Исчезнувшая (СИ) [Scofie] (fb2) читать постранично

========== Часть первая ==========

— Бен, расскажи, когда ты в последний раз виделся с Рей?

Яркий свет больно бьёт по воспалённым глазам, и у него в мозгу нет ни единой связной мысли. В голове стучит, будто молотком: Рей, Рей, Рей. Он не может связать и пары слов, ведь он уже и так всё рассказал, что им, блять, ещё нужно?!

Глаза закрываются сами собой. У него больше нет сил ни на что; во рту словно пустыня раскинулась, а предложенная бутылка воды стоит нетронутой, потому что Бен не хочет пить, он хочет сдохнуть прямо на этом железном стуле, и если эта ёбаная загробная жизнь существует, выяснить наконец, мертва ли она на самом деле, или это всё ебанутые шутки полицейских.

— Бен, нам нужно понять, что произошло, только и всего. Ты должен рассказать всё с самого начала. Расскажи, когда ты видел Рей Кеноби в последний раз?

Темнокожая женщина, офицер Махони, играет роль хорошего копа. С плохим он уже вдоволь наговорился. Люк вытряс из него всё дерьмо, не стесняясь обвинить собственного племянника в убийстве. Что ж. После разговора с любимым дядей он уже и сам не шибко уверен в том, что не убивал её. Может у него крыша поехала? Бен Соло никогда не славился спокойным характером. Возможно ли такое, что он, как и его дед, грохнувший собственную жену, просто сошёл с ума? Сбрендил? Свихнулся?

Да ну, блять, бред какой-то.

Бред или нет, но в это мгновение Бен действительно не может вспомнить, когда именно видел Рей в последний раз.

Зато он отлично помнит тот день, когда она отлупила его на детской площадке, раскинувшейся за домом его родителей, и высыпала серый песок из своего расписного ведёрка ему на голову. Тогда они, вроде как, впервые встретились, хотя сейчас Бену кажется, что он знал её и до этого дня. Будто когда он увидел её, держащую за руку старого Оби-Вана и улыбающуюся во весь свой беззубый рот, она уже была знакома ему на протяжении многих-многих лет.

Он не может с уверенностью сказать, из-за чего именно они тогда рассорились, помнит только, что она выбесила его. Он был так зол на неё, кричал как ненормальный, а она только засмеялась, пнула его под зад, и обсыпала песком с головы до ног. Правда потом ревела до икоты, извинялась, и помогала ему вычищать этот самый песок из чёрных кудрей.

Тогда им было года по четыре — может пять? — не больше, и хотя, фактически, Рей старше его на полгода, тогда она была такой маленькой, вполовину его меньше, поэтому Бен думал, что, на самом деле, старший из них двоих — он. Как бы там ни было, после той знаменательной встречи в песочнице они стали друзьями-не-разлей-вода.

О! Ещё Бен прекрасно помнит день, когда лет в шесть он грохнулся с велика и содрал колени в мясо. Рей тогда ревела громче него самого, помогая тащить покорёженный транспорт домой. После этого — Бен помнит, как сейчас — она призналась ему, что чувствовала его боль, как свою собственную. Конечно, сейчас-то он понимает, что подруга просто слишком сильно переживала за него, но до какой же глубины души он был потрясён, решив, что их связывают какие-то магические узы. Рей тогда сходу согласилась, заверив, что чувствует то же самое. В тот день два зарёванных идиота поклялись друг другу в том, что их дружбу не разрушит ничто на свете.

Как бы он хотел, чтобы их по-настоящему связывали хоть какие-то узы — волшебные, магические, неважно! — ведь тогда Бен знал бы наверняка, что именно случилось с Рей.

Металлическая дверь распахнулась, и в допросную вошли несколько человек. Звук голосов слился в монотонный гул, и Бен щёлкнул пальцами, не зная, куда деть руки. Нет, его не сковали наручниками, всё-таки что может сделать вооруженному офицеру тщедушный семнадцатилетний пацан? И всё же, стоило Бену пошевелиться, разговоры копов разом смолкли, и он почувствовал на себе их обжигающие взгляды.

Рей, Рей, Рей — долбило в башке, и ему пришлось сжать зубы, чтобы не завопить в голос.

Куда же ты делась, малышка?

Он не мог сказать, в какой момент их отношения переросли детскую невинность. С самого начала их дружбы они делились друг с другом абсолютно всем: тёмными секретами, глубокими переживаниями, тайными мечтами. Они, будто пакетик эмэндэмс, делили на двоих духовную близость, а теперь, ко всему прочему, разделили и физическую.

— Бенни?

— Ммм?

— Ты никогда не хотел меня поцеловать?

Он тогда чуть не поперхнулся собственным языком, смотря куда угодно, но только не ей в глаза.

Как он мог сказать, что уже год как не может спокойно находиться рядом с ней, не схлопотав стояк?

Как он может признаться в том, что ночами спать не может, потому что все мысли в башке только о ней одной?

Как он может сказать, что мечтает трахнуть её, но в то же время ужасно не хочет этого, потому что пиздец тогда их славной дружбе…?