Плацебо (СИ) [Элинор Л] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
========== Глава 1. ==========
Земля под ногами содрогалась, а в воздухе разливался свинцовый запах крови. Сквозь тяжелые взрывы, автоматные очереди слышались обреченные крики и детский вой. Из полыхающих желто-красным пламенем зданий доносились жуткие нечеловеческие вопли заживо горящих людей. Иногда они сгорали быстро, так быстро, что не успевали понять, как умерли. Но порой им случалось гореть медленно, чувствуя всю мучительную агонию. Кому-то удавалось выскочить на улицу, срывая с себя одежду, но там их встречали пехотинцы, стрелявшие во всех без разбора. У кого-то даже получалось извернуться от пуль или осколков снарядов. И тогда он бежал подальше, что есть силы. Так далеко, чтобы никто не смог его настигнуть. В этот момент перед лицом смерти накрывала жгучая жажда жизни. Выжить любой ценой – это теперь было единственным, о чем можно было думать. И этот самый момент, когда прямая угроза оказывалась достаточно далеко, ишварит встречался взглядом с беспощадными ледяными глазами. И эта улыбка. Косая, безумная. Он понимал, что загнан в угол. Со всех сторон солдаты, государственные алхимики, а он один против них. Без оружия, без шансов. В кровавых глазах отражалось только яростное желание жить.
Взрывы как раскаты грома накрывали улицы, но небо было ясным, ни облачка. Сухой свирепый ветер поднимал песчаные бури, а солнце, будто издеваясь, нещадно жарило. Кимбли гордо стоял на крыше, любуясь проделанной работой. Кого из ишваритов не разрывало на части в один миг, того придавливало разваливающимися как карточные домики зданиями. И тогда он мог сутками лежать и медленно умирать от потери крови или эмболии, а порой и от голода или жажды.
Вдруг здание под ногами Багрового подозрительно затрещало. Последняя атака серьезно потрепала его, и Кимбли заметил серьезные трещины. Он быстро сообразил, что к чему, и помчался к другому краю, чтобы перепрыгнуть на соседнюю крышу. Пол под ногами стал раскалываться и расползаться. Осталось всего несколько метров до прыжка, нужно только успеть. Пол резко провалился, Кимбли задержал дыхание и прыгнул, и в этот же момент здание с грохотом рухнуло, поднимая огромные клубы пыли. Багровый приземлился на крышу жестко, опиревшись на руки, и что-то хрустнуло в правом запястье. Резкая боль пронзила, но он сдержал вскрик, недовольно фыркнув.
Кимбли спустился по пожарной лестнице на улицу. Кругом ходили солдаты и проверяли трупы. Кто из ишваритов был еще жив, того добивали выстрелом в лоб. Выжившим солдатам помогали встать на ноги, кто не мог, тех тащили на спине к полевому госпиталю. Он находился не так далеко, поэтому Кимбли, потирая правое запястье, двинулся в ту сторону. Кто-то из сержантов просил его помочь, но тот брезгливо отнекивался, ссылаясь на травму. Кимбли предчувствовал все унижение, что испытает сейчас. Он ненавидел докторов, этих напыщенных циничных зазнаек.
В палатке стоял шум, суматоха. Доктора выглядели более спокойными в отличие от медсестер, которые носились с бинтами, повязками и шприцами. Да, Кимбли ненавидел уколы. Только представит, себе как холодная стальная иголка проникает под кожу, так по спине бегают мурашки.
Кимбли стоял чуть справа от входа, но никто не обращал на него внимания. Он несколько раз пытался заговорить с медсестрой, но она упорно не замечала его. Сначала он хотел казаться вежливым, порядочным. Но спустя бесчисленное количество минут, ему это притворство надоело. В один момент он крепко схватил медсестру за плечо здоровой рукой, а она чуть не расплескала физраствор в колбе.
- У меня вывих. – Он подсунул ей под глаза изрядно опухшее запястье.
- Я медсестра, а не доктор, я не имею права осматривать пациентов. – Она бросила на него строгий взгляд, вырвав плечо из захвата.
- Так приведи ко мне кого-нибудь, голубушка, я подожду здесь. – Кимбли уселся на стул рядом с полкой с бинтами, колбами и биксами.
- У вас ничего срочного, так что ждать придется долго, - ответила медсестра и упорхнула к орущим от боли раненным солдатам, вокруг которых суетились доктора.
После пятнадцати минут Кимбли начал кипеть. Все эти медицинские запахи вперемешку с кровью кружили голову, в ушах уже звенело от суеты и стонов. И в тот момент, когда он хотел закатить истерику, к нему подошел мужчина в белом халате.
- Что у вас? – Он махнул рукой, и та медсестра подставила ему стул, и он сел.
- Вывих. – Кимбли протянул руку.
Доктор взял ее, покрутил, а Кимбли дернулся от боли.
- Нужен рентген, - сказал доктор, задумчиво потирая подбородок. – Может быть и перелом.
- Да я только чуть-чуть упал, какой перелом?!
- Мне некогда с вами возиться и уговаривать. Решать вам. – Доктор отпустил руку, а Кимбли ее прижал к груди, потирая больное место. – Мы отправляем машины с раненными солдатами в медсанчасть, поезжайте с ними, там есть рентген. Возьмите это. – Доктор чиркнул на бумажке неразборчивым подчерком несколько слов, поставил подпись и всучил Кимбли. – Это направление на рентген и осмотр к хирургу.
- Хорошо, - буркнул Кимбли, и доктор ему кивнул и отошел к другим больным.
Багровый тяжело вздохнул и вышел. Рука продолжала ныть, а каждое прикосновение отзывалось болью. Кимбли скрипнул зубами, но уселся в машину с другими раненными солдатами. Те с опаской посмотрели на него, и тут же потупили взор, когда встретили беспощадные искры, летящие из холодных глаз.
В медсанчасти дела обстояли еще хуже, чем в полевом госпитале. В приемном отделении стоял сумасшедший шум. По лавкам сидели бойцы, истекающие кровью, но в сознании, на полу на носилках лежали подстреленные солдаты, а медсестры и санитары бегали от одних к другим, регистрируя и отправляя к хирургам и травматологам самых срочных.
Кимбли понял, что просидит здесь всю жизнь, если не будет понастойчивее. Его травма не такая серьезная, поэтому управятся с ним быстрее остальных. Он прошмыгнул мимо регистрационного стола – это оказалось совсем не трудно в такой суете. Проем вывел его в коридор со множеством дверей, а в конце была лестница, ведущая вверх и вниз в подвальные помещения.
Он осторожно приоткрыл одну из двустворчатых дверей. В комнате было сразу четыре операционных стола. Вокруг суетились доктора, медсестры и медбратья, кругом стоял шум, но он отличался от того, что был в регистратуре. Здесь, словно на передовой, доктора четко отдавали приказы. Ни одного лишнего суетливого движения, все четко, слажено, будто муравьиная ферма.
- С дороги! – До Кимбли донесся вопль, и тот отскочил в сторону. По коридору на каталке везли раненного, медсестра держала капельницу, фельдшер бежал рядом, зажав сонную артерию, но кровь все равно хлестала во все стороны.
Кимбли отошел, чтобы на него не попало, и заворожено стал наблюдать.
- Нужен доктор! – Они завезли каталку в операционную, а Кимбли оставался снаружи и, придерживая дверь рукой, смотрел.
- Этот стабилен, - раздался женский голос.
От другого операционного стола отошла женщина-хирург и сбросила окровавленные резиновые перчатки прямо на пол. Медсестра подала ей коробку с другими и свежую маску.
- Ранение в шею, артерия не задета, но кровотечение обильное, - быстро докладывал фельдшер, продолжая держать пальцы на ране.
- Он сейчас захлебнется собственной кровью! Набор для интубации! – командовала доктор. – Где интерн Донован?!
- Здесь! – Подскочил молодой парень, на ходу сменяя перчатки, но маску оставил ту же. Медсестра всучила ему трубку и ларингоскоп. – Я справлюсь!
- Напряженный пневмоторакс слева, - констатировала доктор. – Шприц!
Медбрат тут же подал его, а она вынула поршень и со всего размаху вставила в грудь. Солдат тут же попытался вздохнуть, но стал захлебываться кровью.
- Давление падает, - сказала медсестра, глядя на прибор. – Кислород уже сорок.
- Донован! – выкрикнула доктор. – Быстрее!
- Я не могу пробиться, гематома мешает! – Забеспокоился интерн.
- Набор для трахеостомии! – выкрикнула она.
- А что мне делать? – спросил фельдшер.
- Ему еще нужна кровь, поэтому так и стой, - говорила доктор, а сама уже скальпелем делала глубокий надрез на горле и вставляла туда трубку. Донован продолжил за нее, закрепляя трубку на шее, а доктор стала подсвечивать фонариком в глаза, приподнимая опущенные веки. Она нервно сглотнула, но перепроверила еще раз. – Зрачки не реагируют на свет. – Она потрепала его, проверила пульс и обреченно вздохнула. – Нет двигательной реакции. Смерть мозга.
Все ошарашено замерли и посмотрели на нее. Она сняла перчатки, маску и бросила все на пол. Руки интерна задрожали, а глаза были широко раскрыты. Он смотрел на своего учителя, боясь услышать от нее продолжение.
- Время смерти 15:11, - сказала она и направилась к двери.
Кимбли отскочил в сторону, чтобы ему по зубам не заехало дверью. Доктор как фурия вылетела из операционной и устремилась в противоположном направлении. Когда за ней захлопнулась дверь, Кимбли отмер. Багровый понял, что все это время он как столб стоял и смотрел, как откачивают бойца, получившего казалось бы простое пулевое ранение. При нынешних возможностях, он мог бы выжить, но каждая секунда на счету. Долго ли его везли, не справился интерн или сам доктор? Любое промедление стоит чьей-то жизни.
Из операционной вышел фельдшер и медбрат. Они кинули короткий взгляд на Кимбли и молча двинулись на улицу. Один из них достал сигареты и протянул другому. Багровый хотел их остановить, чтобы те осмотрели его вывих, но, цокнув, сжал в руке несчастное направление от полевого доктора. Как же он ненавидел все эти госпитали. Эти стены пропитаны горем, страданиями, и не теми, которые он любил лицезреть в глазах убиваемых им ишваритов. В воздухе витала убитая надежда, липкими щупальцами проникая в самые потаенные уголки души.
- Ты что здесь делаешь? – До ушей Кимбли донесся знакомый голос. Он повернул голову и встретился с пронзительно голубыми глазами той женщины.
- У меня вывих. – Кимбли протянул ей смятую бумагу. Он заметил, что на ней и лица нет, плечи опущены, но не стал лезть не в свое дело. Своими притворными утешениями он не поможет.
- То есть ничего срочного? – Она вскинула брови и поджала губы, вырвав листок.
Женщина внимательно прочитала и вздохнула. Кимбли теперь мог поближе ее рассмотреть. Одежда была вся измазана в крови: простой хирургический костюм темно-синего цвета, уродливая кожаная обувь. Свою шапку доктор сняла, и в крупный пучок на затылке были затянуты пепельно-пшеничные волосы. Некоторые пряди торчали, но она не обращала на это внимания. Доктор подняла на Кимбли глаза, и он заметил витиеватый рисунок на радужке.
- Меня зовут Симона Рейли, теперь я твой лечащий врач. За мной, - сказала она, щелкнув пальцами, как будто официанта позвала, и двинулась по коридору. – Это может быть перелом. Тебе на рентген надо, солдат.
- Я государственный алхимик, - заметил Кимбли, почувствовав укол своей гордости из-за такого пренебрежительного обращения от этой докторши.
- Это не меняет того факта, что ты солдат. – Симона открыла ему дверь в комнату.
- Очень неуважительное отношение к старшему по званию, - заметил он с ухмылкой, проходя внутрь.
К его удивлению тут оказалось пусто: ни орущих пациентов, ни ошалелых медсестер, ни циничных докторов. Все были заняты чем-то важнее, чем делать ему чертов рентген.
- Приношу свои извинения, господин майор, но на лбу у вас звание не написано, а мундир с погонами, наверное, остался на поле боя. Снимай ремень, другие металлические предметы и клади туда, - сказала она и махнула рукой на стул возле двери. Кимбли молча сделал то, что от него просят, и, придерживая здоровой рукой штаны, чтобы они не упали, подошел к ней обратно. – Надевай вот это. – Симона протянула ему свинцовый фартучек и помогла закрепить его. – Клади руку на стол ладонью вверх. Пальцы расправь и не шевелись.
Кимбли пыхтя и бормоча что-то о вежливости, о «будьте добры» и «пожалуйста» выполнял каждый ее приказ. Симона вышла в соседнюю комнату и нажала на кнопку. Аппарат пискнул, и в громкоговорителе раздался ее голос:
- Теперь ладонь вниз. И не шевелиться.
Аппарат снова пискнул, и из комнаты вернулась Рейли. Она развязала фартук и помогла снять.
- Выйдешь в коридор, увидишь дверь. Это процедурная, подожди там.
Кимбли даже нечего было добавить к такой суровой сухости. Он надел ремень и вышел. Напротив действительно была процедурная, и там он сел на кушетку. Кругом стояли разные колбочки, растворы, перевязочные бинты и шины. И этот же мерзкий медицинский запах. Кимбли поморщился и заерзал. Где чертова докторша с результатами? Снаружи раздавались какие-то суматошные крики, слышалась беготня, а Багровый смотрел на опухшее ноющее запястье.
Он просидел еще добрых десять минут, прежде чем двери открылись. Симона была в свежей крови, а в руках она держала два снимка. Рейли прицепила их на доску и включила свет. В процедурную зашел Донован.
- Что ты видишь? – спросила она его, сложив руки на груди.
- Полулунная кость на месте, - несмело начал интерн, проверяя реакцию Рейли. – Контактирует с лучевой. Остальные смещены в тыльную сторону.
- Так что, - подал голос Кимбли с ехидной улыбкой. Он ничего не понял из того, что сказал интерн, но догадывался, что оказался прав, и рентген изначально был не нужен. – Жить буду?
- Да, это просто вывих, - заключил Донован, отвечая добродушной улыбкой.
- Я вправлю, а ты ассистируешь, - сказала Симона и подошла к Кимбли, беря его за больную руку. – Теорию ты знаешь, поэтому просто смотри внимательно.
Донован стал крепко удерживать плечо Кимбли, а Симона цепко взялась за пальцы и резко рванула кисть на себя. Раздался хруст, и Кимбли зажмурился от боли.
- А разве не вкалывают при таких случаях обезболивающее? – спросил он, переводя дыхание.
- Его слишком мало. На всех не хватает, - сурово ответила Рейли, доставая набор для перевязки. – Я беру перерыв на пятнадцать минут, а ты на всякий случай сделай контрольный снимок и зафиксируй запястье. И да, господин государственный алхимик, вам положен отдых. Через две недели придете ко мне, я проверю состояние. Или к любому хирургу или травматологу в больнице в Централе, если к тому моменту этот ад закончится.
- Какие две недели?! – ошарашено спросил Кимбли, сдвигая брови на переносице. – Я на войне, если вы не заметили.
- Я тоже, если вы не заметили, - Симона слегка повысила голос. – Хотите усугубить свое положение, пожалуйста. Но, по-моему, алхимикам нужны две руки для своей работы. Не сделаете, как я говорю, необходима будет операция, а после нее четыре недели реабилитации. Я передам эти снимки и свои рекомендации вашим командирам, и вас отстранят от работы. Так что выбирайте: либо две недели, либо четыре.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Донован несмело предложил Кимбли пройти к рентгену, а у того внутри все кипело. Мало того, что неудачное приземление вывело его из строя на две недели, так его еще и как щенка отчитала какая-то докторша. Неслыханная дерзость. Кимбли тяжело дышал и стрелял глазами по сторонам, позволяя интерну после снимков накладывать унизительную гипсовую лонгету.
- Просто сегодня тяжелый день, - вдруг произнес Донован. Он больше не мог терпеть пыхтение Кимбли, его взгляд и недовольную гримасу, будто все вокруг виноваты, что он получил вывих.
- На войне каждый день тяжелый. – Багровый закатил глаза, цокнув языком. – И что теперь на пациентах срываться?
- Она же как лучше хочет. – Донован отрезал бинт, отпуская руку. – Готово.
- Благодарю, - спокойно произнес Кимбли, поднимаясь на ноги.
- Вот заключение, второй экземпляр мы пошлем в вашу часть, чтобы…
- Я понял, - остановил его Кимбли, обреченно кивая головой. Не видать ему передовой в ближайшие четырнадцать дней. - До свидания.
Кимбли выдавил из себя учтивую улыбку напоследок и развернулся к двери.
- Э… - протянул интерн, и Багровый посмотрел на него через плечо. – Могу я задать один вопрос?
Кимбли повернулся к нему и с любопытством кивнул.
- Конечно, я здесь совсем недавно, но… Все военные, кого я встречал, отчасти были рады, что их отправляют домой в связи с тем или иным недомоганием. Но почему вы так хотите вернуться в бой?
- В отличие от других мне повезло, и я люблю работу, которую когда-то выбрал, - Кимбли, прикрыв глаза, ответил с двусмысленной улыбкой на лице и вышел за дверь.
========== Глава 2. ==========
Кимбли неторопливо вышел на улицу. Теперь с этой лонгетой и справкой, что он на две недели выбывает из строя, его начальство скорее всего отправит его домой в Централ, если он не найдет вескую причину остаться здесь. Работа — единственное, что есть в его жизни, а этот нелепый вывих все испортил на две недели.
В спасительной тени на лавочке подальше от шума из части он заметил Рейли, которая, упираясь локтями в колени, держала в одной руке стакан кофе, а в другой — сигарету. Она затягивалась глубоко, прикрывая глаза то ли от горечи, то ли от наслаждения. А как выдыхала, делала пару глотков кофе. Симона подняла голову, почувствовав на себе пристальный взгляд Кимбли, и он не стал отводить глаза. Багровый натянул улыбку и просто кивнул, махнув перевязанной рукой. И вдруг произошло то, чему он был удивлен. Симона подвинулась на край, намекая на то, чтобы Кимбли присоединился. Ему теперь уже некуда было торопиться, поэтому он размеренным шагом двинулся к ней. По дороге он несколько раз посмотрел на нее, убеждаясь, что его действительно добровольно пригласили. Вне больницы она не казалась такой циничной и беспощадной. Кимбли отметил, что она даже не выглядит старше него, возможно, даже младше, а уже хирург. Эта война забирает всех. Конечно, военных врачей и медсестер тоже привлекают добровольно-принудительно, но с таким же успехом Рейли могла намеренно подписать контракт на службу здесь.
— Тяжелый денек, да? — Полуулыбка появилась на лице Кимбли, когда он приземлился рядом с Рейли.
— Сегодня больше раненых, чем обычно. Уже тридцать часов на смене, но бывало и хуже, — ответила она. — Обычно я не такая стерва, и я хотела извиниться за то, что накричала. Просто…
— Я понимаю, не трудитесь, доктор Рейли. — Кимбли искренне удивился ее извинениям, но не стал этого показывать. — Ох уж эти военные, да? Всегда думают, что умнее. Я прав?
— Берите больше, господин майор. Мужчины. — Она усмехнулась, крепко затягиваясь.
— Какое лицемерие. — Кимбли приподнял бровь, кивая на сигарету. — А еще доктор. Вы же должны быть олицетворением здорового образа жизни, разве нет?
Симона слегка прищурила нижнее веко, еще раз затягиваясь во все легкие. Она немного медлила с ответом, изучающе глядя на Кимбли, который не сводил с нее глаз.
— А военные и уж тем более государственные алхимики должны заботиться о мирном населении, а не убивать их, разве нет? — Она сделала паузу, а затем продолжила: — Мы оба лицемеры в равной степени, поэтому избавьте меня от морализаторских нотаций.
Кимбли еще больше расплылся в улыбке. Этот ее риторический вопрос прозвучал ровным тоном, немного с усмешкой и злой иронией. Он понял, что Симона прекрасно осознавала все безысходное положение простых солдат, поэтому не устраивала никаких истерик по поводу убийств на войне, хотя сама мысль не давала ей покоя и то и дело вырывалась наружу в виде таких саркастичных реплик.
— Вашей милостью я на две недели загнан в четыре стены своей казармы. Поэтому не смогу выполнять истинный долг военного.
— Какой кошмар. Нет в этом мире справедливости, — с притворным сочувствием произнесла Рейли. — Чтоб не сидеть без дела, вы можете попросить своего командира перевести вас на две недели в медсанчасть. Предупреждаю сразу, кроме выноса уток я доверю вам их мытье.
— А как же кофе?
— Согласны приносить мне кофе? Ха! Да я скончаюсь после третьего глотка.
— За изверга меня держите? Понимаю, вы не знакомы с моим великодушием, поэтому осведомлю вас. — Кимбли немного наклонился и закончил шепотом: — Сразу после первого.
Они оба негромко рассмеялись, и Рейли выбросила окурок в мусорный бак, допив кофе.
— После такого может уже на «ты»? — спросил Кимбли, а она одобрительно кивнула, скромно потупив глаза и натянув непонятную вежливую улыбку. Кимбли прищурился, задумавшись над этим неоднозначным жестом.
— Майор… — Симона тут же прервала себя, а Кимбли с легкой любопытной улыбкой ждал, что же она собирается сказать. — Зольф… Э… — Она снова остановилась на половине фразы и вздохнула. — Мне пора возвращаться. — Рейли указала пальцем на здание, но Багровый заметил, что она даже не дернулась, чтобы встать.
— Через сколько заканчивается твоя смена?
— Через шесть часов, — ответила она и встала со скамейки.
— Обычно в это время в лагере поют песни у костра.
— Ты тоже поешь? — Она вскинула брови.
— Нет. — Кимбли разрезал ладонью воздух, глядя на Симону. — Я предпочитаю слушать и наблюдать.
— Я не из тех, кто поет, если ты намекаешь на что-то. — Симона ухмыльнулась, нервно прикусив нижнюю губу. Кимбли нахмурился, потому что этот жест не предвещал ничего хорошего. — Слушай, Зольф. Не думаю, что это уместно, если я приду.
— Медперсонал может приходить к нам на посиделки, в свободное время. Доктор Нокс часто бывает там, так в чем проблема?
Симона переступила с ноги на ногу и скрестила руки на груди.
— О, доктор Нокс? — Она криво усмехнулась, закатив глаза, а потом немного откашлялась: — Слушай, я действительно думаю, что мне не стоит…
— Как знаешь, я не буду уговаривать. — Кимбли отвел глаза, подняв брови и поджав губы.
— Хорошо. — Она облегченно выдохнула. — Тогда до встречи через две недели, да?
— Если к тому моменту этот ад не закончится, верно? — Кимбли повернул к ней голову и улыбнулся в своей привычной притворной манере.
Симона, задумавшись, замерла, но в ту же секунду будто взяла себя в руки. Она улыбнулась и двинулась обратно в часть. Кимбли сначала решил не провожать ее взглядом, но потом все же повернул голову. Походка у нее была далека от женственной. Немного в развалку, как будто идет по качающейся палубе корабля. Конечно, это сказывается усталость. Пахать по тридцать шесть часов, потом десять на отдых, а затем новая смена. И все стоя у операционного стола, практически не отходя от него. Это не ласкать свой слух взрывами ишваритов.
Кимбли еще немного оставался на лавочке. За это время в часть приехала одна машина с раненными. Трое, наспех перевязанные доктором Ноксом в полевом госпитале, были на ногах. А один тяжелый, его забирали на каталке. Симона выскочила, чтобы встретить его, и Кимбли снова заметил ее в деле. Перед ним она явно мялась, чего-то стеснялась, но сейчас она снова четко и жестко отдавала приказы медсестрам и санитарам. Он остался уверен, что она что-то не хотела ему говорить. Разумеется, ведь они только познакомились, какой ей смысл выворачивать ему свою душу. Но Кимбли решил, раз уж она не тряслась перед ним от страха, отвечала в меру дерзко и иронично, то либо его слава не дошла до стен медсанчасти, либо она еще более интересна, чем кажется на первый взгляд.
Багровый усмехнулся своим мыслям и направился к казармам. Надо обрадовать свое командование о том, что не сможет две недели заниматься делом. В лагере на Кимбли оглядывались, за спиной шушукались и боялись. Но верхушка армии восхищенно хвалила рвение молодого алхимика. На мнение и тех, и других Багровому глубоко все равно, намного важнее ему было заниматься любимым делом, и уже не важно, одобряет его общество, начальство или кто-то конкретно. Важно только собственное мнение в этом вопросе.
Кимбли постучал в дверь и вошел, дождавшись разрешения.
— Что у вас, майор? — спросил генерал-лейтенант, подозрительно посмотрев на перевязанную руку.
— Справка из медсанчасти от доктора Рейли. — Кимбли протянул бумагу.
Генерал-лейтенант внимательно прочитал сначала заключение, потом глянул на руку и почесал изрядно отросшую щетину.
— Так дело не пойдет, — задумчиво произнес он. — Вы слишком ценный человек для нас.
— К сожалению, она сказала, что если снять лонгету и допустить повторный вывих, в дальнейшем может понадобиться операция, и тогда я выпаду из строя на четыре недели.
— Эти доктора такие осторожные, вы не думаете? — Генерал-лейтенант засмеялся, но Кимбли остался спокоен, ожидая приговора к сидению без настоящего дела. — Есть у меня одна мысль.
Генерал-лейтенант задумался, глядя в одну точку, будто еще раз прокручивая в голове свой план. Он усмехнулся и снял трубку с телефона, набирая номер.
— Мне выйти? — спросил Кимбли, пытаясь казаться вежливым.
— Наоборот, оставайтесь… А, здравствуйте, это генерал-лейтенант Бент Кристенсен, звоню по поводу вашего предложения. Здесь у меня непредвиденные обстоятельства, и думаю вы понимаете… Да, хорошо, жду. — Он положил трубку и повернулся к Кимбли, который, слегка нахмурившись, ждал объяснений. — Сейчас сюда придет человек, который поможет вам, майор, встать в строй.
— Что вы имеете ввиду? Он доктор?
— Да, именно. — Генерал-лейтенант кивнул, указав на диван у стены, и Кимбли приземлился на него. — Нужно немного подождать, он обещал придти.
Кимбли озадачено посмотрел на своего командира, который невозмутимо продолжил изучать свои бумаги. Багровый уже был у доктора, и та выдала ему заключение, так что сможет сделать кто-то другой? Его чутье подсказывало, что сейчас произойдет нечто весьма интересное, поэтому нужно быть терпеливым и не раздражать никого своими вопросами.
Через некоторое время в кабинет робко постучались, и вошел одетый в белый халат мужчина средних лет с пробивающейся сединой на висках.
— Доктор Марко. — Кристенсен подскочил на ноги и подошел к Кимбли. — Познакомьтесь с Багровым алхимиком…
— Да-да, я знаю кто вы. — Мужчина выглядел достаточно нервным. Его движения были дерганными, руки немного тряслись, будто он перепил кофе, глаза метались. — У вас вывих?
— Да, — произнес Кимбли, поднявшись на ноги и протянув ему руку в лонгете. — Меня уже осматривала доктор Рейли.
— Рейли? — удивленно переспросил Марко, встретившись глазами с Кимбли. — Странно.
— Да, я тоже удивился, — сказал Кристенсен, глядя на Марко.
— Что странно? — спросил Кимбли, пока другие двое переглядывались.
— Нет-нет, не берите в голову. — Отмахнулся доктор.
Марко двумя руками обхватил перебинтованную руку Кимбли, и произошла алхимическая реакция. Тот удивленно посмотрел на доктора, когда гипс раскрошился на пол и бинты попадали следом. Марко снова взял запястье Кимбли, и тот почувствовал, что в руке у доктора есть что-то еще. Багровый озадаченно нахмурился, глядя на очередную алхимическую реакцию.
— Покрутите запястьем, — сказал Марко, отпуская руку. Кимбли сделал несколько оборотов и удивленно посмотрел на доктора. Не только боль ушла, спал отек, синяк исчез.
— Превосходно, — генерал-лейтенант хлопнул Кимбли по плечу, а тот нахмурился и посмотрел на него строго в ответ. — У нас к вам, майор, есть предложение.
Марко начал переминаться с ноги на ногу.
— Давайте, доктор, — Кристенсен протянул раскрытую ладонь.
Марко нервно облизнул потрескавшиеся губы, но вложил в ладонь багровый камушек, который все это время держал в руке. Кимбли удивленно смотрел то на него, то на командира, то на этот камень.
— Эта маленькая вещица может изменить весь ход войны, майор, — Кристенсен с кровожадной улыбкой покрутил в руке камень. — Вы знаете, что это?
— Догадываюсь, — ответил Кимбли, приподняв одну бровь.
— Я не сомневался в вашей проницательности. Согласны поучаствовать в этом эксперименте?
Кимбли боковым зрением видел, как Марко трясется, с его лба градом идет пот, но мужчина держится, чтобы не упасть на пол. Нервы его явно не в порядке. А вот Кристенсен был вполне уверен в том, что предлагал.
— Я ученый. — Кимбли прикрыл глаза, самодовольно ухмыляясь. — Поэтому с радостью приму участье в развитии науки в нашей стране.
— У вас правильный подход, майор.
Генерал-лейтенант протянул камень, и Кимбли, глядя ему в глаза, принял его. Крошечный, сверкающий, невесомый, но прочнее алмаза. Багровый почувствовал, как от предвкушения у него внутри все зашевелилось, и это отразилось на его лице. Марко побледнел еще сильнее. Он знал — для Кимбли нет границ в его страсти, и теперь надо спасаться не только ишваритам, но и всем вокруг него.
— Надеюсь, вы понимаете, что это секретная операция, — уточнил Кристенсен.
— Разумеется, генерал-лейтенант. Разумеется. — Кимбли спрятал в карман философский камень и на шаг отошел к двери. — Я вернусь в казармы. Перед завтрашним днем лучше бы выспаться.
— Верно. — Кристенсен кивнул ему, а Марко, ссутулившись, отвернулся и даже не попрощался.
========== Глава 3. ==========
Кимбли был в прекрасном настроении. Бойцы подозрительно оглядывались на майора, шагающего до своей коморки почти вприпрыжку от радости. Он в кармане между пальцами перебирал камень, а губы сами приподнимались в улыбке. Давно он не испытывал такого чувства предвкушения перед чем-то.
Кимбли плотно закрыл дверь за собой и убедился, что никто снаружи ее не откроет. Он расслабленно упал на одноместную скрипучую кровать и достал из кармана свое сокровище. Лучи заходящего солнца лили оранжево-желтое сияние на багровый камень.
«Насколько безграничны твои возможности?» — подумал Кимбли и осмотрелся вокруг.
В комнате помимо кровати стоял сундук с одеждой, припасами, стол, стул и тумбочка, на которой был стакан с водой. Идея пришла сама собой. Багровый сел на кровати и пододвинулся ближе к тумбе. Он посмотрел на воду, затем на камень, а потом зажал его между зубами. Кимбли хлопнул ладонями и поднес их к стакану. По телу прошла необычная горячая дрожь, как будто обдало жаром и легким электрическим зарядом, а затем словно облили ледяной водой. Стало холодно, и кончики пальцев начало покалывать, пока шла алхимическая реакция. Когда все закончилось, на мгновение его сердце замерло, и Кимбли неторопливо отвел ладони в стороны. В стакане в солнечных лучах блестело кроваво-красное вино. Багровый сжал камень в одной руке и с подозрением поднес стакан к носу. Запах стойкий, крепкий, отдает дубовыми нотками. Кимбли сделал глоток по всем правилам. Вкус бархатистый, сухой и медово-пряный. Он сделал еще глоток, чтобы убедиться в том, что действительно из воды создал настоящее вино, а не фикцию.
«Если такая мелочь вышла настолько безупречной, то что будет завтра?» — Кимбли уложил голову на подушку и прикрыл глаза, чтобы помечтать. — «При алхимической реакции нужны все компоненты, но раз с помощью камня можно обойти равноценный обмен, значит, он своими свойствами заменяет недостающие элементы. За счет чего? Какой у него состав, что подходит для абсолютно любой реакции? А если дело не в химии… Какая сила способна превзойти равноценный обмен?» — Кимбли открыл глаза и напряженно посмотрел на камень, видя в нем свое отражение. — «Сила Бога? Какая невероятная мысль. Что такое вообще этот Бог? Скорее фантазии, рожденные в кривом неполноценном уме. Любое проявление Бога для верующего есть лишь проекция света собственного духа как энергии, а людям науки уже не нужна эта метафизика — мы заменили ее своими знаниями. Даже если предположить существование Всевышнего, этот камень все равно не материализовался из ниоткуда — он явно плод создания человека. Так где Бог, если он есть, и как человек создал камень с его силой? Если предположить, что именно божественная мощь создала весь мир вокруг нас, то природа, животные и человек — неужели это и есть проявление его существования? Мысль о безбожном мире, конечно, более научна, но разве чтобы продвинуть науку вперед, не надо ли шагнуть за ее рамки? Если взять существование Бога за аксиому, можно утверждать, что вся изначальная, исходная материя — это его концентрированная сила. А если физическую материю отделить от наполняющей ее божественной энергии и преобразовать в более простой односложный объект, образуется ли в результате что-то настолько могущественное, как философский камень? Наверняка говорить сложно, мне нужны какие-то доказательства. Но что именно взяли для создания камня? Что-то, в чем максимально большой уровень концентрации божественной силы.»
Кимбли дрогнул. Следующая мысль проскочила настолько быстро, что сердце его даже пропустило удар, а на лбу выступила испарина.
«Если учесть, что человек — наиболее совершенное творение силы Всевышнего, обладающее разумом, отличающееся от животных способностью планировать, фантазировать и мечтать, можно ли утверждать, что в нем сконцентрировано больше всего божественной энергии? Если так…» — Кимбли на мгновение прервал поток своих мыслей и снова взглянул на камень. В своем отражении он заметил кровожадную ухмылку и глаза человека, перед которым открылась завеса истины. — «Если все мои умозаключения верны, то материал к созданию камня — это люди. Это лишь теория, но она кажется мне вполне вероятной. Но как именно и кто вывел формулу и нашел нужный алхимический круг?»
Кимбли и не заметил, как пролетело время. На улице стемнело, наступил пустынный ночной холод. С улицы доносился негромкий звук гитары и чье-то пение. Песни были то четкими с выверенным ритмом, то порывистые и лихие, то мелодичные и немного заунывные. В животе заурчало, и Кимбли пришла мысль сделать из воздуха тибуон-стейк, но он решил подышать на улице и прогуляться перед сном, заодно перекусив чем-то с сослуживцами.
Кимбли надел свой второй китель и перед выходом еле смог стереть с лица довольную улыбку. Теперь это была более привычная снисходительная улыбка, к которой все вокруг него привыкли. На выходе он столкнулся взглядом с Мустангом. Глаза его были черны и стремились проткнуть Кимбли за его хорошее настроение. Багровый махнул ему рукой, а в ответ Огненный лишь развернулся к своему другу Хьюзу.
Возле костра собралось немало людей. Кое-кто был ранен, но уже на своих двоих приковылял из госпиталя, чтобы провести время с товарищами. У всех были тяжелые кислые мины. Кимбли с трудом, но понимал этих людей. Когда приходится делать что-то вопреки своим принципам, какое еще выражение лица может быть у человека? Но от этого только еще больше раздражался. Если вас не устраивает выполнять свою работу, так найдите такое дело, где ваши обязанности не будут вас так напрягать. Например, разносить почту, выгуливать чужих собак или торговать консервами и резинками из-под трусов. Не надо строить из себя мучеников, а потом своими минами портить настроение тем, кто доволен своим выбором.
Женщины накрыли небольшой стол, где можно было положить себе еду в тарелку и в стороне съесть. Кимбли сначала поморщился, но потом все же направился в ту сторону. На подходе он заметил, как доктор Нокс с остервенением накладывал себе бобы. Рядом с ним стояла светловолосая женщина. Кимбли даже не с первого раза признал в ней Симону Рейли. Волосы заплетены в сложную косу, а некоторые пряди непослушно вывалились, закручиваясь в мягкие волны. Свой темно-синий хирургический костюм она сменила на черную майку с глубоким вырезом, черную хлопковую рубашку и шаровары хаки, заправленные в шнурованные грубые ботинки. Эти двое не заметили его, и Кимбли не спешил подходить. Не в его стиле подслушивать, но их разговор явно был натянутым, а от того и интересным. Багровому до зуда стало любопытно, что могло связывать этих двоих. Нокс был старше Симоны как минимум в полтора раза, а то и в два, при чем женат и с ребенком. Конечно, Кимбли понимал, что это не остановило бы мужчину, если бы вдруг приспичило. Но он отмел эти мысли, когда Нокс сквозь зубы стал разговаривать с ней. Шипел что-то, ворчал и сверлил тяжелым взглядом. А Симона почти свела брови на переносице, раздула ноздри, как кобра раскрывает свой капюшон, и ее желваки ходили ходуном. Как только Нокс замолчал, она подняла одну бровь и, немного прищурив глаза, пододвинулась к нему неприлично близко, почти вплотную, начиная что-то цедить сквозь зубы, как он только что ей. Кимбли был достаточно далеко и не слышал, но смог уловить несколько слов, прочитав по губам. «Занимаемся», «выполняйте», «долг», «медицину».
Нокс больше не выдержал ее напора. Он сделал шаг назад и отвел глаза, попав взглядом в Кимбли. Симона тут же замолчала и обернулась. Багровый озарил свое лицо вежливой улыбкой, при этом хитро прищурив нижнее веко. Он махнул ей здоровой правой рукой и указал на сторону стола, где можно было налить себе чай. Рейли бросила Ноксу что-то короткое, тот фыркнул невнятное слово, и она устремилась к Кимбли, сложив руки в карманы.
— Знаю, что ты собираешься сказать сейчас, — протянул Кимбли с улыбкой, наливая крепкий горячий чай. Он подал ей стакан, и Симона взяла, вдыхая пар. — Но я же солдат и должен выполнять свою работу, поэтому пришлось снять лонгету.
— Да ты что? — Симона вскинула брови и, поджав губы, начала кивать головой. — И как рука, совсем не болит?
Стерев самодовольную улыбку, Кимбли налил себе чай и медленно повернул к ней голову, глядя с легким прищуром. Слишком подозрительный тон у нее, да и вид какой-то взбешенный, взгляд жесткий, хотя она для вида пытается приподнять уголки губ.
— Снял лонгету ради работы? Найди идиотов, которые поверят. — Она подошла к нему ближе, почти как с Ноксом, и говорила шепотом. Но с Багровым этот номер не пройдет, не на того напала. Он опустил голову, начиная хмуриться. Эта женщина оказалась не так проста, как он решил на первый взгляд. — Я знаю про то, что тебе дали, Кимбли, прекрати уже строить тут из себя святую невинность.
— Любопытно, выходит, сегодня ты должна была вместо Марко вылечить мою руку? — Кимбли снова расцвел в улыбке. Он почувствовал, что нашел верный след. — А наши доктора с секретами оказались. Нокс тоже в курсе?
— Это не твое дело. Не знаю, что ты там наплел своему командованию, но теперь у меня из-за тебя проблемы. И если ты думаешь, что я так просто все забываю тех, кто меня подставил, советую подумать еще раз.
— В этом месте становится все интереснее и интереснее, — протянул Кимбли, когда она собралась уходить. — И откуда только вы берете материал?
Симона развернулась и резко вцепилась в его плечо.
— Что ты мелишь? — Ее голос стал ниже, глаза нервно забегали. Вокруг ходили люди и озирались на них двоих.
— Не боишься, что нас увидят в таком двусмысленном положении? — Кимбли развернулся к ней лицом. — О тебе поползут слухи.
— Мне это даже на руку, — сказала Симона, а Багровый немного прищурился, удивившись такому ответу. — Поднимая эти темы там, где тебя могут услышать, ты очень рискуешь, Кимбли. Лучше вообще не ввязывайся во все это. Выполни приказ командования, сдай…свое оружие, а потом возвращайся к обычной жизни армейского пса.
— Запретный плод слишком привлекателен, чтобы я смог от него отказаться, — Кимбли отпил чай. — Отвратительное пойло.
— Лучше здесь и не будет. — Она закатила глаза.
— Коль уж ты в курсе дела, у меня в коморке есть немного вина. Скорее всего, оно наш ровесник.
Симона смерила его недовольным взглядом, а Кимбли был совершенно серьезен. Она негромко ругнулась, а Багровый даже ухмыльнулся тому, как с губ такой женщины могут слетать подобные крепкие словечки.
— Я пью кальвадос, — сказала она.
— А я виски, — сказал Кимбли, двинувшись в сторону казармы.
— Так на кой-черт ты сделал вино? — Симона поставила стакан с чаем на стол и, засунув руки в карманы, своей странной походкой направилась за ним.
— Разве это не очевидно? Слишком люблю символизм.
В комнатке Симона с ногами забралась на кровать, переложив его подушку себе под спину, чтобы было не так твердо. Кимбли хотел возмутиться, но решил, что теперь это не имеет значения. Намного важнее было выведать у этой женщины все, что она знает, а для этого нужно ее напоить как следует.
— Крепость делай сорок, а возраст… Тридцать лет в самый раз, — сказала Симона, когда Кимбли приготовился совершить алхимическую реакцию.
— Любишь постарше? — Усмехнулся он. По нему снова прошла волна жара, а затем пробирающий до костей холодок.
— В каком смысле? — Симона взяла со стола бокал с кальвадосом.
— Ты и доктор Нокс. Что у вас? — Кимбли сел на стул, пододвинув его напротив Рейли. Он опил из своего бокала виски и немного прищурился. — Вкус что надо, да?
— Да, верно. — Она кивнула, осушив бокал. Кимбли подлил ей еще. — Может, и закуску организуешь?
Долго просить его не пришлось. На столе образовались гастрономические изыски. Симона взяла кусочек ананаса и проглотила его.
— Уже не помню, когда последний раз ела что-то такое, — говорила она, заглатывая сочный кусочек мяса, с которого немного капала кровь.
— Ты наверняка знаешь, из чегоделается философский камень, верно? — спроисл Кимбли, многозначительно приподнимая бровь.
— Я-то знаю, но откуда тебе это известно?
— Всего лишь неплохо развитая логика, — ответил он, пожав плечами. — Многим это показалось бы аморальным, к тому же тебе. Ты же доктор.
— Я ученый в первую очередь, — сказала Симона, проглатывая еще один кусочек кровавого мяса. — В развитии науки без жертв не обойтись. Ты знаешь, сколько опытов на животных и на людях проводят, чтобы найти нужную вакцину от инфекции или неизлечимой болезни? А ты знаешь, сколько при этом получается трупов? Но их было бы намного больше, если бы ученые сидели сложа руки и думали об этике. Принести в жертву малое количество людей, чтобы спасти большинство… Может быть и жестоко, но пока нет другой альтернативы, я буду действовать именно таким способом.
Кимбли ненадолго замолчал, потягивая виски и глядя на свою собеседницу. Она говорила о таких вещах совершенно спокойно, даже ни один мускул не дрогнул на ее лице. В то время как Марко весь дрожал, обливался холодным потом, когда лечил запястье Багрового. Ему показалось, что эта пропасть между ними огромна и бездонна, и Кимбли стало любопытно, чья мораль победит в этом противостоянии.
— Ты пытаешься увильнуть от ответа на вопрос, я прав? — Кимбли наклонил голову к плечу, прищурив нижнее веко.
— Какой к черту вопрос?
— О тебе и докторе Ноксе.
— С чего бы мне стесняться? — Пожала плечами Симона. — Я могу себе это позволить, и меня некому осуждать.
— Он женат, вообще-то. И у него ребенок есть, — сказал Кимбли, осушая бокал.
— Ты думаешь, меня бы это остановило, если бы я захотела переспать с Ноксом? — Симона закатила глаза. — Такой как он меня не интересует.
— А что с ним не так?
Симона раскрыла губы, чтобы сказать что-то, но остановилась себя. Она внимательно посмотрела на ухмыляющегося Кимбли. Тот выжидал, пытаясь ее на что-то вывести. Рейли поняла это, и приподняла уголки губ в ответ.
— Он слабый, эмоциональный, чересчур правильный человек. Скучный, если одним словом, — ответила она немного погодя. — Полная противоположность тебе.
— Хм, какие познания обо мне. Ты знала о моей репутации еще до нашей встречи или уже после выведала, когда у тебя возникли от меня проблемы, как ты выразилась?
— До, конечно. Обо всех государственных алхимиках я знаю все, вообще-то. Вашу биографию, навыки, прочла даже записи психолога с обязательной консультации на проф.пригодность.
— И зачем все это?
— Ты задаешь слишком много вопросов.
— А тебе, соответственно, спросить у меня нечего.
— Я все знаю. — Она пожала плечами, наклонив голову и приподняв бровь.
— Какое жалкое вранье.
— А ты почти купился, да?
— Почти не считается. Я ведь тебе насолил так. Что же ты намерена делать? — спросил Кимбли, накалывая кусочек мяса на вилку и протягивая его ей.
— И еще один вопрос, который останется без ответа. Тебе это нравится, что ли? — Она зубами стянула кусочек мяса, пожирая глазами Кимбли.
— Думаешь, твои «неответы», мне ничего не скажут? Напротив. — Он подлил ей и себе выпивку.
— Может, и скажут. Но разве в полной мере утолят твое любопытство? — Симона разом осушила свой бокал и жестом показала подлить ей еще.
— Здесь два варианта: либо ты еще не придумала, что ты хочешь сделать (но он кажется мне маловероятным), либо изначально ничего не собиралась делать и это и есть твой план. Добавила к нему туманный «неответ», чтобы я изводил себя мыслями, подстерегал опасность за каждым углом, ждал и видел то, чего нет на самом деле.
— А как же вариант три: я придумала, но не собираюсь посвящать тебя в свой план?
— Если бы он был, ты бы о нем сейчас умолчала, чтобы убедить меня в плане номер два.
Симона буравила его взглядом, дергая губами и пытаясь сдержать улыбку. Прокололась так просто и быстро. Она поставила бокал на тумбу и стянула с себя рубашку, оставшись в майке.
— Или он все же существует? — спросила она, пересаживаясь на край кровати. Рейли пододвинулась к лицу Кимбли поближе, а тот не пытался отстраниться.
Захмелевшим взглядом она изучала его лицо. Немного ватными руками Симона коснулась его колен, ведя ими вверх по бедру.
— Я знаю, что нравлюсь тебе, — сказала она, щекоча его губы своим дыханием. — Но все грустно закончится.
— Для кого?
— Для одного из нас, конечно.
Симона медленно прикрыла глаза, и Багровому вдруг страшно захотелось попробовать на вкус ее мягкие на вид губы. Вдруг ее тело стало обмякать, и Кимбли еле успел подхватить ее, чтобы та не свалилась с кровати.
— Заснула, черт бы ее побрал. — Вздохнул он, укладывая ее на постель.
Кимбли подложил под ее голову подушку и стал стягивать грубые берцы. Она лежала и спала, даже не почувствовав это. После того, как Кимбли уничтожил все улики их вечерней трапезы, снова превратил оставшееся вино в воду, сел на край кровати, сняв китель, обувь и брюки, повесив все на стул.
— Первый раз без секса буду спать в одной постели с полуголой женщиной, — сказал он, стягивая с нее шаровары и майку.
— Я все чувствую, извращенец, — пробурчала она в подушку.
— Отлично, так может, раз ты не спишь…
— Иди к черту! — Симона махнула рукой в воздухе, пытаясь попасть по Кимбли, а тот негромко хохотнул.
— Так все-таки у тебя есть что-то с Ноксом, да? — спросил он, укладываясь рядом.
— Нет, я же сказала, — ответила Рейли, еле шевеля губами. — Мне нравится… один снайпер.
— О, снайпер. Так почему же ты сейчас со мной, а не с ним?
— Потому что… — Симона после каждого слова делала паузу, как будто сквозь сон вспоминая слова. — Потому что она все время носится со своим Мустангом.
Кимбли решил, что ему послышалось, но потом понял, что со слухом у него все в порядке. Теперь все встало на место с тем, что он подмечал. Он еще раз посмотрел на Симону. Вот так в нижнем белье, с округлыми бедрами, красивой в меру большой грудью, она не казалась ему лесбиянкой, но эта походка, манера говорить и одеваться отличала ее от других женщин-солдатов или медсестер.
— Как думаешь, этот камень всемогущий? — спросил ее Кимбли в надежде, что она не спит.
— В теории — да, — проговорила она и пихнула его в бок. — Дай поспать.
— Интересно, с помощью него можно вылечить тебя? — Усмехнулся Багровый.
— Это не болезнь, идиот, просто данность. — Симона забралась под подмышку Кимбли и устроила свою голову у него на груди.
Тот тяжело вздохнул и посмотрел на камень, зажатый между пальцами. В лунном свете Багровый увидел свое отражение, а потом спрятал сокровище под язык.
Комментарий к Глава 3.
Новая обложка: https://pp.vk.me/c626225/v626225532/33e1/dzWCuCSvakM.jpg
========== Глава 4. ==========
Зажав в кармане пальцами философский камень, Кимбли двигался на свою огневую позицию. Ему нравилось наблюдать за взрывами с высоты, видеть, как разрушаются целые здания от его действий. Но теперь его скорее интересовал масштаб взрывной волны. С помощью камня можно увеличить не только мощь, но и радиус взрыва.
Кимбли подошел к краю крыши. Яростный ветер трепал его волосы и вырывал пряди. Внизу как тараканы бегали ишвариты и не замечали его, так удобно сбиваясь в одну кучу. Кругом раздавались звуки борьбы, выстрелы, рядом полыхало здание, и черный дым от пламени иногда закрывал обзор. Через две улицы орудовал Огненный, поджигая один до за другим дома. Кричали люди, но тот прекрасно справлялся со своей задачей, устраняя всех до состояния пепла.
«Какой прекрасный звук, » — подумал Багровый, глядя то на поле боя, то на камень у себя в руке. По его спине ползли мурашки, а внутри все горело от предвкушения. «Какие чудесные звуки струятся сквозь мое тело. Мой спиной мозг танцует в печали, а барабанные перепонки дрожат от радости. Почувствовать это можно только здесь, где мы как никогда близки к смерти.»
Багровый не стал больше оттягивать долгожданный момент. Злобно ощетинившись, он зажал камень у себя в зубах.
«До чего замечательная у меня работа!»
Кимбли хлопнул в ладони и прижал их к парапету. Сквозь тело прошел настоящий электрический заряд, намного мощнее, чем когда он делал вчера выпивку и еду. Огненный жар поднялся от кончиков пальцев ног вверх по икрам к бедрам, а от них по позвоночнику, разливаясь тяжелым свинцом по венам. Жесткие вмятины пошли вниз по стене в направлении целой группы ишваритов так нелепо сбившихся в одну кучку. Один из них выскочил вперед, но все бесполезно. С оглушительным грохотом земля под их ногами начала расползаться в стороны, все вокруг залило кроваво-красными всполохами алхимической реакции. Кимбли почувствовал, как кости начало ломить от резкой волны холода. Тело словно онемело, дышать стало тяжело, будто ребра сдавливают невидимые металлические прутья. Земля под ногами ишваритов пошла буграми, надулась, но они как остолопы замерли, от испуга оставаясь на месте. Кимбли отпустил реакцию, и одним разом все рвануло так, словно в это самое место упала неимоверных размеров бомба. Здание под ногами затряслось и пошло трещинами. На одно мгновение Кимбли даже оглушило таким немыслимым грохотом. На воздух поднялось не просто здание, как раньше. Перед глазами алхимика предстал заживо погребенная улица, десятки домов и, вполне вероятно, сотня людей. Прутья на ребрах разошлись и Багровый смог сделать глубокий вздох.
— Бесподобный звук! — хватаясь за голову, во весь голос прокричал Кимбли, не в состоянии себя контролировать. — Ты превосходен, философский камень!
Каменная крошка зданий витала в воздухе, но ее мигом сносило ветром. Теперь все предыдущие подрывы казались детским лепетом, игрой в песочек. Истинная сила крылась в этом маленьком кусочке концентрированной божественной энергии. Он лишь пропускал ее сквозь свое тело и давал выход в виде разрушительных взрывов.
Здание под ногами опасно затрещало и начало расползаться прямо как вчера — его изрядно потрепало ударной волной. Кимбли поскорее помчался к пожарной лестнице, понимая, что не так много времени у него осталось. Спустившись, он заметил, как целый район в руинах продолжает рушиться, потому что земля еще немного дрожит от взрыва. Некоторые строения как карточные домики продолжали складываться, поднимая огромные клубы пыли, а Кимбли то и дело отплевывал ее, доносимую ветром, со слюной в сторону. Сердце продолжало бешено стучать, а ноги были ватными. Он только что пропустил по телу огромный сгусток энергии, выпустив через онемевшие пальцы. Голова немного гудела, и чувствовалась приятная усталость. Ту работу, которую он делал за несколько часов, с постоянными перебежками, периодическими драками с неунимающимися ишваритами, теперь он закончил за несколько минут.
Кимбли нашел укромный уголок, чтобы перевести дух. Он забрался в пустующий дом, чью входную дверь выбило ударной волной от взрыва, и сел в тени так, чтобы сохранять максимальный угол обзора на случай внезапного нападения. И только он хотел расслабиться, как через открытый входной проем заметил женский силуэт, мелькнувший в противоположном переулке. Он удивленно подошел ближе и осторожно выглянул.
По развалинам бегала Симона в своей вчерашней одежде, только сегодня на ней еще был жилет с множеством кармашков и медицинская сумка. Она пыталась бегать незаметно, потому что кругом еще стреляли солдаты, и пуля могла случайно в нее попасть или отрикошетить. Кимбли усмехнулся и замер в тени, наблюдая, как она заглядывает в рушащиеся дома.
— Стреляют через две улицы, в тебя не попадет, — с ехидной усмешкой выкрикнул он.
Симона резко и испуганно обернулась. Она захотела что-то ответить, но просто дальше начала разглядывать завалы.
— Здесь есть кто живой? — достаточно громко крикнула она в пустоту.
— Максимум, это могут быть ишвариты, — Кимбли на все еще ватных ногах и с легким головокружением подскочил к ней. — Шибко живучие.
— Командование направило в этот район роту пехотинцев, — говорила она, а лицо Кимбли медленно вытягивалось и становилось суровым. — И надо же! Какой-то маньяк решил схоронить своих сослуживцев вместе с врагами. О, видать, ты не знал, что тебе выслали подкрепление. Значит, не все командование в курсе, что тебе дали его вчера в кабинете Кристенсена.
— Отряд под моим командованием в безопасном месте, я велел им не высовываться, — ответил Кимбли.
— Да, твои бойцы достаточно напуганы тобой. Но я лично видела этот взрыв издалека, и как в облаке пыли пропал целый отряд солдат. Слушай, я не знаю, чья это ошибка, кто с утра не выспался и отдал такой приказ, но бойцов надо найти, они могут быть живы.
— Если ты видела взрыв, то знаешь, что здесь никто…- Кимбли прервался, потому что здание рядом начало стремительно рушиться.
Сверху полетели блоки, посыпалась штукатурка. Багровый схватил Симону за плечи и отскочил с ней в сторону. Она зацепилась ногой за камень и полетела вниз, потащив Кимбли за собой, и они кубарем покатились по земле. Дом с грохотом обрушился на то самое место, где они только что стояли. Рейли, широко раскрыв глаза, посмотрела на Кимбли, медленно закипающего от ее упрямства.
— …здесь никто не выжил, — закончил он свою реплику.
— Я не могу просто так уйти, — сказала Симона, вырывая свою руку из его захвата.
Она поднялась с земли и поправила растрепавшиеся волосы, заправив пряди за уши. Кимбли встал вслед за ней, отряхиваясь от пыли.
— Как ты вообще здесь оказалась, ты же должна быть в медсанчасти? — спросил он, когда она двинулась по разрушенной улице дальше.
— Когда командование узнало, что я не вылечила тебе руку так, как следовало, — ответила она, бросив твердый взгляд на него. — Оно, грубо говоря, понизило меня в должности, а мои основные обязанности частично будет выполнять Макро и Нокс.
— Ха, — победно улыбнулся Кимбли, поняв, что так наезжала Симона на Нокса вчера вечером. — Так, стало быть, Нокс тоже в курсе про камень?
— Мне даже нравится, что ты такой наивный. — Симона остановилась, наклонив голову и пожав плечами. — Что ни скажи, всему веришь.
— Значит, он не знает?
— Почему тебя так волнует круг людей, которые в курсе про камень?
— Просто любопытство. — Кимбли кровожадно улыбнулся. Идея ему пришла сама собой, после того, как он понял, что с камнем расставаться не намерен. — Почему ты вообще единственный доктор в этом районе?
— Вы же все такие трудолюбивые, вот и дефицит медперсонала. Даже санитаров и медсестер не хватает, не говоря о хирургах. В любом случае, я здесь из-за тебя, в то время как… — фыркнула Симона и снова начала обыскивать руины.
— …могла бы создавать новый камень? — Не унимался Багровый.
— Заниматься исследованиями. Звучит не так…
— Аморально?
— Возможно, но это мы с тобой уже обсуждали. Другого способа сделать шаг вперед — нет.
— Легкий путь — путь слабых.
— И это говорит человек, пользующийся силой камня, чтобы поужинать и напоить женщину, а потом затащить ее в постель.
— И в принципе у меня получилось. — Кимбли немного посмеялся.
— Ну да. И как, понравилось? — Симона сама начала говорить сквозь смех. — Извини, дорогой, что была как бревно, в следующий раз после третьей мне не наливай.
Они начали смеяться, но оба хотели сдерживать такое искреннее проявление эмоций. И тут до их ушей донесся какой-то шорох из полуразрушенного здания.
— Ты слышал? — спросила Симона, тут же сделавшись серьезной. Звук повторился, и она выкрикнула: — Там кто-то есть?
— Нет там никого, это камни падают — дом скоро рухнет, — сказал Кимбли, пытаясь увести ее от хлипкого сооружения.
— Заткнись! Я должна найти бойцов! — Вырвалась Рейли и бросилась к разрушенному входу. — Здесь есть кто-то живой?!
— Да! — из подвала дома донесся слабый сдавленный крик.
— Я доктор, — выкрикнула Симона, заскакивая в дом. — Иду к вам!
— Остановись! — Кимбли схватил ее за руку, задерживая в проеме. — Солдаты бы не оказались в доме ишваритов в момент взрыва! Скорее всего, они под обломками уже рухнувших зданий, и раз нет никаких признаков жизни, они мертвы. А если и нет, разобрать эту тонну рухляди займет не меньше десяти часов, и они за это время все равно помрут.
— На что ты намекаешь?
— Это может быть ловушка, — процедил сквозь зубы Кимбли.
— Беспокоишься за меня? — Прищурилась Симона. — Слушай, я не запрещаю тебе делать свою любимую работу, вот и ты отпусти.
Кимбли сжал сильнее, а Рейли начала брыкаться.
— У тебя же камень есть, вот и почини здание!
— Я что, на строителя похож? Дорогуша, чтобы починить что-то, надо знать, как это сделано до мельчайших деталей. И нужен правильный алхимический круг. Без знаний даже камень не поможет.
— Я здесь, пожалуйста, помогите! — Снова послышался жалобный крик.
— Отпусти! Там боец умирает, я должна ему помочь!
Кимбли посмотрел в решительные голубые глаза Симоны. По нему словно пропустили слабый разряд тока, так эта женщина смотрела на него, не отступаясь ни на минуту от своих принципов. Он разжал пальцы, и Рейли тут же выпорхнула от него, устремляясь к лестнице в подвал.
Кимбли, крепко ругнувшись, посмотрел по сторонам и побежал вслед за безумной докторшей. Она почему-то замерла на сломанной лестнице, тупо глядя вниз и подсвечивая медицинским фонариком. Кимбли дошел до ее уровня и посмотрел в ту же сторону. Под завалом лежал не солдат, а молодой ишварит. На вид ему было не больше двадцати лет. Весь перепуганный, в пыли, а кровавые глаза блестели от слез. Огромная балка придавила его ногу, и он не мог выбраться. Когда он заметил Кимбли, увидел его армейские штаны, солдатские жетоны на цепочке, алхимические круги на ладонях, сразу же перестал просить о помощи. Ситуация стала ясна как день. Государственный алхимик и доктор центральной армии не станут помогать своему врагу. И все внутри него тут же опустилось. Он начал тяжело дышать, и слезы с новой силой полились по щекам. Никто ему здесь не поможет, и он будет умирать долго и мучительно, если не здание не обрушится.
Кимбли, нахмурившись, посмотрел на Симону. Она явно растерялась и не знала, как поступить. Багровый решил не вмешиваться, чтобы с любопытством понаблюдать за тем, что будет делать эта докторша. Ишварит такой же человек как и другие, но она сюда шла, чтобы помочь аместрийским бойцам. Так что же она будет делать?
Рейли сорвалась с места и стала перепрыгивать через разрушенные ступени, двигаясь вниз. Она подбежала к парню, который сжал руки на груди и зажмурился.
— Меня зовут доктор Рейли, а тебя как? — более менее спокойным тоном произнесла она, осматривая зажатую ногу. Парень тяжело дышал и не мог ничего сказать. Симона пододвинулась к его лицу. — Я понимаю, что ты боишься и нервничаешь, но от этого у тебя повышается давление, а значит и усиливается кровотечение. Ты должен успокоиться. Давай, дыши медленно и ровно вместе со мной.
Ишварит облизнул сухие губы, постепенно приводя дыхание в норму.
— Здание сейчас упадет нам всем на голову, а ты с ним решила дыхательной практикой заняться? — Кимбли подошел ближе и сел рядом.
— Тебе надо разрушить эту балку, — сказала Симона, проверяя зрачки ишварита.
Кимбли озадачено проследил взглядом за балкой. На нее опиралась еще одна, а на ту еще балка.
— Если я ее взорву, тут все рухнет. На ней держится этот потолок, — Кимбли помотал головой.
— Как тебя зовут? — еще раз спросила Симона.
— Баха, меня зовут Баха, — сипло произнес он.
— Я отойду на два слова с этим человеком.
— Пожалуйста, не бросайте меня! Пожалуйста!
Симона встала и за шкирку подхватила Кимбли, оттаскивая его в сторону.
— У нас меньше двух минут, здание рухнет, а мне рано умирать, — сказал он, с садистской улыбкой.
— Что тут веселого? — прищурив глаза, спросила она.
— Просто мне интересно, что ты будешь делать, когда сама в шаге от смерти. Какого это? Страшно тебе? Пробегают ли события прошлого у тебя перед глазами? Рискнешь своей жизнью, чтобы спасти жизнь врага?
— Он не враг мне, а просто мальчишка, чуть младше нас с собой, кстати, — ответила она. — Найди способ выбраться наружу, иначе…
— Иначе что? — Кимбли улыбнулся еще шире.
— Я останусь, — ответила она, а он удивленно посмотрел на нее, явно не понимая, к чему она клонит. — А ты слишком сильно увяз в болоте, чтобы бросить меня здесь одну, да?
— Очень самоуверенно, — произнес Кимбли, сделав к ней шаг.
— Зато правда. Ты мне поможешь!
— Да ты что? С чего ты взяла, что мне не плевать?
— Потому что с того света я не смогу еще раз составить тебе компанию, — Симона тоже сделала шаг, томно прикрыв глаза.
— На кой-черт мне компания лесбиянки? — спросил Кимбли, а она приподняла уголок губ.
— С чего ты взял…
С потолка посыпалась штукатурка и стали падать кирпичи. Кимбли отвелекся на них, а Симона тут же ринулась к Бахе.
— Послушай, балку мы убрать не сможем, но действовать надо решительно, — говорила она, а сама поглядывала за тем, что делает Кимбли. Он быстро начертил на одной из целых стен алхимический круг и проделал огромную дыру и туннель, плавно уходящий вверх. — Мне придется отрезать тебе ногу.
— Нет! — Баха испуганно замотал головой.
— У нас мало времени, послушай меня! Я спасу тебя, слышишь, но ты должен мне помочь. Это всего лишь нога.
— Это моя нога! — Нижняя губа ишварита тряслась.
— Я понимаю, что тебе страшно, но пока ты упираешься, у нас все меньше времени. Жизнь дороже одной ноги, ведь так? Мои друзья знают одного хорошего механика автоброни, я тебя с ней обязательно познакомлю, но для этого ты должен выжить, да, Баха?
Парень трясся, но понимал, что время уходит впустую. Он кивнул головой, а затем крепко зажмурил глаза. Симона погладила его по белым коротким волосам и закатала рукава. Кимбли напряженно наблюдал за ее действиями, оставаясь в стороне. Рейли достала из сумки два шприца.
— Тебе будет очень больно, Баха, но этот препарат ее частично снимет, — сказала она, вкалывая оба шприца, а ишварит кивнул, трясясь от страха.
Кимбли ждал, когда же она достанет скальпель, пилу, но этого не происходило. Симона отбросила шприцы и, хлопнув в ладони, поднесла их к застрявшей ноге. Баха истошно завопил от боли, изогнувшись в спине, а алхимическая реакция не прекращалась. Багровый хмурился, глядел на все исподлобья, но не отворачивался. Ему было глубоко плевать на ишварита, ему стало интересно, почему Симона не нарисовала преобразовательный круг, прежде чем совершить реакцию. Когда все закончилось, она стала оттаскивать парня в сторону, а тот прикрыл глаза от боли, все еще тряся подбородком. Кимбли тут же подскочил, помогая затащить его в туннель. Несколько кирпичей еще упало вниз, и раздался грозный звук рушащегося здания. Трещины в основании углубились еще больше, и Рейли с Кимбли ускорились. Только они успели отойти от проема в туннель, как здание рухнуло, поднимая грязь и пыль, и все трое стали усилено откашливаться.
— Как ты это сделала? — спросил Багровый у Рейли, когда она всучила ему тусклый фонарик, чтобы он светил на ишварита.
— Не понимаю, о чем ты, — коротко бросила она. — Баха, ты слышишь?
— Не…могу…дышать. — Ишварит начал конвульсивно вздыхать, и его всего трясло.
— Что с ним происходит? — спросил Кимбли, сразу же отвлекшись от прерванной темы.
Симона разорвала его кофту и достала статоскоп из сумки.
— Дыхание с двух сторон, значит, это не пневмоторакс. — Симона отложила статоскоп и тут же стала проверять шею. — Вены не вздуты, это не тампонада.
И вдруг она замерла. Кимбли ошарашено посмотрел на нее.
— Ты почему ничего не делаешь?
Симона плотно сжала губы, опуская уголки вниз.
— Это тромб в легком, а у меня нет с собой антикоагулянтов. — Она замотала головой в стороны, отползая к стене.
— Дай мне шприц, я создам его, просто скажи нужный молекулярный состав, — произнес Кимбли, а Симона подняла изумленный взгляд на него.
Дважды ей не нужно было повторять, и она четко проговорила формулу. Пока Багровый на земле выдавил нужный круг, Симона всучила ему шприц. Кимбли положил его в центр, и прошла алхимическая реакция. Как только Рейли увидела жидкость в шприце, она сразу же схватила его в вколола в вену ишварита.
— И долго он будет так дергаться еще?
— Ему не хватает воздуха, он не проходит в легкие из-за тромба, — ответила Симона, проверяя зрачки. Еще реагируют на свет, но начался нистагм.
Губы Бахи потемнели, а судороги увеличились. Кимбли молча отодвинулся, а Симона стала разглядывать полость рта, шею и грудь. По всему телу пошло красноватое высыпание, а на лбу выступил пот.
— Это не тромб, — вдруг произнесла Симона. — Это жировая эмболия из-за ампутации.
Кимбли не понимал, что это значит, но по лицу Рейли догадался, что здесь ничего сделать нельзя. Она отодвинулась к противоположной стене туннеля и выключила фонарик, погружая пространство в кромешную тьму. Гробовую тишину нарушали только сиплые бесполезные вздохи ишварита и его предсмертные судороги.
========== Глава 5. ==========
После того, как Рейли закрыла веки мертвого ишварита, она встала и направилась к другому концу туннеля на выход. Кимбли неторопливо двинулся за ней, периодически посматривая на ее спину. Симона казалась абсолютно нормальной, как будто ничего не произошло. Она, расправив плечи, спокойно шагала вперед. Рейли привыкла к смертям, для нее это была проза жизни. Ежедневно по несколько пациентов умирало на операционном столе или уже позднее, не придя в себя после наркоза. И Кимбли даже был рад, что ему не нужно озвучивать что-то вроде «Я же говорил», Рейли и так это понимала. Но еще, в отличие от алхимика, она знала, что от жировой эмболии никто не застрахован, и все равно был шанс его спасти. И, казалось бы, зачем спасать никчемного ишварита, рискуя своей жизнью? Однако нужна лишь одна капля, чтобы склонить чашу весов в свою сторону. И так же иногда кажется, что ничтожная жизнь одного маленького человека не значит ничего, но в следующий момент он меняет мир.
Яркое солнце слепило глаза, и Симона поскорее нашла тень. Кимбли стал оглядываться по сторонам, чтобы не наткнуться на ишваритов. Они выбрались в ту часть города, которая еще не была им зачищена, поэтому в любой момент могло произойти нападение. Дома кругом стояли целыми и лишь казались пустынными. А Багровый никогда не доверял такой тишине.
— Третий полевой госпиталь ближайший отсюда, верно? Ты знаешь, как до него добраться? — спросила Рейли, доставая из сумки флягу с водой и делая несколько жадных глотков. Она протянула ее Кимбли, и тот охотно допил до конца, отдавая ее обратно.
— Да, но тебе одной тут ходить не безопасно, — ответил он, вспомнив о приказе по устранению Рокбеллов.
— У меня есть оружие с собой. — Симона приподняла уголки губ и отогнула жилетку. За поясом у нее был револьвер.
— И чтобы показать его мне у тебя ушло целых три секунды. Знаешь, что может случиться за это время?
— Ищешь повод, чтобы не уходить? — спросила она мягким ровным тоном. — Ты привязался сильнее, чем сам думаешь.
— Какая самовлюбленность. Тут ты обошла даже меня. — Кимбли с легкой горечью усмехнулся. — Я забочусь о докторах нашей армии, только и всего. Сама говорила, что вас слишком мало.
Симона испытующе посмотрела на Кимбли, пряча пустую флягу обратно.
— Хорошо. — Она кивнула. — Тогда веди.
Кимбли осторожно шагнул вперед, останавливаясь перед поворотами и аккуратно выглядывая за угол, а Рейли покорно следовала за ним, хотя впечатление она создавала другое. Будто это она вела его, подгоняя сзади, но дала возможность почувствовать себя главным, пропустив вперед. Багровый иногда оборачивался на нее, чтобы проверить, идет она еще или ее бесшумно подстрелили, а Симона отвечала внимательным взглядом, приподнимая бровь.
— Я знаю, что у тебя вопросы ко мне, — сказала Симона, когда они остановились возле очередного поворота. — И ты хочешь втереться в доверие. Но если я расскажу тебе, то меня прикончат. И тебя заодно.
— Только что у тебя была теория, что я к тебе привязался, — отметил Кимбли, привычно усмехаясь. — Ты уж определись, чего именно я добиваюсь.
— Что бы это ни было, в итоге ты останешься ни с чем, — сказала Симона.
— Или получу все. Это не тебе решать. — Кимбли поджал губы, выдавливая улыбку.
Рейли, не моргая, смотрела на него, щуря нижнее веко. Он ждал какой-то реплики в ответ, что-то с ироничным оттенком в ее стиле. А она молчала, и будто знала, что сказать, но не хотела озвучивать. Ответ застыл на приоткрытых губах, а пытливый ум искрился в голубых глазах.
— Я пополню запасы в госпитале, а потом мы распрощаемся, — сказала Симона. — Мне нужно будет вернуться в тот район, что ты зачистил.
— Сложно отпустить ту, которая может ответить мне на многие вопросы.
— А ты не задавай их и, может, проживешь дольше, — добавила Рейли и обошла его, сворачивая за угол.
Кимбли тут же оглянулся по сторонам и пошел за ней. Кристенсен явно не будет с ним откровенничать, Марко так и подавно — этот человек боится собственной тени, и уж точно не станет рассказывать о тайнах исследований медицинских алхимиков. Нокс вообще не алхимик, и он может быть не в курсе, а рисковать, задавая ему вопросы, ни к чему. Поэтому единственная, кто может все рассказать ему, это Рейли. Нужно только найти способ выудить у нее информацию. Прежде всего Кимбли интересовал круг людей, которые знают про то, что камень у него. А остальные вопросы уже пойдут в процессе, надо только начать.
— Что там за шум? — спросила Рейли, перейдя на бег.
Вдалеке она увидела полевой госпиталь, вокруг бегали и беспокойно кричали раненные люди: ишвариты вперемешку с рядовыми. Кимбли, затянув хвост потуже, тут же побежал за Симоной. Из здания выскакивали медсестры и санитарки, которые пытались успокоить переполошенных людей. Кто-то в страхе забился в угол, тихо плача, а кто-то что-то кричал другим, будто объясняя.
— Что здесь происходит? — громко спросила Симона, оттаскивая медсестру от ребенка.
— Доктор Рейли?! — Медсестра явно не ожидала ее здесь увидеть. — Я… Мы ничего не успели сделать, все произошло слишком быстро…
Кимбли сначала нахмурившись смотрел на эту перепуганную девушку, но потом обратил внимание, что все вокруг заткнулись. Он осмотрел всех собравшихся. Они таращились на него, явно побаиваясь, но при этом никто не пытался сбежать от него. Раненные и перевязанные ишвариты замерли перед ним, как перед ядовитой змеей. Ни одного лишнего движения, иначе она накинется в любой момент.
— Сестра Эскобар, говорите внятно! — приказала Симона, начиная нервничать.
— Рокбеллов убили, — быстро проговорила она и зажмурилась. Из ее глаз полились слезы, а Рейли исподлобья посмотрела на нее.
Симона как ураган залетела в небольшой дом, а остальные продолжали таращиться на Кимбли. Сестра отошла с его пути, и он медленно, гордо приподняв подбородок, прошел внутрь. В этом госпитале творилась настоящая вакханалия: на койках лежали вперемешку солдаты и ишвариты, кругом было много разбитых колб с жидкостью, гора окровавленных бинтов и страшный запах медицинских препаратов. Кимбли поморщил нос и, не в состоянии сдержать гримасу отвращения, следовал за Симоной. Она подскочила к лежащим прямо на полу двум людям в медицинских фартуках.
— Мы сделали все, что смогли, но кровотечение было слишком обильным, — произнес медбрат.
Симона стала осматривать раны и в какой-то момент просто отодвинулась от мертвых докторов, нервно потирая подбородок. Пока Рейли доставала из одного нагрудного кармашка сигареты и зажигалку, она двигалась на улицу, а за ней ринулся медбрат, быстро и коротко рассказывая о случившемся. Кимбли остался внутри под сопровождение внимательных взглядов окружающих. Кое-кто из ишваритов быстренько убрался, заметя у него алхимические круги на ладонях. Одна медсестра вообще не обращала на Кимбли внимание, продолжая обрабатывать ожоги одного из раненных. Багровый ниже склонился к трупам.
«А ведь это я должен был вас убить за вашу добросердечность, » — подумал Кимбли, глядя на застывшие лица докторов.
У Ури из кармана торчал краешек чего-то. Кимбли потянул, и в его руках оказалась фотография. Частично она была заляпана кровью, которая пропила одежду. На ней были изображены Ури и Сара. Они держали на руках улыбчивую девочку — скорее всего, дочку, а рядом стояла низкорослая старуха в очках. Кимбли горько усмехнулся и положил фотографию обратно.
Он нашел любопытным тот факт, что двое докторов имея хорошую семью, ринулись на войну, на которую их даже не призывали, так как они не давали военной присяги, и нашли здесь свою смерть. Желание помогать другим пересилило даже любовь к собственной дочери и матери. Вот насколько сильны бывают чьи-то убеждения и принципы. Кимбли бросил еще один взгляд на трупы. А ведь до этого момента он считал их настоящими глупцами, чокнутыми фанатиками с комплексом Бога. Но теперь он видел, что они просто до последнего были верны своему предназначению, и даже страх смерти не остановил их.
— Сколько у вас еще трупов? — Симона, окруженная двумя медсестрами и медбратом залетела обратно.
— Еще трое. Кровотечение, сепсис…
— Со мной говорить четко, без воды. Я спросила число, значит, ответ должен быть только им. Вам ясно? — В ответ медсестра кивнула, а Симона еще раз подошла к Рокбеллам. — Отправляйте все трупы в медсанчасть. Там пусть этих забальзамируют. — Она стала писать на маленькой карточке что-то очень быстро и неразборчиво. — Это адрес их дома, пусть отправят их родне.
— Вы были знакомы так близко, что ты знаешь адрес? — спросил Кимбли, подходя к ней поближе.
— Да, мы были коллегами, — коротко ответила Симона. — Мне некогда сейчас пререкаться с тобой, кто-то должен взять на себя ответственность за этот госпиталь, а кроме меня здесь нет докторов.
— Очень самоотверженно, — сказал Багровый, за руку оттаскивая Рейли в сторону, чтобы любопытные сплетники не услышали. — Сейчас это уже не важно, поэтому расскажу. Сегодня с утра мне дали задание. Я должен был убить этих Рокбеллов за неподчинение командованию. Их не раз предупреждали, чтобы те прекратили лечить врагов, но они упорно продолжали идти наперекор.
— Это ты к тому, что, если я начну делать то же самое, тебе и меня придется убить? — спросила Симона, растягивая губы в улыбке. — А тебе слишком жаль будет расставаться со мной?
— Твоя игра меня забавляет, и пока мне интересно, я буду продолжать, — Кимбли процедил сквозь зубы. — Но поверь, у меня рука не дрогнет.
Они продолжали сверлить друг друга взглядом. Уголки губ Симоны все еще были приподняты, хотя глаза при этом казались испуганными, и Кимбли догадался, что эта улыбка нервная. Перед ней снова встал выбор между жизнью и принципами, которые сейчас не больше, чем глупость. Рокбеллы тоже следовали своим идеалам, но были убиты из-за непробиваемого упрямства.
— Не смею задерживать вас, майор, — сказала она, отходя на шаг и указывая на дверь.
Кимбли понял, что если она продолжит так глупо себя вести, ему прикажут убить ее, несмотря на то, что она много знает и, по всей видимости, полезный человек. И если этого не сделает он, найдется кто-то еще — незаменимых нет. Он сжал ее плечо и наклонился к лицу.
— Прекращай бессмысленный цирк, или я сию минуту подниму весь этот госпиталь на воздух, — сурово проговорил он, и волосы на затылке Симоны зашевелились от такого беспощадного взгляда. Словно в его глазах появились иголки, протыкающие ее насквозь. — Тебя пример Рокбеллов ничему не научил? У них осталась дочка и пожилая мать. Они променяли их на пару десятков своих врагов.
— Я знаю, — с такой же натянутой улыбкой и чуть приподнятыми бровями ответила она. — Один из них и убил их в нервном приступе.
— Ты так спокойно это говоришь? Это равноценный обмен, ты считаешь? Такова цена за две жизни близких и любимых людей?
— Они сражались за то, во что верили, — ответила она, чуть повысив голос. — А ради чего сражаешься ты, Кимбли? Ну что у тебя есть в жизни кроме этой работы, скажи?
— О! Одинокая докторша-лесбиянка решила поучить меня жизни?
— Да пошел ты! — Симона свободной рукой крепко ударила его по щеке, а Кимбли, глядя в ее перекошенное от злости лицо, даже не ожидал этого.
Голова Кимбли дернулась в сторону удара. Он на одно мгновение оторопел, и общий шум в комнате заглох от одного яростного и унизительного шлепка. Все стали таращиться на них двоих. Он медленно поднял глаза на Симону, которая, казалось, нисколько не жалела о своем поступке и с радостью сделала бы это еще раз. Щеку жгло от крепкого удара, а гордость полыхала в ярком пламени, открывая путь лютой ненависти. Его лицо исказилось, и он до боли сжал ее плечо, а Симона быстро потянулась к своему оружию. Все вокруг замерли, боясь сделать лишнее движение, чтобы эти две кобры не выместили свою злость на ком-то третьем. Кимбли резко перехватил револьвер, действуя быстрее нее, и тут же отбросил его в сторону подальше.
— Очень зря. — Испепеляя Рейли глазами, он помотал головой, и второй рукой зажал ее горло, прижимая к стене.
Симона яростно начала болтать ногами и хрипеть. Кимбли отодвинул ее, а затем крепко приложил затылком об стену, продолжая сжимать горло. Рейли сильно стукнула его жестким ботинком в коленную чашечку, и Кимбли поморщился от боли. Упираясь в него ступнями, она стала шагать по его бедрам вверх к торсу, отодвигая Багрового от себя как можно дальше. Кимбли расслабил хватку, и этого оказалось достаточно — Симона высвободилась, отпрыгивая в сторону.
Они оба свирепо смотрели друг на друга. Тот, кто первый моргнет или отведет глаза, потеряет мгновение, которым воспользуется другой для атаки. Рейли, не сводя с него глаз, хлопнула в ладони и поднесла одну из них к стене, вытаскивая с помощью алхимической реакции длинный меч, который она сделала из арматуры и камня.
— В ближнем бою ты бесполезен, Кимбли, — сказала она, умело размахивая мечом. — Попытаешься совершить реакцию, и взорвешься сам.
— Какие познания, — с улыбкой ответил он, уворачиваясь от ударов.
Медперсонал отмер и поспешно стал выводить людей из палаты, чтобы их не задели, и в первую очередь тех, кто лежа на подстилках вообще не мог самостоятельно передвигаться. А Симона тем временем медленно наступала на Кимбли, ненароком раскурочив от удара стол и тележку. Тот ловко отстранялся, но в какой-то момент резко остановился. Симона по инерции за ударом стала поворачиваться, но врезалась в него, вставшего на пути как столб. Тот сразу же немного нагнулся, отклоняясь от лезвия, и одним ударом под колени, сбил Рейли на пол. Рука с мечом оказалась поймана в железный захват, а вторая снова легла на горло. Кимбли прижал ее всем телом к полу как можно сильнее, чтобы как в прошлый раз она не высвободилась.
— Повторяешься, — прохрипела Рейли.
— Бессмысленный бой. Сдавайся, — произнес он.
Кругом не осталось и души, только двое мертвых Рокбеллов под грязно-серыми простынями. Волосы Симоны в пылу сражения совсем растрепались, слегка волнистыми змейками раскинувшись по полу и щекоча руку Кимбли. Тот кровожадно уставился на Рейли и ждал, когда же она взмолится о пощаде. Но та брыкалась, безрезультатно пытаясь коленями ударить его по ребрам.
— Так значит тема борьбы на этой войне для тебя от чего-то болезненна? — хрипела она, перейдя к попыткам расшатать его уверенную позицию атакуя с другой стороны.
— Ты в таком положении хочешь об этом поговорить? — спросил он и наклонился к ее уху, царапнув скулу своей щетинистой щекой. — Не поверишь, но использовать алхимию в ближнем бою особенно с тобой мне не обязательно. Я переломлю тебе шею одной рукой, если захочу. Но ответь мне сначала на вопрос: что у тебя есть в жизни кроме этой работы?
Симона крепко сжала губы, а Кимбли уперся своим лбом в ее, ожидая ответа и наслаждаясь мукой в ее глазах. Она осознавала свой полный проигрыш ему, но при этом продолжала бессмысленно бороться. Такое упорство не могло не вызывать уважения, но граничило с глупостью. Багровый садистски улыбался и продолжал ее держать. Разве это не наслаждение? Грудь Симоны так исступленно поднимается при сбившемся дыхании, глаза бушуют яростными всполохами гнева, а губы приоткрыты в немом крике.
В этот момент забежал один из рядовых с бумажкой в руках. Он еле дышал от усталости и замер, увидев эту сцену, но поспешно вскинул руку вверх.
— Это сообщение для доктора Ури Рокбелла, — сказал он, осматриваясь по сторонам.
— Но… Как же так?.. — заикаясь, мямлил солдат. — Что же…
— Что в сообщении, рядовой? — спросил Багровый.
— Я могу зачитать?
— Не испытывай мое терпение!
— Хорошо. — Рядовой чуть не подпрыгнул на месте от того, как гаркнул на него Кимбли и поднял записку до уровня глаз. — «Прошу перевестись тебя или Сару в главную медсанчасть. Доктор Марко бесследно исчез, у нас не хватает врачей. Доктор Нокс.»
Кимбли посмотрел на Симону, которая перестала брыкаться. Они оба поняли друг друга только по взгляду. В любом случае, этот госпиталь будет закрыт и расформирован, бороться за него сейчас уже не имеет смысла, потому что Рейли с передовой снова переведут в основную часть из-за нехватки врачей там. Багровый разжал руки и посмотрел на синяки, которые оставил ей. Та, выползая из-под него и откашливаясь, потерла шею и взглянула на красноватый след на его щеке.
— Ничья, да? — посмеиваясь спросил Кимбли. Он поднялся на ноги и вышел из госпиталя прочь.
========== Глава 6. ==========
Симона зашла в комнату отдыха для врачей, где уже сидел доктор Нокс. Он нервно натирал стекла своих очков, глядя в одну точку. Перед ним на столе стоял остывший кофе и недоеденный сэндвич.
— Как он мог исчезнуть? — без прелюдий начала Рейли, плюхнувшись в кресло возле стены, сложив ноги на журнальный столик. Она запрокинула голову назад и закрыла веки, почувствовав, будто в глаза песка насыпали.
— И тебе здравствуй, — сказал Нокс, надевая очки и глядя через них на развалившуюся Симону. — Боюсь, что его могли даже убить. Живым пробраться через этот ад…
— В жизни не поверю, что Марко мертв, пока своими глазами не увижу его труп. Этот нытик чрезвычайно живуч, это точно. И кстати, я же как-то выбралась с улиц сюда, когда меня так унизительно заставили работать в полевых условиях.
— Это тебе не операционная, где десяток человек делает то, что ты говоришь, и тратит при этом уйму лекарств. Учись работать своими руками и головой. И кстати, я слышал, у тебя было сопровождение.
— Даже ты уже знаешь, прекрасно. — Симона поджала губы. — Я когда-нибудь дойду до крайней точки и вырву языки всем медсестрам и санитаркам. Но прежде всего этому интерну.
— Как ты поняла, что мне рассказал Донован? — Нокс глотнул свой кофе.
— А с чего этим клушам вокруг тебя виться, ты же женат. А этот все уважения хочет добиться. Сомнительный способ выбрал.
Нокс ухмыльнулся и с отвращением откусил небольшой кусочек сэндвича.
— Как это произошло? С Рокбеллами, — осторожно произнес он, пытаясь сохранить голос суровым, чтобы Рейли не заметила ноток горечи.
— Знала, что спросишь, — ответила Симона, начав подергивать ногой. — Сегодня я познакомилась с истинной справедливостью жизни. Рокбеллы спасали ишваритов. И один решил вернуть должок, раскромсав их до той степени, что они истекли кровью раньше, чем им успели помочь. Их доброта свела их могилу.
— Поэтому лучше оставаться такой циничной сволочью, как ты? — спросил Нокс, бросая сэндвич на тарелку.
— По крайней мере, если меня убьют, я буду знать, что заслужила это. А Рокбеллы… Жизнь странная штука. Я сволочь, но жива. А они теперь мученики, герои войны. Но разве это не глупость? Они могли спасти намного больше людей, если бы были сейчас живы. Променяли несколько десятков спасенных жизней ишваритов на всех своих будущих пациентов, а их могло быть сотни. Это же глупо делать выбор в пользу меньшего.
— Твоя проблема в том, что ты живешь в каком-то будущем. Вечно думаешь, что же будет потом. Поживешь с мое, может, и поймешь. Нет этого «потом», есть только сейчас, — отрезал Нокс, немного повысив голос из-за раздражения. — Рокбеллы жили сегодняшним днем. И если они могли сегодня спасти кого-то, они бы все сделали ради этого, не думая о том, что будет завтра. Это и отличает их от тебя!
— А еще у меня пульс есть. Так чья философия жизни сильнее: моя или их? — Симона открыла глаза и посмотрела на Нокса, немного повернув голову. Он чуть не взорвался от такого цинизма и неуважения по отношению к коллегам, но промолчал. — Ладно. Надеюсь, мою лабораторию ты не сильно раскурочил?
— Я даже не успел туда заглянуть. Раненных слишком много, особенно после выхода Кимбли сегодня. Тех пехотинцев по кусочкам собирали. Конечности смогли спасти не всем, — ответил он, отводя глаза в сторону, а Симона настороженно слушала, пытаясь понять, вынюхал ли Нокс здесь что-то лишнее или нет. — Но последним в лаборатории был Марко. Я видел, как утром он оттуда выходил, чтобы приступить к работе, но потом его и след простыл.
Рейли убрала ноги со столика и облокотилась на колени, сжав кулаки под подбородком. Лаборатория Симоны на самом деле была общей, поэтому Марко был часто вхож туда. Но он не любил там находиться, поэтому Рейли по праву считала это своим местом. Там хранились все ее наработки, исследования, истории болезни ее испытуемых ишваритов, результаты проверок философского камня и его первые незавершенные экземпляры.
Рейли подскочила с дивана и вылетела прочь из комнаты, как только мысль о краже, совершенной Марко, пришла ей в голову. Нокс даже не обратил внимания на исчезнувшую коллегу и с флегматичным выражением лица остался допивать свой кофе. Симона так торопилась, что поскользнулась на последних ступеньках в подвал и проехала их на пятках, едва удержав равновесие. У последней железной двери она достала из кармана связку ключей и спешно начала открывать замки. Приложив усилия, она распахнула тяжелую дверь и влетела в комнатку.
Все, казалось, лежит на своих местах. Книги на открытых полках стояли по темам алфавитном порядке, как их расставляла Симона. Папки с личными делами испытуемых, историями болезни аккуратно стопочкой лежали на письменном столе. Через стекло в другую комнату она увидела идеально чистую операционную для ее экспериментов. Все инструменты блестели в бледном свете ламп. Симона прошла к столу и открыла правую дверцу, опустившись на колени к сейфу. Рейли покрутила колесо, выставив нужную комбинацию, и со страхом дернула за ручку.
В лабораторных маленьких колбочках с пробками багровым сиянием переливались незавершенные философские камни. Симона с облегчением выдохнула, быстро пересчитывая их.
— Ну что, он спер его? — До ушей Симоны донесся незнакомый голос.
Она выглянула из-за стола и увидела перед собой неизвестного молодого парня. Высокого, крепкого и достаточно красивого. Рейли с недоверием прищурилась и тяжело вздохнула.
— Хватит придуриваться, Энви, — фыркнула Симона и захлопнула сейф, садясь в свое кресло.
Энви тут же превратился в самого себя, расплываясь в ехидной ухмылке. Он поправил свои темно-зеленые патлы и сел на край стола, сложив руки на груди.
— Если бы Марко спер камень, я не представляю, что с тобой сделал бы Расс, — довольно улыбаясь, произнес Энви.
— Начнем с того, что если бы Расс меня не отправил на передовую, Марко бы вообще не сбежал! Он боится меня, поэтому слушается.
— Хочешь, сказать, что Нокс разиня? Он даже не в курсе про камни, так откуда ему было знать, что за Марко нужно следить?
— Да я не об этом. Просто Ноксу нет дела до живых людей. Даже солдаты, которых он штопает, потом просят меня переделать швы. Нокс делает это так, словно они тряпичные куклы, а не люди. Его место в патанатомии.
— Я уверен, он нашел бы себе с десяток оправданий своей неаккуратности. — Энви заливисто рассмеялся. — Вы людишки такие жалкие.
Симона не стала поддерживать его веселье, а просто внимательно смотрела на него, пока он успокаивается.
— Ты пришел, чтобы проверить камень или у тебя еще дело есть? — спросила она, открыв верхнюю карту.
— Марко исчез. Его поиском, конечно, занимаются Ласт и Глаттони, но здесь есть дела, которые он не завершил. Тебе придется вместо него создавать камень. Расс уверен, что ты справишься, а вот я думаю, что ты струсишь.
— Если Расс не будет включать «строгого папочку», я смогу все закончить, просто не дергайте меня. Мне не обязательно было контролировать работу Кимбли, это мог сделать и ты. Или Ласт.
— У нас другая задача. Теперь Расс сказал, чтобы Нокс занимался живыми, а ты — своей работой. И советую поторапливаться. — Энви встал и превратился в того же молодого парня. — У меня предчувствие, что скоро это веселье закончится.
— От чего же? — спросила Симона, оторвавшись от карты и взглянув на него.
— Философский камень достался нужному человеку. — Энви снова злорадно рассмеялся, а у Симоны мороз по коже прошел. — А ты не хотела ему давать его. Приказ ведь был четкий: кто из трех выбранных нами алхимиков первый обратится с травмой, должен получить философский камень. Так почему?
— Я решила, что он не справится, — не задумываясь, ответила Симона и вернулась к прочтению карты.
— И ошиблась! Ты такой же жалкий человек, как и все, — проговорил он и стал двигаться к двери.
— Заткнись, жалкий гомункул. — Симона усмехнулась. Слова Энви совсем ее не задели, хотя тот был уверен в обратном. Рейли и сама знала, что не идеальна, как и все люди, а замечания о несовершенности были всего лишь напоминанием этой истины.
— Или же… — Энви замер перед самым выходом, а Симона несильно сжала кулаки, и бумага захрустела. — Или же ты знала, что он справится, и именно поэтому не дала ему камень.
Симона подняла на него тяжелый взгляд и плотно сжала губы, ожидая дальнейшей реакции гомункула от этого прозрения. Сердце быстро забилось, но Рейли не могла себе позволить показать чувства. Она продолжала, не моргая, смотреть на Энви исподлобья.
— Так что из двух, а? — спросил Энви. — Ты либо тупая, раз не смогла разглядеть очевидную беспощадность Кимбли, либо жалкая идиотка, раз в тебе вдруг проснулось сострадание к ишваритам.
— Правда как всегда где-то посередине. — Симона приподняла бровь, не сводя пристального взгляда с Энви.
— И это мне говорит ненавистница полумер! — Энви загоготал. — Ты не просто жалкая, но еще и непроходимая тупица.
Симона легонько улыбнулась на его очередное оскорбление, которое ударилось об нее, как о стену, а Энви с разочарованием вышел, не дождавшись ответных воплей. Как только дверь за ним плотно закрылась, Рейли отложила бумаги в сторону и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Несколько минут она решила насладиться звенящей тишиной, но вскоре поняла, что не способна сейчас расслабиться. Целый день потратила практически впустую из-за прихоти Расса, а теперь после страшной усталости нужно возвращаться к исследованиям. Хорошо, что хоть Кимбли отстал, когда они, наконец, достигли медсанчасти. Он задает слишком много вопросов, но даже саркастичные ответы Симоны давали ему пищу для размышлений. Он слишком проницательный, и это может быть опасно для него самого.
Рейли вышла из лаборатории и поднялась в свою коморку. Там она приняла душ и переоделась в темно-синий хирургический костюм и удобную обувь. Стояла глубокая ночь, поэтому тишину в части нарушала заключительная возня в операционной да негромкий стон в палатах раненных солдат, которым каждую ночь снились кошмары. Но такие сны снились не всем — некоторые из-за болей совсем не могли спать. Седативного в части достаточно, но у многих были травмы, при которых нельзя вкалывать подобные препараты, потому что они могли вызывать угнетение дыхания и сердцебиения. Медперсонал уже привык к подобным звукам по ночам, но только поступившие солдаты не могли сомкнуть глаз. Ужасы сражений все еще преследовали их, навсегда изменив молодой задор искрящегося взгляда.
Симона спустилась в подвал и, забрав истории болезней пациентов со своего стола, прошла в запретное крыло. Не все врачи имели доступ в эту часть, но каждый из них понимал, что просто так это место не называли бы запретным. Сунь они свой нос сюда, уж точно не получили бы его обратно.
Рейли уверенно распахнула дверь, и ее тут же встретил немолодой мужчина, немного склонив голову. При нем была резиновая дубинка, оружие. Он подошел ко второй железной двери открыл несколько замков ключами, и Симона молча кивнула ему в знак благодарности, входя в коридор из инфекционных боксов. Все кругом казалось чистым, но при этом белая штукатурка на стенах пожелтела и облупилась, вскрывая грязно-черные каменные блоки. Тут уже находилось несколько других врачей и интернов, которые бодро поприветствовали ее.
— Здравствуйте, доктор Рейли, — поздоровался один из молодых парней и подошел ближе.
— Ты хорошо заполнил истории, Картер, молодец. — Симона улыбнулась, подходя к одной из камер и ища нужную карту в руках. — Что у нас здесь?
— У номеров 1241, 1232, 1223 реакция на вакцину проходит хорошо, анализы в пределах нормы. А вот у номера 1214 все хуже, я уже назначил ему рентген для проверки образований в легких, — быстро и четко отвечал интерн.
— Да, все верно. Дело в его весе, увеличь дозу препарата. Это, может быть, приведет к аритмии, поэтому следи и за ним. — Кивнула Симона, быстро просматривая карты, а потом она бросила вглубь камеры взгляд.
Оттуда на нее уставилось четыре пары кроваво-красных глаз ишваритов. Один взрослый мужчина, женщина, девочка-подросток и маленький мальчик. На всех были только медицинские ночнушки. Каждый из них затравленно жался в противоположную стену, находясь на своей металлической койке, привинченной к полу. Симона внимательно посмотрела в глаза каждому в ответ, а затем двинулась к следующей камере.
— Какие успехи у 1151? — спросила она, открывая следующую карту.
— Из комы не выходил. Внутривенно вливаем двойную дозу, но ничего не помогает, — отвечал Картер, покачивая головой в стороны, а Симона набрала код, и дверь открылась.
— Давление мерили недавно, — добавила она, проверяя в карте последние показатели анализа крови и мочи, и протянула ее интерну, а сама начала фонариком подсвечивать зрачки ишварита, щупать пульс на шейной вене. — Сделай ему рентген, потом посмотрим, если очаг поражения увеличился, нам его не спасти. Если нет, то еще поборемся.
— Ввести ему морфий, если очаг увеличился? — спросил Картер, немного откашлявшись.
— Нет, просто отключи вентиляцию легких, и все. Не трать лекарства.
Рейли взяла следующую карту и вышла из бокса.
— Этого утром привезли? — спросила она, изучая написанное.
— Да, я просто взял первые анализы, как обычно. Решил, что вы сами должны взглянуть. — Картер посеменил за ней.
— А чего ждать, он подходит идеально, — начала Симона. — Бери капельницу и присоединяйся.
Картер кивнул, а Симона через стекло посмотрела на ишварита, которого привязали за руки и за ноги к кушетке, но тот все равно пытался выбраться. Около него была медсестра, которая проверяла температуру его тела. Рейли, поджав губы, зашла внутрь.
— Здравствуйте, доктор Рейли, — поздоровалась медсестра недовольным голосом. — Не дает вставить ему катетер в мочевой пузырь, поэтому такой запах стоит. А без вас мы решили не вкалывать ему ничего.
— Да, я догадалась. — Кивнула Симона и подошла к ишвариту ближе. — Температура в норме?
— Да. Осторожнее, он кусается, — добавила медсестра и показала перебинтованную руку, а Симона кивнула в ответ, поджав губы.
— Меня зовут доктор Рейли… — спокойно и с легкой улыбкой начала Симона.
— Отпустите меня! — завопил тяжелым баритоном ишварит. — Что вы собираетесь делать со мной?!
— Ты здоровый взрослый мужчина в полном сознании. И прикован к кровати, но все равно надеешься вырваться. Ты разве не понял за целый день, что твои попытки бессмысленны? Эти ремни очень крепкие.
— Вы звери!
— Мы всего лишь пытаемся сделать кое-что очень важное. Есть некоторые болезни, которые люди не могут вылечить, но многие от них умирают, ты понимаешь меня? Ты можешь нам помочь в…
— Меня зовут Малик! У меня семья! Они ждут меня! Отпустите!
— Я не могу этого сделать. Но, когда ты выздоровеешь, я обещаю, что мы позволим тебе уйти, — также спокойно ответила на его крики Симона.
— Я здоров! Здоров!
— Я знаю. — Симона кивнула, и в бокс зашел Картер с капельницей. — Поставишь сам?
— Если он не перестанет дергаться, я не смогу попасть в вену, — испуганно сказал интерн, глядя на то, как борется ишварит.
— Послушай. — Симона положила руку на плечо Малика, и тот на мгновение перестал дергаться, но все его лицо перекосило от отвращения к ней. — Если ты не прекратишь, я введу тебе седативное, и мы все равно поставим капельницу. Но у тебя есть другой выбор — помочь нам. Мы пытаемся найти лекарства от разных болезней.
— Но я здоров!
— Я знаю, но от этого препарата, который мы введем тебе, ты заболеешь. У тебя будут образовываться небольшие опухоли. И затем мы постараемся их вылечить другими лекарствами. Малик, ты нам очень поможешь, если окажешь содействие этим исследованиям.
В ответ на Симону обрушилась волна грязных и отвратительных оскорблений. Она выслушала все спокойно, иногда даже кивала, слегка улыбаясь и приподнимая брови на особо яркие словечки.
— Картер, — обратилась она к интерну. — Ставь седативное, затем капельницу, мочевой катетер. Утром анализы должны быть у меня на столе, потом я скажу, может, увеличим дозу, чтобы опухоли выросли быстрее. Остальных я осмотрю сама, занимайся.
— Я вас понял, доктор Рейли, — кивнул интерн, откладывая капельницу в сторону.
Симона забрала остальные истории болезни и преспокойно вышла из бокса, а в спину ей продолжал сыпаться град немыслимых оскорблений.
========== Глава 7. ==========
— Увеличивай еще! — громко сказала Симона, держа в руках электроды.
— Есть! — ответил Картер, повернув колесико на дефибрилляторе.
— Разряд! — Рейли приложила электроды к груди Малика, и тот от удара изогнулся. — Еще! Разряд! — Его тело снова подпрыгнуло на столе.
— Уже полчаса прошло. — Картер быстро проверил зрачки, подсветив их фонариком. — Доктор Рейли, его мозг мертв.
Эти слова уже давно звучали в ее голове, но она настойчиво не желала в это верить. Симона цепко держала электроды, глядя на безжизненное тело своего испытуемого. Ей хотелось чтобы дурацкий кардиомонитор издал заветный прерывистый звук, но он лишь громко и отвратительно пищал. На нее уставились ее ассистент и медсестры. В таком состоянии Рейли никто из них не видел. Как будто груз поражения давил на ее плечи, и она даже немного ссутулила их. Руки Симоны медленно потянулись и оставили электроды на дефибрилляторе, а сама она сняла одну резиновую перчатку за другой.
— Время смерти 17:44, — объявила Рейли, продолжая смотреть в лицо Малику, а Картер отключил монитор, и мерзкий звук поражения прекратился.
Медсестры и даже Картер стали снимать с себя одноразовые хирургические халаты и перчатки и молча выходить из операционной, оставляя Рейли одну. А она не могла пошевелиться, все смотрела на тело ишварита.
«Но, когда ты выздоровеешь, я обещаю, что мы позволим тебе уйти». — В голове пронеслись слова, которые она сказала ему неделю назад, когда он только поступил.
Симона ведь знает, что ни при каких обстоятельствах нельзя говорить «обещаю» пациентам, а тем более испытуемым. Она сжала кулаки от обиды на очередную неудачу и ударила по операционному столу, пытаясь физической болью заглушить душевную. Слезы досады подступили, но она умело их сдержала — у нее только порозовели щеки и кончики ушей.
— Я ведь модифицировала лекарство, — сказала она вслух. — В этот раз должно было сработать. Должно! Где я ошиблась?!
Вместо пищащего кардиомонитора зазвенело в ушах. Симона начала массировать пульсирующие виски, но быстро поняла, что это уже не поможет, и ей надо вколоть обезболивающее в ее кабинете. Она взяла с другого стола белую простынь и застелила ею труп, напоследок взглянув на застывшее лицо человека.
В коридоре собрался весь персонал лаборатории и о чем-то шептался, но, как только Рейли вышла из операционной, они сразу же заткнулись, неприкрыто глядя на нее. Она хотела им что-то сказать, но голова болела нестерпимо, как будто в виски с двух сторон закручивают сверла, а сам мозг при этом давит на стенки черепа, желая изнутри разломать его.
Симона сорвала с себя одноразовый хирургический халат и, демонстративно бросив его к ногам санитаров, помчалась в свою лабораторию. Периферическое зрение от боли стало пропадать, и надо было бежать быстрее, чтобы не упасть в обморок прямо в коридоре. Симона спешно открыла ключами дверь и залетела внутрь, подбегая к шкафу с медикаментами. Она схватила нужный шприц и затянула жгут на руке выше локтя, зажав его конец во рту. Как только Симона заметила взбухшую вену, сразу же воткнула иголку под кожу, выдавливая из шприца лекарство. Боль отступила практически мгновенно, оставляя после себя сплошное опустошение. В голове будто образовался вакуум, тело стало немного ватным, и периферическое зрение медленно восстанавливалось.
Симона заклеила пластырем место укола, убрала жгут на место и выбросила шприц, а затем села в свое кресло, прикрыв глаза рукой. Она здесь уже год. Целый год она пытается найти способы борьбы с неизлечимыми болезнями, но даже близко не продвинулась в своих исследованиях. Конечно, если считать, что она отмела в сторону более сотни препаратов и их комбинаций, то да, Рейли на пару шагов впереди других ученых. Но метод исключения здесь не работает: из-за того, что она поняла, какие ответы неверные, верные все равно не найдены. Зато за плечами гора трупов. Но вся ирония заключается в том, что прекрати Симона свои исследования, эти смерти будут напрасными. Только дальнейшая борьба и победа смогут оправдать предыдущие ошибки.
Дверь тяжело скрипнула, и Рейли оторвала руку от лица. В глаза тут же ударил яркий свет от ламп, и Симона прищурилась, разглядывая вошедших. Перед ней стоял Энви, тряся зелеными патлами, а за его спиной Кимбли, в своей синей солдатской форме.
— И когда это вы успели подружиться? — Симона приподняла одну бровь, глядя на парочку.
— Я с мерзкими людишками вожусь только по необходимости. — Энви сложил руки на груди и вскинул подбородок.
— Мы с Энви обсуждали мое последнее задание в Ишваре, и он сказал, что нам надо заглянуть и к тебе. А здесь очень даже мило, — произнес Кимбли своим ироничным тоном, оглядываясь вокруг.
— Что значит «последнее»? — спросила Симона, нахмурившись.
— Пока ты безвылазно неделю сидела в подвале, Кимбли хорошо потрудился, — объявил Энви, немного посмеиваясь от кровожадного удовольствия. — Война в Ишваре закончена. Но у него есть еще одно задание.
Симона удивленно и озадачено посмотрела на Кимбли, а тот уже не мог сдержать улыбки. Его распирало от собственной гордости. Будь у него хвост, он обязательно был бы павлиньим, и Кимбли бы с чувством собственной космической значимости расхаживал бы кругом с раскрытым пестрым веером на копчике.
— Ждешь, что я спрошу, какое? — Симона неожиданно для себя поняла, что ей интересно, что же еще должен сделать Багровый. — Нет. Мне плевать. Проваливайте оба, но сначала верни мне камень, Кимбли.
— И я непременно сделал бы это, будь я человеком способным на такое. — Кимбли подошел к столу Симоны ближе и пододвинул стул, чтобы сесть напротив. — Он еще пригодится мне в этой жизни.
— Что вы удумали? — Симона нахмурилась, глядя то на Энви, то на Кимбли. Она поняла, что эти двое со своей кровожадностью нашли друг друга.
— Потом сама узнаешь. — Кимбли снова улыбался, но как-то натянуто.
— Для тебя тоже есть задание, — сказал Энви, садясь на край ее стола. Его тон стал серьезнее, но рот все равно скривился в полуулыбке. — Завтра в течение дня будут вывозить раненных солдат, весь медперсонал, технику. Так вот. Мы не можем допустить потенциальную утечку информации. Есть некоторые люди, которые не должны выйти за пределы этого здания.
Холодные липкие мурашки прошли по спине Симоны.
— Ты вот так без проблем говоришь при нем? — спросила Рейли у Энви.
— Пока мне позволяется делать то, что мне нравится, я буду держать свой рот под замком. — Кимбли пожал плечами, но легкая горечь тенью прошлась в его глазах.
— И что ты хочешь, чтобы я сделала? — снова обратилась она к гомункулу. — Я не убийца, я доктор.
— А судя по тем трупам, что уничтожает Глаттони, как раз наоборот. — Энви в голос рассмеялся, а Симона почувствовала, как голова закружилась. — Изначально это должен был сделать Марко, но его так и не нашли, поэтому поздравляю с повышением.
— Я не совсем понимаю, чего ты от меня хочешь. Чтобы я каждому вместо слабительного прописала «пилюлю смерти»? Думаю, веселее будет слабительное, а туалеты закрыть на ремонт.
— Ты же ассистировала Марко, когда он создавал камень, и знаешь, как это делается. Так что вперед, — сказал Энви и поднялся на ноги, двинувшись на выход. — Война, может, и закончена, но зачистка продолжается. К вечеру мы с Ласт и Глаттони соберем тебе на месте всех, от кого надо избавиться. Так что будь готова. От своих драгоценных испытуемых ты тоже должна будешь избавиться. Ишваритов никто не повезет в Централ.
Кимбли опустил глаза и усмехнулся. Симона смерила его гневным взглядом, но тот не собирался уходить. Энви замер перед выходом и взглянул на него.
— Какие же вы оба жалкие. Жду тебя снаружи, — сказал он и вышел за дверь.
Кимбли поднял глаза на Симону. И если бы Рейли сейчас могла ощущать боль, она бы почувствовала, как мучительно сдавливает все ее тело эта звенящая тишина и его суровые и непоколебимые глаза, в которых бесновались языки ледяного пламени.
— Ты же понимаешь, что тебя убьют, если ты этого не сделаешь, да? — спросил Кимбли. — Мы можем поговорить об этом. Хочешь?
— С каких пор ты психотерапевтом стал? Я сделаю им этот чертов камень! — Симона стукнула по столу. — Потому что этих людей все равно убьют. Со мной или без меня. Так уж лучше второй вариант. Тогда я смогу продолжить исследования уже в Централе.
— Пока тебе дают заниматься любимым делом, ты будешь попутно выполнять их требования и молчать?
— И ты тоже. За все в этой жизни приходит воздаяние, — сказала она. — И если сейчас это не плата, то, значит, она будет в дальнейшем. А я не люблю носить долги за плечами.
— Если гомункулы возьмут верх, мы с тобой будем на стороне победителей, и наша философия окажется сильнее. А в случае поражения…
— Видимо, здесь наши пути расходятся. Дело в том, что я не на стороне гомункулов. Просто пока они прикрывают мои исследования, я буду действовать с ними. Я нужна им, а они — мне. Это как взаимовыгодное сотрудничество.
— Твоя одержимость сродни моей. — Кимбли облокотился на стол, потирая подбородок. — Помню, ты мне как-то предъявила, что в моей жизни нет ничего, за что я мог бы бороться. И я вот подумал. Стала бы ты рисковать своей жизнью и связываться с гомункулами, чтобы проводить исследования, которые, возможно, вообще не приведут к положительному результату, если бы в твоей жизни было бы что-то еще? — Кимбли приподнял бровь, заметив, как изменился взгляд Симоны. Она замерла и сжала челюсть до скрипа зубов, а он понял, что опять прав. — У нормальных людей есть семьи, родители, мужья или жены, дети, питомцы, хобби — одним словом, нет чего-то одного, что полностью заполняло бы их жизни, всегда несколько ветвей. И поэтому, когда они теряют что-то из этого, всегда могут отвлечься на другое. Но мы с тобой ненормальные, и знаем, что быть нормальным — это слишком скучно. У меня война, взрывы. Я давно на «ты» со смертью. А у тебя медицина и наука. Наша одержимость — это все, что у нас есть, она и делает нас лучшими в своем деле. Поэтому, если отнять у нас то единственное, из чего состоит наша жизнь, мы останемся ни с чем.
Симона некоторое время молчала и смотрела на него внимательно, пытаясь как можно быстрее придумать остроумный ответ. Но поняла, что лучше сохранять тишину, так будет правильнее. Рейли была согласна с ним от начала и до конца. Но вслух подтвердить это означало бы раздуть его самомнение до небывалых границ.
— Что это тебя так пробило на разговоры? — спросила Рейли, облокотившись на спинку кресла, делая вид, что расслабилась.
— Я всегда люблю поговорить, когда собеседник способен поддержать интересную беседу.
— Энви не любит ждать, потом придется тебе слушать его вопли.
— Просто я не знаю, когда мне еще удастся поговорить с кем-то настолько одержимым, как и я.
Симона нахмурилась. Кимбли старательно пытался что-то ей сказать. Не думает же он, что это задание будет последним, и он умрет после него? Кимбли был самый эгоистичный и эгоцентричный человек, которого знала Симона. И он никогда не согласился бы на задание, после которого он не смог бы выжить. Собственная персона для него была важнее всего остального в этом мире, вполне возможно, что даже важнее любимой работы.
— Будешь кальвадос? — спросила Симона, подходя к двустворчатому шкафу. — Конечно, не двадцать пять лет, но лучше у меня не будет.
— У меня камень с собой, так что можешь поставить только графин и бокалы. Хотя даже это ненужно.
Кимбли встал со стула и принялся доставать мелок из кармана, чтобы нарисовать преобразовательный круг, но Симона подскочила с бутылкой и бокалами, хватая его за руку.
— Сегодня обойдемся тем, что есть. — Она осталась стоять рядом с ним и налила по сотне в каждый бокал.
Оба тут же осушили их, и жгучий дешевый алкоголь опалил все внутри них. Симона глянула на Кимбли и убедилась, что он необычно волнуется перед заданием. И тут она поняла, что его может беспокоить не сколько само задание, сколько последствия. Рейли стало еще интереснее, что же он должен сделать.
— Что ты отдала? — спросил он, глядя, как она медленно наливает в его бокал еще сотню.
— О чем ты? — спросила Рейли, искренне не понимая.
— Ты совершаешь преобразование без круга. Так что ты отдала? — Багровый повернулся к ней лицом, и оказалось, что расстояние между ними совсем небольшое.
— Вечер откровения был вчера, Кимбли. Ты что-то перепутал и опоздал, — сказала Симона. Она почувствовала, как ее щеки покраснели. Это, конечно же, действие алкоголя, а не из-за того, что Кимбли непозволительно близко стоит к ней. — Знал бы ты, что Нокс скрывает…
— Не пытайся поменять тему. — Кимбли чуть склонил голову в сторону, опуская ее ниже. — Радуйся, что я не спрашиваю, кого ты хотела воскресить.
— Своего хомяка. Был у меня хомяк в детстве, маленький такой. — Симона начала дышать чаще, но при этом застыла месте, хотя могла отойти на пару шагов назад. Ее сердце быстро забилось от пролетающих воспоминаний, но она держала выражение лица нейтрально саркастичным, чтобы Кимбли не догадался, что напал на след.
— Я уже слишком много знаю, поэтому можешь не пытаться обмануть меня. Просто мне интересно, почему такой человек как ты, совершил глупость, пытаясь воскресить кого-то. Или ты стала такой уже после?
— Какой?
— Холодной, безразличной и беспощадной.
— Ты о себе или обо мне? Я что-то упустила ниточку. Мы так похожи, постоянно путаю. — Симона через силу выдавила улыбку, успешно сделав ее легкой, и пожала плечами.
Кимбли обреченно вздохнул и, осушив бокал, поставил его обратно. Он никогда не добьется от нее искренности, и едва ли сам в полной мере способен ее обеспечить тем же. Симона привыкла жить в таких условиях, что врать нужно всем, не доверять никому, подозревать каждого. Багровый двинулся к выходу, поняв, что Симона не расскажет ему правду. В тишине слышался только стук его армейских ботинок по чистому полу. Рейли не собиралась его останавливать.
— Я должен буду убить свое командование. Всех, кто что-либо знает о философском камне, — сказал Кимбли серьезным тоном, стоя в дверях и не поворачиваясь к Симоне лицом. — Придешь посмотреть?
Но все равно обернулся и обезоруживающе улыбнулся ей. Настоящей улыбкой, не натянутой и хитрой. Симона нервно сглотнула и убедилась в том, что Кимбли беспокоился о своей дальнейшей судьбе. Какими бы могущественными не были гомункулы, фюрер не сможет оставить без внимания подобное убийство. Вместо трибунала и расстрела, Багрового посадят в тюрьму, возможно, надолго. Но плата за это будет философский камень, который останется при нем. Свободу променять на силу. Равноценный ли это обмен? Симона задумалась, но тут же взяла себя в руки.
— Извини, как-нибудь в другой раз. У меня главная роль в опере «Создание философского камня».
— Обожаю театр.
Симона улыбнулась в ответ, чувствуя, как в горле все еще горит от дешевого кальвадоса. Кимбли не торопился уходить, будто ждал чего-то еще или сам хотел сказать, но впервые чувствовал неуверенность. Симона решилась нарушить молчание.
— Мы оба неполноценные, Зольф. Оба хромые на одну ногу. Но это не значит, что будучи вместе, мы сможем твердо стоять, держась друг за друга.
Поджав губы, Кимбли несколько секунд не сводил с нее пристального взгляда, пытаясь запомнить ее именно такой, истинной, как сейчас в это мгновение.
— Я знаю. — Он поклонился и вышел в коридор, оставив ее одну.
========== Глава 8. ==========
— Отлично, — сказала Симона, откладывая инструменты в сторону.
— Это поразительно, — заметил второй хирург, разглядывая идеальные швы на теле пациента.
— Это первая ваша резекция у нас, Лесаж, будут и еще. К тому же это всего лишь аппендикс, — улыбнулась Симона, но через ее маску тот все равно не увидел, хотя и заметил появившиеся морщинки в уголках глаз.
— Я удивился не тому, как вы провели операцию, я и сам справился бы с вырезанием аппендикса. Меня поражает то, как вы поняли, что рак находится именно там. Диагностика кишечника не выявила новообразований, но вы все равно рискнули делать операцию, решив, что раком поражен аппендикс.
— Диагностика — нет, но симптомы говорили, что это кишечник. Просто опыт, — ответила Симона, отходя от стола. — Так, Грин, — обратилась Рейли к стажеру. — Проследи за мистером Бёрком. Проверяй его состояние, если будут отклонения от нормы, вызывай меня, я приеду.
— Хорошо. — Стажер кивнул и повернулся к пациенту.
Симона стала двигаться к выходу, и Лесаж пошел за ней. Оба, выйдя из операционной, сняли с себя хирургические халаты, перчатки и маски.
— И как вам у нас в Первой? — спросила Симона, идя по коридору в комнату отдыха. По пути с ней здоровались другие доктора, а она лишь отстраненно кивала им головой, натягивая вежливую улыбку. — Лучше, чем у вас в Западном городе?
Лесаж ухмыльнулся, проведя пальцами по своим волнистым каштановым волосам, которые чуть тронула седина на висках. Симона подошла к двери, но он обогнал ее и открыл. Она бросила на него удивленный и смущенный взгляд, но все же улыбнулась в ответ и прошла в комнату.
— У вас оригинальный подход, уникальные методики лечения, — сказал он, присаживаясь на диван. — И как вы всего за несколько лет добились такого прорыва в медицине?
— Чтобы продвинуться в чем-то, надо всегда выйти за рамки дозволенного, — сказала Симона спокойным голосом, наливая стакан воды.
— Ну хорошо, операции по удалению раковых образований я еще могу понять, но как вы вышли на формулу для облучения и химиотерапии?
Симона вздохнула и внимательно посмотрела на него. Зрелый мужчина ближе к сорока годам, доктор, а задает такие глупые вопросы. Любой человек их профессии понимает, что единственный способ выяснить, как работает лекарство — это проверить его на людях. Так к чему он задает очевидные вопросы?
— Ладно, — сказал Лесаж, поднимая ладони вверх. — Вижу, вы не хотите раскрывать свои секреты. И хоть вы и не добились полного выздоровления от рака, а просто нашли способ продлить жизнь в среднем на несколько лет, но наши онкологи в Западном городе и близко не стоят к решению так, как вы. Хотя вы вообще хирург, а не онколог.
Рейли улыбнулась и кивнула. Похвала ее заслуг льстила, но мысли о том пути, который она проделала ради достижения цели, не давали ей покоя. Радовало только то, что теперь она видит слезы счастья на глазах своих пациентов, когда говорит, что те будут жить намного дольше, чем себе представляли. И в такие минуты, когда они их близкие целуют ее руки, рассыпаются в благодарностях и не могут унять слез и улыбок, тогда она ненадолго забывает застывшие лица умерших от ее экспериментов людей.
— Надо будет послать к вам на повышение квалификации всех моих хирургов, а заодно и онкологов. — Лесаж нарушил молчание, не выдержав неловкую паузу.
Симона снова хмыкнула и улыбнулась, не зная, что добавить. Пусть подает заявку, а главврач будет уже ее рассматривать. Рейли здесь даже не зав.хирургии, так какой смысл обсуждать с ней вопросы, не состоящие в ее компетенции?
— Вы не очень разговорчивая.
— Сегодня была моя смена в реанимации, а там вы знаете…
— Да, там сумасшедший ритм работы. И даже после такого вы несколько часов простояли за операционным столом. Поразительная выдержка, — говорил Лесаж, кивая головой. — Я другого и не ждал от человека, прошедшего Ишвар.
Симона все пыталась не смотреть на Лесажа, но после этого слова, ее взгляд тут же упал на него. Он не выглядел так, словно что-то знал. Скорее, он один из тех многочисленных людей, которые любят упоминать эту бойню, когда узнают, что Рейли там была. Очередной любитель почесать языком.
— Я не «прошла Ишвар», а была простым хирургом, — ответила она, сложив руки на груди.
— Это тонкости. Меня, как и многих других, там даже близко не было. Война войной, но и гражданским людям нужна медицинская помощь.
Симона снова кивнула и взглянула на часы. Через минуту заканчивается ее смена, и она следила за секундной стрелкой, чтобы сорваться и бежать подальше от надоедливого гостя из Западного города.
— Не хотите сходить сегодня после смены куда-нибудь? — спросил он, когда стрелка не прошла каких-то десять секунд. Симона вскинула брови и поджала губы в улыбке. — Я уже третий день в Централе, но совсем нигде не был. Может, покажите город?
— Думаете, я знаю этот город лучше? Из больницы я иду в лабораторию, а оттуда домой, а иногда обратно в больницу, потому что просто нет времени. Знаете, сколько я выбросила цветочных горшков из своей квартиры?
— Сделайте сегодня исключение. — Чуть пухлые губы Лесажа расползлись в красивой улыбке, а вокруг черных глаз образовались морщинки, которые ему даже шли.
— Лесаж, послушайте…
— Когда мы наедине, можете звать меня Анри.
— Я предлагаю сохранить дистанцию, Лесаж, — сказала Симона, двигаясь к вешалке со своим бежевым тренчкотом.
Лесаж поднялся на ноги и опередил ее, схватив плащ в руки. Он любезно предложил ей свою помощь, и Симона решила, что лучше просто согласиться и слинять, как она обычно это делает. Лесаж обошел ее со спины, а Симона засунула руки в рукава, и тот накинул тренчкот на ее плечи.
— Если что, вы знаете, в какой гостинице я остановился, звоните. — Лесаж снова улыбнулся, облокотившись на дверной косяк.
— Я не позвоню. — Симона помотала головой и надела сумку на плечо.
— Тогда можете сразу приходить. — Лесаж продолжал улыбаться. Он без сомнения был красив, но Рейли это нисколько не волновало.
— Нахально и самонадеянно. До завтра, Лесаж, не опаздывайте, — улыбаясь, сказала Симона и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь.
Она быстро миновала несколько коридоров, лестничных пролетов и выскочила на улицу. Вечерний прохладный ветер подхватил несколько прядей, выбившихся из ее тяжелого пучка, и Симона заправила их за ухо. Она так торопилась сбежать из больницы, что не стала переодеваться в обычную одежду, а осталась в хирургическом костюме, и многие прохожие таращились на нее.
Сегодняшний день действительно был безумным. На мосту произошла авария из-за обледеневшей дороги, и в больницу доставили несколько пострадавших. Одному Симона пыталась запустить сердце двадцать минут, и когда реаниматолог требовал объявить время смерти, кардиомонитор заветно запищал. Другой размозжил себе череп настолько, что стало вытекать серое вещество, но и его удалось спасти. Еще несколько человек поступили с открытыми переломами, сотрясением мозга и скучными рассказами о том, как это произошло. В такие моменты Симона старалась не слушать, но ненужная информация все равно просачивалась. И еще этот Лесаж навязался на ее голову. Приехал на повышение квалификации и угодил под руководство Рейли.
Симона вздохнула и открыла дверь Третьей научной лаборатории. Она прошла мимо ресепшена и, услышав приветствие, махнула рукой в ответ. Рейли поднялась на лифте в свой кабинет. Он кардинально отличался от ее лаборатории в Ишваре. Небольшая вытянутая комната, рабочее место и удобное широкое кресло, где скорее поместится два человека сразу. И книжные шкафы от пола до потолка вдоль всей стены, напротив окон. Симона снялатренчкот и повесила на крючок, бросив сумку на пол. Она не включила свет, предпочтя перед погружением в исследования передохнуть часок другой. Темнота нравилась ей намного больше раздражающего света.
В следующее мгновение сильные руки обхватили ее со спины. Одна ладонь зажала рот и поймала истошный крик от испуга. Симона стала вырываться, но мощные руки только крепче сжимались. Рейли пыталась дотянуться до какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы ударить, но ничего не могла сделать — некто вывел ее на середину комнаты, где и близко ничего не было. В тусклом свете фонарей, что проникал через окна, она заметила синюю военную форму.
— Прекрати вопить, иначе я сверну тебе шею, мне ничего не стоит это сделать! — прогремел над ухом тяжелый бас.
Симона тут же успокоилась, поняв, что этот человек не шутит. У большинства ее знакомых военных действительно плохо с юмором и сарказмом, поэтому практически все, что они говорят — это правда. Грубая ладонь отодвинулась от ее лица, и человек развернул Симону к себе. И та его сразу же узнала.
— Макдугл? — Рейли свела брови на переносице, все еще не веря своим глазам. — Как ты попал сюда? Какого черта тебе здесь надо?!
— Мне нужна одна вещь, и я знаю, что он у тебя.
— Ты о чем вообще? И почему на тебе форма? Ты ведь ушел из армии и отказался от звания государственного алхимика.
— Я знаю, чем вы все занимались в Ишваре! — сказал он, придавив Симону рукой к шкафу, и с полок посыпались несколько книг. Та захрипела, пытаясь отбиться от него. — Я все знаю, ясно тебе?! Все!
— Что все, идиот несчастный?!
— Мне нужен философский камень, я знаю, что вы каким-то образом в Ишваре нашли способ его изготовления! И все эти годы я пытался понять и сделать его…
— Идиот… — хрипела Симона, рывками заглатывая воздух. Макдугл сжал ее запястья одной рукой, а другой давил на горло.
— …но ничего не вышло. В любом случае времени слишком мало на это. Мне нужен камень, отдай мне его!
— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Я просто хирург и ученый, изучающий рак.
— Не мели чепуху! Я говорил с людьми, я знаю все!
Симона вывернулась и крепко ударила его коленом в пах. Тот сразу же отпустил ее и сжался от боли, сдержав крик. Рейли схватила металлическую статуэтку совы со стола и швырнула ее в голову Макдуглу, но тот увернулся.
— Не приближайся ко мне! — грозно проговорила она, а сама думала, что у нее сердце из груди выпрыгнет от страха. Она стала осматриваться по сторонам, пытаясь придумать, что делать дальше.
— Я пытаюсь все исправить! — прорычал Макдугл. — Люди во всей стране в опасности! Ты что, не понимаешь?
Его безумный взгляд заставил Симону замереть на месте. И она опомнилась, когда он молниеносно накинулся на нее. Борьба была не долгой. Макдугл быстро опрокинул ее на живот, прижав к столу. Симона брыкалась, пытаясь снова отбиться, но в этот раз он следил за ее ногами.
— Я и сам найду камень, просто придется здесь все перевернуть.
— Нет у меня того, что ты ищешь!
— Вранье! — раскатисто прорычал он в ее ухо. — Я не знаю, что тебе обещал Брэдли, но он тебя обманывает, как и всю страну!
— Отпусти меня, идиот! — Симона продолжала попытки выбраться из его хватки и смела рукой со стола бумаги и папки. Она надеялась, что кто-то зайдет на шум, ведь дверь не закрыта на замок, хотя понимала: в такой час никого рядом с ее кабинетом не бывает. В отличие от нее, работающей по восемнадцать часов в сутки, другие идут домой к своим семьям. — Если ты убьешь меня, все равно не получишь камень.
— А если я переломаю тебе пальцы на руках, тебе необходимо будет воспользоваться силой камня, чтобы быстрее восстановиться. И тогда я заберу его.
Макдугл взял палец на ее правой руке и стал выгибать в другую сторону. Медленно, чтобы Симона как можно сильнее ощутила всю боль.
— Нет, стой! Хорошо! — вскрикнула Симона, почувствовав, что вот-вот ее палец хрустнет. — Я дам его тебе, но он не в моем кабинете!
Макдугл дождался, когда Рейли прекратит сопротивляться, и тогда ослабил хватку. Она прижала к груди ноющий палец и испуганно посмотрела на полоумного Макдугла. Он точно себя не контролировал. Полуправда, неведомо как открывшаяся перед его глазами, застелила его разум, и теперь словно остались сплошные животные инстинкты: срочно уничтожить все то, что пугает!
— Я разнесу здесь все до основания, если понадобиться, чтобы найти камень, но ты можешь спасти всех своих коллег, если будешь держать рот на замке.
— Я поняла тебя! — сказала она и посмотрела на припухший палец.
Симона подошла к книжной полке и, встав на носочки, дотянулась до темно-багровой книги, потянув ее на себя. Один из шкафов отъехал в сторону, и в образовавшемся проходе через стену виднелась винтовая лестница, уходящая далеко вниз.
— За мной, — сказала Симона, и Макдугл юркнул за ней. Оказавшись на лестнице, она дернула рычаг, и шкаф встал на место, закрывая проход. — Надеюсь, у тебя есть пара тем для разговоров. Идти придется долго.
— О чем с тобой говорить? Ты заодно с фюрером!
— С чего ты взял?
— Разве не ты устраивала эксперименты над людьми в Ишваре? Не ты создаешь химер и пустые доспехи с душами приговоренных к смерти? Я все знаю, лживая тварь! — Он снова прижал ее к стене, а Симона лишь смерила его спокойным взглядом, вскинув одну бровь, как будто ей нравилось, когда ее оскорбляют.
— Может быть и я. А может, и нет. Какое отношение к экспериментам имеет фюрер? По-твоему, ученые не могут делать это независимо от него? — спросила она, дернув плечом. Макдугл отпустил, и они снова двинулись вниз.
— Просто признай это!
— Я не обязана ни в чем признаваться, тем более питать твои иллюзии и «правду», которую ты считаешь истиной.
— Если бы я был не прав, сейчас мы бы не двигались за философским камнем.
— А с чего ты взял, что я веду тебя за ним? Сейчас мы двигаемся в газовую камеру. И когда мы дойдем до нее, мои сообщники тебя вырубят. Мы же все такие твари, изверги, лжецы…
— Не ёрничай!
— А если серьезно, откуда ты узнал «обо всем»? — спросила Симона.
Лестница закончилась, и Симона, не дождавшись ответа, толкнула дверь рукой. Теперь они оба оказались в темном сыром коридоре. Под потолком тускло светили редкие лампы, некоторые из них противно мигали. На крашеных стенах выступала влага и собиралась на бетонном полу. Симона двинулась вдоль по коридору, сворачивая на перекрестках. Окажись Макдугл в этом лабиринте один, наверняка застрял бы надолго.
— Не твое дело, — ответил Ледяной, постоянно озираясь по сторонам и запоминая дорогу.
— Просто такое впечатление, что «слышу звон, да не знаю, где он» про тебя. Либо твой информатор сам не знает всей правды, либо умело манипулирует тобой. Ты стоишь спиной к истине, светящей тебе в затылок, смотришь на собственную тень и думаешь, что познал все в этом мире. А в это время действие происходит прямо за тобой.
— Что ты пытаешься мне сказать? Что есть еще что-то?
— Всегда есть еще что-то. Тот, кто тебя надоумил заполучить философский камень, наверняка сам хочет завладеть им. А ты всего лишь пешка, которая даже не дойдет до середины. Что ты ему или ей обещал? Свергнуть фюрера? И ты действительно думаешь, что в одиночку сможешь сделать это с помощью одного камня?
Макдугл сжал челюсть и стал пыхтеть от злости.
— Я не один.
— О! — Симона вскинула брови и улыбнулась во весь рот, радуясь, что ее провокация работает. — Так это все меняет. И сколько вас? Двое? Трое? Тогда беру свои слова назад. Сколько бы вас ни было, вы, разумеется, выстоите против целой армии и отряда государственных алхимиков.
— Среди солдат есть те, кто готов пойти за мной, если я их позову. И среди алхимиков тоже. Брэдли не может уследить за всеми, слишком занят разрушением и войнами. Армия прогнила насквозь!
— Тогда ответь мне еще на один вопрос. Ты действуешь против фюрера, против всей армии, но до сих пор носишь свой майорский китель! И кто из нас лицемер?
Макдугл почувствовал, что слова застряли в его горле. Он хотел сказать, что глубоко предан этой стране, но не своему правительству. Хотел сказать, как сильно любит свой народ и готов умереть за него, но не за лживого и беспощадного фюрера. Макдугл понял, что бесполезно говорить о таких вещах с человеком, продолжающим многие годы работать на убийц. Поэтому остальную часть пути они шли в молчании, хотя Симона еще совершала несколько попыток расшатать его веру в свою истину. Но Макдугл был тверд и уверен. Некто действительно качественно промыл ему мозг, хотя и утаил большую часть правды.
— Пришли, — сказала Симона, остановившись у двери. Она открыла ее ключом из своей связки и вошла внутрь. Макдугл проскользнул за ней.
Рейли включила свет и подошла к единственному предмету, который стоял посередине комнаты — сейфу.
— Я дам тебе камень, а ты оставишь меня в живых, так? — уточнила Симона, опустившись на колени.
— Да, я оставлю тебя в живых, — откашлявшись, сказал Макдугл.
Симона, прищурившись, посмотрела на него, но набрала нужную комбинацию и открыла дверцу. Внутри на черной бархатной подушечке лежал багровый камень. Она взяла его в руки и протянула Ледяному, который с благоговейным трепетом принял сокровище. Безумным взглядом он смотрел на камень, словно пытаясь что-то увидеть в нем. Симона сложила руки на груди и, поджав губы, шумно вздохнула.
— Что, теперь пойдешь убивать всех, кого считаешь убийцами? — спросила она спокойным голосом. — Про себя не забудь.
— Не переживай, я начну с тебя, — ответил он, а Симона нахмурилась.
Макдугл сильно отпихнул ее и рванул к двери. Рейли от такого удара упала на бетон, приземлившись на руки. Ледяной захлопнул тяжелую дверь, и Симона увидела, как та застывает. Иней прорвался сквозь щели и пополз по влажным стенам. Рейли встала с пола и уселась на открытый сейф.
— Ты же обещал! Выпусти меня немедленно! — вопила она с безразличным лицом. — Лживый ублюдок!
— Вы все заплатите за то, что сделали и собираетесь сделать!
— Выпусти меня! — заорала Симона, начав разглядывать свои ногти на руках.
— Я оставил тебя в живых, как и говорил. Но не надолго, — ответил Макдугл.
Симона прислушалась, когда он замолчал. Звук его удаляющегося бега затих через несколько секунд, и она встала на ноги и подошла к заледеневшей двери.
— Идиот либо ты, либо твой информатор, — сказала она, производя преобразование.
Дверь рассыпалась, с грохотом обвалившись на пол, и Симона снова затихла, пытаясь услышать, не бежит ли Макдугл на этот шум обратно. Убедившись, что он все-таки ушел, Рейли торопливо двинулась обратно. Показывать ему свое владение алхимией бессмысленно. Победить ветерана ишварской войны, опытного алхимика у нее все равно бы не вышло, а лишь дало бы ему еще больше пищи для размышлений. Допустить утечку информации со своей стороны она не могла, поэтому решила дождаться более безопасного момента. Симона устало и поднималась по лестнице вверх, все мечтая сделать здесь лифт и думая о прошедшем дней. Он получился слишком безумный даже для ее жизни. Спустя еще два пролета Рейли стала перебирать все варианты, которые приходили ей в голову, что сказать Рассу, когда он узнает, что она отдала камень. В конце концов, это он виноват. По его приказу Энви шпионит среди военных, а Ласт и Глаттони разжигают восстание в Лиоре. Не ее вина, что она осталась без охраны.
Симона еще раз выругалась на Макдугла, когда обнаружила, что он не закрыл за собой шкаф. Если бы кто-то вошел в ее кабинет и увидел лестницу, ведущую глубоко под землю, этого человека пришлось бы убить.
Рейли спокойно подошла к телефону и набрала номер.
— Приемная фюрера. Говорит секретарь…
— Срочно соедините меня с фюрером. Говорит доктор Симона Рейли из Третьей научной лаборатории! Это срочно! — взволнованно сказала она, надеясь, что девушка поторопится, если говорить так, словно пожар.
— Одну минуточку, — противным голосом ответила секретарь. Симона закатила глаза и стала нервно постукивать пальцами по столу.
— Кинг Брэдли, я слушаю.
— О, фюрер. Я вас приветствую. Как поживаете? — спросила Симона, растягивая гласные, превращая серьезный разговор, на который была изначально настроена, в фарс.
— Вы что-то хотели? — сквозь зубы процедил Брэдли, услышав такой панибратский тон с ее стороны.
— Да, хотела попросить держать ваших безумных псов на цепи. — Симона продолжала говорить театральным голосом, потому что знала, что разговоры по основному телефону фюрера часто прослушивают его же подчиненные, исходя из мер безопасности. — Сегодня один из них вырвался и, угрожая мне расправой, забрал у меня украшение, подаренное папочкой на мое совершеннолетие. Вам оно, конечно, покажется не очень дорогим, но для меня это ценность. Пятикаратный рубин из старого сейфа. Хорошо, что я додумалась не хранить все яйца в одной корзине.
— Вы запомнили грабителя? Он из военных?
— Нет, я была в таком шоке, что уже ничего не помню. Но он определенно точно владел навыками алхимика. Он при мне намертво заморозил дверь, надеясь, что я умру в закрытой комнате. Хорошо, что он не знал, но у меня был способ выбраться.
— Кто-то был с вами рядом?
— Нет, как я не кричала, никто не пришел. Я так испугалась, что решила, лучше отдам ему то, что он просит, а потом немедленно позвоню вам. Ну что я могу сделать против такого опытного алхимика? Я всего лишь хирург.
— Хорошо, доктор Рейли, теперь можете не волноваться. — Брэдли ответил не сразу, а подумал несколько секунд. — Вы все правильно сделали. Я что-нибудь придумаю для вашей дальнейшей охраны. Грабитель может вернуться.
— Спасибо, фюрер, так приятно знать, что за вашей спиной можно почувствовать себя в безопасности.
— Да, разумеется. Он что-нибудь еще говорил?
— Да, сказал, что о папочкином украшении ему сообщил некто. Но при этом он совершенно не в курсе подробностей об истории этой драгоценности.
— Хорошо. Я вас понял, доктор Рейли. Молодец, что позвонили мне сразу.
— Разумеется. — Симона поджала губы и заговорила своим серьезным низким голосом. — И еще. Пожалуйста, проверьте всех, с кем когда-либо имел дело этот человек. У меня предчувствие, что он захочет переманить на свою сторону еще несколько людей.
Симона положила трубку, услышав, как Брэдли молчит и тяжело дышит от злости. Под его носом провернул дельце Ледяной алхимик, заполучив философский камень из-за допущенной оплошности в безопасности. Оставили Симону всего на несколько дней, и Макдугл вовремя рассчитал момент. Искать его будут везде, но до того, как поймают, он может распустить язык и наворотить много лишнего.
Рейли закрыла на замок свою дверь, расслабилась в кресле, почувствовав, что скинула со своих плеч ответственность, и преспокойно задремала.
========== Глава 9. ==========
Симона налила в кружку свежезаваренный кофе и вдохнула горячий ароматный пар. Она со спокойной душой выпроводила Лесажа в отель, оставшись на ночное дежурство в скорой помощи, лишь бы не врать о причине своего нежелания заниматься с ним сексом. Тишина в комнате отдыха случалась не так часто, как хотелось бы, но и минуты, когда можно выпить чашечку кофе, тоже бывали редко. И сейчас Рейли наслаждалась спокойствием.
Дверь приоткрылась, и Симона повернулась на звук.
— В третьей палате вас ждет пациент, ему надо зашить рану, — сказала медсестра, протягивая историю болезни. — Я уже полностью его опросила и все заполнила.
— Спасибо. — Кивнула Симона и взяла карту из рук медсестры. — Скажи, что я загляну к нему через пять минут.
Медсестра ответила, что передаст, и закрыла дверь. Симона развалилась в кресле и потягивала кофе, зажмуриваясь от наслаждения. Дверь снова открылась.
— Я же сказала, что пять минут! — нервно проговорила Рейли, не открывая глаз.
— А я пришел сюда не поторапливать тебя. — Над ухом зазвучал противный голос Энви. — Думал, что сразу узнаешь, но нет.
Симона открыла глаза и взглянула на него. Юная медсестричка, светловолосая, хорошенькая. Наивными большими глазами Энви смотрел на Рейли, но в то же мгновение криво заулыбался, выдав свою сущность.
— Зря ты принял такой облик. — Усмехнулась Симона, складывая ноги на журнальный столик. — Лучше не попадайся на глаза терапевту, Карлу. Он терпеть не может красивых медсестер. Они не хотят с ним спать.
— Вы людишки…
— …такие жалкие, — парадируя его голос, закончила Симона, а голова Энви чуть ли не задымилась от злости. — Когда же ты, жалкий гомункул, придумаешь что-нибудь более обидное.
Энви скрипнул зубами и хотел что-то ответить, но открылась дверь, и в комнату вошел мужчина. На халате у него висел бэйджик с именем: Карл Тамп.
— Сестра? — удивленно произнес он. — Это комната для докторов. Вам тут не следует находиться.
— Я всего лишь хотела напомнить доктору Рейли, что ее ждет пациент в третьей палате.
— Да, — подтвердил Тамп. — Этого пацана слышно из приемной. Иди уже, Симона, он всем действует на нервы.
Рейли издала неопределенный звук, выдавая недовольство назойливостью всех, кто ее окружает. Она сделала несколько глотков и поставила кружку на столик.
— Мой кофе не трогать, Карл, — сказала она, открывая дверь и выпуская Энви в коридор.
— Больно надо, — фыркнул Тамп.
Симона в сопровождении Энви направилась в нужную палату. На подходе к ней она заглянула в историю болезни.
— Элрик? — удивленно спросила она у Энви, а тот заулыбался.
— Вот это встреча, да?
— А чего сразу не сказал?
— Сюрприз.
Симона открыла дверь. Эдвард сидел на кровати, а Ал все пытался заставить его отдохнуть и не дергаться.
— Да кровь уже почти не идет! — вопил Эд, успокаивая брата. — О! А вы хирург, да? Будете меня зашивать?
— Да, — сказала Симона, выдавливая улыбку и разглядывая братьев. — Я доктор Симона Рейли. А эта медсестра, Анна, любезно принесет мне все инструменты, да?
— Да, — сквозь зубы проговорил Энви и вышел за всем необходимым.
Симона подошла к кровати Эда и поставила табурет рядом, садясь на него. Парень внимательно ее разглядывал, с любопытством наблюдая, как она читает его историю.
— Снимай пока свою футболку, — бросила Рейли, перелистнув страницу. — Тебе всего двенадцать лет, а ты уже государственный алхимик?
— Не думаю, что возраст тут имеет значение, — сказал Эдвард, отдавая футболку Альфонсу.
— Но это все равно странно. — Симона отложила бумажки на тумбу и пододвинулась ближе, посмотрев на раны. — Не многие взрослые люди способны пройти нужные экзамены.
В комнату вошел Энви, держа в руках емкости со стерильными инструментами и бинтами. Он положил все на тумбу рядом и встал за спиной Симоны. Та начала промывать рану, стирая засохшую по краям кровь. Эдвард молчал, и Альфонс не хотел говорить за брата.
— Кто это тебя так? — спросила Симона. — Уж не братец ли?
— Не важно, — буркнул Элрик, глядя на брата, а Симона приподняла одну бровь, показывая свою заинтересованность. — Я был при исполнении. Нам не разрешается разглашать подробности заданий.
— Вы разве не знаете, доктор Рейли? — заговорил Энви, делая тон голоса таким удивленным. Симона даже улыбнулась тому, как играет этот гомункул: настолько правдоподобными были его выступления, и это не исключение. — Сегодня один сумасшедший алхимик пытался напасть на центральный военный штаб! Говорят, что он хотел убить фюрера, вы представляете?! Братья Элрики такие юные, но смело бросились защищать своего лидера!
— Раз вы здесь, то, выходит, этого сумасшедшего схватили уже? — спросила Симона, разговаривая холодно и безэмоционально, в отличие от Энви, который охал и ахал, восхваляя Элриков.
— Не совсем, — произнес Альфонс, а Симона вколола Эду обезболивающее, чтобы зашить раны. — Мистера Макдугла убил фюрер.
— Алхимики все немного странные, — сказала Рейли, сделав вид, что не знает, о ком идет речь. Она посмотрела прямо в глаза Эдварду. — Вечно думают, что умнее природы, которая намного могущественнее.
— Алхимия тоже часть природы, глупо отрицать это, — сказал Эд, усмехаясь. — Мы всего лишь используем одну из сторон медали.
— Когда человек думает, что сильнее того, в чем даже не разбирается, он попадает в капкан собственного тщеславия. Не знаю ни одного алхимика, который бы хорошо закончил.
Братья напряглись и застыли, уставившись на Симону, которая невозмутимо начала зашивать раны Эдварда. Энви стоял, поджав губы. Он буркнул что-то невнятное и выскочил из комнаты. Элрики решили, что медсестра действительно вышла по делам, но Рейли знала, что этот зеленый червяк просто пошел гоготать в уединенное местечко.
— А много алхимиков вы знаете? — спросил Эд, когда полное осознание того, что сказала Симона закрепилось в его голове.
— Достаточно, чтобы судить, — ответила она, немного надавив на плечо, чтобы Эдвард повернулся спиной.
Дверь открылась, и в палату сначала проник огромный букет красных роз, а затем громадная детина Армстронг.
— Эдвард Элрик! — торжественно проговорил майор, протягивая розы. — Я узнал, что ты в больнице и поспешил сюда!
— Я зашиваю ему рану и… — начала Симона, но Армстронг ее перебил.
— И я развею твою тоску от постельного режима! — Он сбросил с себя китель, а братья начали громко орать.
Приподняв брови, Симона широко раскрыла глаза от возмущения и встала с табурета.
— Майор Армстронг! — громогласно и строго произнесла она. — Немедленно покиньте палату или прекратите себя так вести!
Майор тут же застыл и удивленно посмотрел на женщину вдвое меньше него. Он поднял с пола китель и быстро надел его обратно.
— Вы… — он прищурился, не веря своим глазам. — Доктор Симона Рейли?
Братья заглохли, поняв, что эти двое точно знакомы. Рейли его узнала, а вот майор на радостях, что с братьями все хорошо за исключением несерьезной раны Эда, не сразу признал Симону.
— Да, это я. — Спокойным голосом подтвердила она.
— А откуда вы друг друга знаете? — спросил Ал.
— Ты попал в хорошие руки, Эдвард Элрик, — сказал Армстронг серьезным тоном, не сводя глаз с Симоны. — Доктор Рейли оперировала раненых солдат на войне в Ишваре. И спасла многих, которые уже готовы были распрощаться со своей жизнью.
Братья удивленно уставились на нее, а Симона, продолжая держать невозмутимый вид, вернулась к ранам, делая завершающие стежки. В палате повисла тишина, которая вполне устраивала Рейли, но казалась давящей для братьев и Армстронга.
— Это все, Эдвард, — сказала она, откладывая инструменты в сторону. — Медсестра наложит тебе повязку.
Рейли заторопилась уходить, но остановилась перед дверью.
— Удачи вам, — сказала она, посмотрев сначала на старшего брата, а потом на младшего. — Пока вы есть друг у друга, держитесь за руки крепко.
Элрики удивленно смотрели на нее и, когда захотели поблагодарить, она выскочила из палаты. В коридоре ее ждал Энви, оставаясь в образе медсестры.
— Я думал, что лопну от смеха. Давала им советы? Ты?! — говорил он, еле сдерживаясь. — Может, ты произносила вслух то, в чем не хочешь признаваться себе?
— Ему надо повязку сделать, это работа медсестер, — сказала Симона, пройдя мимо Энви. — А я пошла свой кофе допивать, пока он окончательно не остыл. У тебя это займет всего несколько минут. Не думаю, что со мной за это время что-нибудь приключится.
Энви скрипнул зубами и захотел провопить что-то ей в спину, но из-за угла вышла педиатр и удивленно посмотрела на перекошенную от злости медсестру. Симона остановилась, не услышав в свой адрес оскорбления, и обернулась.
— О! Герда, — произнесла она, увидев педиатра. — Я уже осмотрела того ребенка и зашила раны. Пойдем, я тебе расскажу. — Женщина улыбнулась Энви и прошла мимо него к Симоне. Они продолжили идти к комнате отдыха вместе. — Оказывается, он государственный алхимик. В двенадцать лет, представляешь?
_____
Энви бросил книгу на стол Симоны, когда она заканчивала заполнять истории болезни. Они вдвоем были в ее кабинете в Третьей научной лаборатории. На окнах висели плотные шторы, и комнате стоял мрак. Лишь настольная лампа лила бледно-желтый свет. Рейли подняла глаза на гомункула, который поправил зеленые патлы, торчащие в разные стороны.
— Какая тупая книга, — проговорил он.
— Ты дочитал до конца? — спросила Симона, отложив фолиант на край, чтобы он не мешал.
— Таких людей не существует, — сказал Энви, падая в кресло напротив стола Симоны. — Никто из вас не может быть свободен от собственных пороков и чувств. Никто из людей не может быть таким, как…он, главный герой.
— В этом и смысл. Если ты не понял, главный герой не был человеком. — Симона ответила с легкой полуулыбкой, приподняв бровь.
— Хочешь сказать, он был гомункулом? — Энви хихикнул, а Симона отложила ручку, устроившись удобнее.
— Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, но людям повезло, что век наш короток, — сказала Симона, не рассчитывая на его понимание. — У тебя есть Отец. И совершенно логично предположить, что и у нас тоже. У тебя есть задачи и миссии, ты воплощаешь в жизнь определенные грани своего Отца. И мы тоже, но только своего.
— Грани, говоришь? Только повод дай, вы перегрызете друг другу глотки. Любите власть и войны. Вами так легко манипулировать. И это грани вашего Отца? Не смеши меня. Мой Отец хотя бы отдает приказы мне лично или через моих напарников. А где все это время ваш? Где-то далеко на небе?
— Он ближе, чем кто-либо из нас думает, — улыбаясь, сказала Симона, почувствовав, что говорит с несмышленышем.
Черные тени зашевелились, и на стенах появился десяток больших и маленьких глаз. Энви и Симона нахмурились, заметив это.
— Прошу прощения, что перебиваю вашу бессмысленную беседу, но есть дело, — сказал Прайд. — Так вышло, что Ласт и Глаттони пришлось убить Корнелло в Лиоре. Отец недоволен, что мы допустили такое. Теперь Энви должен ехать туда, чтобы закончить все, как надо, пока Элрики в Юсвелле.
Энви тут же встал на ноги, приняв серьезный вид, а Симона с возмущением фыркнула.
— И я опять останусь одна? Чтобы пришел очередной «Макдугл»?
— Я буду приглядывать за тобой из тени, — ответил Прайд, сощурив глаза, а затем зрачки повернулись к Энви. — Выдвигайся немедленно! Если придется начинать в Лиоре с нуля, это может привести к неудобствам.
— Я понял, — сказал Энви и превратился в немолодого худощавого мужчину в крестьянской одежде. Он повернул голову к Симоне и бросил: — До встречи, человек.
Когда дверь за Энви закрылась, глаза Прайда нашли Симону.
— К тебе тоже есть задание. Номер 48 уничтожил своего напарника.
Симона закрыла веки и подняла брови, тяжело вздыхая.
— Хорошо, я сделаю ему еще одного, но, если и с этим возникнут проблемы, тогда надо будет уничтожить 48. Он доставляет нам слишком много хлопот. И я даже не представляю, кого использовать на этот раз. Может, кого-то из новеньких, что думаешь?
— Решать тебе, меня это не волнует, — сказал Прайд. — Но сделать это нужно сейчас.
Симона поднялась и подошла к вешалке, накидывая тренчкот.
— А я рассчитывала на выходной, — сказала она. — Имей совесть и не разговаривай со мной на людях. Сиди в своей тени смирно.
Глаза кровожадно прищурились, но уползли туда, откуда пришли.
Рейли вышла из кабинета и закрыла дверь на ключ. В коридоре было достаточно светло от заходящего солнца. Торопливо шагающие по коридору ученые и доктора здоровались с Симоной, и она отвечала тем же, но не спешила продолжать разговоры. Собственно, никто и не выказывал такого желания.
Симона дошла до парковки и села в свою машину, положив сумку на соседнее сидение. Некоторое время она смотрела в зеркало на свое отражение. Заметно осунувшееся лицо, серый цвет кожи. Проступившие морщины на лбу и возле глаз. Рейли вздохнула и завела машину.
— Добрый вечер, доктор Рейли, — поздоровался тюремщик с Симоной, открывая ей дверь. — Проводить вас до камер смертников?
— В этом нет нужды, — ответила она, мило улыбаясь. — Я поговорю с ними, а потом просто назову вам номер, и вы доставите приговоренного. Я уже определилась с некоторыми кандидатами, мне нужно лично поговорить с ними.
— Хорошо, я вас понял. Все наши знают вас, можете ходить спокойно, хоть вы и встретите новые лица.
— Новые лица? — удивилась Симона. — Почему это?
— Клэй и Митч, что охраняли камеры сидящих пожизненно, ушли в отпуск, а вместо них поставили новеньких, помните? Ну так оба отказались. Не могут выдержать.
— Зато честно признались. — Симона улыбнулась.
Она кивнула на прощанье и свернула в коридор. Рейли спустилась на лифте в подвал и прошла по знакомому маршруту через несколько коридоров. Перед каждым стояли решетки и охранники, которые здоровались с ней по имени. Она старалась выглядеть милой, но заметила, что ее они такой не считают, несмотря на вежливость. Все глядели на Симону с опаской, сторонились, хотя она абсолютно не выказывала никакой агрессии в их сторону.
Рейли шла по коридору мимо камер сидящих пожизненно. В коридоре негромко раздавался знакомый бубнеж. Симона шла предельно тихо, чуть ли не на носочках. Охранник заметил ее не сразу, но как увидел, подскочил со своей табуретки, уронив на пол газету. Болтовня тут же затихла. Тюремщик хотел поздороваться, но Симона поставила палец к своим губам и строго посмотрела на него.
— Что это там с тобой случилось, Дэйв, а? — спросил Кимбли.
— Газета упала с колен.
Кимбли замолчал, а Симона грустно отвела глаза в сторону, плотно сжав губы. Охранник замер и вылупился на нее.
— Тогда почему не поднимаешь газету обратно? — спросил Кимбли.
Симона беззвучно сделала шаг назад, чтобы позволить тюремщику собрать рассыпавшиеся по полу листки. Тот немедленно упал на карачки.
— От чего она упала? — задумчиво произнес Кимбли. — Кто-то рядом?
— Я один, — ответил охранник, заметив, как Симона помотала головой в стороны.
Кимбли замолчал, вслушиваясь в пространство. Симона поняла, что теперь, пока он пытается услышать что-то кроме шуршания газеты, уходить поздно. При ходьбе обувь может скрипнуть, а Рейли не хотела, чтобы тот узнал, что она была здесь. Все эти годы Симона ходила мимо его камеры, но ни разу не поздоровалась. А на что ей, собственно, сдался Кимбли? Слушать очередные замечания о том, что она неполноценная одержимая лесбиянка с комплексом Бога? Или чтобы снова ощутить странную тягу к человеку противоположного пола?
Симона облокотилась на стенку, решив выждать и усыпить его бдительность. Охранник удивленно посмотрел на нее и молча предложил табурет, но Рейли отказалась.
— Почему ты стоишь, Дэйв? — спросил Кимбли.
— С чего ты взял, что я стою? — возмущенно произнес тюремщик.
— Когда ты садишься, твой ремень издает странный звук, а табуретка скрипит. Почему ты вообще встал?
— Газета упала, я должен был ее поднять.
— Не пытайся обмануть меня, Дэйв. Газета упала после того, как ты подскочил. Значит, случилось нечто до этого.
По коридору послышались шаги и звук катящейся тележки. В сопровождении троих охранников, один из осужденных наливал в алюминиевую миску неведомую жижу. Надзиратели открывали решетку, тот подсовывал миску под вторую дверь в камеру заключенного.
— Знаешь, чего бы мне хотелось, Дэйв?
— Заткнись уже, Кимбли! — Тот стукнул по решетке резиновой дубинкой.
— Выпить хорошего виски в компании приятной девушки. В свое время я недооценил это мгновение.
Когда надзиратели и осужденный подошли ближе, они создали достаточно шума, чтобы Симона могла отойти от камеры Кимбли и остаться незамеченной. Хотя осадок в душе о том, что тот все понял, у нее остался. Но выяснять, так ли это, у нее просто не было времени. Она прошла еще несколько коридоров и вышла к камерам приговоренных к смерти.
— Мне нужно поговорить с номерами 62, 66 и 71, — сказала она тюремщику на входе, когда тот открывал решетку.
— Я проведу вас, — ответил он, закрывая на ключ обратно, когда Симона вошла.
В отличие от камеры, в которой сидел Кимбли, эти были открыты, и ожидающие своей смерти могли видеть все, что происходит в коридоре. Заметив Рейли, некоторые вытянули к ней руки, выкрикивая непристойности. Тюремщики, идущие сзади, били их по рукам дубинками, заставляя заткнуться.
— Номер 62, — сказал сопровождающий охранник, остановившись у одной из камер.
За решеткой в углу сидел немолодой мужчина. Высокий и худой. Он обратил внимание на Рейли и подошел ближе. Симона стояла достаточно далеко, чтобы он не смог до нее дотянуться, но тот и не желал.
— Добрый вечер, Норман Хоуп. Меня зовут доктор Симона Рейли.
— Приятно познакомиться, — сказал он, немного перенимая особенность Симоны в любой ситуации говорить спокойным и невозмутимым голосом.
— Я занимаюсь кое-какими исследованиями. И твои навыки вполне могут пригодиться.
— Навыки? — переспросил Норман.
— Да, именно. У тебя хорошие физические данные, ты здоров для своих лет, умен.
— Не очень, раз попался. — Хоуп усмехнулся, глядя на Симону.
— В любом случае, у тебя есть шанс выйти живым из этой тюрьмы, если согласишься мне помочь.
— Будешь использовать меня как подопытного кролика?
— Нет. — Симона помотала головой. — Я не могу рассказать тебе, пока ты не согласишься. Могу сказать, что ты будешь жить.
— И как я должен согласиться, милочка, если не знаю, на что подписываюсь?
— Либо так, либо смерть. Выбор у тебя не большой.
— Ты же читала мое дело, прежде чем придти ко мне. Не понимаю, с чего ты взяла, что я соглашусь.
— Ты любитель сделок. — Вздохнула Симона, почувствовав легкую усталость. — Предлагал своим жертвам выбор. Давал возможность уйти от тебя, если они смогут победить.
— И никто не смог уйти. Забавно, правда?
— Я даю тебе тридцать секунд на размышления.
— Я предлагал им мгновенную смерть прямо на месте. Либо возможность выиграть у меня в игру, и тогда они смогли бы уйти. Но в случае проигрыша их ждала бы долгая и мучительная смерть мне на радость, как победителю. Я только говорю это, а во рту аж слюна стала образовываться сильнее.
— Еще десять секунд, Норман. Каков твой ответ?
Хоуп посмотрел на нее внимательно, а она слегка наклонила голову к плечу в ожидании ответа.
— Я никогда не жульничал, доктор Симона Рейли. И сейчас не стану. Я проиграл, поэтому согласен умереть.
Симона поджала губы и повернулась к надзирателю.
— Ведите меня к номеру 66, — сказала она и снова посмотрела на Хоупа. — Прощайте.
Надзиратель двинулся дальше, и Симона пошла за ним, не услышав в ответ от Нормана ничего. Зато его соседи не стеснялись в выражениях. Когда надзиратель остановился возле другой камены, прямо около решетки, свесив руки, стоял широкоплечий крупный мужчина.
— О! Какая красотка! Если ты пришла убить меня, то я разрешаю! — завопил он, противно облизнув губы.
— Номер 66, — сказал тюремщик, указав на него.
— Я Барри! Барри!!! Барри-мясник!
— Добрый вечер, Барри. Меня зовут доктор Симона Рейли, — сказала она и улыбнулась гогочущему маньяку.
========== Глава 10. ==========
Рейли подскочила с кровати от неожиданного стука в дверь. В свой первый выходной за долгое время она никого не ждала, поэтому с задумчивым лицом поплелась открывать. Перед тем, как распахнуть дверь, она окинула взглядом квартиру в поисках Прайда. Этот гомункул не любил показывать себя, предпочитая прятаться, но Рейли заволновалась, что снова без защиты.
— Да где ты там?! — раздался голос Энви, а Симона вскинула брови. Этот гомункул никогда прежде не ждал, он сразу врывался к ней, если хотел. Рейли поспешно открыла дверь, впуская его внутрь.
— Что это с тобой? — удивленно спросила она, когда Энви вошел и мельком осмотрел квартиру на наличие в ней еще кого-то.
— Ничего, — буркнул он, а потом привычно заулыбался, когда убедился, что они одни.
Симона внимательно посмотрела на него, пытаясь определить, что же ему надо, но решила не напрягаться. Выходной на то и нужен, чтобы отдохнуть. Она развернулась и направилась в спальню.
— Не спросишь, почему я здесь? — заговорил Энви, двигаясь за ней.
Симона молча укрылась теплым одеялом и натянула маску на глаза, прячась от полуденных солнечных лучей.
— Спать я хочу больше, чем разговаривать с тобой, — ответила Рейли, юркнув головой под подушку. — Раз уж вернулся охранять меня, так помалкивай.
Энви сложил руки на груди, возмущенно фыркая такому пренебрежительному отношению к его персоне, но не стал тормошить Симону, чтобы та обратила на него внимание. Взяв книгу с журнального столика, он плюхнулся в кресло напротив кровати.
Было так сладко под подушкой и одеялом прятаться от всего мира, но Рейли поняла, что уже все равно не заснет, а только продолжит слушать тяжелое дыхание гомункула, пытающегося разобраться в тонкой человеческой душе с помощью книг по философии. Симона со стоном негодования села на кровати, облокотившись на мягкое изголовье, и, задрав маску на лоб, подтянула колени к подбородку.
— Ладно. Тебя же сейчас разорвет. Что ты хочешь сказать? — спросила она, и Энви тут же заулыбался, радуясь, что на него обратили внимание.
— Я вернулся охранять тебя, потому что работа в Лиоре закончена.
— Поздравляю, — сказала Симона, натянув вежливую улыбку.
— Это не все новости! — Энви отложил книгу обратно на столик. — Тот маньяк, Шрам, в Восточном городе. Его там уже пытались поймать Ласт и Глаттони, но он смог удрать. По их словам, он получил серьезные ранения, но ты понимаешь, ишвариты такие живучие. Как тараканы. В общем, Глаттони остался там, чтобы найти его, а Ласт сейчас здесь, в Централе.
— И я бы все это узнала завтра. Так к чему спешка? Почему ты мне это рассказываешь, да еще с таким лицом? Оно у тебя от радости треснет сейчас. Что случилось?
— В Восточном городе приключилось кое-что еще. И прежде чем ты будешь орать на меня, лучше дослушай до конца. До того, как Ласт и Глаттони смогли ранить Шрама, он был в шаге от того, чтобы прикончить Элрика.
— Ты что издеваешься?! — вскрикнула Симона, практически сведя брови на переносице от злости. — Вы должны следить, чтоб пацан дожил до нужного дня!
— Дай закончить! С ним все нормально! Просто чуть-чуть повредил свою автоброню! Ничего страшного! Огненный полковник вовремя подоспел.
— А если бы не он, где бы мы взяли еще одного сына Хоэнхайма?! Его братца доспеха?! Еще неизвестно, жертва он или только кандидат.
— Не ори так! Меня там вообще не было, чтоб ты знала! Это Ласт и Глаттони упустили момент! В любом случае, сейчас все хорошо. Стальной уехал в Ризенбург, ремонтировать свою руку, но потом он вернется в Централ.
— Откуда ты знаешь, что он вернется? Он же колесит по всей стране, пытаясь найти способ вернуть тело себе и братцу.
— Знаю, потому что изначально Ласт поехала за ним. Она решила, что Шрам может отправиться за Стальным, ведь с ним еще Армстронг, который тоже государственный алхимик. Но в итоге она все равно вернулась в Централ.
— И чего ты тянешь? Говори уже. Почему она приехала сюда?
— Она вернулась не с пустыми руками. — Энви довольно скалился, сложив руки на груди. — Она нашла Марко.
Симона удивленно вылупилась на него, а тот аж засмеялся.
— Вот такую реакцию я и ждал! Этот гад шесть лет прятался в одной деревушке! — продолжил Энви. — Оказывается, он все-таки спер из сейфа один из незавершенных камней.
— Нет. — Симона помотала головой. — Он не мог украсть. Я точно знаю, сколько их и настоящих философских камней, и все они были на месте тогда.
— И откуда у него, в таком случае, было это? — Энви достал из кармана пузырек с багровой жидкостью.
— Я участвовала в экспериментах в Ишваре только последний год. А так как мы нигде на бумагах не фиксируем такие исследования, это проблематично вести учет. Он запросто мог стащить его раньше. Пока меня не было, никто не контролировал его работу.
— В любом случае, сейчас это неважно. Ласт привезла Марко к нам, он в одной из комнат под Третьей научной лабораторией. Он кандидат, который слишком много знает, поэтому пусть там и остается.
Симона выдохнула, быстро соображая вголове, что теперь делать с Марко. Доверять такому человеку не получится, он слишком труслив. Хоть немного почувствует опасность, обязательно попытается покончить с собой.
— Энви, за Марко нужен глаз да глаз. Этот идиот может с собой что-нибудь сделать, лишь бы поставить нам палки в колеса.
— Я знаю, знаю. Сейчас за ним Ласт следит. Но на самом деле ей надо бы искать Шрама. Этот гад доставляет нам много неприятностей. Он убил уже больше десятка государственных алхимиков. А некоторые из них были неплохими кандидатами в жертвы. Кстати! Эта информация для тебя тоже новая. Шу Такер тоже убит Шрамом.
— Такер?! Черт, я же просила его привезти.
— Не успели. Он, кстати, без философского камня сделал говорящую химеру из своей дочери и собаки. Шрам и ее убил.
— Я всегда знала, что у него получится и без камня сделать такое. У этого человека нет моральных границ. Он был бы полезен нам.
— Интересно, а что ты можешь без философского камня? — Энви резко сменил тему, попытавшись унизить Симону.
— А кто ты без философского камня? Червяк? — Симона улыбнулась уголком губ.
Глаз Энви дернулся от злости, и тот уже набрал воздуха в легкие, чтобы выдать длинную тираду из унизительных для Симоны метафор, как она перебила его:
— Подожди. Ты сказал, что Элрики вернуться в Централ. Но с чего ты это взял?
— Ласт слышала разговор Марко и Стального коротышки. Тот сказал, что в Централе есть его записи, и пацан может с ними ознакомиться. Это слишком рискованно, поэтому, чтобы не тратить время и не искать их, Ласт собирается уничтожить всю Центральную библиотеку.
— Когда?! — Симона откинула одеяло в сторону и подорвалась с кровати, спешно открывая маленький комод рядом. — Мне нужно забрать кое-какие книги оттуда. Поможешь мне!
— Чего?! — завыл Энви. — Какие книги?
— Те, что я не успела прочитать! Я не хочу, чтобы их сожги, глупый ты червяк! — Симона при Энви сняла шорты и майку, переодеваясь в черные карго и мужской свитер, который ей больше на пару размеров.
— Вместо того, чтобы тратить время на чтение, могла бы больше нам помогать, — ворчал Энви, когда Симона завязывала пучок на голове. У нее никогда не выходило сделать его идеальным, поэтому некоторые пряди небрежно торчали в стороны.
— Я понимаю, что сейчас нехватка кадров, но могли бы найти Грида, может, он бы поучаствовал в общем деле, — говорила Симона, а сама торопливо надевала носки.
— Даже не говори мне про этого предателя! Если я увижу его, собственноручно придушу!
— А вы не ладите, да? — Симона улыбнулась и пошла в прихожую. — Надеюсь, когда-нибудь встретиться с ним. Он мне интересен.
— Уже забыла, как он утащил у тебя химер? — спросил Энви, облокотившись на дверь.
— Помню, конечно, — спросила Симона, надевая грубые ботинки на шнуровке. — Правда, не все они получились качественно, но по большей части выглядели как люди.
Симона уже потянулась к дверной ручке, но Энви опередил ее, придавив дверь ладонью. Он серьезным взглядом посмотрел на нее снизу вверх. Симона слегка нахмурилась, но ждала, пока он сам заговорит.
— И еще кое-что, — произнес Энви. — Есть вероятность того, что Стальной пацан придет к тебе. Конечно, если поймет, что в Ишваре вы с Марко работали вместе.
— Я не сомневаюсь в этом.
— Почему? — Энви нахмурился, по-прежнему прижимая дверь.
— У этого парня глаза человека, который действительно хочет добиться цели. И для этого он будет хвататься за любую ниточку.
_____
Симона открыла ключом дверь и вошла в комнату с едой на подносе. Марко сидел на кровати, а на руках у него были деревянные колодки. Он бросил на Рейли взгляд полный тоски и отвращения, но все равно кивнул головой в знак приветствия.
— И вам здравствуйте, доктор Марко, — сказала она, садясь на стул и протягивая ему тарелку со стейком.
— Я не буду, — сказал он, отвернувшись.
— Вы у нас больше двух недель, а последние дни ничего не едите. Вам не нравится то, что готовит Энви? — с улыбкой спросила она.
— Поэтому они подослали тебя? Чтобы ты меня уговорила?
— Для начала просто покушайте.
Марко с отвращением поджал губы.
— Я все думаю о словах Энви, — сказал Марко, пялясь в пол. — Какой смысл? Если я откажусь, вы уничтожите мою деревню. Если соглашусь, вы уничтожите всю страну. Мне проще умереть.
— Смерть вместо жизни выбор слабого человека. А уничтожение Аместриса не зависит от вашего согласия, — сказала Симона, ставя тарелку обратно на стол. Она устало вздохнула и закатила глаза, потому что приходилось объяснять элементарные вещи человеку почти вдвое старше нее. — Если вы нам не поможете, найдется кто-нибудь еще. У нас всегда есть план.
— Почему ты работаешь на них, Симона?! Почему?!
Рейли поджала губы, жалостливо посмотрев на старика. Ей всегда было плевать на Марко. Она помнила его как вечно ноющего человека с огромным багажом знаний, которые он в силу своей трусливости не хотел применять на практике. Но теперь она видела обычного несчастного старика. Скажи Симоне, что спустя шесть лет после событий в Ишваре ей будет жаль Марко, она бы не поверила, да еще и на смех бы подняла. За эти годы многое в ней изменилось, и Рейли теперь, глядя на него, это понимала. Исчезла ее юношеская категоричность, желание на все навешать ярлык и почувствовать себя главнее и важнее кого-то другого. Симона всегда осознавала, что она просто шестеренка в механизме, но было время, когда она настойчиво хотела быть кем-то другим. А теперь поняла, что бессмысленно пытаться вылезти из собственной шкуры и отказаться от собственной сущности. Рейли нашла секрет своего счастья. Жизнь будет проста и понятна, когда ты тот, кто ты есть, и делаешь то, что умеешь. Если она шестеренка, то она будет спокойно крутиться в том ритме, который ей задают. Симона смотрела на Марко и видела, что этот человек еще не понял эту элементарную истину. Он пытается уйти от собственного Я, пытается перестать быть собой. Оттого морщины избороздили его серую кожу, плечи ссутулились, а лицо выражает вселенскую скорбь и несчастье.
— Неужели для вас так важны мои причины?
— Ты хотела найти лекарство от рака, я это помню. Но ведь ты нашла, ведь так? — спросил Марко, посмотрев ей в глаза. — Так почему ты продолжаешь?
— То, что я нашла всего лишь отсрочка, а не лекарство.
— Ты не отвечаешь на мой вопрос.
— А что будет, если я отвечу?! Не пытайтесь с помощью моих причин найти свои, у вас это не получится. Мы абсолютно разные люди. Моя мораль и ваша полярны.
— Неужели ты боишься вслух сказать?
— Вам ничего не даст мой ответ, я только лишь сотрясу воздух этими словами. Я на вашем месте занялась бы своим смыслом в этой жизни. В вашем возрасте давно пора бы обрести его.
— Он есть! Я должен… Должен… — Рот Марко перекосился, а в глазах появились слезы.
— Если вы хотите помогать людям, вам нужно быть живым для начала. И съесть что-нибудь. — Симона снова протянула тарелку со стейком и добавила спокойным и максимально вежливым голосом: — Послушайте. Если вы не начнете кушать, мы привяжем вас к кровати, и я поставлю вам зонд. Будем кормить вас таким способом. А если и тогда вы будете упрямиться, перейдем на парентеральное питание.
— Я просто хочу сказать…
Внезапная тяжелая вибрация заставила стены задрожать. С потолка посыпалась штукатурка, а до ушей Симоны и Марко донесся оглушительный грохот как при разрушении здания. Она выскочила в коридор, и увидела столб пыли, который плавно оседал вниз.
— Что у вас там произошло? — спросил Марко, не вставая с кровати.
— Я не знаю, — задумчиво ответила она и заглянула обратно, оставаясь в коридоре. — Я зайду к вам через некоторое время, когда все выясню. И с собой у меня будет зонд, так что лучше съешьте все это добровольно.
Она захлопнула дверь и закрыла на ключ. Пыль все еще стояла столбом, и Симона натянула на нос толстовку. Она быстро побежала к эпицентру шума, догадываясь, откуда он раздался. Рейли достала из-за ремня пистолет на случай, если это не ее напарники решили избавиться от улик, а кто-то другой взорвал Пятую научную лабораторию. Как только Симона услышала возмущенные вопли Энви, она спрятала оружие обратно, поставив на предохранитель. Из-за поворота вышла Ласт, а следом за ней показался Энви.
— Что там произошло?! — спросила Симона, переводя дыхание.
— Только не ори, — начал Энви, а Рейли уже напряглась от этих трех слов. — Но тебе срочно надо в больницу.
— Стальной мальчишка проник в Пятую научную лабораторию, — медовым голосом произнесла Ласт, пройдя мимо Симоны и не глядя на нее. — У него серьезные ранения после схватки с 48, но жить будет. Его брат и двое военных тащат его в больницу.
— Черт вас всех возьми! Неужели так сложно следить за ним?! — Симона побежала к выходу. Энви ринулся за ней, а Ласт продолжила идти медленно и грациозно.
— А когда прикажешь нам это делать?! Я должен успевать охранять тебя и следить за Марко, Ласт надо искать Шрама и наблюдать за кое-какими военными, чтобы не пронюхали лишнего! И этот мелкий пацан везде сует свой нос!
— Это не моя забота, Энви! Почему-то я свою работу делаю правильно, в срок и не жалуюсь!
— Заткнись уже! — произнес гомункул. — Мы вот…
— В таком случае и ты заткнись, червяк!
Остальную часть пути они пробежали без разговоров и остановок. Когда Рейли и Энви выбрались в ее кабинет, телефон на столе разрывался от звона.
— Доктор Симона Рейли слушает, — говорила она, а сама настолько запыхалась на лестнице, что теперь думала, легкие выплюнет на стол.
— Это из Первой больницы, вас срочно просят приехать.
— А чем занят дежурный хирург? — спросила она.
— У него операция. Язва с прободением.
— Хорошо. Буду через десять минут. — Симона бросила трубку и упала в кресло, тяжело дыша.
— Зачем этот цирк? Могла и не отвечать на звонок, сразу бы поехала, — спросил Энви, который совсем не устал.
— И что мне ответить на их вопрос «Доктор Рейли, а как вы поняли, что понадобиться ваша помощь?»? Все, выдвигаемся! — сказала Симона и вскочила с кресла, толком не отдышавшись.
В больнице к ней сразу кинулась медсестра с историей болезни Элрика. Симона сделала вид, что изучает ее досконально, но она вчитывалась только в записи о последних ранениях.
— Герда его смотрела уже? — спросила Симона.
— Да, но ему нужно прежде всего хирургическое вмешательство. Реаниматологи кровь остановили, но раны нужно зашить.
— Понятно, он в травматологии, да? — уточнила Рейли, двигаясь туда. Медсестра кивнула и всучила ей одноразовый хирургический халат.
Симона вошла в комнату через двустворчатые двери. Эдвард был в сознании и лежал на каталке. Кровь пропитала все простыни под ним и больничную одежду. Рядом стояли два солдата, а вот Альфонса не было.
— Здесь не положено находиться посетителям. Выходите оба, — Симона кивнула на дверь, а двое солдат удивленно уставились на нее. — Живо!
— Все хорошо, — сказал Эдвард слабым голосом. — Она хирург. Доктор Рейли. А это лейтенант Росс и сержант Брош.
— Очень приятно. — Симона даже не улыбнулась, поправив выбившиеся пряди за уши и надев резиновые перчатки.
Военные что-то проговорили, пожелали Эду поправляться, а затем вышли в коридор, поглядывая на грубого доктора. Симона подошла к Элрику и сняла с него больничную накидку. Тот корчился от боли, потому что каждое движение сопровождалось открытием уже подсохших ран.
— Зачем вы с ними так грубо? — спросил Эдвард.
— Если начать разговаривать, это может затянуться надолго, а у меня нет на это времени, — ответила Симона, промывая рану на плече перед тем, как зашить. — И где это ты так? Очередное задание от начальства?
Эдвард не спешил с ответом. Он внимательно посмотрел в усталый взгляд своего доктора, ее идеально ровную кожу. Элрик начал считать годы и понял, что Рейли выглядела явно моложе своих лет, раз служила в Ишваре.
— Скажите, — осторожно начал он. — Вы владеете алхимией?
— Да, — неохотно и сквозь зубы ответила Симона.
— А знаете ли вы человека по имени Тим Марко?
Симона напряглась, но умело скрыла свое волнение. Этот пацан лазил в Пятую научную лабораторию явно не затем, чтобы развлечься. Он точно знал, куда идет. А раз так, скорее всего ему известна истина про философский камень. Либо записи Марко хранились в другом месте, либо каким-то иным способом он добыл его исследования. В любом случае скрывать обычное знакомство больше не имело смысла, но намного важнее было не дать Эдварду больше ответов, чем ему нужно.
— Да, знакома, мы работали в Ишваре.
— Работали докторами или…
— Или что?
— Пожалуйста, скажите мне правду, — Эд посмотрел в глаза Симоны.
— А ты уверен, что готов ее услышать?
— Я уже знаю, из чего вы с доктором Марко делали философские камни! — почти вскрикнул Эд, а Симона в этот момент ставила укол с обезболивающим. Она бросила на него такой яростный взгляд, что Элрик от неожиданности замер и заткнулся.
— Помалкивай об этом, иначе нас всех убьют! — ответила Рейли приглушенным тоном. — Доктор Марко умело спрятался, трусливо сбежав с войны. А вот меня и некоторых других людей держат в заложниках. — Симона говорила сбивчиво и взволнованно, придумывая ложь на ходу. — Своими воплями, поисками и «вскрытием» правды ты подвергаешь всех опасности!
— Но ведь…
— Я не закончила! Не вздумай даже рассказывать кому-то о своих находках! — Симона вставила иглу, зашивая раны Эда, а тот корчился от боли, потому что лекарство еще не подействовало. — Твой брат тоже все знает, верно? — Эд кивнул. — А эти солдаты?
Элрик замер, внимательно глядя на Симону.
— Вот и правильно. — Рейли кивнула. — Если кто-то другой будет спрашивать тебя, либо молчи, либо отрицай! Раз эти двое были с вами в Пятой научной лаборатории, то им все известно. Кто-то еще?
Эдвард снова молчал, сжав плотно губы и сверля Симону взглядом.
— У меня будет к вам один вопрос, доктор Рейли.
— Что еще? — Симона напряглась еще больше.
— К исследованиям философского камня имело отношение высшее военное руководство?
Рейли замерла, глядя на Эдварда, пытаясь интуитивно догадаться, что ему рассказал Марко. Если их ответы будут разниться, пацан поверит старику, а Симона не могла этого допустить. Раз выбрала роль жертвы, нужно следовать ей до конца.
— Я не могу сказать, я боюсь за собственную жизнь, — ответила Симона.
— Значит, имеют, — сказал Эдвард, отводя взгляд в сторону. — Иначе вы давно бы обратились за помощью.
— Слушай. — Рейли перестала его зашивать и крепко взяла за плечо. — Меня, как и Марко, заставляли это все делать, это не мой выбор. Просто я не хочу умереть раньше времени.
Двери резко распахнулись, и в комнату влетел Лесаж.
— Доброй ночи, доктор Рейли, — бодро говорил он. — Я освободился с операции и теперь могу приступить к этому пациенту. Здравствуйте, меня зовут доктор Анри Лесаж…
— Идите в комнату отдыха, — сказала Симона, кивнув обратно на дверь. — Я сама здесь закончу.
— Нет, нет! — Радостным тоном проговорил настырный коллега. — Сегодня мое дежурство, я справлюсь. Идите.
— Лесаж! — Симона слегка нахмурилась, но тот был непреклонен.
— Доктор Рейли, — более серьезно заговорил он. — В регистратуре этот пациент числится за мной, потому что дежурный хирург здесь я. Немедленно покиньте палату, или мне придется в дальнейшем разговаривать с нашим общим руководством о вашей…
— Хорошо! — Рейли бросила инструменты и снова вернула свое спокойное выражение лица со слегка приподнятыми бровями и уголками губ. — До встречи, Эдвард Элрик. — Она повернулась к нему, мило улыбаясь, как будто и не было их разговора. Стальной встретил такое легкое выражение серьезным и тяжелым взглядом. — Надеюсь, больше ты не будешь лазить по опасным постройкам со своим младшим братом.
— Да, действительно. — Встрял Лесаж. — Это не место для детей.
Под аккомпанемент криков Элрика о том, что он не ребенок, Симона сняла с себя халат, бросив в мусорное ведро на выходе. В коридоре ее ждал Энви в образе красивого молодого аместрийца. Они вместе пошли к центральным дверям.
— Ты где нашел такого красавчика? — спросила Симона, разглядывая идеально пропорциональное лицо.
— Такого человека не существует, я создал этот образ просто глядя в зеркало. Вы все уродцы на самом деле, ваши лица далеки от совершенства, которое я создал.
— Ты когда-нибудь задумывался, почему ты все время сравниваешь себя с людьми? — спросила Симона, выходя на улицу. — При этом всегда стараешься обойти нас во всем, хотя никто с тобой и не пытается соревноваться. Игра в одни ворота, Энви. Всем на самом деле плевать на тебя.
— Заткнись! Сама ведь каждый раз пользуешься… — начал Энви, когда его голова достигла точки кипения, но его перебил неожиданный сигнал автомобиля.
Они вдвоем обернулись и увидели, что им машет рукой Кинг Брэдли. Рейли сразу насторожилась, потому что Расс крайне редко приходит к ней. Вместе с Энви она приблизилась к фюреру. Водитель отошел покурить, поэтому рядом никого не было.
— Что он сказал тебе? — спросил Расс, глядя на Симону.
— Он знает про философский камень. И догадывается о вмешательстве высшего военного руководства.
— И что ты ему ответила? — уточнил фюрер, а сам отвел взгляд в сторону, быстро соображая, что же делать дальше.
— Ни да, ни нет. Просто посоветовала не соваться больше никуда, потому что такие как Марко и я находятся у врагов в заложниках. Если мы скажем хоть слово, от нас тут же избавятся.
— Кто еще из военных в курсе?
— Лейтенант Росс и сержант Брош точно все знают. Предположительно и майор Армстронг тоже, раз был с Элриками, когда те встретили Марко. Возможно, кто-то еще, пацан мне не сказал. Я бы осталась еще, договорила бы, но ворвался дежурный хирург. Если бы я продолжала настаивать, Элрик бы счел это подозрительным. Я не хотела так рисковать.
— Ладно, дальше я разберусь сам, — кивнул Расс и протянул листок бумаги Симоне.
— Что это? — спросил Энви, пока Рейли изучала бумагу. Лицо ее по-прежнему ничего не выражало, а вот сердце взволнованно дрогнуло.
— Ты охраняешь ее последнюю ночь. Для тебя есть другая работа. Все инструкции потом, — ответил Расс.
— Я поняла. — Дочитав, Симона сложила листок вчетверо и убрала в карман.
На прощанье она махнула фюреру рукой и пошла по дороге к своей машине, а Энви в недоумении поплелся за ней, спрашивая, что же написано в бумаге.
_____
Кимбли разглядывал себя в зеркале, поправляя фиолетовый галстук. Надзиратель все еще стоял над душой, сверля взглядом затылок Багрового. Садистски медленно он брился, принимал душ и надевал одежду, в которой его привели из зала суда. И делал это с таким невозмутимым лицом, как будто понимал, почему его выпустили. Как будто все идет строго по его плану. Надзиратель видел это блаженное улыбающееся выражение и кипел от злости еще сильнее.
Они шли по коридору, а Кимбли еле сдерживался, чтобы не пуститься в бег, поскорее желая глотнуть свежего воздуха и взглянуть на чистое небо. Но его гордыня не позволяла открыто признать, что спустя столько лет заточения он малодушно начал жалеть о заплаченной цене за философский камень у него во рту. Когда тюремщик только произнес эти заветные слова, Кимбли даже не сразу поверил, что это правда. Его даже убедил не столько собственный здоровый слух, сколько осознание факта, что этот толстяк не отличается чувством юмора. И все это время, пока он собирался и как вкопанный стоял в душе под холодной водой, стараясь принять реальность, Кимбли прямо заставлял себя сохранять полное спокойствие и не показывать никому своего волнения и трепета перед свободой.
Яркое солнце ослепило его, и Кимбли прикрыл глаза шляпой, пытаясь привыкнуть к свету. Пейзаж остался прежним, небо и даже вкус свежего воздуха на языке. Багровый понимал, что за эти годы ничего кругом не изменилось кроме него самого и его восприятия. Теперь краски мира казались ему ярче, чем были, пение птиц мелодичнее, а запах городских улиц приятнее. Губы расползлись в улыбке, а в глазах заблестели слезы. Кимбли повернул голову к ветру, чтобы их сдуло, и никто не заметил его внезапного проявления слабости.
Когда возможность, наконец, воспользоваться алхимией, снова ощутить этот приятный ток по всему телу, блеснула, Багровый незамедлительно этим воспользовался. Вопли толстого тюремщика были словно колыбельная для его ушей. И этот его взгляд. Этот пронзительный взгляд человека, который оказался на пороге смерти. Даже не важно, так ли это. Важнее то, что человек думает. Именно это и является его истиной.
Довольный своей выходкой Кимбли вышел на дорогу, и тяжелые решетки захлопнулись за его спиной.
Улицы были пусты, и Багровый сразу заметил единственную машину возле тротуара. Облокачиваясь на капот, Симона не сводила с него взгляда. Кимбли медленно шел, так же осматривая ее с ног до головы. Он ждал здесь кого угодно, но только не ее. Рейли ни разу не пришла к нему, хотя частенько ходила мимо его камеры, это Кимбли знал наверняка. Бестолковые тюремщики любили обсуждать Симону, пошло и грязно слюнявить ее внешность и предпочтения. Но все, что он от них слышал было лишь подтверждением того едва уловимого медового предчувствия, которое брезжило в его груди. Багровый заметил, что за эти годы внешне она не изменилась совсем, и предстала перед ним именно такой, какой он запомнил ее в тот день, когда убил свое командование. Какой вспоминал ее в особенно тягостные минуты заточения. Разве что волосы Рейли стали длиннее, а фигура еще женственней. Кимбли заметил это, несмотря на все старания Симоны спрятать ее за грубой мужской одеждой.
Багровый близко подошел к Рейли, продолжая с наслаждением разглядывать, и Симона молча протянула ему рокс с виски. Багровый, не сводя с нее глаз, сначала вдохнул терпкий аромат, а затем залпом выпил содержимое и вернул ей бокал. Рейли убрала его в маленький чемоданчик, где, как заметил боковым зрением Кимбли, лежала бутылка и второй рокс.
Немая сцена продолжалась, и Рейли была благодарна, что не приходится выслушивать саркастические замечания о том, что столько лет они не виделись. Симона слегка улыбалась, глядя на то, как Кимбли старается обуздать радость того, что его выпустили, старается не показывать всю гамму эмоций, которые бьют фонтаном через усталые ледяные глаза. И даже его сжатые кулаки и трясущиеся руки. Симона не могла решить, что это: счастье от освобождения или сдерживаемое удовольствие от встречи с ней. Или же все вместе. Рейли усмехнулась собственному тщеславию, уничтожая наивную надежду на то, что Багровый мог скучать по ней.
А Кимбли старательно подавлял в себе желание прижать к себе единственного человека, которому хватило смелости не осуждать его выбор.
Комментарий к Глава 10.
Как безумный автор, я решила создать в Sims 3 квартиру Симоны)
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/38544/dG1cyFDX0dQ.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/3853a/NsgmvmT1U8w.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/3854e/NSdnTWbnS9U.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/38558/bsZkO02DeCU.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/3859e/aG5g-dy7SEA.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/38580/pNPO3IWZ2aE.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/3856c/UpV8dME5pHQ.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/3858a/RPTqLAfwlic.jpg
https://pp.vk.me/c633819/v633819532/38594/7e30fF3gYj0.jpg
========== Глава 11. ==========
Кимбли открыл в машине окно. Его пряди разлетались в стороны, веки прикрывались, а губы расползись в улыбке, ловя поток воздуха, залетающий внутрь. Багровый периодически открывал глаза, чтобы посмотреть на нисколько неизменившийся город. Сидя в камере, он уж было подумал, что пропустил половину жизни, но внешне вещи остались такими, какими он их запомнил.
Рейли пыталась смотреть на дорогу, но часто бросала короткие взгляды на Кимбли. Тот заметил это и даже то, что она поняла, что скалится он именно поэтому. И она видела эти морщины, серую кожу и раннюю седину в прядях, поэтому решила больше не тешить его самолюбие.
— Ты постарел, — промолвила она. Это была первая фраза за всю их встречу.
— А ты потолстела. — Кимбли повернул к ней голову и заулыбался во все зубы.
Симона не смогла сдержать улыбку. На такого Кимбли невозможно было злиться. Она уставилась на дорогу, решив не продолжать этот разговор, и он с ней молча согласился, начав разглядывать город.
— Меня ведь не просто так выпустили, да? — через пятнадцать минут спросил Кимбли.
— Для тебя есть задание, — сказала Рейли, останавливая машину на парковке возле многоэтажного дома на одной из центральных улиц.
Они с Кимбли вышли, и Симона повела его за собой в парадную. Он галантно открыл ей дверь, пропуская вперед, и Рейли слегка улыбнулась, кивнув головой. По лестнице они в гробовом молчании поднялись на самый верхний этаж, и Симона открыла ключом квартиру с номером 44.
— Проходи. — Рейли сделала шаг назад, распахивая дверь, чтобы Кимбли вошел первым.
Он переступил через порог и сдвинулся сразу направо, давая и ей войти. Симона закрыла дверь и несколько раз повернула замок.
— В моем доме разуваются, — сказала она, снимая тяжелые ботинки и проходя к кухне. — Ты будешь что-нибудь есть?
— Какой у меня выбор? — спросил он, оставляя туфли возле коврика, а пальто повесив на вешалку рядом с дверью. Кимбли сел на высокий стул, тогда как Симона таращилась в пустой холодильник. Она захлопнула дверцу, поджав губы, и повернулась к Багровому.
— Что-то я совсем разучилась принимать гостей. Привыкла жить с Энви, которого не надо кормить.
— Неужели совсем ничего нет? — Удивился Кимбли.
— Я редко бываю дома, — ответила Симона, облокотившись на холодильник. — Могу сделать кофе.
— Черный, без молока и сахара. И приступим к делу, — сказал Кимбли, сложив руки на груди. — Почему меня так внезапно освободили?
— Несколько недель назад на меня напал Исаак Макдугл и…
— Да, я знаю, — сказал Кимбли, усмехаясь и прикрывая глаза.
— Ты-то откуда знаешь? — Симона поставила две белые чашки на столешницу и удивленно посмотрела на него.
— Он приходил ко мне в тюрьму, видимо, уже после того, как украл философский камень. Говорил про прогнившую армию, лживых садистов-докторов (и тут я вспомнил о тебе). И предлагал освободить меня, чтобы я помог убить фюрера.
— Странно, что ты отказался, — проронила Симона с задумчивым видом. — Даже принимая во внимание всю информацию, что ты знаешь. Почему ты не пошел с ним? Мог бы уже быть на свободе.
— А вот тебя не удивляет, что Энви не рассказал тебе о проникновении Макдугла в центральную тюрьму?
— Нет, я просила рассказывать только то, что важно. Макдугл мертв, и все его деяния, что не сработали, уже не имеют значения.
— Но тебе интересно, почему я не пошел с ним. Почему?
— Не хочешь говорить, не нужно. — Симона залила кипятком растворимый кофе и пододвинула одну из чашек к Кимбли. — Я хотела поддержать беседу и только.
— Ты слишком долго общалась с Энви. — Кимбли уперся локтями в столешницу, чуть наклоняясь к Рейли ближе. — Не нужно общаться со мной так же, как и с ним.
— Хочешь, чтобы я общалась с тобой как-то по-особенному? — Симона слегка наклонила голову к плечу, а ее губы тонула легкая улыбка.
— Да. — Кимбли сделал маленький глоток и поставил чашку обратно на стол. — Какой горячий. Выходит, я должен тебя охранять от «Макдуглов»?
— Да. — Симона не спешила пить свой кофе, а просто наблюдала за Кимбли и тем, как сдержанно он себя ведет.
— И мне придется везде за тобой ходить?
— Да.
— Чем же ты обычно занимаешься?
— Работаю хирургом в Первой больнице Централа. Каждый третий день из-за дежурства остаюсь там на двадцать четыре часа. Иногда задерживаюсь дольше, если какой-то аврал. Однажды стояла на ногах двое суток. А когда у меня двенадцатичасовой рабочий день, после этого иду в Третью научную лабораторию. Там у меня исследовательская работа. Неофициальные эксперименты проходят там же, если ты понимаешь, о чем я.
— Что, прости? — Кимбли вскинул брови, глядя на нее. — Пока ты говорила, я трижды успел заснуть с открытыми глазами.
Симона с укором посмотрела на него, а он уже не сдерживал довольную улыбку.
— Я работаю целыми днями, а потом прихожу домой, если остается время, — повторила она, слегка повысив тон.
— Сегодня у тебя выходной? — спросил Кимбли, осматривая квартирку, заглядывая через проем в спальню Симоны.
— Вынужденный. Выходные беру редко, поэтому и тебе не придется отдыхать, лежа дома на диване.
— Я и жить с тобой буду?
— Дело в том, что маньяки, прознавшие про философский камень и жаждущие его силы, не будут ждать, пока ты приедешь ко мне по первому звонку. Так что да. Наслаждайся центром и видом из окна.
— И как мне это сделать? У тебя шторы закрыты, — произнес Кимбли, вставая с барного стула и подходя к окну. Он приоткрыл гардину и, щурясь, посмотрел на залитую солнцем оживленную улицу центра. — У тебя сказочно скучная жизнь, ты это понимаешь?
— Я сделала все, чтобы она была такой. Меня устраивает.
— Тоскливо. А чем ты занимаешься в свои выходные? — Кимбли отошел от окна, взял кружку и сел на мягкий диван.
— Обычно я просто сплю. Или читаю книги.
— Да, книг здесь действительно много. — Кимбли снова посмотрел на книги, лежащие на журнальном столике, под ним, на полу возле книжных полок, забитых под завязку.
Симона взяла свою кружку и села на коричневое кожаное кресло, включив рядом с собой тусклый торшер. И только спустя некоторое время тяжелого молчания Симона нарушила тишину:
— Ты можешь спать на диване, я принесу тебе постельное белье. Полотенца ты найдешь в ванной комнате в ящике. Большие для тела, маленькие для лица. — Кимбли молча кивнул. — Если нужна будет одежда, мы купим.
— Я тебя понял. — Он повернул к ней голову и внимательно посмотрел.
— Ты чем-то расстроен? — осторожно спросила она, не отводя взгляд от его тяжелых глаз.
— Нет, все нормально. — Кимбли совершенно мило улыбнулся, прикрыв глаза. — Но я хотел бы побыть один, если это возможно.
— О, — удивленно воскликнула Симона, приподняв брови. — Да, разумеется. Я пойду к себе, почитаю что-нибудь. Ты тоже можешь, если хочешь. Здесь не только научные книги.
Багровый ничего не ответил. Под его пристальным взглядом, Рейли поставила кружку в раковину и скрылась в своей комнате. Открыв окно, чтобы было побольше свежего воздуха, она переоделась в домашнюю одежду, взяла недочитанную книгу и поудобнее устроилась на кровати, облокотившись на мягкое изголовье. Но сколько Симона не концентрировалась, она не могла вникнуть в суть предложений, перечитывая их снова и снова. Мысли о Кимбли отвлекали ее. Рейли отложила книгу и упала на подушку, глядя в потолок.
Она несколько десятков раз прокручивала в голове момент, когда же они встретятся. Сценарии были совершенно разные, но, в конечном счете, все вышло совсем не так, как она представляла. Они и слова друг другу не сказали, когда увиделись лицом к лицу. Симона не знала, что сказать, потому что чувство вины сжимало ее горло. Она не пришла к нему, хотя могла сделать это без всяких проблем. Но почему молчал Кимбли? Этому человеку не нужно лезть в карман за словом, ему всегда есть что сказать. Но в этот раз он решил держать язык за зубами. Причина какая-то должна быть. Всегда есть причина.
Симона повернулась спиной к двери, подтягивая колени к подбородку. Она вспомнила их первую встречу в Ишваре, как из-за своей вредности не вколола ему кетамин, прикрывшись тем, что его не хватает на всех. И вспомнился ужин из даров философского камня, хороший кальвадос, сочное мясо. И как на следующий день Кимбли ринулся за ней в рушащееся здание, помог в спасении ишварита, который все равно умер. А потом их драка в госпитале. Он уложил ее на лопатки и даже бровью не повел. Симона снова ощутила укол своего самолюбия из-за такого унизительного поражения. И их последний разговор, после которого Кимбли убил все командование.
«Наша одержимость — это все, что у нас есть».
«Мы оба неполноценные, Зольф. Оба хромые на одну ногу. Но это не значит, что, будучи вместе, мы сможем твердо стоять, держась друг за друга.»
Почему ее жизнь снова столкнула с человеком, который непреодолимым образом интересует ее? Симона съежилась еще сильнее, начиная перебирать варианты возможных причин такой тяги к нему. Он ведь просто мужчина.
«Просто мужчина, который понимает меня с одного взгляда. Мне не нужно разъяснять ему ничего из того, что я делаю. Не нужно оправдываться. С ним я могу не притворяться, не ощущать осуждения во взгляде, страха или заискивания.»
Такой ответ ее не устраивал, ей стало страшно за то, как дальше будут развиваться события. Когда даже такой ответ пришел и окончательно сформировался, Симона успокоилась, и на душе сразу потеплело. Она расслабилась и вытянула ноги, устраиваясь удобнее. Решить, как вести себя с Кимбли можно и походу действия. Он слишком непредсказуем для нее, поэтому не получится точно рассчитать правильную стратегию.
— Симона, — знакомый ласковый голос донесся сквозь вакуум до ушей Рейли. — Симона.
Рейли огляделась. Она стояла в замкнутом пространстве, похожем на туннель. Под ногами были железнодорожные пути.
— Симона.
Рейли обернулась. Сердце забилось чаще. В кромешной темноте что-то дрогнуло. Симона ринулась на движение. Она бежала так быстро, как могла, но на самом деле стояла на месте.
— Мне не страшно, — проговорил женский голос. — Ты тоже не должна бояться.
— Нет! — крикнула Симона, сквозь слезы. — Нет! Не уходи!
Рейли выставила руку вперед.
— Не бросай меня! — кричала Симона, глотая слезы. — Мне не достаточно! Мне не достаточно!
Пол под ногами провалился. Симона полетела вниз, пытаясь ухватиться за воздух.
Чувство свободного падения заставило ее открыть глаза и резко сесть на кровати. Рейли оглядела свою комнату, как будто не понимала, как здесь оказалась. Падение в сон такая странная вещь. Никогда точно не можешь сказать, где заканчивается реальность, и где начинается чистая работа подсознания.
Сквозь приоткрытые занавески пробивались закатные лучи солнца, заливая комнату оранжево-красными красками. Симона заметила на себе теплый плед, который оставляла в своем кресле. Еще некоторое время она потаращилась на него, пока не поняла, что на ее кухне происходят какие-то активные движения. Рейли осторожно наклонилась к краю кровати, чтобы посмотреть внимательнее.
Кимбли, закатав рукава, что-то активно обжаривал на двух сковородках. Он был так увлечен процессом, что не сразу заметил, как на него пялится Симона. Она вскинула брови и слегка приоткрыла рот, удивившись, что ее разбудило падение во сне, а не все эти восхитительные запахи с кухни. Кимбли бросил на нее взгляд, Рейли дернулась от неожиданности и, запутавшись в пледе, с грохотом свалилась с края кровати. Кимбли сделал огонь поменьше и подскочил к ней.
— Ты вся скукожилась, я решил укрыть тебя, — объяснил он, давясь от смеха и глядя на взъерошенные волосы Симоны. Он отложил плед обратно на кровать и сел на пол рядом с Симоной. — Плохой сон?
— Обычный. — Она потерла глаза. — Ты что там делаешь?
— Пока ты спала, я сходил на рынок, купил продуктов. Мы же должны поужинать, верно? — сказал он и вернулся на кухню, продолжив переворачивать кусочки мяса на одной сковороде, а на второй — овощи.
Симона встала и оперлась плечом на косяк арки, глядя, как Кимбли ловко все делает.
— Ты лишил девственности мою кухню, — сказала она, садясь на высокий стул. Кимбли засмеялся, но ничего не ответил. — Я серьезно. Живу здесь уже шесть лет, а все, что я готовила себе — это кофе и кальвадос. Привыкла заказывать еду на дом или кушать в кафе.
— Ты уж извини. — Кимбли снял со сковородки овощи и переложил их в миску. — Но это был не кофе. Не думаю, что моя метафора будет вежливой, поэтому я лучше скажу, что купил настоящий кофе.
— Что ты делаешь? — спросила Симона, с любопытством наблюдая за его действиями.
Овощи, что он переложил в миску, Кимбли подверг алхимическому преобразованию, сделав из них пюре.
— Увидишь, когда я закончу, — сказал он, не поворачиваясь к ней. — Лучше не мешай.
— Я не про название блюда. С чего ты вдруг решил приготовить что-то?
— Я так понимаю, что это будет мой дом на неопределенный срок, да? — Кимбли повернулся к ней лицом. — В своем доме я привык к домашней еде.
Симона немного оторопела, даже не зная, что сказать на это. Она кивнула ему, и Кимбли вернулся к готовке. Он постоянно поправлял за уши выбивающиеся пряди, сосредоточенно следил за прожаркой мяса. Рейли окинула комнату взглядом. Книги, которые она с таким трудом расставила по полу по категориям и алфавиту, теперь расположились строго возле книжных полок в трех высоких стопках, сохраняя нужную последовательность. Сколько же она спала, что Кимбли успел столько сделать?
Симона достала из тренчкота пачку сигарет и села на барный стул ближе к окну, открыв его.
— И еще в моем доме не курят, — строго сказал Кимбли, выключая огонь.
— Нет, я разрешаю тебе готовить, а ты мне — курить. И все счастливы, — сказала она, глубоко затягиваясь. В животе у нее заурчало, а во рту стала образовываться слюна. — Я не люблю домашнюю еду.
— Ты просто готовить не умеешь. — Усмехнулся Кимбли, аккуратно и вдохновенно выкладывая еду на тарелки. Одну из них он поставил перед Симоной, протянул ей вилку и нож в тряпичной салфетке и налил в бокалы красное вино.
— И что это? — спросила она, потушив недокуренную сигарету. Симона, вдыхая аромат от горячего блюда, украдкой посматривала на довольного собой Кимбли.
— Каре молочного теленка на пюре из цуккини и перца, — с гордостью произнес он, делая глоток вина. — Пробуй.
Симона осторожно отрезала кусочек мяса и под пристальный и немного хищный взгляд Кимбли зубами стянула его вилки.
— Это лучшее, что я ела за последние лет восемь! Оно просто тает во рту, — удивленно воскликнула она. — Как тебе удалось?
— Просто люблю готовить. — Кимбли неторопливо ел свою порцию, с удовольствием наблюдая, как за обе щеки Симона уплетает мясо. — Лет восемь, говоришь, не ела? И кто тебе готовил?
— Был ресторан раньше недалеко от Центральной Филармонии. Там готовили восхитительную мраморную говядину. Но после моего возвращения из Ишвара я узнала, что шеф-повар умер от сердечного приступа прямо на своей кухне, представляешь?
— Да ты что, — протянул Кимбли. — Слушай. Я никогда бы не подумал, что встречу человека, который способен не хуже меня вот так врать на ходу.
— Это правда, — сказала Симона, объедая кость. — В том смысле, что правда про шефа, а не то, что я вру.
— Ну да. — Кимбли вскинул брови. — Тебе нет нужды признаваться в чем-то. Я и так все понял.
— Что ты там понял? — прыснула Симона от смеха.
— Ты сказала, что я лишил твою кухню девственности, и что ты не ела ничего вкуснее последние лет восемь. До поездки в Ишвар ты жила в другом месте, раз заявила, что эта квартира твоя только последние шесть лет. И в том другом месте тебе готовил тот, с кем ты жила. Скорее всего, это была его квартира, верно? Но как это обычно и бывает, что-то случилось. Возможно, вы расстались из-за твоей жажды узнать правду, найти ответы на все свои вопросы. Я прямо слышу, как он говорил тебе «Нет, не уезжай, не оставляй меня». Но ты помчалась в Ишвар, потому что гомункулы предложили тебе спонсировать твои эксперименты. И этот человек не выдержал рядом с собой кого-то настолько хладнокровного. Он бросил тебя, и ты, обидевшись на всех мужчин, решила переключиться на женщин. А теперь ты все это опровергнешь очередной ложью, и я пойму, что все это правда.
Рейли сжала челюсть и потупила взор. Кимбли искренне верил, что после его тирады начнется ураган эмоций, скандал из-за того, что он начал рыть там, где не следовало. Что в пылу истерики Симона раскроет еще что-то о себе. Но Багровый уловил в ее взгляде затаенную боль и искрящуюся во влажных глазах тоску.
— Преодолей это, — промолвил Кимбли, а Симона вскинула на него затуманенный воспоминаниями взгляд. — Столько лет прошло. Долго ты еще будешь себя жалеть?
— Если ты задаешь такие вопросы, значит, тебе не понять, Кимбли. Ты никого кроме себя не любил.
— Это правда, — решительно подтвердил Багровый, поставив тарелку на стол, и наклонился к лицу Симоны. — Любить, значит, самозабвенно доверять человеку,перейти порог слепой веры, на что я не способен. Близость между людьми для меня не достижима, потому что презираю всех, кто слабее меня.
— Беспощадная истина. Ты смело признаешь ее. Но какая горечь звучит в твоем голосе, — заметила она, прищурив нижние веки. — А тебе бы хотелось ощутить, какого это, когда тебя любят, ведь так?
— Любовь — это глупость. Грустная жалость слабых людей друг к другу и не более. Как плацебо. Ты думаешь, что она тебе помогает, но на самом деле это всего лишь игра твоего воображения, хитроумная ложь. Как приложить подорожник к рваной ране живота. Она не спасет и не излечит, как многие уповают.
— Какая страшная и разрушительная мысль, Кимбли, — с печалью в глазах ответила Рейли. — Мне искренне жаль тебя.
— Себя пожалей, — бросил он и отодвинулся, скривив рот. — Я пошел в душ, а ты… Делай, что хочешь.
Когда дверь за ним захлопнулась, Симона снова закурила сигарету, как можно глубже затягиваясь. Горький дым жег горло, но лишь делала глоток вина и продолжала, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции.
========== Глава 12. ==========
Симона сидела за своим рабочим столом в спальне и активно переписывала важную информацию из книг, разложенных вокруг. Некоторые исследования по выявлению лейкемии на ранних стадиях ее заинтересовали, и она решила попробовать такое на практике. У нее в стационаре как раз лежит одна девочка, чью кровь можно использовать для анализов.
— Почти два часа ночи. — За ее спиной раздался голос Кимбли, и Симона вздрогнула от неожиданности.
— Никак не могла уснуть и не заметила, как пролетело время, — удивленно проговорила она, не поворачиваясь к нему и глядя на часы на руке. — Да, завтра рано вставать.
— Уже сегодня, — добавил Кимбли, подходя ближе. Он сел в кресло рядом со столом, и Симона увидела, что он в одних светло-голубых пижамных штанах.
— Не совсем прилично, тебе не кажется?
— Мы уже спали вместе, так чего ты стесняешься? — Кимбли странно улыбнулся ей.
— Я иду спать, — не реагируя на его провокацию, сказала Симона, выключив светильник на столе, и в комнате остался только тусклый свет от лампы на прикроватной тумбе. Сняв часы, Рейли пересела на край кровати и бросила взгляд на Кимбли, который, упираясь локтем в подлокотник, потирал подбородок, глядя на нее. — И тебе тоже пора.
Кимбли поднялся на ноги и оказался рядом с Симоной. Та продолжала сидеть, только задрала голову, чтобы видеть его глаза. Он упер свое колено в кровать рядом с ее бедром.
— Я уйду, если ты скажешь. Но тебе надо постараться, чтобы это звучало убедительно. — Кимбли провел тыльной стороной руки по ее щеке. — Иначе я останусь.
Рейли сглотнула все слова, застрявшие в горле, и Кимбли надавил на ее плечо, опуская ее на кровать. Он навис над ней, выжидая ответной реакции, но Симона хмурилась с приоткрытым от вздоха ртом. Прожигая своим взглядом ее глаза, Кимбли медленно наклонился и уперся носом в щеку, едва уловимо касаясь ее губ своими. Рейли поняла, что, если не остановит его, то все выйдет из-под ее контроля. Все между ними и так сложно и натянуто, постоянные двусмысленные фразы, взгляды. И раньше не было никаких прикосновений, потому что теперь, когда он забирался рукой под ее ночной топ, сложно было схватить его за руку и заставить прекратить. Симона расставила ноги пошире, чтобы он смог плотнее лечь, и Кимбли усмехнулся ей в губы, все еще не завершив свое движение с поцелуем. Для него это было как проверка ее готовности. Если она и дальше будет тянуть, он поймет, что Рейли до сих пор чего-то боится. Боится или признаться себе в своих чувствах, постыдных для нее желаниях, или это что-то другое, и Кимбли обязательно это выяснит, чтобы устранить любую помеху между ними.
Его рука скользнула выше, задирая топ, а ее пальцы плавно бегали по накаченному в тюрьме торсу, будто изучая его. Симона заметила, что чем ниже она ведет, тем ярче начинают гореть глаза у Багрового, но тот все равно с садистским удовольствием наблюдал за тем, как она пытается принять решение.
— Может, ты и правда лесбиянка? — спросил он ее.
— Я тебе этого вообще никогда не говорила, — ответила она, приподняв бровь и чувствуя свое превосходство. Столько времени он держал себя в заблуждении, а она смотрела на это со стороны и смеялась. — В женщинах есть свой шарм, но и у мужчин есть свои плюсы. Зачем ограничивать себя только одним полом? А ты пробовал хоть раз с мужчиной? Или, может быть, хотел, но не решался?
— Интересный у тебя способ вести прелюдию, — сказал он, не отрываясь от ее глаз, продолжая дыханием щекотать губы.
— Интересный у тебя способ уходить от ответов.
Рейли подалась вперед и, не закрывая глаз, поцеловала его, тягуче и сладко. И почувствовала, как тугой комок в груди словно распахнулся навстречу открывшегося желания. Симона попыталась перевернуть Кимбли, чтобы быть сверху, но он пресек эту решительную попытку, доказывая свое право выбирать. Он столько лет мечтал об этой женщине не за тем, чтобы она делала все сама. Кимбли впервые поймал себя на мысли, что хочет не только сам получить удовольствие от процесса, но и чтобы Симона поняла обо всех упущенных годах.
Кимбли жадно сорвал с нее одежду, и стащил с себя штаны. Рейли с интересом посмотрела на его член, бессознательно приподняв бровь, а он лишь снова усмехнулся.
— У тебя хоть раз был секс с мужчиной? — спросил он, прижимаясь к ней, кожей чувствуя ее упругую грудь.
— А у тебя? — засмеялась Симона, обхватывая пальцами его член и легонько дотрагиваясь до головки. Кимбли сжал пальцы на ногах и шумно выдохнул. — Отвечу, если ты ответишь.
— Нет, — сдавленно проговорил он.
— А у меня — да. — Симона улыбнулась, как будто победила в несуществующей битве.
Сжав ее бедра, Кимбли задрал тонкие ноги повыше и смело вошел, не ожидая никаких преград. Их и не было, и тот даже удивился, ведь решил, что Рейли ему соврала на этот счет. Поцелуи стали грубее, ненасытнее, как будто встретились два изголодавшихся человека. Кимбли заметил, что Симона уже не стеснялась, как вначале, и отдавалась процессу со всей душой, активно участвуя в общем деле. Под его жадными ласками она извивалась, из пересохшего горла вырывались негромкие стоны, и Кимбли ловил каждый, стараясь распознать, от каких действий она делает их громче. Ему захотелось, чтобы она делала это во весь голос, не думая о позднем часе и соседях за тонкой стеной. Рейли крепко держалась за его плечи, с наслаждением прижимала ближе к себе, ощущая, как быстро бьется его сердце, и понимала, что этот мужчина точно знает, что делает. Давно у нее не было такого секса, где она самозабвенно могла отдаться на волю желаниям. Чувственная дрожь пробежала по ее позвоночнику, и Симона поджала пальцы на ногах, напрягаясь от накатывающего удовольствия, а Кимбли решил ускорить темп и добавить руку, чтобы стимулировать клитор. Новая волна удовольствия дополнила зарождающуюся первую, и Симона впилась зубами в ключицу Кимбли, чтобы не взвизгнуть. Тот усилил напор и почувствовал, как и сам уже на пределе. Рейли отпустила хватку, и Кимбли услышал то, что так ждал. Она в голос облегченно и протяжно вскрикнула, зажмуриваясь и дрожа в его руках. Этот полный сладостной неги звук пронзил Багрового, и он взорвал свой сдавленный комок наслаждения.
Рейли продолжала лежать с закрытыми глазами, ловя остатки оргазма, и прикрыла открытый рот ладонью. Она не решалась распахнуть веки, как будто и сама не верила, что сейчас произошло. Все стало как в тумане для нее, но Симона знала, что это пройдет через несколько минут, когда исчезнут судороги в ногах, и тело перестанет дрожать.
Кимбли вышел и со вздохом завалился рядом. Глядя в потолок, он понял, что рядом есть зрелище поинтереснее. Багровый повернул голову, и увидел Симону, которая все еще собирала разнесенные вдребезги мысли и чувства. Ее пшеничные волосы растрепались из пучка и теперь змеями вились по подушке. Полностью развернувшись к ней, Кимбли собственнически притянул за талию, утыкаясь носом в ее затылок. Почему-то вот такая Симона, беззащитная, полностью под его властью и контролем, нравилась ему еще больше строптивой и недоступной. Словно ему удалось взорвать с трудом выстроенную стену, и Рейли сейчас стояла возле ее обломков, глядя на бесполезно потраченную работу. Аромат ее волос с нотками горького табачного дыма сейчас казались лучшим запахом, что он мог себе представить.
— Почему у тебя в комнате такой холод? — спросил он, укрывая и себя, и ее одеялом.
— Я люблю, когда холодно, — ответила она хриплым голосом, и Кимбли еще больше возгордился собой, что та до сих пор не может отойти от испытанного наслаждения.
— Ты хочешь что-нибудь? — Багровый начал мягко водить пальцами по ее груди и вокруг торчащих сосков.
Рейли неуклюже повернулась к нему лицом и внимательно посмотрела на глаза. Она пыталась понять, чего он сам хочет от нее. Но увидела не привычный колючий холод во взгляде, а заботливое тепло, тускло светящее из его сердца.
— Простую воду, — сказала она, мягко улыбнувшись.
Оказалось пыткой оторваться от нее, чтобы выполнить простую просьбу, но Кимбли преодолел желание задержаться еще ненадолго и вылез из ее объятий. Облокотившись на изголовье, Рейли села и подтянула одеяло повыше, спасая разгоряченное тело от холодного воздуха. Она судорожно перебирала в голове варианты развития всех событий, чтобы спланировать собственное поведение. Между ними только что был секс, но уж не как ни акт безусловной любви друг к другу. Это все несомненно упрощает, ведь физические удовольствия не идут в сравнение с душевной привязанностью, и Рейли себя этим успокоила.
— Ну и гаденыш же ты! — раздался голос Кимбли с кухни. — И давно ты здесь?
Симона нахмурилась и почувствовала, как щеки загорелись от стыда. Или злости. Она обернула себя одеялом и выскочила в другую комнату. В полной темноте на кресле сидел Энви и злорадно скалился, глядя на голого Кимбли, прячущегося от него за столешницей возле холодильника, и растрепанную Симону, кутающуюся в одеяло.
— Где-то с середины. Не стал вас прерывать, — ответил гомункул. — Я проиграл спор с Ласт. Думал, что вы хотя бы день выдержите. Но она снова оказалась права.
— Пошел вон отсюда, поганец! — процедила сквозь зубы Симона и запустила в него пустым стеклянным стаканом. Энви вовремя отодвинул голову, и стакан точно ударился о стенку, разлетевшись вдребезги.
— Метко, — заметил Энви, поднимаясь с кресла и пересаживаясь на барный стул.
— Смело! — ответила Симона, а ее рука потянулась к ножу.
Энви в голос рассмеялся, и сложил руки в замок под подбородком.
— Жалкие люди.
— Что тебе надо? — спросил Кимбли, перехватывая руку Симоны.
— Вообще-то я пришел, чтобы проверить, выиграл я или нет. Но на самом деле есть и кое-что важное. Думал, рассказать завтра с утра, но чего уж ждать. Так и будешь без штанов меня слушать? — спросил Энви, давясь от смеха.
Кимбли фыркнул и вышел в спальню за своими пижамными брюками.
— А ты ему сказала, что… — шепотом заговорил гомункул.
— Заткни рот! — рявкнула Симона, и Энви приподнял ладони вверх, будто сдаваясь.
— Молчу-молчу. — Он снова стал похихикивать, глядя, как она поправляет волосы.
— Так что там у тебя? — спросил Кимбли, заходя уже в штанах. Он снова достал стакан и налил в него воду, протянув Симоне. Та начала жадно пить, а Кимбли снова мягко улыбнулся ей, заботливо убрав прядь с глаз.
— Меня сейчас стошнит. — Скривил лицо Энви, изображая рвотный рефлекс.
— В таком случае говори быстрее, — сказал Кимбли, присаживаясь на кресло и включая торшер рядом, чтоб хоть немного осветить помещение.
— Сначала короткая предыстория. — Энви стал серьезным и скрестил руки на груди. — У нас серьезная нехватка кадров, поэтому ты, Симона, больше не будешь работать в больнице.
— Чего?! — Чуть не поперхнулась Рейли. — Нет! Больница — это хорошее прикрытие, мы же уже обсуждали этот вопрос!
— А Расс не согласен. — Пожал плечами Энви.
— Да плевать мне на Расса. — Симона скривила лицо и села на диван, подбирая под себя ноги. — А как же мои эксперименты?
— Не знаю, что ты там сказала Марко, но он согласился нам снова помогать. И он ест, кстати. Все с ним нормально. Так что твои обязанности у нас будет выполнять он. А в больнице обойдутся и без тебя. Этот Лесаж сегодня написал заявление о переводе в Центральную. Как думаешь, почему? — Энви коварно заулыбался, глядя на Симону, а потом бросил многозначительный взгляд на Кимбли, пытаясь задеть его этим.
Багровый сделал скучающий вид, но запомнил эту фамилию, чтобы выяснить, кем этот человек приходится Симоне. Кимбли знал о страсти Энви издеваться над людьми, поэтому вернейший способ обмануть его ожидания, это никак не реагировать на дешевые провокации.
— Без понятия. — Симона поджала губы и переглянулась с Кимбли. Он ответил ей внимательным взглядом и отвел глаза в сторону. — Я не представляю, что там пришло в больной разум Расса, почему он решил меня отстранить от работы в больнице.
— Стальной коротышка зачем-то едет на юг в Дублит. Сегодня его младший брат купил билеты на вокзале. А как я говорил до этого, Глаттони ищет след Шрама на Востоке, Ласт и я заняты шпионажем здесь. Нам некогда следить за этим пацаном, поэтому…
— Я доктор, если ты не забыл, а не военная.
— Да. Поэтому на задание мы отправляем Кимбли, а ты поедешь, потому что некому тебя охранять здесь. Если, конечно, ты не жаждешь оказаться в подвале в соседней камере с Марко.
Симона прикусила язык и поняла, что не все в мире крутится вокруг нее, и теперь кто-то другой перетягивает внимание на себя. Она посмотрела на Кимбли, который был совершенно холоден и бесстрастен. Казалось, это новость не вызвала у него неприязни, как у Симоны.
— Хорошо. — Тот пожал плечами и задумчиво посмотрел на Энви. — Но это будет неофициальное сопровождение Стального мальчишки, кем бы он ни был, я правильно понимаю?
— Да, поэтому держитесь от него на расстоянии. Он знает Симону в лицо, но тебя — нет, и это только на руку. — Энви поднялся и подошел к выходу из квартиры. — И без шума. Слухи о твоем освобождении уже пошли, но никто тебя еще особо не видел, и многие считают, что это просто чья-то шутка.
Кимбли довольно заулыбался и прикрыл глаза.
— Я тебя понял.
Энви бросил еще один взгляд на сосредоточенную Симону и усмехнулся.
— Свои билеты на утренний поезд найдете в почтовом ящике. Выезд в девять утра. Приедете в город, осмотритесь там заранее, — сказал Энви и захлопнул за собой дверь.
Облегченный вздох сорвался с губ Рейли и она прикрыла глаза, пальцами массируя виски. Кимбли с любопытством наблюдал, и решил не отвлекать ее от этого занятия, пока она сама не прекратит. Не выдержав напряжение, Симона вскинула руки и с некоторым возмущением уставилась на него.
— Ну что?! — спросила она, глядя, как Кимбли улыбается.
— Просто ты кажешься мне очень соблазнительной. — Кимбли пересел к ней на диван, залезая рукой под складки одеяла. Он наткнулся на ее коленку и стал нежно гладить.
Симона поджала губы и вытащила его руку, переплетая пальцы. Кимбли озадаченно посмотрел на нее с немым вопросом, а та лишь вздохнула, подбирая правильные слова.
— Давай не будем все усложнять. — Она натянуто улыбнулась ему, и тот тоже выдавил притворную улыбку. — Секс — это хорошо, но говорить о чем-то большем не просто рано, но и в нашем случае смешно.
Кимбли на мгновение замер, но потом положил ее руку к себе на шею, подсаживаясь к Симоне ближе. Она томно прикрыла глаза и поймала его поцелуй на своих губах. Багровый завалил ее на спину и снова решил отнять у нее контроль.
========== Глава 13. ==========
— А если там что-то случилось в этом Рашвелле? — спросила Симона и глотнула кофе с густой молочной пенкой.
— Они задержались там из-за своего механика, — невозмутимо ответил Кимбли, читая газету и поглядывая на выход с перрона. — Поезд прибывает с минуты на минуту, расслабься и не нервничай так.
Кимбли и Рейли сидели в кафе при вокзале, ожидая прибытия Элриков в Дублит. Симона все время ерзала на стуле, оглядывалась по сторонам, ловя на себе любопытные взгляды.
— Как можно не нервничать? Я не шпионка, а хирург, — с небольшим возмущением проговорила она. — И на меня все пялятся, как будто знают, что я не та, за кого себя выдаю.
— А ты веди себя спокойно, не привлекай внимания, никто и не заметит, — так же невозмутимо и ровно ответил Кимбли, не отрываясь от газеты.
— Не привлекать внимания? Ты меня в такую одежду нарядил… Я похожа в ней на…
— На женщину? — Кимбли взглянул на Симону, не сдержав улыбку.
— Именно. Эта узкая завышенная юбка с тонким поясочком, кашемировый джемпер. Цвета слишком жизнерадостные. Разве это похоже на меня? — Симона поправила пышные волосы, мягкими волнами спускающиеся до лопаток. — Вырез слишком глубокий, и высокие каблуки сводят меня с ума.
— Если бы ты была одета в свою обычную одежду, Элрики бы тебя точно узнали. А так даже я с трудом могу узнать. Цвета пастельные, вырез не пошлый, юбка у тебя до колена, а каблук едва десять сантиметров. Так что не возмущайся. Нам надо слиться с толпой, посмотри вокруг. Все женщины одеты как женщины. Намного хуже будет, если вся операция сорвется. И какова причина? Симона не хотела потерпеть?
— Ладно, все, я молчу. Хватит пилить меня, — сказала она, закатывая глаза.
— А еще, если мы говорим о чем-то, делай лучше нейтральное лицо. Любые эмоции, будь то положительные или отрицательные, всегда бросаются в глаза, — добавил Кимбли и перелистнул.
— Хорошо, — кивнула она и отпила кофе. Рейли следила за выходом с перрона, тогда как Кимбли сидел к нему спиной. — Они здесь.
— Отлично, — проговорил Багровый, но как будто ничего не произошло, он продолжил читать газету.
— Я так понимаю, мы подождем, пока они не выйдут с вокзала, да?
— Именно, — коротко улыбнулся он, взглянув на Симону.
— Что-то они нервничают, — заметила она, стараясь наблюдать боковым зрением и делать вид, что высматривает в толпе кого-то другого.
— Как ты говорила, эти дети одержимы поиском информации о камне, и я думаю, они приехали искать его здесь.
— Но мы с тобой не нашли ничего и никого в этом городе, кто хоть как-то связан с алхимией. Здесь сплошные крестьяне, торговцы и домохозяйки.
— Мирная жизнь провинции, — добавил Кимбли, складывая газету в несколько раз. — Они вышли, надо идти.
Кимбли встал на ноги и подал руку Симоне. Та приняла помощь, потому что на каблуках ходила только три раза в своей жизни. В первый раз это было в детстве, когда она вытащила мамины туфли из коробки и продефилировала в них так, что сломала супинатор. Второй раз это случилось на вручении дипломов в медицинской академии и продлилось не дольше тридцати минут. И в этот, третий, раз она чувствовала себя ужасно глупо. Ей казалось, что идет она как гусыня, оттопырив попу назад, подогнув колени. И Рейли была благодарна Кимбли, что он не издевается в привычной ему манере. Багровый наоборот любезно предложил взять его под руку, постоянно вежливо напоминал про осанку и колени. Симона чувствовала, что вот-вот у нее натрутся мозоли. Она знала, что без проблем залечит их с помощью философского камня, но эти минуты для нее были настоящей пыткой. При этом одежда сидела слишком плотно на ней. Юбка была такая узкая и обтягивающая, что сделать привычный Рейли размашистый шаг было невозможно. Теперь приходилось перебирать ногами как балерины в пуантах. И эти Элрики идут слишком быстро, лучше бы поймали попутку, тогда можно было бы тоже сесть в машину и проследить за ними с комфортом.
— Мясная лавка? — спросил Кимбли, останавливаясь у поворота и аккуратно
выглядывая, не выпуская Симону.
— Мы с тобой осмотрели в этом городе все библиотеки, несчастный научный центр, который вот-вот закроется из-за отсутствия финансирования, даже больницы в поисках того, что ищут Элрики. А они приехали прикупить тибон-стейков?
— К ним вышла женщина и…
В этот момент Эдварда впечатли в стену противоположного дома. Симона вздрогнула, а Кимбли заставил ее остаться на месте и снова принять нейтральный вид. Раздался жуткий грохот, и Рейли поняла, что пустой доспех Альфонса опрокинули на землю.
— Что это за женщина? — спросила Симона у Кимбли, украдкой выглядывая вместе с ним.
— Не знаю, но у нее знак алхимика на груди.
— Вижу. — Симона нахмурилась разглядывая эту женщину, но потом, когда Кертис вырвало кровью, Рейли нахмурилась еще сильнее. — Что-то с ней не так.
— Да, не всех людей рвет кровью, я понял.
— Нет, я не про это. — Рейли помотала головой, пока здоровенный мужик обнимал эту женщину. — Потом расскажу, смотри, они заходят внутрь.
Кимбли выдохнул и подхватил Симону за талию, ведя ближе к мясной лавке. Благо улица была пустынна, и они аккуратно рассмотрели все здание. Возле соседнего дома была лавочка, и Рейли села на нее, чтобы отдохнуть, пока Кимбли подобно таракану шнырял вокруг этого мясного магазина. Она старалась не смотреть в его сторону, чтобы при случае была возможность сказать, что не знает этого человека, но все равно наблюдала, отмечая его проворство. На некоторое время он завис возле одного окна, по всей видимости, слушая, диалог внутри. Симона решила, что лучше ей осмотреться в округе, чем бессмысленно пялиться на Кимбли. В любом случае никто не отменял возможного появления Шрама здесь. Он запросто мог выследить Элриков, которые вообще не скрывали ни свои личности, ни свое местонахождение.
— На сегодня хватит, в любом случае, услышать больше уже не удастся, — сказал Кимбли, подходя к ней. — Дойдем отсюда пешком или возьмем такси?
— Если ты понесешь меня на руках, я согласна на прогулку до наших апартаментов. Но если ты все же будешь более рациональным, лучше такси.
— Звучит как провокация. — Улыбаясь, Кимбли сел на лавочку.
— Я серьезно. В этих туфлях я не сдвинусь с места.
— Ладно, поймаю машину. — Кимбли неохотно поднялся и вышел к оживленному перекрестку, выставив руку вперед.
Несколько машин проехало мимо, но один человек решил притормозить. Симона не слышала весь разговор целиком, но лишь отдельные слова донеслись до нее. «Отпуск», «туфли», «апартаменты». Кимбли и водитель, мужчина пожилой, добродушный на вид, смеялись, и последний повернул голову в сторону Рейли, махнув ей рукой. Та, покраснев, ответила самой милой улыбкой, какую смогла выдать в эту минуту, когда проклинала Энви и все это задание, из-за которого она вынуждена делать непривычные для себя вещи.
— Давай, я помогу, — сказал Кимбли, подхватывая Рейли на руки.
— Если я не умру от стыда, по приезде ты сделаешь мне массаж ног, — сказала она ему.
— Твои ноги мне очень нравятся, поэтому буду надеяться, что не умрешь.
Кимбли крепко прижал Симону к себе, пока нес, и Рейли даже неохотно освободилась, чтобы самостоятельно сесть в машину. Водитель любезно открыл дверь, и она приземлилась на мягкое сидение. Какой доверчивый человек. Знал бы он, кого посадил к себе в машину. Хотя сейчас, конечно, не тот случай, когда Рейли и Кимбли намеревались сделать нечто выходящее за рамки морали и закона, но никто не изменит факт того, кем являлись эти люди.
— Меня зовут Винсент Маллой, — произнес улыбчивый старик. — А вас?
— Я Йозеф Кёнинг, а моя подруга…
— Эрин Хофман, — быстро выпалила Симона с милой улыбкой. — Спасибо вам большое.
— Да, ерунда. — Махнул рукой старик. — Здесь не далеко, да и мне по пути.
— И все-таки вы первый, кто остановился. — Рейли продолжала говорить не своим голосом, делая тон чуть выше и женственнее.
— Просто хочу быть гостеприимным к приезжим. Кстати, как вы могли быть у лавки Кертисов и не купить их мяса? Оно лучшее у нас в городе. Это все знают.
— Лучшее, говорите? — спросил Кимбли. — Мясо везде одинаковое. Или это люди какие-то особенные, раз вы думаете, что лучше не бывает?
— Люди они действительно хорошие, разрешают мне брать в кредит, а я в конце недели расплачиваюсь с ними. Зиг и Изуми еще никогда меня не обманывали. А я очень хорошо разбираюсь в мясе.
— Ну просто вы местный. — Театрально закатила глаза Симона. — Нам, приезжим, они точно впихнут что-то не то.
— Вы совершенно не правы. Это они выглядят так сурово, на самом деле эти люди очень хорошие, я их давно знаю. Изуми мне часто помогает с мелкими просьбами, то часы починить, то вазу жены.
— Она еще и ремонтник? — спросил Кимбли.
— Алхимик, но не любит это афишировать. Говорит, что просто домохозяйка.
— Алхимик? Действительно? — Симона мастерски изобразила удивление, а Кимбли сдержался, чтобы не заулыбаться от такой игры.
— Да, в городе я больше не слышал ни о каких алхимиках, хотя местечко у нас хоть куда. Приезжих бывает много. Настоящий райский уголок Аместриса.
Вся остальная беседа до апарт-отеля была больше похожа на бесплатную экскурсию по центру Дублита. Как Кимбли и Симона не пытались снова свести тему в сторону Кертисов, чтобы побольше выяснить о них что-то, но Винсент с упоением продолжал свой занудный рассказ обо всех достопримечательностях города.
— Спасибо большое, — сказала Симона, пытаясь забыть всю чушь, что сейчас услышала, вылезая из машины.
— Удачного вам дня, сэр. — Кимбли захлопнул дверь.
Винсент один раз посигналил из клаксона и поехал дальше, помахав рукой на прощанье.
— Прилично это или неприлично, но в следующий раз я сниму обувь и пойду босиком, — сказала Рейли своим обычным тоном. — Все лучше, чем слушать россказни дедульки.
— А, по-моему, милый человек, — произнес Кимбли, жестом предлагая Симоне донести ее на руках до двери, но та отказалась, медленно ковыляя. — Только чем-то у него пахло в машине, тебе не показалось?
— Это была вставная челюсть. Частички пищи застревают между протезом и десной, и он, по всей видимости, их плохо вычищает. Отсюда и запах.
Кимбли скривил лицо, а Симона не сдержала смеха. Со всей своей педантичностью и перфекционизмом он показался ей милым, но беззащитным перед таким отсутствием личной гигиены.
Зайдя в апартаменты, Рейли сняла туфли и стала облегченно вздыхать при каждом шаге до дивана.
— Ты стонешь сейчас почти как… — начал Кимбли, но, поймав ее недовольный и укоризненный взгляд, замолчал. — Дать тебе…
— Да, конечно. — Рейли упала на жесткий диван и вытянула ноги.
Кимбли вытащил из кармана жилетки философский камень и дал его Симоне. Та зажала его в зубах и в мгновение ока убрала все покраснения с взбухшие мозоли на ступнях. Рейли протянула камень обратно его владельцу и откинула голову на подлокотник. Кимбли приземлился на другой конец дивана и взял одну ее ногу, начав массировать ступню.
— Я же пошутила на счет массажа. — Симона слегка улыбнулась, приподняв одну бровь.
— А я нет. — Кимбли мотнул головой. — Расслабься, мне не трудно.
— Спасибо, — неуверенно произнесла Симона, удивляясь такой заботе и вниманию с его стороны. — Может, расскажешь, что ты услышал.
— Намного больше, чем от бесполезного старика. Эта Изуми Кертис их учитель алхимии. Элриков обучал не Хоэнхайм, как вы все думали, а эта женщина. Что ты хотела сказать на ее счет, когда ее вырвало кровью?
— Это, конечно, всего лишь догадка, но я видела таких людей. Как ты понимаешь, я и сама такой являюсь. Вероятно, эта женщина когда-то преобразовывала человека, и у нее забрали какие-то внутренние органы за это.
— А что забрали у тебя? — спросил Кимбли.
— И ты действительно думаешь, что я расскажу тебе? — Симона усмехнулась его наивности, но быстро поняла, что Багровый может быть кем угодно, но только не наивным. Он явно готовит почву для того, чтобы выяснить как можно больше об ее прошлом. — И зачем эти дети приехали к ней сейчас? На повышение квалификации?
— Они спрашивали, что она знает про философский камень.
— Они рассказали ей что-то? — Симона дернулась, но Кимбли не отпустил ногу.
— Вроде нет, но мы не сможем предотвратить это, если они захотят распустить язык. В любом случае, Кертис ничего не знает, по ее словам. И никогда не интересовалась. Я впервые встречаю такого алхимика, которому нет дела до философского камня.
— А почему ты не остался слушать дальше?
— Они начали разговаривать о бытовых вещах, готовить ужин. И я понял, что вряд ли сегодня у них зайдет речь об этом. Но чтобы ничего не пропустить, нужно установить в их доме прослушку. Отправимся туда сегодня ночью, я все сделаю, а базу установим рядом на крыше.
— Есть две проблемы. Альфонс — доспех. И он никогда не спит. Поэтому этот мальчишка запросто может нас застукать. И вторая проблема — на крыше слишком заметно.
— Там парапеты, никто не увидит, если не будет заглядывать специально. А вот с Альфонсом надо что-то придумать.
— Либо действовать максимально тихо. Здание двухэтажное, значит, спальни на втором этаже. Маловероятно, что они станут болтать на тему камня в своих комнатах, только, разве что, мальчишки. Знать, не выяснили ли они что-то еще, будет весьма полезно, но намного важнее, чтобы они не рассказали ничего своему учителю. И за этим нужно проследить.
— Тогда установлю жучки на первом этаже в комнатах.
— Будь осторожен, — выдержав паузу, сказала Симона. — Эти дети достаточно умны и способны. Не недооценивай их.
— А ты волнуешься за меня? — Кимбли перешел к другой ее ступне.
— Любой бы волновался за такого хорошего массажиста. — Улыбнулась Симона.
Кимбли пощекотал ее пятку, и Рейли звонко рассмеялась, дернув ногой. Багровый крепко зажал за щиколотку и продолжал пытку. Симона игриво пыталась выбраться, но тот не отпускал, продолжая ее агонию.
— Нет! — задыхаясь, вскрикнула Рейли. — Прекрати это!
— Боюсь, мне нужно что-то взамен, — ответил Кимбли, на мгновение приостанавливаясь, но держа руку наготове.
— Мы и так уже спим вместе, ты что же и душу мою хочешь? — вытирая слезы в уголках глаз, сказала Симона.
— Возможно, — отпустив ногу, загадочно ответил Багровый, наклоняясь к ее лицу ближе. — А тебе бы этого хотелось?
— Сейчас речь не о том, чего хочу я.
Кимбли ждал, когда она его поцелует, ведь он наклонился именно за этим, и мотив его был кристально ясен. Но Рейли разглядывала его лицо, смотрела в пытливые глаза. Ее сердце стучало быстро, и она даже боялась, как бы Кимбли не услышал его. Он может не правильно понять, а Симоне этого не хотелось бы. Навязчивая мысль о том, что все может усложниться, если в эту ситуацию вмешаются чувства, не давала покоя. Кимбли прикрывал все банальным мужским желанием, но Рейли замечала, как он исподтишка любуется ею, когда думает, что она спит.
— Я так понимаю, нам выходить через несколько часов, да? — спросила Рейли, тем самым моментально убив всю атмосферу.
Кимбли отодвинулся от нее и пересел в кресло. Вид у него стал задумчивый и немного разочарованный.
— Да.
— Я схожу в душ, хорошо? — спросила она, подходя к двери в ванную.
— Делай, что хочешь, — равнодушно бросил он и прикрыл глаза, создавая вид, что собирается подремать.
Симона, поджав губы, скрылась из комнаты.
____
— Эта Кертис чокнутая? Она чуть в него ножом не попала! — воскликнула Симона, наблюдая из укрытия на другой крыше.
— Думаю, если бы эта женщина захотела, она бы не промахнулась. — Кимбли усмехнулся, поправляя громкость у прослушки.
— Кстати, я же говорила, что они вернутся, — довольно улыбнулась Симона, спустив рукава у своей черной толстовки. — Ты проиграл.
— Тогда спрашивай. — Кимбли протянул вторую пару наушников Рейли, и та надела их, отворачиваясь от окна. Наблюдать за ним уже не имело смысла, так как ничего толком не происходило, зато можно было просто слушать.
— Расскажи мне свое самое первое детское воспоминание. Только оно должно быть как можно более ранним.
— Я расскажу, только… — Кимбли замер, вслушиваясь в то, что Элрики обсуждали с Кертис.
— Теперь понятно, почему Альфонс рисует круг. Он ничего не помнит об Истине.
— Ты знаешь, как ему восстановить память? — спросил Кимбли, подняв глаза на Симону.
— Нет. Когда мы пересаживали души в доспехи, никто из них ничего не помнил. Но мы никогда не пробовали возвращать им память об этом «путешествии».
— Но ты видела Истину, — уточнил он. — Каждый раз, когда вы проводили эксперименты, ты ее видела, я правильно понимаю?
— Да, — неохотно ответила она. Рейли решила, что лучше пусть Кимбли знает кое-какие подробности.
— И каждый раз у тебя забирали какие части тела, верно? Но, как я вижу, ты цела и здорова.
Симона усмехнулась и отвела глаза в сторону.
— После экспериментов, я наращивала отнятые части тела с помощью философского камня.
— И разглаживала морщины, — Кимбли сдавленно засмеялся. — Теперь ясно, почему ты выглядишь так, словно и не было этих шести лет. К нашим годам у нормальных людей хоть и небольшие, но все же есть неровности кожи. А тебе словно восемнадцать лет.
Симона демонстративно отвернулась от него, решив сделать вид, что наблюдает за домом. Но все желание дуться на Кимбли, мысленно перемывать ему кости и заниматься самобичеванием исчезло, когда она заметила на стене еще одного шпиона, и это явно был не Шрам. Элрики популярнее, чем она думала. Симона не сдержала до того кровожадную улыбку и хищный взгляд, что Кимбли подскочил к парапету, аккуратно выглядывая из-за него.
— Химера? — спросил Кимбли, разглядывая получеловека-полуящерицу. — Ты знаешь его?
— Конечно, знаю. — Симона продолжала смотреть на шпиона таким же диким взглядом, и Кимбли отметил про себя, что впервые видит ее такой агрессивной и свирепой. — Этого прощелыгу зовут Бидо. Бывший мошенник, вор, рецидивист. Несколько лет назад гомункул по имени Грид помог ему и многим другим химерам сбежать от нас. Энви, Ласт и Глаттони искали их по всей стране, но потом бросили из-за массы других дел. А теперь они так просто нашлись. Ха! — Эмоции Симоны стали выплескиваться из нее, а Кимбли молчал и ждал больше, потому что наблюдать за такой Рейли было намного интереснее, чем представлять. — Надо связаться с остальными, вдвоем мы не сможем переловить всех этих беглых засранцев.
— Зачем их ловить? Столько лет прошло. Если они не приносят неприятностей…
— Не приносят? — Симона посмотрела вслед удаляющегося Бидо. — Эти химеры знают меня в лицо, потому что я лично занималась их преобразованием. И они ненавидят меня такой лютой ненавистью, что тебе и не снилась. — Рейли говорила это с улыбкой на лице и безумным взглядом, как будто ей нравилось чувствовать чужой негатив в свою сторону. Она замолчала на мгновение, но Кимбли понял, что задавать вопросы еще рано, Симона что-то быстро перебирала в голове, пытаясь создать цепочку. — Конечно. Как же я сразу не догадалась?
— О чем?
— Грид сбежал от их Отца задолго до появления Расса, меня. Не участвовал в Ишварской зачистке. Но знает он все равно достаточно, чтобы натравить Макдугла на всю армию. Бьюсь об заклад, эти химеры рассказали и о садистке-докторше своему спасителю. Вот откуда этот идиот знал, что нужно придти за философским камнем именно ко мне, именно в Третью научную лабораторию. Теперь все сходится.
— Сейчас этот Бидо убежал, и проследить за ним мы бы все равно не успели. Но он вернется, так как тоже зачем-то интересуется Элриками.
— Не он интересуется, а Грид. И я догадываюсь, зачем, — продолжая искривлять губы в беспощадной улыбке, сказала Симона.
========== Глава 14. ==========
— Сенсей! — Стены подземных коридоров под «Логовом Дьявола» сотряслись от истошного вопля Эдварда Элрика.
Рейли в сопровождении нескольких солдат неслась на звук его голоса, проклиная Кимбли и Брэдли за их медлительность. Если из-за их желания сделать появление фюрера в этом месте как можно более правдоподобным умрут сразу две ценные жертвы, на поиск или создание новых уйдет слишком много времени и сил. Риск велик, поэтому Симона пустилась бежать быстрее, чувствуя, как сердце клокочет в груди от негодования.
Солдаты забежали первыми, не пустив ее вперед, но, как только убедились, что в комнате нет никого опасного, позволили ей войти. Эдвард был весь в своей и Кертис крови, держал женщину на руках, хотя в этом не было нужды, можно было положить ее и на пол.
— Доктор Рейли?! — ошеломленно выкрикнул Эдвард. — Вы что здесь делаете?!
— Долгая история. — Она подскочила к Кертис, которая была без сознания. — Что с ней произошло?
— Долгая история, — сурово сказал Элрик.
Рейли заметила, что он явно был удивлен и озадачен появлением здесь солдат Центральной армии, да еще и доктора. С подозрением и недоверием он бросал задумчивые взгляды на военных и даже на Симону, которая торопливо пыталась откачать Кертис. Она прощупала пульс, подсветила зрачки, проверив, не умер ли мозг за это время. Но убедившись, что Изуми всего лишь без сознания, разорвала ее платье и начала прощупывать живот.
— У нее внутреннее кровотечение, Эдвард, — сказала Рейли, глядя на нее. — Если ты не скажешь мне, что произошло, мне трудно будет ей помочь. А еще точнее, я совсем ей не помогу. Ее кто-то сильно ударил в живот или травма старая?
— С чего вы взяли, что травма старая?
— Я не вижу гематом, но брюшная полость наливается кровью. Мне нужно сделать ей вскрытие прямо здесь и посмотреть, что случилось. Но делать такую операцию в полевых условиях очень опасно. С другой стороны, ты можешь мне рассказать, в чем дело, и я найду другой способ помочь твоему сенсею.
Симона знала, что поставь она его в ситуацию «выбора без выбора», он все ей расскажет. Чувство долга и ответственности за жизни близких ему людей была сильнее его подозрений и осторожности по отношению к Симоне. Но Эдвард медлил, боясь сделать неверный выбор. Ему было и невдомек, что Рейли видела, как Изуми совершает преобразования без алхимического круга, а, соответственно, и видела истину, за которую заплатила какими-то внутренними органами. Мальчишка медлил, а Симона начала нервничать.
— Послушай, — Рейли начала очень мягко. Перед ней все-таки был мальчишка, которому приходится взваливать на свои плечи непомерный груз. — Твоему сенсею нужно переливание, но, не устранив причину кровопотери, я просто бессмысленно истрачу пакет крови.
— Я не знаю подробностей, но у нее нет каких-то внутренних органов, отсюда и кровотечение. — Эдвард выбрал наиболее нейтральный ответ, чтобы не выдать Кертис.
— Видимо внутренние швы разошлись из-за физических нагрузок. Ее внешние швы залечивал доктор-алхимик? — спросила Симона, намекая на то, что видимых признаков операции нет.
— Да, — кивнул Эд, подыгрывая притворству Симоны.
— Хорошо, тогда вколю ей несколько препаратов. — Симона начала рыться в своей сумке в поисках нужных шприцов. — Они не вылечат, но дадут нам время понять, как ей помочь.
Рейли сделала несколько инъекций подряд, отбросила использованные шприцы в сторону и махнула рукой двум оставшимся солдатам.
— Возьмите вон ту длинную доску, положите эту женщину на нее и несите наверх. Срочно доставьте ее в ближайшую больницу вот с этой запиской. — Симона чиркнула карандашом на огрызке бумажки и протянула рядовым. Те покорно кивнули головой и сделали все, как сказала им доктор. После того, как они ушли, Рейли повернулась к Эдварду. — Давай посмотрим, что у тебя? Главное, ты в сознании. Это уже хорошо.
— Что будет с сенсеем? — спросил Эдвард. — Она поправится?
— Я не знаю. — Симона мотнула головой, осматривая открытые раны Элрика на голове. Она говорила мягким голосом, пытаясь таким тоном успокоить пыл мальчишки. — Я написала в записке, какие инъекции я сделала, думаю, что в больнице ей помогут.
— Если сенсей придет в себя до того, как окажется в больнице, она сбежит. Она не любит докторов. — Элрик усмехнулся, но от такого напряжения все тело сжало от боли.
— Давай помогу снять куртку, — сказала Симона и принялась стягивать с него, а тот неохотно согласился.
— Вы здесь с солдатами Центральной армии? — спросил Эдвард, когда Рейли прощупывала его ребра.
— Не больно так?
— Нет, — честно ответил Элрик. — И все же, доктор Рейли. Скажите.
— Да, — произнесла Симона, боясь сказать лишнее слово этому проницательному мальчишке. Она проверила его шею, повернула его голову в разные стороны, а Эд все ждал от нее ответа. — Я здесь с Кингом Брэдли.
— С фюрером?! — воскликнул он, широко раскрыв глаза. — Но что он здесь делает, и почему вы вместе?
Симона внимательно посмотрела на мальчишку, слегка приподнявброви и еле-еле изгибая губы в улыбке. Обманывать этого ребенка было так просто, и она ни капли не сомневалась, что он поверит ей, но его наивность и такая юношеская пытливость ума ее забавляла. Где-то на нижних уровнях раздался грохот, пол под ногами задрожал от взрывной волны. Элрик обратил на это внимание, но ждал ответа на свой вопрос.
— После нашего с тобой разговора, я поняла, что больше не могу делать то, что я творила в Ишваре, — говорила она, а Эдвард замер, чувствуя, что сейчас услышит необычайно важную информацию. — Я пришла к фюреру на аудиенцию с повинной, и хотя надеялась на тюрьму вместо виселицы, но не получила ни того, ни другого. — Симона прямо читала по его вдумчивому взгляду Эдварда, что он запоминает и анализирует каждое ее слово. — Он сказал, что если та информация, что я ему предоставлю, окажется полезной, он гарантирует мне безопасность.
— Хотите сказать, что вы с ним здесь именно поэтому? Грид был тем, на кого вы работали, и вы его сдали?
— Что ты знаешь о Гриде, Эдвард? — спросила Симона.
— Он гомункул. Поймал Ала, чтобы кое-что выяснить у него.
— Выяснить все о его доспехе, да? О том, как его душа прикреплена к нему? — уточнила Рейли, а глаза Эда округлились. — Я догадалась, что Ал доспех, когда в последний раз видела его. Если бы внутри было тело, звук был бы совсем другой. К тому же твоя рука, нога… Я знаю, какого это.
Элрик ошарашено смотрел на Рейли, а она невозмутимо продолжала заниматься его ранами, показывая тем самым, что для нее это все обычное дело. Мальчишка молчал, явно не желая рассказывать больше. Или же все еще не доверял ей. Симона взглянула в янтарные глаза Эда и приподняла один уголок рта.
— Что бы вам ни сказал Грид, он соврал. Ты же это понимаешь? — спросила она, а тот с подозрением посмотрел на нее, ожидая продолжения. — Грид гомункул. Ему не нужно другое тело, потому что собственное и так бессмертно.
— Но тогда почему он так сказал?
— Он обманщик, как и все гомункулы. Никому из них нельзя верить, Эд.
— Ал все еще у него! — Элрик попытался встать, но Симона его остановила.
— За ним отправился фюрер и двое государственных алхимиков. Один из них — майор Армстронг, ты его уже знаешь, поэтому за Ала не беспокойся. У тебя серьезные травмы и кровотечение. Будешь нервничать, оно может усилиться.
— Выходит, теперь вы на другой стороне? — уточнил Эд, пытаясь заново склеить распавшуюся картину.
— Да. — Симона коротко улыбнулась ему. Она достала бинты и начала перематывать ему голову. — Твоя рука совсем развалилась.
— Да. — Обреченно вздохнул Эдвард. — Мой механик будет в ярости. Совсем недавно она починила ее мне.
— О, у тебя механик-девушка? — Удивилась Рейли. — И как ее зовут?
— Уинри Рокбелл, — ответил Элрик, а руки Симоны дрогнули. Она постаралась не выдать то, что ей знакома эта фамилия. Была вероятность, что это просто однофамилица, но такого совпадения просто не бывает. Рокбелл. Механик автоброни. Из Ризенбурга. — Но вы не ответили мне на один вопрос, доктор Рейли.
— Какой? — Симона поджала губы, изображая кривую улыбку.
— Выходит, на Грида вы не работали, да? Он ведь не знал, как преобразовывать человека, чтобы сделать из него доспех. А ведь это вы в Пятой научной лаборатории сделали целых два доспеха, да? — Эдвард пристально смотрел на нее, пытаясь состыковать все, что сказала ему Симона.
«Целых два», — подумала Рейли. — «Какой наивный. Это даже мило.»
— Да, я работала не на Грида. Но я не могу рассказать тебе больше подробностей, это приказ фюрера. Операция по поимке преступников засекречена, надеюсь, ты понимаешь.
— Да, разумеется. — Элрик кивнул, хотя в голове у него вертелось так много мыслей, что вся комната стала ходить ходуном.
— У тебя голова кружится? — спросила Симона, обратив внимание, как помутнел взгляд мальчика.
— Да, немного.
— Тошнит? Шумит в ушах? — Рейли посветила фонариком, чтобы проверить реакцию зрачков.
— Несильно.
— Кажется, у тебя легкое сотрясение мозга. Тебе нельзя двигаться сейчас, ложись быстро. — Симона скрутила его куртку и, заставив Эда прилечь, подсунула под его голову.
— Доктор Рейли, мне нужно задать вам еще вопрос, — произнес Эд, а Симона кивнула. — Мы с братом хотим вернуть свои тела назад. И сначала мы искали философский камень. Но, когда узнали, из чего он делается… — Элрик сделал многозначительную паузу, укоризненно глядя на Рейли. — Мы не можем за счет чьих-то жизней исправить свои. И я хотел спросить, знаете ли вы другой способ, чтобы мы могли снова стать, как прежде?
— Я знаю, что если Истина забрала у тебя что-то, расплатиться ты можешь только чем-то равноценным. У меня есть предположение, как можно вернуть тебе руку и ногу, но ты откажешься.
— Скажите мне, а я сам решу! — твердо произнес он.
— Что может быть равноценно руке? — спросила Симона, а Эд понял, что вопрос риторический. — Только рука. Если ты возьмешь другого живого человека, отдашь Истине его руку, то получишь назад свою.
— Это не совет, — процедил Эд. — Вы мне предложили воспользоваться вместо энергии душ в философском камне частями тела живых людей!
— А я вообще не тот человек, у которого надо спрашивать совет.
В коридоре послышалась какая-то возня, гам и топот. Элрик попытался встать, но Симона надавила на его плечо, чтобы он снова опустился на пол. Сотрясение может только показаться легким, а в действительности все может быть серьезнее. Рейли осторожно достала пистолет из-за пояса и подошла к дверному проему, аккуратно выглядывая в коридор. Если это были не военные, а химеры, решившие вернуться за Элриком, то, как только они увидят Симону, ей не жить.
Из-за поворота вышел амбал Армстронг, неся на руках доспех Альфонса, а сам он безжизненно болтался на широком плече майора. Симона поставила пистолет на предохранитель и спрятала обратно. Эдвард, услышав шум металла, когда Ала положили на пол, выскочил из комнатки в коридор.
— Ал! — выкрикнул Эд. — Ал! Ответь!
Но голова доспеха была опущена вниз. Эдвард тряс своего брата за плечи, но все бессмысленно, тот не приходил в себя. Рейли заметила кровь, вытекающую изнутри Ала.
— Внутри него кто-то есть? — спросила Симона, подсаживаясь рядом.
— Да, — ответил Кимбли, находясь немного в стороне. — Одна из химер хотела улизнуть, но не смогла.
— Надо достать ее оттуда, — произнесла Симона и потянулась к креплениям доспеха.
— Не трогайте! — завопил Эд, ударив Симону по руке. — Я сам.
Элрик начал открывать внешнюю часть, но в глазах у него двоилось, и все вокруг видели, что сам он справиться не в силах. Рейли сидела рядом и не собиралась помогать ему, но Армстронг не выдержал и отодвинул мальчика в сторону, открывая Альфонсу грудину. Оттуда выпала тонкая женская рука. Взглянув в лицо этой химере, Симона тут же узнала Мартел. Армстронг бережно вытащил ее изнутри и уложил на пол, а кто-то из солдат закрыл ее тело тряпкой.
— Ал! Ал! — продолжал выкрикивать Эдвард, но его брат молчал. Элрик повернул голову к Симоне. — Что с ним такое?
Поджав губы от недовольства, Рейли пододвинулась ближе, заглядывая внутрь. Она нашла кровавую печать, поставленную Эдвардом, и начала задумчиво изучать ее.
— Этот кровоподтек тут лишний, смотри. — Она пальцем указала, а Эд ошарашено пялился на него. — Если это кровь той химеры, то, возможно, печать повреждена и…
— Нет! — Эд отпихнул Симону, а та потеряла равновесие и упала на спину. — Ал!
Армстронг помог ей встать на ноги, и Рейли отряхнулась. Она даже не стала злиться на слишком эмоционального ребенка. Ей стало понятно, почему он так резко реагирует на состояние своего брата. Рейли ощутила на себе чей-то взгляд и подняла глаза на Кимбли. Пока все солдаты как завороженные не могли оторваться от душераздирающей сцены с Эдвардом, слушали его крики и отчаянные попытки привести брата в чувства, Багровый смотрел на Симону, замечая каждое ее выражение лица. Эти сведенные и приподнятые брови, опущенные уголки губ. Сожаление, печаль. Кимбли догадался, что такие чувства Стального ей знакомы, в ее взгляде отражалось вся эта боль мальчишки. Но он и так знал, что Рейли производила преобразование человека, и явно дорого, это очевидно. Только закоренелый идиот решит преступить закон просто ради праздного любопытства.
Рейли поняла, что пора заканчивать эти переглядки и предложила Армстронгу перевязать его голову. Тот согласился, и они ушли в соседнюю комнату, где лежала ее сумка с медикаментами. Кимбли подошел к Эдварду и сел на пол, облокачиваясь на стену, чтобы видеть глаза мальчишки.
— Ты ведь Стальной алхимик, верно? — уточнил он. — Приятно познакомиться.
— Да, но извините, мне некогда болтать. Я должен как-то помочь брату.
— Тебе доктор уже дала ответ, так чего ты еще хочешь?
— Она ошибается! Ал не может быть мертв! — выпалил Элрик.
— О, а я думаю, что твой брат определенно выживет, — с садистскими нотками проговорил Кимбли.
Он улыбнулся и знал, что эта улыбка вызывает колючий холод и мурашки у тех, кто ее видит. И солдаты, столпившиеся вокруг, действительно дернулись, и кто-то даже нервно сглотнул. Но этот юнец смотрел в ответ таким дерзким, твердым взглядом, что вызвал у Багрового этой стойкостью даже уважение.
— Что вы имеете ввиду? Вы знаете, что с ним?
— Нет, не знаю. Я говорил к тому, что в любой момент ты можешь привязать его душу к предмету заново, если это потребуется. Просто пожертвуешь еще одной рукой.
Волосы на голове Эдварда зашевелились, из глаз полетел вихрь безумных искр, и Кимбли с наслаждением ловил каждую.
— Вы что, шутите так?! — Эдвард сжал свою левую руку, и та аж затряслась.
— Еле сдерживаюсь, — произнес Кимбли, продолжая скалиться. — Здесь только два варианта: либо он очнется, либо нет. В первом случае тебе повезет. Но во втором… Все в твоих руках, Стальной. Пойдешь ли ты еще раз на этот ад ради истерзанной души своего брата?..
— Кимбли! — строгий голос Симоны отвлек Багрового.
Тот поднял голову на доктора и встретил ее шокированный и в то же время лютый взгляд. Если бы она не должна была играть роль той, которая встала на праведный путь, Рейли бы точно вцепилась ему в горло за то, как тот сейчас обошелся с простым ребенком. Государственный алхимик, армейский пес. Все это неважно. Эдвард оставался ребенком, в котором бились надежда и вера такой силы, что он скорее сметет всю несправедливую действительность, чем покорно согласится с ней. И Кимбли заметил это и решил испытать ребенка, который и так остался на руинах своей разрушенной жизни. Эта Истина многому научила Элрика, и Багровый хотел проверить, изменит ли он теперь своим принципам борьбы, братской любви и дружбе, когда уже столько знает о мироздании.
— Брат? — Тонкий голосок Ала донесся из доспеха.
Все тут же замерли, а Эд проглотил все, что наговорил ему Кимбли и повернулся к Альфонсу. Они наперебой спрашивали о состоянии друг друга, а Багровый, осознав, что этот раунд никто не выиграл, подошел к Рейли, подпирающей стенку прямо напротив братьев.
— Осуждаешь меня? — тихо спросил он, когда Симона, сложив руки на груди, посмотрела на него своим непроницаемым пустым взглядом.
— Напротив. Восхищаюсь. — Легкая притворная улыбка тронула ее губы.
— Сарказм. — Кимбли расплылся от удовольствия. — Давно я не слышал таких ноток возмущения в твоем голосе.
— Тебе нравится, когда тебя ненавидят? — возмущенно фыркнув, спросила она.
— Как и тебе, — пробормотал Кимбли, наклоняясь к ее уху. — Мы оба любим одиночество. Только для тебя это защита ранимого сердца, а для меня единственный путь.
— Пахнет фатализмом.
— Скорее принятием истины.
Громогласный возглас фюрера заставил всех вздрогнуть. Кимбли сделал шаг вперед, как и все военные, отдавая честь своему главнокомандующему. Симона осталась за его спиной, размышляя над тем, что он сказал, пока Брэдли при всех допрашивал Эдварда. Багровый уже изрядно подобрался к сердцу Рейли, а ведь она сама допустила это. И возможно бессознательно ей, как и всем женщинам, в глубине души хочется, чтобы их спасали. Но о таком даже думать нельзя, не то, что вслух произносить. Один раз покажи себя беспомощной и слабой, этот ярлык останется на тебе до конца.
— Доктор Рейли! — строгий голос фюрера вывел Симону из раздумий.
— Да? — Она подошла к нему ближе.
— Не окажите мне честь? — Брэдли улыбнулся такой искренней улыбкой, что Симона на несколько секунд и забыла, какой это беспощадный гомункул. Расс протянул ей руку. — После битвы что-то сустав ноет. Годы никого не щадят.
— Да, разумеется. — Рейли кивнула и завела его в комнату, закрыв за собой дверь.
— У Стального сломана рука, — произнес Расс своим настоящим тоном. — А общее состояние?
— Жить будет. А вот руку я ему не починю. — Симона села на стул и сложила руки на груди. — Его сенсей, кстати, Изуми Кертис, тоже годится для того, чтобы быть полноценной жертвой.
— Это хорошо. Очень удачная поездка на юг вышла. — Расс говорил безрадостно и нейтрально, но его низкий голос звучал угнетающе. — Значит, Стальной вернется в Рашвелл. По последним сведениям его механик сейчас там.
— Когда уже этого Шрама поймают? Долго нам с Кимбли мотаться за этими детьми?
— Больше не придется. Вам на замену приехали две химеры, которых создал Марко. А вы оба сегодня возвращаетесь со мной в Централ, чтобы поймать одного твоего знакомого. Как оказалось, он жив и может знать что-то важное.
Симона вопросительно посмотрела на Расса. Тот, нахмурившись, начал тяжело дышать, потому что Рейли слишком долго соображала, кого же надо ловить.
— Макдугла ты убил сам. Я не понимаю, о ком ты.
— О номере 66. — прогремел Расс. — Барри-мясник.
========== Глава 15. ==========
Симона немного отодвинулась от Кимбли, дотягиваясь до сигарет на тумбочке. Привыкнув к такому, он сел на кровати, облокотившись на изголовье, а Симона продолжала лежать головой на подушке, разглядывая свой потолок. Она крепко затягивалась, и Кимбли наблюдал, как сигарета тает у нее в руках. Багровый никогда не был романтиком, хотя и притворялся им хорошо, но даже его такого рода отношения начали напрягать. Не то, чтобы ему не нравилось отсутствие бытовых скандалов, сцен ревности, тошнотворной словесной нежности, но у Кимбли сложилось такое впечатление, что Рейли использует его, чтобы сексом с ним заделать брешь в своем сердце. А он не любил, когда им пользовались.
— Уже почти утро, — промолвила она, так же как и Кимбли садясь на кровати, но до шеи натягивая одеяло на себя.
Кимбли промолчал, глядя в пространство. Сначала у него была теория о том, что Рейли просто не желает самой себе признаваться в чувствах к нему. И его эта игра забавляла. Было интересно наблюдать, как она переступает через свои надуманные рамки, правила, которые ей же самой мешают жить. Но спустя столько времени Кимбли не смог почувствовать никаких существенных сдвигов. Или он ошибся в расчетах или он изначально не был прав. Попытаться выяснить у нее напрямую, значит, открыто признать свою капитуляцию и проигрыш. Но оставаться в таком подвешенном состоянии ему не нравилось. Кимбли даже казалось, что не будь они сожителями, Симона бы и близко не подпустила его к себе и чуть что сбегала бы домой.
— Что-то не так? — ее спокойный голос вывел его из собственных размышлений. Такой ровный и непринужденный. До Рейли женщины никогда так не разговаривали с ним после секса. Так, словно его и не было. Она сохраняла невозмутимый вид, ироничное выражение лица, но не со злыми нотками, а вполне милыми и дружелюбными. Но о каком дружелюбии может идти речь, когда они оба находятся под одним одеялом абсолютно нагие.
— Мне нужно задать тебе вопрос, но я хочу, чтобы ты ответила мне либо правду, либо ничего вообще.
— Попробуй. Но я не могу тебе ничего обещать, ты же понимаешь, — сказала Симона и потушила окурок в пепельнице. Кимбли заметил, как она насторожилась, но даже то, что она позволила задать себе вопрос, уже прогресс. Если она не ответит, он все равно сможет попробовать по ее реакции сделать еще несколько выводов.
— О ком ты думаешь во время нашего секса и после него?
Рейли медлила с ответом. Кимбли видел, что она словно хочет рассказать, но слова застревают в горле. Ее разум твердил не выдавать правду, лихорадочно придумывая очередную ложь, но в душе Симоне хотелось с кем-то поделиться этим.
— Зачем тебе это? Просто оставь и живи дальше, наслаждайся моментом.
— Сложно им наслаждаться, пока ты витаешь непонятно где.
— Почему тебе вечно надо находить ответы на свои вопросы? Почему ты не можешь просто смириться?
— И это говорит мне человек, который убил пару тысяч пациентов, чтобы найти ответ.
— Найти лекарство. Это разные вещи.
— В данном контексте одно и то же. Ты одержима поиском ответов не меньше меня. Просто сейчас волнующий тебя вопрос уже решен, поэтому тебе сложно меня понять. Неужели так трудно ответить?
Симона вылезла из-под одеяла и подобрала одежду, которую Кимбли сорвал с нее в пылу страсти. Она сложила все в корзину для белья и достала из комода длинную черную футболку. Кимбли следил за каждым ее движением, не давил на нее сразу, чтобы не спугнуть такое расшатанное состояние. Он явно затронул волнующую ее тему. Лодка раскачалась, а ему осталось только увеличить угол наклона, и тогда она перевернется. Рейли раскроется, когда окажется в достаточной степени эмоционально уязвима.
— Ты не поймешь, — ответила она, надев футболку.
— Ты не можешь говорить так уверенно. — Кимбли усмехнулся.
— Ты издевался на Элриком, когда жизнь его брата висела на волоске. — Симона с отвращением глянула на него и отвернулась к окну. — Если тогда ты не смог удержаться от издевок, то сейчас ты и подавно отыграешься на мне по полной.
— Вот таким ты меня видишь, значит? — Кимбли встал с кровати и подошел к Рейли со спины. Она не стала поворачиваться, а только сложила руки на груди. — А может, ты просто боишься чего-то?
— Тебя что ли? — с легкой ухмылкой произнесла Симона.
— Я пугаю тебя не так сильно, как близость между нами. И я не о физической, конечно, это тебя не страшит совсем. Дело не в том, что ты боишься настоящих отношений со мной, тебя пугают отношения в принципе. Привязанность к кому-то.
— Что ты знаешь о привязанности, Кимбли? — Симона развернулась к нему, встретившись с его пристальным хищным взглядом. Ироничный вид его испарился, и Багровый был серьезен, как никогда.
— Ты с этим мальчишкой сильно похожа, не замечаешь этого? Вы оба держитесь за что-то в своем прошлом и никак не можете отпустить. Он все хочет вернуть тело своему брату, вновь обрести свои конечности, но глупый пацан не понимает, что-то, что уродует нас, делает нас сильнее. Он считает, что сделал неправильный выбор, считает, что в попытке вернуть мать к жизни, он ошибся. Но выбор человека не может быть правильным или неправильным! Что-то делая, человек никогда не ошибается. Любое действие по определению верное, а значит глупо думать, что где-то в прошлом ты совершил ошибку.
— При чем здесь все это?
— Притом что его, как и тебя, гложит надуманное чувство вины. И оно такое сильное, что вы оба не можете позволить себе стать счастливыми. Вам кажется, что для счастья нужны какие-то особые вещи или обстоятельства. Мальчишка думает, что рука и нога сделают его счастливее, что, вернув тело своему брату, он смоет с себя эту вину. Но он не смоет. Пока Элрик убежден в том, что-то преобразование было ошибкой, он будет несчастлив. А ты убеждена, что станешь счастливее, когда… Когда? Скажи мне? Потому что я не знаю. Мы разговариваем обо всем, что неважно, но о самых главных вещах ты предпочитаешь молчать.
— Какая тебе разница, что я думаю? Ты и так назовешь меня идиоткой и скажешь, что счастливой я могу быть уже сейчас
— А ты уверена, что это невозможно. Невозможно почему? Потому что думаешь, что можешь быть счастливой только с определенным человеком, ведь так? Это ведь о нем ты вспоминаешь во время секса? Или тебя настолько сильно захватывает чувство вины, что теперь ты со мной? Считаешь, что оскорбляешь его память?
— Хватит! — Симона попыталась уйти, но Кимбли схватил ее за плечи, крепко впиваясь в нее пальцами.
— Нет, ты будешь слушать!
— Просто ты…
— Если ты думаешь, что меня разрывает от ревности, ты ошибаешься. Плевать мне до тех пор, пока ты не обманываешь меня. Если я наскучу тебе, просто подойди и скажи об этом прямо, а я переживу и найду себе кого-то еще. Мир не вертится вокруг тебя, ясно? Если что-то рушится, я добиваю это и просто иду дальше, в отличие от тебя.
— Ты эмоциональный калека. Ты можешь только имитировать эмоции, но в действительности ты ничего не чувствуешь.
— Снова ошибаешься, — процедил сквозь зубы Кимбли, окатывая Рейли беспощадным взглядом. Его задели не ее слова. Скажи ему это кто-то другой вместо Симоны, Багровый бы рассмеялся в лицо этому глупцу. Но в данном случае, Кимбли осознал, что Рейли совершенно не понимает его как человека и видит в нем лишь ту самую поверхность, что открыта всему миру. В одно мгновение ему показалось, что Симона может стать одной единственной, которая знает его до самых темных и потайных уголков его души, как в другое мгновение она говорит ему, что он лишь жалкий имитатор, не способный на настоящие чувства.
— Этому мальчику нужно было понимание и сочувствие. Как ты и сказал, Эдвард тонет в чувстве вины, а ты еще и надавил на его, заставляя захлебнуться этой трясиной.
— Я дал ему силы бороться! Ты видела! Он распустил нюни, а должен был быть стойким! Обозлившись на меня, он собрал свою рассыпанную волю в кулак.
— Так это был поступок из благородных побуждений?! Хаха! — В смехе Симоны звучали злые и обреченные нотки. — Это его брат, Кимбли! Совершенно нормально, что он чувствовал себя разбитым! Тебе знакомо это чувство, когда кто-то уходит из твоей жизни, и ты ничего не можешь с этим сделать?! Неужели ты никого не терял?
— Терял, но сумел вернуть, — многозначительно произнес Кимбли.
— Значит, это было не так, как у меня или Элрика, — говорила Симона, концентрируясь только на том, что сама хотела сказать.
— А как это было у тебя?
— Почему ты хочешь, чтобы я рассказала тебе под таким напором?! — В глазах Симоны уже стояли слезы, но губы не дрожали, они наоборот были поджаты и вытянуты в тонкую полоску. — Неужели это доставит тебе удовольствие?
— Потому что мне не все равно, ясно тебе?! — Кимбли слегка встряхнул ее, чтобы достучаться до ее разума.
Любой человек, не будучи зациклен на самом себе, давно заметил бы очевидную привязанность Кимбли к Симоне. Но та словно с шорами на глазах в упор не замечала явных вещей. И теперь Багровый злился на нее и на самого себя из-за того, что позволил себе расслабиться и оказаться в плену чувств. Кимбли мягко отпустил ее и отстранился. Симона продолжала глядеть на него немного испуганными глазами и переваривать то, что услышала. Багровый быстро нашел свою одежду и стал торопливо одеваться. Нужно просто уйти и жить дальше, как он и говорил до этого. Не пытаться что-то исправить или изменить человека. Люди не меняются, а всегда остаются теми, кто есть. Он надел белую рубашку и стал застегивать пуговицы, когда Симона опустилась на пол на колени, прикрывая глаза трясущимися ладонями. Кимбли замер и посмотрел на нее, разбитую и уничтоженную. Изначально этого он и добивался, ведь в таком состоянии она может ему рассказать правду. Но почему же теперь так больно? Он подсел рядом и усадил к себе на колени, прижимая Рейли к груди. Она бесшумно плакала, даже ни разу не всхлипнула, но его рубашка промокла от ее слез. Кимбли в этот момент чувствовал свою полную беспомощность. Он ничего не мог сделать, кроме как слегка раскачиваться, убаюкивая Симону, и поглаживать по ее плечу. Время превратилось в вязкую липкую жижу, растягиваясь и обращая эти мгновения в пытку. Симона никак не могла поднять глаза на Кимбли, а тот не мог позволить себе прервать вырвавшиеся из клетки чувства. Он хотел прижимать ее к себе, хотел разделить с ней это горе, лишь бы она смогла с облегчением вздохнуть.
— Я просто хочу помочь, — произнес он, когда понял, что Рейли немного успокоилась.
— Ты не сможешь мне помочь, — произнесла Симона сдавленным голосом спустя некоторое время. Она немного отстранилась от Кимбли, и тот увидел немного опухшие красные глаза и заботливо вытер слезы с ее щек.
— Тогда просто расскажи мне, и тебе не придется тащить этот груз одной, — сказал Кимбли, а Симона смотрела на него недоверчивым взглядом.
— Ты был прав, — осторожно произнесла она, смахивая образовавшиеся слезинки. — Ты как всегда был прав. — Она говорила прерывисто, и Кимбли спокойно ждал, когда же она объяснит, в чем именно он оказался прав. — До поездки в Ишвар я безумно любила одного человека. — Сердце Кимбли дрогнуло, но он уже с тихой радостью отметил, что Рейли говорит в прошедшем времени. — Орнелла. Но я называла ее Нелл. — Симона перевела свой взгляд с Багрового на небо за окном, не выдерживая его пристального и сверлящего выражения. Рейли отодвинулась от него еще сильнее, и тот не стал ее удерживать.
— Что произошло? — спросил Кимбли, потому что Симона замолчала слишком надолго.
— Она умерла, — отрезала Рейли и поджала губы, которые предательски стали дрожать. — В тот момент, когда мы поняли, что счастливы, доктора сказали, что это ненадолго. Последняя стадия рака с метастазами. — Голос Симоны задрожал, она вся скукожилась, а Кимбли сдерживался, чтобы снова не обнять ее. — Я на тот момент уже закончила университет, думала, что раз вундеркинд, то все могу. Я хотела ее вылечить, чтобы мы могли быть вместе, но медицина оказалась бессильна, и мне пришлось обратиться к алхимии. Но я просто не успела. Я помню, как зашла к ней в палату, и доктор стоял рядом. Он сказал, что пришлось увеличить скорость вливания физраствора, потому что кровяное давление слишком низкое. Сердце не выдерживало. Но из-за этого же физраствора, легкие наполнялись жидкостью, и Нелл уже не могла дышать. — Кимбли уже понимал, куда она клонит, но Симона продолжала. — И мне пришлось выбирать, как именно она должна умереть. От остановки сердца или попросту захлебнувшись. — Рейли прикрыла глаза ладонями и продолжила: — Я помню, как села рядом с ней. Она была в сознании и все слышала. Я взяла ее за руку и поняла, что мне мало. Мне недостаточно того времени, что мы провели вместе. Я так сильно ее любила, что не хотела отпустить. Нелл не могла говорить из-за трубки в ее трахее, но этот взгляд. Она так смотрела на меня, словно сказала: «Мне не страшно, Симона. Мне не страшно». Я уже знала, что нужно делать, но мне так хотелось провести с ней еще немного времени. Хотя бы еще немного. Нелл сказала мне: «Пора». Я видела, как ей больно, и отключила капельницу с физраствором, а потом повернула вентиль на капельнице с морфином. — Симона надрывно вздохнула, а Кимбли нахмурился, опуская глаза к полу. — И Нелл просто заснула. Ее веки опустились, а от меня словно кусок плоти оторвали. Но лучше бы оторвали, я готова была все отдать, лишь бы ей было хорошо. В этот же вечер я дома произвела ее преобразование и… — Рейли оторвала руки от лица, и Кимбли резко вскинул на нее свой взгляд. Теперь Симона смотрела твердо и решительно. — Я все сделала правильно! Соблюла все инструкции, приготовила все ингредиенты, но… Истина забрала у меня матку и яичники, а сама выдала кусок непонятно чего, неживое адское создание, которое и близко не было Нелл. И тогда я убедилась, что в мире, где нет справедливости, никакие законы морали существовать не могут! Это все бессмысленно. Я дала себе обещание, что любым способом обязательно найду лекарство, которое не успела найти, когда Нелл еще была жива. И докажу самой себе, что я могла ее спасти! И она была бы жива, просто мне нужно было чуть больше времени. — Симона все смотрела в пространство, но вдруг поймала глазами пристальный взгляд Кимбли, который будто впервые в жизни не собирался оставить свое слово последним. — И как ты хочешь мне помочь?
Кимбли задумчиво соединил подушечки пальцев и продолжал смотреть на Симону, которая с вызовом в глазах буравила дырку в его голове.
— А зачем тебе помогать? — спросил он, не сдержав кривую усмешку. — Ты говоришь о ней в прошедшем времени, значит, уже смирилась с утратой. И здесь нет ничего удивительного, прошло немало лет. Ты нервничаешь и ненавидишь себя не потому, что не смогла ее спасти, злишься не на Истину, которая обманула тебя, и даже не на судьбу, которая забрала твою первую любовь. А злишься на то, что уже стала забывать вкус еды, которую готовила тебе Нелл, да? — спросил он, вздернув бровь, а Симона подтянула колени к подбородку, обхватывая их. Она крепко зажмурилась, и Кимбли понял, что попал в цель. — Стала забывать, как звучал ее голос, когда она говорила с тобой. И ты уже почти не помнишь, какого это было просыпаться в ее объятиях. — Его голос стал более серьезным. — Потому что время забирает у тебя с каждым днем все больше. Ты злишься на него. И на меня. Потому что я тоже вытесняю воспоминания о ней. Ты боишься, что скоро совсем все забудешь, погрузившись со мной в бездну, а мы уже в шаге от этого, чувствуешь, да? И тебе кажется, что забыть все это, означает предать Нелл. Но в глубине души ты понимаешь, что это не так. Не знаю, чего на самом деле она хотела бы для тебя, но я… — Кимбли споткнулся, и Симона удивленно раскрыла глаза. — Я знаю, чего хочу. Да, мы оба хромые на одну ногу, но я готов понести тебя на руках, только чтобы тебе не пришлось стоять на месте, оглядываясь назад.
Симона сжималась в комок и тяжело дышала, а после этих слов замерла, но не поднимала взгляда на Кимбли, который хотел, чтобы она посмотрела. Багровый подсел к ней ближе и притянул к себе, крепко прижимая. Он в душе всегда смеялся над слишком привязавшимися друг к другу людьми, но теперь не смог уберечь себя от этого.
Резкий телефонный звонок рассек тишину. Симона вздрогнула, а Кимбли только мягче стал поглаживать по ее плечу. Через некоторое время звонить перестали, но потом опять противный звон вновь стал бить по ушам.
— Я отвечу, — произнес Кимбли и поцеловал Рейли в макушку. Он резко снял трубку и произнес притворно бодрым голосом: — Дом Рейли, чем могу помочь?
— И чем это вы двое занимались, что не смогли с первого раза подойти, а? — спросил Энви своим гнусавым голосом.
— Завидуешь?
— Заткнись, жалкое создание! — завопил Энви, а Кимбли расплылся в ликующей улыбке. — Скажи Симоне, что ее сегодня ждут в Третьей научной лаборатории.
— Кто ждет?
— Наш гость, которому, похоже, снова надоело выполнять нехитрую работенку. Хочет бесплатно жить в центре столицы и питаться за наш счет.
— Мы приедем, — ответил Кимбли и положил трубку. Он снова вернулся к Симоне, которая окончательно вытерла слезы и натянула на себя фальшивую милую улыбку. — Марко хочет поговорить с тобой.
— Видимо, ему надоел Энви. — Симона усмехнулась и встала на ноги. Кимбли сел в кресло, наблюдая за тем, как она одевается.
— Или он просто хочется, чтобы молодая девушка составила ему компанию.
— Ревнуешь? — с горьким сарказмом спросила Рейли.
— Больше всех на свете. — Кимбли поймал взгляд Симоны, и они некоторое время молча смотрели друг на друга, понимая, что теперь они стали еще ближе.
========== Глава 16. ==========
— О, доктор Рейли! — удивленно воскликнул один из ученых в белом халате, когда Симона в сопровождении Кимбли шла по коридору Третьей лаборатории. — Мы вас и не ждали сегодня. Снова работаете в свой выходной?
— Нет, нужно забрать кое-какие книги, — бросила Симона, даже не остановившись, потому что задержись она на полсекунды дольше, ее окружило бы еще с десяток белых чаек и начали бы наперебой задавать вопросы.
— По-моему он тебе не поверил, — произнес Кимбли, когда дверь в кабинете Рейли за ними захлопнулась. Та повернула в замке ключ несколько раз, а потом подошла к книжной полке. — Кстати, лучше бы пользоваться алхимией, вместо таких устаревших тайных ходов.
— Ко мне в кабинет не заходит никто, кроме уборщицы. И то лишь когда я нахожусь здесь, — ответила Симона, а Кимбли стал спускаться по лестнице вперед нее. Она потянула рычаг, и полка встала на место.
Весь дальнейший путь Багровый держал язык за зубами, двигаясь достаточно быстро. Он ждал, что Симона первая заговорит. Возможно, выскажет свои предположения о том, что собирается ей поведать Марко, но она молчала. Багровый нисколько не нервничал. Он не стал давить на нее и просто решил терпеливо дождаться изменений. А Симона, в свою очередь, была благодарна Кимбли, но пока не готова действиями доказать, что верит ему.
В коридоре не было никаких дверей, и Багровый догадался, что настоящий вход скрывает алхимия. Нужно искать следы преобразования. Стены были гладкими, но влажными из-за противной сырости. Не было и намека на потайные ходы. И когда Рейли остановилась перед железной решеткой, за которой был еще коридор, Кимбли понял, что ошибся. Невозможно сделать эти ходы более закрытыми с помощью алхимии из-за гомункулов. Они не владеют такими способностями, но должны свободно перемещаться по подземелью.
— Дождись меня здесь, хорошо? — Симона посмотрела на Кимбли, когда тот задумчиво разглядывал пространство.
— А если он…
— Марко безобидный. — Она качнула головой и скрылась за решеткой. — Я не запираю эти двери, чтобы ты мог войти, если что-то пойдет не так.
Кимбли пристально посмотрел на нее. Если Марко так безобиден, то что может пойти не так? Ее фраза могла означать только одно: этот доктор хоть и пацифист, но как бы он не хотел казаться наивным, он умен и хитер. А значит, если он захочет удрать, он пойдет на что угодно. Возможно, разговор с Рейли и заключается в этом. Лишь предлог, чтобы вырваться на свободу.
Симона стала исчезать в темном коридоре. Там не было никакого освещения. Если кто из посторонних наткнется, сначала их остановит ржавая решетка, а потом и полнейшая темнота. Все это будет намекать на то, что здесь никого давно нет, кроме крыс. Не слишком надежно, но только полные безумцы или отчаявшиеся искатели истины будут шарить в этих местах.
Багровый достал из кармана камень и стал разглядывать свое отражение в нем. Кимбли не знал, сколько душ заключено в него, но понимал для себя точно: его душа также принадлежит этому философскому камню, практически наравне с теми, что лишены физических тел. Стоил ли он того, что Кимбли заплатил за него и продолжает расплачиваться? Счастлив ли он сейчас, занимаясь этой возней с гомункулами и подготовкой к Тому-Самому-Дню? Определенно точно Кимбли чувствовал любопытство. Что из всей этой затеи может получиться? Но также ему не хотелось оказаться среди тех, кто погибнет ради этой цели. Единственное, что он умел хорошо — это выживать в любой ситуации. Истина для него была проста — кто жив, тот и прав. Отказаться от адреналина и азарта он никогда не сможет, а значит, и дальше будет продолжать эти игры со смертью. В нужный момент, просто надо будет быстро слинять из страны. Возможно, это трусливо и малодушно. Но жизнь все равно дороже.
Словно раскаты грома по коридорам разнесся ласкающий слух шум. Где-то недалеко произошел взрыв, и Кимбли повернул на звук голову. В тусклом свете ламп ничего не было слышно, да и пыль не поднималась. Значит, этот взрыв не такой силы, чтобы разрушить здание. Багровый инстинктивно двинулся на шум. Все эти слежки за детьми, охрана Рейли не давали ему возможности поучаствовать в чем-то по-настоящему увлекательном. С каждым шагом он чувствовал нарастающее волнение. Кимбли всегда верил своему чутью. Он был точно уверен, что этот взрыв не случаен. Сейчас где-то недалеко идет битва, а он совсем рядом и может присоединиться к одной из сторон, чтобы уничтожить другую. Кимбли спрятал философский камень под язык и пустился бежать, так как слишком давно не слышал никаких шумов с той стороны.
«Пахнет огнем и сожженным телом», — пронеслось в голове Багрового, когда он подошел достаточно близко к дверному проему.
В тот момент, когда он заглянул внутрь, Мустанг поджог свою рану и истошно завопил. Кимбли, прищурившись уставился на полковника, ожидая, пока тот очнется от болевого шока. Багровый даже не подошел к лежащему без сознания младшему лейтенанту Хавоку. Ему было намного интереснее знать, что здесь делает надоедливый Мустанг со своим псом.
— Подполковник Кимбли? — слабым голосом произнес Мустанг, пытаясь встать на ноги. — Вы что здесь делаете?
— Вопрос, конечно, интересный. — Кимбли подскочил к нему и стал помогать. — Но лучше оставить все разговоры потом, намного важнее сейчас то, зачем вы сюда пришли.
— Это неважно. — Рой высвободился от рук Багрового, как будто тот прокаженный. Его рот перекосился от отвращения. Мустанг поковылял к выходу из комнаты. — Срочно найдите доктора для младшего лейтенанта Хавока.
— Мне лучше пойти с вами, — Кимбли произнес это не в силах сдержать ухмылку. Таким жалким сейчас ему казался Мустанг.
— Я справлюсь, — рявкнул тот, обернувшись. — Выполняйте приказ, подполковник!
Кимбли сжал челюсть от накатывающей злобы. Что бы ни делал здесь Мустанг, он явно не хочет об этом рассказывать. Багровый сверлил его взглядом, надеясь, что тот упадет в обморок от ранения, которое он зажимал рукой. Будто это снимет боль.
— Я не ясно выразился, подполковник? — Мустанг в гневе плевался слюной, видя, что Кимбли не хочет выполнять приказ. — Или вы привыкли избавляться от своего командования, вместо того, чтобы выполнять их распоряжения?
— Будет сделано, полковник! — поморщившись, Кимбли достаточно громко и ясно произнес эти слова, а гордыня клокотала и скреблась от этого.
Мустанг скрылся за поворотом, и Кимбли в обычном темпе пошел за Симоной, попутно проклиная полковника за такую стойкость. Внутри Багровый, конечно, был даже восхищен таким упорством, но в то же время это граничило с идиотизмом. С кем бы не шел сейчас Мустанг сражаться, это опасно для него, так как в любой момент он может упасть в обморок. Полковник не хотел говорить о своем деле здесь потому, что оно связано либо с его расследованием о смерти Хьюза, о котором, как он наивно предполагал, никому не известно, либо с философским камнем. И в том и в другом случае замешаны гомункулы. Что сейчас творили эти сволочные недо-люди Кимбли не знал, но был уверен, что так проколоться и не добить Мустанга могла только Ласт. Женщина остается женщиной, даже когда она гомункул.
Кимбли открыл дверь и увидел, что Симона сидит рядом с Марко, который выглядел таким бледным, что казался совсем прозрачным. Рейли бросила на Багрового удивленный взгляд.
— Добрый вечер, доктор Марко. — Кимбли подарил ему одну из своих любимых издевательских улыбок.
Тот на мгновение удивился, но потом стер с лица всякие эмоции, превращаясь в восковую статую, которая вот-вот сломается от груза на плечах.
— Что-то случилось? — невозмутимо спросила Симона.
— Лучше я скажу тебе это наедине, — ответил Кимбли, открывая дверь, чтобы Рейли вышла.
Та поднялась и, похлопав Марко по плечу, вышла в темный коридор. Когда Кимбли закрыл за собой тяжелую дверь, света совсем не осталось, и они оказались в полном мраке.
— Что? — выплюнула Симона. Кимбли не видел ее глаз, но был уверен, что возмущение из них хлестало во все стороны. Неужели их разговор с Марко был таким важным, что его нельзя было прерывать?
— Сейчас в ста метрах отсюда лежит без сознания младший лейтенант Хавок, — произнес Кимбли, а Симона тут же открыла дверь к Марко.
— Я должна срочно идти, доктор. Продолжить не могу, но надеюсь, что вы поняли меня, — сказала она ему. — До встречи.
Марко не поднял на нее глаз, и Рейли закрыла на ключ его темницу, а затем бросилась бежать в сторону решетки. Кимбли торопливым шагом двинулся за ней.
— И чего ты так спешишь? — спросил он ее, видя, как быстро она вертит ключами в замке.
— Там человеку нужна помощь, — ответила она и жестом спросила, куда бежать. Кимбли кивнул в нужное направление, и Симона сорвалась с места. Ему тоже пришлось перейти на бег, иначе она бы оторвалась.
Багровый слегка запыхавшимся голосом передал все, что знал и даже о своих догадках на счет Ласт.
— Я не замечала за ней такой мягкости, — задумавшись, ответила Симона. Расс и Прайд точно здесь быть не могут. И в выборе между Ласт и Энви Рейли согласилась с предположением Кимбли. — С чего бы такая милость с ее стороны?
— Вас, женщин, не понять, — лукаво произнес Кимбли.
— И это ты говоришь? Очень смешно.
Кимбли засмеялся, но не высказал своего предположения о легкой симпатии от Ласт к полковнику. Если хотела убить его, целилась бы прямо между глаз. Но такое место на животе она выбрала не случайно. Мустанг явно двинулся за ней, но что там будет дальше? Хватит ли ей сил добить его, а не пощадить, как опрометчиво сделала сейчас.
КогдаСимона померила пульс Хавока, тут же перевернула его и начала непрямой массаж сердца.
— Пульс нитевидный, — сказала она слегка взволнованно. — Ты должен пойти наверх и взять в какой-нибудь процедурке около комнат для подопытных животных дефибриллятор.
— Ничего я не должен, доктор Рейли, — ответил Кимбли, прикрыв глаза. Он хотел сначала облокотиться на стену, но она оказалась вся в копоти от взрыва, и Багровый с отвращением отодвинулся.
— Кимбли, давай не сейчас.
— Если ты знаешь, что тебе надо, просто попроси, — ответил он и показал ей философский камень, зажатый между зубов. Он взял его в руку и протянул Симоне на раскрытой ладони. — Только не лечи с его помощью, иначе мы это никак не сможем объяснить Мустангу.
Симона недолго думая схватила камень и отползла от Хавока.
— Массаж сердца надо продолжать, — произнесла она, и Кимбли нехотя начал надавливать на грудь младшего лейтенанта.
Рейли, создавая из воздуха переносной дефибриллятор, сумку с медикаментами внутри, осторожно посматривала в сторону Багрового. Он никогда не стал бы этого делать, если бы не ее просьба. Симона всегда верила, что люди не меняются, и до сих пор убеждена в этом. Но зато могут измениться их приоритеты, а вместе с ними и взгляды на жизнь и поведение.
— Разорви его водолазку, — сказала Симона, держа электроды наготове. Багровый осторожно взорвал ткань, отметив про себя, что это самое ничтожное его преобразование. — Руки!
Кимбли резко отодвинулся, чтобы и его не шарахнуло током, и Симона плотно прижала электроды к груди Хавока. Тело его изогнулось, и он резко вдохнул и открыл глаза. Симона нашла пульс на его шее и, улыбаясь, кивнула Кимбли в знак их общей победы.
— Меня зовут доктор Рейли. Младший лейтенант Хавок, вы меня слышите? — спросила Симона, подсвечивая его глаза фонариком.
Жан хотел что-то ответить, его губы еле шевельнулись, но он снова закрыл глаза.
— Он в отключке, но пульс есть, — произнесла Симона.
Глаза Рейли пробежались по торсу Хавока и она заметила два небольших отверстия на животе. Кровь уже запеклась, но могло быть еще внутреннее кровотечение. Она прощупала живот, но особой ясности это не придало. Если кровотечение и есть, то небольшое и прямо сейчас оно его не убьет. Симона перевернула Хавока на бок, а Кимбли помогал держать его. Рейли обратила внимание на задние отверстия в районе поясницы. Сомнений быть не может. Здесь действительно орудовала Ласт.
— Его надо срочно доставить наверх и сделать УЗИ брюшной полости, — произнесла Симона, складывая все в сумку. И тут ей на глаза попался философский камень. Все это время он бесхозно валялся рядом, а Кимбли даже не думал прятать свое сокровище. Почему он позволил так обращаться с тем, за что он заплатил пятью жизнями и своими шестью годами в одиночной камере строгого режима? Симона задумчиво протянула камень Багровому, и тот сразу же положил его во внутренний карман. — Если переносной дефибриллятор еще можно объяснить, то УЗИ нет.
Багровый кивнул и стал среди обломков искать подходящую доску. Из-под завалов он достал столешницу, и вместе с Рейли они загрузили на нее Хавока, который все еще был без сознания.
— Хочешь сказать, что в состоянии его дотащить? — спросил ее Кимбли, заметив, как ей было тяжело даже переложить его на деревяшку.
— Нет, надо что-то придумать. — Симона начала вертеть головой, в поисках колесиков от кресел или каталок. Но все было разрушено взрывом, а еще один вариант оставался в кармане Кимбли.
— Ты слышишь? — спросил он, нахмурившись.
— Кажется, да. — Рейли напрягла слух и поняла, что по коридору кто-то быстро движется в их направлении.
Через пару секунд внутрь забежал Альфонс. Он явно не ожидал увидеть здесь Рейли, поэтому удивленно и громко произнес ее имя. С Кимбли он поздоровался после, хотя и с опаской относился к нему. Похоже, Элриков просветил кто-то из военных на его счет. Симона заметила изуродованный доспех мальчика, но ничего ему не сказала, как будто так он и должен выглядеть. Алу долго объяснять не пришлось, он и сам догадался, что Хавока надо нести наверх, и вместе с Кимбли с разных краев они подхватили доску. Альфонс повел их путем, которым сам пришел сюда через подсобное помещение и подвал, и коротко рассказал все, что произошло, и как они все оказались здесь. Смерть Ласт нисколько не огорчила Рейли и Кимбли, так как оба прекрасно понимали, что Отец может создать новую Ласт так же легко, как и предыдущую. Они вдвоем просто внимательно слушали все, периодически многозначительно переглядываясь, но мальчик не заметил этого, так как шагал впереди спиной к ним.
— Подполковник Кимбли, могу я спросить вас? — произнес Альфонс.
— Попробуй. — Багровый уже предполагал, что у него хочет узнать мальчик. Почему он находится здесь, как узнал, что им нужна помощь.
— Как вы оказались в подвале?
— Ты же понимаешь, что я не обязан отвечать, да? — Кимбли проговорил это медленно, но четко.
— Да, но я прошу ответить. Я хочу понять.
— Вы уже знаете, что доктор Рейли в прошлом сделала много ошибок, — сказал Кимбли и глянул на улыбающееся лицо Симоны. — И теперь, когда она на нашей стороне, те, на кого она раньше работала, хотят ее убить, чтобы она перестала помогать нам. Фюрер поставил меня к ней, как личного телохранителя. Мы были в ее кабине, когда увидели через окно, как некто забежал в лабораторию, а потом появились вы с полковником.
— Вы знаете этого человека, доктор Рейли, верно?
— Да, — коротко ответила Симона.
— Мы спрашивали Барри о тех, кто его сделал, но он сказал, что вы мертвы.
— Любой подопытный должен быть убежден, что его изувер мертв.
Альфонс согласился и погрузился в свои размышления, до самого верха не проронив ни слова. Уже на первом этаже лаборатории Рейли увидела полковника, который сидел на скамейке и делал вид, что ему не больно. Она подошла к нему и к Хоукай, которая уговаривала его поехать в больницу.
— Здравствуйте, полковник Мустанг, меня зовут доктор Рейли. — Симона опустилась на колени перед ним и отодвинула край его мундира. Ожог был сильным, но зато он остановил себе кровотечение.
— Тоже станете меня уговаривать?
— Нет, мне плевать, — искренне сказала Симона. — Максимум, что вам сделают в больнице — это правильно обработают рану и дадут обезболивающее. Но младший лейтенант Хавок сейчас срочно направляется в больницу. Ему сделают УЗИ и, когда найдут кровотечение, которое наверняка есть, отправят на операцию.
— Я понял вас. Можете не утруждаться, — хрипло ответил полковник, глядя в пронзительные глаза Симоны. Она слегка улыбалась, и Мустанг не сдержался и тоже приподнял уголки губ.
— Полковник? — Хоукай перевела взгляд с Рейли на него.
— Все хорошо, старший лейтенант. Я поеду в больницу, — произнес он и еще раз посмотрел на Симону.
— Организую вам палату на двоих, — сказала она и пошла за Кимбли и Альфонсом, которые выносили Хавока к карете скорой помощи.
========== Глава 17. ==========
Симона без стука зашла в палату, и Мустанг с невозмутимым лицом быстро, но без спешки, сложил карту, дабы не привлекать к этому действию слишком много внимания. Рейли в самый последний момент заметила, что там что-то обведено. Она запомнила это, и натянула вежливую социальную улыбку, которая у нее неплохо получалась. Но все собравшиеся даже не поздоровались с ней, а просто смотрели внимательно, широко раскрыв глаза. Эдвард так и вообще испепелял взглядом. У остальных хватило сдержанности вести себя нейтрально, но настороженно.
Расс предупреждал, что они обо всем могут догадаться, и, похоже, настал тот момент. Теперь ей придется инсценировать свою смерть, прятаться в подземельях, поселившись рядом с Марко. Симона поежилась, но сделала вид, что это из-за прохладного воздуха. Под пристальные взгляды всех она закрыла окно и задернула занавеску.
— Я пришла на плановый осмотр, — сказала Симона, так как тишина, казалось, сейчас задушит. Она подошла к полковнику, а тот всучил карту Хоукай, которая положила ее во внутренний карман так медленно и невозмутимо, как будто эта бумажка ничего для них не значит. Но Симона хорошо знала этот спокойный взгляд старшего лейтенанта. Она была такой со времен Ишвара, всегда носилась за Мустангом.
Полковник лег на подушку, а Рейли задрала его сорочку.
— После ужина я пришлю медсестру, она сменит вам повязки, — сказала Симона, внимательно разглядывая их.
Она померила давление, задала еще стандартные вопросы. И при этом чувствовала, как у Эдварда дымится голова от мыслей. Рейли сделала пометки в истории болезни Мустанга, поставила свою подпись и повернулась к Хавоку.
— Нейрохирург к тебе еще не заходил, да? — спросила она, глядя в его карту.
— Нет. — Жан переглядывался с остальными, и те как рыбы держали язык за зубами, боясь теперь при Симоне лишнее слово сказать.
— От наркоза ты отошел хорошо, как вижу, — отметила она, подсвечивая его зрачки. Она начала задавать контрольные вопросы, проверяя работу мозга, а Жан без проблем отвечал на каждый. Специальным молоточком она ударила по нужным местам, и его руки дернулись так, как нужно. — А теперь сядь, я проверю ноги.
Жан не двинулся с места, но при этом несколько удивился.
— Все нормально? — спросила она, видя его недоумение.
— Я думал, что просто еще не до конца отошел от наркоза, поэтому так, — задумчиво произнес он, а у самого взгляд остекленел.
Симона подошла к другому краю кровати и откинула покрывало, взявшись за правую стопу Хавока. Все остальные напряглись еще сильнее. Беззвучный вопрос повис в комнате, и каждый чувствовал его гнетущую атмосферу. Симона провела верхним концом шариковой ручки от пятки Жана к пальцам, а затем посмотрела на его лицо. Тот понял еще с того момента, как Рейли уверенно схватила его ногу, ему даже не нужен был второй тест на левой ступне. Симона прикрыла покрывало и, поджав губы, посмотрела на него.
— Такое иногда случается, — сказала она, но сама понимала, что Жана эти слова уже не успокоят. Кому нужен лейтенант без ног? — Нейрохирург должен зайти к тебе до конца смены, дождись его и не делай преждевременных выводов. Но по опыту скажу, случаи бывают разные. Возможно, тебе просто следует пройти курс реабилитации, и ты сможешь ходить.
Брови Хавока неоднозначно дернулись, а руки сжались на покрывале в кулаки. Мустанг таращился на своего подчиненного, Хоукай даже открыла рот, сменив свое непроницаемое выражение лица. И Элрики не сводили глаз с Рейли, которая таким беспощадным тоном говорила все это. Таким безразличным. Но никто из них не понимал, что на самом деле ей искренне жаль видеть молодого здорового парня, который теперь, вероятно, навсегда останется прикованным к инвалидной коляске. А ведь он всего лишь следовал за своим полковником. Хавок был далек от всех игр, которые устраивает Мустанг, но как это зачастую бывает, крайним достается больше всего.
— Позову к тебе доктора Лейтона, — промолвила Симона и оставила в истории болезни пометки и свою подпись.
Под гробовое молчание она вышла в коридор, где ее ждал Кимбли. Он скучающе изучал людей вокруг, но не видел для себя ничего интересного. Как только Симона появилась, он сразу же немного оживился, но не настолько, чтобы это заметил кто-то из посторонних.
— Хавок скорее всего остался без ног, — сказала она ему, когда они вместе стали двигаться по коридору в сторону хирургического отделения. И кому угодно ее тон мог показаться ироничным, с некоторой долей издевки, но только не Кимбли. Он удивленно посмотрел на Симону, которая задумчиво шла вперед, не поднимая глаз на него.
— Не хочешь ли ты сказать, что тебе его жалко?
— Просто этот случай натолкнул меня на мысль, которая давно вертелась в голове, но я ее упорно задвигала, чтобы она не мешала делать мою работу. — Симона замолчала, завидев группу хирургов. — Итан!
Один из них повернулся за свое имя и махнул Рейли рукой. Лейтон сказал что-то своим коллегам и отошел к Симоне и Кимбли.
— У меня мало времени, скоро операция, — сказал он и бросил короткий взгляд на Багрового, который ходил за Симоной везде. — Что ты хотела?
— Лейтенант Хавок не чувствует ног, — сказала она. — Но от наркоза уже отошел, поэтому думаю, что это паралич.
— Я сразу говорил, что его случай почти безнадежный. У него было всего пять процентов из ста. — Лейтон пожал плечами, и Кимбли заметил, что на его лице даже тени беспокойства или сожаления не проскочило. Безразличие, как оно есть. — Мы сделали все, что смогли.
— Я ему сказала, что ты зайдешь и сам поговоришь с ним, — добавила она.
— Хорошо, я зайду, но разговаривать тут не о чем. Повреждения нервов не исправить, разве что какой-нибудь сверхмощной алхимией не воссоздать их заново. Даже автоброня парню не светит.
— Ты уверен? Может, сделаешь снимки, проверишь все? — уточнила Рейли.
— Я видел все при операции и еще там сразу сказал, что это безнадежно, — ответил Лейтон. — Все, мне пора. Я зайду к нему после операции.
И доктор скрылся за двустворчатыми дверьми, куда только что ушли все остальные хирурги.
— Так что ты хотела сказать, когда увидела Лейтона? — спросил Кимбли, когда они пошли в обратную сторону.
— Поговорим дома. — Симона поджала губы и поправила волосы, затянутые в хвост.
— Говоришь так, словно мы старые супруги, — буркнул Кимбли. — И когда это мы успели пожениться?
— Доктор Рейли! — раздался вопль в коридоре, и Симона с Багровым обернулись на него.
На них испепеляющее смотрел Эдвард, а Альфонс стоял сзади. При любых обстоятельствах младший Элрик выглядел грозно и даже был способен за себя постоять, но в сущности Симона не чувствовала никакой агрессии с его стороны. В отличие от его старшего брата, которого распирала выплескивающаяся ненависть.
— Ты что-то хотел, Эдвард? — спросила она невозмутимо.
— Хотел сказать, что… — он подошел к ней близко, смотрел снизу вверх, но это не помешало ему показать всю свою дерзость и буйный характер одним только взглядом. — Теперь я понял!
— Брат, не надо…
— Вы ведь не сказали мне и слова правды! Так?!
— Если ты понял, что мне нельзя доверять, зачем ты ждешь моего подтверждения? — спросила она, не повысив даже на полутон свой голос. — Наивно надеешься, что хоть это будет правдой?
— Вы такая же убийца, как и все, кто участвовал в Ишварской войне, даже несмотря на то, что вы доктор!
— В твоем положении очень легко обвинять других, — с усмешкой произнесла она, еще больше раззадоривая Эдварда таким тоном.
— Вы самый лживый человек, что встречался мне! И знаю, что…
— А вот все свои знания храни при себе, мальчишка. — Суровый голос Кимбли полоснул Эдварда как унизительная пощечина, и тот на мгновение оторопел. Тон Симоны был таким ироничным, игривым, как будто она баловалась с любимой игрушкой. Но вот Кимбли в этот раз оказался беспощаден. Холодный взгляд подобно острым иглам впился в Элрика, и тот даже не мог пошевелиться. Багровый наклонился к нему, крепко схватив за плечо. — Расставь приоритеты, Стальной. Тебе важнее правда, у которой нет неопровержимых доказательств, или возможность вернуть тело себе и своему брату?
— Угрожать мне вздумали, подполковник? — процедил Эдвард. Он даже на одну секунду не струсил перед ними двумя.
— Ты уже сделал несколько выводов, так подключи голову и в этот раз. — Губы Багрового дернулись в усмешке, но потом он стер ее, снова опуская уголки вниз. — Если ты себя не считаешь ребенком, так веди себя как зрелый человек. Не делай глупостей и необдуманных шагов.
Эдвард молчал, а Симона поняла, что они с Кимбли как две кобры, загнавшие незрелого мангуста в угол. Мальчик, конечно, не подал виду, что боится, но он задумался, хмурясь еще сильнее прежнего. Багровый отпустил его и поправил свой белый пиджак. Симона смотрела на этого ребенка жестко, понимая, как ярко сейчас полыхают ее глаза голубым пламенем.
— Пойдем, брат. — Альфонс взял его за плечи и буквально потащил к выходу, хотя Элрик все еще пытался найти слова, чтобы пристыдить и Кимбли, и Рейли.
— Надо сообщить об этом Рассу, — произнесла Симона, когда братья удалились на приличное расстояние. — Эти дети и так много знают, да еще и Мустанг ввязался. И Бог знает что им мог рассказать Барри.
— Барри? Он ведь почти ничего не знал, — задумчиво сказал Кимбли. — И ничего этот Мустанг не сделает. Я его знаю.
— Знаешь? — спросила Рейли, приподняв одну бровь.
— Такое недоверие прямо оскорбление для меня, — Кимбли притворно обиделся, а следом за этой эмоцией пошла его коронная ироничная улыбка. — Мустанг жаждет власти настолько же сильно, насколько мне на нее наплевать. Я просто люблю взрывать, и мне неважно что, мне интереснее масштаб. Владение секретной информацией позволит ему чувствовать себя на голову выше всех остальных. О какой власти может идти речь, если тайну знают все, кто ни попадя? Поэтому Мустанг и его шестерки ничего никому не скажут. А вот Элрик молчать не станет. Поэтому Расс должен будет найти способ заткнуть этому пацану рот.
— Его не убьют, он ценная жертва, — сказала Симона.
— Смерть ничего не решит. Трупы тоже могут говорить, ты же это понимаешь. Могут многое рассказать о тех, кто их убил. — Усмешка Кимбли была такая осторожная и тонкая, что Рейли сразу же начала в голове перебирать всех последних убитых, которых знала. Кимбли явно намекал на кого-то, но не хотел говорить в открытую, чтобы Симона сама догадалась. — Не напрягайся, не думаю, что эта так называемая «смерть», — на этом слове он жестом поставил кавычки, — что-то изменит. Но мне нравится владеть информацией, которая недоступна другим.
— Как Мустангу?
— Он преследует какие-то цели, в отличие от меня. Я лишь хочу наблюдать за этим миром, по возможности вообще не вмешиваясь. Хотя порой приходится принять чью-то сторону.
— Ты с теми, кто даст тебе больше возможностей. — Симона с легким укором глянула на него.
— Как будто ты с гомункулами по другой причине. — Кимбли наклонил голову к плечу и легко улыбнулся. — Может, уже пойдем домой? — Он сделал к ней шаг и провел пальцами по щеке, отодвигая пряди. — Твоя смена все равно кончается через пятнадцать минут.
— Мне надо проверить еще нескольких пациентов, — ответила она, но не отстранилась, утопая в его голубых глазах.
— Скажи медсестрам, пусть они проверят. — Кимбли уперся лбом в ее лоб и пристально смотрел в глаза.
— Подожди меня в коридоре. Разговоры с пациентами конфиденциальны. — Рейли преодолела в себе желание поцеловать его и выскользнула. Перед тем, как зайти в палату, она заметила, что Кимбли не провожает ее взглядом, а задумчиво смотрит в пустоту.
_____
Симона всегда держалась от Кимбли немного на расстоянии. Не то чтобы ему хотелось кричать во все горло, что они вместе, но и притворятся, будто они и не спят вовсе, ему тоже не нравилось. Кимбли намного важнее были чувства, а не то, насколько хорошо о них осведомлена общественность. Багрового все устраивало в их отношениях, когда он с Рейли оставался наедине. Но когда они шли по рынку, чтобы купить продукты, Симона все равно держалась так, словно ничего между ними не происходит.
— Что будешь на этот раз готовить? — спросила она.
— Я могу сделать, что хочешь, только скажи, — флегматично и отстраненно ответил Кимбли. Он стал разглядывать людей, которые таращились на него. Эти крестьяне хоть и жили в Централе, но одеваться явно не умели. Это не Кимбли одет слишком празднично, это они плебеи без вкуса.
— Вы слышали, что братья Элрики снова дерутся с кем-то? — донесся до ушей Кимбли и Симоны обеспокоенный голос торговца. Они повернули голову, и тот говорил со своей клиенткой.
— Говорят, это тот убийца государственных алхимиков, — ответила она.
Багровый посмотрел на Рейли и все понял. Этих детей надо спасать, иначе в нужный момент они просто не смогут предоставить необходимое количество ценных жертв.
И вдруг в спину Кимбли врезалась девчонка.
— Простите, — бросила она и побежала дальше.
— Надо идти, — сказала ему Симона, пока Кимбли провожал взглядом девочку. Он усмехнулся такому невероятному совпадению и повернулся к Рейли.
— И чем ты собираешься мне помочь? — спросил он ее. — Нет. Просто посиди где-нибудь в таком месте, чтобы быть на глазах у других людей.
Кимбли не дал ей и слово вставить, а просто развернулся и побежал прямиком за этой девочкой. До его слуха не доносилось частое топанье ботинок Симоны, и он понял, что она осталась стоять посередине улицы, как он и велел. Рейли далеко не глупая, но слишком отчаянная, может и кинуться за ним, когда тот уйдет достаточно далеко. Запутать следы все равно не удастся, его внешность слишком заметная для любопытных зевак, даже если он сбросит с себя белый пиджак, поэтому во время битвы придется еще и присматривать за своим тылом, там в любой момент может оказаться Симона.
Кимбли уже слышал, как взрывается дорога, стены домов и доносятся мальчишеские крики в пылу битвы, а, значит, девочка и вправду оказалась той, о ком он сразу же подумал. Багровый усмехнулся и понял, что ему пора беспрекословно доверять своей иррациональной интуиции так же, как и безошибочной логике. На деле получается, что она работает не хуже, а в чем-то даже лучше второй.
Рокбелл заскочила в переулок и сбавила темп, шагая мимо мертвых или оглушенных рядовых. Багровый и вовсе остановился, прикидывая свои дальнейшие действия. Если пойдет за ней, то его быстро обнаружат, и в этом совершенно не будет смысла. Лучше занять выгодную позицию с более высокой точки.
Багровый взглядом наткнулся на пожарную лестницу и без промедления стал взбираться по ней вверх. Он заскочил на крышу и помчался в нужном направлении. Битвы уже не было слышно, но Кимбли знал, что она не окончена. Элрики живучи до невозможности, как и этот треклятый ишварит. Откуда у людей только берется такая жажда жизни? Багровый точно знал, что если проиграет, он с легкостью расстанется со своей жизнью. Лучше умереть, чем влачить жалкое существование неудачником и трусом. Бороться только для того, чтобы доказать себе свою цену, ощутить тот самый край пропасти, секунду до вечного забвения, где пустота вокруг тебя и внутри тебя, когда ты и есть эта самая пустота. А потом снова чувствовать глоток воздуха, как признак того, что ты снова победил.
Альфонс и Эдвард вопили Шраму что-то про Рокбеллов, по их словам убитых им. И тот не стал отрицать, но эта девчонка все слышала. Самое время атаковать, пока никто этого не ждет. Но Элрики слишком близко, Кимбли заденет их и Уинри, а это может вылиться в серьезные проблемы.
Рокбелл схватила пистолет и направила его на Шрама. Блеснула тусклая надежда на то, что сейчас все и закончится, и этого ишварита победит не кто-то из армии или матёрых государственных алхимиков, а простая девчонка-механик. Но она оборвалась в тот момент, когда прошло больше двух секунд после того, как оружие оказалось в неумелых руках. Чем дольше тянешь, тем меньше шансов на то, что выполнишь задуманное.
Раздался выстрел, а за ним еще один. Уинри от испуга выронила пистолет, а Эдвард ринулся к ней и прикрыл собой, завалив на лопатки. Ловкий ишварит, конечно, понял, что стреляют в него, поэтому тут же увернулся, будто видел полет этих пуль, и побежал прочь из переулка. Альфонс кинулся за ним, что-то выкрикнув брату и подруге. Кимбли хотел уже броситься бежать за ними, как увидел того, кто стрелял.
Симона уверенно стояла на ногах, крепко держа пистолет двумя руками. И находилась в такой позе, прямо как из учебника. Ноги на ширине плеч, локти выпрямлены… Кимбли вспомнил ее библиотеку в квартире и усмехнулся. Теорию она запомнила, а вот практики не хватало. Между ней и Шрамом было каких-то пара десятков метров, а она промахнулась. Будь на ее месте военный, ишварит бы не ушел.
Когда Рейли уже убрала пистолет за ремень, из-за угла выскочила небольшая группа военных. Симона тут же бросила взгляд на Кимбли. С такого расстояния он все равно увидел пронзительно голубой цвет ее глаз. Колючими иголками он прошелся по всему его телу, как будто осуждающе. Или предостерегающе. Если Багровый будет недостаточно осторожен, кто-то из Элриков может умереть.
Кимбли первый отвел взгляд от Симоны, хотя и с удивлением для себя признал, что сделать это было нелегко. Он неожиданно для себя понял, что эта погоня, предстоящая битва хоть и волновали его кровь в жилах, но вдруг стали ему не так интересны, как оказаться сейчас наедине с этой женщиной. Не просто для того, чтобы предаться физической любви. Чтобы ощутить то, как доверчиво она позволяет обнимать себя. Как оставшееся ее тепло на простынях медленно уходит, а запах продолжает щекотать нос. Как ласково она смотрит на него, когда думает, что он не замечает. Ощутить покой, когда она осторожно, чтобы не разбудить его, приткнется к боку и положит ладошку на его грудь. Наедине с ней каждый раз убеждаться в существовании той грани, которая, казалось бы, отсутствовала в нем.
Кимбли бежал за Шрамом, он видел, как мальчишка Альфонс отчаянно сражается. И сердце Багрового трепетало от привкуса битвы во рту, но мысли были полностью поглощены воспоминаниями о Симоне. Кимбли буквально заставлял себя сосредоточиться, чтобы случайно не угодить под атаку мальчишки или ишварита.
— Конечно, это тело во многом ограничено, — начал говорить Альфонс. — Но ограничения не делают меня жалким! И в твоей жалости я не нуждаюсь!
Кимбли заметил, что Альфонс стоит хоть и близко, но не настолько, чтобы его доспех разнесло в щепки. Знакомая приятная волна прошла по телу, и губы сами по себе расплылись в кровожадной улыбке. Багровый даже не контролировал это.
Земля под ногами Шрама надулась и взорвалась. Его откинуло в сторону дальше от мальчика, но взрыв оказался недостаточно сильным.
— Подполковник Кимбли! — Альфонс обернулся и заметил его, наконец.
— Отойди в сторону, дружок. — Кимбли подошел ближе, готовясь к следующей атаке. Но из поднявшегося столба пыли и дыма от взрыва, вылетел Шрам, выставив правую руку вперед.
Кимбли увернулся и моментально применил преобразование, пытаясь взорвать конечности Шрама. Но тот смог уйти и скрыться в поднявшемся дыму. Ветра практически не было, поэтому пыль оседала медленно, позволяя ему поменять позицию.
Внезапный вопль Эдварда отвлек Кимбли, и Шрам выскочил прямо у него из-за спины. Но пацан тут же устремил свою ступню в лицо ишвариту. Багровый смог только наклониться в другую сторону и удивиться проворности этой мелкой креветки.
— Оставьте его нам, подполковник Кимбли, — уверенно произнес Элрик.
— С чего ради мне соглашаться? — усмехнулся Багровый.
— У нас с ним личные счеты, — процедил Эдвард. Его немного шатало, половина головы была в крови, но пацан уверенно и беспощадно смотрел на Шрама. Кимбли даже на мгновение замер, поразившись такой смелости, граничащей с глупостью.
— Месть не вернет Рокбеллов, Стальной, — сказал Багровый, и оба мальчика и ишварит, нахмурившись, посмотрели на него. — Неужели ты готов ради нее рискнуть своей и брата жизнями?
— Попался! — За спиной Шрама раздался крик.
Глаттони, огромная туша, приземлился прямо за ишваритом и понесся на него. После их недолгого сражения из канализационного люка выскочил неизвестный подросток и быстро засунул в гомункула гранату. Кимбли тут же спрятался за ближайшим вагоном, и в следующее мгновение Глаттони разорвало на части. Продолжая оставаться в стороне, Багровый преспокойно наблюдал за тем, как переодетая Хоукай увозит связанного гомункула и того пацана с собой, а братья Элрики провожают их внимательным взглядом. Она успела прострелить ногу Шраму, и Кимбли удивился. Эта снайпер никогда не промахивалась, и, выходит, она целилась в его ногу.
Это и был их план? Кимбли усмехнулся. Мальчики поняли, что если кто-то другой вместо них вступит в битву со Шрамом, то запросто сможет его прикончить, тем более такой, как Кимбли, который не станет церемониться и жалеть. А значит, они не смогут выманить гомункулов, потому что угрозы со стороны этого маньяка уже не будет. Но им повезло, что пришел глупый Глаттони, который так просто попался, а не Энви. Или Расс. Или Прайд. Кимбли понял, что и сам не может даже предположить, что должно произойти, чтобы кто-то из них попался в такую ловушку. Но раз им удалось поймать Глаттони, почему не убить Шрама? Зачем он им теперь?
Элрик опять сломя голову помчался на Шрама, и после двух коротких и неточных ударов, он отскочил, а ишварец разрушил землю и железнодорожные пути. Кимбли быстро и точно сделал дорожку взрывов, и Шрам подорвался, отлетая в сторону. Но что-то промелькнуло, и Кимбли услышал, как взвыл от боли этот таракан. Хотя после такой атаки он должен был умереть. Теперь, когда гомункул пойман, Элрики больше не хотели церемониться с ишваритом, а Багровый был только рад этому. Давно он не испытывал леденящее душу наслаждение.
Из-за угла выскочила какая-то мелкая девчонка так быстро, что Багровый даже не успел осознать это. Кимбли понял, что теряет хватку. Если бы эта малышка хотела его убить, у нее, вероятнее всего, это получилось бы. Но она пришла, чтобы спасти Шрама. Девочка оказалась такой маленькой, но даже более опасной, чем многие вооруженные военные. Она на расстоянии в считанные секунды взорвала два вагона и скрылась вместе со Шрамом в черном дыму, окутавшим это место.
Под крики возмущения Эдварда и его обещаний отомстить за смерть Рокбеллов, Кимбли невозмутимо стал отряхиваться от пыли, скопившейся на его пиджаке. И его даже удивило, что как в прежние годы, у него не было яростного желания убить ускользнувшего из его рук ишварита. Он просто позволил ему уйти, не стал преследовать. Багровый смотрел на медленно оседающую пыль, поднятую этой девочкой, и думал: стоит ему снова отказаться от мирной жизни с Рейли, которая стала так привычна, и он снова без страха пускаться во все битвы и войны, ловя адреналин, или же он сам изменился до такой степени, что желание взрывать больше не властно над ним?
========== Глава 18. ==========
Комментарий к Глава 18.
Давай, террористка Одинокий мер! Давай, делай свой ход!
Дверь со скрипом закрылась, и Симона поняла, что никогда ничего не значила для гомункулов и их Отца. Просто инструмент, который они использовали все эти годы, чтобы проводить различные эксперименты. Все это время она была такой же Ценной Жертвой, как мальчишки Элрики, их учитель. И Кимбли… Неужели все это время он был с ней в качестве охраны не потому, что нужно было оградить «Макдуглов» от философских камней, а чтобы Рейли попросту не сбежала от гомункулов, если вдруг осознает все свое истинное положение. И Кимбли все это время действительно знал свое настоящее задание?
Теперь Рейли в той же камере, что и Марко, сидит на соседней койке и смотрит в голую стену. Слышит, как тяжело дышит ее сокамерник. И столько злорадства было в его этом дыхании. Симона даже бросила взгляд и увидела короткую усмешку, застывшую на его губах. Немного горькую, немного с сожалением, но от этого ненависти в ней меньше не стало. Рейли поняла, что Марко все это время понимал больше нее, а она как наивная дура отказывалась видеть истину. Теперь ей остается только два варианта: ждать, когда же наступит Тот Самый День или же просто подавиться собственным языком в этих четырех стенах. От одной только мысли о самоубийстве у Рейли прошлись мурашки по спине. Благородный Марко, как бы он ненавидел Симону, не даст ей умереть. На это и рассчитывали гомункулы. А те две химеры, сделанные Рейли, не дадут им сбежать, при надобности разорвав конечности в клочья, что не убьет беглецов, но доставит поистине адские муки.
Голова раскалывалась от вороха мыслей, и Рейли подтянула колени к подбородку,
пряча свое лицо в ладонях. Все ли было ложью со стороны Кимбли? Он маньяк, и Симона знала это изначально, но поддалась какой-то неведомой животной страсти к нему, к его мозгам и телу. А он… Рейли оказалась приятным дополнением к его заданию. Будь она дурнушкой, Кимбли ни за что не снизошел бы до отношений с охраняемым объектом. И выходит, что Симона была для него самым приятным заданием из всех. Работенка не пыльная. Рейли поежилась от липкой обиды, захватывающей все ее нутро.
И этот его взгляд, когда стальная дверь камеры закрылась. Что он означал? Тяжелый, с прищуром, и только тень сожаления. Ни намека на улыбку на лице, даже его любимую, коронную. В тот момент не молнии летели из его глаз, как это бывает обычно. Они полыхали яростным голубым пламенем, прожигающим в сердце Симоны дыру. Словно, Кимбли ушел, забрав часть того, где наследил. Было ли это своеобразным извинением за все? А если так, выходит, между ними вместо настоящих чувств было сплошное притворство. Рейли теперь никогда не узнает правду, от чего его взгляд был таким. Что он хотел им сказать? Как сильно он сожалеет? Жалость и Багровый алхимик вещи не то, что несовместимые. Полярные. Вряд ли Симоне суждено еще раз свидеться с ним. Но даже если так… Кимбли всегда был для нее загадкой, в отличие от Симоны. Он точно знал, какая она, точно знал, куда давить. Да еще ей хватило тупости рассказать ему об Орнелле. Вывернула душу наизнанку перед тем, кто вытер о нее ноги.
— Я могу заняться поиском Шрама вместе с Кимбли. — Симона попыталась сказать спокойно, но низкие ноты в голосе выдали ее недовольство. Она сидела в кабинете фюрера вместе с Кимбли, выслушивая очередное задание для него.
— Я уже все объяснил, доктор Рейли, — строго произнес Расс.
— Так если карты раскрыты, Мустанг обо всем знает, а значит и вся его команда, то я могу просто вернуться к своей работе в больнице. — Не унималась Рейли.
— Энви до сих пор не вышел на связь. Не известно, нашел он похищенного Глаттони или нет. На данный момент, за тобой некому приглядывать.
— Но Прайд…
— Это временно, доктор Рейли. Я не сомневаюсь в вашей благоразумности, поэтому убежден, что вы сможете осознать важность данного вопроса. Этот ишварит слишком мешает, его необходимо устранить. И чем быстрее подполковник Кимбли справится с этой задачей, тем быстрее вы сможете выбраться из подземелья. А я и Прайд займемся поисками Энви и Глаттони.
Рейли посмотрела на невозмутимого Кимбли. Тот сложил руки на груди, закинул ногу на ногу и, прикрыв глаза, о чем-то сосредоточенно думал.
Рейли тяжело вздохнула. Скорее всего, о том, что наконец-то может заняться любимым делом. Погоня, битва, взрывы и кровь. Заниматься сексом с ней ему тоже нравилось, Симона была в этом уверена, но не так, как он любил ходить по краю пропасти.
— Что станет со всеми ценными жертвами? — Голос Марко прорезал воздух.
Симона оторвала лицо от ладоней и посмотрела на него. Тот отвечал ей внимательным взглядом, а она лишь подарила ему легкую улыбку, переведя глаза на стену.
— Ты ведь можешь использовать алхимию без круга, так? — уточнил Марко. Рейли сразу поняла, к чему этот вопрос.
— Могу, но только я попробую сделать хоть одно движение, как эти химеры прикончат меня, — ответила она.
— Почему ты все это время им помогала?
— Вы уже задавали этот вопрос не так давно, но я на него не ответила.
— Тогда ты находилась в другой ситуации, а теперь мы оба у них в плену.
Симона повернула голову к Марко и с неконтролируемой горечью произнесла:
— Я всегда была у них в плену.
— Но думала, что это не так?
«Я была наивной самовлюбленной дурой. На этом они и сыграли, намекая на мою уникальность, делая вид, что нуждаются во мне, как в докторе и в ученом. Но я всегда знала, что у них есть кто-то еще, кроме меня. Еще один доктор, который создал Кинга Брэдли.»
— Ты когда-нибудь думала, как сложилась бы твоя жизнь, не начни ты работу с гомункулами?
«До сих пор бы сутками убивалась в лаборатории в поисках отсрочки смерти от раковых опухолей. Единственное, чего я добилась и даже спасла тем самым много жизней, это смесь химических элементов для уничтожения рака. Правда, умереть при исследовании пришлось еще большему количеству людей. Ривьерова победа*.»
— Ты умная, Симона. И я никогда не поверю, что ты не думала о том, что гомункулы в один день запрут тебя под замок, как Ценную Жертву, чтобы ты не сбежала.
«Думала. И хотела поговорить об этом с Кимбли, после того, как узнала о параличе Хавока. Его травма натолкнула меня на эти мысли. Он шестеренка, такая же как и я. И Мустанг его заменит на другую при самом удобном случае. Как и меня. Либо буду жить вот так, либо меня прикончат, если буду слишком мешать. Даже хорошо, что я не успела поговорить об этом с Кимбли, не предложила ему сбежать вместе, подальше от Аместриса. Он заодно с гомункулами, следил за мной как раз за тем, чтобы я никуда не делать из Централа. Какая же я дура. Ведь я знала о его натуре еще с Ишвара. Он готов на все, ради философского камня и возможности взрывать и уничтожать все вокруг себя.»
Внезапно химеры на привязи забеспокоились. Стали метаться, принюхиваться к воздуху. Рейли удивленно отметила это про себя, но ничего не сказала, а Марко словно и не обратил внимания. В комнате начался тонкий скулеж, натягивающий напряжение Рейли до предела. Она схватила свою подушку и с силой запустила ее в химер, чтобы те заткнулись, но они отскочили в сторону, продолжая поджимать хвосты и скулить.
— С ними часто так, — произнес Марко. — У всего этого места гнетущая атмосфера.
— Здесь я проводила еще более чудовищные опыты, чем в Ишваре, — сказала Рейли. Говорить о своих чувствах и том, почему она оказалась здесь, ей не хотелось. Да и в целом ей по душе была тишина. Но отчего-то она жаждала напугать Марко, приоткрыв немного правды для него. Рейли сама не понимала причину такого порыва. — Все это место пропитано смертями и болью.
Но Марко холодно воспринял ее слова. Старик устал от всего этого. Единственное, что его терзало — это мысли о постыдных прегрешениях в жизни. Все, чего он хотел — это искупления. Лечить людей казалось единственным способом, но сидя в четырех стенах он не мог этого сделать.
Стены завибрировали, раздался негромкий звук. Рейли знала, что если здесь его можно было сравнить с писком комара, то на самом деле где-то далеко в подземелье сейчас творится что-то невообразимое. И скорее всего, это очередная битва.
Симона вскочила на ноги и приблизилась к двери, пытаясь понять, откуда звук. Но на время все затихло, даже Марко дышал уже не так раздражительно громко, так же прислушиваясь к каждому шороху. Симона дернула ручку двери, и обе химеры будто забыли о своем страхе и бросились на нее. Рейли успела вовремя отскочить, и цепи под громкий лай лязгнули и натянулись до предела. Симона запуталась в собственных ногах и, потеряв равновесие, упала на пол. Слюнявые морды, озлобленные, находились так близко, что она чувствовала их зловонное дыхание. Химеры готовы были разорвать Рейли на месте, будь она хоть на дюйм ближе к ним. Симона была уверена, что те сейчас не имеют ничего общего с людьми, которыми были когда-то. Но в их безумном пустом взгляде, затуманенным ненавистью, проскользнуло что-то, и Рейли показалось, что они вспомнили ее лицо. Лицо того человека, который уничтожил всю их жизнь. Словно сейчас они хотели разорвать ее не потому, что решили, что пленница хочет сбежать, а потому что поняли, кем она является.
— Что там происходит? — спросил Марко, когда Симона поднялась на дрожащие ноги, продолжая испугано смотреть на свои создания. Его слова прозвучали как сквозь туман, выводя ее из собственных мыслей.
— Теперь я знаю не больше вашего, Марко. — Она села обратно на койку.
— Они хотят уничтожить всю страну. Каждого человека в ней. — Он снова завел эту шарманку, и Рейли тяжело вздохнула. — И они создают преобразовательный круг вокруг границы страны, я прав?
— Я не уверена, что могу говорить с вами об этом, — ответила она, пристально посмотрев на него.
— Ты боишься их? Того, что они могут сделать с тобой, если ты станешь много болтать?
Марко наивен до невозможности. Он сам чувствует себя жертвой и готов видеть всех вокруг себя жертвами. Симона не хотела его разубеждать в этом, пусть думает так, как хочет. Самое главное действительно не сказать чего-то лишнего. Была еще надежда на то, что Расс сдержит свое слово, и как только Кимбли убьет Шрама, она сможет выйти отсюда. Но это случится лишь в том случае, если она подыграет гомункулам, сделав вид, что играет по их правилам. Так и будет в действительности, Рейли побудет примерной заключенной, чтобы потом в нужный момент сбежать от них и Багрового, который и слова в ее защиту не сказал. А ведь мог бы, если бы хотел.
Пусть она и была его заданием, пусть они все и обманули ее об истинной причине его слежки за ней, но если те чувства были притворством… Рейли отвернулась к стене и почувствовала, что та еще вибрирует. Что-то точно происходит, но сейчас ее это уже не заботило. Пусть все они перемрут, ей было уже без разницы на положение шахматных фигур. Она хотела разобраться, что было междуней и Кимбли. Вся его забота о ней, и взгляды. Рейли хотела верить в искренность его чувств, но судя по обстоятельствам это скорее из разряда невозможного. Она всегда знала о коварстве такого типа мужчин, как он. Сразу поняла это еще в тот день в Ишваре, но почему она сейчас поддалась этой его ауре? Почему позволила не просто посмотреть в замочную скважину ее сердца, а прямо положила ключ от него в его раскрытую ладонь.
Если бы Симона что-то значила для Кимбли, он не позволил бы сажать ее под замок, а взял бы ее с собой в погоню за Шрамом. В конце концов, она доктор и могла бы лечить его. Но в сущности Рейли бы оказалась помехой. Если бы в процессе она догадалась обо всем, что поняла сейчас, в пылу битвы, когда Кимбли будет отвлечен, она смогла бы удрать. И тогда все осложнилось бы поиском еще одной Ценной Жертвы.
Марко подорвался с койки и подошел к решетке вентиляции. Глупец. Он никогда не дотянется до нее, без посторонней помощи. А химеры, если почуют очередную попытку побега, порвут их обоих на лоскутки.
— Кто там? — произнес Марко, и Рейли повернула к нему голову. Тут же с решетки капнула кровь, и Симона насторожено приподнялась.
Марко начал уговаривать незнакомца спуститься, но тот пока не двигался с места. Доктор не забыл упомянуть о своей профессии, и в этот момент наверху раздалась возня. Рейли собрала информацию в кучу, осознавая, что гомункулы никогда бы не стали тайно передвигаться по вентиляции. И это не химеры, потому что они заперты в туннелях с другой стороны. Это кто-то другой, у кого хватило сил и безрассудства проникнуть сюда.
Решетка открылась, и с потолка спрыгнул здоровенный детина. Рейли почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились, а глаза сами раскрылись в ужасе. В этот момент она захотела слиться со стеной, чтобы ее не заметили, но Шрам тут же бросил на нее свой кровавый взгляд.
— Ишварит?! — изумился Марко. — И этот шрам на лице… Неужели ты… Шрам?!
— А ты кто такой?! И что вы оба здесь делаете?! — пробасил он и глянул на Симону, которую, разумеется, узнал. Он прекрасно помнил, как вчера она стреляла в него. И не увернись он вовремя, эта блондинка убила бы его.
Марко истерично засмеялся и обессилено упал на пол. Шрам брезгливо поморщился и стал таращиться на Симону, боящуюся пошевелиться, как будто находилась перед хищником, который реагирует только на движущуюся добычу. Марко схватился за штанину ишварита и начал лепетать сквозь смех и слезы о том, что является алхимиком, участвовавшим в зачистке в Ишваре. Конечно, он искал легкой смерти, и словно на его мольбы об этом, явился Шрам.
Но тот не торопился его убивать. Он стал задавать вопросы, попутно глядя на Симону.
— Почему?! Почему началась эта страшная война?! — спросил он у Марко, который просто расквасился на полу, не в силах сказать и слова. Шрам посмотрел на Рейли, но не приблизился к ней и на шаг. — Отвечайте!
— Если я расскажу, ты убьешь нас, — спокойно ответила она, хотя все внутри нее клокотало и билось в страхе перед палачом. Легкой улыбкой она попыталась скрыть свой ужас, но ишварит расценил это как издевку. Он подошел к ней и схватил за грудки.
— Причина была, ужасная причина, — промолвил Марко, и Шрам слегка расслабил хватку, и Симона поняла, что только что увидела глаза, наполненные бесконтрольной ненавистью и злобой. Глаза человека, который и не моргнет, чтобы убить кого-то. И теперь поняла, насколько пугающей была сама все это время. По Шраму хотя бы видно, что он несет в себе угрозу и опасность. А Рейли всегда легко приподнимала уголки губ перед всеми подопытными. Теперь она поняла, насколько страшнее ей стало бы, если бы ишварит в такой момент подарил бы ей свою улыбку.
Марко стал рассказывать все, что знал и делал, но не упоминал имени Симоны. Этим он как бы намекнул ей, что она сама должна покаяться в совершенных грехах, и никто не сможет это сделать за нее.
Шрам бросил Симону и подскочил к Марко, когда осознал каждое его слово.
— Вы создали философский камень из нашей крови?! — заорал он. — Что вы с ним сделали?
— Тот камень достался Зольфу Дж. Кимбли, Багровому алхимику, — выдавил из себя доктор.
Шрам узнал его лишь по имени. Он с отвращением отбросил Марко на пол и потребовал еще подробностей. Симона схватилась за голову и начала дрожать от страха, понимая, что как только доктор закончит рассказ, Шрам убьет обоих. Доктор все никак не мог заткнуться, и Рейли совсем потеряла контроль над собой. Она с кулаками бросилась на него, чтобы тот замолчал, но ишварит вовремя поймал ее, грубо отбрасывая на пол. Рейли знала, что не сможет выстоять в бою со Шрамом, поэтому просто от злости и бессилия скрипела зубами, слушая каждое слово доктора. И как только он понял, что его исповедь зашла в тупик, он начал говорить о Симоне и ее опытах на ишваритах, об ее исследованиях рака. Шрам повернулся к ней, и Рейли вдруг даже захотела, чтобы эти химеры разорвали ее на части. Все лучше, чем оказаться в руках этого безумца. Слезы потекли из ее глаз, и губы задрожали. Шрам медленно надвигался на нее, закатывая рукав.
— Как вы могли? — цедил он сквозь зубы, когда Симона отползала от него к противоположной стене. — Как?!
— Ты сейчас ищешь ответы, и я тоже их искала тогда! — ее голос дрожал, но она пыталась быть спокойнее. — И для того, чтобы найти их, мне пришлось убить множество людей. Не стану лгать тебе, что меня заставили. Нет. Ни меня, ни Марко никто не заставлял, мы оба делали это из своих побуждений! — с каждым ее словом глаза Шрама наливались еще большей яростью. Она по стене поднялась вверх и поняла, как сильно у нее дрожат колени. — Но не строй тут из себя праведника! Ты маньяк и убийца, как и мы с доктором Марко. И твоя месть за свой народ… Ею ты уже никому не поможешь, лишь еще больше очернишь имя всех ишваритов, которые остались в живых!
Лицо Шрама перекосилось, и он сжал свою правую руку на горле Симоны. Она тяжело сглотнула и почувствовала, что он решил ее просто задушить, глядя как жизнь будет покидать ее медленно. Так же медленно, как из тех, кто умер от ее рук. Она обхватила его запястья и пристально посмотрела в кровавые глаза.
— Сейчас я здесь, — хрипела она, понимая, что начинает терять периферическое зрение. — И как ты понимаешь, гомункулам я больше не нужна как напарник. Но и они мне тоже, как те, кто раньше предоставлял возможность вести исследования. Теперь мы на разных сторонах, но я могу рассказать тебе больше, чем Марко.
В глазах Шрама что-то блеснуло, и Симона расценила это, как свой шанс на жизнь.
— Мы с доктором подлечим твои раны, и ты вытащишь нас отсюда, а взамен я расскажу тебе все, что я знаю о гомункулах, кто они, их Отец, как их можно убить, и…- Рейли сделала паузу, а ишварит чуть сильнее сжал горло, требуя, чтобы она продолжила. — И их цели на всю эту страну.
__________
* Ривьерова победа. Аналог Пирровой победе, которой во вселенной «Стального алхимика» быть не может. В июле 1558 года Аместрис впервые объявил войну западной стране, вторгаясь в город Ривьер, в результате чего это стало известно, как первая кровавая битва в истории Аместриса.
========== Глава 19. ==========
Симона села на землю напротив Марко, уставившись в стену. Постепенно она начала привыкать к чудовищной атмосфере, окружающей Шрама. Рейли каждой клеточкой кожи ощущала, как сильно ее ненавидит этот ишварит, как жаждет ее убить, но держит лишь для того, чтобы та расшифровала какие-то записи его братца. С чего он вообще взял, что это может быть полезным? Нет никаких гарантий того, что этот ученый прав в своих наблюдениях. В конце концов, все эти записи сплошная теория, не подтвержденная на практике. Не больше, чем просто слова, за которыми не стоит хотя бы одним эксперимент.
Убеждать сейчас Шрама в том, что эта возня бессмысленна, что единственный способ выживания в этой стране — это банальный побег из нее, бесполезно. Этот человек убежден в своей правоте и вере в своего брата. Рейли осторожно глянула на ишварита. Его безумное желание отомстить было настолько сильным, что среди государственных алхимиков осталось лишь пятеро, один из которых сейчас в его плену. Он почти достиг своей цели. Наивная, полная юношеского максимализма вера в собственного брата сильнее здравого смысла. Она застелила Шраму глаза, и теперь он искренне считает, что его братец знал истину в последней инстанции. Но Симона усмехнулась собственному злорадству. Уже ни раз в жизни она ошибалась, и этот раз может оказаться таким же. Какой смысл настаивать на своем, когда она даже не видела этих записей. А что если он прав? Если все же окажется, что какой-то там ишварит, даже не алхимик с большим опытом практики, всего-навсего теоретик, смог добиться слияния двух видов алхимии? Для Рейли это будет означать, что она получит доступ к информации, которая позволит ей выйти на новый уровень в собственных исследованиях. И вполне возможно, что восточная алхимия и есть та дверь, которая ведет к исцелению от рака, а Симона все это время блуждала в потемках, даже не пытаясь посмотреть за границы собственных знаний.
Рейли почувствовала на себе взгляд, и отвела глаза от Шрама. Мэй глядела на нее с непередаваемым страхом, прижав к себе свою крошечную панду, в то время как Марко просил девочку не искать путь к философскому камню.
— Доктор Рейли, — ее тонкий голосок прорезал воздух. — Вы тоже знаете, как сделать этот камень, да?
Шрам, сжав челюсть, посмотрел на Симону сверху вниз, и Марко поднял на нее взгляд. Они ждали, что она точно так же будет уходить от ответа, но разве эта девочка не заслуживает правды, ради которой уже столько всего испытала?
— Для изготовления камня требуется принести в жертву как минимум пятерых человек, — ответила Симона, а Шрам сжал кулаки.
Мэй дрогнула, а Симона зажмурилась, ожидая от Шрама каких-то действий. Но тот ничего не предпринимал. Рейли открыла глаза и удивленно посмотрела на него. Она ожидала гнева от него, физического насилия, да хотя бы банальных оскорблений. Но тот просто сурово глядел на нее. Симона, слегка приоткрыв рот, удивленно смотрела на него, пытаясь понять, что же изменилось в нем. И даже нисколько что, а кто смог повлиять на эти перемены? Неужели история судьбы этой девочки Рокбелл так сильно подействовала на этого убийцу? Неужели тот короткий диалог смог заставить его отказаться от мести?
— Но даже так ты сможешь создать достаточно слабенький камень, — проронил Марко. — Чем больше жертв, тем больше сила.
Шрам сделал два шага и схватил Марко за лицо одной рукой. Пошла алхимическая реакция, и тот заорал что есть сил. Симона от ужаса широко раскрыла глаза и застыла. Шрам бросил Марко, и тот упал на колени. Ишварит сделал все это с таким хладнокровием, что Рейли невольно вскочила на ноги, чтобы броситься бежать. Эта учесть ждет и ее, и Симона тут же сорвалась с места. Но Шрам быстро ухватил ее за шкирку, подтаскивая к себе.
— Нет! — вскрикнула Мэй и отпихнула Шрама от Симоны.
— Их могут узнать, поэтому нужно изменить им лица, — прорычал ишварит.
— Прошу вас, Шрам-сан, — пищала Мэй. — Не поступайте так!
Девочка стояла спиной к Симоне и та не видела ее лица, но Шрам явно был озадачен таким опрометчивым великодушием этой иностранки. Марко все еще стоял на коленях и стонал от боли, держась за окровавленное лицо.
— Я должна ему помочь, Шрам-сан. Но пообещайте мне, что не причините вред доктору Рейли! Вы, как и она, совершали ошибки в жизни. Но исправить их не получится ни у вас, ни у нее.
Рейли даже опешила от такой самоотверженности этой крошечной девочки, искренне недоумевая о причинах такого поведения. Всегда тяжело понять тех, чьи поступки не продиктованы корыстью и жаждой власти.
Когда Мэй убедилась, что Шрам не станет нападать на Рейли, она подскочила к Марко, чтобы залечить его раны.
— За мной. — Ишварит прошел мимо Симоны и Йоки.
— Куда? — дрожа от страха, спросил усатый.
— На север, — пробасил Шрам.
_____
Багровый смотрел в спину Элрикам, когда они шли по заснеженным улицам заброшенного городишки в поисках Шрама. Выполнить три задания одному было бы крайне тяжело, хотя эти дети особенно помогать не хотят. Кимбли видел, насколько тяжело Эдварду было отказаться от собственных убеждений, но Стальной пацан согласился на все условия. И даже уговаривать долго не пришлось. Кимбли нахмурился сильнее. Теперь ему показалась странной эта резкая перемена в намерениях. И девчонка Рокбелл так лихо запрыгнула в машину… За этими детьми надо следить. Те, кого недооценивают, обычно и выкидывают что-то неожиданное. После коротких рассуждений Багровый не сомневался в том, что Стальной мальчишка что-то задумал, но намного важнее сейчас найти чертова Шрама. Пусть пацан делает, что хочет, но только выведет его на ишварита.
Кимбли сжал кулаки в карманах своего безупречного белого пальто. Багровый уже дважды упустил Шрама, и Симона все еще в его лапах. Если, конечно, он уже не убил ее. Сердце больно сжалось, и Кимбли тут же отстранил от себя подобные мысли. Рейли слишком умна и хитра, чтобы умереть от рук мстителя. Ведь смогла же она извернуться, когда на нее напал Макдугл? Рейли наверняка нашла способ запудрить мозги Шраму, чтобы просто дождаться того момента, когда Кимбли придет за ней. А он придет. Он каждый день неустанно движется к этой цели.
Чувство вины за то, что позволил ей остаться с Марко в камере, подобралось незаметно. И теперь, когда оно уверенно повисло на шее, уже невозможно его игнорировать. Кимбли проклинал тот день, когда мысль о ее заточении показалась ему разумной. Тогда он посчитал, что для Симоны быть под замком наиболее безопасно. Он никак не мог предвидеть такого исхода. И сейчас, когда у него нет с ней связи, Кимбли был уверен, она снова начала отдаляться от него, прячась обратно в свою скорлупку из надуманных страхов. Когда они снова встретятся (а в этом Багровый не сомневался), какой будет их встреча? Такой же, как и после шести лет его заточения? Молчаливой, натянутой, преисполненной сожалением обоих?
— Подполковник Кимбли? — обратился к нему Эдвард, выводя Багрового из размышлений. Кимбли заинтересованно приподнял бровь. — Если Шрам, как вы говорите, похитил доктора Рейли и доктора Марко, почему они до сих пор не подали какого-то знака?
— Это одна из причин, почему я думаю, что они могут быть мертвы.
Эдвард с прищуром посмотрел на Кимбли, который произнес это в привычной саркастичной манере. Но он не понял, что для Багрового этот вопрос был совершенно серьезным. Он знал, что Рейли никогда не оставила бы попытку сбежать от похитителя, но факт того, что за все это время от нее не было и намека, беспокоил Багрового.
Вдруг Элрики завопили, как резанные, и ринулись на вымышленные звуки. Кимбли махнул рукой, и несколько человек из отряда помчались за ними. Багровый усмехнулся. Чего бы не хотели эти братья, но им тоже нужен Шрам. А Кимбли было плевать каким образом найдут этого ишварита. Намного важнее был результат.
Город казался бесконечным. Одинаковые переулки, одинаковые здания. Кругом сплошной снег, и никаких следов. Кимбли разделил отряд на еще несколько групп, и отправил их врассыпную по улицам. Если бы не Симона, он преспокойно расположился бы в одной из заброшенных домов, дожидаясь сигнала о том, что Шрам найден. Но сейчас нельзя было расслабляться.
Через несколько улиц раздался внезапный грохот. В таком мертвом месте это не могло быть случайностью, и Багровый тут же заторопился в том направлении, стараясь сохранять беспристрастность. Все нутро застыло в безмолвной тревоге, а кулаки в карманах по-прежнему сжимались до дрожи. Значит, Элрики действительно нашли Шрама.
На глазах Кимбли часть фасада здания с грохотом рухнула, поднимая в воздух столб серой бетонной пыли и снега. Из клубов выскочили братья, а Багровый все пытался разглядеть, что же происходит внутри рушащегося дома.
— Стальной алхимик? — промолвил Багровый, привлекая к себе внимание мальчишки.
— Кимбли! Сволочь, ты почему не следил за Уинри как положено?! — завопил Эдвард.
— Кимбли-сан, на крыше!
Багровый поднял удивленный взгляд вверх. Шрам вцепился в хрупкое тельце Рокбелл и с презрением смотрел на всех собравшихся внизу.
— Помнишь нашу первую встречу, Кимбли?! — крикнул ишварит. — Теперь мы поменялись местами!
— Не смотри на меня свысока! — выплюнул ему Багровый и понял, что это меньшее, что он может ему сказать.
— Кимбли! — Элрик бросился на него, схватив за пальто. — Почему Уинри здесь?! Мы почти поймали Шрама, а теперь он взял ее в заложники!
— Отойди! — прохрипел Кимбли, чувствуя, что сейчас не сдержится и подорвет крикливого, надоедливого пацана вместе со всеми вокруг.
Багровый уже раскинул руки, чтобы хлопнуть в ладони, но мальчишка вцепился в предплечья.
— Стой, Багровый алхимик! — цедил сквозь зубы Элрик. — Неужели ты не видишь, что там Уинри?!
Глаза Эдварда горели так ярко. Кимбли понял, что пацан не притворяется и действительно боится за жизнь этой девочки. Но в таком случае, почему он не дает ее спасти?
— Я бы попросил не вмешиваться, — проскрипел Кимбли словно не своим голосом, едва сдерживая нетерпение. Он почувствовал, что даже слюна во рту образовывалась быстрее от предвкушения битвы.
Шрам приложил ладонь к парапету, и часть здания снова обрушилась, поднимая в воздух клубы пыли и снега. Он быстро развернулся и помчался прочь от этого места. Кимбли сорвался бежать за ним, но капитан схватил его за плечо.
— Кимбли-сан, не приближайтесь к зданию! Там опасно!
Багровый замер, буравя взглядом пустую крышу. Глупо было бы умереть вот так, попав под обломки разрушенного ишваритом здания.
— Нам лучше укрыться, подполковник Кимбли, — обратился к нему один из солдат. — Поднимается буря.
Ветер действительно усилился. Это остудило горячую голову Багрового. Одно неверное движение, как можно погибнуть в этой схватке. Кимбли никогда особенно не планировал свои действия во время войны, больше полагаясь на чутье, потому что ни за чью жизнь, кроме собственной, он не волновался. Но теперь он чувствовал ответственность за Рейли и не мог позволить себе умереть.
Когда все укрылись в одном из заброшенных зданий, Кимбли уединился в одной из пустых комнат и прикрыл глаза, погружаясь в свои размышления.
Уинри ускользнула от охраны и ринулась за Элриками. На нее похоже, ведь точно так же она помчалась за ними в Централе, когда Шрам напал на братьев. Кимбли тяжело вздохнул. Если бы не его зацикленность на спасении Рейли, он смог бы понять это еще раньше и предотвратить похищение девчонки. С другой стороны Элрики по-прежнему будут работать с ним и искать Шрама, чтобы вытащить свою подругу, и неважно у кого именно в заложниках она будет: у ишварита или у Кимбли.
Багровый еще раз прокрутил в воспоминаниях момент со встречей Уинри и Шрама в Централе. Эдвард так самоотверженно ринулся к ней, когда ишварит попытался причинить ей вред. Пацан забыл все на свете, потерял инстинкт самосохранения. Словно сама мысль о существовании в мире, где не будет Уинри Рокбелл, заставила его подставиться под удар в тот момент. Но в таком случае, что же ему помешало сделать это сейчас? Он разлюбил девчонку? Или она неожиданно оказалась достаточно глупой, чтобы в таком момент попытаться отомстить ишвариту, и подобралась к нему слишком близко? Нет. Ни то, ни другое не подходит, и Кимбли отбросил эти идеи. Здесь что-то другое. Возможно, в сам момент битвы Элрик оказался далеко и не смог предотвратить захват Уинри.
Кимбли все еще чувствовал неудовлетворение от этих размышлений. Картинка все еще не клеилась, хотя на вид казалась верной. Зная Элриков, они ценой своей жизни не позволили бы кому-то причинить вред Уинри, так что случилось в том здании? Почему после того, как Шрам схватил девчонку, братья побежали вниз, а он — наверх? Ведь взрыв фасада произошел только тогда, когда ишварит уже был на крыше с заложницей. И через секунду Элрики появились на улице. Что заставило их не преследовать Шрама, а выбежать на улицу?
Кимбли задумчиво потер подбородок, направив взгляд в пространство. Единственная причина, по которой они позволили Шраму утащить Уинри — это сговор на почве общей цели. Кимбли не особо беспокоило отсутствие Рокбелл, ведь Элрики все равно будут работать на него. Он больше задумывался о том, что может объединять этого ишварита-убийцу и юных алхимиков. Элрики одержимы только одной идеей — вернуть свои тела. Так неужели у Шрама появился способ?
Ответ оказался таким простым и понятным, как это обычно бывает со сложными вопросами.
У Шрама в заложниках два доктора-алхимика и неизвестная девочка из Ксинга, которая знает восточную алхимию. Элрикам не нужен ишварит, им нужны эти трое, чтобы те помогли в поисках решения их проблемы с возвратом тел.
Кимбли облегченно вздохнул и потер переносицу. Когда истина складывалась перед ним, он испытывал такое же наслаждение, как и от взрывов. Равноценный обмен не обойти, но в такие моменты Багровому казалось, что это неправда. И если его умозаключения верны, то и майор Маэлз и его команда так же замешаны во всем, а значит, в любой момент нужно быть готовым к нападению. Солдатам Бриггса нельзя доверять.
— Подполковник Кимбли, — до него донесся голос подчиненного. — Буря утихла, можно выходить.
Багровый с нескрываемой улыбкой вышел в коридор и направился на улицу. Пройдя мимо Маэлза он почувствовал то, чего так давно ждал. Запах ненависти и страха. Кимбли сдержался, чтобы в голос не рассмеяться в лица наивным глупцам. Они все еще убеждены, что он ни о чем не догадывается. Но такие эмоции от него не скрыть. На войне он научился многому, но прежде всего — выживать.
========== Глава 20. ==========
— Что это за «Расаяна», о которой он пишет? — спросил Марко у Шрама.
— Название снадобья, продлевающего жизнь, — меланхолично ответил тот, пристально следя за Симоной. Впрочем, делать этого было уже не нужно, она давно смирилась с тем, что ей не удастся улизнуть. Но Шрам не расслаблялся, постоянно ожидая от нее подвоха.
Рейли внимательно изучала записи, периодически менялась бумажками с Марко и Мэй, но даже так это была сплошная белиберда. Элементарные понятия этот братец путал, мешал основания и причины. А самые простые вещи объяснял так, что даже такой опытный алхимик как Марко не мог разобрать. Рейли понимала, что все это часть какого-то шифра, что нужно искать между строк, но все смешивалось в кашу. Она не могла сосредоточиться и перечитывала одно предложение по несколько раз.
— Интересно, не имеет ли он ввиду философский камень? — задумчиво произнес Марко. — Посмотрим. «Обращает железо в золото, а стариков делает молодыми». Что это за «Аврелиан»?
— Так мы называем золото.
— В основном речь в тексте идет о бессмертии и золоте, — заключил Марко.
— Может быть, это из-за того, что брат Шрама-сана сильно увлекался восточной алхимией Ксинга? — пролепетала Мэй.
— В смысле?
— На моей родине бессмертного называют «истинным существом». Выражаясь буквально — «идеальным существом». А так как золото — идеальный металл, порой мы называем «идеальное существо» — «золотым».
— Понял. — Марко вздохнул. — Значит, идеальное существо — это золотое существо.
— Говорят, это потому, что тот, кто принес алхимию в Ксинг, был бессмертным мужчиной с золотыми волосами и глазами, — гордо произнесла Мэй.
— Ого, — удивленно воскликнула Уинри. — Золотые волосы и глаза? Совсем как у Эда и Ала!
Симона не сдержала улыбку, и Шрам, нахмурившись посмотрел на нее. Остальные так же обратили на эту эмоцию внимание, ожидая объяснений от Рейли.
— Говори, что знаешь! — рявкнул Шрам.
— Симона, тебе что-то известно об «идеальном существе»? — заинтересованно спросил Марко.
— Уинри, — Рейли повернулась к девушке, а та удивленно вылупилась на нее. — Ты знакома с Ваном Хоэнхаймом?
— Отец Эда и Ала? — уточнила она. — Я очень плохо помню его.
Рейли снова улыбнулась, но уже только на одну сторону, и прикрыла глаза.
— Я лично с ним не знакома, но благодаря Энви и Ласт, которые добыли всю информацию о нем, я знаю довольно много. — Рейли говорила очень спокойно, чем насторожила всех вокруг. Они были достаточно взволнованы и напряжены, но она сохраняла хладнокровие в голосе. — Дело в том, что «идеальное существо» и Ван Хоэнхайм — это одна и та же личность.
Раздались удивленные возгласы наперебой. Лицо Мэй вытянулось, Уинри даже подпрыгнула на месте от изумления. Две химеры, созданные Рейли, начали говорить, что это невозможно. Марко задумчиво произнес «Невероятно». И только Шрам молча хмурился, буравя взглядом Симону. Она поймала его глаза и не стала отводить. За столько времени она привыкла к этому лютому, полному злобы и ненависти взгляду, что он уже не оказывал на нее такого воздействия.
— И что это значит? — спросил Шрам.
— А то, что Хоэнхайм такой же винтик во всем этом, как и каждая ценная жертва.
— Как он смог добиться бессмертия? — спросил Марко, пытаясь понять что-то из бредовых записей ишварита.
— В этих бумажках может и есть ответ, но я не вижу его, — ответила Рейли и положила на землю несколько листов. Она сцепила руки на груди и прикрыла глаза. — Но если просто подключить логику…
— С помощью философского камня можно регулярно восстанавливать свой организм, грубо говоря, омолаживать его, — сказал Марко.
— Когда ты сам являешься философским камнем, тебе не нужно делать это специально, — спокойно произнесла Рейли, а на ее губах была легкая, едва уловимая улыбка.
Снова поднялась волна возмущения, удивления и непонимания. А Шрам продолжал хмуриться.
— Ты хочешь сказать… — начал Марко.
— Люди Ксеркса не исчезли в «никуда». Энергия их душ заключена в Хоэнхайме. То же самое хотят провернуть в Аместрисе.
— Как это возможно? — спросил Марко, быстро прокручивая у себя в голове мистическую историю Ксеркса. — Я думал о том, что они хотят создать философский камень, но…
— В момент преобразования он стоял в центре, поэтому энергия сконцентрировалась в нем и в…
— Я помню… Человека… — неуверенно произнесла Мэй. Было видно, что ее трясет от тех воспоминаний, что скользят в ее голове. — В Централе. У него была такая чудовищная ки, какой я никогда не встречала.
— Это не человек, Мэй, — ответила Симона. — Это Отец гомункулов. Он так же находился в центре преобразования. Поэтому души разделились между ним и Хоэнхаймом.
— Расскажи обо всем подробнее, — потребовал Марко. — Этот Хоэнхайм замешан в делах гомункулов?
— Нет, он играет против них. О нем ничего не слышно уже много лет, поэтому я не представляю, что он сейчас делает и где находится. Просто меня в свое время предупреждал о нем Энви.
— Ты думаешь, Хоэнхайм как-то связан со всем этим? — спросил Марко.
— Есть те, кто видел Истину, а есть те, кто и есть Истина. Ван Хоэнхайм больше чем просто сверхсущество. По сравнению с нами, он — Бог, хотя по факту им и не является. По природе он человек, но возможности его безграничны.
— И ты все это знаешь, потому что… — начал Шрам, но Рейли осмелилась перебить его.
— Потому что я знаю Отца. Они с Хоэнхаймом связаны. Похожи, как близнецы. И способности у них практически одинаковые.
— Практически? — уточнил Марко.
— Сложно ответить на этот вопрос, — произнесла она с горькой усмешкой. — Просто я не знаю предела их возможностей, поэтому не могу судить, насколько они одинаковы.
— И как же нам тогда остановить этого Отца? — пробубнил Марко. Его плечи опустились, а пальцами он сильнее сжал дневник брата Шрама.
Рейли поджала губы и опустила взгляд в пол. Единственный способ выжить — сбежать из страны. Но такой ответ никого из собравшихся вокруг нее не удовлетворит. Поэтому она просто молчала, давая понять, что не знает.
— Надо еще покопаться в этих записях, — задумчиво произнес Марко.
— В этих записях ничего путного нет, ты это понимаешь, — отрезала Симона. — Нужно разгадать шифр, и только тогда, но ничуть не раньше, эта околесица станет внятной. Если здесь вообще есть шифр. Знаешь, сколько в свое время я встречала горе-алхимиков, которые путались в собственных словах, пытаясь найти то, о чем они не имели представления?
— Шифр должен быть, — прохрипел Марко, в надежде перечитывая то, что практически выучил наизусть.
Рейли закатила глаза и встала на ноги, намереваясь отойти в сторону от огня. Ее за плечо схватил Зампано и грозно посмотрел. Джерсо стоял рядом и щетинился так же, как и его приятель.
— Куда собралась? — процедил он.
Рейли смерила его усталым, полным сарказма взглядом. Но тот этого не понял и по-прежнему ждал ответа. Он сильнее сдавил ее плечо, желая и вовсе сломать его, но Симона даже не дернулась от боли. Зампано ее подопытный, и пусть Рейли находилась в очень шатком положении, но он для нее так и остался тем человеческим материалом, из которого она делала химер. Ее немного веселила вся эта ирония, что теперь они довлеют над ней, поэтому даже позволяла им в какой-то степени испытать все краски власти. Но у всего есть предел, и Рейли почувствовала, что он настал. Ее взгляд переменился, и Зампано и Джерсо теперь узнали в нем ту самую садистку, что сделала из них химер.
— Забавно, что именно вы двое больше всего строите тут из себя моих жертв. Беспощадная докторша, — Рейли подняла брови «домиком» и заговорила театрально жалобно, — изувечила ваши праведные жизни, превратив в монстров… — Она сделала паузу и добавила уже своим более низким тоном: — Я права? Хотите рассказать всем, какая я ужасная? Так это уже не новость. Лучше поведайте о том, кем были до того, как стали химерами, и почему именно вас выбрали на эти роли. Но еще более любопытны те вещи, что вы начали творить уже после своего перевоплощения. — Рейли снова сделала паузу, чтобы каждый понял и проанализировал ее слова. Зампано слегка расслабил хватку, потому что внутри у него все начало дрожать от вины и добивающего взгляда Симоны.
— Пусть идет, — бросил Шрам. — Далеко все равно не сможет.
Рейли тяжело сглотнула, но виду не подала, что согласна с ишваритом. Из этих туннелей действительно только один выход, и Йоки его ищет, и нет никакого шанса на то, чтобы Симона наткнулась на него случайно. А сбежать по пройденным ходам в лапы Кимбли, который привезет ее обратно в Централ на плаху, она тоже не хотела. Оставаться сейчас в этой странной и разношерстной компании сейчас наиболее выгодно для нее. Шрам все это понимал, в отличие от глупых химер.
Зампано отпустил ее, и Симона торопливым шагом двинулась за угол, чтобы побыть одной. Она прижалась к стенке и сползла по ней на землю, пряча лицо в ладони. Положение у нее незавидное, но лучшее из того, что сейчас может быть. Рядом со Шрамом и остальными у нее хотя бы есть шанс добраться до границы, Симона это понимала. Она не представляла, как будет справляться в чужой стране без документов и визы, но в Аместрисе ей оставаться опасно. Кимбли идет по пятам. И рано или поздно, он ее настигнет, а, значит, поймает и привезет в Централ. Против него у нее нет шансов.
— Думаешь о том, чтобы сбежать? — над ней раскатистым голосом проговорил Шрам. Рейли резко подняла голову вверх, а тот опустился на землю рядом с Симоной. За все их знакомство Шрам несколько раз хотел убить или покалечить ее, но Мэй всегда успевала предотвратить худшее. Но Рейли было страшно не того, что он все же убьет ее. Со временем он привык к ее надменности, сарказму и хладнокровию. Она боялась, что он за всем этим увидит то, чего на самом деле нет.
— А ты думал я с вами останусь бороться против Отца? Вам его не победить. И чем раньше вы в этом признаетесь сами себе, тем лучше. Останется больше времени на побег.
Шрам плотно сжал челюсть, да так, что желваки пришли в движение. В темноте Симона слабо могла различить выражение его кровавых глаз, но знала, что он смотрит на нее осудительно.
— Единственная надежда — это дневник твоего брата. Но ты же понимаешь, что он не алхимик со стажем. Даже если мы разгадаем его шифр и сможем понять все наработки, нет гарантии, что эта теория сработает на практике.
— Но ты даже этого не хочешь делать.
— У Марко опыта больше, чем у меня. А в восточной алхимии разбирается только Мэй. Сначала я думала, что в этих записях реально есть что-то, но я вижу только бред.
— Некоторых вещей Марко не знает, а они могут быть полезны.
— Ты о Хоэнхайме? Теперь ты знаешь о нем, но что изменилось?
— Если он против гомункулов и Отца, возможно, он захочет быть на нашей стороне. А по твоим словам этот человек особенный.
— Одиночка стал искать команду? — усмехнулась Рейли. — Все время ведь ты работал один. А тут вдруг тебе понадобился кто-то еще.
Шрам ничего не ответил, а просто отвернулся, уставившись в стену перед собой. Рейли видела, что он хотел что-то сказать, но или не решался или не мог подобрать правильных слов. Будто у Шрама были какие-то очень веские доводы, которые заставят Симону остаться и помогать в полную силу.
— Я понял, что ты чувствуешь. Я и сам когда-то чувствовал так же. — Шрам снова повернулся, но Рейли все равно не видела его глаз. — Когда-то я познал предательство и потерю близкого человека. Мой брат… Сначала я был страшно зол, что он оставил меня здесь одного. Он тот, кто должен был выжить из нас двоих, но… Потом пришло опустошение и обида на него. Мне проще было умереть, чем знать, что существую ценой его жизни. А затем пришла такая ненависть… Я не мог спать из-за нее, не мог жить, раз за разом прокручивая в голове все события в Ишваре. И ненависть переросла в желание отомстить всем государственным алхимикам, а потом и добраться до того, кто затеял эту войну. И я жил только этим.
— Почему ты рассказываешь мне это? — спросила Рейли, хотя прекрасно смогла сопоставить себя с ним. Предательство Кимбли уже истощило ее, и Симона была в шаге от того, чтобы начать ненавидеть его.
— Борясь в одиночку, я зашел в тупик из-за собственных неправильных решений. И понял это благодаря маленькой девочке и ее другу. Но многие мои ошибки уже не исправить. У тебя есть шанс не наделать еще больше глупостей в этой жизни.
Рейли поджала губы, решив промолчать.
— И я знаю, какого это, — продолжил ишварит, — когда всю твою жизнь оценивают по самым худшим поступкам, зачеркивая все хорошее, что ты сделал. Но еще хуже, когда ты сам ставишь на себе крест, отказываясь идти вперед.
— Я не из тех, кто борется до последнего.
— Да? — рыкнул Шрам, но Рейли даже не дернулась. — То есть это кто-то другой поубивал сотни подопытных, чтобы найти лекарство от рака? У тебя есть возможность пусть и не исправить ошибки, но приложить руку к тому, чтобы спасти множество людей. Но вместо этого ты хочешь трусливо сбежать, чтобы сгнить потом в собственной ненависти.
Ишварит встал на ноги и подошел к повороту. Свет от огня теперь подсвечивал его, и Симона внимательно смотрела на Шрама.
— Ты здесь больше не пленница, и если захочешь, ты сможешь уйти в любой момент. Но помни о том, что я тебе сказал.
— Ты тоже помни про то, что, скорее всего, проиграете.
— Лучше я умру, сражаясь за то, во что верю, чем останусь жить, зная, что предал свои принципы.
Еще несколько секунд кровавый взгляд буравил Симону, и она как завороженная не могла оторваться, пытаясь упорядочить перекопанные мысли и чувства. Но Шрам ушел, оставив ее одну принимать решение. Рейли перевела взгляд на пустую стену. Если она останется, рано или поздно ей придется столкнуться с Кимбли. Столкнуться с тем, кого она никогда не могла победить.
========== Глава 21. ==========
Багровый проваливался в снег почти до середины икры, шагая по хвойному лесу в направлении деревни ишваритов. За ним плелся Энви, что-то бубня про жалких драхмийцев, которые повелись на сладкие речи Кимбли, но тот его практически не слушал, а внимательно разглядывал окрестности в поисках следов. Но в этом месте практически каждый день шел обильный снегопад, и можно было только догадываться по небольшим вмятинам на чистой целине, что здесь кто-то когда-то проходил.
— …но в целом Расс доволен, хотя Шрам еще жив, — заключил Энви. Кимбли в последнее мгновение остановил себя, чтобы не сжать кулаки со злости, иначе этот гомункул сразу догадается о шибко разбушевавшихся эмоциях алхимика по поводу живого Шрама. Багровый резко выдохнул, но и это Энви расценил верно: — Злишься, да? Особенно после того, как меня послали тебе помогать, потому что сам ты ни хрена не можешь сделать. Да?
— Я поставил метку, как и приказывали.
— С подачи Прайда. Это была его идея. Ты сдаешь, Багровый, стал рассеянным, забывчивым и не видишь очевидных вещей.
Кимбли ничего не ответил, а лишь ускорил шаг, увеличивая дистанцию между ним и Энви.
— Кого ты на самом деле ищешь, а, Кимбли? — выкрикнул Энви. Багровый услышал звук преобразования, но не обернулся. — Может, меня? — раздался голос Симоны за его спиной.
Кимбли обернулся и перед ним на снегу стояла Рейли в сексуальном белье, с макияжем и пышной прической. Энви сделал несколько шагов ближе, и его губы расползлись в улыбке. Он положил одну руку на плечо Багрового, пододвинувшись к нему ближе, и коленом провел вверх по внутренней части его бедра. Взгляд Кимбли при этом даже на секунду не дрогнул, остался таким же беспощадным и холодным, как и был.
— Меня, конечно, надо найти, но намного важнее прикончить Шрама. — Энви указательным пальцем провел по скуле Кимбли к его подбородку, при этом смачно облизнув губы.
— Хреновый из тебя имитатор, — проговорил он. — Она бы в жизни так не оделась.
Переодевшись в черную мешковатую майку и мужские треники, которые любила носить Симона, Энви остался стоять в такой же позе. Макияжа почти не осталось, волосы теперь лежали естественными волнами.
— А так?
Кимбли грубо отпихнул Энви-Рейли, и стал стремительно идти дальше.
— Ты же видишься с ним, да, Энви? — заговорил гомункул пьяным голосом Симоны. Багровый остановился, но не стал оборачиваться. Смотреть на этого жалкого актера было тошно. Особенно, когда он знал, на что надавить. — Иногда прихожу проверить, чтобы он сидел смирно, — добавил он своим скрипучим голосом. — Это неправильно, что я так к нему и не пришла за столько лет. Кимбли… Он ведь был прав, черт его возьми. Вслух он ничего не произносил, но и так все ясно. Я ненавижу, что он прав, но это так! И что? Я прямо сейчас поеду и скажу ему все. Жалкая идиотка. Это ничего не изменит. Он будет сидеть под замком, пока не понадобится нам. Может еще год, а может и пять. Думаешь, пообщались вы пару дней, так ты сразу изменила всю его жизнь? Ха-ха-ха! Наивная жалкая дура. Багровому наплевать на всех, кроме него самого. Думаешь, он думал о тебе, когда соглашался на сделку со мной, а? Думаешь, он думал о тебе, когда с радостью и счастьем на лице прикончил все свое командование? Ты не можешь знать, о чем он думал! Хочешь сказать, я не прав? Тогда давай, поехали в тюрьму, и я с удовольствием понаблюдаю за тем, как он раздавит тебя как букашку. Но, впрочем, ты ею и являешься, так что…
Кимбли обернулся, и Энви сразу же замолчал, искривляя губы Симоны в злорадной усмешке.
— Думаешь, я этот спектакль устроил, чтобы показать, что она на самом деле хотела навестить тебя, но это я не позволял?! — Энви ждал ответа, но Багровый молчал, глядя на гомункула исподлобья. Энви превратился в себя и продолжил: — Нет! Хотел показать, как ты изменился. Тот Багровый алхимик, что был раньше, в Ишваре, давно подох. И теперь ты настоящий растяпа, не способный ни на что. Упустил Стальную креветку, Шрама, даже девчонку Рокбелл. И все почему? Из-за идиотки Рейли. И этой вашей дурной человеческой любви. Все ваши книжки насквозь ею пропитаны. И ее определений придумано столько, что никто из вас, ничтожных насекомых, не может внятно сказать, что же она такое. Но зато я знаю, в кого она вас превращает…
— Гомункул пытается понять природу человека? — Кимбли вскинул бровь, не приняв всерьез слова Энви о его потере хватки.
— Тут и понимать не надо. Стоит вам почувствовать любовь, — на этом слове Энви кривлялся чуть больше обычного, — как вы тут же становитесь вот такими же жалкими, мягкотелыми неудачниками, как ты сейчас. Все потому, что эта ваша любовь на самом деле палка о двух концах. Чтобы полюбить, надо доверять человеку так сильно, чтобы полностью открыться перед ним. И в этот момент, когда ты становишься уязвим, ты меняешься.
— Впервые слышу от тебя что-то достойное полноценного разговора со мной. Но сейчас время не ждет, гомункул. — Кимбли с усмешкой поправил шляпу и развернулся. Улыбка моментально пропала с его лица, и он всерьез задумался над тем, что сказал Энви. Так ли сильно он доверял Рейли, что смог полюбить ее? Или просто того доверия, что было, оказалось достаточно?
Кимбли остановился на перепутье, и гомункул догнал его, встав рядом.
— Я — налево, а ты — направо, — сказал Багровый и устремился в своем направлении.
— Я сам поймаю Шрама, Марко и Рейли, — бросил Энвиуходящему Кимбли. — А ты постой в сторонке и посмотри, как это делают профессионалы.
Кимбли обернулся, и на месте Энви уже стоял ишварский подросток с ехидной ухмылкой на лице. Багровый не стал утруждаться ради улыбки в сторону гомункула, поэтому просто развернулся и еще быстрее пошел в направлении, которое казалось ему наиболее верным.
Снег уже основательно забился в ботинки, и онемевшие от холода ноги еле передвигались. Все тело давно окоченело, хотя Багровый отказывался себе в этом признаваться. Кимбли уверенно шел, пытаясь переключится на внешний мир, пытаясь усмотреть в округе что-то похожее на следы людей. Все, что было нужно — найти поселение ишваритов. А дальше Кимбли решил не полагаться на какой-то конкретно план. Даже на крайний случай ему подошло бы оказаться в плену. Легко подстроить свое ранение, а потом просто дождаться момента, когда к нему придет Рейли, чтобы вылечить. Он был уверен, что она вместо Марко вызовется его подлатать, потому что знал, как она любит испытывать не только других, но и себя.
Нога провалилась ниже, чем Кимбли ожидал. Он потерял равновесие и рухнул в сугроб еще глубже. Снег забился за шиворот и в рукава, шляпа отлетела в сторону. Колючий снег царапал лицо и обмороженные уши, и Багровый торопливо поднялся на окаменевших ногах. Он надел шляпу обратно, стряхнув с нее белые комья, и поправил свое безупречное пальто. Внутри Кимбли был даже рад, что сейчас один и не слышит издевательского смеха Энви. Но будь то холод или жара, Багровый во что бы то ни стало должен первым найти Рейли. И погода — это последнее, что может ему помешать.
Он забрался на небольшой холм практически ползком, и осторожно выглянул. В эту же секунду сиплый смех вырвался из глубины его груди. Кимбли не знал, где находился Энви, но деревня ишваритов была прямо перед его глазами. Со своей обычной суетой ишвариты сновали от дома к дому, каждый занятый своими делами. Дети играли неподалеку от деревни, но оставались в поле зрения своих мамаш.
Целина с другой стороны холма была не тронута, поэтому Кимбли спустился обратно, чтобы ее не нарушить и не вызвать тем самым подозрение у живучих ишваритов. Багровый даже решил, что это неплохо объединяет его и их: они всегда умели выживать в любых условиях, как и он.
Рейли глотнула темную горячую жидкость, которую здесь называли кофе, и снова поморщилась. Привыкнуть к холоду и даже к этой странной компании она смогла, но только не к тому, как здесь готовили еду и напитки. Пока все разошлись по своим делам, Симона в тайне снова открыла дневник, в надежде, что ее осенит, и она сможет понять, как какой-то ишварит без образования, без соответствующих навыков смог найти обратный круг, объединив аместрийскую и восточную алхимии. Попробовать его в деле пока не представлялось возможным, но все казалось достаточно простым и понятным.
Рейли снова отхлебнула жижу и поморщилась.
— Симона, — над ее ухом раздался голос Йоки. — Я уже зову-зову тебя.
— Что случилось? — она вскинула голову, пряча дневник под медвежью шкуру, которой укрывалась.
— Посмотри, что сделали эти поганцы, ты посмотри! — Йоки начал тыкать ей в лицо свою руку, где торчала крупная заноза. — Это место хуже ада, я здесь долго не протяну. Рано или поздно они прикончат меня.
Рейли резко выдернула занозу, и Йоки завопил визглявым голосом.
— Жить будешь и еще достанешь всех по полной. У Шераза возьми спирт и промой рану, — сказала она, кутаясь сильнее.
Йоки стал прижимать к груди руку, надув губы похлеще девчонки. Симона смерила его снисходительным взглядом, едва сдерживая улыбку.
— Иди уже и не мешай, — она махнула на выход, сделав вид, что собирается вздремнуть.
— Если бы пришел к тебе Шрам, ты б сама все обработала…
— Он бы не пришел с занозой. Только если бы у него какая-нибудь конечность отвалилась. И то не факт.
— Если бы эти дети доставали тебя, ты бы знала… — начал бубнить Йоки, двигаясь к выходу. Он вышел, и занавесь из плотной ткани с шорохом закрылась за ним.
Рейли сначала хотела снова достать дневник и начать читать, но последние слова Йоки дали слишком сильный резонанс в ее душе. Мысль когда-нибудь обзавестись детьми даже не посещала ее всерьез, пока она не пожила бок о бок с ишваритами. Они были абсолютно нищими, живущими на территории Аместриса на птичьих правах, но каждый из них крепко держался друг за друга. Знать, что где-то в мире есть семьи, в которых люди любят друг друга несмотря ни на что, одно. Но совсем другое — оказаться непосредственно в этой большой семье, понять, что при невозможных условиях, убогости жизни в целом, они не переставали радоваться каждому дню и любить друг друга. Рейли поняла, что при тех возможностях, что были у нее, она могла бы обзавестись семьей не хуже. Но все эти возможности она развеяла по ветру в тот день, когда согласилась работать с гомункулами. Не успев начать жалеть о совершенном выборе, Симона поняла, что эти твари с ней или без нее воплощали бы в жизнь свои планы — нашли бы другую отчаявшуюся помешанную идиотку. Но сейчас она хотя бы находится в таком положении, в котором может что-то изменить.
Занавесь шелохнулась.
— Я же сказала тебе, Йоки, — ленивым голосом произнесла она, — проваливай.
Рейли открыла глаза. Она вздрогнула и замерла, забыв как дышать. На пороге стоял Кимбли, с кривой усмешкой глядя на нее из-под полей свой белоснежной шляпы. Он поправил перчатки на руках и медленно стал двигаться к лежащей на кровати Симоне. Она оставалась неподвижной, будто один только его вид гипнотизировал ее. Кимбли плавно приземлился рядом, усаживаясь поверх медвежьей шкуры, а Рейли отодвинула ноги, чтобы он их не прижал, и приподнялась, облокотившись на коротенькое изголовье. Внутренняя дрожь выбивалась наружу, но притвориться, что ее трясет от холода, не получится, пока она укрыта шкурой. Взгляд Багрового менялся с каждой секундой, и Симона едва могла его понять. Сначала он казался Рейли стальным и беспощадным, словно Кимбли готов был вырубить ее на месте и утащить обратно в Централ. Но потом ей на мгновение почудилось, что он всего лишь сдерживается от нахлынувших нежных чувств, открытое проявление которых всегда считал верхом слабости.
Кимбли медленно, не сводя глаз с Симоны, поднес ладони к своему лицу, и теплым дыханием начал их согревать. И Рейли только после этого заметила, как обморожено его лицо и шелушится побелевшая кожа на щеках.
Его веки медленно закрывались и открывались, но Кимбли не решался отвести свой взгляд, чтобы Симона не исчезла подобно миражу. Он практически не чувствовал конечностей, только острое покалывание говорило ему, что они еще есть. Кожу на лице стянуло, и казалось, она пойдет трещинами от любой неосторожной и резкой эмоции. Каждое движение в теле отзывалось жгучей болью, словно обморожение дошло до самих костей. Кимбли знал, что это не так, но не мог себе представить, какого это, если даже сейчас он чувствует, будто его тело ему не подчиняется. Он едва мог пошевелится, но не потому, что страшно замерз. Багровый столько раз по пути сюда рисовал в голове эту встречу. Столько раз планировал, как поведет себя при той или иной реакции Симоны. И вот он здесь перед ней. Она не пытается удрать, как и в одном из десятка его сценариев. Но все, что мог делать Кимбли, так это насильно выдавливать из себя суровый взгляд, чтобы пригвоздить им Рейли. Только лишь потому, что боялся накинуться на нее и прижать ее к себе.
Ладони все никак не согревались, и Багровый медленно стянул одну перчатку за другой. Пальцы почти не шевелились, но он сумел. От напряжения руки било мелкой дрожью, а дыхание казалось холоднее, чем воздух в прогретом печью помещении. Кимбли закрыл глаза, потому что усталость и обморожение сказались на нем сильнее, чем он думал. Его клонило в сон, но он заставлял себя не подчиняться телу. Багровый снова открыл глаза, и до боли нахмурил лоб, почувствовав каждую появившуюся морщинку на обмороженной коже.
Рейли осторожно вытащила руки из-под шкуры и медленно потянулась ими к Кимбли, чтобы не спугнуть. Находясь в каком-то трансе, Багровый податливо расслабил руки, а Симона мягко обхватила белые пальцы Кимбли. От этого прикосновения оба шумно вздохнули, но каждый по своей причине. Багровый почувствовал давление и понял, что пальцы еще можно спасти, а Рейли думала, что обожжется о его ледяную кожу. Она стала дышать на его ладони и бережно массировать их, пока не поняла, что они начали розоветь. Тогда она подняла глаза, и снова встретилась с его усталым взглядом. Симона обхватила его лицо своими ладонями, которые уже потеряли то тепло, что было. Но она стала так же медленно и аккуратно гладить его лицо, разгоняя застывшую в сосудах кровь.
Кимбли понял, что слышит стук собственного сердца, когда начал в полной мере ощущать каждое ее прикосновение. Она делала это так легко и заботливо, словно это не он ее предал. Словно это не его вина, что она сейчас находится в опасности.
Кимбли приоткрыл губы, пытаясь промолвить хоть слово, но связки одеревенели и отказывались работать. У него получился только хрип, и Рейли поднесла палец к его рту. Она прикоснулась так невесомо и нежно, что Кимбли от удовольствия прикрыл глаза. Ему не хватало этого, но он боялся себе признаваться. Страхи совершенно овладели им, и Энви был прав в том, что прежний Багровый алхимик мертв. Но он ошибся в причине. Кимбли потерял хватку не потому, что любовь появилась в его жизни, а потому, что он внезапно лишился ее в тот момент, когда познал. И вот теперь, когда Симона сидит рядом с ним, бережно отогревает замершее тело, не сотрясая при этом воздух бессмысленными словами, его мысли начали приобретать прежнюю характерную упорядоченность и логичность. И план дальнейших действий моментально созрел бы, но сознание подводило его. Он слишком сильно замерз, и едва держался, чтобы не упасть сию секунду.
Рейли сняла шляпу с Кимбли и положила ее вместе с его перчатками на тумбу. Она выбралась из-под шкуры, вытащив дневник, но не попытавшись его как-то спрятать, и Кимбли с коротким любопытством глянул на потрепанную тетрадь. Весь его интерес к дневнику пропал в тот момент, когда Симона сняла с него обувь и начала укладывать его под шкуру. Она до самого подбородка укрыла его и собиралась отойти, чтобы дать отдохнуть, но он схватил ее за запястье. Силы в хватке было чуть, но Симона задержалась. Она опустилась на колени, чтобы приблизиться к его лицу. Кимбли пытался что-то ей сказать — губы двигались, но вместо речи по-прежнему был только хрип. Не выдержав, Симона наклонилась к нему еще ближе, и нежно поцеловала его. До появления Кимбли в этом маленьком домишке, она думала, что при встрече сделает все, чтобы удрать от него подальше. Но только увидела его взгляд, не такой, который она ожидала, ее решительность надломилась. Симона и раньше догадывалась, что его власть над ней никуда не исчезла, и она всячески хотела от этого избавиться, потому что слишком сильно боялась открыться другому человеку. Рейли не была уверена, как поступит Кимбли, когда отогреется и придет в норму, но твердая убежденность в том, что он не причинит ей вреда, плотно укоренилась внутри. Страх растворился сам собой, когда она почувствовала, что вся нежность между ними, все это время была не ради игры и цели. Когда он зашел в эту комнатку, увидел Рейли, его глаза были растеряны. Он и сам до конца не думал, что сможет стать таким беззащитным перед ней. Симона поняла, что Кимбли боялся так же, как и она. Но теперь, когда все карты раскрыты, им больше не нужно притворятся и продолжать спектакль. Теперь им можно просто держаться друг за друга, чтобы снова не оступиться и не упасть.
Кимбли внезапно углубил поцелуй, и Рейли почувствовала что-то лишнее у себя на языке. Она отстранилась, а Багровый закрыл глаза, окончательно потеряв сознание от переохлаждения. Симона выплюнула изо рта посторонний предмет и крепко сжала челюсть, узнав его. В тусклом свете пламени из печи на ладони Рейли сиял философский камень.
========== Глава 22. ==========
До ушей Кимбли донесся какой-то грохот, и он открыл глаза, едва вспоминая, где находится. В другом конце комнаты под грудой склянок и пустых алюминиевых емкостей сидела Симона. Багровый попытался встать, но все тело ломило. Он подвигал пальцами на руках и ногах и ощутил приятную боль — значит, ничего ампутировать не нужно будет, и обморожение оказалось не таким серьезным.
— И долго я был без сознания? — спросил он, сначала откашлявшись.
— Считать то время, когда ты помогал гомункулам? — спросила Рейли, вставая с пола. Она села на кровать рядом с ним и легонько провела подушечками пальцев по его щеке. Кимбли прикрыл глаза от удовольствия, а Симона коротко посмеялась: — Я не заигрываю, а проверяю температуру обмороженных участков.
— Жить буду? — спросил Кимбли, вдруг вспомнив день, когда он познакомился с Рейли, и она так же осматривала его. Только теперь все это было приправлено заботой и лаской.
— Да, — она кивнула и пощупала его уши, а потом вытащила руки из-под шкуры. — Но верхний слой кожи поврежден и будет шелушиться. И если допустить повторное обморожение, то оно будет намного серьезнее этого. Сейчас надо продолжать согревать тебя изнутри.
Рейли встала и начала копошиться около печи, на которой стоял чугунный чайник.
— Я думал, что отдал тебе философский камень, — произнес Кимбли, полностью сев, но укутавшись шкурой. — Просто исправь все. И убери эти чудовищные морщины возле глаз. Я бы и сам сделал, только медицинская алхимия не мой конек.
Симона смерила его холодным взглядом, и Кимбли уже пожалел, что не проглотил камень перед тем, как отключиться.
— Как у тебя все просто, — она положила в кружку чай, завернутый в марлю, и залила кипятком. — Но давай все же поступим более рационально. — Рейли села на табурет напротив, и Багровый неуверенно взял алюминиевую помятую кружку, которую она протянула. — Когда сюда вернутся Шрам и Марко, они захотят знать, как тебе удалось перейти через горы в одном пижонском пальто и не получить обморожения. И когда обнаружится, что у нас есть камень… Не думаю, что его нам оставят.
— Не знал, что тебе надо перед ними отчитываться. — Кимбли подул на кипяток. — Я думал, мы быстро сбежим отсюда. Какой смысл оставаться в этой стране?
— Ты же сам хотел посмотреть, как закончится это противостояние: гомункулов и людей.
— Наблюдать можно и со стороны, лежа на теплом пляже Аэруго, например, — ответил он, отхлебнув. — Только не говори, что тебе мозги промыли, и теперь ты на стороне Элриков.
Рейли скрестила руки на груди и многозначительно поджала губы.
— Не могу поверить, что ты всерьез, — удивленно произнес Кимбли. — Гложит чувство вины? Ну так эта твоя помощь тебя не спасет от нее.
— Лучше бороться, чем бежать. К тому же, куда? Если гомункулы победят, то Аместриса им будет мало. Кимбли, проблема намного масштабнее, чем кажется. Под угрозой вся наша планета, неужели ты не понимаешь. Я должна помочь их остановить.
— Ты, бесспорно, умна и хороша в своем деле. Много знаешь о гомункулах и их планах, но я поражен таким твоим самомнением. — Багровый спокойно вскинул брови и снова отхлебнул. — Ты действительно думаешь, что дети Элрики со своими друзьями не смогут без тебя обойтись?
— Да, именно так я и думаю, — кивнула Рейли, а Кимбли прикрыл глаза и усмехнулся. — Я знаю много из того, что может пригодиться в какой-то момент.
— Тогда оставь им инструкцию, и поехали со мной.
— Почему ты не хочешь поиграть теперь за другую сторону?
— Потому что это глупость и безумство сражаться при данных обстоятельствах! — слегка повысив голос, сказал Кимбли. — Если вы проиграете, вы все умрете. А если победите, то те, кому ты помогала, посадят тебя за все совершенные преступления! Сражаешься за то, чтобы доказать всем, какая ты сильная и вовсе не трусиха?
— Ты бы так и сделал. — Рейли не поддержала повышенный тон Багрового, сохранив спокойствие в голосе. Он уловил ее тонкий намек и выдохнул — незачем криками привлекать к домику лишнее внимание.
— Ради философского камня я убил все свое командование, и за это был лишен свободы на шесть лет. Хочешь быть как я?
— Я хочу исправить свои ошибки.
— Эдвард тоже очень хочет исправить свою ошибку и вернуть себе и брату тела. — Кимбли произнес это с некой иронией. — Но он всего лишь пацан и не понимает, что вся прелесть жизни как раз в том, что пленку назад отмотать не получится. У тебя есть возможность только жить дальше и все. Ошибки исправить невозможно.
— Их можно перекрыть другим делом.
— Нас это не спасет.
— Нас? — удивленно вскинула брови Рейли. — Ты вроде сбегать собирался. Как же пляж Аэруго?
Кимбли отхлебнул чай, а потом отвел глаза в сторону и поджал губы, как будто съел что-то кислое.
— Я вспомнил, что игрок, а не сторонний наблюдатель.
— Когда уже изменился, прежним не стать, да? — произнесла она, победно улыбнувшись.
Кимбли перевел взгляд на нее, давая понять, чтобы она завязывала с издевками по этому поводу. Теперь он не бросит ее ни при каких обстоятельствах, поэтому, если Рейли остается, значит и он никуда не поедет. Озвучивать ему это сейчас не хотелось, и Багровый был даже рад, что Симона поняла все без слов.
Занавесь шелохнулась, и в домик вбежала Уинри. Она была так взбудоражена, что не сразу заметила Кимбли. Но в следующую секунду, когда ее взгляд нашел Симону, а рядом с ней Багрового, она громко вскрикнула.
— Добрый день, Уинри-сан. — Кимбли махнул ей рукой и улыбнулся так вежливо, как мог себе позволить с обмороженной кожей лица.
— Подполковник Кимбли, — пролепетала девушка. — Доктор Рейли… Что он…
— Все хорошо, Уинри, — спокойно произнесла Симона. — Ты, конечно, напугана, но не за чем бояться.
— Я…
— У тебя что-то случилось? — спросила Рейли.
— Ал и остальные вернулись, они ждут в домике Шрама-сана… Там…
— Что? Кто-то ранен? — обеспокоено спросила Симона и встала.
— Не совсем, но… — Уинри косила взгляд на Кимбли, который ехидно улыбался, тем самым еще сильнее пугая ее.
— Я сейчас приду, — негромко сказала Симона, наклонившись к Кимбли.
Рейли взяла с полки саквояж и уже собиралась выйти, как в домик вошел Шрам и тут же взглядом попал на Кимбли, уютно устроившегося под медвежьей шкурой и с чашкой чая в руках. Уинри отскочила к другой стене, подальше от эпицентра, а Симона быстро встала между Шрамом и Кимбли. При других обстоятельствах Багровый непременно попытался бы подорвать этого ишварита, но сейчас он преспокойно попивал чай, делая невозмутимый вид, чем еще больше бесил своего заклятого врага.
— Ты, наверное, хочешь объяснений, да? — взволнованно произнесла Рейли. Шрам перевел на нее свой лютый кровавый взгляд. — Он пришел сюда не за тем, чтобы кого-то убивать. Он искал меня, чтобы…
— Нравится это тебе или нет, ишварит, — Кимбли прикрыл глаза и говорил с улыбкой, — но теперь я буду действовать на вашей стороне. Ровно до тех пор, пока мне это выгодно, так что не обольщайтесь.
— Он здесь из-за меня, — подтвердила Рейли. — И…
— Постойте, — Кимбли задумчиво уставился в стену, вспомнив, что Энви пошел другой дорогой. — Где вы были, пока не вернулись обратно в деревню?
— Кимбли… — Рейли попыталась его остановить, но Багровый уже в упор смотрел на Шрама, который пытался силой мысли размозжить голову алхимика.
— Мы поймали гомункула, — пробасил Шрам, посмотрев на Рейли. — Это Энви.
Кимбли в голос засмеялся и захотел встать, но Симона тут же остановила его попытку, снова укрывая шкурой. Шрам с отвращением наблюдал за тем, как эти двое спорят. Кимбли хотел посмотреть на пойманного Энви, а Рейли пыталась убедить его, что тому еще надо отогреваться. Шрама коробила мысль, что придется делить воздух с Кимбли, если он хочет, чтобы Симона участвовала в общем деле. Лишь бы сейчас не сорваться и не убить Багрового.
— Я буду в своем доме, — бросил он и выскочил наружу.
Уинри продолжала испугано наблюдать за руганью, которая больше походила на баталию в ироничных замечаниях, чем на аргументированный спор.
— Доктор Рейли, — девушка вмешалась, отвлекая внимание двоих на себя. — Я могу остаться с подполковником Кимбли, если не хотите оставлять его одного. А вам бы надо пойти туда, потому что Марко-сан нуждается в осмотре.
— Я не причиню тебе вреда, Уинри-сан, — заверил ее Кимбли, хотя понимал, что его слова не вызывают доверия у девушки.
— Я скоро вернусь, Уинри, так что не волнуйся. — Симона улыбнулась ей и посмотрела на Кимбли, который заправил за ухо выбившиеся пряди и подмигнул.
Рейли торопливо пробежала несколько домов. Чем быстрее она справится с ранами Марко, тем быстрее вернется Кимбли. Он, конечно, не причинит вреда Уинри, но наговорить ей может всякого, что девочка покончит с жизнью, если воспримет его слова слишком серьезно.
Симона влетела в домик, в котором уже ее ждали все остальные.
— Кимбли тоже здесь? — удивленно спросил Марко, видимо, не поверив словам Шрама.
— Да, — коротко ответила Рейли и подошла к нему, чтобы посмотреть на раны. Но старик отпихнул ее, заверив, что ему не нужна помощь.
— Рейли?! — донесся писк из банки. Симона повернулась на голос Энви и коротко рассмеялась, увидев его в таком виде. — Ты выглядишь еще хуже, чем я, предательница!
— Нет, жалкий гомункул, ошибаешься. — Она подошла к нему и взяла банку в руки, поднося ближе к лицу.
— Кимбли проиграл тебе, да? Ничтожество.
— Энви, ты прочитал столько моих книг, но так и не понял человека, — усмехнулась Рейли.
— Чэ?.. — протянул Энви, желая вступить с ней в перепалку, но его перебили.
— И что теперь будем делать? — спросил Альфонс.
— Кстати, а где это Стальной коротышка? — пропищал Энви.
— Брат? — удивился Альфон. — Он должен быть в Бриггсе.
— Хм, — промычал гомункул. — А я вот слышал, что после его боя с Кимбли в Баскуле, обрушилась шахта. И больше об этой креветке ничего не было слышно.
— Что? — удивилась Симона.
— Не может быть, — вскричал Альфонс и подскочил к банке с Энви. — Доктор Рейли…
— Ал, я не уверена, но…
— Брат должен быть в порядке, я точно знаю! Вы же говорили про нашу связь через этот круг. Если бы Эд был мертв, то и я тоже…
— Тут недалеко есть тот, кто видел его в последний раз, — продолжал пищать Энви, ехидно щуря глаза. — Можешь пойти и выбить информацию из него.
Альфонс замер и посмотрел на Энви внимательнее. Симона не стала размахивать руками и говорить о том, что маловероятно, что Кимбли что-то знает. Младший Элрик всегда был благоразумным, и в этот раз он не стал изменять себе.
— Я уверен, что с братом все хорошо! — твердо сказал он. — И я точно знаю, что он так же считает и обо мне, поэтому мы не должны останавливаться. Мы должны в него верить.
Энви недовольно фыркнул и отвернулся.
— И что же делать дальше? — спросил Зампано.
Шрам подошел к Рейли и вырвал из ее рук банку. А затем всучил ее маленькой Мэй со словами, что она должна уехать из страны. Симона в душе была согласна с его аргументами, ведь это действительно не ее война. Хотя эта девочка могла бы своими талантами во многом помочь им.
— Я думаю, надо разрушить тот круг вокруг страны, который делал Слос, — произнес Альфонс, когда вопрос с отъездом Мэй был закрыт.
— Даже не думай, — отрезала Симона. — Этот туннель охраняет Прайд.
— Но что-то же можно сделать с ним?
— В теории можно отвлечь его, чтобы он ослабил бдительность, но это также очень рискованно.
— Оставаться на севере небезопасно, — произнес Шрам. — Когда гомункулы и Отец поймут, что Энви и Кимбли пропали, начнут искать нас здесь. Надо уехать. Я собираюсь изменить эту страну, — пафосно произнес Шрам, хотя на его лице была скорбь. — И мне нужна твоя помощь, Марко.
— Хорошо. — Кивнул доктор.
— Что вы намерены делать? — спросила Рейли.
— Нужно подготовить все для обратного алхимического круга, который составил мой брат. И один я не справлюсь, мне нужен опытный алхимик.
— Надо чтобы кто-то нашел Хоэнхайма и Эдварда, — сказала Рейли.
— Мы с Уинри поедем в Лиор, — сказал Ал. — И если Джерсо и Зампано составят компанию…
— Я с радостью поеду с тобой, парень, — ударил себя в грудь Джерсо.
— И я. — Зампано положил руку на плечо Альфонсу, и тот одобрительно кивнул.
— Тогда мы с Кимбли отправимся на поиски Эдварда и Хоэнхайма, — сказала она. — И привезем их в Лиор. Но… Так может случится, что на это уйдет больше времени. И к тому моменту, когда мы их найдем, вы уже будете в другом месте.
— И что тогда? — спросил Ал. — Как нам с вами связаться?
Симона задумалась. У гомункулов отличным связным был Прайд. Использовать его метод удобно, но он запросто может перехватить любое сообщение. На телефонную связь так же нет смысла надеяться — каждый звонок прослушивается армией Централа.
— Доктор Рейли, — вдруг произнес Альфонс, и Симона подняла голову, взглянув на него. — Гомункулы упоминали Тот Самый День. О чем они говорили?
Энви демонстративно фыркнул и посмотрел на бывшую напарницу, намекая, чтоб она держала язык за зубами.
— Это день солнечного затмения. Они бывают пару раз в год, но им нужно именно то, которое закроет весь Централ. Не буду вдаваться в подробности и объяснять, как движутся планеты, но если они упустят этот день следующей весной, то потом точно такое же затмение произойдет примерно через двести или триста лет.
— Значит, они точно не перенесут эту дату, верно? — уточнил Альфонс.
— Да, все верно. Они во что бы то ни стало сделают то, что задумали именно следующей весной, — подтвердила Рейли. — К чему ты клонишь?
— Если вы найдете Эда и папу, но не сможете связаться со мной или Марко-саном, то условимся встретиться за двое суток до Того Самого Дня близ Централа. Так будет надежнее, чем если наши сообщения перехватят гомункулы.
Недолго подумав, Рейли утвердительно кивнула. Альфонс действительно был благоразумен и осторожен, в отличие от Эдварда. Он более расчетлив и педантичен, да к тому же не спорит и не орет, как его надоедливый старший брат. Симона ухмыльнулась, вспомнив тот задорный пыл Стального. Этот мальчишка несомненно нервирует. Но именно такие люди как он умеют вдохновлять своим яростным и непоколебимым стремлением к справедливости.
Раздалась негромкая возня в передней, и Шрам тут же напрягся, посуровев еще сильнее. Симона сразу узнала голоса Уинри и Кимбли, который убеждал ее в своем здоровье, но девчонка упорно не хотела пускать его в комнату.
— Неужели вы рассчитывали провести свое собрание без меня? — спросил он, заходя внутрь.
Уинри обреченно вздохнула и приземлилась рядом с Альфонсом. Симона махнула ей рукой, чтоб та не переживала из-за невыполненного задания. Рейли от умиления едва сдерживала улыбку. Кимбли надел на себя высокие сапоги из свалянной овечьей шерсти и по уши закутался в медвежью шкуру. В таком виде с красными щеками и носом он походил на огромный меховой шар. Но такой шар, который преисполнен чувством собственного достоинства.
Шрам стоял прямо за спиной Рейли и скрипел зубами от злости. Атмосфера в комнатке накалилась до предела, но Кимбли это только забавляло.
— О, мои подчиненные тоже здесь, — протянул он, а Джерсо и Зампано словно языки прикусили. Симона усмехнулась. Куда же делась их смелость, когда они имели наглость ставить себя выше нее? А теперь только увидели того, кого боялись до смерти, так сразу же трусливо поджали свои хвосты. — Рад снова видеть и тебя, Энви.
— Завались, Кимбли, — пропищал гомункул. — Ты проиграл еще больше моего.
— Возможно. — Багровый осторожно забрал банку из рук Мэй, а девочка даже не сопротивлялась. Хоть Кимбли и был простым человеком, но энергия от него шла чудовищной силы. Он приблизил банку с Энви к лицу и практически беззвучно, но так, чтобы услышал именно гомункул, сказал: — Но впервые в жизни я понял, что если бы я выиграл, то остался бы ни с чем.
Энви задумчиво посмотрел на него, но горделиво отвернулся в другую сторону, отказываясь дальше вести диалог.
— Так на чем вы остановились? — спросил Кимбли, садясь рядом с Рейли. Шрам тут же поменял локацию и встал так, чтобы лучше всего видеть алхимика.
Альфонс и Симона быстро пересказали ему дальнейший план действий, и Багровый погрузился в раздумья, напряженно потирая подбородок.
— Вы упускаете одну важную деталь.
— Какую? — спросил Альфонс.
— Шрам все еще в розыске, и не думаю, что армия прекратит его преследовать. А значит, он и Марко-сан находятся под прямой угрозой. Также военные с подачи фюрера будут охотиться на каждого и нас, включая тебя, Альфонс Элрик. Еще есть Прайд, Грид и Глаттони, которые будут искать меня и Энви. А это начнется сразу, как только мы перестанем выходить на связь.
— Что ты хочешь сказать? — рыкнул Шрам.
— Думаю, что чем ближе Тот Самый День, тем сильнее военные будут давить, чтобы помешать вам что-то сделать. И если им будут помогать гомункулы, шансов нет.
— Полковник Мустанг на нашей стороне, — произнес Ал, а Кимбли с Рейли только усмехнулись. — И генерал-лейтенант Армстрог тоже.
Кимбли тут же изменился в лице.
— Если армия Бриггса окажется в Централе в разгар событий и сможет удержать войска фюрера… Генерал-лейтенант не упустит шанса раздавить своих начальников. И полагаю, она на это способна.
— Нам нужно средство связи с каждым, кто участвует в деле, — сказала Симона. — Если мы все разбредемся в разные стороны без какой-либо перспективы сойтись в одной точке, все пойдет прахом. Почти за год возможно всякое, и нельзя исключать, что таким составом мы можем больше не встретиться. Распланировать дальнейшие действия и то, как мы свяжемся друг с другом в случае их изменения, нужно именно сейчас.
Кимбли задумчиво тер подбородок, перебирая различные варианты. Каждый раз, отметая очередной, он хмыкал и принимался размышлять над следующим.
— Гомункулы так сильны потому, что используют энергию многих душ, — произнес он с легкой улыбкой. — Мы тоже можем воспользоваться этой схемой.
— Использовать философский камень? — уточнил Марко, слегка побледнев.
— Можно сказать и так, — ответил Багровый и перевел взгляд на Альфонса. — Нужно собрать как можно больше людей, готовых помогать вам. И они должны быть надежными. От них будут зависеть наши жизни. Эти люди должны на этот год забыть о своих прошлых жизнях, и стать теми, кто сможет затеряться в толпе. Таксистами, официантами, почтальонами, да даже продавцами цветов. И рассредоточиться по Аместрису, чтобы в каждом более менее крупном городе было два человека. Второй — для страховки, если с первым что-то случится. Дело рискованное, не у всех хватит духа пойти на него.
— Я вас понял, подполковник, — произнес Ал. — У нас есть друзья, готовые нам помогать, я уверен в этом.
В течение долгих часов велись разговоры о планах до Того Самого Дня, которые необходимо притворить в жизнь, однако Симоне все еще не нравилась шаткость их положения. Слишком много было этих «но» и «если». Однако выбор у них не большой, другого варианта не остается. Только довериться друг другу, выжить во что бы то ни стало и завершить свое задание, чтобы в нужный момент сыграть свою партию в этой пьесе.
Вдруг Симону как током ударило. Они слишком сильно сфокусировались на действиях Отца, гомункулов и центральной армии, что совершенно упустили из виду еще одну сторону.
— Погодите, — она остановила яростный спор Кимбли со Шрамом, который уже становился перепалкой на грани рукоприкладства. — Есть еще одна деталь, которая ушла из виду.
Все замерли в ожидании, ведь после стольких часов анализа все казалось таким кристальным.
— Конечно, я была одной из главных ученых-алхимиков у гомункулов, но… Я не единственная.
— Человек с золотым зубом… — задумчиво произнес Кимбли, вспоминая того, кто в больнице Севера поднял его на ноги после ранения в бою со Шрамом.
— Его имя Клаус Вебер. Я отвечала за химер, души, прикрепленные к предметам, философские камни и частично за Третью научную лабораторию и Первую больницу Централа. А он отвечал за остальные, гомункулов и…бессмертную армию. Это его наработки, и я практически не имела доступа к ним, поэтому знаю не все.
— Что? — удивился Марко.
— Это уже было после того, как мы вернулись из Ишвара. Тогда возникла идея создать идеальных бойцов, способных без страха и сожаления бросаться в бой. Конечно, есть специальные медикаменты для живых, но на каждого солдата не напасешься, да и они умирают от ранений. А тут такая возможность создать идеальную бессмертную армию. Это куклы-манекены, сделанные из специально созданного материала, в которые вживили энергию душ из философских камней.
Марко начал качать головой, а Уинри и Мэй не сдержали девичьих вздохов. Остальные же напряглись, представляя себе силу такого воина. У Кимбли на лбу даже появилась глубокая морщина, и взгляд посуровел. Солдаты Бриггса, какими бы беспощадными и бесстрашными они не были, все же оставались людьми, которым всегда в физическом плане будет далеко до модифицированных воинов.
— Когда последний раз я присутствовала при эксперименте, душа просто не закрепилась за телом, потому что это был новый способ внедрения — не через алхимический круг, а через жидкость, вкалываемую внутрь манекена.
— Так значит, эта армия попросту не готова? — уточнил Марко.
— С того момента прошло около полугода. А до Того Самого Дня еще год. Вы же понимаете, доктор, что в любой день в течение этого времени, у них есть возможность успешно завершить этот эксперимент.
— Если они бессмертны, то их невозможно убить? — удивился Альфонс.
— Если им все же удастся прикрепить душу к манекену, то, чтобы убить его, придется либо уничтожить сам манекен — сосуд для души, либо другим способом разъединить его и эту жидкость.
— Почему ты сообщаешь об этом только сейчас? — спросил Марко, пытаясь в своей голове уложить эту новую информацию. — Столько времени мы не знали этого… Это все меняет.
— Это ничего не меняет, — отрезал Кимбли. — На другие планы эти куклы не повлияют. И еще не факт, что Веберу удастся завершить этот эксперимент.
— Но если все же получится, — вступил Шрам, — то армия Централа станет непобедимой.
Все в очередной раз переглянулись между друг другом, но никто не стал озвучивать свои опасения и переживания. Это как подливать масло в огонь. Каждый действительно боялся за жизни своих близких и собственную. Но если начать нагнетать обстановку еще сильнее, лучше от этого никому не станет. К своим страхам добавятся еще и чужие.
Симона посмотрела на Кимбли, пытаясь понять степень искренности в том, что он сейчас делает. Багровый из тех людей, которые не станут творить что-то навязанное посторонним человеком, если сами того не хотят. А значит, сейчас он действительно перевернул шахматную доску, продолжая партию за другие фигуры.
— Это все. — сказал Багровый, поняв, что больше не о чем говорить. Он поднялся с места, и все встали вслед за ним. Кимбли ухмыльнулся и вышел из комнаты.
Рейли отправилась за ним, попрощавшись на ночь с остальными. По дороге она догнала Кимбли, устремившегося к ее домику, но не стала его останавливать. Когда они снова оказались в тепле, и Багровый решился снять с себя тяжелую, но теплую шкуру, и сесть за стол, Симона подошла и обняла его сзади, уткнувшись носом в макушку.
— Спасибо, что делаешь это, — сказала она.
— Я рассчитывал на другую благодарность, не все мои конечности замерзли, — посмеялся Кимбли. Он потянул ее за руку вниз, а сам запрокинул голову назад. Их глаза встретились, хотя лица были развернуты по отношению друг к другу. — Если в этом противостоянии победят люди, нас с тобой посадят пожизненно, — серьезным тоном произнес он, сбивая всю игривую атмосферу, которую только что сам навел. — И я рассматривал разные варианты, в одном из которых мы с тобой были по разные стороны. В процессе меня бы скорее всего убили гомункулы. А ты снова осталась бы одна.
Рейли ничего не ответила, продолжая вглядываться в его глаза.
— И я выбрал другой вариант. Тебя. Смерти я не боюсь, мне даже нравится ее привкус во рту. Перед ее лицом я будто обретаю себя, понимаю, кто я есть на самом деле. Но меня бросает в дрожь от одной мысли, чтобы снова бросить тебя. Странно, правда? Поэтому пусть лучше мы либо умрем вместе в борьбе за жизнь, либо до конца дней будем отбывать срок в одиночных камерах. Видеться только раз в год на общей прогулке. Но зато я буду знать, что ты рядом, и слышать, как за стеной бьется твое сердце.
— У нас есть шанс сбежать сейчас, — произнесла она после долгой паузы. — Завтра утром все разбредутся своими дорогами, и мы будем свободны.
— Пока ты чувствуешь над собой Дамоклов меч из вины, ты не сможешь стать свободной. Мы завершим все до конца.
Рейли хотела его поцеловать, но Багровый продолжал смотреть на нее твердо и уверенно. Это был взгляд солдата, воина, готового бороться за то, что ему дорого.
========== Глава 23. ==========
В ушах звенело. Каждый звук доносился как сквозь толщу воды и отдавался резкой головной болью. Симона неторопливо открыла глаза, но увидела только то, что лежит на земле, а вокруг происходит что-то неимоверное. Раздаются крики Элриков и Хоэнхайма. Рейли едва понимала, где вообще находится, и не могла точно вспомнить события за последние несколько минут. Почему она в обмороке? Ведь только что они сражались против Отца, а теперь…
Рейли приподнялась на локте, а все тело пронзило острой болью. Сразу же сдавило легкие, а в глазах потемнело. Сломаны ребра, Симона это поняла.
— Не двигайтесь! — Изуми быстро подскочила, как будто вспомнив о Рейли.
— Что происходит?
— Он поднялся, чтобы создавать новые философские камни! — прорычал Хоэнхайм.
Бетон под его ногами стал превращаться в колонну, поднимая его наверх, а Грид как паук пополз следом.
— Отправимся следом! — скомандовала Изуми, не отходя от Рейли, а затем повернулась к ней. — Очевидно, вы не можете сражаться. По дороге я оставлю вас с подполковником Кимбли и полковником Мустангом.
— Хорошо. — Рейли покорно согласилась с Кертис. Признавать себя слабой ей определенно не нравилось. Но быть обузой в бою — это еще хуже.
Симона все еще чувствовала себя в какой-то прострации. Тело продолжало не слушаться и работать в полсилы, зато память возвращалась. После того, как Шрам активировал обратный круг, открытый его братом, во время боя с Отцом Рейли получила удар булыжником в левый бок. И когда упала на пол, скрючившись от боли, следом прилетел тупой удар в затылок. Вот что значит не иметь боевой опыт. На практике она могла все: даже на тренировках с Кимбли, которые он ей устроил в последние месяцы их путешествия по стране. Но в реальной схватке ей хватило пары настоящих ударов, чтобы выйти из строя. Сломанные ребра и сотрясение мозга.
Кертис ударила ладонями в землю, и пол под Симоной и ней быстро приобрел форму длани. Она задрожала и как лифт помчалась наверх. В придачу к тому, что у Рейли кружилась голова, теперь ее укачивало от такой стремительной поездки.
— Дорогой! — выкрикнула Кертис и остановилась. Она скакнула навстречу своему мужу, а он крепко обнял ее.
Раздвигая толпу в стороны к лежащей Рейли подлетел Кимбли. Весь его белоснежный костюм был в крови, но Симона не могла понять, кому она принадлежала. Багровый быстро и молча перенес ее и уложил на ровный пол. Когда Кертис, Альфонс и Мэй умчались наверх, прихватив с собой Мустанга и Хоукай, их обступили все, кто остался.
Кимбли понял, что она ранена, раз не отправилась вместе с ними. Он от злости на себя сжал губы, а Рейли усмехнулась и замотала головой, сразу же поняв его.
— Жить буду, не переживай, — сквозь боль произнесла Симона. Она знала, были бы они наедине, Кимбли превратился бы в олицетворение заботы. Но сейчас он лишь серьезно смотрел на нее, желая понять, насколько она честна с ним на счет своего состояния. Он крепко сжал ее руку, а она кивнула в ответ. — Я бы отправилась наверх, лишний алхимик им не помешает там.
— Намекаешь, чтобы я сейчас бросил тебя и отправился туда? — Кимбли приподнял уголок губ. — Если братия посвященных в Истину справилась с тем, чтобы вернуть наши души, думаю, и с каким-то малышом из пробирки они справятся.
— Мы должны отправляться наверх! — генерал-лейтенант Армстронг повернулась лицом ко всем. — Все, кто стоит на ногах и способен драться! Алекс!
— Я понял, сестра, — произнес майор и моментально создал такую же подъемную площадку.
На нее начали заходить все, кто мог стоять на ногах. Остались лишь Симона, Кимбли и несколько солдат. Оливия бросила на них грозный взгляд, но не стала напоминать им о том, что это честь для воинаумереть в бою. Она ступила на площадку и сильно нахмурилась.
— Подполковник Кимбли! — громогласно произнесла она, и Багровый перевел на нее взгляд.
— Я буду здесь, генерал-лейтенант, и позабочусь о тех, кто остается тут. А вы помогите остальным наверху.
— Постойте! — проговорила Рейли, поворачивая голову к генерал-лейтенанту. — Эдвард остался внизу, и сейчас сражается с Прайдом.
— Эдвард Элрик? — удивился майор. Он посмотрел на сестру.
Оливия медлила с ответом, но время поджимало.
— Я уверена в этом ребенке, но нужно, чтобы кто-то помог ему.
— Мы спустимся, — наперебой завопили химеры.
— Вы будете только мешать Эдварду! — сурово произнесла Рейли. — Вас с вашим ближним боем Прайд разнесет в щепки.
— Хорошо, — кивнул Кимбли и встал с пола. — Я спущусь вниз ненадолго.
— Не перестарайся, подполковник! — Оливия была наслышана о любви Багрового ко взрывам. Если он слишком войдет во вкус, весь Центральный Штаб вместе с Отцом и всеми остальными взлетит на воздух.
Армстронг махнула своему брату, и майор отправил площадку на поверхность.
— Я и правда ненадолго, — Кимбли снова присел к Симоне и ласково поцеловал ее в лоб. Когда он уже собирался вставать, Рейли схватила его за запястье и притянула к себе.
— Если ты не вернешься через пять минут, я иду за тобой.
— Ты даже подняться на ноги не сможешь, — спокойно произнес Кимбли. — Я не умру. Моя гордость не позволит мне проиграть какому-то ребенку, пусть он даже и гомункул.
— Сделай так, чтобы мне не пришлось ухудшать свое состояние.
Багровый снова усмехнулся и поцеловал Рейли. Он подошел к спуску и посмотрел на нее.
— Засекай, — бросил он и прыгнул вниз.
Рейли перевела взгляд в потолок. Она прислушалась, но едва могла уловить то, как он спускается. Наверху доносились ужасающие громкие и опасные звуки. Раздавались взрывы, а после осколки и камни летели вниз. Но Симона считала.
Две минуты. Он точно спустился.
Симона залезла в карман своих брюк и достала мел и философский камень. Сидевшие рядом солдаты стали перешептываться и переглядываться, но никто не решался задать ей вопрос. Рейли вскрикнула от боли, когда ей пришлось перевернуться, чтобы начертить круг для преобразования человека. Во рту накопилась кровь, и Симона отхаркнула ее. Вдобавок к сломанным ребрам у нее внутреннее кровотечение, а значит, времени еще меньше.
Четыре минуты.
Симона хлопнула в ладони и в следующее мгновение оказалась в бесконечно огромном белом пространстве. За ее спиной были Врата, а перед ней стояла Истина.
— Ну здравствуй, — улыбнулась Истина. — Тебе все неймется?
— Мне нужно восстановить все свои внутренние органы до полностью здорового состояния, — сказала Рейли и показала Истине философский камень зажатый между пальцами. — Бери, сколько потребуется.
— Все органы? — с сомнением спросила Истина.
— Как обычно. Те, что у тебя с самого начала можешь оставить себе, — с горечью ответила Рейли.
— Как знаешь, — захихикала Истина. — А тебя изрядно потрепали. Потребуется вся оставшаяся энергия. — Истина протянула руку, а Рейли даже не успела согласиться. Камень оказался в ее руке, а потом растворился в пыль. — Раз уж это все, то тебе пора.
Врата открылись. Рейли тяжело смотрела на Истину, чувствуя, как тонкие черные ручки обвили ее тело и потащили назад. Она знала, что сопротивляться бессмысленно, но замерла не поэтому. Симона поняла, что теперь у нее больше нет камня. И если что-то произойдет с Кимбли… В любом случае, она знает, что делать, если окажется перед выбором. Истина с широкой опасной улыбкой провожала Рейли. И в последний момент, когда Врата еще не успели закрыться, выкрикнула:
— Интересно! Что ты отдашь, если решишься явиться за ним?!
Симона распахнула глаза и почувствовала, как ее тело снова чувствует себя здоровым и бодрым. Как будто и не было двух суток без сна. Не было боя с Отцом. Под шокированные взгляды солдат Симона подорвалась и ринулась к спуску.
Пять минут.
Рейли посмотрела вниз. Кимбли все еще нет, но там точно что-то происходит. Симона трансформировала пол под собой в такую же площадку и помчалась вниз. Тревожно билось сердце, а интуиция подсказывала действовать быстрее. Что-то вот-вот должно произойти. Вдруг все звуки оборвались, а Рейли только приземлилась на раскуроченный бетон.
Кругом стояли пыль и дым от взрывов, и ничего не было видно. Отсутствие звуков борьбы пугало ее, ведь это означало, что бой окончен. Но кто его завершил?
— Зольф! — выкрикнула Симона, понадеявшись, что Прайд уничтожен.
— Доктор Рейли? — в ответ раздался удивленный возглас Эдварда откуда-то из глубины дымовой завесы.
Симона помчалась в ту сторону, спотыкаясь, но стараясь не упасть, чтоб так нелепо не расшибиться. Она увидела красные всполохи алхимического преобразования, и пол задрожал. Как только пыль перестала скрывать два силуэта, Рейли прибавила ходу.
Невольный вскрик разрезал воздух. Симона оцепенела при виде захлебывающегося кровью Кимбли. Эдвард выровнял пол под ним, и сейчас зажимал его шею своим красным плащом. Она знала, что срочно нужна медицинская помощь, но как? У него слишком сильное ранение. В полевых условиях без специальных лекарств и инструментов она ничего не сможет сделать.
— Доктор Рейли! — выкрикнул Эдвард.
Симона почувствовала, как ее руки затряслись. Время идет, а она не может пошевелиться из-за шока. Кимбли медленно умирает у нее на глазах, хрипит, но борется за жизнь. А у нее нет докторской сумки, нет философского камня. Багровая кровь уже подступила к ее ногам. Если она и дальше продолжит бездействовать, Зольф действительно умрет. Эдвард хоть и пытается остановить кровотечение, но его попытки ни к чему не приведут. У Рейли нет другого выбора, кроме как использовать все, что у нее есть, если это потребуется. Только нужно успеть до того, как Кимбли испустит последний вздох, иначе все тщетно.
— Доктор Рейли! — завопил Эдвард, пытаясь голосом вывести ее из ступора. Симона тут же очнулась и упала рядом.
Кимбли двигал губами, пытаясь что-то сказать. Он кашлял, отплевывая кровь, тяжело дышал, как будто что-то сдавливало грудь. Его взгляд стекленел с каждой секундой, а крови становилось все больше.
— Мне нужна будет твоя помощь, Эдвард. Когда скажу убрать зажим, ты сделаешь это.
Элрик немного растеряно кивнул. Она мелом начертила круг преобразования для восточной алхимии, которому ее научила Мэй, и приготовилась. Пусть она еще не до конца изучила все тонкости такого рода медицинской помощи, но другого выбора у нее нет. Да и столько лет в медицинской академии, год в Ишваре, а потом и практика в Централе не прошли зря. Она опытный доктор и справится с ранением. Сейчас в какой-то мере Кимбли даже повезло — Рейли именно тот человек, кто готов на все, чтобы спасти его.
Она сосредоточилась и резко выдохнула.
— Давай. — Симона кивнула, а Эдвард выполнил ее указание.
Хлынул яростный поток крови, и Рейли мгновенно произвела реакцию. Глаза Кимбли закатились, и он опустил веки.
— Это все? — спросил Эдвард.
— Нет, — ответила Симона.
Она попыталась проверить зрачки, но без фонарика ничего не получалось. Она посмотрела вокруг. Не было никакого намека хоть на какую-то технику, которую можно преобразовать в простой фонарик.
— Эд! Там луч солнца. Отрази его от своей руки так, чтобы я могла проверить зрачки, быстрее.
Элрик тут же подскочил и принялся подбирать угол наклона.
— Вот так, стой! — Рейли приоткрыла сначала одно веко, затем другое. — Реагирует. Все, иди теперь сюда. Рассказывай, что еще было. — Симона начала ощупывать и осматривать все тело Кимбли, начиная с макушки. Дойдя до ребер она поняла, что они сломаны, но кроме наложения тугой повязки она ничего не сможет сделать.
— …и Прайд связал меня. Ему нужно было мое тело, и я… Багровый спас меня, — Эд поджал губы. — Кимбли отвлек Прайда на себя, и я смог вырваться, но…
— У него вывих бедра, — прервала его Симона, ощупывая это место. — Я надеюсь, что это вывих, перелом бедра выглядит серьезнее.
— Да, Прайд поднял его в воздух и ударил об пол. А потом хотел перерезать горло, но Кимбли успел повернуться. Поэтому здесь только порез. И потом уже я…
— Его надо вправлять.
Симона преобразовала пол под Кимбли, и тонкие прутья из бетона обвили тело Багрового, четко фиксируя и прижимая его.
— Эдвард, тебя ждут наверху, тебе не обязательно здесь находиться.
Немного подумав, Элрик уверено кивнул. Он повернулся к ней напоследок и указал пальцем на огромный валун.
— Я оставил Сэлима здесь, — сурово произнес мальчик и тяжело посмотрел на Симону. — Его философский камень уничтожен, но он продолжает дышать.
Рейли кивнула и проводила взглядом Эдварда. Тот создал себе подъемную площадку и умчался на поверхность продолжать битву. А Симона повернула голову к Кимбли, который находился без сознания. Она подумала, что это даже хорошо, потому что боль будет неимоверная, а лекарств у нее нет.
Симона крепко вцепилась в ногу, коленом фиксируя ее в правильном положении, и со всей силы резко дернула. Раздался жесткий хруст, и Багровый со вскриком открыл глаза, придя в себя. Он часто задышал, и Симона увидела капли слез на его ресницах. Рейли убрала путы обратно, и подсела к его лицу ближе.
— Я здесь, — она взяла его лицо в ладони и нагнулась к нему пониже, коснувшись своим лбом его. Слезы пошли непроизвольно, а все ее тело затряслось от напряжения. — Я здесь.
Дрожащая холодная рука Багрового мягко опустилась на ее запястье. У него не было сил даже смотреть на Рейли. Веки предательски опускались, и так тяжело было поднимать их снова. Кимбли знал, что пока он в сознании, она не сделает страшную глупость. И он должен, он просто обязан быть с ней, чтобы не допустить подобное.
— Не смей, — прошептал он слабым голосом.
— Тихо, тебе надо молчать, пока я не придумала, что делать дальше.
— Не смей преобразовывать себя, чтобы спасти меня, слышишь? — Кимбли последние слова произнес очень невнятно. Ему начало казаться, что реальность расползается по швам. Все стало мутным, будто по воде пошли круги. Он уже не чувствовал своих конечностей. Он не понимал, что его рука безжизненно упала на бетон в его собственную кровь. Стало холодно, но не так, как бывает на морозе. Словно этот самый холод внутри, и он течет по венам. Веки теперь оставались закрытыми дольше. Тьма постепенно окутывала, поток мыслей то и дело прерывался на жуткую тишину. И будто не осталось ничего. Только мольбы любимой женщины еще доносились до ушей, но все равно как через пелену. Он хватался за них, пытаясь удержаться и сдержать обещание. Не оставлять ее. Во что бы то ни стало выжить. И как только эта мысль плотно сформировалась в его голове, сознание окончательно покинуло Кимбли.
_____
Веки задрожали и поднялись. Кимбли увидел больничную палату, а сам он лежал в койке, подключенный к аппаратам и капельнице. Закатные лучи солнца прорезали дешевые занавески нагревая и без того душную комнату. Рейли рядом не оказалось, и даже никаких признаков того, что она здесь, не было. Он лежал совершенно один, и сердце Багрового неприятно сжалось. Последнее, что он помнил, как потерял сознание лежа в луже своей крови. И Симона, которая пыталась его спасти… Если он сейчас здесь, дышит, значит, ей это удалось. И если Централ на месте, значит, Отца победили.
Кимбли попытался сесть, но сил по-прежнему было мало. Все тело ныло. Он приподнял одеяло и больничную рубашку. Торс перемотан бинтами, на бедре фиксирующая повязка. И даже катетер вставили в мочевой пузырь. Как унизительно.
Дверь открылась, и надежда в груди ярко блеснула. Багровый натянул на лицо ухмылку, приготовившись пошутить, но в палату вошла полная медсестра средних лет.
— О! — воскликнула она от неожиданности и засуетилась возле койки. — Вы проснулись!
— Не должен был? — спросил Кимбли.
Медсестра смерила его неоднозначным хмурым взглядом и принялась менять капельницу.
— И долго я был без сознания?
— Около шести часов, — ответила она. — Вам перелили кровь, восстановили давление и нормальное сердцебиение. У вас вывих бедра и сломанные ребра, а так же ушибы внутренних органов. Все намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд, поэтому лучше бы вам не двигаться.
— Не дышать и не жаловаться. И буду любимым пациентом, да?
— Любимый пациент тот, которого нет, — ухмыльнулась она.
— Я могу своего доктора увидеть? — спросил Кимбли, когда она уже засобиралась уходить. — Больно так, что даже дышать трудно. Но если это нормально…
— Я скажу, доктор поставит вам обезболивающее. Только после всего, что произошло, очень много раненных. Поэтому к вам зайдут не сразу.
Медсестра пошла на выход, но задержалась и повернула голову на Багрового.
— Вам очень повезло, — поджав губы, сказала она. — Не все смогли выжить в этом аду.
Багровый ничего не ответил, но понял, что женщина явно потеряла кого-то в этой битве. При этом она как положено вышла на работу. И он поразмышлял бы об этом еще, если бы отсутствие Рейли так не тревожило его. Не знать что-то для него было настоящей пыткой. Намного хуже, чем-то, как сейчас болело все его тело.
Дверь открылась, и Кимбли лениво повернул голову. На пороге стояла Симона в хирургическом костюме и белом халате сверху. Кимбли резко выдохнул и тут же непроизвольно сморщился от боли в груди. Держа в руках еще один пакет капельницы, Симона подошла к его койке. Рядом она катила небольшой баллон с кислородом, трубки от которого она подсоединила к носу. Лицо у нее осунулось, кожа побледнела, а под глазами были темные круги. Она поставила капельницу и тут же села на кровать с такой отдышкой, будто только что бегала.
— С возвращением. — Симона улыбнулась и поправила его пряди, закрывающие лицо.
— Что с тобой? — спросил он, взяв ее за руку.
Она стыдливо опустила глаза и горько усмехнулась. Рейли старалась дышать глубоко, но словно что-то внутри нее мешало сделать полный вдох.
— Помнишь, ты просил меня не преобразовывать себя, да? — ответила она, а Кимбли тут же напрягся. — У меня не осталось выбора. Ты умирал, потому что потерял много крови. Давление упало, сердцебиение снижалось…
— Симона… — процедил Кимбли, чувствуя злость на себя. — Если бы я только не кинулся спасать глупого пацана…
— Эдвард спас всех нас, а раз ты помог ему… Зольф, только благодаря тебе этот мальчишка выжил в тот момент, неужели ты не понимаешь? Если бы ты этого не сделал, никого бы из нас сейчас не было в живых.
— Ты преобразовала себя…
— Сейчас это уже неважно. Я сделала то, что должна была. К тому же я не полностью вылечила тебя, а сделала так, чтобы ты смог дотянуть до больницы.
— У тебя забрали легкое, да? — спросил Багровый.
— Да, одно. Дышать теперь тяжеловато, но кислород спасает. Как привыкну, баллон будет уже не нужен.
Кимбли нахмурился и сжал зубы. Симона посмотрела на монитор, где показывалось его сердцебиение и давление, и усмехнулась, когда поняла, что они повыселись.
— Ты, конечно, можешь позлиться на себя, но удовольствие будет коротким. Скоро начнет действовать трамал. Он снимет напряжение и боль, но действует с седативным эффектом, — объяснила она.
— Все не так должно было быть, — сказал он, чувствуя, как тело расслабляется. — Мы должны были сбежать во время разгара.
— Да, но кто ж знал, что у Отца есть способ выудить ценных жертв? Считаешь, что допустил ошибку? — улыбнулась Рейли. — Вспомни, что ты говорил мне об Эдварде и «ошибках».
Кимбли улыбнулся, чувствуя, как боль стала отступать.
— И что теперь с нами будет? — осторожно начал он.
— О, сейчас всем не до нас. Идет дележка власти, и мы в подвешенном состоянии. Поэтому пока что я просто хирург, как и была, а ты подполковник и государственный алхимик. Амнистию подписал Кинг Брэдли. Все зависит от того, в каком свете выставят фюрера. Если объявят врагом народа, то всех его приближенных посадят. А если решат скрыть правду от граждан… Честно говоря, я пока не хочу думать об этом.
Она провела пальцами по его щеке и наклонилась поближе, чтобы поцеловать, но в этот момент дверь открылась, и через порог переступил Мустанг, а за ним та медсестра.
— Полковник, пожалуйста, — она пыталась его задержать. — Доктор Рейли, он ворвался несмотря на запрет.
— Да, я вижу. — Симона повернулась, а Мустанг в сопровождении Хоукай встал напротив койки Багрового. Медсестра фыркнула им вслед что-то о культуре и закрыла дверь.
— Пришел зачитать мне мои права, Огненный? — усмехнулся Кимбли. — Я тут на трамале, так что меня сейчас ничто не способно вывести из себя, даже твое лицо.
Мустанг, прикрыв глаза, приподнял уголок губ.
— Язвишь? Это хорошо.
— Мне внутривенно наркотик вливают, чего грустить?
— У вас что-то конкретное, полковник? — спросила Рейли, не вставая с постели.
— Как долго будет восстанавливаться подполковник Кимбли? — спросил Мустанг.
— С его букетом в лучшем случае два с половиной месяца постельного режима и полгода реабилитации амбулаторно.
Кимбли хотел что-то возразить, но вдруг понял, что и так все хорошо. К чему беспокоиться?! Быть прикованным к постели на два с лишним месяца? Пусть так. Полгода быть под присмотром, как ребенок? Ну что ж, так тому и быть. Внезапно вся жизнь начала казаться ему прекраснее некуда.
— А как ваше состояние, доктор Рейли? — спросил Мустанг.
— К чему эти вопросы, полковник? — с сомнением спросила Симона. Она глянула на Кимбли, а у него на лице уже отражалась беззаботность и сладкая наркотическая нега.
— Мой отдел будет заниматься восстановлением Ишвара. Там все началось для нас с вами, — он многозначительно посмотрел на Симону. — В свое время мы с Багровым алхимиком приложили немало сил, чтобы сровнять с землей то место. А сейчас настало время вернуть все на свои места.
— Хочешь, чтобы я помогал отстраивать Ишвар, который когда-то уничтожил? — Кимбли сел, опираясь на изголовье койки.
— Альтернатива у тебя не из приятных, Багровый, — усмехнулся Мустанг.
— Ближайшие полгода можете на него не рассчитывать, полковник, — ответила Рейли.
— Вас это тоже касается, доктор Рейли. Там необходимо организовать больницу, реанимацию. Все как положено, понимаете?
— Отстроить то место, которое мы разрушили. Лечить больных там, где ставили на них опыты. Если такова цена свободы, то это равноценный обмен, — произнес Кимбли. — Мы согласны.
— Ты сейчас не в том состоянии и не можешь принимать решения, — строго сказала Рейли.
— Могу, — отрезал Кимбли. — Как раз боль ушла, и я могу видеть реальность как она есть. Так и запиши, Огненный, через полгода, когда я восстановлюсь, мы с доктором Рейли отправимся в Ишвар.
— А чего ждать? — в палату вошел Марко, слегка улыбаясь.
Симона с сомнением взглянула на него и потянулась к вентилю, чтоб добавить кислорода, потому что дышать стало тяжелее. Он показал философский камень, и все встало на свои места.
— А я думал, что потерял его, — Кимбли заулыбался, но никто не воспринял его хорошее настроение как издевку.
— Ты и потерял, но его нашли, — ответил Марко.
— Вас обоих вылечат, и вы будете работать на государство, — добавил Мустанг.
— Я так понимаю, под вашим чутким руководством, да, полковник? — с усмешкой спросила Рейли.
Оказаться снова здоровой было заманчивой идеей, но как бы все это не обернулось потом против них. Рейли посмотрела на Кимбли, но ждать от него сейчас адекватного ответа было сложно. Он уже согласился, даже не зная, что их вылечат. А теперь будет только рад.
С другой стороны даже если бы они отказались, избавиться теперь от дамоклова меча над головой не удастся. Вернули бы Кимбли в тюрьму, а Рейли посадили бы рядом, даже не взглянув на все, что она сделала для победы над Отцом. Но это лишь в случае отказа.
— Фактически вы будете свободны, — пояснил Мустанг. — Но за то, что доктор Марко сделает вас полностью здоровыми, вы должны будете приложить руку к восстановлению Ишвара.
— Ее первую, — махнул рукой Кимбли. Его глаза уже слипались, но он держался.
Симона поднялась на ноги и встала напротив Марко, опираясь на баллон.
— Это неприятная процедура, я знаю, — начала она. — Поэтому можно сделать ее не здесь, хорошо?
— Да, я подожду тебя в процедурной напротив.
Марко вышел, закрыв за собой дверь. И полковник с Хоукай тоже подошли к выходу, когда поняли, что Рейли хочет сперва сказать пару слов Кимбли.
— Я рад, что вы согласились, — ответил Мустанг. — Несмотря ни на что, вы блестящий доктор.
Симона немного погодя ответила:
— Я ведь так и не смогла помочь лейтенанту Хавоку.
— Тогда на войне в Ишваре к вам в медсанчасть привезли солдата. Ранение в руку, была задета артерия. Вы спасли ему жизнь тогда, и я благодарен вам.
Симона молчала, потому что она просто не могла вспомнить. Такие ранения были обычным делом. Возможно, если бы полковник сказал точнее, она бы обязательно его узнала.
— Он важный человек для вас? — спросила Симона.
— Был, — сказал Мустанг и поджал губы. Они с Хоукай вышли из палаты.
Хьюз. Симона вспомнила тот день и ранение. Она была готова уже отрезать руку, потому что в нее давно не поступала кровь, но Хьюз начал говорить о том, что его ждет прекрасная девушка в Централе, и он никак не может вернуться к ней без руки. А иначе куда она будет одевать кольцо на их свадьбе? И Рейли рискнула тогда, положившись на удачу.
— Ты сомневаешься? — спросил Кимбли. — Да, я и сам сначала не хотел, ведь придется быть под колпаком у Мустанга, и мне больше никогда не дадут использовать алхимию так, как мне нравится. Но с другой стороны месяцы восстановления, а затем тюрьма, и… И тебе так и придется жить с одним легким.
— Да, все верно, — кивнула Симона. Она наклонилась к нему поближе и поцеловала мягко, но чувственно. — Я согласна отправится с тобой обратно в Ишвар.
Она засобиралась на выход, уже подкатила баллон, но Кимбли ее окликнул, и Симона повернулась.
— Он вылечит все твои органы? — спросил Кимбли. Симона сразу поняла, о чем он. Рейли могла восстановить себе яичники и матку в любой момент, но никогда не делала этого. Она хранила напоминание о том, какую глупость когда-то совершила. Кимбли никогда не поднимал этот вопрос, потому что под рукой всегда был философский камень, и решить проблему можно было в два счета. Но теперь доступа к такой силе больше не представится, и определиться нужно уже сейчас.
— Ты думаешь, следует?
— Пора бы уже сбросить остатки вины и груза и стать свободной. Не факт, что в дальнейшем еще раз… — на середине фразы Кимбли окончательно заснул из-за обезболивающего.
«…подвернется такая возможность», — мысленно закончила Симона и с улыбкой на лице направилась в процедурную.
========== Эпилог. ==========
Жгучие лучи солнца беспощадно слепили глаза, а суровый сухой ветер трепал волосы Кимбли. Он сидел в укрытии, прячась за толстым стволом кокосовой пальмы. Его положение уже рассекретили, и оставались считанные секунды до нападения. Багровый изначально понимал, что ему не скрыться, но все равно вступил в битву. От своей природы не уйдешь, где бы ни находился.
В полной тишине слышался лишь гул ветра, но вдруг до ушей Багрового донесся звук шагов по песку. Шаги короткие и осторожные. Очень опрометчиво. Кимбли отложил свое оружие и, хлопнув в ладони, прижал их к песку. Угрожающие бугры прошли по земле от него в направлении шагов, и алхимик отпустил реакцию, а затем выскочил из укрытия. Песок под ногами врага с шумом поднялся в воздух, а сам он теперь по пояс оказался завязнут.
— Так не честно, папа! — пропищал пацан, выкапываясь из песка. — Мы договаривались воевать только водяными пистолетами!
— А еще я добавил, что выиграть можно, используя любые средства. — Багровый опустился и помог сыну. — Не ты ли у сестры спрашивал, не видела ли она меня?
— Но Сильвер ведь не ответила! — возмутился он.
— Но ты ведь спрашивал!
Мальчик отряхнулся от песка и направился к дому. Победно улыбаясь, Кимбли пошел за ним.
— Ты жульничал, и я все скажу маме!
— Уже забыл, как в прошлый раз она дала тебе за это подзатыльник? — Кимбли с сыном поднялся на веранду перед кухней, и они оба отряхнулись от песка как следует, прежде чем войти.
— Нет, — буркнул он, а Кимбли открыл дверь. — Это было за другое. Я играл на лабораторном столе в ее кабинете. Я ничего не переливал, просто…
— ЗАК! — раздался вопль со второго этажа, а потом топот девичьих ножек на лестнице.
— Кажется, твоя сестра не в настроении, — сказал Кимбли, наливая себе лимонад.
В кухню вбежала в точности похожая на мальчика девочка, только с более аккуратными нежными чертами и пепельно-пшеничными волосами. Вот только волосы эти были измазаны в липкой розово-красной жиже. Ловушка сработала. Зак рассмеялся, а Сильвер побежала на него. Он стал удирать от нее вокруг стола на кухне, а Кимбли преспокойно попивая лимонад, наблюдал за детьми.
На шум пришла Симона, вопросительно глядя на Кимбли. На ней был домашний шелковый костюм, расписанный цветными узорами. Зольф просто пожал плечами, с интересом наблюдая за беготней. Пожав губы, Симона громко цокнула, но дети никак не отреагировали на ее недовольный вид. В один момент она цепко схватила их за плечи и развела в стороны. Но держать надо было Сильвер, потому что Зак только злорадно смеялся.
— Что здесь происходит? — спросила Симона, глядя то на детей, то на Кимбли.
— И что ты забыла в моей комнате?! — сквозь смех спросил Зак.
— Ты забрал мою вещь! Верни назад! — запыхавшись, цедила Сильвер сквозь зубы. — Папа, скажи ему!
— Зак, не хорошо брать без спроса вещи сестры. — Кимбли выполнил требование дочери. — Сильвер, не хорошо жадничать.
— Это моя вещь! — кричала девочка.
— Ты взяла ее у мамы! Она ее не давала тебе!
— Что за вещь? — не понимая, спросила Симона.
— Это скальпель из операционной, — ответил Зак. — Она взяла его, когда ты водила нас показать, где работаешь.
Кимбли добавил себе в стакан пару кубиков льда и сел за стол, возле которого Симона сдерживала детей.
— Она разрешила! — твердо говорила Сильвер.
— Я и правда разрешила, Зак, и ты при этом присутствовал. Почему ты сейчас врешь? — строго спросила Симона.
— Потому что она задается! — надувшись, сказал Зак. — Ей вы разрешаете играть со скальпелем, а мне учиться взрывать нельзя! Надоело делать дурацких журавлей из бумаги!
— Потому что я лучше тебя! Я родилась первая, родители хотели, чтобы я была у них. Они меня любят, а ты просто ошибка!..
— Сильвер! — Зольф нахмурился и выдернул дочь из захвата Симоны. — Ты перешла черту!
Девочка округлила глаза. Обычно отец всегда в легком и приподнятом настроении общался с ними, но бывали моменты, когда тон его голоса становился опасно скрипучим и низким, а брови слишком сильно сходились на переносице. И вот тогда искры начинали лететь из его глаз. Сильвер почувствовала, как по коже пошли мурашки, а колени тут же затряслись. Он сжимал ее руку не сильно. Этот резкий и грубый захват напугал Сильвер не так сильно, как колючий взгляд, холодными иглами впившийся в нее.
— Вы оба наказаны, — прогремел Кимбли, отпустив дочь, а она в свою очередь вцепилась в ногу Симоны.
— А я за что?! — возмутился Зак.
— Ты стащил скальпель сестры и нагло врал нам с мамой в лицо. Достаточно?
— Да, — он понуро опустил голову.
— Мы должны ехать на открытие Научно-Исследовательского Центра, — напомнила Симона. — Я разрезаю эту дурацкую ленточку, забыл?
— Я помню, но они уже никуда не поедут, — строго произнес Кимбли. — Оба живо в свои комнаты!
Дети с надеждой посмотрели на маму, но Симона холодно приподняла одну бровь. Они вздохнули и медленно поплелись к лестнице на второй этаж. Когда захлопнулась вторая дверь, Симона села за стол рядом с Кимбли.
— Вызовешь няню? — попросила она.
— Ты шестилетней девочке дала играть со скальпелем? — с укором спросил Кимбли.
— Да он не настоящий, не заточенный, — прыснула Симона. — Я его из столовой ложки сделала.
Зольф улыбнулся и подошел к телефону, висящему на стене. Он начал набирать номер, но Симона, заметив какие цифры он нажимает, тут же остановила его:
— Мисс Стайн отказалась от них.
— А кто теперь? — сбросив номер, спросил он. — Та, у которой три кошки?
— Эта была еще до нее. У тебя последняя попытка. Ну давай же, вспоминай, — почти смеялась Симона. — Или раскошеливайся.
— Мисс… — начал Кимбли, а Симона его сразу же остановила.
— Нет! Это миссис, ты проиграл. Миссис Экройд.
— Престарелая перечница? — уточнил Кимбли и взял с холодильника банку, на которой висела табличка «На лекарство для памяти». Он кинул туда несколько монет в довесок к остальным. — Я думал, это у нее кошки.
— Нет, ее муж работает медбратом в реанимации, а она…
— Учитель по фортепиано, — закончил он. — Теперь вспомнил.
— Я пойду переоденусь во что-то более официальное, — сказала Симона, когда Кимбли в справочнике искал телефон няни. И когда она поднималась по лестнице, добавила погромче: — Ты бы тоже переоделся.
— Да, я только позвоню, — ответил он. — Добрый день, миссис Экройд. Говорит Зольф Дж. Кимбли. Да. Нужно всего на пару часов. Да. Уходим примерно через пятнадцать минут. Хорошо, спасибо.
Багровый неторопливо поднялся на второй этаж и, пройдя мимо комнаты сына, остановился. Обычно после наказания он устраивал войну в своих четырех стенах, но в этот раз было тихо. Зольф подошел к двери и дважды постучал:
— Я войду? — спросил он, но Зак не ответил.
Кимбли повернул ручку и открыл дверь. Свернувшись калачиком на кровати, Зак лежал под покрывалом. Закрыв дверь, Зольф лег на кровать рядом с сыном, глядя на его черную макушку.
— Мы с твоей мамой долго не решались родить детей, — сказал он, но мальчик ничего не ответил. — Аргументов было много, но все они сводились к одному. Мы все время боялись. Что не справимся, что это вообще не для нас. Такие как мы не становятся родителями.
— Почему вы передумали? — спросил Зак, выглядывая из-под покрывала.
— Просто в один день поняли, насколько тупиковая была бы жизнь без развития. Но знаешь, когда вы с сестрой родились, страхи никуда не исчезли. Мы до сих пор боимся, что не сможем стать для вас теми родителями, которых вы заслуживаете.
Зак выбрался из-под покрывала и сел напротив папы, принявшись внимательно его слушать. Мальчик хмурился, но не потому, что был недоволен. Он вдумывался в каждое услышанное слово.
— Нам страшно, что однажды услышим от кого-то из вас, что не дали вам достаточно возможностей и любви. Боимся, что не оправдаем ожиданий. Хоть мы с мамой нечасто вам это говорим, но мы любим вас так сильно, как никого на свете. И никогда мы не променяли бы вас на что-то другое в своей жизни.
— Тогда почему Сильвер так сказала? Что вы не хотели меня? — спросил Зак.
— Ты обидел ее, а она тебя. Равноценно ли то, что вы друг другу сделали? Не мне судить. — Кимбли наклонился к сыну и поцеловал его в лоб. — Если ты не доверяешь чьим-то словам, смотри на поступки — они всегда честнее.
Зольф хотел уйти, но мальчик крепко обнял его.
— Так значит, мы больше не наказаны? — Зак отпустил его и с надеждой посмотрел в глаза отцу.
Кимбли, криво усмехнувшись, встал с кровати.
— Моя любовь к вам не отменяет того факта, что вы оба провинились. Сделал что-то, так имей совесть нести ответственность.
Он открыл дверь в коридор и еще раз посмотрел на сына. Тот уже поднялся с кровати и подошел к ящику со своими игрушками. Мальчик вопросительно посмотрел на отца, а тот улыбнулся и кивнул ему.
Кимбли вышел в коридор и увидел Симону. Она уже была готова выходить и стояла с его костюмом в руках. Он взял одежду и пошел переодеваться, не стирая улыбку с лица, и Симона направилась за ним.
— Никто не сказал бы лучше, — произнесла она, когда они оказались наедине в спальне.
— И все равно такое чувство, что он еще это припомнит нам лет через десять. Сколько с детьми не говори, а все равно они запоминают только действия, а не слова.
— Значит, будем действовать, — сказала она, когда Кимбли протянул ей бабочку, чтобы она завязала. И она тут же усмехнулась собственным словам. — И вместо действий мы уезжаем на скучное мероприятие, на котором будут все зануды Ишвара со своими гаденышами любых возрастов. А собственных детей оставляем на перечницу.
— Они наказаны, а мы уезжаем всего на пару часов. — Кимбли посмотрела на себя и на жену в зеркало, когда она завязала бабочку. — С Сильвер надо будет тоже поговорить. Она сказала так не потому, что хотела обидеть брата. Это как прокричать о своем желании, чтобы оно сбылось.
Внизу открылась дверь, и миссис Экройд громким голосом дала знать, что пришла. Кимбли поморщился и обнял Симону. Та коротко поцеловала его и еще раз напомнила, что они опаздывают.
На выходе из дома миссис Экройд заверила их, что дети отлично проведут с ней время. Они натянуто улыбнулись ей и поспешили в черный кабриолет. Чем быстрее доедут до НИИ, и Симона разрежет глупую ленточку, тем быстрее они окажутся дома.
Солнце клонилось к закату, когда Кимбли уже проехал несколько улиц от дома. Ишвар за почти десять лет разросся до значительных размеров. Конечно, сюда продолжают вливаться значительные суммы денег для реконструкции исторических зданий и улиц. Новые районы хоть и выглядели в стилистике старого города, но были на порядок гуще заселены не только ишваритами, но и жителями других национальностей.
Симона подставляла лицо ветру, но хмурилась. Зольф периодически бросал задумчивые взгляды на жену, пытаясь понять, что ее тревожит.
— Мне кажется, мы что-то упускаем, — вдруг сказала она.
— Что именно?
— Это ведь наши дети. Понимаешь, о чем я? Как-то все гладко получается. Не думал, почему они так спокойно восприняли наказание? Зак не шумел у себя в комнате как обычно, а Сильвер преспокойно пошла смывать следы ловушки с волос.
Вместо ответа Зольф ехидно улыбнулся и посреди дороги развернулся обратно, а Симона в спешке открыла сумочку, выискивая там ключи от своего кабинета с лабораторным столом.
— Они на месте, но тут явно следы преобразования, — она показала их Зольфу и задумалась. — Зак скопировал их, вот зачем он украл скальпель сестры.
— Украл? — усмехнулся Кимбли. — Она соучастница! Ей самой интересно, вот они и подстроили все так, чтобы мы уехали, а они остались наедине с престарелой няней. Артисты. И ведь так натурально все изобразили!
— Чего мы ждали от своих детей? — смеялась Симона. — Они так быстро растут.
— Становятся хитрее с каждым днем, — Кимбли припарковал машину так, чтобы ее сложнее было заметить. Он стремительно направился к дому, и Симона поторопилась за мужем. В окнах своего кабинета она заметила возню и указала ему. — Есть идея поинтереснее, чем просто снова отругать их. Если думают, что провели нас, то надо им показать, с кем имеют дело. Скорее всего, миссис Экройд привязана к стулу на кухне. Поэтому ты иди с заднего входа, а я пойду через окно.
Симона искренне засмеялась, но прежде чем уйти она повернулась к Кимбли.
— Только ты не перестарайся, — подавляя смех, сказала она. — Не напугай миссис Экройд, а то она женщина старая, сам понимаешь. И так все няни от них отказываются, не хватало еще, чтоб эта померла тут.
— Будем надеяться, что ты ее откачаешь, — произнес Кимбли и кровожадно уставился на стену кабинета. — Иди, они скоро выскочат в коридор.
Пригнувшись, чтобы дети не заметили ее из окна, Симона пробежала вдоль стены дома и завернула за угол. Кимбли проводил жену взглядом. Он решил дать ей минуту, чтобы та успела занять позицию для поимки детей, которые сбегут с места преступления, как только увидят отца. Багровый еще не придумал наказание для такого проступка, но все равно был горд своими детьми. Они объединили усилия и так хитроумно обманули его и Симону не просто для развлечения, а чтобы добыть себе знания. Это грело его сердце. На пути Сильвер и Зака стоят намного большие открытия, чем добилась их мать и он сам. Кимбли понял, что ему очень хотелось бы посмотреть, как они смогут изменить этот мир.
Последние комментарии
22 часов 45 минут назад
23 часов 4 минут назад
23 часов 12 минут назад
23 часов 14 минут назад
23 часов 16 минут назад
23 часов 34 минут назад