Жизнь без капюшона [Митрофан Буденов] (fb2) читать постранично, страница - 2

осеннему лесу, взирая на красоту озолочённых деревьев, слушая прелестное ласкающее слух пение птиц, наверное, одних из немногих живых существ, не испытывающих презрение, злость, ненависть, а возможно, и зависть к тебе. Прекрасно валяться в ковре из тревожной суетливой листвы вместе с подосиновиками, белыми грибами, мухоморами. Это такое невероятное непонятное чувство единства с природой, в которой, кажется, нет изъяна никакого. Хотелось бы жить здесь, в лесной вселенной, да лишь жаль, что меня так или иначе ждет цивилизация. Но я знаю, что если мне опостылеет откровенно эта городская жизнь с её черствыми, неприятными людьми, я сбегу, сбегу от урбанистического хаоса, непрерывного ускоренного темпа существования… А если меня попытаются остановить, я наложу на себя руки: уж лучше смерть, чем всеобщая неприязнь, грязь, разврат и зловещий хохот выхлопных газов.

О, запах свежести после дождя неимоверно возбуждает, вот оно, мое либидо! В единении с природной силой наконец-таки получается осознать весь смысл фразы «невыносимая легкость бытия», ведь жизнь в симбиозе с естественным миром настолько легка и проста по ощущению, что на душе становится несколько тяжко от понимания сего. Парадокс, да и только.

Но плюс ко всему в лесу находит поистине обширное вдохновение – таких пейзажей никогда не придумаешь человеческой башкой: словно бы кто-то свыше решил побаловаться и создать уникальные колоритные картины, а потом снизошёл до того, чтобы дать обитателям Земли полюбоваться на сии красоты. А какие животные обитают на этих ландшафтах, и кажется, будто с каждым из них знаком, хотя видишь порой впервые…

Так рассуждал я, раскидывая опавшие красные листья ногами и постепенно направляясь к дому. Нетвердой рукой пощупал свой карман и через пару секунд выудил оттуда пачку сигарет. Закурив, продолжил размышлять о том, как проведу оставшиеся девять часов этого дня. Подходя к городской черте, заметил полисмена, размахивающего мелкой дубинкой в свое удовольствие. Ступив на слегка влажноватый асфальт, был встречен фразой: «гражданин Вайденберг, вы задержаны за асоциальное поведение, шовинизм и торговлю наркотиками». Я похлопал глазами, переспросил – «за все ранееперечисленное?» На что оппонент отрезал: «нет времени разглагольствовать, садись в машину, едем в участок». Я, усмехнувшись, даже не сопротивился приказу.

Глава II

В помещении было тепло и сыро. Я сидел на стуле, рядом со мной на скамье находился охранник, а передо мной – тот самый полисмен, составлявший протокол, иной раз поглядывавший на меня исподлобья. Давая якобы правдивые показания и данные о себе, я невзначай заикнулся: «А кто же донёс на меня?». Сухим баритоном с металлическим оттенком в голосе, полисмен ответил – гражданка Фанбольт. И тут я окончательно впал в ступор, в моей голове пронеслись мысли: «Фанбольт умерла 5 лет назад, сам видел, как её труп выносили из подъезда, не пережила бабка инсульт». Непонимание сложившейся ситуации праведно и верно начало выливаться через край, и я закричал – громко, пронзительно, изредка переходя на фальцет. После того картина перед моими глазами окончательно поплыла. Я летел куда-то ввысь, видя массу цветных пятен, сливающихся в коня, топчущего Георгия Победоносца. В оба уха кто-то нашептывал что-то откровенно несвязное, но я смог различить слова: «Конец декаданса…». Тотчас на горизонте вспыхнула звезда, захлебываясь рвотой и ее чуть после начал поедать гигантский белый краб, проглотив последний кусочек, сам начавший обращаться в эту звезду, постепенно угасающую. Я видел также и диковинные цветы, от которых пахло ладаном, соленой воблой и черемухой. Увенчивало это представление северное сияние, грани коего опять же складывались в подозрительную надпись «конец декаданса». Спустя некоторое время, я даже и не понял какое, так как времени ТАМ как будто бы и не было, я ощутил, как меня буквально нечто разрывает на части, все внутренности тянутся в открытое пространство, прямо аки в стихотворении – пусть все расцветает кишками наружу, пусть будет внезапно!². Боли до определенного момента и вовсе не существовало, но всему прекрасному когда-то должен был настать конец: апофеозом стало невыносимое жжение во всех конечностях, на абсолютно всех нервных окончаниях… и взрыв…

Очнулся я после того, как меня пнул ребенок с криком: «Смотрите, бухая кукла!» Я нехотя встал с земли, надавал набежавшей детворе легких тумаков и вразвалочку продолжил движение к дому.

Проходя по скользким улочкам, большим дворам, я заметил множество воркующих бабок, тычущих пальцем куда-то на север. Это меня удивило не особо, но на подходе всё большем к дому невооружённым взглядом наблюдалось столпотворение: пройдя немного вглубь толпы, я увидел пожарный автомобиль. Один из всех участников пожарной команды вылезал из моего окна, откуда валил густой черный дым. В тот момент я не думал, плакать или радоваться, лишь робко обратился к какому-то зеваке –