Последняя орбита [Владимир Николаевич Шитик] (fb2) читать постранично, страница - 3

проспекту Коммунизма. Проспект недавно — лет пять тому назад — закончили застраивать, и он не успел еще потерять облик свежести, новизны, молодости. Многолетние липы, привезенные из белорусских лесов, рядом с пятнадцатиэтажными башнями выглядели саженцами. Каждый квартал жилого массива имел свой собственный архитектурный стиль, существовал как бы отдельно и в то же время органично вписывался в общий ансамбль района. Люди чувствовали себя здесь особенно уютно. Огромные окна в квартирах, застеклен­ные специальным материалом, пропускали не только обычный свет, но, по желанию жильца, и ультрафиолетовые лучи. Кон­диционеры поддерживали постоянную заданную температуру и влажность воздуха в комнатах. Впрочем, такие квартиры сей­час были повсюду, даже в старых домах. Но начались они с это­го проспекта.

Электробус затормозил на перекрестке, от которого Тенистая улица вела к Центральному стадиону. Павел выскочил первым, помог Вале. Автоматический водитель повел машину дальше. Они остановились, раздумывая: идти сразу на стадион или по­бродить немного вокруг, ведь до начала соревнований было еще около часа.

— Погуляем? — Валя взяла Павла под руку.

— С удовольствием, — ответил он, радуясь, что побудет с де­вушкой наедине еще несколько лишних минут.

Этот район также был новым. Его строили как студенческий городок. Сюда перебрались все минские институты с учебными корпусами, лабораториями, общежитиями, клубами. Павел лю­бил бывать здесь — и на работе, и в свободное время. Городок нравился ему беспокойными шумными жителями, среди которых он сам чувствовал себя скорее студентом, чем преподавателем, и словно возвращался в прекрасную пору юности.

Сегодня, однако, Павел почувствовал себя здесь посторон­ним. Он еще жил в своем родном Минске, ходил по улицам, слу­шая его звуки, а в голове билась мысль: скоро все переменится! И наверняка она, эта мысль, обостряла чувства, поднимала над обыденным и привычным, придавала способность остро оцени­вать красоту, своеобразие города.

— Ты меня не слушаешь, профессор? — в голосе Вали про­звучала ирония.

— Прости, — Павел спохватился. — Мне почему-то сегодня по­казалось, что я сюда пришел впервые, — и с благодарностью поду­мал: «Умница Валя, тревожится, а старается не показать этого».

— Я где-то то ли слышала, то ли читала, что так бывает у че­ловека перед разлукой.

— Ты скажешь... — замялся Павел.

— Давай повернем назад, — девушка сделала вид, что послед­ние ее слова были случайными.

А Павел снова почувствовал себя виноватым, что таится пе­ред Валей. Наверное, было бы лучше сказать, куда и зачем едет. Но вдруг он так и останется кандидатом, а в экспедицию пошлют другого? Нет, не надо загадывать наперед. Скажет, когда все будет решено окончательно.

Они вышли на площадь. В конце ее высилась ажурная арка — вход на стадион. Каждый раз, оказываясь перед ней, Павел не переставал удивляться совершенству и красоте форм этого в общем-то простого сооружения. И теперь, остановившись в начале площади, снова ощутил восторг.

— Посмотри на вход, — горячо заговорил он. Столкно­вение с прекрасным созданием человеческих рук никогда не оставляло его равнодушным, заставляло забыть свои заботы, беды. — Мне раньше казалось, что арка немного низковата, что ей не хватает устремленности ввысь. Ведь площадь хотя и большая, просторная, однако окружена высотными здания­ми. А теперь вдруг понял, что ошибался. И знаешь в чем? Вон те иглы над средними колоннами... — он порывисто выбросил руку вперед. — Они же нацелены в небо и потому тянут за собой всю конструкцию!

— Фантазер, — засмеялась Валя. — Не можешь ты без неба.

— Мы рождены друг для друга! — начал Павел, собираясь по­шутить, но вдруг вспомнил про звонок Бурмакова. Смутившись тихо уточнил: — То есть я и небо.

— Я так и поняла. И даже уверена, что эти иглы помогут тебе поймать очередные таинственные сигналы, уже с Сириуса!

— Издеваешься? — Павел придал лицу страшный вид. — Вот сейчас выкупаю, запомнишь! — И, подхватив девушку на руки, подбежал к фонтану, который выбрасывал над площадью каска­ды радужных брызг. Держа Валю над самой водой, грозно прика­зал: — Проси прощения!

Отбиваясь, Валя молотила кулачками по широкой груди Пав­ла, счастливо смеялась и просила шепотом:

— Пусти, люди...

Вокруг действительно было много прохожих. Они смотрели на эту сценку доброжелательно, с улыбками. Павлу даже подума­лось, что среди них наверняка есть его или Валины студенты. Да какое это теперь имело значение! Ему было хорошо, весело, он радовался, что Валя рядом — своя, родная.

— Больше не буду, сдаюсь, — Валя не выдержала первой.