Корнет Савин [Арм Коста] (fb2) читать постранично, страница - 3

взвизгнул. Кульман, наблюдавший за обоими, злобно прошипел, подобно змее перед нападением, и оба лицеиста вытянулись в струнку.

2.

В спальне резиденции великого князя уже три дня царил хаос. Высокие окна были наглухо закрыты шторами, не пропуская утреннего солнца. С кресел, пуфов и французского трельяжа свисали разнообразные предметы одежды, преимущественно дамские. На туалетном столике стояло серебряное ведерко для шампанского. В нём осталась только одна бутылка, остальные валялись на полу и даже в изножье широкой кровати.

Его императорское высочество провёл ночь весьма нескучно — то в постели, то на полу, застланном персидским ковром. В то суматошное утро, когда императорский лицей ждал высочайшего визита, Николай Константинович проснулся как раз таки на ковре и некоторое время лежал без движения, уставившись в расписной потолок, украшенный огромной хрустальной люстрой. Приподняв голову, он обнаружил, что почивал в костюме Адама. Князь подумал, что свалился во сне на пол, но потом обнаружил на кровати спящих обнажённых девушек. Две лежали, как и положено, головами на подушках, третья растянулась поперёк их ног. Рядом с князем на ковре спала ещё одна красотка, пристроив под голову вместо подушки скомканный княжеский мундир.

Николай Константинович улыбнулся, вспомнив, как провёл вчерашний вечер и ночь. Он поднялся осторожно, чтобы не наступить на спящую рядом девицу и, пошатываясь, побрёл к серебряному ведёрку. Бережно вынув последнюю бутылку, князь жадно отпил из ведра холодной воды.

Утолив невыносимую жажду, он снова оглядел ласкающие взгляд тела спящих девиц. Молодого князя охватил соблазн подшутить над подружками. Он тихонько вновь поднял ведёрко и принялся поливать из него девушек, размахивая сосудом, как священник кадилом. В спальне раздался жуткий визг, переходящий в брань и смех. Князь бросился в ванную, зачерпнул ещё ведро воды и окатил девиц, оставшихся сухими. Пробудившиеся красотки носились по всей спальне, спасаясь от холодных брызг. Князь от души наслаждался их писком и мельканием обнажённых юных тел.

— Пожарная тревога! — загоготал он и побежал за одной из девушек.

Догнав, он схватил её за пухлую ягодицу и повалил на кровать, пытаясь укусить за бедро. Девица визжала так громко, что князь не услышал, как дверь в спальню распахнулась. Вошёл камердинер и, остановившись на пороге, зычно закашлял, чтобы оповестить о своём присутствии.

Лицо князя недовольно скривилось. Он накрылся шёлковым одеялом, спрятавшись подальше от проницательного взгляда слуги.

Камердинер не собирался уходить. Он заговорил серьёзным тоном, но с лёгкой издёвкой, словно обращался к ребёнку:

— Ваше императорское высочество, имейте совесть. Вас уже третий час ждут в лицее.

Николай Константинович ощутил короткий приступ стыда. Но ему до того не хотелось отрываться от своих утех, что он упрямо уткнулся лицом в подушку. Так он обычно показывал, что не желает ничего слушать.

— В честь вашего двадцатилетия ставят спектакль, — напомнил камердинер.

Раздражение на лице князя мгновенно сменилось восторгом. Он тотчас откинул одеяло и вскочил с кровати, забыв о своём неподобающем внешнем виде.

— Точно! Спектакль!

Камердинер строго кивнул.

— Ты, ты и ты, — повелительно сказал молодой князь, указывая на девушек, — едете со мной. А ты, Иван, подготовь им шикарные платья.

— Но, ваше высочество, эти женщины… — камердинер высоко поднял брови, демонстрируя своё возмущение затеей князя.

Николай Константинович сурово взглянул на камердинера и гаркнул во всё горло:

— Возражать великому князю? Ты обратно в Пензу захотел? Давай живее!

Камердинер моментально попятился и скрылся за высокой дверью спальни. Николай Константинович снова улёгся на широкую кровать и в сладкой истоме потянулся к лежащей рядом белокурой девушке. Быстро накрыв её одеялом, он отыскал губами самую нежную часть её тела. Девушка звонко захохотала от приятной неожиданности.

3.

Центральный вход в лицей был украшен пышными гирляндами из еловой хвои и чёрно-жёлто-белыми царскими флажками. По обеим сторонам в трепетном ожидании выстроились все педагоги. Даже дворники нервно смотрели по сторонам, чтобы не дай бог не получить нагоняй.

Кульман стоял впереди всех. Его физиономия вытянулась, словно в предвкушении главного события в жизни. Он то и дело порывисто дёргал носом и шмыгал им, как малое дитя. Яков Спиридонович очень боялся не угодить великому князю. Не понравится что-то высочайшему гостю — жди проблем, а то и понижения по службе. А директор мечтал спокойно дослужиться до пенсии, которая была не за горами. За одну минуту он вспомнил все свои промахи за прошлый год: облезлая лестница, сломанный фонарь на заднем дворе, выцветшие обои в зале и злосчастные растрескавшиеся углы коридоров. Громко вздыхая, Кульман мысленно молился, чтобы великий князь ничего не заметил.

Другие педагоги, видя тревогу директора,