Цепи для героя (СИ) [Дарья Иоаннидис clove_smoke] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (45) »
========== 1. Дело о белых мотыльках: Пролог ==========
«Каждый может родиться Измененным, но не каждый может им стать»
Книга об Измененных. Запретная техника.
В мире, в котором небо посерело от пороха, в мире, который знал одни лишь войны, наступило утро. Ничем не примечательное. Новое утро всегда пахнет по-особенному. Сонным дыханием, спешкой, приготовлением пищи, осадком в курильнице для благовоний.
На взлетной полосе взорвался дирижабль. Никто не пострадал. Но Вэй Усянь проснулся с колотящимся, готовым выпрыгнуть сердцем.
Ему снился дирижабль и волны огня. Он сам был этим дирижаблем и он же был тем, кто его поджег.
Вэй Усянь поднял ладонь перед лицом, развел пальцы, свел. Под пальцами снова затесались крупицы пепла.
Когда-то, еще в детстве, ему сказали, что он родился под двойной проклятой звездой, и вторая половина его звезды найдет его. Его найдет его двойник. А может, этот загадочный «двойник» жив в нем и сейчас, всегда жил, только тихо спит.
Кто-то тихо, но настойчиво постучал в комнату.
— Открыто, — лениво проговорил Вэй Усянь, — Я знаю, что это ты. Так что, входи.
Дверь распахнулась, и внутрь зашел Лань Ванцзи, уже полностью одетый, свежий и чистенький — белым бело, до оторопи. Волосок к волоску на высокой прическе.
Лань Ванцзи сделал шаг вперед и кинул что-то Вэй Усяню на кровать. Вэй Усянь приподнялся на локтях: аккуратная стопка одежды мягко приземлилась ему в ноги.
Вэй Усянь со стоном выкарабкался из-под одеяла. Взял со стопки лежащую сверху куртку ципао и развернул ее перед собой, задумчиво подергал за рукава.
Лань Ванцзи все также стоял у входа, сложив руки. Вэй Усянь поднял на него взгляд и улыбнулся:
— Все также будешь стоять и смотреть?
Лань Ванцзи шмыгнул за дверь и захлопнул ее за собой. Вэй Усянь вздохнул. Сон не шел у него из головы. Небо провоняло порохом, небо провоняло пеплом.
Вэй Усянь смял недавно выглаженную куртку в комок и отбросил в угол. Вэй Усянь откинулся на спину и снова поднял перед собой ладонь. Рукав белой нижней рубашки задрался и явил чернильные пятна, похожие на старые шрамы, опоясывающие запястье, и идущие ниже, вплоть до плеча. На другой руке была та же самая метка, несмываемая.
Прошло много лет с того дня. Прошло много лет, но пожары не оставляют Вэй Усяня ни днем, ни во снах.
Он запятнан.
И он скован.
Вэй Усянь с остервенением укусил себя за запястье, сжал зубы до того, что осталась вереница красноватых отметин, отпустил. Опустил руку на грудь и накрыл ее другой рукой.
Когда ты не придумываешь себе лишнего, то и не больно. Когда ты смиряешься с тем, что случилось, то и можешь вести обычную жизнь изо дня в день.
Лань Ванцзи ходит с похожей меткой, но никогда ничего не говорит. По его взгляду нельзя ничего понять: ни капли осуждения. Ему тоже больно, но… Он более стойкий. А Вэй Усянь смотрит на пострадавших из-за него людей каждый день.
И он все еще не понимает, как у него хватает сил переходить из утра в ночь, из ночи в утро. Огонь внутри него временно потух, но не ушел до конца.
Иногда Вэй Усянь боится. Боится, что его сны были правдой. Что предсказание о двойной звезде сбудется. Она спустится в мир и уничтожит все, к чему прикоснется.
Иногда Вэй Усянь не понимает, почему он вообще еще жив, почему его держат, и не дают умереть.
— Дирижабль с кофе взорвался, — сказал Цзян Чэн, кидая листы бумаги перед Вэй Усянем.
Лань Сичэнь сидел рядом и что-то печатал на телексе, отправляя короткие сообщения.
Бордовые шторы были раздвинуты, и холодное, мрачное помещение, заставленное столами, книгами и свертками на них, аппаратами, шкафами, грязными пиалами с окурками и бесчисленными расписными чайниками, лишь слегка осветилось. Лань Ванцзи прошел мимо, оставив за собой неуловимую ноту сандала в воздухе, и зажег несколько ламп.
— Не помогло, — сказал Вэй Усянь, задумчиво глядя на Лань Ванцзи.
— Нечего сидеть в темноте, — проговорил тот.
Цзян Чэн постучал костяшками пальцев по столу, напоминая о себе.
Вэй Усянь перевел на него не особо заинтересованный взгляд.
— Кофе, — проговорил он, — жалко.
Цзян Чэн поднял брови.
Вэй Усянь вздохнул.
— Ладно. Давай сюда свои бумажки.
Он, заграбастав ворох бумажных листов, откинулся на спинку резного стула и закинул ногу на ногу. Читать ему быстро надоело, и он оглядел всех.
— А вы чем займетесь? — спросил он.
Цзян Чэн повел плечами: мол, отвяжись. Увидел что-то в своем документе, схватил блокнот и ринулся за дверь.
— Мне какой-то дирижабль, да? А у вас что-то
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (45) »
Последние комментарии
3 часов 30 минут назад
3 часов 32 минут назад
16 часов 15 минут назад
19 часов 3 минут назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 14 часов назад