Прошедшие лабиринт [Лев Долгопольский] (fb2) читать постранично, страница - 3

(доктор наук Петросян был очень недоволен: исследование влияния режима выпечки заварного теста на его пористость и кислотность совсем не продвигалось и надежда выпекать эклеры на 20 процентов быстрее, чем по нормативу, блекла и блекла). Меренков думал только о брейнорине. Доставание реактивов, строительство нагревателя с регулируемой и стабильной температурой, подстройка лазера, изучение теории — все это поглощало его время и внимание без остатка.

Каждый понедельник, закончив лабораторные со студентами, он мчался на электричку, в Москву, в академическую библиотеку, в зал новых поступлений, и бросался к полкам, ища свежие выпуски реферативных журналов, все поступления по биохимии, труды конференций, обзорные брошюры.

Он не только знал фамилии своих конкурентов, но и относился к ним как к своим знакомым, наделял их характерами, семьями, привычками, домашними животными. Серж Терьен, парижанин, единственный, кого он видел на фотографии в «Химии и жизни» — жизнерадостный толстячок лет 60. Наверное, он любит по выходным гулять по бульварам с тросточкой, на поводке у него такса, а под мышкой свернутая в трубочку «Фигаро». Индус Анантападманабх Сридхарачарья из Омахи (имя запомнилось и произносилось совсем легко) виделся ему в яркой чалме, с горящими черными глазами, жена его любит желтое сари. Джонатан Питерс из университета Юты должен был носить джинсы, ботинки на толстой подошве и кожаный пиджак с подшитыми лоскутами на локтях. С этими людьми Сергей мысленно беседовал вечерами, когда сидел в лаборатории, спрашивал у них совета, хвастался перед ними успехами.

Через три года лихорадочных поисков Меренков понял, что пусть они там профессора, у них лаборанты, чистые реактивы, чувствительные приборы, но и он не лыком шит — он догадался, как можно осуществить в общем сосуде и последнюю стадию синтеза! Известно, что она требует температуры ниже, чем нужна для предварительных ступеней. Сридхарачарья говорил на последней конференции, что будет пытаться детектировать следы конечного продукта по их характерному спектру, предсказанному уважаемым коллегой Питерсом.

У Меренкова нет спектрометра такой чувствительности, но он ему и не нужен. Что ему нужно? Ему нужно поместить предфинальные компоненты в среду с более низкой температурой, чем та, при которой они образовались, и сделать это очень быстро. Как это сделать? Надо создать холодную область прямо в резервуаре. Где это проще сделать? Около стенки сосуда. Как? Стенку надо специально охлаждать! И на этой стенке пойдет синтез брейнорина. Не самого брейнорина, его хлор-производной, но это уже мелочи, хлорид после охлаждения должен был быть стабильным. Соскрести его со стенки и провести разложение хлор-производной уже дело чистой техники, любой второкурсник химфака справится левой ногой спросонья.

Еще год ушел на создание сосуда с охлаждаемой стенкой. Сергей освоил стеклодувное дело, научился выдувать посудины причудливой формы и с разной толщиной стенок. И наконец его уродцы приобрели прозрачность и перестали лопаться на плитках, когда на них направляли узкую струю воздуха от мощного вентилятора. Казалось бы — успех в кармане. Но нет, брейнорин не осаждался. Меренков был уверен, что синтез идет, но как зарегистрировать результат? Хлорид наотрез отказывался выделяться на стекле. Может быть, вставить стержень, вроде электрода? Но вставка тут же изменит температурные условия внутри, капризный синтез не пойдет или пойдет не так…

Решение пришло за завтраком. Меренков на своей холостяцкой кухне отправлял в рот сосиску, да так и замер с вилкой в руке и открытым ртом. Зачем ему хлор-производная? Это Сридхарачарья предполагал работать с хлоридом. Ему хлорид был нужен для выделения характерных спектральных пиков. Меренкову не нужны спектральные пики, ему нужно осаждение на стекле. И он получит осаждение! Хлорид не нужен!! Вместо хлор-производной нужно синтезировать бром-производную!!! Бромид в разложении ничуть не сложнее хлорида.

Он вынул изо рта сосиску, положил на тарелку, опять отнес в рот, машинально откусил, стал пережевывать, и все продолжал нежно купать в голове идею с бромидом. Недостатков не было, только преимущества. Бромид должен хорошо сцепляться со стеклом, иметь легко различимый коричневый цвет, не быть токсичным. Поменять один из компонентов, взять другую его соль и получше растолочь порошок перед растворением…

«Надо побежать поскорее рассказать Насте!» — Эта мысль всплыла сама собой, без всякого спроса. Подавлять ее пришлось усилием воли. Бежать некуда, Насти больше нет. Вот уже пять месяцев как нет. Два года они провели вместе, мечтали о брейнорине, о лекарствах, которые можно будет из него сделать, о вылеченных больных — Настя работала медсестрой в городской больнице. Но как-то само так получилось, что мечтать она со временем стала меньше. Зимой они разругались — Настя предложила, что, может быть, брейнорин пока подождет? Пусть Сергей защитится, получит