cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
болел. Куда там, из его пустой башки ветер выдул память о том происшествии. Баран не щипал травы — он пялился на Куцего: пса он помнил, потому что память о нём хранилась не в голове, а в мясистой части задних ног.
Куцый узнал и приятельниц Барана — Завидущие глаза. Место овцы, зарезанной зимой чёрным волком, заняла знакомая Куцему овца, что приходилась ему вроде как соседкой последний месяц.
Это её, белый с чёрной звёздочкой, ягнёнок прыгал через неподвижного пса и пил молоко из его чашки.
Куцый попытался лаем прогнать овец, но вышло хрипение и бульканье — силы в лёгких не было.
Баран было попятился, но всё смазал белый ягнёнок: он подскочил к Куцему и стал перед его носом. Куцый попытался ударить его головой, но отскочил ягнёнок, завертелся на расстоянии. Вмиг к нему присоединился второй ягнёнок, ему тоже хотелось участвовать в игре. Куцый будто не замечал ягнят, он направился к овцам. Те отбежали, впрочем недалеко, пример ягнят подбадривал их. Направлялся Куцый к овцам, но вновь отбегали те и вертелись на расстоянии. Видя, что догнать овцу и потрепать её Куцый бессилен, к подружкам присоединился баран.
Бараны гибнут сотнями в метель, их засыпает снегом, а они стоят, прижавшись друг к другу, и блеют. Они гибнут в охваченной огнём овчарне. Тщетны крики чабана. Сбиваются овцы в кучу, словно ждут, когда стены и крыша обрушатся на них. Одна сила способна заставить их двигаться в буране, выгнать их из горящей овчарни — собака. Пуще смерти они должны бояться пастушеской овчарки, это назначение её.
Баран повернулся задом. В тот же миг вскочил Куцый, бросился. Подвигом были эти двадцать прыжков, подвигом большим, чем схватка с могучим чёрным волком. Каждый прыжок заканчивался такой подсекающей болью, что Куцый проваливался во тьму. Он настиг барана, схватил его за ногу. Челюсти его остались сомкнутыми. С криком проволочил баран его, бесчувственного, стряхнул и перемахнул через гряду. В страхе умчались за ним овцы и ягнята. За грядой барана перехватил Пёстрый пёс и добавил ему, так что баран влетел в отару, сшибая с ног встречных. Хороша наука — да коротка баранья память!
…Очнулся Куцый с клоком бараньей шерсти в пасти.
Поплёлся тихонько, подошёл к отаре и лёг. Так лёг, чтобы видеть чабана и отару.
В осенний день на поселковой площади стояли столы. Дымилось мясо в эмалированных тазах. Люди говорили речи, благодарили Кашкарбая за труд его жизни.
Сыну Даулету Кашкарбай передал пастушеский посох, гладкий, будто кость. С посохом, понимали люди, Кашкарбай передаёт сыну отару и могучего пса Куцего.
О чём говорил старый чабан сыну, за общим столом никто не слыхал.
Позже председатель сказал Даулету:
— Мне мой отец то же самое сказал, как отдавал мне отару: не падай с коня, сынок.
Даулет улыбнулся:
— Мне-то отец сказал, чтоб чаще отпускал к нему в посёлок Куцего.
Последние комментарии
11 часов 22 минут назад
12 часов 55 минут назад
16 часов 48 минут назад
16 часов 52 минут назад
22 часов 13 минут назад
2 дней 9 часов назад