о том, как вожаки «Игуаньдао» обманывали население. Священ­нослужители использовали во время проповеди «женщнну-медиума», пребывавшую в состоянии транса. «Она с закрытыми глазами стояла в песочной яме и держала в руке палку, которой царапала конвульсивными движе­ниями на песке иероглифы. Эти знаки священнослужи­тели выдавали за мистические послания, и бедные кре­стьяне после многих низких поклонов возвращались под свои убогие крыши с твердым убеждением, что они слы­шали голос богов. За несколько месяцев до моего посе­щения деревни Ямынгэ состоялось собрание жителей, на котором священнослужитель и его медиум прежде всего продемонстрировали жителям свою работу. Де­вушка рассказывала, как в детстве она была куплена священнослужителем, месяцами и годами была заперта в подвале, претерпела много побоев и изнуряющий го­лод. После этого с большим трудом она научилась пи­сать на песке сложные иероглифы, которые требовал от нее священнослужитель. В действительности она не за­крывала глаза. Священнослужитель постоянно подска­зывал, что она должна написать» [310, 76—77]. Такого рода уловки с целью обмана населения были не единич­ными, а применялись во всех храмах «Игуаньдао» [см. 302, 13].
Вступавшие в общество давали клятву не выдавать его тайн. Их предупреждали, что если они раскроют секреты общества, то их поразит гром и они истекут кровью. От каждого члена общества требовалось так­же, чтобы он вовлекал новых членов. Если он привлечет в общество еще одного члена, то сам избавится от всех страданий, а кто вовлечет десять — избавит от горя всю семью. При этом разъяснялось, что протекция общества, его магическая сила распространяются только на членов секты [см. 302, 12].
Обычно вожаки общества старались вовлечь в него всю семью. Это помогало им сохранять тайный харак­тер общества. Вербуя новых членов, вожаки «Игуапьдао» заставляли и бедняковделать весьма обрсмепн-
1S1
тельные денежные взносы, занимались вымогательст­вом, что вело к еще большей нужде, а иногда и к разо­рению людей, поддавшихся на обман проповедников.
В китайской печати приводилось немало свидетельств того, как темные и забитые бедняки прощались со свои­ми сбережениями, чтобы заслужить покровительство об­щества. Некоторые даже продавали землю, чтобы вне­сти вступительный взнос в общество [см. 329, III—VI. 1951]. В период кампании за ликвидацию тайных сою­зов и сект многие люди, порвавшие с «Игуаньдао», рассказывали о том моральном и материальном ущер­бе, который они понесли от него. В Тяньцзине, например, после вступления в общество разорилось несколько сот мелких торговцев.
Через многочисленных агентов главаря «Игуаньдао» узнавали о болезнях или других несчастьях, случивших­ся с людьми, и тотчас же предлагали свои услуги, вы­ступая в качестве спасителей: «Ты болеешь, а если всту­пишь в секту — болезнь пройдет»; «У тебя пет детей, вступишь в секту — появятся дети»; «Ты горюешь, что у тебя умерли родные, вступишь в секту — сможешь поговорить с ними и даже соединиться с ними на не­бе». Такими примитивными способами можно было, ра­зумеется, воздействовать на самые темные и самые за­битые слои населения. Вместе с тем надо заметить, что причастность к таинствам общества давала людям, вступившим в него, определенное психологическое облег­чение и утешение. Они обретали видимость надежды, что помогало им в повседневной нелегкой жизни.
Основной массой членов общества «Игуаньдао» в де­ревне были беднейшие слои населения. Обследование, проведенное в период после образования КНР в дерев­не Шапхуачжун уезда Дай провинции Шаньси, пока­зывает, что в этой деревне примерно 74всех середня­ков и бедняков входили в «Игуаньдао». В одном из рай­онов провинции Ляоси 41% местных вожаков общества были бедняками и 30% — середняками.
Интересно проследить мотивы, по которым люди вступали в члены «Игуаньдао». Опрос, проведенный в шаньсийской деревне Шанхуачжун, дает следующую картину. Из 497 членов общества 230 вступили в него в надежде застраховать себя и свои семьи от стихийных бедствий и от превратностей судьбы, 23 — ради того, чтобы иметь детей, 15 — в надежде вылечиться от
182
долгой болезни, 45 — из-за болезни своих детей, 38 потому, что проповедники общества обещали им после смерти свидание со своими родными (мужем, женой, матерью или отцом), 42 — опасаясь за жизнь своих детей, взятых в солдаты, 72 — в надежде разбогатеть, 21 — стремясь избавиться от дурных привычек, 11 (жен­щин) — беспокоившихся за здоровье и судьбу своих мужей, которые по разным причинам покинули родные дома [см. 302, 12].
Данные опроса, проведенного в одном из районов г. Чэнду, показывают, что из 1108 рядовых членов «Игуаньдао» 136 вступили в общество с мыслью обре­сти лучшую жизнь в загробном мире, 341 — в надежде найти защиту от стихийных бедствий и житейских труд­ностей, 61 — с целью избавиться от бесплодия, 325 — в надежде на выздоровление, 80 в надежде приоб­щиться к лику святых, 165 с целью разбогатеть и по другим причинам, также носящим социальный харак­тер [см. 329, 10.Vl.1951].
Общество разделялось на две «нити»: одна нить «темная» (тайная), другая — «светлая» (открытая). В «тайную нить» входили вожаки, главари отделений общества, проповедники, хранители храмов. Это были доверенные люди руководителей общества, посвящен­ные во все тайны, во все махинации, используемые для обмана рядовых членов общества. Рядовые члены вхо­дили в «светлую нить». Они не были посвящены во внутренние тайны общества, их уделом было молиться, слушать проповеди и вносить деньги и другие дары в казну общества.
Функционеры общества «Игуаньдао» делились по рангам. Во главе стоял патриарх, происхождение кото­рого велось от самого Пань Гу. В местных организаци­ях имелись таньчжу (хранитель алтаря), саньнай таньчжу (хранитель трех сил — Неба, Земли и Человека), ияньжэни (старые члены), дяньчуаньши (проповедники, обладавшие правом посвящать новых членов в таинст­ва общества, они представляли самого патриарха), даочжан (старший секты) [см. 296, 89]. Все они принадле­жали к «темной нити» и существовали за счет прино­шений рядовой паствы.
До 1937 г., т. е. до начала японо-китайской войны, общество «Игуаньдао» не пользовалось особенно широ­ким влиянием, число приверженцев его было немного
183
численно, н оно ле выделялось из числа других таимых обществ, действовавших в старом Китае. После того как в 1937 г. японская армия вторглась в Северный Ки­тай, сфера деятельности общества стала расширяться, а его влияние среди сельского и городского населения заметно расти. Это, на наш взгляд, объясняется прежде всего тем, что война намного усугубила и без того тя­желое положение крестьянства и городских низов — ремесленников, мелких торговцев и т. д., обрушила на них новые страдания, как материальные, так и мораль­ные. Политический горизонт этих слоев населения был слишком узок, чтобы они могли достаточно ясно осоз­нать причины свалившихся на них страданий и пути из­бавления от них. Именно эти люди имели самые дикие, суеверные представления и взгляды, и большинство из них связывали своп надежды на лучшее будущее, на счастье и богатство с вмешательством чудодейственной, сверхъестественной силы. Готовые схватиться за любую соломинку, они тусклый светильник вожаков общества «Игуаньдао» принимали за маяк, возвещавший на­дежду.
Другой причиной, объясняющей рост влияния в этот период общества «Игуаньдао», следует па наш взгляд, считать связь главарей общества с японской разведкой. Факты свидетельствуют о том, что главари «Игуаньдао» пользовались покровительством японских оккупантов. Основатель общества Чжан Гуан-бп после создания в Наньцзине марионеточного правительства Ван Цзнн-вэя получил пост сановника при министерстве иностранных дел. Вожаки местных отделений «Игуаньдао» также назначались на ответственные посты в провинциальных и уездных органах марионеточной власти.
О связи общества с японцами можно судить и по со­держанию тех речей, с которыми выступали перед сво­ей паствой проповедники общества. Чжан Гуан-бн че­рез армию своих проповедников распространял теории японских расистов о том, что «у китайцев п японцев од­на письменность, они принадлежат к одной расе», что «Китай и Япония связаны исконной дружбой», что ки­тайцы не должны оказывать сопротивления, а вместе с японцами участвовать в «строительстве сферы взаим­ного процветания Великой Восточной .Азии» [328, 20. V. 1953].
Вторжение японской армии в Китай Чжан I уан-би
184
объяснял следующим образом: «Японцы — это потомки тех пятисот юношей и девушек, которые были посланы Цинь Ш п-хуандп из Чапапя па восток в поисках элик­сира бессмертия. Они одного рода с китайцами и сейчас хотят вернутся па родину, но их не пускает китайское правительство, и они вынуждены применить силу, чтобы вернуться домой. Как только они доберутся до Чананя (Сианя), так сразу воцарится мир». Подобного рода проповеди, разумеется, поражают своей примитивно­стью, но они были рассчитаны на определенный, низкий уровень аудитории.
Профессор Дунст.хей.мер, правда, пишет о том, что японские власти преследовали в 1943 г. членов «Игу­аньдао» в Северной Шаньси [см. 240, 336]. Но этот факт не опровергает того, что центральные группы общества и его высшие руководители сотрудничали с японскими оккупантами.
После поражения японского милитаризма главари общества «Игуаньдао», по свидетельствам китайской печати, вступили в контакт с гоминьдановской охранкой н работали под ее покровительством. Организации «Игу­аньдао» и близких к нему обществ 4 имелись во всех основных районах страны. У нас нет данных, позволяю­щих точно определить число членов общества. В про­винции Шаньси, по неполным данным, имелось около 810 тыс. членов «Игуаньдао», в провинции Сычуань, если верить заявлениям самих руководителей общества, в нем состояло около 30% всего населения 5.
После образования КНР главари общества «Игу­аньдао» стали выступать против нового государства. Они распространяли клеветнические слухи, запугивали население, говорили, что якобы скоро снова вернется
* Таких обществ, а также филиалов «Игуаньдао». принявших другое название после утверждения народной власти из конспира­тивных соображении, было около ста (например «Тяиьдаоцзяо» — «Общество небесного пути», «Куп Мэн цзяо» — «Учение Кун Мэна», «Минмннхун» — «Общество ясности». «Чанмаодао» — «Учение длин­новолосых», «Дупхуатан» — «Общество восстановления процвета­ния», Лаомудао» — «Учение праматери» и др.). Представление об организационном единстве этого конгломерата, во всяком случае, спорно.
® В 1950 г. вожаки «Игуаньдао» в этой провинции, стремясь во­влечь как можно больше новых членов в общество, утверждали: «Если начнется атомная война, то от атомной бомбы погибнет 70% сычуапьцев, а 30% останутся в живых благодаря своей принадлеж­ности к обществу» [329, 8.11.1951].
1Я5
власть Чап Кай-ши. В деревнях они распускали слухи о том, что якобы новое правительство будет кастриро­вать всех мужчин и женщин. В ряде районов они пыта­лись поднять крестьян против передела помещичьей земли [см. 305, 266; 327, 20.Х11.1950]. Главари общества запрещали верующим вступать в крестьянские союзы, в Общество советско-китайской дружбы. На Северо-Восто­ке, а также в провинциях Хэнань, Сычуань п в других местах они пытались поднять мятеж против народной власти [см. 303, 314]. Они использовали в своих целях даже известную песню «Восток алеет, солнце встает», трактуя ее как указание на возвращение Японии в Ки­тай [см. 329, 3.1V. 1951] (японцы всегда воспринимались в Китае как пришельцы с Востока, к тому же на япон­ском флаге изображено восходящее солнце).
Существование общества «Игуаньдао», как и дру­гих тайных союзов и сект с их характерными средневе­ковыми чертами, — одно из свидетельств живучести в Китае 30—40-х годов феодальных пережитков, один из признаков социально-политической отсталости страны.
Используя неграмотность, забитость низших слоев населения города и деревни, господство суеверий в этой среде, спекулируя па неосознанном, политически не оформленном недовольстве лишенной элементарных гражданских прав бедноты, «Игуаньдао» превращало их в объект обмана и вымогательства.
После того как правительство КНР приняло решение о незаконном характере деятельности тайных союзов, обществ и сект, об их запрещении, роспуске и о регист­рации их членов, вожаки общества пытались оказать сопротивление. Они делали все для того, чтобы сохра­нить в тайне свою деятельность, оказывали давление на рядовых членов общества, запугивая их небесными ка­рами за раскрытие тайп общества, выход из него п офи­циальную регистрацию как члена «Игуаньдао». Но эти угрозы в условиях нового строя уже не имели той си­лы, что раньше.
Выход из общества принял массовый характер, и в течение 1949—1953 гг. общество «Игуаньдао» — одно из последних наиболее крупных тайных обществ Ки­тая — было официально ликвидировано,
библиография*
Труды основоположников марксизма-ленинизма
1. Маркс К., Китайские дела, — Сочинения, изд. 2. т. 15. стр. 529—532.
2. Маркс К, Революция и Китае и Европе, -Сочинения, изд. 2, т. 9. стр. 98-105.
3. Ленин В. И., Горючий материал в мировой политике, Полное собрание сочинений. т. 17. стр. 17-1 --183.
Общие работы
11а р у с с к о м я з ы к с
4. Ефимов Г., Очерки по повой и иовейн'ей истории Китая, изд. 2, М., 1951,575 стр., 1 порт., 1 карта.
5. Очерки истории Китая. С древности до «опиумных» войн. Под ред. Шаи Юэ [Пер. с кит. В. И. Глупипа, В. С. Колоколова и Б. А. Митбрейта. Под ред. Л И. Думапа и А. М. Филиппова], М., 1959, 579 стр., с илл.
б. X у Ш э и, Агрессия империалистических держан в Китае [Пер. с кит. Л. П. Делюспиа и А. В. Котова. Под ред. и с пре дисл. В. Н. Никифорова]. М., 1951, 303 стр.
7. Штейн В. М.. Из ранней истории социальных утопий (Даос­ская утопия в Китае). — «Вестник истории мировой культуры», 1960, № 6, стр. 130—Г39.
На китайском языке
8. Ван Яо-сян, Чжунго бимл шэхуй чжун цзуннзяо (Религия в китайских тайных обществах), — «Вэпыпэ юекань», 1926, т. 2, № 3.
9. Вэй Цзюй-сяиь, Чжунго баихуй (Тайные общества в Китае), Чунцин, 1949, ЗГ6 стр.
10. Вэнь Чжоу, Чжупгоды синь цзю бнмн цзешэ (Новые и старые тайные общества в Китае), — «Дунфан цзачжп», 1927, т. 24, № 15. стр. 90—91.
П. Гу Янь-ши, Чжуиго бпми хуйдан Цзи (Записки о та
обществах в Китае),-—«Дунфан цзачжп», 1911. т. 8. М" 10.
* Составитель Л. А. К у в ш и и п и к о в а.
187
12 Ж У и Мэн-юань, Чжунго лиши цзиняш. (Хронология ис­тории Китая). Пекин, 1956, 274 стр.
13 Люй Чжэпь-юй, Чжунго чжэпчжн сысяп ши (История политической мысли в Китае), Пекин, 1955, 602 стр.
14. Лю Л я п к э, Банхуй сань бан нянь гэмнп шн (Революцион­ная история тайных обществ па протяжении 300 лет), Макао, 1940, 20, 216 стр.
15. М а Чао-цэюпь, Бапхун чжи (Тайные общества) — «Чжунго лаогуп юньдун шн» («История китайского рабочего движения»), Чунцин, 1942, стр. 73—77.
16. Сунь Цзо-мппь, Чжунго пупминь чжаньчжэп хэ цзунцзяоды гуаньсн (Об отношении религии н крестьянских войн в истории Китая). — «Лиши яньцзю». 1956, ,\е 5. стр. 75—87.
17. Сунь Цэо-мпнь, Чжунго пут чжаньчжэп вэпьтп таньсо
(К вопросу о крестьянских войнах и Китае), Шанхай, 1956, 3, 95 стр.
18. Фэи Цзы-ю. Гэмиш ншн (Неофициальная история револю­ции), т.т. 1—4, Шанхай, 1945—17 гг.
19. Хи рая м а Сю, Чжунго бпмн шэхуй шн (История китай­ских тайных обществ), Шанхай. 1927, 169 стр.
20. Цзяньмин чжунго сысяп шн (Краткий очерк истории китайской идеологии). Под рсд. Ян Жун-го, Пекин, 1962, 255 стр.
21. Чжунго пупмннь пни лунь цзн (Сборник статей о крестьянских восстаниях' в Китае). Сост. Ли Гуап-бн, Цянь Цзюнь-е, Лай Снпь-ся, Пекин, 1958, 462 стр.
22. III а о С ю и ч ж э и, Бимн шэхуй нзунизяо хэ нунмннь чжаньчжэп (Тайные союзы, секты и борьба крестьянства),— в кп. «Чжунго фэнцзяпь шэхуй нупмпнь чж: вэпьтп тао-
лунь цзн» («Сборник дискуссионных статей о крестьянских вой­нах в Китае»), Пекин, 1962; «Бэйцзип дасюэ сюэбао», 1961, № 3, стр. 4—7.
23. Ш и Я и, Гуаиьюй хуйдап вэньтпды таолуиь (К вопросу о ха­рактере п роли хуйданов). — «Синьхуа юебао», 1962. № 3. стр. 91 -94.
24 Я •• Ю ц з ю н ь, Чжунго чжэп дан пш (История политиче­ских партий Китая), Шанхай, 1937, 225 стр.
Па западноевропейский языках
25. СЬ’еп, ,1 с г о ш с. Secret socicties, — «Ch’ing-sliih \ven-t'i», 1966, vol. 1, № 3, p. 13—16.
26. Chesncaux, J c a n, Chinesc secret societics in the XIX—XX centuries, — «Ch’ing’-shih wen-t'i», 1965, vol. 1, № 1, p. 5—8.
27. C h e s n e a u x, J e a n, Les Societes secretes en Chi ne (XIX — et XXesiecles), Paris, 1965, 276 p.
28. Colet G., Les societes secretes en terre сГАппаш, Saigon, 1926, 425 p.
29. C о г d i e г 1!.. Des Societes Secretes Chinoises, — en «Revue d’Ethnographie», vol. VII, № 1—2, Paris, 1888.
30. D e G г о о t, J. J. M. Sectarianism and Religious Persecution in China, 2 vol., Amsterdam, 1904, 595 p.
31. Dusson, H e n r i, Les Societes Secretes en Chine et en Terre d’Annam, Saigon, 1911.
32. Favre, В e n о i t, Les societes secretes en Chine; origine — role historique— situation actuelle, par le lieutenant-colonel B. Favre, Paris, 1933, [7,], 222 p.
188
33, Glick Cari and 11 о n g Sheng-hna. Swords <>l Silcncc Chinese secret Socielies Pasl and Prescnt, New York, 1917, 292 p.
34. Hulson J.. Chinese sccrel socielies. «China journal.» (<>f Sci­ence and ari), 1928, vol. 9, p. 161-170, 215—221, 276-282; 1921', vol. 10, p. 12—16.
35. P о u r v о и v i 1 1 e, Revolulion et Socielcs sccreles en Chinc, en: «Revue de Paris», Mars 1-r, 1912.
36. Pickering W. H., Chinese Sccret Socielies, — «Journal of the Royal Asiatic Society», Slraits Branch, vol. I, 1878, p. 63—84; vol. III, 1879, p. 1-18.
37. T ’ a n g Leang-li, The historica! significancc ol Ihe Chinese secret societies, — «People’s Tribune», 1932—1933, vol. 3, p. 222— 228.
38. T i e n T s u n g, Chinese secret societies. «Oricnt». 1952, vol. 3, pt 2, p. 23—26; vol. 3, pl 3, p. 48 -50; pt 4, p. 56—58; pt. 5, p. 39—41; 1953. vol. 3, pt 6, p. 47—50.
39. Wylie A., Secret Socielies in China, «Chinese Alnianach ior 1853», Shanghai, 1854, p. 325 348.
Тайные общества в средние века
Источники
11а китайском языке
40. Гао Дай, Хуп ю лу (Записки о целиком замысле). — «Мин кэбэнь цзи лу ххйбяпь», т.т. 1—76 (цз. 1—260), Шанхай, 1938.
41. Е Цзы-НИ, Цао му цзы (Записки), Пекин, 1959, 100 стр.
42. Лю Чжэнь, Го-чу ши цзи (События и деяния начала импе­рии),—«Чэнь-чжун-юй чаобэнь», [б. м ]. [б. г.].
43. Мпп ши (История династии Мни), т.т. 1 —100, Шанхай, 1936.
44. Т а о Цзун-п, Наньцунь чжо-гэп лу (Записки Нань-цуня в свободное от нолевых работ время), Пекин, 1959, 13, 385 стр.
45. У К у а н ь, Пин У лу (Записки о покорении У), — «Мин кэбэпь цзи лу хуибяпь», т. 1 — 76 (цз. I—2(50), Шанхай, 1938.
46. Цюапь Хэн, Гэпь-шэпь вай ши (Частная история импера­тора Гэиь-шэия),— «Сыку цюапьшу», «ншбу» («Собрание ки­тайских классических произведений по четырем разделам», раз­дел «история»). Ксилографическое издание.
47. Цянь Цяиь-п, Гочу цюнсюп шплюе (Описание деяний храбрецов в годы создания империи)—-«Хань таи чжан цзан чаобэнь», [б. м.], [б. г.].
48. Юань дяиь чжан (Свод законов династии Юань).--«Туп фэн ши цун кань», [б. м.], [б. г.].
49. Юань ши (История династии Юань), -«Сыбу бэйяо» («Со­брание китайских классических произведений по четырем раз­делам», т.т. 834—863 (цз. 1—210), Шанхай, 1936.
Литература
На русском языке
50. Боровкова Л. А., Восстание «красных войск» н возвыше­ние Чжу Юань-чжана, — «Народы Азии и Африки», 19(51, № 2, стр. 89-103.
189
50а. Б о р о в к о в а Л. А., 1 руппировка Го Цзы-сина — Чжу
Юапь-чжана па первом этапе восстания «красных войск» (1352 —1356), — «Краткие сообщения Института народов Азии», пип. 66. Средневековая п новая история Китая, М., 1963, стр. 22—37.
51. Смолин Г. Я., Восстание тайного общества «Мнлэцзяо» под руководством Ван Цзэ (1047—1048 гг.), — «Филология и исто­рия стран зарубежной Азии и Африки», Л., 1965, стр. 83—84.
52. Смолин Г. Я., Учение «Мннцзяо» как идеологический ис­точник крестьянских антифеодальных восстаний в Китае XII— Х111 веков, — «Филология и история стран зарубежной Азин и Африки», Л , 1966, стр. 91—93.
53. Хоу Вай-лу, Социальные утопии древнего и средневеково­го Китая,--«Вопросы философии», 1959, Ns 9, стр. 76—86.
Па китайском языке
54. В а и Го-вэй, А1аницэяо жу чжунго као (Проникновение манихейства в Китай), — «Хайпии Вап Цзин ань сяпьшэп ишу» («Посмертное собрание произведений Ваи Го-вэя»), т.11, [б. M.J, 1940.
55. В а п Ч у н у, Лунь юань мо пуп.мннь цииды фачжаиь туйбянь цзи ци цзай лиши шан со циды цзнньбу цзоюн (О пере­рождении крестьянских восстаний в конце Юань и их прогрес­сивной роли в истории), — «Лиши яньцзю», 1954, Л» 4, стр. 87— 114.
56. С и н Ю э, Сун дайды мннцзяо юй пуимииь цин (Манихейство и крестьянские восстания эпохи Суп), — «Лиши цзяосюе», 1959, № О, стр. 39—42.
57. Г а п Ю и т у н, Хань Вэй ляп Цзинь Напь Бэй чао фоцзяо ши (История буддизма в Китае в период Хань, Вэй, обеих Цзинь, Северных и Южных династий), т.т. 1—2, Пекин, 1955.
58. У Хань, Мннцзяо юй Мин ди го (Манихейство и империя Великая Мин), — «Ду ши чжа цзи» («Заметки по истории Ки­тая»), Пекин, 1956, стр. 235—270.
59. У X а и ь, Чжу Юань-чжан чжуань (Биография Чжу Юапьчжана), Пекин, 1965, 302 стр.
60. Я н К у а н ь, Лунь Танпиицзин (О даосском каноне Тайпницзин), — «Сюешу юекань», 1959, j\s 9, стр. 17—26.
На западноевропейских языках
61. Chao W e i р а п g, Secrel religios societies in north China in Ihe Ming dynasty,— «Polklore sludies». 1948, vol. VII, p. 95—115.
Тайные общества в новое время
Истичники
На русском языке
62. Архив внешней политики России. Главный архив 1—9: опись 8, дело 7, 11, опись 9, дело 7. Главный архив V-Аз, дело 5. Китай­ский стол, дело 109, 180, 388, 421, 763.
63. Восстание ихэтуаней. Документы и материалы. [Пер. с кит. Сост. и автор предисл. и примеч. Н. М. Калюжная], М., 1968, 276 стр.
64. Корсаков В. В., Пекинские события. Личные воспоминания
190
участника об осаде в Пекине. Май — август 1900 года, СПб., 1901, 394 стр., 1 л. портр.
65. Синьхайская революция 1911 —1913 гг. Сборник документов и материалов. [Пер. с кит., Отв. ред. С. Л. Тихвинский!, М., 1968. 348 стр.
66. С к а ч к о в К. А.. Пекки в дин тайнинского восстания. Из за­писок очевидца, [Отв. ред. П. Е Скачков], М., 1958; 360 стр., с илл„ 1 л. карт.
67. Тайнинское восстание 1850—1864 гг. Сборник документов. (Сост.: В. П. Илюшечкин и О. Г. Соловьев]. М., 1960, 335 стр.
На китайском язике
'68. Би Юань, Сюй цзы чжи тунцзяпь (Продолжение книги «Зерцало всеобщее правительству помогающее»), т.т. 1—6, Пе­кин, 1957.
69. Ван Д и и а и ь. Сяннзюиь изи (Записки о хунаньской ар­мии), т.т. 1—8, цз. 1—20. Наньцзин, 1889.
70. Дацин личао шилу (Историческая хроника династии Цин), То­кио. [б. г].
71. Гуйчжоу хао цзюпьды юй хуаи. Сюй юиь каоши (Манифест «цветной» армии в Гуйчжоу с комментариями Сюй Юня),— «Цэиньдай ши цзыляо». 1963. № 1. стр. 217—223.
72. Ихэтуань (Ихэтуани), т.т. 1—4, Шанхай. 1955.
73. Ихэтуань вэньсянь (Документы и материалы ихэтуаней).— «Цэиньдай ши цзыляо». 1957, № 1. стр. 1—21.
74. Ихэтуань гэяо (Песни ихэтуаней). Шанхай. 1960. 96 стр.
75. Ихэтуань дан’ань шнляо (Архивные материалы об и.хэтуаиях). т.т. 1—2, Пекин, 1959.
76. И цэю лин сань—и нзю лип у гуаисп жэпьминь цин цзыляо (Материалы о народных движениях в провинции Гуаиси в 1903—1905 гг.), т.т. 1—5 [б. м.], 1960.
77. Каньпзии изяофэй шубяиь (Описание усмирения еретиков), [б. м.]. 1827.
78. Ли Юань-фа кип (Восстание Ли Юапь-фа). —«Цэиньдай ши цзыляо», 1963, № 1. стр. 6 9. [Приводится запись показаний Ли Юань-фа].
79. Л о Эр-га и. Ибу синь фасяиьды тяньднхуй вэиьц.зянь чаобэиь (Вновь обнаруженные документы о «Тяньднхуй»), — «Го­ли TVllivryaiib гуаиькань». 1934. т. 8. № 4. стр. 13 —19.
80. Л о Эр-ган. Тяньднхуй вэиьсяиь лу (Записи документов «Тяньдихуя»). Чунцин, 1943, 98 стр.; Шанхай, 1947, 98 стп.
81. Лю Чжу-фэи, Цзпиьцяньхуй изилюе (Записки об «Обще­стве золотых монет»), — «Цэиньдай ши цзыляо». 1955, № 3, сто. 146—163.
82. «Няньцзюиь». Фань Вэнь-лань дэн бяньчжу (Восстание «няньцэюань»), т.т. 1—6. Под ред. Фань Вэнь-ланя и до., Шанхай, 1955.
83. Няньцзюнь цзыляо беизи. Не Чун-ци бяиь (Сборник дополни­тельных материалов о восстании «няньцзюнь»). Сост. Не Чуипи, Шанхай. 1958, 348 стр.
84. Посе сянь дэн яочи баоцзюань (Баоцэюань о ключе к разгро­му ереси и обнаружению истинного), [б. м.]. 1698.
85 Синьхай гэмии (Синьхайская революция), т.т. 1—8, Шанхай, 1957.
86. Синьхай гэмин хуйп лу (Воспоминания о революции 1911 г), т.т. 1—6, Пекин, 1961 —1963.
191
87. Суп Цзни-ши дан’ань шнляо (Восстание под руководством Суй Цзин-ши. Исторический архив), Пекин, 1959, 20, 371 стр.
88. С янь Ю и I., Бай Лан шп-мо цзп (Заипскщо Бай Лапе),— «Цзинь дан ши цзыляо», 1956, № 3, стр. 141—157.
89. Сяо И hi а и ь. Тайппп тяпьго чжаоюй фу каоши (Таппннские манифесты с комментариями составителя), Пекин, 1935.
90. Тайппп тяпьго (Тайппиы), тт. 1—8, Шанхай, 1952.
91. Тайппп тяпьго шп вэпь шао (Стихотворные н прозаические памятники тайпииов), т.т. 1—2, Шанхай, 1934.
9'2 . Та о Чэн-чжан, Чжэ аиь цзилюе (Хроника событий и Чжэцзяне),«Сииьхай гэмии» («Синьхайская революция»), т. 3. стр. 10 -111. Приложение: Об истоках китайских тайных обществ, стр. 99—111.
93. Хуан Юй-пяпь, Посе сяпбяпь (Ереси и их опроверже­ние) , [б. м.]. 1834.
94. Цзинь цяпь хуй цзыляо. Не Чун-цн бянь (Материалы о «Сою­зе золотых монет»), Сост. Не Чуп-ци, Шанхай, 1959, 8, 3. 208 стр.
95. Цзоу Шэн ь-нэп, Чжэнапь хун цзинь цзюиь шп ляо изо­лу (Материалы к истории армии «красных повязок» и Южном Чжэцзяне). — «Цзипьдай ши цзыляо», 1963, № 1, стр. 179—187.
96. Цзоу Юи-чэи, Хуйн лу (Воспоминания), —«Цзипьдай ши цзыляо», 1956, № 3. стр. 77—131.
97. Цзэи Вап-янь лнчэнь Гуандун голуань чжи ю нзоугао (Доклад Цзэн Ван-яня о причинах беспорядков в Гуандуне), — «Тайпин тянь го шнляо» («Материалы но истории тайпииов»), Пе­кин, 1950, стр. 524—527.
98. Цнндии 1111НДНИ цзяофэй цзилюе (Описание усмирения бунтов щпков-сектантов). [б. м.]. 1817.
99. Цнн цзи вайцзяо шнляо (Материалы по истории внешних сно­шений Китая в конце правления Пинской династии), цз. 1—218, Пекин, 1932.
100. Цяо С ю ii • у, Цзп Бай Лан ши (Заметки о Бан Лапе),— «Цзипьдай ши цзыляо», 1956, № 3, стр. 132 — 140.
/PI. Чжао Юань-пн, Хун бин цзп (Записки о «красных войсках»), — «Цзипьдай шн цзыляо», 1955, № 3, стр. 93— 145.
102. Чжэпснпь чун усю дэицзыизай баоцзюань (Баоцзюань о том. как с помощью истинной веры изгнать сомнения, н о достиже­нии отрешения от мирской суеты), [б. м.], 1698.
103. Чусе цзвлюэ (Об истреблении сектантов), [б. м ], 1805.
104. Шанхай сяо дао хуй шт шн ляо .хуйбянь (Сборник материа­лов по истории восстания «Союза малых мечен» в Шанхае), Шанхай, 1958, 5. 1031 стр.
105. Шаньдун цзипьдай шн цзыляо сюаньизн (Избранные материа­лы по новой истории провинции Шаньдун), Цзннань, 1959, 310 стр.
На западноевропейских языках
107. Cooke G. W. China: being «The Times» special correspondant from China in the years 1857—1858, London, 1858, 457 p.
108. Leboucq (Рёге) Leltres. — «Eludes Religieuses», Paris, 1875, I9e аппёе. Ve serie VIII, p. 197—220, 641—664.
109. Morrison R., A Transcript in Roman Characters, with Translalion ol a Manifesto in Chinese Language, issued by the Triad
192
Society, — «The Journal of the Royal Asiatic Society оГ Greal Brilain and Ireland», vol. I, London, 1834, p. 94 -95.
110. Oath takcn by members of the Triad Society and notices of its origin, «Chinese repository», Canlon, vol. XVIII, June 1949, № 6.
Литература lia русском языке
111. Ассоциация Кулаков. Общество, которое вызвало восстание в Китае и привело к войне с европейцами, — «Известия Восточ­ного института», 1900— 1901, т. 2, вып. 1, стр. 17—27.
112. Белов Е. А., Крестьянское восстание в Китае под руковод­ством Бай Лапа (1912 — 1914 гг.). — «Вопросы истории», 1960, № 2, стр. 167—180.
113. Белый волк, «Амурский земледелец», 1914, № 6—7. стр. 193—196.
114. Вен юков №.. Очерки современного Китая, СПб., 1874. 252 стр
115. Гаранин И. II.. Аитимпсспоиерское движение в Китае в копие XIX в.. «Вопросы преодоления религиозных пережит­ков в СССР». №. Л„ 1966. стр. 212—240.
116. Г а р а и и ii И. П. Китайский аптимиссионерскпй лубок XIX в.. — «Ежегодник музея истории религии и атеизма», т. 4. М,—Л.. 1960, стр. 403 426.
117. Гриневич П.. Боксерское восстание. «Проблемы Китая», 1934. 13, стр. 242 -275.
1)8. Данилов В. II.. «Объединенная революционная лига Китая», ее роль в подготовке революции 1911 —1912 гг..№.. 1959.187 стр.
119. Добро польский Илья [пер.], Воззвание секты «Цзайлн».— «Вестник Азин», 1922, № 1. стр. 44—53.
120. Д о р о т и н Л.. Тайные общества н восстания в Китае, — «Но­вый мир», 1900, 38. стр. 272 -274.
121. Избранные произведения прогрессивных китайских мыслителей нового времени (1840 1898). Пер. с кнт., №.. 1961. 299 стр.
122. И л ю hi е ч к и н В. П.. Крестьянская война тайпиноп, М., 1967. 394 стр., с кар г.
123. К а л ю ж и а я 11. №.. Антимиссноиерскне выступления в Ки­тае (1886—1893). — «Краткие сообщения Института пародов Азин», пып. 66. Средпеве.ковая и новая история Китая. №.. 1963, стр. 6981.
124. Калюжная Н. №.. Восстание «Больших мечей» в Шаньдуне в 1896 г.. — «Краткие сообщения Института народов Азии», вып. 85. История и историография стран Дальнего Востока, №.. 1964, стр. 60-71.
125. Калюжная Н. №.. О содержании прокламаций, написанных участниками восстания ихэтуаией. — «Краткие сообщения Ин­ститута пародов Азии», вып. 71. Из истории философской и общественно-политической мысли стран Востока, №., 1964, стр. 133—142.
126 К о р с а к о в В. В., В старом Пекине. Очерки из жизни в Ки­тае, СПб., 1904, VII, 358 стр.
127. Костя ева А. С., Лозунг «Долой Цин» в Пипсяиском вос­стании 1906,— «Маньчжурское владычество в Китае». №.. 1966, стр. 350— 362.
Г28. Костя ев а А. С., Народные движения в Китае н НИН
13 Зак. Г>23
193
1905 гг. — «Краткие сообщения Института пародов Азии», нып. 85. История и историография стран Дальнего Востока, М., 1964, стр. 72—84.
129. М о п п н а А. А., Из истории тяпьцэппскнх событий 1870 г.,— «Краткие сообщения Института пародов Азии», выи. 55, Новая п новейшая история КНР, Лк, 1962, стр. 32—44.
130. Невероятные сказки. Рассказ доктора-китайца Супь Ят-сена о его похищении и заточении в Лондоне. Пер. с англ., — «Русское богатство», 1897, № 12. стр. 28—75.
131. Новиков Б. Лк, Лозунг «Фань Цпн, фу Мин» в документах тайного общества Тяньднхуэй и в практике народных движе­ний в Китае. — «Филология и история стран зарубежной Азии и Африки». Тезисы докладов научной конференции Восточного факультета [ЛГУ]. 1965—1966 учебный год, Л., 1966, стр. 81 — 83.
132. Новиков Б. М. О материалах по истории аптицпиского тайного Общества неба и земли (Тяньдихуэй). —«Историогра­фия и источниковедение стран Азии», вып. 1. Материалы меж­вузовской научной конференции 25—27 января 1963 г., Л., 1965, стр. 56—71.
133. Новиков Б. Лк, О характере тайного общества Неба и Зем­ли— «Филология и история стран зарубежной Азии и Афри­ки». Тезисы научной конференции восточного факультета. 1964—1965 учебный год. Л.. 1965, стр. 66—68.
134. Новиков Б. М„ Социальные утопии тайных обществ «Бе­лый лотос» и «Триада» (попытка сравнения по материалам периода Цпн), — «Филология и история стран зарубежной Азин н Африки». Тезисы науч, конференции Восточного факультета ЛГУ, посвященной 50-летию Великого Октября, Л., 1967. стр. 82—84.
135. О возмещении в Китае,— «Сын отечества», 1815, № 8, стр. 69— 76. 128—132.
136. Петров А., Китай за последнее десятилетне. (Социальнополитический очерк), СПб., 1910. XI, 236 стр.
137. Позднеев А. М., О последнем китайском восстании в ЮгоВосточной Монголии и о причинах нротнвохристиаискнх вос­станий в Китае вообще, СПб., 1896, 26 стр.
138. Порш не в а Е. Б., Народное восстание 1796—1803 гг ,— «Краткие сообщения Института пародов Азии», вып. 53. Китай­ский сборник, М., 1962. стр. 78—94.
139. Порш нева Е. Б., Народное восстание 1796 -1804 гг. под ру­ководством общества «Байляньцзяо». Автореферат дпссерта ции, М., 1963. 21 стр.
140. Порш нева Е. Б., Подъем антиманьчжурского движения в Китае под руководством тайных обществ (конец XVIII — нача­ло XIX в.). — «Маньчжурское владычество в Китае», М., 1966. стр. 219—233.
141. Поршнева Е., Эгалитарные традиции и их эволюция в ве­рованиях «Байляньцзяо», — «Симпозиум „Роль традиций в ис­тории Китая'1», Тезисы докладов, М., 1968, стр. 70—73.
142. Род Жан, Современный Китай. Пер. с франц. СПб., 1912, 294 стр., I портр., 7 л. илл.
143. Рудаков А., Общество И-хэ-туань и его значение в послед­них событиях иа Дальнем Востоке. По официальным китайским данным, Владивосток, 1901, 77 стр.
194
144. События п Китае. Кровавые смуты секты «Большого кулака*, с рис. [современных событий], М., 1900, 94 стр.
145. Современная летопись Дальнего Востока. Особое приложение к «Известиям Восточного института», Владивосток, 1901, т. 2, вып. 5; т. 3, вып. 2; 1904, т. 10.
146. Супь Ят-сен, Избранные произведения, М., 1964, 573 стр., 1 л. портр.
147. Сунь Ят-сен, Настоящее и будущее Китая, — «Русское богатство», 1897, № 5, стр 44—62.
148. Тайные общества в Китае, — Литературное приложение к «Ннве», 1900, октябрь, стр. 369—387 [в связи с восстанием 1899— 1900 гг.].
149. Тайные общества в Китае и китайские власти, — «Русский вестник», 1900, июль, стр. 242—246.
150. Фань Вэнь-лань, Новая история Китая, т. 1. Пер. с кит. Р. В. Вяткина и др. Ред. и предисл. В. Н. Никифорова, М., 1955, 600 стр.
151. Чек а иов Н. К-, Восстание ияньцзюней в Китае. 1853— 1868 гг., М„ 1963, 171 стр.
152. Чероие Ф., Разрешенные ассоциации и тайные общества в Китае. Пер. с нтал.,— «Русское богатство», 1900, IX, стр. 149 170.
На китайском языке
153. Aii С я о-хун, Тайпнн тяньго гэмнп нити Лань Чао-дин Ли Юнь-хэ нунминь цни (Крестьянское восстание Лань Чао-дина ti Ли Юиь-хэ во время Тайпипской революции), -«Синь шисюе тунсинь», 1956, № 4, стр. 8—14.
154. Бай Лап цни дяоча цзяньцзп (Краткая запись обследования восстания Бай Лана), — «Шисюе юекапь», 1960, № 2, стр. 18— 23.
155. Бао Цзянь-сии, Бай ни цни ши-мо (Восстание белых флагов), — «Цзиньдай шп цзыляо», 1958, № 3, стр. 15—27.
156. Ван И с у и ь, Снпьхай гэмшп пиши цзычапь цзецзн юй пупмпньды гуаньсп вэиьти (Связи крестьянства с буржуазией в период Сипьхапской революции), — сб. «Спньхай гэмнн уши чжоуняпь цзинянь луньвэпь цзп» («Пятидесятилетие Снньхайской революции»), т. 1, Пекин, 1962, стр. 115—146.
157. Ван Тянь-цзян, Шанхай сяо даохуй цин шн-мо (Восста­ние общества «Малых мечей» в Шанхае), — «Лпшн цзяосюе». 1953, № 11, стр. 30—34.
158. Ван Тянь-цзян, Шицзю шпцзи сябапьцзи чжунгоды бнми шэхуй (Тайные союзы Китая во второй половине XIX в.),— «Лиши япьцзю», 1963, № 2, стр. 83—100.
159. В а п Ю и ж э и ь, Да дао хуй (Общество «Больших ме­чей»), «Ицзнн», 1937, № 25, стр. 75—77.
160. Вэй Ц з я н ь • ю, Снпьхай гэмин цяпьеды чжэцзяп хуйдан ходун. (Деятельность тайных обществ в Чжэцзяне накануне Синьхайской революции), — сб. «Снпхап гэмнп уши чжоуняпь цзинянь луньвэнь цзи» («Пятидесятилетие Синьхайской рево­люции»), т. 2, Пекин, 1962, стр. 519—544.
161. Гань Цзо-лпнь, Сижэнь со шу гэлаохуп-чжп лиши (Г'в ронейцы об истории общества «Гэлаохуй»), — «Дунфан та чжи», 1917, т. 14, №11.
13'
195
162. 1'о Тип-И, Тайпнп тяньго ши ши жнчжн (Хроника событий истории тайпинов), т.т. 1—2, Шанхай, 1947.
163 Гофу Сунь Чжуи-шань сяньшэн ияпьпу чугао. Ло Цзя-луиь чжу бяньчжу (Хронология жизни и деятельности отца стра­ны—Сунь Ят-сена). Ред. Ло Цзя-лупь, т.т. 1—2, Тайбэй, 1958.
164. Гофу цюаньцзи (Полное собрание сочинений Сунь Ят-сена)> т 1—6, Тайбэй, 1961.
165. Гэлаохуй юй Цннбан гайкуан (Общества «Гэлаохуй» и «Цинбан»), [б. м.], 1941, 158 стр.
166. Гэп-цзы цэиши (Записки о событиях 1900 г.), Пекин, 1959 266 стр.
167. Д а й И, Чжупго цэиньдай ши гао (Очерки повои истории Китая), т. 1. Пекин, 1958, 523 стр.
168 Дуй Кэ-чап, Гуапьюй Бай Лан цииды синчжп (О харак­тере восстания Бай Лапа), — «Шнсюе юекань», 1960, № 5, стр. 22—27.
169. Ду и Цай-шп. Ши лунь чуапьчу байляньцзяо пупмнпь да цин (Крестьянское восстание под руководством общества «Бай­ляньцзяо» в Чуаньчу),— «Вэнь ши чжэ», 1958, As /, стр. 58 65
170. Жун Мэи-юань, Тайпин тяиьгоды тайпнн (Термин «тайпин» в Тампинском государстве), «Лиши япьпзю», 1955, A’s 4, стр. 8.
171. Жун Мэн-юань, Тяньднхуй (Общество «1 яиьдпхуй»),— «Лиши цзяосюе», 1956, As 5. стр. 17-18.
172. Ихэтуань юпьдуп люшп чжоуияиь цзннипь (Юбилейный сбор­ник статей, посвященных 60-лстню движения ихэтуаней), Пе­кин, 1961, 274 стр.
173. Л а й Сииь-ся, Тань мипьго чунянь Бай Лаи лпндаоды нунминь цин (Крестьянское восстание под руководством Бай Лана в первые годы республики), — «Чжупго пупмнпь шш лунь цзи» («Сборник статей о крестьянских восстаниях в Китае»), Пекин, 1958, стр. 447—460.
174. Лап Сннь-ся, Фань цннды бнмн цзешэ (Аптнцннскне тай ные общества), — «Лиши цзяосюе», 1956, As 10. стр. 12—15.
175. Лан С и и ь с я, Ши лунь Цин Гуапсюй моняньды Гуапсч жэньминь да цин (О народном движении в Гуаисн в конце правления Гуапсюя), — «Лпшн яньцзю», 1957, А» 11, стр. 57—78.
176. Ли В э и ь х а й, Синьхай гэмнп юй хундан (Синьхайская ре­волюция и тайные общества), — сб. «Синьхай гэмин уши чжоупянь цэиняпь луньвэнь нэп» («Пятидесятилетие Сипьхайской революции»), т. 1, Пекин, 1962, стр. 166—187.
177. Л и Шм-юе, Лунь гуаифухуй (Общество «Гуаифухуй»),— «Шисюе юекань», 1959, К» 8, стр. 14—19.
178. Ли Ш и ю е, Синьхай гэмин шипи ляпху дицюйды гэмин юиьдун. (Революционное движение в Хубэе и Хунани в период Сипьхайской революции), Пекин, 1957, 132 стр.
179. Л и Ш и ю е, Цэя-у чжаньчжэн цянь саньшп няньцэяпь фань яп цзяо юньдун (Движение против иностранной религии на протяжении 30 лет, предшествовавших китайско-японской вой­не), — «Лиши яньцзю», 1958, № 6, стр. 1 —15.
180. Л п Ш и ю й, Баоцэюаиь синь яиь (Новое исследование о «баоцзюаиях»), — сб. «„Вэньсюе ичань", цзэнкань» («Литера­турное наследство», дополнение), сб. 4, Пекин. 1957, стр. 165— 181.
181. Ли Ш и ■ ю й, Баоцэюаиь цзунлу (Сводный каталог «драго-
196
Ценных свитков»), Пекин, 1961, 16, 97 стр. Рецензия: «Народы Азии и Африки», 1963, № 1, стр. 216—220.
182. Ли Шн-юй, Цзян чжэ чжу шэнды стань цзюань (Свитки, читающиеся нараспев в провинциях Чжэцзян и Цзянсу),— сб. «„Вэньсюе ичаиь", цзэ кань» («Литературное наследство», дополнение), сб. 7, Пекин, 1959, стр. 197—213.
183. Л и Ши-юн, Цинбан, тяиьдихуй, байляньцзяо («Цнибаи», «Тяиьдихуй» и «Байляньцзяо»), — «Вэнь ши чжэ», 1963, № 3, стр. 67—73.
184. Л о Э р г а н, Хуйдаи цин бяо (Восстания под руководством тайных обществ. Таблица), — «Тайпин тяиьго шнгао» («Исто­рия тайпииского государства»), Пекин, 1951, стр. 57—65.
185. Л о Яо-цзю, Гуанфухуй синчжи тань тао (О характере об­щества «Гуанфухуй»), — «Сямэнь дасюе сюсбао шэхуй кэсюс», 1960, № 1, стр. 69—81.
186. Лян Жэнь-бао, Цзниьтянь цин нянь Гуаисиды нунмпиь цин (Крестьянские восстания в Гуанси накануне Цзииьтяиьского восстания), — «Лиши цзяосюе», 1957, № 10, стр. 14—18.
187. Мао И х э и, Тайпин тяиьго юй Тяиьдихуй (Тайнинское го­сударство и «Тяиьдихуй»). — «Шэиьбао юекаиь», 1935, т. 4, № 1, стр. 169—173.
189 Мо Чжун, Гуаямой Гуапсн хуйдаиды псе нэпьтн (К вопро­су о хуйданах провинции Гуапсн),— «Гуаисн жпбао», 22.IV.1964.
190. Пэн Цзэ-и, Тайпин тяиьго гэмнп сычао (Иден Тайнинской революции), Шанхай, 1946, 12, 152 стр.
191. Се С и н я о, Тайпин тяиьго цяпьхоу Гуаисиды фат. цин юньдуи (Аитнципское движение в Гуапсн и период Тайнинского восстания), Пекин, 1950, 4, 7, 236 стр.
192. Сун Гао, Сычуапьды гэлаохуй (Общество «Гэлаохуй» и провинции Сычуань), — «Ухань чжуиъян жпбао фукапь», 1927, № 97.
193. Сунь Ч ж и л я и, Спиьхай гэмнп нищи шэиьси гэлаохуй (Деятельность тайного общества «Гэлаохуй» в провинции Шэнь­си в период Синьхапскои революции), — «Гуанмии жпбао», 3.1.1962, стр. 4.
194. Сунь Ят-сен, Сунь чжуп-шапь сюаиьцзп (Избранные про­изведения), т.т. 1—2, Пекин, 1956.
195. Сюй Ю й п а и ь, Шанхай сяодаохуй луань шпды ши-мо (Восстание общества «Малых мечей» в Шанхае),--«Ицзин», 1937, № 26, стр. 28—31.
196. Сяо И ш а н ь, Цзиньдай бими шэхуй шпляо (Материалы по истории тайных обществ Китая в новое время), т.т. 1—4, Пекин, 1935.
197. Сяо Ю й м и и ь, Цин цзяции тяньлицзяо цин (Восстание Тяньлицзяо в период Цзяции (1796—1820), — в сб. «Чжуиго нуимпнь ции лунь цзн» («О крестьянских восстаниях в Ки­тае»), Пекин, 1958, стр. 356—369.
198. Тао Ч э н ч ж а и, Цю цзинь чжуапь (Биография Цю Цзинь), — «Цю Цзинь цзи» («Сборник произведений Цю Цзииь»), Пекин, 1962, стр 181—190.
199. У Ша о с ю а н ь, Цин мо чжэцзян чжн гэлаохуй (Общество «Гэлаохуй» в провинции Чжэцзян в конце династии Цнп). «Юефэн», 1936, № 12.
200. Фэй Ле, Хуимыпь соу би (Поиски тайн общества «Хуп минь») [б. M.J, 1956, 88 стр.
197
201 Ху а Ган, Чжунго цзнньдан ши (Новая история Китая), [б. м.], 1949, 203 стр.
202. Хуан Гуан-к о, Югуань Бай Лан цннды псе цзыляо (Не­которые материалы о восстании Бай Лана),— «Шисюе юекань», 1960, И 2, стр. 24—27.
203. Хуан Сань-дэ, Хунмынь гэмин ши (Революционная исто­рия общества «Хунмынь»), [б. м.], 1936, 65 стр,
204. Хуан Тин ч ж у, Шнцзю шнцзн чжунеды гуандун тяньдихуй (Общество «Тяньдихуй» в Гуандуне в середине XIX в.),— «Сюешу яньцзю», 1963, № 1, стр. 22—32.
205. Ху С ы ю н, Тайпнн тяиьго гэмин шипи Гуйчжоуды мяо цзяо да цин (Крупные восстания сект и мяо в Гуйчжоу в пе­риод Тайпннской революции), — «Синь шисюе тунсинь» 1954, № 8, стр. 7—11, № 9. стр. 6—12.
206. Ху Чжу-шэп, Ихэтуаньды цяпь шэпь ши цзушнхуй («Цзушихуй»— предшественник ихэтуаией), — «Лиши яньцзю», 1958, № 3, стр. 8.
207. Цзинь Цзя-жуй, Ихэтуань юньдун (Движение нхэтуаней), Шанхай, 1957, 187 стр.
208. Цзоу Л у, Чжунго гоминьдан шнгао (Очерки истории го­миньдана), т.т. 1—3, Шанхай, 1929.
209. Цзоу Чжн-бай, Лн Юпь-хэ Лаш. Чао-днн цин (Восстание Ли Юпь-хэ п Лань Чао-дина). — «Гуанмин жибао», 14.IV.1955.
210. Цзян Д н, Фу цзюнь (Отряды носящих повязки па голове),— «Синь шисюе тунсинь», 1956, № 10, стр. 6 -10.
211. Цзян Дн, Чу ци няньцзюнь ши ,-iyiti. пуп (Сборник статен по истории первого периода движения «пяпьцзюней»), Пекин. 1959, 278 стр.
212. Цзяпь Бо-цзань, Ихэтуань юньдун (Движение пхэтуаией), — «Лиши цзяосюе», 1958, № 5, стр, 7—16.
213. Цзянь Бо-цзань, Лупь сппьхап гэмин юн чжунго лиши чжи синьды чжуаньсян (Снньхайская революция и новый по­ворот в истории Китая), —сб. «Цзянь Бо-цзань. Чжунго ши лунь цзн» («Цзянь Бо-цзань. Сборник статей по истории Ки­тая»), Чунцин, 1944, стр. 269—283.
214. Цзя Хун, Цзылихуй Тан Цап-чан дэн юй хунданды гуаньси («Общество независимости» Таи Цай-чана и его связь с хуйдапами), — «Лиши яньцзю», 1956, № 8, стр. 70.
2)5. Чжан К а й • ю а и ь, Учан цин (Учанское восстание), Пекин, 1964, 117 стр.
216. Чжао Цзинь-юй, Гуаньюп Лунхуахун чжанчэнды цзнгэ вэньти (К вопросу об уставе общества «Лунхуахун»),—«Гуанмин жибао», 3.VII.1963.
217. Чжу Л н н ь, Хунмынь чжн (Обозрение «Хунмынь»), Шанхай, 1947, 2, 4, 234 стр.'
218. Чжунго цзнньдан шн цапькао тупянь цзн (Сборник справоч­ных иллюстраций по новой истории Китая), вып. 1, Пекин, 1953,
219. Чжэн П эй-синь, Да чэн годы фань Цин ции (Антнцинская борьба Государства великих свершений), — «Шнсюе юе­кань», 1958, № 2, стр. 14—19.
220. Чэнь Гуй-цзун, Дунбэп ихэтуань юньдун чу тапь (По­пытка исследования движения ихэтуаией на Северо-Востоке).— «Шисюе цзикань», 1956, № 1, стр. 81—92.
221. Чэнь Си-ци, Тунмэнхуй чэнли цяньды Супь Чжун-шань
198
(Жизнь п деятельность Сунь Ят-сена до создания Тунмэнхуя), Гуанчжоу, 1957, 84 стр., 1 ,т. нортр.
222. Шао Сю нь-чжэн, Снпьхай гэмн» пиши цзычань цзецзи гэмпн пай хэ иунмнньды гуаньсн вэпьтп (Связи буржуазных ре­волюционеров с крестьянством в период Синьхапскон револю­ции),—сб. «Снпьхай гэмпн уши чжоунянь цзнняпь лупьпэнь цзн» («Пятидесятилетие Снпьханскон революции»), т. 1, Пекин. 1962, стр. 99—113.
223. Ши Минь, X э Ц з о ж э и ь, И ба у синь пяньды минь наш, сяо даохуй цин (Восстание общества «Малых мечей» в 1853 г. на юге провинции Фуцзянь), — «Шнсюс юекань», 1959, № 9, стр. 18—23.
224. Юй Дэн-хуань, Фань цинды бимн цзешэ тяпьднхуй («Тяньднхуй» — антицинское тайное общество), — «Шисюе юе­кань». 1957, № 4. стр. 33—37.
226. Ян К у а п ь. Лунь байляньцзяоды тэдянь (К вопросу об осо­бенностях «Байляньцзяо»), — «Гуанмнн жнбао», 15.III. 1961.
На вьетнамском и японских языках
226. Нгуен Ваи Баи, Разбойники Черные флаги (Nguen Van ВАп. Giac Сд'бё), 1941.
227. Чан Ван Зап, Лю Юи-фу, генерал Черных флагов (ТгАп Van GiAp. Lu'u Vinh Phirc, tiHjiong сб’бёп), Ханой, 1958.
228. Чан Ван За у, П|ютив захватчиков (ТгЛп Van GiAu. Ch6ngxfim lang), Ханой, 1957.
229. Ядзава Тоснхнко. Тё:ко рюшки кё:ан-но ко:сацу (Отно­шение китайских официальных кругов к антннностранным вы­ступлениям в 1891 г.), — «Киидан Тю:гоку кэнкю:», Дайтисю, Токио, 1958, стр. 107136.
На западноевропейских языках
230. The Antiforeign riots in China in 1891. Shanghai. 1892, 304 p.
231. Bary, Teodore de, Sources ol chinesc tradition, vol. 2. New York. 1964, 322 p. with шар.
232. C h a n Hok-lam. The Whilc Loliis-Maitreya. Doctrine and Popular Uprisings in Ming and Ch’ing China. — «Sinologica». 1969, vol. X. № 4, p. 211231.
233. Chen J.. The nature and characleristics of the Boxer movenieiif _ «Bulletin of the School of Oriental and African Studies». London, 1960. vol. XXI11, pl 2. p. 289—308.
234 Chiang Siang-lseh, The Nian Rebellion. Seatfle, 1954. 1,59 p.
235. A Chinese Secret Society: the rise and growlh of the «Ch’ing Pang», — «China review», 1934, № 3, p. 35—37.
236. C h u. Yung-deh, Richard. An introductory study of the While Lotus sect in Chinesc history with Special reference to peasant movemenls, 1967, 298 p. Thesis — Columbia University.
237. Со mber L. F„ Chinese secret societies in Malaya, A survey of the Triad Society from 1800—1900, New York, 1959, 324 p.
238. Curwen C. A., The Taiping revolution and secret societies, «XVII International Congress of Chinese Studies», University of Leeds, 1965, Paper number 8, p. 1.
239. Dunstheimer G. G. H.. Le Mouvement des Boxeurs: Documenls et etudes pubhes depuis Ia deuxicme guerre mondiale. «Revue historique», № 470, Paris, Avril, 1964, p. 387 416
199
210 D ii n s l li c i in e r G G. H„ Religion et Magie dans le mouvemeiil des Boxeurs d’apres les textes chinoise, — «T’oung Pao», 1957, vol. 47, live 3—5, p. 323—367.
241. Favre B, I.es Socie.les de «freres jures» en Chine, — «T'oung Pao», 1920, vol. 19. p. 1 — 40.
242. Г ree d ni an M., Immigrants and Associations among Chinese in Ilie nineteeuth eentury Singapore, — «Comparative Studies in Socielv and Hislorv», III. 1. 1960, p. 25—48.
243. G u t z 1 a f f, The’ Triad Society, — «Transactions ol the Royal Asiatic socielv», VIII, p. 361—367.
244. Ilail W. J.‘ Tseng Kuo-fan and the Taiping rebellion wilh a shorl skctcli of his later career. New Haven— London, 1927,422 р.
246. Ilsiich Shiin-tu, Huand Hsing and the chinese revolution, Slanford, 1961, 260 p.
247. Hughes G.. The Small Knife Rebels, an unpublished chapler ol the Amoy history, — «Chinese Review», I, 1872—1873.
248. James F. II, The Secret Sects of Shantung, wilh Appendix,— «Rccords ol the 1890 Missionarv Conference», Shanghai, 1891, p. 196 -202.
249 Keyte J S.. The passing of the dracon, London, 1925, VII, 338 p. '261'ill.
250. Kornc de J. C., Sun Yat-sen and the Secret Socielies, -«Pa­cific Affairs», 1934. vol. 7, № 4. p. 425—433.
251 Lust John., The Secret Societies during the Hsin-Hai Period, — «XVII International Congress of Chinese Studies», Univcrsitv of Lecds, 1965. Paper Number II, p. 1—3.
252. Milne., The Triad, — «Transactions of the Royal Asiatic Societv of Great Britain», vol. 1, p. 240.
253 .Morgan W. P., Triad Socielies in I long Kong. Hong Kong, 1960, 306 p„ 12 ili.
954 M u г у F Les Khoungouzes, — «Lc Corrcspondant». 1904, ' vol. 214. p. 1009—1024.
255. New h о 1 d. Lient T. J. and W i 1 s о n. Major-gcneral F. W. The Chinese Secret Triad Society of the Tien-ti-huih, — «Journal of the Royal Asiatic Society», 1841, vol. VI, P120 —158.
256. Palalre (Рёге), La magie cl le Nenuphar Blanc. en Chine,— «Mission Catholigues», 1878, p. 434—446, 446—458.
257. Porter D. 1 L. Secret Societies in Shantung, — «Chinese Re­corder», XVI11, January — February 1886, p. 1—10, 64—73.
258. Price M. T.. Christian missiotis and oriental civilizations A sludy in culture conlact, Shanghai, 1924, 578 p.
259. Purcell V., Sects and rebellions. — «The Boxer Uprising, a background study», Cambridge, 1963, 347 p., pp. 139—172.
260. Reid G., The sources of the anli-foreign disturnances in China; with a supplementary account of the uprising of 1900, Shanghai, 1903, 155 p.
261 The rise and growth of the «Ch’ing Pang», -«People’s Tribune», 1934. vol. 7, p. 115—120.
262. Schlegel G., Secret Language of Triad Society, — «T’oung Pao», 1890, vol. II, Serie 1, p. 16.
263. Schlegel G., Thian ti hwui.^^^The Hung-league or Heaven-earth-league. A secret society with the Chinese in China and India. With an introduction and numerous cuts and illustrations, Balavia, 1866; Peprint ed. 1957, 253 p., 111., plates.
200
264. Scoti G., Tweiity-six years ol missionary work in China, Lon­don, 1897. ... ,. .
265. Stanlon W„ The Triad Society or llcaven and Earlh Associalion Hong Kong, 1900, 124 p.; «The China rcvicw», vol. XXIXXII, Hong Kong, 1896-1898.
266. Steiger G., China and Ihe occident. The origin and deeelopment of the Boxer movement, London — New Haven, 1927, 349 p., I map., bibliogr.; p. 317—333. .
267. Stirling W. G., The Red and White Flag Socielies-«Jour­nal of the Malayan branch of the Royal Asiatic Society», 192b, vol. 4, pt I, p.129—132. .
268. Sun Yat-sen, Kidnapped in London. Bnstol. T. w. Arrowsmith, (etc.), 1897, 134 p.
269. T’ang Leang-Ii, The inner history of the Chinese Revolution, New York, 1930, XVI, 391 p.
270. Teng Ssu-yu, The Nien Anny and their Guenlla Warlare. 1851—1868, Paris — Ia Haye, 1964, 254 p.
271. Teng Ssu-yu, The problem of Taiping Conneclions with Secret Socielies, — «New Light 011 the history of the Taiping Re* bellion», ch. 111, Cambridge, Mass., 1950, p. 24—27.
272 Teng S. Y., Dr. Sun Yat-sen and Chinese Secret Socielies,— «Studies of Asia», 1963, Universily of Nebraska press, p. 81—99.
273 T i к h v i n s к у S„ On the Influence of the Politica! Programine of the Chinese Secraet Socielies of Dr. Sun Yat-sen, — «XVII Inlernalional Congress of Chinese Studies», Universily of Leeds, 1965, Paper A, p. 1—2.
274. Ward J. S. M. and S t i г I i n g W. G., The Hing society or the Society of Heavcn and Earth, London, 1925—1926, vol. 3, ili., pl., facsims, diagrs.
Тайные общества в новейшее время
Источники
На русском языке
276. В а п Цзпи-мин, История союзов: Красных инк, Желтого песка и Небесного учения в уезде Цысянь пров. Чжили,— «Ма­териалы по китайскому вопросу», 1928, № 13, стр. 82 100.
277. Джоффре С. С., Красные пики, — «Материалы по китай­скому вопросу», 1927, № 3, стр. 66—70.
278. Общество «Красных пик» (сокращенно ОКП). Материалы Крестьянского отдела ЦК Гоминьдана (перевод с китайско­го) «Материалы по китайскому вопросу», 1927, № 3, стр. 55 66.
279. Хэнаиьские «Красные пики» (Из дневника участника Хэнаньского похода), — «Материалы ио китайскому вопросу», 1928. № 10, стр. 167—175.
На китайском языке
280. М а о Цзэ-дун, Сувэнай чжун’ян чжэнфу дуй гэлаохуйды сюаиьянь (Манифест Центрального советского нраинтслы-тна об обществе «Гэлаохуй»).— «Доучжэп», I2.V11.I936. стр 3 5
281. Чжун Нун. Хупцянхун (Красные пики). «Jlinoy». 1926, № И, стр. 10—16; № 12, стр. 19—21; № 16, стр. 14 17.
201
dureparypa
fla русском языке
282. Альский, В Китае — «Красная ноль», 1926, № 12, стр. 207-220.
283. Бакулин А. В., Записки об Уханьском периоде китайской революции (из истории китайской революции 1925—1927 гг.), М,—Л., 1930, 288 стр.
284. Вальден В., Крестьянское движение в Китае, — «Аграрные проблемы», 1927, кн. 1, стр. 31—43.
285. Варшавский А., Крестьянское движение в Китае,— «Ле­нинградская правда», 17.VII.1926.
286. Вишнякова-Акимова В. В.. Два года в восставшем Ки­тае. 1925—1927. Воспоминания, М., 1965, 390 стр.
287. Г. С. (Скалов Г.] Крестьянское восстание в Хэнани (Письмо из Китая), — «Новый Восток», 1926, № 13—14, стр. 1 — 16.
288. Ивин А., Красные пики (Крестьянское движение в Китае), М.-Л.. 1927, 157 стр.
289. Ли Да-чжао, Общества «Красные пики» в провинции Шаньдун, Хэнань, Шэньси, — «Ли Да-чжао, Избранные статьи и речи», М., 1965, стр. 283— 292.
290. Общество «Великого волшебника», — «Бюллетень общества востоковедения», 1929, № 1—2, стр. 92—93.
291. Рой М. Н., Китайская революция и Коммунистический Интер­национал. Сборник статей и материалов, М.—Л., 1929, 206 стр.
292. Фрей ер Б., Новейшие этапы крестьянского движения в Ки­тае,— «Аграрные проблемы», 1927, кп. 2, стр. 33—61.
293. Шэн о, Жан. Китайское рабочее движение в 1919—1927 гг. Пер. с франц. Н. Б. Зубкова. Под род. и с предисл. С. Л. Тих­винского, М., 1969, 502 стр. Бнблпогр.: стр. 495—499.
На китайском языке
294. Гу Хан, Хунхуцзыды шэнхо гуань (Из жизни хунхузов),— «Дунфан цзачжи», 1927, т. 24, № 13, стр. 73—76.
295. Л и Цзянь, Шаньдуиды хупцяпхуй (Шапьдунские «Красные пики»), — «Чжун’ян фукаиь», 1927, №31.
296. Ли Ши-юй, Сяиьдан хуа бэй бими цзунцзяо (Тайные об­щества и религии на севере Китая н настоящее время), Чэнду, 1948, 175 стр.
297. Нуицунь бнми цзешэ вэньти (Вопрос о тайных обществах в де­ревне),— «Чжунго нунцунь», 1938, № 18, стр. 5—11.
298. Сун Чжун-кап, Фу К У а и л и н, Сычуань гэлаохуй гайшаиь чжи шанцюе (Об эволюции общества «Гэлаохуй» в Сычуани), Чэнду, 1940, 26 стр.
299. Сян Юн-лун, Хунцяихуйды цнюань цзи цн гайшань хоу (Истоки общества «Красных пик» и его эволюция), — «Дунфан цзачжи», 1927, т. 24, № 21, стр. 35—41.
300. Сяо Сян, Хэнань хуицянхуй бэй У Пэн-фу цэюньдуй тушачжи цань-чжуан (Расправа войск У Пэй-фу над «Красными пнками»),— «Сяидао чжоубао», 1926, № 158, стр. 1545—1546.
301. Ф а и I. Б а и ч у а и ь. Уса юиьдуп хоу фэйфа чжапьчжэп нянь епды пупминь юпьдуи (Крестьянское движение в Китае после «движения 30 мая» до начала Северного похода. Июнь 1925 г.— июль 1926 г.), —сб. «Ди цы гонэй гэмпн чжапьчжэп
202
ши лунь изи» («Сборник статей о первой гражданской револю ционной войне»), Сост.: Лай Сннь-ся и Вэй Хун-юн, Ухань, 1957, стр. 106—119.
302. Цзяньцзюе цюйти Игуаньдао (Решительно искореним «Игуань­дао»). Сиань. 1951.
303. Чжан Линь, Яньли цюйти фаньдун хуйдаомынь (Непре­клонно искоренять реакционные секты), — «Синьхуа юебао», 1950, т. 3, № 2(14), стр. 314—315.
304. Чжунго нунмннь юиьдун цзииькуац. Чжунго гоминьдан чжуи’ян чжиснн вэйюапьхуй нунмипь бу бянь (Современное положение крестьянского движения в Китае). Сост.: Отдел сельского хо­зяйства Исполкома Гоминьдана, [б. м.], 1926, 62 стр.
305. Чжу По. Лоуванды фаньдун хуйдаомынь тоуцзыды синь нньмоу (Новые коварные планы бежавших главарей реакцион­ных сект), — «Синьхуа юебао», 1951, т. 4, № 2(20), стр. 266.
306. Чэнь Ду-сю, Хунцянхуй юй чжунгоды иунминь баодун («Красные пики» п крестьянское движение в Китае). — «Сяндао чжоубао». 1926, № 158. стр. 1543—1545.
307. Ша К э. Игуаньдао чжэньсяи (Правда об «Игуаньдао»), Шан­хай, 1951.
308. Ш э н ь Л а п ь ш э и ь. Хунцянхуй чжн лнлуиь юй шицзи (Учение я деятельность общества «Красные пики»),--«Чжун’яп фукань». 1927, № 69.
На западноевропейских языках
309. Вгасе Л. .1. Some Secret Socielies in Szechwan. -«Journal of the West Chinese Border Research Societv», 1936. vol. 8. p. 177180.
310. Burchett W. G.. China vcranderl sicli. Berlin. 1952. 445 S.
311. De 1 о ii ss i n e 1... Iguantao Society, — «XVII International Congress of Chinese Studies», Universily of Leeds. 1965, Paper B, p. 1.
312. Geo ff re у С. C.. Red spears in China (Secret Soclely).— «Chinese students, monthly». 1927. vol. 22. pt 4, p. 27—29.
313. Grootaers W. A..— 'Hf Л inoderii secret society with anno-
tated bibliographv, — «Folklore stiidie*», Peking, 1946, vol. V. p. 316 352.
314. Grootaers W. A.. La Voie de l’Unite foneiere. Yi-Kouantao. — «Folklore Studies». Peking. 1947. vol. VI. p. 316—352.
315. Grootaers W. A.. Une seance de spiritisme dans une religion «ecrete a Peking en 1948. — «Melanges chinoise et Bouddhiques». vol IX. Bruxelles. 1951. p. 92 -98.
316. Initiation cerenionies of the «Red Spears» (Secret Society).— «People’s Tribune». 1934. vol. 6. p. 147—151.
317. Isaacs Наго Id R. Gang Rule in Shanghai. — «Five Years of Kuomingtang Reaction». Repriented from the Special May EdiIion of the «China Forurn», Shanghai. 1932.
318 Pofilical implications of Chinese Secret Societies (U. S. Office of Sir,iServices. Research Analysis Branch). Washington. 1945, 55 p
319. Red Spears in China. — «China Weekly review», 1927, March 19. rcprodiiced froio the «China Student Monthly».
320. Smedlcv A. The Great Road. The Life and Times of Chu Teh. New York. 1956. 461 p.. I portr.
203
.321. S c Ii r a in S., Мао Tse-toung. Textes trad. et pinsentes par S. Scliram, Paris, 1963, 416 p.
322 Schrani S. R„ Мао Tse-tung and the secret Societies,— «XVII-th International Congress of Chinese Studies», University of Leeds, 1965, Paper Number 9, p. 1—2.
323. Wang Yu-chuang, The organisation of a typical guerrilla area in south Shantung. Reproduced in: «Carlson F. F. The Chi­nese Army, its organisation and military efficiency», New York, 1940, p. 84—130.
Газеты
На русском языке
324. «Новая жизнь», 15(28).IV.1914.
На китайском языке
326. «Гуанмин жибао», 1960 г. сентябрь, октябрь.
327. «Жэньминь жибао», декабрь 1950 г., апрель 1967 г.
328. «Напьфан жибао», май 1953 г.
329. «Сычуань жибао», февраль — июнь 1951 г.
На западноевропейских языках
330. «The celestial Empire», 1902, 1908.
Журналы
На китайском языке
331, «Аньхуй шисюе тунсюнь», 1957 г.
332. «Дунфан цзачжп», 1906 г
На вьетнамском языке
333. Nghign сйй Hch s’u, 1962, № 34—42.
На западноевропейских языках
334. «Chinese rccover and missionary Journal», Febrary 1890.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие 3
Е. Б. Пор ши ев а. Верования «Байляньцзяо» как идеология восставшего крестьянства . . 6
Л. А. Боровкова. «Байляньцзяо» в XIV в 28
Б. М. Новиков. Антнманьчжурская пропаганда тайных обществ в Китае в первой половине XIX в 38
В. П. И л ю ш е ч к и н. Тайные общества и еретические секты в Китае в середине XIX в 54
И. Д. Б а к ш т. Обзор дискуссии об отряде «Черных флагов» («Хэй цп») на страницах вьетнамского исторического журнала 69
Н. М. Калюжная. О характере тайного союза «Ихэтуань» 85
Л. Н. Борох. Первые китайские революционеры н тайные общества 108
А. С. Костя ев а. Тайные союзы накануне Снньхайской ре­волюции 123
Ю. В Чудодеев. Связи тайных союзов с буржуазным революционным движением в провинции Чжэцзян на­кануне Снньхайской революции 141
А С. Костя ев а. Тайные союзы Севера в крестьянском движении 1926 1927 гг .... 159
Л. П. Делюс ин. Общество «Игуаньдао» 174
Библиография. Сост. Л. А. Кувшинникова . 187
ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА В СТАРОМ КИТАЕ
Утверждено к печати
Ученым советом Института востоковедения Академии наук СССР
Редакторы О. Л. Горбунова и В. Б. Меньшиков Художественный редактор И. Р. Бескин Технический редактор 3. С. Теплякова Корректор М. ККиселева
Сдано о набор 5/V 1970 г. Подписано к печати 21/IX 1970 г.
А-01538. Формат 84 X 108’/з2. Бумага № 1 Печ, л. 6,5. Усл.-печ. л. 10,92. Уч.-изд. л. 11,94
Тираж 3000 экз. Изд. Ne 2486 Зак. № 623. Цена 75 коп.
Главная редакция посточной литературы издательства «Наука» Москва, Центр, Армянский пер., 2
3-я типография издательства «Наука»
Москва К-45, Б. Кисельный пер.. 4
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ИЗДАТЕЛЬСТВА «НАУКА»
В магазинах «Академкнига» имеются в наличии:
Акатова T. Н. Сянган-Гуанчжоусская (Гонконг-Кантонская) забастовка. 1959. 151 стр. 48 коп.
Бокщанин А. А. Китай и страны Южных мо­рей в XIV—XVI вв. 1968. 212 стр. 91 коп.
Восстание ихэтуаней. 1968. 276 стр. 91 коп.
Осетров А. С. Советский народ революцион­ному Китаю. 1967. 94 стр. 30 коп.
Симоновская Л. В. Антифеодальная борь­ба китайских крестьян в XVII в. 1966. 342 стр. с карт. 1 р. 50 коп.
Чудодеев Ю. В. Накануне революции. 1911 г. в Китае. 1966. 200 стр. 71 коп.
Юрьев М. Ф. Революция 1925—1927 гг. в Ки­тае. 1968. 191 стр. 80 коп.
Если Вы хотите приобрести книги изд-ва «Наука», за­казы направляйте по адресам:
Москва В-463, Мичуринский просп., 12 (магазин № 3 «Книга — почтой»),
Ленинград, Петрозаводская ул., 7/а (магазин № 2 «Книга — почтой»).
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ИЗДАТЕЛЬСТВА «НАУКА»
В ы ii дут и з печати;
Босворт К. Э. Мусульманские династии. 16 л.
Гузева ты й ЯН. Проблемы народонаселе­ния и социально-экономическое развитие «третьего мира». 20 л.
Страны и народы Востока. Вып. X. Средняя и Центральная Азия. География, история, эко­номика. 20 л.
Страны и народы Востока. Вып. XI. Сраны Даль­него Востока и Центральной Азии. 23 л.
Татаро-монголы в Азии и Европе. 30 л.
«Третий мир»: стратегия развития и управления экономикой. 30 л.
Фомин В. В. ЮНКТАД и торговля с «третьим миром». 6,5 л.
Заказы на книги принимаются всеми магазинами книготоргов, а также по адресу: Москва В-463, Мичуринский поосп., 12 (магазин № 3 «Книга— почтой»)