Comfortably Numb (СИ) [Элинор Л] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Тобирама выключил настольную лампу, и его кабинет погрузился во тьму. Голова нестерпимо болела от переутомления и слишком яростного вихря мыслей. Одни накладывались на другие и перекрывались третьими. Словно с десяток разных голосов пытался перекричать друг друга. Несмотря на то, что Сенджу сидел в своем кресле, создавалось впечатление, что пол под ногами накреняется, как будто он находился в лодке. Всему виной ворох проблем и как следствие двое суток без сна. Больше всего сейчас его донимал вопрос, почему четверо опытных шиноби как сквозь землю провалились. Последний раз Тобирама их видел, когда отправлял в патруль на границу со страной Рек.

Страна Рек. Еще один гвоздь в голове Сенджу младшего. Феодалы этой страны сражаются за каждый клочок земли, а крестьяне в панике ищут безопасный уголок в попытке жить мирно. Только за прошлый месяц к феодалу страны Огня обратилось за помощью более двух сотен беженцев. И что сделали этот прожорливый любитель фестивалей и вся его братия советников? Конечно. Тут же обратились к Хашираме. И сердобольный хокаге принял каждого, кто попросил его об этом. А теперь окраины Скрытого Листа больше напоминали не уютную деревню, а какие-то нищенские трущобы. Самострой на самострое, никакой системы, контроля. Тобирама собрал отдельную команду из шиноби, которые обязаны были составить списки прибывших переселенцев. И с одной стороны теперь у Сенджу лежала перепись всех беженцев, но с другой стороны можно было удавиться в кипе этих бумаг. Ни одна из этих строчек никак не проверена и вполне может оказаться ложью. Люди могли наговорить о себе все, что заблагорассудится. И это доставляло Тобираме слишком много беспокойства.

И четверо шиноби. Просто так они бы не исчезли. Их капитан, Учиха Ашидо, обязан был сообщить о прибытии на место спустя три часа после отправления. Но ни через три, ни даже через шесть часов Тобирама не получил и строчки от него. Прилежный и ответственный Учиха не мог забыть или что-то перепутать, поэтому Сенджу отправил три команды на их поиски. Но прошло уже полтора суток с этого момента, и все безуспешно. Раз в несколько часов Тобирама от каждого отряда получал отрицательный результат и обещания, что те обязательно отыщут бойцов.

Сенджу откинулся на спинку кресла и попытался расслабиться. Любое движение головы сопровождалось очередной вспышкой боли. Почему-то именно сейчас, когда нужно решить столько проблем, в висках стреляло, а бесконечный звон, казалось, заглушал все остальные звуки. Сенджу и раньше приходилось сутками не спать, находиться в еще более стрессовом состоянии, чем сейчас. Неужели годы берут свое, подкрадываясь незаметно?

Внезапное приближение знакомой чакры придало сил Тобираме. Никто не должен видеть его в таком беспомощном состоянии. Сенджу сел ровно, включил лампу, и в висках еще сильнее ударило и запульсировало. Чакра приближалась. Его ассистент, Ивасаки Тэнджи. Взволнован. Переполошен. Сломя голову несется по лестнице.

— Тобирама-сан! — юный Тэнджи влетел в кабинет, даже не постучавшись и нисколько не сомневаясь, что его сэнсей в столь поздний час будет на своем рабочем месте.

— В чем дело? — строго произнёс тот. Собственный голос показался тише и более хриплым, чем обычно.

— Шион нашли! — взволнованный голос Тэнджи отозвался в голове раскатами грома и заставил Тобираму поморщиться, от чего у ассистента создалось впечатление, что Сенджу совсем не рад этому событию. Но сердце Тобирамы в действительности пропустило один удар, когда имя шиноби было произнесено вслух.

— Что с ней? — Тобирама заставил себя подняться с кресла и направиться на выход. Ассистент не прибежал бы к нему такой всклокоченный и обеспокоенный, если бы все было гладко. А значит, сегодня будет еще одна бессонная ночь.

— Сейчас она в больнице, ею уже занимается Ямадзаки-сан. Отряд Хьюга Шинты наткнулся на неё неподалеку от деревни, — говорил Тэнджи, уверено идя рядом с Сенджу.

— Она была одна?

— Да, — коротко кивнул Тэнджи. — Шинта сказал, что её вообще случайно обнаружили. Она хорошо спряталась — пока была в сознании, скрыла свою чакру. Он сейчас уже пишет отчёт, я принесу его вам сразу, как тот отдаст его мне.

Выйдя из резиденции хокаге, оба в считанные минуты добрались до больницы. Сенджу был рад, что не приходится своему помощнику говорить о том, чтобы тот молчал по дороге. Хоть Тэнджи был молод, но умён и исполнителен. Иначе он и не работал бы ассистентом Тобирамы.

В фойе больницы их уже ждала остальная часть команды Хьюга Шинты. Абураме Казуя и Ниизума Коджи, поджав губы, подпирали стену и даже не разговаривали между собой. Лишь осторожно переглядывались. А Инузука Айко, прижав подбородок к груди, со своим черным волком сидела на скамейке рядом. Но как только в поле их зрения попал Тобирама, все сразу же вытянулись как струны и поприветствовали своего командира.

— Уже говорили, как она? — спросил Сенджу.

— Нет, — ответил Коджи.

— С какими травмами была найдена Шион?

Трое шиноби тут же замялись. Ниизума почесал затылок и опустил глаза в пол. Тобирама чувствовал, что еле стоит на ногах из-за переутомления, а они ещё и слов подобрать не могут, чтоб не ранить его чувства?! Да что эти глупцы понимают? Он видел все ужасы войны, сам являлся причиной смерти сотен врагов. И ему ли не знать, какого это терять дорогих людей.

— Говорите! — прогремел Тобирама. Лучше сразу услышать правду, чем тешить себя иллюзиями.

— Честно говоря, видимых травм у неё не было, — неуверенно произнесла Айко.

В ответ Тобирама только нахмурился.

— Если посмотреть со стороны, казалось, что она вообще спит. Если бы не поза… — продолжил Коджи. — Шион явно упала на землю с ветки, а не удобно устроилась, чтоб передохнуть. Но при этом максимум, что мы заметили, это несколько царапин.

Тобирама нахмурился ещё сильнее.

— Следы остальных из патруля были рядом?

— Нет, — отрезала Айко. — Мы не обнаружили. Шинта уже пишет отчёт…

В этот момент в фойе появился ирьенин в белом халате. Вид у него был обеспокоенный, но собранный. Ямадзаки Кэйске поздоровался с Сенджу и попросил пройти за ним, а он повернулся к своим подчиненным.

— Как только Шинта закончит отчет, отправляйтесь на поиски других членов команды, — сказал он. — И сообщите остальным поисковым отрядам о том, что Кисараги Шион нашли.

— Есть! — бодро отозвались трое, и волк негромко и коротко взвыл.

Сенджу проводил взглядом всех четверых и на тяжёлых ногах направился в палату за ирьенином. Тэнджи бодро поспешил за ним и закрыл за собой дверь.

Шион лежала на койке. Сенджу убедился, что никаких травм внешне не было, но на лице он заметил крошечную царапину, как от удара веткой. Кисараги переодели в больничную одежду, а её длинные каштановые волосы заплели в толстую косу. Внутри Тобирама усмехнулся, представив лицо девушки, когда та увидит, что сделали с её причёской. Она ненавидела подобные измывательства, предпочитая всегда ходить с распущенными волосами. Но Сенджу даже на миг не позволил себе проявить какую-либо эмоцию. На его лице отражалась только суровая сосредоточенность.

Возле койки стояли две медсестры и Ямадзаки-сан. Опытный шиноби и первоклассный ирьенин, не раз достававший с того света сослуживцев Тобирамы. Он держал свои ладони на уровне солнечного сплетения Кисараги, и от них исходило бирюзовое свечение.

— Почему она без сознания, Ямадзаки-сан? — спросил Тобирама. — Это действие яда, внутренней травмы…

— Я провел диагностику, но ничего подобного не заметил. Просто в её организме очень низкий запас чакры. Банальное переутомление, поэтому она упала в обморок. Я уже занимаюсь восстановлением. Скоро уровень достигнет допустимой нормы, и она очнётся.

Тобирама сжал челюсть. Не то чтобы он был не рад, что у Шион нет серьезных травм, но как тогда объяснить все произошедшее? Почему она оказалась одна в отключке, без остальных членов команды в лесу?!

— Но на самом деле я бы не рекомендовал сейчас допрашивать её, — строго произнес Ямадзаки. Он сделал многозначительную паузу и добавил: — Переутомление и стресс не хорошо влияют на работоспособность. И на состояние чакры.

Ирьенин внимательно посмотрел на Тобираму, прищурив нижнее веко. Сенджу сжал губы в тонкую полоску, поняв, что его рассекретили. Конечно, такой опытный доктор прекрасно научился считывать людей. Но сейчас пациент не он, а Шион, которая нуждается во всем внимании своего врача.

— Я задам всего пару вопросов, — сказал он. — А пока скажите…

В этот момент веки девушки дрогнули и открылись. Сенджу не сдвинулся с места, оставаясь на вид таким же невозмутимым. Ямадзаки тут же прекратил лечение и начал проверять рефлексы тела.

— Тобирама? — хрипло произнесла Шион. — О, привет, Тэнджи.

Голос был усталым, но казалось, она в прекрасном расположении духа.

— А что я здесь делаю? — искренне удивилась девушка, когда огляделась по сторонам. Она села, облокотившись на изголовье койки.

— Тебя нашли в лесу недалёко от деревни, — ответил Сенджу, сурово глядя на нее.

В глазах Шион промелькнуло недоумение. При этом ее щеки покраснели, и девушка обреченно вздохнула.

— Я уже взрослая, Тобирама, ну да, может, и перебрала случайно, но с кем не бывает? Совершеннолетие один раз в жизни, знаешь ли. И что вы сделали с моими волосами, изуверы! — Кисараги тут же принялась распутывать раздражающую косу.

Ее панибратский тон смутил окружающих и разозлил Сенджу. В последнее время Шион слишком много стала себе позволять. Когда он давал задание два дня назад, она действительно была с похмелья. Даже если у Тобирамы и нашлась бы пара свободных минут в то утро, он точно не потратил бы их на нотации. И при чем здесь ее последняя попойка, когда речь идет о том, что она со своими сокомандниками должны были проверить границы со страной Рек?

— Какое сегодня число, по-твоему? — настороженно спросил Ямадзаки-сан.

— Э… — Шион посмотрела за окно. Стояла глубокая ночь, и девушка задумалась. — Раз уже за полночь, то шестнадцатое июня. А вчера мой день рождения был. Ты, кстати, так и не пришел. И даже не поздравил. А я ждала…

Тобирама нахмурился и переглянулся с ирьенином. Задумавшись, тот неопределенно хмыкнул.

— Что? — Шион начала мотать головой от Сенджу к Ямадзаки, и та закружилась. Вся комната поплыла. Ирьенин и медсестры мигом уложили девушку обратно, попросив больше не делать резких движений. — Почему вы так странно смотрите?

— Сейчас ночь с семнадцатого на восемнадцатое, — объяснил Кэйске, а у Шион округлились глаза.

Растерянность, отразившаяся на лице девушки, заставила Тобираму пожалеть о своих последних мыслях. Шион не шутила, а по какой-то причине потеряла память. И теперь Сенджу напрягся еще сильнее. Логическая цепочка начала стремительно развиваться. На их команду определенно напали. Сердце неприятно сжалось при мысли, что остальные уже мертвы, и только Шион смогла выбраться. Каким-то образом врагам удалось стереть ей память. Но зачем? Почему они вообще оставили ее в живых? Картинка не складывалась. Тобираме не хватало еще нескольких пазлов для ее завершения.

— Тобирама-сан, можно вас на пару слов? — Ямадзаки двинулся на выход. Тэнджи тоже хотел поучаствовать в разговоре, но ему хватило одного взгляда Сенджу, чтобы оставить надежду на это.

Оказавшись в холле, Ямадзаки увел Сенджу в неосвещаемую часть коридора и усадил на скамейку.

— На лицо явная потеря памяти, — сказала он. — Сейчас я ничего не смогу сделать. Физически она здорова, просто истощена.

— Вы абсолютно уверены, что это не действие какого-то яда? — спросил Тобирама, прикрыв глаза. — Или какого-то особого гендзюцу?

— Остатки ее чакры, что были, я перемешал своей, так что это точно не гендзюцу, каким бы сильным оно ни было. Вы можете доверять мне в этом, — тон, которым говорил ирьенин, не давал повода сомневаться в его словах. — На память Шион поставили какие-то печати, это определенно, я не раз встречал подобное. Утром я приглашу кого-то из клана Яманака, они просканируют ее разум и попытаются понять, в чем причина амнезии.

— Не кого-то, а Иноске. Он справится с таким лучше остальных. И это надо сделать сегодня. Еще трое из ее команды не найдены. Если до полудня их не обнаружат или хотя бы не нападут на след, я сам займусь их поисками. А значит, меня не будет в деревне, и в любой момент справиться о состоянии Шион я уже не смогу.

— Тобирама-сан, вы не понимаете. Я вам как специалист говорю, что лучше все отложить до утра. Шион истощена, и такая сложная ментальная операция, пусть и диагностическая, может ей навредить.

— Это вы не понимаете, — процедил Тобирама. — Такие вещи не происходят случайно. Все говорит о нападении на шиноби нашей страны, а значит, и другие люди в опасности. Если как можно скорее не выяснить, что произошло с Шион в эти два дня, высока вероятность того, что кто-то другой пострадает так же.

Ямадзаки тяжело вздохнул. Внутри ирьенин был согласен с Сенджу, и он это чувствовал. Кэйске идет на конфликт с ним не из принципа, а просто предупредить о рисках. Но пока они медлят, может случиться что-то непоправимое. Тобирама боялся, что все может быть намного серьезнее частного нападения. Если здесь замешаны шпионы из других стран, то неизвестно какую информацию они смогли получить от Шион и других шиноби из патруля и как станут ее использовать.

— Нет, Тобирама-сан, — помотал головой Ямадзаки. — Я осознаю всю опасность, и мне понятна ваша осторожность. Но если мы своими поспешными действиями еще сильнее повредим разум Шион, это может быть непоправимо. Иноске скажет вам то же самое, поэтому нет смысла вызывать его посреди ночи. — Он сделал паузу, пока Тобирама набирал в легкие воздуха, чтобы на одном дыхании раздавить его своими аргументами, но потом резко добавил: — Вы слишком измотаны, чтобы принимать подобное решение. Вам нужно выспаться и плотно пообедать. И позвольте мне выполнять мои обязанности…

— Хорошо, — Сенджу взмахнул рукой, останавливая этот нескончаемый поток слов. Если этот упрямец прав, то Тобирама сейчас действительно принимает неверное решение, только чтобы побыстрее избавиться от проблемы.

Сенджу встал со скамейки, и Ямадзаки поднялся вслед за ним. Они вернулись в палату и обнаружили, что Тэнджи уже рассказал Шион всю известную ему информацию о ее предположительных передвижениях за эти два дня. И теперь девушка ошарашено хлопала глазами, горько ухмыляясь. Ни одно из слов Тэнджи даже на миг не заставило ее память вспыхнуть.

— До сих пор сложно поверить, что я делала что-то эти два дня, но совершенно ничего об этом не помню, — вздохнула Кисараги. — Так мне вскроет голову кто-то из Яманака, да?

— Да, — кивнул Тобирама.

— Всегда было любопытно, что при этом испытываешь, — с полуулыбкой произнесла Шион.

— Завтра и узнаешь, — произнес Сенджу и направился на выход.

— Эй! И как я, по-твоему, должна заснуть без ответов?!

Тобирама не стал поворачиваться к ней лицом, а глянул на Ямадзаки. Тот усмехнулся, поняв смысл, и сказал:

— Если будешь сопротивляться, мы поможем тебе уснуть.

Тобирама бы и сам не отказался от какой-то помощи в этом вопросе. Интуиция ему подсказывала, что вряд ли водоворот мыслей даст ему возможность выспаться. В фойе его догнал Тэнджи и заверил, что обязательно дождется полного отчета от Шинты. Сенджу кивнул, нисколько не сомневаясь, что юнец останется в больнице до самого утра. С помощью Хирайшина Тобирама переместился к порогу своего дома.

Комментарий к Глава 1

На создание Кисараги Шион меня вдохновило много факторов. Вообще просто захотелось написать о ком-то безбашенном и беспардонном с еще подростковым отношением к жизни. Да, я понимаю, что она шиноби и все такое. Что они все взрослеют рано. Ну вот с вами и посмотрим на путь взросления)

А еще я поняла, что пора выходит из зоны комфорта хотя бы чуть-чуть. Я в жизни не писала о людях, которые живут не головой, а сердцем. Попытаюсь это раскрыть.

Вот так я себе представляю Шион, за исключением груди: https://pp.vk.me/c604629/v604629532/1d390/bz5uyjV7ILo.jpg

У меня Шион будет с немного подростковой фигурой.

И на ее образ повлияла Кара Делевинь:

https://pp.vk.me/c604629/v604629343/1fa4c/C2u2H-QCVvc.jpg

https://pp.vk.me/c604629/v604629885/1a715/vZnvUI8VZOg.jpg

https://pp.vk.me/c604629/v604629172/20019/T8UeZ2Q8Rn0.jpg

https://pp.vk.me/c604629/v604629593/1e2ab/dkwcVkb5aNg.jpg

========== Глава 2 ==========

Тобирама открыл глаза и не сразу понял, что проспал рассвет. Он лениво поднялся с футона и открыл седзи во внутренний двор. В уютном саду уже копошилась его домработница, Мамори-сан. Тобирама не мог обращаться к ней менее уважительно. Уже немолодая, но бодрая женщина с удивительным рвением следила за порядком в его доме. И так старательно ухаживала за садом, что Тобираме оставалось только наслаждаться этой скромной красотой.

Продолжая избавлять аккуратный газон от лишних сорняков, Мамори-сан не обратила внимания, что Тобирама уже проснулся и вышел на энгаву. И в целом он был рад. Небольшая медитация под пение птиц и утреннее солнце — это как раз то, что ему сейчас необходимо после беспокойной ночи. Он сел в удобную позу и, закрыв глаза, как следует вытянул позвоночник вверх. Пусть сон не был полноценным, но даже эти несколько часов оказали свое влияние. Теперь все ему виделось под другим углом.

Потере памяти Шион есть масса логичных объяснений. А, не дождавшись фактов, Тобирама сразу зациклился на самом плохом, желая поскорее сделать что-то. Глупо и опрометчиво поддался своим эмоциям. Головная боль тоже внесла свою лепту. Но теперь, когда сон отогнал бурю чувств и треклятый звон в ушах, он решил повременить с любыми планами на этот счет, пока от Иноске не будет ответа. После того, как он покажет всю картину произошедшего, лишь тогда и нужно построить адекватный план действий. Больше никакой спешки.

Сенджу встал, и половица издала протяжный скрип.

— О, доброе утро, Тобирама-сан. — Мамори-сан подняла голову на звук. — Что-то вы поздно проснулись сегодня.

— Доброе утро, — ответил он, спускаясь в сад к колодцу. — Да, так вышло.

— Уж извините, что не разбудила. Решила, раз вы не просили, то и не надо.

— Все нормально, — ответил Тобирама, глядя на доброе лицо женщины. Случись что экстренное, Тэнджи бы мигом поднял на уши не только его, но и Хашираму.

Он умылся ледяной водой и прочесал мокрыми пальцами волосы.

— Если хотите, я приготовлю вам что-то на завтрак, — предложила она.

— Не нужно, я поем где-нибудь в деревне.

Наученная не спорить с упрямым Сенджу домработница просто продолжила пропалывать газон. Тобирама вернулся в комнату и переоделся из ночного нумаки в свою обычную одежду и синие доспехи. С помощью Хирайшина он переместился к порогу резиденции хокаге и быстрым шагом направился к Хашираме. Дверь его кабинета как обычно была нараспашку, но прежде, чем войти, Тобирама постучал о косяк.

— Привет! — бодро поздоровался Хаширама, оторвавшись от чтения каких-то бумаг. — Я уже знаю про Шион.

Тобирама подошел к столу ближе и прикрыл глаза.

— Ею сейчас должен заниматься Иноске, — добавил Сенджу-младший, а его взгляд упал на бумаги на столе. — Это что у тебя, отчет Шинты?

— Да, — ответил Хаширама, протягивая лист брату. — Перехватил Тэнджи, который намеревался разбудить тебя в пять утра, чтоб показать отчет.

Удивительно, что Хаширама проснулся с первыми лучами солнца. Неужели вчерашний вечер обошелся без азартных игр и выпивки? Или же брат наоборот не спал, а под утро решил не ложиться? Что-то он слишком энергичный для того, кто бодрствовал всю ночь, а потом отобрал отчет у чужого ассистента. Тобирама поджал губы, беря бумагу. Бегло пробежав глазами по отчету, он отложил его в сторону. Все сухо, строго по делу и ничего нового. Шион найдена недалеко от деревни. Ни чьих следов, кроме ее собственных, вокруг не обнаружили. Но и по ее следам нельзя пройти в обратном направлении — она бежала аккуратно и только под конец, когда измотала себя, стала ошибаться и ломать ветки. Да еще и скрывала свою чакру все это время. Отсюда Тобирама сделал вывод, что Шион боялась преследования. Но из-за таких действий ее не могли обнаружить даже свои.

— Ни следов, ни каких-либо других намеков на остальных членов команды, — произнес хокаге, сложив кулаки под подбородком.

— Шион бежала откуда-то обратно в деревню, — сказал Тобирама, присаживаясь на край стола. — Раз вокруг нет следов борьбы, значит, она произошла где-то в другом месте, откуда Шион удалось сбежать.

— Если была борьба, почему на ней или даже на ее одежде нет никаких признаков? Дорожная пыль и только. А ведь Шион не из тех, кто станет убегать от врага.

— Да, она явно не стала бы, но капитан в ее команде Учиха Ашидо, — задумался Тобирама. — Если бы он приказал ей бежать, она обязана была бы исполнить. Хотя и борьба бывает разная, не всегда в ее ходе рвется одежда.

— По-твоему, это дело рук шпионов? — тон Хаширамы стал тише и более низким. — Думаешь, в этом замешана страна Рек?

— Я ничего не думаю. Прежде, чем делать какие-то выводы, надо дождаться, когда Иноске снимет печати с памяти Шион, — ответил Сенджу-младший и направился к выходу. — Я пойду в больницу и все выясню.

— Полностью доверяю тебе в этом деле. Занимайся этим вопросом, а беженцев я пока возьму на себя.

Тобирама коротко кивнул, и хотел уже выйти, но Хаширама кашлянул. Брат повернулся и вскинул брови.

— Ты так спокоен, — в тоне старшего брата просквозило какое-то озорство. — Думал, все, что касается Кисараги, тебя беспокоит.

Тобирама тут же закрыл дверь, сдержавшись, чтобы не хлопнуть ею со всей силы, и подошел к столу. Он оперся кулаками о него и навис над Хаширамой.

— Ты на что намекаешь, брат? — процедил он низким тоном. — Что у меня отношения с Шион?

Вместо ответа Хаширама искренне рассмеялся, но Тобирама не поддержал задора старшего брата.

— Даже обсуждать это не хочу, — бросил младший и устремился на выход.

— Передавай привет Иноске! — крикнул Хаширама вслед.

«Выдумал, тоже мне. Заняться ему больше нечем? — с возмущением подумал Тобирама, тяжелой поступью двигаясь по коридору».

Он выскочил из резиденции хокаге и мигом добрался до больницы. По знакомому маршруту он прошел к палате Шион и смело открыл дверь. Матрац на койке оказался свернут, а само помещение проветривалось.

— Ее выписали, Тобирама-сан, — проговорила миловидная медсестра из-за спины. Сенджу повернулся к ней, и девушка добавила: — Сейчас она должна быть в кабинете Ямадзаки-сана с ним и Иноске-саном на третьем этаже.

Тобирама бросил «спасибо» и направился к лестнице.

«И где прохлаждается Тэнджи?! — Тобирама чувствовал, как в висках снова начинает пульсировать от напряжения. — Почему я все узнаю последним?!»

Сенджу коротко постучал и, не дождавшись разрешения, открыл дверь с табличкой «Ямадзаки Кэйске». Все еще находясь в больничной пижаме и тапочках, Шион развалилась на небольшом диване и со скучающим видом слушала, что ей втолковывали два человека напротив. Когда Тобирама вошел, все трое резко повернули головы и поздоровались.

— Вы уже закончили? — после формального приветствия спросил он.

— Только что, — кивнул Яманака, вставая с кресла напротив дивана. — И мне нужно лично переговорить с тобой.

Тобирама нахмурился и посмотрел на Шион. Она задумчиво наматывала прядь на палец и поджимала губы. Отчего-то Сенджу решил, что ничего хорошего они в ее памяти не нашли, раз она не такая бойкая, как обычно.

За дверью он и Иноске отошли на пару метров.

— Что удалось выяснить? — Тобирама сложил руки на груди.

— Ничего, — ответил Яманака и поджал губы.

— Как это? — к такому Сенджу себя не готовил. Он округлил глаза и ждал объяснений.

— Никаких печатей нет вовсе. Я трижды перепроверил. Здесь дело не в том, что кто-то применил к ней яд, технику или ментальное воздействие. Собственный мозг Шион заблокировал эти воспоминания на глубинном уровне, чтобы она просто не сошла с ума. И насильно проникнуть так далеко я не смогу.

— Не понимаю, что послужило причиной этому.

— А я тебе объясню, — Иноске сделал тон еще ниже. — Такое случается, когда человек сталкивается с непереносимо чудовищными для его психики событиями. Такими, которые когда-то ей помогли…

— Я тебя услышал, не продолжай, — прервал его Тобирама и сосредоточился, сканируя пространство на любителей подслушивать. На этаже были только они, а Шион и Ямадзаки в кабинете не сдвинулись со своих мест.

— Теоретически мы все еще можем вытащить эти воспоминания, но… Результат может оказаться не таким, как после прямого извлечения. Техника эта новая, не изученная до конца. Сам понимаешь, мало кто соглашается на то, чтобы на нем тренировали ментальные приемы.

Тобирама старался думать быстрее и раскидывал в голове несколько вариантов. Знание того, что события, произошедшие с Шион, каким-то образом перекликнулись с ее прошлым, дает мало пользы. Но хоть что-то. По его спине пробежал холодок, и он понял, что все же десять лет назад принял верное решение. Остается теперь разгребать последствия этого решения.

— Значит, по твоим словам, события могли сложиться абсолютно идентично с прошлыми?

— Нет. Но общая модель ситуации оказалась такой же. Подсознание среагировало на нее и дало такую реакцию. Если Шион смогла остаться в живых и даже побежать обратно в деревню, то и финал произошедшего не трудно представить.

Тобирама тяжело вздохнул. Если все так, как говорит Яманака, то остальные члены команды вероятнее всего мертвы. Добрался патруль до границы или нет, но они столкнулись с врагами раньше, чем успели написать хоть строчку. Двигаясь в быстром темпе, страны Рек можно достичь за три часа. А значит, что-то произошло как раз в этом промежутке времени. Первые три часа. И это была территория страны Огня.

— Ты сказал, что не сможешь проникнуть так глубоко в ее память, но думаешь, что эта техника поможет?

— Я сказал, что насильно так глубоко проникнуть не смогу. И не потому, что не получится, очень даже получится. Только чтобы вытянуть то, что ее психика заблокировала, мне придется раскурочить все ее сознание и подсознание. И для ее разума это будет конец.

— Понятно. А если все же воспользоваться этой экспериментальной техникой… Каковы риски?

— Для физического здоровья Шион нет никаких рисков. А если в целом… Начнем копать события прошедших двух дней, я уверен, всплывут и те, которым уже десять лет. Одно зацепится за другое. И, разумеется, как и при любой ментальной технике, помимо этого может вскрыться еще и другая информация личного характера.

— Ясно, — вздохнул Тобирама. — Что ты сказал Шион?

— Ей и Ямадзаки я озвучил, что потеря памяти связана с некими ужасными событиями, с которыми ей пришлось столкнуться. Больше ничего, — Иноске сделал паузу, а Тобирама пытался расставить приоритеты. — Хочешь посоветоваться с братом?

— Он доверил это дело мне, так что я и буду принимать решение.

— Думаешь, она возненавидит тебя? — спросил Иноске.

— Определенно, — с горечью усмехнулся Тобирама.

Сенджу сам не ожидал, что когда-нибудь придется вспарывать давно зашитые раны. И даже не ненависть Шион пугала его. Тобирама не хотел, чтобы она смотрела на него с разочарованием. Он допустил слабость десять лет назад и пошел по легкому пути, заставив ее забыть весь увиденный кошмар. Да, пусть так. Но все это время она жила неотягощенная бременем этих событий.

— Ты уже знаешь, какое решение примешь, — произнес Иноске. Не вопрос, а утверждение.

— У меня будет просьба, — Тобирама обреченно опустил плечи. — Я хочу поговорить с ней до того, как ты начнешь. И хочу присутствовать при самом процессе.

— Думаю, это можно будет устроить, — кивнул Иноске, а Тобирама направился в кабинет. — Тогда я позову Сэри.

— Что? — Сенджу обернулся, не успев дотронуться до ручки двери.

— Позову Сэри, мою кузину. Ты не знаком с ней. Это ее техника, не моя.

— Ты не сказал, что придется привлекать кого-то еще, — Тобирама снова подошел к Иноске. — Процедура должна быть строго секретной.

— В вопросе конфиденциальности можешь доверять ей, как и мне. Яманака не треплют языком о том, что узнают. В любом случае, такой способ извлечения памяти сможет применить только она. Сэри его придумала, и она его исследует.

Сенджу ощутил твердость и уверенность в глазах Иноске. Если он так убежден, что этой Сэри удастся вытащить информацию, и она все сохранит в секрете, то пусть приступает к делу. Тобирама кивнул, и Яманака торопливо зашагал к выходу.

Сенджу вошел в кабинет и снова увидел мрачный взгляд Шион. Он старался хмуриться и не опускать плечи, чтобы проницательная девушка не заметила излишнего беспокойства и сожаления в его глазах. И тут же Тобирама осек самого себя. Он лишь продолжает играть в собственную игру, которая вот-вот закончится. К чему это лицемерие, если уже бежишь на финишной прямой? Шион все равно все узнает, так и не зачем сейчас притворяться.

Тяжело вздохнув, Тобирама буквально упал в кресло с низкой спинкой, в котором до этого сидел Иноске. Ямадзаки замер, удивленно глядя на него, а Шион от чего-то скорбно усмехнулась.

— Он сказал, что мой случай безнадежен, да? — спросила она.

— Наоборот, есть специальная экспериментальная техника по извлечению воспоминаний, — сказал Тобирама, чувствуя, как счет идет на минуты, прежде чем Шион станет его ненавидеть. Только сейчас он может поговорить с ней почти как прежде. Пусть она морально раздавлена и не чувствует опоры. Пусть необычно для себя угрюма. Но Тобирама знал, что Шион все равно остается собой. И окажись с ним наедине, сможет выпустить напряжение. — Ямадзаки-сан, могли бы вы распорядиться, чтобы одежду Шион и все, что было при ней, отправили в лабораторию на экспертизу? Пусть изучат каждую пылинку и крупицу грязи, чтобы понять, где она была.

Ирьенин немного помедлил с ответом, и Тобирама решил, что тот просто возмущен таким вежливым изгнанием из собственного кабинета. Но Сенджу вдруг стало безразлично, что чувствует этот человек. Эгоистичные струны души заиграли первую партию, а чувство такта выжидало паузу.

Ямадзаки все же вышел из кабинета, и тогда Тобирама перестал хмуриться. Он стыдливо прикрыл глаза ладонью и вздохнул.

— Ты сказать что-то хочешь? — спросила Шион. — Яманака предупредил о том, что процедура будет болезненная? Ничего страшного, я потерплю.

Тобирама молчал, не в силах выдавить из себя слова.

— Я не боюсь боли, если есть шанс помочь моим друзьям. Они неизвестно где, а я ничего не помню. Только как мы пили на мой день рождения, — Шион осторожно посмеялась. — Или ты о чем-то другом сказать хочешь? Извиниться за то, что не пришел и не поздравил меня? Ладно, я не злюсь. То есть да, я злилась на праздник, наговорила ребятам всякого… Просто я хотела провести с тобой время, вот и все. Я скучаю вообще-то, а ты делаешь вид, что тебе все равно. Я понимаю, что ты работаешь, весь в делах, как обычно. А я тут со своим совершеннолетием, — она сделала паузу, наверняка надеясь, что Тобирама вставит хоть словно. А ему хотелось и дальше просто молчать. Недолго ему еще слушать ее тонкий, беззаботный голосок. Пусть себе лепечет что-то глупое и несвязное. Он убрал руку от лица, чтобы видеть Шион. — Когда мне сказали, какое число, я подумала, что это прикол какой-то. Да, представляешь? Думала, мои ребята пошутить решили, мол, пьянка в ту ночь не кончилась, и у меня из жизни пропало два дня. Хах. А потом я смотрю на тебя, и ты такой… — она демонстративно сложила руки под грудью, нахмурилась как можно сильнее и опустила уголки губ вниз. Тобирама и сам не заметил, как улыбнулся при этом. Шион всегда издевалась над его излишней суровостью. — И думаю, нееееет. Ты бы точно не стал участвовать в таком представлении. Не потому что ты сноб и зануда, хотя вполне может и поэтому, — она снова звонко посмеялась, а Тобирама кивком головы согласился с таким определением. Он счел его для себя комплиментом. — А потому, что ты не стал бы обманывать меня, даже если захотел бы преподать урок.

Тобирама моментально перестал улыбаться и снова нахмурился. Он сжал кулаки, и Шион тут же заметила это.

— Что с тобой? — спросила она серьезным тоном. Теперь и у нее настроение упало. — Я что-то не так сказала?

— Нет, просто…

— Говори уже, что ты все скрываешь? — Шион начала эмоционально зажестикулировать. — Я уверена, этот Яманака запугал тебя чем-то? Сказал, что я могу свихнуться после применения этой техники? Он меня и перед первым сеансом об этом предупреждал. Но ничего такого не случилось, как видишь. Что он там наболтал тебе? Не факт, что этот старый выпендрежник прав!

— Вообще-то мы с ним одного возраста, — произнес Тобирама в попытке отвлечь ее.

Шион улыбнулась и пожала плечами.

— Ну правильно, — она вскинула брови, стараясь не взорваться от смеха. — Ты тоже не первой свежести.

Комната заполнилась ее ярким и звонким хохотом, и Тобирама, не выдержав, добавил к нему несколько своих басистых смешков. Шион бодро подскочила с дивана и обошла кресло. Она наклонилась к Тобираме и обняла его, коснувшись своей щекой его, а затем принялась массировать ему плечи, юркнув тонкими пальчиками под доспехи.

— Ну, а если серьезно? — снова спросила она. — Что ты хотел сказать?

Он снова не отвечал. Сказать правду сейчас или пусть узнает, когда Яманака вытащат эту информацию? Или же просто понадеяться, что у них ничего не выйдет. Но тогда и не останется зацепок, чтобы раскрыть дело о пропавшем отряде.

Шион оторвала свои руки от него и обошла кресло, садясь на корточки. В острых янтарных глазах плескалось недоумение. Она хотела знать правду, но даже не представляла, насколько эта правда уничтожит весь мир вокруг нее.

Сенджу почувствовал, что к кабинету движутся двое: Иноске и некто второй. Его кузина, раз он собирался привести ее.

Тобирама набрал в легкие побольше воздуха, снова прикрыв глаза рукой.

— Ты разочаруешься во мне, — выдал он на выдохе, плотнее прижав ладонь к глазам.

Вдруг тонкие девичьи пальчики переплелись с его пальцами. Шион оторвала руку Тобирамы от лица и, продолжая держать его ладонь в своей, твердо посмотрела ему в глаза. Сенджу понял, что по коже бегут мурашки от такого необычного взгляда Кисараги, и неожиданно для себя признал всю прелесть этого прикосновения. Шион всегда была открытой, непосредственной и легкой. Этих качеств ему недоставало. Тобирама чувствовал, насколько иногда бывает далек от общества. Когда-то он намеренно отгородился от него стеной, чтобы ничего не мешало ему воевать. И теперь, когда война закончена, воцарился мир, стена никуда не исчезла. Но Шион непостижимым образом проходила сквозь нее. Точно знала, в какой именно момент поддержать его бестолковым лишь на первый взгляд советом. Или, как сейчас, просто держа за руку, вселяла надежду на то, что дружба их не прервется несмотря ни на что.

Дверь открылась, и в кабинет зашли двое. Шион мягко улыбнулась Тобираме и отпустила руку, повернувшись лицом к вошедшим. Его ладонь запульсировала, но он не подал виду. Сенджу встал с кресла, а Иноске и молодая женщина подошли ближе к нему и Кисараги.

Даже встретив эту женщину где-то на улице, Тобирама сразу бы заподозрил ее принадлежность к клану Яманака. Светлые волосы, бирюзовые глаза, точеные скулы. Они с Иноске были даже слишком похожи для кузенов, как показалось Сенджу.

— Яманака Сэри, — представил ее Иноске, а она, слегка улыбнувшись, коротко поклонилась.

— И что, теперь ты́ мною будешь заниматься? — спросила Шион, с любопытством заглядывая ей в лицо.

На совершенно неприличное обращение Кисараги и ее жест Яманака лишь изогнула бровь.

— Да, теперь мы с тобой вместе займемся восстановлением твоей памяти, — мягко ответила Сэри, не отрывая пристального взгляда от Шион.

Комментарий к Глава 2

Песенка, под которую я придумывала отрывок с диалогом Тобирамы и Шион:

Fink–Yesterday Was Hard On All Of Us

А Сэри я себе так представляю, как Скарлетт Йоханссон. Глаза, конечно, бирюзовые, как и у всех Яманака.

https://sun9-28.userapi.com/QoVlsSBJ1-y_PGCTLcUzkTCuIXklF2z3UVLUzQ/zc78huAiYNk.jpg

https://sun9-2.userapi.com/fg2sQ8g98REzEmndOHYIV0ikCbXqExwKTpFokA/E074zTT-wog.jpg

https://sun9-7.userapi.com/nwYbYXZPi9iHLlKzd6Z-WQFbAsV4-GKNK-7H9A/GOa-LnapY1k.jpg

========== Глава 3 ==========

Затянувшаяся пауза в воздухе не исчезла, даже когда Тобирама кашлянул и глянул на Иноске. Тот посмотрел на свою кузину, а она в свою очередь не отрывала изучающего взгляда от Шион. Да и та не отводила глаза, чтобы не показаться смущенной от вида Яманаки. Вся эта сцена Тобираме не нравилась, особенно то, сколько времени эти переглядки отнимали.

— Я так полагаю, мы не здесь будем извлекать воспоминания, да? — спросила Сэри, когда Тобирама кашлянул во второй раз.

— Думаю, Ямадзаки-сану пригодится его кабинет, — улыбнулся Иноске. — Проведем извлечение в лаборатории?

Тобирама заметил, как брови Шион дернулись при упоминании лаборатории. Она знала, что так называли место, где пытают пойманных шпионов. Сенджу уловил легкое движение Кисараги. Еле заметно она отстранилась от обоих Яманака, прячась за его спину.

— Нет, — Сэри помотала головой, глянув на Иноске. Тобирама прищурил нижнее веко, пытаясь понять, почему она отмела самый простой для себя вариант. Яманака ответила лишь после того, как Шион слегка передернуло от «лаборатории», а значит, она тоже заметила это движение. Сэри перевела взгляд на Кисараги. — Выбери место сама. Где бы тебе было комфортно? Только это должно быть тихое место, чтобы нам никто не мешал.

Шион замешкалась. Тобирама не ожидал, что она станет медлить с ответом. Обычно она реагировала мгновенно, за словом в карман не лезла. Но такой неожиданный вопрос от Яманака поставил ее в тупик. Девушка тянула задумчивое «э», а время шло.

— Может, у тебя дома? — предложил Сенджу.

— Ой, — поморщилась Шион и почесала затылок, наклонив голову в бок. — Там после дня рождения не убрано, валяется все…

— Мне с Иноске надо все равно обсудить детали, — Сэри едва заметно тоже наклонила голову. Тон ее был мягким, даже заботливым. Тобираме было непривычно слышать такую речь от шиноби, а в частности от представителя клана Яманака. Иноске всегда казался ему слегка заносчивым, холодным и не часто проявляющим эмоции. — Давай встретимся у тебя дома, скажем, через час. Успеешь все убрать?

— Думаю, да, — неуверенно ответила Шион. Ее так же удивили такая внимательность и вежливость со стороны куноичи. — Я живу во втором общежитии для шиноби, квартира шестьдесят четыре. Тогда увидимся через час.

Все трое кивнули, и Кисараги двинулась к выходу. Перед дверью она бросила взгляд на Сенджу, а он, поджав губы, выдавил из себя улыбку. Натянутое прощание прервалось, когда дверь за Шион захлопнулась.

— Скажите, пожалуйста… — Сэри с мягкой улыбкой повернулась к Тобираме и Иноске, но Сенджу резко выставил указательный палец вперед, этим жестом приказывая ей замолчать. Яманака слегка приподняла брови и удивленно захлопала ресницами.

Тобирама просканировал пространство и понял, что Шион все еще стоит возле двери. Позволить ей узнать что-то путем шпионажа он не мог. Как только она ушла с этажа вниз, Сенджу убрал палец и перевел взгляд на Сэри, в ожидании ее вопроса. Она скрестила руки под грудью и с наполовину прикрытыми глазами произнесла:

— Вы даже не знаете, о чем я хотела спросить, но зато заткнули меня таким бесцеремонным жестом.

— Здесь два варианта: либо это о Шион, либо нет. Если о ней, то она не должна узнать что-то таким способом. А если нет, то ей и подавно знать этого не надо.

Закрыв глаза, Сэри странно улыбнулась в ответ. Она вздохнула и двинулась к выходу.

— Что вы хотели спросить? — бросил Тобирама.

— Уже ничего, — она развернулась, посмотрев ему в глаза. — Когда будут результаты, мы вам сообщим. Но процесс этот небыстрый. Может уйти несколько дней.

— В смысле «мы вам сообщим»? Я буду присутствовать на извлечении.

— Процедура должна быть конфиденциальной, — она посмотрела на кузена, по всей видимости, ища поддержки, а тот удивленно глянул на нее в ответ.

— Верно, — подтвердил он. — Но я говорил тебе, что Тобирама хочет присутствовать.

Сэри с улыбкой и легким прищуром посмотрела на Сенджу. Голос ее был мягкок, но во взгляде чувствовалась острота.

— Смысл в том, Тобирама-сан, что мой метод извлечения отличается от привычного. И это не только из-за способа воздействия на человека, но и благодаря особой атмосфере, которую я пытаюсь создать. Шион должна чувствовать комфорт и безопасность, понимаете? Она должна быть уверена в том, что никто не узнает отемах, которые будут подниматься. К тому же я буду заниматься извлечением, Иноске — протоколировать. А что будете делать вы? Смущать ее?

Тобирама стоял к ней в пол-оборота, но теперь развернулся. Сэри сложила руки под грудью в ожидании ответа и приоткрыла губы, как при вдохе. И при ее легком тоне, плавной речи она все равно показалась Тобираме напряженной, даже раздраженной. И взгляд был странным. Несколько минут назад точно так же она пристально разглядывала Шион.

— А я не должен отчитываться перед вами, — Сенджу сделал к ней шаг, сохраняя хладнокровие в голосе. — И я не спрашивал вашего разрешения, а просто поставил в известность.

Тобирама не совсем понимал, к чему весь этот разговор и ее попытки не пустить его. Сэри действительно надеялась, что он откажется от своей идеи после ее неубедительных доводов? Он не посторонний человек для Шион и не хотел оставлять ее в момент, когда она узнает правду. Сенджу знал, что ему просто необходимо быть именно там, чтобы увидеть ее первую реакцию на воспоминания. Только так он сможет понять, что она действительно чувствует по этому поводу.

— В таком случае… — Сэри закатила глаза, но Тобирама даже слушать не стал.

— Я никак вам не помешаю, не буду встревать в процесс, что бы вы там не делали. Так что не надо препираться со мной и пытаться что-то доказать.

Она помотала головой и посмеялась.

— Опять вы поторопились. Решили, что я продолжу настаивать? Я хотела сказать, что в таком случае, встретимся через час возле квартиры Шион.

Сэри снова пошла на выход, и Иноске двинулся за ней. Когда он открыл перед ней дверь, она, прежде чем выйти, повернулась к Тобираме.

— И если бы я хотела что-то доказать вам, у меня бы получилось.

Тобирама проводил ее и сконфуженного Иноске мрачным взглядом и упал обратно в кресло.

Она точно пыталась с ним спорить. Сенджу был в этом уверен. И в последний момент отказалась от этой мысли, потому что поняла: ей не переубедить его. Тобирама фыркнул. Если бы эта их техника не сработала при постороннем человеке, Яманака предупредила бы о таком. А если не она, так Иноске бы сказал. Отсюда Сенджу сделал вывод: остаться наедине с Шион и Иноске всего лишь ее прихоть, а не необходимость для результата.

В кабинет вернулся Ямадзаки, и Тобирама тут же встал с кресла.

— Экспертизу закончат к вечеру, — сказал ирьенин. — Я велел им передать вам результат лично или через вашего ассистента.

— Хорошо, — кивнул Тобирама. — Состояние Шион в норме? Она способна выдержать ментальные техники Яманака?

— Да, сон и правильная еда уже сделали свое дело, главное теперь придерживаться режима. И еще я дал ей особый чай, объяснил, как заваривать… — ирьенин сделал паузу и посмотрел на свой стол. Тобирама обернулся и увидел небольшой белый мешочек. — И она, конечно же, его не взяла. Готов поспорить, что даже не запомнила, что с ним нужно делать.

— Я передам, — Сенджу положил мешочек в карман.

— И первое время пусть на тренировках особо не перенапрягается. Нагрузки увеличивать постепенно, никаких сложных техник.

— Я понял, — ответил Тобирама. — Спасибо большое.

Ирьенин улыбнулся и кивнул.

Сенджу покинул больницу. В кармане шуршал пакетик чая, а в животе урчало. Тобирама решил, что если придти к Шион сейчас, то это будет странно выглядеть со стороны. И так уже слишком часто и слишком много людей вокруг намекают на неуставные отношения между ними, а это еще один повод в чем-то подозревать их обоих. Сплетники особенно любят такие двусмысленные ситуации, когда есть раздолье для воображения. Никто ведь не узнает, чем они там будут заниматься до прихода Яманака. А ответ «пить чай» настолько банален, что даже сам Тобирама едва бы поверил в такое. Взрослый мужчина с потребностями и легкомысленная неопытная девушка остаются наедине и пьют чай. Конечно.

— Тобирама! — кто-то окликнул его, и Сенджу обернулся.

К нему двигались Акимичи Чоуши и Нара Шикаичи. Окликнул его второй, так как Чоуши за обе щеки уплетал данго.

— Бездельничаете? — Тобирама поднял одну бровь, глядя на двоих приятелей.

— Не больше твоего, — ответил Шикаичи. — Не можем Иноске найти, чтобы отработать новую атаку. Его домработница сказала, что он в больнице по твоему заданию.

— Шион нашли же, — добавил Акимичи. — Поэтому он там, да?

— Да, он был в больнице, но теперь ушел, — подтвердил Сенджу. — Сейчас, наверное, где-то в городе со своей кузиной, Яманака Сэри.

— О! — воскликнул Чоуши. — Сэри-сан! Давно ее не видел.

Шикаичи фыркнул, закатив глаза.

— Как будто это что-то изменило бы. Забудь уже!

— Я пытаюсь, но что-то не очень получается, — Чоуши пессимистично опустил плечи. — Может, вечером сходим в чайные домики, а? Давно ведь никуда вчетвером не выбирались.

— Мне некогда, — отрезал Тобирама.

— Что уже и друга нельзя поддержать? — настаивал Чоуши. — Когда дама отказывает твоему другу, его положено подбадривать.

— Три года прошло с тех пор, как она тебе отказала, — Шикаичи сложил руки в карманы. — Сколько можно ныть из-за этого?

Тобирама усмехнулся, глядя на искренне расстроенного Акимичи.

— Тебе всегда некогда, — пробубнил он, съев последний шарик. — Даже не знаешь, что я страдаю по женщине уже три года.

— Конечно, — скептически произнес Нара. — И вспоминаешь о ней, когда кто-то другой мельком упомянет ее имя в разговоре.

— Ну так что? Ты уверен, что не хочешь пойти? — спросил Чоуши, хлопнув Тобираму по плечу.

Перспектива пару часов приятно провести время с хорошими приятелями нравилась Тобираме, но это зависело от реакции Шион на свое прошлое. Если все будет настолько плохо, насколько думает Сенджу, то ему обязательно захочется как следует напиться.

— Я ничего обещать не буду, потому что планы в любой момент могут измениться. Сейчас все нестабильно.

— Ашидо и остальных еще не нашли? — задумчиво потер подбородок Нара.

— Нет, — ответил Тобирама и внимательно посмотрел на приятеля. По такому тяжелому взгляду тот должен был догадаться, что их вряд ли отыщут живыми.

— Почти полдень, — Чоуши хлопнул себя по животу. — Я жутко голодный, может, перекусим сейчас?

Желудок Тобирамы именно в этот миг издал протяжный и громкий вой. Шикаичи от души посмеялся, а Чоуши снова хлопнул Тобираму по плечу.

— Даже не обсуждается, идем! — он поволок Сенджу за собой, а Нара неторопливо двинулся за ними, отставая на пару шагов.

Спустя пятнадцать минут перед Тобирамой на жаровне в центре стола уже поджаривалось мясо молочного теленка. Чоуши с энтузиазмом переворачивал каждый кусочек для равномерной прожарки, а Шикаичи задумчиво смотрел в окно.

— У Шион что-то с памятью, раз понадобилась помощь Иноске и Сэри-сан, да? — спросил он.

Тобирама кивнул в ответ. Даже без этого подтверждения Нара понял бы, что прав. Поэтому Сенджу решил, что нет смысла отрицать, и вкратце рассказал подробности, не углубляясь в неизвестные им детали прошлого.

— Думаешь, с ними произошло что-то в течение трех часов на территории страны Огня? — спросил Шикаичи.

— Иначе как объяснить отсутствие сокола с их отметкой, что достигли границы?

— А вы пересчитывали соколов?

Тобирама задумчиво нахмурился, глядя на Шикаичи. Тот потирал свою бороду и задумчиво смотрел в окно.

— Надо пересчитать всех, даже тех, что сейчас в деле, — продолжил свою мысль Шикаичи. — Если они все на месте, то Ашидо действительно не успел прислать отчет. А если одного не хватает, то сокола, которого он отправил, кто-то перехватил.

— Готово, берите, — сказал Чоуши и проглотил первый кусочек. — Это божественно.

Сочтя эту мысль Шикаичи весьма умной, Тобирама отложил на свою тарелку немного мяса и овощей и неторопливо начал есть. Под восторженные возгласы Акимичи он переглядывался с Нарой, но в какой-то момент Чоуши это заметил.

— Хватит думать о делах! — требовательно заявил он. — У меня даже аппетит пропадает от ваших слишком тяжелых мыслей.

Шикаичи удивленно уставился на друга.

— Думайте о работе, когда работаете, — возмущенно продолжил Чоуши. — Когда отдыхаете, то и мысли должны быть только о самом процессе! А иначе все это не имеет смысла — на работе станете думать об отдыхе, и все развалится.

Губы Нара расползлись в улыбке. Он кивнул Акимичи в знак согласия и расслабленно откинулся на стену позади себя, сложив руки в замок за затылком.

— Мне пора, — ответил Тобирама, протерев губы салфеткой. Он оставил на столе несколько монет и встал.

— Если у тебя планы изменятся, то приходи с Иноске в чайные домики, мы будем там после заката, — заявил Чоуши.

Сенджу кивнул и вышел из бара в направлении квартиры Кисараги. Времени еще хватало, поэтому он особо не спешил. Тобирама решил пройтись по центральной улице Конохи. Суетливое место, но эта возня неплохо отвлекала его от собственных навязчивых мыслей. И вдруг среди всей толпы он почувствовал чакру Тэнджи. Тобирама остановился, и ассистент мигом настигнул его.

— Добрый день, — он поклонился. Вид у него был немного усталый, невыспавшийся, но раз Ивасаки не просит отдыха, то выдержать нагрузку сможет.

— Есть какие-то новости? — спросил Тобирама.

— Прибыло три отчета от поисковых команд. Опять никаких следов, — произнес Тэнджи.

Тобирама недовольно поджал губы. Вместо пары часов отдыха со старыми приятелями ему придется отправляться на поиски мертвых сокомандников Шион.

— Напиши отрядам, чтобы через шесть часов еще раз сообщили о результатах поиска. Если ничего к тому моменту не найдут, я присоединюсь к ним. Потом пойди и пересчитай всех соколов, не забудь про тех, что находятся в пути или запечатаны в свитках.

— Есть, — кивнул тот. А потом неуверенно добавил: — Вы же не злитесь, что я отдал отчет Шинты не вам, а Хашираме-сама?

— Он хокаге, у тебя не было выбора. Все, иди!

Тэнджи еще раз бодро кивнул и скрылся из виду.

Тобирама прибавил темпа и добрался до подъезда второго квартирного общежития за несколько минут. Он просканировал здание, но чакры Яманака не почувствовал.

«Опаздывают», — подумал он.

Сенджу смело поднялся на нужный этаж, но стучать в дверь не спешил. Он чувствовал, как Шион за стеной шустро передвигается по своей крошечной захудалой квартирке.

Вдруг соседняя дверь открылась, и оттуда вышел молодой ирьенин.

— Добрый день, Тобирама-сан, — поздоровался он, с любопытством бросив взгляд на номер квартиры, перед которой замер Сенджу.

Он кивнул в ответ, грозно посмотрев, и парнишка тут же поспешил ретироваться. Как только юнец скрылся на лестнице, Тобирама несколько раз уверенно постучал в дверь.

— Иду! — раздался вопль Шион, а через секунду дверь открылась. — О, привет! Я еще не все, но ты заходи.

Шион сменила больничную пижаму на тренировочный костюм, но штанины подкатала до колена. Невысохшие волосы оставили несколько мокрых пятен на спине и спереди растянутой водолазки. Тобирама разулся и почувствовал босыми ногами мелкий сор. Пол она еще не мыла, зато принять душ и переодеться успела.

— Проходи в гостиную, — крикнула она с кухни и загремела пустыми бутылками.

Окна в комнате были нараспашку, но невыветрившийся запах сакэ еще неприятно щекотал ноздри. В комнате уже было убрано, только не помыт пол. Сенджу достал из кармана мешочек чая и зашел на кухню.

— Что это?! — не сдержал ошеломленный вскрик Тобирама, взглянув на полнейший хаос. Не столько наличие грязной посуды, горы испорченной еды удивили его, сколько количество пустых бутылок сакэ.

— То, что было в гостиной, я уже вынесла, а это остатки. Да ладно тебе, — хихикнула Шион. — Представляю, как ты в мои годы зажигал. Да ты и сейчас, поди, нехило развлекаешься, а? Возьмёшь меня как-нибудь с собой?

— Нет. И когда я был в твоём возрасте, война шла. Мне не до веселья было, знаешь ли.

— Что у тебя тут? — спросила она, схватив его за руку. Он разжал пальцы, и она взяла мешочек чая. — А! Я и забыла. Просто этот Ямадзаки так занудствовал, ужас. Я в какой-то момент заметила, что половину прослушала, задумавшись над его родинкой. Ты заметил, какая странная у него родинка под правым глазом? Она похожа на голову утки. Почему у людей такие родинки появляются? Это так странно. Я больше никого не знаю, у кого вообще были бы родинки на лице. Разве что у Хатаке Натсуми, но она у нее такая маленькая, симпатичная, около губы…

Внезапный стук в дверь прервал нескончаемый поток ее слов.

— Я открою, а ты завари себе этот чай. Надеюсь, ты умеешь, — бросил он, двигаясь по коридору.

— Представь себе, — крикнула она.

Тобирама открыл дверь и дал двум Яманака пройти внутрь. Сэри босыми ногами наступила на пол и скривила лицо. Она с укором посмотрела на Сэнджу, а тот сделал вид, что не замечает сора на паркете.

— Проходите в гостиную, — Шион выглянула из кухни. — Вы же будете чай?

Сэри, мельком посмотрев на Тобираму, кивнула, а потом принялась разглядывать комнату.

— Только не тот же самый заваривай! — строго сказал Тобирама. — И не перепутай чайники, ради Бога!

— Особо ворчливые сейчас сами все делать будут! — крикнула Шион.

Сэри задумчиво улыбнулась, а Тобирама уже представил, что она начала фантазировать про него и Кисараги. Но наверняка ей хватит благоразумности оставить свои мысли при себе.

Тобирама и Иноске хотели сесть в кресла, но Сэри остановила их жестом.

— Подождите, пожалуйста, — произнесла она негромко. — Пусть Шион сядет первая. Мне это важно.

— Хорошо, — кивнул Иноске, не задав лишних вопросов.

Но Тобираме стало интересно, что важного может быть в выборе места. И при чем здесь способ извлечения воспоминаний. Яманака остановилась возле окна. На широком подоконнике лежали маленькие подушки и свернутое одеяло. Она задумчиво посмотрела на это и поджала губы.

— Вы чего стоите все? — удивленно спросила Шион, ставя поднос с двумя чайниками и чашками на столик. — В коричневом мой чай, а в другом обычный.

— Мне вид из окна понравился, — бодро ответила Сэри. — Залюбовалась им. Очень красиво.

— Да! — радостно кивнула Шион и подошла ближе к Яманака. — Мне тоже нравится, бывает даже засиживаюсь.

— Правда? — Сэри вскинула брови, а Шион с улыбкой кивнула в ответ. — Ладно, садись, где тебе удобно, а я пока чай налью.

Шион плюхнулась на диван, а Яманака быстро разлила по чашкам чай. Она протянула особо пахучий и насыщенный Кисараги, а та скривила лицо, хотя запах был вполне приятный. Тобирама сел в кресло, и Сэри с полуулыбкой протянула ему чашку. Он принял, но почувствовал себя неловко при этом. Тобирама искренне думал, что такая как она обязательно затаит обиду на него. Дважды нахамил ей при первом знакомстве, грубо поставил на место. Но Яманака совершенно дружелюбно подала ему чай.

— Возьми стул с кухни, — негромко произнесла Сэри, поставив чашку Иноске на край столика.

Тот кивнул, а женщина села в кресло рядом с Тобирамой. С кухни раздалось удивлённое “Ками-сама”, и Шион, зажмурившись, натянуто улыбнулась. При этом Сэри осторожно отпила чай, посмотрев на девушку. Тобирама заметил, как она кивнула каким-то своим мыслям, а потом снова доброжелательно улыбнулась.

— И мы будем просто пить чай? — нетерпеливо спросила Шион. — Или вы прямо на расстоянии проникните в мой мозг?

В комнату вернулся Иноске и занял свое место на стуле, Сэри кивнула ему. Он достал блокнот и карандаш, приготовившись писать.

— Я не буду проникать в мозг ради информации, — поставив чашку на столик, Сэри положила ногу на ногу и переплела пальцы. — Ты сама мне все расскажешь.

========== Глава 4 ==========

— Расскажи, пожалуйста, что последнее ты помнишь до того, как открыла глаза в больнице? — спросила Сэри. Иноске быстро записал каждое слово и посмотрел на Шион, ожидая от нее ответа.

— Ну… — протянула она, а потом взглянула на Тобираму. Тот прищурился, не понимая, почему она так мешкается. — Был мой день рождения, я отмечала его с ребятами из команды, Тэнджи и еще парой друзей.

— Чтобы запустить твою память надо вспоминать детально. Если возможно, то и разговоры, — сказала Сэри.

Шион снова посмотрела на Тобираму. Она начала ерзать на месте и заламывать пальцы на руках. Напряженная пауза тянулась. Сэри поджала губы, и Шион поняла, что все ждут от нее ответа.

Яманака немного наклонилась вперед.

— Здесь ты можешь говорить абсолютно откровенно, — мягко произнесла она. — Этот разговор строго конфиденциален, мы ничего и никому не расскажем.

— Но вы же все записываете, — она махнула рукой на блокнот Иноске, в который он успевал фиксировать каждое слово.

— Это для дальнейших исследований. Мы не используем имена, — ответила Яманака. — Если захочешь, можешь потом посмотреть все записи и проверить.

— Ладно, — кивнула Шион.

Сэри поставила ноги ровно и оперлась на спинку кресла. Шион сконфужено смотрела на свои пальцы, которые продолжала заламывать, и молчала. Тобирама чувствовал, как кончается его терпение. Времени не так уж и много, а они тут просто болтают. Какой в этом смысл? Почему Яманака не предпринимает никаких действий?

— Я хочу, чтоб ты понимала, что мы не станем тебя ни за что осуждать, — продолжила Сэри. — Мы здесь за тем, чтобы разобраться в событиях двух дней и помочь твоим товарищам по команде.

— Но при чем здесь события моего дня рождения? — Шион нервно хихикнула.

— Это просто отправная точка, с которой можно начать. Как мне передал Иноске, последнее твое воспоминание было как раз в этот праздник.

— Так если он его просмотрел, зачем мне что-то рассказывать?

— Он не просматривал, на тот момент детали были не важны. Давай я коротко объясню, как это работает, чтобы тебе было спокойнее, — терпеливо начала Сэри, но Тобирама ее перебил:

— Просто делай то, что тебе говорят, — жестко выпалил он. — Если просят рассказывать, рассказывай без лишних вопросов…

— Тобирама-сан, — Яманака укоризненно посмотрела на него. — Я могу отойти с вами на пару слов?

Иноске записал в блокнот и это, а потом сурово посмотрел на Сенджу. И никакой взгляд или тон Сэри на него не произвели такого впечатления, как волна осуждения от приятеля. Он буквально давил его тяжелыми взглядом, да и всем видом показывал, насколько не доволен его последней репликой.

Шион растеряно смотрела на Тобираму, не понимая, как ей вести себя, а он нахмурился и поджал губы, стараясь не нагрубить еще больше. Сенджу поднялся и вышел на кухню, и Сэри мигом проследовала за ним. Тобирама встал у окна, когда Яманака закрыла за собой дверь. Она осталась на дистанции, и Сенджу ощущал, как растет ее негодование. Она умело сдерживала это негативное чувство, подавляя в себе порывы взорваться. В ее глазах с остервенением бились разряды молнии, но лицо оставалось совершенно непроницаемым, как будто в данную минуту собственные эмоции были не властны над нею. Тобирама оценил такой самоконтроль, хоть и не понимал причин так раздражаться. Он старался как лучше, иначе Шион и дальше продолжила бы колебаться и тянуть время. Пусть грубо и жёстко, зато действенно.

— Такими поступками и словами, да просто присутствием, вы не дадите мне получить результат, — ее мягкий тон бесследно исчез, оставив вместо себя колючее шипение злой кошки. Сэри опасно сузила глаза, но Тобирама только внутренне усмехнулся. Эта куноичи стала теперь именно такой, какой бывают все Яманака. Заносчивой и циничной. Сейчас последует длинная речь о том, как он некомпетентен в ментальных техниках и подготовки к ним. — Вы уверены, что в полной мере осознаете, что именно вы сказали Шион?

Тобирама впал в некоторое оцепенение. Ситуация развилась не по привычному ему шаблону. Речи никакой не последовало, и теперь он, по указке Яманака, прокрутил в голове свои слова. Она подошла ближе и проговорила мягче:

— Вы душите ее своим авторитетом, она готова была начать говорить только потому, что вы позволили себе указывать ей в такой ситуации. Но давление не поможет ее подсознанию снять блоки с памяти.

— Она шиноби! Воин! — нахмурился он и скрестил руки на груди. — И в отличие от вас, прекрасно понимает, что значат эти слова.

Тобирама был уверен, что сможет ее задеть такими словами. Хотелось смыть эту спесь с Яманака, чтобы перестала разговаривать с ним как с малолетним. Но куноичи снисходительно улыбнулась и пристально посмотрела на него.

— Неужели вы, после всего, что сделали, перестали видеть в ней человека? — она лукаво прищурилась. — Шиноби, воин… Сейчас ей нужен не строгий командир, а друг. А после того, как она все вспомнит, ей тем более понадобится ваша поддержка.

— Иноске вам обо всем рассказал, да? — Тобирама отвел глаза в сторону.

— Чтобы мне не пришлось идти вслепую. Но я и так бы все узнала, вы же понимаете.

Тобирама опустил голову и стал ходить по кухне кругами. Он понял, что ведет себя крайне глупо. Будь это кто-то другой, а не Шион, он бы полностью положился на специалистов, вместо того, чтобы пытаться самому лезть в ту область, в которой не смыслит.

— Думаете, она поймет, почему я так поступил? — спросил он.

Тобирама вдруг подумал, что именно чужой человек, как Сэри, может непредвзято оценить ситуацию. Ее разум не затуманен социальным контрактом с ним — она ему не друг, который бы стал обнадеживать. Тобирама обернулся на нее, и поймал взгляд полный сопереживания.

— Я не знаю, Тобирама-сан, — безапелляционно заявила Яманака, отсекая всякую надежду на положительный исход. — Но я сделаю все, чтобы объяснить ей ваш поступок.

— Вы его понимаете? — Тобирама попытался выдавить улыбку, но губы перекосились в горькой усмешке.

— Вы не виноваты, что так сложились обстоятельства, и вы хотели сделать как лучше для самой Шион.

Тобирама тяжело вздохнул. С своей стороны ему казалось, что он сделал верный выбор, однако Шион самый непредсказуемый человек в его жизни. Её поступки не мог предугадать никто. Но одно Сенджу знал точно. Ее натура не терпела лжи и лицемерия. А он умудрился врать ей на протяжении десяти лет. Никогда Тобирама не чувствовал себя настолько ничтожным, как в эту минуту. Врать той единственной, что беззаветно верила каждому его слову, и только сейчас осознать всю вину, когда ложь вот-вот раскроется. Если бы его кто-то обманывал точно так же, он никогда не захотел бы видеть этого человека вновь.

Сэри подошла ближе, и ее рука легла на его предплечье. От неожиданности Сенджу дрогнул и сжал кулаки. Такой легкий, совершенно естественный жест, но Тобирама почувствовал себя неловко. И этот участливый взгляд, полный доброты и чуткости пробрал его до глубины души. Хотя буквально минуту назад ее глаза готовы были прожечь дыру в голове Тобирамы. Совершенно непринужденно Сэри дала понять, насколько она неравнодушна к сложившейся ситуации, и Сенджу осознал, что оставляет Шион в самых что ни на есть надежных руках.

— Мне здесь не место, — отрешенно признал Тобирама, глядя в пол.

Сэри помолчала несколько секунд, давая ему внутренне примириться с этой мыслью, а затем сказала, что проводит его до двери. Ее ладонь изящно соскользнула с его предплечья, оставляя после себя горячую пульсирующую дорожку. Сэри улыбнулась ему, но не той женской заигрывающей улыбкой, к которой он привык. И даже не той, которая получалось у Шион. В изгибе пухлых губ искрились зрелая проникновенность и отзывчивость.

Шион переглядывалась с Иноске и видела, как сконфужено чувствует себя этот взрослый мужчина. И Кисараги решила бы, что это из-за нее, если бы не его кузина, которая ушла отчитывать брата хокаге за его неприличное поведение. Да еще с таким видом, как будто он сотворил непоправимую ошибку. Мало кто осмеливался перечить Сенджу, но эта куноичи не посмотрела на его положение, когда тот действительно обидел Шион такими резкими словами.

Иноске потянулся за своим чаем, и с его колен упал карандаш, укатившись под ноги к Шион.

— Шион-тян, — осторожно обратился к ней Яманака. — Не могла бы ты…

— О, конечно, — ответила девушка, передав карандаш. — Я и не заметила.

Иноске коротко улыбнулся, но больше из приличия, чем от собственного желания.

— Интересно, что они так долго там обсуждают? — спросила Кисараги. Она начала чувствовать себя неуютно в компании молчаливого Иноске и решила забить эфир, чтобы сбросить напряжение.

Он пристально посмотрел на нее, немного вскинув брови как от удивления.

— Тебя, — с недоумением в голосе сказал Иноске. Выдал правду, резко и бескомпромиссно. — Но ты это и так понимаешь. Тогда зачем спрашиваешь?

— Просто ты такой серьезный сидишь. Я не привыкла к такому от собеседников. Как только вижу кого-то таким задумчивым, сразу же хочется растормошить человека.

— Ты же с Тобирамой дружишь. А он всегда такой.

— Может быть, с тобой или еще с кем-то, — сказав, Шион гордо улыбнулась. — А со мной он ведет себя иначе.

Яманака снисходительно улыбнулся, и в этот момент дверь на кухню открылась. Тобирама и Сэри только заглянули в комнату, но возвращаться на места не стали.

— У меня появились срочные дела, придется уйти, — произнес Сенджу и посмотрел сначала на Шион, а потом на Иноске.

Кисараги удивленно приоткрыла губы. Совсем недавно он своей уверенностью был готов пробить стену, а сейчас собирается отступать. Что же ему сказала Яманака, что он передумал? Чуть зайдя за спину Тобирамы, она стояла и слегка улыбалась.

— О результатах мы вам сообщим сразу же, — ответила Сэри и направилась в коридор. — Я закрою за вами дверь.

Тобирама кивнул Иноске и еще раз посмотрел на Шион. Уже в который раз за последний день он смотрит на нее вот так. Преисполненный сожалением совершенно разбитый взгляд. Сенджу пытался показать, что это лишь потому, что пропали шиноби, но Кисараги понимала — здесь есть что-то еще. Она решила, что непременно разберется с этим позже, а сейчас только бодро кивнула ему головой, отпуская по делам, которые оказались важнее нее.

Когда Сэри вернулась в комнату на свое место, Иноске пересел со стула в кресло и приготовился фиксировать на бумаге каждое слово. Кисараги снова заерзала на месте, но в этот раз из-за нетерпения, а не неловкости.

— Сейчас я буду погружать тебя в трансовое состояние, — начала Сэри, но Шион ее перебила:

— Я думала, что мы продолжим говорить…

— Это необязательно, — ответила Яманака и улыбнулась. Иноске повернулся к кузине, поджав губы. — Обойдемся без прелюдии.

— Я думала, что нужна отправная точка… — Шион растерялась, но начала догадываться, что Сэри не такая простодушная, как может показаться на первый взгляд. Если тот разговор был нужен, только чтобы выпроводить Тобираму, то у нее это получилось.

— Мы пройдем эту точку, когда ты погрузишься. Нет нужды ее обсуждать перед тем, как ты снова все увидишь.

— Увижу?

— Да. Это состояние будет похоже на гендзюцу. Но такое, словно это ты сама наводишь его на себя, — Сэри говорила достаточно медленно и успокаивающе. Периодически она плавно взмахивала руками, как будто дирижировала воздухом. — По ощущениям всё вокруг тебя будет совершенно реально. Все предметы, люди. Ты будешь чувствовать запахи, ощущать какие-то изменения в теле или даже боль. И все эмоции будут абсолютно реальными. Словом, всё, что происходило с тобой в прошлом, ты увидишь и почувствуешь так, будто проживаешь это в первый раз. Ты будешь наблюдать за миром, как ты его видишь сейчас. Но при этом ты не сможешь воздействовать на окружающую обстановку, не сможешь изменить что-то при просмотре своего прошлого.

— Это как смотреть сон?

Сэри слегка улыбнулась. В отсутствие Тобирамы эта женщина переменилась. Стала более уверенной, раскованной. Шион даже отметила, что ее лицо будто стало жестче. Когда Яманака не говорила, она слегка втягивала щеки, и ее скулы при этом делались еще острее. Хотя голос сохранил свою мягкость и приобрел убаюкивающий ритм.

— Да в целом похоже, но не в деталях. На сны воздействовать можно. Но сейчас речь о другом. Чем глубже ты погрузишься, тем ярче будут воспоминания, а вместе с тем и ощущения реальности происходящего. Первый раз мы будем пробовать, чтобы ты поняла это чувство. Не обязательно погружаться очень глубоко. Сначала ты попадешь в одно из самых ярких твоих воспоминаний из жизни — твое подсознание само выберет его. А уже оттуда, следуя за моим голосом, ты переместишься в нужный нам момент времени.

Шион кивнула, хотя с трудом понимала, о чем ей говорит Яманака. Как она переместится, куда? И что значит «следовать за ее голосом»?

— Начнем? — спросила Сэри. Шион снова кивнула. — Тогда можешь либо ровно сесть, либо лечь, как тебе удобно.

— Я… Лягу, наверное, — неуверенно произнесла девушка и приняла горизонтальное положение на диване.

— Закрывай глаза, — голос Сэри стал еще бархатнее. — Ты чувствуешь, как волна расслабления начинает подниматься от твоих пальцев ног вверх к щиколоткам, к икрам. Расслабляются твои колени, внутренняя часть бедер и внешняя. — Яманака говорила плавно, медленно и делала длинные паузы в несколько секунд между предложениями. — Ты чувствуешь, как волна расслабления пошла выше, и теперь напряжение уходит из твоей спины и корпуса. Хорошо. Твои плечи немеют, руки и пальцы тяжелеют, а расслабление идет выше. И ты чувствуешь, как расслабляется твоя шея, затем голова. Мышцы лица приходят в расслабленное состояние. Почувствуй, как немеет каждый миллиметр твоего лица. Твой лоб, глазные яблоки, щеки, язык — все тяжелеет и расслабляется. Хорошо. — Сэри замолчала. В тишине Шион поняла, что уже не ощущает своего тела так, как привыкла к этому. От нового странного чувства она задышала чаще, а в перепонках отдавались удары сердца. — Теперь твое тело не напряжено. Оно тяжелое, оцепеневшее, но тебе в этом состоянии комфортно. Теперь почувствуй свое дыхание. На вдохе оно прохладнее, а на выдохе теплее. — Шион начала вдыхать глубже, выравнивая ритм. Раньше она никогда не задумывалась над тем, как у нее получается дышать. А сейчас словно каждой клеточкой тела ощущала как воздух проникает в ее легкие. — Почувствуй разницу температур между открытыми участками тела и закрытыми. Ты можешь слышать различные звуки как снаружи, так и внутри себя. Но они лишь усиливают твое состояние. Главным для тебя остается только мой голос. С каждым своим вдохом и выдохом ты погружаешься все глубже и глубже. И погрузившись достаточно глубоко, ты можешь услышать биение своего сердца. Хорошо. Сейчас вокруг тебя пустота. Ты ничего не видишь. Пустота слева. Справа. Пустота сверху и снизу. Она далеко впереди. И она внутри тебя. Почувствуй эту пустоту.

В мыслях черный лист. Они словно исчезли. Шион попыталась вспомнить хоть что-то, но любая мысль тухла прежде, чем девушка успевала это понять.

— Теперь переместись в одно из самых ярких воспоминаний из своей жизни.

Пустота начала дрожать. Как будто само пространство — это вода, и по ней пошли круги.

— Что ты сейчас видишь? — спросила Сэри. — Ты можешь отвечать на мои вопросы.

— Ничего не происходит, — хрипло и взволнованно произнесла Шион. — Как будто все по швам ползет, не понимаю.

— Не спеши. Сейчас тебе будут приходить какие-то образы, мысли. Может быть чувства или даже запахи. Хватайся за любую ниточку и тяни за нее.

Впереди появилась багровая точка. Ее края были размыты, и казалось, что она живая. Все действительно выглядело, как простой сон. Шион словно балансировала на краю между реальностью и фантазией. Какой-то странный образ был перед ней, но тут же уверенный голос Сэри не давал провалиться в небытие.

— Я вижу что-то красное впереди, — ответила Кисараги.

— Ты можешь подойти к этому?

— Нет, — разочарованно выдохнула девушка. — Вокруг чернота, а у меня как будто нет тела.

— А куда делось твое тело? — в голосе Сэри послышалось наигранное удивление.

— Не знаю, — ответила Шион, продолжая сосредотачиваться на багровой точке. Она то ли приближалась, то ли расширялась. Девушка понять не могла, но пристально следила за ней.

— Посмотри вниз на себя. На свои руки, ноги. Ты видишь свое тело?

В пустоте появились сначала смутные очертания, и как только Шион признала в них себя, они стали более четкими.

— Это я, только маленькая, мне лет восемь или десять, — радостно произнесла девушка.

— Хорошо, а где ты находишься?

Шион перевела взгляд на багровую точку. Теперь она превратилась в размытую линию, приобрела оттенки от огненно-красного до бледно-желтого.

— Ты находишься на улице или в помещении? — спросила Сэри.

По телу прошел легкий озноб, Шион почувствовала, словно на коже выступили мурашки.

— Кажется, на улице.

Перед глазами начал расплываться горизонт. Лучи багрового закатного солнца трепетали в небе, охватив его от края до края. Погрязший в черных тенях лиственный лес подпирал с юга, а с севера дул колючий ветер. Он мягкой волной проходил по степному ковылю и подхватывал в воздух длинные волосы Шион, затянутые в высокий хвост. До ее ушей стали доносится голоса взрослых мужчин. Периодически звучали и женские реплики, но лишь изредка.

— Я знаю, где я, — ответила Кисараги, а в горле встал ком.

— Шион, иди к огню, ты сейчас замерзнешь, — позвал ее строгий голос отца.

Девочка обернулась. У большого костра собралось с десяток шиноби. Ее отец, рослый и суровый мужчина, расправив плечи, сидел в окружении других шиноби. Среди них Шион узнавала своих соклановцев, но так же тут было несколько новых мужчин. Главным среди них был молодой альбинос, который запомнился ей ярче других. Остальные трое — плотный рыжий здоровяк, жилистый небритый брюнет и красавец с роскошными пшеничными волосами — не вызвали у нее такого трепета, как Сенджу Тобирама. Но отец обращался с каждым из них одинаково учтиво. Все они что-то бурно обсуждали, но предмет беседы был не ясен маленькой девочке. Она подошла ближе, и альбинос уступил ей свое место возле огня.

— Спасибо, Тобирама, — улыбнулась она.

— Тобирама-сан, — поправил ее отец. — Обращайся к старшим уважительно!

— Да он старше меня всего на десять лет! — возмущенно бросила Шион.

Со спины отца подошла мама, одетая в такие же серые доспехи, как у него. Она изящно опустилась на землю рядом с мужем.

— Невоспитанные дикарки никогда не смогут стать настоящими куноичи. Это честь быть воином. И ни один воин не может быть достойным, если не проявляет уважения к старшим.

— Вы говорите правильные вещи, Шиори-сан, — промолвил Тобирама. — Но после них я чувствую себя слишком старым.

Раздался негромкий общий смех. Шион смотрела на этих суровых мужчин и таких сильных, что они казались ей недостижимо могучими. В их присутствии ей положено было стыдливо опускать глаза, не говорить лишнего, а если спрашивают, отвечать односложно и крайне уважительно. Но Шион никогда не видела разницы между собой и ними, особенно в такие редкие мгновения, когда их лица сияли улыбками. Она чувствовала, что такое тепло незримо объединяет всех, и в военное время особенно остро испытывала в этом некую потребность.

Пока горел костер, шиноби травили байки, делились смешными случаями из жизни. Но Шион посмотрела на отца и маму и заметила какую-то затаенную боль в их глазах. Она знала, что когда солнце зайдет, они со своим отрядом и отрядом Тобирамы должны будут отправиться на битву. И даже шутки и забавные байки теперь казались ей вымученными. Они все пытались смеяться, чтобы постыдная горечь не дала о себе знать. Шион это пугало, но в то же время восхищало.

— Пора, — пробасил отец, и все встали на ноги.

Один из шиноби затушил костер, а все остальные неторопливо двинулись на запад. Шион дернула отца и мать за руки, и те развернулись к ней.

— Это будет короткая миссия, — заверила ее мама, присев на корточки.

— Я хочу отправиться на битву вместе с вами! — твердо произнесла девочка.

Лица родителей посуровели. Шиори обеспокоенно посмотрела на мужа, а тот, прикрыв глаза, крепко сжал губы в тонкую полоску. Отряд за его спиной не двигался с места, дожидаясь, когда командир и его спутница поговорят с дочерью. Даже Тобирама со своей командой застыли, услышав такое заявление от Шион. Ни для кого не было редкостью встретить в сражении ребенка или даже девочку, но война и это задорное и жизнерадостное чадо в умах прожженных битвами шиноби даже не вязались между собой.

— Норайо, — осторожно произнесла Шиори, пытаясь голосом вывести мужа из оцепенения.

Шион продолжала твердо смотреть на отца и ждать от него какой-то реакции. И вдруг могучие руки подхватили ее под подмышки и подняли высоко вверх. Девочка посмотрела вдаль, а яркие багровые лучи ослепительно блеснули, и она, сощурившись, опустила глаза на отца. Широкое скуластое лицо, открытое и честное. Тяжелая жизнь, бесконечные битвы оставили глубокие морщины на нем. Ястребиные желтые глаза смотрели на Шион проникновенно, и она в этот миг почувствовала настоящую волну любви и доброты от своего отца — все то, что он никогда не мог выразить словами.

Шиори обняла мужа сзади и, положив подбородок ему на плечо, посмотрела на дочку снизу вверх. В ее теплых глазах стояли искренние слезы, но губы расплылись в улыбке. Девочка поняла, что ее никуда не возьмут, но хотела, чтобы папа подольше держал ее вот так высоко на вытянутых руках.

— Возьми, — она стянула с волос янтарную ленту и замотала ее на доспехах отца. — Я заберу ее, когда вернетесь.

Шион потянулась руками к родителям, и они крепко обняли ее. Девочка положила на другое плечо отца голову и смотрела, как багровое солнце спряталось за горизонтом. Все небо было залито огненными всполохами, и ей показалось, что это на войне все горит неистовым пламенем.

По щекам Шион текли горячие слезы, а грудь содрогалась в беззвучных рыданиях. Все чувства, все мысли, которые были у нее тогда, возродились, заставляя вновь пережить этот момент.

— Где ты находишься? — спросила Сэри.

— Во время войны десять лет назад мы жили как кочевники, — ответила она шепотом. Попытайся она сказать что-то в полный голос, он сорвался бы под натиском нахлынувших эмоций. — Приходилось постоянно перемещаться из-за проблем с другими кланами. Родители часто уходили на битвы, а я жила с дедушкой и другими соклановцами, которые по тем или иным причинам не воевали.

— И чем же это воспоминание ярче всех остальных?

— В тот день я познакомилась с Тобирамой. Он заключил мирный договор с моим папой, и они объединили силы в борьбе с врагами. Но… — Шион сделала паузу. Слезы пошли сильнее, и девушка прикусила губу. — Это был последний день, когда я видела своих родителей живыми.

Комментарий к Глава 4

Прошу прощения за адскую задержку. У меня просто по три-пять разных съемок в день. Пока к такому графику не привыкла, сложно войти в колею.

_______

В команду Тобирамы я включила Ино-Шика-Чо просто потому, что я, черт побери, просто не нашла информацию о том, с кем в команде был Тобирама. А это трио мне дико симпатично. Все, что я нашла - это его терки с кланом Учиха. И все. А остальное - это уже во время “конохи”.

Я это к чему. Если вы что-то знаете по поводу того, с кем сотрудничал Тобирама во время войны, пожалуйста, дайте мне ссылку на сайт или источник, чтоб я поизучала нормально)

А так… Жду вашего мнения.

_______

И еще. Музычка, под которую писался момент с погружением и воспоминанием Шион.

Michael Kamen – Longing (Lost Children)

========== Глава 5 ==========

Комментарий к Глава 5

А вот и продолжение. Затянула я с ним, да. Но 25 лет бывает только раз в жизни, знаете ли. Отмечала я по крупному, хехе.

Музыка, под которую писались эта и следующая главы:

OneRepublic - Prodigal

Fink – Looking Too Closely

Joe Purdy – Rainy Day Lament

Lizz Wright – Hit the Ground

Marc Cohn – One Safe Place

— И что происходит дальше? — спросила Сэри, когда прошла минута с тех пор, как Шион произнесла хоть слово.

— Они все просто уходят, а я смотрю им вслед, — грустно ответила девушка.

— Хорошо, а что ты делаешь потом? — спросила Яманака.

— Возвращаюсь обратно к дедушке. Мне не разрешают гулять после заката, поэтому я иду по тропинке к лагерю.

— Хорошо, — вздохнула Сэри, и Шион показалось, что она сделала это с улыбкой. — Ты детали окружающей обстановки видишь достаточно хорошо?

— Тут все настолько же правдоподобно, как и в жизни. На самом деле, по ощущениям как будто я сейчас существую параллельно в двух временныхпромежутках этой реальности, — удивленно произнесла Шион.

Маленькая Шион бежала по протоптанной тропинке, и холодный ветер неприятно щипал открытые руки и колени.

По коже Кисараги прошлась волна мурашек от ног и по всему телу. Это действительно были странные ощущения. Она чувствовала себя маленькой бегущей девочкой, полной любви, надежды, что ее родители обязательно вернутся живыми. И вместе с тем понимала всю беспочвенность этой слепой веры в положительный исход, и что на самом деле сейчас находится в своей квартире в Конохе.

— Сообщи мне, когда произойдет что-то, хорошо? — сказала Сэри.

— Да я знаю, что ничего не произойдет, — ответила Шион и разочарованно поджала губы.

— Просто наблюдай, — добавила Сэри. — И пересказывай мне, когда сочтешь нужным. Периодически я буду задавать тебе вопросы, отвечай и на них.

— Я поняла, — ответила Кисараги, сосредотачиваясь на происходящем. — Но сейчас действительно не происходит ничего необычного. Я вернулась, потренировалась с часок, поужинала с дедушкой и старейшинами. В лагере других детей кроме меня нет, я… Я осталась последняя. Много кто умер от болезней, кто-то в сражении. В общем, детство у меня было в окружении песочных стариков. И меня всегда заставляли рано ложиться спать, а я часто не слушалась и сбегала, как и в тот вечер…

Кисараги резко замолчала.

Маленькая Шион зашла в палатку и, увидев газовую бомбу, выскочила наружу. Тут же со всех сторон налетели незнакомые шиноби в черных костюмах и масках. Они резали отчаянно сражавшихся стариков и женщин, но силы явно оказались не равны. Девочка почувствовала, как все еще крепкие руки дедушки подхватили ее и потащили в чащу, подальше от сражения.

Картинка в ее голове начала дрожать. Предметы вокруг обесцвечивались, а потом в один миг становились кислотными. Деревья в лесу сначала увеличивались, затем уменьшались, стволы искривлялись. А в следующую секунду все начало таять и стекать, как будто это краска на холсте. Все стало липким, тягучим и противным на ощупь. Даже свое тело больше Шион не чувствовала, как собственное. Словно его подменили чем-то другим.

— Не понимаю, что происходит, — сильно нахмурившись, произнесла Кисараги. — Может быть такое, что я начинаю видеть то, чего не было на самом деле?

— А что ты видишь?

— Во-первых, изображение в голове стало таким, как будто я… употребила слишком много чая Ямадзаки, хаха! А во-вторых, я знаю, что в тот вечер вместо того, чтобы зайти в палатку и лечь спать, я сбежала в лес, потерялась там и до утра проспала под деревом. А к полудню меня нашел Тобирама сообщил, что вся моя семья и родители мертвы и принес их повязки с символом нашего клана. А сейчас происходит что-то другое. Кто-то напал на лагерь, мой дедушка схватил меня и побежал в лес… Такого не было на самом деле!

— Искажение изображения происходит потому, что твое сознание пытается исказить информацию, идущую из подсознания. Расслабься, отключи свои мысли и просто наблюдай за тем, что видишь, не пытаясь как-то скорректировать это. Принимай все, что идет.

— Но ведь этого не было! Как мне наблюдать за этим?

— Расслабься, — повелительно, но в то же время успокаивающе, сказала Сэри. В тот же момент Кисараги почувствовала онемение в теле и эфирную тяжесть.

Раз Яманака с самого начала сказала, что это всего лишь эксперимент, то, значит, в его рамках просто что-то пошло не так. Шион приняла для себя решение наблюдать. И как только Кисараги внутренне успокоилась и примирилась с этой мыслью, картинка в голове тут же встала на свои места.

Слепая юношеская ярость охватила Шион. На ее клан напали, убили с десяток людей, не постыдились убить стариков и женщин. А ее дедушка вместо того, чтобы биться на смерть с врагами, трусливо бежит.

— Нужно остановиться и сражаться! Только трусы бегут с поля битвы! — возмущалась Шион, пытаясь вырваться из рук деда.

— Нам их не победить! Единственный шанс выжить — сбежать! Сиди смирно, Шион!

— Мама с папой никогда не сбежали бы!

— Но заключили договор с Сенджу и покинули лагерь. А теперь, когда на нас напали…

— В лагере есть своя охрана…

— Они убиты, ты что, не видела?

— Ты учил меня чести, а сам? Ты трус! Я лучше умру, чем сбегу!

— Считай, что ты не сбежала. Это я унес тебя.

В один миг за их спиной характерно шелохнулись листья, а в следующий — дедушка вскрикнул и полетел с ветки вниз на землю. Он выронил Шион и она, извернувшись в воздухе, мягко приземлила их обоих. В его спину воткнулись три куная. Он еще дышал и схватил Шион за щиколотку:

— Беги! Не дай им себя поймать! — требовал он. Силы покидали его с каждой секундой, но враги не спешили выходить из укрытия.

Шион твердо была уверена, что необходимо биться. И пусть она умрет, зато сделает это с честью шиноби.

— Не пытайся найти родителей!

Рука старика ослабла и безжизненно упала на землю. И Шион вдруг поняла, что оказалась совсем одна. Единственный человек из всего клана, родной дедушка, наплевавший на законы шиноби, пожертвовал своей честью воина только чтобы уберечь ее от смерти. И какими были ее последние слова ему?

Но враги где-то рядом, выжидают. Шион стиснула зубы и достала кунай. Она сжала его рукоять до того, что костяшки пальцев побелели. Бежать бессмысленно, они уже здесь, но не торопятся выходить. Почему?

Шион посмотрела на мертвое тело дедушки. Да, родители оставили клан, но они пытались помочь. Сенджу могли защитить их, надо было только разбить общего врага. И тогда оба клана бы объединились. А теперь на лагерь напал неизвестный враг. На тех шиноби не было никаких меток, никаких зацепок, по которым Шион могла бы причислить их к определенному клану. Это общий враг Кисараги и Сенджу? Или у них личные счеты с ее семьей? Или это просто наемники?

Девочка стала прислушиваться к каждому шороху. Напряженное молчание давило на нервы, вызывая внутреннее желание бездумно кинуться в бой. Но Шион ждала и думала. В детской голове с молниеносной скоростью стали расставляться приоритеты. Основная проблема — это враги в засаде. Вторая проблема — это тело дедушки. Никто не должен узнать секреты их клана, поэтому нужно уничтожить улики. При одной только мысли у нее по телу прошла мелкая дрожь. И как бы ее морально не готовили к таким вещам, сколько бы жутких историй и беспощадных поступков ей не рассказывали, Шион поняла, насколько она не готова к этому.

Она сделала несколько шагов в сторону, затем вернулась на свое место. Ничего не произошло. И все, что она слышала — дрожь черных листьев на ночном ветру, да покачивание могучих ветвей. Но никаких признаков враждебно настроенных шиноби. Шион подошла к дедушке и присела на корточки. В последний момент он не стал активировать клановую способность. Если бы кунаи прошли сквозь него, они воткнулись бы в Шион. Он отдал свою жизнь, чтобы она выжила, а не геройствовала. Одним таким поступком дедушка напрочь перечеркнул все ценности, которые внушали ей с пеленок он сам и ее родители.

Дрожащей рукой Шион поднесла кунай к голове дедушки. В глазах стояли слезы, но она держалась изо всех сил, стараясь концентрироваться на окружающей обстановке. На всякий случай она активировала способность, но у нее есть всего несколько секунд. Она резко, чтобы не успеть передумать, воткнула лезвие в основание черепа. Желудок предательски свело. Шион отстранилась от тела и вывернула наружу все, что подступило к горлу. Отплевываясь, она продолжала сжимать воткнутый в мозг дедушки кунай. В воздухе стоял кислотный запах ее рвоты, от этого тошнило еще сильнее, но Кисараги заставила взять себя в руки. Она стала поворачивать кунай так, чтобы превратить в фарш мозг деда.

«Никто никогда не должен узнать секреты клана», — звучал его голос в ее голове.

Шион вытащила кунай, и тут же ее снова вывернуло наизнанку. Девочка чувствовала, что ее бросает то в жар, то в холод, тело непроизвольно трясется, а слезы уже сами текут по щекам. Дедушка спас ее, но понимал, что ей придется сделать это. Он был уверен в том, что Шион справится, значит, она обязана оправдать его веру в нее. Вместо того, чтобы размазываться по земле, нужно выжить любой ценой. Сейчас единственный приоритет для нее — не потратить впустую жертву дедушки.

Но почему эти мерзавцы сидят в западне? Почему не выйдут и не прикончат ее? Почему наблюдают за всем?

Шион сосредоточенно прислушивалась к тишине леса. Но все тщетно. Эти шиноби точно где-то рядом, но раз они ее не трогают, значит, она должна бежать отсюда подальше, пока они не передумали.

Еще раз посмотрев на тело дедушки, Шион бросилась бежать на запад, чтобы найти родителей. Судя по тому, что она видела в лагере последним, ее клана больше нет. Она с отцом — последние Кисараги. А значит им нужно держаться вместе.

За спиной она услышала шорох и тут же остановилась, активировав способность. Но кунаи в нее не полетели. И тут она все поняла. Дедушка бежал на север и его убили. Изначально целью была маленькая девочка, запугав которую, они смогли бы выйти на ее родителей. Она привела бы их к ним.

«Не пытайся найти родителей!»

Дедушка сказал это, потому что знал, что цель — это они. А вполне возможно, что не только они, но и Сенджу с его командой.

Шион сжала кулачки и судорожно начала перебирать мысли в голове. Как избавиться от «хвоста»? Как ей связаться с родителями, не выдав их местоположение? Страх буквально прибил ее к месту. Пусть она и побежала в сторону запада, но это мало что дает врагам, хотя и исключает остальные две стороны света. Они не идиоты. Поняли, что старик никогда не привел бы их к Норайо и Шиори, и, выходит, на севере их нет. И раз пустоголовая, неопытная девчонка побежала на запад, то они там.

Родители были достаточно умелыми шиноби, и в их отряде есть талантливые бойцы. Но поступить так глупо и опрометчиво, приведя врага, она не могла. Сражаться — это единственный шанс выжить.

Шион достала кунай и встала в боевую позу.

— Выходите! — выкрикнула она и тут же поняла, насколько у нее детский писклявый голос. Губы задрожали, а ноги моментально стали ватными. — Выходите и сражайтесь со мной! Пусть ценой своей жизни, но я не позволю вам…

Из соседних кустов вылетело гасило, но Шион вовремя активировала ниндзюцу. Гасило проскользнуло сквозь нее, и обмоталось вокруг ствола дерева за спиной девочки. И только она выдохнула и сменила позицию относительно места атаки, с другой стороны вылетело еще одно гасило. Шион не успела ничего предпринять, а оно уже обмоталось вокруг нее, придавливая руки к телу. Она упала на землю в тщетных попытках освободиться. Из кустов гордо вышли трое взрослых шиноби. Грозной поступью они приближались к Кисараги, и на каждый их шаг ее сердце ускоряло свой ритм. Лица врагов были скрыты черными повязками. Одни лишь глаза сверкали злобно и победно.

— Где твой отец, девочка? — спросил один из них, видимо, главный, присев на корточки. Он забрал из ее рук кунай и вытащил из карманов и заначек остальное немногочисленное оружие. — Не молчи. Мы тебя отпустим, если ты скажешь.

— Я не знаю, где он.

— Мы в курсе, что он на западе, раз ты побежала туда. Но нам надо знать, где именно — горячих точек там несколько. Но нам нужно убить его как можно скорее, пока его команда не натворила бед. Времени нет. Говори живо!

— Она думает, мы шутим, — заявил другой. — Оторви ей палец.

— Мы что, ребенка пытать будем? — от третьего шиноби послышался женский голос.

— Это не ребенок, а шиноби. Она бы убила тебя, если бы была такая возможность, — ответил первый.

— Ты сама вызвалась на задание, так делай все, чтобы выполнить миссию! — рыкнул второй.

— Я ничего вам не скажу! — крикнула Шион.

— Есть и другой способ найти твоего отца, — произнес главный и достал кунай.

— Нет! — куноичи схватила его за руку, а второй тут же обнажил катану и приставил ее к горлу напарницы.

— Успокоились оба! — гневно выплюнул главный. — Я не собираюсь ее калечить, я же не изверг.

Он отрезал три пряди волос Шион. Быстро написав три записки, он вложил в каждую по прядке, и замотал.

— Отправьте немедленно в каждую точку. Ее отец сам придет к нам.

Все трое надменно и грозно посмотрели на нее, а Шион почувствовала, как страх с новой силой подступает к горлу и сковывает ее по рукам и ногам.

— Аааа! — с громким вскриком Шион резко вскочила с дивана и закрыла лицо ладонями. Она упала на колени и скукожилась на полу.

— В чем дело? — обеспокоенно спросила Сэри, а Иноске быстро зафиксировал произошедшее. — Что ты увидела?

— Я вспомнила! — дрожащим голосом сказала она. — Я все вспомнила!

========== Глава 6 ==========

Сэри с Иноске переглянулись. Кисараги прятала исказившееся от гнева лицо за ладонями, тяжело дышала и чувствовала, как тело непроизвольно трясется от напряжения. А потом резко схватила кружку и со злости бросила ее в стену позади Яманака.

— Вы тоже все знали?! — брызгая слюной выпалила Шион.

— Я узнала только сегодня, — спокойно ответила Сэри, аккуратно положив ладони на свои колени.

— Значит, только ты и… Тобирама, да? — Шион повернулась к Иноске.

— Да, — ответил он. — Все остальные знали только официальную версию.

Шион прикрыла лицо руками, чтобы эти двое не видели, как она открыла рот в немом крике. Не открывшаяся правда сводила ее с ума, а то, что Тобирама все это время обманывал ее. Внутренняя злость с бешеной силой поднималась, побуждая Кисараги на самые страшные поступки. Но никакие действия сейчас не смогли бы изменить факт того, что единственный человек, который ей был по-настоящему дорог, оказался предателем. Вот откуда этот виноватый вид! Тобирама знал, что она узнает правду, он знал, что все откроется, поэтому хотел присутствовать. Но на его удачу Сэри выпроводила его. Пазл в голове Шион сложился, ей стало ясно, почему так угнетенно он выглядел. Еще бы. Когда вскрывается десятилетняя ложь и проливает свет на лицемерную сущность, всегда будешь чувствовать себя так удрученно.

— Прости, пожалуйста, но… — начала Сэри, но Шион ее резко перебила.

— Убирайтесь! — прошипела она в ответ.

— Послушай…

— Вон! Пошли вон! — она схватила другую чашку и так же разбила ее о стену.

Иноске с Сэри не двинулись с места. Шион обессилено сидела на полу и тяжело дышала. Что ей надо сделать, чтобы они ушли? Кинуть в них столик? Наброситься с кулаками и вытолкать из квартиры?

— Тебе тяжело, я понимаю, но… — Сэри говорила мягко, но на Шион это уже не производило впечатления.

— Да что ты понимаешь, госпожа Мозговед! Кто-то тоже скрывал от тебя истинную смерть родителей?! Твой близкий друг оказался предателем, лицемером, а? Или ты думаешь, что раз старше меня, значит, опытнее?! Да, я молодая, но я не тупая, как ты думаешь! Я вижу разницу между нами! Ты нихрена не понимаешь меня, потому что мы нихрена не похожи! — Шион подскочила на ноги и нависла над Сэри, которая вальяжно развалилась в кресле и смотрела на нее с долей презрения. — Какая-то холеная буржуйка, взращенная в удобствах, в окружении семьи и друзей, будет учить меня?! Я родилась на войне, росла на войне и живу, чтобы такие как ты могли спать спокойно, сидеть на своих работах и попивать чай в перерывах!

— Мы с тобой похожи, — Сэри говорила спокойно в противовес плюющейся от злости Шион.

— Что?! — Кисараги передернуло от таких слов и тона. Она схватила ее за ладонь и поднесла рядом свою. — Смотри!

Шион и сама опустила глаза. Ее ладонь ни в какое сравнение не шла с ладонью Сэри. Пальцы выглядели такими же изящными по форме, как и у Яманака, но кожа была шероховатая, как у простого работяги, в мелких порезах, ногти не ухожены, а грязь словно въелась в поры. Шион грубо отпустила Сэри и указала на дверь.

— Нихрена ты не понимаешь, потому что мы не похожи! А теперь убирайтесь оба!

Иноске посмотрел на кузину, а та даже бровью не повела. Она положила ногу на ногу и снова посмотрела на свою ладонь.

— Мне знакомо предательство. Даже похлеще того, что устроил тебе Тобирама-сан, — Сэри многозначительно глянула на Шион. — Но мы здесь собрались не затем, чтобы друг друга обсуждать. Нужно понять, что случилось с твоей командой, и как мы можем им помочь.

— Никак! — выплюнула Шион. — Их убили.

— Так же, как и твоих родителей? — спросил Иноске.

— Почти, — Кисараги упала на диван и трясущимися руками прикрыла лицо. — Когда мы достигли границы со страной Рек, Ашидо велел разбить лагерь, пока он отправит записку Тобираме. Но он не успел это сделать, как я поняла. Я ушла за хворостом, чтобы сделать костер. Услышала шум и вернулась. — Шион начала выдавливать из себя слова, потому что история с родителями напоминала происходящее. — Лагерь оказался разбит, а ребята исчезли. Я увидела, что свиток не дописан, а сокола Ашидо даже не призвал. Я не стала терять время на записки, а просто отправилась по свежим следам — некоторые ветки деревьев продолжали качаться от недавнего прикосновения к ним, настолько близко были эти сволочи. Мы уже находились на территории страны Рек, и я плохо разбираюсь в той местности, поэтому не могу точно объяснить на словах, где это происходило. Но я смогу показать, я хорошо помню, где это находится. Это было какое-то логово, а вход в него через пещеру. Я действовала максимально осторожно, и меня никто не видел. Я воспользовалась способностью своего клана: ходила не коридорами, а исключительно внутри стен, периодически выглядывая и проверяя обстановку. Я ничего особенно странного там не видела, просто койки, столовая общая, в общем, обычное логово. Но… когда я нашла ребят… Они уже были мертвы. Лежали на медицинских столах для того, чтобы их вскрыли и завладели клановыми техниками. Я не знаю, как этим четырем ублюдкам удалось победить так быстро, но это факт.

Шион замолкла и зажмурилась, а Сэри и Иноске не стали ее торопить.

— Вы себе и представить не можете, скольких сил мне стоило не кинуться с кулаками на этих тварей. Я поняла, что если мои ребята не победили вместе, то я и подавно не смогу в одиночку справиться с толпой. Я дождалась, пока они разойдутся по своим комнатам и их бдительность упадет. Сначала я прирезала их медика, который уже приготовил все инструменты, чтобы вытащить глаза Ашидо. А потом так же тихо грохнула остальных. Никогда не ожидаешь, что из стены вылезут руки и разрежут твое горло, правда? Вот и они не ожидали. После того, как я избавилась от последнего, воспоминания про родителей вернулись.

Сэри и Иноске коротко переглянулись и снова перевели взгляд на Шион в ожидании продолжения.

— Когда родители пришли спасти меня, они попали в ловушку, конечно, — говорила она, а у самой душа сжималась от боли. Но Шион казалось, что когда она произнесет все, эта правда перестанет разрывать ее изнутри и перестанет быть такой страшной. — Все произошло очень быстро. Там было настоящее кровавое месиво: меня по уши забрызгало. И стоял такой сильный стальной запах, что меня тошнило от него. Я помню, как сидела связанная и даже не могла воспользоваться ниндзюцу, чтобы освободиться — сил не осталось. Приходилось на все это смотреть. Я думала, что родители непобедимы. Но ублюдки нашли способ их убить… Папе собирались вскрыть голову прямо там. Им нужен был именно он, так как наше клановое ниндзюцу он развил до той степени, что мог часами пропускать через свое тело любого рода атаки и оставаться невредимым, в отличие от других соратников, которые, как и я, могли делать это периодически и ненадолго. Поэтому они тогда не убили меня, не воспользовались смертью дедушки, не тронули мозги других членов клана. — Шион снова сделала паузу. Она заговорила хриплым шепотом и почувствовала, как намокли глаза. — Я до последнего надеялась, что это ловушка, что папа сейчас встанет. Но он лежал и не двигался. Когда они вскрыли его голову, я поняла, что он мертв. А я осталась совершенно одна. Не знаю, что тогда произошло, наверное, адреналин сыграл свою роль, но я проскользнула сквозь веревки. От всех десятков врагов, что там были, осталось только двое, которые ковырялись в мозгах папы. Они думали, что ребенок им ничего не сделает. Фатальная ошибка.

Когда она закончила рассказ, стало действительно легче примириться с правдой. Теперь осталось принять тот факт, что если бы Тобирама не явился в их лагерь для заключения договора, ее родители остановили бы нападение на лагерь еще в зародыше и были бы живы.

— Что произошло после того, как ты покинула страну Рек? — спросила Сэри. — Твоя одежда не была в грязи, хотя должна была быть, раз ты все это время ходила сквозь стены.

— Это просто особенность ниндзюцу, — грустно отмахнулась Шион. — Ведь сквозь предмет прохожу не только я, но и моя одежда. А иногда и предметы, к которым я прикасаюсь. Поэтому не осталось и следов. Грязь как бы прошла сквозь меня.

— Почему не нашли ваш лагерь на границе? — спросил Иноске. — И почему потеряны почти все ваши следы?

— После того, как я грохнула всех в том логове, я вытащила глаза Ашидо. А потом и уничтожила тела моих сокомандников, чтобы никто не завладел их техниками. Глаза я запечатала в свитке, а этот свиток я запечатала в другой с названием списка вредных растений. Он должен быть среди моих вещей, которые остались в больнице, но без меня вы вряд ли его распечатаете, разве что Мито.

Я не хотела возвращаться в Коноху. Я уничтожила все следы, лагерь. Любую зацепку, только чтобы Тобирама не нашел меня. — Шион сделала паузу. — В тот момент он был мне омерзителен. Даже если бы я пришла и предъявила ему претензии, что бы я услышала в ответ? Жалкие оправдания, которые не изменили бы факта лицемерия. А его я не переношу ни под каким предлогом. Какое бы ужасное прошлое ни было у меня, это не стоит того, что все эти годы я жила во лжи! — Шион тяжело вздохнула и опустила плечи.

— Но тебя нашли на пути к Конохе. Ты решила вернуться? — спросила Сэри.

— Нет, — с презрением в короткой усмешке произнесла Кисараги. — Видеть не хочу ни эту деревню, ни Тобираму… Сначала я хотела сбежать с концами, и меня действительно никто не нашел бы, но потом я поняла, что не имею права на то, чтобы хранить глаза Учиха у себя. Я собиралась подкинуть свиток сестре Ашидо. Но за эти два дня я не спала, не ела, слишком часто использовала ниндзюцу, чтобы проходить сложные участки без следов. Как дура споткнулась о ветку и упала. А потом открыла глаза уже в больнице.

Иноске записал все, каждое слово, а потом взглянул на Сэри. Она коротко кивнула ему, а затем пересела на диван к Шион.

— Если ты захочешь поговорить, я в твоем распоряжении. Последующие сеансы уже не будут фиксироваться. Они не для протокола.

— Отстаньте от меня! — Шион отсела от нее и сурово посмотрела на Иноске. — А тебе я вообще больше не верю! Это ты стер мне память тогда!

— На это были причины, — ответил он, положив блокнот в карман. — Если хочешь, я и сейчас могу скорректировать твою память.

— Что за бред?! — вспылила Шион. — Ты слышишь себя?! Это мои воспоминания! Это моя жизнь! Весь этот обман на протяжении десяти лет — это предательство! Пусть на моих глазах и убили родителей, но я в силах это пережить!

— А тогда ты была не в силах, — строго произнес Иноске. Он сложил руки на груди, как это любит делать Тобирама, и прикрыл глаза. — Когда наш отряд получил локон твоих волос и записку, нам стало ясно, что твой отец в другой горячей точке получил то же самое. Мы разделились. Шикаичи и Чоуши остались, а мы с Тобирамой выдвинулись на подмогу. Но подоспели слишком поздно. Ты уже прикончила остальных и лежала в луже крови между раскромсанными телами родителей. — Он сделал паузу и открыл бирюзовые глаза. — Я столько повидал, но в тот момент мне показалось, что и я могу сойти с ума. Ты была похожа на живой труп. Не говорила, не ела и смотрела на мир абсолютно пустым взглядом. И частенько раскачивалась на одном месте, что-то бормоча под нос.

Шион сцепила зубы до скрипа. Он прав. Эти картины в ее голове заиграли новыми красками. Воспоминания и чувства были яркими, насыщенными, словно произошли только что. И сейчас ее охватил тот же обжигающий ледяной ужас, что и тогда. Смерть дедушки, а затем и смерть обоих родителей в дребезги разнесли ее привычный мир. Она уже не могла так романтизировать судьбы славных воинов. Их жизнь, полная кровавых будней, стала для нее реальностью.

— Когда мы уничтожили тела твоих родных, — снова заговорил Иноске, — я предложил Тобираме скорректировать твои воспоминания, чтобы привести тебя в чувства. Потому что иначе тебя ждала только участь съехавшего с ума шиноби, обладающего опасными способностями. Ты могла навредить не только себе, но и окружающим. И последствия этого могли бы быть более плачевными.

— Вам бы пришлось меня убить, — скривив губы, произнесла Шион.

— Именно, — кивнул Иноске. — Мы с Тобирамой выбрали наименьшее из двух зол. Я создал для тебя воспоминания, в которых ты потерялась в лесу и заснула под деревом. И в ту же ночь уничтожили весь твой клан и твоих родителей, но ты этого хотя бы не видела.

— Сейчас ты уже взрослая, воспринимаешь все это иначе, чем в детстве, — мягко произнесла Сэри. — Но все равно я бы посоветовала тебе не прекращать сеансы. Мы можем договориться о них сейчас или просто приходи ко мне, когда тебе будет удобно, хорошо?

Глаза Шион щипало от накатывающих слез. Но расклеиться сейчас перед ними двумя означало бы проявление незрелости, слабости и эмоциональной несдержанности. И Кисараги просто кивнула, едва взглянув на Сэри. Та в ответ провела рукой по ее плечу и встала с дивана.

— Вы сейчас пойдете к Тобираме, да? — спросила Шион, когда Иноске и Сэри уже обулись и стояли возле двери.

— Да, — ответила Сэри. — Ты хочешь, чтобы мы передали ему что-то еще?

Шион задумалась, опустив глаза на пол, а потом резко мотнула головой в сторону.

— Нет, я сама ему выскажу все, что думаю, но когда буду к этому готова. Скажите, чтобы не приближался и не пытался со мной даже заговорить.

— Хорошо, — кивнула Сэри. — Это твое право.

Иноске открыл дверь, и она вышла, а сам он задержался и повернулся к Шион.

— Тебе и правда следует обсудить все с ним самой. Тобирама никогда не покажет этого внешне, но ты действительно дорога ему.

Кисараги с полуоткрытым ртом выслушала это, и когда двое Яманака покинули ее квартиру, облокотилась на стенку и медленно сползла на пол, выпуская наружу слезы и осторожные всхлипы.

Десять лет.

Теперь, когда она осталась одна, дыхание Шион окончательно сорвалось, и на всю ее квартиру разразился неприкрытый рев боли. Захлебываясь рыданиями, она окончательно упала на пол и скрючилась в позе эмбриона. Шион не пыталась сдержаться. Напротив, она усиливала напор, давая себе возможность избавиться от гнета собственной ненависти к себе.

Десять лет клейма предателя своего клана.

Эта гнусная ложь, выдуманная Тобирамой и Иноске заставила ее чувствовать, что она бросила свою семью, спала в лесу, пока они умирали один за другим. Шион обязана была участвовать в этом, и если она недостаточно сильна, значит, должна была и умереть бок о бок со всеми. А реальность оказалась не легче той лжи, в которой ей пришлось жить. Но лучше пусть воспоминания о смерти семьи останутся с ней, чем чувство собственной никчемности до конца ее дней. Эта истина придавливала Шион к полу и выжимала из нее всю накопленную боль. Она оказалась недостаточно сильной, как и остальные члены ее маленькой семьи кочевников. И недостаточно преданной, чтобы умереть со всеми. Дедушка малодушно сбежал вместе с ней с поля боя. Родители бросили все и примчались, чтобы вытащить ее из лап врагов. Разве так поступают истинные шиноби? Предательство, совершенное ими – это цена ее жизни. Она жива только лишь благодаря тому, что они поставили ее, Шион, выше долга и чести шиноби. А она, пусть и не по своей вине, забыла их жертву на целых десять лет. От этих мыслей Шион хотела лишь продолжать рыдать так сильно, как только может, пока у нее не закончатся все слезы. Пока из нее не выйдет все накопленное горе. Давящая, жгучая боль, наполнявшая ее эти годы, с каждой минутой пролитых слез уходила, но оставляла после себя гложущую изнутри пустоту.

Десять лет лжи от близкого человека.

Тобирама обманывал ее. Когда она задавала ему вопросы, когда смотрела на окровавленные протекторы родителей с символом клана, когда он показал ей выжженную землю, где раньше было поселение кочевников Кисараги. И потом, когда привел ее в свой клан, поселил в свой дом и день ото дня играл роль ее опекуна. Все это время – это сплошная ложь. В действительности несколько дней он и его дружок с холодным расчетом избавлялись от всех следов, от любого намека на то, что Шион присутствовала при смерти родителей, и что ей пришлось раскурочить мозг дедушки, чтобы никому не удалось узнать секрет техники ее клана. В ее воспоминаниях все это время она провела в оцепенении, глядя на их планомерные действия. Она не говорила, ничего не ела и даже не спала. Шион сейчас чувствовала, что не в полной мере осознавала, что в тот момент происходило, плохо помнила, что ей говорили Тобирама и Иноске. Но прекрасно помнила их полные ужаса глаза, когда они смотрели прямо на нее. И помнила, какая боль пронзила ее, когда Яманака блокировал ее самые важные воспоминания в жизни.

Бешеный ритм сердца отдавался в ушах, и тело словно пульсировало в такт. Шион почувствовала, как уже совсем перестала плакать, но из-за всех рыданий нос забился, и она была вынуждена продолжать дышать через рот. На трясущихся руках она приподнялась и села, прислонившись к стене.

Какой была бы ее жизнь, если бы Тобирама и Иноске не вмешались в ее судьбу? Со вздохом сожаления она признала, что не прожила бы и неделю. Шион в то время не отличалась от живого трупа, как назвал ее Иноске, и это совпадало с ее открывшимися воспоминаниями. В таком состоянии она не смогла бы охотиться, да даже собрать ягоды ей бы было не под силу. Но даже не это убило бы ее в итоге. А элементарное отсутствие сна. Шион закрывала глаза, и в окружающей ее тьме она видела кровь, слышала крики матери вперемешку с собственными, и чувствовала боль. Ей становилось нестерпимо страшно, и тогда она снова открывала глаза, не давая себе даже шанса на то, чтобы расслабиться и уснуть. Это истощало и уничтожало ее в тот момент. А теперь, когда она выросла, успокоилась и в состоянии хоть немного анализировать, Шион с горечью признала, что начала понимать поступок Тобирамы и Иноске.

Маленькая девочка получила непереносимую травму, угасала на их глазах. И даже если бы они смогли ее полноценно накормить, напоить седативным чаем, вряд ли бы она после всего увиденного смогла бы стать нормальным человеком. Шион даже сейчас, будучи совершеннолетней, чувствовала, как ее сознание от всплывших воспоминаниях пошатнулось, а что уж говорить о том, когда она была на десять лет младше. Но почему Тобирама не рассказал ей ничего, когда она стала взрослее?

Шион стиснула зубы. Если за все десять лет у него не появилось желания извиниться за свое вранье, то и сейчас он подавно не будет признавать свои ошибки. Шион допустила для себя, что решение заблокировать ее воспоминания, возможно, и было верным в то время. Но врать столько лет? Она давно уже готова была вынести весь груз прошлого, а Тобирама даже не собирался раскрывать ей истину, по всей видимости, желая унести эту тайну с собой в могилу. Видеть его совершенно не хотелось, да и спрашивать обо всем тем более. По крайней мере не сейчас, когда она все еще слишком зла на него.

Шион встала с пола и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Ей нужно было зайти к Хашираме и сообщить, что готова показать место нападения на команду, а так же эту пещеру, в которой она убила четверых нукенинов. Уйти из Конохи, подальше от Тобирамы, ей виделось сейчас наиболее приемлемым вариантом. Уйти от того человека, чувства к которому занимали ее сердце уже давно.

========== Глава 7 ==========

Тобирама барабанил пальцами по столу и в пятый раз перечитывал злосчастные строчки отчетов. В попытке отвлечься от мыслей о Шион он бездарно потратил больше двух часов, а в итоге получил только вернувшуюся головную боль.

«Все, что нужно, это сосредоточиться на отчетах. Просто читать», — убеждал он себя.

Тэнджи пересчитал соколов, и все они оказались в целости, а значит, Учиха Ашидо не успел послать одного из них. Достигли ли они границы? Произошло ли что-то там? А если и да, то куда испарились следы и вся команда, кроме Шион?

Шион.

Тобирама жестко стукнул по столу, и мелкие предметы на нем подскочили. Невозможно не возвращаться к ней мыслями, когда половина его работы так или иначе будет связана с ней. Почти в каждом из последних отчетов фигурирует ее имя, и ему придется читать их снова и снова. Если Яманака не удастся вскрыть память Кисараги, Сенджу будет вынужден искать людей исходя из этих крох информации. И что из двух возможных вариантов хуже Тобирама не знал.

В дверь его кабинета смело постучали.

— Войдите! — выкрикнул он, спешно приводя стол в порядок.

В кабинет зашли Иноске и Сэри, и Тобирама тут же подскочил с кресла. Но только потом осознал, насколько нелепым вышло это действие, выдавая в нем нетерпение и несдержанность, и вернулся на место.

— Присаживайтесь, — откашлявшись, он указал на кресло перед столом, и Сэри, с улыбкой посмотрев на кузена, села. — Есть какие-то результаты?

— Да, — кивнула она. — И весьма положительные. Психика Шион оказалась очень подвижной, как и свойственно любому юному уму. Память к ней вернулась в полном объеме всего за один сеанс.

Тобирама тут же поднял глаза на Иноске, который стоял прямо за креслом. Яманака поджал губы и коротко мотнул головой в сторону. Сенджу все понял и непроизвольно сильно нахмурился.

— Команда мертва, — продолжил Иноске. — На них напали неизвестные шиноби прямо возле границы со страной Рек, а потом тела уволокли в какое-то логово. Шион говорила, что четко помнит, где это место, и сможет показать его. Когда убийцы хотели завладеть клановыми техниками ее сокомандников, она прирезала всех, а потом память вернулась.

— А следов нет потому, что она решила сбежать из Конохи? — с едва различимой скорбью спросил Тобирама. — И чакру свою скрывала не от врагов, а от меня, да?

Многозначительная пауза зависла в воздухе, делая его душным и тяжелым.

— Дайте ей время, Тобирама-сан, — произнесла Сэри. — Сейчас слишком много свалилось на нее. Шион должна смириться не только со своим прошлым, но и со смертью всех членов своей команды.

— И с моим лицемерием, — Тобирама опустил глаза и скрестил руки на груди.

— Почему вы чувствуете себя виноватым? — прищурившись, спросила Сэри и устроилась в кресле ровнее.

— Потому что я виноват, это факт! — прогремел Тобирама. Эта куноичи задает очевидные вопросы для того, чтобы поковыряться в его ранах? — В тот день сильнейшие шиноби ее семьи ушли на войну против общих врагов. И если бы этого не случилось, целый клан остался бы жив! Это моя вина!

— То есть, хотите сказать, — Сэри продолжила говорить спокойно, — зная, что получится в итоге, вы поступили бы иначе? Но при этом вы не можете дать гарантию, что не произошло бы какой-то иной беды. А в случае чего, кто был бы виноват? Опять вы? Но на этот раз потому, что не пришли к Кисараги, чтобы объединиться, да?

— По-вашему, я оказался бы виноват в любом случае?

— Я лишь хочу сказать, что вы предъявляете к себе слишком много требований. А когда вы с ними не справляетесь, чувствуете себя виноватым. А когда чувствуете себя виноватым, ваша планка растет еще выше, и вы снова не можете ее достигнуть. И как следствие, вина снова вас одолевает. Замкнутый круг. — Сэри сделала паузу. — Почему вы ждете от себя так много?

— Потому что я шиноби! Мой долг защищать Коноху и страну Огня. Я должен отвечать собственным стандартам нравственности и морали, и требования к себе находятся в прямой зависимости от моего уровня власти, а значит и ответственности. У меня в подчинении огромное количество человек. Попустительство к самому себе уничтожит мой авторитет, а не повысит его.

— Вы честолюбивы, — заметила Сэри с улыбкой.

— И в этом нет ничего предосудительного.

Сэри кивнула и на мгновение задумалась, глядя прямо на Тобираму. Тот так же внимательно изучал ее лицо. Она слегка поджала пухлые губы и прищурила глаза, и Сенджу вдруг почувствовал под таким пристальным взглядом ее неподдельный интерес к нему. Он стал сканировать ее чакру, чтобы получше разобраться в ней, а заодно и в ее мотивах. Как и у всех Яманака очень тонкая энергия, но в то же время пластичная, и эфемерная из-за усиленного ментального аспекта способностей клана. На долю секунды Тобираме показалось, что сквозь пряности и специи он чувствует дымчатый миндаль и сладкую ваниль.

— Вы часто испытываете внутреннее напряжение? — спросила Сэри, заставив этим вернуться Сенджу к реальности.

— Сэри-сан, не думаю, что сейчас время это обсуждать. У меня еще много работы, — Тобирама заговорил торопливо, все еще прибывая под впечатлением от ее чакры.

— Разве продуктивность вашей работы не зависит от состояния внутреннего равновесия?

— Если мне понадобится равновесие, я помедитирую. А теперь я попрошу вас написать подробный отчет о сеансе, чтобы я смог показать его хокаге.

— Отчетом займется Иноске, — ответила Сэри и встала с кресла. — Если захотите поговорить, я буду у себя в кабинете.

Они с кузеном направились к выходу, и куноичи обернулась. Тобирама поймал ее внимательный, глубокий взгляд, но постарался придать себе как можно более уверенный и непоколебимый вид. Жалость — это последнее, что он хотел бы, чтобы другие испытывали к нему.

— Я задержусь на пару слов, — сказал Иноске и выпроводил Сэри из кабинета. Он повернулся к Тобираме и приблизился к столу. — Ты что делаешь?

— Не понял, — он насторожился. Такой тон Иноске не нес ничего хорошего.

— Я знаю этот твой взгляд. Ты ее чакру считывал. Понравилась?

Тобирама закатил глаза, поняв, к чему клонит его друг. Но он ошибся. Сенджу хочет разобраться в Сэри как в куноичи, своей подчиненной, а не в человеке, хоть со стороны показалось иначе.

— У меня голова болит, иди займись более полезным делом, — махнул он рукой.

— То же и тебе советую, — Иноске хитро улыбнулся и направился на выход. — Все равно тебе ничего не светит.

Тобирама, нахмурившись, проводил его внимательным взглядом. Иноске редко улыбался с таким подтекстом. Потому что редко недоговаривал самого важного, предпочитая в прямолинейной саркастичной манере выдавать правду. Тобирама ценил это качество в людях, но прежде всего в самом себе. Он не переносил лгать окружающим, но в случае с Кисараги просто не видел другого выхода. Поначалу обманывать маленькую девочку было просто — сцена с мертвыми родителями и Шион между ними еще ярко стояла перед глазами. Но со временем память отбирала детали, оставляя лишь призрачную картину прошлого, а юная Кисараги становилась старше и ближе к нему. Иногда она интересовалась событиями той ночи, иногда с горечью шутила, чтобы на нее особо не рассчитывали, потому что она может заблудиться и заснуть в самый ответственный момент. На деле же Шион только подтверждала свою отвагу и полную готовность умереть на поле боя, как истинный шиноби.

Сенджу запрокинул голову и тяжело вздохнул. Идти к Хашираме без отчета не хотелось, но также не имело смысла ждать. Бестолковый брат все равно не станет читать бумажку, а предпочтет живой рассказ написанным строкам.

Тобирама собрался с силами и вышел из кабинета. По пути к хокаге он дал распоряжение Тэнджи, чтоб тот вернул все поисковые команды обратно в Коноху. Когда Шион будет готова, Сенджу обязательно лично займется расследованием нападения на ее команду. А пока придется просто ждать.

— Значит, вот как все было, — задумчиво сказал Хаширама, когда Тобирама закончил исповедь. На лбу старшего брата выступила та редкая морщинка, которая появлялась, когда он действительно о чем-то глубоко размышлял. — Поэтому ты все время носился с ней, да?

— Ребенок остался сиротой из-за меня, — ответил Тобирама. — Скинуть ее на кого-то другого было бы бесчестно, да к тому же вряд ли бы ее приняли с радостью. Сам знаешь. Война шла. Еды и так не хватало, а уж времени возиться с посторонним ребенком и подавно.

— Да, — понимающе кивнул Хаширама. — Что ты будешь делать, если Шион и сейчас захочет покинуть Коноху?

Тобирама тяжело вздохнул. Этого он и боялся, что она снова захочет уйти, вычеркнув его из жизни. Непостижимым образом Шион крепко засела в его сердце, вызывая совершенно противоречивые чувства. От отцовского беспокойства за несносную невоспитанную куноичи, до необъяснимого трепета перед наивными объятиями теплых рук.

Шион кинулась на шею к Тобираме, чуть не сбив его с ног. Они стояли посреди главной улицы в Конохе, а прохожие озирались, перешептываясь о невоспитанной молодежи. Но Кисараги делала вид, что ее это не заботит.

— Две недели прошло! Две! Сколько можно тебя ждать?!— верещала она, щекой впившись ему грудь.

— Это был простой дипломатический визит в страну Ветра, — сказал он, пытаясь отцепить ее от себя. Хотя такое искреннее приветствие льстило ему. — Бывали миссии и подольше.

— Там сейчас жарко, да?

Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и Тобирама заметил, как они блестят. Шион растрогалась до той степени, что у нее выступили слезы. И чтобы он их не видел, она так сильно прижалась к нему.

— Можешь не отвечать, там всегда жарко, я и так знаю. Не то что у нас, да? Снег кругом. Тебе нравится зима? — спросила она и, наконец, отпустила его.

— Мне все равно, какое время года и температура воздуха, — спокойно ответил он, чувствуя теперь, что ему мало этого милого объятия.

— Не правда, — с лукавой улыбкой сказала Шион. — У тебя день рождения зимой. Все любят время года, в которое они родились. Я, например, родилась в начале лета и очень люблю жару и солнце. В этом году мое совершеннолетие, кстати. Ты придешь?

— До него еще полгода, — холодно сказал Тобирама. — Многое может произойти.

— Хочешь сказать, что сомневаешься, что мы останемся друзьями до этого? Ничего себе заявление!

— Я такого не говорил, не выдумывай! — Сенджу стал двигаться в направлении своего дома, и Шион в припрыжку поскакала рядом с ним. — Просто я не люблю все эти праздники, ты же знаешь.

— Но совершеннолетие бывает только раз в жизни! Ты не можешь не придти!

— Если будет много работы, я не приду, — ответил он.

— А что тебе подарить на твой день рождения?! Он уже на носу, так что определяйся быстрее. И только что-то не очень дорогое, а то я недавно сильно потратилась, купила…

Тобирама стал улыбаться, поняв, как ему две недели не хватало этих теплых искренних объятий и такого беззаботного трепа от Шион. Как будто весь мир останавливался, и она могла спокойно трещать что-то несуразное, неважное. Вся жизнь Тобирамы с самого рождения шла только вокруг невообразимо значимых событий, к которым приходилось относиться с колоссальной ответственностью и вниманием. Отец никогда не давал своим сыновьям расслабляться, а простых детских забав и в помине не было. Шион словно воздавала ему за все эти тяжелые времена, забирая гнетущее напряжение.

— …а еще такие маленькие подушечки на окно. Оттуда, кстати, твой дом можно разглядеть. Ну то есть крышу. И то если постараться и представить, что ее видишь, ха-ха. Да, эти квартиры далековато от центра. Но лучше, чем жить в одной комнате с кем-то. Хотя от человека зависит, да? Ты жил с кем-нибудь когда-то?

— С родителями и братьями.

— Нет, я не то имела ввиду. Предпочитаешь блудливые мимолетные отношения совместному проживанию?

— Не понимаю, о чем ты, — хитро улыбнулся Тобирама.

— Вечно ты такой. Только делаешь вид, что не понимаешь, о чем я. Ой, ладно. Так что тебе подарить?

— Что хочешь, мне все равно, — сказал он, подходя к своему крыльцу.

— И даже на чай не пригласишь? — спросила Шион, наматывая локон на палец.

— Чай? — улыбнулся Сенджу, глядя в хитрые глаза девушки. Он любезно открыл калитку, пропуская ее вперед. — Только если ненадолго. У меня много работы.

— То у тебя много дел, то ты меня на долгосрочные миссии посылаешь. Я, по-твоему, не скучаю, что ли? По правде говоря, твоя работа обойдется без тебя. А вот я без тебя не обойдусь…

— Тоби, — осторожный голос Хаширамы прорезал воздух. — Так что ты будешь делать, если она уйдет?

— А что я могу сделать? — развел руками Сенджу-младший. — Пусть идет, если хочет.

— Вот так просто? — усмехнулся Хаширама. — А я-то думал…

— Думал, я устрою вторую Долину Завершения, лишь бы остановить ее? — резко выпалил Тобирама, одним махом убив весь ироничный настрой старшего брата. — Она теперь взрослая и может о себе позаботиться. Если ей будет так лучше, пусть уходит, а я…

Сенджу-младший прервал речь, потому что почувствовал приближение чакры Шион к зданию. Она спокойна, хладнокровна. В чакре совершенно нет и намека на раздражение, гнев или ярость.

— Она идет сюда, да? — спросил Хаширама, поняв такой задумчивый вид брата.

— Скорее всего, она идет к тебе.

— Откуда ты знаешь? У нас кабинеты в одном здании.

— Из тебя никудышный сенсор, а я чувствую ее энергию, — с возмущением проговорил Тобирама. — Ее чакра такая спокойная, жесткая. Не знай я ее структуры, вообще не поверил бы, что это Шион. Можешь быть уверен, со мной она не будет такой бесстрастной.

— Хочешь выйти?

— Что еще за ребячество? Рано или поздно мы все равно увидимся.

Быстрым и уверенным шагом Кисараги поднялась по лестнице и смело двинулась к кабинету хокаге.

— Сюда, — сказал Тобирама, и тут же раздался стук в дверь.

— Открыто, — крикнул Хаширама, и Шион вошла.

Она явно не ожидала увидеть здесь Тобираму. Сначала даже сделала шаг назад, но передумала выходить. Ее взгляд мимолетно скользнул по нему, как будто тот был прозрачный, а затем уперся в хокаге. Втянув щеки, Шион с полуприкрытыми глазами подошла ближе к столу и вежливо поклонилась. А Тобираме отвесила лишь унизительный скользкий взгляд в самом начале. Как будто Сенджу-младшего и не существовало, а это стояла его жалкая копия, недостойная человеческого приветствия.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Хаширама, метнув на брата короткий взгляд. Ее резкая перемена от него так же не ускользнула.

— Я в порядке, — она бодро кивнула и даже выдавила из себя жалкое подобие прежней улыбки. — Хотела сказать, что готова показать место нападения на мою команду.

— Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо? — подозрительно прищурившись, спросил Хаширама.

— Вполне. До границы всего три часа, а до того логова еще минут тридцать. Я выдержу.

— Все равно нужно будет подождать, сначала я подберу тебе команду, — хокаге начал ковыряться в бумажках, но на его столе был такой бардак, что он не мог найти того, что нужно. — Наверное, кого-то из Учиха или Хьюга…

— Что. За. Бред?! — Тобирама сквозь зубы отчеканил каждое слово, и эти двое тут же обратили на него внимание. — Тебе рано куда-то выходить! Еще вчера ты от истощения чуть не умерла, а сейчас хочешь бежать и делать вид, что ничего не произошло?

Шион с каменным выражением лица слушала, даже не пытаясь его прервать.

— А ты ей чего подыгрываешь? — рявкнул он на брата. — Сам же видишь, она еле на ногах держится! Чакра такая слабая, что ей не выстоять, если нападение повторится! Пока я не разрешу, никто не высунет и носа из Конохи на эту операцию, вам обоим ясно?

Шион продолжала безразлично смотреть на него. Весь всклокоченный, Тобирама сдерживался, чтобы от дикого внутреннего напряжения не наорать на нее еще больше. Такое ее хладнокровие по отношению к нему злило и пугало одновременно. Она ведь только прикидывается, что ей все равно. На ту долю секунды, когда Шион только зашла в кабинет и увидела его, проявилась ее истинная эмоция, а не эта циничная маска. Она удивилась, растерялась. Шион в обиде на него, но раз она не проявляет своего гнева, значит, понимает причины его поступка. Однако его провокационная тирада никаких эмоций с ее стороны не вызвала. Кисараги так и осталась холодна, даже чакра не колыхнулась в попытке проявить агрессию, и Тобирама начал сомневаться в ее притворстве.

Дернув верхней губой, Шион посмотрела на хокаге.

— Решать вам, но после этой миссии я хочу с вашего разрешения покинуть Коноху на неопределенный срок.

Комментарий к Глава 7

Жду ваших отзывов. Пишите, я буду рада почитать каждое мнение, чтобы сделать свою работу лучше! ^_^

========== Глава 8 ==========

Комментарий к Глава 8

Музыка к главе. Она прям в кокоро, ребят. Т_Т

Placebo - Begin the End

Placebo - Blind

Тобирама почувствовал, как кровь приливает к голове, а ноги становятся ватными. Он ждал, что Шион будет все крушить, ломать, возможно, даже драться с ним из-за боли и горечи, что обрушилась на нее по его вине. Но такое хладнокровие и равнодушие, пустой флегматичный взгляд на корню срубали всякий просвет в беспробудно темной перспективе для него.

Что он должен сделать, чтобы остановить ее от бессмысленного бегства? Посадить под замок? Запечатать ее квартиру под барьер? Это лишь глупые и опрометчивые действия горячего на голову юнца. Такие поступки точно не вернут ее доверия. А здравые доводы для нее сейчас не больше пустого звука. Был еще один наиболее справедливый, но наименее благоразумный, вариант. Она под присягой давала клятву верности Конохе, ее жителям и хокаге. И если вздумает уйти в самоволку, ее объявят ниндзя-отступником, что в корне изменит всю ее жизнь. Благоразумия в этом варианте нет потому, что только Тобирама попробует заикнуться о долге перед деревней, строптивая Шион непременно назло ему собственноручно перечеркнет знак Конохи на протекторе. Подобного рода ультиматумами на нее не повлиять.

— Хорошо, — кивнул Хаширама.

— Что?! — Тобирама сильнее свел брови на переносице.

— Я сегодня же соберу тебе команду, и вы отправитесь на эту миссию, — продолжил Хаширама, как будто не услышал недовольство брата. — Однако… Однако мы очень переживаем за тебя.

— Спасибо, что несмотря на это даете мне уйти, — Шион поклонилась ему.

— Я сочувствую тебе, поэтому понимаю эту попытку отвлечься на что-то.

— Спасибо.

Тобирама до скрипа сжал челюсть не в силах оторвать глаза от Кисараги, а она не смела взглянуть на него. Ей не хватило духу объясниться с ним, так она решила просто сбежать от этого диалога. А несносный брат еще и посодействовал ей. Хаширама обязательно найдет себе оправдание, но вряд ли в нем будет достаточно для Сенджу-младшего смысла.

Еще раз поклонившись хокаге и одарив Тобираму косым взглядом мимо его лица, Шион вышла из кабинета. Ее чакра дрожала, норовясь вырваться наружу, и Сенджу-младший понял, что скрывалось за этим пологом безразличия. Не злость, не гнев и даже не разочарование. Девушка старательно сдерживалась, но Тобирама смог ощутить тончайший шлейф неистовой внутренней боли. Шион чувствует себя совершенно разбитой и потерянной, а он никак ей не помогает выбраться из зыбучего душевного одиночества.

Тобирама всегда просил ее сдерживаться, потому что вежливые шиноби не ведут себя как крестьяне, направо и налево расплескивающие свои эмоции. Но сейчас, когда Шион предпочла сдержаться, передавить в себе эти чувства, он понял, что это может только усугубить положение. В один момент ее расплющит собственная боль, которую он мог бы разделить с ней.

Сенджу обошел стол и навис над братом.

— Ты издеваешься? — прошипел он. — Отпустил ее в такой момент?

— Пару минут назад ты хотел сделать то же самое, не так ли? — бросил Хаширама.

— Когда она поправится, а не сейчас.

— А потом ты найдешь другую причину, чтобы задержать ее здесь. Откуда в тебе столько эмоций, Тоби? Она хочет помочь нам разобраться в причинах нападения. Ты же понимаешь, что если мы обнаружим, что за этим стоит руководство Танигакуре, проблема выйдет на международный уровень.

— Тебя ждет разочарование, брат! — строго проговорил Тобирама. — Шион поступает так не поэтому. Она бежит от проблемы, не хочет дать мне шанс все объяснить ей. Потому что сделала свои неправильные выводы и теперь не желает никого слушать.

Хаширама замолчал. Сенджу-младший вздохнул и продолжил говорить тяжелым тоном:

— Если она уйдет сейчас, я так и не смогу поговорить с ней. Ты меня знаешь. Я никогда не побегу и не стану упрашивать ее передумать. Поэтому во что бы то ни стало ты должен ее задержать еще на несколько дней.

— Думаешь, если сам придешь к ней, она воспримет это как твой очередной приступ контроля и не станет слушать?

Тобирама опустил уголки губ вниз и из-под полуприкрытых глаз мрачно посмотрел на брата.

— Приступ контроля? Серьезно?

— Ну ты же всегда такой… Строгий, суровый. «Как я сказал, так и будет!» и все в таком духе.

Хаширама говорил и на каждый свой эпитет пародировал Тобираму, пытаясь сделать такое же жесткое выражение лица. Сенджу-младший наблюдал за мгновениями клоунского поведения брата, а потом, потерев переносицу, испустил тяжелый вздох.

— Скажи ей, например, что поиск подходящей команды затягивается. Если она будет подкидывать тебе свои кандидатуры, находи им любые другие миссии.

— Ты же понимаешь, что долго я не смогу тянуть.

— Буду надеяться, что этого времени хватит, — ответил он и опустил глаза на стол. — И приберись у себя на столе! Ками-сама, ты же хокаге!

Хаширама резко опустил плечи и, по-детски надув губы, удрученно наклонил голову в бок.

Когда Сенджу-младший вернулся в кабинет и упал в свое кресло, раздался осторожный стук в дверь. Это был Тэнджи, но Тобирама не хотел сейчас никого видеть. Он не отвечал, оттягивая момент. Но в следующий миг почувствовал, что его ассистент не один. За ним стояла немолодая женщина, взволнованная и раздраженная.

— Войдите! — выкрикнул Сенджу и выпрямился в кресле.

Тэнджи открыл дверь и пропустил женщину вперед. Она вошла смело, да с таким лицом, как будто ей все обязаны, и села в кресло напротив стола Сенджу.

— Сегодня день приема, — робко напомнил Тэнджи. Сделав вид, что он и не забыл вовсе, Тобирама махнул ему рукой, и помощник удалился в коридор.

— Мое имя Гото Кимико, — с гордостью произнесла женщина. — Уверена, вы его знаете, я неоднократно писала жалобы на развлекательный квартал Хакушу, и…

— Да, я помню ваше имя, — закатил глаза Тобирама. — Вы написали пять требований о закрытии Хакушу, на которые я ответил пятью отказами.

— И я не понимаю причины! — она от возмущения подпрыгнула на месте.

— В отказах все предельно понятно написано, у меня сохранились копии, — сказал Тобирама и уже собрался найти их, но Гото его остановила.

— Я прекрасно помню, что вы писали. Но это нисколько не объясняет причин, почему вы отказываетесь закрывать Хакушу! — Гото тараторила высоким скрипучим голосом, и на каждый ее аргумент лицо Тобирамы становилось все более каменным и безразличным. — Коноха — это не место для подобного рода кварталов. Люди, посещающие эти заведения, развращают нашу молодежь, разрушают культуру и никаким образом благотворно не влияют на общество в целом! Мой сосед разорился на азартных играх! Теперь у него забирают дом, а его семья должна будет переехать в скромную деревушку на окраине Страны Огня. А торговец овощами! Он ведь беспробудно напивается каждый вечер, отчего открывает свою лавочку только после обеда! А дочь соседей мой сестры вообще стала… Из-за нужды, разумеется, я не виню ее. Девочка содержит не только свою больную мать, но и младших братьев и сестру. Вы же помощник хокаге, Тобирама-сан! Вы должны решить этот вопрос! Квартал необходимо закрыть!

Тобирама тяжело вздохнул, контролируя свой гнев.

— Повторяю в шестой раз и очень надеюсь, что в последний. Во-первых, Хакушу не нарушает никаких законов. На входе в квартал всегда стоит его охрана, которая проверяет возраст посетителей, отсеивая несовершеннолетних. Во-вторых, хокаге и я не несем ответственность за людей, наказанных из-за собственного слабоволия. Они сами идут туда, никто насильно их не тащит. В-третьих, культура населения не будет падать, если люди научатся контролировать свои темные стороны. Занимайтесь своим саморазвитием, будьте примером для других, а не обвиняйте во всех бедах третью сторону.

— Вы говорите одни и те же вещи, но не можете понять, что не будь этого квартала, людям некуда будет пойти, чтобы оставить свои деньги.

— Дело не в Хакушу, а в самих людях. Если захотят, найдут другой способ потешить свои пороки. Как будто выпивки, азартных игр и разврата не было без этого района.

Гото фыркнула и снова подпрыгнула на месте.

— Что вы мне тут говорите? Возможно, и было, но оно оказывалось спрятанным от внимания особо впечатлительной юной публики.

— По-моему, увидеть пьяницу в канаве — это очень поучительно, вы разве не думаете? Или разоренного на азартных играх безумца. Или умирающего от заболеваний распутника.

— Они платят вам деньги за то, чтобы вы их не трогали, верно?

— Что?!

— Да, так и есть! Отдают вам проценты с прибыли. Вы наживаетесь на несчастных гражданах, доколе это будет продолжаться?

— Это просто нелепо, — Тобирама отказывался верить в то, что слышит. — Я не знаю, как вы в своем разуме это соединили вообще, но повторю еще раз. Никто мне ничего не платит, потому что платить не за что. Деятельность Хакушу абсолютно легальна и не нарушает никаких законов. А к их финансовому учету я или хокаге никакого отношения не имеем — это не в нашей компетенции.

— Разумеется, вы и не сознаетесь! Вы играете с огнем! Ваше потворство Хакушу будет иметь большие последствия, попомните мои слова! — она встала с кресла и вылетела из кабинета.

Из коридора заглянул Тэнджи. Он заметил, что Тобирама в не самом лучшем расположении духа, поэтому осторожно спросил:

— Запустить следующего или перенести всех на завтра?

— Давай следующего, — махнул рукой Сенджу, осознав, как неплохо можно отвлечься, погрузившись в работу.

Следующие нескольких часов на Тобираму свалились проблемы больше двух десятков жителей Конохи. Кто-то требовал решить вопрос сиюминутно, кто-то просил лишь обратить внимание. Но в целом все заботы граждан вертелись вокруг продовольствия, жилья и безопасности. Многие опасались за сохранность своих жизней и имущества из-за большого количества беженцев. Кого-то беспокоил вопрос рабочих мест. Один плотник попросил разрешение на монополизацию его деятельности, дабы оградить себя от возможных конкурентов. Это был самый быстрый прием в тот день.

Последний посетитель обратил внимание Тобирамы на напряженную атмосферу между жителями Конохи и беженцами. Он предлагал устроить небольшой фестиваль, на котором все смогли бы познакомиться между собой, показать особенности своей культуры. Даже принес с собой рисунки, на которых изобразил, как он видит праздничное оформление главных улиц. Глядя на все это буйство красок, Тобирама уже слышал громкую музыку, чувствовал суету и повышенную эмоциональную активность народа. Сама идея казалась ему неплохой, но в не самое подходящее время. В связи с последними событиями с Шион, он еще не до конца разобрался с беженцами, поэтому устраивать празднество виделось ему нелогичным.

Когда расстроенный отказом художник удалился из кабинета, Тобирама позволил себе расслабиться в кресле и посмотреть за окно. На чернильно-синем небе мерцали далекие звезды, а растущая луна слабо освещала погрузившиеся в ночную черноту улицы. Привлекая к себе внимание, вдалеке за деревьями пробивались яркие огни Хакушу. Шикаичи и Чоуши, наверняка сейчас там. Возможно, даже Иноске. Сенджу вдруг захотелось снять напряжение и хорошенько напиться, но одна только мысль, что к нему явится Шион и застанет его в таком состоянии, напрочь отбивала этот минутный порыв. Тобирама еще раз проверил ее, найдя по чакре.

Шион находилась возле его дома, прямо у калитки. Сердце Тобирамы тут же взволнованно пропустило один удар, и он резко поднялся на ноги. Не пришла к нему в кабинет, хотя прекрасно знала, что он здесь. А явилась к порогу дома. Напряженная и сердитая. Сенджу нахмурился, собирая по кусочкам свое сознание и чувства. Шион не должна даже заподозрить его в излишней встревоженности. С помощью Хирайшина он переместился к своему дому, и тут же наткнулся на ее ястребиные глаза. Опасно суженные, свирепые. На сей раз она едва ли сможет так сдержаться, как в кабинете Хаширамы.

Сенджу внимательно смотрел на нее, ожидая любых слов или действий, но Кисараги молчала, словно забыла все, что хотела сказать. Затянувшееся молчание еще больше электризовало пространство между ними, а вместе с тем учащало сердцебиение Тобирамы.

— Ты не имеешь права удерживать меня здесь! — чеканя каждое слово, выдавила Шион. — Не делай из меня дуру! Когда Хаширама дважды за день придумал нелепые отмазки, чтобы перенести миссию, мне все стало ясно! Я хотела поступить по-взрослому, честно показать место, трупы нападавших, а потом уйти, чтобы переосмыслить свою жизнь! Но нет, ты решил, будто знаешь, что для меня лучше! — Шион начала эмоционально жестикулировать и махать руками перед лицом Сенджу. — Десять лет! Десять долбанных лет я жила с чувством вины за смерть всего клана. Я не умерла вместе с ними. Я их бросила. Заснула в лесу, пока всю мою родню перерезали — вот с чем мне пришлось жить эти десять лет! И ты хочешь, чтобы я простила тебя?..

Тобирама молчал и продолжал слушать, не пытаясь ее перебить.

— …Хочешь, чтобы я променяла истину на фальшивку, лишь бы не быть свидетельницей смерти дедушки и родителей?! — нижняя губа Шион начала дрожать от переизбытка чувств, а голос стал сдавленным. В уголках глаз блеснули слезы, но девушка сдерживала их. — Это настоящее предательство, вот как я считаю! Предательство и постыдная слабость! По законам ниндзя долг, достижение цели — вот, что прежде всего. Шиноби не сбегают с поля боя! А родители и дедушка наплевали на это, чтобы спасти меня! Пожертвовали собой! Ты хоть можешь представить, как их поступок важен для меня?! Как такое можно перечеркнуть, а?! Что ты молчишь?! — она легко толкнула его в грудь ладошками. — Отвечай!

— Я хотел, чтобы ты жила, необремененная воспоминаниями о смерти родных, — выговорил он. — И снова стала той, с которой я познакомился.

— А вместе с тем вычеркнул ценности, которые мне пытались привить родители, находясь на пороге смерти.

— А вот это не правда! — твердо произнес он, умело сдерживаясь, чтобы не повысить голос. — Посмотри на себя! Ты вообще ни во что не ставишь законы ниндзя. Напрочь нарушаешь субординацию и правила. Вместо того, чтобы сломя голову побежать за убийцами, ты должна была отправить ястреба в Коноху, как и было велено вашей команде. Но нет! Ты помчалась спасать своих товарищей, надеясь, что они еще живы. И спроси тебя, почему ты нарушила протокол миссии, ты даже не сможешь связно ответить! Это ли не говорит о том, что ценности, за потерю которых ты вменяешь мне вину, на самом деле никуда не исчезли?

— Выходит, ты даже не жалеешь, что с Иноске отнял у меня мое прошлое?!

Немного подумав, Тобирама ответил:

— Если бы я снова оказался перед тем немыслимым выбором, я поступил бы так же.

— Так давай! — Шион снова с обиды пихнула его, но он даже не шелохнулся от слабого удара. — Скрути меня, притащи своего дружка-мозгоправа, пусть снова сотрет мои воспоминания, создаст тошнотворный иллюзорный мир, в котором я опять окажусь предательницей в своих глазах. А потом заживу такой же наивной жизнью, где я как пичужка порхаю вокруг тебя, теша твое самолюбие. Такого ты хочешь?!

— Нет, — отрезал Тобирама, чувствуя, что верхняя губа дергается от напряжения.

Он хотел, чтобы между ними сохранилась та связь, которая согревала ему сердце в особо тягостные дни. Сенджу хотелось вернуть моменты, когда она искренне бросалась к нему на шею после долгой разлуки. Чтобы Шион снова так же по-глупому тараторила, отвлекая его от собственной пресной однообразной жизни. Он об этом мечтал не из-за самолюбия. Тобирама едва ли мог сам понять свои чувства. Ему просто хотелось и дальше продолжать жить, будто не было того кошмара десять лет назад. Где-то в глубине души он желал снова вырезать память не только ей, но в этот раз и себе, чтобы не мучиться больше от гниющего чувства вины. Сенджу хотел высказать ей свои желания, но собственная гордость и страх оказаться уязвимым не позволили раскрыться перед шипящей от злости Шион.

— Тогда не лезь в мою жизнь! — выпалила она. Потом перевела сбившееся дыхание и добавила более спокойно: — Просто уйди с дороги и не мешай.

— Шион…

— Все! — она отошла на шаг, выставив ладони вперед. — Хватит с меня твоей опеки!

Тобирама потянулся к ее запястью, но его рука проскользнула сквозь него. Шион не позволила себя схватить. В ее глазах блеснуло уязвленное чувство свободы, и девушка отошла еще на один шаг.

— Я никогда не желал тебе ничего плохого, — с горечью сказал Тобирама, понимая, что Шион не только физически отдаляется от него все дальше. — Если тебе так хочется, иди.

Когда он это произнес, ее глаза дрогнули. Губы приоткрылись, и Шион тяжело задышала ртом.

— И если ты когда-нибудь, когда угодно, захочешь вернуться обратно, помни, что ты всегда сможешь это сделать.

Тобирама замолчал. Шион продолжила смотреть на него, но в янтарных глазах он больше не чувствовал ничего родного и теплого. Омертвевший, далекий и совершенно безразличный к нему взгляд. Кисараги развернулась и по крышам умчалась в сторону своего дома.

Оставшийся в ночной тишине Сенджу вдруг понял, что собственноручно отсек из своей жизни важного человека. Уязвленная гордость, осознание ненужности буквально жгли его кожу изнутри. Он злился на самого себя, но в то же время понимал, что поступил правильно, согласно собственным ценностям. Никогда он не стал бы насильно удерживать рядом с собой человека, который того не хотел.

========== Глава 9 ==========

Комментарий к Глава 9

Если есть какие-то косяки, сообщайте об этом, por favor. 2 часа ночи. Я могла и упустить что-то…

Сенджу подошел к калитке и посмотрел на свой дом. Свет не горел. Даже этой жаркой летней ночью дом казался ему холодным и пустым.

Тобирама достал из кармана клочок бумаги, и написал на нем записку Хашираме. Он сообщил, что поговорил с Шион и отпустил ее. Поэтому, как только хокаге соберет походящую команду, она может отправляться на миссию. Тобирама призвал ястреба и отослал его к своему брату.

Он зашел к себе в дом. Еще с порога Сенджу услышал, как звенит безмолвие. За окном трещали цикады, но эти стены слово создавали вакуум, в котором Тобирама чувствовал себя не просто одиноким, а отрезанным от мира. Он сел на пол, облокотившись на дверь, и несколько раз ударился затылком, будто у него получилось бы выбить из себя дурные мысли. В его доме даже не было выпивки, чтобы растворить в ней ненависть к себе.

Если бы Тобирама не был сотворен так глупо, возможно, он смог бы рассказать правду Шион. Но нет. Природная закостенелость в проявлении чувств и зависимость от общественного мнения по рукам и ногам связывали его. Сенджу убеждал себя в верности такого сдержанного поведения, хотя в глубине души начал сомневаться в собственных аргументах. Его благосклонность к Шион всегда воспринималась обществом двусмысленно, особенно, когда она стала достаточно взрослой. Поэтому Тобирама никогда не поощрял ее легкомысленного поведения, отсекая даже собственные нежные порывы в ее сторону. Но даже теперь, когда она ушла, эти ограничения не перестали иметь значение для Сенджу. Ему казалось важным оставаться неизменным и верным своим принципам.

Но находиться наедине с собой теперь казалось Сенджу немыслимым. С помощью сенсорики он отыскал в Хакушу Чоуши, Шикаичи и Иноске, последний из которых почувствовал, что его нашли*.

«Не надо сидеть и ненавидеть себя, — ментально передал ему Иноске. По состоянию вихря мыслей в голове Тобирамы, он догадался, что тот находится в полном раздрае. — Приходи к нам».

Он встал и быстро снял с себя тяжелый доспех, оставшись в черной водолазке и тренировочных штанах. Переодеваться во что-то более формальное не было ни настроения, ни желания, поэтому в таком виде и отправился к своим друзьям.

Улицы Конохи практически не освещались в это время. Лишь редкие фонари с несколькими свечами горели через один дом. Когда Тобирама достиг ворот в Хакушу, его встретили трое ронинов-самураев, едва ли способных справится даже с малоопытным шиноби. Но для простых граждан они выглядели более чем угрожающе. Он прошел мимо них и сразу же слегка прищурился от обилия света и огней.

Вся улочка сияла красками, яркими вывесками. Тут и там играла непринужденная музыка, доносился звонкий женский смех и мужской гогот. Всеми клетками тела Тобирама ощущал, что от окружающих его людей так и веет иллюзорным чувством радости. Однако как только они покинут увеселительный квартал, их проблемы снова накроют их собой. Тобираму мало интересовало все это и, не глядя по сторонам, он просто пошел в направлении чайной, в которой его ждали Ино-Шика-Чо.

Внутри любезная хозяйка проводила его к компании, устроившейся возле современной стеклянной седзи, ведущей на главную улицу квартала. В комнате стоял такой гул, что Тобирама едва слышал собственные мысли — как раз то, что ему сейчас необходимо.

Троица встретила его молчанием. Шикаичи не знал, что сказать. Иноске знал, но понимал бесперспективность речей. А рот Чоуши был до отказа забит свиной нарезкой. Тобирама сел рядом с Яманака, ловя на себе грустный взгляд друзей.

— Вот только этого мне сейчас не хватало, — поморщившись, заявил Тобирама, а затем взмахнул рукой, чтобы ему принесли приборы и сакэ.

— Она ушла, как я понимаю, да? — уточнил изрядно захмелевший Иноске. Вообще все трое выглядели раскрасневшимися и расслабленными, но Яманака и Нара особенно. Шикаичи и вовсе курил свою кисеру, затягиваясь глубоко и смакуя каждый вдох.

Сенджу уже хотел ответить, но подскочила официантка и мигом поставила приборы новому гостю, обновила графины с сакэ и добавила горячие закуски, чему обрадовался Акимичи.

— Когда Хаширама подберет ей команду, она уйдет. Может, сейчас, а может и завтра утром, — он налил себе выпивку и тут же осушил бокал. — Честно говоря, у меня нет желания говорить об этом.

Друзья понимающе кивнули и тоже выпили.

За бесконечным потоком сакэ Тобирама и не заметил, как пролетело время. Шикаичи уже почти спал, а Иноске давно облокотился на стенку и тихо сопел, несмотря на стоящий шум и назойливый хохот нескольких гейш за другими столиками. Сенджу и самого клонило в сон, но не от того, что он много выпил, а из-за банальной усталости. Только Чоуши без азарта доедал остатки овощей. Тобирама допил последние капли сакэ, и когда официантка предложила повторить, он вежливо отказался. Тело действительно расслабилось, а проблемы теперь виделись ему совершенно под другим углом. Вся эта увлеченная толпа вокруг подсказала ему, что жизнь на уходе Шион не заканчивается. Она была хоть и важной частью, но не главной. Тобирама по-прежнему остается шиноби, который прежде всего должен защищать Коноху и жителей Страны Огня от врагов. Это и есть его цель. Сосредоточиться надо на этом, вот, что важно. А не то, как сделать жизнь конкретного человека лучше. К тому же ей самой его помощь, как оказалось, не нужна вовсе.

Напротив их чайной был вход в игорный дом. Тобирама с любопытством следил за тем, как каждый из посетителей заходил туда со своими надеждами и ожиданиями. Но практически всякий, кто покидал игорный дом, поливал бессмысленными проклятиями не только его, но и весь квартал. И редкие победители вечера, преисполненные гордостью, широко расправив плечи, выходили в окружении друзей, завистников или дорогих таю. Но кто-то не гнушался и юдзё, беря сразу двух.

Сенджу смотрел на людей с отвращением и едкой усмешкой на лице. В этом тесном притоне сложно оставаться самим собой, и слабовольный человек действительно поддастся потоку заблудших в собственных пороках душ. Возможно, Гото была права на счет закрытия Хакушу, но это все равно что забинтовать рваную рану живота и думать, что вылечил ее — не исправит положения в корне.

Чоуши начал клевать носом, и Тобирама слегка пихнул его.

— И ты туда же? Как я вас троих потащу, по-твоему? — спросил он.

— Нет, я не сплю, — еле ворочая языком, проговорил Акимичи. — Я. Не. Сплю.

Тобирама усмехнулся и утащил из его тарелки кусочек помидора. Как будто ударенный током, Чоуши выхватил из его рук палочки одним резким маневром и проглотил овощ. Тобирама искренне засмеялся такой проворности, а сам Акимичи хоть немного проснулся.

Из игорного дома с невозможно громкими криками вывалился высокий мужчина в дорогом кимоно. Вместе с ним выскочили две таю, противно хохоча в такт его воплям. Все трое были в абсолютно невменяемом пьяном состоянии. Обе таю обхватывали его с двух сторон, чтобы тот совсем не упал на землю, и поправляли черные зализанные назад пряди.

— Вот так! — кричал он пьяным голосом. — Вот так надо! Ха! Ничтожные цыплята.

Из игорного дома выползло еще трое игроков почти в таком же пропитом состоянии. Они смотрели на мужчину совсем не дружелюбно, а тот продолжал кричать под смех проституток.

— Думали обойти меня? Молокососы. Еще не доросли, чтобы играть со мной.

Трое униженных проигравших, хрустя пальцами, стали наступать на пьяницу.

— Охохо! Какие вы грозные! — смеялся он.

На крики и суету примчались охранники, но вместо того, чтобы угомонить самого буйного, они скрутили троих бедолаг и потащили за ворота. Мужчина начал напевать песню, не попадая ни в одну ноту, а две таю пытались его увести в приватную комнату. Но тот предпочитал стоять посередине улицы и радостно вопить о своем огромном выигрыше.

— Похоже, он не заткнется, пока ему не помогут, — промолвил Тобирама, когда заметил, что и Чоуши смотрит на этого пьяницу.

— Он тут всем заправляет, поэтому его никто не заткнет. Это Курокава Шого, хозяин Хакушу, ты разве не знаешь? — удивился Акимичи.

— Да плевал я на это. У меня есть дела поважнее, чем знать, кто чем владеет в Конохе.

— Ладно, я сейчас пойду отолью и вернусь. Отнесем этих двоих по домам.

Качаясь, Акимичи двинулся на выход, а Тобирама снова посмотрел за окно. В пьяном танце таю уже сдвинули Курокава на несколько шагов. Такому упорству, с которым они это делали, мог позавидовать самый трудолюбивый шиноби. Боковым зрением Сенджу заметил, как к ним приближается еще одна фигура. Изрядно выпивший Тобирама не сразу признал в роскошно одетой женщине Яманака Сэри. Плавно и уверено она двигалась в сторону этого пьяницы.

Танцуя с таю, Курокава развернулся к ней лицом и от удивления раскрыл руки в стороны.

— О! — воскликнул он. — Какая красавица! Ты что здесь делаешь, а?

Она что-то ответила ему, но Тобирама не расслышал. Вся эта сцена казалась ему какой-то нереалистичной. Утонченная Сэри никак не ассоциировалась у него с подобным местом, но по виду она чувствовала себя здесь вполне уверенно.

— Я вовсе не кричу! — вопил он, еле держась на ногах, а затем обратился к проституткам: — Или кричу?

Они замотали головами в стороны, а Сэри подошла еще на шаг ближе. Она снова что-то произнесла, а Курокава издевательски посмеялся над этим, но после все же заговорил тише, отвечая только ей. Тобирама протер глаза и еще раз посмотрел. Нет, это определенно точно была она.

— Сэри-сан? — удивленно произнес вернувшийся Чоуши. — Плохо дело.

— В смысле? — уточнил Тобирама. Он встал на ноги и почувствовал, как пол начал накреняться в сторону. Чоуши подхватил его, и Сенджу напрягся, чтобы устоять, хотя сознание плыло так же, как и тело.

— Надо выйти к ним, а то мало ли что.

Как только Акимичи это сказал, Курокава резко схватил Сэри за загривок и стремительно подтянул к себе. Обе таю ретировались оттуда так быстро, как только смогли. Он что-то шипел ей прямо в лицо, а она жмурилась и морщилась то ли от страха, то ли от чудовищного перегара из его рта.

Тобирама и Чоуши выскочили на улицу, подбежав к ним. Как только они приблизились, Курокава ослабил хватку и одной рукой приобнял Сэри так, как только что обнимал таю, и сделал удивительно невозмутимое лицо, будто ничего особенного здесь не происходит.

— Тобирама-сан? Чоуши-сан? — ошарашено захлопала ресницами Яманака. Ее щеки мгновенно покраснели, а сама она опустила глаза к земле.

— Пойдемте с нами, Сэри-сан, — махнул ей Сенджу, а Курокава в ответ нахмурился и плотнее прижал ее к себе.

— Вы кто такие вообще? — спросил Шого, делая длинные паузы между слов, потому что язык уже отказывался подчиняться разуму. Или же разум просто отключился, а язык просто сам непроизвольно дергался во рту.

Сенджу подошел ближе. Он схватил Сэри за плечо и стал уверенно оттягивать ее от Курокава.

— Тобирама-сан… — она цепко взялась за его запястье, и Сенджу показалось, что она пытается убрать его руку от себя.

— Ты что себе… — начал Курокава, но Акимичи одним легким щелчком по затылку вырубил его и подхватил на плечо.

— Чоуши-сан? — воскликнула пораженная Яманака.

— Не переживайте, наутро он даже не вспомнит об этом, — с ухмылкой заверил ее Акимичи.

— Вы в порядке? — спросил Тобирама и заметил, как она сквозь вежливую улыбку поморщилась и от его дыхания.

— Да, но…

Трое охранников, схватившись за катаны, подбежали, готовые вступить в бой за своего господина, но к ним повернулась Сэри.

— Все под контролем, благодарю, — кивнула она им.

Они с подозрением посмотрели на вырубленного Курокава на плече Акимичи, затем на Тобираму, который стоял непозволительно близко к Сэри и продолжал держать ее за плечо, но все же убрали катаны в ножны и удалились. На улицу со всех заведений высыпало немало зевак, но Сенджу не было до них дела. Яманака успешно делала лицо невозмутимым, но при этом ее трясло от возмущения и стыда. Вся ее чакра сейчас была больше похожа на всклокоченную хаотичную бурю, чем на пластичный и эфемерный поток. Сенджу убрал свою руку, а Сэри оттянула помятый рукав кимоно.

— Он не сделал вам ничего дурного? — уточнил Чоуши.

— Нет, — покачала головой Сэри и обняла себя за плечи, чтобы скрыть дрожь. — Простите, мне так неловко, что вам пришлось участвовать во всем этом. Просто он немного перебрал.

— Как вы вообще здесь оказались? — спросил Тобирама.

Яманака удивленно посмотрела сначала на него, потом на Чоуши.

— Я думала, вы в курсе. Иноске или Чоуши-сан не говорили вам? — со стыдом в глазах она указала не тело, лежащее на плече Акимичи. — Курокава Шого — это мой супруг.

Сенджу вдруг показалось, что он резко протрезвел от этих слов. Друзья не сказали ни слова потому, что знали с какой ненавистью Тобирама относится к пересудам о чужой личной жизни. Только заикнись они об этом, он тут же заткнул бы их очередной тирадой о морально-этических нормах.

— Я попрошу охрану помочь мне донести его до дома, — сказала она и повернулась, чтобы подозвать самураев, но Тобирама остановил ее.

— Да, мы сами поможем, — уверенно сказал он.

— Вы выпили, Тобирама-сан, — Сэри повернулась к нему и посмотрела на него хоть и без осуждения, но Сенджу стало не по себе под ее пристальным взглядом. — Мне не привыкать к такому, так что вам не стоит волноваться.

Затем она бросила взгляд на чайную, в которой Сенджу провел вечер. Через стекло она заметила спящих Иноске и Шикаичи.

— К тому же у вас есть друзья, которым вы должны помочь, — улыбнулась она.

— Сэри-сан, — проговорил Чоуши. — И правда, лучше мы поможем. На, Тобирама, — он перекинул Курокава со своего плеча на Сенджу. — А эти двое на мне будут.

— Мне правда очень неловко, — Яманака нервно улыбнулась. Ее щеки в который раз приобрели пунцовый оттенок, и она немного развернулась к выходу. — Спасибо большое, Чоуши-сан.

— Ну что вы, — он улыбнулся и посмотрел на Тобираму. В одном только взгляде друга Сенджу понял, что должен сохранять бдительность.

Яманака на прощание поклонилась Акимичи и направилась к воротам. Тобирама с Курокава на плече пошел за ней, ругая себя за то, что слишком много выпил в этот вечер. Хотя слова о том, что самый отвратительный человек из всех, которых знал Тобирама, является законным мужем Сэри, подействовали на его затуманенный разум весьма отрезвляюще. Земля уже не уходила из-под ног, и он мог увереннее идти вперед.

Когда они прошли ворота, охранники еще раз с подозрительным прищуром внимательно осмотрели Сенджу с головы до ног. Им, конечно, было известно, кто он, поэтому Тобирама уже мысленно начал готовить себя к волне слухов. Правая рука хокаге набрался в Хакушу, а потом потащил его пьяного владельца к нему домой. Такое вполне может ударить по его безупречной репутации. И как только Хаширама умудряется напиваться, проигрывать в карты деньги и при этом оставаться самым уважаемым шиноби в стране Огня?

Всю дорогу Сэри молчала, быстро перебирая ногами, и не поворачивалась к Тобираме. Ему было ясно, что она до невозможности сконфужена. Сенджу и самому было неловко от всей этой ситуации. Вести какой-либо бессвязный диалог при такой очевидном смятении обоих, было бы просто нелепо. Вдалеке Тобирама увидел высокий забор, а за ним величественную крышу роскошного особняка. Он предположил, что такой шумный любитель кутить на широкую ногу не стал бы жить в месте менее патетичным, чем это. И как только они достигли ближайшего угла этой ограды, Сэри развернулась и выразительно посмотрела в глаза Сенджу. Почувствовав еще большуюнеловкость, он отвел взгляд и устремил его на калитку, намекая, что намеревался донести Курокава до дома, а не до забора. Натянуто улыбнувшись, она продолжила идти, но уже с меньшей охотой.

— Спасибо еще раз, и простите за всю эту сцену, — сказала она, остановившись у калитки, а затем посмотрела на тело мужа и протянула руки. — Я заберу его, давайте.

— Я донесу его до…футона, это не проблема, — заверил ее Тобирама.

— Это ни к чему, — улыбнулась она, но опять из-за нервов.

— Если уж я взялся, то доведу дело до конца, только откройте калитку, — твердо произнес он, своим тоном не оставив ей и возможности на спор.

Сэри молча придержала калитку, и Тобирама зашел в сад. Множество витиеватых тропинок, обрамленных аккуратно выстреженными кустарниками и цветочными кустами, вели к зданию в старом стиле. Даже минка Тобирамы была более современной, чем этот особняк. Среди разных деревьев единственная сакура росла рядом с небольшим красным мостом, шедшим через красивый пруд, в котором между водяных лилий и голубых лотосов сонно плавали карпы.

На энгаве Яманака сняла гэта и хотела помочь Тобираме с его обувью, но он обошелся без ее рук, поочередно наступив на свои пятки. Сэри отодвинула одну седзи и повела его по многочисленным внутренним коридорам. Тобираме не хватало света, и он доверился Сэри, которая прекрасно ориентировалась во тьме лабиринта. Она остановилась возле одной седзи и сразу отодвинула ее. Внутри Тобирама увидел раскрытый футон на одного человека, и сразу за зашел внутрь. Он отметил про себя факт, что Яманака заранее приготовила постель для своего мужа в отдельной комнате. Максимально аккуратно он уложил Курокаву, но в действительности ему хотелось брезгливо бросить его на циновку. Он вышел в коридор, и Сэри закрыла седзи.

Тобирама по-прежнему не видел ее лица, зато прекрасно чувствовал чакру. Сэри сгорала от неимоверного стыда и обиды. Но с этим он ничего сделать не мог. Любое проявление жалости она расценила бы как еще большее унижение чем-то, которое устроил ей собственный муж.

— Мне пора, — коротко сказал Тобирама и зашагал тем путем, которым пришел сюда.

— Еще раз изви…

— Вам не за что извиняться, Сэри-сан, — перебил он ее, остановившись. Тобирама вернулся на несколько шагов, но едва не врезался в Яманака, все еще плохо ориентируясь из-за алкоголя в крови. — Вы только скажите, если что-то у вас пойдет не так, хорошо?

Она немного помедлила, но потом сдавлено отозвалась:

— Да, хорошо. Благодарю.

В тишине Тобирама услышал осторожное шлепанье босых ног. По звуку совсем маленьких. Сэри так же услышала это, поэтому торопливо открыла седзи, на несколько секунд забежав в комнату. Внутри она зажгла керосиновую лампу, а потом, выскочив, быстро всучила ее Сенджу. Яманака устремилась на звук, и Тобирама лишь мельком заметил, как покраснели белки ее глаз от слез. Но щеки оказались сухими, значит, она успела вытереть их, когда заскочила в комнату.

Из-за угла в одной ночной рубашке вышел светловолосый мальчик. На вид ему было не больше трех лет.

— Мама, — пискнул он, потянувшись к Сэри на руки, и она смело подхватила его.

Тобирама в оцепенении замер, ощутив себя на сей раз не просто неловко, а банально лишним. Но почему-то он не мог даже сдвинуться с места, глядя, как сонный мальчик припал к груди матери, обхватывая ее шею маленькими ручками. Второе потрясение за вечер напрочь смело с Сенджу остатки опьянения.

— А где Риоко-сан? — спросила она у сына. Он молча показал в обратном направлении, и Сэри улыбнулась. Когда мальчик с любопытством глянул на Тобираму, Яманака спросила: — Хочешь познакомиться?

— Нет, — мальчик отвернулся в другую сторону, крепче прижавшись к маме.

— Нужно быть вежливым, — Сэри сделала несколько шагов к Тобираме, а потом повернулась так, чтобы он встретился взглядом с ее сыном. У мальчишки были бирюзовые глаза, как и у его матери. Взор такой же чистый и глубокий, но неотягощенный жизненными проблемами. — Как тебя зовут, скажи.

Мальчик упорно молчал, а Сэри посмотрела на смущенного Тобираму. Тот пытался не выглядеть таким надменным и строгим, потому что знал, как реагируют на него дети. Он не видел смысла знакомится с этим ребенком, но ему так же от чего-то не хотелось обидеть Сэри. Тобирама немного наклонился к мальчику, но не слишком близко, чтобы не дыхнуть на него перегаром изо рта.

— Меня зовут Сенджу Тобирама, — произнес он. Ребенок от одного только басистого голоса задрожал на руках у мамы, крепче вцепляясь в ее кимоно. Тобирама выпрямился и отошел на полшага назад.

— Ну давай… Ку-ро-ка-ва… — начала она, ожидая, что сын подхватит, но он молчал. — Йо-и-чи.

— Нет! — твердо сказал мальчик.

— Что значит «нет», это твое имя, — улыбнулась Сэри. — Тебе не нравится твое имя?

— Нет! — даже не задумавшись ни на секунду, выпалил он.

— А ты хочешь стать шиноби? — спросил у него Тобирама, снова наклонившись.

Йоичи задумался и твердо посмотрел на Сенджу.

— Да, — тихо ответил он, не понимая всех граней своего желания.

— Тогда, как и положено всякому уважающему себя шиноби, ты должен гордо носить имя, данное тебе при рождении.

Мальчик снова задумался, но потом резко отвернулся от Тобирамы.

— Он просто устал, — объяснилась Сэри, начав раскачиваться из стороны в сторону, убаюкивая сына.

— Мне пора, — проговорил Тобирама, а потом еще раз глянул на седзи в комнату. — Я не хочу показаться навязчивым, но… У вас точно все будет хорошо?

— Я справлюсь, — вздохнула Яманака. — Вы извините, что не смогу вас проводить…

— Ничего страшного, я помню, где выход. Вот, держите, — он протянул ей лампу, и Сэри подхватила Йоичи так, чтобы освободить одну руку.

— Доброй ночи, Тобирама-сан, — с улыбкой произнесла она.

— И вам доброй ночи, — ответил он, глядя, как она удаляется по темному коридору все дальше.

Сенджу вышел на улицу и обулся. Его беспокоило то, что Сэри со своим сыном оставались наедине с пьяным, хоть и вырубленным, Курокава. Некая Риоко-сан не шла в расчет, так как не смогла элементарно уследить за спящим ребенком. Странное тревожное чувство поднималось из глубины его души, но вмешиваться в порядки чужой семьи не входило в его планы. Если Сэри не попросила о помощи, значит, в состоянии справится с последствиями. В конце концов, она шиноби.

Тобирама еще раз посмотрел на этот особняк, а потом вспомнил, с какой уверенной наглостью Курокава схватил Сэри за загривок. Шиноби она считалась где угодно, кроме своей семьи. У ее мужа даже не дрогнула рука, чтобы вцепиться в нее прямо на людях. Что же происходит, когда они наедине?

Недолго думая, Тобирама на всякий случай оставил печать для Хирайшина на одой из колонн так, чтобы было незаметно. Внутреннее чутье редко подводило его, и сейчас оно требовало быть осторожным. Сразу же после этого он переместился к порогу своего дома и побрел в сторону спальни.

______________

* — насколько я понимаю, все Яманака так же являются сенсорами. Но их метод сенсорики отличается от метода Тобирамы. Я предполагаю, что и Тобирама и клан Яманака умело пользуются эфирным телом. Но принцип «сканирования» пространства у них разный. Тобирама «ищет» людей с помощью астрального тела. Более плотного, отвечающего за эмоциональную сферу человека. А Яманака «ищут» людей и связываются с ними с помощью ментального тела, которое, в свою очередь, более легкое и тонкое и отвечает за мысли человека. Это как бы мои наблюдения и выводы, а что думаете вы по этому поводу?

========== Глава 10 ==========

Комментарий к Глава 10

Вот примерно так я представляю себе Курокава Шого:

https://pp.userapi.com/c637930/v637930683/344e0/w3s8-eOc7ec.jpg

_____

Всех девочек с праздником!

Цените себя и уважайте!

С 8 марта!

На усыпанную росой траву Сэри постелила шерстяной коврик и села, чтобы размяться и помедитировать. Похрустывая суставами, растягивая мышцы в замысловатых позах, она чувствовала приятное напряжение и боль, но в то же время следила за своим дыханием, стараясь держать его ровным.

Единственное, что она не могла контролировать в данный момент, это свои мысли.

И не только в данный момент. Каждую минуту бессонной ночи она пыталась усмирить непроизвольное самокопание. Сэри раз за разом прокручивала от начала и до конца свое вчерашнее унижение, испытывая при этом внутреннюю боль и желание сделать что-то совершенно ужасное и непоправимое с человеком, виновным в этом. Она и до этого знала, чем занимается Шого в Хакушу или во время своих многочисленных командировок. Сэри никогда не нужно было даже заглядывать в голову к этому человеку, чтобы понять, вокруг чего вертятся его мысли. Выпивка, развлечения, азартные игры и деньги, деньги, деньги. И женщины. Курокава всегда был таким, вот только раньше это не вызывало у Сэри такого возмущения. Всего несколько лет назад ей казалось, что уверенный в себе и успешный мужчина может позволить себе отдыхать так, как сочтет нужным, если это не сказывается на статусе семьи и ее положении в обществе. К тому же с кем бы он не проводил свои ночи, он всегда возвращался обратно к Сэри. Но в этот раз он перешел все границы.

Шлепанье босых ног на энгаве заставило Сэри поднять взгляд вверх и ровно сесть на коврике. Шого, потирая глаза, облокотился на колонну. Его волосы были растрепаны, а не зализаны как нынче вечером. На шее все еще были следы губной помады и краски, которую используют таю. Он пристально посмотрел на Сэри, а потом стал медленно спускаться к ней. Он не держался за голову от боли, и Сэри поняла — Курокава уже принял лекарство от похмелья, которое она оставила у его футона. Она молчала, следя за ним взглядом, но уже знала, о чем сейчас будет разговор — неподвижное лицо Шого не предвещало ничего нового.

Курокава опустился на мокрую траву рядом с Сэри и потянулся к ней, чтобы обнять. Она начала смело отталкивать его тонкие руки, но он все равно уверенно обхватил ее за талию и прилег, уткнувшись носом ей в живот. Яманака чувствовала себя до той степени оскорбленной, что не могла даже вынести его прикосновения. Она сжала руки в кулаки, но они все равно тряслись от злости. А Шого словно нарочно только крепче обнимал ее.

— Меня охранники донесли? — пробубнил он ей в живот.

— К сожалению, нет, — сквозь зубы ответила она.

Он перевернулся на спину, продолжив головой лежать на бедрах Сэри. Шого нарочно наблюдал за облаками, делая вид, словно ничего особенного не произошло. Безмятежное выражение его лица еще больше выводило Яманака. Но когда его колючие водянистые глаза обратились к ней, раздражение превысило порог терпения. Сэри брезгливо отодвинула его от себя и отсела в сторону, а Курокава, недоумевая, стал таращиться на нее.

— До дома тебя донес Сенджу Тобирама, — объяснила она.

— И что?

— Ты же знаешь, кто это!

Шого фыркнул и лег возле Сэри так, чтобы видеть ее. Он стал по-хозяйски поглаживать ее по колену, пальцами водя от него по бедру и обратно.

— Я много кого знаю. Меня много кто знает. Дальше что?

— Ты можешь хоть на секунду представить, какое унижение я вчера испытала из-за тебя?!

Шого безразлично пожал плечами.

— Тебя никто не просил приходить в Хакушу. Если бы осталась дома, ничего такого не произошло бы. И вообще-то я говорил тебе подальше держаться от моего квартала.

— Соседи рассказали, в каком невменяемом состоянии ты был. Что мне оставалось делать? — Сэри говорила с удивительной серьезностью. — Сидеть дома и ждать, чтобы на утро вся Коноха обсуждала, как Курокава Шого напился и переспал с двумя таю прямо посреди Хакушу?!

— А так вся Коноха будет обсуждать, что владельца Хакушу донес до дома родной брат хокаге. И как только он подписался под это, а? — шутливо спросил Шого и приподнял бровь, глядя на Сэри. Его губы скривились в хищной улыбке, и он упал на спину, начав разглядывать облака.

— Не смей даже думать, что я поступлю так же низко, как и ты!

— Ну что ты, разве это низко? Брат хокаге — это не таю, — издевательски засмеялся Шого. — Смотри не упусти.

— Ты мне омерзителен, — сказала Сэри и встала, но Курокава ловко схватил ее за щиколотку, не дав уйти. — Отпусти немедленно!

— Я не сказал, что разговор окончен! Сейчас же садись обратно! — голос Шого стал

низким и стальным. Он дернул ее ногу так, что Сэри начала терять равновесие. Чтобы не упасть, она была вынуждена снова сесть на землю. Курокава пододвинулся к ней и, облокотившись на руку, приподнялся. — Ты злишься на меня за мое поведение или…

Он пододвинулся еще ближе. Запах алкоголя уже почти выветрился, но Сэри все равно поморщилась. Шого аккуратно взял ее за подбородок, поворачивая ее лицо к своему, но она упорно не смотрела в колючие глаза.

— …или потому, что это вдруг стало достоянием общественности? — он говорил тихо, жестко, а у Сэри снова начали трястись руки от злости и обиды. — Ведь и раньше я заявлялся домой под утро, перемазанный в косметике таю. Если вообще заявлялся. Просто об этом мало кому было известно. Так что случилось, м? Посмотри на меня.

Сэри отвернулась, вырвавшись из его слабого захвата, и тогда Шого как и вчера вечером схватил ее за загривок и насильно развернул к себе. Своим лбом он прикоснулся к ее лбу, но Яманака зажмурилась, лишь бы не видеть его глаза. Она чувствовала его колючий опасный взгляд на себе и не решалась встретиться с ним.

— Посмотри. На. Меня, — настойчиво прошипел Шого ей в губы. Сэри попыталась отодвинуть его руку от себя, но своими длинными пальцами он резко сжал обе ее кисти. — Живо, я сказал!

В который раз наступив на свою гордость, Сэри открыла глаза. Зрачки Шого были расширены, а взгляд остервенелый достаточно, чтобы она признала тщетность своих попыток освободиться. Пусть так, но это не значит, что надо перестать пытаться.

— Я люблю тебя, Сэри, — сказал он хриплым голосом, а Сэри почувствовала, как ее верхняя губа непроизвольно дернулась. — Я люблю тебя до безрассудства, ты знаешь. Просто я не могу позволить себе обращаться с тобой так же, как я обращаюсь с другими женщинами, понимаешь? Я их не выношу на самом деле. А тебя я безумно люблю, даже спустя столько лет. — Яманака снова попыталась вырваться, но Курокава сильнее сжал ее запястья и шею. — Я плохой человек, ужасный. Но поэтому ты со мной, ведь так? Так? Ну скажи.

— Отпусти меня, — сквозь зубы сказала Сэри, пытаясь сохранять каменное выражение лица. Шого насмешливо ухмыльнулся, и она поняла, что выдавить из себя безразличие к его словам не вышло.

— Я никогда не отпущу тебя.

Сэри нервно сглотнула, боясь теперь отвести от него взгляд. Его глаза стекленели, превращаясь рыбьи, а голос становился все более жестоким.

— Тебе же нравится, что я такой, да? Что я дерзкий, наглый. Тебе нравится моя власть и возможности. Деньги. Я дарю тебе все это и мою любовь к тебе тоже… Не пытайся вырваться и слушай меня! Ты всем этим неплохо пользуешься, умело, я бы сказал. Пользуешься моим хорошим отношением к тебе. И, в общем-то, я не против. Но за это я требую от тебя не так уж и много. Чуточку послушания. Не приходи больше в Хакушу, ясно? И не вздумай устраивать истерики на людях, не позорься. Веди себя правильно, и я не буду злиться, ты поняла? Ты ведь знаешь, что бывает, когда у меня плохое настроение. Ты же не хочешь, чтобы я разозлился, да?

Сдерживая слезы, она помотала головой в стороны настолько, насколько он это позволил.

— Ну конечно, нет. Вот и славно, — он приподнял уголки губ и расслабил хватку, но все равно не отпустил. — Верное решение. А теперь поцелуй меня.

Сэри трясло от злости и отвращения уже не только к нему, но и к себе. Она высококлассный шиноби, но какой-то простой мужчина раздавил в ней всякое проявление воли и уважения к себе. Напущенный им страх сковывал ее не только физически. В оцепенении она боялась даже подумать о том, чтобы дать ему отпор.

Зажмурившись, Сэри коснулась его тонких губ невесомо и коротко. Но Шого надавил на ее шею, привлекая к себе, и смело поцеловал ее. Со свойственным ему напором и страстью он решительно проник в ее рот языком и надавил на ее запястья, чтобы она отвечала.

— Мама! — раздался спасительный голос Йоичи, и Шого тут же оторвался от Сэри. Они оба повернулись и увидели на энгаве сына и его няню, средних лет женщину.

— Доброе утро, Курокава-сама, — Риоко поклонилась ему. — Доброе утро, Сэри-сама.

От только что пережитой волны страха Сэри все еще не могла придти в себя, но по инерции вежливо кивнула няне. Шого лишь пренебрежительно махнул ей рукой. Йоичи радостно бежал к родителям, раскрыв руки для объятия. Сэри поймала сына и ласково прижала его. Мальчик забрался на нее с ногами и повалил на землю, заливисто хохоча при этом, и она невольно начала улыбаться, глядя на счастливого сына — единственную радость в ее жизни.

С таинственной улыбкой Шого наблюдал за этим, а потом раскрыл руки и позвал сына по имени. Йоичи повернулся к нему только после этого и, продолжая смеяться, прыгнул к нему в объятия. Шого завалился на спину, поднимая над собой сына. Они оба беззаботно хохотали, а Сэри с кривой замершей улыбкой следила за удивительным перевоплощением своего мужа. Только что он был деспотом, морально уничтожающим Сэри, а теперь это любящий отец. Яманака знала, что он искренне относится к Йоичи и происходящие забавы вроде этой вовсе не игра. И с болью в сердце она признавала, что ее он тоже любил, но своей больной любовью, которую она не могла понять. Он всегда с особым трепетом смотрит на нее, прикасается к ней в минуты нежности. Сэри в какой-то мере чувствовала власть над ним в этом смысле. Управлять даже таким человеком, как Шого, она могла, без проблем делая вид, что принимает его правила игры. И тогда он становится шелковым и чутким к ней.

В свои самые жуткие и темные дни Сэри познакомилась с удивительно сильным духом человеком. Волевой и красноречивый Шого завоевал ее внимание с первых минут. При всей своей аристократичной внешности он поразил ее уверенностью, мужественной силой. Рядом с ним она чувствовала себя под защитой, которую так искала. И вместе с тем осознавала, что такая авторитарная личность как он не потерпит неподчинения. В тот момент ей казалось это незначительным неудобством. В конце концов, Шого без памяти любил ее, постоянно говорил это, хотя даже без слов Яманака это чувствовала. Но сейчас беспочвенная надежда неискушенной в отношениях Сэри, что Курокава когда-либо сможет измениться, за три года окончательно истлела в ее душе. В начале их знакомства она думала, что сможет исцелить его темную сторону, но Шого просто был таким, и ему это нравилось. Он давил всех людей вокруг себя. Иногда ему даже не нужно было ничего говорить для того, чтобы человек начинал чувствовать непреодолимое желание вздернуться. Порой достаточно было и взгляда рыбьих глаз.

— Мне пора на работу, — опомнившись, сказала она и встала на ноги.

Шого отвлекся от сына и серьезно посмотрел на нее.

— Не слишком ли рано?

— У меня много дел, — коротко отмахнулась она. Шого никогда не интересовался подробностями ее работы. Ему и невдомек, что сейчас она борется за разум трех шиноби, которых свели с ума мастера гендзюцу из Киригакуре.

— Хорошо, — кивнул он, и Сэри направилась к дому. — Я зайду сегодня к Сенджу и извинюсь за себя.

Внутри у Яманака тут же все похолодело. Она вернулась и села рядом, чтобы Риоко не слышала, о чем они говорят.

— Это лишнее. Пожалуйста, просто сделай вид, как будто ничего этого не было.

— Но ты же меня упрекнула в том, что именно он тебе помог со мной, — Шого принял сидячее положение, придерживая сына, который повис на его шее. — Так почему не хочешь, чтобы я поговорил с ним?

— Мне и так неудобно перед ним. К тому же сейчас у нас с ним одно задание. — Сэри села ближе и, превозмогая отвращение, мягко коснулась его руки. Прищурившись, Шого сначала посмотрел на ее руку, а потом направил свой взгляд ей в глаза. — Прошу, сделай одолжение, не обсуждай это с ним.

Шого задумался, приоткрыв рот, но потом коротко кивнул ей. Сэри победно и ласково улыбнулась ему и снова поцеловала его, на этот раз сделав так, чтобы ему понравилось. Он невесомо провел по ее нижней челюсти пальцами.

— Во сколько ты вернешься? — спросил он Сэри, когда она уже отошла на несколько шагов.

— Если ничего экстренного не произойдет, то за пару часов до ужина, — ответила она.

— Хорошо, — снова кивнул Шого, лукаво сверкнув глазами.

Этот странный взгляд заставил все внутри нее похолодеть. Но когда он снова повернулся к сыну и начал с ним играть, Сэри решила, что просто ошиблась. Глаза у Шого действительно были пугающими, но они были такими всегда, это не зависело от его настроения или особых мыслей. Если бы он действительно заподозрил ее притворство, он непременно высказал бы ей это. Но раз Шого продолжил играть с Йоичи, то все должно пройти нормально.

Сэри переоделась в свою рабочую одежду и направилась в штаб АНБУ, в котором у нее был кабинет. Здание располагалось совсем недалеко от резиденции хокаге, и одна только мысль, что она может случайно пересечься с Сенджу Тобирамой, вызывала у нее легкий мандраж. Сэри ускорила шаг, чтобы спрятаться в четырех стенах до вечера, а потом так же быстро вернуться обратно домой. Испытанный ею стыд не позволял ей увидеться с Тобирамой, чтобы еще раз поблагодарить. Разочарование, которое она прочла на его лице, когда он узнал, кто является ее мужем, больно ударило по гордости. У нее не было никаких планов на него, но ей хотелось произвести достойное впечатление на такого доблестного шиноби, как он. Ей хотелось, чтобы он уважал ее, но после такого Сэри боялась снова попасться ему на глаза. Она понимала, что рано или поздно они пересекутся из-за Шион или по другой причине. Но чем более оттянут будет этот момент, тем лучше.

На двери своего кабинета Сэри нашла прикрепленную записку. С любопытством она ее забрала, но развернула только в кабинете, усевшись в кресло. Почерк был дерганный, иероглифы скакали. Сэри слегка ухмыльнулась юношескому пылу Шион, вспомнив, что и сама когда-то была такой же заряженной жизненными силами.

«Сегодня ночью я ухожу на миссию, так что приходить к вам на сеансы не смогу. А потом я покидаю Коноху на неопределенный срок — мне надо во многом разобраться. Спасибо, что помогли мне вспомнить. Шион».

Сэри подошла к картотеке и вложила эту записку в папку с делом Кисараги. Там уже было немало написано о самой девушке, но эта записка говорила о ее характере также очень много. В почерке проявлялась ее несдержанность, нервозность, но содержание записки характеризовало Шион как надежного человека. Дабы Сэри не рассчитывала на нее, Кисараги сообщила о своей миссии.

«Она решила уйти. Как жаль. Шион была прекрасной возможностью изучать трансовое погружение в воспоминания. Ее психика такая пластичная».

Сэри добавила в досье на Шион не только записку, но и приписала несколько своих строк с выводами, а затем убрала бумаги в картотеку.

В дверь постучались и тут же дернули за ручку. В кабинет ввалился Тэнджи, явно не рассчитывая, что дверь откроется. Сэри не была с ним знакома, поэтому с любопытством посмотрела на юного шиноби, ожидая от него объяснения такому беспардонному поступку.

— Здравствуйте, Сэри-сан, — он спешно поклонился, а потом сделал шаг ближе к Яманака. — Я… Я Ивасаки Тэнджи.

— Чем я могу помочь? — с заинтересованной улыбкой спросила Сэри, уже отмечая про себя, как взволнован молодой человек.

Он замялся, пытаясь правильно подобрать слова. Тэнджи стучал в кабинет Сэри, не надеясь, что она здесь, а дернув ручку, он хотел убедиться, что дверь закрыта. Выходит, нужна ему была не Яманака, а ее кабинет. Точнее записи о ее пациентах, так как больше ничего ценного внутри не было. Но недальновидный юноша не подготовил запасной план, в котором Сэри оказалась бы на своем рабочем месте. Ивасаки не мог теперь подобрать слова, чтобы оправдать свое появление здесь.

— Если я ничем не могу тебе помочь, — Сэри по-хозяйски села на угол своего стола и сложила руки на груди, — зачем ты здесь?

— Нет, можете, — Тэнджи собрался с мыслями, и Сэри, приподняв брови и улыбнувшись на одну сторону, изобразила на своем лице крайнюю степень заинтересованности. — Я… ищу Кисараги Шион.

— Почему ты решил, что она здесь? — в шутливой манере спросила она.

— Ну я знаю, что вы и Иноске-сан помогли вспомнить ей недавние события.

— Да, все так. Ночью она ушла на миссию, насколько я знаю.

— Да, я это уже узнал. Но… Я хотел спросить, возможно, она говорила, куда собирается отправиться после миссии?

— Нет, ничего подобного она мне не говорила, — Сэри отрицательно помотала головой.

— Может быть, вы этого не поняли? Если бы я взглянул на записи вашего сеанса, может…

— Эти записи строго конфиденциальны! — шутливый тон Сэри испарился, будто его и не было.

— Да, но… Вдруг она попала в беду, а вы…

— Глупый с твоей стороны ход пытаться давить на меня таким способом, — жестко ответила она и подошла к юноше. Он был слегка выше нее ростом, крупнее, но Сэри это нисколько не смущало. — Из какого ты подразделения, Ивасаки Тэнджи?

— Я не из подразделения.

— Тогда кто твой капитан команды?

— Я… — молодой человек опешил нисколько от такого напора, как от того, что Сэри принадлежит к клану Яманака. Эти шиноби могут из любого человека вытащить нужную информацию, поэтому и отпираться ему не было смысла. — Я ассистент Сенджу Тобирамы.

Сэри закатила глаза. Ну как же сразу она не догадалась, что к поискам сбежавшей из Конохи Шион приложил руку повернутый на ней Сенджу. Сэри сразу заметила его очевидное расположение к девушке, и даже то, что Кисараги он так же симпатичен. Но раз Шион ушла из Конохи на «неопределенный срок», а вчера вечером Тобирама пил в Хакушу, значит, они не смогли найти общий язык на фоне всплывшей истины из ее воспоминаний. Их отношения не сложились, и теперь Сенджу хочет добить и без того расшатанное психологическое состояние Кисараги, не давая ей возможности побыть наедине с собой. Девочка сделала абсолютно верное решение. В связи с ее открывшимся прошлым ей необходимо переоценить свои ценности. Конечно, сделать это можно было и здесь, в Конохе, где есть люди, которым она не безразлична. Но раз Шион выбрала уединение, они должны уважительно относиться к ее решению.

— Но не подумайте, что это Тобирама-сан попросил меня, — проблеял Тэнджи.

— Ну разумеется, — с сарказмом произнесла Сэри, возмущенная таким поступком.

— И я очень прошу вас не говорить ему, что я был здесь.

Мягко похлопав его по предплечью, Сэри слегка посмеялась, и на лице Тэнджи засияла надежда, что это хороший признак.

— Тогда я пойду, пожалуй, — нервно хихикнул Ивасаки. Сэри просто кивнула, продолжая победно улыбаться. — Тобирама-сан здесь и правда не при чем.

Яманака проводила юношу взглядом, не поверив ни единому слову о непричастности Сенджу к этому. Мало того, что он решил воспользоваться грязным методом добычи информации, так еще и ассистента своего приплел.

«Если я приду к нему и расскажу про это, он поймет, что ассистент не справился с заданием. Мальчишка получит выговор, но потом они просто дождутся, когда меня не будет на рабочем месте, чтобы добыть записи о Шион. Так это оставлять нельзя».

Сэри вернулась к картотеке и поменяла файлы в папке Кисараги на пустые листы, а настоящие записи вложила к списку лекарственных препаратов от бессонницы. На весь шкаф она поставила печать своего клана. Если кто-то и вздумает открыть хоть один ящик, то никогда не узнает о том, что сработает сигнализация — о ней будет в курсе только тот, кто ее установил. Очень удобно брать людей с поличным.

Со своего стола она взяла три истории болезни и вышла из кабинета. По дороге до больничного крыла ей не встретился ни один шиноби из АНБУ, и она насторожилась. Думать о таких вещах не входило в ее круг обязанностей, но для Сэри это всегда было показателем. АНБУ — это первые из тех, кого посылает хокаге в разведку или на особо опасные миссии. И раз их слишком мало в штабе, значит, что-то происходит в деревне. Ситуация с беженцами уже достаточно обострилась, но Сэри сомневалась, что все дело в них. Да, окраины Конохи постоянно патрулировали, за несчастными, лишенными крова людьми круглосуточно наблюдали. Но даже несмотря на это Яманака ежедневно встречала в штабе шиноби в масках АНБУ. Ежедневно, кроме сегодняшнего утра.

Перед тем, как войти в палату, Сэри открыла истории болезни и освежила в своей памяти последние записи. Уже тридцать дней эти трое шиноби находятся в коматозном состоянии. Ирьенины развеяли гендзюцу, вылечили их раны, но больше ни чем не смогли помочь. Из госпиталя их перевели в штаб АНБУ, где работали Яманака. Сэри взялась за этот безнадежный случай, когда уже все ее родственники опустили руки. Шиноби оказались заперты в собственном разуме, и как их оттуда вытащить никто не имел представления. Насильно вламываться в их разум было слишком опасно. Если они сами не могут оттуда вырваться, велик шанс того, что и Сэри или кто-то другой из Яманака застрянет там же.

Сэри вошла в палату. На койках укрытые под одеялами лежали трое взрослых мужчин. За такой срок мышцы их изменились, став более дряблыми. Медсестры, конечно, каждый день перекладывали пациентов, чтобы избавить их от пролежней и сохранить суставы здоровыми, но даже невооруженным глазом было видно, насколько ухудшилось состояние тел.

— Доброе утро, Сарутоби-сан, Шимура-сан и Хомура-сан, — бодро поздоровалась Сэри с немыми собеседниками. Она была уверена, что они слышат ее. Слабые ментальные волны продолжали резонировать, и Сэри цеплялась за них, как за ниточку. — Погода в Конохе отличная. Солнце уже встало, и день обещает быть очень жарким. Сегодняшний осмотр начнем с вас, Сарутоби-сан? Знаю, что я надоела вам, но если вы мне немного поможете, дело пойдет быстрее.

Она подошла к Сарутоби и приложила ладонь к его лбу. Тишина. Ни единой мысли или даже намека на нее. Ни слова, ни образа. Разум был словно заморожен, покрыт нерушимым слоем льда и снега. Лишь на краю его безмолвного сознания Сэри чувствовала едва уловимые признаки жизни. Как будто где-то очень далеко под колоссальным слоем льда, был сам Сарутоби, звал на помощь, но не мог докричаться. Одновременно казалось, что он был так близко, но вместе с тем совершенно недостижим. Как Сэри не пыталась добраться до него, она лишь глубже проваливалась в зыбучее коматозное состояние. Еще шаг, и сама останется там.

Яманака быстро убрала ладонь и села на край койки. Приходилось каждый день проверять состояние их разума — убедиться, что не все потеряно. Сэри чувствовала, что Сарутоби все еще там, значит, и надежда есть. Она, да и все Яманака, кто осматривал их, что-то упускали из виду. Случай не обычный, а, значит, необходимо действовать непривычным способом. Ее трансовые техники хоть и были новым методом, но явно не работали. Сознательная часть заморожена, а бессознательное хоть и считывает эту информацию, но не может дать обратной связи. Сэри поняла, что единственный шанс помочь шиноби, это достичь края его сознания, чтобы вытащить его с другой стороны. Но как это сделать, если через несколько секунд начинаешь вязнуть в его заледенелой мертвой пустыне?

В палату вошел Иноске. Сэри бросила на него короткий взгляд, но ей хватило, чтобы понять, что Акимичи уже рассказал ему обо всем. По обыкновению лицо его выражало высокомерие и пренебрежительное отношение ко всему окружающему, но Сэри всегда знала, что Иноске не все равно, и ему можно доверять. Яманака подошел к ней и сел на стул рядом.

— Доброе утро, — поздоровался он. По голосу ей стало ясно, что настроение у него не самое лучшее. — У меня серьезный разговор к тебе.

Сэри нервно сглотнула. Она не любила ни с кем обсуждать поступки Шого и его самого. Это было только ее и его дело, и никто не имел право вмешиваться в их отношения. Но вид кузена говорил, что на этот раз ей не уйти от беседы.

— У меня много работы, — сказала Сэри, мотнув головой в сторону историй болезни. Она отвернулась, чтобы не видеть этого осуждения в его взгляде.

— Сегодня утром меня вызвали старейшины клана, — произнес Иноске, и Сэри резко подняла на него глаза. Выходит, он здесь не из-за Шого. — Снова на счет тебя и твоей деятельности в штабе.

Сэри разочаровано фыркнула и опустила голову.

— Требовали от тебя, чтобы ты все прикрыл здесь, да? — спросила она и нервно закусила губу.

— Да, — кивнул он. — Но чтоб ты знала… Я им отказал.

— Я и так им как кость в горле, а ты еще добавляешь. Старики могут поднять вопрос о том, чтобы снять с тебя полномочия за помощь мне.

— Я глава клана, убрать меня у них не получится, но вот испортить мне жизнь они могут, это да, — грустно усмехнулся Иноске. — Сэри…

— Да? — она удивилась такой осторожности от кузена.

— Здесь они в чем-то правы, — сказал он, а она закатила глаза. — Этим троим уже не помочь, они…

Сэри резко вскочила, схватила Иноске за шкирку, поднимая со стула, и оттащила его к двери.

— Они живы и все слышат! — прошептала она.

— Это не важно, им все равно не помочь.

— Нет, важно! Я найду способ их вытащить. Если захочешь мне помочь, буду рада, но я их не брошу.

— Я не собираюсь в этом участвовать, — резко отрезал он. — Но и тебе не к чему тратить на них свое время.

— Как ты себе это представляешь? Предлагаешь живьем сжечь их? Дыхание хоть и угнетенное, но есть, корнеальные и глоточные рефлексы присутствуют, мышечная дистония…

— А подсознание реагирует на раздражение, дальше что? — перебил он ее. — Я не говорю, что их нужно убить. Но ты даешь ложную надежду им самим и их родным. Смотри на вещи реально. Когда их дыхание ухудшится, уже невозможно будет поддерживать его.

— Я вставлю интубационную трубку, и медсестры посменно будут оставаться здесь с дыхательным мешком.

— И это снова лишь оттянет неизбежное.

— Даст мне шанс выяснить, как их спасти.

Не моргая, Иноске тяжелым взглядом смотрел на Сэри, но она и не думала сдаваться.

— Ты отказал старейшинам, а потом пришел сюда убедить меня, что я идиотка? — с усмешкой спросила она.

— Я отказал им, чтобы они не думали, что я как мой отец буду во всем их слушаться.

— Но потом все равно пришел ко мне. Чтобы я сама отказалась от этой бредовой мысли, а ты бы со стороны не выглядел диктатором.

— Возможно. Но ты знаешь, как я к тебе отношусь. И всегда относился.

— Я пытаюсь спасти их, Иноске.

— А я вижу это иначе. Пытаешься зарыться в чужих проблемах, лишь бы не разгребать собственные?

В Сэри взыграло желание послать его на четыре стороны, но она лишь упрямо поджала губы.

— Я не стану вмешиваться в твою личную жизнь, пока ты меня не попросишь, — ответил Иноске на ее испепеляющий взгляд. — Хочешь так жить, ладно, это не мое дело. Но на этих шиноби я даю тебе еще неделю. Потом я сам свяжусь с их родными, объясню ситуацию, и пусть уже они принимают решение.

— Только при разговоре я тоже буду присут…

Она не успела договорить. Сработала печать, которую она оставила на картотеке. Кто-то неопытный и недальновидный все же пробрался в ее кабинет и прикоснулся к запретному месту.

— Мне нужно идти, — быстро сказала она и помчалась в кабинет, оставив Иноске одного.

Она стремительно преодолела расстояние, но перед тем, как ворваться в собственный кабинет, Сэри поправила прическу и форму, чтобы все выглядело случайным. Даже после этого ей не хотелось, чтобы кто-то знал про печать.

Она открыла дверь и застала Тэнджи за просмотром пустых листов из папки с именем Кисараги. В следующий миг все произошло настолько быстро, что тот даже ничего не успел понять. Сэри схватила его за ухо и потащила к резиденции хокаге. Парнишка что-то блеял про непричастность Сенджу, но Сэри была полностью убеждена в обратном. По пути им встретился Иноске, который окинул Ивасаки безразличным взглядом, и прошел мимо, не желая даже узнать, что случилось. Сэри цепко держала Тэнджи за ухо, и вдогонку им летели смешки от шиноби и гражданских, когда она волокла его через всю улицу.

— Извините, но не могли бы вы отпустить, я могу идти и сам, — говорил он, пытаясь вырваться, но как только Тэнджи совершал попытку, Сэри сильнее выворачивала ухо. — Ладно, ладно. Да, я виноват, но я хочу помочь Шион. Вдруг она и правда в беде, а Тобирама-сан ничего и слышать про это не хочет.

Идя по лестнице на нужный этаж, они встретили еще нескольких знакомых. Те вежливо поздоровались, не сумев сдержать смех, но прошли мимо. Яманака остановилась возле двери Сенджу и, продолжая держать Тэнджи за ухо, уверенно постучалась.

— Войдите! — через несколько секунд раздался голос Тобирамы.

Сэри открыла дверь, но первого, кого она увидела, это по-змеиному улыбающегося Шого. Он вальяжно сидел в кресле напротив напряженного и задумчивого Сенджу. Нахмурившийся Тобирама подпирал голову рукой, не сводя глаза с вошедшей Сэри, которая держала его ассистента за ухо. Не стирая улыбку со своего лица, Шого повернулся к ней, и она отпустила Тэнджи. Тот сразу же схватился за покрасневшее ухо, и виновато посмотрел на своего начальника.

Шого встал с кресла и подошел к Сэри. Его непроницаемые глаза так и сочились злорадством. Курокава смотрел на нее вызывающе и нагло. Он застал ее врасплох, но Яманака не могла внешне признать это. Выйдя из оцепенения, Сэри улыбнулась ему и, сделав вид, будто рада его видеть, смягчила взгляд.

— Вот это встреча, да? — шутливо спросил ее Курокава.

— Приятный сюрприз, — выдавила из себя Сэри, стараясь придать голосу непринужденный тон.

Продолжая скалиться, Шого перевел взгляд на Тобираму.

— Подумайте над моим предложением, — сказал он, а потом снова посмотрел на Сэри. — Увидимся вечером?

Она только кивнула. Шого наклонился к ней и ласково поцеловал в висок. Он попрощался с Сенджу, но тот ничего не ответил ему и стал буравить взглядом Сэри и Тэнджи. Она уже пожалела, что заявилась сюда, но идти на попятную не имело смысла. Придав себе как можно более естественный вид, Яманака закрыла дверь за Шого и села в кресло, которое после него было еще теплым. Значит, он провел здесь достаточно времени, чтобы место нагрелось. Проявить все свое возмущение поступком мужа она не могла, но знала, что Сенджу является первоклассным сенсором. Если он действительно захочет, он сможет понять, что она на самом деле чувствует. Сэри оставалось надеяться, что он проявит всю свою вежливость и не станет рыться в чужих отношениях. Яманака набралась смелости и подняла глаза на Тобираму.

От вчерашних захмелевших глаз не осталось и следа. Некоторое время он строго смотрел на нее, а потом, еще крепче сжав челюсть, глянул на виновато мнущегося Ивасаки.

— Я знаю, почему вы пришли, Сэри-сан, — тяжело вздохнув, начал Сенджу. — Но обсудить нам нужно не только это.

========== Глава 11 ==========

Увидев в своей комнате чай от похмелья на дайбане, Тобирама понял, что Мамори-сан уже в курсе. Заботливая домработница приготовила его заранее, выяснив из утренних сплетен, что Сенджу вернулся домой за полночь в нетрезвом состоянии. Из них же она наверняка узнала, что пришел он не из Хакушу, хотя тоже был там, а из дома Курокава Шого. И успев улизнуть в резиденцию до того, как Мамори-сан поняла, что он проснулся, Тобирама успешно избежал лекции о здоровой жизни и общении с правильными людьми.

Уже в своем кабинете он смог насладиться тишиной раннего утра, когда еще никого из канцелярских работников не было на месте. В том числе и хокаге. Тобирама разобрался со старыми отчетами, быстро просмотрел входящие документы и разложил все по местам. Вчерашняя пьянка неплохо прочистила его мозги, и ситуация с Кисараги перестала казаться ему катастрофой. Он все еще чувствовал недосказанность между ним и Шион, но теперь он окончательно осознал, что чувство собственного достоинства не позволит ему искать ее, размазываться перед ней, уговаривая вернуться. Тобирама понял, что в тот вечер ее испугала именно его холодность. Будь он более темпераментным, настойчивым, возможно, она и осталась бы. И если она ожидала от него именно этого, то напрасно. Он такой, каким позволяет себе быть. Такой, каким привык быть, чтобы последствия не пугали его своими поворотами. Тобирама уяснил для себя одну истину, и теперь она стала для него все равно, что кодексом чести. Размеренная жизнь преподносит меньше неприятных сюрпризов.

В кабинет постучал Тэнджи и только после разрешения Тобирамы вошел.

— Тобирама-сан, у вас есть минутка?

— Что-то случилось?

— Я хотел спросить вас кое о чем… О ком. Я хотел узнать про Шион.

Тобирама нахмурился, но не стал затыкать парня. Тот мялся и жался, но все же собрал волю и заговорил:

— Я знаю, что она ушла из Конохи, она оставила мнезаписку ночью.

— И?

— Вы знаете, куда она отправилась?

— Нет.

— И вам даже не интересно?

Тобирама тяжело вздохнул. Тэнджи спросил осторожно, чтобы не пробудить в нем зверя. Сенджу действительно раздражал этот допрос от юнца, по уши влюбленного в Кисараги, но он в привычной сухой и спокойной манере ответил:

— Нет.

— А вдруг с ней что-то случится?

— Она отличный шиноби. Не стоит тебе вмешиваться в ее решения.

— Я не говорю, что надо вмешиваться. Можно просто выяснить, где она, и все. Убедиться, что с ней все нормально.

Тобирама задумчиво смотрел на Тэнджи, из которого так и выплескивался юношеский энтузиазм.

— Иноске-сан и Сэри-сан наверняка что-то знают, — продолжил парень. — Я просто выясню это у них.

— Они тебе ни за что не скажут этого, — отрезал Тобирама. — И будут абсолютно правы. Их честь намного выше твоего беспокойства.

— Но что если…

— Значит так, — прогремел Тобирама. — Я запрещаю тебе ходить к Иноске или к Сэри-сан. Понял?

— Хай, — опустив глаза в пол, грустно ответил Тэнджи.

Раздался робкий стук. Ивасаки стоял рядом и открыл дверь, когда Тобирама махнул ему рукой. В кабинет заглянула ассистентка Хаширамы, Комацу Хана. Она сообщила, что хокаге ждет Тобираму у себя, и это срочно. Сенджу насторожился и немедленно явился в кабинет брата, оставив своего ассистента за дверью в коридоре. Хаширама коротко и сухо поприветствовал брата, и тот понял, что вопрос действительно серьезный.

— Команда, которая ушла с Шион, прислала отчет, — сказал хокаге и протянул бумагу брату, и тот сразу же принялся ее читать.

«Отчет от 19 июня ****года

Миссия ранга B №****

Состав команды: Хьюга Шинта, капитан

Абураме Казуя

Инузука Айко

Ниизума Коджи

Специальные члены команды: Кисараги Шион

Катакура Маширо, ирьенин

Отбытие из Конохагакуре: 2:20, 19 июня **** года

Прибыли к юго-западной границе со страной Рек в 5:13. Оттуда Кисараги показала путь, по которому шла за неизвестными шиноби, убившими членов ее команды. В приложении №1 карта с точным маршрутом. Прибыли на место в 5:45. В убежище не было найдено тел Учиха, Сугавара или Шимизу. Но я обнаружил место сожжения и остатки праха. Слова Кисараги о том, что она с концами уничтожила их тела подтверждаю.

Так же было найдено четыре неучнитоженных трупа в процессе разложения. Как заключил Катакура, все четверо скончались от обильного кровотечения из сонной артерии, разрезанной кунаем. При каждом шиноби обнаружены протекторы, но они все принадлежат разным какурезато. Также символы деревень перечеркнуты. Ни один из убитых шиноби в списке международных преступников не числится. В приложении №2 полное описание внешности каждого из них и принадлежность к какурезато.

В убежище оборудованы десять спальных комнат, но использовались только четыре, есть кухня-столовая, оснащенный медицинский кабинет и несколько помещений неизвестного назначения. В приложении №3 полный список найденного оборудования и медикаментов. В приложении №4 карта убежища нукенинов.

В 6:55 вернулись на территорию страны Огня, разбили лагерь. Ожидаем дальнейших указаний.

В 7:00 Кисараги Шион покинула состав отряда.»

Тобирама бегло просмотрел карты и описание внешности нукенинов. Двое из них когда-то служили Танигакуре, один Суне, а другой Аме. Ничего примечательного в них он не обнаружил, поэтому вернул отчет Хашираме.

— Пусть возвращаются в Коноху, — ответил он. — Не думаю, что каге Тани к этому причастен.

— Согласен, им там делать нечего, — Хаширама задумчиво потер подбородок. — Я ночью уже распределил четыре отряда АНБУ на границе со страной Рек.

— Зачем так много?

— Вчера нашли группу беженцев недалеко от горячих источников на юго-западе от Конохи. Они самовольно перешли через границу. Сейчас их уже, конечно, зарегистрировали и отправили в лагерь к остальным беженцам, но…

— Да, ты прав, нельзя позволять им без всякого контроля совершать такие действия.

— Но это еще не все, — сказал Хаширама и подал еще одну бумажку. Тобирама ее взял, но не успел даже глазами просмотреть, как брат заявил: — Каге Танигакуре предлагает встретиться для переговоров. Говорит, что срочно.

— Для каких еще переговоров? — насторожился Тобирама и бегло прочитал текст письма от Ширатори Тошидзо. — Он ничего не объяснил.

— Видимо, на это у него есть причины, — уклончиво произнес хокаге, но Тобирама его понял.

Сенджу прочитал письмо на этот раз внимательнее. Если каге в официальном обращении к другому каге не уточняет темы переговоров, да и от каждой строчки его письма веет туманом, значит, дело еще серьезнее, чем может показаться. Он боялся, что письмо могут перехватить. Но в таком случае, Ширатори все равно рисковал. В обращении к Сенджу говорится о переговорах, пусть и предмет их остался в тайне, а значит, злоумышленники узнали бы о встрече двух каге. Тобирама осмотрел бумагу.

— Я это проверил первым делом, после того, как прочел, — сказал Хаширама. — До меня конверт никто не открывал, а печать каге настоящая.

Тобирама одобрительно кивнул на такую осторожность и внимательность брата.

— Он пишет, — добавил Сенджу-младший, — что решение о месте встречи оставляет за тобой, но напоминает о строгой конфиденциальности. Пишет, где бы вы не встретились, он будет вынужден остаться инкогнито для остальных, и просит тебя о том же. Предусмотрительно с его стороны.

— Думаю, самое безопасное место — это как раз Коноха. Здесь я могу полностью доверять людям.

Тобирама с минуту подумал, глядя на угрюмого брата. Организовать встречу на нейтральной территории виделось ему более благоразумным, но если хокаге внезапно покинет деревню даже под предлогом совершенно другой миссии, это будет слишком подозрительно. Тобирама переживал не из-за шпионов, он был уверен, что их нет в Конохе. Но вот сплетники намного хуже. В праздной беседе они запросто могут разболтать лишнее, и в итоге вся ситуация превратится в снежный ком.

— Да, — согласился Сенджу-младший. Он не мог допустить утечку информации с их стороны. — Пусть это будет Коноха. И на самом деле, вам с Ширатори-сама давно необходимо встретиться. В его стране идет гражданская война, одни жители воюют непонятно за что, другие в ужасе бегут в соседние страны.

— Думаешь, он попросит помощи?

— Уверен. Но… — протянул Тобирама. — Что если он предложит тебе поучаствовать в их войне? Что ты намерен делать?

— Еще не знаю, да и рано об этом задумываться, — отмахнулся Хаширама и начал быстро выписывать иероглифы на бумаге. — Хана-чан, отправь это соколом команде Хьюга Шинты, пусть возвращаются. А ответ Ширатори-сану я отправлю самостоятельно.

— Хай! — ответила Комацу, и хотела уйти, но Тобирама жестом остановил ее.

— Когда ты собираешься организовать встречу? — спросил он у брата.

— Когда тот сможет прибыть в Коноху, я предполагаю, сегодня же вечером.

— Тогда пусть Хьюга остается на границе. Там они их и встретят, — сказал Тобирама. — Напиши каге, чтобы он и его сопровождающие переоделись в беженцев. На карте укажешь точку, в которой их будет ждать команда Шинты. В нашей стране им нечего бояться, но лишней осторожности не бывает. Все кругом знают о ситуации в стране Рек. Никто не удивится, что каких-то очередных беженцев нашли в лесу и привели в Коноху.

— Да, пожалуй, так будет лучше, — согласился хокаге и жестом попросил Хану вернуть бумажку. Он ее переписал и протянул ассистентке. — Отправь, а потом возвращайся, — сказал он, а она бодро кивнула ему и покинула кабинет.

— Необходимо вернуть в деревню как можно больше шиноби, и пока каге чужой какурезато будет в нашей деревне, никого на миссии не посылать.

— Согласен, но АНБУ я оставлю на границе, — ответил Хаширама, запечатывая конверт для Ширатори.

— Да, — кивнул Тобирама, наблюдая за тем, как хокаге отправляет своего скоростного сокола. — Сообщи мне, как придет ответ. Нужно продумать место встречи, организацию. Я этим займусь.

— Разумеется, — Хаширама выпустил сокола в окно и повернулся к брату. — Не хочешь поговорить о чем-то еще?

Тобирама устало закатил глаза, уже чувствуя, о чем думает его брат.

— Нет, — отрезал он и направился к двери.

— И тебе действительно не интересно, куда направилась Шион?

Сенджу задержался и обернулся на хокаге.

— Она что-то говорила тебе?

— Нет, но могла сказать кому-то другому.

Тобирама опустил глаза к полу и подумал о Сэри с Иноске. В своем отчете они привели лишь те диалоги с сеанса, в которых строго по делу выясняются нужные подробности. Но ничего больше они не упоминали. Яманака не из тех, кто треплется о личном. Шион вполне могла сказать, куда намеревается пойти, а они об этом умолчали. Возможно, она отправилась на место смерти родителей или же в родные края своего клана, давно заброшенные и никому не нужные

— Нет, — Тобирама вслух сам себе запретил даже думать о том, чтобы найти ее. — Нет! Ушла, значит ушла. Все! Дискуссия окончена!

Хаширама даже не успел сказать что-то брату, как он вылетел из кабинета и едва не врезался в Тэнджи.

— Тебе заняться нечем? — грубо бросил он.

— Я думал пойти потренироваться на полигон, если никаких заданий не будет, — сказал Тэнджи.

— Разумное решение, — ответил Тобирама и зашагал широкими шагами к своему кабинету, а Ивасаки посеменил за ним.

— Тогда я пойду, да? — уточнил ассистент, подозрительно блеснув глазами. — На полигон, в смысле.

Сенджу нахмурился, но воспринял такую нервозность Тэнджи банальным проявлением его несдержанности. Парнишка был смышленый, но почему-то ему не всегда хватало ума сдерживать свои эмоции.

— Иди, — коротко бросил Тобирама, и даже не остановился.

Ивасаки быстро ретировался, чтобы его начальник не передумал, а Сенджу свернул на финишную прямую к своему кабинету. Возле двери стояла высокая фигура уже знакомого ему человека. Тобирама внутренне поморщился, но не замедлил свой шаг при виде него. Курокава Шого медленно повернулся, когда боковым зрением заметил Сенджу, и приветственно махнул рукой, озаряя свое лицо издевательской улыбкой.

— Доброе утро, — Шого слегка поклонился ему, и Тобирама вынужденно ответил тем же.

Сенджу завел своего незваного гостя в кабинет и закрыл дверь. Шого вальяжно развалился в кресле, но сохранил ровную осанку. Когда Тобирама садился за свой стол, перебирая в голове причины, по которым этот человек заявился к нему, Шого разглядывал аскетичное убранство комнаты.

— Я так полагаю, вам известно мое имя, — начал Курокава, а Сенджу пристально посмотрел на него, не удосужившись даже кивнуть в ответ. — Вот и прекрасно, ваше имя я тоже знаю.

— Зачем вы пришли?

Курокава медлил, разглядывая Тобираму мутными взглядом. Он странно улыбнулся и ответил:

— Хотел поблагодарить за то, что помогли моей супруге. Это было очень… благородно.

Курокава прищурился, разглядывая реакцию Тобирамы. Но тот вида не подал, что его как-то задели саркастичные нотки в голосе Шого.

— Должен заметить, что такое поведение не является нормой для меня, — продолжил он, так как Тобирама ничего не ответил. — Просто я сорвал сумасшедший куш, ну как тут не отметить, понимаете меня?

— Нет.

— А все потому, что редко отдыхаете. Ваш многоуважаемый брат, с которым я имею честь периодически играть, частый гость в Хакушу, и как никто умеет расслабляться.

— Тем не менее, не слышал, чтобы его приходилось доносить до дома в бессознательном состоянии.

Ухмылка медленно сползла с лица Шого.

— Зависит от того, как это состояние получить, да? — он слегка склонил голову к плечу.

Тобирама поджал губы и сильнее нахмурился.

— Если это все, что вы хотели сказать, то я вас не задерживаю, — Сенджу указал на дверь.

— Пожалуй, не все. Я человек дела, Тобирама-сан, поэтому мне не свойственно ограничиваться лишь словами. В благодарность, я приглашаю вас и вашу семью на ужин. В свой дом.

— Что?

— Можете взять с собой жену, детей…

Сенджу откашлялся. Шого не сводил глаз с него, да и он не смотрел мимо, стараясь замечать каждое движение, каждый неосознанный жест. Сенсор чувствовал, как растет раздражение Курокава, и его собственные виски начали гудеть от напряжения в комнате. Этот человек преследовал какую-то цель, лишь за этим с лицемерной вежливостью сделал это приглашение. Еще и в раннее утро пришел в резиденцию, не поленился ведь. Подобное притворство вызвало у Тобирамы искреннее отвращение, и его верхняя губа брезгливо дернулась.

— Хватит отнимать мое время, — пробасил Сенджу, не повысив голос. — Зачем вы пришли ко мне на самом деле? И я даю только один шанс на честный ответ, иначе можете прямо сейчас убираться отсюда ко всем чертям.

Шого ехидно посмеялся, уперев руку в подлокотник кресла. Он потирал свой подбородок, медлил, сильнее раздражая этим Сенджу.

— Знаете, как бывает, Тобирама-сан? Иногда то, что лежит на поверхности и есть верный ответ, и ни к чему копать дальше, чтобы узнать скрытую истину.

— Если не уйдете через десять секунд, я вам помогу, — достаточно спокойно произнес Сенджу, и в глазах Шого блеснул азарт.

— И я бы поверил вашим угрозам, будь вы хоть немного более… непредсказуемым человеком. А так как вы предсказуем, я скажу, как будет, — Шого пересел на край кресла и наклонился к столу Тобирамы ближе. Он заговорит тихим голосом, отдающим скрипучей хрипотцой. — Вы будете и дальше меня слушать, и даже пальцем не тронете. Я вижу в ваших глазах немой вопрос. Ну что ж. Думаю, вы заслужили объяснение, раз сами не понимаете. Дело вовсе не в том, что я гражданский, и по закону вы не имеете права причинять мне вред, если я не несу физической угрозы окружающим. Да, силой выставить меня из кабинета — это не такой уж вред, но… Но даже не будь этого закона, вы бы все равно не стали этого делать. Все просто. Ваш пресловутый кодекс чести не приветствует нарушения этики и морали. От меня не ускользнуло ваше раздражение на мое притворство, но забавно то, что, следуя хорошему тону, вы и сами вынуждены притворяться. Что бы я ни сказал, вам следует терпеть и соблюдать манеры. Вы скучны в своей строгой неизменной правильности, а ваше благородство приводит меня в уныние. Но я готов потерпеть, чтобы узнать вас получше.

Курокава замолчал, пристально следя за реакцией Тобирамы. Но тот собрал в кулак всю свою волю, не позволяя проявиться неистовому внутреннему гневу. Если Сенджу сейчас пойдет на провокацию и вытолкает Шого из кабинета, то никто его не осудит, но в собственных глазах он будет выглядеть глупцом, поддавшимся минутным эмоциям. А если же проглотит все это, то Шого окажется прав.

Сенджу понял, что Курокава ничего из прошлой ночи не забыл, и эта театральная речь просто демонстрация осведомленности. Он прекрасно помнил, как Тобирама схватил Сэри за плечо, хоть и не подразумевал под этим ничего, кроме спасения дамы от пьяницы. Но Шого надумал себе лишнего, явился к нему в кабинет и начал метить территорию.

— Вздумали играть со мной? — проговорил Тобирама устрашающим тоном. — Вы не…

Тобирама прервался, потому что в коридоре послышалась возня, и он инстинктивно просканировал пространство. Сэри и Ивасаки стояли прямо у двери. И только он это понял, как раздался стук. Сенджу посмотрел на скалящегося Шого, который откинулся на спинку кресла, уперев в висок два пальца.

— Жаль, нам не дали договорить, — вздохнул Курокава.

Сенджу сжал челюсть так, что желваки пришли в движение, но выдавил из себя «Войдите!».

Яманака, продолжая держать Тэнджи за ухо, завела его в кабинет и закрыла дверь. Глупый ассистент все же пришел к ней, чтобы узнать о Кисараги. Но, видимо, ее отказ его не удовлетворил, и Ивасаки что-то натворил, раз она за ухо притащила его сюда. Тобирама неотрывно смотрел на Сэри, пытаясь понять степень ее разгневанности, а она, отпустив Тэнджи, не сводила глаз со своего мужа. Если бы Сенджу не был сенсором, он решил бы, что она просто удивлена появлению Шого здесь, но не более того. Однако ее тонкая эфемерная чакра в считанные секунды становилась свинцовой, наполняясь ядовитой ненавистью. Такого Сенджу не чувствовал, когда Сэри еще была за дверью, а значит, эти эмоции никак не связаны с проступком его ассистента.

Курокава бросил короткий взгляд на Сенджу и подошел к своей жене.

— Вот это встреча, да? — недавняя нагнетающая хрипотца приобрела шутливый оттенок.

— Приятный сюрприз, — губы Сэри дернулись в улыбке.

— Подумайте над моим предложением, — сказал он Тобираме, и снова повернулся к жене. — Увидимся вечером?

Будто против своей воли Сэри кивнула, и Шого на прощанье поцеловал ее в висок.

— До встречи, Тобирама-сан, — он коротко поклонился и, не дождавшись его ответа, вышел за дверь.

Несколько растерянная Сэри села в кресло. Она никак не ожидала увидеть в кабинете Сенджу своего мужа, поэтому не могла начать разговор. Тобирама видел, что ситуация совершенно выбила ее из колеи, но намного красноречивее говорила ее чакра, беснующаяся от возмущения. При этом Сэри с поразительной стойкостью держалась ровно, а уголки ее губ подрагивали в попытке приподняться. Если она не знала о том, что Курокава собирается заявиться к Тобираме, то ей неизвестно о приглашении на ужин. Сенджу, конечно же, никуда не пойдет, но причина тому не тайный приезд каге Танигакуре.

Глядя на нее, такую озадаченную, он вспоминал ее теплую улыбку и уверенное прикосновение к его руке. Тогда, на кухне Шион, ему нужна была поддержка со стороны, и он получил ее, хоть и не просил об этом. Получил от Сэри, совершенно постороннего человека, которая с поразительной чуткостью отнеслась к его внутренним переживаниям. А теперь в помощи нуждается она, однако из упрямства и гордости никогда не попросит об этом. Эти пороки как никому другому были знакомы Тобираме.

— Я знаю, почему вы пришли, Сэри-сан, — начал Сенджу. — Но обсудить нам нужно не только это.

— Ну разумеется…

— Говорить буду я, — перебил ее Тобирама. — Я предупреждал тебя, Тэнджи, чтобы ты не ходил ни к кому и оставил попытки найти Шион. Теперь выйди вон из кабинета, я с тобой позже разберусь.

На безапелляционный тон Сенджу Ивасаки только, понурив голову, вышел в коридор. Он чувствовал себя страшно виноватым, но вполне заслужено. Смягчив тяжелый взгляд, Тобирама посмотрел на Сэри. Та непринужденно наклонила голову и ухмыльнулась. Чакра под воздействием ее воли постепенно затихала, снова становясь воздушной, но Сенджу вдруг захотелось верить, что успокоилась она, зацепившись за его твердость.

— Думаете, я поверю, что это была не ваша идея выкрасть записи сеанса?

— Если бы я действительно хотел добыть эти записи, Сэри-сан, вы бы об этом даже не узнали.

Яманака изогнула бровь.

— Тэнджи понесет наказание за свой проступок, — продолжил Тобирама. — Пока не знаю какое, но понесет.

Тобирама прервался, разглядывая Сэри. Он медлил, потому что тема грядущего разговора была ему отвратительна.

— Вы хотели обсудить что-то еще? — спросила она, подталкивая его. Сенджу показалось, что она знала, о чем пойдет речь, и хотела побыстрее с этим покончить.

— Ваш муж в благодарность пригласил меня на ужин в ваш дом, — произнес он, а Сэри сжала челюсть и тяжело задышала носом. При этом на лице окаменела легкая нервная улыбка, пугая собой Тобираму. — Я не успел ему ответить, но я, разумеется, не приду.

— Хорошо, — кивнув, она собиралась встать и сбежать, но Сенджу жестом заставил ее сесть обратно.

— Послушайте, Сэри-сан, — вздохнул Тобирама, сам не веря в то, что сейчас собирается сказать. — Не в моих правилах лезть не в свое дело, но почему-то я не могу закрыть глаза и пройти мимо.

— Я ценю ваше отношение к этому, но уверяю вас, нет никаких причин для беспокойства.

— Я убежден в обратном, — твердо произнес он, и Сэри удивленно захлопала ресницами. — Вы и сами понимаете, какой он человек, мне даже не нужно открывать вам на него глаза. Но почему-то до сих пор остаетесь с ним под одной крышей.

— Вы все не так поняли, — с затаенной болью сказала она. — Вчера был плохой день, вот и все.

— Он пришел ко мне и подстрекал, чтобы я разозлился и нарушил кодекс чести шиноби. Сегодня у него тоже плохой день?

— Тобирама-сан, — с нервным придыханием произнесла она, сжав кулаки. — Он все-таки мой супруг, давайте сохранять рамки.

— Я хочу предупредить, Сэри-сан, чтобы для вас это не было неожиданностью. Если этот человек каким-то образом перейдет мне дорогу или принесет вред кому-либо, меня не остановит то, что он ваш супруг. Я не посмотрю на его социальное положение и поставлю на место.

Сэри встала с кресла и начала осторожно бродить по кабинету, обняв себя руками. Запуганная, полностью подчиненная воле Курокава, она боялась даже представить себе, что кто-то захочет дать ему отпор.

— Вы мне говорите это, чтобы я передала ему?

— Нет, я знаю, что вы никогда ему этого не скажете, — он поднялся и подошел недопустимо близко. Сэри порывисто повернулась на три четверти, отводя глаза в сторону. — Я хочу, чтобы вы вспомнили о гордости шиноби.

Ее щеки вспыхнули, и блеснули слезы в глазах. Они наполнились, но капли застыли на густых ресницах. Сэри допустила робкое движение веками, и одна крупная капля упала на пол, легко коснувшись скулы. Тобирама смотрел на этот тонкий мокрый след и хотел стереть его. Он медлил, боясь реакции куноичи на такой неприличный жест. Пока он раздумывал, Яманака приняла решение за него, легким движением руки смахнув дорожку, и Тобирама пожалел, что не поторопился. Но одновременно с этой горечью его пугал такой неожиданный порыв. Коснуться Сэри так, как ему захотелось, непозволительная роскошь для него. Она была замужней женщиной, пусть и за самым низким и бесчестным человеком из всех, известных Тобираме.

— Спасибо, — она подарила ему робкий взгляд. Но только Сенджу уловил ее несмелое движение в его сторону, Сэри тут же остановила себя. Так же как и он только что, она не осмелилась преступить черту, прикрывая искреннюю тягу нормами приличного поведения.

Ради безопасности Тобирама сделал шаг назад и тяжело выдохнул, ощущая, как в пространстве вокруг него остаются следы чакры Сэри. Как будто ее тонкая рука прошла сквозь толщу его защитного кокона и непринужденным движением пальцев взбороздила давно спящее в нем чувство.

В тишине, не решаясь подойти ближе, они стояли напротив, разглядывая друг друга каждый по-своему. Яманака не торопилась уходить, а Сенджу понял, что ему хотелось, чтобы она осталась.

Комментарий к Глава 11

Глава затянулась из-за того, что я простыла. Sorry! (⇀﹏↼‶)

Глава писалась под несколько треков на повторе:

Bird York – In The Deep

Matthew Ryan – Follow the Leader

Ben Howard – Promise

Kathleen Edwards – A Soft Place To Land

Foy Vance – Be The Song

========== Глава 12 ==========

Оставшись один, Тобирама снова погрузился в бесконечный водоворот своих мыслей. Когда Сэри была рядом, поток его сознания становился таким ровным, гармоничным. Ответы на многие вопросы словно свыше спускались к нему без его усилия. Сенджу казалось, что все правильно, что все закономерно. И ему было комфортно. Да, он чувствовал оцепенение перед Сэри, страх быть непонятым, но все это связано с ее положением замужней женщины. Если бы обстоятельства были другими, Тобирама бы понял, что нужно делать. Он бы доверился ответам, подсказанным ею. Было ли дело в ее тонкой чакре, или в том, что она Яманака, или же в особой атмосфере вокруг нее, Тобирама не знал. Он не понимал, как это работает, но знал, что, как только дверь за ней закрывалась, он начинал захлебываться беспорядком в собственной голове. Как и в этот раз. Сэри ушла до того, как ее молчаливое присутствие перешло бы черту приличия.

Еще немного пробродив в пустом кабинете, Сенджу вернулся на свое рабочее место и позвал Тэнджи. Тот вошел, но уже с совершенно другим выражением лица. На этот раз он был не обиженным мальчиком, а шиноби, готовым понести любое наказание за свой осознанный проступок. Сенджу оценил такой скачок в развитии, но еще раз отметил для себя, насколько непостоянны могут быть юношеские чувства. Тобирама по полной программе отчитал своего ассистента, пристыдил его как только возможно и сообщил о том, что ближайшую неделю он будет в наказание подметать улицу перед резиденцией хокаге вместо дворника, который на это время уйдет в оплачиваемый отпуск. Ивасаки без пререканий воспринял все, что выдал Сенджу, и спросил, что делать сегодня. Тобирама туманно ответил, чтобы отправлялся тренироваться на полигон и просто ждал его команды.

Прежде, чем решаться на какие-то действия, нужно было дождаться письма с ответом от каге Танигакуре. Тобирама знал его плохо, потому что на крупных советах каге Ширатори не присутствовал. Страна Рек крошечная с немногочисленной армией шиноби, поэтому мало что значила на мировой военной арене. Во всех остальных смыслах она не интересовала Тобираму. Они крайне редко связывались с руководством, в частности с Ширатори. Между его кланом и Сенджу никогда не было конфликтов даже во время клановых войн, поэтому и мирное соглашение между странами было подписано очень быстро. Тобирама помнил Ширатори как невысокого крепкого мужчину. Уже не молодого, но бодрого как никогда. Каге Танигакуре показался Сенджу-младшему одновременно добросердечным человеком, но довольно расчетливым. Он точно знал цену себе и своим людям и всегда во всем искал свою выгоду. Но при этом Тобирама хорошо помнил момент, когда после собрания каге он интересовался у своих подчиненных, не слишком ли они утомились и не голодны ли они. Даже его брат не проявлял такой заботы и внимания, хотя в душе Хашираму всегда волновало состояние своих подчиненных.

Через несколько часов в его кабинет постучалась Комацу Хана и позвала его к хокаге. Тобирама понял, что, скорее всего, пришел ответ от Ширатори, и немедленно поспешил в кабинет брата.

— Ответ от Ширатори, — коротко сказал ему Хаширама. — Он и шестеро его сопровождающих выдвигаются немедленно. За то время, что летел сокол, они уже должны были пройти половину пути до своей границы.

— Если так, то прибудут в Коноху не раньше шести часов вечера. Но шесть человек? Не много ли? Он не боится привлечь внимание к такой большой группе?

— Видимо, идти малочисленным составом еще опаснее.

Тобирама постоял в задумчивости, но никак не мог собраться с мыслями. Он чувствовал необходимость как можно раньше понять причину этой встречи, чтобы его невозможно было застать врасплох. По характеру письма и такой спешке он заключил, что Ширатори хочет обсудить с ними положение в своей стране. Но какое отношение имела к этому страна Огня в целом и Коноха в частости? По факту — никакого. И тем не менее, Ширатори есть что сказать Хашираме. Сенджу-младший опасался только того, что им придется вступить в гражданскую войну другого государства. И не столько боевые действия так пугали Тобираму, сколько их последствия. Он видел слишком много горя и знал, как оно отражается на судьбах людей. Он не хотел такой участи для своего народа, и избежать войны, тем более чужой, казалось ему вполне безопасным.

Сенджу-младший вызвал своего ассистента, и тот с большой охотой и рвением начал помогать ему. В убежище под скалой каге они организовали переговорную, подготовили семь комнат для ночлега. Для приглашенных каге в Конохе есть специальная гостевая резиденция, но раз Ширатори хочет остаться инкогнито, этот вариант не подходит. Условия в убежище далеко не уровня каге и его личной охраны, но Тобирама был уверен, что все вполне достойно, хоть и скромно.

В это время Хаширама расставил по улицам Конохи дополнительные патрули. Задание их было внимательно смотреть по сторонам и не привлекать к себе взгляды жителей. Никто не должен догадаться, что хокаге вдруг решил усилить охрану Конохи на один день. Лишняя паника народа ни к чему. Для каждого это должен быть обыкновенный вечер, когда там и тут встречаются вернувшиеся с миссий шиноби.

Тобирама оставил своего ассистента и ассистентку Хаширамы у входа в убежище. Хокаге уже ждал внутри, а Сенджу-младший запрыгнул на главные ворота Конохи, встречая гостей.

Мягкой шалью накрывая улочки и густой лес вокруг них, сгущались сумерки. Последние лучи солнца вспыхнули розово-оранжевым светом, окрашивая перистые облака в пастельные тона. В теплом шелковом ветре Тобирама почувствовал приближение большой группы людей. Хьюга Шинту он знал очень хорошо, сила его бьякугана имела особое влияние на чакру. Но намного интереснее для него было почувствовать настрой семерых гостей.

Чакра каге была тяжелой, свинцовой. Но он был не в агрессивном состоянии, а в угнетенном. Так себя чувствует человек, загнанный в тупик. Тобирама нахмурился и спрыгнул на центр дороги.

Из ближайших кустов выскочило двенадцать человек. Пятеро, с протекторами Конохи, тут же подошли к Тобираме. Он коротко кивнул им, и те быстро скрылись с пути. Тобирама внимательно посмотрел на остальных.

Шиноби, одетые в простую крестьянскую одежду, действительно выглядели, как настоящие беженцы. Единственное, что их выдавало — это настороженный взгляд, который бывает только у телохранителей. Ширатори остался таким, каким его помнил Тобирама. Только теперь его волосы тронула серебряная седина, а в глазах появилось затаенное сожаление.

— Здравствуйте! — Тобирама поклонился, и все семеро поклонились в ответ. — Меня зовут Сенджу Тобирама, я правая рука хокаге.

— Я помню вас, Тобирама-сан, — отозвался Ширатори, немного выйдя вперед.

— Хокаге уже ждет вас, — сказал он и повернулся. — Прошу проследовать за мной. Мы пойдем в обход деревни, чтобы вас не увидели на главных улицах.

— Разумеется, — согласился Ширатори.

Они обогнули деревню с другой стороны, держась подальше от гетто с беженцами. А потом по скале спустились к ее подножью к тайному проходу в убежище. Там их встретили Ивасаки и Комацу и поклонились. Ширатори через силу улыбнулся юным шиноби, и вошел внутрь, проследовав за Тобирамой. Ассистенты пропустили вперед сопровождающих хокаге и замкнули шествие.

— По всей деревне мы расставили охрану, так что можете не волноваться, — сообщил Сенджу-младший, ведя их за собой по узким мрачным коридорам.

На очередном повороте он свернул и через пару шагов открыл дверь, пропуская гостей вперед. Каге вошел первым, и начал здороваться с Хаширамой, пока остальная его часть команды поделилась пополам. Трое вошли следом, а трое остались в коридоре. Когда Тобирама хотел войти внутрь, один из них, самый молодой светловолосый юноша спросил его:

— Что-то какое-то стремное место. А куда ведут эти катакомбы?

Двое его напарников вылупились на него, явно не ожидая, что тот проявит такую прыть. Ивасаки и Комацу быстро юркнули в переговорную, увидев суровый испепеляющий взгляд Сенджу. Пацан явно не знал, с кем имеет дело, и что к Тобираме в таком тоне не следует обращаться. Был бы он его подчиненный, точно отхватил бы за такой выпад. Но Тобирама лишь слегка выпустил накопившуюся чакру. Пространство вокруг них задрожало, и парнишку чуть не сдуло с места.

— Понятно, — нервно хихикнул он, поправляя одежду.

Тобирама еще раз наградил его уничтожающим взглядом, прошел внутрь, закрыв за собой дверь, и встал прямо за креслом Хаширамы. Каге уже сидели за столом переговоров и в напряженном молчании изучали друг друга.

— Вы хотели встречи, — осторожно начал Хаширама.

Ширатори глубоко вздохнул. Его речь была плавной, но слова давались ему тяжело. Словно он выдавливал их из себя через силу. Уж какой внутренний конфликт у него был, Тобирама не знал, но то, что Ширатори предпочел бы всего этого не рассказывать, он был уверен.

— Полагаю, разумнее было организовать ее ещё раньше. Ситуация в моей стране сложились не лучшим образом. На территории действует запрещённая экстремистская организация Кинрэнго — Золотой Альянс. В состав помимо нукенинов разных стран, ронинов, входят гражданские, занимающие радикальную политическую позицию. Началось все с месяц назад с частных митингов в столице перед резиденцией нашего дайме, Накагава Отомаро. Сначала это были просто местечковые мятежи, мы справлялись с ними быстро. К концу второй недели беспорядков они силой захватили и разграбили некоторые деревни близ столицы и ее окраины. Взрывы, убийства, публичная казнь тех, кто пытается дать им отпор. При эвакуации мирного населения началась бойня. Кому удалось сбежать, тот спрятался в соседних странах, в частности в вашей. Десятки гражданских умерли, огромное количество травмировано. Я уже потерял тридцать четыре шиноби. Больше сорока до сих пор восстанавливаются от ранений. Мои разведчики нашли несколько их убежищ. Мы провели успешные операции, но эта организация плодится, как тля. Любой гражданский может оказаться ее членом. Массовые допросы приводят к тому, что мирное население теперь в страхе бежит не только от них, но и от нас. Каждый, кто возвращается домой после таких бесед, находится в опасности, потому что Кинрэнго уничтожают тех, кто может оказаться потенциальным шпионом за ними.

— Какие у них цели? — спросил Хаширама.

— Свержение дайме и отмена диктатуры шиноби в стране. Причем простого отказа от правления им мало — хотят, чтобы я совершил сэппуку, и собираются казнить всю семью дайме, а затем организовать свободные выборы вождя.

В комнате повисла тяжелая тишина, но надолго она не задержалась. Молчание прервал Хаширама:

— Кто их главный?

— Сацума Масаёши. Коренной житель страны Рек. Служил на дайме семнадцать лет в должности советника по экономике и финансам. Во время межклановых войн очень остро стоял экономический вопрос в нашей стране. Но вы это и без меня понимаете, то же самое было и у вас, Хаширама-сан. На тот момент меня мало интересовала эта тема, я был занят совершенно другими проблемами. Сацума как мог справлялся с этим, его участия в этом деле не отнять. Но когда закончились межклановые распри, в стране воцарился мир, многие коренные кланы присоединились ко мне, и я создал Танигакуре. Когда шиноби наладили мир, заключили договор с Накагава, что будут защищать эту страну, разумеется, начались инвестиции со стороны дайме в Танигакуре. Открылась школа шиноби, но не только для детей. К нам часто обращаются уже зрелые люди — они хотят защищать свою семью, дом и страну. Двое сыновей дайме прошли у нас подготовку, но полноценными шиноби так и не стали, вернувшись к политическим должностям. А вот дети Сацумы, тоже двое сыновей, успешно закончили ускоренную подготовку. На серьёзные миссии я их не посылал — они были подростками. — Тобирама сразу понял, о чем пойдёт речь, когда услышал, как каге отозвался о них в прошедшем времени. — Они завершили миссию, возвращались обратно, но столкнулись с нукенинами из Суны. Никто не мог предположить этот исход, — каге сделал многозначительную паузу. — Первое время Сацума вел себя как обычно, но вскоре начал заводить разговоры на крайне радикальные темы. Он пытался лично убедить дайме в несостоятельности той системы, которая существует на сегодняшний день. Пытался убедить его, что народ сам должен выбирать своего правителя, а им не должен быть кто-то по праву рождения. Что оборона страны, да и в принципе система шиноби, нуждается в преобразованиях. Но в каждом его предложении по реформированию можно уловить душок тирании и тоталитаризма. Позже он начал вещать не только на собраниях с дайме. После первых террористических акций в центре столицы, он объявил, что не нанимал ронинов и нукенинов, которые ответственны за это, но раз народ понял его мысль, разделяет его цели, он готов идти впереди. У нас нет данных, которые бы указывали, что те взрывы были по его команде, но все факты указывают на это. Разумеется, он ушел в отставку. Сацуму пытались схватить, но ему удалось уйти. А теперь по нашим разведданным эта организация насчитывает больше сотни союзников в лице различного рода людей: от простых торговцев, до нукенинов разных классов, включая S.

— В каждой стране есть списки международных преступников, — сказал Тобирама, когда каге сделал паузу. — Их внешность, имена и способности известны. Думаю, именно из-за этого они не станут лезть на рожон. Они скрываются лучше тех, кому легче затеряться в толпе.

— В этом и заключается вся проблема, — кивнул каге. — Среди гражданских найти шпионов и причастных к бунтам хоть и трудно, но мы справляемся. Но найти этих нукенинов практически невозможно. Мне думается, что они, как и Сацума, вообще находятся за пределами нашей страны — скрываются в соседних и только на особые операции возвращаются обратно.

— Смерть детей — это ужасная и невосполнимая потеря. Но все же этого недостаточно, чтобы у него появилось такое количество последователей, — задумчиво произнес Хаширама. — У радикального политического экстремизма вроде этого всегда есть предпосылки. Да, цели нукенинов понятны, они простые наемники. Но как же ронины, гражданские? Они действительно разделяют цель Сацумы и готовы бороться за нее таким путём?

— Он пускает пыль в глаза, перевирает факты. Все его пышные речи — чистая профанация. Да, последние годы есть определенные трудности экономического порядка. Людей волнует безработица рабочего класса на фоне процветания аристократии и шиноби. Сацума пытается убедить людей, что при смене политического строя страны, все изменится.

— Хотите сказать, — прервал его Тобирама, — он предлагает людям наладить экономику путем силового захвата власти?

— Именно так. Он играет на людских пороках: на жажде власти, признания, на алчности и слабоволии. Сацума обещает своим последователям места советников, уже рассказал многим, что раздаст земли и не будет взимать налог на нее, если хозяин земли при этом станет вести на ней сельскохозяйственную деятельность. Разумеется, ничего и никому он не раздаст. Как захватил золотые шахты, так и землю приберёт к своим рукам.

— Захватил шахты? — удивился Хаширама.

— Это отдельный разговор, — вздохнул Ширатори. — Как вы знаете, страна Рек — это крупнейший золотодобытчик среди всех стран…

«И при этом экономический кризис, безработица и недовольный рабочий класс, » — подумал Тобирама, скривив лицо.

— …и мы, конечно, выставляем охрану на таких объектах. Но так как Сацума был финансовым советником, он напрямую общался с управленцами шахт. Он сумел их завербовать. На место прибыли по меньшей мере нукенины S класса, иначе мои люди бы не проиграли. Как итог, шахты теперь контролируются Сацумой, и все золото идет ему в карман.

— На это золото, я так понимаю, спонсируются террористические акты, вербовка и в целом все Кинрэнго? — уточнил Тобирама.

— Да, на него же они и нанимают нукенинов. Помимо того, что на Сацуме и его последователях висят обвинения в массовых убийствах, в действиях против правительства, они так же ответственны за контрабанду золота и холодного оружия на территории страны Рек. Кузни, которые есть при Танигакуре, не продают мечи, кунаи, сюрикены никому, кроме шиноби с символом Тани, а значит, все это привозят из других стран. А также взрывные печати и прочая атрибутика. Все очевидно.

В комнате повисло молчание. Ширатори тяжело смотрел на Хашираму, и никто не пытался заставить его говорить дальше. Тобирама видел, что тот уже давно знает, зачем пришёл в Коноху, но словно что-то внутри него мешало озвучить свои намерения. Он был напряжен, и в тишине слышалось только его гнетущее дыхание.

— Я здесь за тем, чтобы попросить у вас, Хаширама-сан, гуманитарную помощь. В силовом плане у нас получается их сдерживать, на вчерашний день мы смогли отвоевать две деревни. Но в госпиталях гибнут бойцы от травм. С Конохой у нас есть мирное соглашение. Я знаю, что вы не обязаны и можете отказать, но сейчас мы нуждаемся в этой поддержке.

— Разумеется, — недолго думая, кивнул Хаширама. — Я создам три специальных отряда ирьенинов и направлю их с вами. Однако, я добавлю к ним и шиноби в качестве охраны. Вы должны понимать, я не хочу, чтобы пострадали мои люди. Они не будут вступать в ваш гражданский конфликт без прямой угрозы жизням их или ирьенинов.

— Конечно, — кивнул Ширатори. — Но есть ещё два вопроса, которые подлежат обсуждению. Беженцы. Вы наверняка уже произвели перепись, вам известны их имена, места проживания в стране Рек. Нам нужны эти данные для проверки, потому что… И так мы плавно переходим ко второму вопросу. Я уже говорил, что Сацума и его самые опасные нукенины находятся за пределами страны Рек.

— Считаете, они в Конохе скрываются под видом беженцев? — нахмурился Тобирама.

— Я не могу так рисковать, не проверив каждую деталь! Я склоняюсь к мысли, что они все же находятся в стране Ветра или в стране Дождя. Сними у страны Рек более натянутые отношения, я бы даже сказал практически открытая конфронтация. Именно поэтому я прибыл сюда инкогнито. Если они поймут, что все плохо настолько, что нам понадобилась поддержка Конохи, на страну нападут, и тогда все станет еще хуже.

— Хорошо, — кивнул хокаге. — В этой информации нет ничего закрытого. Мы предоставим вам копии переписи.

Он махнул рукой Комацу, и та быстро выскочила из переговорной, устремившись в резиденцию за нужными бумажками.

— Благодарю, — выдохнул Ширатори. — Но Хаширама-сан, отряды нужно собрать как можно быстрее, нам необходимо возвращаться обратно.

— Конечно, я немедленно займусь этим вопросом. Но, если я правильно понял, вмешательство Конохи так же должно остаться в тайне, верно?

— Да. Для безопасности страны Огня это было бы благоразумно. Вы ведь понимаете, что если Кинрэнго поймут, что Коноха поддерживает не только наших беженцев, но и оказывает гуманитарную помощь, повысится террористическая угроза во всей стране Огня.

— На самом деле… — задумчиво произнес Хаширама, но остановился. Он посмотрел на Тобираму, и тот, нахмурившись, взглянул в ответ.

Что хочет сказать Хаширама? Террористических актов в стране Огня не было. По крайней мере, Тобирама бы об этом точно знал. Любые нападения не остаются незамеченными… Отряд Шион. Сенджу-младший тут же понял мысль брата и коротко кивнул ему.

— На самом деле, — на этот раз Хаширама сказал уверенно и четко, — угроза уже есть. На днях на один из патрульных отрядов напали. Выжила только одна куноичи, которая смогла доложить о нападении.

Каге напрягся, но прислушался внимательно. Его сопровождающие так же насторожились.

— Ей удалось уничтожить напавших и вернуться в деревню. А после мы организовали экспертную группу. И теперь я думаю, что это были одни из Кинрэнго.

— Расскажите подробнее об этом, — потребовал Ширатори.

Хаширама, не вдаваясь в тонкости того, как они заполучили подробный рассказ Шион, описал в деталях ее воспоминания о тех событиях. И уточнил, что при четырех убитых были найдены два протектора Танигакуре, один Суны, а другой Аме.

— Тэнджи, — повернулся к ассистенту Тобирама. — Принеси отчет Шинты.

Тот кивнул и удалился из переговорной.

— Двое из Тани, говорите, да? — с горечью в голосе произнес каге. Эта же боль отразилась на его лице. — Мне жаль, что взращенные в моей деревне, под моим присмотром, опустились до такого. У Кинрэнго убийство и кража клановых способностей — это обычное дело. Они часто этим промышляют, чтобы усилиться. Я бы хотел лично поблагодарить вашу куноичи, что, пусть и таким радикальным способом, но смогла остановить их от еще больших ошибок в жизни.

— К сожалению, это невозможно. Сейчас она находится за пределами Конохи, — ответил Хаширама.

Ширатори понимающе кивнул и продолжил:

— Других не было в списке международных преступников?

— Нет, скорее всего, они были A или B класса, — ответил Тобирама.

— Как вы намерены бороться с Сацумой и Кинрэнго? — спросил хокаге.

— Я предпочту оставить это в тайне, Хаширама-сан. Но я уже веду несколько операций.

— Вы пробовали внедриться в организацию? — спросил Тобирама.

— Мы работаем над этим. Но проблема заключается в том, что Сацума знает наших шиноби. Знает тех, кто действительно готов стать нукенином. Как видите, он смог завербовать двоих.

— А как на счет гражданских?

В комнату вошли Ивасаки и Комацу с бумажками в руках. Они протянули все Хашираме и тот, выбрав из отчетов нужные листы, дал их Ширатори. Каге внимательно изучил, периодически мотая головой в стороны, а затем предоставил своим помощникам ознакомиться с информацией.

— Списки беженцев мы заберем с собой, чтобы перепроверить на месте, — ответил Ширатори. — А за своих бывших подчиненных я прошу прощения. Я был слишком невнимателен к ним, поэтому Сацума смог переманить их на свою сторону.

Хаширама понимающе кивнул, но ничего не ответил.

— Теперь что касается внедрения гражданских, — продолжил Ширатори. — В организации они занимают самое низкое положение. Чтобы добраться до Сацумы и его приближенных, нам нужно внедрить именно шиноби и лучше высокого класса. Внедрить кого-то из Тани очень тяжело, нужна правдоподобная легенда, причина стать нукенином, чтобы Сацума поверил.

Хаширама потер подбородок, а Тобирама внимательно следил, как меняется лицо брата. Он о чем-то глубоко задумался, но Сенджу-младший с трудом мог собрать мысли в кучу. Ширатори явно намекал, чтобы Коноха предоставила своего агента и внедрила его в Кинрэнго. И если Хаширама так задумался, эта идея нравилась и ему тоже. Эта организация уже перешла черту, когда напала на шиноби Конохи. Нельзя позволять им такую вседозволенность.

— У меня есть одна кандидатура, которую я могу предложить, — промолвил Хаширама. Тобирама тут же насторожился и хотел сказать о том, чтобы брат не торопился с такими решениями, но хокаге продолжил: — Кисараги Шион, та самая куноичи, что убила четверых из Кинрэнго.

Комментарий к Глава 12

Простите за такую задержку. У меня есть что сказать в оправдание, но это не изменит факта опоздания. В общем, надеюсь, все нормально и длинные речи каге Танигакуре никого не утомили))

========== Глава 13 ==========

Комментарий к Глава 13

Не бейте меня тапками, пожалуйста, за такую задержку. Задержка…. Звучит, как… Ну вы поняли. Хаха. Нет. Не было никакой задержки. Просто цикл сбился. Хахаха! Бля, что я несу.

Надеюсь, все понравится. Особо я не стала разжевывать стратегические ходы, а так, пока только дала почву для размышлений.

Тобирама нервно наматывал круги в кабинете хокаге, пока тот плел что-то невнятное про то, что Шион сама рассказала ему, куда и насколько собирается уйти. И что благодаря ее особым навыкам, она идеальный шпион, которого можно отправить в Кинрэнго. Все эти оправдания мало интересовали Сенджу-младшего. Больше всего его занимал факт того, что Шион доверилась Хашираме, а не ему. Она не выбрала его, и это задевало самолюбие Тобирамы. Его успокаивало только то, что Шион хватило ума не уходить с концами. Значит, Коноха ей по-прежнему дорога, и единственный, на кого она злится — это только он.

— …поэтому ты уж не обижайся на меня, брат, — произнес Хаширама и локтями оперся на стол.

Тобирама остановился и выдохнул. Хотелось разнести стены ко всем екаям, чтобы освободиться от напряжения, но проявить сдерживаемый гнев было бы так по-детски. Даже если бы он знал, где Шион и когда она вернется, это ничего не изменило бы для него. Он все равно не стал бы ее искать, писать ей письма. Не только потому, что это бы дискредитировало Хашираму в ее глазах, а потому что Сенджу-младший решил уважать ее выбор. В свое время Тобирама тоже принял решение и сделал выбор, теперь он не имеет права мешать Шион.

— Я не обижаюсь, — Сенджу-младший еще раз глубоко вздохнул, а потом сел в кресло напротив стола хокаге. — Просто все это очень опасно для нее.

— Правильно, что не обижаешься, — кивнул Хаширама и принялся что-то строчить.

— Ей пишешь? — спросил он, мельком глянув в текст. Хаширама никогда не отличался аккуратностью в письме, иероглифы скакали в стороны, и Сенджу-младший ничего не мог разобрать.

— Да. Нужно как можно скорее внедрить Шион в Кинрэнго. Но сперва она должна вернуться, так как ей понадобится подготовка — это ее первая миссия S-класса, — ответил Хаширама, запечатывая письмо. — Утром Ширатори-сан уходит обратно. Они тоже будут пытаться внедрить своего человека. Для безопасности, разумеется. Мы договорились обмениваться любой полезной информацией. Эту организацию необходимо ликвидировать прежде, чем они разрастутся еще больше.

— Кстати о соседних странах. Либо страна Ветра, либо страна Дождя, а возможно и они обе, продают оружие Кинрэнго, а значит, участвуют в гражданской войне.

— А страну Огня, значит, ты решил отмести? Если уж следовать твоей логике, любой может оказаться причастным. Прежде чем делать выводы, брат, нужно убедиться, стоит ли за этим руководства Суны и Аме. Они могут быть совсем не при чем. К тому же оружие можно изготовить на территории страны Рек.

— Из чего? Где они возьмут металл на это? Думаешь, они не закупают его в других странах, а потом везут на изготовление в страну Рек? Нет, тут слишком много возни, проще купить готовое. Вот только у кого?

— Вряд ли за этим стоят Суна и Аме.

— Ты вечно думаешь о людях лучше, чем они есть на самом деле.

— Хочешь сказать, я и в тебе ошибаюсь? — хитро прищурился Хаширама.

— Я дал тебе повод задуматься. А что с этим делать, решай сам.

Хаширама на это фыркнул и отвел глаза.

— Подумай, — Тобирама наклонился к столу брата, — за такой короткий срок, как мог Сацума обеспечить оружием все Кинрэнго? И как он вообще сумел так быстро найти последователей? Вся эта революция готовилась годами и никак не связана со смертью его детей после их миссии. Как долго длятся конфликты страны Рек со странами Ветра и Дождя?

— Года полтора.

— Значит, как раз года полтора назад Сацума нашел где-то там своих компаньонов, которые теперь помогают ему. Так или иначе, но конфликт внутри страны Рек кому-то крайне выгоден. И так как за свою страну мы уверены, то, скорее всего, к этому причастны другие соседи. Скажи Ширатори-сану, чтобы они занялись этим вопросом. Пусть поднимут архивы, найдут записи об официальных встречах Сацумы в то время, плюс-минус полгода. Совсем не обязательно, что он нашел своих компаньонов именно на этих встречах, но мы хотя бы увидим его передвижения в тот момент, поймем, где он бывал и с кем потенциально мог познакомиться.

— Объем информации должен быть большим, не думаю, что они быстро справятся. И ты же понимаешь, что он мог встретиться с кем-то не в официальной обстановке. В рёкане или даже просто на улице.

— В любом случае, это важно. Врага надо окружить со всех сторон. Отправить в Кинрэнго шпиона — это хорошо, но Шион не должна заниматься этим в одиночку. Найдем тех, с кем работает Сацума и выйдем на него, — Тобирама сделал паузу, а потом продолжил: — Они добывают золото и нанимают на него нукенинов, закупают оружие, взрывные печати. Все продажи делаются через черный рынок, в противном случае уже все их махинации были бы на поверхности. А значит, золото, которое они используют, не имеет маркировки, иначе его легко можно было бы отследить.

— Предлагаешь прошерстить черный рынок?

— Залезть в него даже в стране Огня тяжело, что уж говорить о черных рынках других стран. Нужно найти какой-то другой способ.

— Мы можем отложить вопрос с золотом и разобраться с ним, когда Шион вступит в Кинрэнго…

— Если вступит. Она неопытная, ее могут не взять не потому, что засомневаются, но потому что она слишком молодая.

— Во время подготовки ее научат правильно себя подавать. Думаю, и ты дашь ей пару уроков.

— Она откажется от моих уроков, будь уверен, — усмехнулся Тобирама. — И будет права. Здесь вообще нечему учить. Это просто опыт и все. Либо он есть, либо его нет. А эта девчонка может ляпнуть что-то невпопад. В Кинрэнго нет идиотов, раз за такое количество времени их не просто не поймали, а даже не смогли установить их личности.

Хаширама внимательно посмотрел на брата.

— Ты так волнуешься за нее. А ведь она действительно уже взрослая. Мы с тобой даже в двенадцать лет выполняли миссии намного сложнее, чем предстоит ей сейчас.

— Знаю! Я все это знаю! Но…

Тобирама соскочил с кресла и снова начал метаться по комнате. Он так не нервничал, даже когда она просто ушла из Конохи. Шион где угодно может найти приключения на свою голову, но отправлять ее на сложную миссию S-класса совсем иное. Тобираме придется смириться с мыслью, что он может больше никогда ее не увидеть. И не потому, что она в обиде на него исчезнет. А потому что ее просто убьют там.

Сенджу-младший с горечью усмехнулся своим мыслям, заметив, как Хаширама задумчиво нахмурился на это. Старший брат, по всей видимости, не понял, что Тобирама просто боялся. Боялся, что с Шион может что-то произойти. Что однажды к нему явятся и протянут ее окровавленный протектор, а затем многозначительно покачают головой. Умереть в бою — это лучшая кончина для шиноби. Тобирама не раз задумывался над этим и пришел к выводу, что и сам хотел бы так умереть, сражаясь за то, во что верит. Но он не хотел такой участи для Шион.

Вся жизнь Тобирамы прошла в сражениях. Он даже родился в день, когда на его клан в очередной раз напали Учиха. Но теперь не то время. Теперь есть возможность жить относительно мирной жизнью, если специально не искать войны. Сенджу-младший признавался себе, что ему нравится это ощущение борьбы, с ним он чувствовал себя живым. Но еще более живым он мог почувствовать себя рядом с Шион.

— Иди выспись, а я соберу команды ирьенинов, — сказал Хаширама и принялся копаться в стопке бумаг.

— Может, тебе помочь?

— Твоя помощь мне не нужна, лучше позови Хану-чан.

Тобирама кивнул и поймал на себе задумчивый взгляд брата. Когда он уже взялся за ручку двери, Хаширама многозначительно кашлянул, призывая его обернуться. Но Сенджу-младший просто замер, примерно понимая, о чем пойдет речь. Это касалось Шион, и был только один вопрос, который они еще не обсудили.

— Ее прибытие в Коноху будет засекречено, разумеется. О нем знаем только мы и наши ассистенты.

— И Ширатори с его помощниками, — добавил Тобирама, не оборачиваясь.

— Шион надо где-то остановиться, пока будет идти подготовка. В своей квартире ей появляться нельзя.

Тобирама сильнее сжал ручку.

— Я поговорю с ней, — продолжил Хаширама. — Думаю, она поймет все риски и согласится несколько дней пожить у тебя. Ты же не против?

Тобирама проглотил комок напряжения и открыл дверь.

— Нет, не против, — бросил он, выходя в коридор.

Шион приближалась к Конохе, когда солнце уже стояло в зените и знатно нагревало воздух. Как объяснил ей хокаге в своем коротком письме, миссия ей предстоит крайне важная и секретная, поэтому даже ее возвращение в деревню должно оставаться в тайне. Девушка двигалась исключительно осторожно, оттого это и заняло больше времени, чем обычно. Ей приходилось прятаться от любых глаз, даже от крестьянских. На всякий случай Шион решила, что и от животных надо держаться подальше, потому что многие из них могут сотрудничать с различными кланами, как в случае с Инузука.

Письмо, которое она получила всего несколько часов назад, застало ее врасплох. Хаширама обещал не беспокоить ее и дать ей возможность спокойно посетить место убийства родителей. Но особо обученный для этого случая сокол хокаге нашел ее прямо на обрыве, с которого развеяли прах ее матери и отца. Хаширама не стал бы ее обманывать таким способом, чтобы заманить обратно домой, поэтому Шион, прочитав письмо, тут же устремилась обратно в деревню. «Важная и секретная миссия» - звучало крайне интригующе. Шион давно хотела потребовать более серьезную работу, чем ту, которую ей подсовывали. Амбиции девушки били через край, и ей нужно было куда-то вкладывать свою неуемную энергию.

Самым раздражающим фактором во всей этой ситуации была неминуемая встреча с Тобирамой. Шион была все еще немного зла на него, что он не рассказал ей всей правды. Да, на его глазах из бодрого живого ребенка она превратилась в морально уничтоженный манекен. Он чувствовал свою причастность к этому, вину и хотел избавить себя от этого, а ее от ужасных воспоминаний. Это Шион понимала, и была внутренне согласна с его непростым решением. Но он теперь-то он уже ничего не мог исправить, так почему не рассказать правду и не извиниться? Ведь все совершают ошибки, даже такие идеальные, как он.

Шион поджала губы, вспомнив об еще одной его ошибке. Очередное проявление гиперопеки с его стороны. Как он насильно пытался удержать ее в Конохе. Вместо того, чтобы поговорить, лично убедить ее остаться, он решил манипулировать через Хашираму. Конечно, так ему было намного проще, чем позволить себе хоть на несколько мгновений потерять контроль и отпустить ее в свободный полет.

В голове Шион все еще крутились эти слова, которые он ей сказал: «Если тебе так хочется, иди». Волна полнейшего его равнодушия тогда накрыла ее, заставляя задохнуться от вставшего поперек горла разочарования. Скажи он, что у нее есть причина, чтобы остаться, она никуда бы не ушла. Хотя бы одна причина, один намек. Если бы на мгновение он позволил бы ей надеяться на взаимность с его стороны, она отбросила бы все свои обиды. Но все, что она получила от него тогда – это строгий родительский взгляд и очередные попытки контроля.

Когда Кисараги подошла к стене, окружающей Коноху, она активировала свою способность и прошла внутрь стены, начав двигаться прямо по ней. Так вышло, что она прибыла не ночью, а днем, и раз никто не должен ее видеть, придется терпеть и просачиваться сквозь бетон. В тот момент, когда Шион поняла, что воздуха ей не хватает, она осторожно выглянула одним глазком наружу и, убедившись, что никого рядом нет, высунула голову и тяжело задышала. Затем она снова глубоко вдохнула и помчалась дальше. Резиденция хокаге уже не так далеко, осталось только проскользнуть в его кабинет.

В тот момент, когда бежать внутри стены дальше уже было нельзя, Шион сначала как следует отдышалась, а затем прошла сквозь землю, чтобы на главных улицах никто ее не заметил. Так как сама по себе почва рыхлая и более податливая, чем бетон, двигаться в ней было намного проще. Шион быстро достигла резиденции и юркнула в ее стены. Они оказались тонкими, и пришлось идти боком, что вызывало определенные неудобства. В коридорах она слышала голоса, кто-то обсуждал насущные проблемы, но Кисараги ни от кого так и не услышала даже намека на грядущую миссию. В конце концов, она добралась до кабинета хокаге и осторожно высунула голову из стены:

— Можно? — с улыбкой сказала она, быстро разглядев три фигуры в комнате. Хаширама, Тобирама и Иноске явно были готовы к ее появлению, поэтому нисколько не удивились и не испугались появившейся головы.

— Проходи, — Хаширама указал на место перед его столом, и Шион поторопилась выйти из стены. Тобирама и Иноске сидели в креслах напротив хокаге.

Яманака с любопытством и какой-то странной, едва заметной ехидной улыбкой смотрел на нее, а Сенджу-младший наоборот удостоил ее безынтересным взглядом. Тобирама был мрачнее тучи, как обычно глубоко погруженный в свои мысли. Шион и сама не знала, чего ждала от него, но ей хотелось бы, чтобы он обрадовался ее появлению.

— Шион, я не стану ходить вокруг да около, поэтому сразу перейду к делу, — начал Хаширама. — Тебе предстоит крайне серьезная и опасная миссия. S-класса.

Услышав это, Кисараги оживилась и поняла, что шла не зря. Она давно хотела испытать себя в международной миссии. И чем сложнее бы она была, тем интереснее.

— Отлично! И что надо делать? — Шион едва могла скрыть свое воодушевление.

— Дело это секретное, материалов нет, поэтому все только на словах. Тех шиноби, которых ты убила на территории страны Рек, принадлежали к организации Кинрэнго. Тебе надо будет внедриться в эту организацию, выяснить, кто ее члены, где их базы, а затем всю информацию о них передать нам.

— Очень важно, чтобы ты понимала эту задачу, — громогласно проговорил Тобирама, но не потому, что он был зол. На фоне мягкого голоса Хаширамы, его голос казался суровым и грубым. Нахмурившись, он посмотрел на нее своим привычным строгим взглядом. — Ты должна только выяснить и предоставить нам информацию. Больше никакой самодеятельности! Если тебе удастся выяснить границы возможностей этих нукенинов, будет хорошо. Но ни в коем случае сама не вступай ни в какие битвы. Если тебя рассекретят, просто уходи оттуда, ясно?

— Тобирама, не нагружай ее пока этим всем, инструктировать мы будем уже после, — произнес Хаширама.

— Нет, надо сейчас, пока она не напридумывала себе приключений.

— Я ничего не придумываю себе, — Шион сложила руки на груди и перевела взгляд на Хашираму. — А как я выйду на их организацию?

— Они вербуют нукенинов, ронинов и прочий сброд, — вступил Иноске. — Тебе надо будет что-то сделать, чтобы тебя заметили. В течение нескольких дней я буду тебя инструктировать, тогда расскажу обо всем подробнее.

Шион передернуло от мысли, что Иноске наедине с ней будет ей что-то рассказывать. Он не был ей отвратителен, но только благодаря ему она забыла важную часть своей жизни. Кисараги могла бы сейчас закатить скандал о том, что ей не хочется иметь ничего общего с Иноске, но тут же поняла, что Тобирама после такого только победно скажет «А я же говорил, что она еще слишком маленькая! Она не профессионал! Ей нельзя доверять такие миссии». Шион не могла позволить кому бы то ни было отобрать у нее такую возможность. Только при одной мысли, что у нее будет шанс переловить всех в организации, по вине которой умерли ее сокомандники, у Шион сильнее стучало сердце от волнения.

— Хорошо, — кивнула она, заметив легкое удивление в глазах Тобирамы.

— В твоей подготовке будет принимать участие и Сэри, — добавил Иноске, и у Шион отлегло на душе. — Просто сейчас она не может присутствовать на встрече.

— И пока ты будешь находиться в Конохе, ты вообще не должна нигде появляться, — произнес Хаширама.

— Боитесь утечки информации? — удивленно спросила Шион.

— Лучше не рисковать, — мотнул головой хокаге. — Никогда не знаешь, как и где аукнутся сплетни.

Шион понимающе кивнула, и Хаширама невозмутимо добавил:

— И ради безопасности это время ты поживешь у Тобирамы дома.

========== Глава 14. ==========

С невозмутимым видом Шион из стены вышла в прихожую давно знакомого дома. От переизбытка противоречивых чувств ее трясло, сердце билось где-то на уровне горла, но она стоически выдерживала это напряжение. Все в этом доме было насквозь пропитано Тобирамой. Эта атмосфера и запах. Воспоминания всплывали сами собой, и от многих из них на уровне солнечного сплетения раскрывался бутон приятных чувств. Шион тут же остановила себя. Пора бы уже забыть о юношеских чувствах к Тобираме. Теперь между ними всегда будет истина ее прошлого, и ничего не станет как прежде.

В дом вошел Тобирама и пристально посмотрел на Шион. Та моментально отвела глаза в сторону. Сейчас ей меньше всего хотелось видеть его этот привычный суровый взгляд, такой же, как и всегда. Но почему ей вдруг показалось, что в нем есть доля вины? Нет, ключевое слово — показалось. Тобирама уверен в своей правоте. Он сам говорил, что при возможности, поступил бы так снова.

— Еще помнишь, где гостевая комната? — разувшись, он подошел ближе.

— Да, — буркнула Шион и тоже сняла обувь.

— На эти дни я дал Мамори-сан выходные, поэтому тебя здесь никто не увидит.

Шион неоднозначно кивнула и облокотилась на стену. К этому делу они подошли чересчур осторожно, раз он не доверяет даже собственной домохозяйке.

— На кухне есть любые продукты. Ты хочешь кушать?

— Нет. Когда придут Иноске с Сэри?

— Скоро, как только он заберет ее с работы.

— Ясно, — сказала Шион.

Он смотрел на нее. Пристально. В воздухе между ними висели несказанные слова, и Шион хотелось верить, что она понимает, о чем они. Она осторожно подняла глаза, и Тобирама не стал делать вид, что не пялился на нее. Он продолжал смотреть. Такой как он, взрослый, прозорливый, конечно, понял, как неловко себя чувствует Шион. Словно упиваясь собственным превосходством над ней, он продолжал смущать ее своим вниманием.

— Что? — всплеснула, наконец, руками Шион. — Что ты так уставился?

Уголки губ Тобирамы коротко приподнялись, а потом снова его губы выровнялись в тонкую полоску.

— Да, вот и правильно. Молчи лучше, — с сарказмом процедила она, и уверенно зашагала по коридору в сторону гостевой комнаты.

Тобирама не бросился за ней, оставшись стоять как столб. Она плотно задвинула за собой седзи и распласталась на татами. Кисараги знала, как редко Сенджу бывает в этих стенах. В лучшем случае, чтобы переночевать. Но даже здесь, в гостевой, чувствовалось незримое присутствие хозяина дома. Эти дни будут для нее пыткой, если она не сможет примириться с фактом его холодности к ней. Шион тяжело вздохнула и зажмурилась. В глубине души она понимала, что как бы не злилась на него и не обижалась, чувствовать его рядом было приятно. А мечтать о его ответных чувствах к ней еще приятнее.

В коридоре послышалась возня. Как только Кисараги приподнялась на локтях, седзи в ее комнату раздвинулись, и Тобирама первый вошел в комнату. За ним зашли Сэри и Иноске.

— Никакого уважения к уединению, — Шион остро стрельнула глазами в Тобираму, на что он ответил усталым взглядом из-под полуприкрытых глаз.

— Рада тебя видеть, — Сэри улыбнулась ей и села рядом.

— Странно, что инструктаж будет проходить так тихо. Я думала, что меня новым приемам будут учить.

— Это и будут новые приемы, — кивнула Сэри. — Только не физические.

— У тебя еще не было работы под прикрытием. Здесь есть масса нюансов, — добавил Иноске.

— И первый из них — после инструктажа, Иноске заблокирует твои воспоминания об этом, — огорошил ее Тобирама.

Шион тут же передернуло. Она неосознанно сжала кулаки и враждебно уставилась на сидящего напротив Иноске. От того, что его губы подрагивали в ироничной ухмылке, Кисараги хотелось хорошенько вдарить по его напыщенной физиономии.

— Это ради твоей безопасности, — тут же сказала Сэри. — Мы не знаем, на что способны нукенины из Кинрэнго, поэтому лучше поставить блоки на эти воспоминания. Но это другой тип блокировки. Ты будешь иметь доступ к памяти, а кто-то извне — нет.

— Если они раскроют тебя, твоя жизнь окажется под угрозой, — выдавил из себя Тобирама.

— Я смогу уйти, — уверенно заявила Шион.

— На самом деле дело не только в твоей жизни. Это вопрос безопасности деревни и всей страны, — нахмурился Иноске. — Ты должна понимать, насколько серьезное это задание. Если тебя раскроют и убьют раньше, чем мы получим информацию обо всей организации, мы больше не сможем подослать шпиона из Конохи.

Шион насупилась, но решила, что это действительно будет благоразумно. Она — единственный шанс добыть сведения о Кинрэнго, поэтому ей нельзя ошибиться. Выявить в ней шпиона могут не только с помощью ментальных техник, и если Иноске заблокирует ее компрометирующие воспоминания, хотя бы одну возможность у нукенинов она отберет.

— Хорошо, — сквозь зубы сказала Шион. — Но только это, ничего больше не смей трогать, тебе ясно?

Иноске снова иронично усмехнулся, но кивнул.

У Шион была масса вопросов о деталях, тонкостях поведения. Но ей даже не приходилось их задавать — все трое постепенно на них отвечали. Тобирама и Иноске по своему обыкновению были достаточно резки, а Сэри максимально сглаживала все, что они пытались донести до Шион. Она рассказала, что и сама несколько лет назад была шпионкой, пока не обзавелась семьей, и пришла сюда, чтобы поделиться своим опытом.

Прежде всего, Кисараги объяснили, как можно дать о себе знать этой организации. Надо проявить себя, но остаться незаметной. Проникнуть в страну Рек, «наследить» там, а затем исчезнуть, оставаясь на их территории. Когда Шион предложила, чтобы она сама нашла их, Тобирама стукнул по татами и еще раз громогласно повторил, чтобы она не высовывалась. Сэри тут же объяснила, что это будет выглядеть подозрительно, если нукенин Конохи станет искать возможность вступить в организацию чужой страны. Поэтому основной задачей Шион будет сделать так, чтобы ее уговаривали вступить в организацию. И это можно сделать, если она проявит свои уникальные клановые способности, которые несомненно должны будут заинтересовать Сацуму и его помощников.

— И ты ни в коем случае не должна рассказывать о причинах ухода из Конохи, — добавил Иноске.

— Почему? Разве смысл не в том, чтобы убедительнее соврать?

— Когда ты вступишь в организацию, будет лучше, если они раскопают твою историю самостоятельно, — ответила Сэри. — И понятное дело, расспрашивать о тебе станут не у твоих товарищей шиноби, а у соседей, у прислуги, у торговцев с рынка. Поэтому сейчас ты прячешься именно от простых мирных жителей.

— Но если у них есть нукенины с навыками, похожими на наши, им достаточно будет просто заглянуть в твои воспоминания, — добавил Иноске. — Блоки ты можешь объяснить стандартной процедурой при обучении, но помни — если их обнаружат, то операция окажется под угрозой.

— Если ты станешь налево и направо рассказывать свою историю, это будет выглядеть подозрительно, — продолжила Сэри. — Нукенины вообще люди крайне осторожные. Да, многие из них демонстративны, экспрессивны. Но под всем этим скрывается осмотрительность и замкнутость. Каждый из них травмирован в моральном смысле, поэтому им тяжело близко сходиться с другими людьми. Если станешь проявлять дружелюбие, открытость, которая тебе свойственна, это вызовет вопросы к тебе. Поэтому будь максимально…

— Максимально угрюмой, нелюдимой, грубой, да?

— Да, — кивнула Сэри.

Сэри еще долго рассказывала о том, какими бывают преступники и террористы. Приводила примеры ситуаций и то, как из них выбирались шиноби, работавшие под прикрытием, а так же рассказала и несколько своих случаев. Среди этих историй были и те, когда шиноби оставались на стороне преступных организаций. Но больше всего Шион удивило и даже оскорбило то, что Тобирама позволил себе допустить мысль, что она способна выказать жалость к этим людям. Мол, когда она пообщается с ними, поживет их жизнью, разделит с ними одну крышу, ей в голову могут закрасться идеи, что они вовсе не такие ужасные, какими они казались ей сперва. Что убийство дайме и его семьи не такая уж и плохая идея, чтобы вывести страну на новый уровень. У Кисараги не укладывалось в голове, как он мог даже озвучить это вслух, но когда Сэри и Иноске подтвердили его слова, она задумалась. Все трое настойчиво твердили, чтобы Шион концентрировалась исключительно на миссии. В голове только истинная цель. Ее сила воли должна быть сильнее идеологии Кинрэнго.

Несколько дней ей твердили одни и те же вещи разными словами. Это походило на промывание мозгов, но, в конце концов, Шион поняла, что теперь чувствует себя намного увереннее в этом вопросе. Она стала понимать, как себя надо вести, что она должна или не должна делать. Каждый свой шаг ей следует продумывать вперед. Дело не только в ней, в ее безопасности. Хокаге рассчитывает на нее. Эту миссию доверили ей, хотя могли с таким же успехом разыграть спектакль с более опытным шиноби. Придумать ему легенду, создать видимость его ухода. Но нет. Хаширама выбрал ее, и она не предаст его веру.

Каждый раз, когда вечером Иноске и Сэри уходили, и Шион оставалась в доме с Тобирамой наедине, девушка чувствовала поднимающееся волнение. С одной стороны она боялась этих неловких сцен на кухне или случайных столкновений в ванной. Но с другой стороны именно этого ей и хотелось. Лишний раз увидеть Тобираму в неформальной обстановке, почувствовать этот внимательный взгляд на себе. Единственное, что ее разочаровывало — это его бездействие. И Шион находила этому только одну причину. Она не интересовала его в качестве того, кого можно было бы любить. Иначе он давно уже предпринял бы что-то, чтобы вернуть ее доверие к себе. Но нет. За эти несколько дней Шион ни разу не столкнулась с Тобирамой вне подготовки к миссии, хотя их комнаты находились в нескольких метрах друг от друга. Вывод напрашивался сам собой: он каждый раз пользовался своей сенсорикой, чтобы уловить, где именно находится Шион, чтобы она не попалась ему на глаза. Кисараги знала, что скоро ее обучение подойдет к концу и ей хотелось побыстрее приступить к этой сложной миссии, но в то же время она понимала, что эта недосказанность всегда будет стоять между ними.

На последнем занятии Тобирама был необычайно задумчив. Морщина между бровей, появляющаяся у него всякий раз, когда он хмурился, грозилась пробить его череп пополам. А когда Иноске попросил его и Сэри удалиться из комнаты, чтобы он поставил блоки на память Шион, Сенджу еще больше посуровел. Он встретился глазами с Кисараги, но та, почувствовав себя неловко, тут же посмотрела на Иноске.

— Зачем ты попросил их выйти? — спросила Шион, когда она с Яманака осталась наедине.

— Потому что есть одна деталь, о которой не должен знать Тобирама.

Кисараги напряглась, не понимая, о чем идет речь, и непроизвольно отстранилась от Иноске.

— У нас есть правило для тех, кто работает под прикрытием. Помимо блоков на память, я прописываю специальную программу в подсознании. Тобирама просил этого не делать в твоем случае, но… Это нужно сделать. И хокаге лично попросил меня.

— О чем ты говоришь?!

— О твоей ликвидации в случае провала.

Шион ошарашено посмотрела на него. Зная это с самого начала, она трижды подумала бы, прежде чем соглашаться на такую миссию. Если ее поймают, то печать, поставленная Иноске, сработает и уничтожит Шион, чтобы никто не смог через нее узнать о секретах Конохи.

— Вовремя ты сказал это. Если я откажусь, то что дальше?

— А ты догадайся, — пожал плечами Иноске. — Слушай, я знаю, каким безразличным гадом я выгляжу, но мне искренне плевать на это. Тобирама просил меня не ставить эту печать с программой, потому что ему до тебя дела больше, чем до безопасности деревни. Но я не считаю, что это правильно. В этом мы сходимся с хокаге. Хаширама что угодно сделает, чтобы защитить Коноху, и, знаешь ли, я тоже.

Шион растерялась. Она не знала, о чем ей сейчас следует больше думать: что Тобираме есть до нее дело или что Иноске и Хаширама хотят, чтобы она лучше умерла, чем позволила врагу через себя узнать обо всех известных ей тайнах Конохи.

— Хочешь, чтобы я скрыла от Тобирамы факт того, что ты поставишь мне эту печать?!

— Именно так. Это не будет иметь значения, если ты справишься с миссией. Вернешься, и я все сниму обратно, он и не узнает.

Отказаться от миссии сейчас, значит, предать все, во что она верит. И тогда уже ей на самом деле придется стать нукенином.

— Как работает эта печать с программой?

— Тебе надо лишь погрузиться внутрь себя и мысленно сложить нужные печати воображаемыми пальцами. Эта программа, которую я тебе поставлю, усиливает твое ментальное поле. Например, Яманака она не нужна в подсознании, так как сила мысли у нашего клана сильнее, чем у других. И ты не бойся, она не сработает, если ты просто мысленно повторишь порядок печатей. Тут важно намерение, чувство, с которым ты это сделаешь в нужный момент. Прелесть этой техники в том, что даже если тебя свяжут или отрубят конечности, да все, что угодно, даже наложат самое сложное гендзюцу, из которого невозможно выбраться, твой разум у тебя не отнимет никто.

— Да, выход у меня будет всегда — покончить с собой.

— Если того будет требовать твой долг шиноби. Это лучше, чем позволить врагам проникнуть в тыл.

Шион тяжело вздохнула. В его словах был смысл, но Тобирама просил своего друга этого не делать. Внезапно долг перед деревней стал для него не таким важным, как то, чтобы Шион осталась в живых, в какую бы сложную ситуацию она не попала. Этот факт вызывал у нее внутри воодушевление и подъем. Для нее это гораздо ценнее, чем что бы то ни было. Она нужна ему — это теперь было очевидно для Шион. Но в то же время она не хотела предавать свою любовь к Конохе. Хаширама и Иноске правы. Ее жизнь не стоит целой деревни, хоть Тобирама думает иначе.

Она справиться, обязательно справится с миссией и вернется в Коноху. Тобирама и не узнает о том, что Иноске нарушил его запрет. Она вернется живой.

— Хорошо, давай покончим с этим, — сказала Шион и закрыла глаза.

Иноске подсел ближе и поставил свою ладонь к ее лбу. В висках резко закололо. Мозг словно начал пульсировать, но одновременно с этим в него будто ввинчивали с четырех сторон ржавые болты размером с кулак.

«Расслабься, » — раздался голос Иноске в ее голове.

«Теперь ты и тут будешь доставать меня?»

«Нашла время шутить. Расслабься, дыши ровно, иначе так и будет больно.»

«Звучит двусмысленно.»

Резкая боль прошла от головы дальше по телу, и пальцы на руках скрутило в судорогах. Шион рвано хватала воздух, но Иноске стал давить сильнее. Вдруг Шион начала видеть в пустоте его руки. Они складывались в печати, а затем она вдруг увидела свои.

«Повторяй за мной, » — прозвучал его голос из неоткуда, и руки снова начали складывать эти печати. Шион медленно повторила за ним.

«Я запомнила, » — твердо заявила она.

Напряжение в голове тут же исчезло, она стала ватной и тяжелой. Шион открыла глаза и поняла, что ее корпус падает вперед на Иноске. Он вовремя поймал ее за плечи, и уложил на татами.

— Несколько минут у тебя еще будет кружиться голова, это нормально, — сказал он, упершись руками на колени.

— Как будто мне мозги перемешали, ты что их хотел в фарш превратить? — Шион держалась за виски, хотя они перестали болеть. Комната перед глазами расплывалась, словно в тумане, но даже частое моргание не спасало от этого.

— Если бы хотел, сделал бы это, — краем губ улыбнулся Иноске. — Ты довольно легко восприняла то, какую программу я включил в твое подсознание.

— Да, легко. Я уверена, что справлюсь, и мне не придется пользоваться этой техникой.

— Я надеюсь. Потому что иначе Тобирама никогда не простит мне этого.

— Да, и жить тебе преисполненным чувством вины до конца дней твоих.

— А я не сказал, что буду чувствовать себя виноватым. Я сказал, что мне этого не простят, и мне будет жаль, что я потеряю такого друга, как Тобирама. Но я не буду чувствовать себя виноватым. Я поступил правильно, следуя долгу шиноби.

Шион приподнялась на локтях поближе к его лицу, но Иноске не отодвинулся от нее.

— Хочешь сказать, что совсем не будешь чувствовать себя виноватым? Совсем?

Не отрывая взгляда, Иноске смотрел Шион прямо в глаза, и у нее пробежали мурашки по спине от его холодного взора, а затем медленно помотал головой в стороны.

— Нет, не буду.

Ее поразило отсутствие у него какой-либо совести, но она удержалась от нотаций. Еще мгновение Шион потаращилась на него, и голова снова закружилась, вынудив ее лечь обратно. Иноске помог ей, подставив маленькую подушку под голову, и задумчиво поджал губы.

— Значит, Тобирама беспокоится за меня, да? — спросила Шион. Этот вопрос волновал ее больше всего остального.

— Хочешь поговорить об этом? — с сомнением спросил Иноске.

— Если тебе есть что мне сказать.

— Он боится, что когда тебе придется выполнять ужасные задания, которыми тебя будут проверять в Кинрэнго, ты сольешься.

Боевой настрой Шион тут же упал, и она нахмурилась.

— Он считает, что ты не сможешь убить мирных жителей, если того будет требовать твоя роль в Кинрэнго.

Шион напряженно сглотнула, но продолжила слушать Иноске.

— И я с ним в этом согласен. Ты еще слишком не опытная, чтобы выполнить такую задачу. Да и не нужен тебе такой опыт, ты мне поверь на слово. Да, жизнь шиноби ходит рука об руку с убийствами, но далеко не у всех за плечами горы трупов. Просто держись подальше от таких заданий там. Позиционируй себя воровкой, как мы тебе советовали.

Тобирама считает, что она провалится, Иноске солидарен с ним. А Хаширама? Его заботит только Коноха, и он готов пойти на все, чтобы обезопасить ее. Вот как все на самом деле. У Шион есть только она сама, больше никто не хочет верить в нее. Тоска заскреблась в душе девушки, и она проглотила тяжелый комок, вставший поперек ее горла. Поднявшись на локтях, Шион неторопливо встала на ноги. Голова больше не кружилась, мир стал кристально чистым и понятным для нее. Словно оборвались связи, которые мешали ей все это время двигаться, сковывая по рукам и ногам. Но только лишь из-за этого она не станет нарушать слово шиноби. Шион закончит миссию как полагается, покажет всем, на что способна, будет служить Конохе и хокаге, даже если в ответ не получит ничего по-настоящему важного.

— Как скоро я могу выдвигаться? — спросила Шион стальным голосом.

— Если головокружение прошло, можешь хоть сейчас, — ответил Яманака и подошел к седзи.

Иноске, ничего не подозревая об ее внутренних преобразованиях, первый вышел в коридор, но уже в нем Шион обогнала его. Тусклый свет шел из обеденной, значит, Тобирама и Сэри были там. Желая как можно скорее убраться подальше от Конохи, Шион заскочила в комнату.

Тобирама и Сэри стояли в полуметре друг от друга, но оба выглядели взволнованно. Увидев Шион, Яманака облегченно вздохнула и с легкой грустью улыбнулась ей, сделав шаг назад от Тобирамы. Только после этого он повернулся к вошедшей Шион. Она теперь смело смотрела в его глаза, оставивбеспочвенную надежду на взаимность, и ей показалось, он удивился такой перемене в ней.

— Мы закончили, — сказал Иноске из-за спины Шион.

— Да, нам пора, — кивнула Сэри и бросила осторожный взгляд на Тобираму.

Тот стоял, словно статуя, взглядом провожая удаляющуюся от него Яманака, и не сказал ей ни слова. Иноске на прощание бодро кивнул Шион и махнул Тобираме, и только после этого Сенджу отмер и попрощался с обоими представителями Яманака.

Когда Шион с Тобирамой снова осталась наедине, и теперь уже не просто в одном доме, а в комнате, она поняла, что ей, как и ему, просто нечего сказать. Молчание теперь казалось не напряженным, а вполне логичным. Кисараги даже внутри согласилась все так и оставить, чтобы легче было распрощаться с детскими наивными мечтами. Сенджу если когда-то и испытывал к ней теплые чувства, они были не больше, чем просто хорошее отношение к девочке, за судьбу которой он чувствовал ответственность. Теперь Шион все понимает, и ее нежная привязанность к нему ослабела.

Но почему тогда глядя в вишневые глаза, она чувствует, как подкашиваются ее колени?

Шион развернулась и ушла в свою комнату, плотно закрыв седзи. В комнате было нестерпимо душно. Наэлектризованный воздух, наполненный ее страхами и надеждами, стал давить на нее, и она распахнула седзи во внутренний двор, тяжело дыша прохладой летней ночи разбавленной запахом увядающего куста сирени, росшего возле ее комнаты. Все внутри сжималось в тяжелый тугой комок. Кого она пыталась обмануть, когда убеждала себя в том, что ей вовсе не страшно отправляться на смертельно опасную миссию, зная, что дорогой ей человек совершенно не верит в ее успех? Что способна отказаться от своих чувств к нему по щелчку пальцев? Что ей вовсе не больно от мысли, насколько она безразлична тому единственному, кто смог вызывать в ней такую сильную эмоциональную привязанность?

Шион кинулась собирать свои немногочисленные вещи в небольшой рюкзак. Когда ей в руки попался протектор с символом Конохи, она задержала свое внимание на нем. Последний штрих в ее легенде — зачеркнутый знак. Все эти дни она оттягивала момент, когда придется это сделать, но сейчас, решила она, самое время. Кисараги схватила кунай и резко, чтобы не передумать, провела ровную черту. Надевать протектор она не стала, а просто убрала к остальным вещам.

Напоследок она оглядела комнату, чтобы проверить, что ничего лишнего не оставила здесь, и хотела было юркнуть в стену, как поняла, что седзи все еще открыта. Шион сделала несколько шагов в ее сторону, намереваясь закрыть ее перед уходом, как на энгаве увидела его тень. Впервые за эти дни Тобирама вышел во двор на свое любимое место для медитаций.

— Только попробуй уйти не попрощавшись, — произнес он с особенным чувством. Не строго, но с упреком и горечью.

Такой его тон заставил Кисараги выйти к нему пусть и на трясущихся ногах. В домашнем кимоно он сидел не в медитативной позе, а на краю энгавы, поставив ноги на нижнюю ступеньку. Сенджу как загипнотизированный смотрел в одну точку в саду, а на лице его была глубочайшая тоска. Борясь с желанием обнять его напоследок, Кисараги села справа от него ближе к колонне.

— Какое это имеет значение? — спросила она, вцепившись в свои плечи руками, чтобы они непроизвольно не потянулись к нему.

— Как ты можешь так говорить? Тебе совсем все равно?!

Шион резко повернула к нему голову, и он сделал то же самое.

— Хорошо. Мне не все равно. До свидания, Тобирама, — выбросила она и вскочила с места.

Шион сделала два шага, и Сенджу рукой дотянулся до ее щиколотки и крепко вцепился в ее. Она не ожидала такого резкого маневра, поэтому не успела вовремя использовать способность. По открытой коже пошли мурашки, а внутри бросило в жар. Сердце отчаянно забилось, норовя выскочить наружу, и Шион поняла, что не хочет уходить, не расставив в отношениях все по местам.

— Твоя чакра такая всклокоченная. Не могу разобрать, ты волнуешься или злишься на меня, — Тобирама отпустил ее и подошел на расстояние вытянутой руки. — Что бы ни было, попытайся понять причину, по которой я отнял твои воспоминания. Я сделал это, надеясь, что так будет лучше для тебя.

— Я злюсь не за это, — Шион отвела взгляд в сторону.

— Тогда что не так? — с недоумением произнес Тобирама.

Шион прикусила нижнюю губу и сложила руки под грудью. Так сложно ему все сейчас рассказать. Сложно и страшно, потому что обратного пути уже не будет. Она не сможет взять свои слова обратно, да и не стала бы.

— Да скажи мне что-нибудь? — Сенджу схватил ее за плечи и приподнял над полом.

— Поставь меня, — взбрыкнула Шион, и он вернул ее на место. — Ты просишь меня сказать что-то, хотя сам молчал все эти дни.

— Я чувствовал, что ты на нервах, — спокойно ответил он. — Не хотел злить тебя еще больше, поэтому не появлялся на глаза все эти дни. Ждал, когда ты успокоишься, но этого так и не произошло.

— А ты не думал о причине этого?

Взгляд Сенджу замер, и сам он словно окоченел, а Шион поняла, что уже не сможет себя остановить. Он так ничего и не поймет, если она все не расскажет.

— Почему ты не остановил меня тогда? — ее голос дрогнул, но она сглотнула напряжение и продолжила. — Ты не сказал мне ничего, что заставило бы меня остаться.

— Ты хотела остаться?

Шион скукожилась еще больше, опустив взгляд в пол.

— Возможно.

— Но не осталась. И за свой выбор ты решила переложить ответственность на меня?

— Ничего я не перекладываю, просто если бы ты…

— Что я?

— Если бы ты сказал, что… — промямлила Шион, и поняла, как глупо это звучит. Она коротко выдохнула и подняла глаза на Тобираму. — Если бы ты сказал, что нужна тебе, я никуда бы не ушла. Но выходит, что нет. Не нужна. И все это время я таскалась за тобой, а ты терпел меня из вежливости и чувства вины!

— Что? — нахмурился он. — Ты же знаешь меня! Я не стал бы терпеть что-то, если бы это доставляло мне дискомфорт. Что за глупость? Откуда ты вообще такое взяла?

— Ты ведешь себя так, что мне не остается другого вывода. Хочешь сказать, я не права?

— Я не понимаю, чего ты от меня добиваешься. Ты узнала правду, обиделась, это мне ясно. Но просить прощения я за это не стану, я уже говорил тебе. А теперь ты заявляешь, что все эти дни ходила как на иголках потому, что я тогда тебя не остановил.

— Да, и…

— А теперь послушай меня, — Тобирама надвинулся на нее, и Шион захлопала глазами. Волнение подскочило еще больше, и девушка порадовалась, что они стоят в полумраке. Здесь не будет видно ее раскрасневшихся щек. — Во-первых, если бы ты действительно хотела остаться, то осталась бы, а не играла бы ни в какие игры. Во-вторых, говоришь, все эти годы, все эти годы, я общался с тобой из вежливости? Как ты вообще может так думать? Посмотри на факты не затуманенным своим максимализмом взглядом. И определись уже, чего ты хочешь!

Недолго думая, Шион решила воспользоваться его бесценным советом. Задержав дыхание, она обхватила его шею руками и поцеловала его мягко и по-девичьи невинно. Первые несколько секунд Тобирама не отвечал, но, в конце концов, расслабился и притянул Кисараги ближе к себе. Когда воздуха ей стало не хватать, Шион оторвалась, но далеко свое лицо не отодвинула, а посмотрела ему в глаза. Тобирама был обескуражен таким поступком, но одно то, что он не оттолкнул ее, окрыляло Кисараги.

— Шион…

— Не надо, пожалуйста, — она приложила палец к его губам и нежно провела по ним. — Я должна уходить, и любые обсуждения только испортят момент.

Тобирама зарылся носом в ее густые волосы и крепко прижал хрупкое тельце к себе. Держась за его мощную шею, Шион поняла, что никогда прежде не чувствовала себя более воодушевленной, чем сейчас. Как будто через это объятие Тобирама вселял в нее свою силу и уверенность. Иноске сказал, Тобирама считает, что она сольется, но теперь Шион видела это совершенно с другой стороны. Сенджу убежден, что ее личные принципы всегда будут для нее сильнее навязанного кодекса чести шиноби. Миссии важны, но намного ценнее для Шион оставаться верной своим убеждениям. И теперь она винила себя за то, что все дни тянула с этим разговором. Если бы они вдвоем выяснили все раньше, у них было бы намного больше времени перед ее миссией, чем сейчас.

— Мне пора, — сказала она, не переставая обнимать его.

Тобирама кивнул и постепенно отпустил Шион. Она чувствовала, как ее щеки буквально горят. Да, ситуация была весьма неловкой, но Шион все казалось правильным. Как будто плотный ком внутри нее раскрылся, и теперь она может вздохнуть спокойно, не бегая мыслями по кругу. Тобирама, наконец, понимает, что она чувствует, и Шион рада, что все прояснилось. Но не меньше ее воодушевляла мысль о развитии их взаимоотношений. Сейчас ей нужно уходить, и при хорошем раскладе, миссия дольше пары недель не займет. Шион решила, что это как раз необходимое время, чтобы Сенджу воспользовался своим советом и определился, чего он сам хочет.

Надев рюкзак, Шион вытащила из него протектор с перечеркнутым знаком. Она завязала его на руке и повернулась к Тобираме.

— Я вернусь, и тогда ты скажешь мне, чего хочешь ты.

Сенджу притянул ее и обнял, а Шион уперлась в его грудь лбом и глубоко вдыхала любимый запах.

Комментарий к Глава 14.

╰(*´︶`*)╯

Надеюсь, что эта глава стоила ваших ожиданий!

========== Глава 15. ==========

Комментарий к Глава 15.

Действующие лица (фамилия, имя):

Сайга Мицуру

(https://pp.userapi.com/c837321/v837321683/41b22/hdLPrEytDjw.jpg)

Сасаяма Кей

(https://pp.userapi.com/c837321/v837321683/41b2b/yk4vcfgTOv0.jpg)

Закуро Шики

(https://pp.userapi.com/c638329/v638329532/3bcd6/YDzU7dNxHsM.jpg)

Сацума Масаёши

(https://pp.userapi.com/c638329/v638329532/3bca9/1H5Ahu6V0eQ.jpg)

Какузу. Все вы знаете, как он выглядит, но все же. Когда я затеяла идею с этим фанфиком, я поняла, что без Какузу мне не обойтись. Не знаю почему, но мне нравится этот персонаж. В Cloud Nine я его вообще не раскрыла, только показала. А тут постараюсь весь драматизм его истории передать.

(https://sun9-57.userapi.com/XfcNL822vBxMdKfG-FBPx0xRZrfTH2936VuhLQ/VCi06FymHxk.jpg ;

https://sun9-57.userapi.com/flzTM-d9ZHf7STVrU9hGwVaL4ZTIeYIh2nUPCQ/ikcrJDopkw8.jpg ;

https://sun9-53.userapi.com/Bxqc-Hm6jGQmJGuRgpoUmcg2-XZBSuZd6IRi0Q/yUV9fBFWhVk.jpg ;

https://pp.userapi.com/c638329/v638329532/3bce7/EMAfHbUsWGM.jpg)

Сын дайме, Накагава Тецуро

(https://pp.userapi.com/c638329/v638329532/3bdfc/shHka-_qwHk.jpg

https://pp.userapi.com/c638329/v638329532/3bdce/xMnzLbd0wQA.jpg)

Допив чай, Шион поставила пустую чашку на стол и тяжело вздохнула, еще раз мельком оглядев дешевую забегаловку. Прошла уже неделя с тех пор, как она слоняется в столице страны Рек и вокруг неё от одной деревни к другой. Крадет везде понемногу, но достаточно, чтобы о краже стало известно большому количеству человек. Но пока ни никто из Кинрэнго не выходил на нее. План не работал. В этих краях разбой, убийства и похищения стали буднями. Никого это уже не удивляет, поэтому ее персона так не интересна нужным людям. Необходим был план получше, чем тот, который дали ей ее инструкторы. Срок выполнения миссии должен был составлять две недели, но уже прошла половина, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Чем дольше Шион тянет с завершением, тем сильнее оттягивается момент встречи с Тобирамой после поцелуя. Она позволяла себе мечтать о нем только перед сном, но даже днем мысли все равно возвращались в ту сладкую минуту.

— Да что ты рассказываешь, болван! Я бывал во дворце и знаю, что говорю! — громким пьяным голосом заговорил один из посетителей за соседним столиком.

Шион бросила короткий взгляд на него и его троих товарищей. Жалкое зрелище. Пропитые морды, расплывшиеся дряблые тела. Колхозники, но никак не шиноби или ронины.

— Ага, конечно! — заговорил второй с явным сарказмом в тоне. — Я тоже бывал во дворце. Да. На личном приеме у жены дайме.

— А я тебе говорю, что видел собственными глазами! У них там все из золота. Это снаружи выглядит все так, будто он из дерева и камня. Но я тебе говорю, там сплошное золото! Даже пепельницы золотые.

— И как ты себе это представляешь, кретин несчастный? Даже пол золотой? Ну идиот, честное слово!

И тут ему прилетел в челюсть кулак товарища. Другие за их столиком тут же оживились и начали разнимать дерущихся. Шион быстро оставила несколько монет за чай и вышла на улицу. Ей говорили, чтобы она не встревала ни в какие разборки. Ниндзя-отступникам нельзя «светиться», поэтому она всегда должна оставаться в тени.

Глядя на ночное звездное небо, Шион снова вспомнила про Тобираму. Его сильные руки на ее талии, теплые губы, отвечающие на нежный поцелуй. И вишневые глаза, глядящие с затаенным желанием. Каждый раз вспоминая эти мгновения, все больше деталей всплывали в памяти. Будто прижимал он ее сильнее, чем ей показалось сначала, да и поцелуй не был таким уж невинным. Тобирама в тот момент явно не отказался бы от чего-то более увлекательного. Едва эти мысли появились в ее голове, щеки тут же вспыхнули от смущения.

«Нашла о чем мечтать во время сложной миссии. Наверное, поэтому я до сих пор не внедрилась. Нужно придумать что-то более масштабное, чем простые кражи там и сям».

Из заведения вывалились четверо пьянчуг. У каждого из них было расквашено лицо, и Шион даже удивилась, как это они в таком состоянии умудрились не промахнуться. Их бессмысленная словесная перепалка продолжалась, когда они удалялись прочь по улице. И тут Шион осенило. В то, что дворец дайме сделан из золота, она не поверила, но там гарантированно есть что-то ценное, да еще и с символикой Накагава.

Она не стала медлить, и тут же выдвинулась в столицу прямиком во дворец, уже жалея о том, что сразу не догадалась взять рыбку покрупнее, а растрачивала драгоценное время на безымянных богачей.

Путь был близким, вся страна Рек была как один небольшой район ее родных краев. Местный ландшафт хоть и не сильно, но отличался от страны Огня. Было больше рек и мелких ручьев, исполосовавших землю, и меньше полей. Шион скучала по сплошным лесам страны Огня и рисовым полям, но миссия увлекала ее достаточно, чтобы она не отвлекалась на ностальгию. Только воспоминания о Тобираме и мечты о скорейшем возвращении отнимали время, однако заставляли Кисараги думать быстрее и быть более собранной. Она не может провалить эту миссию даже не потому, что иначе умрет, а потому, что не может упустить свой шанс обрести счастье с человеком, которого она любит уже много лет.

Улицы столицы к удивлению Шион оказались пусты, а дворец с множеством этажей и башен действительно выглядел внушительно. Белые стены светились в лунном сиянии и производили сильное впечатление на Шион. Багровые оконные рамы казались черными и мрачными, а высокие резные ворота в противовес выглядели чересчур нарядно. Она не была знатоком архитектуры, но это здание казалось ей необыкновенным. Ещё раз убедившись, что никого кругом нет, она смело юркнула под землю и побежала ко дворцу. Добравшись до рва, она спустилась еще глубже, чтобы не пришлось идти через воду. Эта преграда давалась ей хуже других, так как плотность ее была более низкая. Рассчитав приблизительное расстояние, Шион сделала еще несколько шагов для верности и начала подниматься на поверхность.

Она осторожно высунула голову и вдохнула поглубже. Кругом были дорожки и роскошный сад, а само здание осталось слева. Шион снова спряталась под землю и побежала скорее в стены дворца, пока ее голову не заметили многочисленные охранники, снующие между красивых деревьев. Уже внутри она поняла, какой же здесь лабиринт. Каждый шаг она делала крайне осторожно, боясь что внезапно может закончится стена, и, просто шагнув в один из коридоров, она наткнется на кого-то из охраны. Да, она сможет от них уйти, но не такой шум ей нужен. Шион нужно было что-то украсть, чтобы создать разговоры и сплетни среди воров. Кинрэнго никогда не заинтересуется той, кому не удалось тихо закончить дело.

Кисараги аккуратно одним глазом выглядывала и просматривала пространство. Роскошные коридоры-лабиринты казались бесконечными, а в просторных комнатах она не видела ничего достаточно мелкого и ценного. Стояли какие-то вазы, висели изумительные гобелены, но все это выглядело слишком громоздким. Кисараги хотела взять что-то, где был бы символ клана Накагава, чтобы сразу было понятно, кому принадлежит эта вещь.

Почувствовав, что начинает уставать, Шион заглянула в очередную комнату и, убедившись, что здесь никого нет, она вышла. Пока шла передышка, куноичи решила как следует все осмотреть. По всей видимости, это была гостевая спальня, так как кровать пустовала. В таком пышном убранстве комнаты Кисараги почувствовала себя даже неловко. Хотелось разуться, чтобы не запачкать чистые полы.

У противоположной стены в нишах висели гобелены. На каких-то из них были изображения воинов, на других философские тексты, а на третьих весенние пейзажи. Вся эта красота увлекала ее, но казалась очень далекой от настоящей жизни, в которой намного больше крови, чем романтичных финалов.

В лунном свете на небольшом столике блеснула круглая золотая шкатулка. Шион подошла к ней и увидела на крышке фамильный герб Накагава. Из разных пород драгоценных камней изображение бурного потока реки было заключено в круглую золотую кайму. Кисараги поняла, что это именно то, что нужно, но сперва открыла ее. Драгоценностей в ней не оказалось, и Шион еще раз убедилась в том, что это лишь гостевая спальня. Она положила увесистую шкатулку в рюкзак, и вдруг на всю комнату раздался протяжный скрип половицы возле двери.

Кисараги резко обернулась, и в нее полетело несколько сюрикенов. Она отскочила в сторону и подняла глаза на того, кто бросил. Держа лампу в правой руке, а вторую партию сюрикенов в левой, в проеме стоял молодой мужчина в роскошном темно-багровом кимоно с золотым оби и черном шелковом хаори сверху. Судя по его виду, Шион сделала вывод, что он не охранник, а кто-то очень близкий к дайме. Высокий мужчина бросил еще сюрикены, и пока Кисараги отклонялась от этой атаки, он схватил с полки катану и вытащил ее из ножен, продолжая держать лампу в правой руке.

— Как ты проскочила мимо охраны?! — выпалил он. Голос был молодым, и Шион поняла, что этот парень либо ее возраста, либо старше на пару лет.

— Очень успешно, как видишь. На твоем месте я бы их уволила, — с легким смешком сказала она.

— Если ты пришла убить нас, то я не позволю! — грозно произнес он, но Кисараги так часто имела дело с бесстрашными шиноби, что уловила в его голосе неуверенность.

— Поставь лампу сначала, а потом уже попытайся.

В темноте ей было сложно разглядеть его лицо, но короткие гладкие волосы и темные глаза она уловила. Все черты лица были слегка вытянутыми, но чересчур изящными для мужчины. Он поставил лампу и вцепился в катану двумя руками. Страх так и бился внутри него, и Шион его прекрасно понимала. Она и сама не ожидала увидеть здесь кого-то, и теперь боялась сделать что-то не так. В любом случае ей нужно играть свою роль даже перед тем, кто точно не имеет никакого отношения к Кинрэнго.

— Ну вот. Молодец. Только с такого расстояния ты меня не достанешь, нужно будет подойти ближе. Рискнешь?

— Ты из Кинрэнго? Зачем ты пришла?

— Уж точно не за тем, чтобы убить кого-то, иначе давно уже сделала бы это. Охрана тут у вас отвратительная. Мне нужно было что-то ценное, и я это взяла.

Взгляд парня упал на столик, где до этого стояла Шион. Кисараги шаг за шагом осторожно двигалась к стене. Конечно, она думала провалиться сквозь пол, но поняла, что не имела никакого представления, что там внизу, а так рисковать не было смысла. Этот парень не сможет ее ранить, даже если действительно захочет. Вряд ли он вообще хоть раз в жизни по правде сражался против кого-то.

— Ты приходила за шкатулкой?! — искренне удивился он.

— А что? Это подделка?

Парень издал короткий нервный смешок.

— Нет, но ты выбрала самую дешевую вещь в этой комнате. Если ты пришла только за ней, то ты самая никчемная воровка из всех, что бывали здесь за всю мою жизнь.

— Смысл не в цене, — улыбнулась Шион, и парень тут же перестал смеяться. — Ладно, у меня еще уйма дел, некогда мне тут с тобой возиться.

Не спуская с него глаз, Кисараги зашагала к стене. Он не стал ее останавливать, а только изумленно смотрел на нее, не понимая, что она намеревается сделать. Когда Шион одной ногой скользнула в стену, парень нахмурился и приоткрыл рот. На прощанье, Кисараги улыбнулась и махнула рукой, как вдруг что-то внутри неё заставило ее задержаться.

— При хорошем раскладе, я обещаю, что верну шкатулку. Только назови своё имя, чтобы я знала, перед кем у меня должок.

— Какое благородство, — фыркнул он с презрением. — Мое имя Накагава Тецуро, я старший сын дайме.

— Ничего личного, Накагава Тецуро, — она хлопнула по шкатулке в рюкзаке. — До встречи.

Шион юркнула в стену, и решила помчаться под землёй до самой окраины столицы. Она нисколько не сомневалась, что Тецуро тут же поднимет на уши всю охрану, те вызовут шиноби из Танигакуре, а те в свою очередь обыщут окрестности дворца. И это как раз то, что надо Шион. Кинрэнго узнают о проникновении, а такие способности не смогут не заинтересовать их.

Когда Кисараги заходила в местный ломбард, она уже внутренне праздновала победу. Из-за шторки появился пожилой крепкий мужчина и, прищурившись, посмотрел на Шион. Он узнал ее, так как Кисараги сбывала весь краденый товар у него.

— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя появилось что-то интересное для меня, — произнёс он, подходя к прилавку.

— Тебе понравится, — с победной улыбкой ответила Шион, и поставила шкатулку на столешницу.

Старик с сомнением взял вещицу в руки и стал внимательно разглядывать. Он достал особые очки с дополнительными линзами, чтобы крупнее разглядеть огранку драгоценных камней, из которых был сделан герб Накагава. Старик нахмурился и облизнул сухие губы.

— Ты где взяла эту вещь?

— Забавная история, — хихикнула Шион. — Помогла одной бабуле донести пакеты до дома, так она и отблагодарила меня.

— Ты хоть понимаешь, сколько это стоит? — он острожно поставил шкатулку на место.

— Слушай, мне не нужна полная ее цена, — Шион наклонилась ниже. — Заплати столько, сколько сможешь.

Дед нахмурился так сильно, что и без того глубокие морщины превратили его кожу в неприглядную смятую маску. С задумчивым видом он вышел из комнаты, а Шион ещё раз глянула на шкатулку. Если Тецуро сказал, что это самая дешёвая вещь в той комнате, то какая реакция была бы у старика, принеси она какой-нибудь гобелен со стены.

— Это все, что я могу тебе дать за неё, — сказал старик, протянув ей внушительную пачку денег. — Но советую тебе долго не задерживаться в этих краях.

— От чего же? Я за эту неделю заработала у вас больше, чем за всю жизнь шиноби в Конохе.

— Я не представляю, как ты проникла во дворец, не подняв шума, но не забывай о том, что шиноби Тани будут охотиться за тобой.

— А ты волнуешься за меня, а, дедуля? Ну ты и извращенец, я тебе во внучки гожусь…

Старик хлопнул по столешнице, и Шион тут же замолкла.

— Я тут шутки шучу по-твоему? Все очень серьёзно, у тебя могут быть проблемы.

— Когда я перечеркнула знак на протекторе, я тоже не шутила, знаешь ли. Мне назад дороги нет, а выживать как-то надо!

Шион засунула пачку денег во внутренний карман рюкзака и надела его на плечи.

— Если тебе понадобиться что-то, просто поставь на окно букет сирени, идёт? И я сама зайду к тебе.

Дед кивнул и завернул шкатулку в бархатную тряпицу. Шион махнула ему рукой и поспешила скрыться от ломбарда подальше, не забыв оставить несколько случайных следов. Если весь ее маршрут можно будет отследить, это будет крайне странно. Кинрэнго могут подумать, что она только лишь ковровую дорожку не расстелила на пути к себе, а так делает только тот, кто хочет, чтобы его нашли. Поэтому Шион решила оставить лишь парочку очень туманных намёков. К тому же она была уверена, что этот дед ее обязательно сдаст, если его прижмут к стенке.

Кисараги зашла внутрь небольшой пещеры прямо у ручья и плюхнулась на свою подстилку из веток. Мягкость оставляла желать лучшего, но это все же не голая земля. Шион закинула руки за голову и уставилась в потолок. По памяти она перебрала каждую украденную вещь, намереваясь после окончания миссии вернуть владельцам либо их, либо вырученные деньги. В конец концов, эти вещи могут быть дороги людям, и они не виноваты, что ей дали такое задание.

Такое точно должно впечатлить Тобираму. Шион хотелось доказать ему, что она способна выполнять любые миссии, что ей можно доверять, и ему незачем беспокоиться за неё. Что она достаточно взрослая и самостоятельная, и готова заботиться о нем по-настоящему.

Шион зажмурилась и перевернулась на бок. Только подумав о Тобираме, она почувствовала приятное захватывающее чувство в области солнечного сплетения. Как при катании на качелях в детстве. Ей одновременно было и страшно, и приятно, и хотелось ещё сильнее раскачаться, чтобы ярче ощутить это странное чувство. Как часто Тобирама вспоминает про нее? Что вообще он теперь думает? Что он скажет при встрече? Шион хотелось бы, чтобы он вообще ничего не говорил, а просто схватил бы ее на руки и больше никогда от себя не отпускал бы.

_____

Почувствовав, как солнечные лучи нагревают кожу лица, Шион открыла глаза и поняла, что, замечтавшись, упустила момент, когда именно она заснула. Ещё немного поленившись, она поднялась и размялась, не выходя из пещеры. Ночью никто не побеспокоил ее, иначе она уж точно узнала бы, а значит этим бестолковым Кинрэнго нужно больше времени на принятие решения. Шион готова была уже выйти на середину главной площади и во весь голос заорать, что хочет вступить в их организацию, лишь бы ускорить процесс. Ей некогда возиться с этой миссией, когда в Конохе ее ждёт настоящее приключение.

Шион быстро перекусила и засобиралась обратно к ломбарду, в надежде, что дед подкинет ей работы, как он делал это в предыдущие разы.

И действительно, как только она подошла достаточно близко к ломбарду, на подоконнике она заметила небольшую вазу с веточками сирени. Обрадовавшись, она в припрыжку поскакала к двери, а затем резко открыла ее.

— Эй, старик, — крикнула она. — Тебя опять мучила бессонница всю ночь, раз в такую рань ты смог раздобыть сирень, да?

Из-за шторки к прилавку вышел не дед, а молодой парень с тёмно-фиолетовыми коротко стриженными волосами. В одной руке у него была рукоятка катаны, а лезвие пряталось под прилавок, и Шион не могла разглядеть его. Половина лица незнакомца была скрыта за чёрной маской, но, судя по напряженному взгляду, куноичи была готова поспорить на что угодно — его губы были плотно сжаты в тонкую полоску. Гетерохромные глаза смотрели на неё с усталостью, но в них она точно увидела голод охотника. Колючий взгляд цепко ухватился за неё, заставляя бояться пошевелиться. Всем своим видом он внушал разрушительную силу и уверенность. Парень слегка развернулся, и Шион на руке заметила протектор с перечеркнутым знаком Амегакуре. Вне всякого сомнения, этот шиноби был из Кинрэнго.

— Где старик? — острожно спросила она, оглядываясь по сторонам. В комнате никого кроме них двоих не было, и Кисараги на трясущихся ногах подошла ближе к прилавку, стараясь притвориться смелее и уверенней.

— Почему ты спросила про сирень? — строго спросил он.

— Тебе какая разница?

— Я ищу человека, который принёс вчера ночью вот это, — парень достал из-за пазухи золотую шкатулку и поставил на прилавок.

— Впервые вижу эту безвкусицу.

Дверь открылась и внутрь вошёл огромного роста мужчина с такой же маской на лице. Его волосы были скрыты под капюшоном, но несколько каштановых прядей выбилось наружу. На его протекторе также красовался перечёркнутый знак Амегакуре.

— Это ты проникла во дворец? Пойдёшь с нами, — умиротворённым басом произнёс великан.

Шион нервно сглотнула. Все эти дни она только и думала, чтобы добраться до Кинрэнго, но теперь когда они стоят перед ней, ее мысли крутились только вокруг того, чтобы поскорее удрать от них подальше.

«Соберись! Другого шанса не будет!» — сказала она себе и глубоко вздохнула. Сэри говорила ей, что правильное дыхание — это залог ее спокойствия. Можно пользоваться и специальными травами или лекарствами, но они не всегда будут под рукой. А глубоко и спокойно дышать она может всегда.

— Слишком много о себе думаете, — фыркнула она. — Считаете, что я не смогу уйти от вас?

— Зачем тебе уходить от нас? — великан с недоумением посмотрел на неё.

— Ты что, чемпион по тупым вопросам? Потому что вы мне не интересны.

— Старик сказал, что тебе нужны деньги, — добавил разноглазый.

— А у вас они есть? — Шион беспокоило, что она не знает, где старик, но если она начнёт допытываться, это может показаться странным. Нукенины абсолютные эгоисты, зацикленные только на себе и своих нуждах, поэтому никто из них не стал бы волноваться на чужой счёт.

— Если у тебя есть мозги, то ты уже поняла, кто мы, — разноглазый вышел из-за прилавка. Багровая кровь с лезвия с тихим шлепком капала на пол, и он преспокойно вытер его о занавеску. Значит, старика убили даже после того, как он рассказал о куноичи. Заметив, как Шион насторожилась, нукенин убрал меч в ножны и подошёл ближе. Парень был почти одного роста с ней, но у Шион сложилось впечатление, что он смотрит на неё свысока.

— Ну вы точно не шиноби Тани.

— Следуй за нами, — сказал великан и вышел наружу.

Разноглазый, не сводя взгляда с Шион, дотянулся до шкатулки и положил ее в свой карман.

«Идти за ним сейчас, как овечка — это слишком просто. Надо их раззадорить, чтобы хоть немного напряглись».

— У меня другие планы, — сказала Шион и рукой скользнула в карман разноглазого.

В одно мгновение она вытащила шкатулку, а в другое — сквозь стену выскочила из ломбарда, на полной скорости уносясь от этого места подальше. Сердце бешено колотилось, и приятное ощущение опасности разносилось по венам. Она слышала, что за ней погоня, поэтому решила показать свой талант во всей красе. Она, не сворачивая перед препятствиями, бежала по лесу насквозь, зная, что такое впечатлит тех, кто так никогда не сумеет сделать.

Шион обернулась и заметила, что бегут за ней оба, при чем с такими каменными и безразличными лицами, что она сразу заподозрила неладное. Она бросила в них несколько сюрикенов, и снова повернула голову прямо.

В эту же секунду она прошла сквозь мертвенно бледного белобрысого парня, вставшего на ее пути.

— Ох, черт! — громко воскликнул он, зажмурившись.

Шион упала на землю, сдержавшись, чтобы не вывернуть желудок. Полностью проходить сквозь людей всегда было трудно и противно. Организм моментально получал сильнейший стресс. Чужие органы, чужая чакра оставляли след в ней самой, потому что она проскальзывала через энергетический центр человека.

«У этого шиноби явно мощная чакра», — подумала Шион глядя на белобрысого.

Парень и сам согнулся от неожиданно испытанного перенапряжения. Шион знала, что и он испытывает сейчас то же, что и она, в добавок к этому, огромный меч за его спиной придавливал к земле, но нукенину удалось устоять на ногах.

— Значит, она не может ходить через людей так же легко, как через предметы, — произнёс разноглазый, склонившись над Шион. Он был смышленым, сразу понял, что к чему, когда увидел эту картину.

— Я так понимаю, связывать ее нет смысла? — спросил великан. — Очухается и тут же сбежит, да?

— Может ее к Закуро привязать? — с усмешкой в голосе спросил разноглазый.

— А может, к тебе, Сайга? — выплюнул белобрысый. — Ты даже представить не можешь, каково это! Если она сделает это ещё раз, я прикончу ее.

Шион поднялась на локтях и посмотрела на троих нависших над ней нукенинов. Все смотрели на неё хищным опасным взглядом, и Кисараги поняла, что так просто ей не дадут уйти. Хоть этот Закуро и не хочет, чтобы она ещё раз прошла сквозь него, но непременно остановит ее таким образом, если того будут требовать обстоятельства.

— Думаете, окружили меня, и все? — ехидно улыбнулась Шион.

Разноглазый Сайга тут же попытался в неё вцепиться, потому что догадался, что она намеревается сделать.

Шион провалилась сквозь землю и снова побежала прочь от того места. Теперь им ее не достать, и она может спрятаться где-нибудь. А когда ее найдут ещё раз, она прикинется побеждённой и согласится пойти с ними.

Все трое показались ей довольно молодыми, чуть старше неё, но вместе с тем она чувствовала в них намного больший силовой потенциал. По крайней мере, такое впечатление они производили.

Шион бежала так быстро, как могла, чтобы как можно дальше удрать от них. Как только первые признаки усталости стали проявляться, она осторожно выглянула наружу, попытавшись вдохнуть. И тут же обрадовалась, что не успела этого сделать. Ее голова оказалась в реке между водорослей и камней. Все волосы моментально измазались в иле, и она быстро опустилась обратно вниз. Крепко выругавшись, Кисараги отошла от этого места на несколько десятков метров в строну и приподняла руку. Воды она не почувствовала, поэтому смело вышла наружу, снимая с волос прилипшую грязь.

Убедившись, что сейчас она здесь одна, Шион облегченно вздохнула. Дело сдвинулось с мертвой точки, и она уже знает два имени и совсем немного об их способностях. Первое, что ей стало ясно — никто из них не является сенсором, иначе давным-давно ее нашли бы, да и вообще не стали бы убивать владельца ломбарда, чтобы выйти на неё. Сайга из Амегакуре, разноглазый, с темно-фиолетовыми волосами. Как и его громадный товарищ-нукенин владеет катаной. Сайга был явно поумнее двух других, раз смог за пару минут понять все верно, и даже догадался, что Шион ускользнет от них под землю. Закуро из Киригакуре. Мертвенно-бледный белобрысый парень, владеет огромным мечом. Шион прочувствовала его чакру и с уверенностью могла сказать, что этот дрищ только выглядел слабым. Внутри него настоящая бездна чакры, вполне вероятно, что он владеет особым кеккей генкаем, как ее, который не связан со стихиями или глазами.

Шион решила, что соберёт ещё немного информации о них, прежде чем что-то отправит в Коноху. Она ещё не выяснила имя третьего, великана, да и не знает, на каком месте эти нукенины в иерархии Кинрэнго.

Кисараги неторопливо подошла к реке и промыла волосы от остатков грязни, а затем улеглась на солнце, чтобы высушиться. Весь мир вокруг неё казался неторопливым и гармоничным. И Шион с радостью бы послушала пение птиц, тихий плеск кристальной воды, но мысли о мертвом старике не давали ей покоя. Она точно не знала, что там произошло, но он явно рассказал достаточно. Эти двое поставили сирень на подоконник, а значит, дед и это упомянул. Больше всего Шион беспокоило, что Кинрэнго сработали намного быстрее и слаженнее, чем шиноби Тани. Либо этот старик на самом деле с самого начала был одним из них, и они активизировались только после того, как она принесла действительно что-то стоящее. Тогда зачем им было убивать его?

Шион достала шкатулку из кармана и ещё раз внимательно рассмотрела ее. Удивительно тонкая и аккуратная работа, камушек к камушку. И тем не менее самая дешёвая вещь в той комнате.

Дальние кусты шелохнулись, и Кисараги быстро убрала шкатулку обратно, приготовившись к атаке. Она встала и приняла боевую позу. Снова проникнуть под землю она сможет, но задержаться там дольше, чем на пару минут, у неё не выйдет.

Из-за дерева вышел мужчина в темном длинном плаще. Его лицо было скрыто за чёрной маской, а длинные каштановые волосы спадали до лопаток. Перечеркнутый знак на протекторе у него на лбу говорил о принадлежности к Такигакуре. Даже с такого приличного расстояния, что было между ними, Шион смогла разглядеть его зеленые глаза и багровые склеры.

Мужчина грозной поступью двинулся к ней, и по мере его приближения, Шион поняла, что он находится на совершенно ином уровне, чем те трое, с которыми ей довелось встретиться. Его аура буквально давила на неё, Кисараги чувствовала его чудовищную нечеловеческую силу и возможности. Она по сравнению с ним просто щепка. Подобное Шион испытывала только на спаррингах с Тобирамой и Хаширамой. Этим двоим в бою не было равных, по крайней мере, Кисараги не знала, кто с ними может сравниться. Разве что Мадара. Но он уже пройденный этап.

— Идёшь со мной, и это даже не обсуждается, — проговорил мужчина раскатистым мощным голосом.

— С чего вдруг?

— Как же бесит, что надо сохранить тебе жизнь, — тише добавил он.

В одно мгновение он выставил руку вперёд, но Шион уже была готова к атаке. Она ждала, что он использует какое-либо ниндзюцу, и сразу настроилась пропустить его сквозь себя, но кисть мужчины в полсекунды удлинилась и вцепилась в горло Кисараги. Хрипя от злости, Шион изумлённо таращилась на чёрные нити вместо сухожилий и костей, и кисть мужчины начала так же быстро возвращаться обратно, утягивая девушку с собой.

На полпути Шион выскользнула из захвата и начала тяжело дышать. Место, где только что были его пальцы, здорово ныло. Этот нукенин так сильно сдавил ее горло, что непременно останутся синяки.

— Как же ты раздражаешь, — с отвращением проговорил он.

В этот момент она заметила, что вторая его рука уже давно под землёй. Шион была настроена на новый захват, даже будь он со спины, как вдруг от позвоночника по всему ее телу прошёл мощный разряд тока. Как же глупо она попалась в ловушку и раскрыла ещё одну особенность своего улучшенного генома. Она не может одновременно пропускать атаки тайдзюцу и ниндзюцу. Ей нужно было настраиваться на что-то одно, и этот нукенин каким-то образом догадался об этом.

Удар током был такой силы, что Шион потеряла сознание, глядя в широко открытые, полные ненависти глаза этого мужчины.

========== Глава 16. ==========

Комментарий к Глава 16.

Ваше ожидание стоило двадцати трех страницы текста. Это, наверное, сама большая моя глава в этой работе. Поэтому налейте себе кружечку чая/кофе и запаситесь печеньками. Надеюсь, вам понравится. \(^-^)/

Кстати. Ноутбук я забрала из ремонта, выкладывала главу уже с него, а не с телефона. Хотя писалась она именно на нем.

Тобираме хотелось рассказать Шион ещё больше, ему казалось, что этого времени недостаточно для неё, и если они поторопятся, то может случиться непоправимое. А Кисараги наоборот только и делала, что без остановки задавала вопросы, будто хотела поскорее уйти. Тобираме было очевидно, что она все ещё обижена на него. Куноичи ходила надутая, молчала, а в те редкие моменты, когда она что-то спрашивала у него, словно выдавливала из себя слова, добавляя к ним колкие замечания. В его обществе она постоянно испытывала дискомфорт, а Тобирама не любил дорогим людям причинять неудобства, поэтому он поступил правильно, что не путался у неё под ногами эти дни. Извиняться ему было не в чем, и все, что он мог сделать — это позволить Шион испытывать те чувства, которые она хочет. Нужно дождаться, когда она сама готова будет все обсудить с ним, как зрелый человек.

— Тобирама, Сэри, — обратился Иноске. — Я должен наложить печать, и этичнее будет оставить меня и Шион наедине.

Сэри встала и подошла к двери, по-доброму улыбнувшись Шион, а та ответила неоднозначным взглядом, плавно переведя его на Тобираму. Ему на мгновение показалось, что она ждёт от него чего-то, как будто знает про то, что он уже запретил Иноске ставить ей печать самоуничтожения.

«Ей бы это не понравилось. Шион сочла бы такой поступок очередным вмешательством в её жизнь», — подумал Тобирама, почувствовав новую вспышку головной боли.

Шион перевела взгляд на Иноске, как бы показывая, что Тобирама тут лишний. Сильно нахмурившись, он поднялся и вышел вслед за Сэри. Она направилась ближайшую открытую комнату, и словно в трансе Тобирама поплёлся за ней. Шион уходит на сложную опасную миссию, а он даже не сможет придти к ней на помощь, если понадобится.

— Вы переживаете за Шион? — спросила Сэри. Она приоткрыла седзи, впуская вечернюю прохладу. Свежий воздух — это как раз то, что нужно для душных мыслей Тобирамы.

— Она ещё очень молодая.

— Для вас она навсегда останется девочкой, которую вы воспитали, — с лёгкой улыбкой отметила Сэри.

Тобирама усмехнулся и покачал головой.

— Родитель из меня никакой, раз допустил, чтобы она выросла такой беспардонной и безалаберной.

— А ещё честной и доброй, — чуть шире улыбнулась Сэри. — Думаю, даже с возрастом у неё это не пройдёт.

Как только наступила тишина, уголки губ Тобирамы поползли вниз. Для него было главным, чтобы Шион выжила во время этой операции. Даже информация о Кинрэнго была не так важна, как эта маленькая глупая девчонка, так опрометчиво согласившаяся на опасное задание.

— Вы считаете, что мы плохо ее подготовили? — снова заговорила Сэри.

— Головой я понимаю, что все что могли, мы сделали. Но я… — Тобираматяжело вздохнул. Ему было трудно признаться в этом самому себе, не то, что рассказывать кому-то. — Но я боюсь, что этого может оказаться недостаточно.

— Она очень чутка к другим людям, и сразу поймет, если кто-то вдруг перестанет ей доверять. Шион успеет уйти до того, как ее поймают.

Тобирама подошёл к открытой седзи ближе и облокотился на неё.

— И тем не менее, у меня такое чувство, что я отправляю Шион на ее последнюю миссию.

— Вы просто накручиваете себя, Тобирама-сан.

Сэри подступила ближе и, взяв его за руки, развернула к себе. Такое мягкое прикосновение и тёплый взгляд заставили Сенджу окаменеть от неожиданности.

— Что вы делаете?

— Доверьтесь мне, — она слегка поболтала руками и помяла в своих ладонях его ладони, а Тобирама в этот момент осознал, как сильно он только что сжимал кулаки, и как напряжены бицепсы. Он начал их расслаблять, и Сэри кивнула. — Ага, хорошо, вы уже поняли. Дышите вместе со мной. Вдох, задерживаем дыхание, и выдох. Повторяем, — Сэри говорила успокаивающе и делала все так, чтобы Тобирама и сам пришёл в равновесие, но внутри него все равно сгустился тяжёлый комок нервов. — Расслабьте мышцы живота, шею. И дышите.

В этот момент Тобирама почувствовал, что Сэри что-то делает с его чакрой. Он сенсор и как никто другой прекрасно понимал, что состояние физического тела и эмоционального напрямую зависит от чакры. Воздействуя на нее, можно было вклиниться в работу этих двух тел, что и делала Сэри. Она словно накачивала его чистым потоком изнутри, разглаживая всклокоченную поверхность кокона чакры. Тобирама все понял и просто позволил ей закончить начатое, сильнее расслабляя тело, чтобы смягчить сопротивление.

Мысли снова выровнялись, эмоции улеглись. Сенджу почувствовал умиротворенное спокойствие на душе, которого ему так не хватало. Сэри улыбнулась и отпустила его руки, отходя от открытой седзи внутрь комнаты.

— Интересный способ выравнивать людей, — усмехнулся Тобирама, подходя к ней. — Спасибо, а то я утратил способность мыслить здраво.

— Беспокоиться за дорогого человека совершенно нормально, Тобирама-сан, или вы думали, что способны прожить жизнь, не коснувшись человеческих чувств?

— В большинстве случаев моей жизни они просто помеха.

— Просто вы не знаете, как их применить, — Сэри многозначительно прищурилась и улыбнулась. Тобирама ответил ей тем же, снова почувствовав себя легко и правильно в ее обществе. Ему было комфортно, не приходилось думать над каждым словом или действием. Он мог просто быть собой, не боясь нарваться на недопонимание. Внутренне чутьё подсказывало ему, что она чувствует то же самое. Но вдруг Сэри прервала это мгновение и слегка откашлялась. — Когда снова почувствуете, что это эмоции управляют вами, а не вы ими, дышите ровно и вспомните, что я сделала. Благо, вам мне не надо рассказывать очевидные вещи, вы и так поняли всю технику.

— Да, понял, — кивнул он и, стерев улыбку с лица, мысленно сделал шаг назад от черты, которую не следует переходить. — Эту гармонизацию эмоционального фона вы применяете в своей работе? Или придумали для… себя.

Сэри внимательно посмотрела на него, явно уловив, что он намекал на ее отношения с мужем, и поджала губы.

— Когда я завершила миссии по разведке, я занималась этим. Но сейчас я работаю не с эмоциями, а со сложными гендзюцу. На данный момент занимаюсь тремя шиноби, прибывающими в коматозном состоянии. Сарутоби, Шимура и Хомура, может быть, вы помните их.

— Да, припоминаю. Но это, вроде, старая история, да? Они уже давно в этом состоянии.

— Да, и я все ещё надеюсь их вытащить оттуда.

— Этой историей по большей части занимался брат, а я не стал вдаваться в подробности.

— На них очень сильное гендзюцу. Оно задействует не только ментальный план, но и астральный и эфирный. В итоге со временем тело начинает отказывать.

— А что говорит Иноске?

— В прошлое воскресенье он дал мне неделю на то, чтобы их вытащить, так что у меня ещё есть завтрашний день. А если ничего не выйдет, он поговорит с близкими этих шиноби, чтобы они дали разрешение на эвтаназию. — Сэри на мгновение задумалась, а потом резко развернулась к Тобираме и подошла ближе, заговорив на полтона ниже. — Тобирама-сан, у меня к вам есть личная просьба. Иноске отказывается слушать меня, но он ваш друг, вы можете поговорить с ним. Мне просто нужно ещё немного времени…

— Но Сэри-сан, я…

Тобирама растерялся, а Сэри, сделав ещё полшага к нему, внимательно посмотрела. В ее глазах была такая решимость, такая жажда победы, которая впечатлила Сенджу и заставила его выслушать ее.

«Лучше бы она так хотела защититься от невменяемого мужа, чем спасать тех шиноби, которые провалили задание и сами угодили в ловушку врага.»

— Пожалуйста, Тобирама-сан, — продолжила она. — Они же живые, понимаете? Живые люди! У них есть жены и дети, которые надеяться, что они вернуться к ним. Как мы можем убить их из-за собственной беспомощности?

В это мгновение седзи комнаты Шион открылись, и по тишине коридора разнеслось шлепанье босых ног.

— Я подумаю и сообщу вам о своём решении завтра, — быстро бросил Тобирама, глядя ей в глаза.

В этот момент в комнату вошла Шион, но Тобирама продолжил смотреть на Сэри. Искреннее облегчение отразилось на ее лице, когда он дал ей надежду на своё участие. Тобирама точно знал, что, прежде всего, обсудит это дело с Иноске, а уже потом что-то решит. Сэри сделала шаг назад, и он отмер, переводя взгляд на Шион.

Она была несколько взбудоражена, но теперь смело смотрела ему в глаза. Эта перемена в ней не ускользнула от Тобирамы. Все эти дни она не задерживала на нем взгляд из презрения, обиды или ещё чего-то сверху, а теперь словно все это осталось на предыдущей странице.

Из-за ее спины вышел Иноске и с подозрением посмотрел сначала на Сэри, а потом на Тобираму.

— Мы закончили.

— Да, нам пора, — сказала Сэри, посмотрев на Тобираму. Иноске заметил этот странный взгляд и слегка нахмурился.

Задумавшись о просьбе, Сенджу и не заметил, как довольно долго молчаливо смотрел на Сэри, и после того, как Иноске махнул ему рукой, он очнулся от своих мыслей.

— Доброй ночи, — пожелал им на прощание Тобирама, а затем взглянул на Шион.

Столько наигранного безразличия в ней он не видел ещё никогда. Всем своим видом она демонстрировала равнодушие к нему и ситуации, хотя явно ждала от него признания за ним вины и оправданий. Но этого она никогда не услышит от Тобирамы. Он поджал губы и буравил ее тяжелым взглядом. В какой-то момент ее глаза блеснули, и Шион тут же вернулась в свою комнату.

Чувствуя, что вот-вот захлебнется собственными эмоциями, Тобирама принялся дышать и выравнивать потоки чакры внутри, как и советовала ему Сэри, но без ее участия выходило не очень хорошо. Ему захотелось ворваться в комнату Шион и высказать ей все, что он думает и чувствует. Он не виноват в смерти ее семьи, не виноват в том, что она стала свидетелем убийства родителей, не виноват, что ее психика этого не выдержала. Он не обязан испытывать вину за все это! Неужели ее глупая подростковая обида стоит того, чтобы перечеркнуть все годы их светлой дружбы?

Тобираме стало душно и тесно в доспехах. В своей комнате он переоделся в домашнее кимоно, но легче себя все равно не почувствовал. Нервно наворачивая круги, Сенджу в конце концов вышел на энгаву и сел, поставив ноги на нижнюю ступеньку. Он посмотрел на открытую седзи в комнату Шион и неосознанно просканировал пространство. Она торопливо передвигалась по комнате, собирая разбросанные вещи. Не дождавшись утра, она собиралась уйти прямо сейчас. Шион была одним целым комком нервов, но Тобирама никак не мог понять причину. Он чувствовал, что здесь есть еще что-то помимо обиды за отнятые воспоминания, потому что даже в день, когда она узнала всю правду, она не была так взвинчена, как сейчас.

В какой-то момент Шион остановилась. Тобирама тут же развернул голову в сторону сада, заставив себя вглядываться в черные тени деревьев. Шион подошла к открытой седзи и замерла возле нее. Тобирама понял, что она увидела его тень, но даже не собиралась подойти к нему. Эмоции прорвали дамбу, и Тобирама с обидой выпалил:

— Только попробуй уйти не попрощавшись.

Боковым зрением он увидел, что она медленно, словно нехотя приплелась и села рядом с ним, обхватив свои плечи.

— Какое это имеет значение? — бросила она.

— Как ты можешь так говорить? Тебе совсем все равно?!

Шион резко повернула к нему голову, и Тобирама тоже посмотрел на нее. Да, ведет она себя так, будто они друг другу совершенно чужие люди. Но чакра ее говорила о том, как ей не безразлична вся эта ситуация. Когда-то он хорошо чувствовал любые изменения в ее настроении, но теперь не мог даже понять, почему Шион так нервничает в его присутствии. Было время, что ближе нее у Тобирамы не было никого. Ни с кем кроме как с Шион он не осмеливался поделиться своими чувствами, не боясь, что его осудят за это. И он не хотел что-то менять. Он не хотел, чтобы все вот так закончилось, и она навсегда отдалилась от него.

— Хорошо. Мне не все равно. До свидания, Тобирама, — процедила она и сорвалась с места.

Тобирама не дал ей уйти далеко, вцепившись в открытую щиколотку. Шион тут же ошарашено посмотрела на него, как будто не знала, что он может это сделать. Когда Сенджу понял, что она никуда от него не сбежит, он отпустил и подошел к ней.

— Твоя чакра такая всклокоченная. Не могу разобрать, ты волнуешься или злишься на меня. Что бы ни было, попытайся понять причину, по которой я отнял твои воспоминания. Я сделал это, надеясь, что так будет лучше для тебя.

— Я злюсь не за это.

Полнейшее недоумение накрыло его с головой. Все эти дни он думал, что она обижена на него по одной причине, но оказывается, он сделал что-то еще, что ей не понравилось. С молниеносной скоростью Тобирама стал перебирать в голове все свои поступки за эти дни, но так и не смог понять, какой именно так взбесил Шион, что она почти неделю ходила переполненная глупой обидой.

— Тогда что не так?

Прикусив нижнюю губу, она молчала.

«Я что, сам должен обо всем догадаться? Да что за ребячество, неужели так трудно сказать, что я по ее мнению сделал не так?»

— Да скажи мне что-нибудь? — в пылу эмоций Сенджу схватил ее за плечи и приподнял над полом.

— Поставь меня, — взбрыкнула Шион, и он вернул ее на место. — Ты просишь меня сказать что-то, хотя сам молчал все эти дни.

— Я чувствовал, что ты на нервах, — Тобирама взял себя в руки и ответил спокойным голосом. — Не хотел злить тебя еще больше, поэтому не появлялся на глаза все эти дни. Ждал, когда ты успокоишься, но этого так и не произошло.

— А ты не думал о причине этого?

«Откуда мне было знать, что была не одна причина твоей обиды на меня?»

— Почему ты не остановил меня тогда? — дрожащим голосом спросила она. — Ты не сказал мне ничего, что заставило бы меня остаться.

«Она про ночь, когда ушла после миссии по разведке с отрядом Хьюга?»

— Ты хотела остаться? — удивленно спросил он, вспоминая, что сказал ей на прощанье.

— Возможно, — Шион сжалась, еще больше становясь похожей на нахохлившегося воробушка.

— Но не осталась. И за свой выбор ты решила переложить ответственность на меня?

— Ничего я не перекладываю, просто если бы ты…

— Что я?

«Ками-сама, да чего она хочет добиться от меня?! В какой именно момент мы перестали друг друга понимать?!»

— Если бы ты сказал, что… — неразборчиво проговорила Шион. Она коротко выдохнула и подняла глаза на него. — Если бы ты сказал, что нужна тебе, я никуда бы не ушла. Но выходит, что нет. Не нужна. И все это время я таскалась за тобой, а ты терпел меня из вежливости и чувства вины!

— Что? — возмутился он. — Ты же знаешь меня! Я не стал бы терпеть что-то, если бы это доставляло мне дискомфорт. Что за глупость? Откуда ты вообще такое взяла?

— Ты ведешь себя так, что мне не остается другого вывода. Хочешь сказать, я не права?

— Я не понимаю, чего ты от меня добиваешься. Ты узнала правду, обиделась, это мне ясно. Но просить прощения я за это не стану, я уже говорил тебе. А теперь ты заявляешь, что все эти дни ходила как на иголках потому, что я тогда тебя не остановил.

— Да, и…

— А теперь послушай меня, — Тобирама надвинулся на нее. В этот момент он перестал контролировать себя и собирался высказаться перед ней. — Во-первых, если бы ты действительно хотела остаться, то осталась бы, а не играла бы ни в какие игры. Во-вторых, говоришь, все эти годы, все эти годы, я общался с тобой из вежливости? Как ты вообще может так думать? Посмотри на факты не затуманенным своим максимализмом взглядом. И определись уже, чего ты хочешь!

Девичьи ручки внезапно обхватили его шею. Шион подтянулась и, не размыкая губ, поцеловала его, застигнув врасплох. Широко раскрыв глаза, Тобирама пялился на прикрытые веки Шион, которая отдалась процессу всей душой. Выходит, эта девчонка злилась на него, потому что по уши влюбилась, а он не обращал внимания на нее так, как ей бы того хотелось. И эта обида, эта истерика перед его домом, демонстративный уход нужны были для того, чтобы привлечь его внимание, а не наоборот избежать его. И во время обучения ее колкие замечания в его сторону, надутый вид были лишь за тем, чтобы он подошел к ней и выяснил отношения. В итоге Шион, конечно, добилась своего, и теперь посреди энгавы она осмелилась поцеловать его.

Сладкая невинная нежность растопила в Тобираме его неприступность, и руки самопроизвольно скользнули по ее талии к пояснице, подтягивая Шион ближе. Внезапно она разорвала поцелуй, и Сенджу посмотрел на нее. Перепуганная собственной смелостью Шион замерла, а он понял, что сейчас она в его власти. Воспользоваться моментом было так просто, и будь на его месте кто-то другой все именно так и произошло бы. Но Тобирама смотрел в опьяненные глаза и видел, что для Шион это будет в первый раз. Ей любопытно, ей хочется, и в то же время страшно перед неизвестностью. Все вокруг давно пророчили ему эту минуту, намекали на их отношения, возможность которых Тобирама наотрез не желал даже представлять, а теперь эта девушка стоит в его объятиях, податливая и не смеющая отказать. Со скрипом в сердце он вынужденно признался себе, что в эту минуту ее невинность и полное подчинение ему очаровало его.

Но он не мог так поступить, и Тобирама почувствовал необходимость объяснить ей это.

— Шион…

— Не надо, пожалуйста, — нежным пальчиком она провела по его губам. — Я должна уходить, и любые обсуждения только испортят момент.

Тобирама зарылся носом в густые волосы, вдыхая сладкий запах. Кожа на ее шее соблазняла своей мягкостью, и он осторожно прошелся по ней своим горячим дыханием. Шион крепче прижалась к его груди, и Сенджу буквально почувствовал, как бешено бьется ее сердце. Теперь ему понятны причины ее волнения, смущения. Шион отводила взгляд не потому, что была зла, а по большей части из-за своего влечения к нему.

— Мне пора, — Шион слегка отодвинулась от него, и Тобирама раскрыл объятия.

Трясущимися от волнения руками она вытащила протектор с перечеркнутыми знаком из рюкзака и завязала его на руке. Шион повернулась к Тобираме, и в лунном свете он заметил, как порозовели ее щеки.

— Я вернусь, и тогда ты скажешь мне, чего хочешь ты.

Ему действительно нужно было время для этого. Тобирама не знал, чего он хочет от Шион, но был уверен, что не хочет, чтобы их связь прервалась. Он снова притянул ее к себе и обнял, а Шион уперлась в открытый участок его груди лбом, щекоча своим дыханием. Сенджу был уверен, что сегодня ночью сможет спать с чистой совестью, но эта сцена еще долго будет стоять у него перед глазами.

Тобирама подхватил ее под бедра и сел на футоне, усаживая ее на себе удобнее. Тонкие ноги обвили его талию и от нетерпения их обладательницы сдавливали ему ребра. Ладонями скользнув по плечам вниз, он стянул шелковое нумаки и губами припал к манящей молочной коже. Он жадно целовал шею, ключицу, и куноичи слегка отклонилась назад, подставляя к его чувственным ласкам свою женственную грудь. Горячей влажной дорожкой Тобирама спустился до ложбинки и двумя руками крепко сжал округлости, но в порыве страсти перестарался. Она негромко вскрикнула и в ответ яростно полоснула по его спине ногтями. Сенджу дернулся чуть вперед и приподнял уголок губ, поочередно поцеловав напрягшиеся соски. Сдвигая шелк ее нумаки, он жадно вцепился в упругие круглые бедра, и девушка прогнулась в пояснице, начав елозить в его руках. В это мгновение и без того затуманенный разум Тобирамы окончательно уступил его вожделению и страсти. Самозабвенно лаская гибкое податливое тело девушки, он не стал тратить драгоценные секунды и одним рывком сорвал пояс своего нумаки. Она приподнялась, и он выдернул из-под нее шелковые подолы, так мешающие им обоим соединиться.

Одной рукой придерживая ее поясницу, а другой до синяка сдавливая ее бедро, Тобирама уткнулся носом между ее грудей. Без промедления он насадил ее на свою плоть, и комната наполнилась надорванным дыханием обоих. С нетерпеливым напором Сенджу приподнимал и опускал девушку, чувствуя, как ее кожа покрывается мурашками. Куноичи выгибалась, прижималась к нему, забывая дышать, и между порывистыми стонами горячим шепотом на ухо она произносила его имя.

— Тебе хорошо? — сорвано прохрипел Тобирама.

Изящные пальцы скользнули по его волосам на затылке и оттянули его голову назад, заставляя, наконец, посмотреть в лицо куноичи. В потемневших от наслаждения голубых глазах сверкнула неутоленная похоть. Сэри прикусила пухлую губу, и зажмурилась, когда Сенджу в очередной раз до конца вошел в нее. Коготками она впилась в его плечо, а другой рукой сильнее сжала волосы. Она наклонилась к его лицу и порывисто с жадным азартом поцеловала его.

В следующий миг на них двоих с потолка обрушился сносящий поток ледяной воды.

Тобирама резко открыл глаза и подскочил на футоне. Слева от него стоял Иноске, держа в руках пустое мокрое ведро. Все еще пребывая под воздействием увиденного, Сенджу рвано хватал ртом воздух. Ощущения были настольно реальными, что теперь Тобирама оглядывался по сторонам, не в состоянии поверить, что это был всего лишь сон.

Ладонями вытерев лицо и прочесав пальцами мокрые волосы, он повернулся к Иноске. Тот поставил ведро на пол и продолжил ехидно скалиться. В молодости, когда они все вместе ходили на задания, с помощью ледяной воды будили того последнего, кто все еще спал. Чаще всего доставалось Шикаичи, но его даже это не смогло научить просыпаться вовремя.

— Твои последние слова, — грозно проговорил Тобирама, поднимаясь на ноги.

— Убить меня решил? Надеюсь, не своим стояком.

— Завидуешь? У самого такого не бывает, да? — Тобирама подошел еще ближе.

Иноске сделал шаг назад и приподнял ладони вверх.

— Чтобы тебе узнать, как у меня там бывает, нам придется провести вместе ночь, а я, знаешь ли, не готов перевести нашу дружбу на этот уровень.

Тобирама за долю секунды одним прыжком преодолел расстояние между ними и крепко ухватил друга за шею, зажав ее под своей подмышкой.

— Ну ладно-ладно, хватит, я поговорить пришел, — сказал он, пытаясь вырваться.

— Только после того, как увижу тебя на дне колодца.

— А это можно устроить, — пожал плечами Яманака.

В следующее мгновение Тобирама понял, что стоит посреди своего сада перед колодцем. Он быстро посмотрел вниз, и увидел там Иноске, держащегося на плаву.

— Ты счастлив? — выкрикнул он.

— Ладно, и так сойдет, — махнул рукой Сенджу, и сложил печати рукой. — Развейся!

Гендзюцу испарилось, и Тобирама открыл глаза. Он лежал на татами на лопатках, а Иноске умиротворенно сидел рядом, сложив руки на груди.

— Я пришел в твой кабинет, но Тэнджи сказал, что ты еще не появлялся. Уже почти девять утра, ты проспал.

Тобирама сел и поправил растрепавшееся нумаки.

— Раз в жизни могу и проспать, — буркнул он. — Что-то случилось?

Иноске нахмурился и внимательно посмотрел на него.

— Это я тебя хотел спросить. Я сегодня уже виделся с Сэри.

От ее имени у Тобирамы пересохло в горле. Перед глазами предстала влажная от его поцелуев чувственная грудь и дугой изогнутое тело, сжимаемое его руками.

— И что? — бросил Сенджу, посмотрев в сторону.

— Что она тебе наговорила?

Зажмуренные от наслаждения глаза, ее раскрасневшееся лицо и припухшие губы, с которых в стонах срывалось его имя.

— Э… — Он пытался сосредоточиться на реальности и вспомнить какие-нибудь слова. Тобирама снова прошелся ладонями по лицу, пытаясь проснуться. — Ты про тех трех шиноби?

— Да, про них, а про что еще? Слушай, я знаю их случай. Это безнадежно!

— Пойдем на кухню, мне нужно поесть, — Тобирама сказал первое, что пришло в голову, лишь бы отвлечься от воспоминаний о сне. Он поднялся и Иноске встал вслед за ним. В коридоре Сенджу слегка развернулся к другу. — Она сказала, что шанс есть, так почему ты не хочешь ей дать его?

— Ты не знаешь Сэри так, как ее знаю я. Это она при тебе такая милая и вежливая.

Тонкие коготки, впивающиеся в его спину всякий раз, как он перестарается с проявлением страсти. Упругие бедра, подрагивающие и покрывающиеся мурашками от каждого его прикосновения.

— И что это значит? — спросил Тобирама, наливая себе в стакан холодную воду. Он залпом выпил до дна и налил еще.

— А то, что добиваясь своего, она на что угодно пойдет. Или почти на что угодно… Слушай, да она всю жизнь в разведке работала. Она такой манипулятор, каких ты еще не видел. И вытащить их она хочет не из-за заботы, сопереживания и прочего, а потому, что хочет утереть нос мне и всем Яманака, которые поставили на них крест.

— Да какая мне разница, какая она и ее мотивы, если ей хочется спасти этих троих? Тебе жалко что ли или боишься, что у нее и правда получится утереть вам всем нос? — Тобирама взял красное яблоко из фруктовой тарелки и надкусил его. Сок побежал по его губам, и он вытер его другой рукой.

— Мы даем ложную надежду их близким, это абсолютно не этично.

— Если ты считаешь, что эта надежда ложная, почему тогда она думает иначе?

Иноске закатил глаза и вздохнул. Тобирама видел, как его задело то, что она прыгнула через его голову, обратившись за помощью к старшему по положению. Да, в момент просьбы Сэри оперировала их дружбой, но она не могла не понимать, что если возникнет разногласие, Тобирама в качестве аргумента преподнесет свою должность. Он решил, что после разговора с Иноске просто обязан выслушать ее версию перспектив коматозных. И если он убедится, что ею движет не только жажда признания, он поможет ей их спасти.

— Их подсознание подает слабые признаки жизни, а сознание остается в каком-то замороженном состоянии. Я пытался пробиться сквозь эту ледяную заставу, но только я начинаю, как и сам проваливаюсь в нее. А это грозит тем, что я окажусь в том же положении, что и коматозный.

— Ты спрашивал у нее о том, как она собирается их вытаскивать, раз ваши обычные методы не работают?

— Она хочет зацепиться за них на трех нефизических уровнях и вытянуть силой, но я не представляю, как она собирается это сделать. До сих пор у нее это не вышло.

— На трех нефизических, говоришь? — задумался Тобирама. Он доел яблоко, пока Иноске ждал от него еще каких-то реплик. — А вы пробовали привлекать сенсоров?

— Лично я — нет, почему ты спросил?

— Например, Хьюга очень подойдут, они отлично работают с потоками чакры и могут цепляться за точки. Когда Сэри-сан проникнет на ментальный уровень тех шиноби, чтобы она не осталась там, кто-то должен держать ее, зацепившись за два других более плотных нефизических тела.

— Я знаю, что ты занимаешься сейчас исследованием чакры и тонких тел, но в какой именно момент ты стал специалистом? А? Она может зависнуть там ментальным телом, а астральное и эфирное останутся, и дальше что? Да я даже думать об этом не хочу, это очень опасно и того не стоит. У Сэри семья, ребенок, пусть лучше о них подумает.

— Да какая там семья? — ухмыльнувшись, возмутился Сенджу.

— Какую она выбрала, — пожал плечами Иноске.

— Слушай, я даже сам готов поучаствовать. Ты знаешь, что мне интересно взаимодействие чакры и тонких тел с физическим телом.

— Сэри не работает в команде, — Иноске покачал головой.

— Ты сам сказал, что она на многое готова пойти ради достижения цели. Значит, она попробует способ, который я ей предложу.

— Ладно, делай, что хочешь, но у вас есть только сегодняшний день.

Тобирама вопросительно посмотрел на него.

— У меня с ней был уговор на неделю, и меня не волнует, что большую часть времени она провела за обучением Шион, вместо того, чтобы думать над делом.

Тобирама вскинул брови. Бросить сейчас в Иноске свою должность было бы неправильно, в любом случае он сможет это сделать, если за сегодняшний день у него и Сэри ничего не получится.

— И Тобирама… — вздохнул Иноске. Ему явно было тяжело что-то произнести, и он собирался с духом. — Она моя сестра. Я уверен в тебе, просто…

— Я тебя понял. Обещаю, что сделаю все, чтобы она не пострадала, — кивнул Сенджу и залпом выпил стакан воды.

Утреннее наваждение прошло, и Тобираме больше не мерещились картины из его гиперреалистичного сна. Хоть он и в деталях помнил каждый момент, это не вызывало у него такого резкого эмоционального волнения. Однако Тобирама все равно замер перед кабинетом Сэри, не торопясь стучать в дверь. Подумав еще полминуты, он просканировал пространство и понял, что Яманака находится не в своем кабинете, а в палате. Помимо нее там были еще люди с очень слабым потоком чакры, и Сенджу направился туда.

Дверь была открыта, и Тобирама осторожно заглянул внутрь.

С закрытыми глазами Сэри сидела на табурете возле одного коматозного из трех, прижимая свою ладонь к его лбу. Она нахмурилась, и между ее бровей появилась слабая морщинка. Тобирама внимательно осмотрел ее лицо и фигуру, насколько позволил белый халат, и понял, что его подсознание, подсунувшее тот сон, считало информацию более чем верно.

Яманака убрала руку и открыла глаза. Боковым зрением она заметила Сенджу и тут же встала с табуретки.

— Доброе утро, Тобирама-сан, — она слегка наклонила голову, и он вошел в палату, закрыв за собой дверь.

— Доброе, — бросил он.

— Иноске с утра приходил ко мне. Вы с ним не поговорили, верно? — осторожно начала она.

— Поговорил, просто уже после того, как он виделся с вами. Сэри-сан, я хотел сказать, что готов вам помочь, но вы должны быть со мной предельно откровенны об истинном положении этих коматозных.

Сэри тяжело вздохнула и поджала губы. Она села обратно на табурет и заправила передние пряди за уши.

— Что вы хотите знать?

— Исходя из того, что описал Иноске, я понял, что это особое гендзюцу, затронувшее три нефизических тела, в том числе и чакровый центр. Верно?

— Все так, — кивнула Сэри.

— Вы уже обращались за помощью к Хьюга? — спросил Тобирама, подходя ближе.

— Да, — Яманака открыла одну историю болезни и протянула ему бумажку оттуда. — Заключение, которое написал Шинта-сан.

Тобирама быстро прочитал сухой текст, а затем задумчиво вздохнул.

— Я буду рассуждать вслух, а вы остановите меня, если я скажу что-то неверное. В случае этого гендзюцу, сам шиноби прервать его не может потому, что затронут чакровый центр. То есть гендзюцу перерубает доступ к использованию чакры, пока человек находится под его воздействием. У кого-то другого вклиниться в этот поток для того, чтобы развеять гендзюцу, не получается, иначе уже давно бы это сделали. Но вот какова причина? — Тобирама закрыл глаза и нахмурился. — Все дело в замороженных подходах к трем телам. В чужое поле мы входим с помощью эфирного тела, то есть энергетического. Оно сильнее всего привязано к чакре, так как является проводником между физическим телом и духовной силой. Чувствуем эмоции астральным телом. Оно — это мост между телом ментальным и энергетическим. Правильно ли я понимаю, что если бы были разрушены эти самые тела, то человек был бы уже мертв?

— Да, — задумчиво кивнула Сэри. — Если бы, допустим, отказало ментальное тело, на физическом это отразилось бы смертью мозга. Тело было бы живым, только если бы мы извне искусственно поддерживали жизнь: вентиляция легких, поддержка сердечного ритма…

— Если бы умерло тело астральное, то сердце бы мы даже не запустили, — продолжил мысль Тобирама. — А если бы умерло тело эфирное, то это бы означало затухание чакрового центра.

— Мне кажется, я понимаю, к чему вы клоните. Именно поэтому я не могла достучаться до каждого тела. Как мне раньше самой это в голову не пришло? — Сэри воодушевилась и посмотрела на коматозного. — Дело не в телах, а связях между ними. Гендзюцу блокирует именно эти мосты. Если я налажу эту связь, смогу либо сама вытащить оттуда шиноби, либо он самостоятельно подключится к чакровому центру и перемешает свою чакру, избавясь от гендзюцу.

— Вы понимаете, как именно нужно наладить связь между телами?

Сэри отложила бумаги на тумбочку и поближе села к больному. Она была в легкой растерянности и недоумении, но свежие мысли Тобирамы вдохновляли ее. Он чувствовал от нее сильный подъем энтузиазма, и сам поддавался этой волне.

— Начать нужно с более плотного тела. Это как строительство дома всегда начинается с основания. Сначала надо наладить связь эфирного тела и физического.

— Можно привлечь для этого Хьюга Шинту.

— Я справлюсь самостоятельно, — с азартом произнесла она и наклонилась над телом шиноби. — Сарутоби-сан, вы слышали? Я попробую новый способ спасти вас, так что не сдавайтесь, хорошо?

Сэри сложила руками несколько печатей и остановилась на одной. Она закрыла глаза и сосредоточилась, а Тобирама решил следить за тем, как меняется состояние ее чакры и чакры Сарутоби. Его поток был тихим и слабым, практически стоячим, и Сэри выравнивала свой живой и бурный до его уровня, понижая скорость и ослабляя движение. Ее тело начало обмякать, расслабляться и слегка пошатываться в такт биения сердца. В тот момент, когда Тобирама понял, что и Сэри, и Сарутоби резонируют на одних частотах, Яманака принялась ускорять поток своей чакры. К удивлению Сенджу, коматозный ответил на это, зеркально повторяя все, что происходило внутри Сэри. Тобираме показалось, что у них обоих на щеках выступил румянец, хотя на явно нездоровом теле Сарутоби он смотрелся искусственно.

Сэри открыла глаза и посмотрела на Тобираму.

— Вы все чувствуете, да? — спросила она, а он неопределенно кивнул. — Поток движется самостоятельно, но, скорее всего, это ненадолго. Сломать внутренние барьеры у меня не получилось, поэтому я построила новые, и пока я не добралась до сознания, это все может быть очень недолговечным. С астральным телом я тоже справлюсь сама, но…

— Вы боитесь, что не справитесь с ментальным планом в одиночку?

— Да, — с сожалением произнесла она и осторожно подняла на него глаза. — Мне нужна будет ваша помощь, — сказала она медленно, а потом, не дав ему ответить, затараторила: — Конечно, я понимаю, что у вас масса других обязанностей, и я могла бы найти Шинту-сана, чтобы он мне помог…

— На самом деле, когда я обсуждал это дело с Иноске, я предположил возможность того, что понадобится вмешательство сенсора. Что нужно будет зацепиться за вас, чтобы в случае чего, вытянуть обратно.

— Где же вы были раньше, Тобирама-сан? — Сэри слегка наклонила голову. — Сонастраиваетесь со мной, а затем вклиниваетесь в эфирное тело, удерживая точку опоры на себе. Это похоже на то, как я вчера выровняла ваше состояние.

— Кстати, на счет этого… Я хотел у вас спросить кое-что.

— Давайте поговорим после того, как закончим, договорились? Этот вопрос ведь не срочный?

— Нет, не срочный, — с сомнением Тобирама отвел глаза в сторону.

— Вы уверены, что справитесь? — Сэри не оставила это без внимания. Но она интерпретировала это неверно, решив, что сомневается он в предстоящей практике, а не в срочности разговора.

Сенджу пододвинул стул ближе к Сэри и сел на него. Он заметил, что все это для нее словно гонка, матч за первенство и, возможно, интерес исследователя. Ему показалось, что она и сама верит в то, что прежде всего заботиться о шиноби, а не о своей жажде признания, но Тобирама все равно решил ей помочь. Его давно интересовали тонкие тела, их связь с физическим телом, а так же то, как всю эту информацию можно применить в боевых целях. Ему стало интересно, если им все же удастся вытащить этих комантозных, тогда это будет означать, что его теория о душах и телах верна. Для полноценной жизни в проявленном мире требуется физически функциональное тело, а так же душа, состоящая из энергии трех тонких планов. Тобирама не знал, все ли это ингредиенты, но чувствовал, что движется на верном пути к чему-то крайне особенному и уникальному. И участие в этом деле — это еще один из способов исследовать интересную ему тему.

— Я справлюсь, не сомневайтесь.

— Я первый раз делаю нечто подобное, поэтому предупрежу заранее. Может происходить все, что угодно. Возможно, вас тоже затянет внутрь, но не бойтесь, это будет всего лишь ваша проекция, а не вы сами. Готовы?

Она закрыла глаза и сложила печати медленно, чтобы Тобирама успел запомнить. Он все повторил и тоже закрыл глаза, сосредотачиваясь на движении чакры Сэри. Она теперь не тормозила ее, а наоборот синхронизировала ее с потоком Сарутоби. Тобирама расслабил тело, прислушиваясь к стройному упорядоченному движению ее чакры, а когда понял, что Сэри начала расширять свой кокон, сделал то же самое. Он переплел их эфирные тела, будто пригвоздив ее к себе, и в этот момент почувствовал, словно падает со стула. Он не стал открывать глаза, а лишь продолжал концентрироваться на том, чтобы налаженная связь с Сэри не сбивалась. Чувство падения продолжилось, и до Сенджу дошло, что это лишь игра астрального тела. Так как Сэри вышла, чтобы попасть внутрь плана восприятия Сарутоби, его тоже туда засасывало. Тобирама сопротивлялся этому насколько мог, но когда к этому чувству добавилось ощущение, что его буквально выталкивает из тела, он расслабился.

Сенджу открыл глаза и увидел себя стоящим посреди безмолвной ледяной пустыни, у горизонта которой даже не было края. Он не чувствовал холода, из его рта не шел пар, хотя должен был. Сенджу посмотрел под ноги и ступнями слегка разбросал снег под собой.

— Замерзший океан? — озадачено произнес Тобирама, посмотрев на толщу льда.

Он оглянулся и увидел неподалеку Сэри, которая, стоя на четвереньках, руками очищала лед от снежного покрывала. Как она и сказала, его затянуло внутрь, но он не заметил, чтобы она была этим раздосадована. Наоборот, Яманака махнула ему рукой, подзывая к себе.

— Это ментальный план? — он подошел к ней, чтобы посмотреть, чем она занимается.

— Нет, пока еще астральный, вот, смотрите, — она указала куда-то под лед. Тобирама увидел винтовую лестницу, идущую на глубину океана.

— Что это?

— Это тот самый мост. Раньше я его даже не видела. Может, потому что не искала, но все же…

— И что дальше? — Тобирама сел на корточки рядом с ней. — Нужно сломать лед, верно?

— Физически сломать его не получится, я пробовала. Его нужно проломить изнутри, только так.

— И как вы собираетесь это сделать?

Сэри озадачено вздохнула, глядя на ледяную толщу.

— Я проникну на глубину ментального плана, а вы будете удерживать мою проекцию.

Тобирама нахмурился, глядя на увлекшуюся Яманака.

— Вы уверены, что это безопасно? — спросил Тобирама.

— Нет, но другого просто не остается. Чтобы наладить работу эфирного тела Сарутоби-сана, мне пришлось отзеркалить ее, принять на себя. Здесь тот же метод. Я стану не просто проекцией, а частью его мира, иначе никогда не смогу попасть под лед.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Лучше выйти отсюда и все обдумать. Вернуться вы сможете всегда.

— Нет, — отрезала Сэри. — Я как шиноби хочу верить, что мое истинное предназначение — помогать людям, а не убивать их! Я давала клятву, что буду защищать Страну Огня и ее жителей даже ценой своей жизни! И я не та, кто отрекается от своих слов!

Глядя в горящие азартом и уверенностью глаза Сэри, Тобирама нахмурился еще сильнее. Она готова поставить на карту свою жизнь, лишь бы закончить дело. Эта самоотверженность не могла не понравиться Сенджу, и он кивнул, садясь в позу лотоса.

— Я уже удерживаю ваше эфирное тело в физическом мире. Выходит, что и здесь буду делать то же самое.

Сэри наклонилась к нему, у Тобирамы перехватило дух от того, как близко она находится. Ее рука мягко легла на его плечо и слегка сжала его.

— Спасибо вам, — сказала она и улыбнулась.

Сенджу коротко кивнул. Яманака выставила ладонь вперед, и он вопросительно на нее посмотрел. Улыбнувшись, Сэри взяла его руку и подставила ладонью ко своей. А затем медленно оттянула в сторону. Между их пальцами образовались тонкие голубоватые нити чакры, подобно тем, которые бывают у кукловодов.

Сэри отодвинулась от него и закрыла глаза. Тобирама удерживал внимание на нитях, соединяющих его с ней, и думал о том, что скорее позволит Сарутоби умереть, чем оставит Сэри подо льдом. Он честно признался себе, что она заинтересовала его не только как женщина. Иноске был прав, когда сказал ему, что он совсем ее не знает. За эти пару недель их знакомства он увидел Сэри лишь с двух сторон, а теперь перед ним предстала третья, прятавшаяся от чужих глаз. В ней есть дух, смелость и самоотверженность, но как случилось, что такая сильная куноичи может позволять своему мужу так с собой обращаться? Как она скатилась до такой жизни, в которой ей приходится что-то доказывать своей собственной семье?

Сэри начала медленно просачиваться под лед. Тобирама усилил концентрацию на нитях, и от этого его пальцы начало покалывать. Когда губы Сэри тронула легкая улыбка, он понял, что она тоже почувствовала его напор.

Толщина льда была чудовищных размеров, и Яманака еще долго просачивалась ниже. Тобирама уже не видел ее, но смог почувствовать, что в какой-то момент она оказалась в воде подо льдом. Чем глубже она плыла, тем сложнее было Тобираме оставлять нити крепкими. Он закрыл глаза и перевел все свое внимание только на них, перестав замечать окружающее пространство, местоположение Сэри и даже ощущения в собственном теле. Теперь только нити были в его голове, только на них было важно сконцентрироваться, чтобы ни одна не порвалась из-за его оплошности.

Тобирама не знал, сколько прошло времени, да и существовало ли оно вообще на этом плане, и если да, то как оно текло относительно физического мира. Он не знал, как долго еще пробудет Сэри на глубине. Все это перестало его интересовать. Внутри него появилось какое-то холодное безразличие ко всему, что происходит. Неужели для него, знаменитого на весь мир Тобирамы Сенджу, брата Первого Хокаге, так уж важны те шиноби, которые позволили кому-то наложить на себя такое сложное гендзюцу? Хотя даже все эти звания, его собственное имя теперь казались ему пустым звуком. Все это неважно, и ничего важного вообще не существует.

Тобирама резко открыл глаза и увидел, что практически по пояс находится во льду. Концентрируясь только на нитях, он не заметил, как его начало засасывать внутрь. Вот что имел ввиду Иноске, когда говорил, что пытаясь вытащить Сарутоби, он тоже проваливался в это состояние. Состояние безразличия, покоя. Состояние смерти, когда все вокруг перестает иметь значение.

Продолжая подпитывать нити своей чакрой, Тобирама попытался встать на ноги. Но подобно зыбучим пескам, лед засасывал его сильнее. Он понял, что еще немного, и тогда не только Яманака окажется навсегда запертой в этой ловушке, но и он сам.

Сенджу потянул руку вверх, и начал затягивать нити обратно, вылавливая Сэри на поверхность. Это оказалось не так просто, как он думал, но Тобирама настойчиво продолжал тянуть. Кругом раздался раскатистый треск и грохот. Сенджу вскинул голову и увидел, как по всей гладкой поверхности льда пошли огромные трещины. Доселе океан находился в мертвом спокойствии, а теперь снизу мощными накатывающими ударами волны пробивали себе путь наверх. Возле Сенджу прошла очередная крупная трещина, и он с силой вывернулся из ловушки, вставая на ноги. Теперь он еще быстрее вытягивал Сэри обратно. Ему было без разницы, смогла она добраться до Сарутоби или нет, но оставить ее там он не мог. Сокрушительные волны поднимали в воздух гигантские глыбы льда, будто они весили не больше пуха, и с чудовищным грохотом обрушивали их обратно, ломая на мелкие кусочки. Сенджу не знал, причинят они ему вред или нет, но на всякий случай уворачивался, когда в него летелаочередная глыба.

Среди беснующегося океана возле лестницы Тобирама заметил какое-то движение. Он еще раз резко дернул нити, и почувствовал, как осталось совсем немного. Вскоре на поверхность вынырнули два человека, и сразу после этого океан успокоился, хотя легкая качка все равно осталась. Сэри и Сарутоби коротко посмотрели на Тобираму и вылезли на ближайшую льдину, а он в три прыжка достигнул их. Почувствовав, как Яманака со своей стороны отпустила нити, он и сам сбросил концентрацию на них.

— Тобирама-сама, это правда вы? — удивлено произнес Сарутоби, поднявшись с колен.

— Нет, это моя проекция, — с усмешкой произнес он и посмотрел на Сэри. Она сидела на льду и широко улыбалась. Сенджу подал ей руку, и пару мгновений она изумленно смотрела на нее, но все же приняла его помощь и встала на ноги.

Сарутоби низко поклонился Тобираме, а когда поднялся, стал рассыпаться в благодарностях. Сэри несколько раз добродушно похлопала его по спине и сказала:

— Нам пора возвращаться. Этот лед постепенно растает, нам не обязательно дожидаться этого, находясь здесь.

— А как нам вернуться? — спросил Сарутоби.

— Ощутите свое настоящее тело и вспомните, где вы находитесь на самом деле, — сказала Сэри.

В ту же секунду она растворилась в воздухе с легким дуновением бриза. Сенджу тоже не стал медлить, желая поскорее завершить этот безумный опыт, и отдохнуть.

Он вспомнил, что, сложив пальцы в печать, сидит на стуле в палате, видит перед собой Сэри, а рядом Сарутоби. Тобирама открыл глаза и увидел именно эту картину, в точности, как он и вспомнил. За исключением того, что коматозный теперь таковым не являлся. Сарутоби моргал глазами, сжимал и разжимал окаменевшие пальцы. Он пытался что-то сказать, но получались едва различимые хрипы.

— Не надо, Сарутоби-сан, вам нужно отдыхать, — кинулась к нему Сэри. — Я уже попросила, и сейчас медсестра принесет вам воду и немного жидкой еды. Вы очнулись, это замечательно, но ваше тело нуждается в подготовке, прежде чем нагружать его даже такими несложными действиями, как разговор.

— Спасибо, — прохрипел он. Из его глаз полились тонкие струйки слез, и он стыдливо закрыл их. — Спасибо.

— Я к вам еще обязательно вернусь, а пока отдыхайте.

Тобирама встал с табуретки и почувствовал сильную слабость в коленях. К нему подошла Сэри и взяла под руку, помогая выйти из палаты.

— Вам бы сейчас отдохнуть, — сказала она, когда они были на полпути к ее кабинету.

— Почему вам удается стоять так ровно? — Сенджу почувствовал, как его гордость только что больно укололи.

Она махнула ему, чтобы он ухом наклонился к ней поближе, и Сенджу с недоумением, но из любопытства сделал это. Сэри заговорила шепотом:

— Я проснулась раньше вас, и успела пригубить рюмочку сакэ.

Она засмеялась, и Тобирама улыбнулся. Он понял, что она пошутила, потому что совершенно не почувствовал запах алкоголя, когда она нашептывала ему ответ.

— Я устала не меньше вашего, — более серьезно, но по-прежнему с улыбкой произнесла Сэри. — Но в этом деле у меня намного больше практики, чем у вас.

Она открыла дверь, а потом помогла Тобираме сесть на диван, и сама приземлилась рядом. На маленьком столике перед ними была вода, и Тобираме страшно захотелось пить. С каждой минутой он ощущал слабость в теле сильнее и сильнее, будто отдача после практики накатила не сразу, а постепенно. Он потянулся к кувшину и налил в стакан воду, но пролил несколько капель на стол.

— Прошу прощения, — произнес он, пытаясь найти салфетку.

— Ничего страшного, я вытру, — махнула она рукой. — Налейте и мне тоже, пожалуйста.

Тобирама налил в другой стакан и протянул его ей. Она сделала несколько глотков и, заметив, как он пялится на нее в этом процессе, неловко захлопала глазами. В вечерних лучах солнца ее волосы переливались золотистыми оттенками, придавая ее усталому виду сияние. И выражение глаз теперь было совершенно другим. Совсем недавно он чувствовал, что силой воли и азартом она сметет все на своем пути, а теперь она была такой утомленной и очаровательной, не способной даже налить себе стакан воды.

— Вы что-то хотели? — спросила она, и Тобирама тут же сделал вид, что смотрел в окно за ее спиной. И в следующую же секунду понял, насколько глупо рассчитывать на то, что Сэри поверит этому.

— Уже вечер? — удивленно спросил он. Как день мог пройти так незаметно? Выходит, что все это время, в течение по меньшей мере девяти часов, они сидели неподвижно и постоянно расходовали чакру в больших количествах.

Сэри улыбнулась и кивнула, а затем погладила его по плечу, как будто помогала примириться с мыслью, что его день пролетел быстрее, чем ему показалось.

— Я думаю, спросить вы хотели что-то другое, — сказала она и сделала еще несколько глотков воды. — Еще утром, помните? А я попросила перенести разговор.

Тобирама нахмурился и залпом выпил воду. Тема была весьма щекотливой, и Сенджу не хотел предстать глупым в глазах Сэри. Эротические сны не были для него диковинкой, особенно из-за отсутствия постоянной женщины, но говорить об этом с Яманака было крайне неловко.

— Да, я хотел спросить вас о той технике, — он поставил пустой стакан на стол и слегка повернулся к ней.

— Которую я сделала вчера?

— Да, про нее. Как давно вы ее применяете?

— Начала несколько лет назад, но сейчас я ею пользуюсь очень редко. А почему вы спрашиваете?

— Люди, к которым вы ее применяли, не сообщали вам ни о каких…м… побочных эффектах?

Сэри озадачено задумалась и поставила стакан обратно.

— Нет, ничего подобного я не припомню. А у вас что-то было?

Тобирама почувствовал, что щеки начали гореть. Он прошелся ладонями по лицу и тяжело вздохнул. Картины из сна вспышками начали появляться перед ним, но это было полбеды. Сэри сейчас сидела рядом с ним так близко, что их бедра касались друг друга, а терпкий медовый запах пшеничных волос мягко окутывал собой.

— Обычно я сны не запоминаю. Открываю утром глаза, и они моментально стираются из памяти. Но… Но в этот раз сон был…чрезвычайно реалистичным, ярким. Проснувшись, я даже не сразу поверил, что увиденное мною всего лишь сон.

Сэри задумалась ненадолго, а Тобирама пытался по ней понять, вдруг она видела то же самое. Но ее глаза не выдали даже намека на то, что это было.

— Раньше мне о подобном не сообщали. Для Яманака такие сны, как вы описываете — это норма, за исключением того, что мы каждый раз понимаем, что спим. Хм. Так как вы сенсор, я могу предположить, что ваша чакра оказалась очень чувствительной и, как бы странно это не звучало, впечатлительной. Но думаю, что сегодня подобного не повторится, эффект от выравнивания кратковременный. А что это был за сон? Это был кошмар?

Тобирама снова посмотрел на Сэри. По ней было видно, что спрашивает она отнюдь не из праздного любопытства. В глазах снова проскользнул азарт исследователя, который ищет ответы на вопросы. Это ведь была ее техника, и ей, конечно, будут интересны последствия после ее применения.

— Нет, — ответил он, заметив, как губы сами расплылись в улыбке, причину которой он понял и добавил: — Честно признаться, мне даже понравилось.

— Я бы с радостью повторила, но сейчас я измотана, — вздохнула Сэри и откинулась на спинку дивана. Тобирама мысленно съехидничал на тему «повторить», не выразив это внешне никакими лишними эмоциями. — Меня бы кто выровнял сейчас.

Сенджу ухмыльнулся и сел ровно, как она, и теперь они оба пялились усталым взглядом в противоположную стену.

— Шион ушла ночью, верно? — спросила Сэри.

И Тобираму словно молнией по голове ударило. За целый день он ни разу не вспомнил о ней. Не возникло ни одной мысли, не смотря на то, как они расстались. Шион поцеловала его, можно сказать, открыто призналась в своей симпатии к нему, сказала, что будет ждать его ответа, а он? А он целый день потратил на то, чтобы найти способ вытащить из гендзюцу шиноби. Конечно, это дело Тобирама считал важнее его личных вопросов с Шион, но чувство, будто он уже не оправдал ее ожиданий, все равно накрыло.

— Да, ушла.

— Надеюсь, у нее все получится, — вздохнула Сэри, а Тобирама молча кивнул.

Сенджу никогда не позволял себе расслабляться с посторонними людьми, коей он считал Сэри. Он знал ее совсем мало времени, и для него это было абсолютно немыслимо чувствовать себя рядом с ней так, словно знакомы они много лет. Каким бы измотанным он не был, с кем-то другим он не сидел бы на диване, как раскисший тюфяк, а с ней он не боялся себе этого позволить. Что-то подсказывало ему, что Сэри смотрит намного глубже, и ей неважны формальные нормы и лицемерные приличия, выдуманные их праотцами. Если чувствуешь себя усталым, то, Ками-сама, зачем притворяться в обратном? Да, они шиноби, но это не означает, что от этого они перестали быть обычными людьми.

— Тобирама-сан, — рука Сэри легла на его локоть и слегка сжала его. — Спасибо вам, что помогли мне спасти его.

Если бы Сэри ничего не сказала, а молча положила свою руку на него, то Тобирама все равно понял бы ее. Ему не хотелось отвечать на это. По сравнению с этим кротким, очень личным приконовением, слова казались пустым звуком. Сенджу накрыл ее руку своей ладонью и большим пальцем из стороны в сторону медленно погладил нежную кожу. Он прикрыл глаза и на несколько секунд позволил себе насладиться этим моментом. Ничего большего он никогда не сможет себе позволить, пока Сэри находится замужем, а после этого сна Сенджу хотелось бы этого. Вживую ощутить, как ее ноги обвивают его торс, как она гибко отклоняется назад, разрешая ему ласкать свою грудь. Услышать, как в наслаждении она шепчет его имя, а затем с азартом темпераментно и горячо целует его.

— Тобирама-сан, — она произнесла его имя так официально, что это остудило пыл Сенджу. Но в следующее мгновение Яманака перехватила его ладонь и переплела их пальцы, и у Тобирамы отпало всякое сомнение в том, что это влечение чувствует только он один. Не может человек позволить себе такие интимные жесты в сторону другого, если за этим не скрывается какой-то подтекст. Между ними всегда была особая атмосфера, которую Тобирама не чувствовал прежде ни с кем, кроме как с ней. А теперь он получил подтверждение, что она испытывает то же самое. — Вы же придете завтра, чтобы спасти еще одного, верно?

— И послезавтра, чтобы спасти третьего, — добавил Сенджу. — Но сначала я улажу другие дела по поводу Кинрэнго. Нужно дать кое-какие распоряжения и отправить пару команд собрать информацию о соседних странах, которые могут иметь отношение к гражданской войне в стране Рек. И надо встретиться с Иноске, рассказать ему все и объяснить, что мы нашли способ. Можете быть уверены, я приду…

Яманака мягко облокотилась на него и положила голову к нему на плечо. Он слегка наклонился и увидел закрытые глаза.

— Сэри-сан? — тихо спросил он. Ее рука расслабилась и больше не сжимала его ладонь. — Сэри, ты меня слышишь?

Она не ответила, и Тобирама, щекой прижавшись к ее макушке, закрыл глаза.

В палату забежало пятеро детей и кинулись к своим отцам. Мальчики и девочки разны возрастов наперебой выкрикивали подбадривающие реплики и рассказывали о том, как верили и ждали, что они очнутся. Вслед за ними вошли жены и, не сдерживая слез радости, бросились на шеи к своим мужьям. Тобирама, Сэри и Иноске стояли возле окна и наблюдали за тем, как совсем недавно умирающие шиноби теперь обнимали свои семьи, успокаивали расчувствовавшихся жен и весело отшучивались в разговоре с детьми.

Один из мальчишек, по виду самый старший из всех, подошел к троим возле окна.

— Сэри-сама, Тобирама-сама и Иноске-сама! Благодарю вас за спасение моего отца! — он низко поклонился и на несколько секунд замер.

К нему подскочил его ровесник и тоже склонился перед ними. Остальные младшие дети подхватили инициативу старших и присоединились. Первый ребенок поднялся обратно и по очереди посмотрел каждому в глаза.

— Мое имя Сарутоби Хирузен, и я хочу быть вашим учеником! — твердо заявил мальчишка и поджал губы.

Тобирама усмехнулся и слегка наклонил голову.

— Мое имя Шимура Данзо, и я тоже хочу стать вашим учеником! — быстро выпалил второй.

Иноске фыркнул, а Сэри засмеялась от умиления и наклонилась к маленьким детям.

— Так не хочется вас огорчать, но, к сожалению, Яманака могут обучать только представителей своего клана.

Мальчишки разочаровано опустили плечи, а затем подняли глаза на Тобираму. Тот не отвечал, и тогда вся комната погрузилась в безмолвие. Теперь на него смотрели все, включая отцов и матерей, других мелких детей, которые в силу возраста не совсем понимали, о чем идет речь. Иноске тоже пялился на него, но с ехидной усмешкой, так как знал, что Тобирама не особо любит возиться с детьми.

— У вас нет протекторов, — заметил Сенджу.

— Ну… — протянул Хирузен. — Технически мы еще не закончили академию, но…

— Я приду на ваш выпускной экзамен и посмотрю, стоит брать вас в ученики или нет, — строго проговорил он.

Нисколько не расстроившись, мальчишки радостно выкрикнули, что сделают все, чтобы впечатлить его. А затем твердо заявили своим матерям, что оставляют присмотр за отцами на них, а сами отправляются на тренировочные полигоны. Наперегонки они выбежали из палаты, оставив всех под впечатлением от их детского задора и оптимизма.

После того, как жены тоже поблагодарили всех троих за спасение их мужей, Сэри начала рассказывать о деталях реабилитации и правильном уходе. Сенджу и Иноске вышли в коридор, так как к этому им нечего было добавить. Они встали напротив и какое-то время молчали, буравя друг друга взглядами.

— Ладно! Ладно! — Иноске вскинул руками, и Тобирама победно усмехнулся. — Чтоб тебя, Сенджу, я признаю! Да, у вас получилось! Да, они не впали в кому снова, и теперь можно утверждать, что вы с Сэри действительно смогли остановить это гендзюцу!

— Не думал я, что видеть такое твое лицо будет так приятно, — кривая усмешка над другом не сползала с его лица.

— Ой да брось ты, — махнул Иноске, а затем сложил руки на груди. — Будто ты никогда не ошибался. Лучше скажи, были ли какие-то новости от Шион? Уже неделя прошла.

— Нет, новостей не было, — задорный настрой испарился, когда зашла речь о Кисараги.

— Думаешь, у нее все нормально?

Тобирама поднял на него глаза и поджал губы. Она не прислала ни одной весточки, и он надеялся, что она жива и молчит только потому, что ничего важного еще не разведала. Плохие мысли все равно закрадывались к нему в голову, но слишком много времени думать о ней у него не было. Все эти дни его голова была занята информацией о контрабанде золота, о вооружении Кинрэнго и о спасении коматозных. А так же о Сэри и невозможности между ними никаких отношений, кроме рабочих. Этот вопрос серьезно занимал его мысли, особенно в минуты, когда он оставался с ней наедине.

Но Тобирама не забывал о Шион. Он думал о ней и какими словами выразить то, что он чувствует. Она дорога ему, их дружба много для него значит, но дать ей что-то большее Сенджу не хотел. Тобирама был уверен, что Шион нужен кто-то более открытый, смелый на выражение чувств, чем он. На себе он давно поставил крест и решил не обзаводиться семьей и подобными обязательствами, а Шион всегда мечтала о семье.

— Мало времени прошло, она могла на них еще даже не выйти, поэтому ты не переживай так, — произнес Иноске в ответ на молчание Тобирамы.

Сенджу пожал плечами и опустил взгляд на пол. Даже если бы она написала, волноваться за нее меньше он не стал бы. Все, что его ждет в ближайшие дни — это попытки найти на черном рынке золото без маркировки и отследить его поставки, а также безмолвное ожидание хороших новостей от Шион. Ирония была в том, что она надеялась на его ответ, когда вернется. Тобирама должен будет с ней поговорить, но рядом с ним ее не ждет ничего, кроме разбитых девичьих надежд о его занятое сердце.

========== Глава 17. ==========

Шион медленно открыла глаза. В затхлой мрачной комнате без окон горел лишь один факел возле двери. Кроме нее здесь никого больше не было. Она приподнялась на локтях, и старая деревянная кровать с тонким матрацем противно скрипнула. Шион не знала, сколько времени она провела без сознания, но тело жутко ломило, а затекшие руки и ноги покалывало от того, что они теперь пришли в движение.

Кисараги еще раз внимательно осмотрелась и села, опустив ноги на каменный пол. Этим нукенинам хватило ума не связывать ее, но вот не оставить с ней дозорного слишком самонадеянно. Если бы она хотела отсюда уйти, то прошла бы сквозь стены. Но раз уж ее притащили в логово, то грех не осмотреть его.

Шион пыталась вспомнить, приходила ли она в себя после того, как тот нукенин пустил разряд по ее телу, но в памяти ничего не всплывало. Последнее, что она помнила — это полные ненависти зеленые глаза с красными склерами. Шион встряхнула головой, пытаясь выбросить из головы жуткую картину, встала и дошла до двери. Там слышалась какая-то возня, но Шион не спешила открывать, решив выждать. Слишком толстые стены и массивная дверь не пропускали лишних звуков, кроме намеков на них. Кто-то там все же есть, а значит для осмотра логова самое время пойти в обход. Кисараги подошла к стене рядом и собиралась пройти насквозь, но в этот момент дверь открылась, и девушка обернулась.

— Далеко собралась? — белобрысый Закуро сложил руки на груди.

— Да нет, тут рядом…

Он опустил руки и исподлобья посмотрел на нее, будто готовился к прыжку. По спине Шион прошли мурашки, а сердце бешено забилось, но она развернулась к нукенину полностью, пытаясь показать, что не боится.

— Иди вперед и не выпендривайся, — он сделал шаг в сторону от двери, пропуская Шион.

Задержав дыхание, Кисараги пошла к выходу. Пусть и не получилось осмотреть логово, но зато она добилась другого. Закуро явно поверил, что она не стремится примкнуть к Кинренго. Застав Шион в момент, когда она хотела проскочить в другую комнату, он явно был готов остановить ее любой ценой. По лицу Закуро она могла понять только то, что он крайне раздражен тем, что ему поручили следить за ней, но как бы сильно его это не бесило, он не даст ей уйти так просто.

Сейчас за его плечами не было меча, но даже его отсутствие не сделало ситуацию легче. Вид Закуро, даже его заостренные зубы не так пугали Шион, как его рыбьи глаза. Колючие, озлобленные. Этот парнишка был не многим старше нее, а взгляд такой, словно пережил он в десятки раз более худшие вещи, чем она.

— Налево, — бросил он, когда вышел в коридор вслед за Шион.

— Будет что-то вроде допроса? — спросила она, разглядывая в тусклом свете факелов каменные стены и пол длинного коридора.

— При ходьбе обязательно открывать свой рот?

— А тебе обязательно быть такой скотиной? — Кисараги развернулась и едва не впечаталась в его грудь.

— Шагай! — Закуро глянул на нее сверху вниз, и Шион все же поняла, что сейчас не время для шуток или проявления своего характера. Надо выслушать все, что ей собираются сказать, а затем действовать согласно плану.

В конце длинного коридора с редкими дверями была арка. Оттуда лился яркий свет множества факелов, и Шион догадалась, что движутся они именно туда. За время, пока они шли в гробовом молчании, она не увидела ни одного окна, а затхлое помещение, признаки плесени на полу и стенах говорили о том, что они находятся под землей. По дороге она не заметила лестниц или прохода к ней, а ведь ее комната находила в конце коридора. Значит, подъем наверх за одной из дверей.

Перед самым проходом в арку по количеству теней она поняла, что в комнате несколько человек. Она морально приготовилась к допросу, но все равно продолжала нервничать. Одно дело отвечать на поток вопросов от Тобирамы, Иноске и Сэри, а совсем другое, когда на ошибки нет права.

Кисараги перешагнула порог и в относительно небольшой комнате увидела четверых мужчин. Нукенины из Амегакуре сидели в дальнем углу, облокотившись на одну из стен, а двое других в центре на мягких подушках. Перед ними стоял небольшой дайбан с угощениями, но больше всего внимания Шион уделила не этому. Тот нукенин из Таки, который вырубил ее молнией, безынтересно смотрел на нее, будто она всего лишь предмет мебели, а не та, которую ему удалось поймать. На нем по-прежнему был капюшон и маска. Он сидел в шароварах и безрукавке, которая открывала вид на чудовищные шрамы на его мощных руках.

— Садись, — махнул на одну из подушек другой.

Он был явно не молод, седина паутиной прошлась по его каштановым волосам. В отличие от всех собравшихся нукенинов, которые предпочитали максимально удобную одежду, он был одет в роскошное бирюзовое кимоно с вышивкой из золотых нитей.

Закуро пихнул ее сзади, и Шион вынужденно приземлилась на одну из подушек. Киригакурец не стал присоединяться к ней, а так и остался стоять у прохода в коридор.

— Знаешь, кто я? — спросил мужчина в кимоно.

— Нет, — Шион помотала головой. Она догадывалась, что это и был тот самый Сацума Масаёши, про которого ей говорили, но она простой шиноби из Конохи. Было бы подозрительно, если бы она ответила, что в курсе.

— Зато я знаю, кто ты, — он слегка улыбнулся и продолжил смотреть на реакцию Шион.

Она тут же напряглась, а сердце ее пропустило удар. Все четверо перед ее глазами уставились на нее, а в ее затылке вот-вот появится дыра от тяжелого взгляда Закуро, оставшегося за спиной.

— Сомневаюсь, — бросила Шион сквозь зубы.

— Кисараги, я ведь не ошибаюсь, да? — спросил Сацума.

Шион удивленно нахмурилась и начала метать взгляд от него к нукенинам и обратно. Они знают ее имя? Они знают, кто она? Знают ли они, что ее подослали в качестве шпиона? А если и так, то почему она все еще жива? Почему ее не убили?

В голове моментально всплыли прокля́тые печати для самоуничтожения, и Шион сразу начала отвлекать себя от них. Даже если и выяснили что-то, у них нет никаких доказательств. Нет ни одной бумаги, нет ни одного свидетеля, кто смог бы подтвердить, что она шпион. У них ничего на нее нет, поэтому она может все отрицать.

— Да, — тяжело сглотнула Шион. — Мое имя Кисараги Шион. Что вам от меня нужно? Почему вы устроили эту погоню и… Зачем я здесь?

— Раз уж ты представилась, я тоже назову свое имя. Сацума Масаёши. Но раз ты изначально не понимала, кто я, то это имя тебе мало о чем говорит, верно?

Шион не шелохнулась, скованная его тяжелым взглядом. Похоже, они не знают ничего о ее задании и кто она на самом деле. Поэтому Кисараги решила молчать и просто слушать Сацуму.

— Дело в том, что в моей стране происходит много несправедливости. Жители находятся в постоянной опасности. И одно дело, когда это угроза внешняя, и совсем другое, когда она внутренняя. Понимаешь?

— В общем, да. Но как проблемы вашей страны связаны со мной?

— Так или иначе, но мы все связаны друг с другом. Мы не отдельные элементы, а части чего общего, большого. Как человеческий организм. Когда у тебя болит, скажем, желудок, то страдает весь организм, верно? Но от органов так просто не избавиться, их всегда надо заменить чем-то другим, здоровым.

Шион поерзала на месте и еще раз посмотрела на картонные лица других. Они никак не реагировали на монолог Сацумы, а лишь вслушивались в его слова.

— И чтобы сделать это наиболее быстро и наименее безболезненно, обычно прибегают к посторонней помощи. Теперь понимаешь?

Шион помолчала, но Сацума не спешил нарушить тишину. Он ждал ее ответа, но слова застряли в горле Кисараги. Она крепко сжала кулаки на коленях и опустила глаза на угощения на столе перед ней.

— Вы хотите сказать, что что-то в вашей стране нуждается в устранении? И вам нужна моя помощь, чтобы это сделать? — она договорила, а затем робко подняла на него глаза.

— Именно так.

— Послушайте, вы наткнулись не на того человека. Я в вашей стране вообще случайно оказалась, мне нужно было собрать немного денег и все.

— А я и не говорил, что твоя помощь будет благотворительным актом. Ты веришь в судьбу, Шион? — спросил он, слегка наклонившись и прищурившись, отчего она почувствовала себя неловко.

— Н-нет, наверное, нет.

— Я тоже. Но я верю, что все, что с нами происходит вовсе не случайно. Разве может быть случайностью, что ты, сбежав из Конохи, выбрала именно Страну Рек? Разве может быть случайностью, что на твоем пути попался именно тот, кто когда-то был знаком с представителями твоего клана? — Сацума указал на злобного нукенина, который сейчас был хладнокровен донельзя. — И какая тут случайность, когда мне просто необходим такой член команды, как ты?

— С чего мне помогать вам? — Шион слегка оживилась, повысив голос.

— Я плачу деньги, которые тебе нужны. И, дорогая моя, я не каге, который что-то тебе приказывает, а ты не собака на привязи. Мы все здесь друзья, — он произнес это слово с особенной точностью, выделив его на фоне остальных, — которые собрались ради общего дела.

— Все это только слова, а на деле вы говорите «фас», и они бегут исполнять. Разве не так это было в моем случае?

— Вовсе нет. О тебе узнал Сайга, — Сацума развернулся и указал на разноглазого амегакурца. — И я не просил его приводить тебя, они сделали это по своему усмотрению. В этом-то и разница. Я хочу изменить эту систему, где главные лица — это дайме и каге, где шиноби всего лишь беспрекословный исполнитель, а гражданские не более чем расходный материал.

— И для этого вам нужна я? — с сомнением в голосе спросила Шион.

— Конечно, мы можем обойтись и без тебя. Но как я уже говорил… Быстро и безболезненно будет именно с тобой.

— Нет, — Шион помотала головой и встала на ноги. — Нет, это не входит в мои планы. Сейчас я скажу, да, так вы никогда не отпустите меня потом, так же как и хокаге. Поэтому извините, но мне пора.

Она сорвалась с места и побежала прямо на стену, собираясь покинуть это место, чтобы раззадорить их еще больше. Но в тот момент, когда она должна была пройти насквозь, Шион с треском ударилась о каменную преграду и свалилась на пол. В комнате раздался громогласный злобный смех Закуро, в то время как все остальные остались в той или иной степени равнодушными к ее провалу.

Шион приподнялась на локтях и посмотрела на стену. Значит, вот по какой причине ее изначально не связали, не оставили с ней в комнате дозорного. Все эти стены запечатаны от использования ниндзюцу, поэтому она и не может воспользоваться клановой техникой.

Сацума подошел к ней и присел на корточки рядом, и Шион почувствовала, как от него пахнет табаком, мускусом и амброй.

— К сожалению, есть еще одна деталь. От моих предложений отказываются только раз в жизни, если понимаешь, о чем я. Ты больше не часть своей страны, ты теперь сама по себе. А я предлагаю тебе свободу, да еще и такие деньги, которые ты за всю жизнь в Конохе даже не видела.

— А теперь еще и угрожаете? Я сбежала из Конохи не просто так! Вы ничем не отличаетесь от каге. Тот же контроль, власть. И приказы!

— В отличие от каге, которые любят устанавливать границы и сковывающие законы, я предоставляю тебе право выбора. Как на счет одной миссии? Всего одной, а? И ты поймешь, что я совершенно не такой, каким ты меня представляешь? — он встал на ноги и повернулся к ней.

«Всего одна миссия? Та самая проверка, о которой меня предупреждали».

Шион поднялась вслед за ним, и они оба вернулись на мягкие подушки. Сацума проглотил несколько зерен граната и предложил Шион, но она помотала головой в стороны.

— А сколько вы заплатите? — спросила она.

Сацума надменно рассмеялся, но быстро пришел в себя.

— Четверть миллиона за первое задание устроит? — спросил он, открыв записную книжку.

Шион присвистнула, вызвав тем самым ухмылку у Сацумы, в то время как другие нукенины проигнорировали такое количество денег, даже бровью не поведя. Значит, такой размер оплаты в пределах нормы и не является чем-то новым для них.

— А что надо делать? — спросила Шион, показывая свое оживление от услышанной суммы.

— Мне нужно, чтобы ты по-тихому украла кое-какие важные бумаги. Но очень важно, чтобы никто об этом не узнал.

— Если вам известно, где их можно найти, то это дело пяти минут для меня, — махнула рукой Шион.

— Ну вот и посмотрим, — улыбнулся Сацума. — Я знал, что мы в итоге договоримся.

— Но это на время! — уточнила Шион, находя от своего притворства удовольствие. — Я не собираюсь всю свою жизнь на вас тратить! С таким же успехом, я могла бы и дальше служить у каге, как сторожевая собака.

— О… Мы далеко не собаки, — протянул Закуро, садясь на подушку рядом.

— В смысле? — нахмурилась Шион.

— Не отличаемся верностью, — ответил он.

Все кругом рассмеялись, кроме самого сурового нукенина, и даже Шион выдавила из себя несколько смешков, оценив всю иронию. Она потянулась за гранатом, но на столе оказалось пусто. Только что здесь была масса угощений, а теперь нет даже намека на них. Шион моргнула еще раз, но поняла, что ей не кажется.

Смешки моментально прекратились. Кисараги вскинула голову и поняла, что все на нее пялятся, при чем очень странно и пристально.

— Что происходит? — спросила Шион у Сацумы, но он промолчал, глядя в ответ безжизненным серым взглядом.

— Я уж думал, ты никогда не заметишь, — раздался голос Закуро рядом.

Шион резко повернулась к нему и увидела, что его облик начал меняться. Лицо и череп трансформировались, от чего по комнате расходился леденящий душу треск ломающихся костей. Волосы Закуро выросли и потемнели, а глаза вспыхнули желтым янтарным цветом. Когда преобразование завершилось, Шион с изумлением смотрела на свое лицо в исполнении Закуро. Он в точности скопировал каждую родинку, каждую пору на коже, но улыбка киригакурца осталась при нем. Косая, кровожадная.

Кисараги перевела взгляд на других нукенинов и Сацуму, и вместо их лиц она так же увидела свое.

И в этот момент до нее окончательно дошло: все это время она находилась под воздействием гендзюцу. С самого начала, как открыла глаза. Поэтому ее не связали и не оставили дозорного. По этой же причине она не смогла пройти сквозь стену.

Ей не впервой оказываться под гендзюцу, но в этот раз все вокруг было совершенно реальным. Не только внешне, но даже чувства и запахи. И атмосфера, окружающая ее, казалась абсолютно настоящей.

Недолго думая, Шион сложила печать и с чувством произнесла:

— Развейся!

Гендзюцу не пропадало, а Закуро кровожадно рассмеялся смехом Шион.

— Из моих гендзюцу еще никто не выбирался, можешь даже не пытаться, — ответил он и наклонился к Шион.

Ей стало страшно, но в голове у себя она прокручивала одно: это всего лишь иллюзия, и здесь ей не угрожает никакая опасность. В сущности даже драться с кем-либо не имеет смысла, так как это не настоящие люди, а всего лишь их образы. Шион смотрела на свое лицо в исполнении Закуро, но совершенно не видела себя в нем. Такой прищур, такая улыбка были ей совершенно не свойственны.

— Я все это сделал не просто так. Теперь частичка моей чакры есть в твоем чакровом центре и больше никуда из него не денется. А это значит, что в любой момент я могу активировать ее, и ты снова попадешь в ловушку без выхода. И уж поверь мне, все будет не так уютно, как здесь сейчас. Но ты не бойся, — Закуро приблизил свое лицо к ней, практически столкнувшись носами, — это всего лишь на тот случай, если вздумаешь вести себя неправильно.

Шион ничего не ответила, а Закуро только улыбнулся. В этот момент он растворился в воздухе, как и остальные нукенины. Комната ползла по швам, рассыпаясь и тая на глазах, а Шион ощутила, как в центре груди появилась нить, по которой ее начали тащить наверх. Одно мгновение, и она уже в бездонной тьме, где нет ни вкусов, ни запахов, ни ощущений. Словно пустота уже не только вокруг, но и в ней самой. А в следующее мгновение Шион почувствовала свое онемевшее тело и подняла тяжелые веки.

Она лежала в той же крошечной комнате, в которой очнулась в начале гендзюцу. Но в этот раз здесь почти у самого потолка было небольшое прямоугольное окно, из которого лился лунный свет на заплесневелые каменные стены.

— С возвращением, — раздался голос Закуро. Сложив руки на груди, он стоял у противоположной стены возле горящего факела.

Шион посмотрела по сторонам и заметила Сацуму на стуле рядом с собой. Он молчал и не показывал никаких эмоций, только внимательно разглядывал Шион. На нем то же кимоно, тот же душный запах, что в гендзюцу, и Кисараги невольно подумала, что и сейчас она продолжает находиться под воздействием киригакурца. Она решила проверить, осторожно пропустив один палец сквозь матрац, чтобы никто из двоих этого не заметил. У нее получилось, и Кисараги убедилась, что сейчас происходящее вокруг нее абсолютно реально.

— Убегать от нас не советую, — грозно произнес Закуро, при этом криво улыбаясь на одну сторону. — Только если вдруг не захочешь всю оставшуюся жизнь провести в незабываемых приключениях на просторах своего подсознания.

— Сегодня ночью ты можешь поспать, а завтра вечером за тобой зайдут, и вы отправитесь на дело, — Сацума поднялся на ноги и подошел к двери. Он задержался, но вместо того, чтобы попрощаться, молча вышел из комнаты.

Наградив Шион ехидной ухмылкой, Закуро так же ушел, оставив ее наедине с собой.

Кисараги откинулась на жесткую подушку, пропахшую плесенью и затхлостью. Вокруг нее была жуткая противная комната, кишащая ползучими тварями, опасные недружелюбные люди, угрожающие ей расправой, но девушка улыбалась. Она вступила в Кинрэнго, узнала о навыках одного из нукенинов, и ее отправляют на задание, связанное с воровством. Наконец-то все идет по плану. Осталось совсем немного, и она сможет вернуться обратно в Коноху.

К Тобираме.

========== Глава 18. ==========

Комментарий к Глава 18.

Только не ненавидьте меня за то, что я так долго писала главу. Надеюсь, меня оправдает то, что она довольно объемная.

♡＼(￣▽￣)／♡

Шион вертелась с боку на бок, не в состоянии сомкнуть глаза. И когда шумные беспорядочные мысли стало заглушать урчание в животе, Кисараги села на кровати. Ей на глаза попал рюкзак с ее немногочисленными вещами. Еды в нем не было, Шион помнила это хорошо, но она все равно решила перепроверить свои вещи и, дотянувшись одной рукой, открыла его.

Вещи до самого дна были перерыты и перемешаны, запасная одежда не сложена, а просто впихнута обратно. Шион цокнула и сложила все более менее аккуратно, а затем проверила боковые кармашки. Все деньги, которые у нее были спрятаны, конечно же, исчезли вместе со шкатулкой из дома дайме. Все кунаи и даже скромную аптечку также изъяли.

Шион засунула рюкзак под кровать и посмотрела за окно. Стояла ночь, но неба видно не было из-за кустов и деревьев, однако лунный свет все равно просачивался, помогая одинокому факелу освещать крошечную комнатушку.

Из живота снова донеслось жалобное урчание. Долго в таком положении не имело смысла оставаться, Шион здесь не заложница и никто ей не запретит выйти из комнаты, чтобы найти что-то съедобное. Куноичи смело открыла дверь и вышла в коридор. Он оказался очень похожим на тот, который создал Закуро в гендзюцу, только теперь не казался таким длинным. Напротив, это был короткий коридор, и вел он к большой общей комнате, в которой, по всей видимости, проводились собрания. Там же виднелась лестница наверх, а соседние двери — это комнаты ее напарников. Шион усмехнулась, когда мысль о том, что грязные предатели своих какурезато теперь официально являются ее напарниками.

Шион посчитала двери и поняла, что их по количеству больше, чем тех нукенинов, что она знала. Либо комнаты пустуют, как и ее до недавнего времени, либо ей еще предстоит познакомиться с новыми людьми. Она двинулась по коридору, прислушиваясь к тому, что может происходить за закрытыми дверьми, но там была только тишина. Руки так и чесались заглянуть внутрь, но сейчас это было бы слишком рискованно.

В общем зале все было так же, как и в гендзюцу Закуро, кроме лестницы на верхний этаж. Убедившись, что здесь нет никакой еды или пути к ней, она прямиком пошла по узкой деревянной лестнице. Сверху доносился разговор, но люди говорили достаточно тихо, и расслышать тему у Кисараги не получалось. Она поднялась на еще одну ступень выше, и та протяжно скрипнула. Мужчины тут же прекратили говорить и даже дышать, как показалось Шион. Она поморщилась, но тут же быстро зашагала вверх. Глупо было бы бежать обратно в надежде, что у этих нукенинов мозгов не больше, чем у табуретки.

Когда Шион поднялась, она поняла, что это самая банальная закусочная. Кругом были пустые столы, с поднятыми на них стульями, за барной стойкой протирал стеклянные стаканы пожилой мужчина. А за одним из дальних столов с угловым диваном устроились двое нукенинов из Амегакуре. Шион знала имя только одного из них, разноглазого, и именно он, Сайга, недружелюбно пялился на нее, сложив руки на груди. Его напарник тоже таращился, но скорее с любопытством, чем со злым подтекстом. В этот раз их маски болтались на шее, открывая вид на совершенно нормальные лица. Ни шрамов, ни уродств, ничего, кроме гладко выбритой молодой кожи.

Собрав всю волю, Шион подошла к ним, но не села на пустой стул.

— Ты должна сейчас спать, — сказал ей великан, вертя в руках пустой стакан из-под вина.

— Я не ела почти сутки, здесь что-нибудь съедобное? — Шион многозначительно посмотрела на слушающего ее бармена. Тот кивнул и махнул ей рукой, чтобы она присела.

Шион отодвинула стул, но Сайга выбил его, из-под стола ударив по нему ногой.

— Возьмешь еду и вернешься в свою комнату, — сказал он.

Шион опешила, но вида не подала. Он просто провоцирует ее, проверяет на прочность. Сэри предупреждала, что в такие моменты нельзя давать слабину, иначе постоянно будут вытирать ноги и ни во что ни ставить. Поэтому Шион уперлась кулаками в стол и наклонила лицо к Сайге, делая максимально грозный взгляд. А он с нескрываемым презрением скривил губы на это и ждал продолжения.

— Боишься, что я претендую на твое звание капризной химэ, а? — процедила Шион.

Великан издал короткий смешок, откинувшись на спинку дивана, но тут же прекратил улыбаться, когда Сайга стрельнул в него взглядом. Шион, не отводя взгляд от его лица, подняла стул и села. Сайга закатил глаза и залпом выпил вино.

— Сасаяма Кей, — представился великан, а затем указал на своего напарника. — Сайга Мицуру.

— Кисараги Шион, — слегка улыбнувшись ответила она. — Можете звать меня Шион.

Наступило неловкое молчание, и она выглянула за окно. Кругом были деревья, но сквозь них она увидела что-то черное и плавно движущееся.

— Это… — удивленно произнесла она, потеряв контроль над своим образом суровой и надменной куноичи, превратившись в восторженного подростка. — Это что, залив Хёпу?

— Да, — протянул Сасаяма, заметив в ней эту перемену. — Мы почти у самой воды.

— И там настоящие волны, — Шион встала и, когда открыла окно, до нее тут же донесся приятный соленый воздух. — Я никогда в жизни не видела море.

Сайга резко вышел из-за стола и демонстративно скрылся в подвале. Шион удивленно проводила его взглядом, а затем села на его место.

— Он просто злится, что тебя привел Какузу, а не мы, — объяснил Сасаяма.

— Какузу? Это тот из Такигакуре? — невозмутимо уточнила Шион, хотя внутри все так и загорелось. Она должна про него узнать как можно больше, потому что он явно будет посильнее всех остальных.

— Да.

— Есть разница, кто меня привел?

— Для Мицуру есть. Для него это дело принципа. Нашел тебя он, и это его идея была присоединить тебя к нам. Кто ж знал, что ты отказываться будешь? Почему, кстати?

— Мне нет дела до разборок со страной Рек.

— Нам тоже, вообще-то.

— Тогда почему вы этим занимаетесь?

— По той же причине, что и ты теперь. Золото.

— Вам платят золотом?

Из-за барной стойки появился дед с тарелкой полной поджаренных куриных крылышек в руках. Он поставил ее перед Шион, а затем наполнил вином чистый стакан и тот, который на мгновение перестал вертеть Сасаяма. Кисараги тут же накинулась на ароматно пахнущее мясо, пробубнив с набитым ртом «спасибо». Старик кивнул и ушел на кухню, а нукенин молча проводил его взглядом.

— Так вам платят золотом, да? — спросила Шион и сделала большой глоток вина.

— А тебе чем? — удивился он.

— Деньгами, конечно. Но это и хорошо. Куда б я это золото потом дела? Не расплатишься же его кусками за выпивку, да?

Сасаяма внимательно посмотрел на нее, и Шион перестала есть. Она вытерла жирный след на щеке и вопросительно подняла брови. Нукенин не отвечал, а просто всматривался в ее лицо своим флегматичным отстраненным взглядом из-подприкрытых век.

— Что? — не выдержав, эмоционально спросила Шион, и от того, с каким чувством она сказала, у нее изо рта вылетел кусочек мяса.

— Ну и манеры у тебя, — поморщился Сасаяма.

— У тебя не лучше. Так пялишься на меня…

— Просто я задумался. Ты не похожа на тех, кто стал бы спускать деньги на выпивку.

— При чем здесь выпивка? — усмехнулась Шион, продолжив есть.

— Вот и я думаю, при чем. Но это ты упомянула ее.

Шион оторвалась от еды и подняла на него глаза.

— Хочешь сказать, — он сделал тон голоса ниже, — что потратишь первые деньги, чтобы напиться?

Шион нахмурилась. Сасаяма проницательнее, чем она думала. Зацепился только за одно слово, а уже нашел дыру в ее образе. Нет, всякий раз, когда Шион пытается казаться одной из них, у нее это выходит слишком наигранно. Оттого и идет недоверие. Однако только она становится собой, все подозрения в притворстве сходят на «нет».

— Да нет, конечно, — честно сказала Шион, направив взгляд за окно, где плавно двигались волны. Боковым зрением она заметила, что Сасаяма выдохнул и так же посмотрел на море. — Я здесь никому не нравлюсь, поэтому думала, что этой фразой смогу хоть немного влиться.

Сасаяма хмыкнул, и Шион развернулась к нему. Горькая усмешка скривила его губы.

— «Влиться», — задумчиво повторил он и внимательно посмотрел на Шион. — Доедай и иди спать. Завтра у тебя задание.

Шион нехотя начала откусывать кусочки мяса. Она снова и снова прокручивала в голове свое последнее слово, и думала, настолько ли двусмысленно оно звучит, как ему могло показаться.

— Мне сказали, оно будет вечером, так что я успею выспаться. Вы пойдете со мной? — спросила она, отодвигая тарелку, полную куриных костей.

— Нет, — ответил Сасаяма.

— А в чем вообще заключается суть всех этих заданий?

— По-разному, — он пожал плечами и заинтересованно изучал реакцию Шион на его односложные ответы.

Наступило молчание. Кисараги догадалась, что он не склонен к общению с ней, поэтому сделала несколько глотков вина и встала из-за стола.

— До завтра, наверное, — махнула она ему рукой и направилась к лестнице.

Сасаяма кивнул, и Шион медленно начала спускаться по ступеням. В общей комнате на одной из подушек у стены устроился Сайга. Он недружелюбно уставился на нее, откладывая в сторону книгу. Нукенин не сказал ей ни слова, но от одного его присутствия пространство наполнялось свинцовой тяжестью его ненависти. Расправив плечи, Шион уверенно пересекла комнату и скрылась в коридоре как можно быстрее. Когда она уже подошла ближе к своей двери, за ее спиной раздались воздушные шаги, как будто ступала кошка. Она обернулась, и перед ней оказался великан Сасаяма.

— Ты позволишь, я кое-что проверю? — он показал на дверь, а Шион нахмурилась.

Не дождавшись ее разрешения, Сасаяма заглянул в комнату. Он удивленно поднял брови и, покачав головой, повернулся к Шион.

— Я бы тоже не уснул в такой обстановке. Иди за мной.

Шион ошарашено захлопала глазами и как завороженная пошла за ним. Сасаяма открыл одну из дверей, а она осторожно заглянула. В крошечной кладовке на полках от пола до потолка лежало постельное белье, одеяла, запасная одежда и медицинские принадлежности для первой помощи.

— Закуро не самый воспитанный человек, как ты уже, наверное, догадалась, — сказал Сасаяма, выбирая ей наиболее белые из слегка пожелтевших простыней и наволочек. Он протянул их ей, а потом положил сверху темно-синее покрывало.

— Эм, спасибо, — удивленно произнесла Шион.

— Хозяин закусочной наш человек. Его уборщики тоже. Поэтому если тебе что-то нужно, то ты просто бери, не спрашивая. Закуро тебе ничего из этого не говорил, да?

Шион помотала головой и оперлась на стену, стоя напротив Сасаямы. Тот закрыл кладовую и так же облокотился на дверь.

— Если захочешь поесть, поднимись и скажи об этом бармену или официанту. А общественные бани в соседнем здании. Конечно, здесь есть душ, он в этой комнате, — Сасаяма указал на другую дверь. — Но он общий, поэтому… Не думаю, что тебе будет комфортно им пользоваться.

— Спасибо, но… Разве мы можем в нашем положении открыто пользоваться общественной баней или так неосторожно жить в подвале закусочной?

— Эта деревня под контролем Сацумы-сама. Конечно, не надо ходить по улицам и бравировать перечеркнутым знаком на протекторе, но если ты захочешь посмотреть на море поближе, тебе никто не помешает.

Шион улыбнулась и пошла к своей двери. Сасаяма проводил ее взглядом, но когда она обернулась, он быстро перевел взгляд в пол.

— А почему вы вдвоем не спите? — спросила она.

— У нас задание.

После недолгого обдумывания и игры в гляделки, Шион на выдохе произнесла:

— Следить, чтобы я не сбежала.

Уголки губ Сасаямы слегка приподнялись, и он кивнул.

— Сайга сенсор, поэтому не пытайся улизнуть.

— Да я и не стану больше. Такие деньги на дороге не валяются.

Сасаяма махнул рукой и пошел в сторону общей комнаты, где сидел его напарник. Шион задумчиво проводила его взглядом. Этот великан отличал ото всех, кого она встретила в Кинрэнго. В меру вежливый и учтивый, проницательный. Но это еще больше настораживало Шион. От такого как он никогда не знаешь, чего ждать, поэтому с ним надо быть еще более осторожной, чем с другими.

Солнечные лучи сверкали в подгоняемых крепким ветром густо-синих волнах. Сидя в тени пальм, Шион любовалась уходящим за горизонт морем. В нем она чувствовала могучую силу, особую статность, уверенность, но в то же время переменчивость. Море лишь казалось непоколебимым, даже разрушительным, но на деле оно было таким, каким позволяли ему быть обстоятельства. Это удел любой воды — она принимает форму того, где она находится. Море вызывало в Шион чувственный трепет, но, приблизившись к нему достаточно, она поняла, насколько же они разные.

Шион потянулась, хрустнув запястьями и щиколотками. Утром в закусочной ей не встретился ни один нукенин. Она спокойно обследовала подвал и все комнаты. Из семи дверей одна была ее, другие две — чулан и общий душ, не отличающийся чистотой. А остальные четыре комнаты — абсолютно безликие спальни. Везде была одинаковая мебель, одинаковое постельное белье. Ни одной личной вещи, принадлежащей кому-либо из нукенинов, она не нашла, поэтому даже не смогла определить, кто какую спальню занимает.

В самой закусочной уже сидело несколько человек, но кроме вчерашнего бармена на нее никто не обратил внимания. Он опять молчаливо махнул ей рукой, чтоб та села, а потом просто принес еду. Шион хотела у него спросить, где остальные, но тот скрылся быстро и не выказывал желания в принципе общаться с кем-либо. Поэтому после завтрака она обошла всю крошечную деревню, а затем направилась к морю. На улицах жители, как только замечали перечеркнутый знак на ее протекторе, сразу же отворачивались и делали вид, что ее не существует. Но в их глазах при этом отражалось не безразличие, а страх. Жители были запуганы. Пусть Сасаяма и сказал, что они под контролем Сацумы, но скорее из страха, а не общих убеждений.

За меланхоличным наблюдением за морем время для Шион тянулось слишком долго. Она даже пыталась почувствовать, не находятся ли рядом Сайга и Сасаяма, раз ночью им было поручено следить за ней. Но у Шион ничего не вышло. Она их не чувствовала и не видела вокруг. Даже если они и наблюдали за ней, то делали это с потрясающим профессионализмом.

Остальную часть дня она провела за тренировкой. Этот такигакурец, Какузу, сразу определил, что Шион принадлежит к вырезанному клану Кисараги. И он точно знал слабое место. Только ее отец мог пропускать как атаки ниндзюцу, так и тайдзюцу, и такого мастерства никто не мог добиться. Никаких записей, конечно, не осталось, и он не смог обучить ее этому до своей смерти. Поэтому Шион методом проб и ошибок пыталась выяснить, как же он этого добился. Сейчас она столкнулась с тем, кто в прошлом был знаком с представителями ее клана, и точно знал, как нужно сражаться с ней. Шион не хотела больше допустить, чтобы Какузу удалось ее победить, поэтому изо всех сил старалась научиться для начала проходить сквозь воду и песок одновременно. Однако успехов у нее было мало, лишь сплошной энтузиазм, не приносящий должных плодов.

И только когда красные закатные лучи коснулись макушек прибрежных пальм, Шион спохватилась и помчалась обратно в закусочную. Внутри было всего несколько посетителей, но никого из нукенинов или хотя бы отдаленно их напоминающего, она не заметила. Шион спустилась в подвал и упала на одну из подушек. Не успела она расслабиться, как одна из дверей в коридоре открылась, а затем закрылась. Тяжелой поступью кто-то двигался по направлению к общей комнате, и Шион уже догадывалась, с кем ей предстоит идти на задание.

В комнату вошел злобный такигакурец, Какузу. Он бросил изучающий взгляд на Шион и сделал два шага к ней.

— Во-первых, я ненавижу болтовню. Во-вторых…

— Ненавидишь болтовню, а сам начал именно с нее, — прыснула Шион, заставив тем самым нахмуриться Какузу так, что тот практически свел брови на переносице.

Девушка встала и подошла к нему ближе.

— Просто скажи, в чем суть задания, я его выполню и получу свои деньги.

— Тебе надо выкрасть бумаги из архива, заменив их на эти, — он достал из-за пазухи сложенные листы и протянул ей.

Шион взяла и развернула их.

— Это пустые огромные листы, — она вопросительно посмотрела на него.

— Все должно быть максимально тихо. Я буду снаружи, а ты зайдешь и аккуратно сделаешь свое дело.

Шион задумчиво кивнула, но не стала больше расспрашивать. Меньше всего на свете ей бы хотелось сейчас злить его своим трепом. Он внимательно смотрел на нее, явно не ожидав, что та сохранит молчание. Шион убрала пустые листы в свой рюкзак и посмотрела на него в ответ.

— А что за бумаги мне надо выкрасть? — не выдержав, спросила она.

— Строительный план дворца дайме.

Шион нахмурилась, но кивнула. Ее сердце забилось чаще. Они ищут способ проникнуть во дворец, однако прежде намерены украсть план, и Шион не совсем понимала, что они собираются с ним делать. Зачем нужен план здания, когда она просто может в него войти и принести им оттуда то, что ей скажут? Теории одна за другой строились и рушились в ее голове, когда она несколько часов мчалась за Какузу по лесам страны Рек. Он вел ее на север от этой деревни, и Шион решила, что они движутся в столицу. Но как только вдалеке она увидела высокую стену, так сильно напоминающую ей стену вокруг Конохи, она догадалась.

— Танигакуре?! — первое слово, за весь путь сорвавшееся с ее губ.

Какузу остановился и облокотился на дерево, оглядываясь по сторонам.

— Все важные документы хранятся под строгим контролем, ясно, — кивнула она. — Мог бы и сразу сказать.

— Замолкни и принеси план.

— На кой-черт мне подменять бумаги, если в эти архивы заглядывают раз в год и то, только лишь для того, чтобы смахнуть пыль?

— На тубусах могут быть установлены печати, контролирующие вес. И если так, то он не должен измениться, тебе ясно?

— Да-да, ясно, — отмахнулась Шион. — Ты здесь ждать будешь?

— Здесь. Тебе в серое здание напротив резиденции каге в центре деревни.

Шион кивнула и осторожно пошла к стене. Она чувствовала на себе взгляд Какузу, когда входила под землю, и это заставляло ее нервничать еще больше. Задание простое, очень простое для нее. По сути, кража шкатулки из дворца то же самое, что украсть этот строительный план. И Шион повторяла себе это почаще, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.

Несколько раз ей приходилось выглядывать из-под земли не только для того, чтобы глотнуть воздух, но и для того, чтобы не заблудиться в новом месте. Какузу дал отличный ориентир, однако абсолютно не позаботился о безопасности. Если так случится, что ее поймают, то Кинрэнго так глупо потеряют сильного шиноби.

Еще раз осторожно выглянув, Шион глазами уперлась в здание с символом Тани на нем. Серое, как и сказал Какузу. Значит, они уже давно высматривают способы стащить этот строительный план. В здании нигде не горел свет, но это не отменяло того, что там будет охрана, поэтому Шион продолжила двигаться внутри земли. Она сделала еще один шаг и почувствовала, что земля сменилась на бетон. Значит, здесь есть достаточно глубокий подвал. Она отметила это про себя и потянулась на верхний этаж.

Высунувшись из стены, она взглядом наткнулась на стойку регистрации посетителей. За ней развалился молодой шиноби и читал книгу. Он сидел к Шион практически спиной, поэтому не заметил голову, торчащую прямо из стены. Кисараги подняла брови и покачала головой. Будь на ее месте кто-то другой, этот не особо трудолюбивый балбес уже лишился бы головы за такую безалаберность.

Кисараги зашла в стену обратно и стала выглядывать у каждой попадающейся ей на пути двери, чтобы прочитать надпись. Шион быстро обошла первый этаж, но на подходящий архив не наткнулась. Кругом были сплошные кабинеты канцелярских работников. Чутье подсказывало ей искать в подвале, и она снова спустилась туда.

«„Архив заданий“… „Архив отчетов“… На стойке сидит кретин, но хотя бы здесь они додумались двери запечатать… „Медицинский архив“… Неужели я тут до утра ходить буду?..»

Как только Шион об этом подумала, ей на глаза попалась дверь с табличкой «Столица». Кисараги тут же юркнула внутрь комнаты. Если в коридорах свет горел, то в самой комнате было темно так, что Шион не замечала разницы, когда ее глаза открыты, а когда закрыты. Она на ощупь нашла в рюкзаке спички и начала поджигать одну за другой, чтоб хоть немного осмотреться, а обугленные щепки складывала в карман. Кругом было совсем немного стеллажей, комодов для бумаг, но огромное количество запечатанных коробок. Какузу сказал искать тубус, что совершенно логично, так как строительные планы обычно в них и хранят. Но Шион в такой темноте ничего не могла найти. Она зажгла две спички сразу и стала смотреть, не висят ли они сбоку. Кисараги обошла всю комнату, но так и не обнаружила ничего, хотя бы отдаленно напоминающее тубус.

Шион села на пол и тяжело вздохнула. Она смогла обокрасть дайме, смогла примкнуть к Кинрэнго, незаметно пробраться в чужую какурезато, прошерстить здание архива, где хранится вся секретная информация о деревне и стране, но не смогла найти никчемный тубус с планом. Кисараги облокотилась на стеллаж, и тот слегка пошатнулся и сдвинулся. Сверху раздался шум, и Шион по инерции развернула лицо вверх, забыв о том, что в темноте она все равно не увидит источник. И в следующее мгновение прямо на лоб ей упала длинная цилиндрическая труба, упавшая с антресоли.

Сдерживая смех, она подожгла спичку, чтобы прочитать табличку на тубусе. «Генплан Дворца Дайме». Она осторожно пальцами просочилась внутрь. На ощупь она поняла, что там есть что-то еще помимо огромных листов. Значит, злобный такигакурец был прав, и на особо важные документы ставят своего рода сигнализацию. Шион положила тубус на пол, а затем подушечками пальцев зацепила пустые листы и увела их вниз под тубус. Другой рукой она забралась внутрь и дотронулась до плана. И по мере того, как она начала его вытягивать вверх, Шион просовывала снизу пустые листы. Несколько секунд, и планы у нее в руках. Кисараги еще раз подожгла спичку и вернула тубус на антресоль, а затем внимательно осмотрела всю комнату, проверяя, не оставила ли она следы. Все было чисто, и Шион облегченно выдохнула.

На всех парах она мчалась обратно к Какузу, уже в красках представляя его лицо. Меньше двадцати минут ушло на то, чтобы это сделать. С таким же успехом она сможет украсть любую секретную информацию откуда угодно и даже не поднять при этом тревогу. Если эта миссия была проверкой ее способностей, то она с ней справилась с блеском.

Возле условленного дерева Какузу не оказалось, и Шион тут же спряталась в ствол. Этот злобный нукенин никогда не бросил бы задание просто так, а значит, что-то заставило его уйти отсюда. Следов борьбы вокруг она не заметила. Скорее всего, он просто услышал патруль или кого-то еще, и чтобы его не обнаружили, он поменял свое укрытие.

Шион не терпелось самой посмотреть на генплан, чтобы понять, что такого важного может на нем быть, что просто необходимо знать Кинрэнго. Да, они хотят убить дайме, но для этого не обязательно знать планировку дворца. Для этого достаточно разнести все стены в щепки и добраться до дайме напрямик.

— Шион? — раздался голос Какузу.

Кисараги высунула голову и улыбнулась ему.

— Смотри, — выйдя из ствола, она повертела листами перед его лицом и радостно рассмеялась. — Мне кажется, что ты сомневался, что я справлюсь так быстро. А тебя чего не было? Какие-то проблемы были?

— Проблемы решены, — Какузу резко выхватил листы и положил во внутренний карман плаща. — Заткнись и беги за мной.

Он сорвался с места, и Шион тут же ринулась за ним. На сей раз они двинулись на запад, в сторону столицы. Какузу бежал быстрее обычного, что немало настораживало Шион. Он сказал, что проблемы решены, но неужели он имел ввиду, что только что сражался с шиноби Тани? Одежда его не была грязной или помятой, абсолютно такой же. Однако гнал он на всех парах, да так, что Шион едва поспевала за ним на резких поворотах. И лишь через час безостановочного бега он остановился, и Шион облокотилась на дерево.

— Ты что опаздываешь на какую-то стариковскую вечеринку? — еле дыша произнесла она. — Я все понимаю, но нахрена мне-то так торопиться на нее?

— Когда шиноби Тани обнаружат двух мертвых патрульных, они забеспокоятся, поэтому надо было уйти подальше.

— Чего? — удивленно произнесла Шион. — Не мог затаиться, когда они проходили мимо? Зачем убивать-то?

— А тебе-то что? — Какузу повернулся к ней, и Шион тут же выпрямилась и тяжело сглотнула. — Печешься о них?

— Я думаю о последствиях! Они теперь точно будут знать, что кто-то чужой был там!

— Они знают о существовании Кинрэнго, ничего нового в этом нет. Знают, что мы распространились по всей стране. Но они не догадаются, зачем мы туда приходили, если только ты не оставила каких-то следов.

— Я в отличие от тебя действую профессионально! — Шион сделала шаг к нему и начала эмоционально жестикулировать. — А ты только и делаешь, что ходишь с грозным видом, говоришь мне «заткнись» и убиваешь всех подряд!

— Если бы я не убил их, они подняли бы тревогу! А вообще лучше заткнись и не доставай меня!

— О, ну да, хаха! Просто надо прятаться получше. А ты совершил ошибку из-за собственной самонадеянности…

Какузу схватил Шион за горло и приложил затылком к стволу дерева. Она тут же, достав кунай, просочилась сквозь его руку, обошла с другой стороны и приставила острие к его горлу.

— Тронешь меня еще, и в следующий раз я вспорю твое горло, понял?

Шион знала, что он все еще может вырваться, однако Какузу только тяжело дышал, приподняв руки. Она стояла к нему близко, но его сердцебиение казалось невозможно громким и мощным, словно размеры сердца были больше обычного как минимум в четыре раза. Еще несколько бесконечно долгих секунд они стояли в таком положении, и только когда Какузу успокоился, Шион спрятала кунай.

Он повернулся к ней и пристально посмотрел на нее.

— Мы идем в столицу, — он отряхнул несуществующие пылинки с тех мест на плечах, к которым прикасалась Шион, а затем спокойным шагом пошел в направлении города.

— Мы идем… во дворец? — уточнила она.

Какузу с шумом выдохнул.

— Нет.

— Тогда почему мы не вернемся на побережье? Или теперь у нас новое задание? Оно связано с генпланом? Эй, я не хочу начинать новое задание, пока не увижу гонорар за кражу…

— Значит так! — Какузу развернулся к Шион и посмотрел на нее беспощадно злобным взглядом. — Давай сделку! Ты прямо сейчас задаешь один вопрос, всего один, и я на него отвечу, но тогда ты закроешь свой рот до пункта назначения!

— Идет! — недолго думая, ответила Шион и пожала ему руку, хотя он ее не протягивал. Какузу нахмурился сильнее обычного и недружелюбно сузил глаза. — Для каких целей нужен генплан?

— На данный момент это не твоего ума дело, — бросил он и снова быстро зашагал в направлении столицы.

— Эй! Мы же сделку заключили! Руки пожали! Отвечай! — Шион побежала за ним.

— Я не говорил, что ответ будет правдой и полностью удовлетворит твое любопытство. А теперь заткнись!

Последнее слово он буквально проорал ей в лицо сквозь маску, и Шион даже поморщилась от такого громогласного баса.

Весь оставшийся путь прошел в гробовом молчании. К своему удивлению Шион отметила, что в тишине есть свои преимущества: вместо того, чтобы подбирать слова, она смогла разглядеть Какузу с другой стороны. Он был суров, молчалив, но работал четко и аккуратно. Он знал, что вокруг столицы намного больше патрулей, чем у любой простой деревни, поэтому идти приходилось крайне осмотрительно. Какузу обращал внимание на следы, даже на переломанные ветки и то, насколько давно они были сломаны. А Шион наблюдала. Наблюдала за тем, каким спокойным он был, пока все шло так, как он хотел. В этом она заметила некоторую его слабость. Он слишком просто поддается на внешние раздражители, совершенно не контролирует себя. По большей части им руководят его бешенные эмоции, а никак не холодный ум прожженного жизнью шиноби. У Шион даже не возникал вопрос, почему он стал нукенином. С таким характером, как у него, ей и так все было ясно.

По большей части улицы столицы были пусты, но изредка все же появлялись прохожие. Скрываясь от глаз обычных гражданских, Какузу и Шион быстро передвигались по узким проулкам между разваливающимися убогими домами. В этих трущобах пахло помоями и давно немытыми телами. Кисараги морщилась от этого смрада, но не издала и звука, чтобы не разгневать затихшего монстра. Петляя по лабиринту этих трущоб, Какузу уводил ее еще глубже, и Шион давно запуталась и не помнила, как именно они добрались до этого места.

Он остановился возле раздвижной двери и осмотрелся по сторонам. Шион тоже глянула вокруг, и Какузу открыл дверь.

— Заходи, — бросил он, и Шион подчинилась.

Внутри горело несколько ламп, но это не особо помогало осветить пространство. Когда Какузу вошел вслед за ней, Шион прошла по коридору дальше. Из одной из комнат, закрытой двигающейся перегородкой из рисовой бумаги, доносились голоса. Шион остановилась перед ней и глянула на Какузу. Тот кивнул, и она сдвинула дверь.

Внутри вокруг низкого стола, сидя на подушках, собрались все из Кинрэнго, кого знала Шион. Сацума сидел во главе. Справа от него расположился Закуро. Его огромный меч стоял позади него. Слева от Сацумы сидели Сайга и Сасаяма со спущенными на шее масками. Кей посмотрел на Шион и, улыбнувшись, приветственно кивнул ей.

Какузу обошел Кисараги и сел за стол напротив Сацумы, и она приземлилась вслед за ним на свободную подушку рядом с Закуро.

— Генплан, — произнес Какузу, выкладывая листы на стол.

Он развернул их, и Шион помогла придержать, чтобы бумага не закрутилась обратно. Все наклонились над изображением схемы, где были подробно расписаны все детали, включая толщину стен и перегородок.

— На каждом листе разный этаж, — сказал Сайга, быстро заглянув на остальные.

— Отлично, — кивнул Сацума, не в состоянии сдержать улыбку. Он посмотрел на Шион и еще раз кивнул, будто поддакивал собственным мыслям. — Никаких проблем не возникло?

— Нет, — спокойно ответил Какузу.

Шион удивленно посмотрела на него. Он не рассказал про убитый патруль, не сказал про ссору, вообще не доложил о ходе миссии. Да и у нее никто не осведомился, как именно она выкрала эти планы.

«Здесь действительно не нужно отчитываться, » — отметила про себя Шион.

— Изучайте планы, — сказал Сацума, сложив руки на груди. — И начинайте действовать, когда будете готовы. Но чем быстрее, тем лучше.

Какузу кивнул и свернул листы, отложив в сторону.

— У тебя есть какие-то новости? — спросил Сацума у Сайги.

— Нет. Мы до сих пор не поняли, кто их убил. Могу только сказать, что действовали профессионально и быстро.

— Все еще о тех выскочках? — спросил Какузу. — Сколько можно? Они сдохли из-за собственной глупости.

Шион мотала головой то от Сайги к Какузу и обратно и не могла понять, о чем идет речь.

— Вы проверили версию про шиноби Тани? — спросил Сацума. — Сайга, ты абсолютно уверен, что это не их рук дело?

— Поймав четверых нукенинов, примкнувшим к Кинрэнго, двое из которых как раз их бывшие сослуживцы, шиноби Тани устроили бы показательную казнь. А наших людей прикончили, по-тихому вспоров им глотки. Поэтому нет, я уверен, что здесь замешан кто-то другой.

Не поворачивая головы, Какузу посмотрел на Шион. Бешеный стук ее сердца стал отдаваться в ушах, она буквально почувствовала, как ее ладони похолодели, а на лбу выступила испарина. Она поняла, что он догадался, кто убил этих четверых, и теперь лишь вопрос времени, когда до него дойдет, что она сделала это до того, как стала нукенином. Какузу отвел свой тяжелый взгляд, но легче ей все равно не стало.

— В любом случае, ирьенина у нас больше нет, — заключил Сацума.

— Очень трудно найти нукенина со знаниями медицины, — произнес Сайга.

— Это твоя задача. Одного человека мы уже нашли, нужно еще троих. Для безопасности, — Сацума встал на ноги. Все остальные даже не пошевелились. — Операцию начинайте не раньше завтрашнего вечера, я должен уйти из страны. Закуро, отправишься со мной и сможешь вернуться завтра к обеду. И Какузу, можно с тобой переговорить?..

Сацума вышел из комнаты, и Какузу молча проследовал за ним. В комнате наступила тишина. Каждый погрузился в свои мысли, уставившись в стол. И только Шион украдкой бросала взгляд на остальных. Сайга сжал челюсть так, что желваки пришли в движение. Сасаяма прибывал в умиротворенном состоянии с легкой ухмылкой на лице, а Закуро нервно дергал ногой. Шион тоже с радостью бы выпустила на волю внутреннее напряжение, но не могла себе этого позволить. О чем бы не говорили Какузу и Сацума, доказательств против нее у него все равно нет. Правда, ему бы обязательно поверили, выскажи он свои предположения на ее счет. Кисараги пыталась найти причину его молчания за столом, но не могла. Он ненавидел ее, он бы хотел избавиться от нее, но все равно не выдал. Почему?

— Встречаемся здесь через двенадцать часов, — сказал Сайга и положил генплан в свою сумку.

— Мы не останемся здесь? — удивленно спросил Сасаяма.

— Да какой идиот останется в этой дыре?! — фыркнул Закуро. Он встал и закрепил меч у себя за спиной. — До завтра.

Перед тем, как выйти, он пристально посмотрел на Шион. Она быстро отвела взгляд, и тогда Закуро скрылся из комнаты. Через секунду Какузу вернулся и встал рядом с проемом.

— Я не собираюсь здесь оставаться, — брезгливо произнес Сайга и натянул на нос маску. Сасаяма последовал его примеру.

Они оба подошли к выходу и кивком головы попрощались с Какузу.

Шион боялась лишний раз поднять глаза на такигакурца, не то, что пошевелиться. Боковым зрением она видела, что он пялился на нее, но молчал. От этого становилось только душнее и тяжелее. Ее успокаивала мысль, что если бы он выдал ее, то как минимум состоялся бы разговор об этом. Сайга и Сасаяма наверняка не обрадовались бы, если бы они узнали, что она прикончила их товарища из Аме.

— Тебе есть где переночевать? — вдруг спросил он. Шион от удивления забыла про свой страх и посмотрела ему в глаза. Она встала и подошла к нему. — Отвечай!

— Нет, не где.

Какузу закрыл глаза и вздохнул.

— Тогда иди за мной. Деньги за задание получишь завтра утром.

Она покорно вышла за ним из дома, и они снова побежали по смрадным проулкам в сторону леса. Время было за полночь. Шион чувствовала себя ужасно измотанной, из-за этого часто спотыкалась по дороге, но Какузу не сбавил темпа. Как только они выбрались из столицы, он еще и ускорился, но постоянно оглядывался по сторонам.

Через полчаса они добрались до скромной деревушки. Было тихо, и каждый шаг Шион и Какузу словно эхом отдавался на пустынных улицах. Ни один фонарь здесь не горел, и казалось, что вся деревня вымерла. Даже лунное сияние не могло просочиться сквозь густые облака. Но как только Какузу подошел к одному из домов, Шион в темноте разглядела полуразрушенные стены и окна. А потом оглянулась на всю деревню и поняла, что она заброшена.

Они вошли внутрь. Какузу осмотрелся, а затем прошелся по узкому коридору, заглянув в каждую комнату.

— Советую выспаться, — бросил он и закрыл за собой дверь.

Шион шумно выдохнула и прикрыла лицо ладонями. Она теперь находилась не только во власти Закуро, но еще и Какузу в любой момент может рассказать о своих предположениях. Сайга не идиот, и он поймет, что тот не ошибся. Шион, конечно, может сказать, что убила их всех после того, как стала нукенином. Но кто ей поверит? Насколько она сможет быть убедительной в этой лжи? А если начнут задавать вопросы?

В горле пересохло от жажды. Кисараги нашла среди комнат кухню и попыталась отыскать воду. Бочонок, графин, да хотя бы стакан. Но все, что попалось ей под руки — это разбитая посуда, протухшая еда и сахарница, полная муравьев. Шион открыла последний шкаф, и обнаружила там бутылку с сакэ. Быстро поразмыслив, она начала искать рюмки или хотя бы какую-то посуду, но и того не было. Тогда Шион открыла бутылку и сделала несколько больших глотков из горла. Жгучая жидкость обожгла язык и горячей дорожкой спустилась по пищеводу. Шион откашлялась, и на ее глазах выступили слезы. Она издала нервный смешок, представив, как друзья посмеялись бы над ее неопытностью в принятии алкогольных напитков. Она глотнула еще раз и пошла искать комнату, в которой можно было бы попытаться заснуть.

Шион вышла в коридор и тут же столкнулась взглядом с Какузу. Он снял свой плащ и маску, оставшись только в безрукавке и шароварах. Его мощные руки были в жутких шрамах, заштопанных толстыми черными нитями, и это точно совпадало с тем, что она увидела в гендзюцу Закуро. Но ее внимание привлек разрезанный практически до самых ушей рот. Длинные тускло-каштановые волосы хоть и прикрывали жуткие стежки с двух сторон, но все равно их было достаточно видно. Какузу был словно разрезанной и заново сшитой куклой.

— Там есть еще? — спросил он.

— Нет, — ответила она, и прошла мимо него в соседнюю комнату. Она почувствовала, что алкоголь в крови прибавил ей смелости, и теперь она не дрожит под суровым взглядом Какузу. Перед тем, как закрыть дверь, Шион, глядя ему в глаза, сделала еще несколько больших глотков.

Какузу сузил глаза и сделал шаг ближе, облокотившись на косяк. Он наклонил голову к Шион, и та слегка отстранилась и перестала пить, оторвав горлышко ото рта.

— Я бы и сам их прикончил, — медленно произнес он. — Но ты избавила меня от лишних хлопот.

Какузу замер, как-то по-новому глядя Шион в глаза.

— Не за что, — после некоторого молчания произнесла она. — Будешь?

Какузу взял бутылку и, прикрыв глаза, принялся без остановки глотать сакэ. Шион заметила, с какой скоростью жидкость уменьшалась в бутылке, и дотянулась рукой до нее, отрывая ее ото рта Какузу.

— Ты здесь не один, эгоист хренов! — не забирая бутылку у него из рук, она потянула ее к себе и стала жадно заглатывать обжигающую жидкость.

Когда на дне осталось еще немного Какузу вырвал у нее бутылку и допил сакэ до конца. Шион пошатнулась, и облокотилась на дверной косяк.

— Это было быстро, — промямлила она, чувствуя, как комната начала плыть. — И мало.

— Тебе хватило, — сказал он, отбросив бутылку в сторону. Она с треском разбилась об пол, разлетевшись на мелкие кусочки.

— А может, в других домах еще есть? — спросила она. Алкоголь ее разморил, освободив тело от напряжения. Тревожные мысли из головы ушли в небытие так же, как и страх перед злобным такигакурцем.

— Иди спать, — четко произнес он. Сакэ повлияло на него не так сильно, как на Шион.

— Спать? Да я полна сил, — Шион оторвалась от стены и принялась кружить по комнате, танцуя под музыку в своей голове.

Ей хотелось смеяться и веселиться, только чтобы снова не попадать под тяжелый гнет ноши, которую она на себя взвалила. Шион подскочила к Какузу и взяла его за руки, затаскивая в комнату. Она пыталась втянуть его в свой танец, но он стоял как скала, не поддаваясь на ее задор.

— Ну ты и зануда, — сдалась она, падая на пол от головокружения. Шион дотянулась до валяющейся рядом подушки и подложила ее под голову.

Какузу задержал свой взгляд на ней, а потом пошел в свою комнату.

— Эй, а ты тоже сенсор что ли? — бросила ему Шион.

— Чего? — он развернулся и подошел обратно.

— Ну этот Сайга сенсор. Он и Сасаяма вчера следили, чтобы я не убежала. А как ты узнаешь, что я не уйду?

— Потому что тебе больше незачем уходить, — он присел на корточки.

Шион повернулась на бок к нему лицом и принялась внимательно слушать.

— Когда Сайга и Сасаяма нашли тебя, ты испугалась, что они пришли мстить за четверых наших людей. И сбежала. А когда поняла, что Сацуме просто нужны исполнители, молча делающие дело за деньги, согласилась. Согласилась в надежде на то, что никто не узнает, почему мы теперь так нуждаемся в новых нукенинах.

— Но ты догадался. И ничего никому не сказал.

— Потому что мне плевать на них. Мне будет плевать, даже если ты грохнешь кого-то еще из наших. Если они настолько слабы, чтобы позволить разрезать себе горло, то они не нужны в Кинрэнго.

— А ведь я почти разрезала твое горло, — Шион кровожадно улыбнулась.

Какузу сел поудобнее в позу лотоса и провел пальцами по шрамам возле рта.

— Простым порезом меня не убить.

Его губы расплылись в хищной лютой улыбке, от которой у Шион поползли мурашки.

— А за что ты хотел убить тех четверых? — спросила она, подкладывая руку под подушку.

— Я же не спрашивал тебя, за что ты их прикончила.

— Да ты никогда ничего не спрашиваешь потому, что ты хренов эгоцентрик. Тебя вообще ничего в мире не волнует кроме тебя самого.

— Да, верно, но еще я очень люблю деньги, они меня тоже волнуют. А еще меня очень волнуют задания, от выполнения которых зависят мои финансы.

— Так ты все равно не можешь нормально потратить эти деньги! Ты ж нукенин. Куда не пойдешь, везде тебя будут ждать неприятности. Ты не можешь просто так расхаживать по магазинам и сорить в них деньгами. Да даже на горячие источники не можешь поехать! Ты не можешь купить себе хороший дом, обустроить там красивый сад. Обзавестись семьей и детьми ты тоже не можешь…

— Мне это неинтересно, — холодно ответил он.

— Так на кой-черт тебе деньги, золото или что ты здесь зарабатываешь? Зачем это надо, если ты не можешь на это ничего купить?

Какузу ничего не ответил, пристально посмотрев на нее. Не дождавшись от него и слова, Шион повернулась на спину и закрыла глаза. Какузу посидел молча еще некоторое время, а потом встал и зашагал прочь из комнаты.

— И дверь закрой, — буркнула Шион, повернувшись на бок.

Под шелест закрывающейся перегородки Кисараги провалилась в сон.

========== Глава 19. ==========

— Эй, вставай, — раздалось над ухом Шион.

— М-м-м, — протянула она и перевернулась на другой бок.

Какузу резко сорвал с нее одеяло, и сон с полураздетой Шион прошел моментально. Она подскочила и прикрыла голую грудь вторым краем одеяла.

— Совсем ошалел?!

— Одевайся, уже почти полдень, мы опаздываем, — безэмоционально произнес он, отпустив одеяло, и Шион по уши укуталась в него.

— И что, надо теперь как извращенец врываться и будить меня таким образом? — Шион почти кричала. — И не буду я при тебе одеваться! Пошел вон из комнаты!

Какузу закатил глаза и, тяжело вздохнув, направился к выходу. Он остановился и порылся в кармане, а потом развернулся и показал Шион смотанные в толстый «рулетик» деньги.

— Это твое, — он швырнул их ей, и та поймала, вытащив одну руку. — Даю пять минут, чтобы собраться. Бочка с чистой водой во дворе.

Какузу еще раз внимательно оглядел Шион с головы до ног, а потом закрыл за собой дверь. Кисараги опустила глаза на тяжелый «рулет» из крупных купюр. Такую сумму она получала за пару месяцев упорной работы. А сейчас она досталась ей за двадцатиминутный труд, который был не сложнее, чем поймать сбежавшую кошку. Всю ситуацию омрачала смерть патруля Тани. Но ведь они могли защищаться так, чтобы выжить, верно? Это не ее вина, что им не хватило способностей выстоять против Какузу. А значит, их смерть совершенно случайна и никак не влияет на результат ее задания.

Кисараги положила деньги в рюкзак, быстро оделась и вышла во двор, чтобы умыться. Сад выглядел заброшенным и неухоженным, хотя Шион видела, насколько красивым он мог бы быть. Когда-то его наверняка любили, но что-то случилось, после чего он стал нагонять тоску и угнетение. Нужно было только приложить немного любви и терпения, чтобы он превратился в чудесное место.

Когда Шион умывалась, к ней вышел Какузу и встал над ней.

— Мы опаздываем, — сказал он.

— В таком случае мог бы и пораньше разбудить, — проворчала Шион, расчесывая волосы.

— Я тебе не папочка! — рыкнул он.

— Ками-сама, спасибо тебе! — Шион сложила ладони и посмотрела на небо.

— Хватит паясничать!

— Хватит ворчать!

Какузу сжал кулаки и сильно нахмурился. Шион даже услышала, как он со злости скрипнул зубами. Зато больше ничего не сказал.

— Кстати. Это ведь ты украл мои деньги и шкатулку из дворца дайме, да?

— Что?

— Когда ты меня поймал, при мне были деньги и шкатулка. И я хочу получить их обратно.

— Я что на мелкого вора похож?

— Шкатулка дорогая, вообще-то…

Какузу заинтересованно поднял бровь и задумался.

— Хочешь сказать, ты не покусился бы на драгоценность? — Шион недоверчиво прищурилась.

— Возможно, если бы я знал, что у тебя есть что брать, я бы задумался…

— Мы же сейчас идем на встречу с остальными, так? Вот я и спрошу у них тогда.

— Мне плевать, делай, что хочешь, только шевелись!

Шион сложила вещи, забросила рюкзак за спину и посмотрела на Какузу. Вчера ночью она с трудом помнила, как именно добралась сюда, поэтому и не знала, куда идти сейчас. Какузу побежал вперед, и Шион помчалась за ним. Как и вчера, чем ближе они были к столице, тем осторожнее ступал Какузу. Он внимательно прислушивался к шорохам, обращал внимание на любые следы, даже если они были оставлены животными. В конце концов, такое случается нередко, когда шиноби используют в качестве подручных собак или других питомцев. Такие помощники могут учуять запах врага на больших расстояниях, что было бы крайне не выгодно Какузу и Шион.

Но все обошлось. Они благополучно добрались до самого вонючего места, в котором когда либо бывала Шион, и зашли в дом.

В той же комнате их уже ждали трое нукенинов, рассевшихся за генпланом.

— Вы опоздали, — сухо сказал Сайга, сузив глаза.

— Переживешь, — бросил Какузу и сел рядом с Закуро.

Сайга сидел во главе стола, где в прошлый раз был Сацума, и недружелюбно глядел на Какузу и Шион. Сасаяма посмотрел на нее и слегка подвинулся, тем самым приглашая присесть рядом. Кисараги быстро заняла место и опустила глаза на план, на котором появились пометки, сделанные аккуратным каллиграфическим почерком. Начинать разговор об украденной шкатулке сейчас было бы бесполезно, атмосфера здесь не из лучших. Безразличие Какузу только добавляло масла к уже изрядно разгоревшемуся огню в глазах гневного Сайги.

— Может, к делу приступим, я полтора суток не спал и сейчас вырублюсь, — проговорил Закуро и достал из своей сумки завернутый в бумагу онигири.

Сайга строго зыркнул на него и перевел взгляд на карту.

— Красные точки — это охранники, — начал он. — Пунктир — их путь перемещения. Там рядом подписано, в какое время какая точка меняется.

— Зачем такие заморочки? — спросила Шион. — Если надо что-то выкрасть из дворца, я просто это сделаю.

— Мы собираемся дайме прихлопнуть, а не воровать всякий хлам, — сказал Закуро и спокойно откусил онигири. Эти слова отдались в голове Шион словно эхо, и она неосознанно нахмурилась. А все другие нукенины не отреагировали, будто предмет обсуждения не серьезнее выбора чтива на ночь. С таким же невозмутимым видом Закуро продолжил: — Где комната отдыха охраны, я че-то не вижу… — он начал переворачивать листы, чтобы найти, а Сайга вернул его на самый первый лист.

— Отмечено синим кругом, — он с возмущением ткнул пальцем вподчеркнутое название.

— А, — кивнул Закуро. — Ну там часто ошиваются еще с десяток шиноби.

— Возможно, — сказал Сайга. — Сказать точно трудно, так как из их комнаты есть лестница, ведущая в подвал, а оттуда проход во дворец. Они могут перемещаться внутри как угодно, поэтому нельзя точно сказать, сколько еще там еще ниндзя.

— А внутри тоже не известно количество? — спросил Закуро.

— Когда будет нападение на замок, они все покинут свои посты и разобьются на четыре группы: первая будет непосредственно защищать дайме и его семью, вторая займется нами, а третья и четвертая останутся наблюдать за открытыми для еще одного нападения участками, — ответил Какузу.

— Но количество охраны же нужно знать, да? — спросил Закуро с набитым ртом. — Будешь ли ты готов, если на тебя одновременно побежит с полсотни шиноби?

— Я с ними справлюсь, а ты? — Какузу приподнял бровь. — Или только один на один можешь?

— Хочешь посмотреть, что я могу? — фыркнул Закуро. — Пф, давай! Но пусть тебе сначала твоя напарница расскажет, какого это быть побежденным мною!

Все четверо посмотрели на Шион, а она все это время просто застыла с глупым лицом, не в состоянии отвести взгляд от карты. Убийство дайме. Она непосредственный участник планирования и в последствие убийства. Если она начнет отнекиваться, опять упираться, это будет слишком подозрительно. Нукенин, которому нечего терять, не за что сражаться, у которого никого, кроме него не осталось, не зачем переживать за чью-то чужую жизнь, кроме собственной. Тобирама говорил, чтобы она никуда не вмешивалась, чтобы не участвовала в убийствах, но теперь назад дороги нет. Она еще ничего толком не выяснила о Кинрэнго и его участниках и не может завершить миссию так рано. Ей нужно остаться и играть свою роль дальше, а пока просто поставить Тобираму и Хашираму в известность о планах нукенинов, чтобы они предупредили дайме и его семью.

— Эй, ты заснула что ли? — Закуро щелкнул пальцами перед глазами Шион, и та пришла в себя.

— Если нужно точное количество, я могу забраться и посмотреть, — спокойно сказала она, пребывая под сильным эмоциональным напряжением. Руки непроизвольно тряслись, и Шион сложила их под грудью, чтобы хоть как-то скрыть этот факт.

— Неплохая идея, — согласился Сасаяма.

— Если тебя заметят, — Сайга наклонился немного вперед, — то дайме и его семью выведут из замка за считанные минуты через тайные ходы.

— Когда я воровала шкатулку, охрана меня не заметила, — тихим голосом проговорила Шион. И в целом это была правда. Охрана действительно ее не заметила. Только Накагава Тецуро, сын дайме, но не охрана.

— У нас есть план, в котором обозначены все эти тайные ходы, — спокойно произнес Сасаяма. — Мы их перекроем, и никуда они не выберутся.

— Так просто это тоже не сделать. Думаешь, дайме лохи какие-то охраняют? — спросил Закуро. — Нам нужны еще люди!

— У нас есть целая толпа гражданских. Только вооружены они не очень хорошо, — покачал головой Сайга.

— Оружие — это не проблема, — сказал Какузу. — Я договорюсь, и оружие будет здесь уже к завтрашнему вечеру. Нужно только приготовить золото.

— В таком случае, поступим так же, как и планировали, но с небольшими поправками, — ответил Сайга. — Шиноби нужно выманить наружу, перекрыть все выходы. А еще лучше, собрать их всех в одном месте, подальше от дворца.

— Устроим бунт где-то на окраине столицы? — предложила Шион.

— Бунта будет мало, — Сайга прищурился, глядя на нее. — Нужно начать резню, тогда все действительно зашевелятся.

Шион тяжело сглотнула и опустила глаза. Через силу она кивнула, делая вид, что действительно соглашается с ним.

— Я детальнее проработаю план, но Какузу! — обратился к нему Сайга. — Мне нужно, чтобы наши люди были вооружены. Если к завтрашнему вечеру все доставят, то операцию можно начинать в ту же ночь. Сацума не хочет с этим затягивать.

— Вы хотите убить дайме, а потом что? — спросила Шион. — У него же и семья есть.

— Что за тупой вопрос? Так мы всех вместе, за одну операцию уберем. А потом мы будем получать кучу золота за охрану Сацумы, потому что он станет новым дайме, — сказал Закуро с довольной рожей.

— Это же узурпаторство, — нахмурилась Шион, чувствуя, как внутри нее плавится ярость. — По-вашему, каге Тани так все это оставит и будет служить Сацуме?

— Нет, — пожал плечами Закуро. — Его мы тоже убьем, но уже после дайме.

— Так, — не выдержав, Шион хлопнула по столу и встала. — Делайте, что хотите, но без меня. План ваш говно, участвовать я в нем не хочу, потому что вам не удастся с ним убить целую семью, которую охраняет несколько десятков высококлассных шиноби!

— Есть идеи получше? — спросил Сайга.

— Есть! Вы хотите устроить из убийства шоу, представление. «Отвлечь охрану, заблокировать ходы». Чушь! Надо убить их по-тихому, чтобы никто, ни одна душа, не могла заподозрить о готовящемся покушении.

Четверо нукенинов с удивлением уставились на нее в ожидании продолжения. Им и в голову не приходило, что Шион сама не понимает, что несет. Ее вела интуиция. Кисараги понимала, что успеет сообщить Тобираме о покушении, но вот смогут ли они что-то предпринять до того, как все произойдет? Это был слишком большой риск, поэтому Шион во что бы то ни стало должна оттянуть убийство, придумав другой, более сложный и долгий план.

— Отравить их хочешь? — спросил Закуро.

— Возможно, — кивнула Шион.

— Их еду перед подачей пробуют шиноби-телохранители, — сказал Сайга.

— Есть яды, которые убивают не моментально. Можно несколько дней подряд травить всю семью, и никто ничего не поймет, — хитро улыбнулась Шион.

— А как ты будешь подсыпать яд?! — с недоверием произнес Закуро. — С их еды глаз не спускают! Твой план еще большее говно, чем план Сайги.

— Значит, так! — громко сказал Сайга. — Я и Сасаяма займемся тайными ходами. Закуро, на тебе Танигакуре и перехват всех почтовых ястребов, которые будут лететь оттуда и туда. Какузу, за тобой вооружение.

— Раскомандовался, — фыркнул Закуро и встал на ноги. — Ладно, я с сперва посплю пару часов, еле держусь уже. А потом этой ерундой займусь.

— Относись к делу серьезно! — процедил Сайга.

— Да-да, пап, — протянул Закуро и скрылся с глаз долой.

Сайга посмотрел на Какузу.

— Сколько тебе нужно золота? — спросил он.

— Я возьму столько, сколько потребуется, — сурово произнес он. — С каких пор мне нужно твое разрешение?

— С тех самых, когда я заглянул в твои расходы, — Сайга опасно сузил глаза. — Слишком дорого обходится та дешевка, которую ты покупаешь.

— Безопасность стоит не дешево. Попробуй сначала найти кузнецов, которые готовы изготавливать огромные партии в короткий срок, курьеров, которые будут переправлять все через границу, и не забудь про то, что я им доплачиваю за молчание.

— Они должны молчать не от того, что их рты заткнули куском золота, а из страха за собственные жизни, — Сайга повысил голос, от чего атмосфера стала еще более тяжелой.

— Страх — это не надежный рычаг, сопляк, тебе этого еще не понять! — грозно ответил Какузу, серьезно нахмурив брови. — Те, кто тебя боятся только и мечтают о том, чтобы направить свою ярость против тебя.

— Если им кто-то другой заплатит больше, чем ты, они сдадут тебя! — Сайга уже почти кричал.

— Эти люди не идиоты, в отличие от тебя, и понимают, что я плачу им регулярно и буду делать это, пока они молча выполняют свою работу. Они ни за что не купятся на крупную, но единоразовую выручку, вместо моих стабильных выплат.

Сайга заметно злился, уже был готов с кулаками кинуться на Какузу, но не делал этого. Он сжал челюсть и ограничился испепеляющим взглядом, на который Какузу никак не ответил.

— Ну вот и отлично, — он встал и направился к двери.

— Э, стой, — Шион вытянула в его сторону руку. — А мне что делать?

Какузу и Сайга переглянулись, а Сасаяма задумчиво хмыкнул.

— Обуза мне не нужна, — сказал Какузу.

— Тогда, может, поможешь нам с тайными ходами? — спросил ее Сасаяма. — Или выяснишь точное количество охраны во дворце?

— Нет, — жестко отрезал Сайга. — Сами справимся.

— Ну и отлично, — выдохнула Шион. Теперь у нее освободилось время, чтобы она смогла написать записку Тобираме. — Тогда я вернусь к морскому побережью. Мне там понравилось. Понадобится помощь, зовите, идет?

Все трое переглянулись. Какузу и Сайга не отреагировали, а Сасаяма учтиво кивнул. Шион просочилась в проем, в котором застыл Какузу, и натянуто улыбнулась ему на прощание. Он вышел в коридор вслед за ней, и едва Шион подумала, что сможет уйти без лишних занудных разговоров, как Какузу схватил ее за запястье и развернул к себе. Шион тут же выскользнула из захвата, пройдя насквозь, и, недовольно скривив губы, уставилась него.

— Идем со мной, — тихо прошипел он.

— Но почему ты там сразу не сказ…

— Чтобы они не знали. Только будет одно условие.

— Опять без разговоров? Да сколько можно? Ками-сама даровал нам речь, чтобы мы ею пользовались, знаешь ли! — обреченно вздохнула Шион. — Ладно. Только давай поедим где-нибудь, я умираю с голоду.

Возле уголков его глаз появились странные морщинки. Шион удивленно вскинула брови, и Какузу быстро вышел наружу. Большая часть своего лица он скрывал под маской, но Кисараги в ту минуту была готова поспорить на что угодно: Какузу неосознанно и оттого абсолютно искренне улыбнулся ей.

Шион вышла вслед за ним, и они оба побежали прочь из столицы.

Преисполненный важностью Какузу наблюдал, как затравленный старатель укладывал мешочки, полные золотых самородков, к нему в рюкзак. Шион с открытым ртом стояла рядом, отказываясь верить, что человек способен превратиться в настолько беспомощное и утратившее всякую волю существо. Старатели, которых она видела у реки, были разных возрастов, но выглядели так, словно из них высосали всю жизнь: худые, изможденные старики, вместо молодых крепких мужчин. Их обожженная солнцем кожа была иссечена крупными шрамами в области спины. Старателей били плетьми, морили голодом и держали в нечеловеческих условиях. Но хуже всего то, что из них силой выбили всякую надежду на освобождение из рабства и веру в то, что этот кошмар когда-то закончится.

— Я должен сделать что-то еще? — хрипло произнес мужчина. Он не поднимал глаза на лицо Какузу, смотря ему куда-то в область груди. А Шион он словно вообще не замечал, боясь даже украдкой взглянуть на нее.

— Нет, иди работай дальше, — сказал Какузу и склонился над рюкзаком, завязывая узлы.

Мужчина торопливо вышел из хижины и закрыл за собой дверь. Шион тяжело сглотнула, не решаясь издать ни одного звука. Ведь только она попробует открыть рот и сказать хоть слово, она не сможет уже сдержать себя и вывалит на Какузу тонну проклятий. Шион мало заботило то, что Кинрэнго захватили уже все участки золотодобычи в Стране Рек, она совсем не разбиралась в экономике и финансовых махинациях. Кисараги не понимала, насколько сильно этот факт подкосил дайме Накагаву и каге Танигакуре, что теперь им трудно обеспечивать свою армию всем необходимым. Больше всего этого ее беспокоило превращение свободных граждан в бесправных рабов.

Снаружи послышалась какая-то возня, а затем свист плети. Через мгновение в коморку вошел один ронин-охранник и вальяжно подошел к Какузу.

— Сайга-сан сообщил, что вы придете. И велел не выдавать вам больше пяти мешков, — бросил он.

— Я уже сказал Сайге, что возьму столько, сколько потребуется, — ответил Какузу, забрасывая рюкзак за плечи. — И если бы понадобилось, я бы забрал у вас все мешки.

Какузу пошел к выходу и Шион, двинулась за ним. Ронин схватил его за плечо, развернув к себе, и Кисараги тут же отшатнулась после взгляда в его глаза. Она и раньше видела Какузу в гневе, но теперь она поняла, что до этого его глаза отражали лишь легкое раздражение по сравнению с тем, что происходило внутри него сейчас. Сейчас словно вся ненависть и колоссальная ярость из самых глубин души Какузу сконцентрировалась на одном лишь ронине. Тот отдернул руку и схватился за катану.

— Сайга-сан велел не отпускать вас, — голос ронина дрогнул на этих словах. Трясущейся рукой он вытащил меч из ножен и направил его на Какузу.

— Даю тебе три секунды передумать, — процедил он. Шион неосознанно сделала шаг назад.

Ронин дернул рукой и с криком занес катану над головой Какузу. Тот отклонил ее в сторону и подставил ладонь под лезвие. Кожа на руках Какузу почернела, покрывшись словно углеродной оболочкой, и даже заточенный металл не смог ее разрезать. Нукенин схватил ронина за шею и крепко сжал.

— Остановитесь, — прохрипел ронин.

Какузу поднял его над полом, и он беспомощно заболтал ногами. Шион стояла рядом и не шевелилась. Выработанная привычка молила ее вступиться за пустоголового ронина, утратившего всякий инстинкт самосохранения, но Кисараги застыла как вкопанная. В глубине души она понимала, что и Какузу, и этот ронин преступники. И их смерти сделают этот мир чуточку лучше. Поэтому она стояла и смотрела, как нукенин в буквальном смысле задавливал жизнь в этом человеке.

Какузу бросил на пол тело ронина и перевел взгляд на Шион. Беспощадные глаза теперь вновь стали холодными и безразличными. Он ничего не сказал ей, и она так же решила сохранять молчание.

Они вышли на улицу из деревянной хижины. Предвечерние сумерки начали сгущаться над небольшим поселением возле золотоносного участка реки. Вокруг ходило с два десятка ронинов-охранников, внимательно следивших за безопасностью. Шион поняла, что сама справилась бы со всеми с закрытыми глазами. Но шиноби Тани не спешили отвоевывать этот участок. Либо боялись, либо знали, что на следующий день сюда пришел бы такой, как Какузу, и отвоевал бы его обратно.

Около двадцати рабов по колено стояли в воде и намывали самородки в лотках. Над ними нависли четверо грозного вида ронинов, один из которых наготове держал плеть и то и дело перекидывал ее утяжеленный хвост в другую сторону. Шион обратила внимание, что один из рабов — это тот самый мужчина, который только что укладывал мешки в рюкзак Какузу. На его спине кровоточил свежий шрам, но он продолжал промывать лоток.

Завидев Какузу и Шион, все ронины взволнованно о чем-то переговорили, и один из них, самый юный, подбежал к нукенинам.

— Да, — кивнул Какузу, хотя тот даже не успел задать вопрос. — Там надо будет убраться.

Затем он спокойным шагом направился в глубину леса, и Шион поплелась за ним. Она услышала, как ронин забежал в хижину. Там поднялся шум, возня. Кисараги обернулась, чтобы вовремя предотвратить возможное нападение за убийство их напарника, но четверо ронинов застыли, провожая пристальным взглядом ее и Какузу. Они даже не попытались отомстить за своего, не выкрикнули ни одного оскорбления. Ронины понимали, что даже если все разом накинутся на этих двоих нукенинов, их жизнь продлится не долго. Они как овцы перед волками трусливо сбились в кучку, желая, чтоб те поскорее и как можно дальше убрались из этого места.

— Сделаем привал, — сказал Какузу, бросив рюкзак к корням дерева. Он сел и тяжело вздохнул, закрывая глаза от усталости.

Они добрались до границы со Страной Дождя, но было уже слишком темно и идти дальше стало невозможно. Шион села поодаль от Какузу, облокотившись на ствол дерева. За весь молчаливый путь она разобрала произошедшие события до костей, переварила в себе всю информацию и успокоилась. Шион была рада, что сгоряча не сделала никаких глупостей, никаким образом не скомпрометировала себя и свою миссию. Да, они собираются убить дайме и всю его семью. Но еще не сделали этого, и Шион может и должна повлиять на это. Сейчас самое время сообщить обо всем Тобираме, чтобы он предпринял какие-то действия. Ей одной известно, когда и как они собираются это сделать. План Сайги еще в разработке, но одно то, что он и Сасаяма повредят все тайные ходы из дворца, уже что-то. Это означает, что дайме и его семью должны вывести любым другим способом, да хоть проделав дыру в крыше.

Шион по полочкам разложила все в своей голове и мысленно составила подробный отчет со всей информацией, что ей удалось выяснить. Теперь, когда она будет его писать, ей не придется подбирать слова, а просто переписать на бумагу все то, что она сложила в своей голове.

Определенно точно, она сообщит Тобираме, что помимо всех нарушений закона, на Кинрэнго еще лежат преступления, связанные с ограничением свободы граждан и их принуждению к рабскому труду. Кисараги только не знала, стоит ли ей рассказывать про смерть неизвестного ей ронина. В конце концов, даже хорошо, что на одного мерзавца в этом мире стало меньше, но насколько важна эта информация для Тобирамы? Одним ронином больше, другим меньше. Основная проблема — это нукенины, чьих возможностей Шион толком не знает. Разве что Закуро Шики показал себя во всей красе.

— Ложись спать, — проговорил Какузу, выводя Шион из транса. — Сначала дежурить буду я, потом ты. Разбужу тебя через четыре часа.

— Давай наоборот, я пока не хочу спать, — сказала она и встала. — Я спрячусь в кроне, там обзор лучше.

— Мне без разницы, — бросил Какузу и устроился на траве, подмяв под голову свой рюкзак. — Но если хоть одна тварь разбудит меня раньше времени, тебе, как и ей, не жить.

Шион усмехнулась, хотя сама понимала, что угрозы от этого человека не могут быть пустыми. Она забралась на дерево повыше и развернулась так, чтобы хорошо видеть Какузу. На некоторое время она замерла, чтобы он уснул, а затем вытащила из рюкзака взрывные печати и среди них нашла фальшивые, в которых были запечатанны все необходимые принадлежности для передачи отчета.

В кромешной тьме было крайне трудно писать, да еще и делать это так, чтобы не создать ни одного лишнего звука. Каждые две секунды Шион поглядывала на Какузу, проверяя, спит он или нет. Она прекрасно понимала, что если он застанет ее за этим занятием, никакая выдумка, что это всего лишь ее личный дневник, не сработает. Он прикончит ее раньше, чем Шион успеет хотя бы заикнуться о том, что может все объяснить.

Несколько раз подчеркнув слова о безопасности дайме, она сложила бумагу, и поставила особую печать. Затем, завернула обратно все принадлежности, достала еще одну фальшивку и освободила из нее ястреба. Тот начал активно махать крыльями, почувствовав долгожданную свободу, и Шион тут же обхватила его, не давая выдать ее лишним шумом. Она привязала отчет к его ноге, а затем забралась еще выше и, выглянув из кроны дерева, отпустила ястреба в направлении Конохи.

Шион проводила его меланхоличным взглядом, почувствовав в эту минуту неимоверную тоску по родным местам. По знакомым улицам, по беззаботной жизни в кругу друзей. По строгому взгляду Тобирамы и его слегка опущенным уголкам тонких губ. Тех самых, чей вкус она помнила. Подушечками пальцев Шион прошлась по своим губам и прикрыла глаза, пробуждая в своей памяти сладкие минуты. В груди заволновалось тягучее теплое чувство, и девушка непроизвольно улыбнулась ему. К разыгравшейся памяти присоединилось бурное юношеское воображение. Шион спустилась обратно и устроилась на той же ветке поудобнее, чтобы предаться мечтам. Совсем скоро она будет в Конохе, совсем скоро сможет побыть наедине с Тобирамой. Ей всего лишь осталось выяснить способности нукенинов, тайное логово Сацумы, да убедиться, что семья Накагава не пострадает. Шион чувствовала, что финал ее миссии не за горами.

За мечтами и фантазиями время пролетело незаметно. Когда солнечные лучи робко выскочили из-за горизонта, Шион спустилась на землю и подошла к Какузу.

«Вот если бы ты сейчас голый лежал под одеялом, я бы с радостью отомстила», — подумала Шион, глядя на Какузу. — «Даже во сне хмурится. Морщина скоро лоб пополам разрежет».

Шион присела на корточки и осторожно коснулась плеча Какузу. В ту же секунду он, вздрогнув, как от удара током, открыл глаза и, нахмурившись еще сильнее, уставился на нее. Шион молча бросила свой рюкзак на траву под соседним корнем и легла на него.

Какузу медленно встал и осмотрелся.

— Ты разбудила меня на час позже, — сказал он, обратив внимание на начинающийся рассвет.

— Спасибо бы хоть сказал, — буркнула Шион и перевернулась на другой бок.

Какузу фыркнул и ничего ей не ответил, а потом и вовсе зашуршал куда-то в кусты. Шион разочаровано вздохнула и мысленно начала перебирать все, что хочет высказать этому спесивцу, но даже не заметила, как провалилась в сон.

— Вставай!

— М-м-м, — протянула она, повыше натянув покрывало. И тут же открыла глаза, так как поняла, что на ней не было никакого покрывала.

На Шион лежал плащ Какузу, который он, по всей видимости, накинул на нее, пока она спала. Девушка удивленно смотрела то на него, то на нукенина, сидевшего рядом с маленьким костром, на котором он жарил двух кроликов. Шион часто заморгала, не веря своим глазам. Она надела плащ, кутаясь в нем от утренней прохлады, и подошла к огню.

— Один из них для меня, да? — с улыбкой спросила она.

— Да, — ответил он, поворачивая два самодельных вертеля.

Шион села рядом, глядя на то, как Какузу равномерно и тщательно прожаривал мясо. Он не поднимал на нее глаза, только уставился на еду и огонь, периодически подкладывая в него сухие ветки. Без маски Какузу выглядел еще более жутким, чем с ней. И его внешность должна была отпугивать, должна была вызывать желание отвернуться, но Шион смотрела на его шрамы и представляла картины того, как он мог получить их. Когда мясо прожарилось достаточно, Какузу протянул один вертель Шион, и она осторожно попробовала кусочек кролика.

— Очень вкусно, — произнесла она.

— В следующий раз готовишь ты, — буркнул Какузу.

Шион хотела сказать, что ее стряпней можно пытать людей, но промолчала. Они оба проглотили еду за считанные минуты, даже не оставив на косточках и кусочка. Перед отправлением, Шион сняла плащ и протянула его Какузу.

— Спасибо, — она кивнула.

Он молча надел его на себя, а затем натянул маску.

— Ты вчера так не спросила их про шкатулку, — вдруг сказал Какузу.

— Как-то к слову не пришлось.

— Это Закуро. То есть я так думаю, что это он. Сайга слишком высокомерный, Сасаяме это неинтересно, а вот Закуро падальщик. Ему гордость не помешает пошариться в чужих вещах.

— Отлично, — кивнула Шион. — Спасибо.

Они с несколько секунд смотрели друг на друга, и Кисараги почувствовала некую неловкость между ними. Все утро было каким-то странным, необычным. Что-то изменилось в отношении Какузу к Шион, он стал совершенно иначе смотреть на нее. Да к тому же позвал с собой. Нукенин, который больше всех других отгораживался от людей внезапно решил изменить своим принципам. Этот факт одновременно настораживал Шион и заинтересовывал. Какузу определенно хотел внедрить ее глубже, чем остальные из Кинрэнго, и ей это было на руку.

Остальной путь они двигались без разговоров. Когда Какузу вывел ее на территорию Страны Дождя, Шион решила что они направляются в одну из деревень. Но чем дальше он уводил ее на север, тем больше она убеждалась, что их пункт назначения Амегакуре. Это казалось ей странным, ведь это чужая какурезато, родные края Сайги и Сасаямы.

Часы Шион показывали полдень, а вокруг было темно, как будто в сумерках. Паутина молний прорезала небеса, короткой вспышкой озарив пространство, и через несколько секунд раздался оглушительный гром. Воздух был свинцовым, тяжелым и влажным. Вот-вот должен был начаться ливень.

— У тебя есть что-то надеть сверху? — спросил Какузу, когда на горизонте появилась Амегакуре.

— Нет, только сменная одежда, — ответила Шион.

Какузу ничего не ответил. Не сбавляя скорости, он стянул со лба свой протектор и спрятал его в рюкзак, а затем оттуда достал небольшую серую бандану.

— Сними свой протектор, и надень это вместо маски на лицо, — он протянул бандану Шион.

Она молча выполнила его указания, поняв, что он спрашивал про верхнюю одежду не из заботы о здоровье, а чтобы ее никто на улицах какурезато не узнал.

В отличие от других деревень Аме не была маленькой и скромной. Огромные здания высились на узких улицах, создавая очень душную и тесную атмосферу. Толпы погруженных в себя гражданских неслись по делам, не замечая внимательного взгляда Шион. Она и Какузу двигались по серым, похожим друг на друга переулкам, и Кисараги невольно вспомнила вонючий квартал в столицы Страны Рек. Только здесь здания были в несколько десятков раз выше и мощнее.

— Нам сюда, — сказал Какузу, внезапно остановившись у ничем не примечательной двери.

— И что здесь? — спросила Шион, открывая ее.

— Увидишь.

За дверью был узкий слабоосвещенный коридор, в конце которого виднелась лестница. Какузу уверенно пошел туда, и Шион поторопилась за ним. Прямо за поворотом на лестничном пролете сидел шиноби. Он не издавал и звука, находился в тени, и Кисараги заметила его только когда зашла на лестницу, от чего вздрогнула и охнула в голос.

— Ты че, охранник местный? — спросила Шион, переводя дыхание от испуга. — Ты даешь, мужик. Так и инфаркт заработать недолго.

Он внимательно посмотрел на Какузу, затем на Шион, а потом снова на Какузу. Тот кивнул и начал спускаться по ступеням вниз. Шион махнула рукой суровому шиноби и догнала Какузу. Внутри было жарко, и чем глубже они спускались, тем жарче становилось. Снизу раздавались голоса, шум. Там кипела работа, и, судя по звукам, это была подпольная кузница.

В помещении было очень жарко, не смотря на то, что под потолком крутились огромные лопасти и трубы, высасывающие горячий воздух наружу. С десяток здоровенных мужчин налажено и уверено занимались каждый своим делом. Шион оценила, с какой самоотдачей каждый из них работает — когда она и Какузу вошли, на них обратили внимание только охранники.

Когда Какузу вышел немного вперед, на него обратил внимание бородатый высокий мужчина. Он положил свои инструменты на стол, снял плотные перчатки и подошел к ним двоим.

— Какузу, — мужчина улыбнулся, обнажая кривые желтоватые зубы. — Как дела у наших революционеров?

— Есть заказ, — сказал Какузу.

— Нравится, что переходишь сразу к делу, — ответил он и посмотрел на Шион. — Молодых протежируешь? Такой воробушек. Ладно, пойдемте в комнату, там потише будет.

Какузу и Шион последовали за ним по коридору. Мужчина открыл дверь, пропуская гостей вперед в просторную комнату. Здесь было чуть светлее, чем в мрачной кузнице, но не менее жарко. Шион села на потрепанный диван, а Какузу и кузнец в кресла напротив.

— И сколько на этот раз? — спросил мужчина.

— Нужно столько же к сегодняшнему вечеру.

Мужчина громогласно рассмеялся и покачал головой.

— Слишком мало времени. Это нереально.

— Должны же быть какие-то запасы.

— Ты выгреб все в последний раз, а восполнить мы не успели. Твоя жадность тебя погубит.

— Моя жадность не плохо тебя кормит, да и всех вас.

— Да, согласен. Но то, что ты просишь просто физически невозможно сделать.

— Я доверил тебе производство. Найми больше людей.

— Да не в людях дело. Сам процесс изготовления требует времени, ты же знаешь.

Какузу вздохнул и закрыл глаза. Он достал из рюкзака все мешочки с золотом и сложил их на кофейный столик между креслами.

— Два мешка вам, а остальное оформишь и отправишь в Страну Огня.

Брови Шион дернулись, и она принялась слушать еще внимательнее. Махинации на черном рынке хоть и сложно, но возможно отследить, поэтому Какузу решил зачислить это золото на официальный рынок. Значит, те самородки, что добываются в Стране Рек, вывозятся в другую страну, в ней незаконно регистрируется, а затем переправляются за границу. Кузнец посмотрел на мешочки и снова улыбнулся.

— Твоя жадность тебя погубит, — он положил один мешок к себе в карман. — Но раз к вечеру тебе все равно нужен товар… Хоть какой, чтоб заткнуть им рты. Где еще его можно достать в Аме?

Кузнец призадумался.

— Если только ограбить склады шиноби, — усмехнулся мужчина. –Но это совсем безумцем надо быть.

Какузу посмотрел на Шион, а та с улыбкой на лице нахмурилась.

— Так за этим ты меня звал? На случай, если тебе откажут, я должна буду натаскать ворованное оружие? — Шион засмеялась, поразившись беспредельной жадности Какузу. — Сацума и остальные думают, что ты честно покупаешь товар, а ты его просто воруешь! Ха-ха-ха!

Кузнец поддержал ее смех и ответил:

— До этого он его честно покупал у самого себя, по факту оплачивая только материал и нашу работу. Это его кузница.

Шион засмеялась еще громче. Какузу врет всем в Кинрэнго. Сайга это чувствует, оттого и не доверяет ему.

— Подожди-подожди, — Шион вытерла слезы. — А кузницу свою ты построил в Аме потому, что сюда не сунутся Сайга и Сасаяма, да? Ведь в Стране Дождя их ищут как нигде.

Какузу молчал, а кузнец и Шион заливались от смеха. Но она это делала, чтобы выпустить напряжение, потому что чувствовала, что ее вот-вот просто разорвет изнутри.

— Чем они тебе так не угодили, что ты их все обманываешь? — спросила она, когда успокоилась.

— Я просто люблю деньги, вот и все, — Какузу пожал плечами. — И я на многое готов пойти ради них.

— А что сразу не сказал, что нужно ограбить склады?

— Я думал, что здесь все есть. Тебя пришлось взять на всякий случай.

— Да, — протянула Шион, наматывая всю ситуацию на ус. Нужно будет отправить Тобираме еще один отчет со всей полученной информацией. — А остальные мешки, ты присвоишь себе?

— Ха, вообще-то… — начал кузнец, но Какузу перебил его.

— Схема моя, значит, и процент у меня самый большой. И если ты справишься и будешь обо всем молчать, это твое, — Какузу кинул ей мешочек прямо в руки.

Шион открыла его, и в тусклом свете керосиновых ламп заблестели маленькие самородки, зеркально отражаясь в ее янтарных глазах. Этот мешочек стоил ее годового заработка в должности шиноби в Конохе.

— А где находится этот склад? — с улыбкой спросила Шион, положив мешочек в свой рюкзак.

========== Глава 20. ==========

Комментарий к Глава 20.

С улыбкой извращенца я жду ваших комментариев. ^_^

И еще.

Нашла на просторах интернета и слегка доработала в фш. Это Какузу десять лет назад, когда еще был преданным шиноби Такигакуре. https://pp.userapi.com/c837432/v837432399/594e4/YpOFIVuTXfk.jpg

Не ожидали, да, что придется ждать меньше трех-четырех недель, да? Да по-любому не ожидали. Хах.

80% главы писалась под следующую музыку. Кому интересно, то вставляйте наушники, закрывайте глаза и наслаждайтесь. Вслушивайтесь в гармонию, в голос, в слова. Одним словом, погрузитесь.))

Blue October – Amazing

Blue October – Calling You (acoustic version)

Chris Isaak – Wiked Game

Lana Del Rey – Million Dollar Man

Lana Del Rey – Blue Jeans

Lana Del Rey – Young And Beautiful

— Нет, я лучше дома останусь, — отмахнулся Тобирама от Иноске, Шикаичи и Чоуши. — Сегодня пришли отчеты от команд из Аме и Суны. И у них нет новостей для нас. Золото из Страны Рек как будто испаряется в воздухе, и его концов не найти.

— Тогда я тем более не вижу причин оставаться дома, — Чоуши схватил Тобираму за плечи и поволок к выходу из дома. — На улице праздник вообще-то. А ты решил остаться и…

— И все. Я решил остаться и точка, — отрезал Тобирама.

Ему только шума и размалеванных лиц празднующих не хватало. Столько забот, столько дел, и ему просто некогда отвлекаться на ерунду, на которую Хаширама решил даже денег из бюджета выделить. Украсили улицы, закупили фейерверки, наняли артистов. «Праздники и традиции объединяют людей» — сказал ему Хаширама. Однако все эти мероприятия посещают те, кому просто хочется бесплатно посмотреть на представления, лишний раз выпить и развлечься.

А еще Тобирама точно знал, что среди женщин с детьми, которые всегда приходят на фестивали, обязательно будет Сэри, и если он пойдет, так или иначе пересечется с ней. И вполне вероятно, что ее мужа он тоже встретит. Тобирама понимал всю невозможность их отношений, поэтому не хотел смотреть на нее и бороться с желанием хотя бы дотронуться.

Тобирама никогда не испытывал подобной эмоциональной зацикленности. Разумом он пытался объяснить самому себе, что чувства к чужой женщине бессмысленны и не имеют будущего. Он никогда, ни при каких обстоятельствах не позволит себе перейти черту в попытке завоевать ее внимание, потому что любое движение в эту сторону противоречит всем законам чести. Сенджу доказывал себе, что если все вскроется, то он опозорит не только свое честное имя, данное ему великим родом, но и ее. Сэри втопчут в грязь, уничтожат ее жизнь сплетнями и осуждениями, а ее сын никогда не сможет стать полноценным членом общества. Люди не примут этот союз, какая бы любовь между Тобирамой и Сэри не была бы.

Повторяя себе это по нескольку сот раз на дню, Тобирама успокаивался и возвращался домой, вместо того, чтобы на всех парах примчаться к ней и во всем признаться. Он хотел открыться, дать волю эмоциям, чтобы они больше не разрывали его изнутри. Но излить душу Сэри, значит нагрузить ее ответственностью за неконтролируемый порыв его души. Нет, так поступать он не хотел. Не хотел коверкать ее будущее только лишь за тем, чтобы самому стало легче жить. Поэтому последние дни он избегал Сэри, как только мог, и нагружал себя дополнительной работой еще больше прежнего. Почти не спал, не ел, был вынужден прикладывать усилия, чтобы сосредоточиться на каком-либо деле. Отчеты приходилось перечитывать по нескольку раз. Даже вечно рассеянный Хаширама заметил, каким невнимательным стал Тобирама. Сенджу утешал себя тем, что если перестать с ней видеться, то все чувства пройдут, словно их и не было. Но и это оказалось трудновыполнимо для него. Теперь, когда он закрывал глаза, образ Сэри мелькал в его воображении в совершенно разных пикантных фантазиях.

— Я вообще вздремнул бы, — зевнул Шикаичи. — Но я понимаю, что лучше придти на фестиваль. На нем вся деревня будет, а если представители клана не явятся, то это будет выглядеть, как не уважение.

— Это будет выглядеть, как-то, что у нас есть дела поважнее, — ответил Тобирама.

— Ну да, сидеть и делать вид, что у тебя есть работа, — фыркнул Иноске. — Сам сказал, что в отчетах пусто, тогда чего девицу из себя строишь?

— В любом случае ты всегда сможешь уйти домой, если станет скучно, — добавил Чоуши.

— Но скучно не будет, это я тебе обещаю. Я намерен не просто пить, но еще и знакомиться, понимаешь, о чем я?

— Ох, и нарвешься же ты опять, Чоуши, — Шикаичи сложил руки на груди и облокотился на дверной косяк. — Девушки красятся на фестивали как в последний день жизни, а на утро вся их красота остается на подушке.

Все, даже Акимичи, согласно и в то же время разочаровано кивнули.

— Ладно, — махнул рукой Тобирама. — Но только на час, я хотел завтра пораньше встать.

Чоуши был рад больше всех и даже заставил Тобираму переодеться в классическое кимоно вместо доспехов, аргументируя тем, что тот идет не на поле боя, а всего лишь на фестиваль. Но для Тобирамы это будет самое настоящее поле боя. Боя с самим собой и своими нежданными чувствами к замужней женщине.

Улицы пестрели красками. Не только украшения в виде фонариков, цветных лент и ярких гирлянд привлекали внимание, но и выряженные в пестрые наряды жители. Кутеж был в самом разгаре. Многие люди уже успели смыть с себя нормы приличия изрядным количеством алкоголя, а кто-то только начинал. В городском саду возле бамбуковой рощи столпилось большое количество людей самых разных возрастов и социальных положений. Все они привязывали к веточкам цветные тандзаку. Кто-то это делал с искренней улыбкой на лице, а кто-то просто ради развлечения или дани традиции.

На центральной площади воздвигли несколько сцен, где выступали разные артисты, а в промежутках между ними поставили маленькие торговые палатки. Со всех сторон летела разная традиционная музыка, но выкрики торгашей о том, что именно их товар самый лучший, все равно каким-то образом ее перебивал.

Люди, встречающиеся на пути Тобираме и Ино-Шика-Чо, пялились на них, как будто все четверо были знаменитостями. Да, они были известными шиноби, но не так, чтобы получать столько внимания к своей персоне. В такой суетливой толпе Тобираме стало душно и тесно, захотелось поскорее убраться в более тихое место. Он посмотрел на своих друзей и то же самое выражение увидел на лице Шикаичи. Ему был глубоко безразличен сам фестиваль и он с радостью посидел бы дома. Чоуши с детским непосредственным любопытством смотрел на украшения, людей, периодически что-то мычал под музыку, делал неловкие танцевальные движения, чем еще больше привлекал внимание прохожих. А Иноске, гордо расправив плечи, вышагивал с таким выражением лица, будто это сам Ками-сама снизошел на бренную землю, дабы посмотреть на род человеческий.

— Я бы перекусил, — заговорил Чоуши. — Может, в Хакушу зайдем? Там вкусно.

Тобираму передернуло от одной только мысли.

— Нет, — отрезал он. — Выбери что-нибудь другое.

— О! А может, рамен? — сказал Акимичи, указывая на скромную лапшичную.

— Я не буду есть рамен, — Иноске поджал губы. — Там дальше есть нормальный ресторан.

— Сейчас везде будет забито, — сказал Шикаичи.

— Они всегда придерживают столики, — махнул рукой Иноске. — Пойдемте.

Он уверенно направился вперед. Двое его напарников последовали за ним, а Тобирама на мгновение замер. Он всматривался в толпу людей, пытаясь наткнуться взглядом на Сэри, но ее нигде не было.

«Это уже невроз какой-то, » — подумал он и быстро догнал своих друзей. — «Даже если я ее увижу, максимум, что я могу себе позволить — это формальный поклон. Зачем мне ее выискивать?»

В ресторане было не протолкнуться, и даже учтивый администратор, покачав головой, предложила подождать минут тридцать или даже час, пока освободится стол. Все четверо вышли и посмотрели на заведения вдоль улицы. Возле каждого входа толпились люди, желающие попасть внутрь.

— И откуда столько людей? — спросил Чоуши, почесав затылок.

— На фестивали со всех ближайших деревень съезжаются, — сказал Шикаичи. — Эти люди ничего толком не видели в жизни, вот как ошалелые и бегут туда, где громко, ярко и все блестит.

— Ну да, — кивнул Чоуши.

В этот момент музыканты завершили очередную композицию, театральная постановка приостановилась, и взгляды толпы упали на третью сцену. В своей мантии и шляпе каге Хаширама стоял на ней и под аплодисменты и радостные крики толпы поклонился.

— Я рад приветствовать вас в Конохогакуре! — сказал он. — Сегодня здесь собрались совершенно разные люди, с разных мест нашей Страны Огня, представители других стран, которых мы очень рады видеть! И знаете, то, что здесь, что такое количество разных людей в одном месте — это очень символично, особенно в этот праздник. Все мы знаем романтическую легенду, лежащую в основе этого «Фестиваля звезд». Разделенные рекой влюбленные. Но я хотел бы заметить, насколько точно это подходит ко всем нам, разделенным расстоянием, границами государств, границами социального положения, кланов, даже границами собственного мировоззрения. Но в то же время я вижу огромное различие между нами и Орихимэ с Хикобоши. Мы с вами можем себе позволить встречаться чаще одного раза в год!

Раздались аплодисменты в поддержку, различные согласные выкрики.

— Спасибо всем, кто пришел на этот фестиваль, спасибо, что посетили Коноху и Страну Огня. Приятного вам вечера!

Хаширама стал спускаться со сцены, и Тобирама, взглядом выстроив его путь, увидел беременную Мито, держащую за руку сына. Хаширама подошел к ней, а затем поклонился рядом стоящему с ней человеку. Предчувствие подсказывало, кто это может быть, и Тобираме пришлось вытянуть шею и наклонить голову, чтобы разглядеть человека сквозь толпу, но все равно у него не вышло. И только когда люди немного расступились, он увидел Сэри. Она держала за руку своего сына, а он дергал ее за подолы длинного роскошного кимоно. В конце концов, Сэри взяла Йоичи на руки, и он обхватил ее талию ногами. Хаширама что-то активно рассказывал ей и Мито, и обе женщины сдержано смеялись, хотя по обеим было видно, что хохотать они хотели во все горло, но им не позволяли правила приличия.

— Ты на кого смотришь? — заинтересованно спросил Иноске у Тобирамы и взглянул в ту же сторону. — А, ясно.

— Что тебе ясно? — нахмурился Тобирама.

— Что вы обсуждаете? — спросил Шикаичи и, прищурившись, посмотрел в сторону хокаге.

— Кто там? — Чоуши так же обратил свое внимание туда же. Тобирама пожал губы, проклиная себя за то, что так сильно пялился, чем привлек внимание друзей. Атеперь они все таращатся туда, и их обязательно заметят. — А! Хокаге-сама, Мито-сама и Сэри-сан!

— Пойдемте, — сказал Тобирама и направился глубже в переулок с различными барами. — Там большая компания вышла, возможно, стол освободился.

— О, они машут нам! — радостно сказал Чоуши, вытянув вверх руку.

Тобирама резко схватил его кисть и опустил вниз.

— Потому что ты первый начал! — процедил он.

— Да, ладно тебе, — пожал плечами Шикаичи. — Надо подойти поздороваться.

Иноске с подозрением посмотрел на Тобираму, а тот сделал вид, что не видит этого пристального взгляда на себе. Все четверо пошли навстречу, и Тобирама с каждым шагом чувствовал, как сердце сильнее начинает стучать в ушах. Сэри все ближе. Она смотрит на него, а ее щеки покрываются очаровательным румянцем. Тобирама почувствовал, как уголки его губ ползут вверх, и тут же остановил себя, возвратив свой привычный строгий вид. Сэри улыбается ему на это и опускает глаза.

— Отличный фестиваль, — радостно сказал Чоуши, после всеобщего приветствия. — Столько всего интересного…

— Да, и правда, — согласилась Мито. — За очень короткий срок все успели сделать.

Завязалось обсуждение организации, выступления артистов и грядущего фейерверка. Тобирама вставлял только короткие замечания, особо сильно не участвуя в дискуссии, и старался слишком часто не смотреть на Сэри. Находиться с ней в одной компании оказалось не так уж трудно, особенно когда между ними стоял Иноске. И это не помешало Сенджу просканировать ее чакру. Взбудораженная, Тобирама даже сказал бы, что восторженная и окрыленная. Он не был глупцом и понимал, что это связано с его присутствием, и этот факт льстил ему.

Йоичи задергался на руках у Сэри, просясь к Иноске, и тот охотно принял племянника, тихонько заговорив с ним о том, что пора вылезать из-под маминой юбки и приниматься за тренировки.

— Может, все переместимся в ресторан? — предложил Хаширама.

— Отличная идея, — обрадовался Чоуши. — Давно пора!

— Вы идите, а я, пожалуй, вернусь домой, — сказала Мито, махнув рукой и посмотрев куда-то в сторону. К ней тут же подскочила женщина и робко поприветствовала всех. Она взяла на руки ребенка и повернулась к Мито. — Удачно вам всем отдохнуть.

— Я провожу, — сказал Хаширама, а затем обратился к остальным: — Вы садитесь где-нибудь, а я к вам подойду через минут пятнадцать.

Все попрощались с Мито, и Сэри произнесла:

— Я тоже пойду, — она потянулась к Йоичи, чтобы забрать его, но он вцепился в Иноске еще сильнее, начав играть с его волосами.

— Нет, ну оставайтесь, — заговорил Чоуши. — Оставайтесь хотя бы на час.

— Спасибо большое, Чоуши-сан, — Сэри вежливо улыбнулась ему, но продолжила оттаскивать ребенка от брата. — Но ему пора ложиться спать.

Мальчик нехотя переполз к ней на руки и с обидой посмотрел на всех вокруг. В этот момент подошла няня и вежливо поздоровалась со всеми.

— Вот, — сказал Чоуши, указав на женщину. — Отправляйте Йоичи с няней и хотя бы на час оставайтесь с нами.

— И правда, — хитро сверкнув глазами, сказал Иноске. — Ты когда в последний раз проводила время с братом?

Сэри неуверенно нахмурилась. Она колебалась. Сначала посмотрев на Риоко, которая просто ждала указаний, она перевела взгляд на сына. Тот выглядел довольно измотанным, уставшим от шума и толпы. А затем взгляд Сэри осторожно скользнул по Тобираме. У него по коже прошлись мурашки, и он даже обрадовался, что длинные рукава это скрыли.

— Ну хорошо, но только на час, — улыбнулась она и передала Йоичи на руки Риоко. — Он уже поел, его надо только искупать и можно готовить ко сну.

Няня кивнула и попрощалась с остальными. Мальчик помахал всем рукой, и четверо взрослых мужчин одновременно подняли ладони и покачали ими из стороны в сторону, заставив Сэри заулыбаться от такой милой сцены. Она поцеловала сына и пообещала, что обязательно скоро вернется и расскажет ему продолжение истории перед сном.

В ближайшем ресторане не оказалось стола для такой большой компании, и им пришлось немного побродить по району в поисках подходящего места. Когда они все же его нашли, Тобирама сел во главе стола, а Сэри по левую руку от него рядом с братом. И лучше бы она села как можно дальше. Находиться рядом — это настоящая пытка. Смотреть, как она аккуратно держит меню, перелистывает страницы. Слышать ее задорный смех в ответ на нелепое поведение Чоуши. И то, как изящно она убирает пряди светлых волос за ухо, оголяя влекущую к себе шею. Тобирама закрывал глаза, чтобы отвлечься, но все равно видел ее, только в уже более откровенных сценах. И вспоминал свой сон, которого сначала испугался. Теперь же ему хотелось воплотить это в жизнь. Да хотелось так, что зудело внизу живота.

Хаширама так и не пришел, по всей видимости, оставшись с Мито. Ее настроение часто менялось, поэтому Тобирама даже не удивился, что сначала она его отпустила кутить на всю ночь, а по приходу домой передумала.

За разговорами и выпивкой время летело незаметно. Тобирама ограничивал себя в количествах алкоголя, потому что не хотел лишаться контроля и оказаться в глупой ситуации. Сэри так же за весь вечер выпила только два бокала вина. Но при этом оно неплохо на нее подействовало. Поначалу она была зажата, скромна, а к последним каплям уже шутила на любые темы, веселя весь стол. Тобирама и сам дважды не выдержал и искренне рассмеялся на ее короткие, но весьма остроумные замечания. Видимо, язвительные шутки — это талант не только Иноске, но и всех Яманака.

Через какое-то время, когда Сэри попыталась встать, Чоуши схватил ее за руки через весь стол.

— Мне пора домой, Чоуши-сан, я обещала сыну вернуться до того, как он уснет, но… — сказала Сэри.

— А может, вы прочитаете ему сказку, а потом вернетесь? — с надеждой в хмельных глазах спросил он.

— Не думаю, уже довольно поздний час, он наверняка уже спит.

— Так тем более…

— Чоуши! — строго сказал Тобирама. — Не надоедай своими уговорами.

— Тебя проводить? — спросил изрядно выпивший Иноске. Алкоголь на него действовал сильнее, чем ему всегда казалось.

— Не стоит, — Сэри снисходительно улыбнулась ему и встала из-за стола. — Очень приятно было пообщаться.

— Тобирама-сан! — под аккомпанемент жуткого топота ног раздалось на полресторана.

Каждый за столом повернул голову в сторону звуков и увидел ошалелого Тэнджи. Он явно несся сюда на всех порах, с него градом лился пот.

— Ты почему с поста ушел? — спросил Тобирама.

— Я не мог не уйти, — сказал он и протянул свиток. — Вот.

Тобирама, с сомнением поджав губы, взял его и посмотрел на печать.

«Шион!» — сразу понял он и резко подорвался со стола. — «Значит, с ней все в порядке и ей удалось написать отчет».

Сенджу пробрала гордость за Кисараги и он даже коротко улыбнулся, глядя на свиток.

— Спасибо, а теперь возвращайся на пост, — велел ему Сенджу.

Парнишка убежал, а все за столом замерли в ожидании объяснений.

— Это по работе, — ответил он. — Я должен немедленно уйти.

— Что там такого важного? — обиженно спросил Чоуши.

Тобирама посмотрел на него и на Шикаичи. Возможно, ему и пригодился бы кто-то способный давать дельные советы. Но эти двое ничего не знали о внедрении Шион в Кинрэнго. Для них она по-прежнему оставалась в бессрочном отпуске, который ей официально выдал Хаширама. А Иноске сейчас был не в том состоянии, чтобы воспринимать важную информацию.

— Тобирама-сан, — Сэри нахмурилась, глядя на свиток в его руке. По ее взгляду он догадался, что она поняла, от кого ему пришла информация по работе.

— Возвращайтесь домой, Сэри-сан, — обратился к ней Сенджу. — Я сам справлюсь.

Не дождавшись ее ответа, он развернулся и вылетел из ресторана в секунду. Улицы по-прежнему были полны людей, даже несмотря на очень поздний час. Внезапно раздался грохот и многочисленные взрывы. Тобирама резко поднял голову, и черный полог неба прорезали яркие цветные вспышки фейерверка.

— Тобирама-сан! — сквозь шум толпы он все равно услышал ее голос.

Сэри догнала его и за весь вечер впервые посмотрела ему в глаза твердо и решительно.

— Возвращайтесь домой к сыну, — повторил Тобирама, а потом тише и сквозь зубы добавил: — и к мужу.

— Он в командировке уже несколько дней. И останется там по меньшей мере на неделю.

— Вы обещали сыну…

— Тобирама-сан, уже настолько поздно, что он давно заснул, а я не сдержала обещание.

Сенджу смотрел на ее решительный взгляд, готовность помочь, и понял, что не хочет ей отказывать. Он просто не хочет, чтобы она уходила.

— Тогда пойдемте в мой кабинет.

Тобирама нарезал круги, а потом остановился возле окна, уперевшись кулаками в низкий подоконник.

Он и до этого знал, что Кинрэнго хотят убить дайме, но это казалось ему где-то в очень далекой перспективе. А теперь получается, что нужно предпринять что-то в самое ближайшее время.

— Первым делом нужно предупредить каге Тани, но писать письмо не имеет смысла, раз киригакурец перехватывает всю корреспонденцию, — произнес Тобирама, когда понял, что Сэри закончила второй раз перечитывать отчет.

— Да, нужно доставить ему сообщение другим способом, — согласилась она, и в воздухе повисла напряженная пауза. — Этот киригакурец, Закуро Шики… — Сэри встала с кресла Тобирамы, положив отчет на стол, и тоже подошла к окну. — Вы понимаете, что он тот самый нукенин, который наложил гендзюцу на наших шиноби.

Тобирама удивленно повернул к ней голову. Она права. Коноховцы не знали имени того, с кем столкнулись, но в протоколах было сказано, что враг был из Кири, один из Семи Мечников Тумана. Даже описания внешности схожи, ошибки быть не может.

— Вот только я не совсем поняла ее слова о том, что Закуро может ввести ее в гендзюцу в любой момент, так как оставил в ее чакровом центре частичку своей энергии.

— Думаете, это блеф? — спросил Тобирама.

— Я была бы полностью в этом уверена, если бы мы говорили о ком-то другом. Закуро Шики создал гендзюцу совершенно другого уровня. Так что ему мешает модифицировать и этот фактор? Оставлять свою чакру в ком-то другом так, чтобы его собственная не уничтожила чужеродную, крайне трудно. Это сравнимо с запечатыванием биджу и их чакры.

— Он мог специально ее запугать, — ответил Тобирама, глядя на Коноху и на расходящуюся по домам толпу людей.

— Мог, но я бы проверила эту информацию.

— Каким образом? — Сенджу снова повернулся к ней, и вроде бы должен был посмотреть в глаза, но пялился на пухлые губы и соблазнительную ямку между ключицами.

— Я просканирую духовные уровни Сарутоби, Шимуры и Хомуры на предмет чужеродности.

Сенджу откашлялся и развернул лицо в сторону деревни.

— Когда мы их вытаскивали, я ничего подобного не заметил.

— Мосты были нарушены, тела не функционировали должным образом. Я, конечно, продолжаю наблюдать за их реабилитацией и не наткнулась ни на какую чужую чакру. Но вдруг я не замечала ее потому, что специально не искала?

Сэри развернулась к окну спиной и посмотрела на стоящего слева от нее Тобираму.

— Вам не кажется, что ей пора уходить оттуда? — спросила Сэри. — Пока ситуация не вышла из-под контроля.

— Если бы она сообщила о своих опасениях, я вывел бы ее оттуда, не задумываясь. Но раз у нее получилось написать этот отчет, значит, все хорошо. Шион выяснила достаточно, чтобы у нас были зацепки для дальнейших поисков информации. Но кое-что для меня осталось непонятно. В частности про убийство дайме и золото. Этот Какузу взял мешки и понес их в Страну Дождя. Но мы прошерстили ее всю! Немаркированного золота в ней нет. Какузу… Это очень знакомое имя, — Тобирама зажмурился, пытаясь вспомнить, где и когда слышал его. — Я думал, что раз нет немаркированного, то золото уходит в другую страну. Но выходит, что нет.

— Значит, они его переплавляют и нелегально маркируют там.

— Да, выходит, что так. И теперь с этой ниточкой мы сможем найти их. Но где находится Сацума? И этот Какузу.

— Она написала, что он знал о ее клановой способности. Вы могли помнить его со времен войн и договора с Кисараги?

В воспоминаниях Тобирамы тут же всплыл молодой шиноби с короткими волосами и протектором со знаком Таки.

— Он участвовал в одной из битв против меня и отца Шион, прежде чем тот погиб. Мы победили в схватке, и Какузу вынужден был скрыться, чтобы остаться в живых. И уже после этого я заключил договор с Кисараги. А на следующий же день весь клан вырезали.

— Вы думаете, Какузу был к этому причастен? — удивилась Сэри. — Смерть семьи Шион — это его рук дела?

— Не знаю, но это вполне похоже на правду, — Тобирама нахмурился сильнее. — Но это еще не все. Через несколько лет после этого, когда Хаширама и Мадара построили деревню, Какузу явился сюда, чтобы убить Первого Хокаге. Он далеко не слабый шиноби, но, как понимаете, у него ничего не вышло.

— Он нападал на хокаге как нукенин или от лица своей деревни?

— Мы выяснили это уже позже, там очень мутная история была. Каге его на задание не посылал, это сделали старейшины. В итоге его посадили в тюрьму для шиноби, а старейшин отстранили от дела. Брат им верит, но я до сих пор убежден в том, что их каге, чтобы не начинать войну против нас, просто слил все на крайних и прикрыл свой зад… Прошу прощения.

— Ничего, — Сэри коротко усмехнулась.

— Его дальнейшей судьбой я больше не интересовался, но выходит, что он все-таки сбежал из тюрьмы.

После затяжной паузы Сэри произнесла:

— Надо будет сделать запросы в эти три какурезато с именами нукенинов, чтобы они оказали содействие в поимке и предоставили о них всю информацию.

— А на счет того, как сообщить информацию каге Танигакуре, я поговорю завтра с братом. Скорее всего, отправим отряд шиноби с сообщением. Это дольше, но нельзя допустить, чтобы нашего ястреба поймали, иначе это скомпрометирует Шион, и она окажется в опасности. А так же нельзя слишком резко выводить семью Накагава с территории столицы. Кинрэнго сразу заподозрят утечку.

Сэри кивнула. Разговор подошел к концу, и она должна была сейчас уйти, но все равно стояла рядом. Взволнованная, задумчивая. Она глубоко дышала, и Тобирама украдкой смотрел, как ее грудь поднималась и опускалась вниз. Когда перестал размышлять о работе, ему стало невыносимо тяжело оторваться от нее взглядом и представлять, какой бы она была на ощупь.

— Красивый сегодня был фестиваль, — тихо сказала Сэри.

— Да, наверное, — согласился он и посмотрел на деревню. Толпа уже разошлась, и на улицах остались только компании изрядно выпивших прожигателей жизни.

Немного помолчав, она добавила:

— Мне пора идти, но…

Тобирама заинтересованно повернул голову на ее «но». Сэри облокотилась на подоконник, потупив взор и сложив руки под грудью. Сенджу встал напротив нее практически вплотную.

— Что «но»? — тихо и низко спросил он и слегка наклонил голову, пытаясь заглянуть Сэри в глаза.

— Но… — протянула она.

Приоткрытые, как на вдохе, губы влекли Тобираму, особенно теперь, когда коснуться их было просто. Ресницы Сэри дрогнули, и она подняла глаза на Тобираму. Он думал, что увидит смущение из-за неловкой ситуации и того, как близко он стоит к ней, но его насквозь пронзил азарт и страстная жажда отразившиеся в них. Как будто голубые молнии бесновались в них, сильнее разжигая напряжение. Он и сам чувствовал то же. Огня добавляло взыгравшееся возбуждение, адреналин перед тем, как перейти черту. Сэри приподняла один уголок губ. Она все понимала, она видела его насквозь, знала о его желаниях, и если бы не хотела того же самого, то и вовсе не пошла бы с ним ночью никуда.

Но все это было абсолютно безнравственно. Тобирама всегда считал себя человеком чести, и то, что он испытывал, не делало его таковым. Он смотрел на Сэри и понимал, что такие же муки сейчас преодолевает и она. Никто не говорит, что сами эти чувства являются запретными, можно пытать ими себя с завидным мазохистским удовольствием. Лишь проявление влечения остается за гранью допустимого. Да. Если они переступят через эту границу, будет уже поздно. Это навсегда оставит след на их репутации. Не важно, узнают об этом массы или нет, но для них это имеет значение.

Тобирама прикрыл лицо ладонями и отошел в сторону, начав бродить по кабинету кругами. Ноги вели его обратно, руки тянулись к заветной женщине, а разум гасил любую попытку диверсии от тела. Он был на пределе. Сенджу не хотел выносить это положение вещей. Все было слишком сложно, слишком трудно для него. Курокава Шого мерзавец и не заслуживает хорошего отношения к себе. Он поступает с Сэри низко, паскудно, изменяет ей налево и направо с таю. Но ни один человек в обществе не примет это как аргументы для измены.

— А-а-а, — тяжело выдохнул Тобирама в ладони, а затем прочесал пальцами волосы.

Борьба с самим собой выходила у него не очень хорошо. Под весом нахлынувших чувств его ценности и мораль трещали по швам. Пора посмотреть правде в глаза и расставить приоритеты. Ради кого он держится старых идеалов? Ради себя или всего лишь своего образа? Что ему больше хочется: жить в обнимку со своей гордыней или наслаждаться объятиями любимой женщины? Сенджу Тобирама. Великий доблестный шиноби, человек слова и чести, голос разума Первого Хокаге, Бога Шиноби. Таким его знали в мире, таким он и был снаружи. Но внутри надломленная часть его личности оградила себя от всякого рода чувств, кроме чувства долга. Ему было страшно. Страшно, потому что все, кого он любил, рано или поздно умирали. Его мать, братья. И отец. И Хаширама как будто специально постоянно ходил по краю. Нет, он давно решил для себя, что прагматичная, размеренная жизнь не истязает его сердце.

И ему встретилась Яманака Сэри. Вопреки голосу рассудка, его тянет к ней. Не только физически. Находясь рядом с ней, он чувствует тот самый баланс, гармонию, которую всегда пытался наладить. Что мир хочет ему сказать тем, что пересек их пути? Проверить его убеждения? Или же наоборот показать ему, что лишь благодаря его надуманным установкам и запретам он упускает из своей жизни не просто главу, а целую книгу?

Тобирама развернулся к Сэри. Она обняла свои плечи руками и крепко зажмурившись стояла лицом к пустым улицам деревни. Сенджу медленно, боясь спугнуть, подошел к ней и прижался грудью к ее спине. Она не дернулась, не отскочила, а наоборот с облегчением выдохнула. Он двумя руками обхватил ее талию и сильнее придавил к себе, уткнувшись носом и губами в ее затылок. Сладкий миндальный запах дурманил разум Тобирамы, и он закрыл глаза от наслаждения. Сенджу нравилось, что он терял рядом с ней самообладание. Ему нравилось освобождение, которое он испытывал благодаря ей. Он хотел сказать ей все о своих чувствах, но понял, что слова будут лишними. Она и так все понимала. Им обоим хотелось остановить время, чтобы продлить это мгновение, забыть обо всех обязательствах и просто открыться навстречу чувствам.

Тобирама поднял взгляд на их с Сэри отражение в стекле. Она также смотрела на него в ответ. В голубых глазах блестели слезы, а губы при этом расплылись в мягкой томной улыбке. Тобирама осторожно поцеловал ее в висок, затем спустился ниже к скуле. Сэри блаженно прикрыла веки и ответила на это, переплетя свои пальцы с его. И это окончательно сорвало все печати с запретов. Свободной рукой он отодвинул ее волосы в сторону, а затем отогнул воротник кимоно и горячо и влажно поцеловал в основание шеи.

Сэри соблазнительно задышала ртом и прогнулась в пояснице, плотнее прижимаясь к нему ягодицами, и улыбнулась еще шире, когда почувствовала его крепкий стояк. Она развернула к нему свое лицо, насколько смогла, и запрокинула руку за его затылок. Ей даже не пришлось надавливать, Тобирама и сам впился в ее губы со всей той жадностью, что он сдерживал в себе. Будто боясь, что это происходит между ними в первый и последний раз, Сэри ненасытно углубляла поцелуй, распаляя азарт Тобирамы еще сильнее. Он одной рукой потянулся к ее оби, чтобы расслабить его и распахнуть полы кимоно, но Сэри схватила его руку на полпути.

— Не здесь, — прошептала она ему в губы, разорвав поцелуй.

— Тогда держись крепче, — недолго думая, ответил он.

Сэри испугано вцепилась в его шею, а в следующий миг уже с широко раскрытыми глазами оглядывалась по сторонам. Тобирама в одну секунду с помощью Хирайшина перенес их двоих в свой коридор. Кругом была темнота. Тобирама взял Сэри в охапку и на ощупь нашел и распахнул седзи в свою спальню. Сэри вывернулась из его хватки и на три прыжка отскочила от него, хитро смеясь.

— Изводишь, да? — сквозь улыбку спросил он, пытаясь снова поймать ее.

— Именно так, — Сэри стянула свой оби, и краешком шелковой полоски начала играть с Тобирамой.

Это было похоже на танец, и Сенджу жалел, что не видел его во всех красках. Сэри то подступала, то отдалялась, заигрывая с ним шелковым поясом. Тобирама подгадал момент, схватил за один конец и начал притягивать ее к себе. В последний момент Сэри отпустила оби и хотела вывернуться, но Тобирама поймал ее другой рукой и пригвоздил к стене, вздернув ее руки над головой и удерживая их одной своей пятерней. Тобирама приблизился к ее лицу, обжигающим дыханием прошелся по скуле и губам и, прикусив, оттянул нижнюю. Сэри наклонила шею, и Сенджу покрыл ее и ключицы дорожкой из горячих поцелуев. Запустив свободную руку под раскрывшееся кимоно Сэри, он коснулся ее талии сначала легко, как будто все еще не верил в происходящее. Тобирама медленно, дразня ее и себя, вычерчивал узоры, водя пальцами то ниже, то выше. Сэри выгнулась навстречу, со сладким стоном прося, чтобы он взял ее грудь, но Тобирама навалился на нее, завел руку за поясницу и крепко, так, что Сэри дернулась, сжал одну из ее округлых ягодиц.

— Надеюсь, игры закончились, — низким вибрирующим тоном произнес он ей в губы.

— Только начались, — сказала она и языком прошлась по его губам, запустив его дальше.

Тобирама стремительно принял его. Он думал, что в его кабинете Сэри действовала с особым рвением, но сейчас понял, что там она себя сдерживала. Теперь, находясь во мраке, можно было стать самими собой. Она отдавалась процессу темпераментно, смело, то кусая его, то мягко переплетая их языки. Тобирама поощрил это, отпустив ее руки, и она тут же принялась развязывать его оби. Одной своей ладонью он начал массировать грудь, сжимать затвердевшую горошину, а второй плавно передвинулся за мешающую ткань белья. Слегка надавливая, потом снова лаская, он размеренно поглаживал ее клитор.

— М-м-м, — Сэри нахмурилась, будто от боли.

Тобирама улыбнулся ей в губы, и она начала двигать бедрами в такт его движениям. Она буквально таяла у него в руках, он чувствовал, как подкашиваются ее колени, но она упорно держится, дрожит то ли от наслаждения, то ли от еще большего нетерпения. Его и самого уже разрывало. Хотелось почувствовать ее изнутри, услышать ее истомленные стоны, почувствовать, как ее тело сводит судорогой, как с ее раскрасневшихся, покусанных губ срывается его имя.

Справившись, наконец, с его поясом Сэри распахнула кимоно и спустила вниз его белье. Не спрашивая разрешения, Тобирама разорвал ничтожный клочок ткани на ней и смело, без церемоний, вошел. Не сумев сдержаться, они оба надрывно, но при этом будто с облегчением, выдохнули. Сэри обхватила его шею руками, подтягиваясь повыше. Она медом растекалась у него в руках, изящно прогибала поясницу, прижимаясь к нему упругой большой грудью. Буквально наслаждалась своей неотразимостью и своим влиянием на Тобираму. И позволяла любить себя, как он того хотел. Тобирама двигался резко, грубо сдавливая ее бедра в ладонях, но целовал ее чувственно и жадно. Давно потеряв рассудок, Сенджу и сам тяжело дышал ртом, ощущая, как голова идет кругом от накатывающего сладкого удовольствия.

Он почувствовал, как нога, на которую Сэри все это время опиралась, затряслась в судороге. Без разговоров Сенджу тут же подхватил Яманаку под бедра и заставил ее скрестить ноги у него на пояснице. Он отступил от стены и завалился на футон, усаживая Сэри сверху. Оказавшись в более удобной для нее позиции, Сэри принялась энергично вытворять немыслимые движения бедрами, заставляя Тобираму рывками глотать раскаленный густой воздух. Он поднял свой торс, губами припал к ложбинке между грудей и мучительно сладко прошелся до ключицы и шеи, присасывая кожу в тех местах, где Сэри наиболее остро реагировала на это. Она запрокидывала голову, напряженно сводила брови. И крепко закусывала нижнюю губу, издавая при этом упоительный бесстыдный стон. Тобирама и сам не сдерживался в проявлении чувств, пусть она знает, что доставляет ему наслаждение. Он жестко сжимал одно ее бедро, помогая ей делать более размашистые быстрые движения, а другой рукой оттянул ее сосок, но перестарался. Сэри грубо схватила его за волосы на затылке и оттянула голову назад.

— Это было… больно… — прошептала она ему в губы.

— Тебе понравилось, — Тобирама сказал это утвердительно, так как заметил из-под ее полуприкрытых век расширенные зрачки. Лицо Сэри полыхало, волосы прилипли к вспотевшему лбу. Губы покрасневшие, припухшие, но от того только еще более сексуальные.

Тобирама ехидно улыбнулся и снова с такой же силой сжал сосок.

— А-а-а, — резко зажмурившись и замерев на мгновение, в голос простонала Сэри.

Тобирама ласково очертил кончиком языка ареолу и вобрал в рот пострадавший сосок. С каждым разом он ускорял движение бедер Сэри, а она с периодическими вскриками рвано дышала, отдавалась процессу с упоением и без остатка. В глубоких коротких поцелуях было столько эмоций, что Тобирама буквально захлебывался ими. Напористо, яростно. В эти минуты не существовало больше никого. Не было ни кланов, ни обязательств, ни деревни. Были только они вдвоем, полные эгоистичного желания. Они оба будто голодные, лишенные этих ласк теперь дорвались до заветного акта и не могли насытиться.

Чувственная дрожь пробежала по позвоночнику Тобирамы, он ощутил это отчетливо. Удовольствие накатывало волнами, и каждая новая была сильнее предыдущей. Сэри дернулась и прижалась к Сенджу, как будто ее пронзило невидимое копье. Она ногтями впилась в его плечи, ее тело затрясло, мышцы сокращались, а приоткрытые в немом крике губы задрожали, как будто она должна была вот-вот расплакаться. Через несколько секунд она со стоном выдохнула, попыталась собраться, завершить дело как положено, и Тобирама притянул ее за подбородок к себе, настойчиво сплетя их языки. Он уже не ждал, что она сделает что-то невообразимое, и сам совершил несколько размашистых движений. Мгновение, и Сенджу накрыла последняя волна, унося его на бездонную глубину экстаза.

Несколько минут, они оба сорвано дышали друг другу в губы. Тобираме не хотелось двигаться. Он прижимал Сэри к себе, под ее кимоно гладил пальцами по нежной влажной коже. А она ласково запустила тонкие пальцы в его волосы и перебирала их. Сенджу завалился на спину, увлекая Сэри с собой, и она распласталась у него на груди. Соблазнительно облизнув пересохшие губы, Яманака безмятежно, немного сонно улыбалась ему.

— И где я только был раньше?.. — произнес Тобирама, как завороженный глядя на обессиленную Сэри.

— Как и многие мужчины, ты был увлечен войнами и битвами, — ответила она, нежно вытирая с его лба капельки пота.

Тобирама провел большим пальцем по ее губам, и она его легонько прикусила, а после облизнула.

«И как только можно изменять ей? Да я бы каждый раз со всех ног бежал бы домой, если б знал, что меня будет встречать такая жена».

Сэри подтянулась к его лицу и тягуче сладко, нежно поцеловала его. Сенджу закрыл глаза, снова начиная терять реальность.

========== Глава 21. ==========

Комментарий к Глава 21.

Решила напомнить) Так выглядит Шого: https://pp.userapi.com/c841435/v841435805/2dca3/K5tdbx_eY00.jpg

Взрослая Сэри: https://sun9-7.userapi.com/nwYbYXZPi9iHLlKzd6Z-WQFbAsV4-GKNK-7H9A/GOa-LnapY1k.jpg

Молоденькая Сэри: https://sun9-19.userapi.com/LnJ0oLhbH1Brkbuctb1BeFL4Im36iwcgdiuCXA/I1mn6swpIcI.jpg

Так и не сумев сомкнуть глаза, Сэри лежала на боку и смотрела через открытые седзи на сад Тобирамы. Тусклое небо над кронами деревьев мягко розовело, предвещая скорый рассвет. Давно пора было вернуться домой, но лежать под боком Тобирамы, чувствовать его дыхание на затылке, его руку на животе, слишком приятно. Вся ночь казалась Сэри каким-то невероятным сном, и она не хотела возвращаться в реальный мир, где ее ждало только разочарование от собственной жизни.

Время шло. С каждой минутой все больше был шанс наткнуться на кого-то по дороге домой, а это еще сильнее усложнило бы ситуацию. Сэри осторожно выскользнула из объятий Тобирамы, а он только перевалился на спину, продолжая оставаться во сне и безмятежно улыбаться. Сэри задержала свой взгляд на нем и поймала себя на мысли, что совершенно не хочет уходить. Но реальность снова ударила ей в глаза, когда по ее лицу скользнул теплый луч солнца. Между бровей тут же появилась обеспокоенная морщинка, и Сэри, собрав свою одежду, раскиданную по всем углам комнаты, на цыпочках вышла в коридор.

Чтобы не ходить по дому Сенджу совершенно голой, она накинула дзюбан и со всем остальным зашла в ванную комнату. Увидев зеркало, она тут же подскочила к нему, положив одежду на столик рядом. Сэри примерно представляла, что ее ждет в отражении, и не ошиблась. Растрепанные волосы, покусанные губы. По шее и телу сияли кровоподтеки, царапины. В таком виде не то, что на улицу, даже из комнаты лучше не выходить. Сэри уперлась ладонями в столешницу перед зеркалом и обреченно опустила голову. О чем она только думала, когда позволяла Тобираме так себя вести? Нет, она вообще не думала. Абсолютно. Ей хватило одного лишь его взгляда, одного чувственного касания. Одного поцелуя в основание шеи, и все мысли, все данные обещания и взятые обязательства словно испарились. Эта ночь была непозволительно хороша, и теперь Сэри не знала, как ей справиться с ее последствиями.

Как ей такой вернуться сейчас домой? Как она поздоровается с Риоко? Эта ушлая нянька все сразу поймет, а потом расскажет Шого. И Сэри не сможет тому соврать, что работала всю ночь, он ни за что ей не поверит. Шого всегда видит ее насквозь. Хорошо, что сейчас он уехал в командировку, и она не увидит его еще несколько дней. К тому моменту все следы преступления должны пройти.

Времени на принятие ванны не было, и она просто умылась. Лучше раньше придти домой и все необходимые процедуры произвести у себя, сделав вид, что вернулась в разумное время и просто встала раньше обычного. Раздался осторожный стук в дверь, и Сэри дернулась от неожиданности.

— Я войду? — спросил Тобирама.

Дверь была не заперта, он давно мог просто открыть ее, но все равно ждал, пока Сэри ему разрешит. Еще раз взглянув на себя в зеркало, она повернула ручку и тут же отошла. Сенджу уже был в штанах, но не удосужился надеть хоть какую-то кофту. Сэри отвела взгляд в сторону, обхватив свои плечи руками.

— Ты в порядке? — спросил он, облокотившись на стену позади.

— Нет, — процедила она. — Выгляжу как побитая собака.

Сенджу медленно подошел и обнял сзади. Очень нежно и ласково, и ей нравилось, как он это делает. Но сейчас совершенно не время для этого. Сэри надавила на его руки и вывернулась из объятия. Тобирама вопросительно на нее уставился, а она лишь усмехнулась на это. Приложив холодную ладонь ко лбу, Сэри словно пыталась остудить свою голову.

— Я выгляжу так, — нервно произнесла она, повернувшись к нему лицом, — что нет никаких сомнений в том, чем я занималась всю ночь напролет. При том, что Шого в отъезде.

Тобирама поджал губы и закрыл глаза рукой. Сэри тяжело вздохнула и взяла со стола помятое кимоно.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — он развел руки в стороны.

— А что ты можешь сделать?! Большинство синяков будет не видно под одеждой, хорошо, — начала она, накидывая на себя одежду. — А вот эти? — она пальцем провела по шее и ключицам, глядя ему в глаза. — Не вздумай даже улыбнуться! Тут следы твоих зубов! Что мне с этим делать?

Тобирама подошел и снова обнял ее. Сначала Сэри пыталась выбраться, но в этот раз он не оставил ей такой возможности, прижимая к себе крепче. И в конце концов, она расслабилась и уткнулась носом ему под ключицы. Винить во всем его было нечестно. Тобирама так же, как и она, совершенно оставил свой здравый смысл, и просто делал то, что диктовали ему его чувства.

— С помощью Хирайшина я перемещу тебя к порогу твоего дома.

— Но… Он же действует, если есть соответствующая метка…

— После того случая в Хакушу, когда я провожал тебя до дома, я оставил на одной из колонн перед твоей входной дверью печать.

Сэри вспомнила тот ужасный вечер, и щеки вспыхнули от стыда. Тобирама тогда оставил эту метку ради безопасности, а теперь использует ее, чтобы их не поймали на разврате.

— Прости, — прошептала она, и Тобирама слегка отодвинулся, чтобы посмотреть ей в глаза. Сэри прошлась пальцами по тонким шрамам от ее ногтей на его плечах и спине и с горечью улыбнулась. — Тебе тоже от меня досталось.

— Сэри, я задам вопрос, — серьезно произнес он таким тоном, что у нее мурашки пошли по спине от волнения. — И я приму любой твой ответ.

— Задавай, — осторожно сказала она.

— Ты жалеешь о том, что произошло между нами?

На утро все выглядело не таким романтичным, как ночью, это был факт для нее. Просто они не выдержали и поддались искушению, но реальные обстоятельства таковы, что этим отношениям не суждено быть. Эта безумная ночь определенно являлась не просто препятствием в размеренном потоке ее жизни, а самым настоящим поворотным моментом. Теперь она знает, как может любить мужчина, и какой могла бы быть ее жизнь, встреть она Тобираму несколькими годами раньше.

— Нет, — покачала она головой и провела ладонью по его груди. — Просто я не знаю, что теперь нам с этим делать. Ведь так не может дальше продолжаться.

— Да, верно. Тебе нужно развестись с ним.

— Что? — спросила Сэри, нахмурив брови.

— А ты хотела и дальше оставаться с ним?

— Ты так легко говоришь это, — Сэри вырвалась из объятий и начала бродить по маленькой комнатке. — «Развестись с ним». Ты хоть понимаешь, что по закону сын останется с ним? А потом что? Будем с тобой вместе, да? Официально? Ха-ха. Тобирама, не будь наивным ребенком, — она развернулась к нему и пристально посмотрела в глаза, — ты понимаешь, что это позор не только для меня, но и для тебя? Быть в отношениях с разведенной женщиной…

— А быть в отношениях с замужней женщиной лучше, по-твоему? — строго спросил он.

— Нет, конечно, но…

— Признай, что это единственный выход, другого просто нет.

— Но мой сын…

— Мы придумаем что-нибудь.

Сэри неопределенно кивнула. Она знала, что Шого не очень много проводит времени с сыном. Да, он определенно любил его. Но никогда в должной степени не уделял ему внимания. Ребенок всегда тянулся к нему, всегда был рад и счастлив, когда видел отца. Но Шого выполнял лишь поверхностные механические действия в отношении него.

Тобирама помог Сэри затянуть оби, а потом опустился перед ней на одно колено. Она удивленно захлопала глазами, и Сенджу, улыбнувшись, ласково провел ладонью под ее коленкой и вниз по икре, а затем показал в другой руке белоснежные таби. С совершенно невозмутимым видом он поочередно надел их на Сэри, а потом и гэта, и она поняла, что ни один мужчина в ее жизни не совершал таких очаровательных поступков.

Сенджу поднялся и слегка навалился на Сэри, приобняв ее. Он молчал, хотя губы были слегка приоткрыты. Воздушным касанием она провела по ним пальцами, и он прикрыл глаза.

— Я… — начал Тобирама, но осекся. Сэри не пыталась его торопить, а просто затаила дыхание в ожидании того, что он скажет. — Я перенесу тебя быстро. И вернусь обратно так, что никто не поймет, что я вообще там был.

Она кивнула, понимая, что сказать он хотел что-то другое. Сэри привстала на носочки и ласково поцеловала его. Он ответил ей, но не с азартом и жадностью, как ночью, а с чувством тоски и горечи. В одно мгновение Сэри поняла, насколько он не хочет, чтобы она уходила.

А в следующее — она оказалась стоящей за колонной на своей энгаве в полном одиночестве.

Пустые коридоры были наполнены безмолвием и холодной пустотой. У Сэри было еще пару часов, прежде чем Йоичи и Риоко проснутся. Чувствуя себя настоящей преступницей, она быстро сняла с себя всю одежду и собственноручно замочила ее огромном тазу, а затем сделала себе горячую ванну.

Лежа в воде, она перебирала возможные варианты, чтобы выйти из этого положения без потерь, но решение в голову так и не пришло. Продолжать жить с Шого просто бессмысленно. Их брак уже настолько мертв, что даже попытки вернуть его к жизни окажутся провальными. Да ей и не хотелось. Но и устроить свое будущее вместе с Тобирамой не видится ей правильным. Развод обесчестит ее, и значит, одно только присутствие такой женщины окажется не просто тенью, а настоящей черной язвой на всей истории клана Сенджу. Нет. Хаширама, как глава клана, никогда не позволит им официально быть вместе и будет прав. Их союз даже если получится, то никогда не будет предан огласке. Сэри и Тобирама будут вынуждены скрывать его.

Яманака не хотела вылезать из теплой воды, но буквально заставила себя сделать это. В ящиках она отыскала мазь от синяков и ссадин, и уже в своей комнате она нанесла ее на нужные участки, а потом забинтовала руки и ноги, как делала это в юности. Сэри достала из сундука свой старый темно-синий тренировочный костюм с водолазкой, у которой было высокое горло и длинные рукава. Давно она не носила такую одежду. Настоящую одежду шиноби, а не все эти нарядные роскошные кимоно. С появлением Шого ее жизнь круто изменилась. И сперва ей казалось, что в лучшую сторону. А теперь Сэри не знала, как с этой «лучшей» стороны сбежать обратно.

Яманака надела костюм и вышла в сад, чтобы помедитировать и подышать утренним солнцем, в надежде, что хоть это принесет ей необходимые ответы.

_____

В знакомом книжном ларьке Сэри прикупила любопытную книгу, прельстившись заманчивым описанием. И если бы не такое обилие новшеств в родных краях, Яманака принялась бы на ходу поглощать страницы. Но после очередной долгой миссии Сэри снова не могла узнать Коноху. Жизнь здесь не остановилась даже на мгновение. На знакомых улицах появились новые кафе и рестораны, любимый книжный порадовал обновлением на полках. Даже в родном клане появилось на свет пополнение — троюродная сестра успела за это время забеременеть и родить чудесных близнецов. Это и радовало, и огорчало Сэри, так как теперь некому составить ей компанию. Иноске был слишком занят своими делами, чтобы уделить ей время. Поэтому она в одиночестве бродила по улицам в поисках подходящего места, чтобы отдохнуть.

В одном заведении было очень мало народу, и Сэри зашла именно туда. Все внутри буквально пахло новизной и дорогой древесиной. Немного мрачноватый, в темно-коричневых тонах интерьер придавал этому месту особую камерную атмосферу. По центру была барная стойка с высокими стульями, а вокруг множество мелких круглых столиков. Посетителей было немного, но Яманака не стала их разглядывать, чтобы не привлекать к себе внимание. Сэри прошла к бару и села подальше ото всех людей, чтобы никто не помешал ей насладиться цивилизованным отдыхом. Она заказала немного сакэ и фруктов, и открыла книгу на первой странице. Увлекшись чтением, она и не заметила, как ей принесли заказ. И лишь когда над ее ухом раздался мужской голос, она оторвала взгляд от строк.

— Какое кощунство приходить в бар с книгой.

Нахмурившись, Сэри обернулась и тут же расплылась в улыбке.

— Дядя Исаму! — она радостно вскликнула и отложила фолиант на столешницу. Она не ожидала увидеть здесь своего родственника, поэтому была несколько обескуражена.

— Ты только сегодня вернулась с миссии, да? — спросил он, садясь на стул рядом. Он махнул бармену, и тот тут же налил ему выпивку.

— Сегодня днем, — кивнула она. — Я вообще думала, что Хаширама-сама отправит на нее тебя. Но в последний момент он передумал.

— Да. Я пришел в резиденцию хокаге за последними инструкциями, и только тогда мне сказали, что произошла замена, — сказал он и разочаровано поджал губы. — Да. Миссия обещала быть интересной.

— Я так и не встретила тебя тогда. Искала, пока совсем не осталось времени — нужно было выдвигаться. Я думала, что тебе сообщат.

Исаму пожал плечами и осушил стопку, не закусив после.

— Я не стала задавать вопросы Хашираме-сама… — продолжила Сэри, но он ее перебил.

— Не оправдывайся, я все понимаю. Говорят, ты хорошо влилась в ту организацию.

— Да, — Сэри скромно заправила за ухо выбившуюся из объемного пучка волос прядь. — Там был чисто мужской коллектив. Было не просто.

Исаму задумчиво приподнял брови и кивнул, глядя Сэри в глаза.

—Уже навещала Дайки-куна и Хану-чан?

— Да, — Сэри улыбнулась, обрадовавшись, что наконец-то сменили неловкую тему. — Сначала последний отчет по этой миссии написала, а потом заглянула к ним. Их близнецы такие милые, я прямо отойти от них не могла.

— Да, когда они родились, в клане был настоящий праздник.

— Дайки-кун такой счастливый. Да и Хана тоже. Думаю, они прекрасными родителями будут.

— Сначала их брак не очень одобряли, зато теперь все не нарадуются.

— Да, я помню, как старейшины им даже видеться запрещали. Но все наладилось.

— Да, наладилось.

Возникло неловкое молчание. Сэри приподняла свою стопку, и Исаму поддержал ее. Без всяких тостов они до дна осушили их, а потом закусили фруктами.

— А ты когда уже порадуешь нас своей свадьбой? — спросил он, слегка наклонившись к ней.

Сэри звонко рассмеялась, почувствовав, как щеки начинают краснеть от такого разговора с дядей, к тому же очень дальним дядей. Они не были особо близкими друг другу людьми. Сэри даже думала, что и вовсе с таким человеком не стала бы общаться, не будь они в родстве. Но сейчас она из приличия и вежливости поддерживала с ним контакт.

— Пока на горизонте нет ни одного претендента, — сквозь неловкий смех сказала она.

— Ой, не верю, — покачал он головой. — Просто ты не хочешь делиться таким.

— Дядя, ну ты же понимаешь, какая у меня жизнь. Я бываю в собственном доме раз в год на пару-тройку дней и то, если повезет. У меня затяжные секретные миссии, в которых, уж поверьте, нет времени на женихов.

Исаму напряженно рассмеялся, странно разглядывая Сэри.

— Что? — спросила она, выдавливая улыбку.

— Да не обращай внимания, — махнул он рукой и снова до дна осушил свою стопку. — Просто разное говорят…

— Эм. В каком смысле? — она сменила тон на более серьезный.

— Ну… Ты довольно быстро и легко добываешь информацию. Особо важную, насколько я понимаю…

— К чему ты клонишь? — Сэри нахмурилась и развернулась к нему, предчувствуя недоброе развитие их разговора. — Я Яманака, как и вы. Для нас с вами доступ к информации в голове других — это просто.

— Я встречал немало куноичи, которые любыми способами были готовы успешно завершить миссию. В какой-то степени я их даже за это уважаю. Не каждый способен на такое.

Сэри сузила глаза, глядя на него. Исаму говорил совершенно серьезно. Куноичи смотрела на родного дядю и отказывалась верить, что он искренне убежден, что она, вступив в организацию, добывала информацию, ложась в постель с преступниками. Но факты накладывались один на другой. Исаму часто отпускал неоднозначные шутки, двусмысленные фразы на ее счет. Иноске иногда передавал ей, что его отец задавал ему крайне неудобные вопросы о ней. И теперь Сэри понимала, откуда у этого всего растут ноги. Значит, грязь исходит от Исаму, и теперь он осмелился заговорить с Сэри об этом.

— А кто еще помимо тебя так думает? — с отвращением спросила она.

— Слухи уже ходят. Ты же понимаешь, это просто вопрос времени, когда всем станет известно твое истинное лицо. Все скоро поймут, чего можно добиться, просто раздвигая ноги перед тем, кем надо.

Расслабившись, Сэри ухмыльнулась. Она теперь поняла, что собой представляет Исаму. И она не боялась ни его, ни его жалких попыток уничтожить ее репутацию. Она знала правду, знала, что у него нет ни единого доказательства. Исаму нечего было предъявить в подтверждение своих слов. И чем больше он будет болтать без фактов, тем больше люди будут понимать, что он ничтожный лжец.

— Ты думаешь, кто-то будет доверять твоим словам? Думаешь, никто не поймет, что ты просто мне завидуешь?

— Что ты несешь?

— Ха, — выдохнула Сэри и хищно посмотрела на него, как на жертву. — Теперь я все поняла. Иноске тебе подвинуть не получится. Он наследник рода, первый претендент на пост главы клана после Инохиро. Ты его брат, и тебе никогда не стать главным, но свое место в совете ты заслужить можешь. И тут вдруг, какая-то слюнтяйка, начинает выбиваться вперед. Ты смотришь на то, с какой скоростью я развиваюсь, что за все время, которое я потратила на тренировки, я ушла дальше, чем ты за всю свою жизнь. И ты прекрасно понимаешь, что старейшины видят всю мою перспективность и возможности, хокаге возлагает на меня больши надежды, — Сэри говорила и видела, как начинает злиться Исаму. Она попала в цель, и от этого продолжила с садистским удовольствием вскрывать его личину. — Знаешь, — Сэри позволила себе короткий издевательский смешок, — я раньше никогда не обращала внимания на тебя, как на соперника в иерархии клана. И теперь понимаю почему. Ты жалкий трусливый алкоголик, и ты не стоишь того, чтобы тратить на тебя время.

Сэри встала со стула и не успела взять книгу, чтобы уйти, как Исаму схватил ее за горло и, крепко сжав, пододвинул ее ближе к себе.

— Я раздавлю тебя, — прошипел он ей в лицо.

Сэри пихнула его в грудь, и он отшатнулся, но руку с горла не убрал. Посетители бара заметили эту сцену и взволнованно повскакивали со своих мест. Сэри не растерялась и подняла одну руку, делая вид, что собирается нанести ему удар в висок. Исаму проглотил это и схватился за ее кисть, победно улыбаясь. В ту же секунду, извернувшись, Сэри задрала правую ногу вверх и крепко ударила его стопой в кадык. Исаму отлетел и с грохотом упал на пол спиной, собрав по пути барные стулья и сломав один из них. Держась за горло, он начал жутко хрепеть, пытаясь нормально вдохнуть воздух.

Женщины с испуганными воплями вылетели из бара, да и мужчины-гражданские поспешили ретироваться с места. Сэри медленно подошла к дяде и присела на корточки. Он отвернулся, продолжая попытки задышать, как следует. Она крепко схватила Исаму за нижнюю челюсть и развернула его лицо к себе.

— Я. Раздавлю. Тебя, — с наслаждением произнесла она, свирепо глядя ему в глаза.

Со звериной злостью Исаму прожигал глазами Сэри, но это только раззадоривало ее еще сильнее. Чувствуя свое превосходство над ним, она словно расправляла крылья. Он пытался убедить их общую родню в том, что она подстилка нукенинов. И теперь ей хотелось еще сильнее нажать на Исаму, чтобы не физически, а именно морально сломать его окончательно. И самое лучшее, что ей пришло в голову в этот момент, заставить его смотреть, как ее примут в совет клана раньше, чем его.

В бар забежало несколько самураев-охранников, и Сэри, отпустив Исаму, встала и повернулась к ним.

— Что здесь происходит? — пробасил один из них, подойдя к ней.

— Родственники просто общаются, — улыбнулась ему Сэри.

Внезапно появившийся бармен указал охраннику на книгу на стойке, и тот взял ее, а затем схватил Сэри за плечо. Двое других под руки подняли Исаму и повели на выход.

— Больше вы здесь общаться не будете, — заявил самурай и так же потащил ее на выход.

— Поганая шлюха, — прохрипел Исаму, и его лицо исказилось от боли.

Сэри попыталась пнуть его в спину, но самурай вовремя ее дернул за плечо назад, и она промахнулась. Двое других охранников поскорее вывели Исаму из бара, а другой наоборот задержал ее, чтобы она снова не начала драку.

— Отведите этого урода к ирьенинам, иначе скоро совсем задохнется, — крикнула Сэри им в вдогонку, а затем повернулась к самураю и очаровательно улыбнулась. — А я вообще-то не заплатила еще. Или сегодня все за счет заведения?

— Хидеки! — раздался голос сзади.

Самурай развернулся, и Сэри увидела в проходе во внутренний коридор бара молодого мужчину в роскошном кимоно. У него были черные растрепанные волосы, аристократичные черты лица. Хитрая усмешка и таинственно прищуренные глаза заинтересовали Сэри, и она вопросительно подняла одну бровь. Мужчина приблизился к ним, не сводя пожирающего взгляда с Сэри, и махнул рукой охраннику.

— Ты свободен.

Самурай без всяких вопросов и удивленных взглядов отпустил Сэри и протянул ей книгу. Но она не успела ее взять, мужчина первый выхватил фолиант и проводил охранника взглядом. И только когда Хидеки ретировался, он опустил глаза на название книги.

— «Райдзин»*? — удивленно спросил он.

— Это не религия, — отмахнулась Сэри.

— О чем же это? — спросил он, переворачивая книгу, чтобы прочитать описание.

— О любви, конечно, — улыбнулась она.

Мужчина улыбнулся еще шире и вручил ей фолиант, смело посмотрев Сэри в глаза. Нисколько не смутившись, она взяла книгу и ответила ему таким же пристальным взглядом, как следует изучая его лицо. Мужчина был красивым, высоким и прекрасно сложенным. Но по такому, как он, можно сразу понять, что у него не простой характер. Один хитрый взгляд говорил о многом, а острые черты лица только подчеркивали яркое впечатление от их обладателя. Сэри всегда хорошо чувствовала интересных и умных людей. И с первого взгляда на этого мужчину, ей хотелось залезть к нему в мозг, чтобы покопаться в бескрайних просторах его разума. И если бы не этика, она обязательно себе позволила бы это.

— «Измучившись в тоске,

Я, наконец, с тобою.

Еще луна не скрылась в небесах

И, значит, ночь укроет нас от взоров», — смакуя каждое слово, произнес он, неотрывно глядя Сэри в глаза.

— Предпочитаете стихи прозе?

— Короткие стихотворения, как это, оставляют массу вопросов, — ответил он, продолжая разглядывать Сэри. Острый взгляд прошелся по ее лицу, спустился по шее ниже, просверливая одежду насквозь, а затем вернулся обратно к ее глазам. — Почему пришлось мучиться в тоске? И по какой причине влюбленные вынуждены встретиться только ночью? А проза слишком многословна и не оставляет места для полета фантазии.

— Не соглашусь. Хорошая честная проза раскладывает все по своим местам.

— Вы думаете, это честная проза? — спросил он, указав на книгу.

— Я еще не читала ее. Могу дать вам, когда закончу. И тогда сами ответите на свой вопрос.

— Но вы ведь уже начали читать эту книгу, — он хитро прищурил глаза, сделав шаг ближе.

— А вы за мной следили. Это комплимент или попытка преследования? Мне уже стоит беспокоиться? — Сэри отвечала ему с легкой улыбкой, подхватив его игривый тон.

— Не только беспокоиться. Вам лучше вообще опасаться меня, — с черным очарованием улыбнулся мужчина.

— Это так великодушно. Благодарю за предупреждение.

— Пожалуй, на этом мое великодушие закончится. Вы разогнали всех посетителей, — не разрывая контакт глаз, он махнул головой на пустой бар. — Да к тому же уничтожили мой любимый стул.

— Признаю свою вину и прошу меня простить, — Сэри слегка поклонилась, а потом приблизилась на полшага к нему. — И как же мне все исправить?

Мужчина задумчиво поднял глаза к потолку и протянул длинное «хм».

— Советую думать побыстрее, пока я не сбежала.

— В таком случае, я прошу у вас книгу.

— Эту? — удивленно спросила Сэри. Она думала, что он предложит ей выпить с ним или согласиться на полноценное свидание.

— Нет, — хитро улыбнулся он, уловив ее недоумение от такой просьбы. — Свою любимую.

— И всего-то? В следующий раз, когда мне захочется что-нибудь разрушить, приду в ваш бар со всей библиотекой, — сказала Сэри и попятилась к выходу.

Мужчина проводил ее внимательным взглядом. Он заигрывал с ней, и Сэри это нравилось. Шиноби, с которыми ей приходится иметь дело, в большинстве своем крайне сухие на эмоции люди. Они сдержаны, холодны и не стремятся выставлять свои намерения напоказ. А Яманака хотела, чтобы была энергия, чтобы напряжение било током. И с этим загадочным мужчиной было именно так. Он не казался простым и понятным. Напротив. У него явно было двойное дно. В каждом его вздохе, в каждом взгляде она видела несколько смыслов. Прямо как в поэзии, которая ему так нравится. Сэри чувствовала, что от него действительно лучше держаться подальше, но эта его темная харизма так и притягивала ее. Яманака решила для себя, что немного общения не повредит, но слишком далеко она не станет это заводить. Все же она куноичи, и ей следует выбрать в мужья кого-то более подходящего для перспективного продолжения рода, чем простой гражданин.

Сэри торопливо двигалась к своему дому, мысленно выбирая книгу, которую могла бы назвать действительно любимой. Улицы квартала Яманака уже были пусты в такой час. Но поглощенная встречей с таким интересным человеком Сэри совершенно этого не заметила. Она пролетела к своему небольшому домику и вихрем заскочила внутрь.

«Книга ему нужна не для того, чтобы читать, это очевидно. Он хочет посмотреть, что мне интересно, и составить мнение», — с улыбкой на губах думала Сэри, когда шла в кабинет за книгой. Она подошла к шкафу и принялась читать название на корешках. — «Возьму историю о влюбленном писателе».

Сэри потянулась за книгой, но тут же остановилась. Пребывая в эйфории, она не обратила внимания на то, что в ее доме атмосфера совсем не та. И тотчас сильные руки толкнули ее вперед, и тяжелое тело придавило ее сверху.

— Думала, я так это оставлю, тупая шлюха? — прохрипел Исаму ей на ухо. Ирьенины явно поправили ситуацию с его горлом, но исправить до конца им не удалось.

Он зажал ее кисти у нее за спиной, и Сэри не могла даже применить ни одну ментальную технику против него. Он туго перетянул ее запястья тонкой веревкой и хищно рассмеялся.

— И что будешь делать, а? — издевательски спросил он, просунув колено между ее ног, чтобы она раздвинула их.

— Намного интереснее, что будешь делать ты, грязный ублюдок, — проговорила она и дернулась, но он не ослабил хватку. — Изнасилуешь? А дальше что? Думаешь, я забьюсь в угол и никому не скажу об этом? Представь, что с тобой станет, когда все об этом узнают.

— Ха-ха-ха! Неужели ты действительно рассчитываешь на то, что, послушав тебя, я передумаю? — Исаму одной своей клешней продолжал зажимать ее руки, чтобы у Сэри не было возможности дергать ими, а второй юркнул под водолазку и провел от низа живота вверх к груди. Яманака попыталась ударить его в лицо затылком, но он вовремя увернулся. — Хочу посмотреть, какая ты.

Паника начала окутывать Сэри. Она явно недооценила зависть дяди и не ожидала, что он позволит себе зайти так далеко. Яманака принялась с животной яростью выворачиваться, но Исаму крепко держал ее, не давая даже шанса. Пучок на ее голове развалился, длинные волосы змеистыми волнами заструились вниз. Поднимающийся страх начал сдавливать ее легкие, и Сэри тяжело задышала, все равно пытаясь себя успокоить. Не станет Исаму ее насиловать. Нет, не станет. Он чувствует себя униженным ею, поэтому хочет унизить в ответ. Исаму всего лишь собирается ее напугать, вывести из себя и спровоцировать, а не изнасиловать по-настоящему.

Но дядя не останавливался. Он бесстыдно трогал ее грудь, противно мычал в шею. Сдерживая вопли, которые бы только обрадовали его, она терпела каждое его движение и просто ждала какой-то ошибки. Малейшая неточность в действиях, и Сэри вывернется из захвата. Но ничего подобного не происходило. Он распалялся все сильнее, и Яманака начала понимать, что Исаму вовсе не играет с ней. Он действительно намеревается сделать то, что хочет.

И теперь Сэри заволновалась еще сильнее. Он крепко держит руки за ее спиной, корпусом придавливает к полке так, что Сэри не остается места для маневра, чтобы ударить его ногой. Мысли судорожно неслись одна за другой. Яманака даже думала звать на помощь, но любой знак ее беспомощности перед ним лишь раззадорит его еще сильнее. Нет. Ждать, когда он закончит она не желала. Охладить свой разум и бороться до последнего — вот верное решение. Если нет возможности вывернуться или ударить его, то она ее сама себе создаст.

Сэри с силой толкнулась назад, отодвинув себя от книжного шкафа, и правой ступней уперлась в него. Исаму начал давить всем весом, но она ему этого уже не позволила, почувствовав верный путь к свободе. Сэри подняла левую ногу, поставив ее на одну полку выше правой, а затем оттолкнулась обеими ногами. Исаму, чтобы не свалиться, сделал несколько шагов назад, но споткнулся о журнальный столик и полетел спиной на пол. Уже в воздухе Сэри закинула ноги за голову, перемахнула через падающего на пол дядю, и зажала связанные руки у него на горле. Исаму спиной приземлился прямо на столик, разнеся его в щепки, а она отскочила на два прыжка от него.

— И что ты будешь делать? — спросил он ее, поднимаясь на ноги. — Думаешь, что победишь меня?

Не долго думая, Сэри начала быстро складывать печати. Исаму тут же понял, что она намерена сделать, и принялся также складывать печати. На последней печати Сэри замедлилась, и он успел закончить раньше нее.

— Техника Переноса Сознания! — выкрикнул он.

Не сдержав ехидную ухмылку, Сэри в ту же секунду отпрыгнула в сторону, неотрывно глядя на дядю. Его тело безжизненно упало на пол, и она смело подошла к нему.

— Обидно, когда кто-то ускользает из-под прицела, да? — Сэри ногой надавила на его плечо, переворачивая Исаму на спину.

Еще раз усмехнувшись, она преспокойно ушла в другую комнату и разрезала там кунаем путы на своих запястьях. Там же она взяла несколько веревок, вернулась к Исаму и связала ему и руки, и ноги. Продолжая радоваться своему удачному маневру, Сэри зажгла в комнате свет, уселась в кресло рядом и принялась ждать. Когда Яманака вот так «промахиваются», им требуется некоторое время, чтобы вернуться в тело обратно, и Сэри просто дожидалась пробуждения этого мерзавца. Но время шло, а Исаму так и не приходил в себя. Первые пять минут Сэри не беспокоилась, а когда пошла шестнадцатая минута, она взволнованно опустилась на колени рядом с ним. Дыхание было угнетенным, сердцебиение — слабым.

«Что-то не так», — подумала Сэри, тут же настроилась на сенсорный режим и начала проверять состояние его ментальных волн.

— Не может быть, — в голос сказала она.

Их не было. Как пустой лист. Исаму не отвечал, не реагировал. Сэри снова пыталась отыскать в пространстве признаки его разума, но ничего не получалось. Он пробыл вне тела слишком долго, и его мозг умер раньше, чем он смог вернуться обратно. Сэри начала проверять зрачки, рефлексы. Но тело безжизненно лежало рядом. Дыхание все замедлялось, и, в конце концов, грудь совсем прекратила подниматься.

Яманака испугано начала непрямой массаж сердца, запрокинула голову Исаму и принялась делать искусственное дыхание. Тонкий слабый голосок ее сознания твердил, что он давно мертв, что это все могло спасти его, если бы она не ждала так долго, а сразу обо все догадалась. Но Сэри двигалась словно не сама. Она отказывалась верить, что ее дядя мертв. Он был сволочью, паскудным ублюдком, но такой смерти она никому бы не пожелала. А ведь Сэри и сама несколько раз в жизни вот так «промахивалась» и отключалась на некоторое время. Но всегда возвращалась обратно. Что сейчас изменилось? Почему он не смог вернуться?

Через несколько минут она прекратила и отползла в сторону от тела. Сэри взялась за голову и начала раскачиваться вперед-назад. Она не виновата, что все сложилось именно так. Она ничего не сделала. Он сам ошибся, сам совершил вереницу неправильных поступков, которые привели его к смерти. В связи с последними событиями Сэри ненавидела этого человека и презирала его, но ей действительно было жаль, что все так вышло.

Сэри посмотрела на его тело, будто ждала, что он откроет глаза и скажет, что хотел напугать ее и предупредить, чтобы не стояла больше на его пути. Но Исаму лежал неподвижно. Яманака пыталась вспомнить каждое его движение, пыталась найти еще одну или несколько его ошибок, которые не позволили его сознанию вернуться обратно. Но все было верно. Печати правильны, финальное положение рук тоже.

И вдруг одна крошечная тень от мысли проскользнула в ее голове.

Сэри обреченно подняла глаза на противоположную стену, к которой стояла спиной, когда отскакивала от техники Исаму в сторону. На ней висело длинное, во весь человеческий рост зеркало.

Сэри сидела на энгаве дома Инохиро и смотрела на бодро плавающих карпов в небольшом пруду. Прошло три дня с момента смерти Исаму и три дознания, на которых Сэри задавали одни и те же вопросы, залазили в ее голову и смотрели на одни и те же воспоминания. И сегодня всё решили повторить с самого начала, так как наконец-то прибыл Иноске, который на правах наследника главы клана потребовал у отца не выносить окончательный вердикт, пока он сам лично не разберется в этом деле. Сейчас весь совет клана собрался в доме Инохиро. Сэри в четвертый раз ответила на все вопросы, показала Иноске свои воспоминания, и теперь ее попросили подождать снаружи, пока они решают ее дальнейшую судьбу.

Сэри с Иноске всегда были друзьями, и она была абсолютно уверена в том, что он поверит в ее невиновность. Потому что не верил никто, кроме ее родной бабушки, Яманака Чизуру. Она была самой старой из старейшин клана, многие уже ждали, когда она оставит этот пост и уйдет на покой, но пожилая женщина отличалась поразительной силой воли и духа. Лишь благодаря ее голосу и требованию Иноске Сэри еще не отправили в тюрьму для шиноби. Все остальные старейшины, даже Инохиро, который столько помогал Сэри после смерти ее родителей, думали, что она прямым образом повлияла на смерть Исаму. Ей не верили о попытке изнасилования, не верили и о том, что Исаму давно точил на нее зуб. Хоть ее воспоминания и изучили вдоль и поперек, но у всех них оставалось сомнение в их подлинности. Сэри в клане Яманака пользовалась особой славой. Ей лучше многих других удавалось проникать в глубины разума людей и перекраивать их память, как ей было нужно. И теперь все боялись, что она могла исправить и свои собственные воспоминания, да так, что сумела спрятать любые нити от настоящих воспоминаний. И все аргументы Сэри о том, что невозможно исправить память так, что потом не получится найти концов, даже не рассматривались.

— Иноске! — седзи из тонкой рисовой бумаги не смогли заглушить громогласный ор Инохиро.

— Да как ты смеешь так разговаривать со мной, щенок! — вслед за ним раздался скрипучий голос сварливой Минако.

Поднялся общий галдеж, в котором трудно было выделить какие-то отдельные слова. Сэри не знала, что там выдал Иноске, но улыбнулась. Ей было приятно, что он защищал ее. Да и вообще относился как к родной сестре, а не дальней кузине.

После того, как все успокоились, прошло некоторое время, в течение которого Инохиро еще несколько раз поднимал голос на сына. Минуты тянулись отвратительно медленно. Сэри совсем уже перестала надеяться на благоприятный исход. Что ее теперь может ждать? Несколько лет в тюрьме шиноби, смерть или же Иноске с бабушкой добьются для нее помилования?

Седзи распахнулись, Сэри резко повернула голову и на пороге увидела Иноске. Довольным он не выглядел, но махнул ей рукой, чтоб заходила. Сэри встала и на ватных ногах прошла внутрь комнаты. Иноске закрыл за ней дверь и приземлился на подушку по правую руку от отца, а Сэри под пристальные взгляды ядовитых старейшин села напротив Инохиро.

— Мы приняли решение, — сказал он.

Сэри посмотрела на Иноске, который, сложив руки на груди, надуто пялился в одну точку на полу перед собой. А затем на бабушку, на которой так же не было лица.

— С сегодняшнего дня ты изгнана из клана Яманака, — сурово произнес он, а Сэри дернулась, как будто ей дали оскорбительную пощечину. — С этой минуты ты не имеешь права использовать клановые техники и до конца дня сдашь свои полномочия в качестве ниндзя-шиноби Конохогакуре.

— Инохиро-сама!.. — вырвалось у нее.

— Это всё, — отрезал он и прикрыл глаза.

Сидевшая рядом Чизуру осторожно подняла на нее взгляд. В тусклых старых глазах стояли слезы, но лицо при этом было совершенно непроницаемым. Родная бабушка из приличия ли или старой закалки сдержалась и не обняла внучку в такой момент. Сжав кулаки, чтобы никто не увидел, как ее руки трясутся от злости и обиды, Сэри пристально посмотрела на каждого старейшину. Многие дерзко смотрели в ответ, а кто-то брезгливо отворачивался. Яманака гордо сняла с шеи медальон с символом клана, положила его перед собой и молча поклонилась всем. Минако фыркнула, но при полной тишине это прозвучало слишком громко.

Сэри хотелось схватить каждого старейшину, Инохиро и вытрясти из них всю эту дурь. Ей хотелось кричать и доказывать, что она не виновата, что Исаму умер из-за собственной ярости и неосторожности. Но вместо всего этого Сэри, не позволив эмоциям даже на долю секунды показаться на ее лице, встала на ноги и спокойно вышла на улицу, задвинув за собой седзи.

Из дома Инохиро она выскочила быстро. На улице столпились другие Яманака, глядя на нее с осуждением. Сэри шла к своему дому, гордо расправив плечи и с холодным высокомерием не замечая никого вокруг. Но каждый осуждающий взгляд буквально прожигал ее кожу. Им осталось только кричать ей вслед оскорбления, кинуть в нее тухлыми овощами или даже камнями, тогда это окончательно бы добило ее. Никто из них не был на дознаниях, и никто из них не видел ее воспоминаний. Все, что они знали — это то, что Исаму, родной брат главы клана, был найден мертвым в ее доме. После его смерти все распространенные о ней сплетни приобрели совершенно другой оттенок. Теперь каждый в ее клане считал, что вполне вероятно это было правдой, и Исаму умер как раз потому, что пытался открыть людям глаза на сущность Сэри, а она не позволила ему.

Яманака зашла в свой дом, закрыла дверь и буквально скатилась по ней на пол. Слезы душили ее за горло, и она уже не могла их сдержать. Крупные капли покатились по щекам, освобождая Сэри от оков. Через минуту она уже не могла остановиться и рыдала так сильно, как никогда в жизни. Те люди, с которыми она бок о бок росла, предали ее. Собственный клан отвернулся, растоптав в грязь ее любовь к ним. Все, что она делала, было исключительно ради интересов семьи. Весь мир Сэри был выстроен вокруг имени Яманака, и теперь она не представляла себе, как ей жить дальше без этих ориентиров. Она чувствовала себя брошенной, потерянной. Куда ей теперь двигаться? Ради чего совершенствоваться и жить?

В дверь уверенно постучали.

«Открывай быстро или я сам зайду!» — прозвучал голос Иноске в ее голове.

Сэри поднялась с пола и наспех вытерла лицо. Она буквально чувствовала, как оно распухло и покраснело от слез. Ей было стыдно за свою слабость, но она все равно открыла дверь брату.

Иноске застыл, увидев ее в таком виде. Он не ожидал, что она расклеится и покажет себя с такой стороны. Тяжело вздохнув, он вошел внутрь и закрыл дверь, а затем крепко обнял Сэри. Она обхватила его торс и поняла, что вот-вот ее накроет новая волна истерики.

— Прости меня, — сказал он, бережно гладя по голове. — Я не ожидал, что отец меня не послушает.

— Если бы ни ты, ни бабушка, я бы уже была в тюрьме, а это еще больший позор, — прохрипела она сквозь слезы.

Сэри еще раз всхлипнула, но в объятиях брата ей было уже не так страшно.

— Я не знаю, что мне теперь делать, Иноске, — сказала она через несколько минут молчания. — Я просто не знаю.

Он мягко отстранился и краем рукава протер слезы с ее лица.

— Когда я стану главой клана, я верну все на свои места, слышишь меня?

— Тебе не позволят…

— Пусть только попробуют, я найду на них управу. Просто подожди.

Дверь открылась без стука. В дом вошла Чизуру и посмотрела на Сэри тоскливым взглядом. Старая Яманака подплыла к ним с Иноске, и тот отодвинулся от сестры.

— Я верю тебе, слышишь, — сказала бабушка, ласково проведя ладонью по щеке Сэри. — И всегда буду рядом. Пусть тебе закрыт вход в клан, но мне никто не запретит с тобой общаться!

— И мне тоже, — произнес брат.

— Иноске, не испытывай своего отца и старейшин, — твердо сказала Сэри. — Ты не обязан рисковать своим положением из-за меня.

— Дело не в обязанности и долге. Я так хочу и не откажусь от своих слов!

Сэри благодарно кивнула, глядя на единственных оставшихся людей в ее жизни. Они смотрели в ответ с искренней любовью, но ее сердце при этом все равно горько заныло.

Сэри смахнула опавший красно-коричневый листок с серой могильной плиты и положила на нее букетик белых калл. Ей даже не разрешили навестить бабушку, когда она заболела. Не позволили придти на похороны. Все, что ей теперь осталось — холодная мраморная глыба с именем и двумя датами. И сквозная дыра в сердце.

Саднящая боль скрутила нутро, и Сэри поспешила уйти с кладбища. Расплакаться в общественном месте, а потом идти по улицам с распухшими глазами было слишком унизительно. А грустить об упущенном можно было и дома, когда никто не видит этого. Иноске уже несколько недель был на миссии, с которой у него не было возможности написать ей хоть строчку. Сэри даже не была уверена, в курсе ли он о смерти ее бабушки.

Над улицами Конохи собрались густые тяжелые тучи, грозящие проливным дождем, но Яманака не торопилась бежать в свою бесцветную крошечную квартирку. Даже если она вымокнет до нитки, а потом сляжет с температурой, то какая уже разница? Торопиться ей некуда. Делать нечего. Она просто шла, особо не глядя по сторонам. Но когда боковым зрением заметила лавку с крепким алкоголем, Сэри приостановилась. К ней тут же подскочил пронырливый торговец:

— У нас свежее поступление, — улыбнулся он. — Есть от местных производителей, есть заграничное. Вам покрепче или выберете что-то более мягкое?

— Давайте самое крепкое, что есть, — безразлично сказала Сэри, протянув ему несколько монет. — Две.

Торговец многозначительно сузил глаза, глядя на такую покупательницу, но быстро подал ей бумажный пакет с двумя бутылками. Сэри взяла покупку и только отошла от лавки, как с неба хлынул ледяной осенний дождь. Люди вокруг нее стремительно побежали под ближайшие навесы, а она продолжила просто идти по улице. Одежда противно прилипла к коже, пучок на голове под тяжестью мокрых волос распустился, и пряди болтались как сосульки. Сэри чувствовала на себе удивленные взгляды людей, которые прятались от такого яростного ливня, но все равно шла, стараясь не обращать на это внимание.

— Подождите! — раздался голос справа.

Сэри обернулась и увидела загадочного мужчину из бара, которого встретила в тот злополучный вечер.

— Здравствуйте, — сказал он с улыбкой и странным блеском в глазах. — А я думал, вы сбежали из деревни, лишь бы не приносить мне книгу.

— Ну здесь у меня не книга, как вы понимаете, — не желая поддерживать его шутливый тон, Сэри звякнула бутылками в пакете.

— Вы совсем промокли, — он указал на одежду.

— Вы тоже. Зачем вы выскочили в такой дождь за мной?

— Я очень не люблю, когда мне кто-то должен, — сказал он, приподняв одну бровь.

— У меня совершенно нет настроения разговаривать с кем-либо сейчас, извините, — Сэри коротко поклонилась и пошла в направлении своей квартиры.

Мужчина догнал ее и просто молча пошел рядом.

— Зачем вы преследуете меня? — спросила она, не сбавляя темп.

— Вы только что сказали, что не хотите разговаривать.

— Вы что издеваетесь? — Сэри остановилась и грозно посмотрела на него. — Оставьте меня в покое.

— Ну прямо клич о помощи.

Яманака закатила глаза и продолжила идти домой. Надоедливый мужчина все равно пошел рядом с ней, периодически поглядывая на нее. Он ничего не спрашивал, ничего не предлагал. Просто шел. В первые минуты он жутко раздражал ее, но потом почему-то ей стало приятно. Абсолютно чужой человек за несколько мгновений понял, что ее желание побыть в одиночестве продиктовано вовсе не искренними чувствами. Сэри хотелось поговорить с кем-то, но она была убеждена, что он не тот человек, кто сможет ей помочь. Он никогда не сможет понять ее, он не шиноби.

Возле подъезда она остановилась с ним под козырьком и повернулась к нему.

— Спасибо, что проводили, хотя я просила оставить меня в покое, — ядовито произнесла Сэри, зашла в подъезд, и мужчина тут же заскочил за ней. — Вы ненормальный что ли?

— Я бы сказал, что необычный, — он улыбнулся и поднялся по лестнице. — Какой этаж?

— Что вам от меня надо? — спросила Сэри и стала подниматься к своей квартире на третий этаж. Он двинулся за ней.

— Хочу забрать книгу.

— Что-то мне подсказывает, что потом вы найдете другую причину, чтобы остаться.

— Или вы сами попросите меня не уходить, — сказал он. — Меня зовут Курокава Шого.

— Сэри, — коротко бросила она.

— Только имя? Да ладно вам, чем я заслужил такое недоверие, что вы и фамилию называть не хотите.

— Дело не в отсутствии желания. Просто теперь эта фамилия мне не принадлежит, — Сэри повернула ключ в замке и открыла дверь. Она вошла внутрь, но как только Шого попытался ступить за порог, она остановила его, выставив руку вперед. — Я принесу вам книгу, а затем вы уберетесь прочь.

Шого загадочно улыбнулся и кивнул. Сэри закрыла дверь и прошла внутрь. Здесь была всего одна комната, совмещенная с кухней. Инохиро лишил ее наследства Яманака, поэтому все, что она смогла себе позволить на самостоятельно скопленные деньги — это крошечная квартира на окраине Конохи, обставленная дешевой мебелью.

Сэри подошла к шкафу с книгами, оглядела все полки и взяла ту самую книгу о писателе, которую так и не донесла до Шого в день знакомства. Поставив купленную выпивку на журнальный стол, она вернулась к двери и открыла ее. Яманака протянула ему книгу, и он взял ее, специально коснувшись пальцев Сэри.

— И больше не беспокойте меня.

— Я не самый старательный человек в мире, поэтому не думаю, что у меня получится.

Сощурив глаза, Сэри улыбнулась и начала закрывать дверь, но Шого ладонью задержал ее. Нахмурив брови, он посмотрел на нее пронзительно и твердо.

— Вы уверены, что закрываете эту дверь передо мной, а не перед собой?

Сэри оцепенела, неотрывно глядя Шого в глаза. Одной фразой он попал в цель. Он не шиноби, однако это не помешало ему точно уловить желание Сэри. Он был ей интересен, и внутри она признавала, но не желала никак развивать это чувство, потому что Шого не принадлежал к касте шиноби. Но какое это теперь имеет значение, когда она и сама больше не является ниндзя. Теперь она такая же простая жительница Конохи, как и он. Пропасть между ними затянулась, позволяя им подойти друг к другу поближе. И Сэри этого хотелось бы. Ей бы хотелось, чтобы кто-то понимал ее даже без слов, чтобы кто-то смотрел на нее уверенно и смело, как это делает Шого. И в глубине души ей нужно было, чтобы он не дал ей остаться одной. Сэри поняла, что не стала бы сильно сопротивляться, если бы Шого буквально ворвался в квартиру. Но он поступил намного деликатнее, позволив ей самой впустить его.

«Нет смысла больше сопротивляться. Я ведь действительно хочу, чтобы он остался, так что же я убегаю от этого?» — закусив губу, подумала она.

Сэри отошла на шаг, позволяя ему пройти внутрь, и Курокава, коротко усмехнувшись, зашел и закрыл за собой дверь. Она прошла внутрь, попутно включая свет. Шого внимательно осмотрел единственную комнатку, мысленно делая какие-то выводы. Улыбка постепенно сошла с его губ, превратив их в тонкую полоску. Он повернулся к Сэри и острым взглядом прошелся по ней.

Она поняла, что он не ожидал, что квартира окажется настолько маленькой и ничтожной. А чего еще он ждал в таком районе? Сэри тяжело вздохнула и заглянула в ванную. Она взяла два чистых полотенца. Одно она накинула на свою голову, а второе протянула Шого.

— С волос и одежды капает на пол, — сказала она и подошла к гардеробу. — Я попробую подобрать какой-нибудь халат для вас.

Шого сделал несколько шагов к окну и посмотрел в него, молча ожидая от нее обещанного. Сэри достала из вещей свой безразмерный махровый халат, и сухой тренировочный костюм.

— Я переоденусь и вернусь, — она дала Шого халат, а сама с костюмом пошла в ванную.

Сэри задержалась перед дверью и посмотрела на него. Шого сначала замер, глядя на халат в своих руках, но потом заметил, что она на него пялится, и тогда поднял хитрый взгляд.

— Вы ждете, что я начну раздеваться при вас? — спросил он с едкой ухмылкой.

Глядя ей в глаза, он начал медленно развязывать оби и снимать с себя мокрую одежду, и Сэри быстро заскочила в ванную и закрыла за собой дверь. Это было страшной ошибкой разрешить ему зайти. Он же совершенно незнакомый мужчина, да к тому же такой беспардонный и наглый. Шого рассчитывал на то, что Сэри останется смотреть на то, как он переодевается или думал, что она к нему присоединится? Яманака почувствовала, как ее щеки начали гореть. Определенно он нравился ей на внешность, но Курокава слишком много себе позволял. Сэри быстро сменила свою одежду, развесила на бельевой веревке над ванной мокрое кимоно и вышла.

Шого успел переодеться в халат и уже сидел в кресле, медленно попивая алкоголь, купленный Сэри. Свои мокрые вещи он повесил на стул, а вниз подложил кухонное полотенце, чтобы вода капала на него, а не на деревянный пол. Увидев Сэри, он кивнул на бокал с выпивкой, оставленный им для нее на столике. Она взяла его и немного глотнула, с подозрением посмотрев на Шого.

— Я понимаю, зачем вы здесь и чего вы от меня хотите, — произнесла Сэри, садясь на кровать, напротив Курокава.

— Хорошая попытка, но нет, я думаю, что не понимаете.

Сэри заливисто рассмеялась от сильного внутреннего напряжения, которое ей создавал этот человек. И ее это забавляло. Он первый, кто вызвал у нее ответный интерес.

— Да вы же просто переспать со мной хотите, — сказала она заигрывающим тоном.

— Да, хочу, но покажите мне того, кто отказался бы. Я не собираюсь вас к чему-то принуждать, потому что я здесь не за этим, — Шого сделал большой глоток, и посмотрел на Сэри. — Нет, конечно, если захотите, я с радостью…

— Тогда зачем вы здесь?

— Тут нечего скрывать. Вы мне нравитесь. Действительно нравитесь, а не так как у меня обычно получается.

— Я много кому нравлюсь.

— Но вы впустили лишь меня. Осмелюсь принять это за комплимент.

— Вы отличаетесь ото всех других, и мне вдруг стало любопытно.

— Что именно вам любопытно?

— Как далеко вы сможете зайти в этой игре? Очевидно же, что постоянством вы не отличаетесь.

— Я бы сказал, что с завидным постоянством я изменчив. Вы думаете, что знаете, как я буду действовать, но в следующий миг я снова вас удивлю.

— Так удивите меня, — Сэри улыбнулась, приподняв одну бровь, и сделала такое выражение лица, чтобы Шого понял, что она ему не верит. Ей было интересно, что он станет делать, когда она бросает ему вызов.

— Зачем? Чтобы наскучить вам? Нет. Перед вами пляшут все, чтобы заслужить от химэ внимание.

На этих словах Сэри поджала губы. Раньше такое отношение к ней действительно было в части, и он решил, что и сейчас все так же.

— Нет, — отрезал Шого и осушил свой бокал. — Вас такие люди приводят в уныние. Странно. Если это вам не нравится, зачем же вы просите меня так себя вести?

— Хотела проверить, станете ли действовать по моей указке.

— И если бы я стал развлекать вас одами о вашей красоте и женственности, вы бы отправили меня в запас, я прав?

— Начали вы именно с этого.

— Не сочтите за грубость, но прекрасной я вас не называл. Я лишь сказал, что вы мне нравитесь, и подтвердил, что хотел бы с вами переспать.

— И вы уверены, что добьетесь в этом успеха? — Сэри почувствовала, как от остроты их диалога у нее разжигается внутри азарт.

— Возможно. Но если бы я отступал каждый раз, когда не был уверен в полной успешности, я бы не достиг высоты, на которой сейчас нахожусь.

— Деньги решают не все.

— Я бизнесмен, и знаю людей, считающих иначе. Но я говорил не о деньгах. Они всего лишь побочный эффект от влияния и власти, которых я добился.

— И много ли вам это принесло счастья?

Шого притих. Во время их беседы он неотрывно смотрел на Сэри, внимательно изучая ее, но тут вдруг перевел взгляд на бутылку. Он наклонился, плеснул себе в стакан двойную порцию и разом осушил до дна.

— Много ли? — он повторил ее вопрос, задумчиво закрыв глаза. На его лице появилась странная улыбка, которая Сэри показалась зловещей. — Вполне. Я считаю себя счастливым человеком. А вы?

— Считаю ли я себя счастливой? — удивилась Сэри, а внутри все неприятно сжалось. До этой минуты Шого неплохо отвлекал ее, но теперь будто разом опустил ее на дно своего отчаяния.

— Можете не отвечать. Ваше удивление сказало мне о многом. Да и эта выпивка тоже.

— Ха, думаете, знаете меня после нескольких минут общения? — сказала Сэри с отвращением и встала с кровати. Ее слегка шатнуло в сторону от выпитого алкоголя, но она сумела подойти к Шого, развалившемуся в кресле. Сэри наклонилась к нему ближе, практически к самому лицу и обидой прошептала: — И правильно. К чему вам моя душа, судить вы способны только по внешности.

— А вы бы позволили мне коснуться вашей души? — ответил он. Захмелевший взор уже не был таким твердым. Шого то смотрелей в глаза, то переводил взгляд на губы.

— Я жду того, кто не спросит.

Она выждала секунду, и Курокава ее хватило. Сердце Сэри ухнуло вниз, когда в глазах Шого вспыхнул ярый азарт. Он мягко положил ладонь на ее шею и притянул к себе. Порывисто, несдержанно Шого поцеловал ее, заставляя окончательно забыться.

Сэри аккуратно срезала несколько пожухлых листьев с куста розовых пионов, когда вдруг услышала шаги на энгаве. Она подняла голову и увидела, что к ней идет Иноске. Вел он себя невозмутимо, но от Сэри не ускользнула его предельная внутренняя раздраженность. Она отложила секатор в сторону и вышла к нему на тропинку, взволнованно улыбаясь. Иноске едва уловимо дернул руками, чтобы обнять ее, но остановился.

— И как это все понимать? — бросил он.

— И тебе здравствуй, — нахмурилась Сэри, опустив уголки губ. Она взяла секатор и продолжила ухаживать за кустом пионов, как ни в чем не бывало.

— Меня не было всего несколько месяцев. Я возвращаюсь с миссии, узнаю, что Чизуру-сан умерла, а ты…

Сэри подняла на него взгляд, ожидая завершения. Но Иноске медлил.

— Ну давай, — она подняла одну бровь. — Что я?

— А ты связалась с каким-то…

— Опомнись, Иноске. Ты в его доме, имей уважение.

— Он ведь даже не из нашей касты!

— Это одна из причин, почему я с ним, — Сэри вернулась к уходу за цветами. — Ему нет дела, из какого я рода. Поэтому лучше бы порадовался за меня.

— Не могу.

— Чего ты от меня теперь хочешь? Думаешь, я буду просто ждать у окна, когда ты станешь главой клана? Я и сама могу исправить свою жизнь.

— Ты что, не хочешь вернуться в клан?

— По-твоему, он мне нужен? Я даже не уверена, хочу ли я снова быть шиноби. Бегать вот так на миссии, спать неизвестно где, жить непонятно как.

На энгаву вышел Шого, прикрывая ладонью свой зев. Сэри с улыбкой махнула и пошла к нему навстречу, увлекая за собой брата.

— Он зевает, — Иноске прошептал на ухо Сэри. — Уже полдень, так почему он только сейчас проснулся?

— Потому что может себе позволить, — Сэри улыбнулась ему, еще раз намекая на размеренную беззаботную жизнь, которой теперь живет.

Когда они поднялись по ступенькам наверх, Иноске и Курокава поклонились друг другу.

— Яманака Иноске, я прав? — произнес Шого, приподняв один уголок рта. — Тот самый брат, которому не удалось уберечь Сэри.

Лицо Иноске передернуло после этих слов, и он хотел сказать в ответ что-то не менее едкое, но Курокава его опередил.

— Еще не стали главой клана?

Сэри удивленно захлопала глазами, глядя на своего мужчину. Он говорил это с особой язвительностью, пренебрежением. Ей бы хотелось, чтобы Иноске и Шого поладили, но с первых же секунд все пошло совсем по другой дороге. Курокава часто так разговаривал с людьми, для него это обычная манера, и Сэри уже приучилась не обращать на это внимания. Но стоящий рядом Иноске буквально дымился от гнева.

— Это вопрос времени, я понимаю, — продолжил Курокава.

— Это вас не касается, — процедил Иноске, а затем повернулся к Сэри и тихо сказал, чтобы услышала только она. — Если захочешь встретиться, просто подумай об этом.

Сэри кивнула. Ей было неловко за такой их первый диалог, но исправить его она уже могла. Иноске презрительно посмотрел на довольного собой Шого и развернулся, чтобы уйти. Сэри хотела проводить его, но брат остановил ее, жестом показывая, что сам найдет выход.

— Жаль, что он не остался подольше, да? — спросил Курокава, притягивая Сэри к себе.

— Ты был крайне гостеприимным, — с сарказмом произнесла она, и ответила на теплые объятия.

— Ну ты же знаешь, я не имел ввиду ничего дурного. Просто я такой человек и привык так шутить.

— В следующий раз снизь напор, а то распугаешь всех вокруг, — произнесла она с улыбкой, разглядывая его лицо.

Шого неоднозначно кивнул, прищурив глаза. Он поцеловал Сэри в лоб и снова посмотрел на нее.

— Ты вчера поздно вернулся, уже было за полночь. Задержался по работе или опять с друзьями?

— Да, сначала один вопрос, потом другой и уже не замечаешь, сколько прошло времени, — ответил Шого и вздохнул. — И у меня хорошие новости. Хокаге официально разрешил строительство развлекательного квартала. И позвал меня сегодня на ужин в свой дом, чтобы отметить. Я знал, что он мой человек.

— Это большая честь оказаться у него дома, — согласилась Сэри.

— Сказал, что соберется вся его семья. И предложил мне взять свою, — Шого взглянул на Сэри, пытаясь уловить ее реакцию. — Если составишь мне компанию, мне будет приятно.

Сэри уже была знакома с хокаге, но только в рамках работы, ничего больше. Она не знала, какой он человек, не имела представления, чем он жил, какая у него была семья. Она до конца не понимала всю ситуацию, в которой оказалась деревня из-за его безумной дружбы с Учиха Мадарой. Да у нее никогда и не было достаточно времени для выяснения всех подробностей, Сэри постоянно была занята миссиями. Единственное, что она знала — это то, что Яманака много лет назад заключили договор с Сенджу. Но никогда детали договора не раскрывались, о них знали только Инохиро, Иноске и старейшины. А теперь у Сэри есть возможность познакомиться с Богом Шиноби на совершенно ином уровне, она будет гостьей в его доме.

— Да, конечно, я пойду, — с радостью произнесла Сэри.

Шого слегка приподнял уголки губ и кивнул, принимая ее согласие.

_____

Сэри сидела под цветущей магнолией и глубже погружалась в медитативный транс. В мыслях продолжали всплывать различные воспоминания. В каких-то из них чувства и эмоции в них были яркими, свежими, а в других Яманака вспоминала только сухие события. Романтические вечера, которые ей устраивал Шого, их долгие разговоры, выворачивающие ее душу наизнанку перед ним, больше не резонировали так, как это было раньше. Теперь все это выглядело как дешевые декорации в ее искусственной жизни. Все, что он хотел — это красивую, мудрую жену, которая будет появляться с ним на мероприятиях, которая станет заботиться о его доме, наследнике. Которая будет всю жизнь благодарна ему за то, что он вытащил ее с дороги, идущей по наклонной вниз. Если бы она проявила должную твердость, она сама смогла бы встать на ноги. Но она предпочла переложить ответственность на кого-то другого, и просто встать за его спину.

Был ли Шого с ней искренним хоть раз, она не знала. Впрочем, оглянувшись назад, Сэри поняла, что и сама сейчас не уверена, любила ли она его когда-нибудь так, как думала. Он невероятно умный мужчина и всегда был ей интересен. Шого разжигал в ней особенный азарт и огонь. До того, как характер его развлечений стал ей кристально ясен, Сэри была благодарна ему за все, что он сделал для нее. Но любовь ли это? Она несоизмерима и неописуема в своем истинном проявлении. Любовь — это разве не готовность пожертвовать самым дорогим, что есть, в интересах возлюбленного, когда границы личности стираются, и эго перестает иметь значение?

В голове Сэри прозвучал ее собственный голос, отвечающий на задаваемые вопросы. Нет, она никогда не любила Шого, и вышла за него замуж из собственных корыстных побуждений, которые она сама неосознанно пыталась прикрыть надуманной любовью. И то, что сейчас было между ней и Тобирамой — это путь к тому светлому чувству, которого так хочется коснуться каждому человеку.

Теперь, когда разум и чувства стали более чистыми, Сэри медленно открыла глаза, вдыхая утренний воздух, наполненный ароматом цветов. Она смотрела на сад и дом, которые считала своими. Но сейчас она перестала ощущать себя хозяйкой всей этой роскоши, и Яманака ухмыльнулась своим сознательным отказам видеть Шого таким каким он был всегда. А ведь когда-то они действительно идеально подходили друг другу. Курокава готов и сейчас щедро компенсировать каждый свой проступок, а Сэри раньше было достаточно прибывать в иллюзиях.

На энгаву вышел сонный Йоичи, и она тут же встала, чтобы он ее увидел. Мальчик спустился с лестницы и с раскинутыми руками бросился бежать к матери. Сэри подхватила его на руки, а он крепко обнял ее за шею.

— Мама, а ты навсегда пришла? — пролепетал он.

Сэри слегка оторвала его от себя, чтобы посмотреть на Йоичи. В больших глазах застыли крупные слезы. Мальчик был на грани того, чтобы расплакаться. Он дрожал и прижимался к маме, цеплялся за нее, будто боялся, что она выскользнет прямо из его рук и исчезнет из его жизни.

— Ты больше не уйдешь от меня? Ты не оставишь меня?

Сэри вдруг почувствовала, как вина насквозь пробила ее сердце ржавым копьем. И с каждым новым вздохом Йоичи это копье поворачивалось, доставляя нестерпимую боль.

— Нет, родной, я не уйду, — Сэри прижала сына к себе, ласково поглаживая его по голове. — Я всегда буду с тобой.

_______________

*”Райдзин” - это Бог Грома в синтоистской религии в Японии.

Я ни на что не намекаю.

========== Глава 22. ==========

Комментарий к Глава 22.

Дорогие читатели!

Я очень надеюсь, что вы не в обиде на такой долгий перерыв. Здесь сыграло роль много факторов, один из которых моя работа. Плюс была временная потеря вдохновения, поиски истины и прочее.

Но я снова здесь, снова готова писать главы для вас!)))

А эту главу я выпускаю прямо в день рождения прекрасной Sailor Sapphire! Спасибо тебе огромное за поддержку, она неоценима! Но еще я благодарна тебе за твое творчество! Тебя ждут твои оригинальные истории, твои оригинальные персонажи. У тебя все получится! Ты не одна. Помимо меня, тебя поддерживают десятки читателей! Так что вперед, к новым свершениям! С днем рождения!

Будущий отчет для Тобирамы обещал быть насыщенным. Шион сидела на одном из ящиков, в который запаковала украденное ею оружие у Амегакуре, и болтала ногами. Какузу и его курьеры сверяли цифры, договаривались о том, когда все это будет доставлено. Кисараги следила за процессом, хотя делала вид, что все это ее мало заботит. Она слушала каждое слово, но при этом смотрела на мерно плывущие грязно-серые облака по тяжелому небу. Периодически ветер рывками взметал ее волосы, и тогда Шион поправляла их, прочесывая пальцами.

Прошли почти полтора суток с тех пор, как она отправила в Коноху тот отчет. Тобирама уже наверняка что-то предпринял, но дать ей знать об этом он не мог. В принципе, Шион считала свое дело здесь завершенным. Она выяснила все, что требуется, и не за горами тот самый момент, когда Кинрэнго прикроют, и всех радикалов посадят на долгие годы за решетку. Единственное, что ее все еще беспокоило — это чакра Закуро, которую он оставил в ней. Вряд ли нукенин шутил об этом, говорил он совершенно серьезным голосом.

«Когда вернусь в Коноху, нужно будет пройти обследование у Хьюга, они уж точно помогут мне очистить чакру», — подумала Шион, глядя в даль.

— Мы выдвигаемся, — сказал Какузу, когда все было закончено, и курьеры начали грузить ящики с контрабандой в повозки.

— И как они перевезут это через всю Страну Дождя и останутся незамеченными? — спросила Шион, оглядывая многочисленные деревянные ящики.

— Вот поэтому я и нанял этих людей. Они знают ответ на этот вопрос.

— А разве мы не идем вместе с ними? — спросила Шион, когда Какузу пошел в другом направлении.

— Нет, еще есть дела.

— Опять надо что-то выкрасть? — Кисараги догнала его и заинтересованно глянула в глаза.

— Нет, мне надо обсудить один вопрос. Подождешь меня снаружи.

— Надеюсь, это быстро. Я с ног валюсь.

Какузу ничего не ответил, но Шион уже поняла, что сможет отдохнуть, когда они прибудут на место. Они все дальше отдалялись от места встречи с курьерами, двигаясь на северо-восток страны. Проходя мимо окрестностей Аме, Какузу стал осторожнее, но, когда они отошли достаточно далеко, он ускорил темп. Шион от усталости еле успевала за ним, а он и не думал о ее комфорте. Его даже собственный комфорт не заботил — он не спал и не ел ровно столько же, сколько и Кисараги, но при этом бежал намного быстрее.

Они добрались до большой живой деревни. Здесь было много людей, и никто не обращал внимания на туристов. Прекрасное место для тайных встреч. В таких проходных деревнях в день бывает множество путешественников, и потом уже трудно будет сказать, кого здесь видели, а кого нет. К тому же Шион с Какузу были одеты максимально невзрачно и неприглядно. Единственное, что могло бы их выдать — это глаза. У Шион были янтарно-желтые, а у Какузу зеленые с красными склерами.

Перед входом в одну из гостиниц Какузу остановился и посмотрел на Шион.

— Я скоро вернусь, — сказал он ей.

— Я зайду поем, — бросила она и попыталась войти, но он ее остановил, вцепившись в плечо.

— В другом месте.

— Какая разница? Или ты скрываешь что-то?

Какузу пронзительно посмотрел на нее, прищурив нижнее веко, а потом едва заметно дернул бровями.

— Если ты будешь подслушивать, я прикончу тебя раньше, чем ты начнешь оправдываться и молить о пощаде.

Шион выскользнула и ошарашено посмотрела на него.

— Хорошо, ладно, — ответила она, и тогда Какузу зашел внутрь, оставив ее одну.

Он явно не хотел, чтобы она видела что-то, но при этом все равно взял ее с собой, не отправив вместе с оружием. Какузу не доверяет ей доставку? Или же в принципе не доверяет, поэтому таскает везде с собой, чтобы контролировать каждый ее шаг?

Шион уже понимала, что ей нужно делать. Она прошла вдоль здания и, нырнув в темный переулок, скользнула внутрь широкой кирпичной стены. Кисараги прислушивалась ко всему, что происходило в комнатах, мимо которых она шла, и лишь по этим голосам она понимала, на каком шаге она выйдет из стены наружу. На каждом повороте или тупике она поднималась или опускалась выше, чтобы пройти участок без стены. И в какой-то момент своих поисков она услышала знакомый голос.

— …к вечеру будет там. Возможно, Сайга и потянет время для финальной подготовки, но завтра-послезавтра он захочет напасть на дворец, — спокойно говорил Какузу. — Его подгоняет Сацума, и я ничего не могу сделать.

— События развиваются намного быстрее, чем мы думали, — ему ответил мужчина с такой интонацией, что Шион не сомневалась — он говорил это с улыбкой.

— Думаешь, не надо их тормозить?

Второй человек помолчал с минуту, а потом проговорил:

— Важнее другое. Останутся ли золотые шахты под нашим контролем, когда Сацума станет правителем? Этот Сайга прям его цепной пес, много на себя берет.

— Он ему слепо верен и уже сейчас очень наглеет, а что будет потом… Еще немного, и я убью его.

— Какой ты кровожадный. Суть мне нравится, однако… — он задумался на пару секунд, а затем продолжил: — С убийством дайме лучше повременить. Мы и так перевернули всю страну. В этом хаосе главное самим остаться на плаву.

— Нападение не предотвратить. Сайга настроен решительно.

— Если убить его просто так, Сацума может что-то заподозрить. Да он нам ничего не сделает, но если слезет с крючка, Кинрэнго развалится, а нам с тобой нужно прикрытие. Поэтому бездумно убивать никого нельзя. Сацума уже был обеспокоен, когда тем нукенинам горло вспороли. Кстати, это ты сделал?

— Не успел. Меня опередила Кисараги Шион. Она теперь в Кинрэнго.

— Кто она?

— Из Конохи. Просто ребенок. Такое чувство, что это первые ее настоящие шаги. Относится ко всему с прилежностью, аккуратностью. И слишком наивная. Сразу видно, что совсем недавно стала нукенином. В Кинрэнго только я знаю, что она их прикончила, иначе Сайга и Сасаяма давно ее разорвали бы.

— И дела стали развиваться, когда она появилась среди вас, — утвердительно произнес неизвестный.

— Вряд ли она шпионка. Сайга вышел на нее, когда она ограбила дом дайме, не переворошив при этом всю охрану. А она пыталась убежать, решив, что он пришел мстить за своих. Впрочем, он так и сделал бы, если бы знал, что она их убила.

— Присмотрись к ней внимательнее. Это подозрительно.

— Думаешь, Сенджу отправил бы на это дело неопытного ребенка? Он всегда считал, что дети и война — это несовместимые вещи.

— Это ты считаешь ее ребенком. А он… Если ее способности позволяют ей грабить дом дайме, то почему бы и не отправить ее в качестве шпиона? Просто разведать, никого не трогать, чтобы потом пришли взрослые дяди и всех вас переловили…

— Она падкая на деньги. Только ими посветишь, так согласна на любую работу. Ограбила склады с оружием в Аме, поразмыслив над этим меньше десяти секунд.

Мужчина замолчал. Шион в страхе сжалась. Ей не хватало кислорода, и она осторожно высунула нос в другую сторону и быстро вдохнула поглубже. Какузу все еще думает, что она не врет, но теперь из-за слов этого мужчины он будет сомневаться.

— Сколько уже собрано? — спросил Какузу.

— Хватит, чтобы обеспечивать целую страну пару десятков лет, — со смехом ответил второй. — Неужели тебя и правда только деньги волнуют?

— А тебя власть и деньги. Разве не так?

— Мне хватает моей власти. И у меня столько денег, что я до конца жизни вряд ли их потрачу. Поэтому, нет. Делаю я все это не ради власти, золота. Просто… — он задумался и притих. — Просто мне нравится это делать. Смотреть, как мои решения меняют жизни десятков тысяч людей. Это… Вдохновляет.

Мужчина произнес это с таким удовольствием, будто говорил не о революции, не о тысячах убитых, взятых в рабство людей. Его голос был пропитан людоедским наслаждением, от которого у Шион холодела кровь. Определенно точно, это не Сацума, раз они говорили о нем в третьем лице, а это может означать только одно: в революции Страны Рек виновен еще один человек, который до этого времени оставался в тени. И Какузу с ним в сговоре. Выходит, что Сацума и Кинрэнго — это лишь прикрытие тех, кто на самом деле стоит за всем кошмаром и государственным переворотом. Им обоим это выгодно только из-за денег и… просто потому, что одному из них это нравилось. Нравилось, что по его прихоти гибли люди. Что тысячи честных граждан вынуждены бежать из страны, чтобы просто остаться в живых. Что теперь те, кто остались, должны принять сторону Кинрэнго и считать своим правителем Сацуму, или умереть. Шион зажмурилась от отвращения к этому человеку. Искалеченные судьбы людей его вдохновляли, ему это просто нравилось.

Какой смысл теперь возвращаться с Какузу к делам Кинрэнго? Если она сейчас дождется, пока он уйдет, а потом посмотрит в лицо второго мужчины, она сможет в дальнейшем дать хоть какое-нибудь описание кроме «моральный урод со скрипучим голосом». И тогда ее миссия по разведке будет завершена.

От внутреннего эмоционального подъема Шион улыбнулась, уже представляя, как со всей добытой информацией возвращается обратно домой.

— Так что решили с убийством дайме? Сайга не отступит. Его проще убить и не думать о том, будет он путаться под ногами или нет, — произнес Какузу.

— Хочешь убить его, но Кисараги — нет? Да, именно так. Я прав. Не хочешь ее убивать, а она ведь может оказаться шпионкой, и ее тоже проще прикончить, чем проверять.

— У нее полезные навыки, и она может пригодиться.

— Да, конечно. Навыки. Ха-ха. Она красивая?

— Я это даже обсуждать не буду.

— Должно же что-то тебя с ней связывать? Либо прошлое, либо настоящее… Либо ты думаешь о будущем. О, не говори, что ты думаешь, будто у тебя есть светлое будущее?

Какузу выдержал паузу, и потом сказал:

— Я не назвал тебе даже свою фамилию, думаешь я расскажу о своих планах? Отвечу так: я знал ее отца. И все.

Сердце Шион пропустило удар. Она догадывалась, что в прошлом он мог иметь дело с ее кланом, раз многое понимал о ее способностях. Но Какузу сказал, что знал Кисараги Норайо, и прозвучало это так, как будто он не просто воевал с ним или против него. Здесь было что-то личное, и Шион просто обязана выяснить, что именно. Она хотела знать больше о родителях, и это такой шанс, что она просто не может позволить Какузу простой уйти с этой информацией. Когда Кинрэнго схватят, в бою его могут просто убить. Нет. Она дождется конца разговора, а затем спуститься вниз, сделав вид, будто все время там и была. И вернется домой только после того, как все у него выяснит.

— Опять говоришь меньше, чем кажется необходимым. Ладно, твое право.

Они оба замолкли, и Шион услышала тихий звон бокалов. Какое-то время они сохраняли тишину во время того, как выпивали и ели.

Вдруг незнакомец нарушил молчание:

— Если и избавляться от Сайги и Сасаямы, то можно сделать это во время нападения на дайме. Тогда Сацума не заподозрит ничего, да и проверять не станет, кто их убил — ты или шиноби Тани. А ты сделаешь вид, будто все нападение провалилось. На пару месяцев оттянем это. Я пришлю еще людей, которые будут контролировать шахты и заниматься доставкой. Нужно наладить экспорт сразу после добычи, чтобы тебе не нужно было выполнять курьерскую работу.

— Только если молчание этих людей будет не очень дорогим.

Мужчина засмеялся.

— Кстати, если Закуро это увидит, его тоже придется убить, — продолжил он. — Этот юнец хоть и смышленый, но своевольный. Слишком опасно таких держать.

— Хм. Посмотрим, может, я и от него избавлюсь. Как пойдет дело.

— Тогда кроме тебя и Шион никого не останется. Кто будет держать в руках все Кинрэнго?

— Я один справлюсь. Мне никто не нужен.

Раздался скрип. Какузу встал и зашагал по комнате.

Шион разрывалась между тем, чтобы послушать его прощальную реплику, и тем, чтобы поскорее побежать вниз. И любопытство пересилило. Кисараги навострила уши, потому что в комнате было странно тихо.

— Я свяжусь с тобой позже, — буркнул Какузу и открыл дверь.

Надежда услышать что-то крайне важное лопнула. Шион разочарованно фыркнула и тут же сорвалась с места, спеша обратно. Она проскользнула вниз прямо в землю, минуя долгий лабиринт из стен, а затем вылезла на поверхность уже в переулке. Кисараги вышла на улицу и начала вертеть головой в поисках еды. Ей на глаза попался маленький ларек с готовыми якитори. Шион бросила торговцу пару монет, и он протянул ей охапку палочек с нанизанными на них креветками.

Когда Какузу вышел из здания, Шион сидела неподалеку и с наслаждением поглощала еду. Он неторопливо подошел к ней и внимательно посмотрел.

— До сих пор ешь?

— Это своеобразный десерт, — сказала она и протянула якитори. — Будешь?

— Я не голоден.

— Отлично, а я уж боялась, что ты согласишься, — сказала Шион и зубами стянула одну креветку за другой.

— Мы возвращаемся обратно в Страну Рек, — сказал он и зашагал в сторону ворот, через которые он с ней сюда зашел.

— А мне тут понравилось, — произнесла Шион, оглядывая все вокруг. — То место, куда ты ходил, это же гостиница?

Он косо посмотрел на нее.

— Да, это гостиница.

— Ну ты там не очень долго пробыл. Я сначала думала, что ты пошел туда к женщине какой-то…

Какузу тяжело и обреченно вздохнул.

— … а потом решила, что раз так быстро вернулся, значит, встречался по делу, да? Женщина бы тебя так быстро ни за что не отпустила, ты ж так редко к ней заявляешься. Вообще она только час мозги тебе промывала бы. А то и видно. Твоим мозгам это надо! А только потом сказала бы, как соскучилась и все такое. А ты всего минут пятнадцать-двадцать отсутствовал, я даже поесть спокойно не успела. Хотя это запросто могла быть женщина… как там их называют?.. Таю. Да, точно! Таю. Если так, то пятнадцать-двадцать минут… Слушай, ну ты же не такой старый, чтоб так быстро…

— Ты заткнешься, когда-нибудь?

— Да, ладно тебе, нормально же разговариваем, — хихикнула Шион, успокаивая внутреннее напряжение, которое вываливалось наружу в виде непрерывного потока слов.

— Да ты сама с собой разговариваешь. Я тебе даже не отвечаю.

— А ты и не должен. Ты замкнутый, озлобленный и агрессивный. И то, что ты не отвечаешь, кстати, тоже говорит о многом. Ты нукенин и боишься доверять. Мне это знакомо.

— Да, конечно. Будто ты что-то понимаешь…

— Эй! — воскликнула Шион и остановилась посреди дороги. Какузу тоже остановился, повернувшись к ней. — Ты думаешь, я бросила Коноху просто так?! Просто потому, что мне новый цвет формы не понравился?!

Он подошел к ней ближе, чтобы не пришлось орать на всю улицу, как это делала она.

— Думаю, что ты не знаешь, какого это, когда тебя посылают убить шиноби, чью силу возносят до уровня бога. И ты не знаешь, что значит, суметь выжить в такой битве, — прошипел он, гневно смотря на нее, а Шион сжала губы в тонкую полосочку. — И я готов поставить на кон все свои деньги, все до единой монеты, что ты вообще не понимаешь, какого быть преданным тем, кто тебя вырастил.

Она никогда не видела, чтобы глаза Какузу были настолько полны гнева, как в эту минуту. Но помимо этого она уловила кое-что еще. Это было яростное отчаяние, боль и глубочайшее одиночество, которые безвозвратно поглотили его.

— Ты нихрена не знаешь!

— Тебя послали на миссию, а ты проиграл? — осторожно спросила она. — «Возносят до уровня бога»… Твоей целью был… Сенджу Хаширама?..

Какузу не ответил, твердо глядя на нее. Шион быстро складывала в голове оставшуюся часть картинки.

— А потом вернулся в Таки, а тебя возненавидели?..

— Закрыли тему.

Он развернулся и тяжелой поступью пошел по дороге. Шион поплелась за ним, отставая на несколько шагов. До этой минуты она и не подозревала, что такой как Какузу, может испытывать самые настоящие человеческие чувства. В прошлом он любил свою деревню. И даже когда каге дал ему невыполнимую миссию, Какузу, как настоящий шиноби, все равно пошел на это, чтобы самоотверженно исполнить свой долг. Но в их мире за поражения не прощают. Либо побеждаешь, либо должен умереть. Миссия — это все, что важно, а остальное, в том числе сам шиноби, не имеет значения.

Они бежали вдоль бурной реки, и Шион не пыталась обогнать Какузу. Она смотрела на него и не понимала, как раньше не замечала всего этого. Сначала он казался ей обычным преступником. Хладнокровным убийцей. Ее не волновало его прошлое, никто не давал ей команду понять причину противозаконных действий. Нет. Таких как Какузу судят без всяких расследований, просто по факту. И Шион попала бы под ту же прогнившую систему, если бы Кинрэнго раскрыли ее замыслы, а она смогла бы улизнуть от их мести. И в Конохе не ждали бы ее с распростертыми объятиями, а наоборот разжаловали бы, как списанный товар, или запекли бы в тюрьму. И Шион даже не знала, что из этого хуже, потому что при любом раскладе ее участью был бы только позор, от которого не отмыться до конца дней.

Какузу резко остановился, осматриваясь по сторонам, и Шион, догнав, замерла по правую руку от него.

— Здесь что-то изменилось, — тихо проговорил он, вглядываясь в пространство вокруг них.

Кисараги осмотрелась, а затем и прислушалась к лесу, к воде, но ничего постороннего и опасного она не заметила. Своим молчанием и напряженностью Какузу только нагнетал атмосферу.

— Чушь какая-то, — сказала она и встала прямо перед ним, чтобы посмотреть ему в лицо. — Может, ты просто устал и хочешь отдохнуть, но сказать об этом стес…

Кусты позади нее резко шелохнулись, и она поняла, что несколько сюрикенов вылетело в их сторону. Она еще ничего не успела придумать, как в один миг Какузу схватил ее за плечи и резко поменялся с ней местами, чтобы принять удар в свою спину. Она положила обе ладони ему на предплечья, и в тот момент, когда сюрикены должны были вонзиться в Какузу, они прошли сквозь него и Шион.

Из тех же кустов и из соседних повыскакивало трое молодых шиноби Тани. Они продолжили бездумно кидать в них свое холодное оружие, но Шион не отпускала Какузу, позволяя каждой атаке проходить насквозь.

— Один прямо сзади тебя, а еще двое по твою левую руку, — сказала Шион, глядя ему в глаза.

— Уже догадался по траектории, по которой летят кунаи и сюрикены.

— Будем ждать, пока они у них кончатся?

Какузу отпустил ее, но Шион не убирала рук с его предплечий. Вдруг из рукавов его плаща показались несколько черных нитей из незнакомого Шион материала. Они были похожи на тонкие мягкие щупальца, которые бесконечно удлинялись в разные стороны.

— Двое по левую руку, да? — уточнил Какузу, глядя Шион в глаза. — Не охватывай их своей техникой.

Шион моргнула, и тут же мягкие нити вытянулись в жесткие остроконечные иглы, и в мгновение достигли двух шиноби, намертво пригвоздив их к стволам деревьев. Третий моментально прекратил атаку и сменил позицию, снова спрятавшись в кустах. Нити вернулись под плащ Какузу, и тот, освободившись от рук Шион, неторопливо вытащил несколько кунаев, воткнувшихся в землю позади нее.

— Как же это раздражает, — пробубнил он сквозь зубы. — Почему я должен тратить на них время?!

Шион как вкопанная наблюдала за Какузу, который медленно надвигался в сторону спрятавшегося шиноби. И лишь несколько секунд позже она на всякий случай достала один из своих собственных кунаев, приготовившись защищаться. Она точно знала, что не собирается убивать его, он ведь всего лишь пытается освободить Страну Рек от нукенинов. И к сожалению, совершенно не знает, что Шион здесь с той же целью.

Справа от нее с решительным воплем выскочил молодой парнишка, направив на нее свою катану. Шион уже знала, как отразить удар, ведь его действия были очевидны для нее. И когда он был всего в паре шагов от нее, весь его бок от виска до голени пронзили подобранные Какузу кунаи. Парень замертво упал к ногам Шион, забрызгав ее одежду своей кровью.

— Я бы его сделала, — надрывно выкрикнула Шион.

— Ты ждала, вместо того, чтобы нападать, — бросил Какузу.

— Не надо меня защищать, — Шион решительно подошла к нему ближе. — Посмотри на них! Они едва окончили академию шиноби. Думаешь, меня смогли бы ранить?!

— Думаешь, я бы умер от пары сюрикенов в спине?!

От его острого взгляда Шион стало не по себе, и она тяжело вздохнула.

— Они отняли у нас время, теперь надо поторопиться, — проговорил он, глядя на нее.

Шион окинула взглядом трупы малоопытных шиноби, а затем неуверенно кивнула, не поднимая глаза на Какузу. Тот сорвался с места, и она помчалась след за ним.

Когда Шион и Какузу вернулись, в затхлом доме в трущобах столицы их ждали Сайга, Сасаяма и Закуро. Они уже распределили прибывшее оружие, даже не заподозрив того, что оно украдено у шиноби Аме. Все трое были горды проделанной работой: Закуро хвастал, как перехватывал всю корреспонденцию, выведал многие ходы связанные с контратакой Тани, и что они попытаются в скором времени отвоевать несколько деревень близ столицы. Сайга и Сасаяма доложили о том, что все тайные ходы перекрыты и через них не пройти. Сайга в деталях изложил свой план, всю последовательность действий, которая должна будет привести их миссию к правильному исходу. Дайме и его семья должны быть убиты, а дворец полностью захвачен. Какузу все это время молчал и слушал, кивая головой. И Шион делала вид, что совершенно ничего не знает о его намерении убить Сайгу и Сасаяму. А, вполне возможно, вместе с ними и Закуро. Какова была ее учесть во всем этом, она не понимала. Собирается ли Какузу ей рассказать о своем плане? Или в ходе всей операции он захочет убить и ее? Или же вообще велит ей оставаться снаружи?

Сайга рассказал, как всем следует действовать, после того, как самураи и гражданские атакуют дворец. Они неплохо отвлекут всю охрану, но самые сильные шиноби все равно останутся с семьей Накагава. Так же телохранители обязательно отправят сокола с требованием подкрепления, а сами начнут выводить дайме и его семью через тайные ходы. В какой-то момент они поймут, что это бесполезно, и тогда будут готовиться обороняться в стенах дворца. Для этого выберут один из самых больших залов. Сайга уверенно заявил, что с помощью сенсорных способностей сможет понять, где именно они прячутся, поэтому никому не придется их искать в каждой комнате. У них будет немного времени, прежде чем подоспеет подкрепление из Тани. Закончить надо будет легко и быстро. Каждый возьмет на себя одного-двух телохранителей, а потом поочередно расправится со всеми членами семьи.

И когда Сайга это озвучил, Шион поняла, что если бы она не знала настоящего плана Какузу, не выдать себя было бы практически невозможно. В самый ответственный момент операции, она не смогла бы причинить вред ни охране, ни кому-либо из семьи Накагава. А это бы означало полный срыв и раскрытие своей роли, которую она играла с самого начала.

Шион внимательно следила за тем, как ведет себя Какузу. Периодически он перебивал, вставляя свои замечания по поводу отведенной для него роли, чем раздражал Сайгу. И в целом Какузу вел себя совершенно естественно, чтобы не вызвать подозрений. И у него это получилось. Не знай Шион, как все обстоит на самом деле, она бы не увидела в нем разницы. Ей еще очень многому придется научиться, чтобы так врать, как это делает Какузу.

Во время штурма перед Шион стоит такая же задача, как и у других: уничтожить охрану, убить каждого из семьи Накагава. Если один член Кинрэнго будет повержен или не сможет дальше сражаться, то его задача ложится на плечи всех остальных. Чтобы подпитать уверенность Какузу в том, что она, как он думает, падкая на деньги, Шион начала торговаться с Сайгой о ее доле. К этой же дискуссии подключился Закуро, а потом и Какузу. Каждый требовал свою цену, выдвигал условия. Сайга тихо кипел и повторял одно и то же: Сацума выделил общий бюджет на всю операцию, и делить эту сумму придется между теми, кто останется жив и внесет наибольший вклад в дело.

В конце встречи они условились, что штурм начнется на следующий день в полночь. Шион знала, что до этого ей так или иначе нужно сообщить Тобираме о полностью готовом плане. Впереди почти двадцать четыре часа, и этого времени должно хватить, чтобы она смогла найти подходящий момент для этого.

После встречи Какузу и Шион вернулись в тот же дом в заброшенной деревне, в котором уже ночевали. Здесь им предстояло затаиться до начала штурма, и отсюда Шион надеялась отправить свой последний отчет. Она ожидала, что Тобирама и каге Тани скооперируются и остановят Кинрэнго, а значит, Шион сможет вернуться обратно домой, и уже там ирьенины или Хьюга помогут ей разобраться с чакрой Закуро, оставленной в ней. Она размышляла об этом с облегчением, но в то же время с грустью. Ей нравилась эта миссия, и она не казалась ей такой уж сложной и ужасной, как это обрисовывали ей Тобирама, Сэри и Иноске. Эти трое только жути на нее нагоняли. Что ей придется совершать страшные поступки, быть другим человеком и находиться под прямой угрозой смерти. Но по большей части она видела все в ином свете. Оставшись самой собой, она смогла добыть полезную информацию, которая поможет остановить войну в Стране Рек. Лишь смерть троих шиноби Тани все омрачало. Но ведь они сами допустили роковую ошибку: с самого начала им было понятно, что не нужно вставать на пути у таких как Какузу и Шион. Эти шиноби должны были затаиться, а потом сообщить, что видели нукенинов, описать их внешность и направление, по которому те двигались, а не строить из себя героев. Кому они что доказали своей смертью? Что это изменило?

Ко всему прочему Кисараги раз и навсегда уяснила для себя одно: каждый нукенин в свое время ушел с пути правильных поступков не потому, что ему вдруг захотелось. У них непростая судьба и есть люди, которые когда-то ранили их сердце. И Какузу не казался ей больше злодеем, а, скорее, человеком, который разочаровался в пути ниндзя. Не смотря на образ жизни, он остался человеком с земными чувствами. Действуя молниеносно, на инстинктах, он защитил ее, прикрыв собой. Что это, если не забота, беспокойство? Однако Шион понимала, что вся череда его неправильных поступков грозила ему только еще более страшным наказанием, чем презрение от соотечественников за проигранный бой. Ей было жаль, что она не может рассказать ему о своей миссии. Но что если Шион своей ложью и предательством окончательно закроет ему путь к полноценной добропорядочной жизни, а вот если расскажет ему правду, то он одумается? Ведь Какузу всего лишь обижен на весь мир, на несправедливость. Он стал нукенином не потому, что ему это нравится, а от безвыходности. Он разочаровался во всем, во что верил, и это было так знакомо ей самой. Совсем недавно ее мир рухнул, когда правда об ее семье раскрылась перед ее затуманенным взором.

Шион дождалась ночи и негромкого храпа Какузу, чтобы написать отчет Тобираме. Она сделала это быстро, коротко и сжато изложив новую информацию на одном листе, а потом замела все следы и легла спать. В голове у нее крутились мысли об ее отце, об их с Какузу связи, и о том, что было бы, если б он захотел вернуться к нормальной жизни. Оставил бы он там место для дружбы с ней?

Шион проснулась не от того, что ее кто-то будил, а просто потому, что впервые за последние недели выспалась. Она сильно потянулась и хрустнула суставами на ногах и руках. За окном стояла не лучшая погода — нахмурившееся небо грозило продолжительным ливнем. Никаких посторонних шумов в доме она не слышала и вышла, чтобы проверить спит ли Какузу, а попутно представляла, как сорвет с него одеяло, чтобы разбудить, как несколько дней назад сделал он. Шион открыла дверь в его комнату и обнаружила пустой футон. Рядом с ним лежало несколько книг и свитки с пометками, но самого Какузу не было, и Кисараги разочарованно задвинула седзи.

— Что ты хотела? — раздался голос за ее спиной.

Шион подпрыгнула на месте и медленно развернулась, оказавшись спиной к перегородке. Какузу стоял непозволительно близко к ней и был без маски, и Шион смогла поближе разглядеть грубые шрамы в форме улыбки на его щеках.

— Что? — повторил он.

— Хотела спросить, что есть на завтрак, — ответила она, продолжая пялиться на черные стежки.

Не отрывая от Шион пристальный взгляд, Какузу протянул ей сверток. Она неуверенно взяла, а он отодвинул седзи за ее спиной.

— Есть разговор, — ответил он, и Шион тут же шагнула в его комнату.

— Совсем недавно ты не хотел говорить, — она развернула сверток и обнаружила там два онигири.

— Садись и слушай, — Какузу опустился на футон и кивнул на место напротив себя.

Шион села и принялась за еду, уже предполагая, о чем пойдет речь.

— Помнишь план Сайги на сегодняшнюю ночь?

— Ну да, — с полным ртом ответила Шион.

— Он отменяется.

— Это тебе Сайга сказал?

— Это я тебе говорю. Будет другой план. Хочешь получить в разы больше?

— Пф, конефно! — с набитым ртом пробубнила она.

— Я тоже. Тогда конкуренты нам не нужны, понимаешь меня?

Шион прекратила пережевывать рис и замерла с кривой челюстью, а затем медленно вернула ее на место, изображая удивление. Она проглотила недожеванные куски и произнесла:

— Не совсем.

— Ты что, не слышала Сайгу? Куш пилится на всех. Чем меньше тех, между кем он разделится, тем больше мы заработаем.

— Та-ак, и ты хочешь сделать что? После убийства дайме, прикончить других, чтобы заработать чуть больше?

— Святая наивность. Ты даже не представляешь, какие финансы вертятся там. Намного больше, чем ты заработала последний раз, намного больше, чем я выкрал на оружие. И дайме убивать пока тоже не будем.

— Это что-то новое. Но золото ведь дадут только после того, как убьем Накагава.

— Сайга не дал мне денег на оружие, но я всего пришел и взял, что нужно. Вот тебе и ответ.

— Но подожди, ты говоришь обо всех? Убить всех? Сайгу, Сасаяму и Закуро?

— Почему нет?

— А с чего ты взял, что они не захотят убрать тебя, чтоб получить больше?

— Потому что они здесь не ради денег, хоть и могут говорить обратное. Закуро просто нравится этот процесс, он может использовать свои способности, как ему хочется. Сайга жаждет власти, а законным путем он ее никогда не получил бы. А Сасаяма…

— А он что?

— А он ведет свой маленький бизнес внутри Кинрэнго и думает, что кроме него и Сайги о нем никто не знает.

— Бизнес? — озадаченно произнесла Шион.

— Приторговывает… Сасаяма наладил дело так, что даже если Кинрэнго распадется и гражданская война кончится, никто не перестанет покупать у его подручных товар.

Кисараги прищурилась, глядя Какузу в глаза. Он говорил все крайне убедительно, искренне, а не для того, чтобы тупо настроить ее против других, наврав с три короба.

— А зачем тебе я? Убьешь меня и заберешь все, а так придется делить пополам со мной.

— Да, придется. Но только в том случае, если ты выживешь. Думаешь, так просто будет их убить?

— Напарник из меня так себе. Закуро внедрил в меня частичку своей чакры и в любой момент может меня погрузить в глубокое гендзюцу, из которого нет выхода.

Какузу задумался, опустив глаза в пол.

— Это отразилось на здоровье? — спросил он черезнесколько минут размышлений.

— Что? — удивилась Шион.

— Ты спишь иначе? Или организм работает странно? Было что-то похожее?

— Ну вообще-то нет, но…

— Пока он жив, он подпитывает эту частичку из своего энергетического центра. И поэтому тут два варианта. Либо после его смерти твоя собственная чакра уничтожит инородную без постороннего вмешательства. Либо ты умрешь одновременно с ним. Так что этого садиста лучше тоже переманить на нашу сторону.

Шион тяжело сглотнула рис и озадачено посмотрела Какузу в глаза.

— Зачем ты это делаешь?

— Не выводи меня. Я уже отвечал на этот вопрос.

— Нет, это все какие-то отмазки. Ты же можешь и один их всех переложить.

— Если нападут как свора шакалов, то шансы очень малы.

— Что за чушь, — прыснула Шион. — Да я в жизни не поверю, что ты будешь одновременно на всех нападать. Поубиваешь поодиночке. А что если я откажусь?

— Не откажешься, — Какузу с ухмылкой посмотрел на нее, и Шион подумала, что это первый раз, когда она видит, как он улыбается. Криво, жутковато, но улыбается. — Я долго не хотел в это верить, но мы с тобой похожи. Нам все равно, что делать и кого убивать ради куша. Если убьем дайме и его семью, то заработаем намного меньше, потому что Сацума начнет грести под себя больше, чем сейчас. А при живых Накагава, Сацума позволяет нам распоряжаться всеми деньгами, пока сам отсиживается в другой стране. Так что в долгосрочной перспективе живой дайме выгоднее мертвого.

— Так это с ним ты встречался в той гостинице?

— Нет.

— А с кем?

— Это мои личные дела!

— Ладно, хорошо. Допустим, я все же не согласна, то что дальше? Ты ведь так или иначе все равно не дашь Сайге выполнить план, да?

— Да. И твоя собственная жизнь зависит от того, собираешься ли ты им рассказать или нет.

— Да сдались они мне, — фыркнула Шион. — Относятся ко мне как к мусору. Если честно, я бы и Закуро убила. Не нравится мне этот выпендрежник.

— Значит, решено, — снова криво улыбнувшись, сказал Какузу и встал с места. — Если готова, то сожаления не будет.

— Да, да. Подзаработаю хорошенько и отправлюсь путешествовать, — сказала Шион, глядя на Какузу, который подошел к седзи, ведущей на внутреннюю энгаву, и открыл ее. Она заметила на его спине под трикотажной водолазкой несколько выпирающих бугров. — А что у тебя на спине?

Какузу медленно обернулся и пристально посмотрел Шион в глаза. Она широко улыбнулась, потому что поняла — его суровый взгляд уже не влияет на нее так, как раньше. Какузу только и делает, что беспощадно глядит на нее, но при этом еще ни разу не причинил ей настоящего физического урона.

— Узнаешь, когда увидишь меня в бою.

— Это какая-то особая клановая техника? — заинтересованно спросила Шион.

— Нет.

— А что тогда? О, вот только не надо затыкать мне рот, пожалуйста. Я же понимаю, что ты это делаешь не потому, что хочешь, чтобы я заткнулась. Если бы хотел то… — она остановилась, глядя на Какузу, который становился мрачнее с каждым ее словом.

— То что?

— Давно вырвал бы мне язык или типа того… — неуверенно закончила Шион, а затем добавила более бодрым голосом: — Не хочу подкидывать тебе идеи!

Какузу усмехнулся и перевел задумчивый взгляд на сад.

— Это запретная техника моего какурезато. Бывшего.

— И в чем она заключается? Эти нити же как-то связаны с тем, что у тебя на спине?

Какузу строго посмотрел на Шион, и она поняла, что он не хочет говорить об этом. Она отдала ему должное. Начни он расспрашивать об ее техниках, она бы тоже не стала трепать языком. Девушка опустила глаза на книги и свитки.

— Ты увлекаешься чтением? Да еще и пометки делаешь, — она взяла один свиток и принялась читать выписанные Какузу цитаты. — Никогда бы не подумала.

Крепкая мужская рука резко выхватила бумаги, и Шион вскинула голову. Какузу не сдвинулся с места, а лишь вытянул на жутких черных нитях свою руку. Ровно как в день их знакомства, когда он схватил ее за горло, а затем притянул к себе.

— Ты жива только благодаря моему терпению, — процедил Какузу, аккуратно заворачивая свитки и убирая их в сторону. — Но оно не бесконечное.

— Я вот все думаю… А откуда тебе знать… Нет, серьезно. Если я предала свою деревню, близких людей, затем Сацуму, Сайгу… Откуда тебе знать, что я и тебя не предам, а?

— Ни откуда. Просто в отличие от всех других я не дам тебе уйти живой.

— Это крайне спорно, напарник, — она выделила последнее слово, сделав на него акцент.

— Я смог тебя поймать, тогда как другие так и гонялись бы за тобой как остолопы по всему лесу.

— Это случайность…

— Это не случайность. Я знаю, что ты не можешь пропускать через себя одновременно физические объекты и стихии. И это только твое собственное упущение, потому что я знал человека, который умел это делать.

Шион нахмурилась и встала на ноги. Какузу не отводил от нее взгляд, пока она медленно подходила к нему ближе. Он сам вывел тему разговора к этому, и Шион не стала упускать такую возможность. Если бы она попыталась напрямую задавать ему вопросы, он ни за что не ответил бы. А теперь оставался шанс выведать заветную информацию.

— Ты знал моего папу? — спросила она.

— Знал.

— Расскажи мне все, я прошу тебя! — не сдержав эмоций, Шион крепко схватила его за плечи.

Какузу молча высвободился от ее рук и демонстративно уселся на свой футон.

— Пожалуйста! — Шион подскочила к нему и упала напротив на четвереньки. — Пожалуйста! Тебе разве сложно? Ты был его врагом? Ты сражался против него, да? Я все понимаю, тогда было жуткое время, кругом были одни враги. Но сейчас… Сейчас это все неважно. Я хочу знать больше. Как долго ты его знал? Каким он был шиноби?

— Намного лучше тебя.

Будто ледяной водой эти три слова окатили накаленную Шион, и теперь она застыла с открытым ртом, глядя на Какузу. А он, поджав губы, смотрел в пол. Несколько минут они оба в оцепенении молчали, слушая звенящую тишину.

Шион всегда знала, что не дотягивает до уровня отца. Ей не достичь тех высот, потому что нет ни одного человека, кто смог бы рассказать ей о тонкостях их клановых техник. До всего ей пришлось додумываться самой. Озвучь она все перед Какузу, он обязательно сказал, что это жалкое оправдание своей беспомощности.

Шион медленно встала и на ватных ногах поплелась в свою комнату.

— В отличие от нас с тобой, он не был предателем, — негромко бросил Какузу, перед тем, как Шион закрыла за собой дверь.

========== Глава 23. ==========

В Танигакуре перед Тобирамой выстроилось чуть больше пары десятков шиноби. Сложив руки на груди, он внимательно посмотрел на них. Они в свою очередь боялись направить на чужестранца свой взор и глядели вдаль. Молодые, неопытные. Обмундированы они были по высшему разряду: качественная новая броня, идеально заточенные клинки. Но ничто из этого не поможет, если у бойца нет достаточных навыков. Тобирама теперь лично убедился, почему шиноби Тани не смогли оказать достойное сопротивление нукенинам Кинрэнго. Их какурезато хорошо финансировалось, но практические знания не купишь золотом, их можно заработать только многолетними тренировками и сражениями.

— Как я уже говорил, наши лучшие бойцы уже были направлены на охрану дайме и его семьи, — неловкую паузу нарушил каге Тани.

— Я помню, — ответил Тобирама. — Если это все люди, что у вас есть, то я отправлю сокола в Коноху, чтобы они прислали еще три отряда.

Сенджу развернулся к столу с картой дворца и стал разглядывать перечеркнутые потайные ходы. Каге кивнул своим шиноби, и те быстро разошлись, оставив их двоих наедине.

— Кисараги Шион проделала огромный труд, — проговорил Ширатори. — Очень быстро вошла к ним в доверие. За это время наш шиноби не смог продвинуться дальше знакомства с Сасаямой. Но почему она до сих пор не вернулась обратно?

— В отчете Шион написала, что будет действовать согласно плану Сайги, а в нужный момент сможет помочь нам изнутри.

— Весьма предусмотрительно с ее стороны, но если бы она узнала ваш план, это бы не понадобилось, — каге сел в кресло и посмотрел на лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев возле окна. — Судя по тому, сколько прошло времени, мой ассистент уже должен был доставить ваше послание во дворец.

Тобирама поджал губы, еще раз проиграв в голове весь план, в котором уготовил себе главную роль, а потом сел и написал приказ, чтобы три дополнительных отряда из Конохи прибыли непосредственно в столицу Страны Рек.

— Я все думаю, — произнес Ширатори, повернувшись к Тобираме, когда тот отправлял сокола с письмом, — кто был тот человек, с которым договаривался Какузу.

— Он может быть кем угодно. Но я сейчас об этом даже думать не хочу. От событий в столице он далек, его на месте не будет, поэтому и беспокоиться о его личности в данный момент не нужно.

— Вам не кажется, что Шион услышала то, что должна была услышать? Судя по тому, какую схему создали Какузу и этот второй, они точно не глупцы.

— Если бы Шион раскрыли, стали бы они разыгрывать весь этот спектакль? Заманить нас в ловушку? Не вижу смысла. Ее убили бы.

— И как бы вы об этом узнали? Что если ее убили после того, как она отправила вам этот отчет?

Ширатори озвучил ту самую мысль, которую Тобирама наотрез отказывался произносить. Сенджу посмотрел на удаляющегося за горизонт сокола, а затем взглянул на каге. Ширатори сжал челюсть и поднялся с кресла. Он встал у окна рядом с Тобирамой, который глядел, как сверкнул последний луч солнца, окрасив тяжелое предгрозовое небо в розово-желтые краски.

— Если так, то сомневаюсь, что эти нукенины доживут до суда, — ответил Сенджу.

Серебряное сияние месяца осторожно пробивалось сквозь густые тучи. Возле ограды дворца собралась многочисленная толпа людей, жаждущих революции. Вот-вот они должны были прорваться внутрь, но они ждали команды от Сасаямы, гордо стоящего впереди. Под его эмоциональные лозунги, вопли толпы, лязг металлического оружия, Шион пробиралась внутри толстой стены, за руку ведя за собой Какузу. Внутри все сжималось от мысли, что она ведет его скорее на плаху, чем в ловушку. Вместо того, чтобы убить ее, как всех остальных, он доверился ей, согласился на сотрудничество с Закуро. Она не заслужила к себе такого отношения, и когда Какузу узнает, кем она была все это время, вряд ли заговорит с ней вновь.

— Долго еще? — буркнул он сдавленно, чтобы не выпустить слишком много воздуха за раз.

— Выдыхай здесь, а вдыхай снаружи, только быстро — процедила Шион. Какузу высунул голову наружу и резко вдохнул. — Скоро будем внутри.

Он ничего не ответил, только лишь послушно шагал, крепко держа ее за руку. Какузу подгонял Шион, увеличивая темп шагов, а она наоборот медлила, желая оттянуть момент, когда им придется расстаться. Добравшись до нужной точки, они вышли наружу и в несколько прыжков пересекли роскошный сад. Шион прижалась спиной к стене, оглядываясь по сторонам. Какузу облокотился на стену, все еще пытаясь поглубже наглотаться воздухом после длительных задержек дыхания. Он посмотрел на командный пункт, по балконам которого обеспокоенно передвигались шиноби Тани. Один из них, явно капитан, отдал указания, после которых несколько ниндзя бодро кивнули и распределились по всей ограде вокруг дворца. Шиноби следили за толпой, но не имели права нападать до того, как кто-то из крестьян не проявит физическую агрессию.

— Где чертов Закуро? — прошипел Какузу, напряженно наблюдая из тени дворцовых стен за происходящим на командном пункте.

— Я понимаю, что нужно потерпеть, пока Закуро и Сасаяма не прорвутся внутрь, но, может, подождем в стенах дворца в одной из комнат? Нас могут тут заметить.

— Надо дождаться здесь, — тихо ответил Какузу, все еще тяжело дыша. — Нельзя понимать шум, пока они не начали снаружи.

— Просто признай, что ты не хочешь снова идти внутри стен, — Шион прищурилась и ехидно улыбнулась. — Это сложнее, чем кажется, да?

— Я неплохо справился, по сравнению с тобой, хотя ты занимаешься этой техникой всю сознательную жизнь.

— Конечно, — фыркнула она, — тебе же не надо контролировать физическую плотность двух тел, шевели ногами, да и все. А я, между прочим, еще и…

— Вот он, — прервал ее Какузу.

Шион посмотрела в сторону командного пункта. Вокруг него возник плотный беспросветный туман. Закуро даже не пытался скрыть свою технику, наоборот, он нарочно сделал самый неестественный туман, чтобы его жертвы знали, что к ним приближается опасность. Видимость была нулевая, дымка поглотила все здание командного пункта, но Шион слышала лязг металла, негромкие короткие вскрики шиноби. Но страшнее всего было слышать, как ударяются об каменный пол замертво падающие люди. В какой-то момент все затихло. Тишь в командном пункте нарушали только вопли людей за стеной. Оттуда не доносилось ни звука, но по-прежнему стоял плотный туман. Гибкая тень изящно взобралась по стене и запрыгнула на самый пик крыши. В одной руке у Закуро был его окровавленный меч, размером со взрослого человека, а в другой руке он за волосы держал голову того самого капитана. Его глаза были широко раскрыты, а в открытый рот киригакурец вложил протекторы остальных убитых.

В тот же момент главные ворота снесло мощной водяной струей, и внутрь повалил весь обезумевший от ярости народ. Шиноби, стоящие на стене спрыгнули вниз и принялись останавливать людей, но кроме как силой это сделать не получалось. Одного за другим они побеждали в коротких поединках, отправляя их на тот свет. Шион наблюдала за всей этой бойней и не могла понять, где находились коноховцы? Ее послание не дошло? Кто-то перехватил сокола? Почему они не вступают в бой?

Из главных ворот дворца выскочили шиноби на подмогу, но и среди них Шион не увидела ни одного знакомого лица. В бою танигакурцы явно побеждали простых гражданских, которые совсем недавно сменили мотыги на холодное оружие.

Закуро бросил голову капитана в толпу и спрыгнул с крыши прямо к главному входу во дворец. Он обернулся на Сасаяму, который неторопливо пробирался через толпу, не ленясь при этом точными взмахами катаны сносить головы тем, кто пытался его остановить. Когда он дошел до Закуро, они вместе вошли внутрь и пропали из виду Шион.

— Что-то не торопятся шиноби выводить всех Накагава из дворца, — задумчиво произнес Какузу.

Шион поймала на себе его подозрительный взгляд, а потом поспешно кивнула, как бы соглашаясь с его мыслями.

— Вот будет забавно, если их там уже нет, правда? — спросил он ее, продолжая пристально смотреть.

Шион тяжело сглотнула, лихорадочно пытаясь подобрать слова, но в этот же момент с западной стороны дворца взорвался один из тайных ходов. Затем шум раздался с северной стороны. Через секунду раздумий, Шион вцепилась в предплечье Какузу и с силой втащила его внутрь дворца. Едва они успели оказаться в помещении, как снаружи раздался оглушительный взрыв, да такой силы, что каменные блоки стены съехали внутрь от ударной волны.

— Три хода? — удивленно спросила Шион, повременив несколько секунд, ожидая, что взорвется еще какой-то ход.

— Значит, его семью разделили, чтобы вывести не одним стадом. Но странно, что они решили воспользоваться восточным выходом. Он ведет прямо на центральную площадь, на которой сейчас не безопасно…

— Думаешь, их соберут в одном зале или так же в нескольких?

— Эти три тайных хода ведут на разные этажи в разные части дворца, — сказал Какузу, направляясь к выходу из комнаты прислуги, в которой они оказались. — Но, чтобы знать точно, нам надо найти Сайгу. Если, конечно, этот болван смог пробраться своим ходом внутрь.

Шион засеменила за ним. Они вышли в коридор и уверенно зашагали по нему, вспоминая выученный план дворца. Внезапно у них на пути возникло трое молодых девушек, в панике бежавших в свои комнаты. С широко открытыми глазами они замерли в ступоре. Какузу сделал шаг, и они тут же прислонились к стене, давая ему и Шион пройти. Они не сказали ни слова, но было понятно, что они не собирались мешать, лишь бы их оставили в живых. Какузу и Шион прошли мимо, даже не взглянув на до смерти перепуганных девушек.

Они добрались до большого холла и увидели в центре два трупа шиноби с протекторами Тани, лежащих в луже воды и крови. На лестнице были кровавые следы, оставленные Закуро и Сасаямой. Какузу и Шион стали идти вверх по каплям крови, следам борьбы и по пути то и дело натыкались то на мертвую прислугу, то на шиноби.

— Закуро не торопится убивать Сасаяму, — с подозрением в голосе произнесла Шион, отмахнувшись рукой от пролетающего мимо жука.

— Сайга не поверит, что его смогли бы убить кто-то из них, — Какузу головой мотнул в сторону очередного мертвого тела. — Закуро хочет, чтобы он его увидел живым.

За очередным поворотом послышались разговоры, и Какузу с Шион затормозили, чтобы прислушаться.

— Давайте скорее, здесь вокруг никого, кроме нас нет, — выкрикнул из-за угла Сайга.

Какузу сжал челюсть и все равно пошел так же вальяжно, как и до этого. Шион не стала его обгонять, а сделала самый невозмутимый вид, на который была сейчас способна. Но как только она увидела их троих, сдержать гримасу ненависти и отвращения казалось невыполнимой задачей. Сасаяма невозмутимо вытирал свою катану, пока Закуро смотрел, как его меч впитывает в себя остатки крови. Сайга стоял между ними, скрестив руки на груди.

— Они взорвали ходы специально, думали, мы кинемся к ним. А там была засада, — произнес Сайга.

— Они догадались, что будет нападение? — удивился Закуро.

— Они знали, что оно будет, — процедил Сайга.

— То есть кто-то знал, но командный пункт забыли предупредить? — прыснул Закуро. — Сколько минут мне понадобилось, чтобы его захватить?

— Знали… догадались… Тебя это остановит, Мицуру? — спросил Сасаяма.

Сайга не ответил, лишь нахмурился и закрыл глаза.

— Они разделили семью на три группы. Одни сформировали оборону на этаже выше на востоке, другие здесь в северной части дворца. А третьи где-то ниже, скорее всего, на втором этаже в западной стороне.

— И где находится сам дайме? — спроси Какузу.

— Энергия смешивается, слишком много людей. Но какой-то особо сильный шиноби есть на этом этаже. Если логика верна, то дайме будет здесь.

— Тогда тоже делимся и нападаем, — сказал Закуро, поправляя свою одежду и пальцем сбивая жука с плеча. — Я с Сасаямой пойду наверх, ты оставайся на этом этаже, а Какузу с Шион пусть идут вниз.

— Нет, — покачал головой Сайга. — Меняемся. Сасаяма идет с Шион на этаж выше. Ты отправляйся вниз, а Какузу со мной остается на этом этаже.

Шион метнула взгляд на Какузу, но тот в упор пялился на Сайгу.

— Согласен, — процедил он.

Закуро окинул всех ехидным взглядом, забросил свой меч на плечо и направился к лестнице. Кивнув Сайге, Сасаяма двинулся туда же, но Шион остановила его, взяв за плечо.

— Есть более короткий путь.

— Короткий путь? — произнес он, уже догадываясь, о чем она говорит.

— Просто оттолкнись ногами в нужный момент, — улыбнулась она.

Шион подпрыгнула, держа его за предплечье, оттолкнулась от стены ногами одновременно с ним, и они вместе прошли сквозь потолок в коридор выше. Оказавшись на твердом полу, Сасаяма огляделся вокруг и, убедившись, что они одни, произнес:

— Очень удобно. Но если бы здесь был кто-то еще, мы могли бы оказаться в затруднительном положении.

— Охрана наверняка стояла бы возле лестницы и на подходе к залу. А это простой коридор, ведущий к кладовым и подсобным помещениям.

Сасаяма резко метнул руку над плечом Шион, будто схватил в кулак что-то за ее спиной. Затем спокойно вернул руку перед собой и раскрыл пальцы. На ладони лежала мертвая букашка.

— Откуда здесь взялись такие жуки? — спросил он.

— Может, подумаем об этом, когда закончим дело? — Шион подняла одну бровь и рукой указала в направлении восточного зала.

Сасаяма отбросил жука в сторону и спокойно зашагал прямо. Периодически он тормозил, прислушиваясь к шорохам, а затем вновь продолжал движение. Перед тем, как совершить еще несколько шагов, он проверял, нет ли ловушек или замаскированных шиноби.

Шион ждала, что Закуро или Какузу придут сюда, чтобы помочь ей разобраться с Сасаямой, но чем ближе они приближались к залу, тем меньше ей верилось, что это произойдет. Все шло не по плану, в котором ей и Какузу предстояло разделаться с Сайгой. Она нервничала, не понимала, в какой именно момент лучше вставить нож в спину Сасаямы. Она видела, какой он хладнокровный и точный в бою. Собранный, сконцентрированный. Ей до такого уровня еще далеко. Единственный шанс убить его — это застать врасплох. Он идет далеко от стен, поэтому юркнуть внутрь, а потом, высунув руки с кунаем, перерезать ему горло не получится. Остается прямое нападение. Либо трусливо в спину.

— За следующим поворотом двери в восточный зал, а мы до сих пор не увидели никого из охраны, — сказал он, остановившись.

— Думаешь, Сайга ошибся, и они на этаж выше?

— Думаю, что здесь многовато жуков, которые не обитают в этой местности, — произнес Сасаяма, подходя ближе к стене, по которой торопливо убегала мелкая букашка.

— Они ядовитые? Может, это и есть ловушка?

Сасаяма сделал шаг в сторону, увидев еще одного жука. Теперь он стоял четко спиной к ней. Шион взялась за кунай, но не стала спешить. Удар должен быть точным, чтобы нукенин не смог увернуться и контратаковать.

— Мицуру подозревал тебя, — произнес Сасаяма, и через мгновение медленно повернулся к ней лицом. В его руках не было оружия, но всем своим видом он говорил, что далеко не беззащитен. — Я не верил. И только слова Шики о том, что вы с Какузу задумали, заставили меня поменять мнение. Может, тебе следовало дождаться подмогу?

— Я и одна справлюсь, — твердо произнесла она.

— Не убедительно, — Сасаяма отпрыгнул на два шага, доставая свою катану. — И что ты будешь делать со своими кунаями против меня?

Шион достала второй кунай и заняла боевую позицию. Сасаяма не нападал первым, он хотел, чтобы это сделала Шион. Он улыбался и ждал, шагая то влево, то вправо, дразня ее. Снизу раздался жуткий грохот и шум ожесточенной битвы.

— И зачем тебе это? Какузу предложил тебе больше денег?

— Возможно. Или же я никогда не была на вашей стороне, — с ехидной улыбкой сказала она и бросилась на него.

Не добегая полтора шага до Сасаямы, она швырнула кунай в его шею, чтобы он не успел с такого расстояния его отбить. Нукенин увернулся и ловким движением руки взмахнул катаной, чтобы снести голову Шион, но клинок прошел насквозь, а она бросила второй кунай. Сасаяма наклонился назад, и острие до крови разодрало его ключицу и плечо.

— И как будешь бороться против меня? — спросила Шион, даже не уворачиваясь от его ударов, а просто пропуская один за другим сквозь себя.

С каждым новым взмахом Сасаяма нервничал сильнее.

— А что, если я голыми руками вырву твое сердце? — спросила она и сделала выпад, пальцами попадая к нему под ребра.

Сасаяма отшатнулся назад, и снова махнул по ее телу лезвием катаны.

— Знаешь, что забавно? Если ты отрубишь мои руки, когда я коснусь твоего сердца, то ты все равно сдохнешь, потому что они сами по себе не отвалятся от тебя, а останутся внутри, как инородное тело.

Шион снова прыгнула, чтобы добраться до Сасаямы, а он, спрятав катану в ножны, еще на несколько прыжков отдалился.

— Посмотрим, как ты справишься с этим, — произнес он. — Стихия Воды: Водяной Хлыст!

У него в руке появилась длинная веревка из воды, и Сасаяма умелым движением руки направил ее на Шион. Она приготовилась пройти насквозь, но водяной хлыст все равно обвился вокруг ее тела. Сасаяма с жадностью притянул ее ближе и посмотрел в глаза. В эту секунду Шион пожалела, что все еще не научилась скользить сквозь стихийные ниндзюцу. Но у нее оставался шанс пройти через пол, где нет хлыста.

Внезапно позади них мощнейшей водяной струей прорвало пол и прилегающую стену. Какузу и Сайга уже вступили в битву, и она шла у них более свирепо. Шион воспользовалась секундным замешательством Сасаямы, и юркнула вниз, освобождаясь от оков хлыста. Он не успел что-то предпринять, и она оказалась посреди бойни двух нукенинов.

Зацепившись руками за потолок, Шион удивленно посмотрела на то, как Какузу грозно стоит в стороне. Вместо него сражалось огромное чудище из неведомой субстанции с фарфоровой маской вместо лица. Сайга уверенно и проворно увиливал от его атак, отбиваясь той же водой, что оно в него запускало. Он был не ранен, но Какузу при этом не нервничал, а спокойно наблюдал за процессом. Шион поняла, что здесь он полностью контролирует ситуацию, и решила вернуться к тому, чтобы разделаться с Сасаямой. Он наверняка поменял позицию, и теперь надо все разведать, прежде чем сломя голову прыгать обратно.

Шион скользнула в стену и поднялась выше, а затем осторожно выглянула в коридор на уровне пола. Сасаяма без движения застыл посередине коридора, подальше от стен, выставив катану вперед. Он вслушивался в звуки, в любой момент ожидая нападения. Шион посмотрела на него, а затем на потолок над ним. Сасаяма был необычайно высоким, около двух метров ростом, что сыграет ей на руку.

Шион снова вернулась в стену, а затем поднялась так, чтобы оказаться на потолке прямо над Сасаямой. Если она достаточно низко опустится, то сможет руками дотянуться до его горла. Он был высоким, поэтому это может получиться, если она будет действовать максимально четко и быстро.

На этот раз сразу достав кунай, она высунула голову. Шион точно рассчитала расстояние и оказалась прямо над макушкой нукенина. Она опустила руки вниз и изогнулась, чтобы ноги оставались в потолке, а корпус вышел наружу. Дотянуться оставалось совсем немного, Шион уже могла коснуться его головы. Спустившись еще ниже, она вцепилась в волосы Сасаямы, зафиксировав его голову, а затем точным движением руки полоснула кунаем по его шее.

В тот же момент с другой стороны в нее прилетело три сюрикена, прошедших через нее дальше. Тело Сасаямы, которое она атаковала, превратилось в столб воды, и тут же расплескалось во все стороны. Шион спрыгнула на пол и встала в боевую позицию лицом к настоящему Сасаяме, снявшему свою маскировку.

— Думал, я становлюсь уязвимой, когда сама атакую? — с улыбкой спросила она.

— Нельзя сказать, что я на это не рассчитывал, — ответил он, делая несколько шагов к ней. — Но теперь я точно знаю, что против тебя лучше использовать только ниндзюцу.

— Один раз я уже улизнула.

Сасаяма таинственно сощурил глаза и молниеносно сложил печати.

— Стихия Воды: Ударная Волна Воды!

Шион не успела моргнуть, как перед ней выросло надвигающееся цунами. Она отскочила в сторону и прыгнула на стену, чтобы не попадать в воду, но поток был настолько мощным и крупным, что весь этаж, на котором они сражались затопило до колена. Через дыру в полу за спиной Сасаямы вода не выливалась, так как он поддерживал границы своей чакрой.

— Стихия Воды: Водяной Хлыст!

Веревка устремилась в сторону Кисараги, но она отпрыгнула дальше. Сасаяма сделал еще один заход, чтобы снова поймать Шион, но та переместилась со стены на потолок, бросив в него несколько сюрикенов для отвлечения.

— Это все, чему тебя научили в Конохе? Уходить от атак, вместо того, чтобы нападать?

«В прошлый раз, когда я исчезла с его поля зрения, он успел создать клона. Если я в этот раз буду действовать быстрее, времени у него не останется, а значит, я смогу нанести удар. Но нужно подобраться ближе, » — подумала Шион, глядя на то, как высокий Сасаяма по колено стоит в воде. Если бы он держался на поверхности, уперся бы головой в потолок, что для него не безопасно.

— А ты, видимо, научился держаться подальше от стен, да?

— Это ведь ты убила наших ирьенинов. Перерезанные шеи… Если бы это был не мой клон… — он многозначительно потер шею.

Шион усмехнулась и побежала на него, крепко держа кунай наготове. Сасаяма тут же начал снова атаковать ее водяным хлыстом. Влево, вправо, прыжок. Не добегая до него полтора метра, она резко прыгнула в стену и ушла ниже под пол.

«У меня всего пара секунд. Два шага вперед и три вправо», — подумала она, попутно действуя согласно своему плану.

Шион вытащила голову и тут же попала в воду. Прямо перед с ее глазами были пятки Сасаямы, а рядом образовывался его водяной клон.

«Как я и думала», — усмехнулась Шион про себя.

Она вытащила руку с кунаем и резким движением полоснула по пяточным сухожилиям, полностью разрезав их. Густая кровь тут же плеснула прямо ей в глаза, медленно растворяясь в воде, а Сасаяма упал на колени. Сухожилия были разорваны, и он не мог больше стоять на ногах. Клон развернулся к Шион, а она юркнула обратно и вернулась через стену в коридор так же, как и ушла из него, но теперь с мокрой головой. Прыгнув на потолок, она начала бой уже не с Сасаямой, который на карачках взбирался из воды на ее поверхность, а с его клоном.

— Стихия Воды: Проливной Дождь! — выкрикнул клон, сложив печати.

С потолка из воздуха пошел пронизанный чакрой нукенина ливень, обезоруживая Шион. Тяжело задышав от накатывающей тревоги, она спрыгнула вниз на поверхность воды и достала свой последний кунай. Клон Сасаямы вытащил катану, приготовившись к атаке. Она побежала на него, не представляя, как сможет увернуться от удара меча в такой ливень. Вдруг клон, выпучив глаза, остановился и схватился за плечо, как от резкой и неожиданной боли. Шион так же замерла, ожидая какую-то ловушку, но клон превратился в столб воды и с грохотом растворился в остальной толще.

— Что за?.. — Шион озадачено посмотрела на Сасаяму, а тот, продолжая стоять на четвереньках, поднял голову, исподлобья посмотрев за ее спину.

Кисараги обернулась, и увидела за собой Абураме Каузю из отряда Хьюга Шинты. Вся картина теперь в миг сложилась.

— На помощь к тебе пришел я, — проговорил он в своей странной манере.

— Так вы все здесь?! — удивленно произнесла она, глядя, как разные насекомые витают вокруг Абураме.

— Думал я, что догадалась ты, когда смахнула одного из жуков моих. По всему дворцу разбрелись они, чтобы знали мы, как обстоят дела. На этаже этом в охране команда наша. Шинта и Айко остались на посту, а я пришел на помощь.

— Спасибо, Казуя, но я должна сама закончить вот с этим, — она посмотрела на практически поверженного Сасаяму.

— Тобирама-сан просил нас, чтобы живы были все. Суда своих какурезато должны дождаться они.

— Ну тогда давай притворимся, что ты мне этого не успел сказать, — махнула Шион рукой и двинулась в сторону Сасаямы.

Казуя не стал ее останавливать, провожая пристальным взглядом. Шаг за шагом она приближалась к Сасаяме, который пилил ее взглядом. Он достал из своих карманов сюрикены и бросил их, но она отбила каждый. Кисараги чувствовала победу. Да, Казуя подоспел вовремя, но именно ее план вывел из строя такого прожженного опытом нукенина. Все потому, что он не усвоил урок: нельзя недооценивать того, кто выглядит слабее.

Ливень прекратился, и Сасаяма, вытащив катану, направил ее на Шион. Она подошла к кончику в плотную, а затем прошла насквозь прямо до его ладони. Нукенин выронил катану, и она ушла на дно, а Шион села на корточки перед его лицом.

— Есть последние слова? — спросила она, подставив лезвие куная к его горлу.

Сасаяма замер, глядя то на Шион, то на Казую, оставшегося позади.

— Парочка найдется, — промолвил он.

Сасаяма стремительно сложил две печати и хлопнул в ладони. Шион провела кунаем по его горлу, но нукенин отстранился, и ей удалось лишь царапнуть его острием.

— Техника Водяной Тюрьмы!

Вокруг Шион в мгновение образовался плотный шар воды, в котором она не могла пошевелиться. Руки, ноги остались без единого шанса на движение, а пройти сквозь шар она не могла. Вся вода держалась только на том, что была пропитана чакрой Сасаямы. Шион посмотрела на Казую, который в этот момент принялся атаковать нукенина, но тот сделал еще одного водяного клона.

— Техника Воды: Водяной Дракон!

Внутри шара Шион смотрела на то, как Абураме со своими жуками пытается победить тех, кто полностью состоит из воды, а сама проклинала себя за свою медлительность. Она пыталась соблюсти уважительное отношение к врагу, давая ему возможность высказаться. Но он не стал сдаваться. Даже не имея возможности нормально передвигаться, Сасаяма вгрызался в свою жизнь. А что сделала она? Всего лишь пыталась доказать себе и всем, что способна побеждать более сильных шиноби. И теперь попалась на тот же урок, который она считала, что Сасаяма не усвоил. Нельзя недооценивать соперников.

«Папа…» — с сожалением вспомнила Шион. — «Прости меня…»

Ни пошевелиться. Ни вздохнуть. Шион поняла, что без воздуха ей осталось всего несколько минут. Даже если Абураме и победит, он не успеет спасти ее вовремя. Никто ей не сможет помочь, кроме нее самой.

Почему у нее не получается идти сквозь стихийные ниндзюцу? Ведь ее тело проходит сквозь обычную воду. Она менее плотная, чем земля или дерево, но неужели дело только в этом?

«Я должна что-то придумать, я не могу здесь умереть! Чем еще отличается эта вода от обычной?!»

Шион прислушалась к своим чувствам.

«Вода… Это просто вода с чакрой… Чужая чакра. Ее потоки контролирует Сасаяма… Но это только помеха для меня. Она не плотная, она чистая энергия, воля, которая собирает воду в сферу.»

— Я не понимаю, как ты это делаешь! — твердо заявила маленькая Шион, сидя перед отцом.

Кисараги держал деревянную дощечку в одной руке, и ладонью второй прошел насквозь и обратно, демонстрируя свой талант.

— Старайся! — жестко и холодно произнес он, протянув дощечку дочери. — Если, конечно, хочешь стать шиноби.

— Но я все равно не могу! — Шион истерично тыкала пальцами в деревяшку, но все без толку.

— Хватит, стоп! — строго сказал Норайо, и Шион, остановившись, подняла глаза на отца. — Доверься своему телу, у тебя это в крови. Ты Кисараги! Все усилие, которое тебе нужно сделать — это прочувствовать истину: сила, ответственная за создание и функционирование физического мира, состоит из энергетических волн. Каждый предмет резонирует по-своему, и прими тот факт, что ты также состоишь из этих волн. Позволь своему телу сонастроить их с предметом, и просто иди.

«Если физические предметы — это энергия, то чакра и подавно! Как я раньше не обращала внимания на это? Сонастроиться…»

Шион сконцентрировала свое внимание на кончике указательного пальца и почувствовала легкую пульсацию. Это ощущение Кисараги перенесла сначала на ладонь, кисть, затем на руку. От плеча волна пошла по всему телу, захватывая каждый участок кожи, и теперь, казалось, Шион целиком стала пульсировать. Одновременно с этим Кисараги поняла, что она чувствует потоки чакры Сасаямы, которыми он держит шар.

— Не нарушай поток волн, плавно встройся в него, стань этим потоком, — звучал голос отца из воспоминания.

Чакра Сасаямы двигалась стройным ходом по часовой стрелке, и Шион начала подсоединять свой поток чакры к его. Очень сбивчиво, нескладно, но в какой-то момент она потеряла ощущение границ своего тела, как это бывало в моменты долгого хождения сквозь предметы. Теперь словно она и водяной шар были одним целым, неделимым на части.

Кисараги слегка наклонила шею, затем руку. Движение вернулось к ней, осталось выбраться наружу. Шион подняла взгляд на Сасаяму, который заметил, что она начала шевелиться. И через мгновение поток чакры усилился. Сасаяма пытался тем самым раздавить Кисараги внутри тюрьмы, но просчитался. Как только он ускорил поток своей чакры, чакра Шион тут же начала двигаться с той же скоростью.

Крепко держа кунай в руке, она плавно провела рукой до ладони Сасаямы, которая была внутри шара, и жестким движением вспорола вены у основания кисти. В воду брызнула кровь, и Сасаяма тут же отпустил технику. Тюрьма рухнула обратно в воду под ноги нукенина, а Шион глубоко задышала воздухом. Мгновение, и она оказалась за спиной у Сасаямы, крепко вцепившись в его волосы и оттягивая тем самым голову назад.

Сначала она захотела что-то сказать ему напоследок, но вместо этого уверенно вспорола ему горло. Водяной дракон и клон, с которыми боролся Абураме, рассыпались в тот же момент, когда бездыханное тело Сасаямы стало опускаться на дно.

Шион тяжело выдохнула, трясущейся рукой пряча кунай обратно в мешочек, и обернулась. Вода постепенно начала выливаться через дыру на этаж ниже, а до этого ее границы сдерживала чакра Сасаямы.

— Тобирама-сан просил, чтобы не убивали их мы, — произнес Казуя, подойдя ближе к Шион. — Но вот уже двое нукенинов мертвы.

Выжимая копну волос от воды, Шион резко повернула к нему голову.

— Кто второй?

Один из жуков заполз под непроницаемые очки Казуи, пока тот молчал, и Кисараги неосознанно поморщилась.

— Тот, кто с разными глазами, Сайга Мицуру.

— Значит, Какузу убил его. А Закуро?

— Ино-Шика-Чо против него ведут бой. Но не Какузу убил Сайгу.

Шион взволнованно захлопала глазами.

— Тобирама…

— Да, и теперь с Какузу сражается он.

— Возвращайся к охране семьи. Из нукенинов больше никого не осталось, но если прорвутся обезумевшие гражданские… — произнесла Шион на пути к дыре на нижний этаж.

— Не так все обстоит, как думаешь ты… — бросил ей вслед Абураме, но Кисараги услышала только часть этой фразы.

Этаж был практически уничтожен. Разрушены оказались не только внутренние стены, но и внешние. В некоторых местах были пробиты пол и потолок. И повсюду стояла вода, в которой плавали обугленные деревянные балки.

По звукам из дальней части этажа Шион определила, что там явно идет бой, и она помчалась именно туда. Сердце колотилось как бешеное. С каждым метром Шион понимала, что Какузу уже осознал, кем она являлась. Щеки горели от стыда, но разум убеждал в истинности ее поступков. Она все сделала верно, все ради защиты людей и своей страны, ради долга шиноби.

«И все же… В отличие от меня, отец не был предателем».

С тяжелым сердцем Шион помчалась напрямик, а не извилистыми коридорами, и выскочила через стену прямо в гущу сражения.

В обугленной, потрепанной одежде Тобирама, тяжело дыша, стоял спиной к семье Накагава. Он бросил короткий взгляд на Шион, но не потерял концентрацию в битве. Кисараги перевела взгляд на Какузу. Вместо него она увидела чудовище, сшитую куклу, с отделяющимися конечностями. Рядом с его головой было три керамических маски, а нити черными змеями вились вокруг всего его тела. Он явно готовился к нападению, но посмотрел на Шион, которая в ступоре пялилась то на Какузу, то на Тобираму.

— Встань за мной, — твердо скомандовал Тобирама.

Шион посмотрела на него, а затем снова на Какузу. Она медлила и чувствовала, что не может двигаться, как будто вина просто придавливает ее к полу.

— Шион! — позвал ее Тобирама.

Она не посмотрела на него в ответ. Ей была ясна ее дорога даже без призывов Тобирамы, но ей тяжело было принимать факт того, что она предала доверие Какузу. Шион отвернулась от него и тяжелой поступью подошла к Сенджу. Кисараги медленно подняла на него глаза и встретила жесткий и суровый взгляд, полный непонимания такого поведения с ее стороны. Шион сотни раз представляла их встречу после этой миссии, но ни в одном из этих сюжетов Тобирама не смотрел на нее с таким осуждением.

— Надо было прикончить тебя, — с обидой выкрикнул Какузу, а Шион опустила голову вниз, закусив губу.

Тобирама заметил это, и ей стало стыдно и перед ним.

— Значит, я сделаю это сейчас, — выкрикнул Какузу.

У двух масок открылись рты, и из них повалили огонь и земля, сталкиваясь по пути и превращаясь в лаву. Пол быстро заливало, и Сенджу создал земляной барьер, но лава его в любой момент легко преодолеет. Кисараги глянула на дайме, его жену и двоих сыновей.

— Накагава Тецуро, — почти шепотом произнесла себе под нос Шион и помахала молодому человеку. Тот непонимающе захлопал глазами и неуверенно поднял руку. — Прости, что не вернула шкатулку! — крикнула она ему, на что парень удивленно переглянулся со стоящими рядом родственниками.

— Ты не ранена? — спросил у нее Тобирама, вытаскивая из кармана свиток.

— Нет. Меня выручил Казуя, но пришлось убить Сасаяму Кея.

Тобирама недовольно поджал губы, но с пониманием кивнул.

— Я рада тебя видеть, — улыбнулась ему Шион. Если бы не стоящие рядом люди, если бы не подкатывающаялава и разъяренный Какузу, она обязательно обняла бы Тобираму.

— Я тоже рад. И рад тому, что с тобой все в порядке. Но сейчас не время, — Тобирама посмотрел на земляную преграду.

— Надо уводить семью, — сказала Шион, но не сдвинулась с места, ожидая команду от Тобирамы.

— Тебя Абураме не предупреждал? Это не семья, а шиноби Тани, которые приняли их облик с помощью техники превращения, — ответил Тобирама, а Шион удивленно захлопала глазами. — Как только я прибыл в Тани, с гонцами отправил во дворец свою печать для Хирайшина. А затем в несколько заходов перенес семью в безопасное место, оставив вместо них шиноби.

Внезапно стену начало насквозь пробивать мелкими воздушными пулями. Тобирама, Шион и шиноби Тани едва успевали отскакивать в сторону. Скоростной шквал не прекращался, пока всю стену в считанные секунды не изрешетило настолько, что она начала осыпаться на пол.

— Потом все обсудим, сейчас пора действовать, — сказал Тобирама, выходя на несколько шагов вперед.

Лава не лилась, а оставалась как будто в замороженном состоянии, готовая в любой момент уничтожить все на своем пути. Пол под ней и вокруг нее прямо на глазах превращался в пепел. Она удерживалась на этом этаже только за счет чакры Какузу. Он стоял на прежнем месте, продумывая тактику боя против Тобирамы.

— Стихия Воды: Разрывная Волна Воды! — выкрикнул Сенджу, сложив печати.

Из его рта в сторону Какузу вырвалась мощная струя воды. Он стал отскакивать в сторону, а Тобирама поворачивал голову в направлении нукенина. На своем пути струя разрезала стены, как будто они были сделаны из масла, а не каменных блоков. Одна из масок открыла рот, и сильным потоком воздуха начало сдувать струю воды в сторону. И в тот же момент лава снова потекла в сторону Сенджу, Кисараги и шиноби Тани.

— На стены! — скомандовал Тобирама, прекратив бессмысленный бой стихиями.

С угрожающим видом Какузу развернулся прямо на них, и маска, с по-прежнему открытым ртом, выпустила колоссальный поток воздуха. Шион в миг придавило к стене. Порыв не прекращался, а наоборот увеличивался. Стены и колонны трещали, потолок сыпался вниз, пол проваливался под тонной лавы. Кисараги едва повернула голову в сторону Тобирамы и остальных, и они так же, как и она, оказались в ловушке. Тобирама медленно, насколько позволяли силы, поднимал руки, чтобы активировать хоть какую-то защитную технику. Шион решила, что не будет отставать от него.

Она сконцентрировалась на кончиках пальцев, провела по телу волну чакры и почувствовала, как движется чакра Какузу в потоке воздуха. Шион рассредоточила внимание, растворяя свое тело в резкой, хаотичной и полной ненависти атаке нукенина.

Как только Кисараги поняла, что уже стала частью этого порыва, она открыла глаза и спрыгнула на вниз на лаву. Какузу обратил на нее свое внимание, и открыл рот у второй маски. Из нее хлынула устрашающая огненная волна, и Шион боковым зрением увидела, как Тобираме удалось создать водяную стену перед собой и шиноби Тани.

Кисараги уверенно двигалась сквозь ветер и огонь, но ощущала, словно пропускает через себя не только стихии, но и всю вложенную в них ненависть Какузу. Посреди урагана смешанной техники она не видела, куда идет, поэтому, пользуясь своим чутьем, шла к источнику ужасающего потока чакры.

Она вытянула вперед руку, и поняла, что уже касается более плотного объекта. Техника завершилась, и Шион лицом к лицу стояла перед Какузу. Только это был не совсем он, а монстр, в которого он превратился. Издалека он не казался таким жутким, как вблизи, и Кисараги даже потеряла дар речи.

— Я хотела…

Она не успела договорить. На нее и Какузу обрушился шквал кунаев от Тобирамы. Она испуганно активировала свою способность, но в то же мгновение поняла, что все кунаи направлены не в них, а мимо. Прошла считанная доля секунды, Шион даже не успела моргнуть, как рядом возникла фигура Тобирамы с катаной в руке. Его тело было в таком положении, как будто он уже сумел нанести удар. И словно в подтверждение ее мыслям, все три маски над головой Какузу треснули от молниеносно нанесенного повреждения.

Нукенин отшатнулся, делая несколько шагов назад. Пока три чудовища вытекали из его спины и буквально размазывались по полу, Какузу тяжело дышал, упершись руками в колени. Тобирама прыгнул к нему за спину и, сложив несколько печатей, приложил руку к его шее. На коже Какузу сразу появились черные ленты в виде рисунков, которые не позволят ему пользоваться своей чакрой.

— Ты арестован и будешь направлен в тюрьму для ожидания приговора, — сказал Тобирама, связывая руки все еще тяжело дышащего нукенина. Черные нити затянулись обратно под кожу, придавая ему более человеческий вид.

— Какузу… — произнесла Шион, и на нее посмотрел и он, и Тобирама. При чем оба подарили ей крайне гневный взгляд.

— Будет созван совет стран, представители которых совместно примут решение о твоей дальнейшей участи, — продолжил Тобирама.

— Один раз я уже сбежал из тюрьмы, — произнес Какузу. — И что меня остановит сейчас?

Тобирама задумчиво приподнял бровь и отошел на шаг.

— Я, — сказал он.

Сенджу хлопнул в ладони, а затем приложил руки к полу. Вокруг Какузу, под ним и сверху образовался малиновый барьер в виде куба. Шион была готова в буквальном смысле провалиться со стыда, глядя на то, как он пораженчески опустил голову вниз. Ее душа разрывалась на две части. С одной стороны была Коноха и Тобирама. С другой — Какузу. И как бы она не поступила, в любом случае стала бы предателем, недостойным имени Кисараги.

— Ино-Шика-Чо все еще сражаются, — задумчиво произнес Тобирама, а затем посмотрел на Шион: — Пойдем туда.

Он сказал это и, не дождавшись ее реакции, начал двигаться в том направлении.

— Тобирама, я… Хочу остаться здесь…

Сенджу остановился и медленно повернулся с удивленным взглядом. Какузу поднял голову на Шион, сильно нахмурившись, но уже не от гнева, а от непонимания, что происходит.

— Я должна поговорить с Какузу.

— Что?! — в голос спросили они оба.

— Я чувствую, что мне нужно все объяснить, — неуверенно произнесла Шион. — Да к тому же, нельзя его оставлять одного…

— Он здесь не будет один, — Тобирама подошел к ней ближе, надвинувшись, как грозовая туча. — Здесь шиноби Танигакуре.

Сенджу махнул головой в их сторону. Шион посмотрела на четверых шиноби, избавляющихся от лавы с помощью простых водяных техник. Пол под ней окончательно разрушился, и теперь она стекала на нижний этаж, а они пытались оставить ее хотя бы на этом этапе.

— Ты идешь со мной, — строго отчеканил Тобирама.

Он снова развернулся и уже более тяжелой поступью пошел в сторону сражения Ино-Шика-Чо.

Шион посмотрела на Какузу и присела на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Прости меня, — сказала она, получив в ответ шокированный взгляд. Какузу пытался его скрыть под маской презрения, но она смогла понять, что ему ее слова не безразличны. — Я вернусь и все объясню тебе.

Тобирама услышал эти слова и обернулся. С глубочайшим чувством вины перед ним Шион встала и посмотрела на него. И увидела взгляд человека, который совершенно не понимает ее чувств, ее поступка. Кисараги не могла разобрать, изменился он или она, но для нее было фактом, что сейчас Тобирама абсолютно чужой и далекий человек, пораженный ее беспокойством о таком шиноби, как Какузу. Сенджу не понимал, что для Шион он теперь не просто нукенин и международный преступник. Какузу для нее товарищ, напарник. Тот, с кем она делила еду, крышу. Кто закрыл ее собой, когда думал, что она может умереть. Для нее он сбившийся с пути, разочаровавшийся в судьбе шиноби, одинокий и преданный ею человек.

Кисараги направилась к Тобираме, который по-прежнему строго смотрел на нее. Она сделала несколько шагов, но расстояние не изменилось. Шион ускорила темп, перешла на бег, но Тобирама наоборот отодвинулся дальше. Она обернулась на Какузу. Тот сидел в барьерном кубе и также отдалялся от нее. Шион посмотрела вокруг и поняла, что комната как будто расширяется сама по себе.

«Что происходит?»

Шион ускорила темп, но вместо этого резко провалилась под пол, вскрикнув от неожиданности. Она летела на этаж вниз, затем еще ниже. Кисараги пыталась прекратить это, но способность словно сошла с ума, не слушаясь ее. Шион летела вниз без остановки и достигла земли и кромешной тьмы. Казалось, что дальше некуда, но чувство свободного падения не прекратилось.

«Гендзюцу. Закуро!» — подумала Шион, со злостью сжав челюсть.

Шион перемешала чакру, но это не помогло. Тьма со всех сторон поглотила ее. Слева, справа, впереди и сзади. Через несколько минут в черноте она перестала ощущать свое тело, и ей начало казаться, что эта тьма даже в ней самой. Внезапно она почувствовала спиной удар о воду и начала в нее погружаться. Любое движение и толчок вверх уводили ее еще глубже вниз. Шион крутилась в разные стороны, пытаясь найти хоть один лучик света, хоть что-нибудь, чтобы зацепиться, но все было тщетно. Она падала вниз, стремясь в самую глубь неизведанного.

Комментарий к Глава 23.

Фанфик неумолимо движется к концу… И чем больше я об этом думаю, тем грустнее мне становится.

Надеюсь, что все понятно со способностью Шион к прохождению через объекты и стихии. И все понятно, почему через водяную тюрьму, через искусственный ливень она пройти не могла, а через просто налитую на полу воду у нее получилось пройти.

И я знаю, что когда она оказалась в тюрьме, время замедлилось. Да, на самом деле прошло меньше трех минут, пока она там была и смогла выбраться. А читается так, словно она там полчаса сидела. Все эти воспоминания, концентрации… Мысль человека – это миг. Воспоминание – секунда, а порой даже и полсекунды. А описание всего этого занимает время.

И я надеюсь, что теперь окончательно понятно, что Шион нравится в Тобираме и в Какузу… Качества ее отца присутствуют в этих двоих. Строгость, наставничество и забота. Вот только Какузу не играл роль ее отца последние 10 лет…

========== Глава 24. ==========

Находясь во мраке, Шион чувствовала, что ее все еще куда-то тащит неведомая сила. Словно кто-то крюком зацепил веревку за ее солнечное сплетение и теперь притягивает глубже. Она уже понимала, что все это иллюзия. Что нет никакого пространства, темноты и ощущения тяги. Шион просто находится в подсознании, а всеми ее чувствами сейчас управляет один человек. Она не видела своего тела, но могла его нащупать, и это также позволяет ей только он.

Минуты. Часы. Падая неведомое количество времени, она теперь осознавала, что вместо того, чтобы ринутся на бой Тобирамы и Какузу, она должна была разобраться с Закуро. Это только ее промах, только она виновата в том, что сейчас находится за пределами физического мира и даже не имеет представления, как вернуться обратно. В прошлый раз из этого гендзюцу ее вывел сам Закуро, но тогда она хотя бы могла говорить с ним.

Где-то далеко впереди блеснула светлая точка. На короткий миг, но это точно произошло. И в следующее мгновение, когда Кисараги решила, что ей показалось, точка начала сиять. Шион даже обрадовалась, что у этой бесконечной черноты все же есть конец. Мягкий свет становился ярче и ярче, но не ранил привыкшие к темноте глаза Шион. Любопытство пересилило страх неизвестности, и она с еще большим внутренним рвением тянулась к свету, хватаясь за него как за последнюю соломинку. Кисараги приблизилась к мягким лучам настолько близко, что смогла увидеть свое тело. Из солнечного сплетения торчала тончайшая светло-голубая нить, ведущая к центру источника света. Кисараги дотронулась до нее, но не почувствовала. Свое тело она ощущала как плотный объект, но нить была словно из чакры.

Свет обволакивал, заполняя черноту вокруг, а Шион подплывала к нему все ближе и ближе. Она тянулась руками вперед, и через несколько минут такого тихого полета лучи стали настолько густыми и плотными, что теперь Кисараги двигалась в бесконечно белом пространстве.

Вдруг Шион почувствовала, что словно вышла из какого-то вакуумного пузыря. Ладонями она нащупала твердую поверхность и мягко прислонилась к ней всем телом. Ей казалось, что будто этой поверхности и нет вовсе, но в то же время руками она чувствовала твердое место.

— Так и будешь валяться?

Шион резко обернулась и подскочила на ноги. В нескольких шагах от нее сидел Закуро в позе лотоса. Его наглая ухмылка, ядовитый взгляд озлобили Шион, и она с яростью бросилась на него. И пролетела насквозь. Шики издевательски засмеялся.

— Ты мне не навредишь здесь, — сказал он и растянулся на полу, закидывая руки за голову.

Ошарашенная таким заявлением, Шион подошла и ногой наступила ему на голову, чтобы проверить его слова. Ступня уперлась в пол, а Закуро из-под прикрытых век с осуждением пялился на Кисараги. Она остервенело, вкладывая всю ярость, начала топтать его тело. Шион злилась больше не на Закуро, его поступок был от части ей понятен. Она злилась на себя за свою несдержанность, неосторожность и слишком наивную детскую натуру. Кисараги топталась по Шики, пока, проведя взглядом по нему, не заметила, что из его солнечного сплетения та самая светло-голубая нить уходит прямо в центр ее тела.

— Что это такое? — озадачено спросила она.

— А вот болтовней достать меня можешь… — пробубнил Закуро, сморщившись. Он тяжело вздохнул и приподнялся на локтях. — Это связь наших энергетических тел. Через нее я смог добраться на этот уровень.

— Это та самая связь из центра чакры? — задумчиво произнесла она, снова пытаясь дотронуться до нити.

— Да.

Он был абсолютно спокоен, не настроен на бой или даже словесную перепалку. И при этом не ликовал из-за своей победы над Шион. Закуро снова лег на пол и, подогнув одну ногу, закинул на нее вторую.

— И что теперь? — спросила Шион, опускаясь рядом. Клокочущее нутро вопило от ненависти, желания уничтожить, но она решила умерить свой пыл, раз ничего не способна сделать с Шики. — Я проиграла?

— Ну да.

— Почему именно сейчас ты воспользовался этой возможностью? Почему не тогда, когда Какузу рассказал о нашем плане, а ты решил его слить Сайге и Сасаяме?

Вместо ответа Закуро тяжело вздохнул.

— Ну давай! Что еще здесь делать? Раз решил меня не пытать всеми ужасами иллюзий, то хоть говори! Ты ведь наверняка хочешь рассказать, какой ты оказался продуманный.

— Так и есть. Я оказался хитрее. Когда я рассказал о вашем плане этим двоим, они тут же вспетушились, хотели прикончить вас сразу же. Сайга все вопил, что ты шпион. Ну конечно, так оно и было, я тоже это понял, жаль не с самого начала. Но я смог его убедить в обратном.

— Зачем?!

— Просто хотел, чтобы вы их грохнули, и чтобы Какузу после всего схватили. Не думаю, что я смог бы с ним справиться. А ты просто стала моей подушкой безопасности.

— Но ты мог бы с таким же успехом убить их вместе с нами.

— Мне нужно было, чтобы Сайга отделил меня от вас. Я не хотел участвовать во всем этом, иначе мог бы попасть под руку Какузу. Вы и без меня успешно перебили бы друг друга. Не важно, кто победил бы, кстати. Если бы они убили вас, то их бы все равно поймали твои коноховцы, а я остался бы в выигрыше. Но раз уж вы с Какузу оказались сильнее, то я воспользовался другим своим планом, при котором я опять вхожу в круг победителей.

— И зачем тебе погружать меня в гендзюцу? Это ведь отнимает у тебя огромное количество чакры.

Раздался холодный смех Шики.

— Как раз наоборот, — продолжая посмеиваться, ответил он.

— В смысле?

Закуро сел и приблизил свое лицо к Шион, от чего она с легким отвращением отстранилась.

— Я взял тебя в заложники, — с садистским удовольствием произнес он тихо. — И чем дольше они будут тянуть с моей полной амнистией, тем слабее ты будешь становиться. Потому что на поддержание этого гендзюцу я использую твою собственную чакру, к которой у меня есть доступ, а у тебя — нет.

Шион нахмурилась. Она совершенно не чувствовала никакой слабости, но поняла, что это напрямую касается ее тела, к которому у нее сейчас перерублен доступ. Кисараги попыталась схватить нить, соединяющую ее и Шики, но ничего не вышло, и тогда она попробовала снова и снова.

— Бесполезно, — сказал он, отсаживаясь и создавая себе из пространства подобие опоры для спины. — Здесь нет ничего настоящего. Вообще-то здесь не должно быть ни образов, ни чувств и эмоций, ни физических законов. Ментальный план — это чистая информация. Чтобы разуму было легче принимать и обрабатывать эту информацию, подсознание создало проекции с учетом всех уровней существования, — он указал на нее и себя. — Но то, что ты сейчас видишь, можешь считать условным сном, после которого у тебя все шансы не проснуться.

Шион постаралась сосредоточиться, начиная концентрировать чакру на кончиках пальцев. Привычное покалывание и не собиралось появляться. Она попробовала снова, на этот раз дольше, но все равно ничего не произошло. Это тело всего лишь собственная проекция. Чистый лист без возможности противостоять независящим от нее процессам.

С обреченным вскриком Шион кулаками ударила в пол. Она просто бесполезна. Ничтожество. Нужно было избавиться от Закуро еще раньше. Надо было уговорить Какузу не договариваться с ним, а прихлопнуть. Возможно, тогда весь штурм дворца пошел бы по другому сценарию, и умерло бы намного меньше людей. Шион так рвалась решить душевные проблемы, что совершенно забыла о чертовом киригакурце, не просчитала его ходы, даже не рассмотрела варианты того, почему он так быстро согласился на план Какузу. И теперь, на финишной прямой, она не победитель, а жертва, которую не спасти.

— Тебе надо лишь погрузиться внутрь себя и мысленно сложить нужные печати воображаемыми пальцами, — зазвучал из воспоминания голос Иноске в голове. – Эта программа, которую я тебе поставлю, усиливает твое ментальное поле. Например, Яманака она не нужна в подсознании, так как сила мысли у нашего клана сильнее, чем у других. И ты не бойся, она не сработает, если ты просто мысленно повторишь порядок печатей. Тут важно намерение, чувство, с которым ты это сделаешь в нужный момент. Прелесть этой техники в том, что даже если тебя свяжут или отрубят конечности, да все, что угодно, даже наложат самое сложное гендзюцу, из которого невозможно выбраться, твой разум у тебя не отнимет никто.

Собственное воспоминание развязано руки. Самоубийство неплохой выход, чтобы не дать Закуро победить. Сейчас Тобирама, Хаширама, да все пытаются найти какой-то выход. Она была уверена, что они не бросили ее, но и не повелись на такой шантаж. Закуро пошел ва-банк, и Шион не должна смиренно складывать ручки и ждать спасения или смерти.

«Дракон-лошадь-крыса-лошадь-обезьяна. И печать полной концентрации.» — мысленно повторила Шион.

Теперь ей осталось только решиться и сделать это. После смерти не будет ничего. Перерождение? Никто до конца не знает этого, а значит, Шион отправится в полную неизвестность. Нет никакого после, и ей надо попрощаться со своим единственным сейчас и с надеждой на то, что ее спасут.

Но что если в эту самую минуту Тобирама этим и занимается? Что если они именно сейчас поняли, как избавить ее от гендзюцу, а она просто покончит с собой, не вытерпев еще одной минуты до освобождения?

Шион посчитала минуту, затем вторую. Когда пошла десятая, Кисараги тяжело вздохнула. Нет, это всего лишь отговорки разума. Она еще столько не успела в своей жизни, столько всего не видела и не чувствовала, что пытается найти причины не убивать себя. В этот самый миг Шион казалось, что она словно и не жила вовсе. Вечно прятала свои чувства от Тобирамы, боясь осуждения из-за них, и решила раскрыться только перед миссией, не ощутив всей гаммы красок любви. А ведь можно было быть самой собой, смело выражать свои чувства. Ведь тогда на энгаве, когда она поцеловала Тобираму на прощанье, он не оттолкнул ее, он принял поцелуй и ответил. А значит, она ему не была безразлична как девушка.

Но теперь слишком поздно, и сейчас не имеет смысла сожалеть о несделанном. Ей нужно лишить Закуро его единственного козыря. Если она убьет себя, то избавит Тобираму и остальных от неразрешимой задачи. Шики точно пожизненно сядет в тюрьму. А Шион никогда больше не увидит Тобираму, никогда не сможет объясниться с Какузу. Мир останется прежним, а она перестанет существовать. Набор печатей — это последняя мысль и последнее действие, которое она совершит. Больше не будет ничего. Зато после себя она оставит след славного шиноби, которому хватило отваги и чести поставить судьбы многих людей выше своей. Окажись Закуро на свободе с официальными документами о его полной неприкосновенности, чем он стал бы заниматься? Уж не как не благотворительностью. У Шион сейчас есть единственная возможность остановить его, а она просто не может собраться с духом и сделать это. А как бы поступил ее отец, если бы оказался в подобной ситуации? Он ни за что не позволил бы кому-то делать из себя жертву. Даже когда его пытались шантажировать собственной дочерью, он не остановил боевые действия, но отправился спасать ее. А значит и она не должна порочить память о нем. Не должна позволять кому-то принимать решения за себя. Самой определить свою смерть не худший конец.

Шион тяжело выдохнула и закрыла глаза. Главное сосредоточиться. Она понимает и принимает всю ситуацию и свое положение, из которого есть единственный выход. Первая печать, вторая.

— Ты что делаешь? — раздался голос Закуро.

Третья, четвертая.

— Эй!

Пятая. И печать полной концентрации, как последняя и решительная точка в ее жизни.

Спустя несколько секунд с закрытыми глазами Шион услышала рядом издевательский смех. Она распахнула веки и поняла, что все еще заперта в собственном подсознании. Закуро заливался от смеха. Держась за живот, он скрючился в позу эмбриона и извергал гомерический хохот.

— Покончить с собой хотела? — вытирая слезы, выдавил он. — Какая же ты идиотка.

— Заткнись, — Шион закрыла ладонями уши и снова зажмурилась.

— Твои уши не слышат! Мой голос — это часть твоего подсознания. Хотела убить себя с помощью этой техники? Непроходимая тупица, ты в изоляции от тела, а значит, и от чакры!

— Заткнись! — вскрикнула она, сжимаясь в комочек.

Только что она пыталась убить себя, но техника не сработала. Она осталась жива. Словно судьба дала ей шанс дождаться спасения, а затем жить той жизнью, о которой она всегда мечтала. Облегчение вперемешку с отчаянием. Она жива. Жива, но ничего не может сделать со своим безнадежным положением.

Закуро продолжал скрипуче хихикать над ней, периодически выдавая оскорбительные ремарки. Шион подорвалась с места и начала сломя голову бежать вперед. Бесконечно белое пустое пространство давало иллюзию того, что она не сдвигается с места, но, когда Шион оглянулась, она увидела что уже далеко от Закуро. С облегчением вздохнув, она снова посмотрела вперед, но тут же увидела злобного киригакурца перед собой.

— Тебе не сбежать от меня, — сказал он, взяв в руку нить чакры. Он помотал ею в разные стороны, многозначительно глядя на Шион.

— А тебе никогда не победить меня!

— А вот и нет! Ты пыталась покончить с собой, а значит, сдалась! Я победил тебя!

— Идиот! — засмеялась Шион. Истерически, слишком громко, но она почувствовала от этого облегчение. — Если бы мне удалось это сделать, если бы я умерла, Тобирама бы прикончил тебя! Он бы не дал тебе дышать ни одной минутой дольше меня, слышишь?!

Пространство дрогнуло, и это заметили оба. Закуро посмотрел по сторонам и глянул за спину Шион. Она в его глазах увидела удивление и обеспокоенность. Нукенин резко обернулся, а девушка отошла на два шага в сторону, раскрывая себе обзор.

Прямо за ним стояла Яманака Сэри. Она заметила Шион и с облегчением улыбнулась ей. От кончиков пальцев ее правой руки куда-то в бесконечную высь шло пять тонких нитей чакры.

— Что за?.. — удивленно скорчился Закуро. — Это что?!

— Пойдем со мной, — мягко произнесла Сэри, поманив Шион левой рукой.

Кисараги не могла поверить своим глазам. Да она вообще не понимала, что происходит, иллюзия это или нет, но, не раздумывая, сорвалась с места и помчалась к Сэри.

— Ты не сможешь, ты пройдешь наскво… — с шипением произнес Закуро, но прервался, потому что Шион кинулась на шею к своей спасительнице, крепко вдавливая ее в себя.

Сэри отодвинулась и заулыбалась.

— Все будет хорошо, только ничего не бойся и доверься мне, — Сэри материализовала короткий нож в руке и взялась за нить чакры из солнечного сплетения Шион.

— Как ты это делаешь?! — закричал Закуро. — Это ты…

Сэри натянула нить и уже поднесла нож, чтобы разрезать, как Закуро резко дернул ее, притянув к себе Шион. Он намотал ее волосы на руку и пальцами вцепился в шею. Кисараги с отчаянием, не надеясь на успех, ударила его рукой и попала. Сэри сделала что-то, от чего теперь проекции стали плотными. Закуро оперативно скрутил руки Шион и завалил ее на пол, придавливая сверху. Кисараги начала истерично брыкаться, освобождаться от захвата, но Шики держал ее крепко.

— Это ты освободила из моего гендзюцу тех коноховцев, — прошипел он, обращаясь к Яманака.

— Да, но тогда тебя не было, — Сэри задумчиво крутила ножик в руке, а затем резко бросила прямо в него.

Закуро отклонился в сторону, и нож вошел в его плечо и вылетел с другой стороны. Шион посмотрела на сквозную дыру в проекции. Ни крови, ни мяса. Словно куски рисовой бумаги, которую разорвали.

— Отпусти ее, — требовательно произнесла Сэри, но Шион не услышала в ее голосе ноток сумасшедшей ненависти, которую испытывала она сама. От Яманака шла какая-то холодная ярость, неспособная затуманить разум. — Ты ведь все равно не можешь ей здесь навредить.

— Или что?! Продырявишь еще одно мое плечо? Даже если на куски меня разорвешь, моя чакра никуда от этого не денется.

— Эта проекция всего лишь последние остатки, — усмехнулась Сэри. — Если я смогла победить тебя на предыдущих уровнях, значит, и здесь ты будешь слабее меня.

Сэри вытянула вперед правую руку, от которой шли нити чакры вверх, и в ней образовалась длинная катана. Секунду изучая по-прежнему изумленное лицо Закуро, она понеслась в атаку, а он отбросил Шион в сторону, словно она ненужная обуза. Кисараги тут же бросилась в сторону Сэри. Внезапно жесткая веревка опутала ее тело с ног до шеи, и Шион свалилась на пол, превратившись в подобие гусеницы.

В руке Закуро появился его огромный меч, и как только Сэри оказалась достаточно близко, он взмахнул им прямо у нее перед лицом. Яманака отстранилась, не позволив себя задеть. Она бросила взгляд на Шион, и Закуро в этот короткий миг снова атаковал. Сэри отскочила в сторону лежащей Кисараги, явно намереваясь обрубить нить, но киригакурец преградил ей путь.

Свист меча, лязг металла, прыжок. Снова и снова. Шион лежала, не в состоянии развязать путы, и следила за битвой. Она не понимала, почему Сэри толком не нападает, а лишь блокирует его удары и все время отскакивает в сторону. Своим напором Закуро побеждал ее. Сэри перехватила катану в левую руку и материализовала в правой короткий нож. Закуро коротко хохотнул и взмахнул своим огромным мечом прямо рядом с лицом женщины, чуть не задев ее.

— Шион! — Сэри бросила нож в ее сторону, и он воткнулся в пол в двух метрах в стороне.

Закуро повернул голову на Кисараги, которая уже ползла к ножу, чтобы освободиться, как вдруг Сэри лезвием катаны полоснула по его животу от низа до шеи, разрубая по пути нить. Его промедление длилось меньше секунды, но этого ей хватило, чтобы отвлечь его. Шики опустил ошарашенный взгляд на разорванное, тающее в пространстве тело. Сачащиеся из его глаз гнев и ярость сменились на безразличие. Но не потому что ему стало все равно на свой проигрыш. Его проекция перестала подпитываться от Кисараги и теперь медленно умирала.

Сэри подошла к Шион, которая наблюдала за тем, как Закуро опустился на колени и растворялся в воздухе, не в состоянии поднять даже руку. Он стал уже совсем прозрачным, и Шион только в этот момент догадалась посмотреть на веревку, опутавшую ее. Та тоже растворялась вместе с Закуро. И когда он совсем испарился, Шион смогла подняться на ноги, изумленно глядя то на пустое место от него, то на свое свободное тело.

— Это все? — спросила Шион у Сэри. — Но почему я все еще не очнулась?

— Тебе нужно подняться из глубин своего подсознания на поверхность, — с улыбкой ответила она. — Давай руку.

Сэри протянула ладонь, и Шион с радостью сжала ее. Она с трудом верила в происходящее, для нее это было чем-то совершенно оторванным от реальности. Яманака вытянула вверх руку с нитями чакры, и их с силой потянуло ввысь. Белое пространство постепенно начало темнеть, а их скорость при этом только увеличивалась. Шион вдруг поняла, что снова находится в какой-то невесомости, а кругом только вода. Она ощущала себя песчинкой на просторах Вселенной, но на сей раз эта Вселенная была живой и энергично толкала ее и Сэри наверх.

Слева Шион заметила очертания винтовой лестницы, которую раньше не замечала из-за плотной тьмы вокруг. Тусклое сияние с высоты пробивалось вниз сквозь толщу воды. Оно бликовало, менялось, создавая мрачные тени, и только поднявшись достаточно близко к поверхности, Шион поняла, что это огромные глыбы льда, передвигающиеся благодаря мощным ударам волн изнутри. Сэри поймала одну из этих волн, и их обеих с новой силой потянуло наверх. Чем ближе они подбирались к поверхности, тем больше Шион восхищалась силой океана. Она восторженно наблюдала, как штормовые волны на куски разламывают неимоверные льдины, поднимают их в воздух, запуская в глубины больше света, а затем разгоняют в стороны, освобождая путь к свободе.

Приблизившись к поверхности, Сэри подгадала момент, когда можно будет вынырнуть наружу. Очередная волна подняла в воздух глыбу и вытолкнула их с Шион на поверхность.

Кисараги заползла на одну из качающихся льдин и, перевернувшись на спину, посмотрела в чистое голубое небо. Глыба, на которой они оказались, ходила ходуном, но Шион это не беспокоило. Она не понимала, где находится, но все, что она знала, что теперь жива и свободна.

Льдина качнулась в другую сторону, и Сэри встала на ноги. Шион подняла корпус и обернулась. Дыхание перехватило, а брови сами собой встали «домиком». Последний раз, когда Тобирама смотрел на нее во дворце, это был взгляд чужого, осуждающего ее человека. Она чувствовала от него холод, презрение за совершаемые ею поступки. А теперь перед ней предстал старый друг с болью и отчаянием во взгляде, которые с каждым мгновением сменялись облегчением и радостью.

Подскочив на месте, она ринулась к нему. Тобирама раскрыл руки для объятия, и Шион с разгона запрыгнула на него, обвив крепкое тело ногами. Она цеплялась за его шею, будто делает это в последний раз в жизни. Искренне, без страха и сожаления и с полной самоотдачей. Прямо как в былые времена, еще до того, как тайна ее прошлого была раскрыта. Шион слегка отстранилась от него, заглядывая в любимые вишневые глаза. Большими пальцами она провела по татуировкам на щеках, а затем указательным по подбородку. Ее пальчик легонько коснулся его губ, и Тобирама от неожиданности часто заморгал. Разумеется, он застеснялся присутствия третьей персоны, и Шион растянула игривую улыбку, еще раз крепко прижавшись к нему.

— А где мы находимся? — спросила она, сползая с Сенджу, когда он уже чуть-чуть расслабил руки.

— Это твой астральный план, — ответила Сэри, подойдя к ним. Она с еле заметной улыбкой на одну сторону взглянула сначала на Тобираму, а затем на Шион. — Через некоторое время этот лед растает, и ты в полной мере сможешь пользоваться своей чакрой. Чтобы выбраться отсюда, тебе надо вспомнить, где твое тело находится и почувствовать его.

— Я все еще во дворце дайме? — удивленно спросила она.

— Нет, — сказал Тобирама. — Сэри-сан имела ввиду не в прямом смысле вспомнить. Тебе нужно ощутить свое тело, почувствовать, как оно соприкасается с поверхностью кровати.

Сэри одобрительно кивнула, глядя на него, и закрыла глаза. Через секунду она растаяла в воздухе.

— Давай вместе? — Шион взяла за руку Тобираму, с надеждой посмотрев на него.

Его брови слегка дрогнули, но он кивнул и закрыл глаза. Шион повторила за ним, и почти сразу же почувствовала тяжесть. В руках и ногах было покалывание, которое случается, когда отсидишь конечность. Сладко-миндальный запах приятно защекотал нос, и Шион медленно приоткрыла тяжелые веки. Прямо рядом с ней на кровати сидела Сэри. Явно утомленная, сонная, но довольная успешно проведенной спасательной операцией. А чуть дальше около ног Шион на табурете сидел Сенджу. Так же как и у Сэри темные круги под его глазами выдавали несколько бессонных ночей, измотанность и повышенную тревожность.

Шион попыталась встать, но тело ее словно не слушалось, отказываясь работать как положено.

— Спокойно, — Сэри надавила на ее плечи, укладывая обратно. — Тебе нужно лежать.

— Почему? — удивленно спросила Шион. Ей и правда было тяжело даже смотреть на них, но она хотела вживую обнять Сенджу.

— Ты уже четверо суток находишься в таком состоянии, — ответил он. — Тебе нужно восстановить силы.

Четверо суток. Шион посмотрела за окно. Улицы Конохи уже накрыла сумеречная вуаль, и повсюду стали зажигать тусклые фонари.

— Так значит, сразу после того, как я провалилась в гендзюцу, мы вернулись обратно? — спросила она, разглядывая родные места за окном.

— Не совсем сразу. Команда Иноске захватила Закуро, и тогда он активировал эту технику, пригрозив, что убьет тебя ею, если его не отпустят, — ответила Сэри. — После этого Тобирама-сан, Иноске, а затем Хьюга Шинта на месте пытались тебя вытащить, но не смогли. Тогда тебя доставили сюда, чтобы это сделала я вместе с Тобирамой-саном.

— А что теперь будет с Закуро и с… Какузу?

Тобирама слегка нахмурил брови, вглядываясь в Шион.

— Из-за неразберихи с гражданами в Стране Рек сейчас слишком небезопасно держать таких опасных преступников, — произнесла Сэри. — Поэтому они оба находятся в тюремных камерах Конохи в ожидании суда.

— Уже назначен суд? — удивилась Шион.

— Мы ждем представителей из Таки и Кири. По закону только при них Иноске имеет право вскрыть память нукенинов, чтобы зафиксировать все правонарушения.

— А как же семья Накагава? Что с ними?

— Они в порядке, — улыбнулась Сэри. — Насколько я понимаю, их дворец разрушен, но сами они живы и здоровы. Благодаря тому, что ты вовремя рассказала обо всем.

— Благодаря Тобираме, — поправила ее Шион.

Сэри с усталой улыбкой посмотрела на Сенджу, не сводящего свой взгляд с Шион, а затем снова повернулась к ней.

— Тебе нужно отдыхать, — Сэри ласково, по-матерински, провела ладонью по макушке Шион. — Завтра утром тебе будет уже намного лучше, чем сейчас.

— Тобирама, — позвала его Кисараги. — Можно мне сейчас остаться с тобой наедине?

Сэри слегка поджала губы и встала с кровати, уступая свое место Сенджу. На прощанье кивнув головой, она вышла из палаты и закрыла за собой дверь.

Тобирама сел на кровать поближе к Шион, и она накрыла его руку своей.

— Я очень скучала, — сказала она, чувствуя, как тяжело ей даются слова. Усталость накатывала все больше. — Прости меня, пожалуйста, если тебе что-то показалось странным, я потом все расскажу тебе…

— Это сейчас неважно, Шион, — остановил он ее. — Главное, что теперь с тобой все хорошо.

Она сжала его сухую ладонь и от удовольствия прикрыла веки.

— Я люблю тебя, — сказала Шион и окончательно провалилась в сон.

========== Глава 25 ==========

Комментарий к Глава 25

С продолжением я затянула. Этому есть много причин и перемен в моей жизни личного и профессионального характера. Я стала дипломированным психологом, начала вести практику, нарабатывала опыт. Принимаю по скайпу и what’s app по вопросам взаимоотношений и других личных проблем. Единственное, с чем я не работаю – это глубокие депрессии (не путать с хандрой) и клинические заболевания психики. Если вам это интересно, то вот мой аккаунт в инстаграме: psyrn_ (и личный nara_rogan). Обращайтесь, я буду очень рада ответить! ^__^

Так же я признаюсь, что уже больше пяти лет являюсь заядлым эзотериком, любителем духовных практик и профессиональным тарологом, и веду консультации с помощью этого инструмента. Если это интересует, тоже пишите в личку, будем общаться))

Словами не передать, сколько я нервов себе вытрепала и через какие страдания проходила, пока не писала два года. Невроз во всей красе. Но я смогла это преодолеть. По большей части я за это благодарю людей, которые вообще не планировали мне помогать. Они общались между собой в открытых комментариях по поводу совершенно иного произведения искусства. Sailor Sapphire и ShiningAnare! Этот фанфик был дописан мною благодаря вашему невероятному духу, энергии и страсти, которые меня зажгли! Спасибо вам!

А еще я переделала обложки. В частности внешность Сэри я малость изменила)) В шапке фанфика все новое, заходите смотрите)

А теперь из-за долгого перерыва, я очень кратко расскажу, какие события были до этой главы, чтобы вам не надо было перечитывать все сначала. Если вы новенький и читаете уже готовый фанфик, то просто пролистайте до конца курсива. А если вы тот, кто готов после моей двухлетней спячки вновь окунуться в события, то либо прочитайте все сначала, либо освежите память по краткому содержанию глав.

Спасибо за внимание!

Глава 1. Потерянная Шион нашлась. Она потеряла память, и Тобирама позвал одного из своих друзей Яманака Иноске, чтобы тот вытащил из памяти Шион воспоминания о ее команде.

Глава 2. У Иноске ничего не получается, и он предлагает пригласить для извлечения свою родственницу Яманака Сэри. В конце главы Тобирама и Шион знакомятся с ней.

Глава 3. Тобирама, Иноске и Сэри приходят к Шион домой и подготавливаются к извлечению.

Глава 4. Тобирама мешает сеансу и Сэри убеждает его, что ему необходимо уйти. После его ухода Сэри погружает Шион в легкий гипнотический транс. Шион попадает в свои детские воспоминания: в последний день, когда она видела своих родителей живыми.

Глава 5. Сеанс эриксоновского гипноза продолжается, и по его итогу Шион вспоминает правду о смерти ее родителей и родственников, а так же о том, как погибла ее команда.

Глава 6. После небольшой истерики Шион рассказывает Иноске и Сэри все, что произошло.

Глава 7. Иноске и Сэри приходят к Тобираме с коротким докладом. После этого Тобирама пришел к Хашираме и все ему рассказал. В конце главы Шион зашла в кабинет и сообщила, что после выяснения всех обстоятельств собирается покинуть деревню на неопределенный срок.

Глава 8. Тобирама против этого. Он убеждает Хашираму, что Шион надо задержать как можно дольше, чтобы она восстановилась. Потом описываются будни Тобирамы, прием жителей, решение вопросов. В конце главы Шион пришла к его дому, чтобы расставить точки над и. Тобирама сказал все, что думает, она тоже. Обиженная Шион уходит.

Глава 9. Тобирама почувствовал себя одиноким. И пошел с друзьями Ино-Шика-Чо в квартал развлечений. Там он встретил Сэри и узнал, что она замужем. По стечению обстоятельств, он проводил ее и ее мужа до дома, и там узнал, что у Сэри есть сын.

Глава 10. Муж Сэри, Курокава Шого, деспот и тиран в их доме. В начале этой главы показаны их враждебно-зависимые отношения. Сэри идет на свою работу. Она занимается тем, что пытается вытащить из глубокого гендзюцу трех шиноби. Иноске предупреждает ее, что дает ей еще неделю на это, а потом нужно будет дать этим воинам умереть. После этого Сэри ловит ассистента Тобирамы в своем кабинете, когда тот пытался выкрасить историю болезни Шион. Она ведет его к Тобираме. Но в его кабинете видит своего мужа на приеме у Сенджу.

Глава 11. Тобирама узнает, что каге Танигакуре должен прибыть на встречу с Хаширамой. Он вернулся в свой кабинет, и увидел мужа Сэри, Шого. После ядовитого разговора с ним в кабинет вошла Сэри и Тэнджи. Тобирама остался с ней наедине, и впервые почувствовал, что хотел бы перейти черту их служебных отношений.

Глава 12. Встреча двух каге и решение запустить в преступную организацию шпиона — Шион.

Глава 13. Тобирама очень беспокоится за Шион. Но Хаширама настойчив. Шион возвращается в Коноху, соглашается на миссию. И узнает, что на время подготовки к ней, ей придется жить у Тобирамы дома.

Глава 14. Подготовка Шион к шпионской миссии. В конце главы во время ее прощания с Тобирамой, она его целует.

Глава 15. Шион на миссии в стране Рек. Она ворует драгоценную шкатулку из дворца дайме и знакомится с его сыном. Затем внедряется в преступную организацию, Кинрэнго, и встречает в ней Какузу.

Глава 16. Возвращаемся в вечер, когда Шион покинула деревню. Тобирама говорит с Сэри наедине. Она помогает емувосстановить эмоциональное равновесие. А потом рассказывает, что не может спасти трех шиноби из гендзюцу, и просит Тобираму поговорить с Иноске, чтобы тот не убивал их. Поцелуй с Шион описывается со стороны Тобирамы. Ночью Тобираме снится эротический сон с участием Сэри. Его будит Иноске. У них происходит диалог о тех трех шиноби. В течение этой главы Тобирама помогает Сэри вытащить их из гендзюцу. И понимает, наконец, что та ему нравится, как женщина.

Глава 17. Шион знакомится со всеми нукенинами из Кинрэнго. Она понимает, что Какузу знает ее, как носителя способности ее клана Кисараги. Ее принимают в организации и дают миссию на следующий день.

Глава 18. Шион поближе знакомится с двумя членами организации, Сайгой и Сасаямой. На миссию она отправилась под присмотром Какузу. В течение миссии Шион своими действиями выдала себя ему, что именно она убила четверых нукенинов из их организации. Но на общем собрании Кинрэнго Какузу не выдал ее. Они вместе остались ночевать в заброшенной деревне в стране Рек.

Глава 19. После собрания в Кинрэнго и плана убить семью дайме, Какузу и Шион оправляются сначала за золотом, а потом в страну Дождя за оружием для Кинрэнго. Здесь Шион узнает, что Какузу на золото Кинрэнго закупает у самого себя оружие (фактически обворовывает организацию). Но в этот раз оказалось, что в наличие нет достаточного количества. И Какузу дает мешочек золота Шион, чтобы она ограбила склад с оружием в стране Дождя. И Шион соглашается.

Глава 20. В Конохе фестиваль. И Ино-Шика-Чо вытаскивают Тобираму на него. У него невроз, потому что с одной стороны его влечет к Сэри, с другой он понимает, что их связь будет порочна. В течение праздника, они все же пересекаются. Он чувствует напряжение между ними. Тэнджи доставляет отчет от Шион. Тобирама и Сэри уходят, чтобы прочитать его. Они понимают, что нукенин Закуро Шики — это тот же человек, который наложил гендзюцу на трех коноховцев. И Тобирама вспоминает, что Какузу — это, тот, кто напал в свое время на Хашираму. После того, как рабочий вопрос был решен, оба поняли, что не хотят больше отрицать свое очевидное влечение друг к другу. Тобирама Хирайшином переносит Сэри к себе домой, и они занимаются сексом.

Глава 21. Сэри утром возвращается к себе домой и погружается в свои воспоминания. Во флэшбеке описываются события, которые рассказывают, как так получилось, что клан Яманака сначала от нее отказался, а она потом вышла замуж за Курокава Шого.

Глава 22. Шион успешно украла необходимое оружие. А после проследила за Какузу и узнала, что он работает вместе с другим человеком. И узнает, что они вдвоем лишь используют Кинрэнго для своих целей. В процессе диалога они определились, что нужно убить Сайгу, Сасаяму и, возможно, Закуро. Партнер Какузу предлагает ему убить и Шион, но тот отказывается. Закончив встречу, Какузу и Шион уходят из этой деревни. Какузу рассказывает Шион о том, почему он стал нукенином. После этого они возвращаются в страну Рек, с остальными нукенинами планируют нападение на дворец. А затем уже оставшись наедине, Какузу предлагает Шион убить всех и разделить золото пополам. Он рассказывает, что знал ее отца (чем подтверждает подозрения Шион), но не рассказывает, как и что именно знал, кем приходился ее отцу.

Глава 23. Нападение на дворец. Битва. Шион убивает Сасаяму. Встретившись с Сенджу и Какузу, Шион чувствует свою вину перед нукенином за то, что обманывала его и была шпионкой. И чувствует вину перед Тобирамой за то, что считает врага Конохи своим другом. Она хочет все наладить, но попадает под действие гендзюцу Закуро.

Глава 24. Шион борется с гендзюцу, но сама не в состоянии справиться. Ей на помощь приходят Тобирама и Сэри. Они вытаскивают ее. Она узнает, что Закуро и Какузу находятся в тюремных камерах Конохи в ожидании суда. А суд международных преступников и извлечение их воспоминаний может состояться только при участии представителей разных страх, в том числе родной страны преступника. Шион просит прощения у Тобирамы и признается ему в любви.

______

— Я… — промямлила Шион еле слышным шепотом и заснула. Она невнятно сказала что-то еще, но Тобирама не расслышал.

Кончиками пальцев он мягко погладил ее руку, провел по волосам. Сенджу понимал, что она по уши влюблена в него и не контролирует порывы своего сердца. Шион прямо на глазах Сэри едва не поцеловала его. Мимо внимания Яманака это, конечно же, не прошло, и Тобирама понял, что более неловко, чем в тот момент, он себя еще никогда не чувствовал.

«С Шион явно нужно поговорить как можно скорее, чтобы такое не повторилось где-то на публике», — решил Тобирама, глядя на мирно сопящую девушку.

Скорее всего, ее юношеская любовь после этого сменится лютой ненавистью, обидой, что еще лишь докажет всю незрелость этого чувства. Но все это неважно и не изменит отношения Тобирамы к ней. Главное, что теперь Шион всегда будет в безопасности. Он больше не позволит ей выходить на такие сложные миссии. Хаширама мечтал, что детям не придется воевать, что в мире наладится гармония и взаимопонимание. Но все идет по тому же самому сценарию, что и раньше. Если брат не смог разорвать этот круг, то это сделает сам Тобирама. И начнет он именно с Шион. Больше никаких смертельно опасных миссий для нее и ее поколения. Пусть умирают старожилы былых ценностей и идеалов, а молодые должны создавать свои собственные, а не слепо идти по уже проторенным гнилым тропам, ведущим только к боли и страданиям.

Тобирама подтянул одеяло повыше, подоткнув его под Шион, и на ватных ногах встал с кровати. Доковыляв до двери, он вышел из палаты и поплелся по коридору в сторону ординаторской, в которой его ждала Сэри.

Последняя неделя у них была слишком насыщена событиями. Сначала совместная бессонная ночь, скомканное утро, а после короткий разговор, прерванный последним доставленным отчетом от Шион. Дальше уже было не до отношений, Тобирама был вынужден действовать.

А теперь Кинрэнго пойманы. Осталось лишь найти Сацуму и последнего члена этой организации, о котором ничего не было известно. Этим уже занимались команды Конохи в содружестве с шиноби из Амегакуре. Правда, за четверо суток от них не приходило вестей, и Тобирама нервничал. Конечно, это был не единственный источник. Оставались еще пойманные нукенины и их воспоминания. По словам Шион из ее отчетов, Закуро в курсе о местонахождении Сацумы. А Какузу знает о таинственном партнере, остававшемся в тени. Тобираму раздражал лишь тот факт, что необходимо соблюдать все правила об изъятии воспоминаний у шиноби других стран. В его представлении, отбросы, предавшие принципы и убеждения, которым в свое время обещали отдать свою жизнь, не заслуживают справедливого и равного отношения. Но он не имел права порочить имя Сенджу, нарушая законы из-за не терпеливости и своих взглядов. Хаширама уже сделал запросы в Таки и Кири, и оставалось только ждать представителей этих какурезато, чтобы в их присутствии Иноске вскрыл память Закуро и Какузу.

При одной мысли об этом нукенине у Тобирамы внутри начинало все гореть от ненависти. Он каким-то образом сумел запудрить Шион мозги, раз она вела себя так неадекватно во дворце дайме. «Прости меня. Я вернусь и все объясню.» Если бы кто-то передал Тобираме, что эти слова прозвучали от Шион поверженному Какузу, он никогда бы не поверил. Но он слышал все это своими ушами. Шион перестала понимать, где она находилась в тот момент, забыла, кем являлся Какузу, и кем была она сама. Она убила Сасаяму, хотя приказ был оставить всех нукенинов в живых, и убить в случае крайней необходимости. А со слов Абураме, она убила его без нужды, просто наслаждаясь своим превосходством. Шион перестала различать плохое и хорошее. Эта граница для нее теперь треснула, и все, чего хотел Тобирама, чтобы она вновь смогла восстановить ее.

Сенджу зашел в ординаторскую. Напротив Сэри сидел Иноске и слушал ее рассказ о процедуре. Тобирама расположился рядом с другом на диване, чтобы видеть Сэри перед собой. За последние дни они даже не могли остаться наедине, и Тобирама не знал, когда у них получится снова. Она говорила медленно, измотано. Сэри скоро заснет. Она это понимала, поэтому перескакивала некоторые неважные подробности.

«Или же она хочет, чтобы Иноске ушел побыстрее», — с надеждой подумал Сенджу.

— Она уснула, — сказал Тобирама, дождавшись окончания ее пересказа.

— Шион надо восстановиться, — усталым голосом проговорила Сэри. — Она была на волосок от смерти.

— Ее надо отстранить от работы шиноби, пока она не докажет свою преданность Конохе, — Иноске встал с дивана и прошел по комнате до двери.

— И чтобы это сказать, ты ждал, пока мы справимся с гендзюцу, — усмехнулся Тобирама расчетливости своего друга. — Потому что, если бы мы ее не спасли, это было бы не важно.

— Да, — кивнул Иноске. — Как бы тебе это не трудно было признавать, но она лишь номинально справилась с этой миссией. Шион сопереживала нукенину. Думаешь, она просто сердобольная? Или этому есть другая, более веская причина? Не известно еще, о чем она умолчала.

Тобирама поднял на друга суровый взгляд, ожидая еще какого-нибудь циничного высказывания.

— Не известно, насколько далеко зашла их «дружба», — закончил свою мысль Иноске.

— Шион не стала бы делать такие глупости, — громогласно произнес Тобирама.

— С каких пор ты перестал ждать от людей худшего? — прыснул Иноске. — Или ты думаешь, она от тебя настолько без ума, что всю жизнь будет хранить тебе преданность?

— Надеюсь, что нет, — твердо ответил Тобирама. — Но в данном случае я в ней уверен. Ее поведение во дворце неприемлемо, но ему есть объяснение, и она его даст, когда придет в себя.

— Прийти в себя нужно тебе, а для меня все очевидно. Шион уже одной ногой за пределами Конохи. Вот увидишь, она выкинет что-то еще, если не пресечь это в корне, — Иноске взялся за ручку двери.

— Я с ней поговорю, если хочешь, — предложила Сэри.

— Я сам, — отрезал Тобирама. — Я сам должен с ней поговорить. Обо всем.

— В любом случае, она уже не та Шион, которую мы все когда-то знали. Ей нужна терапия, восстановление. Прежде всего моральное и ментальное, иначе она станет нукенином по-настоящему, — закончил Иноске и, не дождавшись ответа, вышел за дверь.

Тобирама был уверен, что Яманака ошибается. Шион всегда была открытой, быстро заводила друзей, но не разбиралась в людях. Хоть она и знала, что ее окружают нукенины, но ей надо было наладить с ними контакт. По всей видимости, она просто заигралась. Сенджу уже знал, что ему предстоит нелегкий разговор с ней, в котором он расставит все по местам и вернет Шион правильную картину мира.

Почувствовав, как друг удаляется по коридору, Тобирама пересел на диван к Сэри. Она мягко опустила голову на его ноги, подтягивая свои колени к груди. Тугой комок тоски внутри него затрепетал под натиском нахлынувшего удовольствия и растворился, оставляя после себя пустоту. Как только им придется вновь разойтись, этот комок вернется обратно, станет еще больше и тяжелее. Но сейчас Тобирама с облегчением выдохнул. Он зарылся пальцами в бархатистые волосы Сэри, перебирал пряди, водил подушечками вверх и вниз по тонкой шее, к которой хотел прикоснуться губами.

— Я так скучала по тебе, — произнесла она, ослабленными пальцами сжимая его бедро. — Я чувствую, что скоро засну, и, скорее всего, ты тоже. Но нас не должны застать в таком двусмысленном положении.

— Ты права. Но мне вдруг показалось, что если бы застали, то все стало бы гораздо проще.

— Мы бы оказались в еще худшем положении, чем сейчас.

— Хуже, чем сейчас сложно представить.

— Мне тоже. Мне противно от себя самой, — Сэри поднялась и закрыла лицо ладонями. — За то, что сотворила с твоей жизнью. И со своей. Это я во всем виновата… Я знаю единственное верное решение в этой ситуации, но именно его и страшусь.

Тобирама не стал ее перебивать своими репликами, а просто ждал, когда она сама все озвучит. Он тоже видел здесь лишь один исход. Общество не примет их отношения даже после ее развода с мужем, но Тобирама чувствовал в себе несгибаемую волю к тому, чтобы изменить это общество с его закостенелыми правилами. Все люди совершают ошибки, но это не значит, что их жизнь от этого должна быть закончена в несчастии и вечном страдании от последствий этих ошибок.

— Я должна развестись с мужем, — на одном дыхании быстро произнесла Сэри, убрав руки от лица. — И буду надеяться на то, что после этого в нем останется хоть капля сострадания ко мне, и он позволит моему сыну остаться со мной.

Тобирама понимающе кивнул и нежно провел тыльной стороной ладони по ее щеке, смахивая появившуюся слезинку.

— Я знаю, что тебе страшно об этом думать, но я все равно это озвучу. Когда начнется бракоразводный процесс, со стороны людей польется вся возможная грязь на нас. Но, — он сделал паузу, и Сэри посмотрела в его глаза. — Оставаясь в таком положении, как сейчас, ты рискуешь разрушить жизнь своего сына еще больше. Он будет видеть, что его отец, мужчина, глава дома, может себе позволить вот так низко обращаться со своей семьей, с женщиной, которую выбрал. Мораль, совесть, убеждения и ценности для Йоичи станут ограничиваться лишь его собственным эго. Все общение с людьми будет заключаться в том, чтобы доказать им свое превосходство, унижая их и доминируя над ними. Такого сына ты хочешь воспитать? Как думаешь, кем станет шиноби с таким набором качеств и с такой картиной мира?

— Ты прав, прав в каждом слове! Но общество не меняется по щелчку пальцев. Если Шого будет милостив, он оставит моего сына со мной. Но люди… Они будут гнобить меня и Йоичи. Он станет изгоем, и я этого боюсь, я уже бывала в таком положении! И не хочу такую судьбу своему сыну, — ее голос дрожал, а глаза наполнились слезами, и она безуспешно пыталась подавлять их. — Мне невыносимо и от мысли, что я своей несдержанностью уже запятнала и твое имя в этой истории. Ты бы никогда не перешел черту, если бы в тот вечер я не напросилась пойти с тобой. А теперь клан Сенджу смешают с грязью, и люди не позволят такому как ты стать следующим хокаге.

— Я никогда и не думал становиться следующим хокаге. И про черту ты ошибаешься. Да, пусть ты и напросилась тогда, но я знал, к чему все может прийти. Именно поэтому я даже не хотел приходить на тот фестиваль. Я знал, что увижу там тебя, и знал, как невозможно мне будет смотреть на тебя и не сметь даже прикоснуться, — Тобирама большими пальцами вытер ее слезы, а затем притянул Сэри к себе. Она прижалась щекой к его холодному доспеху. — Мы оба и в равной степени виноваты в том, в каком положении сейчас оказались. Да, общество так и поступит с нами. И в более взрослом возрасте твой сын поймет, по какой причине люди к нему относятся пренебрежительно, смотрят с отвращением. На него будет выливаться вся гниль, на которую только способны низкие люди. Но еще Йоичи будет видеть гордую женщину, куноичи. Смелую и решительную мать, которая не испугалась трудностей. И поймет, что счастье человека не заключено во мнении общества о его персоне.

Тяжелое дыхание Сэри замерло. Она приподнялась и глазами, полными слез, посмотрела на Тобираму.

— Хочешь, я прямо сейчас перенесу нас отсюда? — спросил он.

Сэри приблизила свое лицо к нему и коснулась своим лбом его лба. Тобирама счел этот жест за согласие. Он подхватил Сэри за талию, и, поднявшись на ноги, с помощью Хирайшина перенесся в свой дом.

========== Глава 26 ==========

Шион открыла глаза и почувствовала тяжесть в теле. Конечности затекли, спина ныла из-за жесткого больничного матраца. Она не успела оглядеться по сторонам, как на нее налетел Тэнджи.

— Ты очнулась! — радостно вскрикнул он.

— О! — щурясь от лучей полуденного солнца, с улыбкой произнесла Шион. — Давно не виделись!

— Медсестры мне сказали, что ты в порядке, просто спишь. Но я так волновался! Как ты?

— Живая, — усмехнулась она. — И, честно сказать, голодная.

— Держи, — он передал ей грушу из полной корзинки на прикроватном столике. — Я утром принес.

— Сейчас полдень, а ты тут с утра? — удивленно произнесла Шион, заметив через открытое окно, что солнце в зените. — Тобирама будет недоволен, — усмехаясь, она жадно откусила кусок груши.

— Сенджу-сан часто недоволен. Но сейчас ему не до меня. Сегодня приехала делегация из Страны Рек во главе с сыном дайме, Накагава Тецуро. И скоро должны появиться представители из Кири. А завтра утром обещали прибыть из Таки.

— Для суда над Закуро и Какузу, — кивнула она, а сердце сжалось. — Он состоится завтра?

— Да, думаю, да. Но может, и через день. Меня в подробности толком не посвящали.

Оправдательный приговор Какузу не светит. И Шион во что бы то ни стало должна с ним поговорить до того, как все случится. Она обманывала его все это время, а он доверился ей. Не сдал ее Кинрэнго, когда узнал, что именно она прикончила их подельников в той пещере. Защитил, когда этого требовал момент. Такой скрытный и невозможно скупой на эмоции и беседы Какузу рассказал ей, по какой причине стал нукенином — из-за предательства каге и старейшин. А теперь предала его она.

— Ты чем-то расстроена? — спросил ее Тэнджи.

— Нет, что ты, — натянуто улыбнулась Шион. — Просто задумалась обо всем, что было.

— Как раз на счет всего, что было. Тут такое говорят… — Тэнджи почесал затылок и пристыжено посмотрел в сторону. — Я знаю, что это неправда, но просто говорю, чтобы ты была в курсе, о чем все болтают…

Шион озадаченно нахмурилась, глядя на друга.

— Говорят, что во дворце, когда Сенджу-сан уже поймал этого нукенина из Таки, ты извинялась перед ним. И не насмешливо, а… искренне. Как будто тебе было стыдно и жаль… Как будто он…твой друг.

Нахмурившись еще больше, Шион отвернулась от Тэнджи.

— Это правда, — ответила она. — Так и было.

— Но… — ошарашенный Тэнджи вскочил с табуретки. — Это же нукенин! Преступник!

— Давай сейчас на всех клеймо повесим, — она снова повернулась к нему. — И кем тогда будешь ты, а?

— Я не понимаю тебя. Я думал, это все ложь, на тебя наговаривают, потому что завидуют…

Тэнджи продолжал пристально смотреть на Шион, а она видела, как угасает огонь в его глазах. Весь его энтузиазм от ее пробуждения улетучился, когда он осознал, что вернулась из этой миссии не его подруга Кисараги Шион, а совершенно другой человек.

— Прости, мне пора. Я должен сообщить Тобираме-сану, что ты проснулась.

Он настолько поспешно вышел из палаты, что Шион даже не успела сказать, как ей жаль, что он не понимает ее. В прочем, ее это не удивляло. Она была уже совершенно на другом уровне, видела и испытала больше, чем он. Для него весь мир был по-детски черно-белым, а Шион познала и другие краски.

Спокойно доев грушу, она села на кровати, развернувшись лицом к окну. Коноха за окном жила своей будничной жизнью, ничего в ней не изменилось. Но эта беззаботность, с которой люди ходили по улицам, неприятно кольнула Шион. После этой миссии она поняла, что люди вокруг не осознают, через что проходят шиноби, чтобы другие жили под мирным небом.

Сил было немного, но Шион потихоньку встала и потянулась вверх, разминая спину, плечи и руки. Она подошла к стене и приложила к ней руку. Осторожно, чтобы не навредить себе, она пропустила ее насквозь. Сохранять концентрацию было непросто, но на несколько минут ей это удалось. Затем Шион повторила то же самое с другой рукой, а потом с обеими.

«Посплю еще немного и уже точно восстановлюсь», — решила она, возвращаясь обратно под одеяло.

В это мгновение дверь палаты распахнулась, и Шион увидела Тобираму. Улыбка на ее лице появилась до того, как Кисараги успела это понять.

— Я рад, что ты себя хорошо чувствуешь и соблюдаешь постельный режим, — сказал он, садясь на край кровати.

Шион раскрыла одеяло и, приблизившись к Тобираме, крепко обхватила его тело руками, а носом зарылась в волосы. Она почувствовала, что он был очень скован, напряжен, и тогда она нежно поцеловала его чуть ниже уха в шею, чтобы тот расслабился.

— Шион, — дернувшись, Тобирама уверенно взял ее за плечи и отодвинул от себя. — Я пришел поговорить с тобой.

— Мы столько не виделись с момента нашего прощания у тебя дома. Я скучала.

Тобирама не ответил ей, а только поджал свои тонкие губы так, что они превратились в узкую полоску с опущенными вниз уголками.

— Об этом мы тоже поговорим, но сначала о твоей миссии.

Сердце Шион тревожно забилось. Он был суров, совсем не так она себе представляла их разговор наедине. Конечно, она фантазировала, что разговоров не будет совсем, а только безудержная страсть и любовь. Но Тобирама был холоден, как будто чужой человек.

— Ты перешла все границы во время битвы во дворце, — начал он. — Я знаю, что ты все еще верна Конохе, но хочу услышать это от тебя. Хочу убедиться, что это не мои иллюзии.

— О чем ты? Я довела дело до конца! — она неосознанно повысила голос. — Я сделала все, что от меня требовалось. Сыграла предателя, как это и было задумано.

— Ты убила одного из нукенинов, когда задание было оставить его в живых для получения информации.

— Еще повесь на меня ответственность за преступления, которые мне пришлось совершить во время того, как я была в Кинрэнго, — посмеялась Шион. — Сасаяма пытался убить меня.

— Абураме сказал, что он был уже повержен и не представлял угрозу.

Шион прищурилась.

— То есть ты готов довериться экспертному мнению Абураме, который впервые в жизни видел этого нукенина? Да он даже понятия не имел, что мог сделать Сасаяма. Он не знал, было ли еще что-то напоследок у него. И знаешь, в тот момент я не была готова поставить свою жизнь на мнение Абураме. Я сделала так, как посчитала самым безопасным для всех.

— Ты забыла, что приказы не подлежат обсуждению? Я тебя ни в чем не обвиняю, хотя мог бы. Я лишь разбираю произошедшее и констатирую факты. Чтобы ты сделала правильные выводы. Приказ был четким, значит вместо того, чтобы убивать нукенина, который может дать информацию, ты должна была обезвредить его. Обезвредить так, чтобы это было безопасно для всех!

Шион закатила глаза.

— Ладно. Я поняла. «Оставлять в живых». Еще будут какие-то замечания, сенсей?

— Неподобающее поведение во время битвы с Какузу. И после ее завершения.

— А здесь-то что не так? — всплеснула руками Шион. — Он пойман. Кинрэнго больше нет. Миссия выполнена. Какузу казнят! Что еще нужно? Как ты хотел, чтобы я себя вела? Вот так? — она вскочила с кровати и начала кривляться. — Ха, Какузу! А я тебя обманула! Ха-ха! Все это время я работала на Коноху! А ты мне доверился, еще и помогал, оберегал, а должен был бы сдать меня своим дружкам за убийство ваших ирьенинов! Развела тебя, а ты верил!..

— Хватит паясничать, — Тобирама отдернул ее за руку и опрокинул обратно на кровать. — Ты в тот момент сомневалась и не хотела этой битвы! Ты не хотела, чтобы я поймал его, признай это!

— Нет, не признаю! Все не так… — Шион вырвала свою кисть из его захвата. — Ты просто не понимаешь… Если бы я ему рассказала, то он наверняка встал бы на нашу сторону. Он вовсе не такой злодей, каким выглядит. И он совершенно не хотел нападать на дворец и убивать дайме. Я же писала это в своем отчете!

— Тебе перечислить все преступления, которые он совершил, начиная от нападения на Хашираму несколько лет назад? Или…

— Вот тут как раз и кроется весь смысл, Тобирама! — перебила она и погрозила указательным пальцем. — Это все было планом его каге и старейшин. Они предали его, понимаешь? Дали задание убить Сенджу Хашираму. А когда ему это не удалось, чтобы избежать войны и своего неминуемого поражения, свалили всю вину на него. Мол, это он действовал по собственному желанию и будет наказан за это. Ты представляешь, чтобы преданный шиноби сам замыслил и выполнил такое? А потом он отомстил им за себя и сбежал. И правильно сделал. Зачем ему гнить в тюрьме не за свои ошибки.

— Я не знаю, как было на самом деле. Но ты рассматривала вариант, что он тебе солгал? И официальная версия — это правда? — спросил ее Тобирама. — Что он позарился на то, чтобы убить Хашираму и обрести всемирную славу. И что он совершенно справедливо был наказан за это. Что если он солгал тебе?

— Нет, — ухмыльнулась Шион. — Он рассказал это в такой момент, на эмоциях… Это не был холодный расчет. Ты его не знаешь!

— Как будто ты его знаешь. Хорошо, даже если это все правда, что он тебе сказал. Но его последующая жизнь и поступки говорят лишь о его преступной сущности. Ты не можешь отрицать тот факт, что он нукенин.

— Какузу не такой как другие, пойми! Его просто предали самые близкие, кто растил его…

— Ты не понимаешь, что говоришь! Какая бы причина не была, как бы сильно его не обидели в жизни — преступление есть преступление.

— Но…

— Я мог убить его прямо там, во дворце, но мой долг шиноби обязывал оставить его в живых до выяснения всего необходимого. Иноске извлечет воспоминания, их засвидетельствует судебный совет нескольких стран, и Какузу будет казнен.

— Я знаю, но… — Шион отстранилась от Тобирамы и прикрыла намокшие глаза ладонью. — Прошу, я должна все объяснить ему…

— Ему не нужны твои объяснения, поверь мне. Он понимает, что это было твое задание. Ты шиноби. И он тоже им когда-то был.

— Какузу и сейчас шиноби…

— Он нукенин, — резко отрезал Тобирама. — Это разные вещи!

Шион подтянула колени, обхватила их руками и уперлась лбом в них. Ядовитое чувство вины перед Какузу съедало изнутри, и она была совершенно бессильна перед этим. Она поняла, что должна была рассказать ему о своей миссии раньше, чтобы он знал, что его ждет. Чтобы у него была возможность передумать и не идти в этот злополучный дворец. Он ведь вовсе и не хотел убивать дайме. Он был готов убить собственных напарников, только чтобы не делать этого. Но все сложилось иначе. Теперь его казнят. И все из-за того, что Шион трусливо прикрылась правилами и приказами. Ее друг лишится из-за нее жизни, а ведь все могло быть по-другому. Его давным-давно предали близкие люди, но у него появилась Шион. И Какузу мог бы встать на правильный путь после нескольких лет одиночества. Но она тоже оказалась предателем.

— Шион, — Тобирама коснулся ее руки, и она, протерев ладонями заплаканное лицо, подняла голову. — Ты сможешь это пережить. Походишь на терапию к Сэри-сан, и все будет как прежде.

— Я знаю, да, жизнь продолжается и все такое, — с горечью признала она. — Мне просто больно, что я ничего не сделала, чтобы его вытащить из этой жизни, понимаешь? А ведь могла же.

Тобирама тяжело вздохнул, закрыв глаза. До белых костяшек он сжал свои кулаки, и руки от напряжения немного затряслись. Шион это заметила и подползла ближе. Она взяла в свою ладонь его кулак и притянула к губам. Мягко поцеловав тыльную сторону его кисти, она посмотрела в любимые вишневые глаза, и Тобирама разжал кулак.

— Я не хочу, чтобы ты нервничал из-за меня, — она нежно гладила его руку. — Хотя мне это приятно.

Шион подсела ближе, и запустила свои пальцы в его волосы. Жесткие, густые. Хотелось прижаться к нему сильнее, чтобы могучие руки скользнули по ее телу, обхватили настойчиво и уверенно. Сколько женщин уже были с ним близки? Шион не хотела себя обманывать, и была уверена, что Тобирама уже имел отношения с женщинами, но он всегда старательно это скрывал от нее и других. И наверняка эти женщины были опытнее нее. Знали, как проявить себя более чувственно, откровенно. Болезненный укол ревности, и Шион уже чувствует раздражение ко всем, кто хоть раз прикасался к нему.

Тобирама осторожно отодвинул ее руки и перевел взгляд в сторону.

— Об этом я тоже хотел поговорить, — сказал он напряженным тоном.

— О чем «об этом»? — с опаской спросила Шион, почувствовав, как ее сердце с тревожным предчувствием недоброго забилось сильнее.

Резко выдохнув, Тобирама направил свой взгляд на нее.

— Между нами не может быть тех отношений, которых бы тебе хотелось, — быстро и уверенно произнес он.

Острые слова, словно копья, пронзили ее насквозь со спины, и Шион приоткрыла рот от резкой невыносимой боли. Такого она никак не ожидала, даже не представляла, что он отвергнет ее. В надежде, что это глупая шутка, Шион с недоверием просмотрела на Тобираму, но он по своему обыкновению был абсолютно серьезен. Да и зачем она пыталась себя обмануть? Сенджу никогда не стал бы шутить на эту тему. В ушах зазвенело, голова закружилась, и Шион отодвинулась к холодной стенке, чтобы облокотиться на нее. Слезы подступили к глазам, душили и не давали сказать и слова. Едва сдерживая всхлипы, она подняла взгляд на Тобираму.

— Почему? — сдавлено проговорила она еле слышным шепотом.

— Не стану тебя обманывать, — произнес он с нескрываемой грустью. — Я считаю, что тебе необходимо найти кого-то своего возраста. Ты еще очень юна, у тебя вся жизнь впереди.

— Какая же это чушь! — вытирая непрошенные слезы, выпалила она во весь голос. — Не могу в это поверить! Почему ты это говоришь? Скажи правду!

— Я уже ответил. Но ты хочешь услышать не правду, а то, что тебе бы понравилось.

— Я просто не могу поверить… — зажмурившись, она схватилась за голову. — Что я сделала не так? — Шион резко развела руки в стороны. Тобирама молчал и хмурился, и она сквозь слезы вскрикнула: — Ну что?! Я даже не заслуживаю объяснений?

— Я дорожу тобой, ты мне близка, и я заботился о тебе, как о своей дочери все эти годы…

— Не надо мне впаривать эту чушь! — Шион подпрыгнула к нему ближе и со всей силы, с которой сейчас могла, ударила рукой ему в плечо. Тобирама принял этот удар, не пытаясь уклониться или остановить ее. — Тогда на энгаве, когда я поцеловала тебя, ты ответил! Ты тоже меня целовал! Тогда почему? Я не понимаю!

— В тот момент я хотел сказать, что не могу переступить эту черту, но ты меня перебила и ушла на миссию. А я просто не стал тебя останавливать. Иначе…

— Иначе что? — она снова ударила его в плечо, и Тобирама принял грозный вид.

— Если ты сдержишься и не будешь меня перебивать, возможно, ты сможешь услышать, что я тебе пытаюсь сказать! — резко повысив голос, сказал он и зажал обе кисти ее рук одной своей пятерней, придавив к кровати. — А в прочем не важно! Именно поэтому мы не можем быть парой, это исключено! Хочешь знать почему? Я воспитывал тебя! Ты для меня ребенок! Вспыльчивая, наивная, сумасбродная. У тебя сплошной ветер в голове. Ты еще не готова к зрелым отношениям.

Эти слова гвоздями вбивались в ее голову, а сердце сильнее сдавливала нестерпимая боль. Широко раскрыв глаза, Шион смотрела прямо на Тобираму, не моргая и не отводя взгляда. Слезы лились градом, подбородок дрожал, но она всей волей останавливала рыдания, чтобы дослушать его до конца.

— Ты просто еще ребенок, — сказал Сенджу уже мягче, и слегка ослабил хватку. — И я не имею права позволить тебе и дальше фантазировать о том, чего быть не может.

Шион опустила голову к постели и прижалась щекой к рукам Сенджу. Он осторожно их вытащил, а она так и осталась лежать, не сдерживая рыдания. Тобирама придушил в ней всю накопленную надежду, прямым текстом заявив, что такая как сейчас она ему не нужна. Неопытная, несмышленая. Ничтожная маленькая девочка, возомнившая, что зрелый мужчина сможет соблазниться на нее.

— Пройдет немного времени, ты даже не заметишь, как полюбишь кого-то другого.

— Нет, — отрезала она и начала бить кулаками в постель. — Нет!

— Шион, — Тобирама осторожно взял ее за подбородок и потянул вверх, чтобы она привстала. Девушка быстро вытерла заплаканное лицо, и подняла взгляд на Сенджу. В вишневых глазах была та самая дорогая сердцу теплота и забота сквозь непреступную суровость. Внутри снова все сжалось, и грудная клетка задрожала от тяжелого прерывистого дыхания. — Я останусь рядом. Ты, как и раньше, можешь без приглашения приходить ко мне. Со своей стороны я не собираюсь прекращать наше общение, только если тебе этого не захочется.

Шион отбила от себя его тянущуюся к ней руку. От этих слов в ней пробудился гнев.

— Мне не нужны твои подачки!

Она попыталась ударить его, но он успел поймать ее летящую ладонь. Шион провела руку насквозь, довела до его лица, и по палате разнесся резкий звонкий унизительный звук. От полученной пощечины Тобирама посуровел, резко встал с кровати и отошел на шаг назад.

— Убирайся вон!

Шион схватила грушу с прикроватного столика и запустила в него. Тобирама поймал ее и бросил на пол.

— Об этом я и говорил, — с холодной печалью заключил он.

— Раз ты рад, что оказался прав, на, получи еще! — Шион кинула в него еще несколько груш, но все они полетели мимо. — Видеть тебя не хочу! Уходи!

— Шион…

— Найди себе какую-нибудь старуху своего возраста! — она не заметила, как сорвалась на крик. — А я и без тебя справлюсь! Ненавижу тебя! Пошел вон!

Сомкнув губы в тонкую полоску, Тобирама пристально смотрел на нее. Вздох разочарования. Он отвернулся и вышел за дверь. Шион упала лицом в подушку и закричала, что было сил. Она била кулаками, ногами и продолжала кричать, пока не почувствовала, что горло начало раздирать от боли. Тобирама предал ее. Тело горело изнутри, а слезы больше не лились ручьем. Отчаяние и одиночество погружали ее в беспросветную ярость, и она не знала, куда ее направить. Шион вскочила, и подлетела к стенке. Девушка ударила в нее одной рукой, и краска со штукатуркой посыпались на пол, трещины пошли в разные стороны. Но на душе стало немного легче. Шион ударила еще, и еще. Трещины на стене становились глубже, а вмятины окрашивались кровью Шион.

— Что вы делаете? — в спину Шион прилетел взволнованный голос медсестры. — Прекратите!

Тяжело дыша, Кисараги замерла, глядя на пробитую стену. Она была практически разрушена, вокруг на полу лежали мелкие и большие камни. Еще немного, и Шион проделала бы в своей палате еще одно полноценное окно. Короткий смешок вырвался из нее, и она резко прервала его, но прекратить улыбаться не смогла. Как же глупо все это, должно быть, выглядит со стороны. Шион повернулась лицом к медсестре, и увидела, как сильно перепугана эта девушка, как будто произошло нечто ужасающее, а не обыкновенная вспышка ярости. Новый смешок вырвался, и Шион прикрыла рот окровавленной рукой.

— Я позову врача, — медсестра поспешно выскочила из палаты.

Шион села на кровать и опустила тяжелую голову на руки. Ее бросил мужчина, о котором она долгими годами мечтала, она устроила дикую истерику, прогнала его. И теперь практически раскрошила стену. Что она сделает дальше? Разнесет его дом?

Кисараги не удержалась и рассмеялась во все горло. Из-за предыдущих криков смех был сиплым, больше похожим на кряхтение, что еще сильнее веселило девушку. Она осторожно вытерла основную кровь с кулаков.

Дверь в палату открылась, и Шион обернулась. Медсестра за спиной Яманака Иноске указала на стену.

— Спасибо, — он повернулся к девушке. — А то я бы без вас не догадался, о какой стене идет речь.

Он слегка надавил на плечо медсестры и, вытолкнув ее за порог, закрыл за ней дверь. Шион негромко посмеялась, и удобнее устроилась на кровати, оперевшись на изголовье.

— Ты из-за стены пришел? — спросила она. — Или лекции читать о моей дружбе со злым-презлым нукенином?

— Починку стены вычтут из твоего оклада за последнюю миссию, — ответил Иноске, садясь на табурет рядом с кроватью. — И нет, я пришел не из-за Какузу.

— О, — удивилась Шион.

— Надо убрать из твоей головы программу ликвидации. Теперь она ни к чему.

— Да, кстати. Когда надо было, она не сработала. Так что эта твоя техника так себе помощник, — махнула рукой Шион, желая его задеть своей репликой.

— Ага, пойду поплачу в темном углу, я же такой бесполезный, — по своему обыкновению он съёрничал. — Она бы сработала, если бы не был поврежден твой чакральный центр и не был захвачен ментальный уровень. А теперь заткнись и закрывай глаза.

Иноске подсел ближе и приложил ладонь к ее лбу. Шион улыбнулась и закрыла глаза, приготовившись к боли. Тут же виски пробило насквозь, и она задержала дыхание, чтобы не застонать. Мозг словно перемешивало, а потом выдавливало все соки из него. Девушка поджала пальцы на руках и ногах. Еще немного и она не выдержит этой невыносимой боли. И даже предательство Тобирамы не идет ни в какое сравнение с этой пыткой. Но в один миг все резко прекратилось, и Иноске убрал руку ото лба. Голову словно ватой набили, но Шион смогла открыть глаза и приподнялась на кровати.

— Ты даже не представляешь, как это больно, да? — спросила она, потирая свои виски.

— Нет, но я просматриваю твои воспоминания автоматически, и знаю, что ты испытываешь в этот момент, — он сделал паузу и многозначительно посмотрел на девушку. — Ты ни о чем не хочешь спросить меня?

Шион с подозрением кинула на него взгляд.

— Что ты имеешь ввиду?

— Если ничего больше не интересует, я тогда пойду, — сказал Иноске, вставая с табурета.

— Подожди. А что я могу у тебя спросить?

— А что бы тебе хотелось узнать?

— Не поняла, — с улыбкой нахмурилась она. — С чего такая щедрость? Зачем тебе на мои расспросы отвечать? Ты ж высокомерный и самовлюбленный тип.

— Да, но я не вижу противоречия. Ладно, я признаюсь. Убирая технику самоликвидации, я случайно увидел ваш диалог с Тобирамой.

— Это не твое дело! — завопила хриплым голосом Шион.

— Ты слишком громко думала на эту тему! Я, правда, не хотел. И никому ничего не расскажу, разумеется.

Шион от стыда опустила голову и подтянула колени к подбородку, крепко обхватывая ноги руками.

— Как он мог? — тихо спросила она.

— А тебя что больше задевает? Сам отказ? Или то, что Тобирама в принципе не смог почувствовать к тебе влечения как к женщине?

— Ты что, больнее мне хочешь сделать?

— Просто если тебе больно от самого отказа, то спроси себя: ты б хотела с ним быть, даже если не привлекаешь его? Насильно заставить его?

Шион поморщилась от такого. Это было бы бесчеловечно удерживать Тобираму. Да и зачем ей эта ложь в жизни. Она и так последний десяток лет жила с насквозь искусственным прошлым.

— Нет, не хотела бы, — ответила она и почувствовала, как слезы снова подступают к глазам. — Но почему мне так больно тогда?

— Потому что ты думаешь, что на Тобираме сходится весь мир.

— Что ты в этом понимаешь?! — горечь в горле не давала нормально говорить, и Шион прокашлялась.

Иноске вернулся на табуретку и тяжело вздохнул. Шион повернула к нему голову и удивленно посмотрела.

— Я был как ты сейчас. И любил одну девушку. Она не была куноичи, мой отец был ужасно против наших отношений, но я считал, что это моя единственная любовь на всю жизнь. Я скрывал от нее свое происхождение, даже думал отказаться от клана ради нее, потому что она была не в восторге от шиноби. Но потом случилась очередная война, и я был вынужден вступать в битвы. После очередной из них, я едва мог волочить ноги. Весь окровавленный я пришел к ней, к той, о ком мечтал днями и ночами. Чтобы она помогла мне прийти в себя после всего, что со мной случилось на битве. Она была в шоке, конечно. Ее потрясла новость, что я шиноби, и что я додумался заявиться к ней в таком виде. Мы долго говорили. Я все ей объяснил и сказал, что сделаю все, что она скажет, я готов был на все.

Он замолчал и закрыл глаза.

— И что произошло? — с нетерпением спросила Шион.

— Она отказала мне. Сказала, что не сможет быть с шиноби, с тем, кто убивает людей и живет с этим как ни в чем ни бывало. Пацифистка она, понимаешь? Я не мог изменить свое прошлое. А то, что я был готов отказаться от всех благ своей жизни ради нее, ей было недостаточно.

— И чем все кончилось?!

— Я ушел. Разбитый. Уничтоженный. В общем, чувствовал себя так же, как и ты сейчас. И немного позже я узнал, что когда я был на миссии со своей командой и Тобирамой (тогда же я и познакомился с тобой), всю деревню, в которой она жила, вырезали вражеские шиноби. Не выжил никто.

Шион впервые видела на лице язвительного Иноске горечь. Ее это так поразило, что она не могла и слова сказать.

— Я тебе это рассказываю для того, чтоб ты увидела один очевидный факт. Мы с этой девушкой не смогли бы быть вместе. Никогда. Я был готов отказаться от самого себя, лишь бы только угодить той, кому на самом деле плевать на меня. А она хотела жить в иллюзии, что я не тот, кем являюсь. И она не любила меня, спустя годы я это понял. А спустя еще годы я понял, что то, что я к ней испытывал, тоже не было любовью, а лишь юношеским влечением и протестом моему отцу и нежеланием выполнять свои обязанности, как наследника.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что мои чувства к Тобираме лишь какое-то влечение.

— Ага, конечно, ошибаюсь, — махнул рукой Иноске. — И чего я тут распинался…

— Мне жаль, что у тебя все так сложилось. Но ты возомнил, что теперь все обо всех понимаешь. У меня совершенно другая ситуация. Просто Тобирамаслишком много внимания уделяет тому, что о нем думают другие. Он считает, что я слишком маленькая для него. Он боится осуждения общества. И это все не значит, что я не привлекаю его.

— Ты так же, как и эта девушка, хочешь, чтобы твой возлюбленный был не тем, кто он есть. Ты хочешь, чтобы Тобирама перестал быть самим собой, откатил свой возраст на десять лет назад и босиком станцевал бы с тобой под дождем. Но вот забавный вопрос: а станешь ли ты любить его после этого? Ведь изначально тебя привлек тот самый ворчливый, суровый и всё контролирующий Тобирама.

От неожиданно пробившей ее истины Шион поперхнулась своими аргументами и не нашла, что ответить.

— Пройдет время, пройдут и твои чувства, — сказал Иноске, вставая с табурета.

Шион ничего не ответила на это. Она знала, что Яманака заносчивый гад, который любит ходить с важным видом и умничать. Поэтому слушать его глупые стариковские советы она не станет.

Перед выходом Иноске попрощался, а Шион без энтузиазма махнула ему рукой, все же задумываясь над его словами глубже. Ее чувства к Тобираме невозможно просто перечеркнуть, жить так, словно их нет. Но слова Иноске крепко засели в ее голове. Стала бы она любить Тобираму, если бы он изменился ради нее? Ведь Шион действительно нравилось веселить строгого Сенджу, слышать его сдержанный смех и поддаваться его заботе и контролю.

«Что я могу сделать, чтобы он передумал? Стать взрослой? Но я уже стала совершеннолетней, а ему этого мало. Вести себя по-взрослому? Знала бы я, что Тобирама имел ввиду. Если это означает быть занудой, как он, то я не пойду на это».

Слезы снова подступили к глазам, а поперек горла встали горькая безысходность и очевидный ответ. Шион не могла себе представить другого Тобираму. Он только такой, каким она его знает. И он никогда не изменится. Как и она сама.

Комментарий к Глава 26

И музыка, под которую я писала.

Вообще, вся музыка этой группы (Daughter) у меня с Шион ассоциируется. Но вот несколько песен, которые я чаще всего ставила себе (можете, если хотите, текст на амальгаме почитать, он просто огонь огненный, и подходит Шион):

Daughter - Youth

Daughter - Burn it Down

Daughter - Run

Daughter - All I Wanted

А так почти все их песни - это Шион. Но больше всего Youth и Burn it Down.

========== Глава 27 ==========

— Спасибо, что подлечили мои руки, — сказала Шион, глядя на свои кисти. — А за стенку вычтут у меня из зарплаты, не переживайте, мне об этом вчера Иноске сказал…

Ямадзаки-сан строгим взглядом наградил Шион. Она поежилась на кровати и от напряжения натянуто улыбнулась ему.

— Ты быстро выздоравливаешь. Я не вижу причин задерживать тебя здесь, ты вполне можешь пройти остаток восстановления у себя дома, — произнес он. — Но ты должна будешь приходить каждый день, чтобы мы отмечали динамику.

— Хорошо, — бодро ответила Шион. — Я обещаю.

Ямадзаки недоверчиво поднял одну бровь, и начал что-то строчить на небольшой бумажке.

— Вот, — он протянул ее Шион. — Купишь у травницы этот чай. Пей почаще, плотно кушай, гуляй на свежем воздухе, но слишком сильно не напрягайся.

— Да, да! Я буду все делать! Тогда я пойду, да? — она встала с кровати, засовывая бумажку в карман льняного комбинезона, который ей принес Тэнджи из ее квартиры до того, как обиделся на нее.

— Да, но не забывай…

— Приходить к вам каждый день! Я поняла. И чай пить. Будет сделано! — широко улыбнулась Шион, поторапливаясь уйти. — До завтра!

Она выскочила в коридор и тяжело выдохнула, снимая с лица глупую натянутую улыбку. Шион быстрым шагом двинулась к лестнице, чтобы поскорее убраться подальше от больничных стен, где она чувствовала себя заложницей. Улыбаться медсестрам и доктору, чтоб только никто не подумал, что она подавлено себя чувствует. Кто знает, что у этих медиков на уме. Если бы пригласили Сэри-сан или другого мозгоправа, то Шион бы еще не скоро выпустили. А ей сейчас совсем нельзя находиться под замком. Какузу со дня на день казнят, а она обязана во что бы то ни стало поговорить с ним.

Кисараги залетела в свою квартиру и ухмыльнулась от того, как здесь все блестело. Идеально чистый пол, чистая посуда, все разложено по своим местам. Тэнджи постарался, и ей даже стало не по себе от того, как грубо она с ним разговаривала вчера. Он ведь очень искренний, добродушный парень, и ничем не заслужил такого хамства от нее, которым она щедро облила его.

«Извинюсь перед ним сразу, как найду способ поговорить с Какузу», — решила Шион.

Она переоделась в стандартную одежду шиноби, которую бережно сложил для нее Тэнджи на ее кровати. Рядом лежал новенький протектор со знаком Конохи. Шион подошла к зеркалу и, неторопливо приложив его ко лбу, затянула узел на затылке. Глядя на свое отражение, она почувствовала, как соскучилась по всему этому. По своим стенам, по этой одежде. И по ощущению себя причастной к мирному небу над страной Огня. По тому, что значит открыто носить гордое звание шиноби Конохогакуре.

Шион вышла из квартиры и глазами встретилась с одной своей сокурсницей. Она махнула ей, а девушка сбивчиво поздоровалась, торопясь ретироваться из тесного коридора.

Оказавшись на улице, Шион также заметила в свою сторону косые взгляды. Старые знакомые не торопились радушно приветствовать ее после завершенной миссии, отворачивались или делали вид, что вовсе не заметили ее. Кисараги получила совершенно не то отношение, которое она ожидала. Тэнджи не зря предупреждал ее. После всех событий ее не считают героем. Ее подозревают в том, что она переметнулась к нукенинам по-настоящему, что она стала предательницей на самом деле.

С центральной улицы она свернула в узкий переулок и прислонилась к высокому забору. Шион хотела прийти в тюремные камеры и уговорить своего знакомого с КПП, Учиха Хори, чтобы он пустил ее поговорить с Какузу. План изначально был не самый лучший, и сейчас Кисараги поняла, что он совершенно глуп. Если бы не ее сомнительное положение, возможно, Учиха и согласился бы. Но не тогда, когда все кругом сомневаются в ее искреннем отношении к Конохе.

Шион быстрым шагом двинулась по переулку, сворачивая дальше в узкие проходы между высокими заборами, чтобы не выходить на широкие дороги. С помощью клановой техники она сможет незаметно добраться до Какузу. Пусть это будет не совсем законно, но так она хотя бы сможет попросить у него прощения за все, что случилось. Она надеялась, что он просит ее, хотя и понимала всю бесперспективность этого желания.

Оказавшись с обратной стороны высокого забора вокруг тюрьмы, Шион набрала побольше воздуха в легкие, и активировала технику. Проскользнув вглубь земли, она добралась до стен здания и проникла в первое бетонное перекрытие. Осторожно, чтобы никто не заметил, она выглянула и увидела пустой коридор. Шион тут же вышла в него, поскольку почувствовала, что слишком долго путешествовать внутри объектов у нее не получится, и ей надо сохранить силы для того, чтобы вернуться обратно.

Куда идти дальше она не имела никакого представления, поэтому просто решила найти ближайшую лестницу, ведущую в подземные помещения. Крадучись, она двинулась вдоль длинного прямого коридора, прислушиваясь к каждому шороху. Через несколько десятков метров она наткнулась все-таки на лестницу и немного перевалилась через перилла, чтобы увидеть, поднимается кто-то вверх или нет. Убедившись, что никого нет, она медленно стала спускаться вниз.

Дойдя до следующего этажа, Шион увидела такой же длинный прямой коридор, и обычные деревянные двери без табличек вдоль него. Маловероятно, что за одной из них удерживали бы опаснейших нукенинов, поэтому Кисараги пошла еще на этаж ниже.

Вдруг она услышала чей-то бубнеж и шаги. Она не могла разобрать ни одного слова, но посмотрела вниз через перилла. Быстрым уверенным шагом с самого низа наверх поднималось двое мужчин, и они что-то обсуждали. Шион отпрыгнула от лестницы и спряталась в пол, так как побоялась, что стены будут тоньше, чем она ожидает.

— …сколько еще держать их здесь? — услышала обрывок фразы Шион. — А он мне: «Сколько потребуется». Как будто это наша проблема.

— Кто ж знал, что на этом их собрании все так сложится. Я, честно говоря, и сам в шоке.

— Так пусть и забирают этих двоих в свои страны. Этот киригакурец мне все нервы вытрепал. Болтает без остановки.

— Скажи «спасибо» Тобираме-сану, что наши смены длятся по двенадцать часов, а не круглые сутки.

— Скажу, когда он сам попробует двенадцать часов подряд слушать песню «99 бутылок сакэ стояло на полке». Снова и снова! И ведь даже не заткнуть этого придурка, угрозы не работают. Может, его по правде избить?..

— Скоро их казнят, и ты забудешь все как страшный сон. Лучше послушай, что Кейго рассказал мне. Мы просиживали тут, а он вчера вечером в Хакушу такое видел… — остаток диалога Шион не расслышала, так как двое мужчин ушли достаточно далеко вверх по лестнице.

Она вышла из пола и быстро двинулась вниз по лестнице, держась подальше от перилл. Кисараги заметила, что они поднимались не со следующего этажа, а с самого нижнего. Она спустилась почти до самого конца и остановилась. Где-то здесь сидят как минимум двое надсмотрщиков, как эти, а значит, есть риск нарваться на них.

Она запустила одну руку в стену и почувствовала, что материя плохо поддается, как будто она не воздух, а густое тесто. Шион быстро вытащила руку и заметила на коже свежие тонкие царапины. Гулять внутри стен не получится, как она рассчитывала. Мысленно выругавшись, Шион подошла к нижней ступеньке и вплотную прислонилась к стене. Выглянув из-за угла, прямой коридор, в котором через каждый пятнадцать метров была закрытая решетка, а в конце него резкий поворот. И кругом ни одного выступа, за который можно было бы спрятаться. В обратную сторону была та же самая картина — пустой коридор со множеством решеток поперек него. Даже если она выберет правильное направление из двух возможных, и проскользнуть через металлические решетки ей удастся — это не то же самое, что долго бежать внутри бетонных стен. Но что ей делать, если она напрямую столкнется с кем-то из надзирателей?

Прямо по коридору они не сидят, а значит, скорее всего, они находятся непосредственно у тюремной камеры с заключенным за поворотом. Один из ушедших наверх шиноби сказал, что следит за Закуро, который вытрепал ему все нервы. Очень похоже на киригакурца. Находясь под действием печати, он не может пользоваться своей чакрой и воздействовать на сознание окружающих, подвергая их гендзюцу. Но его длинный язык никто не отменял.

Значит, если Шион сможет подойти ближе к повороту в конце коридора, она сможет услышать болтовню Закуро. И если услышит, значит, Какузу сидит в другом крыле.

Шион еще раз выглянула в коридор. Сейчас уже не имеет смысла двигаться медленно и тихо, и она, пригибаясь, быстро подпрыгнула к первой решетке. Резко выдохнув, она сосредоточилась и в один миг, надолго не задерживаясь на применении техники, перепрыгнула сквозь нее. Преодолев следующую преграду, она затормозила, напрягая слух.

Стояла идеальная тишина. Сердце в надежде забилось быстрее, и Шион подошла к еще одной решетке. Перешагнув и через нее, она услышала шелест переворачивающейся страницы. Девушка замерла и задержала дыхание. Простояв так посреди длинного коридора несколько минут, она снова услышала, как кто-то перелистнул страницу. Такая тишина и тот факт, что надзиратель читает книгу, дало Шион подсказку, что она интуитивно выбрала верный путь.

Приблизившись к повороту, она села на пол и медленно и осторожно выглянула из-за угла. Надзиратель сидел на стуле боком к ней. За его спиной была решетка, а за ней тяжелая стальная дверь с небольшим закрытым отверстием для подноса с едой.

Шион снова ровно села за углом и начала в голове перебирать варианты того, как попасть к Какузу в камеру. Отметая один за другим, начиная с того, чтобы просто пройти сейчас сквозь стену. Это слишком рискованно. Она может застрять посередине пути и просто умереть. Вырубить надзирателя? Судя по тому, что она видела, он здесь один, и его сменщик придет еще не скоро.

Кисараги перебрала в голове несколько различных сценариев их боя, но при каждом раскладе есть вероятность того, что надзиратель поднимет тревогу или создаст какой-то иной шум. Тогда сюда явится вообще вся Коноха во главе с Тобирамой. И в этот раз ее не просто отчитают за плохое исполнение приказов. Казнят вместе с Какузу и Закуро за предательство.

И как она докатилась до такой жизни, что сейчас сидит возле тюремных камер и пытается пробраться к одному из заключенных, которого считает своим другом? Как же так случилось, что она не может обсудить с Тобирамой свою боль по поводу его грядущей смерти? Всего несколько дней назад у нее был друг. И возлюбленный. Но Тобирама отказался от нее, а Какузу со дня на день не станет. Она одна. И какая жизнь ее ждет дальше?

Шион поморщилась и запрокинула голову вверх, чтобы остановить подступающие слезы. Яркие лампы на высоком потолке светили прямо в глаза, и Кисараги отвернулась, закрыв глаза. Предательская капля покатилась по щеке, но Шион успела ее вытереть, чтобы та не плюхнулась на пол.

В голове с молниеносной скоростью промелькнула мысль, заставив Кисараги снова посмотреть на потолок.

«Идеально», — мысленно усмехнулась девушка.

Она поднялась на ноги, сняла свою обувь, оставшись босиком, и сложила ее в боковые карманы на брюках. Свои длинные волосы Шион скрутила и спрятала за шиворот водолазки. Затем встала лицом к стене и начала направлять остатки чакры в ладони и ступни. Обретя достаточную концентрацию, она шаг за шагом по стене вскарабкалась до потолка. Держась ближе к углам, чтобы не создать тень, Шион переползла за поворот и увидела, как надзиратель по-прежнему увлеченно читал в книгу. Девушка задержала дыхание, двигаясь словно паук, легко, но быстро перебирая конечностями. Шаг, другой. И вот Шион уже прямо над надзирателем. Зажмурившись, она проскользнула через первую преграду, оказавшись в пространстве между решеткой и стальной дверью.

Вдруг она почувствовала, как одна прядка волос выскользнула из-под водолазки, утягивая за собой всю копну. В гробовой тишине создался легкий шорох, и надзиратель настороженно посмотрел в сторону поворота. Ничего не увидев, он глянул снова на книгу, а затем опять на поворот. Шион боялась сдвинуться с места. Если она случайно создаст еще какой-то шум, надзиратель тогда точно увидит, как она висит прямо под потолком.

Вдруг он захлопнул книгу и, живо поднявшись со стула, двинулся вдоль по коридору, чтобы проверить. Шион сделала оставшиеся шаги до стальной двери и собрала последнюю волю в кулак. Пока его нет, ей нужно максимально быстро пройти через объект, чтобы клановая техника не была активна слишком долго. Сердце бешено стучало. Шион оттолкнулась от потолка и прыгнула, пройдя насквозь дверь. В полете она извернулась, чтобы принять вертикальное положение, и приземлилась на пол тюремной камеры с легким шумом, который в гробовой тишине оказался настоящим грохотом.

Какузу сидел на своей койке и напряженно смотрел на нее, как будто не мог понять, происходит ли это на самом деле или перед ним был призрак, которого он увидел от недоедания. Широко распахнув глаза, Шион таращилась на него в ответ, разглядывая с ног до головы, как будто сама не верила, что у нее получилось к нему попасть. Он просидел в заключении всего несколько дней, но его длинные волосы уже успели слегка пожирнеть у корней и заметно спутаться. Потрепанные тюремные брюки были ему явно на размер больше, едва держась на выпирающих тазобедренных костях. А скрученная рубашка лежала на тонком матраце вместо подушки. По всему его телу вдоль и поперек шли черные полосы от запечатывающей чакру техники.

— Ты что там делаешь?! — крикнул надзиратель, стукнув чем-то по решетке.

Шион от испуга отодвинулась от двери, а Какузу встал, грозно надвигаясь на нее. Она сделала шаг назад, он — к ней, пока Кисараги не уперлась спиной в стену. Высокий Какузу наклонился так низко, чтобы их лица оказались на одном уровне. Он испепелял своим взглядом, но Шион пока не собиралась отворачиваться или робеть перед ним.

Однако, одно его слово сейчас, и надзиратель узнает о ее присутствии здесь. Ему-то не будет от этого ничего. А вот она после такого, скорее всего, окажется в соседней камере. Девушка зажмурилась в ожидании его решения. Теперь она уж точно поймет, насколько сильна его ненависть к ней за ее предательство.

— Отжимаюсь, — Какузу резко выпрямился и выкрикнул, развернув голову к двери.

В такой же тишине раздался еле слышный скрип от стула — надзиратель сел обратно и, наверняка, принялся снова читать.

Шион распахнула веки и получила в свою сторону надменный взгляд от Какузу. Немного закатив глаза, он отвернулся и медленно вернулся на койку. Уперевшись локтями в колени и опуская голову, он тяжело вздохнул. Шион осторожно, боясь спугнуть его, приблизилась и села на пол перед ним.

— Не думал, что ты выжила, — произнес он осторожным шепотом.

Шион удивленно уставилась на него, не издавая ни звука. Выходит, вот что означал его удивленный взгляд и то, как он разглядывал ее. Какузу не мог поверить своим глазам, потому что последний раз он ее видел, когда она без сознания упала на пол во дворце дайме. И раз там, на месте, никому не удалось привести ее в чувства, он решил, что и потом это не удастся.

Какузу поднял свой тяжелый взгляд на нее и задумчиво почесал нижнюю скулу, немного заросшую щетиной.

— И что тебе от меня сейчас надо?

— Я пришла, чтобы извиниться, — ответила Шион. — Мне жаль. Прости… Я знаю, что мои слова уже ничего не изменят, знаю, что должна была поговорить с тобой раньше, до нападения на дворец…

Шион закрыла лицо ладонями, почувствовав, как горечь в горле не дает говорить. Нижняя губа задрожала, выдавая слабость девушки, и она не хотела, чтобы Какузу это увидел. Он молчал. Повисшая тишина прогрызала кожу Шион до костей. Лучше бы он схватил ее за горло и придушил за предательство прямо здесь, чем пытал бы ее своим безмолвием.

Шион ощутила на своих запястьях тяжелые горячие руки. Какузу отодвинул ее ладони от лица, пронзительно заглядывая ей в глаза. Она ожидала, что поймает его опасный, хищный взгляд, неприкрытую ненависть. Но вместо всего этого она смотрела в горящие глаза, искрящиеся непонятным для нее ярким блеском. Шион поразила эта перемена, и она застыла с открытым ртом от такого зрелища.

Какузу продолжал сжимать ее запястья. Он слегка дернул вверх, и Шион поднялась на колени, невольно приблизив свое лицо и коснувшись его носа своим. Сердце забилось сильнее от такой недопустимой близости, но азарт в глазах Какузу словно гипнотизировал ее.

— Ты серьезно думала, что мне нужны твои извинения? — прошипел он, обжигая ее губы своим дыханием. — Подумай еще раз.

— Я пыталась объяснить Тобираме, что ты не хотел нападения на дворец, что все, что там случилось — это не твоя идея…

— Да я с самого начала знал, что ты не та, за кого себя выдаешь!

Шион захлопала ресницами, не веря этим словам. Какузу скривил уголки губ вверх, сверкая победным взглядом.

— А точнее еще даже до нашей официальной встречи. С того момента, как увидел кучку убитых тобой нукенинов, знал, что это было твоих рук дело. Перерезанные глотки прямо возле стены? Грязный ход, Кисараги.

— Откуда ты знал, что это я?! Ты знал моего отца, но откуда ты знал про меня?!

Какузу отпустил запястья и, отодвинувшись от Шион к стене, согнул одну ногу, уперевшись пяткой в койку.

— Перед тем, как выполнить свою миссию по уничтожению Сенджу Хаширамы, я следил за ним и всем его окружением. Тебя я там тоже видел, и как ты тренировалась с его братцем, Тобирамой. Поэтому я знал, кто ты такая с самого начала.

— Я ничего не понимаю. Тогда почему все это время ты молчал? Почему ты не сказал мне?.. — Шион оперлась на его колено и подтянулась, запрыгивая на койку рядом с Какузу.

— Это больше не имеет никакого значения, — бесстрастным тоном ответил он.

Шион раскрыла рот и беззвучно изобразила истошный крик, тряся при этом Какузу за плечо.

— Как ты можешь так говорить?! — зашептала она, хотя ей хотелось вопить от переизбытка эмоций. — Это же имеет прямое значение! Это как-то связано с моим папой? Ответь, пожалуйста!

Какузу закрыл глаза и, нахмурившись, начал потирать переносицу.

— Но раз ты знал, что я шпионка, не понимаю, почему ты попался…

Какузу с горечью усмехнулся и посмотрел в стену с очевидной грустью.

— Думал, что смогу победить.

Горечь в его голосе заставила Шион перестать его дергать. Она спокойно села рядом и уставилась в стену, как и Какузу. От его слов в голове Шион образовался изматывающий сумбур. Она пыталась вспомнить, возможно, в далеком детстве она видела Какузу, когда тот был еще молодым, но ничего не помнит. Или же она и вовсе не была с ним никогда знакома. Но как же тогда он узнал ее на тренировке с Тобирамой? Откуда он мог знать, что Кисараги выжила?

— Тебе нельзя здесь быть, — обреченный шепот Какузу разрезал душный воздух.

Шион поджала губы и пересела так, чтобы внимательно посмотреть ему в глаза. Она чувствовала уверенность в том, что задумала, и никто не смог бы теперь переубедить ее в этом.

— Тебе тоже нельзя. Я помогу тебе выбраться отсюда.

Какузу резко нахмурился и наморщил нос.

— Что?! — он рукой слегка отодвинул ее от себя. — Мне это не нужно! Иди займись своей жизнью, не лезь в мою!

— Я могу это сделать! — с широкой улыбкой произнесла она. — Никто даже не узнает! Ты ведь себя очень тихо ведешь, никто не заходит к тебе. Я все продумала! Сразу после того, как принесут еду, ты ее съешь… Нет, по правде, лучше я ее съем, мне для этого надо много сил. А потом отдашь им пустой поднос, и следующие шесть часов никто не будет к тебе обращаться! Мы спокойно выскользнем отсюда. Никто не заметит!

— Нет, — Какузу продолжал строго смотреть и мотать головой. — В этом нет никакого смысла. На мне печать, я не могу никак использовать свою чакру.

— Ну я думаю с твоими связями мы найдем способ ее снять…

— Что?! — еще более раздраженно спросил он.

— Ты наверняка знаешь кого-то…

— Ты сказала «мы»?

Шион перестала улыбаться и медленно кивнула. Она знала, что Какузу не верит никому, он закрыт и не собирается выходить из своего мрачного одинокого образа. Но она ведь тоже одна. Зачем страдать, когда можно вместе весело проводить время? Сколько приключений у них было бы? Фантазия Шион разыгралась не на шутку, и ей это нравилось. Лежа в больнице, она видела свое будущее безнадежно угрюмым в окружении враждебных коллег и бросившего ее Тобирамы. А жизнь с Какузу могла бы быть более красочной. Путешествовать, участвовать в опасных передрягах, спасаться от смерти, а потом в тихом месте распивать вместе сакэ и планировать будущие приключения.

— Когда ты уже поймешь, что никому вокруг нельзя верить?! — Какузу пытался вывести ее из фантазий.

— Мне ты можешь верить…

— Нет! Если бы я заранее не знал, кто ты такая, я бы вел себя совершенно иначе. И поверь мне, тебе бы это было не на пользу, — он приблизил к ней свое лицо и потянулся рукой к тонкой шее. — Я бы переломил твою шею в первые же пять минут, как началась наша совместная миссия.

— Я не обманываю тебя, — Шион прижала свои ладони к его щекам, большими пальцами проведя по грубым шрамам. — Теперь все по-настоящему. И тебе не нужно быть одному. Помню, как ты сказал мне: «я готов поставить на кон все свои деньги, все до единой монеты, что ты вообще не понимаешь, какого быть преданным тем, кто тебя вырастил». Теперь ты мне должен, — хихикнула Шион. — Я знаю, каково это. Дважды. И я никогда не причиню кому-то столько же боли, сколько причинили мне.

Какузу закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он взял ее руки в свои и убрал от лица, отодвигаясь немного в сторону.

— Не знаю… — он покачал головой в стороны.

Шион радостно подскочила с койки и схватила его за руки, поднимая вверх. Она начала переваливаться с ноги на ногу, изображая задорные прыжки. Какузу не отвечал ей таким же энтузиазмом, он был по обыкновению строг, но позволял мотать его руки из стороны в сторону.

— Давай! Не станешь же ты сидеть здесь в ожидании того, чего не заслужил?! Из нас получится крутая команда. Это будет потрясающе! Такого в твоей жизни никогда прежде не было!

— Это уж точно…

Шион замерла и с откровенным торжеством раскрыла руки в стороны.

— Можно же тебя обнять, да?

— Это уже слишком…

— Ну давай, давай! — она поманила его указательными пальцами к себе. — Ты, наверное, никогда этого не делал. Я могу научить…

Она сделала к нему шаг и бережно, чтобы не спугнуть Какузу, обхватила руками его торс. Шион начала немного поворачивать свое тело в стороны, и почувствовала, как обе его руки слегка придавили ее. Подушечками пальцев она трогала шрамы на его спине, а щекой чувствовала, как сильно бьется его сердце. Объятие было немыслимо комфортным и теплым, как будто она и правда обнимала старого друга.

— Ну вот видишь, не так уж и сложно, да? — она задрала голову, чтобы увидеть его лицо.

Какузу выглядел грозно, но что-то в его взгляде вновь изменилось. Он приобрел новую глубину, которую Шион раньше не замечала. Какузу и раньше смотрел на нее, как коршун на свою добычу, но в этот раз все было иначе. В нем было превосходство и мужская решимость. Это нравилось Шион. Она чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Каким бы суровым Какузу ни был, сколько бы он ни угрожал, он ни разу не причинил ей вреда. Рядом с ним она не тревожилась за каждый свой шаг, не боялась осуждения с его стороны.

От такого долгого и пристального взгляда Шион смутилась. Она попробовала отстраниться, но Какузу ей этого не позволил. Он держал свои руки крепко, не давая даже возможности добавить расстояние между их телами. Ей стоило больших усилий, чтобы сохранить внешнее спокойствие, но нервная усмешка все же сорвалась с ее губ. Какузу наклонился к ней, нос к носу. У Шион по телу прошли мурашки, но она не сопротивлялась этой близости, хоть и чувствовала себя крайне неловко. Она подумала о Тобираме и о том, как переживала о словах, которые он ей наговорил, и о собственной незрелости. Внутренне усмехнулась. Сейчас она в объятиях такого же взрослого мужчины, глядящего на нее с откровенным желанием. Ожидая продолжения, с наивным любопытством она замерла.

— Не искушена, — унизительная усмешка скривила его губы. Мучительная правда.

Наклонив голову чуть в бок, он носом прошелся по щеке, глядя ей в глаза, ловя каждый взмах ресниц. Губами он коснулся ее губ, но еще не поцеловал, и как бы спрашивал ее своим взглядом. Шион чувствовала, что внутри него сидит неимоверная звериная сущность, но он держит ее на цепях. А остановкой перед поцелуем он словно вручает эти цепи в неопытные руки Шион, чтобы она сама контролировала, насколько она хочет зайти далеко. Хрупкая самонадеянность Шион, что она с этим справится, раскрошилась в пыль. Она легонько сжала его шею в своих ладонях и, прикрыв глаза, прижалась своими губами к его. Запретность происходящего щекотала ее чувства, подогревала ощущения. Внутри заволновалась приятная вседозволенность, и Шион была не против узнать, что же он станет делать дальше с ее полным согласием на происходящее. Она чувствовала, как Какузу напряг челюсть, и в следующее мгновение он приоткрыл рот и дотронулся своим языком ее зубов. Шион открыла глаза и поняла, что все это время он изучающе, плотоядно, как хищник перед прыжком на добычу, смотрел на нее. Она слегка опустила нижнюю челюсть, и эта небольшая щель позволила ему языком раскрыть ее рот шире и углубить поцелуй. Шион оторопела, но полностью доверилась его смелым действиям. Все ее нутро трепетало от волнения и незнакомого ей желания. Какузу был как разбушевавшийся огонь, который всколыхнул мощный поток ветра. Нукенин целовал ее настойчиво, дерзко, больше не спрашивая и не ожидая сопротивления. Он скользнул руками под ее водолазку, по-хозяйски исследуя ее нежную кожу на спине.

Не разорвав поцелуй и крепче прижав Шион к себе, он приподнял ее от пола и выпрямился в свой полный рост. Девушка, поддаваясь внутреннему пробуждающемуся инстинкту, обхватила его торс ногами. Какузу сделал несколько шагов к койке и осторожно уложил на нее Шион, придавливая ее своим весом. Она тихонько выдохнула, и Какузу оторвался от нее. Шион открыла глаза и посмотрела в его опьяненный дикий взгляд.

— Ты что, действительно этого хочешь? — спросил он, оттягивая водолазку, чтобы добраться губами до ее тонкой шеи.

Шион беззвучно выдохнула, закатив глаза от удовольствия в ответ на его жаркий и влажный поцелуй в шею. Внизу живота сладко потянуло. Она закинула руки за голову, отдаваясь на волю его смелых действий. Правой рукой Какузу добрался до ее маленькой груди. Он принялся грубо массировать ее, оттягивал напрягшийся сосок, а потом снова мял. Не понимая, почему эти его действия распаляют ее сильнее, Шион тяжело дышала, зажмурившись от накатывающего наслаждения. Какузу левой ладонью надавил на ее поясницу, чтобы она ее прогнула, и девушка почувствовала, как в ее промежность упирается твердый член. Шион не хотела прозвучать слишком глупо, но любопытство победило.

— Так же, как и ты…

Какузу снова посмотрел ей в глаза, как будто не поверил ответу. Шион выжидающе лежала, не понимая, что ей сделать дальше. Неопытность давала о себе знать, и девушка в возникшей паузе почувствовала себя неуверенно. Что теперь должно произойти? Он хочет от нее каких-то действий? В таком стесненном положении, когда Какузу вдавил ее в койку, она могла двигать только руками, но не понимала, как их применить. Ноги обхватывали его талию, но что еще ими можно сделать, кроме как держать в таком положении?

Какузу обреченно вздохнул и уронил свою голову ей на плечо. Он вытащил свои руки из-под ее водолазки и отодвинулся от Шион, давая ей вздохнуть полной грудью. Он сел и прикрыл лицо ладонями.

— Что случилось? — спросила она, присаживаясь рядом.

Он раскрыл лицо и со снисходительным прищуром глянул в ответ.

— Ты хоть с кем-нибудь в своей жизни обсуждала, что происходит в первые пару раз у женщины?

Шион смущенно опустила глаза, чувствуя, как теперь вместо страсти сгорает от стыда. Она знала, что такое секс, и как все должно происходить, чтобы после него не появлялись дети. Но не понимала ничего об особенностях и тонкостях всего процесса, и чем первые разы отличались от последующих. Она прикрыла свои горящие щеки ладонями.

— Это не то место, которое даже мне хотелось бы помнить, — произнес он. — А тебе-то и подавно.

Шион, разочарованно выдавив ухмылку, отодвинулась от края и вжалась спиной в стену. Это место, правда, было грязным и неприятным. Тонкий матрац был в странных пятнах, а душном в воздухе витал слабый запах пота.

Какузу снова усмехнулся и приблизился к ней.

— Отказаться трудно, поверь, — он провел большим пальцем по ее губам, немного оттягивая нижнюю. — Ками-сама… — он выдохнул, прикрыв веки. — У меня до сих пор перед глазами тот момент, когда ты из бутылки хлестала сакэ и нагло пялилась на меня в этот момент.

Девушка улыбнулась, вспомнив их первую совместную ночевку после миссии. Она думала, что все дело в найденной ею бутылке. Но Шион и не подозревала, что в этот момент Какузу так пристально смотрел на нее, потому что хотел не алкоголь, а ее саму.

Он большим пальцем приоткрыл ее губу и дотронулся до зубов. Шион видела, как это возбуждает его, и приоткрыла рот. Задержав дыхание, он на одну фалангу просунул палец внутрь. Шион сначала мягко коснулась языком кончика, а затем полноценно облизнула, и Какузу от блаженства прикрыл глаза. И в этот момент девушка несильно прикусила палец, и он отдернул руку. Какузу не злился, его это только раззадорило еще больше.

— Такая нахалка, — он снова оттянул водолазку и потрогал место своего поцелуя. –Слишком заманчиво ты тогда прижималась к горлышку. Если б ты сама не предложила мне выпить, клянусь, я бы вырвал у тебя эту бутылку — смотреть было невыносимо.

— Но ты так и сделал, когда на дне осталось совсем немного, — притворно-сердито произнесла она. — Забрал последнее.

— Тебе хватило. От выпитого валилась с ног и выдавала странные намеки, чтобы я провел с тобой на ночь.

— Что? — Шион вскинула брови вверх. — Не было такого.

— Однозначно было.

— А вот и нет.

Какузу сделал вид, что поверил. Он заправил прядку Шион ей за ухо и бережно погладил волосы.

— Если уж мы… отложим все до следующего раза… Может, тогда все же расскажешь, откуда ты знаешь меня и мою семью? — спросила Шион.

Задумчиво прикрыв глаза, он набрал в грудь побольше воздуха.

— Твой отец был очень сильным шиноби. В день смерти твоей семьи те шиноби прислали в горячую точку твою отрезанную прядь и записку. Так вот я и получил эту самую записку, — сказал он и сделал паузу, чтобы Шион могла обдумать его слова. — Я знал, что это не моя проблема, но решил отправиться туда. Когда я прибыл к той пещере… Там уже был Сенджу и его напарник. А Норайо и Шиори Кисараги были мертвы. Позже я узнал, что и весь клан вырезали, а осталась только ты одна.

Шион охватила тоска. Если бы Тобирама или Какузу прибыли к ней хоть немного раньше, вся ее жизнь могла сложиться иначе. Ее родители могли выжить. Но на войне минута промедления всегда стоит чьей-то жизни.

— А потом через много лет ты увидел, как я тренировалась с Тобирамой? — уточнила она. Какузу только кивнул в ответ. — Но почему ты тогда не сказал мне сразу, как только я попала в Кинрэнго?

— Ты была там всего несколько дней. За это время я думал, что с тобой сделать.

— В каком это смысле?

— Я не из тех, кто делает необдуманные поступки. Иначе мы с тобой точно переспали бы в первую же ночь после миссии. Если, конечно, я бы не убил тебя за излишнюю болтливость.

Шион сердито надула губы и несильно надавила кулаком в его плечо. Какузу перехватил ее руку, подцепил другую и завалил девушку на спину, придавливая собой сверху. Шион хотелось расхохотаться во весь голос, но это было непозволительной роскошью для них сейчас. Но можно было сделать иное. Она дерзко обхватила его за шею и, подтянув его ближе к своему лицу, поцеловала, как он научил ее. Жгуче, жадно, остервенело, целиком отдаваясь процессу. Какузу издал стон больше похожий на звериный вибрирующий рык.

— Нет, стой, — он снова отодвинулся от нее, но Шион увидела, каких волевых усилий ему это стоило. — Иначе я не выдержу.

Шион перевернулась на бок, уперев ладонь в висок, а локоть в койку. Она самодовольно улыбалась, видя, как он сгорает от желания. Раньше она точно убежала бы от близости с Какузу. Но не теперь. Шион не пугали ни его заштопанное тело, ни его темное прошлое, ни грозный звериный нрав. Даже наоборот. Ее влекло именно это, а также запретность происходящего. Им нельзя было быть вместе, но Шион хотела позволить себе это. Адреналин и ощущение, как мужчина вожделеет близости с ней. Какузу было наплевать на все то, что вменял ей Тобирама. Он принимал Шион вместе с ее ошибками, возрастом и индивидуальностью. Она даже решила, что именно все это в совокупности и привлекло его. Ее дерзость, непосредственность. Какузу был таким же.

Шион легла и прижалась щекой к его свернутой рубашке.

— Разбуди меня, когда принесут еду, — она улыбнулась, закрывая глаза. — Надо набраться сил.

Какузу стал неторопливо гладить ее по бедру, и Шион почувствовала, как постепенно проваливается в сон.

Комментарий к Глава 27

Тайная обложечка) Ее не буду к общим прикладывать, чтоб интригу сохранить. Но если дочитали до этого момента, вам сюрприз: https://sun1-21.userapi.com/7zNqOv-wvfzQPrdI9bVWdGFTDuCqCb28nz9WPg/Focuf7OpeN0.jpg

И вдохновляющие арты с Какузу:

https://sun9-15.userapi.com/78bL5St9s7CYIg1p0Nq1uKckFTdMc8l8f1qErg/Hin2fxCDmJA.jpg

https://sun9-4.userapi.com/EI407lg6nAziPwLlkruCib1-aiwagaa9ehQJ6w/loDV7Cg9plI.jpg

https://sun9-49.userapi.com/4-3yqH8nb9jecb1xaXJ20L-cIe2us_qT-mAZng/8laW3utjjmU.jpg

https://sun9-57.userapi.com/flzTM-d9ZHf7STVrU9hGwVaL4ZTIeYIh2nUPCQ/ikcrJDopkw8.jpg

Если интересно, то в главе 18 ближе к концу тот самый момент с сакэ, про который говорил Какузу . Просто я знаю, что при первом прочтении мы все смотрели через восприятие Шион. А теперь тут он рассказывает о своем восприятии этого момента. И того момента, в котором просила Шион его остаться на ночь с ней. Ну то, как он это понял))

И музыка, под которую я писала все та же!

Daughter - Youth

Daughter - Burn it Down

Daughter - Run

Daughter - All I Wanted

Но ещё примешалась сюда Лана Дель Рей. А точнее не все подряд, а только три песни:

Million Dollar Man (в ней прям такие крутые слова)

Blue jeans

Young and beautiful (тут слова не особо подходят, но голос, настроение - это да)

А ещё дико, просто ДИКО мне нравится песня для них Tom Odel - Another Love. Вот прям с …I’ll be so f*cking rude…

========== Глава 28 ==========

Крепко сжав кулаки, Тобирама двигался от больницы в резиденцию хокаге. Шион восприняла все именно так, как он и ожидал. Пусть она и сильная куноичи, невероятно талантливая и способная, но в душе она еще неопытный ребенок, не способный отказаться от своих капризов и перемен настроения. Сенджу понимал, что пройдет время, и она остынет, простит его. Сперва будет смущаться и избегать общения с ним. Это нормально. Но потом они оба смогут быть друг другу отличными друзьями.

Проходя мимо рёкана, Сенджу заметил нескольких новых человек в сопровождении отряда коноховцев. Женщина с темно-синими волосами, за чьей спиной был огромных размеров меч, замотанный белыми бинтами, испускала чудовищно мощную чакру вокруг себя. Не потому, что это была скрытая техника, а от всего ее естества. Рядом с ней стояла блондинка, более хрупкая, чем она. Ее иглообразный меч хоть и казался безобидным, но по спине Тобирамы прошлись неприятные мурашки, когда он немного сосредоточился на нем. Третьим был крупный мужчина, за спиной которого на замысловатой конструкции из бинтов держались гигантский молот и топор, соединенные ремнем. У всех троих к разным частям тела были привязаны протекторы со знаком Киригакуре. И их необычные мечи не могли не говорить о том, что все трое были из Семи Мечников Тумана.

Блондинка заметила его и, как догадался Тобирама, сразу узнала. Вся группа обернулась, и он решил соблюсти вежливость и поздороваться, хотя больше хотелось остаться одному и подумать обо всем, что произошло за последнее время. И о том, что еще будет. После всех формальных приветствий, женщина с темно-синими волосами произнесла:

— Наш каге делегировал нам все необходимые полномочия, чтобы мы разобрались с ситуацией с Закуро Шики. Меня зовут Акеби. Наши, — она указала на блондинку, а затем махнула головой на мужчину. — И Сакуранбо.

— Добро пожаловать, — ответил Тобирама без излишнего энтузиазма. — Дипломаты из Такигакуре еще не прибыли. Собрание по поводу проведения суда и процедуры изъятия воспоминаний состоится только после того, как соберутся все.

— Да, — кивнула Акеби. — Это я поняла. А что на счет Кубикирибочо?

Тобирама вопросительно посмотрел на нее.

— Огромный меч, который был у Закуро Шики, — пояснила Акеби. — Это собственность Кирикакуре, а не его. Этот гаденыш не имел права забирать его с собой, когда решил стать отступником.

— Да, меч был, — подтвердил Тобирама. — Все, что находилось при Закуро в момент задержания, сейчас описано и находится в хранилище.

— Я хочу забрать этот меч, — твердо произнесла Акеби.

— Заберете, когда кончится суд и будет решена судьба Закуро, — Тобирама ответил ледяным тоном, но это лишь раззадорило эту женщину.

— Не думаю, что вам бы хотелось устраивать здесь сцену. Просто верните меч, и закроем тему. Вы сейчас незаконно удерживаете реликвию, принадлежащую Кири. Иначе мы будем вынуждены забрать свое другим способом… — Акеби стала источать свою кровожадную чакру, недвусмысленно намекая, что готова ради этого зайти далеко.

От злости Тобирама угрожающе поднял один палец, и его мощная чакра вырвалась с намерением снести мечников с места. Но трое гостей даже не дрогнули от этого, нахально скаля свои острозубые улыбки. Коноховцы напряглись, приблизив руки к своему холодному оружию и готовясь незамедлительно пустить его в ход.

— Вот это я понимаю «добро пожаловать», — сострил Сакуранбо, хватаясь двумя руками за рукоятки топора и молота.

— Все еще идет разбирательство, — сквозь зубы проговорил Тобирама, чувствуя свой нарастающий гнев. — А вы хотите, чтобы я в обход процессуальных норм отдал вам улику? Просто за то, что вы здесь топнули ногой и потребовали?

— Думаю, было бы опрометчиво затевать здесь драку, — меланхолично проговорила Наши.

— О! — раздался возглас совсем рядом. — Наши гости из Киригакуре!

Тобирама узнал добродушный голос брата. Обстановка моментально разрядилась, с появлением хокаге. Сенджу-младший отошел на шаг назад, подпуская к мечникам Хашираму. Он вежливо поклонился, и они ответили тем же.Хаширама незаметно для других махнул брату рукой, чтобы тот расслабился, потому что он возьмет все на себя.

— Вы выбрали прекрасный рекан, — сказал он. — Лучший в Конохе, как мне кажется…

Хаширама продолжил болтать в своей панибратской манере, что очень расположило к себе агрессивно настроенных мечников. Они приняли его предложение о небольшой экскурсии по Конохе, а вечером условились встретиться в его любимом игровом квартале. Хаширама чиркнул что-то на небольшой бумажке, завернул ее и сверху написал имя адресата, а затем отдал одному из молодых генинов. Тот умчался на всех парах, а хокаге в сопровождении остальных коноховцев увел за собой мечников, и Тобирама выдохнул.

Его несдержанность едва не натворила бед. Он только что предъявлял Шион за то, что она несмышленый ребенок, но каков был он сам? Недолго он думал, чтобы угрожать мечникам среди бела дня на главной улице Конохи. Они не вызывали у него доверия. В сущности своей они были похожи на Закуро, и Тобирама даже удивился, что он таких дружков ушел. Но какими бы они не были, не обязательно было показывать им свою чакру и так злиться — Хаширама обошелся без этого, и Тобирама обязан придерживаться норм и приличий.

Сенджу почувствовал начинающуюся головную боль. Он ускорил шаг, чтобы оказаться подальше от яркого света. Запереться сейчас в своем кабинете казалось лучшей идеей. Лишь бы не возвращаться домой, где простыни все еще пахнут Сэри. Расставания с ней невыносимы, но в их положении ничего другого не остается. Они оба затеяли игру, из которой никогда не выйдут победителями.

____

Сэри услышала, как Шого проснулся и направился из своей комнаты в сторону столовой. Она поежилась от мыслей о предстоящем разговоре. Все еще она не была уверена в том, что выбрала правильные слова для того, чтобы сообщить ему обо всем. Но назад дороги нет. Или сейчас, или никогда. Все и так несчастны, и нет никакого шанса на то, что если она будет продолжать ждать, ситуация решится сама собой. Крепкий узел будет затягиваться все сильнее и сильнее, и, в конце концов, окажется, что это узел был на ее шее.

Седзи разъехались в стороны и полусонный Шого завалился в комнату. Он подошел к сидящей перед полным разнообразных блюд столом Сэри и опустился на голый пол рядом.

— Я ночью вернулся из долгой поездки. Не хочешь поцеловать меня, любимая жена? — спросил он ее.

Сэри смотрела в свою пустую тарелку и молчала. Курокава разочарованно поджал губы и сел на соседний дзабутон. Он преспокойно наложил себе разной еды и принялся аккуратно есть ее.

— Тебе нравится эта ложь, в которой мы живем? — спросила его она, хотя до этого не планировала задавать этот вопрос.

Шого замер и задумчиво прищурился, глядя за окно, а потом пожал плечами.

— По-моему, неплохо. А тебе как?

— Я в ужасе от будущего, которое нас ждет.

— Которое нас ждет… — задумчиво повторил он. — Что же в нем такого ужасного?

— Мы оба будем несчастны.

— Что? — усмехнулся он. — Но я уже счастлив. И планирую оставаться счастливым и дальше.

Сэри посмотрела ему прямо в глаза, не понимая сарказм ли это.

— Мне кажется, ты лукавишь, — с хитрым прищуром сказал он, ткнув в ее сторону своими палочками. — Ты беспокоишься не за наше будущее, милая моя. А только за свое.

Он был прав и знал это. Сэри не могла вынести его колючий пронзительный взгляд и отвернулась в сторону окна.

— Шого, мы не любим друг друга. Нас ничего не связывает. Мы даже не друзья, — она говорила все заученные ранее фразы, но они выходили из нее не так естественно, как она репетировала. — Этот брак… Не имеет никакого смысла.

— Очень даже имеет. Просто этот смысл тебе не нравится.

Сэри знала, что этот разговор не будет простым. Шого был умным. Даже слишком. Он видел людей насквозь, прекрасно разбирался в них и каждый раз точно знал, как ему поступить, чтобы извлечь наибольшую выгоду для себя. И сейчас он также все прекрасно понимал. Сэри была уверена: он догадывался о том, что она изменяла ему с Сенджу Тобирамой. Или знал. Она бы не удивилась этому. Сейчас она сидит перед ним, что-то мямлит о несчастном будущем, а он буквально смеется над ней, потому что знает каждое следующее слово, которое сорвется с ее языка. Словно читает ее мысли.

— Что ты молчишь? — спросил он, когда доел свой завтрак, случившийся почти в обеденное время. — Раньше ты была смелее.

— Прекрати притворяться, что не понимаешь, чего я хочу.

— Или кого? Мне нравится то, как ты сомневаешься, подбираешь каждое слово. И то, как ты боишься решиться на шаг, который вернет тебя на самое дно, с которого я тебя подобрал, — он захохотал после этих слов. Холодно и скрипуче. — И мне, правда, — он приложил правую ладонь к себе на грудь в район сердца, — очень интересно, что ты будешь делать, когда окончательно поймешь, что я не отпущу тебя.

Сэри зажмурилась.

— Я чувствую, что эта петля на моей шее становится все туже.

Шого громко хохотнул, не скрывая удовольствия, которое он получает от этого разговора.

— Если ты сейчас обвинишь меня в том, что я сам накинул на тебя эту петлю, клянусь, я буду аплодировать тебе стоя!

— Хочешь сказать, я сама это выбрала? — Сэри повысила голос. — По-твоему, мне нравится такая жизнь?!

Шого резко поднялся и прыгнул со своего места прямо на стол, где стояла еда. Тарелки опрокинулись, из некоторых все вывалилось наружу, а он радостно хлопал в ладони. Затем он спрыгнул и снова сел на свое место.

— Конечно, нравится. Иначе стала бы ты так жить?

Сэри оцепенела от его вопроса.

— А я одна здесь решаю? Ты сам все время повторяешь, что не отпустишь меня!

— Верно. И буду повторять, уж не сомневайся. И что после этого делаешь ты? — спросил он, а она вопросительно смотрела на него, не понимая, какого ответа он от нее ждет. — Ты терпишь, мать твою!

Она хлопала глазами и искренне не понимала человека, с которым прожила долгие годы под одной крышей. Шого пододвинулся к ней ближе, практически вплотную.

— Если бы ты хотела уйти от меня, давно бы ушла, — он смотрел на нее в упор, и Сэри не отводила свой взгляд. Знала, что если сделает это, он насильно повернет ее голову обратно. — Хочешь уйти?

Сэри медлила с ответом. Шого игрок. Манипулятор. Он ничего не говорит просто так, каждая его фраза и даже слово — это провокация.

— Знаешь, почему ты не уходишь, и тебе нравится такая жизнь? — он спросил, но Сэри знала, что это один из тех вопросов, на которые Шого любит отвечать сам. — Это же так удобно жить в богатом доме, — он рукой махнул в воздух, очерчивая комнату. — Носить шелка, — он провел рукой по ее роскошному кимоно. — Так удобно за мой счет вернуть себе положение в обществе. И ты будешь продолжать это делать. Даже не потому, что я не отпущу тебя. Нет, — он засмеялся и обхватил ее шею своей аристократично тонкой пятерней. — Я могу отпустить тебя прямо сейчас на все четыре стороны, но ты останешься. Если, конечно, что-то не изменилось…

Сэри дернулась, чтобы высвободиться, но он крепче сжал пальцы на ее шее.

— Сиди смирно и слушай! Я ненавижу людей, у которых есть идеология. Такая крепкая, которую ничем не разрушить. Они будут поступать только согласно ей, и ни за что не станут уступать ее принципам в угоду тому, что важно для них самих. В конце концов, личность таких людей стирается, если и вообще когда-то была. Убеждения, на которых строится эта идеология, становятся их убеждениями. Они начинают говорить заученными фразами, закрывать глаза на истину, которая их окружает, прикрываться правилами, истязать себя запретами… И знаешь, что я понял за свою жизнь? Такими людьми очень легко управлять. Скажи им, что это во имя их идеологии, так они тебе в ноги будут кланяться. Убеди их в том, что это действие противоречит их идеологии, и они никогда этого не сделают. Люди, потерявшие свою собственную волю. В чем их ценность? Они все равно, что домашний скот. К чему это я все говорю, да? Просто я окончательно понял, что ты как раз из таких. Шиноби. У вас непробиваемая идеология, которая делает вас слабыми передо мной. Ваши действия так легко предсказать. Все сделаете ради других, но только не для себя. За честь клана, во имя деревни… Ты получаешь много благ, находясь в союзе со мной, но помимо этого ты не захочешь допустить, чтобы фамилию Яманака снова смешали с грязью. Это для тебя важнее. А уж поверь, это люди и сделают. Разведенная женщина с унизительной бумажкой «Три с половиной строчки»* в руках. И будь благодарна за мою доброту. Меня всю жизнь учили, что я должен найти себе мебель с названием «послушная жена». А я мечтал о свободной женщине, которая бы поступала так, как сама хочет. Где твоя непокорность, строптивость? Кто ты? Моя красивая, приличная жена? Роскошная женщина? Святая мать моего сына?

Он смягчил свой захват, но руку не убрал. Сэри смотрела ему в глаза и хотела проглотить застрявшую в горле горечь, но не смогла.

— Приличная жена? — переспросила она, чувствуя, как в глазах появляются слезы. Он не упустил это из виду и слегка приподнял уголки губ. — Святая?

Шого улыбнулся шире. Сэри знала эту улыбку, преисполненную коварством. Как притаившийся зверь он ждал от нее оплошности, чтобы накинуться и разорвать. И раньше она никогда бы не сделала ничего подобного, что сейчас собиралась. Шого лишь подозревал ее в измене, но не знал точно, поэтому выдал всю эту речь об идеологии, принципах и запретах. Назвал ее святой. Все это для того, чтобы она ощутила, что не заслуживает звания шиноби, что она давно предала эту идеологию, растоптав в грязь все свои принципы. Он хотел знать правду, но не желал спрашивать напрямую — это не его манера. Он любил воздействовать исподтишка. И Сэри набралась смелости, чтобы дать ту правду, которую тот желал.

— Где, по-твоему, твоя святая жена провела прошлую ночь? — спросила она его, и почувствовала прилив сил от собственной дерзости. Сэри поняла, что это первый раз в жизни, когда она говорит с Шого в таком тоне и с такой откровенностью. Это раззадорило ее настолько, что она не смогла сдержать ухмылку, сорвавшуюся с ее губ.

— И где же? — сквозь натянутую улыбку процедил он.

— В доме Сенджу Тобирамы, — ответила она, и увидела, как ледяной взгляд Шого вспыхнул ярким пламенем. — На его футоне…

Ощетинившись, Шого сжал пальцы на ее шее, резко опрокинул Сэри на стол и навалился своим телом сверху. Тарелки звякнули, а еда еще больше разлетелась в разные стороны. Курокава до боли давил на ее горло одной рукой, а второй резким движением рванул кимоно с плеча Сэри, обнажая ее грудь.

— Я не мог заниматься с тобой любовью так, как с таю. Но раз ты одна из них, то почему бы и нет…

Сэри начала дергать ногами, и отодвигать руками его лицо от себя. Он свободной рукой схватил ее за запястья и прижал к столу над ее головой.

— Я куноичи, и я сильнее тебя! — злобно прохрипела Сэри, а на это увидела, как его взгляд загорелся ярче. Вся ее смелость вмиг рассеялась, оставляя после себя дымку страха и отчаяния. Пусть она и поступилась многими принципами своей идеологии, но до сих пор не сможет заставить себя поднять руку на того, кто не способен равноценно защищаться. Это было бы все равно, что избивать ребенка, и Сэри не могла так поступить. Она просто пыталась высвободится от его захвата, не применяя чакру.

— О! Я прямо жажду это увидеть, — сказал он и влажно облизнул ареолу, немного прикусывая сам сосок. — Что-то мне подсказывает, что еще немного, и ты сдашься.

Он перестал душить ее, и Сэри жадно вдохнула воздух. В этот момент Шого нагло проник пальцами ей в рот и собрал слюну с внутренней стороны щек.

— Не смей! — выкрикнула Сэри и начала вырываться яростнее прежнего.

Влажными пальцами он пробрался через все слои шелка к ее клитору и начал массировать его.

— Пожалуйста, — прошептал он ей на ухо. — Скажи мне, что ты кричала ему? Как умоляла трахать себя?

Сэри закрыла рот и попыталась ступнями упереться в его тазобедренную кость, чтобы оторвать от себя, но Шого держал ее в таком положении, что она не могла так извернуться для этого. Он умело играл с ее клитором, водил вверх и вниз, очерчивал вход во влагалище и снова возвращал пальцы к уже набухшему клитору.

— Почему ты замолчала? — он прошипел ей это в шею горько-сладким тоном. — И даже перестала сопротивляться. Я думал, мы поиграем еще немного, — он остановил свои ласки пальцами, но не убрал их, и посмотрел Сэри в глаза.

— Я не стану доставлять тебе такое удовольствие, — произнесла она с открытым отвращением.

— Это не честно, — притворно обидевшись, он снова присосался к ее затвердевшему соску. — Или мне отправить слугу за Сенджу-саном, чтобы он тоже поучаствовал?

С языка Сэри сорвались крепкие ругательства в адрес Шого, а тот разразился ярким хохотом.

— О, почему ты раньше молчала о своих похождениях? Я даже подумать не мог, что ты такая грязная, похотливая сучка.

Он снова принялся за ласки, как из коридора послышался топот, а затем в деревянное перекрытие седзи уверенно постучали.

— Сообщение для Курокава Шого-сама от хокаге-сама, — послышался мальчишеский голос.

— Можно войти, — ответил Шого, и седзи разъехались в стороны.

В этот момент Курокава резко вставил два пальца во влагалище. Сэри надсадно выдохнула, и готова была провалиться под пол из-за такого стыда. Она лежала макушкой к выходу, поэтому не видела юнца, и была этому даже рада.

— Э-э-э… — протянул генин. — Сообще.ни.е…

Шого поднял на него глаза и, не прекращая фрикции пальцами, проговорил:

— Зачитывай вслух.

Затем он влажной дорожкой поцелуев спустился от ключиц Сэри к открытой груди и принялся языком забавляться с ее соском, а она начала яростно извивать телом, чтобы у него это не вышло.

— Я… Э… — генин открыл записку и дрожащим голосом стал зачитывать. — «Уважаемый друг, Шого-сан. Сегодня вечером после заката я пригласил группу прибывших в Коноху гостей в Хакушу. Надеюсь тебя увидеть сегодня там и отыграться за предыдущий раз. Сенджу Хаширама.»

— О! — радостно произнес Шого. — Слышала? Хочу, чтобы ты пошла со мной. Давай, будет весело…

Генин крутанулся на месте и хотел уже поскорее уйти, но Шого остановил его своим выкриком:

— Эй, подожди.

— Да? — спросил генин, замерев на месте.

— Прекрати это! — прошипела Сэри.

— Ну-ка повернись! — скомандовал Шого.

Сэри услышала, как генин медленно и осторожно повернулся обратно.

— Ты куда смотришь? — спросил Курокава. — Зачем ты потолок разглядываешь?

Он выскользнул пальцами из изрядно влажного влагалища. Раздавшийся от этого действия хлюпнувший звук в гробовой тишине прозвучал унизительно громко. Шого жадно облизал свои пальцы и освободил Сэри, поднявшись на ноги. Она моментально начала закутываться в кимоно, поправляя ворот и пояс. Яманака подскочила и развернулась к генину лицом.

— Я вопрос задал, — Шого близко подошел к молодому парнишке, который был на две головы ниже него. Курокава смотрел на него хищно, как будто был готов накинуться по известным ему одному причинам.

— У вас… красивый потолок… — проблеял генин.

Курокава схватил пацана за загривок и подтащил к Сэри, которая сжалась у стены.

— Ты что, не хочешь посмотреть, как надо удовлетворять женщину? — спросил его Курокава, наклоняясь близко к его лицу. — Чтобы они стонали под тобой. Чтобы из них вытекали все соки. Чтобы с их разбухших губ срывались мольбы о том, чтобы ты вставил в них свой член.

— Шого!

— Закрой рот! — прокричал Курокава и оттолкнул ее так, что она слегка ударилась затылком о стену. — Я спрашиваю, — он повернулся к парнишке, — ты хоть раз вставлял в женщину свой маленький член?

Генин то бледнел, то краснел. Он трясся и не понимал, что ему делать в этой ситуации. У парня на лбу выступила испарина.

— Смотри! — Шого повернулся к Сэри. — Что бы я ему ни сказал, он будет терпеть. А все потому, что Хокаге-сама с невероятным почтением и уважением относится ко мне, поэтому жалкий генин не смеет грубить господину, — затем он снова повернулся к парнишке. — Ты хоть раз удовлетворял себя?

Сэри почувствовала, как точка невозврата пройдена. В ней не осталось гордости и чести, и даже веры в свои принципы. Шого уничтожил все, к чему прикоснулся в ней. В Сэри осталась лишь сплошная ненависть к этому человеку. Пелена ярости затмила ее разум, и она сконцентрировала небольшое количество чакры в кулаках. Заметив эту перемену, Шого взглянул ей в глаза и ехидно усмехнулся. Он хотел что-то сказать, но в этот момент Сэри двумя ладонями резко толкнула его в грудь. Удар был не сильный, но ему хватило. Курокава перелетел через всю комнату и крепко приложился затылком об окно. На стекле образовалась мелкая паутинка, а в ее эпицентре кровавое пятно. Шого, опустевшим взглядом взглянув на Сэри, пальцами дотянулся до своего затылка, а затем посмотрел на них.

— Так вы куноичи?! — ошарашено спросил генин.

— Уходи отсюда быстро! — скомандовала она. — И забудь все, что видел.

Долго его уговаривать не пришлось. Парнишка выскочил из комнаты и бросился наутек из этого дома.

Шого скатился по стенке на пол, разглядывая свои окровавленные пальцы, а осмелевшая Сэри подошла к нему и, присев на корточки, дерзко схватила за шею. Подтягивая его вверх с пола, она приблизила свое лицо к нему.

— Если ты еще хоть раз попробуешь тронуть меня или причинить вред кому-нибудь, клянусь, я прикончу тебя! И могу одной рукой размозжить твой череп об пол прямо сейчас, — процедила Сэри, чеканя каждое слово, чтобы до него дошло. Она угрожающе выставила свою ладонь рядом с его лицом. — Дай мне только повод.

Она чувствовала свое превосходство. Оно всегда было у нее, но Шого убедил Сэри в ее беспомощности перед ним. В слабости. Теперь она держала его крепко, а он не смел даже дернуться. Еще одно его лишнее слово, одна ехидная усмешка, и она размажет его гениальный мозг по полу.

— А ну-ка давай, — на его лице появился оскал. Наклонив голову, Шого приложил свой висок к ее ладони. — Жаль, я умру и не смогу позлорадствовать над тем, как ты из одной клетки нырнешь в другую за мое убийство.

— Ты подпишешь мне эту бумагу, — проговорила она, сжимая пальцы на его горле. — Я заберу сына, и ты никогда его больше не увидишь.

— Да ты что? А почему бы тебе не прикончить меня? Ну давай. Ты ведь такая сильная, — последние слова он прохрипел, потому что Сэри сильнее сдавила его горло.

— До знакомства с тобой, я была шпионкой. Ты себе представить не можешь, скольких я убила в своей жизни. Поверь мне, рука у меня не дрогнет, — рассмеялась Сэри. Теперь была ее очередь. — Или ты думаешь, я за твое убийство в тюрьму сяду? — она задумалась и сладко улыбнулась ему, начиная играть давно забытую роль хищницы. — О, нет. Я из тех, кто хладнокровно это планирует. Если бы я убивала тебя, то сделала бы это так: в один день ты бы просто не проснулся. Или чтобы ты потерял рассудок и сам вспорол бы себе вены. О, сколько еще шикарных, изящных способов я знаю. Наверное, ты забыл, что я Яманака, и могу одним щелчком уничтожить твой разум. А это, наверное, самое ценное для тебя.

Шого прикрыл глаза и засмеялся. Он захлопал в ладони, показывая, что совершенно не боится ее угроз.

— Самое ценное… для меня… — он продолжал скалиться. — Позволишь мне сегодня сходить в Хакушу в последний раз? Я там крепко напьюсь, выиграю несколько миллионов у хокаге, а потом вернусь домой. И тогда ты сможешь уничтожить мой разум, договорились?

— Просто подпиши бумагу, Шого, и забудь!

— Нет-нет, — с явным разочарованием он прикрыл глаза и стал потирать свои виски. — Не иди на попятную. А иначе… — он открыл глаза и горящим взглядом окинул ее. — Зачем угрожать, если не можешь воплотить? Это же признак слабости. А если ты хочешь одурачить меня, старайся лучше.

Сэри с отвращением отпустила его шею, и Шого, пошатываясь, опустился на шелковую подушку. Он снова потрогал затылок и поморщился от боли, а Сэри взяла с разнесенного обеденного стола гроздь винограда. Презрительно глянув на своего мужа, она заглотила одну виноградинку. Хоть Сэри и чувствовала свое превосходство, продемонстрировала свою силу, но Шого не был в отчаянии. Он даже не был напуган. Размышлял о чем-то, глядя на кровавые пальцы. Что бы он ни задумал, Сэри точно знала, что ее угрозы не пустые. При еще одном неосторожном шаге от Шого, она прикончит его. И ей сойдет это с рук. Сэри сделает это не импульсивно, а именно так, как замыслила — не оставляя следов.

В задумчивости подошла к открытым седзи и обернулась на Шого. Он поймал ее взгляд, и Сэри с холодным безразличием зубами оторвала еще одну виноградинку с грозди. Он был явно зол, и это насторожило ее. Шого смотрел на нее с азартом. Он затеял какую-то игру, в которой ей ни за что не выиграть у него.

— Катись сегодня, куда хочешь. Но подпиши мне бумагу, и можешь дальше жить свою жалкую жизнь! — сказала она и направилась в свою комнату.

Комментарий к Глава 28

«Три с половиной строчки» - это справка о разводе, которую дает муж своей жене, в которой удостоверяет, что она свободная женщна.

========== Глава 29 ==========

Тобирама еще никогда не видел, чтобы его старший брат так строго смотрел на него. Он хмурился и мотал головой из стороны в сторону.

— Мне жаль, что все так сложилось с Шион, но уверен, она придет в норму. Она молодая, красивая девушка, и обязательно найдет свое счастье. Но Тоби. Как бы ты ни был измотан из-за всех событий, ты обязан держать себя в руках, — произнес Хаширама. — Признаться, я вообще в шоке, что это говорю тебе я, а не ты — мне.

— Когда это дело закончится, я обязательно возьму отпуск.

— Как обычно на день? — засмеялся Хаширама. — Нет, тебе надо как минимум неделю, чтобы ты стал самим собой.

Сенджу-младший мысленно усмехнулся. А знал ли его брат, каким Тобирама был на самом деле? Или всегда видел лишь только то, как его младшего брата научили жить? Формальности, обязанности, строгий режим. Другого было не дано при том времени, в котором им не повезло расти. Тогда было не до раскрытия талантов и индивидуальности, главное было выжить и не дать убить семью. Все остальное отходило даже не на второй план, а отметалось в сторону, чтобы никому не пришло в голову хоть на секунду задуматься обо всех жестокостях, которые приходилось видеть и делать. А сейчас он зажат в другие рамки — политические. Если бы не весь официоз, Тобирама за дерзость мечников уничтожил бы их на месте, при его скорости они не успели бы ничего понять. Это было бы правильно. Но в реальности за этими убийствами последовал бы политический скандал и очередная война, на которой погибли бы сотни людей, не имеющих отношения к тому конфликту. Тобирама все это понимал. И также то, что настоящий он поступил бы с наглецами именно так, как велела его природа. А Сенджу-Тобирама-правая-рука-хокаге проглотил все хамство от мечников, пытаясь объяснить причины своего отказа, а теперь сидит в своем кабинете с головной болью и ненавидит себя. Однако, если бы в мире шиноби, который создал Хаширама, допустить такие вольности, мир погрузился бы тот неконтролируемый хаос, из которого недавно вышел. И тогда бессмысленных жертв было бы намного больше.

— Ты думаешь, почему я стараюсь чаще отдыхать? — спросил его Хаширама. — Я бы свихнулся от ответственности и своих обязанностей.

Тобирама кивнул, но лишь глубже погружался в собственные мысли.

— Сегодня вечером я буду с ними в Хакушу. Сына дайме Страны Рек я тоже пригласил со всеми его сопровождающими. Советую и тебе присоединиться к нам.

Сенджу-младший неоднозначно кивнул, но только за тем, чтобы брат отвязался. Он не собирался приходить в ненавистное место, чтобы продолжать строить из себя того, кем он не являлся. Это Хаширама любил общаться с людьми, показывать им деревню, развлекаться и жить так, словно нет никаких забот. Тобирама же не мог отделаться от своих мыслей и расслабиться. Беженцы, гражданская война в стране Рек, в которую они ввязались, Шион. И Сэри.

Тобирама прикрыл глаза и решил найти ее. К его приятному удивлению, сканировать всю деревню не пришлось, Сэри двигалась по коридору к его двери. Она почувствовала, что он нашел ее, и в голове Тобирамы прозвучал ее нежный интригующий голос: «У меня хорошие новости». Его уголки губ дернулись вверх, и он посмотрел на дверь. Хаширама не упустил из виду эту перемену в лице брата, и с любопытством обернулся.

Раздался стук, и после разрешения Тобирамы Сэри вошла в кабинет. Хаширама метнул странный взгляд на брата, а затем повернулся к вошедшей. На ней был боевой костюм, а не привычное для нее роскошное кимоно. Распущенные волосы не были заколоты канзаши или даже небольшим гребешком, которые она носила раньше. Тобирама удивился тому, как она выглядит, но чутье подсказывало ему, что это хороший знак. В ней чувствовалось больше раскрепощенности, и, не смотря на боевой вид, Сэри оставалась такой же изящной и воздушной. Она вежливо поздоровалась, и подошла ближе к столу, становясь рядом с сидевшим Хаширамой.

— О, Сэри-сан, какая встреча, — радостно произнес он. — Я буквально пару часов назад написал вашему мужу записку, что буду ждать его сегодня в Хакушу со своими гостями. Он ее получил?

— Да, получил, — немного замешкавшись ответила Сэри. От этого вопроса ей стало явно неуютно, но она взяла себя в руки. — Могу сказать, что он обрадовался этой новости. Думаю, он с радостью окажет вам честь и придет сегодня.

— Отлично, — сказал Хаширама. В воздухе повисла неловкая пауза. Все трое между собой переглядывались, пока хокаге не встал с кресла. — У меня на сегодня еще много дел.

Он подошел к двери и уже на пороге бросил Тобираме, что надеется его увидеть сегодня вечером, и тот ответил, что подумает. Сэри дождалась, когда дверь закроется, и глянула на Сенджу с недоверчивым лисьим прищуром.

— Подумаешь? Это такая новая форма отказа? — Сэри подошла к двери и повернула завертку, закрывая ее.

— Да. Называется вежливая форма, — ухмыльнулся Тобирама, не сводя с нее глаз. Плавно двигаясь, Сэри подошла к нему и, перекинув ногу, приземлилась на колени лицом к нему.

— Мне нравится твой шутливый ответ, но я чувствую, что тебя что-то беспокоит, — сказала она и начала большими пальцами массировать его лоб, что разгладить образовавшиеся от нахмуренных бровей складки.

— Расскажи хорошую новость, и, возможно, я отвлекусь.

— У тебя на коленях в закрытом кабинете сидит женщина. Не хочешь на нее отвлечься?

Она обворожительно улыбнулась, и Тобирама нежно взял ее за подбородок, подтягивая ближе к себе. Мягкие губы Сэри податливо двигались в унисон с его губами, а языки сплетались не глубоко, а едва касаясь друг друга, как будто заигрывая. Тобирама прервал поцелуй и, следя взглядом, провел кончиками пальцев от ее ключиц до соблазнительно-глубокого выреза ее обтягивающей куртки.

— Хочешь услышать хорошую новость? — спросила она, когда он уже тянул за язычок молнии вниз.

— Сначала соблазняешь меня, а теперь предлагаешь поговорить? — спросил он, возвращая язычок на место.

— Я сегодня поговорила с Шого, — сказала она, но мимо Тобирамы не прошло еле заметное напряжение в ее голосе. — Было непросто, но назад дороги уже нет. Он все знает. Я даже имя твое сказала, зря, наверное…

— Это неважно. Он бы все равно узнал.

— Да, но сказала я это… — она дрогнула и поморщилась. — Неважно. В общем, я надела то, что принадлежит только мне, — она взмахнула кистями, показывая на себя, — забрала сына и ушла. Няню пришлось забрать тоже, Йоичи к ней очень привязался.

Приятное тепло разлилось в его груди, и Тобирама, прикрыв глаза, расслабленно откинул голову на спинку кресла. Сэри издала короткий бархатный смешок и поцеловала его.

— Где вы остановились? — спросил он, открывая глаза.

— Пока в рекане. Но потом я думаю, что Иноске мне поможет с домом…

— Переезжайте ко мне.

Замявшись, Сэри слегка отодвинулась от него.

— Технически я все еще замужем, — ответила она, и Тобирама разочарованно выдохнул. — Он еще не дал мне «три с половиной строчки». Я сказала ему, что приду за этой бумагой завтра.

— Если он не напишет эту чертову бумагу, я сам ее из него выбью.

— Он подпишет. И тогда я буду свободна, — она улыбнулась, глядя ему в глаза, и замерла. — Но, если честно, я уже себя чувствую свободной. И я благодарна тебе за это.

Она прижалась своим лбом к его и зажмурилась. Он чувствовал, как от чакры Сэри исходила щемящая его сердце радость, искренняя и всепоглощающая. Он упивался ею, погружался в нее, а в ответ она окутывала, проникала через каждую клеточку кожи, даря прохладу его душным мыслям.

Она отодвинулась от него, продолжая завороженным взглядом изучать его лицо, мягко гладить по татуировкам и прочесывать торчащие волосы. Тобирама и сам с наслаждением наблюдал за ней. За тем, как солнечные лучи играют в пшеничных прядях. Как матовая кожа на шее и груди заманивает его прикоснуться к ней губами.

— Тебе идет этот костюм, — сказал он, снова дотягиваясь до язычка молнии.

— Спасибо, — она перехватила его руку. — Но есть еще кое-что, что мучает меня.

— Что это? — спросил Тобирама с напором и желанием устранить любую помеху.

— Когда я уходила, у Шого был такой странный взгляд. Как будто он замышлял что-то. У него очень часто такой взгляд, когда он думает, но в этот раз мне показалось… В нем было словно что-то демоническое.

Тобирама задумчиво опустил глаза.

— Ты никогда не читала его мысли? — спросил он.

Сэри, ужаснувшись, округлила глаза.

— Нет, что ты. Без его осознанного согласия это противоречит этике, я так не могу поступить…

— Я подумал, что ты могла ему предлагать, а он соглашался. Но должен сказать, он не придерживается этики в общении с тобой. Да и с другими людьми тоже. Если бы за это его можно было привлечь к ответственности, я бы это сделал.

— Он может поступать, как позволяет его совесть…

— …ее отсутствие…

-…да, — усмехнулась Сэри, кивая головой. — Это его жизнь. Я и так нарушила все, что только можно было нарушить. Если я наплюю и на эти правила… Кто я тогда?

Тобирама кивнул, понимая, о чем она говорит. Если он (да и другие шиноби) точно так же будет злоупотреблять своими возможностями, бесцеремонно вторгаясь в жизнь других, мир погрузится в хаос. Правила и законы созданы не просто так, и те, кто должен следить за их соблюдением, не имеют права преступать их. Поразмыслив над этой темой еще немного, он понял, что в Конохе нет ответственных шиноби, которые бы следили за этим, да и за соблюдением общественного порядка тоже. Все жалобы от жителей валятся на голову ему и хокаге. И порой их столько, что невозможно избавиться от этой ноши. Каждый вопрос требует внимания, участия и полного разбирательства. И ведь помимо этого у Тобирамы и Хаширамы есть другие обязанности.

— Он сегодня будет в Хакушу вечером, — произнесла Сэри, глядя за окно на то, как солнце неумолимо движется к краю горизонта.

— Ты хочешь пойти туда? — удивился Тобирама. — Что ты хочешь там увидеть?

— Я не знаю, но у меня плохое предчувствие. Там будут хокаге, делегаты из других стран. Не думаю, что если Шого напьется, он будет держать язык за зубами… — Сэри начала краснеть и, почувствовав это, прижала ладони к своим щекам. — Что, если он решит растрезвонить обо всем общественности до того, как подпишет мне бумагу?!

— И опозорится при этом сам? Какой в этом смысл для него?

Сэри вскочила на ноги и начала нервно нарезать круги по кабинету. Она подскочила к окну и открыла его нараспашку, вдыхая свежий воздух. Затем она повернулась к Тобираме и решительным взглядом посмотрела на него.

— Я должна пойти туда, чтобы он не сболтнул лишнего. При мне он такого не скажет.

Тобирама не был с ней согласен. Ему не казалось, что Курокава сделает что-то подобное. Но ему уж точно не хотелось, чтобы она приближалась к нему. И все же предчувствию Сэри он верил больше, в конце концов, она знала этого человека лучше, чем он.

— Лучше пойду я, — ответил Тобирама, и Сэри подошла к его столу и уперлась в поверхность двумя кулаками.

— Нет, — она покачала головой. — Я не хочу впутывать тебя в эту грязь.

— В любом случае, одну я тебя не отпущу.

— Заявимся туда с тобой вместе? — засмеялась Сэри, но увидев, как Тобирама был серьезен, прекратила. — Это безумие.

— Видимо, как и вся наша жизнь.

Сэри улыбнулась и приблизилась к нему, обволакивая его своей чакрой. Но вдруг она остановилась и метнула взгляд на дверь. Нахмурившись, Тобирама просканировал коридор и почувствовал стоящего за дверью Иноске. В этот момент ручка повернулась, но закрытая дверь не поддалась.

«Не понял», — раздался удивленный голос Иноске в голове Тобирамы. — «Вы оба закрылись в кабинете?!»

Сэри одним прыжком перемахнула через стол, преодолела расстояние до двери и моментально открыла ее. Иноске, морщась от недоумения, вошел и посмотрел сначала на сестру, потом на Сенджу, затем снова на сестру.

— Что ты хотел? — спросил Тобирама, не собираясь отвечать на немой вопрос своего друга.

— Да, наверное, не так уж и важно теперь, — ошарашено таращась на них двоих, ответил Иноске.

— Здесь не происходило ничего криминального, — пояснила Сэри. — И…

Он выставил палец в ее сторону, затыкая этим жестом, и строго посмотрел на Тобираму.

— Вы что творите? А если бы это был не я?

— Я бы спряталась на козырьке крыши за окном, — ответила Сэри, не смотря на все еще направленный на нее палец.

В повисшей паузе Иноске, потирая лоб, сделал несколько шагов по кабинету.

— В других обстоятельствах я бы даже порадовался, но не сейчас, — ответил он, глядя на сестру. — Тебя что, вечно тянет на какие-то приключения? Сначала Курокава, а теперь… — он остановился и посмотрел на Тобираму. — Ничего не имею против тебя, но чем ты думал? Хотя не отвечай, мне все понятно, чем именно.

— Прекрати, Иноске, — закатила глаза Сэри. — Я уже ушла от Шого, осталась одна формальность. Получу от него «три с половиной строчки» и все.

— А потом все будут обсуждать, что ты слишком быстро прыгнула от одного к другому. Люди не идиоты, догадаются, что все случилось намного раньше.

— Значит, догадаются, — спокойно произнес Тобирама, наблюдая за бурной реакцией друга. Тот явно сдерживался, чтобы не закричать на всю резиденцию.

— Ты что, не понимаешь, к чему это приведет? — сдавленно проговорил Иноске, выпучив глаза.

— Понимаю.

Иноске всплеснул руками, не удивившись такой реакции, и посмотрел на Сэри с застывшим на языке вопросом. Возможно, ее братец спросил у нее что-то мысленно, потому что на тишину она просто кивнула.

— Безумие, — сказал Иноске и упал в кресло. Он качал головой в стороны на какие-то свои мысли, жмурился и поджимал губы, опуская уголки.

— Мы не собираемся афишировать, — сказала она, подходя к Тобираме. — И ты тоже не рассказывай.

— Когда Курокава отдаст тебе бумагу?

— Я сказала, что приду за ней завтра утром. Если он не отдаст ее мне, то…

— То что? — прищурился Иноске.

— Неважно. Он отдаст.

— Ты что, убить его вздумала?! — поразился Иноске, а потом посмотрел на Тобираму и сказал: — Не то, чтобы я не верил в ваши отношения, но я бы на твоем месте задумался, если она так со всеми бывшими прощается…

Тобирама удивленно посмотрел на нее.

— Зачем такие меры? — спросил он.

— Да не стану я его убивать, — заверила их Сэри. — Только если он причинит вред мне или кому-либо другому.

— Если это будет, я сам сверну ему шею, — сказал Тобирама.

— Встань в очередь, — прошипел Иноске. В кабинете снова возникло молчание, но Иноске не смог его долго выносить, поэтому заговорил вновь: — И давно вы спелись?

— Давай без этого… — взмолилась Сэри.

— После отбытия Шион из Конохи? — Иноске задумчиво отвел взгляд. — Тобирама на следующее утро проспал… Хм…

— Прекращай, — бросил Сенджу.

— Кстати, о Шион. Она очень расстроилась. Разнесла стену в своей палате, — сообщил Иноске.

Тобирама многозначительно посмотрел на Сэри, а она, не скрывая своего переживания, опустила глаза. Он не успел сказать ей, что тоже поговорил с Шион. Но по этим репликам Иноске, она и так догадалась.

— Я не говорил ей о нас, — ответил Тобирама. — Просто сказал, что между мной и ею не может быть никаких отношений, кроме дружеских.

— Как бы она не натворила еще больших бед, — задумалась Сэри.

— Она в больнице, — сказал Тобирама. — Что с ней там может произойти?

— Ямадзаки-сан сказал мне, что она быстро восстанавливается, — произнес Иноске. — И при хорошем раскладе он выпишет ее завтра.

— Надо будет ее встретить, — сказал Тобирама.

— Не думаю, что тебе следует туда ходить, — покачал головой Иноске. — Я заходил к ней, и она не в лучшем настроении, поверь.

— Что ты там делал? — спросила Сэри, прищуривая нижнее веко.

— Меня медсестра позвала, — быстро ответил Иноске. — Шион стену разнесла, руки в кровь разбила…

— И ты был тут как тут? — Тобирама подозрительно посмотрел на друга.

— Да, — кивнул Иноске, даже не пытаясь увернуться от ответов. — Еще вопросы?

Сенджу хотел задать вопрос и даже не один, но Сэри мягко опустила руку на его плечо. Он обратил свой взор на нее, а она смотрела за окно.

— Солнце село, — заключила она, и Тобирама только теперь заметил, что его кабинет залил красно-оранжевый свет от закатного неба.

— И что это значит? — спросил Иноске.

— Нам надо в Хакушу, — Тобирама встал с кресла и указал ему на дверь, жирно намекая, что другу пора уходить.

— Хотите отдохнуть на его территории? Вы совсем уже, — покачал головой Иноске.

— Хотим проконтролировать, чтобы он не болтал лишнего, — сказала Сэри. — Надеюсь, тебе не надо напоминать, что ты не должен ничего никому рассказывать?

Иноске закатил глаза, и Сэри мягко похлопала его по плечу. Они трое вышли из кабинета и, когда Тобирама закрыл его, неторопливо двинулись по коридору.

— Я думаю, если бы Курокава хотел рассказать, он бы это уже сделал, разве нет? — потирая подбородок, спросил Иноске у Сэри.

— Он любит всё делать эффектно, ярко. Чтобы все запомнили. Поэтому думаю, что хокаге, делегаты из других стран и жители Конохи — это лучшие зрители его представления.

— Пожалуй, схожу с вами, — пожал плечами Иноске, когда все уже вышли на улицу и направились в Хакушу. — Мне все равно скучно.

Тобирама и Сэри переглянулись, а затем посмотрели на него и синхронно кивнули.

— В смысле? Зачем вы делаете вид, будто я разрешение спрашивал? Я просто сказал, что иду. Эй! Не игнорируйте меня!

В Хакушу уже зажгли яркие красные фонари. На этой улице всегда был праздник и беззаботность, как будто беды этого мира не могли проникнуть сюда своими щупальцами. Чтобы не происходило, кафе и игорные заведения всегда были полны от народа. Но только оказавшись посередине улицы в Хакушу, Тобирама, Сэри и Иноске сразу поняли, куда именно надо идти. Возле одного из домов стоял Сакуранбо. Рядом с ним лежали его топор и молот, а сам он крепко затягивался сигаретой, которую для него держала одна таю и противно хихикала черными зубами. Он издалека заметил Тобираму и едко усмехнулся, продолжая получать внимание от своей женщины на вечер.

Тобирама коротко кивнул Сакуранбо, когда все трое подошли ко входу. Иноске и Сэри ничего не сказали, молча наклонив головы и проходя внутрь игрового дома. Мечник ответил тем же, но явно делая над собой неимоверное усилие воли.

Войдя за ними, Тобирама сразу увидел своего брата, сидящего на дзабутоне как и другие гости за длинным широким столом. Напротив него расположился Курокава Шого. Они оба не заметили появления здесь еще троих, потому что были слишком увлечены своей игрой. Дилер, которым была обнаженная по пояс таю, резко перевернула бамбуковую миску и радостно скомандовала, что можно делать ставки.

— Четное, — выкрикнул Хаширама.

— Нечетное, — выдал Курокава, не сводя хищный взгляд с хокаге.

В напряженном молчании все обратили свои взоры на бамбуковую миску, и дилер садистски медленно стала ее поднимать. Курокава был единственный, кто не смотрел. Раздался восторженный рев зрителей, среди которого было откровенное разочарование Хаширамы.

— Как тебе это удается?! — спросил он, глядя, как Шого сгребает себе его деньги. — Сейчас выпьем еще по одной, и снова сыграем!

— С радостью, — ответил тот, вставая со своего места. И тут же подскочил слуга и принялся аккуратно складывать деньги в деревянную шкатулку.

Заигровым столом началась новая партия, и уже другие выкрикивали свои догадки. Хаширама и Курокава отошли к столику, где была еда и выпивка. За ним сидели сын дайме, Накагава Тецуро, и две мечницы из Кири. Они о чем-то активно беседовали, и Тобирама даже почувствовал между ними вполне мирную атмосферу. Он посмотрел на Сэри и понял, как сильно она напряжена. Ее взгляд был точно направлен на Шого. Тобирама снова посмотрел на него и тут же нахмурился от неожиданности, поймав на себе колючий взгляд его водянистых глаз.

Хаширама обернулся и радостно всплеснул руками.

— Отлично, — он подошел к троим и, схватив, Тобираму за плечо, поволок его к столу. Сэри и Иноске медленно двинулись за ними. — Я знал, что он придет.

— Это потому, что я тебя убедил, — обращаясь к хокаге, проговорил Курокава, но при этом пожирал Сэри глазами. — Молодец, что привела его. Как мы и договаривались.

Тобирама прищурился, глядя на Шого. Тот заметил его тяжелый взгляд, но, не переставая, пялился на Сэри. Хищно и собственнически. Тобирама почувствовал, как внутри него просыпается демон, готовый растерзать этого щуплого ничтожного игрока. Курокава пытался отравить разум Тобирамы, чтобы тот перестал доверять Сэри, заподозрив ее в предательстве. Жалкая попытка.

— Это моя жена, Яманака Сэри, — представил ее сидящим за столом Курокава. — Она шиноби, как и вы.

Он занес руку, чтобы положить ее на плечо Сэри и приобнять ее, но резко остановился, так и не дотронувшись до нее.

— Почему бы вам не присесть? — спросил хокаге. Иноске кивнул и сел на свободный дзабутон. Тобирама и Сэри сделали то же самое, когда поймали на себе требовательный взгляд Хаширамы. — Так о чем мы говорили?

— Я спросил, почему людям нравится собираться в подобных местах? — произнес Накагава Тецуро. Из них он единственный был точно трезв, в его чистом голосе не было даже нотки алкоголя. — Это довольно странно рисковать, учитывая то, как много неопределенности в суровом мире.

— О, — махнул Курокава садясь рядом с Хаширамой напротив Сэри и Тобирамы. — Такова природа человека. Люди любят рисковать и преследовать то, что для них значимо.

— Как для них это, — Тецуро взглядом указал на игровой стол, — может быть значимо?

— У вас пытливый ум. И у вас будет еще много таких вопросов, и вы будете искать на них ответы. Но я сэкономлю ваше время и дам вам один ответ для всех! Неважно как, — покачал головой Курокава и выпил залпом сакэ. — Да как угодно! Важно, что они получают от этого.

— Они не всегда что-то получают. Хаширама-сама только что проиграл…

— О нет, — Курокава наклонился к нему. — Дело вовсе не в деньгах.

— А в чем же? — заинтересованно спросил Хаширама. Его лицо уже покраснело, взгляд затуманился, а движения стали плавными и неуклюжими.

— В предвкушении чего-то хорошего! — ответил Курокава.

Тецуро недоверчиво поднял одну бровь.

— Ты просто никогда не играл, — произнесла Акеби. — То чувство, когда ты выигрываешь… Я бы сравнила это с тем моментом, когда побеждаешь в битве.

— Победы — это приятно, не спорю, — согласился с ней Курокава, а потом снова пристально посмотрел на Тецуро. — Но дело не в них. Этот азарт, который испытываешь в процессе, не сравним ни с чем. Ты поставил все, но ты не знаешь, что будет, потому что в этой игре невозможно просчитать свою победу. У тебя есть только предвкушение победы. Есть только призрачное ощущение выигрыша в своих руках, но ты уже представляешь, куда потратишь эти деньги…

— Опять на ставку? — спросил он.

Курокава разразился смехом.

— Заядлые игроки так и делают. Они готовы вкладываться в это даже больше, чем во что-то стабильное, отложенное в долгосрочную перспективу. Я задам вам вопрос. Что вы почувствуете, Тецуро-сан, если я скажу вам: ваш риск может окупиться.

Тецуро замер, и Тобирама почувствовал, как его чакра волнительно всколыхнулась.

— Вы не думаете о проигрыше, я прав? — уточнил Курокава. — У вас перед глазами картина того, как вы реализуете свою победу. Вы думаете о выигрыше, потому что ради него это все затеивается. Никто не начинает игру с мыслями о том, что проиграет ее.

— Шансы очень малы, — Наши вступила в дискуссию. По ее виду Тобирама понял, что она тоже не в восторге от азартных игр.

— Пятьдесят на пятьдесят, на самом деле. Но ваша система ожидания и эта теория вероятности не одно и то же. Придя к этому столу, — Курокава рукой махнул в сторону игрального стола, — сделав ставку, вы получаете свой шанс. Но продолжая сидеть и ничего не делать, шансов нет совсем.

За столом повисло молчание. Молодого Тецуро эти речи заставили задуматься, но он все еще сомневался. А Наши и Акеби уже готовы были идти и получить свои шансы.

— Жизнь такая скучная без риска, — сказал Курокава и выпил сакэ. — Моя жена Сэри подтвердит вам.

Все посмотрели на нее, а Сэри напряглась и сжала кулаки под столом.

— Она ведь шиноби, а вы часто сталкиваетесь с риском… Люди всегда сожалеют о том, чего они не сделали, чем о том, что сделали, да? — спросил он, глядя на нее.

— Все зависит от того, случились ли какие-то необратимые последствия, — ответила она.

— Последствия всегда необратимы, — ощетинившись, чеканя каждое слово, сказал Шого. Он резко дотянулся до фарфоровой вазочки с цветком и запустил ее в колонну. Вазочка разлетелась на множество мелких осколков, и Курокава посмотрел на Сэри. — Исправить это никто не сможет, — затем он посмотрел на юного Тецуро. — Поэтому неважно, выиграете вы или проиграете, это необратимо скажется на вас. Я по своему опыту убежден, что мир постоянно разрушительно влияет на нас, как бы мы не верили в обратное. Все, что нас окружает, неизменно вступает в битву с нашей моралью, мировоззрением, проверяет нас на прочность. Вспомните себя, ведь даже год назад вы были не тем человеком, что сейчас, да?

— В моей стране война, я был вынужден измениться, — ответил Тецуро.

— И ваши убеждения вместе с вами прошли трансформацию, верно?

— Основные остались неизменными, — сказал он, горделиво вздергивая кончик носа. — Я убежден, что нужно быть честным человеком, чтобы чувствовать себя достойным.

— Говорить правду действительно выгодно, можно не запоминать то, что соврал, — согласился Курокава. — Но вы говорите о честной жизни, я прав?

— Если под честной жизнью вы подразумеваете жить добросовестным человеком, то да.

— Да. Добросовестный человек… — Курокава остановился и прикрыл глаза, задумываясь о чем-то. — По-вашему, открывать подобные районы, как этот, является ли это добросовестным заработком на жизнь?

Тецуро смутился этому вопросу и в надежде на помощь окинул взглядом сидящих за столом, но никто не хотел отвечать за него, а Курокава давил тяжелым взглядом.

— Считаю, что зарабатывать на чужих пороках все равно, что поощрять их. Поэтому — нет.

— Это честный ответ, — уважительно кивнул ему Курокава. — И мне очень нравится наш с вами диалог. Повторю, у вас очень пытливый ум. Но давайте порассуждаем еще.

— Мне тоже нравится, но мы, верно, утомили остальных, — Тецуро слегка улыбнулся, явно желая перевести тему. Он был вежлив и не хотел доставлять неудобства другим людям.

Акеби и Наши сказали, что им действительно интересно. Тобирама заметил, что обе женщины с любопытством слушают речи Шого, наблюдают за его острым взглядом. Они были полностью очарованы его темной харизмой. И Сенджу понял, что женщины находят в этом болтуне. Он очень умен, хитер и использует слова, как оружие. Действует не напрямую, а идет извилистыми тропами, запутывая собеседника. Юный Накагава Тецуро сначала негативно и пренебрежительно был настроен к Шого, но теперь готов продолжать разговор с ним. А Хаширама был явно доволен. Гости не скучают, и он знал заранее, что в этом месте в обществе Курокава Шого они найдут развлечение. Раскрепостятся, установят доверительный контакт с ним и на завтрашнем собрании будут больше расположены к тому, чтобы поддерживать его мнение и отказаться от собственного. Тобирама заметил, что мечники так и не получили то, что хотели, но тем не менее развлекались и не чувствовали нужды устраивать в Конохе бойню. В который раз Тобирама убедился, что его брат не был таким беспечным любителем прожигать жизнь в игорных заведениях, каким казался. Он выбрал хитрый и мирный путь, чтобы отвлечь их, и это у него получилось с успехом.

— Вы честно высказали свое мнение, что мой бизнес не является примером добросовестности. Но что же о самом человеке? Являются ли мои действия тем, как можно определить мою личность? Если я веду недобросовестный бизнес, выходит я и сам такой?

Мечницы заулыбались, наблюдая за тем, как Шого снова ставит Тецуро в невыигрышное положение. У парня есть выбор: сказать нечто социально одобряемое или же сказать правду. Он сомневался. Его учили быть вежливым, следовать правилам и этикету. Но его убеждения явно шли в разрез с тем, что он вынужденно должен отвечать.

— Выходит, что и вы недобросовестный человек, — наконец, выдавил из себя Тецуро.

— Значит, можно сделать вывод: человека определяют его поступки. Да?

— Да, думаю, что да.

— Отлично. Тут все было просто, вы ответили довольно быстро. Но теперь представьте ситуацию: мужчина и женщина. У них брачный союз. И один из супругов изменил другому. Что тогда?

Тобирама уже был готов опрокинуть стол на Шого, но атмосфера не предполагала сделать что-то подобное. За столом никто не заподозрил лишнего, но Сэри стала тяжелее дышать, а Иноске под столом уже держал пальцы, сложенные в печать для захвата разума.

— Кто это был? — задумчиво спросил Тецуро. — Муж или жена?

— Это имеет значение? — удивленно посмотрел на него Шого. — Что если я скажу, что это был муж? Допустим, изменил он. Или даже не так. Изменили они оба.

Честный Тецуро замялся, нахмурил брови и посмотрел в сторону.

— Не понимаю, к чему вы клоните. Если изменил муж, то… Здесь нет ничего предосудительного. Но если это была жена, то по желанию ее мужа она должна предстать перед судом, и за этот бесчестный поступок ее следует опозорить.

— А в чем разница?! Почему один и тот же поступок в этом случае ведет к разным последствиям для мужчины и женщины?

Тецуро растеряно молчал. На этот вопрос у него не было заранее заготовленного ответа. Его научили тому, что хорошо, а что плохо, но забыли дать логические объяснения этому.

— Я вам помогу, — ехидно улыбнулся Шого, добившись своего. — Если женщина забеременеет, как понять — это ребенок от мужа или от любовника? С мужчиной такого произойти не может. Но отбросим это в сторону и поговорим о более интересном. Как на счет моральной составляющей? Измену можно назвать добросовестным поступком? — Курокава внимательно посмотрел на Тецуро, и тот помотал головой влево и вправо. — Нет. Но зависит ли это от пола?

— Пожалуй, что нет, — неуверенно сказал он.

— Как думаете, такие люди достойны друг друга?

Взгляд Тецуро побледнел. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Парень был потерян, озадачен, словно его мир перевернулся. Шого разрушил его прежние истины и ориентиры, заставил сомневаться и в оставшихся знаниях, пошатнул систему ценностей, на которые ориентировался Тецуро всю свою жизнь.

— Но если такое происходит в отношениях между мужем и женой, — заинтересовано заговорил молодой человек, — зачем они остаются вместе?

— Иногда это просто выгодно обоим, — пожал плечами Шого. Он посмотрел на Хашираму. — Похоже, наш хокаге заскучал?

— Нет, что ты, — махнул рукой Хаширама. — Но я не прочь сыграть снова.

— Я с вами, — Акеби уверенно встала с дзабутона, и Наши поднялась вслед за ней.

Они в компании Хаширамы отошли к игровому столу и сели на свободные места. Курокава поднял глаза на Сэри. Затем посмотрел на Иноске.

— Я видел движение твоих рук, — сказал Шого, показывая свой оскал. — Вы все трое меня недооцениваете. Даже обидно.

Едва нахмурив брови и прищурив глаза, Тецуро перекидывал взгляд то на Сэри, то на Шого. Он не понимал, что здесь происходит, но внимательно следил за разговором.

— Не делай глупостей, — Сэри произнесла почти с мольбой.

— А когда я их делал? — спросил он, наливая себе сакэ и выпивая его.

За игральным столом раздался радостный возглас Хаширамы. Он сгреб выигранные деньги себе и снова их поставил. Тобирама мысленно усмехнулся, но перевел взгляд на Шого. Тот юркнул тонкими пальцами за пояс своего кимоно и достал оттуда сложенную пополам бумагу.

— Ты уверена, что хочешь это? — спросил он, глядя на Сэри.

Она хотела в этот же миг на все заведение крикнуть «да», но резко остановила себя.

— Я не понимаю, о чем ты, — сказала она, стараясь сохранить свой голос спокойным. — Что это за бумага?

— Твои «три с половиной строчки», — произнес Курокава.

У Тобирамы складывалось впечатление, что он лжет. Слишком просто он расстается с тем, что ему дорого. Но Шого протянул бумагу, зажав ее между пальцами, и Сэри неуверенно потянулась к ней, ожидая подвоха. Сидящий при этой сцене Тецуро озадаченно посмотрел на нее. Через секунду, когда он все осознал, его лицо прояснилось, и он резко отвернулся в сторону, почувствовав себя неловко. Сэри зажала бумагу пальцами и потянула ее, но Шого не отпускал, буравя ее взглядом.

— Ничего не скажешь напоследок? — спросил он ее.

Сэри взглянула на него и, резко выдохнув, ответила:

— Нет.

Шого разжал пальцы, и Сэри заполучила бумагу. Она тут же развернула ее и с облегчением выдохнула. А Тобирама не сводил взгляд с Курокава. Он преспокойно налил себе сакэ, выпил и проглотил пару кусочков свинины. То есть выглядел так, словно победил, а не проиграл.

— Как по-вашему, Тецуро-сан, — Шого развернулся к парню. — С недобросовестным человеком, которым вы меня назвали, стоит связываться?

Тецуро озадачено посмотрел на него, потом на Сэри и обратно на него.

— Пожалуй, лучше не стоит.

Лицо Шого озарила кровожадная улыбка. Он выглядел голодным зверем, которого выпустили на свободу. Курокава подскочил со своего места и бросился к игровому столу. Он запрыгнул на него, полами кимоно скидывая чужие деньги.

— Выпивка всем, за мой счет! — громогласно произнес он. От праздных посетителей раздались радостные возгласы, и тогда Шого произнес: — Сегодня я отмечаю прекрасный день!

— Что же это? — спросил Хаширама, глядя на него.

— Развод, мой друг.

Хокаге метнул свой взгляд на Сэри. Он был удивлен, но затем он, приоткрыв рот, посмотрел на Тобираму. Разорванные клочки картины склеились в его голове. И в тот же миг Сенджу-младший ощутил от своего брата негодование и разочарованность, но принял это, не пытаясь бежать и объясняться перед ним.

— Теперь я свободен, — сказал Курокава и спрыгнул к мечницам, приобнимая обеих. — Если и вы свободны, то я предлагаю вам свою скромную компанию, сакэ, интеллектуальные разговоры и безумный секс.

Акеби и Наши рассмеялись, приняв это за шутку. Но Шого был серьезен.

— Сегодня я крепко напьюсь, — сказал он уже тише. — Но пока я это не сделал, мы можем скрасить этот вечер друг другу.

Мечницы думали не долго. Шого встал вместе с ними и, подхватив их обеих за талии, двинулся на выход из заведения. Широко улыбаясь, он напоследок кинул свой взгляд на Тобираму и кивнул, в знак прощания. Сенджу нахмурился, и посмотрел на Сэри. Все это время она смотрела на заветную бумагу, снова и снова перечитывая строчки, будто не веря своей удаче.

— Я рассчитывал на что-то более интересное, — с притворным недовольством заявил Иноске, вставая со своего места.

Сэри, улыбаясь, посмотрела на своего брата и что-то хотела ему сказать, но махнула рукой и повернулась к Тобираме. Ее глаза блестели от слез, но были полными счастья и свободы.

— Мы можем идти? — спросил он ее, желая сию же минуту перенестись вдвоем к нему в дом.

Сэри кивнула и бережно сложила бумагу и убрала в свой карман.

— Было приятно видеть вас, Тобирама-сан, — произнес Тецуро, когда он и Сэри встали на ноги. Он тоже поднялся и, пронзительно посмотрев, сказал: — Я благодарен вам за все, что вы сделали для нашей страны.

Тобирама коротко поклонился ему, ощущая, как от искренности и переизбытка чувств трепещет чакра молодого человека. Он был честным и благородным, и вызывал уважение у Тобирамы.

— А я был рад помочь вам.

— Скажите, а куноичи, которая была внедрена в организацию, Кисараги Шион, с ней все в порядке? — обеспокоенно спросил он.

— Да, — кивнула Сэри, и Тецуро облегченно выдохнул. — Она сейчас в больнице, но со дня на день ее выпишут. Думаю, вы сможете встретиться, если ты захочешь.

— Да, я бы хотел выразить свое почтение ее самоотверженному участию и помощи моей стране.

Тецуро сдержано улыбнулся и слегка покраснел. Он еще раз поблагодарил Тобираму и попрощался со всеми, ссылаясь на поздний час и то, что к предстоящему собранию ему необходимо выспаться. Он в сопровождении его охраны, все это время сидящей за соседним столом, удалился из заведения.

Как только Тобирама, Сэри и Иноске хотели тоже уйти, к ним подошел Хаширама.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — спросил он Тобираму, мельком глянув на Сэри.

— Ты сейчас не в том состоянии, чтобы говорить о чем-то, — сказал Сенджу-младший, придержав брата за плечо, как только тот попытался сделать шаг.

— Я вас провожу домой, Хаширама-сан? — предложил Иноске.

Хокаге оглянулся на стол и посмотрел на свой скромный выигрыш. Яманака понял без слов, и собрал все деньги, передав их хокаге. Затем он перекинул одну его руку себе на шею, и, придерживая, отправился на выход. Тобирама и Сэри вышли вслед за ними, и, оказавшись за воротами Хакушу, они четверо разделились и направились в разные стороны.

Сэри еще раз достала бумагу и прочитала ее.

— Поверить не могу, — с улыбкой сказала она.

— Теперь можешь забыть все, как страшный сон.

— Он даже не стал меня позорить. Видимо, я ошиблась, когда думала, что он сделает что-то подобное.

— Он из тех, кто мстит? — спросил Тобирама, и Сэри обеспокоено посмотрела вдаль.

— Нет, дело не в мести. Он… Он играет до последнего, пока либо не победит, либо не проиграет окончательно.

— Думаешь, он выкинет что-то еще?

— Чтобы отправить меня на суд, ему нужно предоставить трех свидетелей, которых у него нет. Даже если он наймет фальшивых, все решится просто. Либо их воспоминания будут правдивыми, чего мы знаем, не будет, либо все их слова окажутся ложью. Будет второе, и меня оправдают и не отправят ни в какой монастырь.

— Сплетничать будут все равно.

— Это мы и так знали, — пожала плечами Сэри, с грустью складывая бумагу обратно в карман.

На перекрестке они остановились. Тобирама посмотрел на нее. Налево дорога к ее рекану. А направо она приведет к его дому. Он не торопил ее, и просто ждал. Его намерения были ей известны, и Тобирама хотел узнать, каковы они у нее.

— Я хочу заглянуть к Йоичи, хорошо? — произнесла она. — Сходишь со мной? А потом мы можем пойти к тебе.

Тобирама согласился, и они направились в рекан. Внешне он оставался спокойным, но внутри Сенджу ликовал. Он был счастлив, что одна из сторон его жизни приходит в постепенный баланс. Что просыпаться по утрам он будет в объятиях любимой женщины, и возвращаться домой вечером туда, где его ждут. Его даже не пугала мысль вновь растить не своего ребенка. Все, чего он хотел — это домашнего спокойствия, стабильности и рутины в своей сплошь тревожной жизни.

В довольно широком коридоре на втором этаже Сэри обеспокоенно ускорила свой шаг.

— Что-то не так, — сказала она, почти перейдя на бег.

Сэри распахнула седзи, ведущие в снятую ею комнату, и заскочила туда. Тобирама спокойно вошел внутрь и увидел пустые футоны.

— Его нет! — вскрикнула Сэри, переворачивая одеяла, заглядывая в шкафы. Она еще в коридоре поняла, что не ощущает чакру своего сына, но делала это не из-за того, что надеялась найти его в пустой комнате, а из-за нахлынувшего на нее бешенства. Она упала и со всей силы ударила кулаками в пол, взвывая от душевной боли. — Он украл его!

Тобирама теперь понял, что Курокава хотел, чтобы Сэри и он оказались в Хакушу именно за тем, чтобы его люди успели выкрасть Йоичи и увезти его в неизвестном направлении. Все это осложнялось имеющимся законом. При разводе дети остаются с отцом, а жена уходит с тем, с чем пришла к мужу. Курокава забрал свое и был доволен. Не объяснив правила, он затеял игру с Сэри, предлагал ей подумать еще раз, хочет ли она этот развод. Он уже тогда намекал, что за этим будут последствия, но она просчиталась, не ожидая, что он выкрадет ее сына.

— Я убью его, Тобирама, — сказала она леденящим тоном, приподнимая корпус, но все еще оставаясь на полу.

Взгляд Сэри был направлен в пустоту, и внешне она была до жути спокойна. Но ее чакра разъяренно бесновалась, вырывалась острыми клочьями так, что Сенджу даже не надо было сосредотачиваться на этом. Он понял, что сейчас она может натворить непоправимых бед.

— Остановись! — требовательно произнес он.

— Я убью его и прошу у тебя прощения за это преступление, — она поднялась на ноги. — Я сделаю все так, что никто ничего не докажет. Ты единственный, кто будешь знать, что я убила отца своего ребенка.

Сэри открыла седзи на балкон и медленно вышла. Тобирама ринулся к ней, схватил ее за плечо и, резко развернув, прижал к себе. Он прикоснулся к ее макушке губами и начал поглаживать ее по спине, пытаясь успокоить. Сперва Сэри была холодна, и прошло немало минут, когда она расслабилась и, обхватив его талию, прижалась к нему сильнее.

— Именно этого он их хочет, — произнес он, когда понял, что Сэри станет его слушать. — Он хочет видеть твои страдания и боль.

— Он украл его, — выдавила она трепещущим голосом.

— По закону Йоичи должен остаться с ним. И убивать его за это — безумие!

Сэри отстранилась и посмотрела ему в глаза. Она уже открыла рот, чтобы с неконтролируемым криком выяснить, почему Тобирама на его стороне, как Сенджу твердо произнес:

— Я не говорю, что согласен с этим законом, но такова реальность.

— Я знаю! — выкрикнула она с горечью. — Но это несправедливо, — она сжала в районе сердца свою куртку. Ее губы тряслись, застывшие в глазах слезы готовы были хлынуть, но она держалась. Тяжело дыша, Сэри зажмурилась и снова крепко обхватила Тобираму. Он обнял ее за плечи и снова прижался губами к макушке.

— Мы это так не оставим, — заверил он ее.

Комментарий к Глава 29

Новый облик Сэри в боевом костюме: https://sun9-36.userapi.com/xq0_73bOy3lumtRiXJ-pkOlMCacnd11g58J7lg/cUeSsNMq-9c.jpg

И напомню, как выглядит Накагава Тецуро.

https://pp.userapi.com/c638329/v638329532/3bdfc/shHka-_qwHk.jpg

https://pp.userapi.com/c638329/v638329532/3bdce/xMnzLbd0wQA.jpg

========== Глава 30 ==========

Лишь к утру Тобирама убедил Сэри, что ей лучше оставаться дома, чем пытаться на горячую голову что-то делать. По его настоянию она выпила снотворное и легла спать. К его возвращению с собрания с делегатами из других стран она должна была проснуться, и тогда он вместе с ней придумает складный план, по которому смогут вернуть ей сына.

Заходя в резиденцию хокаге, Тобирама насильно отогнал от себя посторонние мысли, какими бы важными они ни были. Сейчас он должен быть собран и сосредоточен на деле.

Он просканировал пространство, и понял, что зал совещаний полон людей. Делегация из Такигакуре все же успела прибыть вовремя, и их встретили уполномоченные шиноби Конохи. Иноске также был в зале. А Хаширама все еще сидел в своем кабинете. Сенджу-младший без стука вошел к нему и закрыл за собой дверь.

— Не ожидал, что ты придешь последним, — произнес брат, надевая свою шляпу со знаком огня на ней. — На счет ситуации с Яманака Сэри поговорим после.

— Да, здесь точно будет что обсудить, — согласился Тобирама.

Хаширама встал со своего кресла и подошел к брату, стоящему возле двери.

— Я не ожидал от тебя такого, — он помотал головой. — Не понимаю, как ты мог связаться с замужней женщиной.

— Это уже не важно, потому что она в разводе. Незачем сейчас начинать эту тему, — сказал он и вышел за дверь. Хаширама проследовал за ним, и они направились в зал переговоров. Перед самым входом он остановился и его брат тоже. — Но чтоб ты понимал, это все серьезно, и я не собираюсь отступать.

Хаширама еле заметно приподнял уголки губ и кивнул. Тобирама открыл дверь и вошел.

За длинным низким столом на дзабутонах расположились трое мечников из Киригакуре, Накагава Тецуро, за спиной которого стоял один из телохранителей, и трое представителей из Такигакуре: двое старейшин-мужчин и молодой поджарый шиноби.

— Доброе утро, дорогие друзья, — поприветствовал Хаширама, присаживаясь на свое место во главе стола. Слева от него был Иноске, а Тобирама сел по правую руку от брата рядом с Тецуро напротив мечников. — Мне жаль, что наша с вами встреча связана с неприятными событиями. Но предлагаю быстро перейти к решению всех вопросов. После битвы во дворце дайме страны Рек шиноби Конохагакуре захватили в плен двух особо опасных нукенинов. Закуро Шики. И Какузу. Исходя из совершенных ими преступлений, по действующему международному закону им грозит смертная казнь. Однако до того, как мы с вами подпишем соглашение об этой процедуре, я должен призвать вас подписать еще одно разрешение.

Делегаты напряженно нахмурились, но не стали перебивать хокаге.

— По нашим сведениям, оба нукенина обладают информацией о местонахождении других оставшихся членов организации Кинрэнго, которые все еще на свободе. Как вы понимаете, их допросы не дали никаких результатов, и пытки в их случае бессмысленны. У нас есть иной способ добычи информации, но так как преступники — это бывшие шиноби других какурезато, из соображений этики и уважения к вашим странам, мы просим вашего согласия на проведение процедуры изъятия воспоминаний.

— Что еще за процедура, Хаширама-сама? — спросил старейшина Таки, полноватый круглолицый старик с короткими пальцами.

— Возможно, вы слышали о клане Яманака, — ответил Хаширама и взглядом указал на Иноске. — Они обладают секретными техниками, позволяющими проникать в истинные воспоминания людей. Таким образом, мы сможем добыть необходимую нам информацию, чтобы задержать оставшихся преступников и также приговорить их к казни за содеянные преступления.

— Тогда почему возникает вопрос об этике? — уточнила Акеби.

— Лучше на этот вопрос вам ответит глава клана, Яманака Иноске, — Хаширама жестом передал слово ему.

— Процедура полностью контролируема мною, — начал Иноске. — Но в процессе, пока я ищу необходимые воспоминания, могут проскальзывать и те, что касаются ваших какурезато.

— Другими словами, — заговорил круглолицый старик из Таки, — помимо последних событий вы узнаете все, что было до того, как они стали нукенинами?

— Не обязательно, — нехотя проговорил Иноске. — Но это не исключено.

Старик с отвращением скривил рот и переглянулся со своими.

— Но вы только что сказали, что процедура контролируема.

— Да, но воспоминания человека — это не набор закономерного и логичного повествования. Это не книга, в которой каждая новая глава идет за предыдущей и связывает все воедино. Это хаос, в котором я ищу необходимые сведения.

— Между нашими странами заключен договор о мире, — нахмурившись, Акеби сложила руки на груди. — К тому же Закуро Шики, можно сказать, уже ничего не знает о Кири. Она изменилась с тех пор, как этот предатель гнусно сбежал. Конохе нет смысла специально выискивать в воспоминаниях нукенинов устаревшую информацию о наших какурезато.

Добродушно улыбнувшись, Хаширама почтительно кивнул ей.

— И тем не менее, — старик повернулся к хокаге, — мы не можем позволить кому-то воспользоваться ситуацией.

— Вы считаете, что Хаширама-сан использует полученную информацию и подло нападет на вашу страну? — искренне удивился Тецуро. — Сейчас стоит вопрос не о выискивании информации о вашей какурезато. А о людях, которые все еще в опасности потому, что двое организаторов Кинрэнго все еще на свободе.

— После того, как Какузу смог сбежать из нашей тюрьмы, он выкрал секретную запретную технику, Джионгу, и уничтожил высшее руководство Таки. Эта техника крайне разрушительна. И мы не можем допустить, чтобы кто-либо еще узнал ее секрет.

— Откуда вы знаете, что он уже не рассказал о ней никому? — спросил Тецуро.

— Более алчного и жадного человека я не знаю, — продолжил старик. — Какузу ни за что не стал бы ни с кем делиться сокровенным, и вообще…

Старик из Таки продолжил приводить свои несущественные аргументы, а Тобирама чувствовал, как закипает. Он все больше склонялся к тому, что нападение Какузу на Хашираму несколько лет назад все же имело какое-то тайное дно, которое старейшина во что бы то ни стало хотел скрыть.

— …и может, на самом деле, все это затеивается ради того, чтобы заполучить Джионгу…

Тобирама хлопнул ладонью по столу и, повернув голову, наклонился вперед, чтобы взглядом проткнуть болтливого старика.

— По-вашему, Коноха так ничтожна, что будет использовать подобные методы? — возмутился он.

— По-моему, вы переходите границы… — старик сдвинул брови, и глубокие морщины на лице стали еще больше заметны.

— Наверное, это была плохая идея сразу затевать собрание, когда вы даже не успели отдохнуть после долгой дороги, — разочаровано покачал головой Хаширама. — Предлагаю вам вот что. Давайте перенесем эту встречу на вечер. Как вам такая идея? Мы обдумаем всё, что здесь было озвучено, и решим, каким способом сможем добиться выхода этой ситуации, чтобы он удовлетворял всех.

— Мы готовы подписать оба согласия. И на изъятие воспоминаний, и на казнь, — кивнула Акеби. — А также мы бы хотели получить Кубикирибочо.

— Мой ассистент к обеду подготовит вам все и пригласит в мой кабинет для подписания, — Хаширама с улыбкой слегка поклонился ей в знак уважения. - И после вам выдадут его имущество, в том числе и меч.

Акеби ответила тем же и со своими напарниками встала из-за стола. Все еще недовольные и озадаченные представители Таки вышли за дверь, а вслед за ними и мечники. Тецуро вежливо попрощался с оставшимися и, как и другие гости, покинул зал.

— Это было ожидаемо, — Иноске сложил руки на груди.

— Он не хочет, чтобы мы узнали правду о нападении Какузу на Хашираму, — произнес Тобирама.

— Что?

— Да, это было некоторое время назад, еще до того, как он стал нукенином, — подтвердил Хаширама, снимая свою шляпу и кладя ее на стол. — Как только он стал отказываться от согласия на процедуру, я подумал, что те слухи могли быть правдой. По официальной версии, Какузу напал по собственному решению. Но слухи говорили, что на самом деле в этом было замешано руководство Таки. Какузу проиграл, а они не хотели начинать войну, поэтому всю ответственность спихнуло на него.

— А потом он смог выбраться из тюрьмы, — закончил Тобирама, — и убил их за это.

— Хаширама-сан, — Иноске внимательно посмотрел на него. — Другого способа выяснить, где оставшийся член Кинрэнго, нет. Какузу скорее умрет в пытках, чем сознается, поэтому я предлагаю… Эти старикашки из Таки даже не узнают, что я исследовал его воспоминания, а вопрос о его казни их даже не заботит.

— Иноске, я благодарен за твою преданность, но поступаться своими принципами я не стану. Мы найдем другой способ отыскать напарника Какузу. Его следы ведут в страну Дождя, хотя бы это мы знаем.

— Команда Хьюга Шинты уже проверила все, заходили в ту гостинцу и взяли список всех постояльцев, которые жили в тот день, в который Шион и Какузу были там, — сказал Тобирама. — Они проверили всех людей из того списка, но связать Какузу с ними не вышло.

— Мы провозимся с этим делом намного дольше, чем могли бы, — с недовольством в голосе произнес Иноске.

Хаширама изо всех сил строго посмотрел на обоих.

— Я ответил уже! Мы не станем в угоду собственному удобству поступаться принципами! Пусть команды ищут этого преступника так, словно клан Яманака не обладает этими техниками. Все!

Тобирама видел мир не таким, каким его воспринимал Хаширама. И от того часто спорил и противоречил ему, и считал, что именно его взгляды позволят брату шире смотреть на все. Но в этот момент, когда Хаширама был так строг и непреклонен, Тобирама ни сказал ни слова. Сейчас непробиваемое природное упрямство Сенджу не позволит хокаге принять веские доводы.

После нескольких минут молчания, Иноске попрощался с обоими до вечера и вышел из зала заседания. В тот же миг Хаширама снял маску суровости и повернулся к Тобираме с недоумевающим выражением лица.

— Так о чем ты думал? — спросил он с явной нетерпеливостью в тоне.

— Может, дождешься, пока Иноске хотя бы от двери отойдет подальше?!

Не прождав и десяти секунд, Хаширама слегка развел руки в стороны, показывая, что требует ответа на свой вопрос.

— Честно говоря, я сам не знаю, о чем я думал, Хаши, — Тобирама прикрыл глаза ладонью и покачал головой. — Но все произошло так быстро, что я даже не могу сказать, в какой момент я понял, что назад дороги нет.

— Я догадывался, что что-то происходит, — он покачал головой. — Мне все понятно, она умная, красивая женщина. Но Тоби…

— Я знаю, — не желая выслушивать нотации, прервал брата Тобирама, выставив ладонь в его сторону. Он и так все понимал. — И после ее развода легче не стало. Курокава забрал своего сына, и Сэри теперь… Не находит себе места.

— Потому что это его сын, — кивнул Хаширама. — Его наследник. А Сэри-сан сможет родить еще.

— Ты же понимаешь, что это аморальный человек.

— Вас двоих тоже не назовешь праведниками, — хмыкнул Хаширама. — Вот Сэри-сан… Даже не представляю, как общество примет ее после этого адюльтера.

— После знакомства мы не планировали никаких отношений. Все сложилось очень спонтанно…

— Я удивлен, что ты позволил чему-то в своей жизни случиться спонтанно.

— Можешь иронизировать сколько угодно, мне все равно, — прищурившись, строго сказал Тобирама. — Но, как я уже говорил тебе, я настроен серьезно. И признаю, что твоя поддержка мне бы не помешала, Хаши. Но если ты решишь отвернуться от меня, я пойму тебя и не буду держать зла. Ты хокаге, и ты, как глава и первый наследник, должен особенно заботиться о чести клана. А я уже совершил непоправимое, и моим действиям нет оправданий…

— Что за глупости?! — прыснул Хаширама.

— Ты смеешься надо мной? Я же сказал, что все серьезно.

Хаширама еще больше рассмеялся и принялся пародировать строгий тон брата.

— «Ты, как глава и первый наследник»… Ты действительно думал, что я откажусь от тебя после этого?! — смешливым тоном спросил Хаширама.

— Я… — Тобирама растеряно посмотрел на него. — Я рассматривал и такой вариант. Ты же хокаге и…

Хаширама ладонью дотянулся до головы Сенджу-младшего и сильно взлохматил и без того торчащие во все стороны белые волосы. Тобирама прочесал их пальцами, чтобы привести в прежний вид, и удивленно посмотрел на него.

— Ты мой младший брат, — улыбнулся Хаширама. — Как я могу отказаться от тебя? Должен сказать, я считаю, что вы оба поступили нечестно и даже подло, пойдя на поводу у… спонтанности. Но я поставил себя на твое место и понял. Сам бы я не смог удержаться, если бы Мито вдруг была замужем, когда я влюбился в нее. Я не вижу в своей жизни другую женщину, и ради нее я сломал бы любые преграды.

Хаширама сделал паузу и внимательно смотрел на Тобираму, который чувствовал настоящее освобождение от бремени. Невидимый, но тяжелый, груз упал с его плеч, и он распрямил спину. Опустив голову, он облегченно выдохнул, а потом с благодарностью посмотрел на брата.

— Только я не знаю, как вам помочь с тем, чтобы вернуть сына Сэри-сан, — задумчиво произнес Хаширама. — Обратиться в суд деревни? А что можем сделать мы со старейшинами? Придете вы вдвоем и расскажете, какой Шого ужасный отец? И тут он докажет, что прекрасно относится к сыну, тот его также любит. И мы в тупике, а закон на его стороне.

Тобирама в задумчивости потер лоб. Если Курокава держит своего сына подальше от своей разгульной жизни, и Йоичи не видит своего отца в невменяемом состоянии, то они никак не докажут, что Шого может негативно повлиять на ребенка. Перед судом, скорее, он и Сэри будут выглядеть в невыгодном свете. Особенно Сэри. Распутная женщина со своим любовником хотят отнять у обманутого уважаемого господина его наследника. Так это и будет выглядеть.

— Она не может жить без сына, — озадачено произнес Тобирама.

— Ты и сам знаешь, без чего и без кого можно жить, — ответил Хаширама. — Единственный выход, который я здесь вижу, это наладить отношения с Шого-саном, чтобы она могла беспрепятственно общаться с сыном. Он своеобразный человек, но не плохой, просто нужно найти подход.

— Не думаю, что у нее это получится, — горькая усмешка слетела с губ Тобирамы. Он вспомнил ледяной взгляд Сэри, когда она рассказывала, что собирается убить Шого. — Я и так знал, но сейчас окончательно убедился. В твоём мировосприятии не существует плохих людей. А Курокава омерзительный, низкий, аморальный человек. Я даже не понимаю, как ты можешь находиться рядом с таким… — Тобирама хотел закончить мысль, но остановился, вспомнив про Мадару. Он даже не знал, кто был хуже: Курокава или Учиха.

— Он весьма интеллектуальный человек. И мне с ним весело, можно здорово отвлечься от проблем, — улыбнулся Хаширама.

Он встал со своего места и Тобирама тоже поднялся. Они вышли за дверь и неторопливым шагом пошли по коридору в сторону кабинета хокаге. Перед входом они остановились, и Хаширама, поджав губы, покачал головой.

— И все же это единственный выход, который у нее есть. Так будет лучше для всех.

Осмысливая слова брата, Тобирама кивнул. Внутренне он согласился с тем, что даже для самого ребенка наилучший исход — это мир между родителями, какими бы ужасными они друг другу не казались. Тобирама твердо кивнул Хашираме и собирался уже уйти, как тот остановил его, мягко положив руку ему на плечо.

— Тоби, как бы я ко всему не относился, но лучше не афишируйте свой союз, пока не пройдет немного времени.

— Разумеется, — не раздумывая, ответил Тобирама. — Я не из тех, кто делится своей личной жизнью с другими. Люди сами узнают рано или поздно.

— После вчерашнего объявления в Хакушу, думаю, все уже и так знают. И Сэри-сан в этот момент так прижалась к тебе… Неосознанно, конечно. И все же…

— Я тебя понял. Спасибо, Хаши.

— И еще… — он расплылся в улыбке. — Мой младший брат наконец-то обзавелся постоянной женщиной. Не смотря на все обстоятельства, я очень рад за вас.

Лицо брата заискрилось от радости, и Тобирама даже улыбнулся ему, чувствуя поддержку. Он добродушно хлопнул его по плечу, и попрощался с ним до вечера. Выйдя из резиденции, Тобирама направился проверить тюремные камеры. Всю дорогу до них он размышлял о предстоящем разговоре с Сэри. Он знал, что она достаточно благоразумна, чтобы согласиться с его аргументами против насильственного изъятия Йоичи от отца.

На КПП Тобирама взял необходимую связку ключей от решеток, ведущих к камерам, и затем спустился на нижний этаж. Первым делом он направился к камере Какузу. При одной мысли об этому нукенине у него вскипала кровь. Даже Закуро, который шантажировал и своей техникой едва не убил Шион, так не злил его, как Какузу. Он отравил разум Шион, искусил ее встать на его сторону.

Тобирама закрыл последнюю решетку и завернул за угол. Надзиратель тихонько посапывал, сложив руки на груди.

— Цумура! — злобно рявкнул Тобирама, и шиноби в испуге подскочил со своего места и вытянулся как струна.

— Прошу прощения!

— Ты что, издеваешься?!

— Пересменка будет вот-вот…

— После нее и выспишься!

— Прошу прощения, я только сейчас немного… а так я всю ночь не сомкнул глаз…

Тобирама недоверчиво посмотрел на него, но решил задать формальный вопрос.

— Не было никаких странностей? Ты ничего не заметил?

— Все было как обычно. От Какузу нет ни единого лишнего звука. Он периодически ходит по камере, иногда я слышу, как он отжимается или делает какие-то другие упражнения. И больше ничего.

Тобирама посмотрел на закрытую стальную дверь. Он просканировал пространство и убедился, что чакра Какузу так же взаперти, как и он сам.

— Хорошо, — буркнул Тобирама и отправился в противоположную сторону к камере Закуро.

По мере приближения, онвсё явственнее слышал «99 бутылок сакэ стояло на полке». Завернув за угол, Тобирама увидел, как измученный надзиратель, из клана Сарутоби, нервно покачивался на стуле и отрешенно смотрел в стену.

— …возьми одну, пусти по кругу! 23 бутылки сакэ… — доносился из камеры издевательский тон голоса.

— Тобирама-сан! — шиноби вскочил со стула, увидев его. — Сколько мы еще будем держать их здесь?!

— Сколько потребуется! — резко ответил Тобирама. — Кроме раздражительных песен были ли какие-нибудь странности?

— О! Сенджу Тобирама?! — раздалось из-за стальной двери. — Ну как там Шион? Жить будет?

Сенджу не ответил ему, лишь просканировал его чакру. Печать держалась качественно.

— Интересно, Акеби уже здесь или еще нет? В любом случае передайте ей, что я запрещаю ей прикасаться к моему Кубикирибочо.

Сенджу также не ответил на это, и повернулся к Сарутоби.

— Никаких странностей не было. Он сводит меня с ума с этой песней, только и всего. Я уже грозил ему, но ему все ни по чем.

— Что мне твои угрозы, идиот? Я все равно не жилец! — злобно выкрикнул Закуро и хлопнул по стальной двери. — Они прикончат меня, а эта сука заберет мой меч! Мой меч!

Закуро еще раз долбанул по двери и, громко затопав прочь от нее, снова начал петь идиотскую песню. Сенджу видел, что надзиратель действительно морально измотан из-за этого, но ничего с этим поделать не мог. В качестве поддержки, он хлопнул парня по плечу, и направился на выход.

По дороге домой, где его ждала Сэри, Тобирама, покупая немного свежих фруктов, поймал на себе несколько косых взглядов граждан. Две женщины из соседней лавки разглядывали его и шептались, а одна старушка даже презрительно отвернулась от него, бормоча себе под нос что-то о нравах современной молодежи. Некоторые мужчины одарили его скользкими ухмылками. Продавец принял его без очереди, лишь желая, чтобы Сенджу побыстрее покинул его заведение. Чувствуя полное безразличие к их мнению, Тобирама даже не собирался как-то реагировать на это. Он лишь все это время подбирал слова для предстоящего разговора с Сэри, пытался спрогнозировать ее действия и продумывал свои ответы. Она была умной, но он прекрасно понимал, что любая мать разорвет кого угодно ради своих детей. В такие моменты даже самые милые и очаровательные женщины становились безжалостными хищницами, готовыми пойти на все.

Когда Тобирама вошел, в доме было очень тихо. Он оставил корзину с фруктами на кухне, затем бесшумно прошелся до своей комнаты и осторожно отодвинул седзи. Сэри уже не спала. Закутанная в одеяло, она сидела на энгаве, опустив ноги на нижнюю ступеньку, и отрешенно смотрела вдаль. Тобирама подошел, и лишь когда он сел рядом, она обратила на него свое внимание. Устало улыбнувшись, она сжала его ладонь в своей. Он видел, что улыбаться ей не хотелось вовсе, но она сделала над собой усилие.

— Снотворное не помогло. Я пыталась ментально найти его. Но Шого увез Йоичи из Конохи, а сам остался здесь, это точно, — тоскливо произнесла она.

Она выглядела разбитой. Потухший взгляд снова направился вдаль, но Сэри продолжала держать Тобираму за руку.

— Я говорил с Хаширамой, — он решил, что нет смысля тянуть с этим разговором.

— И он, конечно, отказался помочь, — с горечью хмыкнула она. — Я понимаю.

— Мой брат еще тот оптимист, но даже он понял всю бесперспективность обращения в суд деревни.

Сэри кивнула, прикрыв веки. Она поджала губы и свободной рукой сильнее закуталась в одеяло.

— Я не смогла заснуть, и все думала об этом, — произнесла она, взглянув на сад Тобирамы. — Мы ведь никак не сможем доказать, что Шого ужасный отец. Потому что это не так. Да, он отвратителен, как человек, как мужчина и муж, но он любит сына, и сам Йоичи обожает проводить время с ним.

— То, что я сейчас скажу, вызывает у меня исключительно чувство отвращения и не больше, но… Тебе нужно наладить общение с ним, чтобы он не запрещал тебе видеться с сыном.

Сэри ошарашено посмотрела на Тобираму. Она так оцепенела от его слов, что ему показалось, будто она даже перестала дышать.

— Этот человек не способен наладить со мной общение так, чтобы я его при этом не убила, — почти сквозь зубы сказала она. — Я уже предупреждала его, что если он хоть раз тронет меня, я убью его. Шого это понял, но будет ходить по лезвию снова и снова, и в один момент я просто не сдержусь. — Сэри сделала многозначительную паузу. — Он любит Йоичи, но в данном случае он использует его, чтобы досадить мне. Он как ребенок, у которого отняли игрушку.

— Так не давай ему играть с собой. Не обращать внимания на провокацию — это ведь не только про внешнюю реакцию, — он взял ее вторую руку в свою, развернул Сэри к себе, и она посмотрела на него своими потухшими голубыми глазами. — Как ты мне когда-то сказала? Если ты чувствуешь, что эмоции управляют тобой, а не ты ими, дыши ровно.

Сэри мягко улыбнулась, вспомнив тот вечер, когда она научила его этой технике. Тобирама почувствовал в этот момент, как, выровняв дыхание, она начала смягчать скопившийся всклокоченный ком чакры внутри себя. Колючий кокон стал выравниваться, и на бледных щеках Сэри вдруг появился живой румянец.

— Спасибо, — она поднесла его руки к своим губам и поцеловала каждую. — Я стала забывать, насколько важно внутреннее равновесие.

— Я не оставлю эту ситуацию с Йоичи как есть, но не собираюсь действовать необдуманно, — заверил он ее. Сэри кивнула, ласково потирая его ладони в своих. — В конце концов, я сам могу поговорить с ним.

— Если надеешься напугать его, то не думаю, что это получится. Я вообще не понимаю, что у этого человека способно вызвать чувство страха.

— О, надеюсь, тебе никогда не придется узнать, каким страшным я могу быть, если захочу, — усмехнулся Тобирама.

Растроганно приподняв брови, Сэри провела тыльной стороной руки по его лицу, и у Тобирамы пошли мурашки по телу. Он обхватил ее за талию и крепко прижал к себе. Сэри уткнулась носом в его шею за ухом и нежно водила губами вверх и вниз по оголенному участку.

— Я купил немного фруктов, — сказал он, когда они разжали объятия, и Сэри неуверенно кивнула, соглашаясь поесть.

Тобирама встал и подтянул ее за собой.

— Сирень завяла окончательно, — заметила она, взглядом указав на куст за его спиной. Он обернулся и посмотрел на него.

— Не знаю, чего ему не хватало, — пожал он плечами. — Я делал все, что мог. Пару лет назад его посадила Шион.

Они прошли в комнату, и Сэри оставила на полу одеяло.

— Ты со вчерашнего дня больше не видел ее? — спросила она, и Тобирама отрицательно покачал головой.

Иноске говорил, что ее должны были выписать сегодня, и Тобирама решил просканировать местность, чтобы проверить местоположение Шион. Идя по коридору, он резко остановился, как вкопанный, отказываясь поверить в то, что чувствует. Но его сенсорные способности никогда не обманывали его. Шион. Была. В тюрьме.

— Что случилось? — испуганно посмотрела на него Сэри.

— Она с Какузу в его камере, — ответил он, чувствуя как сжимает кулаки до такой степени, что ногтями впивается в кожу.

Больше ничего не объясняя, он быстрым шагом двинулся дальше по коридору. Тобирама выскочил из дома и бросился бежать в тюрьму. Сэри, не раздумывая, кинулась за ним на помощь. Они на равнее мчались, даже не обсуждая всю серьезность ситуации. Очевидно, Шион захотела поговорить с ним, но Сенджу сомневался, что этим все ограничится. Она непременно вздумает вытащить его оттуда. Сердце Тобирамы неимоверно билось от злости. На Какузу за то, что он оказался в ее жизни. На Шион за ее безрассудство и наивность. На себя за то, что не справился с ее воспитанием. Вечно принимал решения за нее и не научил быть благоразумной, ответственной. Это все его вина, а она просто глупый ребенок, которого он бросил.

— Ты иди внутрь, а я подожду ее снаружи, если она попробует улизнуть… вместе с ним, — сказала Сэри, когда они приблизились к зданию.

Она кивнула Тобираме и скрылась за поворотом, а он ураганом ворвался через главные двери. Не говоря ни слова шиноби на КПП, он схватил нужную связку ключей и ринулся по лестнице вниз, прыгая через перила на этаж ниже и ниже. Он продолжал отслеживать чакру Шион. И как только Тобирама принялся открывать ключами решетки, ведущие к камере Какузу, почувствовал, как она занервничала. Видимо, она услышала шум, и теперь знала, что он идет за ней.

Надзиратель выскочил из-за угла, удивленно глядя на то, как Тобирама ключом вскрывает последнюю решетку.

— Открывай! — скомандовал он ему, и надзиратель лихорадочно и, не понимая происходящего, принялся открывать решетку, а за ней стальную дверь.

В этот момент Тобирама понял, что Шион одна скользнула в стену и устремилась наверх. Сэри тоже чувствовала ее на своем ментальном уровне, поэтому стояла наготове как раз по траектории движения Шион. Надзиратель справился с замком и распахнул дверь, а Тобирама влетел в камеру.

Какузу скалился, глядя на разъяренного Сенджу, а тот, поставив ему подножку, опрокинул лицом на пол и прижал коленом между лопаток. Повернув голову, нукенин лишь хрипло рассмеялся, глядя Тобираме в глаза.

— Он ничего не знает, — Какузу прошептал и взглядом указал на надзирателя за спиной Сенджу. — Если не расскажешь никому, ей ничего не будет за эту шалость.

Тобирама не ответил, чувствуя, как Сэри уже задержала Шион. Успокоившись, что хотя бы теперь она не сбежит, он сосредоточился на Какузу.

— Я уничтожу тебя, если она вздумает еще раз прийти к тебе, — процедил Тобирама сквозь зубы, чтоб только нукенин услышал, но не надзиратель.

— Ну это мы посмотрим.

Тобирама почувствовал, как чакра Шион дрогнула, и тут же Сэри вместе с ней устремилась в сторону его дома.

— Я предупредил, — Сенджу не помнил, когда последний раз был так же зол, как сейчас, когда смотрел на Какузу. Его чакра вырывалась острыми иглами в разные стороны и неглубоко рассекала каменные стены камеры.

Тобирама глубоко вдохнул и медленно, контролируя весь процесс, выдохнул. Он сделал это еще раз, и еще, пока постепенно не успокоил беснующееся нутро. Тобирама резко поднялся и вылетел в коридор, а надзиратель растеряно закрыл стальную дверь.

— Я распоряжусь, чтобы сюда прислали кого-нибудь из клана Хьюга, — сказал он.

— Я сделал что-то не так? — спросил взволнованный шиноби.

— Нет, — отрезал Тобирама, а из камеры донесся раскатистый хохот. — Просто здесь нужен сенсор.

Парень огляделся по сторонам, ничего не понимая. Он молча внимательно наблюдал за тем, как Тобирама создает на стене печать для Хирайшина, а затем проводил взглядом Сенджу, который торопливо направился к лестнице. Он в несколько стремительных прыжков оказался наверху и уже на КПП отдал распоряжение, чтобы прислали сенсора из клана Хьюга. И лишь после этого он в миг переместился к порогу своего дома.

Пролетев по коридору он ворвался в гостевую спальню, в которой Сэри уложила на футон спящую Шион.

— Я наложила гендзюцу на нее, — сказала она. — Хотела удрать.

Тобирама одобрительно кивнул, садясь рядом.

— Надзиратель даже ничего не понял, — промолвил он, а сам разглядывал Шион, пытаясь понять, не навредил ли ей Какузу. — Она прошла мимо него. И как у нее только сил хватило после того, как мы вытащили ее из-под гендзюцу Закуро?

— Она молодая, сильная, — пожала плечами Сэри. — И Ямадзаки-сан прекрасный ирьенин. Но как сам чувствуешь, чакры у неё осталось немного, ей не хватило ее, чтобы вытащить их обоих из камеры, — она сделала небольшую паузу. — Думаешь, она еще захочет вернуться к нему?

— Не знаю, но теперь я оставил там свою печать и отправил другого надзирателя, — сказал он и глубоко вздохнул. — Я должен был ее встретить из больницы и поговорить с ней снова.

— Не думаю, что она стала бы тебя слушать.

— У меня не укладывается в голове. О чем она думала?

— Не будь с ней строг, когда она очнется, — мягко сказала Сэри. — Ей нужен друг, а не гневный мужчина, который отказал ей на ее чувства. Это только еще больше отстранит ее от тебя. Просто выслушай ее, что бы она не говорила. Слушай, пока она не остановится.

Сэри ласково провела по волосам Шион, но потом заинтересованно нахмурилась. Она отогнула ворот водолазки, и они с Тобирамой увидели темный кровоподтек. Жгучее желание убить Какузу без суда и приговора разгорелось у него внутри с новой силой.

Сэри поправила ворот обратно и посмотрела на Тобираму.

— Не думаю, что у них далеко зашло… — спешно оглядев одежду Шион, произнесла она, а он сжал кулаки так, что у него хрустнули кости. — Наверное, теперь мне впору напомнить тебе про дыхание, да?

— Может, я совсем заигрался в родителя и не заметил, как она выросла? — спросил он.

Сэри отрицательно помотала головой.

— Для тебя она навсегда останется той, о ком ты заботился, как о дочери.

Тобирама кивнул. И в голову моментально пришла блестящая идея. Он понял, что единственным правильным решением будет лишить Шион возможности пользоваться своей чакрой. Всего лишь на время, пока она не придет в себя. Он сложил печати и приложил ладонь к ее телу. По ее коже стали расползаться черные полосы, как у Какузу. Этот процесс перемешал и заблокировал ее чакру, и Шион медленно открыла глаза и захлопала ресницами. Сэри держала руку на ее плече, и девушка брезгливо отдернулась. Она посмотрела на Тобираму и дернулась еще раз.

— Тебе здесь никто не желает зла, — мягко произнесла Сэри, пытаясь дотянуться до Шион, но та отползла в сторону.

— Ты загнала меня в гендзюцу! Я не могла выбраться!

— Это лучше, чем если бы ты сбежала и натворила еще больших бед…

— Шион! — строго и громогласно обратился Тобирама. — У тебя большие проблемы!

Округлив глаза, Сэри глянула на него. Он понял, что она пыталась его остановить, но Тобирама почувствовал, что не способен на это сейчас.

— Как ты могла тайком проникнуть в тюрьму?!

— Ты же сам не разрешил мне сделать это по-нормальному!

— Потому что по-нормальному — это никак! — рявкнул он и стукнул кулаком по полу. — Я запрещаю тебе приближаться к этому человеку! Он опасен!

— Для кого угодно, но не для меня, — фыркнула она. — Я отправлюсь к Хашираме, и он…

— Если Хаширама узнает, что ты залезла к нукенину в камеру, он сочтет это изменой, а потом размажет тебя одним пальцем! — прогремел Тобирама, чувствуя, как все больше злится на глупую девочку. — И я не представляю, что он сделает со мной и Сэри за то, что мы покрывали тебя.

Шион явно хотела сказать в ответ что-то еще, но не стала. Она гневно таращилась на Тобираму в ответ, пытаясь понять, правду ли он говорит про хокаге или нет.

— Шион, — Сэри немного приблизилась к ней, но девушка поморщилась. — Мы пытаемся тебе сказать, что таким людям, как Какузу лучше не стоит доверять.

— Вы же его совсем не знаете, — Шион всплеснула руками. — Он совсем не такой, как вы думаете! Оказалось, что он с самого начала знал, что я шпионка!

Тобирама сперва хотел перебить ее, но после этой реплики остановился, решив выслушать до конца.

— Когда они нашли трупы тех медиков, которые убили мою команду, он понял, что это сделала я. Он знал, что весь мой клан вырезали, и что осталась в живых только я одна. Поэтому когда в Кинрэнго узнали, что я обокрала дворец, он уже знал, что меня подослали специально. А еще он видел меня в тот день, когда убили моих родителей. Помнишь, Тобирама? Те шиноби послали три мои прядки волос в три боевые точки, потому что не знали, в которой из них мои родители! Ты и сам был в одной из них и прибежал, когда понял, что я в опасности. Так вот, Какузу тоже был там, в третьей точке, и получил то послание! Представляешь? Но он пришел уже после того, как ты и Иноске появились там.

Сенджу напряг память и, когда вспомнил все события, тяжело вздохнул.

— Наши союзники тогда проиграли сражение. Их всех убили, и, по всей видимости, Какузу получил то послание вместо них.

Шион окаменела. Ее глаза нервно забегали, брови сдвинулись. Она явно не могла поверить, что Какузу сказал ей лишь часть правды. И все ради того, чтобы расположить ее к себе.

— Он обманул меня… — глаза Шион моментально наполнились слезами, но она быстро вытерла их и скукожилась, обняв себя руками. — Но… Он сказал, что знал моего отца, и он упоминал о нем с такой теплотой…

— Возможно, они сталкивались, были знакомы или сражались друг с другом. Я не знаю. Это суть нукенинов! Им нельзя верить. Предав однажды данные обещания, они будут это делать раз за разом. Ты никогда не будешь знать, что ждать от таких, как он! Это непредсказуемые, опасные убийцы, Шион!

— Но… Он ведь… Какузу ведь не выдал меня Кинрэнго, хотя знал все… — неуверенно произнесла она. Ее аргументы иссякли.

Шион растеряно смотрела в пустоту и не понимала, как могла поверить такому человеку, как Какузу.

— Он сказал, что…

— Ему было страшно, Шион, — попыталась объяснить Сэри. — Он мог сказать все, что угодно, чтобы ты помогла ему. Надавить на твое чувство вины.

— Что я за идиотка такая? — она спрятала лицо в ладонях.

— Ты вовсе не идиотка, — Сэри пододвинулась к ней поближе и протянула руку. Шион открыла лицо, посмотрела на нее, но не дала руку в ответ. — Ты оказалась в сложной ситуации, и просто доверилась не тому человеку, а он этим воспользовался.

— Но… Даже если сейчас он…обманул меня. Но он ведь не убил меня еще тогда, в Кинрэнго. Почему?

— У него могли быть причины, и даже не одна, — ответил Тобирама, хотя понимал, что как минимум одна из причин — это личная симпатия к ней, как к женщине. — Но это все неважно сейчас. В любом случае, раз ты теперь понимаешь, что он намного расчетливее и циничнее, чем ты думала, лучше не связывайся с ним больше.

Шион опустила голову, и ее взгляд упал на руки. Она спешно закатала рукава и, увидев черные полосы от печати, шокировано посмотрела на Тобираму.

— Чтобы ты не сбежала и не наделала глупостей, — ответил он.

— Убери это немедленно! Я не заключенная!

— Это как раз нужно, чтобы ты ею не стала.

Шион посмотрела на Сэри, ища поддержку, но та отрицательно помотала головой.

— Когда все кончится, я сниму эту печать, — уже спокойнее произнес Тобирама.

— То есть, когда Какузу убьют…

— Не убьют, а казнят. Это разные вещи.

— Результат один и тот же.

— Дело в смысле! — он снова немного повысил голос, но тут же притормозил. — Шион, мне жаль, что все так случилось. Я не должен был отпускать тебя на эту миссию.

— А я рада, знаешь ли, — ответила она совершенно безрадостным голосом. — Нет, правда. Не смотрите на меня с такой жалостью! На ней я поняла о себе очень много. Например, раньше я думала, что я прекрасно разбираюсь в людях, но оказалось, что нет, — она издала вымученный смешок. — А еще думала, что я никогда не стану такой же сильной, как мой отец, но убедилась, что я лишь на пути к этому. Так что… это хорошо, на самом деле. Я рада, что со мной все это случилось…

Шион снова вытерла глаза и отвернулась. По ее щекам пошли слезы, и она не хотела, чтобы это кто-то видел. Но Сэри осторожно приблизилась к ней, а потом еще немного. Безмолвно спрашивая разрешения, она протянула свои руки и Шион несмело пододвинулась и приняла объятие. Сэри стала раскачиваться, в утешении поглаживая ее по спине, а Тобирама неловко подсел рядом. Кисараги почувствовала это, но не дернулась. Тобирама с другой стороны обнял Шион и понял, что должен был сделать это давно: утешить, обнять и быть рядом. А не оставить ее в одиночестве с растерзанным им самим сердцем.

Комментарий к Глава 30

Все моменты с Тобирамой и Сэри до этого, сейчас и всегда, блин, писались под эти песни. Это их песни, особенно с восклицательными знаками и песни Леди Гага.

Tom Odell - Heal (!!!)

Tom Odell - Can’t Pretend

Tom Odell - Grow Old with Me

John Legend - All of Me (!!!). Этот голос и фортепиано - это магия. Он поёт, как бог! Так легко, чисто и прекрасно! А слова… Я кайфую.

И песни Леди Гага. Господи, я готова обмазаться этими песнями, обмазать ими Тобираму и Сэри и наблюдать. 😂 Хотя фильм я не смотрела, даже не знаю, о чем он.

Lady Gaga, Bradley Cooper - Shallow

Lady Gaga - I’ll never love again

Lady Gaga - Is that Alright?

========== Глава 31 ==========

Спустя бесчисленное количество минут, когда Шион стало полегче, они разжали объятия. Девушка вытерла оставшиеся слезы и с явным стыдом глянула сначала на Сэри, а затем на Тобираму.

— Может, хочешь поесть? — спросила ее Сэри. — Я могу принести тебе.

Внезапное слишком громкое урчание из живота Тобирамы прорезало тишину, выдавая его голод. Шион не смогла сдержать задорного смеха, и даже Сэри негромко посмеялась. Втроем они прошли на кухню. Тобирама и Шион потянулись за фруктами и успели взять по одному яблоку, но Сэри быстро выхватила корзинку и переставила ее подальше.

— Лучше я приготовлю что-нибудь посущественнее, — заявила она.

Яманака принялась искать по всей кухне еду, и достала из шкафов свежие овощи и охлажденный кусок мяса. Домработница Тобирамы, Мамори-сан, всегда следила за тем, чтобы у него были свежие продукты. Она частенько готовила ему, но сегодня у нее был запланированный выходной.

— Может, лучше лапшу поедим? — спросила Шион, уплетая яблоко.

— Тебе нужно что-то более полезное, чем лапша, — ответила Сэри, нарезав мясо на кусочки. — Организм быстрее восстановится, если будешь кормить его правильной едой.

— Она такая же зануда, как и ты, да? — буркнула Шион Тобираме, чтобы Сэри этого не услышала.

Он усмехнулся и снова слегка приобнял ее. Тобирама так редко это делал в своей жизни, что сейчас у него получалось это неуклюже. Но зато он знал, что поступает правильно — сейчас ему хотелось наверстать упущенное.

Тобирама наблюдал, как Сэри бросила на чугунную сковородку нарезанные кусочки мяса и подвесила ее над огнем, а потом, набрав воду из бочки в небольшую глиняную миску, принялась мыть овощи. Шион также следила за ее ловкими движениями. Сэри успевала нарезать овощи, переворачивать кусочки мяса, следить за интенсивностью огня. Шион печально посмотрела на огрызок яблока, а потом украдкой глянула на Тобираму. Она не ожидала, что он заметит, поэтому резко отвела взгляд в другую сторону.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил ее Тобирама.

Сэри добавила овощей на сковородку и посмотрела на них обоих, но не стала вмешиваться в разговор, занимаясь своим делом. Шион заметила, что Сэри все равно заинтересованно слушает, и снова посмотрела на Сенджу.

— Я пока не готова обсуждать это с тобой, — ответила Шион. — Может, позже когда-нибудь. Или вообще никогда. Я пока не знаю.

Тобирама кивнул и ласково погладил ее по плечу.

За едой они не разговаривали, лишь обменивались двусмысленными взглядами. Шион неохотно ела приготовленное Сэри блюдо, но явно не из-за того, что ей не нравился вкус. Дело было в другом, и Тобирама лишь догадывался, что творится в ее мыслях. Шион что-то переваривала в своей голове, не желая делиться с ним этим. Это беспокоило его. Она метала свой взгляд с него на Сэри, затем, недовольно поджимая губы, Шион задумчиво разглядывала через окно сад. Он хотел вытащить из нее эти переживания, но по своему обыкновению вместо просьбы он бы только снова наорал на нее. И последний раз это привело к тому, что она от обиды и чувства одиночества побежала в объятия к нукенину.

Закончив трапезу, Сенджу решил ополоснуться. Шион осталась с Сэри, да и на ней была его печать. Переживать было не о чем, поэтому Тобирама спокойно принял душ, а потом забрался в горячую воду. Расслабить напряженные мышцы ему показалось сейчас правильным решением.

Осторожный шорох заставил его открыть глаза. В ванную вошла Сэри и на замок закрыла за собой дверь. По лисьи улыбаясь, она сняла свою куртку, оставаясь в коротком топе, и села на край офуро.

— Шион сказала, что хочет побыть одна и заперлась в своей комнате, — сказала она и нежно провела по мокрым волосам Тобирамы.

— Думаю, она догадывается про нас, — произнес он и перехватил руку Сэри. Он поцеловал ее ладонь и провел ею по своей шее. Сэри улыбнулась и, обойдя офуро и сев за спиной Тобирамы, принялась массировать его напряженные плечи.

— Скорее всего. Но раз она не закатила новую истерику, думаю, она хотя бы пытается смириться с этой мыслью.

— Лишь бы она снова не захотела пойти к Какузу за утешением, — вздохнул Тобирама.

— Она никак не пройдет к нему теперь. На КПП ее не пропустят без разрешения, а чакру ее ты заблокировал.

Он и сам это понимал, но ему стало еще спокойнее, когда это озвучила Сэри.

— Сегодня вечером будет повторное собрание. Ты сможешь побыть с ней, пока меня не будет? — спросил он и запрокинул голову назад, чтобы посмотреть Сэри в глаза. В знак согласия она продолжительно моргнула. — Спасибо.

Скользнув руками к нему на грудь, Сэри наклонилась ниже, почти касаясь своими губами его. От стоящей в ванной жары у нее на лбу появилась влага, и Тобирама вытер ее и заправил выбившиеся прядки волос ей за уши.

— Залезай ко мне, — произнес он ей в губы.

Сэри стала пальцами вырисовывать на его груди замысловатые рисунки, проходилась по ключицам и спускалась ниже к прессу. Очертив контур его губ кончиком языка, она горячим дыханием она прошлась по его щеке к часто пульсирующей яремной вене.

— Не думаю, что сейчас самое подходящее время для этого, — нежно прошептала она ему на ухо и отодвинулась от него. — И мне лучше уйти сейчас, когда твоя эрекция может пройти безболезненно.

Тобирама разочарованно выдохнул. Горячая ванна и руки Сэри, которые продолжали блуждать по его телу, ее губы, скользящие по его шее. Все было слишком возбуждающе, чтобы он смог так просто себя остановить.

Сэри неторопливо обошла офуро, намереваясь уйти, но остановилась и обернулась.

— Ты тоже хочешь, — с чувством победы сказал Тобирама, глядя на то, как она разглядывает его тело под водой.

— Не стану отрицать, — она подошла и слегка присела, чтобы их лица оказались на одном уровне. И как она смотрела на него. Тобирама был готов накинуться на нее прямо сейчас и знал, что не получит сопротивления. Глаза горели страстью, приоткрытые пылкие губы жаждали утолить похоть своей обладательницы. — Когда мы окажемся дома одни… — она опустила руку в воду и слегка сжала головку его члена, а Тобирама не смог сдержать довольную улыбку. — Будь уверен, твои мольбы о пощаде не будут мною услышаны.

— Я в жизни не просил ни у кого пощады.

— Все бывает в первый раз, — Сэри многозначительно дернула вверх бровями.

Не отпуская его член, она поцеловала его, жадно впиваясь в губы, глубоко и чувственно лаская его язык своим. Оторваться от нее было мукой, и Тобирама не стал бы этого делать, если бы Сэри сама не остановилась. Она выпрямилась, взяла свою куртку и вышла из ванной, оставляя его один на один с эрегированным членом.

«Блестяще», — он запрокинул голову на край офуро и прикрыл лицо холодным полотенцем.

Чувствуя, что горячая вода его только располагает к мастурбации, он вышел встал под холодный душ. Тобирама быстро переключил свое внимание на предстоящие события, прогнозируя, что его ждет на собрании. Представители Таки продолжат трусливо избегать самого простого и эффективного способа, лишь бы не вскрылась правда об их гнусном поведении. А мечники Кири… Их Тобирама все еще не понял. Вначале они показались ему строптивыми, самонадеянными наглецами. Но на утреннем собрании они превратились в шелковых сговорчивых союзников. Если такие перемены с ними действительно случились благодаря той их совместной попойке с Хаширамой, то он совершенно ничего не понимает в дипломатии.

Ближе к вечеру Тобирама собрался вернуться в резиденцию хокаге. Он надел свой доспех, протектор и как обычно взял полный боевой комплект своего оружия. Подходя к выходу из дома, он заметил, что Сэри и Шион говорят о чем-то, сидя на энгаве. Он не захотел вмешиваться своими прощаниями, и был уверен, что с Сэри Шион будет в безопасности.

Тобирама вышел из дома и направился в резиденцию. Идя по улицам Конохи, он ловил на себе недовольные взгляды жителей, слышал, что они обсуждали его и Сэри. Кто-то даже не стеснялся делать это в полный голос. Тобирама и так не был любимцем публики. Он отличался от брата своей холодностью, закрытостью, излишней строгостью и ярой любовью к правилам. А теперь в глазах жителей он стал жалким лицемером. Тобираме никогда не было дело до мнения людей о нем. Но его безнравственный поступок накладывал тень на имя Сенджу. Лишь бы репутация Хаширамы от этого не пострадала.

Опуская подробности о тюрьме, Тобирама рассказал брату, что помирился с Шион и теперь она отдыхает у него дома. Воодушевленный Хаширама радостно заявил, что счастлив слышать такие хорошие новости, и предложил даже поужинать всем вместе. Тобирама с сомнением покачал головой.

— Сегодня жители обо мне уже шептались. Слухи по Конохе разлетаются быстрее, чем я думал.

— Разве тебе не все равно? — удивился Хаширама.

— Мне — да. Но ты хокаге. А я, твой брат, завел отношения с замужней женщиной и разрушил ее брак.

— Да, все так и есть. И я не думаю, что ты поступил в этой ситуации правильно. Но когда-то я дружил с Учиха…

— …ну это, конечно, намного хуже того, что сделал я, — с усмешкой заметил Тобирама, но Хаширама не поддержал этот настрой. — Мы оба отличились, брат.

— Я хотел сказать, что меня тогда тоже осуждали за это. И ты в том числе, кстати. Но теперь посмотри. Наши кланы живут в мире и согласии в одной деревне. Кто мог подумать, что все сложится так хорошо?

— Я благодарен тебе за твою поддержку. Но это разные вещи, не сравнивай. Не хочу расстраивать тебя, но от Учиха ничего хорошего не жди.

— Ты предвзят.

— А ты наивен до невозможности. Они предсказуемы в своей агрессивной сущности. Мы живем все равно что на спящем вулкане. Их безудержная хаотичная энергия слишком разрушительна и опасна.

— По твоему мнению, от них нужно совсем избавиться?!

Тобирама задумался. Было бы неплохо, если бы Учиха не было в принципе. Но это фантазии. Они есть, и эту реальность не изменить. Все, что они могут сделать — это согласиться с их существованием.

— Нет. За ними надо внимательно следить. Помочь направить их силу в мирное русло. Проще говоря, контролировать.

— Ты параноик.

— Лучше так, чем получить ножом в спину, как это сделал Мадара.

Взгляд Хаширамы потемнел. Эта история навсегда будет отзываться внутри него с большой болью, и, глядя на страдающего брата, Тобирама пожалел, что вновь и вновь ковыряет эту рану.

В кабинет постучались, и внутрь заглянул Тэнджи.

— Вас ожидают в зале заседания, — сказал он.

Хаширама надел свою шляпу, и оба брата вышли в коридор, следуя за юным Тэнджи. Он открыл им дверь и пропустил вперед. В зале сидели все, кроме мечников, и это насторожило Тобираму. Он переглянулся с Иноске, но тот пожал плечами. Оба Сенджу заняли свои места, и Тецуро произнес:

— Мы остановились в одном рекане с ними. Я видел их сегодня в обед, думаю, они скоро подойдут.

Хаширама настороженно посмотрел на брата, и тот воспользовался сенсорными способностями. Тобирама почувствовал мечников неподалеку с резиденцией.

— Они рядом. Но я чувствую их встревоженность, — произнес он и затем обратился к Тэнджи: — Найди их, и сопроводи сюда.

Парень кивнул и вмиг скрылся из зала.

— Какое это имеет значение? — спросил старик из Таки, и Тобирама переключил свое внимание на него. — Это полнейшее неуважение к нам. Ко всем нам.

— Это недоразумение, — Хаширама мягким тоном пытался успокоить его. — Скоро они прибудут, и мы начнем.

— Вопросы, касающиеся Какузу не имеют к ним отношения, поэтому можем обсуждать и без них. После утреннего собрания я говорил о процедуре изъятия воспоминаний с Яманака Иноске. Но он совершенно не убедил меня в том, что секреты Такигакуре не станут достоянием общественности.

— Я говорил тогда, и скажу сейчас, — Иноске сложил руки на груди и закатил глаза. — Я не стану разглашать никакую информацию, если вдруг, я подчеркиваю, вдруг я ее обнаружу. Это даже, возможно, не произойдет!

— Тем не менее, вам придется считаться с вашим решением. Если Коноха и Тани не способны найти оставшихся членов Кинрэнго, Таки в свою очередь готова выделить два отряда шиноби в помощь.

Тобирама чувствовал лишь раздражение к старику за его трусливость. Несколько лет назад он знал о совершенной подлости со стороны своего каге и других советников, и теперь просто боялся, что это вскроется. А юный Тецуро лишь разочаровано опустил голову. Он хотел справедливости по отношению к преступникам, которые превратили жизни граждан Страны Рек в ад, но получил лишь трусливый отказ. К его чести, он не стал спорить или ворчать. Пусть он и разочаровался в этом старике, но взгляд его горел. Он не собирался сдаваться и опускать руки. Просто теперь нужно будет идти другим методом.

— В этом нет нужды, — вежливо отказался уязвленный проявленным недоверием Хаширама. — В таком случае, мы можем перейти к подписанию согласия на казнь.

Он указал на бумаги перед старейшинами.

В этот момент раздались оглушительные взрывы. Стены и пол задрожали, и Тобирама инстинктивно просканировал пространство.

— Тюрьма, — он посмотрел на Хашираму. Он хотел переместиться к своей печати, но не смог. Значит, она была разрушена.

В один миг он, хокаге и Иноске сорвались с места.

— Оставайтесь здесь, — бросил остальным хокаге, и они втроем выскочили в окно и рванули на всей возможной скорости в сторону тюрьмы.

Тобирама уже понимал, что произошло, он чувствовал передвижение чакры каждого, кто был там. Мечники взорвали стены тюрьмы, убили нескольких шиноби, проникли внутрь и вытащили обоих заключенных. И теперь мчались подальше от деревни. Тобираму пугало даже не то, что они сбежали, а то, что Тэнджи был все еще с ними.

Группа АНБУ окружили хокаге и Тобираму с Иноске.

— Вы двое, — Хаширама указал на двух АНБУ, — возвращайтесь в зал совещаний и проследите за другими гостями. Остальные за мной!

— Они остановились! — произнес Тобирама и ускорился. — Я пойду вперед!

Хаширама и Иноске и так едва поспевали за его движениями, но теперь совершенно отстали. Тобирама перемахнул через разрушенное здание тюрьмы, не упустив из вида многочисленные кровавые лужи. По мере приближения, он заметил, что чакра Тэнджи вспыхнула ярче буквально на мгновение, а потом резко оборвалась. Тобирама уже знал, что это недобрый признак и ускорился. Чувствуя, что вот-вот настигнет их, он приготовил несколько кунаев с печатями для Хирайшина, и резко кинул их вперед, чтобы они распределились по всей поляне, на которой остановились нукенины. Теперь он может двигаться еще быстрее. Он прыгнул сначала к одному кунаю, и все дернули свои головы в его сторону, затем Тобирама переместился за их спины и внимательно посмотрел на них. На Какузу и Закуро больше не было сдерживающих печатей, а окровавленный Тэнджи лежал у них под ногами. Тобирама посмотрел на спину Какузу и увидел там свежую маску, и снова метнул взгляд на бездыханное тело Тэнджи. В его теле зияла сквозная дыра, в которой отсутствовало сердце.

— И это все? — спросил Закуро, разворачиваясь к нему лицом и закидывая свой огромный меч на плечо. — Остальных не будет?

— Заткнись, — Какузу тоже развернулся и посмотрел в глаза Тобирамы. Нагло и чувствуя мнимое превосходство. Тобирама не удивился своему внутреннему ликованию, ведь теперь он сможет собственноручно стереть нукенина в пыль.

На поляну добрались Хаширама и Иноске, а АНБУ распределились вокруг, окружая нукенинов.

— Тут значительный численный перевес, — сказала Наши, считая своих противников.

— О! Я буду драться вот с этим! — крикнул Закуро, мечом указывая на Иноске, который в команде Ино-Шика-Чо смог победить его.

Меч Акеби издал странные животные звуки, и она ловко размотала бинты, все это время связывающие его сверху до низу. Острые крупные чешуйки двигались как живые, меч словно дышал и клацал зубастым ртом.

— Самехада хочет его чакру, — она кровожадно посмотрела на Тобираму, но тот не сводил глаз с Какузу.

— Не думаю, что все это было хорошей идеей, — сказала Наши, беря в руки свою иглу.

В этот момент молниеносным действием Какузу своей рукой пробил ее грудную клетку и вытащил все еще бьющееся сердце. Черные нити обволокли его и поглотили, утаскивая глубоко под кожу. Раздался негромкий треск, и на его спине образовалась новая маска.

— Ты зачем это сделал?! — развернулась к нему Акеби.

— Она была бы помехой, а мне нужно еще одно сердце, — ответил Какузу и снова посмотрел на Тобираму.

В этот миг посреди Конохи в воздух вылетел фейерверк, рассыпаясь в небе красными искрами. Все отвлеклись и посмотрели на него, а Хаширама громогласно скомандовал АНБУ.

— Барьер!

Шиноби в миг распределились по сторонам и сложили нужные печати. Вокруг собравшихся стала появляться малиновая завеса. Забыв о Тобираме, Какузу метнулся к краю. Сенджу-младший запустил в него свой кунай, который в полете размножился, превратившись в сотню, а кожа нукенина покрылась черным слоем. Все кунаи отскочили от нее, как от камня. Оставался всего метр до барьера. В сторону Какузу полетели мощные корни деревьев, но он черными нитями успел их рассечь и выскочить, и барьер захлопнулся прямо за его спиной. Он устремился в Коноху в сторону зажженного фейерверка, и двое из АНБУ бросились преследовать его.

Тобирама спрыгнул с дерева в его сторону, желая догнать его и убить, но в полете на него налетела Акеби, размахивая своим мечом. Она словно и не хотела ранить Сенджу-младшего, а только поводить рядом с его телом. И Тобирама сразу почувствовал, в чем причина. Этот меч отхватил кусок его чакры и после увеличился в размере. Зубастая пасть потянулась к нему снова, но Тобирама катаной отбил ее от себя.

— У тебя необычная чакра, Самехаде нравится, — с ухмылкой сказала Акеби.

Тобирама ничего не ответил ей, и лишь спрятал катану. Он в секунду сложил печати и прокричал название техники. Появившийся столб воды превратился в яростный вихрь. Он увеличился в размере, становясь похожим на гигантскую волну, и разлился по всей клетке. В этот же миг из воды появился десяток его клонов, которые разом налетели на Акеби.

«Можно и поаккуратнее, Сенджу, » — недовольно проворчал Иноске в голове у Тобирамы. Весь промокший от потока воды, он бился с Закуро, который постоянно кричал что-то издевательское. У Иноске при себе не было оружия, кроме его техник, поэтому он пытался застать ловкого Закуро врасплох, чтобы захватить его разум.

Внезапно выросшие деревья заполнили собой оставшееся пространство, превращая клетку в непроходимую чащу. Хаширама сражался с Сакуранбо, который топором и молом превращал дерево в щепки, пытаясь добраться до хокаге. Тобирама понял, что слишком отвлекся от своей противницы, и переключился снова на нее.

Она уже успела уничтожить большую часть клонов, и Тобирама наблюдал, как она избавляется от остальных. Ее движения нельзя было назвать изящными и умелыми. Она самонадеянно размахивала Самехадой в разные стороны и уничтожала клоны только лишь дотронувшись до них. Меч поглощал чакру, из которой они состояли, и копии моментально от этого разваливались.

Слишком долго это продолжаться не могло, и Тобирама запустил в Акеби пару сюрикенов, к которым прикрепил взрывные печати. В полете они размножились, и как только приблизились к ней достаточно близко, один за другим стали взрываться. Тобирама знал, что этого будет недостаточно. Он призвал водяного дракона, который змеясь между торчащими витиеватыми корнями деревьев, устремился в сторону Акеби.

Из взрывного облака, которое подняло вверх капли воды, появилась мечница. Она Самехадой отрубила голову водяному дракону, и он мощным потоком плюхнулся вниз к остальной воде. Тобирама снова достал катану и тут же отразил с ее помощью атаку Акеби. Самехада изогнулась и пастью зацепилась за его меховой воротник, желая на самом деле отгрызть ему кусок плоти. У него забрали еще часть чакры, на этот раз намного больше. Меч увеличился, и Тобирама отпрыгнул назад.

— Ну сколько ты еще выдержишь, Сенджу? — спросила его Акеби. — Прошу, не трать свою драгоценную чакру на техники, дай Самехаде еще полакомиться.

Разговаривать с ней у Тобирамы не было никакого желания. Все, что он хотел, это разделаться с омерзительной мечницей и затем прикончить Какузу. Благо теперь ему развязали руки, и он мог это сделать в обход законного суда и казни.

Близко к ней приближаться не стоит, Самехада сноваотщипнет у него чакру. Поэтому атака должна быть дальней, которую Акеби придется блокировать. Но вода ее не берет, она отлично справляется с тем, чтобы избегать урона от нее.

Образовав еще нескольких клонов, чтобы они отвлекли ее внимание на себя, он спрятался в тени корней. Чувствуя, как она уничтожает его копии, он достал один кунай с печать для Хирайшина и вытащил катану. Один из клонов сложил печати и активировал другую технику. Вокруг Акеби с четырех сторон образовались водяные клыки и острыми быстро вращающимися концами устремились в ее тело. Самехада разрубила их, но другой клон Тобирамы образовал столб воды под ногами Акеби, который захватил ее в мощный поток, оставляя на свободе лишь руку, в которой она держала свой меч. Другие два клона образовали земляные стены вокруг, отделяя Тобираму и Акеби от остальных. Едва поворачивая телом, она пыталась с помощью Самехады прекратить эту технику. Но так повернуть кисть она не могла. Тогда Акеби отпустила Самехаду, и меч самостоятельно взвился в воздух, располосовав созданный столб воды и поглотив чакру, которая его образовала. Поток превратился в дождь, обрушиваясь на Акеби, и в этот миг третий клон Тобирамы активировал технику молнии, атакуя насквозь вымокшую мечницу. Мощный разряд прошелся по ней, заставляя вопить от боли. Самехада кинулась на копию и полностью проглотила, спасая свою владелицу. И в этот момент мимо лица Акеби просвистел кунай. Она не успела моргнуть, как рядом с ней возник настоящий Тобирама и одним точным взмахом катаны отрубил ей голову.

Тело Акеби рухнуло в воду, а Тобирама рванул катаной в воздухе, смахивая с нее остатки крови. Самехада кинулась на него, и Сенджу хотел уже ее отбить, вдруг понял, что она не собирается нападать на него. Меч ластился, пытался заставить Тобираму взять его. Но Сенджу, поморщившись, достал пустой свиток. Он сложил несколько печатей, и Самехада исчезла в белой дымке, прячась в виде надписей на бумагу. Тобирама завернул свиток и убрал в карман. Он обернулся и увидел, что Хаширама пытается что-то втолковать Сакуранбо, который потерял всякий самоконтроль и бездумно нападал на хокаге. Иноске продолжал играть с Закуро, который своим мечом уже перерубил половину леса, который создал Хаширама. Техники Яманака не предполагали активного боя, и без своих напарников Иноске мог только ждать подходящего момента. Он не спешил, был спокоен и расчетлив, в отличие от оголтелого, обезумевшего от своей ярости Закуро.

Здесь все было под контролем, и Сенджу метнулся к краю барьера. АНБУ сделал небольшой проход, и Тобирама вышел наружу. Он бросился бежать в сторону взорвавшегося фейерверка. Не успел он на два метра отойти от барьера, как в его голове раздался встревоженный голос Сэри:

«Тобирама!»

========== Глава 32 ==========

Когда Тобирама ушел принимать ванну, Сэри осталась на кухне домывать посуду. Шион вернулась в свою комнату, заперлась и легла на футон, с головой прячась под одеяло. Она видела, как Тобирама смотрел на Яманака во время готовки. Очевидно, что она ему нравилась, и Шион от этого стало еще больше не по себе.

Ревность, обида, уязвленная гордость тяжелым комом встали в горле, и Шион захотелось плакать. Тобирама никогда не будет с ней, она может даже не мечтать об этом. Он нашел себе женщину, но из вежливости не рассказал об этом сразу. Никто не виноват, что Шион оказалась для него недостаточно хороша. Даже Сэри здесь не при чем. Шион не удивлена, что Сенджу привлек ее внимание, и полностью понимала ее как женщину. Но от этого легче не становилось. Тобирама был влюблен в нее, и Шион не могла отделаться от липкой обиды на него за это. Он прекрасно знал, как относится к нему Шион, но все равно завел отношения с другой женщиной. Ему абсолютно безразличны ее чувства. Он даже не подумал, каково ей находится рядом с Сэри, которая по-хозяйски притащила ее к нему в дом, как будто к самой себе.

Он сблизился с ней, пока Шион была на миссии и грезила о нем. Мечтала оказаться в его объятиях, и чтобы он посмотрел на нее так же, как сегодня смотрел на Сэри. С теплым блеском в глазах и с нежностью. В голове возникли фантазии о том, как он обнимает блондинку, целует, и о том, с какой страстью они удовлетворяют друг друга. О, уж Сэри-то точно знала, что нужно делать, чтобы мужчина был доволен. От отвращения скривив рот, Шион перевернулась на другой бок. В какой-то степени Какузу смотрел на Шион так же, как Тобирама на Сэри, только с большей животной страстью. От воспоминаний о его поцелуях у нее пошли мурашки по коже, и одновременно с этим сладко потянуло в промежности, как сегодня утром, когда она была с ним.

Какузу самым низким и подлым образом обманул ее на счет отца, а Шион все равно с волнением вспоминает его горячие губы, смелые движения. Она хочет близости с ним, несмотря на ее симпатию к Тобираме? Или это как раз и означает, что ее чувства к нему не так уж и сильны, как она думала? Со стыдом Шион признала это. Она хотела вновь почувствовать на себе вожделеющий взгляд Какузу. Чтобы он снова жадно поцеловал ее, придавил своим крепким, мускулистым телом. Чтобы его опытные руки скользили по ее тонкому стану, массировали ее грудь. Чтобы Какузу направлял ее тело, владел им, потому что он точно знал, что ей понравится.

Шион открыла глаза и вдруг поняла, что уже лежит на животе, и одна ее ладонь массировала грудь, а вторая, забравшись в штаны, прижималась к промежности и двигалась так, как Какузу делал это своим твердым членом. Шион резко отдернула руки и зажмурилась. Стыд не позволял ей продолжить. Перед ее глазами стояла фигура Тобирамы, и его осуждающий взгляд сковывал и отбивал у нее все желание.

Шион выбралась из-под одеяла и доползла до седзи, ведущей в сад. Она открыла ее, и свежий воздух встрепенул несколько прядей вверх. Взгляд Шион упал на завядший куст сирени. Когда-то она сама посадила его, посчитав, что это было бы очень символично. Но Тобирама не смог понять ее намека. Мало того, он даже недостаточно внимания уделил ему, чтобы не дать завянуть. Короткая усмешка слетела с губ Шион. К чему он стал бы заботиться об этой сирени, если ему даже нет дела до ее чувств к нему.

Достав из шкафа плед, она закуталась в него и вышла на ступеньки энгавы. Она провела в этом саду свое детство. Здесь она тренировалась с Тобирамой, когда у него было на нее время. И, видимо, здесь ее и видел Какузу, когда шпионил за Хаширамой и его окружением.

От мыслей о нукенине она с головой зарылась в плед, как будто прячась от полученного унижения. Она пыталась избавиться от чувства вины перед ним еще во дворце дайме. Какузу понял это и знал, что если Шион выживет, ее ничто не остановит от встречи с ним. Он был искренне удивлен ее появлению, но теперь Шион поняла, что он так радовался этому, что боялся сказать лишнее слово, чтобы она не вычислила его план. Какузу хотел воспользоваться ее доверчивостью, а она даже рада была его выручить. И зачем? Чтобы потом сбежать с ним из Конохи навстречу приключениям? Какая же она несдержанная и нерассудительная. И что ее ждало бы тогда? Попала бы в список международных преступников, и тогда шиноби всех стран охотились бы за ней. И она никогда больше не увидела бы Тобираму. Он хотя бы не обманывал ее на счет своих чувств. Никогда. Она сама выдумала, словно они есть. Мысли о собственной наивности вызвали у нее горькую усмешку.

Половицы скрипнули, и Шион выглянула одним глазом в щелку. Сэри опустилась рядом с ней, и девушка закатила глаза от этого.

— Ты не против, чтобы я составила тебе компанию? — спросила Сэри. Она была слишком заботливой, слишком доброй, что это только раздражало Шион, потому что ей не за что было ненавидеть ее. Сэри была хорошей, и не виновата, что Тобирама выбрал ее своей женщиной вместо Шион.

— Нет, — буркнула Шион и снова зарылась в плед, высовывая наружу только нос.

В повисшем молчании, девушка слышала, как дышит Сэри. Спокойно, ровно. Раздражительно для Шион.

— Ты ж пришла, чтоб поговорить? — выпалила она.

— Ты хочешь поговорить? — мягко спросила Сэри.

— Но ты ж пришла за этим? — Шион вытащила голову из-под пледа и с возмущением глянула на Сэри.

— Ты хочешь поговорить? — настойчивее спросила она. У нее не было никаких эмоций. Она не улыбалась, не была расстроена. Она задала простой вопрос и ждала любого ответа от Шион.

— Может быть, — неожиданно для самой себя выдала Шион.

Сэри слегка приподняла брови и уголки губ.

— Не знаю, о чем мы будем говорить, но надеюсь, что чего-нибудь достигнем в разговоре.

Она почувствовала, что низкий приятный голос Сэри согревал ее теплее пледа. Шион никогда не умела создавать о себе такое впечатление. Ее голос всегда был звонким, высоким. Может, это одно из того, что понравилось Тобираме в ней больше, чем в Шион?

— Что тебя беспокоит? — спросила Сэри.

Шион всегда была против лжи и притворства. Против всякого социально-одобряемого поведения, которое ей навязывал Тобирама всю жизнь. И поэтому она решила и сейчас быть полностью откровенной с той, которую захотелось понять и изучить. Идеальная, заботливая Сэри не станет смеяться над ней, а действительно выслушает, как и обещает. И это нервировало Шион.

— Ты меня беспокоишь! — выдала Шион. — Раздражаешь своей вниманием, добротой. Тобирама постоянно строг со мной, а ты…

Она прервалась, нервно выдыхая. Слова никак не шли, потому что все, что хотела сделать Шион — это кричать от внутреннего напряжения.

— Я чувствую, как дрожит твой голос, и тебе не просто говорить. Но я здесь и готова подождать, сколько потребуется.

— Вот! Об этом я и говорю! Тобирама бы сейчас пришел и сразу бы все сказал, — Шион прокашлялась и, театрально нахмурив брови, сделала голос ниже: — Зачем ты ходила к Какузу?! Он опасен для тебя! Я хочу, чтобы ты слушалась и не делала глупостей.

— Да, — улыбнулась Сэри. — Неисключено, что это он бы и сделал.

— Ты ведь хочешь мне именно это и сказать, да?

— Ты хочешь именно это от меня услышать?

— Я хочу, чтоб ты мне что-то сказала, раз пришла сюда.

— Что именно?

Шион задумалась и посмотрела на сад. Комок обиды сдавил легкие в груди, и ей даже стало сложнее дышать. Вопрос вертелся на языке, и она выпалила его быстро, чтобы не успеть передумать:

— Тобирама сможет когда-нибудь не осуждать меня за мои глупые поступки?

Сэри не отвечала. Она пристально смотрела на Шион, а та боялась повернуться к ней. Если бы сделала это, обязательно расплакалась бы.

— Я постоянно делаю какую-нибудь ерунду, а потом оправдываюсь перед ним, чтобы он не считал меня ужасной. Ты так и собираешься молчать? Или скажешь что-то?

— То есть тебя беспокоит, что он считает тебя ужасной?

— Да. Потому что я хочу… — Шион остановилась. Она хотела сказать, что хочет, чтобы он считал ее хорошей, безупречной, такой же, как он считает Сэри. Но не стала этого говорить, вспомнив вчерашние слова Иноске о бессмысленности игр с ролями. — Я бы хотела, чтобы он просто принимал меня такой, какая я есть. Со всеми моими ошибками, за которые я чувствую себя виноватой.

— Перед кем ты чувствуешь себя виноватой?

Шион замерла. Перед кем она чувствует себя виноватой? Перед ним? Или все же перед собой? Она медленно повернула голову к Сэри и поймала ее теплый взгляд.

— Я могу ошибаться, но, по-моему, ты не до конца откровенна с собой, — продолжила Сэри. — Ты говоришь, что он строг, осуждает тебя, и ты чувствуешь себя виноватой. Но у меня такое чувство, будто это ты сама так относишься к себе.

Шион обняла себя за плечи и снова посмотрела в сад. Сэри была права. Шион так сильно задевали обвинительные слова Тобирамы только потому, что она сама считала себя виновной. Она понимала, что совершала неправильные поступки, но как ребенок пыталась убедить всех вокруг в обратном, лишь бы не осуждать саму себя.

— Тобирама всегда был рядом, когда был нужен. Подталкивал в правильное русло. А во время этой миссии… Мне пришлось выбирать самой, и я уже не уверена, что все делала верно. Точнее в тот момент я думала, что поступаю правильно. Но чуть позже понимала, что нужно было делать иначе.

— Безумно сложно сделать выбор самостоятельно, — понимающе кивнула Сэри.

— Да. Из-за этого Тобирама и считает меня незрелой, — с горечью произнесла Шион. — Потому что взрослые люди выбирают свой путь сами, а такие маленькие, как я, ждут, чтобы за них решали. А потом недовольны тем, что чувствуют себя виноватыми за совершенный выбор. — Шион замолчала, погружаясь глубже в свои переживания. — Тобирама всегда хотел, чтобы я была лучше, чем есть. Как будто я недостаточно хороша, да? Но почему, ками-сама, я вообще должна быть идеальной?!

— Это хороший вопрос, — сказала Сэри, и Шион, которая бросила этот вопрос, как риторический, теперь задумалась, чтобы ответить на него.

Глаза наполнились слезами, как только очевидный ответ пришел ей в голову. Шион боялась его озвучить, боялась показаться слабой, глупой девочкой. Она взглянула на Сэри и удивленно захлопала глазами. Яманака спокойно ждала ответа, и всем своим видом показывала, что она сейчас на стороне Шион, и пытается помочь ей разобраться в себе. Слезы покатились по щекам, и она уже не могла их сдержать, решив доверится Сэри.

— Если я не буду идеальной, он не станет любить меня. Или… Я сама не смогу любить себя…

Боль от признания. Шион сдавливала рвущиеся из груди всхлипы и крепче обнимала себя за плечи. Она думала о том, что творила в жизни, и поняла, что все делала для того, чтобы заслужить признание и любовь. Сначала от родителей. А потом их заменил Тобирама. Все, чтобы он обратил свое внимание на нее. Пусть к Какузу она пошла из-за собственного чувства вины, но осталась с ним, целовалась и чуть даже не переспала, чтобы утереть нос Тобираме, чтобы он оценил то, насколько она уже взрослая. Убила нукенинов и, узнав правду о своем прошлом, скрывалась от него. Закатывала истерики, лишь бы он остановил ее. Лишь бы Тобирама счел ее достаточно зрелой и смог принять ее в свою жизнь. Но он видел в ней только несмышленого ребенка. Как и ее отец.

Сэри подсела к ней ближе, и Шион не отстранилась. Ей хотелось почувствовать, что она не одна. В эту самую минуту ей больше всего хотелось, чтобы мама обняла ее и сказала, как любит и дорожит ею. И что ей совершенно все равно, насколько Шион выросла сильной куноичи, насколько она умна, воспитана, вежлива. Что она любила ее и всегда будет любить, что бы не происходило. Но мама мертва. А рядом с ней сидит только Сэри.

— Что ты сейчас чувствуешь? — спросила она так, словно все понимала, но хотела, чтобы Шион это просто озвучила.

Захлебываясь слезами, она украдкой взглянула на Сэри:

— Я скучаю по своей маме. И мне… хотелось бы обнять ее. Поговорить с ней так, как я сейчас говорю с тобой. Как будто мы с тобой по-настоящему близки, — Шион улыбнулась сквозь слезы. — Но ты же не моя мама!

Шион вдруг показалось, что несмотря на все она хотела бы снова обнять блондинку. Ненадолго притвориться, будто это ее мама, которая здесь для того, чтобы утешить ее.

— Нет, я не твоя мама, — произнесла Сэри, и Шион показалось, что ее голос тоже дрожит. — Но в данный момент я чувствую себя близкой тебе. И мне хотелось бы обнять тебя, если позволишь.

Шион оцепенела от такого откровения, и даже слезы временно перестали идти. Сэри подсела вплотную и обхватила ее плечи. Она прижалась своей щекой к макушке Шион и стала гладить ее по спине. Нежно и по-матерински мягко. Кисараги снова заплакала, но уже не от тоски, а чтобы выпустить накопленную боль. Она представляла, будто Сэри принимает на себя все ее переживания, помогает осознать их и справиться с ними.

Больше не добиваться от Тобирамы ответных чувств, пытаясь быть идеальной.

А остаться неидеальной и любить саму себя.

Их молчаливое объятие длилось так долго, пока из Шион не вышло все до последней капли, и она не успокоилась. Но даже когда она перестала плакать, Сэри все равно крепко держала ее. Она тяжело вздохнула, и Шион показалось, будто ей тоже больно от чего-то.

— Сэри, — произнесла Шион, и только тогда блондинка немного отодвинулась от нее. На ее ресницах были крошечные капли, но она все равно искренне улыбнулась ей, поправляя немного взъерошенные волосы. — Тебя тоже что-то тревожит?

Сэри кивнула и смахнула слезинки.

— Так рассказывай, раз у нас тут вечер откровений, — усмехнулась Шион.

— Просто хотела сказать, что Тобирама всегда будет любить тебя. Ценить и дорожить тобой, — она снова пригладила ее волосы и провела пальцами по высохшим щекам. — И пойдет на многое, чтобы сберечь тебя. Как сегодня. Вместо того, чтобы объявить тревогу, поднять на уши всех, он вытащил тебя оттуда и не сдал никому. Пошел на преступление, чтобы ты была в безопасности.

Шион задумчиво посмотрела в сад. Это действительно было правдой, но она словно не видела ее до этого. Или не хотела видеть. Если бы Сэри сказала это раньше, Шион непременно поняла бы все не так и обрадовалась бы. Ее самолюбие грела бы мысль о том, что тот, кто любит правила и порядок больше всего остального в жизни, поступился этим ради нее. А теперь она лишь осознавала, что все это время обманывала саму себя на счет его отношения к ней. Шион начала тихо, но заливисто смеяться. Тобирама действительно любил ее. Пусть не как женщину, но искренне, и Шион вдруг стало этого достаточно.

Сэри отодвинулась от нее, и, поджав губы, тоже посмотрела в сад. Она выглядела печальной, но явно старалась не показывать это.

В доме раздался звук захлопывающейся входной двери, и они обе поняли, что Тобирама решил молча уйти по своим делам. Сэри обернулась на звук, и Шион, упрямо поджав губы, посмотрела ей в глаза.

— Это точно все? — спросила Шион с долей возмущения.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ты только что сказала, что чувствуешь себя близкой мне. Это что, притворство?

— Нет, ни в коем случае, — Сэри помотала головой.

— Тогда почему ты не рассказываешь?

— Это… Долгая история, которая может быть неприятной тебе. И я не могу бесконтрольно вывалить все это на тебя… Это будет правильно.

Шион нахмурилась, перебирая в голове темы, которые потенциально могут ее задеть.

— Это касается Тобирамы? Да я уже догадалась, что вы вместе, — махнула рукой Шион и удивилась, что ей не обидно произносить это вслух.

Сэри облегченно выдохнула. Ее это действительно беспокоило, и Шион даже удивилась такой заботе со стороны блондинки.

— Да, это касается его, но лишь косвенно.

— Как это?

Сэри неуверенным взглядом посмотрела на Шион и поджала губы.

— Чтобы мы могли быть с ним, я развелась со своим мужем, и…

— Так ты замужем была?! Хм, может, вы с Тобирамой не такие уж и зануды, которые только следуют правилам.

Сэри неоднозначно кивнула и издала нервный смешок.

— И что дальше? — спросила Шион, пытаясь понять суть проблемы.

— Бывший муж забрал сына, и вряд ли позволит мне еще увидеть его. Самое ужасное, что он поступает по закону, ведь дети остаются с отцами. А я… А я изменница, которая не заслуживает своего ребенка…

Сэри сдавливала пальцы левой руки своей правой так, что кости хрустели. Она сдерживалась, чтобы не заплакать. Шион теперь поняла, что именно чувствовала Сэри, когда та плакала несколько минут назад и сказала, что она мама, но не ее. Она скучала по своему ребенку. Девушке тоже захотелось ее обнять и пожалеть, но пришедший в голову вопрос не дал этого сделать.

— А почему ты просто не придешь и не поговоришь с ним?

Сэри рассмеялась.

— Если бы все было так просто.

— Так зачем усложнять? — выпалила Шион. Она сбросила плед и встала на ноги. — А ну, поднимайся!

Сэри ошарашено пялилась на нее снизу вверх.

— После того, как ты поговорила со мной, я много чего поняла. Но теперь мне очевидно еще кое-что. Пока мы держим что-то в себе и ничего не делаем, так все и будет оставаться. Ты хочешь сидеть тут? Или ты хочешь сделать что-то, чтобы вернуть сына?

Энтузиазм Шион заставил Сэри подняться. И она думала, что Яманака сейчас загорится и побежит договариваться со своим бывшим, но Сэри лишь взяла ее за плечи и посмотрела в глаза. Она уже почти открыла рот, но Шион перебила ее:

— Ты мне сейчас список причин зачитаешь, да? Так вот нет! Я не такая вежливая, как ты, поэтому может все прозвучать грубо, но это не от того, что я хочу обидеть тебя! Просто послушай меня! Да, именно меня! Моя мама умерла, если ты вдруг забыла. И так уж совпало, что я кое-что понимаю в этом вопросе. Так вот! Мама, которая умерла, лучше, чем мама, которая нашла сто пятьдесят причин, чтобы не вернуть меня. Ясно тебе?! Так что засунь их себе поглубже, вместе со своей гордостью.

Глаза Сэри наполнились слезами. Она резко схватила Шион за шею и притянула ее к себе. Она обняла ее так крепко, как до этого ее никто не обнимал.

— Спасибо тебе! — сквозь всхлипы произнесла она и отодвинулась, вытирая слезы.

— Да, пожалуйста, — пожала плечами Шион, как будто ничего особенного сейчас не сделала для Сэри.

— Только у меня будет просьба. Я пойму, если ты откажешь.

— Что такое?

— Не могла бы ты пойти со мной? Я знаю, что это крайне странно, но мне правда это нужно.

Шион смутилась и нахмурилась.

— Просто мой бывший муж своеобразный человек. И не спрашивай подробности, но если я вдруг убью его, мне нужен свидетель, что это была самооборона.

Шион заливисто рассмеялась, закидывая голову назад. Но когда она мельком увидела совершенно серьезный взгляд Сэри, резко прекратила смех.

— Эм. Это не шутка. Ясно, — пробубнила она, ощутив неловкость за свой хохот. — Ладно. Пойдем. Только я тебе не особо помощник с этой унизительной печатью.

Они вышли из дома и сразу свернули в какие-то закоулки. Сэри объяснила, что так будет намного быстрее. Перейдя несколько улиц, они вышли на роскошную дорогу. Здесь были красивые дорогие дома, высокие заборы и ухоженные тротуары. Шион всегда было интересно, кто живет в таком богатстве, и теперь она с любопытством гадала, к какой же калитке ведет ее Сэри.

Среди всех домов выделялся один. Величественный особняк с красной крышей. И даже через высокий забор Шион видела ухоженные выстреженные шапки деревьев. Конечно, Сэри подошла к калитке именно этого дома. По витиеватой дорожке к энгаве Шион оценила, с каким тонким вкусом создан этот сад. В нем все было точно выверено, не допущено ни единой ошибки. Ей сразу стало ясно, здесь действовали профессионалы, а сам хозяин вряд ли приложил руку хотя бы к одному камешку.

На энгаве они разулись, и Сэри уверенно повела Шион по лабиринту из коридоров и комнат.

— Он в своем кабинете, — задумчиво произнесла Сэри.

Она свернула налево, затем снова направо. Шион подумала, что ни за что сама не выбралась бы из такого дома. И ей проще было бы просто пройти его насквозь, чем пытаться вспомнить обратный путь.

Сэри остановилась перед седзи и, не постучавшись, просто открыла ее.

В огромной комнате было множество книжных полок и бесчисленное количество книг и свитков. Худощавый черноволосый мужчина сидел на пороге с открытой во внутренний двор седзи и курил кисеру. Несмотря на то, что помещение проветривалось, здесь было много дыма, а значит, курил он много и довольно давно.

Как только Сэри и Шион вошли, он обернулся и расплылся в хитрой притворно-радостной улыбке. Он жестом поманил к себе Сэри, и встал на ноги.

— Как неожиданно, — произнес он, но Шион поняла, что он давно ее ждал.

— Давай без церемоний. Ты знаешь, зачем я здесь, — Сэри подошла к нему ближе, оставляя Шион за спиной.

Он затянулся, не сводя плотоядного взгляда с Сэри, и у Шион прошли мурашки по спине. Теперь она понимала, почему Яманака не хотела идти к нему. Выпуская густой белый дым, он развернулся и отошел к своему столу.

— Зачем ты здесь мне понятно, — он оставил на столе свою кисеру и, резко развернувшись, за несколько широких шагов добрался до Шион. Он встал к ней неприлично близко, от чего девушка поморщилась и отшатнулась. — А это что за пташка?

Он сказал это противным скрипучим голосом, от которого застывала кровь в жилах. Сердце Шион забилось сильнее. Она где-то уже слышала этот голос.

— Отойди от нее! — Сэри подскочила и грубо отпихнула его. — Шого, я сюда пришла не ругаться. Я хочу договориться с тобой.

— О, теперь ты хочешь договариваться, да? — засмеялся он. Этот ледяной смех Шион точно уже слышала. И он испугал ее сейчас так же, как и в прошлый раз.

— Да, и я думаю, что это было бы разумно. Я знаю, что ты любишь Йоичи. Но я тоже люблю его…

— Нет, ты любишь трахаться с Сенджу Тобирамой, а о сыне ты не думаешь вообще.

Шион даже не расслышала слова, она напряженно рылась в своей памяти.

— Тебе нравится этот факт, я уже поняла это, — Сэри говорила с явным раздражением. — Можешь даже уединиться и пофантазировать в свое удовольствие. Но не обязательно при людях это озвучивать.

— О нет, я люблю зрителей, — засмеялся Шого. — Могу прям сейчас…

— Откуда я тебя знаю? — спросила Шион, подходя на пару шагов ближе и пристально глядя в колючие глаза Шого.

Их ссора тут же прекратилась, и они оба вылупились на нее, не понимая вопроса.

— Нет, правда. Этот голос такой… Я уже где-то слышала его, — Шион стала разглядывать его, но вид Шого не вызывал воспоминаний. Тогда она закрыла глаза и сказала: — Скажи еще что-то. Что угодно.

— О чем ты? — спросила ее Сэри.

— Да не ты, ками-сама, — вздохнула Шион. — Ты… Как тебя там. Шого. Скажи что-то.

В этот момент раздался гулкий грохот, как будто где-то прогремел взрыв. Шион с Сэри переглянулись, не осознавая произошедшего, и от размышлений их отвлек прорезавший острый голос мужчины.

— Тебя зовут не Кисараги Шион, случайно?

Она ненадолго задумалась, и как только осознание настигло ее, Шион распахнула глаза и издала громкий вскрик.

— Это он! — она радостно запрыгала на месте. — Это он, Сэри! Ахахах!

Сэри удивленно смотрела на нее и не понимала, что происходит. Шион рассмеялась и затанцевала на месте, как будто только что выиграла в лотерею. Она не могла поверить своей удаче, поэтому просто хохотала, не имея возможности остановиться.

Немного задумчиво понаблюдав за этим, Шого быстро достал из шкафа красный фейерверк, вышел во двор и запустил его в воздух.

— Ой, нет! Стоп-стоп! — спохватилась Шион, пытаясь вернуть его, а он уже зашел обратно в комнату. — Сэри, у тебя есть что-то типа веревки или еще что?

— Что?! — нахмурилась Сэри, разводя напряженные ладони в стороны. А Шого рассмеялся, глядя на реакцию Шион.

— Я знал, что ты шпионка, и он не убил тебя, потому что… Да, в тебе определенно что-то есть, я его понимаю, — Шого окинул Шион заинтересованным взглядом.

— Да это же он! — она в упор смотрела на Сэри и даже не обратила внимания на то, что он сказал. — Я узнала голос! Это тот самый человек, с которым встречался Какузу в Стране Дождя. Ты что, мой отчет не читала? «Моральный урод со скрипучим голосом», — произнесла Шион и указала на него.

— Потрясающе точное определение, правда, лишенное изящества, — заметил Шого и подмигнул ей.

Он был спокоен и улыбчив, как будто это не в нем Шион сейчас признала преступника, которого разыскивали по всему миру. А Сэри трясущейся рукой зачесала назад волосы и нервно метала взгляд с Шого на Шион.

— Ты абсолютно уверена? — дрожащим от напряжения голосом уточнила Сэри.

— Еще как! — смело произнесла Шион. — Это точно он!

Прикрыв глаза, Сэри рассмеялась. Она хохотала так, как будто только что с ее плеч упал тяжеловесный груз. Шион продолжала тыкать пальцем в Шого, намекая, что его необходимо скрутить и задержать, хотя он почему-то и не собирался убегать от них. Сэри пыталась продышаться, осознавая эту мысль. Она продолжала посмеиваться или над ним, или над собой, или вообще над ситуацией. Но внезапно резко прекратила. Она за долю секунды поставила Шого подножку, опрокинула его на татами и вдавила в пол.

— Курокава Шого, ты арестован и будешь направлен в тюрьму для ожидания приговора, — победно произнесла Сэри, доставая из своего кармана тонкую веревку. Она скрутила его руки и ноги, и отодвинулась, а Шого перевернулся и сел.

— Не обязательно меня связывать, — закатил он глаза.

— Ты организовал весь этот кошмар в Стране Рек, — Сэри взяла его за грудки. — И даже не отрицаешь этого.

— Если бы ты не притащила ее сюда, вы бы никогда и не нашли меня. Вам просто повезло, — рассмеялся он.

— Ками-сама. Тебе ведь даже не нужны деньги, — вздохнула Сэри, садясь напротив него. — Зачем ты все это устроил?!

— Да, деньги меня не интересуют, в отличие от моего напарника, — пожал он плечами. А затем заговорил с ярким азартом в глазах: — Он получал золото, а я наслаждался игрой. Мне захотелось реализовать потенциал своего ума. Наблюдать за тем, как мои решения меняют судьбы десятков тысяч людей. Я вершу историю, а не повинуюсь событиям. Я создатель и игрок.

— Ты чудовище, — проговорила Сэри, глядя на него. — На твоих руках кровь сотен людей, тысячи искалеченных жизней…

— Пусть так. Зачем мне вести себя социально-одобряемо, если что-то может сойти мне с рук и приблизит меня к желаемому? Пташка назвала меня моральным уродом, но что такое эта мораль? О, Сэри, ты так смотришь на меня, словно считаешь, что она абсолютна! Не смеши меня. Правильность или неправильность поступков — оценочное суждение и не более. Поэтому избавь меня от необходимости и дальше рассуждать и объяснять тебе, что любая мораль зависит лишь от воспитания, культуры или времени, в которое человек появился на свет.

Она тяжело вздохнула и схватилась за голову. В это мгновение через открытые седзи гибкие черные нити залетели в комнату и плотно обвились вокруг тела Сэри, связывая ее от плеч до пяток. Шион обернулась, и с козырька крыши внутрь комнаты запрыгнул Какузу. Она застыла в оцепенении, и не понимала, как он смог выбраться, но сопоставила тот грохот и его появление здесь. Руки Какузу до локтя были покрыты кровью, но при этом на нем самом не было ни единой царапины.

Он сделал пару шагов к ней, но Шион отшатнулась, и тогда Какузу замер, с прищуром глянув на нее.

— Ну наконец-то, — пробубнил Шого, поднимаясь с пола. Он повернулся к Какузу спиной, и тот одной рукой развязал его. Шион мельком заметила, что у него на спине были все четыре маски, как и до того, как он оказался пойманным Тобирамой.

— Шион, убегай! — выкрикнула Сэри, и Какузу тут же этими черными нитями завязал ей рот.

«Быстро, уходи отсюда, а я постараюсь ментально найти Тобираму», — произнесла Сэри в голове Шион.

— Если что, она может свои мысли мне передавать прямо в голову, так что завязывать ей рот бессмысленно, — спокойно произнесла Шион, глядя на Какузу.

— Да, она одна из Яманака, — подтвердил Шого, собирая какие-то бумаги на столе.

— Мне плевать, я не вынесу еще чей-то треп, кроме вашего, — отрезал Какузу и снова посмотрел на Шион, а ее словно бросило в жар от этого.

— Вижу, моя помощь тебе уже не нужна, — усмехаясь, произнесла она.

— Тебе что-то рассказали обо мне, да? — спросил он, подходя ближе. Щеки ее мгновенно начало покалывать, и она поняла, что краснеет.

— Ты про тот день, когда убили моих родителей? — Шион театрально посмотрела в потолок и, будто задумываясь, затарабанила пальцами по подбородку. — Хм, да. Тобирама сказал, что ты сражался на стороне врагов и победил, поэтому записка оказалась у тебя.

— Если бы я пришел вовремя, я бы не позволил убить твоих родителей.

— Спасибо, что хоть не отрицаешь, что не сказал всей правды! — Шион тоже сделала к нему шаг.

Они стояли в шаге друг от друга, и это тревожило ее. Она чувствовала себя зажатой в тиски его пристального взгляда и не могла больше пошевелиться.

— Не позволил бы убить моих родителей… — повторила она его слова. — И как мне верить тебе после всего?

— Да никак. Я говорил тебе, что никому вокруг нельзя верить.

— Прекрасный совет, — вмешался в разговор Шого.

— Пойдем со мной, — сказал он низким бархатным голосом, чтобы услышала только Шион.

— Зачем я теперь тебе? Ты ж выбрался из тюрьмы? — она сложила руки на груди, и Какузу надвинулся на нее. Он подошел так близко, что Шион почувствовала запах крови с его рук.

— Да я бы и так выбрался, твоя помощь мне была не нужна, — произнес он, наклонившись к ней ближе. Он хотел пальцами дотронуться до ее лица, но заметил кровь.

— Воспользуйся скатертью, — махнул рукой Шого на свой рабочий стол. — И да, не торопись. Сюда же вот-вот не сбегутся все шиноби Конохи.

Какузу вытер руки и снова вернулся к Шион. Нукенин хотел что-то сказать, но на них пялились две пары глаз, и тогда он схватил ее в охапку и выволок на балкон, чтобы их не было видно за прикрытой седзи.

— Как думаешь, у них это надолго? — Шион услышала, как Шого спросил у Сэри, и как она в ответ громко вздохнула.

— Смотри на меня, — схватив ее за плечи, Какузу немного тряханул Шион, чтобы она перестала слушать болтовню Шого. Он смягчил захват, когда понял, что она не собирается сопротивляться или выскальзывать из его рук. Какузу закатал рукав ее водолазки и увидел черные следы от печати. — Кажется, тебя уже тоже считают преступницей.

— Не твое дело, — Шион вырвала свою руку и опустила рукав обратно. — Зачем я тебе? Ты ведь просто хотел воспользоваться моей доверчивостью…

Какузу схватил ее за нижнюю челюсть и притянул к своему лицу.

— Если бы я хотел просто воспользоваться, я бы это сделал, — прошептал он ей в губы. Шион почувствовала, что краснеет, и стыдливо закрыла глаза. — Пришла ко мне, раздразнила. А теперь что?..

— Оставь меня, — почти молясь, прошептала Шион и зажмурилась, не желая смотреть ему в глаза.

Он сжал ее талию, крепче прижимая девушку к себе.

— Не могу, — выдохнул он ей в губы.

Он отпустил ее челюсть и переложил пятерню на затылок, соприкасаясь с Шион лбами. Она уперлась ладонями ему в грудь и почувствовала такое сильное биение сердца, как будто их там было несколько. Его мышцы были так напряжены, что Шион боялась лишний раз дернуться.

— Я все равно не пойду с тобой, — она покачала головой, и почувствовала, как по его телу пошла мелкая дрожь после ее слов.

Не сдержавшись, Какузу коснулся губами её приоткрытых губ. Он старался действовать мягко, но вся его нежность превращалась в исступленное желание. Мощные удары его сердца доносились до ее ушей, и он зарычал в ответ на ее притворную попытку оттолкнуть его. С прискорбием она призналась себе, что ей нравилось то, как он изнемогает от желания.

Какузу резко отпустил ее, и Шион, открыв глаза, увидела на его лице искреннее страдание. Он медленно облизнул свои губы и вытер их, не сводя с нее взгляд. Пожирал глазами, хотел большего, но отошел на шаг назад.

— Я не позволил бы убить его, если бы оказался рядом тогда, ясно тебе? Твой отец спас меня, когда я был ребенком. И даже не проси рассказывать, почему меня надо было тогда спасать, — произнес Какузу, даже не пытаясь скрыть своей боли при этих словах. Она поняла, что он впервые так откровенен с кем-либо. Слова, которые он никогда не произносил, рвались из него наружу, очищая его от душевных мук. — Вот откуда я знаю его, как сильного шиноби. И да, я сражался тогда против его с Сенджу союзников, но теперь я нукенин и не обязан выполнять ни чьи приказы.

Разочарованно опустив голову, он заскочил в комнату, и ошеломленная Шион ринулась за ним. Шого сидел на полу, уложив голову связанной Сэри к себе на ноги. Он ласково гладил ее по волосам и вскинул голову, когда Какузу появился с Шион.

— Уходим, — пробасил Какузу, и Шого осторожно встал, чтобы Сэри не ударилась головой об пол.

«Я не могу найти Тобираму. Он словно заблокирован где-то», — раздался голос Сэри в голове Шион. — «Задержи их, а я буду пытаться снова найти его».

— Ты не можешь его вытащить отсюда, — твердо произнесла Шион, обращаясь к Какузу. — Он все это затеял!

— Я тоже в этом участвовал, — он повернулся к ней, и Шион увидела его злобный взгляд. Он навис над ней и угрожающим басом продолжил: — Я убивал, разрушал, чтобы взять чужое! И делал это по своей воле! Потому что я свободный человек, и я сам так хотел!

— Ты убийца, — с болью в сердце произнесла Шион. — И ты опасен.

— Да, — он горделиво поднял нос. — И все же ты хочешь меня.

Шион смущенно прикрыла глаза и отвернулась. Отрицать не имело смысла, это была чистая правда, которую понимали они оба.

— А разве эта пташка с нами не идет? — удивленно спросил Шого.

— Нет, — Какузу выплюнул ответ, тоже отворачиваясь от Шион.

Шого подошел к ней ближе, но Шион сделала несколько шагов назад от него.

— О, детка, — он стал плавно кружить возле нее, как акула. — Не расстраивайся. Какузу слишком сложный для тебя человек, советую тебе забыть его. Я сомневаюсь, что хотя бы одна женщина будет способна выдержать его напор. Слишком жаден, слишком требователен. Он заберет всё и поглотит тебя до остатка. Буквально удушит своими чувствами. А я вижу, как ты любишь свободу, пташка, которую он тебе не даст.

Шого тыльной стороной ладони провел по ее щеке. Поморщившись, Шион отбила его руку и залепила ему крепкую пощечину.

— Какая она дерзкая, — радостно сказал Шого, обратившись к Какузу. — Обожаю таких. Как жаль, что ей придется умереть.

Шион вытаращилась на него, а затем на Какузу.

— Он не сказал, да? — хохотнув, Шого обошел Шион со спины и наклонился к ее уху. — Вас обеих придется убить.

Опустив голову, Какузу стоял к Шион спиной, и она могла видеть только испуганный взгляд Сэри. Он не отрицал, и девушка поняла, что это правда.

Шого подсел к Сэри стал гладить ее по голове, говоря при этом:

— Может, ты и не поверишь, но я огорчен. Я был настроен на долгую игру с тобой. Но нехорошо, что вы узнали о моих приключениях в Стране Рек. А мы с Какузу не любим свидетелей.

Шого вернулся за спину к Шион и, скользнул своими руками по ее талии, прижался к ней. Она позволяла ему такое нахальство, потому что в оцепенении пыталась просверлить взглядом затылок Какузу. Она уже видела, с какой легкостью он справлялся с врагами, и знала, что его даже не будет мучить совесть из-за еще парочки убитых: незнакомой ему женщины и той, что ему отказала.

— В твоем доме найдут два трупа. Какой в этом смысл? — процедила Шион.

Он взял ее за подбородок, развернул ее лицо к своему и заговорил притворно-изумленным голосом.

— Вы слышали, какое чудовищное происшествие случилось в нашей Конохе? Нукенин Какузу, сбегая из тюрьмы, убил свою бывшую напарницу-шпионку и ее подругу в доме ее бывшего мужа, а потом скрылся в неизвестном направлении. А хозяин дома в этот момент отдыхал в своей столичной резиденции. Как трагично.

— Заткнись! — прогремел Какузу. Шион и Шого подняли свои глаза, но он обращался не к хозяину дома, а к Сэри, которая пристально глядела на него. Она общалась с ним ментально, и Какузу был явно не в восторге от того, что именно она ему говорила. — Или я убью тебя!

— «Или» не пойдет, друг мой. Тебе в любом случае придется убить их, — Шого оставил Шион в покое и подошел к Какузу. — Иначе весь мой прекрасный план рухнет.

— Ты тоже закрой рот, — рявкнул на него нукенин.

Взгляд Шого мгновенно остекленел. Весь его иронично-саркастичный флер улетучился, и появилась хладнокровная, кровожадная гримаса.

— Я вышел на этих тугоумных мечников, заставил их прикончить настоящую делегацию из Кири, вытащить тебя из тюрьмы… Я надеюсь, от них-то ты хоть избавился?

— Они сражаются с обоими Сенджу, думаю им не жить, — ответил Какузу сквозь зубы.

— Вот и славно, — со озлобленным прищуром сказал Шого. — А теперь избавься от наших пташек. Это не столь обременительное дело.

Какузу медлил. Они с Шого сверлили друг друга взглядами, и оба не желали сдаваться.

— Прискорбно, — Шого с отвращением на лице сделал шаг к своему столу.

Из шкафчика он достал нож для вскрытия писем и, вертя им в руке, подошел к Какузу и свирепым взглядом окинул его.

— Мне всегда было интересно, на что способны люди с идеологией шиноби. Казалось бы, обладатели такой воли и силы духа. Мне смешно, когда я думаю о том, что они считают себя хранителями мира и порядка. Как они, безвольные исполнители, определяют, что можно, а что нельзя? Например, убийства. Они допустимы, но лишь те, которые обоснованы приказом. Забавно, да? Моралисты, — последнее слово он брезгливо выплюнул.

Он отвлекся от Какузу и обошел Шион сзади. Он отодвинул ее волосы, открывая шею, и отогнул ворот водолазки. Взглянув на темный кровоподтек, он присвистнул. Шого прижал нож к яремной вене Шион, и девушка крепко зажмурилась. Какузу несопротивлялся происходящему и не собирался ее спасать. Он просто смотрел, а она боялась пошевелиться, потому что любым неосторожным движением она может напороться на острие.

— Но только не нукенины, — продолжил Шого, водя ножом по шее Шион. — Вы способны принимать решения, действовать исходя из внутреннего импульса, а не навязанных правил и законов. Чистая воля и следование своим желаниям. И мне любопытно, что ты выберешь сейчас? Когда-то ты сказал, что единственное, что важно для тебя — это деньги. Власть не вечна, люди предают, изменяют, умирают. А деньги — это что-то постоянное. Если наши пташки останутся в живых, мы с тобой, напарник, не сможем развлекаться как прежде…

Удар, резкий хрустящий звук, и Шион почувствовала, как половину ее лица залило горячей кровью. Едва держась на ногах от испуга, она отшатнулась и открыла глаза.

Какузу вытянул на нитях свою руку и, схватив пятерней голову Шого, с легкостью раздавил ее. Тело мужчины с грохотом обрушилось на пол, а Шион жадно хватала воздух ртом. Часть ее лица, шея и плечо были в крови и частичках мозга Шого. Она пыталась смахнуть все это с себя, но руки предательски тряслись, и у нее ничего не получалось. Какузу сорвал шелковую скатерть со стола и подошел к ней. Он принялся заботливо вытирать ее лицо, осторожно взяв девушку за подбородок.

Шион не могла посмотреть на него. Она пялилась на мертвого Шого. Ей и до этого в своей жизни приходилось видеть трупы, да она убивала и сама. Но сейчас ее трясло от вида размозженного черепа, от стального запаха крови, которой была залита. Но больше всего от того, с какой легкостью Какузу убил человека, а теперь как ни в чем не бывало помогал ей.

— Ненавижу напарников, — произнес он, когда закончил, и накрыл скатертью труп Шого. Он повернулся к Шион и невесомо обнял ее, боясь разбить, будто она была хрустальной. — Тебе нельзя со мной.

Не в состоянии вымолвить хоть одно слово, Шион вытаращилась на него. Он провел пальцами по ее скуле от уха до подбородка, а потом плавно отошел. Сжав челюсть так, что желваки пришли в движение, он развернулся и выскочил в открытые седзи, уносясь из этого дома в неизвестном направлении.

Кисараги упала на пол и подползла к трупу Шого. Она вытащила из его руки нож, а затем, все еще прибывая в затуманенном состоянии, стала разрезать путы, связывающие Сэри. Как только у Шион это удалось, Яманака тут же крепко прижала ее к себе. Она укачивала ее, и Шион решила, что, скорее всего, это было нужно самой Сэри. На ее глазах только что в одно мгновение убили ее бывшего мужа. От такого любой был бы в шоке, даже прожженный убийствами шиноби.

— Теперь все будет хорошо, — она гладила ее по волосам. — Тобирама уже идет сюда, он был внутри барьера, поэтому я не могла достучаться до него.

— Я в норме, — выбираясь из ее объятий, произнесла Шион, хотя сама не была уверена в этом.

В этот же миг в глубине дома послышался быстрый топот. Каким-то образом Тобирама оказался здесь так быстро. В гробовой тишине до Шион донеслись шаги вошедшего в комнату Тобирамы. Он подошел к ним и присел на корточки рядом.

— Я в норме, — еще раз сказала Шион, глядя на его обеспокоенный взгляд. — А вот он не очень.

Она метнула свой взгляд на труп и снова посмотрела на Тобираму.

— Мне Сэри уже все передала. С помощью когда-то оставленной печати Хирайшина я переместился сюда, но Какузу успел уйти, — сказал он, глядя то на одну, то на другую. — Я отправил пару своих клонов в погоню за ним, но он путает следы, его не просто будет найти…

Но Шион уже не слушала его. Какузу бесследно исчез из ее жизни, и она была уверена, что никто не сможет его найти, пока он сам этого не захочет.

========== Глава 33 ==========

Стоя перед зеркалом, уже в третий раз Шион старательно переделывала косу, чтобы прядки лежали более аккуратно. Времени оставалось все меньше, поэтому она спешила, и каждая новая попытка была хуже предыдущей. На пятый раз добившись более менее удовлетворительного результата, Шион выскочила в коридор и радостно поскакала на кухню. Она схватила со стола сверток с готовой едой, запихнула его в дорожную сумку и вышла из своей квартиры.

За последние несколько недель в Конохе прибавилось суеты. Со смертью Курокава Шого закрылся и его район развлечений. Оставшиеся без хозяина таю, официанты и повара и другие работники быстро разъехались, а буйную энергию сотням посетителей тратить было некуда. На улицах сновали толпы бездельников, которые раньше большую часть своего времени просиживали в кабаках и за игровыми столами, а остальную часть — в поисках денег. Теперь они как мертвые души блуждали по деревне, ища себе подходящее занятие. Многие радовались смерти Курокава Шого, так как взимать долги с них больше некому, и продолжали веселиться в скромных маленьких кафе, которые едва справлялись с наплывом клиентов.

На улицах было шумно и людно. Из-за того, что ситуация в Стране Рек стабилизировалась, беженцы стали перебираться обратно. Они суетливо носились по деревне, покупали веревки для связывания своих вещей, нанимали повозки и собирали еду в дорогу. От этого на рыночной площади было не протолкнуться.

Шион пыталась добраться до цветочного ларька, но враждебная толпа у овощного ее не пропускала, решив, что она хочет купить что-то без очереди. Тяжело вздохнув, она прошла в обход. Шион обогнула несколько ларьков с обратной стороны и добралась до заветного. Ее взгляд сразу упал на букет белых хризантем. Перед ней была всего пара клиентов, и Шион решила никого не поторапливать. Хозяйка ларька во время того, как заворачивала букетик своей клиентке, без остановки трещала:

— …а он мне «Хакушу не нарушает никаких законов». А я ведь предупреждала этого Сенджу Тобираму, что этот район надо закрыть, жалобы писала, а он не слушал. Наглец. Разговаривал со мной, как будто у меня маразм. Такой же распутник, как и этот Курокава Шого. Ну вы наверняка слышали уже. Завел шашни с замужней женщиной, женой убитого, между прочим. Она куноичи, у них было какое-то общее задание, а сейчас уже живут вместе, вы представляете? Но, конечно, во всем виновата она. Знаем мы, как это бывает. Ни один мужик не вскочит, если женщина не позволит…

— На вас-то уж точно никто не вскочит, — буркнула Шион, когда точка ее кипения была пройдена.

Другие клиенты резко обернулись, а хозяйка подняла удивленный взгляд, и две ее нарисованные карандашом брови-ниточки изогнулись на половину лба, сморщив кожу. Только она открыла рот, чтобы начать перепалку с Шион, как та протянула ей сложенные купюры и произнесла:

— Я возьму этот букетик хризантем. Сдачи не надо.

Девушка схватила цветы и тут же выскочила, услышав что-то нелицеприятное в свой адрес. Она быстро зашагала на выход с рынка, а потом двинулась по истоптанной за последнее время дороге в сторону кладбища.

Смерть Тэнджи ее шокировала. Когда она говорила с ним последний раз, вела себя по-настоящему паршиво, и не успела попросить прощения за это. И он уже не услышит ее слов никогда. Хождение на кладбище было лишь самоутешением, и ничем больше. День ото дня Шион отпускала боль и вину, и спустя время его смерть станет для нее совершенно обыденным фактом. Это пугало ее, но она чувствовала всю неизбежность этого процесса.

Шион смахнула с надгробия несуществующие пылинки, и положила букет цветов у основания.

— Еще раз прости меня, Тэнджи, — произнесла она вслух, чувствуя, как сердце сжимается от печали. — Я сегодня ухожу, поэтому несколько месяцев не увижу тебя… Кхм. Ками-сама, зачем я все это говорю?

Она закатила глаза и присела на корточки рядом с надгробием. В необходимости разговаривать с мертвым Тэнджи ее убедила Сэри. Сказала, что так станет легче. И это действительно было так. Шион и вправду каждый раз после очередного катарсиса перед надгробием чувствовала себя лучше. Выговариваясь, она лишь быстрее снимала с себя вину перед ним и свыкалась с его смертью. А стоило ли? Может, правильнее было бы мучиться и дальше, ведь в какой-то степени она тоже была виновата в его смерти?

Шион даже не знала, что из возможных вариантов лучше: то, как сложилось в реальности, или если бы Тобирама не застал ее в камере Какузу, и она сбежала бы вместе с ним. Тэнджи был бы тогда жив. Или по крайней мере не умер бы ради того, чтобы Какузу смог завладеть его сердцем. Но как бы тогда сложилась ее жизнь? Полная неизвестности судьба, ежедневная лотерея — это стало бы ее буднями. А так же вереница смертей, которые пришлось бы совершать для безопасности.

Какузу не объявлялся с последнего раза, как Шион видела его. Ей казалось, что между ними остались неясности, но разыскивать его ради выяснения ей уж точно не хотелось. Не только потому, что ей придется нарушить несколько законов, а значит стать отступницей. Но и потому, что при мысли о нем у нее все еще шли приятные мурашки по спине, и это пугало ее намного сильнее.

Похлопав по надгробию, Кисараги вышла. Если бы она собиралась быстрее, смогла бы напоследок попрощаться и с Тобирамой. Но времени не осталось совсем. Она бегом помчалась к воротам из Конохи, потому что там ее уже должны были ждать. Чтобы сократить себе путь, Шион решила активировать свою технику и пробежаться напрямик, сквозь заботы и чужие дворы. И как ей показалось, почти никто этого не заметил и даже ничего не кричал ей в след возмущенным голосом.

Увидев роскошный экипаж, охрану и прислугу, которая проверяла наличие всего необходимого, Шион поняла, что не опоздала. Она поздоровалась с начальником охраны Накагава Тецуро и закинула свою дорожную сумку к остальным вещам.

— Только попробуй уйти не попрощавшись, — раздался знакомый голос над ухом. Шион обернулась и смущенно опустила взгляд перед Тобирамой. Он пришел ее проводить вместе с Сэри маленьким Йоичи.

— Ну я собиралась долго, а опаздывать на задание не хотелось, поэтому…

— Просто обещай, что будешь почаще писать, — улыбнулась Сэри. — И не забывай, что осенью в Стране Рек бывают затяжные дожди.

— Я не простужусь, — пробурчала она. — Но те носки надевать буду. И писать вам тоже буду, еще устанете получать соколов.

— Лучше сосредоточься на своей миссии, а поиск и задержание Сацумы оставь остальным.

— Да, да, — махнула рукой Шион. — Скучнейшая помощь в восстановлении столицы и дворца. У меня там с собой целая инструкция от Хаширамы прописана, — она махнула рукой на свою сумку.

К экипажам подошла группа шиноби Конохи и, уважительно поприветствовав Тобираму, сложила свои вещи в повозку.

— Думаю, там все в сборе. Так что я лучше пойду.

Тобирама сам наклонился и крепко стиснул Шион в своих объятиях. Да так, что девушке показалось, будто она слышит хруст своих ребер. Сэри была намного нежнее. Она обняла мягко и похлопала Шион по спине.

— Через месяц-другой увидимся и с тобой, да? — девушка присела на корточки, чтобы попрощаться с Йоичи, и голубоглазый мальчик обхватил ее шею своими маленькими цепкими ручками. — О, какой же ты милый, — произнесла она, отпустив его, и Йоичи попросился к Сэри на руки.

— Обязательно напиши, когда прибудешь на место, — потребовал Тобирама.

— Знаю, да, — кивнула Шион.

— И я знаю, что это самое сложное для тебя, но… — он сложил руки на груди и строго посмотрел на нее. — Постарайся никуда не ввязываться. Я говорю «постарайся», потому что знаю, что приключения сами найдут тебя.

— О! А это, кажется, была почти шутка! Еще немного практики, и у тебя получится однажды рассмешить кого-нибудь.

Он сменил строгость на широкую улыбку. Сенджу так редко это делал, что Шион просияла от одного его вида.

Еще раз махнув на прощанье, она направилась вперед к роскошной крытой повозке. Она хотела поздороваться с Накагава Тецуро, но внутри его не было. Шион осмотрелась по сторонам, но не увидела молодого человека, а ведь только по его просьбе Хаширама выделил группу шиноби в помощь с обязательным участием Кисараги, а так же бригаду плотников и разнорабочих.

— Добрый день, — раздался голос Тецуро у Шион за спиной.

— Что-то все сегодня ко мне подкрадываются, — она обернулась. — Привет.

После неловкой паузы и пристального взгляда друг другу в глаза, Тецуро промолвил:

— А я решил купить в дорогу немного… Вот, будете? — он протянул ей палочку с нанизанными креветками в кисло-сладком соусе.

— Буду, это ж мое любимое, — она с радостью взяла и принялась уплетать. — И давай на «ты», я уже просила.

К ним подошел начальник его охраны.

— Тецуро-сама, пора выдвигаться, — он открыл дверцу повозки, приглашая его подняться.

— Я хочу немного пройтись, — он кивнул мужчине, и тот молча закрыл дверцу и дал сигнал на то, чтобы двигаться. Тецуро взглянул на жующую Шион и спросил: — Если ты, конечно, согласна, чтобы я пошел рядом.

— Да, конечно, — с радостью кивнула она, и они вместе с экипажем двинулись на выход их Конохи. — Не представляю, как можно одному столько времени ехать в этой душной повозке. Ну только если спать. А тебе удобно в такой-то одежде?

Он смущенным взглядом окинул свой многослойный шелковый наряд.

— Я по привычке так оделся, — улыбнулся он, и Шион увидела легкий румянец на его бледном лице. — Редко путешествую.

— Если что, на ближайшей остановке можешь переодеться, — предложила она.

— Это будет разумно, — Тецуро улыбнулся.

Шион перешагнула через границу Конохи и обернулась. Тобирама с Сэри и Йоичи все еще провожали ее взглядом. Девушка махнула им рукой, и развернулась, глядя вперед на свою свободную дорогу.

Комментарий к Глава 33

Т_Т

Я плачу, потому что история закончилась. Всё, блин. Все главные персонажи прошли через череду внутренних (и как следствие, внешних) изменений.

Шион выросла из подросткового поведения, а иначе уперла бы с Какузу. Но нет, она осталась, потому что, наконец-то, поняла, что он опасен. Физически ее тянет к нему, но она понимает, что он бэд бой для нее.

Тобирама усмирил свои неврозы (как и я парочку своих, пока писала этот фанфик) по поводу правил и законов, мнения окружающих на его счет и т.д. И думаю, именно эти изменения в дальнейшем отразятся на его жизни таким образом, что он сможет создать эту чудовищную технику Эдо Тэнсэй. Я хочу разобраться в психологической, моральной составляющей, о которой думал Тобирама, это точно. Бесчеловечная техника, как по мне. Но он ее создал. Прям Дарк Тобирама)

Сэри стала смелее, ответственнее. А то взрослая баба, а не может волевые решения принимать. Меня она в какой-то момент даже подбешивать начала, поэтому я на нее наорала голосом Шион в одной главе, в которой та ей говорит, что мама, которая умерла, лучше, чем та, которая не стала возвращать. Это прям выстрел в голову, в сердце… И на Сэри эти слова сильно повлияли. Сильнее, чем многие другие.

Спасибо всем, кто был со мной, поддерживал! Я безумно вам благодарна! Я посылаю вам все возможные лучи счастья и добра!

Если вы дочитали до этой части, если написанное вызвало у вас эмоции, поделитесь ими) Любыми в любой форме)

Я ценю смелых людей, которые не боятся говорить! ＼(￣▽￣)／

========== P.S. Шион ==========

Комментарий к P.S. Шион

Это что-то вроде сцены после титров)) Длинной сцены)

К прослушиванию песня Avril Lavigne feat Marilyn Manson – Bad Girl. Она прям просто 1000/10.

Вспомнила, кстати, еще одну группу, пару песен которой раньше слушала. Обновила их в своей памяти и поняла, что они для Шион тоже подходят. The Pretty Reckless. Дерзкая музыка, шикарный низкий голос у Тейлор Момсен. Обожаю такое сочетание) Особенно кайфую с акустических треков.

После долгого рабочего дня Шион закуталась под одеяло и потушила свечу на прикроватном столике. По великодушному предложению Накагава Тецуро она жила не вместе с другими шиноби из Конохи, отправленными в Страну Рек, а в его роскошном дворце. По непонятным для Шион причинам, он поселил ее в одну из гостевых комнат, вместо того, чтобы отправить в крыло для прислуги. Вся семья Накагава относилась к ней с большим уважением и благодарностью за все, что она сделала для них. Они было крайне любезны, учтивы и дружелюбны, что отличало их от других монарших особ, с которыми к своему неудовольствию успела пообщаться Шион. Поэтому она решила не задавать им лишних вопросов, а просто принять и поблагодарить за такую щедрость.

За почти полтора месяца пребывания в Стране Рек Шион так и не смогла толком наладить общение с другими шиноби Конохи. Ее все еще воспринимали враждебно из-за ее странного, по их мнению, общения с Какузу во время миссии. Хотя сами эти люди даже и не присутствовали при битве во дворце, понятия не имели о том, что произошло в тюрьме Конохи и не знали всех подробностей события в доме Курокава Шого. Но к чему им рассказы самой Шион об этом, когда можно довериться слухам? Так ведь куда интереснее жить.

Шион часто возвращалась мыслями к Какузу. Она не знала, где он находился, но была уверена, что он точно жив и купается в украденном кровавом золоте, продолжает поглощать сердца людей и упиваться своей свободой. Иногда Шион жалела, что он нукенин, но с другой стороны понимала, что иначе они никогда бы не встретились. И он никогда бы не изменил ее представление о жизни. Она стала менее доверчива, более избирательная и суровая к незнакомцам. Стала больше полагаться на саму себя, чем на кого-то. Внутри она чувствовала, что такова природа Кисараги — быть свободными от чужой указки и жить по велению сердца. Кровь есть кровь, и она подсказывала Шион правильный путь для нее.

«Никому вокруг нельзя верить». Девушка повторяла себе эти слова Какузу каждую ночь, как мантру, в надежде выкинуть этого нукенина из своей головы. Но это было выше ее сил. Мысли о нем до сих пор захватывали ее, будоражили. Ведь было же с ним связано и то, что Шион забывать не хотела.

О, с каким наслаждением она вспоминала его исступленную страсть. Его сильные руки, сжимающие ее талию, и крепкое накаченное тело, вдавливающее в матрац. И дикий животный взгляд, которым он был способен ее раздеть догола, оставить беззащитной и заставить покоряться его силе.

Шион перевернулась на живот и уже привычно юркнула руками под пижаму. Одной она принялась массировать свою грудь, как это делал с ней Какузу, а второй через белье гладила себя. В комнате и так было темно, лишь лунный свет лился через окно на ее подушку, но девушка зажмурилась. Раздвинув ноги чуть шире, она приподняла копчик, чтобы получалось делать более размашистые, смелые движения. Белье стало влажным, и Шион спустила его с себя до колен. Лишь коснувшись заветной точки, чтобы размазать влагу, она издала первый протяжный стон, который возбуждал ее саму еще больше. В этот же миг откуда-то донесся шорох, и Шион резко открыла глаза и перевернулась, вглядываясь во мрак огромной комнаты. Через мгновение шорох повторился, и она поняла, что это лишь прислуга ходит по коридорам дворца.

Порочное желание требовало вернуть руки на место, чтобы сделать Шион приятно, и девушка подчинилась. Она снова накрылась одеялом и повернулась на живот, упираясь коленями и слегка приподнимая попу вверх. Нежные прикосновения дали сладкое щекочущее чувство, намекая на то, что если она будет продолжать себя трогать, то получит больше наслаждения. Шион на пару секунд до боли сдавила свой сосок, представляя, что это сделал Какузу. Приятная волна мурашек прошлась по ее телу, и она перевернулась на спину в то положение, в котором он зажал ее в тюремной камере — согнула ноги в коленях и носочками упиралась в футон. Она продолжала ласкать себя, подавать бедрами вперед, навстречу своим пальцам. Еще и еще. От блаженства она запрокинула голову назад и приоткрыла рот в безмолвном стоне. Это было прекрасно, и Шион искренне не понимала, почему не Какузу отказал ей в этом удовольствии. Жадный эгоист. Желая растянуть игру, она медленно прошлась рукой по бедру и спустилась к половым губам. Шион осторожно раскрыла их указательным и безымянным пальцами, а средним начала массировать самое влажное и приятное место по центру. Приоткрыв рот, она вставила в него фалангу пальца и вспомнила, как Какузу закатил при этом глаза. Шион не знала, почему его это так возбуждало, но сама сейчас горела от наслаждения. Она облизывала свой палец, посасывала его, слегка прикусывала, и вставляла поглубже в рот. Ее распаляла мысль о том, как он стонал бы при этом, влажно целовал бы ее в шею, до боли сжимал бы грудь и до приторно-сладкой неги ласкал бы ее внизу. Она почувствовала, что чередование круговых движений с вертикальными и горизонтальными доставляет больше наслаждения. Шион плотно прижимала к себе пальцы, и стала действовать грубее, смелее массируя, ускоряя скорость. Ей было невыносимо хорошо, и она хотела кричать от этого. Кончиками пальцев она нашла влажное отверстие чуть ниже того места, которое все это время натирала, и дерзко проникла в него, решив, что Какузу давно бы это сделал и уж точно не пальцами. Войти лишком глубоко у нее не получилось, проход заметно сужался, но даже так это доставляло ей нестерпимое удовольствие. Шион вытащила палец изо рта и стала вновь ласкать то место, которое оставила без внимания. Она продолжила неуверенные и осторожные действия пальцами внутри, но снаружи она точно знала, что ей нравится. В камере Какузу надавливал на ее поясницу, и теперь Шион прогнула ее, как и раньше. Он бы обязательно собственнически поцеловал ее в губы, а она игриво бы укусила его за это. Какузу назвал бы ее нахалкой и прошелся бы своим языком по ее скуле, спустился по пульсирующей яремной вене к ключицам и оставил бы несколько страстных засосов. В какой-то момент каждая клеточка ее мышц напряглась. Шион почувствовала, словно не может никак пошевелить телом. Она замерла в одной этой позе и была не способна остановить активные движения пальцами. Резкий, мгновенный удар тока прошелся по всему ее телу вверх и вниз от промежности до макушки и кончиков пальцев на ногах, а вставленными внутрь пальцами она ощутила кратковременные слабые сжатия. Шион замерла, понимая, что произошло, и почувствовала, что каждое новое движение внизу дает странное болезненно-приятное ощущение. Она продолжала ласки, но уже нежнее, чтобы растянуть нахлынувшее удовольствие. Когда все кончилось, она вытащила пальцы и погладила половые губы. Ее тело пульсировало. Шион рвано хватала воздух ртом, снова жалея, что не сделала этого с Какузу. И о чем таком странном говорил нукенин, когда упоминал первый раз?

Интуиция подсказывала ей о возможной боли при сексе. Заветное отверстие было таким узким, что она могла вставить туда не больше двух пальцев. А ей уже приходилось видеть, каких размеров бывают мужские половые органы, когда она случайно в общественной бане застала двух мужчин, занимающихся сексом. Шион с трудом могла представить, как в нее в принципе могло поместиться что-то подобное.

Отбрасывая ненужные размышления, она встала с кровати и подошла к комоду. Шион вытерла оставшуюся влагу полотенцем и переодела белье. Сна не было ни в одном глазу, наоборот, ее пробирала энергия и жажда приключений, о которых предостерегал ее Тобирама.

К ней в голову заскочила шальная мысль навестить тот дом, в котором Шион и Какузу ночевали первый раз. Она не понимала зачем, но надеялась, что ночная осенняя прохлада освежит ее душные мысли.

Она оделась и завязала волосы в не особо аккуратный высокий пучок, и несколько непослушных прядей выбились из копны, а Шион заправила их за уши. Не открывая седзи, она насквозь прошла через них и оказалась на балконе. Девушка посмотрела на тощий месяц на небе и мрачные черные тучи вокруг, стремящиеся спрятать его за собой. С осенней прохладой она прогадала. Вот-вот должен был начаться дождь, и стояла страшная духота. Шион решила поторопиться.

Ее путь до той самой заброшенной деревни прошел по тем самым тропам, по которым вел ее Какузу. Может, сослуживцы и правы? Она обезумела, и теперь шаге от того, чтобы бросить все, стать отступницей и начать искать Какузу? Нет. Ей не хотелось его искать. Этой авантюрой она просто щекотала собственные нервы и избавлялась от скуки, не более. Шион слишком нравилась ее жизнь, чтобы она кардинально изменила ее.

Добравшись до пустого дома, она осторожно открыла входную седзи. И тут же взглядом напоролась на разбитую на бесчисленное количество осколков бутылку из-под сакэ.

Яростно сверкнула молния, и Шион подпрыгнула на месте, а через мгновение, словно прямо у нее над головой, раздался раскатистый гром. В очередной яркой вспышке она заметила масляную лампу. Девушка зажгла ее и прошла по коридору дальше. Шион смотрела на все вокруг уже другими глазами. Вот такая жизнь была бы у нее, если бы она осталась с Какузу. Не роскошный дворец, теплая кровать, ежедневные обеды и ужины за полным разнообразных блюд столом. А полуразрушенный дом, дырявые седзи, через которые проникал холодный ветер, сырые татами и ежедневный страх быть обнаруженными.

Она открыла комнату, в которой ночевала сама, и облокотилась на косяк. Непроизвольная улыбка изогнула ее губы, когда она вспомнила, как Какузу разбудил ее в первое утро. Шион еще додумалась тогда раздеться на ночь, а он совершенно беспардонно сорвал с нее одеяло. Теперь она понимала, почему Какузу это сделал, а раньше думала, что он просто хотел побыстрее ее разбудить.

— Навеивает воспоминания, правда? — прямо над ее ухом раздался его голос.

Одновременно с его словами сверкнула молния, и Шион снова подскочила. Он взял ее за руку, развернул лицом к себе и прижал к косяку. Именно этого она и боялась. Шион могла выскользнуть в любой момент, и Какузу никак не смог бы ее удержать. Но она не стала этого делать.

— Ну, привет, — поздоровалась Шион, заставляя себя поверить, что это не сон. Его лицо было скрыто маской, и она видела только его полуприкрые глаза. Хитрые, довольные.

— Знаешь такую поговорку: любопытство сгубило кошку? — спросил он ее.

— Это ты о себе? — Шион вздернула одну бровь.

Возле его глаз появились морщинки. Он улыбался.

— Зачем ты здесь? — спросила она, хотя сама все прекрасно понимала.

« Пришел поностальгировать? Или же…»

— Все очевидно. Не желаю себе в чем-то отказывать.

— А ты попробуй хоть раз, может, дольше проживешь.

— Твоя дерзость мне даже нравится, знаешь? Но будь аккуратна, я не из терпеливых.

Он не причинит ей вреда. Во всяком случае, если ей что-то не понравится, Шион может воспользоваться запасным планом — клановой техникой. Что бы ни произошло дальше, она сможет улизнуть. А вот захочет ли — это уже другой вопрос.

— И почему, по-твоему, я не должна прямо сейчас сбежать и сдать тебя?

— Если не сделала этого с самого начала, значит, и не сделаешь вовсе. По правде, сочту за комплимент то, что ты до сих пор даже не выскользнула.

— Ты мне не нужен, — произнесла она совершенно неубедительно.

— Кого из нас двоих ты пытаешься обмануть?

Тусклый свет единственной лампы не позволял увидеть все оттенки выражения его глаз. Но Шион чувствовала, насколько горячи его руки, как сильно бьются его сердца. Он точно не против того, чтобы их случайная встреча затянулась. И Шион поняла, что отказаться от его близости сейчас было выше ее сил. Это неконтролируемый импульс. Бешенная энергия, которой нужно было дать выход. Затмевающее доводы рассудка любопытство.

Она медленно, не решаясь совершать резкие движения, кончиками пальцев подцепила его маску и стянула ее. Какузу понял все правильно, поэтому тут же схватил ее за затылок и притянул к себе. Несдержанно и грубо сплетаясь языками, стукаясь зубами, они оба как обезвоженные путники были не в силах оторваться от напитка, пытаясь утолить жажду. Они порывисто сопели, неотрывно глядя друг другу в глаза. Бешенный, дикий взгляд его возбуждал ее, распалял сильнее, и она двумя руками схватила его за шею, чтобы он не вздумал отрываться. Ее пучок, елозивший по косяку, развалился, и волосы градом опали вниз, а шпильки со звоном брякнулись на пол.

Почувствовав, наконец, нехватку воздуха, Шион попыталась оторваться и отойти, но Какузу вдавил ее сильнее, не оставив даже шанса на повторную попытку. Он самонадеянно думает, что она станет слушаться?

Шион проскользнула в комнату, а Какузу из-за своего напора едва не ударился лбом об косяк. Это не могло ее не рассмешить. Рассекая своим заливистым хохотом душный воздух, она наблюдала, как он медленно снимает свой дорожный плащ, сворачивает и кладет его на пол. На нем была привычная безрукавка, обнажающая его крепкие накаченные плечи и руки.

— Зачем ты убегаешь от того, что хочешь? — спросил Какузу, заходя за ней.

— Все очевидно. Мне нравится смотреть, как ты бессилен передо мной.

Теша ее эго, он приблизился к ней и хотел дотронуться, но Шион лишь пропустила его руку и снова рассмеялась. Какузу закатил глаза и опустился на раскрытый футон, отказываясь играть по ее правилам.

— Я следовал сюда за тобой не за тем, чтобы унижаться.

— Следовал за мной? — усмехнулась Шион и подошла к нему. — Разве сам факт следования для тебя не унижение?

— Слежка дело тонкое, и ты совершенно в ней не разбираешься. Даже когда я подошел вплотную, ты не заметила меня, пока я не заговорил.

Шион почувствовала, что кожу на щеках начало покалывать и жечь изнутри, и волосы на руках встали дыбом. Она вспомнила о сегодняшнем шорохе. Слуги крайне редко бывали в этой части дворца так поздно ночью, но она убедила себя, что это они.

— И давно ты следишь за мной?

— Достаточно, чтобы убедиться в том, что тебе неймется, — он сцепил свои пальцы и закинул руки за голову. Улыбался криво, явно с пошлым подтекстом. — Но ты не подумай, я не осуждаю, я даже рад.

Какузу видел ее сегодня. Как она стонала и извивалась под одеялом. Сперва ей стало стыдно. Шион захотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым, чтобы сбить с него это самодовольство извращенца. Но секунду подумав, она решила сделать иначе. Пусть Какузу и застал ее за непристойным занятием, но его слежка и то, что он пришел за ней, лишь доказывало, как он и сам обезумел от вожделения. Шион переступила через него и опустилась на его живот. Она двумя руками уперлась в его грудь и нависла прямо перед его лицом. Глаза в глаза. Он подтянул колени, подпирая своими ногами ее сзади, и руками прошелся вверх по сжимающим его тело бедрам. Шион упивалась своим превосходством. Она была права. Это полная его капитуляция перед ней. Она не знала, что именно так влекло его: ее юность, нрав или же это его эгоистичное, жадное желание быть первым. Возможно, все вместе. А он был для нее тем, с кем она с радостью готова была воплотить свои смелые фантазии.

На этот раз ей хотелось поцеловать его мягче. Задержав дыхание, она прижалась своими губами к его губам, целуя протяжно и глубоко. Новая вспышка молнии подсветила комнату, и Шион увидела, что он прикрыл глаза. От удовольствия, конечно. И в следующее мгновение хлынул яростный ливень, и теперь стало шумно, и не слышно, как он тайком постанывал. Шион чувствовала, как вибрирует его грудная клетка от плохо сдерживаемого басистого стона. И тогда она прижалась к нему так крепко, как только могла, желая пустить эту вибрацию по своему телу. Волна жаркой дрожи окатила ее, когда он двумя руками обхватил ее ягодицы и сжал. До сладкой боли и будущих синяков. А потом порывисто поднялся и резко перевернул ее на футон, придавливая сверху.

В забвении она даже не поняла, как он смог так быстро раздеть ее и себя. Снова и снова он покрывал ее губы и шею поцелуями, хаотично исследовал ее грудь пальцами. Прижимался своим разгоряченным телом к ней. Совсем немного поиграв с ее торчащим соском, одной рукой он медленно, пересчитывая выпирающие ребра, спускался все ниже. Шион догадывалась, куда он стремится, и расслабилась, потому что уже знала, сколько удовольствия можно от этого получить. Он прижался своим лбом к ее, чтобы поймать в ее взгляде любую новую эмоцию. Шион слегка подалась бедрами ему навстречу, но вместо ласк снаружи, Какузу осторожно просунул средний палец в узкий проход. Она вздрогнула, но он сжал ее талию, чтобы она не сделала лишнего движения. Он пытался протиснуться им глубже, и Шион невольно дернула бровями. Грязно улыбнувшись, Какузу тут же вытащил влажный палец и принялся им нежно, но настойчиво наглаживать заветную мягкую зону. Шион поняла, что у нее не хватает сил смотреть ему в глаза, и тогда она зажмурилась и запрокинула голову назад, подставляя свою шею под его губы. Просить дважды не пришлось. Какузу словно изголодавшийся зверь накинулся, целуя порывисто, жадно. Он прошелся по ее плечу, ненадолго задерживаясь на каждом сантиметре и, Шион была уверена, оставляя за собой кровоподтеки, спустился к ключице, а после к груди. Он сжал одну округлость так, что Шион выгнула спину, и тут же наградил ее затяжным поцелуем, играя своим языком с точащим соском. Неожиданно, он двинулся дальше вниз, а не вернулся к губам. Он убрал свой палец, и Шион, недовольно подняв голову, приподнялась на локтях. Какузу согнул ее ноги в коленях, а сам устроился прямо между ними.

— Зачем? — удивленно спросила она его, когда он подсунул подушку под попу Шион.

— По-твоему, я не знаю, что делаю? — спросил он и одарил ее подкаченный плоский живот влажными поцелуями.

Она заинтересованно наблюдала, как он спустился еще ниже. Его длинные волосы приятно щекотали ее бедра, запуская волну мурашек. И как только он губами прильнул к ее лобку, Шион подпрыгнула, нервно хихикнув как от щекотки, но он сдавил ее бедра руками.

— Всего лишь немного доверия, Шион. Это не так уж и сложно.

Какузу снова поцеловал лобок, а потом тягуче плавно прошелся расслабленным мягким языком от отверстия вверх к чувствительной выпирающей горошине и нежно потрепал ее кончиком. Шион рухнула на футон, издав громкий протяжный стон. В глазах потемнело от удовольствия, и она встала ногами на носочки. От одной этой ласки ее тело задрожало, требуя повторения.

— Так что? Будешь мне доверять или капризничать?

Вместо ответа Шион пальцами вцепилась в его макушку и направила его голову вниз. Он утробно посмеялся и проник кончиком языка в лоно, а от него вверх. Эти ласки невозможно было повторить пальцами. Это было намного мягче, более влажно и гораздо жарче. Шион была не в состоянии сдерживать бесстыдные стоны, и как она поняла, он следил за ними. Он возвращался к действиям, на которые она кричала сильнее, но долго не задерживался на них. О, Какузу точно знал, что нужно делать. Влажным языком он двигался восьмеркой, спускался вверх и вниз, сначала медленно, но как только Шион привыкала, ускорял темп. Сперва держал язык мягким, но позже напрягал его, накидываясь на самую чувствительную точку, а затем снова ослаблял, точно издеваясь. Ласкал губами, причмокивал и активно двигал языком влево и вправо, теребя крошечную горошинку. Шион даже не могла полноценно вдохнуть. В горле давно пересохло, громкие стоны уже походили на охрипшее дыхание.

— Какузу… Я сейчас… О-ох…

А Какузу все не прекращал. Он нарастил темп, держа четкий интенсивный ритм, и внезапно неглубоко просунул в лоно полусогнутый палец, начав им манящие движения. После этого Шион вообще перестала понимать, что происходит. Он довел ее до полуобморочного состояния. Ее тело горело, пульсировало. Она полностью отдалась во власть Какузу, позволяла творить с собой немыслимое и порочное, растекаясь от накатывающего наслаждения. Оргазм обрушился на нее резко как цунами, сотрясая ее тело мелким частым трепетом. Шион непроизвольно дергала бедрами, и поняла, что последнюю минуту сдавливала ими Какузу. Уши заложило, и пересохшими губами она не могла промолвить и слова. Шион облизывала их, прикусывала, желая продлить негу. Она дрожала, почувствовав легкое приятное онемение в промежности, и Какузу смягчил движения языком, словно зализывая истерзанную им область.

Закончив, он навис над ней и вытирал тыльной стороной руки мокрые губы. Шион все еще не понимала, что происходит, но почувствовала, как он закинул одну ее ногу к себе на плечо, а вторую подхватил рукой под колено. И в следующий миг он коснулся головкой своего члена ее половых губ, направляя его свободной рукой, прошелся вверх и вниз, словно намеренно обмакивая его во влаге. Какузу припал к ее губам, и Шион почувствовала новый вкус на своем языке. Не успев оценить его, она взвизгнула Какузу прямо в губы. Не спрашивая разрешения, он осторожно толкнулся вперед. Он не делал резких движений, а просто оставался в таком положении, медленно продвигаясь глубже. Шион выла ему в губы о пронзительной боли, мелко била ладонью по плечу, а потом освободилась от поцелуя и вцепилась зубами в его ключицу. Была его очередь немного пострадать. Слезы непроизвольно фонтаном прыснули из ее глаз. Сладостное блаженство от оргазма улетучилось, словно его и не было вовсе, а обмякшее податливое тело теперь было напряжено. Она хотела ногтями вцепиться в его спину, но ей помешали маски.

— Расслабься, — сдавленно проговорил он, слегка хлопая ее по бедру. — Тебе самой легче будет, расслабься.

Но Шион не могла это контролировать. Все, что она сейчас чувствовала — это жжение и боль, и кроме как выть от этого она больше ничего не могла. Он так же медленно продвигался еще глубже, и обманчивые болезненные ощущения заставляли ее думать, что он уже дошел до середины живота. Его пальцы легли на ее половые губы и возобновили прежние ласки.

— Мне больно, — простонала она, понимая теперь, почему он не сделал это в тюрьме.

— Тогда укуси еще раз, если так станет легче, — он опустил свою голову ей на плечо, подставляя к губам ключицу.

Шион снова впилась в нее зубами, но уже крепче, и теперь застонал Какузу. Он резко вжался в нее до самого конца, и задержался так на несколько секунд. Шион поняла, что он дает ей время привыкнуть, но жгучая пытка лишь опустошала, отнимая все приятные ощущения. Его пальцы по-прежнему трепали самое приятное место, и он начал медленно двигаться, извлекая и вставляя плоть обратно до упора. Шион отпустила его ключицу и, обхватив его напряженное лицо ладонями, с остервенением поцеловала, прикусывая губы. Он немного увеличил темп, и его дыхание стало сбиваться. Какузу рвано хватал воздух носом, басистыми стонами выдыхая его Шион в губы, неотрывно смотрел ей в глаза и не прекращал ласкать.

Иные ощущения стали накатывать на Шион. Онемение внизу из-за боли почти не позволяло ей почувствовать хоть что-то приятное, но теперь ее накрывало эмоционально. Его внутренний огонь, самоотдача, с которой он вжимался в Шион. Его вид возбуждал ее, погружал в эйфорию от ощущения собственной неотразимости для него. Вечно суровый Какузу теперь оставил всю свою спесь. Он надрывно дышал, дрожал, закатывал глаза, жмурился, а потом вновь смотрел ей в глаза. Он пытался вдавиться в нее сильнее, поглотить без остатка, чтобы она полностью принадлежала только ему одному. Изголодавшийся зверь дорвался до желанного, и теперь самозабвенно упивался наслаждением, сильнее и жестче входя в нее. Жадно присосавшись к ее шее, он двумя руками сжал ее бедра и ускорился, плотно насаживая ее на себя. Громкие частые шлепки и хлюпанье тонули в звуках ливня, но его стоны Шион прекрасно слышала и чувствовала, как вибрирует его грудь от них.

Внезапно он вытащил свою плоть, накрыл пальцами оставленную без внимания чувствительную точку, и стал ласкать ее, чтобы Шион кончила еще раз. Дыхание ее участилось, она снова запрокинула голову, отдаваясь на волю сладким ощущениям. Он накинулся на ее сосок, вбирая его, прикусывая и зализывая, а другой рукой грубо мял вторую округлость.

— Моя, — с алчным блеском в глазах проговорил он, поднявшись к ее губам.

Шион была не в состоянии продолжать смотреть на него, ей было слишком хорошо. Она снова вскрикивала, прикусывала нижнюю губу, погружаясь глубже в ощущения, и почувствовала, как нечто тонкое обвило ее тело и сжало соски. Теперь каждое ее движение навстречу его умелым пальцам, сдавливало их сильнее, даря необъяснимо приятную боль.

Он вдруг снова вторгся в нее и сразу сорвался на быстрый ритм. Ей было почти так же больно, уже теперь она полностью расслабилась, отбрасывая из головы лишнее, и окунаясь в необузданную страсть. Вокруг не было больше ничего. Лишь они вдвоем, его стоны, ее вскрики, раскаленный воздух и бесконтрольное удовольствие. Всхлипывая и задыхаясь, Шион поймала горячий шквал, обрушившийся на ее измученное тело. Мелкая дрожь тонула в резких частых толчках, которые совершал Какузу. Напрягшись всеми своими мышцами, он последний раз грубо вжался в нее и остановился. И тут Шион почувствовала, как его плоть подрагивает внутри нее, испуская теплую жидкость. Продолжая надрывно дышать, Какузу уронил свою голову к ней на плечо и вытащил член.

Внутри Шион все также горело от жгучей боли, словно там была рваная рана. Как бы она ни хотела, чтобы он остался на ней, но девушка осторожно надавила ему на плечи, намекая, чтобы он слез. Какузу втянул свои черные нити, которыми сдавливал грудь Шион, завалился на бок и упал рядом, а она согнулась, разглядывая себя и его. Все внизу у нее было в крови и вязкой жиже, как и его внушительных размеров плоть, которую теперь она могла рассмотреть.

— Откуда кровь?! — ужаснулась она, не понимая, что происходит.

— Так бывает у женщин в первый раз, иногда и во второй, и в третий, — ответил он, пытаясь перевести дух. — Все будет нормально, заживет.

Шион судорожно пальцами собиралавсе лишнее и вытирала о простынь. Какузу сел, наблюдая за этим, а потом обнял ее и поцеловал в висок. Он дотянулся до своих вещей, достал платок и вытерся им, а затем быстро оделся.

— Я сейчас, — сказал он и вышел, но Шион уже не хотела ничего слушать.

Футон под ней тоже был в кровавых следах, и девушка, отодвинувшись на чистое место, стала вытираться краешком простыни. И только закончив, она заметила, что Какузу стащил с нее всю одежду, кроме шерстяных носков. Она их сняла и откинула в сторону к остальной одежде.

Из соседней комнаты раздался странный шум, и Шион закуталась в одеяло, не понимая, почему Какузу оставил ее здесь, и что он там делает. Через несколько минут он вернулся и быстро подхватил ее на руки, сбрасывая одеяло.

— Ты куда меня тащишь? На новую пытку?

— Как будто тебе не понравилось, — ухмыльнулся он.

Он притащил ее в ванную комнату. Все вокруг было разгромлено, но он каким-то образом добыл и разогрел воду. Решив, что он сделал это с помощью каких-то стихийных техник, Шион удивленно уставилась на него, а он бережно опустил ее в офуро. Горячая вода обволокла ее тело, и Шион расслабилась, откидывая голову назад. Он сел рядом и пальцами стал водить по ее шее вниз к груди и вверх к подбородку.

— Теперь понятно, почему ты отказался делать это в тюрьме, — произнесла она.

— Да, с первым разом связаны некоторые неудобства…

— Нет, я о другом, — Шион подняла голову и полуприкрытыми глазами глянула на него, приподняв одну бровь. — Ты так стонал, что нас обязательно бы услышали.

Он плеснул ей водой в лицо, и Шион захохотала.

— Сейчас я принесу тебе кое-что, — сказал Какузу и вышел, оставляя ее наедине с собой.

Шион опустила руки вниз и ощупала себя. Изменений не было, но девушка просунула пальцы и сквозь слегка неприятные ощущения почувствовала, что внутри больше нет никакой преграды, и она может спокойно углубиться на всю длину.

Какузу вернулся и вскинул брови, увидев, как она исследует себя.

— Хочешь еще? — спросил он, садясь рядом.

— Не знаю, — улыбнулась Шион, вытаскивая пальцы. Она не могла сдержать своего ликования. — Может, чуть позже…

— Лучше повременить, чтобы у тебя все зажило.

Она хотела сказать, чтоб не прикидывался таким правильным, но заметила глиняную чашку в его руках.

— Ты принес мне попить? Я как раз умираю от жажды.

— Да, выпей, — он протянул ей чашку.

Шион с жадностью осушила ее, и вернула обратно.

— Привкус странный. Что это за вода?

— Дождевая, — ответил он, принимаясь снова пальцами гладить ее грудь. — Но я туда добавил кое-что…

— Что?! Ты не предупредил…

— Если б отказалась, я бы насильно напоил тебя, — он нахмурил брови, приняв серьезный вид. — Мне не нужны бастарды.

— О, — она вскинула брови и понимающе закивала. — Да, мне тоже это не нужно. Ты что, всегда носишь при себе что-то подобное?

— Скажи спасибо, что я такой предусмотрительный.

— Ну да. Спасибо, — произнесла она и переплела в воде его пальцы со своими. — И что теперь? — спросила Шион и многозначительно посмотрела на него. — Нам ведь не судьба быть вместе.

Он понял, о чем она спрашивает, но не ответил, задышав тяжелее.

— Да я все понимаю, — она отпустила его руку и закинула обе свои себе за голову, самодовольно улыбаясь. — Расслабься.

— Да я и не напрягаюсь.

— Я прям вижу, — хохотула Шион, глядя на его сведенные брови и внимательно следящие за ней глаза. — Несмотря на боль, мне понравилось, — призналась она. — Но связывать с тобой свою жизнь?.. С обманщиком, убийцей, нукенином? Нет, — улыбаясь, она покачала головой. — Только ради удовлетворения физической потребности я не собираюсь менять свою сытую жизнь на скитание по миру с тобой.

— Если бы я хотел скитаться с тобой по миру, я бы не оставил тебе выбора, — Какузу подсел ближе и что-то плотоядное мелькнуло в его взгляде. — Я бы просто взял тебя и утащил с собой.

— У тебя это не получится, — улыбаясь, пожала плечами Шион. — Тебе нечего противопоставить моей технике, поэтому ты сидишь и делаешь вид, будто не хочешь это сделать. Ага, как же.

— Очень самонадеянно.

Один его глаз дернулся, и Какузу, поджав губы, отодвинулся, убирая из воды руку. Шион победно захохотала. Полное ощущение свободы и независимости от кого-либо овладело ею. Его внутренняя жадность и нежелание делиться с кем-то сокрушительно разбивались о действительность. Он не мог завладеть Шион без ее полного согласия на то, иначе она бы ускользнула от него быстрее, чем он успел бы моргнуть. И именно это влекло его к ней сильнее. Обладать той, которую не может захватить никто.

— И все же я твой первый, — усмехнулся он. — Этого никто у меня не отнимет.

Шион расхохоталась и перевалилась к нему через край офуро. Она обхватила его лицо и жадно поцеловала, начав утаскивать к себе воду. Какузу не позволил ей, разорвав поцелуй.

— Такая же ненасытная, как я, — торжественно заключил он, отодвигаясь в сторону.

Широко улыбаясь, Шион не стала спорить. Она откинулась на край и снова расслабилась, наслаждаясь моментом. Ей было спокойно от мысли, что это баловство никак не отразится на ее жизни. Из гордости он не станет преследовать ее или как-то докучать. А Шион собиралась последовать его бесценному совету, сказанному ей еще полтора месяца назад: не лезть в его жизнь.

Сейчас она томилась в горячей воде, наслаждалась его ласками. Но знала, что чуть позже они с Какузу расстанутся и пойдут разными дорогами, и все в ее жизни останется так, как и было прежде. Но ведь никто не отменял, что эти дороги потом вновь не пересекутся на один вечер.

— Кстати, я знаю эту поговорку, — промолвила она. — И даже знаю, как она заканчивается.

— М?

— Любопытство сгубило кошку, но, удовлетворив его, она воскресла.

========== P.S. Тобирама ==========

Сидя под деревом, Тобирама созерцал беззвучный полет лепестков сакуры, навеивающий ему мысли о быстротечности жизни. Прошло уже немало месяцев с того момента, как в его жизни появился желанный порядок, но ощущения были так свежи, будто это случилось только вчера. Он всегда хотел жить быстрее других, чтобы успеть больше, но теперь он желал остановить время, лишь бы продлить счастливый момент равновесия. Беспощадное время неизменно ускользало от него, оставляя после себя явственное ощущение неизбежности смерти.

Лежа на боку, Сэри удобно устроила свою голову у него на ноге, и хоть он и знал, что она не спит, он не хотел тревожить ее своими безрадостными мыслями в этот солнечный день. Тобирама одной рукой погладил ее по талии, а второй провел по волосам, пропуская пряди сквозь пальцы.

— Тоби, — вдруг произнесла Сэри. — Я чувствую, что тебя что-то тревожит.

— От тебя ничего не скроешь.

Она переплела свои пальцы с его у себя на талии, и крепко сжала их.

— Я обещала тебе, что буду рядом всегда. И это не было пустым звуком, — она перевернулась на спину и посмотрела на него.

— Я думал о смерти. Состариться вместе и умереть… — он ласково очертил пальцами ее скулы. — С тобой мне бы этого хотелось. Но мое чутье никогда не подводит меня. Я знаю, что нам уготована иная судьба.

Сэри задумчиво дернула бровями.

— Людям отведен определенный срок, и никто не знает, сколько именно, — продолжил Тобирама. — Мы рождаемся в этот мир, смиренно принимая это обязательное условие бытия. Что такое жизнь человека, если в масштабе мировой истории она не длиннее цветения сакуры и полета лепестка?

— Цветы и лепестки не оставляют следов после себя. А у людей есть такая возможность — сделать что-то правильное за ограниченное время.

— Ты никогда не думала, что можно было бы продлить это время?

— Что ты имеешь ввиду?

— Вечную жизнь, как бы смело это не звучало.

— Хочешь жить вечно?

— Боюсь, мне будет недостаточно отведенного времени, а я больше не хочу спешить.

Сэри задумчиво поджала губы и села лицом к нему. Она стала медитативно медленно смахивать с его волос опавшие лепестки и перебирать непослушные жесткие пряди.

— Человек — это не только тело, которое стареет и умирает. Или которое убивают, — произнесла она и тяжело сглотнула. — Человек — это совокупность тела, чакры, энергии духа и разума.

— Каким бы неуязвимым человек ни был, его тело хрупкое и подвержено старению. Поэтому самая уязвимая часть — это именно тело.

— Думаешь? Чакра иссякает, дух ломается. И человек может даже не заметить, как сошел с ума.

Тобирама задумался. Идея в его голове созревала, росла и желала родиться. Он хотел говорить о ней, чтобы усилить и сформулировать ее в полноценную концепцию, по которой он смог бы создать что-то поистине несокрушимое.

— Я чувствую, что стою на границе того что знаю и чего не знаю. Мой ум одной ногой в неизвестном, и словно во тьме я пытаюсь познать это неизвестное, сделать его конкретным и явным. Как продлить жизнь? Если тело, как материальный предмет, имеет свой срок, нам нужно что-то, что восстанавливало бы его до крепкого состояния. Чакра иссякает, и тогда нам необходим дополнительный источник. Что может укрепить дух? Сохранить разум?

— Сознание настолько сложная структура, что еще никто не понял до конца. Как оно устроено — это загадка. Но ты изобрел технику теневого клонирования. И клоны могут свободно действовать как самостоятельная единица. Как ты добился этого?

— Я хотел быть в нескольких местах одновременно, чтобы больше успевать. Можно сконцентрировать частицы своей чакры настолько плотно, что они обретают физическую форму, — сказал он и выставил руку вперед. Через мгновение на его ладони появилась капля, а затем она превратилась в маленький водяной вихрь. Сэри заворожено смотрела на это, и он продолжил: — Затем я понял, что могу придать сконцентрированной чакре необходимый вид.

Он разрушил водяной вихрь и, быстро сложив печати одной рукой, образовал рядом с собой своего клона. Второй Тобирама сел рядом с Сэри и улыбнулся ей, а потом испарился в белой дымке.

— Ты смог бы создать моего клона? — спросила она его.

— Вид можно изменить, но этот клон не будет обладать твоими тайными техниками и разумом. Он все равно будет оставаться мной внутри, а снаружи иметь твой облик.

— Тогда можно сделать вывод: помимо чакры в создании участвуют твой дух и разум, которые распространяются на клона. Клон обладает всеми знаниями и навыками, которые есть у создателя. Тогда как можно было бы скопировать всю эту информацию с другой личности?

— Чтобы ответить на этот вопрос надо понять, где именно находится такая информация. Когда ты обращаешься к чужому разуму, чтобы прочитать мысли, куда ты подключаешься?

— Туда же, куда и ты, когда сенсорно сканируешь — к полю человека. Только ты действуешь через чакру, а я через ментал.

— Поле человека может быть без тела? Ты хоть раз могла ощутить ментальное тело человека без физического?

Сэри задумалась.

— Нет, — она покачала головой. — Это невозможно.

— Я тоже не могу ощутить человека, если он мертв или его чакра иссякла. Думаешь, подобная информация содержится в плоти человека?

— Возможно, да. Чакра, дух и ментал неразрывно связаны с телом и не могут существовать отдельно от него. По крайней мере, мы с тобой не можем их ощутить.

— Что если… — Тобирама осмотрелся и не нашел у себя куная. — Пойдем в дом.

Он встал, подхватил Сэри на руки и в секунду метнулся к своему алтарю с холодным оружием. Тобирама поставил Сэри на пол и, взяв кунай, развернулся к ней.

— Мне нужно немного твоей крови, — произнес он, протягивая ей кунай.

Сэри задумчиво взяла его и осторожно уколола палец. Тобирама собрал небольшое количество крови и кивнул ей, тогда Сэри зажала место укола, чтобы остановить кровь.

Тобирама сложил печати для техники клонирования, и в белой дымке появилась вторая Сэри. А настоящая в этот момент схватилась за солнечное сплетение, испуганно глядя на свою копию.

— Что ты чувствуешь? — обеспокоенно спросил он ее.

— Ощущение такое, словно я только что создала клона, — проговорила она. — Но надо проверить, насколько это действительно моя копия.

Тобирама кивнул и посмотрел на созданную только что Сэри.

— Ты можешь проникнуть в мой разум?

«Еще бы», — раздался голос Сэри в его голове. — «Скажи мне что-нибудь ментально, чего мы с настоящей Сэри не знаем. И когда я исчезну, ты выяснишь, сможет ли она повторить эти слова».

«Думаю, что ты и так знаешь обо мне все. Но есть одна мысль, которая промелькнула в моей голове только сейчас из-за всего этого разговора. Не знаю, добьемся ли мы с тобой вечной жизни, но если нет… В таком случае, я бы хотел поступить как законченный эгоист», — Тобирама остановился, еще раз формулируя свою мысль. — «Да, именно этого я и хотел бы. Умереть раньше тебя. Это ужасно эгоистично, знаю. Но меня пугает мысль о том, что однажды я проснусь утром, а тебя не будет рядом. И больше никогда не будет рядом…»

Копия внимательно смотрела на него, поджимая дрожащие губы и сдерживая слезы, а настоящая Сэри, нахмурившись, наблюдала, не понимая, что происходит. Тобирама и сам почувствовал ком в горле от таких мыслей. Он развеял технику, и копия исчезла в дымке. Тогда он медленно поднял свой взгляд на настоящую Сэри, чтобы понять, смогла ли она получить эту информацию от клона. Задумчивое любопытство на ее лице исчезло, словно его коснулась тьма сказанных Тобирамой слов. Ее глаза моментально стали мокрыми, и она тут же обняла его.

— Это страшное желание, — проговорила она.

— Это то, что я чувствую, — ответил Тобирама и немного отодвинул Сэри от себя, чтобы посмотреть ей в глаза. — Я люблю тебя и не представляю, как я смог бы жить дальше, если тебя не будет рядом.

Сэри с трепетом обхватила его лицо ладонями и, притянув к себе, нежно поцеловала. Тобираму окутывал и согревал поток ее воздушной чакры, как будто говоря тем самым, что она здесь, рядом с ним, и останется до самого конца. И пока будет так, беспокойства о будущем лишь разрушат ту идиллию, что есть сейчас между ними.

Нехотя прервав поцелуй, он разжал объятия и посмотрел на нее. Отстраниться от печальных мыслей поможет возврат к развитию его идеи.

— Теперь мы знаем, что создать копию другого человека с его техниками, возможностями, воспоминаниями абсолютно реально, — произнесла Сэри. — Для этого необходимо лишь немного крови.

— Думаю, что плоть, как источник информации, тоже подойдет.

— И какой вывод из этого эксперимента можно сделать? — задумалась она. — У нас получилось скопировать все, кроме полноценного тела, так? Клон как был эфемерной субстанцией, так и остался.

— Что может быть эквивалентом тела человека?

— Хм. Тело человека — это обычный предмет, который имеет свой состав. Например, стол состоит из дерева, а подушка — из перьев и ткани.

— Тело — это вода, органические и неорганические вещества. Собрав необходимые химические компоненты, я смогу трансформировать их в материальный объект, а затем с помощью крови или плоти внедрить в него личность. Тогда это будет работать. Я смогу создать… настоящий клон человека. Настоящий клон! А не пустышку, не способную отойти от оригинала на приличное расстояние и исчезающую при первом же ранении.

Тобирама торжественно выдохнул, чувствуя, как внутри него ярче разгорается огонь исследователя. Ему сию минуту требовалось проверить свою теорию.

Оставив Сэри дома, потому что скоро должен был проснуться после дневного сна Йоичи, и она хотела немного с ним потренироваться (он подрастал, и ему пора было научиться пользоваться доставшимися ему в наследство ментальными талантами), Тобирама отправился к Хашираме за его исследованиями. Туманно объяснив свои намерения, Тобирама с охапкой свитков вернулся домой, чтобы погрузиться в их изучение. Весь остаток дня он потратил только на это. Почерк Хаширамы был не самым аккуратным, а все записи были сделаны хаотично. Тобирама скрупулезно разбирал, структурировал и впитывал всю полезную для него информацию. Хаширама хоть и не самый прилежный ученый, но его исследования поражали Сенджу-младшего. Он и до этого понимал, насколько талантлив его брат, но о таких поразительных находках он и не догадывался. Хаширама не имел свойства хвастаться своими открытиями, он лишь щедро делился ими с теми, кто просил.

Тобирама периодически прерывал свое изучение, чтобы подышать свежим воздухом и переварить то, что узнал. Он выходил на энгаву, прогуливался по саду, наблюдал за тренировкой маленького вертлявого Йоичи, которого Сэри терпеливо пыталась научить усидеть на месте хотя бы пятнадцать минут, пил чай, а потом снова возвращался к записям брата, чтобы вывести точный химический состав тела человека.

Сотворить настоящего клона. От одной мысли Тобирама покрывался мурашками. Он был на пороге перед открытием, которое перевернет весь их мир, разрушит былые принципы жизни. Хаширама мечтал о мире, в котором людям не придется умирать на поле брани, и Тобирама теперь был в шаге от того, чтобы воплотить это в жизнь. Войны и битвы не кончатся никогда — они лишь отражение агрессивной сути человека, и никто не в силах это изменить. Но с открытием этой техники Конохе больше не придется посылать шиноби на гибель. Умирать будут лишь клоны, которых потом можно будет сделать снова и снова. Или изначально нарастить с их помощью такую мощь, против которой не сможет пойти ни одно государство, ни даже все государства разом.

Тобирама подвел итог, выводя идеальным почерком состав человеческого тела, который в свое время по частям обнаружил Хаширама. Перечитав его снова, он заметил, что время было уже за полночь. Он слишком увлекся и не заметил этого. В доме было очень тихо. И выйдя из своего кабинета в коридор, Тобирама по закрытым седзи понял, что Сэри давно уложила Йоичи и сама уже наверняка спала.

Он осторожно пробрался в спальню и увидел, как она лежала, свернувшись на своей части двух сдвинутых футонов. Растекаясь в непроизвольной улыбке, Тобирама снял домашнюю одежду и прилег к ней со спины, собственнически притягивая к себе вплотную и нежно целуя ее в основание шеи.

— Чувствую, у тебя хорошее настроение, — сонливым голосом сказала она, явно улыбаясь при этом.

— Извини, что разбудил. Но ты слишком соблазнительно лежала, — ответил он и провел рукой с ее талии к груди. Отогнув край ночной накидки, он скользнул пальцами под нее и чувственно сдавил мягкую округлость, пропуская торчащий сосок между пальцев. Большим и указательным он сжал его сильнее, чем нужно, и она еле заметно дернулась от этого.

Сэри издала самодовольный смешок и вильнула бедрами ему навстречу. Закинув руку, она вцепилась в волосы на его затылке и надавила, чтобы он немедленно поцеловал ее в шею. Горячо и влажно он впился в нежную кожу, прикусывал и зализывал. Сэри стала лишь тяжелее дышать, и этого ему было мало. Тобирама оставил грудь и через слои ткани добрался до лобка. Растягивая любимую игру, чтобы подольше насладиться моментом, он словно касанием перышка водил своими пальцами по гладкой зоне. А Сэри от нетерпения приподнимала одну ногу, чтобы ему проще было пальцами разогреть ее до нужного состояния. Усмехаясь ее очаровательным попыткам руководить процессом, Тобирама навалился на нее, опрокидывая на живот. Одной рукой он обхватил ее за талию, не давая возможности дернуться, а второй отодвинул в сторону полы накидки, чтобы открыть себе полный доступ к ее сочным ягодицам. Сэри развернула к нему голову, и он поймал ее губы. Протяжно и сладко они сплели свои языки, покусывали и от удовольствия постанывали. Тобирама опустил свою ладонь на поясницу Сэри и, поведя ее вниз медленно, скользнул пальцами между ягодиц ко входу во влагалище. От одного его касания Сэри сделала один рваный глоток воздуха и немного прогнулась в пояснице.

Распределив образовавшуюся влагу, Тобирама неторопливо ввел два пальца и поймал губами ее первый открытый стон. Внутри было невыносимо жарко и мягко. Кончиками он надавливал на ребристую чувствительную зону, и Сэри прикрыла веки от удовольствия и, насколько он позволял ей, елозила под ним, чтобы насадиться на его пальцы глубже. Нетерпеливая. Сэри заманивала его, напрягая стенки своего влагалища то сильно, то слабо и часто. Не выдержав, Тобирама вытащил пальцы и, несильно шлепнув ее по попе, которая словно напросилась на это, сжал бедра и потянул их вверх. Сэри послушно поднялась на колени и, опираясь на локти, низко прогнула поясницу, едва касаясь грудью футона. Чуть наклонившись, Тобирама почти грубо расставил ее колени в стороны и, обхватив свой член, обмазал головку во влаге, вытекающей из Сэри. Она качнулась к нему, и он резко вошел, оставляя позади эти тягучие игры. Он сразу сорвался на резкий ритм, погружая их обоих в пучину наслаждения. Выходя почти до головки, он грубо толкался до упора, сжимал ее бедра и насаживал на себя. Стоны слились воедино. Отпустив бедра, он вцепился в ее шею, слегка надавливая на переднюю часть, отчего ласкающие его слух стоны Сэри стали более сдавленными. Он знал, что ей это нравится. В экстазе от процесса Тобирама опрокинул свое тело к ней на спину, и юркнул пальцами по ее животу к клитору. Забыв о нежности, он трепал его, надавливал, и Сэри дрожала. Не в состоянии выговорить и слова, она трясущимися пальцами указала на шейную точку, и Тобирама, повинуясь своему чутью, сперва языком прошелся между лопаток и лишь затем устремился к этой точке. Он крепко присосался к ней, почти кусая, и Сэри закрыла ладонью рот, чтобы иметь возможность кричать. Каждым новым толчком он выбивал из нее полустон-полувскрик и чувствовал, что она близка к развязке. Тела стали влажными, частые шлепки более громкими. Сэри впилась пальцами в простынь, комкая, сжимая ее, и продолжала кричать в другую ладонь. По ее телу под ним с нарастанием силы пробежала иступленная дрожь, а его член внутри крепко сжали сокращающиеся мышцы. Вопреки своему желанию вколачиваться и дальше, он замер, чтобы она в полной мере ощутила нахлынувшие на нее краски. И как только Сэри обмякла, стала еще более податливой, Тобирама продолжил свои движения. Чувствуя, что и сам на пределе, он поднялся и одной рукой плотно сдавил талию Сэри, а второй вцепился в бедро. В этот момент она повернула голову к нему и из-под полуприкрытых от блаженства глаз стрельнула на него пьянящим взглядом. Она наблюдала за тем, как Тобирама пыхтит, стонет и изнемогает от желания вдавиться в нее с еще большей силой. Хотела получить удовольствие от его вида в момент оргазма. Неосознанно прикусив нижнюю губу и нахмурившись, Тобирама порывисто, теряя самообладание, делал завершающие движения. Терпеть и растягивать было невозможно и бессмысленно. Вжавшись последний раз, он отдался на волю растекающегося по нему наслаждению.

Тобирама шумно и учащенно дышал через нос, чувствуя, как пот градом катится по его спине и груди. Он вытащил слегка обмякший член и, вытерев его своим бельем, завалился рядом с Сэри. Осоловелым взглядом она прошлась по его лицу и прильнула к его груди. Нежная. А всего пару минут назад бесстыдно позволяющая любить ее так, как ему нравилось. Тобирама расслабленно прикрыл глаза, но в следующий миг ощутил пальчики, деликатно обхватившие его плоть.

Изумленно раскрыв глаза, он увидел интригующий взгляд Сэри. На мгновение приостановив ласку, она переместилась к нему между ног и беззастенчиво коснулась губами головки.

— Даже минуту не дашь отдышаться? — предвкушая приятный процесс, усмехнулся он.

— По-моему, тебе это не нужно, — сквозь похотливую улыбку произнесла она, и ее пальчики замкнулись в кольцо у самого основания ствола.

Тобирама приподнялся на локтях, чтобы видеть весь процесс, а Сэри собрала слюну и тягучей, как патока, струйкой опустила ее на головку. Прикрыв зубы губами, она почти на половину длины опустилась на член, и, сильно втянув щеки и плотным кольцом сомкнув губы, медленно потянулась вверх, вытягивая из Тобирамы стон смешанный с похотливым смешком. Вытворяя размашистые движения языком, ритмично двигая головой, Сэри тихонько постанывала, не скрывая своего удовольствия. Согнувшись под сложным углом, она широким мазком прошлась по потяжелевшим яйцам и продолжала стимулировать теплыми пальцами головку. Она бросила на Тобираму заинтересованный взгляд, как бы спрашивая, почему от него не слышно стонов. Но у него от ощущений перехватывало дыхание, легкие жгло изнутри. Он с трудом смог сделать выдох и так же тяжело втянуть воздух через нос. Было чересчур приятно. От ощущений, от развратного вида действия. И от того, как она сама получала наслаждение.

Сэри вернулась языком к головке и сплюнула на нее немного скопившейся слюны. Вытянув губы, она распределила ее по стволу, а потом, резко вдохнув, опустилась на него, пропуская головку так глубоко, насколько смогла. Гортанно застонав, она пустила мелкую вибрацию, и Тобирама нервно выдохнул. Сэри зажмурилась, нахмурилась, но дышала ровно через нос. И начала двигать головой, вытаскивая член до головки, и снова опускаясь почти до упора. В уголках ее глаз скопились капли слез, и изящным движением руки она смахнула их, упрямо набирая ритм. По нервам Тобирамы словно пускали разряды тока. Он уже несдержанно, сорвано дышал, хотел быстрее и яростнее вбиваться во влажную обжигающую мягкость ее рта. Но Сэри явно растягивала эту пытку, даже не давая намека на быстрые движения. Все было плавно, тягуче и очень жарко. Несколько прядей прилипли к ее мокрому от пота лбу, и Тобирама, запустив подрагивающие пальцы в ее волосы, отодвинул их. Помогать ей не пришлось, Сэри поняла намек и сама стала чуть грубее насаживаться, как раз, чтобы его головка ударялась в вибрирующую стенку горла. Эйфория накатывала на него. Тобирама мычал в такт ее уверенных движений, чувствуя приближение к финалу. Сэри поняла это и ускорила темп, заглатывая член не глубоко, но часто, втягивая щеки, причмокивая и сдавливая губами. Он закатил глаза, запрокинув голову, и в немом стоне приоткрыл сухие губы. Резким напряжением пресса Тобирама чуть согнулся и крепко прижал ее голову, кончая в глубь ее рта.

Лишь когда со смачным хлюпом Сэри отпустила его член и приподнялась, он смог открыть глаза и облегченно задышать. Слюни вперемешку со спермой потекли по ее распухшим красным губам вниз к подбородку и шее. Слишком возбуждающе. Хотя в этом вопросе слишком не бывает. Тобирама махнул ей, и Сэри заползла на него, прижимаясь своей грудью к его. Широким мазком языка по шее и подбородку он собрал всю струйку и впился в горячие губы.

У них впереди еще вся ночь.

Нет.

Вся жизнь.

Тобирама горкой сложил все ингредиенты на широком белом полотне, расстеленном в его кабинете в доме, и посмотрел на Сэри, которая стояла в паре метров.

— Готова? — с ухмылкой спросил он.

Она улыбнулась и утвердительно кивнула. Тобирама сделал надрез на пальце и позволил нескольким каплям своей крови упасть на полотно. Он отошел в сторону и, быстро выдохнув, сложил печати.

Раздался хлопок и поднялся белый дым. Тобирама тут же почувствовал знакомый недобрый запах, и стал просто ждать, когда облако рассеется. Раздражительно медленно оно таяло, и Сэри, не выдержав напряженного ожидания, подпрыгнула и резко крутанулась в воздухе, создавая поток ветра. Дым моментально испарился, и они оба оцепенели от увиденного. Сэри не могла сдвинуться с места, не могла моргнуть или отвести глаза. Даже Тобирама, который в своей жизни видел, наверное, все, почувствовал, как подкосились его колени.

Им стало ясно, откуда был такой зловонный трупный запах. На полотне лежало изуродованное, словно прошедшее через сотню ржавых лезвий тело. Его тело. Бездыханное, бледное, обескровленное. С необъяснимыми буграми под кожей и крупными трупными пятнами. Широко раскрытые глаза были направлены в потолок, от чего у Тобирамы возникало явственное ощущение дрожи бегущей по спине.

Он медленно подошел и присел.

— Развей технику, — тихо и сдавлено проговорила Сэри. — Развей ее.

Тобирама сложил руки и сконцентрировал чакру. Но ничего не произошло, тело так и осталось лежать на месте. Сэри напряженно выдохнула, но собрала силы в кулак и смогла присесть рядом с ним.

— Это не ты, — глядя ему в глаза, произнесла она, пытаясь убедить в этом не только его, но и себя. — Это не твое тело.

— Оно не исчезает, — Тобирама мотнул головой, пристально глядя себе в глаза.

— Потому что оно материально, — Сэри снова посмотрела на труп.

Она достала кунай и трясущейся рукой поднесла его к шее. Сделав глубокий надрез, в надежде, что от внешнего повреждение этот ужас испарится, она увидела черную субстанцию, не похожую на человеческую плоть. Через мгновение образованная рана затянулась обратно.

— Избавимся от него, — заключила Сэри и встала на ноги. Порывшись на столе Тобирамы она нашла подходящий свиток и протянула его. — Запечатай. Мы отнесем его в крематорий и сожжем. Я надеюсь, это поможет.

Тобирама молча принял свиток и сделал необходимые манипуляции. Сэри настежь открыла все седзи, чтобы проветрить кабинет от смрада. Все еще прибывая в шоке от увиденного, они оба вышли в коридор и направились на выход. Избавиться от этого необходимо было немедленно. Перед самым выходом Сэри заглянула на кухню.

— Момори-сан, — обратилась она к домработнице. Сэри пыталась скрыть дрожащий голос, но полностью у нее это не получилось. — Мы отлучимся ненадолго. Если Йоичи проснется…

— О, я смогу справиться с этим сорванцом, не переживайте, — махнула рукой приятная старушка.

Тобирама не помнил всю дорогу до морга, не помнил, удивленных патологоанатомов, провожающих их до двери крематория, не помнил, как достал свиток, распечатал свой труп и закатил его внутрь огромной печи. Но помнил языки пламени, обхватывающие его тело, чернеющую плоть, зловонный запах и в ужасе прижимающуюся к нему Сэри.

Когда дело было закончено, и от его ошибки не осталось и следа, они сели с Сэри в коридоре и оба пялились в стену опустевшим взглядом.

— Где я ошибся?

— Может, лучше отдохнуть?

— Нет, — отрезал он. — Где я ошибся? В расчетах? Я не правильно рассчитал ингредиенты?

— Чтобы точно ответить, пришлось бы делать полный химический состав тела, совершать измерения, проводить анализ… Как это делать, если мы едва могли смотреть на…это? Может, все было верно, а дело в другом?

Тобирама наклонился вперед и уперся локтями в колени.

— Я не смогу узнать или открыть что-то новое, пока не признаю, что был неправ.

— Я не об этом, — промолвила Сэри, и Тобирама повернулся к ней, ожидая продолжения. — Тело было мертвым.

Он уловил ее мысль, и продолжил сам:

— Скорее всего, нужно изменить печати. Когда я складываю эти, появляется клон-пустышка. Он живой. Пусть у него нет плоти, но есть остальные три плана: чакра, дух и разум. А в данном случае получилась плоть, получился образ. Но чакра, дух и разум отсутствовали. Потому что они могут быть привязаны усилием воли либо к временной пустышке, либо, — он сделал паузу, — к живому телу.

От его новой гипотезы, глаза Сэри медленно округлились. Дрожащей ладонью она прикоснулась к своему лбу и стала потирать его пальцами.

— Я не собираюсь останавливать эксперимент, — заявил он. — Я должен найти ответ. Это перевернет весь мир.

— Теперь это не то же самое, что делать настоящий клон человека из купленных на рынке и добытых в лаборатории ингредиентов, — тихо проговорила она, оглянувшись по сторонам.

— Знаешь, сколько умерло у Хаширамы пациентов, пока он не научился лечить правильно?

— Так или иначе, он пытался их спасти. Их жертвы были ненапрасны. А ты хочешь использовать живых людей, чтобы сделать из них кого-то другого…

— Кого-то сильнее и полезнее. В дальнейшей перспективе это спасет намного больше жизней. Ты видела, как затянулась рана у трупа. Значит, образованное тело можно создать бессмертным, ты понимаешь? Вместо того чтобы отправить на войну сотню шиноби, можно отправить пятерых, которые зачистят участок и вернутся живыми.

Сэри ошеломленным взглядом изучала его лицо, всматривалась в глаза и пыталась понять.

— Сейчас в академии шиноби учится почти пятьдесят молодых людей, — продолжил Тобирама. — Вспомни их, подумай. Это дети, — он выделил это слово, приподняв брови. — Я ни за что ни одному человеку не пожелаю такого лютого детства, которое было у меня. А этот мир, эта безопасность вокруг… — он напряженно хохотнул, и покачал головой. — Иллюзия. Это все настолько эфемерно, Сэри, пойми. Наступит день, и я обязан буду отдать им приказ уйти на войну. Туда, где они обязательно погибнут, если я не спасу их! А я могу это сделать! Они не обязаны страдать и умирать, когда этого можно избежать.

Сэри переплела трясущиеся пальцы и начала их заламывать.

— Пройдет совсем немного лет, и Йоичи тоже пойдет в академию, станет шиноби. Но только представь, что ему придется пройти через то же, что и нам когда-то.

Ее тело било мелкой дрожью, словно от холода. Она подняла на него тяжелый потемневший взгляд и кивнула.

— Но это лишь теория, да? — спросила она его. — Ведь не обязательно же все получится даже с живым телом?

— Я не прощу себя, если оставлю все, как есть и не завершу эксперимент.

2 года спустя

Тусклый свет нескольких факелов подсвечивал пространство большой мрачной комнаты. Эти небольшие языки пламени были неспособны согреть холодные стены, влажный колючий воздух подвального помещения в тюрьме, находящейся в укромной части Страны Огня. Тобирама и Сэри стояли рядом и смотрели на двух приведенных к ним заключенных, которых уже приговорили к смерти за содеянные ими преступления. Мужчины сидели на коленях на полу, обреченно опустив головы, пялились вниз и даже не пытались сопротивляться тому, что должно было произойти. Тобирама переглянулся с Сэри и отошел на пару шагов назад. Он достал свиток со своей печатью на нем и кровавой отметиной.

«Я всегда считал себя тем, кто неуклонно действует по правилам, придерживается закона. Но чтобы продвинуть этот мир вперед, я должен шагнуть за рамки», — убеждал себя Тобирама, хотя у самого от предстоящего все еще холодела кровь.

Он посмотрел на одного из заключенных. Пока он смог вывести верную последовательность печатей, прошло немало времени и неудачных опытов. И сегодня ему нужно было подвести итог всех предыдущих проб и ошибок.

Тигр — физическая мощь. Тело.

Змея — связь мира смертных с вечной жизнью. Чакра.

Собака — верность духа. Астрал.

Дракон — олицетворение божественной силы. Разум.

Хлопок.

Вокруг заключенного паутинкой расползлись замысловатые узоры, окольцовывая его. Прямо под ним образовался черный круг, и все вокруг засветилось. К его телу устремились тонкие белые бумажки, они облепляли его снизу доверху, плотно наслаивались, и стены словно задрожали от дикого вопля. В глазах был ужас, боль. И безнадежное желание выжить. Когда последняя бумажка заняла свое место, крик прекратился, и комнату наполнила звенящая тишина. Сидящий рядом заключенный, не мог сдержать своего страха перед происходящим. Его ждет то же самое, и он уже ничего не может с этим сделать.

Бумажки рассыпались, и на пол рухнуло безжизненное тело Тобирамы. Труп выглядел почти идеально — только по коже шла тонкая паутинка из трещин, и склеры оказались черного цвета — и совершенно не источал зловонного запаха, как во все предыдущие разы экспериментов.

— Теперь окончательно ясно, что живого человека клонировать не получится, — заключила Сэри, спокойно подходя к трупу. Она села и сделала глубокий надрез на его руке. Внутри труп состоял из серовато-белой массы, которая в мгновение ока заполнила собой рану и выровняла кожу, как будто никаких повреждений и не было. — Пока чакра, дух и разум привязаны к живому человеку, скопировать это уникальное и сложное сочетание невозможно.

Тобирама сложил печати и развеял технику. Бумажки осыпались и испарились в воздухе, а тело снова стало прежнего вида. Сэри потрогала пульс на шее заключенного и, глянув на Тобираму, помотала головой.

«Тогда это будет последний эксперимент», — с прискорбием заключил для себя Тобирама. — «Если и сейчас не выйдет, я оставлю все попытки».

Сэри отошла к стене и стала наблюдать. Он сложил предыдущий свиток обратно в карман, достал из другого новый и встал напротив второго мужчины.

— Пожалуйста, — взмолился он.

— Сегодня на закате тебя должны были казнить, — ответил Тобирама холодным стальным голосом. — Но так твоя смерть сможет быть не напрасной.

Без церемоний, он размотал свиток и сложил печати. Все повторилось. Узоры, черный круг, бумажки. И вопли.

Тобирама напряженно ждал, ответ был так близко. Невозможно узнать, насколько ты хороший человек, пока не познаешь тьму своей души. Тобирама уже давно познакомился с ней, а теперь пил на брудершафт. Всем нутром чувствовал ее, каждой частичкой тела. Само понимание этого позволяло держать под полным контролем внутренних демонов, живущих в этой тьме, жаждущих вырваться на свободу и навести свой порядок. Он однозначно не был богом, чтобы вершить правосудие, которого ему хотелось. Не был даже правителем, чтобы установить свои законы в обществе. Ему опостылели бессмысленные войны, захваты территории, убийства, месть, жажда власти… Одним словом хаос — змея, которая обвивает их мир, душит, травит, поглощает. И, возможно, именно этой техникой он смог бы уничтожить не только эту змею. А целое змеиное гнездо.

Бумажки осыпались на пол, и перед Тобирамой и Сэри предстал Сенджу Буцума. Именно такой, каким запомнил его Тобирама в день его гибели. По его мертвецки бледной коже шла паутинка трещин. Он ошеломленно хлопал глазами с черными склерами, разглядывал свои руки, заметил Сэри возле стены, посмотрел на лежащий рядом труп. И лишь потом поднял взгляд на сына.

— Тобирама? — удивленный, но строгий голос прокатился по стенам затхлого помещения. — Что ты сделал?

Слова застряли в горле Тобирамы. От переизбытка эмоций он замер в оцепенении и смотрел на своего сурового отца. Добрая матушка всегда говорила, что Тобирама пошел характером именно в него. Никто из других братьев не понимал их двоих: воинственных, требовательных, вечно все контролирующих. Это было абсолютной правдой. Тобирама действительно перенял все особенности характера и повадки отца, когда-то даже мечтал стать его копией. Лишь после смерти Каварамы у него открылись глаза на Сенджу Буцуму, и как тот глуп в своей упрямой вражде с Учиха. Если он хотел покончить с войной, должен был заключать перемирие, идти на компромиссы и уступки. Если бы и после этого считал, что Учиха опасны, должен был найти такой способ их контроля, который сохранил бы мир. А не ценой жизни близких все это время пытаться отстаивать одному ему важные гнилые убеждения.

— Я сделал нечто невероятное, отец, — Тобирама сделал шаг к нему.

Он достал кунай и швырнул его Буцуме. Тот ловко поймал и нахмурился, посмотрев на сына. Буцума понял все без слов. Вытянув обе руки вперед, он резанул кунаем по раскрытой ладони, и в мгновение ока рана затянулась, словно ее и не было. Ни крови, ни боли, ни последствий. Идеальный воин.

— Я не должен быть здесь, — проговорил Буцума. — Я помню, как умер.

— Эта техника может воскрешать мертвых, — проговорил Тобирама.

Буцума посмотрел на восстановленную руку.

— Пытаешься избавить шиноби от смерти?

— Если мы нарастим с помощью этой техники достаточную мощь, никому не придет в голову нападать на нас.

— В какой момент ты стал похож на Хашираму? — Буцума швырнул кунай обратно Тобираме. — Ты забыл, что для шиноби умереть во время боя — это славная смерть!

Тобирама плотно сжал челюсть, и желваки пришли в движение.

— Эти слова ты себе сказал, когда твоя жена умерла на твоих руках? — грубо бросил он в лицо отцу. — Или когда тебе приносили твоих мертвых детей? Уже забыл, как выглядели останки Каварамы? А я помню до сих пор.

— Своими словами ты оскверняешь их доблестные смерти!

Буцума ощетинился. Вокруг него образовалась острая воинственная чакра, вырывающаяся из него мощными толчками. Тобирама в ответ сделал то же. Пол под ногами затрещал от силы их сталкивающихся чакр, на стенах стали образовываться трещины, и Сэри, недолго думая, безмолвно шагнула за спину Тобирамы.

— Мы отдали жизни, чтобы вы с Хаширамой смогли сражаться до тех пор, пока каждый из наших врагов не будет уничтожен! Только так можно наладить мир! — Буцума замолчал, а Тобирама решил не рассказывать ему, что Хаширама заключил мир с заклятыми врагами, чтобы прекратить вереницу смертей. — Если ты собираешься возрождать меня, для того, чтобы лишь защищаться, а не покорять врагов, то я запрещаю тебе! Если ты не способен победить сам, так умри с достоинством!

— Проливать кровь, прикрываясь идеей о мире — это лицемерие! Я не стануэтого делать! — выкрикнул Тобирама в ответ.

Он смотрел на своего отца, и был удивлен своим чувствам. Ему следовало быть обиженным, что Буцума не смог оценить смысл этой техники. Но Тобирама чувствовал лишь радость и облегчение. Он вырос совсем другим человеком, не тем, которого из него пытался сделать отец, и смог шагнуть намного выше него и его узкого, устаревшего взгляда на жизнь.

Тобирама задышал ровнее, успокаиваясь и приводя свою чакру в прежнее состояние. Буцума наблюдал за этим и хмурился сильнее, но также привел себя в чувства. Лишь через несколько минут Тобирама прервал гнетущую тишину.

— Я обещаю, что больше не потревожу тебя, отец.

Буцума сложил руки на груди и прикрыл глаза, немного отворачиваясь от сына. На его лице явно читалось разочарование в сыне. Но Тобираму это не тревожило. Он сложил печати, и техника резко прервалась. Мертвое тело заключенного с гулким грохотом рухнуло на покореженный чакрой пол.

Техника была завершена. Тяжело вздохнув от возникшего опустошающего облегчения, Тобирама повернулся к Сэри и посмотрел на нее. Он хотел объяснить ей поведение своего отца, рассказать о причинах, о тяжелой судьбе, но она положила ладонь ему на щеку и ласково погладила большим пальцем. Сэри и так все поняла. Она жила в том же мире, что и он. Тобирама прикрыл глаза и взял ее руку в свою.

— Уйдем отсюда, — попросила она его.

— Да, — кивнул Тобирама.

Он подошел к двери и сообщил охранникам, что все готово. Двое шиноби со специальными мешками прошли внутрь и принялись запаковывать мертвых заключенных.

Тобирама крепко обхватил Сэри за талию, а затем с помощью Хирайшина и сотни оставленных по Стране Огня печатей переместился к ним домой, где их уже ждали ни о чем не подозревающие о делах родителей дети.

========== P.S. Сэри ==========

Комментарий к P.S. Сэри

Домашнее насилие – это не только применяемая физическая сила. Это и моральное давление. Это когда проедают душу, травят изнутри. И от любимых людей такого не ждешь. Порой даже не понимаешь, что произносимые в твою сторону слова, совершаемые поступки, нацелены лишь на планомерное уничтожение. Осозноваемы такие действия или нет уже неважно.

Если вы или ваши близкие подвергаются насилию, вам (или им) не следует молчать и стыдиться этого. Такое может произойти с каждым. С КАЖДЫМ!

Есть телефоны доверия для детей, подростков и взрослых, которые оказались в сложной психологической ситуации. В каждой стране они свои, достаточно просто загуглить. Звонки круглосуточные, бесплатные и анонимные! Там никто никогда не будет выспрашивать ваше настоящее имя, адрес, если вы сами не захотите сказать. Но смогут вас поддержать и

помочь вернуть вам силы, которые вы утратили.

В этой части я выделила ключевые моменты поведения типичного абьюзера. Фразы, которые говорит Шого, в абсолютном большинстве – это типичные манипуляции, давление, направленное на захват, проявление власти и контроль. Единственное, что я не добавила, это физическое насилие, так как в рамках этой истории это просто не вяжется. Но даже того насилия (психологического и морального), что творил Шого этого достаточно, чтобы понять, как ведут себя такие люди.

Берегите и любите себя!

Предыстория Сэри, о том, почему она покинула клан и как познакомилась с Курокава Шого, в главе 21.

Ноябрь, 4 год от создания Конохи

— К чему вам моя душа, судить вы способны только по внешности.

— А вы бы позволили мне коснуться вашей души? — спросил он. Захмелевший взор уже не был таким твердым. Шого то смотрел ей в глаза, то переводил взгляд на губы.

— Я жду того, кто не спросит.

Она выждала секунду, и Курокава ее хватило. Сердце Сэри ухнуло вниз, когда в глазах Шого вспыхнул ярый азарт. Он мягко положил ладонь на ее шею и притянул к себе. Порывисто, несдержанно Шого поцеловал ее, заставляя окончательно забыться.

Погрузившись в поцелуй глубже, Сэри от испуга дернулась и разорвала близость, но Шого не позволил ей отодвинуться от него. Он по-прежнему держал ее за шею и бесстыдно разглядывал ее губы, явно желая продолжения. Его взгляд метнулся к кровати, и Сэри закатила глаза.

— Вы слишком самонадеянны, — сама от себя не ожидая, произнесла она почти шепотом, низким и медовым.

— Пусть так. Но не попытаться было бы ошибкой.

— Я думаю, вам пора уходить, — Сэри с усилием надавила на его руку, отодвигая от себя. Освободившись, она добавила: — Вы знаете, где выход.

— Думаете, я пойду по улице в вашем махровом халате?

— Думаю, что вашему самолюбию такое небольшое унижение не повредит.

Загадочная улыбка изогнула его тонкие и все еще влажные от поцелуя губы, и он поднялся, взяв свою мокрую одежду. Сэри тут же села на его место в кресло, провожая гостя взглядом до двери, которую было отлично видно с этого ракурса.

— Я завтра зайду к вам в это же время, — сказал он, повернувшись к ней. — Принесу книгу обратно.

Он ушел, увидев, как Сэри провожала его, приподняв один уголок губ и изогнув бровь. Этот незнакомец вел себя совершенно панибратски с ней, как будто они знакомы всю жизнь. Беспардонно преследовал ее на улице, вынудил впустить его в квартиру и захватил ее единственный махровый халат. Он явно играл с ней. Делал шаг, чтобы проверить, отскочит ли Сэри обратно или же вильнет хвостом, заигрывая в ответ. И она заигрывала. И хоть она и прервала их партию, но с интересом для себя отметила, что хотела бы повторить. Сэри совершенно одинока сейчас. А этот наглец, Курокава Шого, смог ее отвлечь и даже раззадорить. Его нахальное поведение на удивление не раздражало, а, скорее, забавляло. Вернется ли он завтра? О, Сэри была убеждена, что такой игрок, как он, обязательно вернется. И ей самой хотелось бы увидеть его вновь.

Шого видел в ней не куноичи, не шпионку, не конкурентку, не Яманака. Он смотрел на Сэри как на женщину, напрямую заявляя ей свои похабные мужские намерения. Внутренне она была ему благодарна за такую честность, теперь она хотя бы знала, что от него ожидать.

Сэри бросила взгляд на часы, висящие на стене. Она запомнила этот час, чтобы завтра быть готовой.

От настойчивого стука в дверь, Сэри разлепила глаза. На улице все еще шел дождь, и не было даже намека на то, что выглянет солнце. Девушка посмотрела на часы на стене.

«Какого черта так рано? — она сбросила одеяло и с гудящей головой потопала к двери. На ней была только хлопковая ночная рубашка, но Сэри это не смущало. — Что он себе позволяет?!»

Она распахнула дверь, уже готовясь устроить взбучку Шого, но увидела перед собой пару молодых парней. Один из них держал огромную корзину красных роз, а второй длинную коробку, перевязанную шелковым скрученным шнурком.

— Доброе утро, госпожа. Вы позволите занести корзину? — спросил первый.

— Доброе. Я справлюсь, — сконцентрировав немного чакры, Сэри взяла корзину одной рукой. Она поставила ее за дверь и растеряно посмотрела на мальчишку.

— А так же это, — он в низком поклоне протянул ей коробку. Второй парнишка так же согнулся, вытянув руки по швам.

— Спасибо, — ошарашенная Сэри взяла коробку.

Юноши разогнулись и направились на выход, не сказав больше ни слова. Сэри закрыла дверь и с коробкой прошла в комнату, оставив корзину цветов пока в коридоре. Запах от такого количества роз был яркий и стойкий, что она, даже не наклоняясь к ним, слышала его.

С замиранием сердца Сэри потянула за шнурок и медленно открыла коробку. Как только она увидела аккуратно сложенное кимоно, она тут же расплылась в улыбке. Воздушным касанием она поводила пальцами по нежнейшему шелку, холодному, скользкому. Ей тут же захотелось надеть его, ощутить его на своей коже, посмотреть на себя в зеркало и увидеть, как безупречный темно-синий подчеркивает цвет ее глаз.

Сэри взяла лежащую сверху карточку и открыла ее. Безукоризненным почерком на ней было выведено всего несколько слов.

«Будьте в нем, когда я приду».

Отложив карточку, Сэри закатила глаза. Его неслыханное нахальство вызывало у нее ребяческое желание продолжить игру и посмотреть, что же он будет делать дальше. Она достала кимоно и поняла, что кроме него в коробке больше ничего нет. Ни нагадзюбана, ни поясков. Ничего.

«Он думает, что я, живя в такой квартире, владею подобным набором вещей? Или он думает, я надену кимоно на голое тело и даже ничем не подвяжу?»

Сэри аккуратно сложила кимоно обратно в коробку и завязала ее тем же шнурком. Она отложила ее в сторону и решила подготовиться к его приходу. Наглец Шого непременно заявится к ней, как и обещал. Как он отреагирует, когда увидит, что его просьба, которая больше походила по своей форме на приказ, не выполнена? Сэри улыбалась, представляя его лицо. Пусть он и эстет, пусть ему важна красота, но она не собирается слепо идти по его правилам. Ей не хотелось создавать вид, будто ей больше нечем заняться, как ждать встречи с ним, хоть в действительности так оно и было. Поэтому Сэри не стала находить способы надеть подаренное кимоно, не стала усердствовать с косметикой, решив обойтись без нее. Она лишь прибрала в квартире, приготовила скромные закуски и достала из вчерашнего пакета бутылку с выпивкой. А охапку роз она кое-как вставила в небольшое ведерко и в течение дня подходила к ним, чтобы глубже вдохнуть их аромат.

К назначенному часу Шого не явился. Сэри сперва думала, что он лишь немного задерживается. Украдкой выглядывала в окно, бродила по комнате, лежала на кровати. И не переставая, считала минуты. Но когда они превратились в часы, негодование Сэри достигло своих пределов. Она почувствовала себя настоящей идиоткой, вспомнив, как готовилась к его приходу, как ждала его возле окна. Как фантазировала об их разговорах, и как она снова откажет ему в близости. Но он оказался хитрее и своим неприходом отказал ей.

Когда на улице стемнело, ливень превратился в мелко накрапывающий дождь. Сэри с чистой душой съела все приготовленные закуски, сделала несколько крупных глотков алкоголя и переоделась в ночную рубашку. Завалившись на кровать, она пыталась уснуть. Но когда поняла все тщетные попытки, взяла с полки книгу и принялась поглощать давно знакомые строки.

Спустя три главы в дверь постучали. Сэри даже не пришлось ментально проверять пространство за дверью, ей все было очевидно. Провоцирует. Шого намеренно не явился к назначенному часу, заставил ее ждать, чтобы проверить, как она сейчас будет реагировать. Закатит ли она истерику, обидится, сделает вид, что ей это неважно, или же проглотит это поведение. Или вообще не пустит на порог. И как бы она не повела себя, Сэри уже была в проигрышном положении: это он кукловод, а она марионетка. Шого дергает за ниточку и проверяет, какой частью тела будет двигать Сэри, чтобы потом знать, на что давить и за что тянуть.

Тяжело вздохнув, Сэри встала с кровати и подошла к двери, но замерла. Она не переоделась и даже не накинула ничего сверху, решив, что все равно не собирается впускать Шого на ночь.

— Я слышу, как вы дышите, Сэри-сан, — проговорил он, стоя за дверью.

Сэри повернула затвор и открыла дверь. Шого стоял перед ней, победно улыбаясь, и держа в одной руке ее книгу и сверток (скорее всего, с высохшим халатом), а в другой одну розу. Буквально минуту назад Сэри объясняла себе, какой он манипулятор, что продолжать с ним общение равносильно согласию на его правила игры, а это означает быть заведомо проигравшей. Но теперь, стоя перед ним, она не может произнести простых слов, которые отвадили бы его от нее навсегда. Сэри так глупо оцепенела под пристальным взглядом Шого. Ее окутала пышущая уверенность от него, и это ощущение вызывало у Сэри желание погрузиться в него с головой, вдохнуть в себя эту излучаемую силу, чтобы на мгновение почувствовать себя хоть немного такой же смелой. Как же Шого отличался ото всех воздыхателей, которые то и дело появлялись у Сэри. Они смотрели на нее, как на богиню, раболепно мямля свои восхищения, волочились за ней в ожидании очередной подачки и надежды на продолжение. Потерявшие свою мужскую твердость вызывали у Сэри лишь разочарование и желание поскорее избавиться от их общества. Но Шого, хоть и пришел сюда с намерениями обычного мужчины, больше походил на хищника, выследившего свою добычу. Лощеного кота, который не забыл свои дикие повадки. Он поймал пташку в свою ловушку, и теперь наблюдал за тем, как она сдастся ему и пожелает быть проглоченной. Сэри боролась с желанием захлопнуть дверь перед ним, и успешно победила.

— Вранье, — улыбнувшись одним уголком губ, ответила она.

— Значит, вы задержали дыхание? Мне же надо было вынудить вас открыть дверь. О, вы не надели кимоно.

— Было бессовестно с вашей стороны присылать мне его, не добавив к нему остальных деталей.

Шого сделал шаг и прислонился плечом к косяку двери, чтобы нависнуть над лицом Сэри. Он коснулся раскрывшимся бутоном розы ее щеки и медленно повел им вниз к открытой шее.

— Знаю, вы не простите мне мою дерзость, но я хотел увидеть, как шелк ласкает вашу кожу. Как неподпоясанная ткань струится, и при каждом изящном движении приоткрывает тонкую полоску вашего тела.

Он все время безотрывно смотрел Сэри в глаза, но на последних словах метнул взгляд к ее губам, на вдохе приоткрывая свои.

— Вы правы, — загипнотизированным тоном произнесла она, глядя то на его губы, то ему в глаза. — Простить вам такое будет сложно.

— Я знал.

— И все же произнесли то, что произнесли, — Сэри перехватила розу, лепестками которой он ласкал ее шею, и глубоко вдохнула терпкий аромат.

— Говорят, свои желания надо озвучивать, чтобы они сбывались. Решил рискнуть.

— И что теперь?

— Я жду, когда вы определитесь. Либо пустите меня, либо прогоните. Очень уж интересно.

— Хотите, чтобы исход этой встречи решала я? Вы меня удивили.

— Забавно, что вы интерпретировали мои слова именно так. Но боюсь огорчить вас еще раз. Я имел ввиду совсем не это, Сэри-сан. Я жду вашего решения, потому что мне интересно, как вы поступите. Но вот исход этой встречи зависит от моего желания.

— То есть, если я начну вас прогонять… — произнесла она, позволяя ему завершить фразу.

— Я даже не подумаю уйти, — с хитрой улыбкой ответил он.

— А если я приглашу войти?

— Так пригласите, и увидите, что будет.

— Очевидно, вы согласитесь, — Сэри улыбнулась и дернула вверх одной бровью. — Выходит, выбора вы мне не оставляете?

— Я не скрываю своих желаний и живу в соответствии с ними. Но мне любопытно: что останавливает вас следовать своим желаниям?

Сэри не знала, как ему ответить. Загрузить его историями о том, как всю жизнь она подавляла свои желания, чтобы быть достойной куноичи? Или же признаться в своей трусости перед любыми переменами в жизни? Сэри могла молниеносно реагировать на миссиях и в опасных ситуациях, четко следовать регламенту, быть точной и исполнительной. Но как только речь заходила об ее личной жизни, принимать решения становилось слишком сложно, особенно, когда не знаешь, чего хочешь. А в случае Сэри, когда даже не даешь себе возможность узнать. И сейчас Шого пробуждал в ней то, что она всеми стараниями в себе подавляла: желания.

Сэри так и не ответила ему, а просто приоткрыла дверь, чтобы он смог войти.

Спустя месяц

Декабрь, 4 год от создания Конохи

— Давай же, — Шого наклонил голову и улыбнулся ей так, как делал это всегда, когда что-то хотел заполучить. И теперь он хотел от Сэри правду, которую ей не то, что говорить, даже думать об этом неприятно. — Я же здесь, с тобой. И ты можешь мне доверять.

— Шого, это очень неприятная тема, — Сэри мотнула головой.

— Ты сама мне говорила, что проблемами надо делиться, тогда их груз будет меньше, детка. Давай, я готов выслушать все, что бы там ни было.

Сэри удобнее устроилась головой на ногах Шого, а он медленно перебирал пряди ее длинных волос. Смотрел ей в глаза и ждал, когда она позволит ему войти в потайную дверь в ее сердце, которую она закрыла в надежде забыть о ней, как о страшном сне.

— У шиноби, как ты понимаешь, есть разные кланы. Бывают маленькие, но есть и довольно крупные. И я принадлежала к одному из таких. Яманака обладают уникальными генами, которые влияют на свойства мозга. Много сотен лет назад мои предки научились управлять ими, и теперь Яманака — это уникальный клан, обладающий техниками влияния на сознание и подсознание человека. Эти техники не подвластны даже самым сильным шиноби, их невозможно скопировать или научиться, если ты не Яманака. В связи с особенностями наших возможностей, меня часто отправляли на различного рода шпионские миссии. Выяснить, украсть информацию, спутать планы противника, уничтожить разум врага… Сперва я делала это от имени своего клана, но после создания Конохи, меня посылал на задания Хаширама-сама. Без излишней скромности скажу, что я была так хороша в этом, что стала подниматься в иерархии в своем клане. Предполагаю, что при хорошем раскладе, я должна была занять место в совете клана вместо своей бабушки. А ведь мне даже нет двадцати пяти! Это невероятная честь и признание таланта. Но все пошло не так, как я хотела. В тот вечер, когда мы первый раз увиделись в твоем баре…

— …когда ты мне не принесла книгу за разрушенный стул…

— Да. У этого была причина. Этот мужик, с которым я подралась в твоем баре, мой дядя Исаму. Он долгое время распространял гадкие слухи обо мне. Знаешь, как вода камень точит. Медленно, но верно, репутация моя портилась, а я по глупости даже не обращала на это внимание. В тот злополучный вечер он напал на меня в моем доме, но по своей же неосторожности умер. И в итоге его братец, глава клана, убедил весь совет, что это не роковая случайность, а именно я виновна в его смерти. Если бы не моя бабушка и мой кузен, Иноске, сын главы клана, меня бы отправили в тюрьму. Их стараниями мне позволили остаться в деревне, но лишили меня возможности быть шиноби и пользоваться клановыми техниками.

Шого внимательно слушал ее, все время ласково гладя ее по волосам, холодными подушечками пальцев водя по лицу. И когда она закончила, уверенно проговорил:

— Со мной ты никогда не будешь одна.

— Шого… — Сэри скептично закатила глаза и немного отвернулась от него.

— Я никогда не оставлю тебя, Сэри.

Он уверенно схватил ее за подбородок и развернул к себе, чтобы она взглянула на него. Твердость так и выплескивалась из его взгляда, что Сэри не смогла не поверить этим словам. Ей, разбитой и уничтоженной собственной семьей, слышать подобное, да еще и от такого человека, как Шого, было словно чудесным спасением. Все время, что они знакомы, он вытаскивал ее из тьмы, в которую ее окунули, вдыхал в нее жизнь и подставлял свое плечо, чтобы она могла на него опереться. Будто он всегда понимал, какая боль таиться в ней, чувствовал ее беззащитность перед ней.

— Получается, тебя окончательно выгнали из клана?

— Да. А потом через некоторое время умерла моя бабушка. Она была бодрой, очень активной, но эта ситуация ее сломила, она не смогла этого выдержать.

— А твой кузен?

— Иноске с тех пор неизвестно где на затяжной секретной миссии со своей командой. Я до сих пор его не видела, — Сэри сделала паузу, чувствуя, как ком встал в горле. Она его проглотила и добавила: — Я бы хотела, чтобы вы познакомились с ним.

— А я — нет.

Нахмурив брови, Сэри удивленно захлопала ресницами.

— Мне нужна только ты, — Шого ласково провел пальцами по ее скуле. Сэри ничего на это не стала отвечать, лишь расплылась в улыбке, расслабляясь еще больше и готовясь безмолвно слушать его. — Тебе столько пришлось пережить в одиночестве. Но то время кончилось. Теперь я буду заботиться о тебе. Тебе больше не придется о чем-то волноваться, я заберу твою тревогу, огражу от бед. Ты будешь в безопасности. Я все сделаю за тебя и для тебя. И, ками-сама, как же я счастлив, что ты больше не куноичи! Мы можем быть вместе. И утром, и днем, и ночью. Только ты и я.

Спустя месяц

Январь, 5 год от создания Конохи

Закрыв глаза, Сэри сидела на кровати и старалась дышать ровно. Но Шого как встревоженный зверь бродил по крошечной комнате. Ему было мало места, мало воздуха. Он подскочил к окну и раскрыл его нараспашку, впуская колючий зимний холод. Вместе с порывом ветра всколыхнулись тонкие занавески, открывая взору вечернюю Коноху, и в комнату впорхнул ворох крупных снежинок.

— Я уверен, что готов!

— Я…

— Нет, ты только подумай, как это будет прекрасно! — он подпрыгнул к ней и коленом уперся в кровать рядом с ее бедром. Он наклонился вперед, и Сэри упала на спину, а Шого навис над ней. — Я думал, ты обрадуешься такому подарку.

— Я в замешательстве.

— Тебе не нужно быть в замешательстве. Ты мне веришь?

— Да.

— Как-то неуверенно прозвучало.

— Да! — улыбнулась Сэри.

— Тогда собирай свою одежду, и мы будем праздновать твой день рождения в нашем новом доме!

— Боюсь, мои вещи не подходят к тому дворцу, в котором ты живешь…

Шого поджал тонкие губы и нахмурился. Но это продлилось недолго. Сэри уже научилась отличать тот момент, когда в его гениальную голову приходила какая-то безумная идея. Его мутный водянистый взгляд приобретал кристальную чистоту и шальной блеск. И сейчас лицо Шого засветилось свойственным ему безумием. Он вскочил с кровати и бросился к ее комоду.

— Что ты…

Не успела Сэри договорить фразу, как Шого открыл верхний ящик, собрал все вещи и разом вышвырнул их прямо в окно. Он делал это с ярким азартом, что Сэри поняла — его уже не остановить. Шого принялся за второй ящик, за третий. Он смеялся, и Сэри подхватила его задор. Немногочисленные вещи летели в окно прямо на снежные сугробы, а мерно сыплющийся хлопьями снег обещал похоронить их прямо там.

— Все! — с сияющей улыбкой заявил Шого. — Теперь у тебя нет вещей! И теперь нет причин не переезжать в наш дворец.

— Там ведь было и то кимоно, что ты мне подарил.

— Плевать.

— Ты сумасшедший, — покачала головой Сэри.

— В нашу первую встречу я сразу сказал тебе, что меня надо опасаться, — он снова подошел и наклонился к ней. — И ты ослушалась моего совета, детка. Пеняй на себя.

Сэри вспомнила эти слова. В этом был весь Шого. Он помнил не только то, что говорил сам, а буквально все. Сэри давно поняла, что глупо рассчитывать на то, что можно что-то ляпнуть или сделать, а он бы потом это забыл. Еще глупее думать, что он не заметит. Шого был предельно внимателен каждую минуту, словно ничего не способно его отвлечь от этой жизни. И Сэри научилась видеть по его глазам, когда он начинает делать выводы из того, что видит и слышит. В такие моменты его пытливый взгляд застывал, направляясь одновременно куда-то вглубь и вдаль.

— И что мне теперь носить? Прикажешь голой ходить?

— Заманчиво. Может, и прикажу, — он хищно улыбнулся на одну сторону. — Завтра сам лично куплю тебе лучшие кимоно, которые продают здесь в Конохе. А потом отправлю человека в столицу за тем же заданием.

— Может, я сама выберу?..

— Нет, — он приложил свой палец к ее губам. — Нет, тебе не нужно что-то выбирать или о чем-то беспокоиться. Я сам обо всем позабочусь. А ты просто доверься мне и наслаждайся жизнью.

Он взял ее за подбородок и мягко притянул к себе поближе.

Спустя месяц

Февраль, 5 год от создания Конохи

Тягучая ломота в мышцах напоминала Сэри, что она когда-то была куноичи, и такие многочасовые тренировки были для нее не приятной необходимостью, как раньше, а попыткой избавиться от безделья. Четкие ритмичные удары заставляли деревянный манекен поворачиваться из стороны в сторону. Сэри уклонялась от деревяшек, ударяла по другим и уклонялась снова. Раз за разом повторяя одни и те же движения, оттачивая удары, Сэри даже не задумывалась о том, как выглядит со стороны. Растрепанные длинные волосы давно выбились из крупного пучка, хлопковая свободная рубашка промокла насквозь, а от ее разгоряченной кожи в студеном воздухе поднимался пар.

От нового удара деревяшка с громкий хрустом треснула и раскололась, и Сэри тут же остановилась. Она отошла от манекена и села на шелковые подушки, которые немного припорошило снегом с голых кленовых веток. Успокоив свое дыхание, Сэри закрыла глаза и сосредоточила внутренний взор на белой круглой точке, представив ее в черном пространстве своего разума. Скачущий поток мыслей, непрекращающийся диалог с самой собой постепенно угомонились, и теперь Сэри с пустотой в голове направляла все свое внимание на единственную белую точку. Время за такой медитацией летело незаметно. Сэри перестала чувствовать, как постепенно коченели ее конечности. И только когда она переключилась на расширение своего сознания, она смогла на мгновение ощутить онемение в пальцах ног и рук. Своим сенсорным взором она охватила дом, который был полон различных слуг, улицу. Сэри чувствовала потоки сознания каждого человека, но не вникала в суть звучащих мыслей, не давая себе права перейти чужие личные границы. Чьи-то потоки были сильнее, чьи-то послабже. Практикуясь, она расширила область до пределов всей Конохи. Теперь она слышала каждого жителя, даже чувствовала среди них своих бывших соклановцев. Но раз она не подключалась к чужим мыслям, они бы не смогли понять, что она продолжает применять техники, которые теперь для нее под запретом. В неимоверном потоке слов она не пыталась уловить суть, ей было важно просто возвращаться к практике, чтобы не утратить навыки, которые она получила за свою жизнь.

На территории Конохи появились новые голоса, и она их узнала. Сэри тут же остановила технику, и поднялась со своего места. Шого в сопровождении своей охраны и слуг вернулся в деревню, и Сэри радостно помчалась в свою комнату, чтобы хоть немного привести себя в порядок перед встречей с мужем. Все, что она успела сделать: освежить лицо, наспех переделать прическу и сменить свой костюм на домашнюю юкату. А затем она с улыбкой понеслась к воротам, чтобы встретить его.

Слуга распахнул тяжелую занавесь паланкина, и Шого вышел. Он заметил Сэри не сразу, но как только наткнулся на нее взглядом, на одно мгновение удивленно оцепенел, но тут же взял себя в руки, и расплылся в улыбке, прищуривая глаза. Подходя к ней, он внимательно смотрел на нее, и последствия медитации позволили Сэри почувствовать, как хаотично движутся его мысли. Шого приблизился к ней и взял ее ладошки в свои.

— У тебя холодные руки, — сказал он, поднося их к своим губам. Он стал дышать на них, и от этого в воздухе образовались объемные клубы пара.

Хоть это и был очень нежный жест, но Шого словно размышлял о чем-то недобром, пристально глядя Сэри в глаза. Не такой реакции на ее встречу она ожидала, но Сэри слишком давно не видела его, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Шого не обязан реагировать так, как она того хочет.

— Тогда пойдем домой, — сказала она, и поманила его за собой.

Шого сверкнул глазами, и Сэри внутренне сжалась под этим взглядом. Что-то ей показалось ожесточенным в нем, но девушка тут же отвлекла себя от этой шальной мысли. Приехал ее муж, а она, вместо того, чтобы как преданная жена радостно встречать его и одаривать заботой, начинает выискивать в его поведении недостатки. Это казалось Сэри неправильным, нечестным по отношению к нему.

Сэри завела его в комнату и стала снимать с него дорожную теплую накидку. Служанка, стаявшая рядом, забрала одежду и, поклонившись, оставила их двоих наедине, закрыв за собой седзи.

— Не ожидал увидеть тебя у ворот, — Шого прошелся по комнате, и развернулся к Сэри лицом. — Думал, смогу сделать сюрприз, я ведь приехал раньше обещанного.

— Я ментально почувствовала, что ты едешь, — улыбнулась Сэри, делая к нему пару шагов, на что Шого отстранился от нее, изображая на лице брезгливую гримасу.

— От тебя пахнет несвежим телом. Ты тренировалась, я прав?

Сэри растеряно захлопала глазами, не понимая такого тона с его стороны.

— Да, — неуверенно ответила она.

— Но ты ведь больше не куноичи.

Сэри снова оторопела. Он вывалил на нее это, как будто облив ледяной водой с ног до головы. Шого смотрел на нее, даже не пытаясь прикрыть свое отвращение и возмущение. И это шокировало Сэри.

— Но я всегда была и буду куноичи, — спокойно произнесла она, пытаясь объяснить ему. — Это мое прошлое, и его не изменить.

— Верно. Но можно прекратить им жить.

— Я не живу прошлым, — отрезала Сэри, но сама поняла, что ее голос прозвучал не так уверенно, как ей хотелось бы.

— Грезишь о том, чтобы твоя родня тебя помиловала? — усмехнулся Шого. — Ты им не нужна, они ясно дали тебе это понять!

После язвительной усмешки, лицо Шого исказилось злым торжеством, как будто он радовался этому факту, но Сэри тут же отмахнула от себя подобные едкие мысли о муже.

— Тебе даже ничего сказать мне на это, — продолжил Шого, пытливо всматриваясь в ее глаза. — Ты больше не куноичи, Сэри! Забудь! Ты моя жена! Я сделал для тебя все. Я забрал тебя из кошмарной одинокой жизни, дал тебе этот дом. Но это все мелочи, конечно. Я дал тебе свою любовь, Сэри. А ты мне отвечаешь тем, что хочешь все это перечеркнуть, растоптать меня, уничтожить наши отношения, своими желаниями о прошлой жизни? Так?..

— Нет, я…

— Я не закончил, — зловеще процедил Шого, и от тона его голоса у Сэри пошли мурашки по спине. Таким своего мужа она видела впервые. — Я так разочарован. Как ты можешь поступать так со мной? Да, я знал с самого начала, что ты была куноичи. Но ведь это были твои слова, а не мои, что с этим делом покончено. А теперь я, твой муж, приезжаю после длительной командировки, в которой мне приходилось до скрипа сжимать зубы, потому что я скучал по тебе, напиваться, чтобы суметь заснуть без тебя. Ты думаешь, мне нравятся мои командировки? Думаешь, я хочу уезжать от тебя?! Нет! Я все это делаю для нас с тобой, я думаю только о нашей семье! Но я вижу, что тебе совершенно все равно, что меня здесь не было. Ты нашла себе увлекательное занятие, а я тебе не нужен, получается? И я даже не могу к тебе сейчас приблизиться. От тебя смрад, как от работяги, а не как от женщины, которая каждый день ждет своего любимого мужа. А ждет ли? А любимого ли?

Сэри выслушивала все это, и ей хотелось провалиться под пол от стыда и чувства вины перед ним. Она любила его и ждала, но скучала ли она? Сэри со сжигающей горечью признавала, что, в отличие от него, совершенно не ощущала тоску по супругу. Она так отвлекалась на тренировки, что порой забывала о нем. И теперь ей было стыдно за это. Сэри почувствовала, что не заслуживала его. Даже после длительного пути Шого выглядел безупречно, значит, намеренно приводил себя в порядок по дороге, чтобы не предстать перед ней в ненадлежащем виде. Она теперь ощутила себя грязной и недостойной даже стоять сейчас рядом с ним. Сдерживая слезы, Сэри помчалась в ванную комнату, чтобы встать под душ. Не только для того, чтобы смыть с себя последнюю тренировку, но и чтобы очистить разум.

Шого был прав, что она жила прошлым. Ей хотелось вернуться к тому, чем она занималась всю сознательную жизнь. Потому что она всем сердцем любила быть куноичи. Любила защищать людей. Горела исследованиями человеческого разума. Но теперь ей приходится от этого отказаться. Не только из-за запрета, но и из-за того, что теперь она жена Курокава Шого. Она чувствовала, как этот статус накладывал на нее определенные обязательства, и она не могла не следовать им. И ее страсть к правильному порядку жизни призывала расставить приоритеты в пользу семьи и мужа, а не в пользу дела всей ее жизни, которое теперь для нее не более чем несбыточная мечта.

Сэри насухо вытерла свое тело и надела свежую юкату, подпоясываясь тонким скрученным поясом из шелковых нитей. Она скрутила мокрые волосы и завернула их в шелковую ткань, чтобы не намочить свою одежду. Сэри не хотела сейчас попадаться Шого на глаза, чтобы не расстроить его еще сильнее, но, когда открыла седзи в свою комнату, обнаружила, как он сидит на татами и ждет ее.

— Иди ко мне, — промолвил он, не отрывая взгляд от нее.

Сэри замерла в проеме, глядя на него. Шого изменился. Разочарование и злость из его взгляда ушли, и теперь он своим видом показывал, что готов еще раз поговорить обо всем. Она тоже хотела этого, но лишь за тем, чтобы извиниться перед ним. У Сэри не было намерения этими тренировками ранить его чувства, и не хотела, чтобы он думал, что она рано или поздно заменит его своим возвратом к деятельности шиноби.

— Иди ко мне, — сказал он строже и громче, чтобы вернуть Сэри из ее размышлений в реальность.

Закрыв седзи, она подошла и села напротив него. Сэри стыдливо опустила глаза, давая возможность Шого говорить первым.

— Я должен извиниться, — спокойно проговорил Шого.

Сэри подняла на него взгляд, не скрывая своего удивления его словам.

— Я знаю, что обидел тебя, но я не хочу, чтобы это повторилось.

— И ты прости меня. Я не хотела тебе причинить боль. И ты совершенно прав. С миром шиноби покончено, и я должна перестать обманывать себя и надеяться на что-то. Мы теперь семья, и я хочу, чтобы мы были счастливы.

Шого улыбнулся. Хоть его улыбка и показалась Сэри сперва натянутой, но она тут же отмела эту мысль от себя.

— Я не хочу, чтобы ты имела ложные надежды. Не хочу, чтобы день за днем жила в иллюзии, что сможешь вернуться туда, где тебя не ждут. Поначалу тебя эти мысли будут вдохновлять. Но спустя годы разочарование слишком сильно может ударить, а мне бы этого не хотелось. Я хочу, чтобы ты была свободна от этого.

«Он искренне заботится обо мне. Все ради моего блага», — проговорила про себя Сэри несколько раз, чтобы как можно сильнее убедить себя в этом.

Шого приблизился и тыльной стороной руки погладил Сэри по щеке.

— Доверься мне, — произнес он, наклоняясь к ее лицу, и проходясь горячим дыханием по губам. — Я знаю, как будет лучше для нас.

Май, 5 год от создания Конохи

Иноске ушел, а его слова все еще вертелись в голове Сэри, когда она собиралась на ужин с семьей хокаге.

«Если захочешь встретиться, просто подумай об этом».

Сэри не видела Иноске больше полугода. И как только он прибыл в Коноху после миссии, он тут же нашел ее и без приглашения явился, чтобы поговорить с ней. Но все сложилось не так радужно, как того хотелось Сэри. Она думала, брат обрадуется, что она вышла замуж и живет в прекрасном доме с идеальным мужем. Но Иноске уже заранее был недоволен, а с первых секунд, как увидел Шого, сразу его невзлюбил. Что было взаимно, как поняла Сэри. Курокава первым делом унизил Иноске, указав ему на его неполноценность и ничтожное положение, в котором он ни на что не может повлиять. Не защитил сестру, не смог отстоять ее невиновность. Сэри почувствовала, что таким образом Шого хотел показать ей, что он всегда на ее стороне и может о ней позаботиться, в отличие от Иноске. Хоть Курокава не хотел это признавать, но Сэри для себя понимала: пусть брат не уберег ее от позорного изгнания, он, по крайней мере, спас ее от тюрьмы.

Сэри передала служанкам, чтобы они принесли ей скромное черное кимоно с десятком белых журавлей, летящих с длинного подола вверх, и тонкий оби, а сама продолжила заниматься своей прической, воткнув в несложно закрученные волосы заколку с белыми цветами туберозы из драгоценных камней.

Когда служанки вошли в комнату, Сэри удивленно посмотрела на несколько кимоно, которые они принесли, от светло-голубого до темно-синего. За ними вошел Шого, одетый чересчур помпезно для простого ужина дома.

— Надень эти, мне так больше нравится, — сказал он.

— Что, несколько сразу? — удивилась Сэри. — Это будет слишком. Или ты хочешь перед хокаге предстать фанфароном?

Шого рассмеялся и подошел к ней. Он наклонился и провел холодными пальцами по щеке Сэри.

— Только не говори мне, что собралась со мной спорить.

— Хокаге скромный человек при его титуле, влиянии…

— По-твоему, мне нужно твое мнение? — голос Шого приобрел жесткие нотки, а взгляд буквально уколол Сэри.

Она бы подумала, что он шутит, если бы не понимала, что он не привык обсуждать с кем-то уже принятые им решения. Шого отошел, чтобы служанки смогли помочь Сэри надеть один слой за другим от самого светлого кимоно до темно-синего. Они затянули на ее талии сложный тяжелый пояс, и затем принесли к ее ногам высокие деревянные окобо. Сэри неуверенно посмотрела на Шого, а тот наблюдал за ее реакцией. Он ждал от нее чего-то, и она не могла понять, чего. Он хочет ее беспрекословного подчинения? Или же пытается выдавить из нее эмоции, чтобы затеять очередной скандал и выяснение отношений? Последнее время они давно не ссорились, и Сэри нравился этот период. Но накапливающееся напряжение в один момент должно было взорваться между ними, а Шого словно специально добавлял повода для этого: сперва утром, когда приходил Иноске, а теперь с этой одеждой, неуместной и неправильной. Но сейчас Сэри не хотелось идти к хокаге на ужин с ураганом на душе после ссоры с мужем. Она поджала губы и надела эту проклятую обувь. Делать шаг в таком хоть и красивом, но тяжеловесном наряде было сложно, но она справилась с тем, чтобы не подать даже вида, как ей неудобно. В конце концов, много ходить ей не придется: от дома до паланкина и обратно.

— Тебе идет этот наряд, — на ухо Сэри прошептал Шого, когда они вышли перед воротами к дому хокаге. — Мне уже не терпится сорвать его с тебя.

— Это займет у тебя определенное количество времени, так что придется тебе набраться терпения, — Сэри дернула бровью вверх и отвернулась от него.

На улицу выскочил их встречать радостный Сенджу Хаширама, чем несколько обескуражил и Сэри, и Шого. По своему обыкновению он искрился энергией, чем буквально заряжал все, что его окружает. Сэри всю дорогу чувствовала напряжение, а теперь, стоя перед ним, она совершенно забыла об этом. Хаширама даже не обратил внимание на патетичные наряды, самодовольный вид Шого. Ему было откровенно все равно, и он это не скрывал. Хаширама громко хлопнул в ладони, широко и лучезарно улыбаясь. Сэри низко поклонилась ему, и Хаширама ответил ей тем же, чем вверг ее в новый шок. Шого же одарил его глубоким кивком, и хокаге простодушно хлопнул его по плечу.

— Как я рад вас видеть! Проходите! — он встречал их так, словно они уже были давними друзьями. — Я подготовил игральный стол, и, может быть, ты отыграешь потерянные деньги.

— О, не сомневайся, — с хитрым прищуром Шого глянул на него и криво улыбнулся на одну сторону. — Отыграюсь так, что ты надолго запомнишь.

Дом хокаге был большой, но скромный, аскетичный. Сэри с благоговейным придыханием разглядывала простые стены, аккуратные минималистичные гравюры и удивлялась тому, как быстро привыкла к роскошному дому Шого. Дома шиноби не отличались сложными интерьерами, дорогой мебелью или обилием художественных украшений. И пусть Сэри нравилось нынешнее окружающее ее изобилие и шик в доме Шого, но такое тихое изящество и гармония традиционного жилья шиноби останется в ее сердце навсегда.

Хаширама завел их в столовую, где Сэри увидела его жену, сидящую за современным высоким столом, который ломился от обилия разнообразной еды. После формальных приветствий, гости заняли подготовленные им места. Шого сел рядом с Хаширамой и тут же начал разговаривать о будущем квартале развлечений: в красках описывала, что и как устроит там. А Сэри служанки помогли усесться рядом с Мито. И только тогда она заметила две дополнительные тарелки по разные стороны стола: одну рядом с собой, а вторую на противоположном конце напротив себя. Хозяйка не упустила безмолвный вопрос гостьи и наклонилась к ней, чтобы услышала только она.

— Должно было быть еще два гостя. Но один из них законченный трудоголик, а второй безответственный эгоист. Не думаю, что они придут.

Задумавшись, Сэри решила, что она так лихо говорит о Сенджу Тобираме и Учихе Мадаре. Вместо ответа, она опустила глаза в свою тарелку и сдержанно улыбнулась. Мито так просто и без излишней патетики вела себя, что Сэри почувствовала себя неловко. Хозяйка одета была хоть и в ярко-красное, под стать ее волосам, кимоно, но классического скромного кроя, без дополнительных украшательств и деталей. При всей ее экзотичной, неординарной внешности, Мито оказалась очень простой в общении. Она свободно, порой даже несдержанно, но открыто и честно говорила то, что думает. Но несмотря на это, вокруг нее Сэри уловила ауру таинственности, как будто эта женщина все же знала намного больше остальных людей, и при этом в ней не было и грамма высокомерия. Иногда она забывалась и бросала на своего мужа цепкий сексуальный взгляд, но не агрессивный и хищный, а заманивающий. Сэри с восхищением наблюдала за этой парочкой, их обменом репликами в общей беседе, и почувствовала, какой легкостью они пропитаны. Такого она не улавливала в своих с Шого диалогах. У них между собой всегда была словно борьба, перетягивание каната. Или же охота удава за кроликом. И как только Сэри чуть передавит, желая выйти из токсичной игры, все превращалось в скандал. В такихслучаях Шого мог наговорить с ворох гадостей, словно избивая ими Сэри по щекам за ее излишне остроумные замечания, а потом на коленях просить у нее прощение, дарить на следующий день подарки и всю неделю быть шелковым. Эти эмоциональные качели порядком выматывали ее, но зато Сэри понимала свою власть над настроением Шого. У нее возникала четкая иллюзия, будто это она управляет ситуацией, а не он.

После ужина Хаширама и Шого удалились поиграть в карты, но по ним было видно, что хотели они это сделать с самого начала, а не изображать удовольствие от банального ужина, на котором весь адреналин закончился на этапе поджигания рыбы под слоем крупной морской соли. А Сэри и Мито переместились в чайный домик в глубине большого сада во внутреннем дворе. Служанки все подготовили. Но чай решила заварить и разлить сама хозяйка и отправила всех посторонних подальше. А по просьбе Сэри для нее принесли биву, и она принялась наигрывать на ней и напевать песню. В какой-то момент Мито узнала мелодию и, продолжая заниматься чаем, стала подпевать. Звучание песни тут же приобретало объем и глубину, что обрадовало обеих женщин. Голос Сэри был бархатистым, плотным, словно тягучий каштановый мед с теплым чаем. И Мито своим звучным высоким голосом добавляла тонкости и легкости песне, как дождь приносит свежесть в пылающую жару.

Когда Мито закончила с чаем, Сэри отставила инструмент в сторону и сделала пару глоточков.

— Это прекрасная песня, — улыбнулась Мито. — Моя мама часто мне ее пела в детстве. Давно ты играешь?

— Скажем так, я давно пыталась научиться. И вот время появилось, теперь я часто практикуюсь, — Сэри сделала паузу и посмотрела в сторону дома. Ее муж и хокаге играли азартно, со вскриками и смехом, не забывая при этом выпивать сакэ. — Хаширама-сан так воодушевлен строительством района развлечений.

— Он любит азартные игры. Но дело даже не в его увлечениях. Этот район нужен Конохе, потому что людям нужно как-то кормить внутренних демонов. Если они не станут сливать свою энергию куда-то, то начнут бесчинствовать на улицах или устраивать подпольные заведения. Подобный район — это неплохой способ взять под контроль человеческие пороки.

Боковым зрением Сэри заметила, как черные тени деревьев дрогнули и зашевелились. Мито тоже это не упустила и бросила свой цепкий взгляд в ту сторону. На лунный свет медленно вышла мрачная косматая фигура. Сэри внимательно следила за этим человеком. Она ни разу не видела Учиху Мадару так близко, но одно только его имя заставляло кровь в ее жилах застывать. В свое время этот клан и его персона в частности успели наделать немало бед для Яманака. И хоть теперь это было давно в прошлом, но Сэри до сих пор помнила, как ей принесли подплавленные почерневшие проекторы родителей после битвы с Учиха. Их тела превратили в пепел, который порывом ветра развеяло прямо на том же месте, где их спалили в яростном пламени. Сэри думала, что эти болезненные воспоминания она погребла там же, где и свои мечты вернуться к деятельности шиноби, но при одном только виде этого человека, зажившую рану словно сковырнули. Она знала, что не одна является пострадавшей от рук этого клана. Сенджу всегда являлись теми, кто брал основной удар на себя. И совершенно глупо таить злобу спустя годы и спустя столько хорошего, что в последствие сделал Мадара. Как он защищал Коноху, которая стала не только местом, где дети могли расти не обремененные ужасами войны. Но и которая стала символом перемирия между Сенджу и Учиха. Хаширама не скрывал своего счастья, часто блуждал по улицам, чтобы пообщаться с жителями, в то время как Мадара держался ото всех подальше. Как себя чувствовал именно этот мрачный человек? Что было в его мыслях на эту тему?

Мадара внезапно остановился. Хаширама и Шого заметили его и махнули ему рукой, но он медленно обернулся, посмотрев, как показалось Сэри, прямо ей в глаза. Заинтересованная улыбка блеснула в тусклом освещении, и он, что-то негромко сказав игрокам, и направился к чайному домику. Сэри поняла, что он каким-то образом почувствовал, что она думает о нем слишком громко. Учиха не был менталистом, как она, но о его невероятных способностях Сэри была наслышана. Или же это было банальной интуицией, а она рисует в своем воображении нелепые картины.

Перед тем, как подняться по ступенькам, Мадара замер и, посмотрев сперва на Мито, а за тем задержав взгляд на Сэри, поклонился. Он выждал мгновение, а потом прорезал тишину низким голосом:

— Учиха Мадара, — он представился, глядя на Сэри. — А вы супруга Шого, я прав?

— Меня зовут Сэри, — она кивнула ему, не отводя взгляда, хотя смотреть ему прямо в глаза было непросто.

— Он рассказывал о вас.

Сэри не выдержала и прикрыла веки, смущенно улыбаясь.

— Но он не говорил, что вы куноичи.

Улыбка тут же слетела, будто ее и не было, и Сэри, настороженно прищурившись, вскинула взгляд обратно. Мадара выжидающе смотрел на нее, стоя на ступеньках и облокачиваясь на перила. Даже не пытаясь встрять в разговор, Мито молча наблюдала и не скрывала своей заинтересованности.

— Я бывшая куноичи, — поправила его она после неловкой затянувшейся паузы.

— Бывших не бывает. Яманака?

Сэри хотела ответить «да», но осеклась.

— Ваши глаза и волосы вас выдают, — он улыбнулся на одну сторону. — Не стану вас больше смущать. Мне пора ободрать тех двоих, как липок.

Мадара кивнул и ушел в направлении дома.

Сэри спокойно выдохнула и взглянула на Мито. Та совершенно не подавала вида, но слишком долгое молчание могло означать только то, что тема о «бывшей куноичи» не закончена, и хозяйка мусолит ее в своих мыслях. Сэри была ей благодарна за отсутствие допроса, так как ответы на зависшие в воздухе вопросы ей не нравились. Все выглядело так, словно она оставила дело своей жизни потому, что выскочила замуж. И пусть лучше все вокруг думают так, чем углублять людей в подробности смерти ее дяди и позорного изгнания.

Остаток вечера прошел за игрой на биве, пением песен и обсуждением нейтральных тем. Когда время стало близиться к полуночи, Шого опомнился о том, что пора и честь знать. Он уже был изрядно выпивший, но держаться на ногах все еще мог. Прощание с хозяевами и их другом вышло не таким формальным, как приветствие. Хаширама радушно обнимал и Шого, и Сэри. Мито была сдержаннее, а Мадара и вовсе остался в стороне, лишь заинтересованно наблюдая.

Дома Сэри с радостью сбросила окобо и, идя по коридору к своей комнате, стала развязывать туго затянутый многослойный пояс. Служанки бежали за ней, успевая помогать и подхватывать летящий на пол шелк. Когда Сэри осталась в одном нагадзюбане, она смогла вдохнуть свободно. Перед зеркалом она сняла заколку и положила ее в золотую шкатулку.

В комнату ввалился Шого и размашистым жестом выставил служанок, оставшись с Сэри наедине. Он подошел и сел сзади, вытянув ноги вдоль ее бедер. Он обнял ее за талию и положил свою голову на хрупкое плечо, утыкаясь носом в шею.

— Это был хороший вечер, да? — спросила его она, разглядывая себя в зеркале и водя пальцами от подбородка вниз к ключицам. — За последние месяцы это первый раз, когда мы куда-то вышли.

— У меня было несколько длительных командировок, — пробубнил он.

Шого принялся вытаскивать шпильки из ее прически, гладить по волосам, а потом и вовсе взял гребень и стал расчесывать ее длинные волосы.

— А я все это время сидела дома, — с упреком произнесла она, позволяя ему ухаживать. — Мне бы хотелось чаще общаться с людьми.

— Зачем это тебе?

— Странный вопрос.

— Чего тебе не хватает дома? — спросил он, бросив свой взгляд в зеркало прямо ей в глаза. — Тебе меня мало? Нужен кто-то еще?

— Ты о чем? — Сэри искренне не понимала Шого, а его пьяные глаза уже наполнились знакомой ей тьмой. Она повернулась к нему боком, чтобы посмотреть прямо на него, а не через зеркало.

— Я знаю Мадару. Но таким воодушевленным я его еще не видел. О чем ты с ним любезничала? — спросил Шого и в этот же момент намотал часть волос Сэри себе на кулак, оттягивая их вниз.

— Мне больно, — взволнованно произнесла она, но он не ослабил хватку. — И ни о чем я с ним не говорила. Он просто подошел поздороваться.

— Было что-то еще. Ты меня обманываешь? — Шого пододвинулся ближе, придушивая ее своим зловонным алкогольным дыханием. — Ты плохая жена, Сэри? Ложись на пол и оголись, я тебя отшлепаю.

Сэри почувствовала, как дыхание застыло у нее в легких, обжигая изнутри. Она оцепенела и не могла пошевелиться, глядя на хитро улыбающегося одним уголком губ мужа. И при этом она отчетливо чувствовала и понимала — Шого совершенно точно не шутил. Но все же не толкал ее, не давил, а просто сверлил взглядом и ждал, когда она покорно исполнит его приказ.

— Не бойся, в этот раз только ладонью, — произнес он, дергая вверх бровями. — Но если мне в следующий раз что-то не понравится, я возьму плеть, которой погоняют лошадей…

— Я не понимаю, в чем ты меня сейчас обвиняешь! Чего ты добиваешься?

Сэри испугано начала отодвигаться от него, а Шого наоборот приближался.

— Я вижу, когда мне врут. Я вижу тебя насквозь.

— Ты меня пугаешь!

Он схватил ее за плечи и надавил, опрокидывая спиной на татами и нависая сверху. Сэри зажмурилась, лишь бы не видеть его дикий острый взгляд, сковывающий ее, словно путы. У нее никак не укладывалось в голове, что Шого, ее идеальный заботливый муж, который до беспамятства любит ее, может так вести себя с ней.

— Чего ты от меня хочешь? — Сэри проговорила, чувствуя, как жжение в горле от подступающих слез не дало ей сказать это своим привычным голосом.

— Правду. Это не так уж и сложно!

— Он просто поздоровался. А потом…

— Что?!

— Потом сказал, что ты ему рассказывал обо мне.

— Вот как? — задумчиво произнес Шого.

— И добавил, что ты не упоминал, что я куноичи.

— С чего бы я говорил такое? Ты не куноичи.

— Да, — выдохнула Сэри. — Да, я ему так и сказала. Я так и сказала! Я не куноичи!

Шого ослабил хватку и спокойно отодвинулся от нее. Сэри открыла глаза и облегченно задышала, глядя в поток. Но Шого тут же взял ее за запястье и настойчиво потянул на себя, чтобы она села перед зеркалом обратно. Она покорилась, и он снова, как ни в чем не бывало, начал мягко расчесывать ее волосы. Сдерживая бегущую по телу дрожь, Сэри опустила взгляд в пол и просто позволяла ему делать это. Лишь бы только снова не повторилась такая сцена.

— Я напугал тебя? — тихо спросил он и поцеловал ее в плечо.

Вместо ответа она кивнула и сцепила свои пальцы в замок, чтобы не показать, что ее руки дрожат до сих пор.

— Иди ко мне, — произнес он, раскрыв руки для объятия.

Она осторожно подняла на него взгляд, но не решалась сделать движение. Он сейчас выглядел таким добрым, открытым, совсем не таким, как несколько минут назад.

— Прости меня, моя девочка, — сказал он и сам нежно обнял ее, поглаживая руками. — Прости меня.

— Ты и правда напугал меня.

— Просто мне стало так страшно, — сказал Шого, отодвинувшись и мягко взяв ее за подбородок. От прежнего гневного взгляда не осталось и следа. Теперь на Сэри снова смотрел тот самый идеальный муж. — Мне стало страшно, что я теряю тебя. Как будто между нами возникла трещина, которая рано или поздно станет шире и… Я так боюсь потерять тебя…

— Ты что такое говоришь?!

— Я боюсь, что ты захочешь уйти от меня… — он прикрыл глаза и сдвинул брови. — Я так люблю тебя!

Шого выглядел так, словно вот-вот расплачется. Сэри вдруг стало неимоверно жалко его. Он навыдумывал в своем воображении невесть чего, распереживался и не смог сдержаться. Все из-за того, что она сразу не рассказала ему, как все было на самом деле, и что в разговоре с Мадарой не было ничего лишнего. Сэри крепко обняла его и поцеловала в открытый участок шеи.

— Пожалуйста, всегда говори мне абсолютно все. Всю правду, — с его уст это звучало практически, как мольба. — Я хочу знать о тебе все. Все, что ты думаешь, что ты чувствуешь, о чем мечтаешь… Сэри, я хочу знать все! Тогда я буду спокоен.

— Хорошо, — она кивнула.

Шого ведь не просил ее о чем-то сверхъестественном? Всего лишь быть с ним честной, открытой и доверчивой. Разве не такой должна быть хорошая жена?

Он продолжал извиняться, хвататься за Сэри и стискивать ее в своих объятиях. А она потихоньку раскачивалась, чтобы успокоить его и заверить, что она от него не уйдет.

Спустя 2 года

Май, 7 год от создания Конохи

Уложив годовалого сына на дневной сон, Сэри неторопливо принялась вышивать на ярком полотне повторяющийся несложный рисунок. Йоичи тихонько сопел, иногда причмокивая губами, переворачиваясь и бормоча что-то невнятное. Тогда Сэри отвлекалась и проверяла его, но, убеждаясь, что все в порядке и ничто не нарушает его сон, она возвращалась к полотну.

Вышивание — это одно из немногих занятий, которые были разрешены Сэри. За все время Шого приучил ее оставаться полностью в его власти, зависимой и под его опекой. Шого не давал ей принимать никакие решения. Все началось с таких мелочей, как покупка одежды для нее. Ей казалась такая забота очаровательной, романтичной. Он ухаживал за ней, и Сэри, расслабившись и доверившись ему, в какой-то момент совершенно перестала контролировать этот процесс. И вот спустя пару лет она уже не только не может без разрешения выйти на прогулку, но даже выбрать меню ужина не в ее власти. Всей работой в доме занимались служанки, повара и садовники. Шого даже взял на работу няню, но Сэри все же смогла отвоевать возможность заботиться о сыне, и эта женщина помогала только от случая к случаю. Сэри ничего не нужно было делать по дому, у нее не было никаких обязанностей — Шого отобрал их у нее так же, как и права. Он оставил ей лишь горькую роскошь наблюдать за собственной жизнью и тем, как он медленно, но верно стирает границы ее личности и заставляет отказаться от собственной индивидуальности.

И все это Сэри безропотно позволяла делать. Почему? Привычка жить по указке, исполнительно выполнять миссии. Не задавать лишних вопросов, а просто делать, что положено. И как только роковым изгнанием из клана Сэри в руки вложили поводья от колесницы ее судьбы, а она совершенно не знала, что с этим делать. А Шого появился в неподходящее время. Он стал тем, кто уверенно выхватил у нее поводья и стал указывать Сэри, куда ей идти и ради чего жить. Он стал всем в ее мире, потому что намеренно отгородил ее от остальной жизни, от людей и хоть какого-нибудь общественно-полезного занятия. Из страха, неуверенности или же своего нарциссизма, но он заставил Сэри бросить надежду стать куноичи вновь, чтобы быть исключительно его женой. А какой должна быть его жена? Покорной. Игрушкой, которую можно наряжать, как нравится, кормить, купать, расчесывать. И забавляться с ней в те игры, которые сейчас интересны.

Первое время Шого нравилось доводить Сэри до слез, пугать ее своими внезапными вспышками агрессии. На эмоциях говорить гадости, а потом ползать на коленях с мольбой о прощении, в которой он не забывал повесить на нее ответственность за его поведение. Но после того, как она забеременела, он сменил свое поведение. Шого стал еще сильнее душить ее своей заботой и контролем. Сэри на время беременности превратилась в комнатное растение, которое должно было безмолвно принимать все, что с ним происходит. Ее по составленному лучшими лекарями меню кормили, по расписанию выводили гулять в сад, музыканты играли ей успокаивающую музыку на пробуждении и перед сном. Вся ее жизнь была спектаклем, сценарий к которому написал Шого. Он же был и режиссером и главным зрителем. У Сэри не было никакой иной перспективы, но что еще хуже, она ее даже не искала. Ради чего бороться с его контролем? Что еще у нее в жизни есть, ради чего стоит отстаивать саму себя?

Рождение сына ее словно пробудило. В голове вспыхнуло понимание всего происходящего, и она осознала, что теперь у нее появился кто-то еще, кроме Шого. Если раньше она безропотно соглашалась, что больше не куноичи, то глядя на Йоичи она понимала: сын вылитая ее копия. Он унаследовал гены Яманака, и при его желании сможет стать шиноби. Но только если его мать сможет передать ему секретные клановые техники, обучать с малых лет. Йоичи безмолвно дал Сэри понимание, что можно изгнать человека из клана, отобрать у него имя, уничтожить его личность. Но истину это не изменит. Сэри родилась куноичи и никогда не переставала ею быть. Эта мысль зажигала ее изнутри, разрывала ей голову от силы, которой она обладала. Но Сэри старательно гасила это в себе, чтоб не разгореться слишком ярко и стать от этого заметнее. Ей не хотелось попасться на вранье, но еще больше ей не хотелось обманываться на счет своего будущего. Оно предопределено, Сэри сама его выбрала. Все, что ей остается — это тайная жизнь, чтобы не испортить социально-одобряемый фасад заключенного брака по глупости, одиночеству и неосознаваемому детскому желанию семьи. Все, что было в ее нынешней жизни настоящего — это ее безусловная любовь к сыну. Сэри уже давно поняла, что Шого любил ее своим больным, фанатичным отношением, душащим симбиозом, что не являлось любовью настоящей, искренней и той самой, безусловной, которую ей посчастливилось познать.

Чтобы не сойти с ума от ограничений, Сэри стала искать любой повод, чтобы вырваться из заточения, как физического, так и морального. Сдружилась с Мито, и, как бы Шого ни был против их общения, часто встречалась с ней то в ее в доме, то в своем. В тайне от мужа Сэри продолжала ментальные практики. Сперва было непросто, но позже она научилась это скрывать. Монотонная вышивка, перебирание струн бивы, сямисена погружали ее в транс, и Сэри могла погружаться в такие глубины своего сознания и подсознания, о которых она раньше даже не знала. Пусть обманывать Шого ей и не нравилось, но Сэри чувствовала прилив энергии, и что связывающие ее путы становятся слабее. Надежда снова стать полноценным членом общества сверкала в глубине ее души. Она смотрела на своего крошечного сына и понимала, что все это только благодаря его существованию, и ей бы он не появился в ее жизни, она так и осталась бы под полным давлением своего мужа. Йоичи неосознанно давал ей стимул к тому, чтобы снова стать взрослым человеком, который берет ответственность за свою жизнь.

«Сэри!» — внезапный вопль в голове заставил ее вздрогнуть, и она укололась иголкой.

«Иноске?! Ты меня напугал…»

«Мой отец… мертв».

Сэри продолжила невозмутимо вышивать, но концентрировалась на разговоре с братом.

«Только что… У меня на глазах… Он заснул, но его мысли больше не с ним. Он не проснется».

«И как ты себя чувствуешь?» — после небольшой паузы спросила Сэри.

«Лучше, чем прежде. Это давно уже назревало, я готовил себя к этому, но я не думал, что мне станет настолько легче дышать. Это нормально, что я совсем не чувствую печали из-за его смерти?».

«Может, ты еще не осознал до конца? Ведь его смерть несет последствия. Теперь ты глава клана».

«Да», — Сэри услышала в этом простом ответе усмешку.

«Хочешь, можем поговорить об этом чуть позже?»

«О чем? Об обрушившейся на меня ответственности? Все и так давно на мне. Последние полгода этот старик был больше обузой для нас, чем настоящим главой. Но надо отдать должное… Единственное верное, что он сделал в своей жизни — это союз с Сенджу. А все оставшееся время он портил мне жизнь. Если б не твоя бабушка, я б вырос таким же ублюдком, как и он. И не только мне он подпортил жизнь, кстати».

«Перестань. Уже столько лет прошло, я не держу на него зла за мое изгнание».

«Только представь, сколько ты могла бы сделать, останься ты в клане! Вся твоя жизнь была бы иной!»

Сэри посмотрела на своего спящего сына и улыбнулась.

«Я рада тому, как сложилась моя жизнь».

«Разве ты не хочешь обратно?»

«Обратно? Я замужем, у меня сын. О чем ты говоришь?»

«Я как глава официально возвращу тебе фамилию Яманака. И ты сможешь вернуться к деятельности шиноби. Я понимаю, что Йоичи еще очень маленький, и не говорю о затяжных миссиях за пределами Конохи. Но ты сможешь работать в штабе АНБУ, например».

Сердце Сэри забилось чаще. Перед ней блеснула долгожданная возможность вернуться. Пусть и не полностью, а лишь одной ногой. Но все же эта мысль волновала все ее нутро. Как будто она, стоя перед созданным с ее покорного согласия болота, наконец, получила в свои руки саженцы эвкалиптов, чтобы его иссушить. Осталось только осмелиться посадить их.

«Спасибо тебе, Иноске, что пытаешься помочь мне».

«Мы выросли вместе, и мне больно смотреть на то, как ты живешь. Соглашайся».

«Я спрошу у Шого…»

«Не спрашивай, если не хочешь услышать отказ».

Сэри поджала губы и ничего не ответила брату.

«Я могу помочь тебе с возвратом, но я не смогу за тебя исправить твою жизнь, Сэри».

Она снова промолчала.

«Правильно делаешь, что задумываешься. Поговорим позже».

Сэри почувствовала, как связь с Иноске прервалась, и тяжело вздохнула. Чтобы исправить свою жизнь, ей сперва нужно заново научиться брать за нее ответственность и перестать быть безвольным наблюдателем. При одной только мысли вступить с Шого в обсуждение подобной темы у Сэри похолодели пальцы от страха перед последствиями. Она уже понимала, какое у него отношение к ее самостоятельности, и какая реакция ее ждет, когда она заикнется о том, чтобы работать в штабе АНБУ.

В течение нескольких дней Сэри перебирала в голове все возможные худшие сценарии. Глупо было думать, что она, даже имея за плечами не малый опыт, сможет перехитрить такого, как Шого, или сманипулировать им. С ним нужно говорить либо прямо, либо он, раскусив, размажет оппонента по полу. В прочем, и при прямом открытом диалоге он мог сделать то же самое. В конце концов, Сэри собралась с мыслями и направилась в кабинет Шого. Она постучала, и он позволил ей войти. Вытянув ноги на энгаву, Шого курил кисеру, облокотившись на деревянный косяк. Увидев жену, он расплылся в улыбке. Он отложил свою корреспонденцию и похлопал на место рядом с собой, подтянув еще один дзабутон.

— Обычно ты ко мне не заходишь днем.

Сэри прошла через всю комнату и приземлилась рядом с ним.

— Сейчас особенный случай, — сказала она, опустив глаза в пол.

— С Йоичи все нормально? — настороженным тоном спросил Шого.

— Да, все хорошо, он спит. Я хотела поговорить о другом, — Сэри посмотрела на него и увидела, как он хитро улыбается глазами.

— Я тебя слушаю.

— Несколько дней назад Иноске стал главой клана, и предложил мне вернуться к деятельности шиноби. Теперь у него есть полномочия официально вернуть мне фамилию.

Шого хмыкнул и посмотрел в сад, а затем глубоко затянулся, задержал дыхание на мгновение. Медленно он выпустил дым через ноздри.

— Вот как.

— Я знаю, как ты к этому относишься. И я знаю, что я уже давно не куноичи, — на этих словах она споткнулась и нервно сглотнула. — Но… Я бы хотела…

— Наш сын так похож на тебя, да? — задумчиво произнес Шого.

Ответ был очевиден, и Сэри промолчала. И Шого продолжил:

— В своей последней командировке я понял, что слишком узко смотрел на этот мир. Я так старательно отгораживался от пугающей меня стороны, что намеренно отбрасывал ее. И мне очень жаль, что я не понял этого раньше, ведь ты, моя жена, всегда была рядом. Я был слепцом. Глупым слепцом!

Шого порывисто бросил кисеру на деревянный пол, и трубка разбилась на части. Сэри положила свои руки ему на плечи и стала поглаживать, чтобы успокоить его.

— Как я не замечал такой прекрасной перспективы? Почему ты не объяснила мне?

— Шого, я не понимаю, о чем ты.

— О возможностях шиноби. И о том, какими они сами бывают.

— Ты… Ты же знаком со многими шиноби. Ками-сама, да ты дружишь с Богом Шиноби! Что же нового ты увидел?

— О, — со смехом протянул Шого. Он прикрыл глаза, пускаясь в воспоминания. — Я познал новые грани. Я понял, что эта идеология не такая, как я думал раньше. Да, — он загадочно посмотрел в даль. — Наш сын будет менталистом, как и ты?

— Если я буду его тренировать, то…

— Тренируй! — Шого повернулся к Сэри, обжигая ее огнем своего взгляда.

Она прищурилась, не веря своим ушам и глазам. Ее ли это муж?

— Но тогда мне и самой нужно тренироваться и… работа, которую предложил Иноске…

— Тебе придется ходить на миссии?

— Нет, — резко отрезала Сэри. — Нет! Я буду работать только в штабе, не волнуйся.

— Хорошо. Делай все, что нужно.

Шого улыбнулся. Его улыбка была такой безумной, загадочной, какой бывает в те моменты, когда он что-то задумал. И Сэри совершенно не хотела думать о том, что именно. Ей было на это откровенно наплевать, ведь она получила то, за чем шла. И даже больше. Он дал ей свое разрешение, и ей хотелось броситься ему на шею, рассыпаясь в благодарностях. Но Сэри сдержалась. Она заворожено смотрела на мужа, пытаясь показать все своим взглядом. Шого погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, а затем пропустил ее длинные волосы сквозь пальцы.

— Я был таким слепцом, любимая. Ты так прекрасна… Наш сын сорвал большой куш, когда родился у нас.

Сэри не поняла, почему он это сказал, и что было у него на уме. Ее разум затмила приближающаяся мечта. Совсем немного, и она будет в ней жить.

Спустя год

Июнь, 8 год от создания Конохи

Под ночное пение цикад Сэри медитативно медленно расставляла начищенные до блеска сюрикены и кунаи. Ей особенно это нравилось делать в полумраке, поэтому и свечей она зажгла специально не много, от чего в комнате витала приятная атмосфера интимности этого процесса.

Но резкие сбивчивые шаги и внезапный грохот из коридора нарушили всю прелесть момента. Обеспокоенно нахмурившись, Сэри выскочила и увидела абсолютно пьяного Шого. От него разило сакэ так, как будто он в нем искупался, но был еще смесь запахов, природу которых Сэри до конца не понимала. Шого неловко поднялся на ноги и посмотрел на перепуганную Сэри.

— Я знал, что ты здесь, — еле двигая языком, говорил он.

— Ты пьян, — сквозь зубы процедила она.

Шого сделал к ней несколько шагов, споткнулся и повалился вперед, но Сэри его успела поймать. Она заволокла его в свою комнату и уложила на татами, почти рядом с еще неразложенным оружием. И лишь когда он запрокинул голову, Сэри увидела, что по его шее размазаны следы краски, которой малюются таю. И тут же она поняла смесь других запахов. Это были дешевые отдушки. Таю используют их, чтобы приглушить вонь от пота и грязной близости. Сэри отдернула руки от мужа, будто обжегшись, и с отвращением отвернулась от него.

— Ты…

— Что, Сэри? — приподнявшись на локтях спросил Шого. — Тебе кажется, что я отвратителен?

— Ты изменил мне, — произнесла Сэри, глядя на блестящие кунаи.

— Как будто ты раньше этого не понимала.

Она прикрыла лицо руками и тяжело выдохнула в них. У них с Шого действительно не было близости уже давно. С ужасом она поняла, что ее не было с тех пор, как она объявила о беременности. И вот их сыну уже чуть больше двух лет, а она даже не придавала этому значения. Шого не проявлял к ней желания, да она и сама не стремилась. Все заглохло давно, и они оба не сделали ничего, чтобы это исправить. Думала ли она о том, как удовлетворяет себя Шого? Нет, ее мысли были заняты сыном, мечтами и уже потом работой. И сейчас она поняла, что все это время он без зазрения совести позволял себе распутство в своем проклятом районе Хакушу. Что она чувствовала? Сэри было гадко и омерзительно находиться с ним в одной комнате после этого. Но еще больше она поражалась самой себе. Как она могла раньше не замечать этого? Как могла жить с пеленой перед глазами? Неужели она настолько не обращала внимания на своего мужа?

— Ревнуешь? — спросил он ее, пододвигаясь ближе.

Сэри дернулась и отшатнулась, посмотрев на него.

— К моему удивлению, нет, — медленно произнесла она. — Я просто не могу понять…

— Как могла пропустить это? — засмеялся он. — Или почему я это делал?

Шого потянулся костлявыми пальцами к волосам Сэри и грубо намотал их несколько раз на ладонь. Замерев перед ним, как жертва удава замирает, оказавшись в его тугом захвате, она таращилась на Шого с полуоткрытым от изумления ртом. Он дернул рукой, и Сэри оказалась животом на татами, а он перевалился сверху. Шого снова оттянул ее за волосы назад, и Сэри, вскрикнув от резкой боли, подчинилась и встала на колени под ним.

— Потому что я не могу драть тебя так же, как и их, ясно тебе?

— Отпусти… — с мольбой произнесла она, одной рукой опираясь на татами, а другой пытаясь расцепить его захват на волосах.

— Меня раздражает, что приходится тебя учить даже такому, объяснять элементарные вещи. Иногда нужно пострадать, чтобы порадоваться.

— Не надо, пожалуйста…

Шого медленно, но уверенно, оттянул руку, и Сэри пришлось изогнуть шею назад, чтобы он не выдернул ей волосы. Он наклонился к ее уху и прошипел:

— Мне нравится видеть, как они корчатся, слышать, как умоляют меня. А потом наслаждаться их криками, когда они умирают от экстаза. Боль всегда прелюдия перед наслаждениями. Понимаешь? Я люблю тебя Сэри, и ты не заслуживаешь такого отношения к себе.

— Мне больно.

— Я хочу, чтобы ты поняла это раз и навсегда. Это не твой мир, не лезь в него. Я буду продолжать делать то, что считаю нужным, а ты будешь послушной девочкой. Ясно?

Вместо ответа Сэри попробовала вырваться, и он резко дернул снова, пытаясь усмирить ее. Свободной рукой Сэри дотянулась до куная и быстро, пока Шого не успел даже понять, перерубила свои волосы чуть выше его захвата. Освободившись, она перекатилась и подпрыгнула на ноги, отскакивая через половину комнаты от него.

— О, — Шого удивлено посмотрел на кипу волос, оставшихся в его руке. А затем перевел взгляд на Сэри. — Я напугал тебя, девочка моя?

Он медленно раскрыл пальцы, и волосы градом посыпались на пол. Подняв ладони вверх, Шого на коленях пополз к Сэри. А она с кунаем в руке замерла, глядя на это омерзительное представление. В который раз Шого проворачивает этот трюк. В который раз Сэри видит все это и терпит. Он измывается над ней, вытирает о нее ноги, а потом ползет извиняться. Клянется в том, что это было в последний раз, что больше это не повторится. Но спустя какое-то время происходит то же самое. Снова и снова. Слезы подступили к глазам, и Сэри не могла их сдержать. От бессилия она уронила кунай на пол и прикрыла лицо руками.

— Прости меня, девочка моя, — Шого обхватил ее колени руками и щекой прижался к ним. — Я просто хотел объяснить тебе. Поверь, я больше никогда не сделаю этого с тобой.

Он говорил, а Сэри все сильнее начинала плакать.

— Ты мать моего сына. Ты прекрасна. Я люблю тебя.

Трясущимися руками Сэри отодвинула его от себя.

— Нет, — не своим голосом выговорила она. Без истерики, без воплей. Но с леденящей истиной, которая хоть и отрезвляла, но заставляла цепенеть от ужаса. — Здесь нет любви. И никогда не было.

Онемевшими ногами она зашагала из комнаты прочь.

После бессонной ночи Сэри едва могла узнать себя в зеркале. С помощью косметики она привела себя в порядок, а служанка помогла ей с волосами. Женщина подровняла обрубленные концы, превратив рваное нечто в нормальную стрижку. Теперь волосы едва касались плеч.

Оставшись в одиночестве перед зеркалом, Сэри смотрела на свой новый облик и не могла поверить, что ее жизнь докатилась до такого состояния. Она и раньше понимала, что ее брак был совершенной глупостью. Но теперь это не только глупость, но и сплошная ложь и лицемерие, как с его стороны, так и с ее. И таким их союз стал не сейчас, но был таким всегда.

«Доброе утро, Сэри», — в ее голове раздался бодрый голос Иноске. — «Тебя нет на рабочем месте. Все в порядке?»

«Да, я просто была занята. Что-то случилось?»

Разговаривать о случившемся с братом было слишком стыдно. Да и бессмысленно. Здесь он ни чем не поможет. Все наладится только лишь в том случае, если Сэри сможет раскрыть в себе достаточно храбрости, чтобы изменить свою жизнь.

«Помнишь, отряд шиноби, который недавно бесследно исчез? Так вот, одна куноичи, Кисараги Шион, нашлась, но потеряла память. Нужна твоя помощь».

Спустя 4 месяца

Октябрь, 8 год от создания Конохи

Сэри вытаскивала одну книгу за другой, читала названия, а потом возвращала обратно. Ей хотелось набрать сразу десяток, но здравый смысл говорил остановиться только на одной. Ну максимум двух. В самом крайнем случае можно купить три.

— Ох, — вздохнула она.

В этот момент в магазине раздался чудовищный грохот, и Сэри тут же все поняла. Йоичи перевернул стойку с детскими игрушками, и теперь все они разлетелись по полу. Зато он смог заполучить в свои маленькие шаловливые ручонки деревянный синий кораблик с белыми парусами, который секундой раньше стоял на самом верху, и стал играть с ним во всю.

— Нужно было просто попросить, Йоичи. Просто сказать. Или хотя бы промычать, чтобы я услышала, — Сэри подбежала к нему и подняла перевернутую стойку.

— Я уберу, ничего страшного, — к ним подскочила девушка, продавец. Молоденькая. Выглядела не старше шестнадцати лет.

Девушка стала поднимать игрушки, но Сэри это не остановило, она все равно осталась помогать убирать.

— Вы извините меня. Он просто еще не очень уверенно разговаривает, но когда что-то хочет…

— Ничего-ничего, — успокаивала ее девушка. — Все хорошо. По правде сказать, я уже привыкла, к нам часто заходят дети или с детьми.

— Вот как, — улыбнулась Сэри и облегченно выдохнула, когда не услышала в свой адрес замечаний о том, какой у нее невоспитанный ребенок.

— Вы выбирали книгу? — спросила девушка.

— Да, никак не могу определиться. Столько хочется…

— Могу посоветовать что-то. Вы какие раньше читали?

— Люблю классическую литературу, но парочка современных авторов мне тоже нравится, — ответила Сэри, выкладывая на полку последнюю игрушку. — Готово.

— Спасибо за помощь, — улыбнулась она. — Меня зовут Тосака Ния.

— Очень приятно. Яманака Сэри.

— Да, да, — раздался недовольный голос из-за прилавка. Взрослая женщина с паутинкой седины в угольно-черных волосах с вызовом посмотрела на Сэри. — Мы знаем, кто вы.

Ния тут же смущенно опустила глаза и юркнула за спину той женщины, сделав вид, что у нее появилось очень срочное дело. Сэри же напряженно посмотрела в ответ, нахмурив брови. Повисла гнетущая пауза, в которой раздавались только радостные писки и визги Йоичи, продолжающего играть с корабликом. Ей было совершенно понятно, что означали слова хозяйки магазина, и откуда они ее знают. Слухи о ее личной жизни уже несколько раз прокатились по всей деревне.

— Выбрали, что хотели? — с напором спросила женщина, даже не пытаясь скрыть своего отвращения и желания, чтоб Сэри с ребенком поскорее убралась из магазина.

В былые времена, повинуясь выученной беспомощности, Сэри проглотила бы подобное хамство, бросила бы на прилавок несколько монет за игрушку, схватила бы Йоичи в охапку и ушла бы подальше. Но сейчас она дернула бровью вверх и подошла к полкам с книгами.

— Ния-чан как раз помогала мне с выбором.

— Она занята сейчас. Оплатите за игрушку и уходите. У нас перерыв.

Сэри мельком посмотрела на корешки книг. Вступать сейчас в полемику с этой женщиной так не хотелось, но уходить без книги не хотелось еще больше. В этот момент в магазин ввалилось несколько девушек-подростков. Хихикая, они прошли к прилавку с молодежной литературой, но, выбирая книги, тут же затихли, как будто не обсуждали что-то до того, как зашли.

— Я все же выберу, а вам придется потерпеть, — кивнула Сэри. — Ни к чему сейчас скандалить, да?

Она начала читать названия книг, но в этот момент женщина вышла из-за прилавка и почти вплотную подошла к Сэри.

— Не желаю видеть вас в своем магазине! — процедила она сквозь зубы, натянуто улыбаясь, чтобы другие покупательницы не заметили ничего лишнего.

— Я просто покупаю книгу.

— Вы привлекаете слишком много внимания, мне не нужна такая репутация. Мой магазин для приличных людей. Даже стоять рядом с вами — это уже унизительно!

— Так отойдите! — Сэри сказала ей это в лицо достаточно громко, чтобы это услышал каждый в маленьком магазинчике.

Девушки бросили свои заинтересованные взгляды и навострили уши. Сэри поняла, что покупать они и не собирались, а пришли поглазеть на блудницу, заполучившую Сенджу Тобираму.

Признав поражение, женщина покрылась пунцовыми пятнами от возмущения и вернулась обратно за стойку. Да и Сэри решила больше не играть на нервах у хозяйки магазина, взяла одну из заинтересовавших ее книг и, расплатившись, вышла на улицу вместе с Йоичи. Они отошли в сторону и, как и следовало ожидать, девчонки выскочили из магазина, потеряв к нему интерес. Озираясь по сторонам, они все-таки наткнулись на Сэри взглядом, а потом разом вздрогнули, не ожидав, что она станет пялиться в ответ. Засмущавшись, они ретировались за ближайшим поворотом, и Сэри смогла спокойно выдохнуть.

— Домой, — негромко вякнул Йоичи.

— Да, идем, — Сэри взяла сына за руку и повела его закоулками к их дому.

С порога она учуяла тонкий запах свежей краски. Если бы не раскрытые настежь седзи, аромат был бы более стойкий. Йоичи помчался по коридору и тут же свернул в комнату, чтобы выскочить на лужайку в сад. Сэри же спокойным шагом направилась за ним и вышла на энгаву.

Тобирама в домашней одежде сидел на полу, подогнув одну ногу под себя, а другую вытянув вперед, и красил новые деревянные колонны, рядом с пристроенными двумя комнатами.

— Почти закончил, осталось еще одна, — улыбнулся он и посмотрел на озадаченное лицо Сэри. — Что-то случилось?

Она села напротив и опечаленно опустила голову.

— Ничего нового. Все также не могу спокойно в магазин сходить, чтобы меня не прогоняли. Да еще и девицы какие-то так таращились… Когда же это кончится?

— Когда перестанешь обращать внимание. Пусть думают и говорят, что хотят. Людям только повод дай, их языки будет не остановить.

Сэри посмеялась и согласно закивала головой. Дома была такая мирная обстановка, что она тут же начинала смотреть на все с философской точки зрения, не реагируя на неприятности так остро.

— Какую купила? — спросил Тобирама, кивая в сторону лежащей рядом книги.

— Про мужчину, найденного в пустыне, — Сэри переместилась за него, вытянув ноги вперед и положив подбородок к нему на плечо. С загадочным придыханием она произнесла: — Он был на грани смерти, но его спасли. В госпитале он в бреду все время повторял одно и то же слово.

Сэри замолчала, и Тобирама усмехнулся, продолжая красить колонну.

— Какое? — заинтересованно спросил он. — Хотя я уже догадываюсь.

— Ну-ка, давай, — улыбнулась Сэри.

Он немного повернул к ней голову и, прищурившись, сказал, копируя придыхание Сэри:

— Это было имя женщины. Но люди не понимали, что это за незнакомка, а он все повторял…

— Ладно, да. Ты угадал, — усмехаясь, кивнула Сэри.

— Женские романы всегда об одном и том же и заканчиваются одинаково.

— Сюжеты-то разные, пусть и результат одинаковый. Но эта книга, вроде не со счастливым концом, — задумчиво произнесла она.

— Вот увидишь. Герои поженятся, а потом заживут долго и счастливо. Это автор так уходит от прямого ответа. Но на самом деле, он и сам не знает, что начинается дальше, после этого самого «женятся».

— Я смотрю, ты эксперт, — через улыбку произнесла она. — А что дальше начинается?

— Самое интересное, — улыбаясь, ответил Тобирама.

Сэри обхватила его торс руками и крепко прижалась, поцеловав его в основание шеи сзади, и, наслаждаясь самым интересным в своей жизни, блаженно закрыла глаза.

__________

16 год от создания Конохи

Сколько тот бой длился, никто не знал. Считать такие минуты не принято. Но бились они с остервенением, как и положено. Как и учили всю жизнь. Считая себя уже мертвецами, шиноби мчались вперед и останавливались лишь перед лицом врага. Кругом свистели кунаи с привязанными к ним взрывными печатями. Кидали их без разбора, только бы оглушить и обездвижить, а потом уже и накинуться со смертельными ударами.

Объятый пламенем юный красноглазый коноховец без страха и сожаления накинулся на кумогакурца. Тот загнал его в клетку из молний, и выбраться из нее не представлялось возможным. Плотное бело-синее кольцо в ночной тьме слепило и не давало даже шанса на отступление или подмогу. Рассуждать Учихе и составлять план действий было уже поздно: либо он прикончит врага сейчас, либо сейчас жеи умрет сам.

Перед его чутким взором мелькнула кровавая катана. Просвистела быстро, и попала точно в цель, разрезав горло до позвоночника. Учиха замер, потому что двигаться больше не имело никакого смысла.

— Идти можешь? — к нему повернулась желтоглазая женщина с длинными каштановыми волосами, затянутыми в высокий конский хвост.

— Кисараги-сан, — удивленно произнес он.

— Забирай бойцов и марш с поля на базу! Я зачищу этот участок сама! — сказала она, со свистом взмахивая катаной, чтобы сбросить с нее кровь.

— Весь?

— Ты еще здесь?

Учиха тут же исчез. А Шион посмотрела на мрачный лес прямо за горящем в огне и крови поле. Там сейчас должен был быть Тобирама с Сэри и отрядом. И ей во что бы то ни стало нужно расчистить им путь для отступления.

На базе ее встречали восторженными взглядами. Шион плюхнулась на деревянный пол захудалого домишки и облокотилась на стену. Самонадеянные кумогакурцы думали, что безымянная, безклановая куноичи в одиночку не выстоит перед парой десятков. Знали бы они, что она в этот же день убила в два раза больше на другой точке.

— Шион-чан?

Она повернула голову на зов и увидела Сарутоби Хирузена. Помятый, трясущийся, но живой.

— Задержались вы, — усмехнулась Шион, кивая на место рядом с собой. — Я думала, это моя прерогатива.

Под радостные приветствия окружающих Хирузен, еле передвигая ногами, дошел до Шион и плюхнулся рядом с ней. А она посмотрела на его товарищей, так же подошедших к ней поближе. Тоскливые выражения лиц сулили недоброе, и Шион обеспокоенно спросила:

— Где Тобирама и Сэри?

Хирузен достал из-за пазухи свернутый треугольничком лист бумаги и посмотрел на него.

— Тобирама-сан… Он приказал нам отступать, а сам остался.

Сердце Шион ухнуло вниз. Сомневаться в его словах она не стала, слишком уж похоже на Тобираму. Слезы потекли по щекам, и она тут же стала вытирать их грязными руками, размазывая остатки чужой крови по своему лицу.

— Сэри-сан не хотела идти с нами, но Тобирама-сан заставил ее. Она была с нами, пока я не понял, что она оставила вместо себя клона. В этот момент клон передал мне это, а после испарился, не сказав и слова.

Хирузен протянул бумажный треугольник Шион, и она взяла его. Бумага была желтоватой, явно огрызок от свитка. На одной стороне было лишь имя.

Шион.

Поджав губы, Кисараги с нетерпением раскрыла бумагу, и к ней на колени вывалился еще один завернутый треугольник. На нем были написаны три имени: Йоичи, Кайто, Така. Шион отложила этот листок и взглянула на свой. Ее глаза тут же стали бегать по строчкам.

Дорогая Шион.

Ты не любишь сантименты, но я без них не обойдусь, поэтому тебе придется потерпеть.

Я прекрасно понимаю, что совершаю не самый умный поступок в своей жизни, но мне видится, что у нас двоих с Тобирамой больше шансов выжить, чем у него одного. Однако раз ты это читаешь, значит, я ошиблась.

Надеюсь, что ты и мальчики простите нас с Тобирамой за наш выбор, и за то, с какой легкостью каждый из нас его принял. Родители не должны жить за счет смертей своих детей, в этом мы убеждены с ним. Поэтому мы не могли позволить никому из отряда погибнуть, каждый из них нам как ребенок.

У меня к тебе есть просьба, Шион. Йоичи как раз в том же возрасте, что и ты была, когда потеряла своих родителей. Я прошу тебя поддержать его. Ведь ты как никто другой знаешь, каково это остаться в таком возрасте одной, и через что тебе пришлось пройти, чтобы пережить это.

Отдай второе письмо Йоичи. Он уже достаточно взрослый, чтобы прочитать его, и рассказать обо всем близнецам. Я взваливаю на плечи сына немыслимое бремя, и надеюсь, что ты согласишься помочь ему. И поможешь им троим понять, что я просто не смогла бросить их отца одного.

О большем я просить тебя не смею.

Люблю тебя.

Сэри.

С горечью в горле Шион медленно свернула письмо и посмотрела на второй треугольник, оставленный Сэри. Она не стала вскрывать, он предназначался не для нее, поэтому Шион спрятала оба листка во внутренний карман своей жилетки.

Осознание, что два самых важных человека в ее жизни мертвы пришло ещё не полностью. Ей все ещё хотелось верить, что Тобирама и Сэри, возможно, ранены и не могут дойти. Но внутренний суровый голос говорил, что живыми она их больше не увидит.

На слёзы не было времени, Шион встала на ноги, чтобы разогнать стынущую от накрывающего ужаса кровь.

Ей было совершенно очевидно, что Йоичи и близнецов она не оставит расти в детском доме Конохи. Разве что они захотят жить в деревне с Иноске (если он выживет в этом аду), а не путешествовать с Шион по миру, выполняя миссии или ища новые способы стать сильнее.

Но сперва она должна была закончить одно дело, пока находилась достаточно близко.

— Так кто, говоришь, вас преследовал? — спросила Шион, посмотрев на Хирузена.

— Ты собираешься пойти туда? — возмутился он. — Тобирама-сан и Сэри-сан не за тем спасли нас!

— По-твоему, мне твое разрешение нужно? — бросила она, поправляя катану на поясе.

Хирузен встал и посмотрел на Шион с такой суровой непоколебимостью, что этим пригвоздил ее к полу.

— Ты никуда не идешь, это приказ Третьего Хокаге!

Шион изумленно вскинула брови вверх, а затем посмотрела на Данзо и остальных членов команды. Они кивком подтвердили его слова, и тогда она снова посмотрела на Хирузена и нарочито медленно захлопала в ладони.

— Поздравляю с повышением. Но пока ты официально не вступил в должность, приказы ты отдавать не можешь. Не хочешь, не говори, кто преследовал вас, сама разберусь.

Шион развернулась и направилась на выход.

— Это отряд Кинкаку Бутай, их было больше двадцати шиноби! — крикнула ей Кохару, чем заставила ее остановиться и обернуться, чтобы дослушать. — Ты не победишь их!

— Думаю, Тобирама и Сэри их знатно потрепали. Им не жить.

— Сэри-сан передала тебе эти письма не просто так, — Хирузен сделал несколько шагов к Шион.

— Да, я понимаю.

Шион больше ничего не сказала. В крайнем случае, во время боя она всегда смогла бы отступить. Но она знала, что ей нужно это сделать, нужно убить каждого в этом проклятом Кинкаку Бутай. Так поступить будет правильно. Она не могла заявиться к Йоичи и близнецам с двумя несчастными бумажками на руках. Но если бы она принесла им знак победы, мальчикам бы не пришлось жить в плену жажды отмщения.