Моя возня с ирландскими привидениями [Александр Семенович Уралов] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Александр Уралов Моя возня с ирландскими привидениями
Галине Рэмптон — удивительной русской англичанке, одинаково понимающей и любящей Великобританию и Россию — с пожеланиями здоровья, счастья и долгих-долгих лет жизни!Так уж получилось, что дядюшка завещал мне этот замок вместе со всем, что в нём находится. Нельзя сказать, что это было для меня неожиданностью. На Рождество он присылал мне открытки, отнюдь не отличавшиеся разнообразием. Поэтому раз в год я вспоминал о том, что у меня есть чудаковатый престарелый родственник и аккуратно вносил в календарь на будущий год все необходимые пометки: «Не забыть!!! Поздравить дядю с Днём рождения, Рождеством…» — и т. д. Кузина моя отдала Богу душу несколько лет назад и вскоре после её похорон, я получил от дядюшки письмо, что явилось для меня неожиданностью — до Рождества было ещё далековато. В этой эпистоле дядюшка в кратких, но энергичных выражениях весьма неодобрительно отозвался об образе жизни своей покойной дочери и смутил меня тем, что я «становлюсь единственным наследником замка Лунсух, знаменитого своей славной историей, тесно переплетающейся с историей нашей любимой Ирландии». «Некоторые авторитеты считают, — неожиданно словоохотливо писал дядюшка, — что именно у этого замка останавливался сам Кухулин (здесь он поставил четыре восклицательных знака) и кормил своего коня!». Слава Богу, что дядюшка хотя бы не приписал Кухулину обыкновение ночевать в замке Лунсух и пить тот самый виски, что по сию пору хранится в подвале, — это был бы уже явный перебор. Положив письмо в ящик бюро, где желтели ежегодные дядюшкины рождественские излияния чувств, я тотчас забыл о нём. Дядюшка отличался завидным здоровьем, неуживчивым характером и постоянно подчёркивал то, что является гордым представителем уходящей во тьму веков династии ирландских долгожителей. При таком раскладе именно он, мой дядюшка, должен был получить приглашение на мои похороны, а уж никак не наоборот.
Выждав положенные полгода ожидания и «вступив в наследство», я тихо сидел в кресле у камина… и мне казалось, что я вскоре последую по стопам дядюшки.
Похоже, старый пень при жизни затаил на меня какую-то древнюю злобу, — думал я, — причины которой мне столь же неведомы, как и подробные обстоятельства жизни любого из прапрадедов.
Впрочем, речь дойдёт и до них.
Будучи существом романтическим и нелюдимым, я всегда отдавал должное мистике, в том числе и как чудесному литературному явлению. Я прочитал тонны книг о встречах с жителями того света. Я вертел тарелки в спиритических обществах Лондона, Дублина, Нью-Йорка и Санкт-Петербурга. Я поглощал всё, что хоть как-то подходило под определение «литература о потустороннем». Я мечтал о встречах с неведомым…
«Чёрт возьми, но не до такой же степени!» — воскликнул я на третий день пребывания в замке в качестве хозяина.
Впрочем, всё по порядку. Я приехал в замок ранним утром, что вопиюще противоречило всем рассказам о привидениях. В них усталый путник является в дом своих предков ближе к полуночи, где прислуга предоставляет ему нагретую ванну, попутно рассказывая всякие ужасы. Путник, естественно, в них не верит… и т. д. Итак, я приехал ранним утром. Добрейший О`Брайан, похоже, ещё не протрезвел после вчерашних размышлений о том, что «времена меняются… вот и молодой вертопрах унаследовал старинное право владения Лунсухом». Поэтому мы битый час проторчали у запертых ворот замка, что совершенно вывело из себя старосту местной деревни, окружённого дюжими зевающими молодцами, нанятыми им для переноса моего багажа. К слову сказать, на каждый чемодан приходилось по три полусонных носильщика… что не удивило меня, поскольку я прекрасно понимал желание всего поселения познакомиться лично со мной — потомком древнейшего дворянского рода, владевшего когда-то этой ничтожной деревушкой… как, впрочем, и многими другими на шесть миль вокруг. К чести его будь сказано, дядюшка, похоже, всё-таки вбил им в голову уважение к нашему родовому гнезду, поскольку, когда я предложил притащить бревно поувесистее и высадить к чёрту проклятые ворота, дружный ропот негодования прервал меня на полуслове. Староста в деликатных выражениях в какие-либо полчаса цветисто воспел род Лунсухов. Если вы никому не проговоритесь, то я честно признаюсь, что род этот был — разбойник на разбойнике и прославился изначально умением угонять скот у соседей, попутно грабя и сжигая их жалкие лачуги. В своей речи староста проговорился о том, что оплата этой небольшой толпы почасовая, а не сдельная. Это заставило меня удвоить усилия и с новой силой забарабанить в неприступные ворота.
Опустим мои последующие мытарства: долгая возня с нотариусом, откровенная тупость «носильщиков», норовящих убрести с чемоданом (по три человека на чемодан) куда угодно, только не в мои будущие апартаменты. Почему-то, неся сей непосильный груз, потомки моих бывших верноподданных стремились спуститься как можно ниже… топоча по лестнице, ведущей к винному погребу. К счастью, ревностный слуга О`Брайан носил на груди ключ от заветного подземелья, не доверяя его никому, а двери в ирландский рай были укреплены почище замковых ворот…
Опустим суету, волнение, знакомства, приручение почтенного О`Брайена, мои угрозы старосте повесить его на крепостных стенах, — что, кстати, сработало на удивление быстро, — и прочие житейские мелочи, интересные только их непосредственным участникам… главное во всей этой бестолковой истории то, я стал непосредственным и полным владельцем замка Лунсух.
Перейдём к самому главному — моей возне с привидениями. К тому времени, моя жизнь в замке стала более или менее сносной. Жители поселения были довольны тем, что, помимо титула и родословной, я имел ещё и деньги. В местном трактире для меня выделили отдельный стол, уверяя, что ещё мои пращуры сиживали именно за ним и именно на возвышении, специально означенном для хозяев. Сидя за этим столом, я ощущал себя каким-то театральным королём, чей зад поднят на целых два дюйма выше, чем у простых смертных… Прислуга навела относительный порядок в моих комнатах… и я начал жизнь вельможи.
О привидениях Лунсуха я слышал немало. А уж тем более я заинтересовался ими тогда, когда моё увлечение мистикой и спиритизмом переросло в манию (если верить моим друзьям и знакомым). К сожалению, мои отчаянные попытки выудить хоть какие-то сведения об образе жизни, воззрениях и привычках фамильных фантомов, наталкивались на дядюшкино ослиное упрямство, вполне соответствующее общему представлению о старых вдовцах — владельцев «замков с историей». Резонно заметить, что, с другой стороны, было по меньшей бы мере странно, если бы дядюшка рассыпал направо и налево сведения о быте привидений, приходящихся нам, как-никак, предками по самой прямой линии. Подобная скромность украшает не только старинные семейства! Представьте себе, что вы повествуете каждому желающему вас послушать о том, как ваша бабушка заимела три любовника, а прадед прирезал одного из них ножом для разделки мяса на трапезах и засолил тело в бочке, а впоследствии тайно закопал сразу же за нужником для замковой стражи.
А как мне мечталось! Мечталось о том, что, просиживая штаны долгими вечерами в замке, приучив своенравных фантомов к мысли о том, что я теперь полноправный и единственный владетель фамильных тайн, — а это засвидетельствовано неподдельным и законным желанием моего покойного дядюшки, ясно и недвусмысленно обозначенном в его завещании, — я буду неторопливо и чинно расспрашивать достопочтенных моих предков о былом, о давно канувшем в Лету. Я узнаю подробности битвы при Гастингсе, я вызнаю привычки и особенности характера Ричарда Львиное Сердце, который когда-то прирезал своим повелением к нашим фамильным владениям не менее тысячи акров земли… которые, кстати, предкам пришлось отвоёвывать у их законных хозяев. Впрочем, те сами оттяпали эти территории у соседей лет этак за шесть до того, как мои родственники получили от Ричарда право на справедливый передел собственности… Я смогу доподлинно узнать из первоисточников, существовали ли попытки сторонников Иоанна Безземельного переломить ход событий, перебить на островке всех мятежных баронов, наплевать на Хартию Вольностей и повернуть историю Англии поперёк её теперешнего течения? Я могу… Впрочем, я могу теперь всё!
Однако процесс привыкания привидений к моей персоне был долог и тернист. Первый месяц я только и делал, что бесперечь пил успокоительное, дополнительно накачиваясь на ночь спиртным. Ревнителям нравственности и трезвого образа жизни я от души желаю засыпать под подвывающие голоса, ноющие над самым ухом, слезать со старинного ложа по малой нужде, вытаскивая из-под него ночной горшок, из которого внезапно выскакивает чудовищно сквернословящая отрубленная голова. Я мог бы смириться со звяканьем цепей Старого Саксонца, изначально бывшего, как-никак, основателем боковой ветви нашего рода. Но его раздражающая манера внезапно выкрикивать что-то пронзительное и невнятное на давно забытом наречии, — прямо над ухом! — приводила меня в расстройство. Приводила до такой степени, что несколько раз я обнаруживал себя забившимся в чулан в самом конце коридора. Впрочем, Маленькое Привидение идиотским хохотом и леденящими прикосновениями выгоняло меня обратно… где разряженные прапрадеды кружились в ночном хороводе анатомического театра.
Впрочем, лучше всего о моих мытарствах и обо всём, что связано с привидениями замка Лунсух, вам скажет мой дневник, отрывки из которого я предлагаю вашему вниманию:
186… г., апреля 6-го числа: Сегодня, сидя в кресле у камина, внимательно наблюдал за Старой Дамой, безучастно висевшей в воздухе совсем рядом. По лицу её бродит раздражающая мечтательная улыбка. На мои попытки обратить на себя внимание она никак не реагировала. Даже, когда я, осмелившись, пустил струйку табачного дыма в её сторону, она лишь вздохнула в сотый раз и снова замерла. В руке она постоянно держит бутылку какого-то снадобья, первоначально принятого мною за флакон джина. Может, если бы это был джин, дама была бы повеселее. Видимо, это одна из моих романтических тётушек, прославившихся на всю округу своей меланхолией и хроническим нежеланием выйти замуж. Жизнь они вели праведную и размеренную, и будучи женщинами весьма строгих нравов, никогда не позволяли себе лишнего. «Немудрено, — подумал я, — что тётя не желает разговаривать со мной. Ей и при жизни нечего было сказать. Однако какая жестокая ирония! Когда-то моя родственница не расставалась с молитвенником, но теперь она обречена вечно носить с собой нечто, весьма смахивающее на солидную порцию валерьянки!» Тётю постепенно втянуло в камин. Последний вздох она испустила уже в трубе. В коридоре загремели латы. Высовываться в коридор мне не хотелось. Пользуясь тем, что более меня никто не навестил, я заснул… и проснулся лишь тогда, когда О`Брайен доложил о готовом ужине. Надо заметить, что кого-кого, а О`Брайена в его вечном подпитии, мои фамильные призраки никак не пугают. Возможно, он их просто не замечает, с детства привыкнув к ним, как к деталям интерьера. В сущности, они достаточно безобидны и оказывают повышенное внимание только мне… видимо, чувствуя родственника. За ужином ничего сверхъестественного не произошло, не считая того, что кто-то, сопя, нет-нет, да и сыпал мне на голову вековую пыль, накопившуюся на закопчённых временем балках, скрытых в темноте. Газовое освещение было бы много ярче, но… увы!
186… г., апреля 7-го числа: Ночью кто-то взял меня за руку. Вопреки многочисленным свидетельствам, рука эта не была «ледяной и костлявой», а вполне нормальной, тёплой. Спросонок я не сразу сообразил, где нахожусь, но когда окончательно проснулся, то похолодел. Наверное, в это мгновение, именно я показался бедному привидению ледяным и костлявым. Торопливо зажегши свечу, я увидел миловидную рыжую особу, стоявшую рядом с моим ложем. Подтянув одеяло до подбородка, я смотрел на улыбающуюся дамочку и пытался сообразить, что мне делать. Одного переднего зуба у девушки не хватало, но в целом она была вполне приятной мужскому глазу, — спасибо Вседержителю за малые радости! Несколько раз мне попадались совсем уж ветхие призраки, никак не украшавшие собой мою библиотеку, где призрачный полуразложившийся труп, неизменно устроившийся в кресле с книжкой в руках, являл собой пример завидного постоянства. Постоянства, должен сказать, достойного лучшего применения. Девушка поманила меня пальцем и поплыла к двери. Я помотал головой. Пусть она и призрак, но одеваться в её присутствии мне совсем не хотелось. К тому же я подумал, что прочитал огромное количество историй о подобных фокусах. Таинственные клады, не упокоенные кости, влюблённость в ту, чей прах истлел за столетия… такие вещи приятно действительно читать у камина, но сырой апрельской ночью бегать почти нагишом за девицами!.. К тому же, я не смог бы влюбиться в неё при всём моём желании. И вовсе не из-за зуба. Просто мне всегда нравился другой тип женщины… а в рыжей девице, навестившей меня с того света, не было ничего романтического и таинственного. Будь она живой, я принял бы её за весёлую горничную, вернувшуюся поздно вечером с деревенских танцев. Казалось, она нисколько не обиделась. Поманив меня ещё раз, она растворилась в воздухе. Я закутался в одеяло и не стал задувать свечу. В коридоре кто-то долго прокашливался, потом шумно пустил газы, хлопнул дальней дверью и утих. Возможно это был похмельный О`Брайен. Проверять я не стал.
Поздний вечер. Видел в коридоре чёрного кота. Он смотрел на меня мрачным взглядом. Боком обойдя его, я попытался перекреститься. Кот зашипел. Впоследствии выяснилось, что это не кот, а кошка, которую прислуга держит на кухне. Кошка ловит мышей, а днём спит у печи. Видимо, я её напугал резким движением. За панелями одного из коридоров кто-то кряхтел и охал. Потом пробормотал: «Не дождётесь, ваше высочество!» — и заплакал. Через некоторое время утих. Освятить замок, что ли? Надо спросить у дворецкого, предпринимались ли подобные попытки ранее. И что из этого — ха-ха! — вышло. Весь день провёл в библиотеке, разбирая дядюшкины бумаги. Вопреки расхожим представлениям, пока ничего таинственного не обнаружил. Надо будет потом порыться в семейных архивах. Труп в кресле сегодня был оживлён более обыкновенного. Он хихикал и что-то самодовольно бормотал.
186… г., апреля 17-го числа: Проспал до завтрака. Ночью лежал на кровати одетым. Не очень располагающее ко сну занятие. Однако задремал и проснулся от уже знакомой рыжей девушки. На этот раз, поддавшись желанию откопать клад… или старые кости, — я послушно вышел в коридор. Девушки не было. За углом бормотал призрак Старого Саксонца, но для того, чтобы понять, о чём он говорит, нужен был хороший специалист, а мои познания в старо-саксонском, — увы, — желают оставлять лучшего. Поэтому, подождав для приличия, вернулся в комнату, где через четверть часа снова был поднят с постели приглашением выйти. Та же история! На четвёртый раз я прямиком сказал девушке: «Я, конечно, откликнусь на ваше приглашение, но если вы, милочка, и в этот раз оставите меня с носом — я могу выйти за рамки общепринятых правил обращения с дамами!» На этот раз девица была в коридоре. Всё с той же задорной усмешкой она манила меня… обратно! Решив не сдаваться, я снова вернулся в свою комнату — а вдруг в стене моей спальни замурован клад? Девица исчезла. До утра, кроме обычных стонов, шорохов и хихиканья в коридоре, ничего не произошло. Но уснул я только под утро. «Что за чёрт? — размышлял я — Создаётся впечатление, что девушка действует, как механическая кукла, раз и навсегда повторяя одно и то же движение, заложенное в ней механиком!» Чуть позже я вспомнил, что и другие привидения тоже не баловали меня разнообразием программы. Отрубленная голова, например, всегда выпучивала глаза и открывала рот. Причём, самым таинственным образом, крик слышался из-за окна спальни. Призрак библиотеки всегда читал одну и ту же страницу. Впрочем, здесь я могу и ошибаться. Мутные, полупрозрачные страницы не позволяли толком видеть того, что на них изображено. Издалека мне не единожды казалось, что это не старинный манускрипт, а банальные канцелярские отчёты за полугодие… Завтракал без аппетита. Под потолком сопели и ворочались.
Днём…
Ура! Я нашёл несколько бумаг, позволивших мне идентифицировать рыжую девушку, как некую Джейн Б., чьи потомки, кстати, по сию пору живут в деревне. Более того, одна из старых приходящих служанок является ей внучатой племянницей… если только я правильно разобрался в деревенских генеалогических зарослях. Джейн умерла от воспаления лёгких здесь, в замке. Дядюшка, — тогда ещё молодой вертопрах, — похоже, был к ней весьма неравнодушен и достаточно тяжело воспринял её уход. Стало понятно, почему призрак Джейн так весело навещает меня по ночам. Думаю, призыв её был бы понятен и слепому. И почему бы ей не встречаться с призраком дядюшки? О`Брайен уверяет меня, что видел дядюшку в окно. Старый пень бродил вокруг крышки люка в угольный подвал и качал головой. При жизни он постоянно ворчал на дороговизну угля, вот и теперь дядя сокрушался о беспечной расточительности своего племянника. Во дворе — это хорошо. Надо будет попытаться сказать об этом Джейн. Заманивать дядюшку в спальню мне совсем не хочется. Вполне возможно, что им вдвоём здесь понравится… и они начнут нарушать некую целомудренность моего холостого существования. Нехорошо, конечно, так говорить о покойных, но за последний месяц я стал чувствовать себя среди них намного свободнее и могу позволить себе некоторые семейные фамильярности. Повар сказал, что кто-то ночью выложил на полу незамысловатый узор из ложек. Предполагаю, что это Маленькое Привидение. При жизни у парнишки явно присутствовал художественный талант. Он то и дело рисует пальчиком на запылённых полках совсем ещё детские рисунки. Кто он такой мне узнать пока не удалось. Похоже, родители его служили в замке, а он просто носился по коридорам, пользуясь благосклонностью тогдашних хозяев. Во всяком случае, шалун он изрядный. И часто, бросив свои художественные увлечения, бестолково носится по замку, что-то вопя и прыгая на манер бесноватого барашка. Не удивлюсь, если умер он оттого, что измученная капризами мать просто придушила его — хе-хе! В настоящий момент он увлечённо гремит развешенными на стене зала рапирами. О`Брайен привычно прикрикнул на него, но сорванцу всё как с гуся вода.
186… г., апреля 23-го числа: Прервал записи, поскольку пришлось срочно уехать в город. Прекрасно выспался у Д., своего старого школьного приятеля. Он располнел, облысел и стал как две капли воды похож на своего отца. На второй день мы засиделись далеко за полночь, так что утром я наверняка показался дочери судьи, к которому заглянул с полуофициальным визитом, мрачным и бледным поклонником лорда Байрона. Боже, только в провинции обветшавший романтизм всё ещё жив и всё ещё волнует девичьи сердечки! Наверное, бедное дитя ждало от меня испепеляющих взглядов и гордых бунтарских поз. Но я менее всего подхожу для романтических бредней, — истинное дитя нашего бурного 19-го века. Ха-ха. И это говорит человек, изучающий мистицизм не только, как литературное течение, и к тому же постоянно окружённый потусторонними тайнами! Так сказать, не выходя из дома. Смешно.
Однако пора вернуться, как и обещал, к моим фамильным привидениям.
Я уже начал привыкать к жизни в замке. Не думаю, что мои дражайшие фантомы тоже попривыкли ко мне. Внешне на них это никак не отразилось. Каждый продолжает действовать по раз и навсегда заведённому порядку. Впрочем, возможно я и ошибаюсь. Старая Дама, например, почти перестала меня навещать. Видимо, разочаровалась в моих нравственных устоях, узнав, как я тщетно пытался втолковать Джейн мысль о том, что её давний возлюбленный бродит во дворе. Набравшись духу, я встретился и с дядюшкой. Старый ворчун меня не узнал и вообще, не проявил ко мне никакого интереса. Вот вам и узы крови! Это наводит на определённые размышления. Например, о том, что сами фантомы никогда не общаются друг с другом. Не видят? Не хотят? Возможно, и то, и это. Забавно, что они почти не реагируют ни на меня, ни на прожившего с рождения в замке О`Брайана. Всех остальных людей они чураются. Днём так и вовсе прячутся от посторонних. Редко-редко показываются им на глаза по вечерам. Да и то, в основном служанкам и повару, которые как-никак работают здесь уже не первый год. Переночевавший у меня нотариус вообще ничего не заметил, хотя и признался, что жить в столь старинном замке он бы не смог. Особенно его напугали блестящие латы, возникшие перед ним в тусклом свете свечи. Латы стоят в нише у дверей гостиной чёртову уйму лет, но нотариус-то об этом не знал и был потрясён до глубины души. Знал бы он, что из всего, что в замке есть таинственного, старые доспехи безобиднее половника повара… Однако мне пришлось отпаивать нотариуса виски, а потом выслушивать его сконфуженные извинения. Проведай он истинное положение дел, думаю, он выскочил бы в окно и никогда больше не появлялся бы в Лунсухе… если уцелел бы при падении в ров. Ночью, проснувшись от шороха, я обнаружил в дальнем углу (спать с горящей свечой уже вошло у меня в привычку) нелепую фигуру, колыхавшуюся в воздухе. Боюсь, я был неучтив, кинув в неё спросонок подушкой. Впрочем, призрак этого даже не заметил. Он тихо висел, высунув язык, мерно поворачиваясь из стороны в сторону. Язык он показывал не для веселья и не из-за дерзкой неучтивости. Похоже, этот джентльмен в костюме времён королевы Елизаветы повесился или был повешен — особой разницы я не вижу — где-то поблизости. Мне смутно припомнились уклончивое упоминание семейной хроники «о безрассудном сквайре, окончившем столь печально свою беспутную жизнь» и я решил, что это — мой двоюродный прадедушка, имевший одно время определённый вес при дворе. Однако Лондон не пошёл родственнику на пользу, — он вернулся в родные края и… исчез из семейной летописи, оставив о себе только вышеупомянутую фразу. Вид покойника не способствовал нормальному сну, поэтому я, проворочавшись на кровати битый час, достал из шкафчика виски и хлопнул стаканчик, стараясь не поворачиваться к призраку спиной. У него была неприятная привычка иногда безмолвно изгибаться в судороге агонии, что каждый раз действовало мне на нервы. Я позавидовал нотариусу, мирно спящему в комнате для гостей, упрекнул себя в трусости, выпил ещё виски и погасил свечу. Уснул я под мерное поскрипывание качавшегося тела. Последней мыслью, сонно проплывшей у меня в голове, было оправдание «непростительного пьянства брата твоего покойного отца», как однажды выразилась моя матушка. При такой жизни любовь дядюшки к виски и его несносный характер становились для меня понятными и где-то даже оправданными. «Лет через десять и я тоже…» — но здесь, наконец-то сон унёс меня туда, где не было ни повешенных, ни дядюшки, ни родового гнезда Лунсух, битком набитого выходцами с того света.
186… г., апреля 30-го числа: Вчера днём принесли почту. Я получил записку от милой Мэри, уже упомянутой мною дочери судьи, два письма из Дублина и одно, дотащившееся до меня из Парижа. Боже мой! Это было письмо от моего давнего друга N***., приславшего мне очередной отчёт нашего спиритического кружка! Наверное, слуги подумали, что я сошёл с ума. Я хохотал так, что слёзы полились из глаз. Позже я объяснил О`Брайану причину своего истерического смеха… и мы посмеялись вместе. «Пусть они приезжают сюда, — сказал мой дворецкий, — и не обременяют себя досками и планшетками! Здесь они могут общаться с миром духов, сколько их душе угодно. Вот только немного же они выведают!»
Написал ответ, но, по вполне понятной причине, ни словом не упомянул о моих призрачных сожителях. Пусть Париж, Санкт-Петербург и Лондон крутят блюдца и, взявшись за руки, заунывно взывают к духам умерших! Чёрт возьми, я могу дать сто очков вперёд самому Сведенборгу и запросто заткнул бы за пояс Калиостро. Такую мелочь, как люди калибра графа Сен-Жермен, я могу посадить на ладонь с десяток штук… и ещё останется место для доброй мерки трубочного табаку! Я начал понемногу разбираться в пружинах и механизмах потустороннего мира. И знаете, что я вам скажу? Всё совсем не так, как писали, пишут и будут писать многочисленные писатели и драматурги. Привидения не ведают о прошлом и не знают будущего. Это всего лишь часть души — один её маленький осколочек, зацепившийся за знакомую реальность… крохотная музыкальная шкатулка, проигрывающая одну и ту же мелодию… быть может — веками. Вот так-то. Ловлю себя на мысли, что во всём Старом Свете есть только один профессиональный знаток привидений — я. (раскланиваюсь под аплодисменты).
186… г., мая 3-го числа: То, что мир никогда не узнает о привидениях замка Лунсух, я считаю правильным. Придёт время, и я передам этот замок своим детям. А они — детям своих детей. И они точно также будут держать язык за зубами, ибо куда идти несчастным призракам, если орды туристов, учёных, шарлатанов, фотографов и газетных репортёров разнесут эти старые стены по кусочкам? Как-никак, они являются нашими родственниками и друзьями покойных владельцев замка! Пусть уж мирно подвывают по ночам и хохочут в нишах. Покою замка Лунсух не будет угрожать ничто! Будто поняв мои мысли, Маленькое Привидение радостно завизжало и кувырком вылетело в камин. Покричав для разнообразия в гулкой трубе, оно, похоже, вылетело через дымоход и принялось скакать по крыше. По моему приказу слуги давно уже не вытирают пыль на его излюбленных местах для рисования. По утрам я рассматриваю смешных всадников на конях и драконов, пронзённых копьём могучего рыцаря, смахивающего на пивную бочку на кривых ножках. Наверное, привидение рисует себя, как любой мальчишка, мечтающий стать воином… если бы только он не умер в возрасте лет этак семи-восьми.
Прыгай, прыгай, малыш! Пока я жив, здесь всё останется по-прежнему. А когда я умру, то, вполне возможно, нарушу один из законов призрачного мира. Наверное, мы будем смотреться дико — старый и малый, озорничающие по коридорам, выводя из себя невинными шутками очередного почтенного О`Брайана…
186… г., августа 11-го числа: Если Мэри ответит на зов моего сердца, то я никогда не уеду из Лунсуха. Пусть уж мои милые дети растут с пелёнок привыкнув к тому, что рядом с ними, едва замечая их, живут странные призрачные существа, когда-то облечённые в плоть и кровь, а ныне бессознательно цепляющиеся за остатки жизни… …думаю, мои дети справятся с этим, а нам с Мэри удастся привить им уважение и любовь к несчастным…
Сказал О`Брайану о своём решении сделать предложение Мэри. Он поворчал для виду, потом растрогался. С тех пор, как я позволил его сыну учиться многотрудному делу дворецкого, О`Брайан рассчитывает на спокойную старость в будущем. Он высказал опасение за состояние духа моей будущей жёнушки, получающей в наследство целую орду фамильных фантомов, но вместе мы скоро пришли к выводу, что твёрдый ирландский характер этой девушки позволит ей принять столь беспокойное «семейство». Возможно, на наши выводы повлияли стаканчик-другой виски… но не думаю, что только они. Я обязательно расскажу Мэри обо всём!
Ремонт замковой часовни почти закончен. Преподобный Мартин освятит её заново на той неделе. Он говорит, что в деревне рассчитывают на то, что я смогу вдохнуть жизнь в захиревшее, было, родовое поместье. Я тоже на это надеюсь. Все предпосылки для этого есть. Придётся попотеть, но это стоит того.
186… г., ноября 21-го числа: Сегодня Мэри позвала меня в свою комнату. Никак не могу привыкнуть к тому, что у меня появилась — и живёт со мной! и живёт уже целый год!! — такая красивая и любимая жёнушка. После свадьбы она попросила положить у окна своей спальни плоский планшет. Рядом, в отдельной чашке постоянно находится мел, растёртый до состояния пудры. Малыш приловчился обмакивать в мел палец и с увлечением разрисовывать гладкую доску.
— Посмотри, милый! Это появилось ночью!
Я с трудом оторвал взгляд от её счастливого улыбающегося лица. Наверное, малыш-привидение нарисовал сегодня особенно безобразного дракона. Мэри говорит, что его рисунки стали лучше, но, по-моему, её добрая душа выдаёт желаемое за действительное. В первый момент я не понял, что это было — в голову пришла только мысль о том, что рисунок этот не похож на привычные творения малыша. Потом я пригляделся…
На угольно-чёрном фоне планшета были старательно нарисованы два человечка, мужчина и женщина, с любовью державшиеся за руки. В одном из них я узнал Мэри со смешно округлившимся животиком. Рядом с ней стоял забавный малый — и это, конечно же, был я — с трубкой в зубах.
Дым от трубки штопором уходил круто вверх, прямо в небеса… … где улыбалось множество разных, но, несомненно, очень счастливых, лиц.
Замок Лунсух. 186…г.
Последние комментарии
22 часов 12 минут назад
22 часов 31 минут назад
22 часов 39 минут назад
22 часов 41 минут назад
22 часов 43 минут назад
23 часов 1 минута назад