Нано [chromewitch] (fb2) читать постранично, страница - 3

двигается, тело спрятано под формой. У него рыжеватые волосы и загорелая кожа. Европеоид с заметной примесью азиатских кровей, стандартная картина для Аркадии. Лицо человека, который часто хмурится и часто смеется. И не считает нужным удалять морщины.

Его спокойное выражение лица вдруг идет трещиной.

— Хватит с меня этого дерьма, — говорит он. Голографическое лицо улыбается с искренним весельем и насмешкой над тобой. — Хватит, Восьмерка.

Вот теперь пора паниковать, но ты не можешь себе этого позволить.

Не перед ним.

Прошло семь лет с тех пор, как тебя в последний раз называли Восьмеркой. Но ты еще в самом начале свободной жизни решил, как поступить, если снова услышишь это.

Ты должен найти его, убить его и бежать из Аркадии.

Проблема в том, что с момента этого решения прошло семь лет, и ты врос в Аркадию сильнее, чем предполагал. У тебя появились друзья, и теперь одна из них убита... Так что, возможно, стоит отодвинуть убийство и побег, пока ты не найдешь виноватых. Да и этот коп вроде бы не торопится кричать о твоем прошлом на весь участок.

Ты выпрямляешься на своем стуле, новым взглядом окидывая голограмму.

— Но я впечатлен, — говорит он. — Ты и впрямь согласен на операцию! Какой-нибудь садист мог бы и принести тебе разрешение на подпись, знаешь. Это твое, личное, или тоже часть федеральной программы?

— Я говорил, что мы были друзьями.

— То есть, личное. Хотя знаешь, если бы это было частью государственной промывки мозгов, то ты бы никогда не смог сказать наверняка, верно? И такое отчаянье... Мужик, не используй этот ход в следующий раз. Самопожертвование — это не в духе Аркадии.

Аркадия началась после третьей мировой, как свободная экономическая зона «Владивосток». Была одной из многих, осталась — единственной на континенте. И этим фактом Аркадия очень гордилась. Сразу несколько корпораций решили помириться только ради того, чтобы сохранить удобную торговую зону с низкими таможенными пошлинами, и неофициально Аркадия принадлежала им. Официально... Ну, тут вроде бы есть мэр. Наверное. Ты и в лучшие дни не вспомнишь его имя.

— Ага, я знаю. В духе Аркадии было бы наглотаться стимуляторов и убить Кристину в состоянии аффекта.

Власть корпораций — не самая приятная штука, если смотреть с позиции честного цивилизованного человека. Пока с корпоративных районов можно писать идиллическую картину, все остальные могут вариться в фактической анархии, и полиция не слишком-то помогает. Очень хорошо для Аркадии, что честных цивилизованных людей тут немного. Возможно, их отсекают на въезде.

— Какое неуважение к городу, в котором живешь.

Он отвечает равнодушно, и через секунду голограмма исчезает. За дверью слышится шум, и вскоре следователь появляется уже во плоти, с грохотом таща за собой стул. То же лицо, что и на голограмме, только вместо формы — зеленый клетчатый костюм, слишком яркий и слишком нелепый для невозмутимого служителя закона, которым он недавно был. Когда он присаживается напротив тебя, штанины немного приподнимаются, давая разглядеть зеленые же носки с узором из треугольников. Ты не знаешь, что об этом думать. У него настолько самодовольная ухмылка, что если бы не камеры и запись допроса, ты бы обязательно ударил его.

— Моя прошлая работа ничего не меняет.

И как, черт возьми, он о ней узнал?

— У вас по-прежнему нет доказательств, удерживать меня дальше — незаконно.

— О, нет, твоя прошлая работа как раз меняет все. В случае, если в преступлении подозревается Восьмерка, мы можем вскрыть твой череп хоть посреди улицы, и публика будет рукоплескать. Если рейтинги полиции снова упадут ниже минус двадцати, то я даже проверну это.

Да, да, да, ты знаешь это. Восьмерка в Аркадии — изгой общества. И самоубийца. Вот почему ты скрываешь это. Намекаешь любопытным клиентам на стимуляторы, тяжелые тренировки, а иногда и трагическую судьбу, прячешься за синдромом Ллевелина. Восьмерки — шпионы государства, пытающегося вернуть Аркадию под свое крыло. Враги и корпораций, и всех свободолюбивых жителей особой экономической зоны...

Ну, так было, пока корпорации не заключили с Россией официальный мир семь лет назад.

С тех пор вы стали просто уродами, слишком опасными для того, чтобы терпеть подобных на своей территории. Кто-то стал работать на корпорации, кто-то... ну, стал Джинном.

Ты.

Хорошо, что хотя бы про это следователь не знает.

— Сделка, Восьмерка, — говорит он. — Я изменю записи. После упоминания синдрома Ллевелина мы попрощаемся, и ты спокойно уйдешь к себе домой. Появишься на похоронах Кристины. Я верю, я знаю, что ты не убивал ее.

— Твои маленькие помощники, — ты смотришь вверх, пытаясь указать взглядом на дермы, все еще прикрепленные к твоему лбу, — тоже это знают. Так что я не вижу тут никакой сделки. Ничего, кроме банального шантажа.

— Да сними ты их, уже давно отключены... И послушай дальше. А потом, после проводов дорогой подруги,